Проблема научной объективности в постпозитивистской философии науки ( концепции майкла полани и норвуда хэнсона)
На правах рукописи
ЛЕТОВ Олег Владимирович
ПРОБЛЕМА НАУЧНОЙ ОБЪЕКТИВНОСТИ В ПОСТПОЗИТИВИСТСКОЙ ФИЛОСОФИИ НАУКИ
( концепции Майкла Полани и Норвуда Хэнсона)
Специальность: 09.00.03 – история философии
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
доктора философских наук
Москва – 2011
Работа выполнена в отделе философии
Института научной информации
по общественным наукам РАН
Официальные оппоненты:
доктор философских наук, профессор Н.И. Кузнецова
доктор философских наук, профессор В.А. Яковлев
доктор философских наук, профессор А.Л. Никифоров
Ведущая организация – кафедра истории философии ГУ Высшей школы экономики
Защита состоится 7 апреля 2011 г. на заседании Диссертационного совета Д 002.015.04 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора философских наук при Институте философии РАН по адресу: 119991, Москва, Волхонка,14/1, стр.5.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ИФ РАН.
Автореферат разослан «6» апреля 2011 г.
Ученый секретарь совета Ю.В. Синеокая
доктор философских наук
Общая характеристика работы
Актуальность темы исследования. Решение задач в области методологии наряду с анализом современного научного знания требует обращения к историко-философскому материалу как важному компоненту философско-методологического исследования. Его реконструкция позволяет методологу более обстоятельно анализировать такие важные в настоящее время проблемы, как рост научного знания, генезис научных теорий, переход от одной теории к другой, природа научных революций и другие. Указанные проблемы находятся сейчас в центре философско-методологических исследований как в нашей стране, так и за рубежом.
Майкл Полани (1891 —1976) и Норвуд Рассел Хэнсон (1924 – 1967) вошли в историю философии тем, что они первыми (до Т. Куна, П. Фейерабенда и других представителей постпозитивистского направления) выдвинули оригинальные концепции, которые выходили далеко за рамки неопозитивистских представлений о развитии науки. Нет необходимости доказывать то, что работы представителей постпозитивистского направления в философии и методологии представляют интерес для современной методологии науки. Об этом свидетельствует, в частности, значительное количество исследований как зарубежных, так и отечественных философов, посвященных Томасу Куну, Полу Фейерабенду, Стивену Тулмину, Джозефу Агасси[1] и др. Важным событием является перевод и публикация на русском языке работы М Полани «Личностное знание» (предисловие В.А. Лекторского, сокращенный перевод М.Б. Гнедовского, Б.А. Старостина и Н.М. Смирновой) в 1985 г. Однако исследований, в которых бы достаточно полно анализировались взгляды пионеров этого направления - М. Полани и Н.Р. Хэнсона, - практически нет. Диссертация призвана восполнить этот пробел.
В работах Полани «Личностное знание» (1958) и Хэнсона «Образцы открытия» (1958) они поставили такие важные философско-методологические проблемы, как рост научного знания, возрастание роли теоретической компоненты, влияние теоретического «ядра» на эмпирический материал, выявление активной роли субъекта в процессе познания, соотношение объективного и личностного, зависимость теоретического мышления ученого от конкретных практических условий его исследовательской работы. Истоки методологических концепций Полани и Хэнсона можно проследить в работах таких мыслителей, как Паскаль и Д. Юм, И. Кант и Л. Витгенштейн, М. Бубер и Э. Гуссерль, А. Койре и П. Дюгем. Их эпистемологические взгляды трудно охарактеризовать однозначно. В своих работах они во многом предвосхитили современные тенденции англоязычной философии и методологии. Их можно, на наш взгляд, по праву отнести к разряду тех «несистематических философов», которые пытаются осознать происходящие в науке изменения и предложить (как правило, в конфронтации с предшествующими философскими конструкциями) собственные принципы методологического анализа.
Полани – британский философ науки венгерского происхождения, с 1937 г. преподавал в Манчестерском университете. Хэнсон родился и работал в США. И Полани и Хэнсон – самостоятельные оригинальные мыслители. Но примерно в одно и то же время они высказали сходные идеи, сделав акцент на личностных, психологических моментах научного познания.
Эволюция методологической проблематики свидетельствует о расширении сферы возможных подходов к анализу науки. Современная методология уже не ограничивается логическими аспектами исследования научного знания. Большое внимание как в отечественной, так и в зарубежной литературе сейчас уделяется вопросам истории, психологии, социологии науки. Все это способствует более глубокому анализу науки с точки зрения перспектив ее развития. Вместе с тем остро встает вопрос о возможных тенденциях в методологии науки, связанных с расширением сферы методологических исследований. Решению этих вопросов посвящена диссертация, в которой предпринят анализ взглядов представителей постпозитивистского направления в англоязычной философии и методологии науки. Нельзя не учитывать и тот факт, что постпозитивистское направление сыграло важную роль в критике основ неопозитивизма (с распространением его идей логический позитивизм утратил свое господство в англоязычной философии науки).
Полани и Хэнсон высказали ряд оригинальных идей, которые затем были усвоены в рамках постпозитивистского направления. В своих работах они впервые в англоязычной философии высказали важные тезисы об исторической обусловленности результатов научного познания - постановки проблем в науке, экспериментально полученных фактов и т.п. М. Полани, в частности, одним из первых ввел в научный оборот понятие такое важное понятие, как «научное сообщество». Говоря о «ступенчатом» характере процесса научного познания, эти философы подчеркивают, что факты необходимо рассматривать как элемент исторически определенной теоретической системы. Их работы - это определенная попытка разрешения гносеологических проблем и преодоления логико-методологических трудностей, возникших внутри развивающегося знания, с которыми не справилась «традиционная» философия науки.
М. Полани и Н.Р. Хэнсона объединяет особая версия когнитивного релятивизма в трактовке проблемы объективности научного знания. Гносеологические истоки этой позиции заключаются в том, что убеждение в недостижимости истины вообще сформировалось сначала применительно к социальным вопросам, а затем этой идее придается общеметодологический характер. Не случайно то обстоятельство, что расширение сферы методологической проблематики сочетается у М. Полани и Н.Р. Хэнсона с антифундаментализмом в качестве философско-методологической основы построения моделей развития науки.
В диссертационной работе автор дает историко-философскую экспликацию концепций М. Полани и Н.Р. Хэнсона применительно к такой важной методологической проблеме, как проблема объективности научного знания, Необходимо отметить также то, что анализ методологических принципов, разрабатываемых этими философами (таких, как теоретическая «нагруженность» утверждений наблюдения, несоизмеримость альтернативных теорий и др.), актуален с точки зрения современной картины обсуждения проблемы роста современного научного знания.
Степень научной разработанности проблемы. В ряду зарубежных исследований, посвященных М. Полани, следует в первую очередь выделить монографии Уильяма Скотта и Мартина Моллески «Майкл Полани: ученый и философ» (2005) и Друзила Скотт «Возрождение каждого: здравый смысл Майкла Полани» [2], а также статьи М. Грина, Ст. Джеймса-Робертса, М. Цвика, Т.Ф. Торренса, Б. МакКелви, Дж. Агасси[3]. Среди наиболее ценных англоязычных исследований о Н.Р. Хэнсоне хотелось бы отметить монографию Ланда Мэттью и Хэсока Чанга, работы Б. Нельсона, Дж. Марголиса, П. Сапа, Д.Одегарда, Дж. Агасси, М. Тадажевски, Джонатана Л. Коэна[4]
.
В монографиях таких авторов, как Д.Э.Венцковский, В.А.Лекторский, Е.А.Мамчур, В.И. Курашов [5]
обсуждались отдельные вопросы, связанные с анализом философских и методологических взглядов Н.Хэнсона и М.Полани. Концепции указанных авторов подвергались исследованию в статьях Е.К.Быстрицкого, А.Е.Луха, Б.Г.Юдина, Л.В.Моториной, Е.П.Никитина, Н.М. Смирновой [6]
и др. Необходимо указать также на диссертационные работы В.В.Петрова, С.А.Струковой, Н.Н.Пугачева, Д. С.Сутырина[7]
, в которых анализируются общие черты методологии представителей постпозитивистского направления. Из работ реферативного плана следует отметить обзоры А.Е.Левина и О.А.Подлишевского[8]. Специальных же историко-философских исследований, посвященных критическому анализу методологических концепций Полани и Хэнсона, в отечественной литературе до сих пор не проводилось.
Цели и задачи исследования. Основная цель диссертационной работы состоит в том, чтобы на основе критического анализа концепций Полани и Хэнсона показать достоинства и ограниченности их подходов к столь важной в методологии проблеме - проблеме объективности научного знания. Для реализации этой цели ставятся следующие задачи:
- выявить философско-гносеологические предпосылки взглядов М.Полани и Н.Р.Хэнсона;
- провести историко-философскую реконструкцию их концепций, раскрыть своеобразие идей рассматриваемых авторов, показать их место в истории философской науки;
- на основе реконструкции концепций М. Полани и Н.Р. Хэнсон, тесно связанных со становлением постпозитивизма, определить предлагаемую ими историко-методологическую «модель» научного знания, которая сыграла важную роль в последующем историко-философском анализе философии науки;
- на этой базе показываются достоинства и изъяны концепций представителей рассматриваемого направления;
- провести сравнительный анализ подходов к решению проблемы объективности научного знания на материале истории философии и современной методологии науки;
- определить специфику подходов М.Полани и Н.Р.Хэнсона к решению проблемы соотношения релятивности и объективности в научном познании;
- проследить эволюцию идей М.Полани и Н.Р.Хэнсона в рамках постпозитивистских концепций;
- выявить сходство и различие концепций М. Полани и Н.Р. Хэнсона с идеями представителей социального подхода к исследованию науки и техники (STS).
Методология исследования. Методологической основой диссертации служат принципы дескриптивного историко-философского, проблемного и компаративистского анализа. В рамках критического анализа концепций М. Полани и Н.Р. Хэнсона, а также других представителей современной англоязычной философии науки в качестве ключевых рассматриваются положения о соотношении объективной, абсолютной и относительной истины, субъективного и объективного, теоретического и эмпирического в научном познании, о рефлексивной природе познания. Метод реконструктивного анализа материала используется для воссоздания картины формирования и развития философии и методологии науки ХХ в. В процессе анализа основных методологических принципов представителей постпозитивистского направления автор использовал также ряд теоретических положений, содержащихся в работах отечественных философов - Б.С. Грязнова, И.Т. Касавина, В.А.Лекторского, Е.А.Мамчур, А.Л. Никифорова, В.Н. Поруса, В.Н. Садовского, В.С. Степина, В.С. Швырева, Н.С. Юлиной[9]
и других. В решении конкретных методологических вопросов автор использовал отдельные положения таких известных естествоиспытателей ХХ века, как Н. Бор, М. Борн, Луи де Бройль, Е. Вигнер, В.И. Вернадский, В.Гейзенберг, А.Б. Мигдал, М. Планк, А. Эйнштейн и др.
Научная новизна диссертации. В процессе исследования были получены результаты, в которых содержатся новые для отечественной истории философии и философии науки положения:
- впервые дается теоретическая реконструкция и критически анализируются концепции ранних представителей постпозитивистского направления в англоязычной философии – М.Полани и Н.Р.Хэнсона. В ходе реконструкции выявлена логика формирования их концепций, оригинальность идей;
- детально проанализированы ключевые принципы: неявное знание философии М. Полани, «теоретическая нагруженность» утверждений наблюдения Н.Р. Хэнсона, несоизмеримость конкурирующих теорий и другие;
- на основе историко-философской реконструкции концепций М.Полани и Н.Р.Хэнсона выявлена такая неотъемлемая тенденция методологии науки, как антифундаментализм;
- в качестве одного из возможных способов подхода к проблеме объективности научного знания предлагается выделять различные уровни научных теорий; подобное различение позволяет говорить о наличии в рамках структуры научного знания неких «инвариантов», которые свидетельствуют об объективной природе человеческого познания.
- показана эволюция идей М.Полани и Н.Р.Хэнсона, установлены моменты идейного влияния их теорий на современную англоязычную философию науки (Т. Куна, Дж. Агасси и др.);
- подчеркивается, что подход к проблеме объективности знания обусловлен особенностью современного этапа научного познания, в рамках которого происходит синтез фундаментальных и прикладных научных исследований, встает вопрос о непреодолимых трудностях в решении проблемы соотношения теоретического и эмпирического, индуктивного и дедуктивного знания.
Положения, выносимые на защиту.
- концепции М.Полани и Н.Р.Хэнсона являются первыми шагами в переосмыслении проблем, поставленных в рамках неопозитивистской философии;
- в работах М.Полани и Н.Р. Хэнсона поставлен вопрос о специфике понимания рациональности; одним из важнейших принципов этого понимания выступает положение о том, что знание является личностным и не может быть формализовано полностью;
- показать значение выдвинутых М.Полани и Н.Р.Хэнсоном тезиса о теоретической «нагруженности» высказываний наблюдения: любой научный факт может быть интерпретирован лишь в рамках теоретического контекста, который во многом обусловлен личной позицией исследователя;
- выявлено, что неизбежным следствием положения о «полной теоретической нагруженности» утверждений наблюдения является тезис о несоизмеримости альтернативных теорий, а последний фактически превращается в «тезис несравнимости теорий»: общих критериев для сравнения альтернативных теорий не существует. В результате М.Полани и Н.Р.Хэнсон вынуждены отказаться от понятия объективной истинности в оценке научных теорий;
- как для М.Полани, так и для Н.Р.Хэнсона свойственна антифундаменталистская тенденция в подходе к проблеме соотношения эмпирического и теоретического в науке;
Предмет и объект исследования. Предметом исследования выступают концепции ранних представителей постпозитивистского направления в англоязычной философии науки – М.Полани и Н.Р.Хэнсона. Это направление является разрывом с неопозитивистской трактовкой природы научного знания и одновременно переходным этапом к историко-методологической модели научного знания.
Объект исследования включает в себя те основные положения и принципы, которые оказываются неотъемлемой частью концепций ранних представителей постпозитивистского направления – М.Полани и Н.Р.Хэнсона. И тот, и другой философ разделяют антифундаменталистскую тенденцию – представление о том, что базис научного знания не основывается целиком на «кирпичиках» первичного опыта. Научные открытия во многом обусловлены личностными, психологическими факторами.
Научно-практическая ценность диссертации определяется тем, что содержащийся в ней материал вносит существенный вклад в отечественные историко-философские и историко-научные исследования англоязычной философии науки. Разработанные в диссертации положения и выводы могут быть использованы в дальнейших исследованиях философско-методологических принципов современной философии науки. Содержание диссертации может служить в качестве материала для лекций по истории современной западной философии и эпистемологии.
Апробация работы. Основные идеи диссертации нашли отражение в публикациях автора, в том числе статьях в научных журналах, рекомендованных ВАК Министерства науки и образования РФ. Они обсуждались на заседании Центра гуманитарных научно-информационных исследований ИНИОН РАН. Тезисы диссертации были представлены на Научно-практических конференциях «Проблемы гуманитарного знания» (Новосибирск, 1986), «Человек-творчество-компьютер» (Москва, 1987), «Философские проблемы биологии и медицины» (Москва, 2007 - 2010 гг.).
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы. Структура диссертации определяется ее целью показать достоинства и ограниченности подходов ранних представителей постпозитивистского направления англоязычной философии науки к столь важной в методологии проблеме - проблеме объективности научного знания, а также принятым подходом к решению поставленных задач.
Первая глава диссертации посвящена критическому анализу основных работ одного из представителей постпозитивистского направления М.Полани. Роль Полани в современной философии науки показывается в первом параграфе первой главы.
Выделяются следующие основные принципы концепции М.Полани, сформулированные в его книгах «Личностное знание», «Смысл» и др.
- Предложения науки не являются простыми описаниями наблюдений, и их истинность или ложность не может быть установлена целиком в процессе наблюдения. Даже в физике, этой наиболее «объективной» из наук, неизбежны суждения вероятности. Но вероятность – это не наблюдаемый факт, а результат личностной оценки, лежащей вне этих фактов.
- Когда научная теория вступает в противоречие с имеющимися фактами, то это обстоятельство не означает отказ от теории. В том
случае, если уверенность в принятой теории достаточно высока, результатами наблюдения можно пренебречь или воспользоваться гипотезой ad hoc. - В случае столкновения между двумя научными теориями или между научной и ненаучной концепциями (к ненаучным Полани относит,
например, психоанализ Фрейда) решающим критерием не должен выступать тот факт, что одна теория соответствует эмпирическим
данным, а другая нет. Любые факты можно «подогнать» под теорию, если они интерпретируются в свете этой теории. Для изменения какой -
либо теории требуется не просто обращение к фактам, но полное изменение самих рамок интерпретации. В этом случае на первый план выступает критерий «интеллектуальной красоты» теории как залог ее возможности выявить непознанную реальность.
- Знание всегда подкрепляется интеллектуальным чувством субъекта; предположения до тех пор не становятся частью науки, пока их кто-нибудь не выдвинет и не заставит в них поверить. Это чувство играет известную роль в определении того, что является и что не является «наукой».
- Любой процесс овладения навыками использования инструментов, управления техникой и т.п. предполагает неявно выраженное
подчинение определенным предположениям о природе вещей, которые субъект непосредственно не осознает, то есть осознает «вспомогательно», а не «фокально». Хотя и не существует никаких гарантий относительно корректности подобных предположений, но без них субъект не может осуществить процесс отбора знания. - Знание не может быть формализовано полностью. Ни одна формула не может определить границы своего собственного применения,
но это применение влияет на значимость и обоснованность формулы. - Все человеческое знание о внешнем мире основывается на неявно принятом метафизическом базисе. Философские основания являются неотъемлемой частью самой науки.
Основные работы Полани в области философии науки относятся к концу 50-х годов. Однако широкий резонанс его концепция «личностного знания» получила почти десятилетие спустя, привлекая внимание представителей различных областей знания: философов, методологов, психологов, социологов науки. В диссертации анализируются причины столь «запоздалого» успеха идей М.Полани. Диссертант видит в этом явлении естественную реакцию на «узкий сциентизм» неопозитивистского толка. В диссертации отмечается, что эпистемологические взгляды Полани трудно охарактеризовать однозначно. В своих работах он во многом предвосхитил современные тенденции философии и методологии науки на Западе. Его можно отнести к разряду тех «несистематичных» философов, которые пытаются осознать происходящие в науке изменения и предложить (как правило, в конфронтации с предшествующими философскими конструкциями) собственные принципы методологического анализа.
Общие и особенные черты взглядов М.Полани выявляются в сравнении с основными положениями концепции классического представителя постпозитивистского направления Т.Куна. Как Полани, так и Кун разделяли положение о том, что не существует объективных, общепринятых правил выбора между конкурирующими теориями (парадигмами). Однако, признавая роль традиции и авторитета, Полани (в отличие от Куна) не склонен абсолютизировать момент стабильности в науке, сближаясь в этом вопросе с позицией П.Фейерабенда, отстаивающего свободную конкуренцию идей и теорий (принцип пролиферации). Утверждая, что изменения внутри парадигмы могут быть не менее «революционны», чем кардинальные (внепарадигмальные) изменения понятий, Полани, таким образом, релятивизирует рамки «нормальной» науки Куна. (К тем же выводам в данной проблеме, что и Полани, приходит Фейерабенд в своей концепции «методологического анархизма»). В основе подхода Полани лежит концепция «личностного» знания.
Во втором параграфе главы 1 рассматривается вопрос о месте постпозитивистского направления в современной англоязычной философии науки.
В конце 50-х - начале 60-х годов в философии и методологии науки произошли существенные изменения, во многом связанные с тем обстоятельством, что доминирующее влияние логического позитивизма в области методологии науки к этому периоду было значительно «поколеблено» представителями нового поколения философов науки: М.Полани, Н.Р.Хэнсоном, К. Поппером, Т.Куном, П.Фейерабендом и др. М. Полани и Н.Р. Хэнсоном выдвигается тезис о теоретической «нагруженности» утверждений наблюдения, акцент делается не столько на логико-методологическом подходе в изучении научного знания, сколько на роли социокультурных и личностно-мировоззренческих факторов в формировании знания. Гносеологические истоки подобной эволюции методологических идей кроются в тех фундаментальных изменениях, которые претерпела наука XX в. В этой связи отмечаются такие ее черты, как революционный характер ее развития, рост абстрактности теорий, тесная взаимосвязь теоретических и экспериментальных исследований, существенные изменения стиля научно-исследовательских работ.
В третьем параграфе анализируется критика К. Поппером и его последователями неопозитивистской эпистемологии. Отмечается, что отдельные положения неопозитивизма были подвергнуты критике в англо-американской философии К.Поппером и некоторыми другими авторами в 30-х - 40-х годах ХХ века. Существенное значение в развитии философии науки имеют такие идеи Поппера, как принципы фальсификации и фаллибилизма, концепция «трех миров» и др. Но К.Поппер не сумел до конца выйти за рамки неопозитивизма. Всесторонняя критика неопозитивистской программы исследования научного знания была осуществлена рядом представителей англо-американской методологии и истории науки в 50 - 70-е гг. ХХ века. Первый этап этой критики связывают с работами Полани и Хэнсона, в которых обосновывалось, что поскольку знание определяется субъективным элементом, то оно не может быть полностью исследовано по типу природного объекта
В четвертом параграфе подчеркивается, что основные методологические принципы М.Полани, обладая своими особенностями, во многом совпадают с так называемой историко-методологической «моделью» научного знания, представленной в работах Т.Куна «Структура научных революций», Н.Хэнсона «Восприятие и открытие», П.Фейерабенда «Против метода», С.Тулмина «Человеческое понимание» и др. В своей основной работе «Личностное знание» Полани, во-первых, учитывает динамику науки, пытается реализовать принцип историзма в методологическом исследовании. Во-вторых, особое место в работах Полани занимает тезис о теоретической «нагруженности» утверждений наблюдения: любой научный факт может быть интерпретирован лишь в рамках теоретического контекста. В-третьих, Полани подчеркивает влияние (как позитивное, так и негативное) так называемых внешних факторов на науку. В-четвертых, по его мнению, для изменения какой-либо теории требуется не просто обращение к фактам, но полное изменение самих рамок интерпретации. Тем самым Полани фактически закладывает основы известного тезиса несоизмеримости альтернативных теорий. В-пятых, понятие объективной истины Полани фактически заменяет такими категориями, как чувство красоты, убежденности и т.п. Результатом изменения научного знания оказывается не достижение объективности, а получение лучшего понимания проблемы, выявление интересных и оригинальных решений и т.д. В-шестых, формально-логическому подходу к анализу научного знания в концепции Полани отводится сугубо подчиненное место.
Личностное знание как соотнесение реальности с человеческим миром в концепции М.Полани рассматривается в пятом параграфе. Указывается, что в целях теоретического обоснования категории «личностного знания» М.Полани обращается» в частности, к результатам гештальт-психологии. В качестве отправного пункта у него служит такой, казалось бы, тривиальный принцип - нельзя понять целого, не видя его частей, но субъект может видеть части, не понимая самого целого. Важным моментом в этой связи является положение о существовании двух уровней знания: фокального (выразимого, явного) и вспомогательного (подразумеваемого, скрытого). Чем больше познание фокусируется на целом, тем больше подчиняется этому целому, тем более частным, ограниченным становится знание об его элементах. Полани указывает сферы приложения теоретического анализа «личностного» знания: I) анализ навыков путем изучения двигательных функций, 2) физиогномические характеристики путем перечисления типичных признаков, 3) анализ возможных вариантов решения в процессе тестирования, 4) изучение речи посредством грамматического анализа, 5) физиологический анализ процесса восприятия.
Диссертант обратил внимание на то, что в концепции Полани именно «неявное» знание служит связующим звеном между обыденным опытом, наукой и искусством. Любая наука способна предсказывать наблюдаемые факты благодаря искусству устанавливать с помощью зрения, слуха и осязания соответствие между научными предположениями и реальным чувственным опытом субъекта. Практический опыт играет существенную роль в процессе научной деятельности. Например, биолог, врач или инженер должны (наряду с «явным» знанием) обладать определенными практическими навыками и умением, которое позволяло бы им легко ориентироваться в проблематике своего исследования. Это «неявное» знание передается из поколения в поколение в форме практического искусства тем же самым способом, каким, например, студенты обучаются научной квалификации в лаборатории. Конечно, биолог, врач или инженер могут во многом черпать свое знание из книг. Но книги становятся бесполезными, если чтение не сопровождается формированием соответствующих практических навыков и умения, которые Полани относит к «личностному» знанию. Благодаря этому знанию специалисты достигают исключительной точности в оценке тех вещей, с которыми они сталкиваются в процессе своей работы.
В шестом параграфе диссертант рассматривает вопрос о том, что личностный характер научного знания, согласно Полани, наиболее отчетливо проявляется в практике преобразования базовых понятий. Отмечается, что Полани рассматривает «личностное» знание как факт реальной научной практики. При этом он особое внимание уделяет тому, как реально осуществляются научные открытия, а не как они должны осуществляться. В этой связи обратимся к некоторым фактам истории открытия теории относительности, которые Полани подвергает анализу.
На основании конкретного историко-научного материала диссертант прослеживает, как Полани решает вопрос о формах проявления личностного знания в навыках и умении, в реальной практике ученых. В ходе исследования рассматриваются такие важные методологические проблемы, как роль философских предпосылок и интуиции в деятельности ученого, место эксперимента в научном исследований, преобразование понятий как необходимый компонент роста естественнонаучного знания. Обращено внимание на слабые стороны концепции «личностного» знания М.Полани, в частности, отмечена определенная недооценка Полани роли теоретической рефлексии в познании.
В седьмом параграфе главы 1 раскрывается соотношение таких категорий концепции Полани, как «личностное знание» и «интеллектуальные чувства». Особое место среди нестрогих критериев оценки теорий занимает чувство научной красоты. Полани выделяет две основные функции «интеллектуальных чувств»: селективную и эвристическую. С помощью «интеллектуальных чувств» субъект определяет научную ценность фактов, принимая одни и отбрасывая другие. Для того чтобы воспользоваться результатами научного открытия или технического изобретения, нет необходимости в особых усилиях воображения. Человеку, например, не требуется обладать творческим воображением Ньютона, чтобы его законы использовать на практике. Иное дело в искусстве. Как отмечает Полани, субъекту необходимо достичь особого видения, чтобы по достоинству оценить произведение искусства, эстетически понять его. Критерии оценки научных открытий и технических изобретений более объективны (в смысле – беспристрастны), чем произведений искусства. Однако это различие, согласно Полани, не абсолютно. Помимо строгих, общепринятых критериев в науке существуют нестрогие критерии оценки, такие, как красота, простота, согласованность и т.п. Эти критерии имеют качественный, неформальный, скрытый, личностный характер.
В восьмом параграфе диссертант указывает, что чувство научной красоты тесно связано с понятием интереса. Полани, подчеркивая важность выявления изящества некоторого формального вывода, вместе с тем отмечает, что все связанные с этим трудности могут проистекать единственно из человеческого нежелания понять, что математику как науку нельзя определить, не признав ее наиболее очевидного свойства - того, что она интересна. Эвристическое чувство, по Полани, способствует выявлению оригинальности научной теории. С этих позиций ученый отвергает старые рамки интерпретации и переходит к новым. Эвристическое чувство, в свою очередь, перерастает в чувство убежденности ученого в правильности того, что он думает и делает в ходе своей научной деятельности. Полани наделяет каждого ученого правом отстаивать все те убеждения, в истинность которых он искренне верит, хотя бы ему пришлось при этом идти против всего научного сообщества (вспомним, что таким образом в истории науки происходило принятие почти любого фундаментального открытия). Распространение открытия - это постепенное превращение индивидуальной убежденности в убежденность, разделяемую научным сообществом. Вне контекста мнений, разделяемых этим сообществом, для ученых не существует никаких «фактов».
Эвристическое чувство как путь к научным открытиям исследуется в девятом параграфе. С помощью «интеллектуальных чувств» субъект определяет не только красоту той или иной теории или гипотезы. «Интеллектуальные чувства» могут приводить к определенным открытиям, являясь как бы путеводной нитью в исследовательской работе. Понимание научной ценности в данном случае переходит в способность делать открытия так же, как, например, тонкое чутье художника способствует развитию его творческих возможностей.
В десятом параграфе указывается на то обстоятельство, что эвристическое чувство перерастает в чувство убежденности ученого в правильности того, что он думает и делает в ходе своей научной деятельности. Диссертант обращает внимание на то, что М.Полани наделяет каждого ученого правом отстаивать все те убеждения, в истинность которых он искренне верит, хотя бы ему пришлось при этом идти против всего научного сообщества (вспомним, что таким образом в истории науки происходило принятие почти любого фундаментального открытия). Распространение открытия - это постепенное превращение индивидуальной убежденности в убежденность, разделяемую научным сообществом. Вне контекста мнений, разделяемых этим сообществом, для ученых не существует никаких «фактов».
На основе конкретного историко-научного материала в диссертации выявляются сильные и слабые стороны предлагаемых Полани так называемых нестрогих критериев в оценке научного знания. В частности, показывается, что область применения ценностных установок (или - в терминологии Полани - нестрогих критериев) в науке строго ограничена и имеет скорее характер рекомендации, чем методологического принципа. Подчеркивается, что указанные критерии не столько замещают, сколько дополняют критерий объективности в науке.
Проблема объективности знания в англоязычной эпистемологии ХХ в. рассматривается в одиннадцатом параграфе. Отмечается, что К. Поппер, исследуя проблему индукции, поставленную Юмом, пришел к следующему парадоксу. Человеческий интеллект работает не рационально: привычка, рационально не обосновываемая, есть основная сила, руководящая мыслями и действиями субъекта. Решение этого парадокса Поппер усматривал в том, что человек может не только рассуждать рационально, а, следовательно, вопреки принципу индукции, несостоятельность которого установлена Юмом, но и действовать рационально — в соответствии не с индукцией, а с разумом. Согласно попперовской плюралистической философии, мир состоит из трех различных субмиров: первый — это физический мир, или мир физических состояний; второй — духовный мир, мир состояний духа, или ментальных состояний; третий — мир умопостигаемых сущностей, или идей в объективном смысле. Это мир возможных предметов мысли, мир теорий «в себе» и их логических отношений. Поппер указывал на автономность мира объективного знания. Книга остается книгой — определенным видом продукта человеческой деятельности, даже если она никогда не была прочитана. Для того чтобы принадлежать третьему миру объективного знания, книга должна потенциально обладать способностью быть постигнутой кем-то. Автономия третьего мира и обратное воздействие третьего мира на второй и даже на первый миры, согласно Попперу, представляют собой один из самых важных фактов роста научного знания.
Отношение М.Полани к проблеме объективности научного знания рассматривается в одиннадцатом параграфе первой главы. Выделяются следующие два аспекта объективности. Во-первых, объективность понимают как адекватность знания внешнему миру. Это понимание связано с положением о том, что на каждом этапе человеческого познания присутствует момент относительной истинности. Подобную трактовку связывают с эпистемологической объективностью. Во-вторых, объективность рассматривают как отстраненность ученого от тех или иных субъективных предпочтений, его беспристрастность по отношению к оценке результата научного исследования, свободу от групповых и иных интересов. Эта трактовка связана с социальным и аксиологическим аспектами науки.
В диссертации показано, что Полани фактически не проводит различия между результатом научного открытия и теми путями и способами, которые к нему приводят. Не вызывает возражения положение о том, что пути эти неповторимы даже в случае одинаковых открытий. Поскольку пути различны, то не могут быть одинаковыми и планы дальнейшего развития идей, представления о возможном применении и даже оценка роли и значения сделанного открытия. Именно в этом смысле уместно утверждение, что в реальной научной практике необходимо присутствует личностный элемент, родственный личностному элементу в искусстве. В то же время следует всегда учитывать тот факт, что ученый в своей работе вольно или невольно должен стремиться к объективности. Согласно Полани, личностное знание в принципе неустранимо и играет существенную роль в процессе получения объективного знания. Как же в таком случае обеспечивается интерсубьективная ценность научного знания? Как утверждал Полани, его концепция далека от скептицизма. Во-первых, познание зависит от твердой убежденности ученого в правильности своих взглядов. Метод познания скорее не «отрешенность», а «включенность» субъекта в процесс исследования. Во-вторых, Полани отстаивал идею единства личностного и универсального в характере человеческого знания. Особую роль при этом играет понятие «рациональности».
Диссертант указывает, что тот рациональный базис человеческого знания, к утверждению которого стремилась вся философия нового времени, для Полани отнюдь не является явным и очевидным. Рациональное знание может быть достигнуто и сохраняться в фокусе внимания субъекта с помощью определенного «личностного усилия». В противоположность традиции классической философии, Полани диаметрально разводил понятия «рациональности» знания, с одной стороны, и его ясности, выразимости, с другой. Признаком объективности теории, как утверждает Полани, служат те ее положения, рациональный характер которых выявляется последующими поколениями и о которых не предполагали сами создатели этой теории. В этой связи возникает закономерный вопрос: как на практике «работают» нестрогие критерии оценки научных теорий, о которых упоминает Полани? При разрешении такого рода трудностей английский философ ссылается на гениальность ученого. «Личностное знание» гения оказывается более близким к истине, и вместе с тем в нем, так или иначе, отражаются черты индивидуальности ученого. Гениальность, согласно Полани, - это скорее руководство к практическому действию. Это свойство ученого наиболее отчетливо выражает его способность к творчеству и оригинальности. Его часто связывают с интуитивным характером познания, с отсутствием какого-либо плана в ходе исследования. Конечно, ни один аспект человеческой жизни не лишен фактора случайности. Ф. Бэкон допускал возможность открытия явления, которое, будучи скрытым от людей в течение длительного времени, было обнаружено не посредством философии или науки, а благодаря случаю и совпадению. Эти открытия настолько отличны и удалены от всего познанного ранее, что никакое предшествующее знание не могло к ним привести. Однако случайность вовсе не свидетельствует об отсутствии мыслительной активности. Каждый в своих поисках может натолкнуться на жемчужину. Тем не менее, далеко не каждый способен отличить жемчужину от простых зерен: для этого требуется знание и опыт. Ссылка на роль гения является далеко не единственным способом объяснения природы научных открытий. Так, ряд философов (Р. Мертон, С. Тулмин) рассматривали научное открытие как результат конкуренции между учеными. Анализ научного знания осуществлялся ими не столько с психологической, сколько с институциональной точки зрения. Близкую к указанной позиции занимал Э. Дюгем. Он объяснял факт одновременного открытия одного и того же явления независимыми друг от друга учеными как результат развития новых технологий. Согласно Дюгему, новые инструменты рождаются для новых теорий. Кун считал, что научное открытие имеет место тогда, когда для него «созревают» условия. В конечном счете, принятие открытия научным сообществом, согласно Куну, зависит от мнения авторитетных ученых. В этом аспекте точка зрения Куна сближается с позицией Полани. И тот, и другой подчеркивали, что в своей оценке новой теории авторитетный (гениальный) ученый опирается на невыразимые формально критерии.
В диссертации подчеркивается, что Полани в трактовке проблемы объективности делает акцент на субъективных, личностных моментах познания. С его точки зрения, признание наличия субъективных факторов в познании способствует более адекватному пониманию самой природы объективности. Свою позицию Полани подкрепляет следующими аргументами. Во-первых, Полани настаивает на «широком» толковании понятия рациональности, которое, по его мнению, должно включать такие категории, как «творчество» и «интуиция». Во-вторых, он пытается обосновать тезис о «доминантности» теории по отношению к эмпирическому материалу. В-третьих, на основе конкретного историко-научного материала Полани стремится подчеркнуть роль субъективных факторов в выборе метода научного исследования тем или иным выдающимся ученым. При этом у Полани отмечается тенденция к сближению норм научного и художественного творчества. В диссертации выявляются социальные и гносеологические истоки этой тенденции. Сближение эстетических и научных норм творчества приводит Полани к тому, что понятие объективней истины фактически заменяется в его концепции такими категориями, как красота, оригинальность, научный интерес и т.п. Все это позволяет говорить об абсолютизации Полани субъективных моментов в трактовке им проблемы объективности научного знания.
В своей концепции Полани пытался рассмотреть идеалы и нормы научного познания с точки зрения эстетических и этических ценностей. Так, представитель постпозитивисткого направления Дж. Агасси расматривает Полани как доблестного борца за свободу ученого. Существенное значение идеи Полани имеют для теории и практики образования. Полани указал на то обстоятельство, что навыки и умения в той или иной профессии передаются в полной мере только в процессе непосредственного общения учителя и ученика. В этом плане концепция Полани расходится с трактовкой «объективного знания» К. Поппера, который приписывал «миру идей», или «третьему миру», определенную автономность. Особое значение приобретает вывод о том, что современная эпистемология едва ли будет полной вне учета личностного фактора в научном познании.
Вторая глава диссертации посвящена критическому анализу взглядов одного из типичных представителей постпозитивистского направления в философии и методологии науки - Норвуда Рассела Хэнсона (1924 – 1967), с 1963 г. научного сотрудника Йельского университета (США). Его основные труды: «Образцы открытия» («Patterns of Discovery») (1958), «Понятие позитрона» («The Concept of the Positron») (1963) «Восприятие и открытие» («Perception and Discovery») (1969) и др. В первом параграфе главы 2 рассматриваются теоретические предпосылки взглядов Хэнсона, дается краткая сравнительная характеристика идей Хэнсона и Полани, отмечаются такие общие черты их концепций, как акцент на историко-научной реконструкции в анализе научного знания, эмпиризм в подходе к историко-научному материалу. Как Полани, так и Хэнсон указывали на необходимость и актуальность исторической реконструкции как важного средства методологических исследований. Не случайно в работах обоих авторов значительное место занимают вопросы, относящиеся к методологии истории или историографии. Однако главное, что объединяет этих философов, - это релятивистская тенденция в трактовке проблемы объективности научного знания. Под релятивизмом в данном случае понимается методологический принцип, заключающийся в абсолютизации относительности и условности содержания научного знания.
Диссертант обращает внимание на то обстоятельство, что личностно-мировоззренческий подход к анализу научного знания не ограничивается у Хэнсона лишь психологическим аспектом, затрагивающим не столько познавательную структуру сознания субъекта, сколько структуру эмоциональную. Этот подход может быть существенно дополнен собственно гносеологическим исследованием взаимосвязи различных форм и средств научного познания (как-то: языка и наблюдения, гипотезы и эксперимента и т.д.). Неправомерное отождествление данных чувственности с объективной реальностью, свойственное «традиционной» эпистемологии, коренится в сложности отделения в восприятии того, что вызвано объектом познания, от того, что внесено в восприятие субъектом.
Второй параграф посвящен критическому анализу принципа теоретической «нагруженности» утверждений наблюдения как основного принципа хэнсоновской концепции. Подвергая критике неопозитивистское положение о нейтральности утверждений наблюдения по отношению к проверяемой теории, Н.Р.Хэнсон пришел к общей для постпозитивистского направления идее о доминирующей роли теоретических установок ученого над эмпирическим материалом. Утверждения наблюдения формируются в рамках определенного теоретического контекста. Исходя из этого, Хэнсон рассматривал любое утверждение наблюдения в науке как теоретически «нагруженное». В качестве теоретических предпосылок указанного принципа выделяются, во-первых, исследования в области гештальт-психологии, во-вторых, отдельные попытки пересмотра и критики стандартной концепции науки, разрабатываемой в рамках неопозитивистской философии. Хэнсон тесно связывает восприятие с личным практическим опытом субъекта. Так, он подчеркивает то обстоятельство, что почти все научные наблюдения проводятся с помощью специальных инструментов, без понимания принципов действия которых невозможно осуществить и сам процесс наблюдения. В этом трактовка Хэнсоном «видения как» и «видения что» близка к «личностному знанию» Полани.
Диссертант подчеркнул, что «видение как» в значительной степени зависит от знания наблюдателя. Видеть объект как X означает видеть, что поведение данного объекта соответствует характеристикам, свойственным X. Видеть, что поведение объекта не соответствует этим характеристикам, предполагает изменение поля человеческого восприятия. Человек уже не видит дельфина как рыбу, Землю - плоской, небо - шарообразным. Иными словами, в настоящее время люди не видят глазами ученых XIII века. Хэнсон выделял два уровня в процессе зрительного восприятия. Первый уровень - это непосредственный образ действительности, язык точек, линий и пятен; второй - это восприятие сквозь призму некоторой познавательной модели, или паттерна. Наблюдение, сделанное до формирования паттерна восприятия, эпистемологически отлично от наблюдения, сделанного после формирования паттерна, и это отличие, согласно Хэнсону, имеет принципиальное значение.
Во втором параграфе указывается, что на значение понятия «паттерн» обратили в начале XX века представители гештальт-психологии, провозгласив особую роль «перцептивной организации» восприятия. Смысл их концепции сводился к тому, что психике человека присущи некоторые врожденные принципы, в соответствии с которыми паттерны организуются в «целое». Эта «организация в целое» доказывалась с помощью черно-белых фигур, составленных главным образом из точек: наборы из случайно разбросанных точек не выглядят как случайные - глаз различает в них определенные «конфигурации». Основная слабость гештальт-психологии заключалась в том, что личному опыту субъекта в ней уделялось незначительное место. Характерной чертой психологии зрения второй половины ХХ века выступает положение об активной, динамической природе процесса восприятия; восприятие должно рассматриваться как своего рода способность к решению проблем.
В ходе исследования диссертантом рассматриваются такие философские проблемы, как роль языка в процессе наблюдения, значение предварительной гносеологической установки в этом процессе. Язык как бы разделяет мир видимых явлений на две области: одна находится в поле внимания субъекта, другая - вне его. Между ними имеется едва различимая «граница» - именно здесь возможно будущее открытие, которое способно внести изменения в понятийный аппарат, существующие способы мышления и наблюдения. Иначе говоря, изменение этой «границы», согласно Хэнсону, приводит к научным революциям. Что касается этапа развития «нормальной науки», то здесь указанные факторы (теоретическая система понятий, способы наблюдения и т.п.) обусловливают круг возможных открытий. Язык не относится к реальности так, как копия к своему оригиналу. Языковая речь и картина - это гносеологически различные типы объектов так же, как научное знание принципиально отлично от простого наблюдения. В то же время знание и наблюдение тесно взаимосвязаны. Каким же образом эта связь осуществляется? Согласно Хэнсону - посредством «видения как» и «видения что». Последние берут свое начало в уже установленном знании и образуют языковую форму, в которой это знание выражается. Иными словами, любое наблюдение предполагает интерпретацию. Субъект видит сквозь призму своего предшествующего опыта, знания, окрашенного логическими формами своего языка и своих понятий. Если восприятие включает лингвистический компонент, то наблюдение предполагает теоретический компонент. Утверждения наблюдения, делает вывод Н.Р.Хэнсон, «теоретически нагружены».
Справедливо подчеркивая роль языка в процессе научного наблюдения, Хэнсон существенно «усиливает» этот тезис положением, согласно которому понятийный аппарат во многом определяет картину наблюдаемых явлений. В итоге Хэнсон приходит к тому, что реальность рассматривается им сквозь призму имеющегося категориального аппарата. В трактовке этой проблемы Хэнсон во многом предвосхитил взгляды сторонников постмодернизма на процесс научной эволюции. Что касается принципа теоретической «нагруженности» утверждений наблюдения, то последний, по сути дела, приводит Хэнсона к идее «несравнимости теорий»: общих критериев для сравнения альтернативных теорий не существует. В результате Хэнсон вынужден отказаться от понятия объективности в оценке научных теорий, что, в свою очередь, означает очевидную уступку релятивизму в философии и методологии.
В третьем параграфе анализируется использование Хэнсоном принципа теоретической «нагруженности» в трактовке им такого методологического понятия, как факт в науке. Утверждая, что любой факт в науке всегда тесно связан с теоретической системой знания, Хэнсон справедливо критикует позитивистскую трактовку познавательного процесса, в которой факты выступают некими «незыблемыми кирпичиками» научного знания. Он подчеркивает, что осмысление любого явления предполагает акт интерпретации с помощью определенной системы понятий.
В четвертом параграфе отмечается, что роль эксперимента в науке Хэнсон рассматривает сквозь призму принципа теоретической «нагруженности». Эксперимент оказывается «решающим» лишь благодаря тому, что он выступает в контексте проверяемой теории. Сама проверяемая теория так или иначе участвует в интерпретации результата «решающего» эксперимента.
В пятом параграфе анализируется соотношение таких понятий, как наблюдение и гипотеза. Факты, согласно Хэнсону, - это то, к чему направляет внимание субъекта предварительно сформулированная гипотеза. Американский философ сравнивает гипотезу с фильтрующим объективом: она концентрирует внимание и делает существенным лишь определенные факты, оставляя другие вне фокуса восприятия субъекта.
Вместе с тем в диссертации приводятся альтернативные хэнсоновской трактовки процесса возникновения нового знания. Так, в рамках подхода отечественного философа Б.С.Грязнова научные открытия рассматриваются как поризм, т.е. как непредвиденное, однако естественное, вполне рациональное и логически полученное следствие На основе конкретного историко-научного материала в диссертации показывается, что «вектор» хэнсоновской методологии получает свое направление скорее в традиции Декарта - Лейбница, чем Галилея - Ньютона. В концепции Хэнсона прослеживается тенденция к определенной недооценке роли эксперимента в научном познании. Иной представляется точка зрения отечественного историка науки В.П.Зубова, который в своих выводах опирается на положение о взаимной связи теории и эксперимента в научном исследовании.
В шестом параграфе рассматривается соотношение таких категорий, как гипотеза, теория и эксперимент. Отмечается, что так называемая революция в философии, по мнению Хэнсона, фактически продолжила линию, предложенную авторами революционного преобразования методов физики и математики. Такие ученые, как Галилей и Ньютон, обладали достаточным научным видением, чтобы отказаться от старых теорий и проверить новые смелые гипотезы.
Отношение Н.Р.Хэнсона к проблеме объективности научного знания выявляется в седьмом параграфе второй главы. Положения научной теории рассматриваются в концепции Хэнсона в качестве условных конструкций, средства для упорядочения результатов наблюдения. Поэтому вопрос об их соответствии объективной реальности оказывается в его концепции некорректным. Согласно Хэнсону, по отношению к научной теории наиболее уместны такие термины, как «применимость» или «неприменимость», а не «истинность» или «ложность». Сами теоретические суждения он сравнивает с рецептами повара. Как рецепт лишь предписывает, что надо делать с имеющимися в наличии продуктами, так и теорию следует рассматривать как указание, которое позволяет осуществлять определенные действия с некоторыми классом наблюдаемых явлений. Концепция Хэнсона с ее определенной недооценкой роли эксперимента в научном исследовании ориентирована скорее на пройденный, чем на современный этап в развития науки. Иными словами, в своем исследовании он обращается к строго фиксированному состоянию, к установившемуся «балансу» между теоретическим и экспериментальным в научном поиске. Сторонник крайних форм трактовки принципа «теоретической нагруженности» в данном случае неизбежно приходит к скептицизму относительно самой возможности достижения объективного знания о природе вещей. Характерным выражением последнего является тезис о несоизмеримости последовательно сменяющих друг друга теорий в его радикальной трактовке. Положение о несоизмеримости в своей умеренной трактовке в целом справедливо: оно «схватывает» определенные черты современного научного исследования. Однако Хэнсон пытается его «усилить». По его мнению, утверждения наблюдения ничего не значат сами по себе, полностью определяясь рамками исходной теоретической системы. В данном случае понятие «теоретическая система» приобретает настолько широкое толкование, что границы между наукой и другими компонентами культуры просто стираются. Термины последовательно сменяющих друг друга теорий оказываются полностью изменчивы. Представители постпозитивизма вынуждены отождествить фундаментальную науку и технологию. Для ученого так же, как и для инженера, на первом плане оказывается не истина, а успех.
Диссертант отмечает, что Хэнсон в своей концепции предпринял попытку отразить ряд особенностей нового этапа развития научного знания. Справедливо подвергая критике узко эмпиристский характер доктрины логического позитивизма, Хэнсон осуществил ревизию «традиционной» трактовки соотношения таких понятий, как теоретический принцип и наблюдение, факты и гипотезы, теория и эксперимент. Опираясь на результаты современной ему психологии, он проводит идею об активном, динамическом характере процесса восприятия, неразрывной связи наблюдения с рациональными моментами познания. Представляется интересной мысль Хэнсона о том, что научное наблюдение невозможно рассматривать в отрыве от понятийных средств его выражения. Все это в той или иной мере отражает тенденцию возрастающей роли рациональных моментов в современном научном поиске. В своих работах Хэнсон справедливо указывал на историческую обусловленность результатов научного познания - постановки проблем в науке, экспериментально полученных фактов и т.п. Говоря о «ступенчатом» характере процесса научного познания, американский философ подчеркивал, что факты необходимо рассматривать как элемент исторически определенной теоретической системы. Вместе с тем его концепция не лишена принципиально слабых сторон. Отмечая понятийную направленность процесса научного наблюдения, Хэнсон в то же время оказывается в затруднении предложить какой-либо критерий, который позволил бы отличить систему понятий как объективное отражение действительности от системы понятий как простой мозаики, как результата произвольного воображения и фантазии. Не случайно поэтому вопрос об истинности теории остается в его концепции открытым. Ведь для того, чтобы теория реализовала свое назначение, то есть стала истинной теорией, ее необходимо апробировать на практике.
Диссертант обращает особое внимание на то, что Хэнсон, разделяя рационализм метода Декарта - Лейбница, существенно недооценивает роль экспериментальных данных в научном познании. Основной гносеологической тенденцией хэнсоновской концепции выступает пантеоретизм, представление о том, что так называемый первичный опыт (наблюдение и эксперимент) в принципе не дает объективного знания о природе вещей. Вместе с тем и экспериментальное, и теоретическое исследование не могут не отражать тех или иных сторон объективной действительности. Абсолютизация одного из них предполагает нарушение их единства, их взаимной связи в реальном научном поиске. Анализ научного, в частности теоретического, знания осуществляется им, исходя из позиции инструментализма. Положения научной теории рассматриваются в его концепции как чисто условные конструкции, как механизм для упорядочения эмпирической информации. Поэтому вопрос об их соответствии реальности оказывается в концепции Хэнсона неправомерным - теория не может быть истинной или ложной, а лишь «плодотворной» или «неплодотворной». Если теории – лишь простые инструменты, то их объективность есть результат соглашений о степени их полезности. Объективное содержание научных теорий интерпретируется в его концепции лишь как определенная (и весьма условная) социокультурная норма. В этом плане по отношению к теории Хэнсона применима та же оценка, что и к теории М.Полани, а именно: эти концепции в решении проблемы объективности научного знания есть проявление антифундаменталистской тенденции в философии науки.
В третьей главе прослеживается эволюция идей Хэнсона и Полани. В первом параграфе главы 3 на основе анализа последах работ С.Тулмина, П.Фейерабенда, Т.Куна выявляются основные тенденции развития постпозитивизма.
В диссертации кратко рассмотрены взгляды Стивена Тулмина. Он интересен тем, что внес в философию науки некий прагматический аспект. Согласно его концепции, теории – это сущности, которые не столько проверяются, сколько используются. Теоретические утверждения Тулмин сравнивает с описанием правил: прежде, чем использовать то или иное правило, ученые ограничивают область его применения. И даже в этой области правила неприменимы для всех случаев без исключения. К примеру, убийство другого человека практически во всех странах мира преследуется по закону за исключением тех случаев, когда смерть другого лица наступает в ходе официально объявленных военных действий. На основе многочисленных примеров из истории науки Тулмин показывает, как, следуя логике позитивизма, ученый сталкивается с трудностями, пытаясь выявить область применения тех или иных теоретических утверждений. Любое правило, согласно Тулмину, оценивается не столько с точки зрения «истинности» или «ложности», сколько с позиций того, где оно применимо.
Диссертант подчеркивает, что наиболее интересное развитие идеи Хэнсона и Полани получили у Фецерабенда. Сформулированные Хэнсоном (а отчасти и Полани) философско-методологические принципы – «теоретической нагруженности» утверждений наблюдения в его радикальной трактовке, несоизмеримости конкурирующих теорий - легли в основу концепции Фейерабенда. Вместе с тем эти положения претерпели в его концепции дальнейшую эволюцию. Так, тезис о «полной теоретической нагруженности» трансформируется у Фейерабенда в прагматистскую теорию наблюдения. Построение теорий, согласно Фейерабенду, не зависит от результатов наблюдения и эксперимента. В итоге оказывается, что каждая теория имеет свой собственный опыт, и между этими «опытами» отсутствует какое-либо пересечение. Тем самым Фейерабенд отстаивает тезис о несоизмеримости конкурирующих теорий. Американский философ подкрепляет свой тезис следующими аргументами: сменяющие друг друга теории используют различные методы; в этих теориях употребляются различные по содержанию понятия; ученые, выдвигающие эти теории, обладают различным научным видением. Все это препятствует возможности сравнения последовательно сменяющих друг друга теорий. А поскольку несоизмеримые теории, по мнению Фейерабенда, не могут сравниваться по содержанию, то нельзя судить и о сравнительной близости к истине той или иной теории.
Диссертант отмечает, что, основываясь на прагматистской теории наблюдения, П.Фейерабенд выдвигает принцип пролиферации, то есть необходимости создания как можно большего числа конкурирующих теорий. В данном случае конкурирующие теории выступают в качестве «решающего» средства критики принятой тории, причем «более действенного», чем критика, основывающаяся на сравнении теории с установленными фактами. Адекватность любой теории, сколь бы универсальной она ни была, может быть установлена лишь после ее «столкновения» с конкурирующими теориями, а создание и детальная разработка этих альтернативных теорий должны предшествовать любому окончательному утверждению о практическом успехе проверяемой теории. В результате оказывается, что не факты, несогласные с теорией, получают приоритет над альтернативными теоретическими гипотезами, а благодаря отказу от альтернативных гипотез происходит элиминация фактов, потенциально опровергающих принятую теорию. Внешнее оправдание теории Фейерабенд отказывается рассматривать в качестве признака ее объективности. С его точки зрения, теории, обладающие высокой степенью эмпирической подтверждаемости, становятся почти неотличимыми от мифа и существуют исключительно за счет сообщества верующих и их лидеров (будь то священники или Нобелевские лауреаты). Иными словами, эмпирическим успехом, согласно Фейерабенду, теория обязана тому, что, захватывая области, более широкие, чем предполагалось изначально, она тем самым превращается в жесткую идеологию. Что же в итоге предлагает П.Фейерабенд? По его мнению, пролиферация должна обеспечить такие условия научной деятельности, которые бы не позволяли сдерживать даже наиболее нелепые продукты человеческого разума. Естественным следствием несоизмеримости и пролиферации у Фейерабенда является так называемый «плодотворный» релятивизм. Вера в «приближение к истине», по мнению американского философа, лишь ограничивает возможности развития научной теории. Несоизмеримость конкурирующих теорий означает не что иное, как невозможность сравнения теорий с точки зрения их истинности или правдоподобия. «Что же остается ?» - возникает закономерный вопрос. Остаются, согласно Фейерабенду, эстетические суждения, суждения вкуса и наши собственные субъективные желания.
В диссертации показано, что общая направленность эволюции постпозитивистской философии характеризуется, с одной стороны, стремлением преодолеть очевидные ограниченности неопозитивистской доктрины. В первую очередь это касается проблемы соотношения теоретического и эмпирического в научном познании. Представители постпозитивистского направления в своих работах убедительно показали несостоятельность позитивистского деления словаря науки на теоретические термины и термины наблюдения. Вместе с тем представители указанного направления в своих концепциях вынуждены либо заменить критерий объективности такими категориями, как красота, убежденность, интерес и т.п. (Полани), либо вовсе отказаться от понятия объективности в оценке научных теорий в силу неспособности предложить критерии для их сравнения (Хэнсон, Кун, Фейерабенд и др.). Все это свидетельствует о релятивистской тенденции в рамках постпозитивистской философии. Критики справедливо отмечают, что в качестве гносеологических истоков подобной тенденции выступает то обстоятельство, что убеждение (разделяемое многими представителями современной англоязычной философии) в недостижимости объективности вообще сложилось, прежде всего, применительно к социальным вопросам, а затем было экстраполировано и на область естественных наук.
О релятивизме можно говорить в том случае, когда по поводу различных уровней организации материи были бы сформулированы различные теории, и все эти теории полагались бы равноценными. В то же время сторонники противоположной позиции указывают на существование в науке равноправных альтернативных теорий. В диссертации ставится вопрос, свидетельствуют ли подобные ссылки в пользу обоснования релятивизма? Диссертант считает, что в науке необходимо выделять различные уровни теорий. В тех областях знания, где существуют неясности и неопределенности, где преобладает описание предмета исследования, вполне закономерно наличие равноправных альтернативных теорий. Подобные теории можно отнести к первому уровню исследования. Наряду с этими существуют теории, выступающие в качестве постулатов в объяснении изучаемого предмета. Подобные теории могут быть в дальнейшем уточнены или стать частью более общей концепции. Вместе с тем по отношению к ним не существует равноценных альтернатив. Подобное различение позволяет говорить о наличии в рамках структуры научного знания неких «инвариантов», которые свидетельствуют об объективной природе человеческого познания.
Во втором параграфе прослеживаются общие и особенные черты постпозитивизма и представителей социальных исследований науки и техники (STS). Наиболее отчетливо выраженная в постпозитивизме идея о социокультурной обусловленности взглядов ученых была использована в социальных исследованиях науки и техники (STS) Бруно Латуром, Мишелем Каллоном и др. Представители STS стремятся исследовать не то, как общество влияет на процесс научного познания, а, наоборот, - как наука способствует изменениям, происходящим в обществе. Они предлагают учитывать в процессе анализа такой фактор, как «сила науки» в обществе. Понять эту силу можно с помощью изучения изменений, имеющих место в науке. Представление о том, что наука – это некая «чистая сфера», находящаяся вдалеке от обыденной жизни, прочно укоренилось в западной культуре. Традиционно проводилось строгое различие между наукой как деятельностью по достижению истины и политикой как деятельностью в целях завоевания власти. Сторонники STS упраздняют это разделение: и наука, и политика составляют единое целое. Существуют тесные связи между явными политическими феноменами, такими как правительственные учреждения или общественные объединения, и неявными, такими как, например, исследования в области нанотехнологий.
Диссертант отмечает, что свой подход к обществу сторонники STS называют теорией «акторов и сетей». Именно этот подход призван объяснить эффективность науки и коэволюцию науки и общества. Согласно Латуру, социология – не столько «наука о социальном», сколько учение о связях, а социальное – это тип связей между вещами, которые не обязательно являются социальными. Факторы, которые ранее объединялись под названием «социальной области», это лишь элементы, которые предстоит собрать в единое целое. И это целое Латур называет не обществом, а коллективом. Он рассматривает социальное не как особую область явлений, а как движение к перегруппировке связей. Сторонники рационализма усматривают преимущество науки в том, что содержание законов и теорий не зависит ни от времени, ни от места, ни от субъекта. Латур не разделяет это положение: он скорее готов отказаться от рационализма, чем принять его. С точки зрения Латура, проблема соответствия между предметами и идеями актуальна для тех, кто готов действовать на расстоянии. Для тех, кто работает в непосредственном соприкосновении с предметами, этой проблемы не существует. Научное исследование – это не бесконечный спор о том, кто прав.
В рамках рассматриваемой темы диссертант считает важным обозначить точку зрения Каллона, который в своих работах ставит проблему взаимодействия ученых и представителей гражданского общества. Последним нечасто удается принимать участие в обсуждении вопросов выбора дальнейшего пути развития научных и технологических исследований. Еще реже неспециалисты имеют возможность внести свой вклад в процесс получения нового знания. Существует двойная дихотомия: между экспертами и неспециалистами, с одной стороны, и между представителями гражданского общества и квази-профессионалами в области принятия решений, касающихся развития технонауки, с другой. Каллон выдвигает задачу преодолеть указанную дихотомию. В целях возможного решения этой задачи он предлагает понятие «возникающих заинтересованных групп людей». Формирование подобных групп способствует установлению нового типа взаимоотношений между наукой, политикой и экономикой.
В диссертации показано, что взгляды представителей STS не лишены определенных противоречий. Во-первых, они, с одной стороны, призывают изучать повседневную деятельность ученых, отвлекаясь от всяческих идеализаций. С другой стороны, они признают, что в деятельности любого ученого неизбежно присутствует аксиологический и социально-политический уклон. Латур и его сторонники призывают к переходу от эпистемологии к онтологии, от методов к вещам. Однако не означает ли подобный переход отказ от какой бы то ни было методологии? Во-вторых, подвергая критике идеи неокантианства, Латур подчеркивает, что помимо слов существует и сам мир. Вместе с тем во многих своих работах он вслед за представителями неопозитивизма и постмодернизма особое внимание уделяет тексту, способу научного изложения.
Определенный интерес у диссертанта вызвал подход сторонников STS к обществу сквозь призму теории акторов и сетей. Этот подход позволяет говорить о том, что социальный мир обладает структурой и эта структура подвержена изменению, что эта структура складывается из разнородных действующих элементов, или акторов, и эти акторы вступают друг с другом в разнородные отношения. Однако принципы этого подхода далеко не новы: они разработаны в рамках общей теории систем и системной философии.
Вывод диссертанта таков: представители STS внесли определенный вклад в развитие т.н. постнеклассической картины мира. Они отстаивают нетрадиционную трактовку понятия объективности знания. Объективность они рассматривают не как обобщение конкретных способов достижения истины, принятых в науке и других формах духовной деятельности, а, скорее, как результат анализа видов и форм знания. Они анализируют не то, что исследуют субъекты познания, но то, как они это делают, какие методы они используют.
В заключение диссертации подводятся итоги. Подчеркивается, что представители постпозитивистского направления в своих работах сконцентрировали внимание на таких важных философско-методологических проблемах, как динамика научного знания, усиление в нем теоретического компонента, влияние теоретически обоснованного научного знания на эмпирический материал, выявление активной роли субъекта в процессе познания, соотношение объективного и личностного моментов в этом процессе, зависимость теоретического мышления ученого от конкретных практических условий его исследовательской работы. Работы Полани и Хэнсона интересны, прежде всего, тем, что творческая оригинальность методологических поисков позволили им поставить немало значимых методологических проблем, выявить некоторые особенности нового этапа развития науки и предложить ряд оригинальных идей для разрешения этих проблем, привлекая к этому богатый материал из истории науки. Существенное значение идеи этих философов имеют для теории и практики образования. Полани указал на то обстоятельство, что навыки и умения в той или иной профессии передаются в полной мере только в процессе непосредственного общения учителя и ученика. Особое значение приобретает вывод о том, что современная эпистемология едва ли будет полной вне учета личностного фактора в научном познании.
Основные положения диссертации отражены в публикациях:
Монографии
- Биоэтика и современная медицина. М.: ИНИОН РАН, 2009. 252 с. (14,3 а.л.).
- Проблема научной объективности: от постпозитивизма к постмодернизму. М.: ИНИОН РАН, 2011 (11 а.л.).
Статьи и издания, рекомендованные ВАК Министерства науки и образования Российской Федерации
- «Историческое» направление в современной западной философии науки // Вопросы философии. – М., 1987. - №8, с. 138-145.
- Мир абсурда и бунтующий человек // Свободная мысль, №13, 1991, с.123-126.
- Этические принципы исследований в области генетики // Культурология, №4, 2007, с..26-41.
- Этические проблемы эвтаназии // Россия и современный мир, №4, 2007, с. 187-195.
- Уважение целостности субъекта как принцип биоэтики // Вопросы философии, №7, 2008, с. 106-114.
- Трансгуманизм и этика // Культурология, №4, 2008, с. 18-30.
- И благо, и угроза: социальные и этические проблемы нанотехнологии // Россия и современный мир, №3, 2008, с. 175-193.
- Человек и «сверхчеловек»: этические аспекты трансгуманизма // Человек. - №1, 2009, с. 19-25.
- Философские аспекты развития нанотехнологии // Эпистемология и философия науки, №2, 2009, с. 112-126.
- Социальные исследования науки и техники // Вопросы философии, №8, 2010, с. 115-124.
- От постпозитивизма к постмодернизму // Культорология, №3, 2010, с. 40-57.
Основные статьи в других научных изданиях
- М.Полани о личном и социальном знании // Некоторые вопросы историко-философской науки. М., 1984. - С. 114-122.
- Аксиологические аспекты научного знания // Проблемы гуманитарного знания. Новосибирск: Наука, 1986, с.299-307.
- Практические основания научной деятельности // Человек – творчество – компьютер. М., 1987. - С. 98-101.
- Историческая школа в методологии науки // Философский энциклопедический словарь, М., 1989 (в соавт. с В.Н.Садовским), с.232-233.
- Несоизмеримости принцип // Современная западная социология: Словарь. М.: Политиздат, 1990, с.222-223.
- Нанотехнология и медицина // Философские проблемы биологии и медицины: Выпуск 2: Междисциплинарные аспекты биомедицины: Сборник. - М.: Принтберри, 2008. - С.266-267.
- Этические аспекты развития нанотехнологии // Философские проблемы биологии и медицины: Выпуск 3: Традиции и новации: Сборник. - М.: Принтберри, 2009. - С.152-155.
- Нанотехнология и постпозитивизм // Философские проблемы биологии и медицины: Выпуск 4 : Фундаментальное и прикладное: сборник материалов 4-й ежегодной научно-практической конференции. – М. : Принтберри, 2010. – с. 54-55.
[1] Микулинский С.Р., Маркова Л.А. Чем интересна книга Т.Куна «Структура научных революций» // Кун Т. Структура научных революций. – М., 1975. – С. 265 – 282; Розов М.А. Пути научных открытий: к критике историко-научной концепции Т.Куна // Вопросы философии. – М., 1981. – № 8. – С. 138-147; Никифоров АЛ. Философия науки: история и методология. - М.: Дом интеллектуальной книги, 1998; Панин А. В. Диалектический материализм и постпозитивизм. М.: Изд-во МГУ, 1981; Касавин И.Т., Сокулер З.А. Рациональность в познании и практике. Критический очерк. – М., 1989; Порус В.Н. Рациональность. Наука. Культура. - М., 2002.
[2] Scott W. T., Moleski M. X. Michael Polanyi: Scientist And Philosopher. - Oxford: Oxford University Press, 2005 – 364 p.; Scott D. Everyman Revived, The Common Sense of Michael Polanyi. – Lewis: Ecrdmans, 1985. -221 p.
[3] Grene M. Tacit knowledge: grounds for revolution in philosophy // Journ. british society for phenomenology. – L., 1977. - Vol.8, N 3. - P. 164-171; James - Roberts St. Bias in scientific research // Yearbook of science and future. - Chicago, 1978; Zwick M. Personal knowledge and the inner sciences // Other realities: new religions and revitalization movements. - University of Nebraska, Lincoln, Nebraska, 1985. – P. 27-30; Torrance Th. F. Michael Polanyi and the christian faith —a personal report // Tradition & discovery. The Polanyi society periodical. - Greenville, 1998. - Vol. 24, N.1. – P. 26-33; McKelvey B. Postmodernism versus truth in management theory // Locke E.A. (ed.) Postmodernism and management: pros, cons and the alternative. - Amsterdam, 2003. - P. 113–6; Agassi J. Turner on Merton // Philosophy of the social sciences. – L. etc., 2009. – Vol. 39, N 2. – P. 291 – 292.
[4] Matthew L.D., Chang H. N.R. Hanson: Observation, Discovery, and Scientific Change. Humanity Books, 2010; Nelson В. Homage to N.R.Hanson // Boston Studies in the Philos. of Sci. - Boston, 1967. - Vol.3; Margolis J. Notes on Feyerabend and Hanson // Minnesota studies in the philos. of sci. - Minnesota, 1970. – Vol.4; Suppe P. Theories and phenomena // Developments in the method, of soc. sci. - Dordrecht, 1974; Odegard D. Knowledge and scepticism. - Totowa. (N.Y,), 1982; Agassi J. Kuhn’s way // Philosophy of the social sciences. – Toronto, 2002. - Vol. 32, N 3; Tadajewski M. The debate that won't die? values incommensurability, antagonism and theory // Organization. – L. etc., 2009. – Vol. 16, N 4; Коэн Джонатан Л. Является ли эпистемология науки разновидностью логики или истории науки? // Вопросы философии. – М., 1980. - № 2. - С. 143-156.
[5] Венцковский Л.З. Философские проблемы развития науки. М.,
1982; Лекторский В.А. Субъект, объект, познание. М., 1980;
Мамчур Е.А. Проблема выбора теории. М., 1975; Курашов В.И. Начала философии науки // Способ доступа: http://kds.eparhia.ru/bibliot/kyrasov/nacalofiliinayki/kn3_part1_gl3/
[6] Быстрицкий Е.К. Концепции понимания в исторической школе философии науки // Вопросы философии, М., 1982. - № 11. - С.142-150; Лук А.Н. Сопротивление новому в науке // Вопросы истории естествознания и техники. – М., 1981, с. 128-133; Юдин Б.Г. Методологическая и социокультурная определенность научного знания // Идеалы и нормы научного исследования. - Минск, 1981. - С. 120-158; Моторина Л.Е. Концепции "неявного знания" М.Полани. - Филос. науки. НДВШ, 1980, № 6, с.115-120; Лекторский В.А. Предисловие к русскому изданию. // Полани М. Личностное знание. – М., 1985. –С. 5-15; Смирнова Н.М. Теоретико-познавательная концепция М.Полани // Вопросы философии. - 1986. №2. - С. 136-144; Никитин Е.П. Нисходящий эмпиризм // Философия науки. - Вып. 1: Проблемы рациональности. - М., 1995. - С.87-105.
[7] Петров В.В. Критический анализ проблемы несоизмеримости в
современной «философии науки». Канд. дисс. автореф. Новосибирск, 1974; Струкова С.А. О закономерностях развития науки. Канд. дисс. автореф. М., 1975; Пугачев Н.Н. Проблема объективного содержания научных теорий. Канд. дисс. Автореф. М.,1980; Сутырин Д. С. Концепция неформализованного знания М. Поланьи и ее использование в современных экономических теориях. Канд. дисс. автореф.- Санкт-Петербург, 2002.
[8] Наука и этика. – М., 1979; Современная буржуазная философия науки о языке и развитии естественнонаучного знания. – Таллин, 1982. – Ч.2.
[9] Грязнов Б.С. Логика, рациональность, творчество. - М.: Наука, 1982. - 256 с.; Касавин И.Т. Истина: вечная тема и современные вызовы // Эпистемология & философия науки. – М., 2009. - № 2; Лекторский В. А. Эпистемология классическая и неклассическая. — М.: Эдиториал УРСС, 2001. - 256с.; Мамчур Е.А. Объективность науки и релятивизм. - М., 2004. – 242 с.; Никифоров А.Л. Философия науки: история и методология. М : Дом интеллектуальной книги, 1998. - 280 с.; Порус В.Н. Рациональность. Наука. Культура. - М.: изд-во УРАО, 2002. – 353 с.; Садовский В.Н. О современных английских концепциях философии науки // Вопросы философии. – М., 1980. - № 2. - С. 134-142; Степин В.С. Теоретическое знание. М.: Прогресс-Традиция, 2003.- 744с.; Швырев В.С. Теория // Новая философская энциклопедия в 4 томах. Институт философии Российской академии наук и Национальный общественно-научный фонд. - Москва: Мысль, 2000. - Т. 4.; Юлина Н.С. Проблема метафизики в американской философии ХХ века. – М., 1978.- 304 с.
