Философия культуры русского символизма и европейский постмодернизм (компаративистский подход)
На правах рукописи
УДК 130.2:7
ЦАРЕВА
Надежда Александровна
ФИЛОСОФИЯ КУЛЬТУРЫ РУССКОГО СИМВОЛИЗМА
И ЕВРОПЕЙСКИЙ ПОСТМОДЕРНИЗМ
(КОМПАРАТИВИСТСКИЙ ПОДХОД)
специальность: 09.00.13 – философская антропология и философия культуры
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
доктора философских наук
Санкт-Петербург
2011
Работа выполнена на кафедре «Гуманитарных и социально-экономических дисциплин» Тихоокеанского Военно-Морского Института им. С.О. Макарова
ВУНЦ ВМФ ВМА (г. Владивосток)
| Официальные оппоненты | доктор философских наук, профессор Гришаев Вячеслав Васильевич доктор философских наук, профессор Дианова Валентина Михайловна доктор философских наук, профессор Пишун Сергей Викторович | ||
| Ведущая организация | Уральский Государственный Университет им. М. Горького |
Защита состоится «___» ___________ 2011 г. в ___ часов на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций 09.00.13 при Российском государственном педагогическом университете им. А.И. Герцена по адресу: 107046, Санкт-Петербург, ул. Малая Посадская, д. 26, ауд. 317.
С диссертацией можно ознакомиться в фундаментальной библиотеке Российского государственного педагогического университета им. А.И. Герцена.
Автореферат разослан «___»_______________2011 г.
Ученый секретарь Совета
кандидат философских наук, доцент Ю.В. Пую
I. Общая характеристика работы
Актуальность темы исследования.
В наше время начала XXI столетия объективной закономерностью развития многообразия культур все более становится тенденция их дифференциации, обособления, диалектически синтезированная с силой интеграции и объединения. Многомерное культурное пространство требует выхода за пределы локальных культурных различий, постижения общечеловеческого видения мира, способного предложить новое основание человеческого бытия, новые ценности, новые пути развития. В этой ситуации диалог культур, основанный как на единстве, так и на неповторимой самобытности социокультурных ценностей, приобретает особую актуальность. Осознание себя через понимание «другого» в ситуации межкультурных и межцивилизационных столкновений является одним из способов преодоления человеком и обществом духовного кризиса.
Современное мультикультуральное общество не может быть понято вне его отношения к постмодернизму как состоянию современной культуры. Основные принципы и положения последнего реализуются сегодня в различных практиках (искусство, образование, техно-наука, политика, масс-медиа и др.). Вместе с тем приходится констатировать, что вопрос о сущности и значении этого феномена до сих пор остается остро дискуссионным.
В современной отечественной философско-культурологической мысли существуют разные точки зрения на феномен постмодернизма. Во-первых, отношение к нему как к явлению контркультуры, не выражающему тенденций современного развития культуры. Во-вторых, оценка постмодернизма как перехода к радикально новой культурной парадигме. В-третьих, взгляд на постмодернизм как на явление, преемственно связанное с развитием модернизма[1].
Для постмодернистской философско-культурологической парадигмы с ее стремлением воспроизвести целостную духовную среду, воссоединяющую природу, культуру и технику, характерна своя система ценностей, норм, понятий. Тем не менее, несмотря на их своеобразную трактовку, обусловленную изменениями современного образа жизни, культурный феномен постмодернизма, по мнению автора, вытекает из всего культурного наследия прошлого, и его ценностные ориентиры тесно сопряжены с традицией предыдущих культурных парадигм. В настоящем исследовании постмодернизм понимается как звено в цепи последовательного и неразрывного развития культуры. С этой позиции в работе сопоставляются феномены символизма и постмодернизма, находящиеся в ряду наиболее значительных направлений культуры прошедшего столетия.
С другой стороны, теоретический анализ феномена постмодернизма позволит по-новому осмыслить философию русского символизма. Русский символизм наиболее полно выразил состояние сознания общества на рубеже ХIХ-ХХ вв. и оказал сильнейшее влияние на развитие модернизма, благодаря которому появляются новые культурные системы и практики, в том числе и постмодернизм. Идеи русского символизма занимают особое место в современной философской мысли. Символ есть связь между двумя мирами, знак духовного мира в этом мире. Обращение к сущности духовной жизни, утверждение принципа единства искусства и бытия, призыв к творчеству самой жизни – все философско-эстетическое содержание русского символизма особенно актуально для современной России в связи с переживаемым страной состоянием нравственного регресса, культурного упадка, ослабления политической воли и соответственно задачами духовного возрождения общества и личности.
Значение русского символизма в современном мировом историко-философском процессе связано с тем, что его теоретики доводили идею новой культурно-художественной формы на уровень решения проблем глобального мироустройства, что созвучно современной парадигме гуманитарного знания, во многом сфокусированного на проблемах человека и его культуры. Кроме того, концепция культуры символизма обосновывала историческую продуктивность взаимодействия Востока и Запада и имплицитно содержала актуальную на сегодняшний день идею диалогичности культур.
Отсутствие прямого текстуального обращения постмодернизма к идеям русского символизма не затемняет того факта, что существует объективный алгоритм, объясняющий наступление переходных состояний развития в философии и культуре и объединяющий философов различных эпох и культур. В истории философии проявляется социогенез идей, позволяющий обнаружить единство смыслов и понимания проблем русскими и европейскими философами. Обнаружение единства и различий теоретических положений русского символизма и европейского постмодернизма представляется актуальной задачей современной компаративистики. Анализ трансформации основных идей символизма в культуре и философии ХХ в. поможет раскрыть сущностное значение импульса, который был дан символизмом для их развития.
Автор считает, что исследование динамики и воплощение идей символизма и постмодернизма позволит взглянуть на специфичность двух философских направлений России и Европы через призму актуальной проблемы понимания культуры. Рост технизации общества ставит человечество перед сложными проблемами: вытесняется духовность, разрушаются традиционные культурные смыслы, пересматриваются многие фундаментальные идеи, определяющие развитие человека и мира. В связи с этим анализ основных проблем культуры, ее онтологических оснований, источников и движущих сил развития, соотношения экономической, политической и культурной сфер жизнедеятельности общества представляется особенно актуальным.
Актуален и вопрос о взаимосвязи рационального и внерационального в познавательном процессе. В своем решении этого вопроса оба направления исходят из социокультурного языкового контекста. Основные теоретические положения символизма и постмодернизма в трактовке природы искусства и творчества показывают их сфокусированность на проблеме внерационального. Эта единая направленность обусловлена общей целью, а именно созданием нового способа мышления. Рационализированное мышление понимается как упрощенная мыслительная конструкция, суживающая рамки картин мира, личности и социума. Выход из духовного кризиса начала и конца столетия усматривается в создании нового способа видения мира с доминирующей ориентацией на философско-художественный стиль мышления.
Неоднозначность и противоречивость теоретической программы постмодернизма требует дальнейшего научного изучения этого феномена через осознание его внутренней связи с предшествующей культурой. Обращение к началам постмодернизма в его преемственности с русским символизмом представляется важным и продуктивным для теоретического осмысления механизмов смены философско-культурологических парадигм XX века.
Степень научной разработанности проблемы.
Несмотря на то, что научных работ монографического характера, посвященных компаративистскому анализу русского символизма и европейского постмодернизма, в философской литературе нет, следует отметить наличие научного интереса к различным аспектам данной проблемы. Работы, посвященные сопоставлению идей названных философских направлений, явились важной теоретической предпосылкой постановки и решения задач диссертационного исследования. Прежде всего, необходимо отметить публикации В.В. Бычкова и В.И. Самохваловой[2]. В статьях В.В. Бычкова убедительно аргументируется необходимость исследования связи русского символизма и постмодернизма, намечаются основные направления такого исследования в области эстетики.
Постановка проблемы пропедевтического характера содержится в статьях В.И. Самохваловой, где виднейший представитель символизма Вяч. Иванов рассматривается как «первый русский постмодернист». Автор полагает, что компаративистский подход поможет раскрыть сущность и социально-философские основания возникновения постмодернизма.
Компаративистский опыт исследования постмодернизма представлен в работе В.М. Диановой. Сопоставляя постмодерн с модерном Нового времени и романтизмом ХIX в., автор обнаруживает основы мировидения, которое в ХХ в. конституируется в постмодернистское. Благодаря компаративистскому подходу В.М. Дианова раскрывает истоки постмодернизма в философии ХVIII-ХIX вв. В то же время подчеркивается, что культуры Нового времени и романтизма не являются достаточной опорой для раскрытия феномена постмодернизма. «Если обратиться к особенностям так называемого «русского постмодернизма», то, полагаем, он имеет в значительной мере иные истоки. Их детальное рассмотрение и анализ – дело будущего»[3].
Понятие «русский постмодернизм» осмысливается в двух аспектах. Во-первых, как ряд концепций современных российских философов, развивающих темы, теории, идеи, критические проекты и пр. европейского постмодернизма, и, во-вторых, как концепции русского символизма, в недрах которого формируются некоторые основные идеи постмодернизма. Понятие «европейский постмодернизм» означает генерализацию ряда теорий, в основном французских философов, наиболее крупных представителей постмодернизма.
Существует ряд работ, раскрывающих сущность и своеобразие каждого в отдельности из исследуемых направлений. Так, русский символизм как явление культуры давно является предметом рефлексии философов и историков искусства. Проблемы философии и культурологии русского символизма анализировались в трудах Н.А. Бердяева, А.Ф. Лосева, И.А. Ильина и др.[4]. Отечественные работы 1970-1980 гг. (Л.К. Долгополов, З.Г. Минц, Е.В. Ермилова, Э.И. Чистякова, Н.В. Брагинская, П.Н. Берков, А.И. Мазаев, И.Ю. Искржицкая и др.) имеют характер литературоведческих и искусствоведческих исследований. Символизм рассматривается как художественный феномен, изучается степень влияния символизма на отечественную культуру советского периода. В современных исследованиях символистские концепции искусства и культуры анализируются Ю.А. Асояном, В.Ф. Бычковым, Е.П. Беренштейн, М.А. Воскресенской, А.И. Малафеевым, Л.А. Сугай и др. В работах этих авторов освещаются мировоззренческая и эстетическая основа символизма, его культурологическое учение в контексте отечественной философии рубежа XIX-XX вв. Отмечается метахудожественная особенность русского символизма, требующая парадигмального изучения: во взаимосвязи документов художественного мышления и доминантно-теоретических дискурсов (И.В. Кондаков, В.В. Бычков, Л.А. Колобаева). В исследованиях С.Н.Лютовой, Н.Л. Адаскина, И.А. Азизян, А.Н. Иньшакова, С.Т. Исаева и др. при анализе символизма используется компаративистский подход. Объектами изучения являются символизм и реалистическое искусство, символизм и неофрейдизм, символизм и авангардизм.
Источниковедческая база исследования русского символизма представлена философскими размышлениями об искусстве, творчестве, культуре крупнейших русских символистов: В. Брюсова, А. Белого, Вяч. Иванова, А. Блока, Дм. Мережковского, Эллиса (Л.Л. Кобылинского) и др.
Понимание сущностных черт постмодернизма невозможно вне теоретической саморефлексии собственно его творцов. Характерные черты постмодернизма, анализ категорий и понятий, выражающий его концепцию искусства и культуры, отражены в трудах Ж. Делёза и Ф. Гваттари, Ж-Ф. Лиотара, А. Бадью, Р. Барта, М. Фуко, У. Эко, Ж. Бодрийяра, Ж. Деррида и др.
В последние годы различные аспекты феномена постмодернизма активно исследуются и обсуждаются в работах отечественных философов (Н.А. Автономова, В. Ф. Бычков, О.Н. Бушмакина, Б. Гройс, С.П. Гурин, В.М. Дианова, А.В. Дьяков, И.П. Ильин, И.Е. Карцев, Л.И. Кирсанова, П.А. Ковалев, В.Л. Лехциер, М.Н. Липовецкий, Н.Б. Маньковская, М.А. Можейко, В.П. Руднев, М.К. Рыклин, В.А. Подорога, М.Н. Эпштейн, и др.).
Изучение такого столь многогранного и поливариантного явления, как постмодернизм, в сопоставлении с символизмом представляет достаточно широкую исследовательскую перспективу. В настоящей работе сделан акцент на анализе одного из важнейших аспектов философии русского символизма и европейского постмодернизма – философии культуры.
Следует отметить, что в отечественной и зарубежной философско-культурологической мысли предмету данного исследования – систематическому сравнительному анализу концепций культуры в русском символизме и европейском постмодернизме специальных работ не посвящалось.
Объект исследования – культурный диалог России и Запада и его отражение в русском символизме и европейском постмодернизме.
Предмет исследования – сравнительный анализ философской концепции культуры в русском символизме и европейском постмодернизме.
Цель и задачи исследования.
Общей целью настоящего компаративистского анализа является осмысление связи русского символизма и европейского постмодернизма и их вклада в постановку и решение важнейших проблем философии культуры.
Для достижения поставленной цели потребовалась решить следующие основные задачи.
– Дать сопоставительный анализ концепта культуры в русском символизме и постмодернизме.
– Раскрыть единство и связь философского и художественного мышления в указанных философско-культурных течениях.
– Выявить общность и отличие подходов символизма и постмодернизма в понимании и сущностном определении феномена традиции. Оценить концептуальный вклад символизма и постмодернизма (как альтернативной парадигмы) в объяснение данного феномена.
– Сопоставить понимание роли и значения языка в развитии культуры и соответственно связи философии языка с философией культуры в символизме и постмодернизме.
– Выявить общие основания и подходы к пониманию сущности и роли мифа в развитии культуры. Объяснить различие мифологических систем начала и конца ХХ века.
– Показать своеобразие концепций искусства и творчества в символизме и постмодернизме.
– Раскрыть особенности взаимодействия рациональных и внерациональных форм мышления и познания в пространстве искусства и творчества.
– Тематизировать проблему кризиса культуры в сопоставительном ее анализе в русском символизме (модернизме) и европейском постмодернизме.
Методологические и теоретические основы исследования.
Методологическую базу диссертации составляет, прежде всего, апробированная система философских и общенаучных методов. Поставленная цель диссертации детерминировала многогранное сопоставление, соотнесение идей русского символизма и европейского постмодернизма. Данная целевая установка объективно потребовала компаративистского методологического подхода как наиболее релевантного поставленным задачам. Современная философская компаративистика, представленная в работах С.Л. Бурмистрова, А. С. Колесникова, М. Я. Корнеева, В. Г. Лысенко, Ю. Н. Почты, А.В. Сагадеева, М.Т. Степанянц, Е. А. Торчинова, В. К. Шохина и др.[5], не противопоставляет, а сопоставляет феномены различных культур. Данный подход позволил абстрагироваться от апологетики тех или иных взглядов и раскрыть в них общее и особенное.
В настоящем исследовании понятие «философская компаративистика» используется в методологическом аспекте, т.е. как «компаративный подход», позволяющий выйти за пространственно-временные, историко-культурные границы для выявления общего и особенного в концепциях культуры русского символизма и европейского постмодернизма. Принципиально синтетический характер данного исследования, а именно, стремление обнаружить как общее, так и специфичное в философском осмыслении культуры мыслителями начала и конца ХХ в. требует широкого использования таких компаративных методов, как сопоставление, сравнение, параллелизм, аналогия, интерпретация, реконструкция, синтез, диалог.
В рамках названной системы в настоящей диссертации компаративизм, с одной стороны, опирается на другие методы, а с другой – не только сосуществует с ними, но и «впитывает» в себя их приемы, требования, каноны. Так, диалектический метод позволяет видеть любые рассматриваемые явления в их развитии и взаимосвязи. Текстологический анализ произведений философов символизма и постмодернизма требует применения герменевтического метода как способа понимания текста и познания особенностей культуры. Текстовый анализ базируется на вычленении из структуры источника ключевых выражений, основных терминов и понятий и интерпретации их содержания.
В исследовании историко-культурных феноменов русского символизма и европейского постмодернизма применялся также генеалогический подход, благодаря которому в диссертации раскрыты не только метафизические и гносеологические основания концепций культуры начала и конца ХХ в. (движение по вертикали), но раскрыты новые аспекты видения этих концепций (движение по горизонтали).
Специфика решения конкретных задач потребовала интеграции методологических подходов ученых ряда областей социогуманитарного знания, в результате чего отдельные аспекты проблемы исследовались на основе авторской методологии. В диссертации использовались методы единства исторического и логического, взаимосвязи индивидуального и социального, фактуального и смыслового, познавательного и ценностного, рационального и внерационального аспектов в диалектике исследуемых концепций.
Теоретическую основу исследования составили труды представителей русского символизма и европейского постмодернизма по философии культуры; произведения наиболее видных мыслителей прошлого по проблемам культуры Н.А. Бердяева, А.Ф. Лосева, И.А. Ильина и др.; работы современных ученых, исследовавших различные аспекты, темы настоящей диссертации (работы Э.В. Ильенкова, Ю.М. Лотмана, Ю.В. Громыко, Ю.А. Лукина, В.М. Межуева, А.А. Пелипенко, И.Е. Ширшова, И.Г. Яковенко, С.Е. Ячина и др.[6] ). Автором в полной мере использовались публикации и материалы научных конференций и дискуссий, связанных с проблематикой русского символизма и европейского постмодернизма.
Основная гипотеза исследования.
Компаративистский анализ основан на предположении, что русский символизм, оставаясь направлением модернизма, в то же время выходит за его рамки, делая шаг по направлению к эпохе постмодерна. В русском символизме обнаруживаются истоки постмодернизма. Оба направления внесли значительный вклад в постановку и решение важнейших проблем философии культуры с учетом особенностей, общности и противоположности их подходов.
Научная новизна работы.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в постановке и компаративистском соотнесении философии культуры русского символизма и европейского постмодернизма, что представляет собой самостоятельное научное направление в осмыслении противоречий, факторов, тенденций развития культуры на ее переходных этапах в существенно различающихся социумах, отличающихся социальным бытием и содержанием ментальности.
Конкретно научная новизна исследования заключается в следующих полученных теоретических результатах:
– на основе анализа идей русского символизма и европейского постмодернизма вскрыта реакция философского сознания на кризисные этапы в развитии культуры;
– эксплицировано положение, что русский символизм и европейский постмодернизм представляют собой тип философского мышления, характеризующийся особой художественно-эстетической (а не эпистемологической или этической) формой рефлексии;
– развитие человека, его самосознания определено как высшая ценность в иерархии атрибутов культуры;
– выявлены факторы обоснования русским символизмом и европейским постмодернизмом иррациональных, художественных форм мышления и познания;
– эксплицировано отношение к традиции на переломных этапах культурного развития;
– через призму русского символизма и европейского постмодернизма исследована роль языка как социокультурного феномена;
– раскрыто изменение роли социальной мифологии в корреляции с политической и духовной ситуацией в обществе;
– показано своеобразие концепций искусства и творчества в русском символизме и европейском постмодернизме;
– обосновано и показано общее и особенное в построениях моделей культуры в исследуемых направлениях философствования.
Положения, выносимые на защиту.
– Русский символизм и европейский постмодернизм отражают состояния перехода к новой культурной парадигме, демонстрируют кризисную картину сознания, характерную для культур переходного периода. Теоретики символизма стремились не просто к созданию новых ценностей культуры, но и новых ценностей жизни, новых способов жизнепонимания и жизнеустройства. Те же задачи в своеобразной форме ставятся и в постмодернизме.
– Символизм и постмодернизм объединяет сознательное стремление к художественным формам мышления, воплощение идей в рационально-художественной, а не в абстрактно-теоретической форме. Стирание границ между различными видами знания, типами рациональности обусловлено стремлением к созданию принципиально нового способа мышления. Творчество и искусство осмысливаются как реальная духовная сила, которая, предвосхищая научные идеи и открытия, предлагает свое решение преодоления кризиса культуры посредством формирования нового видения мира.
– Смысловым центром теургической (в русском символизме) и ризоматической (в постмодернизме) моделей культуры является идея «детерриторизации» традиционных оснований культуры и создания новой культуры на пути объяснения человеком своей самости, самосознания.
– Мыслители начала и конца ХХ в. едины в особом творческом отношении к традиции, желании сохранить эту фундаментальную ориентацию всей предыдущей культуры, создавая при этом принципиально иные формы, соответствующие духу своего времени. «Деконструктивизм» в постмодернизме является способом решения культурно-антропологических проблем в духовной ситуации европейского постмодерна.
– Смысловым и ценностным фундаментом в понимании проблемы языка является философское осмысление языка как основы познания всех феноменов культуры, следовательно, как способа постижения культуры в целом.
– Общая оценка значимой роли социальной мифологии в преодолении кризиса культуры и ее последующего развития сопрягается с установлением характерных особенностей мифа в начале и конце ХХ в. Миф в русском символизме воплощает в себе общечеловеческий опыт преодоления индивидуалистической обособленности личности. В трактовке постмодернизма современный миф, обращенный к индивиду, становится инструментом идеологии.
– В многообразии смыслов русского символизма и европейского постмодернизма, в их переплетении, сопряжении и противоположении обнаруживается синтез идей, который содержит в себе один из источников дальнейшего развития культуры – метакультуры.
– Принципиальные различия в философском построении моделей культуры в искомых направлениях обусловлены факторами как социально-исторического, так и национально-менталитетного характера. Существенно и то обстоятельство, что русский символизм является по преимуществу религиозно-философским направлением и осмысление культуры в нем происходит не только на феноменологическом, но и на онтологическом уровне.
Теоретическая значимость работы заключается в том, что сравнительный анализ символистских и постмодернистских концепций культуры на рубежах XIX-XX и XX-XXI веков позволяет определить один из важнейших векторов развития современной культуры, открывает новые аспекты видения самого сложного объекта познания – человека. В исследовании показана необходимость ориентации на феномен человеческого существования в формировании ценностно-познавательной парадигмы ХХI века. Обнаруженные в русском символизме ранее не известные смыслы позволяют говорить о проекции некоторых его основных идей в философии постмодернизма. Выявленные постмодернистские тенденции в русском символизме уточняют философский статус постмодернизма. Сопоставление русского символизма и европейского постмодернизма раскрывает новые аспекты в исследовании проблем генезиса и современного состояния философского знания и философии культуры как постоянной составляющей в эволюции духовной культуры человечества.
Практическая значимость работы.
Исследованный материал, раскрывающий творческие достижения русского символизма и европейского постмодернизма в осмыслении сложной и противоречивой ситуации современной им культуры, позволяет понять тенденции культурного развития, определить необходимое направление в решении практических задач. Обнаружение и раскрытие общего и особенного в понимании центральных вопросов, связанных с культурой, по-новому осмысленных русскими символистами и европейскими постмодернистами, помогает глубже изучить сущность и динамику современной культуры. Сопоставление трактовок таких важнейших источников, формирующих и поддерживающих изменения в культуре, как личность субъекта, синтез различных форм знания, типов рациональности, роль и место традиций, языка, мифа, искусства и творчества создает пространство для решения культурных задач в начале ХХI в.
Материалы и результаты исследования могут быть использованы в практике чтения курсов лекций по философии, истории русской и зарубежной философии, культурологии, проведении практических занятий и спецкурсов, при разработке учебных и методических пособий.
Апробация результатов исследования
Результаты диссертационного исследования нашли отражение в публикациях 4 авторских монографий и 60 статях в научных сборниках, 11 из которых относятся к публикациям, входящим в перечень периодических изданий, рекомендованных ВАК. Общий объем публикаций составляет 110,9 п.л. Основные положения и результаты исследования докладывались и обсуждались автором на Всероссийских и международных научно-практических конференциях: «Наука и образование в интересах устойчивого развития»: V Международный Симпозиум (Москва, 2006); «Человеческий потенциал модернизации России»: Международная научная конференция (Москва, 2006); «Философия гуманитарного знания. Социокультурные измерения»: I Международная научная конференция (Черновцы, 2007); «Восточные языки и культуры»: I Международная научная конференция (Москва, 2007); «Проблема толерантности в диалоге цивилизаций»: IV Международная научная конференция (Астрахань, 2007); «Воля к диалогу: проблемы современного гуманизма» (Нижневартовск, 2007): IV Международная. конференция; «Человек в современных философских концепциях» (Волгоград, 2007); «Декаданс в Европе и России»: Международная научная конференция (Волгоград, 2007); «Мультикультуральная современность: Урал–Россия–Мир»: Всероссийская научно-практическая конференция (Екатеринбург, 2009), «Философия творчества, дискурс креативности» (Екатеринбург, 2010) и др.
Материал диссертации использовался автором при чтении лекционных курсов по философии, истории философии, философской антропологии, культурологии.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав, заключения и списка использованной литературы, включающего 472 наименования. Объем текста составляет 494 страницы, выполненные по стандарту машинописи.
II Основное содержание работы.
Во Введении обосновывается актуальность избранной темы исследования, анализируется степень ее научной разработанности, определяются объект, предмет, цель, задачи и основная гипотеза исследования, рассматривается его методологическая основа. Формулируются положения, выносимые на защиту, указывается научная новизна исследования, его теоретическая и практическая значимость.
В первой главе «Русский символизм и европейский постмодернизм в историко-культурном процессе» проанализирована связь исследуемых феноменов, рассмотрены теоретико-методологические основания исследования.
В параграфе 1.1. «Особенности компаративистского подхода в исследовании основных проблем философии культуры» излагаются особенности компаративистского подхода и обозначаются основные проблемы культуры как объекта сравнительного анализа в философии русского символизма и европейского постмодернизма.
Компаративистский подход применительно к рассматриваемой теме является одним из аспектов сравнительно-исторического научного метода, раскрывающего проблемы интеграции и взаимодействия культур через выявление параллелизма и аналогии в развитии различных философских направлений.
Можно назвать следующие характерные черты компаративистского подхода:
– отказ от презумпции ценностной приоритетности тех или иных культурно-исторических периодов или культурных явлений при их сопоставительном анализе;
– принцип диалектической связи тождества и различия как исходный в историко-культурных построениях и объяснении культурной динамики;
– осмысление истории культуры как единого целого и в тесной связи с историко-культурологическими изысканиями.
Данное исследование проводится на уровне макрокомпаративистики, поскольку его объектом являются концепции культуры в философских направлениях России и Европы.
Исследование сконцентрировано на важнейших, с точки зрения философов символизма и постмодернизма, источниках, формирующих и поддерживающих изменения в культуре.
В центре внимания философии культуры находятся вопросы о сущности культуры, ее источниках и движущих силах. Общее и особенное в осмыслении обозначенных проблем позволяет глубже изучить сущность русского символизма и европейского постмодернизма, основные идеи их философских учений:
– Личность является субъектом, творцом и одновременно творением культуры. Культура зависит от человека, она субъектна по своему генезису. Все объекты культуры приобретают смысл только по отношению к человеку.
– Синтез как взаимодействие и соединение разнородных элементов, является источником возникновения нового культурного явления, типа мышления, направления, моделей, проектов и т.д.
– Динамика культуры представляет собой диалектический процесс постоянного перехода от прошлого к настоящему и будущему. Важнейшими факторами новой культуры являются ценности и смыслы предшествующих культур, сохраняемые и воспроизводимые для новых поколений.
– Мир культуры формируется на основе языка – фундаментальном атрибутивном свойстве культуры, пронизывающем все ее сферы и структуры.
– В символической форме мифа выражается и формируется самосознание жизни индивида и общества, следовательно, мифологическое сознание во многом определяет развитие культуры.
– Искусство и связанные с ним формы деятельности (творчество, художественное восприятие, мышление, объективации) являются той сферой культуры, в которой в первую очередь обнаруживаются историческая динамика и преобразования культуры в целом.
– Кризис культуры инициирует процессы ее динамики, т.к. поиски выхода из кризиса служат основой для формирования новой культуры.
В параграфе 1.2. «Модернизм, русский символизм и европейский постмодернизм в контексте общих закономерностей и движущих сил развития культуры» названные феномены культуры рассматриваются в историко-культурном процессе.
Уже сами названия «постмодернизм» и «модернизм» ориентируют на их сопоставление с целью выяснения точек соприкосновения и определения характера связи этих понятий.
В широком смысле модернизмом принято называть совокупность художественных течений, школ и направлений начала XX века, характеризующихся принципиальной философско-мировоззренческой и социокультурной общностью. Модернизм как комплексное движение в культуре ХХ века выразил отход от «реалистического», позитивистского мировосприятия ХIХ века и провозгласил новые культурные ценности[7]. В настоящем исследовании постмодернизм рассматривается не как отрицание, а как продолжение модернизма, как историческая форма кризиса мировоззрения. Осознание постмодернизмом общего мощного перелома в европейской культуре в конце ХХ – начале ХХI вв. является основанием его сопоставления с модернизмом.
В настоящем исследовании постмодернизм понимается как многозначный комплекс социально-политических, научно-теоретических, этических, эстетических, эпистемологических и теологических представлений о мире, получивших распространение во второй половине ХХ века. Основной чертой постмодернизма как мировоззрения является антирационалистическая направленность, обусловливающая все остальные характеристики: децентрацию, ирреализм, плюрализм, изменчивость, фрагментаризм, контекстуальность, неопределенность, иронию и т. д. Что касается понятия «философия постмодернизма», то его целесообразно толковать как совокупность различных постмодернистских теорий конца ХХ века, в основе которых лежит критика принципов классического рационализма, осмысление процессов развития мира в целом, а также теоретические проекты по преодолению ситуации кризиса культуры.
Автор исходит из положения о тесной связи модернизма и постмодернизма как определенных стадий развития культуры. Модернизм получает своеобразное развитие в постмодернизме. Русский культурный модернизм представлен множеством художественных школ и направлений, в том числе и символизмом. «Поэзия символистов выходила за пределы искусства, и это была очень русская черта. Период так называемого «декаденства» и эстетизма у нас быстро кончился, и произошел переход к символизму, который означал искания духовного порядка» (Н.А. Бердяев).
Как философско-художественное направление русский символизм характеризуется единством мировоззрения, обусловившего и определенные его художественные методы. Символизм является одним из ярчайших направлений модернизма, доминирующим в культурной эпохе рубежа XIX–ХХ веков и в силу этого оказавшим существенное влияние на развитие модернизма в целом по следующим причинам:
– символизм – хронологически первое течение модернизма, возникшее на русской почве и представленное выдающимися философами, поэтами, историками;
– творчество символистов выразило духовное состояние русского общества, характер мышления творческой интеллигенции, ее особое осознание действительности;
– в символизме сформулирована концепция антимиметического искусства, практически воплощенная модернистами.
И все же главное значение русского символизма заключается в том, что он создает новую философию культуры, вырабатывает новое универсальное мировоззрение, формирует позитивную историософскую перспективу, возрождает веру в высокое предназначение искусства. Центральная проблема русского символизма – проблема жизнетворчества становится целью устремлений выдающихся представителей стиля модерн.
Русский символизм и постмодернизм как феномены неклассической эстетики, являющие собой модификации философско-художественного типа мировоззрения, имеют в этой своей идентификации определенные общие черты. Кроме того, можно говорить о генетической преемственной связи постмодернизма с символизмом на основании утверждений:
– направления возникают вследствие осознания глобального перелома в культурно-цивилизационных процессах, обусловленных научно-техническим прогрессом;
– как явления кризисного, переходного периода, оба направления имеют свои характерные особенности, которые проявляются в новом понимании сущности и назначения искусства;
– своеобразной активной реакцией на научно-технический прогресс является общая их позиция в отношении духовности – признание ее приоритетности;
– особое творческое отношение к культурной традиции;
– стремление к созданию нового мышления.
Есть основание считать, что постмодернизм преемственно связан с модернизмом и что ряд тенденций модернизма, характерных, в частности, для русского символизма, получает своеобразное развитие и усиление в постмодернизме.
Вместе с тем постмодернизм как культурный феномен отражает трансформации, происходящие в постиндустриальном европейском обществе и имеет ряд сущностных черт, отличных от символизма:
Например, символизм соединяет не только философские и художественные, но религиозные и мистические идеи (А. Белый, Вяч. Иванов) и органически вписывает их в сферу культуры. Постмодернизм, напротив, выступает против любых «абсолютов». Традиционные религиозные представления критикуются как рационализированные теологические конструкции.
Далее, в концепции культуры символизма важнейшее значение придается личности художника. Символизм представляет мир единым и целостным. Напротив, в постмодернизме с его принципиально плюралистическим мировидением допускаются различные интерпретации образа субъекта. Проблема субъекта пока не имеет решения, если не считать таким решением концепцию, означенную метафорой «смерти субъекта» (М. Фуко). Хотя в позднем (современном) постмодернизме ставится вопрос о необходимости ее конструктивного философского осмысления.
В главе 2 «Проблема сущности культуры и тенденций ее развития в русском символизме» исследуется философия культуры русского символизма.
В параграфе 2.1 «Концепция культуры как самосознания человека и жизнетворчества» анализируется одна из базовых идей концепции культуры русского символизма.
В целом основными положениями символистской концепции культуры являются следующие.
Символизм осмысливается его теоретиками не только как художественное направление, но как парадигма будущего культурного развития. Главным смыслообразующим принципом построения концепции культуры становится определение символизма как миропонимания и как жизнетворчества. Н.А. Бердяев, например, оценивает символизм как состояние кризиса культуры, как переходную культуру, стремящуюся не просто к созданию «новых ценностей культуры, но нового бытия».
Понимание культуры как самосознания является ядром концепции культуры символизма. Культура определяется как «продукт роста самосознания человечества»[8]. Культура есть цельное знание, «целостность конфигураций знаний», включающая в себя все разнородные проявления жизни. Целостность достижений искусства, науки, общественности и т.д. – соединение всех частей – «со-знание» и есть культура.
Личность является основной движущей силой развития культуры, поскольку сущность будущей культуры философы-символисты видят в ее творческой жизнепреобразовательной функции.
Создание новой культуры представляется реальным способом преодоления традиционных для культуры пределов и выхода искусства в жизнь. В этом смысле философия культуры становится учением о создании новых форм культурного бытия, преодолевающего границы данного бытия, учением о созидании «должного» в противовес «сущему» (А. Белый).
В параграфе 2.2. «Идея синтеза культурных форм» рассматривается одна из центральных идей в теории символизма.
Специфической характеристикой символизма является его принципиальная интегративность. Утверждая идею единства и целостности мироздания, русский символизм предлагает конкретные пути ее воплощения. Прежде всего, речь идет о синтезе, который понимается предельно широко, как единство дионисийского и аполлонического начал, рационального и внерационального знания, единство искусств и культур. Синтез «со-знаний» («со-знание» означает соединение культур всех эпох и народов) рассматривается как основа возникновения новой культуры.
Идея синтеза исходит из отрицания жестких критериев отличия научного знания от ненаучного и признания тесного взаимодействия рационального и внерационального знания. Положение об интеграции различных форм знания становится основой концепции «нового мышления». Символизм заявляет об особой роли имагинации (воображения) в процессе «расширения сознания». В предельно широком смысле имагинация понимается как основа формирования мировоззрения не только отдельного человека, но и всего человечества.
Другим положением, раскрывающим «идею синтеза», является признание приоритетности искусства по отношению к рационалистическим формам знания. Искусство трактуется как действенный способ познания мира благодаря «рационализации внерационального».
Взаимодействие философской и художественной рефлексии выражается в особом философско-художественном жанре письма. Символизм предлагает новый способ философского мышления, в котором значительное место занимают такие внерациональные методы познания, как интуиция, метафора, ассоциация, предчувствие, воображение.
В параграфе 2.3. «О месте и значении традиций в развитии культуры» раскрывается отношение символизма к традиции, которое характеризуется следующими принципиальными моментами.
Проблема традиции в символизме базируется на признании синтеза всех культур и миросозерцаний, на идее непрерывности и преемственности культурных периодов. Перспективы исторического развития и создания новой культуры видятся в единстве всех предыдущих культур, в частности, в сближении Востока и Запада. Все предшествующее культурное наследие осмысливается как существующее в настоящем, т.е. как настоящая прошедшая культура и настоящая будущая культура. Другими словами, в символизме процесс развития культуры лишен линейного характера. Прошлое соединяется с будущим через настоящее, и этот синтез времен становится основой концепции единства культур.
Культурная преемственность служит основанием связи между экзистенциальным и социальным уровнями человеческого существования. Целью обращения к традиции становится обнаружение опорных ментальных конструкций, «всеединого духа», соединяющего разные нации и эпохи как основы создания новой действительности.
Параграф 2.4. «Русский символизм о роли языка в развитии культуры» посвящен изучению вклада философии русского символизма в становление философии языка.
В русском символизме проблема языка связывается, прежде всего, с проблемой культуры. Язык осмысливается как творение Духа, отражающее духовную эволюцию народа. Это позволяет рассматривать его в качестве универсального посредника развития культуры и всех ее сфер.
Принципиальными теоретическими положениями трактовки сущности языка и его роли в развитии культуры являются следующие. Язык как духовная субстанция культуры содержит в себе внутренние смыслы всей предшествующей культуры. Следовательно, внутреннее содержание языка становится духовной основой рождения будущей культуры. Природа языка усматривается в трансцендентной реальности как реальности, подаренной народу Богом, реальности, определяющей миссию отдельного народа в мировой культуре. С этой точки зрения, уникальность русского языка отражает уникальность русского народа.
Язык рассматривается символистами с позиции ценностно обусловленной онтологии. Символ обладает онтологической ценностью и, выполняя роль посредника между эмпирической и трансцендентной действительностью, открывает для человека метафизическое бытие. Символ осмысливается и как гносеологическая единица. Процесс познания происходит посредством языка, в словах объективируется познаваемая субъектом истина. Познание происходит на чувственно-духовной основе. Символ и является единством чувственно-духовного, «знаком иного бытия» (В. Брюсов). Познание символа открывает истину мира. В глубине языка скрывается сущность человеческой экзистенции. Слово не только проводник в «летопись неизреченного», оно служит «пределом и выходом в запредельное», открывает не только внешний мир, но позволяет проникнуть в глубины своего «я», сознания своего народа. В учении символизма язык остается неиссякаемым источником возрождения и существования народной жизни. Суть идеи «предания и преемства» Вяч. Иванова состоит в необходимости сохранения органической связи языка и культуры.
Русский символизм раскрывает новые аспекты природы языка, выводит его за пределы человеческого сознания в мир культуры. В этом смысле русские философы сделали первый шаг в открытии единства философии языка и философии культуры.
В параграфе 2.5. «Концепция мифотворчества в русском символизме» рассматривается концепция мифа Вяч. Иванова, наиболее полно выразившая понимание мифа в русском символизме.
Основой мифа является символ. Символы в данном контексте – это «переживания забытого и утерянного достояния народной души»[9]. Вырастая из символа, сверхиндивидуального по своей природе, миф воплощает собой творчество всего народа. «Большое всенародное искусство» является по сути своей искусством «мифологическим», поскольку миф относится к символу, как дуб к желудю.
Миф выражает чувственное восприятие человеком соборности мира, «вселенского единомыслия и единочувствия». В своей концепции мифа Вяч. Иванов обращается к социализированной психологии российского послереволюционного общества и осмысливает возможность соборного единства людей на основе религиозно-эстетического сознания. В трактовке символизма миф способен выразить единство сознаний всех субъектов общества. Задача, следовательно, заключается в обновлении религиозного сознания, прежде всего конфессиональной его основы, в проникновении, угадывании и поддержке тех внутренних движений духовной жизни народа, которые приведут к преобразованию действительности. Или, как предрекает Вяч. Иванов: «Есть непреложные признаки, указывающие на то, что индивидуалистическое разделение людей – только переходное состояние общества, что будущее стоит под знаком универсального коллективизма»[10].
Параграф 2.6. «Проблема рационального и внерационального в искусстве и творчестве». В своих концепциях искусства и творчества русские символисты стремятся к созданию рациональности нового типа, важнейшей составляющей которого станет внерациональное. Проблема синтеза рационального и внерационального решается символизмом в концепции «реалистического символизма», в противоположность символизму «идеалистическому» (Вяч. Иванов).
Своеобразно трактуя иррационалистическое учение Ницше, символисты особое значение придают не только эстетическому, но и этическому дискурсу. В определении русским символизмом искусства как способа пересоздания человеком мира и выражается, надо полагать, мысль о доминировании в искусстве этического начала.
Символисты убеждены в необходимости соединения рациональности и метафоричности в мышлении. Метафоричность дискурса в философии рубежа XIX-XX вв. имеет истоки в афористичном стиле работ Ф. Ницше.
Идея Ницше о развитии как возвращении и становлении также получает своеобразное звучание в их философии искусства. Идея «вечного возвращения» понимается как модель развития сознания, как «спираль безвозвратной расширенности» сознания «Я». От укрепления и расширения самосознания личности зависит развитие искусства, культуры, мира. Трактовка приоритетности дионисийских форм искусства становится в символизме важным творческим принципом. «Сокровеннейшая бездна вещей» говорит через искусство, поэтому задача искусства заключается в создании приемов творчества, способных передать всю полноту перехода сверхреального мира в реальный.
Творчество в русском символизме понимается не только как возможность самоактуализации, но и преодоление своей индивидуальности для созидания-дарения «Другому». Творческий процесс осмысливается как «восхождение» и «нисхождение» по «вертикали духа». В формуле «от реального к реальнейшему» (Вяч. Иванов), как и в образах «восхождения» и «нисхождения», содержится стремление художника к Богу – «восхождение» через дионисийский экстаз как ответ на «нисхождение» Бога через жертву. Действенность искусства зависит от «нисхождения» художника для отдачи, самоотдачи. Он приносит людям плоды своего в сущности не личного, а сверхличного, соборного творчества. Искусство символизма представлено его теоретиками как мистическая «свободная теургия», преображающая мир на путях к его духовному совершенству. Искусство перестает быть только искусством, оно становится жизнестроением. Теургия есть способ радикального преодоления препятствий на пути человечества к социальной и нравственной гармонии.
В третьей главе «Основные проблемы философии культуры европейского постмодернизма» развернут анализ основных проблем культуры в постмодернизме: понимание традиции, мифа, языка, искусства и творчества.
В параграфе 3.1. «Ризоматическая модель культуры в европейском постмодернизме» анализируется постмодернистская модель культуры.
Философы постмодернистской ориентации, задумываясь о состоянии и перспективах развития культуры, создают модель культуры, называемую ими «ризоматической» (Ж. Делез и Ф. Гваттари).
Ризоматическая модель представляет собой принципиально нелинейный тип организации, характеризующийся множеством бесструктурных связей. Считается, что новый тип культуры выражает бесконечное многообразие форм ее бытия и обладает креативным потенциалом самоорганизации. Ризоматическую модель культуры нужно рассматривать как модель мира и человека, которые находятся в постоянной динамике. Становление человека означает развитие его культуры, изменяющейся, совершенствующейся, воспроизводящей новые, взаимодействующие между собой формы. Культура определяется философами как «объяснение человеком своей самости», «самоотнесенность, активный смысл человеческого проекта самого себя в культуре»[11].
Для характеристики субъекта культуры, способного к продуктивной деятельности, употребляется метафора «шизофреника» (Ж. Делез[12] ). (Шизофреник здесь не психопатологическое, а социально-политическое и культурное понятие). В отличие от усредненного, «нормального» человека, «шизофреник» позиционируется как новатор, противостоящий стереотипам постиндустриального общества. Сознание «шизофреника» видится как сознание субъекта, сохранившего свою «индивидуальность».
Таким образом, значимой характеристикой философии культуры постмодернизма является ее связь с проблемой человека. После своего «исчезновения» (концепция «смерти субъекта») человек вновь возвращается в культуру, которая, действительно, немыслима без личности. Пока это «лекари», «безумцы» и «шизофреники», но они способны к сохранению и утверждению индивидуальности, что в ситуации техногенного общества весьма актуально.
В параграфе 3.2. «Европейский постмодернизм о развитии нового типа мышления» анализируются важнейшие положения концепции нового мышления.
Синтез различных форм знания, рационального и внерационального, осмысливается как реальный способ создания нового мышления. Плюрализм постмодернизма признает разные мировоззренческие установки. Мир лишен единой смысловой цельности: в нем равноправно сосуществуют рациональные и внерациональные формы познания. Вместе с тем, подчеркивается приоритетность возможностей искусства по отношению к другим формам знания (и/или сознания). Эстетическое воображение более продуктивно по сравнению с рациональным мышлением. Философы-постмодернисты теоретически обосновывают новое искусство, стирающее грани между искусством и повседневностью. «Искусство в своей сущности есть искусство, превышающее жизнь»[13]. Философско-художественный дискурс становится характерной чертой постмодернизма. Новое мышление определяется как «имагинативное» (Ж. Делез), способное дать человечеству новое социальное, гуманитарное и даже новое научное и техническое знание, новое жизневосприятие вообще.
В параграфе 3.3. «Отношение к традиции» анализируются работы теоретиков постмодернизма, опровергающие существующее в современной культурологии мнение о концептуализации постмодернизмом распада культурной преемственности.
Отношение к традиции в постмодернизме определяется признанием ценности традиций, достижений всей предыдущей культуры и одновременно творческим переосмыслением классического наследия (а не отказом от него). Вырабатывая новые концептуальные структуры понимания, методы анализа, стилистику мышления, соответствующие духу настоящего времени, постмодернизм в создании новых форм стремится сохранить и возродить духовный импульс всего предыдущего наследия.
Преемственность культурного развития трактуется как сложный процесс, в котором не существует разграничения времен, сосуществующих в многомерном пространстве и сливающихся в одно мгновение живого бытия.
Размышления о традиции пересекаются с пониманием экзистенциального в человеке. Процесс осознания личностью культурного наследия связан с доминантно внерациональной сферой сознания. Связь различных культур и эпох мыслители видят в универсальной уникальности человеческого духа.
Анализ проблемы традиции в философии постмодернизма приводит к выводу, что вся предыдущая культура рассматривается в семантико-аксиологическом плане, как пространство бесконечно конструируемых изменчивых значений и культурных ценностей.
Параграф 3.4. «Язык как основа самосознания индивида и общества» освещает важнейшие моменты постмодернистской трактовки языка.
Язык рассматривается в постмодернизме как духовная субстанция культуры. Он содержит в себе внутренние смыслы всей предшествующей культуры и является хранилищем ментальности, архетипов. Вместе с тем в анализе содержания сверхъязыковой реальности устраняется такая сторона референции, как сознание субъекта. Философия языка противопоставляется философии сознания. Любая совокупность феноменов культуры рассматривается как язык, следовательно, исследование языка является основой освоения мира. Язык трактуется как мыслительная реальность, способная открыть сущность вещей и мира. Подчеркивается власть языковых структур над сознанием субъекта. Первично не сознание человека, а его язык. Субстанциальность языка заключается в его самодвижении, языковая деятельность продуцирует знаки в соответствии со своими внутренними законами. Не мир задает способы языкового видения, а язык создает представления о мире. Следовательно, язык является основным механизмом человеческой ориентации в обществе. Мышление субъекта постоянно и бессознательно детерминируется языковыми структурами. Освобождение субъекта от власти языка связывается с его творческой деятельностью. Философы предлагают различные способы разрушения власти языка: уничтожение метаязыка, разрушение социолингвистической принадлежности текста, языковые игры, удовольствие от чтения и др.
Свободный и сохранивший первоначальный смысл язык имеет важнейшее значение для развития самосознания человека. Особая роль в этом отношении отводится поэтическому языку. Поэзия осмысливается как возможность нового видения себя и мира.
В параграфе 3.5 «Современный миф как специфическая форма виртуальной реальности» рассматриваются особенности современного мифа и его значение в процессе развития культуры на материале концепций Р. Барта и Ж. Бодрийяра.
Еще в «Мифологиях» Р. Барта (1957 г.) миф изображается как иллюзорное представление, воздействующее на массовое сознание. Подобные истинностные оценки в современном постмодернизме снимаются. Миф считается виртуальной реальностью, наполненной «пустыми знаками». В мифе намеренно забывается или искажается первичный смысл. Знак утрачивает свой первоначальный смысл и начинает обозначать чужое, навязанное ему значение. Миф эпохи постмодерна, выражая тенденции развития культуры, ориентируется на обособленную от социума личность. Миф не объясняет противоречия мира, а оправдывает их, деформирует понятия, меняя их на комплексы поливариантных значений. Искусственно создаваемый миф теряет свою системную целостность и становится инструментом идеологии. Миф конца ХХ в. репрессивен по отношению к сознанию человека.
В философии постмодернизма проблема мифа в значительной мере связана с представлением о виртуальной реальности; миф, в особенности как продукт современных коммуникационных технологий, выступает как ее специфическая форма. Понятие «виртуальность» понимается как связанный с действительным миром другой уровень реальности, онтологически равноценный первому. Общей тенденцией развития современного общества является виртуализация, что в трактовке философов постмодернизма отражается в понятиях «симуляция», «гиперсимуляция», «симулякр» означающих явление тотальной семиотизации современного культурного мира. Происходит «замена реального знаками реального» (Ж. Бодрийяр). При этом знаки оказываются моделями «гиперреального», т.е. более реальными, чем само реальное. Так упраздняется реальность. Анализируя современную социальную реальность, Ж. Бодрийяр, например, показывает как действуют искусственно создаваемые симулякры третьего порядка – симулякры кодов, которые уже не имеют сходства ни с видимым, ни с воображаемым образцом. Симулятивный характер реальности ставит ее «по ту сторону добра и зла», истинного и ложного, по ту сторону эквивалентного, по ту сторону различий рационального и внерационального, прогресса и регресса, новаторства и рутины и т.п., иначе, по ту сторону всех различий, составляющих рациональную основу жизнедеятельности социальных образований. Ибо в рамках симуляции реальное только операционально. Если, например, власть выступает как симуляция власти, то принятие или сопротивление ей может быть столь же симулятивным. Считая виртуальность симулятивной формой реальности, постмодернизм резко осуждает современные коммуникационные технологии как унифицирующие и поддерживающие господство системы.
Совершенно очевидно, что феномен виртуальной и симулятивной реальности выходит за рамки информационных технологий и вторгается во все сферы жизнедеятельности человека. Мыслители пытаются найти эффективные формы сопротивления тотальному контролю. По словам одного из крупнейших философов нашего времени А. Бадью: «Единственная максима современного искусства – не быть имперским». Художник, как и философ, должен сопротивляться провозглашаемой властью капитала вседозволенности. «Империя сегодня уверена в том, что контролирует все видимое и слышимое экономическими законами о циркуляции информации и демократическими законами о коммуникации. Поэтому она больше не прибегает к цензуре. Поддаться этому разрешению наслаждаться означает гибель всякого искусства и всякой мысли. Мы должны быть собственными безжалостными цензорами»[14].
В параграфе 3.6. «Решение проблемы рационального и внерационального в искусстве и творчестве в европейском постмодернизме» анализируются концепции искусства и творчества на примере концепции Ж. Делеза.
Идеи иррациональной философии Ф. Ницше имеют особое концептуальное значение в понимании искусства в постмодернизме. Метафоричность и выразительность, свойственная философии европейского постмодернизма, есть результат продолжения поиска новых средств философского дискурса, начатого Ницше. Идея «вечного возвращения» рассматривается как модель развития искусства, создание его новых форм. При этом возврат понимается как «тождество различия», как бытие становления. Подлинное произведение искусства не останавливается на единичном воплощении различия, но бесконечно его повторяет. Искусство дает нам разнообразие, которое отсутствует в жизни. Сущность в произведения искусства открывается как непредставимое различие, «предельное и абсолютное различие <...> что составляет бытие и заставляет нас его постигать»[15].
Развивая программное положение Ф. Ницше о метафизическом назначении искусства, Ж. Делез утверждает абсолютный приоритет искусства над другими сферами духовности: «Только на уровне искусства сущности приоткрываются полностью»[16].
Философия искусства в постмодернизме, как и в учении Ницше, связана с проблемой человека. Философ не только констатирует состояние утраты субъективности, но и стремится обнаружить способы восстановления обесцененного цивилизацией статуса человека. Отсюда и отрицание рационализма, который, заметим, действительно не может быть конституирован, например, вне сомнения и критики как в основе своей внерациональных процедур. Общая установка на радикальный пересмотр субъект-объектных отношений проявляет себя в философском осмыслении искусства. Субъективация человека как другая сторона его объективации представляет собой способ создания себя и новых возможностей жизни. Делез видит в субъективности «я» «первоначало» бытия. Если в реальном мире жизнь человека находится под воздействием силовых отношений, контроля и надзора, то для реализации своей свободы человек ищет другие формы и обретает их, прежде всего, в сфере искусства. Поэт в современном мире более значим, чем философ (Ж. Делез).
Искусство и творчество представляют пространство взаимодействия рационального и внерационального. Внерациональное знание открывается благодаря рациональному и наоборот. Синтез рационального и внерационального обнаруживается у Делеза в его концепции «трансцендентального эмпиризма».
В главе 4 «Общее и особенное в постановке и решении проблем философии культуры в русском символизме и европейском постмодернизме» представлен компаративистский анализ понимания основных проблем философии культуры мыслителями начала и конца ХХ в.
В параграфе 4.1. «Сущность и содержание процесса развития культуры» в результате сопоставления философии русского символизма и европейского постмодернизма на культуру раскрывается общее и особенное в понимании роли и значения личности, проблема синтеза разных форм знания (типов рациональности), традиции, мифа, языка, искусства в развитии и функционировании культуры
Во-первых, представителей данных направлений в принципе объединяет понимание того, что личность является (должна быть) основой и смыслообразующим ядром культуротворческого процесса. Пересоздание человека и, соответственно, культуры А. Белый видит в движении духа к самосознанию через различные стадии его развития.
Объективная близость философии символизма и постмодернизма основана на сущностной идее противостояния человека коду техногенной цивилизации, идее субъективной активности творца культуры. Именно в этой точке сопрягаются концепция самосознания «Я» Белого с концепцией субъекта Делеза. В философии постмодернизма осознание отчуждения человека от самого себя, других и мира в целом обусловливает решение проблемы сохранения индивидуальности как ускользания, бегства (lignes de fuite) от сложившихся структур.
Но в решении проблемы субъекта культуры оба направления имеют следующие принципиальные отличия. В русском символизме субъект мыслится как человек коммунитарный, соборный, как творец духовных и материальных ценностей, теург мира культуры. В философии же (раннего) постмодерна суверенный субъект перестает быть личностью, организующей силой в развитии культуры. Человек выступает как совокупность разнообразных ролей, результатом примеривания на себя, свое «Я» различных готовых масок. Процесс расширения сознания ограничивается в лучшем случае инвертированием субъекта, не углублением, а «переворачиванием» своего «Я».
Философия постмодернизма по-своему отражает процесс размывания субъекта в информационной масскультуре. Отсюда переживание «смерти автора», «смерти субъекта», «смерти Бога», «смерти сверхчеловека», исчезновение человека, как «следа на песке» (М. Фуко). Правда, в более поздней версии постмодернизма философы возвращаются к переживанию мира, наполненного человеческим существованием. И хотя присутствие человека не оформлено соответствующим ему образом (отсюда «шизофреники», «лекари», «безумцы»), тем не менее осмысливаются пути преодоления кризиса идентичности. Стратегической ориентацией на самоидентификацию личности становится как возвращение значений «культурного классицизма», так и обретение целостного «Я» посредством «Другого».
Модель культуры постмодернизма основана на осмыслении особенностей экзистенциального опыта человека. В русском символизме проблема культуры решается на онтологическом уровне. В основе культуры лежит идея восхождения личности к абсолютным ценностям духа (духовное принадлежит миру сущности Абсолюта) и их воплощения в реальной жизни. Проблема личности решается на пути соединения личного «Я» с другими «Я». Синтез этот представляется как цельность сознания, совокупность «со-знания», обогащение, углубление личности.
Принципиально различен источник самосознания. Например, в концепции Делеза речь идет о бессознательном как внутреннем источнике множественности сознаний. Становление субъекта происходит через проникновение в глубины подсознания. В символизме становление индивидуального «Я» проистекает благодаря «расширению сознания» вовне: интеракцией различных «Я», осознанных индивидуумом в составе целого, и включением в его сознание сверхсознания – абсолюта, Бога.
Различие в понимании творчества обусловлено национальным своеобразием культуры, к которой принадлежат символизм и постмодернизм. В русской философии человек осмысливается в соотнесении с «Другими», в контексте коммуникативной этики. Отсюда и понимание творчества как самоотдачи. Творческая активность предполагает развертывание возможностей человека, направленных на обретение свободы своего «Я» через созидание для «Других». В западном мире отрыв от христианских корней приводит к замене идеи личности идеей индивидуальности.
Во-вторых, символистские и постмодернистские концепции интеграции культурных форм, их синтеза нацелены на качественные изменения культуры и объединены следующими важными моментами: отрицание жестких критериев отличия рационального знания от внерационального; особый тип эстетического восприятия мира, при котором стираются границы между различными сферами культуры и, больше того, между сферами искусства и жизни. Однако отсутствие барьера между искусством и жизнью в русском символизме означает то, что искусство совпадает с жизнью в «жизнетворчестве». В постмодернизме же происходит нечто обратное: жизнь сводится к игровому началу, «искусству».
Вместе с тем, исследуемые направления развивают свои особые подходы в постановке и решении проблем философии культуры. Так, онтологический подход символистов к проблеме синтеза связан с «метафизикой всеединства» русской философии рубежа XIX-XX века (Вл. Соловьев). Бытие есть конкретное всеединство, все его многообразные составляющие образуют единое целое. В постмодернизме идея интеграции касается многообразия эмпирического мира. Символистская идея синтеза отличается цельностью и глобальностью. Это не только взаимодействие существующих культурных форм, органическое единство искусства с другими формами деятельности человека, но интеграция всех культур прошлого и настоящего при всей их самобытности.
В-третьих, вопрос об отношении к традиции. Общим является признание ценности традиции как таковой в том и другом направлении. Переосмысление традиций рассматривается как эволюционный путь развития культуры. Стремление к новаторству тесно соединяется с творческим развитием наследия культуры. Предшествующее наследие признается как совпадающее в одновременности прошлое, настоящее и будущее.
Принципиальные отличия в понимании традиции проявляются, например, в том, что основную задачу культуры символисты видят в соединении ценностей и достижений культур всех народов и эпох и создании на этой основе глобального культурного пространства. Идея «всеединства» в русской философии содержит в себе идеал целостности всего вселенского мира, идеал всечеловеческой гармонии в отношениях людей друг с другом и с Космосом. Методология постмодернизма с его ключевыми концептами «ацентризма», «плюрализма», «рассеивания» и пр. приводят к иной, совершенно противоположной трактовке мира, а именно как Хаоса (точнее, «Хаосмоса»).
Принципиально отличен подход и к осмыслению текстов прошлого. Символисты берут всю идею в целом, развивают ее и на этой основе выстраивают концепцию. Для постмодернизма характерно детальное изучение текстов, выявление какого-либо интересующего его аспекта, ранее не востребованного, который можно развить в целях интерпретации, т. е. в постмодернизме исследователь, скорее, комментатор, а в символизме – соавтор.
В-четвертых, при сопоставительном анализе выявляются следующие моменты смыслового и ценностного единства в понимании проблемы языка.
Символистская идея о тесной связи истории народа с историей его языка по-своему сформулирована в философии постмодернизма. Мыслителей в известном смысле объединяет признание фундаментальной роли языка во всех сферах жизнедеятельности личности и общества. Наступление цивилизации на язык угрожает духовности, культуре, национальной свободе и идентичности. В такой ситуации поэзия и творчество противостоят техногенным процессам, поэтический язык – обыденному.
В ходе исследования установлены следующие различия в подходах к проблеме языка.
Сущностное отличие в трактовке языка обусловлено тем, что символисты, развивают свою философию в рамках «богоцентрической» парадигмы и убеждены, что источником внутреннего смысла структуры языка является высшее начало, Бог. Кроме того, символотворчество становится метафизической основой культуры, оно позволяет увидеть сопричастность человеческого бытия Абсолютному. В символе как видении бытия в его вертикальном измерении выражается связь трансцендентной и имманентной сфер реальности. Философы постмодернизма обращаются к идее Бога чаще как к идее «смерти Бога», поэтому поиск источника символического в языке ограничивается рамками самого языка как знаковой системы.
В-пятых, в результате компаративистского анализа выявлены общие основания и подходы к пониманию сущности и роли мифа в развитии культуры. Расцвет мифологического сознания и особый интерес к мифу обусловлен состоянием общего кризиса культуры на рубежах XIX-ХХ и ХХ-XXI вв. Философов объединяет понимание мифа как формы выражения внерациональной сущности духовной жизни, находящейся либо в оппозиции с логосом (классическая мифология), либо соединяющаяся с ним по принципу взаимоприсутствия (современная мифология).
В целом, очевидно, можно сказать, что если в русском символизме мифология необходимо связывается с атрибутом сакрализации реальности, то в версии постмодернизма ее обязательной репрезентацией оказывается реальность симулятивная.
В-шестых, искусство и творчество осмысливаются в символизме и постмодернизме как сфера синтеза рационального и внерационального, рационального и эмоционально-волевого, мысли и слова, знания и веры, науки и религии и т.п., синтеза, способного дать мощный импульс динамике культуры.
Проблема синтетической природы творчества, с особой силой актуализированная в символизме, получает своеобразное развитие в постмодернизме. Философов объединяет особое внимание к интуиции и воображению как внерациональным формам мышления. Задачу художника мыслители видят в рационализации внерационального. Согласно концепции «трансцендентального эмпиризма» Делеза, внерациональное знание наряду с рациональным участвует в переосмыслении мира. Теоретики символизма и постмодернизма убеждены, что позитивный импульс развитию культуры будет дан, прежде всего, в пространстве искусства и творчества. Для русских символистов творчество — это искусство пересоздания человека и мира, жизнетворчество, «искусство для жизни» (а не «искусство для искусства»). Глубинный смысл искусства символисты начала ХХ в. видят в пересоздании человека и мира. Равным образом в постмодернизме искусство рассматривается как сфера культуры, универсально связанная коммуникативным принципом структуризации со всеми формами человеческой жизнедеятельности.
Творчество является универсальной категорией концепции культуры в объяснительном проекте смены культурных парадигм. С творчеством связывают философы начала и конца ХХ в. смену культурных парадигм. В русском символизме таковая новая парадигма называется «теургией». «Теургия» буквально означает «богодействование» и содержит ту мысль, что человек в своем со-творчестве с Богом инициирован Богом (Святым Духом), т. е. не человек творит через Бога, а Бог через человека.
При всей своей уникальности концепция теургии имеет глубинную связь с теорией деконструкции в постмодернизме. Несмотря на отличия в культурном контексте, категориальном аппарате, в своей антирационалистической и апофатической направленности, концепция «деконструкции» (Ж. Дерида) существенно сопрягается с идеей преобразования мира в символистском учении теургии. Деконструкция, т. е. одновременно деструкция и реконструкция, разборка и сборка есть универсальный прием освоения «объекта» (идеи, темы, текста и пр.), которые не сводится к разрушению. Деконструкцию традиционных социокультурных форм нужно понимать, очевидно, как их упорядоченное разрушение для освобождения духовно-интеллектуального пространства, с позитивной целью создания иной, наполненной жизнью новой формы.
В результате исследования выявлены следующие характерные отличия в понимании искусства и творчества в том и другом направлении.
Сущностным признаком символизма является стремление к прорыву в трансцендентное, к высшему началу. Постмодернизм же направлен на обнаружение трансцендентного в феноменальном, т. е. сфокусирован на человеке как идентичности «по ту сторону» трансцендентного и имманентного, внешнего и внутреннего, сущности и явления, прошлого и будущего и т.п.
Общее неприятие современного мира становится причиной отрицания и классического учения мимесиса. Поэтому одним из важнейших аспектов концепции искусства является идея создания им «третичного бытия». Но в символизме и постмодернизме это понятие имеет разный характер. В постмодернизме «третий мир» ограничивается иррационально-бессознательной сферой сознания человека. В символизме понятие «третьего мира» шире, кроме бессознательного, оно включает в себя преобразованный творчеством мир. Т.е. проблема искусства решается не только на феноменологическом, но и на онтологическом уровне. Причем важно учитывать, в каком (дополнительном) смысле берется в данном случае понятие онтологии. Для русского символизма, как и для русской философской мысли вообще, онтологизм означает не примат бытия над познанием, а включенность познания в наше ценностное отношение к миру, в наше действование в нем (В. В. Зеньковский).
Принципиальное расхождение обнаруживается в характере сопряжения философии искусства с проблемой человека. В символизме искусство имеет жизнепреобразующее значение, и в этом смысле искусство трактуется как искусство жизни, «искусство жить». В постмодернизме также разрушаются границы между искусством и жизнью. Но каким способом? В результате тотальной эстетизации, посредством которой такие, например, столь же фундаментальные измерения бытия, как истина и добро, в конечном пределе редуцируются к одному из стилевых, т. е. тех же эстетических эффектов дискурсивного выражения – эффектности «истинности» и «этичности». Русские символисты решают эту проблему также путем обращения к художественно-эстетической сфере. Однако в качестве интегративной и структурообразующей составляющей искусства ими полагается прежде всего личность, которая понимается не только как отдельный индивид, но и как народ, нация, раса, человечество. Вот почему деятельность художника «по законам красоты» или законам возвышенного, совершенного и пр., в принципе не отчуждается от норм и ценностей этики творчества и, если угодно, и этики мышления. В постмодернизме же эстетизация проявляется в восприятии людьми себя и своего окружения в качестве предметов искусства. Эстетическому придается значение этического.
Таким образом, если в символизме искусство понимается как мистическая «свободная теургия», в идеале преобразующая мир на путях к его духовному совершенству, то в постмодернизме оно лишается такого глобального позитивного назначения. Искусство часто трактуется как способ противостояния существующим кодам политической и экономической власти, как сфера реализации особого способа мышления, а с социально-политической позиции, как доктрина классового господства уже собственно интеллектуалов, идеологов определенных слоев элиты и т. д.
Компаративистский подход позволяет прийти к выводу о вкладе русского символизма и европейского постмодернизма в создание картины будущей культуры ХХI в. – метакультуры.
Символизм создает новую глобальную концепцию мира и человека, синтетическую концепцию единства всех культур. В постмодернизме, напротив, делается акцент на феномене изменения культурной идентичности, что находит отражение в процессах, как говорится, децентрации, фрагментизации, рассеивания, дивергенции и пр. культурных форм. Налицо как бы «две» онтологии. В действительности же, мы имеем дело с одной нераздельной онтологией, в основу построения которой полагается принцип единства и многообразия («единство в многообразии»).
Далее, русский символизм представляет человека как личность, творящую свой субъективный мир через мир объективаций. Русские символисты видели в творчестве-самоотдаче источник развития культуры. В философии постмодернизма анализируется негативные тенденции отчуждения человека, утраты им своего «Я». Однако в последнее время в постмодернизме, в отличие от ранней постмодернистской классики деконструктивизма, ставится вопрос о «воскрешении субъекта» в поле культуры, о выходе к пониманию проблемы творчества в аспекте этики ответственности.
В параграфе 4.2. «Проблема кризиса культуры и путей его преодоления» раскрывается понимание сущности кризиса культуры и перспективы ее развития теоретиками символизма и постмодернизма.
В русском символизме с исключительной проницательностью выражено кризисное состояние всех основных сфер человеческой жизни на рубеже XIX-ХХ вв. А. Белый в период первой мировой войны пишет цикл философских этюдов: «Кризис жизни», «Кризис мысли», «Кризис культуры» и, несколько позже – «Кризис сознания», в которых пытается осмыслить данное состояние. Эти работы показывают, как символистские устремления к творению живой жизни, живой мысли, живой культуры и человека на основе «метафизики единства» (как нередко определяется философия символизма) столкнулись с катастрофическим конфликтом безжизненного разъединения мира духовной культуры и «материально-машинного мира», живого символического мира и «мертвой жизнью» современной цивилизации. Та же самая альтернатива: неизбежная гибель или поворот к «жизненному творчеству» стоит, понятно, и перед культурой. На рубеже XIX-ХХ вв. многие европейские и русские мыслители, культурные деятели чутко улавливают процессы угасания традиционной духовности. Так великий русский поэт-символист А. Блок писал: «Утратилось равновесие между человеком и природой, между жизнью и искусством, между наукой и музыкой, между цивилизацией и культурой – то равновесие, которым жило и дышало великое движение гуманизма» (Крушение гуманизма, 1919 г.).
Символисты утверждают реальность обеих этих тенденций в ближайшей перспективе развития человечества, т. е. возможность реализации как полноты жизни, так и полноты смерти – мысль как никогда актуальная в осмыслении вектора техногенной цивилизации начала ХХI века. «Людям серединных переживаний, – замечает А. Белый, – такое отношение к действительности кажется нереальным; они не ощущают, что вопрос о том, «быть или не быть человечеству», реален»[17].
Подобное мироощущение складывалось в условиях кризиса европейского позитивизма XIX столетия и рационалистической культуры Нового времени в целом. Но оно было вызвано, прежде всего, социально-политико-экономическими и национальными антагонизмами истории рубежа XIX-ХХ веков.
Современное состояние культуры русский символизм оценивает не как смерть, а как кризис, т.е. как культурно-исторический процесс, отделяющий один исторический период, или тип культуры, от другого внутри все того же культурного процесса.
Аргументом в пользу жизнеспособности культуры служит такая ее трактовка, когда культура рассматривается в контексте антропологической и гуманитарной диспозиции. Именно об этом говорит А. Белый, утверждая, что культура не трансцендентна, а имманентна человеку, что она коренится в его самосознании как «культуре культур».
Это последнее понятие-метафору А. Белый определяет не как всеобщую культуру, но как «биографию конкретного Индивидуума, и Индивидуум этот есть Индивидуум Человечества, изживающего себя в каждом из нас индивидуально»[18]. А. Белый сравнивает сознание индивида с нитью, протянутой сквозь сумму личностей всех эпох, нитью, соединяющей бусины в «ожерелье культуры». Если убрать нить, ожерелье рассыплется.
Для современной культуры характерны в целом те же самые, но многократно обострившиеся симптомы кризиса. В начале XXI века происходит революционная ломка прежних общекультурных смыслов и систем ценностей. Особенно патологически процесс этот идет в последние 20 лет в России, т.е. с начала геополитической и социокультурной катастрофы, разрушения и распада Советского Союза. В целом тенденции развития современной культуры таковы, что традиционная культура, базис которой составляли духовные ценности, все более вытесняется виртуальными ценностями массовой культуры. И хотя эта посткультура создана посредством научно-технических достижений, которые, безусловно, относятся к проявлению силы человеческого духа, упадок духовности современной культуры многими философами-постмодернистами расценивается как процесс ее общей деградации. К их числу относится такие широкоизвестные авторы, как Ж. Батай, Ж. Бодрийяр, М. Фуко, Ж. Делез, Ф. Гваттари, Ф. Джеймиссон и др.
По затронутому вопросу коснемся взглядов Ж. Бодрийяра. Так в своем сочинении «К критике политической экономии знака» (1972) (парафраз известной работы К. Маркса), проецируя марксистскую теорию товарного фетишизма на современною ситуацию масс-культуры, французский философ утверждает, что в акте производства и потребления функционирует не «Система вещей» (название первого крупного его труда), а вся система объектов как знаковая структура. Объект становится единством знака и вещи (товара); отныне товар – это и знак, а знак – всегда товар. Знак провоцирует отчуждение означающего от означаемого, а значит и отчуждение реальности, т.е. замещает реальность. Знаки-фетиши в принципе «стремятся» порвать со своими значениями и референциями и взаимодействовать только между собой, т.е. стремятся вести себя так, как и знаки наук, оперирующих формальными языками. В результате непрерывной эксплуатации языка знаков в качестве манипуляции и социального контроля знаки окончательно отрываются от своих референций и приобретают значения «симулякров», воспроизводящих и транслирующих неадекватные реальности смыслы. Симулякр, по Бодрийяру, «превзошел» историю; вместо социальных классов он создал «массу» – это молчаливое большинство, черную дыру, поглотившую социальное. В настоящее время политическая, экономическая, социальная и любая другая реальность во многом представляет собой симуляцию, игру в реальность, гиперреальность.
В итоге нужно сказать, что в своих оригинальных философских сочинениях (представляющих собой, по мнению ряда исследователей, «тотальную сверхкритическую критику») Ж. Бодрийяр с полным основанием предостерегает человеческое сообщество от избранного им тупикового пути, ведущего к превращению реальной жизни в пустые игровые формы.
В размышлениях о путях преодоления кризиса культуры философов исследуемых направлений объединяют принципиальные идеи. Так, концепция чередования устойчивых и переходных культурных эпох разделяется как теоретиками символизма, так и постмодернизма. Например, «реалистическая» и «возвышенная» эпохи Ж.-Ф. Лиотара сопоставимы с двумя состояниями культурного бытия Вяч. Иванова – «органического» и «критического». Мыслители воспринимают свою эпоху как исторический перелом, означающий кризис одной культурной парадигмы и ожидание новой, основания которой формируются уже сегодня.
Таким образом, мыслителей начала и конца ХХ столетия объединяет активизация эстетической рефлексии, надежда на создание новой культуры, наполненной духовным содержанием. Идея самосознания человека как основы будущей культуры, отказ человека от «эмпирической» данности в пользу формирования внутренней культуры способны изменить мир в направлении утверждения в нем духовного начала.
Современной культуре угрожает опасность погибнуть от средств культуры. Но если культура центрирована не на продуктах культуры, не на своих средствах, если носителем, генератором, самоцелью культуры остается человек, то вопрос о жизни и смерти культуры в последнем счете есть вопрос о свободе выбора человеческого духа.
В параграфе 4.3. «Русский символизм как предтеча постмодерна» рассматриваются положения русского символизма, сближающие его с постмодернизмом.
В русском символизме и постмодернизме (конечно, мощном интеллектуальном событии) общим является, прежде всего, то, что относит их к единой, эстетической, художественной, литературной философии. Эстетическая сфера есть единая почва, на которой произрастает художественно-эстетическое мировоззрение, ценностно доминирующее над рациональным и волюнтаристским мировоззрением и содержащее эти два последние в себе в снятом виде. Как эстетический феномен русский символизм представляет собой нехарактерный для русских тип философствования. Но русский символизм неотъемлемо принадлежит русской культуре такими его свойствами, как всечеловечность, антииндивидуализм, антиинтеллектуализм, народность, художественная восприимчивость к новым формам жизни, интуиция целостного многообразия жизни, чувствительность к этическим и социально-политическим проблемам, истории, современности. Не случайно символисты восприняли Октябрьскую революцию как духовное обновление мира, они ее поэты, радетели и даже труженики, но в немалой степени и мифологизаторы.
Предпосылочными для постмодернизма можно назвать следующие идеи символизма. Русский символизм уже в начале ХХ в. формулирует идею о том, что пересоздание мира связано с изменением сознания человека, и наоборот. Научное мировоззрение, опирающееся на систему наук, не способно, считают символисты, дать глубокую картину мира, решить проблемы современности. Утверждая необходимость синтеза рационального и внерационального, русские философы пророчески определяют общий вектор в решении проблемы рационализации внерационального в философии постмодернизма. Сформулированная символизмом идея полифонии искусств, типов знания и рациональности, мифов, языков, культур, получает развитие в выдвинутой постмодернизмом «философии различия» (в противоположность характерной для классической метафизики «философии тождества»).
Символизм трактует творческий процесс как становление личности как в индивидуальном, так и в коллективном смысле. Главным смыслом творчества философы постмодернизма считают проявление индивидуалистического сознания, самовыражение. Такое решение проблемы творчества обусловлено существующим положением социально и культурно расщепленного информационного общества.
Символизм выходит за рамки модернизма своей идеей «эстетизации», имеющей, правда, в отличие от постмодернизма, иной историософский и социальный контекст. В эпоху постмодерна выдвигается требование утверждения креативности во всех сферах жизни – политической, научной, социальной, экономической и т.д. Идея универсальной эстетизации в постмодернизме связывается с положением, что творческое самопроявление человека возможно не только в сфере искусства, но и в любой другой сфере культуры, где человек оказывается способным к художественно-творческому построению своей жизни. Вопрос об этике жизни становится вопросом об эстетике культуры. Этика погружается в контекст эстетики.
Символисты пророчески угадывают характерные черты современной философии, ее поворот к языку как возможности по-новому объяснить мир и человека. В постмодернизме язык рассматривается как знаковая система, позволяющая анализировать любой феномен культуры. Русский символизм опережает идею Л. Витгенштейна и его последоватлей о «языковых играх». Еще в начале ХХ в. А. Белый, несколько в другой связи, рассматривает способы защиты от пустых слов, заполняющих жизнь и сводящих ее к «болтовне».
Символисты еще в начале ХХ в. теоретически обосновывают близость литературы и «метафизики». Можно сказать, что в середине ХХ века постмодернизм закрепляет эту идею, активно используя в философском анализе и рефлексии художественный способ мышления.
Таким образом, символизм предугадал тенденции развития культуры, что говорит о мощном ресурсе русской философии, которая продолжает играть важную роль в отечественном и европейском историко-философском процессе.
В Заключении подводятся итоги работы, намечаются перспективы дальнейшего исследования, формулируются основные выводы.
– Феномен постмодернизма возникает во второй половине ХХ века не как абсолютно новое мышление и культура и не вопреки модернизму, но как продолжение поисков предыдущей культуры. Подтверждением данного положения служит и феномен русского символизма.
– Для теоретиков данных направлений характерно творческое отношение к традиции, желание сохранить фундаментальную ориентацию всей предыдущей культуры, создавая при этом существенно новые культурные формы.
– Существенная общность в постановке и решении важнейших проблем культуры обусловлена общими закономерностями развития мировой культуры на рубежах XIX-XX и XX-XXI веков. В то же время сопоставление концепций культуры показало наличие принципиальных различий, обусловленных историческим, национальным своеобразием этих направлений философии. Радикальное своеобразие русского символизма обусловлено традицией русской духовной культуры. Осмысление культуры в символизме происходит не только в феноменологическом дискурсе, но и на онтологическом уровне.
– Смысловым центром теургической (в русском символизме) и ризоматической (в постмодернизме) моделей культуры является идея «детерриторизации» традиционных оснований культуры и создания новой культуры на пути объяснения человеком своей самости, самосознания.
– Язык философски осмысливается как основа знания всех феноменов культуры, следовательно, как способ постижения культуры в целом.
– Создание принципиально нового типа мышления мыслители связывают с синтезом различных видов знания, типов рациональности.
– Компаративистский подход в настоящем исследовании используется для осмысления сущности и значения сопоставляемых философских направлений через анализ основных, характерных для них проблем. Именно компаративистский подход обеспечивает не только исторический анализ (движение по горизонтали), но и глубокий сущностный анализ проблем (движение по вертикали).
– В целом компаративистский подход к анализу философских учений символизма и постмодернизма позволил шире и глубже понять как сами искомые направления, так и общие закономерности историко-культурного процесса, в частности, проблему преемственности культурных эпох. Русский символизм и европейский постмодернизм представляют собой части единого целого пространства философии культуры. Понимание культуры как самосознания в действии, как жизнепреобразования помещает эти направления философии культуры в русло поисков метакультуры, сосредоточенной на идее развития личности как главном источнике развития культуры.
Настоящее исследование поможет обозначить тенденции развития современной культуры. Россия и Запад представляют своебытные пути развития двух великих культур, и от постижения сущности динамики этих культур зависит понимание и прогнозирование мировых социокультурных процессов.
Основные положения и выводы диссертационного исследования нашли отражение в следующих публикациях автора:
Монографии
1. Царева, Н.А. Историософская утопия русского символизма. Монография // Деп. ИНИОН РАН, раздел Философия. 2003. – № 8. (8,5 п.л.).
2. Царева, Н.А. Русский символизм: основные принципы и историософия (на материале творчества Дм. Мережковского, В. Брюсова и А. Белого). Монография // Владивосток: ВГУЭС, 2005. (22,0 п.л.).
3. Царева, Н.А. Проблемы философии искусства и культуры в русском символизме и европейском постмодернизме (компаративистский подход). Монография // Владивосток: Дальнаука, 2009. (28,6 п.л.).
4. Царева, Н.А. Концепции культуры русского символизма и европейского постмодернизма. Монография // LAP LAMBERT Academic Publishing, 2010. (29,3 п.л).
В периодических научных изданиях, входящих в Перечень, рекомендованный ВАК:
5. Царева, Н.А. Творчество как предмет антропологического анализа в философии русского символизма / Н.А.Царева // Философия образования. 2006. – № 2.(16). – С. 269–273. (0,3 п.л).
6. Царева, Н.А. Поэтический язык как пространство свободного творчества: русский символизм и постмодернизм / Н.А.Царева // Вестник Томского государственного университета, 2008. – № 310; – С. 98–111. – 0,5 п.л.
7. Царева, Н.А. Проблема рационального и внерационального понимания искусства в символизме и постмодернизме / Н.А.Царева // Вопросы культурологии. 2008. – № 6. – С. 10–12. (0,5 п.л.).
8. Царева, Н.А. Русский символизм и европейский постмодернизм: проблема виртуального мира / Н.А.Царева // Ученые записки РГСУ, 2008. – № 1. (57). – С. 26–31. (0,5 п.л.).
9. Царева, Н.А. О сущности культуры и ее эволюции в творчестве А. Белого и Ж. Делеза / Н.А.Царева // Ученые записки РГСУ, – 2009, – № 1. (59) – С. 102–110. – 0,5 п.л.
10. Царева, Н.А. Русский символизм и постмодернизм: проблемы связи и преемственности / Н.А.Царева // Знание. Понимание. Умение. 2007. – № 4. – С. 157–163. – 0,5 п.л.
11. Царева, Н.А. Вяч. Иванов и Р. Барт о языке как основе духовной культуры / Н.А.Царева // Вестник Челябинского гос. ун-та, серия: Философия. Социология. Культурология, 2009, – С. 152–157. (0,5 п.л.).
12. Царева, Н.А. Теургическая концепция русского символизма и концепция деконструкции европейского постмодернизма / Н.А.Царева // Вестник Томского государственного университета, 2009, – № 312. – С. 147–154. (0,5 п.л.).
13. Царева, Н.А. Отношение к традиции в русском символизме и постмодернизме / Н.А.Царева // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. Вып. 12 (80), 2009, – № 4. – С. 262–267. (0,8 п.л.).
14. Царева, Н.А. Компаративные размышления о герменевтическом методе в русском символизме и европейском постмодернизме / Н.А.Царева // Вопросы культурологии, 2009. – № 3. – С. 21–25. (0,5 п.л.).
15. Царева, Н.А. Метафоричность дискурса в русском символизме и европейском постмодернизме / Н.А.Царева // Вестник Челябинского гос. ун-та, серия: Философия. Социология. Культурология, 2010, – № 1. – С. 97–104. (0,5 п.л.).
в других изданиях:
16. Царева, Н.А. Мотивы предчувствия в поэзии Серебряного века / Н.А. Царева // Личность в меняющемся обществе: Материалы всероссийской научной конференции (24 октября 1998). – Комсомольск-на-Амуре, 1998. – С. 37-42. (0,4 п.л.).
17. Царева, Н.А. О творческом и духовном наследии русского ренессанса / Н.А. Царева // Деп. ИНИОН РАН, раздел Литературоведение, № 2, 1999. (0,2 п.л.).
18. Царева, Н.А. The hand of utopian ideal in Russian philosophy / Н.А. Царева // Экономика российского Приморья: проблемы, перспективы развития: Материалы первой международной научно практической конференции (23 апреля 1999). – Владивосток, 1999. – С. 19-21. (0,2 п.л.).
19. Царева, Н.А. Идея богочеловечества в творчестве Мережковского / Н.А. Царева // Деп. ИНИОН РАН, раздел Литературоведение, № 7, 2000. (0,4 п.л.).
20. Царева, Н.А. Историософия А. Белого. / Н.А. Царева // Молодежь и научно-технический прогресс: Материалы региональной научной конференции (28 апреля 2000). – Владивосток, 2000. – С. 132-133. (0,3 п.л.).
21. Царева, Н.А. Понятие символа в русском символизме / Н.А. Царева // Труды членов Российского философского общества. – М., РФО, 2004. Вып. 9. – С. 172-184. (0,3 п.л.).
22. Царева, Н.А. Футурологические основы русского символизма / Н.А. Царева // Труды членов Российского философского общества. – М., РФО, 2004. Вып. 9. – С. 161-172. (0,3 п.л.).
23. Царева, Н.А. Символ как метод создания историософской утопии / Н.А. Царева // Динамика научных исследований. Материалы III международной научно практической конференции (21 июня 2004). – Днепропетровск, 2004. Т. 9: Философия. – С. 10-14. (0,2 п.л.).
24. Царева, Н.А. Историософская утопия В. Брюсова / Н.А. Царева // Прогресс и наука. Материалы IV международной научно-практической конференции (24 октября 2004). – Днепропетровск, 2004. Т. 9: Философия. – С. 12-18. (0,2 п.л.)
25. Царева, Н.А. Философское осмысление культуры в творчестве В. Брюсова / Н.А. Царева // Труды членов Российского философского общества. – М., РФО, 2004. Вып. 8. – С. 230-242. (0,3 п.л.).
26. Царева, Н.А. Русская Идея в контексте современных российских политических движений / Н.А. Царева // Человеческий потенциал модернизации России: Материалы международной научной конференции (12 марта 2005). – Москва, 2005. – С. 139-140. (0,3 п.л.).
27. Царева, Н.А. Аксиологический характер русского символизма и новая стратегия образования / Н.А. Царева // Модернизация отечественного образования: сущность, проблемы, перспективы: Материалы всероссийской научной конференции (14 апреля 2005). – Новосибирск, 2005. – С. 209-213. (0,4 п.л.).
28. Царева, Н.А. Русский символизм о судьбе России и современная социально-политическая утопия / Н.А. Царева // Философские исследования, 2005. – № 3–4. – С. 204–213. (0,5 п.л.).
29. Царева, Н.А. Нравственное просвещение личности в философии символизма / Н.А. Царева // Актуальные проблемы социальной философии: Сборник трудов I всероссийской научно практической конференции (26 октября). – Томск, 2005. – С. 100-101. (0,3 п.л.).
30. Царева, Н.А. Русский символизм о кризисе культуры / Н.А. Царева // Гуманизм социальный, либеральный и религиозный: проблемы диалога: Материалы республиканской научной конференции (17 ноября 2005). – Тюмень, 2005. – С. 71-73. (0,2 п.л.).
31. Царева, Н.А. Постмодернизм (перевод и рецензия статьи К. Видон «Постмодернизм») / Н.А. Царева // Вестник ВГУЭС, Центр гендерных исследований. – Владивосток, ВГУЭС. Вып. 3. 2006. – С. 20–29. (0,3 п.л.)
32. Царева, Н.А. Проблема виртуальности в постмодернизме / Н.А. Царева // Машины, люди, ценности: Материалы международной междисциплинарной конференции (20 апреля 2006). – Курган, 2006. – С. 166-168. (0,3 п.л.).
33. Царева, Н.А. Гуманистическое содержание мифа в русском символизме / Н.А. Царева // Гуманизм в российской культуре 21 века: Труды центрального института управления и экономики туристского бизнеса – филиала РМАТ. 2006. Вып. 10. – С. 62-64. (0,3 п.л.).
34. Царева, Н.А. «Смерть человека» Ф. Ницше и проблема субъекта в постмодернизме / Н.А. Царева // Международная научно практическая конференция «Творчество и Философия 21 века. Онтология и гуманизм». – Уфа, 16 ноября 2006. – С. 136-139. (0,3 п.л.).
35. Царева, Н.А. Творческий потенциал науки и культуры как средство преодоления искусственности мира (русский символизм и постмодернизм) / Н.А.Царева // Человеческий потенциал модернизации России (Стратегия опережающего развития – 2006): Материалы международной научной конференции (14 апреля 2006). – М., 2006. – С. 146–147. (0,2 п.л.).
36. Царева, Н.А. Искусство или искусственность (к проблеме виртуальности в русском символизме и западноевропейском постмодернизме)? / Н.А.Царева // Философские исследования. 2006. № 2. – С. 171–181. (0,5 п.л.).
37. Царева, Н.А. Русский символизм и современный постмодернизм против глобального прагматизма цивилизации / Н.А.Царева // Труды членов Российского философского общества. Вып. 12. – М.: Российское философское общество, 2006. – С. 88–96. (0,4 п.л.).
38. Царева, Н.А. Миф в русском символизме и современном постмодернизме: Вяч. Иванов и Р. Барт / Н.А. Царева // Вестник ЧГПУ. Научный журнал. 2006. – № 6. – Часть 4. – С. 166–176. (0,5 п.л.).
39. Царева, Н.А. Герменевтический метод анализа текста в русском символизме и современном постмодернизме / Н.А.Царева // Проблема текста в гуманитарных исследованиях: Материалы научной конференции 16-17 июня 2006. – М.: МГУ им. Ломоносова, 2006. – С. 381–383. (0,2 п.л.)
40. Царева, Н.А. Телесность в постмодернизме: игра слов, символов, воображения (взгляд в прошлое) / Н.А.Царева // Вестник ВГУЭС, Центр гендерных исследований. – Владивосток, ВГУЭС. 2006. – Вып. 4. – С. 37–46. (0,7 п.л.).
41. Царева, Н.А. Ф.Ницше и постмодернизм: новые модусы познания / Н.А.Царева // Материалы всероссийской научной конференции «Философия как наука и учебная дисциплина»: к 150-летию со дня рождения А.И.Введенского. – СПб.: Гос. университет, 19 ноября 2006. – С. 96–99. (0,3 п.л.).
42. Царева, Н.А. К сравнительной характеристике русского символизма и современного европейского постмодернизма: общность и различия / Н.А. Царева // Вестник ДВГЭА, 2007. – № 1. – С. 37-44. (0,9 п.л.).
43. Царева, Н.А. Аллюзии нарративного сознания в современной западноевропейской философии / Н.А. Царева // Личность в философствовании. Юбилейный сборник, посвященный 70-летию В.А. Кайдалова. – Пермь: Изд-во Пермского гос. технич. ун-та, 2007. – С. 174-175. (0,3 п.л.).
44. Царева, Н.А. Параллели философского осмысления гуманистической сущности творчества: русский символизм и постмодернизм / Н.А. Царева // Воля к диалогу: проблемы современного гуманизма: Материалы международной научной конференции, посвященной памяти В.Д.Жукоцкого. – Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гуманит. ун-та, 2007. – С. 264-269. (0,3 п.л.).
45. Царева, Н.А. Русский символизм и постмодернизм о роли созерцания в процессе познания / Н.А. Царева // Всероссийская научная конференция «Философия или новое интегративное знание» 11-13 декабря 2007 года. – Ярославль: ЯГУ, 2007. С. 83-85. (0,3 п.л.).
46. Царева, Н.А. Философия разума или философия чувств? (русский символизм и постмодернизм о будущей философии) / Н.А.Царева // Человек в третьем тысячелетии: Рабочие тетради гуманитарного семинара. – Курск: Курский гос. ун-т, 2007. – С. 130–137. (0,5 п.л.).
47. Царева, Н.А. Языковые концепты в русском символизме и постмодернизме / Н.А. Царева // Человек в современных философских концепциях: материалы Четвертой междунар. конф., Волгоград, 28-31 мая 2007. В 4 т. Т. 4. – Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2007. – С. 150–165. (0,5 п.л.).
48. Царева, Н.А. Трансформация идеи сверхчеловека в русском символизме и постмодернизме / Н.А.Царева // Декаданс в Европе и России, междунар. науч. конф. (2007; Волгоград). Международная научная конференция «Декаданс в Европе и России: 150 лет под знаком смерти», 9-10 декабря 2007 г.:[материалы] / сост. и общ. ред. А.Н.Долгенко. – Волгоград: Изд-во ФГОУ ВПО ВАГС, 2007. – С. 33–42. (0,8 п.л.).
49. Царева, Н.А. Круг герменевтического прочтения в русском символизме и постмодернизме / Н.А.Царева // Вестник Тверского государственного университета, № 29 (57), 2007. Серия «Филология». Вып. 11. – С. 268–273. (0,4 п.л.).
50. Царева, Н.А. Концепция самосознания А. Белого в контексте восточной и западной культур / Н.А. Царева // Восточные языки и культуры. Материалы I международной научной конференции 22-23 ноября 2007 г. – М.: Изд-во Рос. гос. гуманитарного ун-та, 2007. – С. 246-251. (0,5 п.л.).
51. Царева, Н.А. Искусство творения смысла в русском символизме и постмодернизме / Н.А.Царева // Проблема смысла в философии и культуре Серебряного века. Вып. 14. Материалы международной научной конференции. – Дрогобыч: ДГПУ, 2008. – С. 326–334. (0,7 п.л.).
52. Царева, Н.А. Поиск нового мышления в русском символизме и западноевропейском постмодернизме / Н.А.Царева // Культурологический альманах. – Киев:ИМВ НАУ. – 2008. – Вып. 3. – С. 74–81. (0,7 п.л.).
53. Tsareva, N.A. The concept of Andrei Beliy about self-consciousness in the context of Eastern and Western culture Oriental languages and cultures / N.A. Tsareva // Cambridge Scholars Publishing, 2008. – p. 53. (0,2 п.л.).
54. Царева, Н.А. Влияние восточной философии на осмысление проблемы телесности в русском символизме и европейском постмодернизме / Н.А.Царева // Восточные языки и культуры. Материалы III международной научной конференции 20 ноября 2008 г. – М.: Изд-во Рос. гос. гуманитарного ун-та, 2008. – С. 299–307. (0,5 п.л.).
55. Царева, Н.А. Русский символизм и европейский постмодернизм о природе художественного творчества / Н.А.Царева // Вестник истории и философии Курского гос. ун-та. Серия «Философия», 2008, № 2. – С. 154–162. (0,5 п.л.).
56. Царева, Н.А. Проблема постижения «Я» через понимание Другого в философии русского символизма и европейского постмодернизма / Н.А. Царева // Современная философия в контексте межкультурных коммуникаций. Материалы международной научно практической конференции, Владивосток, 8–10 августа 2008. – Уссурийск: Изд-во УГПИ, 2009. – С. 194-196. (0,5 п.л.).
57. Царева, Н.А. Проблема гуманитарного познания в философии русского символизма и европейского постмодернизма / Н.А. Царева // Философские проблемы естественных, технических и гуманитарных наук»: сборник статей Международной научной конференции: в 5 т. – Магнитогорск: МаГУ. 2009. – Вып. 4. – Т. 3. – С. 16–22. (0,3 п.л.).
58. Царева, Н.А. Перспектива глобального культурного пространства в русском символизме и европейском постмодернизме / Н.А.Царева // Мультикультуральная современность: Урал-Россия-Мир: Материалы XII Всероссийской научно-практической конференции, 2 апреля 2009 г. Доклады. В 2 т. – Екатеринбург: Гуманитарный университет, 2009. – Т. 1. – С.130–135. (0,2 п.л.).
59. Царева, Н.А. Метафизика субъективности в русском символизме и европейском постмодернизме / Н.А.Царева // Проблема субъективности в философии и культуре Серебряного века. Вып. 15. Материалы международной научной конференции. – Дрогобыч: ДГУ, 2009. – С. 200–209. (0,5 п.л.).
60. Царева, Н.А. Включенность философии творчества русского символизма в современный дискурс креативности / Н.А. Царева // Материалы Y-й Международной научно-практической конференции «Культура Тихоокеанского побережья». Владивосток: ДВГТУ, 2010, 24-27 мая. (0,5 п.л.).
61. Царева, Н.А. Русский символизм и европейский постмодернизм о жизнепреобразующей силе творчества / Н.А. Царева // Философия творчества, дискурс креативности, современные креативные практики. – Екатеринбург: Изд-во УрГИ, 2010. – С. 88–95. (0,5 п.л.) и др..
[1] Кутырев В. А. Традиция и ничто // Философия и общество. – 1998. – № 6; Дубровский Д.И. Постмодернистская мода // Вопросы философии. – 2000. – № 3; Маньковская Н.Б. Эстетика постмодернизма. – М.: Алетейя, 2000; Ильин И.П. Постмодернизм: словарь терминов / И.П. Ильин. – М.: ИНИОН РАН, 2001; Дианова В.М. Постмодернизм как феномен культуры – СПб.: СПбГУ, 2003; Эстетика и теория искусства ХХ века. – М.: Прогресс, 2005; Суворов Н.Н. Элитарное и массовое сознание в художественной культуре постмодернизма. – СПб, 2005; Гобозов И. А. Куда катится философия: от поиска истины к постмодернистскому трепу. М., 2005; Маркова Л.Д. Постмодернизм в науке, религии и философии // Вопросы философии. – 2006. – № 2; Рыжов Ю.В. Ignoto Deo: Новая религиозность в культуре и искусстве – М.: Смысл, 2006; Сафронова Л.В. Постмодернистский текст: поэтика манипуляции. – СПб.: Петрополис, 2009. и др.
[2] Бычков В.В. Эстетические пророчества русского символизма // Полигнозис, 1999. – № 1; Самохвалова В.И. Вяч. Иванов и русский постмодернизм // Вопросы философии. 2001. – № 8.
[3] Дианова В.М. Постмодернистская философия искусства: истоки и современность. – СПб: Петрополис, 2000. – C. 235.
[4] Бердяев Н. А. Смысл творчества // Бердяев Н.А. Философия творчества, культуры, искусства. М.: Искусство, 1994; Лосев А.Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. – М.: Искусство, 1976; Ильин И.А. Основы художества. О совершенном в искусстве. – М.: Русская книга, 1993. и др.
[5] Сагадеев А. В. Восток и Запад в буржуазной историко-философской компаративистике. // Научно-аналитический обзор. – М.: ИНИОН АН СССР, 1975; Степанянц М.Т. К вопросу о специфике «восточных» типов философствования. // Рационалистические традиции и современность. – М: ИНИОН РАН, 1988; История современной зарубежной философии: компаративистский подход. Т. 1-2. Отв. ред. Корнеев М. Я. – СПб.: «Лань», 1998; Философия Просвещения в России и во Франции: опыт сравнительного анализа. – М.: ИФ РАН, 2002; Россия и Грузия: диалог и родство культур: сборник материалов симпозиума. Выпуск 1. / Под ред. Парцвания В.В. – СПб.: СПб. философское общество, 2003; А.С. Колесников. Философская компаративистика: Восток-Запад. – СПб.: СПб. гос. ун-т, 2004; Сравнительная философия: знание и вера в контексте диалога культур. – М.: Восточная литература, 2008; и др.
[6] Ширшов И.Е. Динамика культуры. – Минск: 1980; Ильенков Э.В. Философия и культура. – М.:, 1991; Лукин Ю.А. Культура и культурная политика. – М.: 1992; Пелипенко, А.А., Яковенко, И.Г. Культура как система – М.: Языки русской культуры, 1998; Лотман Ю.М. История и типология русской культуры. – СПб.: Искусство, 2002; Громыко Ю.В. Антропология политической идентичности. – М.: АРКТИ, 2006; Межуев В.М. Идея культуры. Очерки по философии культуры. – М.: Прогресс-Традиция, 2008; Ячин С.Е. Особенности метакультуры. – Владивосток: Дальнаука, 2010 и др.
[7] Сарабьянов Д.В. Стиль модерн. Истоки. История. Проблемы. – М.: Искусство, 1989.
[8] Белый А. Основы моего мировоззрения // Белый А. Душа самосознающая. – М.: Канон+, 1999. – С. 36.
[9] Иванов Вяч. Собр.соч.: В 4 т. – Брюссель, 1974. Т. 1. – С. 719.
[10] Иванов Вяч., Гершензон М. Переписка из двух углов // Родное и вселенское. – М.: Республика. – С. 125.
[11] Козловски П. Культура постмодерна. – М.: Республика, 1997. – С. 66.
[12] Делез Ж., Гваттари Ф. Капитализм и шизофрения. - М.: ИНИОН АН СССР, 1990.
[13] Делез Ж. Марсель Пруст и знаки. – СПб.: Алетейя, 1999. – С. 83.
[14] Бадью А. Тезисы о современном искусстве. – М.: Логос-Альтера, 2000. – С. 58.
[15] Делез Ж. Марсель Пруст и знаки. – СПб.: Алетейя, 1999. – С. 67.
[16] Делез Ж. Марсель Пруст и знаки. – СПб.: Алетейя, 1999. – С. 64.
[17] Белый А. Арабески. Книга статей. – М., 1911. – С. 243.
[18] Белый А. Основы моего мировоззрения. // Душа самосознающая. – М.: Канон, 1999. – С. 39.
