Злоупотребление гражданскими правами: проблемы теории и практики
На правах рукописи
Волков Александр Викторович
ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ ГРАЖДАНСКИМИ
ПРАВАМИ: ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ
Специальность 12.00.03 – гражданское право;
предпринимательское право; семейное право;
международное частное право
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
доктора юридических наук
Москва – 2010
Работа выполнена на кафедре гражданско-правых дисциплин
Юридического института Московской академии экономики и права
| Официальные оппоненты: | – заслуженный юрист РФ, доктор юридических наук, профессор Баринов Николай Алексеевич; – доктор юридических наук, профессор Ершова Инна Владимировна; – заслуженный юрист РФ, доктор юридических наук, профессор Ченцов Николай Васильевич. |
| Ведущая организация – | Российский университет дружбы народов. |
Защита состоится 24 сентября 2010 г. в 13 час. 00 мин. на заседании диссертационного совета Д 521.023.02 при Московской академии экономики и права по адресу: 117105, г. Москва, Варшавское шоссе, д. 23.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московской академии экономики и права
Автореферат разослан «___»_____________2010 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
кандидат юридических наук, доцент ЮЮ. С.Харитонова
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы. Определение и установление «внутренних» пределов осуществления субъективного гражданского права – одна из наиболее запутанных, сложных для понимания и разрешения правовых проблем. В этом механизме установления юридических границ ярко выражена цель права – предоставить обществу средство для цивилизованного разрешения возникающих противоречий и конфликтов. Определяя с помощью комплекса юридических средств для субъектов права «стандартные» внешние границы, переход за которые начинает затрагивать конкретные субъективные права других участников правоотношений, законодатели всегда пытались воплотить одну из ярких правовых идей, лежащих у истоков законотворчества: право само не должно быть орудием для бесправия.
Несмотря на то что вопросы границ правоосуществления исследуются столько же, сколько существует само гражданское право, вопрос об осуществлении гражданских прав не в соответствии с их действительным назначением (злоупотребление правом) всегда решался через призму власти того или иного государственно-правового устройства. В частности, в СССР попытки изучить указанную проблему в 60–80-х годах неизменно наталкивались на «авторитет» государства и ограничивались «социалистическим» назначением права. Вследствие чего одни ученые потеряли интерес к этой проблеме, а другие просто вывели ее из области гражданского права. Однако сегодня с развитием экономики и с усложнением правоотношений развиваются и учащаются различные формы злоупотреблений гражданскими правами. Практика показывает, что неправомерным может быть поведение, не только нарушающее конкретные нормы позитивного права, но и внешне законное, а по существу, нарушающее основополагающие системные связи (принципы) гражданского права. Между тем, несмотря на то, что представления о злоупотреблении правом с точки зрения советского гражданского права уже обнаружили свою несостоятельность, новое знание в этой области права еще не приобрело развитой формы. В науке гражданского права нет единства взглядов на юридическую природу феномена злоупотребления правом (действия субъекта злоупотребления признаются как правонарушением так и особой формой реализацией права; намерение – как умышленное так и неосторожное; вред – как материальный так и нематериальный); отсутствует унифицированное научное определение понятия «злоупотребление гражданским правом»; мало изучены формы и виды злоупотреблений правами; идут горячие дискуссии об условиях применения последствий (отказ в защите права) за злоупотребительное поведение; не получен ответ на вопрос о средстве злоупотребления гражданским правом (субъективное право, субъектное право, формализм права, несовершенство норм и т.п.); недостаточно изучены субъективные пределы осуществления гражданских прав через критерии добросовестности и разумности и т.д.
Таким образом, в теории и практике гражданского права существует проблема понимания и распознавания юридического феномена «злоупотребление правом», которая требует своего разрешения. При этом необходимы не только фрагментарная проработка и комментарий гражданского законодательства по указанной проблеме, но и скрупулезный научный анализ доктрины о злоупотреблении правом с привлечением таких смежных областей знания, как философия, социология, психология.
По избранной теме нет каких-либо разъяснений Верховного суда РФ и Высшего арбитражного суда РФ (в дальнейшем соответственно ВС РФ и ВАС РФ), за исключением незначительных упоминаний о злоупотреблении правом в п. 5 постановления Пленума ВС РФ и ВАС РФ от 1 июля 1996 г. 6/8 «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» и в п. 10 постановления Пленума ВС РФ от 24 февраля 2005 г. № 3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц». Информационным письмом Президиума ВАС РФ от 25 ноября 2008 г. № 127 до арбитражных судов был доведен «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 ГК РФ», который содержит ряд спорных положений.
Отсутствие единого научно-теоретического фундамента для определения субъективных пределов осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей негативно сказывается на правоприменительной практике: в практической деятельности происходят значительные колебания при квалификации недобросовестных актов правоосуществления в форме злоупотреблений правами, вследствие чего возникают и трудности, связанные с применением сопутствующих гражданско-правовых норм. А отсутствие единого методологического подхода к применению санкций за недобросовестное использование гражданских прав приводит к коллизиям с иными гражданско-правовыми санкциями.
Вопросы злоупотреблений правами характерны для процессуальных, налоговых, трудовых, семейных, земельных, административных и других правоотношений и, в том числе, в деятельности лиц, обладающих властной юрисдикционной компетенцией. Следовательно, проблема злоупотребления правом имеет межотраслевой характер и ее решение может иметь общетеоретическое значение для науки российского права.
Степень научной разработанности проблемы. Вопросы злоупотребления правом давно обсуждаются в гражданско-правовой науке, а само правило, провозглашенное в ст. 10 ГК РФ 1994 г., не является абсолютно новым для отечественного законодательства и тем более для европейского права. Но история развития этой нестандартной нормы была непростой, а сама доктрина о злоупотреблении правом до сих пор вызывает много возражений из-за абстрактности используемых в ней таких «каучуковых» понятий, как добрые нравы, разумность, добросовестность, воля, интерес, намерение, назначение субъективных прав, пределы и границы правоосуществления и т.п. При этом осуществление права, по мнению ряда ученых, не может быть противоправным[1].
В российской науке гражданского права проблема злоупотребления правом обсуждалась с начала XIX века. Свое отношение к ней высказывали многие известные ученые, в том числе, И. Б. Новицкий, Л. И. Петражицкий, М. М. Агарков, М. И. Бару, С. Н. Братусь, С. И. Вильнянский, В. П. Доманжо, С.Т. Максименко, Н. С. Малеин, В. А. Рясенцев, М.В. Самойлова, В.А. Тархов, М.И. Цукерман, а наиболее подробно ее исследовали И. А. Покровский и В. П. Грибанов[2]. Противники теории злоупотребления правом, в частности М. М. Агарков или И. А. Покровский, утверждали, что эта теория сказывается на прочности права в целом, а последняя ценность, по их мнению, большее благо, чем гибкость и неопределенность закона[3].
Дальнейшее развитие эта тема получила в монографии «Пределы осуществления и защиты гражданских прав» (М., 1972) профессора В. П. Грибанова. Ученый убедительно показал необходимость закрепления в законодательстве принципа недопустимости осуществления гражданских прав в противоречии с их назначением не в качестве субъективно обнаруживаемой общей идеи, а в качестве объективно обусловленной формы, выработал определение понятия «злоупотребление правом» как противоправного поведения, разработал объективные и субъективные критерии для применения правила о недопустимости злоупотребления правом, а также выявил общее влияние этого феномена на правоприменительную практику при оценке правомерности действий управомоченных лиц. Проблема злоупотребления правом – это, по мнению В.П. Грибанова, «проблема субъекта», т.е. проблема его моральной ответственности за осуществление субъективного права «в противоречии с его назначением вопреки общественным интересам»[4]. Перед юридической наукой, как указывал профессор В.П. Грибанов, встает задача исследования институтов гражданского законодательства с точки зрения соответствия правового регулирования осуществления тех или иных предоставляемых субъектам гражданских прав назначению этих прав[5].
Несмотря на продолжительность дискуссии, данная проблема постоянно приковывает к себе внимание ученых. В «постперестроечное» время рассматриваемой проблемой, в той или иной мере занимались многие исследователи. Так, Т. С. Яценко, посредством сравнительно-исторического изучения исследовала категорию шиканы в гражданском праве[6]. А. Ю. Белоножкин ограничился кругом вопросов, посвященных исследованию структурных элементов содержания понятия «злоупотребление субъективным правом»[7]. В.И. Емельянов затронул теорию о злоупотреблении правом с позиций целевых прав-обязанностей[8]. С. Д. Радченко предложил исследовать проблему злоупотребления правом через категорию интереса[9]. О. А. Поротикова злоупотребление правом рассматривала в контексте социальных пределов осуществления гражданских прав[10]. Кроме того, отдельные аспекты категории «злоупотребление правом» в кандидатских диссертациях осветили П.А. Избрехт, М.В. Ибрагимова, Н.А. Ковалёва, И.А. Тимаева.
В современной науке гражданского процессуального права проблемам злоупотреблений процессуальными правами были посвящены работы А. В. Юдина[11], Я. В. Грель[12], В. О. Аболонина[13]. В общей теории права проблема злоупотребления правом исследовалась А. А. Малиновским[14], С. Г. Зайцевой[15], Н. А. Дурново[16]
и др.
Бесспорная актуальность исследования проблемы злоупотреблений гражданскими правами, ее недостаточная разработанность, отсутствие в современной доктрине целостного подхода к изучению феномена злоупотребления правом предопределили выбор темы исследования.
Объектом диссертационного исследования являются общественные отношения, возникающие вследствие злоупотребления гражданскими правами.
Предмет диссертационного исследования составляют научные разработки в области исследования феномена злоупотребления гражданскими правами; провозглашенный законодателем принцип добросовестного правоосуществления (принцип недопустимости злоупотребления правом); гражданское и смежное с ним законодательство, регулирующее общественные отношения, возникающие в сфере злоупотребления гражданскими правами; псевдо юридические формы, в которые облекаются злоупотребительные действия правонарушителей; судебная практика разрешения споров, возникающих в сфере злоупотребления гражданскими правами и обязанностями.
Целью настоящего исследования являются разработка средствами науки гражданского права на основе исследования феномена злоупотребления гражданскими правами новых теоретических положений, которые следует положить в основу практических разработок и предложить их качестве инструмента для практического использования правоприменителями, что позволило бы устранить существующие проблемы нарушения принципа добросовестного правоосуществления (принципа недопустимости злоупотребления правом) как в сфере доктрины гражданского права, так и в области применения гражданского законодательства.
Цель исследования предопределила постановку и решение следующих задач:
– рассмотреть в философско-правовом и историко-логическом контекстах природу и назначение правовых норм, определяющих внутренние пределы осуществления субъективных прав;
– обосновать природу «субъективности» гражданских прав и определить местонахождение категории «злоупотребление правом» в науке гражданского права;
– исследовать структуру субъективного гражданского права и на основании этого расширить его классические характеристики;
– изучить связь идеи о внутреннем назначении права с системой права в целом и ее системой правонарушений в частности;
– выявить место ст. 10 ГК РФ в системе гражданско-правового регулирования, ее роль и соотношение с другими нормами кодекса;
– выявить объективные и субъективные признаки для квалификации актов в качестве злоупотребления правом и на основе этого вывести научное гражданско-правовое определение понятия «злоупотребление гражданским правом»;
– выявить особенности и условия применения последствий (отказ в защите права) за злоупотребительное поведение;
– найти соотношение шиканы и иных форм злоупотребления правом с ближайшими юридическими институтами: неосновательное обогащение, недействительность сделок, причинение вреда;
– классифицировать формы, виды, средства злоупотреблений гражданскими правами;
– обобщить правоприменительную практику в сфере действия ст. 10 ГК РФ и подготовить конкретные рекомендации по совершенствованию действующего законодательства.
Методологическая основа исследования. В диссертационной работе для познания сущности объективного и субъективного права использовался философско-диалектический метод исследования. Для всестороннего выявления и оценки содержания понятия «злоупотребление гражданским правом» применялись сравнительно-правовой и формально-юридический подходы. При анализе назначения норм о субъективных пределах осуществления права и санкции за злоупотребление правом использовались системный и функциональный методы познания. Кроме того, для исследования избранной темы применялись такие частноправовые методы, как историко-лингвистический и структурно-правовой.
Многие вопросы диссертации исследовались как междисциплинарные проблемы, т.е. на стыке юридической науки и философии, социологии, психологии, что соответствовало задачам комплексного анализа явлений.
Теоретическая основа работы. Общетеоретическую основу настоящего исследования составили труды таких ученых, как Т.Е. Абова, М. М. Агарков, В.К. Андреев, В. С. Анохин, М.И. Бару, Н.А. Баринов, Ю. Г. Басин, В.В. Безбах, В.А. Белов, М. И. Брагинский, С. Н. Братусь, А. В. Венедиктов, В. В. Витрянский, Г. А. Гаджиев, Б. М. Гонгало, В. П. Грибанов, Д. Д. Гримм, И. В. Дойников, В. П. Доманжо, Н. Д. Егоров, В. С. Ем, И.В. Ершова, Т. И. Илларионова, О. С. Иоффе, А. Ю. Кабалкин, М. Ф. Казанцев, В. П. Камышанский, О. А. Красавчиков, М. И. Кулагин, В. А. Лапач, О. Г. Ломидзе, Л. А. Лунц, А. А. Лукьянцев, Н.С. Малеин, Я. М. Магазинер, С. Н. Медведев, В. В. Меркулов, И.Б. Новицкий, Л.А. Новоселова, В.А. Ойгензихт, Б. И. Пугинский, М. Г. Розенберг, А.Я. Рыженков, В. А. Рясенцев, О.Н. Садиков, М.В. Самойлова, А. П. Сергеев, К. И. Скловский, Е. А. Суханов, Л. С. Таль, В.А. Тархов, В. С. Толстой, Ю. К. Толстой, Р. О. Халфина, В. М. Хвостов, В. А. Хохлов, С. А. Хохлов, Н.В. Ченцов, Б. Б. Черепахин, З.И. Цыбуленко, В. П. Шахматов, Л.С. Явич, В. Ф. Яковлев, А. М. Эрделевский и др.
Кроме того, автором были изучены работы по общей теории права и отраслевым юридическим наукам Н.Г. Александрова, С.С. Алексеева, А.М. Васильева, Н.В. Витрука, Л.Д. Воеводина, Ю.И. Гревцова, Г.К. Дмитриевой, А.В. Ильина, Д.А. Керимова, В.В. Лазарева, Е.А. Лукашовой, А.А. Малиновского, А.В. Малько, Н.И. Матузова, Т.Н. Нешатаевой, С.И. Носова, Л. П. Рассказова, Ю.С. Решетова, О.Ю. Рыбакова, В.М. Сырых, Л.В. Тумановой, Д.А. Фурсова, А.Ф. Черданцева, М.К. Юкова и др.
Также автор с своей работе опирался на труды дореволюционных цивилистов и теоретиков права К.Н. Анненкова, Е.В. Васьковского, Ю.С. Гамбарова, Н.А. Гредескула, Н.М. Коркунова, Д.И. Мейера, К.П. Победоносцева, И.А. Покровского, И.И. Петражицкого, В.И. Синайского, Г.Ф. Шершеневича и др.
Эмпирическую базу исследования составили законодательство Российской Федерации, СССР, дореволюционной России, зарубежное законодательство, а также судебная практика Конституционного суда Российской Федерации, судов общей юрисдикции и особенно арбитражных судов.
Научная новизна работы. В диссертации по-новому исследуются и раскрываются через современные понятия содержание конструкции «субъективное гражданское право» и сущность юридической категории «злоупотребление правом», изучаются связанные с ней проблемы и создается собственная концепция о злоупотреблении правом через создание концепции целостности субъективного гражданского права; впервые выявляются и исследуются квалифицирующие признаки, формы и виды злоупотребления правом и на этой основе дается современное гражданско-правовое определение понятия «злоупотребление гражданским правом»; определяется место ст. 10 ГК РФ в системе правового регулирования; с новой стороны раскрываются последствия (отказ в защите права) за злоупотребление гражданскими правами; впервые выявляются и классифицируются средства злоупотребления правами; впервые раскрываются понятия «злоупотребление обязанностями», «злоупотребительное бездействие», «злоупоребительное намерение», «злоупотребительные схемы» и другие специфичные формулировки.
Настоящая работа является первым квалификационно-комплексным исследованием, в котором сформулированы основы цивилистической теории о злоупотреблении гражданским правом с использованием основных категорий современной гражданско-правовой науки (принципы гражданского права, гражданско-правовая норма, гражданское правоотношение, субъективное гражданское право, юридическая обязанность, гражданско-правовая санкция, обязательство, сделки и т.д.). Тем самым решается крупная научная проблема, составляющая предмет учения о противодействии злоупотреблению правом как специфической составляющей части цивилистической науки.
На защиту выносятся следующие положения:
- Развитие гражданского права (с римского права до современного) обусловлено, в частности, необходимостью воспрепятствовать многочисленным злоупотреблениям, связанным с недобросовестным использованием устаревших, но еще действующих норм права. Иски по «доброй совести» (римское право), «добрые нравы» как возражение недозволенному осуществлению права (параграф 826 ГГУ), «дух закона» во французской доктрине, «право справедливости» в Англии свидетельствуют о постоянной борьбе гражданского права за то, чтобы его нормы и правовые конструкции использовались строго по функциональному, т.е. системному назначению.
- Правовой смысл субъективных гражданских прав в гражданско-правовой системе регулирования общественных отношений определяется не только возможностью «я могу», «я вправе», но и в предикате «я должен», в котором субъективный аспект в праве дополняется его объективным дубликатом – юридическим назначением, смыслом. Свобода действий, свобода выбора юридических механизмов реализации права, свобода усмотрения обладателя субъективного права в гражданско-правовом поле должна быть дополнена его объективным аспектом – ответственностью. Субъект права (правообладатель) в этом смысле свободен быть ответственным, и он ответствен в том числе за надлежащее осуществление своего субъективного гражданского права именно таким образом, который совпадает с общим смыслом и назначением гражданского права.
- Для правового лица – субъекта гражданского права – добром является разумное, гармоничное сочетание своих интересов и интересов других лиц и общества. Злом в его истинном значении и применительно к гражданскому праву (в контексте злоупотребления правом) будет являться вознесение субъектом права своих индивидуальных эгоистических интересов в ущерб интересам других равных ему лиц. Суть субъективного гражданского права в этой параллели состоит в том, что оно является результатом компромиссов интересов индивида и общества, т.е. необходимой мерой возможного поведения управомоченного лица с учетом субъективных прав и интересов окружающих лиц и только в таком режиме охраняется (санкционируется) законодательством.
- Намерение при осуществлении субъективного права (о котором говорит ст. 10 ГК РФ) представляет собой не мотив, а непосредственную установку субъекта на действие с идеально выработанным планом поведения. Намерение – это гражданско-правовая, пограничная категория, отвечающая за средства для достижения поставленной цели. В намерении проявляются средства и, наоборот, избранные средства говорят о намерениях субъекта. Незаконное средство (злоупотребление правом) аннулирует и цель-благо (законный интерес). С этой точки зрения злоупотребление гражданским правом есть действие без законного интереса с целью, противной смыслу гражданского права и прежде всего принципу добросовестного осуществления прав.
- Статья 10 ГК РФ имеет определяющее значение для установления возможного правоосуществления при реализации субъективного права. Она преследует цель исключить злоупотребление правом недобросовестными правообладателями. И эта цель включается в любую предметную цель нормы, определяющей формы и порядок осуществления субъективного права или иным образом воздействующую на правовое поведение правообладателя. Сбалансированная правовая система исключает такое взаимодействие норм, воздействующих на формы, виды и порядок осуществления субъективных прав, при котором эти права могут использоваться в качестве средства для достижения запретного результата.
- Единство правовой цели и санкционированного законодателем средства реализации права образуют целостную (неразделимую на содержание и форму) сущность любого субъективного гражданского права. Игнорирование этого положения может привести к тому, что для разных субъектов одно и то же конкретное гражданское право может иметь разные смыслы: для одного субъекта предоставленное гражданское право является законным средством для достижения правовой цели; для другого – лишь формально законным средством для достижения незаконной, скрытой противоправной цели. Подобный «формальный оборот» гражданских прав вне целостной сущности субъективного гражданского права и составляет суть проблемы злоупотребления правом.
- Содержание концепции целостности субъективного гражданского права – это воплощаемое в нем осмысленное и разумное отношение субъекта права к предоставленному ему юридическому средству – субъективному гражданскому праву. Право становится действительно «субъективным» и обретает жизнь только тогда, когда становится разумно сбалансированным инструментом для реализации интересов каждого участника гражданских правоотношений. Субъективное гражданское право с этой точки зрения проявляется как отношение единства (целостности) субъекта и объекта (средства права), права и обязанности, духа и буквы, возможности и действительности.
- Следует различать доктринальные понятия «субъективное гражданское право» и «субъектное гражданское право» как признаваемая законодателем абстрактная юридическая возможность правоосуществления (дозволения), как детализированная правоспособность, закрепленная в объективном праве за теми или иными субъектами. Субъективное гражданское право несет в себе самостоятельное смысловое юридическое значение, прямым образом влияющее на проблему злоупотребления правом. Мысленное, идеальное «программирование» субъектом своих будущих действий оживляет «матрицу» субъектных прав и при возникновении правоотношения (наличия юридического факта) порождает искомое субъективное гражданское право. При этом, если участником правоотношений внутренние (субъективные) пределы его свободы (возможностей) не соблюдаются (хотя остается видимость правоосуществления), то не представляется возможным говорить о целостном субъективном гражданском праве в полном диалектическом единстве своего содержания и своей формы. Следовательно, средством злоупотребления выступает не субъективное, а субъектное гражданское право (либо просто гражданское право) в его строго формальном, изолированном от всей системы гражданского права смысле (включая условия договора как ненормативного права), извлеченное в результате злоупотребительного мышления из естественного формализма и неизбежного несовершенства гражданско-правовых норм.
- Субъективное гражданское право – это целостная правовая конструкция, наполненная персонифицированным субъектом (лицом), идентифицированным объектом права (благом), определенной правовой целью, специфичной системной обязанностью осуществлять право добросовестно и разумно и, самое главное, ценностным и уважительным отношением к правам и законным интересам лиц, противостоящих правообладателю в соответствующем правоотношении.
В конструкции субъективного гражданского права места для злоупотребления правом нет.
- Пределы осуществления гражданских прав – это внутренние, субъективные границы действий для носителей права, которые управомоченное лицо определяет для себя в границах дозволенного соответствующим правовым режимом через категории добросовестности и разумности. Разумность и добросовестность являются необходимыми, однако не общими, а специальными пределами для поведения правообладателя при реализации им своего субъективного гражданского права. Разумность представляет собой структурную сторону добросовестности, а добросовестность – собирательную форму здравого, адекватного, честного поведения. Следовательно, необходимо различать нарушение границ субъективного права от нарушения пределов осуществления права, которые соотносятся как общее и частное. При этом, общее изменчиво, а частное постоянно. И границы права, и пределы правоосуществления, актуализированные в конкретном лице, есть содержание каждого субъективного гражданского права. Поэтому норма ст. 10 ГК РФ носит двойственный характер: по своей внешней форме – это императивная, запрещающая норма, но по занимаемому месту в системе гражданского права – это норма-гарантия, отвечающая за качественное использование элементов гражданско-правовой системы в условиях неопределенности правового регулирования, когда невозможно или затруднительно применить специальную норму права (с конкретными границами) либо когда эта норма сама стала «жертвой» свого формализма.
- Злоупотребление правом – это всегда умышленное, сознательное, намеренное действие, но никак не неосмотрительное, неосторожное или нерачительное. Если для применения правовых мер при недобросовестности в ее субъективном смысле психическое отношение лица к своему поступку безразлично, то при злоупотреблении правом прямой умысел образует вину нарушителя, а недобросовестность проявляется в скрытой эксплуатации норм гражданского права, в извращении содержания предоставленных лицу правовых возможностей, в знании того, что он нарушает закон. В недобросовестном злоупотребительном акте управомоченное лицо всегда действует лицемерно, т.е. под прикрытием реализации своего субъективного права.
- К действиям, определяемым ст. 10 ГК РФ, могут относиться только акты правоосуществления, правопользования, правореализации. Они являются отличительными признаками злоупотребления правом, поэтому, будучи по своему характеру формальными, т.е. внешне легальными, они тем не менее недобросовестны, недействительны, неправомерны по своей функциональной сути, поскольку действительная правовая цель здесь сведена к формальному средству. Термин «злоупотребление правом» включает в себя равным образом и осуществление права, и исполнение обязанности, и бездействие.
- Материальные последствия злоупотребления правом в виде наличия реального вреда не являются необходимым признаком злоупотребительного поведения нарушителя, поскольку его умысел в своих различных формах направлен на внутреннюю сущность права – создание средствами гражданского права неравенства, а не на конкретный имущественный ущерб.
- Отказ в защите права является системной охранной мерой (санкцией) гражданского права, т.е. своеобразной защитой от злоупотреблений субъектов с помощью средств (форм) самого гражданского права и применяется (в том числе по собственной инициативе суда) как к истцу, так и к ответчику. Отказ в защите права – это системное защитное средство гражданского права, содержащее в себе возможность суда ограничить охранную составляющую субъектного гражданского права в целях пресечения злоупотребительного использования гражданских прав и обязанностей.
- Злоупотребление гражданским правом – это особый вид гражданского правонарушения, связанного с умышленным выходом управомоченного лица в ситуации правовой неопределенности за внутренние пределы (смысл, назначение) субъективного гражданского права (определяемые в том числе критериями разумности и добросовестности) для достижения своей незаконной скрытой цели с использованием формализма и недостатков гражданского права, как-то: абстрактность, узость, пробелы, оговорки, ошибки, противоречия правовых норм и договорных условий и т.п. Иными словами, злоупотребление гражданским правом – это недобросовестное правопользование в условиях правовой неопределенности.
- Классификацию злоупотреблений правами образуют следующие злоупотребления: а) правом собственности; б) обязательственными правами (требованиями), в особенности правом на свободу заключения договоров и формирование их условий; в) гражданско-правовыми обязанностями; г) правом на защиту (в том числе, и возможностями ст. 10 ГК РФ). В зависимости от цели различаются: а) злоупотребление правом с единственным намерением, т.е. с исключительной целью причинить вред другому лицу (шикана); б) в целях обогащения, т.е. для получения имущественной выгоды (наживы); в) в целях избегания выполнения своих обязанностей; г) в целях воспрепятствования реализации субъективных прав кредиторов на их защиту и восстановление. Средства злоупотреблений подразделяются на объективные и субъективные. Объективные средства для злоупотреблений гражданскими правами подразделяются на косвенные (юридико-технический формализм норм гражданского права) и прямые (несовершенство гражданско-правовых норм). Субъективные средства для злоупотреблений гражданскими правами подразделяются на социальные предпосылки (пробелы воспитания и образования, правовой нигилизм) и индивидуальные формы умысла (злоупотребительные суждения, умозаключения, схемы).
На основе выработанных теоретических положений вносятся предложения по совершенствованию ст. 10 ГК РФ, текст которой предлагается изложить в качестве системного принципа гражданского права в следующей редакции:
«Статья 10. Принцип добросовестного осуществления прав и исполнения обязанностей
1. Ничто, включая юридический формализм и недостатки закона, не может служить основанием для недобросовестного использования прав и обязанностей. Злоупотребление правом недопустимо.
2. В случае несоблюдения требований, предусмотренных в пункте 1 настоящей статьи, суд может ограничить защиту прав недобросовестной стороны вплоть до полного отказа в защите.
3. Квалификация судом поведения лица в качестве злоупотребления правом (обязанностями) может служить самостоятельным основанием для применения способов защиты, предусмотренных статьей 12 настоящего Кодекса».
Научно-теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическая значимость работы заключается в том, что предлагается новая теоретически обоснованная непротиворечивая концепция о злоупотреблении гражданскими правами. Научные положения, содержащиеся в исследовании, расширяют и корректируют классическую теорию субъективного гражданского права, юридической обязанности и гражданских правоотношений. Результаты исследования проблем злоупотребления правом могут быть использованы для совершенствования практики применения и толкования норм о противодействии злоупотреблению правом, т.е. способствовать эффективному противостоянию «нестандартным» гражданско-правовым нарушениям в правореализационной деятельности различных субъектов.
Апробация результатов исследования. Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на кафедре гражданско-правовых дисциплин Юридического института Московской академии экономики и права. Выводы и основные положения работы изложены в двух монографиях, в сорока восьми статьях в рецензируемых журналах, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ для опубликования результатов докторских исследований, в других опубликованных статьях и научных сообщениях сделанных на международных и всероссийских научно-практических конференциях.
Результаты диссертационного исследования используются при проведении занятий в Московской академии экономики и права по гражданско-правовым дисциплинам, в Волгоградском государственном университете по курсу «Гражданское право» и в Адвокатской палате Волгоградской области на курсах повышения квалификации.
Ряд выводов, сформулированных в диссертации, нашли свое практическое воплощение в актах высших судебных инстанций[17], а также в судебных актах, разрешающих судебные споры по конкретным делам[18]. Таковы, например, положения о применении санкции ст. 10 ГК РФ: отказ в защите права применяется как к истцу, так и к ответчику, как по требованию сторон, так и по инициативе суда; положения об использовании ст. 10 ГК РФ в качестве основания для применения ст. 168 ГК РФ и т.д.
Объем и структура диссертации. Работа насчитывает 422 страницы машинописного текста и состоит из пяти глав, включающих в себя тринадцать параграфов, заключения, списка использованной литературы и приложений.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается актуальность избранной темы, раскрывается степень ее научной разработанности, указываются цель и задачи, объект и предмет исследования, описываются его методологические и теоретические основы, характеризуются научная новизна и практическая значимость, формулируются выносимые на защиту основные положения, сообщается об апробации результатов исследования.
В главе 1 – «Генезис правила о недопустимости осуществления гражданских прав в противоречии с их назначением» – выявляются истоки учения о злоупотреблении правом, тенденции, а также современные проблемы, относящиеся к объекту исследования.
В параграфе 1 – «Возникновение и развитие проблемы недобросовестного правоосуществления в зарубежном и отечественном гражданско-правовом опыте» – исследуется способность разума в своей формальной свободе устанавливать собственные «максимы» (пределы). Софистские словесные манипуляции, вольное использование силы разума вплоть до злоупотреблений, о котором говорил И. Кант, и, наконец, формы моральной субъективности в ее злоупотребительном характере (лицемерие, пробабилизм, ирония), впервые выделенные Г. Гегелем, образуют первопричины крайностей человеческих оценок, которые приводят к тем или иным искажениям иерархии ценностей – практическим или теоретическим возведениям ценностей относительных в ранг ценностей абсолютных. Одной из причин такой подмены целей является двойственность человеческой природы, выражающая в противоречии между волей и разумом. С философской точки зрения любые злоупотребления – это всегда осознанный выбор к несвободе, к моральной слепоте, к личной деградации. Таким образом, проблема злоупотреблений (включая проблему злоупотребления правом) – это проблема прежде всего личной несвободы.
На основе зарубежного опыта автором были установлены квалифицирующие признаки злоупотребления правом: а) наличие противоправной цели – причинение вреда другим лицам; б) средством злоупотреблений всегда являются гражданские права в их исключительно формальном смысле (они же служат и внешним прикрытием); в) характер поведения квалифицируется как недобросовестный, т.е. всегда присутствует скрытая корыстная цель.
В постреформенной России XIX в. проблемы злоупотребления правом исследовали на высоком научном уровне такие ученые-цивилисты, как В.П. Доманжо, К.Н. Анненков, Г.Ф. Шершеневич, В.И. Синайский, Ю.С. Гамбаров, И.И. Петражицкий и многие другие. Однако шикана была единственной формой злоупотребления правом, которая признавалась русской дореволюционной доктриной права. Причём судебная практика вообще не видела необходимости ставить эту проблему на повестку дня, поскольку случаи злоупотребления правом были, по ее мнению, довольно редки. Редки же они были, по мнению автора, именно потому, что защиту от злоупотребительных действий бесполезно было искать в только что родившейся российской судебной системе. Злоупотребление правом в тот период находилось по большей части в латентном состоянии.
В постреволюционной России ст. 1 ГК РСФСР 1922 г. установила, что «гражданские права охраняются законом, за исключением тех случаев, когда они осуществляются в противоречии с их социально-хозяйственным назначением». Несмотря на то что по своей юридической конструкции норма данной статьи охватывала некоторые случаи злоупотребления экономическими правами, на практике же она использовалась как жестокий инструмент классовой борьбы, не имеющий никакого отношения к проблеме злоупотребления гражданскими правами. Печальный опыт не был учтен в Основах гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик и в ГК РСФСР 1964 г., которые, в сущности, провозгласили аналогичные принципы. Таким образом, без политической составляющей проблема злоупотребления правом на раннем этапе советскими цивилистами, как таковая, не рассматривалась. Ученые были заняты в основном теоретическим переосмыслением и совершенствованием «инструментального» механизма советского гражданского права. Однако, несмотря на то, что проблема правоосуществления решалась прежде всего в разрезе интересов самого государства, в отечественной цивилистике постепенно появлялось независимое осмысление проблемы злоупотребления правом. В советской правовой литературе об исследуемом явлении высказывались в том или ином смысле ряд известных ученых-юристов. Основы теории о злоупотреблении правом заложил профессор В.П. Грибанов в своей монографии «Пределы осуществления и защиты гражданских прав» (1972 г.).
Злоупотребительные действия, не имеющие в своём основании полноценного субъективного гражданского права, не относились, согласно В.П. Грибанову, к случаям злоупотребления правом. Автор диссертации последовательно показывает, что анализ злоупотребительных актов (действий) «изнутри» субъективного гражданского права и в качестве данности в объективном праве обусловил закономерную операцию: ученый вынужден был для удобства отделить содержание субъективного права от формы его реализации. «А это значит, что проблема злоупотребления правом, – делал вывод профессор В.П. Грибанов, – связана не с субъективным правом вообще, не с его содержанием, а с процессом его реализации, с его осуществлением»[19]. Иными словами, злоупотребление правом – правомерное действие с точки зрения содержания субъективного права, но противоправное с точки зрения осуществления права. В концепции известного цивилиста, по существу, проводится линия о двойственности содержания в субъективном гражданском праве: одно содержание – в статике, в качестве идеальной модели поведения, а другое – в динамике, в качестве конкретных форм поведения[20]. Злоупотребление правом, по мнению В.П. Грибанова, могло проявляться в нарушении назначения прав в обществе, в нарушении субъективных и временных границ, в неверно избранном способе, типе, порядке, средстве осуществления права и т.д. Этот вывод нашел свое подтверждение в предложенном им определении: «Злоупотребление правом есть особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения»[21], которое используется вплоть до сегодняшних дней.
Профессор В.П. Грибанов, подводя общий итог его учения, убедительно показал необходимость закрепления в законодательстве принципа недопустимости осуществления гражданских прав в противоречии с их назначением, выработал определение понятия «злоупотребление правом» в качестве противоправного поведения, разработал объективные и субъективные критерии для применения правила о недопустимости злоупотребления правом, а также выявил общее влияние этого феномена на правоприменительную практику при оценке правомерности действий управомоченных лиц.
Оппонируя и одновременно развивая доктрину о недопустимости осуществления гражданских прав в противоречии с их назначением профессора В.П. Грибанова, автор используя также мысли М.И. Бару, С.Н. Братуся, Н.А. Гредескула и др., создает собственную концепцию феномена злоупотребления гражданским правом, согласно которой субъективное гражданское право – это целостная правовая конструкция, которая характеризуется единством субъекта и объекта (средства права), права и специальной обязанности, буквы и духа закона; процесс реализации, т.е. осуществления субъективного гражданского права, неотделимо входит в содержание любого субъективного гражданского права; само субъективное право в его «идеальном» виде проявляется только в особой юридической среде – правоотношении и актуализируется в конкретном субъекте, а не наличествует непосредственно в нормах объективного права; средством злоупотребления является не субъективное, а субъектное гражданское право.
В параграфе 2 – «Доктрина о злоупотреблении гражданскими правами в современной цивилистике. Проблема теории о злоупотреблении правом» – подробно анализируются современные точки зрения на проблему злоупотребления правом. Попытки ряда цивилистов определить сущность злоупотребления правом, дать определение и создать непротиворечивую собственную теорию этого феномена не привели к успеху. Само понятие «злоупотребление правом» противники теории[22] считают лишенным правового смысла, непонятным и даже абсурдным: если действия управомоченного лица не соответствуют содержанию права, то оно не осуществляет это право, а значит, и не может этим правом злоупотреблять. Часть ученых наоборот считает, что с помощью ст. 10 ГК РФ будет создан «новый облик участников гражданского оборота, для которых главными будут оценки с позиции добра, разума и справедливости»[23] ; третьи проблему злоупотребления правом видят лишь в нарушении норм нравственности[24].
Исходя из сложившихся разнообразных позиций, тенденций, противоречий в учении о необходимости добросовестного использования гражданских прав, в проблеме злоупотребления правом автор выделил ряд следующих основных вопросов: 1) о проблеме логичности термина «злоупотребление правом»; 2) о местонахождении субъективного гражданского права в системе понятий гражданского права; 3) о правомерности злоупотребительных актов; 4) о «границах» и «пределах» субъективного гражданского права; 5) о роли ст. 10 ГК РФ в гражданском законодательстве. При этом коренным, по мнению автора, является вопрос о средстве злоупотребления правом (субъективное, субъектное, гражданское или какое-то иное право или правомочие). Все приведенные вопросы, как доказывает автор, в совокупности образуют теоретическую проблему злоупотребления правом в науке гражданского права, которая «подпирается» снизу противоречивой правоприменительной практикой, сверху – научными дискуссиями и требует своего разрешения.
Вторая глава – «Концепция целостности субъективного гражданского права как обоснование запрета на злоупотребление им» – посвящена построению теоретических основ доктрины о злоупотреблении гражданским правом через создание концепции целостности субъективного гражданского права, смысл которой концентрируется в мысли о невозможности оперировать в качестве средства злоупотребления непосредственно субъективным гражданским правом.
В параграфе 1 – «Границы свободы (возможностей) в содержании субъективного гражданского права» – изучаются пределы свободы в праве, в том числе свободы воли, а также соотношения добра и зла, интереса и цели в гражданском праве вообще и в субъективном праве в частности.
Обосновывается, что свобода действий, свобода выбора у субъекта в правовом поле должна быть дополнена его объективным аспектом – моральной ответственностью. Субъект права в этом смысле свободен быть ответственным, и он ответствен в том числе за надлежащую реализацию своего субъективного гражданского права именно таким образом, чтобы она совпадала с общим смыслом и назначением гражданского права. Свобода (возможности) в субъективном гражданском праве проявляется в самоуправляемости носителя права, предполагающей не только свободу выбора – «свобода меры возможного поведения», но и свободу формирования самого субъекта, ответственно осуществляющего тот или иной выбор. Именно в таком понимании отдельные права, закрепленные в нормах права, становятся действительно субъективными правами, т.е. тем, ради чего и во имя чего создана и функционирует вся система гражданского права. Субъективное гражданское право – это мера возможного, т.е. свободного поведения, субъект которого свое субъективное гражданское право воспринимает как осмысленное и ответственное право, свободного, в частности от собственного неразумного эгоизма, воли.
Доказывается, что для правового лица – субъекта гражданского права добром является разумное, гармоничное сочетание своих интересов и интересов других лиц и общества. Злом в его истинном значении и применительно к гражданскому праву будет являться вознесение субъектом права своих эгоистических интересов в ущерб интересам других равных ему лиц. В данном случае суть субъективного гражданского права состоит в том, что оно является результатом компромиссов между интересами индивида и общества, т.е. необходимой мерой возможного поведения управомоченного лица с учетом субъективных прав и интересов окружающих лиц. В контексте проблемы злоупотребления правом это означает, что выход субъекта за пределы осуществления субъективных гражданских прав с необходимостью влечет поражение не только субъективного гражданского права, но и юридического интереса. Незаконное средство – злоупотребление правом аннулирует и цель-благо – законный интерес.
В параграфе 2 – «Соотношение средства, цели и ценности в обеспечение целостности субъективного гражданского права» – доказывается, что на уровне правовых ценностей, расхождение цели со средствами объективно недопустимо, поскольку они составляют единую суть правовой системы, в которой создание ценностей обусловлено законом свободного выбора соответствующих по качеству средств. Взаимозависимость цели и средства как наверху – гражданское право, так и внизу – субъективное право образует неразделимую сущность правовых отношений.
Обосновывается, что намерение представляет собой непосредственную установку субъекта на действие с идеально выработанным планом поведения. Намерение – это субъективно-объективная, пограничная категория, отвечающая за средства для достижения поставленной цели. В намерении проявляются средства, и, наоборот, избранные средства говорят о намерениях субъекта.
Внутренняя цель, назначение и роль каждого отдельного субъективного гражданского права имманентно происходит из общей сущности гражданского законодательства. Следовательно, и к решению проблемы злоупотребления правом можно подойти только через познание той реальной цели-ценности, которую заключает в себе и которой одновременно служит субъективное гражданское право. Ценность субъективных прав следует искать не в экономическом результате, а в правовой системе, к которой они относятся. Так же как смысл гражданского права в целом, так и смысл отдельных норм права, представляющих определенные гражданские права и устанавливающих обязанности, лежит вне пределов самих субстанций. При этом сбалансированная правовая система никогда не ставит во главу угла такое взаимодействие норм, при котором субъективные права могут в своей формальной силе использоваться в качестве средства достижения запретного результата.
Субъект правоотношения при оценке предоставленного ему субъективного права исходит из уже сложившегося у него представления о тех или иных правовых ценностях. Следовательно, гражданские права (а равно и обязанности) сами по себе, в своем «в - себе - и - для себя - бытии», смысла не имеют и обретают его лишь в постижении и оценке его субъектом в конкретных правоотношениях. Для разных субъектов одно и то же конкретное гражданское право может иметь разные смыслы: для одного субъекта предоставленное гражданское право является законным средством для достижения законной цели; для другого – лишь формально законным средством для достижения незаконной скрытой цели. Подобный «формальный оборот» гражданских прав вне содержания субъективного гражданского права, как доказывает автор, и составляет суть проблемы злоупотреблений правами.
Параграф 3 – «Вопрос о "субъективности" гражданских прав и о средстве злоупотребления гражданскими правами» – посвящен анализу структурных элементов субъективного гражданского права и разрешению проблемы средства злоупотребления через понятие целостности субъективного гражданского права.
Автор исследует понятия «субъект», «субъективное право», «субъектное право», «юридическая обязанность» и приходит к выводу, что конкретное право становится действительно «субъективным» и обретает жизнь только тогда, когда делается разумно сбалансированным инструментом для реализации интересов каждого участника гражданских правоотношений.
Понятие «субъективное право» как инструментальный термин теории гражданского права для удобства было сознательно внедрено в понятийную юридическую систему в виде неправильной, но необходимой конструкции, указывающей на носителя права – субъекта[25]. «Субъектом» в полном смысле этого слова человек становится только тогда, когда уровень его свободы поднимается до его уровня ответственности, до сознательного, разумного поведения.
Отмечается, что при отыскании средства злоупотребления необходимо иметь в виду, что именно субъектные (а не субъективные) гражданские права и юридические обязанности составляют основную правовую ткань гражданского законодательства, поскольку объективное право в этом плане представляет лишь прообраз, проект, модель тех или иных типовых юридических отношений. Если распознавание и субъективное преобразование субъектных прав выполнено субъектом верно и его субъективное правопонимание совпадает с содержанием объективного права, то в этом случае возникает в конкретном правоотношении непосредственно субъективное право. Если в усвоении и последующих действиях происходит отклонение от истинного (системного) содержания права, то на лицо правонарушение, а если подобное отклонение прикрыто внешне законными полномочиями, то происходит злоупотребление правом, но не субъективным, поскольку правильного субъективного преобразования, уяснения не произошло, а субъектным (либо просто гражданским) правом.
На основе ряда специально выработанных теоретических положений автор доказывает, что субъективное гражданское право необходимо воспринимать через отношение единства (целостности) субъекта и объекта (средства права), права и обязанности, духа и буквы, возможности и действительности. С этой точки зрения целостное, «живое» субъективное гражданское право ни при каких обстоятельствах не может быть средством злоупотребления правом, а проблема «нелогичности» термина «злоупотребление правом» при этом находит свое разрешение.
Предлагаемая автором новая концепция целостности субъективного гражданского права опирается на следующий постулат: "внутри" непосредственно субъективного гражданского права, заключенного в правоотношении, для управомоченного лица установлена единственная, но системная обязанность – не выходить за пределы правоосуществления, т.е. не злоупотреблять своими правами, осуществлять их добросовестно и разумно, не нарушать права других лиц. Эта системная обязанность, содержащаяся в ранге качественного конститутивного элемента в каждом субъективном гражданском праве, касается только самого носителя субъективного права и направлена на сдерживание его эгоистических проявлений (в то время как юридические обязанности, составляющие элемент гражданского правоотношения, образуют суть «чужих» действий).
Исследуются фундаментальные категории для решения проблемы злоупотребления правом – понятия «добросовестность» и «разумность», под которыми автор понимает внутренние, субъективные границы действий для самих носителей права, т.е. специальные пределы действий правовых лиц непосредственно в гражданско-правовых отношениях, а точнее, непосредственно в субъективном гражданском праве. Именно в этом, по мнению автора, заключается функциональная суть формулы «право на право», заложенной в ст. 1 и 10 ГК РФ (пределы осуществления гражданских прав).
Отмечается, что недобросовестность проявляется в скрытой эксплуатации норм гражданского права, в извращении содержания предоставленных субъекту правовых возможностей, в знании того, что он нарушает закон. В недобросовестном злоупотребительном акте (действии) управомоченное лицо всегда действует лицемерно, т.е. под прикрытием реализации своего субъективного права.
Центральным в проблеме злоупотребления правом является вопрос о средстве злоупотребления. Существующие учения о злоупотреблении правом в современных рыночных условиях и на данном этапе развития гражданского права не в состоянии полноценно объяснить, как происходит злоупотребление субъективным гражданским правом. Поэтому упор делается на разграничение содержания субъективного права и формы (способы, типы, порядок) его осуществления. Однако, если субъект права выбирает незаконный способ (тип) осуществления субъективного гражданского права, то логически не представляется возможным утверждать, что такой незаконный способ входит в само содержание субъективного гражданского права, поскольку в объективном праве подобного содержания для субъективного гражданского права не предусмотрено. Следовательно, недозволенными способами (типами, формами) происходит реализация не субъективного гражданского права, а любого иного «права», непосредственно созданного и реализованного исключительно интеллектом и волей субъекта злоупотребления под прикрытием внешних форм субъективного гражданского права. Допуская в качестве средства злоупотребления именно субъективное гражданское право, сторонники подобного подхода через разделение содержания и формы нарушают целостность субъективного гражданского права и в его содержание де-факто включают правомочие на злоупотребление (через осуществление невозможными способами)[26]. Автор доказывает, что субъективные гражданские права подобного качества быстро разрушат систему гражданского права, а сами превратятся в произвол.
Еще одна проблема в учении о злоупотреблении правом связана с тем, что в цивилистической доктрине принято различать возникновение субъективного гражданского права помимо воли управомоченного лица в результате определенных юридически значимых фактов (например, право требовать возмещение причиненного вреда, право на получение наследства, право на страховое возмещение и т.п.) и в результате волевых действий самого управомоченного лица (например, при заключении договора)[27]. Из этого разделения делается вывод об автономном, безволевом, вне зависимости от сознания субъекта появлении ряда субъективных гражданских прав (чаще всего для обоснования приводится пример с малолетними гражданами). Однако, если задаться вопросом, каким образом и где возникают субъективные гражданские права, то и для первого (помимо воли) и для второго (по воле) случая ответ будет один – только в качестве идеи (представления, мысли) в сознании субъекта права, способного их верно осмыслить и реализовать. Не меняют этого утверждения и признание субъектами права недееспособных, т.е. безвольных лиц, поскольку распознавание и осмысление субъективных прав происходит волей и сознанием их представителей. Признание субъективных прав за недееспособными лицами – это нравственный долг любого цивилизованного общества, выполняемый с помощью специальных юридических приемов, в частности, гражданской правосубъектности, позволяющей лицу быть субъектом права.
Гражданская правосубъектность, как теоретическая научная конструкция, в законе реализуется через гражданскую правоспособность (ст. 17, 18 ГК РФ) и гражданскую дееспособность (ст. 21 ГК РФ). Гражданская правоспособность появляется независимо от воли лица в момент рождения, неразрывно связана с этим лицом, т.е. неотчуждаема, и прекращается в момент его смерти. Содержание этой правоспособности раскрывается в ст. 18 ГК РФ, а затем детализируется в качестве субъектных прав в конкретных видовых конструкциях закона. Сущность правоспособности, как часто отмечается в научной литературе, не в «праве», а в «способности»[28].
Гражданская дееспособность – способность гражданина своими действиями приобретать и осуществлять гражданские права, создавать для себя гражданские обязанности и исполнять их (ст. 21 ГК РФ). Несомненно, что речь идет не столько о физической, сколько об интеллектуально-волевой способности распознавать свои права и обязанности и правильно их реализовывать (исполнять). Правоспособность без дееспособности (личной либо через представителя) неподвижна, безвольна, неосуществима. Способности и действия дееспособных представителей всегда «заменяют» отсутствующую (либо ограниченную) гражданскую дееспособность представляемого ими недееспособного лица. «Если гражданин обладает только правоспособностью, – подчеркивал О.С. Иоффе, – она восполняется при помощи дееспособности других лиц. Если же такое восполнение невозможно, то по отношению к данной группе правомочий гражданин вообще не считается способным быть их носителем»[29].
Итак, абстрактная, формальная, юридическая возможность обладания гражданскими правами (правоспособность) реализуется на практике не только посредством возникновения юридического факта (ст. 8 ГК РФ), но и дееспособностью (сделкоспособность и деликтоспособность), т.е. интеллектуально-волевой деятельностью, направленной на приобретение и реализацию субъективных гражданских прав. «Дееспособность, – пишет В.В. Ровный, – своеобразный "мостик" между правоспособностью и субъективным правом, "продолжение правоспособности", "правоспособность в процессе и на стадии реализации". И если правоспособность обеспечивает возможность самого существования права для последующей его реализации в целях удовлетворения потребностей гражданина, то дееспособность обеспечивает общественно-юридическое признание совершаемых гражданином действий, а также качество обуславливаемого ими правового эффекта»[30].
Следовательно, процесс реализации права, процесс его осуществления всегда имеет осмысленный характер, всегда зависит от воли управомоченного лица. Творить себя как субъекта правовой деятельности (в том числе от имени других лиц) может только реальное право- и дееспособное лицо.
Авторская концепция стоит на том, что именно распознавание будущим правообладателем своих прав и обязанностей, программирование своих действий согласно правовым целям оживляет «матрицу» субъектных прав и в правоотношении трансформирует ее в действительно субъективное, т.е. осмысленное право. Субъективными гражданские права должны признаваться не в результате их принадлежности субъекту или их «механического» перехода из одного идеального состояния (нормы права) в другое (правоотношение), а в результате осмысленного, ответственного отношения лица к имеющимся у него правовым возможностям. Ценностное отношение субъекта права к избранному гражданско-правовому средству (субъективному праву) проявляется и в наличии специальной системной обязанности – добросовестно и разумно осуществлять свои гражданские права и обязанности, считаясь с «чужими» правами равных лиц[31]. Эта обязанность является качественным системным элементом в структуре каждого субъективного гражданского права.
Исходя из предварительно выведенных теоретических положений, автор приходит к выводу, что право делает действительно субъективным акт осознания субъектом правового, т.е. «должного» поведения и, как следствие, разумное осуществление лицом своих гражданских прав, а не сумма определенных правомочий, соотносимых с конкретным лицом. В связи с этим применительно к доктрине о злоупотреблении правом предлагается следующее усовершенствованное определение: субъективное гражданское право – это осмысленная и избранная субъектом в соответствии с законом или договором мера своего поведения, которая в правоотношениях им самостоятельно и добросовестным образом реализуется и подлежит по его требованию государственной защите.
Поскольку субъективное гражданское право есть целостная правовая конструкция, наполненная персональным субъектом, индивидуальными объектами прав, правовыми целями, специальной системной обязанностью осуществлять право добросовестно и, самое главное, ценностными, взаимными и уважительными отношениями субъектов друг к другу и к чужим правам, то в этой идеальной юридической конструкции места для злоупотребления правом нет. Автор доказывает, что средством злоупотребления остаются только субъектные гражданские права или просто гражданские права либо правомочия, формально размещенные в догматическом праве или извлекаемые из него. В этом случае цивилистический спор о том, что «нельзя злоупотребить правами», что теория злоупотребления правами находится «вне рамок» гражданского права, что термин «злоупотребление правом» лишен смысла, тавтологичен и противоречив, перестает иметь насущные основания, поскольку появляется твердая определенность: во-первых, никакое управомоченное лицо не может злоупотребить субъективным гражданским правом; во-вторых, когда речь идет о злоупотреблении правом, то под его средством подразумевается исключительно субъектное гражданское право (либо просто гражданское право) в его строго формальном, изолированном от всей системы гражданского права смысле (включая условия договора как ненормативного права).
В главе 3 – «Проблемы правоприменения норм о запрете на злоупотребление правами в системе гражданского права России» – через призму авторской концепции целостности субъективного гражданского права выявляется место ст. 10 ГК РФ в системе гражданского права, проводится функциональный анализ и дается оценка внутренних правовых связей в гражданском законодательстве, влияющих на проблему злоупотребления правом, анализируется с разных позиций санкция ст. 10 ГК РФ.
В параграфе 1 – «Место статьи 10 ГК РФ в системе правового регулирования гражданских отношений и ее сущностные характеристики» – анализируются нормы о необходимости добросовестного осуществления прав и выявляются квалифицирующие признаки злоупотребления правом.
Отмечается, что сложность применения запрета о злоупотреблении правом состоит в том, что он сам происходит из коренных гражданско-правовых принципов, но в то же время по отношению к большинству гражданских норм является не ближайшим, а отдельным основанием, с которым нужно считаться во избежание системного противоречия между нормой и ее общим основанием. Доказывается, что в принципе правового равенства заключена сущность гражданско-правовой системы, и через него она обретает свою юридическую жизнь. Из принципа равенства органично вытекают еще три гражданско-правовых принципа: справедливости; диспозитивности (свободы правоосуществления); добросовестного правоосуществления. В принципе справедливости заключаются: а) справедливое сочетание частных и публичных интересов; б) восстановительный характер гражданского права; в) судебная защита как обеспечение восстановления нарушенных прав. Принцип диспозитивности предполагает: а) свободу договора; б) неприкосновенность частной собственности; в) недопустимость произвольного вмешательства государства в частные дела; г) необходимость беспрепятственного осуществления гражданских прав; д) самостоятельность и инициативность. Наконец, в принципе добросовестного правоосуществления содержатся: а) добросовестное использование гражданских прав; б) добросовестное исполнение гражданско-правовых обязанностей. Следовательно, если в принципе справедливости заложена основная регулятивная цель (функция) гражданского права, то в принципе диспозитивности проявляется самая широкая, по сравнению с другими отраслями права, свобода усмотрения для самих субъектов гражданского права. Принцип добросовестного правоосуществления отвечает за то, чтобы правовые регулятивные нормы гражданского права не превращались в «жертву» свободы усмотрения (диспозитивности) субъектов права.
Анализируя ст. 10 ГК РФ, автор диссертации обращает внимание на то, что эта статья, как норма прямого действия «работает» только в ситуации правовой неопределенности, когда либо отсутствует соответствующая специальная норма права, регулирующая возникший казус, либо специальная действующая норма права не способна из-за своего юридического содержания (формализма, ошибок, пробелов) качественно разрешить стоящую перед ней задачу. В системе норм гражданского права данная статья относится к высшей иерархии, так как отвечает за пресечение противосистемной эксплуатации норм права. Поскольку злоупотребление правом характеризуется как нарушение системного правового запрета и как поведение, в основе которого лежит злоупотребительный юридический акт, то, следовательно, подобное поведение относится к области неправомерных действий, т.е. к гражданским правонарушениям. «Выдавливание» злоупотребления правом частью цивилистов за рамки гражданско-правового поля, непризнание его в качестве гражданского правонарушения, приведет, по мнению автора к ослаблению правового положения добросовестных участников гражданского оборота. Прочность гражданского права может быть опрокинута средствами права, и тогда оно (право) превратится в произвол.
В отношении включения в понятие злоупотребления правом «исполнение обязанности» автор доказывает, что аналогично тому, как в любом субъективном гражданском праве содержится обязанность для субъекта добросовестно осуществлять свои права, так и в любой гражданско-правовой обязанности заложена формула: «право (в известных границах) на исполнение своей обязанности». Именно такое «микро-право» в составе обязанности (т.е. определенные пространственно-временные и другие границы для исполнения обязанности) может быть средством злоупотребительного поведения и по своей сущности ничем, кроме своей юридической оболочки, не отличаться от «стандартного» злоупотребления правом. Кроме того, право (обязанность) на бездействие в своих различных формах в ситуации правовой неопределенности также может недобросовестно использоваться злоупотребляющим лицом.
Запрет, выраженный в ст. 10 ГК РФ, по мнению автора, касается непосредственно ситуации использования субъективного гражданского права в конкретном правоотношении, а следовательно, становится запретом, т.е. специальным пределом для того, кто его осуществляет, – для субъекта права. Поэтому когда идет речь об «универсальных» пределах осуществления прав, то подразумевается наличие в составе каждого субъективного гражданского права особой системной обязанности для субъекта права – не превращать свое право в орудие для бесправия, т.е. всегда действовать добросовестно и разумно.
В параграфе 2 – «Отказ в защите права как единственная гражданско-правовая санкция за нарушение запрета о злоупотреблении правом» – подробно исследуются последствия нарушения запрета, предусмотренного ст. 10 ГК РФ. Проведенный анализ позволил отнести отказ в защите права, наряду с мерами защиты и мерами оперативного реагирования, в состав гражданско-правовых санкций и синтезировать следующие логические заключения относительно санкции ст. 10 ГК РФ: 1) отказ в защите права – это материально-процессуальный акт (решение) суда как органа государственной власти; по своей сути, отказ в защите права – это юридическое системное средство защиты лица своего того или иного субъективного гражданского права от посягательств на него с помощью средств (правомочий) самого гражданского права; 2) управомоченным лицом в смысле ст. 10 ГК РФ, которому суд отказывает в защите его прав на стадии судебного разбирательства, может быть равно как истец, так и ответчик; 3) отказ в защите права означает отрицание, непризнание судом внешне субъективного, но в действительности субъектного гражданского права (а равно обязанности), на которое в своих доводах опирается истец либо ответчик.
Исследуемая автором санкция – отказ в защите права – не относится ни к одному из способов защиты, предусмотренных ст. 12 ГК РФ, точно так же, как она не относится и к иным способам защиты, не предусмотренным в перечне ст. 12 ГК РФ. Санкция ст. 10 ГК РФ уникальна и работает на «верхнем этаже» охранительных гражданско-правовых мер: там, откуда просматривается не только созданное правовое отношение, но и ситуация, когда само конкретное правовое отношение, будучи вырванным из общего контекста гражданского права, в условиях правовой неопределенности становится средством для достижения лицом своей эгоистической, скрытой незаконной цели. Именно с этой точки зрения, по мнению автора, открываются смысл и назначение «отказа в защите права» как специфичной гражданско-правовой санкции. В противном случае она как охранная мера затеряется в числе других стандартных способов защиты и потеряет тем самым свое функциональное значение. При этом отказ в защите права означает только отказ в защите того конкретного требования, которое заявило управомоченное лицо (истец либо ответчик) в судебном процессе в качестве своего основания, довода, аргумента. К примеру, за злоупотребление правом собственности лишать владельца субъективного права собственности означает создать правило, которое подвергнет испытанию на прочность всю систему гражданского права в целом; за злоупотребительные условия в договоре лишать лицо «правомочий на результат» означает функционально подменять последствия недействительности сделок; за злоупотребление правом на защиту (в частности, способами защиты, предусмотренными в ст. 12 ГК РФ) лишать охраны «навечно» субъективное право означает оставить субъекта лишь с «голым» правом. Отказ в защите лишь ограничивает право субъекта злоупотребления до границы прав и законных интересов других равных ему правовых лиц. Санкция ст. 10 ГК РФ призвана не только отсекать злоупотребительные явления в гражданско-правовых отношениях, но и своим формализмом не создавать возможность для злоупотреблений. «Право на право» должно быть под двойным контролем.
Отталкиваясь от приведенных аргументов, автор делает важный вывод: «возможность» отказа в защите права – это единственная гражданско-правовая санкция, которая может быть применена к лицу, злоупотребляющему своими гражданскими правами. Возмещение убытков, взыскание неустойки, компенсации и другие меры ответственности не могут быть применены в рамках статьи 10 ГК РФ, поскольку являются предметом самостоятельного, чаще всего субсидиарного материального права требования. Включение в ст. 10 ГК РФ конкретных «материальных» санкций неминуемо сделает ее нормой-монстром, которая потенциально может деактивировать любое субъективное гражданское право. Исключительность, одиночество и «узость» гражданско-правовой санкции, содержащейся в ст. 10 ГК РФ (отказ в защите права), служат гарантией от безграничного произвольного «злого» применения, в том числе от самого запрета на злоупотребительное осуществление гражданских прав. При ином понимании смысла данной санкции она может сама стать средством судебного произвола. Автор приходит к выводу, что ст. 10 ГК РФ имеет собственные специальные условия применения, адекватные ее системно-функциональной задаче.
В заключение автором выводится собственное определение санкции ст. 10 ГК РФ: отказ в защите права – это системное защитное средство гражданского права, содержащее в себе возможность суда ограничить охранную составляющую субъектного гражданского права в целях пресечения злоупотребительного использования гражданских прав и обязанностей.
В главе 4 – «Гражданско-правовые характеристики категории «злоупотребление гражданским правом» – скрупулезно анализируются основные признаки злоупотребления правом, синтезируется авторское определение понятия «злоупотребление гражданским правом» и производится отграничение этого феномена от других смежных институтов законодательства.
В параграфе 1 – «Формальное (внешнее) правопользование и прямой умысел как специфичные квалифицирующие признаки правонарушения (злоупотребление правом)» – исследуются формализм и несовершенство норм гражданского права в качестве средств злоупотреблений и одновременно как факторы, обуславливающие злоупотребление правом, а также формы и виды намерений злоупотребляющего правом субъекта.
Автором изучается юридико-технический формализм норм гражданского права как средство для злоупотреблений правами. Проводится мысль о том, что непосредственно с помощью разнообразных приемов юридической техники производится формализация гражданского права. Формализм, следовательно, – это результат объективизации, систематизации и упрощения правового материала посредством процедуры формализации. При этом внешний формализм гражданского законодательства проявляется прежде всего в общеобязательности выполнения правовых предписаний, в структурном построении правового материала (начиная от структуры нормы права и заканчивая системной иерархией гражданско-правовых актов), в упорядочении расположения предписаний внутри закона по предмету регулирования, по степени их важности, степени абстракции и т.д. Внутренний формализм в гражданском праве выражается в сущностном назначении (специализации) норм права, в употреблении специальных юридических терминов, устоявшихся юридических понятий, удобных теоретических и практических юридических конструкциях (формулах), позволяющих избегать многочисленных повторений и определений в сходных ситуациях и реально их применять в жизни. Если внешний формализм придает всем нормам права обязательную силу, то внутренний определяет степень юридической силы каждой нормы права по отношению к другим нормам. Формализм в целом делает правовой материал доступным, удобочитаемым и одинаково понимаемым.
Несмотря на то что формализм в гражданском законодательстве – это положительное правовое явление, он, так же как и любая многоуровневая правовая субстанция, имеет свою обратную сторону – возможности для создания формальных подходов. Под формальным подходом автор понимает методы и способы интеллектуальных суждений субъектов гражданского права, обосновывающих «вовне» свои злоупотребительные действия буквой (формулой) закона в ущерб его действительной сути (духу). С точки зрения злоупотребления правами формализм используется на следующих уровнях: 1) слова и юридические термины гражданского права: неопределенность, многовариантность значений; 2) юридические конструкции гражданского права: вещные права, гражданско-правовые сделки, институт недействительности сделок (включая механизм реституции) и др.; 3) функционально-системные связи гражданского права: нормы-принципы, нормативные определения (дефиниции, декларации), нормы-фикции, нормы-льготы (привилегии, преимущества), нормы-презумпции, оценочные понятия и др.; 4) понятийно-системные формы гражданско-правового регулирования: а) юридическая абстрактность (формальность) норм гражданского права; б) функциональная разделенность норм и их структурная позиционность внутри нормативного акта; в) внутриотраслевая специализация норм гражданского права; г) межотраслевая специализация норм права.
На конкретных примерах доказывается, что все классифицированные формы и виды нередко становятся косвенным средством для злоупотребления правом, поскольку зачастую содержат в себе повышенную долю неопределенности и этим удобны для злоупотребляющих лиц.
Автором подробно исследуется несовершенство (пороки) гражданско-правовых норм как средство для злоупотреблений правами. Обосновывается, что по своему характеру ошибки законодателя в гражданском праве с точки зрения злоупотреблений правами можно разделить: 1) на текстуальные (лексико-грамматические); 2) контекстуальные (ошибки мысли); 3) системные (функциональные).
Исходя из структуры языка, текстуальные ошибки законодателя автор классифицировал: а) на ошибки морфологии; б) ошибки пунктуации; в) пропуск слов, частиц (либо лишние слова, частицы); г) нарушение синтаксиса; д) ошибки лексики.
Контекстуальные ошибки, допущенные законодателем, с точки зрения злоупотребления гражданскими правами разделены автором на следующие виды: а) логические; б) ошибки предмета регулирования; в) ошибки способа регулирования; г) ошибки в установлении объема регулирования; д) ошибки в сочетании публичных и частных интересов.
К системным ошибкам с точки зрения злоупотребления гражданскими правами отнесены: а) высокая неопределенность принципов и общих норм гражданского права; б) наличие пробелов в гражданском правовом регулировании; в) коллизии между правовыми режимами в форме противоречий и конкуренций; г) ошибки функциональных связей (ошибочные или неясные ссылки и отсылки); д) нарушение баланса (приоритета) между законами и подзаконными актами.
На конкретных примерах автором обосновывается и раскрывается суть предложенной классификации.
Анализируя социальные (предпосылочные) факторы и индивидуальные (ментально-волевые) формы умысла при злоупотреблении гражданскими правами, автор, кратко формирует понятия социальных, установочных, мировоззренческих предпосылок, которые относятся к факторам возникновения такого правонарушения, как злоупотребление гражданскими правами. Обосновывается, что все злоупотребительные намерения проходят в мышлении определенные ментальные стадии. Если рассматривать их приминительно к гражданскому праву, то к индивидуальным формам умысла при злоупотреблении гражданскими правами необходимо отнести различные формы умственных актов, избираемых и производимых под контролем воли злоупотребляющего субъекта с использованием средств гражданского права, направленных на извлечение личных выгод в ущерб противостоящим лицам. Индивидуальные, т.е. ментально-волевые, формы умысла (вины) при злоупотреблениях гражданскими правами подразделяются на злоупотребительные: суждения; умозаключения; схемы.
Так наиболее сложной формой прямого умысла (вины) при злоупотреблении гражданскими правами, по мнению автора, являются злоупотребительные схемы. В схемах осуществляется многоуровневое планирование действий, создаются искусственные ситуации, используется сложный состав мнимых и притворных правоотношений, осуществляется «выход» в смежные отрасли права (например, в административное либо налоговое право), используются в качестве «преюдициальных» судебные решения, мировые соглашения, а также все существующие средства, направленные на профилактику злоупотреблений. Доказывается, что ст. 10 ГК РФ, прямо предназначенная для пресечения злоупотреблений правами, все чаще сама становится средством для злоупотреблений. Исходя их этого все злоупотребительные схемы автором условно разделены на следующие виды: а) создание искусственной ситуации правонарушения; б) использование судебных актов (решений); в) использование административных актов; г) злоупотребление правом на отказ в защите в соответствии со ст. 10 ГК РФ.
В параграфе 2 – «Гражданско-правовое определение понятия «злоупотребление гражданским правом» – подводится итог исследования специфичных признаков злоупотребления правом с учетом ранее выработанных теоретических положений.
Из множества проанализированных правовых характеристик злоупотребления правом автором были отобраны три квалифицирующих признака и на их базе создано новое определение рассматриваемого понятия: злоупотребление гражданским правом – это особый вид гражданского правонарушения, связанного с умышленным выходом управомоченного лица в ситуации правовой неопределенности за внутренние пределы (смысл, назначение) субъективного гражданского права (определяемые в том числе критериями разумности и добросовестности) для достижения своей незаконной скрытой цели с использованием формализма и недостатков гражданского права, как-то: абстрактность, узость, пробелы, оговорки, ошибки, противоречия правовых норм и договорных условий и т.п. Другими словами, злоупотребление гражданским правом – это недобросовестное правопользование в условиях правовой неопределенности. В юридико-техническом плане злоупотребительное поведение выражается в нарушении лицом содержащейся в его субъективном праве обязанности добросовестно осуществлять свое право, вытекающей из принципов разумности и добросовестного правоосуществления согласно нормативному запрету ст. 10 ГК РФ.
В параграфе 3 – «Соотношение запрета на недобросовестное правопользование с пограничными институтами гражданского законодательства» – в целях уяснения специфики и сущности такого правонарушения, как злоупотребление гражданским правом, проведено сравнение этого феномена с наиболее близкими институтами гражданского права, как-то: а) обязательства вследствие причинения вреда; б) недействительные сделки; в) обязательства вследствие неосновательного обогащения. Так, было установлено, что ст. 10 ГК РФ выступает не как общая норма для признания сделок недействительными, а, скорее, как субсидиарная норма на тот случай, если правила о недействительности сделок не могут урегулировать существующий практический случай или сами становятся средством, например, злоупотребительного иска.
При злоупотреблении правом субъект права действует умышленно, исходя из своих эгоистических интересов, а для кондикции вина безразлична, так как ее правила применяются независимо от того, явилось ли неосновательное обогащение результатом поведения приобретателя имущества, самого потерпевшего, третьих лиц или произошло помимо их воли. Обязательство в этом случае возникает независимо от вины (и вообще от правонарушения), в силу самого факта неосновательного обогащения[32]. И нормы о неосновательном обогащении, и норма ст. 10 ГК РФ, по мнению автора, являются по своему функциональному значению резервными, восполнительными нормами гражданского законодательства по отношению к гражданско-правовым требованиям специального характера. Нормы о кондикции применяются только в том случае, если иные правила не установлены в самом Гражданском кодексе, в других законах и правовых актах и не вытекают из существа правоотношений. Статья 10 ГК РФ применяется в аналогичном режиме, т.е. когда объект регулирования – недобросовестное использование гражданских прав – не охватывается действием специальных норм гражданского права. Запрет на причинение вреда содержится и в ст. 10 ГК РФ, и в кондикционных обязательствах главы 60 ГК РФ. Однако ст. 10 ГК РФ применяется только в тех случаях, когда нужно добиться ограничения права, используемого для незаконных целей, и когда необходимо возразить на активные претензии истца (ответчика), пытающегося защитить свои, якобы нарушенные, права. Устранив эти препятствия с помощью запрета на злоупотребление правом, кондикционные нормы далее могут применяться уже самостоятельно, обязывая нарушителя к возврату неосновательно полученного. И наоборот, потерпевший от злоупотребления правом при невозможности по тем или иным причинам применить специальные нормы, регулирующие последствия правонарушения, всегда имеет возможность воспользоваться для восстановления (уже в определенном смысле защищенного) своего права нормами о неосновательном обогащении.
Глава 5 – «Классификация злоупотреблений гражданскими правами и пути совершенствования принципа добросовестного правоосуществления» – посвящена формам и видам злоупотреблений гражданскими правами, а также профильным вопросам совершенствования действующего законодательства.
В параграфе 1 – «Формы и виды злоупотреблений гражданскими правами» – автором путем анализа прежде всего были выделены следующие формы злоупотребления правом: 1) исходя из средств злоупотребления правом; 2) исходя из цели злоупотребительных актов.
Доказывается, что средство злоупотребления правом – это то или иное гражданское право (обязанность), на которое формально опирается субъект злоупотребления, а в технико-юридическом плане – это та или иная норма, либо часть нормы, либо совокупность норм в гражданском праве, либо юридическая конструкция, применяя которую лицо осуществляет недобросовестные действия. Классификация этих средств путем их детализации образует четыре формы злоупотребления правом: а) вещными правами; б) обязательственными правами (в особенности правом на свободу заключения договоров и формирование их условий); в) гражданско-правовыми обязанностями; г) правом на защиту (в том числе и возможностями ст. 10 ГК РФ).
В зависимости от цели злоупотребление правом подразделяется на следующие формы: а) с единственным намерением, т.е. с исключительной целью причинить вред другому лицу (шикана); б) в целях обогащения, т.е. с целью получить имущественную выгоду (наживу); в) в целях избегания (уклонения) выполнения своих обязанностей; г) в целях воспрепятствования реализации субъективных прав кредиторов на их защиту и восстановление.
Анализ судебной практики позволил автору выделить следующие виды злоупотреблений правами: 1) злоупотребление полномочиями органов и представителей юридического лица; 2) правом на свободное формирование условий договора (неустойки, проценты, условия возмещения убытков, задаток, залог и т.п.), в том числе «злоупотребительное» уклонение от заключения договора; 3) правом с помощью заключения гражданско-правовых сделок, направленных на уклонение от уплаты налогов либо на необоснованные возмещения из бюджета РФ; 4) правом при процедуре ликвидации должника (в том числе при проведении процедуры банкротства); 5) правом путем заключения сделок по реализации имущества, предназначенного к удовлетворению претензий кредиторов (в том числе сделки по реорганизации юридического лица); 6) правом с помощью «абстрактных» гражданско-правовых обязательств – векселей; 7) правом на зачет встречных требований (бездействие); 8) правом с помощью исков о признании сделок, актов недействительными (или несостоявшимися); 9) правом на отказ в защите права с помощью статьи 10 ГК РФ (злоупотребление «правом на право»); 10) иными способами защиты прав, предусмотренными и не предусмотренными ст. 12 ГК РФ.
В параграфе 2 – «Проблема классификации недобросовестной конкуренции и злоупотребления доминирующим положением на рынке в качестве форм злоупотреблений гражданскими правами» – доказывается, что законодательство о недобросовестной конкуренции и об ограничении монополистической деятельности уже давно не соответствует содержанию ст. 10 ГК РФ и обрело свою отдельную антимонопольную отрасль законодательства, включающую в себя целый комплекс гражданско-правовых, административных, уголовно-правовых методов воздействий на участников экономической жизни. Но в то же время применение ст. 10 ГК РФ к конкурентным взаимоотношениям сторон не противоречит антимонопольному законодательству, поскольку законодательство о конкуренции является комплексным актом, который наряду с публичными базируется и на гражданско-правовых нормах, и если эти нормы будут использоваться в качестве средства для злоупотребления правом, то в условиях правовой неопределенности свое назначение должна выполнить и ст. 10 ГК РФ.
Параграф 3 – «Пути совершенствования норм и гарантий против злоупотреблений гражданскими правами» – включает в себя предложения по практической реализации выработанных ранее теоретических положений относительно объекта исследования в конкретную норму права. По мнению автора, будущая норма о запрете на злоупотребление правом должна: а) проводить принцип юридического равенства в гражданском праве через развитие принципа добросовестного правоосуществления; б) не предусматривать злоупотребление именно субъективным правом; в) не давать дефиниций; г) охватывать своим смыслом права и обязанности, действия и бездействие; д) предусматривать временное ограничение охраны гражданского права и при этом взаимодействовать с другими санкциям. С учетом выработанных теоретических задач и опыта правоприменения норм о злоупотреблении правом предложена новая формулировка ст. 10 ГК РФ.
В заключении подведены итоги диссертационного исследования по главам и кратко сформулированы общие выводы.
В приложениях 1-5 для уяснения сути приводимых теоретических позиций и выработанных положений помещены пять авторских схем:
1. Проблемные состояния, связанные с понятием «злоупотребление правом».
2. Авторское решение проблемы злоупотребления правом.
3. Отказ в защите права в системе гражданско-правовых санкций.
4. Объективные средства для злоупотреблений гражданскими правами.
5. Субъективные средства для злоупотреблений гражданскими правами.
Основные положения диссертации опубликованы в следующих работах:
I. Монографии:
1. Волков А.В. Теория концепции «Злоупотребление гражданскими правами». Волгоград: Станица-2, 2007. – 352 с. (20,3 п.л.);
2. Волков А.В. Злоупотребление гражданскими правами. Проблемы теории и практики / В.А. Волков. — М.: Волтерс Клувер, 2009. — 464 с. (29,0 п.л.).
II. Статьи в ведущих рецензированных научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК Минобрнауки РФ для опубликования результатов докторских диссертационных исследований:
3. Волков А.В. Признаки злоупотребления гражданским правом. Злоупотребление обязанностями // Вестник Саратовской государственной академии права. 2008. № 2 (0,6 п.л.);
4. Волков А.В. Соотношение со смежными правовыми категориями // Вестник Саратовской государственной академии права. 2008. № 3 (0,3 п.л.);
5. Волков А.В. Отказ в защите как исключительная (единственная) гражданско-правовая санкция за нарушение запрета о злоупотреблении правом // Вестник Саратовской государственной академии права. 2008. № 4 (0,4 п.л.);
6. Волков А.В. О презумпции добросовестности и разумности в статье 10 ГК РФ // Закон и право. 2008. № 4 (0,4 п.л.);
7. Волков А.В. Юридико-философские пределы свободы в самосознании человека // Философия права. 2008. № 4 (0,4 п.л.);
8. Волков А.В. Проблема «субъективности» гражданских прав // Юрист-правовед. 2008. № 4 (0,4 п.л.);
9. Волков А.В. О классификации злоупотребительных действий по статье 10 ГК РФ // Закон и право. 2008. № 5 (0,7 п.л.);
10. Волков А.В. Формы злоупотребления гражданскими правами // Право и государство: теория и практика. 2008. № 5 (0,5 п.л.);
11. Волков А.В. Презумпция добросовестности и разумность действий при осуществлении гражданских прав // Вестник Саратовской государственной академии права. 2008. № 5 (0,5 п.л.);
12. Волков А.В. «Намерение» при злоупотреблении правом // Закон и право. 2008. № 6 (0,5 п.л.);
13. Волков А.В. Соотношение запрета на злоупотребление правом с пограничными институтами права // Право и государство: теория и практика. 2008. № 6 (0,7 п.л.);
14. Волков А.В. Морально-волевые пределы для осуществления гражданских субъективных прав // Российская юстиция. 2008. № 6 (0,6 п.л.);
15. Волков А.В. Пределы свободы в самосознании человека // Право и государство: теория и практика. 2008. № 7 (0,3 п.л.);
16. Волков А.В. Гражданско-правовая санкция за нарушение запрета о злоупотреблении правом // Законы России: опыт, анализ, практика. 2008. № 9 (0,5 п.л.);
17. Волков А.В. Виды злоупотреблений гражданскими правами // Право и государство: теория и практика. 2008. № 9 (0,6 п.л.);
18. Волков А.В. Санкция за формальный «оборот» прав по статье 10 ГК РФ // Российский судья. 2008. № 9 (0,6 п.л.);
19. Волков А.В. «Назначение» гражданских прав. История и опыт // Закон и право. 2008. № 12 (0,6 п.л.);
20. Волков А.В. Теория воззрения на проблему злоупотребления гражданскими правами // Закон и право. 2009. № 1 (0,4 п.л.);
21. Волков А.В. Запрет на злоупотребление правом (ст. 10 ГК РФ) в контексте принципа добровольного правоосуществления // Право и государство: теория и практика. 2009. № 1 (0,3 п.л.);
22. Волков А.В. Аспекты свободы субъективного гражданского права // Актуальные проблемы российского права. 2009. № 1 (0,6 п.л.);
23. Волков А.В. Скрытый смысл «субъективного гражданского права» // Закон и право. 2009. № 2 (0,5 п.л.);
24. Волков А.В. «Субъективные» и «субъектные» гражданские права через призму запрета на злоупотребление правами // Право и государство: теория и практика. 2009. № 2 (0,3 п.л.);
25. Волков А.В. «Интерес» и субъективное гражданское право // Юрист-правовед. 2009. № 2 (0,4 п.л.);
26. Волков А.В. Классификация форм злоупотребления гражданскими правами // Вестник Саратовской государственной академии права, 2009. № 2 (0,5 п.л.);
27. Волков А.В. Добросовестность и разумность в концепции «злоупотребление гражданским правом» // Актуальные проблемы российского права. 2009. № 2 (0,5 п.л.);
28. Волков А.В. «Пятый элемент» в составе субъективного гражданского права // Право и государство: теория и практика. 2009. № 3 (0,3 п.л.);
29. Волков А.В. Что такое отказ в защите права по ст. 10 ГК РФ // Актуальные проблемы российского права. 2009. № 3 (0,6 п.л.);
30. Волков А.В. Роль статьи 10 ГК РФ в системе гражданско-правовых норм // Lex Russica. 2009. № 3 (0,5 п.л.);
31. Волков А.В. Несовершенство (пороки) гражданско-правовых норм как предпосылки злоупотреблений правами // Бизнес в законе. 2009. № 3. – Начало (0,5 п.л.);
32. Волков А.В. Юридико-технический формализм норм гражданского права как предпосылки для злоупотреблений гражданскими правами // «Чёрные дыры» в Российском законодательстве. 2009 № 3 (0,5 п.л.);
33. Волков А.В. Понятийные противоречия ст. 10 ГК РФ // Право и государство: теория и практика. 2009. № 4 (0,4 п.л.);
34. Волков А.В. Цель и средства при злоупотреблении правом. Философско-правовой подход // Философия права. 2009. № 4 (0,4 п.л.);
35. Волков А.В. Злоупотребление гражданским правом. Злоупотребление обязанностями // Право и государство: теория и практика. 2009. № 5 (0,5 п.л.);
36. Волков А.В. Злоупотребление правом при заключении договора доверительного управления имуществом // Вестник Саратовской государственной академии права. 2009. № 5 (0,4 п.л.);
37. Волков А.В. Какой должна быть статья 10 ГК РФ? // Законы России: опыт, анализ, практика. 2009. № 9 (0,4 п.л.);
38. Волков А.В. Источники (предпосылки) злоупотреблений гражданскими правами. Общая классификация // Право и государство: теория и практика. 2009. № 9 (0,3 п.л.);
39. Волков А.В. Статья 10 ГК РФ в системе гражданско-правовых норм // Право и государство: теория и практика, 2009. № 10 (0,3 п.л.);
40. Волков А.В. Субъективные источники (предпосылки) злоупотреблений гражданскими правами // Право и государство: теория и практика. 2009. № 11 (0,3 п.л.);
41. Волков А.В. Проблема классификации недобросовестной конкуренции и злоупотребления доминирующим положением на рынке в качестве форм злоупотребления правом // Законность. 2009. № 11 (0,4 п.л.);
42. Волков А.В. «Алгоритм» применения статьи 10 ГК РФ (злоупотребление правом) // Право и государство: теория и практика. 2009.№ 12;
43. Волков А.В. Вопрос об особой обязанности в субъективном гражданском праве // Вестник Саратовской государственной академии права. 2010. № 1 (0,5 п.л.);
44. Волков А.В. Несовершенство (пороки) гражданско-правовых норм как предпосылки злоупотреблений правами // Бизнес в законе. 2010. № 1. – Окончание (0,4 п.л.);
45. Волков А.В. Формализм против субъективизма в гражданском праве // Современное право. 2010. № 1 (0,5 п.л.);
46. Волков А.В. О термине «добросовестность» в ст. 10 ГК РФ // Закон и право. 2010. № 4 (0,6 п.л.);
47. Волков А.В. Возникновение проблемы злоупотребления правом в древнеримской цивилистике // История государства и права. 2010. № 4 (0,5);
48. Волков А.В. О ближайших перспективах развития статьи 10 ГК РФ (злоупотребление правом) в соответствии с концепцией совершенствования общих положений Гражданского кодекса Российской Федерации // Законы России; опыт, анализ, практика. 2010. № 5 (0,5 п.л.);
49. Волков А.В. Формализм и несовершенство норм как источники злоупотреблений гражданскими правами // Право и государство: теория и практика. 2010. № 5 (0,6 п.л.);
50. Волков А.В. Проблемы распознавания злоупотреблений гражданскими правами // Закон и право. 2010. № 5 (0,5 п.л.);
III. Другие работы:
51. Волков А.В. Вексельное обращение в РФ: Методическая разработка. Волгоград: ВГАФК. 1996. (3,25 п.л.);
52. Волков А.В., Федосов С.А. Неустойка как упрощенный способ убытков. Нематериальные блага и их защита: Методическая разработка. Волгоград: ВГАФК, 1996. (2,9 п.л.);
53. Волков А.В., Зубарев Ю.А. Ответственность за неисполнение денежного обязательства в сфере физической культуры и спорта // Научные и методические проблемы физического воспитания, спорта и оздоровительной физической культуры. Вып. 3. Волгоград: ВГАФК. 1997. (0,3 п.л.);
54. Волков А.В. Возмещение убытков по гражданскому праву России // Методическая разработка. Волгоград: Государственное учреждение «Издатель». 2000 (8,6 п.л.);
55. Волков А.В. Соотношение категории «злоупотребление правом» со смежными правовыми категориями // «Актуальные проблемы современного российского права»: Межвуз. сб. науч. тр./ Отв. ред. А.М. Соловьёв, И.А. Уваров. Вып. 2. Невинномысск: НГГТИ. 2008 (0,8 п.л.);
56. Волков А.В. Сущность гражданско-правовой санкции за нарушение запрета о злоупотреблении правом // Материалы международной научно-практической конференции «Свобода. Право. Рынок»: (Волгоград-Волжский, 18-19 июля 2008 г.). Волгоград: Волгоградское научное издательство. 2008 (0,6 п.л.);
57. Волков А.В. Соотношение понятия «злоупотребление гражданским правом» с недействительными сделками // Бюллетень нотариальной практики. 2008. № 2 (0,6 п.л.);
58. Волков А.В. «Иные формы» злоупотреблений гражданскими правами по статье 10 ГК РФ // Исполнительное право. 2008. № 2 (0,7 п.л.);
59. Волков А.В. Признаки злоупотребления гражданским правом. Злоупотребление обязанностями // Статьи. Комментарии. Практика. Гражданское законодательство. Вып. 30/ Под ред. А.Г. Диденко. Алматы: Раритет, институт правовых исследований и анализа. 2008 (1 п.л.);
60. Волков А.В. Как выявить злоупотребление правом? // Новая правовая мысль. 2010. № 1 (0,5 п.л.);
61. Волков А.В. О средствах злоупотребления правом // Цивилист. 2010. №1 (0,6 п.л.).
[1] М.Н. Малеина, например, считает, что в связи с провозглашением законодателем принципа «беспрепятственного осуществления прав» фактически отменяется принцип осуществления гражданских прав в соответствии с их назначением. (Гражданское право. Учеб. / Под. ред. А.Г. Калпина, А.И. Масляева. М., Юристъ, 1997. С. 221).
[2] Грибанов В.П. Основные проблемы осуществления и защиты гражданских прав: Дис. … д-ра юрид. наук. М., 1970.
[3] Агарков М.М. Проблема злоупотребления правом в советском гражданском праве // Известия АН СССР. 1946. № 6. С. 426; Покровский И.А. Сер. «Классика российской цивилистики». Основные проблемы гражданского права. М. 1998. С. 119.
[4] Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М., Статут, 2000. С. 51.
[5] Там же. С. 91.
[6] Яценко Т. С. Шикана как правовая категория в гражданском праве: Дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2001. С. 28.
[7] Белоножкин А.Ю. Содержание и формы злоупотребления субъективным гражданским правом: Дис. … канд. юрид. наук. Волгоград, 2005. С. 8-12.
[8] Емельянов В.И. Недопустимость злоупотребления гражданскими правами по российскому законодательству: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2001. С. 22.
[9] Радченко С.Д. Злоупотребление правом в гражданском праве России: Дис. … канд. юрид. наук. М., 2008. С. 16.
[10] Поротикова О.А. Проблема злоупотребления субъективным гражданским правом: Дис. … канд. юрид. наук. Саратов, 2002.
[11] Юдин А.В. Злоупотребление процессуальными правами в гражданском судопроизводстве. СПб: Издательский Дом С.-Петерб. гос. ун-та, Издательство юридического факультета С.-Петерб. гос. ун-та, 2005.
[12] Грель Я.В. Злоупотребление сторон процессуальными правами в гражданском и арбитражном процессе. Дис. … канд. юрид. наук. Новосибирск, 2006.
[13] Аболонин В.О. Злоупотребление правом на иск в гражданском процессе Германии. Дис. …канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2008.
[14] Малиновский А.А. Злоупотребление субъективным правом как юридический феномен: Дисс. … докт. юрид. наук. М. 2009. С. 404.
[15] Зайцева С.Г. Злоупотребление правом как правовая категория (Вопросы теории и практики): Дис.... канд. юрид. наук. Коломна, 2003. С. 198.
[16] Дурново Н.А. Злоупотребление правом как особый вид правового поведения: теоретико-правовой анализ: Дис.... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2006. С. 170.
[17] Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 25 ноября 2008 г. № 127 // Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 ГК РФ // СПС Гарант.
[18] См., например: Постановление ФАС Поволжского округа от 26 января 2009 г. по делу № А12-5692/2008 // СПС Гарант.
[19] Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав. М. «Статут», 2000. С. 43.
[20] Там же. С. 45-46.
[21] Там же. С. 63.
[22] См., например: Малеина М.Н. Личные неимущественные права граждан: понятие, осуществление, защита. 2-е изд., испр. и доп. М., М3 Пресс, 2001. С. 36; Малеин Н.С. Юридическая ответственность и справедливость. М., Манускрипт, 1992. С. 160.
[23] Щенникова Л.В. Злоупотребление правом: Дух и буква закона // Законодательство. 1999. № 5. С. 22.
[24] При этом субъект не совершает правонарушений и не подлежит юридической ответственности. (См.: Цыбулевская О.И. Моральный аспект злоупотребления правом // Актуальные вопросы частного права: Межвуз. сб. науч. тр. / Отв. ред. Ю.С. Поваров, В.Д. Рузанова. Самара, 2004. С. 266-270).
[25] Например, Н.М. Коркунов применительно к характеристике права в объективном и субъективном смысле считал, что юридические отношения называются правом в субъективном смысле, потому что право и обязанность составляют принадлежность субъекта. «Без субъекта они существовать не могут» (Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права // Теория государства и права: Хрестоматия: В 2-х т. Т. 2. СПб., 1904.); «Каждое субъективное право состоит уже в силу своего понятия из следующих элементов: а) лица, которому оно предназначено служить; б) предмета, из которого оно удовлетворяется, и в) защиты, без которой не существовало бы никакого права» (Гамбаров Ю.С. Курс гражданского права. СПб., 1911. Т.1. С. 380-383).
[26] См., например: Радченко С.Д. Злоупотребление правом в гражданском праве России. М., Волтерс Клувер, 2010. - 224 с.; Поротикова О. А. Проблема злоупотребления субъективным гражданским правом. М., Волтерс Клувер, 2007. – 117 с.; Филиппов П.М., Белоножкин А. Ю. Новое определение субъективного гражданского права и злоупотребление им. Волгоград, 2009. – 248 с.
[27] См., например: Белов В.А. Гражданское право: Общая часть: Учебник. М., ОА "Центр Юр Инфор", 2002. С. 78.
[28] Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М., Госюриздат, 1958. С. 39.
[29] Иоффе О.С. Советское гражданское право. Л., Изд. ЛГУ, 1958., 1967. С. 125.
[30] Гражданское право: Учеб.: В 3 т. Т.1. / Е.Н. Абрамова, Н.Н. Аверченко, Ю.В. Байгушева и др.; под ред. А.П. Сергеева. М., ТК Велби, 2009. С. 148.
[31] Злоупотребление правом, по мнению профессора В.П. Грибанова, характеризуется как попытка отдельных лиц выйти за пределы правового равновесия (Грибанов В.П. Указ. соч. С. 51).
[32] «Такое генеральное обязательство, – считает А.Л. Маковский, – выражает один из основополагающих нравственных постулатов гражданского права» (Маковский А. Л. Лекция, прочитанная в ВАС РФ в декабре 1994 // Вестник ВАС РФ. 1995. № 4. С. 597-598).
