Салонная культура дворянства в россии в первой половине xix в.: истоки и традиции
На правах рукописи
Азерникова Ирина Павловна
САЛОННАЯ КУЛЬТУРА ДВОРЯНСТВА В РОССИИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В.: ИСТОКИ И ТРАДИЦИИ
Специальность 07.00.02 – Отечественная история
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Москва – 2011
Работа выполнена на кафедре истории России нового времени Историко-архивного института ФГБОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет»
Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор
Березовая Лидия Григорьевна
Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор
Зверева Галина Ивановна
кандидат исторических наук, доцент
Соловьев Ян Валерьевич
Ведущая организация: ФГБОУ ВПО
«Московский педагогический
государственный университет»
Защита состоится «11» ноября 2011 г. в 14 часов на заседании Совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д.212.198.03 (по историческим наукам) в ФГБОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет» по адресу: 125993, ГСП-3, Москва, Миусская пл., д. 6.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет».
Автореферат разослан «6» октября 2011 г.
Ученый секретарь
Кандидат исторических наук, доцент Е.В. Барышева
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Содержание научной проблемы и ее актуальность
Диссертационное исследование посвящено формированию и роли салонной культуры российского дворянства в общественной жизни страны в первой половине XIX в.
Салоны в России как тип коммуникации и социальные практики дворянства появились еще в середине XVIII в. благодаря тесным взаимоотношениям с Францией. Это обстоятельство признают практически все исследователи, однако, история и механизмы влияния французской салонной культуры на практики общения российского дворянства, а также роль салонов в общественной жизни России не становились предметом специального исследования в отечественной литературе.
Важной научной проблемой является функционирование и социально-политическая роль великосветского салона, поскольку именно салонная структура и салонная коммуникация во многом формировали корпоративную культуру дворянства, представляли собой «площадку» его самоидентификации. Способы и механизмы взаимодействия через салоны высшей знати и представителей властных структур также представляют интерес с точки зрения изучения неформальных политических механизмов российского самодержавия.
Разнообразие салонов, наличие как французской, так и российской традиции салонной культуры, определили сложную структуру объекта данного исследования. В рамках заявленной проблемы интерес представляли французские салоны, в основном, до революции 1789 г., а также наиболее знаменитые и влиятельные, по мнению современников, салоны в Петербурге и Москве. Не все салоны в России играли заметную общественную роль, поэтому в данном исследовании сделан акцент на тех дворянских собраниях, которые носили не только светский и литературный характер, но и имели определенное влияние на общественную жизнь России.
Историографию проблемы изучения салонов в России и Франции условно можно разделить на две группы.
Наиболее важную и концептуальную группу составляют работы, в которых на материале конкретных салонов изучается их социальная функция и роль в обществе. В данной группе исследований существует два противоположных подхода.
Первый подход. Салоны воспринимаются как социальные институты в контексте эволюционного развития общественно-политической и культурной жизни. Этот подход характерен для всей зарубежной историографии и некоторых современных отечественных исследований.
Еще в конце XIX в. появилось немало публикаций популярного характера о салонах с подробными описаниями интриг, любовных приключений, скандальных историй хозяек салонов. Интерес к салонам как составной части «микроистории» продолжился в начале XX в., когда появилось немало обстоятельных биографий французских салоньерок. В середине ХХ в., благодаря работам Ю. Хабермаса и Н. Элиаса, салоны стали восприниматься как социальные институты в контексте эволюционного развития общественно-политической и культурной жизни.
Исследования А.Г. Мейсон, Д. Брукс, Х. Клерге, Т. Латур, Э. Холл (которая творила под псевдонимом С.Г. Таллентайер), Э. Путнам и У. Ноэля представляют большую ценность для данного диссертационного исследования, поскольку они написаны на основе множества источников, зачастую недоступных для российского исследователя. Вышеизложенные работы не издавались в России, и для цитирования их в данном исследовании был выполнен авторский перевод.
Особое значение для исследования заявленной проблемы имеют работы французского историка А. Мартин-Фужьер, посвященные повседневной жизни дворянства Франции XIX и начала XX вв. Её монография «Салоны во времена Третьей Республики: Искусство, литература, политика», изданная на французском языке, посвящена рассмотрению практик светской салонной жизни во времена Третьей Республики. Мартин-Фужьер, в отличие от советской историографической традиции, не делит салоны на литературные, художественные или политические. В её модели в каждом салоне существовали все три направления общения, однако, каждый салон имел собственную специфику, которая зависела чаще всего от личных предпочтений его хозяйки.
Из российских работ в русле этого подхода находятся статьи Б.А. Дорошина о роли салонов в жизни российского общества и С.С. Комиссаренко о салонах как центрах формирования дворянской культуры, которые уделяют внимание в том числе и политической компоненте салонного общения. Особенно стоит отметить недавно вышедшую статью А. Никоновой «Салон в культуре Франции», которая представляет собой качественное исследование истории возникновения салонной культуры во Франции в XVII в. и последующее её развитие в XVIII в. Работы отечественных авторов, в которых салоны интерпретируются как место для неофициального выражения аристократией своих общественно-политических позиций или как форма социальной коммуникации, стали появляться лишь относительно недавно.
Второй подход получил широкое распространение в советской историографии. Он заключается в признании исключительно литературной составляющей великосветских салонов. Данная традиция восходит к сборнику М. Аронсона и С. Рейсера, впервые изданному еще в 1930-е гг. Он посвящен литературным кружкам и салонам первой половины XIX в. Авторы сделали вывод об определяющей роли литературной тематики салонных коммуникаций: «В начале XIX в. русское общество было уже сильно насыщено литературой. Поэтому, если и не все тогдашние кружки и салоны носили явно литературный характер, то все они представляют для литературоведа тот интерес, что все они культивируют литературу…»[1]. Данное утверждение осталось неизменным и господствующим в отечественной историографии, что подтверждает переиздание работ этих авторов в последние годы.
Общественное значение светских салонов и, тем более, их политическое влияние в первой половине XIX в. в отечественной науке не изучались. Исследователи в значительной степени остаются в границах прежней традиции, что доказывает недавно появившиеся работы Е.Н. Палий, которые посвящены исключительно литературно-музыкальным салонам в России первой половины XIX в.
Стоит также отметить, что в отечественной науке ранее не проводились сопоставительные исследования относительно истоков и механизмов формирования салонной культуры и ее роли в общественной жизни России и Франции XIX в. Единственной исследовательской работой, в которой присутствует сравнение французских и русских салонов XVIII в., является статья профессора Женевского университета В. Береловича. В сферу своих научных интересов ученый включил проблему переноса чужестранных культур на русскую почву и формирования элит в дореволюционной России. В своей работе Берелович рассматривает светскую жизнь при Екатерине II, в частности, новую практику дворянской элиты, которую активно внедряла сама императрица, - держать свой салон. Профессор приходит к выводу, что русские салоны XVIII в. мало напоминали классические французские салоны, которые служили для них образцами, и даже в XIX веке салоны в России не были свободны от мнений императорского двора, являясь своего рода продолжением придворной жизни.
Отдельную и довольно обширную историографическую группу исследований по теме диссертации составляют биографические работы, посвященные представителям высшего дворянства, которые сыграли значительную роль в формировании салонной культуры: вдовствующей императрице Марии Фёдоровне, императрице Александре Фёдоровне, великой княгине Елене Павловне, княгине Дарье Христофоровне Ливен, княгине Зинаиде Александровне Волконской и Екатерине Андреевне Карамзиной.
Активная деятельность Марии Фёдоровны в сфере благотворительности вызывала и до сих пор вызывает интерес у исследователей. Хотя, конечно, следует отметить, что работы дореволюционных и советских исследователей о Марии Федоровне значительно отличаются в своих оценках. Если в XIX и начале XX вв. ведомство Императрицы Марии вызывало сугубо исторический интерес как у отечественных, так и у зарубежных авторов, то сейчас исследования благотворительной стороны деятельности императрицы всё чаще соотносятся с насущными социальными проблемами в современной России.
Важное значение для темы данного диссертационного исследования имеет биографический труд французского историка Э. Доде, который, с одной стороны, занимает весьма серьезную позицию в историографии салонов, а с другой, содержит уникальные источники о деятельности княгини Ливен. Э.Доде в начале XX в. издал монографию, в которой впервые был опубликован огромный пласт документов о жизни княгини, особенно это касается личной переписки Доротеи Ливен и её брата Александра Бенкендорфа. Книга выдержала пять изданий во Франции, но ни разу не была переведена на русский язык, поэтому ее перевод в данной работе также принадлежит автору диссертации. Феномен политического влияния княгини Дарьи Христофоровны Ливен на европейские дипломатические круги уже давно стал признанным фактом в зарубежной историографии, однако, в отечественных исторических исследованиях лишь начинается осознание той уникальной роли, которую играла супруга посла России в Британии во внешней политике Российской Империи.
Таким образом, существующая историографическая традиция ограничивает исследование салонной культуры их литературно-художественной ролью и нуждается в дополнении и коррекции, поскольку существует целая группа салонов, которая ранее выпадала из поля зрения исследователей. Это салоны, которые имели значительный общественно-политический уклон, и литературная тематика разговоров в этих салонах не была преобладающей. Их нельзя в полной мере отнести к литературным салонам еще и потому, что практика таких салонов восходила к французской, а не отечественной традиции.
Объектом диссертационного исследования являются две группы салонов:
- салоны, которые в отечественной историографии принято называть литературными. В России для данной работы наибольший интерес представляют салоны Александры Смирновой-Россет, Екатерины Андреевны Карамзиной, Зинаиды Александровны Волконской. Именно эти салоны требуют тщательного рассмотрения для понимания общественных практик дворянства в первой половине XIX в. В данном исследовании сделан акцент на их роли не только в литературной, но и в общественной жизни. Также было отобрано восемь самых влиятельных и знаменитых французских салонов, хозяйками которых были: мадемуазель де Скюдери, мадам де Сабле, маркиза де Ламбер, мадам де Тенсин, мадам дю Шателе, мадам Жоффрен, мадам д’Эпине и мадемуазель де Леспинасс.
- общественно-политические салоны, чья деятельность явно выходила за рамки литературоведческих споров. Во Франции они лучше всего представлены салонами мадам де Лафайетт, мадам дю Деффан и мадам Рекамье. В России самыми яркими представителями данного типа салонной культуры являются приёмы у великой княгини Елены Павловны, где обсуждалась предстоящая аграрная реформа, и собрания у княгини Дарьи Ливен, которая превратила свой салон в международный центр принятия политический решений.
Предметом данной работы являются истоки и традиции салонной культуры российского дворянства первой половины XIX в. как основной формы коммуникации дворянства и способа общественно-политического влияния.
Целью настоящей работы является выявление практики участия высшего дворянства в общественно-политической жизни в XIX в. через неофициальные каналы коммуникаций – светские политические салоны.
В процессе работы над исследованием были решены следующие задачи:
- показано конкретное влияние французских, прежде всего дореволюционных, салонов Франции XVIII в. на их аналоги в России в первой половине XIX в.;
- проведена типология салонов высшей знати в России в зависимости от содержания их деятельности в условиях ограничения иных общественно-политических возможностей дворянства;
- на основе выявления механизмов и способов влияния отдельных общественно-политических салонов на принятие политических решений власти дана оценка их общественной роли в первой половине XIX в.
Поставленные задачи рассматриваются на материале великосветских салонов императриц Марии Фёдоровны и Александры Фёдоровны, великой княгини Елены Павловны, княгини Дарьи Ливен, Александры Смирновой-Россет, Екатерины Карамзиной, княгини Зинаиды Волконской, графини Долли Фикельмон и других, отмеченных современниками, значимых с точки зрения общественных коммуникаций дворянства, салонов.
Несмотря на то, что хронологические рамки диссертационной работы ограничены относительно цельным для российской истории периодом первой половины XIX века, для анализа традиций салонной культуры, которая зародилась во Франции, рассматривались также наиболее знаменитые салоны Парижа не только XVIII, но и XVII вв. Некоторое смещение хронологических рамок вызвано асинхронностью исторического развития России и Франции, что обусловило присутствие сходных социокультурных феноменов в разные исторические периоды.
Методологические и теоретические основания исследования
Данное исследование выполнено в рамках антропологического подхода, в контексте современных исследований различных аспектов повседневности.
Одним из основных методов данного исследования является социокультурный метод, позволяющий раскрыть повседневную жизнь дворянства как результат взаимодействия политических, экономических и культурных факторов.
Историзм исследования заключается в последовательном раскрытии свойств, функций, изменений изучаемых объектов в процессе их исторического развития.
В основе исследования лежит методология современного понимания истории повседневности.
Осмысление вопросов повседневной жизни связано с французской школой «Анналов», возникшей в конце 1920-х гг. Главным замыслом её основателей М. Блока и Л. Февра было преодоление барьеров между общественными науками, освоение историками методик смежных наук и отношение к истории как науке о людях в историческом измерении. Исследователи этого направления предложили переориентировать исторические исследования и перейти от событийной политической истории, поисков всеобщих закономерностей развития экономики и этнографических описаний к комплексному аналитическому изучению историко-психологических, историко-демографических, историко-культурных аспектов. Историком Ф. Броделем был введен термин «структура повседневности». Содержанием повседневной жизни он считал способы организации и оформление пространства человеческой жизни - ландшафт, архитектуру, организацию интерьера; поведение и общение - обряды, обычаи, традиции, ритуалы, этикет. Броделевский подход к истории повседневности предполагает сосредоточенность на большом хронологическом периоде.
В германской и итальянской историографии история повседневности приобрела несколько иное направление. В 70-х гг. XX в. в Германии возникло течение «историко-критической социальной науки». Крупнейшие представители этого направления - Х.-У. Велер, Ю. Кокка, X. Медик, А. Людтке, в Италии - К. Гинзбург, Д. Леви и др., являясь приверженцами «анналистов», ориентировали ученых на изучение микроистории отдельных рядовых людей или их групп.
С 80-х гг. XX в. началось развитие данной методологии в современном её понимании отечественными историками, что породило поиск новых научных ориентиров, методик. Повседневная жизнь стала предметом научного интереса не только истории, но также философии, социологии, психологии и культурологии. В настоящее время активно развивается такое направление как «новая социальная история», трактующая исторический процесс как диалектическое взаимодействие системообразующих факторов. Общетеоретические источники этого направления находятся в трудах А.Я. Гуревича, А.С. Ахиезера, Н.И. Лапина.
Таким образом, история повседневности - новая отрасль исторического знания, в центре внимания которой находится комплексное исследование образа жизни и его изменений у представителей разных социальных слоев, их поведения и эмоциональных реакций на жизненные события, возможное при использовании междисциплинарных связей с культурологией, социологией, психологией. Под «повседневностью» автор понимает особую сферу социокультурной реальности, основанную на системной повторяемости смыслов человеческого бытия, имеющую пространственные и временные рамки.
В целом, решение поставленных задач на данном историческом материале представляется логичным в рамках истории повседневности, методология которой разработана плеядой выдающихся зарубежных и отечественных историков.
В данной работе одним из концептообразующих терминов является термин «практики», который всё чаще «фигурирует в качестве основной категории в антропологии, философии, истории, социологии, политической теории, теории языка, литературной теории»[2]. Для его раскрытия используется концепция профессора Европейского университета в Санкт-Петербурге В. Волкова о социальных и политических практиках. В рамках данного исследования практики воспринимаются как привычно повторяющееся социокультурное поведение, своего рода социальный обычай. В.Волков отмечает, что именно практики раскрывают основные способы социального существования, возможные в данной культуре в данный момент истории. В этом смысле они понимаются как «различные упорядоченные совокупности навыков целесообразной деятельности (практического искусства), которые в то же время, раскрывают человеку возможности состояться в том или ином социальном качестве»[3]. В подтверждение данного тезиса следует отметить, что салоны являлись одной из основных форм социальной коммуникации аристократии во Франции XVII-XVIII вв. и в России XIX в.
Основным концептом работы является конкретно-историческое понятие «салон». В конкретно-историческом смысле салоны – это форма общения и социокультурной идентификации в процессе общения, которая была в наибольшей степени присуща именно дворянству, т.к. интеллигенция проводила свои собрания в кружках.
В XVII в. во Франции салон становится частью жизни аристократии и приобретает общественно-политический оттенок. Главным действующим лицом в салоне является женщина - хозяйка, салоньерка (от фр. «saloniere»). Эта черта присуща практически всем салонам Франции и большей части салонов России. Они создавали моду на литературные и музыкальные произведения, авторов, даже на декор в доме или на украшения. Хозяйки салонов имели большой авторитет, и их собственная оценка часто влияла на настроение всего общества.
В России в начале XIX в. салоны вошли в моду в придворных аристократических кругах, и многие именитые дамы принимали у себя гостей, следуя определенному правилу. Но свою главную роль в России салоны начали играть лишь с воцарением Николая I, когда установилась жесткая иерархия власти. Именно в это время салоны, особенно петербургские и московские, стали функционировать как главные центры свободной коммуникации дворянства.
После Великих реформ влияние дворянских салонов резко упало, большую роль начала играть пресса и другие формы общественной коммуникации, в первую очередь, новой интеллектуальной элиты.
Таким образом, в данном исследовании французские и русские салоны рассматриваются не просто как способ общения аристократии, а как повседневные практики дворянства по участию в общественной жизни своей страны. Наибольший интерес для автора представляют не столько литературные, сколько общественно-политические салоны, хотя четкого их разделения в реальности не существовало.
Отсюда появляется еще одно важное для данной темы понятие «политический салон». Для его исторического определения используется традиция французской историографии, поскольку именно во Франции политические салоны получили наибольшее развитие.
«Политический салон» – это разновидность великосветского салона, отличающегося следующими признаками:
- хозяйка салона имеет прямые коммуникативные связи с верховным держателем власти, в данном случае – с императором;
- несмотря на присутствие всех трёх направлений разговоров, в политическом салоне должна преобладать именно политическая тематика;
- большинство участников салона должно принадлежать не только и не столько к высшему светскому обществу, но быть высшими государственными чинами, реально обладающими властью.
- политический салон должен иметь определенное политическое влияние.
Источниковая база исследования
Исследование было проведено на основе многочисленных опубликованных и неопубликованных источников.
Поскольку источниковая база по данной тематике в отечественной исторической науке полностью не сформировалась, то задача автора состояла, в том числе, и в формировании адекватной источниковой базы.
К группе источников официального происхождения относятся документы, в которых содержатся основные принципы управления в Ведомстве Императрицы Марии, а впоследствии IV Отделении Собственной Его Императорского Величества Канцелярии.
К исследованию было привлечено некоторое количество уникальных документов, среди которых завещание императрицы Марии Фёдоровны, которое никогда не было опубликовано полностью и хранится в фонде императрицы в ГАРФ. Была проведена исследовательская работа в Государственном архиве Российской Федерации - изучены имеющие непосредственное отношение к изучаемым персоналиям фонды: в первую очередь, фонды императрицы Марии Фёдоровны[4] и великой княгини Елены Павловны[5]. В этом архивном собрании было разыскано и переведено с французского лично автором 19 дел для получения адекватной поставленным задачам информации. Впервые в данном исследовании опубликована и использована переписка великой княгини Елены Павловны с братьями Николаем и Дмитрием Милютиными, с императором Александром II, с министром иностранных дел А.М. Горчаковым и другими важными государственными лицами.
Также был проведен анализ источников личного происхождения, основную часть которых составляют многочисленные дневники, записки и письма участников и «героинь» великосветских салонов. При подборе этих документов автор придерживался принципа, что все источники должны быть перепроверяемы: объекты данного исследования – люди, которые связаны между собой так же, как и их воспоминания и письма. Использованы письма и воспоминания французских салоньерок, таких как мадемуазель де Скюдери, мадам де Севиньи, мадам де Лафайет, мадам д’Эпине и др., которые ранее были неизвестны русскому читателю. В диссертации используются письма Дарьи Христофоровны Ливен к своему брату, которые были также лишь частично опубликованы на русском языке в журнале «Русская Старина», однако, большая их часть содержится в малоизвестном в России биографическом сочинении Э. Доде, которое никогда не переводилось на русский язык. Фактически, автор собирал воедино очень разные свидетельства и материалы, разбросанные в архивах, журнальных публикациях XIX века и иностранных изданиях на французском языке. Значительная часть использованных документов приводится в диссертации в авторском переводе с французского языка.
Особенно стоит отметить знаменитые воспоминания фрейлины А. Тютчевой, которая оставила ценные сведения о каждом салоне. Также в данном исследовании использовались воспоминания известных героев общественной и литературной жизни Москвы и Петербурга: Е.А. Баратынского, Д.В. Веневитинова, М.Н. Волконской, П.А. Вяземского, А.И. Кошелева, А.В. Мещерского, И.И. Панаева, А.С. Пушкина, В.А. Соллогуба, А.И. Тургенева и др. Ввиду специфики эпистолярного жанра той эпохи (почти все записи велись на французском, изредка на немецких языках), тексты цитируются в переводе автора.
Таким образом, заявленная в диссертации проблема обеспечена репрезентативной и разнообразной источниковой базой.
В качестве основных методов работы с источниковой базой применялись следующие методы: системный, сравнительно-аналитический, типологизация однородных по жанру документов, ретроспективный анализ ценностных ориентаций авторов, выявлялись коммуникационные отношения документов, исходящих от лиц, связанных между собой.
Научная новизна данной работы обусловлена рядом аспектов.
Во-первых, впервые в историографии исследуются общественно-политические практики российского дворянства первой половины XIX в. на материале великосветских салонов. Вследствие господствующей в советской историографии концепции о литературоведческой направленности светских салонов их социальные и политические функции находились на периферии научного внимания. Исключением может считаться лишь салон великой княгини Елены Павловны, однако, для советских историков ее салон представлял интерес исключительно в тот период своего функционирования, когда в нем велись дискуссии о подготовке реформы по отмене крепостного права в России.
Во-вторых, автором предложен дифференцированный подход к типологии салонной культуры российского дворянства, что позволяет разграничить культурные и общественно-политические функции этой формы коммуникации, дать более адекватные оценки роли салонов в общественной и личной жизни.
В-третьих, на основе сопоставления характерных черт возникновения и функционирования великосветских салонов во Франции и в России удалось выявить истоки и механизмы формирования салонной культуры российского дворянства. В отечественной истории всегда признавалось огромное влияние французской культуры на русскую, особенно с середины XVIII в., однако не проводились научные исследования с целью конкретизировать и выявить закономерности и особенности хода данного процесса. Особую значимость данному исследованию придаёт использование многочисленных источников на французском языке, не доступных ранее русскому читателю.
В-четвертых, в работе впервые подробно исследуется деятельность уникальных российских салоньерок: великой княгини Елены Павловны и княгини Дарьи Христофоровны Ливен. Уникальность подхода данного исследования к рассмотрению деятельности великой княгини Елены Павловны заключается в том, что в отличие от советской традиции, автор рассматривает ее «морганатические вечера» как классический политический салон, как теневой центр принятия общественно-политических решений. Еще один политический салон - собрания у княгини Д. Ливен - ранее не вызывал интереса у отечественных ученых, тогда как в зарубежной историографии ему посвящены труды по дипломатической истории Европы.
Общим итогом исследования стало рассмотрение истоков традиций и практик участия высшего дворянства России в общественно-политической жизни на материале великосветских салонов.
Практическая значимость диссертационного исследования определяется тем, что его результаты могут быть использованы при разработке курсов лекций и семинарских занятий по отечественной и всеобщей истории, истории дипломатии и международных отношений, политологии и истории культуры. Использование уникальных документов, а также большое количество неизвестных русскому читателю французских текстов, лично переведённых автором, придаёт данной диссертационной работе источниковедческую значимость для дальнейших исследований по данной проблематике.
Апробация результатов исследования
Основные положения исследования были представлены на конференции «Дни аспирантуры РГГУ» и Гуманитарных чтениях в РГГУ, на научно-исследовательском семинаре «Социокультурная истории России нового времени», а также в научных публикациях автора. Диссертация обсуждалась на кафедре истории России нового времени ИАИ РГГУ и на кафедре социальных коммуникаций и технологий ФИПП ИАИ РГГУ.
Структура диссертационного исследования
В соответствии с поставленной целью работа состоит из Введения, трех глав, Заключения, Списка источников и литературы и Приложения.
II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении формулируется научная проблема исследования, обосновывается ее актуальность, определяются цель и задачи работы, ее хронологические рамки, дается обзор источников и литературы.
В первой главе «Формирование традиций и практик салонной культуры» исследованы условия зарождения и функционирования первых салонов во Франции и России. Автор выдвигает и доказывает гипотезу, что характер первых салонов повлиял на дальнейшее развитие салонной культуры в обеих странах, формируя правила салонного поведения.
На протяжении XVII-XVIII вв. французские салоны развивались как центры общественной, литературной, философской и политической жизни светского общества. Во многом история Франции творилась в немногочисленных гостиных, обладавших большим влиянием. В американской историографии существует мнение, что французская революция конца XVIII в. была теоретически подготовлена в том числе и в салонах, где частыми гостями бывали философы и ученые мужи.
В XIX в. во Франции происходит закат эры светских салонов. Уходит эпоха знатного дворянства, аристократии. Социум, где больше всего почитались искусство разговора, этикет, остроумие, распадается. Мужчины всё чаще предпочитают клубы, нежели женские гостиные.
Начальный этап салонной культуры в России и первые светские салоны, которые появились в России во второй половине XVIII в., носят отчетливо подражательный характер. В российских салонах точно так же, как и в придворных кругах Франции, царило смешение серьезных политических тем с откровенно развлекательными занятиями; здесь также в первую очередь интересовались новинками литературы и искусства, и сами занимались салонным творчеством, воспринимая его как развлечение. Однако тот факт, что первые салоны в России возникли по инициативе просвещенной императрицы Екатерины II и ее ближайшего окружения, придавал им важную особенность: естественное включение в политические дела государства. Обычай «держать салон» усвоили в первую очередь женщины императорского дома.
Эта возникшая традиция ярко сказалась в общественной деятельности уникальной женщины императорского семейства – вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. Её деятельность послужила своего рода стартовой моделью для общественно-политических практик светских салонов.
Характерной чертой российских салоньерок, по образцу Марии Фёдоровны, стало обретение и поддержание своей яркой индивидуальности и общественного веса. Сама вдовствующая императрица достигла огромного авторитета благодаря своей уникальной благотворительной деятельности, которая достигла статуса развернутой социальной работы.
Несмотря на то, что в России салоны, в отличие от французских, имели совсем короткую историю, они сумели стать центрами свободной коммуникации и консолидации российского дворянства. Особенно важную роль салоны сыграли во времена правления Николая I. Именно в ситуации жесткой «вертикали власти» становятся особенно необходимы неофициальные политические институты, которые способны компенсировать, смягчить недостатки сугубо бюрократического способа решения проблем.
При этом зарождение и функционирование салонов в России и во Франции имело некоторые общие черты, став одним из важных способов коммуникации дворянства, трансляции практик повседневной жизни, моды и обычаев. Однако, только в России первыми хозяйками салонов оказались императрицы и члены императорской семьи, что дало им некоторые дополнительные политические возможности.
В качестве сравнительных черт салонной культуры дворянства можно выделить следующие отличительные признаки:
- французские салоны становились местами, где культивировались галантность, этикет, учтивость, хорошие манеры. Большое внимание уделялось красивому, изысканному языку, на котором можно было не только изъясняться в салоне, но и писать прекрасные литературные произведения.
- первые русские салоны открывались членами царской семьи или их приближенными, следовательно, тематика разговоров чаще смещалась в сторону общественных и политических вопросов. По этой же причине русские салоны не могли быть оппозиционными существующему строю.
Во второй главе «Общественное значение литературных салонов российского дворянства первой половины XIX в.» рассмотрены литературные салоны и выявлено их общественное влияние.
В России и Франции литературные салоны имели большую распространенность и популярность. Главной причиной этого является то, что общество было неразрывно связано с литературой, которой занимались тогда представители высшей аристократии, составлявшие основу посетителей салонов. Становление общественной жизни дворянства, формирование национального самосознания в обеих странах происходило во многом на литературной почве. Литературная критика и практика литературных салонов формировали общественное мнение не только собственно о литературных произведениях, но и об актуальных общественных вопросах.
Большинство дворянских салонов в России первой половины XIX в. в отечественной историографической традиции принято называть литературными. Однако, их роль в общественной жизни не исчерпывалась обсуждением сугубо литературных вопросов. Российское дворянство интересовалось литературными новинками не профессионально, а в связи с актуальными общественными проблемами. К тому же и литература в России выходила за границы искусства художественного слова, становясь важнейшим рупором общественного мнения.
Изменение типа светского салона высшей знати империи происходило в двух направлениях. Во-первых, происходило смешение содержания обсуждаемых сюжетов, расширялся сам круг тем разговоров. Во-вторых, практика общественной деятельности высшего дворянства посредством салонов выходила за рамки собственно салонной коммуникации, включая в себя более широкий круг форм общения: переписку, личные встречи, жизненную поддержку. «Высший свет» не ограничивался литературно-культурным содержанием салонов, фиксируя свое влияние на государственную жизнь в виде практики «влиятельных» салонов, которые приближались к категории «политических». Анализ постоянных посетителей салонов позволил выявить возможность постоянного общения представителей дворянской аристократии и влиятельных государственных деятелей в процессе салонной практики. В данном исследовании вводится термин «общественно-литературные салоны», применимый к тем салонам, где литература являлась лишь способом обсуждения проблем общества. Образцом такого «общественно-литературного» салона являлся салон Екатерины Андреевны Карамзиной.
Салон во Франции и России как особое историко-культурное явление оказался неразрывно связанным с ритуальными практиками поведения. Пространство салона моделировалось как ритуальное пространство. Его интерьеры, поведение хозяев и посетителей во время званых вечеров и обычных визитов, обсуждаемые гостями проблемы, порядок ведения споров и светских бесед, своеобразный речевой этикет — всё, вплоть до мелочей, было заранее продумано и кодифицировано. Ориентированные на этико-эстетические нормы и образ жизни представителей высшего света, салоны отличались приверженностью к формам придворно-аристократической культуры.
Общей традицией французских и российских салонов стало их повышенное внимание к литературе и литературному творчеству. Учитывая особое положение, которое занимала литература в интеллектуальной жизни как Франции, так и России, даже сугубо литературные салоны обеих стран играли важную социальную роль.
В третьей главе «Общественно-политические салоны в России» исследованы те русские салоны, деятельность которых имела явное общественно-политическое содержание и чья роль в жизни государства была отмечена не только современниками, но и последующими поколениями.
В истории Франции и России возникали периоды, когда принятие политических и общественно важных решений перемещалось из государственных учреждений в камерную обстановку избранных салонов. Напряженная политическая жизнь как во Франции накануне революции, так и в России на пути к Великим реформам усиливала политическое звучание светских салонов, а часть из них приобрела приоритетно политический характер. Такие салоны уже не просто служили задачам консолидации дворянства, но и влияли на политический климат в стране, мотивировали принятие некоторых важных политических решений, в том числе на международную репутацию государства. В диссертации особо выделены салон княгини Дарьи Ливен и салон великой княгини Елены Павловны.
Историческое значение салонов, точнее, принимаемые в них решения, во многом обусловлено социальным статусом их хозяек. Характер Дарьи Ливен позволил ей преодолеть моральные и социальные барьеры общества своего времени и занять заметное место в международной политике. Княгиня Ливен с самого рождения получила возможность общаться в самых высших кругах – ей покровительствовала вдовствующая императрица Мария Фёдоровна. Однако, став женой российского посла сначала в Берлине, затем в Великобритании, Ливен могла навсегда остаться на вторых ролях – быть женой посла, выполняя представительские функции по протоколу. Тем не менее, незаурядная личность княгини не позволила ей смириться с подобным положением дел. Она использовала все свои возможности – личное обаяние, великолепное образование, неординарный ум и родственно-дружеские связи – для того, чтобы не просто оказаться в центре политических событий, но стать их прямой участницей, превратив резиденцию посла России в Великобритании в политический салон, по сути, являвшийся неофициальным центром принятия политических решений международного масштаба.
Салон другой знаменитой русской салоньерки – великой княгини Елены Павловны вряд ли бы имел такое значение для подготовки реформы по отмене крепостного права, если бы она на правах старшего в царской семье не могла приглашать своего племянника - императора на собрания в своем доме.
В России занятие политикой издавна находилось в монополии у самых знатных мужчин государства. При таком положении дел еще более примечательным становится факт, что для решения таких знаковых проблем для страны как отмена крепостного права и дипломатические отношения с Великобританией, с которой у России исторически не складывались союзнические отношения, очень многое сделали именно женщины. В XIX в. русские женщины высшего света получили собственные небольшие «ведомства» - салоны, где они могли оказывать настолько широкое влияние, насколько позволяло им их положение и ум. Благодаря дворянской традиции держать салоны, в России великая княгиня Елена Павловна и княгиня Дарья Ливен смогли удовлетворить собственные политические амбиции и послужить на благо родной страны.
В заключении подводятся итоги исследования.
Как показало исследование, салонные культуры Франции и России имеют много сходства, что объясняется, в основном, двумя факторами. Во-первых, некоторое сходство положения дворянства во Франции в канун Великой революции и в России в преддверии Великих реформ вызывало похожую потребность в общении, коммуникации, обмене мнениями. Во-вторых, российские светские салоны обнаружили свою вторичность, во многом заимствованный характер, они создавались по образцу французских в общем контексте усвоения и адаптации французской культуры в России.
Сходные черты стали традиционными, и к ним можно отнести следующие устойчивые практики салонной жизни.
Первое. Облик салона, содержание коммуникаций присутствующих в нем персоналий, сам состав гостей и завсегдатаев того или иного салона в сильнейшей степени зависел от хозяйки, ее ума, внешности, умения поддержать разговор, подобрать гостей, обаяния и т.п.
Второе. Салонная жизнь строилась во многом по законам ритуала светской жизни вообще и обладала собственным строем правил и обычаев.
Третье. Общение в светском салоне предполагало внешний отказ от званий и должностей, которые подразумевались, но не служили основанием особого отношения к гостю, которое определялось лишь его талантами, злободневностью принесенной им темы, остротой ума и т.п. Разумеется, никто не забывал, какие должности занимал тот или иной гость салона, но внешний «демократизм» общения обеспечивали задачу дворянской сословной консолидации и своего рода «равенства» в салонной культуре.
Четвертое. Важнейшей темой и материалом для обсуждения как во французских, так и в русских салонах являлась литература в части ее новинок и наиболее острых произведений. Через обсуждение литературных и нравственных тем салонный разговор нередко выходил на политическую проблематику, которая, однако, не носила всеобщего характера.
Пятое. На фоне преимущественно литературных салонов в России первой половины и середины XIX в. появились и политические салоны, где государственные и общественные деятели могли высказать свои взгляды, где формировалось общественное мнение по острым вопросам политической жизни. К таковым можно отнести салон великой княгини Елены Павловны и политический салон жены российского посла в Лондоне Дарьи Ливен.
В целом, русские салоны зарождались в кругах, тесно связанных с царской семьей, двором, ведь многие салоны держали бывшие фрейлины; один из первых салонов держала сама императрица. Это сказалось на одном из главных отличительных признаков русской салонной культуры - она просто не могла культивировать серьезную критику существующей монархии. Во Франции салоны не были настолько сильно связаны с монархией; несмотря на то, что некоторые салоньерки XVII в. напрямую или косвенно участвовали в политических событиях Фронды, в их салонах не прослеживается такого сильного монархического духа, как в российских. Тем не менее, при подробном рассмотрении традиций французских салонов стало очевидно, что российские салоны имеют с ними гораздо больше общего, нежели различий.
Шестое. Салоны не исчерпывают формы общественных практик высшего общества, но мотивация всех неофициальных «теневых» влияний имеет сходные черты. Основными факторами, определявшими уровень влияния салонов, были:
- возможность прямой коммуникации с государем;
- близость к императорскому кругу государственных сановников;
- уровень влиятельности круга лиц, составлявших салон.
- личность, амбиции, таланты хозяйки;
Политическая роль салонов высшего дворянства состояла не столько в содействии принятию определенного политического решения или конкретного кадрового назначения (что тоже нередко имело место), сколько в создании «мнения» в свете, которое определяло политическую и общественную атмосферу времени.
С историей салонов в России связан значительный пласт её культурного наследия. Само значение салонов в русском быту неуклонно возрастало от середины XVIII к середине XIX века. Если во времена Екатерины II держать свой салон было просто данью моде, то уже в 1820-1830-е гг. салоны становятся не только культурными центрами, в которых проводила время и обсуждала вопросы литературы и философии просвещенная аристократия, но и центрами дворянской коммуникации, где иной раз принимались общественно важные политические решения.
Приложение диссертации содержит информационную таблицу, содержащую типологизированные группы тех известных лиц, которые посещали исследуемые в работе салоны.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:
Статьи в изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией Министерства образования и науки Российской Федерации:
- Азерникова И.П. Вклад императрицы Марии Фёдоровны и её ведомства в развитие благотворительности в России // Вестник Московского государственного областного университета. Серия: «История и политические науки». №2. 2010. М.: Изд-во МГОУ, 2010. С. 50-54.
- Азерникова И.П. Влияние завещания вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны на судьбу великой княгини Елены Павловны (1830-1860 гг.) // Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион. Серия: «Общественные науки». №5 (159). 2010. Р. н/Д.: Б/и, 2010. С. 87-90.
- Азерникова И.П. Деятельность вдовствующей императрицы Марии Федоровны // Вестник Челябинского государственного университета. Серия: «История». Вып. 42. 2010. Челябинск: Изд-во ЧГУ, 2010. С. 12-17.
- Азерникова И.П. Истоки благотворительности в России // Вопросы истории. № 6. 2010. М.: Б/и, 2010. С. 159-165.
Публикации в других научных изданиях:
- Азерникова И.П. Политический салон великой княгини Елены Павловны // Дни аспирантуры РГГУ: Материалы науч. конференции. М.: РГГУ, 2009. С. 222-236.
- Азерникова И.П. Русская дипломатия XIX в.: политический салон Дарьи Ливен в Лондоне // Ежегодник историко-антропологических исследований. 2010. М.: Экон-Информ, 2010. С. 100-106.
[1] Аронсон М., Рейсер С. Литературные кружки. СПб., 2001. С. 23.
[2] Волков В.В. О концепции практик в социальных науках. // Социологические исследования. 1997. №6. С. 10.
[3] Там же. С. 16.
[4] ГАРФ, Ф. 663 (императрицы Марии Фёдоровны). Оп. 1. Д. 4, 16, 22, 24-27, 39, 48, 50-51.
[5] ГАРФ, Ф. 647 (великой княгини Елены Павловны). Оп. 1. Д. 653, 670, 674, 836, 857, 871, 872, 898.
