А.В. Бондарев

ИСТОРИЯ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРОГЕНЕТИКИ:

ОПЫТ СИСТЕМАТИЗАЦИИ ОСНОВНЫХ СТРАТЕГИЙ

НАУЧНОГО ПОИСКА

“столкновение теорий – не бедствие, а благо,

ибо открывает новые перспективы…”i.

А.Н. Уайтхед

Преамбула

Одной из самых фундаментальных и волнующих проблем культурологии как науки является изучение динамики развития системы культуры. Российскими учёными за прошедшие два столетия было создано значительное количество трудов, посвященных изучению динамики культурогенеза, и возникла настоятельная потребность исследовать и обобщить эту литературу. Новизна настоящей работы заключается, главным образом, в том, что в ней впервые в историографии культурологии мы постараемся свести воедино различные течения в культурогенетике, раскрыв развитие отечественных подходов применительно к теоретическим аспектам конкретно-исторического изучения культурогенеза.

Основная научная проблема, на изучение которой направлена данная работа, состоит, прежде всего, в противоречии между существующими в отечественной литературе стратегиями теоретического исследования культурогенеза. Различия между ними носят терминологический, гносеологический и методологический характер. В первую очередь, обращает на себя внимание различное понимание исходного понятия – «культура» – и соответственно разное понимание масштабов её динамики («культурогенеза»). Поэтому нам представляется, что с точки зрения корректности анализа, само сопоставление существующих в литературе направлений изучения культурогенеза проблематично, поскольку каждое из них разнится по своим концептуально-категориальным установкам, исследуемому материалу и т.д. Вместе с тем современное состояние историографии культурологической мысли характеризуется полным отсутствием широкомасштабного осмысления обозначенной проблемы.

К сожалению, также до сей поры, окончательно не преодолен разрыв и разительное противоречие между накопленным в отечественной и мировой науке огромным фактическим материалом, посвящённым развитию различных явлений и сфер культуры, и нехваткой (за единичными исключениями) фундаментальных теоретических обобщений этого обширного материала, равно как и методологии подобного направления исследований (А.Я. Флиер). Хотя в соответствии с законами диалектики переход количества в качество уже начался, и поэтому на передовом рубеже культурологии остро ощущается необходимость в исследованиях, направленных на то, чтобы проследить и комплексно проанализировать методологические аспекты изучения культурогенеза в русле отечественной и мировой философии истории культуры, специально рассмотрев развитие именно российских философско-исторических и культурологических традиций теоретического изучения культурогенетических процессов.

Для определения адекватной стратегии обновления и возрождения России в соответствии с её многовековыми традициями немаловажным является глубокое понимание закономерностей культурогенеза как процесса самообновления культуры. Это предполагает разработку выверенной культурной политики государства, базирующейся на общей теории динамики культуры. В этой связи представляется в высшей степени актуальным всестороннее комплексное изучение опыта российских учёных в осмыслении ритмов и закономерностей социо- и этнокультурных трансформаций. Отечественные концепции культурогенеза включают в себя теоретические положения, которые в том числе позволяют понять многие социально-политические и духовные процессы, происходящие в современном российском обществе.

Приоритетная цель настоящей работы – рассмотреть историю развития отечественной культурогенетики как область междисциплинарного синтеза многообразных направлений теоретического изучения культурогенетических процессов. Формирование российских традиций изучения культурогенеза проходило в тесной связи с зарубежными исследованиями в этой области, поэтому мы при необходимости попытаемся рассмотреть их становление на фоне развития мировой философии истории культуры.

В специальной литературе уже неоднократно указывалось на принципиальную важность исследования культурогенеза для целостного изучения исторического процессаii, что невозможно без систематизации, обобщения и осмысления уже накопленного в отечественной науке опыта изучения динамики развития системы культуры.

Несмотря на весьма обширный список авторов и их работ, которые можно отнести к данной проблематике, на настоящий момент создано, тем не менее, сравнительно немного концептуальных теорий культурогенеза. Отмечавший это обстоятельство, И.Л. Коган пишет, что именно вокруг этих смыслообразующих теорий культурогенеза происходят наиболее оживленные дискуссии, их используют в качестве материала, от которого можно оттолкнуться для построения теорий в других областях гуманитарного знанияiii.

История изучения культурогенетической проблематики

Одним из первых опытов изучения этнокультурного развития можно считать сочинение Дж. Вико «Основания новой науки об общей природе наций» (1725 г.)iv. Однако в этой работе, как и в большинстве других философско-исторических произведений предшествующих и последующих столетий, к теоретическому изучению истории преобладал синкретический подход, который не позволял адекватно выделить в историческом процессе соответствующие уровни аналитического исследования. Кроме того, в этой связи следует указать и на неразработанность концептуально-категориального аппарата, что выражалось в частности и в отсутствии адекватного терминологического, эпистемологического и методологического инструментария. Всё это, безусловно, затрудняло научный дискурс учёных прошлого в постижении интуитивно ощущавшихся ими законов развития культуры. Поэтому эти и иные трудности не давали возможности уловить специфику каждого из подпроцессов исторического развития и тем самым препятствовали рассмотрению полномасштабной панорамы исторического процесса во всей его многоуровневости и многомерности.

Первые попытки аналитической дифференциации отдельных уровней исторического развития из всей сложносоставности исторического процесса стали предприниматься, по всей видимости, с середины ХХ в., хотя некоторые шаги в этом направлении делались и ранее. В этом смысле особого внимания заслуживают труды О. Шпенглера, А.Дж. Тойнби, К. Квингли (цивилизационная парадигма), П.А. Сорокина (системный подход к изучению идеациональной, чувственной и идеалистической типов культуры), Ф. Броделя (концепция «глобальной истории» и различных масштабов «процессуальной протяжённости»), Л.Э. Уайта (изучение эволюции культуры), Дж. Стюарда (теория многолинейной эволюции), М. Харриса (универсальные уровни организации общества), М. Салинса и Э.Р. Сервиса (соотношение «общей» и «специфической» эволюции культуры), А. Моля (анализ социодинамики культуры), Р.Л. Карнейро (закономерности культурного процесса) и др.

Работы выдающегося американского культурантрополога А.Л. Крёбера (1876–1960) относятся к числу первых и наиболее плодотворных опытов в создании теории макрокультурного развития, действительно отвечающей критериям научности. В 1944 г. им был издан трактат «Конфигурации развития культуры», ставший провозвестником начала качественно нового этапа в теоретико-культурных исследованиях в целом и культурогенетики в частности. И хотя Крёбер в своих работах и не использовал понятие «культурогенез», тем не менее, современное значение этого термина вполне укладывается в его дефиницию «процессов культурного роста» («process of culture growth»).

В отечественной науке уже начиная с середины ХIХ в. осознавалась важность самостоятельных исследований процессов этнической и культурной динамики. Первые опыты такого рода разработок были предприняты в рамках философии истории (П.Я. Чаадаев, кн. В.Ф. Одоевский, А.С. Хомяков, братья Киреевские, Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев и др.). В начале ХХ в. изучение процессов этнокультурного развития было продолжено в трудах крупных отечественных учёных ак. Н.И. Кареева, П.Н. Милюкова, Р.Ю. Виппера, П.А. Сорокина и др.

Однако только в трудах второй половины ХХ в. вырабатывается адекватный терминологический аппарат и появляются первые попытки изучения собственно культурогенеза. Здесь следует обратить внимание на то, что к постановке культурогенетических проблем исследователи пришли отталкиваясь от конкретно-исторического изучения процессов этногенеза. Так, в 1973 г. академик А.П. Окладников (1908–1981), характеризуя состояние исследований данной области в мировой науке, констатировал общую неразработанность методологии изучения процессов культурогенеза. Со своей стороны, в этом направлении им был выдвинут целый ряд весьма конструктивных предложений, ставших первоначальными ориентирами для последующих исканий многих отечественных учёных. В частности, в одной из своих статей А.П. Окладников обращал внимание на то, что “понятие культурогенеза охватывает, разумеется, все стороны культуры, как духовной, так и материальной”v. Учёный указывал на глубокую взаимообусловленность таких феноменов, как этнос и культура. По словам А.П. Окладникова, – сама постановка проблемы этногенеза невозможна в отрыве от изучения процессов культурогенезаvi. На наш взгляд, представляется весьма глубокой его мысль о том, что культурогенез и этногенез являют собой две стороны единого исторического процесса, в которых находит своё отражение диалектика действительного развития историиvii. К сожалению, влияние культурогенетических разработок А.П. Окладникова и их значение для современной культурологии ещё совершенно в должной мере не изучены, хотя можно смело утверждать, что фигура этого неординарного учёного стоит у истоков сразу двух течений в отечественной культурогенетике: археологического и этнографического направлений реконструкции процессов культурогенеза.

Особое значение в изучении процессов этнокультурного развития принадлежит работам Л.Н. Гумилёва (1912–1992). Сразу стоит оговориться, что хотя для Л.Н. Гумилёва проблема динамики культурогенетических процессов не была предметом отдельного обстоятельного исследования, всё же тема взаимосоотношения природного и сверхприродного начал человеческой истории проходит ярким лейтмотивом во всём творческом наследии учёного.

Опыт реконструкции исторических условий истоков культурогенеза на основе анализа археологических и этнографических данных нашёл своё отражение в сочинениях В.Р. Кабо, М.В. Крюкова, Б.Ф. Поршнева, В.В. Селиванова, Ю.И. Семёнова, А.Д. Столяра, В.А. Шнирельмана, Л.А. Файнберга, A.M. Хазанова и др.

Некоторые методологические вопросы генезиса и развития различных этнокультурных феноменов, а также форм человеческой деятельности и культуры поднимались рядом представителей советской академической этнографии и теории культуры: В.П. Алексеевым, М.И. Артамоновым, С.А. Арутюновым, Ю.В. Бромлеем, В.Е. Давидовичем, И.М. Дьяконовым, Ю.А. Ждановым, М.С. Каганом, Э.С. Маркаряном, В.М. Межуевым, А.В. Шнирельманом и др.

В конце 1970 – 1980-х гг. С.И. Вайнштейном была предпринята попытка разработки основ категориально-понятийного аппарата и уточнения методологического инструментария культурно-генетических исследований в рамках исторической этнографииviii. По его убеждению, к числу важнейших вопросов, входящих в культурно-генетические исследования, относятся: происхождение и формирование современных этнических культур; генезис отдельных компонентов традиционно-бытовой культуры; генетические связи и взаимовлияния традиционных народных и профессиональных форм культуры в процессе культурогенезаix.

Собственно одним из основателей общей теории культурогенеза по праву можно считать проф. А.Я. Флиера, исследования которого явились, на наш взгляд, новой вехой в фундаментальной культурологии. В 1995 г. в Российском институте культурологии А.Я. Флиером была защищена диссертация, специально посвящённая структуре и динамике культурогенетических процессовx. Масштабность и фундаментальность этого исследования стали основанием для присуждения учёному докторской степени сразу, минуя кандидатскую, что стало первым подобным прецедентом в истории гуманитарных наук России. В своих работах, посвящённым этой проблеме, учёным был в значительной мере заложен методологический базис культурогенетики и намечены многие перспективные направления дальнейшего изучения в том числе и вопросов, касающихся инновационных механизмов культурогенезаxi.

В 1998 г. в совместной монографии «Культура как система» А.А. Пелипенко и И.Г. Яковленко высказали мнение, что к неоднократно постулируемому единству онто- и филогенеза имеются основания добавить ещё и культурогенез. Они отмечают, что если все эти три онтологических уровня рассматривать как единосущные и единоструктурные, то выброс новорожденного младенца в мир оказывается онтологически параллелен выпадению предчеловека из природного континуумаxii. Следовательно, для данных авторов первой, невыводимой и постулируемой, теоретической посылкой является полагание единства онто-, фило - и культурогенеза. Последнее, по их убеждению, означает, что культурогенез не исчерпывается событием, отнесенным в далекое доисторическое прошлое, а он есть перманентно длящееся состояние, переживаемое и проживаемое всяким субъектом культуры с момента его рожденияxiii.

Рассмотрением культурогенеза как категории теории культуры занимается проф. В.И. Лях, защитившая в 1999 г. по данной тематике докторскую диссертацию. Исследовательница понимает под культурогенезом сложный, постоянно развивающийся, интегративный процесс, способный к самовозобновлению, рождению новых форм и интеграции их в социальную практику. По словам В.И. Лях, культурогенез – это процесс, обладающий собственными имманентными особенностями, но развёртывающийся на одном общем фундаменте, построенном в результате формирования нации и её культурыxiv.

Сравнительно не так давно в 2002 г. И.Л. Коганом в Белорусском государственном университете культуры, в Минске, была защищена докторская диссертация, посвященная этнопсихологическим предпосылкам возникновения и развития культуры. Культурогенез является, согласно И.Л. Когану, воспроизводимым процессом производства культуры как совокупности моделей и результатов культурной деятельности человека. Сам культурогенез рассматривается им в качестве результата культурной деятельности этносоциальной общности и индивида, наиболее существенными элементами которой является систематичность и системность, берущие начало в психологических феноменах памяти и устремленности человека к самодетерминацииxv.

Ряд вопросов, смежных с культурогенетической проблематикой в контексте синергетической парадигмы, затрагивается О.Н. Астафьевой (изучение возможностей и перспектив синергетического подхода к исследованию социокультурных процессов); В.П. Бранским и С.Д. Пожарским (социальная синергетика и акмеология); В.В. Васильковой (порядок и хаос в развитии социокультурных систем: синергетика и теория социальной самоорганизации); И.А. Евиным (искусство и синергетика); Е.Н. Князевой и С.П. Курдюмовым (философско-культурологические аспекты синергетики); Ю.М. Лотманом (самоорганизация семиосферы культуры); Г.Г. Малинецким (синергетические аспекты механики исторического процесса); А.П. Назаретяном (глобальные кризисы в развитии мировой культуры); Н.С. Розовым (структура цивилизаций и закономерности исторического процесса); В.С. Стёпиным (фундаментальные проблемы морфологии и динамики научного познания, традиции и новации в научном развитии); Н.А. Хреновым (проблемы переходности культуры в эпоху социального хаоса); В.П. Шалаевым (методологический и мировоззренческий потенциал социосинергетики в изучении культуры) и др.

Поскольку, как мы полагаем, феномен культуротворчества является системообразующим для процессов культурогенеза, то при их изучении нам представляется чрезвычайно перспективным использовать блестящие разработки одного из основателей общей теории творчества проф. А.А. Коблякова. Рассмотрению культуротворческой активности личности посвящены некоторые публикации И.А. Бескова, Д.Б. Богоявленской, Р.М. Грановской, Н.С. Злобина, В.М. Межуева, И.А. Нужной, А.З. Рахимова, В.И. Самохваловой и др.

Изложению отдельных проблем социокультурной динамики уделено место в соответствующих разделах работ Э.Г. Абрамяна, Г.А. Аванесовой, С.А. Арутюнова, Н.Г. Багдасарьян, Л. Голиковой, П.К. Гречко, В.М. Диановой, Л. Зубановой, Л.Г. Ионина, И.Я. Левяша, Э.С. Маркаряна, Э.А. Орловой, В.И. Пантина, Ю.М. Плотинского, В.Н. Романова, Н.З. Чавчавадзе, И. Чернова, А.Е. Чучин-Русова, И.Е. Ширшова, О.М. Штомпеля, А.В. Шубина, Ю.В. Яковца и др.

К числу конкретно-исторических исследований процессов культурогенеза примыкают работы Т.Н. Арцыбашевой (культурогенез народов Центральной России в Средневековье и раннее Новое время); А.С. Ахиезера (Россия: критика исторического опыта); И.В. Кондакова (закономерности развития российской культуры); О.В. Сизовой (культурогенез и парадигмальность феномена Голливуда); А.В. Шестаковой (южнорусский культурогенез: территориальные особенности, факторы, следствия) и др.

Общая классификация

основных направлений в теоретическом исследовании культурогенеза

В отечественной науке сложился целый ряд различных тенденций в теоретическом изучении культурогенеза. Попытаемся представить в виде приводимой ниже схемы общую типологию стратегических линий культурогенетических исследований

^[1], а затем постараемся кратко охарактеризовать наиболее значимые из авторских подходов.

Палеонаправление в изучении культурогенеза. До сих пор в ряде археологических и культурологических работ культурогенез зачастую постулируется исключительно как процесс собственно происхождения элементов культуры в виде простейших каменных орудий труда и предметов быта, осуществившейся в первобытную эпоху. В более общем определении: культурогенез – это процесс зарождения материальной и духовной культуры человечества, происходивший в тесной связи с антропологическим формированием человека, становлением орудийной деятельности и социальных отношений. Т.е., при таком толковании, культурогенез – это фаза перехода от биологической формы движения к социокультурнойxvi. Следовательно, сторонники этой точки зрения отделяют период появления культуры («культурогенез») от её последующего развития, которое рассматривается, как правило, на основе однолинейной эволюционистской парадигмы (либо в модернизированном варианте – допуская «разветвления» в определённые периоды историко-культурного становления человечества). Решительно не понятно, чем маркированы у этих исследователей моменты начала и конца «зарождения», и зачем надо обособлять время «сложения» культуры в отдельный период «культурогенеза» от всего процесса её дальнейшего развития. Разве формирование системы культуры не есть начало её развития?

Это воззрение на культурогенез было подвергнуто в специальной литературе вполне обоснованной критике. Так, проф. Э.С. Маркарян доказал несостоятельность монолинейного эволюционизма применительно к развитию культуры локальных цивилизацийxvii, а проф. А.Я. Флиер в своей монографии задаёт приверженцам этой точки зрения ряд риторических вопросов: разве с концом первобытной эпохи (т.е. периодом, по их убеждению, завершения генезиса культуры) прекратилось порождение новых культурных форм, социальное и этническое формирование новых культурных систем? Разве за пять тысяч лет, прошедших со времени зарождения первых городских цивилизаций, человеческое общество сохранило морфологию своих культурных черт? И сам даёт ответ на выдвинутые им вопросы: “Совершенно очевидно, что в течение всего этого времени порождение новых культурных явлений не прекращалось и продолжается в наши дни”xviii.

Как мы видим, по существу спор идёт вокруг смыслового наполнения самого термина «генезис», который можно перевести с греческого и как «процесс развития (приведший к определённому состоянию, виду, явлению)», а не только как «зарождение». В данном случае ограничение семантики данного понятия лишь моментом или периодом происхождения этноса («этногенез») и его культуры («культурогенез») представляется некорректным этимологически и не вполне удачным в теоретическом плане, да и не отражает всей сложности конкретно-исторического развития культурогенеза и этногенеза. Как известно, генезис как философская категория выражает весь процесс возникновения и становления развивающегося явления в целом. В этом смысле представляется справедливым мнение А.Я. Флиера: “Поскольку культура всякого общества не только единожды рождается, но и в последующем, покуда это общество существует как устойчивая социальная целостность, непрерывно воспроизводится, культурогенез в наиболее расширительном смысле слова тождествен истории культуры”xix. Поэтому, заключает А.Я. Флиер, вся история культуры представляет собой процесс постоянного самовозобновления, т.е. генезисаxx.

Таким образом, следует признать наиболее адекватным широкое понимание культурогенеза как процесса не только возникновения, но и всего имманентного развития системы культуры. Если же в исследовательских целях возникает настоятельная необходимость выделить зарождение культуры в качестве самостоятельного объекта изучения, то чисто терминологически этот период было бы более точно обозначать понятием «культурогония», которое составлено нами по аналогии с такими словами, как «космогония» или «этногония» и т.д. Что же касается древнейших этапов развития культуры, то их было бы тогда возможно определить как процессы палеокультурогенеза.

Археологическое направление реконструкции процессов культурогенеза. Как уже отмечалось выше, первые шаги в постановке теоретических проблем культурогенеза в нашей стране были предприняты ак. А.П. Окладниковым, учёному необычайно широкого круга исторических и этнографических интересов, обладавшему редкостным чутьём археолога, благодаря которому им были совершены многие крупнейшие археологические открытия в Сибири, на Дальнем Востоке, на просторах Центральной Азии и Монголии. Его работы в данной области оказали существенное влияние на целый ряд исследователей, обративших свои силы в том числе и на изучение различных аспектов культурогенетической проблематики в контексте собственных научных интересов (В.С. Бочкарев, А.П. Деревянко, В.М. Массон и др.).

Примкнув к разработке этого направления, уже в сер. 1970-х гг. В.С. Бочкарев попытался уточнить понятийно-категориальный аппарат археологической наукиxxi. В результате многолетних исследований и опираясь на отечественные и зарубежные традиции исследования археологических материалов, учёному удалось осуществить переход от статичного рассмотрения археологических культур к комплексной реконструкции историко-культурной динамики, которую он – как и А.П. Окладников – обозначил понятием культурогенез. В своих работах В.С. Бочкарев даёт следующее понимание исследуемого им вида культурной динамики: культурогенез в широком смысле можно рассматривать как процесс всех тех изменений, которые приводили к возникновению и становлению новых культурных образованийxxii. Как пишет учёный, этот процесс протекал в различных формах: путём эволюции, трансформации или же через резкий катастрофический скачок. Важнейшими субъектами культурогенеза, по его мнению, являются археологическая культура и тесно с нею связанная группа других археологических явлений (вариант культуры, культурно-историческая общность и т.д.)xxiii. В ходе полевых раскопок и конкретно-исторических изысканий В.С. Бочкарев пришёл к заключению, что применение трехступенчатой периодизации, подразделяющей бронзовый век на ранний, средний и поздний этапы, в качестве универсальной установки не позволяет учесть всю сложность культурных взаимодействий в эпоху бронзы. Учёным была предложена и, на наш взгляд, убедительно обоснована концепция, в соответствии с которой на территории Восточной Европы в бронзовом веке существовали три крупных очага культурогенеза: карпато-балканский, кавказский и волго-уральскийxxiv. В этих очагах, которые можно охарактеризовать как центры внедряемых инноваций, зарождались традиции, распространение которых формировало обширные блоки культурxxv. Эта идея была поддержана и существенно дополнена с привлечением других историко-культурных зон довольно широким кругом специалистов (В.М. Массон, В.В. Отрощенко, Д.Г. Савинов, А.В. Кияшко, В.И. Клочко, И.Т. Черняков и др.)

Особое значение в культурогенетике принадлежит археологическим изысканиям и конкретно-историческим работам ак. РАЕН В.М. Массона. Во многих его исследованиях в свете данных археологии разрабатывались теоретические и практические аспекты изучения пульсирующих ритмов культурогенезаxxvi, диалектического характера взаимодействия традиций и инноваций в процессах развития культурыxxvii, роли культурного наследия в культурогенезе и этногенезе евразийских народовxxviii и т.п. По сути, его работы, сочетающие в себе обширный фактический материал и теоретическую рефлексию, являются связующим звеном между миром археологии и миром культурологии – пока ещё друг от друга очень отдалёнными и, к сожалению, слабо сообщающимися между собой.

Среди современных археологов, занимающихся разработкой конкретно-исторических и фундаментальных проблем культурогенеза, следует особо выделить А.В. Кияшко. В своём исследовании процессов культурогенеза на востоке катакомбного мира им была разработана трёхуровневая структура признаков археологической культуры, соответствующая эпохальным, региональным и локальным масштабам её рассмотренияxxix. Учёным были внесены уточняющие коррективы в терминологический аппарат описания и анализа процессов культурного развития в их многообразии и динамикеxxx. Нам представляется в высшей степени значимым то, что, прекрасно владея археологической конкретикой, этот исследователь не забывает самого человека, тех безымянных творцов, созидавших древние культуры прошлого, от величия и великолепия которых ныне сохранились лишь одни археологические рудименты. “Одним из основных свойств человека является постоянное творчество культуры, – акцентирует внимание А.В. Кияшко, – которую можно рассматривать как некоторую искусственную, по сравнению с природой реальность”. И далее он подчёркивает: “Культурогенез внутренне присущ человечеству на всех стадиях его развития”xxxi. Развивая выдвинутую В.С. Бочкаревым плюралистическую концепцию очагов культурогенеза, А.В. Кияшко подчёркивает, что в такой системе координат хронологические понятия – ранний, средний, поздний (бронзовый век) – “утрачивают свой всеобщий даже в рамках Юго-Восточной Европы характер, становятся относительными и генетически не связанными и, более того, приобретают несвойственное им территориально-пространственное значение”xxxii. Такой подход знаменует парадигмальный сдвиг в теоретической археологии, который воплощается в смене универсалистско-однолинейной установки на более дифференцированную полицентрическую картину древнего культурного прошлого Евразии.

В русле этого же направления в прикладной культурогенетике находятся работы В.А. Алекшина (археология и проблемы культурогенеза); И.В. Бруяко (процессы культурогенеза в Причерноморско-Карпатском регионе в перв. пол. I тыс. до н.э.); В.Ф. Генинга и Л.С. Клейна (проблемы соотношения археологических культур и этнических общностей); Д.Г. Здановича (проблемы проявления в синташтинской культуре тенденций индоевропейского культурогенеза); С.В. Ивановой (динамика процессов культурогенеза в Северо-Западном Причерноморье); В.И. Клочко (Карпато-Днепровский центр культурогенеза); К.К. Марченко (экологическая ситуация и культурогенез в Северо-Восточном Приазовье скифской эпохи); Д.Г. Савинова (государства и культурогенез на территории Южной Сибири в эпоху раннего средневековья); В.И. Тимофеева (проблемы культурогенеза и взаимодействия неолитических культур в Балтийском регионе); М.Е. Ткачука (гетика: культурогенез и культурная трансформация в Карпато-Дунайских землях в VI-II вв. до н. э.); И.Т. Чернякова (Балкано-Дунайский очаг культурогенеза) и др.

Завершая рассмотрение этого направления, надо отметить, что большую роль в упорядочивании и систематизации исследовательских практик по многим проблемам культурогенеза и культурного наследия имела организация ак. В.М. Массоном целого ряда весьма представительных конференций и методологических семинаров, неоднократно собиравшихся по его инициативе в России (в первую очередь в Петербурге), Казахстане, Кыргызстане и Туркменистанеxxxiii. Благодаря самоотверженным усилиям Вяч. Кулешова и несмотря ни на какие преграды, в Санкт-Петербургском университете уже на протяжении нескольких последних лет удаётся проводить международные студенческие научные конференции «Проблемы культурогенеза и древней истории Восточной Европы и Сибири»xxxiv.

Этнокультурологическое направление в изучении культурогенеза. В 1960 – 1980-х гг. Л.Н. Гумилёвым было намечено несколько иное направление в изучении макрокультурной динамики. Закладывая основы общей теории этногенеза, Л.Н. Гумилёв попутно выдвинул целый ряд новаторских идей и по разбираемой нами тематике. Культурогенез понимался Л.Н. Гумилёвым, по всей видимости, как процесс возникновения и развития системы культуры того или иного народа (этноса)xxxv. Причём, учёный подчеркивал, что хотя “связь между этногенезом, историей этносов и историей культур есть, но она осложнена сопутствующими явлениями, во всех трёх случаях различными”xxxvi. Одним из важнейших связующих звеньев между процессами этногенеза и культурогенеза, по Л.Н. Гумилеву, выступает пассионарность

^[2], ибо как раз пассионарность творцов искусства и науки (музыкантов, художников, учёных и т.д.) кристаллизуется в артефактах культуры.

С большой долей уверенности можно говорить об определённом воздействии на формирование его концепции культурогенеза оригинальных идей В.А. Муравьева (1885-1932), а влияние на него других основоположников «русского космизма» – несомненно (В.И. Вернадского, А.Л. Чижевского и др.). Известна также его тесная близость идейным (в т.ч. культурософским) поискам основателей евразийства Н.С. Трубецкого, Г.В. Вернадского, П.Н. Савицкого и др., традиции которых он развивал в своих собственных исторических трудах.

Равно как и представители культурно-исторического направления (Н.Я. Данилевский, К.Н. Леонтьев, О. Шпенглер, А. Тойнби), Л.Н. Гумилёв также обратил внимание на неравномерность, скачкообразность исторического развития и формирования искусства, заинтересовавшись чередованием взлётов и спадов в развитии культуры различных народов (этносов)xxxvii. Но Гумилёв не был бы Гумилёвым, если бы, пожалуй, одним из первых в теоретической культурогенетике не поставил вопроса: «подъём и упадок чего?»xxxviii. А корректная формулировка проблемы, как он любил говорить, уже содержит в себе собственное решение, хотя и в неявном виде. Учёный отмечал, что непосредственно в самих артефактах культуры, в которых “природные материалы заключены в оковы строгих форм, саморазвитие прекращается, заменяясь медленным, но неуклонным разрушением, которое часто бывает необратимым”xxxix. Поэтому Л.Н. Гумилёв обращал внимание на то, что собственно культура существует, но не живёт, ибо без введения в неё творческой энергии людей она может либо сохраняться, либо разрушатьсяxl. Вместе с тем, в отличие от статического рассмотрения системы культуры, анализ её динамики, по нашему мнению, предполагает изучение не самих отдельно взятых произведений культуры – конечных результатов творчества людей, но постижение развития культурных традиций и их взаимопереплетение с инновационными проявлениями и т.д. Значит, необходимо учитывать всю специфику составляющих культурогенез процессов, их многообразие и характерные особенности взаимосвязей с этногенезом.

В работах Л.Н. Гумилёва представлена впечатляющая панорама синхронной и диахронической динамики ряда суперэтнических систем мировой истории (китайской, тибето-буддийской, персидской, эллино-римской, византийской, древнерусской, арабской, западной, российской и многих евразийских народов).

Рис. 1. (Схема Л.Н. Гумилева)

Кстати говоря, обращаясь к вопросу о том, может ли этнонациональный расцвет не сопровождаться культурным расцветом, и наоборот, А.Л. Крёбер в своё время давал утвердительный ответ, хотя, по его словам, такие события для истории — редкость. Учёный подчёркивал, что этническая (или национальная) энергия и культурная энергия – не одно и то же, хотя они и взаимосвязаны друг с другом. Этническую энергию Крёбер считал возможным рассматривать как потенциальную культурную энергию, или как культурную энергию, выражающуюся в простых и непосредственных формах, т.е. направленную главным образом на социальные, нежели собственно культурные целиxli.

Хотя и не занимаясь специально (как, например, А. Крёбер) исследованием макрокультурных ритмов, Л.Н. Гумилёвым все же был во многом уточнен собственно ход процесса развития культуры – культурогенеза, который, по его словам, протекает отнюдь не медленно и постепенно, без перемен и перерывов в якобы постоянно прогрессивном общественном развитии, как считали многие представители однолинейно-прогрессивного эволюционизма. Наоборот, бурные периоды рождений и активного формирования системы культуры данного народа, как считал учёный, сменяются периодами культурного спада, с последующим возрождением и обновлением сложившихся искусств и наук, переходящих в период инерции и медленного совершенствования устоявшихся традиций, что всегда, по его мнению, завершается упадком культуры и дальнейшей консервацией оставшегося культурного наследия и сохранением наиболее важных традицийxlii (см.: Рис. 1). Поэтому, если мы рассматриваем историю культуры, то “мы видим непрерывную линию традиции, постоянно перехлёстывающую этнические границы” в пространстве и во времениxliii. Основываясь на этом и исходя из выявленных им закономерностей этногенеза, Л.Н. Гумилёв наметил контуры общего алгоритма развёртывания культурогенеза, который мы реконструируем следующим образом: Подъём – Спад – Возрождение – Расцвет – Упрощение – Стабилизация – Стагнацияxliv. Но самый главный вывод учёного, по нашему мнению, состоит в том, что интенсивность процесса культурогенеза функционально зависит от уровня пассионарного напряжения этносистемыxlv. Другими словами, пассионарность определяет степень интенсивности рассматриваемых процессов, а доминанта (ментальность) – направление и своеобразие их проявления. Этот подход получил своё продолжение в работах В.Ю. Ермолаеваxlvi, К.П. Ивановаxlvii, Р.Х. Бариеваxlviii, И.Н. Михееваxlix, М.А. Игошевойl, Н.Г. Лагойдыli, А.М. Плущевскогоlii и др.

Пограничное положение между «археолого-культурогенетическим» и «этнокультурологическим» направлениями занимают исследования украинского учёного, зав. отделом энеолита и бронзы Института археологии Украинской Академии наук, проф. В.В. Отрощенкоliii. Им была предпринята, на наш взгляд, весьма удачная попытка сопоставления зоны Южноуральского очага культурогенеза с этой же территорией, задетой пассионарным толчком XVIII в. до н.э. Проф. В.В. Отрощенко отмечает, что, выведя на ось пассионарных сдвигов культуру условно названную андроновской, Л.Н. Гумилёв блистательно предвосхитил открытие Синташтыliv. В этой связи украинский учёный подчёркивает, что “гипотезы Л.Н. Гумилёва и В.С. Бочкарева фактически дополняют одна другую и лишены взаимной противоречивости по сути. Они созданы, – как пишет В.В. Отрощенко, – в лучших традициях петербургской научной школы”lv. Он обращает внимание на то, что “выявление позиции Южноуральского очага культурогенеза на оси пассионарных толчков требует уточнения его роли в проходивших вдоль этой линии историко-культурных переменах и в волновом распространении культурных новаций на восток и на запад от неё”lvi.

Философско-культурологическое направление в изучении культурогенеза. В соответствии с этим подходом культурогенез понимается как перманентный процесс порождения новых культурных форм. В этом плане заслуживает особого внимания модель культуры как игры, выдвинутая польским философом Станиславом Лемом (1921-2006), который являлся не только оригинальным писателем, но и одним из самых глубоких мыслителей XX столетия. По мнению Ст. Лема, Культура – по отношению к Природе – обладает своеобразным люфтом (полосой свободы), что объясняет существование чисто культурно изменяемых форм и смыслов. В 1968 г. Ст. Лем в своем труде «Философия случая» выдвинул стохастическую концепцию культурогенезаlvii, которая по своей сути вполне близка синергетическому мировидению. Ст. Лем писал так: “Культурогенез есть заполнение люфта между сообществом и миром, т.е. того промежутка, в котором мир, получив от сообщества адаптационную дань, сохраняет по отношению к нему нейтралитет. Этот люфт начинает заполняться поведенческими актами, поначалу случайными, а затем прилаживающимися друг к другу по законам зарождающегося культурного синтеза. Это – процесс (необычайно медленный, растянутый на многие поколения) самоусложняющейся игры, которая, не имея внешних парадигм, должна создавать их сама; на более высоких степенях самоорганизации речь, несомненно, идёт об «изобретениях», т.е. о чём-то возникшем впервые”lviii. В известной мере родственная творчески-вариативной модели макрокультурной динамики А.Л. Крёбера, стохастическая концепция культурогенеза Ст. Лема оказала значительное воздействие на всё последующее развитие культурогенетических исследований (хотя в культурологии это воздействие, пожалуй, в полной мере ещё не осознаноlix).

Проблемы теоретического осмысления культурогенеза наиболее разработаны на настоящий момент А.Я. Флиером, которому принадлежит честь конституирования культурогенетики в качестве полноправной дисциплины в рамках культурологии. Сущность культурогенеза, согласно проф. А.Я. Флиеру, заключается в процессе постоянного самообновления культуры не только методом трансформационной изменчивости уже имеющихся форм и традиций, но и путём возникновения новых феноменов, не существовавших в культуре ранееlx. “Культурогенез не является однократным событием происхождения культуры в эпоху первобытной древности человечества, – настаивает А.Я. Флиер, – но есть процесс постоянного порождения новых культурных форм и систем”lxi. Учёный рассматривает культурогенез как сложносоставный процесс, включающий в себя следующие подпроцессыlxii.

1. морфогенез – становление основных морфологических характеристик культуры, комплексов норм и стандартов деятельности как системных образований, регулирующих социальное бытие людей.
2. процесс этногенеза культуры, отражающий формирование локальных культур конкретно-исторических обществ, складывающихся по территориальному признаку (собственно этнических, суперэтнических — цивилизационных, этнополитических, этноконфессиональных и пр.).
3. социогенез культуры, связанный с формированием и эволюцией норм и стандартов тех или иных видов деятельности (специальностей), а также с появлением особых социально-профессиональных групп людей, осуществляющих эту деятельность и объединяющих эти группы профессиональных корпораций, сословий, каст, классов. Хотя социогенез культуры в силу постоянного развития форм деятельности и выделения новых ее видов и коллективных субъектов происходит непрерывно, тем не менее его наиболее активные и масштабные проявления имеют место, как правило, в периоды стадиальных морфогенезов культуры, отражая их социально-стратификационный аспект.
4. процесс формогенеза культуры, представляющий собой постоянное порождение новых форм, т.е. норм и стандартов деятельности (технологий и получаемых с их помощью продуктов), рефлексируемых обществом как образы его идентичности (черты, маркирующие его специфику) и воспроизводимых в большем или меньшем числе интерпретирующих эти формы культурных фактов.

А.Я. Флиер находит, что морфогенез, этногенез и формогенез культуры соотносятся между собой как общее, частное и уникальное в порождении культуры как объекта (продукта) человеческой деятельности. И наконец, социогенез культуры, по мнению учёного, является процессом сложения социально-деятельностной организации и стратификации коллективного субъекта культуры, рассматриваемого как в локальном, так и в стадиальном ракурсахlxiii. Следовательно, культурогенез, по А.Я. Флиеру, охватывает как объект, так и самого субъекта культурного развития. Как мы видим, данный автор придерживается наиболее расширительного понимания культуры, отождествляя в своих работах исторический процесс и динамику культурыlxiv.

Основываясь на предложенной им морфологии процесса культурогенеза, исследователь указывает на специфику его протекания на каждом из подуровней. Так, генезис культурных форм А.Я. Флиер подразделяет на фазы: инициирования новаций («социальный заказ», творческий поиск и т.п.), создания новых культурных форм, «конкурса» их функциональной и технологической эффективности, а также внедрения отобранных в ходе «конкурса» форм в социальную практику интерсубъектного воспроизводства и интерпретированияlxv. Причём, учёный отмечает, что некоторые формы, заимствуемые извне или «реактуализируемые» из культур прошлого, сразу включаются в фазу «конкурсного» отбораlxvi. Характеризуя исследования А.Я. Флиера в целом, следует заметить, что основное внимание в них сосредоточено прежде всего на инновационных механизмах порождения культурных систем различных таксономических уровней в функционировании культурогенеза.

Исследовательскую инициативу в рамках этого направления подхватила проф. В.И. Лях. Нам представляется в высшей степени ценным её указание на то, что культурогенез как способ освоения действительности, создания ценностей, реализации творческого потенциала человека в сфере материального и духовного производства представляет собой не просто сумму предметов и ценностей, а процесс раскрытия способностей и дарований людейlxvii. Основываясь на результатах своего исследования, В.И. Лях приходит к заключению, что культурогенез как категория теории культуры представляет собой фундаментальное, субстанциональное, субстратное понятие, помогающее обозначить основные закономерности, явления и процессы, происходящие в культуре, на основании которых возможно изучение культурных феноменов и их систематизация, а также разработка методологии и методов культурогенетических исследованийlxviii.

Согласно А.А. Пелипенко и И.Г. Яковленко, отправная точка культурогенеза – абсолютный максимум синкрезиса, где первичная нерасчленённость таит в себе весь космос потенциальных смысловых возможностей. Дробясь и расслаиваясь в процессе реализации этих смысловых возможностей в феноменологии культуры, синкрезис постоянно воспроизводится на базе достигнутого синтеза предшествующих расчлененийlxix.

“Дробление континуума на дискретные элементы – постоянно действующий принцип культурогенеза и один из важнейших процессуальных аспектов аксиологической дуализации” – полагают А.А. Пелипенко и И.Г. Яковленко. По их убеждению, единым принципом культурогенеза на всех его уровнях, включая и историю цивилизации, является процесс послойного распада синкрезиса, то есть вычленения и становления, а также закрепления в материале единичных и дискретных феноменов, рождаемых в ходе смыслополагания. По их мнению, понимание механизма распада синкрезиса, диалектики циклических периодов этого процесса и запускаемого им вечного двигателя семантической прогрессии является ключом к глубинной интерпретации всех культурно-генетических процессов, и в том числе человеческой историиlxx.

Теоретико-информационный подход в культурогенетике. Совсем недавно в 2004 г. С.М. Оленевым была защищена по данной проблеме докторская диссертация, в значительной мере закрепившая данное направление в культурогенетике. Базовая идея концепции С.М. Оленева состоит в попытке применить принципы информационного и метаинформационного детерминизма к основному содержанию теории культуры – процессу происхождения и эволюции культуры или культурогенезу. “Современному уровню знаний об информации – пишет С.М. Оленев – соответствует выведение диалектических принципов информационного и метаинформационного детерминизма, заключающихся в фундаментальной значимости информации – детерминантной меры структуры и метаинформации – меры свертывания качественных характеристик иерархически организованных систем в единстве материи, дифференцируемой в соответствии с аспектной дихотомией «вещественное - информационное»”lxxi. С.М. Оленев утверждает, что теория социально-информационных технологий представляет сложившуюся форму аспектных исследований метаинформационной детерминанты культурогенеза, один из теоретических плацдармов новой информационной парадигмы теории культуры. По его словам, принципы информационного и метаинформационного детерминизма определяют рассмотрение вещественной (материальной в традиционной транскрипции) культуры как производной от информационной технологической культуры – системы средств перцепции, осознания, номинации, моделирования, оценки и воплощения культурной феноменологии и эволюции самого социального человекаlxxii.

Культурогенез, как заключает С.М. Оленев, является высшей ступенью эволюции информационных процессов материального мира, реализуемой посредством развития методов оперирования информацией как детерминирующих адаптивных механизмов наиболее высокоорганизованного биологического видаlxxiii. Учёный полагает, что формирование системы представлений о детерминантных функциях информации открывает эффективное гносеологическое направление рассмотрения культуры как информационной системы. Это даёт возможность, по мнению С.М. Оленева, для построения целостной методологической парадигмы исследования культурогенетического процесса, основанной на базовых свойствах информации в целом, и модальностях социальной информации в частности, а также позволяет обосновать выявленные им объяснительные модели единых векторов культурно-креативных циклов культурогенезаlxxiv.

Кстати, в своей диссертации И.Л. Коган также приходит к заключению, что этнокультурогенез вместе с демографическими, политическими, экономическими, производственно-техническими, социально-психологическими процессами приводит человечество к этнокультурной, этносоциальной и этнопсихологической динамике как процессу лавинообразного производства информации на базе постоянно увеличивающихся взаимодействий природного, социального и культурного характераlxxv.

Значительный вклад в разработку проблем развития культуры через призму информационной парадигмы принадлежит также таким исследователям, как Г.А. Голицын (информация и творчество); М. Дональд (факторы генезиса культуры и формы информационного свёртывания в историко-культурном развитии); А.С. Дриккер (информационный отбор в эволюции культуры); С.Ю. и А.С. Малковы (Математические методы в исследовании этнокультурных закономерностей); И.В. Мелик-Гайказян (информационные процессы и нелинейность социокультурной самоорганизации); В.М. Петров (информация в социокультурном развитии) Е.А. Седов (информационно-энтропийные свойства социальных систем); Д.С. Чернавский (динамическая теория информации) и др.

Психолого-культурологическое направление в изучении культурогенеза. Истоки этого подхода уходят к разработкам 1920-30-х гг. основоположников культурно-исторической школы в психологии (Л.С. Выготский, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лурия). Но огульная критика и грубое давление со стороны поборников «марксисткой психологии», за которыми стоял пресс советской тоталитарной машины, не позволили тогда в полной мере продолжить эти в высшей степени перспективные исследования. Даже в нач. 1980-х гг. в советской науке ещё были слышны отголоски той жёсткой борьбы. В качестве примера можно назвать критическую статью А.А. Леонтьева, которая посвящена личности как историко-этнической категории и в которой упоминается культурогенез в контексте этнопсихологической проблематики. В этой работе идея «личностного культурогенеза», представленная и развиваемая, по словам А. Леонтьева, в буржуазной литературе, противопоставляется им марксистской идее социо- и историогенеза личностиlxxvi. Однако несмотря на столь дискредитирующие идеологические штампы, в действительности сама идея человекомерного подхода всегда была глубоко укоренена в отечественных традициях историософского осмысления культуры. Поэтому в современных психолого-культурологических исследованиях начинается возвращение к разработке в том числе и проблем «личностного культурогенеза».

Так, А.А. Майер в своей знаковой статье, посвящённой особенностям детского личностного культурогенеза, выделяет такие стадии вхождения ребёнка в мир культуры: адаптация, освоение, усвоение, присвоение и, наконец, культуротворчествоlxxvii (см.: Схема 1).

Схема 1. Стадии детского культурогенеза (А.А. Майер).

По словам А.А. Майер, эти стадии детского культурогенеза отличаются особой социальной ситуацией в развитии ребенка, когда ребенок, сам становясь взрослым, овладевает культурой и когда происходит взаимодействие со значимым для него старшим (взрослым миром) и детским сообществом (детским миром)lxxviii. Он пишет, что достижения социализации связаны преимущественно именно с культурогенезом детства – результатами освоения мира культуры и становления мира ребенка в единстве интериоризации и экстериоризации, опредмечивания и распредмечивания его жизненных силlxxix.

Схема 2. Генезис личности ребенка в культурно-исторической парадигме (А.А. Майер).

Мы полностью поддерживаем ту точку зрения А.А. Майера, что культуротворчество характеризует высший уровень развития ребенка, являясь содержательно связанным с функционированием воображения в процессе творческой активности ребенка и созданием субъективно или объективно нового содержания культуры (см.: Схемы 1-2)lxxx.

К этому же кругу психолого-культурологических исследований примыкают работы Н.В. Беломестновой (биопсихологическая детерминация процессов культурогенеза), Р. Бэрона и К. Лоренца (агрессивность и креативность в эволюции человека); Б.Ф. Поршнева (социальная психология и история) В.Н. Романова (психолого-типологический аспект исторического развития культуры); В.Н. Павленко и С.А. Таглина (факторы этнопсихогенеза) и др.

Характерной чертой концепции А.А. Пелипенко и И.Г. Яковленко является также внимание к психолого-культурологической интерпретации культурогенеза. Человек, по их словам, – это instrumentum vocale культурного целого. Человек как субъект культуры проходит эволюцию от бессознательной реализации внеположенных принципов культурогенеза до максимальной рефлексии и рационализации данных принципов и слияния с нимиlxxxi. В то же время они утверждают, что для культуры как самоорганизующейся целостности – человеческий субъект есть не более чем элемент системы, включенный в те или иные структуры и выполняющий те или иные функцииlxxxii. Единичный субъект культуры, пишут А.А. Пелипенко и И.Г. Яковленко, столь же детерминирован ограниченностью своего культурного опыта и иными детерминирующими факторами, сколь единичный предмет замкнут в оболочке своей функциональной онтологии. Для культуры в целом единичный субъект – это такой же функциональный объект, как для субъекта – утилитарный предмет.

В процессе изучения этнопсихологических и этнокультурных процессов И.Л. Коган выделил и дал определение понятий, позволивших рассматривать этнопсихологические процессы как взаимообусловленные и непосредственно связанные как с этногенезом, так и с культурогенезом. Причем, им предложено рассматривать этногенез и культурогенез как неотъемлемые друг от друга процессы в едином процессе этнокультурогенезаlxxxiii. Мы не вполне разделяем такую убеждённость этого автора в необходимости «неотъемлемого рассмотрения этнокультурогенеза» как двуединого развития, поскольку эти процессы обладают различной конституцией, собственной логикой и ритмом саморазвёртывания и т.д. Впрочем, всё зависит, конечно, от поставленных исследователем познавательных целей. Сам проф. И.Л. Коган считает, что культурогенез может рассматриваться в двух аспектах: историческом и социальном. Анализ роли и значения этнопсихологических процессов в возникновении и развитии культуры, предпринятых в его диссертационной работе, позволяет И.Л. Когану рассматривать культурогенез в качестве результата культурной деятельности этносоциальной общности и индивида, наиболее существенными элементами которой является систематичность и системность, берущие начало в психологических феноменах памяти и устремленности человека к самодетерминацииlxxxiv. По словам исследователя, процесс этнокультурогенеза постепенно развивается в этнокультурную и этносоциальную динамику, в которой действуют в различной пропорции этнопсихологические процессы и структуры (этнический контекст, этническая идентичность, ценностная сфера). На основе проведенных исследований И.Л. Коган выдвигает идею создания социокультурной инженерии, которая, по его мнению, даст возможность до известной степени подготовиться к вызовам современности, позволив стратегическому планированию государственной политики в области культуры опережать хотя бы на несколько лет происходящие измененияlxxxv.

По-нашему убеждению, подлинное психолого-культурологическое изучение образа личности должно являть собой рассмотрение не столько статичных достижений и результатов деятельности человека, сколько исследование самого пути «личностного культурогенеза», пульсации ритмов культуротворческой деятельности человека и т.д.

Итак, заключая краткое изложение основных направлений теоретического изучения культурогенеза, мы приходим к следующим предварительным выводам.

1. В отношении самого термина «культурогенез» в отечественной культурологической науке сложилось несколько различных подходов к определению его смысловых границ: 1) культурогенез как зарождение культуры в эпоху первобытности (М.С. Каган, учебные пособия И.Ф. Кефели, А.П. Садохина и др.); 2) культурогенез как процесс возникновения и становления культурных образований (А.П. Окладников, В.С. Бочкарев, В.М. Массон, А.В. Кияшко и др.); 3) культурогенез как перманентный процесс генерации новых культурных форм и систем (А.Я. Флиер, И.Л. Коган, С.М. Оленев и др.); 4) культурогенез как развитие культуры конкретных народов (Л.Н. Гумилёв, Р.Х. Бариев, И.Н. Михеев и др.); 5) личностный культурогенез как процесс вхождения ребёнка в мир культуры и всей культуротворческой деятельности человека. Причём четыре последние точки зрения не противостоят друг другу, но взаимно дополняют одна другую, поскольку отличаются, собственно говоря, ракурсом рассмотрения динамики культуры: абстрактно-философским, как у А.Я. Флиера и др., конкретно-историческим применительно к археологическим культурам, как в работах В.С. Бочкарева и др., или этнокультурологическим в масштабах самобытных суперэтносов, как у Л.Н. Гумилёва, либо психолого-культурологическим ракурсом изучения личностного культурогенеза, как у А.А. Леонтьева, А.А. Майера и др.
2. Учитывая это существенное уточнение, для установления терминологического консенсуса мы предлагаем понимать культурогенез как один из видов культурной динамики, представляющий собой процесс культуротворческой деятельности субъектов любого таксономического уровня общественной самоорганизации (отдельной личности, творческой группы, определённой этнической целостности, локальной цивилизации и т.д.). Иными словами, в определение культурогенеза предлагается ввести, прежде всего, самого субъекта осуществляющего и созидающего этот процесс, субъекта, которого возможно было бы рассматривать в различных иерархических масштабах общественного самоустроения (микро-, мезо- и макроуровнях). Именно благодаря такому подходу, как мы думаем, оказывается возможным действительно адекватное применение человекомерного подхода к изучению культурогенетических процессов. Особенно важно возрождение этого понятия, в том числе, и в связи с проблемами внедрения синергетики в культурологию, этнологию и гуманитарные науки в целом. Кроме того, существенным достоинством данной дефиниции является, на наш взгляд, то, что категория творчества, на которой мы специально акцентируем здесь внимание, имманентно сочетает в себе как инновационные импульсы, так и культурные традиции. Это позволяет в конкретном историко-культурном исследовании учитывать не только исключительно одни инновационные проявления (как предлагал А.Я. Флиер), но и сами культурные традиции, представляющие собой базовую основу в развитии любой культуры (на чём настаивает Э.С. Маркарян), выявляя диалектическую сопряжённость традиций и новаций, которая и составляет сущность процессов культурогенеза.

Основываясь на этом, возможно поставить вопрос о творческой активности как имманентном факторе развития культурогенеза, вводя градацию уровней культуротворческой деятельности: от близких к нулевой (рутинное воспроизводство обычаев и простая передача традиций) до наивысших проявлений креативности (эпохи расцвета в развитии культуры локальных цивилизаций, пики творческой активности человека).

3. Таким образом, современное состояние исследования проблем культурогенеза характеризуется значительным многообразием подходов, которые мы сгруппировали в довольно условно нами названные направления: «палеокультурогенетическое», «археолого-культурогенетическое» «этнолого- культурогенетическое», «философско-культурогенетическое», «информационно-культурогенетическое», «психолого-культурогенетическое» и др. Сравнительное изучение произведений по рассматриваемой теме показывает, что задачи полномасштабного культурфилософского и собственно культурологического осмысления содержания культурогенетической проблематики до сих пор не решены. Среди учёных до известной степени отсутствует, как мы увидели, даже общая согласованность в употреблении самого слова «культурогенез»: имеются не только его различные дефиниции, – многие авторы вовсе не используют данное понятие в своих работах, предпочитая ему иные термины, которые обладают своей собственной спецификой («процессы культурного развития», «инновационная динамика культуры», «конфигурации культурного роста», «эволюция культуры», «филогенез культуры» и др.). Кроме того, существенным недостатком немногочисленных российских исследований процессов культурогенеза является значительный разрыв между теоретическим выкладками и их наполнением конкретным историко-культурным содержанием. Необходим парадигмальный синтез лучших отечественных традиций теоретического изучения проблем культурогенеза и поиск основ единого концептуального их представления.

---

Следует оговорить весьма условный и предварительный характер этой схемы, которая, безусловно, нуждается в серьёзной корректировке и доработке.

Пассионарность – это биохимическая энергия, определяющая способность членов этносистемы совершать работу, наблюдаемую в истории как разнонаправленная активность (в т.ч. культурная, политическая, экономическая, миграционная и т.д.). На персональном уровне пассионарность выражается в непреоборимом внутреннем стремлении к деятельности во имя избранного идеала, причём порой даже вопреки инстинкту самосохранения.

Впервые эффект этой формы энергии был открыт академиком В.И. Вернадским, описавшего его действие на материале перемещений гигантских масс саранчи, миграций леммингов и некоторых видов птиц, и назван им биохимической энергией живого вещества биосферы. Анализируя этнические процессы, протекавшие на нашей планете в течение нескольких тысячелетий, Л.Н. Гумилёв независимо пришёл к выводу о наличии в этих процессах некой энергии, которою он назвал пассионарностью и позднее дал определёние её типа в соответствии с учением В.И. Вернадского. Хотя вне всяких сомнений, истоки этой идеи о важности энергии в саморазвитии процессов любой природы уходят своими корнями к философским прозрениям Гераклита Эфесского и энергетической теории нобелевского лауреата В.Ф. Оствальда. Вместе с тем вопрос о природе и источниках данного вида энергии остается на настоящий момент всё же открытым и нуждается в дальнейшем научном изучении.

---

i Цит. по: Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса: новый диалог человека с природой: Пер. с англ. – М.: Прогресс, 1986. С. 278-279.

ii См., напр.: Бариев Р.Х. Философские аспекты этногенеза волжских булгар: Автореф. дис... д.ф.н.– СПб., 1997. С. 4; Окладников А.П. Этногенез и культурогенез // Проблемы этногенеза народов Сибири и Дальнего Востока: (Тезисы докладов Всесоюзной конф., 18-21 декабря 1973). – Новосибирск, 1973. С.5, С.10; Массон В.М. Формации, цивилизации, культурное наследие (Перспективы методологических разработок в исторической науке) // Диалог цивилизаций. 2005. № 1 (6). С. 11; Массон В.М. Вопросы культурного наследия: (Материалы для методологических семинаров). – Ашхабад, 2002. С. 9-11, 26-38; Массон В.М. Древний Кыргызстан: процессы культурогенеза и культурное наследие. – Бишкек, 2002; Проблемы культурогенеза и культурное наследие. Материалы к конференции. Чч. I-III. – СПб., 1993; Флиер А.Я. Культурогенез. – М.: РИК, 1995; Флиер А.Я. Структура и динамика культурогенетических процессов. Автореф. дисс. д.ф.н./ Российский институт культурологии. – М., 1995. С. 3 и след.

iii Коган И.Л. Возникновение и развитие культуры: этнопсихологические предпосылки /Дисс… доктора культурологии. – Мн.: БГУК, 2002. С. 10.

iv Хотя вклад в постижение законов развития культуры таких мыслителей прошлого, как Кун Цзы (Конфуций), Платон, Дун Чжун шу, Сыма Цянь, Веллей Патеркул, Публий (Луций/или Юлий) Анней Флор, Оккела Луканский, Ибн Халдун и др. поистине весьма велик, однако до сих пор их работы исследованы фрагментарно, а в отношении рассматриваемого вопроса достижения этих авторов раскрыты довольно поверхностно, либо и вовсе не осознаны.

v Окладников А.П. Этногенез и культурогенез // Проблемы этногенеза народов Сибири и Дальнего Востока: (Тезисы докладов Всесоюзной конф., 18-21 декабря 1973). – Новосибирск, 1973. С. 5.

vi Там же.

vii Там же. С.7.

viii Вайнштейн С.И. История народного искусства Тувы. – М.: Наука, 1974; Вайнштейн С.И. Культурно-генетическое направление в этнографии и полевые исследования // Всесоюзная сессия по итогам полевых этнографических и антропологических исследований 1984-1985 гг. Тез. докл. – Йошкар-Ола, 1986. С. 64-65; Вайнштейн С.И. Некоторые закономерности генезиса компонентов этнических культур (Орнаментика) // Генезис и эволюция этнических культур в Сибири. – Новосибирск, 1986; Вайнштейн С.И. Культурно-генетическое направление в современных археолого-этнографических исследованиях // II Международный конгресс этнографов и антропологов. Резюме докладов и сообщений. Т.1. Уфа, 1997. С.39 и др.

ix Вайнштейн С.И. Культурно-генетические исследования // Этнография и смежные дисциплины, этнографические субдисциплины, школы и направления. Методы / Свод основных этнографических понятий и терминов. Вып. 2. – М.: Наука, 1988. С. 64-65.

x Флиер А.Я. Структура и динамика культурогенетических процессов. Автореф. дисс. д.ф.н./ Российский институт культурологии. – М., 1995.

xi Флиер А.Я. Процессы культурогенеза и исторические типы восприятия // Материалы годичной научно-методической конференции МГУКИ. – М.: МГУКИ, 1994; Флиер А.Я. Культурогенез. – М.: РИК, 1995; Флиер А.Я. Культурогенез в истории культуры // Общественные науки и современность. 1995. № 3. С. 137-148; Флиер А.Я. Основы культурогенеза // Культурология: новые подходы. Вып. 1. – М.: МГУКИ, 1995; Флиер А.Я. Культурогенез // Культурология. ХХ век: Энциклопедия. Т. 1. – СПб.: Университетская книга, 1998. С. 366-367; Флиер А.Я. Культурология для культурологов. – М.: Академ.проект, 2000.

xii Пелипенко А.А., Яковленко И.Г. Культура как система. – М.: “Языки русской культуры”, 1998. С. 12.

xiii Там же. С. 153.

xiv Там же. С. 23 (курсив мой – А.Б.); Лях В.И. Культурогенез как проблема теории культуры: Автореф. дисс. д.ф.н./МГУКИ. – М., 1999.

xv Коган И.Л. Возникновение и развитие культуры: этнопсихологические предпосылки /Дисс… доктора культурологии. – Мн.: БГУК, 2002. С. 8.

xvi Напр.: Каган М.С. Введение в историю мировой культуры. – СПб.: ООО Изд. «Петрополис», 2003. Кн. 1. С. 83-112; ряд статей в монографических сборниках: История первобытного общества. Кн. 1-3. – М.: Наука, 1983-1988. См. также: Вопросы палеоэкономики, культурогенеза и социогенеза. – СПб., 1996 и др.

xvii Маркарян Э.С. О концепции локальных цивилизаций. – Ереван: Изд-во АН АССР, 1962; Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука: (логико-методологический анализ). – М.: Мысль, 1983. С.197-211. Маркарян Э.С. Наука о культуре и императивы эпохи. – М., 2000. С 61-70.

xviii Флиер А.Я. Культурогенез. – М.: РИК, 1995.

xix Флиер А.Я. Культурогенез в истории культуры // Общественные науки и современность. 1995. № 3. С. 140.

xx Там же.

xxi Бочкарев В.С. К вопросу о системе основных археологических понятий // Предмет и объект археологии и вопросы методики археологических исследований. – Л., 1975.

xxii Бочкарев В.С. Культурогенез и развитие металлопроизводства в эпоху поздней бронзы // Древние индоиранские культуры Волго-Уралья (II тыс. до н.э.): Межвуз.сб. науч.тр. – Самара, 1995. С. 114.

xxiii Бочкарев В.С. Культурогенез и развитие металлопроизводства в эпоху поздней бронзы (по материалам южной половины Восточной Европы) // Культурные трансляции исторический процесс (палеолит-средневековье). Тематический сборник научных статей / Отв. ред. Д.Г. Савинов. – СПб.: Картфабрика ВСЕГЕИ, 1994. С. 66.

xxiv Бочкарев B.C. Факторы развития металлообрабатывающего производства южной половины Восточной Европы в эпоху поздней бронзы // Проблемы древней истории Северного Причерноморья и Средней Азии: Тез. докл. конф. – Л., 1990. С. 4-5; Бочкарев B.C. Волго-Уральский очаг культурогенеза эпохи поздней бронзы // Социогенез и культурогенез в историческом аспекте: Материалы методолог. семинара ИИМК АН СССР. – СПб., 1991.

xxv Бочкарев В.С. Карпато-дунайский и волго-уральский очаги культурогенеза эпохи бронзы // Конвергенция и дивергенция в развитии культур эпохи энеолита-бронзы Средней и Восточной Европы: Материалы конференции. – Саратов; СПб., 1995. С. 18-19, 25-26; Массон В.М. Исторические реконструкции в археологии. Изд. 2-е, доп. – Самара: СамГПУ, 1996. С. 35-37.

xxvi Массон В.М. Исторический процесс и ритмы культурогенеза // Северо-Западное Причерноморье: ритмы культурогенеза. Тезисы докл. – Одесса, 1992. С. 6-9; Массон В.М. Ритмы культурогенеза и концепция ранних комплексных обществ // Вестник Российского гуманитарного научного фонда.1998. № 3. С. 41-47; Массон В.М. Культурогенез Древней Центральной Азии. – СПб.: Филологический факультет Санкт-Петербургского государственного университета, Издательство Санкт-Петербургского университета, 2006. – 384 с.

xxvii Массон В.М. Традиции и инновации в процессе культурогенеза (в свете данных археологии) // Преемственность и инновации в развитии древних культур. Материалы методологического семинара ЛОИА. – Л.: Наука, 1981. С. 38-42; Массон В.М. Перспективы методологических разработок в исторической науке. – СПб.: АкадемПринт, 2004; Массон В.М. Формации, цивилизации, культурное наследие (Перспективы методологических разработок в исторической науке) // Диалог цивилизаций. 2005. № 1 (6). С. 8-15.

xxviii Массон В.М. Первые цивилизации. – Л.: Наука, 1989; Массон В.М. Культурогенез и этногенез в Средней Азии и Казахстане // Проблемы этногенеза и этнической истории народов Средней Азии и Казахстана. Вып. 1. – М., 1990. С. 42-53; Массон В.М. Феномен культуры и культурогенез древних обществ // Археология культуры и культурная трансформация. Археологические изыскания. 1991. № 1. С. 5-10; Массон В.М. Культурные взаимодействия и культурогенез в древней истории народов России // Изучение культурных взаимодействий и новые археологические открытия. – СПб., 1995. С. 6-7; Массон В.М. Народы евразийских степей в эпоху палеометалла и синташтский пик культурогенеза // Россия и Восток: Проблемы взаимодействия. – Челябинск, 1995. С. 106-109; Массон В.М. Древний Кыргызстан: процессы культурогенеза и культурное наследие. – Бишкек: Илим, 2002.

xxix Кияшко А.В. Культурогенез на востоке катакомбного мира. – Волгоград: Изд-во Волгогр. гос. ун-та, 2002. С. 11.

xxx Там же. С. 9.

xxxi Там же. С. 11(курсив мой – А.Б.).

xxxii Кияшко А.В. Динамика культурных изменений на территории Восточноевропейских степей в эпоху бронзы // Нижневолжский археологический вестник. – Волгоград: Изд-во Волгоград. ун-та, 2000. Вып. 3. С. 59.

xxxiii Взаимодействие кочевых культур и древних цивилизаций. Тезисы докладов советско-французского симпозиума по археологии Центральной Азии и соседних регионов: Алма-Ата, 19-24 октября 1987 г. – Алма-Ата, 1987; Археологические изыскания. Вып. 1-6. – Л.; СПб., 1991-1993; Проблемы культурогенеза и культурное наследие. Чч. I-III. – СПб., 1993; Тюрко-согдийский синтез и развитие проблемы культурного наследия. – Ош: КУУ, 2004 и др. сборники публикаций под ред. В.М. Массона.

xxxiv Альманах молодых археологов 2005. По материалам II Международной студенческой научной конференции «Проблемы культурогенеза и древней истории Восточной Европы и Сибири». – СПб.: Изд-во СПбИИРАН «Нестор-История», 2005; Альманах молодых археологов 2006. По материалам III Международной студенческой научной конференции «Проблемы культурогенеза и древней истории Восточной Европы и Сибири». – СПб.: Изд-во СПбИИРАН «Нестор-История», 2006.

xxxv Гумилёв Л.Н., Окладников А.П. Феномен культуры малых народов // Декоративное искусство СССР. 1982. № 8. С. 23-28; Гумилёв Л.Н. Культурогенез и этногенез кочевых и оседлых цивилизаций в средние века // Взаимодействие кочевых культур и древних цивилизаций. Тезисы докладов советско-французского симпозиума по археологии Центральной Азии и соседних регионов: Алма-Ата, 19-24 октября 1987 г. – Алма-Ата, 1987. С. 18-19; Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. – Л., 1989; Гумилёв Л.Н. Древняя Русь и Великая степь. В 2-х кн. – М.: Институт ДИ-ДИК, 1997. Кн. 1, с. 336, с. 371, с. 489; Гумилёв Л.Н. Тысячелетие вокруг Каспия. – М.: Айрис-пресс, 2004. С. 42.

xxxvi Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. – М.: Рольф, 2001. С. 170.

xxxvii Гумилёв Л.Н. Истоки ритма кочевой культуры Средней Азии: (Опыт историко-географического синтеза) // Народы Азии и Африки. 1966. № 4. С.85-94; Гумилёв Л.Н. Искусство и этнос: постановка проблемы // Декоративное искусство СССР. 1972. № 1(170). С. 36-41; Гумилёв Л.Н. Художественное наследие народов древнего Востока // Искусство стран Востока. – М.: Просвещение, 1986. С. 5-19; Гумилёв Л.Н. Этнос, история, культура // Декоративное искусство. 1989. № 4. С. 32-33;

xxxviii Хотя, впрочем, однозначного и обстоятельного ответа на заданный им же вопрос сформулировано не было. Тем не менее, важно само по себе уже то, что Гумилёв одним из первых чётко обозначил саму проблему детерминации культурогенеза. См.: Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. – М.: Рольф, 2001. С. 459; Гумилёв Л.Н. Культурогенез и этногенез… С. 18-19. См. также: Бондарев А.В. Ментальность и закономерности корреляции процессов этногенеза и культурогенеза // Ментальность этнических культур. Материалы международной конференции. Санкт-Петербург, 9-10 июня 2005 г. – СПб.: Тип. БГТУ, 2005. С. 31-40; Орнатская Л.А. История культуры и этногенез в концепции Л.Н. Гумилёва// Русская история и русский характер. Материалы международной конференции, посвящённой 90-летию со дня рождения Л.Н. Гумилёва. – СПб.: НИИХ СПбГУ, 2002. Т. 3. С. 34-47.

xxxix Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфера Земли… С. 460.

xl Там же. С. 171 (выделено нами – А.Б.).

xli Крёбер А.Л. Конфигурации развития культуры // Антология исследований культуры. Т.1. Интерпретация культуры. – СПб.: Университетская книга, 1997. С. 465-498; Крёбер А.Л. Избранное: Природа культуры / Пер. с англ. – М.: Российская политическая энциклопедия, 2004. С. 781.

xlii Гумилёв Л.Н. Художественное наследие народов древнего Востока… С. 7.

xliii Гумилёв Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. – М.: Рольф, 2001. С. 171.

xliv Гумилёв Л.Н. Тысячелетие вокруг Каспия. – М.: Айрис-пресс, 2004. С. 42. См. подробнее: Бондарев А.В. Синергетические принципы корреляции этногенеза и культурогенеза // Культурологические чтения ’06 – СПб.: Изд-во «Астерион», 2006. С. 18-31.

xlv Гумилёв Л.Н. Тысячелетие вокруг Каспия… С. 42.

xlvi Ермолаев В.Ю. О взаимосвязи между развитием архитектуры и процессами этногенеза в античную эпоху // История архитектуры: Объект, предмет и метод исследования: Сб. научн. тр. / Под ред. А.А.Воронова. – М., 1988. С. 73-77; Ермолаев В.Ю. Этногенез и социальная география городов России / Автореф. дисс. … канд. геогр. наук. – Л.: ЛГУ, 1990.

xlvii Иванов К.П. Механизм этногенеза как инструмент исследования этнокультуры // Дни Л.Н. Гумилёва в Бежецке. Материалы научно-познавательной конференции, прошедшей в Бежецке 29-30 октября 1994 г. – М.: Экопрос, 1995. С. 47-53.

xlviii Бариев Р.Х. Философские аспекты этногенеза волжских булгар. – СПб.: Инсаф, 1997.

xlix Михеев И.Н. Культурогенез и законы низшей истории. Расширенная авторская аннотация (предисловие). – http://culturogenez.narod.ru.

l Игошева М.А. Культурологический статус концепции этногенеза Л.Н. Гумилева: Автореф. дис.... канд. филос. наук / Рост. гос. ун-т. – Ростов н/Д, 1998.

li Лагойда Н.Г. Социально-философские аспекты концепции этногенеза Л.Н. Гумилева. /Автореф. дисс.... канд. филос. наук / Бурят. гос. ун-т. – Улан-Удэ, 1998.

lii Плущевский А.М. Физический фактор социальной и культурной динамики народов. – htth://ampsoftware.narod.ru/model.htm.

liii Отрощенко В.В. Южноуральский очаг культурогенеза на оси пассионарных толчков // Доно-Донецкий регион в системе древностей эпохи бронзы восточноевропейской степи и лесостепи. Тезисы докладов и материалы российско-украинского полевого археологического семинара. Вып. 2. – Воронеж: Воронежский ун-т, 1996. С. 29-31; Отрощенко В.В. О культурах срубной общности // Срубная культурно-историческая общность в системе древностей эпохи бронзы восточноевропейской степи и лесостепи в системе древностей эпохи бронзы восточноевропейской степи и лесостепи. – Воронеж, 2000; Отрощенко В.В. Проблеми перiодизацi культур середьо та пiздньо бронзи пiвденя Сiхдно Європи (культурно-стратиграфiчнi зiставлення) / С.Н. Братченко (наук.ред.). – К., 2001; Отрощенко В.В. Днiпро-Донецький осередок культурогенези (постановка проблеми) // Проблеми дослiдження пам’яток археологi Схiдно Украни: Матерiали II- Луганско мiждународно iсторико-археологiчно конференцi, присвячено 85-рiччю Луганського обласного краєзнавчого музею. – К.: Шлях, 2005. С. 36-38 и др. работы этого автора.

liv Отрощенко В.В. Южноуральский очаг культурогенеза на оси пассионарных толчков… С. 30.

lv Там же.

lvi Там же.

lvii Lem St. Filozofia przypadku. – Krakow, 1968. Первый полный перевод на русский язык этого трактата появился лишь спустя сорок лет после его написания: Лем Ст. Философия случая / Пер. с пол. Б.А. Старостина. – М.: АСТ: АСТ МОСКВА: Транзиткнига, 2005. – 767 [1] с. – (Philosophy).

lviii Лем Ст. Этика технологии и технология этики; Модель культуры. – Пермь: Абакан; М.: Лаборатория теории и истории культуры ИНИОН РАН, 1993. С. 72-73.

lix См.: Чернов И. Три модели культуры // Quiquagenario: Сборник статей молодых филологов к 50-летию проф. Ю.М. Лотмана. – Тарту, 1972. С. 5-18; Лейтане И. Лем // Культурология. ХХ век. Энциклопедия в 2-х тт. Т. 1. – СПб.: Университетская книга; ООО «Алетейя», 1998. С. 393-395.

lx Флиер А.Я. Культурология для культурологов.– М.: Академ.проект, 2000. С. 264.

lxi Флиер А.Я. Культурогенез // Культурология. ХХ век: Энциклопедия. Т. 1. – СПб.: Университетская книга, 1998. С. 366.

lxii Флиер А.Я. Культурогенез в истории культуры // Общественные науки и современность. 1995. № 3. С. 141.

lxiii Там же. С. 141-142.

lxiv См., напр.: Флиер А.Я. Культура как смысл истории // Общественные науки и современность. 1999. № 6. С. 150-159; Флиер А.Я. Культурология для культурологов. С. 19-25; Флиер А.Я. Принадлежит ли культура только человеку? // Общественные науки и современность. 2006. № 3. С. 155-161.

lxv Флиер А.Я. Культурогенез // Культурология. ХХ век: Энциклопедия. Т. 1. С. 367.

lxvi Там же.

lxvii Лях В.И. Культурогенез как категория теории культуры // Человек в информационном пространстве цивилизации: культура, религия, образование. – Краснодар: Изд-во КГУКИ, 2000. С. 22 (курсив мой – А.Б.).

lxviii Лях В.И. Культурогенез как категория теории культуры… С. 23.

lxix Пелипенко А.А., Яковленко И.Г. Культура как система. – М.: “Языки русской культуры”, 1998. С.37.

lxx Там же. С. 154.

lxxi Оленев С.М. Метаинформационная детерминанта культурогенеза. – М.: Компания «Спутник+», 2002. С. 133.

lxxii Оленев С.М. Метаинформационная детерминанта культурогенеза // Информационные ресурсы России. 2002. № 1-2 (64-65). С. 23-25. – http://www.kcnti.ru/irr/64-65/06.html.

lxxiii Оленев С.М. Информационная детерминация культурогенеза (философский категориальный и историко-генетический анализ): Автореф. дис. … д.ф.н. – М.: МГУКИ, 2004. С. 12. См. также: Оленев С.М. Детерминация культурогенетического процесса: информационные и метаинформационные факторы. – М.: МГУКИ, 2002; Оленев С.М., Сляднева Н.А. Информационные основы культурогенеза // Культурология: новые подходы: Альманах-ежегодник. № 3-4. – М.: МГУКИ, 1998. С. 33-48.

lxxiv Оленев С.М. Информационная детерминация культурогенеза (философский категориальный и историко-генетический анализ): Автореф. дис. … д.ф.н. – М.: МГУКИ, 2004. С. 12.

lxxv Коган И.Л. Возникновение и развитие культуры: этнопсихологические предпосылки / Дисс… доктора культурологии. – Мн.: БГУК, 2002.

lxxvi Леонтьев А.А. Личность как историко-этническая категория // Советская этнография. 1981. № 3. С. 35.

lxxvii Майер А.А. Культурогенез детства. – http://www.follow.ru/article/355.

lxxviii Там же.

lxxix Там же.

lxxx Там же.

lxxxi Пелипенко А.А., Яковленко И.Г. Культура как система. 1998. С. 66.

lxxxii Там же. С. 12.

lxxxiii Коган И.Л. Возникновение и развитие культуры: этнопсихологические предпосылки / Дисс… доктора культурологии. – Мн.: БГУК, 2002. С. 10. Коган И.Л. Этнопсихологическая структура и культурная динамика. – Мн.: Вестник БГУК. № 1. 2002. Коган И.Л. Этнопсихологические основания культурогенеза. – Мн.: Ин-т современных знаний, 2001.

lxxxiv Там же.

lxxxv Коган И.Л. О социокультурной инженерии // Минск: Адукацыя и выхаванне, № 4. 2002; Коган И.Л. О парадигме культурометрии / Новые пути наук о культуре: Сб. статей. – М.: МГУКИ, 2001. С.8-12. Коган И.Л. О понятии социокультурного баланса / Культура Беларуси: стан и перспектывы: Сб. статей. – Мн.: БДУК, 2001. С. 91-97.