Культурные традиции населения верхнего поднепровья и подвинья в iii–v вв. н. э.
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
ИНСТИТУТ АРХЕОЛОГИИ
На правах рукописи
Лопатин Николай Владимирович
Культурные традиции населения
Верхнего Поднепровья и Подвинья
в III–V вв. н. э.
Специальность 07.00.06 - археология
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Москва – 2000
Работа выполнена в Отделе славяно-русской археологии
Института археологии РАН
Научный руководитель:
член-корреспондент РАН В. В. Седов
Официальные оппоненты:
доктор исторических наук К. А. Смирнов
кандидат исторических наук Г. А. Массалитина
Ведущая организация:
Государственный Эрмитаж
Защита состоится «____» ноября 2000 г. в 14 часов на заседании Диссертационного совета Д.002.18.01 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Институте археологии РАН по адресу: Москва, ул. Дм. Ульянова, д. 19, 4 этаж, конференц-зал.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке
Института археологии РАН.
Автореферат разослан «____» октября 2000 г.
Ученый секретать Диссертационного совета,
кандидат исторических наук
Е. Г. Дэвлет
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы. Культуре населения Верхнего Поднепровья и Подвинья середины I тысячелетия н.э. (вторая – третья четверти I тыс.), именуемой чаще всего культурой типа Тушемли-Банцеровщины, посвящено большое количество научных работ, в том числе монографического характера. Этно-культурные концепции П. Н. Третьякова, Е. А. Шмидта, А. Г. Митрофанова, В. В. Седова, Э. А. Сымоновича, И. П. Русановой, Л. Д. Поболя, Г. В. Штыхова, В. Б. Перхавко, Р. С. Минасяна включают эту культуру в качестве важного звена.
Однако несмотря на такую «востребованность» этой темы, ее источниковая база весьма незначительна. Единственным по-настоящему массовым источником остается лепная керамика, однако в научный оборот введена лишь ограниченная серия целых форм, крайне неравномерно распределенных по территории. Качество публикаций также неодинаково. Поэтому все известные концепции, затрагивающие круг древностей типа Тушемли-Банцеровщины, нужно считать сугубо предварительными, требующими основательной проверки. Ознакомление с коллекциями приводит к заключению, что источники противоречат многим выводам, прозвучавшим в публикациях и ставшим уже классическими.
Наиболее дискуссионными остаются вопросы происхождения культуры типа Тушемли-Банцеровщиины, ее внутреннего единства и соотношения с соседними на юге и севере культурами. В связи с этим весьма актуальной задачей является анализ материалов периода формирования и начальной истории данной культурной группы. Этот период в зачительной мере связан с памятниками типа Заозерья (ТЗ).
Хронологические и географические рамки работы. В связи с вышеизложенным для исследования избран период III–V вв. н.э., хотя во многих случаях имеющиеся основания для датировок не позволяют гарантировать, что начальная и конечная границы периода являются сколько-нибудь жесткими.
Границами изучаемой территории на севере, западе и востоке приняты пределы распространения керамики с расчесами, которая является основным диагностирующим признаком памятников ТЗ. На юге подобная керамика присутствует в составе других, родственных древностей. Поэтому в даном направлении изучаемая территория захватывает и северную часть ареала памятников типа Абидни – с тем, чтобы прояснить, по возможности, вопросы соотношения и территориального разграничения двух культурных групп.
Цели и задачи исследования. Целью предлагаемой работы является определение характера этнокультурных процессов при переходе от раннего железного века к раннему средневековью в Верхнем По-
- 1 -
днепровье и Подвинье, сопоставление роли местных и пришлых традиций в культурогенезе. Для этого решается ряд задач: 1) выявление памятников, относящихся к данному периоду; 2) представление выявленных материалов в стандартной, пригодной для сравнения форме; 3) группировка керамических материалов; 4) определение характера выявленных типов и стилистических групп керамики, сравнение их между собой и с материалами других территорий; 5) описание общей картины взаимодействия и развития культурных (в первую очередь керамических) традиций.
Источники исследования. Работа базируется на изучении археологических коллекций, архивных материалов (отчетов о полевых исследованиях, описей коллекций) и публикаций. По основной части изучаемой территории (Подвинье, верховья Ловати и Великой, Смоленское Поднепровье и Посожье, верховья Вилии и Березины) обработаны материалы 44 памятников, оказавшихся доступными для изучения. Из них 32 анализировались на основании работы с коллекциями, остальные – по публикациям и архивным материалам. По прилегающей с юга территории (Могилевское Поднепровье с соседними регионами, Верхнее Подесенье) привлечены материалы 25 памятников. Коллекции изучались в собраниях 10 музеев и научных учреждений России и Белоруссии. Помимо этого, в качестве сравнительных привлекаются материалы многочисленных публикаций и ряда коллекций по прилегающим и удаленным территориям.
Методика. В условиях недостатка датирующих вещей и закрытых комплексов роль основного метода выделения культуры изучаемого времени принадлежит сравнительному анализу керамических наборов культурных слоев поселений. Важнейшим диагностическим элементом рассматриваемых наборов является так называемая «керамика с расчесами» – грубая лепная слабопрофилированная керамика, имеющая на внешней поверхности следы прочерчиваний по сырой глине штампом в виде гребня. Значение этого элемента культуры состоит в том, что он находит прямые аналогии на прилегающей с юга территории (памятники типа Абидни), где имеет достаточно надежную культурно-хронологическую атрибуцию. Помимо керамики с расчесами, анализируется керамика других видов с учетом их взаимовстречаемости и в сравнении с другими территориями.
Научная новизна. Изучаемые древности анализировались до сих пор только в работах более широкого хронологического охвата. В работе впервые целенаправленно вводится в научный оборот и систематизируется массовый керамический материал данной конкретной территории, относящийся к переходному периоду от раннего железного века к раннему средневековью. Это позволяет, с одной стороны, выделить специфику заданного периода на изучаемой территории, а с
- 2 -
другой – вписать археологию данных территориально-хронологических пределов в единый контекст с родственными древностями других территорий, изученными к настоящему времени более основательно. Выявлены культурные традиции с разной для данного периода исторической судьбой – завершающие свое развитие, заимствованные извне, переработанные в местных условиях, а также развивающиеся и распространяющиеся в следующий период. Особое место в работе занимает обоснование специфики группы памятников типа Заозерья, концепция самостоятельности которой выдвинута автором и разрабатывалась в соавторстве с А.Г.Фурасьевым. Выделены другие группы памятников, в той или иной степени связанные с группой ТЗ, – типа Городка, типа Узменя и типа Демидовки, показано распространение на изучаемую территорию с юга памятников киевской культуры типа Подесенья и типа Абидни.
Практическая значимость исследования. Многие положения работы представляют интерес для обобщающих исследований по археологии Восточной и Центральной Европы. Они могут быть использованы при написании учебных пособий для студентов исторических специальностей. Иллюстративное приложение может быть использовано в практической работе музейных работников при атрибуции и описании коллекций лепной керамики. Подробное описание и анализ массовых фрагментарных керамических материалов будет способствовать адекватному определению высокой историко-культурной ценности подобных коллекций в музейных собраниях. Некоторые методические подходы к анализу лепной керамики могут найти применение в исследованиях по другим территориям и периодам.
Апробация результатов исследования. Материалы диссертации отражены в ряде публикаций. Основные положения обсуждались на заседаниях Отдела славяно-русской археологии Института археологии РАН и научных собраниях разного уровня, в том числе на VI Международном конгрессе славянской археологии (Новгород, 1996), заседаниях семинара «Археология и история Пскова и Псковской земли», конференциях в Минске, Курске, Санкт-Петербурге.
Структура работы. Диссертация состоит из пяти глав и заключения, а также трех приложений – каталога памятников, списка литературы и альбома иллюстраций. Каталог памятников, помимо формальных сведений, содержит источниковедческий обзор керамических наборов каждого памятника. Памятники в каталоге имеют сквозную нумерацию, соответствующую номерам на картах, и сгруппированы в семь регионов. Альбом иллюстраций включает 29 аналитических илллюстраций (карты, типологические, сравнительные и корреляционные таблицы и графики) и 161 таблицу материалов памятников (рис. 30–190).
- 3 -
СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Глава I. Введение
Во вступительной главе обосновывается актуальность темы, очерчиваются хронологические и территориальные рамки работы, формулируются цели и задачи, определяются основные методы и подходы к материалу.
Глава II. История изучения памятников типа Заозерья и близких к ним
Под историей изучения памятников ТЗ следует понимать обзор исследований широкого спектра, затрагивающих обсуждаемую здесь культурную группу с самых разных позиций. Здесь нельзя обойти также историю изучения типологически близких древностей позднезарубинецкого и киевского круга, в первую очередь памятников типа Гриней и Абидни. Выделяется 3 историографических периода.
1920-е – 1930-е годы.
Первые документированные находки керамики с расчесами на Западной Двины и к северу от нее были сделаны в 1920-е гг. – А. Н. Лявданским на селищах Бельчица и Рудня близ Полоцка и Ф. Балодисом на селище Волкорезы в юго-восточной Латвии. В Посожье аналогичные материалы были обнаружены К. М. Поликарповичем. Однако ни сопоставлений, ни правильных атрибуций в те годы эти материалы не получили.
1960-е – 1970-е годы.
Повторно керамика с расчесами гребнем на территориях северной Белоруссии и западной Смоленщины оказалась в поле зрения археологов уже в 1960-е гг. Одной из первых с ней столкнулась О. Н. Мельниковская в ходе небольших раскопок селища Барсуки на р. Сож в Могилевской обл. в 1957 г.
Культурно-хронологическое определение памятников, содержащих керамику с расчесами, было выработано при участии П. Н. Третьякова к середине 1960-х гг. на основе материалов раскопок Л. Д. Поболя, А. Г. Митрофанова, Г. В. Штыхова в разных районах Белоруссии. Впервые согласованная к тому времени позиция этих исследователей была заявлена на конференции 1966 г. в Минске.
Л. Д. Поболь выявил материалы III–IV вв., в том числе керамику с расчесами, на поселении в уроч. Абидня в Могилевской обл. на Днепре, а также на памятниках бассейна Березины, и отнес эти древности к позднезарубинецкой культуре.
- 4 -
А. Г. Митрофанов при первоначальном обобщении материалов своих раскопок первой половины 1960-х гг. в средней и северной Белоруссии (Городище, Дедиловичи, Некасецк и др.) считал керамику с расчесами элементом культуры VI–VII вв., причем элементом, генетически связывающим эти древности с более ранними памятниками типа Абидни. В своих поздних работах А. Г. Митрофанов сдвинул хронологическую схему в сторону удревнения.
Г. В. Штыхов, повторно (после А. Н. Лявданского) исследовавший памятники в Бельчице, обнаружил под насыпью кургана культурный слой с лепной керамикой, в том числе украшенной прочесами. Он датировал это селище временем около середины I тыс. н.э. и предположил, что оно занимает промежуточное положение между памятниками типа Абидни и Дедилович.
Таким образом, керамика с гребенчатыми расчесами стала рассматриваться не только как принадлежащая культуре потомков зарубинецкого населения, но и в качестве одного из признаков раннего этапа древностей типа Тушемли-Банцеровщины. Ее место в последнем контексте определено в первую очередь А. Г. Митрофановым [1966, 1978, 1980] и Е. А. Шмидтом [1974, 1975, 1994].
Е. А. Шмидт сделал важный вывод о том, что керамика, украшенная расчесами, в бассейне Днепра и Западной Двины датируется второй четвертью I тысячелетия н.э., так как на городищах-убежищах VI–VII вв. она уже не встречается.
Сходных взглядов на хронологию и характер культурогенеза культуры типа Банцеровщины и Тушемли, ограниченных в рамках V–VIII вв., придерживается В. Б. Перхавко [1978].
Перечисленные выводы составили к началу 1980-х гг. основу современных знаний о культуре III–V вв. на землях севера Белоруссии и запада Смоленщины. Этот пласт древностей сменил культуры раннего железного века (штрихованной керамики и днепро-двинскую) и послужил базой для развития культур третьей четверти I тыс. н.э. Выявился круг вопросов, требующих дальнейшего исследования: 1) Составляют ли памятники ТЗ единый культурный круг? 2) Какие элементы составляют неотъемлемый культурный комплекс этих памятников, а какие лишь механически смешаны с данными древностями в культурных слоях? 3)Что стоит за разницей датировок памятников ТЗ у разных авторов, для разных территорий? 4) В какой степени древности типа Абидни являются генетическим предшественником древностей ТЗ? 5) Каков был вклад местных культур раннего железного века в генезис древностей ТЗ? 6) Продолжалось ли функционирование культур раннего железного века одновременно с памятниками ТЗ? 7) Являлись ли древности ТЗ прямым и единственным предком культур последующего периода, то есть их ранней стадией?
- 5 -
1980-е – 1990-е годы.
Непосредственное отношение к дальнейшей интерпретации древностей Верхнего Поднепровья и Подвинья имели новые данные и выводы, полученные в 1980-е гг. для территории Среднего Поднепровья и Нижнего Подесенья. Р. В. Терпиловский [1981] выделил особый тип памятников позднезарубинецкого круга – поселения типа Гриней, разбросанные по разным регионам Среднего и Верхнего Поднепровья. Характерным признаком этих древностей являетя присутствие керамики, украшенной расчесами зубчатой щепкой или гребнем. Дальнейшими исследованиями этого автора и А. М. Обломского установлена хронология памятников типа Гриней и их место в культурогенезе позднезарубинецко-киевских древностей.
Продолжены попытки выяснения характера этнокультурных процессов в Верхнем Поднепровье и Подвинье, и в частности, значения керамики с расчесами. Во второй половине 1980-х гг. О. Н. Левко исследовала один из ярких памятников рассматриваемого круга – селище у райцентра Городок в Витебской области. Материалы раскопок были сопоставлены с культурой киевского типа (в Верхнем Поднепровье – типа Абидни) и датированы III–V вв.
Е. А. Шмидт в работах 1990-х гг. признает «заметные импульсы», не исключая и миграции населения, из южной части Верхнего и Среднего Поднепровья (проявившиеся в изменении керамического комплекса, в том числе в появлении керамики с расчесами). Несмотря на то, что тушемлинско-банцеровская культура сформировалась под влиянием этих импульсов, пришлые элементы довольно быстро растворились в местной среде, сохранившей свою самобытность.
В конце 1980-х – начале 1990-х гг. Н. В. Лопатин в нескольких докладах предпринял попытку обобщить известные материалы и определить место данной группы памятников в системе культур. Был сделан вывод о внутреннем единстве данной группы и о том, что ее нельзя полностью объединить ни с предшествующими, ни с синхронными, ни с перекрывающими древностями. В связи с этим было предложено дать изучаемой группе древностей собственное наименование – «памятники типа Заозерья». Более обстоятельную характеристику памятники типа Заозерья получили в совместной статье Н. В. Лопатина и А. Г. Фурасьева, где обосновывались положения о том, что древности ТЗ сходны по целому ряду признаков с киевской культурой, а также являются общим предком культур типа Тушемли-Банцеровщины и псковских длинных курганов [1994].
В ряде работ Р. В. Терпиловского и А. М. Обломского 1990-х гг. выделенная нами группа трактуется как близкая киевской культуре.
В. В. Седов в публикациях последнего десятилетия также разрабатывает концепцию генезиса культур тушемлинской и псковских
- 6 -
длинных курганов на общей культурно-этнической подоснове, но отводит роль последней мигрантам из провинциально-римского ареала Средней Европы, не допуская возможности какого-либо серьезного участия здесь племен киевской культуры. В. В. Седов утверждает, что керамика с расчесами не имеет прямого отношения к киевской культуре и не сыграла серьезной роли в истории керамических традиций Верхнего Поднепровья и Подвинья.
А. М. Медведев, критикуя выводы О. Н. Левко и Ю. В. Колосовского, не только возражает против сближения материалов селища Городок с киевской культурой, но и считает возможным предполагать «самостоятельное возникновение» посуды с расчесами в тушемлинской культуре [1995].
В. Я. Конецкий, изучая проблему формирования культуры длинных курганов, расценивает нашу гипотезу о роли памятников ТЗ в культурогенезе Северо-Запада как имеющую «позитивные моменты», но считает, что следует вести речь о постзарубинецком наследии в более широком смысле, учитывая памятники типа среднего слоя Тушемли [1997].
В книге о происхождении славян [1999] М. М. Казанский соглашается с нашими выводами о выделении древностей ТЗ, близких к киевской культуре. В этническом отношении он предлагает рассматривать их как группы венедов, проникающие далеко на север.
Г. В. Штыхов в двух публикациях 1999 г., посвященных культуре ранних длинных курганов северной Белоруссии, поддержал нашу точку зрения о том, что эта культура имеет местные корни в виде памятников III–V вв., на которых в качестве индикатора присутствует керамика с расчесами.
А. Г. Фурасьев в докладе 1996 г. привел обоснования «нетрадиционному» взгляду на датировку известных памятников – городища Демидовка (верхний слой) и селища Узмень. Традиционно они датировались начиная с V в. н.э., но среди материалов этих памятников есть вещи, время бытования которых ограничивается IV в. Этот вывод указывает на существование памятников позднеримского времени разных типов в изучаемом регионе.
Таким образом, дискусии 1980-х – 1990-х гг. выявили дополнительные вопросы, подлежащие разработке: 8) Какие из вариантов древностей типа Гриней-Абидни имеют наибольшее отношение к памятникам ТЗ? 9) Какой характер имеют более ранние, по сравнению с группой Заозерья, проникновения на север традиций постзарубинецкого происхождения и каково их соотношение с памятниками ТЗ? 10) Какие предметы составляют вещевой комплекс древностей ТЗ и какое он имеет происхождение? 11) Возможно ли местное (в среде культур штрихованной керамики, днепро-двинской и среднего слоя
- 7 -
Тушемли) происхождение керамики с расчесами? 12) Как соотносится ареал памятников ТЗ с ареалами более поздних культур? 13) Насколько сходны и как взаимодействуют с группой Заозерья древности иных типов III–V вв. в Верхнем Поднепровье и Подвинье? 14) Насколько существенное место занимают древности ТЗ в этно- и культурогенезе данного региона и каков их демографический потенциал?
Из перечисленных 14 вопросов большинство разбирается в той или иной мере в диссертации. За ее пределами оставлены те из них, которые, во-первых, относятся к более позднему времени, и во-вторых, не имеют отношения к керамическому материалу.
Глава III. Классификация и обзор источников
Для выделения из массы материала именно той его части, которая относится к изучаемому времени, применялись разнообразные подходы – от анализа самой керамики и степени ее однородности на памятнике до стратиграфических и планиграфических изысканий с предварительной источниковедческой оценкой документации и коллекций. Характеристика и анализ использованных материалов по каждому памятнику приводятся в приложении I. Ниже дана краткая классификация анализируемых материалов с источниковедческой точки зрения (нумерация памятников соответствует картам и каталогу).
1. Основная группа материалов – памятники культурных групп, которые появляются и угасают в основном в течение изучаемого периода. Среди них выделяются: 1а) опорные памятники – изученные раскопками, при удовлетворительной сохранности коллекций и доступности для изучения: 4) Ермошино; 5) Фролы; 13) Узмень; 18) Заозерье; 19) Городок; 20) Бураково; 24) Бельчица; 27) Повалишино; 33) Дедиловичи; 39) Демидовка; 42) Слобода-Глушица; 43) Тушемля; 56) Абидня; 68) Касилово; 69) Хотылёво; 1б) важные памятники – изученные разведками, или давшие незначительный материал в результате раскопок, или известные только по публикациям, но во всех случаях существенные для решения некоторых из разбираемых вопросов: 9) Подосинки; 10) Заболонье; 12) Каменная Лава; 15) Холм; 21) Казиново; 26) Рудня; 28) Ревячка; 30) Городище; 31) Некасецк; 44) Хиславичи; 52) Зайцево; 57) Тайманово; 59) Щатково; 60) Симоновичи; 63) Барсуки; 67) Гудок; 1в) дополнительные памятники – дающие незначительный материал и привлекаемые для изучения ареалов.
2. Сравнительные материалы, относящиеся к иным культурам на изучаемой территории (основное время бытования которых находится за пределами изучаемого периода): днепро-двинской, среднего слоя Тушемли, штрихованной керамики, Тушемли – Банцеровщины – псковских длинных курганов, смоленских длинных курганов.
- 8 -
Глава IV. Керамическая посуда. Описание и классификация типов и стилей керамики
Глава состоит из вступления (в котором обосновывается выбор керамики в качестве основного источника работы) и шести разделов.
Раздел IV:1. Определение понятий
Набор – реально существовавшая в обиходе коллектива людей совокупность посуды. Гипотетичность того или иного набора связана с источниковедческими проблемами.
Стиль (стилистическая группа) – совокупность посуды, сходная внутри себя и отличающаяся от других по наиболее общим (в основном качественным) признакам формы (характер профилировки, манера выделки, устойчивые виды декора). Вообще говоря, стилистические единства настолько общи, что охватывают предметы разного назначения, отражая эстетические идеалы в целом в данной человеческой культуре. В то же время в определении стиля нет запрета и на группировку внутри одной категории [Клейн 1991], в данном случае глиняных горшков.
Применение понятия стиля в моей работе обусловлено двумя конкретными причинами. Во-первых, для первоначальной систематизации материалов из нестратифицированных культурных слоев нужно было использовать крупную классификационную единицу, ориентированную на характер, сущность керамических форм. Во-вторых, при работе с керамикой киевской культуры и одновременной ей посудой днепро-двинского региона было замечено, что стилистические признаки в ряде случаев позволяют выделить среди формально сходных сосудов типы, в наибольшей степени следующие киевским образцам, и типы, в которых отразилось взаимодействие пришлых и местных традиций.
Стиль – более широкая совокупность, чем тип. В то время как содержание (смысл) типа может быть различным, содержание стиля – это только конкретная культурная традиция. Здесь, однако, следует понимать традицию не узко – как «диктат прошлого» – но в многообразном развитии, где значительную роль играют взаимовлияния и случайные изменения. Таким образом, понятие «стиль» близко понятию «традиция» и может быть определено также как материальное проявление последней.
Вариант понимается как единица, подразделяющая какую-либо другую. В диссертации применяется следующая иерархическая схема группировки керамики, в которой каждая следующая ступень является подразделением предыдущей: стиль – вариант стиля – тип – вари-
- 9 -
ант; категория (вне иерархии; речь о них почти не идет, поскольку подавляющее большинство материала принадлежит к одной категории горшков).
Остается сделать более мелкие уточнения по терминам, имеющим в литературе разные варианты употребления.
Структурные части керамической формы: венчик – верхняя часть от края до шейки; шейка – сужение формы, отделяющее венчик от плеча; плечо – часть формы от шейки вниз до наибольшего расширения тулова; перегиб тулова – то же, что его наибольшее расширение.
Декор – орнамент и обработка поверхности (последняя часто имеет как декоративный, так и технологический смысл).
Минеральные примеси в глине – искусственные неорганические примеси в формовочной массе: дресва (дробленый камень, чаще всего гранит); песок (окатанные частицы кварца); гравий (недробленые камешки), шамот (дробленая керамика). Размер – наибольший поперечник наиболее крупного включения (в мм); иногда уточняются подробности размеров разных включений.
Раздел IV:2. Виды и элементы декора
Описание выявленных типов и стилей предваряется более подробным разбором отдельных элементов этого описания, в первую очередь видов декора, часть из которых имеет определяющее значение для выделения ряда стилистических групп:
1) Сквозные проколы, отпечатки тонкого крученого шнурка, «сетчатые» или «текстильные» отпечатки. 2) Вдавления и насечки.
3) Штриховка. 4) Расчесы. 5) Прочерченные линии. 6) Налепы. 7) Вытянутые (без налепа) валики. 8) Лощение. 9) Тщательное заглаживание (выглаживание).
Приемы, сгруппированные под номером (1), в разной степени характерны для стиля 2 – днепро-двинской культуры западного варианта. Сквозные проколы под венчиком часто дополняются расходящимися тонкими линиями, однако по крайней мере в части случаев это не прочерчивания (прием 5), а вдавливания узким предметом.
Прием (2) в основном связан с керамикой стиля 3 (типа среднего слоя Тушемли) – грубых профилированных горшков S-образного профиля, причем практически обязателен для них, – а также с керамикой стиля 5. Этим способом оформлялись, как правило, края венчиков. Реже вдавления (ногтем, палочкой) наносились в одну или несколько линий по плечу сосуда.
Прием (3) – штриховка – характерен для культуры штрихованной керамики (стиль 1), части наборов типа среднего слоя Тушемли (стиль 3), керамики типа Гриней (стиль 5А) и части верхнеднепров-
- 10 -
ских памятников киевской культуры типа Абидни (стиль 5Б). Есть основания полагать, что этот прием декора свидетельствует о наличии генетических связей (полных или частичных) всех указанных групп древностей между собой.
Существенно различение приемов 3 и 4 – штриховки и расчесов. Промежуточное положение между штриховкой (прием 3) и «настоящими расчесами» (прием 4) занимают изредка встречающиеся следы расчесов каким-то твердым, но неровным штампом, возможно, зазубренной щепкой. Приему 4 посвящен нижеследующий раздел.
Прием (5) – прочерчивания. Наносились на сосуды различными, в основном одинарными, остриями и заостренными краями разнообразных твердых предметов. Судя по разным композицям, образуемым прочерчиваниями, этот декоративный прием взаимосвязан как со штриховкой (прием 3), так и с расчесами (4).
Налепы (прием 6) довольно редки. Выделяются: а) налепные опоясывающие валики на разных уровнях сосуда, б) овальные налепы. На изучаемой керамике чаще встречаются оттянутые валики (прием 7), чем налепные, хотя в литературе можно встретить ошибочные определения.
Лощение (8) и тщательное заглаживание (9) существуют в течение всего рассматриваемого периода, хотя и в сочетании с разными морфологическими и функциональными группами керамики, главным образом стилей 4 и 8. Лощение характеризуется блеском поверхности керамики. Необходимость различения приемов (8) и (9) доказывается тем, что они тяготеют к разным стилям и формам керамики: лощение – к столовой посуде (мискам) стиля 4, а выглаживание – к крупным сосудам стиля 8.
Раздел IV:3. Анализ гребенчатых расчесов
Анализ расчесов начинается с вопроса об их появлении. К настоящему времени преобладающей стала точка зрения, согласно которой гребенчатые расчесы являются дальнейшим развитием приема штриховки на позднезарубинецких памятниках типа Гриней.
Расчесы характеризуются следующими непременными отличительными особенностями: а) узкие борозды в глине имеют одинаковую глубину и четкую форму; б) расположены строго параллельно друг другу (в пределах одной полосы); в) сами полосы состоят из нескольких борозд (от двух до двух десятков). Эти признаки свидетельствуют о том, что расчесы (прием декора 4) наносились жестким гребенчатым штампом с тщательно обработанными узкими зубцами. Полосы расчесов, как правило, перекрещиваются между собой, иногда образуя орнаментальные ромбические композиции.
- 11 -
Перечисленные особенности позволили высказать предположение, что расчесы наносились импортными костяными гребнями римского времени и их обломками. Для проверки этого предположения сравнивались параметры зубцов и промежутков в расчесах и гребнях. Попутно возникло предположение о том, что зубцы костяных гребней делятся на два стандарта – мелкий (более частые зубцы) и крупный (более редкие). В Верхнее Поднепровье, как следует из размеров расчесов, поступали в основном гребни крупного стандарта.
Раздел IV:4. Лепная керамика 1-й и 4-й четвертей н.э. в Днепро-Двинском регионе
В данном разделе излагается описание керамики, в основном инородной для изучаемого круга древностей. Рассмотрение ее необходимо, во-первых, для обоснования выделения из смешанных открытых комплексов, содержащих также керамику III–V вв., и во-вторых, для изучения проблем взаимовстречаемости и возможного участия отдельных групп керамики начала н.э. в генезисе керамики III–V вв.
Выделяются крупные стилистические группы (стили). Типология (т.е. более детальный анализ) керамики этих стилей (1–4 и 9) не была актуальной и не разрабатывалась.
Стиль 1. Позднештрихованный «классический».
Горшки с ребром в верхней трети высоты; венчик прямой, наклоненный внутрь, изредка поставлен вертикально или слегка отогнут. Тулово – в виде усеченного конуса. Нижняя часть (от ребра) покрыта штриховкой, венчики чаще всего не штриховались.
К концу существования культуры появляются сглаженные ребра и слабопрофилированные сосуды, пропадает орнамент и сама штриховка. Однако эта наипозднейшая группа керамики крайне плохо опубликована и изучена. Поэтому в настоящее время можно лишь ограничиться констатацией «классического» стиля, оставляя вопрос о «позднештрихованном слабопрофилированном» стиле открытым.
Стиль 2. Днепро-двинский.
2А. Cлабопрофилированный. Керамика гладкостенная, грубая, плавного профиля, с расширением в верхней части. Иногда подразделяется на типы, которые различаются оформлением короткого венчика. Толщина стенок 4–6 мм. Особенностью западного варианта днепро-двинской культуры является орнаментация керамики сквозными проколами под краем, а также узкими прямыми линиями, расходящимися от отверстий и перекрещивающимися.
В восточной части ареала днепро-двинской культуры (днепровский или смоленский вариант) керамика варианта 2А отличается большой редкостью орнаментации. В целом восточный днепро-двин-
- 12 -
ский стиль производит впечатление еще большего однообразия (почти безраздельное господство стиля 2А), чем западный.
2Б. Непрофилированный. Формы исключительно с вертикальными стенками верхней части, прямым или слегка загнутым внутрь краем. Выделяется группа более толстостенной по сравнению с основной массой керамики стиля 2 (толщина стенок 5–8 мм). Наиболее чистый комплекс получен на городище Каратай (III–IV вв.).
Стиль 3. Зарубинецкий груболепной.
3А. Гладкостенный. Профилированные, часто S-образные горшки, венчик плавно, но сильно отогут наружу. Диаметр края чаще превышает диаметр перегиба тулова или равен ему, реже бывает меньшим. Край обычно украшен насечками, нарезками или ногтевыми вдавлениями. Реже подобная орнаментация располагается и на уровне наибольшего расширения тулова.
3Б. Штрихованный. Отличается от предыдущего штриховкой поверхности. По-видимому, для этого варианта более, чем для варианта А, характерны сосуды с намеченным ребром на месте наибольшего расширения тулова. Перечисленные признаки характерны для зарубинецкой группы типа Чечерск-Кистени. Косвенным признаком, обособляющим два стиля зарубинецкой грубой керамики, является их редкая взаимовстречаемость и вообще различие ареалов в коренном регионе Белорусского Поднепровья [Обломский, Терпиловский 1991].
В Верхнем Поднепровье и Подвинье стиль 3 обоих вариантов является отличительной особенностью памятников типа среднего слоя Тушемли. Исходя из отсутствия взаимовстречаемости с керамикой стилей 5–8 полагаю, что эта группа не относится к изучаемому археологическому периоду, и наиболее реальная ее поздняя дата – II в. н.э. Вырванные из контекста отогнутые венчики с насечками стиля 3 могут относиться не только к зарубинецкому и позднезарубинецкому времени, но также к раннекиевскому.
Стиль 4. Столовая посуда. Особенно характерен для зарубинецкой культуры, основная категория – миски. Стиль наследуется некоторыми группами позднезарубинецкой культуры и в меньшей степени киевской. В днепро-двинском регионе немногочисленные экземпляры имеются в наборах типа среднего слоя Тушемли, единичные относятся к III–V вв.
Стиль 9. Поздний груболепной. Толстостенная грубая керамика с коротким выделенным венчиком, коротким крутым плечом и возможным декором (оттиски «палочки с намотанной веревочкой» по краю и зигзагообразно по плечу, пальцевые вдавления по краю). Стиль характерен на рассматриваемой территории для культуры смоленско-полоцких длинных курганов, а также ранних поселений и курганов эпохи Древней Руси.
- 13 -
Раздел IV:5. Типология керамики III–V вв.
История развития керамических наборов Верхнего Поднепровья и Подвинья в III–V вв. н.э. – это история замещения традиций эпохи раннего железа новыми традициями, сопоставимыми с разными вариантами традиций киевской культуры (следует оговориться, что это положение вовсе не равнозначно утверждению о вытеснении, замещении соответствующего населения). Исходя из такого понимания сущности процесса анализ керамики опирается в первую очередь на принципы и типологии, выработанные для материалов позднезарубинецкой, киевской и колочинской культур. Для сравнительного анализа была взята за основу типологическая схема, представленная в сводной работе по киевской культуре [Терпиловский, Абашина 1992]. Данная типология сочетает в себе качества широты охвата (учитывает многообразие локальных вариантов), обобщенности (не злоупотребляет детализацией, уместной в региональной работе) и логической четкости.
Тем не менее, применение указанной типологии к материалам (горшковидным сосудам) Верхнего Поднепровья и Подвинья выявило ряд ее особенностей, подлежащих корректировке. Отчасти они связаны с локальной спецификой, а отчасти – с некоторыми недостатками структуры самой типологии и дефиниций отдельных типов. В результате при сохранении нумерации типов в исходную схему внесены следующие изменения.
1) Не применяется в качестве основополагающего деление всех горшковидных сосудов на два класса – с плавным профилем и ребристых, поскольку в изучаемом массиве имеется множество переходных состояний между наличием и отсутствием ребра. При нумеровании типов мною не применяются римские цифры, обозначающие классы, а для ребристых сосудов перед номером ставится буква «Р».
2) Изменены описания типов, с тем чтобы приблизиться к последовательности и однозначности дефиниции каждого типа. С этой целью основной акцент перенесен на один признак – пропорции верхней части: растянутые по вертикали верхние части сосудов относятся к формам с расширением в середине высоты, а сжатые (низкие) – к сосудам с расширением в верхней трети. Второй по значимости признак – характер перегиба тулова (плавный/ребристый). Вспомогательная роль отводится другим признакам – размерности (различение горшков средних размеров и корчаг), характеру профилировки верхней части, форме и пропорцям нижней части сосуда.
3) На материалах территории Верхнего Поднепровья и Подвинья выделяется ряд типов и вариантов, которые хотя и примыкают к исходной типологии, но составляют отдельные варианты и могут тяго-
- 14 -
теть сразу к нескольким типам, т.е. представляют собой переходные формы. Включение их в имеющиеся типы было бы насилием над материалом. Они добавлены к исходной типологии под номерами 7–9.
4) В таблицу не включены типы и варианты, которые не диагностируются по фрагментарному материалу, а также не представлены в изучаемом регионе – 2а, 3а, 5, 1в, Р-1в, Р-2а, Р-2б, Р-2г.
5) Новая типологическая схема разделена на три модификации для керамики разных степеней сохранности. Основная модификация типологии справедлива для целых форм (степень сохранности А). При отделении частей сосудов ниже перегиба тулова (степень сохранности Б) сливаются типы, основанием для разделения которых были общие пропорции или форма нижней части. В нашем случае это происходит с типами (попарно) 5 и 4а, 1а и 3а, Р-2а и Р-2г. При обращении к еще более мелким фрагментам дефинирующим признаком для сосудов с перегибом на середине высоты являются стенки верхней части сосуда, плавно (почти по прямой) направленные книзу. Такой же по размеру фрагмент сосуда с перегибом в верхней части или сохраняет сам перегиб, или имеет более сильно профилированные стенки с траекторией закругления (приближения к перегибу). Данное наблюдение позволяет выделить степень сохраннности В, для которой принят единый формальный критерий размерности фрагментов любого типа: наименьшая высота – 0,8 R1 (80% радиуса верхнего края сосуда). Единственная ощутимая потеря типологии в модификации В по сравнению с предыдущим уровнем Б – неотличимость многих экземпляров типов Р-2 и Р-3, теряющих ребро, от типов 3 и 4.
В результате используемая в работе типология имеет следующий вид (рис. 1 на 3-й странице обложки).
Тип 1 – закрытые сосуды с расширением в верхней части и выпуклым плавным перегибом. Вариант (а) – тулово «раздутое». Вариант (б) – более вытянутых пропорций.
Тип 2 – сосуды с наиболее высоко расположенным плавным перегибом тулова. Варианты выделяются по степени открытости, или, иначе, по признаку угла наклона плеча.
Тип 3 – закрытые сосуды с плавно расширяющимися книзу от горловины стенками, с плавным перегибом тулова в средней части.
Тип 4 – сосуды с верхней частью, близкой к цилиндру, с плавным перегибом тулова в средней части. Варианты а–в выделяются по степени открытости, то есть по признакам угла наклона плеча и степени отгиба венчика.
Тип 5 – «банковидные» сосуды. Тип выделяется по общим пропорциям и, следовательно, в модификациях типологии Б и В должен быть присоединен к типу 4а, поскольку характеристика верхней части фактически совпадает с последним.
- 15 -
Тип 6 – сосуды с загнутым внутрь краем. Форма, чуждая позднезарубинецко-киевским традициям. Происхождение ее не выяснено; возможно, что оно не едино на разных территориях.
Тип Р-1 – сосуды с ребристым перегибом в верхней трети. Варианты (а–в) выделяются по степени открытости, или, иначе, по признаку угла наклона плеча. Уверенно отнести по фрагментам к типу Р-1 можно лишь экземпляры со «сжатой» по вертикали верхней частью.
Тип Р-2 – сосуды с ребристым перегибом в средней трети и сужающимися кверху стенками верхней части (биконические).
Тип Р-3 – сосуды с ребристым перегибом в средней трети и почти вертикальными стенками верхней части (цилиндро-конические).
Тип 7 – сосуды закрытые, с расширением в верхней трети, плавно сужающиеся к слабо намеченной шейке, с плавно отогнутым коротким венчиком.
Верхние части этих сосудов имеют определенное сходство с керамикой днепро-двинской культуры стиля 2, но отличаются от последней рядом стилистических признаков: более плавной изогнутостью, большей толщиной стенок (около 1 см) и частым присутствием расчесов на поверхности. Все эти признаки связываются с наследием киевской культуры, на памятниках верхнеднепровского варианта которой также встречаются отдельные экземпляры таких сосудов. Следует предполагать происхождение типа 7 на основе керамики верхнеднепровского варианта киевской культуры с участием местных традиций днепро-двинской культуры.
Тип 8 – сосуды S-образного профиля. Чаще всего имеют симметричное расширение от шейки вверх и вниз (до перегиба тулова).
Наиболее вероятный источник – сосуды типа 4(б), которые характерны для деснинского варианта киевской культуры и присутствуют наряду с типом 8 в целом ряде наборов днепро-двинского региона, например в верхнем слое городища Тушемля. Сходство двух типов подткрепляется и тем, что оба они почти никогда не имеют расчесов. Влияние на унификацию форм могла оказать также традиция изготовления сосудов типов 2(б) и 3 (у которых более явно, чем у 4(б), профилирована шейка), также совстречающихся в наборах с типом 8 (Дедиловичи, Фролы, Узмень).
Тип 9 – сосуды раскрытые, очень слабо профилированные (близкие к усеченному конусу), но все же с намеченной шейкой.
Эта форма реже встречается на памятниках III–V вв., чем две предыдущие, но более характерна для 3-й четверти I тыс. н.э. (культура псковских длинных курганов). Можно предполагать, что это продукт развития типов 7 и 8. Не исключено и влияние днепро-двинской керамики стиля 2Б, а также некоторых типов керамики киевской культуры – 2(в) и 4(в).
- 16 -
Раздел IV:6. Стилистика керамики III–V вв.
в Верхнем Поднепровье и Подвинье
Общая стилистическая особенность всей груболепной керамики киевской культуры – плавно изогнутая верхняя часть профиля с отогнутым наружу венчиком. Лишь некоторые ребристые формы в крайних проявлениях имеют абсолютно прямой или изломанный верх. Выбивается из общей картины и тип 6. Наблюдение за керамикой днепро-двинского региона и киевской культуры, а также учет взаимовстречаемости ее типов приводят к выводу о существовании в этом массиве нескольких стилистических групп (стилей).
Стиль 5. Позднезарубинецко-киевский западный (объединяет типы 1, 2, Р-1). Ведет свое происхождение от зарубинецкого стиля 3Б (тип Чечерск-Кистени).
А. Тип Гриней. Ведущие типы – 2 и Р-1. Характерна орнаментация насечками и вдавлениями по краю, расчесы и штриховка по поверхности. Датируется II – началом III в.
Б. Тип Абидни. Является дальнейшим развитием стиля 5А. Варианты А и Б соответствуют двум хронологическим группам памятников верхнеднепровских традиций, специфика которых намечена А. М. Обломским [1996]. В наборе типа Абидни преобладающими становятся более закрытые формы типов 1, 2а и Р-1а. Датировка – вторая половина III – начало IV в. (вероятно, весь IV в.). Более обычной становится керамика без декора или только с гребенчатыми расчесами по поверхности и краю.
Стиль 6. Киевско-колочинский восточный (преобладают типы 3, 4, Р-2 и Р-3). Орнаментация и декоративная обработка поверхностей не характерна. Типы 3–5, Р-2 и Р-3 объединяются плавной вытянутостью верхней части по вертикали. Они в большей мере тяготеют к киевским памятникам Подесенья и, возможно, днепровского Левобережья.
Стиль 7. Тушемлинско-банцеровский (типы 7–9): груболепная керамика слабопрофилированных форм с перегибом тулова чаще всего в верхней трети высоты. Формы можно рассматривать в качестве дополнительных вариантов типов, относящихся к стилям 5 и 6, представляя собой их развитие чаще всего в сторону огрубления, потери «изящества изгибов» профилей сосудов киевской культуры. Высоко расположенные перегибы тулова свидетельствуют о большей взаимосвязанности со стилем 5. Ослабление профилированности можно связывать с участием традиций, представленных стилем 2, и конкретнее 2Б (днепро-двинской культуры). В 3-й четверти I тыс. н.э. стиль 7, кроме древностей типа Тушемли и Банцеровщины, характерен также для культуры псковских длинных курганов.
- 17 -
Стиль 8. Крупные сосуды улучшенной выделки, под которой понимается выглаженная (иногда лощеная) поверхность и относительно мелкая (до 3-4 мм) минеральная примесь. По форме это в основном широкие горшки или горшки-миски.
Варианты А и Б – ребристые сосуды, чаще всего с оттянутым в виде валика ребром. Для варианта А (Узмень), судя по пропорциям верхних частей, характерны формы типа Р-1; для варианта Б (более распространенный, Демидовка) – Р-2 и Р-3. Вариант В – немногочисленные крупные лощеные сосуды без ребра.
Глава V. К истории традиций
Разделы V:1, V:2, V:3.
В этих разделах приводятся результаты группировки памятников согласно взаимовстречаемости типов и стилей керамики в наборах (V:1), характеризуются ареалы памятников с разными наборами (V:2), суммируются прямые и косвенные основания для их хронологии (V:3).
Выявлено 45 памятников и отдельных горизонтов, которые возможно сопоставить друг с другом по наличию ряда керамических единиц. Группировка памятников позволила определить 8 в той или иной степени стандартных наборов керамики.
Набор 1 (тип Абидни). Включает сосуды типов 1, 2 и Р-1 (вместе – стиль 5Б), столовую посуды стиля 4, в небольшом количестве также керамику иных типов киевской культуры и типа 7, керамику с расчесами. Локализуется в Могилевском Поднепровье и прилегающих регионах, а также в ряде пунктов Оршанского Поднепровья и бассейна Западной Двины, что свидетельствует о распространении этих традиций в северном направлении. Датировка (II? – III – 1-я пол. IV в.) определяется датами входящих в эту группу эталонных памятников Абидня и Тайманово (ранний горизонт), где найдено большое количество вещей римского времени. Для северного региона следует исключить время ранее III в., поскольку наборы керамики, специфичные для типа Гриней, в Подвинье не известны.
Набор 2 (тип Городка). Отличается от предыдущего тем, что массовым становится тип 7. Может рассматриваться в качестве результата начального этапа переработки стилистических особенностей керамики киевской культуры в местных условиях. Представлен несколькими пунктами в Витебском и Смоленском Подвинье. Возникновение селища Городок относится, вероятно, к концу III – IV в., хотя широкая датировка найденной там спиралевидной бусины охватывает и более раннее время. Постройка 1 поселения Ермошино имеет дату по 14С, позволяющую датировать ее начиная со 2-й пол. III в.
- 18 -
Набор 3 (тип Заозерья). В большинстве коллекций регулярно встречаются типы 1, 2, 7, Р-1. Отсутствуют насечки, вдавления и штриховка, стабильно присутствуют фрагменты с расчесами. Сохраняются характерные еще для типа Абидни ромбические композиции нанесения расчесов. В наборе селища Заозерье дополнительными массовыми типами являются 3 и 4. Эта черта присуща наборам 4, 7, 8 и свидетельствует о смешении традиций. Распространен главным образом в Витебском и Смоленском Подвинье, а также в верховьях Великой и Вилии. Представляет собой ответвление набора типа Абидни, сформировавшееся в условиях взаимодействия с днепро-двинской культурой, а позднее, возможно, в некоторой степени и с традициями набора 8. Из памятников с набором 3 датирующие вещи происходят с селища Заозерье. Это две прогнутые подвязные фибулы разных типов и обломок бронзового браслета с массивным выступом. Поскольку все они происходят из переотложенного слоя, следует придерживаться широкой даты этих вещей – III–IV вв. На селище Свинухи найден обломок бронзового щитка от поясной пряжки, датирующегося концом V – началом VI в. В Повалишине погребение с горшком типа 7 (с расчесами) стратиграфически предшествует погребениям культуры длинных курганов, относящимся к 3-й четверти I тыс.
Набор 4 (тип Узменя). Керамика с расчесами присутствует на всех памятниках, но в основном в виде небольшой примеси. Наиболее массовы типы 3 и 8. Присутствие типов 1, 2, 7, Р-1 свидетельствует об участии традиций набора 3 в формировании набора 4. Встречаются сосуды типа 9. Локализуется в соседних с предыдущим регионах, возможно, чересполосно. Зоной его концентрации является компактный регион междуречья Двины и верховьев Ловати. Доминирующее положение здесь занимают особенности не типа Абидни, а каких-то иных вариантов киевской культуры (возможно, деснинского), также подвергшиеся переработке (появление типа 8). Хронология разобрана А. Г. Фурасьевым. На основании датировок вещей, радиоуглеродных дат и других данных выделены два периода в рамках 2-й четверти I тыс.: конец III – IV в. и конец IV – V в.
Набор 5 (городище Тушемля). Имеет сходство с набором 4, однако составлен из разнородных элементов и, вероятно, относится к нестабильному периоду с неустоявшейся керамической традицией. Вероятно поэтому прямые аналогии набору в целом отсутствуют. Занимает обособленное положение не только в систематике, но и географически (Посожье). Традиционная датировка 3-й четвертью I тыс. вряд ли может быть признана правильной. Ряд особенностей набора керамики свидетельствует в пользу даты не позднее V в.
Набор 6. Выделен условно, так как явно неполон (один тип 9) и для изучаемой эпохи нехарактерен.
- 19 -
Набор 7 (тип Демидовки). Наиболее характерные элементы – типы 3, 4, Р-2 и Р-3. Отличительная особенность по сравнению с набором 8 – чрезвычайная характерность крупных сосудов улучшенной выделки типов Р-2 и Р-3. Присутствует небольшая примесь керамики с расчесами. Верхний слой городища Демидовка по металлическим вещам должен быть отнесен в основном к V в. Формы керамики соответствуют позднекиевскому и раннеколочинскому периодам Подесенья, что не противоречит такой датировке.
Набор 8 (тип Подесенья). Непременные элементы – типы 3 и 4. Также весьма характерны, но присутствуют не везде типы Р-2 и Р-3, реже столовая посуда стиля 4, типы 1 и 2. На селище Слобода-Глушица типичный деснинский позднекиевский набор керамики сопровождается фрагментом лощеной миски; относящаяся к селищу шпора с коническим шипом и пуговицеобразными окончаниями датируется временем не позднее V в.
Наборы 7 и 8 занимают довольно большую территорию, примыкающую с юга к ареалу наборов 3 и 4. Вероятно, они связаны с распространением деснинских традиций киевской культуры в разных направлениях.
Распространение ребристой посуды имеет локальные особенности, не совпадающие с вышеописанной локализацией наборов в целом. Во-первых, ребристая посуда вообще мало характерна для территорий к западу от Днепра и Двины. Во-вторых, в рамках одних и тех же наборов имеются варианты с ребристыми формами (Узмень, Демидовка) и без них (Фролы, Слобода-Глушица). Еще более специфично распространение стиля горшков улучшенной выделки. Он характерен для ряда памятников с разными наборами (4, 5, 7, 8), расположенных в восточной части изучаемой территории.
Большинство вышеперечисленных памятников синхронизируется находками керамики с расчесами, которая наиболее характерна для наборов 1–3. Выше (раздел IV:3) аргументировано положение о нанесении расчесов костяными гребнями римского времени и их обломками. Поскольку эти предметы могли поступать, вероятно, только из региона черняховской культуры, то традиция нанесения классических расчесов на керамику не могла надолго пережить середину V в.
Тезис об отсутствии керамики с расчесами на городищах 3-й четверти I тыс. как показателе хронологии, выдвинутый Е. А. Шмидтом и поддержанный А. Г. Митрофановым, сохраняет свою справедливость, но нуждаетя в уточнении: на ряде городищ такая керамика все же есть (Демидовка, Бураково, Казиново, Заговалино). Вероятно, эти слои городищ отложились ранее 3-й четверти I тысячелетия.
В итоге широкая датировка керамики с расчесами в Верхнем Поднепровье и Подвинье получается в рамках III–V вв. н.э.
- 20 -
Раздел V:4. Основные направления истории керамических традиций
В результате вышеизложенных систематизации и интерпретации начинают проявляться две основные линии развития традиций, перекрывающих культуры раннего железного века в Верхнем Поднепровье и Подвинье. Обе они связаны с вариантами киевской культуры: первая – с верхнеднепровским, вторая – с деснинским.
Более детальное, чем ранее, изучение керамики позволяет конкретнее сформулировать понятие группы памятников типа Заозерья, а также ряда других, в разной степени связанных с ней культурных групп. Керамику с расчесами как отдельный факт наиболее правильно рассматривать в качестве показателя синхронизации и наличия контактов между культурными группами. Собственно тип Заозерья корректнее диагностировать через набор керамических форм (набор 3); присутствия отдельных фрагментов керамики с расчесами для такого однозначного определения недостаточно.
Керамика с расчесами гребнем является наиболее ярким (хоть и не единственным) признаком проникновения гончарных традиций киевской культуры в днепро-двинский регион. Рассмотрим основные моменты этого проникновения, опираясь на данный хорошо заметный элемент и отмечая попутно включение в процесс иных элементов.
Выделяется три периода бытования керамики с расчесами.
1. Позднезарубинецкое время (II в.): керамика с расчесами распространяется к югу от белорусского Поднепровья (памятники типа Гриней). 2. Ранний и средний этапы киевской культуры (III–IV вв.). В южных регионах традиция нанесения расчесов на керамику постепенно затухает. Появляются первые свидетельства проникновения данных традиций в северном направлении. К ним относятся находки керамики стиля 5Б в Оршанском Поднепровье и в Подвинье. 3. Позднекиевское время (2-я половина IV – 1-я половина V в.). На памятниках киевской культуры керамики с расчесами нет. Исчезает она и в верхнеднепровском локальном варианте (тип Абидни), будучи вытесненной традициями гончарства киевской культуры деснинского варианта. В Подвинье в это время продолжается бытование керамики с расчесами в качестве элемента культурной группы типа Заозерья. Наряду с типичной киевской керамикой здесь вырабатываются местные формы, в первую очередь тип 7, стабильно связанный со стилистическим наследием традиций типа Абидни, но имеющий также признаки керамики днепро-двинской культуры. Полностью исчезают архаичные элементы, составлявшие важное звено керамических традиций типа Абидни – орнаментация насечками и ногтевыми вдавлениями по краю венчика, изредка встречавшаяся наряду с расчесами штриховка.
- 21 -
Наложение ареалов памятников с керамическими наборами 1–4 и предшествующих культур выявило, что почти все пункты проникновения ранних традиций киевской культуры на север попадают на территорию западного варианта днепро-двинской культуры. Более того, границы ареала памятников типов Заозерья и Узменя почти полностью совпали с границами этого локального варианта. Единственное исключение – «язык», вытянувшийся через верховья Березины к верховьям Вилии на территорию культуры штрихованной керамики. Отсутствие в этой части ареала памятников с наборами 1 и 2 (периода формирования культурной группы ТЗ) приводит к предположению, что это регион вторичного расселения уже сформировавшейся этно-культурной группировки. Не исключено, что поселение Дедиловичи являлось основным форпостом этого расселения.
Совпадение ареалов позволяет предположить, что расселение носителей традиций типа Абидни происходило в форме включения переселенцев в местную этно-социальную структуру, проявившуюся для нас в качестве западного варианта днепро-двинской культуры.
Несколько позднее (вероятно, около конца IV в.) на эту же территорию стали проникать традиции киевской культуры деснинского (?) варианта с керамикой наборов 7 и 8. Взаимодействие их с типом Заозерья привело к формированию смешанных наборов керамики двух видов: с преобладанием деснинских традиций (тип Узменя – набор 4) и с преобладанием черт собственно ТЗ (селище Заозерье).
Тогда же (конец IV – V в.) на территории за пределами ареала памятников типа Заозерья (Смоленское Поднепровье и Посожье) появились памятники с несмешанными керамическими традициями, близкими деснинскому варианту киевской культуры (наборы 7 и 8).
Раздел V:5.
В этом разделе намечаются направления дальнейшей истории выделенных керамических наборов:
1) Прямая традиция типа Заозерья постепенно угасает.
2) Памятники типа Узменя являются предшественниками культуры псковских длинных курганов.
3) Один из вариантов древностей, сходных с типом Узменя (вроде поселения Дедиловичи), имеет продолжение в виде городища Банцеровщина и близких ему памятников.
4) Селища Городок (верхний горизонт), Бураково, Казиново составляют компактную группу, связанную происхождением с киевской культурой Подесенья в варианте отсутствия ребристых форм.
5) Тип Демидовки динамично развивается в 3-й четверти I тыс. (городища Кисели, Никодимово и др.)
- 22 -
Заключение
Основной вывод работы заключается в том, что в III–V вв. происходило внедрение новых (связанных с киевской культурой) керамических традиций в культуру Верхнего Поднепровья и Подвинья. Характер этого процесса был различным: он протекал, во-первых, в условиях смешения пришлого населения с местным (трансформации керамических наборов 1–5); во-вторых, без признаков какого-либо контакта, который, если и имел место, то совершенно не проявился в облике керамики (наборы 7 и 8). В обоих вариантах речь должна идти не о поглощении пришлых традиций местными, а наоборот – либо о постепенной культурной ассимиляции местного населения (в первом случае), либо о быстрой смене традиции (во втором).
Основные положения работы отражены в следующих публикациях:
Статьи
1) К соотношению керамики верхних слоев Тушемли, Демидовки и Колочина (опыт привлечения некоторых данных о технологии) // Социально-экономическое развитие древних обществ и археология. Сборник статей молодых ученых. М., 1987 (с. 85–91, 184–188).
2) Тушемля, Демидовка, Колочин. О соотношении керамики верхних слоев // КСИА АН СССР, вып. 195. М., 1989 (с. 9–15).
3) Проблемы и перспективы изучения древностей типа Тушемли-Банцеровщины // Памятники железного века и средневековья на Верхней Волге и Верхнем Подвинье. Калинин, 1989 (с. 14–24).
4) Керамический комплекс верхнего слоя городища Банцеровщина // Archaeoslavica – 2. Krakw, 1993 (с. 87–97).
5) О роли памятников III–V вв. в формировании культур Псковских длинных курганов и Тушемли-Банцеровщины (совместно с А.Г.Фурасьевым) // Петербургский археологический вестник, вып. 9. СПб, 1994 (с. 136–142).
6) Стили декора керамики днепро-двинского региона в первой половине – середине I тысячелетия н.э. // Древности Северо-Западной России. Сборник материалов научной конференции, посвященной 90-летию со дня рождения Г.П.Гроздилова. СПб., Гос. Эрмитаж, 1995 (с. 43–47).
7) Петрографическое изучение керамики городищ Дьяково и Тушемля (совместно с Н.А.Кренке) // Российская археология, 1997, № 1 (с. 60–67).
8) Днепро-двинская культура как компонент культуры длинных курганов // Этногенез и этнокультурные контакты славян. Труды VI Международного конгресса славянской археологии, т. 3. М., 1997 (с. 166–176).
Тезисы докладов, информационные заметки
9) Разведки в Демидовском районе Смоленской области // Археологические открытия 1982 г. М., 1984 (с. 65–66).
- 23 -
10) Керамика культуры типа Тушемли-Банцеровщины // Археология и история Пскова и Псковской земли. Тезисы докладов... Псков, 1985 (с. 42–44).
11) К соотношению керамики верхних слоев городищ Тушемля, Демидовка и Колочин // Хозяйство и культура доклассовых и раннеклассовых обществ. Тезисы докладов III конференции молодых ученых ИА АН СССР. М., 1986 (с. 92–94).
12) Параллели в керамике культуры длинных курганов и древностей типа Тушемли-Банцеровщины // Археология и история Пскова и Псковской земли. Тезисы докладов... Псков, 1987 (с. 52–53).
13) Разведки в Смоленской области (совместно с П.Г.Гайдуковым и О.Н.Усачевой) // Археологические открытия 1986 г. М., 1988 (с. 56–57).
14) Спорные вопросы интерпретации городища Тушемля // Вопросы археологии и истории Верхнего Поочья. Тезисы докладов... Боровск, 1988 (с. 23–25).
15) Книга Анджея Буко и подходы к изучению гончарства // Древнее производство, ремесло и торговля по археологическим данным. Тезисы докладов IV конф. молодых ученых ИА АН СССР. М., 1988 (с. 145–148).
16) Южные традиции в керамике Смоленского Поднепровья и северной Белоруссии в I половине I тыс. н.э. // Археология и история юго-востока Руси. Тезисы конф. Курск, 1991 (с. 50–53).
17) Конференция «Славянская археология – 1990 (к VI Международному конгрессу славянской археологии)» (совместно с Н.Н.Милютиной) // Российская археология, 1992, № 3 (с. 283–287).
18) Работы в Невельском районе Псковской области (совместно с А.Г.Фурасьевым) // Археологические открытия 1993 года. М., 1994 (с. 23–24).
19) Раскопки на селище Ермошино I в Невельском районе Псковской области (совместно с А.Г.Фурасьевым) // Археология и история Пскова и Псковской земли. Тезисы. Псков, 1994 (с. 40–41).
20) Продолжение раскопок селища Ермошино I // АО 1994 г. М., 1995 (с. 47–48).
21) О работе Северо-Западной археологической экспедиции в 1994 году в Псковской и Смоленской областях (совместно с А.Н.Мазуркевичем, Б.С.Короткевичем и А.Г.Фурасьевым) // Отчетная археологическая сессия Государственного Эрмитажа. Тезисы докладов. СПб., 1995 (с. 3–6).
22) Работы в Псковской и Смоленской областях в 1995 г. (совместно с А.Н.Мазуркевичем и др.) // Отчетная археологическая сессия. Май 1996 года. Тезисы докладов. СПб., Гос. Эрмитаж, 1996 (с. 3–5).
23) Раскопки у д.Ермошино в Невельском районе Псковской обл. // Археологические открытия 1995 года. М., 1996 (с. 60–61).
24) [Выступление в дискуссии круглого стола «Методика этногенетических исследований»] // Этногенез и этнокультурные контакты славян. Труды VI Международного конгресса славянской археологии, т. 3. М., 1997 (с. 396–398).
25) Исследования Северо-Западной археологической экспедиции в Псковской и Смоленской областях в 1997 г. (совместно с А.Н.Мазуркевичем, И.И.Еремеевым и др.) // Отчетная археологическая сессия за 1997 год. Тезисы докладов. Государственный Эрмитаж. СПб., 1998 (с. 3–7).
26) Раскопки в Невельском районе Псковской области (совместно с А.Г.Фурасьевым) // Археологические открытия 1997 года. М., 1999 (с. 33–34).
- 24 -
Рис. 1. Типология керамики, применяемая в работе (модификация Б, см. с. 15).
