Разумность как общеправовая категория (проблемы теории, техники, практики)
На правах рукописи
Рогачев Дмитрий Николаевич
РАЗУМНОСТЬ
КАК ОБЩЕПРАВОВАЯ КАТЕГОРИЯ
(ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ, ТЕХНИКИ, ПРАКТИКИ)
Специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства;
история учений о праве и государстве
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата юридических наук
Нижний Новгород – 2010
Работа выполнена на кафедре государственно-правовых дисциплин Нижегородской правовой академии (института).
Научный руководитель: доктор юридических наук, профессор,
заслуженный деятель науки
Российской Федерации
Баранов Владимир Михайлович
Официальные оппоненты: доктор юридических наук, профессор,
заслуженный юрист Российской Федерации
Сенякин Иван Николаевич;
доктор юридических наук, профессор
Головкин Роман Борисович
Ведущая организация: Федеральное государственное
образовательное учреждение высшего
профессионального образования
«Сибирский федеральный университет»
Защита состоится 7 июля 2010 года в 9 часов на заседании диссертационного совета Д-203.009.01 при Нижегородской академии МВД России по адресу: 603144, г. Н. Новгород, Анкудиновское шоссе, д. 3. Зал ученого совета.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Нижегородской академии МВД России.
Автореферат разослан 26 мая 2010 года.
Ученый секретарь
диссертационного совета
кандидат юридических наук, доцент Миловидова М.А.
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы диссертационного исследования. Российская Федерация сделала значительные шаги на пути укрепления рыночной экономики, реформирования системы общественных отношений, достижения правовой государственности, развития институтов гражданского общества.
Вполне закономерно, что в условиях обновления всех сторон социальной действительности, гуманитарно-правовой модернизации взаимоотношений гражданина, общества и государства объектом научного анализа все чаще выступают правовые феномены и явления, имеющие не только объективное общесоциальное значение, но и отражающие сущность субъективной общечеловеческой природы. Внимание к данным категориям обусловлено потребностями осмысления происходящей в России дальнейшей гуманизации права, учета ее достижений, практики выявления и устранения сопровождающих этот процесс недостатков. Как отмечено в Докладе Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации 2008 года «О состоянии законодательства в Российской Федерации», гуманизация это «принцип, высшая ценность деятельности всех органов власти, всех должностных лиц, всех институтов гражданского общества, научного и экспертного сообщества. Все субъекты законодательного процесса должны придерживаться принципа гуманизации законодательства, то есть обеспечения благосостояния для всех людей, создания условий для самореализации и совершенствования каждого человека. Под гуманизацией законодательства понимается адекватность процесса его развития нуждам и интересам всех людей, всего общества в целом»[1].
Среди наиболее важных показателей позитивного развития человеческого бытия, наличия самосознания и самобытности, психолого-физиологических характеристик, мировоззренческих установок индивидуумов выделяется разумность как оценка обычного, стандартного для большинства людей образа мышления и поведения.
Феномен «разумность» – самостоятельное, своеобразное и одновременно с этим малоисследованное явление современной правовой действительности. Это не только значимое звено категориальной структуры российской правовой системы, но и высокоценный элемент правотворческого и правоприменительного процессов. Только на первый взгляд представляется простым и не требующим специального исследования вопрос о содержании разумности в праве. Между тем за рамками поверхностного осмысления и субъективного усмотрительного подхода к реализации разумности остаются многие глубинные аспекты функционирования одной из наиболее крупных категориальных единиц современного права.
Разумность фигурирует практически во всех фундаментальных отраслях действующего российского и международного права, на всех уровнях разветвленной федеративной структуры государства, в связи с чем обоснованно вести речь о том, что это общеправовая категория, обладающая мощным гносеологическим и организационно-управленческим потенциалом. Статья 1 Всеобщей декларации прав человека (принята на третьей сессии Генеральной Ассамблеи ООН резолюцией 217 А (III) от 10 декабря 1948 года)[2] фиксирует: «Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом (здесь и далее курсив наш. – Д.Р.) и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства».
Категория «разумность» относится к числу функционально значимых элементов системы правового регулирования. На важность и необходимость учета данной категории специально обратил внимание Президент России Д.А. Медведев: «Подчеркну, что квалифицированное правосудие возможно лишь в том случае, когда нагрузка на судей разумна. По их количеству на тысячу граждан мы уже приблизились к европейским стандартам. Но в России на каждого судью приходится в несколько раз больше дел. И об этом тоже нужно помнить»[3].
Разумность широко и многопрофильно используется действующим правотворчеством и интерпретационной практикой. В качестве примера, демонстрирующего многослойную картину правовых конструкций, использующих категорию «разумность», может служить Гражданский кодекс России. Здесь, в частности, нашли отражение такие понятийные формулировки, как: требование разумности (ст. 6), разумное ведение дел (ст. 72, 76), разумные сроки (ст. 314, 345, 375), разумная цена (ст. 397, 524), разумные меры, принимаемые к уменьшению убытков (ст. 404, 750, 962), разумно понимаемые интересы (ст. 428), разумное предвидение изменения обстоятельств (ст. 451), разумные расходы (ст. 520, 530, 744), разумная цена товара (ст. 524, 738), разумная замена места передачи товара (ст. 524).
Между тем четкой и однозначной законодательной дефиниции, а с ней общепризнанного в доктрине и практике представления о том, что понимается под категорией «разумность», к настоящему времени пока не выработано. Подобная ситуация пагубно отражается не только на общей оценке гражданами качества законодательства, но и на оценке эффективности функционирования механизма государства. Неопределенность параметров и критериев определения разумности приводит к многообразным злоупотреблениям правом, причем как отдельными гражданами, так и государственными структурами[4].
Сегодня на фоне масштабности использования в юридической практике и текстах нормативных правовых актов категории «разумность» ее общеправовая сущность остается малоисследованным объектом. В понимании данного феномена преобладают отраслевые подходы, что в целом не позволяет достичь надлежащей ясности. Как следствие статус требований разумности порой принижается, а ее роль в механизме правового регулирования в полной мере остается неоцененной.
В этой связи требуется использование единого методологического подхода к изучению категории «разумность». Этим во многом удастся преодолеть узость основного стереотипа общественного сознания и преобладающей части доктринальных позиций о том, что разумность проявляет себя только как оценка характера субъективного поведения и имеет лишь отраслевую принадлежность.
Отмеченные обстоятельства актуализируют необходимость проведения специального монографического исследования категории «разумность» как специфического предмета общетеоретического познания. Необходимо придать этому явлению статус специфического предмета общетеоретического, межотраслевого правового и социально-философского познания, выработать адекватные онтологические, гносеологические, аксиологические и методологические принципы его анализа.
Степень научной разработанности проблемы. Отечественное правоведение не располагает комплексными монографическими исследованиями общетеоретического характера, консолидирующими как общие, так и специфические признаки, свойственные любому проявлению категории «разумность» в праве. Имеются лишь отдельные отраслевые научные разработки, в которых преимущественно анализируется проблематика разумности в гражданско-правовой сфере[5].
Общетеоретическое исследование категории «разумность» основано на трудах ученых, заложивших основы современного правопонимания, исследовавших роль правовых понятий и категорий в правовом регулировании, наметивших перспективы совершенствования юридической техники: С.С. Алексеева, В.К. Бабаева, М.И. Байтина, В.М. Баранова, А.М. Васильева, Н.А. Власенко, Р.Б. Головкина, В.Б. Исакова, В.Н. Карташова, В.Я. Кикотя, Д.А. Керимова, В.М. Корельского, В.В. Лазарева, А.В. Малько, Н.И. Матузова, В.В. Оксамытного, В.Д. Перевалова, А.С. Пиголкина, С.В. Полениной, Т.Н. Радько, Р.А. Ромашова, О.Ю. Рыбакова, И.Н. Сенякина, В.Н. Синюкова, В.М. Сырых, Н.Н. Тарасова, Ю.А. Тихомирова, В.А. Толстика, А.Г. Хабибулина, Т.Я. Хабриевой, А.Ф. Черданцева, Б.С. Эбзеева, А.И. Экимова.
Проблемы совершенствования правотворческой и правоприменительной практики в контексте заявленной в диссертации проблематики поднимались в трудах представителей отраслевых юридических наук: конституционного права – Е.М. Андреевой, В.Н. Иванова, О.Е. Кутафина, М.А. Оганесяна, А.Г. Сидякина, А.К. Соболевой; гражданского права – В.А. Белова, А.А. Богомолова, Е.В. Вавилина, Ю.В. Винниченко, М.И. Брагинского, В.И. Емельянова, М.Н. Полотьяновой; уголовного права и процесса, судоустройства – А.А. Александрова, В.В. Бородинова, Л.А. Воскобитовой, Н.П. Елизарова, Е.И. Лагодиной, Р.Н. Ласточкина, Н.Н. Ковтуна, А.П. Овчинникова, А.Н. Тарана, Б.М. Тавровского; административного права – М.А. Лапиной, А.В. Перфильева, Л.Л. Попова, Ю.Н. Старилова, Г.В. Шилина; международного права – И.П. Блищенко, В.Г. Буткевича, В.С. Верещетина, Г.М. Даниленко, Г.В. Игнатенко, И.И. Лукашука, Ю.М. Колосова.
Объект исследования – общественные отношения, возникающие в сфере реализации категории «разумность».
Предмет исследования – разумность как общеправовой феномен, обладающий специфическими чертами и функциональными возможностями в условиях современной юридической действительности.
Цель диссертационного исследования заключается в научном осмыслении и анализе сущности и проявлений разумности как целостного, многогранного явления правовой сферы. Целью исследования являются теоретико-правовой анализ категории «разумность», изучение ее ценности, многообразия форм проявлений, дефектов реализации и причин их возникновения, выработка рекомендаций по повышению эффективности и путей совершенствования.
Для достижения поставленной цели определены основные задачи:
– раскрыть юридическую природу категории «разумность», исследовать содержание и критически проанализировать доктринальные подходы к ее определению;
– предложить авторское определение категории «разумность» с учетом существующих научных наработок, современных социально-политических реалий, тенденций внутрироссийской и международной интеграции, потребностей совершенствования юридической техники;
– показать социальную ценность категории «разумность», ее функциональную значимость в правовой системе России;
– провести классификацию форм и способов технико-юридического закрепления категории «разумность»;
– выявить и проанализировать типичные факторы и условия, препятствующие эффективной реализации категории «разумность», дефекты ее правотворческой фиксации и правоприменительной интерпретации;
– сформулировать выводы и рекомендации, способствующие созданию целостной теоретико-практической концепции правовой реализации категории «разумность» в России.
Методологическую основу исследования составляет диалектический метод. В работе используются всеобщие принципы научного познания (объективность, всесторонность, историзм, единство теории и практики). В процессе исследования применялись общенаучные (анализ и синтез, логический, индукция и дедукция, моделирования, системно-структурный, функциональный, сравнительный), специальные (статистический, конкретно-социологический, психологический), частнонаучные (сравнительного правоведения, формально-юридический, толкования норм права) методы.
Теоретической основой диссертации являются исследования отечественных и зарубежных ученых-юристов, специалистов в области теории государства и права и отраслевых юридических наук, политологов, психологов, социологов, философов и представителей других отраслей знаний.
Нормативно-правовую базу исследования составили проанализированные автором Конституция Российской Федерации, федеральные конституционные законы, федеральные законы, указы Президента Российской Федерации, постановления Правительства Российской Федерации, нормативные акты федеральных органов исполнительной власти, конституции (уставы) и другие акты органов государственной власти субъектов Российской Федерации. В работе использованы материалы судебной практики Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ. Особое звено источниковедческой базы – материалы посланий Президента РФ Федеральному Собранию Российской Федерации, докладов председателей Совета Федерации и Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, выступлений председателей комитетов и подкомитетов законотворческих органов, различных согласительных комиссий, докладов полномочных представителей Президента в федеральных округах, Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации, документы неправительственных организаций, содержащие указания на различные проявления разумности в праве и обществе.
Эмпирическая база исследования включает решения и определения международных, зарубежных, российских судебных и административных инстанций различного уровня; данные правовой статистики и мониторинга; результаты анкетирования разных групп населения.
Научная новизна исследования определяется как выбором темы, так и подходом к ее исследованию с учетом разработанности соответствующих проблемных вопросов. Научная новизна состоит в том, что представленная работа является первым общетеоретическим монографическим исследованием категории «разумность», в котором доказывается наличие у данного феномена общеправового статуса. В работе раскрываются место и роль категории «разумность» в правовой системе, юридические критерии квалификации разумного поведения, способы и средства технико-юридического закрепления в правовых актах. Новизной отличаются сформулированные диссертантом предложения по совершенствованию юридической техники закрепления разумности в праве.
На защиту выносятся следующие основные выводы и положения:
1. Разумность – законодательно закрепленная характеристика правомерной коррекции уполномоченными субъектами условий действия и(или) содержания норм права, основанная на сознательном сопоставлении имеющихся у них возможностей (материальных, интеллектуальных) и эмпирической действительности (ситуационной обстановки) с целью обеспечения наибольшей эффективности осуществляемой социально полезной деятельности.
2. Категория «разумность» имеет общеправовой регулятивный характер, обусловливается целями согласования требований принципов равноправия (формально-юридический аспект) и социальной справедливости (правосознание), что обеспечивается мерами государственного принуждения, убеждения или поощрения, а в предусмотренных законом случаях влечет меры юридической ответственности.
3. Система юридических критериев разумности включает условия правомерной направленности действий (либо бездействий) субъектов, критерии законности избранных ими целей, средств, сроков и методов, оценку социальной полезности полученных результатов.
4. Использование категории «разумность» в механизме правового регулирования определяется достижением индивидуальной конкретизации нормативных установок, дифференцированной гармонизацией частных и общественных интересов, обеспечением свободного вариативного развития общественных отношений, гуманизацией юридической ответственности, оперативностью выявления и обоснованностью исправления нормотворческих и правоприменительных ошибок.
5. В целях установления унифицированного научного и практического подхода к категории «разумность» целесообразно закрепить ее общеправовое понятие на общефедеральном уровне, что позволит снизить правоприменительное усмотрение, ограничить дискреционность судопроизводства, стимулировать развитие гражданской правовой позиции, повысить роль социальной позитивной ответственности.
6. Квинтэссенцией (сущностью) разумности, которая должна учитываться при формулировании производных от нее законодательных дефиниций на отраслевом уровне, выступает правомерность корректирующих действий, их объективная целесообразность и обоснованность.
7. Разумность вносит в содержание правоотношений субъективно-мировоззренческие начала, благодаря чему субъектами производится самостоятельная оценка ценности установления баланса встречных интересов, определяется степень соответствия желаемого и достижимого, согласовываются взаимные обременения, что служит индивидуальным ограничителем выхода за границы, установленные правом.
8. Правовой генезис и нормативное закрепление разумности происходит в двух направлениях: индуктивном и дедуктивном. Индуктивная разумность более характерна для частноправовой сферы, дедуктивная – публично-правовой.
Изменение полярности этих направлений, произвольное смешение вызывает различные по степени опасности социальные последствия, начиная от нейтральных (неразумное бездействие) и завершая глубокими деструкциями в правосознании граждан, в целом общества (правовой нигилизм, коррупция).
9. Гносеологическая роль категории «разумность» в правовой системе имеет преимущественно оценочный (правомерный или неправомерный) характер и заключается: в оценке позитивности будущих либо наличествующих действий субъектов; оценке их возможностей; прогнозировании во времени изменчивости обстоятельств; активном нахождении дополнительных ресурсов.
Особая роль данной категории проявляется в механизмах «мягкого» преодоления неопределенности в конфликтных либо пограничных социальных отношениях, находящихся на стыке нескольких сфер правового регулирования.
10. Технико-юридическое закрепление разумности осуществляется: в зависимости от конструктивной части правовой нормы (в гипотезе, диспозиции либо санкции); по предмету, подвергаемому оценке (в субъективных правах, юридических обязанностях, условиях, факторах, состояниях, режимах); в зависимости от способа правового регулирования (в запретах, дозволениях, обязываниях); по степени определенности основных параметров (в абсолютно-определенной, неопределенной, относительно-определенной формах).
11. Среди факторов, снижающих эффективность реализации категории «разумность», выделяются: отсутствие общеобязательных критериев квалификации правомерности; неадекватное толкование признаков разумности; отождествление фактической разумности и разумности формально-юридической; злоупотребление разумностью; использование при ее формулировании дополнительных абстрактных формулировок; формализм и фиктивность подходов к использованию категории «разумность» в правотворчестве и правоприменении.
12. Приоритетные средства и пути повышения эффективности категории «разумность» включают: закрепление в отраслевых кодексах принципа разумности, однозначного понимания и параметров интерпретации; использование альтернативных, объективно обоснованных критериев; разграничение в правовых актах критериев физиологической и фактологической разумности; фиксация в законодательстве критериев неразумного; расширение использования средств поощрения за разумное поведение; введение механизмов мониторинга общественного мнения об оценке разумности результатов законотворчества и правоприменения.
Теоретическая значимость исследования выражается в постановке и новой для общей теории государства и права научно-исследовательской проблемы познания сущности и юридической природы разумности как фундаментального звена понятийно-категориальной аппарата российского права.
Последовательное решение вопроса о месте данного феномена в юридической науке, его роли в системе правового регулирования способно существенно повлиять на теоретическое осмысление ряда смежных юридических явлений, например, позволит уточнить или даже пересмотреть имеющиеся взгляды на проблему совершенствования правотворчества и правоприменения, ее юридической реальности, соотношения и взаимосвязи с международным правовым пространством. Полученные в ходе исследования выводы могут быть в полной мере применимы в отраслевых юридических науках.
Практическая значимость исследования. Полученные в диссертации выводы могут использоваться при чтении курсов лекций по теории и истории права и государства, по всем отраслевым юридическим дисциплинам. Результаты исследования позволяют конкретизировать рекомендации по дальнейшей разработке фундаментальных вопросов права и государства, наметить перспективы развития отечественной юриспруденции, определить пути и тенденции совершенствования нормотворческой, интерпретационной и правоприменительной деятельности.
Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена на кафедре государственно-правовых дисциплин Нижегородской правовой академии. Основные положения диссертации нашли отражение в пяти научных публикациях автора общим объемом 2,64 п. л. Материалы исследования используются при подготовке лекций и проведении семинарских занятий.
Структура диссертационной работы. Диссертация состоит из введения, двух разделов, включающих пять глав, заключения и библиографии.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обоснована актуальность темы, определены цель и задачи исследования, показаны теоретическая и методологическая базы исследования, отражены научная новизна работы, положения, выносимые на защиту, научная и практическая значимость диссертации.
Первый раздел «Общетеоретическая характеристика категории «разумность» в праве», включающий три главы, посвящен выявлению сущности и содержания предмета исследования, раскрытию его социальной значимости, анализу технико-юридических средств фиксации в правовом пространстве.
В первой главе «Понятие разумности как общеправовой категории» дан анализ существующих подходов к пониманию данного феномена.
Категория «разумность» имеет длительную эволюцию. Наличие глубоких исторических основ использования категории «разумность» в регулировании социальной жизни подтверждается многими историческими памятниками. Так обе редакции «Домостроя» содержат следующие указания: «Плетью же в наказание осторожно бить, и разумно, и больно, и страшно, и здорово, но лишь за большую вину и под сердитую руку за великое и за страшное ослушание и нерадение»[6].
Анализ общетеоретических работ, комплексных библиографических изданий позволяет заключить об отсутствии сколько-нибудь значимого интереса со стороны современных исследователей к проблеме разумности в праве. Как заключает В. Садурский, «до сих пор не было предпринято каких-либо серьезных попыток привести виды разумности к общему знаменателю... Существующая ситуация в какой-то степени объяснима разграничениями между дисциплинами теории права и политической философии и неспособностью или нежеланием специалистов в каждой из этих областей вторгаться на чужую территорию»[7].
В современной юридической литературе предпринимаются лишь отдельные, чаще отраслевого характера, попытки раскрытия содержания разумности. Разумность определяется как: необходимость сбалансированного учета законных интересов участников и целей гражданского судопроизводства; материальное ограничение судейского усмотрения; внешнее мерило, служащее масштабом оценки действия субъектов. Обобщая существующие подходы к категории «разумность», Л.В. Борисова приходит к выводу, что разумность в юридической литературе понимается в разных значениях: «Одни авторы утверждают, что разумность является законодательным требованием, другие воздерживаются от ее правовой оценки или ограничиваются упоминанием в рамках какого-либо вопроса, третьи рассматривают разумность как принцип права»[8].
Раскрытие содержания категории «разумность», фиксацию основных ее признаков диссертант начинает с общемировоззренческого взгляда, отмечая, что это сложный по своей структуре и внутренней взаимосвязи феномен, включающий субъективную (сознательную) и объективную (формально-юридическую) стороны.
Правовые нормы фиксируют стандартные, типичные для конкретной сферы отношений модели и стандарты поведения субъектов. Однако в условиях реалий социальной действительности жесткость нормативного установления оказывается не всегда полезной. В этой связи допустимы и оправданы отдельные коррекции, допускающие расширение либо сужение сферы правового регулирования. Подобного рода действия должны иметь осознанный характер, базирующийся на представлении о том, где находится граница правомерного или социально вредного. Формально-юридическая фиксация возможности корректировать условия реализации норм права, их содержания осуществляется путем использования категории «разумность».
Категория «разумность» относится к понятийным рядам теории правосознания. Разумное поведение – в большей степени требуемая и в меньшей допускаемая вариативная модель, основанная на условии наличия способности личности анализировать сложившуюся либо предполагаемую ситуацию, наличия обоснованной мотивации и устойчивой активной направленности на достижение поставленной цели.
Этимологически разумность олицетворяется в праве такими терминами, как «соразмерность», «предусмотрительность», «рациональность», «оптимальность», «расчетливость», «обдуманность», «оправданность», «необходимость».
Основой разумности, а соответственно объектом правового регулирования, выступают многообразные индивидуальные характеристики и способности субъектов – возраст, пол, профессиональный опыт, образование, материальное положение и многие другие, позволяющие сравнивать разумность действий субъектов на основании сопоставимости, однотипности (близости, общности) сугубо субъективных параметров.
Будучи результатом нормотворческой деятельности, разумность находит своеобразное внешнее проявление. В правовом пространстве присутствуют принципы разумности, презумпции разумности, разумные права и обязанности, разумные меры ответственности, разумные процедуры, разумные правовые позиции и решения. Реализация разумности основывается не только на внутригосударственных, но и на международных правовых актах. Этим подтверждается общеправовой характер разумности, так как она находит большее или меньшее, прямое либо косвенное свое проявление во всех отраслях российского права, пронизывает сферы публичного и частного права, а также международное право в его региональном и общепланетарном измерениях.
Общеправовой характер категории разумности проявляется в том, что это один из стыковых элементов права и нравственности. Анализируя место категории «разумность» в системе взаимодействия правосознания и нормотворчества, диссертант приходит к выводу о ее роли согласования общеправовых принципов справедливости и равенства.
Учитывая изменчивость социальной обстановки, разумность заключает в себе главную цель – обеспечение наибольшей эффективности осуществляемой социально полезной деятельности. Разумность признается таковой только при наличии гарантированной безопасности относительно наступления вредоносных, а порой, трагичных по своим последствиям ситуаций. В сфере договорных отношений фиксация сроков исполнения обязательств сторон, гарантий и условий безопасности – обычная разумная практика. В публичном праве разумность получает в поддержку весь комплекс мер государственного принуждения, включая и меры юридической ответственности.
В реальной действительности поведение людей подвержено воздействию не только правовых, но и других социальных норм. Одна из проблем, которая устраняется благодаря разумности, – определение очередности использования юридических и социальных регуляторов. Для этого требуется оценка социальной полезности полученных результатов. Отсюда содержательной основой разумности, признаваемой в качестве единой для всех субъектов константы, выступает рациональность – осознание субъектом максимально возможного по охвату спектра условий и обстоятельств складывающейся ситуации. Рационализм зиждется на возможности сопоставления собственных возможностей и того результата, который предполагается достичь. Важнейшее значение для такой оценки играет временной фактор – чем меньшее время проходит между действием и наступающим результатом, тем выше уровень рациональности.
Категория «разумность» заключает сознательную оценку права, его полезности и эффективности. Базируясь на повседневном жизненном опыте, анализируя эффективность юридических установок, индивиды проверяют на «работоспособность» действующие правоположения. Важным критерием квалификации разумности правореализационной коррекции выступает типичность (традиционность) обстоятельств, сопутствующих правовой норме, означающая, что подобным образом уже действовали иные субъекты ранее. Таким образом, многократное правореализационное повторение однотипных действий по реализации правовых установлений свидетельствует не только о том, что имеется позитивная результативность, но и о том, что подобные действия не пресекались, а значит, одобрялись как обществом, его отдельными участниками, так и государством в целом.
Разумно установленная типичность выступает основанием для формирования практического опыта, поведенческих шаблонов и мировоззренческих стереотипов. В конечном счете формируется социальная база для обновления и формирования новых общенормативных правоположений.
Совокупность эмпирических данных, полученных из различных источников, включая правотворчество и правоприменние, многократное подтверждение реальности и достижимости определенного результата позволяют субъектам безопасно корректировать формально-юридические установления. В данном случае эмпиризм выполняет рекомендательную роль в коррекции субъектами поведения, выборе одного из вариантов, ибо любая рекомендация разумна только с позиции ее многосторонней проверенности. Все иные рекомендации в зависимости от объема (качества) эмпирической составляющей в той или иной мере носят характер рискованных (следовательно, не вполне разумных) предложений.
Категория «разумность» производна от более высокой по уровню гуманитарно-мировоззренческой абстракции – категории «разум», означающей способность человека логически и творчески мыслить, обобщать и соизмерять результаты своих прошлых и настоящих действий.
Таким образом, разумность подразумевает осознание характера действий, а значит, выступает мерилом моральности поведения, а в юридическом смысле – правомерности. В частности, принцип разумности «работоспособен» в качестве квалифицирующего признака привлечения лица к юридической ответственности.
Разумность тесно «переплетается» с психологическими установками. Поэтому для признания разумности того или иного действия необходимо его обоснование. Такой вывод нельзя понимать упрощенно, полагая, что каждый шаг нужно чем-то обосновывать и что-то доказывать. Разумность не является данностью, общим мерилом, имеющим единый эталонный параметр. Это субъективно дифференцированное, обращенное к конкретному субъекту требование поступать разумно. Очевидно, что наличие у субъекта право- и дееспособности не может подтвердить разумность совершаемых им действий. Как сигнализирующие компоненты разумности выступают профессиональный опыт, знания, деловые связи, репутация. Можно назвать и психофизиологические особенности конкретной личности (возраст, здоровье).
Обобщив рассмотренные признаки и критерии разумности, диссертант формулирует вышеприведенное определение.
Вторая глава «Место и роль категории «разумность» в правовой системе России» содержит обобщенную оценку ее социально-правовой значимости.
Разумность во все время исторического развития права выступала в качестве одной из основ для выработки оправданных и вполне приемлемых правоположений там, где еще не достигнута стабильность и общепризнанная определенность. Особенно заметно это проявляется в периоды коренного переустройства общественной жизни и государственного механизма.
В социальном мировоззрении формирование представлений о разумности феноменов правовой сферы протекает в двух направлениях: индуктивном и дедуктивном. Диссертант отмечает, что преобладающую ценность для стабильности общественных отношений имеет второй путь. Но при этом нельзя полностью исключать хотя и временную, но реальную ценность индуктивной модели.
Индукция разумности, например, конкретной правовой цели, с течением времени неизбежно заменяется разумностью сомнений в ее достижимости и полезности, ибо частные цели в координатах длительного периода более подвижны и изменчивы, чем общесоциальные цели.
Напротив, дедукция разумности более устойчива, так как со временем показывает разумную убежденность, доказанность, даже при отдельных ошибках и просчетах.
Искусственное навязывание со стороны государства долговременной индукции разумности, когда однократная полезность возводится в правовой принцип, нормативное правило, вызывает недоверчивое отношение к ним в социуме, сопровождается игнорированием таких установок, укрепляет правовой нигилизм.
Именно по второму пути идет развитие права и, в первую очередь, его законодательной базы: «То, что разумно для всех – разумно и для каждого». В современном законодательстве презумпция разумности находит свое воплощение во всех без исключения отраслях и институтах. На этой основе строится интерпретационная деятельность органов судопроизводства, осуществляется конституционный надзор.
Однако в правоприменительной сфере деятельности органов исполнительной власти во многих ситуациях приоритет порой отдается индуктивной разумности, то, что разумно для одного исполнительного органа, возводится в ранг разумного правоположения для всего общества. Прежде всего, речь идет о проводимых в последние годы реформах (отмена льгот, реформа МВД, образования, ЖКХ). Зримые и одобряемые со стороны общества результаты, а значит оцениваемые как разумные, обнаружить весьма затруднительно.
Категория «разумность» используется практически во всех сферах социального бытия и государственного функционирования, подвергаемых правовому регулированию. Детальный анализ текстов юридических актов и ряда важнейших политико-идеологических актов позволил диссертанту сделать вывод об активном использовании категории «разумность» в стратегических сферах, таких как обеспечение национальной безопасности[9]. Разумность – важный компонент правового механизма обеспечения экономической безопасности – это мыслительная деятельность на основе набора специфических юридических познаний и практических навыков в конкретной экономической области.
Разумность предполагает не только оценку позитивности будущих либо наличествующих действий; это оценка возможностей, прогнозирование во времени изменчивости обстоятельств, а следовательно, дополнительной ресурсной затратности. Подобные ограничения могут повлиять на убедительность доказательств безопасности предполагаемых действий, становятся предпосылкой экономической пассивности, вызывают такое явление, как эмпирический скептицизм, когда критически оценивается весомость экономических перспектив и выгод, подвергаются сомнению достигнутые ранее опытным путем факты и свидетельства безопасности экономического функционирования, отрицаются эффективность, достоверность (истинность) действующих юридических гарантий. Скептицизм акцентирует внимание на слабо проработанных, абстрактных инструментах правовой защиты, которые при условии допущения ошибок не позволят субъектам «безболезненно» выйти из сложной ситуации либо минимизировать ее последствия.
В третьей главе «Технико-юридические формы закрепления категории «разумность» в праве» представлена развернутая характеристика основных средств и способов проявления предмета исследования.
В зависимости от конструктивной части правовой нормы категория «разумность» используется в качестве элемента гипотезы, диспозиции либо санкции.
Так, статья 133 Кодекса внутреннего водного транспорта Российской Федерации от 7 марта 2001 года[10] закрепляет объем услуг, оказанных в ходе исполнения договора: «Никакой платы в соответствии с правилами, установленными настоящей главой, не полагается, если только оказанные услуги не превышают того, что может разумно рассматриваться как должное исполнение договора, заключенного до возникновения опасности».
Часть 2 статьи 7 Жилищного кодекса Российской Федерации от 29 декабря 2004 года[11] определяет правила применения жилищного законодательства по аналогии: «При невозможности использования аналогии закона права и обязанности участников жилищных отношений определяются исходя из общих начал и смысла жилищного законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, гуманности, разумности и справедливости».
Санкцию закрепляет, например, часть 2 статьи 110 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации[12] : « Расходы на оплату услуг представителя, понесенные лицом, в пользу которого принят судебный акт, взыскиваются арбитражным судом с другого лица, участвующего в деле, в разумных пределах».
По предмету, подвергаемому оценке с позиции разумности, различается разумность субъективных прав; разумность юридических обязанностей; разумность условий и факторов; разумность состояний и режимов.
Статья 71 Федерального закона от 26 декабря 1995 года № 208-ФЗ «Об акционерных обществах»[13] одновременно закрепляет права и обязанности членов совета директоров (наблюдательного совета) общества, единоличного исполнительного органа общества (директора, генерального директора) и (или) членов коллегиального исполнительного органа общества (правления, дирекции), управляющей организации или управляющего: « 1. Члены совета директоров (наблюдательного совета) общества, единоличный исполнительный орган общества (директор, генеральный директор), временный единоличный исполнительный орган, члены коллегиального исполнительного органа общества (правления, дирекции), а равно управляющая организация или управляющий при осуществлении своих прав и исполнении обязанностей должны действовать в интересах общества, осуществлять свои права и исполнять обязанности в отношении общества добросовестно и разумно».
Разумность прав и обязанностей производна от разумности условий и факторов их осуществления. При наличии необоснованности последних считать добровольной реализацию прав и обязанностей становится невозможно. Либо их осуществление происходит в порядке исполнения должностных полномочий, либо обнаруживается неразумность состояний и режимов, что предполагает применение мер принуждения.
В зависимости от способа правового регулирования встречается использование разумных запретов, дозволений, обязываний.
Поступать разумно – обязанность всех дееспособных субъектов. В данном случае речь идет о разумном соблюдении, использовании, исполнении правовых норм и установлений. Однако если разумность дозволений не встречает мировоззренческого противостояния, то разумность запретов постоянно подвергается реальным попыткам обхода таковых (совершение мнимых, притворных сделок, фиктивное совмещение должностей, фиктивное посредничество).
Промежуточное место занимает разумность обязанностей. Здесь нет жесткой однозначности запретов и неопределенной размытости дозволений. Разумность исполнения часто обусловливается определенным периодом и дифференцируется в зависимости от характера обязательств. Так, определение разумного срока исполнения денежных обязательств является неоднородным и осуществляется не вообще ко всем денежным обязательствам, а только применительно к их каждому конкретному виду. Продолжительность разумного срока для исполнения обязательства по уплате покупной цены вещи и обязательства по возврату займа не может быть идентичной.
По виду законодательного акта разумность обнаруживается в содержании:
а) Конституции РФ, конституций и уставов субъектов Федерации;
б) федеральных конституционных законов;
в) федеральных законов;
г) законов субъектов Федерации.
Непосредственно в тексте Конституции России категория «разумность» отсутствует. Однако подобный вывод справедлив лишь для буквального толкования конституционных норм. Преамбула Конституции России полностью посвящена параметрам разумности (обоснованности) решения многонационального народа России в связи с принятием конституции.
На наличие в конституционных нормах начал разумности неоднократно указывал Конституционный Суд РФ, в частности, при соблюдении принципа равенства, признании человеческого достоинства в качестве универсальной и абсолютной, охраняемой государством конституционной ценности, реализации права на свободу и личную неприкосновенность, осуществлении свободы передвижения, выбора места пребывания и жительства и других.
По степени определенности технико-юридического содержания основных параметров различаются формы закрепления разумности:
– абсолютно-определенные – содержат точные параметры разумности;
– неопределенные – формы, в которых отсутствуют четкие указания относительно используемых критериев разумности;
– относительно-определенные – отражают смешанный подход к установлению критериев разумности.
Проведенный диссертантом анализ российского законодательства приводит к выводу о том, что в настоящее время преобладают неопределенные формы закрепления разумности, порождающие дискреционные полномочия по ее интерпретации в правоприменении.
Напротив, абсолютно-определенные формы позволяют с высокой степенью очевидности установить основные параметры разумности. Это направление должно стать приоритетным для законотворческой деятельности, на что обращают внимание и международные инстанции[14]. Следствием рекомендаций международных органов стало принятие Федерального закона от 30 апреля 2010 года № 69-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона “О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок”»[15], который установил конкретные разумные сроки в ряде отраслевых кодексов. Так, статья 2 данного закона дополняет Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации с татьей 61 «Разумный срок уголовного судопроизводства»: « 1. Уголовное судопроизводство осуществляется в разумный срок. 2. Уголовное судопроизводство осуществляется в сроки, установленные настоящим Кодексом. Продление этих сроков допустимо в случаях и в порядке, которые предусмотрены настоящим Кодексом, но уголовное преследование, назначение наказания и прекращение уголовного преследования должны осуществляться в разумный срок».
Относительная определенность формируется, например, в случае использования в правовой норме отсылочного метода изложения той или иной части.
В зависимости от используемого технико-юридического средства, возводящего разумность в определенный инструментальный статус, выделяется три основных феномена:
Дефиниция-разумность. Часть 3 статьи 129 Кодекса внутреннего водного транспорта Российской Федерации от 7 марта 2001 года № 24-ФЗ[16] дает следующее определение: «Для целей пунктов 1 и 2 настоящей статьи расходами спасателя являются фактические расходы, разумно понесенные спасателем при осуществлении спасательной операции, и справедливая плата за оборудование и персонал, фактически и разумно использованные в ходе спасательной операции с учетом критериев, предусмотренных подпунктами 8, 9 и 10 пункта 1 статьи 128 настоящего Кодекса».
Принцип разумности. Часть 1 статья 107 Гражданского процессуального кодекса РФ от 14 ноября 2002 года № 138-ФЗ[17] устанавливает, что « процессуальные действия совершаются в процессуальные сроки, установленные федеральным законом. В случаях, если сроки не установлены федеральным законом, они назначаются судом. Судом сроки должны устанавливаться с учетом принципа разумности».
Презумпция разумности. Статус категории «разумность» может существенно различаться даже в рамках одного законодательного акта. Так, согласно части 2 статьи 6 Гражданского кодека РФ[18] разумность отнесена к принципам гражданского права: «При невозможности использования аналогии закона права и обязанности сторон определяются исходя из общих начал и смысла гражданского законодательства (аналогия права) и требований добросовестности, разумности и справедливости».
Однако в части 3 статьи 10 Гражданского кодека РФ разумность определяется как презумпция: «В случаях, когда закон ставит защиту гражданских прав в зависимость от того, осуществлялись ли эти права разумно и добросовестно, разумность действий и добросовестность участников гражданских правоотношений предполагаются».
Второй раздел «Эффективность реализации категории «разумность» в праве и пути ее повышения» содержит две главы.
В четвертой главе «Основные факторы, снижающие эффективность реализации правовой категории “разумность”» выявлены наиболее типичные негативные отклонения и изъяны в содержании, форме, формулировании и реализации исследуемого феномена.
Стабильность российского законодательства, предсказуемость и обоснованность вносимых в него многочисленных изменений крайне важны для всей инфраструктуры социума и государства. Именно таким критериям должна соответствовать правовая система развитого государства, что является задачей государственной важности.
Диссертант отмечает, что на сегодняшний день в значительной степени можно говорить о стабильности законодательства России. Между тем о стабильном единообразии использования категории «разумность» говорить не приходится.
Содержательное наполнение категории «разумность» не всегда отличается точностью и однозначностью понимания, в результате чего возможны противоречивые интерпретации. Порой неопределенность образуется на стыке близких понятийных конструкций. Статья 99 Гражданского процессуального кодекса РФ оперирует понятийным сочетанием «разумный предел», а часть 1 статьи 136 использует терминологическую конструкцию «разумный срок».
Отсутствие общеобязательных критериев разумности влечет непредсказуемость и непоследовательность правоприменительной практики. Различные действия, включающие разумные параметры (срок, цена, расходы, меры), признанные разумными в одном случае, порой не признаются таковыми в другом.
Определенной непредсказуемостью характеризуется вопрос о судебном толковании категории «разумность». Диссертантом приводятся многочисленные примеры, свидетельствующие об отсутствии однозначных критериев, например, для определения разумности срока. Анализ судебной практики показывает, что при определении длительности разумного срока суды руководствуются в его исчислении от одного дня и до полугода.
Наряду с категорией «разумность» весьма часто используются многочисленные абстрактные дополнения, которые не только затрудняют раскрытие смысла правовой нормы, но и лишают ее регулятивной ценности. Среди таковых указываются «чрезмерно», «допустимо», «логично», «вероятно». Категория «разумность» имеет оценочный характер, однако это не должно становиться основой дискреционных полномочий. В этой связи диссертант высказывается против использования в одной «связке» с этой категорией таких лексических единиц, как «более», «менее», «не вполне», «возможно», которые не усиливают ее оценочность, а возводят разумность в еще большую степень вероятности и неопределенности. Не менее вредно использование категории «разумность» в совокупности с неопределенными условиями, такими как «при необходимости», «в исключительных случаях», «по возможности».
Использование категории «разумность» порой носит формально бессодержательную декларативную мотивацию, порой основанную на апелляции к разуму. Так, Конституционный Суд России в своих решениях высказывается за «сохранение разумной стабильности правового регулирования»[19], указывает на «вытекающее из Конституции Российской Федерации требование разумной соразмерности между используемыми средствами и поставленной целью»[20], обращает внимание, что решение «не может считаться необоснованным, произвольным или неразумным»[21], оценивает возникшие проблемы как «не имеющие объективного и разумного оправдания»[22].
Следуя логике своих заключений, Конституционный суд РФ даже формулирует обязанности для других государственных институтов: «Сохранение разумной стабильности означает помимо прочего обязанность законодателя учитывать при изменении условий приобретения права на получение социальных благ, в частности материального обеспечения, сформировавшиеся на основе ранее действовавшего правового регулирования законные ожидания, связанные с выполнением (полностью либо частично) условий приобретения данного права»[23].
Неадекватное использование категории «разумность» вызывает дефекты формулирования и реализации законодательных понятий и дефиниций, оказывает негативное влияние на сферу законотворчества, толкования и применения юридических норм, порождая противоречия и неопределенность правореализации.
В преобладающей массе ситуаций разумность используется в качестве оценочной характеристики правомерности действий субъектов. Однако подобная оценка в силу того, что нет ее четких законодательных очертаний, не позволяет в полной мере говорить о ее унифицированном восприятии правоприменительной практикой. А отсюда в общественном сознании возникают и порой укореняются оправданные сомнения в справедливости принимаемых государством решений. «Как показала практика Конституционного Суда, – отмечают О.Ю. Рыбаков и И.В. Воронцова, – в жалобах, поданных в Конституционный Суд, оспаривается конституционность ч. 1 ст. 100 ГПК РФ, согласно которой стороне, в пользу которой состоялось решение суда, по ее письменному ходатайству, суд присуждает с другой стороны расходы на оплату услуг представителя в разумных пределах. Именно категория разумности вызывает недоумение и непонимание у граждан, обращающихся за защитой своих прав»[24].
Отсутствие законодательно установленных критериев разумности не позволяет в полной мере осуществлять правозащиту. Особенно это актуально в условиях постоянно увеличивающегося количества налоговых споров. По официальной статистике, в большинстве случаев налоговый спор разрешается в пользу налогоплательщика. Поэтому налогоплательщики вправе рассчитывать на возмещение своих расходов на представительство в суде.
Достаточно проблематичным остается соотношение «разумного» и «неразумного», квалификация которого порой весьма затруднена. Часть 1 статьи 166 Кодекса торгового мореплавания Российской Федерации от 30 апреля 1999 года[25] закрепила ответственность перевозчика: «Перевозчик не несет ответственность за утрату или повреждение принятого для перевозки груза либо за просрочку его доставки, если докажет, что утрата, повреждение или просрочка произошли вследствие: … 3) любых мер по спасанию людей или разумных мер по спасанию имущества на море».
Из этого следует, что для спасения людей допустимы любые меры, в том числе, и неразумные. В данном случае презюмируется, что речь идет о максимально рискованных действиях (подвиге), когда жизнь человека оценивается выше всех иных благ. Однако ясно и другое. Под категорию «неразумность» вполне подходит бездействие, халатность, медлительность, а в целом – безответственность.
Проблематичность осмысления категории «разумность», всех либо отдельных ее составляющих наиболее негативно проявляется прежде всего в сферах реализации прав и свобод граждан, возложения на них обязанностей и полномочий. Например, пункт 17 Устава внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации (утвержден указом Президента РФ от 10 ноября 2007 года № 1495) среди общих обязанностей военнослужащих зафиксировал: «Военнослужащий должен быть честным, храбрым, при выполнении воинского долга проявлять разумную инициативу, защищать командиров (начальников) в бою, оберегать Боевое знамя воинской части»[26]. Таким образом, воинская обязанность неразрывно связана с разумностью действий по ее исполнению. Однако как квалифицировать разумность, устав не расшифровывает. При этом его пункт 26 однозначно фик сирует, что «военнослужащие независимо от воинского звания и воинской должности равны перед законом и могут привлекаться к дисциплинарной, административной, материальной, гражданско-правовой и уголовной ответственности в зависимости от характера и тяжести совершенного ими правонарушения».
Диссертант отмечает, что в научной литературе порой отождествляется наличие в социальной действительности фактической разумности и разумности формально-юридической. Одна из проблем обнаруживается при сопоставлении правотворческих подходов к фиксации категории разумности, в которых просматривается явный избирательный подход.
Содержательное наполнение термина «разумность» не всегда отличается точностью и однозначностью понимания, в результате чего возможны противоречивые интерпретации, злоупотребления правом.
Одним из специфических феноменов настоящего времени стал разумный эгоизм работодателя – форма разумного злоупотребления правом в целях обеспечения выживания бизнеса.
В пятой главе «Приоритетные средства и пути повышения эффективности категории «разумность» в праве» рассматриваются ведущие направления и факторы, способствующие повышению регулятивного потенциала исследуемого явления.
Разумное осуществление прав и исполнение обязанностей – одна из болевых точек любой правовой системы. В этой связи удачному практическому решению проблем реализации категории «разумность» способствует скрупулезная и планомерная теоретическая работа. Задача правовой доктрины – систематизировать имеющиеся знания, теоретически осмыслить их и, выявив специально-юридическую характеристику разумности как категории права, предложить практике обоснованные критерии правовой оценки действий субъектов правоотношений.
Диссертант поддерживает позицию тех ученых (О.Ю. Рыбаков, И.В. Воронцова), которые предлагают закрепление в отраслевых кодексах принципа разумности, включающее однозначное его понимание и возможную интерпретацию. И действительно в условиях унификации процессуального законодательства принцип разумности должен найти единообразное закрепление во всех процессуальных отраслях. В диссертации высказывается гипотеза о возможности фиксации принципа разумности в качестве общеправового начала. Местом нормативной регламентации может стать уже упоминавшийся Федеральный закон, содержащий в своем названии категорию «разумность» – Федеральный закон от 30 апреля 2010 года № 68-ФЗ «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок»[27], что восполнит его пробельность в плане закрепления дефинитивно-понятийной конструкции разумности.
Для преодоления неопределенности параметров разумности полезным видится использование альтернативных, объективно обоснованных критериев. Так, при определении разумности сроков полезным станет установление предельного периода, при определении разумности мер – фиксация оптимального набора возможных действий.
Отдельные рекомендации диссертанта касаются вопроса ограничения случаев использования категории «разумность». В частности, в тех случаях, когда идет речь об устранении выявленных нарушений законодательства в деятельности субъектов, необходимо предусматривать четкие конкретные сроки без использования категории «разумность». Этим удастся предотвратить сопутствующее выявленному нарушению процедурное нарушение по его исправлению. Важно и то, что нарушение должно быть устранено в максимально короткие сроки.
Часто для установления разумности достаточно определить минимально возможные действия субъектов, в том числе с позиции закона. Поведение, которое не укладывается в минимальные законодательные параметры, вызывает не только недоумение, но и подозрение в нарушении законности.
В качестве общей рекомендации диссертант предлагает различать и соответственно фиксировать в правовых актах (например, в примечаниях, приложениях к ним) критерии физиологической и фактологической разумности. Первая подразумевает наличие способности и условий для предвидения субъектом всего комплекса дальнейших своих действий и наступающих последствий (наличие образования, личного опыта, средств, полномочий). Вторая – наличие сопоставимых параметров действий, с которыми возможно сравнение либо их учет (обращение к позитивному либо негативному опыту других субъектов). Закрепление содержания разумности в этих случаях возможно путем использования техники отсылок, установления цензовых требований.
Практически неработающей ныне является связь разумности и технологий поощрения. Основной акцент и в законодательстве, и в правоприменении делается на поощрении добросовестного исполнения гражданами и должностными лицами своих обязанностей. Диссертант предлагает использовать разумную градацию мер поощрения за разумное поведение субъектов, что повлечет в целом развитие социальной инициативы. В современных условиях государство должно шире использовать разумные механизмы поощрения в сфере обеспечения правопорядка, борьбы с наркоманией, предупреждения чрезвычайных ситуаций бытового характера, выявления фактов коррупции. Сегодня данные механизмы активно развиваются и успешно используются лишь в сферах корпоративного права.
Свою роль может сыграть фиксация в законодательстве критериев неразумного. В данном ключе диссертант указывает на полезность «двойных стандартов» в их позитивном понимании. Если с позиции государства и общества признается определенное событие неразумным, то с позиции отдельных субъектов (например, в налоговой сфере) то же самое носит разумный характер. Есть здесь и другая сторона, обусловленная правосознанием. Фиксация разумного всегда наталкивается на неоднородность мнений и позиций, тогда, как правило, признание неразумного (вредного, опасного, противоправного) приходит к общему знаменателю много быстрей. Например, критерием неразумности служит разовая, неритмичная, непрофильная, некомпетентная, фиктивная («подставная»), необеспеченная ресурсами экономическая деятельность, что, очевидно, должно вызывать интерес у контрольных инстанций и опасения у финансовых институтов. Так, в постановлении Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 12 октября 2006 года № 53 четко обрисованы объективные доказательства, подтверждающие необоснованность налоговой выгоды[28].
Важное значение для правовой характеристики разумности имеет мониторинг общественного мнения. Наличие разумности в действиях органов государства подтверждается уже тем фактом, что снижается общее количество подаваемых жалоб по аналогичным делам.
Каналы обратной связи между властью и обществом должны использовать дополнительные возможности. Так, на федеральном уровне наряду с традицией проведения видеоконференций, расширенных заседаний с участием представителей всех политических партий следует ввести практику постоянного мониторинга общественного мнения на предмет установления оценки населением разумности результатов законотворчества и правоприменения. Эта работа должна осуществляться в рамках проводимого Советом Федерации Федерального Собрания РФ мониторинга состояния законодательства. Такой опыт разумно использовать и в регионах.
В широкое информационное пространство следует «вывести» судебную власть, что позволит всем гражданам получать оперативные сведения о ее функционировании. Обнародование судебных решений не должно замыкаться узкопрофильными и малотиражными источниками. Наряду с ними в качестве разумной альтернативы должны использоваться ресурсы Интернета.
В заключении подведены итоги исследования и намечены перспективы дальнейшей работы над темой.
Важным звеном общетеоретического осмысления категории «разумность» должно стать исследование целей и предпосылок ее использования в конкретном правовом акте.
Значительный интерес представляет вопрос о соотношении разумности как правовой категории с разумностью в общесоциальном, философском, нравственном, религиозном понимании. Отсюда открывается простор для исследования взаимосвязей разумности, правосознания, правовой культуры, юридического образования.
С более широких гносеологических позиций необходимо исследовать правонарушения в сфере реализации категории «разумность», ошибки толкования разумности, эффективность и полезность использования альтернативных либо смежных категорий и понятий.
Немало специфических проблем бытия категории «разумность» обнаруживается на региональном уровне нормотворчества и правоприменения.
Основное содержание диссертации отражают следующие публикации:
Статьи в рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки России для публикации результатов диссертационных исследований:
1. Рогачев Д.Н. Категория «разумность» в механизме правового обеспечения экономической безопасности // Экономическая безопасность России: политические ориентиры, законодательные приоритеты, практика обеспечения: Вестник Нижегородской академии МВД России. – 2009. – № 1 (10). – С. 228–231.
2. Рогачев Д.Н. К вопросу о критериях разумности по российскому законодательству // Вестник Саратовской государственной академии права. – 2010. – № 2. – С. 65–69.
Иные публикации:
3. Рогачев Д.Н. Категория «разумность» в кодифицированных актах современной России (общетеоретический аспект) // Кодификация законодательства: теория, практика, техника: Материалы Международной научно-практической конференции (Нижний Новгород, 25–26 сентября 2008 года) / Под ред. В.М. Баранова, Д.Г. Краснова. – Н. Новгород: Нижегородская академия МВД России, Торгово-промышленная палата Нижегородской области, 2009. – С. 418–424.
4. Рогачев Д.Н. Разумность как базовый дидактический принцип обучения правоведов юридической технике // Юридическая техника. – 2009. – № 3. – С. 280–283.
5. Рогачев Д.Н. Разумность как общеправовой принцип // Стратегия модернизации России: экономика, политика, право: Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Нижний Новгород, 21 января 2010 года) / Под ред. П.Н. Панченко, А.В. Козлова: В 2 т. – Н. Новгород: Нижегородский филиал Государственного университета – Высшей школы экономики, 2010. – Т. 2. – С. 238–244.
Общий объем опубликованных работ – 2,64 п. л.
Корректор Н.Н. Кукушкина
Компьютерная верстка Г.А. Федуловой
Тираж 100 экз. Заказ № _____.
Отпечатано в отделении оперативной полиграфии
Нижегородской академии МВД России.
603144, г. Н. Новгород, Анкудиновское шоссе, 3.
[1] Доклад Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации 2008 года «О состоянии законодательства в Российской Федерации» / Под общ. ред. С.М. Миронова, Г.Э. Бурбулиса. – М., 2009. – С. 27.
[2] Российская газета. – 1998. – 10 декабря.
[3] Послание Президента РФ Дмитрия Медведева Федеральному Собранию Российской Федерации // Российская газета. – 2009. – 13 ноября.
[4] Подробнее см.: Борисова Л.В. Некоторые аспекты реализации положения о разумном сроке в российском гражданском судопроизводстве // Научные труды. Российская академия юридических наук. – М., 2008. – С. 589–593.
[5] См., например: Емельянов В.И. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами. – М., 2002; Винниченко Ю.В. Разумность в гражданском праве Российской Федерации: Дис… канд. юрид. наук. – Иркутск, 2003; Волосатова Л.В. Принцип разумности в реализации субъективных гражданских прав: Дис... канд. юрид. наук. – М., 2005.
[6] Домострой. Составление, перевод и комментарий В.В. Колесова и В.В. Рождественской. – М., 1990. – С. 245.
[7] Садурский В. «Разумность» и плюрализм ценностей в праве и политике // Сравнительное конституционное обозрение. – 2008. – № 4. – С. 21.
[8] Борисова Л.В. Принцип разумности в российском гражданском процессе. – М., 2008. – С. 22–23.
[9] См.: Военная доктрина Российской Федерации (утверждена Указом Президента Российской Федерации от 5 февраля 2010 года № 146) // Российская газета. – 2010. – 10 февраля.
[10] Собрание законодательства Российской Федерации. – 2001. – № 11. – Ст. 1001.
[11] Собрание законодательства Российской Федерации. – 2005. – № 1. – Ч. I. – Ст. 14.
[12] Собрание законодательства Российской Федерации. – 2002. – № 30. – Ст. 3012.
[13] Собрание законодательства Российской Федерации. – 1996. – № 1. – Ст. 1.
[14] Подробнее см.: Ксенофонтова И.Г. «Разумный срок» в постановлениях Европейского Суда по правам человека // Российская и европейская правозащитные системы: соотношение и проблемы гармонизации: Сборник статей / Под ред. В.М. Баранова. – Н. Новгород, 2003. – С. 403–410.
[15] Российская газета. – 2010. – 4 мая.
[16] Собрание законодательства Российской Федерации. –2001. – № 11. – Ст. 1001.
[17] Собрание законодательства Российской Федерации. – 2002. – № 46. – Ст. 4532.
[18] Собрание законодательства Российской Федерации. – 1994. – № 32. – Ст. 3301.
[19] Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 3 февраля 2010 года № 136-О-П «По жалобе гражданина Репы Николая Федоровича на нарушение его конституционных прав пунктом 50 статьи 35 Федерального закона “О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации и признании утратившими силу некоторых законодательных актов Российской Федерации в связи с принятием федеральных законов «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон “Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации” и “Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации”»”» // Российская газета. – 2010. – 26 марта.
[20] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 21 апреля 2010 года № 10-П «По делу о проверке конституционности части первой статьи 320, части второй статьи 327 и статьи 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами гражданки Е.В. Алейниковой и общества с ограниченной ответственностью «Три К» и запросами Норильского городского суда Красноярского края и Центрального районного суда города Читы» // Российская газета. – 2010. – 14 мая.
[21] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 19 апреля 2010 года № 8-П «По делу о проверке конституционности пунктов 2 и 3 части второй статьи 30 и части второй статьи 325 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан Р.Р. Зайнагутдинова, Р.В. Кудаева, Ф.Р. Файзулина, А.Д. Хасанова, А.И. Шаваева и запросом Свердловского областного суда» // Российская газета. – 2010. – 7 мая.
[22] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 19 марта 2010 года № 7-П «По делу о проверке конституционности части второй статьи 397 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И.В. Амосовой, Т.Т. Васильевой, К.Н. Жестковой и других» // Российская газета. – 2010 – 2 апреля.
[23] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 20 апреля 2010 года № 9-П «По делу о проверке конституционности части первой статьи 7 Федерального закона «О дополнительных гарантиях социальной защиты судей и работников аппаратов судов Российской Федерации» в редакции Федерального закона «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона “О противодействии коррупции”» в связи с жалобами граждан А.А. Анохина и П.И. Зелинского и запросами Железнодорожного районного суда города Новосибирска и Кировского районного суда города Ростова-на-Дону» // Российская газета. – 2010. – 7 мая.
[24] Рыбаков О.Ю. Соответствие российского процессуального законодательства целям и задачам государственной политики / О.Ю. Рыбаков, И.В. Воронцова // Вестник СГАП. – 2008. – № 5. – С. 76.
[25] Собрание законодательства Российской Федерации. – 1999. – № 18. – Ст. 2207.
[26] Собрание законодательства Российской Федерации. – 2007. – № 47. – Ч. I. – Ст. 5749.
[27] Российская газета. – 2010. – 4 мая.
[28] Вестник Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации. – 2006. – № 12.
