Лингвопрагматический аспект речевого поведения коммуникантов в ситуациях повседневного общения (на материале немецкого языка)
На правах рукописи
ГЛУШАК Василий Михайлович
ЛИНГВОПРАГМАТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
РЕЧЕВОГО ПОВЕДЕНИЯ КОММУНИКАНТОВ
В СИТУАЦИЯХ ПОВСЕДНЕВНОГО ОБЩЕНИЯ
(на материале немецкого языка)
Специальность 10.02.04 – Германские языки
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
доктора филологических наук
Москва – 2010
Работа выполнена на кафедре грамматики и истории немецкого языка Государственного образовательного учреждения высшего профес-сионального образования «Московский государственный лингвистичес-кий университет».
| Научный консультант | доктор филологических наук, профессор Анисимова Елена Евгеньевна |
| Официальные оппоненты | доктор филологических наук, профессор Гришаева Людмила Ивановна |
| доктор филологических наук, профессор Иванов Андрей Владимирович | |
| доктор филологических наук, профессор Родионова Ольга Сергеевна | |
| Ведущая организация | Институт языкознания РАН. |
Защита диссертации состоится 7 июня 2010 года в 11 часов 30 минут на заседании диссертационного совета Д 212.135.01 при ГОУ ВПО МГЛУ (119034, Москва, ГСП-2, ул. Остоженка, 38).
С диссертацией можно ознакомиться в диссертационном читальном зале библиотеки ГОУ ВПО МГЛУ.
Автореферат разослан «____»______________ 2010 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета Е. И. Карпенко
Общая характеристика работы
Реферируемая диссертация посвящена лингвопрагматическому исследованию речевого поведения представителей немецкоязычной общности в ситуациях повседневного общения. Лингвопрагматика в широком смысле этого понятия обращается к процессу речевого общения и направлена на изучение потребностей, целей, мотивов, намерений и речевых действий коммуникантов. Современная лингвопрагматика включает в себя исследование явных и скрытых целей высказываний говорящего, речевых стратегий и типов поведения, а также воздействующей силы адресанта на адресата.
Проблема поведения человека издавна и активно исследуется в физиологии, социологии, психологии, политологии. С середины ХХ века возрастающий интерес к данному феномену наблюдается также и в лингвистической науке. В последнее время с утверждением междисциплинарной парадигмы в центре внимания исследователей различных языков находится антропоцентричный подход. Всесторонний анализ исследований в русле речеведения (нем. Sprechwissenschaft, англ. Speechology) показал, что инновационные парадигмы современного языкознания помогают расширить сферу знаний о речевом поведении, участниках коммуникации, их речевых действиях и принципах взаимодействия.
В лингвистических исследованиях дискурсивно-прагматической направленности одной из центральных становится проблема описания парадигмы речевого поведения. В работах последних лет часто встречаются попытки рассмотреть различные образцы речевого поведения. Однако до сих пор еще не выработан единый подход, который позволил бы всесторонне описать разнообразные коммуникативные действия человека в рамках теории речевого поведения. Изучение данной проблемы предполагает не только обращение к различным стратегиям и тактикам поведения человека в лингвистических терминах, но и определение комплекса концептуальных переменных, на основании которых строится любой образец речевого поведения.
В современной науке о языке статус речевого поведения представляется весьма неопределенным. На это указывает, во-первых, отсутствие четкого определения самого понятия речевое поведение, во-вторых, многообразие используемых терминов для обозначения этого феномена (речевое поведение, вербальное поведение, языковое поведение, словесное поведение, коммуникативное поведение и др.), в-третьих, неоднозначная оценка данного феномена в лингвистических работах.
В настоящее время ведутся дискуссии о коммуникативной сущности речевого поведения, его субстанциальных характеристиках и составляющих переменных, от которых зависит характер использования коммуникативных стратегий и тактик. Кроме того, для построения полной парадигмы речевого поведения необходим учет факторов, связанных с условиями и причинами порождения интенций коммуникантов, а также с особенностями их взаимодействия в интеракции. В конечном итоге все эти элементы речеповеденческой парадигмы предопределяют выбор языковых и речевых средств в каждом конкретном акте коммуникации.
Речевое поведение представляет собой коммуникативно-дискур-сивный феномен, обнаруживающий связь между процессами вербального взаимодействия коммуникантов и дискурсивными категориями. Учет более широкого экстралингвистического фона в исследовании речевого поведения позволяет уйти от бихевиористского понимания данного феномена как диалога на основе стимулов и соответствующих реакций.
Методологической базой настоящего исследования стали научные концепции, разработанные в теории речевых актов, лингвистике текста, теории дискурса и дискурс-анализа, теории разговорной речи, когнитивистике, жанрологии, теории речевой деятельности, теории коммуникации и социальной деятельности.
Актуальность предпринятого исследования определяется необходимостью системного и комплексного описания феномена речевого поведения в связи с выдвижением новых аспектов его изучения в русле современного лингвистического знания: антропоцентричного и дискурсивно-прагматического подходов к языку, коммуникативно-когнитивной и функциональной грамматики, потребностями системного описания речевого поведения представителей немецкой лингвокультурной общности в ситуациях повседневного общения. Актуальным является также необходимость дальнейшего исследования типов, моделей и средств реализации речевого поведения, что представляется важным для специалистов в социальных и гуманитарных областях знаний, ориентированных на решение проблем взаимодействия людей в различных социальных ситуациях.
На передний план исследования вынесена проблема многообразия типов речевого взаимодействия коммуникантов, моделей речевого поведения, языковых средств и стратегий маркирования речевых поступков адресанта и адресата. Анализ диалогов повседневного общения позволил выдвинуть научную гипотезу, которую можно сформулировать следующим образом: речевое поведение представителей немецкоязычной общности – дискурсивно-прагматическая категория, в основе которой лежит установка коммуникантов на определенный модус общения, задаваемый интенциями коммуникантов. Смена одного модуса речевого поведения на другой осуществляется вследствие меняющихся дискурсивных условий и проявляется на поверхности с помощью соответствующих языковых единиц и речевых стратегий, которые могут быть различными для адресанта и адресата.
Выдвинутая гипотеза определяет цель исследования – сформулировать и обосновать многоплановую лингвопрагматическую концепцию речевого поведения и провести системный анализ комплекса языковых средств, стратегий, типов и моделей речевого поведения коммуникантов в ситуациях повседневного общения носителей немецкого языка.
Теоретическое осмысление речевого поведения потребовало решения следующих задач:
– определить основное содержание феномена речевого поведения человека, обосновать понятийно-терминологический аппарат исследования и выявить различия в представлении речевого поведения с точки зрения различных лингвистических направлений;
– на основе изучения теоретико-методологического и прикладного базиса современных исследований раскрыть сущность понятия «речевое поведение» и дать ему определение, приемлемое для лингвопрагматических исследований;
– выявить лингвопрагматические параметры, определяющие характер речевого поведения в ситуациях повседневного общения;
– определить ментальные структуры-модусы, с помощью которых можно смоделировать речевое поведение;
– описать роль таких экстралингвистических феноменов, как иллокуция, имидж/лицо, мотивация, эмоции и индивидуально-психологиче-ские особенности личности в лингвопрагматической парадигме речевого поведения;
– определить корпус наиболее употребительных лексических, грамматических и паралингвистических модальных модификаторов речевого поведения носителей немецкого языка;
– описать речевое поведение как систему коммуникативных стратегий;
– выявить типы речевого поведения и проанализировать их функционирование и вариативность в ситуациях повседневного общения носителей немецкого языка;
– определить и систематизировать актуальное многообразие моделей речевого поведения в ситуациях повседневного общения носителей немецкого языка.
Предметом исследования является речевое поведение человека как комплексная антропологическая категория.
Объектом исследования послужили модусы речевого поведения в повседневной коммуникации, а также языковые средства их реализации.
В исследовании применялись следующие методы:
1. Прагматического анализа (исследование целей, намерений, коммуникативных действий, особенностей речевого взаимодействия интерактантов в различных коммуникативных ситуациях).
2. Дискурс-анализа (рассмотрение акта коммуникации в связи с его формой, функцией, ситуативной и социально-культурной обусловлен-ностью[1] ).
3. Лингвистического моделирования (при выделении модусов и моделей речевого поведения).
4. Анализа и синтеза, обобщения и экстраполяции полученных выводов на более широкий круг явлений.
5. Контекстуального, коммуникативного и социолингвистического анализа текста.
6. «Полевого» наблюдения (при составлении корпуса устных диалогов в ситуациях повседневного общения немцев).
Научная новизна исследования состоит в том, что на основании анализа значительного фактического материала впервые
– комплексному научному анализу и теоретическому осмыслению подвергается речевое поведение как сложный многоаспектный лингво-прагматический феномен;
– введены и обоснованы термины «модус речевого поведения», «уплотненный и разреженный дискурсы»;
– теоретически сконструирована трехчленная модель речевого поведения на основе модусов вежливости, фамильярности и агрессивности, определены их переходные зоны;
– эксплицируются и системно описываются концептуальные переменные, конституирующие и сопровождающие речевое поведение в кон-кретных условиях коммуникации (мотивы, норма, имидж, эмоциональ-ная компонента, типы дискурса, индивидуальные особенности коммуникантов);
– выявлены и классифицированы грамматические, лексические и паралингвистические модальные модификаторы речевого поведения носителей немецкого языка, раскрыта их полифункциональность и переакцентуализация значений в конкретных условиях коммуникации;
– исследуется реализация стратегий речевого поведения носителей немецкого языка в рамках речеповеденческих модусов и их переход- ных зон;
– использована принципиально новая методика выделения моделей речевого поведения в зависимости от интенций участников коммуникации и стратегий, применяемых ими.
Теоретическая значимость проведенного диссертационного исследования состоит в том, что в нем представлена современная концепция речевого поведения в ситуациях повседневного общения с позиций лингвопрагматики с учетом последних достижений смежных лингвистических направлений. Работа предлагает инструментарий для построения коммуникативной грамматики речи и моделирования диалогического дискурса немецкого языка. В ней фундаментально разработана проблема речеповеденческих модусов, речеповеденческих стратегий и их языковых репрезентантов, что позволяет достаточно полно, системно представить парадигму речевого поведения представителей немецкой лингвокультурной общности в ситуациях повседневного общения. Исследование вносит вклад в развитие теории коммуникации, теории нормы, коммуникативной лингвистики, функциональной грамматики, в разработку проблем немецкого дискурса повседневного общения, содействуя более глубокому пониманию роли участников в их речевом взаимодействии.
Практическая значимость исследования состоит в том, что его результаты и выводы могут быть применимы для решения широкого спектра задач, связанных с процессами коммуникации, в том числе и в смежных областях науки о человеке: антропологической лингвистике, когнитивистике, культуре речи, общем языкознании, социолингвистике, теории и практике межкультурной коммуникации. Кроме того, представленные материалы могут быть использованы при написании учебников и учебных пособий по немецкому языку и немецкой разговорной речи, при создании коммуникативных грамматик, в переводческой и преподавательской деятельности, а также при создании учебных программ и курсов лекций по лингвопрагматике, основам теории немецкого языка, дискурс-анализу, грамматике текста, теоретической грамматике немецкого языка. В прикладном плане выводы диссертационного исследования могут быть полезны тем, кто занимается практическими аспектами коммуникации – специалистам по речевому имиджу, психоаналитикам, консультантам по успешному ведению переговоров с немецкими реципиентами.
Базовым материалом для исследования речевого поведения служит диалогический фрагмент в законченном смысловом оформлении, отражающий реализацию интенций коммуникантов и представляющий собой одну из форм взаимоотношения собеседников.
Достоверность полученных результатов и обоснованность выводов обеспечивается комплексным характером методики исследования, обширным теоретическим материалом по проблемам исследования, а также репрезентативным корпусом изученного языкового материала. Основным материалом для исследования явился языковой корпус, составленный автором во время пребывания в Германии в 2002 и 2007 годах, который представляет собой диалоги (около 450 минут звучания), записанные в различных ситуациях общения и обработанные в рамках научно-практических семинаров в институте лингвистики Кельнского университета. В языковом корпусе представлены диалоги с участием людей разных возрастов и социального положения. Кроме того, для проведения исследования привлекались лингвистические корпусы общим объемом 1 702 страницы печатного текста, составленные другими исследователями (У. Шад, Й. Швиталла, М. Эберле, В. Бёттхер и др.), а также различные ток-шоу на немецких телевизионных каналах (около 1 200 минут звучания).
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Дискурс повседневной коммуникации представляет собой процесс порождения речевого произведения с учетом прагматических, психологических, социальных факторов взаимодействия людей. Ситуации повседневного общения образуют более сложно структурированное пространство, нежели традиционное представление его как сферы разговорной, неофициальной коммуникации. Речевое поведение в ситуациях повседневного общения проявляется как в обиходно-бытовой, так и в офи-циально-институциональной коммуникации.
2. Речевое поведение – это вербальная форма организации взаимодействия участников коммуникации. Оно регулируется как осознанными, так и неосознанными, скрытыми интенциями, имеющими неречевое происхождение. В интеракции адресант ставит своей целью как информирование адресата, так и оказание на него определенного воздействия. В лингвопрагматическом плане воздействие одного участника коммуникации на другого мотивируется неязыковыми факторами и преследует цель либо изменить, либо сохранить характер существующих межличностных отношений.
3. Парадигму речевого поведения составляет лингвопрагматическая триада вежливости, фамильярности и агрессивности. Для асимметричной интеракции, а также в условиях разного социально-иерархи-ческого статуса характерно вежливое речевое поведение. Речевое взаимодействие на фоне равноправных отношений реализуется посредством фамильярного речевого поведения. Речевые поступки коммуниканта, нацеленные на причинение вреда своему собеседнику, образуют агрессивное речевое поведение.
4. Модус речевого поведения представляет собой концептуальное образование в совокупности пресуппозиций, определяющих способ взаимодействия коммуникантов на фоне складывающихся дискурсивных условий. Модус речевого поведения является вербальной реализацией типических ситуаций коммуникативного взаимодействия людей. Выделяются модусы вежливого, фамильярного и агрессивного речевого поведения.
5. К базовым составляющим модуса речевого поведения относятся:
– мотивация, которая задает определенный вариант речевого поведения;
– интенция, которая определяет тип поведения, связанного с соблюдением или нарушением адресантом имиджа адресата;
– эмоции, которые специфицируют коннотативно-эффективные состояния коммуникантов;
– социально-иерархические отношения, ограничивающие или неограничивающие речевые действия коммуникантов и обозначаемые нами как уплотненный и разреженный дискурсы;
– индивидуальные особенности коммуникантов, которые связаны с типом личности собеседников и оказывают воздействие на ход коммуникации.
6. Эпистемические языковые средства являются модальными модификаторами речевого поведения и представляют собой одно из наиболее эффективных средств маркирования определенного модуса речевого поведения или перехода из одного модуса в другой. Они могут сигнализировать либо об усилении, либо об ослаблении воздействующего эффекта говорящего, а также о намерении адресанта пойти на сближение с адресатом или на дистанцирование от него. Для выражения эпистемической модальности не существует специальных языковых средств. Попадая в парадигму взаимодействия коммуникантов, многие единицы языка способны производить переакцентуализацию значений для маркирования речевого поведения в определенном модусе. Наиболее частотными языковыми средствами, выступающими в роли модальных модификаторов в немецком языке, являются модальные наречия, частицы, модальные глаголы, конъюнктив, безличные конструкции, вводные предложения, средства выражения персональности и обращенности, метакоммуникативные средства, средства преувеличения а также различные паралингвистические средства: паузы, перебивания, мена коммуникативных ролей, темп речи, громкость голоса и др.
7. Типы речевого поведения базируются на одном из следующих комплексов интенций адресанта, направленных:
– на поддержание имеющегося характера отношений с адресатом;
– дистанцирование от адресата;
– усиление дистанцирования от адресата, обусловленное ходом протекания коммуникации;
– сближение с адресатом;
– усиление сближения с адресатом, обусловленное ходом протекания коммуникации.
8. Различие типов речевого взаимодействия базируется на интенциях партнеров еще до начала интеракции. Характер хода интеракции в большей степени обусловливается начальной интенцией того собеседника, который открывает диалог или на невербальном уровне своими действиями дает понять адресату, что на этот раз возможны отклонения от устоявшейся нормы их речевого взаимодействия. Тип речевого поведения говорящего определяет соответствующий тип речевого реагирования слушающего.
9. Выделяемые нами типы речевого поведения в ситуациях повседневного общения основываются на речевых стратегиях, которые подразделяются на две группы в зависимости от ролей участников коммуникации – адресанта или адресата. Адресант, являющийся инициатором речевого взаимодействия, использует стратегии сближения, дистанцирования или сохранения имеющегося характера отношений. Адресат прибегает к стратегиям принятия, игнорирования/пропуска интенций или противодействия интенциям адресанта. Соотношение интенций и стратегий адресанта и адресата позволяет определить 30 моделей речевого взаимодействия коммуникантов в модусах вежливого, фамильярного и агрессивного речевого поведения.
Основные положения диссертации прошли апробацию и получили положительную оценку на заседаниях кафедры грамматики и истории немецкого языка ГОУ ВПО «Московский государственный лингвистический университет» в 2004–2008 годах. Основные выводы и результаты исследования, отраженные в диссертации, были представлены в докладах на международных, всероссийских и межвузовских научных, научно-методических конференциях и симпозиумах в 2003–2009 годах, основными из которых являются: межвузовская научно-практическая конференция «Актуальные вопросы обучения иностранным языкам: опыт, стратегии, перспективы» (Сургут, СурГПИ, 2003); II международная научная конференция «Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах» (Челябинск, ЧГУ, 2003); международная конференция, посвященная памяти профессора Ольги Ивановны Москальской «Германистика: Состояние и перспективы развития» (Москва, МГЛУ, 2004); международная конференция памяти профессоров Э.Г. Ризель и Е.И. Шендельс «Эвристический потенциал концепций профессоров Э.Г. Ризель и Е.И. Шендельс» (Москва, МГЛУ, 2006); III международный лингвистический симпозиум по языкам Европы, Северной и Центральной Азии (LENCA-3) (Томск, ТГПУ, 2006); IV, V, VI, VII окружные конференции молодых ученых «Наука и инновации XXI века» (Сургут, СурГУ, 2004–2007); III, IV международные конференции «Язык и коммуникация в контексте культуры» (Рязань, РГУ, 2008, 2009); 25 международная конференция «Дульзоновские чтения» (Томск, ТГПУ, 2008); международная научно-практическая конференция «Государственная языковая политика: региональное развитие и сфера применения» (Павлодар, Казахстан, Инновационный евразийский университет, 2008); IV международная научная конференция «Актуальные проблемы германской филологии» (Черновцы, Украина, ЧНУ, 2009); V всероссийская научная конференция «Культура как текст» (Смоленск, ИЯ РАН и СГУ, 2009); международная научная конференция «Активные процессы в различных типах дискурсов» (Москва, МПГУ, 2009); VI Всероссийская научно-практическая конференция «Система ценностей современного общества» (Новосибирск, ЦРНС, 2009); международная научная конференция «Язык. Культура. Общество» (Москва, РАН, РАЛН, МИИЯ, журнал «Вопросы филологии», 2009).
Материалы диссертации использовались при чтении курсов лекций «Речевое поведение немцев», «Интегрированный курс немецкого языка», «Речевое поведение: модальные модификаторы», а также на практических занятиях по немецкому языку в ГОУ ВПО «Сургутский государственный университет ХМАО – Югры».
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографии и приложений.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновываются выбор темы, актуальность и новизна исследования, формулируются цель и задачи, определяются объект и предмет исследования, выдвигается гипотеза исследования, очерчиваются границы материала и круг методов исследования.
В первой главе диссертации «Феноменология речевого поведения» приводятся взгляды отечественных и зарубежных исследователей на речевое поведение, освещаются общетеоретические подходы к исследованию данного феномена, описываются основные сферы речевого поведения, а также рассматривается проблема нормы и дискурсивно-комму-никативные параметры речевого поведения в ситуациях повседневного общения.
На речевое поведение как на одно из фундаментальных психологических и лингвистических понятий указывают многие исследователи (Е.М. Верещагин, Т.Г. Винокур, Л.С. Выготский, В.Г. Гак, В.Е. Гольдин, Т.М. Дридзе, Е.А. Земская, И.А. Зимняя, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия, Т.М. Николаева, Е.С. Новак, И.В. Пешков, Ю.М. Плюснин, Р.К. Потапо-ва, Е.Ф. Тарасов, Т.Д. Шевеленкова, Л.В. Щерба и др.). Речевое поведение является объектом изучения различных наук, среди которых лингвистика занимает одну из ведущих позиций. Исследование данного феномена в языкознании происходило с учетом различных критериев – психологических, социологических, антропологических, культурологических, каждый из которых доминировал в определенный временной период. Со сменой научной парадигмы в конце ХХ века возникла необходимость в исследовании речевого поведения с позиций комплексного дискурсивно-коммуникативного подхода с учетом смежных с лингвистикой наук.
Несмотря на достаточно продолжительный интерес ученых к проблемам речевого поведения, на сегодняшний день не существует единого подхода в отношении дефиниции данного лингвистического феномена. Наряду с термином «речевое поведение», для обозначения данного явления существует ряд других: «коммуникативное поведение», «вербальное поведение», «словесное поведение», «языковое поведение». В своем исследовании мы придерживаемся термина «речевое поведение», так как его суть определяется речевым взаимодействием коммуникантов и предполагает речение, т.е. говорение. В то же время необходимо проводить различие между речевым и коммуникативным поведением. Коммуникативное поведение является более объемным понятием и включает в себя как речевое, так и неречевое поведение. При этом важно учитывать то, что реальное речевое поведение совершается в широком дискурсивном окружении с учетом коммуникативной ситуации.
Обращение лингвистов к речевому поведению базируется на различных теоретических подходах. В соответствии с информационно-кодовой моделью речевое поведение коммуникантов – это процесс построения, отправления и приема информации лишь на основании общего языкового кода без учета роли интерпретации на выходе. В рамках инференционной модели коммуникации речевое поведение рассматривается как передача намерений адресанта с целью вызвать у адресата определенную реакцию. Интеракционная модель приписывает речевому поведению важную роль в организации и регулировании межличностных отношений коммуникантов, учитывая при этом дискурсивное окружение.
Очевидно немаловажное значение лингвопрагматического аспекта в структуре речевого поведения, так как любое речевое действие одного коммуниканта направлено не только на передачу информации, но и на оказание воздействия на своего собеседника. Воздействие в данном случае является мотивированным и интенциональным, имеющим цель корректировать поведение собеседника, добиваться смены его установок и оценок в соответствии с представлениями говорящего. Для достижения своих целей адресант выбирает модель речевого поведения, адекватную складывающейся коммуникативной ситуации. Реализуя выбранную модель поведения, интерактанты руководствуются основными коммуникативными стратегиями сближения, дистанцирования и поддержания уже сложившегося характера межличностных отношений.
В реальной интеракции речевое взаимодействие адресанта с адресатом манифестируется посредством бинарной оппозиции «агрессивное речевое поведение vs. вежливое речевое поведение». Агрессивное речевое поведение наблюдается в коммуникативных ситуациях, в которых один из коммуникантов нарушил конверсационные максимы или правила. Эти нарушения маркируют появление конфликта в межличностном общении на фоне возникающих между собеседниками разногласий во мнениях, ценностных представлениях, взглядах на положение вещей и т.п. Интенции агрессивного речевого поведения направлены на моральное подавление партнера по коммуникации и создание отношений доминирования над ним.
Вежливое речевое поведение основывается на соблюдении речевых максим, или правил, которыми должны руководствоваться участники коммуникации для построения эффективного общения, поддержания дружелюбной атмосферы и кооперирования совместных усилий для достижения общих целей. Вежливое речевое поведение может быть дистанцирующим и солидирующим[2]. Дистанцирующая вежливость свойственна асимметричной интеракции в условиях разного социально-иерархиче-ского статуса ее участников. Данный вид речевого поведения мы обозначаем как собственно вежливый. Солидирующая вежливость проявляется в общении равноправных партнеров, а их речевое взаимодействие в подобных условиях обозначается как фамильярное речевое поведение.
В русскоязычном лингвокультурном обществе фамильярность традиционно понимается как неуместная развязность, слишком непринужденное общение с собеседником. Мы же солидарны с теми учеными, которые дают фамильярности научную метаязыковую трактовку как определенного уровня отношений коммуникантов, состоящих в симметричных, равных или близких социальных отношениях[3]. Фамильярность представляет собой речевые действия коммуниканта, направленные на демонстрацию единства и солидарности со своим собеседником и включение его в «круг своих». Использование средств фамильярности в асимметричной коммуникации может рассматриваться адресатом как речевое действие, нарушающее конвенционально предписанные нормы речевого взаимодействия интерактантов.
Таким образом, основу речевого поведения составляет триада вежливости, фамильярности и агрессивности, которая базируется на традиционном различении таких форм поведения, как агрессивность и вежливость. Выделение третьего члена парадигмы обусловлено необходимостью различать дистанцирующую вежливость, или собственно вежливость, и солидирующую вежливость, или фамильярность.
Любое речевое взаимодействие регламентируется определенными нормами, соблюдение или несоблюдение которых задает характер речевого поведения интерактантов. Выделяются языковые, коммуникативные, общекультурные, групповые и ситуативные нормы. Чаще всего в качестве отправной точки речевого поведения определяются нормы вежливости и этикетные нормы. В настоящем исследовании мы исходим из того, что для разных типов коммуникативных ситуаций предписана своя норма, которая определяется как ситуативная. Она регламентируется социально-культурным контекстом, а также ожиданиями и представлениями коммуникантов о характере речевого взаимодействия в определенной ситуации общения.
Норма в широком смысле этого слова самым непосредственным образом связана с понятием дискурсивной компетенции как совокупности лингвистических и экстралингвистических параметров, учет которых необходим для организации успешного речевого поведения. Чем больше сведений один участник коммуникации имеет о своем собеседнике и дискурсивном окружении, тем эффективнее он реализует свои интенции.
Дискурс повседневного общения, который исследуется в настоящей диссертации, разбивается на два типа сфер общения: обиходно-бы-товой и официально-институциональный. Различие обозначенных типов базируется на следующих критериях:
– по типу общения (неофициальное – официальное общение);
– по социально-статусным отношениям (симметричные – асимметричные отношения);
– по социально-ситуативной роли коммуникантов (переменная – постоянная роль);
– по степени близости отношений (близкие, нейтральные – дистантные отношения);
– по отношению коммуникации к сопутствующей предметно-практической деятельности (нейтральные – доминирующие отношения);
– по регламентированности сценария речевого взаимодействия (нежесткий – жесткий сценарий).
Анализ теоретических аспектов речевого поведения позволил дать определение данному лингвистическому феномену. Речевое поведение – это вербальная форма взаимодействия людей с целью не только передать информацию одним участником коммуникации другому, но и оказать воздействие на его мнения, воззрения, убеждения, оценки и отношение к собеседнику.
Во второй главе «Лингвопрагматическая парадигма речевого поведения» представлен категориальный спектр лингвопрагматической парадигмы речевого поведения. В качестве основы парадигмы определяются модусы вежливого, фамильярного и агрессивного речевого поведения. Описываются различные переменные речевого поведения, такие как иллокуция, имидж, мотивация, эмоции, типы дискурса, индивидуальные особенности личности, и устанавливается их соотношение с модусами речевого поведения.
Для описания парадигмы речевого поведения оказывается недостаточным рассмотрение только поверхностных структур языковой составляющей – требуется обращение к ментальным структурам. Согласно когнитивной теории, основой понимания и интерпретации высказываний являются модели ситуаций – структуры представления знаний и способы их концептуальной организации.
Для обозначения когнитивных структур речевого поведения в настоящем исследовании мы используем понятие «модус». В лингвистической литературе не представлено четкого определения данного феномена. Авторы, обращающиеся к понятию модуса, приспосабливают его к целям своего исследования. В настоящем исследовании под модусом речевого поведения в когнитивно-прагматическом ракурсе мы понимаем концептуальную модель типических ситуаций коммуникативного взаимодействия людей, основанную на определенных мотивах, потребностях, интенциях, индивидуально-психологических особенностях, социальных ролях, возможностях коммуникантов, и имеющую вербальную манифестацию посредством соответствующих типов и моделей речевого поведения.
Согласно описанной в первой главе лингвопрагматической триаде парадигмы речевого поведения мы выделяем модусы вежливого, фамильярного и агрессивного речевого поведения. Участники коммуникации ориентируются на выделенные модусы в процессе речепорождения еще до того, как выбирают тот или иной тип речевого поведения с учетом лингвистической, социокультурной и социальной компетенций.
Сущность модуса базируется на соотношении иллокутивного фактора с мотивами речевого поведения, которые, в свою очередь, определяются стимулом, исходящим из высказываний или поступков одного коммуниканта по отношению к другому. Учет социальных факторов и индивидуальных особенностей участников коммуникации настраивает их либо на сближение, либо на дистанцирование.
Модусы вежливости, агрессивности и фамильярности находятся в тесном взаимодействии друг с другом, что определяется постоянной сменой условий коммуникации, а вместе с ней и соответствующими изменениями в характере речевого поведения интерактантов. В результате необходимости перехода из одного модуса речевого поведения в другой участники коммуникации попадают в промежуточную область, которая образуется в результате взаимопроникновения различных модусов.
Взаимодействие речеповеденческих модусов можно представить в виде схемы, где В – модус вежливости, Ф – модус фамильярности, А – модус агрессивности, В–Ф, А–В и Ф–А – переходные зоны:
Рис. 1. Модусы речевого поведения и их переходные зоны
В нашем понимании любое речевое действие характеризуется иллокуцией и перлокуцией. Иллокуция, как речевое действие, направленное на выполнение намерений одного коммуниканта другим, непосредственно связана с категорией имиджа или лица, под которым понимаются социально значимые и приобретенные в течение жизни черты автопортрета человека, представляющие собой предмет уважения, самоуважения или даже почтения[4].
Нарушение имиджа одного коммуниканта другим представляет опасность перехода всей интеракции в русло вербальной агрессии с возможными последствиями ее разрушения. Поэтому участники интеракции совершают «усилия по поддержанию имиджа» (англ. face work, нем. Imagearbeit). Усилия по поддержанию имиджа являются не целью, а условием протекания и структурным признаком интеракции. Для успешной коммуникации от каждого ее участника ожидается, что он не только будет требовать уважения к себе, но и сам будет тактичным к оппоненту. Участники коммуникации должны соблюдать принципы кооперации, выстраивая свое речевое взаимодействие в соответствии с интеракционными конвенциями.
Коммуникативные намерения говорящих связываются с понятием мотива. Мотивы определяются как одна из важных коммуникативных характеристик. В зависимости от мотивов задаются все возможные варианты поведения, а с помощью интенций выбирается определенный тип поведения и средства его реализации. Некоторые из выделяемых в психологии мотивов, которые составили бы основу концептуальных модусов речевого поведения, являются неприемлемыми, так как они слишком «психологизированы», т.е. носят сугубо личностно ориентированный характер и не зависят от стимулов, исходящих из социальной интеракции. К социально детерминированным следует отнести мотивы, описанные Р.С. Немовым: мотивы аффилации, власти, отвергания, альтруизма и агрессивности[5], которые мы используем как одно из оснований разграничения речеповеденческих модусов.
Мотив аффилации характерен для модуса фамильярного речевого поведения и для переходной зоны из фамильярного в вежливое речевое поведение, где фактор социальной иерархии играет незначительную роль в отношениях коммуникантов, а общение коммуникантов происходит на фоне доверительности и искренности.
Мотив отвергания проявляется в модусе вежливого поведения и в переходной зоне в модус фамильярности, особенно в тех случаях, когда один участник коммуникации, находящийся на более низкой ступени в социальной иерархии, вынужден следовать строгим правилам речевого поведения с более авторитетным собеседником.
В модусе вежливого речевого поведения мотив власти движет теми коммуникантами, которые находятся на более высокой ступени социальной иерархии, нежели их партнеры по коммуникации. Кроме того, этот мотив проявляется у обоих коммуникантов в рамках модуса агрессивного речевого поведения в ситуации, когда один участник коммуникации своими агрессивными действиями старается получить власть над другим.
Мотив альтруизма в парадигме речевого поведения реализуется в рамках модусов вежливого и фамильярного поведения, исключая их переходные зоны в модус агрессивности.
Мотив агрессивности связан с намерением причинить моральный, материальный или физический ущерб другому человеку. Тенденция к агрессии обнаруживается в ситуациях, в которых человек ощущает угрозу по отношению к себе и, в свою очередь, считает необходимым реагировать агрессивно. Тенденция к подавлению агрессии, напротив, ведет к избеганию конфронтации и определяет возможное агрессивное поведение человека как нежелательное, неприятное, вызывающее осуждение или сожаление. Утрата мотива агрессивности способствует переводу коммуникации в другие модусы речевого поведения. Обе обозначенные тенденции свойственны речевому поведению в рамках модуса агрессивности и его переходных зон.
Существенную роль в поведении человека играет эмоциональная сфера, так как различные эмоции являются результатом специфических действий коммуникантов, а их выражение дает информацию, которая необходима для выработки адекватных стратегий дальнейшего речевого поведения. Существуют различные классификации эмоций, однако во всех них выделяется некоторый набор человеческих эмоций, которые К. Изард обозначает как фундаментальные: интерес, радость, удивление, горе-страдание, гнев, отвращение, презрение, страх, стыд и вина[6]. Каждая из эмоций занимает определенное место в системе модусов речевого поведения коммуникантов.
Интерес характерен для интеракции в рамках модуса фамильярности, когда участники коммуникации находятся в дружественных и доверительных отношениях. Кроме того, эмоции интереса проявляются в вежливом общении. Однако в этом случае проявляемый интерес необязательно является искренним и может быть продиктован требованиями этикета, особенно со стороны участника коммуникации, находящегося на более низкой ступени социальной иерархии, нежели его собеседник. При переходе коммуникации в сферу агрессивности ее участники отказываются от открытого показа интереса к личности противника. Наоборот, находясь в модусе агрессивного речевого поведения, интерактанты стараются подчеркнуть, что им не интересна никакая информация о противнике или его мнение.
Эмоции радости в модусе фамильярности носят искренний характер. При переходе в модус вежливости выражение радости может быть как искренним, так и диктоваться условиями несимметричной коммуникации и являться, соответственно, ритуальным.
В зависимости от складывающихся обстоятельств эмоция удивления может оцениваться человеком либо как позитивная, либо как негативная эмоция. Эмоция удивления характерна для переходных зон речеповеденческих модусов и является одним из тех фактов, которые сигнализируют о возможной смене одного модуса речевого поведения на другой. Находясь в состоянии удивления, коммуникант пытается оценить складывающуюся ситуацию и определить целесообразность, возможности и последствия перехода в другой речеповеденческий модус.
Горе наряду со страданием и депрессией классифицируется как реакция на потерю, утрату чего-либо ценного или любимого, уверенности, источника радости, каких-либо привлекательных черт в себе, собственных позитивных установок. Переживая горе, страдание или находясь в депрессии, человек, как правило, предпочитает уединение. Если он раскрывает свои эмоции в межличностном общении, то это происходит лишь в кругу тех людей, с которыми у него имеются отношения, характерные для модусов фамильярного или вежливого поведения, т.е. интимные, дружественные или доверительные.
Гнев является характерной эмоцией речеповеденческого модуса агрессивности. Участники коммуникации выражают гнев, если они еще до начала разговора получили некую информацию, которая вызвала у них враждебные настроения по отношению к контрагенту. Эти эмоции могут появляться также в процессе интеракции, если один из участников коммуникации предпринимает такие действия, которые приводят к возникновению враждебности. Для человека, испытывающего эмоции гнева, перестают действовать многие социальные барьеры, а его вербальное поведение зачастую включает в себя нецензурную и низкооценочную лексику.
В речевом поведении эмоции отвращения, как и эмоции гнева, реализуются в модусе агрессивности и в переходной зоне Ф–А. Отвращение может возникнуть у участников коммуникации в рамках других речеповеденческих модусов, однако в этом случае оно не используется как инструмент воздействия на адресата, как это происходит в агрессивной коммуникации. В то время как в фамильярном и вежливом общении коммуниканты стараются не направлять внимание на факт, вызвавший отвращение, в конфронтационной беседе нападающий умышленно делает акцент на источнике отвращения, зачастую утрирует степень его проявления и комментирует это как унизительный недостаток своего партнера по коммуникации.
Презрение проявляется в ситуациях, когда один человек чувствует превосходство над другими людьми, отношения с которыми характеризуются как конкурентные, ревностные или даже враждебные. В речевом поведении презрение может возникать в переходной зоне Ф–А и нарастать по мере усиления конфронтации в коммуникации. Презрение необязательно приводит к крайним формам агрессии, однако человек, высказывающий свое презрительное отношение, создает преграды между собой и другими людьми и может проявлять сарказм, ненависть и жестокость в отношении презираемого лица.
Эмоции страха, проявляемые одним человеком, могут вызвать два типа реакций у окружающих. С одной стороны, человек, испытывающий страх, ищет утешения у близких ему людей. В этом случае поведение успокаивающих собеседников мотивируется не потребностью внушить страх, а желанием элиминировать его опасные последствия. Пропозициональное содержание речевых актов утешения может быть направлено в будущее на предположение, что объект или лицо, вызывающее эмоции страха, более не будет иметь влияния на испытывающее страх лицо. Другой причиной появления страха у человека является агрессивное поведение собеседника, сопровождающееся различными угрозами. Причем вызвать страх у контрагента, запугать его является одной из целей агрессивного поведения.
Мы относим страх к модусу агрессивного речевого поведения, так как адресант намеренно прибегает к средствам и приемам, вызывающим появление страха у адресата. Как правило, страх появляется у человека уже в процессе протекания конфронтационного общения, а именно когда человек, внушающий страх, находится в состоянии высокой степени агрессивности.
Эмоции, возникающие в результате разоблачения человека и выставления на всеобщее обозрение того, что им тщательно скрывается, обозначаются как стыд. Эмоции стыда пересекаются с эмоциями вины. Несмотря на то что стыд и вина являются по большей части отрицательными эмоциями, они могут возникнуть в любом речеповеденческом модусе. Появление стыда и вины, а также их искреннее признание в полной мере возможно только в рамках модуса фамильярного поведения с людьми, общение с которыми характеризуется как доверительное. Если адресант пытается вызывать у адресата чувства стыда и вины в рамках модуса вежливого речевого поведения, то провинившееся лицо может принять обвинения в свой адрес в силу несимметричности социальных отношений. В подобных случаях речь идет о нравоучениях.
Характер реализации эмоций, равно как и других экстралингвистических составляющих лингвопрагматической парадигмы речевого поведения, зависит от типа дискурса, в котором оперируют участники коммуникации. Мы выделяем два типа дискурсов – «разреженный» и «уплотненный». Под разреженным дискурсом понимается такая коммуникативная среда, которая характеризуется слабовыраженным участием экстралингвистических факторов, благодаря чему речевое поведение коммуникантов совершается без жестких ограничений. В данном случае интерактанты ведут беседу без существенных конвенциональных ограничений и оформляют свое речевое поведение преимущественно эксплицитно, ясно и информативно.
Уплотненный дискурс, напротив, характеризуется более высокой конвенциональностью и требует от коммуникантов учета различных экстралингвистических факторов, что заставляет их выбирать определенные стратегии оформления и, соответственно, ограничения своего речевого поведения. Уплотненный дискурс характеризуется имплицитными, поддающимися разным трактовкам языковыми средствами и высказываниями, при этом релевантная для коммуникации информация должна реконструироваться из контекста.
Наше воззрение на уплотнение и разрядку дискурса согласуются с лингвистической теорией преференций, согласно которой речевое поведение совершается в рамках диалогического единства, а его базовой составляющей в дискурс-анализе выступает концепт организации преференций. Преферированная реакция имеет место тогда, когда иллокутивный акт, производимый говорящим, достигает удовлетворительного перлокутивного эффекта у слушающего. Если же интенции одного участника коммуникации в отношении другого не реализуются, имеет место непреферированная реакция.
В зависимости от складывающихся дискурсивных условий организация преференций оформляется определенными маркерами. В научной литературе по проблемам преференций в немецких высказываниях предпринимаются попытки описать конститутивные характеристики образцов преферированных и непреферированных реакций. Так, А. Фетцер вводит категорию БОЛЬШЕ (+) / МЕНЬШЕ (–) ЯЗЫКОВОГО МАТЕРИАЛА (WENIGER (–) / MEHR (+)-SPRACHLICHES MATERIAL), чтобы на поверхностном уровне показать взаимосвязь маркированности и немаркированности с непреферированными и преферированными высказываниями[7]. Исследователь характеризует немаркированные преферированные высказывания как немедленные, зачастую интенсивные реакции, которые оформляются посредством категории МЕНЬШЕ (–) ЯЗЫКОВОГО МАТЕРИАЛА, например:
– Du Paul! Komm mal schon essen!
– Will nicht.
– Ich stelle dann alles in den Khlschrank.
– Wei Bescheid (AK, 8.03.2002).
Маркированные непреферированные высказывания выражаются преимущественно с помощью категории БОЛЬШЕ (+) ЯЗЫКОВОГО МАТЕРИАЛА, которая, в свою очередь, репрезентируется затянутыми (например, с помощью пауз, вставок) и, как правило, затемненными (например, с помощью модальных конструкций или частиц) реакциями, например:
– Herr Doktor Merzenich, sie wollten mir heute Ihre Thesen bringen.
– Wissen Sie, Frau Brocher, das sieht damit im Moment schlecht aus. h, mein Computer funktioniert irgendwie nicht korrekt.
– Wann werden Sie mit Ihren Thesen fertig sein?
– Ich wrde sagen, bis zum nchsten Montag knnte ich das wohl schaffen. (AK, 29.04.2002)
А. Фетцер связывает преферированные и непреферированные образцы поведения с социопсихологической категорией лица, или имиджа. Так, преферированные высказывания ориентированы на константный (konstant) уровень сохранения лица собеседника. Непреферированные высказывания предназначены для того, чтобы способствовать поддержанию повышенного (erhht) уровня имиджа партнера по коммуникации[8]. Сопоставляя данные положения с парадигмой речевого поведения, рассматриваемой в нашем исследовании, под константным уровнем необходимо понимать тот уровень сохранения лица собеседника, с которым говорящий находится в фамильярных отношениях. Поддержание повышенного уровня имиджа характерно для организации речевого поведения в рамках модуса вежливости.
Любой речеповеденческий модус может содержать как преферированный, так и непреферированный форматы. Преференции непосредственно связаны со степенью увеличения такта. Роль категории БОЛЬШЕ (+) ЯЗЫКОВОГО МАТЕРИАЛА возрастает по мере увеличения социальной дистанции между коммуникантами. Вместе с тем для каждого модуса речевого поведения свойственна различная степень соотношения затрат и выгод для поддержания такта в коммуникации.
Преферированный формат в модусе агрессивного речевого поведения встречается реже, чем в двух других модусах. Он может иметь место в ситуациях, когда ссорятся люди, находящиеся в асимметричных отношениях и, как правило, в институционализированной обстановке. Социально более слабое лицо вынуждено реагировать преферированно на вербальные атаки своего контрагента. При этом действия контрагентов не направлены на умышленное нарушение положительного имиджа друг друга.
Сопоставляя характер преферированных/непреферированных реакций с выделением уплотненного и разряженного дискурса, мы установили следующую взаимосвязь. Для уплотненного дискурса более характерными являются проявления преферированных образцов речевого поведения. В разряженном дискурсе доминируют непреферированные реакции.
Использование категории МЕНЬШЕ (–) ЯЗЫКОВОГО МАТЕРИАЛА / БОЛЬШЕ (+) ЯЗЫКОВОГО МАТЕРИАЛА является маркером речевого поведения коммуниканта, направленного на дистанцирование от собеседника или на сближение с ним. При смене одного модуса речевого поведения на другой коммуниканты прибегают к средствам эпистемической модальности. Данные средства увеличивают длину высказывания, если участники диалога совершают речевые действия, способствующие переводу хода коммуникации из модуса агрессивности в модус вежливости и фамильярности или из модуса фамильярности в модус вежливости.
Лингвопрагматическая парадигма речевого поведения включает в себя также учет индивидуальных особенностей коммуникантов. Психологам удалось описать индивидуальные различия человеческой психики, которые составляют определенные эмоциональные психологические типы личности. Их можно применить для описания индивидуальных особенностей речевого поведения участников коммуникации.
Под типом языковой личности следует понимать совокупность психических особенностей коммуниканта, частично данных ему от рождения, частично приобретенных в процессе социализации и определяющих специфику его речевого поведения. В качестве основы индивидуальных различий человеческой психики в своем исследовании мы определяем экстравертированный и интровертированный типы, как их понимает К.Г. Юнг. Экстраверсия «характеризуется подвижной, чистосердечной, сговорчивой, уживчивой натурой, легко приспосабливающейся к данной ситуации; такая натура быстро образует связи и привязанности и отбрасывает в сторону любые возможные дурные опасения и предчувствия, и часто в незнакомой ситуации предпринимает рискованные начинания с беззаботной уверенностью»[9]. Для экстравертированного типа важным является ориентация на объективные внешние факторы, которые определяют его поведение. Интроверсия, по мнению К.Г. Юнга, «характеризуется колеблющейся, рефлективной, застенчивой, стремящейся к уединению натурой, которая сохраняет себя для самой себя, склонна удаляться от объектов и всегда пребывать в несколько оборонительной позиции»[10]. В интровертированной установке преобладают внутренние субъективные факторы.
Для коммуникантов с преобладанием экстравертированного типа личности (Frau 1) характерна направленность речевого поведения во вне, т.е. на адресата, она маркируется средствами категории БОЛЬШЕ (+) ЯЗЫКОВОГО МАТЕРИАЛА:
Frau 1: Warum hast du mir nicht frher gesagt, dass du einen neuen Job gekriegt hast? Ich freue mich total fr dich!
Frau 2: Ich hatte irgendwie keine Mglichkeit.
Frau 1: Was sagst du? Ich wei, wie wichtig es fr dich war, wie sorgfltig und lange du dich auf das Vorstellungsgesprch vorbereitet hast. Du bist Spitze!
Frau 2: Ja, das war eine stressige Zeit.
Frau 1: Ich war immer sicher, dass du es schaffst. Es wre dumm von denen, wenn sie dich nicht genommen htten. Mit deinen Kenntnissen und Fhigkeiten!
Frau 2: Na ja, ich war mir bis zum letzten Moment nicht sicher.
Frau 1: Ach, komm! Selbst Herr Professor Klausthaler sprach auf der Abschiedsfeier ber deine guten Arbeitsperspektiven. (АК, 26.05.2002)
Интровертированный тип характеризуется сдержанной манерой общения и немногословностью. Для коммуникантов с преобладанием интровертированного типа личности (Mann) свойственна направленность речевого поведения на себя, в свой внутренний мир, она маркируется языковыми средствами МЕНЬШЕ (–) ЯЗЫКОВОГО МАТЕРИАЛА:
Frau: Franz, du httest gestern auf der Party mit Sina etwas netter sein knnen. Was wird sie jetzt von dir halten?
Mann: Sie wei, was ich von ihr halte. Dumme Ziege.
Frau: Ja, aber was ist mit mir? Sina ist eine gute Freundin von mir. Und mir ist auch unangenehm, dass mein Freund meinen Bekannten gegenber unfreundlich ist.
Mann: Ich provoziere sie nicht.
Frau: Das sieht trotzdem dumm aus, wenn die Leute dich ansprechen, und du schweigst demonstrativ.
Mann: Mir ist es absolut egal. (AK, 7.04.2002)
В третьей главе «Модальные модификаторы речевого поведения в немецком языке» рассматривается эпистемическая модальность в немецком языке, одним из аспектов которой является интерперсональность, выполняющая функцию регулирования речевого взаимодействия адресанта с адресатом.
Любые межличностные отношения характеризуются эпистемической модальностью, связанной с правдивостью представления знаний, а также с выражением уверенности или неуверенности по поводу сообщаемого. Модальные слова делают выражение более приемлемым и менее категоричным для адресата и тесно связаны с понятием хеджинга, которое в английской традиции обозначается как «hedge, hedging», а в немецкой терминологии как «Hecke, Heckenausdrcke» и восходит к работам Дж. Лакоффа[11].
Некоторые исследователи трактуют эпистемическую модальность как семантическую категорию, целевой установкой которой является поддержание говорящим имиджа собеседника путем смягчения своего высказывания[12]. Как правило, такие высказывания касаются вежливых взаимоотношений интерактантов. Тем не менее имеются работы, в которых исследуется способность эпистемических языковых средств выражать категоричное или даже безапелляционное утверждение, уверенность или усиливать иллокутивную силу своих высказываний[13].
В настоящем исследовании языковые средства эпистемической модальности рассматриваются как модальные модификаторы речевого поведения, которые участвуют в реализации различных интенций коммуникантов. Для поддержания имиджа собеседника говорящий строит свои высказывания в некатегоричной манере, используя такие языковые средства как:
– неопределенные наречия (irgendwie, irgendwas и т.п.):
Ich hatte das Gefhl: Sie mchte genau die gleiche Karriere irgendwie fr B. Das habe ich alles so gesprt irgendwie. (Eberle, 4)
– модальный глагол mgen:
Professor: Zu dem Antenati-Komplex gibt’s n Studienbuch.
Student: Hat auch schon jemand mir erzhlt. Ja gut.
Professor: Nicht dass ich Sie darauf verpflichten mchte, aber wenn es um Kompaktes geht, kann ich was anbieten.
Student: [LEICHT LACHEND] Gut, wunderbar. (SSH,16)
– частицы (etwa, nur, ja и т.п.):
B: Ich muss aufpassen, dass ich nicht mit der heutigen Situation verwechsle.
E: Genau, weil du so viel ja frisch weit. (Eberle, 48)
– сослагательное наклонение:
Leser: [ZU BIBLIOTHEKARIN]Wenn Sie vielleicht mal eine kurze Nachricht schicken wrden, wre ich Ihnen dankbar. (AK, 29.04.2002)
– безличные конструкции.
Eberle: Ja, wie ist es fr Sie, dass ich jetzt da bin?
Mutter: Interessant. Es wird gezeigt, dass das Problem vom Kind sehr ernst genommen wird durch die Arbeit von Ihnen. (Eberle, 64)
Выражения неуверенности, сомнения по поводу сказанного, призванные не ущемлять позитивное лицо адресата, могут маркироваться
– модальными наречиями (anscheinend, wahrscheinlich, eventuell, kaum и т.п.):
Das habt ihr anscheinend nicht gemacht. (Eberle, 26)
– модальными глаголами mgen, knnen, drfen:
Mutter: Du darfst heute nur eine Kugel Eis essen.
Kleiner Sohn: Gut, aber darf ich nachher Cola trinken?
Mutter: OK, Cola darfst du. (AK, 13.07.2002)
– частицами (vielleicht, wohl, ungefhr и т.п.):
– Mia, wirfst du mir Geldverschwendung vor?
– Tut mir leid, da hast du wohl was missverstanden. Ich erklre das noch mal, wenn du nichts dagegen hast. (BS, 14.02.2002)
– сослагательным наклонением:
Lehrende: Und Sie knnten das Ganze ja in einem etwas allgemeineren Zusammenhang zumindest in der Einleitung diskutieren.
Student: Hm.
Lehrende: Zum Beispiel knnte da Brachtflchenrecycling stehen. (SSH, 76)
– безличными конструкциями:
Mdchen 1: Es wird in unserer Klasse viel gelstert, dass Lisa sich mit deinem Ex trifft.
Mdchen 2: Weit du, diese beiden interessieren mich jetzt am wenigsten. Ich habe einen neuen Freund, und das ist fr mich das Wichtigste jetzt. (BS, 14.03.2002)
– парантетическими конструкциями:
Studentin: Das msste ich dann… da msst‘ ich dann ‘n bisschen aufpassen, damit das nicht mit der Magisterarbeit kollidiert, ne?
Professorin: Ich glaub‘, in dem Fall ist das aber nicht so, wenn wir uns bei dem Calvino eh schwerpunktmig ber Texte unterhalten und ber Motivparallelen. Gut, ich mein‘, da fllt auch das Stichwort Intertextualitt. Aber das ist dann so allgemein. (SSH, 115)
– неопределенно-личным местоимением man:
Studentin: Also das wr ne Sache, die mich sehr interessieren wrde.
Professor: Also spannend finde ich es auch. Ist die Frage ehm eh… Das kann man ja als ne Art medienkritischen Ansatz verfolgen. Eh hier man kann auch gucken, ob man es sprachdidaktische Arbeit ausbauen knnte. (SSH, 54)
– перебиванием с целью переспросить, уточнить сказанное или продолжить высказывание собеседника:
Professorin: So, meine Lieben, im nchsten Unterricht findet die Klausur statt. h…
Student: Verzeihung, Frau Behrens, meinen Sie jetzt die Klausur zum letzten Thema oder die vorzeitige Schlussklausur?
Professorin: Es geht erstmal um die Klausur zum Thema „Complex Object“. (AK, 5.07.2002)
Поддерживая имидж партнера по коммуникации, адресант включает его в так называемый «круг своих», т.е. причисляет его к группе людей, действия которых соответствуют его представлениям о нормах поведения. С этой целью говорящий использует инклюзивный потенциал модальных модификаторов, таких как
– артикли в их генерализирующем значении:
Komm, ein Mann in unserer Clique weint nicht! Setz dich hin und beruhig dich! (V, 5.07.2002)
– частицы (auch, ausschlielich, ebenfalls, ebenso и т.п.):
Gerade dir knnte ich nicht widersprechen. Das weit du doch! (F, 14.01.2002)
– условные придаточные предложения:
Ilona: Wenn du da im Verein bist bei uns, wenn du Vereine und so monatlich bezahlst, kannst du ins Squash, Tennis, Kegeln und Sauna und so weiter und so fort. (JS, 11.02.91)
– средства персональности и обращенности:
Student: Herr Plungner, leider habe ich die Aufgabe nicht gemacht, da mir meine Statistikkenntnisse nicht reichen.
Professor: Ist in Ordnung, noch ein paar Stunden Unterricht und wir schaffen es. (AK, 24.05.2002)
Mann: Hi, Se, bist du ach da? Das ist aber ‘ne berraschung! (V, 13.07.2002)
Относя собеседника к «кругу чужих», говорящий делает акцент на несоответствии действий партнера по коммуникации со своими представлениями о нормах поведения. В данном случае адресант актуализирует эксклюзивную функцию модальных модификаторов, таких как
– артикли в их генерализирующем значении:
Der Ossi hat nicht gelernt zu arbeiten. (AT, 7.08.2002)
– частицы (blo, lediglich, genau, ausgerechnet и т.п.):
Mutter: Von mir aus, du kannst machen, was du willst.
Tochter: Aber ausgerechnet du warst noch gestern gegen meine Entscheidung beim Gesprch mit Vater. (AT, 12.06.2002)
– условные придаточные предложения:
Junge: [LAUT] Schifft euch hier raus, Mann, das ist unsere Kneipe.
Barmann: Nein, das ist meine Kneipe.
Junge: Wenn du Stammkunden nicht willst, dann knnen wir gleich gehen.
Barmann: Ja, das kann mir nur recht sein.
Junge 1: Okay, dann gehe ich jetzt. (SCH, 143)
– средства персональности и обращенности:
Hey du Asi, verschwinde, sonst kotze ich gleich. (AK, 18.08.2002)
Abteilungsleiter: Haben Sie schon vergessen, Herr Milcken, wie viel Scheie Sie bei uns in der Postabteilung in der letzten Zeit gebaut haben?
Angestellter: Ups, was soll pltzlich dieses Siezen hier?! (A, 1.08.2002)
Категоричное высказывание может вызвать у слушающего ощущение того, что говорящий посягает на его позитивный имидж. Категоричность в поведении коммуниканта может оформляться посредством
– модального глагола drfen:
Nachbar 1:Sie drfen Ihre Musik nur bis 22 Uhr hren.
Nachbar 2:[IRONISCH] Danke, mein lieber Nachbar. Sie sind so grozgig. Aber ich entscheide selbst, was ich darf und was ich nicht darf. (A, 16.07.2002)
– модального глагола wollen (при выражении желания адресанта, чтобы адресат выполнил его волю):
Mann: Ach, was willst du von mir. Du weit doch, da ich dich liebe.
Frau: Ich will nicht nur, da du mich liebst. Ich will, da du mich auch respektierst! (В, 26.07.2002)
– частиц (absolut, doch, lediglich и т.п.):
Ilona: Ismarin, ja, du brauchst nun wirklich was fr die Schnheit – Wimperntusche und so, oh nh.
Nadine: Ismarin muss geschminkt werden.
Ilona: Wirklich.
Ismarin: Hr auf!
Gerhard: Da kommt sowieso nur ‘ne Missgeburt raus. (JS, 11.03.91)
– подчеркнуто медленного темпа речи и говорения тихим голосом в рематической части высказывания при выражении угроз:
<Und wenn etwas mit ihr passiert/. ** > [SEHR LEISE] Ich mach dich platt\. (A, 24.04.2002)
– перебивания и быстрого темпа речи с целью лишения собеседника права голоса или права доведения своего высказывания до конца:
Ситуативный контекст: один юноша совершает нападки на двух других, которые одевается в женские одежды
Junge: Das kotzt mich an\. * Tunten * und auch noch hier/, * krass eh/.
Junge im Frauenkleid: Reg dich nicht auf.
Junge: |Das gibt=s| ni:cht/. * Haut ab, ihr schwulen Scke/.
Junge im Frauenkleid: |Bist du wahnsinnig| Mensch:/ (BS, 19.02.2002).
– говорения громким голосом в стремлении доминировать в интеракции:
– <Sei nicht so gemein/, ich |war mit ihr nur|…
– [SCHREIEND] <|Jetzt reicht es| aber/. * Und mit so einer grsslichen Sau gibst du dich ab/? (V, 13.05.2002)
Чрезмерная уверенность говорящего в своих словах может вызвать у слушающего ощущение того, что адресант позиционирует себя как более компетентное лицо. Это может быть воспринято адресатом как попытка ограничения свободы в совершении своих действий и, следовательно, как попытка негативного воздействия на свой имидж. Для выражения уверенности своих высказываний говорящий использует
– модальные наречия (natrlich, bestimmt и т.п.):
Lehrerin: Lars, du hast faktisch alle Aufgaben falsch gerechnet. Das musst du nochmals machen. (AK, 7.03.2002)
– модальные глаголы mssen, sollen, drfen в приказах, разрешениях и запретах:
Kai: Ihr sollt ruhig sein, Mensch!
[LACHEN]
Kai: Ihr sollt ruhig sein! (JS, 27.05.91)
– частицы (ausgerechnet, gerade, insbesondere, nicht einmal и т.п.):
Erik: Meinst du jetzt mich?
Marco: Ja, genau dich will ich auf meiner Party nicht sehen. (AK, 22.11.2002)
– эвиденциальные конструкции:
Ihre Position ist der Willkr Tr und Tor geffnet, Herr Tilsit. In solchen Fllen verweise ich immer auf das Gesetz ber die disziplinarische Verantwortlichkeit der Behrdemitglieder, Beamten und ffentlichen Angestellten. (A, 17.05.2002)
Анализ употребления модальных модификаторов позволил сделать вывод, что одни эпистемические средства призваны оформлять высказывание говорящего лишь в одном определенном модусе. Другие могут маркировать речевой поступок говорящего в каждом из трех модусов речевого поведения как для поддержания, так и нарушения имиджа адресата. Характер их воздействия на слушающего определяется тем, на какую пропозицию они указывают. Если с помощью модальных модификаторов говорящий акцентирует внимание на позитивных качествах, присущих собеседнику, или сравнивает его поступки с действиями, имеющими позитивную оценку в сообществе, то в этом случае реализуются стратегии поддержания имиджа в рамках модуса вежливого и фамильярного речевого поведения. Если же с помощью модальных модификаторов говорящий сигнализирует своему собеседнику о несоответствии его поступков с общепринятыми положительными образцами поведения, а также дает субъективную, порой даже утрированную оценку этим поступкам, то речь идет о попытках демонтажа позитивного имиджа собеседника, которая может перерасти в агрессию.
В четвертой главе «Типы речевого поведения коммуникантов и модели их реализации в немецком языке» обосновывается принцип различения типов взаимодействия коммуникантов, описываются стратегии речевого поведения адресанта и адресата. На их основании выделяются и характеризуются типы и модели речевого поведения представителей немецкой лингвокультурной общности.
Под речевой стратегией в своем исследовании мы понимаем ситуационно обусловленную систему поэтапных действий коммуниканта, имеющих определенную цель, намерения в отношении своего партнера по коммуникации, которые реализуются посредством определенной тактики или набора тактик. В теории коммуникации и лингвопрагматике тактика трактуется как речевой поступок, эксплицируемый посредством коммуникативного хода/шага (или последовательности коммуникативных ходов/шагов). В своем исследовании под коммуникативными шагами мы понимаем тактирование коммуникантов с целью реализации выбранной ими стратегии речевого поведения.
Мы делим речевые стратегии на две группы в зависимости от ролей участников коммуникации – адресанта или адресата. Адресант, являющий-ся инициатором речевого взаимодействия, использует стратегии сближения, дистанцирования или сохранения имеющегося характера отношений. Адресат прибегает к стратегиям принятия, игнорирования/пропуска или противодействия интенциям адресанта.
В качестве основы моделирования акта коммуникации в несколько модифицированном виде используется методика К. Адамцик, которая основывается на учете начальных интенций инициатора диалога и ее возможных интерпретаций собеседником уже на втором коммуникативном ходу[14]. При описании моделей речевого поведения мы исходим из соотношения модуса речевого поведения, являющегося ситуативной или межличностной нормой взаимодействия коммуникантов, и модуса речевого поведения, в рамках которого инициатор диалога на первом коммуникативном ходу пытается реализовать свои интенции.
Необходимо отметить, что интенции говорящего, представленные в первом же речевом акте, уже на втором коммуникативном ходу могут привести к смене интенций у слушающего. Таким образом, участник коммуникации, который намеревается реализовать свои интенции, отличные от ожидаемых адресатом, задает тип речевого поведения. Каждый из типов речевого поведения коммуникантов базируется на одном из следующих комплексов интенций адресанта:
1) интенции, направленные на поддержание имеющегося характера отношений с адресатом;
2) интенции, направленные на дистанцирование от адресата;
3) интенции, направленные на сближение с адресатом;
4) интенции, направленные на усиление дистанцирования с адресатом, обусловленные ходом протекания коммуникации;
5) интенции, направленные на усиление сближения с адресатом, обусловленные ходом протекания коммуникации.
Интенции, направленные на поддержание имеющегося характера отношений, представляют собой коммуникативную норму, сложившуюся между интерактантами в процессе их длительного взаимодействия или на основе конвенциональных требований соответствующего дискурса, например, выполнение участниками коммуникации ролей, предписанных разницей в возрасте или социально-иерархической принадлежностью. Тип речевого поведения коммуникантов, базирующийся на первом комплексе интенций, является наиболее стабильным и может сохраняться продолжительное время. При этом оба коммуниканта используют примерно одинаковые стратегии, если они заинтересованы и дальше придерживаться этого характера межличностных отношений.
Если один из интерактантов до начала интеракции делает вывод о том, что высказывания или действия потенциального партнера по коммуникации нарушают его имидж, то высока вероятность того, что он в следующем акте коммуникации будет реализовывать интенции, направленные на дистанцирование от своего собеседника.
Если же один из интерактантов решает отказаться от своих агрессивных намерений в отношении партнера по коммуникации или даже пойти на более тесный контакт с ним, то в следующем акте коммуникации он будет использовать речевые стратегии реализации интенций, направленных на сближение со своим собеседником.
В диссертации описываются три типа речевого поведения коммуникантов и 30 моделей их реализации в немецком языке.
Тип речевого поведения, нацеленный на сближение адресанта с адресатом, может быть реализован посредством трех вариантов речевого взаимодействия. Первый вариант речевого поведения базируется на стратегии принятия адресатом интенций адресанта. Модель 1 взаимодействия коммуникантов наблюдается в конвенционально предписанной ситуации вежливого речевого поведения. Находясь в равных социальных условиях, один из коммуникантов может предпринять попытки сближения, переходя в модус фамильярного речевого поведения. Отсутствие речевого протеста со стороны собеседника на втором коммуникативном ходу, т.е. реагирование адресата фамильярно на высказывание адресанта, позволяет последнему на третьем коммуникативном ходу продолжить свои речевые действия в модусе фамильярного речевого поведения, например:
Ситуативный контекст: в супермаркете одна покупательница по невнимательности стукнула тележкой для покупок другую покупательницу. Обе собеседницы – молодые девушки примерно одинакового возраста:
(1) Frau 1: O, entschuldige, das war nicht absichtlich.
(2) Frau 2: [HLT MIT DER HAND DIE PRELLUNGSSTELLE] Mach dir keine Gedanken. Ich bin selber schuld. Ich habe schlielich nicht geschaut, wohin ich gehe.
(3) Frau 1: Komm, ich halte kurz deine Tte.
(4) Frau 2: Ist schon in Ordnung. (AK, 7.12.2002)
Модель 2 представляет переход коммуникантов из модуса агрессивного в модус фамильярного речевого поведения. Если собеседник также готов к сближению и правильно интерпретирует намерения говорящего, конфликт разрешается, а интерактанты возвращаются к прежнему характеру межличностных отношений, например:
(1) Frau: Sag mal, wie lange hast du vor, mich zu ignorieren?
(2) Mann: Ich bin bereit, alles zu vergessen. Schon vergessen. Erinnere dich, wie toll es war, als wir uns noch nicht gestritten hatten. Verzeih mir doch!
(3) Frau: Ich hab’ schon lngst vergessen. Komm zurck nach Hause. [ER KSST SIE]. (AS, 16.05.2002)
Модель 3 речевого взаимодействия возможна в ассиметричной коммуникативной ситуации, когда интерактанты находятся в конфронтации. Адресант занимает более высокое положение в социальной иерархии и может совершить попытки сближения с целью добиться принятия своих интенций адресатом и, соответственно, отказа от агрессивных намерений. Адресат принимает интенции адресанта и реагирует в модусе вежливого речевого поведения, например:
Ситуативный контекст: так как ученик не следовал указаниям тренера, то он был отправлен на трибуну до конца тренировки. Мальчик пытался агрессивно реагировать на жесткие замечания в свой адрес:
(1) Trainer: Jrgen, komm mal zu mir! … Von deinem Verhalten msste ich eigentlich deinen Eltern berichten. Hltst du das fr eine gute Idee?
(2) Junge: Entschuldigen Sie, Herr Bromm. Ich verspreche, dass das nie wieder vorkommt.
(3) Trainer: Hoffentlich passiert so was nie mehr. (AK, 25.06.2002)
Второй вариант речевого поведения базируется на стратегии намеренного пропуска и игнорирования адресатом интенций адресанта. Модель 4 включает в себя ситуации, в которых наблюдается пропуск адресатом интенций адресанта и, как следствие, усиление дистанции со стороны адресата, несмотря на попытки сближения со стороны адресанта. Такое положение дел наблюдается в ситуациях, в которых один из коммуникантов совершает попытку перейти из модуса агрессивного в модус вежливого речевого поведения, например:
Ситуативный контекст: начальник отдела пытается уладить отношения с одной из сотрудниц после случившейся накануне ссоры на работе:
(1) Chef: Frau Schlsser, ich wrde mich gerne mit Ihnen wieder vertragen.
(2) Mitarbeiterin: Das ist unverschmt, echt! Nach all den Beleidigungen, die Sie mir gestern an den Kopf geworfen haben.
(3) [CHEF BREITET DIE ARME VOR VERWUNDERUNG AUS UND SCHWEIGT]. (A, 12.03.2002)
Модель 5 представляет вариант речевого взаимодействия, при котором адресант совершает попытку перейти из модуса агрессивного в модус фамильярного речевого поведения и тем самым пойти на сближение с партнером по коммуникации. Данная инициатива не находит понимания у адресата, который игнорирует интенции адресанта, например:
Ситуативный контекст: юноша пытается помириться со своей девушкой после произошедшей ссоры:
(1) Junge: Wollen wir nicht noch Mal ganz von vorne anfangen?
(2) Mdchen: Du bist ein Looser, ich hasse solche Typen.
(3) Junge: Reg dich nicht auf, wir knnen alles in Ruhe besprechen. [MDCHEN GEHT WEG]. (BS, 13.09.2002)
Модель 6 речевого взаимодействия коммуникантов возможна в речевых ситуациях, в которых конвенционально предписанным является модус вежливого речевого поведения. Адресант, вступая в акт коммуникации, переходит в модус фамильярного речевого поведения. Адресат, используя стратегию пропуска или игнорирования интенций адресанта, добивается возврата в модус вежливого речевого поведения, например:
Ситуативный контекст: юноша – распространитель газеты «Berliner Morgenpost» обращается на улице к проходящей мимо девушке:
(1) Junge: Nimm eine Zeitung mit, vllig kostenlos. [DIE PASSANTIN NIMMT DIE ZEITUNG] Bei mir kannst du auch mit Rabatt ein Abo schlieen.
(2) Mdchen: Direkt bei Ihnen? Wie sieht Ihr Angebot genau aus?
(3) Junge: Wenn Sie bisschen Zeit fr mich brig haben, dann erklre ich es Ihnen. (AK, 4.02.2002)
Третий вариант речевого поведения базируется на стратегии противодействия адресата в сторону дистанцирования от адресанта. Модель 7 развития коммуникации имеет место тогда, когда инициатор диалога выбирает для своего речевого поведения модус фамильярности вместо модуса вежливости, соответствующего конвенциональным требованиям коммуникативной ситуации. Такое поведение инициатора речевого взаимодействия может вызвать у адресата агрессивную реакцию и подтолкнуть его к противодействию в сторону дистанцирования на втором коммуникативном ходу, например:
Ситуативный контекст: на корпоративной вечеринке один их присутствующих обращается к молодой девушке – официантке:
(1) Gast: Kannst du mir vielleicht Wasser bringen? [BERHRT IHRE HAND]
(2) Kellnerin: Nehmen Sie Ihre Finger weg! Benehmen Sie sich geflligst anstndig.
(3) Gast: Ach, reg dich nicht auf! Ich habe doch nichts gemacht.
(4) [KELLNERIN GEHT WEG, OHNE ZU REAGIEREN]. (AK, 16.05.2002)
В отличие от двух предыдущих сценариев речевого поведения, где инициатор диалога после ответной агрессивной реакции партнера по коммуникации либо вынужден вернуться в модус вежливого речевого поведения, либо продолжает совершать фамильярные речевые действия, модель 8 развития коммуникации предполагает ее переход в модус агрессивного речевого поведения на третьем коммуникативном ходу, например:
(1) Junge: Sag mal, kennen wir uns nicht von irgendwoher?
(2) Mdchen: Soll das eine Anmache sein? Geh weg, damit ich dich nicht lnger sehen muss.
(3) Junge: Was bildest du dir ein, du hsslicher Vogel. (AK, 18.12.2002)
Модель 9 представляет сценарий речевого поведения в ситуации, в которой один коммуникант оценивает соотношения социальных ролей со своим собеседником как равноправные и переходит в модус фамильярного речевого поведения. Подобное речевое поведение может заставить его вернуться в модус вежливости после попыток партнера по коммуникации дистанцироваться в агрессивной манере, например:
Ситуативный контекст: юноша нечаянно наступает на ногу впередиидущей девушке:
(1) Junge: O ‘tschuldige!
(2) Mdchen: Passen Sie doch auf! Sie htten mir beinahe den Schuh ausgezogen.
(3) Junge: Entschuldigen Sie, war nicht meine Absicht. (AK, 23.10.2002)
Тип речевого поведения, направленный на дистанцирование адресанта от адресата, может быть реализован с помощью трех вариантов речевого взаимодействия. Первый вариант речевого поведения базируется на стратегии принятия адресатом интенций адресанта. Модель 10 речевого взаимодействия коммуникантов возможна в ситуации, в которой переход из модуса фамильярного в модус вежливого речевого поведения совершается добровольно обоими собеседниками, изначально правильно оценившими складывающиеся коммуникативные условия, например:
Ситуативный контекст: двое гостей, присутствующие на официальном приеме по поводу юбилея одной общественной организации, длительное время состоят в фамильярных отношениях. Во время разговора одного из гостей с организатором приема к ним присоединяется второй гость (в квадратных скобках дан порядок следования коммуникативных шагов диалогической пары Gast 1 и Gast 2):
(1) Gast 1: Herr Dr. Saale, erlauben Sie mir Ihnen meinen Kollegen Mathias Fischer vorzustellen.
(2) Gastgeber: Guten Tag, Herr Fischer.
(3) Gast 2: Guten Tag, Herr Dr. Saale.
[1] (4) Gast 1: Ich habe Herrn Dr. Saale ber Ihre Forschung berichtet. Er fand sie sehr interessant und aktuell.
[2] (5) Gast 2: Danke Herr Traube. Aber ich muss zugestehen, dass ich nur dank Ihrer Ideen meine Forschung realisieren konnte.
[3] (6) Gast 1: Nein, das ist allein Ihr Verdienst! (АК, 10.10.2002)
Модель 11 характерна для ситуаций, предполагающих следование конвенциональным требованиям вежливости. Тем не менее один из участников коммуникации совершает агрессивные выпады в сторону своего партнера. Нарушение конвенций вежливости в подобной ситуации обусловлено тем, что адресат однозначно интерпретирует речевые действия адресанта как необоснованно грубое посягательство на свой имидж, например:
Ситуативный контекст: велосипедист, соблюдая правила, ехал по велосипедной дорожке и немного задел пешехода:
(1) Fugnger: Du blder Kerl! Warum fhrst du wie eine gesengte Sau?!
(2) Radfahrer: Mach die Glupscher auf, du Penner! [FHRT WEITER LOS]. (AK, 8.11.2002)
Модель 12 представляет ситуацию, в которой адресант совершает агрессивные выпады в сторону адресата, когда тот вправе ожидать от своего партнера по коммуникации речевого поведения в модусе фамильярности. Подобное развитие интеракции предполагает принятие слушающим агрессивных интенций говорящего и организацию своего речевого поведения также в модусе агрессивности. Это характерно в большей степени для симметричной коммуникации между малознакомыми или незнакомыми людьми, например:
Ситуативный контекст: двое молодых людей примерно одинакового возраста переходят дорогу, один толкает другого, замешкавшегося на пешеходном переходе:
(1) Mann 1: Steh hier nicht rum! Lass mich vorbei!
(2) Mann 2: Heee, was soll denn das jetzt hier?! (АК, 19.05.2002)
Модель 13 иллюстрирует интеракцию, в которой адресат использует стратегию дистанцирования на фоне агрессивных интенций, нарушая тем самым предписанную норму соблюдения фамильярного или вежливого речевого поведения. Адресат принимает агрессивные интенции адресанта, что может привести к прерыванию коммуникации и, возможно, к разрыву отношений, например:
(1) Kollege 1: Ich werde dir vollkommen offensichtliche Sachen zum tausendsten Mal nicht wiederholen.
(2) Kollege 2: Mach die Flocke! Deine Erklrung ist berflssig.
(3) Kollege 1: Na toll, dann mach, was du willst. Ich biete dir meine Hilfe nie wieder an. [GEHT WEG]. (AK, 28.03.2002)
Второй вариант речевого поведения базируется на стратегии намеренного пропуска и игнорирования адресатом интенций адресанта. Модель 14 характерна для коммуникации, которая требует от каждого ее участника соблюдения конвенциональных норм вежливости. При таком характере складывающейся интеракции, когда адресат уже на втором коммуникативном ходу интерпретирует высказывания инициатора диалога как агрессивные, нарушающие его имидж, он умышленно не реагирует симметрично, игнорируя интенции говорящего. Данная стратегия направлена на то, чтобы побудить партнера по интеракции отказаться от своих агрессивных интенций и вернуться в модус вежливого речевого поведения, конвенционально предписанный для этой коммуникативной ситуации, например:
Ситуативный контекст: один из прохожих остановился на узком тротуаре и поставил тяжелую сумку на асфальт. Другой прохожий, которому преградили путь, спешит:
(1) Passant 1: Was stehst du mir hier im Weg rum!
(2) Passant 2: Entschuldigung, die Tasche wurde mir gerade zu schwer.
(3) Passant 1: Lass mich jetzt geflligst durch! (АК, 27.01.2002)
Модель 15 речевого взаимодействия коммуникантов представляет сценарий ситуаций, в которых инициатор диалога продолжает увеличивать дистанцию в ходе интеракции, не отказываясь от своих агрессивных намерений. Это может побудить адресата перейти в наступление и совершить имидженарушающие речевые действия в адрес своего оппонента, например:
Ситуативный контекст: на улице молодая девушка нечаянно толкнула женщину, которая старше ее по возрасту:
(1) Frau: Kannst du nicht aufpassen?!
(2) Mdchen: O, Entschuldigung.
(3) Frau: Siehst du ja nicht, das ist die Strae [ZEIGT MIT DEM FINGER AUF DIE STRAE]!
(4) Mdchen: [LAUT] Ich habe Entschuldigung gesagt, OK?!
(5) Frau: Jetzt werd’ nicht frech, du dumme Gre! (AK, 24.11.2002)
Модель 16 речевого взаимодействия представлена диалогами, в которых один из коммуникантов дистанцируется от своего партнера, совершая речевые действия в модусе агрессивности. Адресат правильно интерпретирует интенции говорящего, но не идет на ответную агрессию, оставаясь в модусе вежливого речевого поведения. Такой исход возможен в том случае, если адресант на втором коммуникативном ходу признает правоту претензий, выдвинутых в его адрес на первом коммуникативном ходу партнером по коммуникации, например:
Ситуативный контекст: на платформе железнодорожного вокзала во время, когда немецкие железные дороги стали вводить запрет на курение в закрытых помещениях, мужчина курит сигарету:
(1) Frau: Hren Sie mal, sehen Sie nicht, dass es hier Rauchverbot ist [ZEIGT AUF DEN SCHILD “RAUCHEN VERBOTEN”]?
(2) Mann: Entschuldigung, das habe ich nicht gewusst [LSCHT ZIGARETTE].
(3) Frau: Verstehen Sie mich nicht falsch. Das strt auch anderen, die nicht rauchen. Ich habe zum Beispiel Asthma. (AK, 8.09.2002)
Модель 17 характерна для коммуникации, допускающей фамильярные отношения в рамках институционального дискурса. Один из коммуникантов может пойти на дистанцирование в рамках модуса вежливого поведения в официальной обстановке или в случае, если он подозревает своего собеседника в злоупотреблении сложившимися между ними равноправными фамильярными отношениями, например:
Ситуативный контекст: начальник отдела и сотрудник Якобзен находятся в фамильярных отношениях. Однако проступок последнего вынуждает начальника отдела занять официальную позицию и перейти в модус фамильярного речевого поведения:
(1) Abteilungsleiter: Herr Jakobsen hat am Freitag bei der Arbeit gefehlt. [SIEHT JAKOBSEN AN] Laut Arbeitsvertrag muss derjenige, der Arbeit fern bleibt, demzufolge einen Tag Urlaub nehmen.
(2) Jakobsen: Ich konnte dich aber telefonisch nicht erreichen. Es war bei dir immer besetzt.
(3) Abteilungsleiter: Tut mir leid, aber die Vertragsbedingungen gelten fr alle. (AK, 27.05.2002)
Модель 18 речевого поведения представляет сценарий взаимодействия коммуникантов, которые совершают переход из модуса фамильярного в модус вежливого поведения. При этом адресат после пропуска интенций адресанта на втором коммуникативном ходу вынужден перейти на уровень вежливого речевого поведения. Переход в модус вежливого речевого поведения в интеракции между собеседниками, долгосрочные отношения которых характеризуются как фамильярные, совершается редко. Переход обоих интерактантов в модус вежливого речевого поведения может быть обусловлен институциональными условиями, требующими соблюдения конвенциональных норм вежливости, например:
Ситуативный контекст: двое сотрудников фирмы находятся в фамильярных отношениях. Инициатор диалога работает в фирме более длительное время, чем его собеседник, и неформально является руководителем сотрудников, которые сидят в одном кабинете вместе с ним:
(1) Mitarbeiter 1: Herr Grner, knnten Sie vielleicht am Donnerstag Frau Finkel vertreten? Sie hat einen Arzttermin.
(2) Mitarbeiter 2: Das kann ich nicht sagen. Warum teilst du es mir so offiziell mit?
(3) Mitarbeiter 1: Herr Krumbacher meint, dass sich alle Mitarbeiter an eine angemessene Form der Kommunikation halten sollen. Ansonsten knnte dies einen negativen Einfluss auf die Kunden unserer Firma haben.
(4) Mitarbeiter 2: Gut, wenn es sein muss. (АК, 26.03.2002)
Модель 19 демонстрирует эффективность речевого поведения адресата, который не принимает попытки дистанцирования адресанта, с которым он находится в фамильярных отношениях и вынуждает последнего вернуться к исходному состоянию межличностных отношений. Только находясь в длительных фамильярных отношениях, интерактант может взять на вооружение речевую стратегию пропуска или игнорирования интенций адресанта, лишь незначительно рискуя вызвать у своего партнера по коммуникации агрессивную реакцию, например:
Ситуативный контекст: начальник отдела и его сотрудник состоят в фамильярных отношениях, установленных в результате совместной трудовой деятельности:
(1) Chef: Ich bin beauftragt, allen Kollegen die Entscheidung des Vorstandes ber die Krzung der Stelle fr die ffentlichkeitsarbeit in unserer Abteilung mitzuteilen.
(2) Mitarbeiter: Moment mal, willst du mich auf die Strae setzen?
(3) Chef: Es tut mir leid, aber das ist nicht meine Entscheidung.
(4) Mitarbeiter: Du weit doch, dass ich lange nach dieser Arbeit gesucht habe. Es ist erst ein halbes Jahr vergangen, seit ich in dieser Funktion arbeite.
(5) Chef: Versteh mich doch, von mir hngt das nicht ab. Ich kann nichts machen. Lass uns das spter besprechen. Vielleicht ergibt sich eine Mglichkeit, dich an einer anderen Stelle einzusetzen. (АК, 15.03.2002)
Третий вариант речевого поведения базируется на стратегии противодействия адресата в сторону сближения с адресантом. Встречаются ситуации, когда адресант производит явные агрессивные речевые действия, а адресат на втором коммуникативном ходу не идет на ответную агрессию, оставаясь в модусе фамильярного речевого поведения. На третьем коммуникативном ходу можно наблюдать несколько вариантов речевого поведения коммуниканта. Один из них реализуется в виде модели 20 тогда, когда адресат не идет на ответную агрессию, оставаясь в модусе фамильярного речевого поведения. Адресант не удовлетворен речевыми действиями своего собеседника и не отказывается от своих агрессивных интенций, например:
Ситуативный контекст: студент возвращает студентке ее материалы, необходимые для экзамена, лишь за 5 минут до экзамена:
(1) Studentin: Wieso kommst du spt? Auf dich kann man sich echt nicht verlassen. Kannst du vergessen, dass ich noch Mal was fr dich mache.
(2) Student: Tut mir leid, der Zug hatte Versptung.
(3) Studentin: Ich habe keinen Bock drauf, wegen Typen wie dir noch mal durch die Prfung zu fliegen. (АК, 06.02.2002)
Модель 21 поведения коммуникантов можно наблюдать в ситуациях, когда адресат уже на втором коммуникативном ходу интерпретирует высказывания инициатора диалога как агрессивные, нарушающие его имидж, но умышленно не идет на ответную агрессию, а движется в сторону сближения, например:
Ситуативный контекст: разговор между девушкой и ее парнем:
(1) Mdchen: Wo hast du dein Flittchen gelassen?
(2) Junge: Jetzt komm, das ist doch eine alte Kamele…
(3) Mdchen: Jetzt hr’ auf! Willst du mich verarschen? Elke hat euch gestern beim Knutschen erwischt.
(4) Junge: Jetzt reicht’s aber! Du bist ja vollkommen durchgeknallt mit deiner krankhaften Eifersuchtsphantasie!
(5) Mdchen: Erzhl doch keinen Schei’! (V, 9.10.2002)
Модель 22 представляет ситуации, в которых один коммуникант дистанцируется от своего партнера в модусе агрессивного речевого поведения, а адресат не идет на ответную агрессию, оставаясь в модусе фамильярного речевого поведения. В этом случае возможна смена интенций адресанта, если адресат на втором коммуникативном ходу признает правоту претензий, выдвинутых в свой адрес. При этом инициатор диалога отказывается от своих агрессивных намерений и в дальнейшем возвращается в модус фамильярного речевого поведения, например:
Ситуативный контекст: юноша опоздал на вечеринку и заставил свою девушку ждать в незнакомой компании:
(1) Mdchen: Ich finde das echt Scheie! Ich Idiot beeile mich und Monsieur hat es nicht ntig.
(2) Junge: Komm, sei nicht sauer. Ich bin in Stau steckengeblieben. [ER UMARMT SIE].
(3) Mdchen: Jа, OK. Aber nchstes Mal rufst du bitte an. (АК, 15.06.2002)
Тип речевого поведения, направленный на поддержание имеющегося характера отношений адресанта с адресатом, может быть реализован с помощью двух вариантов речевого взаимодействия. Первый вариант основывается на правильной интерпретации адресатом интенций адресанта. Модель 23 базируется на правильной интерпретации адресатом вежливых интенций адресанта и его последующих речевых действий в модусе вежливого речевого поведения. В данном случае интерактанты поддерживают имидж друг друга, вследствие чего не возникает повода для оценки состояния межличностных отношений и их изменения, например:
Ситуативный контекст: диалог между профессором и студентом в конце семинарского занятия:
(1) Student: Herr Professor Doktor Tischler, es ist mglich, dass ich morgen zum Unterricht nicht komme, denn ich habe morgen einen Arzttermin.
(2) Professor: Brauchen Sie sich keine Sorgen zu machen. Ich schicke Ihnen die Aufgabe als E-Mail. (АК, 4.06.2007)
Модель 24 речевого взаимодействия собеседников может реализоваться при таком исходном соотношении, когда коммуникативная ситуация требует придерживаться модуса фамильярного речевого поведения. Участники коммуникации действуют на основе ранее сложившихся, устоявшихся при долгосрочном знакомстве или социально предписанных конвенциональных образцов, не преследуя цели изменить характер своих межличностных отношений, например:
Ситуативный контекст: случайный разговор двух незнакомых подростков на улице:
(1) Junge 1: Hallo! Kannst du mal sagen, wie ich zum Friedrichstadtpalast komme?
(2) Junge 2: Geh mal unter die S-Bahnbrcke Friedrichstrae durch und in 300 Metern siehst du ihn auf der rechten Seite.
(3) Junge 1: Danke, Mann! (АК, 21.07.2007)
Одну из возможных схем развития интеракции в рамках модуса фамильярного речевого поведения, когда слушающий правильно интерпретирует интенции говорящего, представляет модель 25 смены коммуникативных шагов, направленных на поддержание имеющегося характера отношений. Развитие коммуникации в указанном направлении может характеризоваться интимизацией существующих взаимоотношений, например:
Ситуативный контекст: разговор между находящимися в близких отношениях девушкой и юношей:
(1) Mdchen: Wie geht’s meinem Sonnenschein ohne mich?
(2) Junge: Ich habe dich sehr vermisst. [BERREICHT EIN PCKCHEN].
(3) Mdchen: O, mein Ser! Wo ich berraschungen doch so liebe! (АК, 10.06.2007)
Модель 26 смены коммуникативных шагов представляет интеракцию, в которой слушающий правильно интерпретирует агрессивные интенции говорящего. При таком раскладе интерактанты совершают массивные нападки на имидж друг друга, что может привести к дальнейшей эскалации конфликта, например:
Ситуативный контекст: диалог между двумя пассажирами, которые нервничают из-за долгого отсутствия поездов вследствие забастовки „Deutsche Bahn“:
(1) Mann 1: Warum lungerst du die ganze Zeit hier rum?
(2) Mann 2: Was geht’s dich an? Geh dahin, wo der Pfeffer wchst. (АК, 2.07.2007)
Второй вариант речевого поведения базируется на дистанцировании как результате неправильной интерпретации адресатом интенций адресанта. Модель 27 представляет речевую ситуацию, в которой один коммуникант ошибочно интерпретирует интенции другого как попытку дистанцирования и сам совершает речевые действия, характерные для модуса агрессивного речевого поведения или переходной зоны из модуса вежливого в модус агрессивного речевого поведения, например:
Ситуативный контекст: во время рабочего дня в бюро начальник отдает распоряжение своему сотруднику:
(1) Abteilungsleiter: Herr Peters, bemhen Sie sich doch bitte heute im Laufe des Tages alle Kunden ber die bevorstehende Aktion zu informieren.
(2) Mitarbeiter: Es ist nicht ntig, dies stndig zu wiederholen.
(3) Abteilungsleiter: Komisch, ich dachte, ich sage es Ihnen heute zum ersten Mal. (АК, 25.06.2007)
Модель 28 речевого взаимодействия представляет сценарий ситуаций, в которых один коммуникант интерпретирует интенции другого как попытку дистанцирования и сам совершает речевые действия, характерные для модуса вежливого речевого поведения, например:
Ситуативный контекст: разговор между двумя коллегами, один из которых является новичком в рабочем коллективе. В перерыве на обед во время общения некоторые коллеги, в том числе и участник нижеприведенного диалога, перешли на уровень фамильярного речевого поведения с новым сотрудником:
(1) Alter Mitarbeiter: Aufgepasst! Ich habe etwas zu verknden. Wir brauchen jemanden, der heute eine Stunde lnger bleibt.
(2) [SCHWEIGEN] *5*
Neuer Mitarbeiter: Ich denke, ich kann. Was soll ich machen?
(3) Alter Mitarbeiter: Es wird Technikcheck durchgefhrt. Mglicherweise werden sie Materialien bentigen.
(4) Neuer Mitarbeiter: Sagen Sie mir, wo sie liegen? (АК, 2.07.2007)
Модель 29 возможна в ситуациях, в которых один коммуникант интерпретирует интенции другого как попытку дистанцирования и прибегает к речевым действиям, характерным для модуса агрессивного речевого поведения или переходной зоны из модуса фамильярного в модус агрессивного речевого поведения, например:
Ситуативный контекст: встречаются два приятеля, один из которых переживает по поводу разлада в отношениях со своей девушкой:
(1) Kumpel 1: Was macht unser Romeo?
(2) Kumpel 2: Hau ab, sonst mach ich dich kalt.
(3) Kumpel 1: Ach komm, reg dich nicht so auf! Ich habe das nicht bse gemeint.
(4) Kumpel 2: berleg, was du sagst. Du weit doch, dass ich es nicht leicht habe. (АК, 17.06.2007)
Адресат может неправильно интерпретировать слова адресанта, усмотрев в них интенции адресанта на сближение, и оформить переход к фамильярным отношениям, который реализуется посредством модели 30. Если инициатор диалога не желает установления более близких межличностных отношений, он на третьем коммуникативном ходу возвращается в модус вежливого речевого поведения, например:
Ситуативный контекст: разговор между руководителем проекта и сотрудником в понедельник утром:
(1) Projektleiter: Na, am Wochenende versackt?
(2) Mitarbeiter: Ich war auf einer Party. Es war geil! Massenhaft tolle Frauen!
(3) Projektleiter: Gut, jetzt mssen Sie aber leider die Arbeit beenden, die Sie Ende letzter Arbeitswoche bekommen haben. Das macht vielleicht nicht so viel Spa wie Party, aber…
(4) Mitarbeiter: Ist in Ordnung. (АК, 13.05.2002)
Анализ ситуаций повседневного общения представителей немецкой лингвокультурной общности показал, что большинство выделенных моделей речевого взаимодействия связано со сменой коммуникантами одного модуса речевого поведения на другой. Переход адресанта из модуса вежливого в модус фамильярного речевого поведения свидетельствует о его намерении пойти на сближение с собеседником. Если адресант не желает этого, он пропускает направленные на него интенции и отвечает вежливо, как того требует ситуативная норма или норма их межличностного взаимодействия (модель 6).
При правильной интерпретации слов адресанта адресат может принять интенции партнера и пойти с ним на сближение в рамках модуса фамильярного речевого поведения (модель 1). Если же адресат не заинтересован в смене существующего характера отношений, он выбирает стратегию пропуска интенций или противодействия в сторону дистанцирования (модели 7, 9). В этом случае он ведет себя вежливо, вынуждая адресанта на третьем коммуникативном ходу вернуться к исходному состоянию отношений.
Используя на втором коммуникативном ходу стратегию противодействия в сторону дистанцирования, адресат тем самым переводит свое речевое поведение в модус агрессивного речевого поведения. В этом случае инициатор актуального акта коммуникации на третьем коммуникативном ходу может использовать одну из имеющихся у него возможностей: продолжить попытки сближения (модель 7), отреагировать агрессивно (модель 8) или вернуться к исходному характеру взаимоотношений со своим партнером по коммуникации – в модус вежливого речевого поведения (модель 9).
Использование стратегии сближения может привести к смене модуса агрессивного на модус вежливого или фамильярного речевого поведения. Если адресат правильно распознал в речевых действиях адресанта интенции на сближение, то он может перейти в модус фамильярного (модель 2) или вежливого (модель 3) речевого поведения, характеризовавшего их межличностные отношения до наступления конфликта. Если адресат не готов к примирению и возврату на прежний уровень речевого взаимодействия, он выберет стратегию пропуска интенций (модели 4, 5). В этом случае инициатор смены характера взаимоотношений на третьем коммуникативном ходу может совершить еще одну, возможно, более явно выраженную попытку сближения (модель 5).
Применяя стратегии дистанцирования, адресант совершает тем самым попытки перехода из модусов вежливого или фамильярного в модус агрессивного речевого поведения. Адресант может принять интенции адресант и перевести свое речевое поведение в русло агрессивности (модели 11, 12, 13). Не желая переходить в модус агрессивности, адресат может не сразу пойти на ответную дистанцию, а попытаться заставить собеседника вернуться к исходным отношениям с помощью стратегий намеренного пропуска интенций (модели 14, 16) или противодействия в сторону сближения (модели 20, 21, 22).
Переход адресанта из модуса фамильярного в модус вежливого речевого поведения маркирует его намерения дистанцироваться от адресата. Если намерения адресанта интерпретируются адресатом правильно, то последний может пойти на ответное дистанцирование в рамках модуса вежливости (модель 10). Пытаясь сохранить фамильярные отношения со своим партнером, адресат имеет возможность применить стратегию пропуска интенций адресанта (модели 18, 19) или стратегию противодействия в сторону сближения с ним (модель 17).
В результате применения адресатом стратегий пропуска интенций адресанта и противодействия в сторону сближения с адресантом последний на третьем коммуникативном ходу либо отказывается от своих намерений дистанцирования и возвращается к взаимодействию с партнером в модусе вежливого (модель 16) или фамильярного (модель 19, 22) речевого поведения, либо еще больше увеличивает дистанцию с собеседником (модели 15, 17, 18, 20, 21). На последующих коммуникативных ходах собеседники могут продолжить свои усилия по реализации различающихся интенций. Снятие акцента на характере отношений происходит лишь тогда, когда оба коммуниканта согласятся с тем, перейти ли им в модус агрессивного речевого поведения или вернуться к исходным отношениям.
Если речевое поведение адресанта направлено на поддержание существующего характера отношений с адресатом, а не на их смену, то переход в другой модус речевого поведения не совершается. Правильно распознав на втором коммуникативном ходу намерения адресанта, адресат будет оформлять свои ответные речевые действия в том модусе речевого поведения, который характерен для их длительных отношений (модели 23, 24, 25).
При неправильной интерпретации слов адресанта адресат на втором коммуникативном ходу может совершить попытки изменения существующих взаимоотношений со своим партнером. Если на фоне длительных фамильярных или вежливых контактов коммуникант воспринял актуальные речевые действия своего собеседника как агрессивные, то дальнейшее протекание интеракции будет развиваться по типу поведения, направленного на дистанцирование от партнера по коммуникации (модели 27, 29). Адресант с большой долей вероятности будет использовать стратегии дистанцирования и в том случае, если интенции собеседника, с которым он состоит в долгосрочных фамильярных отношениях, будут интерпретированы им как вежливые (модель 28). Если же коммуникант в словах собеседника, с которым он состоит в вежливых отношениях, усмотрел фамильярные речевые действия, он может расценить это как желание сближения и в дальнейшем строить свое речевое поведение по типу, направленному на установление более близких межличностных отношений с партнером по коммуникации (модель 30).
В заключении подводятся итоги разработки лингвопрагматического аспекта речевого поведения коммуникантов в ситуациях повседневного общения, формулируются основные выводы работы, намечаются перспективы дальнейшего исследования. Отмечается, что наиболее плодотворным представляется изучение речевого поведения представителей других лингвокультурных общностей, а также описание национальных стилей коммуникации в сопоставительном плане. Целесообразным является подтверждение и уточнение установленных типов речевого поведения и моделей их реализации путем анализа речевого поведения немцев в сферах коммуникации, отличных от повседневной. Перспективным является также расширение и уточнение представления о когнитивно-праг-матической структуре речевого взаимодействия интерактантов. Исследование диалогов других жанров речи и сфер коммуникации позволит расширить количество моделей речевого взаимодействия адресанта и адресата, привести к обнаружению еще не описанных закономерностей.
По теме диссертации опубликованы следующие работы:
Монографии и учебные пособия:
1. Глушак В.М. Дискурсивная парадигма речевого поведения. Монография. – Сургут: Изд-во СурГУ, 2006. – 167 с.
2. Глушак В.М. Речевое поведение коммуникантов в ситуациях повседневного общения. Монография. – Новосибирск: ЦРНС, 2009. – 165 с.
3. Глушак В.М. Речевое поведение: модальные модификаторы (учебно-методическое пособие). – Сургут: Изд-во СурГУ, 2009. – 72 с.
Статьи в рецензируемых научных изданиях, включенных в реестр ВАК Минобрнауки РФ:
4. Глушак В.М. Роль эмоций в структуре речеповеденческих модусов // Вестник Воронежского университета. Серия: Лингвистика и межкультурная коммуникация. – 2006. – № 2. – С. 50–57[15].
5. Глушак В.М. Модусы речевого поведения в немецком языке // Вестник МГОУ. Серия: Лингвистика. – 2007. – № 1. – С. 10–18.
6. Глушак В.М. Языковое моделирование образцов речевого поведения // Вестник ТГУ. Серия: Гуманитарные науки. – 2007. – № 7 (51). – С. 35–42.
7. Глушак В.М. Парадигма речевого поведения немцев // Знание. Понимание. Умение. – 2007. – № 3.– С. 183–189.
8. Глушак В.М. Уплотненный vs. разряженный дискурс в парадигме речевого поведения // Вестник МГЛУ. Грамматика в когнитивно-дис-курсивном аспекте. Серия: Лингвистика. – 2008. – Вып. 554. – С. 107–114.
9. Глушак В.М. Реализация речевой стратегии поддержания имеющегося характера отношений коммуникантов // Вестник ТГУ. Серия: Гуманитарные науки. – 2009. – № 1. – С. 60–66.
10. Глушак В.М. Имидженарушающее поведение в высокоэмоциональной интеракции // Вестник МГЛУ. Язык в мире дискурсов. Человек и концептосферы. Вербализация в дискурсе. Серия: Языкознание.– 2009. – Вып. 560. – С. 78–87.
11. Глушак В.М. Эпистемическая функция частиц в организации речевого поведения // Вестник Поморского университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. – 2009. – № 3. – С. 32–37.
12. Глушак В.М. Стратегии речевого поведения, направленные на сближение с партнером по коммуникации // Вестник ПГЛУ. – 2009. – № 2. – С. 69–73.
13. Глушак В.М. Функционирование парантетических конструк- ций в речевом поведении (на материале немецкого языка) // Вестник ЛГУ им. А.С. Пушкина. – 2009. – № 4 (Том 1). – С. 78–89.
Статьи в прочих изданиях:
14. Глушак В.М. Агрессивные функции перебивания в молодежном дискурсе // Языковое общение и его единицы в лингвистических и линг-водидактических исследованиях: межвузовский сборник статей. – Сургут: Изд-во СурГУ, 2003. – С. 18–22.
15. Глушак В.М. Междометия и наречия в агрессивной коммуникации // Актуальные вопросы обучения иностранным языкам: опыт, стратегии, перспективы: сборник докладов межвузовской научно-практической конференции. – Сургут: РИО СурГПИ, 2003. – С. 176–182.
16. Глушак В.М. Коммуникативно-прагматическая характеристика проклятий // Сборник научных трудов СурГУ. Вып. 15. Гуманитарные науки. Ч. III. Психология. Педагогика. Лингвистика. – Сургут: Изд-во СурГУ. – 2003. – С. 180–189.
17. Глушак В.М. Особенности ругательств в немецком молодеж-ном дискурсе // Слово, высказывание, текст в когнитивном, прагматическом и культурологическом аспектах: материалы II Международной научной конференции, Челябинск, 5–12.2003 г. – Челябинск: ЧГУ, 2003. – С. 221–223.
18. Глушак В.М. Realisierung der Diskursreferenten und Nicht-Diskursreferenten durch Adjektive // Изучение дискурса как когнитивно-прагматического феномена: межвузовский сборник научных статей. – Сургут: Изд-во СурГУ, 2004. – С. 23–32.
19. Глушак В.М. Роль междометий и частиц в выражении негативных эмоций // Когнитивно-семантические исследования предложения и текста: межвузовский сборник научных трудов. – Пятигорск: ПГЛУ, 2004. – С. 27–33.
20. Глушак В.М. Речеповеденческий аспект проклятий в немецкой лингвокультурной общности // Известия УрГПУ. Лингвистика. Выпуск 16. – Екатеринбург: УрГПУ, 2005. – С. 139–144.
21. Глушак В.М., Гацко Е.А. Реализация форм комического в различных речеповеденческих модусах // Когнитивно-коммуникативные категории: содержание и формы реализации: межвузовский сборник научных статей. – Сургут: Изд-во СурГУ, 2006. – С. 27–33.
22. Глушак В.М. Фактор экстраверсии / интроверсии в речевом поведении // Наука и инновации XXI века: материалы VII Окружной кон-ференции молодых ученых. Т. 2. – Сургут: Изд-во СурГУ, 2007. – С. 209–211.
23. Глушак В.М. Коммуникативные типы межличностного взаимодействия // Сравнительно-историческое и типологическое изучение языков и культур: сб. материалов международной научной конференции «XXV-е Дульзоновские чтения». – Томск: ТГПИ, Изд-во «Ветер», 2008. – С. 30–31.
24. Глушак В.М. Хеджинг как одно из составляющих эпистемической модальности // Язык и коммуникация в контексте культуры: материалы международной научно-практической конференции. – Рязань: РГУ, 2008. – С. 16–18.
25. Глушак В.М. Дискурсивная компетенция в вербальной агрес- сии // Материалы международной научно-практической конференции «Го-сударственная языковая политика: региональное развитие и сфера применения». – Павлодар: Изд-во Инновационного евразийского университета, 2008. – С. 47–50.
26. Глушак В.М. Индивидуальные особенности личности в речевом поведении // Языковые и лингводидактические аспекты различных сфер коммуникации: межвузовский сборник научных статей. – Сургут: Изд-во СурГУ, 2008. – С. 20–27.
27. Глушак В.М. Вставні конструкції як один із засобів маркування епістемічної модальності в мовній поведінці // Науковий вісник Чернівецького університету. Серія: Германська філологія. – Чернівці: ЧНУ, 2009. – С. 83–87.
28. Глушак В.М. Роль модальных глаголов в уверенном и неуверенном речевом поведении // Иностранные языки и литература в международном образовательном пространстве. – Екатеринбург: УГТУ-УПИ, 2009. – С. 182–185.
29. Глушак В.М. Коммуникативные модели дистанцирования говорящего со слушающим // Культура как текст: сборник научных статей. Выпуск IX-М. – Смоленск: ИЯ РАН, СГУ, 2009. – С. 306–311.
30. Глушак В.М. Конъюнктив и безличные конструкции как модальные модификаторы речевого поведения // Система ценностей современного общества: сборник мат-лов VI Всероссийской научно-практиче-ской конференции. – Новосибирск: ЦРНС, 2009. – С. 67–72.
31. Глушак В.М. Речевая стратегия игнорирования интенций адресанта // Дискурс и коммуникация: лингвокультурологические и лингводи-дактические аспекты. – Сургут: Изд-во СурГУ, 2009. – С. 31–39.
32. Глушак В.М. Коммуникативные стратегии смены модуса речевого поведения // Активные процессы в различных типах дискурсов: функционирование единиц языка, социолекты, современные речевые жанры: материалы международной конференции 19-21.06.2009 г. – Москва-Ярославль: Ремдер, 2009. – С. 110–117.
Условные обозначения
\ – нисходящий контур движения тона
/ – восходящий контур движения тона
* – короткая пауза
** – пауза средней долготы
*5* – долгая пауза с указанием времени в секундах
< – следующая фраза произносится громче
> – следующая фраза произносится тише
– следующая фраза произносится быстрее
– следующая фраза произносится медленнее
: – чрезмерная долгота
|Wortgruppen| – участки высказываний, произносимые одновременно обоими коммуникантами
[LACHEND] – описание невербальных действий
dies – эмфатическое ударение
Список использованных языковых корпусов
A – Talk–Show “Arabella”. – Fernsehsender ProSieben, 2002.
АК – языковой корпус аутентичных диалогов, записанных автором диссертации в 2002, 2007 гг.
AT – Talk–Show “Andreas Trck”. – Fernsehsender ProSieben, 2002.
B – Talk–Show “Britt”. – Fernsehsender Sat1, 2002.
BS – Talk–Show “Brbel Schfer”. – Fernsehsender RTL, 2002.
V – Talk–Show “Vera”. – Fernsehsender Sat1, 2002.
SCH – Schad U. Verbale Gewalt bei Jugendlichen: ein Prаxisforschungsprojekt ber ausgrenzendes und abwertendes Verhalten gegenber Minderheiten. – Meinheim, Mnchen: Juventa–Verlag, 1996. – 334 S.
Eberle – Eberle Egli M. Auftrge und Auftragsklrung in der Sprachtherapie.Mglichkeiten und Grenzen im Rahmen eines systemischen Vorgehens. Anhang. – Heidelberg: Universitt Heidelberg, 2003. – 249 S.
JS – Schlobinski P., Kohl G., Ludewigt I. Jugendspezifische Sprechweise. [CD–Buch]. – Hannover: Universitt Hannover, 2001. – 565 S (Textkorpus 1); 712 S (Textkorpus 2).
SSH – Meer D. Sprechstundengesprche an der Hochschule: „Dann jetzt Schluss mit der Sprechstundenrallye“; ein Ratgeber fr Lehrende und Studierende. – Baltmannsweiler: Schneider–Verl. Hohengehren, 2003. – 140 S.
[1] Макаров М. Л. Основы теории дискурса. – М., 2003. – С. 98.
[2] Rathmayr R. Hflichkeit als kulturspezifisches Konzept: Russisch im Vergleich // Wechselbeziehungen zwischen slawischen Sprachen, Literaturen und Kulturen in Vergangenheit und Gegenwart. – Innsbruck, 1996. – S. 174–185.
[3] Бенаккьо Р. Выражение вежливости формами повелительного наклонения совершенного и несовершенного вида в русском языке // Труды аспектологического семинара филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова. Т. 3. – М., 1997. Schubert K. Respekt – Eine kritische Neubewertung von ‘power’ und ‚solidarity’. – Kiel, 1985.
[4] Goffman E. Interaktionsrituale. ber Verhalten in direkter Kommunikation. – Frankfurt-am-Main, 1971.
[5] Немов Р.С. Психология. Кн. 1. Общие основы психологии. – М., 1997.
[6] Изард К. Эмоции человека. – М., 1980.
[7] Fetzer A. Konversationsanalyse und Konversationsunterricht. Zur Theorie und Praxis im universitren Kontext [Электронный ресурс] // [web-сайт] <http://zif.spz.tu-darmstadt.de/j g-02-1/ beitrag/ fetzer.htm> (1997).
[8] Fetzer A. Konversationsanalyse und Konversationsunterricht. Zur Theorie und Praxis im universitren Kontext [Электронный ресурс] // [web-сайт] <http://zif.spz.tu-darmstadt.de/j g-02-1/ beitrag/ fetzer.htm> (1997).
[9] Юнг К.Г. Психологические типы. – СПб., М., 1995.
[10] Там же.
[11] Lakoff G. Hedges and Meaning Criteria // McDavid R.I., Duckert A.R. Lexicography in English. – New York, 1973. – Р. 144–153. Lakoff G. Hedges. A Study in Meaning Criteria and the Logic of Fuzzy Concepts // Papers from the 8th Regional Meeting of Chicago Linguistic Society (CLS 8). – Chicago, 1972. – P. 183–228.
[12] См. например: Brown P., Levinson S. Universals in Language Usage: Politeness Phenomena // Questions and Politeness. – Cambridge, 1978. – P. 56–310. Fetzer A. Negative Interaktionen. Kommunikative Strategie im britischen Englisch und interkulturelle Inferenzen: Europische Hochschulschriften. Reihe XXI, 143. – Frankfurt-am-Main, 1994. Fraser B. Perspectives on politeness // Journal of Pragmatics. – 1990. – Vol. 14. – P. 219–236.
[13] См. например: Гуревич В.А. Употребление модальных глаголов в современном немецком языке // Уч. зап. ЛГПИ им. А.И. Герцена. – 1959. – Т. 190, Ч. 1. – С. 77–116. Kienpointner M. Unhfliche Partikeln? Kompetitive Verwendung von Partikeln in der Alltagskonversation // Partikeln und Hflichkeit. – Frankfurt am Main u. a., 2001. – S. 73–94.
[14] Adamzik K. Sprachliches Handeln und sozialer Kontakt: zur Integration der Kategorie “Beziehungsaspekt“ in einer sprechakttheoretischen Beschreibung des Deutschen. – Tbingen, 1984.
[15] На момент публикации журнал входил в «Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени доктора и кандидата наук».
