Деятельность территориальных органов государственной безопасности ссср в сфере военной экономики. 1941 – 1945 гг. (на архивных материалах)

На правах рукописи

Демидов Александр Михайлович

ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫХ ОРГАНОВ

ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СССР

В СФЕРЕ ВОЕННОЙ ЭКОНОМИКИ. 1941–1945 гг.

(на архивных материалах)

Специальность 07.00.02 – отечественная история

А В Т О Р Е Ф Е Р А Т

диссертации на соискание учёной степени

доктора исторических наук

Бишкек 2009

Работа выполнена на кафедре истории и культурологии гуманитарного факультета Кыргызско-Российского Славянского университета

Научный консультант:	академик НАН КР, доктор исторических наук, профессор Плоских Владимир Михайлович
Официальные оппоненты:	доктор исторических наук, профессор Курманов Зайнидин Карпекович доктор исторических наук, профессор Чотонов Усен Чотонович доктор исторических наук, профессор Бородкин Леонид Иосифович
Ведущая организация:	Дипломатическая академия Министерства иностранных дел Российской Федерации

Защита состоится _______________ 2009 г. в _____ на заседании диссертационного совета Д 730.001.07 по историческим и политическим наукам при Кыргызско-Российском Славянском университете по адресу: 720000, г. Бишкек, проспект Чуй, 44, ауд. 432.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Кыргызско-Российского Славянского университета: г. Бишкек, ул. Киевская, 44.

Автореферат разослан «____» ___________ 2009 г.

Ученый секретарь диссертационного совета, кандидат исторических наук, доцент

Кравченко Т.Ф.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. Экономика стран СНГ на протяжении последних лет конца прошлого и начала нынешнего столетия переживает сложное время кризиса. Производительные силы оказались ввергнутыми в глубокий системный кризис, что повлекло значительный спад производства и усиление экономической зависимости от иностранных государств, обусловило снижение уровня жизни подавляющего большинства населения и явилось причиной негативных социальных последствий, отрицательно сказывающихся на безопасности государства, общества и личности.

В этой ситуации проблемы экономической безопасности приобрели особую актуальность. Определённый научный и практический интерес вызывает механизм обеспечения экономической безопасности в кризисных условиях. Для объективной оценки кризисных явлений и выбора путей их преодоления большое значение имеет историческое знание о мерах обеспечения экономической безопасности СССР в интересах всего общества в период Великой Отечественной войны. В первые военные годы наша страна также находилась в критической ситуации: из-за крупных поражений на фронтах экономический потенциал СССР был подорван, а военная экономика оказалась на грани катастрофы. В той конкретной исторической обстановке резко возросла роль чрезвычайных методов по обеспечению экономической безопасности СССР, мобилизации производительных сил общества на нужды фронта, на борьбу за независимость. Органы государственной безопасности активно использовались не только в контрразведывательной защите объектов экономики, в оперативном управлении военной экономикой, но и в обеспечении экономической безопасности СССР в целом. В связи с этим исследование деятельности органов государственной безопасности в сфере военной экономики в годы Великой Отечественной войны представляется актуальным.

Цель иссл едования заключалась в том, чтобы раскрыть содержание и оценить эффективность деятельности территориальных органов НКГБ-НКВД в сфере военной экономики и определить их роль в обеспечении экономической безопасности СССР в годы Великой Отечественной войны.

Цель настоящего исследования достигалась решением ряда науч ных задач, основные из которых состояли в следующем:

• выявить факторы и особенности оперативной обстановки довоенного времени, которые существенно сказались на работе территориальных органов государственной безопасности в рассматриваемый период;

• определить угрозы экономической безопасности СССР в период Великой Отечественной войны;

• провести системный анализ практики использования методов госу­дарственного принуждения в решении сложных экономических проблем в кризисных условиях;

• раскрыть поставленные перед территориальными органами госбезопасности задачи по обеспечению безопасности военно-экономического потенциала страны, показать механизм реализации этих задач;

• изучить положительный опыт оперативной работы в сфере экономики, вскрыть причины и дать объективную оценку негативным проявлениям в деятельности территориальных органов госбезопасности.

Объект диссертационного исследования – деятельность территориальных органов государственной безопасности СССР накануне и в период Великой Отечественной войны.

Предметом диссертационного исследования являются основные направления, особенности, формы и методы деятельности территориальных органов государственной безопасности СССР в сфере военной экономики страны в 1941–1945 гг.

Теоретической и методолог ической основой исследования являются труды классиков марксизма-ленинизма о зависимости войны и способов её ведения от экономического базиса общества и социально-политических условий; работы В.И. Ленина о войне и защите Отечества, о роли военно-экономического потенциала в обороноспособности государства и о влиянии на уровень этого потенциала морально-патриотического состояния населения. В исследовательском процессе автор руководствовался диалектическим пониманием процесса исторического развития, признанием причинно-следственной обусловленности событий и явлений, важной роли субъективного фактора в истории. Диалектический подход в анализе и оценке соотношения общего и особенного в историческом развитии позволил диссертанту охарактеризовать изменения и преемственность форм и методов деятельности территориальных органов государственной безопасности на разных этапах исследуемого периода.

Кроме того, соискателем были использованы разработанные учёными Высшей школы КГБ СССР и Академии ФСБ России В.П. Ерошиным, А.И. Цветковым, Ю.И. Авдеевым и др. основополагающие теоретические установки о функционировании государственных структур в чрезвычайных условиях военного времени и о подчинённости деятельности органов государственной безопасности военно-политической стратегии государства. Разработка темы диссертации потребовала обращения к трудам концептуального характера исследователей истории отечественных специальных служб В.В. Коровина, В.Н. Хаустова, В.П. Галицкого и др.

При решении исследовательских задач диссертант руководствовался базовыми принципами историзма и научной объективности. В ходе диссертационного исследования эти принципы реализованы при оценке и объяснении исторических фактов в тесной связи с конкретными историческими условиями рассматриваемого периода, в учёте ряда объективных и субъективных факторов, характерных для того времени, в комплексном подборе исторических источников и их критическом и непредвзятом анализе.

Для разработки избранной темы автор использовал комплекс общенаучных и специальных методов исторического исследования. На основе системного подхода органы государственной безопасности рассмотрены как элемент государственно-политической системы общества, а их функционирование изучено в системе с другими правоприменительными органами (органами прокуратуры, военных трибуналов, милиции, народными судами), а также в системе административно-командного механизма управления военной экономикой. Это, на наш взгляд, позволило более точно определить роль и место органов госбезопасности в выполнении установок военно-политического руководства страны. Деятельностный подход в разработке темы диссертации позволил определить объект, цели, задачи работы и полномочия территориальных органов госбезопасности.

Наличие в архивах анкет, биографических и иных данных о секретных сотрудниках, сведений о количестве лиц, арестованных и осуждённых по статьям УК РСФСР о контрреволюционных преступлениях (и аналогичным статьям УК союзных республик СССР), других количественных показателей работы территориальных органов государственной безопасности, а также материалов перлюстрации почтовой корреспонденции дало возможность использовать в диссертационном исследовании статистические методы, методы социологического анализа и социальной психологии.

Историко-генетический метод использовался при выявлении преемственности в карательной политике государства в экономической сфере, использования органов госбезопасности в реализации этой политики, в содержании форм и методов их деятельности. Применение историко-сравнительного метода в сочетании с методом синхронного анализа позволил выявить общее и особенное в деятельности территориальных органов государственной безопасности в различных регионах страны, в том числе сравнить результаты этой деятельности на освобождённой от захватчиков территории страны и на территории, оккупации не подвергавшейся. В результате использования метода диахронного анализа исследователю удалось проследить в оперативной работе проявление закона перехода количественных изменений в качественные и на этом основании выделить этапы деятельности территориальных органов госбезопасности.

Полученные результаты исследования позволили соискателю выдвинуть следующую научную гипотезу. При тоталитарном политическом режиме безопасность государства обеспечивается за счёт полного подавления безопасности личности. Это обстоятельство закономерно вступает в противоречие с интересами безопасности общества и негативно сказывается на её обеспечении. Одновременно ослабление безопасности общества наносит ущерб безопасности самого государства. Таким образом, чем энергичнее тоталитарное государство обеспечивает свою безопасность, тем больше оно её подрывает. Иногда векторы обеспечения безопасности тоталитарного государства и общества совпадают, в этом случае система безопасности функционирует с наибольшей эффективностью, что и проявилось в годы Великой Отечественной войны.

Теоретическая значимость диссертации заключается в обосновании следующих выводов:

• проблемы форсированного развития экономического потенциала СССР в 30-е гг. XX в. ставили сложные задачи, которые отчасти решались с помощью карательной политики государства. В этом также кроются причины массовых репрессий, которые, помимо прочих целей, служили средством перераспределения по территории страны дешёвой «рабочей силы». В дополнение к политической целесообразности – принципу формирования карательной политики Советского государства с первых дней своего существования – деятельность правоприменительных органов стала строиться исходя из принципов экономической целесообразности;

• в условиях преодоления системного кризиса экономики и восстановления экономической безопасности своей страны неизбежным является ограничение отдельных прав и свобод граждан, усиление роли органов государственной безопасности и других спецслужб, а также государства в целом;

• надёжное обеспечение экономической безопасности страны возможно лишь при наличии действенного механизма реального влияния со стороны органов государственной безопасности на оперативную обстановку в данной сфере общественных отношений;

• нацеленность органов государственной безопасности вовнутрь и преимущественно их репрессивная деятельность с её количественными показателями неизбежно приводят к нарушениям законности и деградации контрразведывательного искусства.

Прак тическая значимость диссертационного исследования заключается в потенциальной возможности использования положительного и учёта негативного исторического опыта работы органов государственной безопасности в экономической сфере, в преодолении глубоких системных кризисов в сфере экономики. Итоги исследования дают фактический материал для патриотического воспитания молодежи, а также для целенаправленной воспитательной работы среди личного состава отечественных спецслужб в духе строгого соблюдения законности и формирования у каждого сотрудника профессионального правосознания, которое обеспечило бы отношение к конституционным правам и свободам сограждан как к величайшей ценности общества. Результаты диссертационного исследования могут послужить целям дальнейшего изучения истории отечественных государственных структур, научной разработки фундаментальных трудов по истории Отечества, а также учебных и учебно-методических материалов по истории Великой Отечественной войны для системы общего и профессионального образования.

Нау чная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

• автором впервые в отечественной историографии на основе широкой источниковой базы проведено комплексное исследование одного из важных направлений деятельности территориальных органов государственной безопасности – в сфере экономики в период Великой Отечественной войны;

• раскрыты содержание, формы и методы обеспечения экономической безопасности СССР в условиях военного времени;

• в научный оборот введены ранее недоступные для широкого круга исследователей, по соображениям секретности, архивные документы и материалы, отражающие основные задачи, результаты и эффективность работы контрразведывательных, экономических и секретно-политических подразделений НКГБ-НКВД СССР;

• критическому анализу подвергнуты карательная политика государства и практика государственного внеэкономического принуждения с привлечением органов госбезопасности в кризисных условиях военных лет;

• показана роль военно-политического руководства страны в формировании концепции и определении главных задач обеспечения экономической безопасности государства, в выборе методов их реализации;

• выявлены причины наделения территориальных органов государственной безопасности контрольно-инспекционными и несвойственными им хозяйственно-организаторскими функциями, раскрыто содержание работы по их реализации;

• вскрыты наиболее типичные причины и условия противоправных и антиобщественных деяний, негативных социальных проявлений, наносивших ущерб морально-патриотическому и военно-экономическому потенциалам СССР, обороноспособности страны и экономической безопасности общества в целом;

• раскрыта роль территориальных органов госбезопасности в борьбе с явлениями, дезорганизующими военную экономику СССР;

• освещены объективные и субъективные факторы, обусловившие особенности характера и направления деятельности территориальных органов государственной безопасности в сфере военной экономики СССР;

• получены выводы о причинах необоснованных репрессий, о факторах, влиявших на придание органам государственной безопасности несвойственных им функций, снижавших эффективность контрразведывательной работы.

На защиту выносятся следу ющие научные положения:

1. Стратегия развития народного хозяйства СССР в годы довоенных пятилеток опиралась на опыт Первой мировой войны и определялась теоретическими положениями марксистско-ленинской теории о мировой революции, об определяющей роли экономики, народных масс, науки и техники в войне и военном деле, в защите Отечества. Исходя из этого, ценой огромных лишений народа в годы первых пятилеток создавался военно-экономический потенциал СССР. С решением экономических задач была тесно связана карательная политика государства, а органы государственной безопасности использовались в качестве инструмента этой политики. Нацеленность органов государственной безопасности вовнутрь привела к тому, что в сознании сотрудников оперативная обстановка деформировалась, представление о реальном противнике искажалось. Борьба с так называемыми антисоветскими проявлениями дезориентировала сотрудников, отвлекала их внимание от решения разведывательных и контрразведывательных задач. Обеспечение безопасности государства фактически обернулось подрывом безопасности общества. Система безопасности СССР оказалась неэффективной, накануне Великой Отечественной войны обороноспособность страны не была обеспечена на должном уровне.

2. Реализуя планы завоевания мирового господства и установления так называемого «нового мирового порядка», военно-политическое руководство нацистской Германии стремилось достичь необходимого экономического и военного могущества за счёт оккупации территорий СССР, захвата и использования его природных богатств и трудовых ресурсов. Главная экономическая цель нападения Германии на СССР состояла в превращении нашей Родины в аграрно-сырьевой придаток, в колонию «третьего рейха». С достижением этой цели были связаны разведывательные и подрывные устремления германских спецслужб к экономике СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны. В июле 1940 г. германские спецслужбы активно подключились к подготовке и реализации плана агрессии против СССР, известного под названием «Барбаросса». Вследствие ставки на «молниеносную» победу их разведывательные устремления и устремления по непосредственному подрыву экономики СССР были полностью подчинены интересам армейских подразделений вермахта и, в основном, ограничивались театром боевых действий на Восточном фронте.

3. В оценке военного и экономического потенциала СССР противник допус­тил существенные просчёты. Уже в июле-августе 1941 г. верховное командо­вание вооружённых сил Германии подошло к осознанию краха планов так называемой «молниеносной войны». Признаки затяжной войны заставили противника скорректировать деятельность своих спецслужб, которые на тот момент не были готовы к полномасштабной разведывательной и подрывной работе в глубоком тылу СССР. Первоочередные устремления абвера в сфере военной экономики СССР переместились на промышленные объекты Поволжья, Урала и Сибири. Однако ни разведывательные, ни диверсионные, ни иные подрывные устремления противник через своих агентов в полной мере реализовать не смог: надёжных агентурных позиций в промышленных регионах СССР германской разведке создать так и не удалось.

4. С первых дней Великой Отечественной войны деятельность территориальных органов государственной безопасности была направлена на срыв экономических планов Германии по захвату объектов экономики СССР и использованию советского экономического потенциала в своих целях. Органы госбезопасности приняли участие в перебазировании производительных сил из прифронтовых областей в восточные регионы страны, одновременно выполняя задачи по организации и реализации спецмероприятий по уничтожению, выводу из строя или приведению в негодность неэвакуированных объектов экономики, инфраструктуры, материальных ценностей – всего, что могло быть использовано врагом в свою пользу. Обеспечивая эвакуацию и подготовку спецмероприятий, территориальные органы госбезопасности контролировали ход работ, выявляли недостатки и способствовали их устранению, подавляли саботаж, а иногда и открытое сопротивление проведению эвакуационных работ и спецмероприятий. Эвакуация производительных сил и спецмероприятия значительно ограничили возможности экономической эксплуатации захватчиками оккупированных территорий СССР.

5. В 1941 г. Красная Армия понесла значительные потери и была вынуждена оставить обширные густонаселенные индустриально развитые территории. Непредвиденные потери поставили государство на грань военной и политической катастрофы, вызвали глубокий кризис военной экономики. Лишь преодолев его, можно было восстановить экономический потенциал, способный обеспечить нужды фронта. Борьба с кризисом военной экономики СССР, мобилизация в этих целях всех резервов тыла осуществлялись жёсткими методами государственного принуждения с применением репрессивных мер. Это предусматривало активное использование органов прокуратуры, военных три­буналов, народных судов, милиции и органов государственной безопасности, составлявших в совокупности мощный механизм государственного принуждения. Роль и место в нём органов государственной безопасности были определены в соответствии с карательной политикой руководства СССР.

6. Советская система государственного управления того времени предполагала активное использование территориальных органов государственной безопасности в решении задач экономического характера. В условиях военно-экономического кризиса органы государственной безопасности оказались практически единственной реальной силой на местах, которая осуществляла государственное принуждение и репрессивными методами компенсировала недостатки в работе партийно-государственного аппарата в сфере экономики. Эффективным исполнением контрольно-инспекционных и хозяйственно-организаторских функций органы госбезопасности способствовали преодолению кризиса военной экономики, восстановлению и укреплению военно-экономического потенциала СССР до необходимого уровня, обеспечившего победу над нацистской Германией.

7. Обеспечение безопасности военно-экономического потенциала СССР осуществлялось территориальными органами госбезопасности в форме борьбы с контрреволюционными преступлениями, главным образом с саботажем, вредительством, диверсиями, антисоветской агитацией и пропагандой. В постановке задач органам госбезопасности большую роль играли партийные руководители в лице членов бюро обкомов ВКП (б), которые на своих заседаниях квалифицировали невыполнение производственных заданий в срок как государственное преступление и передавали «виновных» в правоприменительные органы по сути дела лишь для того, чтобы там оформили уголовное наказание. Таким образом, борьба с контрреволюционными преступлениями являлась формой привлечения правоприменительных органов к реализации мер по превращению страны в единый военный лагерь, по повышению каче­ства исполнения служебных обязанностей не только должностными лицами, но и всеми тружениками тыла, по наращиванию интенсивности и производительности труда в целях максимального увеличения количества выпускаемой продукции для обеспечения потребностей Красной Армии и страны в целом.

8. Во многих случаях нарушения законности, имевшие место в деятельности территориальных органов государственной безопасности, наносили ущерб обороноспособности страны. В этом проявилось их внутреннее противоречие: с одной стороны, патриотические начала в стремлении нанести максимальный урон противнику и преступным элементам внутри страны, приблизить победу над захватчиками, а с другой – в силу роли и места органов госбезопасности в политической системе общества – вовлеченность в необоснованные репрессии, обусловленная преемственностью карательной политики 30-х гг. XX в. Именно по этой причине подавляющее большинство уголовных дел, возбуждённых в военное время по статьям о контрреволюционных преступлениях, позднее было пересмотрено с последующей реабилитацией осуждённых.

Апробац ия результатов исследования. Основные положения диссертации отражены в двух монографиях и 43 научных публикациях, общим объёмом 65,5 п. л. Полученные в ходе исследования результаты докладывались на межвузовских научно-практических и научно-теоретических конференциях в Академии ФСБ России, в Международной академии духовного единства народов мира, а также в ходе «Исторических чтений на Лубянке».

Результаты исследования использованы при разработке учебных и учебно-методических материалов по курсу «История отечественных органов государственной безопасности» в Академии ФСБ России и в Учебном центре Государственного комитета национальной безопасности Кыргызской Республики.

Достоверность полученных результатов подтверждена соответствующими актами о внедрении.

Структура диссертации соответствует цели и задачам исследования. Диссертация, общим объёмом 411 с., состоит из введения, шести глав (16 параграфов), заключения, списка источников и литературы, содержащего 285 наименований, и приложения, включающего 19 таблиц, диаграмм и графиков.

ОСН ОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ

Во введени и обоснована актуальность темы, раскрыта методология, сформулированы цель и задачи, определены объект и предмет диссертационного исследования, его теоретическая и практическая значимость, научная новизна. Введение содержит также сведения об апробации результатов исследования и наиболее существенных научных результатах, полученных лично соискателем.

Первая гл ава диссертационного исследования посвящена изучению историографических и источниковедческих вопросов.

В п ервом параграфе рассмотрена историография объекта и предмета исследования. Разработка избранной темы непосредственно связана с изучением истории советских органов государственной безопасности и экономики СССР в годы Великой Отечественной войны. Автор придерживается мнения, что историография данных вопросов, как и историография Великой Отечественной войны в целом, в своём становлении и развитии прошла два качественно разных периода – советский и постсоветский. Первый длился с 1941 г. до второй половины 80-х гг. XX в., и на всём его протяжении научный поиск осуществлялся в русле единого методологического подхода, в исследованиях господствовала официальная концепция, которая базировалась на марксистско-ленинской теории, на коммунистической идеологии. Второй период отечественной историографии берёт своё начало со второй половины 80-х гг. Именно в период т. н. «горбачёвской перестройки» по мере утраты КПСС своей властной монополии ослабевал, а вскоре совсем исчез прежний политический и идеологический контроль развития исторической науки. Процесс пересмотра позиций советской историографии стал активно развиваться после развала Советского Союза, когда в корне изменилась социально-политическая и экономическая ситуация, вследствие чего резко был отброшен принцип партийности в исторической науке и классовый подход в анализе исторических процессов. В исследованиях по истории Великой Отечественной войны и по истории советских спецслужб появилось множество концептуальных подходов, оценки и выводы перестали быть схожими.

В конце 80-х–начале 90-х гг. XX в. в нашем обществе повысился научный интерес к проблемам экономической безопасности, поскольку стали явно ощущаться внутренние и внешние угрозы. Различные аспекты экономической безопасности как в общетеоретическом, так и в прикладном плане разрабатывались такими авторами, как Л. Абалкин, С. Глазьев, В. Евстигнеев, В. Загашвили, Н. Косолапов, Б. Мильнер, А. Михайленко, А. Селезнев, В. Сенчагов, В. Тамбовцев, И. Фаминский и другими. Проблема участия спецслужб в обеспечении экономической безопасности СССР разработана на диссертационном уровне А. Шапкиным. Однако названные авторы не рассматривают проблемы обеспечения экономической безопасности в чрезвычайных условиях военного времени, исторический опыт остался за пределами их научных интересов.

Другая группа работ, хотя и не рассматривает вопросы экономической безопасности СССР в прямой постановке проблемы, но способствует более глубокому научному анализу объекта диссертационного исследования^[1]. Третья группа научных публикаций, которая использовалась автором при изучении общих вопросов военной экономики исследуемого периода, убедительно показывает, что после огромных потерь восстановление и развитие военно-экономического потенциала СССР в период войны в значительной мере опреде­лялись экономикой Урала, Поволжья и Сибири. Трудящимся этих регионов принадлежит ведущая роль в оснащении Красной Армии и создании материальной основы коренного перелома в ходе военных действий. Внимание диссертанта в связи с этим было сосредоточено в первую очередь на изучении материалов, отражающих работу территориальных органов государственной безопасности в названных экономических регионах^[2].

После публицистических брошюр и статей 40–50-х гг. XX в., по мере накопления фактического материала, публикации директивных документов военного времени и статистических сборников, появились диссертационные исследования, монографические и фундаментальные многотомные труды, посвящённые изучению истории развития промышленности и сельского хозяйства, трудовых подвигов рабочего класса и колхозного крестьянства^[3].

Во второй половине 80-х гг. XX в. произошёл бурный всплеск общественного интереса к исторической проблематике, поднялась волна дискуссий о феномене большевизма, судьбе социализма в СССР. Автор отмечает, что именно деидеологизация исторической науки и приоткрытый доступ к некоторым ранее засекреченным архивным фондам способствовали развитию исторического знания, постановке новых проблем. Введение в научный оборот ранее неизвестных документов, интенсивный поиск новых подходов к анализу прошлого, право на выбор методологического инструментария позволили учёным-историкам получить множество новых результатов научных изысканий, заявить в материалах региональных научно-практических конференций о высокой цене, которую заплатил советский народ за достижение победы над Германией^[4]. Ряд исследователей с новых позиций рассмотрели процессы военной перестройки экономики СССР и роль наркоматов оборонных отраслей промышленности^[5].

В литературе первого периода историографии Великой Отечественной войны и истории органов госбезопасности СССР изучение социально-экономического и политического состояния советского тыла, как утверждает автор, не соприкасается с проблематикой обеспечения безопасности экономического потенциала страны и советского политического строя. Эти направления исследований существуют независимо друг от друга, отличаются разной степенью разработанности. Историей органов госбезопасности СССР занимались преимущественно сотрудники этого ведомства, для других же исследователей данная область научных изысканий была закрыта в связи со строгой секретностью.

Однако потребность осмыслить опыт деятельности органов госбезопасности в годы Великой Отечественной войны возникла сразу же по горячим следам событий: уже в военные годы появляются первые статьи, лекции и даже учебные пособия, обобщающие опыт агентурно-оперативной работы в условиях военного времени^[6]. В работах, опубликованных позднее, предприняты попытки проанализировать конкретную деятельность контрразведывательного аппарата в военное время^[7]. Ценность публикаций 40-х–начала 60-х гг. прошлого века заключается в том, что значительная часть этих работ была написана сотрудниками, прошедшими боевую школу, имевшими личный опыт оперативной деятельности. Но слабая источниковая база тех лет и чисто прикладные цели разработок сужали возможности обобщения исторических фактов, формирования концептуальных подходов.

Развитие исторического знания в 50–60-е гг. XX в., введение в научный оборот новых документов^[8], повседневная работа исследователей – всё это позволило повысить качество и уровень научных работ: защищают кандидатские диссертации В.В. Коровин, В.И. Шибалин, Н.Ф. Воронин. Учёных привлекают новые аспекты деятельности органов государственной безопасности в годы войны: участие в осуществлении функции обороны страны, борьба с подрывной деятельностью разведки Германии на железнодорожном транспорте, деятельность оперативных групп органов госбезопасности в тылу противника, борьба органов военной контрразведки с германскими спецслужбами, использование радиоигр в контрразведывательной работе органов госбезопасности, создание и боевая деятельность истребительных батальонов.

Автор отмечает, что тенденция комплексного исследования деятельности территориальных и транспортных органов госбезопасности, органов военной контрразведки, проявившаяся в 60-е–начале 70-х гг., набрала силу в 70–80-е гг. XX в. Обилие статей по исторической тематике, научно-теоретические конференции, выпуск многотомного издания документов и материалов по деятельности органов госбезопасности в годы войны – всё это дало новый импульс научным разработкам^[9]. По различным аспектам борьбы советских органов госбезопасности с подрывной деятельностью зарубежных спецслужб защищены ряд диссертаций, в которых показан характер устремлений германских спецслужб к СССР, рассмотрены основные задачи, организация и правовое регулирование деятельности органов государственной безопасности, сделаны выводы об их силах и средствах.

Предпринимаются первые попытки освещения деятельности территориальных органов госбезопасности по выявлению, предупреждению и пресечению шпионских, диверсионно-террористических и иных подрывных акций спецслужб Германии в годы Великой Отечественной войны. Во второй половине 90-х гг. прошлого века серия подобных публикаций, являющихся историческими очерками без научно-справочного аппарата, была продолжена^[10].

Важные сведения по избранному объекту исследования содержатся в статьях и обзорах, опубликованных в Трудах Высшей школы КГБ СССР и изданных отдельными книгами и брошюрами, а также в материалах научно-теоретических и научно-практических конференций, проведенных Высшей школой КГБ СССР в честь Великой Победы. С 1997 г. роль научных конференций по вопросам деятельности органов госбезопасности, в том числе в годы Великой Отечественной войны, начали играть ежегодные «Исторические чтения на Лубянке» с участием научных и практических работников ФСБ России, других силовых ведомств, представителей научных и учебных учреждений России, Белоруссии, Украины, Казахстана, архивистов, краеведов, публицистов, членов общества «Мемориал» и др. Накопление солидной базы исторических данных, издание документальных сборников и справочников «Лубянка», «Лубянка, 2. Из истории отечественной контрразведки», обширный поток мемуарной литературы – всё это позволило исследователям с середины 90-х гг. XX в. выйти на уровень серьезных обобщений деятельности советских спецслужб в виде учебных пособий и диссертаций. По периоду Великой Отечественной войны защитили диссертации П.А. Смирнов, С.А. Овчинников, В.Е. Мартианов. Открытые диссертации по деятельности территориальных органов госбезопасности накануне и в годы Великой Отечественной войны стали важным событием, новым явлением в российской историографии.

Необходимо отметить, что начавшееся во второй половине 90-х гг. преодоление бюрократического барьера между ведомственной «историко-чекистской» наукой и отечественной историей, изучаемой в гражданских академических и учебных заведениях, благотворно сказалось на состоянии отечественной историографии. В последние годы начали появляться диссертационные исследования, посвященные анализу деятельности органов государственной безопасности, проведённые на высоком научном уровне в «гражданских» вузах^[11]. Подобное взаимодействие учёных обогащает их новыми идеями и концептуальными подходами к изучению темы деятельности органов госбезопасности СССР, в том числе и в годы Великой Отечественной войны, позволяет постепенно преодолевать «обвинительный» уклон, воспринимать советские спецслужбы как необходимый элемент государственного механизма, в силу субъективного фактора (руководящая роль партии) в конкретных исторических условиях чрезмерно усиливший репрессивную деятельность.

Развитие отечественной историографии постсоветского периода, значительное расширение источниковой базы исследований, преодоление ведомственной разобщенности позволили учёным-историкам вплотную подойти к всесторонней разработке темы «Деятельность органов государственной безопасности СССР в годы Великой Отечественной войны» с новых методологических позиций. Отмечая существенный вклад учёных в разработку данной темы, необходимо констатировать, что некоторые её аспекты остались практически не разработанными. Это в полной мере относится к вопросу о деятельности органов госбезопасности в тылу страны, несмотря на имеющиеся научные статьи по этой проблеме^[12]. На диссертационном уровне исследование деятельности территориальных органов государственной безопасности в сфере военной экономики СССР было начато автором данной работы в кандидатской диссертации^[13], затем продолжено исследователем А.И. Вольхиным^[14], который в одной из глав своей докторской диссертации рассмотрел роль органов НКВД-НКГБ СССР в защите и укреплении экономического потенциала урало-сибирского региона.

Таким образом, анализ отмеченных в историографическом обзоре исследований и других научных трудов, не вошедших в него, но использованных диссертантом, показывает, что несмотря на наличие крупных научных работ по основным проблемам обеспечения безопасности СССР в годы Великой Отечественной войны, избранная тема диссертационного исследования в силу своей специфики остается на данный момент одной из наименее изученных.

Во втор ом параграфе даётся характеристика историческим источникам, на которых построено диссертационное исследование. Источниковая база исследования состоит из письменных текстовых документов и материалов, отражающих деятельность территориальных органов государственной безопасности в сфере военной экономики СССР с выходом на проблемы защиты и укрепления экономического потенциала советского тыла, его социально-политической стабилизации. В процессе диссертационного исследования соискателем были использованы следующие виды исторических источников:

• законы и подзаконные акты СССР и РСФСР;

• постановления Государственного комитета обороны и Совета народных комиссаров;

• ведомственные нормативные акты: приказы, указания, циркуляры (директивные письма);

• тексты публичных выступлений И.В. Сталина и других руководителей государства;

• материалы оперативной деятельности территориальных органов государственной безопасности;

• материалы следственной работы территориальных органов государственной безопасности;

• материалы областных комитетов ВКП(б) и ряда первичных партийных организаций территориальных органов государственной безопасности;

• материалы, отражающие производственную деятельность заводов и предприятий оборонных отраслей промышленности, а также объектов сельского хозяйства, главным образом, колхозов и совхозов;

• мемуары политических и государственных деятелей, руководителей промышленных наркоматов и организаторов производства.

В силу того, что в отечественной историографии тема деятельности органов государственной безопасности в сфере экономики в годы Великой Отечественной войны является одной из наименее изученных, автору пришлось обратиться к архивным материалам. Их поиск проводился в Центральном архиве ФСБ России, а также в архивах Управлений ФСБ России по ряду областей: Волгоградской, Нижегородской, Самарской, Свердловской, Челябинской и др. Предметом изучения стали приказы и циркуляры центральных и местных ор­ганов НКГБ-НКВД СССР, отчёты о работе, справки по итогам инспекторских и иных проверок. Эти документы позволили определить основные направления в деятельности органов государственной безопасности в сфере военной экономики, проследить динамику задач на различных исторических этапах военного периода, а также соотнести результаты проделанной оперативными подразделениями работы с требованиями и установками военно-политического руководства страны.

Информативными материалами оказались стенограммы совещаний руководящего и оперативного состава органов госбезопасности. Они наиболее отчётливо высвечивают глубину осознания сотрудниками проблем оперативной деятельности, характер первостепенных задач и механизм поиска путей их решения. Благодаря зафиксированным в стенограммах выступлениям имеется возможность более точно оценить политический и морально-психологический климат, сложившийся в стране к началу Великой Отечественной войны, проследить его влияние на мировоззрение и профессиональное сознание руководящего и оперативного состава, на их оценку оперативной обстановки и на принимаемые решения.

В качестве ценного исторического источника была привлечена переписка центральных и территориальных органов НКГБ-НКВД СССР. Спецсообщения, докладные записки, отчёты и справки, которые направлялись в высшие органы государственного управления, в центральный аппарат наркомата, в местные партийные органы содержат подробный анализ положения дел в сфере военной экономики, сведения о социальных процессах и политических настроениях среди трудящихся, отражают причины срыва выполнения программ производства военной продукции, а также результаты расследования по фактам взрывов, пожаров, аварий и других чрезвычайных происшествий. Особую по характеру и важную по значению группу исторических источников составляют дела оперативного учёта, следственные и уголовные дела. Содержащиеся в них материалы наиболее полно отражают формы и методы работы подразделений НКГБ-НКВД, конкретно раскрывают сущность карательной политики государства в военные годы. Автор оценивал эти материалы на основе критического анализа степени их объективности и достоверности. Опыт работы ведомственных комиссий КГБ СССР и ФСБ России по реабилитации жертв необоснованных репрессий свидетельствует о нарушениях законности, имевших место в исследуемый период. Они проявлялись в широко практиковавшейся фальсификации оперативных и следственных материалов, в применении незаконных методов ведения следствия для получения необходимых руководству показаний. Учёт этих и других особенностей оперативных и уголовно-процессуальных материалов как исторического источника позволяет в большей степени сохранить объективность при оценке содержащихся там выводов.

Отчасти по этой причине, но главным образом, в целях получения возможно более полной информации о предмете и объекте исследования, автором в дополнение к оперативным и следственным архивным материалам были изучены фонды местных государственных архивов Волгограда, Нижнего Новгорода, Самары, Екатеринбурга и Челябинска. Кроме того, в Российском государственном архиве социально-политической истории исследованы материалы заседаний бюро и пленумов комитетов ВКП(б) практически всех областей и автономных республик европейской части СССР, Урала и Западной Сибири, где в годы Великой Отечественной войны располагались важнейшие объекты военной экономики СССР. В результате такого фронтального поиска удалось обнаружить и использовать ценные для исследователя материалы. В Российском государственном архиве экономики в фондах наркоматов авиационной и танковой промышленности также обнаружились материалы, представляющие интерес для научной разработки избранной темы: нормативные документы, статистические сведения, данные о качестве и причинах брака выпускаемой на оборонных заводах военной продукции, обеспечении заводов сырьём, материалами и топливом – все эти и иные архивные данные существенно дополнили ведомственные материалы НКГБ-НКВД СССР.

Среди исторических источников по теме исследования важное место заняли законы и подзаконные нормативные акты, действовавшие в рассматриваемый период, которые позволили провести политико-правовой анализ деятельности органов советского государства, в том числе органов государственной безопасности СССР. При этом были учтены особенности нормотворчества и правоприменительной практики, обусловленные уровнем политической и правовой культуры общества и степенью профессионального правосознания сотрудников репрессивных органов того времени. С этой целью изучена теоретическая концепция и практика применения статей уголовного кодекса о контрреволюционных и иных преступлениях, имеющих отношение к разрабатываемой проблеме.

В совокупности с вышеупомянутыми были использованы в диссертационном исследовании и другие группы исторических источников, которые имеют важное значение для более глубокого осмысления роли военной экономики в обороноспособности государства. В частности, использованы произведения, статьи и речи высших руководителей ВКП (б) и советских органов власти, мемуары наркомов, их заместителей и других непосредственных руководителей и организаторов защиты и развития военно-экономического потенциала Советского Союза в период Великой Отечественной войны. При этом учитывалось время написания мемуаров, когда их авторы по идейно-политическим и иным соображениям не могли быть до конца объективными.

Именно по степени объективности из всех использованных исторических источников автором диссертации предпочтение было отдано архивным материалам. Попытка выйти на качественно более высокий уровень осмысления исторических фактов потребовала привлечения из архивов новых исторических источников и введения их в научный оборот в совокупности с уже опубликованными в сборниках документами и материалами НКГБ-НКВД СССР, отражающими деятельность органов государственной безопасности СССР в годы Великой Отечественной войны. Их содержание даёт возможность существенно повысить качество практически любого исследования по отечественной истории конца 30-х–40-х гг. XX в. Основной массив источников, использованных в ходе работы над диссертацией, составляют впервые вводимые в научный оборот, ранее не опубликованные документы из фондов центральных и местных архивов.

Во в торой главе рассмотрена экономика СССР как основа обороноспособности страны.

В первом параграфе отражены наиболее важные положения советской концепции об экономическом базисе обороны СССР. Экономика СССР периода Великой Отечественной войны базировалась на достижениях в развитии народного хозяйства предвоенного времени. В свою очередь, стратегия развития народного хозяйства в 20-е–30-е гг. прошлого века определялась теоретическими разработками о войне и армии, об определяющей роли экономики, народных масс, науки и техники в войне и военном деле. Основные выводы по указанным вопросам состояли в следующем:

• Материальной силой войны является оружие. Количество и качество оружия теснейшим образом связаны с развитием промышленности, науки и техники. Успешное ведение войны зависит от уровня производства, от материальных средств, находящихся в распоряжении той или иной стороны, от экономической мощи в целом зависит обеспечение обороны страны, укрепление её вооружённых сил и их материально-технической базы. Повышение обороноспособности в мирное время связано с наращиванием темпов роста экономики в целом. Недостатки в сфере экономики неизбежно негативно скажутся на боевых действиях войск и деятельности тыла в условиях войны. Объекты экономики должны быть заблаговременно и всесторонне подготовлены к работе в условиях войны, если существует хоть малейшая опасность агрессии.

• Важнейшим условием обороноспособности в военное время является жёсткий централизм со стороны государства в переводе экономики страны на военный режим работы, в управлении народным хозяйством, в планировании работы промышленности и транспорта, в организации производства и материального снабжения. Во время войны страна превращается в единый военный лагерь, который представляет собой единство экономического и морально-политического потенциалов. Только при таком подходе достигается мак­симальная мобилизация и сосредоточение в руках государства всех людских и материальных ресурсов, их эффективное использование в целях обеспечения фронта.

• Победа в войне достигается совместными усилиями вооружённых сил и всего населения страны. В единстве фронта и тыла заключается один из главных источников военной победы. Без систематического и планомерного восстановления теряемой в боях военной техники не может быть успешно решён исход войны. Тыл рассматривается как один из основных факторов конечного результата отдельных военных операций и кампаний, всей войны в целом. Требуется высокая экономическая организованность тыла, обеспечивающая своевременное снабжение войск всем необходимым для ведения войны и достижения победы. Только при тесном сплочении всех трудящихся можно добиться необходимых результатов в промышленности, на транспорте, в сельском хозяйстве, обеспечить материальное снабжение Красной Армии и успешно вести вооружённую борьбу с врагами Отечества. Малейшая распущенность должна быть пресечена по законам военного времени.

• В ХХ веке экономика стала не только материальной основой для ведения войны, но и объектом подрыва со стороны противника. При разработке стратегических планов войны большое значение придавалось всестороннему и глубокому изучению военно-экономического потенциала других стран, состояния их экономики, производственно-сырьевой базы, транспорта, связи, расположения и живучести важнейших промышленных объектов. Генеральные штабы государств предусматривали различные способы и формы подрыва экономики противника и дезорганизации его глубокого тыла, захват важных экономических районов. Появился новый способ ведения войны – прямое вооружённое воздействие на экономические объекты противника для подрыва его военной мощи и достижения полной победы. В этих целях уже во время Первой мировой войны использовались разведка и диверсии.

Во втором параграфе изучен предвоенный опыт работы органов госбезопасности в экономической сфере.

Уже в 20-е гг. прошлого века в общественном и профессиональном правосознании утвердилась концепция, согласно которой трудности, неудачи и провалы в экономике СССР, многочисленные аварии, пожары, взрывы и другие происшествия на объектах народного хозяйства объяснялись как результат саботажа, диверсий и вредительства со стороны внутренних контрреволюционных сил, действовавших в союзе с иностранными разведками. Исходя из этого, борьба с контрреволюционными преступлениями рассматривалась как залог успешного экономического развития СССР. Существенную роль в этом сыграло секретное Постановление Президиума Центрального исполнительного комитета СССР от 4 апреля 1927 г., которым небрежность и халатность на производстве, повлекшие разрушения, взрывы, пожары и прочие «вредительские акты», приравнивались к государственным преступлениям. С этого времени факты нарушений техники безопасности, бесхозяйственности, преступной халатности и другие подобные проявления в случае большого материального ущерба стали квалифицироваться как диверсии, вредительство или саботаж.

Проблемы развития военно-экономического потенциала накануне Великой Отечественной войны ставили сложные задачи, которые отчасти решались с помощью карательной политики государства. С новой силой это проявилось накануне Великой Отечественной войны: до последних мирных дней часть населения присоединённых к СССР государств и территорий насильственно переселялась в глубь России, где развернулось невиданное по масштабам промышленное строительство. Такая практика, как полагали её организаторы, должна была способствовать быстрому увеличению промышленного потенциала, но в действительности насилие над людьми и (вопреки логике индустриализации) необоснованные аресты многих ведущих конструкторов, инженеров, технических работников наносили стране непоправимый ущерб. Удары по высококвалифицированным научным кадрам, специалистам и организаторам производства подрывали экономический и научно-технический потенциал страны, отрицательно сказывались на её обороноспособности и безопасности. В атмосфере всеобщей подозрительности и недоверия, в условиях тяжёлого морально-психологического климата в трудовых коллективах карательные меры желаемого результата не давали. Наоборот, они сковывали инициативу, порождали пассивность и нежелание брать на себя даже незначительную ответственность. Производственная и технологическая дисциплина, качество изготовления боевой техники, несмотря на ужесточение законов, до предъявляемых требований не повысились.

Негативные последствия для органов госбезопасности имел затяжной характер разделения Наркомата внутренних дел СССР на НКВД и НКГБ, начатого в феврале 1941 г. В ходе преобразования были расформированы подразделения Главного экономического и Главного транспортного управлений НКВД СССР, а вместе с этим из компетенции органов госбезопасности выпала общая и противодиверсионная охрана важнейших объектов экономики. Такое положение отрицательно сказалось в первые месяцы войны при реализации задач, поставленных высшим руководством страны. В связи с началом войны даже, казалось бы, самые элементарные действия – оповещение руководителей территориальных органов НКГБ СССР – были проведены с большим опозданием. Архивные источники подтверждают, что планы первоочередных мероприятий на местах начали составлять и реализовывать лишь по получении дополнительных указаний из наркомата. Всё это позволяет утверждать, что территориальные органы государственной безопасности оказались не готовыми в полной мере к действиям в условиях военного времени.

По мнению автора, аналогичных оценок заслуживает и готовность к войне объектов оборонных отраслей промышленности и многих наркоматов народного хозяйства. Во-первых, мобилизационные планы серьёзно устарели и для практического использования оказались непригодными. Нескорректированные документы не учитывали существенные изменения в достигнутом уровне разработки и производства современных видов вооружения, а политическое недоверие к кадрам привело к сверхсекретности в ущерб обороноспособности страны. Во-вторых, вследствие ошибочных субъективных оценок не было своевременно развернуто производство отдельных видов боевой техники, противотанковых и зенитных орудий, автоматического стрелкового оружия, артиллерийских боеприпасов, самоходной артиллерии, миномётного вооружения. Резкое увеличение военного производства накануне войны дало лишь количественное насыщение вооружённых сил Советского Союза морально устаревшей боевой техникой, но по выпуску новых типов танков и самолётов СССР уступал Германии, хотя общая производственная мощность авиационных и танковых заводов была выше.

Перечисленное отражает основные особенности оперативной обстановки накануне Великой Отечественной войны и в момент германской агрессии, которые оказали определяющее влияние на деятельность территориальных органов государственной безопасности СССР по обеспечению безопасности и развития военно-экономического потенциала Советского Союза в годы войны.

Третья г лава посвящена анализу экономического фактора германской агрессии против СССР.

В первом параг рафе рассмотрены планы нацистского руководства Германии по колонизации европейской территории СССР, которым придавалось первостепенное значение. От исхода войны против СССР зависела реализация всех других замыслов по созданию так называемого «тысячелетнего рейха». Готовясь к мировой войне, нацистская Германия рассчитывала использовать материальные и людские ресурсы оккупированных ею стран в целях укрепления своего военно-экономического потенциала. Начав Вторую мировую войну, гитлеровцы одну за другой оккупировали европейские страны, захватывали их запасы сырья и промышленной продукции, устанавливали контроль над экономикой этих государств. Однако ресурсов завоёванных стран Европы с их высокоразвитой промышленностью и сырьём Германии уже не хватало. Она особенно нуждалась в нефти – высокомоторизированная армия требовала всё больше горючего. Выход из такого положения Гитлер видел в захвате ресурсов СССР.

План агрессии против СССР «Барбаросса», оформленный Директивой верховного главнокомандования вооружёнными силами Германии № 21 от 18 декабря 1940 г., имел экономический раздел под кодовым названием «Ольденбург». Основные идеи этого раздела по экономической эксплуатации подлежащих оккупации территорий Советского Союза ещё задолго до нападения на СССР были детализированы в «Директивах по руководству экономикой во вновь оккупируемых восточных областях», более известных как «Зелёная папка Геринга». По своему содержанию – это подробная инструкция по организации разорения и опустошения СССР, порабощения и сокращения численности населения. Данный документ был разработан, принят германским командованием и направлен в качестве директивы в войска ещё в то время, когда действовал советско-германский пакт о ненападении, когда гитлеровское правительство уверяло об отсутствии у него агрессивных намерений в отношении СССР. Это обстоятельство еще раз подчеркивает несостоятельность утверждений некоторых авторов о том, что Германия будто бы вынуждена была начать военные действия, чтобы предупредить нападение СССР на Германию и устранить якобы нависшую над Европой «советскую угрозу».

Ряд положений «Зелёной папки Геринга» раскрывает разное отношение оккупантов к местному населению в зависимости от региона. Так, считалось, что в Прибалтике германским властям следует опираться на проживавших там немцев, а также на литовцев, латышей и эстонцев, а напряжённые отношения между ними и русскими следует использовать в интересах Германии. Наиболее радужные надежды оккупантов были связаны с Украиной и Кавказом: юг – это снабжение Германии продуктами питания, Кавказ – снабжение нефтью. Ввиду планов на максимальное использование экономического потенциала Украинской ССР, оккупационным властям надлежало установить возможно лучшие отношения с местными жителями. Как и в Прибалтике, возможное наличие противоречий между украинцами и русскими планировалось использовать в интересах Германии. Не менее хорошие отношения следовало поддерживать и с коренным населением Кавказа. Делалась ставка и на межнациональную рознь. В то же время население средней и северной России было обречено на смерть без притока извне хлеба и других продовольственных продуктов. Германское руководство шло на эти меры, полностью осознавая последствия, заранее зная, что вследствие ограничений потребления продовольствия многие десятки миллионов людей окажутся обреченными на голодную смерть.

Таким образом, резюмирует автор, в германской агрессии против СССР ключевую роль играл экономический фактор. «Директивы по руководству экономикой во вновь оккупированных восточных областях» («Зелёная папка Геринга») и связанные с ними другие документы – это циничный план подрыва экономического потенциала СССР, разграбления его материальных ценностей, разрушения производительных сил и геноцида.

Во втором параграф е рассмотрены устремления спецслужб Германии к военно-экономическому потенциалу СССР накануне агрессии.

Экономическое развитие СССР не оставалось без внимания правящих кругов нацистской Германии, так как их агрессивные намерения требовали постоянного пополнения разведывательных данных о военно-экономическом потенциале вероятного противника. Для анализа накапливалась самая подробная и, на первый взгляд, малозначительная информация. Интересовало практически всё: продукция промышленных предприятий, сырьё и материалы, состояние колхозов и жилищные условия, образ жизни и настроения людей, уровень заработной платы рабочих, рацион питания и как одеваются граждане СССР. Весьма благоприятные условия для реализации разведывательных устремлений с легальных позиций открылись перед германскими спецслужбами после заключения между Германией и СССР Торгово-кредитного соглашения (19 августа 1939 г.), Пакта о ненападении (23 августа 1939 г.), Договора о дружбе и границе между СССР и Германией (28 сентября 1939 г.). Эти и ряд других договоров и соглашений позволяли противнику иметь легальное прикрытие своей разведывательной и подрывной деятельности. Документы свидетельствуют, что в условиях значительного роста торговых и экономических связей с СССР на коммерческие и некоторые руководящие посты многих германских фирм назначались кадровые разведчики и опытные агенты, в ряде компаний были учреждены особые подразделения и должности для взаимодействия со спецслужбами Германии. Координатором их деятельности на территории СССР являлось германское посольство в Москве.

Непосредственная подготовка Германии к нападению на СССР началась с разработки плана «Барбаросса», распоряжение о которой Гитлер отдал в июле 1940 г. Выполняя заказ нацистского руководства, германские спецслужбы приступили к разведывательно-подрывному обеспечению будущих боевых действий. Особое значение придавалось экономической разведке. Её координатором стал специально созданный для этого штаб «Россия». Вся проходящая через него информация направлялась для дальнейшей обработки в Институт геополитики. Нацистское руководство в первую очередь интересовала оборонная промышленность Советского Союза в целом, а также конкретные предприятия, которые имели значительный экономический потенциал.

По мере подготовки окончательного варианта плана агрессии «Барбаросса» и приближения сроков его реализации, разведывательная деятельность германских спецслужб всё более активизировалась и с каждым месяцем нарастала. Разведывательное и подрывное обеспечение агрессивных намерений Германии требовало нацеленности спецслужб на районы предполагаемых военных действий. На этих территориях противник, в дополнение к сведениям о Красной Армии, выяснял места расположения заводов и предприятий, работавших на оборону, складов военной продукции и т. п. Рассмотренные материалы показывают, что накануне нападения на СССР разведка Германии, в том числе экономическая, сосредоточила усилия на решении задач информационного обеспечения разработки и реализации плана агрессии. Что же касается деятельности германских спецслужб по непосредственному подрыву экономики СССР, то, как отмечает автор, их устремления ограничились, в основном, пограничными регионами, обеспечивая, в первую очередь, интересы армейских подразделений. Соискатель полностью разделяет выводы учёных об очевидных просчётах нацистов в оценке военно-экономического потенциала СССР. В результате анализа материалов диссертант пришёл к убеждению, что делать правильные выводы противнику мешала ставка на молниеносную войну и сама порочность психологии завоевателей, заставляющая искажённо оценивать не только свои возможности, но и объективно складывающуюся обстановку.

В третьем параграфе даётся анализ изменений разведывательных устремлений германских спецслужб к военно-экономическому потенциалу СССР в ходе войны.

Уже в июле-августе 1941 г. верховное командование вооружённых сил Германии подошло к осознанию краха так называемой «молниеносной войны». Признаки затяжной войны заставили противника скорректировать деятельность своей разведки. Осенью 1941 г. начала создаваться дополнительная сеть разведывательных и диверсионных школ и курсов абвера. Главная стратегическая задача германских спецслужб теперь заключалась в том, чтобы определить мобилизационные и экономические возможности СССР к весенне-летней кампании 1942 г. Пока наступление вермахта шло успешно, разведывательные устремления к военно-экономическому потенциалу СССР могли быть реализованы тщательным опросом пленных красноармейцев, призванных в армию непосредственно с объектов оборонных и иных отраслей народного хозяйства. Поражение под Москвой, вынужденное отступление и переход к обороне лишили абвер этого важного источника разведывательной информации, и с марта 1942 г. началась заброска в глубокий тыл СССР агентов, специально подготовленных для этого в разведывательных и диверсионных школах и на курсах абвера. Изменились и приоритеты разведывательных устремлений германских спецслужб: теперь германская разведка уделяла повышенное внимание нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей промышленности СССР. Объектами первоочередных устремлений абвера стали следующие промышленные центры: Горький, Казань, Молотов, Нижний Тагил, Новосибирск, Саратов, Свердловск, Сталинград, Уральск, Челябинск и другие крупные города. Даже этот неполный перечень наиболее важных экономических центров показывает довольно широкую географию устремлений противника.

Агенты, которые обучались в разведывательно-диверсионных и диверсионных школах и курсах, засылались в тыл советских войск с заданиями устраивать взрывы на железных дорогах, ведущих к фронту, уничтожать военные и продовольственные склады, базы и другие стратегически важные объекты, а также совершать диверсии на крупных промышленных предприятиях. Ко времени начала забросок агентов-парашютистов в глубокий тыл СССР, т. е. к марту 1942 г., со всей очевидностью проявился авантюризм очередного германского «натиска на восток». Поражение под Москвой положило начало деморализации солдат и офицеров вермахта и не могло не отразиться на качественном составе и умонастроениях постоянного и переменного состава разведывательных и диверсионных школ и курсов абвера. Несмотря на меры повышения надёжности агентов абвера, их явка с повинной носила массовый характер. По подсчётам автора диссертации, в марте-апреле 1942 г. из числа первых заброшенных в глубокий тыл СССР и оказавшихся в органах госбезопасности агентов абвера 30,3% явились добровольно. К ноябрю того же года эта цифра составила 40%, а к апрелю 1943 г. выросла до 45,2%.

Среди агентов противника было немало людей, которые опасались отдавать себя на милость советских властей из-за страха высшей меры наказания. Их вербовка немцами была закреплена выдачей коммунистов, советских активистов и партизан, отбором антисоветских деклараций, фотографированием в обществе германских офицеров и т. п. Многие из таких агентов, попав на советскую территорию, проходили этап легализации, используя сфабрикованные немцами документы, устраивались на работу, обзаводились семьями, однако никаких мер по выполнению заданий германской разведки не предпринимали и бесследно для своих хозяев растворялись среди населения. С потерей значительного количества подготовленных агентов разведывательно-подрывная деятельность спецслужб противника на советской территории была парализована. Надёжных позиций в промышленных центрах и на железнодорожных коммуникациях СССР германской разведке к концу осени 1942 г. и в последующие годы создать не удалось. Ни разведывательные, ни диверсионные, ни иные подрывные устремления противник через своих агентов в полной мере реализовать не мог. Частичным подтверждением тому является успешное сосредото­чение крупных сил Красной Армии под Сталинградом к середине ноября 1942 г., которое для германского командования оказалось неожиданным. Передвижение войск, боевой техники и материальное обеспечение будущего контрнаступления проходило по железным дорогам Сибири и от Урала до Волги, включая практически все промышленные регионы СССР на огромной его территории. Несмотря на масштабность подготовительной работы, информация о ней к противнику не поступила.

В четвёртой главе проведён анализ участия органов госбезопасности в предотвращении захвата Германией экономических ресурсов СССР.

Деятельность территориальных орга нов госбезопасности в связи с эвакуацией производительных сил рассмотрена в первом параграфе.

Важнейшей составной частью обеспечения экономической безопасности СССР в годы Великой Отечественной войны являлось перебазирование производительных сил Украины, Белоруссии, Прибалтики, Молдавии и ряда российских областей в Поволжье, на Урал, в Сибирь, в союзные республики, удаленные от районов боевых действий. Ключевым элементом этого перебазирования были мероприятия по эвакуации. Ответственность за их выполнение возложили на наркоматы и директоров заводов, однако приступать к демонтажу оборудования можно было лишь по указанию или с согласия Совета по эвакуации.

В течение первой недели войны Сталин пять раз вызывал к себе наркома государственной безопасности Меркулова и ставил органам НКГБ СССР задачи, которые нашли своё отражение в директивах руководителей наркомата, в том числе и по вопросам эвакуации. Во многих местностях, которым угрожала оккупация, фиксировалось отсутствие организованности и дисциплины среди местных партийных, советских и хозяйственных руководителей, паника среди населения. Органы госбезопасности начали наводить порядок со своих подразделений. Требовалось решительно пресекать малейшие проявления растерянности и малодушия среди оперативного состава; паникёры и трусы подлежали аресту. Никто ни в коем случае не мог покинуть оперативно обслуживаемой территории без специального разрешения вышестоящих органов госбезопасности. Эвакуироваться разрешалось только с последними частями Красной Армии, предварительно приняв исчерпывающие меры по уничтожению на занимаемой противником территории всего, что могло бы оказаться полезным врагу. Неисполнение этих мер и самовольная эвакуация, не вызванная крайней необходимостью, квалифицировались как невыполнение своего долга перед Родиной, и виновным грозило предание суду военного трибунала.

Анализ широкого массива архивных источников позволяет автору утверждать, что с самого начала войны руководству страны было известно, что сотрудники органов государственной безопасности если и покидали оперативно обслуживаемую территорию с приближением вражеских войск, то никак не раньше местных партийных, советских и хозяйственных руководителей. Несанкционированная эвакуация районных и городских руководителей расценивалась как преждевременная ликвидация советской власти. Их «панические отъезды» из прифронтовой полосы были чреваты весьма тяжёлыми последствиями, поэтому соответствующие санкции стали распространяться и на этих руководителей. Вопрос об их недостойном поведении предварительно обсуждался на заседаниях бюро обкомов ВКП (б). В кризисной ситуации того времени со всей очевидностью обнаружились низкие деловые и личные качества ряда руководителей, озабоченных собственными интересами в ущерб государственным. Факты злоупотреблений служебным положением становились известными трудящимся и служили катализатором негативных проявлений, которые приобретали политическую окраску. Стихийные митинги против таких руководителей, случалось, заканчивались драками, побоями должностных лиц, а иногда превращались в массовые беспорядки с прямой угрозой срыва мероприятий по перебазированию на восток производительных сил.

В результате анализа ситуации автор приходит к выводу, что в таких условиях требовались оперативные и решительные действия органов государственной безопасности. Для контроля и оказания помощи на места командировались руководящие работники НКВД. Неудовлетворительная работа партийных, советских и административных органов в связи с перебазированием производительных сил из прифронтовых областей СССР оборачивалась необходимостью использования органов государственной безопасности в целях предотвращения тяжёлых и социально весьма опасных последствий.

Таким образом, в связи с эвакуацией территориальные органы госбезопасности выполняли функции государственного контроля и повышения эффективности работы хозяйственных, советских и партийных органов. В этом качестве, заключает автор, подменяя соответствующих должностных лиц, сотрудники госбезопасности способствовали успешному решению важных задач по сохранению наиболее важной части военно-экономического потенциала СССР.

Во втором па раграфе глубоко проанализированы архивные и другие материалы, отражающие участие органов госбезопасности в реализации спецмероприятий по уничтожению материальных ценностей на оставляемой врагу территории СССР.

В связи с вынужденным отступлением Красной Армии под мощными атакующими ударами вермахта республиканским партийным и советским организациям была направлена Директива СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 29 июня 1941 г. о мобилизации всех сил и средств на разгром германских захватчиков. В документе, в частности, говорилось, что всё ценное имущество, которое не успевали эвакуировать, подлежит уничтожению, а всех, кто своим паникёрством и трусостью мешал делу обороны, требовалось немедленно предавать суду военного трибунала. Участие органов государственной безопасности в подготовительной работе и непосредственном уничтожении на оставляемой врагу территории СССР материальных ценностей в документах того времени получило условное наименование «спецмероприятия». Подразделения НКГБ-УНКГБ должны были не только подготовить и полностью выполнить спецмероприятия, но и проверить, насколько тщательно уничтожены фабрики, заводы, склады, электростанции и всё то, что могло оказаться полезным врагу в его войне против СССР. Такой контроль нужен был для того, чтобы предать суду военного трибунала сотрудников, виновных в неисполнении спецмероприятий, не принявших всех необходимых для этого мер, проявивших трусость, малодушие, паникёрство и в силу этого не выполнивших своего долга перед Родиной.

Авторы ряда постсоветских публикаций утверждают, что с самого начала Великой Отечественной войны руководство СССР и Красной Армии взяло на вооружение «тактику выжженной земли» – тотальное уничтожение перед отступлением всего, что только можно было уничтожить, включая населённые пункты, в результате чего страдали, в первую очередь, свои же граждане. Однако на самом деле уничтожать материальные ценности, которые было невозможно эвакуировать, следовало только ввиду явной угрозы захвата противником конкретной территории. Вывозить или уничтожать продовольствие, необходимое для остающегося населения, категорически запрещалось. Как свидетельствуют документы военного времени, никакой тактики «выжженной земли» в ущерб своему населению советское руководство в самом начале войны не требовало. По мнению автора, отдельные элементы этой тактики стали практиковаться позднее и лишь на наиболее опасных направлениях главных ударов вермахта, как это имело место осенью 1941 г. в битве под Москвой. Следует подчеркнуть, что делалось это в таких масштабах впервые в истории русской и советской армии.

Ответственность за преждевременное уничтожение материальных ценностей была очень высокой. Такие факты особенно часты были в первые недели войны, когда многие местные партийные и советские руководители проявляли растерянность и были подвержены панике: некоторые из них бежали задолго до отхода частей Красной Армии, ускоряя тем самым и проведение спецмероприятий. По мере накопления органами госбезопасности опыта появляется больше организованности в подготовке и проведении спецмероприятий. Автор отмечает, что проведение спецмероприятий, которые в силу их секретности были для населения, как правило, неожиданными, отнюдь не способствовало нормализации обстановки, прекращению паники, если она уже появилась. В ряде мест властям приходилось применять жёсткие репрессивные меры против лиц, противодействовавших уничтожению объектов экономики и материальных ценностей. Всё это свидетельствует о том, что подготовка и проведение спецмероприятий проходили в сложных прифронтовых условиях, при быстро менявшейся оперативной обстановке. Тем более значимы результаты этих мероприятий, которые сыграли свою положительную роль в том, что немцам не удалось, как они рассчитывали, полностью захватить и использовать экономический потенциал оккупированных территорий СССР.

Глава пятая содер жит анализ материалов, отражающих участие органов госбезопасности в преодолении военно-экономического кризиса в СССР.

В первом параграфе расс мотрены роль и место органов государственной госбезопасности в реализации карательной политики государства в сфере военной экономики.

Первые же недели войны показали, что внешнеполитические, военные, экономические и иные меры повышения обороноспособности СССР ожидаемого результата не дали – безопасность страны на должном уровне не была обеспечена. Красная Армия понесла значительные потери личного состава и материальных ресурсов, была вынуждена оставить обширные индустриально разви­тые территории. Система многочисленных производственных связей оказалась разрушенной, в ряде случаев работа важнейших объектов оборонных отраслей промышленности оказалась почти полностью парализованной. Всё это поставило страну на грань военной и политической катастрофы, вызвало глубокий кризис военной экономики. Из простейших расчётов, проведённых соискателем, следует, что при довоенных темпах производства только для восполнения боевых потерь в самолётах, понесённых СССР в первые три недели войны, понадобилось бы не менее пяти месяцев, в артиллерийских орудиях – свыше девяти месяцев, в танках и миномётах – более 21 месяца. Такие сроки были совершенно неприемлемы. На мобилизацию всех резервов тыла была направлена деятельность центральных и местных чрезвычайных, партийных и государственных органов, в том числе органов государственной безопасности.

30 июня 1941 г. решением Президиума Верховного Совета СССР, ЦК ВКП (б) и СНК СССР был создан Государственный комитет обороны (ГКО) с наделением его всей полнотой власти в стране с целью объединения усилий фронта и тыла для победы над агрессором. За время своего существования (по 3-е сентября 1945 г.) ГКО принял 9 971 постановление и решение. Из них около двух третей – по вопросам экономики и организации военного производства. В прифронтовых городах создавались городские комитеты обороны (ГОКО) – местные чрезвычайные органы, объединявшие под партийным руководством гражданскую и военную власть. В состав ГОКО в обязательном порядке входили начальники территориальных органов государственной безопасности. Реализация постановлений ГКО возлагалась на аппарат СНК СССР и уполномоченных ГКО на местах, которыми в большинстве случаев являлись секретари ЦК компартий союзных и автономных республик, областных или краевых комитетов ВКП (б). На заседаниях бюро этих комитетов ставились задачи местным государственным и хозяйственным органам, партийным и общественным орга­низациям.

В решении поставленных ГКО задач большую роль сыграл СНК СССР. Представители ГКО и правительства, наделенные широкими полномочиями, проводили на местах организаторскую деятельность. На прокуратуру был возложен надзор за точным выполнением постановлений ГКО, в том числе касающихся выполнения планов поставок продукции для Красной Армии, восста­новления эвакуированных заводов, соблюдения графиков перевозок всеми видами транспорта. Значительные изменения произошли в работе органов суда. Приказом Наркомата юстиции (НКЮ) СССР «О перестройке работы судебных органов и органов юстиции на военный лад» (№ 106 от 29 июня 1941 г.) выдерживался курс на преемственность в борьбе с врагами народа, и ставились задачи быстро, без волокиты и бюрократизма беспощадно карать преступников за любое нарушение закона и неисполнение распоряжений органов власти. Эти же подходы применялись в организации работы военных трибуналов, которым по подсудности передавались дела о преступлениях против обороны страны, общественного порядка, государственной безопасности. С введением в действие законов военного времени значительно расширились обязанности органов милиции, которые принимали участие в эвакуации промышленности и населе­ния прифронтовых областей, в восстановлении производства на новом месте, оказывали помощь в охране объектов экономики, в борьбе с дезертирством, в пресечении ложных и панических слухов, выполняли ключевые функции в реализации чрезвычайных мер по охране общественного порядка, укреплению паспортного режима.

Результаты проведённого автором анализа архивных документов показывают, что во исполнение постановлений высших органов власти на местах принимались партийные постановления, которые стали носить общеобязательный характер, их исполнение обеспечивалось принудительной силой государства. Именно поэтому, по мнению соискателя, многие документы партийных комитетов обладали основными признаками норм права и играли существенную роль в правовом регулировании деятельности всех государственных органов. Как считает автор, в данном явлении сказалась инерция мышления 30-х гг., поскольку некоторые руководители центральных и местных партийно-государственных органов недостатки в экономической и социальной практике, упущения в идеологической работе старались прикрыть ссылками на действия враждебных элементов и переключали внимание органов государственной безопасности на их поиск. Репрессивные методы были присущи деятельности широкого круга высокопоставленных должностных лиц. В условиях, когда над страной нависла смертельная угроза, административно-командная система управления закономерно приняла ещё более жёсткие и централизованные формы.

В общем процессе централизации управления Наркомат государственной безопасности и Наркомат внутренних дел 20 июля 1941 г. были слиты в единый НКВД СССР с восстановлением экономических и транспортных подразделений. Компетенция территориальных органов госбезопасности при этом существенно дополнилась. В частности, оперативному составу вменялось в обязанность своевременно выявлять производственные недостатки и через партийные органы ВКП (б) принимать меры к устранению причин срыва выполнения государственных заданий по выпуску оборонной продукции. Структурно-функциональные изменения НКГБ-НКВД сказались незамедлительно, в результате значительно увеличилось количество уголовных дел, возбуждённых по статьям о государственных преступлениях. С августа 1941 г. «продукция» следственных органов единого НКВД СССР мощным потоком пошла в судебные инстанции, объём работы которых возрос в несколько раз, и перед наркоматом юстиции СССР встала проблема своевременного рассмотрения потока уголовных дел. В связи с перегрузкой судебных органов обнаружилось, что не все народные судьи способны справиться с поставленными задачами. Это побудило Наркомат юстиции СССР оперативно освободиться от неразворотливых «отдельных судей». Таким образом, приходит к выводу автор, слияние НКГБ с НКВД в совокупности с обновленной на правовой основе военного времени деятельностью прокуратуры, Наркомата юстиции, военных трибуналов, милиции и народных судов дало качественно иную по своим возросшим репрессивным возможностям систему карательных органов, которая наряду с другими государственными органами была нацелена на преодоление военно-экономического кризиса. Одним из важных элементов этой системы являлись территориальные органы государственной безопасности.

Во второ м параграфе рассматривается использование территориальных органов государственной безопасности для преодоления кризиса военно-промышленного производства. Их деятельность была во многом подчинена важнейшей задаче – контролю за выполнением производственных заданий ГКО и СНК СССР и обеспечению бесперебойных поставок фронту военной продук­ции. К августу 1941 г. положение в промышленности было настолько сложным, что оперативный состав вновь созданных экономических отделов НКВД-УНКВД немедленно включался в обеспечение промышленного производства. Задача оперативных подразделений территориальных Управлений НКВД заключалась в контроле за расширением производства военной продукции и за транспортировкой остродефицитных материалов, сырья, комплектующих изделий и других особо важных грузов. Вводилась личная ответственность оперативных работников за нормальную работу оперативно обслуживаемых ими промышленных объектов, за успешную реализацию правительственных за­казов. Практиковалось прикрепление оперативных работников к заводам и промышленным объектам, закрепление ответственных за производство отдельных видов продукции, а также создание специальных оперативных групп, чтобы в срок и полностью обеспечить выполнение заданий ГКО. От органов госбезопасности требовалось безотлагательно всеми средствами добиться скорейшего устранения помех в работе тыла. Исполнение контрольных и хозяйственно-организаторских функций оставляло значительно меньше времени на контрразведывательную работу, а потому оперативным составом они воспринимались поначалу неоднозначно. Но довольно быстро пришло общее убеждение, что занимаясь непосредственно промышленным производством, сотрудники органов госбезопасности решают тем самым задачу повышения обороноспособности страны, и оперативные работники смело вмешивались в производство, по нескольку суток находились в цехах, занимались продвижением вагонов и эшелонов. Недостаточно энергичная работа сотрудников в сфере экономики вызывала острую критику со стороны руководителей органов государственной безопасности и становилась предметом строгой взыскательности. В случае производственных срывов на каком-либо предприятии, деятельность оперработника или подразделения в целом оценивалась также отрицательно.

Информация о состоянии дел в сфере военной экономики поступала в Управления НКВД, оттуда – в партийные органы, а также направлялась в центральный аппарат НКВД СССР для соответствующего реагирования. На основании докладных с мест составлялись информационные материалы, которые направлялись в ГКО, ЦК ВКП (б), СНК СССР и отдельные наркоматы. Но и от самих территориальных органов госбезопасности требовалось не только выявлять причины срывов выпуска военной продукции, но и немедленно устранять их, подключая партийные и хозяйственные органы и привлекая виновных к уголовной ответственности. Содержание распоряжений, поступавших на места от членов ГКО с угрозами уголовных репрессий, показывает, что использование органов государственной безопасности в решении экономических проблем в тех условиях было закономерным и неизбежным. Комплекс энергичных мер, принятых в центре и на местах дал заметные результаты: к концу 1941 г. падение военно-промышленного производства удалось остановить. Однако положение в целом оставалось очень тяжёлым. С этим военная экономика и оперативно обслуживающие её объекты подразделения органов государственной безопасности вошли в 1942 г. Анализ архивных документов позволяет соискателю утверждать, что В феврале и марте 1942 г. в территориальных органах госбезопасности начался очередной этап оперативной и следственной работы, обусловленный положением на фронтах и стимулированный, в основном, командным нажимом, исходящим из ГКО. Произошло новое усиление репрессий в собственном тылу, которое проходило одновременно с наращиванием жёстких административных мер со стороны ЦК ВКП (б) и местных партийных комитетов, органов государственной власти и промышленных наркоматов.

Летом 1942 г. на фронтах вновь сложилась кризисная ситуация. Красная Армия вынуждена была отступать, оставляя важные экономические районы и промышленные центры. Началась вторая волна эвакуации, промышленное производство залихорадило, создалась крайне напряжённая обстановка. 28 июля 1942 г. нарком обороны Сталин издал приказ № 227 (ныне широко известный под образным названием «Ни шагу назад!»), дух которого не мог не отразиться на деятельности органов государственной безопасности как на фронте, так и в тылу. Усилился контроль за политическими настроениями трудящихся. Работы у сотрудников, особенно у следователей, резко прибавилось.

Анализируя карательную политику военного времени, автор особо подчеркивает, что начальники Управлений, руководящий и оперативный состав органов госбезопасности далеко не во всех случаях были сторонниками репрессивных мер. Располагая объективной информацией, многие из них зачастую правильно оценивали обстановку и видели истинные причины срывов в промышленном производстве, в развитии военной экономики. Не единичными по стране были факты неисполнения оперативными работниками необоснованных указаний о заведении дел с «контрреволюционной окраской», однако эти сотрудники не могли тогда сколь-нибудь заметно повлиять на общие результаты карательной политики государства. Лишь к весне 1943 г. окончательно сформировались социально-экономические условия и созрела необходимость смягчения карательной политики государства. Во-первых, после разгрома немцев под Сталинградом коренным образом изменилось положение на фронте, военный кризис был преодолён. Во-вторых, стал очевиден неуклонный подъём индустрии, обеспечивший в пользу СССР количественное и качественное соотношение основных видов вооружения в действующих армиях Советского Союза и Германии. Наконец, жизненный уровень трудящихся настолько снизился, что дальнейшее применение репрессивных мер для повышения эффективности труда могло привести к обратным результатам. Экономическая и политическая целесообразность диктовала необходимость пересмотра карательной политики государства и правоприменительной практики. В апреле 1943 г. НКВД был реорганизован с восстановлением Наркомата государственной безопасности. Секретно-политические и экономические подразделения были упразднены. В результате этого в сфере экономики СССР количество арестов по статьям о контрреволюционных преступлениях в 1943 г. и в последующие военные годы резко сократилось.

Третий параграф раскрывает деятельность органов госбезопасности в сфере сельского хозяйства СССР. Автор отмечает, что в начальный период войны сельское хозяйство СССР, как и вся экономика в целом, оказалось в кризисном состоянии. Значительная часть производительных сил была потеряна в результате оккупации германскими войсками основных житниц страны – плодородных районов Украины, Белоруссии, Кубани и Дона. В стране почти до 60% возросла доля населения, находящегося на государственном централизованном снабжении. Это потребовало жёсткого нормирования в распределении продуктов. Поставки хлеба стали особенно острой проблемой. Решалась она, в основном, сельскими тружениками Поволжья, Южного Урала, Западной Сибири и Северного Казахстана. На эти регионы СССР выпала основная нагрузка поставок государству зерна, продуктов животноводства и другой сельскохозяйственной продукции. Первая важнейшая задача военного времени в сфере сельского хозяйства была связана с уборкой урожая 1941 г. Уже тогда остро ощущалась нехватка трудовых ресурсов в связи с мобилизацией в Красную Армию большей части наиболее трудоспособного и квалифицированного мужского населения. Значительная часть сельского населения была переведена на работу в военную промышленность и строительство, на транспорт. Потребности промышленности в сырье, а Красной Армии и населения – в продовольствии постоянно возрастали, но производственная база сельского хозяйства сужалась. Из сельского хозяйства были изъяты тысячи тракторов, большая часть грузовых машин и лучшие лошади. Ручной немеханизированный труд приобрёл преобладающее значение. Но и людские ресурсы тоже сократились: в тыловых районах численность трудоспособных колхозников с 1941 по 1943 гг. уменьшилась в среднем на 37,2%, а в большинстве областей Урала и Сибири – на 45%.

Для увеличения объёмов производства сельскохозяйственной продукции вводились повышенные нормы работ на один трудодень. В апреле 1942 г. было также увеличено количество обязательного минимума трудодней. Люди с большим трудом выдерживали высокую интенсивность труда. Не случайно именно в этот период начался процесс замены председателей колхозов. Главная задача новых руководителей заключалась в том, чтобы полностью выполнить государственные поставки сельскохозяйственной продукции. Эта многотысячная армия назначенцев, освобождённых от мобилизации на фронт, в большинстве своём старалась оправдать оказанное доверие, всеми доступными мерами добивалась укрепления трудовой дисциплины и увеличения объёма работ, выполняемых каждым работником сельского хозяйства. В некоторых регионах в счёт госпоставок были сданы практически все имевшиеся запасы продуктов, и к весне 1942 г. хлеб у сельского населения кончился, начался голод.

Автор приводит убедительные примеры, когда невыполнение государственных поставок, инфекционные заболевания скота, плохая работа МТС во многих случаях руководителями всех рангов расценивалось как результат вражеской деятельности антисоветских элементов. На её вскрытие, предупреждение и пресечение была направлена деятельность органов государственной безопасности. Согласно полученным установкам, выход из строя важных сельскохозяйственных объектов, тракторов и других сельскохозяйственных машин, падёж скота квалифицировались как диверсионные акты. Затягивание по срокам или срыв сельскохозяйственных кампаний и государственных поставок, порча и разбазаривание сельскохозяйственной продукции, разложение трудовой дисциплины считались результатом саботажа и вредительства. Повсеместно по стране на органы госбезопасности была возложена задача всестороннего и глубокого изучения хозяйственной деятельности колхозов, совхозов, МТС, обеспечения партийных органов и высших инстанций своевременной, достоверной и полной информацией о ходе посевных, уборочных и других хозяйственно-политических кампаний и мероприятий. Органы госбезопасности должны были вскрывать и анализировать причины недостатков работы, выявлять виновников и оперативно предпринимать по отношению к ним меры воздействия. В тех случаях, когда отрицательные события, наносящие ущерб сельскому хозяйству, не являлись результатом преступной деятельности, органы госбезопасности должны были устранять их причины через соответствующие партийные и советские инстанции.

Документы свидетельствуют, что большое значение в работе органов государственной безопасности придавалось предупреждению эпизоотических заболеваний, вспышки которых периодически имели место и представляли повышенную опасность. Поэтому каждый подобный факт рассматривался как чрезвычайное происшествие, расследованием которого должны были заниматься органы госбезопасности. Ставилась задача усилить оперативную работу среди персонала «земельных органов», биофабрик и ветеринарных отделов Наркоматов земледелия и сельского хозяйства, своевременно вскрывать и предупреждать подрывную работу агентов иностранных разведок и антисоветских элементов. Оперативный состав органов госбезопасности был обязан обеспечить своевременное получение информации о заразных заболеваниях скота и устанавливать их истинные причины. Кроме того, органы госбезопасности были нацелены на своевременное выявление попыток организации повстанческих формирований из бывших кулацких, белогвардейских, националистических элементов, членов семей репрессированных, дезертиров и иных вражеских элементов. В дополнение к этому требовалось решительно пресекать распространение провокационных слухов, антисоветских листовок, профашистскую, пораженческую и антиколхозную агитацию.

В проанализированных автором руководящих документах и директивах Центра подчеркивалось, что для правильной расстановки сил и средств органов государственной безопасности важнейшее значение имело тщательное изучение характера и состояния объектов сельского хозяйства, степени выполнения производственных планов и государственных поставок. Если какая-либо деревня, совхоз, колхоз, МТС или район в целом оказывались «неблагополучными по выполнению госпоставок», это обстоятельство при организации оперативной работы должно было учитываться в первую очередь. При этом принималось во внимание, что в западных районах Украинской ССР, Белорусской ССР и в прибалтийских республиках, освобождённых от оккупантов, действовали агенты германской разведки и созданные немцами антисоветские (в том числе подпольные) организации и враждебные советской власти националистическо-повстанческие формирования. Значительная часть этих сил, действуя в составе вооружённых банд, пыталась путём саботажа, диверсий и террористических актов препятствовать воссозданию местных органов государственной власти. Они совершали убийства руководителей и активистов местных партийных организаций, органов советской власти и государственных учреждений, уничтожали государственное и колхозное имущество, терроризировали местное население, принимавшее участие в государственных и общественных мероприятиях. В связи с этим, согласно директивам Наркомата госбезопасности, на освобождённых территориях СССР подлежали аресту пособники, активно сотрудничавшие с немцами в период оккупации, и лица, противодействовавшие восстановлению советской власти.

В период оккупации части территории СССР германские оккупационные власти привлекали к экономическому сотрудничеству местных агрономов, зоотехников и других специалистов сельского хозяйства. Часть из них использовалась на руководящих постах в организованных оккупантами краевых, областных и районных структурах земельных органов. Немецкие ставленники и пособники по заданию оккупационных властей вели пропаганду среди населения, способствовали снабжению немецкой армии продовольствием и отправке продуктов и сельскохозяйственного сырья в Германию. Выявлялись факты, когда переход на сторону врага был зачастую предопределён ненавистью к советской власти. Агенты немецких спецслужб из числа сельского населения предавали советских патриотов, подпольщиков, партизан. Автор полностью разделяет позицию тех исследователей, которые считают, что в большинстве случаев в услужение к немцам шли, разуверившись в победе над врагом, видя в добровольном сотрудничестве с оккупационными властями гарантию выживания своей семьи. Поэтому, по убеждению соискателя, объяснение статистики привлечения к уголовной ответственности за пособничество оккупантам должно опираться на тщательный анализ материалов в каждом конкретном случае. Необходимо учитывать, что в военные годы степень вины и ответственности была практически одинаковой, будь то военно-политическое сотрудничество с врагом, или оно касалось административных, экономических, культурных или духовных сфер.

Глава шестая посвящена анализу обеспечения безопасности военно-экономического потенциала СССР.

В первом параграфе главы автор подробно исследует борьбу органов госбезопасности с контрреволюционным саботажем. Преступное деяние «контрреволюционный саботаж» было определено по действовавшему в годы Великой Отечественной войны законодательству в статье 58-14 Уголовного кодекса РСФСР (и соответствующих статей уголовных кодексов союзных республик) как сознательное неисполнение кем-либо определённых обязанностей или умышленно небрежное их исполнение с целью ослабления власти правительства и деятельности государственного аппарата. Это влекло за собой наказание – лишение свободы на срок не менее одного года с конфискацией всего имущества или его части. При особо отягчающих обстоятельствах мера наказания могла быть повышена вплоть до высшей меры социальной защиты – расстрела с конфискацией имущества. Состав преступления считался доказанным в случае установления факта сознательного неисполнения кем-либо своих обязанностей или сознательно плохого их выполнения. Для состава преступления наличие контрреволюционного умысла было обязательным, этим контрреволюционный саботаж отличался от преступления, предусмотренного ст.111 УК РСФСР (бездействие власти и халатность).

Правоприменительная практика по статье о контрреволюционном саботаже в годы Великой Отечественной войны была связана главным образом с реализацией заданий ГКО, СНК СССР, отдельных наркоматов и ведомств, других органов государственной власти по материальному обеспечению Красной Армии, по восстановлению, укреплению и развитию военно-экономического потенциала СССР. Автор приводит данные о том, что в сфере государственного управления существовала практика ежедневных отчётов о производстве наиболее важных видов военной продукции. Органы государственной безопасности осуществляли контроль суточных графиков работы наиболее важных заводов и предприятий, выявляли причины срыва производства и официально информировали о них ГКО, ЦК ВКП(б), СНК СССР, руководителей наркоматов и ведомств, а также секретарей местных партийных органов. При рассмотрении информационных материалов органов госбезопасности, направленных в указанные инстанции, автор обращает внимание на немаловажное обстоятельство: в прямой постановке вопроса там практически нет констатации фактов не только контрреволюционных, но и иных преступлений, которые явились бы поводом составления информационных документов. Это характерно даже для самых тяжёлых периодов войны.

Автор отмечает, что привлечение рабочих к уголовной ответственности за саботаж в подавляющем большинстве случаев было связано со злостными нарушениями производственной дисциплины и негативным влиянием на трудовой коллектив. Анализ материалов о привлечения рабочих к уголовной ответственности за контрреволюционный саботаж показывает, что после репрессий в ряде случаев производственные показатели резко менялись в лучшую сторону, почти полностью прекращались прогулы, увеличивалась выработка. Подобный рост производительности труда, обусловленный арестами, в изученных автором архивных материалах зафиксирован многократно. Таким образом, с одной стороны, причины неудовлетворительного выполнения производственных заданий крылись в слабой организации работ, а с другой – аресты и предание должностных лиц суду за контрреволюционный саботаж способствовали быстрому решению экономических задач. На основании таких результатов росла уверенность в правильности избранного метода репрессий.

Обнаруженные автором архивные документы свидетельствуют, что к уголовной ответственности за срыв заданий ГКО привлекали не только рабочих и организаторов производства среднего звена, но и более крупных руководителей. Под обвинение в контрреволюционном саботаже нередко попадали те командиры производства, которые, получив дополнительные напряжённые задания по выпуску военной продукции, не бросали сразу все силы на их выполнение, не переводили рабочих на казарменное положение, а вместо этого старались избежать произвольно завышенных плановых заданий, не обеспеченных сырьём, материалами, без достаточного количества рабочих соответствующей квалификации и необходимого оборудования. Если руководители заводов пытались опереться на инженерные расчёты и обосновать перед вышестоящими инстанциями нереальность спущенных сверху производственных планов, то вероятность быть репрессированным по указанию или инициативе этих же инстанций значительно возрастала.

Всего за годы войны в промышленном и сельскохозяйственном производстве СССР за контрреволюционный саботаж было арестовано 4 789 человек, в том числе более 82% – в тыловых районах и около 18% – в районах, которые подвергались оккупации. Такое соотношение объясняется тем, что правоприменительная практика по этой статье уголовного кодекса была связана с выполнением важнейших заданий ГКО, правительства и наркоматов по восстановлению, укреплению и развитию военно-экономического потенциала СССР, а вся тяжесть решения этой задачи легла именно на тыловые регионы страны.

Во втором па раграфе соискателем проанализированы архивные материалы, отражающие борьбу территориальных органов госбезопасности с вредительством. Преступное деяние «вредительство» определено в статье 58-7 УК РСФСР (и в соответствующих статьях уголовных кодексов союзных республик) как подрыв или противодействие нормальной деятельности государственной промышленности, транспорта, торговли, денежного обращения, кредитной системы, кооперации, совершённые в контрре­волюционных целях. При этом для наличия полного состава преступления не требовалось наступления реального подрыва той или иной сферы социалистического строительства, важен был сам факт деяния. Как зафиксировано в архивных документах, в годы Великой Отечественной войны правоприменительная практика по вредительству, как и по статье о контрреволюционном саботаже, была также связана с реализацией заданий ГКО и СНК СССР, наркоматов и других органов государственной власти по восстановлению, укреплению и развитию военно-экономического потенциала СССР. Систематические срывы производственной программы могли стать основанием для подозрений не только в саботаже, но и во вредительстве. Плохая организация работ в ряде случаев расценивалась как умышленные действия с целью вредительства, и обвинённые в этом должностные лица привлекались к уголовной ответственности.

Анализ введённых автором в научный оборот архивных материалов позволяет утверждать, что резкое увеличение производства продукции для фронта в первые месяцы войны сопровождалось возрастанием количества недоброкачественной продукции. Высшие руководители страны это понимали и сознательно шли на допущение брака, так как боевые потери Красной Армии требовалось восполнить в кратчайшие сроки. Контроль за выполнением заданий ГКО устанавливался жёсткий, с привлечением органов государственной безопасности, нередко без учёта реальных возможностей и вопреки очевидной несостоятельности плановых заданий. Вследствие такого положения дел на производстве широко распространились очковтирательство, имели место факты преступного сращивания аппаратов отделов технического контроля (ОТК) с руководством цехов и предприятий и даже с представителями военной приёмки для сокрытия брака, значительно снижавшего боевые качества военной продукции. Пока фронт не получил некоторой передышки, качество боевой техники и вооружения военных также волновало меньше, чем количество. Но уже в первые месяцы 1942 г. из воинских частей пошёл поток рекламаций. Для предотвращения производственного брака были привлечены органы государственной безопасности, перед которыми ставилась задача активно выявлять среди бракоделов лиц, которые пользуются моментом и под видом производственного брака ведут «большую вредительскую работу». Органы госбезопасности вплотную занялись выявлением и расследованием фактов отправки на фронт бракованной продукции.

Подробный анализ документов позволил автору обратить внимание на один немаловажный фактор, который сформировался в правосознании партийных и руководящих работников задолго до Великой Отечественной войны, ещё в 30-е гг. Именно тогда утвердилась концепция, согласно которой трудности в экономике объяснялись враждебной деятельностью контрреволюционных сил и иностранных разведок. Многим руководителям всех номенклатурных уровней было выгодно опираться на эту концепцию, чтобы прикрыть собственную несостоятельность в управлении отраслевой или региональной экономикой, а также объяснить причиненный ей ущерб, который в действительности был результатом низкого уровня организации работ, бесхозяйственности, халатности, разгильдяйства, недисциплинированности и других негативных проявлений на вверенных участках административно-хозяйственной деятельности.

В подтверждение этого автор приводит следующие цифры: всего за годы войны территориальные органы государственной безо­пасности по обвинению во вредительстве арестовали 2 724 человека. Подавляющее большинство арестов – 80,5 % – приходилось на тыловые районы, не подвергавшиеся германской оккупации. При этом более 62% арестов, проведённых в тыловых районах, падает на первые полтора военных года, то есть на период преодоления военно-экономического кризиса. Многие до своего ареста находились в поле зрения органов госбезопасности в связи с высказываниями, которые квалифицировались как антисоветские, но после ареста в ходе «следст­венной обработки» обвинительные акценты смещались, и на первое место ста­вилось обвинение во вредительстве.

В третьем пар аграфе отражена проти водиверсионная деятельность органов госбезопасности. Преступное деяние «диверсия» определялось статьёй 58-9 Уголовного кодекса РСФСР как контрреволюционное преступление, объектом которого являлась экономическая основа СССР – социалистическая собственность, подвергавшаяся непосредственному разрушению или повреждению. В условиях военного времени вывод из строя любого из важных объектов экономики приобретал повышенную общественную опасность, поэтому высшее руководство страны с первых дней Великой Отечественной войны потребовало самых решительных мер по борьбе с диверсиями. Находившиеся под оперативным контролем органов госбезопасности объекты экономики должны были работать без перебоев и обеспечивать стремительно возросшие потребности фронта в военной продукции. Привлечённые автором документы подтверждают, что кроме усиления охраны объектов экономики, был ужесточён режим передвижения по стране, ограничен въезд в крупные промышленные центры, а также усилен пропускной режим на объектах оборонных отраслей экономики. Во изменение паспортного режима провели перерегистрацию паспортов, у работающих в промышленности их изъяли. Эвакуированных и беженцев взяли на учёт. Одновременно выявляли политически неблагонадёжных лиц, чтобы воспрепятствовать их допуску к секретным работам и документам или организовать за ними наблюдение по месту работы на режимных объектах. Этому способствовало введение политического контроля за почтово-телеграфной корреспонденцией и телефонной связью граждан в местах расположения особо важных промышленных предприятий.

Материалы периодических проверок органами госбезопасности особо важных объектов, их охраны и пропускного режима вскрывали серьёзные недостатки в этой работе. Материалы архивов свидетельствуют, что широко распространённым явлением были грубые нарушения служебных обязанностей личным составом военизированной и вахтёрской охраны, утрата бдительности при несении службы. Территориальными органами госбезопасности принимались решительные меры по улучшению качественного состава стрелков-охранников, устранению вскрытых недостатков, однако в целом положение оставалось практически на том же весьма низком уровне. Для организаторов производства режимные меры служили более важной с их точки зрения задаче – не допустить ухода рабочих с завода в течение производственной смены. По результатам проверок, проведенных несколько месяцев спустя после начала войны, стали появляться выводы, что система охраны объектов военной экономики не обеспечивает их безопасности. Такое положение могло сложиться лишь в условиях, когда реальная подрывная дея­тельность противника в глубоком тылу не ощущалась, а потому и не осознавалась. Исполнение паспортного режима также имело существенные недостатки. В результате поголовной проверки, проведенной в январе-феврале 1943 г. в 52 областях, краях и республиках, было выявлено 222 662 нарушителя. Проверка вскрыла большую «засоренность» режимных городов «уголовно-преступным и всякого рода пришлым элементом». Имели место многочисленные факты многомесячного проживания по поддельным и фальшивым документам и даже вовсе без документов.

26 августа 1941 г. в связи с рядом крупных аварий с большим количеством человеческих жертв и материальным ущербом в миллионы рублей, появилась директива НКВД № 213 «Об организации противодиверсионной работы на предприятиях оборонной промышленности». Во главу угла было положено форсированное насаждение противодиверсионного осведомления на уязвимых участках. Ставилась задача негласного изучения работавших там лиц, прежде всего так называемого «антисоветского элемента». Большое внимание надлежало уделять предотвращению взрывов, аварий и пожаров. Их причины не были связаны с реальной подрывной деятельностью противника, являлись следствием бесхозяйственности, грубейших нарушений правил техники безопасности, преступной халатности или эксплуатации устаревшего и пришедшего в негодность оборудования. Привлечённые автором архивные источники содержат информацию о том, что органы государственной безопасности стремились снизить реальную опасность чрезвычайных происшествий, накапливали опыт работы с осведомителями – «противодиверсионниками», улучшали качество руководства секретными сотрудниками. Благодаря конкретным и целенаправленным инструктажам многие из них были готовы правильно и, что особенно важно, самостоятельно действовать в сложных ситуациях, в экстремальных условиях.

Автор убедительно доказывает, что вопреки реальности руководство центральных и местных партийных органов и органов НКВД не сомневалось, что в советском тылу активно действуют агенты германских спецслужб. Иные мнения подвергались резкой критике. Решительный и беспощадный отпор получали рассуждения об отсутствии агентов врага на той или иной территории. Отсутствие фактов диверсий, вредительства и террористических актов как аргумент безапелляционно отвергалось. Следуя рекомендациям Берии, работники наркомата внутренних дел зачастую оказывали неприкрытое давление на сотрудников местных Управлений НКВД и ради получения нужных показателей работы требовали решительных действий, которые вступали в противоречие с законом. По убеждению автора, во многих случаях сказывалось влияние тенденции переквалификации приобретавших повышенную социальную опасность административных и дисциплинарных проступков в уголовные преступления. Устойчивой тенденцией можно считать и ужесточение санкций за неосторожную вину работников промышленности и транспорта при наступлении тяжёлых последствий. В Постановлении от 12 февраля 1942 г. Пленум Верховного Суда СССР подчеркнул, что причинённый ущерб государству, государственным предприятиям является существенным обстоятельством при оценке общественной опасности преступления и должен соответствующим образом влиять на определение судом меры наказания. Более того, под влиянием судебной практики и толкования законодательства тяжесть настyпивших (или возможных) последствий преступления из отягчающих вину обстоятельств превращалась в существенный признак, образующий состав контрреволюционного преступления. Как показывают результаты обработки статистических данных, содержащихся в документах Центрального архива ФСБ России, около 22% арестов по статье Уголовного кодекса о диверсии, а также за «диверсионные намерения» было осуществлено в регионах, подвергавшихся оккупации и более 78% – в тыловых регионах. То есть, там, где была сосредоточена подавляющая часть производства военной продукции, где люди и оборудование работали на износ, где чаще уголовная ответственность за взрывы и пожары наступала по статье за диверсию. Всего за годы войны был привлечён к ответственности 1 771 человек.

В четвёртом парагр афе рассматривается деятельность территориальных органов госбезопасности по предупреждению подрыва морально-патриотического потенциала советского тыла.

Эффективность обеспечения безопасности экономики СССР в период Великой Отечественной войны во многом зависела от морально-патриотического состояния тыла. Доверие граждан к высшему политическому руководству страны в условиях крайнего напряжения физических и духовных сил являлось существенным фактором производительного труда и гарантированного снабжения фронта. Этому фактору обе воюющие стороны придавали огромное значение. К моменту нападения на Советский Союз Германия имела мощную пропагандистскую машину и накопила значительный опыт ведения психологической войны. Идеологические акции противника были направлены на возбуждение пораженческих настроений, расслабление воли людей, подстрекательство их к антипатриотическим проявлениям и государственным преступлениям. Для достижения этих целей использовались значительные силы и средства.

Среди подрывных средств Германии в идеологической сфере одно из ведущих мест занимало радиовещание. Благодаря радио пропагандистские акции противника достигали территории даже самого глубокого тыла СССР. В связи с этим уже 25 июня 1941 г. Политбюро ЦК ВКП (б) приняло Постановление, которым обязало сдать радиоаппараты индивидуального и коллективного пользования в органы наркомата связи. Разрешалось иметь радиоприёмники исключительно для коллективного прослушивания в строго определенные часы. Органы наркоматов государственной безопасности и внутренних дел должны были оказать необходимое содействие наркомату связи по выполнению этого постановления. Прослушивание зарубежных радиопрограмм, независимо от содержания, расценивалось как преступление. Одновременно согласно Постановлению ГКО № 37 от 6 июля 1941 г. усилился политический контроль почтово-телеграфных отправлений. Чтобы не допустить разглашения государственных и военных тайн и распространения «антисоветских, провокационно-клеветнических сообщений», направленных во вред государственным интересам СССР, наркомат государственной безопасности был обязан организовать стопроцентный просмотр писем и телеграмм, идущих из прифронтовой полосы. В областях, объявленных на военном положении, в отношении всей входящей и исходящей почтово-телеграфной корреспонденции действовала военная цензура.

В то же время проведённый автором анализ материалов показывает, что советской официальной пропагандой реальное положение дел на фронте либо замалчивалось, либо значительно искажалось. Ограничение, дозирование или полное запрещение объективной информации диктовалось государственными интересами и практиковалось всеми ведомствами. Сотрудникам средств массовой информации приходилось считаться с обширным перечнем сведений, не подлежащих разглашению, и жёстким контролем со стороны цензуры. Мобилизация духовных сил народа на отпор врагу пошла путём создания иллюзий нормального хода событий. Стремление успокоить народные массы побуждало использовать ложь и поддерживать её на уровне государственной пропаганды, заставляя безоговорочно воспринимать как единственно верное любое слово, идущее сверху. Другие источники и каналы информации энергично перекрывались. К осени 1941 г. из пользования были изъяты не только индивидуальные радиоприёмники, но и многие коллективные аппараты. Население многих тыловых областей практически лишилось возможности получать политическую информацию из Москвы. Без объективной информации о жизненно важных событиях идеологическая работа не могла быть эффективной, и в тех условиях стало неизбежным появление различного рода негативных слухов, что приводило к применению преимущественно карательных методов их предупреждения. Привлечённые автором документы подтверждают, что силовые действия зачастую сопровождались нарушениями законности и были малоэффективными: очередная волна слухов неизбежно появлялась всякий раз, когда отсутствовала объективная информация о важных для населения событиях.

В условиях войны особую социальную опасность представляли имевшие место призывы к забастовкам и расправам над коммунистами. Распространение анонимных листовок, писем и надписей с такими призывами фиксировалось в промышленных городах и непосредственно в цехах промышленных предприятий. В других случаях, которых было большинство, в анонимных проявлениях лишь отражалось реальное бедственное положение людей, резко критиковались местные и центральные органы власти за неспособность защитить интересы народных масс. Распространение таких анонимных документов квалифицировалось как контрреволюционное преступление, их авторы подлежали розыску и уголовному наказанию. Автор приводит убедительные факты, что удельный вес этой категории арестованных с каждым годом войны снижался. Всего в период Великой Отечественной войны за изготовление и распространение антисоветских листовок и анонимных документов территориальными органами госбезопасности было арестовано 1 295 человек. В целом за антисоветскую агитацию и пропаганду территориальными органами госбезопасности в годы войны было арестовано 131 178 человек, из них 91 336 человек арестовали в тыловых регионах. Анализируя статистику арестов, автор счел необходимым обратить внимание, в первую очередь, на негативные стороны общественно-политической жизни военного времени, так как именно там кроются реальные причины социальных проявлений, на выявление, предупреждение и пресечение которых были ориентированы органы государственной безопасности.

По убеждению автора, существенно ухудшили экономическое положение широких слоёв населения и предопределили политические настроения масс продовольственные затруднения. Вследствие эвакуации резко возросло население промышленных регионов, его требовалось обеспечить нормированным снабжением. Но для этого на местах не было в достаточном количестве ни запасов продовольствия, ни источников их пополнения. Реальной помощи не смог оказать и колхозный рынок. Местные власти, озабоченные в первую очередь выполнением возросших обязательных поставок сельскохозяйственной продукции государству, ограничивали вывоз колхозниками продуктов питания на продажу. К лету 1942 г. продовольственные затруднения стали ощутимы не только в городах, но и в сельской местности тех областей, где было размещено большое количество эвакуированных. Все это вызывало негативную реакцию в трудовых коллективах, острое недовольство трудящихся.

Заметное влияние на их политические настроения оказывало и отсутствие нормальных жилищно-бытовых условий в промышленных городах, население которых после размещения эвакуированных резко увеличилось. Решая сложнейшую жилищную проблему, под жильё срочно приспосабливали всё, что можно, возводили бараки, сооружали полуземлянки, рыли землянки. Физическое истощение, предельные нагрузки на работе, антисанитария и тяжёлые бытовые условия приводили к повышенной заболеваемости населения, вспышкам дизентерии, эпидемиям сыпного и брюшного тифа.

Многочисленные исследования историков показывают, что трудности и лишения военного времени подавляющее большинство трудящихся переносило мужественно и терпеливо. Вместе с тем, по убеждению соискателя, проявления недовольства рабочих и служащих были бы абсолютно незначительными, если бы не многочисленные факты бездушного отношения к согражданам со стороны государственных и партийных чиновников. В деятельности районных, городских и областных исполкомов вскрывались грубейшие нарушения законов при назначении пособий и льгот семьям красноармейцев. Недовольство трудящихся переносилось с конкретного бюрократа на всю социально-политическую систему. Территориальные органы государственной безопасности систематически получали тревожащие их сведения о фактах и проявлениях с «возможными политическими последствиями», и информация «о нездоровых политических настроениях трудящихся» потоком шла в инстанции, но обстановка почти не менялась, а в ряде случаев становилась даже хуже прежней.

Исследованные автором архивные материалы со всей очевидностью показывают, что произвол местных властей проявлялся и в решении хозяйственных задач. Широко практиковались разного рода мобилизации и дополнительные виды трудовой повинности, у населения нередко изымали строительные материалы без всякого документального оформления, отбирали домашнюю живность в счёт уплаты государственных налогов и поставок и т. п. Делалось всё это на основании постановлений исполкомов местных Советов, которые совершенно произвольно вводили ответственность «по законам военного времени» за неисполнение своих незаконных решений. Местные органы власти грубо нарушали законные права и интересы граждан и своими противоправными действиями провоцировали антисоветские проявления. Должностные преступления носили массовый характер. Территориальные органы государственной безопасности вскрывали многочисленные факты злоупотреблений служебным положением и информировали о них местные комитеты ВКП (б).

Обобщая материалы по борьбе с антисоветской агитацией и пропагандой, автор подчеркивает, что с самого начала и в ходе Великой Отечественной войны органами госбезопасности фиксировался переход на патриотические позиции значительной части лиц, которые находились в поле зрения органов госбезопасности как антисоветские элементы. В связи с этим почти во всех органах госбезопасности имело место прекращение агентурных разработок. Зафиксированы неединичные случаи, когда объекты этих разработок, перешедшие на патриотические позиции, в дальнейшем проявляли себя только положительно и за свой самоотверженный труд награждались орденами и медалями.

В Заключении приведены обобщённые выводы, полученные соискателем в результате диссертационного исследования, а также сформулированы практические рекомендации по построению эффективной системы безопасности общества и государства.

В первой четверти ХХ в. произошли качественные изменения в военно-экономической сфере развитых стран. Экономика становится определяющим фактором военной мощи и материальной базой реализации политических целей военными средствами, в силу чего национальная экономика становится объектом повышенной заботы собственного государства, а экономика стран-конкурентов – объектом ослабления, подрыва и уничтожения. Во всей полноте эти тенденции проявились в годы Первой мировой войны. С учетом этого опыта ведущими странами мира велась экономическая политика в 20–30-е гг. XX в.

В самом начале Великой Отечественной войны Красная Армия понесла значительные потери личного состава, боевой техники, вооружения и боеприпасов, материальных ресурсов, была вынуждена оставить обширные густонаселенные индустриально развитые территории. Всё это поставило государство на грань военной и политической катастрофы, вызвало глубокий кризис военной экономики. Его преодоление осуществлялось жёсткими методами государственного принуждения с применением репрессивных мер. Это предусматривало активное использование органов прокуратуры, военных трибуналов, народных судов, милиции и органов государственной безопасности, составлявших в совокупности мощный механизм государственного принуждения. Ключевая роль в этой системе отводилась органам государственной безопасности.

Советская система государственного управления предполагала активное использование органов государственной безопасности в решении задач экономического характера. С учётом предвоенного опыта на оперативные подразделения были возложены контрольно-инспекционные и хозяйственно-организаторские функции, к исполнению которых они оказались легко приспособлены благодаря следующим факторам:

• обостренному чувству ответственности оперативных работников за порученное дело и строгой дисциплине среди личного состава;

• наличию разветвленной агентурно-осведомительной сети, позволявшей своевременно вскрывать недостатки в сфере экономических отношений и оперативно на них реагировать;

• тесному взаимодействию с другими органами госбезопасности, партийными и государственными властными структурами.

Эффективным исполнением контрольно-инспекционных и хозяйственно-организаторских функций органы госбезопасности способствовали преодолению кризиса военной экономики, восстановлению и укреплению экономической безопасности СССР.

Результаты и эффективность деятельности органов госбезопасности в силу её внутренних противоречий наиболее трудны для оценок. С одной стороны, разведывательно-подрывная работа спецслужб Германии в глубоком тылу СССР к концу 1942 г. была практически полностью парализована, попытки подрывной пропаганды были также сорваны, сколь-нибудь заметного влияния на общественное сознание советских людей противнику оказать не удалось. При активном участии органов госбезопасности к весне 1943 г. кризис военной экономики был преодолен, экономическая безопасность СССР была полностью восстановлена, что способствовало созданию мощной материальной основы, обеспечившей коренной перелом в Великой Отечественной войне. Однако с другой стороны, в оценках оперативной обстановки и преемственности в методах работы сказалась инерция стереотипов мышления 30-х гг. Вследствие этого часть сил и средств органов государственной безопасности отвлекалась от борьбы с германской разведкой для осуществления необоснованных репрессий производственников, что наносило ущерб обороноспособности страны.

Имели место многочисленные факты, когда должностные и иные общеуголовные преступления, административные правонарушения, недовольство трудящихся как естественная реакция на злоупотребления и некомпе­тентные действия должностных лиц, олицетворявших на местах партийную и советскую власть, влекли ответственность по статьям уголовного кодекса о контрреволюционных преступлениях. Если в результате подобного вмешательства производительность труда возрастала, повышалось качество выпускаемой продукции, снижалась аварийность на производстве, то вместе с этим в партийно-государственных органах росла уверенность в наличии «злой воли», которая ранее мешала нормальному развитию производства. Эта уверенность побуждала ещё активнее использовать репрессивные методы для решения производственных задач.

Оценка работы оперативных подразделений и отдельных сотрудников осуществлялась по количественным критериям, среди которых важнейшим показателем стал арест по статьям уголовного кодекса о контрреволюционных преступлениях. Такой подход провоцировал фальсификацию оперативных и следственных материалов, необоснованные аресты и другие нарушения законности. Кто противился этому, сами подвергались репрессиям. Любое сомнение в соответствии карательной политики государства ре­альной обстановке жёстко подавлялось. Наличие подобных настроений у сотрудников госбезопасности рассматривалось как серьёзный изъян в их идейно-политической безупречности. В результате чисток сформировался кадровый состав территориальных органов государственной безопасности, абсолютное большинство сотрудников которого полностью доверяли верхнему эшелону власти и исходящим оттуда установкам, искренне считали, что против СССР активно действует многочисленная внутренняя и внешняя контрреволюция. Они с энтузиазмом исполняли все указания, приказы и распоряжения, не считаясь со своими личными интересами, зачастую без сна и отдыха, добросовестно считая при этом, что вносят свой вклад в борьбу с врагами народа в интересах всего общества. Мало кто из них мог тогда осознать истинные причины мас­совых репрессий, реальную роль в них высших руководителей страны. Во имя светлого будущего нарушалась законность, её заменила политическая и экономическая целесообразность. Что ныне считается деформацией политической культуры и правового сознания, в 30-е гг. XX в. было распространённым явлением и в целом соответствовало уровню политической культуры и правосознания в советском обществе того времени.

Уроки прошлого убедительно показывают, что эффективная система безопасности страны может быть построена только при условии совпадения интересов безопасности общества и государства, что предполагает:

• недопущение политической и экономической монополии узкого круга неподконтрольных обществу лиц, которые сохраняют свою власть за счет физического и духовного насилия, обмана людей;

• предупреждение концентрации контроля и управления правоприменительными органами в руках этой группы лиц;

• предотвращение чрезвычайного усиления исполнительной власти за счёт ослабления и фактического лишения самостоятельности представительной и судебной властей.

Кроме того, исторический опыт дает основания утверждать, что государственная система обеспечения безопасности должна функционировать в сочетании с негосударственной системой обеспечения безопасности, которая включает в себя элементы так называемого «гражданского общества». Только реальное наличие демократических прав и свобод создаёт необходимые условия формирования государственных и общественных институтов, взаимно уравновешивающих друг друга и гарантирующих безопасность государства, личности и общества в целом. Этот принцип должен стать фундаментальным в построении и развитии национальных и международных систем безопасности. Именно в этом состоит необходимое условие высокой эффективности их деятельности.

Список опубликованных работ, отражающих

основные положения диссертации

Монографии

1. Роль органов государственной безопасности в преодолении военно-промышленного кризиса первых лет Великой Отечественной войны. – М.: Академия ФСБ, 1995. – 6 п. л.
2. Деятельность территориальных органов госбезопасности СССР в сфере военной экономики. 1941–1945 гг. – Бишкек: КРСУ, 2008. – 23,4 п. л.

Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ

3. Борьба с контрреволюционным саботажем в сфере военной экономики СССР в годы Великой Отечественной войны // Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета. – Бишкек, 2006. –Т. 6. – № 10. – 0,5 п. л.
4. Контрольно-инспекционные и хозяйственно-организаторские функции органов госбезопасности в сфере военной экономики СССР (1941–1945 гг.) // Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета. – Бишкек, 2007. – Т. 7. – № 4. – 0,6 п. л.
5. Устремления спецслужб нацистской Германии к военно-экономическому потенциалу СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны // Вестник контрразведки. – № 12 (201). – 2008. – 0,8 п. л.
6. Политическое доверие населения к власти (по материалам периода Великой Отечественной войны) // Власть. – 2009. – № 1. – 0,5 п. л.
7. «Противодиверсионная защита» от халатности и бесхозяйственности: НКВД на советских предприятиях в годы Великой Отечественной войны // Вестник РУДН. Серия «История России». – 2009. – № 2. – 0,5 п. л.
8. Эвакуация производительных сил СССР в начале Великой Отечественной войны и органы госбезопасности // Власть. – 2009. – № 3. – 0,5 п. л.
9. Тактика «выжженной земли» начального периода Великой Отечественной войны // Власть. – 2009. – № 5. – 0,5 п. л.
10. Безопасность личности, общества и государства при тоталитарном режиме: опыт СССР 30–40-х гг. ХХ в. // Вестник Кыргызско-Российского Славянского университета. – Бишкек, 2009. – Т. 9. – № 5. – 0,5 п. л.

Статьи в сборниках материалов научно-практических конференций

11. Деятельность территориальных органов НКГБ-НКВД СССР в первые годы Великой Отечественной войны (июнь 1941–апрель 1943 г.) // Победа советского народа в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. и вклад в нее органов и войск государственной безопасности: Материалы юбилейной научно-теоретической конференции, посвященной 45-летию Победы советского народа над фашистской Германией. – М.: ВШ МБ РФ, 1992. – 0,7 п. л.
12. Роль органов госбезопасности в преодолении военно-экономического кризиса первых лет Великой Отечественной войны // Материалы международной научной конференции «Вторая мировая война, Великая Отечественная война по архивным документам» // Вестник архивиста. – 1995. – № 3. – 0,5 п. л.
13. Белая книга российских спецслужб / Абрамов Ю.А., Авдеев Ю.И., Алексеев Г.В., Демидов А.М. и др. – М.: Информационно-издательское агентство «Обозреватель», 1995. – 34,0 п. л. Объем авторского текста – 0,5 п. л.
14. Белая книга российских спецслужб / Абрамов Ю.А., Авдеев Ю.И., Алексеев Г.В., Демидов А.М. и др. 2-е изд., перераб. – М.: Информационно-издательское агентство «Обозреватель», 1996. – 36, 0 п. л. Объем авторского текста – 0,5 п. л.
15. Красная Армия накануне и в период массовых репрессий по оценке иностранных разведок // Исторические чтения на Лубянке. 1999 год. Отечественные спецслужбы накануне и в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. – Москва; Великий Новгород, 2000. – 0,5 п. л.
16. Обеспечение безопасности и нормальной работы особо важных объектов военной экономики СССР в годы Великой Отечественной войны // Материалы научно-практической конференции в Международной академии духовного единства народов мира. – М., 2000. – 0,6 п. л.
17. Деятельность органов государственной безопасности в сфере экономики в годы Великой Отечественной войны // Исторические чтения на Лубянке. 2000 год. Отечественные спецслужбы накануне и в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. – Москва; Великий Новгород, 2001. – 0,5 п. л.
18. Обеспечение экономической безопасности в годы Великой Отечественной войны // Лубянка: Обеспечение экономической безопасности государства. – М.: Массинформмедиа, 2002. – 2,0 п. л.
19. Деятельность органов государственной безопасности в сфере экономики в годы Великой Отечественной войны // Материалы исторических чтений на Лубянке. 1997–2000. Российские спецслужбы. История и современность. – М.: Изд-во «X-History», 2003. – 0,5 п. л.
20. Обеспечение экономической безопасности в годы Великой Отечественной войны // Лубянка: Обеспечение экономической безопасности государства: Сборник. 2-е изд. – Т. 1. – М.: Моя Россия, 2005. – 2,0 п. л.
21. Правоприменительная практика в сфере военной экономики 1941–1945 гг. по статье УК РСФСР о контрреволюционном саботаже // Материалы научно-практической конференции юридического факультета Елецкого государственного университета им. И.А. Бунина. – Елец.: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2006. – 1,1 п. л.

Статьи в научных журналах

22. Основные этапы деятельности территориальных органов советской контрразведки по обеспечению военной перестройки промышленности СССР // Труды Высшей школы МБ РФ. – № 49. – М.: ВШ МБ РФ, 1992.

– 1,5 п. л.

23. Тоталитарное государство и безопасность общества // Безопасность. – 1994. – № 4. – 0,7 п. л.
24. Борьба с вредительством в сфере военной экономики в годы Великой Отечественной войны // Наука и новые технологии. – Бишкек: Министерство образования и науки КР. – 2006. – № 3–4. – 0,8 п. л.
25. Деятельность органов госбезопасности СССР в связи с эвакуацией производительных сил в военные месяцы 1941 г. // Наука и новые технологии. – Бишкек, 2006. – № 5–6. – 1,0 п. л.
26. Органы госбезопасности как инструмент карательной политики государства в сфере военной экономики СССР // Вопросы истории Кыргызстана. – Бишкек: Институт истории НАН КР, 2007. – № 2. – 0,8 п. л.
27. Экономический фактор агрессии нацистской Германии против СССР // Диалог цивилизаций: Культурно-цивилизационные мосты истории и современность. – Бишкек: Илим, 2007. – № 7. – 0,6 п. л.
28. Деятельность органов госбезопасности СССР в преодолении военно-экономического кризиса. Июнь 1941 – апрель 1943 гг. // Вестник чувашского университета. – 2008. – № 4. – 0,7 п. л.

Брошюры

29. Роль и место органов государственной безопасности в преодолении кризиса военной промышленности в годы Великой Отечественной войны. – М.: ВШ МБ РФ, 1992. – 2,7 п. л.

Депонированные статьи

30. Проявление закона взаимного перехода количественных и качественных изменений в чекистской деятельности // Проблемы профилизации общественных наук в учебных заведениях КГБ СССР / Сост. Губарев Г.И. – М., 1986. – 0,7 п. л. (соавт. – Романенко М.В.). – Деп. в ВШ КГБ СССР. – № 27743.
31. Деятельность территориальных органов госбезопасности по улучшению хозяйственно-организаторской работы предприятий оборонных отраслей промышленности СССР в годы Великой Отечественной войны. 1941–1943 гг. // Из истории становления и развития оперативной деятельности советских органов государственной безопасности. 1917–1945 гг.: Сборник статей. СД-9 / Сост. Панков Н.А. – М.,1990. – 0,8 п. л. – Деп. в ВШ КГБ СССР. – № 29655.
32. Формирование и использование агентурно-осведомительного аппарата экономических контрразведывательных подразделений НКВД СССР в противодиверсионной работе в годы Великой Отечественной войны // Сборник статей по проблемам деятельности советской контрразведки и профессиональной подготовки чекистских кадров в современных условиях. СК-1 / Сост. Динаев В.Б. – М., 1990. – 0,9 п. л. – Деп. в ВШ КГБ СССР. – № 29659.
33. Безопасность общества и тоталитарное государство: СССР в 30-е гг. // Из истории становления и развития оперативной деятельности органов отечественной контрразведки: Сборник научных статей СК-9 / Сост. Поздеев П.Г. – М., 1992. – 0,9 п. л. – Деп. в ВШ МБ РФ. – № 30098.
34. Защита объектов промышленности СССР от диверсионно-разведывательной деятельности германских спецслужб в годы Великой Отечественной войны // Некоторые проблемы деятельности органов безопасности Российской Федерации в особый период и военное время: Сборник научных статей / Академия МБ РФ. СК-3. – М., 1994. – Вып. 10. – 0,8 п. л. – № 30414.
35. Устремления спецслужб Германии к военно-промышленному потенциалу СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны // Некоторые направления деятельности отечественных органов контрразведки: Сборник научных статей / Академия ФСК РФ. Кафедра истории Отечества. – М., 1994. – Вып. 2. – 0,5 п. л. – № 30612.
36. Безопасность морально-патриотического потенциала промышленных регионов СССР в годы Великой Отечественной войны // Некоторые направления деятельности отечественных органов контрразведки: Сборник научных статей / Академия ФСК РФ. Кафедра истории Отечества. – М., 1994. – Вып. 2. – 1,1 п. л. – № 30612.
37. Разведывательное обеспечение экономической безопасности СССР в годы Великой Отечественной войны // Тематический сборник научных статей. – Вып. 4. – Ч. 1. – 1,1 п. л. – Деп. в Академии ФСБ РФ. – М., 2002. – № 3218.
38. Агентурный аппарат территориальных органов государственной безопасности СССР и его живучесть в годы Великой Отечественной войны // Тематический сборник научных статей. – Вып. 4. – Ч. 2. – 0,9 п. л. – Деп. в Академии ФСБ РФ. – М., 2002. – № 3219.
39. Борьба с контрреволюционными и иными преступлениями, наносившими ущерб экономической безопасности СССР в годы Великой Отечественной войны // Тематический сборник научных статей. – Вып. 5. – 1,0 п. л. – Деп. в Академии ФСБ РФ. – М., 2002. – № 3221.
40. Деятельность органов государственной безопасности в связи с эвакуацией производительных сил СССР в период Великой Отечественной войны // Тематический сборник научных статей. – Вып. 5. – 1,5 п. л. – Деп. в Академии ФСБ РФ. – М., 2003. – № 3298.
41. Обеспечение экономической безопасности СССР в сфере промышленного производства в годы Великой Отечественной войны // Тематический сборник научных статей. – Вып. 5. – 1,1 п. л. – Деп. в Академии ФСБ РФ. – М., 2003. – № 3298.
42. Обеспечение экономической безопасности СССР в сфере сельского хозяйства в годы Великой Отечественной войны // Тематический сборник научных статей. – Вып. 14. – 1,2 п. л. – Деп. в Академии ФСБ РФ. – М., 2003. – № 3309.
43. Спецмероприятия по уничтожению материальных ценностей на оставляемой противнику территории СССР в первые годы Великой Отечественной войны // Тематический сборник научных статей. – Вып. 14. – 1,0 п. л. – Деп. в Академии ФСБ РФ. – М., 2003. – № 3309.

---

^[1] См.: Биленко С.В. На охране тыла страны: Истребительные батальоны и полки в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. – М.: Наука, 1986; Волков Ф.Д. Тайное становится явным: Деятельность дипломатии и разведки западных держав в годы Второй мировой войны. – М.: Политиздат, 1989; Горьковчане в Великой Отечественной войне: Словарь-справочник / Сост. В.П. Киселев, Л.Г. Чандырина. – Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1990; Комаров H.Я. Государственный Комитет Обороны постановляет...: Документы. Воспоминания. Комментарии. – М.: Воениздат, 1990; Конструктор боевых машин. – Л.: Лениздат, 1988; Крах блицкрига: урок милитаристам и агрессорам. – М.: Воениздат, 1987; Куманев Г.А. Война и железнодорожный транспорт СССР. 1941–1945. – М.: Наука, 1988; Оружие Победы / Под общ. ред. В.Н. Новикова. – М.: Машиностроение, 1987; Пономарев А.Н. Конструктор С.В. Ильюшин. – М.: Воениздат, 1988; Советский тыл в первый период Великой Отечественной войны. – М.: Наука, 1988; Советский тыл в период коренного перелома в Великой Отечественной войне. Ноябрь 1942–1943. – М.: Наука, 1989; Урал – фронту / Под ред. А.В. Митрофановой. – М.: Экономика, 1985; Экономическая история СССР: Учеб. для экон. вузов / В.Т. Чунтулов, Н.С. Кривцова, А.В. Чунтулов и др. – М.: Высшая школа, 1987 и др.

^[2] См.: Агапова А.А. Борьба Свердловской областной партийной организации за перестройку работы промышленности. 1941–1942. – Свердловск: Уральский университет, 1960; Бараховский С.А. Куйбышевская партийная организация во главе перестройки промышленности. 1941–1942. – Куйбышев: Куйбышевский авиационный институт, 1960; Васильев А.Ф. Мобилизация партийно-промышленных ресурсов Урала на разгром фашистской Германии. – М.: Политиздат, 1972; Васильев А.Ф. Парторганизация Южного Урала во главе перестройки промышленности на военный лад. – М.: Политиздат, 1960; Горьковская партийная организация в годы Великой Отечественной войны (1941–1945): Сборник документов и материалов. – Горький: Волго-Вятское кн. изд-во, 1975; Лихоманов М.И. Организаторская работа партии в промышленности в первый период Великой Отечественной войны (1941–1942 гг.). – Л.: Изд-во Ленинградского ун-та, 1969; Митрофанова А.В. Рабочий класс Советского Союза в первый период Великой Отечественной войны (1941–1942). – М.: Политиздат, 1960; Шестернева Т.Д. Организаторская работа коммунистов Свердловска по восстановлению эвакуированных предприятий в 1941–1942 гг. – Свердловск: Уральский политехнический институт, 1964 и др.

^[3] Анисков В.Т. Деятельность партийных организаций Сибири и Дальнего Востока по руководству сельским хозяйством в период Великой Отечественной войны: Дис....д-ра ист. наук. – Барнаул, 1966; Васильев А.Ф. Мобилизация партией промышленных ресурсов Урала на разгром фашистской Германии (1941–1945 гг.): Дис....д-ра ист. наук. – Л., 1972; Винокуров В.Я. Руководство партийных организаций Западной Сибири промышленным строительством в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.): Дис....канд. ист. наук. – Новосибирск, 1980; История советского рабочего класса. Т. 3. – М., 1984; История советского крестьянства. Т. 3. – М., 1987;

Мотревич В.П. Трудовой подвиг колхозного крестьянства Урала в период Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.): Дис....канд. ист. наук. – Свердловск, 1983.

^[4] Вклад си биряков в Великую Победу // Тез. докл. научн.-практ. конф., г. Красноярск, 28 апр. 1995 г. – Красноярск, 1995; Великая Отечественная война: уроки и проблемы // Научн.-практ. конф.: Тез. докл. – Пермь: ПГУ, 1995; 50-летию Победы // Тез. докл. научн.-практ. конф. – Челябинск, 1995; Урал в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. – Екатеринбург, 1995.

^[5] Ермолов А.Ю. Народный комиссариат танковой промышленности СССР в период Великой Отечественной войны. Организация и деятельность. 1941–1945 гг.: Дис....канд. ист. наук. – М., 2004; Пузевич Н.И. Военная перестройка промышленности Восточной Сибири: 1939–1943 гг.: Дис....канд. ист. наук. – Братск, 2004.

^[6] Агентурно-оперативная работа органов НКГБ в деревне в условиях военного времени: Учебное пособие по чекистской работе. – М.: ВШ НКГБ, 1944; Минаев В. Подрывная деятельность германского фашизма на Ближнем Востоке. – М., 1942; О подрывной работе немецко-фашистских мерзавцев. – Баку, 1942; Японская разведка и борьба с ней: Лекция. – М.: ВШ НКГБ, 1945.

^[7] Задачи контрразведывательных аппаратов органов государственной безопасности СССР и направления их деятельности в военное время. – М.: ВШ КГБ, 1962; Крылов С.М. Борьба с разведывательно-диверсионными группами и отрядами противника во фронтовой наступательной операции. – М.: ВШ КГБ, 1957.

^[8] Деятельность органов государственной безопасности в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.): Сборник документов и материалов. – М.: Изд-во ВШ КГБ, 1964; Из истории оперативной деятельности органов государственной безопасности СССР в предвоенные годы (октябрь 1938– июль 1941 г.): Сборник документов. – М.: ВШ КГБ, 1962.

^[9] Советские органы государственной безопасности в Великой Отечественной войне: Сборник документов и материалов. Т. 1–6. – М.: ВШ КГБ, Академия МБ РФ, 1985–1992.

^[10] В поединке с абвером. Документальный очерк о чекистах Ленинградского фронта. 1941–1945. – Л., 1974; Верой и правдой. ФСБ. Страницы истории. – Ярославль: Нюанс, 2001; Долганов Ю.Б. Война без линии фронта. – М., 1981; Кубанская ЧК: Органы госбезопасности Кубани в документах и воспоминаниях. – Краснодар: Сов. Кубань, 1997; Лубянка: ВЧК-ОГПУ-НКВД-НКГБ-МГБ-МВД-КГБ, 1917–1960: Справочник / Сост. Кокурин А.И., Петров Н.В. – М.: МФД, 1997; Лубянка, 2. Из истории отечественной контрразведки. – М.: Изд-во объединения «Мосгорархив»; АО «Московские учебники и картография», 1999; От ЧК до ФСБ: Документы и материалы по истории органов государственной безопасности Тверского края. 1918–1998. – Тверь, 1998; Продолжение подвига. Книга о смоленских чекистах. – Смоленск, 1988; Так сражались чекисты (Сборник). – Волгоград, 1974; Чекисты Карелии: статьи, очерки, рассказы. – Петрозаводск, 1986; Щит и меч российской государственности. – Саратов: Издательский центр Саратовского государственного социально-экономического университета, 2002.

^[11] Бондарева А.В. Органы государственной безопасности советской провинции в годы Великой Отечественной войны (на примере Курской области): Дис....канд. ист. наук. – Курск, 2004; Верютин Д.В. Деятельность органов НКВД на территории Центрального Черноземья накануне и в годы Великой Отечественной войны: Дис....канд. ист. наук. – Курск, 2002.

^[12] Васильев В. Из опыта контрразведывательного обеспечения особо важных объектов промышленности в годы Великой Отечественной войны // Спецсборник КГБ СССР. – М., 1980. – № 87. – С. 91–96; История советских органов государственной безопасности. Гл. IX. Органы государственной безопасности в годы Великой Отечественной войны (1941–1945): Учебник. – С. 325 – 445; Цинев Г.К. Из опыта борьбы территориальных органов государственной безопасности против немецко-фашистской разведки в Великой Отечественной войне // Труды Высшей школы КГБ СССР. – М.: ВШ КГБ, 1971. – № 2. – С.24–47; Шапкин А.Б. Органы государственной безопасности СССР на защите экономики страны в годы Великой Отечественной войны // Спецсборник Академии ФСБ РФ. – 1995. – Выпуск 5. – С. 124–131; Шумилин Г.А. Контрразведывательная защита объектов промышленности в годы Великой Отечественной войны // Там же. – С. 132–152.

^[13] Демидов А.М. Деятельность территориальных органов государственной безопасности на объектах оборонных отраслей промышленности. Июнь 1941 – апрель 1943 гг. (по опыту работы органов госбезопасности Урала и Поволжья): Дис. …канд. юр. наук. – М.: ВШ КГБ, 1992.

^[14] Вольхин А.И. Деятельность органов государственной безопасности Урала и Западной Сибири в годы Великой Отечественной войны. 1941–1945 гг.: Дис....д-ра ист. наук. – Екатеринбург, 2001.