Организация управления народами юго-восточной сибири в имперский период (1721-1917 гг.)
На правах рукописи
Мунханов Владимир Александрович
ОРГАНИЗАЦИЯ УПРАВЛЕНИЯ НАРОДАМИ ЮГО-ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ В ИМПЕРСКИЙ ПЕРИОД (1721-1917 гг.)
Специальность 07.00.02 – Отечественная история
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Иркутск – 2010
Работа выполнена на кафедре истории России ГОУ ВПО «Иркутский государственный университет».
Научный руководитель: заслуженный деятель науки Российской
Федерации и Республики Бурятия,
доктор исторических наук, профессор
Дамешек Лев Михайлович
Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор
Гончаров Юрий Михайлович
кандидат исторических наук
Пушкина Татьяна Леонидовна
Ведущая организация: Восточно-Сибирская государственная академия
образования
Защита состоится «02» декабря 2010 г. в 10 ч. 00 мин. на заседании диссертационного совета Д 212.074.05 при ГОУ ВПО «Иркутский государственный университет» по адресу: 664003 г. Иркутск, ул. К. Маркса, 1.
С диссертацией можно ознакомиться в региональной Научной библиотеке «Иркутского государственного университета» по адресу: Иркутск, бульвар Гагарина, 24.
Автореферат разослан « ___» ___________ 2010 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
кандидат исторических наук, доцент Г.В. Логунова
I. Общая характеристика работы.
Актуальность темы исследования.
Организация административно-территориального устройства и методы осуществления государственной власти являются одними из важнейших качественных признаков любого государства. Вся совокупность государственных органов и органов самоуправления находится в непрерывном развитии, которое диктуется самой жизнью. Стратегия развития государства должна отвечать требованиям, которые предъявляет время. Особенно важна грамотная административная политика в полиэтничных и поликонфессиональных государствах.
Исторически сложилось так, что в России проживает множество народов с различными культурными и религиозными традициями. В 90-е гг. XX в. остро встал вопрос о роли и месте национально-государственных образований в составе Российской Федерации. Особую остроту эта проблема приобрела в связи с проводимыми в Российской Федерации административными реформами. Необходимо отметить, что в разные периоды своей истории российское государство использовало различные методы административного управления. Особый интерес вызывает имперский период российской истории. Исследование этого периода представляет как теоретический, так и практический интерес. В сфере межнациональных отношений учет исторического опыта особенно важен, поскольку эта система, как наиболее тонкая, требует обдуманной и выдержанной политики. Поэтому исследование эволюции особых национальных органов самоуправления и национальной политики государства в имперский период истории России представляет безусловную значимость. Изучение административной практики и национальной политики в отдельных регионах российского государства позволяет, при использовании компаративного метода, выделить общие тенденции и рассмотреть эту проблему во всей полноте.
Объектом исследования являются народы юго-восточной Сибири в контексте административной политики Российской империи. Основное внимание уделяется бурятскому населению. Наряду с ним рассматриваются эвенки и тофалары и проводятся сравнительные параллели с якутами и хакасами.
Предмет исследования – эволюция административной практики в области управления народами юго-восточной Сибири.
Хронологические рамки исследования охватывают период с начала XVIII в. по 1917 г. Нижняя граница определяется началом петровской модернизации государства и провозглашением Российской империи в 1721 г. Именно в это время начинается упорядочение административного управления Сибирью и коренными народами Сибири. Выбор верхней границы обусловлен распадом Российской империи в 1917 г.
Территориальные рамки исследования охватывают юго-восточную Сибирь, т.е. территории современных Иркутской области, Республики Бурятия и Забайкальского края.
Степень изученности темы.
Истории Сибири, ее регионов и национальных окраин, в том числе в контексте административной политики государства и национальных органов управления, посвящено множество трудов. Однако вопросы развития этих органов и эволюции организации управления сибирскими народами, особенно в имперский период, специальным предметом изучения до сих пор не являлись.
В историографии по теме исследования можно выделить несколько периодов, которые совпадают с общей периодизацией отечественной истории. Первый период начинается с 1820-х гг. и продолжается до 60-х гг. XIX в. В эти годы выходят работы, затрагивающие вопросы истории и быта сибирских народов, имевшие, как правило, статистический характер и издававшиеся в форме обозрений хозяйственного уклада и управления народов Сибири. Это обозрения А.Ф. Раева, Ю.А. Геденштрома и М.М. Гагемейстера[1]. Также в это время появляются публицистические работы, в которых уже затрагиваются отдельные стороны жизни сибирских народов, такие как, например, статьи
В. Паршина[2]. Наряду с этими официальными трудами инородческий вопрос затрагивается и представителями демократического направления: к примеру, П.И. Пестель в «Русской правде» призывал улучшить быт сибирских народов[3]. Большую роль в изучении истории, культуры и быта сибирских народов играют труды декабристов, написанные ими в годы сибирской ссылки. Так, в статьях декабристов В.Ф. Раевского, Н.А. Бестужева, П.А. Муханова,
С.Г. Волконского, Г.С. Батенькова и других рассматриваются проблемы управления Сибирью, а также имеются некоторые сведения о коренных сибирских народах[4]. В 1849 г. выходит в свет труд П.И. Небольсина «Покорение Сибири»[5].
Второй период относится ко времени с 1861 по 1917 гг. и характеризуется повышением интереса к реформам графа М.М. Сперанского. В 1861 г. появляется работа М.А. Корфа о жизни и деятельности М.М. Сперанского[6]. Позже, в 1872 г. вышла в свет книга В.И. Вагина «Исторические сведения о деятельности графа Сперанского в Сибири с 1819 по 1822 гг.»[7]. В этот же период возникло демократическое направление в историографии Сибири, родоначальниками которого называют Н.М. Ядринцева и А.П. Щапова. Ядринцеву принадлежит первое системное исследование «инородческого вопроса» как одной из сторон социально-экономического развития Сибири[8]. «Инородческий вопрос» рассматривается также в трудах другого представителя демократического направления сибирской историографии А.П. Щапова[9]. В его трудах последовательно разрабатывалась и обосновывалась «земско-областная теория», в которой русская история интерпретировалась как народная колонизация страны. «Вольнонародный» характер колонизации Сибири отмечал и видный деятель областнического движения Г.Н. Потанин[10].
В работе С. Прутченко «Сибирские окраины. Историко-юридические очерки»[11] был дан анализ правовых актов и других документов административно – территориального устройства районов Сибири. Большой вклад в изучение истории народов Сибири внесли С.К. Патканов и Д.А. Клеменц[12]. Кроме того, в конце XIX – в начале XX вв. публикуются работы, посвященные изучению хозяйства и культуры сибирских народов: работы С.С. Шашкова,
А. Щербачёва[13] по истории землепользования в Забайкалье. Выходят публикации А.И. Термена, Б.Э. Петри, А.К. Ордынского, И.И Серебренникова и И.А. Подгорбунского[14]. В очерке И.А. Подгорбунского «Буряты. Исторический очерк», вероятно, впервые была сделана попытка исторического анализа вхождения Прибайкалья в состав России. Наряду с описанием важнейших вех истории нахождения бурят в составе России автор проанализировал и основные нормативно-правовые акты, регулировавшие статус и организацию управления инородцев[15]. В работе А.И. Термена «Среди бурят Иркутской губернии и Забайкальского края» большое внимание уделяется стратегии развития юго-восточной Сибири как пограничного региона, также затрагиваются вопросы аккультурации бурят[16].
В это же время появляются и работы первых бурятских исследователей[17]. Огромную ценность представляют труды бурятского учителя и этнографа М.Н. Хангалова. В его публицистических очерках и записках имеются сведения, касающиеся моментов организации управления «инородцами», описаны структура и порядок деятельности «инородческих» органов самоуправления[18]. Отдельно рассмотрены вопросы управления бурятским населением и у Цыбена Жамцарано[19]. Работы этих авторов стоят особняком и представляют своеобразный взгляд «изнутри», что, несомненно, очень важно при изучении истории сибирских народов.
Следующий период – 1917 г. – середина 1930-х гг. В это время появляются труды С.В. Бахрушина и В.П. Гирченко[20]. По мнению С.В. Бахрушина «Устав» 1822 г. не только «урегулировал» жизнь народов Сибири и его отношения с русским населением, но и способствовал «охранению» экономического благосостояния и самобытного строя сибирских народов. Вместе с тем автор подчёркивает колониальную направленность политики царизма. В трудах В.П. Гирченко впервые рассматривалась проблема социального расслоения бурят в конце XIX в. и поднят вопрос о развитии у них феодальных отношений. В этот же период продолжает работу М.Н. Богданов[21].
Во второй половине 1930-х гг. в связи с процессом укрепления командно-административной системы проводятся массовые политические репрессии, затронувшие и ученых-историков. Подобная идеологическая кампания не могла не сказаться на методологических и теоретических основах исторической науки. Так, например, если до второй половины 1930-х гг. советские историки не акцентировали внимание на прогрессивных сторонах вхождения сибирских народов в состав России, апеллируя, прежде всего, к самобытности культуры коренных народов, что особенно проявлялось в трудах представителей национальной интеллигенции, то с конца 30–х гг.. подобный подход подвергается жёсткой критике – начинается следующий период изучения истории Сибири и сибирских народов. Временной промежуток, охватываемый этим периодом, – с середины 1930-х до середины 1950-х гг. Особенностью этого периода является становление марксистского догматизма и отсутствие альтернативности в суждениях. Но вместе с тем именно в это время выходят выдающиеся труды Ф.А. Кудрявцева, А.П. Окладникова. Работы этих авторов отличаются привлечением обширного круга источников и стройной логической последовательностью, хотя и выдержанной в господствовавшей марксистской методологии. В 1937 г. был опубликован труд А.П. Окладникова по истории западных бурят XVI – XVIII веков[22]. В 1940 г. выходит работа
Ф.А. Кудрявцева «История бурят-монгольского народа»[23]. В этой работе автор положительно оценивает введение самоуправления у инородцев по «Уставу» 1822 г. и ограничение произвола со стороны чиновников. В 1936 г. была опубликована работа П.Т. Хаптаева – очерк по истории бурят[24].
Временные рамки следующего периода официальной историографии народов Сибири – вторая половина 1950-х – 1991 гг. Начинается период с исторических решений XX съезда КПСС и последовавшей «хрущёвской оттепели». Большинство ныне изданных трудов по истории Сибири выходят именно в это время. Этот период можно разделить на несколько этапов: конец 50-х – начало 70-х, начало 70-х – середина 80-х, середина 80-х – начало 90-х XX в.
Во второй половине 1950-х гг. появляются работы В.И. Шункова,
В.И. Дулова, В.Г. Карцова[25] и других авторов, в которых рассматривается аграрная история Сибири, хозяйственные и административные преобразования. В 1958 г. выходит монография Е.М. Залкинда «Присоединение Бурятии к России»[26], которая становится важным этапом в изучении истории народов Сибири. Продолжает работу П.Т. Хаптаев, появляются первые работы крупного исследователя хозяйства края И.А. Асалханова, в трудах которого анализировались экономическое развитие и межкультурное взаимодействие и взаимовлияние русского и аборигенного населения Сибири[27]. В 1968 г. выходит пятитомная «История Сибири», в которой значительное место уделено и административным реформам в Сибири[28]. Большое внимание исследователями было уделено и имперскому периоду истории России.
Второй этап характеризуется тем, что реформы XIX в. в Сибири изучаются более детально, значительное внимание уделяется изучению национальной политики Российской империи, подробно рассматриваются административные преобразования. В это время выходят работы Е.М. Залкинда, Л.М. Дамешека, Ф.А. Кудрявцева[29] и др. Так Л.М. Дамешек в работе «Ясачная политика царизма в XIX – начале XX в.» впервые на примере фискальной политики рассмотрел административные методы управления «инородцами» в Российской империи. Автором был введен в оборот обширнейший круг источников, касающихся административной политики Российской империи в отношении сибирских «инородцев».
Серьёзное внимание к проблеме коренных народов Сибири было уделено в труде «Крестьянство Сибири в эпоху капитализма»[30] (Л.М. Горюшкин, А.М. Ефимов, А.П. Бородавкин и др.). Авторский коллектив привлёк обширный статистический материал по землеустройству и развитию хозяйства сибирских народов, рассматривая их социально-экономическое развитие в контексте аграрной политики государства в период империализма.
Третий этап совпадает по времени с «перестройкой» и последовавшей политикой гласности и плюрализма. В это время большое внимание уделяется изучению духовной и материальной культуры сибирских народов. Продолжается изучение деятельности М.М. Сперанского в Сибири, более пристально изучается развитие капиталистических отношений в Сибири в конце XIX – начале XX в.в. На этом этапе публикуются труды Ч.Г. Андреева, Т.М. Михайлова, Л.М. Дамешека и других исследователей[31]. Особо выделяются работы Л.М. Дамешека, посвященные исследованию административной и национальной политики царизма в Сибири периода империализма. В работе «Внутренняя политика царизма и народы Сибири» исследуются методы и практика управления инородческим населением, анализируется национальная политика Российской империи.
В 1990-е гг., после распада СССР, в России происходят значительные социально-экономические и политические потрясения. В этот период пересматриваются стереотипы, сложившиеся в советской историографии, в оборот вводятся недоступные ранее документальные источники, учёные получают возможность действительно объективно проводить научные изыскания, в т.ч. и в области окраинной и национальной политики Российской империи. Современные теоретические подходы позволили исследователям перейти на новый качественный уровень осмысления истории России. Большое влияние на отечественных исследователей оказала современная западная историография – труды А. Каппелера, М. Бассина, Д. Хоскинга, Д. Ливена и т.д.[32]
Среди множества научных исследований, посвящённых истории Сибири, сибирских народов и их взаимоотношений с царским правительством, необходимо выделить работы А.В. Ремнёва[33] и Л.М. Дамешека[34]. Значительное место в их исследованиях уделяется изучению административной практики Российской империи, в том числе рассматриваются и различные аспекты национальной политики государства. Большое значение имеют труды Д.Н. Замятина по гуманитарной географии[35].
Кроме того, в 1990-е гг. в свет выходят многочисленные работы, посвященные культуре и хозяйству сибирских народов, исследования в сфере межнациональных отношений в регионе. Среди них можно отметить работы
О.В. Бураевой, Б.Б. и И.Б. Батуевых[36]. В исследованиях Ч.Г. Андреева на основе привлечения обширнейшего круга источников изучены важнейшие сферы жизни сибирских народов, рассмотрена эволюция изменения моделей поведения в образе жизни коренных народов Сибири[37].
С возобновлением дискурса о роли и месте Сибири в составе Российского государства, появляется ряд компаративных аналитических исследований, в которых проводятся исторические параллели в процессах освоения Северной Америки и Сибири[38]. Подобные исторические параллели проводит Л.М. Дамешек, анализируя различные методы взаимодействия с аборигенным населением Северной Америки и Сибири[39]. Особый интерес исследователей привлекает окраинная политика Российской империи. Этому вопросу посвятили свои труды А.Ю. Бахтурина[40], И.Л. Дамешек[41] и другие авторы.
В 1995 г. выходит в свет коллективный труд иркутских историков под редакцией Л.М. Дамешека «История Усть-Ордынского Бурятского автономного округа». Это первая работа, где рассматривается история Предбайкалья с эпохи первобытнообщинного строя до наших дней. Внимание исследователей также привлекает миссионерская деятельность Русской православной церкви в регионе, её влияние и последствия[42].
Образу «инородцев» на страницах сибирской периодической печати посвящен специальный труд авторского коллектива в составе А.В. Гимельштейна, Л.М. Дамешека и Е. А. Сениной[43]. Заметное место в историографии Сибири занимает труд Д.А. Ананьева, Е.В. Комлевой, Д.Я. Раева, Д.Я. Резуна,
И.Р. Соколовского, Е.Н. Туманик, которые в результате обобщения исследований издали коллективную работу «Новые земли и освоение Сибири в XVII – XIX вв»[44]. Большой вклад в изучение истории народов Сибири внёс В.Я. Бутанаев, исследователь социально-экономической истории Хакасии[45]. В 2001 г. выходит работа С.Ю. Даржаева «Степные Думы – органы самоуправления бурят в Российском государстве (1822-1904 гг.)»[46] – первый труд, посвященный деятельности органов «инородческого» самоуправления, на основе анализа архивных фондов бурятских степных дум. Автор выделил принципы формирования, основные направления деятельности степных дум, предпринимает попытку выявить роль этих органов в жизни бурятского народа. Имперский фактор развития регионов получил новое теоретическое осмысление в трудах Л.М. Дамешека[47].
В рамках изучения истории Сибири административный аспект организации управления «инородцами» и эволюция политики государства в отношении коренных народов в имперский период имели фрагментарный характер и до настоящего времени не рассматривались исследователями как отдельная проблема.
Цель исследования – выявить на конкретном историческом материале общую закономерность развития административной политики и практики Российской империи в отношении народов юго-восточной Сибири; анализировать эволюцию организации управления аборигенным населением этого региона и установить мотивацию ее изменения; определить место и роль аборигенного населения Сибири в стратегии имперского строительства.
Для достижения цели исследования необходимо решить следующие задачи:
- проследить изменение общеисторического фона в исследуемый период и динамику изменения административной политики в отношении народов Сибири в русле национально-идеологического дискурса;
- исследовать процесс становления системы административного управления коренным населением юго-восточной Сибири в XVIII – начале XIX вв.;
- выявить особенности организации управления коренных народов после реформы 1822 г. и введения в действие «Устава об управлении инородцев»;
- установить место и роль «инородческих» органов самоуправления в структуре региональной власти в XIX в.;
- определить пределы компетенции и принципы разграничения полномочий между региональной администрацией и «инородческими» органами управления в XIX в.;
- проанализировать содержание и реализацию реформы управления коренными народами Сибири в конце XIX – начале XX в. в контексте конкретной исторической ситуации.
В качестве исследовательской гипотезы выдвинуто предположение о том, что в процессе освоения Сибири российское государство в отношении к народам Сибири от патерналистских установок XVIII в. к концу XIX в. постепенно перешло к унификации управленческих форм, что было вызвано окончательной интеграцией Сибири во внутригосударственное пространство России.
Методология и методы исследования. Методологической основой исследования является принцип научной объективности, а также принцип историзма, предполагающий изучение социально-экономических, культурных и политических явлений в изменении, развитии и во взаимосвязи с другими явлениями с учетом конкретной исторической ситуации, в которой они происходили. Поставленная цель и задачи исследования обусловили также необходимость использования и сочетания конкретных специально-исторических методов. Историко-сравнительный (компаративный) подход позволил выявить особенности эволюции административной практики в отношении народов империи. Системный подход подразумевал поиск ответов на вопросы о мотивации царской администрации в области управления народами Сибири, о факторах, влиявших на эволюцию административной политики. Использование проблемно-хронологического метода позволило выделить основные этапы развития и становления системы управления «инородческим» населением Сибири. Синхронный и диахронный методы позволили рассмотреть изучаемые явления в сложной взаимосвязи с другими событиями этого же периода, а также предполагали сопоставление ситуаций относящихся к различным временным периодам, но имеющим общую основу.
Кроме того, использовались историко-типологический, структурно-функциональный и формально-логический методы. Применение указанных методов исторического исследования в их комплексном сочетании позволяет осмыслить и раскрыть предмет изучения в общей закономерности и наиболее важных деталях, что в конечном итоге позволяет решить поставленные в исследовании задачи.
Источниковый анализ. Источниковую базу исследования составляют законодательные акты, материалы официального делопроизводства, статистические данные, мемуары и периодическая печать.
Работа с законодательными актами в значительной степени облегчается тем, что с 30-х гг. XIX в. велась систематическая кодификация всех законодательных актов Российской империи. В Полное собрание законов Российской империи вошли все нормативно-правовые акты общего и индивидуального характера, изданные от имени правителей империи, начиная с XVII в. Использование контент-анализа при работе с ПСЗ позволило проанализировать более ста законодательных актов, касающихся «инородческого» населения Сибири.
Первые законодательные акты, посвященные вопросам урегулирования взаимоотношений с сибирскими народами, появляются в середине XVII в. При изучении вопросов законодательства, посвященного народам Сибири, необходимо выделить (хотя и весьма условно) несколько периодов, которые характеризуются различной мотивацией администрации в сфере управления аборигенным населением Сибири. Так, первый период характеризуется особенностями процесса закрепления вновь присоединенных территорий в составе Российского государства. В силу вполне конкретной заинтересованности царской администрации в получении натурального ясака пушниной, административная политика государства имела охранительный, патерналистский характер. Этот период продолжался с конца XVII в. по 1822 г.
Второй период начинается со времени введения в действие «Устава об управлении инородцев»[48] 1822 г., который, являясь одним из важнейших актов «Сибирского учреждения» графа М.М. Сперанского, регламентировал фактически все стороны жизни сибирских «инородцев». Положения «Устава» практически без изменений применялись вплоть до конца XIX в., а касательно некоторых вопросов – до 1910-х гг. Все прочие нормативно-правовые акты, принимаемые в отношении инородцев в этот период, приводились в исполнение в строгом соответствии с положениями «Устава».
Высокую динамику законодательства показывает третий период, начавшийся в конце XIX в. и продолжавшийся вплоть до революции 1917 г. В этот период в имперской практике господствует стремление к унификации существующих общественных институтов. Был принят ряд законов, в корне изменивших статус и организацию управления сибирских «инородцев». В последние годы существования Российской империи «инородцы» были полностью подчинены общеимперскому законодательству.
Таким образом, нормативно-правовые акты наглядно демонстрируют те методы и способы осуществления административной политики, которые должны были реализовываться местной региональной администрацией.
Следующая группа источников – материалы официального делопроизводства, представленные архивными документами канцелярии иркутского генерал-губернатора (ГАИО, Ф. 25), Главного Управления Восточной Сибири (ГАИО, Ф. 24) и иркутского губернского правления (ГАИО, Ф. 32). Сконцентрированные в архивных фондах Государственного архива Иркутской области (ГАИО), эти документы представляют собой уникальное собрание делопроизводственных документов региональной администрации, в которых получили отражение все стороны ее деятельности. В силу специфики региона, в котором довольно высока была доля «инородческого» населения, значительное количество документов посвящены вопросам степного управления. Это, прежде всего, делопроизводственная переписка по вопросам налогообложения, предписания и распоряжения генерал-губернаторского и губернского аппарата по вопросам, касающимся степного управления, другие дела, возникавшие в процессе административной практики. Изучение делопроизводственных документов этого уровня представляет особый интерес, поскольку линии, заданные имперским центром, получали свою практическую реализацию именно на этом уровне.
Отдельный интерес представляют делопроизводственные документы инородческих органов управления XVIII и особенно XIX вв. В фондах Национального архива республики Бурятия (НАРБ) содержатся несколько десятков тысяч документов бурятских степных контор и степных дум, охватывающие временной период с середины XVIII в. по начало XX в.
В огромном массиве документов степных контор и степных дум можно изначально выделить две большие группы, работа с которыми требует дифференцированного подхода. Эти две группы выделяются по языку делопроизводства: большая часть дум использовала в делопроизводстве русский язык, а в Хоринской (НАРБ, Ф. 8) и Агинской (НАРБ, Ф. 129) степных думах почти все внутренние документы, регламентировавшие отношения на уровне степная дума – родовое управление, равно как и личные канцелярии должностных лиц – тайшей и зайсанов, велись на старомонгольской письменности. Однако, наряду с внутренним делопроизводством, все бурятские ведомства должны были сноситься и с русской администрацией, и в этом случае обязательным было и знание русской грамоты.
В общем виде, документы бурятских степных дум можно разделить на несколько групп: в первую группу следует включить переписку с земским начальством по поводу раскладки и сбора податей, ясака и земских повинностей, а также отчеты по ним перед земскими судами. Ко второй группе следует отнести документы, фиксирующие раскладку земских повинностей, податей и ясака внутри степной думы по родам и родовым управлениям. В третью группу документов можно выделить конкретные предписания начальства, распоряжения по конкретным делам, не касающимся общего порядка выплаты ясака и повинностей. К четвертой группе документов следует отнести те документы, которые касались состояния и развития хозяйства степных дум. В пятую группу – жалобы и прошения инородцев, связанные со злоупотреблением родовыми начальниками служебными полномочиями. И, наконец, последнюю, шестую группу составляют документы, касающиеся непосредственного процесса формирования органов «инородческого управления»: степных дум, инородных управ и родовых управлений.
Документы бурятских степных дум и степных контор являются наиболее важным историческим источником по истории аборигенного населения Прибайкалья (бурят и степных эвенков), в них получили отражение важнейшие процессы, происходившие в «инородческих» ведомствах на протяжении XIX в.
Широкое отражение «инородческий» вопрос в XIX в. получил на страницах центральной и местной периодической печати. Отдельные публикации встречаются на страницах «Московских ведомостей», «Гражданина», «Русского слова». Более широкое отражение получил «инородческий» вопрос на страницах сибирской печати. В «Сибирских записках», «Сибирском архиве», «Сибири» и «Восточном обозрении» публиковались материалы, касающиеся быта и современного состояния «инородцев», освещались проводимые в их отношении реформы. Необходимо отметить, что исследованию периодической печати как источника по изучению истории народов Сибири было посвящено специальное исследование Е.А. Сениной[49].
При написании диссертации использовались статистические источники. Поскольку главной целью исследования было изучение административной политики государства в отношении «инородцев» юго-восточной Сибири, статистические данные были призваны проиллюстрировать важнейшие изменения в хозяйстве, демографии и быте сибирских народов. Так, важнейшие опубликованные сведения приведены в статистических трудах Ю.А. Гагемейстера[50] С.К. Патканова[51] и др., неопубликованные – в архивных материалах.
Эпистолярное наследие представлено опубликованными письмами
Г.Н. Потанина, Н.М. Ядринцева и декабристов. В письмах в центральную Россию декабристы описывали сибирские реалии и излагали свои мысли касательно будущего Сибири в составе российского государства. Наряду с письмами представителей просвещенной передовой общественности в исследовании были привлечены письма К.П. Победоносцева к императору Александру III. Письма К.П. Победоносцева, одного из влиятельнейших государственных деятелей показывают, какие идеологические конструкции лежали в основе мероприятий государственной власти в конце XIX в.
Особую группу источников представляют мемуары. К ним можно отнести воспоминания, записки, дневники современников. В воспоминаниях декабристов, опубликованных в серии «Полярная звезда» содержатся богатейшие сведения о сибирском обществе XIX в. Поскольку многие декабристы на поселении проживали вблизи «инородцев», на страницах их заметок представлены и сведения касающиеся быта, хозяйства и культуры сибирских аборигенов. Так, например, в воспоминаниях и записках Н.А. Бестужева,
П.А. Муханова, Г.С. Батенькова, С.Г. Волконского, В.Ф. Раевского, Н.В. Басаргина и других не только описывается современное состояние «инородцев», но и анализируется политика государства в отношении аборигенов, а также делается попытка представить роль и место народов Сибири в будущем Российского государства. Особую ценность этих источников обусловливает тот факт, что взгляды декабристов представляют альтернативную официальной политике позицию.
Научная новизна исследования состоит в том, что в нем, на основе современных концептуальных подходов, впервые рассматривается эволюция административной практики в области управления коренными народами юго-восточной Сибири в имперский период (1721-1917 гг.). Последовательный системный анализ развития основных тенденций в области управления аборигенным населением юго-восточной Сибири позволил проследить эволюцию административной практики в отношении народов этого региона, а также определить роль и место «инородческого» компонента в процессе имперского строительства.
Практическая значимость. Материалы данного исследования могут быть использованы при подготовке учебных курсов и научных трудов по истории России и Сибири имперского периода, а также истории народов Сибири. Данное исследование восполняет некоторые пробелы в отечественной историографии в области управления коренными народами Сибири. В прикладном плане результаты исследования могут быть использованы при разработке концепций административной и национальной политики государства и регионов.
Апробация результатов исследования. Диссертация подготовлена и обсуждена на кафедре истории России Иркутского государственного университета. Основные положения данной работы были представлены на региональных и межрегиональных конференциях:
- Межрегиональной научной конференции «VIII историко-экономические чтения памяти В.Н. Шерстобоева», Иркутск, кафедра истории, экономических и политических учений БГУЭП, март 2006 г.
- Ежегодной научно-теоретической конференции молодых ученых, Иркутск, ИГУ, апрель 2006.
- Межрегиональной научной конференции «IX историко-экономические чтения памяти В.Н. Шерстобоева», Иркутск, кафедра истории, экономических и политических учений БГУЭП, март 2007 г.
- Всероссийской научно-практической конференции, посвященной памяти профессора В.И. Дулова «Сибирь в изменяющемся мире. История и современность», Иркутск, ИГПУ, 30 марта 2007 г.
- Ежегодной научно-теоретической конференции молодых ученых, Иркутск, ИГУ, апрель 2007 г.
- Международной научно-практической конференции «Славянские языки и культуры: прошлое, настоящее, будущее», Иркутск, ИГЛУ, 24 мая 2007 г.
- Межрегиональной научной конференции «X историко-экономические чтения памяти В.Н. Шерстобоева», Иркутск, кафедра истории, экономических и политических учений БГУЭП, 27 марта 2008 г.
- Всероссийской научно-практической конференции, посвященной памяти профессора В.И. Дулова «Сибирь в изменяющемся мире. История и современность», Иркутск, ИГПУ, 24 апреля 2008 г.
- Межрегиональной научной конференции «XI историко-экономические чтения памяти В.Н. Шерстобоева», Иркутск, кафедра истории, экономических и политических учений БГУЭП, март 2009 г.
II. Структура и основное содержание работы
Во введении обосновывается актуальность темы, дается общая характеристика степени ее изученности, определяются объект, предмет, цели и задачи, хронологические и территориальные рамки исследования, излагаются основные принципы методологии, историографический и источниковедческий анализ, а также оценивается научная и практическая значимость работы.
Первая глава «Народы Сибири в контексте региональной политики Российской империи: теоретические подходы» состоит из трех параграфов.
В первом параграфе «Методологические подходы в изучении народов Сибири в национально-идеологическом дискурсе» дается общая характеристика Российской империи как особого политико-правового, экономического и политического образования. Российское государство включило в свой состав территории, населенные народами, различными по экономико-социальным и культурным показателям. Внутри страны выделились регионы, управление которыми потребовало дифференцированного подхода и в принципе не могло быть изначально унифицировано.
В разделе проанализированы основные положения современной историографии имперского периода истории России. В ней сложилось устойчивое представление о том, что региональная, окраинная политика Российской империи является естественным продолжением общего курса внутренней политики государства. Отмечается, что диспропорции в развитии регионов империи, многообразие во всех сферах общественной жизни различных территорий привели к тому, что в каждом отдельно взятом регионе формировались принципиально особые и уникальные административные подходы. В контексте изучаемой темы особую роль приобретает вопрос о характере освоения Сибири.
В параграфе также разбирается содержание понятий «русификация», «ассимиляция» и «аккультурация», широко используемых в современной отечественной историографии.
Таким образом, ситуационный и региональный подходы предполагают изучение отдельных регионов в контексте общей исторической ситуации. Основная задача данного исследования – изучение эволюции административной политики государства в отношении определенных этнических групп в конкретном регионе. Она соприкасается с более масштабной проблемой изучения регионального варианта национальной политики государства и его эволюции.
Во втором параграфе «Понятия «империя» и «колония» исследуется содержание терминов, вынесенных в заглавие параграфа. Многие исследователи, определяя место Сибири в административной системе Российской империи, говорят о ней как о «колонии». В связи с этим важно определить характер взаимоотношений Сибири, как окраинной территории, и имперского центра.
Империей в данном случае считается государство с высоким уровнем концентрации власти, распространением ее на обширной территории, значительным этнически и культурно разнородным населением, мощным бюрократическим аппаратом. Исследователи высказывают различные мнения в вопросе об исторической сущности империй. В разделе дается краткая характеристика взглядов наиболее известных специалистов по указанной проблеме, таких как М. Дойл, Э. Пагден, Д. Ливен, Ф. Бродель, А. Миллер, А.В. Ремнев и др.
Российская империя возникла в результате длительного процесса, начавшегося в XV-XVI вв. после падения Византийской империи и распада Золотой Орды. Второй вехой этого процесса стало покорение в 1550-х гг. Казанского и Астраханского ханств. Впервые в состав Московского государства вошли территории, прежде обладавшие политической организацией и суверенитетом, населенные многочисленным неславянским и нехристианским населением. Этот момент можно считать отправной точкой дальнейшего расширения границ России, после чего последовало присоединение Зауралья, а затем и Сибири.
В годы правления Петра Великого Российская империя получила свое институциональное оформление. Петровская модернизация, ориентированная на запад, вывела страну на новый уровень развития. Россия стала европейским государством, империей, официально провозглашенной в 1721 г. В империи выделились два компонента: центр (европейская часть) и периферия (азиатская часть), которые в XVIII в. на европейский манер стали называть метрополией и колонией. Однако эта терминология не распространилась в массовом сознании. Особенностью Российской империи было то, что она представляла собой единое протяженное географическое пространство. Не существовало четких границ между «Россией» и «Сибирью», «метрополией» и «колонией».
В третьем параграфе «Проблема управления Сибирью в оценках современников» рассматривается специфика окраинной (региональной) политики Российской империи в контексте общего направления развития внутриполитического курса. Региональная политика российского самодержавия в имперский период была нацелена на политическую, экономическую и культурную интеграцию окраинных регионов. Однако эти территории настолько разнились во всех отношениях, что невозможно было выработать универсальные принципы взаимоотношений центра и регионов.
В параграфе рассматривается процесс эволюции административно-территориального устройства Сибири, в целом повторявшего, с некоторыми отличиями, организационные формы, установленные для центральных губерний. Также показано, как в массовом сознании происходила трансформация восприятия Сибири. Сибирь со временем перестала восприниматься как далекая, чужая окраина. В XVII-XVIII вв. происходило установление военно-политического контроля над территорией, решались фискальные задачи. Сибирские народы изначально рассматривались как источник ясака, и все взаимоотношения царской администрации и аборигенных племён базировались на экономической заинтересованности самодержавия. Одной из важнейших задач царизма на начальном этапе освоения Сибири было установление государственной монополии на сбор пушнины. Поэтому в XVIII в. предпринимаются меры по ограничению свободной торговли с русским населением. Это в определённой степени способствовало сохранению традиционного образа жизни и хозяйства аборигенов.
В первой половине XIX в. приходит понимание необходимости учёта особенностей хозяйственного и социально-экономического развития сибирских народов, что получило выражение в «Уставе об управлении инородцев» 1822 г., реализация которого явилась одним из самых значительных преобразований в ходе сибирских реформ графа М.М. Сперанского. К середине XIX в. «сибирский вопрос» выходит из административной и финансовой плоскостей и приобретает многомерное социально-экономическое и политическое значение. К началу XX в. Сибирь уже считалась продолжением собственно России, ее неотъемлемой частью. В связи с этим изменился и характер политики самодержавия в отношении «инородческого» населения.
Вторая глава «Управление народами юго-восточной Сибири в XVIII – начале XIX вв.» состоит из трех параграфов.
В первом параграфе «Присоединение юго-восточной Сибири к России» рассматривается процесс закрепления в составе российского государства обширного региона на юго-востоке Сибири. К концу XVII в. почти все населявшие его народы были приведены под подданство русского царя. После прихода в юго-восточную Сибирь русских служилых людей бурятские и эвенкийские племена Предбайкалья вышли из сферы влияния монгольского кочевого мира, находившегося номинально под китайским владычеством.
В XVII в. сложилась сеть острогов, связавшая воедино огромную и слабо освоенную территорию юго-восточной Сибири. В конце XVII в. русские достигли рубежей Китая и возникла необходимость определить границу между двумя государствами. В 1689 г. был заключен Нерчинский договор, определивший русско-китайскую границу и окончательно закрепивший Забайкалье за Россией. Буряты, эвенки и некоторые монгольские роды, кочевавшие в Забайкалье, были признаны подданными русского царя. С ними были заключены договоры, ставшие первыми нормативно-правовыми актами, регламентировавшими взаимоотношения царской администрации с народами юго-восточной Сибири. Основные положения этих актов были распространены на управление всеми группами бурятского и эвенкийского населения. В разделе проводится анализ этих документов. В этот период, не вмешиваясь во внутренние дела сибирских племен и родов, администрация упорядочила сбор ясака (пушнины) и обеспечила безопасность на новой границе.
Во втором параграфе «Становление системы административного управления «инородцами» в XVIII в.» рассматривается формирование системы управления народами Сибири. В 1721 г. была провозглашена Российская империя. Начался новый этап в истории России, превратившейся в одну из сильнейших держав своего времени. В этот период происходит дальнейшее уточнение российско-китайской границы, регламентируются торговые и иные отношения. В 1727 г. был заключен Буринский трактат, по которому все племена, кочевавшие вдоль границы, признавались подданными того государства, на территории которого они находились на момент заключения договора. К трактату прилагалась особая инструкция, устанавливавшая основные положения по управлению пограничным населением (бурятскими, эвенкийскими и монгольскими племенами).
Нормативно-правовые акты изначально гарантировали коренным народам минимальное вмешательство в их внутренние дела. Это было связано с тем, что царская администрация, преследуя фискальные и экономические интересы, стремилась удержать новых подданных в границах Российской империи. Кроме того, в условиях незначительного освоения сибирских территорий и отсутствия развитого административного аппарата прямое управление инородческим населением Восточной Сибири было невозможно. Подобная патерналистская модель взаимоотношений с народами Сибири сохранялась практически неизменной на протяжении XVIII в.
В третьем параграфе «Степные конторы» дается анализ общим принципам управления Сибирью в XVIII в. и рассматривается деятельность особых органов самоуправления сибирских народов, которые у бурят получили название «степные конторы». Подобные институты возникли и у хакасов. Жители таёжной зоны юго-восточной Сибири, отличавшейся очень низкой плотностью населения и огромными расстояниями сезонных перекочевок, обусловленных особенностями хозяйственно-культурного типа, таких органов не имели.
Первые степные конторы появились, вероятно, во 2-й половине XVIII в. Они складывались естественным образом и постепенно трансформировались в официально признанный орган самоуправления. Точное количество степных контор установить сложно. Территория, на которой проживали роды, подчинённые степной конторе, образовывали инородное ведомство. Ведомство не являлось административной единицей в современном понимании и не имело никаких административных границ, объединяя лишь под единым начальством несколько родов. Степные конторы имели исключительно хозяйственно-административные функции: раскладка и сбор податей, а также отчёты по ним перед земскими судами, раскладка и контроль над исполнением земских повинностей, исполнение инструкций и предписаний начальства. Отдельно можно выделить хозяйственные задачи: борьба с эпидемиями и падежами скота, развитие земледелия и скотоводства, создание хлебных магазинов. Во главе контор стояли тайши, чья должность была выборной.
Степные конторы на протяжении XVIII – начала XIX вв. из традиционных родовых институтов эволюционировали в органы самоуправления, которые органично вписались в административную систему управления Сибирью. Развитие этих органов – уникальный пример относительно безболезненной и последовательной интеграции инородного этнического элемента в систему империи. В 1822 г. степные конторы были преобразованы в степные думы.
Третья глава «Организация управления народами юго-восточной Сибири после 1822 года» состоит из четырех параграфов.
В первом параграфе «Реформа управления народами юго-восточной Сибири 1822 года» рассматриваются общественные отношения народов юго-восточной Сибири в начале XIX в. и анализируется важнейший нормативно-правовой акт, в соответствии с которым осуществлялся административный контроль за народами Сибири вплоть до конца XIX в. В конце XVIII – нач. XIX вв. многочисленные коренные народы Сибири, составлявшие группу населения, называемую «инородцы», не имели юридически закрепленного статуса, по отношению к ним нельзя было проводить однородную политику.
В 1822 г. был принят «Устав об управлении инородцев». Все коренные народы Сибири были поделены на три категории: оседлые – занимающиеся земледелием и торговлей, приравнивавшиеся к сословию государственных крестьян во всех правах и обязанностях, кроме рекрутской повинности, от которой они были освобождены; кочевые – кочующие земледельцы и южные скотоводы и промышленники; бродячие инородцы (ловцы) – «переходящие с места на место по рекам и урочищам».
Почти все буряты, за редким исключением, были включены в разряд кочевых инородцев. За «кочевыми инородцами» закреплялись их кочевья, на которых они имели право заниматься земледелием, скотоводством и местными промыслами. На землях, отведённым им во владение, русским было строго запрещено селиться самовольно, но аренда русскими земли с разрешения «общества» была разрешена. Управление должно было осуществляться в соответствии с обычаями и законами. В суде все дела, кроме уголовных, вверялись также родовым органам. Те вопросы, которые родовые законы не регламентировали, решались по общеимперским законам. Подати и повинности налагались на число душ, которое определялось общей переписью. От общих по губернии повинностей освобождались только бродячие инородцы. Каждый «инородец» мог приносить жалобы «на стеснения и обиды». «Инородцам» гарантировались права свободной торговли, свобода вероисповедания и богослужения. Все «инородцы» освобождались от рекрутской повинности. Родовой знати гарантировались права и почести, принадлежавшие ей согласно обычаям. В «Уставе» была официально закреплена система органов самоуправления «инородцев». Низшей ступенью было родовое управление (в рамках одного селения или рода), средней – инородная управа (объединяла несколько селений), высшей – степная дума (объединяла несколько инородных управ по родовому признаку). Чётко регламентировался порядок составления и сбора податей и повинностей.
«Устав об управлении инородцев» максимально учитывал особенности родового управления и ограждал народы Сибири от вмешательства во внутренние дела родового управления. Сибирские «инородцы» при этом официально закреплялись как подданные Российской империи. Была подведена законодательная база под отношения «инородцев» с царской администрацией и определен их юридический статус и порядок управления. Для своего времени «Устав» был прогрессивным законодательным актом, не имеющим аналогов в мировой истории.
Во втором параграфе «Создание степных дум» рассматривается процесс формирования высшего органа самоуправления коренных народов Сибири – степных дум. Степные думы, образованные в соответствии с «Уставом об управлении инородцев» 1822 г., сменили существовавшие ранее степные конторы. У западных бурят было учреждено семь степных дум, у восточных – четыре. Некоторые степные думы имели также инородные управы. У эвенков Забайкалья была учреждена одна степная дума и шесть инородных управ. Четыре степные думы были также учреждены у хакасов Енисейской губернии. Структура и порядок деятельности степных дум и инородных управ у хакасов, степных эвенков Забайкалья и бурят были схожи. Таким образом, наибольшее количество степных дум было создано у бурят, абсолютное большинство которых было включено, согласно «Уставу», в категорию «кочевых инородцев». Именно на примере бурятских степных дум можно проследить наиболее общие черты эволюции этих органов во взаимоотношениях с царской администрацией.
В третьем параграфе «Деятельность степных дум» показан процесс становления степных дум как органов самоуправления коренных народов юго-восточной Сибири и их взаимодействия с губернскими властями. Согласно «Уставу» 1822 г. управление степными думами возлагалось на «родоначальников» и «почётных родовичей». Все почетные звания за бурятской и хакасской знатью были закреплены юридически. Звания имели наследственный характер, но должности частично были выборными. Выборы старосты у бурят проводились на общеродовом собрании – суглане, в котором участвовало взрослое мужское население. Должность занимали, как правило, наиболее влиятельные и богатые члены рода, поэтому часто должность передавалась по наследству, но с обязательным утверждением на суглане. Избранные заседатели степной думы, второй тайша, кандидат в тайши утверждались в должности гражданским губернатором или областным начальником, главный тайша – генерал-губернатором. Родоначальники, в случае доказанных злоупотреблений, могли быть отстранены от обязанностей гражданским губернатором, а главный родоначальник – по указанию самого генерал-губернатора. Все должности, кроме должности письмоводителя, являлись согласно «Уставу» общественными, то есть люди, занимавшие их, не получали никакого установленного жалования. Что касается инородной управы (которая объединяла несколько родов), здесь выбирали голову и двух помощников, в выборах участвовали только родоначальники (то есть старосты и их помощники).
Также рассматриваются соответствующие направления в деятельности бурятских степных дум. На первом месте стояли вопросы, связанные со сбором налогов и податей. Сборы делились на три категории: казённые продажи, земские повинности, повинности внутренние на содержание степного управления. Объём земских повинностей определялся губернскими властями, внутренние повинности – степными думами. К земским повинностям относилось устройство дорог, содержание подвод для земских сообщений и т.д. Внутренние сборы были направлены на содержание органов управления, канцелярии степных дум, также производились сборы на постройку зданий, училищ, больниц, на обучение детей. Отдельно выделяется ясак (как статья кабинетских доходов), в 1827 г. оседлые инородцы были освобождены от ясака. Буряты, отнесённые к разряду кочевых, продолжали выплачивать ясак. Ясачные выплаты составляли более трети всех доходов бурят. Преобладал денежный сбор, к середине XIX в. сбор ясака натурой оставлял десятую часть ясачных платежей.
Царская администрация была также заинтересована в развитии земледелия среди бурятского населения региона. С переходом к земледелию, наряду с принятием православия, связывалась задача русификации бурят. В начале XIX в. был издан ряд правительственных предписаний о развитии земледелия у бурят. К середине XIX в. площадь запашки значительно увеличилась почти во всех бурятских ведомствах Иркутской губернии. Отдельное внимание уделяла царская администрация и развитию скотоводства.
Большое значение имела деятельность степных дум в области здравоохранения и образования. Медицинское обслуживание в XIX в. было развито слабо. С 20 – 30–х гг. XIX в. степными думами предпринимаются попытки наладить медицинское обслуживание на подведомственных территориях из общественных средств. В обязанности степных дум входили и меры по предотвращению повальных болезней (оспы и т.п.).
С начала XIX в. в бурятских ведомствах создаются первые приходские училища. В условиях отсутствия ощутимой государственной поддержки школы развивались неравномерно, охватить широкие слои населения, учитывая социально-экономическую обстановку, они не могли. Но, тем не менее, к концу XIX в. в бурятских ведомствах была создана сеть училищ, были подготовлены первые кадры бурятских учителей.
В четвертом параграфе «Упразднение степных дум» рассматривается процесс ликвидации органов самоуправления коренных народов Сибири. Уже в середине XIX в. в правительственных кругах появляются предложения подчинить бурят общеимперскому законодательству. Власти имели на то несколько причин. Была экономическая мотивация: при переходе в разряд оседлых бурят переводили в более высокий податной оклад государственных крестьян. Усилились русификаторские настроения в политических кругах Российской империи. Изменилось эмоциональное восприятие Сибири, которую стали считать неотъемлемой частью России, продолжением «русской земли». Именно в это время активизируется миссионерская деятельность Русской Православной церкви в регионе. Кроме того, в конце XIX в. в связи с развитием капиталистических отношений отмечается усиление социального расслоения в «инородческих» родах. Иерархия, закреплённая в «Уставе» 1822 г., уже не соответствовала новому социальному устройству. По всей видимости, существование степных дум в конце XIX в. начинает доставлять больше неудобств, чем ощутимой пользы. Буряты втягиваются в региональный рынок уже вне рамок степных дум. Это свидетельствует о том, что закрытое некогда родовое управление, бывшее ранее гарантом безопасности «инородцев», в конце XIX в. теряет свою актуальность.
В 1880-х гг. начинается процесс упразднения степных дум и замены их инородными управами, в первую очередь у западных бурят Иркутской губернии. В 1898 г. было принято «Временное положение о крестьянских начальниках», окончательно подчинившее бурят общеимперскому законодательству. Теперь инородные управы (которые продолжали формироваться согласно принципам «Устава» 1822 г.) заменялись управами, устроенными по русскому типу. В Забайкалье степные думы существовали до начала XX в. и были упразднены в период с 1901 по 1904 гг. Упразднение степных дум в Забайкалье совпало с проведением землеустройства и волостной реформы у сибирских «инородцев», что означало полное их подчинение общеимперскому законодательству.
Четвертая глава «Административная политика Российской империи в отношении народов юго-восточной Сибири в конце XIX – начале
XX вв.» состоит из четырех параграфов.
В первом параграфе «Миссионерская деятельность РПЦ в юго-восточной Сибири как часть административной политики Российской империи» рассматривается распространение христианства в Восточной Сибири в контексте административной политики российского государства. В Сибири в это время большинство коренных народов придерживалось традиционных вероисповеданий. Исключение составляли лишь буряты Забайкалья, где в этот период происходит активное распространение одной из ветвей буддизма – ламаизма. Распространение христианства в Восточной Сибири начинается с появлением здесь первых русских землепроходцев в начале XVII в. В дальнейшем же, с расширением сети острогов и учреждением Иркутской епархии в 1727 г. позиции Русской Православной церкви в данном регионе усиливаются. Цели и задачи церкви в регионе диктовались конкретными экономическими и административными интересами гражданской администрации. В разделе показана специфика миссионерской деятельности русской православной церкви в юго-восточной Сибири, ее итоги и значение для дальнейшей судьбы коренных народов региона.
Во втором параграфе «Подготовительные мероприятия правительства. анализируются многочисленные причины, обусловившие смену внутриполитического курса по отношению к аборигенам Сибири. К началу XX в. система инородческих органов самоуправления изжила себя. Ее ликвидация отвечала, прежде всего, государственным интересам России. Кроме того, особую остроту приобрел земельный вопрос. Во владении «инородческих» родов законодательно были закреплены обширные территории, государство же стремилось монопольно распоряжаться всем земельным фондом Сибири. Для этого нужно было вывести земли из подведомственности органов самоуправления коренных народов.
После ликвидации степных дум началась реформа управления коренным населением Сибири. Основные направления будущих преобразований были изложены иркутским генерал-губернатором А.П. Игнатьевым в специальной «Программе деятельности генерал-губернатора Восточной Сибири и правительственных мероприятий в отношении этого края с 1887 г. и приблизительно на десять лет». Эта программа предусматривала ряд рекомендаций, конечная цель которых была сформулирована предельно чётко – «обрусение инородцев». Достижению этой цели должно было способствовать подчинение инородцев власти земских начальников. Именно предложения А.П. Игнатьева и нового министра внутренних дел И.Л. Горемыкина, который высказывался в пользу расширения функций земских начальников в отношении «инородцев», легли в основу закона 8 июня 1898 г., получившего название «Временное положение о крестьянских и иноверческих начальниках». В 1896-1898 гг. был также принят ряд законов, регламентировавших поземельное устройство Сибири, порядок взимания податей за земельные наделы и правила пользования лесными наделами. Ключевым событием стало введение в действие «Временного положения о крестьянских начальниках в губерниях Тобольской, Томской, Енисейской и Иркутской» 2 июня 1898 г.
В третьем параграфе «Временное положение о крестьянских и инородческих начальниках» 1898 г. Волостная реформа» рассматриваются действия имперской администрации по установлению строгого контроля над русскими крестьянами и аборигенным населением Сибири. Согласно принятому 8 июня 1898 г. закону, получившему название «Временное положение о крестьянских начальниках» в системе управления сельским населением Сибири крестьянские начальники заменили чиновников по крестьянским делам в Западной Сибири и земских заседателей в Восточной Сибири. Крестьянские начальники получили большой круг полномочий для надзора над крестьянским и «инородческим» населением, а также административные права в отношении должностных лиц всех категорий сельского управления. Таким образом, сельское и «инородческое» управление было выведено из-под контроля земских окружных судов, в ведении которых они находились со времен «Сибирского учреждения» графа Сперанского. Все полицейские и административные функции передавались крестьянским начальникам, которые назначались в Тобольской и Томской губерниях – самим министром внутренних дел, а в Иркутской и Енисейской – генерал-губернатором Иркутского генерал-губернаторства.
Иерархия управления сельским населением включала три ступени: участковые крестьянские начальники; уездный съезд, состоявший из крестьянских начальников уезда; и исправника. Уезды в указанных в законе губерниях были учреждены в 1898-1899 гг. В 1901 г. институт крестьянских начальников был введен в Забайкальской области, на которую закон изначально не распространялся. С введением института крестьянских начальников и последовавшей волостной реформой произошли серьезные перемены в системе должностей «инородческого» управления: появились волостные старшины, булучные старосты, инородческие судьи, крестьянские и инородческие начальники, которые заменили старых нойонов. Одновременно с причислением «инородцев» к категории оседлых администрация проводила волостную реформу: прежнее родовое административное деление, сохранявшееся ещё со времён «Устава об управлении инородцев» 1822 г., заменялось сельскими обществами и волостями по примеру русского крестьянского волостного административного устройства. В параграфе анализируется сложившаяся в начале XX в.в результате волостной реформы система управления аборигенными народами Сибири.
Действия правительства противоречили интересам коренных народов Сибири, особенно там, где в ходе реформы урезали земли кочевым инородцам, которым, в силу особенностей кочевого скотоводческого хозяйства, требовались большие площади. В ряде бурятских ведомств Забайкальской области произошли волнения. В период первой русской революции 1905-1907 гг. возникли первые общественные организации сибирских народов, которые пытались отстоять свои права и не допустить пересмотра поземельного устройства «инородцев».
В четвертом параграфе «Реализация землеустроительной политики правительства среди народов юго-восточной Сибири в 1908-1914 гг. Завершение аграрной реформы в Сибири» рассматриваются аграрные преобразования в Сибири в начале XX в. в контексте общей политики российского государства в отношении коренных народов Сибири. После спада революционных событий 1905-1907 гг. в Сибири возобновилась землеустроительная деятельность, проводившаяся в ходе масштабной аграрной реформы, связанной с именем П.А. Столыпина. Начинается финальный этап проведения землеустройства и подчинения сибирских аборигенов общеимперскому законодательству. Перевод «инородцев» в разряд оседлых напрямую был связан с землеустройством: в процессе реформы земли, находившиеся в распоряжении инородческих органов самоуправления, подвергались строгому учету и перекраивались, исходя из душевого надела оседлого земледельца. Подобные мероприятия встретили неодобрение со стороны «инородцев». Со стороны бурят, хакасов, якутов и эвенков предпринимались безуспешные попытки обжалования решений властей, как на губернском уровне, так и на правительственном – вплоть до ходатайств на имя императора. В результате в этот период большая часть сибирских аборигенов была фактически уравнена в правах с русским крестьянским населением. Несмотря на то, что официально «Устав об управлении инородцев» отменен не был, его положения утратили силу: от патерналистской модели национальной политики Российская империя перешла к унификации.
В заключении формулируются основные выводы диссертации.
Продвижение Российской империи на Восток можно рассматривать как расширение самого образно-географического поля России, то есть как процесс интеграции Сибири в Россию. Имперский фактор определяет этот процесс как закономерное формирование единой имперской общности территорий, регионов, народов, что, однако, не исключало присущей Российской империи гибкости и поливариантности управленческих форм.
Одной из важнейших проблем истории России имперского периода является вопрос об административной политике государства в отношении сибирских народов. Вне зависимости от того в каком контексте рассматривается процесс вхождения Сибири в состав российского государства, можно констатировать, что именно через изучение административной практики должно проводиться исследование национальной политики Российской империи.
В административной политике Российской империи в Сибири можно выделить три периода. Первый период (XVIII – начало XIX в.) – характеризуется процессом формирования административной структуры Сибири, в том числе и системы управления «инородческим» населением. Экономическая заинтересованность царской администрации в получении натурального ясака обусловила патерналистские позиции российского государства в отношении сибирских аборигенов. К концу XVIII в. сложилась устойчивая система управления «инородческим» населением. У кочевых народов юго-восточной Сибири, бурят и степных эвенков Забайкалья, формируются особые органы самоуправления – степные конторы, в пределах которых аборигены обладали широким самоуправлением.
Второй период начинается с 1822 г. – со времени введения в действие «Устава об управлении инородцев» и продолжался до 80-х гг. XIX в. «Устав» фактически закрепил те административные формы, которые сложились в процессе административной практики. «Устав» максимально учитывал особенности родового управления и, насколько это было возможно, ограждал народы Сибири от вмешательства в дела родового управления. Аборигенное население Сибири было поделено на три разряда в соответствии с уровнем развития хозяйства. Была создана система управления коренными народами. Высшей ступенью «инородческого» управления кочевыми народами стали степные думы, которые сменили степные конторы. Все отношения с местной царской администрацией возлагались на степные думы, обладавшие широкими правами. Существование этого института позволило кочевым народам Сибири перейти к новым формам хозяйствования, занять своё место на региональном рынке, относительно безболезненно влиться в капиталистические отношения, интегрироваться в Российскую государственность.
Третий период в эволюции административной политики Российской империи в отношении народов Сибири начинается в 1880-х гг. и продолжается вплоть до 1917 г. В этот период происходит ликвидация особых органов «инородческого» самоуправления и полное подчинение аборигенов общеимперскому законодательству. Реализация стратегических планов правительства в отношении инородцев на практике в этот период была связаны с аграрной политикой. Подобные мероприятия были вызваны целым рядом причин. Увеличение населения Сибири, развитие путей сообщения, увеличившиеся темпы развития капиталистических отношений, обострение международной обстановки на Дальнем Востоке, активизация переселенческой политики – все это приводило к тому, что государство стремилось окончательно закрепить Сибирь как «внутреннюю» территорию. В такой ситуации особые органы управления аборигенов и те довольно широкие права, которые гарантировались «Уставом об управлении инородцев», становились пережитком, требующим скорейшей отмены. Этому способствовали и внутренние процессы в инородческих ведомствах: контакты с русским населением, внедрение новых форм хозяйствования, плотная интеграция в региональный рынок, социальное расслоение.
Охарактеризовать данные процессы исключительно позитивно или негативно не представляется возможным, здесь имелись и положительные и отрицательные стороны. Российское государство в отношении к народам Сибири от патерналистских установок XVIII в. к концу XIX в. постепенно перешло к унификации управленческих форм, что было вызвано окончательной интеграцией Сибири во внутригосударственное пространство России. К 1917 г. сибирские аборигены в правах были фактически приравнены к русским крестьянам, что явилось результатом естественного стремления государства к формированию единого культурного, экономического и политического пространства. Эволюция принципов организации административного управления народами юго-восточной Сибири, таким образом, явилась итогом практического воплощения основных тенденций и направлений, имевших место в процессе развития Российской государственности в исследуемый период.
Список публикаций автора по теме диссертационного исследования.
Статьи, опубликованные в журналах, рекомендуемых ВАК:
- Мунханов В. А. Документы бурятских степных дум как источник по изучению административной политики Российской империи в XIX в. // Вест. Том. гос. ун-та. – 2010. – № 338 (сентябрь 2010). – С. 97–100.
Статьи в других изданиях:
- Мунханов В. А. Хозяйственная деятельность бурятских степных дум в XIX в. // Иркутский историко-экономический ежегодник. 2006. – Иркутск, 2006. – С. 177–181.
- Мунханов В. А. Устав об управлении инородцев 1822 г. и общественный строй бурят // Вестн. Иркут. ун-та.– Иркутск, 2006. – Спец. вып. : Материалы ежегодной научно-теоретической конференции молодых ученых. – С. 75–77.
- Мунханов В. А. Административные меры по регулированию торгового оборота с бурятским населением Восточной Сибири в XVIII-XIX вв. // Иркутский историко-экономический ежегодник. 2007. – Иркутск, 2007. – С. 174–176.
- Мунханов В. А. Становление системы административного управления бурятским населением юго-восточной Сибири в XVIII – начале XIX в. // Сибирь в изменяющемся мире. История и современность : материалы Всерос. науч.-практ. конф., посвящ. памяти проф. В.И. Дулова. – Иркутск, 2007. – Кн. 2. – С. 39–43.
- Мунханов В. А. Судопроизводство в бурятских степных думах // Вестн. Иркут. ун-та.– Иркутск, 2007. – Спец. вып. : Материалы ежегодной научно-теоретической конференции молодых ученых. – С. 22–23.
- Мунханов В. А. Миссионерская деятельность Русской Православной церкви в Восточной Сибири как фактор русификации аборигенных народов (на примере Прибайкалья) // Славянские языки и культуры: прошлое, настоящее, будущее : материалы Междунар. науч.-практ. конф. Иркутск, 24-25 мая 2007 г. – Иркутск, 2007. – С. 186–189.
- Мунханов В. А. Реализация землеустроительной политики правительства среди народов юго-восточной Сибири в 1908-1914 гг. // Иркутский историко-экономический ежегодник. 2008. – Иркутск, 2008. – С. 323–327.
- Мунханов В. А. Идеологическое обоснование национальной политики Российской империи в отношении народов юго-восточной Сибири в начале XX в. // Сибирь в изменяющемся мире. История и современность : материалы Всерос. науч.-практ. конф., посвящ. памяти проф. В.И. Дулова. – Кн. 1. – Иркутск, 2008. – С. 260–263.
- Мунханов В.А. Реформа поземельного устройства и управления сибирских «инородцев» в законах Российской империи конца XIX – начала XX вв. // Иркутский историко-экономический ежегодник. 2009. – Иркутск, 2009. – С. 120–123.
Подписано в печать 26.10.2010 г.
Формат 60 84 1/16 Усл. печ. л. 1,5.
Тираж 100 экз. Заказ 76
Издательство Иркутского государственного университета
664003, Иркутск, бульвар Гагарина, 36, тел. (3952) 24-14-36
[1] Гагемейстер М. М. Статистическое обозрение Сибири. СПб, 1854 ; Геденштром Ю. А. Отрывки о Сибири. СПб, 1830.
[2] Паршин В. Поездка в Забайкальский край. Ч. 1-2. М., 1844.
[3] Восстание декабристов. Документы. Т. 7. М., 1958.
[4] Батеньков Г. С. Сочинения и письма. Т. 1. Письма. Иркутск, 1989 ; Муханов П. А. Сочинения и письма. Иркутск, 1991 ; Волконский С. Г. Записки. Иркутск, 1991.
[5] Небольсин П. И. Покорение Сибири. Перепчат. с изд. 1849 г. с испр. СПб., 2008.
[6] Корф М. А. Жизнь графа Сперанского : в 2 т. СПб., 1861.
[7] Вагин В. И. Исторические сведения о деятельности графа Сперанского в Сибири. СПб., 1872.
[8] Ядринцев Н. М. Сибирские инородцы, их быт и современное положение. СПб, 1891.
[9] Щапов А. П. Великорусские области и смутное время // Избранное / сост. А. С. Маджаров. Иркутск, 2001. С. 67-164.
[10] Письма Г. Н. Потанина. В 2 т. Т. 1. Иркутск, 1987.
[11] Прутченко С. Сибирские окраины. Историко-юридические очерки. СПб., 1899.
[12] Патканов С. К. Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и роды инородцев. СПб., 1912. Т.1 ; Клеменц Д. А. Население Сибири // Сибирь, её современное состояние и нужды. СПб., 1908. С. 78-79.
[13] Шашков С. С. Собрание сочинений. СПб., 1898. Т. 2 : Исторические очерки ; Щербачёв А. Материалы по исследованию землевладения и землепользования в Забайкальской области. СПб., 1898. Вып. 5.
[14] Ордынский А. К. Очерки бурятской жизни. Тобольск, 1896 ; Термен А. И. Среди бурят Иркутской губернии и Забайкальского края. СПб, 1912 ; Серебренников И. Н. Инородцы в Сибири : их состав и занятия. Иркутск, 1913 ; Подгорбунский И. А. Буряты. Исторический очерк. Иркутск, 1902.
[15] Подгорбунский И. А. Указ. соч.
[16] Термен А. И. Среди бурят Иркутской губернии и Забайкальского края. СПб, 1912.
[17] Хангалов М. Н. Собрание сочинений : в 2 т. Улан-Удэ. 1958 ; Цыбен Жамцарано. Путевые дневники 1903-1907 гг. / Ин-т монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН [и др.] ; [сост.: В.Ц. Лыксокова и др.]. Улан-Удэ, 2001.
[18] Хангалов М. Н. Указ. соч.
[19] Цыбен Жамцарано...
[20] Бахрушин С. В. Сибирские туземцы под русской властью до революции 1917 г. // Советский Север. 1929. №1. С. 66-97 ; Гирченко В. П. Русские и иностранные путешественники XVII, XVIII и первой половины XIX вв. о бурят-монголах. Улан-Удэ, 1939.
[21] Богданов М.Н. Очерки истории бурят-монгольского народа. Верхнеудинск, 1926.
[22] Окладников А. П. Очерки по истории западных бурят-монголов. Л., 1937.
[23] Кудрявцев Ф. А. История бурят-монгольского народа. От XVII до 60-х годов XIX века. М., 1940.
[24] Хаптаев П. Т. Краткий очерк истории бурят-монгольского народа. Улан-Удэ, 1936.
[25] Шунков В. И. Очерки по истории земледелия в Сибири. М., 1956 ; Дулов В. И. Крестьянство Восточной Сибири в годы первой русской революции. Иркутск, 1956 ; Карцов В. Г. Декабрист Г.С. Батеньков. Новосибирск, 1965.
[26] Залкинд Е. М. Присоединение Бурятии к России. Улан-Удэ, 1958.
[27] Асалханов И. А. Социально-экономическое развитие Юго-Восточной Сибири во второй половине XIX века. Улан-Удэ, 1963.
[28] История Сибири : в 5 т. Л., 1968. Т. 3.
[29] Залкинд Е. М. Общественный строй бурят в XVIII – I половине XIX вв. М., 1970 ; Дамешек Л. М. Ясачная политика царизма в XIX – начале XX вв. Иркутск, 1983 ; Кудрявцев Ф. А. Вопросы экономического развития и социальных отношений в Сибири в XVIII-XX вв. Новосибирск, 1970.
[30] Крестьянство Сибири в эпоху капитализма. Новосибирск, 1983.
[31] Андреев Ч. Г. Очерки аграрной истории. Улан-Удэ, 1993 ; Михайлов Т. М. Исследования по исторической этнографии монгольских народов. Улан-Удэ, 1986 ; Дамешек Л. М. Внутренняя политика царизма и народы Сибири в XIX – начале XX вв. Иркутск, 1986.
[32] Хоскинг Дж. Россия : народ и империя. Смоленск, 2000 ; Bassin M. Imperial Visions : Nationalist Imagination and Geographical Expansion in the Russian Far East, 1840-1865. Cambridge : Cambridge University Press, 1999 ; Lieven D. The Russian Empire and the Soviet Union as Imperial Polities // Journal of Contemporary History. vol.30. № 4 (1995). Р. 607 – 635 ; Суни Р. Империя как она есть : имперская Россия, «национальное» самосознание и теории империи. Ab Imperio. 2001. №. С. 9 – 71.
[33] Ремнёв А. В. Самодержавие и Сибирь. Административная политика в первой половине XIX в. Омск, 1995 ; Его же. Самодержавие и Сибирь. Административная политика второй половины XIX – начала XX вв. Омск, 1997 ; Его же. Россия Дальнего Востока. Имперская география власти XIX – нач. XX веков. Омск, 2004.
[34] История Усть-Ордынского Бурятского автономного округа / Дамешек Л. М. [и др.]. М., 1995.
[35] Замятин Д. Н. Гуманитарная география: пространство и язык географических образов. СПб., 2003.
[36] Бураева О. В. Хозяйственные и этнокультурные связи русских, бурят и эвенков в XVII – I половине XIX вв. Улан–Удэ, 2000 ; Батуев Б. Б., Батуева И. Б. Буряты в XVII – XIX вв. Улан-Удэ, 1996.
[37] Андреев Ч. Г. Коренные народы Восточной Сибири во II половине XIX – начале XX века (60-е гг. XIX в. – октябрь 1917 г.) : модернизация и традиционный образ жизни. Улан-Удэ, 2001.
[38] Шиловский М. В. Специфика колонизации США и Сибири // Фронтир в истории Сибири и Северной Америки в 17-20 веках : общее и особенное. Новосибирск, 2002. Вып. 2 ; Резун Д. Я., Шиловский М. В. Сибирь, конец XVI- начало XX века : фронтир в контексте этносоциальных и этнокультурных процессов. Новосибирск, 2005 ; Агеев А. Д. Сибирь и американский Запад : движение фронтиров. Иркутск, 2002.
[39] Дамешек Л. М. Сибирские «инородцы» в имперской стратегии власти (XVIII – нач. XX в.). Иркутск, 2007.
[40] Бахтурина А. Ю. Окраины Российской империи : государственное управление и национальная политика в годы Первой мировой войны (1914-1917). М., 2004.
[41] Дамешек И. Л. Сибирь в системе имперского регионализма (компаративное исследование окраинной политики России в I половине I века). Иркутск, 2002 ; Ее же. Российские окраины в имперской стратегии власти (начало XIX – начало XX вв.). Иркутск, 2005.
[42] Дулов А. В. Иркутская епархия в 1860 – 1917 гг. // Из истории Иркутской епархии. Иркутск, 1998. С. 82-101 ; Оглезнева Г. В. Миссионеры второй половины XIX века глазами миссионеров // Апостол Аляски : материалы науч. конф. Иркутск, 1998. С. 53-55.
[43] Дамешек Л. М., Гимельштейн А. В., Сенина Е. А. Образ инородцев на страницах сибирской периодической печати (вторая половина XIX – начало XX в). Иркутск, 2007.
[44] «Новые земли» и освоение Сибири в XVII – XIX вв. : очерки истории и историографии / Ананьев Д. А.[ и др.] ; под ред. Д. Я. Резуна. Новосибирск, 2006.
[45] Бутанаев В. Я. Социально-экономическая история Хонгорая (Хакасии) в XIX – начале XX вв. Абакан, 2002.
[46] Даржаев С. Ю. Степная дума – орган самоуправления бурят в российском государстве. Улан-Удэ, 2001.
[47] Дамешек Л. М. Сибирские «инородцы» в имперской стратегии власти (XVIII – нач. XX в.). Иркутск, 2007.
[48] ПСЗ – I. Т. 38. № 29.126 от 22 июля 1822 г.
[49] Сенина Е. А. «Инородческий вопрос» на страницах сибирской периодической печати во второй половине XIX – начале XX века : дис.... канд. ист. наук. Иркутск, 2005.
[50] Гагемейстер Ю. А. Статистическое обозрение Сибири. СПб, 1854. Ч. 1–3.
[51] Патканов С. К. Статистические данные, показывающие племенной состав населения Сибири, язык и роды инородцев. СПб., 1912.
