Политическое лидерство в шиитском исламе
На правах рукописи
КУЛЮШИН Николай Дмитриевич
Политическое лидерство в шиитском исламе
Специальность 23.00.02 - Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата политических наук
Москва 2009
Работа выполнена на кафедре философии Московского государственного института международных отношений (Университета) МИД России.
Научный руководитель: доктор исторических наук,
профессор
Сергеев Виктор Михайлович
Официальные оппоненты: доктор философских наук,
профессор Бляхер Леонид Ефимович,
кандидат политических наук
Шах Михаил.
УКАЗАТЬ МЕСТО РАБОТЫ ОППОНЕНТОВ
Ведущая организация: Факультет политологии МГУ
имени М.В. Ломоносова
Защита состоится «___» ____________ 2009 г. в _____ часов на заседании диссертационного совета Д 209.002.02 при Московском государственном институте международных отношений (У) МИД России по адресу: 119454, г. Москва, пр-т Вернадского, 76
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного института международных отношений (У) МИД России.
Автореферат разослан «___» _______________ 2009 г.
Ученый секретарь кандидат политических наук,
Диссертационного совета И.Н. Тимофеев
1. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ
Актуальность темы диссертационного исследования.
Исследование политического лидерства в шиитском исламе актуально для современной политической науки по ряду причин. Во-первых, ценным представляется возобновление серьезного рассмотрения проблемы как такового политического лидерства в современном мире. Во-вторых, в политической науке остается нерешенной проблема универсальности политических феноменов, в том числе и лидерства, в обществах с различной политической культурой. В-третьих, тематика исследовательской деятельности, связанная с исламом или т.н. исламским миром, в последнее время становится все более актуальной в контексте глобальных политических процессов.
Постановка проблемы.
Центральной проблемой исследования является вопрос о том, в чем специфика социального института политического лидерства в шиитском исламе, рассматриваемого в качестве политической культуры. При этом специфика должна быть определена как по отношению к наиболее изученному политической наукой западному обществу, так и по отношению к суннитскому исламу. Решение подобной проблемы проясняет многие фундаментальные паттерны и ключевые концепты современной политики в шиитских обществах, позволит очертить определенный потенциальный круг значений политических процессов и институтов, связанных с политическим и государственным лидерством.
Подобное рассмотрение институтов политического лидерства в контексте их связи с шиитским исламом позволит легче найти ответ, чем является современное иранское общество, какова его политическая культура.
Предмет и объект исследования.
Предметом исследования в диссертации выступают возможные и реально существующие модели интерпретации политического лидерства в шиитском исламе, а также процесс их развития. Объектом исследования выступает дискурс шиитского ислама о власти и политическом лидерстве, при этом шиитский ислам рассматривается как политическая культура. Носителем дискурса рассматриваются политико-религиозные учения шиизма, а также современные письменные и визуальные источники.
Цели и задачи исследования.
Основной целью работы является исследование политического лидерства как феномена политической культуры шиитского ислама. При этом само рассмотрение шиитского ислама в качестве среды для специфической политической культуры потребует специального разговора, впрочем, как и понятия политического лидерства и культуры.
Таким образом, достижение поставленной научной цели потребует решения ряда задач:
- Критический обзор теорий политического лидерства и политической культуры, выбор теоретического инструментария.
- Анализ и репрезентация шиитского ислама в качестве политической культуры со специфическим идеологическим пониманием теократического лидерства. При этом необходимо проводить анализ на сопоставлении шиитского и суннитского направлений ислама для выделения специфики первого. Для этого необходимо проанализировать эволюцию моделей политического лидерства в «классическом» исламе, тем самым сконструировать исследовательское представление о культурно-религиозном контексте.
- Анализ генезиса и развития институтов политического лидерства в Иране от начала активного политического участия со стороны шиитского духовенства в начале XIX в. до Исламской революции, утвердившей новую модель политического лидерства в шиитском исламе. Для этого необходим аналитический обзор политической истории шиитского духовенства в Иране. А также необходима интерпретация источников для выявления актуализированных смыслов и значений статуса Хомейни - имам - как нового института теократического лидерства.
Достижение основной научной цели диссертационного исследования позволит выявить новый аспект влияния культурно-религиозного контекста на политику Ирана, выражающегося в актуализации потенциальных смыслов и значений определенных концептов в дискурсивных практиках политики.
Степень научной разработанности проблемы.
Исследование политических институтов в исламе и, в частности, политического лидерства занимает значительное место как в отечественной, так и зарубежной историографии. Однако говорить о полной изученности в этой сфере нельзя. К тому же можно отметить недостаток современных исследований по данной теме.
Среди работ, которые в целом прекрасно представляют историю ислама и халифата, а также идеологических концепций, развивавшихся в ареале мусульманского мира, можно выделить, например, И. Петрушевского и С. Прозорова[1]. Одной из первых русскоязычных работ, которая, во-первых, открыла политическую историю ислама, а во-вторых, раскрывала тематику взаимодействия религиозных и властных институтов в исламском мире, стала монография «Халиф и султан» В. Бартольда[2]. В этой работе представлено политическое развитие халифата как института власти. Демонстрируется как халиф из полноправного властителя, обладающего как достоинством «имама», так и полнотой политической власти, постепенно утрачивает и то, и другое. Так же исследовано как в мусульманском мире развивалась идея халифата в качестве теократической власти. В отечественном исламоведении эту тематику развивали такие исследователи как П. Грязневич и М. Пиотровский[3]. Взгляд данных исследователей на легитимность власти в раннем исламе и соотношение светского и духовного представлен, например, их статьями в сборнике «Ислам: Религия, общество, государство».
В отечественной историографии участие шиитского духовенства в политике исследовалось Е. Дорошенко. Лучше всего ее работу над этой проблемой представляют монографии «Шиитское духовенство в современном Иране» и «Шиитское духовенство в двух революциях: 1905-1911 и 1978-1979 гг.»[4]. Основная историографическая новизна этих книг заключалась в рассмотрении шиитского духовенства собственно в политическом контексте. Духовенство в Иране, хотя и является определенной корпорацией, тем не менее, весьма разнородно по социальному составу и идеологическим воззрениям.
Современных российских фундаментальных исследований в области политических процессов и институтов в исламских странах, равно как и в более широком контексте стран Азии и Африки, не так много. Среди наиболее значимых исследований можно отметить коллективную работу кафедры востоковедения МГИМО (У) МИД России под редакцией
А. Воскресенского[5]. Работа, представляя срез специализированных исследований, дает возможность сравнить пути формирования и эволюции политических систем и институтов, понять актуальную расстановку политических сил, оценить степень зрелости гражданского общества, элементов демократической политической системы в странах Азии и Африки. Вместе с тем в работе есть материалы теоретического характера, позволяющие выработать определенный подход к политическим культурам обществ Азии и Африки.
Одним из наиболее значимых исследований политического лидерства Хомейни в западной историографии можно назвать работу Э. Абрахаминьяна «Хоменизм»[6]. Центральным тезисом исследования является утверждение, что Хомейни не был фундаменталистом, как привыкли его характеризовать в западных прессе и научных кругах. По мнению Абрахаминьяна, популизм – это наиболее приемлемый термин для описания политики Хомейни, так как он ближе всего связан с политическим приспособлением и интеллектуальной гибкостью, которыми обладал политический лидер. Абрахаминьян настаивает, что Хомейни решительно порвал с шиитской традицией, одолжив радикальную риторику из разных источников, но прежде всего из марксизма. Риторика лидера Исламской революции базировалась не на теологической терминологии, а на тематике экономического и политического недовольства. Таким образом, утверждает исследователь, Хомейни преобразовал шиизм из тихого консервативного движения в мощную антиимпериалистическую идеологию, что, в конечном счете, и привело его к победе.
Шиитская концепция мусульманского государства, которая является одной из основ легитимности политических лидеров в данной культуре, исследована в работе американского ученого Д. Пика[7]. В книге «Исламская республика и важность концепции “правления мусульманского правоведа” Хомейни» автор говорит о том, что спустя двадцать лет после Исламской революции споры о природе Исламской республики не утихают. Он предлагает рассматривать данную проблему с помощью анализа концепции велайат-е факих. Таким образом, в работе представлен анализ влияния этой концепции на формирование политических институтов в Иране, в том числе на политический институт лидерства.
Интересны работы по теме лидерства и легитимности в современном Иране американского исследователя иранского происхождения. Ш. Бахаша. Например, рассматривая кризис легитимности нынешнего руководителя ИРИ Али Хаменеи в статье «Иран: Кризис легитимности»[8], исследователь также опирается на изучение значимости политического и религиозного статуса лидера.
Определенную роль в современной науке играют и собственно иранские исследования ислама и политики. Нельзя не упомянуть работы иранского философа А. Шариати, работавшего в середине XX в., например, «Умма и имамат»[9]. Шариати интерпретирует всю историю шиитского ислама как историю революций, а главные религиозные лидеры осмысливаются им как движущая сила авангарда борьбы. Фактически Шариати своими работами и лекциями предрекает Исламскую революцию в Иране, серьезно привнеся концепты социализма в религиозную философию шиитского ислама. Его труды являются одновременно и источником информации о политической мысли шиизма и новым современным артефактом этой мысли.
О политической роли шиитских улемов писал современный иранский исследователь М. Бехешти-Серешт. В своей книге «Роль улемов в политике»[10] он доказывал важность участия и значимость влияния шиитских богословов и правоведов на политику в период Конституционной революции в Иране и падения династии Каджаров.
Теоретико-методологические рамки исследования
Политическое лидерство понимается в рамках данной работы как специфический тип политического института, который должен восприниматься без отрыва от культурной среды и исторического контекста. Это одна из причин опоры в исследовании, прежде всего, на неоинституциональный подход, который позволяет в рамках политологической науки увязать культурный, религиозный, исторический контекст с функционированием политических институтов.
В таком контексте исследование политических институтов и процессов становится неразрывно связанным с серьезным анализом политической культуры, которая в рамках исследования рассматривается с точки зрения неоинституционального подхода.
Д. Норт определял политическую культуру как совокупность неформальных институциональных правил[11]. Для Норта такой неформальный «кодекс» является более стойким и существенным компонентом политической системы, чем совокупность формальных норм. Глубокое понимание институтов оказывается невозможным без фиксации культурных ценностей и норм, которые важны для понимания человеческого поведения ничуть не меньше, чем экономическая рациональность.
Безусловно, подобное понимание функции политической культуры далеко не единственное и не должно претендовать на это. Однако в случае исследований политических институтов и процессов в существенно иных культурных, религиозных ареалах политическая культура, понимаемая именно как совокупность неформальных правил, может стать ключом к эффективному анализу.
Для методологии принципиальным будет вопрос, какие именно функциональные или структурные факторы будут одинаковыми даже в самых разных политических культурах, выраженных хотя бы и самыми непохожими концептами, и есть ли общая внутренняя логика строения дискурса неформальных норм политического поведения.
В качестве ответа на данный вопрос в диссертационной работе рассматриваются работы Р. Патнема[12], В. Сергеева и Н. Бирюкова[13], в которых инструментарий для решения указанной политологической проблемы заимствуется из лингвистики и когнитивной психологии.
Согласно Патнему, можно выделить три уровня политической культуры: 1. Политический стиль как способ применения политических ценностей и убеждений. Выделяется два основных политических стиля: прагматизм и идеологизм. 2. Когнитивные предиспозиции – это знания о политическом. Они включают в себя как базовые или основные, так и более периферийные. Первые структурируют наше понимание окружающего мира, физического мира, в котором мы живем, сущности нашей личности и, в том числе, политической сущности. Естественно, не все когнитивные предиспозиции человека существенны для его политического поведения.
3. Оперантный идеал – это ценности и нормы, руководящие политическими действиями.
Введение в политическую науку категории базовых когнитивных предиспозиций оказалось существенным для дальнейшего развития теории политической культуры, поскольку они позволяют реконструировать основные и существенные, а не случайные или поверхностные характеристики любой политической культуры.
Среди современных отечественных исследователей когнитивное или семиотическое понимание политической культуры существенно продвинули работы В. Сергеева и Н. Бирюкова. Их концепция является базовой для диссертационного исследования.
Политическая культура определяется как базовое знание или видение социальной жизни, разделяемое относительно большой частью общества, и определяющей для тех, кто принадлежит к этой части общества, их понимание специфических политических ситуаций и их поведение в этих ситуациях. Сергеев и Бирюков выделяют три уровня такого знания или, иначе выражаясь, три уровня политической культуры: социальную онтологию, политические ценности и операциональный опыт.
Первый уровень, касающийся онтологии, определяет общую концептуальную модель политической реальности как некую систему широких категорий относительно политического и социального мира. Эти схемы предназначены для выработки сценария будущих действий. Социальная онтология опирается такое на свойство сознания как предпонимание – бессознательную систему знания. Социальная онтология – это, буквально, то, что отвечает на вопрос: какие социальные сущности вообще существуют и могут быть наблюдаемы. На основе онтологии формируется модель социальной реальности, которая состоит из слабо вербализуемых, либо вообще не высказанных категорий.
Вторым уровнем политической культуры является система ценностей. Ценности – сложные структуры, представляющие собой своего рода этический кодекс поведения в той модели мира, которую сформировала социальная онтология. Ценности, по Сергееву и Бирюкову, используются для выбора определенных типов ситуаций и приписывания им некоторой степени «приемлемости» или «неприемлемости».
Третий уровень политической культуры по Сергееву и Бирюкову – это операциональный опыт, являющийся «набором стандартных решений в стандартных ситуациях». По сути, это инструментарий для решения типичных проблем, возникающих в рамках модели мира, сформированной социальной онтологией.
Заявленные цель и задачи исследования, с учетом выбранной теоретической базы, представляют комплексную проблему, которая не может быть решена в рамках одного методологического подхода. В работе использована комплексная методология, состоящая, прежде всего, из сравнительного исторического анализа и концепт-анализа. Подобное сочетание необходимо в силу характера исследуемого материала и выбранной теоретической базы.
Диссертационное исследование по данной тематике опирается на базу постструктуралистской теории дискурса и связанного с этим понимания природы социальных явлений. Согласно этой теории политическое, так же как и сам индивид, существует внутри бесконечной череды текстов, которые образуют связанные структуры знания. При этом в текстах как в семиотических системах нет строгой связи знаков и смыслов, а происходит бесконечный процесс «означивания».
В русле данного понимания социальных процессов возможно рассмотрение лидерства и политического статуса через политический дискурс, метанарратив, иначе выражаясь сумму речевых актов, текстов, семиотических структур. Прежде всего, мы исходим из того, что политический статус – явление дискурсивное. Его можно определить как сумму высказываний о лидере, определений, знаковых систем, связанных определенной политической фигурой (например, церемониал), которые вместе взаимосвязано складываются в концептуальную модель. В свою очередь она отражает определенную модель мира, куда и вписывается лидер в определенном качестве. Естественно, что политический статус не тождественен институциональному положению. Более того, зачастую именно дискурсивное представление о политике формирует его влиятельность и вертикальную мобильность в рамках политических институтов. Происходит это, если политический статус, то есть концептуальное знание о нем, представленное в дискурсе, становится когнитивным предикатом к любой информации о нем, то есть придает новые смыслы.
Для диссертационного исследования одной из центральных категорий является метафора, которая подразумевает под собой не художественный троп или средство выразительности языка. Концептуальное понимание метафоры развивает в своих работах Дж. Лакофф. В его представлении это один из операторов сознания, который выступает хранителем множества понятий или категорий, осознанных и неосознанных, используемых в повседневной жизни или интеллектуальной деятельности. Главное свойство метафоры – это способность переносить когнитивные модели (структуры смыслов), относящиеся к одному явлению, на другое явление.
Категории сознания имеют, в свою очередь, множество смыслов интерпретаций, которые в том числе связывают их с другими категориями, обладают целой палитрой образности, тем самым обогащая наше мышление. Все это, однако, не существует в абсолютном хаосе, а структурируется нашим языком. Последний в данном случае можно определить как когнитивный аппарат, который позволяет не только управлять сознанием, но и рождать новые категории.
Источниковая база исследования
Для теоретико-методологических оснований диссертационного исследования необходим также анализ источников, к которым будут применены описанные выше подходы.
В исследовании подобного явления представляется важным выделять два типа источников: рефлективные и те материалы, которые непосредственно отражают дискурсивную практику. К первым относятся собственно научные работы, либо работы, например, мусульманских теологов или историков. Основным анализируемым или интерпретируемым материалом в диссертации являются документы второго типа, но это возможно только при соотнесении с контекстом текстов первого типа.
В качестве источников используется целый ряд текстов, которые можно дифференцировать по разным признакам. Главной характеристикой и критерием отбора источников было наличие в них фиксации восприятия политического и религиозного статуса лидера, в явном и даже чаще неявном виде. Прежде всего, интересны тексты, неразрывно связанные с политической сферой и культурной средой изучаемого явления, то есть тексты, которые не только отражают, но и формируют представление и восприятие политического в Иране. В качестве подобных материалов использованы преамбула к конституции ИРИ, школьный учебник по истории и официальная биография Хомейни. Также были использованы визуальные источники, плакаты, изображающие Хомейни и имеющие определенную смысловую нагрузку, распространенные в Иране. Подобный набор материалов репрезентативно представляет разные слои политического метанарратива, где возникают, развиваются и существуют различные значения, смыслы и когнитивные модели, в том числе и такого явления как религиозно-политический статус.
Научная новизна исследования. Исследуемые в работе аспекты политического лидерства изучены слабо. Применение к классическому предмету востоковедения и религиоведения, однако плохо изученному политической наукой, – шиитскому исламу – неоинституционального подхода и метода исторического дискурсанализа позволяет увидеть и осветить те стороны политического лидерства в данной культурной среде, которые до сих пор оставались за рамками исследований. Во-первых, раскрывается роль политической культуры в формировании политического института лидерства. Во-вторых, раскрывается политический потенциал интерпретации, казалось бы, абсолютно религиозных понятий в обществах, где доминирует шиитский ислам.
Научно-практическая значимость диссертационного исследования заключается, прежде всего, в том, что сформулированные в диссертационной работе положения, идеи и выводы могут быть использованы в дальнейшем как для развития общей теории политической культуры, ее значения для интеграции больших социальных сетей и формирования политических институтов, так и для исследования исламских обществ. Разработанная в диссертации проблематика моделей теократического лидерства в исламе может послужить основой для проведения исследований по роли ислама в современных политических культурах как традиционного распространения данной религии, так и новых регионах распространения.
Ряд положений диссертационного исследования может быть полезен при разработке влияния дискурса на возникновение политических институтов.
Материалы диссертации могут быть также использованы при чтении лекций и проведении семинарских занятий по курсам истории политических и правовых учений в исламе. Содержание диссертационного исследования может служить основой для разработки таких специальных курсов, как «Теократия в исламе», «Политическая история современного Ирана», «Политические культуры Ближнего и Среднего Востока».
Положения, выносимые на защиту.
В диссертации впервые в политической науке исследованы модели интерпретации политической легитимации политического лидера в шиитском исламе. Это позволило получить ряд выводов, имеющих научную новизну.
I. Политическое лидерство является институтом, основанным на функционировании больших социальных сетей, которые «инсталлируют» политические и социальные институты.
II. Социальная сеть интегрирована дискурсом политической культуры, которая, если рассматривать ее с точки зрения эмпирического подхода, для каждого общества не сводится к одинаковым категориям. Таким образом, политические институты, в том числе и лидерство, не сводятся к одинаковым когнитивным моделям становления и функционирования.
III. Исследована специфика классического шиитского ислама в сравнении с суннитским в плане содержащихся в них моделей теократического политического лидерства. Основная специфика шиизма заключается в прерванной сакральной легитимации пречистых имамов и имманентном когнитивном диссонансе шиизма в отношении того, кто на практике должен править в шиитской умме.
IV. В Иране, начиная с конца XVIII, формируется доктрина велайат-э факих, правления мусульманского богослова-правоведа, который является представителем сокрытого имама. Эта доктрина идеологически оформляет и предопределяет активное участие шиитского духовенства в политике. Фактически эта доктрина стала решением когнитивного диссонанса шиизма. Она стала основным дискурсивным потенциалом политической культуры шиизма. Именно эта концепция является материалом рождения дискурса современной модели шиитской теократии. Однако у этой концепции оставалось нерешенной проблема того, кто именно из факихов достоин быть представителем сокрытого имама на земле.
V. Формирование лидерства Хомейни основано на «заражении» шиитской социальной макросети в Иране метафорой того, что аятолла является имамом. Революционный дискурс Ирана сделал Хомейни «открывшимся имамом» (противоположно «сокрытому имаму»), использовав таким образом потенциал политической культуры шиизма для формирования нового института политического лидерства в данном обществе. Статус имама, постоянно упоминавшийся, применительно к Хомейни легитимировал его лидерство, политическую власть и превосходство над другими духовными авторитетами, метафорически присваивая ему мессианские свойства «сокрытого имама», «явленного» революцией. Но именно эта метафора усилила возможности политического лидерства Хомейни, распространив его на духовную сферу, что можно расценить как вмешательство сферы политического в религиозную сферу. Фактически установление политического лидерства Хомейни утвердило в шиизме новую модель теократической власти, которую можно охарактеризовать как неоимамат, подразумевающую имманентность политическому лидеру свойств Махди.
Апробация результатов исследования состоялась в ходе научных конференций, дискуссий и семинаров. Автор выступал по теме диссертационного исследования на IV Российском философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации», на IV Всероссийском конгрессе политологов «Демократия, безопасность, эффективное управление: новые вызовы политической науке», на III Торчиновских чтениях на философском факультете СПбГУ, на IV Конвенте РАМИ «Пространство и время в мировой политике и международных отношениях». Теоретические проблемы политического лидерства в шиитском исламе разрабатывалась в ходе семинара журнала «Политические исследования» «Виртуальная мастерская. Методология политической науки». По результатам работы в журнале «Политические исследования» была опубликована статья «Мир политического и надполитического в представлении иранских лидеров». Кроме того, основные положения и выводы исследования обсуждались на заседаниях кафедры философии МГИМО (У) МИД РФ, где предлагаемая диссертация была рекомендована к защите.
II. СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Структура диссертационного исследования.
Работа состоит из двух глав. В первой представлен анализ ряда теоретических проблем, которые связаны с возникновением политического лидерства как института и роли в этом процессе политической культуры.
Вторая глава посвящена анализу исторического и культурно-религиозного контекста. Представлены разделы с анализом статусов правителей классического, средневекового ислама, шиитские модели власти, а также раздел о роли шиитского духовенства в политической истории Ирана. Далее представлены разделы с исследованием политического статуса Хомейни на основе различных источников, а так же с интерпретацией полученных результатов в политическом контексте Исламской Республики Иран.
Основное содержание работы. Во введении обоснована актуальность исследуемой темы, формулируется содержание научной проблемы, определяется объект исследования, проводится историографический анализ литературы, связанной с различными парадигмами понимания и концептуализации политических изменений. Кроме того, определены научная проблема, объект, предмет, цели и задачи исследования, раскрыты научная новизна, сформулированы положения, выносимые на защиту, проведено подробное обоснование теоретико-методологической базы исследования, сформулирована научно-практическая значимость диссертации.
Первая глава «Роль политической культуры в формировании института политического лидерства» посвящена анализу ряда теоретических проблем, которые главным образом связаны с возникновением политического лидерства как института и роли в этом процессе политической культуры. В двух параграфах первой главы также определяется понимание ключевых для исследования политологических концептов: политическое лидерство и политическая культура соответственно.
В первом параграфе дается краткий обзор исследовательских направлений и подходов к политическому лидерству. Отмечается, что рассмотренные основные парадигмы и концептуальные подходы к интерпретации политического лидерства недостаточно эффективны для анализа лидерства в традиционных обществах и обществах переходного типа. Утверждается тезис, что для исследований лидерства в неевропейских обществах наиболее продуктивен неоинституциональный подход. Предполагается, что лидерство в политике – это устойчивые правила поведения большой группы людей, которые образуют долговременные социальные связи, и центром этих правил и связей, очевидно, является лидер.
Во втором параграфе утверждается тезис, что шиитский ислам рассматривается в исследовании не просто как догматическое религиозно-философское учение и даже не столько как социальная практика в продолжительной исторической ретроспективе, а как политическая культура. Далее осуществляется критика классической политологической концепции политической культуры. При этом не ставится задача формулировки новой теории, наиболее продуктивной для исследования политического лидерства в шиитском исламе. Выделяется ядро современных представлений о политической культуре, что необходимо для четкого определения предметного поля исследования, формирования концептуального пространства, корректного инокультурному материалу.
Далее обосновывается тезис, что каждая политическая культура обладает определенным «встроенным» механизмом интеграции, связанным «с типом знания, конституирующим политическую культуру». Интеграция может происходить на любом из трех уровней политической культуры, причем уровни интеграции создают определенную типологию политических культур.
В обществах наиболее простого типа (традиционных обществах) интегрирующим фактором служит социальная онтология. Однако для этого необходим определенный набор факторов. Первым и главным среди них является отсутствие структурных конфликтов внутри политической общности. Кроме того, чтобы социальная онтология действовала в качестве интегрирующего фактора, люди, разделяющие ее, должны верить в то, что они конституируют некое первичное, природное единство. Это – монистический тип интеграции. Но природное единство общества разрушается в процессе модернизации, вызывающем необходимость постоянных структурных трансформаций.
Троичная структура политической культуры, предложенная Сергеевым и Бирюковым, позволяет также дифференцировать воздействие культурно-примордиалистских и ситуационных факторов. Ведь воздействие первых сказывается, прежде всего, на первом уровне политической культуры (социальная онтология). Воздействие же вторых – на третьем (операциональный опыт).
Основной вывод первой главы заключается в том, что существо, структура, прагматика политического лидерства не могут существовать в отрыве от контекста политической культуры, которую в свою очередь наиболее эффективно рассматривать как совокупность базовых онтологических и ценностных концептов, присутствующих в политическом дискурсе общества.
Во второй главе «Шиитская модель политического лидерства: от имамата и велайат-е факих к неоимамату» анализируются идеальные модели политического лидерства в шиитской ветви ислама и пример Хомейни как наиболее яркого лидерского политического проекта современного шиизма.
В первом параграфе рассматривается специфика теократизма шиитского ислама. Отмечается, что идеальной моделью власти в данном течении ислама выступает теократия, которая, однако, имеет серьезную специфику, отличающую ее как от христианских и европейских моделей теократии, так и от суннитского представления об идеальном исламском правлении. Анализируются изменения представлений о том, кто легитимен для того, чтобы быть лидером исламской общины, которые произошли со времени «классического» ислама до настоящего времени.
В работе было проведено исследование эволюции статуса мусульманского правителя в теократических моделях идеального мусульманского правления, начиная со времени Пророка ислама и первых халифов. Результатом стало утверждение того, что лидерство в исламе во всех моделях обладает теократическим характером. Мы условно выделили несколько типов теократического правления в классическом исламе:
1. Теократия Пророка ислама.
2. Теократия «праведных» халифов.
3. Теократия позднего халифата.
4. Теократия шиитских имамов.
Далее рассматривается сформировавшаяся в начале XIX в. доктрина велайат-е факих, утверждающая право шиитского богослова-правоведа на правление и представление воли сокрытого имама. Вывод делается о том, что лидерство в исламе во всех моделях обладает теократическим характером. Однако структура моделей построена таким образом, что легитимация лидера-правителя предполагалась по-разному. То есть уже в классическом исламе идея теократического лидерства изменялась, соответственно не оставался одинаковым статус правителя. Это демонстрирует то, что даже внутри мусульманской культуры в различных политических концепциях власти статус лидера неодинаков. Существуют более и менее сакрализованные модели власти, а лидер в большей и в меньшей степени наделяется в них мессианскими свойствами.
Во втором параграфе анализируется участие шиитского духовенства в политических процессах Ирана в новое время. Цель данного рассмотрения – проследить изменение операционального опыта в социальных макросетях духовенства, которые впоследствии будут способствовать установлению лидерства Хомейни и Исламской революции в Иране в 1979 г.
С XVII в. шиитское духовенство выполняло неотъемлемую часть государственных функций. В процессе вытеснения светскими институтами активность улемов переходила в поле политики. Многие из муджтахидов становились заметными политическими лидерами. Все это говорит нам о том, что оппозиционная деятельность аятоллы Хомейни, его сторонников, а также других лидеров является вполне закономерной для политики Ирана. А духовенство обладает вековым опытом осуществления некоторых функций государства.
Помимо того, что активное политическое участие шиитского духовенства в период, предшествующий Исламской революции, отнюдь не нонсенс, обращает на себя внимание операциональный опыт духовенства, связанный, прежде всего, с их социальной структурой.
Анализ показал, что операциональный опыт улемов политической борьбы, основанный прежде всего на практике иерархизированных социальных сетей, является характерной особенностью Иранской политической культуры.
В третьем параграфе рассматривается лидерский статус Хомейни в политическом дискурсе Ирана на основе анализа письменных источников и плакатной живописи. В качестве источников используется целый ряд текстов, которые можно дифференцировать по разным признакам. Главной характеристикой и критерием отбора источников было наличие в них фиксации восприятия политического и религиозного статуса Хомейни, в явном и даже чаще неявном виде. Прежде всего интересны тексты, неразрывно связанные с политической сферой и культурной средой изучаемого явления, то есть тексты, которые не только отражают, но и формируют представление и восприятие политического в Иране. В качестве подобных материалов использованы преамбула к конституции ИРИ, школьный учебник по истории и официальная биография Хомейни. Также были использованы визуальные источники, распространенные в Иране плакаты, изображающие Хомейни и имеющие определенную смысловую нагрузку. Подобный набор материалов репрезентативно представляет разные слои политического метанарратива, где возникают, развиваются и существуют различные значения, смыслы и когнитивные модели, в том числе и такого явления как религиозно-политический статус.
Анализ статуса позволяет определить, что легитимность Хомейни постулирована метафорическим перенесением на него свойств пречистого имама Махди.
В пятом параграфе проводится обобщение полученных результатов исследования историко-культурного контекста как онтологической основы политической культуры, практики политического участия духовенства в Иране как неотъемлемой составляющей операционального опыта, и политического дискурса. Обобщение подтверждает вывод о том, что после Исламской революции в Иране возникла новая модель легитимации политического лидера в шиитском исламе, которую можно обозначить как неоимамат.
В заключении сделаны основные выводы по теме диссертационного исследования, на основе которых сформулированы ключевые положения, выносимые на защиту в рамках данной диссертации.
Делается вывод о том, что гипотеза, предложенная в начале исследования, доказана. Лидерство аятоллы Хомейни было легитимировано в иранском политическом дискурсе, через придание ему статуса «имама», который, по нашему мнению, является в данном случае не религиозным термином, а метафорическим концептом. Статус имама, постоянно упоминавшийся, применительно к Хомейни, начиная с 1979г., легитимировал его лидерство, политическую власть и превосходство над другими духовными авторитетами, лишь метафорически присваивая ему мессианские свойства «пречистых имамов». Фактически установление политического лидерства Хомейни утвердило в шиизме новую модель теократической власти, которую можно охарактеризовать как неоимамат, подразумевающие имманентность политическому лидеру свойств Махди.
Так же делается вывод о том, что в процессе установления институтов политического лидерства концепты политической культуры играют определяющую роль не только в содержании и внешнем выражении лидерства, но и в структуре легитимности и самого понимания института.
III. ОСНОВНЫЕ ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ ИССЛЕДОВАНИЯ
- Кулюшин Н.Д., Мир политического и надполитического в представлении иранских лидеров. // Полис, № 5 (70), 2002. – С. 110 - 116.
- Кулюшин Н.Д. Роль концепта народ в современном иранском политическом дискурсе.// Когнитивные модели и институциональные трансформации. – М.: Линор, 2003. – С. 176 -189.
- Кулюшин Н.Д., Шиитская модель теократии: от имамата к велайат-е факих.// Полития, № 4 (47), 2007. – С. 90 - 103.
- Кулюшин Н.Д., Политическое и религиозное лидерство аятоллы Хомейни: Опыт интерпретации политического лидерства в современном Иране.// Pax islamica, № 1, 2008. – С. 82 - 98.
1 п.л. = 24 стр. формата листа А4 (обычный)
[1] Петрушевский И.П. Ислам в Иране в VII-XV веках (Курс лекций). Л.: Издат-во Лен. ун-та, 1966.; Прозоров С.М., Ислам как идеологическая система. – М.: Вост. лит., 2004.
[2] Бартольд В.В., Халиф и султан // Бартольд В.В., Работы по истории ислама и Арабского халифата. – М.: Вост. лит., 2002.
[3] Грязневич П.А., К вопросу о праве на верховную власть в мусульманской общине в раннем исламе // Ислам: Религия, общество, государство. – М.: Наука, 1984.; Пиотровский М.Б., Светское и духовное в теории и практике средневекового ислама // Ислам: Религия, общество, государство. – М.: Наука, 1984.
[4] Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в современном Иране. – М.: Наука, 1985.; Дорошенко Е.А. Шиитское духовенство в двух революциях: 1905-1911 и 1978-1979 гг. – М.: Ин-т востоковедения РАН, 1998.
[5] Политические системы и политические культуры Востока/ под ред. проф. А.Д. Воскресенского. – 2-е изд. перераб. и доп. – М., 2007.
[6] Abrahamian E. Khomeneism: Essays on the Islamic Republic. – Berkley, 1993.
[7] Pick, Danial D., The Islamic Republic of Iran and the Importance of Khomeini’s “Mandate of Jurist”. – Princeton: Princeton University, 2000.
[8] Bakhash S. Iran: The Crisis of Legitimacy. // Middle Eastern Lectures. Number One. – Tel Aviv, 1995. – P. 99- 118.
[9] (Али Шариати, Умма и имамат. – Б.м., б.д.)
[10] :. – : (Мохсен Бехешти-Серешт, Роль улемов в политике: От Конституционной революции до падения Каджаров. – Тегеран, [2001].)
[11] North D.C. Structure and Change in Economic History. New York – London, 1981.
[12] Putnam R. D. The Beliefs of Politicians. New Haven – London, 1973.
[13] Sergeyev V., Biryukov N. Russia’s Road to Democracy: Parliament, Communism and Traditional Culture. Brookfield, Vermont, 1993. ; Biryukov N., Sergeyev V. Russian Politics in Transition. Brrokfield, Vermont, 1997.
