Проблемы исторического развития россии в романе и.с. тургенева дым
На правах рукописи
Алексашина Ирина Владимировна
Проблемы исторического развития России в романе И.С. Тургенева «Дым»
Специальность 10.01.01 – русская литература
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата филологических наук
Тверь – 2008
Работа выполнена на кафедре истории русской литературы
Тверского государственного университета
Научный руководитель – доктор филологических наук,
профессор Курляндская Галина Борисовна
Научный консультант – доктор филологических наук,
профессор Карташова Ирина Вячеславовна
Официальные оппоненты: доктор филологических наук
Беляева Ирина Анатольевна
кандидат филологических наук
Ивлева Татьяна Геннадьевна
Ведущая организация – Казанский государственный университет
Защита состоится «18» ноября 2008 года в 13 часов 00 мин. на заседании диссертационного совета Д 212.263.06 в Тверском государственном университете по адресу: 170002, г. Тверь, пр. Чайковского, д.70, ауд.48.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Тверского государственного университета по адресу: г. Тверь, ул.Володарского, д. 44а.
Автореферат разослан «__ » ____________ 2008 года.
Ученый секретарь
диссертационного совета Николаева С.Ю.
Общая характеристика работы
В 40-50 годах XIX века идейные споры в русском обществе велись в основном об исторических путях развития России. В стране в эти годы формируются несколько течений философской и политической мысли. Тема отношения России к Западу обсуждалась активнее всего в спорах «западников» и «славянофилов». Это был спор людей, которых объединяла общая любовь к Родине, но ее историческую судьбу они понимали по-разному. Западникам, видящими будущее своей страны за европейскими формами развития, возражали славянофилы, ратовавшие за самобытный путь России.
Как известно, 1860-ые годы – период расхождения двух исторических тенденций – либеральной и демократической. После отмены крепостного права основным стал вопрос о том, повторит ли Русь судьбу Европы или будет развиваться по своему «особому пути» – в этой связи активизировались идеи «старого» славянофильства.
И.С. Тургенев и А.И. Герцен в новых исторических условиях оказались на абсолютно противоположных позициях. Их ожесточенные дебаты о прошлом, современном состоянии и о дальнейших путях исторического развития России и Европы, о движущих силах истории, о проблемах западноевропейской культуры, политики и их влиянии на дорогую им Русь, о крестьянском вопросе, о значении поземельной крестьянской общины, артели переросли в настоящую историко-философскую дискуссию, которая продолжалась в письмах, статьях, художественных произведениях.
Не соглашаясь с социальной программой Герцена, Тургенев утверждал путь европейской цивилизации. Писатель разошелся с Герценом, Н.Г. Чернышевским, писателями-народниками. Он не принимал социалистической утопии Герцена и его веры в русского мужика как носителя социалистического сознания. Тургенев стоял на более трезвых позициях.
В 1867 году Тургенев завершил работу над очередным романом «Дым», опубликованным в «Русском вестнике» в марте того же года. Критика самых разнообразных течений отнеслась к роману в высшей степени пристрастно. «Дым» вызвал многочисленные резкие отклики, пародии, эпиграммы. Либералы и консерваторы не приняли сатирического описания высшего общества, демократы были недовольны памфлетным изображением гейдельбергской эмиграции, негодование «почвенников» вызывали монологи Потугина, в которых были услышаны мысли самого автора.
В советском литературоведении наблюдался некий «перекос» в истолковании идейного содержания «Дыма», когда «гейдельбергским арабескам» придавалось преувеличенное значение, а сами они рассматривались как яркое выражение либерализма автора. Преобладало мнение, что «гейдельбергские арабески» – памфлет на лондонскую эмиграцию, в связи с чем утвердилась мысль о «Дыме» как о самом антирусском произведении Тургенева.
На новом витке истории, в новых социальных условиях взгляды Тургенева, выраженные в романе «Дым», оказались неожиданно важными и интересными для наших современников. Тургеневская идея взаимодействия культур разных народов как бы участвует в сегодняшних спорах о дальнейших путях исторического развития России. И это во многом повышает актуальность данного диссертационного исследования.
Для уяснения философско-исторической и идеологической позиции Тургенева особое значение приобретает проблема автора и героя в романе «Дым», которая, как показывает анализ имеющейся научной литературы, наиболее часто сводится к их максимальному отождествлению. Между тем, авторская позиция не может быть аналогична позиции героя.
Цель исследования состоит в рассмотрении историко-культурных и поэтико-структурных особенностей романа «Дым», отразивших решение Тургеневым проблемы исторического развития России и выразившихся в диалектической соотнесенности героя и автора.
Цель диссертации предполагает решение следующих задач:
– рассмотрение сложного, противоречивого отношения Тургенева к герою-идеологу Потугину;
– определение авторской позиции как выражения национального самосознания;
– анализ позиции дворянских просветителей – Лаврецкого, Литвинова с учетом программы Потугина;
– решение проблемы нравственного долга в романе «Дым».
Наблюдения и выводы диссертации делаются на материале романов «Дым» и «Дворянское гнездо», «Литературных и житейских воспоминаний» Тургенева, публицистики Герцена, переписки Тургенева с Герценом и писем Тургенева к разным лицам.
Методологической основой диссертации послужили работы М.М. Бахтина, А.П. Скафтымова, Д.С. Лихачева, А.Ф. Лосева, В.Н. Топорова; учитываются и используются труды таких известных тургеневедов, как Г.А. Бялый, Г.Б. Курляндская, Ю.В. Лебедев, И.А. Беляева, В.М. Головко и другие.
Методы исследования – историко-литературный, сравнительно-типологический.
Научная новизна работы видится в нетрадиционном рассмотрении тургеневской концепции исторического развития России, что выразилось в диалектической соотнесенности автора и героя. Западничество Тургенева трактуется как идея творческого взаимодействия национальных культур.
Теоретическая значимость работы связана с попыткой уточнения проблемы героя и автора в романе Тургенева «Дым». Эта проблема решается в диссертации в свете концепции М.М. Бахтина, согласно которой герой является не формальным передатчиком авторского голоса, а вполне самостоятельной личностью, духовно свободной, выбирающей свою идеологическую позицию. Обладающий внутренней свободой, герой в художественном произведении действует самостоятельно и независимо. С другой стороны, характеризуя автора и героя, Бахтин показывает их внутреннюю необходимость друг для друга. Завершенность героя и произведения как целостного художественного обобщения – результат авторской активности, проницательности и всевидения. Достижение высшего единства возможно лишь при условии авторской «вненаходимости». Это единство целого не может быть дано изнутри сознания героя, оно «нисходит на него – как дар из иного активного сознания – творческого сознания автора». Автор в литературном произведении стоит над героями. Его сознание является «завершающим», «объемлющим», охватывающим сознание героя и мир его окружающий: Автор, считает М.М. Бахтин, «не только видит и знает все то, что видит и знает каждый герой в отдельности и все герои вместе, но и больше их, причем он видит и знает нечто такое, что им принципиально недоступно»[1]
.
Практическая значимость состоит в возможности использования материалов диссертационного исследования при чтении общих и специальных курсов по русской литературе, проведении спецсеминаров по творчеству Тургенева.
Положения, выносимые на защиту:
1. Тургенев был противником тех «заботливых и даже рьяных, но малосведущих патриотов», которые старались провести «неприступную черту» между Россией и Западной Европой, «той Европой, с которою порода, язык, вера так тесно ее связывают».
Основная мысль Тургенева заключалась в том, что Россия призвана творчески освоить достижения западной культуры, чтобы реализовать свою национальную самобытность, свою глубочайшую духовность.
Писатель различал две европейские культуры и приветствовал ту Европу, в которой наблюдалась развитая наука и промышленность, цивилизация.
2. Тургенев отстаивал европеизацию русской общественной жизни средствами медленного распространения просвещения в народе и реформ «сверху», приветствовал «европейскую образованность», придерживался моделей развития европейских государств, а свою позицию сформулировал в переписке с Герценом, в романе «Дым», в «Литературных и житейских воспоминаниях».
Писатель был убежден, что Русь должна не слепо заимствовать ценности европейской цивилизации, а только необходимые ей. Западничество Тургенева – это вера в цивилизацию и культуру, в общечеловеческие ценности. «Западник» и «европеец» Тургенев верил, что в «русском человеке таится и зреет зародыш будущих великих дел великого народного развития».
3. «Дым» – не пессимистический роман, а роман жизнеутверждения, связанный с признанием богатой духовной сущности русского народа. Писатель верил в реальность выхода из кризиса 1860-ых годов (на который ранее указал в «Дворянском гнезде»). Тургенев уповает на Литвинова дворянского просветителя, стремящегося претворять европейские идеи.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения, списка литературы из 253 наименований.
Во введении обосновывается выбор темы, определяются цель и задачи работы, методологическая основа, новизна, теоретическая значимость.
В первой главе выявляется западническая позиция Тургенева и ставится проблема соотношения автора и героя в романе «Дым», во второй – рассматривается идея долга в интимно-личной жизни Литвинова и в его практической деятельности; дворянские просветители Лаврецкий и Литвинов показаны как сторонники идеи взаимодействия России и Европы.
Основное содержание работы
В первой главе «Тургенев и Герцен о путях исторического развития России» делается попытка по-новому рассмотреть полемику двух выдающихся деятелей русской культуры, стоящих на разных идеологических позициях и вместе с тем объединявшихся в своем патриотизме и вере в духовные силы русского народа. Выявляется позитивная позиция Тургенева, отрицание им идеи революции, социализма как утопии и представления о русском крестьянине как носителе социалистического сознания. Рассматривается противоречивое отношение Тургенева к его герою-идеологу Потугину. Западничество писателя трактуется как признание взаимодействия национальных культур народов, способствующего их духовному росту. Именно поэтому западничество Тургенева выступает в своем прогрессивном значении.
В первом параграфе «Тургенев и Герцен единомышленники и полемисты» освещается их дискуссия, которая нашла различное истолкование в научной литературе.
В противовес установившемуся мнению о негативной или идейно слабой позиции Тургенева, мы вслед за Н.Ф. Будановой, В.К. Кантором, В.М. Головко, Н.П. Генераловой рассматриваем философско-исторические воззрения писателя как выражение его борьбы за усвоение лучших достижений европейской цивилизации и веры в самобытность русского народа.
Представилось необходимым в качестве важного культурно-исторического документа обратиться в диссертации к полемическому диалогу Тургенева и Герцена, отразившемуся в письмах и публицистике, а затем в связи с этим рассмотреть роман «Дым».
Тургенев верил в будущее торжество конституционной монархии. Он отрицал идею революции, надеялся на цивилизаторскую роль «образованного класса». «Что же делать? Я отвечаю, как Скриб: prenez mon ours возьмите науку, цивилизацию – и лечите этой гомеопатией мало – помалу», писал он[2]
.
Тургенев отстаивал единообразие исторического процесса для всех европейских стран, упорно доказывал, что русские принадлежат «и по языку и по породе к европейской семье, «genus Europaeum» и, следовательно, по самым неизменным законам физиологии, должны идти по той же дороге» (П., V, 67).
В статье «Еще вариация на старую тему» (написанной в феврале 1857 года), Герцен начал полемику с либерально-западническими взглядами Тургенева, которая была продолжена в цикле статей «Концы и начала» (в форме писем), опубликованных на страницах «Колокола» в 1862-1863-х годах. В статье-письме «Еще вариация на старую тему» впервые отразились разногласия с Тургеневым по вопросам дальнейшего развития России и стран Западной Европы, зазвучала уверенность автора, что будущее России за социализмом, и выражалось убеждение в необходимости коренного социального переворота. Герцен выдвинул программу «особого пути» России: отстаивал народническую концепцию русской сельской общины, крестьянина считал носителем социалистического сознания.
Во втором параграфе «Потугин и идейно-нравственная позиция Тургенева» рассматривается сложная проблема автора и героя в романе «Дым».
Оппозиция «славянофильство – западничество» – важная, сущностная доминанта русской культуры середины XIX века; позиция Тургенева – художника и мыслителя в споре идей и мнений эпохи наиболее отчетливо представлена в романе «Дым», в котором отразились идеологические споры Тургенева с Герценом. Поэтому «Дым» – важное, ключевое свидетельство тургеневской позиции в его полемике с Герценом, раскрывающее ее, возможно, даже глубже, чем переписка двух художников.
Противоречивые суждения о романе сохранились до наших дней. Прежде всего, продолжается отождествление автора и героя. Ученые советского периода (И.И. Векслер, С.А. Малахов, Н.И. Пруцков и другие) были солидарны в том, что речи Потугина выражали суть западнической программы Тургенева. Традиционную, требующую пересмотра точку зрения на Потугина как адекватного выразителя авторской позиции можно сформулировать словами А.Б. Муратова, назвавшего Потугина «рупором идей сокровенных мыслей» Тургенева.
Другие же исследователи настаивают на отличии Тургенева как выразителя народного патриотического сознания от Потугина, «проповедника либерального культурничества». Ю.В. Лебедев и П.Г. Пустовойт, например, находят монологи «бесплотного резонера» и «апостола западной цивилизации» «оскорбительными для национального достоинства русского человека», упрекают его за нигилистическое отрицание «всего отечественного»[3]
.
Проведенное в диссертации сопоставление текста романа с письмами и статьями Тургенева позволяет уяснить, в чем автор солидарен с Потугиным и в чем он расходится с ним.
Размышляя над вопросом о путях исторического развития России, Тургенев признавался в «Литературных и житейских воспоминаниях»: «Я – коренной, неисправимый западник, и нисколько этого не скрывал и не скрываю… Я бросился вниз головою в «немецкое море», долженствовавшее очистить и возродить меня, и когда я наконец вынырнул из его волн – я все-таки очутился «западником», и остался им навсегда» (XIV, 100, 9).
Однако западничество Тургенева, безусловно, не тождественно западнической программе Потугина: создатель «Записок охотника» верил в самобытность русского народа, он не разделял пессимистические высказывания своего героя о духовной бедности русских людей, о слабом, творчески бездарном русском народе, способном только робко повторять европейские достижения. В западничестве Тургенева не было как ничего утопического, так и ничего из того, что бы отрицало самобытность России.
Сам писатель признавался, что в изображении его героя есть доля шаржа: «Ну, Потугин не Потугин – тут есть маленькая charge…»[4].
Тургенев отрицает неверие Потугина в Россию и русский народ устами Литвинова. В диссертации рассматриваются диалогические сцены Потугина и Литвинова. Некоторые реакции Литвинова на монологические утверждения Потугина уже отмечены И.А. Беляевой, которая пишет, что «реплики-ответы Литвинова Потугину звучат вовсе не апатично и безразлично по отношению к услышанному, а выражают скорее спокойную иронию»[5]. Отрицательная реакция Литвинова, несомненно, выражает авторское мнение. Реплики Литвинова близки Тургеневу.
Вместе с тем в уста Потугина Тургенев вкладывает свои идеи о европейской цивилизации. В письме Д.И. Писареву от 23 мая (4 июня) 1867 года он утверждал: «Потугин умрет заклятым и закоренелым западником, и мои труды пропали даром, если не чувствуется в нем этот глухой и неугасимый огонь. Быть может, мне одному это лицо дорого; но я радуюсь тому, что оно появилось… Я радуюсь, что мне именно теперь удалось выставить слово: «цивилизация» на моем знамени, и пусть в него швыряют грязью со всех сторон» (П., VI, 261). И далее: «Я хотел представить совершенного западника. Однако я и сам много так же думаю», – признавался он4.
Но западничество не лишило Тургенева «всякого сочувствия к русской жизни, всякого понимания ее особенностей и нужд» (XIV, 9).
Он называл себя союзником В. Г. Белинского, чья мысль о плодотворности европейского влияния была ему близка. Писатель считал великого критика вполне русским человеком, патриотом. Не являясь слепым почитателем всего европейского только лишь потому, что оно европейское, Тургенев был солидарен с В.Г. Белинским в том, что: «… пора нам перестать восхищаться европейским потому только, что оно не азиатское, но любить, уважать его, стремиться к нему потому только, что оно человеческое, и, на этом основании, все европейское, в чем нет человеческого, отвергать с такою же энергиею, как и все азиатское, в чем нет человеческого»[6].
Западничество объединяет Тургенева с Белинским именно потому, что оба они утверждали идею взаимодействия национальных культур, считая это взаимодействие источником духовного обогащения народов: народы различаются между собою национальными особенностями, своеобразием национального характера и потому они, взаимодействуя, обогащают друг друга, составляя единую человеческую семью.
В рассказе «Хорь и Калиныч» Тургенев писал о том, что из своих бесед с русским мужиком постигнул одно «убежденье, что Петр Великий был по преимуществу русский человек, русский именно в своих преобразованиях. Русский человек так уверен в своей силе и крепости, что он не прочь и поломать себя: он мало занимается своим прошедшим и смело глядит вперед. Что хорошо – то ему и нравится, что разумно – того ему и подавай, а откуда оно идет, – ему все равно» (IV, 18). Тургенев, подобно Достоевскому, ценил всеотзывчивость русского народа.
В связи с этим ряд высказываний Потугина близок автору. Потугин советует учиться у Запада, не боясь потери самостоятельности под воздействием европейских достижений.
Тургенев разделял главную идею Потугина о единообразном историческом пути развития Европы и России. Авторские мысли слышны в обращении Потугина к Литвинову, возвращающемуся в Россию, – трудиться на ниве цивилизации и просвещения, то есть европейского прогресса: «Всякий раз, когда вам придётся приниматься за дело, спросите себя: служите ли вы цивилизации – в точном и строгом смысле этого слова, – проводите ли одну из ее идей, имеет ли ваш труд тот педагогический, европейский характер, который единственно полезен и плодотворен в наше время, у нас? Если так – идите смело вперед: вы на хорошем пути, и дело ваше – благое!» (IX, 313).
Рассмотрение проблемы автора и героя в романе «Дым» позволяет сделать вывод об их диалектической соотнесенности. Автор солидарен со своим героем в самом важном в признании духовной высоты цивилизации, объединяющей Европу и Россию. Вместе с тем герой и автор все же не сливаются, а противостоят друг другу. Писатель как творец художественного мира делает своего героя духовно свободным и самостоятельным. Так проявляется авторская «вненаходимость», которая не мешает, однако, раскрытию идейно-нравственной позиции писателя.
Признавая плодотворной идею творческого взаимодействия патриархальной России с западноевропейскими народами, Тургенев оказался классическим выразителем русского национального сознания. Подобно Пушкину, он близко стоял к самому средоточию русской народной жизни.
В «Записках охотника» – этой, по-настоящему энциклопедии русских характеров, он скромно отметил «частичку русского духа». Сквозь все тургеневское западничество пробивается глубокая и несомненная любовь к Родине.
В своих романах Тургенев продолжал традиции «Записок охотника», нравственную ценность героев из «культурного слоя» он определял степенью их близости к духовному содержанию народа. Усвоение европейских достижений только усилит самобытность России. «… нас хоть в семи водах мой, – нашей, русской сути из нас не вывести» ( XIV, 10).
«Россия без каждого из нас обойтись может, но никто из нас без нее не может обойтись. Горе тому, кто это думает, вдвойне горе тому, кто действительно без нее обходится», – эти всем известные слова из романа «Рудин» звучат как признание безграничной любви к своему Отечеству; в них заключена доминанта нашего национального самосознания: российский патриотизм.
«Великий, могучий, правдивый и свободный русский язык для Тургенева показатель духовной одаренности русского народа.
Во второй главе «Дворянские просветители в романах Тургенева «Дворянское гнездо» и «Дым» в центре нашего внимания оказывается фигура Литвинова и те аспекты содержания романа, которые связаны с его образом, а также соотношение философско-нравственной и социальной проблематики «Дыма» с романом «Дворянское гнездо», установление глубокой общности этих тургеневских произведений. Авторское решение проблемы исторического развития России в них остается однозначным.
В первом параграфе «Литвинов выразитель нравственно-общественной программы Тургенева» рассматривается проблема нравственного долга в личной жизни Литвинова и в его социальной деятельности; утверждается идейная близость автора к этому герою-просветителю, помещику-практику, принимающему совет Потугина трудиться на благо России, используя полученные за границей познания. Литвинов изображен среди основных идеологических течений эпохи и показан противником как аристократически-консервативной, так и революционно-демократической партий.
В соответствии с христианским учением Тургенев придает большое значение сознанию долга нравственной ответственности человека за свое жизненное поведение. Когда естественное влечение к счастью вступает в противоречие с нравственным сознанием человека, тогда возникает необходимость отречения.
Литвинов пытается побороть любовь к Ирине и сберечь свое человеческое достоинство. Он испытывает трагедию внутреннего раздвоения личности, борьбу рассудка и натуры.
Духовное состояние Литвинова, влюбленного в Ирину, его колебания и внутренняя борьба раскрываются, как показала Г.Б. Курляндская, с помощью «синтетического сплава авторской речи и речи героя». «Обобщенная авторская характеристика предшествует монологу, вводит читателя в душевное состояние персонажа, предельно приближаясь к самому строю его мышления и речи. Затем это авторское повествование, изнутри обогащенное эмоциональностью героя, выливается в настоящий монолог Литвинова». Таким образом, «монолог приобретает диалогизированный характер и становится выражением внутреннего своеобразного раздвоения противоречивой сложности сознания» [7].
В «Дыме» Тургенев пристально следит за сменой противоположных чувств в душе героев. Любовь к Ирине изображается как стихийная сила, которая противоречит совести Литвинова.
В описании сердечной жизни героев Тургенев в этом романе особенно часто использует символические средства. О.Н. Осмоловский, отмечая изменение психологического рисунка писателя в двух последних романах Тургенева, пишет, что в «Дыме» писатель устремился «к типизации сложных, запутанных и неясных состояний и часто передает их в символической форме, сближая с природными явлениями («вихрь», «мрак», «грозовой ливень»…), что подчеркивает их стихийность»[8].
Естественная, чувственная жизнь человека становится прекрасной, когда она изнутри озаряется духовностью, когда нравственное и природное сливаются.
Как и в своих предыдущих романах, в «Дыме» Тургенев проверяет своего героя любовью. И Литвинов все-таки выдерживает это испытание.
Современники Тургенева и некоторые советские литературоведы не поняли нравственную значимость личности Литвинова и увидели в нем отсутствие политических убеждений, особенных черт характера, передовых идей. Но еще С.М. Петров справедливо не соглашался с мнением о Литвинове как «существе безликом и бесцветном». Тургенев ценит в Литвинове «его нравственный облик, его честность и порядочность, его готовность к «действительной службе» на благо своему краю»[9].
В отличие от помещиков, которые были «совершенно сбиты с толку эманципацией», он желал стать образованным хозяином, служить обществу и народу. В этом его несомненное превосходство над «лишними людьми».
В «Дыме» Тургенев не отказывался от своих взглядов, провозглашенных им в «Дворянском гнезде». Как и в «Дворянском гнезде», писатель говорит об общественной значимости просвещенного дворянства. В одном из писем начала 1870-х годов Тургенев сказал: «Народная жизнь переживает воспитательный период внутреннего, хорового развития, разложения и сложения; ей нужны помощники – не вожаки, и лишь только тогда, когда этот период кончится, снова появятся крупные, оригинальные личности» (П., X, 296). Этот период исторического развития России и нашел свое яркое выражение в романе «Дым».
Литвинов с интересом слушает Созонта Потугина, не во всем с ним соглашаясь, но со временем последует его совету служить на благо народа, способствовать реализации европейских форм общественной жизни. Герой хозяйничает в своем поместье, применяя приобретенные за границей знания по агрономии и технологии. Своим романом Тургенев убеждал в потребности каждодневного, упорного труда по усовершенствованию российской жизни. В связи с этим, как будто скромная и «незаметная» деятельность Литвинова выступает в своей благородной значительности. «Терпение требовалось прежде всего, и терпение не страдательное, а деятельное, настойчивое, не без сноровки, не без хитрости подчас…» Прошло два года, «начинался третий. Великая мысль осуществлялась понемногу, переходила в кровь и плоть: выступил росток из брошенного семени, и уже не растоптать его врагам – ни явным, ни тайным» (IX, 318–319) (выделено мною – И.А.). Тургенев верит в творческую силу преобразователя Литвинова, что подтверждает его письмо к А.П. Философовой от 11 (23) сентября 1874 года. «Для предстоящей общественной деятельности не нужно ни особенных талантов, ни даже особенного ума – ничего крупного, выдающегося, слишком индивидуального; нужно трудолюбие, терпение; нужно уметь жертвовать собою безо всякого блеску и треску – нужно уметь смиряться и не гнушаться мелкой и темной и даже низменной работы...», нужно «учить мужика грамоте, помогать ему, заводить больницы и т.д… Чувство долга, славное чувство патриотизма в истинном смысле этого слова – вот все, что нужно…Мы вступаем в эпоху только полезных людей... и это будут лучшие люди. Их, вероятно, будет много; красивых, пленительных – очень мало» (П., X, 295-296).
Писатель был убежден в том, что «именно их усилиями могут создаваться технические, экономические, моральные, культурные предпосылки для воплощения в жизнь идей мирного прогресса и свободы, социального переустройства на основе гуманистических идеалов», пишет В.М. Головко. Для нас ценной является его мысль о Тургеневе как об «одном из самых ярких мыслителей «теории либерального эволюционизма», выразителе «концепции исторической миссии русской интеллигенции», «философско-социологическое и художественное наследие» которой «является феноменом отечественной интеллектуальной истории»[10].
Ю.В. Лебедев справедливо считает, что упования Тургенева на благополучие России связываются не с Потугиным, а с Литвиновым – «практиком переходной эпохи, деятелем во имя грядущего возрождения, почву для которого он готовит исподволь, скромным своим трудом… Но этот труд не имел ничего общего с буржуазным предпринимательством, личным обогащением» [11].
По мысли И.А. Беляевой, Тургенев в «Нови» продолжит линию Лаврецкий Литвинов, где «попытается представить четкую концепцию постепенного развития России, которая начала складываться в его писательской лаборатории еще в период работы над романами «Дворянское гнездо» и «Дым»[12].
В «Дыме» писатель искал такие конструктивные силы, которые могли способствовать разумному преобразованию общества.
С помощью синтетической речи, когда совместно звучат голоса автора и героя, равно оценивая происходящее, Литвинов показан в чуждом и неприятном ему окружении. Автор разделяет критическое отношение Литвинова и к аристократической, и к мнимо-революционной оппозиции. Во внутренних монологах Литвинова звучит осуждение и гейдельберской эмиграции, и правительственной партии, и высшего света. Близость героя и автора в данном случае снова проявляется в уже указанном сплетении их речи. Подобные сплетения наблюдаем в «Дыме» многократно. Психология Литвинова «рассматривается не с точки зрения постороннего наблюдателя, а изнутри, приемами внутреннего говорения»[13].
Тургенев с сожалением констатирует, что русское дворянство заимствует на Западе вовсе не самое лучшее, он доказывает, что истинное западничество не тождественно подражанию внешним европейским формам. В критическом отношении ко многим социальным и общественно-политическим явлениям, объединяются и Литвинов, и Потугин (сатирическая составляющая речей Потугина более явственна, чем у Литвинова), и автор.
Как справедливо замечает Ю.В. Лебедев, «образ «дыма» – беспорядочного людского клубления, бессмысленной духовной круговерти – проходит через весь роман и объединяет все его эпизоды в симфоническое художественное целое… Тургенев добивается широкого охвата жизни в романе»[14].
«Дым» – один из самых полемичных романов Тургенева, в котором подвергнуты критике разнообразные сферы общественной жизни России 1860-х годов, особенно «высшие слои» дворянского общества.
Во втором параграфе «Единая позиция Тургенева в романах «Дворянское гнездо» и «Дым» проводятся параллели между этими двумя произведениями.
В «Дворянском гнезде» для Тургенева важнейшей становится тема России и исторического призвания русского человека. В романе выдвигается мысль о нравственном и гражданском долге, о труде ради народа, звучит протест против внешних форм европеизации. Все это сближает «Дворянское гнездо» с романом «Дым». В обоих произведениях происходит возвращение героев на Родину с целью служения ей, работы на ее благо. До последнего времени в тургеневедении преобладало мнение, что «Дворянское гнездо» и «Дым» не имеют между собой ничего общего, что в «Дворянском гнезде» Тургенев – славянофил, а в «Дыме» – западник. В действительности же «Дворянское гнездо» и «Дым» отличаются единством авторской позиции: только в «Дворянском гнезде» критически представлены слабые стороны западничества, а в «Дыме» – слабые стороны славянофильства, что объясняется своеобразием изображаемых исторических эпох. Тургенев неизменно чужд национальной ограниченности. Любовь к родине сочеталась у него с уважением к другим народам.
В споре с Паншиным раскрывается вера Лаврецкого в самобытность культуры русского народа. В Лаврецком Тургенев нашел гармоническое слияние эстетического чувства и практического сознания. От образа Лаврецкого протягиваются нити к Литвинову – герою тургеневского «Дыма». В диссертации развивается положение о том, что Лаврецкий и Литвинов находятся в одном идейно-художественном ряду.
Вместе с тем, Лаврецкий, пришедший к сознанию необходимости полезного дела, Литвинов, терявший и мучительно обретавший эту истину вновь в сложные для России 1860-е годы, – являются литературными предшественниками Соломина – положительного деятельного «негероя», постепенно и спокойно работающего на благо ближнего.
В заключении подводятся основные итоги работы:
1. Тургенев считал Россию равноправной участницей культурного диалога с Западом. «Западничество» им понималось как взаимодействие народов, обладающих культурным своеобразием и своей национальной идеей. Это взаимодействие было для Тургенева источником духовного роста человечества.
В полном согласии с Белинским Тургенев полагал, что народы, творчески соревнуясь, обогащают друг друга. Писатель знал, что освоение научных, технических и промышленных достижений Запада лишь способствует культурному росту русских. Он верил в самобытность и силу русского народа.
2. В полемике с Герценом Тургенев выступал против народнической идеализации русского крестьянина, не считал его носителем социалистического сознания. Он отвергал народническое обоснование особых путей развития России, отстаивал единообразие исторического процесса для всех европейских государств.
3. Сложно-противоречивым является отношение Тургенева к Потугину: писатель разделяет главную его мысль о единообразном пути развития Европы и России. Но «западничество» Тургенева не тождественно идеологической программе Потугина, потому что писатель верил в самобытность русского народа и его духовные потенции. Он не разделял пессимистические суждения Потугина о творчески бездарном народе.
4. Вопрос о путях исторического развития России Тургенев решал с одних и тех же позиций в «Дворянском гнезде» и «Дыме». Спор Паншина с Лаврецким – это столкновение заядлого «западника» с патриотом, выражающим народное самосознание. Чиновник «по особым поручениям» отрицает творческую самостоятельность русского народа. Лаврецкий, напротив, отстаивает духовную ценность его культуры. В речи Лаврецкого представлена тургеневская критика крайних либералов-«западников». С одной стороны, суждения Потугина о бездарности русских также противостоят взглядам Тургенева, прославлявшего чувство Родины, народную правду и смирение перед нею.
5. По мысли Тургенева, будущее России связано с Литвиновым, который обращается к почетной задаче будничных практических дел. Писатель придерживается мысли о постепенных реформах в государственной, экономической и культурной сферах страны. Он предлагает «меньшинству образованного класса» принимать в этом участие. Как и в предыдущих тургеневских романах, в «Дыме» происходит пересечение социально-исторических, философско-нравственных и психологических линий развития сюжета. Значение Литвинова как героя «нового времени» раскрывается и через нравственно-психологический конфликт. Пережив глубокую душевную драму, тургеневский герой смог с честью выйти из любовной коллизии.
6. В «Дыме» отразилась эволюция психологического мастерства Тургенева. Вместе с тем, в главном психологическая манера Тургенева осталась прежней. Выявляя духовное состояние героя формами внутреннего говорения, он оставался противником той психологической детализации, которая, по словам Н.Г. Чернышевского, приняла форму «диалектики души» в творчестве Л.Н. Толстого.
7. Сатирические сцены «Дыма» выявляют идейно-политическую позицию Тургенева как либерала, то есть «человека, принадлежащего эпохе 40-х годов», «человека, не изменившего до конца ни своим художественно-литературным убеждениям, ни так называемому либеральному направлению». По признанию самого писателя, «слово либерал означало протест против всего темного и притеснительного, означало уважение к науке и образованию, любовь к поэзии и художеству и наконец пуще всего означало любовь к народу, который, находясь еще под гнетом крепостного бесправия, нуждался в деятельной помощи своих счастливых сынов» (XV, 58).
Основные положения диссертации апробированы на международной научной конференции «И.С. Тургенев и Ф.И. Тютчев в контексте мировой культуры» 23–26 сентября 2003 года в Орле; на конференции «Творчество писателей-орловцев в истории мировой литературы» в Орле 21–25 сентября 2004 года; на конференции «Молодые ученые о И.С. Тургеневе» в Москве 23 ноября 2004 и на конференции «Молодые тургеневеды о Тургеневе» в Москве 17–19 ноября 2005 и отражены в шести публикациях:
1. Алексашина, И.В. Полемика И.С. Тургенева с А.И. Герценом об исторических путях развития России / И.В. Алексашина // Известия Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена. № 16 (40): Аспирантские тетради: Научный журнал. – СПб., 2007. – С. 13 – 17.
2. Алексашина, И.В. Герой и автор в романе И.С. Тургенева «Дым» / И.В. Алексашина // Вестник МГОУ. Серия «Русская филология». – № 2. – 2007. – М. : Изд-во МГОУ. – С. 231 – 234.
3. Алексашина, И.В. Роман «Дым» Тургенева в оценке литературоведов / И.В. Алексашина // Известия Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена. № 26 (49): Аспирантские тетради: Научный журнал. – СПб., 2008. – С. 14 – 18.
4. Алексашина, И.В. Современное звучание романа И.С. Тургенева «Дым» / И.В. Алексашина // И.С. Тургенев и Ф.И. Тютчев в контексте мировой культуры: (к 185-летию И.С. Тургенева и 200-летию Ф.И. Тютчева): Материалы международной научной конференции, (23–26 сент. 2003 г., Орел). – Орел, 2003. – С. 57–60.
5. Алексашина, И.В. П.Я. Чаадаев и И.С. Тургенев: актуальная связь / И.В. Алексашина // Филологические записки. Вестник литературоведения языкознания. Вып.21. – Воронеж, 2004. – С. 259–262.
6. Алексашина, И.В. О западничестве Тургенева / И.В. Алексашина // Молодые тургеневеды о Тургеневе. Материалы конференции / Сборник статей / научн. ред. И.А. Беляева. М.: Эконом-Информ, 2006. – С. 78–94.
[1] Бахтин, М.М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. М. : Искусство, 1988. – С. 18.
[2] Тургенев, И. С. Полн. собр. соч. и писем : В 28 т. Соч. Т. 1–15. Письма. Т. 1–13. / И. С. Тургенев. – М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1960–1968. / Письма, 1867–1869 : [Письма : В 13 т.] / И.С. Тургенев. – М.-: Л. Наука, 1964. – Т. 7. – С.14. Далее в тексте цитаты приводятся по этому изданию; римская цифра означает том, арабская – страницу, ссылки на письма приводятся с пометкой «П».
[3] Пустовойт, П.Г. И.С. Тургенев – художник слова / П.Г. Пустовойт. – М. : Изд-во МГУ, 1980. – С. 244-245.
[4] Стасов, В.В. Из воспоминаний о И.С. Тургеневе / В.В. Стасов // И.С. Тургенев в воспоминаниях современников: сб. ст. – М. : Худ. лит., 1969. – Т. 2. – С.101.
[5] Беляева, И.А. Система жанров в творчестве И.С. Тургенева / И.А. Беляева. – М. : МГПУ, 2005. – С.134.
[6] Белинский, В.Г. Полн. собр. соч. : В 13 т. Статьи и рецензии.1846–1848. / В.Г. Белинский. М. : Изд-во АН СССР, 1956. – Т. 10.– С. 19.
[7] Курляндская, Г.Б. Художественный метод Тургенева – романиста / Г.Б. Курляндская. – Тула : Приокское кн. изд-во. Орлов. отд-ние, 1972. – С. 224
[8] Осмоловский, О.Н. Ф.М. Достоевский и русский роман XIX века / О.Н. Осмоловский. – Орел : Труд, 2001.– С. 245.
[9] Петров, С.М. И.С. Тургенев: Творческий путь / С.М. Петров. – М. : Худож. лит., 1979. – С. 427,429.
[10] Головко В.М. И.С. Тургенев Л.А. Полонский Я.В. Абрамов: концепция эволюционного развития общества как феномен интеллектуальной истории / В.М. Головко // И.С. Тургенев: вчера, сегодня, завтра. Классическое наследие в изменяющейся России : Материалы международной научной конференции. Орел, 2008. – С. 45, 7, 9.
[11] Лебедев, Ю.В. Судьбы России в творческом наследии И.С. Тургенева, Ф.И. Тютчева, Н.С. Лескова / Ю.В. Лебедев. – Орел : Издательский Дом «Орловская литература и книгоиздательство» и К, 2007. – С.159.
[12] Беляева, И.А. Творчество И.С. Тургенева / И.А. Беляева. – М. : Жизнь и мысль, 2002. – С. 96
[13] Курляндская, Г.Б. К вопросу о характере Литвинова из романа И.С. Тургенева «Дым» / Г.Б. Курляндская // Учен. зап. / Орловский пединститут – 1959.– Т. 15. – С. 37.
[14] Лебедев, Ю.В. Судьбы России в творческом наследии И.С. Тургенева, Ф.И. Тютчева, Н.С. Лескова / Ю.В. Лебедев. – Орел : Издательский Дом «Орловская литература и книгоиздательство» и К, 2007. – С.153–154.
