Трансформация политической системы современного российского общества: институциональные и социокультурные составляющие
На правах рукописи
БРОДОВСКАЯ Елена Викторовна
ТРАНСФОРМАЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЫ
СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО ОБЩЕСТВА: ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ СОСТАВЛЯЮЩИЕ
Специальность 23.00.02 - Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии
Автореферат диссертации на соискание ученой степени
доктора политических наук
Тула 2008
Диссертация выполнена на кафедре социологии и политологии Тульского государственного университета
Научный консультант - доктор политических наук, профессор
Батанина Ирина Александровна
Официальные оппоненты – доктор политических наук, профессор
Анохин Михаил Григорьевич;
доктор философских наук, профессор
Васильева Наталья Алексеевна;
доктор политических наук, профессор
Огнева Валентина Васильевна
Ведущая организация – Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова
Защита состоится 16 октября 2008 г. в 14.00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.271.14 при Тульском государственном университете по адресу: 300600, г. Тула, ул. Болдина, д. 151, ауд. 201.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Тульского государственного университета
Автореферат разослан _____________2008 г.
Ученый секретарь Е.И. Кузнецова
диссертационного совета
доктор исторических наук,
профессор
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность исследования. Основные характеристики и тенденции развития политической системы современного российского общества отражают специфику трансформационных процессов, начавшихся в 90-е гг. ХХ в. Представляя собой сложный комплекс качественных изменений в структуре, функционировании и способах взаимодействия политической системы со средой, системная трансформация связана с коэволюционными процессами взаимной адаптации институциональной и социокультурной подсистем. Новые политические институты и доминирующие ценностные ориентации одновременно выступают по отношению друг к другу и как условие существования, и как результат функционирования. Коэволюция институциональных и социокультурных составляющих политической трансформации обеспечивает баланс системообразующих и системоизменяющих факторов развития, определяет параметры конкуренции формальных и неформальных институтов, влияет на функциональность политической системы общества.
В процессе посткоммунистического перехода к демократии Россия столкнулась с рядом проблем, которые характерны для транзитивных стран (экономическим спадом, высокими социальными издержками преобразований, олигархической формой собственности, распространением коррупции, нестабильностью демократических институтов и т.д.). Вместе с тем особенности ее политического развития были связаны не столько с самой ситуацией трансформации политического режима, сколько с построением новой государственности и сложносоставными конфликтами, сопровождавшими этот процесс. Противостояние оппонирующих сторон («реставраторов» и «реформаторов») носило открытый конфликтный характер, имело силовое разрешение (октябрьский кризис 1993 г.), в результате чего конституционное закрепление получили нормы, свойственные суперпрезидентской форме республиканского правления.
Существенная роль в процессе посткоммунистической трансформации России принадлежала политической элите, изменение ценностных ориентаций представителей которой существенно опережало аналогичные процессы в массовой среде. Исходя из этого адаптивность политической системы повышалась/понижалась в зависимости от того, в какой мере создание новых политических институтов/модификация функционирования прежних структур опирались на неформальную культуру массовых групп. Однако интенсивная поверхностная либерализация массового сознания, распространение ориентаций на западные стандарты потребления обеспечивали общественную поддержку демократических преобразований на этапе инициирования трансформационного процесса. Это обстоятельство позволило не только преодолеть кризис «конституционного двоевластия», но и перейти к формированию институтов, определяющих облик политической системы современной России.
Следует отметить, что трансформация политической системы постсоветской России проходила в сложных социокультурных условиях, так как традиционные компоненты ценностной системы, сложившиеся типы политического сознания, доминирующие стратегии политического поведения в определенной мере препятствовали усвоению демократических норм и укоренению демократических институтов. Как и в большинстве транзитивных стран, демократический переход в России сопровождался ценностной делегитимацией институциональных нововведений. Ограниченная социальная база трансформации политической системы стимулировала закрепление принципа «обмена ресурсами» в отношениях нового режима и формирующихся региональных и экономических элит, компенсировавших дефицит массовой поддержки. Неустойчивость демократических институтов и высокий уровень инверсионности политических процессов предопределили достижение режимной консолидации в двух основных формах: олигархического авторитаризма (1996 – 1999 гг.) и плебисцитарной демократии с сильной исполнительной властью (2000 – 2007 гг.). Режим олигархического авторитаризма нежизнеспособен, так как продуцирует такие механизмы саморазрушения, как негативная массовая мобилизация, делегитимация власти, сепаратизм в регионах. Режим плебисцитарной демократии с сильной исполнительной властью более устойчив благодаря ограничению давления на систему сил, ее разрушающих, но не способен обеспечить воспроизводство политической системы без лидера, легитимность которого поддерживает функционирование основных политических институтов.
Показателем успешности посткоммунистической трансформации выступает глубина многоуровневого интеграционного процесса, включающего в себя консолидацию демократии, внутриэлитную консолидацию и консолидацию общества. Консолидация демократии, обеспечивающая необратимость демократических преобразований и формирующаяся развитием ряда других процессов, предполагает достижение процедурного, ценностного и поведенческого уровней консенсуса в обществе. В современной России фактически отсутствуют влиятельные акторы, выступающие за отмену тех или иных институтов и норм, образующих основу демократического развития общества. С одной стороны, это обстоятельство указывает на наличие процедурного консенсуса. С другой стороны, его достижение обеспечено, во-первых, режимной консолидацией (вокруг национального лидера), и, во-вторых, навязанным внутриэлитным консенсусом (посредством вытеснения внесистемной оппозиции). Стабилизируя развитие политической системы, процедурный консенсус, тем не менее, не приобретает иное качественное состояние, так как режимная консолидация не только имеет ограниченный ценностный фундамент (базовый функционально-целевой консенсус не достигнут), но и лишена поведенческих оснований (уровень политической субъектности масс не соответствует потребностям созданной институциональной структуры).
В условиях посткоммунистической трансформации достижение ценностного и поведенческого уровней общественного консенсуса, необходимых для консолидации демократии, осложнено неравномерностью этого процесса, так как восприятие новых норм и реализация инновационных стратегий поведения существенно дифференцируются в зависимости от принадлежности к различным социальным стратам, возрастным когортам, политическим субкультурам. Следовательно, дальнейшее демократическое развитие российского общества будет зависеть как от качества ценностной системы (степени ее гомогенности, соотношения аккультурационных/инкультурационных составляющих, специфики адаптационного/инновационного потенциала), так и от преодоления проблем, связанных с формированием политической субъектности масс (ограниченность социального капитала в обществе, дефицит демократических акторов, рассогласование ценностных приоритетов разностатусных групп, выраженность в массовом сознании ориентации на сильного лидера).
Ценностная система задает пределы, границы трансформации институциональной подсистемы и поэтому во многом определяет инновационный потенциал общества. Вместе с тем результативность трансформационного процесса также зависит от характера и интенсивности изменений ценностной системы общества, которая способна выполнять роль как катализатора, ускоряющего политические процессы, так и барьера, существенно замедляющего их. Игнорирование основных особенностей ценностной системы в частности не только влечет за собой возникновение разного рода институциональных искажений, но и в целом влияет на дисфункциональность результата трансформации. Исходя из этого, развитие политической системы общества предопределяется ее способностью соединять как институциональные, так и социокультурные аспекты своего функционирования.
Таким образом, между трансформацией политической системы и изменением ценностной системы общества существуют отношения коэволюции, то есть одно развивается, как правило, по мере развития другого. В настоящее время в процессе политической трансформации сложилось несоответствие существующих институциональных характеристик политической системы и ценностной системы общества, препятствующее демократизации современной России. Разрыв стал результатом воспроизводства политической системой мобилизационной модели развития, поэтому институциональные преобразования значительно опередили становление политического субъекта.
Ценностная легитимация демократических институтов, консолидация демократии во многом будут зависеть от ряда условий, к которым можно отнести: реализацию нормативного структурирования политической системы; формирование политической инфраструктуры, артикулирующей и агрегирующей ценностные приоритеты различных слоев; преодоление ценностного размежевания между элитными и массовыми группами; развитие гражданской культуры и культуры автономного участия; складывание функционально-целевого согласия.
Степень научной разработанности проблемы. Процессы демократического перехода, институционализации демократических правил и процедур в постсоветских государствах, повлекшие за собой изменение политического сознания и поведения граждан, обострили потребность в изучении закономерностей взаимосвязи институциональных и неинституциональных факторов, оказывающих влияние на трансформацию политической системы общества.
Для теоретического осмысления взаимообусловленности институциональных и социокультурных факторов политической трансформации базовыми являются классические труды П. Бергера, Э. Гидденса, Э. Дюркгейма, Т. Лукмана, У. Мура, Т. Парсонса, А. Турена и др.[1], заложивших основы исследования факторов и механизмов формирования, вариативности и условий функциональности социальных изменений. Разнообразные аспекты политических изменений представлены в известных работах Г. Алмонда, Р. Арона, Р. Даля, К. Дойча, Д. Истона, С. Липсета, Т. Скокпол, С. Хантингтона и др.[2]
Комплекс исследований, направленных на изучение тех или иных сторон политического трансформационного процесса, можно классифицировать следующим образом.
Первую группу составляют исследования теоретико-методологического плана, которые посвящены особенностям различных форм политического процесса, таких, как модернизация (У. Бек, Р. Бендикс, С. Блэк, М. Леви, У. Ростоу, Д. Рюшемейер, П. Штомпка, Ш. Эйзенштадт и др.)[3] и трансформация (И.А. Батанов, В.Я. Гельман, Т.И. Заславская, В.В. Локосов, В.А. Ядов, И.С. Яжборовская и др.)[4]. В эту же группу входят работы, посвященные формированию новых и функционированию традиционных институтов в условиях трансформации политической системы общества. Центральное место в них отводится изучению соотношения системоизменяющих и системосохраняющих компонентов в обозначенном процессе (М.Г. Анохин, Л.Е. Бляхер, С.В. Володенков, А.Ю. Зудин, И.Н. Игошин, С.Г. Кирдина, А. Рыбаков и др.)[5]. Обобщение теоретических подходов указанной группы исследований позволило уточнить и систематизировать вопросы интенсивности, вариативности и результативности трансформационных процессов.
Во вторую группу объединены исследования, написанные зарубежными (Р. Инглехарт, Т. Карл, Т. Карозерс, А. Круассан, Х. Линц, С. Липсет, В. Меркель, А. Пшеворский, Д. Растоу, А. Степан, С. Хантингтон, Ф. Шмиттер и др.)[6] и отечественными учеными (Н.А. Баранов, Г.И. Вайнштейн, П.К. Гончаров, А.Н. Медушевский, А.Ю. Мельвиль и др.)[7] в рамках транзитологии и консолидологии. В этой группе также можно выделить исследования, связывающие процесс демократической консолидации с приоритетным влиянием тех или иных структурных и процедурных факторов: Т. Байхельт, Л. Даймонд, Ф.В. Рюб, Х.А. Чейбуб, А. Шедлер, Ф. Шмиттер и др.[8] Анализ основных положений указанных исследований позволил сформировать целостное представление относительно условий, моделей, темпов, результатов демократического транзита.
Третью группу образуют исследования, в которых рассмотрены особенности протекания политической трансформации на постсоветском пространстве (В. Банс, Р. Дарендорф, Г.О’Доннелл, М. Макфол, К. Оффе, С. Уайт, А. Шляйфер и др.)[9]. Опираясь на позиции, разработанные зарубежными учеными, представители российской политической науки анализируют специфику стадиальности, иерархии процедурных и структурных факторов, форм транзита, роль властных номенклатур в этом процессе, проблему формирования сложносоставных конфликтов в посткоммунистической России (М.Г. Анохин, В.Я. Гельман, С.М. Елисеев, В.И. Коваленко, Л.И. Никовская др.)[10].
Данная группа также включает в себя исследования, в которых проведен анализ тенденций, характеризующих развитие институциональной структуры в условиях трансформации политической системы современного российского общества (Л.Е. Бляхер, С.Г. Кирдина, К.Е. Коктыш, П.В. Панов, В.И. Пантин и др.)[11]. Особое место в рассматриваемой группе принадлежит исследованиям, в которых характеризуются процессы «партизации» российской политической системы, режимной консолидации, достижения навязанного внутриэлитного консенсуса (О.В. Гаман-Голутвина, В.Я. Гельман, С.Н. Пшизова, А.Н. Щербак и др.)[12].
Четвертая группа включает исследования ценностного уровня базового консенсуса общества трансформационного типа. Изучение изменений, произошедших в ценностной системе общества, их влияния на трансформационный процесс, опиралось на анализ работ, изучающих предпочтения и установки, сложившиеся в массовом сознании (Е.И. Башкирова, Л.Г. Бызов, В.П. Горяинов, В.С. Магун, Н.Е. Тихонова и др.)[13]. Особый интерес представляют три модели коэволюции институциональных и социокультурных составляющих трансформации политической системы российского общества, разработанные отечественными учеными. Первая модель анализирует влияние на трансформационный процесс соотношения между либеральными и традиционными ценностями в сознании россиян (Н.И. Лапин)[14] ; вторая - подчеркивает взаимозависимость между трансформацией ценностных ориентаций элитных и массовых групп (В.В. Лапкин)[15] ; третья - отталкивается от сочетания инновационного и инверсионного в процессе политической трансформации (М.К. Горшков)[16]. В данную группу также входят исследования, в которых анализируется трансформация ценностных предпочтений и установок политических элит, их сопряженность с ценностными ориентациями массовых групп (О.В. Крыштановская, Н.Ю. Лапина, В.Д. Нечаев, А.В. Понеделков, В.И. Тимошенко и др.)[17].
Пятая группа объединяет исследования, оценивающие состояние поведенческого уровня консолидации трансформирующегося общества, выявляющие взаимозависимости между трансформационными процессами и освоением российскими гражданами новых принципов и норм жизнедеятельности. Специфика поведенческого уровня консолидации общества раскрывается в них через анализ таких показателей ресоциализации россиян, как состояние социально-слоевой и идейно-политической идентичностей (Е.А. Бреднева, Е.Н. Данилова, В.В. Лапкин, А.И. Соловьев, В.А. Ядов и др.)[18] ; характеристика типов адаптационного поведения (Л.А. Беляева, А.С. Готлиб, Л.В. Корель, М.А. Шабанова, О.И. Шкаратан и др.)[19].
Существует значительная часть исследований, в которых изучался трансформационный потенциал российского общества через такие индикаторы, как степень вовлеченности граждан в политический процесс, уровень протестного потенциала, соотношение электоральных и неэлекторальных форм политического участия (А.С. Ахременко, И.А. Батанина, С.П. Перегудов, В.В. Петухов и др.)[20].
В шестой группе исследований представлены вопросы, касающиеся интегративных возможностей властной элиты. С одной стороны, усилия исследователей в большей степени направлены на концептуализацию самого процесса консолидации общества (Е.А. Агеева, М.М. Акулич, Н.А. Великая, М.Н. Руткевич, Н.С. Федоркин и др.)[21]. С другой стороны, за последние годы появились исследования, в которых изучается роль партийной элиты, административных элит субъектов Федерации в процессе консолидации общества (К. фон Байме, О.В. Гаман-Голутвина, В.Я. Гельман, Л.В. Поляков и др.)[22].
Объектом исследования является трансформация политической системы общества как процесс, протекающий на институциональном, ценностном и поведенческом уровнях.
Предметом исследования выступает посткоммунистическая трансформация политической системы российского общества как совокупность коэволюционных процессов институционализации демократии, изменения ценностных ориентаций массовых и элитных групп, формирования субъектов политической активности.
Цель диссертационной работы заключается в комплексном анализе специфики, динамики и результативности трансформации политической системы современного российского общества посредством изучения состояния и взаимосвязи институционального, ценностного, поведенческого уровней трансформационного процесса.
Данная цель потребовала решения следующих исследовательских задач:
- выделить особенности трансформационных процессов в политической сфере, используя во взаимосвязи системный, структурно-функциональный и неоинституциональный подходы;
- обосновать возможность использования транзитологических и консолидалогических подходов для исследования трансформационных процессов в России;
- определить специфические черты посткоммунистических переходов к демократии;
- проанализировать тенденции политического развития посткоммунистической России, связанные с институциональными усложнениями и институциональными искажениями переходного политического режима;
- раскрыть факторное значение ценностной системы общества по отношению к политико-трансформационному процессу;
- изучить проблему аксиологической трансформации, выступающей в качестве одного из компонентов трансформации политической системы общества;
- охарактеризовать динамику и специфику процесса политической ресоциализации/десоциализации граждан в условиях системной трансформации через анализ таких показателей, как структура идентичности и адаптационный потенциал общества;
- исследовать основные уровни и формы политической активности населения (вербально-эмоциональные и инструментальные, электоральные и неэлекторальные, конвенциональные и неконвенциональные);
- выявить особенности ценностных ориентаций и политических установок партийных и административных элит федерального и регионального уровней, определить их интегративные возможности;
- рассмотреть влияние правящей элиты на процесс формирования предпосылок консолидации трансформирующегося общества.
Основное направление научного исследования отражено автором в выдвинутой гипотезе: в ходе трансформации политической системы посткоммунистической России был достигнут процедурный консенсус, заключающийся в признании большинством политических акторов значимости сохранения демократического вектора развития. Однако внутриэлитная консолидация обеспечивается высоким уровнем легитимности национального лидера и институциональными преобразованиями, препятствующими деятельности антисистемных акторов. Вместе с тем институциональные изменения не подкрепляются достижением базового ценностного консенсуса в обществе, а доминирующие стратегии политического поведения не соответствуют потребностям институциональной структуры, тогда как для воспроизводства демократического режима, снижения риска фрагментации политического пространства в условиях режимной консолидации вокруг лидера необходимо достижение соответствия институциональных, ценностных, поведенческих параметров функционирования политической системы российского общества.
Следовательно, дальнейшие институциональные преобразования должны быть направлены на расширение политической инфраструктуры и способов влияния граждан на политический процесс, развитие институтов гражданского общества и новых форм их взаимодействия с государством. Указанные меры будут способствовать как укоренению демократических институтов, повышению уровня политической субъектности населения, так и консолидации трансформирующегося общества. Таким образом, переход от плебисцитарной демократии с сильной исполнительной властью к демократии либерального типа станет возможным по мере того, как процедурный консенсус будет дополняться изменениями в ценностной системе общества и формированием политической культуры участия.
Теоретико-методологическая основа исследования. В основе диссертационного исследования лежат положения и выводы ведущих российских и западных ученых, специализирующихся на изучении процессов трансформации политической системы общества. Анализ базировался на совокупности методов, приемов, принципов, применяемых в политической и смежной с ней науках, прежде всего политической истории, политической философии, политической социологии, политической психологии.
Теоретическую основу диссертационного исследования составляют труды и научные положения отечественных и зарубежных ученых, выраженные в теориях: политических систем (Г. Алмонд, К. Дойч, Д. Истон, Т. Парсонс и др.); политической культуры (Г. Алмонд, С. Верба, У. Розенбаум, П. Шаран и др.); социальных изменений (М. Арчер, П. Бергер, Э. Гидденс, Э. Дюркгейм, Т. Лукман и др.); политических изменений (Р. Арон, Р. Даль, С. Липсет, С. Хантингтон и др.); модернизации (С. Блэк, М. Леви, У. Ростоу, Д. Рюшемейер, А Турен, Ш. Эйзенштадт и др.); институциональных изменений (С.М. Елисеев, И.Н. Игошин, С.Г. Кирдина, А. Круассан, В. Меркель, Д. Норт, А. Рыбаков, и др.); трансформации (И.А. Батанов, Т.И. Заславская, В.В. Локосов, В.А. Ядов и др.); демократии (Р. Даль, А. Лейпхарт, С. Липсет, Дж. Сартори, С. Хантингтон, Й. Шумпетер и др.); демократического транзита (Л. Даймонд, Г. О’Доннелл, Т.Л. Карл, А. Пшеворский, Д. Растоу, Ф. Шмиттер и др.); демократической консолидации (А. Валенсуэла, Р. Гюнтер, Х. Линц, А. Степан, А. Шедлер и др.).
Методологическую основу исследования образуют использованные во взаимосвязи неоинституциональный, структурно-функциональный, бихевиоралистский, социетально-деятельностный подходы, методы сравнительного и системного анализа. Неоинституциональный подход позволил выявить специфику функционирования различных институтов политической системы общества, проанализировать особенности институциональных усложнений и институциональных искажений в условиях трансформационного процесса. На его основе рассмотрена взаимосвязь функционирования формальных и неформальных институтов, развития институциональной структуры и деятельности субъектов трансформационной активности. Опираясь на принципы структурно-функционального подхода, автор исследовал процесс трансформации политической системы общества на трех взаимообусловленных уровнях: институциональном, ценностном и поведенческом. Руководствуясь положениями бихевиоралистского подхода, диссертант охарактеризовал стратегии политического поведения, используя такие показатели, как уровень адаптированности, степень сформированности системы идентичностей, характер политических ценностей и установок. Применение социетально-деятельностного подхода было продиктовано необходимостью учета инверсионной природы социально-политической динамики, определения специфики протекания трансформационных процессов, направленных как на воспроизводство, так и на изменение тех или иных структур.
Метод сравнительного анализа позволил охарактеризовать общее и особенное в трансформационных процессах, происходящих на различных уровнях политического пространства. Сопоставление ценностных ориентаций и политических установок элитных и массовых групп сделало возможным исследование консолидационного потенциала российского общества. Благодаря выявлению базовых ценностных типов и разновидностей стратегий политического поведения определены основные параметры ценностных и поведенческих компонентов трансформационного процесса. С помощью системного анализа раскрыт коэволюционный характер взаимосвязи институциональных и социокультурных составляющих трансформации политической системы общества.
Также в работе применялись такие методы социально-политических исследований, как опрос (массовый и экспертный), интервью (фокус-групповое и глубинное), контент-, интент- и структурно-ценностный анализ программных документов, факторный и кластерный анализ результатов исследований. Для анализа эмпирического материала был использован пакет статистической обработки данных SPSS Base 10.0, DA-система 4.0, текстовый анализатор TextAnalyst 2.0.
Эмпирическую базу диссертационной работы составили качественные и количественные социально-политические исследования, выполненные в 1994 - 2008 гг., часть из которых проведена при непосредственном участии автора.
Массовые опросы и мониторинги
-«Социально-политическая ситуация в Тульской области: характеристики, тенденции развития и перспективы» (1996 - 2005 гг.). Мониторинг. Руководитель: И.А. Батанина, кафедра социологии и политологии ТулГУ. Объем выборки - 2500 человек. Выборка репрезентативна по полу, возрасту, образованию и роду занятий.
-«Социально-политическая ситуация в городе Туле и Тульской области» (31 января - 17 февраля и 21 - 29 марта 2004 г.). Массовый опрос. Руководитель: Е.В. Бродовская, Тульская ассоциация учебных заведений. Объем выборки – 1500 человек. Выборка репрезентативна по полу, возрасту и образованию.
-«Особенности образа политического лидера и электоральные предпочтения в Тульском регионе» (2004 – 2005 гг.). Мониторинг. Руководители: И.А. Батанина, Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ. Объем выборки – 2300 человек. Выборка репрезентативна по полу, возрасту и образованию.
-«Ценностные ориентации населения Тульской, Орловской, Липецкой областей» (2006 г.). Массовый опрос. Руководитель: Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ, А.В. Морозова, Орловский государственный технический университет, С.С. Фоменко, Елецкий государственный университет им. И.А. Бунина. Объем выборки – 1500 человек. Выборка репрезентативна по полу и возрасту.
-«Политическое участие: характер, формы, тенденции развития» (2006 – 2008 гг.). Региональный мониторинг. Руководители: И.А. Батанина, Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ. Объем выборки – 450 человек. Выборка репрезентативна по полу и возрасту.
-«Демократизация общества: условия и перспективы» (2006 – 2008 гг.). Региональный мониторинг. Руководители: И.А. Батанина, Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ. Объем выборки – 450 человек. Выборка репрезентативна по полу и возрасту.
-«Институты социального представительства: роль в политическом процессе России» (2006 – 2008 гг.). Региональный мониторинг. Руководители: И.А. Батанина, Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ. Объем выборки – 450 человек. Выборка репрезентативна по полу и возрасту.
-«Отношение населения к деятельности государственных и муниципальных органов власти» (2006 – 2008 гг.). Региональный мониторинг. Руководители: И.А. Батанина, Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ. Объем выборки – 450 человек. Выборка репрезентативна по полу и возрасту.
Фокус-групповые и глубинные интервью
-«Ценностное сознание молодежи Тульской области» (март 2004 г.). Фокус-групповое исследование (три группы: 15 – 19, 20 – 25 и 26 - 30 лет). Руководитель: Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ.
-«Ценностное сознание жителей Тульской области» (28 – 30 апреля 2004 г.). Фокус-групповое исследование (три популяции: 18 - 31, 32 - 44, 45 - 65 лет; пять групп: три в областном центре, одна в районном центре, одна в селе). Руководитель: Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ.
-«Ценностные приоритеты туляков» (март – июнь 2004 г.). Глубинное интервью. Руководитель: Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ.
-«Специфика восприятия института президентализма населением Тульской области» (январь – февраль 2008 г.). Глубинное интервью. Руководитель: Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ.
-«Образ «партии власти» в массовом сознании населения Тульской области» (январь – февраль 2008 г.). Глубинное интервью. Руководитель: Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ.
Экспертные опросы
-«Восприятие ценностных ориентаций политических партий РФ» (март – апрель 2003 г.). Экспертный опрос. Руководители: Е.В. Бродовская, А.А. Лаврикова, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ. Объем выборки - 30 экспертов.
-«Ценностные ориентации муниципальной элиты: состояние, тенденции, перспективы» (две волны - февраль 2003 г., февраль 2004). Экспертный опрос в органах местного самоуправления г. Тулы (Тульская обл.) и г. Благовещенска (Амурская обл.). Руководитель: Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ. Объем выборки - 50 экспертов.
-«Ценностная система политической элиты Тульской, Орловской и Амурской областей, Республики Коми» (апрель 2003 г., март – май 2004 г.). Экспертный опрос. Руководитель: Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ. Объем выборки - 100 экспертов.
-«Политические ориентации и предпочтения представителей политической элиты Липецкой области» (март 2006 г.). Экспертный опрос. Руководители: В.И. Ильин, С.С. Фоменко, кафедра философии Елецкого государственного университета им. И.А. Бунина. Инструментарий исследования предоставлен лабораторией социально-политических исследований ТулГУ. Объем выборки – 45 экспертов.
-«Политические предпочтения и ценностные ориентации представителей региональных отделений политических партий Тульской области» (апрель 2006 г.). Экспертный опрос. Руководитель: Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ. Объем выборки – 80 человек.
-«Роль политической элиты в процессе режимной консолидации» (январь – февраль 2008 г.). Экспертный опрос. Руководитель: Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ. Объем выборки – 30 человек.
-«Ценностные ориентации административной элиты Тульской области» (январь – февраль 2008 г.). Экспертный опрос. Руководитель: Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ. Объем выборки – 30 человек.
Контент - и интент-анализ
-«Анализ ценностных ориентаций политических партий по материалам периодической печати» (2007 г.). Интент-анализ материалов общероссийской периодической печати. Руководитель: Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ. Количество проанализированных материалов – 120.
-«Категория «демократия» в программах политических партий РФ (на примере «Единой России», КПРФ, «Справедливой России», СПС, ЛДПР)» (2007 г.). Контент-анализ. Руководитель: Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ.
-«Ценностные приоритеты в Посланиях Президента РФ Федеральному Собранию РФ» (2007 г.). Интент-анализ. Руководитель: Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ.
-«Ценностные приоритеты в Посланиях Губернатора Тульской области к Тульской областной Думе» (2008 г.). Интент-анализ. Руководитель: Е.В. Бродовская, лаборатория социально-политических исследований ТулГУ.
Для раскрытия темы диссертационного исследования соискателем также востребованы результаты социологических исследований базовых научно-исследовательских центров РФ (ФОМ, ВЦИОМ, РОМИР, Социологический центр РАГС при Президенте РФ, Аналитический Центр Ю. Левады и др.).
Основные результаты исследования, полученные лично автором,
и их научная новизна
Во-первых, процесс трансформации политической системы общества проанализирован через призму коэволюционных взаимосвязей между институциональными, ценностными и поведенческими составляющими. На основе изучения соотношения между этими составляющими автором определена основная причина институциональных искажений, возникающих в трансформационном процессе, заключающаяся в расхождении скорости и направленности институциональных и социокультурных изменений.
Во-вторых, использование транзитологической парадигмы, адаптация ее базовых положений к отечественной практике переходного процесса позволило автору выделить ряд особенностей посткоммунистического развития России, таких, как нетрадиционная стадиальность, специфичная иерархия процедурных и структурных факторов, смешанный характер форм транзита, рассогласование целей преобразований в различных сферах, сохранение статуса властных номенклатур, появление сложносоставных конфликтов. На основе их комплексного анализа диссертант отмечает, что именно асимметрия развития демократии и суверенитета во многом определила формы и результаты транзитов на посткоммунистическом пространстве.
В-третьих, в результате исследования институциональной структуры политической системы современной России автор приходит к выводу о том, что режимная консолидация, достигнутая в ходе посткоммунистического транзита, становление плебисцитарной демократии с сильной исполнительной властью стали возможными благодаря воспроизводству таких специфических характеристик институционального развития, как мобилизационный стиль функционирования, осуществление легитимации за рамками общества, преобладание неформальных институтов над формальными структурами и практиками, харизматическое лидерство, синкретизм власти, низкий уровень политической субъектности граждан.
В-четвертых, изучение особенностей функционирования политического режима плебисцитарной демократии с сильной исполнительной властью и системы мер, направленных на предотвращение его фрагментации, позволило автору выделить основные тенденции трансформации политической системы российского общества, среди которых особое место принадлежит формированию параконституционных институтов вторичной легитимности, усилению партизации, высвобождению от антисистемных акторов.
В-пятых, автор обосновывает, что по мере завершения посткоммунистического перехода к демократии, складывания новой институциональной модели политической системы все большая роль в трансформационном процессе принадлежит социокультурным факторам, центральное место среди которых занимает ценностная система общества. Диссертант раскрывает темпоральные и пространственные, социоструктурные и функциональные особенности аксиологической трансформации, которая выступает в качестве составной части системной трансформации общества. Исходя из этого, аксиологическая трансформация определена как детерминируемый системными преобразованиями процесс комплексных, многоуровневых изменений в представлениях индивидов, групп, слоев о приоритетных целях и способах развития общества - процесс, влекущий за собой формирование новых качественных характеристик ценностной системы и связанных с ними моделей трансформационного поведения.
В-шестых, в динамике исследована трансформация ценностных ориентаций общества, включающая длительный период, в течение которого были преодолены дисфункциональность и амбивалентность ценностной системы, сформированы предпосылки ценностной интеграции общества, что нашло выражение в частичном преодолении аморфности и диссонансности ценностной иерархии, а также в инверсии ориентаций, характерных для начального этапа преобразований. Автором доказывается, что в условиях трансформационного процесса коэволюционное развитие институциональной и социокультурной подсистем влияет на реализацию основных функций политической системы общества (нормативной, регулятивной, социализационной, коммуникативной и др.) за счет ценностной верификации нового политического опыта, политических отношений, стратегий поведения политических акторов и т.п.
В-седьмых, на основе изучения эмпирических материалов, полученных благодаря использованию комплекса количественных и качественных методов социально-политических исследований, автором определена региональная специфика трансформации ценностных ориентаций, выражающаяся в доминировании «традиционалистских» компонентов ценностной системы над «либеральными» элементами. Применение факторного и кластерного анализа позволило дифференцировать сложившиеся ценностные типы на три группы: «атомизированные индивидуалисты», «патерналисты» (ориентированные на помощь государства в решении социальных проблем), «патерналисты» (ориентированные на обеспечение порядка), которые не соответствуют потребностям институционализации и консолидации демократии, связанных с достижением ценностного консенсуса, способствующего формированию у политических акторов стратегий поведения, направленных на воспроизводство и развитие политической системы демократического типа.
В-восьмых, предложена операционализация политической ресоциализации. В качестве показателей этого процесса рассматриваются: состояние системы идентичностей, доминирующие адаптационные стратегии, уровень легитимности и реципрокности в отношениях власти и граждан, соотношение вербально-эмоционального и инструментального уровней политической активности, востребованность различных каналов вовлечения граждан в политический процесс. С помощью измерения указанных показателей посредством процедуры кластерного анализа автором типологизированы стратегии политического поведения, превалирующими среди которых являются «иррационально-пассивный» («советский»), «рационально-пассивный» («промежуточный») и «либерально-пассивный» (эффект «стоячей волны») типы.
В-девятых, в процессе исследования автор приходит к выводу о том, что рассогласование ценностно-нормативных комплексов различных групп политической элиты, их низкая когерентность с ценностными предпочтениями массовых групп, выявленные посредством структурно-ценностного анализа программно-платформенных документов и серии экспертных опросов, являются важнейшими факторами внутренней («фрагментированная» элитная структура) и внешней (снижение интегративных способностей по отношению к разобщенному социуму) деконсолидации общества. Сравнительный анализ ценностных ориентаций и политических установок административных региональных элит с последующим выявлением уровня их институциональной легитимности (соответствия нормам функционирования политической системы и ценностным приоритетам элиты федерального уровня) и конфликтного/интеграционного потенциала по отношению к обществу подтвердил сделанный вывод.
В-десятых, использование совокупности различных подходов к исследованию факторов, форм, особенностей многоуровневых интеграционных процессов в условиях трансформации политической системы (консолидация режима, внутриэлитная консолидация, партийная консолидация, консолидация общества и т.д.), позволил сделать вывод о том, что правящей элитой создаются институциональные предпосылки для обеспечения процесса консолидации общества. Анализ ценностного аспекта демократической консолидации демонстрирует сочетание «навязанного консенсуса» элит, с одной стороны, и достижение ценностной стабилизации массового сознания - с другой. Однако стабилизация ценностной системы (консолидация-адаптация) не сопровождается процессами социальной интеграции и формирования нормативного консенсуса, закрепляющими стратегии политического поведения, необходимые для реализации базовых демократических процедур.
Положения, выносимые на защиту
1. В ходе эволюции различных подходов к пониманию социально-политической динамики в рамках политической науки сформировались представления о необходимости комплексного анализа системы факторов, нелинейности траекторий, вариативности направленности и результативности политических изменений. Синтез системного, бихевиорального, структурно-функционального и неоинституционального подходов позволил выделить ряд методологических принципов анализа взаимообусловленности институциональных и неинституциональных аспектов функционирования и трансформации политических систем:
-развитие политических систем сопряжено с инверсионными, дихотомичными процессами, обеспечивающими сочетание устойчивости и динамичности;
-стабильное функционирование политической системы базируется на ее способности реализовывать три основные формы динамики: воспроизводство, адаптацию и развитие;
-внутрисистемные характеристики политической системы в значительной степени зависят от усложнения и дифференциации ее структурных и функциональных параметров;
-состояние внесистемных характеристик политической системы отражает степень политической вовлеченности граждан и социальной интегрированности общества, распространенности горизонтальных связей и самоорганизации различных акторов;
-политические системы различаются формами взаимосвязи со средой, качеством политических акторов, особенностями взаимодействия между ними;
-дифференцированность политических систем делает невозможной экстраполяцию линейных унифицированных моделей развития;
-характер взаимосвязи политической системы со средой опосредован политической культурой общества;
-институциональные и неинституциональные аспекты функционирования политической системы общества находятся в коэволюционном взаимодействии;
-нарушение внутрисистемного и коэволюционного взаимодействия политической системы со средой приводит к дискретности (в той или иной степени) поступательного перманентного процесса развития.
2. Основным содержанием трансформационного процесса является качественное и комплексное изменение структуры и функционирования политической системы общества, динамика и результативность которого зависит от способности политических институтов, политических акторов реагировать на внутренние и внешние импульсы. При этом политическая трансформация может рассматриваться как процесс стадиальный, но не непрерывный, вбирающий в себя три взаимосвязанных направления: инновационное (связанное с созданием новых более эффективных элементов системы), инерционное (стабилизирующее, ограничивающее радикальные преобразования) и дисфункциональное (выражающееся в разрушении элементов старой системы и, как следствие, в дезорганизации жизнедеятельности общества). Следовательно, политическая трансформация отражает способности политической системы адаптироваться к новым социальным требованиям, поддерживать рациональные традиционные структуры, создавать новые институты, обеспечивающие оптимизацию механизмов «обратной связи» между властью и гражданами.
Анализ институциональных и социокультурных аспектов трансформации политических систем во многом предопределен взаимообусловленностью внутрисистемных «процедурных» (политические акторы, формы и правила их деятельности) и внесистемных «средовых» (социокультурные факторы политического развития, одним из которых является ценностная система) потоков преобразований, скорость и направленность которых могут существенно отличаться. Неравномерность трансформационного процесса часто является следствием отставания социокультурных изменений от перемен в институциональной структуре. Исходя из этого, политическую трансформацию целесообразно рассматривать как процесс, складывающийся из чередований подъемов и падений, реформации и деформации, консолидации и деконсолидации.
3. Исследование трансформационного политического процесса, осуществляемое в рамках транзитологии, опирается на взаимодополняющие и взаимокорректирующие друг друга подходы. Благодаря структурному подходу в каждом конкретном случае определяется комплекс экзогенных/эндогенных факторов (социально-экономических, социально-культурных, геополитических и др.), жестко не детерминирующих развитие переходной политической системы, но создающих определенные условия, интенсифицирующие или замедляющие демократический транзит. Значимым достоинством данного подхода является возможность диверсификации набора структурных факторов, оказывающих влияние на политический процесс в ходе этапов установления и утверждения демократии.
Процедурный подход к анализу демократических транзитов акцентирует внимание на стратегиях и практиках политических акторов институционального, инфраструктурного и личностного уровней. Преимуществом этого подхода является возможность выявления взаимосвязей между характером взаимодействия акторов различных уровней и формой демократического транзита. Наиболее благоприятные для становления демократии результаты достигаются в условиях определенного консенсуса между конфликтующими и конкурирующими сторонами. При этом важно подчеркнуть, что дальнейшее развитие и укоренение демократии предполагает все большую трансформационную активность акторов личностного и инфраструктурного уровней.
Неоинституционализм интегрирует положения структурного и процедурного подходов и рассматривает систему ценностей и стратегий политического поведения в качестве факторов, обеспечивающих устойчивость демократических правил, норм и процедур. Согласно его положениям, для результативного демократического перехода не достаточно создания демократических институтов, так как воспроизводство демократии основывается на формировании гражданской культуры и наращивании социального капитала в обществе. Таким образом, институциональные и социокультурные составляющие трансформационного процесса как бы взаимно поддерживают друг друга. Поэтому достижение уровня консолидированной демократии измеряется не столько с помощью таких параметров, как длительность существования институтов, способность к функционированию в условиях кризиса, сколько взаимозависимыми изменениями институциональных, ценностно-нормативных и поведенческих (социокультурных) компонентов трансформационного процесса.
4. Необходимость изучения взаимообусловленности институциональной и социокультурной составляющих трансформационных процессов общества вызвана тем, что его устойчивое и динамичное политическое развитие в значительной степени зависит от согласования целей и ценностей правящего режима с ценностями и нормами основной части населения. Трансформация политической системы, формирование гражданского общества, становление субъектов политического участия, образующие ключевые проблемы демократических преобразований, сопряжены с изменениями в ценностной системе. Последняя, являясь носителем социокультурной специфики общества, выступает в качестве фактора, фиксирующего особенности отражения политических процессов в коллективном политическом сознании.
Это связано со следующими функциональными особенностями ценностной системы общества. Во-первых, представляя собой инвариантный механизм, обеспечивающий поддержание функциональности основных подсистем политической системы общества, ценностная система определяет качество субъектно-деятельностных составляющих политической трансформации. Во-вторых, сохраняя направленность на достижение общегрупповых целей, традиционные и инновационные компоненты ценностной системы не только способствуют реализации механизмов социальной регуляции, но и стимулируют поиск новых оснований для преодоления дезинтеграции в обществе трансформационного типа. В-третьих, состояние ценностной системы общества оказывает влияние на темпоральные характеристики процесса трансформации, динамика которого часто определяется относительной синхронизацией/десинхронизацией институциональных и социокультурных изменений. Ценностная система общества - одно из основных условий политической трансформации, социальный фундамент для формирования и функционирования новых политических институтов.
5. В качестве общих факторов, определивших специфику демократических переходов «третьей волны», выделяют, прежде всего, наличие/отсутствие демократических традиций, социально-экономические и социокультурные деформации коммунистического периода развития, заимствование существующих моделей преобразований, изменение мировой политической системы и другие. Факторами, детерминирующими особенности политической трансформации в современной России, являются: радикальные изменения в экономической системе и социальная дифференциация общества; неравномерный преимущественно вынужденный характер адаптации и рекомбинация значимости основных типов идентичностей; транзитивное функционирование политического режима и несформированность механизма целенаправленного саморазвития общества; моносубъектность властных структур и преобладание мобилизационной политической активности граждан; деидеологизация и противопоставленность ценностных ориентаций элитных и массовых групп. Система факторов, оказавших существенное влияние на процесс институционализации демократии в посткоммунистической России, во многом предопределила становление режима плебисцитарной демократии с сильной исполнительной властью. Основная проблема его функционирования заключается в обеспечении воспроизводства базовых параметров политической системы в условиях отсутствия ценностного согласия, слабой социально-политической инфраструктуры и низкого уровня трансформационной активности граждан и консолидационного потенциала общества.
6. Ценностная легитимация институциональных нововведений предполагает осуществление сложного процесса взаимной адаптации структурных преобразований институционального пространства и изменений в политическом сознании общества. Так, традиционные, выражающие специфику ментальности, компоненты ценностной системы препятствуют формированию структур, деятельность которых приводит к институциональным искажениям, угрожающим жизнеспособности политической системы общества. И, наоборот, инновационные структуры, являющиеся результатом политической трансформации, наиболее адекватные как потребностям средового окружения, так и возможностям политической системы, закрепляют новые ориентации и нормы (поддерживающие функциональность последней) в ценностном сознании общества. В политической науке сложились три основные модели, объясняющие коэволюционный характер институциональных и социокультурных изменений в процессе трансформации политической системы современной России. Модель «ценностной легитимации» трансформационных процессов акцентирует внимание на социокультурных условиях фундирования новых политических институтов. «Консенсусная» модель в качестве одного из факторов трансформации политической системы рассматривает взаимообусловленность изменений ценностных ориентаций массовых и элитных групп. Модель «инверсионного развития» исходит из понимания зависимости между процессами институциональных искажений и стабилизацией ценностной системы.
Использование основных положений этих моделей позволяет выделить особенности функционирования политической системы трансформационного периода во взаимосвязи с рядом характеристик ценностной системы российского общества. Так, снижение значимости традиционных ценностей на первом этапе преобразований, с одной стороны, позволило осуществить институциональный импорт, с другой стороны, способствовало формированию институциональных искажений (дисфункциональность некоторых элементов политической инфраструктуры, кризис легитимности, постоянный поиск новых институциональных форм и др.). В дальнейшем маятниковый характер динамики ценностных изменений массовых и элитных групп, актуализация ценностных конфликтов выступили в качестве необходимого условия переоценки политических ориентаций, норм, стандартов. Вместе с тем девальвация либеральных ценностей и обособление граждан от политического процесса продуцировали традиционную для посткоммунистических трансформаций проблему «дефицита демократических акторов». Кроме этого, достижение институциональной консолидации (в форме «навязанного консенсуса») и складывание режима плебисцитарной демократии с сильной исполнительной властью стали возможными благодаря как относительной стабилизации динамики ценностных изменений, так и частичному преодолению аморфности, диссонансности, конфликтности ценностной системы общества.
7. Специфические черты посткоммунистической трансформации политической системы российского общества (ограниченность социального капитала, сохранение значимости властной номенклатуры, дефицит демократических акторов, рассогласование ценностных приоритетов разностатусных групп, ориентация на сильного лидера в массовом сознании) отражают состояние поведенческого уровня институционализации и консолидации демократии, определяющего трансформационный потенциал общества. В процессе его формирования существенная роль принадлежит изменениям в механизме политической социализации, функционирование которого связано с обретением новой системы идентичностей, стратегий социальной и политической адаптации, оказывающих непосредственное влияние на становление субъекта политической активности.
Однако развитие трансформационного и адаптационного потенциала в посткоммунистических обществах осложнено неравномерностью этого процесса, так как восприятие новых норм и реализация инновационных стратегий поведения значительно дифференцируются в зависимости от принадлежности к различным социальным стратам, возрастным когортам, политическим субкультурам. Данная ситуация негативным образом сказывается на процессе трансформации политической системы общества. Так, несформированность идейно-политической идентичности в определенной мере препятствует развитию политической инфраструктуры, доминирование регрессивных моделей адаптации стимулирует отчуждение индивидов от власти и процессов преобразования, преобладание пассивных и нерациональных моделей политического участия ограничивает эффективное функционирование механизма взаимодействия элитных и массовых групп. В данном случае ярко проявляется коэволюционная зависимость институциональных и социокультурных составляющих трансформации политической системы, так как проблемы в развитии одной из подсистем влекут за собой сложности в функционировании другой.
8. В условиях трансформации политической системы российского общества структуризация ценностно-нормативного комплекса связана с противоположными процессами десоциализации и ресоциализации граждан, которые отличаются по глубине, характеру, результативности усвоения инновационных ценностей и моделей поведения. Отторжение новых ценностей, низкий уровень межличностного доверия, дезадаптивные модели поведения являются признаками процесса десоциализации, тогда как ресоциализация представляет собой процесс интенсивного изменения сложившихся политико-культурных и социокультурных ориентаций и установок, имеющий стихийные и организованные формы, детерминированный трансформацией институционального и ценностного пространств общества.
Незавершенность институционализации демократии и консолидация режима гибридного типа в России обусловлены неразвитостью поведенческих параметров трансформации политической системы. С одной стороны, эта ситуация не является уникальной, так как асимметрия целей в посткоммунистических трансформациях, как правило, затрудняет процессы политической адаптации и ресоциализации граждан, детерминируя тем самым низкий уровень политической субъектности и самоорганизации общества. С другой стороны, сочетание патернализма (комплекса установок, унаследованного от прежней системы) и прагматизма (совокупности установок, выступающей результатом системной трансформации общества) привело к совмещению в поведении россиян отчуждения от политического процесса и апеллирования к помощи государства, что благоприятствует стабилизации режима плебисцитарной демократии с сильной исполнительной властью.
9. Процесс формирования субъекта политической активности в России находится на начальных этапах развития, что двойственным образом отражается на функционировании политической системы. С одной стороны, синкретичный образ власти, персонифицированный характер легитимности, моносубъектность государства, низкий уровень протестной активности масс обеспечивают относительную равновесность (стабильность) развития политической системы российского общества. С другой стороны, эти условия продуцируют доминирование мобилизационного типа политического участия, телеологическое, а не инструментальное понимание принципов демократического устройства, что существенно ограничивает развитие политической субъектности индивидов, самоорганизации групп и политической инфраструктуры общества. Незавершенность процессов политической ресоциализации и становления субъектов политического участия связаны с основными противоречиями политической трансформации России, среди которых можно выделить: несовпадение модели институциональных преобразований и традиционного ценностно-нормативного комплекса общества; расхождение между процессами демократизации и практикой отчуждения общества от власти; несоответствие инновационной роли элит в трансформационном процессе и их ценностной бессубъектности.
Постсоветская элитная структура соответствует «разделенным» и/или «фрагментированным» типам, для которых характерны такие признаки, как отсутствие ценностного единства, высокий уровень дифференциации элитных групп и неприятие норм политической конкуренции. Периодизация ценностной трансформации элит показывает, что на ранних этапах преобразований внутренняя консолидация элит достигалась посредством искусственной поляризации противников и сторонников реформ (размежевание в плоскости «традиционализм – модернизм»). В 2000 г. «поляризованная» солидаризация сменяется принудительной (контролируемой, «навязанной») консолидацией элит.
10. Российская партийная система, пройдя этапы поляризации и фрагментации, постепенно вступает в стадию умеренного плюрализма. На процесс партийной консолидации оказывают влияние такие особенности политической трансформации, как динамичность развития партийной системы, существенная фрагментация партий и электоральная неустойчивость. Вместе с тем в трансформационном процессе наблюдаются тенденции, создающие условия для дефрагментации, а следовательно, и для дальнейшей консолидации партийной системы. В рассматриваемый период партийная система России переходит от крайней к умеренной поляризации, о чем свидетельствуют разрастание электоральной базы центристских сил, сокращение числа избирателей, голосующих за спектрально-крайние партии, снижение интенсивности и остроты идеологического противостояния в обществе, формирование системообразующих партий. Таким образом проявляется попытка формирования «сверху» партийной системы умеренного плюрализма, которая может институционализироваться после электорального цикла 2007 – 2008 гг.
«Навязанный» внутриэлитный консенсус, отражающий институциональный уровень консолидации, выражается также в том, что «партия власти» становится элементом политической системы, чья деятельность направлена на ретрансляцию интегрирующих общество ценностей и норм. Идеологические предпочтения партии «Единая Россия» эволюционировали от эклектичного набора популярных лозунгов до формирования праволевоцентристкой доктрины, в наибольшей степени соответствующей позиции партии-модератора. Сегодня складывание структурированной системы ценностных ориентаций «партии власти», сочетающей консервативные, либеральные и традиционные (универсальные) элементы, стимулирует негативную мобилизацию общества.
11. Состояние ценностного сознания масс во многом отражает особенности состояния ценностно-нормативного комплекса властной элиты. При этом наблюдаются две противоположные тенденции. С одной стороны, рассогласование ценностных ориентаций элиты и масс населения, а с другой стороны – их относительная когерентность. В значительной мере противоречивость и конфликтогенность ценностных предпочтений элит проявляются на региональном и муниципальном уровнях управления, что находит выражение в несформированности или недостаточной зрелости установок на практическое воплощение преобразований, на готовность взять личную ответственность за их результат, на взаимодействие с институтами гражданского общества. По своему профессиональному становлению, ментальности, методам управленческой деятельности современная административная элита существенно не отличается от прежней советской элиты. Степень преемственности ценностей советской системы варьируется в различных регионах страны. Анализ когнитивных, нормативных, интерперсональных и стилистических политических установок региональных элит позволил выделить «советский», «расколотый» и «переходный» типы ценностных систем. Несмотря на то, что отдельные признаки институциональной легитимности наблюдаются в «переходном» варианте ценностной системы административной региональной элиты, ни один из выделенных типов в полной мере не отвечает ценностным параметрам новой политической системы. Вместе с тем определенные предпосылки для консолидационного процесса наблюдаются как на уровне элит, так и на уровне общества. В 2003 – 2008 гг. представления граждан относительно основ консолидации общества приобрели большую определенность и непротиворечивость. По сравнению с более ранними периодами преобразований среди консолидационных идей все меньше тех из них, которые являются производными от советских пластов ментальности.
12. Оценивая результативность перехода к демократии в посткоммунистической России, следует подчеркнуть, что, несмотря на то, что развитие многих демократических институтов не приобрело инерционного характера и не все политические акторы являются приверженцами демократических ценностей и практик (т.е. не все из них стремятся сохранить демократический вектор развития), сегодня мы можем констатировать достижение процедурного уровня консенсуса, при котором фактически отсутствуют влиятельные акторы, выступающие за отмену тех или иных институтов и норм, образующих основу демократического развития российского общества. Данная ситуация обеспечивается институциональной/режимной консолидацией, которая является относительно неустойчивой (хотя многие нормы стали привычными, а модели поведения типичными, легитимация ряда демократических институтов по-прежнему зависит от степени доверия национальному лидеру). Трансформация режима плебисцитарной демократии с сильной исполнительной властью неизбежно потребует иного качества функционирования политической системы. Ни стабилизация ценностной системы общества, ни достижение навязанного внутриэлитного консенсуса не дополняются формированием поведенческого уровня консолидации в процессе трансформации политической системы современной России. Указанное обстоятельство свидетельствует, во-первых, о сохранении рассогласования в ценностных ориентациях массовых и элитных групп и, во-вторых, о сложности реализации естественного воспроизводства политических норм и институтов, которое не обеспечивается соответствием институциональной и социокультурной подсистем политической системы общества. Поэтому актуальной и во многом определяющей дальнейшее развитие России остается проблема достижения ценностного и поведенческого уровней демократической консолидации.
Теоретическая значимость результатов исследования заключается в комплексном осмыслении проблем посткоммунистической трансформации политической системы российского общества, позволившем выявить взаимосвязь между институциональными и неинституциональными аспектами процесса демократизации. Положения и выводы диссертации расширяют сферу научного знания о специфике, формах, динамике трансформации политической системы, методах исследования институциональных, ценностных, поведенческих аспектов трансформационного процесса. Изучение ценностных и поведенческих факторов политической трансформации влечет за собой необходимость уточнения ряда устоявшихся положений политической науки, в частности, дополнения транзитологической теории положением об аксиологической трансформации общества. Автором предложена методика исследования противоречивых процессов ресоциализации и десоциализации в условиях трансформации, которая включает в себя определение системы эмпирических индикаторов, их оценку на основе вычисления индексов, типологизацию доминирующих стратегий. Учет коэволюционной взаимосвязи между функционированием институтов, их ценностной легитимацией и трансформационной активностью политических акторов позволяет не только оценить происходящие политические процессы, но и прогнозировать их дальнейшее развитие.
Практическая значимость работы. Материалы диссертационного исследования, конкретные результаты могут быть применены региональными и муниципальными органами власти в их работе, направленной на расширение взаимосвязей и формирование партнерских отношений с гражданами на различных уровнях политической инфраструктуры. Данные аналитического исследования ценностно-нормативных комплексов институционализированных субъектов политики могут быть востребованы политическими партиями для оптимальной реализации идеологической и социализационной функций, выстраивания конструктивного диалога между различными участниками политического процесса.
Теоретико-методологические выводы, содержащиеся в работе, использовались автором при подготовке аналитических материалов для комитетов по молодежной политике, по вопросам женщин и демографической политике, информационно-аналитического отдела Администрации Тульской области, глав районных администраций г. Тулы, включающих рекомендации по взаимодействию органов власти с институтами гражданского общества, формированию гражданской культуры у молодежи, стимулированию политической активности граждан и самоорганизации местного сообщества.
Результаты исследования могут обогатить теоретическим и эмпирическим материалом учебные курсы и спецкурсы, читаемые на разных уровнях университетского образования по специальностям: «Политология» и «Социология» («Политическая регионалистика», «Партийная система современной России», «Политическая история России», «Политические отношения и политический процесс» и др.).
Тема исследования соответствует паспорту специальности 23.00.02 – «Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные политические процессы и технологии» пункту 5 «Политические системы: тоталитаризм, авторитаризм, демократия. Политические режимы. Современный парламентаризм: функции, особенности и проблемы. Проблема становления демократии и гражданского общества в современной России».
Апробация работы. Материалы и выводы диссертации апробированы в следующих формах:
- опубликованы монографии: «Ценностная система общества как фактор политической трансформации современной России» (2004 г.), «Взаимовлияние политической трансформации и эволюции ценностной системы современного российского общества» (2006 г.), статьи в журналах и сборниках общим объемом 75 п.л.;
- выводы и положения работы изложены в докладах на конференциях и семинарах, круглых столах, таких, как: Международный симпозиум «Политическая конфликтология между старыми и новыми парадигмами» (2001, г. Воронеж); Всероссийский научный форум в рамках III фестиваля гуманитарных наук «Новый университет: классика и современность» (2002, г. Тула); Международная научно-практическая конференция «Россия на пути к демократии и устойчивому развитию: характер общества и его способность к модернизации» (2003, г. Тула); Международный форум по проблемам науки, техники и образования (2004, г. Москва); Межрегиональная научно-практическая конференция «Гражданское общество: проблемы, исследования, перспективы развития» (2004, г. Тула); ежегодные научно-практические конференции профессорско-преподавательского состава ТулГУ (2000 – 2008, г. Тула); Межрегиональная научно-практическая конференция «Семья, общество, государство: партнерство и взаимная ответственность» (2005, г. Тула); Межрегиональная научно-практическая конференция «Социальные реформы в России: участие регионов и общественных организаций» (2005, г. Тула); Всероссийская научно-практическая конференция «Молодежь. Образование. Предпринимательство» (2005, г. Тула); экспертный семинар «Символические проекции гражданского общества» (2005, г. Великий Новгород); Международная научно-практическая конференция «Модернизационные процессы в обществе: проблемы теории и практики» (2005, г. Тверь); Межрегиональная научно-практическая конференция «Толерантность как фактор развития современного общества» (2006, г. Тула); Международная научно-практическая конференция «Парламентаризм в России: состояние, тенденции развития, перспективы (к 100-летию Государственной Думы)» (2006, г. Тула); Международная научно-практическая конференция «Социально-технологическая культура как феномен XXI века» (2006, г. Белгород); Международная конференция «Диалог Восток – Запад: становление и развитие постсоциалистических систем», организованная в рамках Международного дискуссионного клуба (2006, г. Прага); Российско-польская политологическая школа «Политика. Общество. Государство» (2007, г. Тула); Всероссийская научно-практическая конференция «Роль высшей школы в разработке и реализации образовательных программ для структур гражданского общества» (2007, г. Москва); Международная научно-практическая конференция «Модель социально-экономического и политического развития современной России: проблемы, перспективы» (2007, г. Магнитогорск); Российская научно-практическая конференция «Социально-политическая трансформация России и молодежь» (2007, г. Тула);
- материалы и результаты исследования использованы при разработке учебно-методических комплексов по дисциплинам: «Теория политики», «Политическая психология», «Политическая элита и политическое лидерство в современной России», «Политическая система современной России»;
- различные аспекты исследования нашли отражение в лекционных и семинарских занятиях, проводимых автором с кадрами городских и районных администраций, организованных общественным объединением «Лига избирательниц»;
- вопросы диссертации обсуждались на кафедре социологии и политологии Тульского государственного университета.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованных источников и литературы, приложений.
II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении к диссертационной работе обосновывается актуальность выбранной темы, характеризуется степень ее разработанности, определяются объект, предмет и гипотеза, ставятся цель и задачи исследования, рассматриваются его научная новизна и практическая значимость, указываются теоретико-методологическая основа и эмпирическая база.
В первой главе «Взаимообусловленность институциональных и социокультурных составляющих политической трансформации: теоретико-методологические основы» исследуется эволюция представлений, сложившихся в мировой политической мысли, относительно природы, динамики и форм трансформационного процесса.
В первом параграфе «Основные подходы к исследованию политических трансформационных процессов в трудах зарубежных и отечественных ученых» автор прослеживает процесс концептуализации понятия «социально-политическое изменение» посредством анализа использования в политической науке таких терминов, как «политическое развитие», «модернизация» и «трансформация».
Базовые принципы изучения социально-политической динамики были заложены в теории социальных изменений. Анализируя с разных точек зрения вариативность форм и интенсивность процессов, протекающих в обществе, исследователи выделяли как внутренние характеристики (преимущественно морфологические - направленность, стадиальность, функциональность), так и внешние особенности социальных изменений (факторы и причины). При этом теории социальных изменений эволюционировали от анализа структурно-системных (М. Арчер, Э. Гидденс, У. Мур) и институциональных (Э. Дюркгейм, Т. Парсонс) к исследованию социально-культурных (П. Бергер, Т. Лукман, М. Дуглас) и субъектно-деятельностных (А. Этциони, П. Штомпка) составляющих рассматриваемого явления. Для выработки методологических принципов исследования также использовались некоторые положения антропосоциетального или социетально-деятельностного подхода, согласно которому социально-политические изменения возникают на основе: противоречивости интересов и отношений; диссонансности норм, ценностей и образцов, формируемых в обществе и разделяемых личностью; дихотомичности процессов воспроизводства и преобразования. Таким образом, развитие общества обеспечивается симметричной попарностью, инверсионностью социально-политической динамики, при которой одни процессы направлены на воспроизводство соответствующих структур, а другие – на их изменение.
Рассмотренные теоретические подходы позволили диссертанту сформулировать положения, имеющие принципиальное значение для анализа социально-политических изменений, происходящих на современном этапе развития общества. Во-первых, несмотря на то, что в ряде исследований отмечается высокий ценностный статус социального порядка и стабильности, эта тенденция не противоречит и тем более не исключает возможность и значимость социально-политических изменений. Во-вторых, уникальный, характерный для конкретного общества комплекс системообразующих и системоизменяющих факторов делает невозможной экстраполяцию какой-либо линейной унифицированной модели социально-политических изменений. В-третьих, именно дифференциация качеств субъектов социально-политических изменений существенно диверсифицирует модели рассматриваемых процессов.
В современной политической науке динамика политических процессов чаще всего описывается с помощью таких терминов, как «политическое изменение» и «политическое развитие». Автор отмечает, что эти категории часто употребляются в политическом и научном дискурсах как тождественные, выражающие качественную сторону (перемены во внутренних свойствах системы, смена одного системного типа другим и т.д.) преобразований политического процесса. Это связано с тем, что понятие политических изменений является максимально широким, включающим в себя многообразие основных взаимосвязанных между собой форм социально-политической динамики, таких, как, например, функционирование (воспроизводство политической системы общества с сохранением ее интегральных качеств), эволюция/развитие (воспроизводство политической системы, сопровождающееся нарастанием изменений некоторых его качеств, структур, характера и функциональности ее внутренних и внешних взаимосвязей), трансформация (изменение совокупности интегральных качеств политической системы общества, ее переход из одного качественного состояния в иное) и др.
Системный анализ политики основывается на положениях, объясняющих сложные взаимосвязи между институциональными и неинституциональными составляющими политической системы, обеспечивающими целостность и устойчивость развития общества. Исходя из этого, современная политическая наука определяет политические изменения в качестве специфической разновидности социальных изменений, отличительной особенностью которых выступает, прежде всего, появление новых свойств во взаимодействии политической системы и внешней среды (Д. Истон, Г. Алмонд, Р. Даль, К. Дойч и др.). Следовательно, политическое изменение выражается не только в воспроизводстве сформированных институтов, их структурных и функциональных особенностей, но и в выработке новых форм деятельности, связанных с адаптацией политической системы к новым стимулам и с преобразованием среды.
Развитие системного подхода и дальнейшее усложнение представлений о политических системах и взаимосвязях, их образующих, базировались на исследованиях источников развития (эндогенных/экзогенных), векторов (прогрессивных/регрессивных), траекторий изменения (линейных/нелинейных), моделей поведения (реактивных/активных) систем. Отталкиваясь от дифференциации факторов (стимулов) и траекторий изменений, определяющих развитие политической системы, автор выделяет несколько групп подходов: социоцентристские - анализируют влияние преимущественно внешних по отношению к политической системе социальных факторов, обусловливающих характер, направленность и динамику институциональных изменений (Р. Арон, Р. Даль, С. Липсет и др.); системоцентристские - концентрируют внимание на внутренних взаимосвязях структурных элементов, обеспечивающих функционирование политической системы (С. Хантингтон, Д. Марч и др.); однолинейные – базируются на представлении о поступательном политическом развитии, которое осуществляется в определенных условиях, обеспечивающих универсальную результативность процесса преобразований, в двух вариантах: социокультурном (Д. Аптер, К. Дойч, Р. Инглехарт и др.) и индустриальном (Д. Белл, С. Липсет, У. Ростоу и др.); мультилинейные - исходят из принципа невозможности достижения различными политическими системами унифицированных результатов функционирования (Г. Алмонд, Г. Пауэлл, С. Хантингтон и др.).
В 50-60-е гг. ХХ столетия в политической науке сформировалось исследовательское направление, рассматривающее категорию политического развития в достаточно узком смысле. Его представители определяют развитие как модернизационный переход от традиционных структур к современной политической системе. Основываясь на положениях системно-структурного подхода, авторы линейной модели (У. Ростоу, М. Леви, С. Блэк, Ш. Эйзенштадт и др.) выделяют множество признаков модернизации: комплексность, системность, стадиальность, конвергентность, глобальность, необратимость и др. Определенная оторванность линейной модели модернизации от реального политического процесса, ограниченность ее возможностей в объяснении многообразия политических изменений были преодолены разработчиками нелинейного подхода (У. Бек, А. Турен, В. Цапф, П. Штомпка, С. Хантингтон и др.). В отличие от линейного при нелинейном подходе становление демократического политического режима рассматривается как один из возможных вариантов модернизации наряду с другими альтернативами. И, наконец, подчеркнуто важное значение придается социокультурным и деятельностным аспектам модернизации. В наибольшей степени взаимосвязь институциональных и социокультурных изменений в процессе модернизации прослеживается в позиции, выраженной в работах Т. Пиирайнена, Г. Терборна, считающих, что воспроизводство, преобразование и даже исчезновение систем является результатом структуральных и культурных следствий социального действия. Автор также рассматривает теорию частичной модернизации, суть которой заключается в признании различных вариантов соотношения модернизированных и традиционных элементов в процессе преобразований (Р. Бендикс, М. Леви, Д. Рюшемейер и др.).
Соискатель подчеркивает, что представление о политической динамике (в процессе перехода от традиционного типа общества к современному) эволюционировало в направлении усложнения взглядов исследователей относительно факторов и векторов, механизмов и субъектов, форм и темпов процессов преобразований. Однако теория модернизации в ее разных интерпретациях подвергалась и подвергается критике, основанной на том, что представители многообразных моделей рассматривают лишь отдельные аспекты политического развития, поэтому на имеющейся основе крайне трудно выделить общие закономерности, приемлемые для вариативного социокультурного контекста. Появление все большего числа специфичных моделей политического развития подталкивало исследователей к поиску новых категорий, объясняющих политическую динамику. Так, сложилось мнение, согласно которому трансформация рассматривается не столько в качестве одной из форм политической динамики, сколько как процесс, отражающий вариативность механизмов и результатов модернизации. Отождествление данных понятий не является целесообразным. Современные общества вынуждены переживать одновременно влияние экзогенных и эндогенных процессов, таких, как глобализация, модернизация и политическая трансформация. Безусловно, эти процессы глубоко взаимосвязаны, но различны по своим источникам, динамике, степени управляемости, масштабам институциональных и социокультурных изменений.
Изменение представлений относительно политических трансформационных процессов отражает многообразие теорий и подходов, рассматривающих институциональные, структурные и функциональные, субъектно-деятельностные аспекты данного явления. В наибольшей степени взаимосвязь институциональных и социокультурных составляющих трансформации политической системы прослеживается в неоинституциональном подходе, синтезирующем достижения институционального, системного, структурно-функционального, политико-бихевиорального и политико-культурного подходов. Понимая политический режим в качестве совокупности присущих данному политическому образованию институтов и акторов (с их нормами, ценностями, ресурсами), автор определяет политическую трансформацию как взаимообусловленные изменения политических институтов, ценностей, норм, моделей политического поведения. Политическая трансформация отражает способности политической системы адаптироваться к новым социальным требованиям, поддерживать рациональные традиционные структуры, создавать новые институты, обеспечивающие оптимизацию механизмов «обратной связи» между властью и гражданами.
Характер взаимосвязи между институциональными и социокультурными составляющими трансформационных процессов определяется сопряженностью направленности, динамики и результативности многоуровневых внутри- и внесистемных изменений. По сути это коэволюционные процессы, отражающие взаимообусловленность институциональной, ценностно-нормативной и иных подсистем политической системы общества. Институциональные и социокультурные потоки преобразований изменяются не синхронно. Исходя из этого, «средовое» отставание значительно влияет на результативность институциональных перемен в силу того, что превалирующая неформальная ценностная система наполняет формальные установки и нормы иным, отличным от первоначально вкладываемого в них содержанием. Следовательно, складывающийся в трансформирующемся обществе новый институциональный рынок подвержен множественным институциональным искажениям. Необходимо учитывать, что трансформация политической системы, ее структурных компонентов, способов функционирования и легитимации - это нелинейные процессы. Они основаны не столько на сосуществовании старого и нового, сколько на формировании качественно иных структур и связей, возникновение и функционирование которых стало возможным благодаря развитию как политической системы, так и внешней среды.
Во втором параграфе «Демократический транзит и консолидация общества: анализ базовых моделей» рассматриваются особенности «третьей волны» демократизации, определяются предпосылки и формы демократического перехода, характеризуются условия и варианты демократической консолидации.
Общность и масштаб тенденций развития различных государств, переживающих процесс перехода от недемократического типа режима к построению демократии, анализируются в рамках одного из направлений политической науки, получившего название «транзитология». Данное направление рассматривает политическую трансформацию как составную часть транзита, представляющего собой главным образом качественное изменение институциональных и социокультурных механизмов функционирования политической системы. Среди дифференцированных по предпосылкам, условиям и темпам волн демократизации особый интерес современных транзитологов привлекает начавшаяся в Португалии 1974 г. «третья волна», включающая в себя посткоммунистические транзиты (во второй половине 90-х гг. ХХ в. количество демократических государств фактически удвоилось и стало составлять более 60 %). Но не только и не столько масштабы и интенсивность распространения демократии отличают «третью волну» от предшествующих. В связи с этим отмечают следующие характеристики этого процесса: во-первых, специфичность результатов демократических транзитов «третьей волны», при которых нередко продолжающиеся внутрисистемные реформы ограничены рамками недемократических режимов; во-вторых, рост электоральной демократии при застое в развитии либеральной демократии, что указывает на все более поверхностный характер демократизации на исходе «третьей волны»; в-третьих, еще большая дифференцированность вариантов перехода; в-четвертых, деструктуризация демократии, выражающаяся в изменениях политической инфраструктуры и конфигурации политических акторов.
Исследуя факторы демократических транзитов, диссертант указывает на то, что попытки выявить корреляции между социально-экономическими, социокультурными основаниями и вероятностью установления и стабилизации демократических режимов предпринимались исследователями неоднократно. Результатом их изысканий стало выделение ряда структурных предпосылок демократизации: обретение национального единства и соответствующей идентичности (Д. Растоу); достижение относительно высокого уровня экономического развития (С. Липсет, С. Хантингтон); распространение культурных норм и ценностей, предполагающих признание демократических принципов, доверие к ключевым политическим институтам, межличностное доверие, чувство гражданственности и т.д. (Г. Алмонд, С. Верба, Р. Инглехарт); наличие эффективного государства и действенного властного аппарата (Х. Линц, А. Степан).
По мнению автора, развитие в рамках транзитологии структурного подхода дополнило понимание демократических переходов положением о многообразии и специфичности, неповторимости комбинаций объективных факторов, влияющих на интенсивность, глубину, результативность данного процесса. В ходе эволюции данного подхода, во-первых, существенно расширился перечень факторов, создающих благоприятные/неблагоприятные условия для осуществления демократического перехода; во-вторых, представители данного подхода постепенно отказались от жесткой регламентации обязательного набора факторов; в-третьих, они пришли к пониманию того, что один и тот же комплекс факторов в разных моделях оказывает различное по характеру влияние на транзит; в-четвертых, сложилась точка зрения, согласно которой характер влияния различных факторов дифференцируется в зависимости от этапа перехода; в-пятых, усложнились представления о влиянии глобализации и значении международного контекста.
В отличие от структурного подхода, акцентирующего внимание на объективных факторах, в той или иной степени определяющих результативность демократического транзита, представители процедурного подхода (Г. О’Доннелл, Т. Карл, Х. Линц, А. Степан, Ф. Шмиттер и др.) рассматривают, прежде всего, деятельность политических акторов, осуществляющих преобразования и выбирающих организационные формы и институты нового политического устройства. Анализируя формы демократического транзита, предложенные преимущественно сторонниками процедурного подхода, диссертант подчеркивает, что от модели демократического транзита зависят глубина, характер, последствия модификации политической системы общества. Наименее благоприятными для становления демократических институтов, усвоения демократических ценностей и норм представляются политическая трансформация, инициированная элитой (по С. Хантингтону), революционный и навязанный переходы (по Ф. Шмиттеру). В отличие от замещения (трансрасстановки) или пактированного перехода, направленных на достижение определенного консенсуса между соперничающими сторонами, «навязанная» демократизация не только не снижает общественную напряженность, но и продуцирует обострение конфликтов в будущем (в условиях нарастающей депривации).
Несмотря на то, что процедурный подход внутренне дифференцирован, в ходе его эволюции было сформировано представление о необходимости разноуровневого анализа субъектов переходного процесса. С этим связаны дискуссии относительно приоритетности деятельности акторов макро-, мезо- и микроуровней, результатом которых является признание значимости не только конкуренции элит, но и развития институциональной структуры государства и гражданского общества. Существенным достоинством этого подхода выступает разработка форм демократического перехода, построенных в зависимости от конкретного сочетания таких критериев, как характер массовой мобилизации, модель взаимодействия элит и контрэлит, уровень демократичности результата преобразований и ряда других. Процедурный и структурный подходы к анализу демократических транзитов дополняют друг друга не только потому, что рассматривают различные стороны одного и того же явления, но и в силу того, что методологические принципы неоинституционализма позволяют синтезировать их базовые положения. Это подтверждается пониманием консолидации демократии как процесса, соединяющего институциональные, ценностные и поведенческие трансформации.
В политической науке сформулировано существенное количество разнообразных определений термина «демократическая консолидация». При этом автор выделяет две основные тенденции, выражающиеся, с одной стороны, в сужении содержания данного понятия (демократическая консолидация как состояние устойчивости и длительности существования демократического режима) а с другой, в его расширительном толковании (предполагающем комплекс структурных и процедурных изменений). Понимание консолидации в узком смысле сталкивается с позицией, согласно которой этот процесс не сводим к длительности, стабильности или выживанию демократии. В свою очередь, расширенное понимание демократической консолидации, по замечанию А. Шедлера, привело к тому, что в этот процесс стали включаться такие разные пункты, как «массовая легитимизация режима, распространение демократических ценностей, нейтрализация антисистемных акторов, обеспечение верховенства гражданских лиц над военными, устранение авторитарных анклавов, партийное строительство, организация функциональных интересов, стабилизация электоральных правил, рутинизация политики, децентрализация государственной власти, введение механизмов прямой демократии, судебная реформа, облегчение положения бедных и экономическая стабилизация»[23].
Представления о критериях консолидированной демократии, сложившиеся в разных подходах, существенно дифференцированы. Наряду с показателями глубины трансформационного процесса (устойчивость и необратимость изменений) и отдельными элементами демократического механизма (конкурентность и стабильность электоральных процедур), также выделяются такие признаки, как эффективное и ответственное государственное управление, сбалансированный институциональный дизайн, формирующий необходимые условия для развития демократической системы управления. Институциональное закрепление демократии предполагает интенсификацию ресоциализации граждан, таким образом, консолидация выражается во взаимной адаптации политической системы и социокультурной среды. Консолидация становится возможной благодаря тому, что большинство членов общества принимают демократические нормы, правила, процедуры как наиболее легитимные и эффективные, доступные и выгодные. Следовательно, демократическая консолидация нуждается в анализе не только с институциональных, но и с социокультурных позиций.
Для результативного демократического перехода недостаточно создания демократических институтов, так как устойчивая демократия основывается на формировании гражданской культуры и наращивании социального капитала в обществе. Институциональные и социокультурные составляющие трансформационного процесса как бы взаимно поддерживают друг друга. Поэтому достижение уровня консолидированной демократии измеряется не столько с помощью таких параметров, как длительность существования, устойчивость институтов, их воспроизводство в условиях кризиса, сколько взаимозависимыми изменениями институциональных, ценностно-нормативных и поведенческих компонентов трансформационного процесса. Таким образом, именно позитивный консенсус, или функционально-целевое согласие, является одним из важнейших условий формирования и укрепления демократии.
Во второй главе «Становление и функционирование демократических институтов в условиях трансформации политической системы современной России» анализируются темпоральные, институциональные, социоструктурные и социокультурные особенности демократических переходов на посткоммунистическом пространстве.
В первом параграфе «Специфика посткоммунистического перехода к демократии» изучаются политические, социально-экономические и духовно-культурные преобразования, оказавшие влияние на форму, динамику, результативность демократического перехода в постсоветской России.
Посткоммунистические трансформации не в полной мере вписываются в классические модели демократических переходов, сложившиеся в политической науке, так как они имеют иную стадиальность, отличаются специфичной иерархией процедурных и структурных факторов, носят смешанный характер форм транзита, реализуют одновременные преобразования в различных сферах, сохраняют значимость властных номенклатур, стимулируют появление сложносоставных конфликтов. Кроме того, посткоммунистические трансформации характеризуются специфичными субъектно-деятельностными основаниями, к которым можно отнести дефицит демократических акторов, недостаточное развитие социального и политического капиталов в обществе, рассогласование приоритетов и ценностных ориентаций элитных и массовых групп. Отличительные признаки посткоммунистического развития, прежде всего, отражают несоответствие между формируемой институциональной структурой и ценностями, нормами, стратегиями элитных и массовых групп. Именно посткоммунистические транзиты подтверждают возможности осуществления демократического перехода, результатом которого выступает институциональная или режимная консолидация, существенным образом отличающаяся от консолидации либеральной демократии. Режимная консолидация является своего рода реакцией на тенденции десуверенизации, возникновения многосоставных конфликтов, неопределенности результатов перехода.
Периодизация российского демократического транзита включает в себя несколько основных этапов, содержание которых отражает различные попытки политической элиты сформировать условия, необходимые для режимной или институциональной стабилизации, в определенной мере гарантирующей невозможность возвращения к прежней системе управления.
Первый этап (1985 – 1991 гг.), в соответствии с парадигмой транзитологии, был связан с существенной дифференциацией правящей элиты, вызванной, прежде всего, структурным кризисом, выражавшимся в разрыве между уровнем требований, предъявляемых к системе, и недостатком ресурсов для их удовлетворения. На этом этапе, по мнению диссертанта, подготовительная фаза транзита в России (согласно модели Д. Растоу) состоялась частично, так как, с одной стороны, предварительная «либерализация», связанная с большей открытостью политической системы в период перестройки, привела к поляризации политических интересов, но, с другой стороны, обозначенные процессы протекали вне контекста национального единства и согласительных практик во взаимоотношениях оппонирующих сил. Анализируя данную проблему, А.И. Соловьев указал на то, что не была создана ценностная основа, опираясь на которую в классических моделях демократического транзита происходила модификация позиций элит, традиционно присутствующих на политическом рынке и нетрадиционных, появившихся в связи с новыми запросами населения[24].
Второй этап (1992 – 1993 гг.) характеризовался обострением противоборства вокруг взаимосвязанных проблем распределения власти и определения модели политической системы. При этом разрушение авторитарной бюрократической политической системы (по классификации Д.И. Энтера и Ф.Э. Эндрейна) не способствовало созданию системы согласительного типа. Несмотря на определенные характеристики, свойственные этапу либерализации (модели Г. О’Доннелла, Ф. Шмиттера, А. Пшеворского), предполагающему институционализацию ряда прав и свобод, на этом этапе посткоммунистической трансформации в России закрепление и стабилизация демократических норм и процедур были вторичны по отношению к задачам сохранения контроля над властью/собственностью и недопущения реставрации. Высокая степень конфронтации элитных групп, недостаточное развитие структур гражданского общества, форсированный темп преобразований, внесистемный характер оппозиции создавали неблагоприятный климат для переговоров и пактирования.
Третий этап (1994 – 2000 гг.) был сопряжен с дальнейшим формированием новой институциональной структуры, параметры которой, равно как и содержание политического процесса, определяли дисбаланс в соотношении нарастающих требований и снижающейся поддержки по отношению к политической системе. Тенденции конфронтации, сложившиеся на предшествующих этапах, сохранили свою актуальность, но теперь противоборство разворачивалось между сторонниками сохранения и продолжения демократических реформ и оппозицией. Вопреки распространенным транзитологическим моделям, предполагающим наступление этапа консолидации демократии после «выборов разочарования» (1995 г.), в России рассматриваемого периода наблюдалась скорее консолидация правящей группы, которая стала возможной в силу массовой социальной мобилизации. Закрытый для включения в политику новых социальных групп режим дестабилизировал функционирование политической системы и формировал механизмы саморазрушения.
Четвертый этап (2001 – 2007 гг.) условно можно назвать этапом режимной консолидации. В соответствии с транзитологическими моделями смена политического режима на согласительных принципах должна была способствовать достижению позитивного многоуровневого консенсуса в обществе. Однако, анализируя итоги избирательных циклов 1999 - 2000 гг., 2007 – 2008 гг., диссертант указывает на наличие скорее «навязанного консенсуса» элит, основанием которого является такой базовый признак нового политического режима, как моноцентризм (наличие доминирующего актора, достижению целей которого не способны препятствовать все другие акторы, вместе взятые). Вместе с тем автор обращает внимание на то, что хотя результаты «навязанного консенсуса» российских элит оказались далеки от демократической консолидации, значение демократических институтов вообще и выборов в частности не ставится под сомнение никем из политических акторов. Обеспечение территориальной целостности, единства правового пространства и системного качества исполнительной власти – становятся приоритетными задачами данного этапа политического развития. В отличие от прежнего режима, опиравшегося на «негласное соглашение» с крупным бизнесом и рядом глав регионов (на этой основе утратившего свою самостоятельность и жизнеспособность), новый режим ограничил давление олигархических и региональных элит на систему.
Во втором параграфе «Институциональная модель политической системы общества: структурные и функциональные характеристики» приводятся результаты исследования, отражающие структурные и функциональные особенности, традиционных и инновационных составляющих институциональной модели, сформировавшейся в России в ходе демократического транзита и последовавших за ним трансформационных процессов.
Формирование устойчивой системы норм и процедур, обеспечивающих и регулирующих взаимодействия между властью и обществом, различными политическими акторами образует институциональную составляющую трансформационного процесса в современной России. Отталкиваясь от неоинституционалистской трактовки политического института, автор исходит из того, что в понимании институциональной трансформации важен не столько анализ всех элементов институциональной структуры, сколько характер, функциональность, системность взаимосвязей между ними. При этом адаптивность и эффективность взаимодействия политической системы со средой зависит от ее способности к конвергенции формальных и неформальных институтов. В связи с этим представляется обоснованным мнение о том, что для исследования происходящих в России процессов перспективно использование понятия «институциональная модель общества», обозначающего совокупность базовых институтов, то есть систему основополагающих, внутренне взаимосвязанных и взаимообусловленных правил игры, составляющих остов, скелет всей институциональной структуры того или иного общества[25].
Институциональная структура политической системы современной России воспроизводит основные черты традиционной институциональной модели, определяющей характер, функциональность, системность взаимосвязей между различными политическими институтами и обществом. Режимная консолидация, достигнутая в ходе посткоммунистического транзита, становление режима плебисцитарной демократии, сочетающейся с сильной исполнительной властью, стали возможными благодаря сохранению таких специфических характеристик институционального развития, как мобилизационный стиль функционирования, осуществление легитимации за рамками общества, преобладание неформальных институтов над формальными структурами и практиками, харизматическое лидерство, синкретизм власти, низкий уровень политической субъектности граждан.
Основная проблема функционирования режима плебисцитарной демократии заключается в обеспечении воспроизводства основных параметров политической системы в условиях нового электорального цикла. Для предотвращения фрагментации режима в будущем реализованы институциональные изменения, направленные на усиление спецификации полномочий между различными ветвями и уровнями власти, партизацию политической системы, ее высвобождение от внесистемной оппозиции. В связи с этим укрепление позиций партии власти, с одной стороны, отражает особенности электоральных предпочтений и неструктурированность оппозиции; с другой стороны, «партия власти» образует механизм обеспечения консолидации элит, снижает нестабильность в отношениях правительства и парламента. В условиях суперпрезидентской республики и «навязанного консенсуса» элит институты президентства и «партии власти» могут рассматриваться как взаимоподдерживающие элементы институциональной структуры.
Сформировавшаяся в постсоветской России институциональная структура сопряжена с неразвитостью институтов гражданского общества, которые традиционно занимают доминирующее положение в политической инфраструктуре демократического общества. На протяжении посткоммунистического транзита политические партии и общественные объединения по таким критериям, как уровень и характер влияния, степень доверия и поддержки со стороны общества, занимают самые низкие позиции в иерархии институтов социально-политического представительства. В противовес этому с разной интенсивностью растет уровень поддержки структур, направленных на обеспечение порядка и контроля (силовые структуры, судебная система и т.д.), что соответствует запросам большинства населения. Среди институтов-посредников значительной поддержкой граждан пользуются СМИ, но не в качестве независимой от государства структуры, осуществляющей общественный контроль, а скорее как реальный центр влияния (причем не всегда позитивного), оказывающий воздействие на процессы, происходящие в обществе.
В условиях дефицита результативных посредников между властью и обществом создаются параконституционные институты, основное место среди которых принадлежит Общественной Палате РФ. Параконституционные институты в определенной мере компенсируют низкий уровень вовлеченности граждан в политический процесс, формируют дополнительные механизмы легитимации власти и консолидации общества. Эффективность деятельности Общественных Палат федерального и регионального уровней как института общественного контроля в системе социально-политического представительства обусловлена влиянием комплекса факторов институционального, нормативного и социокультурного характера. Если на начальном этапе становления Общественных Палат доминирующая роль принадлежала первым двум группам факторов, так как существенно возросла роль государства в формировании и развитии гражданского общества, то в условиях дефицита самоорганизации российского социума будущее данных институтов в большей степени зависит от влияния социокультурных факторов.
Низкий уровень легитимности политического режима, недоверие к его институтам в определенной мере уравновешиваются популярностью политического лидера страны. Сложившаяся ситуация противоречит общеевропейским тенденциям и является отражением господства в массовом сознании образа синкретичной власти. Подобное восприятие политического пространства, с одной стороны, обеспечивает относительную стабильность политической системы, но, с другой, ограничивает развитие политической субъектности и политической инфраструктуры общества. Это означает, что интенсивные институциональные и социокультурные изменения в конце ХХ – начале ХХI вв. в меньшей степени затронули политическую составляющую массового сознания, в котором сохраняется приверженность к образцу моносубъектного государства. Вместе с тем низкий уровень легитимности государственных и муниципальных властей в современной России связан с несоответствием между сохранением моносубъектного положения властных структур и качеством выполняемых ими функций. Отмеченные условия серьезным образом лимитируют возможности преодоления ценностных конфликтов между элитными и массовыми группами, что существенно затрудняет завершение процессов демократизации и консолидации общества.
В третьей главе «Ценностная система общества в процессе политической трансформации РФ» изучаются теоретические основы и практика реализации в российском политическом процессе аксиологической трансформации, выступающей в качестве неотъемлемого компонента посткоммунистического транзита.
В первом параграфе «Ценностная система общества как фактор политической трансформации» решается проблема определения роли ценностной системы общества в трансформационном процессе.
С точки зрения автора, по мере завершения посткоммунистического перехода к демократии, складывания новой институциональной модели политической системы все большая роль в трансформационном процессе принадлежит социокультурным факторам, центральное место среди которых занимает ценностная система общества. В условиях трансформационного процесса коэволюционное развитие институциональной и аксиологической подсистем поддерживает реализацию основных функций политической системы общества (нормативной, регулятивной, социализационной, коммуникативной и др.) за счет ценностной верификации нового политического опыта, политических отношений, стратегий поведения политических акторов и т.п. Интегративные возможности политической системы, ее способность сбалансировать системообразующие и системоизменяющие процессы в определенной мере зависят от взаимообусловленности институциональных и ценностных изменений, предопределяющих основные параметры результативности политической трансформации (эффективность обратной связи, устойчивость и динамичность развития и т.д.).
Ценностная система общества - это не просто сумма ценностных иерархий индивидов, а структурная целостность, которую составляют надындивидуальные, статусно-ролевые (прежде всего политические, закрепленные в формальных нормах и обладающие инклюзивными свойствами) и персональные ценности, проявляющиеся, соответственно, на общественном, групповом и индивидуальном уровнях сознания. Опосредуя через представления о политической сфере интересы и потребности различных социальных групп, ценностная система общества не только воздействует на политический выбор, формы политического поведения, степень вовлеченности в политический процесс, уровень межгрупповой коммуникации, но и испытывает на себе влияние функционирования политической системы.
Существенные изменения в сложившейся ценностной системе происходят, как правило, в трансформационных условиях, поэтому всякие преобразования в обществе имеют свое ценностное измерение и, как следствие, нуждаются в ценностном анализе. Специфика, динамика, тенденции трансформации ценностной системы отражают особенности формирования новых политических институтов, очерчивая адаптационный и инновационно-реформаторский потенциал массовых и элитных групп. Процесс усвоения личностью базовых для конкретного общества ценностей основывается на комплексе сложных социокультурных механизмов (политическая социализация, формирование системы идентичностей, адаптация и др.), реализация которых зависит не только от функциональности политической системы, но и от степени развития политической инфраструктуры, играющей роль посредника в отношениях общества и власти и создающей конкурентную среду преобразований, в которой происходит столкновение различных политических акторов, отличающихся своими ценностно-нормативными стратегиями.
Неотъемлемым компонентом системной трансформации является процесс комплексных, многоуровневых изменений в представлениях индивидов, групп, слоев о приоритетных целях и способах развития общества (т.е. процесс аксиологической трансформации, влекущий за собой формирование новых качественных характеристик ценностной системы и связанных с ними моделей трансформационного поведения). При этом анализ аксиологической трансформации должен учитывать темпоральные и пространственные, структурные и функциональные особенности этого процесса. Основным механизмом реализации аксиологической трансформации выступает ценностный многосоставной конфликт, отражающий ситуацию неизбежных институциональных искажений, поиска новых норм, диссонанса традиционных и инновационных ориентаций.
Проблема ценностной оптимизации процессов, связанных с политической трансформацией, лежит в плоскости согласования ценностей инновационного порядка с ориентациями населения, заимствованными из предшествующих эпох. Уровень глубины ресоциализации, определяющий результативность политической трансформации, зависит во многом от преобладания в сознании индивидов, групп, общностей тех или иных компонентов ценностной системы, комбинаций их совмещения, складывающихся в процессе приобретения субъектами нового социально-политического опыта. И если изучение устойчивой составляющей ценностной системы общества позволяет ответить на вопрос, почему выбираются те или иные ценности (определить способ отбора), то исследование динамичной составляющей указывает, скорее, на конкретное содержание ценностного набора в данный исторический момент. Таким образом, дихотомию устойчивых и изменчивых компонентов ценностной системы можно рассматривать как одно из условий, обеспечивающих сочетание преемственности и динамичности в развитии политической системы общества.
Исследование политической трансформации с позиций ценностного подхода предполагает изучение особенностей основных этапов аксиологической трансформации (имеются в виду аксиологический кризис и переоценка ценностей). Признаками аксиологического кризиса являются: снижение уровня интеграции, стабильности и жизнеспособности политической системы; ценностная дифференциация и поляризация общества; ценностная дезориентация личности и атомизация общества. Преодоление этого состояния выражается в переоценке ценностей, признаками которой выступают: относительная когерентность ценностных систем элитообразующих и массовых групп; преобладание в обществе прогрессивных форм адаптации; усвоение инструментальных ценностей и моделей поведения, адекватных социально-экономическим и политическим условиям.
Итогом трансформации политического режима должны стать: новые организационные формы и типы политического взаимодействия, функционирующие политические институты, становление индивида как субъекта политики. Результатом же аксиологической трансформации выступает завершающее этап институционализации ценностное и функционально-целевое согласие (состояние, признак и процесс взаимодействия между находящимися в единстве социальными субъектами, имеющими общие потребности, интересы и цели, а также общие представления о способах их достижения). Функционально-целевое согласие выражается в усвоении новых норм и ценностей и осуществлении деятельности на их основе (ресоциализация); преобразовании институциональной среды на основе изменений в ценностном сознании (активная, прогрессивная, добровольная адаптация); относительном равновесии институциональных и социокультурных преобразований (достижение базового консенсуса в обществе по поводу целей и средств его развития).
Во втором параграфе «Устойчивые и динамичные компоненты ценностной системы трансформирующегося общества» характеризуются основные тенденции трансформации российского ценностно-нормативного комплекса и степень их воздействия на динамику, результативность и характер политической трансформации.
Институционализация и консолидация демократии предполагают достижение ценностного консенсуса, способствующего формированию у политических акторов стратегий поведения, направленных на воспроизводство и развитие политической системы демократического типа. Структурные и функциональные особенности изменения институциональной модели политической системы современной России находятся в коэволюционной взаимосвязи с состоянием ценностной системы общества. Режимная консолидация и навязанный консенсус элит, достигнутые в начале 2000-х гг., создали условия для стабилизации политического процесса. Однако дальнейшее продвижение российского общества по пути демократии будет зависеть от достижения ценностного и поведенческого уровней консолидации.
Анализ коэволюционного развития институциональной и социокультурной составляющих трансформации политической системы должен базироваться на исследовании взаимосвязанных изменений устойчивых и динамичных компонентов ценностной системы общества, отражающих противопоставленность в трансформационном процессе традиционного/инновационного, дифференцирующего/интегрирующего, базисного/комплементарного и т.д. Выраженная в комплексе ценностно-нормативных ориентаций ментальности, устойчивая составляющая ценностной системы общества не только предопределяет преобладающий тип политического сознания, но и лимитирует процессы, связанные с политической трансформацией. Проявляющиеся с разной интенсивностью в разные периоды времени доминирующие факторы (дуализм сознания и культуры, мобилизационный тип развития, патернализм и др.) синтезированы в традиции системоцентризма, которая детерминирует характер цивилизационного политического развития России. Их влияние не могло не сказаться на содержании ценностно-нормативной системы россиян, вбирающей в себя следующие ориентации: одноцентровую патерналистическую (государство - держава - империя); экзистенциональную (абсолют, идеал, смысл) и коммунитарную (общинность, соборность, справедливость). Унаследованные коллективным политическим сознанием граждан современной России, они не могут расцениваться как положительные или отрицательные - это историческая реальность, от которой зависит «мера возможностей» (пределы политической трансформации) общества.
На протяжении политических преобразований конца ХХ – начала ХХI вв. ценностная система россиян трансформировалась от режима максимальной функциональности (соответствия целям преобразований) через длительный период дисфункциональности и амбивалентности (делегитимации трансформационных процессов и структур) к стабилизации (выразившейся в частичном преодолении аморфности и диссонансности ценностной иерархии). Произошла инверсия доминантных процессов, характерных для состояния ценностной системы начала преобразований. Длительность протекания трансформационных этапов ценностных изменений, вероятно, варьируется в зависимости от особенностей регионов. Так, в коллективном сознании населения ряда регионов на сегодняшний день прослеживаются только некоторые элементы стабилизации структуры и динамики ценностей.
В целом в годы системной трансформации России четко обозначилась тенденция превалирования личностных установок над всеми другими. Подобное иерархическое распределение ценностей обусловлено тем, что большинство российских граждан не находят возможностей для реализации потребности в физической, экономической, правовой защищенности. В таких условиях политико-правовые принципы перемещаются на периферию ценностной иерархии, происходит деструкция ценностей, обобщающих основные принципы общественного устройства, и экстенсия (расширение) ценностей витального характера. Тенденция индивидуализации проявляется в атомизации, материализации и рационализации сознания. В ходе аксиологической трансформации ярко проявились такие черты индивидуализма, как обособление обыденных ценностей от политических, переориентация на проблемы повседневного значения. Однако индивидуализация ценностного пространства еще не означает завершение процессов, связанных с ценностным самоопределением населения России (индивидуализация имеет своим следствием ценностную дифференциацию и поляризацию). Идущие в стране трансформационные процессы проявляются не столько во внутреннем кризисе ценностных систем, сколько в сосуществовании групп населения с полярно различными ценностными системами (главными дифференцирующими факторами при этом выступают на уровне региона - возраст и социальный статус; на уровне федерации – возраст и место жительства).
Общие черты ценностной структуры массового сознания определяют меру возможностей общества, отражают степень удовлетворенности качеством жизни. Среди них можно выделить: устойчивость - ценностные системы россиян малодинамичны (на протяжении последних лет иерархия ценностей россиян почти не изменилась; актуализация базовых ценностей, заложенных на этапе ранней (первичной) социализации, как бы компенсирует нестабильность социальной среды); эклектичность и противоречивость - наличие когнитивного диссонанса (типа логической несогласованности и несогласованности с прошлым опытом; сосуществование современных и традиционных ориентаций).
В результате аксиологической трансформации российского общества сложилась фрагментированная модель ценностной системы, сочетающая в себе модернистские и традиционалистские, индивидуалистские и коллективистские ориентации. Их соотношение между собой варьируется в зависимости от конкретного периода времени и имеет региональную специфику. Неоднородная (неравномерная) ценностная трансформация привела к тому, что на общероссийском уровне в большей степени выражена тенденция либерализации ориентаций населения («либеральный» резерв и «традиционалистская» периферия). В то же время ценностное сознание жителей ряда регионов более консервативно («традиционный» резерв и «либеральная» периферия).
Процесс трансформации ценностей в современной России, в принципе, завершен. Вместе с тем достигнутое состояние стабильности представляет собой баланс неопределенностей и фрагментаций. Как в масштабах всей страны, так и на региональном уровне в массовом сознании проявляются и сохраняются ценностные конфликты между терминальными и инструментальными, либеральными и традиционными ориентациями, а также внутри либеральной группы ценностей, что свидетельствует о поверхностности модернизации ценностной системы. Не сопровождаемые утверждением установок на социальную активность и социальное взаимодействие индивидов, данные конфликты способствуют атомизации социального пространства.
В четвертой главе «Влияние политической ресоциализации граждан на трансформационный потенциал российского общества» в качестве показателей, определяющих трансформационный потенциал россиян, анализируются изменения в системе идентичностей, механизмах адаптации, характере отношений власти и общества.
В первом параграфе «Особенности процесса политической ресоциализации» раскрывается соотношение процессов ресоциализации и десоциализации в постсоветском обществе, их влияние на политическую и гражданскую активность россиян.
Политическая ресоциализация граждан в условиях системных трансформационных процессов в современной России сопряжена с изменениями в ценностной системе и структуре идентичностей, с формированием новых адаптационных стратегий в социально-экономической и политической сферах. По мнению автора, ресоциализация определяется рядом факторов (управляемость/контролируемость процесса; радикальность преобразований, инициирующих политические и аксиологические изменения; наличие социальной базы перемен и др.) и основывается на сложных взаимообусловленных социально-экономических (идентификация и адаптация) и политических (становление субъекта политического участия) механизмах, специфика функционирования которых существенно влияет на трансформацию структуры и динамики политической и ценностной систем общества.
Трансформация политической системы во многом зависит от состояния совокупности идейно-политических и иных идентичностей, сложившихся в обществе, так как без них невозможны сетевые обмены, которые формируют нормативные, символические, культурные стандарты и определяют степень гомогенности ценностных приоритетов, выступающей одним из важнейших условий институционализации и консолидации демократии. Стабильная система идентичностей обеспечивает единство политических институтов, соответствующего отношения к ним, необходимых моделей поведения, способствуя тем самым не просто переходу к институциональной легитимности (от популярности руководителей к доверию основным институтам), но и созданию условий для легитимации демократии как политического режима. Несформированность политических ориентаций, аморфность идейно-политической идентичности препятствуют развитию как гражданского общества, так и политической инфраструктуры, предопределяя дисфункциональность политических партий и других субъектов-посредников, осуществляющих коммуникацию между гражданином и государством.
Освоение личностью новых социально-экономических и политических ролей и статусов в ходе трансформации политической системы общества связано с рекомбинацией трансверсальных типов идентичности и поляризацией моделей адаптивного поведения (вынужденное, добровольное, прогрессивное, регрессивное, пассивное, активное, модернистское, традиционалистское). Идентичность выступает как динамичная структура, благодаря которой индивид может ориентироваться и адаптироваться в изменяющейся среде. В начале преобразований трансформирующееся российское общество столкнулось с проблемой кризиса идентичности, для которого характерны: диффузность ориентаций и солидарностей; деформация коллективных идентичностей; переоценка ценностей. На современном этапе развития России кризис идентичности постепенно преодолевается.
В целом изменение российской системы идентичности – процесс противоречивый, неравномерный и незавершенный. С одной стороны, значительно расширились жизненные возможности россиян, способствующие реализации потребностей в самоутверждении и самовыражении (высокая интенсивность идентичности с корпоративными, профессиональными, имущественными группами), с другой стороны, существенно понизился консолидационный потенциал общества (низкая интенсивность общенациональной, общегражданской идентичности). В первые годы XXI столетия наблюдается некоторая стабилизация структуры и динамики системы социально-политических идентичностей, благоприятствующая ресоциализации российских граждан. Однако параллельно с указанным процессом продолжается углубление имущественной дифференциации, идеологической и общегражданской дезинтеграции.
По мнению диссертанта, идейно-политическая идентичность значительно уступает семейно-родственному, профессиональному, этническому типам солидаризации и, скорее дифференцирует, а не интегрирует общество. Идейно-политическая идентичность остается размытой и эклектичной (доминируют гибридные типы ориентаций; прослеживается несформированность политических ориентаций). Имеют место непродуктивные варианты ассимиляции советских и традиционных ориентаций с новыми – либеральными, западными. В массовом сознании россиян сосуществуют терминальная ориентация на западный уровень потребления (качество жизни) и стремление достигнуть его, используя традиционный инструментарий (апеллирование к государству).
Успешность институциональных изменений также связана с доминирующими в обществе стратегиями социальной и политической адаптации. Удовлетворение базовых социально-экономических потребностей, наличие возможностей для реализации преимуществ нового статуса являются факторами легитимации политических институтов, снижения поляризации и дезинтеграции общества, взаимодействия массовых и элитных групп на основе партнерства, а не патернализма. Следовательно, создание условий для более широкого распространения прогрессивных моделей адаптации поддерживает стабильное функционирование политической системы общества.
Под влиянием трансформационных процессов в современной России сформировались группы с противоположными ориентациями, направленными на «избегание» (для этой стратегии характерны высокая интенсивность идентичности с первичными референтными группами, которая компенсирует общую нестабильность, а также установка на приспособление к среде, заданным рамкам развития) и «достижение» (представители данной группы солидаризируются с преуспевающими деятельными группами и нацелены на освоение и активное преобразование условий жизнедеятельности). Социоструктурный анализ стратегий адаптации, распространенных в российском обществе, свидетельствует о доминировании вынужденных типов над добровольными, регрессивных над прогрессивными, пассивных над активными, традиционалистских над модернистскими. Среди факторов, определяющих успешность адаптации, можно выделить: возраст, образование, место жительства, занятость в государственном/негосударственном секторе экономики, модернистскую/традиционалистскую систему ценностей. Вместе с тем сочетание противоречивых ориентаций и разнообразие идентичностей в массовом сознании в определенной мере повышают адаптивность общества, оставляя потенциальные возможности для реализации как активных, так и пассивных стратегий поведения.
Результаты адаптации в условиях преимущественно мобилизационного развития общества являются крайне противоречивыми. Возросшая индивидуализация сознания (ориентация на собственные трудовые и психологические ресурсы) сочетается с сохранением патерналистских настроений, потребностей в социальной опеке. В решении личных проблем россияне ориентированы на самостоятельную деятельность, тогда как решение общезначимых социальных вопросов возлагается на властные структуры различных уровней. При этом уровень патернализма повышается в ситуации, когда общество соглашается с определенным уровнем социального патронажа государства, структур, лиц, его представляющих (о чем свидетельствует зависимость величины индекса терпения от избирательного процесса). В целом можно указать на сосуществование в массовом сознании противоречивых тенденций: индивидуализма (негативного толка) и коммунитарной ориентированности; патернализма и освобождения от государственной опеки.
На наш взгляд, преимущественно вынужденный характер адаптации значительной части россиян, неорганичная («сверху») модернизация массового сознания, социокультурный шок, ставший результатом радикальных преобразований во всех сферах жизнедеятельности, существенно ограничивают потенциал ресоциализации и консолидации общества. Частичная стабилизация системы идентичности и расширение группы со средним уровнем доходов – это только одно из условий объединения и солидаризации общества для достижения общих целей, которому противостоит проблема дистанцированности значительной части населения от совместного решения общественных задач. Указанное обстоятельство свидетельствует, во-первых, о сохранении рассогласования в ценностных ориентациях массовых и элитных групп, во-вторых, о сложности реализации естественного воспроизводства политических норм и институтов, которое не обеспечивается соответствием институциональной и культурной подсистем политической системы общества. Следовательно, кризисное развитие, дестабилизация обстановки, новый электоральный цикл могут привести к фрагментации сложившегося политического режима. Вероятность осуществления данного сценария в значительной мере будет зависеть от качества субъектов политического участия, их готовности отказаться от тех или иных демократических правил, уровня протестного потенциала и других показателей.
Во втором параграфе «Развитие субъектов политического участия как показатель изменения трансформационного потенциала общества» характеризуются основные уровни (вербально-эмоциональный и инструментальный) и формы (электоральные и неэлекторальные, конвенциональные и неконвенциональные) политической активности россиян.
Политическая трансформация связана с развитием трансформационной активности разных слоев, групп и индивидов. При этом каждый сегмент общества обладает собственным порогом восприимчивости к инновационной институциональной и социокультурной среде. Однако если институциональные и социокультурные изменения являются разнонаправленными, то в обществе создаются предпосылки для развертывания кризиса, сущность которого заключается в коммуникативном разрыве между властью и гражданами. Чем больше вектор отклонения институционального и социокультурного потоков преобразований друг от друга, тем меньше инновационно-реформаторский ресурс элит (способность эффективно реализовывать преобразования, опираясь на поддержку большинства населения) и адаптационный потенциал общества (готовность принять политические нововведения и действовать в их условиях).
Развитие политической системы демократического типа, как и укоренение демократических институтов, невозможно без опоры на деятельность структур гражданского общества, обеспечивающих самоорганизацию и интеграцию дифференцированных элементов социума. В связи с этим институционализация и консолидация демократии нуждаются в трансформационной активности не столько элитных, сколько массовых групп. Для того чтобы их деятельность способствовала воспроизводству сложившегося политического порядка, она должна базироваться на развитии политической культуры участия, вырабатывающей установки на активное конвенциональное включение индивида в политический процесс на основе усвоения знаний о политической системе, реализации опыта политического поведения, вовлеченности в систему социально-политического представительства.
Неотъемлемым компонентом трансформации политической системы общества является процесс формирования политической культуры участия. Активные, автономные, конвенциональные формы политического участия должны способствовать институционализации, легитимации и стабилизации демократического режима. Формирование гражданской позиции, развитие установок рационального выбора делают возможным сохранение демократической направленности преобразований при смене властных группировок. Демократическое государство станет самоподдерживающимся, а демократические институты приобретут инерционные качества при условии, что основные властные акторы и большинство политических субъектов в своих поведенческих стратегиях будут опираться на законодательно закрепленные, одобряемые и неизменные нормы, регулирующие взаимодействие в политической сфере.
В сознании российских граждан наблюдается взаимообусловленность вербально-эмоционального и инструментального уровней политического участия. Для вербально-эмоционального уровня характерны следующие черты: низкие статусные позиции политики в иерархии ценностей и самоустранение личности из политической сферы жизнедеятельности общества; недостаточная информированность граждан о деятельности субъектов институционального и инфраструктурного уровней политической жизни; инерция неподконтрольности и обособленности власти. К признакам инструментального уровня политического участия россиян относятся: снижение электоральной активности; доминирование электоральных форм политического участия над неэлекторальными; несоответствие между уровнем социального недовольства и потенциалом протестной активности; диффузность «тихих» форм политического протеста.
Реальный уровень востребованности различных каналов политического участия (местное самоуправление, социальное партнерство, профсоюзы и т. п.) отражает неготовность значительной части граждан России к систематической работе с властью в рамках имеющихся организационных форм, о чем свидетельствуют: исключенность из процесса строительства партий картельного типа; недоверие к общественным организациям; слабость легальной системы презентации организованных интересов и др. К позитивным сторонам рассматриваемого процесса можно отнести рост числа субъектов, выполняющих роль посредников в отношениях между обществом и государством (в большей степени за счет негосударственного сектора). Но нарастающий плюрализм общественных организаций не сопровождается усилением участнических оснований политической трансформации.
Социально-инновационный потенциал трансформирующегося общества сопряжен с рядом характеристик политического участия средних слоев. Именно для них в большей мере характерен разрыв между вербально-эмоциональным и инструментальным уровнями политического участия. Инновационные ориентации и модели поведения средние слои демонстрируют, скорее, в экономической, а не в политической сфере. Пренебрежение к коллективным и легальным формам отстаивания интересов минимизирует влияние средних слоев на властные структуры и снижает качество демократии в России.
Как уже отмечалось, посткоммунистическая трансформация политической системы в России, во-первых, сформировала ограниченные условия для достижения консенсуса между конкурирующими участниками политического процесса, во-вторых, закрепила мобилизационный характер взаимодействия между элитными и массовыми группами. Вероятно, поэтому демократия не воспринимается массовым сознанием как механизм повседневной практики согласования интересов гражданского общества и властных структур. Последняя из указанных особенностей становления субъектов политического участия не только затрудняет достижение поведенческого уровня консолидации демократии, но и ставит стабильность политической системы в зависимость от качества электорального процесса.
Для современного российского общества характерно дифференцированное восприятие ценностей демократии представителями различных поколений. В большей степени ценности участия значимы для молодежи; для представителей среднего возраста характерно признание ценностей, идеализирующих демократию; старшее поколение ориентировано на ценности, связанные с реализацией дефицитов советского периода («свободные выборы», «избрание Президента непосредственно народом», «свободное членство в партиях»). Следовательно, перспективы российской демократии находятся в сфере социально-инновационной деятельности молодого поколения современной России.
Несмотря на то, что демократические ценности занимают не самые высокие статусные позиции в ценностной системе, российское общество располагает ценностно-понятийным ядром, содержание которого эквивалентно желаемому образу демократии. Анализ семантического пространства восприятия российскими гражданами демократии позволяет говорить о существовании множества ее смысловых значений в массовом сознании общества. Они прослеживаются во взглядах на дихотомию ценностей: свободы и порядка, свободы и равенства, свободы и справедливости и др. Внешняя (наблюдательная) позиция индивидов и их групп по отношению к процессу демократизации в стране определяет относительно низкую оценку населением его перспектив. Господство этой позиции объясняется наличием тенденции десоциализации (отчуждение большинства россиян от ценностей политической системы).
Исходя из этого, автор предполагает, что режимная консолидация в современной России не приобретает иного качественного состояния в силу того, что не только не имеет ценностного фундамента (базовый функционально-целевой консенсус не достигнут), но и лишена поведенческих оснований (уровень политической субъектности масс не соответствует потребностям созданной институциональной структуры). Состояние поведенческого уровня консолидации демократии в России свидетельствует о том, что в обществе продолжается поиск наиболее оптимальных для обеспечения жизнеспособности политической системы форм вовлеченности граждан в политический процесс, способов взаимодействия групп с разнонаправленными интересами, механизмов оказания общественного влияния на властные структуры. Исходя из этого, институциональное «достраивание» политической системы, ее постепенная «партизация» могут рассматриваться, как попытка правящей элиты скорректировать дефицит демократических акторов, снизить поляризованность ценностных ориентаций массовых и элитных групп, усилить интегративные возможности последних.
В пятой главе «Интегративные возможности политической элиты России в процессе политической трансформации» исследуется специфика консолидационного процесса, степень участия в нем различных сегментов элитной структуры постсоветской России для определения их интегративных возможностей.
В первом параграфе «Политические установки и ценностные приоритеты политической элиты» анализируются особенности ценностных ориентаций и политических установок партийных и административных элит федерального и регионального уровней; оценивается их соответствие ценностным приоритетам общества.
Диссертант отмечает, что результативность трансформационного процесса во многом зависит от качества политических элит, оказывающих целенаправленное и институционализированное воздействие на развитие социума. Деятельность элит образует содержание инновационно-реформаторского потенциала общества. При этом необходимо учитывать, что становление политической элиты в условиях демократического перехода сопряжено с проблемами внутренней (преодоление раскола в элитных группах) и внешней (снижение интегративных способностей по отношению к разобщенному обществу) деконсолидации.
Формирующееся в России институциональное пространство не может рассматриваться только в формально-правовом аспекте без учета доминирующей в нем субъективно-ценностной составляющей. Анализ функционирования политических элит с указанных позиций представляется особенно актуальным в условиях российского общества, характеризующегося доминированием подданнической субкультуры, что существенно ограничивает возможности внеэлитных слоев оказывать влияние на процесс принятия политических решений. К факторам, определяющим внутреннюю и внешнюю деконсолидацию политической элиты в Российской Федерации, автор относит, прежде всего, сохранение позиций «советской» номенклатуры и управляемость конкурентной среды.
Проблема ценностной консолидации российского общества напрямую связана с тенденцией деидеологизации политических элит (внутриэлитное размежевание выражается в противостоянии корпоративных структур, а не в конфликте идеологий или ценностей), продуцирующей дезинтеграцию и дезориентацию общества. Ценностная бессубъектность элит и индифферентное отношение населения к участию в политическом процессе в значительной мере препятствуют достижению базового ценностного консенсуса в обществе. Механизмом, с помощью которого обретается ценностная консолидация общества, является мобилизация, направленная на преодоление кризиса легитимности функционирующего политического режима. Достигнутая подобным образом солидаризация общества является временной, крайне неустойчивой и ослабевает по мере снижения актуальности события, используемого в качестве импульса политической мобилизации.
Становление региональных политических режимов в постсоветской России происходило на фоне строительства федерации, поэтому смена децентрализации в отношениях между субъектами федерации и федеральным центром институциональным оформлением принципов централизации государственной системы управления является базовым фактором, определившим специфику и динамику эволюции ценностных предпочтений региональных элит. Если в условиях децентрализации и деидеологизации региональные элиты в большей степени были ориентированы на «локальность» (повседневные интересы региона), то этап централизации повлек за собой формирование эффекта «атрибутивной лояльности» в отношении усиливающегося федерального центра. Выражением этого эффекта выступает выявленное в ходе исследования ценностных предпочтений региональной властной элиты несоответствие между готовностью поддержать реформы и несформированностью установки на их практическое воплощение.
Легитимность персонифицированного типа (поддержка режима в силу доверия к главе государства) является производной не только массового сознания, но и сознания элитных групп в регионах, о чем свидетельствует экстернальный локус контроля у значительной части ее представителей. При этом недостаточное развитие установки на личную ответственность за результат реформирования образует одно из оснований ценностной дифференциации и отторжения элитных и массовых групп в современном российском обществе. Ценностное размежевание, отсутствие обратной связи во взаимоотношениях власти и регионального сообщества детерминированы не только пассивностью населения, но и несформированностью у существенной доли представителей региональной элиты политических установок на взаимодействие с институтами гражданского общества.
В целом региональный срез исследования ценностных приоритетов властной элиты современной России демонстрирует то, что, несмотря на наличие постсоветского опыта и относительную дистанцированность от советских идеологем, по своему профессиональному становлению, ментальности, методам управленческой деятельности современная элита во многом схожа с прежней советской региональной элитой. Вместе с тем выраженность преемственности с советской системой ценностей существенно варьируется в различных субъектах федерации. На основе анализа когнитивных, нормативных, интерперсональных и стилистических политических установок региональных элит автором выделены «советский», «расколотый» и «переходный» типы ценностных систем.
Для «советского» типа ценностной системы свойственен относительно непротиворечивый комплекс ориентаций и установок, отражающий сохранение приоритетов советского периода развития. Ярко выраженная у представителей региональной элиты государственническая ориентация дополняется элементами патернализма, централизма, державности и экстернальным локусом социальной ответственности. Для «расколотого» типа ценностных систем характерны ценностные противоречия, что выражается в существенной ценностной дифференциации мнений представителей одной группы, смешанном характере их предпочтений. Отличительной особенностью «расколотого» типа является преимущественно интернальный локус социальной ответственности, который диссонирует с позитивной оценкой советского опыта оказания социальной помощи населению и с превалированием централизма и державничества в системе политических представлений. По сравнению с «расколотым» типом, где характер смешанности приоритетов определяется сосуществованием антагонистичных ценностных сегментов внутри системы, в «переходном» типе ценностных систем речь идет о совмещении рыночных и иных либеральных представлений с экстернальным локусом социальной ответственности. В наибольшей мере институциональная легитимность свойственна элитным группам, для которых характерна ценностная система «переходного» типа. Однако ни один из выделенных типов ценностных систем в полной мере не отвечает ценностным параметрам новой политической системы. Наличие существенных противоречий в ценностных ориентациях и установках представителей региональной элиты не только препятствует внутриэлитному консенсусу как по горизонтали (внутри элитной группы), так и по вертикали (между элитными группами федерального и регионального уровней), но и детерминирует ценностное размежевание элитных и массовых групп.
Во втором параграфе «Формирование предпосылок консолидации трансформирующегося общества как направление деятельности правящей элиты» показано влияние правящей элиты на формирование предпосылок консолидации трансформирующегося российского общества.
В связи с тем, что трансформация политической системы современного российского общества не вполне укладывается в теоретические рамки, заданные западной консолидологией, в отечественной политической науке продолжается поиск подходов к анализу консолидационных процессов на постсоветском пространстве. Дифференцированные позиции ученых относительно источников и уровней, характера и стадиальности консолидационных процессов в России объединяет понимание того, что обеспечивающая необратимость демократических преобразований консолидация демократии и структурирующих ее политических институтов формируется развитием ряда других процессов.
Использование совокупности различных подходов к исследованию факторов, форм, особенностей интеграционных процессов в условиях трансформации политической системы российского общества позволяет сделать вывод о том, что правящей элитой создаются институциональные предпосылки для обеспечения процесса консолидации общества, реализация которого сопряжена с рядом противоречивых тенденций. Так, режимная консолидация, стабилизировавшая функционирование политической системы, обеспечивается такими механизмами, как высокий уровень легитимации главы государства и централизация федерации; основанием внутриэлитной консолидации в субъектах федерации является сплочение вокруг главы местной исполнительной власти, а не приверженность политических акторов к демократическим нормам; в процессе партийной консолидации сочетаются как дефрагментация, так и навязанный консенсус.
Диссертант указывает на то, что вытеснение антисистемной оппозиции на периферию политической системы привело к формированию второй «партии власти», занимающий в политическом спектре левоцентристскую позицию. Вместе с тем обращает на себя внимание тот факт, что две идеологически дифференцированные партии («Единая Россия» и «Справедливая Россия»), претендующие в своей деятельности на системообразующий статус, опираются на один и тот же ресурс – высокий уровень лояльности населения по отношению к национальному лидеру.
По мнению автора, эволюция ценностных приоритетов, обозначенных в Посланиях Президента РФ к Федеральному Собранию РФ, включала в себя несколько этапов: «воспроизведения» (воспроизводились многие социокультурные нормы, заложенные прежней системой власти) - «стабилизации» (новый режим стабилизировался на идеологических основаниях, выработанных прежней политической системой) - «корректирования» (изменение структуры и приоритетов в ценностных ориентациях). Главная особенность программных документов В.В. Путина заключается в доминировании стилистических установок над интерперсональными (у него не возникает потребность позиционировать себя относительно «других» участников политической борьбы). Следовательно, исследуемый документ может претендовать на внутреннюю консолидацию только тех элементов элиты, которые в качестве основы для своей идентификации избрали ориентацию на действующего президента (в настоящее время председателя Правительства РФ).
Позитивным является тот факт, что по сравнению с предыдущим периодом развития страны программные заявления В. Путина отличаются большей опорой на традиционные для российского массового сознания идеи и направленностью на артикуляцию инструментальной составляющей данного политического документа. Вместе с тем основной тенденцией, отражающей суть изменений ценностных предпочтений в Посланиях, выступает увеличение значимости социальных, силовых и витальных компонентов за счет сокращения модернизационных составляющих. Исходя из этого, можно определить, что политическая система воспроизводит своего рода полицеизм, предлагая приемлемые для большинства россиян терминальные ценности, воплощение которых возлагается преимущественно на государственные структуры.
Использование метода структурно-логической типологизации подтверждает вывод автора о том, что на современном этапе доминирующие в массовом сознании ценности все более сопряжены с категориями, которыми оперирует современная политическая правящая элита. Следовательно, анализ ценностного аспекта демократической консолидации демонстрирует сочетание «навязанного консенсуса» элит, с одной стороны, и достижение ценностной стабилизации массового сознания - с другой. Несмотря на то, что ценностные приоритеты правящей элиты, закрепленные в программных документах, все больше соответствуют запросам общества, массовые и элитные группы по-разному понимают одни и те же ценности. Кроме этого, сохраняется разрыв между вербальным и инструментальным уровнями политического поведения.
Исследование поведенческого уровня общественного консенсуса с помощью процедуры кластерного анализа позволило выделить три типа поведенческих стратегий, ни одна из которых не соответствует базовым параметрам демократической консолидации. Пассивно-иррациональный и пассивно-рациональный типы, свойственные для старшей и средней возрастных групп соответственно, демонстрируют отчужденность существенной доли населения от политического процесса. В поведении представителей молодого поколения проявляется так называемый эффект «стоячей волны», при котором либерализация сознания сочетается с пассивностью в общественно-политической сфере. Тем не менее, именно представители второго и третьего кластеров не готовы отказаться от таких завоеваний 90-х гг. ХХ в., как политический плюрализм и свобода слова. Следовательно, стабилизация ценностной системы (консолидация-адаптация) не сопровождается процессами социальной интеграции и формирования нормативного консенсуса, закрепляющими стратегии политического поведения, необходимые для реализации базовых демократических процедур.
Заключение и выводы исследования
Специфика, динамика и результативность политико-трансформационного процесса в определенной степени зависят от соотношения, характера взаимосвязи, интенсивности изменения институциональных и социокультурных составляющих. Можно выделить три основные модели коэволюции институциональных и социокультурных составляющих политической трансформации: симметричную, в которой функциональность политической системы обусловлена взаимозависимостью институциональной и ценностной подсистем, поддерживающих друг друга (характерна для устоявшихся демократий); асимметричную, реализующуюся в двух вариантах (получила распространение в условиях транзита «третьей волны» демократизации, а также неклассических модернизаций). В асимметричных моделях коэволюции, где институциональные и социокультурные изменения являются темпорально дифференцированными и содержательно разнонаправленными, в обществе создаются предпосылки для развертывания ряда кризисов (легитимности, реципрокности, идентичности, участия), продуцируемых отчуждением между властью и гражданами, конфликтом между формальными и неформальными институтами.
Транзитология как научное направление, изучающее межрежимные переходы, с одной стороны, базируется на представлениях о многофакторной природе, нелинейности развития, вариативности результатов демократических транзитов. Транзитологические подходы условно подразделяются на минималистские (транзит рассматривается как период институционализации формальных демократических структур) и максималистские (длительный стадиальный процесс, связанный с достижением процедурного, ценностного и поведенческого уровней консенсуса в обществе). Базовым механизмом, обеспечивающим воспроизводство демократического режима, выступает согласие большинства в обществе по поводу соответствующих норм, ценностей и форм поведения. «Новые» демократии, сформировавшиеся в конце ХХ столетия на посткоммунистическом пространстве, достигнув процедурного консенсуса, наибольшие затруднения испытывают с ценностными и поведенческими компонентами процесса консолидации.
Межрежимный переход в посткоммунистической России характеризуется рядом особенностей, определивших основные тенденции развития различных сфер жизнедеятельности общества. Специфичным было влияние международных факторов и внешнеполитические условия, в которых происходил переход к демократии. Распад государственности, изменение геополитического статуса, усиление внешнеэкономической зависимости во многом способствовали десуверенизации государства. Россия, как и многие страны Центрально-Восточной Европы, столкнулась с дилеммой - демократия или суверенитет. В отличие от устоявшихся (классических) моделей демократического развития, в которых суверенитет и демократия взаимообусловливают друг друга, транзиты «третьей волны» демократизации, как правило, демонстрируют пример внешней, а впоследствии и внутренней десуверенизации.
В посткоммунистической России строительство институциональной структуры демократического типа осуществлялось параллельно с формированием рыночной экономики, сопровождавшимся радикальным разгосударствлением и олигархиизацией, что, как следствие, привело к диспропорциональным результатам социально-экономического и политического развития в регионах. Резкое социальное расслоение, слабость и немногочисленность среднего класса, распространенность вынужденных и регрессивных моделей адаптации, общая социальная дезинтеграция стали своего рода издержками транзита, усугубившими социокультурные проблемы, традиционно связанные с переходностью. Институциональные преобразования во многом опередили трансформацию политической культуры российских граждан, что в ситуации кризиса идентичности, ценностных конфликтов, деидеологизации общества способствовало делегитимации нового демократического режима.
Еще в более специфичном варианте в посткоммунистической России протекали политические процессы, обусловленные межрежимным переходом. Во-первых, транзит осуществлялся в навязанной форме, поскольку возможности для достижения согласия между различными силами были достаточно ограниченными. Во-вторых, прежняя номенклатура длительный период времени сохраняла свое влияние, продуцируя партийную поляризацию, электоральную неустойчивость, обмен ресурсами между федеральным центром и регионами и другие проблемы, лимитирующие системность многоуровневой структуры власти. В-третьих, институциональное усложнение не соответствовало традиционным для российского политического процесса особенностям, таким, как персонифицированное восприятие власти, харизматический тип лидерства и легитимного господства, доминирование подданнической субкультуры и т.д., вызвавшим различные институциональные искажения.
Своеобразным результатом институциональных искажений является гибридный политический режим, сочетающий черты демократии и авторитаризма. Сформировавшийся на этапе высвобождения от ограничений позднего посттоталитарного периода политический режим изначально базировался на принципе гипертрофии исполнительной власти, масштаб полномочий которой в некоторой степени компенсировал неопределенность развития и внутреннюю десуверенизацию. В условиях, при которых сильная исполнительная власть не уравновешивается институтами социально-политического представительства, структурами гражданского общества, ее контрольные полномочия начинают распространяться на механизмы обеспечения преемственности власти и воспроизводства политической системы. Инклюзия исполнительной власти, с одной стороны, обеспечивает процедурный внутриэлитный консенсус (навязанного типа), с другой стороны, затрудняет достижение ценностного и поведенческого уровней консолидации.
Современная Россия находится только в начале пути к многоуровневой консолидации. Использование комплекса подходов к анализу данной проблемы позволяет сделать вывод о том, что правящей элитой создаются институциональные предпосылки для обеспечения процесса консолидации общества. С точки зрения поведенческого подхода, в России происходит складывание нормативного консенсуса особого типа, в котором процесс коммуникации между обществом и властью посредством политической мобилизации в большей степени подвержен влиянию ситуационных факторов. С позиций социологического подхода, режимная консолидация обеспечивается формированием вертикали власти (централизацией отношений федеральной и региональной властей), устойчивого политического большинства (посредством вытеснения антисистемных акторов), а консолидация общества - достижением этапа консолидации-адаптации, выражающейся в массовом осознании невозможности реставрации прежней политической системы. Элитистский подход рассматривает партийную консолидацию как результат использования правящими элитами определенных политических технологий, таких, как высокий уровень доверия к Президенту, функционирование партии власти, компромисс социальных и либеральных консерваторов, включенность в процессы «партизации» системы государственной бюрократии.
Вместе с тем консолидация демократии традиционно базируется на иных принципах – децентрализации, конкурентности, плюрализма, несоблюдение которых придает интеграционным процессам управляемый, контролируемый, бюрократический характер. Достигнутый в постсоветский период уровень консолидации, тем не менее, отражает особенности российского общества, которое не готово ни к ценностному, ни к поведенческому консенсусу по поводу демократии. Не соответствуют ему и качество элит, и степень функциональности политической инфраструктуры, и слабое развитие демократических институтов в целом. Режимная консолидация сегодня рассматривается действующей властью в качестве основной альтернативы угрозам внутренней и внешней десуверенизации, а также реставрации политического влияния радикально левых или радикально правых сил, деятельность которых может быть направлена на разрушение созданной политической системы. Однако основная проблема ее воспроизводства заключается в характере политического режима, актуальность которого для российского политического пространства в ближайшие десять лет подтверждается результатами электорального цикла 2007 – 2008 гг.
III. ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ
В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:
Монографии
- Бродовская, Е.В. Ценностная система общества как фактор политической трансформации современной России [Текст] / Е.В. Бродовская – Тула: Изд-во ТулГУ, 2004. – 212 с. - 10 п.л.
- Бродовская, Е.В. Социально-демографические процессы и положение семьи в Тульском регионе [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина, Т.П. Лысенко, З.М. Пушкина, В.П. Щербакова. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2004. – 430 с. - 21 п.л. (2,5 п.л.- авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Социально-демографические процессы и положение семьи в Тульском регионе [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина, Т.П. Лысенко, З.М. Пушкина, В.П. Щербакова. - 2-е изд., доп. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – 390 с. – 19 п.л. (1,5 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Взаимовлияние политической трансформации и эволюции ценностной системы современного российского общества [Текст] / Е.В. Бродовская. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – 540 с. - 24 п.л.
Статьи в научных журналах, реферируемых ВАК
- Бродовская, Е.В. Процесс политической ресоциализации российских граждан [Текст] / Е.В. Бродовская // Известия Тульского государственного университета. – Сер. Социология и политология. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2002. – С. 25 – 35. - 0,5 п.л.
- Бродовская, Е.В. Образ власти в общественном мнении: региональный аспект [Текст] / Е.В. Бродовская // Известия Тульского государственного университета. – Сер. Социология и политология. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2003. – С. 15 – 21. - 0,4 п.л.
- Бродовская, Е.В. Аксиологическая трансформация в политическом процессе: признаки, формы, результаты [Текст] / Е.В. Бродовская // Известия Тульского государственного университета. - Сер. Социология и политология. - Вып. 5. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2004. – С. 23 – 33. - 0,5 п.л.
- Бродовская, Е.В. Взаимообусловленность институциональных и социокультурных факторов политической трансформации: теоретико-методологический аспект [Текст] / Е.В. Бродовская, А.А. Лаврикова // Известия Тульского государственного университета. - Сер. Социология и политология. - Вып. 5. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2004. – С. 33 – 42 - 0,5 п.л. – (0,4 п.л.– авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Проблема аксиологической трансформации [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина // Научный и общественно-политический журнал. Наука. Политика. Предпринимательство. – М. - 2004. - № 2. – С. 21 – 28. - 0,5 п.л. – (0,4 п.л.– авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Социально-политическая идентичность российских граждан: состояние, тенденции, перспективы [Текст] / Е.В. Бродовская // Известия Тульского государственного университета. - Сер. Социология и политология. - Вып. 6. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2005. – С. 60 – 72. - 0,6 п.л.
- Бродовская, Е.В. Особенности электоральной активности граждан современной России [Текст] / Е.В. Бродовская, А.А. Лаврикова // Известия Тульского государственного университета. - Сер. Социология и политология. Вып. 6. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2005. – С. 72 – 80. - 0,5 п.л. – (0,4 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Ценностные ориентации политических элит [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина // Научный и общественно-политический журнал. Наука. Политика. Предпринимательство. – М. – 2005. - № 2. – С. 57 – 67. – 0,5 п.л. – (0,4 п.л. - авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Устойчивые компоненты ценностной системы как предмет политологического анализа [Текст] / Е.В. Бродовская // Известия Тульского государственного университета. Серия. Социология и политология. Вып. 7. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 10 – 17. - 0,4 п.л.
- Бродовская, Е.В. Традиционные и советские ценностные ориентации россиян: к вопросу о преемственности [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина // Известия Тульского государственного университета. - Сер. Социология и политология. Вып. 7. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 17 – 27. - 0,5 п.л. – (0,3 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Ценностно-нормативные ориентации русской ментальности [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина, Л.А. Константинова // Известия Тульского государственного университета. - Сер. Социология и политология. Вып. 7. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 3 – 9. – 0,3 п.л. – (0,1 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Тенденции развития политической культуры участия молодежи [Текст] / Е.В. Бродовская, А.А. Лаврикова, Е.Н. Хлудова // Известия Тульского государственного университета. - Сер. Социология и политология. Вып. 8. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 33 – 42. - 0,5 п.л. – (0,3 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Понятие и структура ценностного сознания [Текст]/ Е.В. Бродовская, И.А. Батанина, Л.А. Константинова // Известия Тульского государственного университета. - Сер. Социология и политология. Вып. 8. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 3 – 7. - 0,3 п.л. – (0,1 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. К вопросу о типологизации ценностей [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина, З.И. Коннова // Известия Тульского государственного университета. - Сер. Социология и политология. Вып. 8. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 8 - 13. - 0,3 п.л. – (0,1 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Оценка представителями региональных отделений политических партий Тульской области изменений в избирательном законодательстве [Текст]/ Е.В. Бродовская, И.А. Батанина, О.Е. Шумилова // Известия Тульского государственного университета. - Сер. Социология и политология. Вып. 8. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 14 – 23. – 0,5 п.л. - (0,1 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Взаимосвязь ценностей и ценностных ориентаций [Текст] / Е.В. Бродовская // Известия Тульского государственного университета.- Сер. Социология и политология. Вып. 8. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 29 – 32. – 0,1 п.л.
- Бродовская, Е.В. Неэлекторальное политическое участие и формирование гражданского общества [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина // Научно-общественный журнал. Наука. Культура. Общество. – М. – 2006. - № 2. – С. 105 – 112. - 0,4 п.л. – (0,3 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Ценностные ориентации и политические установки программных документов [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина // Научно-общественный журнал. Наука. Культура. Общество. – М. – 2006. - № 6. – С. 27 – 34. – 0, 4 п.л. - (0,3 п.л. - авторский текст)
- Бродовская, Е.В. Консолидация демократии: факторы и критерии результативности [Текст] / Е.В. Бродовская // Известия Тульского государственного университета. - Сер. Гуманитарные науки. Вып. 1. - Изд-во ТулГУ, 2007. – С. 52 – 64. – 0,6 п.л.
- Бродовская, Е.В. Трансформация политической системы постсоветской России: анализ базовых тенденций [Текст] / Е.В. Бродовская // Известия Тульского государственного университета. - Сер. Гуманитарные науки. Вып. 1. - Изд-во ТулГУ, 2008. – С. 74 – 81. – 0,4 п.л.
Статьи в сборниках научных трудов, научных журналах
- Бродовская, Е.В. Анализ ценностной системы общества в процессе преподавания социально-гуманитарных дисциплин [Текст] / Е.В. Бродовская // Материалы Всероссийского научного форума в рамках III фестиваля гуманитарных наук «Новый университет: классика и современность». – Тула: Гриф и К, 2002. - С. 119 – 123. – 0,2 п.л.
- Бродовская, Е.В. Особенности политической трансформации современного российского общества [Текст] / Е.В. Бродовская // Материалы международной научной конференции «Россия на пути к демократии и устойчивому развитию: характер общества и его способность к модернизации». - Тула: Гриф и К, 2003. - С. 26 - 30. – 0,3 п.л.
- Бродовская, Е.В. Ценности, интересы и притязания молодежи [Текст] / Е.В. Бродовская // Положение молодежи: состояние, тенденции и перспективы (Доклад Администрации Тульской области). – Тула: «Инфра», 2003. - С. 42 – 47. – 0,3 п.л.
- Бродовская, Е.В. Становление местного самоуправления в современной России: взаимообусловленность ценностных ориентаций элиты и масс населения [Текст] / Е.В. Бродовская // Гражданское общество: проблемы, исследования, перспективы развития: сб. матер. межрегион. науч. – практ. конф. «Взаимодействие органов власти, профсоюзов и общественных организаций как стратегический ресурс устойчивого развития гражданского общества». – Тула: Гриф и К, 2004. – С. 88 – 96. – 0,4 п.л.
- Бродовская, Е.В. Эволюция динамичных составляющих ценностной системы современного российского общества [Текст]/ Е.В. Бродовская, И.А. Батанина // Политика и политология: актуальный ракурс/под общ. ред. И.А. Батаниной, М.Ю. Мизулина. – М. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2005. – С. 226 – 244. – 1 п.л. – (0,5 п.л. - авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Легитимность и реципрокность как механизмы политической ресоциализации российских граждан [Текст] / Е.В. Бродовская, А.А. Лаврикова // Политика и политология: актуальный ракурс/под общ. ред. И.А. Батаниной, М.Ю. Мизулина. – М. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2005. – С. 244 – 254. – 0,5 п.л. - (0,4 п.л.– авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Типы адаптивного поведения и социальные потребности россиян [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина // сб. матер. межрегион. науч. - практ. конф. «Социальные реформы в России: участие регионов и общественных организаций»/под общ. ред. Т.П. Лысенко. – Тула: Гриф и К, 2005 – С. 27 -38. – 0,5 п.л. (0,3 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Ценности модернизации и консолидации общества в программных документах Президента РФ [Текст] / Е.В. Бродовская // Материалы Международной научно-практической конференции «Модернизационные процессы в обществе: проблемы теории и практики» - Тверь: «Лилия Принт», 2005. – С. 161 – 172. – 0,5 п.л.
- Бродовская, Е.В. Электоральные и неэлекторальные формы политического участия граждан в современной России [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина // Институт государства и гражданское общество: модели взаимодействия: сб. науч. трудов / под. ред. Д.Н. Нечаева. – Воронеж: Изд-во Воронежского государственного университета, 2005. – С. 90 – 109. – 1 п.л. – (0,5 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Развитие неэлекторального политического участия и формирование гражданского общества в России [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина // Мир и Согласие. – Москва. – 2005. - № 3 (24). – С. 161 – 175. - 0,6 п.л. – (0,4 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Ценностные приоритеты и политические установки региональной властной элиты [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина // Среднерусский вестник общественных наук. – 2006. - № 1. – С. 68 – 75. - 0,4 п.л. – (0,3 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Ценностные приоритеты как фактор социально-технологической культуры партии власти [Текст] / Е.В. Бродовская // Матер. Междунар. науч. – практ. конф. «Социально-технологическая культура как феномен XXI века»/под ред. Л.Я. Дятченко. – Белгород: Изд-во БелГУ, 2006. – Ч. 1. – С. 256 – 259. – 0,1 п.л.
- Бродовская, Е.В. Идентичность как фактор солидаризации российского общества [Текст] / Е.В. Бродовская // Материалы межрегиональной научно-практической конференции «Толерантность как фактор развития современного общества»/ под ред. Ю.А. Селезневой. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 32 – 40. – 0,4 п.л.
- Бродовская, Е.В. Политическое поведение и политическое участие: мотивы, факторы, формы [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина // Избирательный процесс в современной России: состояние, тенденции, перспективы/под ред. И.А. Батаниной. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 14 – 20. – 0,3 п.л. - (0,2 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Ценности демократии и демократического выбора: российская специфика [Текст] / Е.В. Бродовская, А.А. Лаврикова // Избирательный процесс в современной России: состояние, тенденции, перспективы/под ред. И.А. Батаниной. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 40 – 50. – 0,5 п.л. - (0,2 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Протестное поведение российских граждан в электоральном процессе: анализ основных тенденций [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина // Избирательный процесс в современной России: состояние, тенденции, перспективы/под ред. И.А. Батаниной. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 55 – 63. – 0,4 п.л. - (0,2 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Роль ценностных ориентаций политических партий в избирательном процессе [Текст] / Е.В. Бродовская, О.С. Борисова // Избирательный процесс в современной России: состояние, тенденции, перспективы/под ред. И.А. Батаниной. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 100 – 111. – 0,5 п.л. - (0,4 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Демократический транзит в посткоммунистических странах Диалог Восток – Запад: становление и развитие постсоциалистических систем: матер. Междунар. конф., организованной в рамках Международного дискуссионного клуба (Прага, 30 октября – 1 ноября 2006 г.) [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина // Приложение к журналу «Мир и Согласие». – М.: «Домино», 2007. – С. 23 – 29. - 0,4 п.л. – (0,3 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Отражение ценностных ориентаций элитных и массовых групп в программах политических партий современной России [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина // Материалы международной научно-практической конференции «Парламентаризм в России: состояние, тенденции развития, перспективы (к 100-летию Государственной Думы)» (Тула, 28 марта 2006 г.). - Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 22 – 31. – 0,5 п.л. - (0,3 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Оценка гражданами практики парламентаризма в России (по материалам социологических исследований) [Текст] / Е.В. Бродовская // Материалы международной научно-практической конференции «Парламентаризм в России: состояние, тенденции развития, перспективы (к 100-летию Государственной Думы)» (Тула, 28 марта 2006 г.). - Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 70 – 74. – 0,2 п.л.
- Бродовская, Е.В. Ценностные ориентации элитных групп в современной России (по материалам программных документов исполнительной и законодательной власти) [Текст] / Е.В. Бродовская, О.С. Борисова // Материалы международной научно-практической конференции «Парламентаризм в России: состояние, тенденции развития, перспективы (к 100-летию Государственной Думы)» (Тула, 28 марта 2006 г.). - Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 75 – 77. – 0,2 п.л. – (0,1 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Ценностные ориентации партии парламентского большинства [Текст] / Е.В. Бродовская, А.А. Лаврикова // Материалы международной научно-практической конференции «Парламентаризм в России: состояние, тенденции развития, перспективы (к 100-летию Государственной Думы)» (Тула, 28 марта 2006 г.). - Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – С. 78 – 81. – 0,2 п.л. - (0,1 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Демократический транзит в постсоветской России // Государство. Политика. Общество: материалы российско-польской политологической школы [Текст] / Е.В. Бродовская. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2007. – С. 38 – 56. - 1 п.л.
- Бродовская, Е.В. Эволюция ценностных ориентаций «партии власти» в современной России [Текст] / Е.В. Бродовская // Государство. Политика. Общество: материалы российско-польской политологической школы/под ред. И.А. Батаниной. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2007. – С. 154 - 172. – 1 п.л.
- Бродовская, Е.В. Идеология суверенной демократии как фактор консолидации современной России [Текст] / Е.В. Бродовская // Модель социально-экономического и политического развития современной России: проблемы, перспективы: сб. матер. междунар. науч. – практ. конф. – Магнитогорск: МаГУ, 2007. – С. 24 – 29. – 0,3 п.л.
- Бродовская, Е.В. О проблемах консолидации российского общества [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина // Научно-общественный журнал. Наука. Культура. Общество. – М. – 2007. - № 4. – С. 73 – 81. - 0,7 п.л. - (0,5 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Ценностное сознание молодежи Тульского региона [Текст] / Е.В. Бродовская // Материалы российской научно-практической конференции «Социально-политическая трансформация России и молодежь» (14 – 16 ноября 2007 г.). – Тула: Гриф и К, 2007. – С. 39 – 45. – 0,3 п.л.
- Бродовская, Е.В. Консолидация демократии: анализ базовых подходов [Текст] / Е.В. Бродовская // Переход к демократии: анализ теории и практики. - Тула: Изд-во ТулГУ, 2007. – С. 54 – 65. – 0,5 п.л.
- Бродовская, Е.В. Политическая активность и электоральное поведение тульской молодежи, ее участие в партиях и движениях [Текст] / Е.В. Бродовская // Положение тульской молодежи: состояние, тенденции, перспективы (Доклад Администрации Тульской области). – Тула: «Инфра», 2007. – С. 78 – 91. – 0,6 п.л.
Учебные и учебно-методические пособия
- Бродовская, Е.В. Организация исследовательского практикума: учебно-методическое пособие. Допущено Учебно-методическим объединением по классическому университетскому образованию к изданию в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности 040201 Социология и специализации 04020114 Социология политики [Текст]/ Е.В. Бродовская, И.А. Батанина, А.А. Лаврикова, О.Е. Шумилова, В.П. Щербакова. - Тула: Изд-во ТулГУ, 2006. – 214 с. – 9 п.л. - (1 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Роль институтов гражданского общества в демократизирующихся политических системах (конспект лекций) [Текст] / Е.В. Бродовская, Р.В. Евстифеев, А.С. Кузьмин, А.Н. Медушевский, В.Д. Нечаев, А.А. Сидоров. - М.: НИ «Высшая школа управления», 2007. – 128 с. – 6,3 п.л. - (4 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Роль институтов гражданского общества в демократизирующихся политических системах (хрестоматия) [Текст] / Е.В. Бродовская, Р.В. Евстифеев, А.С. Кузьмин, А.Н. Медушевский, В.Д. Нечаев, А.А. Сидоров. - М.: НИ «Высшая школа управления», 2007. – 3,5 с. - (1,5 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Роль институтов гражданского общества в демократизирующихся политических системах (рабочая тетрадь) [Текст] / Е.В. Бродовская, Р.В. Евстифеев, А.С. Кузьмин, А.Н. Медушевский, В.Д. Нечаев, А.А. Сидоров. - М.: НИ «Высшая школа управления», 2007. – 75 с. – 4 п.л. - (1 п.л. – авторский текст).
- Бродовская, Е.В. Роль ценностей в общественной жизни [Текст] / Е.В. Бродовская, И.А. Батанина // Социология: учебное пособие. Допущено Учебно-методическим объединением по классическому университетскому образованию к изданию в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности 040201 Социология и по направлению 040200 Социология.- Часть 2. - Тула: Изд-во ТулГУ, 2007. – С. 23 – 45. – 1 п.л. - (0,6 п.л. – авторский текст).
[1] Бергер, П. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания [Текст] / П. Бергер, Т. Лукман. – М.: Изд-во «Медиум», 1995; Гидденс, Э. Устроение общества: Очерк теории структурации [Текст] / Э. Гидденс. – 2-е изд. – М.: Академический Проект, 2005; Дюркгейм, Э. О разделении общественного труда [Текст] / Э. Дюркгейм. – М.: Канон, 1996; Moore, W.E. Social Change [Text] / W.E. Moore. - Englewood Cliffs, N.Y.: Prentice-Hall, 1974; Парсонс, Т. О структуре социального действия [Текст] / Т. Парсонс. – М.: Академический Проект, 2000; Турен, А. Возвращение человека действующего. Очерк социологии [Текст] / А. Турен. - М.: Научный мир, 1998.
[2] Алмонд, Г. Сравнительная политология сегодня: Мировой обзор [Текст] / Г. Алмонд [и др.]. – М.: Аспект Пресс, 2002; Арон, Р. Демократия и тоталитаризм [Текст] / Р. Арон. – М.: Текст, 1993; Даль, Р. Демократия и ее критики [Текст] / Р. Даль. – М.: РОССПЭН, 2003; Deutsch, K. Social Mobilization and Political Development [Text] / K. Deutsch // American Political Science Review. – 1961. – Vol. 55; Истон, Д. Категории системного анализа политики [Текст] / Д. Истон // Антология мировой политической мысли. – Т. 2. - М.: [Б.м.], 1997; Липсет, С.М. Сравнительный анализ социальных условий, необходимых для становления демократии [Текст] / С.М. Липсет, С. Кен-Рюн, Д. Торрес // Международный журнал социальных наук. – 1993. - № 3; Скокпол, Т. Социальные революции в современном мире [Текст] / Т. Скокпол // Теория и практика демократии: Избранные тексты. – М.: Ладомир, 2006; Хантингтон, С. Политический порядок в меняющихся обществах [Текст] / С. Хантингтон. – М.: Прогресс – Традиция, 2004.
[3] Бек, У. Общество риска. На пути к другому модерну [Текст] / У. Бек. - М.: Прогресс-Традиция, 2000; Bendix, R. Tradition and Modernity Reconsidered [Text] / R. Bendix // Comparative Studies in Society and History. - Hague, 1967. -Vol. 9. - № 1; Black, C.E. The Dynamics of Modernization: A Study in Comparative History [Text] / C.E. Black. - N.Y.: Harper Colophon Books, 1975; Levy, M.J. Modernization and the Structure of Societies [Text] / M.J. Levy. – Princeton: Princeton University Press, 1966; Rostow, W.W. The Stages of Economic Growth. A Non-Communist Manifesto [Text] / W. Rostow. – Cambridge: Cambridge University Press, 1991; Rueschemeyer, D. Capitalist Development and Democracy [Text] / D. Rueschemeyer, E.H. Stephens and J.D. Stephens. - Chicago: University of Chicago Press, 1992; Штомпка, П. Социологический анализ современного общества [Текст] / П. Штомпка. – М.: Логос, 2005; Эйзенштадт, Ш. Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций [Текст] / Ш. Эйзенштадт / пер. с англ. А.В. Гордона под ред. Б.С. Ерасова. – М.: Аспект Пресс, 1999.
[4] Агеев, Г.В. Особенности современного этапа трансформации политической системы России [Текст] / Г.В. Агеев // Власть. – 2007. - № 4; Арзамаскин, Н.Н. Соотношение понятий «переходность», «модернизация», «демократический транзит» и «трансформация» в исследованиях переходной государственности [Текст] / Н.Н. Арзамаскин // Право и политика. – 2007. - № 5; Батанов, И.А. Основы теории социально-экономической трансформации [Текст] / И.А. Батанов. – СПб.: [Б.м.], 2000; Гельман, В.Я. Трансформация в России: политический режим и демократическая оппозиция [Текст] / В.Я. Гельман. - М.: [Б.м.], 1999; Заславская, Т.И. Социетальная трансформация российского общества: деятельностно-структурная концепция [Текст] / Т.И. Заславская. – М.: Дело, 2002; Локосов, В.В. Трансформация российского общества. Социологические аспекты [Текст] / В.В. Локосов. – М.: РИЦ ИСПИРАН, 2002; Ядов, В.А. Россия как трансформирующееся общество (резюме многолетней дискуссии социологов) [Текст] / В.А. Ядов // Общество и экономика. – 1999. - № 10 – 11; Яжборовская, И.С. Трансформация Восточной Европы в конце ХХ века [Текст] / И.С. Яжборовская // Вопросы истории. – 2007. - № 6.
[5] Анохин, М.Г. Политические системы: адаптация, динамика, устойчивость (теоретико-прикладной анализ) [Текст] / М.Г. Анохин. – М.: Инфомарт, 1996; Бляхер, Л.Е. «Презумпция виновности». Метаморфозы политических институтов в России [Текст] / Л.Е. Бляхер // Pro et Contra. – 2002. - Т. 7. - № 3; Володенков, С.В. Модели динамики политических процессов в условиях переходного периода [Текст] / С.В. Володенков // Вестник МГУ. – Сер. 12. Политические науки. - 1999. - № 6; Евтодьева, М.Г. Политико-культурный и институциональный подходы к политическим изменениям: (воспроизводство институтов и политико-культурных ориентаций) [Текст] / М.Г. Евтодьева // Вестник МГУ. Сер. 12. Политические науки. – 2006. – № 3; Зудин, А.Ю. Традиционализация и укоренение политических инноваций: к постановке проблемы [Текст] / А.Ю. Зудин // Общественные науки и современность. – 2007. - № 4; Игошин, И.Н. Институциональные системы и их искажения [Текст] / И.Н. Игошин // Вестник МГУ. – Сер. 12. Политические науки. – 2003. – № 5; Кирдина, С.Г. Модели экономики и теории институциональных матриц [Текст] / С.Г. Кирдина // Экономическая наука современной России. – 2007. - № 2 (37); Рыбаков, А. Трансформация политических институтов [Текст] / А. Рыбаков // Власть. - 2003. - № 5.
[6] Инглхарт, Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества [Текст] / Р. Инглхарт // Полис. - 1997. - № 4; Карл, Т.Л. Демократизация: концепты, постулаты, гипотезы. Размышления по поводу применимости транзитологической парадигмы при изучении посткоммунистических трансформаций [Текст] / Т.Л. Карл, Ф. Шмиттер // Полис. – 2004. - № 4; Карозерс, Т. Ошибка теории «поэтапной демократизации» [Текст] / Т. Карозерс // Pro et Contra. – 2007. - № 1; Линц, Х. «Государственность», национализм и демократизация [Текст] / Х. Линц, А. Степан // Полис. – 1997. - № 3; Липсет, С.М. Коррупция, культура и рынки [Текст] / С.М. Липсет, Г.С. Ленц // Культура имеет значение: каким образом ценности способствуют общественному прогрессу [Текст] / под ред. Л. Харрисона, С. Хантингтона. – М.; Московская школа политических исследований, 2002; Меркель, В. Формальные и неформальные институты в дефектных демократиях [Текст] / В. Меркель, А. Круассан // Полис. – 2002. - № 1 - 2; Пшеворский, А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке [Текст] / А. Пшеворский. – М.: РОССПЭН, 1999; Растоу, Д. Переходы к демократии: попытка динамической модели [Текст] / Д. Растоу // Полис. – 1996. - № 5; Хантингтон, С. Третья волна. Демократизация в конце ХХ века [Текст] / С. Хантингтон. – М.: РОССПЭН, 2003.
[7] Баранов, Н.А. Консолидация демократии в России: перспективы развития [Текст] / Н.А. Баранов // Россия в мировом политическом процессе: Материалы научной конференции (Санкт-Петербург, 18 февраля 2005 г.). - СПб.: БГТУ, 2005; Вайнштейн, Г.И. Российский транзит и проблема типологического разнообразия «глобальной демократизации» [Текст] / Г.И. Вайнштейн // Политические институты на рубеже тысячелетий. – Дубна: ООО «Феникс +», 2001; Гончаров, П.К. Политический транзит: от концепции модернизации к парадигме транзитологии [Текст] / П.К. Гончаров // Вестник МГУ. Сер. 18. Социология и политология. – 2006. – № 2; Медушевский, А.Н. Демократия и авторитаризм: Российский конституционализм в сравнительной перспективе [Текст] / А.Н. Медушевский. – М.: РОССПЭН, 1998; Мельвиль, А.Ю. Демократические транзиты: теоретико-методологические и прикладные аспекты [Текст] / А.Ю. Мельвиль. – М.: МОНФ, 1999.
[8] Байхельт, Т. Демократия и консолидация в постсоциалистической Европе [Текст] / Т. Байхельт // Повороты истории. Постсоциалистические трансформации глазами немецких исследователей / ред.-сост. П. Штынов. - Т.1. - СПб.: Европ. ун-т СПб., 2003; Даймонд, Л. Определение и развитие демократии [Текст] / Л. Даймонд // Теория и практика демократии: Избранные тексты. – М.: Ладомир, 2006; Рюб, Ф.В. Три парадокса консолидации в новых демократиях Центральной и Восточной Европы // Повороты истории. Постсоциалистические трансформации глазами немецких исследователей / ред.-сост. П. Штынов. - Т.1. - СПб.: Европ. ун-т СПб., 2003; Чейбуб, Х.А. Правительства меньшинства, ситуации взаимоблокирования и долговечность президентских демократий [Текст] / Х.А. Чейбуб // Теория и практика демократии: Избранные тексты. – М.: Ладомир, 2006; Шедлер, А. Что представляет собой демократическая консолидация? [Электронный ресурс] / А. Шедлер. – Режим доступа: http://old.russ.ru/politics/meta/20001003_schedler-pr.html. - Загл. с экрана; Шмиттер, Ф. Неокорпоративизм и консолидация неодемократии [Электронный ресурс] / Ф. Шмиттер. – Режим доступа: http://old.polit.ru/documents/113534.html. - Загл. с экрана.
[9] Банс, В. Роковая роль государственных институтов: становление и разрушение социализма и государства [Текст] / В. Банс // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. – 2002. - № 2; Дарендорф, Р. После 1989. Мораль, революция и гражданское общество. Размышления о революции в Европе [Текст] / Р. Дарендорф. – М., 1998; Макфол, М. Пути трансформации посткоммунизма. Сравнительный анализ демократического прорыва в Сербии, Грузии и Украине [Текст] / М. Макфол // Pro et Contra. – 2005. – Т. 9. - № 2; О’ Доннелл, Г. Делегативная демократия [Текст] / Г. О’ Доннелл // Пределы власти. – 1994. - № 2 – 3; Оффе, К. Дилемма одновременности. Демократия и рыночная экономика в Восточной Европе [Текст] / К. Оффе // Повороты истории: Постсоциалистические трансформации глазами немецких исследователей / ред.-сост. П. Штынов. - Т. 2. - СПб.: Европ. ун-т СПб., 2004; Уайт, С. Прошлое и будущее: тоска по коммунизму и ее последствия в России, Белоруссии и Украине [Текст] / С. Уайт // Мир России. – 2007. - № 2; Шляйфер, А. Россия – нормальная страна [Текст] / А. Шляйфер, Д. Трейзман // Вся политика. Хрестоматия / сост.: В.Д. Нечаев, А.В. Филиппов. – М.: Изд-во «Европа», 2006.
[10] Анохин, М.Г. Политика и экономика на постсоциалистическом пространстве [Текст] / М.Г. Анохин, Д.О. Матвеенков // Диалог Восток – Запад: становление и развитие постсоциалистических систем. Материалы Международной конференции организованной в рамках Международного дискуссионного клуба (Прага, 30 октября – 1 ноября 2006 г.) // Приложение к журналу Мир и Согласие. – М., 2007; Гельман, В.Я. Из огня да в полымя?: (динамика постсоветских режимов в сравнительной перспективе) [Текст] / В.Я. Гельман // Полис. – 2007. - № 2; Елисеев, С.М. Выйти из «бермудского треугольника»: о методологии исследования посткоммунистических трансформаций [Текст]/ С.М. Елисеев // Полис. – 2002. - № 6; Коваленко, В.И. Опыт общественно-политических трансформаций на постсоветском пространстве: «круглый стол» российских и польских ученых [Текст] / В.И. Коваленко // Вестник МГУ. - Сер. 12. Политические науки. – 2005. - № 2; Малинова, О.Ю. Политическая культура и посткоммунизм (сводный реферат) [Текст] / О.Ю. Малинова // Политическая наука. – 2006. - № 3; Якимец, В.Н. Сложносоставные конфликты – атрибут постсоциалистической трансформации [Текст] / В.Н. Якимец, Л.И. Никовская // Социс. – 2005. - № 8; Пастухов, В.Б. Темный век (Посткоммунизм как «черная дыра» русской истории) [Текст] / В.Б. Пастухов // Полис. – 2007. - № 3.
[11] Агеев, Г.В. Особенности современного этапа трансформации политической системы России [Текст] / Г.В. Агеев // Власть. – 2007. - № 4; Бляхер, Л.Е. Властные игры в кризисном социуме: преобразование российской институциональной структуры [Текст] / Л.Е. Бляхер // Полис. – 2003. - № 1; Кирдина, С.Г. Институциональные матрицы и развитие России [Текст] / С.Г. Кирдина. – М.: ТЕИС, 2000; Коктыш, К.Е. Социокультурные рамки институционализации политических практик и типы общественного развития [Текст] / К.Е. Коктыш // Полис. – 2002. - № 4; Нечаев, В.Д. Децентрализация, демократизация и эффективность [Текст] / В.Д. Нечаев // Полис. – 2005. - № 3; Панов, П.В. Трансформации политических институтов в России: кросстемпоральный сравнительный анализ [Текст] / П.В. Панов // Полис. – 2002. - № 6; Пантин, В.И. Эволюционное усложнение политических систем: проблемы методологии и исследования [Текст] / В.И. Пантин, В.В. Лапкин // Полис. – 2002. - № 2; Ткачев, Д.М. Особенности функционирования институтов и социальных сетей на постсоветском пространстве [Текст] / Д.М. Ткачев // Полис. – 2006. - № 1.
[12] Гаман-Голутвина, О.В. Российские партии на выборах: картель «хватай всех» [Текст] / О.В. Гаман-Голутвина // Полис. – 2004. - № 1; Гельман, В.Я. От «бесформенного плюрализма» к «доминирующей власти»? (Трансформация российской партийной системы) [Текст] / В.Я. Гельман // Общественные науки и современность. – 2006. - № 1; Елисеев, С.М. Социальные и политические расколы, институциональные предпосылки и условия консолидации партийных систем в период демократического транзита [Текст] / С.М. Елисеев // Политическая наука. - 2005. - № 3; Иноземцев, В.Л. Природа и перспективы Путинского режима [Текст] / В.Л. Иноземцев // Свободная мысль. – 2007. - № 2; Кертман, Г.Л. Статус партии в российской политической культуре [Текст] / Г.Л. Кертман // Полис. – 2007. - № 1; Пшизова, С.Н. Электоральная стратегия российской «партии власти» [Электронный ресурс] / С.Н. Пшизова // Государственное управление. Электронный вестник. - Выпуск № 3. - 14 мая 2004 г. - Режим доступа: http://www.e-journal.spa.msu.ru/images/file/2004/pschizova.pdf. - Загл. с экрана; Щербак, А.Н. Коалиционная политика и дефрагментация партийной системы: сравнительный анализ (на примере Польши, России и Украины) [Текст] / А.Н. Щербак // Общественные науки и современность. - 2003. - № 4.
[13] Башкирова, Е.И. Трансформация ценностей российского общества [Текст] / Е.И. Башкирова // Полис. - 2000. - № 6; Бызов, Л.Г. Социокультурная трансформация российского общества и формирование неоконсервативной идентичности [Электронный ресурс] / Л.Г. Бызов. - Режим доступа: http://www.socio.ru/wr/1-02/Bysov.htm. - Загл. с экрана; Горяинов, В.П. «Пилотаж» комплекса методик межстранового анализа ценностных ориентаций [Текст] / В.П. Горяинов // Российское общество: социологические перспективы. – М.: [Б.м.], 2000; Делягин, М.Г. Ценностный кризис: почему формальная демократия не работает [Текст] / М.Г. Делягин // Полис. – 2008. - № 1; Лапкин, В.В. Освоение институтов и ценностей демократии украинским и российским массовым сознанием [Текст]/ В.В. Лапкин, В.И. Пантин // Полис. – 2005. - № 1; Магун, В.С. Жизненные ценности российского населения: сходства и отличия в сравнении с другими европейскими странами [Текст] / В.С. Магун [и др.] // Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссии. – 2008. – Т. 93. - № 1; Рассадина, Т.А. Механизмы процесса трансформаций традиционных ценностей [Текст] / Т.А. Рассадина // Вестник Московского Университета. – Сер. 18. Социология и политология. – 2005. - № 4; Тихонова, Н.Е. Социокультурная модернизация в России (Опыт эмпирического анализа) [Текст] / Н.Е. Тихонова // Общественные науки и современность. – 2008. - № 2 – 3.
[14] Лапин, Н.И. Базовые ценности населения и российская либерализация [Текст] / Н.И. Лапин // Общество и экономика. – 2002. - № 12; Он же. Как чувствуют себя, к чему стремятся граждане России [Текст] / Н.И. Лапин // Социс. – 2003. - № 6.
[15] Лапкин, В.В. Трансформация политических ценностей российских избирателей [Текст] / В.В. Лапкин // Политическая наука. – 2002. - № 2.
[16] Горшков, М.К. Российское общество в условиях трансформации: мифы и реальность (социологический анализ). 1992 – 2002 гг. [Текст] / М.К. Горшков. – М.: РОССПЭН, 2003.
[17] Крыштановская, О.В. Формирование региональной элиты: принципы и механизмы [Текст] / О.В. Крыштановская // Социс. – 2003. - № 11; Лапина, Н.Ю. Регионы-лидеры: экономика и политическая динамика [Текст] / Н.Ю. Лапина, А.Е. Чирикова. – М.: Ин-т Социологии РАН, 2002; Левада, Ю.А. Власть, элита и масса: параметры взаимоотношений в российских кризисах [Текст] / Ю.А. Левада // Вестник общественного мнения. – 2006. - № 1; Понеделков, А.В. Российские элиты на рубеже ХХ – ХХI вв.: особенности генезиса, взаимодействий и позиционирования во власти [Текст] / А.В. Понеделков, А.М. Старостин // Властные элиты современной России в процессе политической трансформации / отв. ред. В.Г. Игнатов [и др.]. – Ростов н/Д.: Изд-во СКАГС, 2004; Смирнов, Д.С. Ценностные ориентации политической элиты как фактор ее эффективности [Текст] / Д.С. Смирнов // Власть. – 2007. - № 2; Кузьмин, А.С. Региональные политические режимы в постсоветской России: опыт типологизации [Текст] / А.С. Кузьмин, В.Д. Нечаев, Дж. Мелвин // Полис. – 2002. - № 3; Тимошенко, В.И. Политические партии современной России как активный и профессиональный «носитель» и «производитель» политических идеологий: теоретические и прикладные аспекты [Текст] / В.И. Тимошенко // Вестник МГУ. Сер. 12. Политические науки. – 2007. – № 1.
[18] Бойков, В.Э. Социально-политический фон самоидентификации российского населения [Текст] / В.Э. Бойков // Социология власти. – 2007. - № 1; Бреднева, Е.А. Специфичность идентификации в кризисном обществе [Текст] / Е.А. Бреднева // Российское общество в условиях социального кризиса. – Саратов: [Б.м.], 2001; Бызов, Л.Г. Основные идеологические течения в массовом сознании современной России [Текст] / Л.Г. Бызов // Мониторинг общественного мнения. – 2006. - № 4: Волков, Ю.Г. Российская идентичность: особенности формирования и проявления [Текст] / Ю.Г. Волков // Социс. – 2006. - № 7; Данилова, Е.Н. Нестабильная социальная идентичность как норма современных обществ [Текст] / Е.Н. Данилова, В.А. Ядов // Социс. – 2004. - № 10; Лапкин, В.В. Модернизация, глобализация, идентичность. Общие проблемы и российские особенности [Текст] / В.В. Лапкин // Полис. – 2008. - № 3; Малинова, О.Ю. Исследование политики и дискурс об идентичности [Текст] / О.Ю. Малинова // Политическая наука. – 2005. - № 3; Российская идентичность в социологическом измерении [Текст] // Полис. – 2008. - № 2; Соловьев, А.И. Политические и культурные основания идентификационных моделей в российском обществе [Текст] / А.И. Соловьев // Политическая наука. – 2006. - № 3.
[19] Авраамова, Е.М. Воспроизводство адаптационных практик в период российской трансформации [Текст] / Е.М. Авраамова // Общественные науки и современность. – 2005. - № 6; Беляева, Л.А. Региональная и поселенческая разнородность уровня жизни населения России [Текст] / Л.А. Беляева // Мир России. – 2006. - № 3; Готлиб, А.С. Социально-экономическая адаптация в постсоветской России: публичные и приватные практики [Текст] / А.С. Готлиб // Социс. – 2004. - № 8; Корель, Л.В. Генезис и механизм адаптации в постсоциалистической России: теоретико-методологический подход [Текст] / Л.В. Корель // Социальная траектория реформируемой России. – Новосибирск: Наука, 1999; Шабанова, М.А. Проблема встраивания рынка в «нерыночное» общество [Текст] / М.А. Шабанова // Социс. – 2005. - № 12; Шаламова, Л.Ф. Социальное самочувствие и социальная активность молодежи [Текст] / Л.Ф. Шаламова // Социально-гуманитарные знания. – 2008. - № 2; Шкаратан, О.И. Факторы и последствия реформ «по-российски» [Текст] / О.И. Шкаратан // Мир России. – 2006. - № 3.
[20] Ахременко, А.С. Социальные размежевания и структуры электорального пространства России [Текст] / А.С. Ахременко // Общественные науки и современность. – 2007. - № 4; Батанина, И.А. Взаимосвязь политического участия и демократии [Текст] / И.А. Батанина, А.А. Лаврикова // Избирательный процесс в современной России: состояние, тенденции, перспективы. – Тула: Изд-во ТулГУ, 2006; Кертман, Г.Л. Интерес к политике по-российски: мотивы явные и скрытые [Текст] / Г.Л. Кертман // Полис. – 2005. - № 1; Любарев, А.Е. Голосование «против всех»: мотивы и тенденции [Текст] / А.Е. Любарев // Полис. – 2003. - № 6; Пастухов, В.Б. Демократия участия в современной России (потенциал и перспективы развития) [Текст] / В.Б. Пастухов // Общественные науки и современность. – 2007. - № 1; Перегудов, С.П. Группы интересов в российском государстве [Текст] / С.П. Перегудов, Н.Ю. Лапина, И.С. Семененко. – М.: Эдиториал УРСС, 1999; Петухов, В.В. Партийные ориентации российского населения [Текст] / В.В. Петухов // Мониторинг общественного мнения. – 2006. - № 2; Римский, В.Л. Общественная активность российских граждан [Текст] / В.Л. Римский // Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссии. - 2007. - № 2.
[21] Агеева, Е.А. Консолидация общества как политический феномен [Текст]/ Е.А. Агеева // Политика и политология: актуальный ракурс. – Москва – Тула: Изд-во ТулГУ, 2005; Акулич, М.М. Функционально-целевое согласие: становление и развитие [Текст] / М.М. Акулич // Социс. – 2002. - № 1; Великая, Н.М. Проблемы консолидации общества и власти [Текст] / Н.М. Великая // Социс. – 2005. - № 5; Кот, В.С. Формирование современных политических сообществ [Текст] / В.С. Кот. – М.: Мысль, 2005; Левашов, В.К. Морально-политическая консолидация российского общества в условиях неолиберальных трансформаций [Текст] / В.К. Левашов // Социс. – 2004. - № 7; Панов, П.В. Политическое сообщество: конструирование и институционализация [Текст] / П.В. Панов // Полис. – 2007. - № 1; Попов, М.Ю. Социализация личности в условиях деидеологизации: в поиске идеологии консолидации [Текст] / М.Ю. Попов // Социально-гуманитарные знания. – 2004. - № 6.
[22] Байме, К. Партии в процессе демократической консолидации [Текст] / К. Байме // Повороты истории. Постсоциалистические трансформации глазами немецких исследователей / ред.-сост. П. Штынов. - Т. 2. - СПб.: Европ. ун-т СПб., 2004; Гельман, В.Я. Национальные элиты в России: на пути к консолидации? [Электронный ресурс] / В.Я. Гельман. – Режим доступа: http://www.rusrev.org|content|data|article|file|st32_819.pdf. – Загл. с экрана; Поляков, Л.В. «Суверенная демократия»: политический факт как теоретическая предметность [Текст] / Л.В. Поляков // Общественные науки и современность. - 2007. - № 3; Тарусина, И.Г. Динамика политических установок региональных элит России [Текст] / И.Г. Тарусина // Полис. – 2002. - № 1; Туровский, Р. Ответственность региональных политических элит: социополитологический анализ [Текст] / Р. Туровский // Властные элиты современной России в процессе политической трансформации/ отв. ред. В.Г. Игнатов [и др.]. – Ростов н/Д.: Изд-во СКАГС, 2004.
[23] Шедлер, А. Что представляет собой демократическая консолидация? [Электронный ресурс] / А. Шедлер. – Режим доступа: http://old.russ.ru/politics/meta/20001003_schedler-pr.html. - Загл. с экрана.
[24] См.: Соловьев, А.И. Специфика поведения российских элит в переходный период. Демократические переходы: варианты путей и неопределенность результатов (Круглый стол) [Текст] /А.И. Соловьев // Полис. – 1999. - № 3. – С. 40.
[25] Кирдина, С.Г. Институциональная модель политической системы России [Электронный ресурс] / С.Г. Кирдина. – Режим доступа: http://rds.yahoo.com. – Загл. с экрана.
