ВЫХОДНЫЕ СВЕДЕНИЯ
1. Автор-составитель
Скибицкая Людмила Васильевна – кандидат филологических наук, доцент кафедры теории и истории русской литературы
2. ХРЕСТОМАТИЯ ПО СЛАВЯНСКОЙ МИФОЛОГИИ
3. Учебно-методическое пособие для студентов филологического факультета специальности «Русская филология»
4. Электронное издание, рассчитанное на использование в качестве сетевого ресурса.
5. Тип информации – текст.
6. Целевое предназначение – систематизация теоретических сведений, усвоение практических навыков работы с научными историко-археологическими и фольклорно-мифологическими источниками.
7. Выходные данные
- Брест, 2010
- Учреждение образования «Брестский государственный университет имени А.С.Пушкина»
- Брест, ул. Мицкевича 28 (филологический факультет)
- тел.: м. +375 29 6847933 (Welcome)
- e-mail : [email protected] кафедра теории и истории русской литературы) / [email protected] (Скибицкая Л.В.)
- объем – 2,37 Мб
8. Минимальные системные требования
ПК 486 или выше ; 8 Мб ОЗУ ; Windows 95 или выше ; 640х480 ; мышь. Загл. с экрана.
9. УДК 82-343 (075), ББК 82.3(0), С 42
10. Библиографическое описание
Хрестоматия по славянской мифологии: учебно-методическое пособие [Электронный ресурс] / сост. Л.В. Скибицкая. – Брест : УО «БрГУ им. А.С.Пушкина», 2010. – 343 с.
АННОТАЦИЯ
Учебно-методическое издание «Хрестоматия по славянской мифологии» является составной частью учебно-методического комплекса по курсу «Славянская мифология». В издании предложен разнообразный фактический материал (фольклорный, этнографический, историко-культурный), который может быть использован при изучении дисциплины «Славянская мифология» в вузе. Собранные тексты охватывают все важнейшие разделы славянской мифологической системы и позволяют сформировать целостное представление о мифологическом мышлении предков. Актуальность хрестоматии обусловлена отсутствием подобных изданий в вузе.
СОДЕРЖАНИЕ
| Предисловие | 9 |
| Историко-культурные, летописные, археологические источники о славянах, их обычаях и верованиях | 12 |
| «Повесть временных лет» о происхождении, расселении и обычаях славян | 12 |
| Прокопий о славянах и антах | 15 |
| «Стратегикон» об обычаях славян | 16 |
| Ибн-Фадлан о русах на Волге | 17 |
| Н.М. Карамзин. О физическом и нравственном характере древних славян | 18 |
| А.И. Мартынов. Проблемы этногенеза и культурогенеза славян | 25 |
| Восточнославянские племена во времена великого переселения народов | 29 |
| Л. Нидерле. Славянские древности | 30 |
| Славянские мифологические традиции | 107 |
| А.Н. Афанасьев. Происхождение мифа, метод и средства его изучения | 107 |
| В.В. Иванов, В.Н. Топоров. Славянская мифология | 108 |
| Б.А. Рыбаков. Язычество древних славян | 117 |
| А.А. Шамак. Фарміраванне міфалогіі беларусаў | 124 |
| Л. Гарошка. Беларускі язычніцкі пантэон | 126 |
| Митрополит Iларіон. Дохристиянські вірування українського народу | 132 |
| Г. Скрипник, О. Курочкін. Народні вірування, демонологія, космогонія | 143 |
| A. Brckner. Zarys istotnego olimpu polskiego / А. Брюкнер. Очерк действительного польского пантеона | 153 |
| Фольклорные источники славянской мифологии (предания, былички, бывальщины, легенды, сказки) | 158 |
| Славянская космогония | 158 |
| 1. Адкуль свет пайшоў 2. Адкуль свет пайшоў О миротворении 2. [О миротворении] 1. [О сотворении земли] 2. [О сотворении земли] Калі свет толькі зачынаўся Рабіў Белбог Зямлю [О ржаном колосе] Жизнь человека Пра чалавека Пра волатаў Пра асілкаў О дивьих людях [О происхождении человека] [О происхождении женщины] Чаму мы не ведаем, калі памрэм Адкуль пайшлі беларусы Правда и кривда 1. [О Доле и Недоле] 2. [О Доле и Недоле] 3. [О Доле и Недоле] [Злыдни] Пра паходжанне ракі Віліі Ад чаго Днепр звілісты Як нарадзіліся Нёман і Лоша Пряничная гора Волга и Кама Вазуза и Волга Шат и Дон О реке Ужице [Паходжанне агню] 1. [О громе и молнии] 2. [О громе и молнии] [Пра гром і маланку] Чаго Пярун [Пярун і Змей] Весялуха Тучевики Сонце, мороз і вітер Як квітень до березня в гості їздив Как март с маем поссорился Макаш [О Пятнице] Иван Купала у малороссиян 1. [О праздновании Купала] 2. [О праздновании Купала] Ноч на Iвана Купалу [Об оскорблении воды] [О святом источнике] [О священном дубе] [«Исколена»] [О мести камней] [Бога блюда] Каменныя валы [Почему камни не растут] Камене [О происхождении камней] Как человек стал кротом Зязюльчыны слёзы [Как появился удод] [О происхождении аиста] Адкуль каза [О соловье и кукушке] [О кукушке] [О птице Купин] [О пчелах] Пчала [О папоротнике] Цветок папоротника Про Иванов цвет Папараць-кветка Иван-да-Марья [Как появился осот?] [О васильке и крапиве] [О брате и сестре] [Почему черт подстрекает людей пить водку?] | |
| «Иной» мир в славянских поверьях | 188 |
| 1. [О Смерти] 2. [О Смерти] 3. [О Смерти] 4. [О Смерти] [О том, умерший отец пришел на свадьбу сына] [О священных липах] [Филипп и Арина] 1. [Путешествие души во сне] 2. [Путешествие души во сне] [Огненная река] Пекла 1. [О хождении души по мукам] 2. [О хождении души по мукам] [Где находится тот свет] [Вырай] [Счастливая смерть] [Как за дедом гонцы приходили] [Змеиный ирий] [Как богач попал в рай] [О блуднице и нищенке] [Как хоронили] [Просьба умершей дочери] [Чаму маці перастала плакаць па дачцэ] [Как один человек помог девочке] [Почему нужно справлять поминки] [Как поминать умерших] [Почему покойники снятся] [Как увидеть души] [О черте-слуге] [Нечистый] [Страх] [Свадьба чертей] [Как повитуха у черта детей принимала] [Лапти для черта] У лазе 1. [О кладах] 2. [О кладах] Клад руками мертвеца [Как найти клады] [Денежная горка] Як скарб з-пад пліты паказаўся [Пра слабодскі скарб] Клад-вобрацень Скарб даецца пэўнаму чалавеку Пра закляты скарб | |
| Существа «иного» мира (люди-полудемоны, «заложные покойники») | 202 |
| [Самоубийца Григорий] [«Задавлящая Пашка»] [О проклятом сыне] Проклятье [Черт на утопленниках катается] [Как забрать воду у утопленника] [Упырь] [О колдунах] [Плохой старик] [Смерть колдуна] Смерць чараўніка [Колдун превратился в коня] Чаровник Игнатий Ведьма Настасья Теща-колдунья [О ведьмах] [Ведьма крадет молоко] [Заломы] [Свекровь-колдунья] [Ведьма наводит порчу] [Случай с солдатом] 1. [Как узнать ведьму] 2. [Как узнать ведьму] [Ведзьма-жаба] Ведьминский шабаш Беру, да не все Как ведьмы конюху отомстили [Пра бабку-чараўніцу] [Жених-мертвец] Жених с того света 1. [О знахарях] 2. [О знахарях] 3. [О знахарях] 4. [О знахарях] [Як чараўнік абярнуў вясельны паязд у ваўкоў] [О волколаках] [Муж-волколак] [О сыне-волколаке] [Як чалавек жыў ваўкалакам] [Вядзьмак-ваўкалак] 1. [О русалках] 2. [О русалках] 3. [О русалках] 4. [О русалках] 5. [О русалках] 6. [О русалках] [Русалки гуляют по житу] [Благодарность русалки] 1. [Встреча с русалкой] 2. [Встреча с русалкой] 3. [Встреча с русалкой] [Люди тонут, где есть русалка] [Озеро русалок] [На гранай нядзелі] [Русалкі цераз мяжу не могуць перайці] Русалчын востраў [Пра русалак і лоймаў] [Лойма] [Начніцы] 1. [Шуликуны] 2. [Шуликуны] 3. [Шуликуны] [Проклятые дети] [Женитьба на проклятой] Кадук Пошасць і паморак | |
| Духи рода и хозяйственных построек | 228 |
| [О домовом] [Как показывается домовой] [Как увидеть домового] [Дамавы ездзіць на конях] [О разрешении домового на покупку коровы] [Домовой предсказывает смерть] [Домовой стережет хозяйство] Хут Хатніца [Домовой предсказывает будущее] [Домовой не любит ругани] [Гнев домового] [Доможириха] [Видеть домового – к счастью] [Домовой невзлюбил] [Домовой прогнал] [«Чуды»] [Два ужа] [Гнев домового ужа] 1. [О ласочке] 2. [О ласочке] Потанька [«Банннк задавит»] [Банник рассердился] [Банник «безобразит»] [Баня не на том месте] Баннік [Банница] [Обдериха] [Овинник и Банник] [Гуменник и упырь] Гуменнік Гуменніха [Рижник и рижница] [О кикиморе] [«Куколка»] [Как прогнали кикимору] [«Три чуда»] [Неспокойный дом] [Проделки кикиморы] [«Девка в доме ходила»] | |
| Духи природных пространств | 245 |
| Відзімыя і нявідзімыя [О лешем] [Тропа лешего] 1. [Как выглядит леший] 2. [Как выглядит леший] [Встреча с лешим] [Леший-вихорь] 1. [Леший водит] 2. [Леший водит] 3. [Леший водит] [«Завели на утес»] [Как прогнать лешего] [Договор пастухов с лешим] [Леший наказал] [«Бабка рассказывала…»] [В Ильин день] [Проклятие мачехи] [Мать рассердилась на сына] [Проклятый родителями] [Дар лешего] [Лясун] Лясун і жанчына Дабрахот (Лесавік) [Водяной и Леший] [О водяном] [В Ильин день] [Как мельник обманул Водяного] [Как уйти от водяного] 1. [Как выглядит водяной] 2. [Как выглядит водяной] 3. [Как выглядит водяной] 4. [Как выглядит водяной] [Как прогоняли водяного] [Просьба Водяного] [Водяной людей топит] [Корова из стада Водяного] Водяной выдал дочь замуж [Межник] [Полевой хозяин] Хатніца і Паляха 1. [О полуднице] 2. [О полуднице] 3. [О полуднице] [Полудница людей косила] | |
| Мифологические песни | 261 |
| Солнце и Мария Солнце и юнак состязаются Бранко-юнак и лютая змея Змей-жених | |
| Мифологические былины | 276 |
| Волх Всеславьевич Добрыня Никитич и Маринка Михайло Потык Дунай Иванович | |
| Духовные песни и стихи | 294 |
| Голубиная книга | |
| «Велесова книга» в современной науке и культуре | 299 |
| Велесова книга (текст, в сокращении) | |
| Комментарии к «Велесовой книге» | 314 |
| О.В. Творогов. К спорам о «Влесовой книге» | 318 |
| В.И. Буганов, Л.П. Жуковская, Б.А. Рыбаков. Мнимая «древнейшая летопись» | 331 |
| Д.М. Дудко. Скрижали славянских язычников | 337 |
| Именной указатель | 339 |
| Список использованных источников | 342 |
Предисловие
Славянская мифология является одним из приоритетных направлений современной науки, филологической в том числе. Интерес к культурному наследию прошлого свойствен и обычным читателям, стремящимся на пороге нового порубежья познать свои истоки.
В то же время активизация научного и читательского интереса к мифологии обусловила довольно противоречивую ситуацию: в освоении мифологического материала сосуществуют как научные версии, так и гипотезы околонаучного характера.
Преподавание студентам дисциплины «Славянская мифология» сопряжено с определенными трудностями, основная среди которых – отсутствие изданий учебно-методического характера, кроме разработанных нами методических рекомендаций (Практические занятия по курсу «Славянская мифология»: метод. реком. / сост. Л.В. Скибицкая. – Брест : Изд-во УО «БрГУ имени А.С. Пушкина, 2004. – 15 с.). Насущной представляется задача дополнения названного издания хрестоматией по дисциплине, поскольку источники по курсу носят раздробленный, фрагментарный характер и нуждаются в систематизации.
В хрестоматии мы попытались представить основные направления современной науки о славянской мифологии прежде всего в отношении ее «предмета». Поскольку подлинных записей славянских мифов практически не существует, мы сосредоточились на т.н. «вторичных» источниках – историко-культурных документах, археологических и исторических трудах, фольклорных текстах, на основании которых ученые реконструируют сведения по славянской мифологии.
Издание состоит из нескольких разделов. В первом представлены важнейшие историко-культурные, летописные, археологические источники по истории славянского этноса: от первых упоминаний о славянах (византийские историки (Прокопий)) до современных историко-археологических данных о предках (А.И. Мартынов). Важнейшим славянским источником подобного рода является «Повесть временных лет», краткие фрагменты которой приведены в хрестоматии. В качестве историко-культурной параллели представлены (в сокращении) отрывки из «неславянских» источников (сочинение Ибн-Фадлана, «Стратегикон»). Осмысление проблемы истории славянства, на наш взгляд, было бы неполным без привлечения «аргументов» русского историка, историографа Н.М. Карамзина, изложенных им в многотомном труде «История государства Российского». Такую же функцию выполняют процитированные в хрестоматии фрагменты из фундаметального исследования «Славянские древности» Л. Нидерле, чешского археолога, этнографа, историка-слависта.
Во втором разделе хрестоматии содержатся материалы научных исследований по славянской мифологии и некоторым ее традициям. Фрагмент из книги А.Н. Афанасьева играет роль «целевой» установки для студентов при работе с фольклорными источниками, так как ученый еще в ХIХ веке мотивировал обращение к устному народному творчеству как один из важнейших путей изучения славянского мифологическгого наследия.
Приведенные далее материалы во многом взаимодополняют друг друга. Так, в статье лингвистов-структуралистов В.В. Иванова и
В.Н. Топорова предлагается системный взгляд на славянскую мифологию, реконструируются ее сущностные элементы, а выводы, к которым приходит известный ученый-славист Б.А. Рыбаков, во многом «корректируют» научную «картину» славянской мифологии, отраженную в работах вышеназванных ученых – прежде всего в отношении славянского пантеона, а также периодизации славянского язычества в целом.
Фрагменты работ по белорусской (А.А. Шамака, Л. Гарошкі) и украинской (Митрополита Iларіона, Г. Скрипник и О. Курочкіна) мифологическим традициям приводятся на языках оригиналов. Труды этих ученых составляют своеобразные «параллели» в синхронно-диахронном аспектах: Л. Гарошка и Митрополит Илларион – известные церковные деятели и ученые старшего поколения, в то время как А. Шамак и
Г. Скрипник и А. Курочкин принадлежат к новому поколению исследователей. Отрывки из книги польского слависта А. Брюкнера приводятся в переводе ассистента кафедры классической и современной зарубежной филологии Е. Архиповой.
Третий раздел хрестоматии включает фольклорные тексты, хранящие остатки древнего языческого знания. Небольшие по объему произведения (предания, бывальщины, сказки и легенды) цитируются по разным источникам (фольклорным сборникам, хрестоматиям), о чем свидетельствуют текстовые сноски. Отдельную группу составляют мифологические былины, мифологические песни и знаменитая «Голубиная книга», поскольку в них актуализируется, как правило, одна из граней славянского язычества, в то время как произведения устной народной прозы представляют собой картину (хотя и мозаичную) славянских верований и представлений в целом. В этом разделе выделяется несколько подразделов: «Славянская космогония», «Иной мир» в славянских поверьях», «Существа «иного мира», «Духи рода и хозяйственных построек», «Духи природных пространств», «Мифологические песни», «Мифологические былины», «Духовные песни и стихи («Голубиная книга»)».
Подобная структура во многом «продиктована» спецификой фольклорного материала. Некоторые устнопоэтические тексты приводятся в вариантах, что не противоречит фольклорной традиции. Более того, по возможности мы стремились к тому, чтобы варианты иллюстрировали славянские традиции (например, Домовой у русских и белорусов, польская сказка о ссоре Марта и Мая и украинская – «Як квітень до березня в гості здив» и т.п.).
В четвертом разделе, посвященном знаменитой «Велесовой книге», приводятся в сокращении текст «Велесовой книги», комментарий к ней, а также наиболее значимые статьи ученых-филологов по проблеме подлинности этой книги.
Завершает хрестоматию «Именной указатель» и «Список использованных источников».
Настоящее издание является второй частью учебно-методического комплекса по дисциплине «Славянская мифология».
В ходе работы с материалами хрестоматии студентами должны быть решены следующие задачи:
- сформировать представление о славянском этносе, системе языческих представлений славян;
- изучить основные мифологические традиции (русскую, белорусскую, украинскую, частично польскую) в контексте общеславянского язычества;
- освоить порядок работы с «вторичными» источниками по дисциплине «Славянская мифология»;
- выработать навыки филологического анализа фольклорного текста с целью выявления в нем древнейших культурно-исторических напластований;
- изучить точки зрения ученых по проблеме «Велесовой книги», осмыслить причины полемики об этом издании.
Хрестоматия составлена в соответствии с требованиями типовой учебной программы «Славянская мифология» (на бел. яз.) УМО по гуманитарному образованию ТД-ДГ.006/тип., утв. 11.03.2005 г. для специальности 1-21 05 02 Русская филология.
ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫЕ, ЛЕТОПИСНЫЕ, АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ О СЛАВЯНАХ, ИХ ОБЫЧАЯХ И ВЕРОВАНИЯХ
«Повесть временных лет»
О ПРОИСХОЖДЕНИИ, РАССЕЛЕНИИ И ОБЫЧАЯХ СЛАВЯН
(Цит. по: Памятники литературы Древней Руси. Начало русской литературы. ХI – начало ХII века / вступит. ст. Д.С. Лихачева. – М. : Худож. лит., 1978. – 413 с.)
Повесть временных лет (или «Первоначальная летопись», или «Несторова летопись») – наиболее ранний древнерусский летописный свод начала ХII века. Важнейший источник сведений по восточнославянской мифологии.
<…> По потопе трое сыновей Ноя разделили землю – Сим, Хам, Иафет. <…> …и порешили не вступать никому в долю брата, и жили каждый в своей части. И был единый народ. И когда умножились люди на земле, замыслили они создать столп до неба, – было это в дни Иоктана и Фалека [это братья, сыновья Евера, потомка Сима. – комментарий О.В. Творогова]. И собрались на месте поля Сенаар строить столп до неба и около него город Вавилон; и строили столп тот сорок лет, и не свершили его. И сошел господь бог видеть город и столп, и сказал господь: «Вот род един и народ един». И смешал бог народы, и разделил на семьдесят и два народа, и рассеял по всей земле. <…>
По разрушении же столпа и по разделении народов взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама – южные страны, Иафетовы же взяли запад и северные страны. От этих же семидесяти двух язык произошел и народ славянский, от племени Иафета – так называемые норики [нарци (норики) – жители римской провинции Норик, расположенной по течению Дуная. Кем-то из древнерусских книжников они были отождествлены со славянами. – комментар. О.В. Творогова], которые и есть славяне.
Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими от мест, на которых сели. Так одни, придя, сели на реке именем Морава и прозвались морава, а другие назвались чехи. А вот еще те же славяне: белые хорваты, и сербы и хорутане. Когда волохи [римляне. – комментар. О.В. Творогова] напали на славян дунайских, и поселились среди них, и притесняли их, то славяне эти пришли и сели на Висле и прозвались ляхами, а от тех ляхов пошли поляки, другие ляхи – лутичи, иные – мазовшане, иные – поморяне.
Также и эти славяне пришли и сели по Днепру и назвались полянами, а другие – древлянами, потому что сели в лесах, а еще другие сели между Припятью и Двиною и назвались дреговичами, иные сели по Двине и назвались полочанами по речке Полота, от нее и получили название полочане. Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, прозвались своим именем – славянами и построили город, и назвали его Новгородом. А другие сели по Десне, и по Сейму, и по Суле, и назвались северянами. И так разошелся славянский народ, а по его имени и грамота назвалась «славянская». <…>
Поляне же жили в те времена отдельно и управлялись своими родами; <…> И были три брата: один по имени Кий, другой – Щек и третий – Хорив, а сестра их была Лыбедь. Сидел Кий на горе, где ныне подъем Боричев, а Щек сидел на горе, которая ныне называется Щековица, а Хорив на третьей горе, которая прозвалась по нему Хоривицей. И построили городов во имя старшего своего брата, и назвали его Киев. Был кругом города лес и бор велик, и ловили там зверей. И были те мужи мудры и смыслены, и назывались они полянами, от них поляне и до сегодня в Киеве. [Археологи подтверждают, что на месте Киева до конца Х в. действительно существовало три поселения, названия которых, вероятно, соотносились с именами их легендарных основателей; впоследствии это явилось поводом для возникновения легенды о трех братьях. Имя их сестры соотносится с названием речки Лыбедь, протекавшей по территории древнего Киева. – комментар. О.В. Творогова]. <…> И по смерти братьев этих потомство их стало держать княжение у славян, а у древлян было свое княжение, а у дреговичей свое, а у славян в Новгороде свое, а другое на реке Полота, где полочане. <…>
Все эти племена имели свои обычаи, и законы своих отцов, и предания, и каждые – свой нрав. Поляне имеют обычай отцов своих кроткий и тихий, стыдливы перед снохами своими и сестрами, матерями и родителями; перед свекровями и деверями великую стыдливость имеют; имеют и брачный обычай: не идет зять за невестой, но приводит ее накануне, а на следующий день приносят за нее – кто что даст. А древляне жили звериным обычаем, жили по-скотски: убивали друг друга, если все нечистое, и браков у них не бывало, но умыкали девиц у воды. А радимичи, вятичи и северяне имели общий обычай: жили в лесу, как звери, ели все нечистое и срамословили при отцах и при снохах, и барков у них не бывало, но устраивались игрища между селами, и сходились на эти игрища, на пляски и на всякие бесовские песни и здесь умыкали себе жен по сговору с ними; имели по две и по три жены. И если кто умирал, то устраивали по нем тризну, а затем делали большую колоду и возлагали на эту колоду мертвеца и сжигали, а после, собрав кости, вкладывали их в небольшой сосуд и ставили на столбах при дорогах, как делают и теперь еще вятичи. Этого же обычая держались и кривичи и прочие язычники, не знающие закона божьего, но сами себе устанавливающие закон. <…>
В год 6370 (862). Изгнали [славяне] варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом. И сказали себе: «Поищем себе князя, который бы владел нами и судил по праву». И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью, как другие называются шведы, а иные норманны и англы, а еще иные готландцы, – вот так и эти прозывались. Сказали Руси чудь, славяне, кривичи и весь: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю Русь, и пришли и сел старший. Рюрик, в Новгороде, а другой, Синеус, – на Белоозере, а третий, Трувор, – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же – те люди от варяжского рода, а прежде были славяне. Через два же года умерли Синеус и брат его Трувор. И овладел всею властью один Рюрик и стал раздавать мужам своим города – тому Полоцк, этому Ростов, другому Белоозеро. Варяги в этих городах – находники, а коренное население в Новгороде – славяне, в Полоцке – кривичи, в Ростове – меря, в Белоозере – весь, в Муроме – мурома, и над теми всеми властвовал Рюрик. И было у него два мужа, не родственники его, но бояре, и отпросились они в Царьград со своим родом. И отправились по Днепру, и когда плыли мимо, то увидели на горе небольшой город. И спросили: «Чей это городок?» Тамошние же жители ответили: «Были три брата, Кий. Щек и Хорив, которые построили городок этот и сгинули, а мы тут сидим, их потомки, и платим дань хазарам». Аскольд же и Дир остались в этом городе, собрали у себя много варягов и стали владеть землею полян. Рюрик же княжил в Новгороде. [Легенда о призвании варягов породила впоследствии норманнскую теорию в русской истории. – Л.С.]. <…>
В год 6488 (980). <…> И стал Владимир княжить в Киеве один и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Дажьбога, Стрибога, Симаргла и Мокошь. И приносили им жертвы, называя их богами, и приводили к ним дочерей своих и сыновей, а жертвы эти шли бесам, и оскверняли землю жертвоприношениями своими. <…>
…в 6496 (988) году <…> вернулся [Владимир] в киев. И когда пришел, повелел опрокинуть идолы – одних изрубить, а других сжечь. Перуна же приказал привязать к хвосту коня и волочить его с горы по Боричеву взвозу к Ручью и приставил двенадцать мужей колотить его жезлами. Делалось это не потому, что дерево что-нибудь чувствует, но для поругания беса, который обманывал людей в этом образе, – чтобы принял он возмездие от людей. «Велик ты, господи, и чудны дела твои!» вчера еще был чтим людьми, а сегодня поругаем. Когда влекли Перуна по Ручью к Днепру, оплакивали его неверные, так как не приняли еще они святого крещения. И, притащив, кинули его в Днепр. И приставил Владимир к нему людей, сказав им: «Если пристанет где к берегу, отпихивайте его. А когда пройдет пороги, тогда только оставьте его». Они же исполнили, что им было приказано. И когда пустили Перуна и прошел он пороги, выбросило его ветром на отмель, и оттого прослыло место то Перунья отмель, как зовется она и до сих пор. Затем послал Владимир по всему городу сказать: «Если не придет кто завтра на реку – будь то богатый, или бедный, или нищий, или раб – будет мне врагом». <…> Люди же, крестившись, разошлись по домам. Владимир же был рад, что познал бога сам и люди его, <…> приказал рубить церкви и ставить их по тем местам, где прежде стояли кумиры. И поставил церковь во имя святого Василия на холме, где стоял идол Перуна и другие и где творили им требы князь и люди. И по другим городам стали ставить церкви и определять в них попов и приводить людей на крещение по всем городам и селам. <…> [19, 23 – 133]. Начало документа
Прокопий
О СЛАВЯНАХ И АНТАХ
(Цит. по: Хрестоматия по истории СССР: с древнейших времен до конца ХV века / под ред. М.Н. Тихомирова. – М. : Изд-во социально-эконом. лит., 1960. – 735 с.)
Прокопий – византийский писатель VI века из Кесарии, автор сочинения о войне с готами.
Эти племена, славяне и анты, не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве (демократии), и поэтому у них счастье и несчастье в жизни считается делом общим. И во всем остальном у обоих этих варварских племен вся жизнь и законы одинаковы. Они считают, что один только бог, творец молний, является владыкой над всеми, и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды. Судьбы они не знают и вообще не признают, что она по отношению к людям имеет какую-либо силу, и когда им вот-вот грозит смерть, охваченным ли болезнью, или на войне попавшим в опасное положение, то они дают обещание. Если спасутся, тотчас же принести богу жертву за свою душу; избегнув смерти, они приносят в жертву и то, что обещали, и думают, что спасение ими куплено ценой этой жертвы. Они почитают реки и нимф, и всякие другие божества, приносят жертвы всем и при помощи этих жертв производят и гадания. Живут они в жалких хижинах, на большом расстоянии друг от друга, и все они часто меняют места жительства. Вступая в битву, большинство из них идет на врагов со щитами и дротиками в руках, панцирей же они никогда не надевают; иные не носят ни рубашек (хитонов), ни плащей, а одни только штаны, подтянутые широким поясом на бедрах, и в таком виде идут на сражение с врагами. У тех и других один и тот же язык, достаточно варварский. И по внешнему виду они не отличаются друг о друга. Они очень высокого роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них очень белый или золотистый и не совсем черный, но все они темнокрасные. Образ жизни у них <…> грубый, без всяких удобств, вечно они покрыты грязью, но по существу они не плохие и совсем не злобные, но во всей чистоте сохраняют гуннские нравы. И некогда даже имя у славян и антов было одно и то же. В древности оба эти племени называли спорами («рассеянными»), думаю потому, что они жили, занимая страну «спораден», «рассеянно». Отдельными поселками. Поэтому-то им и земли надо занимать много. Они живут, занимая большую часть берега Истра, по ту сторону реки. Считаю достаточным сказанное об этом народе [25, 79 – 80]. Начало документа
«Стратегикон»
ОБ ОБЫЧАЯХ СЛАВЯН
(Цит. по: Хрестоматия по истории СССР: с древнейших времен до конца ХV века / под ред. М.Н. Тихомирова. – М. : Изд-во социально-эконом. лит., 1960. – 735 с.)
«Стратегикон» (руководство к военным действиям) – один из редчайших источников по истории южных славян, написан в конце VI века.
Племена славян и антов сходны по своему образу жизни, по своим нравам, по своей любви к свободе; их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению в своей стране. Они многочисленны, выносливы, легко переносят жар, холод, дождь, наготу, недостаток в пище. К прибывающим к ним иноземцам они относятся ласково и, оказывая им знаки своего расположения, <…> охраняют их… <…> Находящихся у них в плену они не держат в рабстве, как прочие племена, в течение неограниченного времени, но, ограничивая (срок рабства) определенным временем, предлагают им на выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси или остаться там (где они находятся) на положении свободных и друзей?
У них большое количество разнообразного скота и плодов земных, лежащих в кучах, в особенности проса и пшеницы.
Скромность их женщин превышает всякую человеческую природу, так что большинство их считают смерть своего мужа своей смертью и добровольно удушают себя, не считая пребывание во вдовстве за жизнь.
Они селятся в лесах, у неудобопроходимых рек, болот и озер, устраивают в своих жилищах много выходов вследствие случающихся с ними, что и естественно, опасностей. Необходимые для них вещи они зарывают в тайниках, ничем лишним открыто не владеют и ведут жизнь бродячую.
Сражаться со своими врагами они любят в местах, поросших густым лесом, в теснинах, на обрывах; с выгодой для себя пользуются (засадами), внезапными атаками, хитростями, и днем и ночью, изобретая много (разнообразных) способов. Опытны они также и в переправе через реки, превосходя в этом отношении всех людей. <…>
Каждый вооружен двумя небольшими копьями, некоторые имеют также щиты, прочные, но трудно переносимые (с места на место). Они пользуются также деревянными луками и небольшими стрелами, намоченными особым для стрел ядом, сильно действующим, если раненый не примет раньше противоядия или (не воспользуется) другими вспомогательными средствами, известными опытным врачам, или тотчас не обрежет кругом место ранения, чтобы яд не распространился по остальной части тела.
Не имея над собой главы и враждуя друг с другом, они не признают военного строя, не способны сражаться в правильной битве, показываться на открытых и ровных местах. Если и случится, что они отважились идти на бой, то они во время его с криком слегка продвигаются вперед все вместе, и если противники не выдержат их крика и дрогнут, то они сильно наступают; в противном случае обращаются в бегство <…> Имея большую помощь в лесах, они направляются к ним, так как среди теснин они умеют отлично сражаться. <…> Но нападения на славян следует производить главным образом в зимнее время; тогда деревья стоят обнаженными и за ними нельзя скрываться с таким удобством, как летом <…> [25, 80 – 82]. Начало документа
Ибн-Фадлан
О РУСАХ НА ВОЛГЕ
(Цит. по: Хрестоматия по истории СССР: с древнейших времен до конца ХV века / под ред. М.Н. Тихомирова. – М. : Изд-во социально-эконом. лит., 1960. – 735 с.)
Ахмед Ибн-Фадлан – арабский писатель первой половины Х в., в 921 – 922 гг. посетивший Великие Болгары (столицу Волжской Болгарии) и описавший быт и религиозные обряды русов, хазар, волжских болгар и башкир.
<…> Я видел русов, когда они прибыли по своим торговым делам и расположились у реки Атыл [Волга. – примечание авторов-составителей]. Я не видал (людей) с более совершенными телами, чем они. Они подобны пальмам, белокуры, красны лицом, белы телом. Они не носят ни курток, ни хафтанов, но у них мужчина носит кису [кусок шерстяной материи, которым и одевались и покрывали постель. – примечание авторов-составителей], которой он охватывает один бок, причем одна из рук выходит из нее наружу. И при каждом из них имеется топор, меч и нож, (причем) со всем этим он (никогда) не расстается. <…>
А что касается их женщин, то на (каждой) их груди прикреплена коробочка, или из железа, или из серебра, или из меди, или из золота, или из дерева в соответствии с размерами (денежными) средств их мужей. И у каждой коробочки – кольцо, у которого нож, также прикрепленный на груди. На шеях у них мониста из золота и серебра, так что. Если человек владеет десятью тысячами дирхемов [средневековая арабская серебряная монета. – примечание авторов-составителей], то он справляет своей жене один (ряд) мониста, а если владеет двадцатью тысячами, то справляет ей два (ряда) мониста, и таким образом каждые десять тысяч, которые он прибавляет к ним (дирхемам), прибавляют (ряд) мониста его жене, так что на шее иной раз бывает много (рядов) мониста. <…>
Дирхемы русов – серая белка без шерсти, хвоста, передних и задних лап и головы, (а также) соболи. Если чего-либо недостает, то от этого шкурка становится бракованной монетой. Ими они совершают меновые сделки, и оттуда их нельзя вывезти, так что их отдают за товар. <…>
И как только их корабли прибывают к этой пристани, тотчас выходит каждый из них (неся) с собою хлеб, мясо, лук, молоко и набиз [хмельной напиток. – примечание авторов-составителей], чтобы подойти к длинному, воткнутому (в землю) бревну, у которого (имеется) лицо, похожее на лицо человека, а вокруг него маленькие изображения, а позади этих изображений длинные бревна, воткнутые в землю. Итак, он подходит к большому изображению и поклоняется ему, потом говорит ему: «О мой господь, я приехал из отдаленной страны, и со мной девушек столько-то и столько-то голов и соболей столько-то и столько-то шкур», – пока не назовет всего, что прибыло с ним из его товаров. <…> потом оставляет то, что имел с собой, перед (этим) бревном, – «итак, я желаю, чтобы ты пожаловал мне купца, <…> чтобы он покупал у меня в соответствии с тем, что я пожелаю, и не прекословил бы мне ни в чем, что я говорю». Потом он уходит. Итак, если продажа для него будет трудна и пребывание его затянется, то он снова придет со вторым и третьим подарками…<…>
Если кто-либо из них заболел, то они разобьют для него палатку в стороне от себя, оставят его в ней, положат вместе с ним некоторое количество хлеба и воды и не приближаются к нему и не говорят с ним, особенно если он бедняк или невольник, но если это лицо, которое имеет толпу родственников и слуг, то люди посещают его во все эти дни и справляются о нем. Итак, если он выздоровеет и встанет, то возвратится к ним, а если он умрет, то они его сожгут <…> [25, 130 – 132]. Начало документа
Н.М. Карамзин
О ФИЗИЧЕСКОМ И НРАВСТВЕННОМ ХАРАКТЕРЕ СЛАВЯН ДРЕВНИХ
(Цит. по: Предания веков / сост., вступ. ст. Г.П. Макогоненко; комм.
Г.П. Макогоненко и М.В. Иванова. – М. : Правда, 1989. – 768 с.)
Н.М. Карамзин – выдающийся русский писатель, историк, автор известного многотомного издания «История государства Российского».
<…> Если два народа, обитающие под влиянием одного неба, представляют нам великое различие в своей наружности и в физических свойствах, то можем смело заключить, что они не всегда жили сопредельно. Климат умеренный, не жаркий, даже холодный, способствует долголетию, как замечают медики, благоприятствует и крепости состава и действию сил телесных. Обитатель южного пояса, томимый зноем, отдыхает более, нежели трудится, – слабеет в неге и в праздности. Но житель полунощных земель любит движение, согревая им кровь свою; любит деятельность; привыкает сносить частые перемены воздуха и терпением укрепляется. Таковы были древние славяне по описанию современных историков, которые согласно изображают их бодрыми, сильными, неутомимыми. Презирая непогоды, свойственные климату северному, они сносили голод и всякую нужду; питались самою грубою, сырою пищею; удивляли греков своею быстротою; с чрезвычайною легкостию всходили на крутизны, спускались в расселины; смело бросались в опасные болота и в глубокие реки. Думая, без сомнения, что главная красота мужа есть крепость в теле, сила в руках и легкость в движениях, славяне мало пеклися о своей наружности: в грязи, в пыли, без всякой опрятности в одежде являлись во многочисленном собрании людей. Греки, осуждая сию нечистоту, хвалят их стройность, высокий рост и мужественную приятность лица. Загорая от жарких лучей солнца, они казались смуглыми и все без исключения были русые, подобно другим коренным европейцам. Сие изображение славян и антов основано на свидетельстве Прокопия и Маврикия, которые знали их в VI веке.
Известие Иорнанда о венедах, без великого труда покоренных в IV веке готфским царем Эрманарихом, показывает, что они еще не славились тогда воинским искусством. Послы отдаленных славян бальтийских, ушедших из Баянова стана во Фракию, также описывали народ свой тихим и миролюбивым; но славяне дунайские, оставив свое древнее отечество на Севере, в VI веке доказали Греции, что храбрость была их природным свойством и что она с малою опытностию торжествует над искусством долголетным. Несколько времени славяне убегали сражений в открытых полях и боялись крепостей; но, узнав, как ряды легионов римских могут быть разрываемы нападением быстрым и смелым, уже нигде не отказывались от битвы и скоро научились брать места укрепленные. Греческие летописи не упоминают ни об одном главном или общем полководце славян; они имели вождей только частных; сражались не стеною, не рядами сомкнутыми, но толпами рассеянными и всегда пешие, следуя не общему велению, не единой мысли начальника, а внушению своей особенной, личной смелости и мужества; не зная благоразумной осторожности, которая предвидит опасность и бережет людей, но бросаясь прямо в средину врагов.
Чрезвычайная отважность славян была столь известна, что хан аварский всегда ставил их впереди своего многочисленного войска, и сии люди неустрашимые, видя иногда измену хитрых аваров, гибли с отчаянием. Византийские историки пишут, что славяне сверх их обыкновенной храбрости имели особенное искусство биться в ущельях, скрываться в траве, изумлять неприятелей мгновенным нападением и брать их в плен. <…> Они умели еще долгое время таиться в реках и дышать свободно посредством сквозных тростей, выставляя конец их на поверхность воды. Древнее оружие славянское состояло в мечах, дротиках, стрелах, намазанных ядом, и в больших, весьма тяжелых щитах. <…>
Сии люди, на войне жестокие, оставляя в греческих владениях долговременную память ужасов ее, возвращались домой с одним своим природным добродушием. Современный историк говорит, что они не знали ни лукавства, ни злости; хранили древнюю простоту нравов, не известную тогдашним грекам; обходились с пленными дружелюбно и назначали всегда срок для их рабства, отдавая им на волю или выкупить себя и возвратиться в отечество, или жить с ними в свободе и братстве.
Столь же единогласно хвалят летописи общее гостеприимство славян, редкое в других землях и доныне весьма обыкновенное во всех славянских: так следы древних обычаев сохраняются в течение многих веков, и самое отдаленное потомство наследует нравы своих предков. Всякий путешественник был для них как бы священным: встречали его с ласкою, угощали с радостию, провожали с благословением и сдавали друг другу на руки. Хозяин ответствовал народу за безопасность чужеземца, и кто не умел сберечь гостя от беды или неприятности, тому мстили соседи за сие оскорбление как за собственное. Славянин, выходя из дому, оставлял дверь отворенную и пищу готовую для странника. Купцы, ремесленники охотно посещали славян, между которыми не было для них ни воров, ни разбойников; но бедному человеку, не имевшему способа хорошо угостить иностранца, позволялось украсть все нужное для того у соседа богатого: важный долг гостеприимства оправдывал и самое преступление. <…>
Древние писатели хвалят целомудрие не только жен, но и мужей славянских. Требуя от невест доказательства их девственной непорочности, они считали за святую для себя обязанность быть верными супругам. Славянки не хотели переживать мужей и добровольно сожигались на костре с их трупами. Вдова живая бесчестила семейство. Думают, что сие варварское обыкновение, истребленное только благодетельным учением христианской веры, введено было славянами (равно как и в Индии) для отвращения тайных мужеубийств: осторожность ужасная не менее самого злодеяния, которое предупреждалось ею! Они считали жен совершенными рабами, во всяком случае безответными; не дозволяли им ни противоречить себе, ни жаловаться; обременяли их трудами, заботами хозяйственными и воображали, что супруга, умирая вместе с мужем, должна служить ему и на том свете. Сие рабство жен происходило, кажется, оттого, что мужья обыкновенно покупали их: обычай, доныне соблюдаемый в Иллирии. Удаленные от дел народных, славянки ходили иногда на войну с отцами и супругами, не боясь смерти: так, при осаде Константинополя в 626 году греки нашли между убитыми славянами многие женские трупы. Мать, воспитывая детей, готовила их быть воинами и непримиримыми врагами тех людей, которые оскорбили ее ближних: ибо славяне, подобно другим народам языческим, стыдились забывать обиду. Страх неумолимой мести отвращал иногда злодеяния: в случае убийства не только сам преступник, но и весь род его беспрестанно ожидал своей гибели от детей убитого, которые требовали крови за кровь.
Говоря о жестоких обычаях славян языческих, скажем еще, что всякая мать имела у них право умертвить новорожденную дочь, когда семейство было уже слишком многочисленно, но обязывалась хранить жизнь сына, рожденного служить отечеству. Сему обыкновению не уступало в жестокости другое: право детей умерщвлять родителей, обремененных старостию и болезнями, тягостных для семейства и бесполезных согражданам. <…>
К описанию общего характера славян прибавим, что Нестор особенно говорит о нравах славян российских. Поляне были образованнее других, кротки и тихи обычаем; стыдливость украшала их жен; брак издревле считался святою обязанностию между ними; мир и целомудрие господствовали в семействах. Древляне же имели обычаи дикие, подобно зверям, с коими они жили среди лесов темных, питаясь всякою нечистотою; в распрях и ссорах убивали друг друга: не знали браков, основанных на взаимном согласии родителей и супругов, но уводили или похищали девиц. – Северяне, радимичи и вятичи уподоблялись нравами древлянам; также не ведали ни целомудрия, ни союзов брачных; но молодые люди обоего пола сходились на игрища между селениями: женихи выбирали невест и без всяких обрядов соглашались жить с ними вместе; многоженство было у них в обыкновении.
Сии три народа, подобно древлянам, обитали во глубине лесов, которые были их защитою от неприятелей и представляли им удобность для звериной ловли. То же самое говорит история VI века о славянах дунайских. Они строили бедные свои хижины в местах диких, уединенных, среди болот непроходимых, так что иностранец не мог путешествовать в их земле без вожатого. Беспрестанно ожидая врага, славяне брали еще и другую предосторожность: делали в жилищах своих разные выходы, чтоб им можно было в случае нападения тем скорее спастися бегством, и скрывали в глубоких ямах не только все драгоценные вещи, но и самый хлеб. <…>
В VI веке славяне питались просом, гречихою и молоком; а после выучились готовить разные вкусные яства, не жалея ничего для веселого угощения друзей и доказывая в таком случае свое радушие изобильною трапезою: обыкновение, еще и ныне наблюдаемое потомством славянским. Мед был их любимым питьем: вероятно, что они сначала делали его из меду лесных, диких пчел; а наконец и сами разводили их. – Венеды, по известию Тацитову, не отличались одеждою от германских народов, т.е. закрывали наготу свою. Славяне в VI веке сражались без кафтанов, некоторые даже без рубах, в одних портах. Кожи зверей, лесных и домашних, согревали их в холодное время. Женщины носили длинное платье, украшаясь бисером и металлами, добытыми на войне или вымененными у купцов иностранных. <…>
Не зная выгод роскоши, которая сооружает палаты и выдумывает блестящие наружные украшения, древние славяне в низких хижинах своих умели наслаждаться действием так называемых искусств изящных. Первая нужда людей есть пища и кров, вторая – удовольствие, и самые дикие народы ищут его в согласии звуков, веселящих душу посредством слуха. Северные венеды в шестом веке сказывали греческому императору, что главное услаждение жизни их есть музыка и что они берут обыкновенно в путь с собою не оружие, а кифары или гусли, ими выдуманные. Волынка, гудок и дудка были также известны предкам нашим: ибо все народы славянские доныне любят их. Не только в мирное время и в отчизне, но и в набегах своих, в виду многочисленных врагов, славяне веселились, пели и забывали опасность. Так, Прокопий, описывая в 592 году ночное нападение греческого вождя на их войско, говорит, что они усыпили себя песнями и не взяли никаких мер осторожности. <…>
В дополнение к сим известиям заметим, что славяне, еще не зная грамоты, имели некоторые сведения в арифметике, в хронологии. Домоводство, война, торговля приучили их ко многосложному счислению; имя тма, знаменующее 10000, есть древнее славянское. Наблюдая течение года, они, подобно римлянам, делили его на 12 месяцев, и каждому из них дали название согласно с временными явлениями или действиями природы: Генварю Просинец (вероятно, от синеты неба), Февралю Сечень, Марту Сухий, Апрелю Березозол (думаю, от золы березовой), Маю Травный, Июню Изок (так называлась у славян какая-то певчая птица), Июлю Червен (не от красных ли плодов или ягод?), Августу Зарев (от зари или зарницы), Сентябрю Рюен (или Ревун, как толкуют: от рева зверей), Октябрю Листопад, Ноябрю Груден (от груд снега или мерзлой грязи?), Декабрю Студеный. Столетие называлось веком, то есть жизнию человеческою, вот свидетельство, сколь предки наши обыкновенно долгоденствовали, одаренные крепким сложением и здравые физическою деятельностию. <…>
В России, до введения христианской веры, первую степень между идолами занимал Перун, бог молнии, которому славяне еще в VI веке поклонялись, обожая в нем верховного Мироправителя. Кумир его стоял в Киеве на холме, вне двора Владимирова, а в Новегороде над рекою Волховом был деревянный, с серебряною головою и с золотыми усами. Летописец [Нестор. – Л.С.] именует еще идолов Хорса, Дажебога, Стрибога, Самаргла и Мокоша, не объявляя, какие свойства и действия приписывались им в язычестве. <…> Сии известия Несторовы можем дополнить новейшими, напечатанными в Киевском Синопсисе. Хотя они выбраны отчасти из польских ненадежных историков, но, будучи согласны с древними обыкновениями народа русского, кажутся вероятными, по крайней мере с достойными замечаниями.
Бог веселия, любви, согласия и всякого благополучия именовался в России Ладо; ему жертвовали вступающие в союз брачный, с усердием воспевая имя его, которое слышим и ныне в старинных припевах. Стриковский называет сего бога латышским: в Литве и Самогитии народ праздновал ему от 25 мая до 25 июня, отцы и мужья в гостиницах, а жены и дочери на улицах и на лугах; взявшись за руки, они плясали и пели: Ладо, Ладо, дидис Ладо, то есть великий Ладо. Такое же обыкновение доныне существует в деревнях наших: молодые женщины весной собираются играть и петь в хороводах: Лада, диди Лада. Мы уже заметили, что славяне охотно умножали число идолов своих и принимали чужеземных. Русские язычники, как пишет Адам Бременский [северогерманский хронист. – Л.С.], ездили в Курляндию и в Самогитию для поклонения кумирам; следственно, имели одних богов с латышами, ежели не все, то хотя некоторые славянские племена в России – вероятно, кривичи: ибо название их свидетельствует, кажется, что они признавали латышского первосвященника Криве главою веры своей. Впрочем, Ладо мог быть и древним славянским божеством: жители Молдавии и Валахии в некоторых суеверных обрядах доныне твердят имя Лада.
Купалу, богу земных плодов, жертвовали пред собиранием хлеба, 23 Июня, в день св. Агриппины, которая для того прозвана в народе Купальницею. Молодые люди украшались венками, раскладывали ввечеру огонь, плясали около его и воспевали Купала. Память сего идолослужения сохранилась в некоторых странах России, где ночные игры деревенских жителей и пляски вокруг огня с невинным намерением совершаются в честь идолу языческому. В Архангельской губернии многие поселяне 23 Июня топят бани, настилают в них траву купальницу (лютик, ranunculus acris) и после купаются в реке. Сербы накануне или в самое Рождество Иоанна Предтечи, сплетая Ивановские венки, вешают их на кровли домов и на хлевах, чтобы удалить злых духов от своего жилища.
24 декабря язычники русские славили Коляду, бога торжеств и мира. Еще и в наше время, накануне Рождества Христова, дети земледельцев собираются колядовать под окнами богатых крестьян, величают хозяина в песнях, твердят имя Коляды и просят денег. Святошные игрища и гадание кажутся остатком сего языческого праздника.
В суеверных преданиях народа Русского открываем также некоторые следы древнего славянского богопочитания: доныне простые люди говорят у нас о леших, которые видом подобны сатирам, живут будто бы в темноте лесов, равняются с деревьями и с травой, ужасают странников, обходят их кругом и сбивают с пути; о русалках, или нимфах дубрав (где они бегают с распущенными волосами, особенно перед Троицыным днем), о благодетельных и злых домовых, о ночных кикиморах и проч.
Таким образом, грубый ум людей непросвещенных заблуждается во мраке идолопоклонства и творит богов на всяком шагу, чтобы изъяснять действия природы и в неизвестностях рока успокаивать сердце надеждою на вышнюю помощь! – Желая выразить могущество и грозность богов, славяне представляли их великанами, с ужасными лицами, со многими головами. Греки хотели, кажется, любить своих идолов (изображая в них примеры человеческой стройности), а славяне только бояться; первые обожали красоту и приятность, а вторые – одну силу; и еще не довольствуясь собственным противным видом истуканов, окружали их гнусными изображениями ядовитых животных: змей, жаб, ящериц и проч. <…>
Любя народные торжества, языческие славяне уставили в году разные праздники. Главный из них был по собрании хлеба и совершался в Арконе таким образом: Первосвященник накануне должен был вымести святилище, неприступное для всех, кроме его; в день торжества, взяв из руки Святовида рог, смотрел, наполнен ли он вином, и по тому угадывал будущий урожай; выпив вино, снова наполнял им сосуд и вручал Святовиду; приносил богу своему медовый пирог длиною в рост человеческий; спрашивал у народа, видит ли его? и желал, чтобы в следующий год сей пирог был уже съеден идолом, в знак счастия для острова; наконец объявлял всем благословение Святовида, обещая воинам победу и добычу. Другие славяне, торжествуя собрание хлеба, обрекали петуха в дар богам и пивом, освященным на жертвеннике, обливали скот, чтобы предохранить его от болезней. <…>
Погребение мертвых было также действием священным между языческими славянами. Историки немецкие <…> описывают оное следующим образом: старейшина деревни объявлял жителям смерть одного из них посредством черного жезла, носимого со двора на двор. Все они провожали труп с ужасным воем, и некоторые женщины в белой одежде лили слезы в маленькие сосуды, называемые плачевными. Разводили огонь на кладбище и сожигали мертвого с его женою, конем, оружием; собирали пепел в урны, глиняные, медные или стеклянные, и зарывали вместе с плачевными сосудами. Иногда сооружали памятники: обкладывали могилу дикими камнями или ограждали столпами. Печальные обряды заключались веселым торжеством, которое именовалось стравою и было еще в VI веке причиною великого бедствия для славян: ибо греки воспользовались временем сего пиршества в честь мертвых и наголову побили их войско.
Славяне российские – кривичи, северяне, вятичи, радимичи – творили над умершими тризну: показывали силу свою в разных играх воинских, сожигали труп на большом костре и, заключив пепел в урну, ставили ее на столпе в окрестности дорог. Сей обряд, сохраненный вятичами и кривичами до времен Нестора, изъявляет воинственный дух народа, который праздновал смерть, чтобы не страшиться ее в битвах, и печальными урнами окружал дороги, чтобы приучить глаза и мысли свои к сим знакам человеческой тленности. Но славяне киевские и волынские издревле погребали мертвых; некоторые имели обыкновение вместе с трупом зарывать в землю сплетенные из ремней лестницы, ближние умершего язвили лица свои и закапали на могиле любимого коня его. <…>
Собрав исторические достопамятности славян древних, скажем нечто о языке их. Греки в VI веке находили его весьма грубым. Выражая первые мысли и потребности людей необразованных, рожденных в климате суровом, он должен был казаться диким в сравнении с языком греческим, смягченным долговременною жизнию в порядке гражданском, удовольствиями роскоши и нежным слухом людей, искони любивших искусства приятные. Не имея никаких памятников сего первобытного языка славянского, можем судить о нем только по новейшим, из коих самыми древними считаются наша Библия и другие церковные книги, переведенные в IX веке св. Кириллом, Мефодием и помощниками их. Но славяне, приняв христианскую веру, заимствовали с нею новые мысли, изобрели новые слова, выражения, и язык их в средних веках без сомнения так же отличался от древнего, как уже отличается от нашего. Рассеянные по Европе, окруженные другими народами и нередко ими покоряемые, славянские племена утратили единство языка, и в течение времен произошли разные его наречия <…> [11, 45–63]. Начало документа
А.И. Мартынов
ПРОБЛЕМЫ ЭТНОГЕНЕЗА И КУЛЬТУРОГЕНЕЗА СЛАВЯН
(Цит. по: Мартынов А.И. Археология: учебник. – М. : Высш. шк., 1996. – 415 с.)
А.И. Мартынов – доктор исторических наук, профессор, академик отраслевой РАН. Области научных интересов: археология Сибири, археология России, наскальное искусство, Скифо-сибирский мир.
Многочисленные славянские народы Восточной, Юго-Восточной и Центральной Европы являются наряду с романскими и германскими одним из самых крупных этнических образований в Европе.
Формирование славян и их культуры прошло несколько этапов. Самый ранний – предславянский. Он охватывает в основном вторую половину II – I тысячелетия до н. э. В Центральной и Восточной Европе существовало тогда несколько родственных между собой культур, занимавших довольно обширную территорию. В недрах этих культур начали формироваться некоторые элементы, которые впоследствии стали характерными для культуры славян и некоторых других народов Европы.
Второй период можно назвать древнеславянским. В последние века I тысячелетия до н. э. – первой половине I тысячелетия н. э. мы уже можем выделить археологические культуры древних славян. Появляются и письменные свидетельства о славянах. В этот насыщенный историческими событиями период передвижения, вытеснения и смешения народов идет процесс интенсивного формирования черт восточнославянской культуры, складывается славянская территория. Славяне были втянуты в водоворот больших исторических событий, когда заканчивалась древняя история, рушилась Римская рабовладельческая империя и начиналась эпоха средневековья с новыми, феодальными отношениями. Славяне были активными участниками этих событий.
Третий период развития славянской культуры – феодальный. Он начинается с образования славянских государств, в частности Древнерусского государства с центром в Киеве. <…> В славянских государствах складывалась высокоразвитая культура, без которой нельзя представить сколько-нибудь полно мировую культуру и цивилизацию.
Еще до того как удалось найти археологические памятники древних славян, о них было известно из сообщений различных письменных источников, среди которых особое место занимает первая русская летопись «Повесть временных лет». <…>
Самые древние письменные сведения о расселении народов, в числе которых были, видимо, и славяне, оставлены древнегреческим историком Геродотом. Ему было известно несколько племен земледельцев, живших к северу и востоку от территории расселения собственно скифов или входивших в скифскую федерацию. Среди них Геродот называет невров и загадочных будинов. <…>
К I в. н. э. относятся сведения римского историка Тацита, который пишет о древних славянах, называя их венедами, а позднее византийские историки называли потомков венедов антами и склавинами, видя два разных народа. Однако сведения эти являются крайне неопределенными, и на их основании трудно хотя бы приблизительно очертить границу расселения венедов или антов. В этих условиях особое значение приобретает археологический материал.
Истоки некоторых элементов славянской культуры прослеживаются в ряде предславянских культур. С ХV в. до н. э.на территории Польши существовали две культуры: предлужицкая и к востоку от нее тшинецкая, изученная по поселениям, расположенным на песчаных приречных холмах. <…> Предлужицкие племена, расширяя свою территорию, оказывали влияние на племена тшинецкой культуры. В результате в ХII в. до н. э. сложилась единая лужицкая культура, занимавшая земли по Висле и Одеру. Ее памятники встречаются на обширной территории, которая на севере доходит до побережья Балтийского моря, на юге – до верховий Вислы и Дуная, на западе – до среднего течения Эльбы, а на востоке – до Буга и верховий Припяти, до Полесья и Волыни.
Ранние памятники лужицкой культуры относятся еще к эпохе бронзы. <…> Среди них наиболее хорошо исследовано позднелужицкое поселение на берегу Бискупинского озера около польского г. Познань. Остатки деревянных строений благодаря влажности почвы великолепно сохранились. Поселок был огорожен мощной оборонительной стеной, выстроенной из трех рядов деревянных срубов, заполненных внутри глиной, землей и камнями. Открыты мощенные бревнами параллельные улицы, вдоль которых располагались длинные бревенчатые дома. Основу дома составлял каркас из вертикальных деревянных опор, а стены были сложены из бревен, вставленных в пазы вертикальных опор. В доме было несколько отдельных больших помещений. Каждая секция имела вход, который вел сначала в сени, а затем в большую комнату с очагом, сложенным из камней. <…> Племена лужицкой культуры занимались земледелием и скотоводством. <…>
Широко известны погребения лужицкой культуры. Умерших сжигали, а остатки сожжения заключали в глиняных горшках (урнах), которые накрывали черепком и ставили в ямы. Рядом с урнами клали небольшое количество вещей и ставили сосуды, видимо, с пищей. Такие могильники называются «полями погребений», или «полями погребальных урн». Обряд погребения в урнах в первой половине I тысячелетия н. э. получил широкое распространение у славян и неславянских племен Восточной Европы. <…>
Во II в. до н. э. между верховьями Западного Буга и Среднего Днепра, т. е. в южной части Белоруссии и в лесостепной Северной Украине, вплоть до Киева на юге и Брянска на севере, сложилась зарубинецкая культура. Считают, что центры формирования этой культуры находились в западной части указанной территории. В течение четырехсот лет зарубинецкие племена были единственным и многочисленным населением лесостепного Поднепровья и Полесья, т. е. тех территорий, которые рассматриваются как древнеславянские земли на востоке Европы. Эта культура впитала в себя традиции нескольких культур.
Поселения зарубинецкой культуры располагались на крутых берегах рек без укреплений. Они огораживались тыном. Люди жили в прямоугольных наземных домах-мазанках. С начала н. э. преобладающим типом жилищ стали прямоугольные полуземлянки площадью 10 – 15 м, с двускатной крышей, очагом или печью и бревенчатые дома. <…> Рядом с жилищем располагались ямы-погреба. Основу хозяйства составляло мотыжное земледелие и домашнее скотоводство. Разводили коров, лошадей, овец, свиней. Из поселений этой культуры наиболее известными являются Чаплинское городище под Гомелем и городища около Киева на Днепре. <…>
На территории Нижнего и Среднег Поднепровья, на Южном Буге и Днестре, вплоть до Черного моря появляется новая культура – Черняховская, названная так по могильнику у с. Черняхово, к югу от Киева. Основными археологическими памятниками этой культуры являются большие поселения открытого типа наподобие современных сел и могильники… <…>
Некоторое внешнее сходство в обряде погребения позволило ряду ученых связать Черняховскую культуру со славянскими племенами антов. <…>
В VI в. значительную часть Центральной и Восточной Европы от Эльбы до Днепра занимала пражская культура, связанная своими корнями с пшеворской [сложилась в конце II в. до н. э. – IV в н. э.]. Западная ее часть размещалась на территории современных Польши, Чехии, Словакии, Австрии, частично восточной Германии, Югославии. Славянская принадлежность этой культуры бесспорна: она сложилась на территории, где, согласно письменным источникам, в VI в. расселялись славяне. <…>
Пражская культура занимала обширную территорию и, вероятно, объединяла ряд родственных племен. Уже в конце VI в. к югу от Припяти и до Днестра, в северо-западных областях Украины и южных областях Белоруссии возник особый вариант пражской культуры, получивший название культуры Корчак по древнему поселению у с. Корчак под Житомиром. Она существовала в основном в VI – VII вв. <…>
На основании археологических данных, а также данных славянской топонимики и летописных сведений культуру Корчак связывают с существовавшим у восточных славян большим союзом племен дулебов, из которых вышли исторически известные волыняне, древляне, дреговичи и поляне. <…>
В третьей четверти I тысячелетия до н. э. обозначился перелом в социально-экономическом развитии славянских племен. <…>
В это время славяне расширяли свою территорию к северу – в верховья Днепра, в бассейн Западной Двины и осваивали смежную с Поднепровьем территорию и часть Волго-Окского бассейна. Однако на вновь осваиваемых славянами землях в ряде мест оставалось местное население – балтское и финно-угорское на северо-востоке. <…> В культуре балтов распространяются славянские элементы: посуда, железные предметы. К концу I тысячелетия н. э. культура балтов приобрела славянский облик, очевидно, к этому времени балты утратили и свой язык.
Таким образом, раннеславянская, восточнославянская культура в середине и третьей четверти I тысячелетия н. э. была явлением новым, сложившимся уже после крушения Рима, в эпоху Великого переселения народов. Она впитала многие достижения предшествующих культур, а также вобрала в себя балтские, аварские, аланские и другие элементы.
В середине и второй половине I тысячелетия н. э. в результате расселения древних славян на территории балтов и разложения первобытно-общинных отношений складываются новые образования – территориально-политические союзы, знаменующие собой конец первобытной истории и начало сложения феодальных отношений. Восточнославянские объединения упоминаются как вполне конкретные образования в «Повести временных лет». Они стали называться по возглавлявшим их племенам. Внутри этих союзов складывается свой диалект языка, своя культура, особенности хозяйства и представление о территории. В верховьях Днепра в это время создается объединение славянских племен – кривичей. <…>
На Оке, в верховьях Дона, по Угре жили древние вятичи. В их землях распространяются курганы особого типа: высокие, с остатками деревянных оградок внутри – в них помещались остатки трупосожжения. В верховьях Немана и по Березине в болотистом Полесье жили дреговичи; по Сожу и Десне – радимичи. В низовьях Десны, по Сейму расселялись, занимая довольно большую территорию, северяне. К юго-западу от них, по Южному Бугу, обитали тиверцы и уличи. На самом севере славянской территории, по Ладоге и Волхову, жили словены. Многие из этих племенных союзов, особенно северные, продолжали оставаться и после образования Киевской Руси, так как процесс разложения первобытных отношений у них протекал медленнее. <…> [12, 341–353]. Начало документа
ВОСТОЧНОСЛАВЯНСКИЕ ПЛЕМЕНА ВО ВРЕМЕНА ВЕЛИКОГО ПЕРЕСЕЛЕНИЯ НАРОДОВ
(Цит по: Павленко Н.И. История России с древнейших времен до 1861 года : учеб. для вузов / Н.И. Павленко, И.Л. Андреев, В.А. Федоров; под ред. Н.И. Павленко. – 4-е изд. –
М. : Высш. шк., 2007. – 536 с.)
<…> Первые достоверные свидетельства о славянах относятся только к VI в., когда Европа подверглась еще одному крупному нашествию кочевников. После ухода гуннских племен из степей Восточной Монголии и Западной Маньчжурии здесь сформировался новый союз кочевых племен, который в европейских источниках стали называть аварским. В VI в. авары начали продвигаться на запад и в середине столетия оказались в Северном Причерноморье и Приазовье, которые в V – VI вв. уже были заняты славянами. Именно тогда славянские племена были впервые замечены западноевропейскими и восточными авторами. Следует отметить, что в литературе долгое время считалось, что встречаемые в источниках, в том числе и в самых ранних греческих, названия «венеты», «склавены», «анты» относятся к славянам. Однако ныне эта точка зрения не разделяется многими исследователями или, по крайней мере, требует существенного уточнения. Установлено, что так назывались разные, хотя и близкие друг другу племена, часть которых впоследствии оказались в составе тех или иных славянских народов.
Вместе с аварами славянские племена двинулись на юго-запад и заняли Балканский полуостров. Неизвестно, подчинялись славяне в этих походах аварам или действовали самостоятельно. В 795 – 796 гг. государство аваров было разгромлено франками, во главе которых стоял король Карл Великий.
После этого славяне выступили на арену европейской истории как самостоятельный народ. Важным показателем завершения ранней истории славян стало формирование литературного старославянского языка, единого для всех славянских народов. Это непосредственно связано с созданием в 60-х годах IХ в. великими славянскими просветителями Кириллом и Мефодием славянской письменности. На этом выдающемся событии закончилась предыстория и ранняя история славян [18, 23 – 24]. Начало документа
Л. Нидерле
СЛАВЯНСКИЕ ДРЕВНОСТИ
(Цит. по: Нидерле, Л. Славянские дрвености / пер. с чешск. Т. Ковалевой, М. Хазанова, ред. А.Л. Моонтайга. – 2-е изд. – М. : Алетейя,2001. – 592 с.)
Любор Нидерле (1865–1944) – чешский археолог, этнограф, историк-славист. Его работа «Славянские древности» – энциклопедия истории и культуры древних славян.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Праславянское единство: его происхождение и развитие
ГЛАВА I
Происхождение славян
<…> Славяне появляются на исторической арене неожиданно как великий и уже сформировавшийся народ; мы даже не знаем, откуда он пришел и каковы были его отношения с другими народами. Лишь одно свидетельство вносит кажущуюся ясность в интересующий нас вопрос: это известный отрывок из летописи, приписываемой Нестору и сохранившейся до нашего времени в том виде, в котором она была написана в Киеве в XII веке[1] ; этот отрывок можно считать своего рода «свидетельством о рождении» славян.
Первая часть летописи «Повесть временных лет»[2] начала создаваться, по крайней мере, столетием раньше. В начале летописи приведен довольно подробный легендарный рассказ о расселении народов, которые когда-то пытались воздвигнуть вавилонскую башню в земле Сеннаар. Эти сведения заимствованы из византийских хроник VI—IX веков (так называемой «Пасхальной» хроники и хроники Малалы и Амартола); однако в соответствующих местах названных хроник нет ни одного упоминания о славянах. Этот пробел, очевидно, задел славянского летописца, достопочтенного монаха Киево-Печерской лавры. Он захотел восполнить его, поставив свой народ среди тех народов, которые, согласно традиции, жили в Европе; поэтому в порядке разъяснения он присоединил название «славяне» к имени иллирийцев — иллиро-славяне[3]. Этим дополнением он включил славян в историю, даже не изменив традиционное число 72 народов. Именно здесь иллирийцы были впервые названы народом, родственным славянам, и с этого времени эта точка зрения в течение долгого времени являлась господствующей при изучении истории славян. Славяне пришли из Сеннаара в Европу и поселились сначала на Балканском полуострове. Там и нужно искать их колыбель, их европейскую прародину, в землях иллирийцев, фракийцев, в Паннонии, на берегах Дуная. Отсюда позднее вышли отдельные славянские племена, когда распалось их первоначальное единство, чтобы занять свои исторические земли между Дунаем, Балтийским морем и Днепром.
Эта теория была принята сначала всей славянской историографией, и в частности старой польской школой (Кадлубек, Богухвал, Мержва, Chronica Polonorum, Chronica principum Poloniae, Длугош и т. д.) и чешской (Далимил, Ян Маригнола, Пшибик Пулкава, Гаек из Либочан, Б. Папроцкий); в дальнейшем она обросла новыми домыслами.[4]
Затем появилась новая теория. Мы не знаем, где именно она возникла. Следует полагать, что она возникла вне упомянутых школ, ибо впервые мы встречаемся с этой теорией в Баварской хронике XIII века и позднее у немецких и итальянских ученых <…> От них эту теорию приняли славянские историки Б. Ваповский, М. Кромер, С. Дубравиус, Т. Пешина из Чехорода, Я. Бековский, Я. Матиаш из Судет и многие другие. Согласно второй теории, славяне якобы продвинулись вдоль побережья Черного моря на север и первоначально поселились в Южной России, где истории известны были вначале древние скифы и сарматы, а позднее аланы, роксоланы и т. д. Отсюда и возникла мысль о родстве этих племен со славянами, а также представление о балканских сарматах как о предках всех славян. Продвигаясь дальше на запад, славяне якобы разделились на две основные ветви: южные славяне (на юг от Карпат) и северные (на север от Карпат).
Так вместе с теорией первоначального разделения славян на две ветви появились балканская и сарматская теории; обе они имели своих восторженных последователей, обе продержались вплоть до наших дней. <…> Тем не менее уже в конце XVIII века некоторые ученые поняли, что подобные теории, основывающиеся лишь на предположительной аналогии различных народов со славянами, не имеют никакой ценности. Чешский славист Й. Добровский писал в 1810 году своему другу Копитару: «Меня радуют такие исследования. Только я прихожу к совершенно другому выводу. Все это доказывает мне, что славяне не являются даками, гетами, фракийцами, иллирийцами, паннонцами... Славяне – это славяне, и наиболее близки им литовцы. Итак, их нужно искать среди последних на Днепре или за Днепром»[5].
Некоторые историки придерживались тех же взглядов еще до Добровского. После него Шафарик в своих «Славянских древностях» опроверг взгляды всех предшествующих исследователей. <…> В основу своей книги Шафарик положил тщательный разбор исторических фактов. Поэтому его труд навсегда останется основным и незаменимым пособием по данному вопросу, несмотря на то, что проблема происхождения славян в нем не разрешена – такая задача превышала возможности самого строгого исторического анализа того времени.
Другие же ученые обратились к новой науке – сравнительному языкознанию, чтобы в ней найти ответ, который не могла им дать история. Взаимное родство славянских языков допускалось еще в начале XII века (см. Киевскую летопись), однако еще долгое время была неизвестна подлинная степень родства славянских языков с остальными европейскими языками. <…>
Только Ф. Бопп во втором томе своей известной «Сравнительной грамматики» («Vergleichende Grammatik», 1833) решил вопрос о взаимоотношении славянского языка с остальными индоевропейскими языками и тем самым дал первый научно обоснованный ответ на вопрос о происхождении славян, который безуспешно пытались разрешить историки. Решение вопроса о происхождении языка является одновременно ответом на вопрос о происхождении народа, говорящего на этом языке.
С этого времени возникло много споров об индоевропейцах и о сущности их языка. Были высказаны различные взгляды, которые в настоящее время справедливо отвергнуты и потеряли всякую ценность. Одно лишь доказано, что ни один из известных языков не является предком остальных языков и что никогда не существовал индоевропейский народ единой несмешанной расы, который имел бы единый язык и единую культуру. Наряду с этим приняты следующие положения, лежащие в основе наших нынешних взглядов:
1. Когда-то существовал общий индоевропейский язык, который, однако, никогда не был в полной мере единым.
2. Развитие диалектов этого языка привело к возникновению ряда языков, которые мы называем индоевропейскими или арийскими. К ним относятся, не считая языков, бесследно исчезнувших, греческий, латинский, галльский, немецкий, албанский, армянский, литовский, персидский, санскрит и общеславянский либо праславянский, который в течение довольно длительного времени развился в современные славянские языки. Начало существования славянских народов относится именно к тому времени, когда сложился этот общий язык. <…>
Развитие арийского праязыка могло происходить двумя путями: либо путем внезапного и полного отрыва разных диалектов и говорящих на них народов от материнского ствола, либо путем децентрализации, связанной с формированием новых диалектных центров, которые изолировались постепенно, не отрываясь полностью от первоначального ядра, то есть не утратив связи с остальными диалектами и народами. <…>
Когда различия в индоевропейском языке стали возрастать и когда эта большая языковая общность стала распадаться на две группы – языки сатем (satem) и кентум (centum), – праславянский язык, соединенный с пралитовским языком, довольно долго входил в первую группу, так что он сохранил особое сходство с древнефракийским (армянским) и индо-иранским языком. Связь с фракийцами была наиболее тесной в окраинных областях, где позднее жили исторические даки. Предки германцев были в группе народов кентум среди наиближайших соседей славян. Об этом мы можем судить по некоторым аналогиям в славянском и немецком языках.
