Imitatio alexandri портреты александра македонского и мифологические образы в искусстве эпохи эллинизма
На правах рукописи
Трофимова Анна Алексеевна
IMITATIO ALEXANDRI
ПОРТРЕТЫ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО
И МИФОЛОГИЧЕСКИЕ ОБРАЗЫ В ИСКУССТВЕ
ЭПОХИ ЭЛЛИНИЗМА
Автореферат диссертации на соискание
ученой степени кандидата искусствоведения
17.00.09 – теория и история искусства
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ – 2009
Работа выполнена в Государственном Эрмитаже (отдел Античного мира)
на кафедре искусствоведения Санкт – Петербургского Гуманитарного университета профсоюзов
Научный руководитель: Елена Нисоновна Ходза, кандидат искусствоведения, ведущий научный сотрудник
Официальные оппоненты: Елена Анатольевна Савостина
доктор искусствоведения, профессор
Юрий Алексеевич Виноградов
доктор исторических наук
Ведущая организация: Санкт–Петербургский государственный
академический институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е.Репина
Защита диссертации состоится « 4 » декабря 2009 г. в 17.00 часов на заседании Совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 602.004.02 при Санкт-Петербургском Гуманитарном университете профсоюзов по адресу: 192238, Санкт-Петербург, ул.Фучика, д.15., ауд.200
С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке Санкт-Петербургского Гуманитарного университета профсоюзов им. Д.А. Гранина
Автореферат разослан « 3 » ноября 2009 г.
Ученый секретарь
Диссертационного Совета
кандидат культурологии, доцент А.В.Карпов
Общая характеристика диссертации
Актуальность исследования
В литературе по антиковедению отсутствует специальное исследование, посвященное Imitatio Alexandri — влиянию портретов Александра на изобразительное искусство эллинизма. Общепризнано, что образы царя вдохновили появление новых тенденций в изображении правителей, богов и героев, послужили источником новых иконографических мотивов, художественных приемов и стилистических образцов. Этот феномен достаточно хорошо изучен в пределах только одного жанра — царского портрета (Р.Р.Р.Смит, 1988), хотя лица, имеющие сходство с портретами Александра, как и устойчивые александрообразные типы, встречаются в погребальном искусстве, в культовых и вотивных статуях богов и героев, в мелкой пластике, частном портрете, архитектурных украшениях и утвари. Чаще всего не понятно, намеренно или случайно художник заимствует черты Александра, а также неясны их значение и смысл. Между тем, анализ этого явления может прояснить рассмотрение вопроса о том, что, собственно, мы называем «портретом Александра». Черты его иконографии, установленные еще в XIX веке (анастолэ, разворот головы, героический тип лица) присущи огромному количеству памятников. В музейных собраниях и, в том числе, в коллекции Государственного Эрмитажа хранится множество произведений, выполненных под влиянием иконографии царя. Александр-Гелиос, Александр-Триптолем, Александр-Ахилл и т.д. Более чем столетнее изучение портретов (Т. Шрайбер, 1903; Дж. Бернулли, 1905; К. Гебауер, 1938-39; Т. Хельшер, 1971; Э. Шварценберг, 1967,1969, 1975, 1976; Дж. Поллитт, 1986; Р.Р.Р. Смит, 1988, 1991; Б.С. Риджвэй, 1990; Э. Стюарт, 1993) привело к пессимистическому выводу об исключительной трудности темы «имитации», в связи отсутствием адекватных методов ее исследования. Причина сложности заключается в нехватке информации, отсутствии четких оснований для датировок и атрибуций, а также в неясности определений портретного образа и типа Александра и его роли в искусстве эпохи эллинизма.
Актуальность данного диссертационного исследования обусловлена посылами как специального, так и общего, теоретического свойства. Во-первых, тема исследования мало изучена, а российским искусствоведением практически не затронута, хотя и является насущной для дальнейшей работы над определением портретов Александра и их имитаций, которые постоянно вводятся в научный оборот. Во-вторых, раскрытие данной темы позволяет шагнуть вперед в разработке одной из ключевых проблем истории искусства эллинизма — использования классических стереотипов в формировании художественного языка эллинистической эпохи. В-третьих, выводы и обобщения, полученные в процессе исследования, намечают теоретические подходы к разработке понятий «образца» и «подражания», сущностных категорий науки о древнем искусстве, применительно к античному портрету.
Степень разработанности темы
Проблема типизации, категории «образца» и «подражания» с 1960-х гг. оказались в центре внимания ведущих историков и теоретиков искусства. Э. Гомбрих (1977) актуализировал понятия «новаторство» и «стереотип», «мимесис» — «повторение, подражание». По Гомбриху, искусство — цепь экспериментов, непрерывная реакция памятника на памятник, творчества художника на его предшественников. Цель искусства — миметический процесс, постоянное развитие. В основе античного искусства находилось разделение и соотнесение художественных и смысловых понятий, например, противопоставление смертных и богов.
Греческое искусство характеризуется постоянным стремлением все обобщить, найти наивысший порядок — архетипические позы, формулу драпировок и движений. В плоскости иконографии это — набор повторяющихся изобразительных формул — фигуры падающие, бегущие, стоящие. По выражению Э. Стюарта, главная особенность греческой культуры есть «наивысшая чувствительность в соотнесении повседневной актуальности и категорийного идеала, мимесис феномена и сущности, вследствие чего греческое искусство предстает как последовательный ряд онтологических иерархий — бог, человек, зверь».
Тезис Протагора «человек есть мера всех вещей…» отражает фундаментальные ценности греческой культуры. Принимая во внимание уникальную полисную форму греческого общественного устройства, отметим, что, как указывал М. Дуглас (1976), «в обществе, где есть сильная потребность в групповой идентичности, изображение тела играет большую роль. Для зрителя оно воспринимается как некий «образ общества», его представление в искусстве всегда вовлечено в социальное измерение».
В античном искусстве человеческое тело выступало в качестве важнейшего смыслового и формально-стилистического элемента. Проблема типизации в его изображении затронута в исследовании развития формальных возможностей передачи движения, пространства, композиции, в определении роли художественных стереотипов эпохи классики в формировании неоклассических стилей и течений античного искусства, а также ключевых аспектов антропоморфизма, например, наготы (К. Кларк, 2004).
На всех исторических этапах искусства Древней Греции главной формой его типизации был миф. Поскольку художественный репертуар (в особенности, до эллинистической эпохи) практически полностью состоял из сюжетов мифологии, т.е. изображения одних и тех же персонажей в одних и тех же ситуациях, история греческого искусства может рассматриваться как процесс непрерывных метаморфоз художественных стереотипов параллельно с эволюцией принципов формообразования.
Процесс обобщения и типизации как главный вектор развития греческого искусства проявлялся и в форме последовательной смены художественных стилей — «конгломерата устойчивых формальных структур» (Дж.Боардман 1996), выражающих мировоззрение греческого общества на разных исторических этапах (эпоха архаики, классики, эллинизма). Стиль — способ «тотальной типизации формы» (Э.Стюарт, 1990) смена стиля подразумевает формирование нового художественного языка для выражения нового содержания, художественный стиль рассматривается как «язык эпохи». С точки зрения нашего исследования важно указать на то, что смена стиля, независимо от хронологических рамок, означала новаторское переосмысление стереотипа.
В исследованиях иконографии мифологических сюжетов и отдельных мифологических образов не только накоплен огромный фактический материал, но и оформилось несколько направлений с развитой теоретико-методологической основой (позитивизм, формализм, структурализм). В то же время, значительно сложнее дело обстоит с изучением портрета. Проблема типизации в портрете нуждается в дальнейшей разработке: принципиальное отличие портретного жанра в античности от последующих исторических этапов заключалось в том, что в основе античного портрета находился тип. Физиогномические типы, установленные в античных физиогномических трактатах и нашедшие воплощение в античном портрете, хорошо изучены (Н. Борман, 1994; Л. Джулиани, 1986; П. Цанкер, 1995; Б. Килерих, 1997; Э. Стюарт, 1993; А.Г. Сечин, 2007). Однако, в данном случае речь идет об одном, хотя и существенном, аспекте типизации. Иконические ряды, составившие формальный язык портрета — предмет будущих исследований. В данной работе эта проблема рассмотрена на примере влияния портретного образа Александра Великого на изображения мифологических персонажей в эллинистическом искусстве. Такое беспрецедентное явление обусловило необходимость разработки следующих определений: что есть портрет, портретный образ и тип, каковы слагаемые художественного языка искусства портрета, в чем заключается специфика понятий индивидуального и идеального, уникального, особенного, и архетипического.
Объект исследования: эллинистическое изобразительное искусство.
Предмет исследования: «тип Александра» и его функционирование в иконографии мифологических героев в изобразительном искусстве эпохи эллинизма.
Цели и задачи исследования
Целью работы является исследование феномена влияния иконографии Александра на изображениях богов и героев в искусстве эпохи эллинизма. Для достижения поставленной цели в ходе диссертационного исследования решается ряд задач:
— собрать, описать и классифицировать эллинистические памятники, представляющие мифологических персонажей, в иконографии которых фиксируется устойчивое влияние портретов Александра;
— выделить основные мифологические образы в искусстве эллинизма, заимствовавшие черты и стиль изображений Александра;
— проследить развитие иконографии этих персонажей и определить роль «александровского» компонента в структуре художественных образов;
— определить основные элементы и методы заимствования иконографии Александра в изображении идеальных персонажей;
— собрать и проанализировать данные источников разного типа, отражающие влияние образа Александра на представления о богах и героях в культовой практике, исторических сочинениях, античной литературе;
–– провести сравнительный анализ между «образцом» и «подражанием», сопоставляя значения сходных элементов иконографии;
— дать определение понятию «Imitatio Alexandri» применительно к мифологическим образам искусства эллинизма и выявить основные функции изобразительных цитат;
— представить истолкование указанных цитат в культурно-исторических контекстах рассматриваемых памятников;
— определить понятие «тип Александра»; дать характеристику его роли в формировании художественного языка эпохи эллинизма;
— на примере исследуемого материала рассмотреть дефиниции «индивидуальное» и «типическое» в создании портретного и мифологического образов, а также категории «новаторство» и «стереотип» в эволюции искусства эпохи эллинизма.
Хронологические рамки исследования
Основной период рассмотрения — от эпохи поздней классики, включая время жизни Александра, до конца эллинизма, т.е. от 338 г. до н.э., даты рождения Александра, до 31. г. до н.э. — даты победы Августа в битве при Акциуме, которая большинством историков принята за веху, знаменующую начало римского периода. Поскольку речь идет об эволюции иконографии и стиля изображений греческих мифологических персонажей, рассматривается изобразительная традиция и более ранних периодов, начиная с первой половины VI в. до н.э. В ряде случаев, когда образ демонстрирует устойчивость стереотипа, он прослеживается вплоть до конца античности. Ввиду того, что большая часть произведений дошла до нашего времени в римских повторениях, римский контекст по мере необходимости также включается в круг рассмотрения.
Материал исследования
Материалом исследования послужили произведения античного искусства, греческие оригиналы и римские копии, восходящие к греческим образцам: портреты Александра Македонского, изображения богов, героев и других персонажей греческой и римской мифологии, портреты исторических деятелей, обнаружившие влияние иконографии Александра. При значительной широте охвата материала задача исследования не предполагает сбор и фиксацию всех известных на сегодняшний день артефактов, а предусматривает описание группы памятников, достаточной для представления основных иконографических типов богов и героев в рамках указанной темы. В диссертации анализируется широкий спектр произведений античного искусства и памятников археологии, происходящих из разных областей Греко-римского мира и стран эллинизированного Востока: Греции, Македонии, Малой Азии, Италии, Египта, Сирии, Месопотамии, Бактрии, Писсидии, Северного Причерноморья, Рима и римских провинций на территории Франции, Испании и Швейцарии.
В исследовании привлекаются данные археологических раскопок: погребальный инвентарь, свидетельства о погребальном обряде, материальные свидетельства о ритуалах и культах, данные эпиграфики. Большое внимание уделяется анализу сочинений историков Александра, высказываний античных авторов о богах и героях в исторических, философских, мифографических и поэтических произведениях античной эпохи.
Методология и методы исследования
В диссертационной работе использованы как традиционные методы исследования (формально-стилистический анализ, историко-художественный анализ, метод критики копий, метод комплексного анализа), так и методы, пришедшие в XX веке в науку об антиковедении из других дисциплин (семиотический анализ, структурный анализ, герменевтика).
Теоретико-методологическая основа диссертационного исследования включают в себя ряд концептуальных положений и теоретических подходов, разработанных в современной науке в области теории и истории искусства:
- Учение Эрнста Гомбриха об исторической обусловленности зрительного опыта и многомерности семантического поля произведения искусства; концепция миметической природы изобразительного искусства, подражания как его цели и средства, теория развития искусства в рамках схемы и коррекции, новаторства и стереотипа;
- Теория иконических знаков Умберто Эко, в соответствии с которой иконический знак воспроизводит условия восприятия, а не свойства отображаемого объекта, тогда как коды, используемые при интерпретации знака, не являются кодами универсальными, они культурно обусловлены;
- Философская герменевтика Ганса Георга Гадамера, выдвинувшего тезис о «действенной истории», которая заключается в определенности акта истолкования текста предшествующей историей (традицией) и включенности этого акта в традицию. Опыт искусства согласно Гадамеру — есть «опыт истины», интерпретация заключается в конструировании, а не в реконструкции;
- «Контекстуальный анализ» памятников исследователя портретов Александра Э. Стюарта, рассматривающего искусство как разновидность социальной практики, выдвинувшего положение о социальной формативности образа Александра; развитие Стюартом на данном материале теории харизмы Макса Вебера, «принципа Буке» Майкла Баксандаля и понятия «технологии власти» Мишеля Фуко.
Научная новизна
Научная новизна диссертации состоит в том, что впервые в отечественном и зарубежном искусствоведении природа, специфика и причины влияния портретов Александра на изображения героев и богов в искусстве эллинистической эпохи всесторонне исследованы.
- в диссертации впервые собран и систематизирован фактический материал (произведения античного искусства, данные письменной традиции, данные эпиграфики, нумизматики, результаты археологических раскопок) и создан научный фундамент изучения феномена влияния образа Александра Великого на художественный язык эпохи эллинизма;
- впервые выделены и классифицированы памятники, демонстрирующие устойчивое влияние иконографии Александра Македонского на мифологические образы в эллинистическом эпохи эллинизма: изображения Ахилла, Диониса, Геракла, Гелиоса, Аполлона, Диоскура, Триптолема, водных божеств, гигантов;
- впервые определены элементы и способы художественного сопоставления богов и героев с Александром: заимствование особенностей иконографии Александра, использование атрибутов, повторение пластических мотивов и композиционных схем, воспроизведение эпизодов биографии и сюжетных штампов, использование эпитетов и образных характеристик;
- впервые проведен сравнительный анализ иконографии мифологических персонажей с данными источников разного типа, отражающих влияние Александра: свидетельствами о культах, упоминаниями в письменной традиции, данными о бытовании их изображений, полученными из археологических раскопок;
- впервые дано определение понятию «Imitatio Alexandri» в мифологических образах искусства эллинизма, представлено истолкование и выявлены основные функции изобразительных цитат;
- впервые определение «тип Александра» разработано применительно к стилистической эволюции искусства эпохи эллинизма;
- впервые понятия «индивидуальное» и «типическое» прослежены на примере анализа портретных и мифологических образов эллинистической эпохи, дефиниции «образец» и «подражание», «новаторство» и «стереотип» применены к исследованию античного портрета;
Теоретическая значимость и практическое применение
результатов работы
Теоретическая значимость исследования заключена в разработке проблемы классических стереотипов в формировании художественного языка эллинистической эпохи, проблемы типизации в античном портрете, определения понятий портрета, портретного типа, портретного образа, категорий «образца» и «подражания» применительно к древнегреческому портрету на примере «александровского компонента» в структуре мифологических образов эллинистического искусства.
Материалы диссертационного исследования использованы в подготовке лекционных курсов «История античного портрета» СПбГУ, кафедра истории искусств исторического факультета, разработке методических пособий по курсу, в научной и экспозиционной практике музеев (Государственный Эрмитаж, музей Дж. Поля Гетти, Лос Анжелес), в создании постоянной экспозиции Отдела Античного мира Государственного Эрмитажа, в создании концепции и тематического плана временной выставки «Александр Великий. Путь на Восток» (Государственный Эрмитаж, 2007), в создании научного каталога выставки, видеофильма, подготовке круглого стола «Александр Великий. Жизнь образа в мировой культуре» (Государственный Эрмитаж, СПбГУ, Российский Институт истории искусства, Нижегородский Университет, 2007), при подготовке временных выставок «Троя. Шлиман, Санкт-Петербург» (Государственный Эрмитаж, 1998), «Мир героев. Миф и реальность» (Краснодар, Ставрополь, Ростов, 2005-2006). Материалы диссертации могут быть использованы в педагогической практике при создании учебных и методических пособий по вопросам искусствознания, при подготовке лекционных курсов, семинарских занятий, в разработке учебных программ по античной культуре и изобразительному искусству, в музейной деятельности при подготовке постоянных экспозиций и временных выставок.
Положения, выносимые на защиту
- Устойчивое влияние иконографии Александра прослеживается на значительном объеме материала по количеству, качеству, географии распространения, в различных сферах (погребальной, частной, общественной), в разных видах искусства, на протяжении всей эпохи эллинизма, а, в некоторых случаях, до конца античности. Это говорит о том, что явление носит не локальный, а общий характер и относится к разряду закономерностей в историко-культурном и художественном развитии античного мира.
- Выявление основных мифологических образов, испытавших влияние иконографии Александра, показывает, что процесс подчиняется определенным закономерностям. Воздействие затронуло как персонажей, которым Александр подражал (Ахилл, Геракл и Дионис), так и тех, с кем персональная связь Александра не прослеживается (Триптолем, Гелиос, Аполлон, Диоскуры, божества реки, гиганты). Имитация внешности Александра и стиля его портретов в мифологических образах воплощает несколько архетипических понятий — освободитель, защитник людей, культуртрегер, непобедимый воин, царь Востока, наилучший грек.
- Imitatio Alexandri в иконографии героев и богов отражает изменение представлений об этих персонажах в период религиозных, политических и социальных перемен. Изучение материала в ракурсе контекстуального анализа Э. Стюарта и теории «вызова и ответа» М.Баксандаля позволяет заключить, что образ Александра оказал существенное и беспрецедентное влияние на общественное сознание, далеко превосходящее художественную сферу. Александр Великий стал фактором истории, политической психологии, истории искусства.
- Исследование эволюции образов на основе теории Э. Гомбриха о подражании и о развитии искусства в рамках схемы и коррекции приводит к пересмотру традиционного определения иконографических черт индивидуума как основы портрета, в отличие от идеальных - мифологических персонажей. «Александровский компонент» наполнил новым содержанием классическую мифологию греков и привнес индивидуальность в иконографию героев и богов. С конца IV – начала III в. до н.э. мифические предки стали походить на своего потомка, историческая личность — образ человека — стал образцом для божественного образа.
- Семиотический анализ изображений с привлечением теории иконических знаков У.Эко дает возможность выявить механизм функционирования типа Александра. Функции типа Александра в структуре художественных образов были тесно связаны с контекстом художественного памятника. В эллинистическом портрете черты Александра выступали средством выражения идеального, в изображении мифологических героев — индивидуального статуса персонажа. Подражание Александру являлось способом типизации и формулой новаторства, придающей новое содержание художественным образцам.
- Дефиниции «образ», «тип» и «портрет Александра» имеют отличия от системы понятий, принятых в истории античного искусства и портрета более поздних исторических этапов.
- Индивидуальные черты Александра стали существенными, характерными признаками стиля. Вследствие этого понятие «тип Александра» существует в двух значениях. Первое соответствует принятому употреблению термина — «прототип», «оригинал». Второе значение термина не имеет аналогий в истории античного портрета, но является важным для осмысления художественных процессов эпохи эллинизма: «тип Александра» — художественная формула, служившая ферментом развития искусства.
- Тип Александра — новый миф-эйдос античного искусства, возникший на исходе классической эпохи. В эллинистическом искусстве тип Александра нашел свою форму продолжения жизни в структуре классических мифологических моделей.
Апробация работы
Основные положения нашли отражение в семнадцати научных публикациях в научных рецензируемых журналах, в том числе, в трех публикациях в журналах, определенных ВАК, в двух коллективных монографиях — каталогах выставок, сборниках научных трудов, Трудах Государственного Эрмитажа, статьях в каталогах временных выставок, в докладах на конференциях Всероссийской Ассоциации антиковедов (Москва, 1990), Вестник Древней истории (Москва, 1997), на заседании круглого стола «Александр Великий. Жизнь образа в мировой культуре» (Санкт-Петербург, 2007), в концепции и статьях научных каталогов выставок «Александр Великий. Путь на Восток» (Санкт-Петербург, 2007), “Греки на берегах Черного моря. Античное искусство из Эрмитажа” (Лос Анжелес, 2007), рецензии опубликованы Bryn Mawr>
Материалы работы обсуждались на заседании отдела Античного мира Государственного Эрмитажа. Положения и выводы работы использованы в процессе преподавания на кафедре истории искусства исторического факультета СПбГУ и в Государственном Эрмитаже, в практических занятиях на экспозиции со студентами исторического и филологического факультетов МГУ.
Структура работы
Диссертация состоит из введения, где обосновывается выбор темы, формулируются цели и задачи исследования, характеризуется метод работы, определяются хронологические рамки и изучаемый материал, главы, посвященной историографии портретов Александра Македонского и «проблеме имитаций», главы, рассматривающей портреты Александра в культурно-историческом и художественном контекстах эпохи эллинизма, главы, исследующей образы основных мифологическим персонажей эллинистического искусства, испытавших воздействие иконографии Александра (Ахилл, Геракл, Дионис, Гелиос и другие божества небесной сферы, водные божества, гиганты), заключения, списка сокращений, списка источников, библиографического списка использованной литературы, списка иллюстраций, отдельно переплетенного альбома иллюстраций.
Основное содержание работы
Глава I. История исследований портретов Александра Македонского и «проблема имитаций»
В первой главе диссертации рассматриваются историография вопроса, очерчиваются основные этапы изучения, обозначаются ключевые задачи исследований портретов Александра. К числу наиболее актуальных проблем относится необходимость разработки метода исследования, адекватного предмету. Непосредственным материалом является не оригинал, но его многократное отражение в копиях, описаниях произведений искусства в литературных и исторических пассажах, изображениях на монетах, данных археологических раскопок. Проблемы трансляции информации, заложенной в художественном памятнике, и, наоборот, восхождения к оригиналу — наиболее актуальны. До нас дошел богатый, но плохо документированный материал, только три портрета восходят к прижизненным произведениям, оставшаяся часть — римские копии эллинистических оригиналов. Критерии «портретности» субъективны, так как основаны на письменных свидетельствах — упоминаниях о внешности Александра и впечатлении от его изображений. Вторым существенным фактором в изучении портретов Александра является сложность их исторического и стилистического контекста. В сравнении с любым другим этапом античной истории — классической Грецией, республиканским и императорским Римом — здесь значительно меньше ясности в оценке исторических процессов. Ведущие специалисты в этой области и сейчас обсуждают ряд «сущностных» вопросов, в частности, определение того, что находится в основе периодизации искусства эллинизма, вопрос о применимости понятия «стилистической эволюции», о том, каковы различия региональных художественных школ, как соотносится развитие искусства с политической историей, каковы соотношения эллинского и восточного элементов. Наряду со спецификой эллинизма как особого этапа истории античного мира в исследованиях портретов Александра сказалась специфика изучения античного портрета как жанра. Основной его дефиницией является понятие сходства, которое, в свою очередь, связано с категориями индивидуального и типического. При этом сходство не является целью греческих портретистов; иконография Александра — контаминация мифа и традиции, и такая ситуация четко сказывается в дискуссионности многих идентификаций (Б.С. Риджвэй, 1990, А. Нильсен, 1992).
В последние десятилетия появились работы, в которых фокус исследования смещен от категории сходства к функции памятника и его контексту, а также к мифологической составляющей портретного образа
(Т. Хельшер, 1971; Дж. Поллитт, 1986; Р.Р.Р. Смит, 1988; Э. Стюарт, 1993). Согласно Т. Хельшеру «черты Александра» не являлись его персональными особенностями, а возникли из иконографии идеальных персонажей эпохи классики, а как образ царя был создан на основе представлений о греческих богах и героях. Дж. Поллитт пришел к выводу о том, что портреты Александра «представляют не столько человека, сколько идею». Лисипп создает художественный образ «вдохновенного героя», который становится расхожим стереотипом в изобразительном искусстве эллинизма. Р.Р.Р. Смит ввел термин «role portrait», рассматривая этот жанр с точки зрения публичной функции портрета в обществе эллинистической эпохи. Наконец, Э. Стюарт сформулировал мысль о том, что «фигура Александра в античности… — скорее, парадигма, чем личность».
В отличие от предшествующих исследователей, впервые показано, насколько важным обстоятельством, повлиявшим на историографию портретов, была выдающаяся роль Александра в европейском сознании Нового времени. Первая волна увлечения Александром приходится на конец XIX – начало XX века. Одновременно с историческими исследованиями появились монографии, посвященные портретам македонского царя (Т. Рейнак,1906; Кв. Висконти, 1811; Ф. Кепп, 1892; К. де Уфальви, 1902; Т. Шрайбер, 1903; Дж. Бернулли, 1905; К Гебауер, 1938-1939). В работах первого, иконографического этапа, были установлены характерные особенности внешности и портретов Александра, исходя из данных письменной традиции и сохранившихся памятников; высказывания древних авторов сопоставлены с произведениями античного искусства.
Второй этап историографии — период исторического подхода к портретам, рассмотрение портретов в развитии, в их связи с историей, политикой, идеологией или религиозными воззрениями древних. Исторические труды 1920-1950-гг. (У. Вилькен, 1922; Г. Берве, 1926; Ф. Шахермайр, 1947; В. Тарн, 1950) оказали сильное воздействие на штудии, посвященные портретам Александра. В первую очередь, это сказалось в появлении устойчивых клише: Александр — страдающая мистическая душа, народный царь или герой-завоеватель, а также в стремлении увидеть в его портретах явления более общего порядка, чем достоверный облик. Работа
М. Бибер (1949, 1961) написана в социологическом ключе, Х.П. Л’Оранж (1947) трактовал портреты Александра как памятники истории духа.
Г. Кляйнер (1951) впервые сопоставил портреты с изображениями юношей на аттических надгробиях, что показало их «идеальную» природу, а также их промежуточное положение между «реальностью» и «мифом». Поскольку множество памятников все же не укладывались в предложенные определения, вопрос о критериях идентификации, о том, как отделить портреты от памятников, выполненных под их влиянием, оставался актуальным. Последующие полвека изучения материала не дали необходимых результатов, и в антиковедении тема исследования портретов Александра по-прежнему считалась одной из самых трудных.
В прошлом столетии поворотным пунктом в историографии портретов стали 70–е годы. Фокус исторических исследований, посвященных Александру, сместился от обсуждения характера и личности царя к критике источников и изучению реалий эллинизма (Дж. Хамильтон, 1973; П. Грин, 1974, Е.А. Бэдиан, 1978). Поисками нового метода занялись искусствоведы — Э. Шварценберг (1967, 1969, 1976) и Т. Хельшер (1977). Э. Шварценберг показал, что известные памятники ошибочно признаны изображениями Александра благодаря смешению реальности и мифа, и вследствие того, что мифологические образы в античном искусстве создавались под влиянием типа Александра. Т. Хельшер перенес акцент в философскую область, исследуя понятие «идеала» и «индивидуума» в греческой культуре V – IV вв. до н.э. Положения, разработанные упомянутыми специалистами, заложили теоретическую базу для этапа 1980-90-х годов, по количеству и качеству работ ставшего наиболее продуктивным. Такой ситуации способствовало резкое увеличение материала — сенсационные находки в Македонии, нумизматические открытия, новые портреты, найденные в Бактрии, Греции, Турции, Египте.
Последняя и самая значительная работа — монография Э. Стюарта (1993), где автор рассмотрел все известные на тот момент группы портретов, расположив их хронологически и по месту производства. Его основная цель заключалась в интерпретации портрета на основе анализа контекста — исторических обстоятельств, письменных источников, сопоставления известных материальных свидетельств. Он показал, что миф и образ Александра стал «социально формативным».
Пока проблема воздействия образа Александра на иконографию богов и героев систематически не была разработана, несмотря на то, что ее актуальность признана всеми ведущими специалистами по искусству эллинизма. Отдельные ее аспекты рассмотрены в нескольких статьях (О. Палагиа (1986); В. Амелинг (1976), Х. Лаубшер (1985), А.А. Трофимова (1998, 2004, 2009), Г. Шорнер (2001). Т.В. Васильева (2004), А.Г. Сечин (2007). С методической точки зрения важно, что эта проблема изучена в ракурсе царского эллинистического портрета, в монографии Р.Р.Р.Смита (1988), и в отдельных публикациях, посвященных портретам Митридата VI Евпатора (О.Я. Неверов, 1971, 1973; Е.А.Савостинa, 2004) или династии Птолемеев (Х. Киреляйс, 1988). Существенно и то, что феномен Imitatio Alexandri детально рассматривался в работах по политической истории эллинизма и Рима (А. Хойсс, 1964; Д. Михель, 1967; Д. Киенаст, 1976).
Глава II. Александр Великий в искусстве эллинизма. Образ и действительность
Глава посвящена портретам Александра и их роли в художественной эволюции эллинистической эпохи. Обозначены характерные черты иконографии Александра, дана характеристика типам, восходящим к его портретам, созданным при жизни, а также известным эллинистическим памятникам. Критически осмыслены различные точки зрения исследователей на портретные типы Александра, дается развернутое определение его иконографических и образных характеристик. Черты Александра —метафоры, в основе которых находилось визуальное сопоставление с мифологическими образами, представленными в позднеклассических изображениях героев и богов. Одновременно, показана революционная роль портретов Александра в искусстве эллинистической эпохи. Новый жанр создан Лисиппом, воплотившим портретный, индивидуализированный образ македонского царя среди воинов, павших при Гранике, в условном, «героическом» времени, и условном пространстве. Речь идет о статуе Александра с копьем, визуально передавшей идею «героического», объединившую присущие античности аспекты этого понятия: мифологический, культовый, исторический. Одним из наиболее влиятельных художественных типов, созданных благодаря Александру, стал образ героя-правителя, который также связывают с Лисиппом. Историческая роль Александра была осознана в произведении раннего эллинизма — эпохальной картине Филоксена «Битва Александра и Дария». Эта картина — достоверный рассказ об исторических событиях, и их высшее поэтическое осмысление. Апеллес в портрете «Александр-громовержец» открыто сопоставил Александра и Зевса, бросив вызов существующим у греков представлениям об отношениях людей и богов. Впоследствии использование атрибутов героев и богов в изображении правителя стало общепринятым. Рога Амона, скальп слона Диониса, львиная шкура и палица Геракла, рожки Пана и трезубец Посейдона означали разные нюансы царственного имиджа.
При Александре и его последователях была «актуализирована» тема охоты. Упомянем изображение охоты Александра на льва работы Лисиппа и Леохара в Дельфах, тот же сюжет — на мозаике в Пелле и на фреске из «Гробницы Филиппа». Несколько охотничьих сцен украшает знаменитый «Саркофаг Александра». В отличие от общепринятой точки зрения необходимо заключить, что несмотря на то, что охота была обычным занятием аристократии, вряд ли можно говорить об историчности сцен, так как действие, главный герой которого — героизированный умерший, происходит в загробном мире. Изображение охоты на погребальном сооружении — традиционный сюжет героического цикла, неизменно присутствующий в погребениях Фракии, Македонии, а также в Северном Причерноморье.
В эпоху Александра сформировался язык государственной идеологии, основанный на сочетании индивидуальных черт и символов власти. «Царский» стиль (термин Р.Р.Р. Смита) изображений Александра послужил основой портретирования диадохов. Вплоть до начала римской эпохи каждый правитель помещал портрет Александра на монетах. Монеты способствовали тому, что харизма Александра окончательно интегрировалась в эллинистическое общество. В Македонии, на родине Александра, память о нем была ярко окрашена «местным колоритом». Об этом свидетельствует, в частности, домашний культ, для которого предназначались статуэтка Александра-Пана, найденная в жилом квартале Пеллы. Пан традиционно занимал особое место в религии македонян, считаясь прародителем македонский династии Аргеадов. Пан почитался как бог-охотник и как покровитель воинов на поле брани. В Египте, где Александр был очень значимой фигурой с момента его появления там и на протяжении нескольких столетий, процветали старые и вновь основанные культы, столицу украшали картины и статуи, изображавшие царя. Азиатское изобразительное наследие македонского царя оказалось значительно меньшим. Еще в 333 и 334 гг. до н.э. в некоторых городах в благодарность за освобождение от персов были учреждены его культы. Общее представление о культовых изображениях дают монеты, несколько статуэток и две мраморные статуи из Приены.
После смерти Александра не создавались новые типы его портретов. Большинство из поздних повторений прижизненных памятников несет на себе сильный отпечаток времени и современного им стиля. В тот же период черты Александра часто встречается в эллинистических изображениях героев и богов. С приходом римлян Imitatio Alexandri перемещается в политическую сферу: его имя и его пример используют Цезарь, Антоний, Митридат, Август, Каракалла, Константин Великий.
Глава III. Портреты Александра македонского и мифологические образы в искусстве эпохи эллинизма.
§ 1. Влияние портретов Александра на эллинистическую иконографию Ахилла.
Черты Александра ассимилировались эллинистической иконографией идеальных персонажей, и, прежде всего, этот процесс затронул тех мифологических героев, которым он при жизни подражал. Сопоставление с мифологическими предшественниками присутствовало в исторических сочинениях, философских трактатах, находило выражение в действиях и поступках царя, в его портретах.
На протяжении жизни Александра значение героев мифов постепенно изменялось. В детстве, юности и в начале Восточного похода царь поклонялся Ахиллу, позже к нему добавился Геракл, а, по мере продвижения в Азию, в связи с Индийским походом, для завоевателя особую актуальность приобрел Дионис.
Идеалы героического эпоса с детства играли большую роль в воспитании Александра. К Ахиллу по линии матери Александр возводил свой род. Близость уклада Гомеровской Греции и македонского царского двора была не случайной: Македония занимала промежуточное положение между варварами и греческими городами-государствами; несмотря на стремительную эллинизацию, в течение многих столетий здесь сохранялись архаические черты общественного строя. Почитание легендарного греческого воина с самого детства воспитывали у царя его учителя — Лисиммах и Аристотель. Эпизоды детства и юности македонского царя прекликаются с мифической биографией Ахилла, похожи их внешность, судьба и характер. Не случайно Каллисфен (Л. Пирсон (1960) составил биографию Александра с использованием сочинений Гомера, создав поистине «гомеровскую» атмосферу и окружив деяния Александра героическим флером. Изображения Александра как «нового Ахилла» — мифологическая стилизация, которую проводил сам царь, его двор, историки и художники Александра.
Поскольку Александру приписывали многие черты Ахилла, еще при жизни царя произошло смешение двух иконографий. Исследвание материла показывает, что позднеклассические изображения Ахилла с чертами Александра вошли в репертуар искусства, и сохраняли актуальность на протяжении римского периода. Главный атрибут Александра и Ахилла — копье — воспринимался как символ царства, полученного по праву захвата, понятия, ставшего ключевым элементом идеологии эллинистических царей. С появлением царского культа статуи Александра-Ахилла служили образцом для героических портретов правителей и полководцев. К эпохе Александра восходят живописные оригиналы помпейских фресок со сценами из жизни Ахилла, где изображения главного героя напоминают портреты царя. Параллели между Александром и Ахиллом отчетливо читаются в серии мифологических композиций на сюжеты Гомера, созданных в Пергаме во II в. до н. э. В эллинистической и римской иконографии Ахилла особенную популярность приобрели сюжеты, представляющих новые аспекты мифа, такие как Ахилл и Хирон, обучение героя музыке, Ахилл среди дочерей Ликомеда. Мифологические параллели между Хироном-Аристотелем и Ахиллом-Александром создали «образцовый» сюжет, который стал частью европейской изобразительной традиции.
§ 2. Александр в образе Геракла и Геракл в образе Александра
Традиция поклонения Гераклу в Македонии начинается в глубокой древности и достигает апогея при Филиппе, отце Александра, так как Геракл считался покровителем и предком македонской царской династии. В политике Филиппа, провозгласившего лозунг войны против персов за освобождение греков — легендарная Троянская война служила воплощению актуальных патриотических лозунгов, как первая общегреческая война и победа над государством Азии. Геракл, участник Троянской войны, стал важным примером. В изобразительном искусстве подражание Гераклу, чей образ не укладывался в классические каноны красоты, происходило, главным образом, по линии повторения его атрибутов.
Длительную дискуссию вызвала интерпретация монет, изображающих Геракла с чертами Александра или Александра в «львином» шлеме. Основной предмет дискуссии состоял в идентификации изображения на серебряных монетах: запечатлен ли на них Геракл или произошла замена его на самого Александра, и, если это случилось, то когда — при жизни царя, до 323 г. до н.э. или посмертно. В главе приводятся основные точки зрения на эту проблему. Наиболее убедительными представляются аргументы Э. Стюарта, следующего точке зрения большинства нумизматов и считающего выпуск монет посмертным. Александр в «львином» шлеме появляется на саркофаге из Сидона, трактовка изображений которого также вызвала продолжительные споры. В данной диссертации высказывается предположение, что появление Александра в «львином» шлеме в сцене охоты на рельефах саркофага связано с традициями не только восточной, но и македонской царской охоты, с особым институтом охотников-жрецов Геракла, который считался богом охоты. Возможно, Александр предстает в образе Геракла в этой ипостаси, в сопровождении своих гетайров и умершего Абдалонима.
Слияние образов Геракла и Александра, начиная с конца IV в. до н.э., демонстрируют памятники круглой скульптуры, прикладного искусства, в частности, рельефные украшения на ручках металлических и глиняных ваз. Этот процесс привел к тому, что дальнейшем диадохи стараются следовать синкретическому образцу. Лучший портрет Митридата, хранящийся в Лувре, представляет его в «львином» шлеме. С течением времени связь образов Митридата-Геракла-Александра стала вполне стереотипной, судя по большому количеству соответствующих произведений мелкой бронзовой пластики.
На основании исследования сделан вывод, что образ Александра как универсального символа борьба эллинства и варварства повлиял на восприятие Геракла эллинистическими и римскими правителями и полководцами. В римском искусстве портреты Александра воздействовали не только на стилистическое решение образа Геракла, но и на его содержательный, символический аспект. В слиянии Александра и Геракла была предложена модель мифологической идентификации правителя, которая эксплуатировалась эллинистическими правителями и императорами Рима.
§ 3. Развитие иконографии Диониса и миф об Александре
Значение Диониса в мифологизации Александра и формировании царского культа в эпоху эллинизма исследовалось в ряде трудов (А.Д. Ноак, 1928; Ж. Тондрион, 1958, П. Гуковский, 1981). Значительно в меньшей степени затрагивалась изобразительная мифография, а проблема влияния портретов Александра на иконографию Диониса вообще не разрабатывалась. В данном разделе впервые показан процесс взаимного влияния образов Александра и Диониса, проанализированы его причины и последствия. В Македонии Диониса чтили особо: эта область граничила с Фракией, откуда происходил древний дионисийский культ. Причины подражания Александра Дионису заключаются и в общегреческих представлениях о боге, о его роли в жизни людей. Миф о Дионисе заимствовал историческую канву похода Александра на Восток, многоликий Дионис стал почитаться как завоеватель Азии и освободитель эллинов от варварского гнета, благодетель человечества, несущий культуру. В религиозной сфере, как в частной, так и в династической, благодаря утверждению новой символики изображений Александра, стали актуальными определенные атрибуты Диониса, не характерные для его классической иконографии — рога быка, скальп слона, шкура пантеры, и, в особенности, царская лента — диадема. В главе изложены основные версии происхождения диадемы, дана ее характеристика как основного атрибута царя в эллинистическом портрете. После Александра резко возросла популярность некоторых дионисийских сюжетов. Особенное распространение получило вакхическое шествие, которое стало символизировать триумфальное возвращение после победы на Востоке, а, с течением времени — триумф после победы. В эллинистический и римский период популярен сюжет свадьбы Диониса и Ариадны, а также различные персонажи и мотивы дионисийского фиаса, которые часто включаются в иконографию других сюжетов, не связанных с Дионисом. Это направление, названное «Manniera dionysiaca», было воспринята римским искусством через эпоху эллинизма. Под влиянием портретов Александра образ самого Диониса обрел новые черты. В мраморной скульптуре эллинистического времени часто встречается тип пафосного, экстатического Диониса. В дальнейшем, римские копиисты, повторявшие статуи Диониса классического и позднеклассического времени, прибавляли к оригиналу «александровский» поворот головы. Немаловажен тот факт, что в этот период мифологические персонажи, близкие Дионису, такие как Триптолем и Евбулей, обретают черты Александра. Сопоставление с ними Александра восходит к описанию Индийского похода Арриана и может быть прослежено в письменной и в изобразительной традиции. Примером Imitatio Alexandri является группа голов известного типа «Александр-Евбулей», а также центральный персонаж мифологической сцены, представленной на Тацца Фарнезе.
§ 4. Царский образ и божества небесной сферы в искусстве эпохи эллинизма. Александр и Гелиос, Аполлон, Диоскуры
В изобразительном искусстве сходство Гелиоса и македонского царя проявляется с конца IV–начала III в. до н.э. Самое раннее изображение александроподобого Гелиоса появляется на Родосе, что подтверждают рельефные композиции, круглая скульптура, серия родосских монет. Последовательное изучение серий показало, что в традиционном изображении Гелиоса постепенно нарастает акцентирование черт идеального образа Александра. Этот тип, созданный на Родосе, представлен в самых отдаленных уголках античного Средиземноморья. Гелиос с длинными локонами, анастолэ и подъятым взором, окруженный солярным венцом, повторяется в скульптурных копиях с известных оригиналов, в монетных штемпелях и печатях, мелкой пластике, посуде, предметах погребального культа и ритуала. Образ Гелиоса-Александра послужил основой типа, имевшего долгую жизнь в античном искусстве. Изменения облика бога отражали изменение представлений о нем — о его природе, о его месте в системе мироздания, о взаимоотношениях с другими богами, силами природы и судьбы.
В эллинистический период возникает образ Александра-космократора, где традиционная солярная символика в виде лучей сочетается с космическими символами. Александр-космократор изображается на фрагменте глиняной вазы II в. до н. э. из понтийского Амиса, известны статуэтки Александра-космократора типа Дорифора. Изображение македонского царя с астральными символами встречается на золотом медальоне из Абукир. Стихию солнца, солнечную красоту и силу в пантеоне греческих богов олицетворял Аполлон, в чьих изображениях также прослеживается подражание образу Александра. Так, статуя Аполлона Бельведерского — отчетливый парафраз скульптурных портретов Александра. Памятник, очень близкий Аполлону Бельведерскому, дошел до нашего времени в римской копии с греческого оригинала II в. до н.э., определенного как портрет Александра (Археологический музей Севильи). Другой пример Imitatio Alexandri — из фалисского храма Аполлона Скассато (Кастеллана). Процесс адаптации греческих моделей проявился в заимствовании типа Александра Великого для создания произведений италийской коропластики конца IV– начала III в. до н.э. Этот факт, теперь уже достаточно известный, особенно важен для понимания природы, причин и последствий Imitatio Alexandri, как применительно к италийскому материалу, так для искусства эллинизма в целом. В разделе впервые представлен подробный анализ и интерпретация этого явления. Для вотивных голов и погребальных изображений тип Александра выступает в виде идеального, обобщенного прообраза, единого для всех умерших, воплощения представлений о бессмертии, доблести и славе. Отличие заключалось в том, что для италийцев черты Александра, ставшие частью героического идеала, воплощали не только представления о героическом, божественном, но и эллинском.
Влияние иконографии Александра испытали изображения астральных божеств Диоскуров, которых почитали как воинов, всадников, богов утренней и вечерней звезды.
§ 5. Александр и Гиганты Пергамского фриза
Как отмечал еще Ф. Кепп (1898), а вслед за ним К. Гебауер (1938-39), внешности Александра подражали не только герои, боги, но и демоны. Черты Александра повторялись в образах гигантомахии, запечатленной в рельефах Большого фриза Пергамского алтаря. Сходство гигантов с портретами македонского завоевателя неоднократно упоминалось в специальной литературе (В. Радт, 1981; Б.С. Риджвэй, 1990; Э. Стюарт, 1993), но только недавно были опубликованы работы, исследующие феномен в контексте проблемы Imitatio Alexandri (А.А. Трофимова, 1995, 2009; А.Г. Сечин, 2007).
В пользу предположения о подражании скульпторов иконографии Александра говорит сопоставление гигантов алтаря с его портретами малоазийского происхождения и близких по времени Пергамскому фризу. То, что первичным источником послужил портретный, а не идеальный тип, подтверждает исследование иконографии гигантов, где образ юного, похожего на Александра, гиганта, больше не встречается. В данной главе художественные реминисценции рельефов рассматриваются в контексте стоических воззрений, в частности, пергамского стоика Кратета, которые оказали сильно влияние на программу фриза. Стоическая интерпретация образов базировалась на принципе роковой неизбежности, который действовал и в космосе, и в жизни человека. Так, безумство, безрассудство Александра было одной из главных тем стоических сочинений о македонском царе. Однако очевидна аналогия между риторическим топосом о судьбе Александра и художественным топосом, который входит в арсенал изобразительного языка и воплощается в образах искусства Пергама. Черты лица македонца присущи не только гигантам, но и Гелиосу, фигура которого расположена в юго-восточной части алтаря. В «Гигантомахии» — впервые в греческом искусстве — Александр воспринимается в единстве противоположностей: его образ имитируются в лицах как победителей, так и побежденных, став метафорой роковой неизбежности и всемирных катаклизмов.
§ 6. Тип Александра в эллинистической иконографии водных божеств
В сравнении с предшествующими периодами греческого искусства в эллинистическую эпоху происходит расширение типологии изображений культовых и мифологических образов. В связи с основанием Антиохии-на-Оронте появляется статуя богини удачи и счастья Тюхе с изображением мужского божества реки Оронт. Другой скульптурный образ, речного божества, Олганоса, происходит из Македонии. На основании сопоставления памятников и исследования их контекстов демонстрируется, что в основу иконографии новых речных божеств был положен идеализированный юношеский тип Александра. В греческой религии божества реки, почитание которых было тесно связано с местностью, имели индивидуальную внешность, имя и собственный «характер». В эпоху эллинизма тип Александра способствовал созданию облика новых речных богов. Его образ стал художественным стереотипом, соединив представления о мифологическом и исторически-конкретном.
Заключение
Обширная география находок, а также разнообразие сфер распространения показали, что Imitatio Alexandri как явление носило не локальный и спорадический, а общий характер, и явилось закономерным этапом в формировании универсального художественного языка эпохи эллинизма. Влияние типа Александра необходимо воспринимать не одномерно, как это трактовалось в большинстве исследований (идеал, пропаганда, мода или суеверие). Imitatio Alexandri в изобразительном искусстве эллинизма — это новая художественная форма, форма истолкования и освоения мира, которая воздействует на действительность, и, одновременно, олицетворяет ее.
Комплексное рассмотрение данных позволяет сделать некоторые обобщения относительно семантики изобразительных цитат. В целом, подражание внешности Александра воплощает несколько ключевых понятий, которые включаются в структуру мифологических образов после эпохи Александра: непобедимый, защитник греков, царь Востока, завоеватель Азии, освободитель, основатель городов, царь или «наилучший эллин». Эти идеи были актуальны в разных регионах, но конкретное значение мотивов было специфично для каждого времени и места.
Функции и роль Александровского компонента в структуре художественных образов искусства эллинизма были разнообразными. Если в погребальном и царском эллинистическом портрете черты Александра выступали средством выражения идеального – надындивидуального статуса, то мифологическим образам, напротив, они придавали индивидуальность. Подражание Александру являлось способом типизации и художественной формой новаторства, поскольку черты Александра придавали новое содержание старым образцам.
В отличие от традиционной точки зрения необходимо заключить: индивидуальные черты Александра стали существенными, характерными признаками стиля, и формой его эволюции. Вследствие этого понятие «тип Александра» существует в двух значениях. Первое соответствует привычному употреблению — прототип, оригинал, второе значение термина чрезвычайно важно для понимания художественных процессов эпохи эллинизма: «тип Александра» — художественная формула, служившая ферментом развития искусства. Такая функция типа не имеет аналогий в истории античного портрета, и сам термин может быть сопоставлен с определениями «скопасовский» или «лисипповский» тип.
Тип Александра — новый миф-эйдос, возникший на исходе классической эпохи. Мифологические образы героев и богов ассимилировали этот тип, который, в свою очередь, был прежде воплощен в портретах реальной исторической личности. В эпоху эллинизма — завершающую, переломную фазу в истории классической художественной традиции, тип Александра нашел свою форму выражения в мифологических образах одновременно с утверждением системы новых ценностей и представлений.
Список основных публикаций по теме диссертации
a) публикации в изданиях, определенных ВАК:
- Трофимова А.А. К проблеме влияния портретов Александра на мифологические образы искусства эллинизма (Александр Великий, Гиганты и Гелиос) // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена. Аспирантские тетради. Часть 1: «Общественные и гуманитарные науки». – СПб, 2008. – № 31 (69). – С. 300-306. - ISSN 1992-6464. – 0, 5 п.л.
- Трофимова А.А.Портреты Александра Македонского в историографии античности XX века // Известия Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. Аспирантские тетради. Часть 1: «Общественные и гуманитарные науки». – СПб, 2008. – № 32 (70). – С. 343–346. - ISSN 1992 - 6464.– 0, 3 п.л.
- Трофимова А.А. Основные проблемы истории исследования портретов Александра // Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена. Аспирантские тетради. Часть 1: «Общественные и гуманитарные науки». – СПб, 2008. – № 33 (73). – С. 465–469. - ISSN 1992 -6464. – 0,4 п.л.
б) публикации в научных сборниках статей и тезисов конференций:
- Трофимова А.А. Греческая культура и политика македонских царей / Из истории античного общества. Межвузовский сборник. – Горький: Горьковский государственный университет, 1988. – С. 36-49. – 0, 7 п.л.
- Трофимова А.А. Героическое и позднеклассический портрет // Сборник материалов конференции всесоюзного общества антиковедов. – М, 1989. – C. 71-75. - 0, 2 п.л.
- Трофимова А. А. Александр Великий и гиганты Пергамского фриза (еще раз о голове пергамского стиля из собрания Эрмитажа) // Эрмитажные чтения памяти Б. Б. Пиотровского (14.II.1908 – 15.X.1990): Тезисы докладов. – СПб.: Гос. Эрмитаж, 1995. – С. 52–55. – 0, 2 п.л.
- Трофимова А.А. Исторический сюжет и религиозная традиция. К истолкованию фрески из «Гробницы Филиппа» // Введение во храм. Сборник статей / Науч. ред. Л.А.Акимова. – М: Языки русской культуры, 1997. – С.148-160. - 0, 6 п.л.
- Трофимова А.А. «Imitatio Alexandri» в искусстве эпохи эллинизма // Эллинистические штудии в Эрмитаже: Сборник статей к 60-летию М.Б.Пиотровского / Науч. ред. Е.Н.Ходза. – СПб: Государственный Эрмитаж, 2004. – С. 62-77. – 0,8 п.л.
- Трофимова А.А. Александр Великий и гиганты Пергамского фриза // Труды Государственного Эрмитажа – СПб: Изд-во Государственного Эрмитажа, 2008. – № XLV. – С. 237-248 (Античный мир. Искусство и археология) – 0,5 п.л..
в) публикации в научных каталогах выставок:
- Трофимова А.А. Жизнь мифа в античном искусстве: судьба Ахилла //
Шлиман, Троя, Санкт-Петербург. Каталог выставки в Государственном Эрмитаже, Санкт-Петербург, 19 июня – 18 октября 1998 года. – СПб: АО «Славия», 1998. С. 180-196, 223-225. – 2 п.л.
- А.А.Трофимова. Голова Александра // Мир героев в античной культуре.
Каталог выставки. – СПб: АО «Славия», 2005. – С. 45-47. – 0, 3 п.л.
- Trofimova A. Mythen over de liefde in de antike kunst // Liefde uit de Hermitage: Catalogue van de tentoonstelling: De Nieuwe Kerk, Amsterdam, 2003-2004 / Vobrw. Ernst W. Veen &M. Piotrovski. – Zwolle: Waanders, 2003. – S. 140-143. – 0, 2 п.л.
- .Трофимова А.А. Лицо, обращенное к небу // Александр Великий. Путь на Восток / Науч. ред. А.А.Трофимова. Государственный Эрмитаж. Каталог выставки. – СПб: Государственный Эрмитаж, 2007. – С. 19–29. – 1,1 п.л.
- А.А.Трофимова. Восточный поход Александра // Александр Великий. Путь на Восток / Науч. ред. А.А.Трофимова. Каталог выставки. – СПб: Государственный Эрмитаж, 2007. – С. 56-64.– 0, 2 п.л.
- А.А.Трофимова. Классическая Эллада: Греция до Александра. Средиземноморье в эпоху эллинизма // Александр Великий. Путь на Восток / Науч. ред. А.А.Трофимова. Каталог выставки. – СПб: Государственный Эрмитаж, 2007. – С.64-65, 134-137. – 0, 2 п.л.
- Trofimova A. The sculpted portrait in the Bosporus // Greeks on the Black Sea. Ancient art from the Hermitage / Еdited by Anna Trofimova. – Los Angeles: Getty Publications, 2007. – P. 46-55. Portrait of Mithridates. – P. 182-185. Ibidem. Portrait of Dynamia. Ibidem. P. 186-190. – 1 п.л.
- Trofimova A.>
