Мир казахского этноса в документальной и художественной прозе в. и. даля
На правах рукописи
Умарова Гульнара Сидегалиевна
МИР КАЗАХСКОГО ЭТНОСА В ДОКУМЕНТАЛЬНОЙ
И ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЕ В. И. ДАЛЯ
Специальность: 10.01.01 – Русская литература
Автореферат диссертации на соискание ученой степени
кандидата филологических наук
Саратов – 2007
Работа выполнена на кафедре истории русской литературы и фольклора Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского
| Научный руководитель | кандидат филологических наук доцент Борисов Юрий Николаевич |
| Официальные оппоненты: | доктор филологических наук доцент Фокеев Александр Леонидович, профессор Педагогического института Саратовского государственного университета имени Н.Г. Чернышевского |
| кандидат филологических наук Фолимонов Сергей Станиславович, доцент Саратовской государственной академии права |
Ведущая организация – Оренбургский государственный университет
Защита состоится « 8 » ноября 2007 г. в 16-00 час. на заседании диссертационного совета Д 212.243.02 в Саратовском государственном университете им. Н.Г. Чернышевского (410012, г. Саратов, ул. Астраханская, 83) в XI корпусе.
С диссертацией можно ознакомиться в Зональной научной библиотеке Саратовского государственного университета им. Н.Г. Чернышевского.
Автореферат разослан « 5 » октября 2007 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета Ю.Н. Борисов
В последнее десятилетие XX и в начале XXI века в Казахстане возрос интерес к собственной национальной истории и культуре. Мы являемся свидетелями того, как активно эволюционирует историческое самосознание в современном казахского обществе.
Сведения об истории и культуре казахов начала XIX века, отражение бесконечно сложного и противоречивого пути развития народа в этот период современный казахский читатель может найти в произведениях Владимира Ивановича Даля (1801–1872). В своих очерках и научных исследованиях, рассказах и повестях писатель впервые показал национальную самобытность, условия жизни и быта, мир ощущений казаха, восприятие им окружающей природы и т.д. Но кроме этого, в произведениях казахской тематики писатель поднимает общечеловеческие проблемы, вопросы нравственности. В.И. Далю таким образом удалось использовать литературу в качестве средства снятия барьера между людьми разных национальностей, помочь им познать друг друга лучше, способствуя адекватному реагированию на поставленные обществом и эпохой вопросы межнациональных отношений.
Этим определяется актуальность нашего исследования.
В современной науке наследие Владимира Ивановича Даля исследовано во многих аспектах (прежде всего, его «Толковый словарь живого великорусского языка»). Его относят к ученым-лингвистам мирового уровня наряду с А.Х. Востоковым, Ф.И. Буслаевым, И.И. Срезневским, А.А. Потебней. Заслуги и открытия Даля-прозаика, этнографа и фольклориста признаны имеющими большое значение для истории культуры и литературы XIX века. Но следует отметить, что не все его художественные, научные, документальные тексты переизданы, систематизированы и в должной мере изучены.
Объектом изучения в данной диссертации стали произведения В.И. Даля, в которых воссозданы и осмыслены реалии культуры и быта казахов начала XIX века. Предметом анализа является специфика отражения мира казахского этноса в разножанровых текстах писателя.
Цель представленного исследования – целостное рассмотрение сложившегося в творчестве В.И. Даля своего рода «казахского текста», обладающего особыми пространственно-временными характеристиками, наполненного этнически маркированными явлениями, событиями и предметами; раскрытие содержания категории «мир казахского этноса» применительно к творчеству Даля; рассмотрение особенностей использования Далем в казахских повестях этнографии и фольклора как формы самовоспроизведения и саморегуляции национального своеобразия, включение фольклорно-этнографических элементов с целью типизации и психологической характеристики героя. Одним из определяющих стимулов нашей работы является стремление выделить ведущие идеи, выражающие пафос нравственных исканий Даля в оренбургский период творчества и реализуемые в казахских повестях.
В связи с этим в настоящей работе ставятся следующие задачи:
1. Определить состав и границы «казахского текста» В.И. Даля;
2. Осветить малоисследованные далеведами научно-документальную прозу, публицистические труды писателя казахской тематики (очерки, статьи, переводы и комментарии научных трудов других ученых – современников писателя);
3. Ввести в научный оборот новые материалы из Оренбургского и Астраханского областных архивов;
4. Провести анализ повестей «Бикей и Мауляна» и «Майна», в которых мир казахского этноса является основным объектом изображения, рассмотреть тематику, объективные общественно-исторические обстоятельства, отраженные в повестях, прототипы персонажей, принципы создания типических образов героев, женские образы, своеобразное преломление в казахских повестях темы противостояния личности и общества, образов «маленького человека», «лишних людей», проблемы отцов и детей, реализм и историзм, проблему повествователя и другие элементы поэтики.
5. Привлечь для сравнительного анализа с произведениями Даля казахской тематики тексты казахского фольклора и современной казахской литературы;
6. Внести некоторые уточнения в традиционные представления о мировоззрении и творческой индивидуальности Даля на основе изучения мемуарной, научно-документальной, публицистической прозы и эпистолярных материалов, отражающих мир казахского этноса, и анализа повестей «Бикей и Мауляна» и «Майна».
Структура работы продиктована поставленными задачами:
– Во Введении формулируется цели и задачи, выявляется научная актуальность изучения литературного наследия Даля, посвященного миру казахского этноса, освещается история вопроса.
– В 1 главе рассматриваются эпизоды жизни и деятельности писателя, связанные с казахской Степью и с казахскими реалиями, выявляются причины интереса Даля к казахской тематике.
– Во 2 главе содержится описание и анализ документальной и научной прозы В.И. Даля о казахах, прослеживаются предпосылки обращения писателя к художественному творчеству для освещения казахской тематики в русской литературе.
– В 3 главе рассматриваются художественные произведения В.И. Даля о культуре, быте казахского общества начала XIX века – повести «Бикей и Мауляна» и «Майна».
– В заключении даются основные выводы и намечаются перспективы изучения данной темы.
– Список литературы включает 212 наименований.
– В приложении даются копии документов из Оренбургского и Астраханского областных государственных архивов: «Списки кайсаков [казахов. – Г.У.], получивших во время Хивинской экспедиции различные награды и подарки (списки составлены Далем) 22 марта 1840 г.», из «Канцелярии Астраханского военного губернатора» («Выписка из мнения оренбургского губернатора. От 25 октября 1833 г.», «Заявление председателю Комиссии, учрежденной для размежевания земель уральского войска, башкирцев Саратовской губернии и киргизов Букеевской орды. От 13 апреля 1835 г.», «Уведомление астраханского губернатора оренбургским военным губернатором», «Рапорт в Правительствющий Сенат о возвращении крестьян, захваченных в плен»), – а также повесть М. Еслямгалиева «Зерли тон» («Шуба, обшитая позументом») и поэма С. Зиятова «Бикей биеги» («Высота Бикея») на казахском языке и их подстрочный перевод, выполненный автором диссертации.
Объем диссертации 246 страниц без приложений.
Основными источниками для исследования послужили:
– Даль В. И. Полн. собр. соч. : в 10 т. / В. И. Даль ; критико-биогр. очерк П. И. Мельникова (А. Печерского). 1-е посмертное полн. изд., доп., сверенное и вновь просмотр. по рукописям. СПб. ; М. : Изд. тва М. О. Вольф, 18971898. По этому изданию, как наиболее полному, будут в основном цитироваться произведения писателя.
– Прижизненные издания сочинений В.И. Даля: «Повести, сказки и рассказы Казака Луганского. Четыре части» (СПб, 1846).
– Сборники «Владимир Иванович Даль. Оренбургский край в художественных произведениях писателя» (Оренбург, 2001) и «Даль Владимир Иванович : Оренбургский край в очерках и научных трудах писателя» (Оренбург, 2002). В данных изданиях содержатся ранее не публиковавшиеся публицистические, научные работы, эпистолярное наследие писателя.
– Журналы «Отечественные записки», «Современник», «Библиотека для чтения», «Москвитянин» (использованы годовые комплекты с 1830-х по 1850-е годы).
– Мемуарные и эпистолярные материалы, содержащиеся в различных дореволюционных и советских изданиях.
В качестве дополнительных материалов привлекаются:
– Новые документы из Оренбургского и Астраханского областных архивов и материалы «Записной книжки» В.И. Даля из Рукописного отдела Российской государственной библиотеки, доказывающие достоверность фактов и явлений казахской действительности, отраженных в документальной, научной, публицистической и художественной прозе писателя, и глубокое понимание им мира казахского этноса;
– Народные легенды, повесть М. Еслямгалиева «Зерли тон» («Шуба, обшитая позументом») и поэма С. Зиятова «Бикей биеги» («Высота Бикея»), героями которых являются Есенгельды и Бикей – реальные люди, история которых послужила основой повести Даля «Бикей и Мауляна»;
– Труды российских и казахстанских ученых по истории, этнографии и фольклору казахского народа, доказывающие объективность отражения этих явлений в творчестве Даля в то время, когда в научном обороте почти отсутствовала информация о казахской Степи.
Методологическая основа и теоретическая база исследования. Для настоящего исследования выбраны принципы историко-литературного и сопоставительного подходов. Представление о художественных текстах Даля казахской тематики формируются с опорой на категории национальной культуры и быта как знаковых систем и понятие «картина мира» (в том числе в связи с проблемой «язык и картина мира»). Диссертационная работа построена на методологическом опыте работ М.М. Бахтина, А.П. Скафтымова, Ю.М. Лотмана, В.Н. Ильина, Ю.В. Манна, Б.В. Томашевского, В.Е. Хализева, Н.Д. Тамарченко, В.П. Кохановского, В.И. Пржиленского, Е.А. Сергодеевой, Л.А. Микешиной, посвященных проблемам описания структурно-функциональных компонентов художественной реальности, проблемам научного познания как социально-культурного процесса, проблеме «человек в культуре и картине мира»; научных трудов В.И. Кулешова, А.А. Жук о «натуральной школе», жанре «физиологии», сатире и комизме как способах отражения действительности; исследований Ю.М. Соколова, В.К. Архангельской, С.А. Токарева, А.Л. Фокеева, О.В.Опря, затрагивающих значение этнографии и фольклора в художественном тексте. Биография и труды Даля рассматриваются нами в русле исследования Ю.П. Фесенко, основной акцент предполагается сделать на нравственных поисках писателя в оренбургский период творчества.
Особенности освещения казахской истории и действительности на страницах произведений В.И. Даля в различных аспектах этой многогранной темы получили глубокое истолкование в монографиях московского исследователя М.И. Фетисова, украинского ученого Ю.П. Фесенко, в трудах казахстанских исследователей Н.Г. Евстратова, К.Ш. Кереевой-Канафиевой, в кандидатских диссертациях В.А. Смирновой и О.В. Опря.
Научная новизна представленной диссертационной работы состоит в попытке на основе комплексного, обобщающе-типологического подхода к рассмотрению биографических фактов, научных, публицистических и художественных текстов писателя прийти к мотивации создания Далем казахских повестей, выяснению импульсов, послуживших появлению этих произведений в оренбургский период творчества. Впервые использованы новые архивные документы, доказывающие достоверность казахских произведений писателя, впервые анализируются ранее неизвестные широкому кругу научная и публицистическая проза Даля-ученого, этнографа, лингвиста-тюрколога, казаховеда. Впервые рассматривается вопрос о художественном психологизме Даля при изображении типического героя в произведениях о казахах, освещается художественная разработка Далем на казахском этническом материале актуальных для русской литературы 30–40-х годов XIX века тем. Впервые художественные тексты Даля казахской тематики анализируются в аспекте отражения культуры и повседневной жизни казахов начала XIX века, неразделимости бытового и бытийного в жизни казахского народа. Дается сопоставительный анализ произведений Даля и современных произведений казахской литературы и фольклора на тот же сюжет.
Теоретическое значение исследования состоит в уточнении представлений о роли этнокультурных элементов в становлении художественного мира повествовательных произведений В.И. Даля, а также в возможности использования предложенных путей описания этнической картины мира по отношению к художественным текстам других писателей, стилей и направлений.
Практическое значение исследования заключается в том, что полученные результаты могут быть использованы в дальнейшем при изучении творчества Даля, научном комментировании текстов произведений В.И. Даля о казахах, в спецкурсах и спецсеминарах на филологическом факультете, учителями-словесниками в связи с тем, что повесть Даля «Бикей и Мауляна» изучается в школах Республики Казахстан.
Результаты диссертационного исследования прошли апробацию в виде докладов на международных научных, научно-практических конференциях и симпозиумах «А.С. Пушкин в культурном пространстве Запада и Востока» (Уральск, 2006), «Повышение статуса государственного языка – долг каждого гражданина» (Уральск, 2006), «Духовное наследие и современная культура: текстология, освоение и изучение» (Алматы, 2006), на областной научно-практической конференции «Повышение качества знаний в системе непрерывного образования» (Уральск, 2006), в виде опубликованных научных статей в сборниках по материалам соответствующих конференций, в «Вестнике Казахского университета международных отношений и мировых языков» (Алматы, 2005), «Вестнике Западно-Казахстанского государственного университета» (Уральск, 2007), журналах «Iзденiс – Поиск» (Алматы, 2006), «Бiлiм – Образование» (Алматы, 2007), а также в журнале «Русская словесность» (М., 2007), входящем в список изданий, рекомендованных ВАК.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Корпус разножанровых документальных и художественных текстов В.И. Даля, посвященных культуре, истории, быту казахов, обладает тематическим единством и смысловой целостностью, воссоздает во взаимодействии и взаимоосвещении своих составляющих универсальную картину мира казахского этноса. Это в значительной мере обусловлено тем обстоятельством, что в процессе постижения В.И. Далем инонациональной действительности были реализованы различные формы познания: научная, практическо-деятельностная, художественная.
2. В.И. Даль воссоздает мир казахского этноса с объективной позиции понимания и признания самоценности материального и нравственного уклада жизни степного народа, в котором писателя привлекает не экзотика, но внутренняя закономерность и противоречивость его бытия. Изображение в повестях Даля инонационального мира как целостного и самодостаточного организма соотносимо с творческим опытом Пушкина в этой области.
3. Этнокультурный компонент органично входит в поэтику казахских повестей Даля, отражаясь в событийном составе сюжета, построении характеров персонажей, мотивации их чувств и поступков, описаниях быта и природной среды, в стилистике авторской речи и речи персонажей (афористичность, восходящая к казахской пословичной традиции, элементы «восточного красноречия», поэтические сравнения с миром природы и др.).
4. В «казахском тексте» Даля повести «Бикей и Мауляна» и «Майна» соотносятся по принципу взаимодополнительности, актуализируя в своей поэтике полярные эстетические аспекты восприятия и художественного изображения жизни казахского этноса: в первой доминирует атмосфера трагического, во второй – комического, что в совокупности придает многомерность общей картине казахского мира в творчестве писателя.
5. На казахском этнокультурном материале Даль художественно разрабатывает актуальные для современной ему литературы общечеловеческие нравственные проблемы: свободы личности, взаимоотношения личности и общества, привязанности к своей земле, взаимоотношения поколений отцов и детей, судеб «маленького человека» и героев, непонятых и отвергнутых социумом. Создав идеальные образы казахских женщин, Даль одним из первых в русской литературе затрагивает тему женской эмансипации. В повестях Даля люди казахской Степи при всем своеобразии их культурно-бытового уклада живут теми же чувствами и стремлениями, что и их собратья из мира европейской цивилизации, и составляют органическую часть всечеловеческого сообщества.
6. Реальные люди и события, составившие прототипическую основу повести «Бикей и Мауляна», позже вошли в казахский фольклор, а из него – в произведения казахской литературы ХХ и ХХI веков (повесть М. Еслямгалиева, поэма С. Зиятова). Этот факт свидетельствует о проницательности писателя, выделившего в жизни казахского этноса начала XIX века действительно значимые конфликты и характеры, а также позволяет выявить эволюцию художественного истолкования прототипического сюжета, впервые введенного в литературу В.И. Далем, в движении времени и при смене эстетической и национально-культурной парадигмы.
Основное содержание диссертации
В первой главе «В.И. Даль и казахская Степь: биографический аспект» рассмотрен оренбургский период жизни и творчества писателя (1833–1841 годы).
Отмечается, что интерес к иным национальным культурам, в том числе их языковым проявлениям был свойственен Далю еще до Оренбурга, куда он приехал уже сложившимся художником с репутацией одного из самых издаваемых и читаемых в России писателей.
Как чиновник особых поручений при военном губернаторе Оренбургского края В.А. Перовском, Даль обязан был всесторонне изучить жизнь уральских казаков и казахов. По долгу службы он занимался решением вопроса о наделе землей башкир, споров между уральскими казаками и казахами, участвовал в военном походе на Хиву, в котором также близко видел и общался с представителями казахского народа. В Оренбурге, в Степи и в Уральске происходит знакомство Даля с казахами, он встречается с лучшими представителями казахского народа, вызывая их симпатию как «справедливый чиновник». Факт непростых межнациональных отношений в этой части страны подтверждается документами, хранящимися в архивах Оренбургской и Астраханской областей. В частности, это «Дело о сохранении земли кочующих народов», «Дело о наделе землей башкиров, о разделе земли между уральскими казаками и киргизами, об определении границ Оренбургской, Астраханской, Саратовской и Самарской губернии».
В это время Даль изучает казахский язык: его лексику, особенности произношения, синтаксис, изучает казахские топонимы. В очерках, статьях появляются пояснения казахских слов и названий местности. Он активно изучает этносоциальную структуру, фольклор, этнографию, историю казахов, в частности приобретает, изучает и вводит впервые в научный оборот исторические труды XVII в. Абульгазы Бахадур-хана (1603–1655) «Родословное древо тюрок» и «Родословное древо туркмен».
По приезде в Оренбург Даль дружит и общается с людьми, хорошо знавшими и специально изучавшими казахский быт. Это семья Соколовых, давно обосновавшаяся в Оренбургском крае и общавшаяся с казахским населением, а также Г.Ф. Генс, И.В. Виткевич, И.Ф. Бларамберг (Виткевич стал прототипом одного из героев повести «Бикей и Мауляна» – человека, поддержавшего Мауляну в последние дни ее жизни). Даль организует «четверги» – литературные вечера для обмена научными, литературными, этнографическими, фольклористическими находками, открытиями, в том числе, выступлениями и докладами об истории и быте казахов. Он сотрудничает с известными востоковедами О.И. Сенковским, Х.Д. Френом, становится известен как ученый-натуралист, востоковед, тюрколог.
Выделены в диссертации страницы биографии Даля, связанные с Пушкиным, приезжавшим в Оренбург в 1833 году. Пушкина и Даля сближали изучение народной жизни, усердное собирание ими материалов народного творчества и понимание его как источника познания народа («чем сам великий поэт так увлекался и что он так поощрял в деятельности своих современников», – пишет Даль).
В 1837 году Даль встретился в Оренбурге с В.А. Жуковским. В связи с этим эпизодом биографии Даля рассматривается разность подходов – романтического и реалистического – двух писателей к национальному материалу, проблеме народности в художественном творчестве.
В оренбургский период Даль формируется как бытописатель. Принципы, которыми он руководствуется при создании казахских повестей, созвучны взглядам В.Г. Белинского.
В главе упоминаются произведения, созданные Далем в оренбургский период, собранные им материалы о казахской жизни, а также нереализованные планы создания на основе этих материалов художественных текстов. Значительная часть этих произведений входит в «казахский текст».
Особо рассмотрены в диссертации нравственные проблемы, волнующие писателя, и отразившиеся в произведениях казахской тематики.
Во второй главе «Научно-документальная и публицистическая проза В.И. Даля о казахах» рассматриваются все статьи, очерки, научные комментарии писателя, посвященные реалиям жизни казахского общества, а также собранный им фольклорный материал. Наиболее подробно проанализированы статьи «Скачка в Уральске» и «Скачки в Уральске и Оренбурге», «О кумысе», «Арал», «О карте Зауральских степей, изданной в Берлине», очерк «Буран», статья «Верблюд», вошедшая в составленный писателем учебник «Зверинец», восточная сказка «О баранах», статья «Военное предприятие противу Хиву» и «Письма о Хивинском походе», уральское предание «Полунощник».
Общие темы, встречающиеся в разных текстах Даля, дают возможность не просто узнать о тех или иных разрозненных реалиях казахской жизни, но воссоздать целостную картину мира этого этноса. Главной чертой ее является органичное слияние с природой, приспособленность к выживанию в суровых условиях: правила поведения во время бурана, особое устройство жилья, особая пища. Непривычка русских солдат к таким природным условиях явилась, по мнению Даля, одной из причин неудачи Хивинского похода. Примером же соответствия всего быта и культуры казахов окружающей природе является хотя бы традиционный напиток кумыс. Даль, как врач, подчеркивает целебные свойства кумыса, способного быстро восстановить организм после голодного зимнего периода, при этом он отмечает, что с приготовлением этого напитка связан особый обычай: «Это дело в домашнем хозяйстве кочевников считается настолько важным, что всякий входящий в юрту как бы в виде приветствия берется за шест стоящего справа от входа кумысного мешка и несколько раз поворачивает его вверх и вниз».
Так как казахи ведут кочевой образ жизни, в центре ее оказываются животные, особенно верблюд и лошади. В «Письмах о Хивинском походе», статьях «Верблюд», «Скачка в Уральске» и «Скачки в Уральске и Оренбурге» Даль пишет об особом умении казахов ухаживать за верблюдами, это животное является непременным участником всех важнейших обрядов – от свадеб до похорон. Обстоятельно рассказывает Даль о порядке подготовки лошадей к скачкам, казахских приемах езды. Лошади также «первые действующие лица во время празднеств, скачек, а люди уже второстепенные».
Подробно описаны в статьях и очерках писателя традиции различных праздников, пиров, национальных видов борьбы.
Знание Далем структуры казахского общества подтверждается самой формой «Списка кайсаков [казахов. – Г.У.], получивших во время Хивинской экспедиции различные награды и подарки (списки составлены Далем) 22 марта 1840 г.»: каждое имя в списке предваряется указанием рода, как было принято у этого народа. Структура власти казахского общества и отношение народа к власти в иронической форме отражены в записанной Далем сказке «О баранах».
Даль постигает мир казахского этноса и через Слово. Особое внимание он уделяет языку казахов: во всех статьях содержатся подробные объяснения значений казахских слов, в статье «Арал» рассматривается происхождение этого названия, топонимике Степи посвящена и статья «О карте Зауральских степей, изданной в Берлине». Особое отношение к Слову проявляется в отмеченной Далем национальной традиции красноречия и собранных им образцах фольклора (пословицах, сказке «О баранах», рассказе о народном сказителе Санате в «Письмах о Хивинском походе»).
Писателю не свойственно высокомерное отношение европейца к «дикому» миру, он описывает его как самодостаточный и саморегулирующийся организм, но при этом отмечает и отрицательные стороны многих казахских традиций: баранты (нападений на другие племена с целью угона скота и пленников), палов (пожаров), бедности, неумения сохранить полезные признаки в породе лошадей и т.д.
Ключевые особенности казахской картины мира, столь глубоко понятые Далем в начале XIX века, сходно рассматриваются исследователями ХХ века. Для автора реферируемой диссертации очень важна в этом смысле работа Г. Гачева «Путешествие в казахский Космос».
Многие приметы мира казахского этноса и даже реальные люди (например, бывший старшина, один «из богатейших кайсаков, Исянгельды Янмурзин»), описанные в научных и публицистических текстах Даля, позже войдут в художественные произведения этого автора. Все эти случаи отмечены в данной главе.
В третьей главе «Художественная проза В.И. Даля о казахах» дается многоаспектный анализ поэтики и проблематики повестей «Бикей и Мауляна» и «Майна». Именно в этих художественных произведениях в творчестве Даля представлена целостная картина мира иного этноса, в них окончательно оформилась идея о зависимости характеров и поступков героев от национальной культуры.
В данной главе выделены шесть параграфов.
В первом параграфе «События из жизни казахов, послужившие основой сюжета повести “Бикей и Мауляна”» рассматривается соотношение повести Даля с известными писателю (он ссылается на них в тексте) официальными документами «Об убийстве старшиною Исянгельды Янмурзиным сына своего Бекея [Так в документе. – Г.У.]».
Трагедия, вероятно, случилась 5 сентября. 11 сентября 1831 года. В.И. Даль приехал в Оренбург, когда в памяти очевидцев события той трагедии были еще свежи. Кроме материалов «Дела…», он мог знать свидетельства очевидцев: Г.Ф. Генса и атамана Уральского казачьего войска В.О. Покатилова, знал Мауляну султан Кусяб Гали, о котором сообщается на первых страницах повести, человеком, видевшим Мауляну в последние дни её жизни, был И.В. Виткевич.
В повести в целом достаточно точно воспроизведены события. Но ряд внесенных Далем поправок придает им новые этически и эстетически значимые оттенки. Так, в документах содержится информация о том, как поступил Исянгельды, когда, придя в ужас от услышанной вести об убийстве сына Бекея, решил спасти оставшихся сыновей. C этой целью он «разрезал у умирающего [выделено мной – Г.У.] сына грудь и окровавленную руку поднёс к губам, объявляя предстоявшим, что ненависть их к умершему удовлетворена, но чтобы они не беспокоились о последствиях, ибо он сам сделался убийцею сына и должен ответствовать за все». Такой поступок немыслим для казаха. Даль, лучше, нежели чиновник, составлявший документы, знавший культуру и психологию казахов, поправляет: «у умершего». На последних страницах «Дела…» упоминается вторая жена Бекея, которой была «малолетняя девица, сестра умершей по уплате калыма невесты Бекея, которая по обычаям киргизов долженствовала заменить умершую», но Даль создает повесть о возвышающей человека любви, и поэтому в ней «Мауляна была единственною его женою и единственною радостью и утешением».
Во втором параграфе «Поэтика повести “Бикей и Мауляна”» рассматриваются сюжет, композиция, система персонажей и принципы создания образов, литературный метод Даля в целом, нарвственные проблемы, поднятые в повести.
В основе сюжета – любовь Бикея и Мауляны, но развитие событий то и дело прерывается развернутыми отступлениями, в которых автор рассказывает или рассуждает о различных традициях и обычаях казахского социума: о караване, традициях торговли, имущественном расслоении казахского общества, русских пленниках, традиции сватовства, правилах проведения поминок, скачек, подготовки кочевниками иноходцев к скачкам, о национальной еде и традициях пира, о национальном виде борьбы и различиях борцовских приемов башкир, татар, русских, бухарцев и казахов, о баранте, многоженстве. В итоге именно эти традиции оказываются и завязкой любовного сюжета, и препятствующими обстоятельствами, и, главное, объясняют мировоззрение и поступки героев, с одной стороны, и дают возможность показать их своеобразную исключительность, с другой. В эпизоде противостояния барантующим (что было, как отмечает автор, не слишком характерно) Бикей проявляется как сильный человек, заслуживает прозвание «батыра». Красота души Мауляны раскрывается через мотив ее причастности к народной культуре, любви к песням, Бикей впервые увидел Мауляну, оценил и полюбил ее во время народной игры кыз-куу – «догони девушку». Препятствует любви героев то, что у Бикея уже есть засватанная отцом невеста, а Мауляна является невестой брата Бикея Джан-Кучука. Основной акцент в объяснении конфликта между Исянгельды и его сыном Бикеем, между братьями от разных матерей Бикеем и Джан-Кучуком, конфликта, в итоге приведшему к гибели Бикея, Даль делает на характерном для казахской реальности того времени явлении – многоженстве мусульман, дающем «повод к раздорам семейным».
При рассмотрении образов героев в диссертации проводится мысль о принципиальном для Даля совмещении в них национального и общечеловеческого. Так, в основе создания образа Исянгельды – принцип типизации, в образе этого героя автору важно было воплотить противоречивость векового уклада партиархально-родовой традиции, все поступки и психология героя объясняются его положением Аксакала, главы семейства и рода. Именно это заставляет Исянгельды совершить, возможно, странный для читателя-европейца, но Далем прекрасно понятый поступок – взять вину за смерть сына на себя: таким образом он спасает сына-убийцу от российского правосудия и предотвращает кровную месть в собственном племени. Образ Исянгельды самый противоречивый в повести. В общечеловеческом смысле нравственная ценность образа Исянгельды заключается в его покаянии после смерти сына.
Специфически национальное и общечеловеческое сочетаются в образе Бикея. Бикей, следуя лучшим качествам своей натуры, действует иногда вразрез с принятыми в его обществе традициями: женится по любви, дружит с русскими, не желает подчиняться несправедливому разделу имущества в семействе, но при этом он безусловно выказывает уважение к отцу, до тонкости соблюдает обряды во время тех же сватовства и свадьбы.
Мауляна также представлена, с одной стороны, живущей в согласии с традициями казахского общества начала XIX века. Даль говорит о ее умении вести традиционное хозяйство, о том, что душа ее сформировалась под влиянием народной культуры. Но, с другой стороны, в любви она поступает не так, как было принято: после смерти Бикея не соглашается стать женой его убийцы Джан-Кучука и ищет защиты у русского начальства.
В образах Бикея и Мауляны Даль показывает свойственную представителям любой народности способность любить, трактует любовь как чувство возвышающее, изменяющее человека. Даль восхищается своими героями, он убежден, что Бикей и Мауляна – незаурядные личности, которые сочетают в себе все лучшие черты своего народа, и, если бы исторические и общественно-экономические условия в отсталом казахском обществе начала девятнадцатого века были иные, они реализовались бы как одаренные люди: «в этой чете столкнулись два человека, в своем роде необыкновенных: судьба одарила их мозгом и сердцем, которые при надлежащем развитии понятий и способностей, может быть, украсили бы чело и грудь царственной четы; может быть, другой Суворов, Кир, Кант, Гумбольд сгинули и пропали здесь…» [VII, 302]. В диссертации высказывается мысль о том, что писатель создал образы Бикея и Мауляны как «лишних людей», не понятых и не востребованных в феодально-патриархальном казахском обществе.
Образы Исянгельды, Бикея и Мауляны рассмотрены в диссертации через категорию трагического.
Противопоставлен Бикею хитрый, лживый, косный сводный брат его Джан-Кучук. В его образе воплощено самое страшное для Даля свойство человека – равнодушие к ближнему.
Не только в исторических и этнографических отступлениях, но и самой системе образных средств воссоздается картина мира этноса. Например, сравнения при описании героев-казахов берутся из мира окружающей их природы. Для прояснения общечеловеческого нравственного смысла казахского сюжета Даль постоянно соотносит казахские обычаи и обычаи любого другого народа, использует антитезы: Бикей и Мауляна даже внешне красивее всех, выделяются особым щегольством в одежде, Джан-Кучук же совершенно безобразен, даже имя его говорящее, переводится как «душа-собака», из всех героев только в его характере нет никакого развития; антитеза усиливает напряжение трагического момента, когда «Исянгельды, готовый гневно встретить кипящего жизнью сына – и встретил его – тихим, покорным и покойным…» [выделено Далем. – Г.У.].
В целом метод Даля в этой повести расценивается в диссертации как реалистический, на том, что «все происшествие рассказано так, как было, и было в точности так, как рассказано», особо настаивает сам автор. Во многом взгляды писателя и отдельные приемы повествования в «Бикее и Мауляне» совпадают с принципами «натуральной школы».
В третьем параграфе «Поэтика повести “Майна”» основной акцент сделан на рассмотрении различных проявлений категории комического, потому что именно с комичной стороны показан в этой повести мир казахского этноса.
Комичны имена героев: сыновей Сакалбая зовут Полковником, Майором, Капитаном и Поручиком. Жениха Майны, найденного ей отцом, зовут Беркутом, а фамилия Юлбарсов (Львов), что полностью противоречит как внешности, так и внутреннем миру глупого старика. Это комическое отражение реальной казахской традиции давать детям в одной семье созвучные имена, а сами имена производить от первого попавшегося на глаза предмета.
Комичны, иногда преувеличенно, портреты престарелого жениха Майны и особенно нищего байгуша Куцого – «урода, на которого нельзя было смотреть без смеху. Ростом не велик, в плечах широк, с коротенькими ножками, огромной головой и еще огромнейшими ушами, подслеповатыми глазами, представлял он собою живой бурятский кумирчик, как отливаются они из меди или фарфора. Широкие костлявые скулы давали уродливой голове его точный вид нашего самовара <...> От всегдашней верховой езды ноги образовали у Куцого, каждая, почти полукружие; и если каблуки сходились вместе, то колено было от колена еще как Москва от Питера».
Даль создает комические ситуации при описании традиционных казахских обычаев, например, сватовства (причем обряды описываются те же, что и в «Бикее и Мауляне»): изо всех едущих к невесте только жених не знает о цели поездки; смешна сцена договора о калыме, когда каждая сторона старается соблюсти свою выгоду, но при этом говорится масса пышных похвал в адрес собеседника; вместо того, чтобы выкупить у старух невесту, Майор «кинулся очертя голову, как исступленный, в толпу баб, сбил их как разъяренный козел, ударом головы своей с ног, и прорвался» в юрту; вместо приветствия, предназначенного девушке, он обратился к ней словами «Селям-алейкум», как в казахском обществе здороваются только с людьми мужского пола.
С комической стороны показана страсть казахов к афористичному слову и красноречию. Отец Майны, желая отказать Сакалбаю, пишет полное бессмысленного красноречия и комплементов письмо, естественно, смешной выходит сцена чтения, когда до Сакалбая доходит истинный смысл послания. Уже совсем пародией выглядит речь Куцого, когда он понял, что его лишили невесты (он действительно в перевернутом виде повторяет только что произведшую благоприятное впечатление на слушателей речь Майны): «Слово Куцого, – пишет Даль, – Энеида на изнанку, карикатура киргизского красноречия, но в духе и обычае народа».
Традиции послушания по отношению к отцу, ставшие источником трагической ситуации в «Бикее и Мауляне» в образе детей Сакалбая поворачиваются противоположной стороной: Майор – своеобразный «недоросль», и он, и Капитан беспрекословно принимают прозвище глупых и подчиняются решению отца в выборе невест.
Майна попадает в очень сложные ситуации: ее насильно хотят выдать замуж за старика, на пути к желанному жениху она едва не попадает к барантующим, ранит одного из них, и им оказывается именно Майор, – но все эти ситуации тоже поданы в комическом ключе.
Наибольшей степени комизм достигает в образе Куцого: гротескный портрет, невероятное, тоже до гротеска доходящее обжорство, ни на чем не основанное желание нравиться девушкам и жениться. Но в образе Куцого смех начинает звучать невесело – слишком много ударов приходится на его долю (в том числе и реальных, и именно по тому месту, где в халате под самой красивой заплаткой была зашита спасительная молитва). Кроме того, Куцый, при всей нелепости, становится настоящим «рыцарем», когда защищает Майну: «Куцый не испустил ни одного стона, ни вздоха, когда избили его нагайкой от затылка до пяток; он только, стиснув зубы, переминался, а узнав Майну, заплакал в голос и целовал копыта её лошади. “Не сказал я, – воскликнул он, – не сказал ни слова, сколько ни старались они около меня, не выпытали ничего!”» В образе байгушей и отдельно Куцого дается казахский вариант темы «маленького человека», «бедных людей» – одной из излюбленных у писателей натуральной школы.
Характер и цели использования комического в повести «Майна» рассматриваются в диссертации в соотнесении с принципами «натуральной школы». Тема «маленького человека», «самостоятельно, – как отмечает В.А. Смирнова, – наметившаяся у Даля к середине 30-х годов», тоже лишний раз подчеркивает органичность его пути к натуральной школе.
«Своеобразие женской темы в казахских повестях» вынесено в отдельный, четвертый параграф, потому что эта тема во многом сходно проявляется в обеих повестях и, кроме образов главных героинь, включает и образы других казахских женщин. В мире казахского этноса женский мир представляет особую систему. В повестях подробно описывается круг обязанностей казашки и образ ее жизни, так же точно живут Мауляна и Майна. Даль сравнивает казашек со светскими красавицами и отдает предпочтение первым. В казахских женщинах он видит свободу, умение по-настоящему любить, заботу о детях, стремление защитить их даже во время нападений ценой собственной жизни. Через образы героинь в повести входит песенный фольклор, они воплощают национальный тип красоты. Они способны изменить людей вокруг себя к лучшему: Даль подчеркивает, что Бикей изменился, полюбив Мауляну, и вообще никто из знавших ее не мог сказать о ней ничего плохого.
Женская тема была актуальной для русской литературы, в «натуральной школе» возникает специфический ее поворот – вопрос о женской эмансипации. Рассматриваемые повести Даля названы именами главных героинь. Это не только придает лирическую окраску повествованию, но и во многом сосредоточивает внимание на них. Мауляна и Майна сами выбирают себе любимых, защищают свое человеческое достоинство. Мауляна выступает против установленных веками требований морали общества, по которым она, вдова убитого Бикея, должна была стать женой его брата и его убийцы Джан-Кучука. Майна, не желая быть женой старика, прождав желанного жениха три года, сама едет искать его. Все это было необычно для казахского общества начала XIX века, но, напомним, случай Мауляны документально подтвержден, еще один пример защиты казашкой своих прав приводится в данном параграфе.
В пятом параграфе «Отражение культуры и быта казахов в повестях “Бикей и Мауляна” и “Майна”» дается сводное описание реалий казахской жизни, нашедших отражение в названных произведениях. Рассмотрены своеобразие торговли, юридических установлений, структуры власти, семейные отношения, обычаи и обряды (поминки, пир), вера и суеверия, традиционная одежда, фольклор (различные песенные жанры, обрядовая поэзия). Раскрывается символика тех или иных предметов в контексте казахской культуры: коническая шапочка с висячими перышками и бусами является не только предметом обихода, но и символом юной девушки – уже не ребенка и еще не женщины; Бикей сообщает отцу, что собирается сам сделать люльку-колыбель, и в данном случае – не только предмет обихода казахов в повседневной жизни молодой семьи, сделать люльку самому в тогдашнем казахском обществе значило «быть готовым к созданию своей семьи». Это признак самостоятельности казаха как мужчины.
Прекрасное знание Далем культуры казахов, в том числе и символического значения многих обычаев, подтверждается в параграфе соответствующими сведениями из современных исследований, посвященных жизни этого этноса.
В шестом параграфе «Повесть “Бикей и Мауляна”: сюжетные параллели в произведениях современной казахской литературы» в сопоставлении с произведением Даля рассмотрены повесть М. Еслямгалиева «Шуба, обшитая позументом» и поэма С. Зиятова «Высота Бекея».
Основой последних стали бытующие в Казахстане народные легенды о Есенгельды [Так. – Г.У.] и Бекее [Так. – Г.У.]. В XX – начале XXI века места захоронения Есенгельды и Бекея превратились в важную достопримечательность Западного Казахстана, могила Есенгельд считается местом захоронения святого и мудрого Аксакала, почитаемого предка, и это святое место до сегодняшнего дня посещается казахами. Одну легенду о Есенгельды и Бекее автор диссертации узнал в ходе исследования от А.С. Мухамбеткалиева, преподавателя Западно-Казахстанского государственного университета. Писатель М. Еслямгалиев (1946–2004) – уроженец села Арал-тобе нынешнего Сырымского района Западно-Казахстанской области, а по народному преданию Есенгельды родом из этих мест. По утверждению С.Г. Шарабасова, сокурсника М. Еслямгалиева, а ныне профессора Западно-Казахстанского государственного университета, филологического факультета, повесть «Шуба, обшитая позументом» создана автором на основе услышанных от аксакалов преданий и писатель не мог знать о повести Даля. Молодой поэт С. Зиятов (1983 г. р.), тоже уроженец Сырымского района Западно-Казахстанской области, начинает свою поэму «Высота Бекея» с рассказа о том, как чтят современные казахи, особенно старики, память о Бекее и посещают его могилу. В поэме рассказывается история, услышанная автором в детстве от отца. В беседе с автором диссертации Зиятов утверждал, что о повести Даля он узнал после написания своего произведения и о документах из оренбургского архива не ведал.
Событийная канва в произведениях казахской литературы в целом та же, что в повести Даля, причиной гибели Бекея также является многоженство Есенгельды и вражда между сыновьями (у Зиятова Бекея убивает в гневе сам Есенгельды). Но персонажи трактуются по-разному. В образе Бекея выделены те же черты, что и в «Бикее и Мауляне», а образ Есенгельды оказывается неоднозначным. Первоначально он предстает в обоих произведениях казахской литературы как жадный, скупой, не ценящий людей бай, потом в повести М. Еслямгалиева он после убийства Бекея раскаивается, мучается.
Соответственно, в центре внимания авторов оказываются разные нравственные проблемы. У Еслямгалиева главным героем является Есенгельды, его перерождению, душевным мукам посвящена повесть (в название вынесен главный предмет в жизни героя, символ его богатства – шуба, обшитая позументом). Сила и значение героя в том, что в дни трагедии, после гибели сына, он сумел понять, что главное счастье в жизни человека достигается не материальным богатством, а тем добром, которое он успевает творить на земле при жизни. К таким мыслям приходит Есенгельды в ночные часы, когда слышит от друзей сына их добрые отклики о Бекее. Для С. Зиятова важен Бекей, с его умом, стремлением помочь другим. Высота Бекея в поэме заключается в его нравственном и духовном преимуществе перед жадным богатым отцом и глупыми братьями.
Каждое произведение несет на себе отчетливые приметы времени создания. Так, в повести М. Еслямгалиева, созданной в период социалистического реализма, подчеркивается идея справедливого народного суда над жестоким богачом, содержится ряд анахронизмов. С. Зиятов, создавший свою поэму в начале XXI века, акцентирует тему истории, народной памяти: в конце поэмы, как и в начале, особо отмечается, что потомки чтят Бекея светлой памятью благодаря пока живым старикам, которые знают предания старины. Поэт обращается к молодому поколению с пожеланием прислушаться и услышать богатую историю края и историю доблестных своих земляков, подобных Бекею.
Естественно, что в самой поэтике «Шубы, обшитой позументом» и «Высоты Бекея» воплощается национальная картина мира, например, в повесть М. Еслямгалиева включено множество афоризмов, пословиц, народные песни разных жанров, в описании суда отразились традиции казахского красноречия. В аспекте темы диссертации важно напомнить, что все это было отмечено и использовано Далем в его казахских повестях еще в первой половине XIX века.
Само наличие народных легенд и созданных писателями Казахстана на их основе литературных произведений еще раз подтверждает основную мысль диссертации: В.И. Даль сумел глубоко понять мир казахского этноса, увидев в недавно свершившихся событиях и их героях то, что войдет в народную память, и «предугадав» (как в плане темы, так и в плане поэтики) события литературного процесса Казахстана XX–XXI веков.
В Заключении делаются основные выводы и намечаются перспективы исследования. Так, более детального изучения заслуживает казахская тематика в рассказе «Осколок льду», очерке «Уральский казак», предании «Полунощник», легендах «Жизнь Джингиз-хана» и «Об Аксак-Тимуре», а также казахский пласт в «Толковом словаре живого великорусского языка». Перспективным нам представляется собирание и изучение собственно фольклорных текстов о Бекее и Есенгельды.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:
- Умарова Г. С. Казахское слово и русский художественный текст / Г. С. Умарова // Вестник Казахского университета международных отношений и мировых языков. Алматы, 2005. № 5 (14). С. 151–156. Регистрационное св-во издания № 674 – Ж.
- Умарова Г. С. Образ казахской женщины в повестях В.И. Даля / Г. С. Умарова // Сб. материалов обл. научно-практич. конф. «Повышение качества знаний в системе непрерывного образования». Уральск, 2006. С. 209–211. ISBN № 9965–709–40–8.
- Умарова Г. С. Этнографические особенности казахского общества XIX века в творчестве В.И. Даля / Г. С. Умарова // Материалы междунар. научн. симпозиума «Духовное наследие и современная культура: текстология, освоение и изучение» / Ин-т лит. и иск-ва им. М.О. Ауэзова МОН РК ; Ин-т мировой лит. РАН. Алматы, 2006. С. 174–182. ISBN № 9965–518–27–0.
- Умарова Г. С. Язык и мир поэзии казахов первой половины XIX века в творчестве В.И. Даля / Г. С. Умарова // Материалы междунар. научно-практич. конф. «Повышение статуса государственного языка – долг каждого гражданина». Уральск, 2006. С. 132–137. ISBN № 9965–9743–7–3.
- Умарова Г. С. Пушкинские традиции в художественном методе Даля при создании им казахских повестей / Г. С. Умарова // Междунар. науч. конф. «А.С. Пушкин в культурном пространстве Запада и Востока». Уральск, 2006. С. 226–233. ISBN № 9965–748–23–3.
- Умарова Г. С. Историзм в произведениях В.И. Даля на казахскую тематику / Г. С. Умарова // Iзденiс – Поиск : [журнал]. Алматы, 2006. № 4 (2). С. 141–146. ISSN № 1560–1722.
- Умарова Г. С. Культурная память и картина мира казахов в художественных текстах В.И. Даля / Г. С. Умарова // Бiлiм – Образование : [журнал]. Алматы, 2007. № 1 (31). С. 81–83. Св-во Мин. культуры, инф. и общ. согл. № 1308 – Ж от 05.05.2000. Входит в Список педизданий Комитета по надзору и аттестаций в сфере образования и науки решением коллегии № 12 от 17.10.03.
- Умарова Г. С. Образы Есенгельды и Бикея в русской и казахской литературе / Г. С. Умарова // Вестник Западно-Казахстанского гос. ун-та. Уральск, 2007. Вып. 2 (26). С. 243–251. ISSN № 9965–553–82–3.
- Умарова Г. С. Черты поэтической системы произведений В.И. Даля / Г. С. Умарова // Русская словесность. М., 2007. № 5. С. 22–25. ISSN № 0868–9539.
