Наследие и. канта и г.в.ф. гегеля и дискуссия по проблеме правового государства в западной философии второй половины 20-го-начала 21-го века
На правах рукописи
ВОРОБЬЕВ Алексей Викторович
НАСЛЕДИЕ И. КАНТА И Г.В.Ф. ГЕГЕЛЯ И ДИСКУССИЯ ПО ПРОБЛЕМЕ ПРАВОВОГО ГОСУДАРСТВА В ЗАПАДНОЙ ФИЛОСОФИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ 20-ГО-НАЧАЛА 21-ГО ВЕКА
Специальность 09.00.03. – история философии
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата философских наук
Тверь - 2009
Диссертация выполнена на кафедре гуманитарных и социально-экономических дисциплин Военной академии воздушно-космической обороны им. Маршала Советского Союза Г.К. Жукова и кафедре теории и истории культуры Тверского государственного университета.
Научный руководитель: доктор философских наук, профессор
Губман Борис Львович
кандидат юридических наук, доцент
Вереницын Валерий Викторович
Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор
Михайлова Елена Евгеньевна
кандидат философских наук, доцент
Григорьев Леонид Геннадьевич
Ведущая организация: Академия повышения квалификации и переподготовки работников образования
(г. Москва)
Защита состоится «29» января 2010 года в 15 часов 30 минут на заседании диссертационного совета по философским наукам (ДМ 212.263.07) в Тверском государственном университете по адресу: 170000, Тверь, ул. Желябова д.33
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тверского государственного университета по адресу: 170000, Тверь, ул.Скорбященская, д.44а, реферат диссертации представлен на сайте – http://univesity.tversu.ru/aspirants/abstracts
Автореферат разослан «29» декабря 2009 г.
Ученый секретарь диссертационного совета С.П. Бельчевичен
кандидат философских наук, доцент
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Проблема правовой государственности, ее теоретического обоснования является центральной в произведениях представителей современной западной социально-философской мысли. Особенно острый характер она обретает в период глобализации, ставящей новые проблемы защиты и укрепления демократии и правового государства перед лицом транснациональных экономических, социокультурных и политических вызовов. На фоне очевидно трансформирующихся реалий современности крупные теоретики западной социальной философии обращаются к учению И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля о правовом государстве, предлагая прочтение теоретического наследия этих представителей немецкой классической философии в ключе либеральной, коммунитариской и либерально-коммунитаристской установок. В процессе демократической модернизации проблема правового государства, теоретического обоснования практики его существования и функционирования приобретает особую актуальность и для России. Именно поэтому анализ дискуссии о значении теоретического наследия Канта и Гегеля на формирование основных концепций правового государства в западной философии второй половины 20-го – начала 21-го века имеет не только большое научно-теоретическое, но и практическое значение.
Актуальность темы исследования. В теоретическом наследии И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля, связанном с обоснованием правового государства, содержатся основополагающие мыслительные стратегии, имеющие непосредственное влияние на современное видение этой темы, сложившееся в западной социальной философии. Их онтологические, эпистемологические, ценностно-деонтологические и методологические воззрения в трансформированном виде продолжают оказывать свое влияние на полемику теоретиков либеральной, коммунитаристской и либерально-коммунитаристской версий современной социальной философии по проблеме правового государства. В атмосфере постметафизической эпохи (Ю. Хабермас) основоположения концепций правового государства Канта и Гегеля потребовали существенного переосмысления и инициировали новые варианты прочтения, релевантные современной ситуации. Изучение влияния концепций правового государства Канта и Гегеля на представителей современной западной социальной философии позволяет глубже понять имманентное содержание и смысл существующих сегодня либеральных, коммунитаристских и либерально-коммунитаристских вариантов интерпретации этого вопроса. Это создает основу для понимания специфики постклассического видения возможных основополагающих подходов к философскому обоснованию правового государства.
Обращение к дискуссии о правовом государстве, ведущейся в западной социальной философии второй половины 20-го – начала 21-го века под непосредственным влиянием наследия Канта и Гегеля, дает возможность выявить позитивные онтологические, эпистемологические, аксиологических, деонтологических и методологические основания рассмотрения этой проблемы. В формате анализа этой темы выявляется важность синтеза установок, «работающих» в полярных современных концепциях правовой государственности и уходящих своими корнями в теоретические концепции Канта и Гегеля.
В свете изучения влияния концепций Канта и Гегеля на современные теории правового государства более отчетливо определяются перспективы демократической модернизации в современной России. Построение в нашей стране демократического и социально ориентированного правового государства – важнейшая не только теоретическая, но и социально-практическая задача.
В педагогическом плане сформулированные в диссертации выводы могут найти применение в преподавании целого ряда социально-гуманитарных наук, таких как история философии, социальная философия, политология и др.
Степень разработанности проблемы. Проблема обоснования правовой государственности в наследии И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля всегда вызывала интерес у зарубежных и российских историков философской мысли. Различные аспекты онтологических, эпистемологических, ценностно-нормативных, методологических подходов этих двух представителей немецкой классической философии к проблеме правового государства изучены в трудах В.Ф. Асмуса, Р. Бубнера, П.П. Гайденко, А.В. Гулыги, В.А. Жучкова, Л.А. Х.П. Кайнца, Калинникова, А.М. Каримского, М.А. Кисселя, Ф. Коплстона, В.Н. Кузнецова, Г. Лукача, Н.В. Мотрошиловой, И.С. Нарского, В.С. Нерсесянца, Т.И. Ойзермана, Ж. Д’Онда, Э.Ю. Соловьева, Л.А. Сусловой и др. исследователей[1]. Однако до сих кантовская деонтологическая и гегелевская историцистская стратегии обоснования правовой государственности не рассматривались как целостные программы, питающие воззрения представителей либеральной, коммунитарной и либерально-коммунитарной мысли в ракурсе осмысления этой сложной проблемы.
В существующей отечественной и зарубежной литературе, освещающей дискуссию по проблеме правового государства в западной социальной философии второй половины 20-го – начала 21-го века, изучены отдельные аспекты влияния представлений Канта и Гегеля об этом вопросе на формирование либеральной, коммунитарной и либерально-коммунитарной социально-философских платформ. В данной связи следует выделить прежде всего труды К. Бейнса, А. Бертена, А. Бесуcси, М. Лутца, С. Малхола, П. Рикера, А. Свифта, П. да Силвейры и др[2], в которых затрагивается тема связи наследия Канта и Гегеля с основными стратегиями современной западной социально-философской мысли.
Отдельную группу составляют исследования, сфокусированные на рассмотрении влияния концепции правового государства Канта на формирование либеральной стратегии современной интерпретации этого вопроса, предложенной в концепции Д. Ролза и других теоретиков этого направления. Такого рода анализ дан в трудах Т.А. Алексеевой, Б. Бэри, Ж. Бидэ, Н. Даниелса, А. К. Оганесяна, Х.С. Ричардсона, Х.Ю. Кюна, Ж. Ладрьера, Ф. ван Париса, Е.Б. Сваровской, В. В. Целищева, и др[3].
Влияние наследия Гегеля на становление и развитие коммунитаристской концепции правового государства, представленной в работах Ч. Тейлора, А. Макинтайра, М. Сэндела и др., а также кантианско-гегельянские истоки либерально-коммунитаристской стратегии видения той темы в англо-американской социальной философии частично раскрываются в трудах Т.Д. Д’Андреа, Б. Ганьона, У. Кимлицка, А.В. Макеевой, Н.В. Печерской, А.В. Прокофьева, Р.С. Смита и др. [4]. В публикциях Г. Бедеши, С.Е. Вершинина, А.Ф. Гайды, Давыдова Ю.Н., А. Деметровича, А. Клеменса, П. Коннертона, Б.В. Маркова, Н.В. Мотрошиловой, Е.Л. Петренко, В.Н. Фурса, С.К. Уайта, И.П.Фарман, А. Хоннета, В.Л. Шульца и др., в определенной мере освещается вопрос о синтезе кантовских и гегелевских воззрений на природу правового государства, представленном в либерально-республиканской социальной философии Ю. Хабермаса[5].
Вместе с тем, в существующей научной литературе до сих пор не сложилось целостного теоретического осмысления влияния воззрений Канта и Гегеля на основные современные стратегии осмысления проблемы правового государства, сложившиеся в западной социальной философии второй половины 20-го – начала 21-го века. Теоретическая неразработанность и практическая значимость этой проблемы обусловили выбор темы исследования, объектом которого является совокупность теоретических представлений либеральной, коммунитаристской и либерально-коммунитаристской западной социально-философской мысли второй половины 20-го – начала 21 века, а предметом – различные стратегии восприятие ее представителями наследия Канта и Гегеля при создании теории правового государства.
Цель и задачи исследования. Целью диссертации является историко-философский анализ влияния наследия И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля на формирование современных представлений о природе правового государства, сложившихся в сочинениях представителей западной социально-философской мысли второй половины 20-го – начала 21 века. Достижение поставленной цели предполагает решение ряда задач:
- выявить сущностные характеристики деонтологизма как стратегия анализа проблемы правового государства в философии Канта;
- раскрыть определяющие черты историзма как стратегии анализа вопроса о правовом государстве в философии Гегеля;
- показать значимость наследия Канта и Гегеля для формирования дилеммы либерализма и коммунитаризма в осмыслении природы правового государства;
- выяснить особенности влияния наследия Канта на становление либеральной концепции правового государства Д. Ролза;
- изучить специфику рецепции наследия Гегеля в коммунитаристской теории правового государства Ч. Тейлора;
- рассмотреть специфику синтеза наследия Канта и Гегеля в либерально-республиканской теории правового государства Ю. Хабермаса.
Источниками исследования являются произведения Д. Ролза, Ч. Тейлора, А. Макинтайра, М. Уолзера, М. Сэндела, Ю. Хабермса и других участников дискуссии по проблеме правового государства, ведущейся в западной социально-философской мысли второй половины 20-го – начала 21 века. К числу источников следует также отнести произведения Канта и Гегеля, в которых рассматривается вопрос о правовом государстве и стратегии его философского обоснования. Источниковая база диссертации включает также новейшие исследования современных западных авторов, посвященные изучению влияния воззрений Канта и Гегеля на формирование воззрений представителей западной социально-философской мысли второй половины 20-го – начала 21 века на природу правового государства.
Методологические основы исследования. Используемые методы исследования определены особенностями темы. В диссертационном исследовании используется герменевтическая методология, проблемно-тематический способ анализа и изложения материала. При написании работы применялись структурный, структурно – функциональный, исторический и сравнительно – исторический методы.
Структура диссертации и ее основное содержание. Работа состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Общий объем диссертации - 193 страницы.
Во «Введении» обосновывается актуальность темы исследования, рассматривается степень научной разработанности поставленной проблемы, определяются объект, предмет, цели и задачи диссертационной работы, раскрывается методологическая основа диссертации, а также ее научная новизна и положения, выносимые на защиту.
Глава I «Учение И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля о правовом государстве и дилеммы его интерпретации в западной социально-философской мысли второй половины 20-го – начала 21 века» посвящена анализу основных стратегий обоснования правовой государственности, сложившихся в трудах этих двух теоретиков немецкой классической философии, и выявлению ведущих парадигм освоения их наследия, сложившихся в современной социальной философии Запада.
В первом параграфе «Деонтологизм как стратегия анализа проблемы правового государства в философии И. Канта» раскрыты основополагающие характеристики кантовского видения вопроса о правовой государственности.
Во втором параграфе «Историцистская платформа обоснования правовой государственности в философии Г.В.Ф. Гегеля» анализируются существенные черты теоретического обоснования правовой государственности в ключе гегелевских воззрений.
В третьем параграфе «Философия И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля как источник современных представлений о правовом государстве: дилемма либерализма и коммунитаризма» выявлены типологические особенности влияния кантовского наследия на либеральную парадигму трактовки этого вопроса, рецепции гегелевского подхода к этой теме коммунитаристами, а также синтеза кантовско-гегелевских идей в либерально-коммунитаритских построениях.
Глава 2. «Современный либерализм и коммунитаризм в учении о правовом государстве как осмысление традиции философия И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля» сфокусирована на специфике трактовки правового государства ведущими теоретиками либерализма, коммунитаризма и либерального коммунитаризма на базе освоения ими кантовской и гегелевской стратегий видения этого вопроса.
В первом параграфе «Наследие И. Канта и проблема правового государства в социальной философии Д. Ролза» дан анализ влияния кантовского деонтологизма на обоснование правовой государственности Д. Ролзом.
Во втором параграфе «Ч. Тейлор: Гегель и правовое государство в современном мире» раскрыты основополагающие характеристики ассимиляции гегелевской историцистской стратегии Ч. Тейлором в границах коммунитаристского истолкования природы правовой государственности.
В третьем параграфе «Учение Ю. Хабермаса о правовом государстве и его основания в философии И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля» демонстрируются основные черты осуществленного Ю. Хабермасом синтеза кантовско-гегелевского подхода к осмыслению проблемы правового государства.
В «Заключении» подведены итоги диссертационного исследования, сформулированы его основные выводы.
II. НАУЧНАЯ НОВИЗНА ИССЛЕДОВАНИЯ И ОБОСНОВАНИЕ ОСНОВНЫХ ПОЛОЖЕНИЙ, ВЫНОСИМЫХ НА ЗАЩИТУ
Научная новизна исследования заключается в следующих положениях:
- впервые в отечественной историко-философской литературе всесторонне проанализировано влияние наследия И. Канта и Г.В.Ф. Гегеля на формирование представлений о правовом государстве, сложившихся в учениях представителей либерализма, коммунитаризма и либерал-коммунитаризма в западной социальной философии второй половины 20-начала 21 века;
- показано, что деонтологическая стратегия обоснования правовой государственности И. Канта опирается на предпосылки онтологического индивидуализма, эпистемологического априоризма, примата моральнонормативного подхода и методологического конструктивизма;
- выявлено, что историцистская стратегия обоснования правовой государственности Г.В.Ф. Гегеля базируется на платформе онтологического холизма, эпистемологического надындивидуального априоризма, примата конкретных ценностей нравственности и историцизма;
- предложено рассмотрение либеральной концепции правового государства Д. Ролза как опирающейся на стратегию видения этой проблемы И. Канта;
- дан анализ коммунитаристской платформы трактовки правового государства Ч. Тейлора как исходящей из историцистской стратегии интерпретации этой темы Г.В.Ф. Гегеля;
- либерально-республиканская концепция правового государства Ю. Хабермаса рассмотрена как имеющая своим основанием осуществленный им синтез кантовского и гегелевского подходов к этой проблеме.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Кант создал деонтологическую стратегию обоснования правовой госудаственности на базе метафизики сознания, разработанной в его философском учении, которое отмечено несомненными достижениями и очевидными противоречиями. Деонтологическая стратегия обоснования правовой государственности сильна своим пафосом обнаружения морально должного, составляющего опору притязающих на всеобщность норм права. Ее основу составляет идеальная модель республики рациональных субъектов, обретающих в публичном пространстве нормы правовой государственности. При этом, однако, в варианте кантовской метафизики сознания не рефлексируется историчность коммуникативных взаимосвязей между субъектами, в формате которых и возникают интерсубъективно значимые нормы морали и права. История выглядит в теории правовой государственности Канта всего лишь фоном, на котором должны проявиться их общезначимые контуры. Позитивным моментом теории правового государства Канта является не только обнаружение необходимой связи норм морали и права, но и учение о республиканизме, конституционно закрепленном разделении властей как отправной точке обеспечения частной и гражданской автономии. Обладая теоретической новизной и конструктивностью, кантовские представления о механизме республиканско-конституционного правления полны неразрешимыми и исторически объяснимыми противоречиями. И прежде всего, Кант не раскрывает те условия, при которых народ как суверен способен оказывать воздействие на исполнительную, законодательную и судебную власть в им же декларативно санкционированном правовом поле, призванном обеспечить в его либеральной по духу философии частную и гражданскую автономию субъекта. В связи с этим учение Канта заставлят задуматься о возможной корректировке в историцистском ключе деонтологической программы обоснования правовой государственности. Этот вопрос интенсиво обсуждается сегодня многочисленными либерально и либерально-коммунитаристски настроенными последователями Канта.
Кант ищет необходимые регулятивы морали и права в имманентной активности практического разума. Деонтологизм как программа обоснования правовой государственности опирается на убеждение в существовании обнаружимых в процессе применения трансцендентальной рефлексии необходимых нормативных оснований морали и права, обеспечивающих поведение личности, обладающей практическим разумом. Их объективность оказывается тождественной с рациональной общезначимостью, производной от универсальной априорной структуры сознания. Проводя правомерную демаркацию морали и права, Кант констатирует, что высший правовой закон по своей сути выступает как своеобразная конкретизация категорического императива, являющаяся финальной опорой любого законотворческого процесса. Это положение выступает в качестве общезначимого априорного основания права.
Исходя из идей договорных теорий Нового времени, Кант разработал проблему влияния морали на конституирование правового поля межличностного взаимодействия в публичном пространстве, где, на его взгляд, может складываться консолидированный подход к решению общественно-политических вопросов, сознаваемых людьми в качестве общезначимых. Несмотря на руссоистские мотивы в воззрениях Канта, его взгляд на проблему правовой государственности в целом был отмечен идеей примата личной автономии, характерной для либеральной установки. Естественное право первично и являет собою, по Канту, частное право. Гражданское же право выглядит как сложившееся в публичном пространстве и регламентирующее поведение индивидов на базе принимаемых в его границах законов. Выдвижение свободы как главного естественного права позволяет рисовать человеческого индивида как равного другим, автономного существа, способного быть своим собственным господином. Это естественное, прирожденное и внутреннее право свободы позволяет субъекту критически подходить к оценке своих и чужих поступков в границах установлений позитивного права. Сознавая, что наличие свободы как главного естественного права еще не означает возможности создания системы естественного права, Кант констатирует, что только гражданское состояние может именоваться «правовым» в подлинном смысле этого слова. Движение к состоянию правового государства, по мысли Канта, коррелятивно принятию распределяющей справедливости в качестве базы законности в публичном пространстве. Конструируемая немецким теоретиком республика рациональных субъектов является своеобразным мыслительным экспериментом по воспроизведению идеального публичного пространства, вне поля которого не может возникнуть правовое государство. Не разделяя радикального республиканизма Руссо, Кант переосмыслил его учение об общей воле народа в духе утверждения примата права, основанного на либеральном уважении личности, последовательно проведенном конституциализме и разделении властей. Его видение природы правового государства предполагает, что итогом народного волеизъявления должно стать законодательство, гарантирующее личную и гражданскую автономию. Идея правовой государственности служит в его учении отправным пунктом, который обеспечивает становление состояние мирного сосуществования в границах планетарного сообщества.
2. Предложенная Гегелем историцистсткая стратегия обоснования правовой государственности противоположна кантовскому деонтологизму по своей основе: она предполагает единение логического и исторического анализа для доказательства необходимости появления и эволюции правового государства как итога развития человечества. Трактуя свободу и право как неотъемлемые характеристики Абсолюта, немецкий философ полагал, что имманентная логика его саморазвития связана с основными стадиями движения от абстрактного права к морали и, затем, к торжеству нравственности, запечатлевающейся в семье, гражданском обществе и государстве. В сфере чистого генетического мыслительного эксперимента Гегель, опираясь на исторический материал и апеллируя к торжеству принципа субъективности эпохи европейской модерности, выдвигает логическую схему, ориентированную на доказательство необходимости единения гражданского общества и правового государства. При всех недостатках его трактовки конституциализма и принципа разделения властей, общего стиля панлогистской аргументации, присущего его теоретизированию, логическая схема возникновения правовой государственности как связанной с конкретной культурно-нравственной основой жизни народов, их эволюцией, безусловно, заслуживает внимания. Достойно внимания и стремление Гегеля экстраполировать собственную логическую модель на реалии всемирной истории, демонстрируя, что правовое государство возникает во времени как закономерный итог новоевропейской культуры с ее представлениями о частной и публичной автономии субъекта. При этом, Гегель справедливо полагал, что конкретные формы правовой государственности невозможно логически вывести, а следует создавать, опираясь на исторический опыт народа и ситуацию современности. Историцистская стратегия обоснования правовой государственности имеет определенные достоинства и, несмотря на присущие ей неприемлемые в контексте современности жестские панлогистские онтотеологические схемы, становится предметом пристального теоретического внимания западных социальных философов коммунитаристской и либерально-коммунитаристской ориентации.
Если Кант исходил из возможности обнаружения априорных по своей сути нормативных моральных начал человеческой деятельности, которые должны лежать в основе правовой государственности, то Гегель стремился вывести необходимость ее установления из имманентной логики исторического развития. Деонтологическому сценарию обоснованию правовой государственности противостоит историцистский вариант, предполагающий в системе Гегеля видение динамики общественной жизни как порожденной в финальной инстанции имманентной логикой саморазвития Абсолюта. Гегелевский историцизм опирается на холистические по своей сути представления о самодвижении тотальности Абсолюта во времени, порождающей определенные констелляции народного духа. В противоположность социально-атомистическим идеям радикального французского Просвещения и установке Канта, Гегель исходит в своих построениях из близких ему по духу конструкций Платона, Аристотеля, Гердера и Гете.
Гегель вступает в открытую полемику с пониманием феномена права и основанной на таковом государственности, предложенным Руссо и Кантом в ключе атомистического индивидуализма. Свобода как уникальное естественное право, по Канту, должна найти свой путь в публично принимаемом праве, гражданском законодательстве. У Гегеля же свобода - источник права и главное определение Абсолюта, который дарит ее в своем саморазвитии в различных проявлениях субъекту и общностям людей, что не исключает ложных форм. Право, по Гегелю, есть изначальное свойство всеобщей волевой активности Абсолюта. Оно - онтологическая характеристика волеизъявления абсолютной идеи, которое не обязательно связано с чисто юридической сферой. Право столь же всеобще, как и деятельность Абсолюта и может представать в различных проявлениях. Все формы права рисуются Гегелем как ограниченные, и лишь право мирового духа неограниченно и диктует диалектику их преодоления.
В учении Гегеля тремя главными формами свободной воли и уровнями развития права вступают абстрактное право, мораль и нравственность. Опираясь на их последовательное рассмотрение, он движется к рассмотрению правовой государственности как высшего проявления идеи права, снимающего в своей конкретности все предшествующие ступени ее развития. В связи с отрицательным отношением к договорным теориям происхождения общества и государства, Гегель считает термин «естественное право» двусмысленным, ибо только общественное состояние, на его взгляд, и может гарантировать существование права и свободы. Мораль, по мысли Гегеля, хотя и служит важным шагом к правовой государственности, но отнюдь не достаточна для достижения таковой. В своей оценке морали он радикально расходится с Кантом, говоря, что для этой реализации этой цели необходима опора нравственности, которая последовательно находит проявление в семье, гражданском обществе и государстве. Признание первенства государственного начала в общественной жизни Гегель соединяет с основанием ее организации в эпоху Модерности – принципом субъективности. Имманентный замысел философско-правовой теории Гегеля, его видения правового государства состоял в обнаружении баланса между человеческой свободой и теми конкретными историческими государственно-правовыми формами, которые могут способствовать ее осуществлению. Холизм гегелевских социально-философских построений в сочетании с идеей личностной свободы рождается во многом на основе рефлексивного осмысления опыта древнегреческой полисной демократии. Государство мыслится им как всеобщая субстанция, которая одновременно должна гарантировать права каждого субъекта. Именно конституционная монархия эпохи Нового времени, по Гегелю, оказывается воплощающей в полной мере принцип субъективности.
3. Стратегии деонтологизма и историцизма, намеченные Кантом и Гегелем в разработке проблемы правового государства, оказали существенное влияние на видение этой темы в ключе программ современного либерализма, коммунитаризма и либерал-коммунитаризма, которые в значительной мере модифицировали идеи немецкой классической философии на коммуникативной платформе постметафизической мысли. Либеральный подход к анализу правового государства, сформировавшийся в орбите кантовских идей, связан с онтологической установкой индивидуализма, с эпистемологической платформой коммуникативного априоризма, с утверждением примата морально-политических норм над ценностями и методологической стратегией деонтологического конструктивизма. Согласно либеральному подходу частная автономия субъекта обладает первенством по отношению к гражданской в формате правовой государственности. Коммунитаризм, уходящий своими корнями в гегелевскую философию, в понимании правового государства опирается на онтологический холизм, эпистемологический коммуникативный априоризм, идею первенства ценностей сообщества по отношению к нормам, методологический историцизм. Для его представителей свойственно акцентировать главенствующую роль гражданской автономии в контексте правового государства. Фиксируя односторонность либерализма и коммунитаризма и необходимость использования теоретического наследия как Канта, так и Гегеля, представители либерально-коммунитарной стратегии осуществляют синтез их онтологической, эпистемологической, ценностно-нормативной и методологической установок. Ими подчеркивается важность обеспечения в правовом государстве единства частной и гражданской автономии субъекта. Эта версия понимания правовой государственности представляется наиболее перспективной и содержит в себе идею необходимости корреляции законодательства и процесса его постоянной демократической легитимации.
Современные теории правового государства либерального, коммунитаристского и либерально-коммунитарного плана складываются в поле постклассического философского теоретизирования, коммуникативной переориентации западной философской мысли, свойственной постметафизическому фазису ее эволюции. Это обстоятельство накладывает существенный отпечаток на сам способ обоснования правовой государственности, который утверждается в современной западной социальной философии. Именно на этом фоне и происходит освоение учения Канта и Гегеля о правовой государственности, возникшего в качественно иной мировоззренческой и социально-культурной атмосфере.
Фундаментальная линия противостояния между полярными теориями правового государства, сложившимися в ходе дискуссии второй половины 20-го-начала 21-го века, проходит по оси противоположности либеральных и коммунитарных доктрин. Наметившаяся возможность сближения между ними реализовалась в появлении либерально-коммунитарных теорий правовой государственности. К числу наиболее ярких современных представителей либеральной линии истолкования природы правовой государственности принадлежат такие крупные теоретики западной социальной философии как И. Берлин, К. Поппер, Д. Ролз, Р. Дворкин, Р. Рорти и др. В ряду создателей коммунитаристских интерпретаций правовой государственности наиболее значимы идеи Ч. Тейлора, А. Макинтайра, М. Сэндела и др. С творчеством М. Уолзера и Ю. Хабермаса связана достаточно продуктивная попытка синтеза либеральной и коммунитарной установок, получившая широкую академическую поддержку. Либерально-коммунитаритский взгляд на проблему правового государства сопряжен с осуществлением синтеза онтологического индивидуализма и холизма, с принятием коммуникативно-априористской эпистемолгической установки, с идеей необходимости контекстуализации общезначимых моральных и правовых норм в конкретном поле культурных ценностей, с методологическим соединением стратегий деонтологизма и историцизма. В этом поле обнаруживается и тенденция обоснования значимости единства частной и гражданской автономии в контексте правовой государственности, которая, в отличие от ее классических теорий предполагает понимание в ключе постоянной демократической легитимации. В поле современных дискуссий рождается интенсивная историко-философская рефлексия, связанная с возможностью синтеза наследия Канта и Гегеля в обосновании природы правового государства
4. Хотя Д. Ролз критикует философские предпосылки учения Канта о правовом государстве, его собственный анализ этой проблемы выглядит как развитие воззрений немецкого мыслителя. Взгляды Ролза на значение кантовского наследия претерпели значительную трансформацию, но одновременно нельзя не заметить, что им в целом также присущ онтологический атомизм, априоризм, деонтологическая установка и конструктивизм в разработке социально-философских проблем в целом и, в частности, теории правового государства. Критикуя крайности кантовского морального автономизма, Ролз достаточно обоснованно приходит к собственному пониманию политической автономии как изначально предполагающей независимость личности в контексте определенных общественных обстоятельств, задаваемых практическим разумом. Атомарные рациональные субъекты его доктрины изначально присутствуют в публичном пространстве, что и позволяет им двигаться к принципам справедливости, на которых затем воздвигается строение правовой государственности. Приходя к пониманию конститутивной автономии, Ролз развивает собственное видение своеобразного коллектиого априоризма, выдержанного в коммуникативном ключе. Подвергая критике трансцендентализм как мировоззренческую программу и заявляя о философско-политических истоках своей концепции, Ролз, тем не менее, движется в поле кантовской мысли. Подобно Канту, он последовательно проводит деонтологическую стратегию обоснования правового государства. Примат должного над ценностью окрашивает в целом его подход к этому вопросу, равно как и ко всей совокупности социально-философских сюжетов. В духе конструктивизма он выдвигает иерархию принципов справедливого социального устройства, дедуцируя из них идеализированную модель конституционно-демократического общественного устройства, его институциональных оснований. Такой ход мысли, как обоснованно отмечают критики Ролза, порождает серьезную проблему эмпирической подтверждаемости, верификации развиваемой им модели правовой государственности, ее связи с реалиями социально-политической жизни. Работа с историческим материалом в основном остается за рамками теоретических конструкций Ролза, его концепции конституционно-демократического правового государства.
Правовое государство, по Ролзу, должно основываться на принципах социальной справедливости, которые избираются свободными и рациональными индивидами на основе согласия, договоренности в идеальной ситуации, когда «занавес неведения» вводит отстранение от конкретики окружающих их социокультурных условий. Он сознательно выстраивает собственную концепцию правовой государственности, опирающуюся на платформу социальной справедливости, как своеобразное продолжение теории общественного договора Локка, Руссо и Канта. При этом, Ролз прямо солидаризируется с тем строем мысли, который сформировался в границах кантовского понимания природы моральных оснований социальности и правовых устоев общества. Кант, как полагает Ролз, исходит из понимания автономии субъекта, способного обнаружить общие и универсальные ориентиры собственной деятельности в сфере морали и права.
За разработкой абстрактной модели основополагающих принципов справедливости в системе Ролза следует этап ее применения к созданию институциональной структуры конституционной демократии и определению целей общественного развития. Конституционный фазис справедливого общественного устройства предваряет законодательный, за которым следует этап практического применения принятых юридических регулятивов, призванных обеспечить единство частной и гражданской автономии. Последовательно поднимая «занавес неведения», Ролз выстраивает идеальный образ правового государства, конституционной демократии и рассматривает кардинальные цели общества этого типа. Он постоянно обращается при этом к морально-правовой доктрине Канта, позволяющей, в его понимании, предложить анализ вопроса о возможности институционального обеспечения равной свободы и гражданской ответственности. Такой сценарий теоретического исследования должен, сообразно с его замыслом, привести к осознанию блага справедливости. Ценностно-целевая перспектива общества таким образом «высвечивается» на базе рационально сконструированной деонтологической системы, совокупности принципов справедливого социального устройства. В отличие от Канта, Ролз рассматривает публичное применение разума как связанное с современными представлениями о демократической правовой государственности. Корректируя применение кантовского категориального аппарата, снимая историческую ограниченность его интерпретации, Ролз по сути демонстрирует его актуальность применительно к современной общественно-политической ситуации.
5. Интерпретация гегелевской концепции правового государства, предложенная Ч. Тейлором, прямо связана с обоснованием его собственной коммунитаристской социально-философской платформы. В теоретическом споре Гегеля с Кантом по этой проблеме он защищает гегелевскую версию примата нравственности по отношению к морали. Именно нравственность, содержащая в себе ядро представлений о благой жизни, рисуется Тейлору вслед за Гегелем, основанием становления права и политико-государственной сферы. При этом, Тейлор отвергает гегелевский субстанциализм в понимании природы социальной реальности, апеллируя к современным представлениям о коммуникативных основаниях ее конституирования, сформулированным в границах феноменологии, герменевтики, лингвистической философии и ряда других направлений современной западной мысли. Им дается интересное прочтение историко-философских истоков и содержания гегелевской теории права и государства в ключе ее интерпретации как решающей задачи критики Просвещения, поставленной в границах Романтизма. Рассуждая о идее творчества в ее понимании в социально-философских построениях Гегеля, Тейлор отвергает представления о его крайнем этатизме и невнимании к личностно-гражданской активности. Говоря о невозможности трактовки природы социальной реальности в плане онтологических представлений Гегеля, Тейлор одновременно считает весьма плодотворными его идеи о моральных основаниях общественной жизни для создания коммунитаристской стратегии критики либерализма и построения правовой государственности. Его прочтение гегелевского наследия весьма актуально для выяснения предметной области и выяснения возможных стратегий построения современного демократического правового государства.
Холизм социальной философии Гегеля выглядит в коммунитаристской доктрине Тейлора вполне резонным ответом атомистической версии социального теоретизирования и отнюдь не обязательно влечет за собой забвение личностного измерения общественной жизни, задачи обеспечения единства частной и гражданской автономии. Отстаивая возможность холистского подхода к анализу социальной жизни и возможности построения справедливого правового государства, Тейлор обращает особое внимание на то понимание взаимосвязи морали и нравственности, которое лежит в основе социально-философских построений Гегеля.
Базируясь на онтологическом холизме, коммунитаризм, по мысли Тейлора, побуждает к анализу реальных коммуникативных связей между людьми, их укорененности в конкретной нравственности. В этом последнем варианте срабатывает противоположное либеральному моральному нейтрализму убеждение в том, что демократическому обществу необходимо некоторое общепризнанное определение добродетельной жизни. В подобном варианте обоснования природы правовой государственности Гегель оказывается столь же созвучен коммунитаристской платформе, как Кант либеральной. Его идеи позволяют, по Тейлору, истолковать республиканизм как предполагающий существование правового консенсуса граждан, основывающегося на объединяющем их истолковании добродетельной жизни.
Процедуралистская концепция обоснования демократической правовой государственности совершенно не приемлема для Тейлора в силу ее абстрактности. Республиканизм должен, по мысли Тейлора, опираться на патриотическое отождествление себя с другими индивидами в осуществлении совместных действий на базе «их общей истории». Канадский философ считает, что людей трудно сплотить общим подходом к пониманию абстрактного права. Зато патриотизм, совмещающий в себе альтруизм и нечто схожее с дружеским семейным чувством, может соединить их устремления в морально-правовом и политическом планах. Преодоление социального атомизма означает поиск непосредственно общего блага как базы коммунитарного единения людей. При этом, как полагает Тейлор, неприятие процедурного инструменталистского подхода к единению индивидов отнюдь не исключает признания значимости права. Коммунитарист готов согласиться с доводом, что нормы права сами могут считаться благом, дополняя его утверждением о высшей ценности общей правоспособности граждан, сплоченных патриотическим единством. В подобном случае, разумеется, напрашивается вопрос о возможности синтеза двух подходов, лежащих в их основе кантовских и гегелевских теоретических начал. Тейлор не отбрасывает таковой, однако, в отличие от Хабермаса, последовательно отстаивает примат коммунитаризма и онтологического холизма.
6. Либерально-республиканские представления о природе правового государства, созданные Хабермасом базируются на последовательном синтезе идей Канта и Гегеля, но одновременно содержат выводы, которые могли возникнуть лишь в контексте постметафизической эпохи. Классические европейские теории правового государства периода модерности исходили из идеи, что общество, в силу деятельности суверенного законодателя, воздействует само на себя. Сообразно им, члены общества при посредстве органов государственного управления и юстиции сохраняют и воспроизводят нормативно-правовые установления, которые они же, в своей роли граждан государства, и запрограммировали. В понимании этого процесса действуют установки классической метафизики сознания, которые в полной мере разделяются такими ведущими теоретиками немецкой классической философии как Кант и Гегель, чье наследие было критически переосмыслено Хабермасом при создании им собственной версии понимания природы правового государства. Хабермас считает и сегодня значимыми размышления Канта о необходимом единстве морали и права, а также то видение взаимосвязи нравственности и государственно-правовых устоев, которое предложил Гегель. Вместе с тем, идеи Канта и Гегеля как представителей либеральной и республиканской версий теории правового государства должны быть переосмыслены, по его справедливому утверждению, в контексте постметафизической эпохи в ключе коммуникативной установки. Для Хабермаса коммуникативное сообщество возникает во взаимодействии субъектов, способных вырабатывать взаимоприемлемые рамки когнитивных, инструментально-практических, моральных, правовых и политических решений. Синтез либерализма и республиканизма, как аргументировано утверждает немецкий философ, способен в принципе обеспечить единство частной и публичной автономии правовых субъектов современного государства через демократический процесс. Таким образом, демократическая легитимация и постоянное коммуникативно-делиберативное переосмысление нормативно-законодательных установлений в нарождающихся новых контекстах должны составить основу современного видения теории и практики правового государства.
Оставаясь во многом приверженцем позиции Канта в вопросе взаимосвязи морали и права, Хабермас справедливо констатирует их автономию в реальной социально-политической жизни современности. Он полагает, что правовая регуляция во многом способна освободить субъекта от высоких требований морали, снимая потребность в размышлениях относительно когнитивных, мотивационных и организационных сопряженных с нею проблем. При этом, разумеется, с законодателей отнюдь не снимается обязанность коррелировать собственные правовые установления и морально должное. Вместе с тем, следуя уроку гегелевской мысли, Хабермас замечает, что юридические нормы слишком конкретны, чтобы легитимироваться исключительно за счет моральных принципов. В таком случае возникает вопрос о способе легитимирования морали и права в социокультурном контексте. И тут обнаруживаются как их сходство, так и различия.
Как мораль, так и право существуют в качестве культурных форм, способных обеспечить человеческую свободу. Они доказывают свою легитимность как средства создания свободы для автономного человеческого субъекта. При этом, моральная автономия существует как некоторое целое, в то время как правовая автономия предстает в виде частной и публичной. Позитивное право санкционирует одновременное существование публичной и частной автономии субъекта, границы которых должны постоянно уточняться в несхожих ситуациях.
III. ИСТОРИКО-НАУЧНАЯ И ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ ИССЛЕДОВАНИЯ И АПРОБАЦИЯ ЕГО РЕЗУЛЬТАТОВ
Научно-практическая значимость исследования. Работа представляет собою историко-философский анализ влияния наследия Канта и Гегеля на дискуссии представителей западной социально-философской мысли второй половины 20-го – начала 21 века по проблеме правового государства. Эта тема не была до настоящего времени достаточно изучен в историко-философской литературе. Выводы осуществленного диссертационного исследования имеют научно-практическое значение при обсуждении вопроса о перспективах утверждения начал правовой государственности в рамках глобального сообщества и в процессе демократической модернизации в России. Они могут найти применение в практике преподавания истории философии, социальной философии, политологии, культурологии и ряда других вузовских курсов.
Апробация результатов исследования. Основные результаты диссертационного исследования нашли отражение в 6 публикациях автора. Они доложены на всероссийской научной заочной конференции «Образование в ХХI веке» (Тверь,2008 г.), а также на постоянно действующем научно-практическом семинаре кафедры теории и истории культуры Тверского госуниверситета.
Публикации:
1. Воробьев А.В. Немецкая классическая философия и теория правового государства Ю. Хабермаса//- №115.-2009. - 0,7 п.л.
2. Воробьев А.В. Философия Г.В.Ф. Гегеля и теория правового государства Ч. Тейлора//-№115.-2009. - 0,7 п.л.
3. Воробьев А.В. И. Кант и трактовка основ правового государства в философии Д. Ролза // Материалы всероссийской научной заочной конференции «Образование в XXI веке». №8. 2007. - 0,1 п.л., с. 35-36.
4. Воробьев А.В. Ч. Тейлор и концепции правового государства Г.В.Ф. Гегеля// Вестник Тверского государственного университета. Серия «Философия». №7. 2008 (в соавторстве с Б.Л. Губманом, авторский вклад – 1 п.л.). - 1,2 п.л., с. 105-122.
5. Воробьев А.В. Учение Ю.Хабермаса о правовом государстве и его основания в немецкой классической философии//Вестник Тверского государственного университета. Серия «Философия». №8. 2008. - 1 п.л., с. 77-95.
6. Воробьев А.В. Теория правового государства Ю. Хабермаса и немецкая классическая философия // Материалы научно-методической конференции МГЭИ «Роль научного знания в формировании специалиста гуманитарно-экономического профиля». 2009 (в соавторстве с Б.Л. Губманом, авторский вклад - 0,4 п.л.). – 0,5 п.л., с. 31-39.
[1] См: Асмус В.Ф. Иммануил Кант. М., 1973; Гайденко П.П. Научная рациональность и философский разум. М., 2003; Гулыга А.В. Немецкая классическая философия. М., 1986; Жучков В.А. Из истории немецкой философии 18 века. М., 1996; Калинников Л.А. Проблема философии истории в системе Канта. Л., 1976; Кант и кантианцы. Под ред. А.С. Богомолова. М., 1978; Каримский А.М. Философия истории Гегеля. М., 1978; Киссель М.А. Гегель и современный мир. Л., 1982; Кузнецов В.Н. Немецкая классическая философия второй половины XVIII – начала XIX века. М., 1989; Лукач Г. Молодой Гегель и проблемы капиталистического общества. М., 1987; Мотрошилова Н.В. Социально-исторические корни немецкой классической философии. М., 1990; Нарский И.С. Западно-Европейская философия XIX века. М., 1976; Нерсесянц В.С. Гегелевская философия права: история и современность. М., 1974; Ойзерман Т.И. Кант и Гегель. М., 2008; Соловьев Э.Ю. И. Кант: взаимодополнительность морали и права. М., 1992; Суслова Л.А. Философия И. Канта. М., 1988; Bubner R. The Innovations of Idealism. Cambridge, 2003; Сopleston F. A History of Philosophy. Vol. VI. New York, 1994; Сopleston F. A History of Philosophy. Vol. VII. New York, 1994; Kainz H. P. Hegel’s Philosophy of Right, with Marx’s Commentary. The Hague, 1974; Hondt J. d’. Hegel. Paris, 1986, etc.
[2] См.: Бейнс К.. Либерализм Роулса и коммунитаристская критика // Историко-философский ежегодник. 1994. М., 1995. Рикер П. Справедливое. М., 2005; Хеффе О. Справедливость. М., 2007; Besussi A. Giustizia e communita: saggio sulla filosofia politica contemoranea. Napoli, 1996; Libraux et communautairiens. Txtes r unis et prsents par A. Bertin, P. da Silveira, H. BurtoisN. Paris , 1984; Lutz M. John Rawls und die Kommunitaristen. Wurzburg, 1996; Mulhal S., Swift A. Liberals and communitarians. Oxford, 1992.
[3] Cм.: Алексеева Т.А. Морально-политическая философия Д. Роулса. М., 1992; Оганесян А.К. Равенство и справедливость (концепции Д. Роулса и Д. Белла) // Этическая мысль. М., 1990; Сваровская Е.Б., Целищев В.В. Структура теории справедливости Д. Роулза и ее место в современной политической философии // Гуманитарные науки в Сибири. Новосибирск, 1996. № 1; Bary B. The Liberal Theory of Justice. Oxford, 1973; Bidet J. John Rawls et la thorie de la justice. P., 1995; Development and Main Outlines in Rawls’s Theory of Justice. Ed. by H.S. Riardson. N.Y., 1999; Fondements d’une thorie de la justice : ssais critiques sur la philosophie politique de John Rawls. Publis sous la direction de J. Ladrire et P. van Parys. Louvain, 1984; Кhn H.-J. Soziale Gerechtigkeit als moralphilosophische Forderung: zur Theorie der Gerechtigkeit von John Rawls. Bonn, 1984; Reading Rawls: Critical Studies on Rawls’ Theory of Justice. Ed. with an Introduction by N. Daniels. Stanford, 1989.
[4] См.: Печерская Н.В. Современный дискурс справедливости: Джон Ролз и Майкл Уолзер // Общественные науки и современность. 2001. № 2; Прокофьев А.В. Человеческая природа и социальная справедливость в современном аристотелиaнстве // Этическая мысль. Вып. 2. М., 2001; Современный либерализм. Под ред. и с введением А.В. Макеевой. М., 1998; D’Andrea Th. D. Tradition, Rationality, and Virtue: the Thought of Alasdaire MacIntyre. Andershot, 2006; Gagnon B. La philosophie morale et politique de Charles Taylor. Sainte-Fay, Qubec, 2002; Kimlicka W. Contemporary Political Philosophy. Oxford, 1992; Smith R.S. Virtue Etics and Moral Knowledge. Aldershot, 2003.
[5] См.: Давыдов Ю.Н. Макс Вебер и современная теоретическая социология. М., 1998; Гайда А.В., Вершинин С.Е., Шульц В.Л.. Коммуникация и эмансипация: критика методологических основ социальной концепции Ю.Хабермаса. Свердловск, 1998.; Марков Б.В. Мораль и разум // Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. Ст.-Петербург, 2000; Мотрошилова Н.В. О лекциях Ю. Хабермаса в Москве и об основных понятиях его концепции // Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М., 1992; Петренко Е.Л. Ю. Хабермас размышляет о модерне // Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне. М, 2003; Фарман И.П. Социально-культурные проекты Ю.Хабермаса. М., 1999; Фурс В.Н. Социальная философия в непопулярном изложении. Вильнюс, 2006; Bedeschi G. Introduzione a la Scuola di Francoforte. Roma, 1985; Clemens A. Die Intellektuelle Grndung der Bundesrepublik : eine Wirkungsgeschichte der Frankfurter Schule. Frankfurt ; New York, 1999; Demirovic A. Der nonkonformistische Intellektuelle : die Entwicklung der Kritischen Theorie zur Frankfurter Schule. Frankfurt am Main, 1999; Critical Sociology: Selected Readings. Ed. By Connerton P. N.Y., 1976; Walsh Ph. Scepticism, modernity, and critical theory. N.Y., 2005; The Cambridge Companion to Habermas. Ed. By K. White. Cambridge, 1995 etc.
