Семантика и прагматика русского наречия
На правах рукописи
Савёлова Любовь Анатольевна
СЕМАНТИКА И ПРАГМАТИКА РУССКОГО НАРЕЧИЯ
10.02.01 – русский язык
Автореферат диссертации на соискание учёной степени
доктора филологических наук
Архангельск
2009
Работа выполнена на кафедре русского языка Северодвинского филиала ГОУ ВПО «Поморский государственный университет имени М.В. Ломоносова»
Научный консультант: доктор филологических наук, профессор
Урысон Елена Владимировна
Официальные оппоненты: доктор филологических наук, профессор
Лагузова Евгения Николаевна
ГОУ ВПО «Ярославский государственный
педагогический университет»
доктор филологических наук, профессор
Романова Татьяна Владимировна
ГОУ ВПО «Нижегородский государственный лингвистический университет им. Н.А. Добролюбова»
доктор филологических наук, профессор
Чернова Светлана Владимировна
ГОУ ВПО «Вятский государственный
гуманитарный университет»
Ведущая организация: ГОУ ВПО «Смоленский государственный педагогический университет»
Защита состоится «18» декабря 2009 г. в 10.00 часов на заседании объединённого совета по защите докторских и кандидатских диссертаций ДМ 212.191.04 в Поморском государственном университете имени М.В. Ломоносова по адресу: 164520, г. Северодвинск, ул. Торцева, 6, ауд. 21.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова по адресу: 163002 г. Архангельск, пр. Ломоносова, 4.
Автореферат разослан «___» 2009 г.
Учёный секретарь
диссертационного совета Э.Я. Фесенко
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Реферируемая работа посвящена проблеме интегративного описания наречной лексики русского языка, изучению её семантики прагматики. Наречная лексика занимает значительное место в словарном составе русского языка, его грамматическом и коммуникативном строе. Она характеризуется семантической и функциональной разноплановостью. Образование отдельных разрядов наречий в современном русском языке является высокопродуктивным, наречные лексемы активно употребляются в разных формах речевой коммуникации и включены в обширный круг языковых связей.
Наречие попадает в область исследовательского интереса специалистов различных областей лингвистического знания, при этом объектом описания, как правило, выступает адвербиальная система определённой разновидности русского языка (преимущественно литературной его формы), и нередко исследование ограничивается теми или иными классами наречий, выделяемыми по формальным или семантическим основаниям. На сегодняшний день и система семантических связей наречия, и условия их реализации нуждаются в целостном описании.
Состояние разработанности проблемы. Научное изучение наречия в русистике имеет достаточно длительную историю. Первоначально интерес учёных вызывали, главным образом, вопросы о частеречном статусе наречия, о специфике его грамматических форм и синтаксической обусловленности его категориальных признаков (С.К. Аксаков; А.М. Пешковский; А.А. Потебня; А.А. Шахматов; Л.В. Щерба и др.).
К настоящему времени целостное описание получили различные аспекты наречной системы русского языка: лексико-грамматический (В.В. Виноградов; В.Б. Евтюхин; РГ 1980; И.К. Галаншина; М.В. Панов и др.), логико-синтаксический (М.В. Филипенко), генетический (А.К. Коневецкий; Н.В. Чурмаева; Е.И. Янович), территориальный (И.А. Попов).
Семантика и прагматические особенности русского наречия детально анализируются на материале отдельных единиц и классов адвербиальной лексики. Лингвистикой накоплены ценные и разносторонние знания о структурно-семантических типах и отдельных классах наречий, их аспектуальной значимости, о системных семантических связях наречных лексем, о фразовых функциях адвербиальной лексики, о роли наречий в актуализации особенностей мировидения человека (В.Ю. Апресян; О.Ю. Богуславская; И.М. Богуславский; С.А. Григорьева; В.З. Демьянков; Л.Л. Иомдин; А.Д. Кошелев; И.Н. Кошман; И.Б. Левонтина; И.А. Мельчук; Е.В. Падучева; А.Б. Пеньковский; В.А. Плунгян; О.Н. Селивёрстова; Е.В. Урысон; М.В. Филипенко; Е.С. Яковлева; Т.Е. Янко и др.). В сфере исследовательского интереса находятся также инновационные элементы наречной системы русского языка (С.В. Ильясова; Ю.Б. Норман; А. Sitarski).
Выявляются закономерности функционирования наречной лексики в научной речи (И.Я. Сидоренко; Т.П. Скорикова).
Предметом специального изучения выступают также эстетико-прагматические и семантические особенности наречий в художественных текстах, их роль в репрезентации категории образа автора (Л.В. Зубова; И.Н. Левина; Э.М. Ножкина; С.С. Сафонова; Н.Н. Соловьёва; Л.В. Суханова; О.В. Чижикова; А. Sitarski), функции наречной лексики и способы вербализации адвербиальной семантики в традиционных текстах устной народной культуры (Т.А. Агапкина; Т.П. Набатчикова).
Пристальное внимание исследователей к общеупотребительной наречной лексике закономерно, однако нельзя не отметить, что различные научные задачи решаются и на материале диалектных наречий, в частности: рассматриваются вопросы истории русского языка (Ю.Д. Денисенко; Н.В. Чурмаева); изучаются некоторые периферийные явления русского языка – категория числа у наречий (А.Ф. Журавлёв), префиксальный способ выражения степени качества (А.Б. Пеньковский); выявляются формальные грамматические и словообразовательные отличия от единиц литературного языка (М.Л. Арутюнян; З.М. Богословская; О.Г. Гецова; Г.И. Демидова; Т.С. Жбанкова; Е.Е. Королёва; И.А. Попов; Г.Я. Симина). Разносторонне исследуется лексическая семантика диалектных наречий, особенности состава и структурирования наречных лексико-семантических групп (Д.И. Архарова; О.А. Глущенко; Е.В. Первухина; А.К. Петрова; И.А. Попов; В.П. Санжарова; А.П. Шварц и др.). В то же время следует признать, что вопросы о синтаксической семантике и коммуникативно-прагматических функциях диалектных наречий остаются практически не изученными.
Сленговые наречия системному изучению до настоящего времени не подвергались. В основном они рассматриваются в качестве иллюстраций инновационных процессов в лексическом составе русского языка наряду с другими лексическими и фразеологическими средствами и редко выступают как самостоятельный предмет исследования (А. Sitarski; И.Н. Ивановский).
Обзор научных работ позволяет заключить, что изучение русского наречия достигло серьёзных результатов, которые, тем не менее, нельзя назвать исчерпывающими и непротиворечивыми. Несмотря на возросший в последнее время интерес к изучению семантики и закономерностей функционирования наречия, исследователи этого участка языковой системы констатируют меньшую научную разработанность категории наречия в сравнении с другими частями речи (М.В. Филипенко).
Если общеупотребительное и диалектное наречие изучены системно в разных аспектах, то наречия, относящиеся к сленгу, языку для специальных целей и различным социолектам, исследованы в меньшей степени. Между тем эти наречия (в том числе и сленговые, несмотря на их небольшой количественный состав) весьма значимы для прагмасемантического описания.
Таким образом, актуальность нашего исследования определяется, с одной стороны, необходимостью сопоставления и обобщения имеющихся результатов лингвистического изучения наречия, с другой стороны, важностью поиска оптимальных путей интегративного описания системы наречий русского языка с учётом его функциональной дифференциации и специфики как грамматических, так и прагмасемантических свойств наречной лексики.
Наречная система реализуется множеством своих функциональных вариантов, в каждом из которых с разной степенью отчётливости проступают специфические особенности адвербиальной лексики. Поэтому её изучение, на наш взгляд, должно продвигаться по пути расширения исследовательской базы, что требует привлечения к анализу как общеупотребительных, так и нелитературных (диалектных и сленговых) наречий. Задача интегративного описания наречной лексики русского языка на межподсистемном (межидиомном) уровне требует своего решения. Опыт такого рода описания представлен в настоящей работе.
Актуальной проблемой современной лингвистики является изучение разных пластов русской лексики в прагмасемантическом и когнитивном аспектах, в частности, выявление различий в сегментации внеязыковой действительности носителями языка (А. Вежбицкая; Т.И. Вендина; Г.В. Гафарова; Анна А. Зализняк; А.А. Камалова; Т.А. Кильдибекова; В.В. Колесов; Е.С. Кубрякова; М.В. Пименова; З.Д. Попова; М.В. Сандакова; Т.А. Сидорова; Т.В. Симашко; И.А. Стернин; Н.И. Толстой; В.И. Убийко; Е.В. Урысон; Л.О. Чернейко; С.В. Чернова; А.Д. Шмелёв; Е.С. Яковлева и др.). Наречия обладают высокой коммуникативной значимостью и приспособлены для лексически компактного выражения непредметного содержания в составе высказывания в разных сферах функционирования языка. Они являются средствами идентификации и / или характеризации явлений, процессов, признаков, и соответственно, выступают как языковые средства объективации ценностного видения мира человека и должны стать самостоятельным объектом исследования. Это может способствовать эффективному решению основной задачи языкознания, которой, по словам О.Н. Селивёрстовой, остаётся «описание языковых знаков, а задачей лингвистической семантики – описание означаемых этих знаков»[1].
Объектом нашего исследования является наречный состав русского языка, представленный тремя его функциональными разновидностями – литературным (общеупотребительным) вариантом языка, территориальными диалектами и сленгом.
Предмет исследования составляют семантические и прагматические свойства наречной лексики, формирующей адвербиальные системы указанных форм существования языка в их современных вариантах. Единицей анализа выступает наречие как носитель одного или нескольких лексических значений и актуализатор одного или более семантических компонентов высказывания.
Материал исследования охватывает наречную лексику всех семантических классов и структурно-морфологических типов, отобранную в соответствии с узким (виноградовским) пониманием наречия как части речи, при котором оно отграничивается от слов категории состояния, модальных слов, некоторых частиц. Источниками сбора фактического материала послужили словари разных типов (толковые, словообразовательный, диалектные, словари сленга), письменные тексты, устная речь носителей литературного языка, сленга и территориальных диалектов. Описание диалектных наречий осуществляется на материале говоров Архангельской области. Не претендуя на максимально полный охват всей наречной лексики современного русского языка, мы, тем не менее, оперируем большим объёмом фактического материала, представительным для описания прагмасемантики русского наречия. В количественном выражении фактический материал составляют более 10 тыс. наречий общерусского языка; 540 сленговых наречий; около 2500 диалектных наречий, извлечённых преимущественно из полевых записей спонтанной речи: объектом наблюдения является монологическая и диалогическая речь бытового характера представителей старшего и среднего поколений, данные диалектных словарей (АОС; ОСАГ; СРНГ и др.) привлекались в качестве дополнительного и сопоставительного материала (сплошная выборка из них не производилась).
Цель работы – определить аспекты интегративного семантико-прагматического описания единиц наречной системы русского языка в её современном состоянии и выполнить описание участков данной системы в обозначенных аспектах.
Достижение поставленной цели обусловливает необходимость решения ряда задач:
1) дать общее представление о системе наречия в русском языке на современном этапе его развития, обозначив состав единиц и принципы организации данной системы;
2) рассмотреть основы системно-лингвистического описания прагмасемантического варьирования единиц наречной системы русского языка в проекции на его функционально-социальную стратификацию;
3) разработать базовую семантическую классификацию наречной лексики для сопоставительного описания наречных составов функциональных вариантов адвербиальной системы русского языка – литературного (общеупотребительного), диалектного и сленгового;
4) установить основные внутриязыковые семантические и функционально-грамматические лакуны межподсистемного характера, определяющие специфику функционально-социального варьирования адвербиальной системы русского языка;
5) выявить и описать прагмасемантический потенциал и концептуальную значимость наречных лексем разных типов в функционально-динамическом аспекте;
6) обозначить факторы варьирования и устойчивости элементов системы русского наречия на основе сопоставления результатов анализа отдельных наречий, их групп, а также наречных составов литературного языка, территориальных диалектов и сленга.
На основе первичной обработки и систематизации фактического материала была выдвинута гипотеза исследования. Поскольку адвербиальная система представляет собой макросистему, которая в сфере функционирования реализуется своими частными вариантами, постольку целостное описание семантики и прагматики её единиц предполагает анализ элементов данных вариантов на единых основаниях. Варьирование адвербиальной системы русского языка определяется прежде всего лексическим составом и структурой семантических классов наречий, а также характером реализации функционально-грамматических парадигм наречия в той или иной функционально-социальной разновидности языка. Привлечение к анализу наряду с общеупотребительной лексикой диалектного и сленгового материала позволит выявить особенности структурирования той части семантического пространства русского языка, которая вербализуется наречными средствами.
Методология и методы исследования. Теоретико-методологическая база исследования сочетает идеи функциональной и категориальной грамматики, прагмасемантики и когнитивной лингвистики, которые относятся к доминирующим теориям современного языкознания (Н.Ф. Алефиренко; Ю.Д. Апресян; Н.Д. Арутюнова; В.В. Бабайцева; А.В. Бондарко; Л.М. Васильев; Е.М. Вольф; В.З. Демьянков; Е.А. Земская; В.И. Карасик; В.Б. Касевич; В.В. Колесов; Е.С. Кубрякова; О.Г. Ревзина; И.А. Мельчук; О.Н. Селивёрстова; Ю.П. Солодуб; Р.М. Фрумкина; А.И. Ширшов и др.). Основополагающим методологическим принципом исследования является научное представление о многовариантности и динамичности языковой системы и её составляющих, предопределяющее множественность описания избранной подсистемы языка (Н.С. Бабенко; Л.И. Баранникова; А.С. Герд; В.Е. Гольдин; М.А. Грачев; Т.И. Ерофеева; Л.П. Крысин; Е.А. Нефёдова; Т.М. Николаева; О.Б. Сиротинина; Ю.С. Степанов; Н.И. Толстой; Д.Н. Шмелёв и др.).
Прагмасемантический потенциал наречной лексики выявляется с опорой на важнейший методологический принцип интегрированности описания семантики языковых единиц, разрабатываемый учёными Московской семантической школы.
Задачами исследования предопределяется использование комплекса общенаучных и специальных лингвистических методов. Основными являются следующие:
– описательно-сопоставительный метод, который используется для целостного представления наречной лексики трёх функциональных разновидностей русского языка; в качестве главных оснований сопоставления выступают особенности распределения наречной лексики по семантическим классам и состав функционально-грамматических парадигм словесных знаков, определение которого позволяет целостно представить семантико-синтаксические парадигматические связи наречий и показать различия в их функционально-грамматическом потенциале в разных подсистемах языка;
– метод синхронного анализа частных наречных систем (ЧНС), предполагающий рассмотрение наречных единиц в совокупности их внутрисистемных семантических связей и функциональных особенностей в рамках общеупотребительного, диалектного и сленгового вариантов наречной системы на современном этапе её развития;
– метод моделирования устройства системы русского наречия, который находит применение в выявлении и описании поливариантной структуры адвербиальной системы русского языка, актуализированной множеством функционально детерминированных частных вариантов, а также в характеристике постоянных и варьируемых звеньев системы русского наречия.
Для реализации указанных методов используются частные методики и приёмы систематизации и анализа языкового материала: компонентный и контекстуальный анализ значения слова; дистрибутивный анализ; приёмы словообразовательного и концептуального анализа; историко-этимологический и лингвокультурологический комментарий.
Описание наречия с учётом внутриязыковых функционально-социальных корреляций в семантике, грамматике и функционировании наречных единиц проводится как на материале наречных подсистем, так и на примере конкретных наречных лексем. Решение проблемы комплексного изучения семантики и прагматики всего состава наречий русского языка должно способствовать разработке оптимальных методик интегративного описания наречной лексики с учётом функционально-социальной стратификации языка, а также проведению целостного описания наречной системы русского языка в её современном состоянии.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Наречная система русского языка на определённом синхронном срезе и в проекции на функционально-социальную парадигму языка структурируется как множество ЧНС, связанных отношениями функционального варьирования и включённых в реализацию отношений «центр–периферия», проявляющихся на разных уровнях и определяющих многомерность устройства макросистемы наречия. Соответственно, целостное описание данной системы должно учитывать как грамматические, семантические и прагматические признаки её единиц, так и функционально-социальную стратификацию языка.
2. Наречная система современного русского языка имеет полицентрическую структуру. Полицентричность адвербиальной системы обусловлена, с одной стороны, грамматической природой и функциональными свойствами её единиц, с другой стороны, варьируемостью самой системы в условиях функционально-социальной дифференциации языка.
3. Основу интегративного прагмасемантического описания наречной системы составляет моделирование семантических классов и функционально-грамматических парадигм. Отличия между частными вариантами наречной системы проявляются прежде всего в лексическом составе компонентов полевой структуры и функционально-семантической значимости единиц, но не в их типологических характеристиках. Значимость наречных единиц заключается в их прагмасемантическом потенциале, для описания которого важно обозначить и охарактеризовать различные виды корреляции наречий в семантической, грамматической и функциональной сферах.
4. Системные связи наречия с другими частями речи имеют свою специфику в каждой из ЧНС, что позволяет в качестве их различительного признака рассматривать значимость категориальных грамматических наречных значений. Состав функционально-грамматических парадигм наречия выявляет семантико-синтаксические парадигматические связи наречий в пределах конкретных вариантов наречной системы, установление различий в функционально-грамматическом потенциале наречных единиц в разных ЧНС должно стать составной частью интегративного описания русского наречия.
5. Семантическая классификация наречной лексики имеет реляционный и нежёсткий характер, что обусловлено гибкостью и подвижностью структуры того участка смыслового пространства языка, который объективируется наречиями. Вершинные рубрикаторы многоступенчатой классификации наречий соответствуют таким сложным семантическим категориям, как ‘качество’, ‘количество’, ‘пространство’, ‘время’, ‘обусловленность’, ‘отношение’. Согласно этому на начальном уровне членения наречия делятся на шесть классов: квалификативные, количественные, пространственные, временные, наречия логической обусловленности и модальные наречия. Наречия данных классов имеются во всех функционально-социальных вариантах русского языка, однако их лексический состав и устройство в литературном русском языке и нелитературных его разновидностях не совпадают.
6. Семантически и функционально наиболее нагруженными являются наречия, репрезентирующие смысл ‘КАК’, что обусловливает языковую разработанность разряда как-наречий, их вхождение в различные семантические классы и высокую функционально-семантическую значимость (как на уровне макросистемы русского наречия, так и в рамках частных вариантов адвербиальной системы).
7. Для характеристики подвижных элементов системы русского наречия показательна межподсистемная внутриязыковая лакунарность в её устройстве, которая имеет разноплановые проявления: на уровне вербализации признаковых значений, в семантической структуре наречных единиц, составе семантических классов, на уровне лексической реализации словообразовательных моделей и функционально-грамматических парадигм наречия. Наибольшая избирательность в области репрезентации семантических категорий наречными средствами характеризует сленг (в сравнении с литературным языком и территориальными диалектами), о чём свидетельствует количественный состав и семантическая категоризация сленговых наречий.
Научная новизна диссертации определяется тем, что в ней обосновывается выделение частных наречных систем как объекта интегративного описания языка с позиций структурной и коммуникативной парадигм научного знания; применяется комплексный подход к описанию системы русского наречия – объектом системного описания становятся общеупотребительные, диалектные и сленговые наречия, а также наречная терминология.
Новизной отличаются аспекты прагмасемантического описания наречия: впервые разрабатывается базовая семантическая классификация наречной лексики, рубрикаторы которой соответствуют сложным семантическим категориям, средством реализации которых она является; характеризуется состав функционально-грамматических парадигм наречий как дифференциальный признак сопоставляемых частных наречных систем; устанавливаются внутриязыковые межподсистемные лакуны в структуре семантических классов и функционально-грамматической парадигматике наречий; рассматриваются изменения в сфере действия наречной лексики, обусловленные взаимодействием литературного и нелитературных вариантов русского языка; разрабатываются методические и научно-практические аспекты изучения функционально-семантической значимости наречных единиц в системе русского языка; раскрываются основания полицентричной структуры системы русского наречия; выявляются постоянные и варьируемые элементы наречной системы русского языка, которые составляют основу моделирования данной системы в её функционально-стратификационном представлении.
Кроме того, новизна исследования определяется отбором материала для анализа: в реферируемой работе впервые целостно описывается актуальная наречная лексика общерусского распространения, циркумфиксальные, заимствованные и сленговые наречия посредством характеристики их семантических классов, закономерностей деривации и функционально-грамматической парадигматики.
Теоретическая значимость исследования состоит в том, что в нём разработан понятийный аппарат интегративного описания наречной системы, введены в научный оборот термины «частная наречная система» и «функционально-грамматическая парадигма словесного знака»; предложена базовая семантическая классификация, охватывающая весь лексический состав наречий русского языка и составляющая основу моделирования прагмасемантического плана адвербиальной системы.
В диссертационной работе получает развитие теория переходности в системе частей речи: изучение функционально-грамматической парадигматики наречных единиц в функционально-социальной перспективе позволяет уточнить характер формального и семантического варьирования словесных знаков в русском языке; углубляются представления о многоаспектности наречной семантики, проявляющейся в её детерминированности семантикой именной и глагольной лексики, а также семантической структурой высказывания; принцип интегративности описания языковых единиц дополняется учётом их внутри- и межподсистемных связей в сфере функционирования; расширяются сведения о специфике парадигматических связей, синтаксических свойств и коммуникативных функций наречий; раскрывается вопрос о концептуальной значимости наречной лексики в русском языке.
Обоснование принципов вычленения частных наречных систем, семантической категоризации наречий, их функционально-грамматических связей подводит теоретическую базу под структурированное описание семантического и функционального варьирования наречной лексики. Выявление особенностей реализации наречными средствами базовых семантических категорий и лексической представленности функционально-грамматических парадигм в конкретных наречных системах имеет существенное значение для целостной характеристики прагмасемантического потенциала наречий.
Практическое значение исследования заключается в возможности использования его результатов в различных областях изучения и описания русского языка. В частности, методика анализа наречий может найти дальнейшее применение в интегрированном (комплексном) описании как отдельных наречий и тех или иных наречных классов, так и других разрядов неизменяемых слов. Разработанный в исследовании понятийный аппарат может быть использован в дальнейшем при описании наречных систем других частных реализаций системы русского наречия, в том числе в специальной речи, художественной речи. Предложенные в работе варианты описания содержательного и функционального планов наречий могут быть адаптированы к их лексикографическому представлению в специализированном словаре адвербиальной лексики объяснительного типа. Результаты исследования могут быть также использованы в учебном процессе при разработке теоретических курсов семантики, лексикологии, грамматики и специальных курсов по проблемам лингвопрагматики и функциональной стратификации русского языка. Роль наречия в структуре высказывания, прагмасемантический потенциал и закономерности употребления отдельных единиц и их классов составляют необходимый компонент прикладного знания при решении различных задач, связанных с повышением уровня владения языком, в том числе в процессе обучения русскому языку как иностранному.
Апробация результатов исследования. Основные положения работы излагались в докладах на научных конференциях различного уровня, в том числе международных: «Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира» (г. Северодвинск, декабрь 2003, 2005); «Семантика и прагматика слова и текста» (г. Северодвинск, октябрь 2005); «Лексико-грамматические инновации в современных восточнославянских языках» (Украина, г. Днепропетровск, апрель 2007); «В.А. Богородицкий: научное наследие и современное языковедение» (г. Казань, май 2007); «Системное и асистемное в языке и речи (г. Иркутск, сентябрь 2007); «Фразеологические чтения – 2008» (г. Курган, март 2008); «Семиозис и культура: методологические проблемы современного гуманитарного знания» (г. Сыктывкар, апрель 2007, 2008); «Гуманитарные науки в России на рубеже XX–XXI вв.: проблемы и перспективы» (г. Архангельск, ноябрь 2008); всероссийских: «Народное слово в науке о языке» (г. Уфа, апрель 2006); «Сельская Россия: Прошлое и настоящее: Исторические судьбы северной русской деревни», (республика Коми, с. Усть-Цильма, июль 2006); «Современная языковая ситуация и совершенствование подготовки учителей-словесников» (г. Воронеж, сентябрь 2008); вузовских: XVIII, XIX Ломоносовские чтения (г. Северодвинск, ноябрь 2005, 2006); Интернет-конференция «Русский язык и проблемы образования» (г. Северодвинск, ноябрь 2007). Диссертационное исследование обсуждалось на заседании докторантского объединения при кафедре русского языка Московского педагогического государственного университета (декабрь 2007) и на объединённом заседании кафедр русского языка и языкознания Северодвинского филиала Поморского государственного университета (сентябрь 2009).
На разработку идей диссертации на конкурсной основе были получены грант РГНФ (проект № 08-04-00312а) в 2008 г. и грант администрации Архангельской области по приоритетным направлениям развития науки (проект № 11–12) в 2007 г.
Структура работы. Работа состоит из введения, трёх глав, заключения, библиографического списка.
СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается актуальность темы исследования, ставится цель и формулируются задачи, определяется материальная база исследования, описываются методы и методологические принципы, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость работы, формулируются положения, выносимые на защиту.
Первая глава диссертационной работы «Наречная система современного русского языка: состав единиц и принципы организации» содержит общую характеристику лексико-грамматических и синтаксических свойств наречной лексики русского языка, определяющих специфику её прагмасемантических признаков и парадигматических связей.
В своём исследовании мы исходим из так называемого узкого понимания наречия, отграничивая его как лексико-грамматический разряд от категории состояния, модальных слов, некоторых частиц. Наречием называется лексико-грамматический разряд слов, которые (1) обозначают непроцессуальный признак различных характеристик предмета – действия, отношения, состояния, положения, непроцессуального и процессуального признака; (2) не имеют системы форм словоизменения; (3) выступают в предложении в роли детерминантов или присловных [качественно-определительных либо обстоятельственных] распространителей. В таком понимании наречная лексика характеризуется относительной однородностью семантико-синтаксических свойств, что делает сопоставимым описание прагмасемантического потенциала значительного корпуса единиц.
Адвербиальная система русского языка имеет сложную многоуровневую организацию. Механизмы структурирования и функционирования этой системы обусловливают, с одной стороны, внешнюю упорядоченность единиц, их формальный и семантический параллелизм, с другой стороны – разнообразные проявления асимметричности элементов системы как на поверхностном, так и на глубинном уровне. Количественная диспропорциональность единиц наблюдается, в частности, в соотношении разрядов наречной лексики: как-наречия ощутимо преобладают над остальными, что даёт основания считать их основным репрезентантом наречия как части речи (В.Б. Евтюхин). Однако и эти наречия весьма разнородны по своей частнокатегориальной семантике, синтаксическим свойствам и деривационным характеристикам, что затрудняет отождествление образцов «типичных» русских наречий с единицами только одного семантического или структурно-морфологического класса.
Сложная природа наречия как части речи, выражающаяся в его регулярных функциональных связях с различными категориями слов, определяет возможность его рассмотрения на пересечении различных грамматических плоскостей – как члена функционально-омонимической парадигмы, как элемента функционально-семантического поля, как носителя синтаксического деривационного значения, как компонента диктального или модусного плана высказывания.
Общекатегориальное признаковое значение наречия носит связанный характер, поскольку реализуется только в совокупности с другими категориальными значениями: наречная классема определяется как ‘признак предиката или атрибута предмета’. Наречия, таким образом, предназначены для опосредованной экспликации признака предмета.
Общекатегориальное значение наречия проявляется синтаксически – основной и обязательной синтаксической характеристикой наречных лексем является возможность функционирования их в качестве непредикативного определителя предикативного или атрибутивного компонента высказывания (исключения здесь единичны: замужем, навеселе, навыкате). Благодаря этому свойству обеспечивается единство наречий как частеречного класса.
Общность синтаксических функций сочетается у наречий с различиями в их функционально-синтаксических потенциях: а) одни наречия употребляются исключительно непредикативно (очень, ласково) – другие могут употребляться как в непредикативной позиции, так и в позиции предиката (разговаривает не по-нашему – вот это по-нашему); б) одни наречия выступают как сентенциальные (почему, как) – другие как присловные (до упаду, наспех) – третьи могут занимать в разных высказываниях и присловную, и сентенциальную позицию (вечером, обязательно); в) одни наречия распространяют исключительно глагольные предикаты (гуськом, утром) – другие распространяют прилагательные, наречия, категорию состояния и некоторые глаголы (очень, совершенно). Все эти отличия имеют семантическую основу. Соответственно, синтаксическая семантика наречия диагностируется его синтагматическими свойствами (такими, как предикативное / непредикативное употребление; реализация сентенциальных / присловных связей; грамматическая валентность).
Специфика семантики наречия исторически обусловлена его генетической связью с категорией имени. Эта связь эксплицируется деривационными отношениями наречных единиц. При этом отношения производности наречий с именами существительными и прилагательными характеризуются неоднородностью с хронологической точки зрения: если качественные наречия имеют живые синхронно-словообразовательные связи с мотивирующими прилагательными, реализуя высокопродуктивные модели наречного словопроизводства, то возникновение значительной части обстоятельственных наречий представляет собой диахронический процесс.
Глагольные ресурсы в образовании наречных единиц задействованы минимально. Однако семантическая структура наречия формируется во взаимодействии как с именными мотиваторами, так и с подчиняющими глагольными лексемами и выражается в совокупности валентностных характеристик наречия и глагола.
Исторические изменения в наречном составе русского языка и в семантической структуре наречных лексем отражаются в системе парадигматических и синтагматических связей адвербиальных единиц как на внутриподсистемном, так и на межподсистемном уровне.
Определение лексического объёма класса наречий в русском языке может иметь только относительный характер, что обусловлено рядом факторов: 1) подходом к установлению границ лексико-грамматического класса наречий (для современных исследований по-прежнему актуальны узкое и широкое понимание наречия, неоднозначно решается вопрос о месте наречий на -о в парадигме прилагательного или наречия); 2) характером квалификации членов вариантных и формообразовательных парадигм наречия (в частности, признание лексической самостоятельности / несамостоятельности акцентологических, фонетических и грамматических вариантов наречий, форм степеней сравнения, диминутивных единиц); 3) взаимодействием наречной лексики с другими средствами речевой реализации адвербиальной семантики; 4) общими закономерностями изменений в словарном (в том числе наречном) составе языка; 5) определением статуса единицы в функционально-социальной стратификации языка.
Наречие в целом – открытый и развивающийся класс слов. Замкнутыми списками в современном русском языке представлены 1) местоименные наречия; 2) заимствованные наречия; 3) наречия ряда словообразовательных моделей (отадъективные в-…-о, за-…-ую, отнумеративные на -жды, сложносуффиксальные образования и др.).
Постоянная пополняемость наречного состава обеспечивается отадъективными образованиями на -о; на -(ск)и; на по-…-(ск)и, по-…-ому/ему и отсубстантивными образованиями на -ом/-ами. Лексическая «мощность» формальных классов наречий обусловлена востребованностью той или иной модели означивания признаков других признаков, в чём проявляется специфика и избирательность действия когнитивных механизмов.
Важная роль в организации адвербиальной системы русского языка принадлежит местоименным наречиям. Устройство данного участка системы претерпело существенные изменения в истории русского языка, что выразилось как в упорядочивании единиц, так и в трансформации семантических корреляций. Те из местоименных наречий, которые соответствуют исходным смыслам, сигнализируют о составе и характере частнокатегориальных грамматических значений русских наречий в целом. Особую значимость местоименные наречия имеют для формирования лексического состава класса наречий обусловленности (причины и цели).
Лексические заимствования в наречном составе русского языка сравнительно немногочисленны, но они образуют особую подсистему адвербиальной системы русского языка, прежде всего потому, что представляют собой маркированные средства передачи культурной информации. Лексическую основу этой подсистемы составляют заимствования из романских языков, относящиеся к XIX веку и предшествующим столетиям. Примечательно, что система прямых наречных заимствований, в отличие от других лексико-грамматических разрядов слов, весьма консервативна и устойчива. Основная их часть относится к терминологии (музыкальной, типографской, финансовой). Некоторые наречия иноязычного происхождения вошли в общее употребление и выступают обозначениями актуальных для современного общества понятий (он-лайн, топлесс и др.).
В составе актуальной лексики современного русского языка наречия в количественном отношении заметно уступают субстантивной, адъективной и глагольной лексике. Состав актуальной наречной лексики неоднороден по степени новизны, по происхождению и тематической отнесённости лексических единиц, он не может быть чётко очерчен в силу подвижности и относительности своих границ. Тем не менее эта лексика выделяется в общем наречном фонде благодаря своим функционально-стилистическим признакам и достаточно отчётливой сориентированности на определённые предметные области знания о внеязыковой действительности: политика, законодательная деятельность (демократически, законодательно, конституционно, кулуарно, легитимно, пророссийски; антидемократично, бандитски, противоправно); экономика (адресно, антирыночно, беспошлинно, коммерчески, лицензионно); продукты питания (биологически, генетически, энергетически); внешние характеристики образа жизни человека (бомжевато, гламурно, креативно, неформально, стильно); особенности характера и мировосприятия человека (демократично, депрессивно, потребительски, пофигистки); оценка социальной роли человека (профессионально, престижно, успешно); условия и качество предоставления услуг и реализации товаров (быстро, недорого, надёжно, качественно). Эти особенности показательны как в социолингвистическом, так и лингвокультурологическом плане, с точки зрения выявления и интерпретации средств, способов, вариантов актуализации информации, значимой для определённого лингвокультурного сообщества.
Наречная система, как и другие подсистемы языка, имеет полевую организацию, поэтому для её целостного представления важны понятия ядра (центра) и периферии. К критериям выделения центра и периферии наречной системы следует отнести ряд семантико-грамматических признаков, комплексно идентифицирующих категориальные семантические, функциональные и морфологические свойства наречной лексики.
Инвариантными и прототипическими для наречий являются следующие признаки: (1) значение обстоятельственного признака (адвербиальное значение); (2) способность замещать в составе высказывания позицию компонента, синтаксически зависимого от глагола (предиката) или от предикативной единицы в целом; (3) отсутствие словоизменительной парадигмы.
Для установления центра наречной системы и выработки критериев распределения её элементов между центром и периферией эти признаки целесообразно дополнить ещё несколькими: (4) лексическая самостоятельность, внеконтекстуальная идиоматичность лексического значения (ср. домой и на глазах в значении ‘быстро’); (5) «широкозначность» наречия, гиперонимический характер семантики (способность быть субститутом для группы функционально однородных единиц); (6) продуктивность образования (способность быть образцом для образования новых наречий); (7) узкая грамматическая специализация наречия (грамматическая однофункциональность слова, отсутствие у него функциональных омонимов); (8) непроизводность наречной основы; (9) высокая частотность употребления, вхождение в актуальный словарный запас носителей русского языка.
Весь набор признаков не встречается ни у одного наречия. В частности, плохо сочетаются продуктивность образования наречия (6) и отсутствие у него функциональных омонимов (7) или примарность наречия (8). Этот факт, однако, не даёт оснований отрицать релевантность какого-либо из указанных признаков для определения состава центра наречной системы русского языка.
Рассмотрение вопроса о границах и объёме наречного состава русского языка и выявление принципов распределения элементов наречной системы относительно центра и периферии показывает, таким образом, что данная система является полицентричной. Её центральная часть имеет многоярусную, поливариантную структуру, которую формируют лексические единицы разных видов: исходные местоименные наречия; высокопродуктивные классы исконно русских наречий (отадъективные на -о, -(ск)и, по-…-(ск)и, по-…-ому/ему; отсубстантивные на -ом /-ой /-ами); высокочастотные нейтральные наречия (очень, потом, теперь, хорошо и т.п.); однофункциональные наречия (здесь, по-человечески, устно и т.п.). В совокупности они выражают релевантные для выделения лексического ядра наречий признаки.
Наречия некоторых разновидностей, удовлетворяющие всем категориальным признакам данной части речи, будучи полноправными элементами адвербиальной системы, отдалены от её центра в силу определённых ограничений. Например, не составляют основу ядерной части полевой структуры, но и не относятся к периферии отпричастные наречия на -е (блестяще, кричаще). А такие наречия, как морально, синтаксически и т.п., образованы по продуктивным моделям, но использование подобных слов предполагает формирование у них специфического «аспектного» значения, что весьма развито в литературном языке, но не характерно для нелитературных форм существования языка. Дополнительно к этому лексическое значение таких наречий конструктивно ограничено. Соответственно, такого рода единицы отстоят дальше от центра наречной системы, чем наречия со свободным качественно-характеризующим значением типа легко.
По своей значимости в полевой организации наречной системы отличаются и семантические классы наречий: центральную часть наречной системы образуют наречия с определительной, пространственной и временной семантикой; причинные и целевые наречия относятся к периферийным участкам системы, что находит проявление в их ограниченном количестве, стилистической отмеченности и прагматической нагруженности.
Вообще, полицентричность наречной системы имеет разные проявления. С одной стороны, данное свойство системы связано с морфологической неоднородностью носителей общекатегориального значения и дифференцированностью самого этого значения. С другой стороны, полицентричное устройство наречной системы выявляется при рассмотрении её в перспективе функционально-социальной дифференциации языка.
Таким образом, интегративное описание наречной системы предполагает не только выработку принципов комплексного анализа грамматических и семантических признаков её единиц, но и учёт особенностей её функционального варьирования. Центральную часть системы русского наречия, представленной как множество функционально детерминированных вариантов, образуют наречия общеупотребительные, стилистически нейтральные. Функционально ограниченные (просторечные, диалектные, сленговые) и стилистически отмеченные наречия на макросистемном уровне противопоставления оттесняются на периферию. При межподсистемном сопоставлении в устройстве каждого из функциональных вариантов реализации наречной системы устанавливаются ядерные и периферийные компоненты.
Вторая глава «Основы интегративного описания семантики и прагматики русского наречия» имеет методологическую направленность и содержит характеристику таких понятий, как частная наречная система, базовые семантические классы наречий, функционально-грамматическая парадигма наречия, которые имеют определяющее значение для концепции работы.
В первом разделе «Система русского наречия как совокупность частных адвербиальных систем» рассматриваются вопросы, связанные с функционально-стратификационным представлением наречной системы русского языка.
Для решения задач интегративного описания языка и его единиц важным в свете современных парадигм научного знания является целостное описание на единых основаниях различных вариантов реализации языка (В.Е. Гольдин). Если семантика языкового знака в её инвариантном представлении в принципе может изучаться на материале некоего эталона или конкретного идиома, которому приписываются признаки эталона, то анализ прагматики ориентирован на установление детерминированности этого аспекта единицы формой реализации речевой коммуникации, системными и асистемными факторами, функциональностью и дисфункциональностью языковых знаков.
Наречная лексика располагает большим потенциалом диагностически значимых показателей речевых предпочтений носителей языка: наречия вместе с прилагательными входят в число признаков, дифференцирующих гендерлекты по наличию / отсутствию у женщин и мужчин предрасположенности к употреблению квалификативно-характеризующей и оценочной лексики – жутко, ужасно и т.п. (Е.А. Земская, В.В. Колесов); тип и точность употребления прилагательных и наречий значимы для различия языковых кодов (упрощённого и интеллектуального) (Т.М. Николаева); к наиболее ярким лексическим особенностям в речевом портрете современного русского интеллигента относятся наречия волнительно, несомненно, весьма, непременно (Л.П. Крысин). Эти и многие другие факты позволяют определить наречие как «социолектно» нагруженный участок лексико-грамматической системы языка.
В силу того, что язык в сфере функционирования существует как система частных вариантов – территориальных, социальных, эстетических, индивидуальных, адвербиальная система может быть представлена как множество взаимодействующих ЧНС. Поэтому один из аспектов её целостного описания заключается в анализе элементов данных систем на единых основаниях, как составляющих единой макросистемы с постоянными и варьируемыми звеньями. Под частной наречной системой (ЧНС), таким образом, понимается функциональный (территориальный, социальный, стилистический, индивидуальный и др.) вариант актуализации наречной системы национального языка. Квалификатор «частная» в составе термина ЧНС передаёт относительный характер выделения системы, что делает термин гибким и применимым к различным по степени отвлечённости разновидностям языка (и его наречной подсистемы) в аспекте сложных иерархических внутриязыковых отношений. Так, система литературного наречия является частной по отношению к наречной системе национального русского языка и в то же время общей (макросистемой) по отношению к системам книжно-литературного и разговорно-литературного наречий и т.д. Иначе говоря, ЧНС может представлять собой иерархическое множество элементарных наречных систем, а может совпадать по своим границам с одной элементарной наречной системой. Элементарной является минимальная по границам своего варьирования, реально функционирующая в условиях конкретного идиома или идиолекта наречная система. Элементарность наречной системы может задаваться различными параметрами, например: 1) минимальностью лингвистического ареала (наречная система говора); 2) минимальным количеством носителей языка (идиолектная наречная система); 3) минимальным количеством форм речевой реализации (система наречий какого-либо речевого жанра) и т.д. Таким образом, предельными вариантами ЧНС в рамках национального русского языка будут следующие: а) минимально – элементарная наречная система; б) максимально – наречная система той или иной «формы существования языка» (литературного языка, просторечия, сленга, территориальных диалектов и др.).
Выполняя интегративное описание наречной лексики, чрезвычайно сложно охватить все без исключения сферы функционирования языка, в силу хотя бы отсутствия строгой определённости в разграничении этих сфер. В самом общем виде с учётом функционально-социальной дифференциации языка состав ЧНС может быть определён следующим образом: в границах общерусского языка выделяются наречные системы литературного языка и просторечия, они противопоставлены наречным системам социолектов и территориальных диалектов. Кроме того, частные реализации системы русского наречия представлены такими особыми образованиями переходного типа, как полудиалекты, региолекты, язык русского зарубежья, ксенолекты, естественная письменная речь, детская речь. Каждая из означенных ЧНС подвергается дальнейшей дифференциации с функционально-стилистической точки зрения, практически каждая из них имеет варианты гендерного и индивидуального варьирования. Многоуровневость и разнонаправленность иерархического моделирования русского этноязыка выражается также в координатах стандарт – субстандарт – нонстандарт (З. Кёстер-Тома). Особое измерение, не укладывающееся в рамки остальных, представляет собой противопоставление художественной и нехудожественной речи.
Таким образом, возможны разные варианты социальной и функциональной стратификации структуры национального языка и объединение тех или иных разновидностей языка под разными углами зрения в зависимости от задач исследования. Центральное место в наречной системе занимает ЧНС общеупотребительного варианта русского языка, лексический состав которого не полностью совпадает с литературным языком и к которому приближаются некоторые просторечные единицы, например, втихаря, намедни, маленько.
Реферируемая работа нацелена на интегративное описание наречной лексики русского языка на межподсистемном (межидиомном) уровне. Идея учёта функционально-социальной дифференциации языка при описании его наречной системы уже постулировалась: «на протяжении последнего столетия функциональный статус русского языка усложнился», «увеличился объём наречий, дифференцировалась их стилистическая характеристика»[2]. Однако в процитированной работе эта идея реализуется не в виде посистемного или интегративного описания конкретных вариантов наречной системы, а путём исследования областей активного пополнения наречной лексики новыми производными.
В рамках нашего исследования решается задача описания на единых основаниях общерусского, диалектного и сленгового вариантов адвербиальной системы русского языка как первичной знаковой системы, находящихся в отношениях зависимости от адвербиальной системы национального языка. Термин общерусский язык употребляется по отношению к общеупотребительному варианту русского языка, основу которого составляют единицы литературного языка, а на периферии находятся некоторые просторечные элементы, то есть общерусский язык рассматривается как одна из разновидностей национального русского языка. Сленг определяется как нелитературная форма русского языка, «которую городское население России, независимо от возраста, образования и профессии, использует в непринуждённом личном общении (а в современной социолингвистической ситуации – и в публичной речи)»[3]. В дополнение к приведённому определению, следует отметить, что сленгизмы активно проникают и в речь сельских жителей в результате контактов с горожанами и под влиянием средств массовой информации. Тем не менее, несмотря на коммуникативную активность сленга и отсутствие явно выраженных социальных ограничений на его функционирование, данная речевая макросистема отличается по степени и сфере распространения от общерусского языка. Термин диалект используется по отношению к территориально ограниченным формам существования языка. Для идентификации диалекта в рамках функционально-социальной дифференциации языка релевантной является не только географическая локализованность, но и вытесненность его в сферу сельского общения. В коммуникативном пространстве села диалект выступает в виде частной диалектной системы, под которой понимается конкретная реализация (форма существования) диалектного (или шире – национального) языка, характеризующаяся особым набором языковых признаков, территориальной прикреплённостью и социальной общностью её носителей. На наш взгляд, для того, чтобы выявить характер варьирования адвербиальной системы русского языка в территориальных диалектах, в качестве объекта описания целесообразно избирать наречные системы конкретных говоров (частных диалектных систем), а не диалектного языка в целом.
В следующем разделе – «Многоаспектность семантики наречия» – рассматриваются элементы семантической структуры наречий, предопределяющие многоплановость связей единиц внутри наречной системы и за её пределами.
Семантика наречия характеризуется многомерностью, имеет сложную организацию и объединяет различные типы языковых значений – лексическое, грамматическое, словообразовательное. План содержания наречия, вычлененного из конкретного высказывания, складывается из нескольких составляющих (имеет несколько граней). Его экспликация может быть в большей или в меньшей степени полной, но не абсолютно точной и исчерпывающей. Составляющие семантики наречия находятся в сложном взаимодействии, отношения между ними не выстраиваются по типу чёткой однонаправленной иерархической зависимости.
Функциональный подход к изучению семантики наречия предполагает рассмотрение его, с одной стороны, в системе возможных употреблений, с другой стороны, в системе функционально-социальных вариантов языка. Включённость наречных единиц в лексическую и коммуникативно-грамматическую системы языка предопределяет разноуровневый анализ их семантики.
Являясь носителями адвербиальной семантики, наречия обнаруживают изофункциональность с другими классами слов, способных занимать в высказывании относительно независимую (морфологически жёстко не заданную) позицию, к числу которых относятся предложно-падежные формы существительных, инфинитив, деепричастие. Соответственно, в функционально-семантическом плане наречия представляют собой составную часть поля адвербиальности. Однако для них данная семантика, в отличие от других типов адвербиальных выражений (М.В. Филипенко), не является исключительно синтаксической, она составляет основу категориального значения наречной лексики. Признак, обозначаемый наречием, в составе высказывания может приписываться как предмету (посредством характеристики его предикативного или атрибутивного признака), так и ситуации в целом (событию), то есть может иметь пропозициональную значимость. На синтаксическом уровне это выражается в противопоставленности присловного и детерминантного употребления наречной единицы.
Инвариантное общекатегориальное значение наречия, определяемое как ‘признак «определителя» предмета – атрибута или предиката’, не имеет однотипной местоименной идентификации. Если слова других самостоятельных частей речи максимально обобщённо репрезентируются одним-двумя вопросительными словами, то для наречия, как известно, это целый ряд заместителей – как?, где?, когда?, куда? и др. Отсутствие единого вопроса-репрезентанта для наречий осложняет семантизацию их общекатегориального значения, но не доказывает его несостоятельность.
Для наречий и прилагательных, связанных отношениями мотивированности, актуальна проблема семантической корреляции и асимметрии. Полисемичные прилагательные, как правило, не изоморфны по своему плану содержания наречиям. Несколько упрощая реальное многообразие проявлений диспропорциональности в области формальной и семантической мотивации наречия прилагательным, можно заключить, что здесь действуют отношения относительного изоморфизма (живописно); эквиполентности (живо); привативности (вторично). Часть наречий в синхронном плане семантически не коррелирует с прилагательными (здорово).
Анализ этого круга отношений осложняется в связи с неоднозначно решаемым вопросом о направлении мотивации. А.Б. Пеньковский, давая критическую оценку аксиоматически принимаемым русской грамматикой положениям о формальной и семантической вторичности наречий по отношению к прилагательным, считает целесообразным говорить в данном случае о кодеривации и подчёркивает, что часто «наречия не поддаются истолкованию через соотносительные прилагательные, тогда как значения прилагательных обычно легко выводятся из значений соотносительных наречий (и/или предикативов)»[4]. Многочисленные примеры убеждают в этом: быстрый ‘происходящий, осуществляемый быстро’, проворный ‘делающий что-либо проворно’, предупредительный ‘ведущий себя предупредительно’ и др.
Отсутствие полного изоморфизма между прилагательными и наречиями на -о, -е как в структурно-деривационном, так и в семантическом плане затрудняет лексикографическую фиксацию адвербиальных единиц. Пользователь большинства толковых словарей вынужден опираться на свой речевой опыт и языковую интуицию для установления наличия / отсутствия искомого наречия в узусе и определения его значения. При этом владения моделями образования наречий от прилагательных недостаточно, поскольку существуют разные варианты лексической реализации данных моделей.
Причину того, что не все прилагательные, а многие из прилагательных не во всех значениях, имеют наречные корреляты на -о, -е, на наш взгляд, следует видеть в том, что эти исходные имена не включены в систему оценок действий, процессов, состояний. Окказионально же любые адъективные единицы (независимо от их грамматического разряда, морфологической структуры) могут в неё вводиться, преодолевая тем самым лакунарность общеязыковой системы и выступая индексами индивидуальных вариантов языковой картины мира. Возможность образования адвербиальных лексем свидетельствует о трансформации значения базового прилагательного в индивидуально-авторской системе речевых средств, поскольку признак начинает мыслиться как переходящий на действие или на ситуацию в целом, например: Все из пластика – даже рубища, / надоело жить очерково (А. Вознесенский. Ностальгия по настоящему).
Связанность категориального значения наречия, его сориентированность на значения других категориальных классов слов проявляется в сочетаемостных возможностях наречия, и прежде всего с глаголом. На это обращается внимание в работах учёных разного времени, разных научных направлений; неоспоримой, по замечанию исследователей, остаётся «необходимость учёта семантики глагола в анализе семантики многих предлогов и наречий»[5]. Изучается аспектуальная значимость наречной лексики (А.В. Бондарко; И.Н. Кошман; В.А. Плунгян; М.В. Филипенко; В.С. Храковский и др.), связь наречных значений с элементами семантической структуры подчиняющего слова (Г.И. Кустова; Е.В. Падучева; О.Н. Селивёрстова; М.В. Филипенко и др.).
Обобщённо и системно различные направления и проявления связи глагольной и наречной семантики характеризуются в концепции А.Б. Пеньковского, который разграничивает две большие группы категориальных грамматических значений, лежащих в основе организации наречной системы. Это, во-первых, значения наречий, детерминированные глагольной семантикой. Следует учитывать при этом, что подключаясь к грамматическим категориям глагола, наречия выступают «не просто как дублирующие лексические показатели длительности, локализации во времени и т.п. глагольных значений, но как носители корреспондирующих с общими и частными значениями вида и времени глаголов специфически наречных категориальных семантических признаков»[6]. Вторую группу образуют субъектно-объектные наречные значения – это грамматические значения наречий, проявленные в составе высказывания. Они представлены двумя основными типами – детерминационными и ориентационными значениями (А.Б. Пеньковский).
Существование различных способов включения смысла наречия в семантическую структуру высказывания предопределяет возможность выполнения наречием различных семантических ролей в предложении. В приглагольной позиции наречие выполняет роли актанта и сирконстанта (предиката второго порядка). И в том, и в другом случае оно взаимодействует с определёнными компонентами семантической структуры глагола и выступает средством экспликации данных компонентов. В актантной роли наречия описывают обязательных семантических участников ситуации, в сирконстантной – необязательных[7]. Так, разную коммуникативно-семантическую значимость имеет наречие аккуратно в структуре следующих высказываний: 1) Нина убрала со стола, аккуратно сложила вещи в шкаф; 2) Нина сложила вещи аккуратно. В первом высказывании описываются действия субъекта, и наречие уточняет характер одного из них (является сирконстантом), во втором – указание на действие предопределено конситуацией, а коммуникативно-смысловой центр переносится на наречие, которое занимает позицию актанта.
Нарушение семантической валентности глагола и наречия ведёт к искажению или окказиональному переосмыслению семантической структуры высказывания: Стучит, / стучит моя машинка пишущая, / а за стеной соседка, / мужа пичкающая, / внушает ему сыто без конца, / что надо бы давно женить жильца (Е. Евтушенко. Я комнату снимаю на Сущевской…). В прототипической и узуальной семантике глагола внушать отсутствуют компоненты, согласующиеся с содержательной структурой наречия сыто (ср. сыто жить, есть).
Специфика номинативной функции наречий обусловлена «пропозитивной направленностью» их семантики, в связи с чем они могут квалифицироваться как «событийные номинации» (Л.А. Кошель); в основу описания категориального значения наречия кладётся понятие ситуации (В.Б. Евтюхин). Особенности лексической семантики наречия проявляются в природе денотативно-понятийного компонента. Его формируют характеризующие семы. Основанием (объектом) характеризации служит признак, предмет, процесс. Денотативный компонент значения полнозначных наречий объективирует знания о феноменальных объектах внеязыковой действительности, к числу которых относятся «некоторые свойства телесных объектов, их действия, качества и отношения» (Н.Г. Комлев).
На сегодняшний день значительная часть наречий, относящихся к «основному словарному фонду» (В.В. Виноградов), описана в русле развития идей языковой картины мира. Детально рассматривается семантика отдельных наречий или рядов лексических единиц (В.Ю. Апресян; О.Ю. Богуславская; И.М. Богуславский; Т.В. Булыгина; С.А. Григорьева; Л.Л. Иомдин; А.Д. Кошелев; Т.В. Крылова; И.Б. Левонтина; Е.В. Падучева; А.Б. Пеньковский; О.Н. Селивёрстова; Е.В. Урысон; М.В. Филипенко; А.Д. Шмелёв; Е.С. Яковлева; Т.Е. Янко и др.).
В основу описания прагмасемантического потенциала наречной лексики в нашем исследовании кладётся принцип интегрированности, последовательно разрабатываемый учёными Московской семантической школы и предполагающий согласование нескольких компонентов лингвистического описания – морфологии, синтаксиса, словаря, а также лексической и грамматической семантики, прагматических, коммуникативных и просодических аспектов лексем (Ю.Д. Апресян). Этот принцип согласно задачам исследования дополняется учётом функционально-социального варьирования наречных единиц.
План содержания одного и того же наречия (из состава единиц общего наречного фонда) в различных ЧНС варьируется в силу действия прагматических факторов и специфики системных связей наречия в пределах того или иного идиома: наречие легко, к примеру, в общерусском, сленговом и диалектном вариантах языка, безусловно, имеет различный прагмасемантический потенциал. Кроме того, с высокой степенью вероятности можно предположить и отсутствие семантического тождества лексически нетождественных коррелятов, принадлежащих разным ЧНС. Так, не являются семантическими эквивалентами межидиомные соответствия хорошо – гоже – клёво или зачем – почто – нафига и др. В прагмасемантическом и грамматическом потенциале внутриязыковых межподсистемных лексических соответствий также не наблюдается тождества. В связи с этим при описании наречий мы стремимся достичь интеграции не только на уровне содержательного варьирования единиц в пределах одного идиома (в частности литературного языка), но и на межподсистемном уровне организации адвербиальной системы.
В третьем разделе второй главы – «Семантические классы наречий» – обсуждается проблема семантической классификации наречной лексики и обосновывается выделение шести базовых семантических классов наречий.
Распределение русских наречий по разрядам на основе их семантической общности имеет давние традиции (М.В. Ломоносов выделял 16 групп наречий в зависимости от «разных знаменований», А.А. Барсов – до 35, А.А. Шахматов разграничивал 6 классов наречий с точки зрения выражения ими «представлений о качествах-свойствах и отношениях» и т.д.). В настоящее время вошли в научный обиход и получили признание различные семантические классификации наречий (В.В. Виноградов; РГ 1980; М.В. Филипенко). Тем не менее проблема выделения и систематизации семантических классов наречной лексики до сих пор остаётся актуальной. Решается она в основном на семантически ограничиваемом материале: разрабатываются классификации наречий количественных, пространственных, временных, образа действия и др. Реже классификация применяется к наречной лексике в целом. Существенные расхождения между различными классификациями выявляют отсутствие единых критериев в семантико-таксономическом описании наречия.
Наибольшее распространение в научной практике комплексного освещения наречия как лексико-грамматического разряда получило противопоставление двух его основных разрядов – определительных (собственно характеризующих [РГ 1980]) и обстоятельственных наречий. На втором уровне данной классификации имеет место известная диспропорциональность в области деления каждого разряда наречий на группы по общности семантического признака. Объективно это объясняется большей семантико-грамматической однородностью определительных наречий в сравнении с обстоятельственными, которая (вкупе с другими признаками) позволяет исследователям делать вывод о том, что именно определительные наречия составляют центр наречной системы (В.Б. Евтюхин). Категориально-семантическое размежевание наречий разных типов выявляется также посредством анализа смысловых отношений, в реализацию которых они включены в составе синтаксической конструкции: для определительных, в частности, типична функция атрибута действия (Г.П. Домашенкина).
В настоящее время особую актуальность приобрела проблема построения синтаксически значимой семантической классификации наречий, целесообразность создания которой предопределяется очерчиваемостью смысловых реализаций лексической единицы как компонента синтаксической конструкции. Это согласуется с принципами интегрированного описания языковых единиц. Важность учёта места наречия в смысловой организации высказывания при создании классификации сопряжена и с тем, что ведущим критерием вычленения наречия как части речи является синтаксический. Однако имеющийся положительный опыт в области разработки строгих, синтаксически значимых семантических классификаций свидетельствует о том, что охватывается не весь наречный состав, а относительно однородные в морфологическом плане единицы, находящиеся в центре наречной системы русского языка либо тяготеющие к центру (А.Б. Пеньковский; Е.Л. Рудницкая, М.В. Филипенко).
На основе синтаксически значимых критериев выделяются, в частности, следующие виды наречий: 1) по характеру синтаксической связи противопоставляются наречия сентенциальные (выполняют роль детерминантов, то есть воздействуют на высказывание в целом) и глагольные (реализуют обязательную или факультативную валентность глагола, то есть оформляют присловную связь); 2) по сфере действия в семантической структуре высказывания различаются наречия с плавающей и фиксированной сферой действия – эти типы наречий установлены и описаны М.В. Филипенко; 3) по отношению к семантической структуре высказывания наречия делятся на строевые (модальные) и диктальные (М.В. Всеволодова). Наречия разных типов по-разному проявляют себя в смысловой организации высказывания: одни (типа весело, легкомысленно, точно) служат описанию «внешних» характеристик ситуации и сочетаются с глаголами разных семантических групп, выступая при этом только в функции характеризаторов; другие (типа тихо, медленно, ночью) в узуальном употреблении предназначены для описания определённого компонента в семантической структуре предиката и могут выполнять функции как характеризаторов, так и идентификаторов.
Наречия предназначены для реализации различных семантических категорий, поэтому могут представлять разные функционально-семантические поля, часто относясь к их периферии: таково, в частности положение наречий в структуре поля состояния (радостно, тревожно, устало, раздражённо), поля обусловленности (назло, сгоряча, сослепу), поля темпоральности (давно, долго, постоянно). Реже наречия входят в ядро поля, причём вместе с другими грамматическими классами, примером здесь может служить функционально-семантическое поле компаративности.
Семантическая многомерность наречий предопределяет их вхождение в различные семантические классы, выполнение ими различных функций в высказывании, установление сложной системы парадигматических и синтагматических связей с другими единицами.
Поскольку в состав наречий входит значительное количество единиц, весьма разнообразных в семантическом отношении, полная классификация наречной лексики будет иметь многоярусный и многовекторный характер. При её разработке особую методологическую значимость приобретает не столько исчерпывающее описание внутреннего устройства, сколько определение исходных позиций данной классификации.
Для характеристики роли и места наречной лексики в означивании тех или иных фрагментов семантического пространства языка, а также для уточнения состава самих этих фрагментов необходимо построение многоступенчатой семантической классификации наречий. В нашем исследовании разрабатывается первый (базовый) уровень данной классификации.
Предметом классификации является лексическая семантика наречных единиц. Исходные (базовые) рубрикаторы составляют начальный, наиболее абстрактный уровень семантического членения. Возможность сведения их к относительно небольшому перечню объясняется инклюзивной способностью языковых отношений, которые «могут включать в себя, покрывать собой огромное количество самых разных жизненных отношений»[8]. В качестве основания классификации избирается соотнесённость её исходных рубрикаторов с базовыми семантическими категориями.
Наречия включены в систему средств репрезентации таких семантических категорий, как ‘количественность’, ‘качественность’, ‘пространственность’, ‘темпоральность’, ‘обусловленность’, ‘отношение’. Вершинные рубрикаторы разрабатываемой в данном исследовании классификации соответствуют сложным семантическим категориям, согласно чему на первом уровне членения наречия делятся на шесть классов: количественные, квалификативные, пространственные, временные, наречия обусловленности и модальные.
Классификация более низких ступеней должна, по возможности, отражать двойственную природу наречий некоторых семантических групп. Например, интенсификаторов, в которых экспрессивная семантика (позволяющая причислять эти наречия к модально-оценочным) соединяется со значением степени, что сближает эти наречия с количественными; наречия типа вдвоём, втроём помимо количества участников обозначают совместность действия (образ действия), то есть включаются и в количественные и в квалификативные. Кроме того, нельзя не принимать во внимание факт семантического варьирования наречия в зависимости от его места в структуре высказывания. Например, наречие вежливо в соответствии с прототипическим значением относится к классу квалификативных, но контекст его употребления может включаться в формирование как квалификативно-оценочной семантики (1), так и причинной (2): 1) Мы с Костей хотели объяснить ей все вежливо, но тут в дело вмешался Мишка (Н. Носов. Наш каток); 2) Всё время, пока он говорил – негромко, спокойно, чистым, интеллигентным языком, вежливо замолкая, когда Вепрь вставлял короткие реплики, – Максим изо всех сил старался найти хоть какую-то прореху в этой новой системе мира, но все его усилия были тщетны (Стругацкие. Обитаемый остров). Противопоставление указанных двух типов употребления не всегда снимается контекстом, ср.: Они слишком галдели, и энный вежливо предложил нам троим осмотреть остальную часть дома (И. Бродский. Fondamenta degli incurabili) – здесь вежливо совмещает значения ‘в вежливом тоне’ и ‘из вежливости’. Подвижность синтаксической семантики наречия обусловливает гибкий, нежёсткий характер классификации.
Базовая классификация наречной лексики может быть совмещена с тем членением смыслового пространства русского языка, которое, согласно концепции Н.Ю. Шведовой[9], означено местоимениями. Наречия вовлечены в реализацию ключевых смыслов, которым соответствуют следующие исходные местоимения: когда, где, откуда, докуда, отколе, доколе, сколько, насколько, как, зачем, почему, отчего. При этом наречия из смысловой области как обнаруживаются среди единиц всех указанных выше базовых классов.
Таким образом, семантическая классификация, моделирующая устройство семантических группировок и отношений в наречной системе, имеет реляционный характер и отражает гибкую и подвижную структуру участка смыслового пространства языка, объективируемого наречиями.
Выделение базовых семантических классов необходимо в научно-методических целях – оно составляет основу структурированного описания семантического варьирования наречной лексики. Для функционального анализа наречий и характеристики их прагмасемантического потенциала представляет интерес выявление особенностей реализации базовых семантических категорий наречными средствами в конкретных ЧНС. В частности, типологически значимым окажется установление наличия межподсистемных лакун; определение уровня проявления лакунарности; рассмотрение характера вариативности в лексическом заполнении смысловых «ячеек».
Итак, в составе адвербиальной системы русского языка могут быть выделены наречные микросистемы, идентифицируемые по смысловому признаку. Устанавливаемые семантические классы наречий неравнозначны в количественном отношении и по своему месту в адвербиальной системе.
Квалификативные наречия образуют самый обширный класс единиц. Они выступают как качественные характеризаторы процессуального признака. В основе адвербиальной семантики данных наречий находятся признаки, воспринимаемые органами чувств (‘цвет’, ‘запах’, ‘вкус’, ‘звук’, ‘положение в пространстве’ и др.), признаки, связанные с характеристикой состояния человека, с этической и эстетической оценкой ситуации, со способом выполнения действия. Все наречия этого класса вовлечены в организацию и формальное представление смыслового сектора ‘КАК’. Особое место в составе квалификативных наречий занимают лексемы с компонентом значения ‘с точки зрения’ / ‘в аспекте’ (мы условно называем их аспектными): государственно, исторически, лингвистически, нравственно и т.п. Очевидна их синтаксическая обособленность в составе наречий модусной оценки. Мы рассматриваем аспектные наречия как разновидность квалификативных, но принимаем во внимание, что их употребление предполагает реализацию и семантических отношений эпистемической модальности.
Количественные наречия в предлагаемом здесь понимании включают лексемы, выражающие значение ‘сколько, в каком количестве’ или обозначающие интенсивность проявления признака. Наречия этого класса соотносятся с разными ключевыми смыслами, означенными исходными местоимениями, это смыслы ‘СКОЛЬКО’, ‘НАСКОЛЬКО’ и ‘КАК’. Наречные лексемы не входят в ядро средств актуализации семантической категории количества.
Пространственные и временные наречия являются репрезентантами сложных и разнообразных по способам проявления семантических категорий – пространства и времени. Их семантика задействована в организации ключевых смыслов ‘ГДЕ’, ‘ОТКУДА’, ‘ДОКУДА’ (пространственные) и ‘КОГДА’, ‘ОТКОЛЕ’, ‘ДОКОЛЕ’ (временные). Отношения семантической деривации, исторически сложившиеся между наречиями двух данных классов, относят к числу языковых универсалий.
При вычленении модальных наречий значение модальности мы понимаем более узко, нежели это принято в теории функционального синтаксиса. В составе модальных слов как самостоятельной части речи различаются собственно модальные слова (конечно, например, известно) и функционально модальные слова (безусловно, действительно, по-нашему) (Т.А. Космеда). Часть из выделяемых нами модальных наречий являются функциональными омонимами модальных слов второго типа. Именно с этими наречиями сближаются аспектные наречия из состава квалификативных. Другую часть модальных наречий составляют эмоционально-экспрессивно-оценочные наречия, которые, в отличие от некоторых квалификативных, выражают одобрение, неодобрение или оценку возможностей кого-либо, а не качественную оценку действия или ситуации (превосходно, сногсшибательно, отвратительно). Модальные наречия оформляют разные участки сектора ‘КАК’ в смысловом пространстве русского языка.
К классу наречий со значением обусловленности относятся наречия причины и цели, которые, соответственно, выражают ключевые смыслы ‘ПОЧЕМУ’, ‘ОТЧЕГО’ и ‘ЗАЧЕМ’. Весьма отчётливая вычленяемость наречий причины и цели из общего состава адвербиальной лексики подкрепляется их однородной функционально-стилистической отмеченностью (лексемы сглупа, сослепа, спьяну; назло, напоказ и т.п. типичны для разговорной речи), указанием на негативно оцениваемое качество человека.
Обычно при характеристике наречий данного класса обращают внимание на их немногочисленность. Наречные единицы составляют периферийный и довольно узкий сектор средств вербализации семантических категорий ‘ПРИЧИНА’ и ‘ЦЕЛЬ’, уступая место прежде всего предложно-падежным формам и предикативным конструкциям зависимого характера. Эта закономерность прослеживается в исторической перспективе (Н.В. Чурмаева). Исследователи языка приходят к выводу, что неразработанность данных разрядов наречной лексики объясняется прежде всего слабой приспособленностью причинной и целевой семантики к выражению в форме наречия: «специфика причинных и – шире – обусловливающих значений такова, что она блокирует действие механизма адвербиализации» (В.Б. Евтюхин).
Значение целевой или причинной характеристики действия может выступать в семантике наречия как осложняющее её, как добавочное, ср. заблаговременно (‘чтобы успеть’), осторожно (‘из осторожности’).
Лексически не разработаны на уровне общерусского наречия смысловые секторы ‘условие’, ‘уступка’, ‘следствие’.
В целом же, наречия обусловленности, обладая прагмасемантической спецификой, весьма значимы для моделирования антропоцентрической картины мира, хотя они и занимают периферийное положение в системе языковых средств передачи семантических субкатегорий причины и цели.
Границы и полный лексический состав классов, как правило, трудноопределимы в силу постоянного развития языка и специфики его системного устройства. Поэтому мы даём только общее представление о распределении наречной лексики по семантическим классам, о вхождении её в систему средств репрезентации функционально-семантических категорий (полей) и считаем целесообразным при описании семантики наречных единиц сосредоточиваться не на исчерпывающем описании семантических классов, а на характеристике значения и особенностей употребления конкретных единиц тех или иных классов. Прагмасемантическое описание адвербиальной системы строится на основе анализа конкретных наречий и их групп. Оно осуществляется с учётом внутрисистемных связей в рамках определённой ЧНС и межсистемных соответствий / расхождений при сравнительной характеристике разных ЧНС.
В последнем разделе второй главы – «Функционально-грамматическая парадигма наречия как различительный признак вариантов адвербиальной системы русского языка» – обосновывается целесообразность учёта характера функционально-грамматических связей наречия в его интегративном описании.
Наречная лексика образует зону развитой функционально-грамматической омонимии, что находит объяснение и в истории формирования адвербиальной системы, и в закономерностях её грамматического устройства и функционирования. Состав функционально-грамматической парадигмы, в которую включено наречие, является различительным признаком, по которому могут быть сопоставлены или противопоставлены частные варианты адвербиальной системы русского языка. Поэтому для нашей работы понятие функционально-грамматической парадигмы словесного знака является методологически существенным, оно позволяет целостно представить семантико-синтаксические парадигматические связи наречий в пределах одной ЧНС и показать различия в функционально-грамматическом потенциале единиц, относящихся к разным ЧНС. Таким образом, при моделировании системы различительных признаков, по которым могут быть сопоставлены или противопоставлены ЧНС русского языка, предлагается учитывать грамматическую одно- или многофункциональность слова. Например, способность словесного знака быть наречием или инстантивом (душно, плохо, темно) и, соответственно, иметь при этом различную семантико-синтаксическую природу в пределах одного идиома.
Функционально-грамматическую парадигму наречия (точнее словесного знака, поскольку наречие необязательно является исходным членом парадигмы) образуют слова и формы слов различных лексико-грамматических разрядов, материально тождественные, семантически (как правило) близкие, но синтаксически неравнозначные.
В формировании и развитии класса наречной лексики важную роль играют процессы адвербиализации, поэтому зоны лексических совпадений наречий с другими частями речи весьма обширны. Кроме того, грамматическая эволюция самих наречий может приводить к трансформации их грамматической сущности и появлению наречных предлогов, частиц, модальных слов, междометий.
Наречие может быть функциональным омонимом всех частей речи, эти отношения в тех или иных аспектах с разной степенью обстоятельности исследованы в русистике (В.В. Бабайцева; В.В. Виноградов; Г.А. Золотова; Е.В. Клобуков; Ф.И. Панков; И.Я. Сидоренко; В.В. Шигуров и др.)
В рамках функционально-грамматической омонимии наречия и существительного в данной работе мы не рассматриваем парадигмы, возникающие в случае субстантивации наречий (завтра – наше завтра), поскольку они имеют преимущественно окказиональный характер, хотя следует признать коммуникативную значимость подобных образований и регулярность на уровне модели синтаксической деривации.
Функционально-грамматическая парадигма наречия может включать от 1 до 4 членов. Так, однофункциональным в категориально-грамматическом плане является слово очень (только наречие), двуфункциональным является слово вокруг (наречие и предлог); трёхфункциональным является слово зло (существительное, прилагательное и наречие), четырёхфункциональным является слово тепло (существительное, прилагательное, категория состояния и наречие).
Состав функционально-грамматической парадигмы наречия и отношения исторической и синхронической мотивированности его теми или иными частями речи находятся в разных плоскостях лингвистического знания. Данные параметры описания наречной лексики не детерминируют друг друга, тем не менее некоторые закономерности в их соотношении выявляются.
Функционально-грамматическая омонимия с прилагательными, существительными и местоимениями у наречий сообразна с их производностью как в диахроническом, так и в синхроническом планах.
В отношениях с предлогами, частицами, союзами, модальными словами, междометиями имеет место другое направление производности (от наречия), но для определения количественного состава функционально-грамматической парадигмы это несущественно.
Со словами категории состояния у наречий устанавливаются сугубо функционально-грамматические корреляции, нет отношений словообразовательной производности, поскольку мотивированы и те и другие прилагательными или существительными.
Наречия на -о/-е регулярно образуют функционально-грамматическую парадигму с формами прилагательных и словами категории состояния. Эта регулярность сохраняется и при образовании степеней сравнения.
Что касается включения в функционально-грамматическую парадигму наречия глагола, то омонимия наблюдается в области только некоторых глагольных форм – деепричастия (лёжа), причастия (необъяснимо), императива (просторечное зашибись).
С числительными, если исключать из состава этой части речи слова типа много, несколько, пересечения наречий ещё более ограничены. Но говорить о полном отсутствии в русском языке функционально-грамматической парадигмы, объединяющей наречие и форму числительного, оснований нет: здесь следует упомянуть характерные для территориальных диалектов адвербиально-нумеративные парадигмы типа двоима ‘вдвоём’ – двоима ‘двоими’.
Наречия разных семантических классов имеют отличия в системе словообразовательно-грамматических связей с различными категориальными классами слов, что определяет отличия в составе их функционально-грамматических парадигм. Например, наречия типа кропотливо, ласково, ловко относятся к одному семантическому классу (квалификативно-оценочные) и входят в функционально-грамматические парадигмы одного вида (Adv–Adjкратк); наречия типа великолепно, чудесно, замечательно могут быть отграничены от указанных выше и объединены в другой семантический класс (модально-оценочные), их грамматическая эволюция предполагает эмфатизацию и употребление в междометном значении, соответственно функционально-грамматическая парадигма этих наречий имеет иной состав (Adv–Adjкратк–Interj).
Установление грамматической природы каждого члена функционально-омонимической парадигмы опирается на совокупность признаков, комплексный анализ которых позволяет выявить тонкие семантические отличия между членами парадигмы и тем самым более чётко представить семантическую структуру наречия.
Учёт комплекса дифференциальных признаков важен для целостного прагмасемантического описания слов определённого класса прежде всего в пределах той или иной разновидности языка. При сопоставлении же различных ЧНС на первом этапе анализа ставится задача выявления состава функционально-грамматических парадигм, в которые входят наречия, последующие же исследовательские шаги предполагают установление отличий в характере реализации выявленных функционально-грамматических парадигм.
Примерами варьирования функционально-грамматической парадигмы наречия в разных ЧНС выступают случаи омонимии наречия с прилагательными (Adv–Adj), с беспредложными формами существительных (Adv–N1, Adv–N4, Adv–N5), с числительными (Adv–Num5). Эти разновидности парадигм по-разному представлены в общеупотребительном варианте русского языка, в сленге и в территориальных диалектах.
Отличия между разными ЧНС на уровне функционально-грамматических парадигматических связей наречия связаны с характером лексической реализации парадигм и проявляются в следующем: 1) парадигма может быть лексически не представлена в той или иной разновидности языка, то есть иметь нулевую реализацию в ЧНС (например, парадигма Adv–Num5, объединяющая наречие и форму творительного падежа числительного, представлена только в диалектах: троима, пятерыма); 2) однотипные парадигмы в разных ЧНС могут иметь отличия в лексико-семантическом составе (например, парадигма Adv–N1: общеупотребительные – ужас, страсть (как) – сленговые железо, верняк – диалектные беда, артиль; зима, утро); 3) одно и то же наречие в различных ЧНС может входить в парадигмы разных типов (например, наречия на -о в литературном языке в значительной своей части омонимичны кратким прилагательным и словам категории состояния, а в диалектах ещё и стяжённым формам прилагательных).
В связи с положением о полицентричности наречной системы возникает вопрос: каково распределение одно- и многофункциональных наречий относительно центра и периферии адвербиальной системы? Если принимать во внимание фактор «чистоты» категориальной семантики, то в центр помещаются наречия с одночленной функционально-грамматической парадигмой (очень, слегка, сгоряча, по-русски), поскольку их грамматический потенциал узок и адвербиальное значение находит в такого рода единицах специализированное выражение. Другую центральную часть адвербиальной системы, но уже на иных основаниях, образуют наречия, входящие в состав регулярных парадигм (например, парадигма слов приятно, интересно, красиво включает краткое прилагательное, категорию состояния и наречие; парадигма слов утром, весной, часом – существительное и наречие). Эти слова показывают типичные для русского наречия системные отношения, поэтому они тоже занимают центральное место в адвербиальной системе.
Формальная классификация наречий по составу их функционально-грамматической парадигмы в синхроническом плане позволяет упорядоченно и целостно представить систему наречия. Она отражает самые общие типы семантических корреляций, в которые включено наречие. Она согласуется и с семантической классификацией, поскольку в основе и той и другой лежит в первую очередь семантико-синтаксическая категоризация, но формальная классификация выходит за рамки собственно наречия и позволяет системно, интегрированно представить данную часть семантического пространства русского языка.
Таким образом, интегративное описание наречной системы русского языка может базироваться на выявлении и характеристике типов корреляции её единиц в семантической и функционально-грамматической сферах с учётом функционально-социального варьирования языка. Эти отношения образуют совокупность признаков, позволяющих целостно представить систему наречия и установить постоянные (системообразующие на уровне общеязыковой системы наречия) и варьируемые элементы этой системы.
Третья глава «Наречие в системе функционально-социальных вариантов русского языка: значение, функции, концептуальная значимость» содержит прагмасемантическое описание единиц и участков наречной системы русского языка.
В первом параграфе речь идёт о принципах формирования материальной базы исследования. При решении задач интегративного описания адвербиальной лексики русского языка в проекции на его функционально-социальные варианты отбор материала должен соответствовать требованию сопоставимости единиц разных ЧНС. Количественные показатели в данном случае, на наш взгляд, не играют определяющей роли. Численная диспропорциональность наречных единиц значима для сленга в его противопоставлении общерусскому языку и говорам. Однако если состав единиц общерусской и сленговой ЧНС в целом может быть с большей или меньшей степенью точности представлен в количественном измерении, то исчисление состава диалектных наречий имеет относительный характер. Полагаем, что в координатах противопоставления общерусский язык vs. сленг vs. диалектный язык характеризовать совокупность всех диалектных наречий как систему (по отношению к другим разновидностям языка, а не самостоятельно взятую) нецелесообразно, поскольку общерусский язык, в отличие от диалектного, не может быть представлен как совокупность равнофункциональных вариантов, а диалектный язык, напротив, предстаёт как множество равнофункциональных частных систем, ограниченных территориально. Поэтому, на наш взгляд, правомерно описывать не всё множество говоров, а конкретные частные диалектные системы. Их сравнение с общерусским языком позволит установить дифференциальные признаки, типологически значимые для характеристики функционально-территориальной стратификации адвербиальной системы русского языка.
В нашем исследовании источником фактического материала для моделирования различительных признаков диалектной ЧНС послужили говоры ряда населённых пунктов Верхнетоемского и Приморского районов Архангельской области, обследовавшихся в течение нескольких лет (с 1997 по 2007 гг.). Данные говоры принадлежат различным диалектным зонам на территории распространения архангельских диалектов. Село Нёнокса и деревня Лахта Приморского района расположены в северо-западной части области, на границе северной и западной диалектных зон, выделяемых на территории Архангельской области (О.Г. Гецова). Административно объединённые населённые пункты Верхнетоемского района – село Вознесенское, деревни Алексеевская, Власьевская, Кондратовская, Копытовская, Осиевская, Першинская – носят общее неофициальное название Афанасьевск; они находятся в верхне-среднем течении Северной Двины, в юго-восточной части области, ближе к её географическому центру. По сути дела, указанные приморские и верхнетоемские говоры представляют собой две самостоятельные частные диалектные системы, репрезентирующие макросистему архангельских говоров. Это предполагает признание относительной автономности лексических и грамматических систем разных говоров, на которое опирается недифференцированное определение диалектного слова. Соответственно, можно говорить о двух соотнесённых друг с другом, равнофункциональных, но не тождественных друг другу конкретных диалектных ЧНС[10].
Второй раздел третьей главы содержит общую характеристику состава наречий в сленге и территориальных диалектах.
Внутрисистемное устройство сленговой ЧНС принципиально отличается от диалектной ЧНС, в силу того что в её составе практически не вычленяется общенаречный компонент (наречия общего наречного фонда). Наречный состав сленга, как показывает количественная характеристика исследовательского материала, исчисляется относительно небольшим (в пределах нескольких сотен) количеством единиц, в десятки раз уступая литературному языку и народным говорам. Этот факт говорит об избирательности сленга в области репрезентации семантических категорий наречными средствами.
Образование наречий в сленге в значительной своей части детерминировано высокой продуктивностью общеязыковых моделей наречного словопроизводства. В то же время оно имеет специфические черты, причём такие, которые едва ли будут усвоены литературным языком.
Наречия в сленге образуются от прилагательных, существительных и в очень редких случаях от глаголов. Не развито образование наречий от числительных. Небольшим списком представлены непроизводные наречия (вдрыбаган / вребаган ‘очень’, дец(е)л ‘немного’, супер ‘очень хорошо’, нежоли ‘плохо’ и др.).
Наибольшим лексическим разнообразием отличаются наречия, образованные от основ прилагательных с помощью суффикса -о с транспозиционным признаковым значением: 1) от собственно сленговых прилагательных: балдёжно, беспонтово, бесфартово, глючно, дико, забойно, клёво, колоссально, лажово, прикольно, улётно, драйвово, кульно, приково, файно; 2) от прилагательных, являющихся семантическими сленгизмами: бородато ‘так, что вызывает одобрение’, горбато ‘отлично’, железно ‘точно’, глухо ‘без ожидаемого результата’, грамотно ‘хорошо’, жёстко ‘сильно, в высокой степени’, конкретно, концептуально, душевно, модно с одобрительным значением; 3) от отрицательных прилагательных, не имеющих в сленге положительных коррелятов: некисло, нехило, неслабо –‘хорошо, здорово, в большом количестве, вызывая одобрение и высокую оценку’; 4) от прилагательных с основой на -ск-: зашибенско, зыковско, зэкинско, классецко.
Значительное место в наречном составе сленга занимают также лексикализованные предложно-падежные формы, составляющие переходную зону между лексикой и фразеологией, это, в частности, единицы моделей без + N2 (без балды, без башни, без напряга), до + N2 (до хохоту, до дури, до кучи), от + N2 (от фонаря), в + N4 (в хлам; в тему; вточняк), в + N6 (в реале), на + N4/N2 (нафиг / нафига), по + N3 (по приколу).
Не имеют соответствий в общерусском языке такие модели образования сленговых наречий, как сращение с суффиксацией (невтемно, многоразно); аффиксация с усечением производящей основы (спеца, спецом ‘специально, намеренно’, налом ‘расплачиваясь наличными деньгами’); усечение конечной части производящей основы (колоссаль ‘отлично’, нормуль ‘нормально’); усечение начальной части производящей основы (стопом ‘автостопом’, надцать ‘много’); контаминация созвучных основ (вермуторно ‘муторно’, внезападно ‘внезапно’, факчительски ‘фактически’). В основе языковой игры находится семантическая неоднородность контаминированных слов. В результате создаются варианты: солидно – солидольно.
Многие из общерусских моделей аффиксального наречного словопроизводства, напротив, не востребованы в сленге, например, отадъективные типа из-/ис-…-а (искрасна, иссиня), на-…-о (надолго, начисто), продуктивные в художественной и разговорной речи, отсубстантивные типа с-…-у (с размаху, с налёту), отнумеративные (вдвоём, втроём; надвое, натрое), отадвербиальные (подолгу, помногу) и др.
Что касается территориальных диалектов, то их словарный состав неоднороден с точки зрения отношения единиц к системе языка в целом, с одной стороны, и к частным его системам, с другой. Если исходить из недифференцированного понимания диалектных явлений, то наречная система конкретного говора предстаёт как органичное единство трёх множеств, разграничение которых носит условный характер – это (1) лексические единицы, имеющие территориально детерминированные особенности в плане выражения (тоемские: веком ‘давно’ и ‘никогда’, впередь ‘вперёд’ и ‘на будущее’, вёсну ‘весной’, вопроход ‘часто’, встрету ‘навстречу’, нашуточно ‘кое-как’, напорядок ‘основательно’; приморские: вверхах ‘наверху’, наскосо ‘наискосок’, злобом ‘со злостью’, напорядовку ‘по порядку’, до завтрея ‘до завтра’); (2) лексические единицы, имеющие особенности в плане содержания, к числу которых относятся межидиомные омонимы и полисеманты с отличиями в семантической структуре (тоемские: дивно ‘довольно много’; круто ‘быстро, сообщая сразу много информации’ – йа круто говор’у; эк ‘так’ образа действия – дак ево эг брызгал’и и ‘так’ степени – эк н’е пjансвовал’и; приморские: крутёхонько ‘сильно’ – крут’охон’ко ногу-то досад’ила; пополам ‘зря, неудачно’); (3) слова общеязыкового распространения, включённые в систему говора, с одной стороны, и являющиеся частью общерусской наречной системы, с другой стороны (бесплатно, долго, донельзя, частенько, далеконько, всяко, задаром, навалом, наутро, покато, помаленьку, понемножку, разом, пуще, больно, шибко, эдак). Диалектный характер последних не имманентен, а детерминирован условиями функционирования, территориальной ограниченностью того идиома, к которому они относятся. Единицы третьей группы образуют общий наречный фонд диалектной и общерусской ЧНС.
Таким образом, сложность устройства диалектной ЧНС определяется тем, что в её составе вычленяются общерусский компонент, общедиалектный компонент и наречия, характерные только для отдельных говоров, то есть характер территориальных ограничений у наречных лексем может быть различным. Так, не имеют общеархангельского распространения следующие формальные особенности диалектной наречной лексики: (1) местоименные наречия с корневыми морфемами -кул’-, -тул’- (докуль, дотуля, оттуля); (2) отнумеративные наречия на -има, -имо (двоима, восьмерыма); (3) протетический j у указательных наречий на э- (ево, етта, етам, етуды); (4) ударный суффикс -ае в компаративе (быстряе, веселяе, дружняе) и др.
В то же время сопоставление наречных составов двух говоров позволяет сделать ряд общих для диалектных систем выводов, которые могут быть распространены и на другие севернорусские говоры, что обусловлено, прежде всего, близостью диалектной и разговорной речи. Приморский и тоемский говоры, рассматриваемые в оппозиции к общерусскому языку, объединяются с другими русскими говорами рядом общих особенностей, характеризующих наречие. Это в частности: высокая степень активности речевого функционирования, сопряжённая с блокировкой продуктивности деепричастий; нетипичность для говоров наречий, образованных от причастий и отглагольных прилагательных; высокая вариативность морфологической структуры, в частности местоименных наречий; больший количественный состав непроизводных, но производящих наречий, в первую очередь за счёт развитой вариативности; широкая представленность отсубстантивных образований, сохраняющих не только формальную, но и семантическую соотносительность с мотивирующей падежной или предложно-падежной формой имени существительного; большая склонность к адвербиализации беспредложных форм винительного падежа; наличие собственно наречных аффиксов, которые в настоящее время уже не осознаются как служебные морфемы других морфологических классов (-сь, -ка /-ки, -ча /-че, де, -ва, -е, -омя); регулярность совмещения локативного и транслокативного значения у пространственных наречий; более плотная и симметричная заполненность «клеток» системы (в диалектной речи стремление к симметричности в обозначении сопоставимых признаков наречными средствами выражено ярче, чем в сленге и литературном языке). Устным характером бытования диалектной речи и некодифицированностью нормы территориального диалекта предопределяется большая (в сравнении с литературным языком) степень свободы реализации семантических и словообразовательных потенций слов в системе местного говора.
Единство частных диалектных систем обеспечивается как представительностью пласта слов общего наречного фонда, так и закономерностями формирования и построения наречных систем говоров. Необходимым условием действенности наречной системы каждого говора является наличие в ней наряду с территориально ограниченными элементами слов общерусского распространения.
Третий параграф «Внутриязыковая лакунарность системы русского наречия» включает характеристику семантических и функционально-грамматических лакун в наречной системе на сленговом и диалектном материале.
Качественные и количественные особенности лексического заполнения наречной системы русского языка проявляются в наличии противопоставленных лексико-семантических различий, устанавливаемых на разных уровнях: 1) на общеязыковом – при сопоставлении разных ЧНС (‘плохо’: плохо, некачественно – негоже, худо – лажово, фигово; ‘в положении стоя’: стоя – стоечью – встояка); 2) на подсистемном – при сопоставлении разных вариантов одной и той же ЧНС, например территориальных диалектов (значение ‘с детских лет’ передают тоемское сызмалетства и приморское смалечка; наречие невдолге употребляется в значении ‘вскоре, некоторое время спустя’ в приморском говоре и ‘недавно, некоторое время назад’ в тоемском).
Непротивопоставленные различия свидетельствуют о межподсистемной внутриязыковой лакунарности в системе русского наречия, которая проявляется в отсутствии вербализации отдельных адвербиальных значений в той или иной ЧНС (не имеют литературных соответствий диалектные койды ‘каким путём’, жильмя ‘живя постоянно’, сленговые драйвово ‘вызывая состояние особого эмоционального подъёма’, круто ‘отлично + прагматические осложнители’), в отличиях семантической структуры сопоставимых лексических единиц (литературное дивно ‘прекрасно, вызывая восхищение’ – диалектное дивно ‘в таком количестве, которое осознаётся как достаточно большое для данной ситуации’), а также в особенностях лексической реализации словообразовательных моделей и функционально-грамматических парадигм наречия.
Наречия шести базовых семантических классов (квалификативные, количественные, пространственные, временные, наречия логической обусловленности и модальные наречия) представлены во всех ЧНС, но лексический состав и устройство данных классов в литературном русском языке, территориальных диалектах и сленге существенно различаются.
Ряд семантических классов более низких ступеней членения диагностируют внутриязыковую лакунарность в системе русского наречия. Так, при том, что класс наречий логической обусловленности во всех ЧНС объединяет сравнительно небольшое количество единиц, существенные отличия в структуре данного класса обнаруживает сленг, поскольку, помимо наречий со значениями причины, цели и следования, в нём отмечаются наречия со значением условия (крайком, на крайняк ‘в крайнем случае’, по-любому ‘при любом условии’). В сленге лексически слабо разработаны классы временных и пространственных наречий (актуальна для него наречная лексика, метафорически выражающая только некоторые конкретные пространственные смыслы – ‘дома’, ‘домой’, ‘за границей’, ‘за границу’, не сформирован класс лексики со значением ориентации в пространстве). В то же время лексическим и семантическим разнообразием отличаются группы квалификативно-оценочных и модальных наречий: ‘оценка поведения лица’ – внагляк, в шумную, пофигистки, с понтом, с прибабахами, стёбно, технично; ‘оценка состояния лица’ – балдёжно, драйвово, душевно, кайфно, колбасно, напряжно, оттяжно; ‘эстетическая оценка’ – вкусно, жестоко; ‘оценка по соответствию / несоответствию содержанию разговора’ – в тему, в кассу, не в темак; наречия скорости со значением ‘быстро’: борзо, мухой, по-бырому, пулей, резко; эмоционально-экспрессивно-оценочные наречия, выражающие одобрение или неодобрение – авторитетно, академично, беспонтово, запупенно, лажово, неслабо, нефигово, нехило, ништяк, отстойно, суперски; наречия, выражающие оценку возможностей кого-либо – без вопросов, без проблем, влёгкую, легко, в элементе; эпистемические наречия, основу которых составляют лексемы со значением ‘точно, непременно, обязательно’ – верняк, железно, реально, стопудово. Наречия, называющие оценочные признаки, распределяются по двум областям – ‘хорошо’ и ‘плохо’, которые вместе составляют оценочную шкалу. При этом лексическая разработанность областей ‘хорошо’ и ‘плохо’ имеет разные пропорции в различных семантических классах. К примеру, среди наречий класса ‘оценка поведения’ доля положительнооценочных единиц очень невелика, а среди наречий со значением ‘оценка состояния’ не обнаруживается явного преобладания отрицательно- или положительнооценочных единиц. Значительная часть сленговых наречий семантически аморфна, что создаёт впечатление «широкозначности» данных единиц (реально, конкретно, прикольно).
В целом немногочисленность сленговых наречий и их сгруппированность вокруг всего лишь нескольких семантических категорий является показателем неразвитости смысловой специализации и характеризации действий и состояния субъекта в сленге, что обусловлено диффузностью, недискретностью восприятия объектов и отношений действительности носителями данной разновидности языка. Однако сам факт их образования (и преимущественно по общерусским моделям словопроизводства) – это одно из проявлений актуальной для современного сленга «разработки словарного запаса» (Р.И. Розина) на базе уже существующих ресурсов, которая является результатом более детального и разностороннего освоения и представления в языке актуальных для носителей сленга участков действительности. Появление наречных способов вербализации информации связано ещё и с развитием системы коммуникативно-грамматических средств сленга.
Квалификативные наречия с аспектным значением ‘с точки зрения чего-либо’ (духовно, литературно, математически) активно функционируют только в общерусской ЧНС. Не имеют однословных эквивалентов в составе нейтральной лексики наречные термины (музыкальные, живописные, типографские, финансовые), сфера функционирования которых ограничена специальной речью.
Среди диалектных единиц не имеют соответствий в общерусском языке и сленге пространственные наречия со значением ‘каким/тем путём’: тойды, этойды, койды (койды бл’иже на с’енокос-о попадат’; обойд’и этойды а тут йа попол’евайу); ‘где (относительно дома и его частей)’ (назаде, напереде, изнизу, заогородки); временные наречия со значением ‘в истекший период времени (суток или года) до наступления аналогичного следующего’: вечор ‘вчерашним вечером’, ночесь ‘прошедшей ночью’, утре ‘сегодня утром’; вёснусь ‘прошлой весной’, зимусь ‘прошлой зимой’, летось ‘прошлым летом’, осенесь ‘прошлой осенью’; даве ‘незадолго до настоящего момента речи (в пределах одних суток)’; ‘именно в это время, одновременно с этим’ (втупорь, втепоры, тойпорой); количественные наречия со значением ‘характеристика ситуации по признаку большого количества кого-чего-либо’: людно, дровно, дождёво, оводно (в магаз’ин’е л’удно народу-то; ак ет’ пошол кос’ит’-то овадно нуко).
Общерусской является тенденция к ослаблению или утрате семантической связи производного наречия с мотивирующей базой при образовании интенсификаторов (общеупотребительные сказочно богат, нечеловечески устал; диалектные нелюдски запросилась, мертво ись захотела; сленговые дико интересно, обалденно красивый).
Формальная лакунарность затрагивает область функциональной омонимии наречия. Так, собственно диалектными, лексически не реализованными ни в общерусском языке, ни в сленге, являются функционально-грамматические парадигмы типа Adv–Adj1 (большое, новое), Adv–Inst–Adjстяж (глубоко, неумно, привычно, уставно), Adv–Num5 (двоима, троима). В говорах шире область лексической реализации парадигмы типа Adv–N4 (лето ‘летом’, вёсну ‘весной’, вечер ‘вечером’, большинство ‘преимущественно’).
Наречия на -о включаются в состав парадигм разных типов даже в пределах одной ЧНС, но интересно, что в общерусском языке регулярной для них является омонимия типа Adv–Inst–Adjкратк, в сленге развивает регулярность парадигма Adv–Interj, в говорах Adv–Inst–Adjстяж.
Расхождения в лексическом составе и устройстве общерусского, сленгового и диалектного вариантов наречной системы, проявляющиеся в отсутствии узуальной лексической объективации того или иного понятия, обусловлены различиями в концептуализации реального мира в разных формах существования языка.
Следующие разделы работы посвящены анализу конкретных наречных единиц и групп наречий в проекции на функционально-социальную стратификацию языка.
В четвертом параграфе третьей главы разрабатываются вопросы, связанные с выявлением функционально-семантической значимости наречий, относящихся к общему наречному фонду. Конкретной единицей описания выступает наречная лексема как многосторонняя единица языка со своим означаемым, означающим, синтактикой и прагматикой (Ю.Д. Апресян).
Отдельное наречие, взятое за исходную единицу описания в интегративном представлении наречной системы русского языка, в пределах разных ЧНС обнаруживает особенности, определяющие его прагмасемантический потенциал, который включает в себя систему речевых реализаций слова в разных значениях, совокупность закреплённых за ним типовых и нетиповых употреблений, а также комплекс функционально-семантических связей слова. Эти особенности рассматриваются на примере конкретных наречных единиц и классов. Специальному прагмасемантическому анализу в данном разделе работы подвергаются наречия опять, по-русски, по-быстрому.
В предмет исследования входит изучение прагмасемантического потенциала наречной лексики, которое в русле реализации идей когнитивной лингвистики предполагает описание различных аспектов (граней) содержательной структуры единиц данной части словаря и грамматики. К числу важнейших из них относятся следующие: 1) категориальное значение наречной лексемы, определяющееся его местом в функционально-семантической классификации (для установления характера отображения знаний о действительности в языке важно выявить, какие категории познания лежат в основе данной классификации и какая модель познания определяет её состав); 2) коммуникативно-прагматические характеристики наречной лексики (ситуативная обусловленность выбора определённых единиц для построения высказывания – с одной стороны, и моделируемость, программируемость ситуаций употребления конкретных единиц – с другой стороны); 3) развитие и различные виды варьируемости наречной семантики, частными проявлениями чего являются взаимонаправленные процессы деморфологизации и адвербиализации грамматических форм, включённых в систему средств специализации способов объективации в языке характеризующего сегмента когнитивно-смыслового пространства; 4) системные семантические связи наречной лексемы. Обозначенные аспекты содержательной структуры наречных единиц составляют основу прагмасемантического описания русского наречия в настоящей работе.
Анализ конкретных наречных единиц (опять, по-русски, по-быстрому, а также раньше, теперь, направо, налево и др. в следующих разделах работы), свидетельствует о том, что системные семантические связи наречий (в частности, синонимическая парадигматика) реализуются диахроническими, территориальными, социально-функциональными вариантами, имеющими существенные отличия друг от друга. В разных типах дискурса действуют различные механизмы порождения дополнительного смысла у наречных лексем, базовые компоненты значения во многих случаях осложняются оценочными коннотациями социокультурного характера. Прагмасемантический потенциал наречных единиц в полной мере не поддаётся лексикографической фиксации, однако возможна выработка такой схемы словарного описания наречий, которая давала бы представление об инвариантной составляющей их семантики и функционирования.
В связи с тем, что в диссертационной работе наречия и их группы рассматриваются при освещении различных вопросов и решении разных задач, объём и последовательность прагмасемантического описания разных наречных лексем не совпадают. Однако в анализе находит применение закрепившаяся в современной семантике методика выявления прототипического значения и «кругов употребления» лексемы, которая проецируется и на функционально-социальное (в том числе территориальное) варьирование адвербиальной системы.
В основу обсуждения проблемы концептуальной значимости наречной лексики русского языка положен анализ наречных компонентов репрезентации концептуальных оппозиций ‘раньше’ vs. ‘теперь’ и ‘правое’ vs. ‘левое’ в аспекте ценностного видения мира человека (пятый параграф), а также циркумфиксальных наречий (шестой параграф) и иноязычных наречий (седьмой параграф). В заключительном параграфе главы рассматривается вопрос о динамике семантико-синтаксических свойств наречия, проявляющейся в изменении их сферы действия в семантической структуре высказывания.
Наречная лексика включена в процессы формирования определённых образов в представлении реципиента, особенности её употребления свидетельствуют о характере восприятия действительности и степени детализации её феноменов. Соответственно, наречия входят в разветвлённую систему вербальных средств объективации концептов и концептуальных оппозиций. Изучение их деривационных и семантических связей способствует решению задач описания парадигматической репрезентации знания о мире в языке.
Для определения концептуальной значимости единицы плана выражения, и в частности наречия, важен тип передаваемой концептуальной информации. С этой точки зрения показательны проанализированные в работе абстрактно-временные, относительные и оценочные смыслы наречных единиц, объективирующих указанные выше концептуальные оппозиции; концептуальная и метаконцептуальная значимость отантропонимных наречий (ср. прецедентно отмеченные и не отмеченные имена: по-ломоносовски, по-наполеоновски, по-пушкински и по-Серёжкиному, по-постоевски); корреляция семантики наречных музыкальных терминов со специализированными знаниями человека в области музыки (ср. сложность шкалы темпа и шкалы силы звука, объективируемых иноязычными наречиями); специфика означивания наречными ксенизмами концептуально значимых участков смыслового пространства русского языка).
Особое место в словарном фонде языка, его грамматическом строе занимают циркумфиксальные отадъективные наречия. В общеупотребительном варианте языка и территориальных диалектах, в отличие от сленга, образование наречий по моделям по-…-ому / -ему, по-…-(ск)и, по-…-(j)и является высокопродуктивным и охватывает очень широкий круг прилагательных. В сленге образования от относительных прилагательных единичны; от качественных прилагательных возможны образования как по общерусской модели по-…-ому (по-быстрому, по-любому, по-тупому, по-шустрому), так и по функционально ограниченной модели по-…-ой (по-новой, по-полной, по-наглой). В общерусском языке циркумфиксальные наречия семантически разнообразны, лексический состав ряда их разновидностей неустойчив во времени и языковом пространстве и не может быть чётко очерчен. Однако модель их образования и метаконцепт ‘как кто’, в поле которого они существуют, напротив, отличается устойчивостью.
Специфически проявлена функционально-грамматическая и семантическая парадигматика в сфере иноязычной наречной лексики. Регулярной для неё является парадигма Adv–N–Adj с третьим членом аналитическим прилагательным, что не характерно для исконного лексического пласта общерусского языка и территориальных диалектов. Разные ЧНС имеют отличия по значимости лексики иноязычного происхождения в их устройстве: наименее востребована она в диалектных ЧНС; в литературном языке сфера активного использования большей части заимствований ограничена специальной речью, тем не менее показательна их включённость в процессы детерминологизации и метафоризации, а также вхождение некоторых заимствований в актуальный словарный состав современного русского языка; сленг восприимчив к варваризмам, наречные сленгизмы из числа заимствований используются для передачи не только квалификативных, но и модальных значений.
Таким образом, устройство адвербиальной системы и функционирование её единиц в различных вариантах русского языка подчиняются общим закономерностям, но в то же время имеют особенности, значимые для противопоставления ЧНС и для установления различий в прагмасемантическом потенциале наречных единиц.
Функционально-семантическая значимость слова в пределах того или иного идиома и в целом в системе языка определяется рядом лингвистических факторов, к важнейшим из которых относятся наличие внутриязыковых семантических и лексических лакун на уровне внутри- и межподсистемных связей отдельных наречий или их классов; характер системных семантических связей наречия; особенности функционирования слов одной и той же парадигмы в конкретных идиомах.
Анализ фактического материала, включающего наречия разных формальных и семантических классов, функционирующих в высказываниях с различными прагматическими установками и в разных коммуникативных формах русского языка, делает очевидным вывод о преобладании в составе наречий единиц, репрезентирующих смысл ‘КАК’. Этот участок смыслового пространства русского языка имеет сложную организацию, что обусловливает разноплановую семантическую разработанность и функциональную нагруженность как-наречий в русском языке, а также их организующую роль в адвербиальной системе – как на макроуровне, так и на уровне частных систем.
В заключении диссертационной работы обобщаются результаты исследования и намечаются перспективы дальнейшей разработки выдвинутых положений.
Для интегративного описания системы русского наречия важно обозначить и охарактеризовать типы корреляции её единиц в семантической, грамматической и функциональной сферах. Для того чтобы дать представление о прагмасемантическом потенциале конкретного наречия, необходимо указать ряд системно значимых классификаторов: (1) принадлежность к тому или иному семантическому классу (это позволяет определить категориальные признаки наречия и обозначить его ближайшие семантические связи); (2) включённость в состав той или иной функционально-грамматической парадигмы (выявление функциональных омонимов служит основой анализа семантико-синтаксической структуры наречия); (3) грамматическую валентность (сферу действия) наречия; (4) лексико-семантическую валентность; (5) семантическую и формальную варьируемость наречия в ЧНС русского языка. Кроме того, наречные лексемы представляют интерес как актуализаторы концептуальных смыслов и, соответственно, их анализ может быть развёрнут в аспекте эволюционирования или трансформации механизмов концептуализации знаний о действительности в сознании носителей языка.
Основные положения и результаты работы отражены в следующих публикациях автора:
I. Публикации в изданиях, рекомендованных ВАК РФ
- Савёлова Л.А. Состав и типология диалектных различий адвербиальных систем русского языка (на материале говоров Архангельской области) // Вестник Поморского университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки». – Архангельск, 2006. – №2 (10) – С. 86–95 (0,8 п.л.).
- Савёлова Л.А. Системные факторы значимости русского наречия опять // Вестник Поморского университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки». – Архангельск, 2006. – № 3. – С. 89–94 (0,5 п.л.).
- Савёлова Л.А. Заимствованные наречия в русском языке // Русский язык в школе. – 2008. – № 1. – С. 77–80 (0,5 п.л.).
- Савёлова Л.А. Наречная система современного русского языка в аспекте функционально-социального варьирования // Известия Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена. – № 11 (66): Общественные и гуманитарные науки (философия, языкознание, литературоведение, культурология, экономика, право, история, социология, педагогика, психология): Научный журнал. – СПб., 2008. – С. 81–87 (0,5 п.л.).
- Савёлова Л.А. Семантические классы сленговых наречий // Вестник Вятского государственного гуманитарного университета. Научный журнал. – Киров, 2008. – № 2 (2). – С. 71–75 (0,5 п.л.).
- Савёлова Л.А. Функционально-грамматическая парадигма наречия в интегративном описании адвербиальной системы русского языка // Вестник Поморского университета. Серия «Гуманитарные и социальные науки». – Архангельск, 2008. – №11. – С. 201–206 (0,5 п.л.).
- Савёлова Л.А. Концептуальная значимость наречий, образованных от антропонимов // Вопросы когнитивной лингвистики. – Тамбов, 2008. – № 3. – С. 95–99 (0,5 п.л.).
II. Монографии и учебные пособия
- Савёлова Л.А. Функционально-семантические свойства диалектного слова (на материале наречной лексики) // Семантика и прагматика слова и текста: Монография / отв. ред. А.А. Камалова, А.Г. Лошаков. – Архангельск: ПГУ, 2004. – С. 28–78 (3,1 п.л.).
- Савёлова Л.А. Аспекты прагмасемантического описания системы русского наречия: Монография. – Архангельск: Поморский университет, 2008. – 232 с. (13,12 п.л.).
- Савёлова Л.А. Лингвокультурологическое описание северной русской деревни: Учебное пособие. – Архангельск: Поморский университет, 2007. – 339 с. (20,6 п.л.) (в соавторстве с Камаловой А.А.).
III. Публикации в других изданиях
- Савёлова Л.А. Наречия в двух частных диалектных системах Архангельской области // Проблемы культуры, языка, воспитания: Сборник научных трудов преподавателей и аспирантов. Вып. 4 / сост. и отв. ред. П.В. Лизунов. – Архангельск: ПГУ, 2000. – С.104–110 (0,4).
- Савёлова Л.А. Современное состояние говора с. Нёнокса Приморского района Архангельской области // Сельская Россия: прошлое и настоящее. Вып. 2: Доклады и сообщения восьмой российской научно-практической конференции (Орёл, декабрь 2001). – М.: Энциклопедия российских деревень, 2001. – С. 172–174 (0,2).
- Савёлова Л.А. Фрагмент диалектной картины мира, представленный отадвербиальными наречиями // Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира: Материалы Международной научной конференции / отв. ред. Т.В. Симашко. – Архангельск: ПГУ, 2002. – С. 101–103 (0,2).
- Савёлова Л.А. Словообразование и семантика наречий в одном из верхнетоемских говоров Архангельской области // Res philologica: Ученые записки Северодвинского филиала Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Вып. 3 / науч. ред. Э.Я. Фесенко. – Архангельск: ПГУ, 2002. – С. 74–78 (0,5).
- Савёлова Л.А. Функционально-прагматический аспект семантики наречной лексики в говорах Архангельской области // Проблемы культуры, языка, воспитания: Сборник научных трудов. Вып. 6 / отв. ред и сост. А.И. Есюков, П.В. Лизунов. – Архангельск: Поморский университет, 2004. – С. 119–124 (0,5).
- Савёлова Л.А. Состав вариантной парадигмы диалектного слова как различительное явление // Res philologica: Ученые записки Северодвинского филиала Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Вып. 4 / отв. ред. Э.Я. Фесенко. – Архангельск: ПГУ, 2004. – С. 100–105 (0,6).
- Савёлова Л.А. Однофункциональность / многофункциональность языкового знака как различительное диалектное явление // Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира: Сб. научных трудов. Вып. 2 / отв. ред., сост. Т.В. Симашко. – Архангельск: Поморский университет, 2005. – С. 229–235 (0,4).
- Савёлова Л.А., Плюснина Е.О. Адвербиальная лексика в заговорных текстах // Лингвистика и межкультурная коммуникация: Сборник научных статей / Отв. ред. Л.В. Чалова. – Архангельск: ПГУ, 2005. – С. 85–89 (0,4).
- Савёлова Л.А. Диалектные различия лексико-семантического уровня в говорах Архангельской области // Прагматика и семантика слова и текста: Сб. статей / Сост. и отв. ред. Л.А. Савёлова. – Архангельск: ПГУ, 2006. – С. 36–40 (0,3).
- Савёлова Л.А. Средства экспрессивизации диалектной речи (проблема классификации) // Народное слово в науке о языке: Материалы Всероссийской научной конференции. г. Уфа, 12–13 апреля 2006 г. / Отв. ред. В.Л. Ибрагимова. – Уфа: РИО Баш ГУ, 2006. – С. 230–232 (0,2).
- Савёлова Л.А. Семантическая оппозиция ‘раньше’ vs. ‘сейчас’ в аспекте ценностного видения мира человека // Концептосфера и языковая картина мира / Отв. ред. Е.А. Пименов, М.В. Пименова. – Кемерово: КемГу, 2006 (Серия «Филологический сборник». Вып. 9). – С. 252–256 (0,4).
- Савёлова Л.А. Функционально-семантическая значимость наречия раньше в русском языке // Диалог языков и культур. Теоретический и прикладной аспекты: сб. научных статей. Вып. 1 / сост. и отв. ред. Т.С. Нифанова. – Архангельск: ПГУ, 2006. – С. 253–257 (0,4).
- Савёлова Л.А., Дятлева О.А. Функционирование дискурсивных слов в диалектной речи (на материале говоров Архангельской области) // Проблемы культуры, языка, воспитания: Сборник научных трудов. Вып. 7. / сост. и отв. ред. Р.В. Попов. – Архангельск: ПГУ, 2006. – С. 147–159 (0,8).
- Савёлова Л.А. О территориальной парадигме русского языка: единство и неоднородность говоров Архангельской области // Сельская Россия: прошлое и настоящее (исторические судьбы северной деревни). Материалы Всероссийской научно-практической конференции (Республика Коми, с. Усть-Цильма, 10 – 13 июля 2006 г.). – М.; Сыктывкар, 2006. – С. 325–329 (0,5).
- Савёлова Л.А. Семантика циркумфиксальных наречий в русском языке // В.А. Богородицкий: научное наследие и современное языковедение: Труды и материалы Международной научной конференции (Казань, 4–7 мая) / под общ. ред. К.Р. Галиуллина и Г.А. Николаева: В 2 т. – Т.2. – Казань: КГУ, 2007. – С. 208–210 (0,3).
- Савёлова Л.А. Расширение сферы действия наречий в условиях современной речевой коммуникации: о сентенциальном употреблении слов по-любому и тупо // Лексико-грамматические инновации в современных восточнославянских языках: Материалы III Международной научной конференции / сост. Т.С. Пристайко. – Днепропетровск: Пороги, 2007. – С. 163–167 (0,4).
- Савёлова Л.А. Функционально-семантический потенциал слова опять в русском языке // Res philologica: Ученые записки Северодвинского филиала Поморского государственного университета имени М.В. Ломоносова. Вып. 5 / отв. ред. и сост. Э.Я. Фесенко. – Архангельск: ПГУ, 2007. – С. 41–47 (0,7).
- Савёлова Л.А. Асимметрия семантики прилагательных и наречий на -о/-е // Системное и асистемное в языке и речи. Материалы международной научной конференции. Иркутск, 10–13 сентября 2007 г. Иркутск, 2007. – С. 342–247 (0,4).
- Савёлова Л.А. Наречные индексы ментальности в русском языке // Семиозис и культура. Выпуск 3. Сборник научных статей по материалам IV Международной научной конференции «Национальный семиозис (дискурсы идентичности)» 25–26 апреля 2007 г. / отв. ред. И.Е. Фадеева. Сыктывкар: Изд-во Коми пед. ин-та, 2007. – С. 278–288 (0,4).
- Савёлова Л.А. Семантика наречий, мотивированных прилагательными «правый», «левый» // Ethnogermeneutik und kognitive Linguistik / Hrsg. von R.D. Kerimov. – Landau: Verlag Empirische Pdagogik, 2007 (Reie “Ethnogermeneutik und Ethnorhetorik”. Band 12). – С. 627–635 (0,7).
- Савёлова Л.А. Семантика и прагматические свойства наречия «по-русски» // Прагмалингвистика и практика речевого общения: сборник научных трудов международной научной конференции (24 ноября 2007) / отв. ред. Г.Г. Матвеева. – Ростов н/Д.: ИПО ПИ ЮФУ, 2007. – С. 312–316 (0,4).
- Савёлова Л.А. О территориальных вариантах наречной системы русского языка // V Масловские чтения: Сборник научных статей / науч. ред. Н.Г. Благова, Л.Т. Пантелеева. – Мурманск: МГПУ, 2007. – С. 259–262 (0,4).
- Савёлова Л.А. Прагмасемантические свойства наречия по-быстрому // Русский язык и проблемы современного образования: Сборник научных статей / отв. ред. Р.В. Попов; Поморский гос. ун-т им. М.В. Ломоносова. – Архангельск, 2007. – С. 17–20 (0,3).
- Савёлова Л.А. Наречные идентификаторы национально-этнической принадлежности в русском языке // Диалог языков и культур: теоретический и прикладной аспекты: сб. науч. статей: вып. 2 / сост. и отв. ред. Т.С. Нифанова; Поморский гос. ун-т им. М.В. Ломоносова – Архангельск: Поморский университет, 2007. – С. 332–339 (0,4).
- Савёлова Л.А. Компаративы в составе русских наречий пространственной ориентации // Актуальные проблемы теоретической и прикладной лингвистики: материалы Международной научной конференции, Челябинск, 10–13 декабря 2007 г. / отв. ред. О.А. Турбина. – Челябинск: Изд-во ЮУрГУ, 2007. – Ч. 1. – С. 131–135 (0,3).
- Савёлова Л.А. Основы интегративного исследования частных наречных систем русского языка // Альманах современной науки и образования. – Тамбов: Грамота, 2008. – № 2 (9): Языкознание и литературоведение в синхронии и диахронии и методика преподавания языка и литературы. – В 3 ч. – Ч. 2.– С. 175–178 (0,4).
- Савёлова Л.А. Словообразовательно-семантические свойства наречий в русском сленге / Л.А. Савёлова // Lingua mobilis. Научный журнал / Челябинский государственный университет; Вузовская академическая лаборатория межкультурных коммуникаций. – Челябинск, 2008. – № 2 (11). – С. 91–97 (0,4).
- Савёлова Л.А. Фразеологизированные элементы в системе русского наречия (на материале единиц со значением ‘видовой признак предмета’) // Фразеологические чтения памяти профессора Валентины Андреевны Лебединской. Вып. 4 / отв. ред. Н.Б. Усачева. – Курган: Изд-во Курганского гос. ун-та, 2008. – С. 139–141 (0,2).
- Савёлова Л.А. Актуальная наречная лексика как объект лингвокогнитивного описания // Семиозис и культура. Вып. 4. Сборник научных статей по материалам V Международной научной конференции «Семиозис и культура: методологические проблемы современного гуманитарного знания» 17–18 апреля 2008 г. / отв. ред. И.Е. Фадеева. – Сыктывкар: Изд-во Коми пед. ин-та, 2008. – С. 342–344 (0,3).
- Савёлова Л.А. Идеографическое описание наречных музыкальных терминов // Концепт и культура: материалы III Международной научной конференции, посвященной памяти Н.В. Феоктистовой (Кемерово, 27–28 марта 2008 г.) / отв. ред. Г.И. Лушникова, Л.П. Прохорова. – Кемерово: Кузбассвузиздат., 2008 – С. 853–859 (0,4).
- Савёлова Л.А. Наречные экспликаторы культурно значимой информации в русском языке // Acta Neophilologica. – Olsztyn: Wydawnictwo uniwersytetu Warminsko-Mazurskiego, 2008. – № X. – С. 5–12 (0,5).
- Савёлова Л.А. Специфика семантики наречий, мотивированных именами собственными // Материалы Международной конференции «Гуманитарные науки в России XXI века: тенденции и перспективы». Сборник научных трудов. – Архангельск: КИРА, 2008. – С. 308–312 (0,4).
[1] Селивёрстова О.Н. Труды по семантике. – М., 2004. – С. 34.
[2] Sitarski A. Структура и функционирование наречий в русском языке новейшего времени. – Poznan, 2001. – С. 38.
[3] Розина Р.И. Семантическое развитие слова в русском литературном языке и современном сленге: глагол. – М., 2005. – С. 15.
[4] Пеньковский А.Б. Очерки по русской семантике. – М., 2004. – С. 285.
[5] Селивёрстова О.Н. Труды по семантике. – М., 2004. С. 745.
[6] Пеньковский А.Б. Очерки по русской семантике. – М., 2004. – С. 289.
[7] М.В. Филипенко уточняет, что «скорее следует говорить не о семантической обязательности / необязательности, а о коммуникативной существенности / несущественности актантов и сирконстантов соответственно, закреплённой в семантике предиката» [Филиппенко М.В. Семантика наречий и адвербиальных выражений. – М., 2003. – С. 124].
[8] Серебренников Б.А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и мышление. – М., 1988. – С. 33.
[9] Шведова Н.Ю. Местоимение и смысл. Класс русских местоимений и открываемые ими смысловые пространства. – М.: Азбуковник, 1998.
[10] При паспортизации иллюстративного материала конкретные населённые пункты не указываются; отмечается то, что запись производилась в Верхнетоемском или Приморском районе.
