Становление и развитие китайской этнической группы на среднем урале в конце xix – начале xxi века
На правах рукописи
Каменских Михаил Сергеевич
СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ КИТАЙСКОЙ ЭТНИЧЕСКОЙ ГРУППЫ НА СРЕДНЕМ УРАЛЕ В КОНЦЕ XIX – НАЧАЛЕ XXI ВЕКА
Специальность – 07.00.02 – Отечественная история
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Екатеринбург – 2011
Работа выполнена в секторе экономической истории Учреждения Российской академии наук Институт истории и археологии Уральского отделения РАН
| Научные руководители: | доктор исторических наук, доцент Черных Александр Васильевич |
| доктор исторических наук, профессор Корнилов Геннадий Егорович |
| Официальные оппоненты: | доктор исторических наук, профессор Дацышен Владимир Григорьевич кандидат исторических наук, доцент Смирнов Сергей Викторович |
| Ведущая организация: | ГОУ ВПО «Пермский государственный университет» |
Защита состоится 13 апреля 2011 г. в 13.00 часов на заседании Диссертационного совета Д 004.011.01 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Учреждении Российской академии наук Институт истории и археологии Уральского отделения РАН (620026, г. Екатеринбург, ул. Розы Люксембург, 56).
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Учреждения Российской академии наук Институт истории и археологии Уральского отделения РАН.
Автореферат разослан «__» __________ 2011 г.
| Ученый секретарь Диссертационного совета доктор исторических наук |  | Е.Г. Неклюдов |
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы. Исследование миграционных потоков, резко увеличившихся во второй половине ХХ в., сегодня считается одним из перспективных направлений в гуманитарных науках, поскольку создает возможности для анализа целого ряда социальных процессов. Ценность представляет изучение динамики и направлений передвижения социумов, проблемы их адаптации в принимающем сообществе, отношения прибывающих с местным населением.
Один из важнейших аспектов в изучении миграций – их этническая составляющая, поскольку часто причинами передвижений людских масс (например, трудовых миграций) становится неравномерное экономическое развитие отдельных государств и населяющих их народов[1]. В этом случае страны с большими людскими ресурсами и низко развитой экономикой становятся источниками миграционных потоков, направляемых туда, где существует объективная необходимость в трудовых ресурсах для дальнейшего развития. В случае таких миграций происходят изменения в национальной структуре принимающего сообщества, которые могут повлечь за собой серьезные социальные и политические последствия.
Россия с ее огромными пространствами и ресурсами на протяжении последних нескольких столетий становилась одним из крупнейших центров притяжения иммигрантских потоков. Свою роль здесь играет и слабая заселенность отдельных территорий страны, требующих для своего развития привлечения людских ресурсов извне, и неоднократное административное регулирование миграций со стороны государства, в результате которого на территории России сформировалось нескольких десятков анклавов компактного проживания некоренных, дисперсно расселенных народов. Одним из таких народов, особенно в восточной части страны, являются китайцы. Необходимо отметить, что Китай исторически является крупнейшей страной по количеству эмигрантов. Население этого государства в начале 2000-х гг. превысило 1,3 млрд чел., а китайская диаспора в мире насчитывает сегодня до 40 млн чел.[2] По причине географической близости появление китайцев на территории нашей России (особенно в Сибири и на Дальнем Востоке) выглядит вполне закономерным. Всего в ХХ столетии можно выделить четыре «волны» иммиграции китайцев на территорию России, каждая из которых находится в тесной связи с основными этапами социально-экономического развития и межгосударственного взаимодействия России (СССР) и Китая.
Первая массовая иммиграция китайцев в Россию охватывает рубеж с конца XIX в. до установления советской власти в 1917–1918 гг. После Октябрьского переворота 1917 г., приведшего к значительным социальным и политическим изменениям, начинается второй этап пребывания китайцев в нашей стране. Третья иммиграционная «волна» относится к периоду начала 1950-х – середины 1960-х гг. – эпохе так называемой «Большой дружбы», когда для обучения и работы в СССР вновь прибыло несколько десятков тысяч китайцев. Последний из этапов истории китайцев в нашей стране связан с распадом СССР и начавшейся после этого «волной» трудовой иммиграции из КНР в Россию. Изучение истории каждой из «волн» иммиграции китайцев, их сравнение, сопоставление с общероссийскими иммиграционными процессами представляется сегодня особенно актуальным, поскольку позволяет не только ответить на вопросы о сущности, причинах и динамике иммиграции самого крупного этноса в мире на территорию России, но и осветить общие проблемы этнической ситуации, спрогнозировать эволюцию миграционных потоков России, что особенно важно в условиях убыли ее населения на современном этапе.
Данная работа посвящена изучению истории китайской иммиграции на территорию Среднего Урала. Этот регион является крупным промышленным узлом России, его роль в развитии страны в ХХ в. существенно возросла. Кроме этого, Урал традиционно выступает «связующим» звеном России между Европой и Азией, и изучение китайской иммиграции, идущей с Востока на Запад, именно на территории Среднего Урала представляется особенно актуальным. Урал интересен еще и тем, что здесь довольно четко прослеживаются все четыре иммиграционные «волны» китайцев.
Объектом исследования выступает китайская этническая или этнодисперсная группа Среднего Урала, рассматриваемая как часть китайского этноса, оторванная от своей исторической родины, но при этом поддерживающая с ней культурные и социальные связи, обладающая специфической внутренней структурой и находящаяся в прямой зависимости от характера взаимоотношений исторической родины с принимающим сообществом.
Предмет исследования – процесс становления и развития китайской этнической группы на Среднем Урале в период с конца XIX до начала XXI в. Процесс становления и развития в данном случае включает в себя анализ таких аспектов, как обстоятельства появления в регионе, правовой статус, социально-демографические характеристики, формы адаптации китайцев и их взаимодействие с местным населением, сравнительный анализ различных периодов иммиграции.
Хронологические рамки исследования охватывают конец XIX – начало ХХI в. Они обусловлены качественными изменениями внутри китайской этнической группы в России и на Среднем Урале. Так, сведения о первых китайцах, а следовательно и о формировании китайской этнической группы на Среднем Урале, относятся к концу XIХ в. Заканчивается исследование началом 2000-х гг., когда в связи с изменением статуса российско-китайских отношений, изменениями в экономике КНР и России, а также корректировкой миграционного законодательства, начал меняться и облик китайской этнической группы Среднего Урала, что знаменует новый этап в ее истории. Формальными границами хронологических рамок выступают переписи населения 1897 и 2002 гг.
Территориальные рамки обозначены в исследовании как «Средний Урал» – территория, включающая в себя западный и восточный склоны Уральских гор. Средний Урал в работе рассматривается как сложившаяся историко-географическая область, характеризующаяся рядом общих признаков, таких как: общность хозяйственно-исторического освоения, экономического уклада, социально-экономических, а также этнических процессов, происходящих на данной территории. В период с конца ХIХ в. – до 1918 г. в область исследования попадают территория Пермской губернии, в период с 1919 по 1923 гг. – уезды Пермской и Екатеринбургской губерний. С 1923 по 1934 гг., когда территория бывшей Пермской губернии была разделена на округа в рамках одной Уральской области, в поле исследования попали территории Верхнекамского, Пермского, Кунгурского, Свердловского, Нижнетагильского, Коми-Пермяцкого и отчасти Сарапульского округов. Далее до 1938 гг. рассматриваются территории Свердловской, а с 1938 г. Свердловской и Пермской областей (с 1940 по 1957 гг. Пермская область именовалась Молотовской).
Степень изученности темы. В основу историографического обзора положен проблемно-хронологический принцип: вся исследовательская традиция разделена на досоветскую, советскую и постсоветскую.
Досоветский период охватывает рубеж с конца XIX в. до 1918 г. Труды этого времени неоднократно изучались в исторической науке[3]. Исследователи отмечают, что большая часть всех работ этого периода носит публицистический характер и направлена, в первую очередь, на изучение китайцев Сибири и Дальнего Востока. В данном случае можно выделить неоднократно переиздававшиеся труды исследователей и путешественников В.К. Арсеньева и Ф. Нансена. В их работах большое внимание уделяется бытовым сторонам жизни китайцев в России, особенностям их поведения и способам адаптации[4]. Это была одна из первых попыток в отечественной историографии изучить китайцев как этническое миграционное сообщество. Тем не менее, данные работы основаны преимущественно на личных наблюдениях, вне поля зрения авторов остались такие вопросы, как правовой статус китайцев и их численность по материалам переписей, роль в экономической жизни региона, отношения с местным населением, не проводился анализ социальных и демографических характеристик китайских иммигрантов.
Первый этап в советской историографии истории китайцев относится к началу 1920 – концу 1940-х гг. В этот период исследователями раскрываются такие проблемы, как статус китайцев в царской России и СССР, история их появления в стране, роль китайцев в работе предприятий в годы Первой мировой войны[5]. В целом, работы историков этого времени также носят описательный характер.
Следующий этап советской историографии по заданной проблеме относится к периоду так называемой «Большой дружбы» (с начала 1950-х – до середины 1960-х гг.). В это время количество исследований, посвященных Китаю увеличилось, в том числе появились работы и по истории китайцев в России, которая в трудах историков этого времени представлена преимущественно в двух эпизодах – положения китайцев в годы Первой мировой войны и их участия в Гражданской войне, а также истории китайцев в СССР непосредственно в период «Большой дружбы». Положение китайцев до Гражданской войны на заводах Пермской губернии, а также их участие в Гражданской войне на Урале подробно представлены, в частности, в монографии Л.И. Жарова и В.Н. Устинова[6]. А уральские историки В.А. Данилов и И.М. Шакино в своих исследованиях дают оценку роли китайцев в формировании интернациональных подразделений Красной Армии[7]. В монографиях Г.С. Новогрудского и А.М. Дунаевского собраны воспоминания об участии китайцев на всех фронтах Гражданской войны[8]. Однако исторические труды этого времени, как и ранее, сводились к описанию хронологии событий, публикации источников. Авторы практически не обращаются к истории китайцев в период до Гражданской войны. Поскольку на 1950-е гг. приходится новая «волна» иммиграции китайцев в СССР, появляются и новые аспекты для исследований, связанные с историей и трудом китайцев в СССР в послевоенный период. Об этом времени говорится, например, в монографии Пын Мина и др.[9] Исследователи неоднократно упоминают о более чем десяти тысячах китайских студентов и практикантов, прибывших в этот период в СССР. Однако об их жизни, расселении по стране, условиях адаптации, судьбах в работах этого времени практически ничего не говорится.
Период со второй половины 1960-х – до начала 1980-х гг. характеризуется переменами в отношениях между КНР и СССР, что находит свое отражение в третьем этапе советской историографии. В этот период исследований, связанных с различными аспектами истории Китая и китайцев, выходило значительно меньше[10]. Основная часть работ, по-прежнему, касалась участия китайцев в Гражданской войне, многие из которых просто переиздавались[11].
В целом, в советской историографии подняты проблемы истории китайцев в России, выделены некоторые наиболее актуальные аспекты. Но историография все же не смогла отойти от описательного принципа к проблемному. Многие источники не были введены в научный оборот (в том числе из идеологических соображений), а целые периоды китайской иммиграции в России и СССР оставались за рамками исторических исследований.
Принципиально новый этап в изучении истории китайцев в России начался в начале 1990-х гг. и длится по сей день. Он связан с оживлением и дальнейшим улучшением отношений между КНР и Россией. В этот период выходят первые монографии по общей истории китайцев в России, авторы которых разработали методику изучения истории китайцев России, вписали ее в контекст российско-китайских отношений, выделили основные периоды в истории китайской иммиграции как в Россию в целом, так и в ее регионы[12]. С этого времени можно говорить о завершении формирования в исторической науке представления об истории китайцев в России как об отдельном предмете исследования. В начале 2000-х гг. в исторической науке поднимаются вопросы о закономерностях становления и развития китайской этнической группы в России, способах адаптации китайцев, отношения к ним местного населения и др. В этот период в стране было защищено сразу несколько диссертаций по различным аспектам китайской иммиграции в Россию[13]. Наиболее крупными исследователями китайской иммиграции сегодня являются В.Г. Гельбрас, В.Г. Дацышен, С.Н. Гончаров, А.Г. Ларин, В.Л. Ларин, В.Я. Портяков, В.И. Дятлов и др.[14] Первые комплексные работы по истории китайцев обнаружили большое количество эмпирического материала практически во всех крупных географических областях страны. Таким образом, были сформированы предпосылки для проведения исследований по истории китайцев уже не на уровне России, а в рамках отдельных регионов. Сибирский исследователь диаспор В.И. Дятлов, например, пишет, что сегодня «необходимо изучать процесс китайского проникновения и отношения к этому процессу как на макроуровне, так и в отдельных проявлениях, в конкретных регионах, на локальном уровне»[15]. На сегодняшний день история китайцев наиболее полно изучена в регионах Сибири и Дальнего Востока. Конечно, это связано с географической близостью указанных территорий к Китаю, а также продолжительностью и масштабами пребывания в них китайцев. В Сибири, например, различные аспекты истории пребывания китайцев рассматривает в своих работах В.Г. Дацышен[16]. Его работа по истории китайцев Сибири – первое комплексное «региональное» исследование китайской иммиграции.
В работах историков Урала конца 1980-х гг. китайцы еще рассматривались как одна из категорий «угнетенного» рабочего класса Урала в годы Первой мировой войны[17]. Однако к концу 1990-х гг. интерес к теме, как и по всей стране, заметно возрос, появились новые аспекты для исследований (история появления китайцев на Урале, условия их труда и адаптации, отношения с местным населением и т.д.), в научный оборот введены не публиковавшиеся ранее источники. В частности, проблемы труда китайцев в Пермской губернии в начале ХХ в. осветил С.В. Смирнов[18]. Различные аспекты пребывания китайцев на Среднем Урале в годы Первой мировой войны исследовали в своих статьях Г.Н. Шумкин и Е.Ю. Рукосуев[19]. Авторы собрали большое количество архивных материалов, в том числе и на территориях, выходящих за рамки Среднего Урала. Об условиях труда китайцев и корейцев Урала в годы Первой мировой войны на основании анализа условий трудовых договоров писала Л.А. Чемезова[20]. Исследователь А.В. Бушмаков в 2008 г. рассмотрел проблемы противостояния китайцев с администрациям заводов с позиции конфликтологии[21]. Л.С.Бортник в своих статьях обращается не только к периоду Первой мировой войны, но затрагивает и годы советской власти, репрессии в отношении китайцев[22]. Историю китайцев Урала в годы Первой мировой войны изучал и В.Г. Дацышен[23]. Исследователь Г.Н. Шумкин в 2009 г. первым из уральских ученых составил историографический обзор по истории китайцев на Урале в годы Первой мировой войны[24]. Очерки современного положения китайцев, истории первых контактов Среднего Урала с городами КНР в 1990-е гг. издавались по инициативе Министерства внешнеэкономических связей Свердловской области[25] и УГТУ–УПИ[26]. В Пермском крае несколько публикаций по современной китайской диаспоре (в контексте других диаспор) принадлежат А.А. Борисову и Ю.В. Василенко[27].
Положение китайцев на Среднем Урале нашло свое отражение и в ряде работ зарубежных исследователей. Однако следует отметить, что китайцы Урала в этих трудах не выделяются в качестве отдельного объекта, а упоминаются лишь в связи с рассмотрением общей истории китайцев в России. О положении японцев и китайцев в Пермской губернии в начале ХХ в. писал японский ученый Хасэгава Син[28]. Китайский исследователь Ли Юнчан в конце 1980-х гг. описал период пребывания китайцев в России в годы Гражданской войны. В своем исследовании Ли Юнчан касается и Среднего Урала. Однако автор пользуется исключительно источниками китайского происхождения, делает ряд выводов, которые еще необходимо доказать. В его книге также нет ссылок на используемые документы[29].
Как видно, на современном этапе история китайцев активно изучается. Одним из ключевых направлений для дальнейшего развития этой темы в исторической науке является ее «регионализация», когда характерные для всей страны процессы в истории китайцев рассматриваются на примере отдельных регионов с учетом их историко-географической специфики. На Среднем Урале комплексного изучения истории пребывания китайцев в регионе пока не проводилось. Данная работа призвана частично решить эту проблему.
Цель и задачи. Целью предлагаемой работы является всесторонний анализ процесса становления и развития китайской этнической группы Среднего Урала в конце XIX – начале XXI в. для определения специфики и закономерностей китайской иммиграции на Средний Урал в ХХ в.
Для достижения данной цели был поставлен ряд задач:
– выявить основные причины и этапы («волны») иммиграции китайцев на территорию Среднего Урала, проследить их связь с уровнем социально-экономического развития России (СССР) и Китая;
– проанализировать и сравнить нормативную базу в отношении китайских иммигрантов в России и на Среднем Урале в досоветский, советский и постсоветский периоды;
– рассмотреть и сравнить численность и социально-демографические характеристики китайцев в различные периоды их пребывания на Среднем Урале;
– проанализировать формы адаптации китайцев каждой иммиграционной «волны» на Среднем Урале, выявить общее и особенное;
– реконструировать на основании источников повседневный быт китайских иммигрантов на Среднем Урале в конце XIX – начале XXI в. с целью рассмотрения проблем интеграции китайцев в местное сообщество;
– оценить специфику Среднего Урала как одного из центров китайской иммиграции в России;
– определить степень завершенности диаспоральных процессов в китайской этнической группе Среднего Урала в период каждой из иммиграционных «волн».
Источники. К написанию предлагаемого исследования был привлечен обширный корпус источников, большая часть которых впервые выявлена и введена в научный оборот. Неопубликованные источники по теме выявлены и отобраны для исследования в 10 государственных и региональных архивах: Государственном Архиве Российской Федерации (ГАРФ), Российском государственном историческом архиве (РГИА), Российском государственном архиве социально-политической истории (РГАСПИ), Российском государственном архиве экономики (РГАЭ), Государственном архиве Пермского края (ГАПК), Государственном архиве новейшей истории Пермского края (ПермГАНИ), Государственном архиве Свердловской области (ГАСО), Центре документации общественных организаций Свердловской области (ЦДООСО), Государственном архиве административных органов Свердловской области (ГААОСО), Государственном архиве в г. Ирбит. Работа с опубликованными источниками проводилась в Российской национальной библиотеке (РНБ), библиотеке МГУ, Пермской краевой библиотеке им. А.М. Горького, Свердловской областной библиотеке им. В.Г. Белинского, Пермском краевом музее, Музее истории Уралмашзавода (г. Екатеринбург).
Для изучения вопросов организации труда, паспортного контроля, статуса китайцев большую роль сыграли законы и нормативные акты. При оценке правового статуса китайцев в Пермской губернии в период до 1918 г. использовались опубликованные документы по периоду русской русско-японской и Первой мировой войн[30]. Наиболее важными законодательным актом этого периода являются утвержденные 27 сентября 1916 г. «Правила о найме и перевозке лиц желтой расы»[31]. Кроме этого, привлекались отложившиеся в ГАПК законы и нормативные акты, принимаемые в отношении китайцев в Пермской губернии. По истории советского периода основным документом является Постановление Совета министров СССР от 17 января 1955 г. № 92-49/с «О наборе в КНР рабочих для участия в коммунистическом строительстве и трудового обучения в СССР»[32]. В документе отражены условия труда и пребывания китайцев в СССР в эпоху «Большой дружбы». В 1990-е гг. между правительствами РФ и КНР был подписан целый ряд договоров об установлении взаимоотношений, о труде китайцев в России[33]. На региональном уровне также принимались законы о труде и статусе китайцев[34].
При написании работы использовалась также делопроизводственная документация. Полноценное изучение «китайского вопроса» в царском правительстве начала ХХ в., например, возможно только при анализе фондов Департамента полиции Министерства внутренних дел (МВД) и Горного департамента. Именно эти ведомства вели дискуссии о целесообразности привлечения китайцев в Россию на период войны. Сегодня также опубликованы документы о решении «китайского вопроса» в Государственной Думе. Практически вся информация о положении китайцев в Пермской губернии в начале ХХ в. отложилась в фонде Канцелярии Пермского губернатора. В материалах сохранились сведения о причинах появления китайцев, их быте, содержании, проблемах, а также переписка губернатора с Департаментом полиции МВД по вопросам пребывания китайцев в Пермской губернии в годы русско-японской и Первой мировой войн. Сведения о положении китайцев на конкретных предприятиях отложились в ГАСО. В архивных фондах практически всех заводов (в первую очередь, необходимо отметить хорошую сохранность документов заводов Богословского горного округа), где трудились китайцы, отложились дела об их найме, положении, поведении, отношениях с администрацией, условиях труда и организации контроля за китайцами со стороны местной власти. Особо среди документов ГАСО необходимо отметить материалы правительственной комиссии по обследованию быта китайцев, которая работала на Среднем Урале в ноябре 1916 г. В отчетах и рапортах членов этой комиссии представлены уникальные сведения о быте, жилищах, санитарном состоянии, здоровье и прочих аспектах жизни китайских рабочих.
По периоду 1920–1930-х гг. наибольший интерес представляют фонды агитпропотделов губкомов, в функции которых входило взаимодействие с национальными меньшинствами. Документы об отдельных военных операциях китайских подразделений Красной Армии в годы Гражданской войны изданы в сборниках «Китайские добровольцы в боях за Советскую Россию»[35] и «Боевое содружество трудящихся зарубежных стран с народами Советской России (1917–1922)»[36]. Материалы о характере участия китайцев в кооперативном движении конца 1920-х гг. отложились в фонде артели «Китайский рабочий», работавшей в Свердловске в 1928–1930 гг. По периоду «Большой Дружбы» в ГАПК и РГАЭ сохранилась переписка по поводу приезда китайских рабочих, отчеты администрации завода в Министерство строительства предприятий нефтяной промышленности, справки об отдельных сторонах быта китайцев в Молотовской области.
В отдельную группу делопроизводственной документации выделены судебно-следственные материалы: личные дела китайцев, попавших под репрессии в 1930-е гг. В ходе исследования были проанализированы все доступные дела, хранящиеся в ПермГАНИ и ГААОСО. Материалы дел позволяют хотя бы частично восстановить облик китайской этнической группы Среднего Урала в 1930-е гг.
Следующая группа источников – статистические материалы. В первую очередь, речь идет о переписях населения, материалы которых были использованы при написании работы – 1897, 1920, 1923, 1939, 1959, 1989 и 2002 гг.[37] Данные статистики позволяют оценить численность и социально-демографический состав китайцев на Урале в разные периоды, проследить динамику и эволюцию китайской этнической группы.
В работе использовались также источники личного происхождения. В эпоху «Большой дружбы» в СССР активно публиковались воспоминания китайцев-участников Гражданской войны, некоторые из которых принимали участие в боевых действиях на Урале[38].
Отдельную группу источников представляют материалы периодической печати. Сведения о китайцах досоветского периода отражены в газетах «Пермские губернские ведомости» (особенно – о китайцах, живших в Перми в годы русско-японской войны), «Зауральский край», «Уральская жизнь», журнале «Нива». Материалы о китайцах 1920–1940-х гг. отложились в газетах «Уральский рабочий», «Известия пермского губернского исполнительного комитета» и «Известия Екатеринбургского губернского исполнительного комитета». О китайских студентах УГТУ в 1950-е гг. писали газеты «За индустриальные кадры», «Уральский рабочий», а о китайских практикантах «Молотовстроя» – «Уральская стройка» и «Звезда». В ходе работы над периодом 1990-х гг. в качестве источников были использованы следующие газеты и журналы: в Пермской области – «Звезда», «Пермские новости», «Досье 02», «Пятница»; в Свердловской области – «Областная газета», «Уральский рабочий», «Аргументы и факты» (региональная вкладка»), «Курсив», «На смену», «Вечерний Екатеринбург», «Вечерние ведомости из Екатеринбурга», «VIP консультант», «Подробности».
Кроме письменных источников к написанию работы были привлечены источники устного происхождения. Большую ценность для изучения истории и быта китайцев на Урале в 1950–1960-е гг. представляют записанные воспоминания китайцев, работавших на «Молотовстрое» – Вэй Сибина, Чжан Сифу, Мын Сянлина, Чжан Ляндына и членов их семей. Данные источники позволяют глубже взглянуть на особенности советско-китайской «Большой дружбы», причины ее стремительного развития и прекращения, представляют ценность для изучения практически неизвестного периода о жизни китайцев в СССР после «Большой дружбы».
В целом, используемые источники позволили довольно точно реконструировать историю китайцев, всесторонне охарактеризовать процессы, происходящие внутри китайской этнической группы на Среднем Урале в конце XIX – начале XXI в.
Методология и методы. Методологической основой исследования стала теория модернизации, рассматривающая процесс развития социума как стадии перехода от доиндустриального к индустриальному и далее – к постиндустриальному обществу. Именно в условиях перехода общества из доиндустрильной фазы в индустриальную происходит высвобождение людских масс из разрушающихся секторов традиционной экономики, что становится причиной глобальных миграционных процессов, в том числе и на межгосударственном уровне[39]. Иммиграционные «волны» из Китая в Россию на протяжении ХХ в. являются одним из следствий модернизационных процессов. Кроме этого, внутренняя структура иммиграционных «волн» из Китая в Россию (СССР) рассматривается с позиций концепции этнической истории и этнодисперсных групп, согласно которой часть этноса, оторванная от своей исторической родины, рассматривается как единый этносоциальный организм, обладающий собственными принципами становления и развития[40].
Одним из ключевых исторических методов, использованных в исследовании, стал историко-генетический метод, позволивший вписать причины появления, развития и исчезновения различных групп китайцев на Среднем Урале в историю российско- и советско-китайских отношений, а также в общую историю китайцев в России. Историко-сравнительный (компаративистский) метод использовался при выявлении и описании специфики этничности китайцев в различные периоды в сравнении с проявлениями этнических особенностей поведения представителей других национальностей. Использование сравнительно-исторического метода позволило сделать выводы об особенностях всей китайской этнической группы Среднего Урала на примере ряда ее локальных групп. В работе также использован историко-типологический метод, в рамках применения которого определен прерывающийся, «волновой» характер китайской иммиграции. Последний из используемых исторических методов – историко-системный, с помощью которого в работе обосновано наличие системного взаимодействия общественных институтов китайской этнической группы Среднего Урала с общероссийскими институтами китайских иммигрантов.
В силу междисциплинарности предмета исследования в работе использовался ряд методов более характерных для этнологии, в частности – полевых методов сбора информации. Так для полноты реконструируемой исторической реальности использовался метод глубинного интервью, когда современники различных эпох посредством исторической памяти помогали восстановить, дополнить или даже опровергнуть данные, зафиксированные в письменных источниках. В рамках исследования, в частности, проинтервьюированы китайцы третьей и четвертой «волн» иммиграции китайцев на Средний Урал.
Представленный набор методов позволяет проведенному исследованию соответствовать основным критериям научности.
Научная новизна работы заключается в том, что впервые дается комплексная и всесторонняя характеристика процессов становления и развития китайской этнодисперсной группы на территории Среднего Урала. История китайцев на Урале впервые рассматривается в контексте общей истории китайцев в России, а также истории российско- и советско-китайских отношений.
В работе впервые анализируются такие аспекты истории китайцев Среднего Урала, как их быт в Пермской губернии в период русско-японской войны, работа и жизнь китайцев на Урале в конце 1920-х гг., влияние на китайскую этническую группу Урала репрессий 1930-х гг., жизнь, учеба и работа китайцев в регионе в эпоху «Большой дружбы». В центральных и региональных архивах выявлено большое количество не публиковавшихся ранее источников. Впервые для анализа использованы материалы глубинных интервью.
Практическое значение. Результаты исследования могут быть использованы этнографами, историками для разработки учебных курсов и учебно-методических пособий для ВУЗов, при написании коллективных трудов по истории региона. Выводы автора также могут найти применение в деятельности административных структур и национально-культурных общественных объединений. Полученный материал может оказаться полезным при подготовке музейных выставок и экспозиций.
Апробация исследования. Основные положения диссертации были изложены на 6 международных, 8 всероссийских и 5 региональных научных конференциях. По теме диссертации опубликовано 22 статьи общим объемом 5,48 п. л. Диссертация обсуждена на заседании сектора экономической истории ИИиА УрО РАН.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка источников, литературы и приложений.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во Введении обоснована актуальность, определены объект и предмет исследования, хронологические и территориальные рамки, показана степень изученности темы, сформулированы цель и задачи, дана характеристика источниковой базы, методологии, методов, научной новизны и практического значения работы.
Глава I «Китайцы на Среднем Урале в 1897–1918 гг.» посвящена особенностям появления, пребывания и социокультурной адаптации китайцев на Среднем Урале в 1897–1918 гг. В первом параграфе «Появление китайцев на Среднем Урале» проанализировано пребывание китайцев на Среднем Урале по данным переписи населения 1897 г. и в годы русско-японской войны 1904–1905 гг. В этот период Пермская губерния стала одним из центров размещения китайцев, арестованных на территории военных действий на Дальнем Востоке, и водворенных вглубь страны. Всего за годы войны на территории Пермской губернии побывало около 300 китайцев. На основании источников реконструированы обстоятельства появления, социальный облик, труд и повседневный быт размещенных в Пермской губернии китайцев. Однако их пребывание на Среднем Урале в этот период не является характерным для всей страны и не может рассматриваться в качестве отдельной иммиграционной «волны», хотя и являлось для местного населения первым опытом общения с большим количеством китайцев.
Второй параграф «Китайцы на Урале в годы Первой мировой войны» посвящен периоду пребывания рабочих из Китая на заводах Среднего Урала в период 1915–1918 гг. До начала Первой мировой войны труд китайцев на предприятиях Урала был запрещен. Однако из-за дефицита рабочих рук, обнаружившегося после начала войны, по просьбе пермского губернатора М.А. Лозина-Лозинского этот запрет был отменен. На Урал китайские рабочие доставлялись через специальные конторы, которые занимались их доставкой в различные губернии России еще в довоенный период. С августа 1915 г. первые партии китайцев по 300–500 чел. стали прибывать на предприятия Среднего Урала. Всего за 1914–1918 гг. из Китая прибыло около 10 тыс. рабочих (последняя партия прибыла в феврале 1917 г.). Наибольшая численность китайцев отмечена на Кизеловских, Княгининских и Половинкинских копях завода князя Абамелек-Лазарева; на Верх-Исетском и Нижнетагильском заводах; на заводах АО Алапаевского горного округа, а также на заводах Богословского Горно-Заводского общества и др.
По своему социальному облику китайцы первой «волны» являлись выходцами из северо-восточных провинций Китая, были мужчинами репродуктивного возраста, как правило, из бедных семей. На Средний Урал они приезжали на время с целью заработка, и размещались обособленно от местного населения. Сроки их пребывания были ограничены условиями трудовых договоров. Таким образом, несмотря на большое количество прибывающих на Урал китайцев, их иммиграция была создана искусственно, а условий для «оседания» создано не было.
Занимались китайцы преимущественно тяжелым низкоквалифицированным трудом (углекопы, дроворубы), как того требовали условия их пребывания в регионе. Однако по своей квалификации и производительности труда они не соответствовали запросам руководства заводов, чем вызывали у последних недовольство и, как следствие, изменение условий договоров в сторону уменьшения заработной платы. В ноябре 1916 г. контора Кизеловских заводов сообщила уполномоченному по Уральскому району председателю Особого совещания по обороне государства П.И. Егорову, что труд среднего китайца составлял 40 % труда вольных рабочих. С другой стороны, численность китайцев на Среднем Урале в годы Первой мировой войны постоянно увеличивалась, что свидетельствовало о заинтересованности местных предприятий в использовании их труда.
В параграфе отдельно проанализированы факты акций недовольства и проблемы побегов китайцев с места работы. Анализ конфликтных ситуаций показывает, что часто их причинами становились не только репрессивные меры администраций заводов в отношении китайских рабочих, как это было принято объяснять в советской историографии, но и сами китайцы по причине нежелания работать, провокации со стороны тайных полупреступных китайских организаций «хунхузов», конфликты внутри групп китайских рабочих, а также элементарное непонимание требований администраций заводов. Проблему побегов, начавшуюся в конце 1916 г. местные власти так и не смогли решить.
Прибывавшие на Урал китайцы демонстрировали специфические модели поведения (устраивали в шахтах фейерверки, гуляли в лаптях под зонтом, лечили больных средствами «народной» медицины), готовили пищу по национальным традициям, втайне от местных властей создавали тайные «братства». Все эти отличия фиксировались в источниках, что свидетельствует об интересе, который вызывало у местного населения проявление этничности китайцев. Адаптация китайцев на Среднем Урале в этот период была затруднена. Разность в языках и отсутствие опыта прямых коммуникаций с китайцами у местного сообщества делали невозможным вхождение в языковую среду. Кроме этого, местная власть не пыталась разобраться в особенностях этнического поведения, традициях прибывавших китайцев, реагируя на их проявления силовыми методами. По этим причинам диаспоральные процессы в китайской этнической группе на Среднем Урале в годы Первой мировой войны не могли быть завершены. Но китайцы первой иммиграционной «волны» создали базу и предпосылки для формирования диаспоры в следующие периоды иммиграции.
Глава II «Китайцы на Среднем Урале с 1918 г. по конец 1930-х гг.». Вторая иммиграционная «волна» китайцев в Россию началась в первые годы советской власти. Ее главная причина – изменения в политической жизни страны. После 1918 г. изменился как статус китайцев в России, так и отношения между Россией и Китаем на межгосударственном уровне. Все это открыло возможности для появления в России новых социальных категорий китайцев (студентов, общественных деятелей и т. д.). В первом параграфе «Политика советской власти в отношении китайцев» на примере деятельности китайских общественных и прогосударственных организаций доказано, что в период отсутствия реальной власти в России, вопросы китайцев решались инициативно возникавшими организациями, в первую очередь, помогавшими соотечественникам вернуться на родину. Однако когда власть на местах постепенно стала утверждаться в руках большевиков, возникшие ранее общественные структуры стали терять свой вес, их место занимали органы власти, уполномоченные заниматься национальными вопросами на местах. Так, инициативно созданный группой китайских студентов Союз китайских граждан после 1918 г., подразделения которого работали по всей стране, в том числе в Пермской губернии, был переименован в подконтрольный власти Союз китайских рабочих, а с 1921 г. вообще ликвидирован. Отдельно в параграфе анализируется деятельность китайских ячеек при Екатеринбургском и Пермском губкомах. Как свидетельствуют источники, на Урале многие китайцы использовали поддержку большевиков и занимаемые посты для утверждения своего авторитета среди соотечественников.
Во втором параграфе «Китайцы на Среднем Урале в годы Гражданской войны» рассмотрено положение китайцев, особенности их поведения на фронтах Гражданской войны. В Красной Армии китайцев, как правило, использовали в карательных целях, отправляли на выполнение сложнейших боевых задач, решая которые, китайцы часто теряли до половины личного состава. На Среднем Урале в годы Гражданской войны было создано несколько китайских подразделений, самое известное из которых – 1-й Крестьянский коммунистический полк «Красных Орлов» 29-дивизии 3 армии Восточного фронта. Командовал китайским отрядом в составе полка Жен Фучен, до Октября 1917 г. занимавший пост надзирателя за китайскими рабочими в Алапаевске. Несмотря на это, именно ему китайцы предложили взять на себя командование после революции. Также в источниках зафиксировано несколько случаев, когда китайцы, завербованные в Белую Армию, переходили к большевикам, узнав, что там численность их соотечественников больше. Этот и ряд других фактов свидетельствуют об отсутствии у китайцев каких-либо классовых предпочтений в годы Гражданской войны.
Третий параграф «Китайцы Среднего Урала в 1920-е гг.» посвящен жизни и работе китайцев на Среднем Урале в годы НЭПа. На основании данных переписей населения 1920, 1923, 1926 гг. видно, что на протяжении 1920-х гг. численность китайцев на Урале значительно снизилась – с 2213 в 1918 г. до 291 в 1926 г., что свидетельствует о снижении иммиграционного притока. Участие китайцев в мероприятиях НЭПа на Среднем Урале анализируется на примере деятельности кооперативной артели инвалидов «Китайский рабочий», созданной в Свердловске в 1928 г. Источники подтверждают, что эта организация в конце 1920-х гг. начала выступать с инициативами и предложениями, касающимися не только торговли, но и жизни, этнокультурных потребностей китайцев на Урале, становясь социальным институтом для выражения интересов китайской этнической группы. Таким образом, в конце 1920-х гг. в китайской этнической группе Среднего Урала начались диаспоральные процессы. Однако в 1930-е гг. деятельность «Китайского рабочего» была приостановлена.
В четвертом параграфе «Положение китайцев на Среднем Урале в 1930-е гг.» реконструируются условия пребывания, социальный облик и повседневные занятия китайцев Урала в 1930-е гг., а также влияние на их жизнь начавшихся репрессий. На основании анализа личных дел репрессированных китайцев сделан вывод, что серьезных изменений в китайской этнической группе Среднего Урала в 1930-е гг. не происходило. Иммиграция из Китая практически прекратилась, что влияло на снижение численности китайцев и их постепенную ассимиляцию. Отдельно в параграфе проанализированы документы по истории жизни в Свердловске в 1930-е гг. сына Чан Кайши Цзянь Цзинго. Полученные данные свидетельствуют о дальнейшем «старении» и уменьшении китайской этнической группы Среднего Урала.
В целом, на Среднем Урале приток иммигрантов второй «волны» прослеживается не так четко: при условии начавшегося нового притока иммигрантов из Китая, основу китайской этнической группы на Среднем Урале в 1920–1930-е гг., составили китайцы первой «волны» иммиграции. Проявления этничности и повседневные занятия китайцев второй «волны» практически не изменились. Китайцы по-прежнему оставались замкнутой общностью, практически не вступая в контакт с местным населением и предпочитая работать с соотечественниками. Большой проблемой для китайцев оставалось владение русским языком. Говорящих на нем китайцев практически не было даже среди тех, кто прожил в России (СССР) свыше десяти лет. Однако с точки зрения сфер деятельности, второй период пребывания китайцев на Среднем Урале демонстрирует самые разнообразные модели профессиональной адаптации: китайцы работают в правоохранительных органах, на заводах, занимаются розничной торговлей, создают артели и кооперативы. Начавшиеся в конце 1920-х гг. диаспоральные процессы могли дойти до завершения, однако начавшиеся в 1930-е гг. репрессии и изменения в политической жизни СССР (прежде всего, прекратившиеся с 1926 г. связи с Китаем) их прервали.
Глава III «Китайцы на Среднем Урале в эпоху «Большой дружбы» (начало 1950-х – середина 1960-х гг.)» посвящена изучению проблем труда и быта студентов и рабочих из КНР на Урале в эпоху «Большой дружбы». В первом параграфе «Китайские студенты в ВУЗах Среднего Урала» реконструированы обстоятельства приезда, быт, численность и формы адаптации китайских студентов Уральского политехнического института. Всего за 1955–1964 гг. обучение прошли около 300 китайцев. По своему социальному составу китайские студенты были, как правило, выходцами из простых, часто крестьянских семей.
В УПИ китайцы получали образование, прежде всего, по техническим специальностям. Известно, что все они были студентами металлургического, механического и химико-технологического факультетов. В источниках зафиксировано, что китайцы учились очень прилежно. Многие из них позже добились серьезных успехов в освоении технических специальностей, защитив кандидатские диссертации. Ряд технологий, разработанных китайцами, был внедрен в производство. О том, чем занимались китайские студенты в свободное от учебы время, сохранились только отдельные упоминания. Известно, что они активно участвовали во внеучебной работе, контактировали с советскими студентами. Специально для китайцев в УПИ был создан курс лекций по русскому языку, организовывались экскурсии по стране, каждый из студентов получал несколько санаторных путевок в дома отдыха. С середины 1950-х – до начала 1960-х гг. в УПИ существовало китайское землячество. Известно, что организация помогала соотечественникам адаптироваться к новым условиям. К сожалению, подробных сведений о деятельности этой организации сегодня не сохранилось. Эти и многие другие факты свидетельствуют о более чем дружелюбном отношении к китайцам со стороны местного населения.
Во втором параграфе «Китайские рабочие на Среднем Урале в 1950-х – середине 1960-х гг.» на примере треста «Молотовстрой» проанализированы обстоятельства приезда, численность, занятия и формы адаптации китайских рабочих, приглашенных для работы в г. Молотов и Березники. Всего за 1955–1956 гг. на предприятия прибыло около 1000 чел. По своему социальному облику эти китайцы были в основном мужчинами 25–35 лет, как правило, без семьи. С профессиональной точки зрения рабочие занимались низкоквалифицированным физическим трудом на предприятиях. При этом многие из них параллельно проходили обучение и через 5–7 лет работы имели уже по несколько дополнительных специальностей. Несмотря на созданные благоприятные условия, китайские рабочие с трудом адаптировались. Большой проблемой для них по-прежнему оставался русский язык. Как и в предыдущие периоды, работавшие с китайцами представители местного сообщества жаловались на непонимание, указывали на нехватку переводчиков. Культурные различия китайцев прослеживались и на уровне повседневного быта. Приезжая в СССР, они не могли привыкнуть к местным климатическим условиям, предпочитали готовить блюда национальной кухни. Однако учитывая, что рабочие из Китая, еще живя на родине, были очень высокого мнения о СССР, сформировавшаяся китайская этническая группа обладала высоким потенциалом для формирования диаспоры. Последовавшие межнациональные браки также свидетельствуют об этом.
В третьем параграфе «Положение китайцев на Среднем Урале после окончания «Большой дружбы» рассмотрена история китайцев, оставшихся в СССР после 1964 г., когда отношения между двумя государствами вошли в стадию кризиса. В Свердловск после 1964 г. студенты из КНР уже не приезжали. Практически все оставшиеся в Перми китайцы сохранили свои рабочие места и продолжили трудиться даже по достижении пенсионного возраста. Эти китайцы старались поддерживать отношения между собой: вместе праздновали национальные праздники, общались на родном языке, ходили на кладбище. За это время практически все связи с родиной у них были утеряны, возможности съездить в Китай также не было. Примечательно, что никто из китайцев так и не принял советское и российское гражданство, хотя для многих это означало серьезные сложности в оформлении любых документов, а также добровольный отказ от ряда льгот. Дети и внуки китайцев, судя по собранному полевому материалу, интегрированы в местное сообщество и уже относятся к местному русскоязычному населению.
В целом, в китайской этнодисперсной группе Среднего Урала в 1950-е гг. существовали благоприятные условия для формирования диаспоры: активно шли интеграционные процессы, формировались собственные социальные институты, которые могли выражать позицию всей общины. Однако политические события начала 1960-х гг., связанные с охлаждением отношений между СССР и КНР, прервали эти процессы, в результате чего возможности для сохранения и воспроизводства этнической культуры были сведены к минимуму. Таким образом, китайской диаспоре в регионе вновь не удалось сформироваться.
Глава IV «Китайцы на Среднем Урале в конце 1980-х – начале 2000-х гг.» посвящена последнему периоду формирования китайской диаспоры Среднего Урала, начавшемуся в 1990-е гг. В первом параграфе «Возобновление отношений между КНР и Россией, новая китайская «иммиграционная волна» проанализирован процесс начала четвертой иммиграционной «волны» из Китая. Как и ранее, иммиграция этого времени имела под собой экономические основания: Россия нуждалась в большом количестве дешевых товаров народного потребления, которые могла на тот период предоставить растущая и нуждающаяся в рынках сбыта экономика Китая. С начала 1990-х гг. крупнейшие города Среднего Урала, Екатеринбург и Пермь, вступают в официальные переговоры о сотрудничестве с рядом городов КНР. Первые контакты аккумулируют приток новой «волны» иммигрантов. Центром «притяжения» иммигрантов из КНР на Средний Урал становится Екатеринбург.
Во втором параграфе «Социально-демографические характеристики китайских иммигрантов» на основании сравнительного анализа динамики численности китайцев в регионах России делается вывод о высоком потенциале Среднего Урала как центра притяжения китайских иммигрантов. Фактически иммиграция из-за рубежа в 1990-е гг. не регулировалась. Но даже официальное изменение численности китайцев свидетельствует, что их количество на Среднем Урале за 1990-е гг. значительно увеличилось: в Перми с 1989 по 2002 гг. – в 7 раз (с 89 до 617), а в Екатеринбурге за это же время – более чем в 30 раз (с 68 до 2435). По своему социальному облику китайцы четвертой иммиграционной «волны» более всего были связаны с торговлей и бизнесом, что в принципе характерно для всей России.
Третий параграф «Сферы деятельности китайцев» посвящен анализу адаптации китайских иммигрантов четвертой «волны» в профессиональной сфере. Большая часть китайцев в 1990-е гг. была занята индивидуальной, «челночной» торговлей. Предлагаемые китайцами товары были значительно дешевле всех остальных на рынке, что создавало благоприятные условия для их труда и дальнейшего увеличения притока иммигрантов из Китая. Однако в начале 2000-х гг., когда уровень благосостояния граждан в России изменился, на Урале, как и по всей стране, появляются и другие категории китайских иммигрантов: студенты, сельскохозяйственные рабочие, интеллигенция (переводчики, доктора, деятели искусства).
В четвертом параграфе «Быт, культура, проблемы адаптации китайцев» рассмотрена повседневная жизнь китайцев на Урале в 1990-е гг. Прибывающие в 1990-е гг. китайцы не ставили перед собой цель остаться жить в России, поэтому адаптационные процессы в их среде шли довольно медленно. Русский язык китайцам был нужен только для осуществления предпринимательской деятельности. Выучив необходимый для этих целей набор слов, иммигранты из КНР теряли интерес к русскому языку. Как свидетельствуют источники, китайцы вели себя замкнуто, предпочитая решать все проблемы «внутри» общины. Живя в России, китайцы воспроизводили свою национальную культуру: питались с учетом национальных традиций, праздновали национальные праздники. Во второй половине 1990-х гг. в Перми и Екатеринбурге стали появляться китайские магазины и рестораны. Последние являлись показателями развития внутренней инфраструктуры диаспоры, ее институциализации.
В целом, процесс китайской иммиграции на Средний Урал в 1990-е гг. мало отличался от общероссийского. К середине 2000-х гг. были созданы все необходимые условия для становления китайской диаспоры.
В Заключении подведены основные итоги исследования. В ХХ в. в России существовал ряд объективных предпосылок для иммиграции из Китая: наличие продолжительной общей границы, слабая освоенность территории восточной части России, перенаселение в Китае, тесное политическое и экономическое сотрудничество стран на определенных этапах и т. д. Однако на протяжении ХХ в. отношения России (СССР) и Китая несколько раз радикально менялись от дружественных до крайне враждебных, что во многом обусловило прерывающийся или «волновой» характер иммиграции китайцев в страну. Причины китайской иммиграции были как экономические (недостаток рабочих рук, потребность в продукции), так и чисто политические (необходимость демонстрации дружбы между государствами на мировом уровне). Каждая из «волн» находила свое выражение в рамках отдельных экономико-географических регионов, каким является Средний Урал. Его традиционно промышленный уклад влиял и на обстоятельства появления здесь китайцев, и на их численность и территориальное размещение, и на социальный облик. Очевидно также, что Средний Урал обладает высоким потенциалом для иммиграции из КНР, о чем свидетельствует динамика увеличения численности китайцев в регионе в периоды нерегулируемой миграции. Численность китайцев в регионе на протяжении ХХ в. колебалась в диапазоне от нескольких сотен до нескольких тысяч, что составляло менее или около 0,01% всего населения Среднего Урала. Однако резкие культурные отличия, компактность проживания позволяли им быть заметными в социокультурном пространстве региона. По социальному облику китайцы Среднего Урала чаще были мужчинами репродуктивного возраста, что создавало благоприятные условия для формирования диаспоры.
Результаты исследования также показали, что китайцы каждой из иммиграционных «волн» на Среднем Урале имели ряд общих черт в поведении. Общими для всех китайцев Среднего Урала независимо от периодов их пребывания в регионе можно назвать трудолюбие (в первую очередь, упорство в получении результата), специфическое поведение (принимающее сообщество всегда отмечало особые взгляды китайцев относительно здоровья и медицины, внешнего вида, культуры питания и т.д.). Большой проблемой для китайцев всех четырех иммиграционных «волн» было изучение русского языка. Почти несопоставимые отличия в языковых системах (иероглифическое и алфавитное письмо) и, как правило, низкий уровень образования самих китайских иммигрантов (многие из них приезжали, даже не умея читать и писать на китайском), их нежелание овладеть языком принимающего сообщества, делали адаптацию китайцев в языковой среде практически невозможной.
Диаспоральный процесс в китайской этнической или этнодисперсной группе Среднего Урала в ХХ в. начинался несколько раз, но по политическим причинам не доходил до логического завершения. Вновь прибывающие китайцы практически не вступали в контакты с представителями предыдущих иммиграционных «волн», между ними не было преемственности.
К началу 2000-х гг. на Среднем Урале за счет иммигрантов четвертой «волны» были созданы предпосылки для формирования региональной китайской диаспоры с центром в Екатеринбурге. Китайцы уже воспринимали себя как общность, создавали общественные организации, выступающие от имени диаспоры, но при этом не порывали связи с родиной. Все эти признаки свидетельствовали о завершении диаспоральных процессов в китайской этнодисперсной группе Среднего Урала.
ПУБЛИКАЦИИ АВТОРА ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ
Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных изданиях
(в соответствии с перечнем ВАК):
- Китайцы, японцы и корейцы, водворенные в Пермскую губернию в годы русско-японской войны // Уральский исторический вестник. 2009. № 3 (24). С. 49–53 (0,60 п. л.).
Статьи в сборниках научных трудов и материалах конференций:
- Эффективность обучения иностранных студентов в России и их конкурентоспособность на рынке труда // Актуальные проблемы философии, социологии и политологии, экономики и психологии. Пермь, 2005. С. 122–125 (0,15 п. л.).
- Гидроресурсы в системе отношений КНР и России на современном этапе // Безопасность Евразии. 2007. № 2. С. 445–447 (0,31 п. л.).
- Термин «диаспора». Проблемы методического осмысления // Шаг в историческую науку. Опыт отечественных и зарубежных модернизаций: Материалы науч.-практ. конф. студентов и аспирантов. Выпуск 7. Екатеринбург, 2007. С. 259–261 (0,22 п. л.).
- Политика пермских властей в отношении военнопленных китайцев и японцев в 1904–1905 гг. // «Смышляевские чтения»: Материалы Х науч.-практ. конф. Пермь, 2007. С. 88–92 (0,27 п. л.).
- О положении военнопленных в Пермской губернии // Урал индустриальный. Бакунинские чтения. Материалы VIII Всерос. науч. конф. Екатеринбург, 2007. Т. 2. С. 327–331 (0,20 п. л.).
- Материалы ГАПО о китайском пролетариате на Урале в 1915–1916 гг. // Науч.-практ. конф. «Урал в истории России. 1917 год». Пермь, 2007. С. 93–97 (0,18 п. л.).
- Трудовые миграции в Прикамье в 50-е гг. ХХ в. (на примере рабочих строителей из КНР) // Материалы науч.-практ. Интернет-конф. «Федеральная миграционная служба и миграционные процессы в регионах России: история и современность». Пермь, 2008. С. 82–89 (0,37 п. л.).
- Проблемные стороны в системе отношений КНР и РФ: совместные гидроресурсы // Материалы докладов XV Междунар. конф. молодых ученых, аспирантов и студентов. «Ломоносов». М., 2008. 1 электрон. опт. диск (CD-ROM) (0,11 п. л.).
- Совместные гидроресурсы: проблемные стороны в системе отношений КНР и РФ // Глобус: науч. студен. альманах факультета глобальных процессов МГУ имени М.В. Ломоносова. М., 2008. Вып. I. С. 24–28 (0,30 п. л.).
- К вопросу о китайских рабочих в Прикамье в 50-е годы ХХ в. // III Емельяновские чтения: миграционные процессы и межэтнические взаимодействия в Урало-Сибирском регионе: материалы Всерос. науч.-практ. конф. Курган, 2008. С. 44–46 (0,19 п. л.).
- Участие китайцев в Гражданской войне на Урале: факты и воспоминания // Гражданская война на Востоке России: Материалы Всерос. науч. конф. Пермь, 2008. С. 133–135 (0,34 п. л.).
- Бунт китайцев в Алапаевске в мае 1916 г.: восстание пролетариев или конфликты внутри китайской общины // Россия и мир в конце XIX – начале XX века: материалы II Всерос. науч. конф. молодых ученых, аспирантов и студентов. Пермь, 2009. С. 85–88 (0,21 п. л.).
- Применение труда китайских рабочих в послевоенном СССР (на примере Молотовской области) // Платоновские чтения: материалы и доклады XIV Всерос. конф. молодых историков. Самара, 2008. С. 47–50 (0,21 п. л.).
- Характерные черты китайской диаспоры Урала в ХХ веке в контексте истории китайской диаспоры в России // Материалы докладов XVI Междунар. конф. молодых ученых, аспирантов и студентов «Ломоносов». М., 2009. 1 электрон. опт. диск (CD-ROM) (0,11 п. л.).
- Организация труда китайцев на Урале в годы Первой мировой войны // Новейшая история России в образовательном пространстве школы и ВУЗа: традиции и новации: сб. науч. ст. / ГОУ ВПО «Урал. гос. пед. ун-т», Ин-т истории и археологии УрО РАН. Екатеринбург, 2009, Ч. I. С. 277–286 (0,31 п. л.).
- Тайные организации китайцев на Урале в годы Первой мировой войны // Урал индустриальный: Бакунинские чтения: материалы IX Всерос. науч. конф, посвящен. 85-летию д.и.н., проф. А.В. Бакунина. Екатеринбург, 2009. С. 204–208 (0,24 п. л.).
- О причинах волнений китайских рабочих на Урале в период Первой мировой войны // Вестник Пермского университета. История. 2009. Вып. 1(8). С. 109–113 (0,35 п. л.).
- Китайский вопрос в правительстве Российской империи в период Первой мировой войны // Исторические исследования в Сибири: проблемы и перспективы: сб. материалов III рег. науч. конф. Новосибирск, 2009. С. 173–180 (0,45 п. л.).
- Герой Гражданской войны на Урале Жен Фучен: красный командир и настоящий китаец // Россия и мир в конце XIX – начале ХХ века: материалы III Всерос. науч. конф. молодых ученых, аспирантов и студентов. Пермь, 2010. С. 81–84 (0,24 п. л.).
21. Кооперативная артель «Китайский рабочий» как форма этнокультурной адаптации китайцев Среднего Урала в конце 1920-х гг. // Восьмые Татищевские чтения. Доклады и сообщения. Екатеринбург, 2010. С. 421–424 (0,27 п. л.).
21. Средний Урал как один из центров становления китайской диаспоры в России // Материалы Междунар. молодежн. науч. форума «Ломоносов-2010». М., 2010. 1 электрон. опт. диск (CD-ROM) (0,11 п. л.).
22. Эволюция национальной государственной политики в Прикамье в первые годы советской власти (на примере китайской общины) // Россия и мир в конце XIX – начале ХХ века: материалы IV Всерос. науч. конф. молодых ученых, аспирантов и студентов. Пермь, 2011. С. 157-161 (0,34 п. л.).
[1] См.: Castles S. Migration and Community Formation under Conditions of Globalization // International Migration Review. 2002. Vol. 36. No. 4. Host societies and Reception of immigrants: Institutions, Markets and Policies. PP. 1143–1168.
[2] Ларин А.Г. Китайские мигранты в России. История и современность. М., 2009. С. 484.
[3] См.: Лайнгер С.Р. Из истории китайского эмиграционного движения: сер. XIX – нач. XX в. М., 1972. С. 25-42; Лукин А.В. Медведь наблюдает за драконом. Образ Китая в России в XVII–XXI в. М., 2007. С. 124-145.
[4] Арсеньев В.К. Китайцы в Уссурийском крае / В.К. Арсеньев. М., 2004; Нансен Ф. В страну будущего / Ф. Нансен. М., 2004.
[5] Аникст А.А. Организация распределения рабочей силы в 1920 году. М., 1921. С. 40-43.
[6] Жаров Л.И., Устинов В.Н. Интернациональные части Красной Армии в боях в боях за власть советов в годы иностранной интервенции и Гражданской войны в СССР. М., 1960.
[7] Данилов В.А. Интернационалисты на Урале и в Сибири. Свердловск, 1972; Шакино И.М. Об участии интернациональных отрядов в Гражданской войне на Урале // Труды Свердловского областного краеведческого музея. Свердловск, 1962. № 2. С. 3.
[8] Новогрудский Г.С., Дунаевский А.М. Товарищи китайские бойцы. М., 1959; Новогрудский Г.С., Дунаевский А.М. По следам Пау. История одного литературного поиска. М., 1962.
[9] Пын Мин. История китайско-советской дружбы. М., 1959; Международная жизнь КНР в датах и фактах (хроника событий). М., 1959.
[10] Борисов О.Б., Колосков Б.Т. Советско-китайские отношения. М., 1980; Капица М.С. Эскалация вероломства. М., 1970; Анисимов А.Н. Гегемонистские лжетеории на службе антисоветизма. Киев, 1980; Филатов Л.В. Экономическая оценка научно-технической помощи Советского Союза Китаю. 1949-1966 гг. М., 1980.
[11] Интернационалисты в боях за власть советов. М., 1965; Интернационалисты. Трудящиеся зарубежных стран – участники борьбы за власть советов на Юге и Востоке Республики. М., 1971.
[12] Петров А.И. История китайцев в России 1856-1917 годы. СПб, 2003; Ларин А.Г. Указ. соч. М., 2003; Лукин А.В. Указ. соч.
[13] Лю Цзайи. Китайско-российские отношения в 1991-2003 гг.: Политико-дипломатические аспекты: автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 2004; Низенко А.А. Китайские и корейские граждане в Советской России и их деятельность в 1917-1922 гг.: проблемы интернациональной солидарности: автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 2004; Башкуева Е.Ю. Китайские мигранты в Забайкальской области: 1860-1917 гг.: автореф. дис. … канд. ист. наук. Улан-Удэ, 2004; Теслесенко С.А. Китайская и корейская миграция на Дальний Восток России и её влияние на социально-экономическое развитие региона: 1860-1917 гг.: автореф. дис. … канд. ист. наук. Комсомольск-на-Амуре, 2007.
[14] Гельбрас В.Г. Китайская реальность России. М., 1996; Он же. Мигранты из Китая и становление китайских землячеств в России // Проблема незаконной миграции в России: реалии и поиск решений. М., 2004; Ларин А.Г. Китайцы в России вчера и сегодня: исторический очерк. М., 2003; Он же. Китайские мигранты в России. История и современность. М., 2009. С. 484.; Ларин В.Л. Российско-китайские отношения в региональных измерениях (80-е годы ХХ – начало ХХI в.). М., 2005; Гончаров С.Н. Китайцы в России – кто они // Проблемы Дальнего Востока. 2003. № 4. С. 13-31; Дятлов В.И. Новая китайская диаспора Сибири как вызов национальной безопасности России // Восток, 1999. № 1. С. 118-129; Портяков В.Я. Новые китайские мигранты в России: промежуточные итоги // Проблемы Дальнего Востока. 2004. № 3. С. 39-49; Ян Хунмэй. Миграция из Китая и китайская диаспора // Международная экономика. 2005. № 3. С. 61-65.
[15] Дятлов В.И. Новая китайская диаспора Сибири как вызов национальной безопасности России // Восток. 1999. № 1. С. 118.
[16] Дацышен В.Г. Китайцы в Сибири XVII-ХХ: проблемы миграции и адаптации. Красноярск, 2008.
[17] См., напр.: Дмитриев А.В. рабочие угольной промышленности Урала в период империализма (1900-1917) // Положение и борьба рабочих Урала в период капитализма. Свердловск, 1989. С. 76.
[18] Смирнов С.В. Китайские и корейские рабочие Урала в годы Первой мировой войны: проблемы взаимоотношений с русскими // Вторые Татищевские чтения. Тезисы докладов и сообщений. Екатеринбург, 1999. С. 146-149.
[19] Шумкин Г.Н. Трудовая миграция китайцев на Урал в начале ХХ в. по материалам официальной переписки канцелярии Пермского губернатора // Россия между прошлым и будущим: исторический опыт национального развития. Материалы Всерос. науч. конф., посвященной 20-летию Института истории и археологии УрО РАН, 2008. С. 353-359; Он же. Трудовая миграция китайцев на Урал в начале ХХ в. по материалам официальной переписки канцелярии Пермского губернатора // Строгановское историческое собрание. Материалы конф. историков и краеведов Пермского края. Пермь, 2006. С. 158-163; Шумкин Г.Н. Рукосуев Е.Ю. Политика пермского губернатора в отношении китайской миграции на Урал в начале XX в. // Материалы межрег. науч.-практ. конф. «Административно-территориальные реформы в России». Пермь, 2006. С. 193-196; Рукосуев Е.Ю. Золото и платина Урала: история добычи в конце XIX – начале XX веков. Екатеринбург, 2004.
[20] Чемезова Л.А. Дело корейцев по найму: рабочие Богословского горного округа Пермской губернии 1916-1917 гг. // Уральское востоковедение: международный альманах. Екатеринбург, 2005. Вып. 1. С. 60-66.
[21] Бушмаков А.В. Китайские и корейские рабочие в Пермской губернии в годы Первой мировой войны // Федеральная миграционная служба и миграционные процессы в регионах России: история и современность. Материалы интернет-конференции. Пермь, 2008. С. 75-81.
[22] Бортник Л. С. Китайцы в Прикамье в XX веке // Федеральная миграционная служба и миграционные процессы в регионах России: история и современность. Материалы интернет-конференции. Пермь, 2008. С. 98-108; Она же. Великие соседи – дружба навек? // Федеральный вестник Прикамья. 2006. № 12. С. 34-39.
[23] Дацышен В.Г. Китайский труд на Урале в годы Первой мировой войны // Уральское востоковедение: международный альманах. Екатеринбург, 2007. Вып. 2. С. 49-59.
[24] Шумкин Г.Н. Китайские рабочие на Урале в гг. Первой мировой войны: историография проблемы Урал Индустриальный: Бакунинские чтения: Материалы IX Всерос. науч. конф. Екатеринбург, 2009. Т. 1. С. 172-177.
[25] Мурташина К.Г., Химина С.А. Торгово-экономическое сотрудничество Свердловской области и Китайской народной республики в 1992-2005 гг. // Уральское востоковедение: международный альманах. Екатеринбург, 2007. Вып. 2. С. 49-59.
[26] УГТУ-УПИ: Очерки истории 1920-2005. Екатеринбург, 2005.
[27] Борисов А.А., Василенко Ю.В. иммиграционные сообщества России: модели интеграции. Екатеринбург, 2007; Борисов А. А. Иммигрантские общины Пермской области: социальная структура и проблемы адаптации. Пермь, 2005. С. 130-142.
[28] Син Хасэгава. Пленники войны / пер. с яп. Каринэ Маранджян. М., 2006.
[29] Ли Юнчан. Китайские рабочие в России в период Октябрьской революции. Шицзячжуан, 1988.
[30] Русско-китайские договорно-правовые акты. 1689-1916. М., 2004. С. 522-526; Собрание узаконений и распоряжений правительства, изданных при правительствующем сенате. СПб, 1904. С. 1389-1398; Иллюстрированная летопись русско-японской войны. СПб. 1904. С. 47.
[31] Правительственный вестник. 1916. 12 октября.
[32] На сегодняшний день текст постановления засекречен, хранится в ГАРФ и АВП МИД РФ. Отрывочные сведения о содержании документа также содержатся в ГАПК. Подробное описание документа в своей монографии дает В.Г. Дацышен. См.: Дацышен В.Г. Китайцы в Сибири XVII-ХХ: проблемы миграции и адаптации. Красноярск, 2008. С. 254-256.
33 О принципах сотрудничества между администрациями (правительствами) субъектов Российской Федерации и местными правительствами Китайской Народной Республики: Соглашение между Правительством Рос. Федерации и Правительством Китайской Народной Республики от 10 ноября 1997 г. // [Электронный ресурс]. URL: http://www.altaiinter.info/legislation/971110_ru-cn/ (дата обращения: 15.01.2010); «О координации международных и внешнеэкономических связей субъектов Российской Федерации»: Федер. Закон Рос. Федерации от 4 января 1999 № 4-ФЗ: принят Гос. Думой Федер. Собрания Рос. Федерации 2 декабря 1998 г. // Российская газета. 1999. 16 января; О привлечении и использовании в Российской Федерации иностранной рабочей силы: Указ президента Рос. Федерации от 16 декабря 1993 г. № 2146 // Российская газета. 1993. 30 декабря.
[34] О порядке регистрации иностранных граждан на территории Свердловской области: Закон Свердловской области от 24 ноября 1994 № 9-ОЗ // Областная газета. 1994. 7 декабря; Об исполнении областного закона «О порядке регистрации иностранных граждан на территории Свердловской области»: Постановление председателя Областной Думы Свердловской области от 9 июля 1997 г. № 378 // Областная газета. 1997. 23 июля; Об упорядочении пребывания на территории Пермской области граждан Социалистической Республики Вьетнам и Китайской Народной Республики: Постановление губернатора Пермской области от 21 ноября 1997 г. № 414 // Пермские новости. 1997. 21 ноября.
[35] Китайские добровольцы в боях за Советскую Россию (1918-1922). М., 1961.
[36] Боевое содружество трудящихся зарубежных стран с народами Советской России (1917-1922). М., 1957.
[37] Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года. Вып. 29-32. СПб, 1904; Статистический ежегодник 1922 и 1923 гг. // Труды ЦСУ. Т. 8. Вып. 5. М., 1924 г. С. 48, 50; Уральский статистический ежегодник 1923-1924 гг. / Сер. 1. Т. 1. Свердловск, 1925. С. 33; Труды ЦСУ СССР. Отдел демографии. Т. 20.4.4. М., 1927. С. 38-39; Итоги Всесоюзной городской переписи 1923 г. Ч. IV // Труды центрального статистического управления СССР. Отдел демографии. Т. 20. Ч. 4. М., 1927; Социальная статистика Урала 1926 г. Свердловск, 1926. С. 76; Всесоюзная перепись населения 1926 г. Т. IV. Вот. р-н, Ур. обл., Башк. АССР. Отдел I. М., 1928. С. 106-147; Всесоюзная перепись населения СССР: 1939: Уральский регион. Екатеринбург, 2002. С. 334; Уровень образования, национальный состав, возрастная структура и размещение населения СССР по республикам, краям и областям по данным Всесоюзной переписи населения 1959 г. М., 1960. С. 11-12; Национальный состав и владение языками, гражданство населения Свердловской области. Итоги Всероссийской переписи населения 2002 г.: стат. сб. Екатеринбург, 2005. С. 13; Национальный состав и владение языками, гражданство. Итоги всероссийской переписи 2002 г. М., 2004. Т. 4. Кн. 1. С. 89.
[38] В боях и походах: воспоминания участников гражданской войны на Урале. Свердловск, 1959. С. 507-524; Китайские добровольцы в боях за Советскую Россию (1918-1922). М., 1961. С. 62-77.
[39] Опыт российских модернизаций ХVIII-ХХ в. / Отв. ред. В.В. Алексеев. М., 2000; Побережников И.В. Переход от традиционного к индустриальному обществу: теоретико-методологические проблемы модернизации. М., 2006.
[40] Арутюнов С.А. Диаспора – это процесс // Этнографическое обозрение. 2000. № 2. С. 74-78; Тишков В.А. Антропология российских трансформаций // Этнографическое обозрение. 2000. № 2. С. 3-18; Коровушкин Д. Г., Лоткин И. В., Смирнова Т. Б. Неславянские этнодисперсные группы в Западной Сибири (формирование и этнокультурная адаптация). Новосибирск, 2003; Черных А.В. Этносоциальные процессы в таджикской диаспоре Пермского края на современном этапе (по материалам этносоциологического исследования). Пермь, 2006; Поляки в Пермском крае: Очерки истории и этнографии. СПб., 2009.
