Эволюция модели повествования в творчестве гайто газданова
На правах рукописи
ШАБУРОВА МАРИЯ НИКОЛАЕВНА
ЭВОЛЮЦИЯ МОДЕЛИ ПОВЕСТВОВАНИЯ
В ТВОРЧЕСТВЕ ГАЙТО ГАЗДАНОВА
Специальность 10.01.01 – «Русская литература»
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата филологических наук
Москва – 2011
Работа выполнена на кафедре истории русской литературы новейшего времени РГГУ
Научный руководитель:
доктор философских наук, профессор Кондаков Игорь Вадимович
Официальные оппоненты:
доктор филологических наук Красавченко Татьяна Николаевна
кандидат филологических наук, доцент Федякин Сергей Романович
Ведущая организация:
Уральский государственный университет им. А. М. Горького
Защита состоится «24» марта 2011 года в 16-30 на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212.198.04 при Российском государственном гуманитарном университете по адресу: ГСП-3, 125993 Москва, Миусская пл., д. 6.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Российского государственного гуманитарного университета
Автореферат разослан «22» февраля 2011 года
Ученый секретарь совета,
кандидат филологических наук, доцент В.Я. Малкина
- Общая характеристика работы
Актуальность темы исследования
Несмотря на то, что число работ (в том числе монографий и диссертаций), посвященных творчеству Газданова с 1988 по 2010 год достигло порядка полутора тысяч наименований[1]
, исследований, охватывающих все его творчество, до сих пор сравнительно немного. Что касается нашей темы, то за редким исключением она представлена достаточно фрагментарно и косвенно. Также представляется актуальным не только исследование творчества писателя, но и общие теоретические разработки, касающиеся представителя младшего поколения первой волны эмиграции, принадлежащего контексту русской и западноевропейской литературы первой половины XX века.
Объект и предмет исследования
Объектом диссертационного исследования является весь корпус романов Г. Газданова, рассмотренный в хронологическом порядке, а также рассказы и нехудожественные тексты, привлекаемые там, где этого требует логика нашего повествования.
Итак, в работе рассматриваются: «Вечер у Клэр» (1930), «История одного путешествия» (1934), «Полет» (1939), «Ночные дороги» (1939-1941), «Призрак Александра Вольфа» (1947), «Возвращение Будды» (1949), «Пилигримы» (1953-1955), «Пробуждение» (1965), «Эвелина и ее друзья» (1968).
Предметом исследования в данной работе стала эволюция модели повествования на каждом этапе творчества Г. Газданова. Всего в работе выявлено три основных модели повествования, чему и соответствует деление на главы.
Источниковой базой диссертационного исследования стало 5-томное Собрание сочинений Г. Газданова (М.: Эллис Лак, 2009), в подготовке которого принимал участие автор диссертации.
Что касается научной разработанности проблемы, то всплеск интереса к этой теме связан со снятием определенного табу на публикацию и изучение литературы Русского Зарубежья и начинается с конца 80-х.
На настоящий момент лучше всего изучено довоенное творчество писателя, особенно «Вечер у Клэр» и «Ночные дороги», романы, которые традиционно считаются наиболее сильными и значительными его произведениями. В послевоенном творчестве исследователи чаще всего обращаются к «Призраку Александра Вольфа». Наибольшую лакуну представляет исследование романов 50-х – 60 –х гг.: «Пилигримы» (1953), «Пробуждение» (1965), «Эвелина и ее друзья» (1968), а также рассказов, статей, радиопередач. Вероятно, причина этого заключается в том, что все они негласно рассматриваются исследователями как более слабые и менее самостоятельные произведения писателя, что, с нашей точки зрения, совершенно несправедливо.
Первым к творчеству Газданова обратился американский славист Ласло Диенеш, исследовавший архив писателя в Гарварде. На сегодняшний день его диссертация «Russian Literature in Exile: The Life and Work of Gajto Gazdanov» (ее перевод есть и на русском языке) – одно из наиболее полных исследований о Газданове[2]. В основе творчества Газданова, по Диенешу, лежат агностицизм и чувственное восприятие мира, «первичность эмоциональной жизни по отношению к интеллектуальной и социальной»[3], синтез «духа мучительного сомнения и метафизического ужаса»[4], привнесенных из творчества Толстого и Достоевского, и «экзистенциальный подход и проблематика»[5], заимствованные из западной литературы. В триаде автор – рассказчик –персонаж лирическое Я занимает центральное место. Эпизодичность, отсутствие причинно-следственных связей, в которых упрекали Газданова многие критики, Диенеш считает одним из наиболее важных принципов, на которых строятся его произведения. Центральными для писателя являются мотивы путешествия, превращения и перевоплощения.
Многие проблемы творчества Газданова были только обозначены Л. Диенешем и требуют более детального рассмотрения.
Из монографий к проблеме эволюции моделей повествования ближе всего подходит «Поэтика прозы Гайто Газданова 20-30-х годов» С. Кабалоти[6]. Раннее творчество писателя он в свою очередь делит на три этапа. Дебютная проза Газданова тяготеет к инверсионно-манихейскому типу культуры, которой присуща идея бинарной оппозиционности Добра и Зла, Жизни и Смерти, Света и Мрака»[7]. Второй этап характеризует усложнение образа героя, также ему свойственны «активизация мифологического аспекта повествования; черты магического реализма; приобретающее в ряде случаев формально-жанровый характер обращение к мотивам двойничества; романтическое двоемирие»[8], «стремление к внутренней эстетической двуплановости и двурефлективности»[9]. «На третьем эволюционном этапе (вторая половина предвоенного десятилетия) <…> при общем достаточно серьезном отношении к эзотерическим идеям появляется тонкая пародия на эзотеризм; пародируется романтический мотив двойничества, романтическое двоемирие; идея пробуждения от жизни, ставшая у писателя одним из сквозных мотивов творчества, приобретает иное звучание <…>»[10]. Также этот период характеризуется усложнением точки зрения, общей модернистской многоплановостью. Идея рассматривать творчество Газданова в рамках манихейского типа культуры, не представляется нам удачной. Кроме того, этот подход не применим ко всему творчеству Газданова, в особенности, к позднему этапу, и оставляет вне нашего внимания многие существенные аспекты его творчества.
Важным для нас является исследование Ю. Матвеевой « “Превращение в любимое”: Художественное мышление Гайто Газданова»[11]. В трех главах книги она рассматривает такие основополагающие составляющие газдановской прозы, как мистический, романтический и экзистенциальный векторы. Несмотря на то, что исследовательница не ставила перед собой задачу рассмотреть эволюцию моделей повествования, о самих моделях говорится довольно подробно.
Исследование Ю. В. Бабичевой «Гайто Газданов и творческие искания серебряного века»[12] посвящено моделям повествования в довоенном творчестве Газданова. Так, романы «Вечер у Клэр», «История одного путешествия» и «Ночные дороги» рассматривается в нем как автобиографическая «трилогия».
На сегодняшний момент единственным исследованием, наиболее приближенным к теме нашего исследования, является монография Е. Н. Проскуриной «Единство иносказания: о нарративной поэтике романов Гайто Газданова»[13], результаты которой мы в той или иной степени учитываем в настоящей работе.
Несколько обращений к интересующей нас проблеме есть в отдельных статьях, посвященных творчеству Г. Газданова.
Т. Н. Красавченко в статье «Экзистенциальный и утопический векторы художественного сознания Газданова»[14] рассматривает творчество Газданова в свете современной ему философии экзистенциализма: французского – Камю и Сартра, и русского – Бердяева и Шестова. Также особое внимание исследовательница уделяет осетинскому происхождению Газданова и его участию в масонской ложе, повлекшим за собой «универсализацию понятий кланового братства и рыцарской корпорации»[15]. Масонское кредо, а также пережитое им в годы Гражданской войны, побудили автора противопоставить общественной утопии утопию собственную. Таким образом, эволюция творчества писателя рассматривается как «зигзагообразное, потом как плавное движение от изображения сущего (экзистенциального бытия человека) в “Вечере у Клэр”, “Ночных дорогах”, “Призраке Александра Вольфа”, “Возвращении Будды”, в большинстве рассказов – к должному, к утопии, к идеалу в “Истории одного путешествия”, “Пилигримах”, “Пробуждении”, “Эвелине и ее друзьях”»[16].
Многие исследователи единодушно отмечают принадлежность газдановской прозы современному литературному контексту, ее интуитивное совпадение с основными тенденциями европейской литературной традиции.
Так А. М. Зверев в статье «Парижский топос Газданова»[17] вписывает творчество писателя довоенного периода (главным образом, «Ночные дороги») в европейскую модернистскую традицию. Этот роман стоит в одном ряду с «Путешествием на край ночи» Л. Ф. Селина и «Тропиком рака» Генри Миллера. Топос Парижа для всех трех произведений становится основой, вне которой данный сюжет просто не мог бы существовать. Главное свойство города, маргинальность, позволяет герою познать истинную жизнь «без ретуши», освобожденную от культурных мифологем. Достоверность достигается благодаря принципу ассоциативного монтажа, позволяющего добиться полной достоверности, а также некоторого обобщенного изображения универсума.
Статьи Т. Н. Красавченко «Лермонтов, Газданов и своеобразие экзистенциализма русских младоэмигрантов»[18] и А. В. Мартынова «Газданов и Камю»[19] помещают творчество Газданова в контекст современной ему европейской литературы, отмечая, что влияние Камю на Газданова было скорее эстетическим, нежели философским.
Важными для второй и третьей главы нашей работы является статьи «Газданов и массовая литература» В. С. Березина, где он выявляет приемы, делающие прозу Газданова, по выражению автора «качественной беллетристикой»: «мелодраматическая занимательность и криминальная интрига»[20], а также М. С. Новикова «A view to kill: от Родиона Раскольникова к Винсенту Веге. Криминальный герой у Газданова»[21].
Концепция статьи И. В. Кондакова «Сквозь туман и расстояние…» Гайто Газданов: у истоков русского постмодернизма в изгнании»[22]
является центральной для третьей главы нашей работы, в которой мы отмечаем обращение Газданова к постмодернистской эстетике. Автор статьи же рассматривает ее как неотъемлемую черту не только позднего Газданова, но и всей его прозы, начиная с «Вечера у Клэр» и заканчивая поздними рассказами.
Также к вопросу о постмодернизме произведений Газданова обращается Н. Г. Полтавцева в статьях «Гайто Газданов и постмодернизм (аспекты взаимодействия)»[23] и «Функция сновидений в прозе Гайто Газданова: На рубеже модерна и постмодерна»[24].
В тесной связи с проблемой постмодернизма в творчестве Газданова находится вопрос о метатекстуальности его произведений. На это указывают статьи С.А. Кибальника «Метемпсихоз как метатема автобиографических романов Г. Газданова»[25], а также «Метароман Гайто Газданова»[26] и «Проблема метагероя как отражение общности писателей Русского Зарубежья и формирующих их культурных источников»[27] И. А. Дьяконовой.
Как видим, большинство исследователей обращается к различным моделям повествования творчества писателя, своего рода его константам, но почти никто из них рассматривает их динамику, т.е. собственно эволюция моделей повествования остается за рамками имеющихся работ.
Несмотря на значительное число филологических работ о Газданове, поле для дискуссии об эволюции моделей повествования его творчества фактически отсутствует.
Цель и задачи исследования
Цель настоящего диссертационного исследования – рассмотреть произведения Газданова с точки зрения эволюции модели повествования.
Подобный подход представляется нам плодотворным, поскольку в той или иной степени затрагивает круг вопросов от структуры произведений во всей ее полноте (жанровое своеобразие, «внутренний мир», художественное время, пространство, событие; сюжет и фабула, композиция; образ автора и повествователя, система персонажей) до культурного контекста (литературные и философские традиции и влияния, эстетические ценности ближайшего окружения), что позволяет наиболее полно проследить внутреннюю закономерность и логику эволюции творчества Газданова.
Такой подход также позволяет, с одной стороны, выявить индивидуальные черты творчества писателя; с другой, – определить его место в контексте как эмигрантской, так и современной ему западной культуры, показать его вовлеченность в самые разные культурные и литературные традиции.
В соответствии с поставленной целью в диссертации ставятся и решаются следующие задачи:
- выделить единый принцип, согласно которому мы будем рассматривать интересующие нас произведения Г. Газданова, и варьирование которых поможет проследить эволюцию моделей повествования;
- выявить весь комплекс факторов, который обусловил формирование той или иной повествовательной модели на каждом этапе творчества и сформировал эстетику произведений писателя;
- осмыслить механизмы, влияющие на смену повествовательных моделей в творчестве Газданова.
Теоретико-методологическую основу исследования составили работы Э. Ауэрбаха, М. М. Бахтина, В. В. Виноградова, М. Л. Гаспарова, Л. Я. Гинзбург, В. М. Жирмунского, Д. В. Затонского, А.М. Зверева, С. Н. Зенкина, А. Компаньона, Д. С. Лихачева, Ю.М. Лотмана, Ю. В. Манна, Е. М. Мелетинского, А. В. Михайлова, Н. Д. Тамарченко, В. И. Тюпы, Б.А. Успенского, В. Е. Хализева, Б. М. Эйхенбаума, У. Эко.
Современное литературоведение, как правило, не ограничивается каким-либо одним методом в изучении творчества того или иного писателя. Большой временной диапазон (около 40 лет), который охватывает наша тема, а также ее формулировка, требует, без всякого сомнения, синтеза самых разных подходов. В нашем исследовании мы соединили три типа анализа текста – поэтику, интерпретацию и комментарий[28].
Из большого числа определений поэтики нам ближе то, которое предлагает М. Л. Гаспаров. «Поэтика» - наука о системе средств выражения в литературном произведениях <…>. В расширенном смысле слова поэтика совпадает с теорией литературы, в суженном – с одной из областей теоретической поэтики. Как область теории литературы, поэтика изучает специфику литературных родов и жанров, течений и направлений, стилей и методов, исследует законы внутренней связи и соотношений различных уровней художественного целого<…>[29]. Еще одно определение, на которое мы опираемся в нашей работе, принадлежит В. В. Виноградову: «Поэтика как наука о формах, видах, средствах и способах организации произведений словесно-художественного творчества, о структурных типах и жанрах литературных сочинений стремится охватить… не только явление поэтической речи, но и самые разнообразные стороны строя произведений литературы и устной народной словесности»[30]. В. В. Виноградов указывает на основные проблемы поэтики: мотивы и сюжет, приемы и принципы сюжетосложения, художественное время, композиция как система сочетания и движения речевого, функционально стилистического и идейно-тематического планов, сюжетно-динамическая и речевая характеристика персонажей, жанровая специфика и др. «Интерпретация выявляет в тексте более или менее связный и целостный смысл (всегда по необходимости частный к целому текста)[31].
Комментарий предполагает максимальное расширение контекста, в котором находится рассматриваемый текст, и «описание всевозможных вне-текстов»[32]. Это может быть биография автора, история создания текста и его существования вне автора, отклики на него читателей и критики, его соотнесенность с историческими, литературными и культурными событиями эпохи, а также соотнесенность правды и вымысла.
Все три метода в равной степени необходимы для раскрытия темы, поскольку позволяют рассмотреть как смыслообразующие составляющие художественного текста, так и его формальную структуру, а, следовательно, их эволюцию на протяжении определенного периода.
В исследовании мы придерживаемся хронологического принципа, который, как мы увидим, обусловлен логикой развития творчества писателя.
Положения, выносимые на защиту
1. В творчестве Газданова можно выделить три основных этапа, каждому из которых соответствует определенная модель повествования. Первый этап проходит под знаком автобиографической и документальной эстетики; второй связан с постепенным отказом от нее и обращением к жанрам детектива, социально-криминального, любовного романа; наконец, для третьего этапа определяющим становится обращение к постмодернистской эстетике (игра с различными штампами, обращение к «низким» жанрам, подчеркнутая литературность текста и т. п.).
2. На первом этапе происходит постепенный переход от личной памяти («Вечер у Клэр») к памяти исторической («Ночные дороги»). Восприятие памяти в «Вечере у Клэр» во многом соотносится с философской концепцией А. Бергсона.
3. Основными критериями, определяющими смену модели повествования в творчестве писателя, становятся:
- наличие / отсутствие мотива памяти, а также его варьирование;
- самостоятельность главного героя, его творческий потенциал;
- жанровая специфика каждого романа;
- действие принципа дополнительности и авторефлексии.
4. В первой половине своего творчества Газданов проходит путь от описания статичного характера («Вечер у Клэр») к изображению его развития, динамики, механизмов, управляющих человеческим характером («История одного путешествия», «Полет»). Если вначале его творчество глубоко личностно и автобиографично, то затем он обращается к решению общечеловеческих вопросов, к обобщающему изображению действительности (финал «Полета», «Ночные дороги», «Пилигримы»), сохраняя при этом неизменный интерес к внутреннему миру человека.
5. Во всех девяти романах Г. Газданов реализует, по выражению М. М. Бахтина, «творческий хронотоп», т.е. «произведение и изображенный в нем мир входят в реальный мир и обогащают его, и реальный мир входит в произведение и в изображенный им мир как в процессе его создания, так и в процессе его последующей жизни в постоянном обновлении произведения в творческом восприятии слушателей-читателей» [33]. Этот принцип, общий для многих произведений, становится основополагающим в произведениях Г. Газданова.
6. Для всего творчества писателя характерны следующие приемы:
- смешение различных жанров в рамках одного произведения, а также намеренное разрушение жанрового канона;
- обращение к игровой поэтике, которая в поздних романах становится основой модели повествования, предвосхищая творческий метод и стилевые приемы постмодернизма;
- рефлексия над собственным методом;
- интертекстуальность произведений Газданова обращена не только вовне (к чужим текстам или различным контекстам), но и вовнутрь, на себя (т.е. к своим собственным текстам);
- повторяемость одних и тех же тем, образов, сюжетов, явное и скрытое автоцитирование. Таким образом, Газданов реализует принцип дополнительности, реализуемый как на макроуровне – жанровое своеобразие, темы памяти и смерти, характеристики героев, так и на микроуровне, что иногда выражено в прямо противоположных трактовках одной и той же темы;
- эти поэтические принципы Газданова, постепенно складывающиеся в стилевую систему, объясняют его склонность к последовательной метатекстуальности творчества (постоянному обращению к метатемам, метаобразам, метасюжетам, метажанрам и т.п., сочетанию в своем творчестве нарративов и метанарративов).
Научная новизна работы
Проблема моделей повествования затронута во многих работах, ставших методологической основой нашего исследования. В данной диссертации мы формулируем представление о модели повествования, как о системе принципов и приемов построения художественного текста, принятых автором на том или ином этапе своего творчества, которая обусловлена совокупностью гетерогенных факторов (культурно-исторических, политических, биографических, мировоззренческих, стилевых и т.п.), определяющих своеобразие данного произведения и его место в творческой эволюции писателя. С изменением совокупности текстообразующих факторов происходит смена принципов и приемов авторского построения литературного текста, а вместе с тем – трансформация повествовательной модели, которой придерживался в своем творчестве писатель, или складывается новая модель повествования, отличная от прежней.
Одной из основных задач нашей работы стала разработка некоторого единого принципа, согласно которому возможна классификация произведений Газданова и их отнесение к той или иной повествовательной модели. Для этого мы выделили ряд универсалий, которые применимы к каждому тексту писателя, и сумма которых, а также их варьирование на разных этапах его творчества позволяет обозначить принадлежность данного романа к определенной модели повествования. К таким универсалиям, применимым к любому роману Газданова, в первую очередь относятся:
- жанровое своеобразие романов;
- сюжет и фабула;
- временная и пространственная организация произведений;
- зона построения образа, т.е. отношения автора и персонажей;
- смена точек зрения.
Безусловно, классификация произведений Газданова согласно этим принципам решает некоторые из поставленных нами задач, хотя, на наш взгляд, несколько односторонне и неполно.
В своем исследовании мы предлагаем еще один подход к классификации творчества писателя. Важнейшими принципами, определяющими смену повествовательных моделей, являются:
- наличие / отсутствие мотива памяти, а также его варьирование;
- самостоятельность главного героя, его творческий потенциал;
- включение принципа дополнительности, действующего как на макро-, так и на микроуровне повествования;
- авторефлексия писателя над собственными методом и поэтикой.
Теоретическая и практическая значимость работы
В первую очередь, результаты и материалы диссертации могут быть использованы для дальнейшей работы по исследованию творчества Газданова. Наиболее плодотворным и актуальным продолжением этой работы могут стать исследования, посвященные литературе и культуре младшего поколения первой волны эмиграции, а также работы, посвященные кругу младоэмигрантов – например, В. Яновскому, Ю. Фельзену, Б. Поплавскому. Отдельные положения диссертации могут быть использованы в работах, посвященных влиянию русской и западной литературы и философии на писателей Русского Зарубежья.
Теоретические аспекты исследования может быть использованы в работах, посвященных моделям повествования в творчестве других писателей (прежде всего – ХХ века).
Данная работа может быть учтена при разработке курсов и семинаров по истории русской эмиграции, а также при подготовке учебных пособий по курсу «Литература русской эмиграции».
Апробация работы
Основные идеи и результаты диссертационного исследования в виде отдельных докладов излагались автором на научных конференциях:
- Проблемы истории литературы (конференция кафедры зарубежной литературы, МГОПУ, 1999);
- Гайто Газданов в контексте русской и европейской культуры (Международная конференция, посвященная 95-летию писателя. Владикавказ, 1998);
- Возвращение Гайто Газданова (Научная конференция, посвященная 95-летию со дня рождения. Библиотека-фонд «Русское Зарубежье», 1998);
- Гайто Газданов и «незамеченное поколение» (Международной научная конференции ИНИОН РАН, Б-ка-фонд «Русское Зарубежье», Франко-российский Центр общественных и гуманитарных наук – к 100-летию со дня рождения Г. Газданова, 2003);
- Науки о культуре в XXI веке (Всероссийская конференция-семинар молодых ученых, 2009).
Также материалы исследования получили применение в текстологической работе диссертанта (над перепиской Г. Газданова и Ю. Иваска).
Идеи и аналитические экскурсы диссертации нашли отражение в семи научных публикациях (из которых одна опубликована в изданиях, рекомендованных ВАК РФ), общим объемом свыше трех п. л., список которых приведен в заключение автореферата.
Также разработки данного исследования используются в курсе лекций «Современные российские литература и искусство», который автор диссертации читает в Международном университете в Москве.
Структура работы соответствует ее цели и задачам. Диссертация состоит из Введения, трех глав основной части, Заключения и Списка источников и научной литературы.
- Основное содержание работы
Во Введении определены актуальность и степень разработанности темы исследования, поставлена научная проблема, сформулированы методологические принципы диссертации, обоснована ее научная новизна, теоретическое и практическое значение.
В первой главе «Начальная модель повествования: от поэтики автобиографизма к поэтике документа» рассмотрены четыре довоенных романа писателя – «Вечер у Клэр», «История одного путешествия», «Полет», «Ночные дороги».
В параграфе 1.1 «Первые публикации. Формирование эстетических принципов» рассматриваются ранние рассказы Газданова, которые по справедливому замечанию Ю. Бабичевой, «играют роль заготовок, апробаций художественной идеи» [34].
С точки зрения эволюции модели повествования они важны для нас следующими признаками: отсутствием четкого сюжета, открытым финалом, использованием монтажа, поэтикой городского пространства, интересом к смерти в разных ее аспектах, рефлексией автора над собственным приемом, иронией и пародированием романтических штампов, своеобразным использованием эпиграфа, первыми, пока еще несмелыми, обращениями к игровой поэтике, проблемой влияния истории на частную жизнь отдельного человека.
В параграфе 1.2. «Вечер у Клэр» как автобиографический роман и преодоление трагического опыта Гражданской войны» первой главы рассмотрен дебютный роман писателя.
Жанр «Вечера у Клэр» вернее всего обозначить как автобиографический роман, в котором можно обнаружить черты, восходящие к разным жанрам: воспоминанию, исповеди и роману воспитания. Для него важна не только автобиографичность, но и автопсихологичность[35], хотя и то, и другое подвергается художественному осмыслению. Автор воспроизводит свою жизнь не только на уровне сюжета, но и на уровне психологической достоверности, которые поданы сквозь призму авторской интерпретации и часто далеки от действительности.
В диссертационном исследовании мы доказываем, что ни один из названных жанровых инвариантов – автобиография, исповедь, роман-воспитание – не становится для «Вечера у Клэр» определяющим, самодовлеющим.
Далее мы обращаемся к центральным темам романа.
Прежде всего, это тема смерти, которая является одной из самых важных для большинства его произведений и свидетельствует о пристальном внимании к экзистенциальной проблематике. Она и осмысляется в категориях философии экзистенциализма: ощущение конечности бытия, смерти как определяющего, центрального обстоятельства жизни; смерть всегда (или почти всегда) как своя собственная смерть, как угроза не жизни вообще, а некоторому конкретному существованию (Ср.: М. Хайдеггер: смерть «всегда лишь моя»).
Другие, важнейшие темы романа – Память и Время – неразрывно связаны с восприятием героя смерти.
Память - одна из центральных категорий «Вечера у Клэр» и на уровне построения романа, и на уровне темы. Из механической способности к воспроизведению прошедших событий она переходит в духовное, интеллектуальное свойство человеческой личности. Память, точнее способность помнить, предстает как синоним жизни, а утрата памяти означает смерть как физическую, так и нравственную. Любая реальность настоящего обретает свой смысл только в прошлом, в воспоминаниях. Таким образом, и память в «Вечере у Клэр» в первую очередь борьба со смертью, способ избежать ее. Смысл погружения в прошлое – не только в обретении смысла или, в более высоком значении, истины. Это своего рода попытка обретения власти над прошлым, которое понимается не в узком смысле как свое собственное прошлое, но и как прошлое историческое. Тема памяти в романе рассматривается в контексте философии А. Бергсона.
Во временнй организации «Вечера у Клэр» мы выделяем три уровня: воспоминания Николая Соседова о встречах с Клэр, которые на момент написания романа являются прошлым; воспоминания о детстве и юности, которые становятся прошедшим временем по отношению ко времени, проведенном с Клэр и пред-прошедшим по отношению к моменту рассказывания; но и само это прошлое, о котором вспоминает герой, распадается на несколько временных пластов. Все три временных уровня объединены моментом написания, т. е. настоящим, которое подразумевается, но реально в тексте произведения никак не проявляется.
Будущее также представляет еще один, равноценный на первый взгляд, уровень. С ним связана любовная или, другими словами, романтическая линия, которая представляется в романе одной из основных. Именно она определяет начало и конец романа, а формально становится двигателем сюжета: ожидание, а затем сама встреча героя с Клэр становится поводом для воспоминаний, в конечном итоге образующих ткань романа.
Будущее, изначально заявленное как основная тема, проходит под знаком авторской иронии и не имеет такой эмоциональной окраски, как прошлое, не становится значимой категорией ни в философском, ни в эстетическом смыслах.
В заключение параграфа рассмотрен вопрос о точках зрения: временной, пространственной, оценочной, а также особенности плана фразеологии.
Параграф 1.3 «История одного путешествия»: продолжение автобиографической эстетики и отражение принципа дополнительности» рассматривает второй роман Газданова. Многие смысловые линии, развитые в «Вечере у Клэр», в «Истории одного путешествия» намечены схематично, а принципиально новые почти не возникают. Сюжет отчасти дублирует первый роман, но его субъектная структура усложнена, а взаимоотношения автора – героя – персонажей отличаются от «Вечера у Клэр». Появление именно такого романа, а через пять лет «Ночных дорог», вписывается в общую логику развития газдановского творчества, первое десятилетие которого прошло под знаком осмысления и преодоления опыта Гражданской войны и первых лет эмиграции, чему были посвящены три довоенных романа из четырех.
В отличие от «Вечера у Клэр», финал не вынесен в начало, что сразу снимает автобиографический контекст. Герой снова наречен именем, отличным от имени автора, но дистанция между ними усиливается тем, что повествование ведется от третьего (а не от первого) лица. Но, как и образ Никлая Соседова в «Вечере у Клэр», образ Володи Рогачева не приобретает смысловую завершенность[36].
Временная организация «Истории одного путешествия» гораздо проще, нежели в «Вечере у Клэр». В романе всего два времени – настоящее и прошлое, при этом последнее однородно и не «расслаивается» на множество пластов, как в «Вечере у Клэр».
Воспоминания, возникающие в начале и эпизодически в середине романа, занимают в нем довольно незначительное место. Из романа исчезает личная автобиографическая память и как двигатель сюжета, и как предмет рефлексии героев и соответственно автора.
В «Истории одного путешествия» появляются первые отсылки к поздним романам Газданова, в которых игровая поэтика станет основой модели повествования. В этом романе пока остается приоритет за реальной жизнью, а также за героем, обладающим, пусть мнимой, но самостоятельностью.
Итак, во втором романе Газданова модель повествования постепенно меняется. В первую очередь, это происходит на уровне жанровой структуры. Память в романе представляет сочетание между той, что была в «Вечере у Клэр» и определила его жанровое своеобразие и той, что мы увидим в «Ночных дорогах», т.е. личной и исторической памятью; возникает множественная точка зрения; в плане пространственно-временной организации, психологии и фразеологии автор не занимает точку зрения, совпадающую с одним из персонажей, а последовательно сближается с каждым из них; почти исчезает авторская рефлексия над собственным текстом.
Параграф 1.4 «Полет»: первая попытка обращения к фикшн»
«Полет» стал первой пыткой окончательного ухода от автобиографических мотивов и обращения к фикшн (под «фикшн» (fiction) мы понимаем отрефлексированное обращение к вымышленной реальности, осознанно противопоставленное документальной эстетике. Не имеет общего с понятием «вымысел», которым является любое художественное произведение).
Роман не ориентирован на прошлое, поэтому тема памяти вовсе исчезает из этого романа, – герои, слишком поглощены настоящим, изредка будущим, чтобы думать о прошлом, которое не имеет для них никакой самостоятельной ценности.
Если в первом романе мы видим постоянные качества, сформировавшийся характер главного героя, то в «Истории одного путешествия», и особенно в «Полете» внимание писателя привлекают процессы, происходящие в характере или сознании тех или иных героев. Возможно, поэтому героями обоих романов стали совсем еще юный Володя и подросток Сережа. Именно поэтому жанр романа-воспитания, а также рассуждения о воспитании важны для романа.
В «Полете» Газданов переходит от одной точки зрения, когда оценки автора и героя совпадают, к нескольким, не всегда совпадающим с авторской.
Времення структура романа еще более упрощается, а система точек зрения, напротив, усложняется. Слово автора приобретает все большее значение, именно его точка зрения становится завершающей для всего романа. Поэтика монтажа сменяется линейным повествованием. На этом этапе модель повествования переходит от субъективной прозы, сосредоточенной сначала на внутреннем мире героя-протагониста, как в «Вечере у Клэр», от некоторого, но не окончательного, дистанцирования от своего героя, как в «Истории одного путешествия», к интересу к человеческой судьбе, к постановке и решению глобальных вопросов о смысле существования, о механизмах, управляющих человеческой жизнью, об иерархии истинных и ложных ценностей.
Параграф 1. 5. Документальная эстетика «Ночных дорог» рассматривает последний довоенный роман Газданова.
Композиционно (т.е. сочетанием двух сюжетных схем – циклической и кумулятивной), а также использованием приема монтажа этот роман напоминает «Вечер у Клэр».
В этом романе основополагающим становится мотив встречи, а, следовательно, актуализируется введенное М. М. Бахтиным понятие «хронотоп», помещающее роман в определенный литературный контекст.
Для «Ночных дорог» становится особенно важной документальная точность. Город представляет собой декорации спектакля, события разворачиваются как на театральной сцене, а рассказчик является одновременно и их зрителем, и участником; в городе происходит сосуществование нескольких культурных и исторических пластов.
Впервые в творчестве писателя затронуты проблемы исторического развития и взаимодействия человека со средой его обитания. Население Парижа представляется безликой массой, не заслуживающей сострадания, а все персонажи «Ночных дорог» относятся к типам, а не к характерам, обитатели парижского дна лишены какой-либо индивидуальности, и более того, автор не дает им на нее права.
Обращаясь к теме социума, Газданов избегает говорить о социальной проблематике, к которой он обратиться в «Возвращении Будды» и в «Пилигримах».
«Ночные дороги» представляют собой как бы модель мироздания: образ города, его обитатели, судьбы людей, – все это становится отображением всего остального мира. И заглавие романа, и театральность городского пространства говорят об универсальности изображаемого мира. Обращаясь к документальной форме и делая образ Парижа, его топос фактически основным предметом своего изображения, писатель стремится к некоторым обобщениям, хотя и предупреждает в начале романа, что старается их избегать.
В довоенной прозе Газданов обращается к разным жанрам, но во всех романах он тяготеет к разрушению жанрового канона. При этом основными темами его произведений всегда остаются темы памяти, смерти, поиска и обретение счастья.
На первом этапе Газданов довольствуется статичным описанием характера («Вечер у Клэр»); позднее он обращается к осмыслению развития, динамики, к изучению механизмов управления человеческими характерами («История одного путешествия», «Полет»). Его творчество поначалу несет глубоко личностный и автобиографический смысл, впоследствии он обращается к общечеловеческим вопросам, к мощным обобщениям действительности (финал «Полета», «Ночные дороги»); при этом сохраняется интерес к внутреннему миру человека.
Но главное, что происходит в довоенном этапе творчества – это переход от личной памяти в «Вечере у Клэр» к исторической в «Ночных дорогах». «История одного путешествия» сочетает эти два вида памяти и с этой точки зрения является «переходным» романом. Именно это позволяет рассматривать «Вечер у Клэр», «Историю одного путешествия» и «Ночные дороги» как единый текст, начинающийся надеждой на преодоление смерти и победой над временем и заканчивающийся ее абсолютным крушением.
Вторая глава «Смена модели повествования: между реальностью, мистикой и детективной интригой» состоит из трех параграфов.
В параграфе 2.1. «Смена ориентиров: постепенный отказ от автобиографической темы» рассмотрена переходная модель повествования. В романе «Призрак Александра Вольфа» Газданов предпринимает вторую попытку (после «Полета») окончательно изжить автобиографическую тему из своего творчества и обращается к чистому фикшн, к тривиальным сюжетам массовой литературы, к жанровым и стилистическим экспериментам, а, следовательно, к иной эстетике и, возможно, к иному мировоззрению. Но отказ от фактологической автобиографичности не означал отказ от столь свойственной его довоенным произведениям автобиографичности психологической.
В романе довольно много общего с эстетикой довоенных романов: время действия – Гражданская война и первое десятилетие после эмиграции; место, где происходит основное действия – Париж, среда – русская эмиграция; повествование от первого лица; герой, чей биографический, а главное психологический портрет во многом совпадает с автобиографический героем «Вечера у Клэр»; заявленная с первых строк обращенность в прошлое, мотивы памяти и смерти.
Газданов обращается к жанру детектива, который гораздо ближе западной литературной традиции, нежели русской.
Несмотря на то, что в нем присутствует детективная сюжетная линия, некоторая тайна, которая требует разгадки, с первых страниц становится очевидно, что от детективного жанра осталось не так уж много. В «Призраке Александра Вольфа» отсутствует главная примета детективного жанра: собственно расследование преступления. Герой стремится к разрешению детективной коллизии, но она происходит как бы помимо его воли. Таким образом, мы можем говорить о том, что и для этого этапа характерно разрушение жанровых канонов и авторская игра с ними, но в «Призраке Александра Вольфа» и позднее в «Возвращении Будды» этот прием станет еще более существенным и определяющим модель авторского повествования.
Едва ли не главное, что происходит в «Призраке» с точки зрения эволюции модели повествования – это первые, пока еще эпизодические, обращения к постмодернистской эстетике. Выражены они в разбросанных по всему тексту указаниях на близость литературы и жизни, в рефлексии над текстом, который больше не модель мира, а собственно литературный текст.
Итак, модель повествования в «Призраке Александра Вольфа» является переходной, т.е. объединяет в себе черты довоенного периода и привносит новые. Самое существенное, что происходит на данном этапе – это постепенный отказ от привычной для себя эстетики, заключающийся в обращении к прежним темам, с одной стороны, и их нивелировании в системе собственных ценностей, с другой. К этим темам относятся память, прошлое героя, образ Гражданской войны.
Еще одной характерной чертой модели повествования данного романа является его условность: подчеркнутая «литературность», «сконструированность», установка на «неподлинность».
Параграф 2.2. «Социально-криминальный роман и детективная интрига как основа сюжета» посвящен произведению, на которое как современники Газданова, так и сегодняшние литературоведы почти не обратили внимания, и чье место в ряду других его произведений определить, на первый взгляд, довольно затруднительно.
Между тем, «Возвращение Будды» – даже своей непохожестью на другие произведения – достаточно четко вписывается в общую логику газдановского творчества.
Роман написан от первого лица в прошедшем времени, в нем есть жанровая и стилистическая размытость, характерная для всех романов писателя. Жанровую структуру он перенимает у «Призрака Александра Вольфа», но, в отличие от последнего, усиливает детективную интригу, привносит жанр социально-криминального романа, добавляет абсурдистские мотивы, а любовную линию, в отличие от «Призрака», делает второстепенной. Обе наррации – психологическое повествование и динамичная интрига – связаны фигурой русского-эмигранта и студента Сорбонны, от лица которого ведется повествование. Как и в других романах от первого лица, именно его образ объединяет повествование в единую художественную систему; его внутренний мир, и мир других персонажей романа мы видим с его субъективных позиций; его точка зрения является единственной и в плане психологии, и в плане оценки, и в плане пространственно-временной характеристики.
Основное повествование встроено в рамку, не имеющую к нему непосредственного отношения. В тексте присутствуют несколько отчетливых самоцитат: отплытие героя в Австралию за бывшей возлюбленной (так заканчивается «Вечер у Клэр» и начинается «История одного путешествия»), и сцена, когда герой, находясь между реальностью и сном, взбирается на отвесную гору и почти у самого верха срывается в пропасть.
Продолжением абсурдного сюжета в романе становится приключение героя в Центральном Государстве. Эти события - нападение, арест, а затем освобождение героя из тюрьмы - сюжетно не связаны с последующим повествованием и походят скорее на вставную новеллу. Но позже, в «реальной» жизни, эта история дважды дублируется, причем по отношению к разным героям. Первый раз, когда рассказчика арестовывают по подозрению в убийстве Щербакова, второй раз во время суда над подлинным убийцей – алжирцем Амаром. Отсылка к роману Франца Кафки «Процесс» здесь очевидна, но зачем она нужна Газданову именно в этом романе, тем более, что далее к этому сюжету Газданов не возвращается?
Первая, сама простая, версия такова: герой, пораженный душевным недугом, который неоднократно упомянут в романе, воображает сцены нападения, суда и тюремного заключения. Т.е. они являются плодом его больной фантазии.
Вторая причина кроется в общих свойствах газдановской прозы - алогичности и нарушении причинно-следственных связей. С этой точки зрения, и любые душевные проявления, и абсурдные события не нуждаются в логическом обосновании. Обе эти причины правомерны, и, скорее всего, Газданов предоставляет читателю выбор, как всегда, не навязывая одного единственного решения. Тем не менее, эта вставная история приобретает значение в контексте всего романа.
В «Возвращении Будды» возникают несколько новых для Газданова тем: проблема убийства, как уголовного преступления и социального феномена; тема правосудия – и юридического, и общественного; тема ответственности – и совершившего преступление, и общества, в котором преступление было совершено. Таким образом, эпизод нахождения героя в тюрьме Центрального Государства – не просто аллюзия на роман Кафки, а прямая с ним полемика. Газданов – в противоположность Кафке – иначе решает проблему вины и ответственности, и если Йозефа К. убивают на выходе из тюрьмы, то газдановскому герою удается отстоять свою невиновность.
Параграф 2.3 «Проблемы справедливости, морали и социума» анализирует метаморфозу, произошедшую с одной из важнейших для его творчества тем – темой смерти. Впервые Газданов рассматривает убийство именно как уголовное преступление, как событие, нарушающее порядок и угрожающее обществу, в котором оно совершилось.
Таким образом, главное, что происходит в «Возвращении Будды» с точки зрения эволюции модели повествования – избавление от автобиографических мотивов (исключение – последний роман писателя «Эвелина и ее друзья»), и, следовательно, отказ от автобиографической и документальной эстетики и характерное для всего творчества разрушение жанрового канона.
Третья глава «Черты постмодернистской эстетики как основа модели повествования в позднем творчестве» обращается к трем романам писателя.
Параграф 3.1. Литературность текста «Пилигримов» посвящен анализу постмодернистских тенденций в творчестве Газданова.
«Пилигримы» написаны от лица абстрактного повествователя, занимающего последовательно разные пространственно-временные позиции по отношению к ситуациям и персонажам. Что касается плана психологии, то по отношению к персонажу повествователь занимает по большей части внутреннюю точку зрения, т.е. позицию всевидящего наблюдателя, позволяющую ему проникать во внутренний мир своих героев, изображать их мысли и чувства, пусть даже невысказанные вслух и неизвестны другим персонажам романа. Несмотря на то, что его точка зрения почти всегда оказывается надличностной, он никогда не опережает события, не показывает читателю заранее то, что произойдет с его героями. Таким образом, с точки зрения времени, он занимает синхронную позицию, оказываясь всегда в настоящем и никогда в будущем по отношению к развитию действия.
Весь текст романа пронизан литературностью, смешением реальной жизни и вымышленной, а любовная интрига романа строится Газдановым по канонам массовой литературы, которыми обусловлено поведение героев, а главное их судьба. В отношении них автор занимает позицию стороннего наблюдателя, что позволяет ему дать завершающую оценку их жизни.
Параграф 3.2. «Интерес к социальным проблемам» рассматривает эволюцию, которую претерпели социальные мотивы в творчестве писателя.
3.3. Обращение к постмодернистской эстетике
До сих пор оставались не совсем ясны причины столь настойчивого обращения Газданова к массовой литературе. Можно было бы предположить, что, исчерпав сначала все автобиографические вариации, а затем и социальные, детективные и криминальные, Газданов нашел новую нишу – мелодраму, любовный роман и пр. Этот ответ можно было бы принять, если бы в своем последнем романе он вновь не обратился бы к автобиографическим мотивам.
Мы же полагаем, что два романа «Пилигримы», а затем и «Пробуждение» стали шагом Газданова к постмодернистской эстетике, в которую вписываются и игра с различными штампами, и обращение к низким жанрам, и подчеркнутая литературность текста.
Параграф 3.4. «Пробуждение»: углубление социальных мотивов и проблемы морали» обращен к роману, во многом повторяющему «Пилигримов» основными чертами (игра с различными штампами, обращение к низким жанрам, подчеркнутая «литературность» текста).
Параграф 3.5. «Последний роман Газданова: возвращение к довоенной эстетике?»
С одной стороны, роман «Эвелина и ее друзья» возвращается к свободной композиции, изложению событий по ассоциативному принципу, «русская» тема, а также ярко выраженный автобиографизм; с другой, – в нем есть «кинематографичность» и выстроенный сюжет с двумя детективными интригами. Здесь, как и в дебютном романе, в заглавие вынесено имя героини, возлюбленной героя, от лица которого ведется повествование. Но, как и в «Вечере у Клэр» любовная линия отнюдь не самая главная. Эвелина становится связующим звеном, объединяющим разрозненные сюжетные линии, служит своего рода рамкой, обрамляющей произведение, формальным предлогом для всего повествования. Ее образ, как и образ Клэр, в большей степени сюжетный ход. Творческое начало рассказчика сближает рассказчика не только с Николаем Соседовым, но и Володей Рогачевым, который правда так и не написал задуманной книги.
Роман написан от первого лица в прошедшем времени. С самого начала угадываются многие любимые Газдановым образы и мотивы: мысль героя, скользящая от предмета к предмету, музыкальная тема, выражающая его чувства, отрицательный образ Парижа, ощущение душевной пустоты, иллюзорность счастья, преобладание чувственных впечатлений, попытки героя «уловить» свои постоянно сменяющиеся ощущения.
Рассказчик, он же автор книги об Эвелине и их компании, формулирует приемы, по которым строится «классическое построение всякой литературной схемы». Собственно, он почти в точности называет признаки, характерные для произведений самого Газданова: это и некоторое условное начало, и несколько параллельных сюжетных линий, смысловой центр, расположенный в любом месте произведения, без всякой логической обусловленности, а предшествовавшие и последующие события могут излагаться сколь угодно подробно.
Очевидно, что образ рассказчика близок автору не только взглядами, но и биографией, хотя он почти не касается своей жизни в России. В «Эвелине» Газданов совершенно не психологичен. Все персонажи романа – застывшие типы.
В Заключении подводятся итоги исследования и формулируются основные выводы работы.
В творчестве Газданова можно выделить три основных этапа, каждому из которых соответствует определенная модель повествования. Первый этап проходит под знаком автобиографической и документальной эстетики, второй связан с постепенным отказом от нее и обращением к жанрам детектива, социально-криминального, любовного романа и, наконец, для третьего этапа определяющим становится обращение к постмодернистской эстетике. Однако не следует забывать, что на каждом этапе творчество Газданова было слишком многообразным и неоднородным, чтобы его можно было заключить в строгие рамки какой-либо одной эстетики, жанрового направления или стиля, исследованию чего и посвящена основная часть настоящей работы.
Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:
- Шабурова М.Н. «Призрак Александра Вольфа»: смена художественных ориентиров // Вестник РГГУ. 2010. № 11 (54)/10. — С. 157—166 (0,4 п.л.).
- Шабурова М.Н. Традиции и новаторство в творчестве Газданова // Вестник Института цивилизации. Владикавказ. 1999. – С. 55 – 58 (0,2 п.л.).
- Шабурова М. Н. Тема смерти в ранних романах Газданова // Возвращение Гайто Газданова: Научная конференция, посвященная 95-летию со дня рождения. [4-5 декабря 1998].(Библиотека-фонд «Русское Зарубежье»: Материалы и исследования [серия]. Вып.1) /Сост. Васильева М.А. М.: Русский путь, 2000. - С. 164-168 (0,3 п.л.).
- Шабурова М.Н. Новейшие исследования о Газданове // РЖ Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 7. Литературоведение: ИНИОН РАН. М., 2001. № 2. С. 147-163 (0,7 п.л.).
- Шабурова М.Н. Мотив памяти в романах Газданова 30- годов//Гайто Газданов и «незамеченное поколение»: писатель на пересечении традиций и культур: Сб. науч.тр. ИНИОН РАН. Центр гуманит.науч.-информ.исслед. (отдел литературоведения). Б-ка-фонд «Русское Зарубежье» / Отв. ред. Красавченко Т.Н..; сост.: Т.Н. Красавченко, М.А. Васильева, Ф.Х. Хадонова. М., 2005. – С. 170-177 (0,4 п.л.)
- Шабурова М.Н. Шаг к постмодернистской эстетике (Последний этап творчества Г. Газданова)//Дни аспирантуры в РГГУ: Материалы научной конференции. Материалы Круглого стола. Научные статьи. Переводы. Образовательные программы аспирантуры РГГУ. Вып. 4. –М.: РГГУ, 2010. С. 166-177 (0,6 п.л.)
7. Шабурова М. Н. Переписка Газданов Г. – Иваск Ю. Подготовка текста и комментарий //Газданов Гайто. Собр. соч: В 5 т. Т. 5. Письма. Полемика. Современники о Газданове. – М.: Эллис Лак, 2009. С. 164 – 194. (1,5 п.л.).
[1] Полную библиографию исследований творчества Г. Газданова см.: Газданов Гайто. Собр. соч.: В 5 т. Т. 5. Письма. Полемика. Современники о Газданове. – М.: Эллис Лак, 2009. – С. 538-690.
[2] Диенеш Л. Гайто Газданов. Жизнь и творчество. Пер. с англ. Т. Салбиев. - Владикавказ : Издательство Сев.-Осет. ин-та гуманитарных исслед., 1995. – 304 с.
[3] Там же. С. 215.
[4] Там же. С.21.
[5] Там же.
[6] Кабалоти С. М. Поэтика проза Гайто Газданова 20-30-х годов. - СПб. : Петербургский писатель, 1998. - 336 с.
[7] Там же. С. 319
[8] Там же. С. 322.
[9] Там же.
[10] Там же. С. 325.
[11] Матвеева Ю. «Превращение в любимое»: Художественное мышление Гайто Газданова. – Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2001. – 100 с.
[12] Бабичева Ю. В. Гайто Газданов и творческие искания серебряного века. – Вологда: Русь, 2002. – 86 с.
[13] Проскурина Е. Н. Единство иносказания: о нарративной поэтике романов Гайто Газданова / Отв. ред. Е. К. Ромодановская; Ин-т филологии Сибир. отд-ния РАН. – М.: Новый хронограф, 2009. – 387 с.
[14] Красавченко Т. Н. Экзистенциальный и утопический векторы художественного сознания Газданова // Вестник Института цивилизации. – Владикавказ. 1999. - С. 13-18.
[15] Там же С. 17.
[16] Там же С.18.
[17] Зверев А. М. Парижский топос Газданова // Вестник Института цивилизации. - Владикавказ, 1999. - С. 19-26.
[18] Красавченко Т.Н. Лермонтов, Газданов и своеобразие экзистенциализма русских младоэмигрантов // Гайто Газданов и «незамеченное поколение»: писатель на пересечении традиций и культур: Сб. науч.тр. ИНИОН РАН. Центр гуманит.науч.-информ.исслед. (отдел литературоведения). Б-ка-фонд «Русское Зарубежье» / Отв. ред. Красавченко Т.Н..; сост.: Т.Н. Красавченко, М.А. Васильева, Ф.Х. Хадонова. М., 2005. - C. 27 – 49.
[19] Мартынов А.В. Газданов и Камю // Возвращение Гайто Газданова: Научная конференция, посвященная 95-летию со дня рождения. [4-5 декабря 1998].(Библиотека-фонд «Русское Зарубежье»: Материалы и исследования [серия]. Вып.1) /Сост. Васильева М.А. М.: Русский путь, 2000. – С. 67 – 80.
[20] Березин В. С. Газданов и массовая литература. // Вестник Института цивилизации. - Владикавказ, 1999. - С. 75-80.
[21] Новиков М. С. A view to kill: от Родиона Раскольникова к Винсенту Веге. Криминальный герой у Газданова // Там же. С. 91-95.
[22] Кондаков И.В.«Сквозь туман и расстояние…»: Гайто Газданов: у истоков русского постмодернизма в изгнании // Гайто Газданов и «незамеченное поколение»: писатель на пересечении традиций и культур: Сб. науч.тр. ИНИОН РАН. Центр гуманит.науч.-информ.исслед. (отдел литературоведения). Б-ка-фонд «Русское Зарубежье» / Отв. ред. Красавченко Т.Н..; сост.: Т.Н. Красавченко, М.А. Васильева, Ф.Х. Хадонова. М., 2005. - C. 74 – 95.
[23] Полтавцева Н.Г. Гайто Газданов и постмодернизм (аспекты взаимодействия) // Гайто Газданов в контексте русской и западноевропейских литератур. М. : ИМЛИ РАН, 2008. – С. 33-43
[24] Полтавцева Н.Г. Функция сновидений в прозе Гайто Газданова: На рубеже модерна и постмодерна // Труды «Русской антропологической школы»: Вып. 5. М. : РГГУ, 2008. – С. 90-109.
[25] Литературные направления и течения в русской литературе ХХ века. СПб., 2005. Вып.2. – С.3 – 13.
[26] Проблемы культуры, языка, воспитания / Отв. ред. Т. В. Симашко. Архангельск: Поморский гос. ун-т, 2002. Вып.5. – С.207-211.
[27] Проблемы концептуализации действительности и моделирования языковой картины мира: Материалы Международной научной конференции / Отв. ред.Т. В. Симашко. Архангельск: Поморский гос. ун-т, 2002. – С.149-151.
[28] Зенкин С.Н. Введение в литературоведение: Теория литературы: Учеб. Пособие. М.: РГГУ, 2000. - С. 10.
[29] Литературный энциклопедический словарь (ЛЭС). М., 1987. С. 295-296.
[30] Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. М,, 1963. С. 184.
[31] Зенкин С.Н. Указ. соч. 10
[32] Там же.
[33] Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе // М.М.Бахтин : Вопросы литературы и эстетики. – М. : Худ. лит., 1975. С. 402- 406.
[34] Бабичева Ю. В. Указ. соч. С. 40.
[35] Термин Л. Я. Гинзбург.
[36] Завершенность по Бахтину.
