Культовые памятники кочевников трансбайкалья как исторический источник (буддийские книги и антропогеографические объекты)
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
Институт востоковедения
Санкт-Петербургский филиал
На правах рукописи
СЫРТЫПОВА
Сурун-Ханда Дашинимаевна
КУЛЬТОВЫЕ ПАМЯТНИКИ
КОЧЕВНИКОВ ТРАНСБАЙКАЛЬЯ
КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК
(буддийские книги и антропогеографические
объекты)
07.00.09 – «историография, источниковедение
и методы исторического исследования»
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
доктора исторических наук
Санкт-Петербург
2009
Работа выполнена в Бурятском государственном университете.
Официальные оппоненты:
доктор исторических наук
Воробьева-Десятовская Маргарита Иосифовна
(сектор Южной и Юго-Восточной Азии СПбФ ИВ РАН)
доктор исторических наук, профессор
Жуковская Наталья Львовна
(Институт этнологии и антропологии
им. Н.Н. Миклухо-Маклая)
доктор философских наук, профессор
Кульпин-Губайдулин Эдуард Сальманович
(Институт социологии РАН)
Ведущая организация: Институт российской истории РАН
Защита состоится 02 октября 2009 г. в 11 часов на заседании Диссертационного совета Д 002.041.01 при Санкт-Петербургском филиале Института востоковедения РАН по адресу:
191186 Санкт-Петербург, Дворцовая наб., д. 18.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке СПбФ ИВ РАН.
Автореферат разослан «____» __________ 2009 г.
Ученый секретарь Диссертационного совета,
кандидат исторических наук
Французов С.А.
Общая характеристика работы
Культовые памятники кочевников Трансбайкалья (Байкальского региона) ввиду консервативности их форм представляют собой богатейший и все еще недостаточно использующийся ресурс для исторических исследований. В диссертационной работе письменные памятники буддийской культуры на тибетском и монгольском языках и антропогеографические культовые объекты (АКО) – святые места рассматриваются в комплексном единстве, так как именно сочетание вербальных и визуальных источников информации дают возможность адекватной интерпретации исторического, функционального, семантического значений, а также освещения онтологических и генетических корней различных культовых аспектов. Данные письменных источников, а также многолетние полевые исследования культовых памятников в их естественной среде приводят к заключению о сохранении их социальной значимости в общей шкале ценностей, признаваемых обществом, вне зависимости от политической, идеологической конъюнктуры, смены государственного управления, состояния экономики и других внешних факторов, что выражается в сохранении особого ритуального поведения по отношению к ним.
Особую значимость для дисертационного исследования имели письменные памятники, которые использовались и как источники, и как объекты изучения, так как они являются культовыми носителями вербализированной информации о визуальных культовых объектах. Культовые памятники народов Трансбайкалья, культура которых относится к монгольскому кочевому миру, представлены в живой динамике естественной (природной и социальной) среды, в комплексе этнокультурного ландшафта исследуемого региона.
В рамках исследования была осуществлена классификация памятников по типам хранения информации (памятования), видам культовых объектов и способам их оформления; предложена методика выявления, учета, описания, исследования и сохранения памятников кочевнического типа; представлена мировоззренческая база сакрализации объектов в традиционном монгольском обществе; выявлены основные архетипы культовых маркеров и сооружений; дано историческое обоснование культурно-ландшафтного районирования как отражения дистрибуции традиционных локальных культов автохтонного населения; дан анализ легитимно-правовой основы защиты и сохранения объектов культурного наследия кочевых народов Трансбайкалья.
Актуальность исследования
Культовые памятники (или их совокупность) для традиционного общества несут в себе ключевые коды социальной стабильности, структурирующие пространственные и личностные взаимоотношения внутри сообщества, а также обеспечивающие сохранение и трансляцию информации во времени. Степень консерватизма их формальных и содержательных характеристик определяет динамику развития и степень восприимчивости общества к внешнему воздействию. Поэтому, на наш взгляд, культовые памятники по определению являются хранителями и источниками исторической, социально значимой информации. Изучение культовых объектов в естественной (природной и социальной) среде позволяет обнаружить не только архетипические, базовые ценности, на которых зиждется социальная единица, но и прогнозировать динамику социального развития.
Выбор для исследования данных объектов (коллекций буддийских письменных памятников и АКО Трансбайкалья) обусловлен единством их функционального назначения – сохранение социально значимой информации и передача её во времени и пространстве, а также тем, что оба вида являются малоизученными, плохо представлены в научной литературе, недостаточно эффективно используются как источники исторических исследований, кроме того, имеют слабую разработку легитимной защиты, как на федеральном, так и на международном уровнях.
Цели диссертационного исследования:
выявление и введение в научный оборот новых источников исторического исследования монгольской кочевой культуры, изучение современного состояния объектов культурного, природного и духовного наследия кочевников Трансбайкалья, занимающих высшие позиции с точки зрения их социальной ценности, пополнение информационно-аналитической базы данных для формирующейся Российской сети культурного наследия (РСКН).
Задачи:
- осуществить комплексное описание культовых памятников (буддийские книги и АКО) Трансбайкалья;
- классифицировать объекты по генетическому типу, видовому разнообразию, способам оформления;
- определить функциональное значение и онтологические корни культовых памятников кочевников монгольского мира в традиционном и современном обществе;
- выявить этнокультурные и локальные особенности антропогеографических памятников в разных культурно-географических районах Трансбайкалья;
- разработать методику выявления, учета, исследования объектов культурного наследия кочевников Трансбайкалья РФ для наиболее уязвимых и проблемных типов памятников истории и культуры.
Объект исследования – ритуальные тексты на тибетском языке, посвященные хтоническим божествам, коллекции буддийских рукописей и ксилографов и антропогеографические памятники (святые места) Трансбайкалья.
Предмет исследования – совокупность средств, обеспечивающих традицию передачи и сохранения культурных и духовных ценностей в кочевом монгольском обществе на примере объектов культурного и природного наследия коренных народов Трансбайкалья.
Методологические принципы исследования.
Источниковедческий аспект проблемы или репрезентация культовых памятников как источников информации для дальнейших разноплановых исследований является для нас основополагающим. Поэтому основное содержание диссертационного исследования занимает изложение результатов эмпирического опыта по выявлению, учету и исследованию вновь выявленных историко-культурных памятников, а также критическая историография проблематики. Однако феноменологическое исследование вопроса невозможно без привлечения методологий и знаний косвенно связанных областей. Осуществить комплексное исследование историко-культурного феномена, сочетающее в себе разработку самых разных аспектов явления, позволяет развитие т.н. ландшафтного подхода. В целом проблема носит междисциплинарный характер и требует привлечения исследовательского инструментария многих отраслей науки, как гуманитарных, так и естественных. Наибольшие возможности для успешной реализации проектов такого рода дает опора на методологию антропогеографии или культурной географии, позволяющей обозревать историко-культурный феномен в его естественной этнокультурной среде в функциональной активности.
Научная новизна. В исследовании впервые
- представлены культовые объекты Трансбайкалья, как памятники истории и культуры коренных насельников Байкальского региона, сохраняющие высокую социальную значимость, являющиеся уникальными комплексными, информационно насыщенными источниками исторического и феноменологического исследования монгольского кочевого мира;
- введен в научный оборот ряд новых источников исторического исследования, в том числе памятники письменности монгольских народов на тибетском языке, а также ключевые культовые объекты на ландшафте Восточно-Саянского региона и Баргузинской долины Республики Бурятия, Ононской и Чикойской долин Читинской области;
- для изучения культовых объектов в естественной среде предложена комплементарная методология, сочетающая инструментарии источниковедения, религиоведения, этнографии, культурной географии, археологии, социальной антропологии.
- предложена методология выявления, исследования и научно-технической обработки коллекций буддийских текстов на тибетском и монгольском языках, находящихся в традиционном пользовании верующих;
- осуществлена классификация антропогеографических культовых объектов, как историко-культурных памятников кочевнического типа по способу их происхождения, архетипической форме культовых сооружений, характеру памятования и сенсорного воздействия на органы восприятия человека;
- определены общие и некоторые локальные особенности традиционных средств сохранения и передачи информации кочевниками Трансбайкалья;
- осуществлен анализ генетических и онтологических корней ритуальных средств оформления святых мест;
- выявлены базовые составляющие исторического административного деления и управления на территории Трансбайкалья;
- осуществлена комплексная, аналитическая оценка легитимного состояния дел в области сохранения культурного наследия кочевников Центральной Азии на федеральном и международном уровнях.
Практическая значимость исследования:
- восполнены малоисследованные аспекты современной этнографии культовых объектов кочевников монгольского мира в труднодоступных, отдаленных регионах Трансбайкалья;
- разработанная методология выявления и учета культовых объектов, формирующих этнокультурный ландшафт Трансбайкалья, может быть использована региональными центрами охраны памятников и другими заинтересованными лицами для оптимизации деятельности по созданию единого реестра объектов культурного наследия народов РФ;
- аналитическая оценка легитимной обеспеченности объектов культурного и природного наследия кочевников Центральной Азии осветила слабые и сильные стороны законодательной основы сохранения историко-культурного наследия народов РФ, что должно способствовать совершенствованию как федеральной, так и международной системы сохранения культурного и природного наследия;
- методологические подходы исследования с использованием картирования и современных информационных систем (ГИС) создают возможность для дальнейших аналитических, комплексных, междисциплинарных исследований в области истории этногенеза и культурогенеза народов Сибири, Дальнего Востока и Центральной Азии;
- материал исследования может быть использован для спецкурсов по истории, регионоведению, религиоведению, этнографии в системе высшего и среднего образования;
- результаты исследований особенно актуальны для развития въездного и внутреннего типов туризма с экологической, рекреационной, образовательной направленностью в условиях формирующейся особой экономической зоны Байкальского региона.
Апробация исследования
Основные положения диссертации представлены в реферируемых научных изданиях: журналы «Восток (Oriens). Афро-Азиатские сообщества: история и современность», «Азия и Африка сегодня», «Этнографическое обозрение», «Вестник БГУ», «Религиоведение»), в четырех монографиях («Тибетский фонд ЦВРК ИМБТ СО РАН» - Улан-Удэ, 2006 (в соавторстве с Гармаевой Х.Ж., Дашиевым Д.Б.); «Буддийское книгопечатание бурят в России XIX - нач. XX в.» - Улан-Батор, 2006 (в соавторстве с Гармаевой Х.Ж., Базаровым А.А.); «Святыни кочевников Трансбайкалья: традиционные культовые объекты как памятники истории и культуры» - Улан-Удэ, 2007, (18 п.л.); «Культ Балдан-Лхамо, богини-хранительницы тибетского буддизма: миф, ритуал, письменные источники» - Москва, 2003 (15 п.л.).
Кроме того, материал диссертационного исследования был представлен в методическом пособии «Традиционные культовые объекты как памятники истории и культуры народов Трансбайкалья» (2.3 п.л.), в докладах на международных, всероссийских и региональных конференциях: «Россия и Монголия в свете диалога евразийских цивилизаций» (Москва, июнь 2001); “Dialogue among Civilizations: Interaction between Nomadic and Other Cultures of Central Asia” IISNC UNESCO (Ulaanbaatar, Mongolia, August 15-16, 2001); Первая Всероссийская конференция грантополучателей программы МИОН (Санкт-Петербург, 18-20 декабря 2002); International Conference “Dialog between Cultures and Civilizations. Present state and perspectives of nomadizm in globalizing world” (Ulaanbaatar, Aug. 9-14, 2004); Всемирный конгресс востоковедов ICANAS-37 (Moscow, 2004); The international Symposium on Mongolian Studies of China (Huhhot, China, 2005); International Symposium “The Great Mongol Empire: past and present” (Tokyo, ILCAA TUFS, 2006). Всего по теме диссертации автором опубликовано более 40 работ.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка литературы и приложения, включающего в себя факсимиле выявленных редких ритуальных текстов на тибетском языке, изобразительный материал (фотографии АКО, рисунки), карты расположения АКО в исследованных регионах.
Во Введении представлена общая характеристика работы, обоснована актуальность исследования для современной фундаментальной науки и ее прикладного применения, сформулирована степень новизны постановки вопроса, определены цели, задачи, предмет, объект, хронологические и географические рамки исследования, также дан краткий обзор и анализ литературы, прямо или косвенно освещающей исследуемую проблему.
Несмотря на то, что по отдельным аспектам данной проблемы написано очень много историками, лингвистами и востоковедами, этнографами и религиоведами, специально в постановке, преследующей историко-культурный анализ сакральных объектов региона, вопрос ранее не ставился в силу многих причин. Предисторией исследования данной проблемы послужили результаты многолетней работы автора диссертации по выявлению количественных и содержательных характеристик буддийских памятников письменности на тибетском и монгольском языках в Байкальском регионе РФ. В результате чего выяснилось, что региональную специфику и уникальность общей совокупности буддийского письменного наследия Бурятии представляют небольшие тексты местного происхождения, посвященные хтоническам божествам территорий, освоенных буддистами, отражающие наиболее стойкие религиозные и ценностные ориентиры населения и проявляющиеся в форме культового почитания определенных объектов. Таким образом, наиболее ценный и наиболее редкий вид источников, где содержатся сведения о кочевнических святынях, – это ритуальные тексты, теоретические трактаты по святым местам на тибетском или монгольском языках. Эти тексты являются составляющей частью источниковедческой базы настоящего исследования, поэтому рассматриваются в специальном разделе в Главе II.
Для выявления списка наиболее важных объектов, использовались ритуальные тексты на тибетском языке, посвященные хозяевам разных местностей: «Подношение благовоний Бархану» (тиб.: bar han la bsang) и «Подношение сэржэма властителю северной стороны Бархану» (тиб.: byang phyogs ‘dzin ma’i bdag po bhar hang la gser skyems) гоманского Тайон Шалкара; «Воскурение благовоний Ринчен-хану» (тиб.: rin chen rgyal po’i bsangs bzhugs so) и «Сэржэм Ринчен-хану» (тиб.: rin chen rgyal po’i gser skyems) анонимного автора; «Ритуал почитания Хан-уула [Окинского района]» (тиб.: khang o la’i gsol mchod yid kyi re skong zhes byа bа bzhugs so) Ахалар-ламы Данзан-Хайбзун Самаева; «Подношение сэржэма Алхане» (тиб.: a la ha na’i gser skyems); «Сэржэм хозяевам местности [Восточно-Саянского региона]» и «Умилостивление божеств местности [Восточно-Саянского региона] т.н. «Улыбка радующихся божеств» (тиб.: yul lha’i bskang gsol lha mchog dgyis pa’i ‘jum zhal zhes bya ba bzhusgs so) дрепунгского рабжамбы Лобсан Чой Инга.
Однако количество таких текстов очень невелико, а историческое содержание крайне неинформативно. Поэтому для историко-культурного анализа целесообразной представляется методологическая позиция А.Я. Гуревича с привлечением источников, дополняющих письменные, с опорой на выявление универсальных категорий культуры, определяющих категории человеческого сознания [Гуревич, 1972].
Второй вид объектов исследования – антропогеографические культовые объекты, находящиеся в естественной среде, на ландшафте. Первенство в теоретической разработке морфологии ландшафта, или элементов, формирующих облик культурного ландшафта, принадлежит К. Зауэру [Sauer, 1925]. Вопросы культурного ландшафта рассматривали Т. Джордан и Л. Раунтри, Ф.Л. Солтер, П. Видаль де ла Бланш [Jordan, Rowntree, 1986; Salter, 1971; Dlanche, 1926] а также некоторые другие. В России вопросами этнокультурного ландшафта в свете сохранения природного и культурного наследия плодотворно занимаются Ю. Веденин, Р.Ф. Туровский, В.Н. Калуцков, П.М. Шульгин и другие ученые. Региональные особенности культурного ландшафта Забайкалья хорошо отражены в работах Ю.В. Жеребцова и А.В. Мельника [Жеребцов, 1992; Мельник, 1999]. В востоковедении, в частности на материале дальневосточной цивилизации, понятие вмещающего ландшафта для исследований социоестественной истории (СЕИ) предлагается Э.С. Кульпиным с оригинальной методологией комплексного междисципланарного подхода [Кульпин, 1999].
Геологию, природные ресурсы и памятники природы Бурятии исследовали известные ученые В.А. Обручев, П.А. Кропоткин, В.В. Птицын, К.Ш. Шагжиев, Б.Л. Ральдин, А.Б. Иметхенов, Е.В. Кислов, А.К. Тулохонов и др. Основополагающие моменты природоохранного характера для региона были сформулированы Иметхеновым (классификация, характеристика и научное описание 238 памятников на территории Бурятии). Дальнейшая разработка вопроса успешно продолжена Е.В. Кисловым именно в том ракурсе, который важен для нас, - со специальным описанием каждого объекта, памятника, среди которых, как уже говорилось выше, много памятников культового значения. Ученым издана целая серия книг с описанием памятников природы по принципу административного районирования - Кяхтинского, Северо-Байкальского и Тункинского районов, Западного Забайкалья [Кислов, 2001(К, СБ, Т); Кислов, 1999].
Сложность обзора литературы по сакрализованным объектам Трансбайкалья заключается в видовом разнообразии традиционных святынь, которые следует классифицировать по генезису или религиозной принадлежности - прежде всего это языческие и буддийские. Что касается святых мест Трансбайкалья, имеющих языческую предысторию, то особенно информативными для нас были публикации, основанные на полевых материалах по локальным культам.
Специальному исследованию традиционной культуры отдельных районов Трансбайкалья посвящен ряд замечательных монографических работ: «Закаменские буряты» Г.Р. Галдановой о бурятах горно-таежной Закамны, «Культ гор и буддизм в Бурятии» Л.Л. Абаевой, где подробно описаны культовые объекты селенгинских бурят, «Кочевники голубых гор» Л.Р. Павлинской о сойотах и бурятах Окинского района, «Профанный и сакральный миры ольхонских бурят» С.Г. Жамбаловой, «Алханай: природные и духовные сокровища» коллектива читинских ученых и др. Отечественные этнографы внесли большой вклад в мировую сокровищницу науки о народах, населяющих регион, их культуре и традициях. Чрезвычайно ценную информацию предоставляют материалы Б. Барадийна, Ц. Жамцарано, Г.-Д. Нацова, А.И. Тугутова, Л.Е. Элиасова, Г.Н. Румянцева и др., труды Г.Р. Галдановой, К.М. Герасимовой, Д.С. Дугарова, Д.Г. Дамдинова, Н.Л. Жуковской, С.В. Иванова, А.К. Конопатского, Л.Р. Павлинской, Т. М. Михайлова, Д.Д. Нимаева, Ж.А. Зимина, Г.Н. Очировой и многие, многие другие.
Учитывая древность культовых объектов, нельзя упустить из поля зрения материалы археологических исследований края. Корреляция крупнейших культовых объектов с местами археологических памятников вполне закономерна. Не секрет, что львиная доля археологических памятников имеет под собой культовую основу древних верований. Поэтому сложно переоценить важность привлечения трудов археологов для раскрытия проблемы святых мест: А.П. Окладникова, П.П. Хороших, Е.И. Хамзиной, М.В. Константинова, Н.Н. Дикова, В.В. Свинина, Б.Б. Дашибалова, А.В. Давыдовой, С.В. Данилова, П.Б. Коновалова, А.В. Тиваненко, Л.В. Лбовой, Л.Г. Ивашиной и др. Замечательным примером плодотворного синтеза археологии и этнографии является монография А.К. Конопатского «Древние культуры Байкала», посвященная исследованию археологических и культовых памятников острова Ольхон.
Впервые о святынях «мунгал и тунгусов» сибирской окраины России читатели узнали из сообщений первых путешественников и «отписок» миссионеров, посланников империи. Это были Николай Спафарий в 1675 г., Степан Поляков в 1673 г., голландец Избрант Идес, посланный в Китай для налаживания торговых отношений в 1692-1695 гг.; швед Лоренц Ланге, отправленный Петром I в Китай в 1716 г. с полномочиями политического агента; Паллас Петр-Симон (1741-1811), ученый-натуралист, академик, приглашенный из Берлина в 1769 г. и посетивший восточную часть России; ботаник и этнограф Георги Иоганн-Готлиб, совершивший путешествие вокруг Байкала в 1772 г.; Эрман Адольф (1806-1877), Гмелин Иоганн Георг, уроженец Германии, профессор химии и натуральной истории Российской академии наук, Герард Фридрих Миллер (1705-1783), организатор Великой Северной экспедиции, и многие другие. Материалы ранних авторов, несмотря на свой общий характер, часто бывают чрезвычайно полезны описаниями этнографических элементов, когда самая незначительная подробность способна пролить свет на некоторые загадки современности в исторической реконструкции прошлого.
ГЛАВА 1. «Методология выявления, учета, исследования культовых объектов Трансбайкалья как историко-культурных памятников» посвящена классификационному разбору видов памятников монгольского кочевнического мира с основным делением по типу сенсорного воздействия на органы восприятия. На основе этого представлены разные методологии выявления, учета и исследования разных видов памятников. При всем разнообразии подходов к определению памятника можно выделить основное ядро понятия, как некоего информационного ресурса, подлежащего обязательному или желательному сохранению и передаче будущим поколениям. Так как общественно значимая информация передается и воспринимается посредством речи, слова, текста либо знака, визуального образа, то и средства сохранения информации (памятования) соответственно могут быть подразделены на вербальные (словесные) и визуальные (формные).
При определении онтологии памятника наиболее значимыми представляются артефакты прошлого, которые создавались человеческим обществом с целью передачи определенной информации, трансляции и утверждения некой идеи до уровня культа со всеми его атрибутами во избежание ее забвения. Такой памятник (культовый объект) по своей сути является выражением определенной центростремительной идеи, формирующей единство общества; он является квинтэссенцией идеологии общества, внутренние взаимоотношения которого подчинены определенным нормам. Это свойство культового объекта функционально близко юридическим документам и актам государственного устройства в кочевом монгольском государстве.
Типология и видовое разнообразие культовых объектов Трансбайкалья, являющихся памятниками кочевнической истории и культуры, определены с учетом специфики кочевого способа хозяйствования и мировоззренческих надстроечных аспектов. В свете этого целесообразным представляется выделение специального вида памятников истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии, каковыми являются определенные антропогеографические объекты, сочетающие в себе качества памятников природы и памятников истории и культуры. Главным основанием для выдвижения данного предложения является ряд отличительных черт данных объектов, которые не вписываются в общепринятое международное определение памятника. Во-первых, это их высокое социальное значение в регионах традиционного кочевого образа жизни (Бурятии, Туве, Монголии, КНР), а точнее говоря, культовость. Во-вторых, очень тесная, неразрывная связь с природой, естественной окружающей средой. В-третьих, сочетание в себе качеств реликвария и мемориала.
По происхождению объекта или степени участия человека в оформлении объекта культового почитания определяются типы антропогеографического памятника:
Географические (природные объекты, форма которых не была изменена человеком - источники, горы, камни, озера и т.д.).
Антропогенные (архитектурные, скульптурные, письменные и др.), находящиеся в естественных условиях (без отчуждения от природы или общества).
Смешанного типа или антропогеографические (природные объекты, претерпевшие творческое вмешательство человека).
На основе эмпирического опыта полевых, натурных обследований выделены основные виды культовых объектов в зависимости от предмета поклонения:
- культовая архитектура: храмы, молельни, субурганы, архитектурные комплексы;
- культовая скульптура; барельефы, живописные образа, личины;
- книги, тексты;
- пирамиды-обоо от простейших каменных куч до форматированных в виде ступенчатых пирамид, цилиндров, прямоугольных сооружений; одиночные и комплексные сооружения;
- петроглифы, или горы, скалы, камни с писаницами, признаваемые сакральными;
- источники, признаваемые сакральными обителями хозяев вод и подземного мира;
- озера с лечебными или иными магическими свойствами;
- места религиозного подвижничества исторических или легендарных лиц;
- шаманские некрополи, ставшие местами культовых подношений;
- природные объекты, связываемые с эпическим, легендарным прошлым: а) святилища Гэсэра; б) святилища Чингис-хана;
- природные объекты, связанные с тотемическими верованиями;
- отдельные деревья, кусты;
- пещеры, гроты;
- древние святилища с забытой генеалогией.
В ходе исследования был разработан алгоритм натурного обследования и описания культовых объектов. Основные параметры описания антропогеографического памятника включают в себя данные топонимии, определение местонахождения с картографированием (желательна топографическая съемка), элементов оформления культового объекта и обозначения движимости, формы и размеров (высота, ширина, длина, объем) каждого элемента, фотофиксацию.
Из глубинных параметров чрезвычайно важными являются: определение культового значения (шаманский, буддийский, христианский, синкретичный и др.), выявление предмета поклонения (кому посвящаются совершаемые на объекте ритуалы). Важно знать о регулярности совершаемых ритуалов, степени социальной значимости объекта. Необходима также фиксация традиционных знаний в виде сказаний, легенд, быличек, ритуальных призываний и заговоров, пословиц и поговорок, примет, касающихся культового объекта. Особой ценностью для аргументации историко-культурной ценности объекта обладают письменные источники – ритуальные тексты, легенды, родословные истории и таблицы. Для углубления информации о памятнике рекомендуется также заносить в пакет документов об объекте данные о научных исследованиях, ранее проводившихся в местности, а также возможная датировка (определение возраста культового объекта). Практическое значение несут параметры определения категории охраны, охранных зон и эстетической ценности объекта.
Буддийские письменные памятники на тибетском и монгольском языках приобретают культовое значение с более позднего периода - XIII-ХХI вв. Знаменитый тибетский автор Хайдуб Дже (1385–1438) определяет буддийские книги как реликвии высшей степени значимости.
В разделе сформулированы главные методологические подходы и принципы учета, исследования и сохранения памятников письменности тибетского буддизма, согласно которым проводилась фондовая научно-техническая и исследовательская работа в Трансбайкалье:
1) использование методов хранения, классификации и исследования литературы и других предметов буддийского культа, существующие в живой традиции тибетского буддизма;
2) сравнительное изучение и адаптация международного опыта сохранения письменного наследия (крупнейших востоковедных книгохранилищ мира);
3) критический анализ существующих методов учета, хранения, классификации и исследования объектов культурного, письменного наследия в конкретных условиях фондохранилища и коллекции тибетских рукописей и ксилографов в Бурятии;
4) определение на международном, федеральном и региональном уровнях законодательно-правового поля защиты объектов культурного наследия, находящихся в ведомственном владении РАН;
5) репрезентация регионального своеобразия и универсальной ценности коллекции хранимых объектов культурного наследия.
В работе также впервые осуществлена разработка методов исследования буддийских книг и их коллекций, находящихся в непосредственном пользовании верующих. Возможность их выявления появилась после снятия запретов на религию, когда обнаружилось, что в частном владении традиционных буддистов сохранилось вполне репрезентативное количество буддийских книг. Исследование и описание книг проводилось без изъятия объектов, но с обязательной фиксацией местонахождения, владельца, пользователя, качества сохранности, а также количественных и содержательных характеристик текстов по разработанным автором параметрам.
ГЛАВА 2. «Культовые объекты в структуризации пространства: человек – общество – природа» посвящена выявлению структурирующей роли традиционных культовых объектов, организующих взаимоотношения человека, общества и природы в культуре кочевников Трансбайкалья. В данной главе представлена источниковедческая база исследования: результаты многолетних полевых работ на территории Бурятии, Иркутской и Читинской областей РФ, некоторых аймаков Монголии и Внутренней Монголии КНР по натурному обследованию АКО, а также блок текстов на тибетском языке по теории и практике ритуала на АКО.
Традиционная система ценностей монгольских кочевников
выявляется исследованием степного законодательства, обычного права и ритуальной практики. Многие ученые отмечают особую роль религиозных воззрений в формировании и самой сути социальной организации монгольского раннего и средневекового общества. Если Великая Яса и более поздние Уложения монголов выполняли роль уголовного и гражданского кодексов и, вероятно, что-то вроде Конституции, то процессуальный кодекс, по сути, заключался в ритуальных предписаниях. Ритуалы высшего ранга, которым следовал правящий двор Чингис-хана и чингисидов, были прописаны в «Золотой тетради» (Алтан дэвтэр) и хранились как святыня.
Религиозный культ в жизни монгольского общества имел государственное, часто законотворческое значение. Именно культы выполняли и продолжают выполнять на протяжении многих столетий консолидирующую, регулятивно-правовую, структурирующую, воспитательную роли в этническом обществе. Законотворческий характер религиозных культов подтверждается в частности необыкновенной жизнестойкостью последних и общим признанием и сохранностью их у автохтонного населения до сегодняшних дней. Однако официальные государственно-правовые нормы долгое время вынуждали традиционные культы и традиционную систему ценностей существовать в латентной, фоновой форме.
Роль ритуала заключалась в структуризации пространства или в регулировании отношений человека с обществом и природой. Общественные ритуалы почитания антропогеографических культовых объектов, регулярно проводившиеся в определенных местах, как и обычное право, нормировали поведение членов общества не только внутри социума по отношению к другим членам сообщества, но и по отношению к окружающей среде, природе, животному и растительному миру, космическим объектам и т.д. Структура традиционного ритуала моделирует миросозидание в миниатюре на конкретный временной период, в котором кульминация действий связана с конкретным человеком. В языческой традиции воссоздание картины мира или ритуальной структуры мироздания остается индивидуальным духовным опытом шамана (другого языческого жреца). Технология этого процесса, как правило, не выходит на вербальный уровень.
В буддийской практике, которая, придя в регионы, «густо населенные языческими духами и другими живыми существами», создала свой метод структуризации ритуального пространства и унификации его составляющих, все технологические моменты прописаны специальными руководствами в трактатах по теории и практике ритуала. Из всей совокупности буддийской литературы на тибетском и монгольском языках особую значимость для нашего исследования имеют тексты, имеющие непосредственное отношение к ландшафтным культовым объектам, так как они являются первоисточниками информации.
Подробно рассматривается ранее не известный трактат монгольского автора Цансрай Дорже: «Ритуал подношения сансарическим и нирваническим гостям на суровом обоо, так называемые «Девять этажей счастья» (тиб: srid zhi’i mgron rnams kyi pho brang lab tse gnyan po mchod chog bkra shes dgu brtsegs zhes bya ba bzhugs so. tshangs sras dgyes pa’i rdo rje). Рукопись на тибетском языке датирована 1865 г. Ценность этого сочинения состоит в детальном описании правил сооружения культовых конструкций и проведения ритуала обоо.
Далее представлены материалы по обследованным АКО в соответствии с культурно-ландшафтными районами их расположения на территории Трансбайкалья. Этнокультурное своеобразие изучаемого региона Трансбайкалья состоит в мультикультурном характере морфологии ландшафта. Ситуация применима к определению зон геокультурных разломов Туровского, когда «на стыках геокультурных «плит» … формируются мощные переходные зоны, обладающие своей культурной оригинальностью в результате смешения характеристик двух соседних «больших» пространств.
Исследование обширного региона невозможно без применения структурного подхода, или разложения непрерывного пространства на структурные элементы. При этом нам пришлось сочетать точечные, линейные и площадные категории ландшафтного исследования. Так площадный формат трех удаленных районов: Восточно-Саянского горного, Баргузинской долины, Тарейского приозерья Ононской долины - был избран для сравнительного изучения и анализа морфологических элементов всего Байкальского региона. Линейный формат был целесообразен при сопоставлении самых южных регионов Трансбайкалья: Чикойской долины Бурятии и Ононских степей Читинской области, находящихся в приграничной зоне с Монголией и Китаем. Точечные элементы ландшафта применялись для выявления культурных аналогий и поиска генетических корней разных культовых явлений.
На настоящий момент достаточно сложно представить полную и детальную картину культурного ландшафта Байкальского региона. Инвентаризация объектов культурного наследия, инициируемая Институтом культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачева, идея создания единой Российской сети культурного наследия (РСКН) находятся в самом начале своего пути к реализации. Более того, если историко-культурные памятники европейской части России уже имеют место быть в наработках отечественных специалистов по охране культурного наследия, то, что касается культурных ландшафтов Сибирской глубинки, это и вовсе неосвоенная целина.
В русле этого развивающегося направления по выявлению, изучению, учету и рациональному использованию историко-культурных памятников представляется целесообразным выделить кульутрно-ландшафтный район Трансбайкалья (Байкальский регион). В пользу такого предложения можно привести несколько важных аргументов. Во-первых, конечно же, единство географического ландшафта, обусловленное локализацией мировой сокровищницы природного наследия - озера Байкал. Во-вторых, это исторически сложившийся единый этнокультурный регион Юго-Восточной Сибири РФ, имеющий опыт единого территориально-политического управления. Его своеобразием, отличающим от других регионов Сибири, является многовековое взаимодействие этнических культур монгольского, тунгусского, тюркского, самодийского, славянского происхождения в пределах территории исторического расселения бурят. В-третьих, это сохранение традиционных типов хозяйствования кочевников скотоводов и охотников. В-четвертых, это регион традиционного влияния мировой религии буддизма на фоне вариативного единства языческих верований.
Опыт проведенных полевых исследований в Окинском, Тункинском, Курумканском, Баргузинском, Кяхтинском, Селенгинском, Джидинском районах РБ и Ононском районе и Агинском Бурятском автономном округе Читинской области позволяет говорить о возможности выделения культурно-ландшафтных районов, не строго совпадающих с административным делением. В качестве основания для выделения или объединения территории в один культурно-ландшафтный район, как уже говорилось ранее, приняты следующие обстоятельства: 1) единство или однообразие природно-климатических условий; 2) единообразие способов и методов землепользования при ведении хозяйства; 3) существование исторических предпосылок для территориального объединения земель (например, единая подведомственность одной Степной Думе, или историческое родовое расселение и др.); 4) наличие региональных особенностей этнокультурных традиций (например, дополнительное влияние определенного этноса); 5) единство культовых приоритетов или влияние единого религиозного культа; 6) единое территориально-политическое управление на современном этапе.
Далее в диссертации представлен материал собственных полевых исследований, для которых были избраны наиболее яркие культурно-ландшафтные районы Трансбайкалья. Информативная ценность данных районов состоит в высокой степени сохранности их колоритного облика и народных традиций. Уникальная сохранность природы Окинского края, высокая экологическая культура автохтонного населения вкупе с малодоступностью района для пришлых людей, некоторая изолированность окинцев обусловила высокую степень сохранности древних культурных традиций, возможность консервации определенных слоев или элементов духовной и материальной культуры коренного населения. Географические и хозяйственно-экономические условия Оки позволяют наблюдать здесь как бы в миниатюре глобальные этнокультурные мировые процессы. Так, на примере истории ассимиляции сойотов, словно в замедленном кадре, прослеживаются действия био-антропологических законов, единых для всего человеческого сообщества.
Культовое своеобразие Восточно-Саянского района, в который мы включаем Окинский и Тункинский районы состоит в доминантном значении вершины Мунхэ-Сардык и его резидента, божества Бурин-хана (Шаргай-ноена), мифического прародителя булагатов Буха-ноена и его главной резиденции Сагаан Шулуун (Буха-ноени hуури), а также многочисленных мест присутствия названных персонажей, и еще целого ряда божеств локальных хтонических культов. Следует отметить особый, характерный только для Саянского региона разряд священнослужителей - хадаши, существующий наряду с шаманами и ламами. Происхождение явления, вероятно, восходит к временам, когда жреческие функции выполнялись родовыми старейшинами. В части оформления культовых мест также отмечен своеобразный вид культового сооружения А-субурган самаевской конструкции, восходящий к форме жалцанов Будуун-лхарамбы начала ХХ в. Этническое своеобразие – здесь проживают сойоты, происхождение которых связывается с самодийскими и тюркскими племенами древности и средневековья.
Баргузинская долина также чрезвычайно интересный район с характерным этническим смешением монгольских, бурятских, тунгусо-маньчжурских, тюркских, еврейских, китайских, русских представителей. Ядром пространственной культовой организации традиционно выступала троица хтонических божеств: Болон-Тэмур, Бархан-уула (Барагхан), Хилман-хошуун. Культ последнего объекта в настоящее время практически забыт. Для района характерно сильное влияние шаманских традиций и одновременное сохранение традиционного влияния буддийской церкви. Значительно влияние эвенкийской культуры и религиозных традиций. Наиболее распространенный тип сооружений на местах оправления ритуалов – сэргэ (коновязь), установка бумханов (небольших домиков-алтарей) на 4 столбах-сваях.
Следующий крупный район, принятый для площадного формата исследований – это регион Тарейского приозерья в Ононской долине, на юге Читинской области. Жители региона идентифицируют себя как «южные буряты». Регион относится к приходу Цугольского монастыря, одного из старейших и крупнейших центров буддийской культуры. Здесь исторически сильны позиции буддизма, его мифологии, образовательной системы и принципов организации культового пространства. Общественные ритуалы, как правило, на местах локальных хтонических божеств исполняются ламами. В библиотечках-алтарях мирян сохранилось значительное количество буддийских рукописей и ксилографов. Особую специфику региону придает влияние латентного культа Чингис-хана, есть места, которые устная традиция связывает с рождением, становлением и смертью прославленного правителя монгольской империи. В этническом плане своеобразие региона состоит в хамниганах, которых отдельные авторы считают потомками киданей.
Несмотря на значительные этнокультурные, природно-ландшафтные, экономические и религиозные различия между регионами в истории развития культовой практики существует совершенно четкая и непрерывная связь всех трех регионов, зафиксированная письменными источниками. В частности, как показали исследования, хори-бурятские рода, проживающие на берегах Онона, постоянно использовали и используют ритуальные тексты, посвященные Тринадцати северным хозяевам, когда на ритуальное пиршество приглашаются хозяева Восточно-Саянских географических объектов, озера Байкал, острова Ольхон, мыса Хилман-хошуун, горы Барагхан. Этнокультурное единство этого обширного пространства от Восточных Саян до Даурских степей подтверждается данными мифологии о кровном родстве западных, южных и восточных родов бурят. Исторические источники (летописи, исторические хроники и т.д.) свидетельствуют о миграционном векторе хори-бурят с юго-востока на северо-запад в «темный период» монгольской истории (XVI в.). Ритуальные тексты, для которых характерна наибольшая степень сохранения архаичных черт в силу действия традиционных норм, свидетельствуют о миграции с северо-запада на юг и на юго-восток, что подтверждается фольклорными материалами (устными легендами, преданиями, мифами), повествующими о миграционном процессе хори почти двухтысячелетнего периода.
Административное управление региона
Динамический характер исследования ландшафта позволяет: а) выявить глубинные онтологические основы структуры культурного ландшафта, исторические предпосылки современного состояния, б) оценить перспективы реформирования административно-управленческих структур. Процесс формирования административно-хозяйственного ландшафта подробно исследован на историческом материале эволюции управления регионом. Административное деление и управление регионом Трансбайкалья исторически, в силу его трансграничности и транскультурности, имели свои особые черты, отражающие влияние разных систем управления – военно-кочевой демократии Монголии, китайско-маньчжурской административной системы и системы управления российской провинции. Три абсолютно разных подхода с разными центробежными силами имели влияние на этой территории в разное время, и каждый из них наложил свой отпечаток, различимый и в наше время.
Глава 3. Культовый объект и передача информации во времени рассматривает основные способы сохранения и трансляции социально значимой информации, которые использовались кочевой, народной традицией. Это, прежде всего, памятование в имени объекта (ономастике), сопровождающееся устными легендами, мифами, преданиями об его истории и происхождении и т.п.; маркировка специальными знаками, сооружениями и т.д.; и наиболее емкий и информативный способ – письменная фиксация в тексте.
Топонимия сакральных объектов.
Историческая значимость ономастического материала бесспорна, так как история имен тесно связана с историей общества, его экономической, политической и культурной жизнью. Плодотворность изучения антропонимии региона в историческом аспекте была прекрасно проиллюстрирована в трудах Ц.Б. Цыдендамбаева, выделившего в родоплеменной лексике бурят четыре ономастических пласта: 1) монголо-бурятский и тюркский; 2) бурятский и тунгусо-маньчжурский; 3) бурятский и тибетский; 4) тибетский, бурятский и русский, которые отражают определенные этапы этногенеза бурят.
Сохранение названия культового объекта – одно из условий аутентичности традиции. Изучение микротопонимики святых мест Трансбайкалья как традиционных объектов почитания представляется особенно значимой, так как в ономастике сакральных объектов сохраняются все характерные информативные свойства, отмеченные исследователями этнонимики и топонимики. Однако в данном вопросе есть определенная сложность, поскольку в географическом объекте поклонения, как правило, подразумеваются неидентичные объект и предмет поклонения. Очень часто имени объекта поклонения придавалась столь высокая степень сокровенности, что оно было тайным, и знать его имели право только посвященные, и произносить полагалось только во время ритуала. Микротопонимика Байкальского региона очень слабо изучена, а это означает, что существует серьезная опасность утери данного вида исторического свидетельства уже в ближайшем будущем, так как смена языковой доминантности в регионе и глобализационные тенденции нивелирования этнокультурных различий влекут за собой переименование географических и антропогеографических объектов с легитимным закреплением новой топонимики, несущей информацию лишь новейшего времени.
Архетипы визуального хранения информации.
Практически все эти виды оформления культовых мест имеют характер реликвариев или мемориалов, что позволяет определять их как памятники, соответствующие кочевому, полукочевому, охотничьему и оседлому видам жизнеобеспечения общества. Проведенные исследования позволили выявить богатое многообразие форм памятования на территории Трансбайкалья в зависимости от региональных географических условий, местных культовых традиций и т.д. Однако если свести все разнообразие форм традиционных памятников региона к схематическим изображениям, то достаточно легко обнаружится несколько единых архетипов памятных сооружений, характерных любой культуре, в том числе современной цивилизации.
Исследование чрезвычайно консервативного элемента – способа оформления ритуальных мест поклонения, свидетельствует о парциальном участии в этногенезе бурят гетерогенных, немонгольских этносов. Например, сэргэ – священная коновязь не характерна как культовое сооружение для монгольского пространства. Аналогичные сооружения встречаются в культовых традициях западносибирских племен – хантов, манси, ненцев, селькупов, кетов, приамурских и дальневосточных народов – нанайцев, ульчей, удэгейцев, корейцев и др. В разделе прослеживаются онтологические и генетические корни основных способов маркировки АКО – обоо (пирамида), сэргэ (столб), тамга (печать, метка), зурам (флажки), субурган (ступа – малая архитектурная форма), храм (монументальная архитектура).
Раздел «Буддийская книга – средство вербального памятования» посвящен важнейшему способу сохранения и передачи знаний и наиболее емкому информационному ресурсу - книге, активно использовавшемуся буддистами региона. Наличие данного рода реликвий - значительных буддийских коллекций в пользовании верующих, создает уникальный колорит этой российской провинции. Книга в понимании буддистов - это символ учения Будды, проявление его Речи, драгоценная кладезь знаний или, говоря современным языком, ценнейший информационный ресурс. Но в отличие от технологических носителей буддийская книга является самостоятельным культовым объектом, который должен быть доступен верующим для поклонения и изучения, ибо это одна из его главных функций.
Традиционная книжная культура бурят в России была неотъемлемой частью культуры монгольского мира и тибетского буддизма и представляла собой в начале ХХ в. синтез древнеиндийских, китайских, центрально-азиатских, российских влияний. Синтез, приобретший под «Вечным Синим Небом» свою уникальную форму, наиболее удобную для сурового кочевого быта и свободолюбивого нрава монголов и бурят. Форма буддийских книг бурят-монголов, благодаря стойкости религиозных традиций была сохранена в традициях Древней Индии: удлиненный формат с несброшюрованными листами, помещенными меж двух дощечек.
По официальным данным минимальное количество буддийской литературы по состоянию на 1914 год в сорока основных бурятских дацанах составляло около полумиллиона книг. В число фискального учета, не было, очевидно, включено содержание десятков сотен субурганов, которые хранили в своих сокровищницах сотни тысяч томов буддийских текстов и других культовых реликвий, которые также были подвергнуты массовому уничтожению. Не были также учтены частные библиотеки интеллектуальной элиты населения. На сегодня из былого богатства бурятских монастырей сохранилось не более 2% книг. Один процент приходится на государственные хранилища, музеи, архивы и коллекции. Второй процент рассыпан мелкими коллекциями во владении самих верующих, у тех, кто не побоялся в лихие времена скрывать и хранить святыни предков. В постперестроечный период, ознаменовавшийся широким движением возрождения религий, обнаружилось, что многие частные и общинные буддийские коллекции книг и культовых принадлежностей были сохранены, несмотря на антирелигиозную борьбу в советский период. И эти коллекции стали постепенно выходить в свет из состояния инкогнито.
Достаточно большая доля (около 20%) книг, имевших активное хождение у буддистов Трансбайкалья, издавалась в местных монастырских печатнях. Крупными центрами буддийского книгопечатания были Цонгольский (Хилгантуйский), Тамчинский (Гусиноозерский), Агинский, Цугольский, Анинский, Ацагатский, Кудунский (Кижингинский), Иройский, Баргузинский и др. дацаны. Наибольшие тиражи, судя по официальным сводкам хамбо-ламской канцелярии, давал Цугольский дацан. Богатейшая библиотека монастыря, к сожалению, по большей части утеряна. Однако Цугольские издания сохранились в семейных коллекциях верующих Приононья, относившихся к приходу Цугольского дацана. О большой роли и влиянии цугольской печатной продукции свидетельствует нахождение их не только в библиотеках, алтарях, коллекциях верующих и священнослужителей Цугольского прихода, но и далеко за пределами Читинской области, например, в частных и дацанских коллекциях Восточно-Саянского региона, в Тункинском районе Республики Бурятия.
Особое внимание следует уделить сокровищу Цугольского дацана – рукописному изданию буддийского канона на тибетском языке, выполненному 9-ю драгоценными металлами и минералами на бумаге с черным лаковым покрытием. Это уникальное издание с замечательной историей и в превосходном художественном исполнении.
Ярким примером сохранения буддийских реликвий общинным согласием, простыми верующими является Нартанский Ганджур в 108 томах на тибетском языке в глухой провинции, селе Шергольджин Красночикойского района Читинской области. Буддийское каноническое издание вместе с другими священными текстами жители сел Бурсомон и Шергольджин более 70 лет прятали в крошечной молельне, замаскированной под хозяйственный амбар.
Буддийские рукописи и ксилографы были сохранены в коллекциях верующих пользователей в силу их высокого культового статуса. Это были книги не только импортированные из крупных буддийских центров Монголии, Тибета, Китая, но и продукция собственного производства. Образец рукописного издания Ганджура, выполненного с использованием 9-и драгоценностей Борын Шойбоном, мастером Цугольского монастыря - свидетельство очень высокого уровня развития искусства, технологий книгоиздания, культуры и в целом буддийского учения в Трансбайкалье.
ГЛАВА 4. Экология времени и пространства в кочевнических традициях и современном мире
Специфика кочевой культуры состоит в непосредственной и быстро обратимой ее связи с окружающей средой, природой. Жизнь кочевника проходила в унисон с явлениями природы, была подчинена природному ритму с тем, чтобы не наносить окружающей среде трудновосстановимых уронов, не повреждать естественную флору и фауну. Хозяйственная деятельность номадов мало изменяла природу и практически не оставляла следов, протекая в соответствии с естественным круговоротом веществ в природе.
Народные традиции и религиозные доктрины предусматривали жесткие нормы - сакрализованные табу, тантрические и прочие обеты, которые выполняли функцию техники безопасности для практикующего священнослужителя, жреца, мага, всего населения в целом. В обществе, закрытом от внешнего влияния, легче сохранять традиции и устои, единое информационное поле обеспечивает аутентичность каждого члена сообщества и соответственно во многом определяет и нормирует поведенческие рефлексы индивидуума. Глобализационные процессы современного мира, неумолимо стирая все границы, не только ускорили взаимовлияние, смешение гетерогенных культур, но и обострили все старые проблемы в глобальном масштабе, а раритеты и многие хрупкие ценности поставили под угрозу исчезновения в потоке унификации и экономической конкуренции. В наш век реальной, а не только декларируемой свободы вероисповедания и отправления религиозных культов, оккультизм, похоже, охватывает все большее и большее число своих сторонников и жертв. Человек, так же как когда-то в древности, стоит на пороге грядущих перемен, пытаясь предугадать и определить будущее. А будущее зависит от физической, вербальной и духовной «гигиены» в настоящем.
Вполне в унисон с заключениями современных ученых-естественников выступают традиционные методы хозяйствования и нормы землепользования коренных народов Сибири и Центральной Азии. Опыт жестокой борьбы за выживание в резко континентальном климате региона вынуждал кочевников-скотоводов и бродячих охотников Трансбайкалья ограничивать нагрузку на долго восстанавливающийся ландшафт. Земля и природа их обитания, каждый элемент ландшафта воспринимался как живой, чутко откликающийся на действия человека организм. Не мудрено, что люди издревле пытались найти возможность вступать в диалог с этим организмом, предугадывать и прогнозировать ход событий в общении с природой и ее невидимыми посланцами, духами природных объектов. Те места, где, по многовековым наблюдениям, это общение с силами природы было наиболее эффективным, и ощущался эффект обратной связи, вероятно, и становились священными.
Памятники кочевничества и современное международное право. В настоящее время достаточно четко наметилась главная тенденция развития международного права в области сохранения культурного и природного наследия – переход от частных, очаговых и видовых методов к комплексному решению проблем в планетарном масштабе, к созданию единой мировой сети особо охраняемых ландшафтов.
В развитии международного правового поля относительно сохранения природного и культурного наследия следует отметить еще один весьма важный момент – это постепенная международная унификация самого понятия «наследие» как терминологического определения, сближение и обогащение семантической нагрузки этой категории в соответствии с признанием многообразия и равноправия культур и традиций разных народов мира. Несмотря на серьезные достижения в этой области за последние годы легитимное признание значимости сохранения мультикультурной картины мира и необходимости равного представительства прав и интересов народов с гетерогенными культурными традициями требует серьезных доработок.
Основа глобальной международной политики в сфере наследия была заложена в 1972 г. в Париже принятием знаменитой «Конвенции об охране Всемирного культурного и природного наследия». Практическое внедрение идеологии наследия должна была обеспечивать одновременно принятая «Рекомендация об охране в национальном плане культурного и природного наследия».
По состоянию на август 2005 г. во всем мире ЮНЕСКО признано 788 объектов природного и культурного наследия в статусе Всемирного наследия. Это разнообразные объекты с точки зрения вида, месторасположения, размера и возраста. Объединяет их тот факт, что они все представляют собой выдающуюся универсальную ценность. В настоящее время назрел вопрос обновления существующих критериев ценностей, претендующих на право включения в Реестр всемирного наследия и определения единого подхода в понимании статуса универсальной ценности.
Как можно заметить, из положений международного права об определении выдающейся универсальной ценности, отправной точкой является ценность антропогенного характера. Несмотря на то, что уже несколько десятилетий мир пытается связать природу и культуру нормативно-правовыми документами, как на национальном, так и на международном уровнях, законодательные акты о природе и культуре продолжают развиваться как бы в параллельных плоскостях. И что любопытно, на пересечении их дистрибуций оказываются именно этнокультурные ландшафты и места традиционных культовых отправлений, которые в международных документах определяются как «святые места» или «сакральные территории». Благодаря своей тесной связи с природным ландшафтом, их экологической сущности данные объекты как виды памятников гораздо более детально и грамотно отработаны в законах о природе и окружающей среде. Это справедливо как для нормативно-правовых актов ООН, так и для законодательной базы Российской Федерации. Природоохранные системы предлагают более обоснованный и технически более конструктивный подход легитимного разрешения охранных мер для таких специфических объектов, как культовые, священные территории этнических сообществ.
В Заключении сформулированы общие выводы и положения диссертационной работы. В качестве приложения, иллюстрирующего выводы даны: факсимиле ритуальных текстов, посвященных культовым объектам региона, изобразительный ряд из 64 цветных фотографий, 12 черно-белых рисунков и фотографий, карты исследованных регионов с нанесенными объектами.
В ходе диссертационного исследования выявлены, впервые описаны и введены в научный оборот более двухсот АКО, несколько крупных книжных коллекций и около десятка текстов, памятников письменности тибетского буддизма в РФ. Проведена их типовая, видовая классификация, разработана методология выявления, учета, исследования культовых объектов как объектов культурного и природного наследия.
В диссертации сделаны следующие выводы:
1. Культовые памятники кочевников Трансбайкалья РФ (буддийские книги и антропогеографические объекты) различаются по генетическому происхождению и типологии, однако сходны по функциональному назначению и онтологической сути как средства сохранения знаний и передачи информации во времени и пространстве, характерные для полукочевого, кочевого скотоводческого, бродячего охотничьего типов хозяйствования.
2. Трактаты по теории ритуала и практические обрядники автохтонных культов являются носителями вербального обеспечения ритуалов, свидетельствуют о высокой оценке социальной значимости и включении их в буддийскую культовую систему, однако использование их в качестве самостоятельных источников исторического исследования не достаточно в виду ограниченной информативности текстов.
3. АКО (святые места), традиционные места проведения общественных ритуалов связаны со значимыми, судьбоносными историческими событиями в жизни этноса, племени, рода, семейства, территориального сообщества. Как правило, наиболее важные культовые объекты коррелируют с диахронными археологическими памятниками, восходящими к более древним временам вплоть до эпохи неолита. Глубокая историческая стратиграфия культовых мест позволяет определять их как объекты и природного, и культурного наследия (памятники истории и культуры) народов РФ.
4. Святые места, как объекты религиозных культов, являются ключевыми точками организации пространства с внутренними иерархическими связями и сложными взаимоотношениями, отраженными в мифологии, фольклоре, топонимии и истории края.
5. Оформление АКО целесообразно трактовать как визуальные способы сохранения и передачи информации, архетипы которых имеют универсальное распространение и применение. Например, обоо – это пирамида от простейшей до форматированной; сэргэ – стела, столб; петроглиф – мемориальная доска; зурамы и дарцоги – флаг (баннер), тамги – метки, штампы; бумханы, мунханы – алтари или храмы в миниатюре; субурганы и храмы – малые и монументальные формы архитектурных культовых сооружений.
6. Объект историко-культурного наследия кочевнического типа часто сочетает в себе признаки памятника природы и объекта культурного достояния, поэтому сохранение подобных памятников определяется сохранением окружающей его среды, не только природного, но и культурного ландшафтов. Современное состояние системы сохранения объектов культурного и природного наследия кочевых народов Центральной Азии обнаруживает слабое легитимное обеспечение, как на региональном, так и федеральном и международном уровнях. Необходима дальнейшая разработка научных данных для пополнения и обогащения Российской сети культурного наследия и выявления объектов, обладающих универсальной, культурной ценностью международного значения.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:
Публикации в журналах, включенных в «Перечень ведущих рецензируемых научных журналов и изданий, выпускаемых в Российской Федерации, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученой степени доктора наук»:
- Сыртыпова С.Д. Памятники монгольского кочевого мира Трансбайкалья // Восток (Oriens). Афро-азиатские общества: история и современность. 2005. № 5. С. 7-17.
- Сыртыпова С.Д. Глобальное и региональное в историко-культурных памятниках Трансбайкалья // Вестник Бурятского государственного университета. Серия 18: Востоковедение. Вып. 2. 2006. С. 103-114.
- Сыртыпова С.Д. К методологии выявления, учета и исследования памятников письменности на тибетском и монгольском языках (Буддийские рукописи и ксилографы) // Вестник Бурятского государственного университета. Серия 18: Востоковедение. Вып. 5. 2007. С. 123-129. (сдана в печать до 31 декабря 2006 г.).
- Сыртыпова С.Д. Возвращение Белого слона или Будда Майтрейя в Сибири // Азия и Африка сегодня. 2008. № 3. С. 56-59.
- Сыртыпова С.Д. Топонимия сакральных объектов Байкальского региона // Этнографическое обозрение. 2008. № 4. С. 137-150.
- Сыртыпова С.Д. Экология пространства и социума кочевников Трансбайкалья // Азия и Африка сегодня. 2008. №8. С. 61-64.
- Сыртыпова С.Д. Отражение взаимоотношения человека и природы в ритуалах хтоническим божествам Трансбайкалья // Религиоведение. 2008. № 3. С. 38-46. (Сдана в печать до 31 декабря 2006 г.)
- Сыртыпова С.Д. К археографии буддийских рукописей и ксилографов в Байкальском регионе // Восток (Oriens). Афро-азиатские общества: история и современность. 2009. №1. С. 88-99.
Монографии, которые в соответствии с информационным сообщением ВАК от 14.10.2008 г. № 45.1-132 могут быть отнесены к публикациям в периодических изданиях, включенных в «Перечень…»:
- Сыртыпова С.Д. Святыни кочевников Трансбайкалья (Традиционные культовые объекты как памятники истории и культуры). Улан-Удэ: Изд-во Бурятского гос. университета, 2007. 270 с. (17,9 п.л.).
- Сыртыпова С.Д., Гармаева Х.Ж., Базаров А.А. Буддийское книгопечатание Бурятии XVIII – нач. XX в. Улаанбаатар, 2006. 222 с. (15 п.л.).
- Сыртыпова С.Д., Гармаева Х.Ж., Дашиев Д.Б. Тибетский фонд ЦВРК ИМБТ СО РАН: Структура и содержание. Улан-Удэ: БНЦ СО РАН, 2006. 226 с. (15 п.л.).
- Сыртыпова С.Д. Культ богини-хранительницы Балдан Лхамо в тибетском буддизме. М.: Изд. фирма “Восточная литература”, 2003. 238 с. (15 п.л.).
Прочие публикации по теме диссертации:
- Шераб Гйацо, Сыртыпова С.Д. Агван Нима и его деятельность. «О том, как появились в этом мире первые буддийские танка, статуи, святое писание и ступы» / Перевод с тибетского, примечания // Методологические и теоретические аспекты изучения духовной культуры Востока. Вып. 3. Улан-Удэ, 1998. С. 173-181.
- Сыртыпова С.Д. Горный комплекс Алханы - традиционное место поклонения забайкальских бурят, в легендах и текстах // VII Буддологическая конференция. Санкт-Петербург, 1999. С. 43-50.
- Сыртыпова С.Д. Культовые объекты Забайкалья как памятники истории и культуры кочевых народов Центральной Азии // Международная конференции «Россия и Монголия в свете диалога евразийских цивилизаций». Москва, 2001. С. 270-275.
- Сыртыпова С.Д. О результатах работ по созданию электронного каталога тибетских источников разряда «Торбу» // IV Международная конференция, Изд. ИВ РАН, Москва, 2001. C. 21-25.
- Сыртыпова С.Д. К истории буддизма в Алхане // Мир буддийской культуры. Чита – Улан-Удэ – Агинское. 2001 г. С. 187-192.
- Сыртыпова С.Д., Самаев Ф.С., Петунова Н.Ф, Данилов С.В. Историко-культурные памятники Окинского района // Проблемы востоковедения. Материалы научно-практической конференции «70 лет со дня рождения Б.Б. Бадараева». Улан-Удэ, 2001. С. 108-117.
- Герасимова К.М., Сыртыпова С.Д. О проблеме исторического анализа семантики культового комплекса Алханы // Культура Центральной Азии: письменные источники. Вып. 5. Улан-Удэ, 2001. С. 65-81.
- Базаров А.А., Гармаева Х.Ж., Ринчинов О.С. Сыртыпова С.Д. The «thor-bu» group of Tibetan books in the Institute of Mongolian, Buddhist and Tibetan Studies of the Russian Academy of Sciences: Creating the Database // Manuscripta Orientalia. International Journal for Oriental MSS. Research. Vol. 6. №4. SPb, 2001. P. 44-48.
- Syrtypova S.D. To the problem of conserving of the cultural heritage of the nomad civilization in Central Asia. Contribution to The development of the regional cultural policy // Abstracts of the International Symposium “Dialogue among Civilizations: Interaction between Nomadic and Other Cultures of Central Asia” IISNC UNESCO, Ulaanbaatar, Mongolia, August 15-16, 2001. P.163-164.
- Сыртыпова С.Д О письменном буддийском наследии в г. Улан-Удэ (К 80-летию создания ИМБиТ СО РАН) // VIII международный конгресс монголоведов (Улан-Батор, 5-12 августа 2002 г.). Доклады российской делегации. Москва, 2002. С. 270-275.
- Сыртыпова С.Д. Памятники и реликвии кочевников Центральной Азии: Парадигмы определения // Abstracts of 8th International Congress of Mongolists, Ulaanbaatar, 05-11 August, 2002. P. 328-329.
- Сыртыпова С.Д., Петунова Н.А. Алхана как природно-исторический памятник в Забайкалье (к вопросу типологии культовых традиций кочевников Центральной Азии) // Наследие и современность. Институт наследия. Информационный сборник. Вып. 9. Москва, 2002. С. 154-170.
- Сыртыпова С.Д. Приоритетные культы в ритуальной жизни бурят России XIX-XX веков (ксилографы буддийских монастырей Трансбайкалья) // Первая Всероссийская конференция грантополучателей программы МИОН. Сборник аннотаций, докладов и выступлений. Санкт-Петербург, 18-20 декабря 2002. С. 61.
- Сыртыпова С.Д. К проблеме методологии изучения буддийского книгопечатания монголов // Nomadic Studies. Bulletin of International Institute for the Study of Nomadic Civilizations. Ulaаnbaatar, 2003, № 7. С. 83-100.
- Сыртыпова С.Д. Культовые объекты Баргузинской долины // «Санжеевские чтения – 5». Материалы научной конференции. Ч. 1. Улан-Удэ, 2003. С. 211-214.
- Сыртыпова С.Д. Путевые заметки востоковеда (Золотой исток экспедиции) // Nomadic Studies. Bulletin of International Institute for the Study of Nomadic Civilizations. Ulaаnbaatar, 2004, № 8. С. 138-140.
- Сыртыпова С.Д. Устные и письменные предания об Алхане / Перевод со старомонгольского «Легенды об Алхане – горе, преумножающей добродетель, обители Шри Чакрасамвары», предисловие, примечания // Культура Центральной Азии: письменные источники. Вып. 6. Улан-Удэ, 2004. С. 150-166.
- Сыртыпова С.Д., Петунова Н.А. Культовые объекты в Бурятии и Монголии как историко-культурные памятники // «Человек и природа в духовной культуре Востока». Москва: ИВ РАН, КРАФТ, 2004. С. 498-507.
- Сыртыпова С.Д Тибетские библиографические своды Цугольского дацана (неопубликованные гарчаки) // Материалы всероссийской конференции, посвященной юбилею РГНФ. Улан-Удэ, 2004. С. 67-71.
- Syrtypova S.D. The means of visual memorizing by nomads of the Central Asia in the Baikal region // International Conference “Dialog between Cultures and Civilizations. Present state and perspectives of nomadism in globalizing world”. Abstracts of papers. Ulaanbaatar, August 9-14. 2004. P. 48-50.
- Сыртыпова С.Д. Буддийские рукописи и ксилографы на тибетском и монгольском языках в Трансбайкалье: коллекции и пользователи // ICANAS-37. Moscow, 2004. Т.II. С. 621-623.
- Сыртыпова С.Д. Дом для Ганджура: Книги буддистов-кочевников в Трансбайкалье // Наука из первых рук. Новосибирск, 2004. № 1. С. 145-155 (параллельно издан английcкий перевод: The House for Ganjur. Books by the Buddhist-Nomads of Transbaikalia // Science First Hand. Glorious Sea, sacred Baikal. Novosibirsk, 2004. Р. 145-155).
- Сыртыпова С.Д., Гармаева Х.Ж., Базаров А.А. Буддийское книгопечатание Бурятии XVIII – нач. XX в. // Междисциплинарные исследования в гуманитарных науках. Томск, 2004. С. 310-331.
- Сыртыпова С.Д. Традиционные культовые объекты как памятники истории и культуры Трансбайкалья. Методическое пособие. Улан-Удэ, 2005. 49 с.
- Syrtypova S.D. Collections of books in the Tibetan and Mongolian languages in private and communal possession by the Buryats of Russia (on materials of field researches 2002-2004) // The International Symposium on Mongolian Studies of China. Thesis, abstracts. Huhhot, China, 2005. P. 232-233.
- Сыртыпова С.Д. Традиционные культовые объекты географического ландшафта Трансбайкалья как памятники кочевнического типа // Материалы международной научной конференции «Древние кочевники Центральной Азии». Улан-Удэ, 2005. С. 124-127.
- Syrtypova S.D. Serge ore tethering posts on the sacred sites of Transbaikalia. // Second International Conference “Past and Present of the Mongolic Peoples” - Монгол туургатны эрт ба эдугээ. Олон улсын эрдэм шинжилгээний II чуулган. Ulaanbaatar, 2007. P. 44-45.
- Syrtypova S.D. The sacred sites of Mongolian peoples in Transbaikalia of the Russian Federation: To the Morphology of Modern Ethnic-Cultural Landscape // Past and Рresent Dynamics: the Great Mongolian State. Institute of Languages and Cultures of Asia and Africa, Tokyo University for Foreign Studies. Tokyo, 2008. Р. 61-70.
- Сыртыпова С.Д. Тункинские Хойморы: этнокультурный ландшафт микрорайона // Священные ландшафты Саянского нагорья: экологические, экономические, социальные и культурно-исторические аспекты. Улан-Удэ, 2008. С. 39-47.
- Сыртыпова С.Д., Дробышев Ю.И. Роль сакральных объектов в сохранении природной среды и биоразнообразия в Байкальском регионе // Глобальные и региональные особенности трансформации экосистем Байкальского региона. Материалы симпозиума. Улан-Батор, 2008. С. 146-149.
