Левоэсеровское движение: организационные формы и механизмы функционирования
МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
имени М.В. ЛОМОНОСОВА
На правах рукописи
ЛЕОНТЬЕВ ЯРОСЛАВ ВИКТОРОВИЧ
ЛЕВОЭСЕРОВСКОЕ ДВИЖЕНИЕ: ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ
ФОРМЫ И МЕХАНИЗМЫ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ
Специальность 07.00.02 – Отечественная история
Автореферат
диссертации на соискание учёной степени
доктора исторических наук
Москва – 2009
Работа выполнена на кафедре политической истории факультета государственного управления Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова
Научный консультант: доктор исторических наук, профессор
` Сидоров Александр Валентинович
Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор
Ненароков Альберт Павлович
доктор исторических наук, профессор
Хаустов Владимир Николаевич
доктор исторических наук
Шубин Александр Владленович
Ведущая организация: Московский государственный
областной университет
Защита состоится «_____» ____________ 2009 г. в ______часов на заседании Диссертационного совета Д.501.001.98. в Московском государственном университете имени М.В.Ломоносова по адресу: 119991, ГСП-1, г. Москва, Ленинские горы, Ломоносовский проспект, д.27, корп..4, факультет государственного управления МГУ, ауд. А-619 E-mail: [email protected]
С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке имени А.М. Горького Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова по адресу: 119991, ГСП-1, г. Москва, Ленинские горы, Ломоносовский проспект, д.27 сектор А, ком. 114.
Автореферат разослан «_____» _______________ 2009 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
кандидат исторических наук, доцент Н.Л. Головкина
Общая характеристика работы
Актуальность исследования.
Историки неоднократно обращались и достигли весомых результатов при изучении Партии левых социалистов-революционеров (ПЛСР). Однако полной картины левоэсеровского движения во всем многообразии его форм еще не было создано. Одним из мало изученных вопросов остается вопрос о формировании левоэсеровского сообщества, ставшего в дальнейшем ядром новой партии. Не решенным до конца является вопрос с определением верхних хронологических рамок движения, фактически не исследована дальнейшая трансформация левоэсеровского сообщества и механизмы фабрикации дел «Всесоюзного эсеровского центра» в 1937-1938 гг. Также недостаточно оказались разработаны проблемы внутрипартийных механизмов функционирования ПЛСР, взаимоотношений между различными течениями движения и его персонификации в 1919-1925 гг.
Углубленное изучение левоэсеровского движения позволяет ответить на ряд краеугольных вопросов применительно к начальному периоду советской истории. Ключевыми из них являются, пожалуй, два вопроса: так ли неизбежен был раскол партии эсеров и был ли коммунистический эксперимент безальтернативным? То, что у истоков советской государственной модели стояла не одна, а две партии, свидетельствует о том, что политическая и идеологическая модель советского строя могла быть принципиально иной. Отсюда вытекает необходимость скрупулезного разбора предпосылок и хода конфликта между большевиками и левыми эсерами для того, чтобы проанализировать упущенные шансы его преодоления и смоделировать возможные сценарии альтернативного исторического развития. Не менее важным представляется детальный анализ процесса обособления левого крыла ПСР и, наоборот, возможности сохранения единой партии осенью 1917 г., поскольку ситуация с политической изоляцией большевиков могла изменить весь ход истории.
Наконец необходимо понять, какие идеи из политического наследия социалистов-революционеров в целом и левых эсеров, в частности, могут быть востребованы на современном историческом этапе. Свидетельством проявляемого к ним интереса является проект издательства «РОССПЭН» по публикации многотомной серии документального наследия российских партий конца ХIХ – первой трети ХХ вв., не обошедший вниманием ПСР и ПЛСР. Овладение конкретными знаниями о механизмах функционирования левоэсеровских партий и организаций соотносится с проблемами становления современной управленческой науки в области партийного строительства. Ввиду постоянного участия автора в публикаторских проектах в работе широко применялись новые источниковедческие подходы.
Объектом исследования является левоэсеровское движение на всем протяжении его существования и во всех формах его проявления.
Предметом исследования являются структурно-организационная эволюция левоэсеровского движения и механизмы функционирования левоэсеровских партий и организаций, включающие выработку программных и уставных документов, тактики, партийное строительство, привлечение сторонников путем агитации и пропаганды, формы сотрудничества и борьбы с другими политическими группировками. Отдельное внимание в работе уделяется сценариям нескольких коллективных дел, в ходе производства по которым органы ОГПУ-НКВД пытались представить привлеченных по ним лиц в качестве руководителей разветвленного эсеровского подполья в СССР.
Понятийный аппарат, используемый в диссертации, позволяет конкретизировать термин «движение», определяемое как совокупность организационных форм разных уровней сложности. Простейший уровень левоэсеровского движения представлял собой межличностное сообщество, под которым понимаются кружки и группы единомышленников, возникшие в 1905-1916 гг. и составившие затем основу партийного ядра левоэсеровской партии. Следующий уровень сложности представлен левоэсеровским течением внутри единой партии эсеров на протяжении 1917 г., функционировавшим в виде фракции. Наивысшей организационной формой левоэсеровского движения являлась Партия левых социалистов-революционеров (интернационалистов), существовавшая в разное время в статусе легальной массовой партии, полулегальной партии, нелегальных структур и в комбинированном «надпольно-подпольном» виде. Вокруг партии группировались ее сторонники (например, «стихийные» левые эсеры, наподобие вошедшего в историю Гражданской войны М.А. Муравьева, и входившие в группу «Скифы» литературные попутчики). В дальнейшем с левоэсеровским движением отождествляли себя участники ряда молодежных групп и организаций середины 1920-х гг., существовавших в протопартийном виде. Вследствие не прекращавшихся репрессий в отношении активистов движения произошел его упадок и сворачивание в простейшую форму идейного сообщества, выражавшуюся сначала в качестве существования левоэсеровских фракций и «коллективов» в местах заключения и ссылки, а позднее в виде поддерживавших связь между собой одиночек и небольших групп идейных единомышленников.
Целью исследования являлось всестороннее рассмотрение организационных форм и механизмов функционирования левоэсеровского движения на всем протяжении его существования в виде идейного сообщества, массовой партии и иных образований в центре и на местах.
Задачи, поставленные для достижения этой цели, были сформулированы в следующем виде:
- рассмотреть процесс зарождения личных связей между будущими участниками левоэсеровского сообщества на кружково-групповом уровне в период 1905-1916 гг., проанализировать процесс обособления левого крыла ПСР и организационного оформления ПЛСР в течение 1917 г.;
- показать этапы партийного строительства и реконструировать персональный состав руководящих органов левоэсеровского движения на всем протяжении их существования;
- раскрыть принципы формирования и механизмы функционирования центральных и региональных органов ПЛСР, изучить их структуру, программные и тактические установки, а также источники финансирования;
- разобрать вопросы становления партийной печати и издательской деятельности (в том числе проблему сотрудничества левых эсеров с литературной группой «Скифы»);
- проследить ситуационные сценарии развития событий в центре и на местах вследствие теракта и вооруженных столкновений 6-7 июля 1918 г. и вычленить наиболее типовые модели;
- исследовать проект создания «Партии революционного социализма» в 1919 г., показать интеграционные этапы и формы объединений с родственными течениями, присущие левоэсеровскому движению;
- установить количество генераций (по датам рождения и партстажу) участников левоэсеровского движения за все время его существования;
- изучить организационные формы «надпольно-подпольной» деятельности левых эсеров в 1919 – начале 1920-х гг. и тактику альтернативных течений;
- выявить общие принципы и специфику взаимодействия губернских организаций с левоэсеровскими центрами на примере Петрограда, Воронежской, Нижегородской, Орловской и Тверской губерний;
- исследовать историю левоэсеровского движения на Украине и характер взаимоотношений украинских левоэсеровских партий с общероссийскими структурами;
- изучить формы и тактику сопротивления режиму в середине 1920-х гг., в том числе молодежные кружки и организации, партийные фракции и «коллективы» в местах заключения и ссылки;
- осуществить источниковедческий анализ нескольких групп архивно-следственных дел, показать этапы репрессий в отношении участников левоэсеровского движения, раскрыть механизмы фабрикации наиболее крупных дел («Народнического центра» в 1933 г., «объединенного Центрального Бюро ПСР и ПЛСР» и местных «обкомов» эсеровского «Всесоюзного центра» в 1937-1939 гг.)
Хронологические рамки исследования охватывают несколько периодов отечественной истории в зависимости от решения той или иной поставленной задачи. Так как левоэсеровское движение исследуется, с одной стороны, в виде существовавших партийных или протопартийных структур, и, в то же время, в качестве идейного сообщества, в диссертации преимущественно затронуто время существования собственно движения в 1917-1925 гг. Однако, исходя из второго признака, автор счел нужным сдвинуть основные хронологические рамки к моменту зарождения личных связей между будущими левыми эсерами и возникновению сообщества, и раздвинуть хронологию до ликвидации левоэсеровского идейного сообщества во время спецопераций НКВД по эсерам в 1937-1938 гг., вплоть до их физического уничтожения. Отсюда в качестве исходной точки исследования брался период революции 1905-1907 гг. и последующее десятилетие. В качестве верхней границы существования непосредственно движения был взят 1925 г., поскольку именно в это время произошел разгром последних организационно оформленных структур.
Методологические основы исследования базируются на системном подходе и универсальном принципе историзма, которые предполагают изучение явлений и событий с учетом всех взаимосвязей и закономерностей исторического процесса. В основе конкретно-исторического исследования лежит синтез структурно-институционального и социокультурного подходов, что позволяет комплексно и разносторонне постичь его предмет.
Принцип историзма основывается на критическом анализе источников и объективной оценке ситуаций в контексте присущих данному периоду тенденций. Сравнительно-исторический метод познания позволяет рассмотреть вариантность событий и построить их типологию.
Для установления причинно-следственных связей между процессами и явлениями автор диссертации опирался также на логический и синхронный методы. Кроме того, с учетом использования в тексте диссертации большого корпуса архивных документов, в исследовании применялись специальные исторические методы источниковедческого анализа и принципы археографической обработки источников. К изучению общероссийских и региональных процессов автор подходил на основе дедуктивно-индуктивной техники выводов, а для понимания и оценки мотиваций тех или иных личностных поступков опирался на историко-психологический инструментарий.
Степень изученности темы. Говоря об историографических вехах изучения левоэсеровского движения в целом, сегодня при его анализе в первую очередь нужно отталкиваться от диссертаций и монографий А.А. Кононенко и А.В. Сыченковой. В 2003 г. в Казанском государственном университете была защищена диссертация А.В. Сыченковой на соискание ученой степени кандидата исторических наук (научный руководитель А.Л. Литвин) по историографии левых эсеров, текст которой позднее был издан в виде небольшой монографии.[1] Исследовательница выделила пять этапов в историографии ПЛСР, четыре из которых, согласно ее периодизации, относятся к советскому времени. Современный этап она рассмотрела в хронологических рамках второй половины 1980-х гг. – 2002 г. Указывая на то, что специальные исследования, посвященные анализу литературы о ПЛСР, отсутствуют, она ставила перед собой задачу «значительной корректировки» периодизации и общей оценки историографии ПЛСР.
В 2004 г. вышла книга докторанта А.А. Кононенко, посвященная проблемам историографии эсеров.[2] В этой монографии разбирались не только вопросы изучения собственно ПСР, но и ПЛСР. В 2005 г. в Тюменском государственном университете Кононенко защитил диссертацию на соискание ученой степени доктора исторических наук на тему «Историография создания и деятельности партии социалистов-революционеров в 1901-1922 гг.». Исследователь по сути дела также выделил пять этапов в историографии партии эсеров – четыре основных этапа и дореволюционный, названный им начальным. Он отметил, что первую попытку «историографического обобщения позиций и взглядов отечественных историков» при исследовании политических партий проделал Л.М. Спирин. Этот историк выделял три этапа в периодизации историографии ПСР: 1) начало 1920-х – середина 1930-х гг.; 2) середина 1930-х гг. – середина 1950-х гг.; 3) с середины 50-х гг. Авторы вводной статьи к вышедшему в издательстве «Наука» 1989 г. сборнику «Непролетарские партии России в трех революциях» предприняли корректировку данной периодизации.[3] Начало третьего периода они датировали не серединой 1950-х гг., а 1963 г., связывая его с выходом книги К.В. Гусева «Крах партии левых эсеров». Кроме того, они выделили дополнительный, четвертый период, начавшийся в 1975 г., с момента проведения первого научного симпозиума в Калинине в декабре этого года, посвященного истории «непролетарских» партий России. Сам Кононенко отнес начальные границы второго этапа «не к середине 1930-х гг., а к их началу», сообразуясь с письмом И.В. Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма» в редакцию журнала «Пролетарская революция» (1931), а начало отсчета третьего периода предложил (вслед за Спириным) вести с середины 1950-х гг. Начало же четвертого периода он, подобно Сыченковой, сдвинул на конец 1980-х гг., когда «произошел прорыв во взглядах на российскую многопартийность» и «началось формирование новой методологической ситуации».
Несколько иначе подошла к историографическому обзору Г.А. Салтык, защитившая докторскую диссертацию на тему «Неонародническое движение в губерниях Черноземного центра России: 1901-1923 гг.» в 2002 г. в МПГУ. Она также выделила пять периодов в историографии, заключив первый из них в хронологические рамки 1917-1922 гг., и начиная отсчет третьего периода с середины 1930-х. В остальном периодизация Салтык повторяла схемы Сыченковой и Кононенко. Как видим, исследователям пока еще не удалось договориться в определении хронологических рамок и самих периодов в историографии.
Следует заметить, что в исследовании Сыченковой был представлен далекий от полноты обзор собственно левоэсеровской историографии, что побуждает автора настоящей работы вернуться к повторному рассмотрению данного вопроса. В первое послереволюционное десятилетие историографами левоэсеровского движения были либо выходцы из его среды, либо коммунистические идеологи. Из работ первой группы, например, можно указать на очерки и статьи левых эсеров И.Ф. Леонтьева-Нечаева, В.А. Карелина, К.Н. Прокоповича, И.Г. Петрова и И.З. Штейнберга, доклады Карелина и террориста Я.Г. Блюмкина в Исторической секции Дома печати, как опубликованные, так и не появившиеся в печати. Большая часть их до сих пор не становилась предметом рассмотрения историографов и впервые разбирается в диссертации. Заметным упущением исследовательницы стало отсутствие в ее обзоре ряда статей по левоэсеровской персоналистике как 1920-х гг.[4], так и современных.[5]
По мнению автора диссертации, количество периодов историографии должно быть увеличено. Если принять точку зрения Кононенко и учитывать дореволюционный период историографии, когда, например, было опубликовано нашумевшее журналистское расследование В. Владимирова об истязаниях М. Спиридоновой[6], то второй период следовало бы заключить в хронологические рамки 1917 – конца 1920-х гг., а третий – доводить до времени физической ликвидации эсеров в годы «Большого террора». В течение второго периода историографическая тенденция определялась постепенным переходом от публицистики к научным исследованиям. Четко выраженная тенденция третьего периода – сползание по нисходящей от научных сочинений к псевдо-научным. При этом даже во второй половине 30-х годов порой наблюдалось странное сочетание работ с претензиями на историзм и откровенной исторической «фантастики». Например, еще в середине 1930-х годов продолжали появляться небезынтересные работы, принадлежавшие перу некоей А. Королевой. В исследовании А.В. Сыченковой отмечены две статьи этого автора, опубликованные в журнале «Борьба классов».[7] Как удалось установить автору диссертации базовые работы Королевой писались еще в конце 1920-х гг., но далеко не все из написанного увидело свет. В РГАСПИ в составе фонда 71 (среди материалов секретариата Главной редакции планировавшейся в 16 томах «Истории Гражданской войны») хранится несколько рукописей Королевой о левых эсерах. Главным достоинством ее работ являлось использование воспоминаний А.А. Биценко, М.Н. Доброхотова, С.Д. Мстиславского и Г.Б. Смолянского о событиях 6 июля 1918 г., местонахождение которых историкам и архивистам в настоящее время не известно.
В этот же период, в 1935 г. в Лондоне вышла значительная по объему и иллюстрированная фотоматериалом работа И.З. Штейнберга «Спиридонова – революционный террорист» на английском языке.[8] В книге давалось подробное жизнеописание М.А. Спиридоновой, начиная от убийства ею Г. Луженовского и до начала 1930-х гг. Штейнберг привлек обширную мемуарную литературу и источники левоэсеровского происхождения из своего архива, попутно затронув вопросы истории ПЛСР.
Ситуация с заархивированными работами Королевой показывает, что порой трудно провести однозначный барьер между историографическими периодами. К тому же необходим диалектический взгляд на «борьбу противоположностей» внутри каждого из них, что еще ярче проявилось в последующие десятилетия. Отсчет четвертого периода, безусловно, стоит вести с исследований К.В. Гусева, но не с момента формального выхода его монографии, а скорее со времени написания и защиты кандидатской диссертации в 1959 г. на тему «Борьба большевиков за крестьянство и крах партии «левых» эсеров». Отмечу при этом в качестве семантической приметы переходного времени взятие автором в кавычки слова «левые», что напоминало о фальсификациях и «страшилках» сталинской эпохи. В дальнейшем Гусев и подавляющее большинство историков отказались от подобного написания названия партии левых эсеров. (Хотя в отдельных случаях подобное написание встречается вплоть до середины 1970-х гг.!). В действительности в кавычки, наоборот, следует брать словосочетание «правые» эсеры, поскольку подобного названия никогда не существовало. В различных источниках 1917-1918 гг. (в том числе в стенограммах Всероссийских съездов Советов и протоколах ВЦИК) сторонники В.М. Чернова именовались эсерами центра, однако позднее в советской печати стали использоваться пропагандистские клише «правые эсеры».
Монография К.В. Гусева, вышедшая в 1963 г., явилась своего рода тестом для сторонников и противников пересмотра исторических взглядов на левых эсеров и вызвала оживленную дискуссию.[9] Одним из наиболее дебатируемых положений в книге Гусева стало его определение социальной базы ПЛСР. Историк полагал, что в момент основания левоэсеровской партии ее лидеры опирались на трудовое крестьянство, но уже весной 1918 г. «при углублении социалистической революции в деревне» ПЛСР «превратилась в кулацкую партию».[10] Критики Гусева, придерживавшиеся сталинистских схем «Краткого курса ВКП (б)», упрекали его в «переоценке революционных заслуг левых эсеров и преувеличении положительных сторон и результатов соглашения большевиков с ними» (точка зрения М.В. Спиридонова). Следует отметить, что Гусев первым вышел за традиционные хронологические рамки освещения левоэсеровского движения лишь в 1917-1918 гг.[11] Но особой привлекательностью пользовалась у советских историков как раз тема блока большевиков и левых эсеров, реанимированная в 1963 г. публикацией статьи Р.М. Илюхиной.[12] Наряду с универсальными трудами Л.М. Спирина, В.В. Комина[13] и др. в 1960-е и начале 1970-х гг. появились также насыщенные фактологическим материалом работы о деятельности левых эсеров в центре и в отдельных регионах (Ю.И. Шестака, П.П. Никишова, И.С. Капцуговича и др.)[14] и работа о подконтрольной левым эсерам Крестьянской секции ВЦИК (Т.А. Сивохиной)[15]. Специальный раздел «Назревание раскола у эсеров» присутствовал в монографии Х.М. Астрахана.[16] Кроме того, особо стоит отметить работы, касающиеся событий 6-7 июля 1918 г.[17]
Конечно, всем этим трудам в той или иной степени были присущи идеологические жупелы и ярлыки. Отсюда вытекала и специфическая терминология: «крах», «банкротство», «крушение», «разгром». Наиболее характерным примером являлась вышедшая в 1975 г. книга К.В. Гусева «Партия эсеров: От мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции. (Исторический очерк)».[18] В этом «очерке» Гусев весьма тенденциозно оценивал организационные и тактические шаги левых эсеров после их разрыва с большевиками, допуская при этом фактические неточности и даже грубые ошибки. Но, помимо претендовавших на историзм, хотя и идеологически «выдержанных», появлялись труды, которые по аналогии с дореволюционной историографией можно охарактеризовать как «охранительные». К ним относятся работы по истории чекистов и их борьбы по пресечению деятельности левых эсеров. К подобного рода книгам относится, например, классический труд Д.Л. Голинкова, первое издание которого увидело свет в 1971 г.[19]
Пятый период в историографии желательно начинать все же с конца 1976 г., когда по инициативе тогдашнего ректора Калининского университета В.В. Комина и Научного совета, возглавляемого академиком И.И. Минцем, в рамках комплексной проблемы «История Великой Октябрьской социалистической революции», была проведена первая из трех состоявшихся в Калинине конференций. Эти научные форумы (1976, 1979, 1981)[20] собирали лучших специалистов страны, изучавших весь спектр политических партий рубежа XIX-ХХ вв. и первых десятилетий прошлого столетия. Высшим достижением сложившегося на их основе академического научного сообщества стал выход в 1984 г. в издательстве «Наука» коллективной монографии 21 автора «Непролетарские партии России: Урок истории».
Но обзор историографии изучаемой темы будет не полон, если не сказать об альтернативных советским «академистам» исследователях и публикаторах, принадлежавших к диссидентскому лагерю.[21] Самым значительным историографическим событием из работ этого направления следует признать получившую широкую известность монографию об июльских событиях 1918 г., написанную эмигрировавшим в США, тогдашним аспирантом докторской программы, Ю.Г. Фельштинским.[22] Выдвинув тезис о провокации с убийством посла В. Мирбаха со стороны ВЧК в целях устранения левых эсеров и установления однопартийной диктатуры, он тем самым бросил вызов всей советской историографии. Не случайно, что книга Фельштинского в дальнейшем вызвала острые споры.
К независимым от идеологических установок отечественным публикациям можно отнести статью историка и библиографа А.В. Ратнера в соавторстве с Д.Б. Павловым о крупнейшем идеологе эсеров-максималистов Г.А. Нестроеве, положившую начало новому обращению отечественных историков к сюжетам левонароднической персоналистики.[23] Столь же беспристрастным исследователем, уклонявшимся от тенденциозных штампов, выступил автор вступительной статьи и публикатор переписки организатора левоэсеровской печати Р.В. Иванова-Разумника с А.А. Блоком филолог (ныне академик РАН) А.В. Лавров.[24] В течение этого десятилетия (1975-1985) продолжали выходить не потерявшие фактологическую ценность работы по региональной истории и по различным аспектам деятельности ПЛСР[25]. Особой положительной оценки заслуживает монография А.И. Разгона, посвященная послеоктябрьской деятельности ВЦИК, в которой впервые была показана роль левоэсеровской фракции.[26]
Образцом «охранительного» подхода при изучении проблемы исчезновения «непролетарских» политических партий в Советской России можно назвать работу М.И. Стишова, который вслед за печально известным членом-корреспондентом С.П. Трапезниковым высказывал уверенность в существовании в 1930-е гг. нелегального «мелкобуржуазного политического охвостья», состоявшего из меньшевиков и эсеров и смыкавшегося с «другими врагами советской власти».[27]
Шестой период историографии был обусловлен началом эпохи «перестройки» и «гласности», выражавшейся применительно к исторической науке в ликвидации «спецхранов» библиотек, издании инакомыслящих и зарубежных авторов, массовом рассекречивании документов государственных, партийных и частично ведомственных архивов. После событий августа 1991 г. историки получили доступ в закрытые для них ранее архивы КГБ, а документы партархивов и значительный массив архивно-следственных дел начали передаваться на государственное хранение. В числе первых достижений этого периода в плане изучаемой темы выделяются концептуальные статьи Л.М. Овруцкого, А.И. Разгона, С.В. Безбережьева[28], а также ряд материалов по персоналиям.[29] Именно в это время в «Политиздате» вышло 2-е издание «Красной книги ВЧК» и были опубликованы две новаторские книги М.И. Леонова.[30] Новизна и концептуальность этих работ заключалась в стремлении освободиться от идеологических пут и непредвзято подойти к изучению эсеровского и левоэсеровского движения.
В начале 1990-х гг. продолжали активно публиковаться, как названные авторы[31], так и ряд региональных исследователей.[32] Здесь, прежде всего, стоит выделить работы А.Л. Литвина, Л.М. Овруцкого, А.И. Разгона, А.М. Рыбакова, Ю.В. Мещерякова[33]. В 1992 г. журнал «Отечественная история» предоставил свои страницы Ю.Г. Фельштинскому с одной стороны, и Л.М. Овруцкому и А.И. Разгону с другой, для дискуссии о характере июльских событиях 1918 г.[34] Важнейшим достижением зарубежной историографии в это время стал выход в 1994 г. фундаментальной монографии немецкого ученого Лутца Хефнера «Партия левых социалистов-революционеров в русской революции. 1917-1918 гг.».[35] Если Литвин и Овруцкий[36] в своей монографии сосредоточились главным образом на обзоре основных программных положений, выработанных левоэсеровскими форумами, либо выдвигавшимися отдельными левоэсеровскими теоретиками, то Хефнер создал многоаспектный «портрет» левоэсеровской партии, включавший рассмотрение организационных форм и механизмов функционирования. Самостоятельную ценность представлял подробный обзор политической географии ПЛСР. Однако его исследование не выходило за традиционные хронологические рамки; кроме того, в нем не учитывались некоторые немаловажные аспекты, в том числе партийные попутчики в лице группы «Скифы». В то же самое время общими усилиями филологов, философов и историков продолжало возвращаться наследие главного идеолога «скифства» и организатора левоэсеровской печати Иванова-Разумника[37], а выход книги филолога Н.Н. Соболевской ознаменовал возвращение литературно-критического наследия и впервые созданную биографию члена ЦК левых эсеров Я.В. Брауна.[38]
При всем этом ряд историков оставался на догматическо-марксистских позициях. К их числу, например, относились Г.Д. Алексеева, М.В. Спирина, А.В. Медведев.[39] Сложнее была позиция К.В. Гусева, который пытался частично пересмотреть свои старые подходы, но так и не сумел преодолеть некоторые устоявшиеся стереотипы.[40] Наивысшими достижениями шестого периода историографии надо признать выпущенный в 1993 г. «Большой Российской энциклопедией» биографический словарь «Политические деятели России 1917» под ред. П.В. Волобуева, который содержал статьи о I и II съездах ПЛСР, свыше 20 авторских статей, посвященных лидерам левого народничества (в том числе – М.А. Спиридоновой, Б.Д. Камкову, М.А. Натансону, В.М. Чернову, В.К. Вольскому и др.), а также вузовский учебник «История политических партий России» под ред. А.И. Зевелева (глава о левых эсерах была написана Л.М. Овруцким и А.И. Разгоном).
Отсчет новейшей историографии, по мнению автора диссертации, следует вести с 1996 г. В этом году в Казани увидел свет малотиражный, но исключительно важный сборник документов «Левые эсеры и ВЧК».
Важнейшим достижением начавшегося седьмого периода стал выход из печати в том же 1996 г. энциклопедии «Политические партии России. Конец XIX – первая треть XX века», в которой имелось уже свыше 50 статей, посвященных персоналиям левого народничества и левонародническим изданиям. Также в ней были опубликованы подробные статьи о ПСР, ПЛСР, Белорусской ПСР, Партии революционного коммунизма (ПРК), Союзе эсеров-максималистов (ССРМ), группе «Народ». В том же году под редакцией В.Г. Белоуса вышел сборник международных научных чтений «Иванов-Разумник. Личность, творчество, роль в культуре», и составленный Н.Д. Ерофеевым первый том сборника документов и материалов «Партия социалистов-революционеров». Одновременно увидели свет две работы В.М. Лаврова – монография «Крестьянский парламент России (Всероссийские съезды Советов крестьянских депутатов в 1917-1918 годах)» и сборник «Мария Спиридонова: террористка и жертва террора».
Конец 1990-х гг. был достаточно плодотворен в плане выхода новых изданий разных направлений: работ по дореволюционной истории ПСР[41], исследований (в том числе коллективных) по персоналиям[42]. В 1999 г. вышло исследование Д.Б. Павлова о преследованиях правящей партией оппонентов слева в советское время.[43] Далекая от полноты эта работа стала первой попыткой рассмотреть репрессивную политику большевиков в отношении левой части политического спектра в целостном и системном виде. В 2000 г. в издательстве «РОССПЭН» завершилось издание документальных сборников, посвященных ПСР, под редакцией Н.Д. Ерофеева, и вышел в свет первый том аналогичного сборника «Партия левых социалистов-революционеров. Июль 1917 г. – май 1918 г.» под редакцией Я.В. Леонтьева.
Из продолжавших выходить исследований по региональной истории стоит выделить статьи А.А. Смирновой, М.И. Люхудзаева[44], монографии Г.А. Салтык, М.В. Таскаева, Ю.И. Дойкова[45] и С.В. Старикова. Монография Старикова «Левые социалисты в Великой Российской революции. Март 1917-июль 1918 гг. (На материалах Поволжья)», вышедшая в 2004 г. в Йошкар-Оле, представляет собой эталонную работу по регионалистике. В ней во взаимосвязи с происходившими в центре и на местах социально-политическими процессами не только рассматривается партстроительство левоэсеровских организаций Среднего и Нижнего Поволжья, участие их представителей в становлении Советской власти и конфликты с большевиками, но раскрываются структура губернских организаций, механизмы их функционирования, а также приводятся развернутые биографические справки о лидерах и активистах. Полной противоположностью ей в плане обезличивания истории является брошюра А.И. Юрьева.[46]
По левоэсеровским персоналиям продолжали публиковаться как новые архивные документы, так и научно-популярные работы.[47] Особо необходимо выделить книгу тамбовского архивиста Ю.В. Мещерякова, выявившего ряд неизвестных ранее документов по генеалогии левой эсерки № 1 (М.А. Спиридоновой), ее тамбовскому окружению, детству и юности, включая ее участие в революционных кружках. Также нужно отметить появление подробных биографических очерков о зам. наркома земледелия в коалиционном СНК, одном из руководителей УПЛСР (борьбистов) Н.Н. Алексееве, о заведующем Восточным отделом НКИД, левом эсере А.Н. Вознесенском, о лидере Омской организации ПЛСР (позднее члене ЦК ПРК) Н.Е. Ишмаеве и об одном из лидеров уральских левых эсеров И.М. Латкине.[48] Очерк о члене ЦК ПЛСР С.Ф. Рыбине сопровождал публикацию материалов следственного дела семьи Рыбиных-Луговских, которые затем были переизданы во многих странах.[49] Целая группа статей о левых эсерах – членах Учредительного Собрания представлена в монографии известного тамбовского историка Л.Г. Протасова.[50] В книге, например, имеется единственная в историографии статья об И.М. Прохорове, избранном кандидатом в члены ЦК на I съезде партии.
Отдельного внимания заслуживает монография В.М. Лаврова «Партия Спиридоновой», в которой достаточно подробно разобран ход работы всех четырех общероссийских съездов ПЛСР.[51] Однако эта работа содержит ряд ошибок (в частности, при попытке проследить персональные изменения в левоэсеровском ЦК). Авторитетными изданиями, хотя и затрагивающими историю левоэсеровского движения лишь косвенно, стали монография Т.В. Осиповой[52] и вышедший в 2002 г. сборник документов и публицистики 1906-1924 гг. «Союз эсеров-максималистов» в издательстве «РОССПЭН», подготовленный Д.Б. Павловым. Один из разделов в книге Осиповой был посвящен проблеме левоэсеровской оппозиции и восстаниям крестьян под лозунгами ПЛСР в Центральной России в 1918 г.; Павловым была включена в сборник подборка документов из фонда 564 (ЦК ПЛСР) в РГАСПИ. По итогам прошедшей в ноябре 2003 г. в ИРИ РАН всероссийской научной конференции «Политические партии в российских революциях в начале ХХ века», проводившейся по инициативе Научного совета по истории социальных реформ, движений и революций, в 2005 г. в издательстве «Наука» вышел сборник материалов этой конференции. Среди них были, как обзорные статьи по проблемам историографии и источниковедения политических партий, так и конкретные статьи, касающиеся партий эсеров и левых эсеров.[53]
В числе наиболее заметных работ последнего времени, перекликающихся с задачами настоящей диссертации, следует выделить обширные монографии К.Н. Морозова и англоязычного автора А. Рабиновича[54], а также составленную Н.Г. Охотиным и А.Б. Рогинским хронику «Большого террора».[55] Морозов, в частности, коснулся начавшейся лишь в последнее время разработки проблемы тотальной ликвидации бывших эсеров в рамках сфальсифицированных дел т.н. «Всесоюзного эсеровского центра» в 1937-1938 гг.; Рабинович посвятил ПЛСР главу «Самоубийство левых эсеров».[56] Новый архивный материал, касающийся региональных аспектов, был приведен в недавней монографии нижегородского автора В.П. Сапона, одна из глав которой целиком посвящена левым эсерам и эсерам-максималистам.[57]
Подводя основные итоги существующей историографии, можно прийти к следующему заключению: несмотря на значительные достижения в области изучения левоэсеровского движения, многие аспекты темы остаются недостаточно изученными или вообще не исследованными. Это касается внутрипартийных механизмов функционирования, в особенности левоэсеровского подполья, а также форм и способов коммуникации левоэсеровского сообщества после 1925 г. Выборочно оказалось исследовано левоэсеровское движение в российских регионах, фактически не изучалась деятельность левоэсеровских партий на Украине, недостаточно глубоко изучены левоэсеровские СМИ, боевая работа ПЛСР и ряд иных аспектов.
Источниковую базу исследования составили разнообразные архивные и опубликованные документы и материалы. Не публиковавшиеся документы выявлялись в 19 архивохранилищах.[58] Кроме того, в диссертации использовались отдельные документы из других хранилищ общероссийского значения[59], региональных ведомственных архивов[60], а также из двух зарубежных хранилищ[61]. Таким образом, при работе над диссертацией привлекались документы в общей сложности из 32 хранилищ. Помимо этого, автор имел доступ к семейным архивам потомков некоторых эсеров и левых эсеров.[62]
Наибольшее внимание было уделено фонду ЦК левых эсеров в РГАСПИ, изучавшемуся целиком и полистно. Как удалось выяснить из дела фонда, он был образован в середине 1960-х гг., после поступления на постоянное хранение в тогдашний ЦПА (Центральный партийный архив) ИМЛ 28 папок с неописанными материалами из Центрального архива КГБ СССР.[63] Эти документы, очевидно, представляли собой архив ЦК ПЛСР, изъятый чекистами при обысках в период Гражданской войны и НЭПа. Со временем ф. 564 пополнился присоединениями тематических материалов из других фондов ЦПА и после систематизации документов в настоящий момент насчитывает 24 единицы хранения. Стенограммы съездов ПЛСР и протоколы ЦК раскрывают механизмы функционирования партии в центре и на местах; директивные документы и доклады с мест на съездах дают масштабное представление об организационных формах движения, количестве членов и т.д.
Кроме того, из архивных материалов РГАСПИ привлекались документы из фондов 274 (ЦК ПСР), 282 (ЦК ПРК) и отдельные документы из состава не разобранной коллекции материалов неонароднических партий, не присоединенных пока еще к какому-то из названных фондов.[64] В частности, в этих источниках отражен процесс размежевания левых эсеров с ПСР и раскола внутри ПЛСР.
Значительная часть документов левоэсеровского происхождения (газеты, листовки, программные и директивные документы, резолюции, копии перлюстрированной корреспонденции, переписка с руководящими органами компартии и т.д.) отложилась среди материалов ЦК РКП (б) в составе различных описей базового фонда 17 в РГАСПИ. На заседаниях Политбюро и Оргбюро ЦК РКП (б) неоднократно разбирались вопросы об эсерах и выносились по ним постановления.[65] В числе отложившихся подготовительных материалов к заседаниям находятся, например, просьбы и обращения руководящих органов левых эсеров и отдельных деятелей, принадлежавших к ПЛСР. Преимущественно эти документы встречаются в составе оп. 84 (Бюро Секретариата ЦК). В числе материалов, не использовавшихся ранее историками, можно указать, на проект программы ПЛСР, изданный в 1920 г. в Воронеже (вероятно, в связи с предполагавшимся к созыву, но не разрешенном Политбюро съездом левых эсеров в этом городе) и на декларацию Оргбюро революционно-социалистического народничества от 8 сентября 1919 г. В д. 235 по оп. 34 (учетно-распределительный отдел ЦК) находится группа анкет и автобиографий левых эсеров, присоединившихся к ликвидаторскому движению, в том числе подробная автобиография бывшего члена ЦК ПЛСР П.И. Шишко и нескольких других видных функционеров. Свыше 30 дел на лидеров ПЛСР, ставших членами компартии, было изучено автором по оп. 100 (личные дела на руководящих работников номенклатуры ЦК); изучались также личные дела в фондах Коминтерна (ф. 495) и Профинтерна (ф. 534). В анкетах и автобиографиях зачастую содержится отсутствующая в других источниках информация, отражающая структурные изменения органов левоэсеровского движения и распределение персональных ролей.
Большой массив левоэсеровских документов (инструкции, бюллетени для внутрипартийного пользования, листовки, удостоверения и мандаты, перехваченные письма и записки из тюрьмы, и т.д.) присутствует в виде «вещественных доказательств» в архивно-следственных делах (далее АСД), хранящихся как в ЦА ФСБ и региональных архивах ФСБ, так и находящихся на государственном хранении.[66] В частности, автором изучались АСД в отношении таких видных левых эсеров, как Б.Д. Камков, И.Ю. Баккал, Я.В. Браун, Иванов-Разумник (Р.В. Иванов), И.К. Каховская, М.Д. Самохвалов, О.Л. Чижиков и ряд др. (всего около 400 дел). Этот значительный массив источников, отражающий все этапы левоэсеровского движения, преимущественно никогда не использовался исследователями. При этом без них невозможно реконструировать и полноценно осмыслить многие внутренние механизмы партийной жизни, а также стратегию и тактику движения.
Несомненный интерес в этой источниковой группе представляют дела «Особой следственной комиссии по расследованию мятежа левых с.-р. при Совете народных комиссаров» (ОСК), хранящиеся в ЦА ФСБ. Согласно первоначальной описи, они насчитывали 23 единицы хранения.[67] Современное дело Н-2 о «мятеже» левых эсеров состоит из 19 томов, при чем, по сложившимся у автора представлениям, оно опубликовано в сборниках «Красная книга ВЧК» и «Левые эсеры и ВЧК» (по совокупности) не более чем на 5-10 процентов от общего объема. В диссертации был проанализирован ряд не публиковавшихся ранее документов. К эксклюзивным находкам относится архив нелегального Петроградского Секретариата ПЛСР за 1922 г., выявленный автором в одном из групповых дел, хранящихся в архиве Службы регистрации и архивных фондов УФСБ по г. Санкт-Петербургу. Среди этой подборки находятся не известные историкам протоколы и резолюции XIV Петроградской конференции левых эсеров и директивы членов ЦК (Б.Д. Камкова, А.А. Измайлович) из тюрьмы. Ценные документы, относящиеся к украинскому левоэсеровскому движению, были выявлены среди материалов ЦК КП(б)У в ф. 1 ЦДАГО Украины. В этом же архиве изучался фонд архивно-следственных дел (ф. 263), поступивших из Службы безопасности Украины. В числе обнаруженных в нем материалов оказались неизвестные письма М.А. Спиридоновой и Б.Д. Камкова из ссылки. Ряд левоэсеровских документов удалось обнаружить в фондах Воронежского, Курского, Нижегородского, Тверского губкомов РКП (б) в бывших партархивах этих областей. В этих же архивах были выявлены сводки чекистов о ПЛСР, направлявшиеся в губкомы, дающие представление, как о легальных, так и о подпольных формах движения.
В ГАРФ изучались также документы коллекции фондов партий эсеров, меньшевиков и энесов (ф. 9591), в составе которой были найдены документы издательства «Революционный социализм». Ряд полицейских дел (в отношении Б.Д. Камкова, И.К. Каховской, С.Ф. Рыбина, В.Е. Трутовского и др.) был поднят в фонде Департамента полиции (ф. 102). В двух из пяти описей ф. 533 (Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев) в ГАРФ исследовались личные дела членов общества, принадлежавших к ПЛСР. В числе не публиковавшихся архивных источников в ф. 1235 (ВЦИК) был изучен обширный анкетный материал левых эсеров – делегатов V Всероссийского съезда Советов; ряд ценных документов по истории противостояния с большевиками в июльские дни 1918 г. был выявлен по оп. 3 (информационный подотдел Отдела местного управления) фонда Р-393 (НКВД РСФСР). В мало исследованном ф. 8419 (Политический Красный Крест) находится большое количество «опросных листов» Московского Комитета Политического Красного Креста. При работе над диссертацией в ф. 6336 в ЦГАМО были найдены недостающие папки на буквы «Е-К» с «опросными листами» МК ПКК, отсутствующие в составе базового фонда в ГАРФ. В ЦГАМО также изучались переписка МК ПЛСР и анкеты левых эсеров – депутатов Моссовета, отложившиеся в фонде Моссовета (ф. 66).
Из немногочисленных личных фондов деятелей ПЛСР в диссертации используются фонды 1832 (М.А. Натансон) и Р-6148 (А.А. Шрейдер) в ГАРФ, 306 (С.Д. Мстиславский) в РГАЛИ, 79 (Иванов-Разумник) в ИРЛИ («Пушкинском доме»). Тезисы докладов Я.Г. Блюмкина и В.А. Карелина, посвященные событиям 6-7 июля 1918 г. были обнаружены в личном фонде историка Б.П. Козьмина (ф. 520) в НИОР РГБ. Ценные материалы о ПЛСР были выявлены в личном фонде Ф.Э. Дзержинского в РГАСПИ (ф. 76). В РГВИА изучались послужные списки и сопутствующие им документы в ф. 409 таких деятелей ПЛСР, как С.С. Ган, Н.Д. Ефремов-Курбатов, Г.М. Орешкин, А.Б. Чилингарьянц и др. Особо стоит отметить послужные списки М.А. Муравьева, корректирующие некоторые факты его биографии.
В исследовавшихся областных архивах были выявлены три небольших фонда левоэсеровского происхождения: фонды 1130 и 1131 (соответственно: Ржевская и Калязинская уездные организации ПЛСР) в ТЦДНИ[68] ; ф. 2272 (Хамовнический райком Московской организации ПЛСР) в ЦГАМО. В фонде Ржевской организации ПЛСР были обнаружены важные резолюции I Совета ПЛСР (судя по всему, они размножались на гектографе и рассылались в качестве директивных указаний на места), отсутствующие в ф. 564 в РГАСПИ. Эти резолюции позволяют более четко прояснить позиции руководства ПЛСР сразу после июльских событий 1918 г.
Корпус опубликованных источников представляет собой извлечения из печатных изданий левых эсеров (книг и брошюр партийного издательства при ЦК «Революционный социализм» и ряда других партийных издательств), стенограмм Всероссийских и местных съездов Советов (речи и фракционные резолюции), газет и журналов. Левоэсеровская периодика составляет отдельную большую подгруппу источников.[69] В периодике отражена хроника партийной жизни, содержится информация о центральных и местных структурах, персональном составе руководящих органов. Другую подгруппу источников составили мемуары таких левоэсеровских деятелей, как М.А. Спиридонова, И.К. Каховская, Б.А. Бабина (а также интервью с ней), Г.З. Беседовский, Иванов-Разумник, Г.Н. Максимов, С.Д. Мстиславский, Е.Ф. Муравьев, Г.Б. Смолянский, И.З. Штейнберг, А.М. Устинов и др. Из недавних публикаций был задействован очерк В.М. Чернова о М.А. Натансоне.[70]
Особого разговора заслуживает жанр тюремных мемуаров. В вышедшем в 1996 г. сборнике «Левые эсеры и ВЧК» были опубликованы многостраничные показания бывшего члена ЦК ПЛСР В.Е. Трутовского, оформленные, по-видимому, задним числом в виде протокола допроса от 20 августа 1937 г. с разбивкой на «вопросы» и «ответы». Применительно к этим и подобного рода показаниям предлагается ввести новый источниковедческий термин «тюремных мемуаров». Конкретно «мемуары» Трутовского, безусловно, являются одним из ключевых источников по истории левоэсеровского движения, введенных в научный оборот в последние годы. Заслуживает внимания свидетельство вдовы Трутовского К.В. Поповой, которая вспоминала о своем разговоре со следователем: «Блинов разрешил В.Е. свидание со мной и продуктовые передачи при условии, что В.Е. будет писать «мемуары для истории». <…> О том, что В.Е. писал «мемуары», я слышала лично от него на свидании. Еще он добавил, что писал обо всем откровенно <…>».[71] Автору диссертации удалось выявить несколько подобных показаний (иногда собственноручных), подпадающих под определение жанра «тюремных мемуаров».
Для изучаемых в диссертации сюжетов заслуживают внимания сборники документов по истории ВЧК, первый из которых вышел вскоре после ХХ съезда КПСС и соотносится с началом нового периода в историографии.[72] Из других публикаций советского времени стоит выделить сборники «В.И. Ленин и ВЧК» и по истории деятельности чекистов на Украине. В последнем из них, например, было опубликовано несколько важных постановлений и информсводок о левых эсерах.[73] В 1995 г. в Москве был републикован вышедший шестью годами раньше в США сборник «ВЧК-ГПУ», составленный Ю. Фельштинским по документам коллекции Б.И. Николаевского в Гуверовском институте. За последний период времени вышло сразу несколько новых «чекистских» сборников.[74] Исключительный интерес представляет продолжающая выходить под ред. академика Г.Н. Севостьянова и Ю.Л. Дьякова многотомная публикация документов: «Совершенно секретно»: Лубянка – Сталину о положении в стране (1922-1934 гг.)». Не меньший интерес вызывает публикация спецсообщений Н.И. Ежова на имя И.В. Сталина на счет проведения операции НКВД по эсерам в 1937-1938 гг.[75]. Отдельные тематические документы встречаются в различных сборниках документов из центральных, петербургских, нижегородских, тверских и украинских архивов.[76]
Таким образом, используемые в диссертации источники условно можно поделить на пять основных групп: 1) источники левоэсеровского происхождения и других неонароднических партий и групп (ПСР, ССРМ, ПРК), 2) государственных учреждений и органов представительной власти, 3) партийных (коммунистических) органов, 4) полицейского и чекистского происхождения, 5) личные дела и анкетные материалы.
Основные положения диссертации, выносимые на защиту
- Левоэсеровское движение, достигшее пика своего развития к июню 1918 г., начало зарождаться в виде кружкового и межличностного сообщества задолго до конституирования партии (ПЛСР) в ноябре 1917 г. После исчезновения левых эсеров в качестве субъекта политической жизни сообщество продолжало существовать в виде фракций в политизоляторах и других местах заключения, «колоний» – в ссылках, и кружков идейных единомышленников на воле – вплоть до физической ликвидации эсеров в период т.н. «Большого террора».
- Процесс размежевания единой эсеровской партии летом-осенью 1917 г. был гораздо более сложным, чем это принято считать. Партия колебалась перед выбором нескольких траекторий движения. При том неустойчивом положении, в котором находилась ПСР, даже небольшое колебание ее ядра в лице ЦК могло послужить началом движения в совершено ином направлении, которое имело шансы изменить весь ход исторических событий. Раскол ПСР был неизбежен, но он мог бы пойти по линии отсечения немногочисленного правого крыла, и тогда большинство партии имело шансы развернуться влево.
- Относительно быстрые сроки партстроительства и значительные успехи левоэсеровского движения во многом вытекали из хорошо спланированной и организованной агитационно-пропагандистской компании. В первой половине 1918 г. в арсенале ПЛСР имелись издательства, более 20 газет, журналы, партийные клубы и курсы, школы пропагандистов.
- Успеху левых эсеров поспособствовало достаточно широкое распространение романтической мифологии «скифства», провозглашаемой со страниц партийной печати участниками литературного объединения «Скифы» (в которое входили А.А. Блок, С.А. Есенин и другие представители творческой интеллигенции) во главе с левонародническим идеологом Ивановым-Разумником (Р.В. Ивановым).
- Основная проблема партстроительства, с которой столкнулись левые эсеры, заключалась, по словам одного из лидеров ПЛСР В.А. Карелина, в «соотношении удельного веса к степени политической организованности». Причины организационной слабости заключались в медленной дифференциации левых и «правых» эсеров на местах и в том, что из-за чрезмерной загруженности работой в государственных и советских органах уделялось недостаточное внимание организации партийного аппарата. Уход левых эсеров из центрального СНК означал переход ПЛСР на платформу «конструктивной оппозиции», но не прекращение сотрудничества с большевиками, что демонстрируется многочисленными примерами.
- В различных регионах события, последовавшие за вооруженным столкновением левых эсеров и большевиков в Москве 6-7 июля 1918 г., развивались не линейно, а в соответствии с семью вариантами (типовыми моделями): 1) попытка силового варианта со стороны ПЛСР и ответные меры большевиков; 2) вариант «информационной войны» и выдавливания левых эсеров с занимаемых постов; 3) немедленный, односторонний силовой вариант против левых эсеров; 4) выжидательная тактика со стороны левых эсеров с последующим удалением их из Советов; 5) временный компромиссный вариант; 6) комбинированный вариант; 7) соглашательский вариант (со стороны левых эсеров).
- После июльских событий ПЛСР не была деморализована вследствие обрушившихся на нее репрессий и выхода части левых эсеров из рядов партии. Массовые аресты в начале 1919 г. нанесли ей серьезный урон, но также не означали окончательного разгрома левоэсеровского движения. В дальнейшем оно развивалось и действовало в двух формах – «надполья» (легальное существование) и подполья. В связи с организационным расколом и арестами цекистов функции руководства осуществляли органы-дублеры ЦК – Центральное оргбюро легалистов (позднее Центральное Бюро), Областной Комитет Центральной области (позднее Центральный Секретариат).
- Левым эсерам и представителям родственных левонароднических течений (эсерам-максималистам и др.) была присуща постоянная тяга к интеграции. Летом-осенью 1919 г. переговоры между ними вылились в создание Оргбюро по объединению революционно-социалистического народничества (проект т.н. «Партии революционного социализма»). В дальнейшем был создан «Левонароднический блок», участвовавший в избирательных компаниях. Осенью 1922 г. союз между левыми эсерами и максималистами был скреплен созданием Объединения ПЛСР и ССРМ и избранием общего Центрального Бюро.
- Окончательное отрешение левых эсеров от участия в Советах не означало немедленного исчезновения их в качестве фактора общественной жизни. Однако, превратившись из «парламентской» оппозиции во внесистемную, левые эсеры трансформировались в политических маргиналов. Исходя из многочисленных указаний в источниках левоэсеровского и чекистского происхождения, крайнюю планку существования левоэсеровских структур (кружков и групп) необходимо сместить как минимум на 1925 г.
- Среди руководителей и активистов левоэсеровского движения (на всем протяжении его существования) по датам рождения и партстажу прослеживается семь генераций. Первая группа – это те, кто вступил в ПСР или присоединился к протестному движению в начале 1900-х гг. накануне Первой русской революции. Ко второй группе принадлежат те, кто сделал первые шаги в ходе революции в 1905-1907 гг. К третьей группе относятся те, кто встал на путь революционной борьбы в период т.н. «реакции». В четвертую группу входят представители следующего поколения, присоединившиеся к ПСР в годы I мировой войны. К пятой группе относятся те, кто оформил членство в партии после Февральской революции (т.н. «мартовские» эсеры). К шестой группе относятся те, кто вступил уже непосредственно в ПЛСР. Наконец, седьмая группа – это те, кто родился на заре ХХ столетия и примкнул к левоэсеровскому движению в начале 20-х гг.
- Изучение разнообразных источников, касающихся репрессий в отношении левых эсеров, позволило автору вывести их периодизацию. Схематично их можно поделить на две волны спонтанных репрессий (в момент июльских событий 1918 г. и в связи с восстанием в Кронштадте в 1921 г.), несколько плановых операций и этапов системных преследований (в течение 1919 г., в 1922-1925 гг., в 1930-1933 гг. и в послевоенный период) и три фазы массовых спецопераций накануне и во время «Большого террора» 1937-1938 гг.
- Во время невиданных ранее по размаху репрессий второй половины 1930-х гг. в общей сложности было арестовано около 40 тысяч бывших эсеров и левых эсеров. Дела в отношении многих из них были увязаны в единое целое конструкцией т.н. «Всесоюзного центра» с объединенным ЦБ ПСР и ПЛСР во главе. На поверку выясняется, что даже персональный состав данного «Центрального Бюро» в тех или иных случаях преподносился по разному, что является верным признаком получения противоречивой информации из центра. Фабрикация дел на местах была прерогативой региональных управлений НКВД.
- Несмотря на фальсифицированный характер дел, единственным источником, по которому можно восполнить ряд эпизодов в истории левоэсеровского движения, являются «тюремные мемуары» (в тех случаях, где речь идет не о мнимых заговорах, а об исторической конкретике), написанные подследственными в конце 1930-х гг. собственноручно или записанные следователем. Одним из ключевых источников, введенных в научный оборот в последние годы, следует признать многостраничные «мемуары» члена ЦК ПЛСР В.Е. Трутовского. Автору диссертации удалось выявить несколько аналогичных показаний, относящихся к жанру «тюремных мемуаров». Критический анализ данного рода источников убеждает, что, невзирая на отдельные аберрации, в них содержится множество верных фактических деталей.
- Физическая ликвидация левых эсеров путем вынесения расстрельных приговоров и больших лагерных сроков в годы «Большого террора» имела определенную логику и закономерность. Политическое руководство СССР и органы госбезопасности рассматривали их, несмотря на давний отход от политической деятельности, революционное прошлое, заслуги в Гражданской войне, социалистическом строительстве и даже принадлежность к компартии, как опасных государственных преступников, потенциальных террористов. Не принимая в расчет то, служили ли бывшие эсеры верой и правдой новому строю или продолжали придерживаться прежних взглядов и были изолированы с начала 1920-х, – все они без исключения подлежали уничтожению. Те из них, кто уцелел в лагерях, автоматически попали под последнюю «зачистку» в послевоенный период.
Научная новизна диссертации обусловлена тем, что она представляет собой первое комплексное исследование структурной эволюции левоэсеровского движения и личных связей между его деятелями, начиная с момента возникновения в дореволюционное время и до гибели подавляющего большинства из них в период «Большого террора». При этом в научный оборот был введен большой пласт документов центральных, региональных и ведомственных архивов, многие из которых по разным причинам были не востребованы ранее, а часть – остается практически недоступными для историков.
В работе впервые показано зарождение в различное время нескольких групп единомышленников внутри партии эсеров, которые осенью 1917 г. составили ядро отделившейся от нее партии левых эсеров-интернационалистов. Привлечение малоизученных материалов из фонда ЦК ПЛСР в РГАСПИ (протоколы заседаний Центрального Комитета и других руководящих органов левоэсеровского движения, стенограммы съездов и Советов партии), не использованных ранее исследователями документов из ряда российских региональных архивов, ЦДАГО Украины, ЦА ФСБ России и архивов местных управлений ФСБ (включая обнаруженные резолюции I Совета ПЛСР, материалы центральных руководящих органов украинских левых эсеров, не вошедшие в «Красную книгу ВЧК» документы ОСК по делу о «мятеже» 6 июля 1918 г., архив подпольного Петроградского комитета ПЛСР и т.д.) позволило раскрыть многие неизвестные детали левоэсеровского движения.
Обращение к таким группам массовых источников, как делегатские анкеты участников Всероссийских съездов Советов, личные партийные дела бывших левых эсеров, перешедших в компартию, личные дела членов Всесоюзного общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев, анкеты из архивно-следственных и судебных дел, – открыло новые возможности для всестороннего анализа социального, возрастного, гендерного и национального состава левоэсеровского движения.
Одной из ключевых задач исследования была реконструкция персонального состава ЦК ПЛСР и других центральных и региональных руководящих органов на всем протяжении их существования. Большинство проблем, затронутых в разделе о левоэсеровском движении на Украине, вообще выдвигалось впервые, как в отечественной, так и в зарубежной, в том числе украинской, историографии. Также впервые, более или менее полно, оказались исследованы левоэсеровские структуры в Нижегородской и Тверской губерниях.
В диссертационном исследовании были разобраны различные варианты и сценарии взаимоотношений между левыми эсерами и большевиками накануне, во время и после событий 6-7 июля 1918 г., приведены примеры типовых моделей развития конфликта, как правило, подкрепленные новыми архивными источниками.
Впервые в историографии в работе были задействованы документы и затронут ход следствия по делам молодежных левоэсеровских организаций (таких, как группы «Студенческий Социалистический Союз» в Москве (1922), «Революционный авангард» (Москва-Калуга, 1925), «Поволжская группа революционно-социалистической молодежи» (Нижний Новгород-Казань, 1925), «Областной секретариат левонародников» в Орле (1925), левоэсеровские ячейки в Воронежском и Томском университетах, петроградских вузах). Это позволило сдвинуть верхнюю планку существования организационно оформленного левоэсеровского движения на конец 1925 г.
В диссертации была установлена периодизация этапов применения репрессий к участникам движения, исследованы механизмы фабрикации дел и подвергнуты разбору сценарии следствия и характер предъявлявшихся обвинений по нескольким крупным делам начала и середины 1930-х гг. В центре изучения всесоюзной операции НКВД по эсерам 1937-1938 гг. находились, прежде всего, «уфимское дело» (производство следствия в отношении четырех бывших членов ЦК ПЛСР М.А. Спиридоновой, А.А. Измайлович, И.К. Каховской и И.А. Майорова) и «архангельское дело», по которому проходил один из главных идеологов ПЛСР Б.Д. Камков и другой бывший член ЦК ПЛСР Я.Т. Богачев. Впервые в исторической науке была показана разветвленная конструкция дел НКВД в отношении эсеров, включая «военно-эсеровский заговор» в РККА; применение ее схем в регионах было продемонстрировано на примере дела «левоэсеровской террористической организации» в Калинине и нескольких дел т.н. Горьковского обкома «Всесоюзного центра».
Теоретическая и практическая значимость работы заключается в том, что в ней рассматриваются недостаточно или вовсе не изученные вопросы функционирования ПЛСР не только на стадиях формирования и деятельности в качестве массовой партии, но и в статусах полулегальной и нелегальной партии. В прямой зависимости от того или иного статуса находились все время меняющиеся организационные формы левоэсеровского движения. Кроме того, в работе затрагивается генезис левонароднического движения и аспект партийных попутчиков, разбираются механизмы функционирования левоэсеровских партий и организаций, внутрипартийные течения и их взаимоотношения между собой, и, наконец, этапы ликвидации сначала партийных и протопартийных структур, а затем и самого левоэсеровского сообщества. Тем самым диссертация является существенным вкладом в разработку нового направления в историографии российских партий первой трети ХХ в., характеризующегося всеобъемлющим изучением политических движений на всем протяжении его существования
В основу диссертации легла проведенная исследовательская работа по выявлению и анализу большого корпуса источников (включая подготовку фондовой публикации документов ЦК партии левых эсеров в РГАСПИ и значительного количества материалов, хранящихся в архивах ФСБ России), многие из которых впервые вводятся в научный оборот. Практическое значение исследования заключается в том, что в нем внедряются приемы научной обработки таких источников, как «тюремные мемуары», «опросные листы» заключенных левых эсеров, заполнявшиеся сотрудниками Политического Красного Креста, «По губернский список членов антисоветских партий», изданный для служебного пользования сотрудников ВЧК. Применяемые методы могут быть использованы в научно-практической археографической работе.
Полученные результаты и основные положения исследования могут использоваться в преподавательской деятельности, в подготовке учебных курсов и программ, при написании учебников и учебных пособий по политической истории и управленческим дисциплинам, затрагивающих вопросы партийного строительства.
Апробация работы. Важной особенностью диссертационного исследования являлся его проектный характер. В 1998 г. автор был включен в коллектив ученых, ведущих работу по подготовке изданий серии «Политические партии России. Конец ХIХ – первая треть ХХ в. Документальное наследие».[77] Им был подготовлен и в 2000 г. осуществлен выпуск первого тома сборника документов и материалов «Партия левых социалистов-революционеров. (Июль 1917 г. – май 1918 г.)» в издательстве «РОССПЭН»[78], снабженный предисловием, археографическим введением и подробным научным комментарием. Одновременно автор диссертации принял участие в качестве члена оргкомитета в подготовке и проведении двух международных конференций «Иванов-Разумник. Личность, творчество, роль в культуре», посвященных видному деятелю «Серебряного века», идеологу «скифства», организатору и редактору левоэсеровской печати, и в подготовке к изданию тома мемуаров Иванова-Разумника «Писательские судьбы. Тюрьмы и ссылки», вышедшего в 2000 г. в издательстве «НЛО» («Новое литературное обозрение»).
Автор принимал участие в совместном с Бохумским университетом (ФРГ) исследовательском проекте, итогом которого стало проведение в 2001 г. международной научной конференции «Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев: Образование, развитие, ликвидация. 1921-1935; бывшие члены Общества во время Большого террора» и издание в 2004 г. трудов конференции и материалов к ним. Соискатель работал над составлением и комментированием трех томов сборника «Партия левых социалистов-революционеров» по исследовательскому гранту РГНФ.[79] В итоге очередные тома этого издания, охватывающие период с июня 1918 г. по 1925 г., были предоставлены Центру по разработке и реализации межархивных программ документальных публикаций федеральных архивов РГАСПИ и готовятся к печати.[80]
Основные положения диссертационной работы были изложены в монографии «Скифы русской революции. Партия левых эсеров и ее литературные попутчики»[81], периодических научных изданиях, рекомендованных ВАК, выступлениях на ряде конференций: в том числе на международных конференциях «Политические партии в российских революциях в начале ХХ века» в ИРИ РАН в 2003 г., «Политические партии и общественные движения в условиях кризисов, конфликтов и трансформации общества: Опыт уходящего столетия» в Омске, нескольких всероссийских и международных конференциях, посвященных столетию Первой русской революции (в Москве, Тамбове, Нижнем Новгороде, Италии), научно-практической конференции «Российский парламентаризм: прошлое, настоящее, будущее. (К 100-летию Первой Государственной Думы)» в МГУ имени М.В. Ломоносова, трех международных конференциях, посвященных С.А. Есенину, всероссийской конференции «Октябрь 1917 года: взгляд из XXI века», межрегиональной конференции «Революция 1917 г. в России: Уроки истории и политики» в Нижнем Новгороде, международной конференции «Исторический опыт социалистического сопротивления авторитаризму», ежегодной конференции Фонда Розы Люксембург в Берлине.
Диссертация обсуждалась на заседании кафедры политической истории факультета государственного управления МГУ имени М.В. Ломоносова.
Структура диссертации соответствует целям и задачам исследования. Работа состоит из введения, шести глав, заключения, списка источников и литературы.
Содержание работы
Во введении обосновываются актуальность и научное значение темы, сформулированы цели и задачи исследования, определены его предмет и объекты; показана новизна, теоретическая и практическая значимость работы, охарактеризована ее методологическая основа.
В первой главе - «Предреволюционное левоэсеровское сообщество и образование ПЛСР в конце 1917 – начале 1918 гг.», были предложены новые подходы к изучению зарождения и становления левоэсеровского движения. Попутно были уточнены страницы биографий наиболее выдающихся лидеров (например, участия Б.Д. Камкова в партийно-боевой работе в Кишиневе и Одессе в 1905-1906 гг.).
Организационно оформленному движению предшествовало межличностное сообщество, начавшее складываться накануне и в ходе Первой русской революции. Ранее в существующей историографии практически не делалось попыток проследить возникновение неформальных связей между будущими лидерами и активными деятелями ПЛСР. Наибольшее внимание было уделено Нерчинской каторге, в тюрьмах которой (Акатуйской и Мальцевской женской каторжной) встретились такие будущие руководители ПЛСР, как М.А. Спиридонова, А.А. Биценко, А.А. Измайлович, И.К. Каховская, П.П. Прошьян, К.А. Коренев, Н.А. Терентьева, И.И. Жуковский-Жук и ряд других крупных фигур левоэсеровского и максималистского движения. При этом само знакомство между некоторыми из них происходило еще до попадания на каторгу. По совместной работе на воле либо по пребыванию на каторге и в ссылке прослеживается близкое знакомство таких видных эсеров-максималистов и левых эсеров, как Г.А. Нестроев-Цыпин и Каховская, Л.Е. Кроник и Жуковский-Жук, и др. Фактор личных связей несомненно стимулировал переговорные процессы в 1918-1922 гг., приведшие в итоге к объединению двух родственных левонароднических течений – левых эсеров и эсеров-максималистов.
Часть будущих организаторов и лидеров ПЛСР познакомились друг с другом, находясь в эмиграции. Здесь соединились пути Б.Д. Камкова, П.П. Прошьяна, М.А. Натансона, Е.А. Григорович, А.М. Устинова, В.Б. Спиро, А.А. Шрейдера, И.З. Штейнберга и др. Во время I мировой войны их идейное и тактическое сплочение происходило на платформе антивоенной Циммервальдской конференции. Возникшее в Европе циммервальдское движение в России нашло сторонников, например, в Харьковской, Воронежской, Томской организациях ПСР. После Февральской революции левые эсеры-интернационалисты объединились вокруг газеты «Земля и Воля» – органа Северного областного комитета (СОК) пока еще единой партии. Самостоятельные левоэсеровские организации возникли в Гельсингфорсе, Харькове, Казани, ставших, наряду с Петроградом, главными центрами по формированию самостоятельного левоэсеровского движения. Оплотом левых эсеров в столице, как впервые показано в диссертации, являлся Рождественский райком ПСР.
На III съезде ПСР, проходившем с 25 мая по 4 июня, левое крыло образовало фракцию, в основе которой лежало осуждение войны, как империалистической, требование ее немедленного прекращения и выхода России из войны; осуждение политики сотрудничества с буржуазными партиями в рамках Временного правительства; требование немедленного решения земельного вопроса в духе левонароднической программы социализации земли. В то же время, судя по тексту «пропущенной» историографией статьи М.А. Спиридоновой «Свет немеркнущий» (июнь 1917 г.), будущий лидер ПЛСР не была тогда еще сторонницей организационного обособления левых эсеров, призывая к соблюдению «внутреннего единства партийной деятельности при возможно большем и полном развитии федеративных начал».[82]
Однако уже в начале июля оформившееся на III партсъезде Оргбюро левого крыла в лице В.А. Алгасова, Б.Д. Камкова и А.Л. Колегаева выступило с излагавшей суть разногласий левой оппозиции с ЦК декларацией в газете «Земля и Воля». В ответ ЦК ПСР исключил нескольких наиболее активных оппозиционеров из партии. Однако затем ЦК согласился восстановить их при условии роспуска Оргбюро. На VII Совете партии (август 1917 г.), несмотря на наличие платформ центристского большинства и левоэсеровского меньшинства, произошло временное заключение компромисса оппозиции с ЦК с целью сохранения организационного единства. В то же самое время сторонники левой платформы объединились вокруг органа «революционного социализма» – журнала «Наш Путь», а самостоятельные левоэсеровские фракции оформились в ряде Советов, во ВЦИК и в Исполкоме ВСКД. Начиная с VII Петроградской конференции ПСР, открывшейся 10 сентября 1917 г., левые эсеры подчинили своему влиянию столичный комитет (ПК).
В диссертации впервые установлен факт отсутствия в Петрограде М.А. Спиридоновой в момент свержения Временного правительства, поскольку она находилась в это время в поездке по Югу России и Украине. Массовое исключение левоэсеровской оппозиции из партии было вызвано невыполнением ею требования ЦК покинуть II Всероссийский съезд Советов и голосованием за предложенные большевиками декреты. На исключение оппозиционеры ответили созданием Военной организации левых эсеров, взаимодействовавшей с ВРК, и в начале ноября образовали временное Центральное бюро, выступившее с инициативой созыва всероссийской конференции своих сторонников.
Открывшаяся 7 ноября Х Петроградская конференция собрала 110 представителей от 14 городских районов, представлявших 20600 членов партии. Это составляло чуть больше 46 % от общего количества членов городской организации. Таким образом, историки, использовавшие речь Б.Д. Камкова (заявившего на I съезде ПЛСР о роспуске ЦК 45-тысячной столичной организации), допускали заведомо грубую ошибку в отношении численности собственно левоэсеровской организации в Петрограде осенью 1917 г. Из последовавших на Х конференции докладов выяснилось, что из 14 районов, составлявших городскую организацию, всецело поддерживают левых эсеров восемь. Наряду с показом роли видных левоэсеровских лидеров в руководстве столичной и региональными организациями, в диссертации впервые раскрываются биографии теневых фигур (одного из руководителей одесских, а затем столичных эсеров П.П. Деконского, разоблаченного как бывшего агента «охранки», и игравшего не до конца ясную роль дельца и финансиста В.Б. Спиро).
Исследовав внутрипартийные течения, представленные на IV Всероссийском съезде ПСР, автор пришел к выводу о том, что процесс расщепления единой партии эсеров и выделения из нее левого крыла шел неравномерно. Некоторые видные фигуры (М.Л. Коган-Бернштейн) и партийные организации (Томская), ранее тесно взаимодействовавшие с левыми эсерами, оказались не готовы пойти на разрыв с материнской партией либо долго колебались в выборе (Одесская). Второй вывод заключается в том, что более или менее правильное функционирование ЦК стало осуществляться лишь весной 1918 г. после переноса столицы в Москву.
Образованная на учредительном съезде 19-28 ноября 1917 г. ПЛСР делилась на краевые (на Украине до образования самостоятельной партии и в Туркестане с центром в Ташкенте), областные (в центральных губерниях с областным центром в Москве, на Урале с центром в Екатеринбурге), губернские и уездные организации. Автономией в партии пользовались железнодорожные организации во главе с Центральным бюро. В течение весны и в начале лета 1918 г. на местах прошел ряд партконференций и губернских съездов. В тех регионах, где обособление левых эсеров в июле-октябре 1917 г. шло синхронно с центром (Воронеж, Тверь), были созданы губкомы и сеть уездных комитетов. В других случаях четкой структуры в первой половине 1918 г. создать не удалось. Так в Орле функционировал не губком, а губернское бюро; в Нижегородской губернии центр тяжести партийной работы приходился на крупную Сормовскую организацию, но при этом в самом Нижнем существовал лишь горком, а не губком, поскольку в губернии практически не было низовых организаций. В третьих случаях были созданы временные губкомы (например, в Костроме), опиравшиеся на фракции в местных Советах, и некоторым из них удалось созвать общегубернские съезды (конференции) незадолго до июльских событий (Архангельск, Петрозаводск, Калуга). В январе-феврале 1918 г. прошли учредительные областные съезды в Москве и Екатеринбурге; в мае-июне были созваны областные съезды и получили оформление новые обкомы в Петрограде (Северный), Смоленске (Западный) и Екатеринодаре (Кубано-Черноморский).
При рассмотрении партстроительства и политической географии партии в первой половине 1918 г., особое внимание уделяется Московскому Комитету ПЛСР и деятельности Южной делегации ЦК. После того, как на IV Чрезвычайном съезде Советов левые эсеры объявили себя свободными от правительственного соглашения с большевиками, ЦК ПЛСР решил перенести центр тяжести партийной деятельности в провинцию. Вследствие этого на Юг России отправилась делегация в составе «тройки» цекистов (Б.Д. Камков, В.А. Карелин, И.З. Штейнберг) с целью укрепления влияния партии в Украине, казачьих областях Дона и Кубани. Именно с их деятельностью был связан первый, по наблюдениям автора, острый конфликт левых эсеров с большевиками в Таганроге в конце марта 1918 г., где они не только бойкотировали попытку придания украинскому советскому правительству – Народному Секретариату чисто большевистского характера, но и подвергли народных секретарей домашнему аресту. В целом позиции левых эсеров в этот период еще сводились к платформе конструктивной оппозиции, и с внешней стороны ПЛСР воспринималась как «младшая сестра» партии большевиков.
Итогом проходившего в Москве с 17 по 25 апреля II Всероссийского съезда ПЛСР стала победа антибольшевистской части левоэсеровского руководства над своими оппонентами (включая М.А. Спиридонову) и одобрение делегатами позиции большинства ЦК по вопросу о Брестском мире, а также санкционирование начала «интернационального» террора. Важное значение имеет вопрос изучения деятельности партийных СМИ. В первую очередь исследовался центральный орган партии – газета «Знамя Труда» (первоначально орган ПК, занимавший однородно-левоэсеровскую позицию начиная с 17 сентября 1917 г.). После размежевания с ортодоксальными эсерами, с 1 ноября статус газеты изменился и в течение почти двух месяцев она выходила одновременно, как орган ПК (сначала ПСР, затем ПЛСР) и «фракции левых соц.-рев. 2-го Всероссийского Съезда Советов». 30 ноября на первом заседании только что избранного ЦК ПЛСР была конституирована редакция центрального органа (ЦО). Но лишь начиная с № 105, вышедшего 28 декабря (по ст. ст.), газете был официально придан статус органа ЦК. Реорганизация редакции выразилось, в частности, в создании литотдела во главе с Ивановым-Разумником (Р.В. Ивановым), к сотрудничеству в котором были привлечены литераторы из группы «Скифы».[83] Тираж ЦО колебался в пределах 50 тыс. экземпляров.
С начала 1918 г. активно функционировало издательство ЦК «Революционный Социализм». В первой половине года выходило свыше 20 ежедневных левоэсеровских газет, два ежемесячных журнала («Наш Путь» и «Революционная Работница») и бюллетень литературы, искусств и политики «Знамя Труда». Еще одним весомым массовым изданием была газета «Голос трудового крестьянства» – орган подконтрольной левым эсерам Крестьянской секции ВЦИК. Таким образом, партийные СМИ выполняли важную агитационно-пропагандистскую функцию, а постоянное расширение информационной сети активно способствовало партстроительству.
Предложенные новые подходы к изучению личных связей и способов коммуникации между теми или иными группами, кружками и отдельными фигурами позволяют ответить на вопрос, каким образом за столь короткое время с июня по ноябрь 1917 г. (в период между образованием фракции на III съезде ПСР и учредительным съездом ПЛСР), удалось создать столь влиятельную и многочисленную политическую организацию. В то же время, не смотря на ее продолжавшийся количественный рост и увеличение степени влияния, существовал заметный дисбаланс между интенсивной работой в органах исполнительной и представительной власти Советской республики и партийным строительством. Это обстоятельство усугублялось медленностью и длительностью процесса размежевания левых и правых эсеров на местах. Отсюда, по признанию одного из ведущих лидеров левоэсеровского движения В.А. Карелина, вытекало «при большом влиянии нашего течения» отсутствие «крепко слаженного партийного аппарата»[84], что делало ПЛСР организационно уязвимой по сравнению с РКП (б) и в дальнейшем предопределило противостояние между двумя партиями.
Вторая глава - «Июльский кризис 1918 г. и его последствия для левоэсеровского движения», начинается с анализа хода избирательной компании накануне V Всероссийского съезда Советов. В работе приведены факты применения «административного ресурса» большевиками, выражавшихся в манипуляциях с выборами делегатов и подтасовках мандатов. В свою очередь левые эсеры прибегали к демаршам, в том числе к уходу из губисполкомов (ГИК) некоторых Советов (в Воронеже, Калуге, Нижнем Новгороде, Твери). В некоторых местах ПЛСР удалось добиться преобладания (Казанский и Олонецкий ГИК) или паритетности (Кострома, Пенза) в губернских Советах. В третьих случаях, не имея большинства в ГИК, левые эсеры преобладали в уездных Советах (Вятская, Тульская губернии). Практически повсеместная «информационная война» между вчерашними союзниками подготовила психологическую почву для более серьезного конфликта. Наиболее значительный эксцесс в июне 1918 г. произошел в Ярославле, где местные большевики попытались закрыть газету левых эсеров «Новый Путь» и подвергнуть аресту их лидеров. По почину губернских организаций ПЛСР и РКП (б) были проведены два альтернативных губернских съезда Советов, причем левые коммунисты блокировались здесь с левыми эсерами. Автор диссертации пришел к выводу о том, что на примере Ярославля можно смоделировать один из наиболее вероятных сценариев развития ситуации в Москве на V съезде Советов, если бы не было осуществлено покушение на В. Мирбаха. Схожая ситуация наблюдалась в Калуге.
Однако 24 июня на заседании ЦК под председательством М.А. Спиридоновой было решено в интересах русской и мировой революции положить конец мирной «передышке», организовав с этой целью ряд терактов. В проходившем с 28 июня по 1 июля III Всероссийском съезде ПЛСР приняли участие 214 делегатов с правом решающего голоса, представлявших не менее чем 58 тысяч членов партии. Всего, по данным мандатной комиссии, организации ПЛСР только в РСФСР насчитывали около 80 тысяч членов (без учета оккупированной Украины и ряда территорий, охваченных военными действиями), а общая численность партии, по оценке члена ЦК ПЛСР В.А. Карелина в это время могла достичь 150 тысяч.[85] Со времени учредительного съезда, в соответствии с параграфом 13 «Временного организационного устава», ЦК левых эсеров избирался «на общепартийном съезде в количестве 15 человек и 5 кандидатов».[86] По мнению изучавшего ход III съезда В.М. Лаврова, на нем был резко изменен состав центрального руководящего органа: «Сокращению подверглись менее радикальные лидеры; их не избрание, столь существенное уменьшение численности ЦК (в три раза), объяснялось, разумеется, стремлением сконцентрировать волю партии перед предстоящей схваткой <…>».[87] Однако анализ источников показал, что историк допустил ошибку, использовав лишь один из двух имеющихся в д. 4 фонда 564 в РГАСПИ списков цекистов. На основании сведений из ряда источников автором диссертации предпринята попытка реконструкции состава ЦК, избранного на III съезде партии.
При разборе событий 6-7 июля 1918 г. в Москве и реакции на них в регионах, автор подверг ревизии наиболее известные трактовки этих событий, предлагавшиеся Л.М. Спириным и Ю.Г. Фельштинским. Если первый из них свел суть событий к традиционным обвинениям левых эсеров в антибольшевистском заговоре и мятеже, то второй бросил вызов советской историографии, выдвинув тезис об имевшей место провокации со стороны ВЧК.
В диссертации использовался ряд новых архивных источников, в том числе выявленных в ЦА ФСБ. Найденные документы позволили уточнить состав руководящей «пятерки» левоэсеровских цекистов, наделенных «диктаторскими полномочиями над партией», а также т.н. «Штаба обороны» партии. Говоря о семи установленных автором типовых моделях развития конфликта в регионах, следует иметь в виду, что в ряде случаев возникают трудности с четким определением того или иного варианта. Поэтому иногда нужно исследовать динамику перетекания одного варианта в другой. В этом отношении показательна ситуация в прифронтовых Пензе и Астрахани, где события развивались от компромиссного варианта к обострению ситуации. Автор диссертации пришел к выводу, разделяемому другими современными исследователями (В.М. Лавровым, А.Л. Литвиным), о том, что попытки свергнуть большевиков левые эсеры изначально не предпринимали; с другой стороны, прямой провокации со стороны ВЧК тоже не было. Убийство Н.А. Андреевым и Я.Г. Блюмкиным посла В. Мирбаха преследовало цель подать сигнал к восстанию на оккупированных Германией и ее союзниками территориях и поставить перед свершившимся фактом разрыва Брестского мира съезд Советов.
В этом же разделе рассматриваются вопросы, связанные с формированием и развертыванием Центральной Боевой организации (ЦБО) (первоначально Боевой летучий отряд), Главного штаба Всероссийской БО, Петроградской БО, выясняется их персональный состав и численность; отдельное внимание уделяется наиболее громкому (после убийства Мирбаха) теракту по ликвидации командующего оккупационными армиями в Киеве генерал-фельдмаршала Г. Эйхгорна, совершенному Б.М. Донским 30 июля 1918 г., и подготовке покушения на гетмана П.П. Скоропадского.
При рассмотрении нового периода левоэсеровского движения автор, прежде всего, сосредоточился на рассмотрении механизмов функционирования временного Центрального Бюро, созданного взамен ушедшего в подполье ЦК, и сформированных после июльских событий Северной и Восточной (Волжской) делегаций. В диссертации опровергается сложившееся ранее в историографии представление о немедленном отходе от партии таких цекистов, как А.А. Биценко и А.Л. Колегаев, поскольку это произошло лишь в конце августа 1918 г. Примеры полярно противоположной оценки тактики ЦК и вытекавших отсюда альтернативных линий стратегии дают решения двух конференций – в Саратове во главе с А.М. Устиновым и в Орловской губернии во главе с В.А. Карелиным. В первой из них участвовали представители 21 организации ПЛСР, 13 из которых осудили тактическую линию ЦК[88] ; Юго-Западная конференция представителей 9 губерний, наоборот, полностью одобрила курс ЦК и избрала Южно-Западное бюро (обком) ПЛСР.
С занятием армией Комуча Казани центр партийной работы в Поволжье переместился в Нижний Новгород, где осенью 1918 г. была развернута реорганизованная партийная структура во главе с губкомом. На Северном Кавказе был образован Краевой комитет с центром в Пятигорске. В ряде случаев автору диссертации впервые удалось продемонстрировать наличие постоянной обратной связи между центральными руководящими органами в Москве и регионами (прежде всего, на примерах Нижнего и Твери), как до, так и после переломных июльских событий.
В диссертации впервые были обобщены разрозненные сведения о I Совете партии. Хотя в РГАСПИ отложился только текст, принятой 4 августа резолюции Совета по текущему моменту, в которой подтверждалась прежняя тактическая линия ЦК и констатировалась «фальсификация» V Всероссийского съезда Советов, автору удалось обнаружить другие резолюции I Совета, не известные историкам. Впервые вводимые в научный оборот, они позволяют раскрыть официальное отношение партии к ряду происходивших событий (в отношении выступления М.А. Муравьева, участия в Гражданской войне Чехословацкого корпуса и др.). Подробное внимание в работе уделено IV Всероссийскому съезду ПЛСР, проходившему в Москве 2-7 октября 1918 г., анализу состава его участников и ходу работы, сложившимся на нем группировкам и принятым резолюциям. Большая часть делегатов высказалась за необходимость «возврата к доподлинному советскому строю» через восстановление свободно избранных Советов и за вооруженную поддержку восстания на Украине. Декларации съезда были конкретизированы и закреплены резолюциями II Совета партии, проходившего в Москве с 16 по 19 декабря 1918 г. В этом последнем, правильном с точки зрения представительства на нем партийном форуме, участвовало 35 делегатов с решающим голосом и 20 – с совещательным. Совет партии вынес постановления о созыве Всероссийского съезда представителей переизбранных Советов и об упразднении Совнаркома с передачей всех его функций ЦИК. Все это, по мнению автора, позволяет сделать вывод о том, что во второй половине 1918 г. ПЛСР еще являлась массовой партией, хотя и существовала, как явствовало из выступлений делегатов с мест, одновременно в трех формах: в легальном виде, в полулегальном и в нелегальном – в зависимости от конкретной ситуации.
Третья глава - «Левоэсеровское движение в 1919-1925 гг.», охватывает три последних периода движения. Чекистской «зачистке» ПЛСР в течение первых трех месяцев 1919 г. и переходу партии с полулегального на нелегальное положение предшествовала большая активность левых эсеров в Москве, Петрограде и Харькове. Этому в немалой степени способствовали широкая известность и популярность амнистированной ВЦИК М.А. Спиридоновой, а также организационные и деловые качества вернувшихся из Швейцарии и не обвинявшихся по делу о «мятеже» И.З. Штейнберга и А.А. Шрейдера. Ими было возобновлено партийное издательство «Революционный Социализм» и начат выпуск журнала «Знамя» (с участием представителей группы «Скифы»). Также левоэсеровское руководство приступило к изданию «Бюллетеня ЦК ПЛСР», помещавшего программные и директивные документы партии.
Одним из главных поводов к началу массовой «зачистки» ПЛСР послужило принятие Северным областным съездом (конференцией) постановления о возможности применения индивидуального террора по отношению к коммунистам. В свою очередь это радикальное решение необходимо увязывать с расстрелом руководителей и активных участников мирной антиправительственной демонстрации балтийских моряков 14 октября 1918 г. и последовавшей за ней казнью по постановлению Петроградской ЧК левых эсеров В.Т. Дедова, Я.А. Шашкова и др. Ранее взаимозависимость этих эпизодов в историографии не выводилась, как не делалось и попыток реконструкции состава январской конференции в Петрограде. Оба этих вопроса впервые анализируются в диссертации с использованием материалов архивно-следственных дел.
В ответ на активизацию левоэсеровской оппозиции МК РКП (б) принял постановление «О деятельности МК и ЦК партии левых эсеров», в котором предлагалось принять меры к пресечению их деятельности, после чего 10 февраля ВЧК приступила к осуществлению операции по задержанию лидеров партии в центре, а затем и на местах по обвинению в заговоре. Среди арестованных оказались Спиридонова, Штейнберг, Шрейдер и др. После серии волнений, прошедших под влиянием левых эсеров на петроградских заводах, 17 марта Совнарком дал указание Советам «навсегда покончить с левыми эсерами».[89] К концу марта в Петрограде были раскрыты две подпольные левоэсеровские типографии и арестовано в общей сложности 225 членов и сочувствующих ПЛСР (среди них – ряд руководителей городской организации и Северного обкома).
В апреле-июне были схвачены члены ЦК И.К. Каховская, М.Д. Самохвалов, Я.М. Фишман. В общей сложности к лету 1919 г. в тюрьмах оказалось не менее 400 деятелей партии – приблизительно половина тогдашнего партактива. Именно с этого момента ПЛСР оказывается отброшенной на периферию политической жизни и складывается ситуация, когда партия, по словам В.Е. Трутовского, «перестала быть массовой организацией» и «стала скатываться к типу заговорщической организации централизованного конспиративного типа».[90] Всего, по данным чекиста М.Я. Лациса, с марта по июль 1919 г. было раскрыто и ликвидировано 45 левоэсеровских организаций.[91] Правда, не менее 7 членов ЦК уцелело от арестов, а М.А. Спиридоновой удалось совершить побег из-под ареста в Кремле, и поэтому об окончательном разгроме партии говорить было рано.
В качестве альтернативы ушедшей в подполье ПЛСР рядом бывших видных левых эсеров вынашивался проект создания «Партии революционного социализма». Инициаторами переговорного процесса между осколками ПЛСР выступили революционные коммунисты и разделявшие их политические позиции представители большинства ЦК Украинской ПЛСР, т.е. «борьбисты». Летом 1919 г. между УПЛСР (б), ПРК и эсерами-максималистами в Киеве и Москве велись переговоры об объединении в единую организацию. В середине августа приступило к работе межпартийное совещание, участниками которого стали представители ПРК, УПЛСР (б) и ССРМ. В итоге закончившиеся в сентябре переговоры привели с одной стороны, к созданию Оргбюро по объединению революционно-социалистического народничества[92], и к расколу в ЦК ПРК, с другой стороны. В знак несогласия с положениями выработанной декларации лидер ПРК А.М. Устинов и его сторонники покинули совещание. Помещение для Оргбюро предоставил Московский Комитет ПРК, председателем которого являлся В.О. Зитта. Меньшинство ЦК ПРК действовало в виде оппозиционной фракции, проводя работу по подготовке учредительного съезда новой партии. Однако после массового ареста эсеров-максималистов в связи с делом о взрыве «анархистами подполья» помещения МК РКП (б) в Леонтьевском переулке его созыв стал мало реальным, и лидеры оппозиции предпочли перебраться на Украину и перейти в УПЛСР (б).
Синхронно с этим проектом началась дифференциация левоэсеровского движения на «надполье» (по чекистской терминологии) и подполье. После побега М.А. Спиридоновой в ночь с 1 на 2 апреля из кремлевского заключения, она скрылась в Казанскую губернию, где энергично действовал Поволжский Областной комитет. Необходимо отметить, что именно из числа казанских левых эсеров вышел целый ряд таких наиболее активных руководителей партийного подполья 1919-1923 гг., как И.А. Майоров, А.И. Попов, Л.С. Венецианов-Вершинин, Н.К. Пиянзин-Железнов, Н.Д. Ефремов-Курбатов. Заметная активизация левоэсеровских подпольщиков наблюдалась также в других регионах (например, в Калужской, Рязанской и Тульской губерниях).
В то же время еще 7 марта 1919 г. три члена ЦК ПЛСР – И.З. Штейнберг, А.А. Шрейдер и В.Е. Трутовский составили обращение к III Интернационалу о приемлемости его платформы для ПЛСР[93], и в мае Политбюро ЦК РКП (б) разрешило Ф.Э. Дзержинскому под личную ответственность освободить из тюрьмы Штейнберга. В дальнейшем он и Шрейдер явились инициаторами легализации партии. 12 августа состоялось первое совещание легалистов с представителями ЦК РКП (б), 15 сентября – второе; со стороны ПЛСР в них приняли участие Штейнберг, Шрейдер и член ЦК И.Ю. Баккал.[94] Несмотря на то, что фрагменты стенограмм обеих встреч были опубликованы И.З. Штейнбергом еще в 1953 г.[95], их ход оставался неосвещенным в отечественной историографии. Вследствие предварительного соглашения о совместной борьбе с наступавшими деникинцами, ВЧК позволила Штейнбергу дважды посетить Бутырскую тюрьму для консультаций с другими членами ЦК ПЛСР. Выработанные легалистами «Тезисы ЦК», содержавшие пункты о прекращении вооруженной борьбы с большевиками и совместных действиях с Красной армией, подписали свыше 140 заключенных левых эсеров, включая шестерых цекистов. Результатом этого стало постепенное освобождение ряда видных левых эсеров из тюрьмы.[96]
Ввиду разногласий в ЦК левые эсеры предполагали созвать на конец сентября Всероссийский съезд, который, однако, не состоялся из-за недостаточного представительства с мест. Вместо него в начале октября открылся III Совет ПЛСР, на котором присутствовали М.А. Спиридонова, Б.Д. Камков, Штейнберг и Шрейдер. Категорическими противниками соглашения с большевиками выступили т.н. называемые «левейшие» во главе с Д.А. Черепановым, вступившие в альянс с «анархистами подполья». За это 20 сентября ЦК отстранил лидера «левейших» от партийной работы, а 17 октября он подвергся исключению из ПЛСР «за нарушение партийной дисциплины и продолжающуюся дезорганизаторскую деятельность».[97] Хотя правильную работу Совета партии так и не удалось организовать, в октябре 1919 г. большинство ЦК приняло циркулярное письмо, «объединившее все течения партии на почве отказа от вооруженной борьбы с правительственной партией коммунистов.[98] Одновременно были арестованы цекисты А.А. Измайлович и И.А. Майоров, не разделявшие точку зрения легалистов. В феврале 1920 г. попал в засаду на конспиративной квартире Б.Д. Камков; тогда же был схвачен и погиб при не выясненных до сих пор обстоятельствах не признававший своего исключения из партии Черепанов, а в ряде мест (особенно в Петрограде) прошли «зачистки» его сторонников.
Параллельно с новыми репрессиями продолжалось освобождение «штейнберговцев» (включая А.Н. Волкова, С.Н. Прокоповича, С.Ф. Рыбина, О.Л. Чижикова) и объявлявших себя таковыми. Раскол на сторонников и противников легализации партии был закреплен декларацией большинства ЦК ПЛСР от 29 апреля 1920 г. 7 членов ЦК, в том числе освобожденный из-под ареста Камков, высказались в пользу «мирной передышки», и одобрили ведение большевиками переговоров с Антантой. С этого момента левые эсеры получили возможность легального издания партийного органа (журнал «Знамя») и были допущены к выборам в Советы. Четверо цекистов (меньшинство ЦК) во главе со М.А. Спиридоновой[99], контролировавшее Областной комитет Центральной области (ОК ЦО), заняли противоположную легалистам позицию. В диссертации были установлены новые рокировки, которые происходили в ЦК ПЛСР. Так В.Е. Трутовский примкнул к Спиридоновой, а Камков занял промежуточную позицию между ними и Штейнбергом, играя роль партийного центра. К «камковцам» принадлежал Я.Т. Богачев, являвшийся летом 1920 г. секретарем большинства ЦК. Заграничным представителем ЦК стал А.А. Шрейдер, тайно выехавший в Европу осенью 1919 г. Крайне левые позиции занимали «спиридоновец» М.Д. Самохвалов и кооптированные в ЦК И.В. Бруенков и М.Ф. Крушинский.
Наиболее последовательные легалисты во главе со Штейнбергом заявили об образовании самостоятельного Центрального Оргбюро (ЦОБ) из пяти цекистов.[100] После опубликования их обращения в «Известиях ВЦИК» за 26 октября 1920 г., в декабре было созвано Всероссийское совещание легалистов с участием Камкова. Оно приняло решение о реорганизации ПЛСР в объединенную партию интернационалистов и синдикалистов и о создании Конфедерации с соответствующей партией на Украине. ПЛСР об. (интернационалистов и синдикалистов) высказывалась за последующее объединение с эсерами-максималистами и проведение общего съезда с группой Камкова. Легализация ПЛСР (об.) выразилась в допуске И.З. Штейнберга и его группы для участия в VIII Всероссийском съезде Советов, возможности открытия партийных клубов и выпуска печатных изданий.
В феврале 1921 г. в Москве прошла конференция ответственных партработников, не входивших в ПЛСР (об.) и находившихся на полулегальном и нелегальном положении, которая также высказалась за проведение легального Всероссийского съезда. В противовес ЦОБ на ней был избран новый ОК ЦО из пяти членов (в том числе Б.Д. Камкова, В.Е. Трутовского и И.К. Каховской), ставший органом-дублером ЦК. 8 марта проводилось совещание Камкова с рабочими, принадлежавшими к легалистам, подвергшееся в полном составе аресту. Намеченный съезд провести не удалось из-за продолжавшихся в связи с восстанием в Кронштадте арестами социалистов и анархистов. При этом некоторые видные члены ПЛСР продолжали выходить из партии (Я.М. Фишман) либо дистанцироваться от нее. Со стороны ВЧК велась беспрецедентная слежка за всеми левоэсеровскими течениями. «Внутреннее осведомление» к февралю 1921 г. состояло из 14 агентов, некоторые из которых стояли «весьма близко к центральным органам».[101] Ряд видных партийных деятелей, включая Камкова, Каховскую, Трутовского и Богачева, снова оказались в тюрьме.
Наличие двух параллельных руководящих центров левоэсеровского движения выражалось сначала в одновременном существовании ЦОБ и ОК ЦО, а позднее – Центрального Бюро (ЦБ) ПЛСР (об.) и Центрального Секретариата (ЦС) ПЛСР (инт.). Несмотря на то, что чекисты считали оба течения взаимосвязанными, отношения между членами ЦК, находившимися в тюрьме, с легалистским ЦОБ складывались, как показано в диссертации, далеко не однозначно. Эти расхождения привели к тому, что цекисты из тюрьмы в категорической форме потребовали от «штейнберговцев» отказаться от выступления на IX Всероссийском съезде Советов и резко отрицательно отнеслись к стремлению И.З. Штейнберга выступать на международной арене от имени своей группировки. В числе других вопросов в главе рассматривались принципы формирования Заграничной делегации ПЛСР. Летом 1921 г. из Берлина в Москву прибыл А.А. Шрейдер для отчета перед ЦК о своей деятельности в качестве заграничного посланца партии. Весной 1922 г. находившиеся в заключении левые эсеры избрали делегатами на конгресс трех Интернационалов в Берлине Б.Д. Камкова и И.К. Каховскую, а также Штейнберга (по соглашению с ЦОБ) и потребовали предоставить им возможность выезда за границу. Однако отпущены они не были, и партию на форуме представлял из цекистов один Шрейдер. После высылки в 1922 г. И.Ю. Баккала и выезда за границу Штейнберга в 1923 г., они вместе со Шрейдером составили Заграничную делегацию Объединения ПЛСР и ССРМ.
В начале осени 1921 г. легалисты пытались созвать Всероссийскую конференцию, но в виду недостаточного представительства конституировали ее в качестве Всероссийского совещания. На нем 4-5 сентября в Москве была определена тактическая линия сторонников ЦОБ, заключавшаяся в создании широкой легальной партии и интеграции в нее родственных течений; участии в борьбе с последствиями голода; агитации за переход производства в руки независимых профсоюзов (синдикатов), продовольственного дела и распределения – в руки кооперации. Тактика подпольщиков сводилась к попыткам создания союзов трудового крестьянства, а также к поддержке крестьянских антибольшевистских выступлений.
К июлю 1922 г. находившиеся в совместном заключении члены ЦК вынесли постановление об оставлении за собой «политически-тактического руководства Партией» и передаче полномочий «в области организационно-технической» Центральному Секретариату.[102] По аналогии с ЦК орган-дублер был создан на месте ПК. Петроградскому Секретариату ПЛСР (инт.) во главе с бежавшими из заключения М.А. Богдановым, Е.Н. Мальмом и И.А. Шабалиным удалось наладить выпуск бюллетеня, создать сеть групп и студенческих кружков, на базе которых в конце 1922 г. была созвана XIV Петроградская конференция. В ее работе приняли участие представители ЦС, однако чекистам удалось раскрыть место ее проведения и арестовать всех участников.
В свою очередь ЦОБ ПЛСР (об.) удалось созвать Всероссийскую конференцию, которая состоялась в Москве 3-6 июня 1922 г. В ней участвовало 22 делегата с решающим голосом. Помимо принятия постановлений по ряду вопросов о международном и внутреннем положении, конференция избрала Центральное Бюро в составе 7 человек. Кроме того, в связи с продолжавшимися переговорами с ССРМ об объединении и форме будущей организации, было решено начать партийную дискуссию на тему «Партия или союз», тезисы по которой были представлены на конференции. 8 сентября ЦБ ПЛСР (об.) и ЦС ССРМ подписали совместную декларацию, после чего местным организациям была разослана инструкция о порядке объединения. С этого момента началось существование новой левонароднической организации с общим ЦБ под названием Объединения ПЛСР и ССРМ. В конце декабря 1922 г. в Москве было созвано совещание, провозгласившее себя I съездом Объединения. В нем приняли участие 35 делегатов (24 левых эсера и 11 максималистов), пятеро из которых представляли Украину. Съезд избрал новый состав общего ЦБ из 7 человек. В такой форме завершился многолетний процесс попыток интеграции левых эсеров и эсеров-максималистов, начатый еще весной 1918 г.
Объединение легалистской группировки с максималистами относится к заключительному (седьмому) периоду левоэсеровского движения, начавшемуся со второй половины 1922 г., когда произошло и некоторое оживление подполья. В дальнейшем наблюдался распад партийных структур, вызванный все время нарастающим прессингом в виде не ослаблявшихся репрессий и разложением левоэсеровского движения изнутри путем насаждения провокации, с одной стороны, и в не меньшей степени идейным ренегатством, апатией и разочарованием в успехе, с другой стороны. В то же время эта «агония» партии (по выражению М.А. Спиридоновой[103] ) сопровождалось существованием групп, кружков и одиночек, проявлявших заинтересованность в работе.
В диссертации впервые в исторической науке была показана деятельность ряда подпольных групп. В 1922 г. в Москве делалась попытка создания вскоре разгромленного Студенческого социалистического союза во главе с Б.Б. Юрковским (будущим связником Б.Д. Камкова). В августе того же года группа видных левых эсеров из девяти человек во главе с М.Д. Самохваловым совершила побег из архангельской ссылки, после чего они приступили к воссозданию подполья в Москве и Петрограде. В диссертации показано, как в этих центрах несколько раз заводились нелегальные типографии, в которых печатались программно-тактические материалы и прокламации. Наряду с отдельными попытками вести партийную работу в рабочей и крестьянской среде, главной ареной для агитации стала учащаяся молодежь. Именно в этой среде возникли наиболее активные группы и организации середины 1920-х гг. («Революционный авангард» во главе с Б.С. Белостоцким, «Союз трудового студенчества» во главе с Н.В. Сахаровыми др.).
В то же самое время, начавшееся после процесса над членами ЦК ПСР во второй половине 1922 г. ликвидаторское движение охватило достаточно широкие круги эсеровских и левоэсеровских «низов».[104] Попытки участия «штейнберговцев», до этого имевших фракцию в Моссовете, в избирательной кампании в столице в декабре 1922 г. провалились не без «помощи» властей. Другим фактором сворачивания свободной деятельности легалистов стало прекращение издания журнала «Знамя». Аресты в отношении этого относительно неприкосновенного ранее течения начали разворачиваться с лета 1923 г. Тем не менее, в 1924-1925 гг. еще существовал клуб Объединения в Москве, в котором проводились собрания членов и сочувствующих, устраивались устные чтения и обсуждения «живой газеты». В октябре 1924 г. за попытку наладить доставку в Россию выходившего в Берлине органа Объединения «Знамя Борьбы» и организовать побег М.А. Спиридоновой за границу были арестованы секретари ЦБ Г.А. Нестроев и А.А. Селиванова. С их арестом прекратил выходить машинописный «Бюллетень ЦБ». Оставшиеся на свободе члены ЦБ и Московского бюро Объединения в декабре 1924 г. решили «заморозить» свою деятельность, организовав взамен руководящих органов Информационное бюро из четырех человек.[105] Обратной стороной преследований легалистов стало оживление деятельности подпольщиков.
Всего в это время по стране насчитывалось около 12-15 левоэсеровских организаций и групп, не считая «колоний» ссыльных, также пытавшихся вести организационно-пропагандистскую работу. Как показано в диссертации, последний левоэсеровский «призыв» (в основном 1900-1905 гг. рождения) рекрутировался в основном из студенческой молодежи, при чем в некоторых случаях возникали группы смешанного (совместно с ортодоксальными эсерами) состава, поскольку часть молодых эсеров сознательно игнорировала старые партийные расколы. Возвращавшиеся или находившиеся в ссылках отдельные левоэсеровские руководители (Б.Д. Камков, И.К. Каховская, Л.С. Венецианов-Вершинин, В.Е. Трутовский) старались поддерживать старые партийные связи и налаживать новые. Несмотря на имевшие место попытки продолжать оппозиционную работу вплоть до начала 1930-х гг., автор диссертации пришел к выводу, что 1925 г. следует считать крайней вехой существования организационно оформленных левонароднических структур в СССР. Именно в этом году состоялись, по-видимому, последние партийные совещания в Харькове и Твери, произошел разгром активных молодежных групп в Москве, Калуге, Казани и Нижнем Новгороде, Областного секретариата левонародников в Орле, а осенью 1925 г. был арестован и выслан из Москвы последний крупный лидер Объединения ПЛСР и ССРМ, старый революционер-политкаторжанин И.И. Жуковский-Жук. Полученные результаты исследования позволили раздвинуть границы верхних хронологических рамок левоэсеровского движения, ошибочно определявшиеся ранее 1922-1923 гг.
Подавляющая часть вопросов, решаемых в четвертой главе - «Левоэсеровское движение на Украине», никогда не изучалась в историографии. Прежде всего, автор счел нужным разобрать характер взаимоотношений между ЦК партии и украинскими левыми эсерами, входившими в состав общероссийской ПЛСР и пришел к выводу о том, что процесс оформления левоэсеровского движения в самостоятельную партию происходил постепенно. Первый шаг к ее возникновению был связан с образованием объединенной фракции российских и украинских левых эсеров на II Всеукраинском съезде Советов (март 1918 г.). Преодоление конфликтной ситуации между левыми эсерами и большевиками в Таганроге было, вероятно, обусловлено непримиримым курсом украинских большевиков, принадлежавших к левокоммунистическому крылу РКП (б), по отношению к Брестскому миру. В результате компромисса первые были включены в состав подпольного советского правительства («Повстанческой девятки»). Между 4 и 22 мая в Москве на заседании эвакуировавшихся членов левоэсеровской фракции ЦИК Украины по договоренности с ЦК ПЛСР было создано инициативное бюро, получившее статус Временного ЦК Украинской ПЛСР. В диссертации впервые был затронут вопрос о времени проведения учредительного съезда УПЛСР (июнь 1918 г.) и состава избранного на нем ЦК. Характер взаимоотношений между украинскими и российскими левыми эсерами определялся ими как федералистский.
Руководство УПЛСР неодобрительно отнеслось к вооруженному противостоянию однопартийцев с большевиками в Москве и выступило за продолжение блока между двумя советскими партиями. В конце сентября – начале октября 1918 г. представитель украинского ЦК Е.П. Терлецкий принял участие сразу в двух форумах – учредительном съезде отколовшихся от ПЛСР революционных коммунистов и в IV Всероссийском съезде левых эсеров. Для усиления своего влияния на руководство УПЛСР в состав ее ЦК были введены Б.Д. Камков, В.А. Карелин, Л.С. Вершинин-Венецианов, Я.М. Фишман, которым выражала доверие значительная часть украинских левоэсеровских «низов». Из числа «верхов» на них ориентировались П.Ф. Бойченко, М.А. Шелонин, В.М. Фишман. Другая часть руководства УПЛСР по-прежнему не разделяла тактических установок ЦК ПЛСР, выработанных на IV съезде и II Совете партии; к таковым относились Терлецкий, будущий крупный чекист Н.Н. Алексеев, А.С. Залужный (А. Топольский), Л.Б. Смолянский и др. В конце 1918 г. для повстанческой и партийной работы на Украину выехали многие деятели левоэсеровского движения (в том числе Н.А. Андреев, Я.Г. Блюмкин, Д.И. Попов). В диссертации предпринята попытка проследить связи левых эсеров с Н.И. Махно, которые носили достаточно прочный характер. Автор пришел к выводу о том, что ранее исследователи недооценивали интенсивность этих контактов. Кроме того, впервые была проделана попытка реконструировать состав Центрального Штаба УПЛСР, координировавшего повстанческое движение под левоэсеровским флагом.
Штабом был создан ряд отрядов и дружин, которые под командованием Ю.В. Саблина первыми ворвались в Харьков 1 января 1919 г. и овладели еще несколькими населенными пунктами. Не позднее 5 февраля в Харькове, снова превратившимся в крупный левоэсеровский центр, прошла конференция Левобережной Украины и был сформирован ОК. Основное руководство партийной деятельностью в Харькове осуществлял В.А. Карелин. Через три дня после взятия Киева, с 8 февраля там начал выходить печатный орган ЦК УПЛСР «Борьба», ставший ведущим изданием левых эсеров на Украине. Его первую редакцию составили В.М. Качинский, Б.Д. Камков и И.В. Михайличенко (представитель редакции национал-революционной «Боротьбы»). Февральские аресты затронули главным образом Харьковскую организацию, после чего партийный центр переместился в Киев. В марте 1919 г. здесь был созван II Всеукраинский съезд УПЛСР (в нем участвовало 29 делегатов), на котором произошел раскол украинских левых эсеров на два течения. Меньшинство, создавшее самостоятельное Центральное Оргбюро (ЦОБ) и контролировавшее газету «Борьба», стало именоваться «борьбистами». Позиции УПЛСР (б) во многом были схожи с позицией ПРК в России. Большинство делегатов солидаризовалось с гонимыми российскими левыми эсерами, и в отличие от борьбистов в прессе их стали именовать «активистами». В действительности альтернативная борьбистам партия официально называлась УПЛСР (интернационалистов). Ее руководство со страниц нового органа ЦК «Революционная Борьба» потребовало незамедлительного роспуска ЦОБ. В ответ, начиная с проходившего в Киеве в конце мая – начале июня 1919 г. III Всеукраинского съезда (на него съехались 45 участников), созванного борьбистами, это левоэсеровское течение стало существовать в качестве отдельной партии со своим собственным ЦК. К нему присоединились такие видные левые эсеры, как бывшие члены ЦК ПЛСР С.Д. Мстиславский и Д.А. Магеровский, председатель МК партии Г.Л. Лесновский, бывший секретарь ЦК Г.Б. Смолянский, избранный кандидатом в члены ЦК на учредительном съезде ПЛСР В.М. Качинский и др. Совершались также переходы в УПЛСР (б) из ПСР.
Как показано в диссертации, «активисты» стремились взять под свой контроль партизанско-повстанческое движение под руководством атамана Н.А. Григорьева, но эта попытка в итоге не увенчалась успехом. Одной из акций проявления «активизма» стала организация серии не вполне удачных покушений на подозревавшегося в сотрудничестве с чекистами Я.Г. Блюмкина. Все вместе это привело к объявлению Советом Обороны УССР в мае 1919 г. «красного террора» по отношению к «активистам». В числе расстрелянных оказался начальник махновского штаба левый эсер Я.В. Озеров, несколько полевых командиров и левоэсеровских боевиков.
Вторым по значению партийным центром после Киева стала Одесса, при этом в Одессе и в Севастополе левые эсеры дольше других пытались избежать раскола. Автор пришел к выводу о том, что разворачивавшаяся внутрипартийная дискуссия во многом напоминала споры в российском ЦК и в дальнейшем дифференциация левоэсеровского движения на Украине происходила по уже известной схеме «надполье»-подполье. В марте 1920 г. в Харькове был созван III Всеукраинский съезд УПЛСР (инт.), на котором возобладала точка зрения легалистов. Несмотря на это, руководители съезда в лице И.Ю. Баккала, Я.С. Базарного, Г.М. Орешкина и др. подверглись аресту и были доставлены в Москву. Вскоре после этого, в апреле 1920 г. Всеукраинское совещание УПЛСР (б) постановило начать подготовку к самоликвидации партии. В июле это решение закрепил IV партийный съезд борьбистов, высказавшийся в пользу присоединения к КП(б)У. Несогласная с этим решением группа делегатов в количестве 37 человек ушла со съезда. В ответ на самороспуск партии они провели учредительный съезд Партии левых эсеров (синдикалистов) Украины.
В начале сентября в Харькове был созван IV съезд УПЛСР (инт.) с целью пересмотра решений предыдущего партийного форума. На него в качестве представителей двух фракций в ЦК ПЛСР прибыли В.Е. Трутовский и И.З. Штейнберг. Съезд разделился на сторонников легализации и непримиримых противников большевиков. После ухода первых во главе с М.А. Шелониным и А.М. Требелевым со съезда, оставшиеся «активисты»[106] были арестованы. Украинские легалисты совместно с синдикалистами образовали Объединенную ПЛСР Украины (синдикалистов и интернационалистов). В состав ее ЦК вошли В.А. Арнаутов, Я.В. Браун, Шелонин и др. Однако уже в конце 1920 – начале 1921 г. сторонники легализации также подверглись различным репрессивным мерам.
Существование левоэсеровского движения на Украине, как и в России, прослеживается до середины 1920-х гг. В Москве украинских левых эсеров в ЦБ ПЛСР (об.) и ЦБ Объединения ПЛСР и ССРМ представлял переехавший туда в 1922 г. Я.В. Браун. Ликвидаторское движение затронуло различные эсеровские и левоэсеровские течения Украины. В результате часть крупных деятелей заявила о своем полном разрыве с левонародническим движением (Арнаутов, В.И. Ревзина); другая часть предпочла отойти от политической деятельности, не порывая с левоэсерством идейно (В.А. Карелин, Г.Л. Лесновский, П.Н. Никифоров, А.П. Ярош). Некоторые заявили об отказе от левонароднических идей позднее, находясь в заключении и ссылке (Шелонин, Браун).
Рассмотрев деятельность украинских левых эсеров на всех этапах движения, автор диссертации пришел к нескольким выводам. В условиях Гражданской войны им удалось несколько дольше сохранить свое политическое влияние по сравнению с Советской Россией. За левоэсеровский «бренд» в 1919-1920 гг. боролось несколько группировок. Интеграция между легалистскими крыльями движения в России и на Украине привели к созданию Конфедерации между ними в конце 1920 г. В период 1918-1921 гг. в виду особых условий украинской политики, обусловленных театром военных действий и постоянным наличием крестьянского «внутреннего» фронта, взаимоотношения левых эсеров с большевиками имели особую специфику. В частности, они выражались в более жестких формах преследований не только левоэсеровского подполья, но и легалистов. В то же время закономерности внутрипартийных расслоений и менявшейся тактики, имевшие место в Советской России, в равной степени были присущи левоэсеровскому движению на Украине.
В пятой главе - «Органы государственной безопасности и левоэсеровское сообщество в 1920-1930-е гг.», исследовалась периодизация политических преследований ПЛСР и левоэсеровского сообщества. Автор пришел к выводам о том, что схематично репрессии можно поделить на две волны спонтанных гонений, несколько плановых операций и системных преследований, три фазы спецопераций НКВД по эсерам во второй половине 1930-х гг. Первая спонтанная волна арестов происходила в момент июльских событий 1918 г. и в первые месяцы после них. Первая плановая операция ВЧК началась с массовых арестов партактива ПЛСР в феврале 1919 г. и продолжалась около года (второй ее пик, но лишь выборочно пришелся на время после взрыва здания МК РКП (б) в Леонтьевском переулке – вплоть до начала 1920 г.). На Украине операции по «активистам» проводились в течение всего 1920 г. Вторая волна спонтанных арестов произошла в марте 1921 г. и была вызвана восстанием в Кронштадте и забастовками в Москве и Петрограде. Следующий этап системных преследований делится на два фазы: в 1922-1923 гг. они в основном касались левоэсеровского подполья, в 1923-1925 гг. – происходил постепенный разгром легалистов с одновременным выкорчевыванием остатков или новых проявлений подполья. Новый этап преследований приходится на период 1930-1933 гг. – время коллективизации, стихийных крестьянских выступлений и трагического «голодомора». Они касались, с одной стороны, эсеров-«учетников» всех направлений, находившихся в ссылках, местах ограничения проживания или живших свободно (с «чистым» паспортом) после отбытия ссылок; с другой стороны, затронули отошедших ранее от политической деятельности активных в прошлом левых эсеров, ранее не подвергавшихся систематическим репрессиям. Апофеозом ее должен был стать несостоявшийся по ряду причин процесс т.н. «Народнического центра». Спецоперации НКВД в отношении бывших эсеров начались с фазы выборочных арестов 1935-1936 гг., которую условно можно назвать «предварительной». Для части арестованных в этот период времени следствие продлевалось вплоть до включения их в расстрельные списки. Первая фаза массовой операции НКВД по эсерам всех направлений началась в феврале 1937 г. Новая фаза этап операции возобновилась в январе 1938 г. Наконец, последняя фаза системных преследований бывших эсеров пришелся на послевоенный период. Среди жертв МГБ оказались как «повторники» (те, кто отбыл сроки заключения, полученные во время «Большого террора»), так и новые арестанты, которых по каким-то причинам обошли стороной операции 1937-1938 гг. Фактически эта «зачистка» продолжалась вплоть до смерти Сталина.
Самое раннее по времени дело, с которого началось преследование левых эсеров, было возбуждено Верховным Революционным Трибуналом при ВЦИК по личному распоряжению В.И. Ленина в отношении главного комиссара Черноморского флота В.Б. Спиро в апреле 1918 г. по обвинению в противодействии затоплению флота в соответствии с Брестским миром. Ряд дел, связанных с отголосками событий 6-7 июля в регионах или последующими выступлениями левых эсеров, находится в фондах местных губревтрибуналов (включая Московский ревтрибунал). Заводившиеся ВЧК, МЧК и другими «чрезвычайками» дела в отношении членов ПЛСР, как правило, заканчивались либо освобождением, либо заключением в исправительные дома, «трудовые коммуны» и концлагеря с расплывчатой формулировкой «до конца гражданской войны». (Реальное освобождение наступало чаще всего по амнистии).
В конце 1921 г. Секретный отдел ВЧК составил и издал «Справочник № 1 по антисоветским партиям», в котором было зафиксировано 610 левых эсеров, за которыми велось наблюдение. Напечатанный в типографии ВЧК под грифом «Сов. секретно», этот справочник дает превосходный материал для количественного исследования. В личном фонде Ф.Э. Дзержинского в РГАСПИ автором был выявлен машинописный документ под названием «СОСТОЯНИЕ РАЗРАБОТОК по партии лев. с.р. и с.р. максимал<истов>», датированный мартом 1925 г. (число не проставлено).[107] Из этого источника следует, что в Москве, по-прежнему, продолжали существовать две левоэсеровские группировки – незначительное, но достаточно активное подполье, и деморализованное непрекращающимися арестами «надполье». При этом обращает на себя внимание фраза о том, что «все организации осведомлением обеспечены».
Одной из особенностей архивно-следственных дел (АСД) в отношении неоднократно арестовывавшихся левых эсеров является нередкое совмещение двух и более дел под одной обложкой, когда в позднейшие по времени дела целиком подшивались предыдущие.[108] После ликвидации чрезвычайных карательных органов, приговоры по левоэсеровским делам в подавляющем большинстве случаев выносились такими внесудебными органами, как Комиссия по административным высылкам НКВД и ОСО при Коллегии ОГПУ; в редких случаях – губсудами. Вплоть до 1934 г. дела возбуждались сначала Секретным отделом или соответствующими отделениями на местах), а затем Секретно-политическим отделом или Полномочными Представительствами ОГПУ на местах. Если во время Гражданской войны аресты носили массовый и порой случайный характер (во время облав, засад и т.д.), то в дальнейшем им была присуща предварительная оперативно-розыскная и агентурная работа. Начиная с середины 1930-х гг. аресты осуществлялись по предписанию ГУГБ НКВД СССР и УГБ Управлений НКВД, а приговоры выносились несколькими инстанциями – Военной Коллегией ВС СССР, ОСО при наркоме внутренних дел, Тройками УНКВД, Облсудами.
После крупнейшей «зачистки» ПЛСР в течение 1919 г. и концентрации основной массы заключенных в московских тюрьмах, часть отрекшихся от партии была освобождена, а наиболее активных левых эсеров в начале 1920 г. этапировали в исправительные учреждения на Урале (Вятка, Пермь, Екатеринбург и Челябинск), где они находились до конца года. В 1921 г. левых эсеров стали отправлять в бывшие каторжные централы (Орловский, Ярославский). В соответствии с приговорами, выносившимися после создания ГПУ в 1922 г., левые эсеры осуждались к заключению в Соловецком лагере особого назначения и политизоляторах (Челябинском, Тобольском, Суздальском, Верхнеуральском) чаще всего сроком на 3 года, либо отправлялись в ссылку на тот же срок (по окончании таковой бывшие политссыльные по постановлению Коллегии при ОГПУ получали ограничение в правах проживания, т.е. «минус» столько-то городов и местностей). Специфической особенностью режима содержания в 1920-е гг. был статус политзаключенного, дававший определенные привилегии социалистам. Благодаря этому обстоятельству заключенные левые эсеры имели возможность общения и формирования «тюремных коллективов», избрания старост и т.п. В диссертации приведены примеры, когда из заключения на волю передавались директивы для подпольщиков, вырабатывались постановления по текущему моменту и программные документы.
Лишь в исключительных случаях к левым эсерам применялись беспрецедентные меры «социальной защиты», такие как расстрел или тюремные сроки заключения от 5 до 10 лет. В то же время в 1922 г. в отношении некоторых членов ЦК (Б.Д. Камкова, И.А. Майорова и В.Е. Трутовского) вступил в силу приговор, вынесенный им заочно Верховным Революционным Трибуналом в ноябре 1918 г. за участие в июльском выступлении. За год до этого, при недостаточно выясненных обстоятельствах был расстрелян другой «заочник» – Д.И. Попов. (При этом к М.А. Спиридоновой и В.А. Карелину, а также к четырем другим «заочникам», вступившим в компартию, этот приговор не применялся). В июле 1923 г. за организацию легального вечера к 100-летию со дня рождения П.Л. Лаврова в Политехническом музее подверглись аресту члены ЦБ Объединения ПЛСР и ССРМ К.Н. Прокопович и О.Л. Чижиков, а попытавшийся скрыться от ареста и перейти на нелегальное положение Я.В. Браун был задержан в Петрограде. Заключение в политизолятор Брауна и высылка Прокоповича означали лишение «иммунитета» легалистов, не подвергавшихся ранее прямым преследованиям. Очередная волна арестов находившихся в ссылках левых эсеров пришлась на 1930-1933 гг., когда новым наказаниям подверглись Б.Д. Камков, М.А. Спиридонова и ряд др. видных деятелей.
Специальному разбору автор диссертации подверг ленинградское дело «Идейно-организационного Народнического центра» и смежные с ним дела в разных местностях СССР. По первому из них в феврале 1933 г. были привлечены идеолог левого народничества Р.В. Иванов (Иванов-Разумник) и несколько других теоретиков и публицистов[109]. Параллельно в Ленинграде разворачивалось дело «Практического центра (агроинтеллигенция)» и ряд «дочерних» дел о «ячейках» обоих «центров», а также районных и межрайонных «организаций» в Ленинградской области, по которым в общей сложности было арестовано 763 человека. По аналогичному делу в Москве произошли аресты группы бывших левых и «правых» эсеров. Из числа арестованных идеологов можно назвать Я.В. Брауна и Е.Е. Колосова (в прошлом член ЦК ПСР), в числе видных деятелей и руководителей ПЛСР – например, бывшего члена ЦС ПЛСР (инт.) И.А. Шабалина в Ленинграде и входившего ранее в ОК ЦО С.Г. Панова в Москве.[110] Не связанные друг с другом напрямую, все эти дела, по мнению автора, стали своего рода пробной отработкой новых методов фальсификации дел и увязывания их в одно целое.
В заключительном разделе исследовались главным образом дела т.н. «Объединенного Центрального Бюро ПСР и ПЛСР» и всесоюзная операция НКВД по эсерам (1937-1938 гг.) в целом. Накануне «большой чистки» бывших эсеров и людей, продолжавших соотносить себя с этим политическим направлением, в 1935-1936 гг. в разных местах страны происходили перманентные аресты. Так в 1935 г. по одному из групповых дел в отношении бывших политкаторжан были осуждены входившие в прошлом в состав Пензенского губкома ПЛСР П.А. Гайлевич и П.А. Репкин. В 1935 г. по индивидуальному делу был осужден не подвергавшийся ранее репрессиям бывший член ЦК УПЛСР А.П. Ярош. В 1936 г. в Киеве было сфальсифицировано дело т.н. «Народной партии», в числе главных обвиняемых по которому проходили бывшие члены ЦК УПЛСР М.А. Шелонин и Г.Л. Лесновский. В конце 1936 г. в очередной раз был арестован бывший секретарь Объединения ПЛСР и ССРМ С.Ф. Рыбин, обвинявшийся в создании организации «Крестьянский союз» в Московской области.[111] Как выясняется, эти и другие подобные дела оказались своеобразной прелюдией к разворачиванию полномасштабной всесоюзной операции.
Установкой на ее начало послужил циркуляр «Об оперативной работе по социалистам-революционерам» от 13 ноября 1936 г. за подписью Н.И. Ежова, который был разослан во все местные управления НКВД. В циркуляре, ставшем директивным указанием к возобновлению массового преследования эсеров, предписывалось повсеместное выявление и разгром «эсеровского подполья». В разгар арестов 9 февраля 1937 г. появился еще один циркуляр об усилении оперативной работы по «эсеровской линии», которому предшествовало спецсообщение Ежова на имя Сталина о ликвидации разветвленного «подполья» в ряде мест СССР и о руководстве «нелегальными эсеровскими организациями в Союзе» членами ЦК ПСР А.Р. Гоцем, Е.М. Тимофеевым и др., и членами ЦК левых эсеров Б.Д. Камковым, М.А. Спиридоновой, И.А. Майоровым, М.Д. Самохваловым и др. Идеологическое обоснование широко запущенного механизма политических репрессий, вошедших в историографию под названием «Большого террора», было дано в ходе февральско-мартовского Пленума ЦК ВКП (б). В первой декаде февраля произошли аресты вышеназванных руководителей ПСР-ПЛСР.[112]
Основной акцент при изучении хода следствия и механизмов фальсификации дел в диссертации делался на «уфимском деле», по которому проходила М.А. Спиридонова, и «архангельском деле», по которому проходил Б.Д. Камков. Также подробно были разобраны дело о «левоэсеровской террористической организации» в Калинине и группа дел о Горьковском обкоме «Всесоюзного эсеровского центра». Как показано в диссертации регулярное утверждение в Политбюро списков лиц (т.н. «Сталинские расстрельные списки»[113] ), чьи приговоры оформлялись затем через Военную Коллегию ВС СССР, началось с февраля 1937 г. Многие кадровые эсеры, находившиеся на положении политссыльных в разных регионах СССР, оказались включены в эти списки. Общая цифра арестованных «членов антисоветской организации эсеров» за 1937 г., как явствует из спецсообщения Ежова Сталину, равнялась 25218 человек.[114] Сравнительный анализ нескольких списков персонального состава «Объединенного Центрального Бюро ПСР и ПЛСР», отложившихся в ряде АСД и донесениях Ежова, показал, что они не согласуются друг с другом, и это лишний раз обнаруживает фабрикацию всех этих дел. Некоторых подследственных (включая М.А. Спиридонову) не удалось сломить, и они отказались сотрудничать со следствием, давать признательные показания и подписывать сфальсифицированные протоколы допросов. В других случаях подсудимые (например, все семеро выведенных на суд в Калинине по групповому левоэсеровскому делу) отказывались от показаний, сделанных в ходе дознания под воздействием пыток.
Второй этап эсеровской операции НКВД начался 18 января 1938 г. Установкой к ее началу стали две новые директивы НКВД СССР: об «исчерпывающей ликвидации эсеровского подполья» (в особенности бывших эсеров, вступивших в компартию) и о чистке эсеров в РККА. Во исполнение этих распоряжений в течение только одной недели (до 25 января 1938 г.) по Союзу было арестовано свыше 11350 тысяч человек.[115] В ряду других дел в диссертации уделено внимание т.н. «военно-эсеровской организации», принадлежащими к которой выставлялись, в частности, Маршал Советского Союза А.И. Егоров и начальник Военно-химического управления РККА, бывший член ЦК ПЛСР Я.М. Фишман. Апогеем эсеровских дел периода «Большого террора» стало привлечение Б.Д. Камкова и В.А. Карелина в качестве свидетелей обвинения на процессе «Правотроцкистского блока» в Москве в марте 1938 г.
Автор диссертации пришел к выводам о том, что физическая ликвидация левых эсеров путем вынесения расстрельных приговоров и больших лагерных сроков в годы «Большого террора» имела определенную логику и закономерность. Политическое руководство СССР и органы госбезопасности рассматривали их, несмотря на давний отход от политической деятельности, революционное прошлое, заслуги в Гражданской войне, социалистическом строительстве и даже принадлежность к компартии, как опасных государственных преступников, контрреволюционеров. В соответствии с этой логикой в центре и на местах были казнены или приговорены к длительным срокам заключения практически все бывшие члены одной из самых популярных в России политических партий. Невзирая на то, служили ли бывшие эсеры верой и правдой новому строю (как порвавшие с ПЛСР еще в 1918 г. А.А. Биценко, ставшая теоретиком колхозного строительства, и Г.Д. Закс, стоявший у истоков создания ВЧК) или продолжали придерживаться прежних взглядов и были изолированы с начала 1920-х (как М.А. Спиридонова и Б.Д. Камков), – все они без исключения подлежали уничтожению. Те из них, кто уцелел в лагерях, автоматически попали под последнюю «зачистку» в послевоенный период, и лишь считанные единицы смогли дожить до реабилитации.
В заключении сформулированы итоги исследования и полученные результаты.
Для раскрытия вопроса о зарождении левоэсеровского движения автором диссертации были изучен вопрос о зарождении личных связей между его лидерами. Автор пришел к выводу о том, что возникновению движения как такового предшествовало формирование межличностного сообщества, сложившегося в основном между 1905 и 1917 гг. Начальный период левоэсеровского движения, выражавшийся во фракционном существовании левого крыла внутри ПСР, приходится на период между февралем и ноябрем 1917 г. Второй период движения, длившийся с ноября 1917 г. по июнь 1918 г., был ознаменован проведением учредительного съезда ПЛСР, размежеванием с ортодоксальными эсерами на местах и блоком с большевиками в составе коалиционного правительства. Сущностными характеристиками третьего периода, продолжавшегося до середины июля 1918 г., являлись такие процессы, как активное партийное строительство, превращение ПЛСР в массовую партию и переход к конструктивной оппозиции большевикам вследствие ратификации Брестского мира.
Начавшийся после событий 6-7 июля четвертый период левоэсеровского движения характеризуется полулегальным существованием ПЛСР в качестве массовой партии, попытками борьбы за власть в центре и на местах, цепочкой партийных расколов. Данный период продолжался вплоть до массовых арестов левоэсеровского партактива в феврале 1919 г. Пятый период, длившийся со второй половины февраля по конец 1919 г. можно охарактеризовать как этап нелегального существования ПЛСР, который определяли повсеместное преследование членов партии и поиски новых организационных форм. Шестому периоду, приходящемуся на начало 1920 г. – середину 1922 г., были присущи собирание сил, дифференцированное («надпольно-подпольное») существование различных течений партии и продолжение левонародническими группировками попыток интеграции. Процессы развития и угасания левоэсеровского движения, присущие центру (Москве и Петрограду), имели свои характерные особенности в российских регионах и на Украине. В целом события на местах и в украинских центрах (Харькове, Киеве, Одессе) укладываются в общую схему, сохраняя при этом определенную специфику. Постоянное взаимодействие региональных руководящих органов с центральными было показано главным образом на примере Нижегородской и Тверской организаций ПЛСР.
Седьмой заключительный период левоэсеровского движения начался со второй половины 1922 г., когда произошло объединение легалистской группировки во главе с И.З. Штейнбергом с эсерами-максималистами и некоторое оживление подполья. В дальнейшем наблюдался распад партийных структур, вызванный нарастающим прессингом в виде прямых репрессий и разложением левоэсеровского движения изнутри путем насаждения провокации, с одной стороны, а также идейным ренегатством, апатией и разочарованием в успехе, с другой стороны. В то же время эта «агония» партии сопровождалось возникновением групп и кружков, проявлявших заинтересованность в оппозиционной работе. Не смотря на имевшие место попытки действий со стороны одиночек вплоть до начала 1930-х гг., автор диссертации пришел к выводу, что 1925 г. следует считать крайней вехой существования организационно оформленных левонароднических структур в СССР. Однако наличие сохранявшихся связей между преследуемыми левыми эсерами позволяет ставить вопрос о продолжавшем существовать межличностном сообществе вплоть до массовой операции НКВД во время «Большого террора».
Изучение разнообразных источников, касающихся репрессий в отношении левых эсеров, позволило автору вывести их периодизацию. Она включает две волны спонтанных репрессий в 1918 г. и в 1921 г., обусловленных соответственно июльским выступлением в Москве и кронштадтскими событиями; плановые операции и систематические преследования в отношении членов ПЛСР в течение 1919 г. (выборочно – в 1920 г.) и системно в 1922-1925 гг.; новые репрессии в отношении бывших эсеров в 1930-1933 гг.; три фазы спецопераций НКВД по эсерам в 1935-1936 гг. и в 1937-1938 гг., и последнюю «зачистку» в послевоенный период. В ходе всесоюзной операции во время «ежовщины» в общей сложности было арестовано около 40 тысяч бывших эсеров и левых эсеров. Фальсифицированные дела в отношении многих из них были увязаны в единое целое фабрикацией конструкции т.н. «Всесоюзного центра» во главе с объединенным ЦБ ПСР и ПЛСР. Физическая ликвидация левых эсеров путем вынесения расстрельных приговоров и больших лагерных сроков в годы «Большого террора» имела определенную логику и закономерность, поскольку политическое руководство страны и органы госбезопасности продолжали рассматривать их, как опасных государственных преступников, потенциальных террористов. Не беря в расчет то, какие посты занимали бывшие эсеры в советской номенклатуре или общественной системе (беспартийные члены Всесоюзного общества бывших политкаторжан и ссыльнопоселенцев), они приравнивались к постоянно находившимся в ссылках и изоляции лидерам ПСР и ПЛСР, продолжавшим идентифицировать себя с социалистами-революционерами, и, таким образом, все эти категории подлежали устранению в равной степени.
В приложение включены некоторые выявленные в АСД документы.
Основные положения диссертации изложены в следующих работах:
Монографии:
1. Леонтьев Я.В. «Скифы» русской революции: партия левых эсеров и ее литературные попутчики. М.: Ассоциация исследователей российского общества (АИРО-XXI), 2007. – 326 с. (Серия «АИРО – монография»). (20,5 п.л.)
Сборники документов и воспоминаний:
2. Партия левых социалистов-революционеров: Материалы и документы. 1917-1925 гг. Т.1: Июль 1917 г. – май 1918 г. / Сост., автор предисл., введения и коммент. Я.В. Леонтьев. М.: РОССПЭН, 2000. – 864 с. (Серия «Политические партии России. Конец XIX – первая треть XX в. Документальное наследие»). (Общий объем 54 п.л., автор. вклад 10,1 п.л.)
3. Иванов-Разумник. Писательские судьбы. Тюрьмы и ссылки / Сост., вступ. ст. В.Г. Белоуса; подготовка текста и коммент. В.Г. Белоуса, А.В. Лаврова, Я.В. Леонтьева, Ж. Шерона. М.: Новое литературное обозрение, 2000. – 544 с. (Серия «Россия в мемуарах»). (Общий объем 34 п.л., автор. вклад 1,2 п.л.)
4. Всесоюзное общество политкаторжан и ссыльнопоселенцев. Образование, развитие, ликвидация 1921-1935. Бывшие члены общества во время Большого террора. Материалы международной научной конференции (26-28 октября 2001 г.) / Сост. Я. Леонтьев, М. Юнге. М.: «Звенья», 2004. – 399 с. (Общий объем 25 п.л., автор. вклад 5,3 п.л.)
Работы, опубликованные в перечне периодических научных изданий,
рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:
5. «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем…» [доклады Я.Г. Блюмкина и В.А. Карелина о 6 июля 1918 г.] / Публ., вступ. ст. и коммент. Я. Леонтьева // Родина. 1993. № 8/9. С. 170-171. (0,2 п.л.)
6. Леонтьев Я.В. Политический Красный Крест в Москве: Опыт источниковедческого анализа // Археографический ежегодник за 1997 год. М.: Наука, 1997. С. 159-165. (0,6 п.л.)
7. Леонтьев Я. Пасынки революции [А.Г. Железняков и левый эсер В.И. Киквидзе] // Родина. 1997. № 1. С. 58-64. (0,7 п.л.)
8. Леонтьев Я.В. Персональный состав ЦК партии левых эсеров (проблемы реконструкции) // Отечественная история. 2007. № 2. С. 121-138. (1,5 п.л.)
9. Провал дела «Свинец» [По материалам следственного дела левых эсеров М.А. Богданова и Е.Н. Мальма] / Публ., вступ. ст. и коммент. Я. Леонтьева // Родина. 2008. № 5. С. 104-109. (0,7 п.л.)
10. Леонтьев Я.В. Механизм фабрикации следственных дел [эсеровского] «Всесоюзного центра» в 1937 г. // Вопросы истории. 2008. № 6. С. 65-82. (2 п.л.)
11. Леонтьев Я. Восстание на Ивана Купалу [о 6 июля 1918 г.] // Родина. 2008. № 7. С. 84-89. (0,5 п.л.)
12. «Все организации осведомлением обеспечены». Документы российских архивов о партии левых эсеров в середине 1920-х гг. / Публ., вступ. ст. и коммент. Я.В. Леонтьева // Отечественные архивы. 2008. № 5. С. 93-104. (0,8 п.л.)
Статьи и публикации:
13. Леонтьев Я.В. Новые источники по истории левоэсеровского террора // Индивидуальный политический террор в России. ХIХ – начало ХХ в.: Материалы конференции. М.: Звенья, 1996. С. 139-148. (0,9 п.л.)
14. Леонтьев Я.В. Иванов-Разумник и освободительное движение в России: Дореволюционный период // Иванов-Разумник. Личность. Творчество. Роль в культуре: Сб. ст. по материалам конференции. СПб.: Глагол, 1996. С. 7-16. (0,9 п.л.)
15. Леонтьев Я.В. К истории взаимоотношений левого народничества и «скифов» // Лица: Биографический альманах. Т.7. М.- СПб.: Atheneum-Феникс, 1996. С. 446-469. (2 п.л.)
16. Леонтьев Я. Партия левых социалистов-революционеров (интернационалистов) // Политические партии России. Конец ХIХ – первая треть ХХ в.: Энциклопедия. М.: РОССПЭН, 1996. С. 419-424. (1,1 п.л.)
17-33. Леонтьев Я. Алгасов В.А.; Биценко А.А.; Блюмкин Я.Г. и др. (всего 16 статей) // Политические партии России. Конец ХIХ – первая треть ХХ в.: Энциклопедия. М.: РОССПЭН, 1996. С. 28, 68-69, 70-71, 88-89, 159-160, 191, 220-221, 229, 238-240, 243-244, 245-247, 256-257, 300, 333-335, 657-658, 705-707. (3,2 п.л.)
34. Леонтьев Я. Иванов-Разумник Р.В. // Отечественная история: Энциклопедия. Т. 2: Д-К. М.: БРЭ, 1996. С. 630-631. (0,2 п.л.)
35. Леонтьев Я. Шрейдер А.А. // Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. Первая треть ХХ века: Энциклопед. биограф. словарь. М.: РОССПЭН, 1997. С. 720-721. (0,2 п.л.)
36. Леонтьев Я.В., Магид М.Н. Левонародническая концепция решения национального вопроса и ее теоретики // История национальных политических партий России: Материалы международной конференции. М.: РОССПЭН, 1997. С. 257-264. (Общий объем – 0,7 п.л., автор. вклад. – 0,4 п.л.)
37. Леонтьев Я.В. Иванов-Разумник в показаниях («дела» 1933 и 1937 гг.) // Иванов-Разумник. Личность. Творчество. Роль в культуре: Публикации и исследования. Вып. 2. СПб., 1998. С. 228-237. (0,9 п.л.)
38. Леонтьев Я.В. Харьковские «революционеры духа» и читинские «скифы». (Из истории литературных связей левых народников) // Stanford Slavic Studies. Vol. 20. Stanford [Стенфорд], 1999. Р. 102-118. (1,3 п.л.)
39. Леонтьев Я.В. 6 июля 1918 года: региональные аспекты // Политические партии и общественные движения в условиях кризисов и конфликтов: Опыт уходящего столетия. Cб. материалов международной научно-практ. конф. Ч. 1. Омск: Омский гос. пед. ун-т, 2000. С. 264-278. (1 п.л.)
40. Леонтьев Я.В. Человек, застреливший императорского посла (к истории взаимоотношений Блюмкина и Мандельштама) // «Сохрани мою речь …» (Записки Мандельштамовского об-ва). Вып. 3. Ч.2. М.: Российский гос. гуманитар. ун-т, 2000. С. 126-144. (1,5 п.л.)
41. Леонтьев Я.В. 6 июля 1918 года: региональный аспект // Гражданская война в России: События, мнения, оценки. М.: Раритет, 2002. С. 362-388. (1,7 п.л.)
42. Леонтьев Я.В. Два комиссара: изломы судеб М. Широкова и А. Соколова [о председателе уездного комитета ПЛСР М.Ф. Широкове] // Явление личности в пространстве города и уезда. Калязин: Калязинский краевед. музей, 2005. С. 65-85. (1,4 п.л.)
43. Леонтьев Я.В. К истории создания Партии революционного социализма // Политические партии в российских революциях в начале ХХ века. М.: Наука, 2005. С. 357-377. (1,6 п.л.)
44. Леонтьев Я.В. Об образе Марии Спиридоновой в прологе поэмы Б.Л. Пастернака «Девятьсот пятый год» // Первая русская революция в Поволжье: Вопросы истории, историографии и источниковедения: Материалы Всероссийской науч. конференции. Нижний Новгород: НГУ им. Н.И. Лобачевского, 2006. С. 28-32. (0,3 п.л.)
45. Гальмарини М.-К., Леонтьев Я.В. Деятельность берлинских комитетов помощи русским политзаключенным // Русский Берлин: 1920-1945. Международная науч. конференция 16-19 декабря 2002 г. М.: Русский путь, 2006. С. 107-134. (Общий объем - 2 п.л., автор. вклад. - 1 п.л.)
46. Леонтьев Я.В. Иванов-Разумник и «скифы»: к вопросу об идентификации // Изменяющаяся Россия – изменяющаяся литература: художественный опыт XX – начала XXI веков. Сб. науч. трудов. Саратов: Научная книга, 2006. С. 159-171. (1 п.л.)
47. Леонтьев Я.В., Суворов В.П. Дело «левоэсеровской террористической организации» 1937-1939 гг. и репрессии в отношении социалистов-революционеров в Тверском крае // Книга памяти жертв политических репрессий по Калининской области. Т. III. Тверь: изд-во ООО «РЭД», 2006. С. 5-27. (Общий объем – 1,5 п.л., автор. вклад – 1 п.л.)
48. Леонтьев Я.В. Есенин и социалисты-революционеры в 1917-1918 гг. // Есенин на рубеже эпох: итоги и перспективы: Материалы международной науч. конференции, посвященной 110-летию со дня рождения С.А. Есенина. М.-Рязань: Пресса, 2006. С. 388-419. (1,9 п.л.)
49. Леонтьев Я.В. Мария Спиридонова и ее единомышленники в годы Первой русской революции. (Из истории зарождения левоэсеровского движения) // Первая российская революция: взгляд из будущего. Материалы Всероссийской науч. конференции. Тамбов, 25-26 апреля 2006 г. Тамбов: Федеральное агентство по образованию, ТГУ им. Г.Р. Державина, 2007. С. 5-18. (1,1 п.л.)
50. Леонтьев Я. Radici sociali e ruolo del partito dei socialisti rivoluzionari // 1905: L`altra rivoluzione Russa. (Материалы международной науч. конференции, проводившейся Миланским и Пизанским университетами). Milano [Милан], 2007. Р. 95-112. (0,7 п.л.)
51. Леонтьев Я.В. Образы террористов эпохи Первой русской революции в художественной литературе // Сто лет спустя… Материалы научно-практической конференции, посвященной 100-летию революции 1905-1907 гг. (Труды Государственного исторического музея. Вып. 162). М.: ГИМ, 2007. C. 130-143. (1,2 п.л.)
52. Леонтьев Я.В. Есенин и Блюмкин: к вопросу об истории взаимоотношений // Есенинская энциклопедия: концепции, проблемы, перспективы: Материалы международной науч. конференции. М.-Рязань: Пресса, 2007. С. 385-412 (2 п.л.)
53. Леонтьев Я.В. Левые эсеры о самих себе. (К вопросу о самоидентификации) // Октябрь 1917: взгляд из XXI века: Сб. материалов Всероссийской науч. конференции. М.: Ин-т гуманитарного образования, 2007. C. 156-167. (1 п.л.)
54. Леонтьев Я.В. Первый заместитель Дзержинского [о П. Александровиче] // Военно-исторический архив. 2007. № 10. С. 63-72. (0,9 п.л.)
55. Роль родителей в формировании личности Нины Луговской [о члене ЦК ПЛСР С.Ф. Рыбине] // Рождественский сборник. Вып. XV: Материалы конф. «Российская провинция: история, традиции, современность». Ковров, 2008. С. 200-206. (0,5 п.л.)
56. Леонтьев Я. Блюмкин Я.Г. // Московская энциклопедия. Т. 1: Лица Москвы. Кн. 1: А-З. М.: Издательский центр «Москвоведение», 2007. С. 184. (0,1 п.л.)
57. Леонтьев Я. В мир – бах. Судьба Якова Фишмана // Русская жизнь. 2008. № 17. С.102-108. (0,7 п.л.)
58. Леонтьев Я. За вашу и нашу свободу. Эсеры и убийство Эйхгорна // Русская жизнь. 2008. № 18. С. 102-109. (0,8 п.л.)
59. Калужское дело Ирины Каховской (по материалам Центрального архива ФСБ России) // Вопросы археологии, истории, культуры и природы Верхнего Поочья. Материалы XII Всероссийской науч. конференции. Калуга: Полиграф-Информ, 2008. С. 223-230. (0,5 п.л.)
60. Леонтьев Я. Богачев Я.Т. // Ярославский край в ХХ веке. Кто есть кто? Т.2. Политика: Историко-биографический справочник. Ярославль, 2008. С. 11. (0,2 п.л.)
61. Леонтьев Я.В. «Я вырос в Сормове, боролся против царизма на баррикадах…» (биография председателя Центробалта и сормовского эсера В.Н. Кислякова) // Революции 1917 г. в России: Уроки истории и политики: Материалы Межрегиональной науч. конференции. Нижний Новгород: НГУ им. Н.И. Лобачевского, 2008. С. 55-63. (0,7 п.л.)
62. Леонтьев Я.В. Вступительное слово // Ященко В.Г. Антибольшевистское повстанчество в Нижнем Поволжье и на Среднем Дону: 1918-1923 / Вступ. ст. Я.В. Леонтьева. М.: URSS, 2008. С. 4-8. (Серия «Научная и учебная литература»). (0,2 п.л.)
63. Леонтьев Я. «Скифы русской революции». (Прибавления к книге) // На рубеже двух столетий: Сб. в честь 60-летия академика А.В. Лаврова. М.: Новое литературное обозрение, 2009. С. 361-371. (0,6 п.л.)
В печати:
64-65. Леонтьев Я. Левых социалистов-революционеров партия; Левых эсеров восстание 1918 // Большая Российская Энциклопедия. Т. 16. (0,5 п.л.)
[1] Сыченкова А.В. Отечественная историография партии левых социалистов-революционеров (интернационалистов). Казань, 2006.
[2] Кононенко А.А. Партия социалистов-революционеров в 1901-1922 гг. Проблемы историографии. Тюмень, 2004.
[3] Волобуев О.В., Миллер В.И., Шелохаев В.В. Непролетарские партии России: итоги изучения и нерешенные проблемы // Непролетарские партии России в трех революциях. Сб. ст. М., 1989.
[4] Ряд статей и заметок об умерших и погибших левых эсеров разного объема был опубликован в кн.: Памятник борцам пролетарской революции, погибшим в 1917-1921 гг. / Сост. Л. Лежава и Г. Русаков. М.-Л., 1925; в вышедших в течение 1927-1929 гг. трех частях 41-го тома энциклопедического словаря Гранат, содержавшего «Свод автобиографий и авторизованных биографий деятелей СССР и Октябрьской революции» (переиздан в одной книге в 1989 г.), были также представлены несколько статей о левых эсерах (П.П. Прошьяне и др.)
[5] См., например: Спиридонова М.А.; Блюмкин Я.Г. // Энциклопедия для детей. Т. 5, ч. 3. История России. ХХ век. М., 1996. С. 269-271, 416-420; Каховская И.К. // Калужская энциклопедия. Калуга, 2000. С. 264; Биценко А.А.; Карелин В.А. // Смоленская область. Энциклопедия. Т. 1: Персоналии. Смоленск, 2001. С. 27, 109; Биценко А.А.; Спиридонова М.А. // Тамбовская энциклопедия. Тамбов, 2004. С. 64, 549.
[6] Владимиров В.Е. Мария Спиридонова. М., 1906.
[7] Королева А. Муравьевщина // Борьба классов. 1935. № 6; Она же. Конституция 1918 года и борьба с левыми эсерами // Борьба классов. 1936. № 9.
[8] Shteinberg I. Spiridonova Revolutionary Terrorist / Transl. and by G. David and E. Mosbacher. London, 1935.
[9] См.: Вопросы истории КПСС. 1964. № 6. С. 119-128.
[10] Гусев К.В. Крах партии левых эсеров. М., 1963. С. 89-90.
[11] При сравнении отечественной и зарубежной историографии можно отметить характерный факт: практически параллельно с диссертацией и монографией К.В. Гусева в США в 1958 и 1963 гг. вышли две книги историка О. Рэдки, доводившего историю партию эсеров до января 1918 г.
[12] Илюхина Р.М. К вопросу о соглашении большевиков с левыми эсерами (октябрь 1917 - февраль 1918 гг.) // Исторические записки. Т. 73. М., 1963.
[13] Спирин Л.М. Классы и партии в гражданской войне в России (1917-1920 гг.). М., 1968; Комин В.В. История помещичьих, буржуазных и мелкобуржуазных политических партий в России. Ч. 1-2. Калинин, 1970.
[14] См., например: Шестак Ю.И. Тактика большевиков по отношению к партии левых эсеров и отколовшимся от нее партиям «революционных коммунистов» и «народников-коммунистов». М., 1971; Он же. Банкротство партии левых эсеров // Вестник Московского ун-та. Сер. 8 (История). 1973. № 2; Никишов П.П. Из истории краха левых эсеров в Туркестане. Фрунзе, 1965; Капцугович И.С. История политической гибели эсеров на Урале. Пермь, 1975.
[15] Сивохина Т.А. Образование и деятельность Крестьянской секции ВЦИК // Вестник Московского ун-та. Сер. 8 (История). 1969. № 2.
[16] Астрахан Х.М. Большевики и их политические противники в 1917 году. Л., 1973.
[17] Томан Б.А. Страница из истории латышских стрелков. Ликвидация мятежа левых эсеров в Москве 6-7 июля 1918 г. // Труды МГИАИ. Т. 16. М., 1961; Спирин Л.М. Крах одной авантюры. М., 1971.
[18] Вышла в главной редакции учебной литературы ВПШ и АОН при ЦК КПСС в издательстве «Мысль».
[19] Голинков Д.Л. Крах вражеского подполья. (Из истории борьбы с контрреволюцией в Советской России в 1917-1924 гг.). М., 1971. – В дальнейшем несколько раз работа переиздавалась в двух частях под названием «Крушение антисоветского подполья в СССР».
[20] Организатором конференций выступал ученый секретарь совета В.И. Миллер. (См.: Тверской государственный университет: Исторический очерк. Тверь, 2001. С. 43).
[21] Так важные для изучения левоэсеровского движения и судеб его участников тексты публиковались в таких не подцензурных изданиях, как «Политический дневник» Р.А. Медведева, исторические альманахи «Память» и «Минувшее».
[22] Фельштинский Ю.Г. Большевики и левые эсеры. Октябрь 1917 – июль 1918. На пути к однопартийной диктатуре. Париж, 1985.
[23] Павлов Д.Б., Ратнер А.В. «Издание означенной брошюры уничтожить» // Советская библиография. 1983. № 6.
[24] Литературное наследство. Т. 92: Александр Блок. Новые материалы и исследования. Кн. 2. М., 1981.
[25] См., например: Бондаренко А.А. Образование левоэсеровских организаций в Сибири // Вопросы истории общественно-политической жизни Сибири периода Октября и Гражданской войны. Томск, 1982; Григорьев В.К. Блок большевиков с левыми эсерами в Казахстане (октябрь 1917 – март 1919 гг.) // Вопросы истории Компартии Казахстана. Алма-Ата, 1983; Щагин Э.М. Блок большевиков с левыми эсерами на советском Дальнем Востоке // Банкротство мелкобуржуазных партий России (1917-1922 гг.). Ч. 1. М., 1977. С. 66-77; Серебрякова З.Л. Областные объединения Советов и левые эсеры (октябрь 1917 – июнь 1918 гг.) // Там же. С. 156-164.
[26] Разгон А.И. ВЦИК Советов в первые месяцы диктатуры пролетариата. М., 1977.
[27] Стишов М.И. История идейно-политического банкротства и организационного распада мелкобуржуазных партий в СССР (1917-1930-е годы). М., 1981. С.180-182.
[28] Разгон А.И. Правительственный блок большевиков и левых эсеров (октябрь 1917 - январь 1918) // Исторические записки. Т.117. М., 1989; Овруцкий Л.М., Разгон А.И. Пасынки революции // Родина. 1990. № 3; Безбережьев С.В. Мария Александровна Спиридонова // Вопросы истории. 1990. № 9.
[29] Кеда А.А. Неизвестный корреспондент Блока [И.З. Штейнберг] // Советская библиография. 1987. № 6; Он же. Принципиальный спор // Там же. 1990. № 2; Ненароков А.П. Верность долгу: О Маршале Советского Союза А.И. Егорове. М., 1989.
[30] Леонов М.И. Левое народничество в начале пролетарского этапа освободительного движения в России. Куйбышев, 1987; Он же. Эсеры в революции 1905-1907 г. Самара, 1992.
[31] Овруцкий Л.М., Разгон А.И. Левые эсеры // Наука и жизнь. 1991. № 4; Они же. Яков Блюмкин. Из жизни террориста // Горизонт. 1991. № 11, 12; Разгон А.И. Народный комиссар почт и телеграфов П.П. Прошьян // Первое советское правительство. М., 1991; Он же. Б.Д. Камков // Политическая история России в партиях и лицах. М., 1993.
[32] См., например: Сергеев В.Н. Политические партии в южных казачьих областях России 1917–1920 гг. Ростов-на-Дону, 1993; Лаппо Д.Д. В красно-белом отсвете трагедии. Воронеж, 1994.
[33] Литвин А.Л., Овруцкий Л.М. Левые эсеры: программа и тактика (некоторые вопросы). Казань, 1992; «Блаженная Мария»: Новые документы к биографии Марии Александровны Спиридоновой (1884-1941) / Публ. Ю. Мещерякова и А. Рыбакова // Неизвестная Россия. Вып. 2. М., 1992; Рыбаков А.М. Левоэсеровский мятеж: авантюра или способ выхода из политического кризиса // Политические партии: история, теория и практика. М., 1993.
[34] Фельштинский Ю.Г. Не «мятеж», а провокация // Отечественная история. 1992. № 3. С. 30-48; Овруцкий Л.М., Разгон А.И. Понять «дух 6 июля» // Там же. С. 49-61.
[35] Hafner Lutz. Die Partei der linken Sozial-Revolutionre in der russischen Revolution von 1917/1918. Beitrge zur Geschichte Osteuropas. Band 18. Bohlau Verlag. Kln-Weimar-Wien. 1994.
[36] Автором восьми из девяти глав являлся Л.М. Овруцкий, автором предисловия, последней главы и заключения – А.Л. Литвин.
[37] См., например: Белоус В.Г. «Скифское», или трагедия «мировоззрительного отношения» к действительности // Звезда. 1991. № 10; Дьякова Е.А. Христианство и революция в миросозерцании «скифов» (1917–1919 гг.) // Известия АН СССР. М., 1991. Сер. литературы и языка. Т. 50. № 5; Белоус В.Г., Леонтьев Я.В. Совесть русской литературы // Библиография. 1993. № 3.
[38] Соболевская Н.Н. Страницы советской литературной критики 20-х годов. (В. Правдухин, Я. Браун). Новосибирск, 1992.
[39] См.: Алексеева Г.Д. Критика эсеровской концепции Октябрьской революции. М., 1989; Она же. Неонародничество в России в ХХ в. (Идейная эволюция). М., 1990; Басманов М.И., Гусев К.В., Полушкин В.А. Сотрудничество и борьба: Из опыта отношений КПСС с непролетарскими и некоммунистическими партиями. М., 1988; Спирина М.В. Крах мелкобуржуазной концепции социализма эсеров. М., 1987; Медведев А.В. Неонародничество и большевизм в годы Гражданской войны. Нижний Новгород, 1993.
[40] Гусев К.В. Эсеровская богородица. М., 1992.
[41] Городницкий Р.А. Боевая организация партии социалистов-революционеров ПСР в 1901-1911 гг. М., 1998; Леонов М.И. Партия социалистов-революционеров в 1905-1907 гг. М., 1997; Морозов К.Н. Партия социалистов-революционеров в 1907-1914 гг. М., 1998.
[42] Иванов-Разумник. Личность, творчество, роль в культуре. Публикации и исследования. [Вып. 2]. СПб., 1998; Велидов А.С. Похождения террориста: Одиссея Якова Блюмкина. М., 1998; Битюцкий В.И. Воронежское дело Бориса Камкова // Из истории Воронежского края. Вып. 7. Воронеж, 1998; Хефнер Л. Эмиграция, ссылка и политика: левые эсеры в Берлине и судьба И.З. Штейнберга // Русская эмиграция до 1917 года – лаборатория либеральной и революционной мысли. СПб., 1997; Ханталин Р.А. Октябрьская революция в судьбе А.П. Попова // Россия, 1917: взгляд сквозь годы. Архангельск, 1998.
[43] Павлов Д.Б. Большевистская диктатура против социалистов и анархистов. 1917 – середина 1950-х гг. М., 1999.
[44] См., например: Смирнова А.А. Левоэсеровские организации Северной области после июля 1918 года // Общество и власть. СПб., 2002. Ч. 2. С. 176-184; Люхудзаев М.И. Левые эсеры и забастовка рабочих Мотовилихи в декабре 1918 г. // Седьмые Татищевские чтения: Тезисы докл. Екатеринбург, 2008. С. 307-309.
[45] Салтык Г.А. Неонародничество России: Региональный аспект (1917-1918 гг.). Курск, 2001; Она же. Неонародническое движение Черноземного центра России: 1901-1923 гг. М., 2003; Таскаев М.В. Небольшевистские партии и Белая армия в Коми крае (1917-1920 гг.). Сыктывкар, 2003; Дойков Ю.В. Надiя Суровцева. На засланнi в Архангельську. (1933-1937). Архангельск, 2005.
[46] Юрьев А.И. Тульская организация партии социалистов-революционеров (1917-1923 гг.). Тула, 2000.
[47] Мещеряков Ю.В. Мария Спиридонова. Страницы биографии. Тамбов, 2001; Салтык Г.А. Мария Александровна Спиридонова: жизнь и судьба // Преподавание истории в школе. 2002. № 10.
[48] «Ему судьба готовила…» – В кн.: Папчинский А.А., Тумшис М.А. Щит, расколотый мечом: НКВД против ВЧК. М.: 2001. С. 137-151; Штырбул А.А. Никита Ефимович Ишмаев: вехи биографии // Сибирская деревня: история, современное состояние, перспективы развития: Сб. науч. тр. Ч. 2. Омск, 2002. С. 111-114; Генис В.Л. «Один из столпов комиссариата…». Арсений Николаевич Вознесенский (1881-1937) // Неизвестные страницы отечественного востоковедения. Вып. 2. М., 2004. С. 62-124; Гражданская война в судьбах людей: левый эсер И.М. Латкин // Гражданская война на востоке России. Пермь, 2008. С. 184-186.
[49] Хочу жить… Из дневника школьницы / Сост. И.И. Осипова. 1932-1937. М., 2003.
[50] Протасов Л.Г. Люди Учредительного собрания: портрет в интерьере эпохи. М., 2008.
[51] Лавров В.М. Партия Спиридоновой. (Мария Спиридонова на левоэсеровских съездах). М.: ИРИ РАН, 2001.
[52] Осипова Т.В. Российское крестьянство в революции и Гражданской войне. М., 2001.
[53] Шелохаев В.В. Политические партии России в свете новых источников // Политические партии в российских революциях в начале ХХ века. М., 2005. С. 97-105; Лавров В.М. Левоэсеровская партия в революции 1917-1918 годов (по материалам партийных съездов); Леонтьев Я.В. К истории создания Партии революционного социализма; Леонов М.И. Партия эсеров: середина 90-х годов XIX века – 1907 год; Морозов К.Н. Политическое руководство Партии социалистов-революционеров в 1901-1921 годах // Там же. С. 352-356, 357-377, 401-414, 475-487.
[54] Морозов К.Н. Судебный процесс социалистов-революционеров и тюремное противостояние (1922-1926): этика и тактика противоборства. М., 2005; Рабинович А. Большевики у власти. Первый год советской эпохи в Петрограде / Перев. И. Давидян. М., 2007.
[55] «Большой террор»: 1937-1938. Краткая хроника // Индекс: Досье на цензуру. 2007. Вып. 26. С. 216-245.
[56] Данная глава представляет собой переработанную статью этого историка «Самосожжение левых эсеров», впервые опубликованную на русском языке в журнале: Россия XXI. 1998. № 1-2. С. 126-142.
[57] Сапон В.П. Терновый венец свободы: Либертаризм в идеологии и революционной практике российских левых радикалов (1917-1918 гг.). Нижний Новгород, 2008.
[58] В том числе в четырех федеральных (ГАРФ, РГАСПИ, РГАЛИ, РГВИА), двенадцати региональных (трех в Москве, четырех в Нижнем Новгороде и Твери, а также в Воронеже, Краснодаре, Курске, Орле и Перми), одном зарубежном (ЦДАГО Украины) и двух ведомственных (ЦА ФСБ России, Служба регистрации и архивных фондов УФСБ по Санкт-Петербургу).
[59] Рукописных отделов РГБ и РНБ, «Пушкинского дома», архива НИПЦ «Мемориал».
[60] Архивных подразделений УФСБ по Архангельской, Новосибирской, Орловской, Самарской, Тверской и Томской областей, Красноярского края.
[61] IISH (Международный институт социальной истории) в Амстердаме, YIVO (Институт еврейских исследований) в Нью-Йорке.
[62] В частности, В.А. Алгасова, Н.В. Брюлловой-Шаскольской, Г.Б. и Л.Б. Смолянских и др.
[63] Акт о передаче и приеме датирован 17 декабря 1963 г.
[64] Ряд не опубликованных работ и воспоминаний, касающихся левоэсеровской тематики, отложился в фонде Истпарта (ф. 70) и в материалах секретариата Главной редакции «Истории Гражданской войны» в составе фонда ИМЛ (ф. 71).
[65] См. повестки заседаний в кн.: Политбюро ЦК РКП (б) – ВКП (б). Т. 1: 1919-1929. Каталог. М., 2000. - Часть постановлений о левых эсерах публиковалась в 1989-1991 гг. в журнале «Известия ЦК КПСС» в рубрике «Из архивов партии».
[66] Ф. 10035 (АСД, переданные СРАФ УФСБ по г. Москве и Московской области на постоянное хранение в ГАРФ); фондах Р-1005 (Верховный Революционный Трибунал при ВЦИК) и Р-1029 (Следственная комиссия по делу М.А. Муравьева) в ГАРФ; 4612, 4613 (Московский губернский революционный трибунал) и 5062 (Московский губернский суд) в ЦГАМО; ф. Р-1998 (Тверской губернский революционный трибунал) в ГАТО; ф. 7849 (архивно-следственных дел) в Тверском ЦДНИ; фондах 2209 (архивно-следственных дел) и 1678 (Нижегородский губернский революционный трибунал) в ЦАНО; ф. 9053 (архивно-следственных дел) в ГАОПИ Воронежской области; ф. 1144 (Орловский губернский революционный трибунал) в ГАОО.
[67] ЦА ФСБ. Д. Н-8. Т. 13. Л. 461-463.
[68] Кроме того, в составе этого архива находятся фонды 1128 и 1129 (соответственно: Новоторжский и Ржевский уездные комитеты ПРК); объемное дело об июльских событиях 1918 г. «О заговоре Калязинской Уездной партии левых эсеров против Калязинской Уездной Российской Коммунистической партии (Большевиков)» было выявлено в фонде Тверского губревтрибунала в ГАТО.
[69] В общей сложности было изучено до двух сотен периодических изданий, треть из которых составили сугубо левоэсеровские или подконтрольные ПЛСР (часть из них была впервые выявлена соискателем).
[70] Чернов В.М. В партии социалистов-революционеров. Воспоминания о восьми лидерах / Публ. А.П. Новикова и К. Хузер. СПб., 2007.
[71] См. прим. к публ.: Бабина Б.А. Февраль 1922 // Минувшее: Исторический альманах. Вып. 2. М., 1990. С. 47-48.
[72] Из истории Всероссийской Чрезвычайной Комиссии: Сб. док. 1917-1921. М., 1958.
[73] На защите революции: Из истории Всеукраинской ЧК. 1917-1922 гг. Сб. док. и материалов. Киев, 1971.
[74] ВЧК уполномочена сообщить… 1918 г. / Сост. В.К. Виноградов, Н.М. Перемышленникова. М, 2004; Ф.Э. Дзержинский – председатель ВЧК-ОГПУ. 1917-1926 / Сост. А.А. Плеханов, А.М. Плеханов. М., 2007; Архив ВЧК / Сост. В.К. Виноградов, Н.М. Перемышленникова. М, 2007.
[75] Лубянка: Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. 1937-1938 / Сост. В.Н. Хаустов, В.П. Наумов, Н.С. Плотникова. М., 2004. С. 61-68, 485-489.
[76] От ЧК до ФСБ. 1918-1998. Тверь, 1998; Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД. Документы и материалы в 4 томах. М.: РОССПЭН, 2000; Питерские рабочие и «диктатура пролетариата». Октябрь 1917-1929. СПб., 2000; Общество и власть. Российская провинция. 1917-1980-е годы. В 3-х т. М.-Нижний Новгород-Париж, 2002; Нестор Махно. Крестьянское движение на Украине. 1918-1921: Документы и материалы. М.: РОССПЭН, 2006.
[77] Данный проект был отмечен присуждением членам Редакционного совета серии Государственной премии РФ в области науки и техники.
[78] Издательский грант № 98-01-16140.
[79] Исследовательский грант № 04-01-00248a.
[80] Издательский грант № 09-01-16156д.
[81] Об интересе к книге в научном сообществе свидетельствует выход 10 рецензий на нее.
[82] Земля и Воля (Москва). 18 июня 1918 г. С. 2.
[83] Свое название группа вела от литературно-художественного альманаха «Скифы» (под ред. Иванова-Разумника и С.Д. Мстиславского), первый выпуск которого вышел в августе 1917 г. Вокруг Иванова-Разумника сформировалось объединение «скифов», проповедовавших «духовный максимализм» (в него входили А. Белый, А. Блок, С. Есенин, Н. Клюев, К. Петров-Водкин, Е. Лундберг и др.). К сотрудничеству в «Знамени Труда» также были привлечены не принадлежавшие к этой группе О. Мандельштам и Б. Пастернак.
[84] РГАСПИ. Ф. 564. Оп. 1. Д. 13.
[85] НИОР РГБ. Ф. 520. Карт. 36. Д. 9. Л. 8.
[86] Партия левых социалистов-революционеров: Документы и материалы. Т. 1. М., 2000. С. 692.
[87] Лавров В.М. Партия Спиридоновой. (Мария Спиридонова на левоэсеровских съездах). М., 2001. С. 89.
[88] В дальнейшем на основании ее решений был созван учредительный съезд Партии революционного коммунизма (ПРК).
[89] Декреты Советской власти. М., 1968. Т. 4. С. 513.
[90] Левые эсеры и ВЧК. Казань, 1996. С. 463.
[91] Лацис М.Я. Два года борьбы на внутреннем фронте. М., 1920. С. 75.
[92] Текст декларации «Ко всему революционно-социалистическому народничеству» от 8 сентября подписали со стороны борьбистов А.С. Залужный и Г.Л. Лесновский, со стороны ПРК В.О. Зитта и Е.Н. Семеновская, со стороны ССРМ Г.А. Нестроев и П.Д. Камышов (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 84. Д. 43. Л. 32).
[93] Текст был предоставлен автором диссертации составителям сборника документов о Коминтерне. (См.: Wladislaw Hedeler/Alexander Vatlin. Die Weltpartei aus Moskau. Der Grundungskongress der Kommunistischen Internationale 1919. Berlin, 2008. P. 267-269.).
[94] Со стороны правящей партии в них участвовали Л.Б. Каменев (в обоих), А.Г. Белобородов и Е.Д. Стасова (в первом совещании), Н.Н. Крестинский и Я.А. Берзин (во втором совещании).
[95] In the workshop of the revolution by I.N. Steinberg. London, 1955. P. 187-193.
[96] Освобождение отдельных фигур (Шрейдера, И.К. Каховской – с последующим ее отъездом на территорию Украины и Юга России для организации покушения на А.И. Деникина) началось уже летом 1919 г.
[97] РГАСПИ. Ф. 564. Оп. 1. Д. 11. Д. 45.
[98] Не публиковавшийся ранее документ был выявлен в архиве И.З. Штейнберга, хранящемся в Нью-Йорке (YIVO. Box 57. F. 1013).
[99] К нему также относились А.А. Измайлович, И.А. Майоров, М.Д. Самохвалов.
[100] В него первоначально вошли также И.Ю. Баккал, С.Ф. Рыбин Я.М. Фишман и О.Л. Чижиков.
[101] Левые эсеры и ВЧК… С. 324.
[102] ГАРФ. Ф. 9591. Оп. 1. Д. 86.
[103] Источник. 1998. № 1. С. 75.
[104] В числе вышедших в этот период из партии, были секретари ЦОБ ПЛСР (об.) А.Н. Волков и Л.Р. Дунаевский, представлявший в ЦОБ Украину И.Ф. Алексеев, входивший в ЦК с момента I съезда П.И. Шишко, сотрудницы аппарата ЦК В.Е. Акаловская и А.В. Панютина.
[105] Персонально входили эсеры-максималисты В.П. Батурин, И.И. Жуковский-Жук, А.А. Сивов, С.А. Таукин.
[106] Среди них члены ЦК Л.С. Венецианов-Вершинин, Ф.И. Ильин-Суворин, представитель российского ЦК в УПЛСР (инт.) В.К. Абраменко и др.
[107] РГАСПИ. Ф. 76. Оп. 3. Д. 49. Л. 149-151.
[108] По мнению автора, при описании подобных дел уместно ввести новый источниковедческий термин «матрёшка».
[109] А.А. Гизетти, Н.В. Брюллова-Шаскольская, Д.М. Пинес.
[110] Как удалось установить автору диссертации, еще по двум смежным делам ряд крупных левых эсеров и эсеров-максималистов был арестован в Алма-Ате (Н.П. Абакшин, И.А. Баташев, В.Е. Трутовский, О.Л. Чижиков и др.) и в Крыму (Е.Н. Мальм, И.И. Жуковский-Жук).
[111] По этому делу проходили арестованные летом 1936 г. бывший секретарь Рязанского губкома ПЛСР В.Н. Остапченко и входивший в прошлом в ОК ЦО Г.Я. Голубков-Хохлов, арестованный в Туле.
[112] Одновременно с ними были арестованы Я.Т. Богачев, И.К. Каховская, В.Е. Трутовский, Я.В. Браун, Я.Т. Богачев, Б.С. Белостоцкий, Н.К. Железнов-Пиянзин, И.И. Жуковский-Жук, Н.В. Сахаров, Б.Б. Юрковский и др.
[113] Компакт-диск «Сталинские расстрельные списки», составленный сотрудниками Архива Президента РФ (С.А. Мельчиным, А.С. Степановым, В.Н. Якушевым) и Международного общества «Мемориал» (Н.Г. Охотиным, Н.В. Петровым, Я.З. Рачинским и А.Б. Рогинским), был выпущен в 2002 г.
[114] Лубянка: Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД. 1937-1938… С. 485.
[115] Там же. С. 488-489.
