Демократическая модернизация росси йского общества : социально-философский анализ
На правах рукописи
МОДЕСТОВА ДАРЬЯ АЛЕКСАНДРОВНА
ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ МОДЕРНИЗАЦИЯ
РОССИйского общества:
социально-философский анализ
Специальность 09.00.11 – социальная философия
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата философских наук
Тверь 2009
Диссертация выполнена на кафедре общегуманитарных дисциплин Московского гуманитарно-экономического института (Калужский филиал)
Научный руководитель: доктор философских наук, профессор
Нехамкин Валерий Аркадьевич
Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор
Евстифеева Елена Александровна
доктор философских наук, профессор
Белинская Александра Борисовна
Ведущая организация: Российский университет дружбы народов
Защита состоится «25» декабря 2009 г. в 14.00 часов на заседании диссертационного совета по философским наукам ДМ 212.263.07 при Тверском государственном университете по адресу: 170000, г. Тверь, ул. Желябова, 33.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тверского государственного университета по адресу: 170000, г. Тверь, ул. Скорбященская, 44 а. Реферат диссертации представлен на сайте – http: //www.university,tversu.ru/aspirants/abstracts
Автореферат разослан «__» ноября 2009 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
кандидат философских наук, доцент С.П. Бельчевичен
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность исследования. С октября 1993 г. Россия встала на путь державных демократических преобразований. Советская система, просуществовавшая 76 лет, канула в Лету. Фронтальные изменения, связанные с отходом от центрально-административной, командно-директивной стратегии жизнеорганизации, наталкиваются на инерцию неприобщенных к социальной демократии народных масс, руководимых авторитарной элитой.
Выработанный обществом в опыте перестройки некий дух демократии стимулировал развенчание коммунистического режима, способствовал упрочению в отечественной социальности начал либерализма, конституционализма, правооснащенности деятельностного обмена. Однако именно начал. О полном и окончательном укоренении конституционно-демократического состояния, гарантирующего всестороннее вовлечение, участие граждан в вершении дел общественных, обеспечивающего надлежащие предпосылки национальной и персональной безопасности, благосостояния, говорить не приходится.
Российская власть не утратила «вседержавной позы»; российский народ не обрел «трезвой ясности». Во всем этом проглядывает отъединенность, гражданская разобщенность одного с другим.
Требуется, следовательно, уточнить магистрали конституционно-демократического обновления страны, линии модернизации общественного сознания, социальной интеракции. Как и куда пойдет инновационный прогресс, кем и чем он будет направляться, какими эффектами завершится? Станет ли его итогом искомое – народно-демократическое?
Данные и однопорядковые им проблемы составляют стержень социально-философской рефлексии.
С идейной точки зрения ситуация воспроизводит обстановку середины XIX в., характеризующуюся острой пикировкой западников и славянофилов.
В социально-политической истории страны консервативно-автократические тенденции неизменно одерживали победу над либерально-демократическими. Некое изъятие из отечественного опыта – время с принятия Конституции 1993 г., декларирующей демократическую перспективу российского развития, крепящуюся на разделении властей, соблюдении прав человека, обеспечении политического плюрализма, партийного представительства. Оценка существа, реальной выполнимости декларированных возможностей составляет серьезную обществоведческую задачу, в особенности в условиях отработки в России общедемократических принципов существования.
Степень научно-теоретической разработанности проблемы. Вопросам статуса демократического устройства социума, формам, способам, предпосылкам объективации демократизма посвящена колоссальная литература. В качестве концептуального фундамента анализа основополагающих устоев демократии использованы труды классиков философии: Платона, Аристотеля, Спинозы, Руссо, Шеллинга, Гегеля. В трудах Гоббса, Локка, Монтескье, Токвиля, Маклюена содержится инспирирующий материал по теории и практике гражданского общества, путям овеществления непосредственной, представительной, делиберативной демократии. Идейная база осмысления отечественной демократической традиции образована изысканиями С. Соловьева, В. Ключевского, М. Сперанского, Б. Чичерина, П. Милюкова, М. Покровского, П. Струве. Заметный вклад в разработку указанной проблематики внесли А. Ахиезер, И. Клямкин, В. Ильин, А. Панарин, Е. Ясин, Б. Капустин, П. Гречко, В. Федотова и др. Несмотря на несхожесть взглядов общую трактовку обстояний отличает одно: боль за судьбу отечества, его демократическое грядущее. Последнее резюмируется убеждениями: в настоящий момент возможность поддерживать стабильность, порядок в обществе покоится не на педали, а на легально организованной способности высвобождать внутреннюю инициативу. Через самоорганизацию, народную демократию.
«Демократия» не идентична «демократам». Как говорил Владимов, это вещи подчас далекие друг от друга, прямо не совпадающие. С общинной практикой волюнтарного социума повсеместно и всесторонне пора кончать. Изменение структурных признаков социальности изменит строй жизни, обмен деятельностью, бытие человека. Подспудьем общего блага должна стать свобода лица, принцип добровольного соглашения (на что указывал еще Кропоткин). Фигура носителя власти — выборного, ротируемого функционера — не может быть определяющей. Персонифицируемый политический режим обречен, что рельефно демонстрирует наша социально-политическая история. Отречение от власти Николая II (март 1917 г.), самоизоляция Горбачева (август 1991 г.) вызвали развал социальности. С бесчисленными, невосполнимыми человеческими, гражданскими, геополитическими утратами. Отсюда судьбу России, ее народа, государственности правильно вручать не в чьи-то (как выясняется, не всегда добропорядочные), но лишь народные руки. Судьба России должна стать общенародной, всемерно демократической судьбой.
Цели и задачи исследования. Цель диссертации – подвергнуть рефлексии пути и принципы упрочения демократии в России в гражданской социально-политической динамике. Достижение поставленной цели предполагало решение следующих сопряженных задач:
1. Уточнить особенности исторического вызревания общественно-демократических форм в России;
2. Исследовать институциальный порядок отечественного партстроительства в качестве механизма легального заявления гражданского интереса с публичными технологиями его отстаивания;
3. Эксплицировать существо российской демократии на современном этапе.
Предмет и объект исследования. Предмет исследования - упрочение демократических форм в национальной социально-политической истории. Объект исследования – социальные состояния российского общества, характеризующиеся тем или иным воплощением устоев демократии.
Теоретико-методологический базис исследования обусловливался характером предметно- тематической сферы, равно как структурой работы. Поисковым основанием выступали принципы историчности, объективности, реалистичности, всесторонности, конкретности рассмотрения. Содержательным остовом изысканий послужили труды классиков обществознания, результаты разработческой деятельности современных зарубежных и отечественных авторов. В качестве непосредственного инструмента движения в материале применялись общенаучные методы анализа, синтеза, генерализации, индукции, дедукции, аналогии, восхождения от абстрактного к конкретному. Достоверность исследования обеспечена соответствием избранной методологии целям и задачам работы, надлежащей теоретико-методологической демонстративной фиксацией идей, их эмпирической верификацией. Диссертация удовлетворяет требованиям паспорта специальности 09.00.11 – социальная философия.
Информационной базой диссертации послужили труды классиков социально-политической истории, социальной философии, политологии, политической социологии.
Положения, выносимые на защиту, и их научная новизна:
- Уточнены особенности исторического вызревания общественно-демократических форм в России. Продемонстрирована нереализуемость модели народного представительства на Руси вследствие упрочения авторитарной системы, поставившей не на выражение воли народа, не на уполномоченных общества, а на келейные совещания правительства с собственными агентами. Конкретным выражением этого явилось
- государство функционирует не как народный союз, но как династический приход, большая вотчина, наследственная собственность, хозяйство со своими доходными статьями и обкладываемыми классами населения;
- власть отправляется не по закону, а по усмотрению, отсутствует элементарная правовая регламентация управленческих акций;
- цель государства подчинялась эгоистическому интересу хозяина земли и самый закон носил характер хозяйственного распоряжения, исходившего из кремлевской усадьбы и устанавливавшего порядок деятельности подчиненных;
- господствует начало повинности, неоставляющее места частным интересам, приносимым в жертву державе;
- полномочное положение лиц определяется не правами, а обязанностями; все и всякие формы управления (в том числе местное самоуправление) – орудия централизма;
- земский Собор не становится постоянным органом народных нужд и интересов, общенациональным законодательным учреждением, входящим в государственный порядок; по существу, он лишился земского характера, стал представительством верхних классов;
- местные выборные учреждения в систему местного самоуправления для удовлетворения местных нужд не складываются; они выступают служебным орудием рассеянной по губерниям коронной администрации по «общегосударственным делам».
Социальные анахронизмы в виде полукрепостнического уклада общественной жизни подверглись фронтальной ревизии в ходе народных выступлений 1905 г. В результате упразднены рутинные скрепы консервативно-дворянской организации: а) отмена выкупных платежей, окончательно ликвидируя помещичье землевладение, открывая простор единоличному крестьянскому хозяйствованию, означала обретение самым массовым слоем крестьянской страны – крестьянством – экономической свободы; б) ограничение самодержавной формы правления – Манифест 17 октября даровал свободы политические: начал оформляться всегражданский политический спектр, предприняты практические меры по созыву законодательной Государственной Думы.
Вынужденные почины короны, однако, половинчаты. I Госдума, проработав 2,5 месяца, царским распоряжением (противоречащим положению 17 октября) распущена. Аналогично распущена II Госдума, проработавшая 3,5 месяца. Правительство приняло новый неодобренный всенародным органом избирательный закон (третьеиюньский переворот 1907 г.). Видимость парламента (нерешавшего назревших общественных вопросов типа – созыва Учредительного собрания, принятия Конституции, дальнейшего ограничения самодержавного произвола, гарантий народного представительства, землепользования и т.д.) восстановлена в функционировании III Госдумы (1908-1912 гг.), являвшей собой проправительственный форум, лояльнейшую «оппозицию его величеству» (Милюков). IV Госдума (1912-1917 гг.), как и ее предшественницы, также не стала инсталляцией парламентаризма. Тем не менее значение думского опыта состоит в разрушении архаичного бесконтрольного самовластья: с апреля 1906 г. подданные российской империи освободились от закрепощения личности, несовместимого с понятием свобод и прав цивильного гражданина. Акт 17 октября – не рядовое самоограничение самодержавия. Невзирая на всяческие изъятия, попятные движения, отступления от принятых правил, с 1906 г. страна, народ, наконец, возымели основной закон, двухпалатное демократическое представительство, гражданские и политические права, перспективное местное управление.
Между тем в результате непродуманных импульсивных откатов в политической модернизации в виде урезания прав и народа, и Госдумы, паралича высшей власти (министерская чехарда во время I Мировой войны, когда сменилось 4 премьера и 44 министра), пассивности, безответственности двора, монаршей особы, 22 февраля покинувшей воюющую, бурлящую столицу, имело место тотальное накопление конфронтационности.
- Исследован институциональный порядок отечественного партстроительства в качестве механизма легального заявления гражданского интереса с публичными технологиями его отстаивания. Показано отсутствие возможности развернуть институт непосредственной демократии на протяженном пространственном интервале: ввиду неоперативности, затратности управления подобная форма социально-политического устройства – на фоне постоянной борьбы угрозы на два фронта, необходимости жесткой редистрибуции скудного прибавочного продукта, дирижизма, администрирования - оформиться в отечестве не могла.
Реальное складывание института представительной демократии связывается с выпуском Манифеста 17 октября. Дарованные им свободы, однако, подрывались противоречащими его положениям правительственными демаршами (разгон I, II государственных Дум). После утверждения советской власти оппозиционные партии запрещены. Формально двухпартийное правительство прекратило деятельность после выступления (6 июля 1918 г.) левых эсеров. С этого момента устанавливается диктатура монопартийной культуры, подменившей собой общегражданские народные органы власти.
На обширном историческом материале обосновывается, что авторитарный диктат, большевистское самодержавие, безальтернативность выборов, вождизм, волюнтаризм, правонеоформленность партийных починов (легитимация последних в обход юридического универсализма проводилась явочной принадлежностью к коммунистической касте), силовое подавление оппонентов, опора на террор, а не закон, исключали укоренение правового порядка, гражданского общества, политической демократии.
В 1990 г. отменена 6 статья советской Конституции, что создало предпосылки диверсификации политического спектра (политический плюрализм, многопартийность). После августовского 1991 г. путча прошла департизации государственных учреждений.
3. Эксплицировано существо российской демократии на современном этапе. Многопартийность, как таковая, обосновывается в работе, - формальная предпосылка демократии. Вне действенного соперничества, конкуренции, аналитики, критики гражданских платформ, программ, линий демократия не способна ни сложиться, ни состояться. Однако одного соблюдения условия свободы циркуляции политических идей для демократии недостаточно. Реальная предпосылка социальной демократии — эффективное народовластие. Проблема обеспечения последнего крайне важна.
Демократия имеет место там и тогда, где и когда реализуется возможность а) непосредственного заявления политического интереса (формальная предпосылка); б) ненасильственная смена власти (реальная предпосылка). Все решает воля народа, заявляемая через выборы.
Колоссальными издержками наличного регламента властеотвода оказывается порочное единство парламентского большинства, правительства, администрации президента: фактически это одни люди. Возражения подобной организации, естественно, принимают различные формы, суммируются, однако, пониманием опасности главного: в ситуации подрыва разделения властей, гипертрофии субъективного фактора возрастает вероятность установления диктатуры.
Фикс-пункт демократии — зависимость власти от выборщиков. Демократия — не свод деклараций (идеология), но техника — акты, процедуры, инициативы, предполагающие трансформацию реалий вследствие самоорганизации снизу. Таким образом, выражающая конкурентность, состязательность, политическую дифференцированность социума многопартийность — полдела; лишенная практической эффективности многопартийность оказывается ненужной ни народу, воспринимающему ее как инструмент «политической трескотни», ни власти, воспринимающей ее как инструмент персональных амбиций.
Пропорциональная система во многом вступает в противоречие с императивами демократии. Выборы по партийным спискам с установленным регламентом (не уведомительный, а разрешительный принцип партстроительства, отмена порога явки выборщиков, поднятие процентного барьера вотирования — меры не из разряда демократических) не позволяют на уровне законотворчества отразить дифференцированность интересов общества.
Директивно-административное сужение корпуса законодателей, истончение элитного слоя, озабоченного выработкой ответственных публичных решений неприятным образом имеет
— уменьшение политической активности населения (явка на выборы);
— оформление неинституциональной (площадной) оппозиционной легитимности (типа марша «правых»);
— дискредитацию Думы как самодостаточного органа, имеющего инициативные функции;
— кризис модели разделения властей (лояльный безликий парламент становится затратным аппендиксом правительства);
— разрыв связей депутатов с электоратом (депутаты представляют не население, а партии по правилу selection before elections);
— увеличение вероятности просчетов в законодательных починах (пакеты законов о монетизации льгот; порядке контроля алкогольной продукции; гражданстве и правовом положении иностранцев; жилищный кодекс и т.д.);
— сокращение объема полномочий (по индексу Фиша, объем полномочий отечественного парламента 0,44 — практически сопоставим с потенциалом законодательных ассамблей среднеазиатских автократий);
— упадок народовластия (руководимые сверху партии удаляются от народа; курс на наличие в Думе гарантированного проправительственного большинства делает орган однобоко однопартийным, реставрирует тлетворную иллюзию будто «планы партии — планы народа»);
— некритикуемость правительства (вне монополии пропрезидентского лобби в парламенте в случае неутверждения председателя правительства президент назначает его же, а ГД распускает; при монополии подобного лобби парламент занимается тривиальной правительственной апологией).
Перспективная стезя будущего России — народная, а не партийная демократия. Вступить на нее позволит конституционная реформа, имеющая в виду отказ от пропорциональной системы; переход на прямые выборы депутатов по одномандатным округам; департизацию избрания президента, — здоровую самоорганизацию снизу.
Теоретическая значимость работы заключается в концептуальной проработке сюжетов исторических форм, принципов, перспектив упрочения демократии в России. Рефлексия устоев отечественной социально-политической жизни на предмет их способности инициировать состояние демократии способствует выработке адекватного взгляда на природу национальной гражданской модернизации.
Практическая значимость исследования. Использование развитых автором моделей, предложенных обобщений, выводов позволит оптимизировать социально-философскую трактовку демократии. Результаты поиска могут найти применение в преподавании – подготовке, чтении общих и специальных курсов по философии, политологии, макросоциологии.
Апробация исследования. Основные положения диссертации нашли отражение в публикациях автора, излагались на научных конференциях («Ломоносовские чтения» – МГУ (2008 г.), «Шаг в будущее» – МГТУ им. Н.Э. Баумана (2009 г.). Основные результаты исследования изложены в 7 статьях общим объемом 3,9 п.л.
Структура и объем работы обусловлены целью, задачами, принятым способом исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы, насчитывающего 120 источников.
II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во «Введении» обоснованы актуальность поиска, выявлены степень изученности проблематики, уточнены предмет, объект, цели, задачи исследования, его информационная, методологическая база, сформулирована научная новизна, теоретическая, практическая значимость изыскания.
В первой главе «Проблема – самобытности отечественного социально-политического развития» – уточняется специфика гражданской институциональной эволюции.
Первый параграф – «Общее и особенное в исторической жизни» – подчинен задаче обоснования неких универсалий в социально-политическом устроении. В опоре на конкретный материал национальной и всемирной истории демонстрируется, что с позиций общественных инвариантов гражданское развитие маркируется последовательностью сдвигов от авторитарных к демократическим состояниям. Подобная векторизация исторического движения проявляется на больших временных интервалах, отображая зависимости дальнего порядка. Не миновала их Россия, встраивающаяся в глобальные республиканско-демократические транзиты и превозмогающая приписываемые ей (почвенниками) «самостийные» комплексы.
Второй параграф – «Характер российского социально-политического мира» – оценивает национальную социально-политическую онтогенетику, камертоном которой выступает защита не собственных интересов, а «великого принципа власти» (Тютчев). Веером проникающих импликаций последнего выступает
1. Интервенции в повседневность, развал обыденного строя существования. Опека авторитарной власти, политическо-бюрократического государства исключила появление на нашей почве самодостаточного лица, полноценного агента гражданского опыта.
Смена строев, режимов радикально не меняет обстановку. Попечение самодержцев сменилось властью помещиков, затем общин (на что дальновидный государственный деятель — Я. Ростовцев, а не смог удержаться от сакраментального: «общинное устройство… в настоящую минуту для России необходимо. Народу нужна еще сильная власть, которая заменила бы власть помещика»), затем колхозов.
2. Невозможность волеизъявления народа. Власть от администрирования, дирижизма себя отделить не желает и не может. Иван IV полагал царское величие равным божьему: «жаловать своих холопей мы вольны и казнить их вольны же». Аналогично поступали Иван III, Василий III и все остальные. В такой парадигме подданные лишены возможности влиять на принятие решений. Для власти народ и его представители не носители государственной воли, а паства, подлежащая призрению.
Настала пора кардинально поменять ситуацию: краеугольным камнем благоустройства власти, государства должно стать благоустройство народа. Дилемму «судьба державы — судьба народа» необходимо снять. Во имя блага первого недопустимо подрывать благо второго. («Походы» на народ Ивана IV, Петра I, большевиков, либерал-демократов). В противном случае, как прежде, мы будем оказываться в небытии и невежестве.
3. Внутренняя конфликтность. Искусство править есть умение «открывать свободный выход таящимся в обществе жизнеспособным и плодотворным стремлениям» (Кизеветтер). Искусство править отечественной власти не свойственно. Она не стяжает ни умения, ни желания А. предвосхищать необходимость реформ; Б. консолидировать нацию.
А. Отечественные реформы — «побочный продукт революционной борьбы» или борьбы с гражданской консервацией, продуктивной стагнацией. «Правда» Ярослава — ответ на волнения начала XI в.; Устав В. Мономаха — ответ на киевское восстание 1113 г.; Судебник 1550 г., уставные грамоты середины XVI в. — ответ на волнения 1540-х гг.; Соборное уложение 1649 г. — ответ на восстания 1648 г. Реформы Петра I, Александра II, Витте–Столыпина, большевиков, либерал-демократов представляют собой форсированную модернизацию для покрытия державного дефицита вследствие упущения шансов. Покрытия всегда репрессивного: то централизация через насилие, то приватизация через него же.
Б. Отечественный социум несимфониен, что отражает стародавние пикировки: власть — народ; власть — элита; элита — народ. Причина проста: проектируемые властью (в режиме форс-мажора) улучшения ломают уклад жизни. С целью реализовать планы (то короны, то партии, то парламентского большинства) развертывается наступление (то на элиту, то на народ).
Из чего вытекает: прогресс (тем более верстуемый верхами) требует культуры, - так естественно обнажаются пределы несовместимости социального устроения с организацией тоталитаризма, авторитаризма, социоморфизма.
4. Отсутствие сдержек и противовесов верховной власти. Досадное, неизбежное следствие автократизма
— невозможность «увенчания здания»;
— непредставительность законодательных органов: и Земские соборы (за исключением короткой поры борьбы с польской интервенцией в Смутное время), и Думы суть съезды не «всенародных человек», а сборища дворовых слуг в звании «государевых холопов» (Ключевский);
— наследуемый характер власти: рекрутирование преемников, приспешников по принципу нелегитимной передачи власти (исключения — начало примогенетуры от Павла до Николая II) — то по воле, то для получения персонального иммунитета, то для пролонгации персональной власти;
— культ личности;
— жесткая сословная поляризация населения на классы управляющих (госаппарат) и управляемых;
— отсутствие политической оппозиции.
Вторая глава – «Державная динамика России» – последовательно раскрывает природу фазовых переходов в функционировании отечественных социально-политических институтов (§ 2.1 «Удельный период»; § 2.2 «Самодержавно-монархический период»; § 2.3 «Советско-коммунистический период»; § 2.4 «Современность»; § 2.5 «Демократическая перспектива»). Оценка национальных реалий позволяет автору прийти к убеждению, - в глубинах социального бытия сложился политарный порядок выживания с признаками: централизм, дирижизм, этатизм. Говоря кратко, базис отечественной идентичности — сильная, проникающая государственность, в агрессивной конфликтогенной среде обеспечивающая преимущества существования. Заметные вехи на стезе ее упрочения — эпопеи Ивана IV, Петра I, Екатерины II, Сталина, подчинявших социальное устроение наращиванию ресурсов государства.
Между тем невыверенная этатизация чревата сугубыми издержками в виде наступления на народ, подавления лица, торпедирования инициативы. Камнем преткновения, органичным пределом притязаний государственной машины является обновление жизнеподдерживающих процессов, инновационность. Социалистический советский этатизм не соединял «преимущества» первой фазы коммунизма с достижениями НТР; постсоциалистический олигархический этатизм не менее контрпродуктивен в соединении «преимуществ» либеральной демократии с эффектами новейших технологий.
В чем дело? В грандиозных, неуклюжих скрепах, препятствующих развязыванию свободы снизу. Государственная организация не оперативна, не рискова, не мобильна; ее бюрократическая консервативность, осмотрительность, — залог генерации взвешенных, но запаздывающих решений, блокирующих развертывание инициирующих починов. Этатизация, следовательно, представляет плотину на пути прогресса.
Применительно к России возникает цивилизационный парадокс: в конкуренции народов страна не обходится без этатизации, но этатизация препятствует эффективной конкуренции страны с другими народами. Перспектива его снятия — фронтальная демократизация России, развитие институтов гражданского общества. Верно, Россия становилась в истории как сильное государство. И ее нужно возрождать как государство именно таковое. С тем лишь отличием, что она должна функционировать как государство не для себя, но для народа. Механизм этого вполне отработан. Разумеются порядки открытого инициативного социума, где государственная составляющая уравнена свободным действием свободных лиц через заявительное проведение интересов.
С некоей мерой осторожного оптимизма возможно констатировать первые шаги власти по адекватной трансформации институтов. В качестве паллиативов учреждены Общественная палата, Совет по коррупции, сделаны долгожданные реверансы в сторону малого бизнеса. Если ранее наши реалии отображались фигурой «стабильная неустойчивость», описываемой языком социальной хаосологии, то теперь с точностью до наоборот — легализуется формула «неустойчивая стабильность». «Стабильность» — результат сверхцентрализма, авторитаризма власти, выстраивающей самодостаточные вертикали. «Неустойчивость» — результат негибкости власти вследствие причин тождественных.
Долгое время подобная ситуация не поддерживаема. Причина — высочайшая вероятность вырождения власти в отсутствии гражданских противовесов. Любая замятня внутри элиты (сшибка тех же «либералов» и «силовиков») чревата обвальной деградацией управления.
С концентрацией власти утрачиваются ее кондиции, в обществе аккумулируется недовольство, возрастает протестный потенциал поведения. Где выход? В отлаженной государственной политике, предусматривающей проведение превентивных реформ.
В настоящий момент обнажились тупики собственно хозяйственного обновления экономики, — во многом оно зависит от принципиальных общеполитических решений: можно ли жертвовать национальным сельским хозяйством, интересами товаропроизводителей и т.д. Следовательно, перспектива экономических реформ всецело зависит от реформ политических. Однако судьба политического реформирования вне его. В силу косности, самонадеянности власти она лишена обновительного потенциала.
Тем не менее у России нет шанса, кроме как совместить крепость государства со свободой лица, порядок с гарантиями персональной, гражданской самореализации.
В «Заключении» подводятся итоги работы, формулируются резюмирующие обобщения и выводы, намечаются перспективы последующей разработки проблемы.
Жить — значит делать выбор. Вне демократии его делают за нас. При демократии его делаем мы. Вне демократии «право каждого простирается так далеко, как далеко простирается определенная ему мощь»[1]. При демократии право каждого сообразно собственной мощи связывается коллективным правом. Как утверждал Милль, так называемое демократическое самоуправление «не есть такое правление, где бы каждый управлял сам собою, а такое, где каждый управляется всеми остальными»[2].
Демократия не означает правление всех (охлократия), она означает правление через заявление интересов всеми и каждым. В последнем — преимущество данной формы социальности.
Альтернатива «этатизм — демократизм» снимается в пользу второй возможности.
Институт демократии с позиций каким-то способом вводимых идеалов (не говоря, правда, о других формах государственного строя) несовершенен. Несовершенство сказывается в регламентах сочетания свободы и равенства как социально-политических ценностей. Нередко уязвимы неотделимые, неотчуждаемые права личности, не проводится принцип разделения властей (децентрализация власти в гражданских и культурных сферах), не инспирируется расширение участия масс в политической деятельности, провоцируется опасность раскола общества, недостижимость компромисса, имеет место манипуляция общественным мнением, сознанием граждан. Кроме того: непосредственная демократия как коллегиальный ресурс выработки прямых решений (плебисцит, референдум, митинг, собрание) затратна, неоперативна, манипулятивна; представительная демократия как способ делегирования полномочий вне явного участия фильтрует убеждения, часто предрешает (лоббируемый) выбор, нередко навязывает волю большинства меньшинству (могущим быть значительным), подрывает принцип автономии личности.
Реальное народовластие (прямое самоуправление граждан) в нашем высоко институциальном, специализированном, бюрократизированном, профессионализированном мире невозможно. Но возможна корректировка народной волей инициатив правящих элит. Главное иметь контрфорс, исключить из арсенала устроительных технологий абсолютизм, деспотизм, авторитаризм, — беды, протори, перед которыми все отступает.
Свобода обретается в гарантиях, удостоверениях, правах, а не вымоганиях. Стержень адекватного социального строя — правооформленная конкуренция, конституционно закрепленные либеральные свободы, иррадиация полномочий, народно-выборная легитимация.
Как гражданский принцип лишь демократия направляет в сторону общественно-полезной, социально сбалансированной деятельности, в рамках которой народ выбирает и контролирует власть.
Проводники преобразовательных направлений в России более не могут
- воссоздавать дворовый стиль правления (с чадами и домочадцами, дружинами, приспешниками, преемниками);
- оформлять властную элиту по непотистскому правилу (с Андрея Боголюбского, перенесшего резиденцию во Владимир с опорой на новые центры поддержки; через Ивана IV – опричнина; Брежнева, Ельцина, Путина, утрировавших уже не социальные, а групповые связи. Совершенно ясно, что властная элита должна строиться по основанию не личной преданности, а профессиональной компетентности);
- делать ставку на надзирательно-силовые, нажимные, захватные методы созидания.
Основные положения диссертационного исследования отражены в публикациях автора:
1. Модестова Д.А. Российский конституционализм: конец XX в. // Вестник МГОУ. Серия «Философские науки». – М.: Изд-во МГОУ, 2009. № 3. – 0,5 п.л.
2. Модестова Д.А. Уроки мира Globo: магистраль России. // Управление мегаполисом, 2008. – № 6. (в соавт., личный вклад – 0,9 п.л.)
3. Модестова Д.А. Либеральные идеи в России (конец XIX – начало XX вв.). // Философия. Наука. Культура. – М.: МГУ, 2008. Вып. 1. – 0,5 п.л.
4. Модестова Д.А. Российский конституционализм XIX–XX вв. // Философия. Наука. Культура. – М.: МГУ, 2008. Вып. 1. – 0,5 п.л.
5. Модестова Д.А. Противоречия российского конституционализма: конец XIX в. // Философия. Наука. Культура. – М.: МГУ, 2009. Вып. 1. – 0,5 п.л.
6. Модестова Д.А. «Универсальное» – «уникальное» в «цивилизации». // Философия. Наука. Культура. – М.: МГУ, 2009. Вып. 2. – 0,5 п.л.
7. Модестова Д.А. Российский либерализм XVIII – начала XIX вв. // Философия. Наука. Культура. – М.: МГУ, 2009. Вып. 2. – 0,5 п.л.
[1] Спиноза Б. Избр. произв. В 2 т. Т.2. М., 1957. С. 203.
[2] Милль Дж. С. Утилитаризм. О свободе. СПб., 1882. С. 148.
