Когнитивные основы формирования культурной коннотации отрицательной фразеологической семантики (на материале русского языка)

На правах рукописи

ИЛЮХИНА Ирина Александровна

Когнитивные основы формирования

культурной коннотации

отрицательной фразеологической семантики

(на материале русского языка)

Специальность 10.02.01 – русский язык

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

кандидата филологических наук

Астрахань – 2010

Работа выполнена в Государственном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Астраханский государственный университет».

Научный руководитель: доктор филологических наук, профессор Золотых Лидия Глебовна.

Официальные оппоненты: доктор филологических наук, доцент
Ковалёва Наталья Анатольевна (Московский государственный гуманитарный университет имени М.А. Шолохова);

кандидат филологических наук, доцент
Авдеева Ольга Ивановна (Адыгейский
государственный университет).

Ведущая организация: Российский университет дружбы народов (кафедра русского языка и методики его
преподавания).

Защита состоится 8 октября 2010 г. в 10.00 на заседании диссертационного совета ДМ 212.009.11 по присуждению ученой степени доктора и кандидата наук по специальностям 10.01.01 – русская литература и 10.02.01 – русский язык в ГОУ ВПО «Астраханский государственный университет» по адресу: 414056, г. Астрахань, ул. Татищева, 20 а, конференц-зал.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ГОУ ВПО «Астраханский государственный университет».

Текст автореферата размещен на официальном сайте Астраханского государственного университета: http://www.aspu.ru.

Автореферат разослан 7 сентября 2010 года.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

доктор филологических наук Е.Е. Завьялова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Проблема языка и культуры не одно столетие находится в центре внимания философов и лингвистов, опирающихся на антропоцентрические принципы познания и описания мира. Новые парадигмы современного языкознания, укрепив свои позиции в XXI веке, предполагают имплицитное взаимодействие лингвистики, философии, психологии и культурологии. Активное развитие когнитивной лингвистики – науки о приобретении, хранении и переработке человеком информации о мире и о самом себе средствами языка – способствовало разработке новых теоретических программ и методов исследования «синхронной работы» языковой и мыслительной систем. Когнитивно-семиологические исследования направлены на изучение оценочно-смысловой интерпретации процесса познания и формирования языкового значения, на осмысление когнитивной истории семантической структуры языковой единицы (Н.Ф. Алефиренко).

В рамках контивно-семиологической парадигмы получила развитие когнитивная семантика, направленная на изучение как языковых знаний, так и знаний неязыкового, энциклопедического, характера, связанные с процессами концептуализации и категоризации, которые формируют в сознании человека всю систему знаний – картину мира – в виде разных когнитивных структур, объективируемых языковыми и речевыми знаками.

Актуальность исследования обусловлена недостаточной изученностью процесса концептуализации категории отрицания во фразеологических единицах, не имеющих в структуре компонентов, являющихся грамматическими показателями отрицания в русском языке. Однако эти фразеологические единицы (ФЕ) образуют фрагмент концептосферы, системно объективирующий отрицательную культурную коннотацию в сознании носителей русского языка. Вербализуя ценностно-смысловые объекты того или иного культурно-языкового сообщества, фраземика в лаконичной языковой форме сохраняет особенности менталитета народа. Исследование способов фразеологического выражения этнического менталитета выводит на проблему соотношения русского языка и культуры в её когнитивно-дискурсивном ракурсе.

Объектом предпринимаемого исследования является отрицательная фразеологическая семантика.

Предметом изучения – когнитивные механизмы создания отрицательной культурной коннотации в процессе фраземообразования.

Цель работы заключается в изучении и описании когнитивных механизмов формирования культурной коннотации отрицательной фразеологической семантики.

Достижение поставленной цели предполагает решение следующих задач:

1. выявить константные содержательные признаки категории «отрицание» в общем контексте философских, лингвистических, лингвокультурологических и фразеологических исследований;
2. определить лингвокогнитивные механизмы формирования культурного кода отрицательной фразеологической семантики;
3. исследовать систему отрицательной фразеологической семантики как интерпретированного компонента русской ментальности в ценностно-смысловой парадигме.

Новизна данного исследования заключается в том, что в работе предпринимается лингвокультурологический анализ культурного концепта с точки зрения его отрицательной фразеологической репрезентации, определены пути исследования лингвокогнитивных механизмов формирования отрицательной фразеологической семантики; установлена роль концепта как ментального субстрата фразеологического значения.

Методика исследования базируется на диалектических принципах всеобщей связи и развития, определяющих направления исследования языка; теории речемыслительного отражения действительности, разработанной в рамках когнитивной лингвистики. Специфика предмета исследования и поставленные задачи обусловили использование в работе следующих методов: 1) метода лингвистического описания, 2) метода фраземообразовательной комбинаторики; 3) метода структурно-семантического моделирования. В работе осуществлён когнитивно-дискурсивный подход к интерпретации фразеологического значения с помощью приёма выявления фразеологических фасет.

Теоретическая значимость данной работы заключается в развитии когнитивной фразеологии, что способствует обогащению современной теории фразеологической семасиологии в составе общей семасиологии, осмыслению процессов фраземообразования в аспекте теории лингвокреативного мышления.

Практическая значимость диссертации состоит в том, что ее результаты могут быть использованы в лекционных курсах по лексикологии, когнитивной лингвистике и фразеологии русского языка, в спецкурсах по лингвокультурологии, а также в практическом курсе преподавания русского языка как иностранного. Фразеологический материал исследования может быть использован в лексикографической практике.

Положения, выносимые на защиту

1. Концептуализация способствует вербализации отрицания фразеологическими единицами. Фразеологическая семантика объективирует категорию отрицания как грамматическую, так и когнитивную.

2. Фразеологические единицы как косвенно-производные средства формирования концептосферы русского языка находятся в отношениях скрытой корреляции со структурами знания, их категоризацией и фразеологической репрезентацией. Исследование роли ФЕ в процессах категоризации и концептуализации отрицания выявилоь специфику в отношении с концептосферой русского языка: отрицательная фразеологическая семантика репрезентирует базовые концепты русской лингвокультуры, связанные с этнокультурными константами русского менталитета.

3. Отрицательные ФЕ образуют фрагмент концептосферы, системно представленный в сознании носителей русского языка. В зависимости от типа концепта, вербализующего знания, выделяются пять типов концептов, которые вербализуются ФЕ с отрицательной семантикой – концепт-образ, сценарий, фрейм, гештальт, схема.

Апробация работы: основные положения и выводы диссертационного исследования нашли отражение в докладах на итоговых научных конференциях АГУ (Астрахань, 2007, 2008). По теме диссертации опубликовано 6 работ, одна из них – в издании, рекомендованном ВАК РФ.

Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования. Работа состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованной литературы и 3-х приложений.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность, новизна работы, ее теоретическая и практическая значимость, обозначаются предмет, объект и методы исследования, формулируются цель и задачи, а также положения, выносимые на защиту, даются сведения об апробации работы.

В главе I «Объективация категории отрицания фразеологической семантикой» анализируются важнейшие концепции отрицания как универсального языкового явления в аспекте исследования фразеологического фонда русского языка.

В § 1 «Лингвофилософские основы категории отрицания» обосновывается интеграция логико-философского и лингвистического понимания отрицания, что связано с признанием отрицания как элемента процесса познания, вербализованного языковыми знаками, в частности фразеологическими. Лингвофилософское положение о взаимодействии языка и культуры, идеи о способах вербального кодирования культурной информации (В. фон Гумбольдт, Э. Сепир, Б. Уорф, А.А. Потебня, С.А. Аскольдов, Ю.Д. Апресян, Д.С. Лихачев, А. Вежбицкая, В.Н. Телия) берутся нами в качестве исходного тезиса когнитивной фразеологии, в рамках которой анализируются особенности фразеологической репрезентации отрицания в ценностно-смысловом пространстве русской лингвокультуры. Изучение активности основных типов категории отрицания, выделяемых в философии, в плане фразеологической вербализации позволили определиться с выбором собственно лингвистического направления исследования отрицательной семантики – когнитивно-семиологического.

В § 2 «Лингвистическая репрезентация отрицания во фразеологической семантике» рассматриваются теоретические вопросы исследования языкового отрицания в преломлении к фразеологической семантике. Одним из важных вопросов в теории языкового отрицания является вопрос о его соотношении с модальностью. Например, предикативные ФЕ медведь на ухо наступил кому – ‘об отсутствии музыкального слуха, о неспособности правильно воспроизводить музыкальные звуки’, в огороде бузина, а в Киеве дядька – ‘неразбириха’, не имея в компонентном составе показателей отрицания, выражают отрицательную негативную модальность. В качестве базисной, отражающей сущность лингвистического отрицания, нами признается концепция А.И. Бахарева о том, что отрицание в языке является выраженной языковыми средствами констатацией отсутствия (1) предмета (отрезанный ломоть – ‘человек, отделившийся от семьи’), (2) признака (тугой на ухо – ‘глуховатый’), (3) действия, процесса (язык проглотить – ‘молчать’).

Лингвистическое определение отрицания, спроецированное на фразеологический фонд русского языка, позволяет выделить эксплицитное и имплицитное выражение отрицания. Анализ типовых языковых средств выражения отрицания применительно к структуре ФЕ позволил выявить следующую активность эксплицитного выражение отрицания:

- отрицательные частицы не, ни, ср. ФЕ: не суть важно, не помнящие родства, ни гроша, ни копейки за душой;

- отрицательный союз ни...ни, ср. ФЕ: ни жив ни мертв, ни рыба ни мясо, ни тянет ни везет, ни швец, ни жнец, ни в дуду игрец;

- отрицательное слово нет, ср. ФЕ: нет проку, нет ни черта, нет повести печальнее на свете;

- отрицательные местоимения ничто, ничей, никакой, нечего и другие, ср. ФЕ: ничто не вечно под луной, ничья земля, нечего сказать, ни в какие ворота, ни за что на свете, ни в коем случае, нечем крыть;

- предлог без, ср. ФЕ: без кола без двора, без зазрения совести;

- отрицательные наречия негде, никуда, никак, некуда, некогда, нисколько, ничуть и другие, ср. ФЕ: негде пробы ставить, ничуть не бывало, нельзя объять необъятное;

- приставка не-, ср. ФЕ: несчастливая планида выпала, непутевый человек, нелегкая дернула [сделать].

К особенностям фразеологического отрицания можно отнести значительную часть случаев имплицитного выражения отрицания, а также роль прагматического аспекта в формировании отрицательной фразеологической семантики (О.И. Авдеева 2003), что объясняется косвенно-производной природой ФЕ.

Нами выявлены четыре группы, в трёх из которых представлены ФЕ разного компонентного состава с отрицательной семантикой (I, III, IV). Вторая группа представляет ФЕ, в структуре которых есть отрицательный компонент, но он не влияет на формирование положительного фразеологического значения.

I группа	II группа	III группа	IV группа
ФЕ с отрицательным грамматическим компонентом и отрицательной семантикой	ФЕ с отрицательным грамматическим компонентом, но с положительной семантикой	ФЕ с отрицательным смысловым компонентом и отрицательной семантикой	ФЕ без грамматического и смыслового показателя отрицания (имплицитные), но с отрицательной семантикой
Ни кожи ни рожи – ‘кто-либо очень худ, изможден, некрасив’.	Без задних ног — ‘очень крепко, беспробудно’.	Беден как Ир – ‘о сильной степени бедности, нищеты’.	Бьет по сердцу – ‘что-либо причиняет душевную боль’.
Как ни в чём не бывало – ‘словно ничего не случилось’.	Была не была – ‘Попытаюсь, надо рискнуть (сделать что-л.)’.	Абсолютный ноль – ‘о ничтожном, совершенно бесполезном в каком-л. деле человеке’.	Падать с ног – ‘приходя в полное изнеможение, не быть в состоянии держаться на ногах’.
Москва слезам не верит – ‘нет веры чьим-л. жалобам и плачу’.	Водой не разольешь – ‘очень дружны, в тесной дружбе; неразлучны, всегда вместе’.	Запретный плод <сладок> – ‘o чём-л. недозволенном, недоступном, а поэтому особенно заманчивом, желанном’.	До свадьбы заживёт – ‘нет оснований для расстройства, огорчений’.
Не от мира сего – ‘отрешенный от реальной жизни, не приспособленный к жизни человек; мечтатель’.	Доской не прошибёшь – ‘о физически крепком, сильном человеке’.	Пиррова победа – ‘победа, стоившая слишком больших жертв, а потому равносильна поражению’.	Болеть душой – ‘испытывать постоянную тревогу, беспокоясь о ком-л., о чем-л.’.
Ни кола ни двора – ‘совсем ничего’.	Комар носа не подточит – ‘не к чему придраться’.	Топорная работа – ‘о плохо грубо сделанной работе’.	Башню сорвало –‘с ума сошел кто-л.’.
Нет пророка в своём отечестве – ‘заслуги своих близких, соотечественников люди часто не ценят, отдавая предпочтение авторитетам со стороны’.	Не лыком шит – ‘не хуже других в каком-либо отношении; не лишён знаний, способностей’.	Пускать пыль в глаза – ‘создавать ложное впечатление о себе у кого-л., представляя себя, свое положение и т.п. лучше, чем есть на самом деле’.	Бабушка <ещё> надвое сказала – ‘неизвестно ещё, будет так или нет, удастся ли, осуществится ли’.
<Старого воробья > на мякине не проведёшь – ‘не обманешь, не одурачишь кого-либо’.	Ни пуха ни пера – ‘пожелание кому-либо удачи, успеха в каком-либо деле’.	Семь пятниц на неделе – ‘кто-либо часто меняет свои решения, намерения, настроения и т.п.’.	Дары данайцев – ‘коварные дары, приносимые с предательской целью, таящие в себе опасность’.
Этот номер не пройдёт – ‘выражение категорического несогласия с чем-л.’.	Рыцарь без страха и упрёка – ‘человек высоких нравственных достоинств’.	Пуп земли – ‘человек, считающий себя очень важным, центром, средоточием самого главного’.	Змий-искуситель – ‘o человеке, который соблазняет чем-л. недозволенным, запрещенным’.
Несолоно хлебавши – ‘обманувшись в своих ожиданиях, не добившись желаемого’.	Нет худа без добра – ‘из всякой неприятности можно извлечь что-нибудь полезное’.	Чужими руками жар загребать –‘недобросовестно пользоваться результатами чужого труда’.	Цель оправдывает средства – ‘об оправдании безнравственных способов достижения цели’.

В § 3 «Деривационные особенности отрицательных фразеологических единиц» описываются модели имплицитного фраземообразования, характерные для отрицательной фраземики. Кроме обычно выделяемых деривационных групп, анализируется символический статус метафорических конструкций как эффективный инструмент фразеологической объективации новых денотативных ситуаций. Смыслопорождающими истоками оказываются опорные для данной лингвокультуры когнитивные метафоры, задающие аналогии и ассоциации между разными системами понятий и порождающие более частные метафоры (В.Н. Телия), ср.: когда рак на горе свистнет – ‘неизвестно когда, никогда’; быть под мухой – ‘в нетрезвом состоянии’; узнать кузькину мать – ‘испытывать от кого-либо жестокую обиду, зло, неприятность’.

В исследовании культурной коннотации отрицательной фразеологической семантики мы отступаем от традиционной (сравнительной) точки зрения на метафору, когда её рассматривают только как языковое средство, так как необходимо акцентировать метафоричность самой мысли, которая развивается через сравнение с отсутствием чего-либо. Так, концепт «Бедность» вербализуется целым рядом русских ФЕ, например: гол как сокол – ‘очень беден и одинок, не имеет ничего’, ни кола ни двора – ‘совсем ничего нет, о полном отсутствии хоть какого-либо хозяйства’, ходить по миру – ‘просить милостыню, нищенствовать’, хоть шаром покати – ‘нет ничего, пусто. О конкретном полном отсутствии чего-либо в доме’ и т.д.

В § 4 «Оценочность как компонент фразеологической семантики» исследуется оценочный компонент семантики ФЕ, заключающий в себе обобщенный опыт ценностного отношения общества к тем или иным фактам окружающего мира. Оценка опирается на социальные стереотипы, на некий идеальный обиходно-бытовой образ мира, «довлеющий» над сознанием конкретного носителя языка. Культурную значимость оценочного микрокомпонента значения определяет ярко выраженная антропоцентричность: при оценке артефактов и внешнего мира центральным критерием остается сам человек (его интересы, потребности, польза) (Е.В. Брысина). Например, вести себя как мальчишка, как школьник, старый волокита, рыцарь без страха и упрека, истый джентльмен, бедный родственник, наивный как дитя (ребенок), напиваться как сапожник.

В § 5 «Место негативной образности в структуре фразеологического значения» исследуется отрицательная фразеологическая семантика «в аспекте отражения в образах современной фраземики реликтовых артефактов мифопоэтической, языческой и христианской культуры» (Н.Ф. Алефиренко 2002), что дает возможность выявить ценностно-смысловое содержание ФЕ. Например, когнитивно-культурологический анализ ФЕ ворона в павлиньих перьях – ‘человек, тщетно пытающийся казаться более важным, значительным, чем он есть на самом деле, старающийся играть более важную, не свойственную ему, роль’ – связан с образом вороны из басни И.А. Крылова «Ворона». Это удачная насмешка над тем, кто не по заслугам хвалится и гордится неизвестно чем, кто присваивает себе чужие достоинства, безуспешно старается играть несвойственную ему роль и поэтому попадает в комическое положение. Невербальные условия дискурса способствуют выражению иронии по отношению к человеку, который постоянно важничает. И образ вороны здесь неслучаен: русские люди относятся к воронам негативно, для них они хитрые, коварные, вороватые, болтливые. Сформировавшись на основе ингерентных ассоциаций, внутренняя форма ФЕ ворона в павлиньих перьях выступает ядром смыслогенерирующего образа, а следовательно, и мотивирующей основой развития фразеологической коннотации.

Основываясь на данных нашего исследования, мы выделили отрицательные качества, характеризующие человека и его жизнедеятельность, которые репрезентируются ФЕ, имеющие в своей структуре в качестве компонента образ-эталон, соотносимый с объектами любой природы – антропоцентрической, мифологической или связанной с флорой, фауной и другими объектами.

Культурный компонент коннотации заключен зачастую в слове-эталоне ФЕ. Так, стилистические семы во ФЕ голь перекатная, базарная торговка, пожарная каланча, коломенская верста указывают на их принадлежность к разговорному стилю, который культурно обусловлен. Эти образы-эталоны могут употребляться только в русском языке, на другой язык ФЕ переводится с потерей образности, путем смыслового развития и целостного переосмысления значения.

В § 6 «Эмотивный и экспрессивный компоненты фразеологических единиц с отрицательным значением» дается дифференциация степени проявления экспрессивности единиц лексического и фразеологического уровней. Ср. дешево и ФЕ за копейку (продать), за бесценок; дорого и ФЕ бешеные цены; бедный и ФЕ беден как церковная крыса, ни кола ни двора; транжирить и ФЕ бросаться деньгами, бросать деньги на ветер, сорить деньгами; скупердяй и ФЕ у кого-либо зимой снега не выпросишь; ограбить кого-либо и ФЕ ободрать как липку.

Ведущая роль принадлежит образному компоненту, так как компрессия образа является основным нервом возникновения эмоциональной реакции и, как следствие, экспрессивного воздействия ФЕ. Ср.: сосать лапу – ‘жить в нужде, вести полуголодный образ жизни’. Семантическая двуплановость является причиной возникновения многочисленных ассоциаций, которые могут разрастаться в связи с нереальностью или алогичностью изображаемой в ФЕ ситуации, ср.: барашек в бумажке – ‘о взятке’, за копейку удавиться – ‘об очень жадном человеке’, красная цена – ‘самая высокая цена, которой достоин товар’, хлебнуть шилом патоки – ‘получить ничтожную прибыль’.

Оценка является во фразеологии обобщающей квалификацией, внутри которой могут быть иные содержательные смыслы. Подавляющее число ФЕ обладает негативной оценкой: держать в черном теле – ‘притеснять кого-л.’; петь дифирамбы – ‘неумеренно восхвалять кого-л., что-л.’; кисейная барышня – ‘изнеженный, неприспособленный к жизни человек’; к ногтю – ‘расправиться’ и так далее, где присутствует эмотивная оценка. Наличие эмотивности вызывает эмоциональное сопереживание в виде чувства-отношения, актуализируя у адресата фразеологический образ.

Глава II «Система отрицательной фразеологической семантики как интерпретированный компонент русской ментальности в ценностно-смысловой парадигме» посвящена своеобразию фразеологической репрезентации культурно-национальной коннотации (В.Н. Телия) как составной части понятийного центра отрицательной фразеологической семантики.

В § 1 «Культурная коннотация в отрицательной фразеологической семантике» дан анализ различных подходов к исследованию культурной коннотации в русском языке. Развитие лингвокультурологического подхода к изучению фразеологии ориентирует исследователя на изучение соотношения ФЕ и знаков культуры и «актуализирует значение системы эталонов, стереотипов, символов и т.п. для описания культурно-национальной специфики фразеологической системы» (Кириллова Н.Н. 1988).

Необходимо отметить, что в качестве ментального образования выделяется концепт, отмеченный лингвокультурной спецификой, и это является закономерным шагом в становлении антропоцентрической парадигмы гуманитарного, в частности лингвистического, знания. Так, концепт «Безделье» репрезентируется многочисленным массивом ФЕ: гонять собак; гонять лодыря; валять дурака; ходить руки в брюки; носить воду решетом; груши околачивать; ловить мух; гранить мостовую; разводить муру; разводить бодягу; точить лясы; слоны слонять; топить муму и др., хотя внутренняя форма у этих единиц различна.

Среди процессуальных ФЕ с отрицательной коннотацией (по данным нашей картотеки – 1228 единиц) 62% от всех процессуальных ФЕ, возможно выделить 20 семантических подгрупп с выраженной пейоративной оценкой, где наиболее ярко выделяются следующие семантические подгруппы:

1) ‘насильное подчинение’: находиться под башмаком кого, находиться под колпаком кого, отдаться в руки кого – 12%;

2) ‘обман’: оказаться в сети кого, затуманивать ясную суть, пускать пыль в глаза кому – 9%;

3) ‘безделье’: не приложить усилий к чему, в ус не дуть, валять дурака – 7%;

4) ‘трусость’ уходить от ответственности, отсидеться за спиной кого/чего, уйти в тень – 7%;

5) ‘унижение, оскорбление’ размазать по стенке кого, обливать грязью кого, заклеймить позором кого – 4%;

6) ‘безнадежность’ хоть ложись да помирай, свет не мил, не взвидеть света – 4%;

7) ‘нужда’ затягивать (потуже) пояс, гол как сокол, дырка от бублика – 3%.

В § 2 «Вербализация культурного кода отрицательной фразеологической семантикой» представлен культурный код как знаковая реализация архетипических структур (В.В. Красных, Г.В. Токарев), как сформированная стереотипами этнокультурного сознания совокупность механизмов их применения (Н.Ф. Алиференко).

В ФЕ просматриваются биоморфный, фетишный, анимический, акциональный и другие виды культурных кодов.

Биоморфный код продуцирует образы животных, насекомых, растений ([и] на козе не подъедешь; козел отпущения; ходить медведем; медведь на ухо наступил кому и др.).

Фетишный способ мировосприятия культивирует базовые образы натурфактов или артефактов (нож острый; приставать/пристать с ножом к горлу; тупым ножом (тупеем ножа) зарезать’ и др.).

Анимический культурный код одухотворяет явления природы, выступающие в качестве стереотипов и эталонов (бояться как (пуще) огня; из огня да в полыми; огня и воды лишить и др.).

Антропоморфный код олицетворяет, очеловечивает предметы окружающего мира, явления природы, различные действия и процессы (вот тебе, бабушка, и юрьев день!; кисейная барышня и др.).

В плане репрезентации отрицательной семантики нами выделено 28 наиболее часто повторяющихся компонентов компаративных ФЕ с биоморфным кодом культуры, среди которых на первом месте Собака – всего 33 ФЕ с отрицательной семантикой:

голод – как собака голодный, проголодаться; как пёс голодный;

холод, одиночество – как собака замёрзнуть, продрогнуть;

бесприютность – как пёс околеть, издыхать, подыхать;

бедность, брошенность – как собака умереть, сдохнуть;

усталость – как собака усталый, измучиться, устать;

неловкость – как собака на заборе сидеть/на лошади;

неприкаянность, одиночество – как бездомный пес бродить;

забота, хлопоты – как собака бегать/высунув язык;

злость – как собака злой, злиться; как цепной пес злой, злиться;

безжалостность, беспощадность – как бешеную собаку убить;

презрение, ненависть – как собака палку любить;

унижение, пренебрежение – как собаке бросать, кидать, швырять;

ссора, враждебность – как собаки грызться между собой;

жестокость – как собаку выгнать, прогнать;

беззащитность, беспомощность – как собаку бросать, покидать;

грубость, пренебрежительность – как с собакой обращаться;

разъяренность, угроза – как собака бросаться, рычать; как / цепная, бешеная/ собака бросаться, набрасываться, кидаться;

высокомерие, презрение – как на собаку смотреть, глядеть;

ненужность, бесполезность – как собаке пятая нога нужен; как собаке палка нужен;

неуютность, неустроенность – как собака жить;

виновность, удрученность, угнетенность – как побитая собака идти, уходить, смотреть; как побитый пес;

преследование – как собаку гонять, преследовать.

Из приведенных ФЕ большинство с ярко выраженной отрицательной коннотацией, говорящей о трудной «собачьей жизни», в чем проявляется культурная обусловленность анализируемых ФЕ. Исследовательский материал позволяет сделать вывод о том, что базовые образы, отражающие тот или иной культурный код, ставшие основой ФЕ, вызывают различное количество ассоциаций, что может быть связано с фоновыми знаниями об образе, наблюдениями за поведением, свойствами анализируемого предмета или явления.

В § 3 «Влияние ментальности на формирование культурной коннотации» описываются закономерности проявления ментальности в выборе объекта отрицания и самого процесса отрицания. Интеграция этих факторов служит образованию отрицательных ФЕ, аккумулирующих культурный опыт отрицания, присущий данному социуму. Опираясь на типизацию источников культурной интерпретации В.Н. Телия, мы выделяем следующие группы, характерные для репрезентации отрицательной фразеологической семантики:

1. Запечатленные во ФЕ ритуальные формы народной культуры – сватовство, поминки, поверья, мифы, заклинания (от ворот поворот, черт возьми и др.).

2. ФЕ, являющиеся усеченной формой пословиц и поговорок (заварить кашу, голод не тетка и др.).

3. Зафиксированные во ФЕ эталоны и стереотипы (ходить медведем; глуп как баран; смыслит как осел в волынке и др.).

4. Входящие в компонентный состав ФЕ, слова-символы и слова и словосочетания, получающие символьное прочтение (рвать на себе волосы, бить себя в грудь, давать в руки, черный день и др.).

5. Зафиксированные во ФЕ нравственные установки, имеющие негативное отношение с точки зрения христианства. Так, ФЕ строить (построить) на песке <дом, здание> – ‘неодобр. В своих планах, рассуждениях опираться на недостаточно надежные и проверенные данные’ –возникло в дискурсивном поле евангельской притчи о «человеке безрассудном», построившем «дом свой на песке». Вскоре, когда пошел дождь и подул ветер, дом разрушился. ФЕ избиение младенцев – ‘жестокая массовая расправа над беззащитными неопытными людьми, применение строгих мер по отношению ко многим’ – связана с библейской притчей: однажды к иудейскому царю Ироду пришли волхвы и сообщили о рождении в Вифлееме младенца, которому предназначено было стать иудейским царем. Разгневанный Ирод повелел истребить всех младенцев в Вифлееме. Выражение избиение младенцев (первоначально избиение означало «убиение», «убийство») употребляют, характеризуя жестокое обращение с детьми.

6. ФЕ, возникшие как цитации из различных дискурсов, являющихся интеллектуальным достоянием нации (возвратиться/вернуться к разбитому корыту, Москва слезам не верит, Ванька Жуков и др.).

7. Выраженные в словах-компонентах ФЕ сведения о таких реалиях, которые служат предметом описания в лингвокультурологических словарях. Например, ФЕ выписывать кренделя – ‘идти шатаясь из стороны в сторону, нетвердой походкой (о пьяном человеке)’, – связана с образом кренделя – «булочки, испеченной в форме буквы В».

ФЕ обнаруживают двойную соотнесенность с культурой: их внешняя форма – это язык культуры, поскольку «буквальное» ее прочтение соотносит образ со стереотипным, эталонным мировидением, в котором отобразилось какое-либо свойство, случай, явление или ситуация, – с одной стороны, а с другой – этот образ осознается и интерпретируется носителями данного языка в соответствии с их культурной компетенцией.

В § 4 «Оценочный компонент фразеологической семантики как репрезентатор этнокультурных ценностей» рассматриваются ценности человека как основополагающие признаки менталитета, наряду с пониманием и переживанием людьми окружающей действительности, привычками и стилем мышления (Колесникова Л.Н.), объективированные в отрицательной фраземике.

Концепт «Человек» является ключевым во фразеологическом фрагменте языковой картины мира. Вслед за Л.Г. Золотых нами предпринята попытка осмысления человеческой натуры через традиционные имена собственные. Например, одного из персонажей старой русской повести, грабителя, тяжкого преступника, звали Ванькой-Каином, что способствовало развитию значения ФЕ Ванька-Каин – ‘1. Грабитель, преступник. 2. О том, кто не чист на руку’. Имплицитно эта ФЕ заключает в себе еще и такие коммуникативно-прагматические импликации, как осуждение людской ненависти и презрение злодейства, что объясняется дискурсивными истоками компонента Каин – библейским преданием о первом в истории человечества братоубийце: старший сын Адама и Евы Каин от обиды и зависти убил младшего брата Авеля. По повелению Божию Каин прожил долгую жизнь, и никто не мог прервать ее, чтобы люди, глядя на него при встрече, возненавидели зло, сочувствовали и помогали всем, кто страдает от людской злобы, ненависти, вражды. Такие же коммуникативно-прагматические импликации объективированы в ФЕ каинова печать – ‘отпечаток, след, внешние признаки преступности’. В мировой литературе образ Каина стал символом страданий, метаний, душевных мук и вечных скитаний.

Вторым феноменом мира ценностей являются вещи, производимые человеком на протяжении всего исторического пути. Материально-идеальная направленность артефактов дает возможность рассуждать о причинах различного восприятия и формирования образа мира людьми, принадлежащих к разным социокультурным сообществам, с характерным для этих сообществ менталитетом. Так, начало слезливой триады Гаева, непригодного ни для какого дела барина, «проевшего на леденцах все свое состояние» (А.П. Чехов «Вишневый сад»), послужило образованию ФЕ многоуважаемый шкаф – ‘употребляется в ситуации, когда произносят бесполезные речи вместо того, чтобы предпринять что-либо’.

Природа духовных ценностей как своеобразный духовный капитал человечества, накопленный за тысячелетия, исследуется в теории ценностей, которая устанавливает их соотношение с миром реальностей человеческой жизни – моральные и эстетические ценности. Например: выражение белая ворона принадлежит древнеримскому поэту Ювеналу, который так писал в одной из своих сатир: Рок даёт царства рабам, доставляет / пленным триумфы. / Впрочем, счастливец такой реже белой вороны бывает. Так называют человека, резко отличающегося от окружающих. Чаще всего это люди талантливые, одаренные, непонятые, а потому не вписывающиеся в общий обывательский уклад жизни. Белых ворон, как известно, не бывает, а потому и люди, которых называют белыми воронами, выглядят иногда, по меньшей мере, странно. Таким образом, ФЕ белая ворона – ‘человек, резко выделяющийся чем-либо среди окружающих его людей, отличающийся чем-либо, не похожий на них; не такой, как все’ – используется для определения и характеристики необычной, редкой личности.

В § 5 «Типизация отрицательной семантики русской фраземики» дается дифференциация отрицательной оценки в библейских ФЕ и выявляется дискурсивно-когнитивный потенциал мифоконцепта в формировании отрицательной фразеологической семантики.

ФЕ, связанные дискурсивным пространством с библией и мифологией, являясь моделью и реальностью древнейшей картины мира и культуры, способны к репрезентации устойчивых, законченных, истинных концептов и выступают потенциальными источниками созидания новых смыслов знаков косвенно-производной номинации.

Изучение когнитивно-дискурсивных основ фразеологической семантики позволяет через постижение смысловых и ценностных ориентаций, зафиксированных в языке, устанавливать особенности миропонимания народа и реконструировать культурные архетипы. С другой стороны, богатейшие возможности ФЕ как строевых языковых единиц, непосредственно отражающих внеязыковую действительность и имеющих образно-символическую основу, позволяют увидеть семантические оппозиции, репрезентирующие свойства человека и качества его характера, не отвечающие общепринятой морали и устоявшимся ценностям носителей русского языка.

В главе III «Типы отрицательных концептов» представлен концепт как когнитивная база формирования фразеологического значения.

В § 1 «Концептуализация и категоризация знания в процессе формирования отрицательного концепта» изучается взаимосвязь структуры концепта и структуры фразеологического значения в процессе объективации отрицания. Описываются концепты, интерпретирующие отрицательный смысл как посредством отрицательных компонентов, так и через вербализованные знания. Например, концепт-образ (представление) через обобщенные чувственно-наглядные образы предметов объективирует практический опыт народа о том, что гусиное оперение не пропускает воды: она с него скатывается, не причиняя птице никаких неприятностей, тем более вреда, что послужило образованию ФЕ как с гуся вода – ‘легко, быстро, бесследно исчезает’, то есть «мало беспокоит» – отрицание множественности. Нами был проведен анализ концептов, представленных во «Фразеологическом словаре: Культурно-познавательное пространство русской идиоматики» (Н.Ф. Алефиренко, Л.Г. Золотых 2008). Было выявлено, что подавляющее количество концептов, вербализующих ФЕ, обладает негативной оценкой (71%). См. извлечение из таблицы Приложения 3:

Отрицательный концепт	Примеры
«агрессивная сила»	мертвая хватка (мёртвой хваткой)
«безделье»	бить баклуши; ворон считать; лодыря гонять
«бездеятельность»	ни тпру ни ну
«безответственность»	на ветер (по ветру) бросать/бросить (пускать/пустить, кидать, швырять) <слова >
«безрезультативная работа»	мартышкин труд
«бесплодный труд»	бочка данаид
«враждебность»	камень за пазухой <держать, иметь>
«гнев»	доводить / довести до белого каления
«завышенное самомнение»	пуп земли
«занудная медлительность»	тянуть (разводить) канитель
«запущенность»	авгиевы конюшни
«злословие»	перемывать / перемыть (мыть) косточки
«иллюзорное величие»	колосс на глиняных ногах
«коварство»	дары данайцев; двуликий Янус
«корысть»	чужими руками жар загребать; жнет, где не сеял
«легкомыслие»	<делать / сделать> с кондачка; попрыгунья стрекоза
«лесть»	дифирамбы петь
«лицемерие»	волк в овечьей шкуре; разговор в пользу бедных
«ложь»	бумага все терпит; бумага не краснеет
«мошенничество»	сыновья лейтенанта Шмидта
«мучение»	сизифов труд
«наказание»	баню задавать/задать/устроить
«напрасные усилия»	метать бисер перед свиньями

В § 2 «Отрицательная фразеологическая семантика как результат вербализации ментальной модели» представлены особенности отрицательных ФЕ на примере когнитивного анализа фразеологической объективации одного концепта. При исследовании концептуальные связей с учётом социальной культурологической важности среди «отрицательных» из концептов особое значение для фраземообразования имеет концепт «Водка и пьянство». Например, ФЕ приходит (является, приползает) на бровях (прост., неодобр.), лоском (в лоск) лежит (прост., неодобр.) – ‘очень пьян, до последней степени’, напиваться / напиться вдрызг (прост., неодобр.)– ‘напиваться до состояния полного бесчувствия’ – являются примером фразеологической асимметрии «утвердительная форма – отрицательная семантика». Объективация данного концепта фразеологическими единицами под давлением устойчивой коммуникативно-прагматической ситуации отличается актуализацией отрицательной оценки состояния человека, представленной в словарной дефиниции пометой ‘неодобр.’, ср.: лыка (лыком) не вяжет (прост., неодобр.), на ногах не стоит (разг., неодобр.), родную мать не признает (разг., неодобр.), ни тяти ни мамы сказать не может (прост., неодобр.) – ‘пьян сильно, до последней степени’.

Большинство из таких ФЕ являются интернационализмами благодаря отражению античной культуры во всех европейских языках, что в частности представлено в единстве интеллектуального и экспрессивно-эмоционального содержания дискурсивных идиом, связанных с древнегреческой и древнеримской мифологией, ср.: быть под Бахусом – ‘шутл. Быть навеселе, пьяным’, возлияние (поклонение) Бахусу (Вакху) – ‘устар. книжн. шутл. Попойка, выпивка’, поклонник Бахуса (Вакха) – ‘книжн. О том, кто любит выпить’. В честь бога растительности Бахуса, или Вакха (он же – бог вина и веселья у древних греков и римлян), покровителя виноградарства и виноделия, устраивались пышные празднества, которые сопровождались бурными возлияниями.

Когнитивная «память» ФЕ в ассоциативных полях включает в себя прототип и образное представление, а универсальная характеристика мира человека и отношение человека к миру отражается в совокупности культурно-ценностной и эмоциональной оценок, выражающих первичные установки национального сознания, что проявляется в процессе владения узусом употребления ФЕ.

В § 3 «Когнитивно-семантическая классификация базовых концептов отрицания фразеологической семантики», опираясь на типологию элементарных преобразований над слотами и их содержимым, представлена попытка рассмотрения самых распространенных типов концептуальных преобразований, в результате которых формируется оценочное значение ФЕ. Например, нетипичное наполнение слота (слотов) исходного фрейма, приводящее к концептуальному конфликту, и перенесение концептуального содержания этого слота (слотов) в слот результирующего фрейма, показано во ФЕ не свой брат – ‘человек, предающий дружеские или деловые связи’. В исходном фрейме «брат» содержатся слоты, заполненные содержанием о степени родства («очень близкий родственник»), который соотносится с общим для всех носителей языка знанием о том, что близкие родственники обычно самые надежные. Это знание также входит во фреймовую структуру в виде подслота «основные качества человека». В результате привнесения в ситуацию нового элемента «НЕ» провоцируется конфликт, который лежит в основе оценочного значения данной ФЕ как отражение базовой сущности отрицательной оценки – несовпадение, ненастоящий, обманчивый.

В § 4 «Гештальт как когнитивно-семантическое основание отрицательной фразеологической единицы» исследуется когнитивная структура в аспекте совмещения в целостный образ, закрепленный ФЕ, чувственных и рациональных элементов познания. Гештальты образуют семантическое содержание абстрактной фраземики, к ним относятся также когнитивная структура, объясняемая через прототипы. Так, прототип ФЕ болтать языком – ‘зря стараться, заниматься бесполезным делом’ – содержит признак бесполезности, тщетности действия, что находит отражение и в значении ФЕ. При этом сохраняется отрицательная коннотация. Подобный процесс можно наблюдать и во ФЕ беспочвенные разговоры, нереальные планы. Важно отметить, что в процессе фразеологизации значение ФЕ становится гораздо шире значения переменного прототипа, чему, несомненно, способствует образность.

В процессе исследования было выделено пять основных типов отрицательных концептов по характеру концептуализируемой информации: концепт-образ, сценарий, фрейм, гештальт, схема. Не все типы концептов, выделяемых исследователями, вербализуются ФЕ с отрицательной семантикой, так как не все ФЕ имеют дискурсивное происхождение. Так, нами не был выявлен тип понятие, потому что он является результатом рационального отражения и осмысления наиболее общих, существенных признаков предмета или явления.

В заключении подводятся итоги, делаются окончательные выводы в соответствии с целью и задачами, поставленными в диссертации, обозначаются перспективы исследования.

Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях:

1. Илюхина, И. А. Классификация типов концептов «отрицание» [Текст] / И. А. Илюхина // Теоретические и прикладные проблемы лингвокультурологии : межвузовский сборник научных трудов. – Тула : «Тульский полиграфист», 2009. – С. 13–15 – ISBN 978-5-88422-403-2. (0,25 п.л.)

2. Илюхина, И. А. Концепт «отрицание» и фразеологическая семантика [Текст] / Л. Г. Золотых, И. А. Илюхина // Сборник научных трудов российских и зарубежных исследователей «Актуальные проблемы коммуникации и культуры – 10» (Юбилейный выпуск). – Москва – Пятигорск : Пятигорский государственный лингвистический университет, 2009. – С. 48–55. – ISBN 5-89966-616-5; ISBN 5-89966-610-2. (0,5 п.л.)

3. Илюхина, И. А. Концепт в формировании отрицательной фразеологической семантики [Текст] / И. А. Илюхина // Вестник Поморского университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки». – Вып. 10. – Архангельск : Изд-во Поморского ун-та, 2010. – С. 171–175. – ISSN 1728-7391. (0,5 п.л.)

4. Илюхина, И. А. Метафора и фразеологические единицы [Текст] / И. А. Илюхина // Филологические науки. Вопросы теории и практики. – Тамбов : Грамота, 2010. – 1 (5): в 2 ч. – Ч. I. – С. 139–142. – ISSN 1997-2911. (0,3 п.л.)

5. Илюхина, И. А. Использование лингвокультурологических знаний в раскрытии национального менталитета (на примере негативной семантики фразеологических единиц) [Текст] / Л. Г. Золотых, И. А. Илюхина // Педагогические технологии подготовки учащейся молодёжи в системе «нии – вуз – ссуз – школа – предприятие». Материалы межрегиональной научно-практической конференции. – М. : Изд-во «Вестник Российской академии сельскохозяйственных наук», 2010. – С. 182–188. – ISBN 5-88289-305-4. (0,4 п.л.)

6. Илюхина, И. А. Концептуализация отрицания фразеологической семантикой [Текст] / И. А. Илюхина // «Языки и культуры»: международный сборник научных трудов в честь юбилея Э.Ф. Володарской. – М. : Издательство Московского института иностранных языков, 2010. – С. 34–39. – ISBN 5-88628-403-2. (0,25 п.л.)

Статья № 3 опубликована в журнале, входящем в перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, рекомендованных ВАК России.

Научное издание

Илюхина Ирина Александровна

Автореферат

Подписано к печати 2010. Формат 60х84 1/16.

Гарнитура Times New Roman. Уч.-изд. л. Усл. печ. л

Тираж 100 экз. Заказ №

Издательский дом «Астраханский университет»

414056, г. Астрахань. ул. Татищева, 20

тел. (8512) 54-01-87, 54-01-89

E-mail:[email protected]