Жанровые искания в русской религиозной философии серебряного века (1890-1935 гг.)
На правах рукописи
Маринина Юлия Викторовна
ЖАНРОВЫЕ ИСКАНИЯ В РУССКОЙ РЕЛИГИОЗНОЙ ФИЛОСОФИИ СЕРЕБРЯНОГО ВЕКА (1890-1935 ГГ.)
10.01.08. Теория литературы. Текстология
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата филологических наук
МОСКВА – 2011
Работа выполнена в ФГБОУ ВПО «Литературный институт им. А.М.Горького» на кафедре теории литературы и литературной критики
Научный руководитель:
доктор филологических наук, профессор
Гусев Владимир Иванович
Официальные оппоненты:
доктор филологических наук, профессор
Жаринов Евгений Викторович
кандидат филологических наук, профессор
Боборов Александр Александрович
Ведущая организация:
Институт мировой литературы им. А. М. Горького РАН
Защита состоится 28 декабря 2011 года в 15-00 часов на заседании диссертационного совета Д 212.109.01 в Литературном институте им. А.М. Горького по адресу:123104, Москва, Тверской бульвар, 25, ауд. 23.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Литературного института им. А. М. Горького.
Автореферат разослан « 19 » ноября 2011 г.
Ученый секретарь диссертационного совета Стояновский М. Ю.
Общая характеристика работы
- Постановка проблемы
Данное диссертационное исследование посвящено жанровым исканиям русских философов Серебряного века, жанровой системе отечественной философии этого периода.
В начале исследования мы считаем нужным определиться с датировкой и пояснить, почему был выбран период 1890-1935 год. Обычно Серебряным веком считают особенный образ мышления и тип творчества, свойственный русской культуре и искусству в конце XIX начале ХХ века и примерно совпадающий с эпохой модернизма. Серебряный век - эпоха невероятного творческого подъёма буквально во всех сферах духовной деятельности: музыке, литературе, философии, изобразительном искусстве и т.д. Перечисление всех выдающихся деятелей Серебряного века, которые творили во всех сферах культуры и искусства, несомненно, займёт много места. Здесь, например, писатели: А.М. Горький, И.А. Бунин, А.Н. Белый, Д.С. Мережковский, Б.Л. Пастернак; философы: Н.А. Бердяев, В.В. Розанов, П.А. Флоренский, И.А. Ильин, Л.И. Шестов; поэты А.А. Блок, С.А. Есенин, В.В. Маяковский, А.А. Ахматова, М.И. Цветаева; композиторы: А.Н. Скрябин, С.В. Рахманинов; художники: М.К. Чюрлёнис, Л.Н. Бакст, А.Н. Бенуа и многие другие.
В качестве автора термина Серебряный век могут рассматриваться, например, поэт и переводчик Н.А. Оцуп (статья «Серебряный век русской поэзии»[1] ), поэт и критик С.К. Маковский (мемуары «На Парнасе Серебряного века»[2] ), Р.В. Иванов-Разумник («История русской общественной мысли»[3] ). Выражение Серебряный век получило широкую популярность после публикации «Поэмы без героя» А.А. Ахматовой в 1965 году: «...И серебряный месяц ярко / Над серебряным веком стыл...»[4]. До сих пор среди исследователей не сформировалось единого чёткого мнения относительно точной датировки хронологических рамок данного феномена[5]. Значительная часть учёных отсчитывает начало Серебряного века от 1890-х годов, а некоторые даже от 1880-х. Версии относительно конечной границы Серебряного века значительно разнятся – от 1913 года до середины ХХ века.
Установка конкретных границ Серебряного века не является целью и задачей данной работы. Мы выбрали именно этот хронологический период (1890-1935 годы), для того чтобы проанализировать наиболее интересные в жанровом отношении произведения философов, живших и творивших в Серебряном веке. Рассмотренные произведения, на наш взгляд, наиболее полно отражают жанровое разнообразие философии Серебряного века.
Для этого периода в развитии русской философии было характерно сближение жанров философии и художественной литературы, основанное на идее синтеза искусств и наук, единого и гармоничного знания. Бесспорно, и русская философия XVIII-XIX вв. включала в себя самые разнообразные жанры, некоторые из которых, как, например, жанр фрагмента, сближались с жанрами литературными (философский отрывок и лирический фрагмент – стихотворение). Однако именно в начале ХХ в. было намечено сближение жанров философии и художественной литературы. Эпоха модерна ознаменовалась поиском синтеза и синтетических жанров во всех видах искусств.
Первые годы ХХ в. были отмечены возникновением знаменитых Религиозно-философских собраний, на которых представители русской философии Серебряного века (В.В. Розанов, Д.В. Философов и др.), а также писатели с ярко выраженным религиозно-философским аспектом творчества (Д.С. Мережковский, З.Н. Гиппиус) беседовали и спорили с представителями Православной Церкви. Таким образом, происходило сближение светской философии и литературы с православным богословием, закладывались основы синтетической философии Серебряного века.
Синтетическая философия Серебряного века «браталась» с религией и литературой, пыталась преодолеть разобщенность духовных лиц и общества в целом, а также духовной и светской печати. Синтез в русской философии Серебряного века понимался как сближение жанровых форм различных искусств и наук. Серебряный век во многом пересмотрел жанровую систему русской философии второй половины XIX в. Считалось, что фундаментом единого синкретического искусства должны стать философия и религия.
Основы религиозно-философского возрождения, характерного для Серебряного века русской культуры, были заложены В.С.Соловьевым. Философская система В.С. Соловьева была основана на попытке синтеза религии, философии и науки. Последователями В.С. Соловьева были С.Н. Булгаков, Л.П. Карсавин, В.П. Свенцицкий и другие философы, чьи произведения рассматриваются нами в диссертационном исследовании.
Объектом нашего исследования является русская философия Серебряного века.
Предметом исследования являются жанровые искания философов этого периода, особенности жанровой системы, ее трансформация и сближение с литературой и богословием. В частности, нами рассматриваются эпистолярный жанр (философские письма), жанр диалогов и жанр художественного произведения.
Материалом для исследования послужили литературные и философские произведения В.С. Соловьева, С.Н. Булгакова, Л.П. Карсавина, В.П. Свенцицкого, Д.С. Мережковского, Н.А. Бердяева, П.А. Флоренского, В.И. Иванова, М.О. Гершензона, А.Ф. Лосева и других выдающихся философов и литераторов Серебряного века.
Степень научной разработанности проблемы. Научно-методологической базой диссертации являются труды по истории русской философии и литературы Серебряного века Н.О. Лосского, Т.Н. Красавченко, Л.И.Митиной, Н.Г. Баранца, О.Б. Кравцовой, Э.Я. Фесенко, П.А. Сапронова и других исследователей. Нами изучались как труды по истории русской философии Серебряного века, так и литературоведческие, и религиоведческие исследования. Однако в этих трудах даны в основном общие знания по жанровой системе русской философии Серебряного века. Не изучены в должной мере особенности трансформации жанровой системы в указанный период, не прослежены пути ее сближения («братания») с художественной литературой и богословием.
Цель диссертационного исследования понимается нами как изучение трансформации жанровой системы философии, характерной для Серебряного века русской культуры, исследование тех изменений, которые произошли с эпистолярным жанром, философскими диалогами и другими философскими жанрами в указанный период.
Целью исследования обусловлены следующие задачи:
- изучить жанровое своеобразие русской философии Серебряного века;
- рассмотреть особенности трансформации эпистолярного жанра в указанный период (на материале произведений П.А. Флоренского, М.О. Гершензона и В.И. Иванова, Н.А. Бердяева);
- проанализировать специфику апологетических диалогов В.С. Соловьева и С.Н. Булгакова;
- исследовать своеобразие и религиозно-философскую наполненность жанра художественного произведения в русской философии Серебряного века (на материале повестей и романов В.П. Свенцицкого, Л.П. Карсавина, А.Ф. Лосева и др.);
- рассмотреть историко-культурные основы типологии жанров в русской философии указанного периода.
Поставленные задачи предопределили использование следующих методов исследования: метод общенаучного понятийного моделирования, интерпретативный анализ, метод сопоставительного и контекстуального анализа, образно-символический и мотивный анализ литературных и философских произведений.
Актуальность выполненной работы продиктована тем, что жанровые особенности русской философии Серебряного века, ее сближение с художественной литературой и богословием не были изучены полно и глубоко. Нами были выбраны те жанры, которые являются наиболее значимыми для Серебряного века и в то же время – наиболее синтетическими. Эти жанры в эпоху модерна сближались одновременно и с жанрами художественной литературой, и с богословием, что было последовательно доказано нами в диссертационном исследовании.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что в нем выявлены жанровые особенности «синтетической» философии Серебряного века, изучены пути сближения философии указанного периода с богословием и художественной литературой. В диссертационном исследовании впервые проанализированы особенности трансформации эпистолярного жанра и философских диалогов в указанный период, выявлены жанровые и содержательные особенности «апологетических» диалогов В.С. Соловьева и С.Н. Булгакова.
Кроме того, впервые рассматривается использование жанра художественного произведения в философии Серебряного века, выявлен пограничный между философией, художественной литературой и богословием характер этого жанра. Формальные и религиозно-философские особенности этого жанра рассмотрены на примере произведений В.П. Свенцицкого, Л.П. Карсавина, А.Ф.Лосева.
Впервые глубоко и полно изучается трансформация жанра диалога в русской философии Серебряного века. В частности, «На пиру богов. Современные диалоги» С.Н. Булгакова рассматриваются как «пограничное» произведение, обладающее характерными чертами как философского, так и литературного и даже богословского текста (элементы проповеди).
Подчеркивается, что философы и литераторы Серебряного века наполнили новым религиозно-философским содержанием жанр романа. Это новое религиозно-философское содержание, основанное на поисках синтеза, новой философской мысли подробно рассматривается в диссертационном исследовании.
Концептуальные идеи диссертации сводятся к следующим положениям, выносимым на защиту:
1) Характерная для культурной и философско-религиозной жизни начала ХХ века установка на «новое религиозное сознание», на освящение плоти духом требовала пересмотра позитивистской системы ценностей и традиционных для второй половины XIX в. философских жанров;
2) Жанр философского трактата и философской монографии философы Серебряного века связывали с жанрами позитивистской философской системы, тогда как субъективные жанры, близкие к художественной литературе, представлялись им более оправданными в эпоху мучительного философского и религиозного поиска, связанного с повышенным субъективизмом;
3) «Объективной» позитивистской философии мыслители Серебряного века противопоставили субъективную философию, главным объектом которой становится человеческая душа, психические процессы, борьба Христа с Антихристом в душе человеческой;
4) Наряду с жанрами философского диалога, эпистолярным жанром, жанрами фрагмента и афоризма, характерными и для русской философии XIX в., в русской философии Серебряного века возникает и «субъективный» жанр художественного произведения. К такому жанру можно отнести, например, «Антихриста» В.П. Свенцицкого (1908); «Noctes Petropolitanae» Л.П. Карсавина («Петербургские ночи», 1922), а также повести А.Ф. Лосева («Трио Чайковского», «Встреча»). Пограничными между литературой и философией можно назвать исторические романы Д.С. Мережковского, а также его прозаические произведения из сборника «В тихом омуте».
5) В литературе Серебряного века большие жанровые формы, такие как роман и поэма, потеряли свое доминирующее значение, подобно тому, как в системе философских жанров такое же главенствующее положение утрачивают трактат и монография. На их место приходит субъективная лирика, лирические циклы, книга стихов как жанр. Это связано с общей для Серебряного века установкой на субъективизм, на постижение уникального мира человеческой души;
6) Трансформировался в русской философии Серебряного века и жанр диалога. Так, «На пиру богов. Современные диалоги» С.Н. Булгакова можно назвать «пограничным» литературно-философским произведением. В этом С.Н. Булгаков следует за В.С. Соловьевым, который также творил на грани философии, литературы и богословия (например, «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, со включением краткой повести об Антихристе»);
7) Философский роман – как жанр очень важен для конца Серебряного века. Жанровая специфика романа как многопланового эпического произведения, изображающего частную жизнь человека в ее связях с обществом, была крайне актуальна для Серебряного века, наполнившего эту жанровую форму новым религиозно-философским содержанием, основанным на поисках синтеза, новой философской мысли, которая примирила бы дух и плоть, земное и небесное, науки и искусства, различные грани «единого знания». (А.Ф. Лосев «Женщина-мыслитель»).
Теоретическая значимость диссертационного исследования состоит в том, что анализ жанровых особенностей русской философии Серебряного века важен как для типологии философских жанров, так и для типологии жанров литературных и богословских, для теории литературы вообще. Выводы, сделанные нами в диссертационном исследовании, в теоретическом плане представляют интерес для истории и теории литературы и философии начала ХХ в.
Практическая значимость исследования состоит в том, что его результаты могут быть применены в лекционных и практических курсах высшей школы по истории и теории русской литературы и философии Серебряного века.
Объем и структура исследования. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка. Общий объем диссертационного исследовании составляет 190 страниц.
Апробация материалов исследования. Основные положения диссертационного исследования излагались в научных докладах на заседаниях региональной общественной организации Общество любителей русской словесности. По теме диссертации опубликовано 4 статьи, в том числе 2 – в изданиях, рекомендованных ВАК Российской Федерации.
Основное содержание работы:
Во Введении обосновывается актуальность и научная новизна темы, обусловившие ее выбор, анализируется состояние и степень изученности темы, определяются цели, основные задачи и теоретическая база диссертации, обосновывается практическая значимость исследования.
В первой главе диссертационного исследования указывается, в частности, что русская философия XVIII-XIX вв. включала в себя самые разнообразные жанры, многие из которых, как, например, жанр фрагмента, сближались с жанрами литературными. Собственно говоря, уже в этот период было намечено сближение жанров философии и жанров художественной литературы, которое стало особенно актуальным в эпоху модерна, ознаменовавшуюся поиском синтеза и синтетических жанров во всех видах искусств. В русской философии XIX в. жанр фрагмента сближался с лирическим фрагментом (лирическим стихотворением), а также с фрагментом в художественной прозе (отрывки, записи, выписки). Однако сближение жанров философии и художественной литературы в XVIII-XIX столетии было лишь наметившейся тенденцией, а не фактом историко-литературного или философского процесса, как это мы видим в русской философии Серебряного века.
Типология жанров в русской философии XVIII-XIX вв. включала в себя эпистолярный жанр (жанр дружеского письма и дружеского письма к даме), а также жанры философского диалога, фрагмента и афоризма, трактата и монографии. Жанр художественного произведения, характерный для русской философии Серебряного века, еще не получил должного развития, но отдельные его характеристики мы обнаруживаем в жанре трактата.
Философский диалог как жанр основан на специфическом способе изложения: мудрец (учитель, философ) вступает в спор со своими учениками, противниками или собеседниками. Философский диалог как жанр восходит и к «состязаниям в речах», характерных для древнегреческой драмы, софистической прозы и даже исторических трудов Геродота и Фукидида. Диалог, как жанр философской прозы, получил свое окончательное оформление в школе Сократа.
Традицию мифологизированного и одновременно глубоко драматичного по своей сути философского диалога в русской и украинской философии XVIII в. поддерживал Г.С. Сковорода. Для философских диалогов Г.С. Сковороды характерно обращение к мифу как к сокровенной тайне, к мифологическим сюжетам и образам. Так, один из наиболее значимых циклов философских диалогов Г.С. Сковороды «Нарцисс» восходит к соответствующему античному мифу.
Философский диалог как жанр можно понимать и как реализацию идеи самопознания: для того, чтобы познать себя и мир, человек обращается к Другому – другу или собеседнику.
Если жанр философского диалога получил свою выразительнейшую реализацию в произведениях Г.С. Сковороды, то жанры дружеского письма и дружеского письма к даме ярко и глубоко представлены в философском творчестве А.С. Хомякова и П.Я. Чаадаева. Жанр дружеского письма восходит к богатым традициям русской философии и словесности, когда именно в письмах спорили, искали истину, выражали свои чувства, обменивались новостями, излагали философские идеи.
П.Я. Чаадаев ввел в русскую философию жанр дружеского письма к даме. Женщина-друг, женщина-советчик и добрый ангел стала адресатом дружеского послания с ярко выраженной религиозно-философской проблематикой. П.Я. Чаадаев обращался в «Философических письмах» не только к светской женщине, но и к Даме в высшем смысле этого слова, к носительнице софийного начала мироздания, и через посредство Дамы – к Софии Премудрости Божией. Существенное влияние на стилистику и жанровые особенности «Философических писем» П.Я. Чаадаева оказали философские жанры фрагмента и афоризма, не так полно представленные в русской философии XIX века и органичные для философии европейской.
В жанровом отношении на грани философии и литературы творили многие выдающиеся русские мыслители – философы, писатели и поэты. Так, в частности Г.Р. Державин создал «Рассуждение о лирической поэзии или об оде» - произведение, обладающее характерными чертами литературоведческого и философского труда.
Если поэтов-философов XVIII ст., например, особенно вдохновлял жанр оды, то литераторы и мыслители XIX ст. заинтересовались лирическим фрагментом. Основные жанровые признаки фрагмента – открытость и незавершенность мысли при образно-символической и религиозно-философской наполненности текста. Более того, в русской философии XIX в. жанр фрагмента сближался с лирическим фрагментом (лирическим стихотворением), а также с фрагментом в художественной прозе (отрывки, записи, выписки).
Фрагментарность философского или литературного произведения – это малая форма, которая сужает поле зрения, но усиливает стилистические и содержательные особенности произведения. Афористичность философской мысли П.Я. Чаадаева была тесно связана с творческим методом Б. Паскаля. «Мысли», впервые опубликованные уже после смерти Б. Паскаля, в 1669 г., являются не целостным и завершенным философским трудом, а заметками к нему. Однако в этой фрагментарности, незавершенности и, следовательно, открытости состоят важнейшие достоинства философского творчества Б. Паскаля, в частности, открытость к диалогу, возможность продолжить и завершить мысль философа, вступить с ним в воображаемую беседу. Фрагментарность, афористичность и в то же время открытость к диалогу с читателем - свойственны и философскому творчеству П.Я. Чаадаева. Так, каждое из «Философических писем» - это фрагмент некоего неоконченного философского произведения, материал для философского трактата.
Жанровое своеобразие русской философии XVIII-XIX веков заключается в ее тяготении к таким философским жанрам, как диалог, дружеское письмо, дружеское письмо к даме, фрагмент, афоризм. Напротив, основные философские жанры, такие как логико-философский трактат или монография, представлены в русской философии XVIII-XIX веков недостаточно широко. Русская философия указанного периода подчеркнуто литературна, более того, литературные жанры сближаются с философскими, как мы это видим на примере жанров дружеского письма или фрагмента. Литературным «двойником» философского фрагмента является лирический фрагмент, а дружеского письма или письма к даме – стихотворное дружеское послание. Философский диалог тяготеет к драматургии, с ее диалогичностью и полифоничностью.
Подобные тенденции, наметившиеся в русской философии XVIII-XIX веков, нашли свое яркое развитие в русской философии Серебряного века, «побратавшейся» с литературой. Серебряный век во многом пересмотрел жанровую систему русской философии второй половины XIX в. Считалось, что фундаментом единого синкретического искусства должны стать философия и религия.
На мировоззрение мыслителей Серебряного века, а, следовательно, и на «жанровость» их философских произведений, оказали большое влияние две философские системы: Ф.В. Ницше и В.С. Соловьева. Влияние на становление религиозно-экзистенциальной философии начала века философского наследия Ф.В. Ницше, охарактеризованное самим же представителем Серебряного века – Н.А. Бердяевым, как «самое сильное западное влияние на русский ренессанс»[6], было огромным, если не определяющим.
Н.А. Бердяев, С.Л. Франк, Л.И. Шестов, Д.С. Мережковский, В.И. Иванов, А.Н. Белый - это далеко не полный перечень блистательных умов, на творчество которых идеи Ф. В. Ницше оказали катализирующее воздействие. Ф.В. Ницше был разрушителем канонов рационалистической европейской философии и тяготел не к научной, а к эссеистически-художественной манере изложения.
Основы религиозно-философского возрождения, характерного для Серебряного века русской культуры, были заложены В.С. Соловьевым. Философская система В.С. Соловьева была основана на попытке синтеза религии, философии и науки. Однако В.С. Соловьев обогащал философию и за счет обращения к литературным формам и жанрам. Благодаря своему блестящему литературному таланту В.С. Соловьев «беллетризовал» философию, сделал ее подчеркнуто «литературной». В частности, подчеркнуто литературным является последнее большое произведение В.С. Соловьева «Три разговора» (1899-1900), с его многочисленными аллюзиями на творчество Ф.М. Достоевского.
Мечта о синтезе, о знании, сочетающем в себе религию, философию и искусство, привела философов и литераторов Серебряного века к переосмыслению традиционных философских жанров. Жанровое переосмысление было вызвано стремлением деятелей культуры Серебряного века соединить философию и литературу, расширить философию до пределов литературы. Эта тенденция привела к частичному отказу от традиционных философских жанров, таких как трактат и монография. С другой стороны, философы Серебряного века были особенно внимательны к жанрам, смежным с литературой, близким к ней, таким как эпистолярный жанр, жанр диалога, фрагмента и афоризма.
И «олитературивание» философского жанра письма, и философичность литературного эпистолярного жанра были особенно свойственны Серебряному веку русской культуры. Такая трансформация (и в то же время – деканонизация) философских жанров происходила в культуре Серебряного века одновременно с деканонизацией жанров литературных. В системе философских жанров доминирующее положение утрачивают трактат и монография. Центральное место в жанровой системе русской литературы Серебряного века занимает лирика.
Более того, всё чаще на смену крупным эпическим формам приходят средние и малые, такие как рассказ, новелла, очерк, притча, повесть. Среди стихотворных форм доминирующую позицию занимает лирическое стихотворение. Выходит на первый план и драма (в особенности – трагедия). Углубление деканонизации традиционных жанров связано с развитием лирического цикла и книги стихов, с укреплением позиций лирической драмы и лирической поэмы, а также с появлением жанра «сверхповести». Одновременно русские поэты Серебряного века реставрировали архаические жанры, такие как идиллия, сонет, триолет, секстина, канцона, баллада, терцина, ода, послание. Философы также использовали поэтические жанры для выражения своих мыслей (например, П.А. Флоренский, Л.П. Карсавин, А.Ф. Лосев).
Поэты Серебряного века пересмотрели жанровую систему, сложившуюся к концу XIX века и во многом отказались от нее, вводя новые жанры («сверхповесть», «лирическая драма») и трансформируя старые. Но «бунт» против жанровой системы второй половины XIX в. сочетался в литературе Серебряного века с обостренным интересом к жанровым формам эпохи классицизма, барокко, ренессанса, европейского средневековья и античности. Поэты реконструировали архаичные жанры и отказывались от многих элементов жанровой системы второй половины XIX в. Во многом это было связано с отказом от позитивистской системы ценностей второй половины XIX века и с тяготением к мифу и мистерии как универсальным, синтетическим жанровым формам. Такие синтетические жанры должны были объединить в себе художественные средства различных видов искусств – театра, музыки, литературы, пластики, живописи. О создании синтетических художественных жанров мечтали В.И. Иванов, А.Н. Скрябин, М.К. Чюрлёнис.
Серебряный век был подчеркнуто индивидуалистичен, субъективен, поэтому жанры философии, как и жанры художественной литературы, были подвергнуты субъективизации. Те или иные способы восприятия мира, постижения бытия, были связаны в культурном процессе Серебряного века с жанровой системой – как философской, так и литературной. Деятели культуры Серебряного века считали, что форма не является второстепенной, условной по отношению к содержанию, что форма во многом определяет содержание, организовывает его. Каждая жанровая форма связывалась с определенным мировоззрением, с тем или иным способом постижения бытия. Форма мыслилась как «плоть», а содержание как «дух».
Наряду с жанрами философского диалога, эпистолярным жанром, жанрами фрагмента и афоризма, характерными и для русской философии XIX в. (особенно его первой половины), в русской философии Серебряного века возникает и жанр художественного произведения. К такому жанру можно отнести, например, «Антихриста» В.П. Свенцицкого (1908); «Noctes Petropolitanae» Л.П. Карсавина («Петербургские ночи», 1922), а также повести А.Ф. Лосева «Трио Чайковского», «Встреча» и его роман «Женщина-мыслитель». Пограничными между литературой и философией можно назвать исторические романы Д.С. Мережковского, а также его прозаические произведения, представленные в сборнике «В тихом омуте».
Традиция отступления от канонов, избранная русскими философами Серебряного века, была вдохновлена поисками собственного уникального способа высказать мысль, излить свою душу и выражалась в поисках жанра. Стремление отразить в философском тексте уникальность личного пути, личного опыта приводило к тому, что познание становилось творческим процессом и сближалось с искусством. Показательны в этом отношении записи из дневника Л. Бердяевой, жены философа Н.А. Бердяева: «Ни[7] до вечера занимался с M-me Вильде, исправляя ее перевод его книги «Я и мир объектов». «Как трудно переводить на фр<анцузский>, — говорит он. — <…> Французская школа вытравляет душу. Все рационализировано, нет места для интуиции!» Г-жа В<ильде> (русская по матери, но фр<анцуженка> по отцу, по воспитанию) не может понять самых простых выражений, выходящих за пределы точных определений и формул. Для нее это допустимо лишь в поэзии, а в философии нет места хотя бы такому выражению, как «образы души»[8].
Эпистолярный жанр представлен в философском творчестве П.А. Флоренского, М.О. Гершензона и В.И. Иванова, Н.А. Бердяева (П.А. Флоренский «Столп и утверждение истины» (1914); М.О. Гершензон и В.И. Иванов «Переписка из двух углов» (1921); Н.А. Бердяев «Философия неравенства. Письма к недругам по социальной философии» (1921)).
Жанр философского диалога широко представлен в философском творчестве В.С. Соловьева, С.Н. Булгакова, Л.П. Карсавина, С.А. Аскольдова и В.П. Свенцицкого. Речь идет о таких произведениях, как: В.С. Соловьев «Три разговора» (1900); С.Н. Булгаков «На пиру богов» (1918); Л.П. Карсавин «Диалоги» (1923); С.А. Аскольдов «Четыре разговора» (1930-е). Однако в творчестве этих философов философский диалог «олитературен», содержит в себе ярко выраженное художественное начало, обладает четко «прорисованной» драматургией.
К жанру художественного произведения в философии Серебряного века, на наш взгляд, можно отнести такие произведения, как: В.П. Свенцицкий «Антихрист» (1908); Л.П. Карсавин «Noctes Petropolitanae» («Петербургские ночи», 1922); А.Ф. Лосев, повести «Трио Чайковского», «Встреча», роман «Женщина-мыслитель» (1932-1934). Пограничным между философией и литературой можно назвать творчество Д.С. Мережковского, в частности, его знаменитые исторические романы из цикла «Христос и Антихрист».
Жанр, близкий к жанру фрагмента, представлен произведениями В.В. Розанова «Уединенное» (1911): «Опавшие листья» (1913-1915).
В философии Серебряного века трактаты мы находим среди произведений В.С. Соловьева («Критика отвлеченных начал», «Философия начала цельного знания», «Россия и Вселенская Церковь» и т. д). Два главных философские трактата В.С. Соловьева, «Критика отвлеченных начал» и «Философия начала цельного знания», проникнуты идеями славянофилов XIX в., в частности, ощущается большое влияние идей А.С. Хомякова. Представлены трактаты и в философском творчестве Н.А. Бердяева («Философия свободы» и др.). Однако в целом в творчестве философов Серебряного века трактаты и монографии представлены недостаточно широко.
Жанровые системы философии и литературы, характерные для второй половины XIX в., были творчески переработаны, трансформированы в духе идей времени. Деканонизация литературных и философских жанров привела к появлению жанров пограничных, промежуточных между философией и литературой, таких, например, как философский жанр художественного произведения, представленный в творчестве В.П. Свенцицкого и Л.П. Карсавина.
Во второй главе диссертационного исследования осуществлен жанровый анализ философских произведений Серебряного века.
В частности, указывается, что эпистолярный жанр можно рассматривать и как вариант сократовской беседы, поскольку письма как нельзя более сохраняют диалектику общения.
Эпистолярный жанр можно считать ведущим в творчестве П.А. Флоренского. Многие работы П.А. Флоренского по сути своей – личные беседы или письма, обращенные к читателю-другу. Иногда письма, доработанные П.А. Флоренским, превращались в главы его трудов. Так, например, предисловие «На Маковце» к труду «У водоразделов мысли» выросло из письма к В.В. Розанову, который сам жанр переписки назвал «золотой частью литературы»[9].
«Столп и утверждение истины» П.А. Флоренского - это философский и богословский труд, сыгравший большую роль в воцерковлении русской интеллигенции ХХ в. Само название книги «Столп и утверждение истины» - аллюзия к словам апостола Павла: «…Чтобы… ты знал, как должно поступать в доме Божием, который есть Церковь Бога живаго, столп и утверждение истины»[10]. Число писем (12) – символично. Это число «богочеловеческое», символ божественной сущности[11]. Не менее символичны и названия глав книги - своеобразные темы писем: «Два мира», «Сомнение», «Триединство», «Свет истины», «Утешитель», «Противоречие», «Грех», «Геена», «Тварь», «София», «Дружба», «Ревность». Тематика писем делится на теодицею и антроподицею», свет и тьму, веру и неверие, истину и сомнение, «тварь и Софию», «дружбу и ревность». Жанрово «Столп и утверждение истины» близок к «Письмам мадам де Севинье», для которых характерно отсутствие привычной любовной интриги, сосредоточенность на комплексе эмоций, не освоенных романной традицией, - материнской нежности и спонтанном переживании бытовых жизненных реалий.
В «Столпе и утверждении истины» - двенадцати письмах, обращенных к умершему другу, лирический пафос обретает сюжет «друг-брат». Как и в «Письмах мадам де Севинье», П.А. Флоренский намеренно начинает почти каждое письмо с личных переживаний, с описаний природы. Однако, в отличие от «Писем мадам де Севинье», выбор умершего в собеседники должен был увести читателя в область мистическую. В «Столпе» философ излагает свои мысли от лица умершего друга, которому известна истина.
Переписка М.О. Гершензона и В.И. Иванова («Переписка из двух углов»[12] ) жанрово перекликается со «Столпом и утверждением Истины» П.А. Флоренского. Краткая переписка В.И. Иванова и М.О. Гершензона, протекавшая летом 1920 г., когда оба друга жили в одной комнате, в здравнице для работников науки и литературы в Москве, стала одним из глубочайших споров ХХ в. о путях и судьбах мировой культуры, образцом интеллектуальной полемики и наследницей классических культурологических прений прошлых столетий.
Выбор эпистолярного жанра и в данном случае - это попытка обратиться к потомкам, которым придется осмыслить происходящее, прочесть письма двух загнанных «в угол» гениев. Количество писем – 12 – перекликается с количеством писем-глав в «Столпе и утверждении истины» П.А. Флоренского.
Книга Н.А. Бердяева «Философия неравенства» тоже представляет собой образец философского письма, только адресатом в этот раз оказываются «недруги по социальной философии». К числу недругов философ относит недругов веры. «Самые первые мои недруги — это недруги моей веры, это — отступившие в духе своем от Христа, предающие Его и восстающие на Него во имя земных идолов и богов»[13], - поясняет философ. Недаром первое письмо имеет подзаголовок: «О русской революции».
Однако, замена слова «враг» на «недруг», характерная для «Писем», может быть объяснима нежеланием Н.А. Бердяева изъясняться в терминах и лексических оборотах, использовавшихся большевистской властью.
Сам факт выбора для произведения о миссии России эпистолярного жанра указывает на адресата, человека будущего, который должен будет разобраться во всех пороках и добродетелях революции. Стиль повествования в «Философии неравенства» восходит к жанру проповеди. Уже в середине первого письма тон спокойной проповеди переходит в полемический, а философ превращается в трибуна.
Идеи Н.А. Бердяева, высказанные в этом произведении, представляют собой «послание к потомкам». Таким образом, выбор эпистолярного жанра как диалога не только с современниками, но и с потомками, весьма уместен и оправдан и с формальной, и с содержательной точки зрения.
Во второй главе диссертационного исследования также анализируется жанр философского диалога в творчестве В.С. Соловьева и С.Н. Булгакова (В.С. Соловьев «Три разговора» (1900); С.Н. Булгаков «На пиру богов» (1918). Во вступлении к «Трем разговорам» В.С. Соловьев определил их жанр как апологетические и полемические диалоги. Апологетика (апология) – это речь, направленная в защиту кого-либо. В христианской традиции апологетика – это речь, обращенная против врагов Евангельского вероучения.
В самом названии – «Три разговора» - заложена христианская символика Троицы. Кроме того, символика числа «три» ведет нас к мифу о «Третьем Риме» - Руси. Христианская Троица – это и единство мысли, слова и духа, а также – мысли, слова и действия. Перед началом «Трех разговоров» В.С. Соловьев поместил вводное слово. Тем самым он следовал философской традиции, представленной в диалогах Платона, Аристотеля и Цицерона. Футурологическая Повесть об Антихристе, замыкающая собой «Три разговора», восходит к мифу о гибели Атлантиды, завершающему драматические диалоги Сократа в книге «Государство» Платона.
В «Трех разговорах» В.С. Соловьев идет дальше – он говорит даже не о грядущем конце Европы или России, философ повествует о мировых катаклизмах, связанных с приходом Антихриста, духовной помраченностью многих и многих душ, вступивших в Антихристово войско. Однако вслед за этими мировыми катастрофами в мир должен снова прийти Христос. «Повесть об Антихристе» В.С. Соловьева восходит и к диалогам Цицерона «О государстве», изложенным в шести книгах. Синтезом этих шести диалогов становится апофеоз-сновидение Сципиона Африканского Старшего. В первой редакции «Трех разговоров» Повести об Антихристе не было, а грядущий приход Антихриста был изложен в разговорной форме, в речах спорящих. Но затем В.С. Соловьев изменил редакцию третьего разговора и вставил в него полный вариант «Повести об Антихристе». Эта Повесть была представлена спорящим как отрывок из рукописи «давно умершего монаха». В.С. Соловьев обратился к литературному приему, известному как «текст в тексте» или «вставная новелла».
Сущность этого литературного приема состоит в использовании «чужого слова» («чужого текста») в качестве важнейшего вставного элемента, являющегося философским центром повествования. Современники В.С. Соловьева называли «Повесть об Антихристе» приложением к «Трем разговорам». Однако, на наш взгляд, эта повесть является не только органичным элементом, но и важнейшим содержательным центром «Трех разговоров», их философской и литературной кульминацией. Историческая драма-повесть суммирует основные философские идеи, изложенные в «Трех разговорах».
Число собеседников – пять – можно соотнести с диалогом Г.С. Сковороды «Разговор пяти путников об истинном счастье в жизни», где спорящих – тоже пятеро, и впятером они составляют некого универсального Человека, с его пороками и добродетелями. Пятерка символизирует в данном случае пять человеческих чувств – зрение, слух, обоняние, осязание, вкус, тогда как шестое чувство – это чувство божественного, вечного.
Пятеро собеседников у В.С. Соловьева символизируют различные аспекты бытия. Генерал воплощает собой воинственность, противление злу, Политик – человеческую дипломатию, житейскую хитрость, Дама – мир эмоций, душу, Князь – темную сторону человеческого «я», прикидывающуюся светлой, Господин Z – философию, духовность. Спор о существовании христолюбивого воинства приводит собеседников к теме «последней брани», к сражению войска Антихриста со светлым воинством и к прорицанию окончательной победы светлых сил.
Тема «конца России» и грядущего конца Европы присутствует в философских произведениях С.Н. Булгакова, в частности, в цикле философских диалогов под общим названием «На пиру богов» («На пиру богов. Современные диалоги»). Это произведение С.Н. Булгакова является своего рода ответом на «Три разговора», философским посланием, обращенным к В.С. Соловьеву и пришедшим уже из другой, апокалиптической, эпохи, когда многое из предсказанного в «Трех разговорах», уже свершилось.
В произведении С.Н. Булгакова «На пиру богов» не пять, как в «Трех разговорах» В.С. Соловьева, а шесть собеседников: общественный деятель, известный писатель, боевой генерал, светский богослов, дипломат и беженец. Некоторые из них подобны действующим лицам «Трех разговоров» - например, боевой генерал и дипломат. Количество собеседников выбрано намеренно: автор использует символику «надмирного» числа шесть, связанного с «шестым чувством», чувством вечности.
Жанровые особенности философского диалога и «На пиру Богов» С.Н. Булгакова в частности состоят в том, что каждый участник диалога представляет некую религиозно-философскую концепцию, но каждая такая концепция – только фрагмент мозаики. Мозаичная композиция в данном случае является результатом соединения различных точек зрения – ее фрагментов. И Писатель, и Генерал, и Общественный Деятель, и Дипломат, и Светский Богослов, и Беженец объясняют и доказывают лишь какой-то один аспект русской трагедии, тогда как их мнения, будучи соединенными, дают целостную картину произошедшего.
Итак, для философии Серебряного века (в частности, для творчества В.С. Соловьева и С.Н.Булгакова) были характерны апологетические и полемические диалоги. Апологетические диалоги в творчестве В.С. Соловьева и С.Н.Булгакова представляли собой тексты, направленные на защиту христианства от внешних и внутренних врагов. Полемическая направленность апологетических диалогов заключалась в отрицании «антихристова» начала в мире, в активной дискуссионной борьбе за основные принципы христианства.
В философских диалогах В.С. Соловьева и С.Н. Булгакова присутствовали и художественные, литературные элементы. Например, очень важным для этих диалогов был выбор места действия. В.С. Соловьев даже коротко и емко описывал пейзаж, на фоне которого протекали его «Три разговора» (вилла на берегу Средиземного моря, белый дом, глядящийся в лазурную гладь). Более того, В.С. Соловьев завершает свои «Три разговора» вставной новеллой об Антихристе, что является литературным приемом и восходит к «Легенде о Великом Инквизиторе» Ф.М.Достоевского.
Текст философских диалогов «На пиру богов» изобилует аллюзиями и реминисценциями из произведений Ф.И. Тютчева, Ф.М. Достоевского, А.Н. Белого, А.А. Блока и других, знаковых для Серебряного века, поэтов и писателей. С.Н. Булгаков обыгрывает литературные образы, такие, например, как двенадцать красноармейцев из поэмы А.А. Блока, и придает этим образам дополнительную религиозно-философскую нагрузку.
«На пиру богов. Современные диалоги» С.Н. Булгакова можно назвать «пограничным» произведением: они обладают характерными чертами как философского, так и литературного произведения. В этом С.Н. Булгаков следует за В.С. Соловьевым, который также творил на грани философии и литературы. Апологетические диалоги В.С. Соловьева и С.Н. Булгакова – это синтетические философско-литературные произведения, основанные на характерной для Серебряного века идее синтеза искусств и наук.
В диссертационном исследовании рассматривается также жанр художественного произведения в философии Серебряного века (В.П. Свенцицкий «Антихрист» (1908); Л.П. Карсавин «Noctes Petropolitanae» («Петербургские ночи», 1922); А.Ф. Лосев, повести «Трио Чайковского», «Встреча», роман «Женщина-мыслитель» (1932-1934)). Одна из ключевых философских и литературных произведений В.П. Свенцицкого – пагубная для русского общества начала ХХ в. «жажда Антихриста». Роман-исповедь В.П. Свенцицкого «Антихрист. Исповедь странного человека» (1908) с шокирующей откровенностью рассказывает о порабощении души и совести человека инородным, бесовским, существом. Творчество протоиерея В. П. Свенцицкого — это своеобразный диалог с Ф. М. Достоевским. Особенно это чувствуется в двух самых, пожалуй, значительных произведениях: «Второе распятие Христа» и «Антихрист. Записки странного человека».
В форме художественного произведения В.П. Свенцицкий излагает собственную религиозно-философскую теорию прихода Антихриста в мир.
«Записки странного человека» являются важным элементом художественной традиции Серебряного века, в которой – как правило, в форме романов или повестей – описываются «эпохи Антихриста» в русской истории. Так, например, широко известна трилогия Д.С. Мережковского «Христос и Антихрист», в которой описываются различные «личины» Антихриста, Антихристово начало в душе человеческой, эпохи власти Антихриста. И Д.С. Мережковский, и В.П. Свенцицкий посредством художественных, прозаических произведений решают важнейшие религиозно-философские проблемы, центральной из которых является власть «антихристова начала», духа неверия и гордыни, над душами человеческими. В своем последнем произведении «Диалоги» В.П. Свенцицкий объяснил роль «антихристова начала» в мировой истории. В «Диалогах» Неизвестный спрашивает у Духовника, что он понимает под Антихристом – конкретного человека или нравственное состояние мира. Духовник отвечает: «В процессе живой личности антихриста еще нет, так же, как нет Христа, пришедшего во славе. Но дух антихриста действует в мире и постепенно подготовляет такое состояние зла, при котором сделается возможным воплощение этого духа и в определенную личность. Дух антихриста, о котором вы слышали, что он придет и теперь есть уже в мире (1 Ин. 4, 3). Смысл всех мировых изменений лежит в процессе моральной дифференциации, которая окончательно отделит царство Христово от царства антихриста»[14].
«Диалоги» В.П. Свенцицкого можно считать гражданским духовным завещанием философа современникам, выдвинувшим идею особого пути духовного совершенствования, который называл «монастырем в миру». Речь шла о том, чтобы «внутренне, духовно воздвигнуть как бы монастырскую стену между своей душой и миром, во зле лежащем, не допускать, чтобы его суета, его зло захлестнули, душу»[15].
«Петербургские ночи» Л.П. Карсавина представляют собой роман- исповедь, ряд философских откровений, созданных в белые ночи. Предисловие к изданию, помещенное в начало повествования, представляет собой скрытый диалог с воображаемым издателем, жанрово восходящий к лермонтовскому предисловию к «Герою нашего времени». «Петербургские ночи» занимают особое место в творчестве Л.П. Карсавина. Перед нами эпистолярный роман, обращенный к скрытому адресату, - Е. Ч. Скрежинской, историку и медиевисту, ученице Л.П. Карсавина и И.М. Гревса. Глава вторая (или «Ночь вторая») посвящена разговору о Вселенской любви, о которой философ рассуждает на примерах судеб героев романа Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы».
В философской беллетристике А.Ф. Лосева нашли свое воплощение важнейшие мировоззренческие идеи автора и его лагерный опыт, когда за короткий срок - с ноября 1932 до осени 1933 гг. - философом были созданы значительные художественные прозаические произведения. Повести А.Ф. Лосева, написанные в 1930-е годы, «в стол», относят к традиции «потаенной беллетристики»[16]. Сюжет повести А.Ф. Лосева «Трио Чайковского» внешне прост: герой-рассказчик, философ и математик, влюбленный в музыку, на лето приезжает в гости к друзьям, увлеченным музыкой, на польскую границу. Среди гостей - Никольский, Чегодаев и известная пианистка Томилина, не просто музыкант, а «знаменитая русская пианистка, стяжавшая себе славное мировое имя своими постоянными концертами в Европе и Америке»[17].
В «Трио Чайковского» люди, разучившиеся понимать слова, начинают мыслить звуками. Поэтому женщина-мыслитель у А.Ф. Лосева не философ, как следовало бы ожидать из названия одноименного романа, а музыкант, пианистка Радина. И «Трио Чайковского», и «Женщина-мыслитель» представляют собой литературно-философскую реализацию идеи о мистериальности музыкального начала, о музыке, создавшей мир, и музыке, его разрушившей. Звуки у А.Ф. Лосева возвещают начало и конец мироздания, рождение, смерть и жизнь вечную.
Итак, художественно-философское произведение как жанр очень важен для конца Серебряного века. Жанровая специфика художественного произведения как «многопланового, многопроблемного эпического произведения, изображающего частную жизнь человека в широких связях с обществом»[18] была актуальна для Серебряного века, наполнившего эту жанровую форму новым религиозно-философским содержанием.
Если русский роман XIX века можно считать социально-психологическим, то роман последнего десятилетия Серебряного века – именно роман – философское произведение, т.е. синтетическая романная форма, в сюжете которой огромную роль играют те или иные философские концепции. Если «Петербургские ночи» Л.П. Карсавина по жанру могут быть отнесены к роману-исповеди, то повесть «Трио Чайковского» и роман «Женщина-мыслитель» могут быть отнесены к той разновидности романа, повествование в которой ведется от первого лица, максимально дистанцированного от остальных персонажей. Объективность рассказчика «невозмутимостью своею постоянно отвлекает читателя от слишком большого участия в действующих лицах»[19].
В романах В.П. Свенцицкого, Л.П. Карсавина, А.Ф. Лосева мы наблюдаем признаки мениппеи. Для мениппеи как романного жанра характерна, прежде всего, особая роль рассказчика, который является полноправным персонажем, а порой, и главным героем произведения. Рассказчик любой мениппеи, как правило, скрывает свою личность, роль в описываемых событиях и в создании произведения. Второй, не менее важной особенностью мениппеи является ее определение как серьезно-смехового литературного жанра, в-третьих – мениппея – это закодированное художественное произведение, требующее специальных ключей для расшифровки. Иносказательность, кодировка под смеховой жанр – характерные черты именно мениппей. В каждом из исследуемых нами произведений мы наблюдаем элементы смехового жанра - например, в описании любовников Радиной. При этом для мениппеи характерны сцены скандалов, эксцентричного поведения, неуместных речей и выступлений, то есть всяческие нарушения общепринятого хода событий, установленных норм поведения и этикета, в том числе и речевого.
Выбрав для финала Предисловия к «Философии имени» слова Ф. В. Ницше: «Смех возвел я во святыню; вы, высшие люди, научитесь-ка смеяться»[20], А.Ф. Лосев указал на характер избранного им творческого метода. Этим методом А.Ф. Лосев не пренебрегает и в философской прозе, а сам факт использования смеха, возведенного до уровня святыни, - характерный признак мениппеи. Таким образом, близость философской прозы А.Ф. Лосева и жанра мениппеи очевидна и оправдана.
В Заключении подводятся итоги исследования.
Основные положения диссертации опубликованы в следующих публикациях автора:
Издания, рекомендованные ВАК РФ:
1. Маринина Ю.В. Значение и роль жанра в русской философии Серебряного века (1890-1935гг.) // Вестник Орловского государственного университета. 2011. № 2. 0,3 п.л. (Журнал включен в список изданий, рекомендуемых ВАК РФ)
2. Маринина Ю.В. Роль жанра в жизни и творчестве В.П. Свенцицкого // Вектор науки Тольяттинского государственного университета, 2011. № 4. 0,3 п.л. (Журнал включен в список изданий, рекомендуемых ВАК РФ)
Другие издания:
1. Маринина Ю.В. Жанровые особенности «Трёх разговоров» В.С. Соловьёва // Научный сборник Ставропольского государственного университета, 2011. № 10. 0,4 п.л.
2. Маринина Ю.В. Диалог как излюбленный жанр Григория Сковороды (1722-1794) // Молодой ученый, 2011. №10 (33). 0,5 п.л.
[1] Оцуп. Н. А. Числа. Кн.7-8, Париж, 1933. С.174-178.
[2] См.: Маковский С. К. На Парнасе «Серебряного века». Мюнхен: издательство Центрального Объединения политических эмигрантов из СССР, 1962.
[3] См.: Иванов-Разумник Р.В. История русской общественной мысли. СПб.: тип. М.М. Стасюлевича, 1911. В 2-х т.
[4] Ахматова А.А. Поэма без героя. М.: ПРОЗАиК, 2009. С. 29.
[5] Подробнее об истории возникновения термина Серебряный век см. книгу О. Ронена Серебряный век как умысел и вымысел. М.: О.Г.И., 2000.
[6] Маковский С.К. На Парнасе Серебряного века. Мюнхен, 1962.
[7] Имеется в виду Н.А. Бердяев
[8] Бердяева Л. Профессия: жена философа. М.: Изд. Молодая гвардия, 2002
[9] См: Андрюшков А.А. Оправдание человека через деятельность в антроподицее П.А. Флоренского. М.: Промета, 2008.
[10] Новый завет. Первое послание к Тимофею апостола Павла 3, 15.
[11] Аверинцев С.С. Символика числа 12. [ http://moy-bereg.ru/simvolika-chisel/averintsev-s.-simvolika-chisla-dvenadtsat-3.html.].
[12] См: Проскурина В.Ю. Течение гольфстрема. Михаил Гершензон, его жизнь и миф. СПб.. 1998.
[13] Цит. по: Бердяев Н.А. Собрание сочинений. Т. 4. Париж: YMCA-Press, 1990.
[14] Там же.
[15] Свенцицкий В.П. Монастырь в миру. Проповеди и поучения. Т. 1-2. М.: 1995—1996.
[16] Цит по: Тахо-Годи А.А. А.Ф. Лосев. От писем к прозе. От Пушкина до Пастернака. М.: 1999.
[17] Цит. по: Лосев А.Ф. Трио Чайковского. М.: 1997.
[18] Фесенко Э.Я. Теория литературы. М.: Академический проект, 2008. С. 272.
[19] Гуковский Г.А. Реализм Гоголя. М.: Л., 1959. С. 20.
[20] Там же.
