ФИЗИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА И СПОРТ В СВЕТЕ

ИСТОРИИ И ФИЛОСОФИИ НАУКИ

Учебное пособие для аспирантов физкультурно-спортивных ВУЗов

Москва – 2011 г.

Учебное пособие подготовлено коллективом авторов. Общее руководство и редакция – заведующий кафедрой философии и социологии, доктор педагогических наук, кандидат философских наук Передельский А.А.

1. Передельский А.А., д.п.н., к.ф.н. – предисловие к части 1, предисловие к части 2; часть 1: разделы 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7; часть 2: разделы 1, 2, 3, 4.
2. Столяров В.И. проф., д.ф.н. - часть 2 раздел 5.;
3. Башаева М.М., к.ф.н.– вместо заключения, раздел 8;
4. Кормазева И.Б. – часть 2 раздел 2;
5. Коников С.Л. – часть 2 раздел 3;
6. Михалевский В.И. – часть 2 раздел 4.

Рецензенты:

1. Неверкович С.Д. – член-корреспондент РАО, профессор, доктор педагогических наук, заведующий кафедрой педагогики РГУФКСиТ;
2. Момджян К.Х. – профессор, доктор философских наук, заведующий кафедрой МГУ им.М.В.Ломоносова.

СОДЕРЖАНИЕ:

1. Предисловие к первой части…………………………………………………4
2. Часть 1. Раздел 1. Наука……………………………………………………...6
3. Часть 1. Раздел 2. Философия науки………………………………………...19
4. Часть 1. Раздел 3. История науки……………………………………………49
5. Часть 1. Раздел 4. Философия как наука…………………………………….82
6. Часть 1. Раздел 5. История философии науки………………………………111
7. Часть 1. Раздел 6. Философия истории науки………………………………149
8. Часть 1. Раздел 7. Философия спортивной науки: проблемно-футурологический анализ……………………………………………………163
9. Часть 1. Раздел 8. Наука логика……………………………………………..171
10. Предисловие ко второй части………………………………………………240
11. Часть 2. Раздел 1. Комплексная гипотетико-дедуктивная теория единоборств…………………………………………………………………..247
12. Часть 2. Раздел 2. История философии гуманизма……………………….287
13. Часть 2. Раздел 3. Философско - историческая наука о физической культуре и спорте………………………………………………………………………307
14. Часть 2. Раздел 4. Гипотетико-дедуктивная теория в научно-философском исследовании в области футбола: зрелищность – основной фактор развития футбола……………………………………………………………………….327
15. Часть 2. Раздел 5. Спартианский универсализм: аксиология культуры, образа жизни и развития личности…………………………………………………396
16. Вместо заключения: краткий очерк истории отечественной философии наук…………………………………………………………………………...434
17. Вопросы к курсу «Физическая культура и спорт в свете истории и философии науки»…………………………………………………………..440
18. Литература…………………………………………………………………..442

Предисловие к первой части

Настоящее и будущее отечественных наук о спорте! Как дать им реальную, а не завышенную или, наоборот, заниженную оценку? Как оценить, взвесить их очевидно действительное качество и перспективность? Это возможно сделать лишь одним, но зато надежным и проверенным способом: рассмотреть их место и роль в мировом процессе научно-философского развития, сравнить с лучшими образцами и теоретическими моделями классической и передовой философской и научной мысли. Только такого рода исследование позволит представить, как должна на самом деле выглядеть комплексная физкультурно-спортивная теория. Или, основываясь на терминологии ЮНЕСКО, «прорывная», парадигмальная теория, способная обеспечить качественный скачок в развитии российской физкультурно-спортивной сферы. В этом и состоит первая задача развернутого в дальнейшем исследования.

Вторая исследовательская задача заключается в том, чтобы показать основные нормы и принципы построения подобной теории в спорте, обосновать их логические и эпистемологические правила и возможности.

Третья задача носит научно-практический характер. Она связана с использованием полученных в процессе исследования комплексных знаний для построения пробных моделей гипотетико-дедуктивных гипотез на примере таких масштабных объектов исследования как единоборства и футбол.

Данными тремя задачами определяется вся логика изложения материала, претендующего на статус учебного пособия, но изложенного в виде парадоксального исследования научно-исторических и историко-философских парадоксов.

Всесторонний анализ парадоксов истории и философии науки, который собственно и определяет весь ход развития научно-философской мысли, заставляет нас один и тот же объект рассматривать с разных сторон, точек зрения. Этим обстоятельством объясняется периодический возврат к исследованию казалось бы уже рассмотренного материала.

Авторы учебного пособия «Комплексная физкультурно-спортивная теория в свете истории и философии науки» выражают надежду на тщательное, беспристрастное изучение и обсуждение коллективного труда, а также на его использование в теории и практике физкультурно-спортивной деятельности.

Последовательность изложения разделов определяется нижеследующей логикой.

Первый раздел «Наука» содержит определение науки как особого типа духовного производства и освоения мира, дает общую картину организации научного знания.

Второй раздел «Философия науки» сравнивает несколько исторически сложившихся подходов к пониманию данной темы, определяет специфику каждого из них.

Третий раздел «История науки» дает систематический анализ исторически конкретной последовательности и преемственности важнейших научных открытий и достижений, определивших лицо классической и современной науки. Отдельно, но взаимосвязано рассматриваются история естествознания и история становления социально-гуманитарных наук.

Четвертый раздел «Философия как наука» призван осветить саму философию в качестве определенного, локализованного научного знания.

Пятый раздел «История философии науки» посвящен философской интерпретации историко-научной фактологии с целью выделения и обоснования логики данного исторического процесса для выработки итогового достоверного футурологического прогноза.

Шестой раздел «Философия истории науки» содержит анализ философии науки на уровне социокультурных исследовательских программ.

Седьмой раздел «Философия спортивной науки: проблемно-футурологический анализ» обосновывает факт сосуществования нескольких современных научных и философских традиций рассмотрения науки и практики физической культуры и спорта

Восьмой раздел «Наука логика» касается основных традиционных аспектов формально-логического обоснования правильного построения научного знания.

Раздел 1. Наука

В современных отечественных учебниках по философии и обществознанию укоренилась устойчивая, конвенционально принятая и уже почти автоматически поддерживаемая тенденция именовать науку основной (или, по меньшей мере, важнейшей) формой познавательной деятельности человечества. Следует оговориться, что данная традиция характерная прежде всего для легитимной светской образовательной ветви, отнюдь не является столь же очевидной и непререкаемой истиной для религиозного или нетрадиционного, ненаучного или псевдонаучного образования. Вместе с тем, именно последнее (благодаря интернету и усиленной пропагандистской работе все более коммерциализирующихся средств массовой информации) во многом определяет сегодня общий настрой и содержание обыденного сознания большей части российских обывателей. Речь идет о значительной доле населения страны, даже не отличающейся глубокой религиозностью, не проявляющей истовой набожности.

Указанное обстоятельство несколько подтачивает аксиоматичность тезиса о доминировании науки как ведущей и наиболее массовой области человеческого познания и мировоззрения. Зато появляются основания ограничиться гораздо более гибким, возвышенным, общепринятым, а потому и более достоверным мнением, признающим за наукой право называться особой областью, формой духовного производства (тиражирования, сохранения) человеческого знания и сферой практической деятельности. Своеобразие научного знания и научной практики заключается в их ориентированности на поиск, обнаружение, количественное измерение, качественное описание, объяснение, экспериментальную проверку действия неких объективных (существующих вне и независимо от сознания конкретных людей) законов и закономерностей природного и социального мира в различных его проявлениях, как среды обитания человечества. Целью научного знания и практики выступает разработка обоснованных прогнозов и моделей практического функционирования, развития с учетом возможностей управления природными и социальными процессами на основе знания об этих законах и закономерностях.

В качестве главных аргументов, обосновывающих усиление значимости роли современной науки обычно приводят выполняемые ею социальные функции.

Социальные функции науки не есть нечто раз и навсегда заданное. Они исторически развиваются, как и сама наука, представляя собой важную сторону ее развития. Можно выделить три группы выполняемых наукой социальных функций:

• культурно-мировоззренческие;

• как непосредственной производительной силы;

• как социальной силы.

Так называемым «Коперниканским переворотом», начавшимся более четырех веков тому назад, наука сделала заявку на фундаментальное оспаривание права религии и теологии монопольно определять общественное и индивидуальное мировоззрение. Волна новых (сперва астрономических, затем физических, биологических и иных) открытий стала отправной точкой, толчком, мощным стимулом массированного внедрения научного знания и мышления в организацию человеческой деятельности и социального функционирования.

Причем, научное мировоззрение явилось противопоставлением не только и не столько религиозно-теологическому миросозерцанию в целом, сколько религиозно-теологической картине мира, традиционной для древности и средних веков, то есть для добуржуазных типов общественной организации. Сегодня, к примеру, наука прекрасно уживается и сосуществует с реформированными религиозными доктринами и церковными институтами. Правильное понимание проблемы заключается в следующем:

• наука вырастает в качестве закономерного и естественного продукта развития буржуазного общества, капиталистического способа производства;
• наука, соответственно, воплощает в себе такие генеральные буржуазные мировоззренческие принципы, как эгоизм и индивидуализм, свобода предпринимательства и творческого поиска, ориентация на практический ( в основном, на экономический) успех;
• новая, альтернативная аксиологическая основа по мере своего оформления и укрепления (в процессе исторического подъема «третьего сословия» в его борьбе за политическую власть и экономическое могущество) вступает во все большее противоречие с господствовавшими ранее мировоззренческими принципами и ценностями авторитарности, патернализма, холистическими представлениями, в общем и целом характерными для рабовладельческого и феодального общества, их культуры и менталитета;
• простая созерцательность и традиционная привычка обращаться за доказательством, апеллировать к авторитету «раз и навсегда данных» священных писаний и законов, устанавливавших порядок бытия и познания в корне не устраивали буржуазию, стремившуюся это бытие изменить и нуждавшуюся для этой цели в принципиально иной форме познания;
• наука активизируется на поиск и открытие объективных «не созданных никем из богов и никем из людей» законов природы и общества, которые только и могут, по мнению ученых, рассматриваться в качестве незыблемой основы бытия и познающего мышления.

Древние китайцы, дабы освятить и легитимировать приход к власти новой династии, изобрели принцип двойного исторического прецедента (старую, отошедшую от заветов предков династию можно и нужно заменить, потому что в свое время эта династия уже свергала впавших в несправедливость правителей). Европейцы в Новое время для этих же целей приспособили науку — новую форму духовного производства, экспериментальную форму познавательной практики.

Но требовалось много времени для того, чтобы наука стала основой легитимного общественного образования и самостоятельной сферой человеческой деятельности, то есть социальным институтом.

Процесс превращения науки в непосредственную производительную силу зафиксирован и проанализирован еще Марксом в середине XIX столетия, когда синтез науки, техники и производства был не столько реальностью, сколько перспективой. Первоначально технические проблемы развивали науку, но сама наука мало что давала практике (промышленности, сельскому хозяйству, медицине). Однако, со временем наука превращается в мощный катализатор производства и решающим образом начинает ориентироваться на практику, быстро став символом ее революционизирующей силы. Как таковая наука в корне меняет облик и характер производства.

Имея возможность определяющего влияния на производство, наука в современных условиях может непосредственно включаться через него в процессы социального развития, становиться основой для разработки масштабных планов и программ социально-экономического характера. Наука в качестве социальной силы способна оказывать комплексное воздействие на общественную жизнь, особенно интенсивно затрагивая технико-экономическую область, социальное управление, социальные институты, участвующие в формировании мировоззрения.

В чем состоит специфика науки как области, сферы знания?

1. . Наука ориентирована на предметное и объективное исследование действительности [см.Степин В.С., 2008]. Эта особенность отделяет науку от других форм познавательной деятельности. Например, в процессе художественного освоения действительности объекты, включенные в человеческую деятельность, не отделяются от субъективных факторов, а берутся в своеобразной смычке с ними. Художественный образ – это такое отражение объекта, которое содержит отпечаток человеческой личности, ценностного отношения, ориентации человека.
2. . Для традиционной, да, и для современной науки в большей степени характерна рационально-логическая форма теоретических и эмпирических исследований, дискурса и аргументации. Образно — символическая ассоциативная форма мышления, интуитивный уровень сознания в западной науке представлены слабо и выступают прерогативой,скорее, восточного ментального образца, находящего выражение и применение в оккультных и метафизических дисциплинах, в так называемой «поп-науке», «науке-2» [см.Михайлов В.В.], или «имитационной науке» [см.Чудинов В.А.]. Справедливости ради отметим, что последние также используют причинно-следственную форму рассуждений, теоретические и эмпирические методы, но уже в качестве второстепенных, производных.
3. . Наука имеет дело с реальностью, с реально существующими естественными и искусственными явлениями и процессами. Даже когда речь идет об их модельной замене, материальной и идеальной (виртуальной) имитации. В этом состоит принципиальное отличие науки, например, от религии или мифологии с их верой в сверхъестественное или простой констатацией существования сверхъестественного когда бы то ни было.
4. . Научное познание отражает объекты природы не в форме созерцания, а в форме практики. Поэтому научные конструкции обусловлены не только особенностями изучаемого объекта, но и факторами социокультурного характера, разнообразными социальными интересами и запросами, создающими некоторую избыточность проблематики и нацеленность науки на изучение будущей или альтернативной практики. Отсюда предсказательная функция науки, отличающая ее от описания и объяснения средневековой «науки» и схоластической философии.
5. . Следующие особенности науки отличают ее от обыденного познания:

• хотя и обыденное, и научное познание так или иначе апеллируют к эмпирическому опыту, но делают они это по-разному. Существенно различен у них и сам опыт. Обыденное познание в основном лишь опирается на наличный, бытовой, повседневный опыт. Оно формируется стихийно-эмпирически, с трудом, преодолевая инерцию и косность привычных, традиционно существующих взглядов и убеждений. Его обратное влияние на бытовую и социально-производственную практику в основном носит вынужденный, нерегулярный, случайный, пассивный характер, подчиняясь сакраментальной формуле: «Что было хорошо для предков, то будет хорошо и для потомков». Научное познание всегда активно, целеустремленно, закономерно, инициативно. Оно действует по принципу: «Новое способно и должно быть лучше старого». Наука поэтому не только целенаправленно фильтрует, но и сама же активно формирует свой эмпирический пласт, сознательно определяет коридор, пределы, нормативы этого формирования. Отсюда и все остальные различия обыденного и научного познания:
• наука имеет дело с особым набором объектов реальности, не сводимых к объектам обыденного опыта;
• наука создает свои понятия и определения, свой искусственный специальный или специализированный язык;

• наука нуждается в особой системе специальных орудий, в научной аппаратуре (измерительные инструменты, приборы), позволяющей выявлять возможные состояния и условия существования объекта, контролируемые субъектом, то есть позволяющей создавать экспериментальные условия;

• наука формирует специфические способы обоснования истинности знания, то есть экспериментальный контроль, эмпирическую проверку, выводимость одних знаний из других, истинность которых уже доказана;

• наука разрабатывает процедуры выводимости научного знания (доказательство, опровержение), усиливающие ее внутреннюю взаимосвязь, слитность, организуя ее в систему. Отсюда системность и обоснованность научного знания;

• наука формирует новый способ построения знаний. Он заключается в построении идеальных объектов без непосредственного обращения к практике – в построении гипотетических схем предметных связей действительности, которые затем прямо или косвенно обосновываются практикой и превращаются в особый тип знания – теорию;

• наука отличается и методами познавательной деятельности, даже, вернее сказать, осознанием специфики своих методов. Наука формирует знание о методах научной деятельности – методологию, призванную направлять научный поиск;

• наука сопровождается созданием отряда специалистов, отличающихся наличием определенной системы ценностных ориентаций и целевых установок на постоянный рост знания, получение нового знания. Речь идет о научных кадрах. [см.Степин В.С., 2008, С.592-599].

Короче говоря, в отличие от обыденного познания, наука сознательно стремится создать специальную систему знания в целях закономерного отражения и целенаправленного изменения наличествующего бытия в ходе осуществления специально организуемой профессиональной деятельности.

Строение науки сложное. Причем, сложное как по горизонтали, так и по вертикали. Горизонтальное строение науки более динамично. Оно постоянно видоизменяется, дополняется новыми разделами и дисциплинами, давно и далеко отступив от традиционной типологии наук, включавшей последовательно оформлявшиеся астрономию, физику, биологию, химию, социологию, психологию, а также обосновывавшие данную последовательность и научность указанных типов историю, математику, логику. Сильно продвинулось вперед языкознание, появилось множество иных, новых научных дисциплин, порожденных различной стыковкой, синтезом, детализацией традиционных наук. Вертикальное строение науки более статично, хотя и здесь дело не обходится без продолжительной и горячей дискуссии. Оно имеет два основных уровня и несколько подуровней. В структуре научного знания двумя уровнями выступают эмпирический и теоретический. Не следует их путать с чувственной и рациональной ступенями познания.

Эмпирический уровень научного познания не сводится к данным наблюдений. Он предполагает еще и формирование особого типа знаний – научного факта, как результата рациональной обработки данных наблюдений. Эта обработка включает следующие процедуры: осмысление, понимание, интерпретация. Любой научный факт есть сплав, взаимодействие чувственного и рационального. [см.там же, С.600].

Теоретический уровень научного знания также представляет собой сплав, переплетение чувственного и рационального: формы рационального познания (понятия, суждения, умозаключения) доминируют в процессе теоретического освоения действительности, но при построении теории используются также и наглядные модельные представления (то есть формы чувственного познания, живого созерцания). Идеализированные теоретические объекты (идеальный маятник, абсолютно твердое тело, идеальный товар) являются наглядными модельными образами (чувственными обобщениями), с которыми производятся мысленные эксперименты. То есть, теория всегда содержит чувственно-наглядные компоненты. [см.там же].

Теоретический уровень отличается от эмпирического следующими критериями:

1. по характеру и глубине предмета исследования;

2. по типу применяемых средств исследования;

3. по особенностям метода исследования [см.там же, С.601-605].

Эмпирическое исследование ориентировано на изучение явлений и зависимостей между ними. Сущностные связи здесь только высвечиваются, намечаются. Теоретическое исследование выделяет сущностные связи в чистом виде, в виде законов. Теоретический закон принципиально отличается от эмпирической зависимости. Эмпирическая зависимость есть результат индуктивного обобщения опыта, вероятностно-истинное знание. Теоретический закон есть всегда знание достоверное.

Эмпирическое исследование базируется на непосредственном практическом взаимодействии исследователя с изучаемым объектом. Оно предполагает осуществление наблюдений и экспериментальную деятельность. Поэтому средства такого исследования включают в себя приборы, приборные установки и другие средства реального наблюдения и эксперимента. В теоретическом исследовании нет непосредственного практического взаимодействия с объектами. Здесь объект изучается опосредованно в мысленном эксперименте. В качестве основного средства теоретического исследования выступают теоретические идеальные объекты (идеализированные, абстрактные конструкции). Это особые абстракции, в которых заключен смысл теоретических терминов. Эти объекты могут нести признаки, которых нет в реальности. Например, материальную точку определяют как тело, лишенное размера, но сосредоточивающее в себе всю массу.

Основными методами эмпирического исследования являются реальный эксперимент, реальное наблюдение и эмпирическое описание. Методами теоретического исследования являются: идеализация (метод построения идеализированного объекта), мысленный эксперимент с такими объектами, методы построения теории (восхождения от абстрактного к конкретному, исторического и логического, аксиоматический и гипотетико-дедуктивный) [см.там же, С.605].

Нам представляется целесообразным обратить особое внимание на приведенный выше краткий вариант систематизирующей разработки профессора В.С.Степина и его коллег по поводу различения и перечисления методов эмпирического и теоретического исследования. К сожалению, для этого у нас есть весьма веские основания.

Во-первых, в отечественной сфере высшего физкультурно-спортивного образования, в спортивной науке, до сих пор занимающей в основном эмпирические позиции как само собой разумеющееся обстоятельство закрепилась традиция в качестве эмпирических методов называть измерение, описание, наблюдение, эксперимент. При этом совершенно игнорируется факт принадлежности данных методов как эмпирическому, так и теоретическому уровням научного познания, на каждом из которых методология и методика приобретают свою специфику. Излишнее обобщение и упрощение стирает эту специфику, подвергая серьезному сомнению научность столь дилетантского подхода.

Во-вторых, в тех же областях научного знания и профессиональной практики столь же стихийно (а может быть и закономерно, если исходить из первого замечания) сформировалась другая тенденция: рассматривать методы анализа и синтеза, индукции, аналогии, дедукции, систематизации в качестве сугубо теоретических. Эта вторая тенденция так же совершенно неоправданна. Мало того, крайне вредна, поскольку, с одной стороны, помогает культивировать вульгарный эмпиризм спортивной науки и образования, с другой стороны, стирает грань между наукой, псевдонаукой и обыденным сознанием, равно воплощающими в своих построениях эти, давно уже ставшие всеобщим культурным достоянием методы. Прибавление к указанным методам слова «научные» в данном случае ничего не изменяют, а лишь запутывает, мешает правильному пониманию.

Эмпирический и теоретический уровни имеют свои подуровни. Эмпирический: подуровень наблюдения и подуровень эмпирических фактов. Подуровнями теоретического уровня являются частные теоретические модели и законы (относятся к ограниченной области явлений, например, закон движения тел по наклонной плоскости) и подуровень развитой теории (обобщения частных законов и моделей, то есть обобщающие теоретические модели, охватывающие все частные случаи, например, ньютоновская механика).

Взаимодействие эмпирических подуровней происходит следующим образом:

• наблюдения дают первичную информацию, они протоколируются, описываются в языковой форме;

• переход от наблюдений к эмпирическому факту происходит через познавательные операции:

1. рациональной обработки данных наблюдения и поиска в них устойчивого, инвариантного содержания на основе сравнения данных;

2. истолкования выявляемого инвариантного содержания (интерпретации и сравнения с другим знанием).

Взаимодействие теоретических подуровней предполагает переход от частных моделей и законов к общим фундаментальным законам и принципам путем теоретических обобщений, подтверждаемых экспериментальным исследованием. Но бывает и так, что сразу строится развитая теория, которая дает новое объяснение, заставляет по-новому интерпретировать известные факты.

Для нас главным результатом, итогом, заключением, выводимым из информационного блока о подуровнях эмпирического и теоретического научного конструирования является признание гипотетико-дедуктивной модели основой, образцом, эталоном научной теории. Данное заключение подкрепляется несколькими независимыми аргументами.

Первое. Из трех известных современной науке типовых моделей построения теории (описательной, гипотетико-дедуктивной, аксиоматической) лишь гипотетико-дедуктивная выступает гарантом реально достижимого уровня систематизации достоверного знания, поскольку полная и завершенная аксиоматизация локального объема знания пока что невозможна даже в математике, а описательность всегда сопряжена с вероятностно-гипотетическим, а не достоверным знанием.

Второе. В актив любой теории поступают не результаты наблюдения, а эмпирические факты, правильная интерпретация которых уже в снятом виде предполагает наличие развитой научной теории или разработанной научно-теоретической программы, дедуцирующей достоверное знание.

Третье. Выделение действительно добросовестно и научно обоснованного инвариантного содержания (даже в измерении) не может базироваться на сколько-нибудь ограниченном материале. Данное положение верно уже в силу понимания смысла самого понятия «инвариантное содержание», то есть содержание, квинтэссенция всех без исключения типичных случаев.

Четвертое. Практика теоретического конструирования знает отнюдь не редкие примеры развертывания развитой теории, по-новому объясняющей и верно интерпретирующей уже известные факты и артефакты (факты, ранее не имевшие удовлетворительного объяснения в рамках старой теории) в обход эмпирических исследований и теоретических обобщений.

Рассмотрим логику рассуждений на данную тему самого профессора Степина.

Подвергая философской рефлексии сам методологический анализ процесса научного познания, В.С.Степин считает возможным выделять два типа приемов и методов исследовательской деятельности:

• общелогические, «на базе которых строится как научное, так и обыденное знание» и к которым «можно отнести анализ и синтез, индукцию и дедукцию, абстрагирование и обобщение и т.д.»;
• научные, то есть особые приемы, характерные только для научного познания» [Степин В.С., 2008, С.260].

Только последние, по мнению данного философа, подразделяются на методы построения эмпирического и методы построения теоретического знания.

Оставляя в стороне его версию определения и описания общелогических и ряда научных методов (к ним мы вернемся в разделах по философии, логике, социологии), обратим внимание на приеме формализации и методе аксиоматизации.

В основе теоретического метода формализации лежит создание обобщенной знаковой модели, являющейся абстрактно-математическим выражением «сущности изучаемых процессов действительности» «при отвлечении от качественных характеристик последних». Таким образом, мы имеем дело с формальным исследованием, широко применяемым в математике, логике, лингвистике.

Вторым «специфическим методом построения развитой теории» Степин называет аксиоматический метод, впервые примененный в математике при построении геометрии Евклида. Именно аксиоматический метод в применении к эмпирическим наукам, как отмечает исследователь, «выступает в особой форме гипотетико-дедуктивного метода построения теории» [см.там же, С.627].

Поэтому отсутствие в спортивной науке устойчивой практики использования гипотетико-дедуктивного метода (если следовать логике рассматриваемого автора) может означать лишь одно — отсутствие развитых научно-спортивных теорий или, по крайней мере, их недостаточное для создания научной школы, традиции количество.

Чтобы исправить данное упущение, очевидно, следует осуществить гипотетико-дедуктивное построение в области спортивной науки, которое привнесет в нее специфику теоретического знания в дополнение к эмпирическому исследованию. «Развитое знание строится не «снизу» за счет индуктивных обобщений научных фактов, а развертывается как бы «сверху» по отношению к эмпирическим данным», - полагает В.С.Степин. «Метод построения такого знания состоит в том, что сначала создается гипотетическая конструкция, которая дедуктивно развертывается, образуя целую систему гипотез, а затем эта система подвергается опытной проверке, в ходе которой она уточняется и конкретизируется. В этом и заключается сущность гипотетико-дедуктивного развертывания теории» [см.там же, С.629].

Применение в спортивной науке метода аксиоматического построения теории в чистом виде невозможно, хотя и было бы очень интересной попыткой совершенствования ее теоретического уровня.

Только представим себе захватывающую перспективу: сначала задать набор исходных, не требующих доказательств в рамках системы спортивного знания положений — аксиом, а затем по определенным правилам построить систему производных предложений, истинность которых автоматически доказывается их статусом выводимых из аксиом следствий. Совершенная система достоверных знаний — мечта любого истинного ученого. Но, увы! Теоремы К.Гёделя еще в 1931 году доказали, во-первых, принципиальную неполноту достаточно развитых формальных систем, во-вторых, невозможность решения вопроса о непротиворечивости формальных систем их же собственными средствами. Так была обнаружена ограниченность формализованных аксиометрических системных построений в математике. А любой другой науке далеко до математического совершенства, чтобы замахиваться на ее теоретические методы.

Итак, на основании приведенных рассуждений заключаем, что наиболее значимой научной перспективой для спортивных наук является их теоретическое построение на основе гипотетико-дедуктивного метода.

Помимо эмпирического и теоретического уровней структура научного знания имеет еще основания научного знания, определяющие стратегию научного поиска. Это идеалы и нормы исследования, научная картина мира и философские основания.

Идеалы и нормы выражают ценностные и целевые установки (доказательность и обоснованность, ясность и предметность знания, объяснения и описания, процедуры и правила построения, способы организации знания).

Научная картина мира складывается в результате синтеза знаний от различных наук. Она обеспечивает систематизацию знаний и одновременно функционирует как исследовательская программа, ставящая задачи научного поиска и определяющая выбор средств их решения.

Философские идеи и принципы обосновывают идеалы, нормы, научную картину мира, обеспечивают включение научного знания в культуру. Именно философские основания выполняют эвристическую функцию, участвуют в построении новых теорий, научных структур и картин реальности. Философия и определяет избыточность содержания и проблематики науки, ее новые горизонты.

Эвристическая функция философских оснований науки — вопрос далеко не праздный. Ответ на него во многом зависит от разрешения проблемы демаркации (разделения, разграничения) философского и научного знания. Проблема демаркации находится в центре дискурса всего мирового интеллектуального сообщества вот уже более двух веков. Формальной точкой отсчета для нее можно считать возникновение в философии позитивистского направления, основанного французским философом Огюстом Контом. Как в мировой, так и в отечественной научно-философской традиции по данному вопросу высказывались самые различные мнения: от требования их жесткой изоляции друг от друга и самостоятельного развития науки, до позиционирования их единства с доминантой философской составляющей. Не вдаваясь в хитросплетения дискуссии на данную тему, мы предлагаем пока что «на веру» принять следующую точку зрения, которая будет последовательно аргументироваться в последующих разделах. Наука действительно выделилась из философии, но никогда не отделялась от нее полностью. Просто с течением времени внутри самой философии наметилась граница между метафизическим знанием (несовместимым с наукой) и научной философией, являющейся гносеологической и методологической базой развивающейся науки, философскими основаниями последней.

В частности, именно философская рефлексия, простираясь над совокупностью всех известных наук, мало того, над их взаимодействием и взаимопроникновением с другими областями, элементами человеческой культуры, способна адекватно объяснить, преодолеть, «снять» периодически наступающие кризисы научного знания. Философские основания науки обеспечивают это путем обращения внимания ученых на непривычную для них, революционную область научного интереса; давая принципиально новое, нетрадиционное, не вытекающее из известных теорий и положений концептуальное объяснение, решение, предложение. Короче говоря, философские основания способны направить научную мысль в новое русло.

В.С.Степин трактует указанный механизм следующим образом:

• «дедуктивная система гипотез имеет иерархическое строение. Прежде всего в ней имеются гипотезы (или гипотеза) верхнего яруса и гипотезы нижних ярусов, которые являются следствиями первых гипотез»;
• «теория, создаваемая гипотетико-дедуктивным методом, может шаг за шагом пополняться гипотезами, но до определенных пределов, пока не возникают затруднения в ее дальнейшем развитии»;
• «в такие периоды становится необходимой перестройка самого ядра теоретической конструкции, выдвижение новой гипотетико-дедуктивной системы, которая смогла бы объяснить изучаемые факты без выведения дополнительных гипотез и, кроме того, предсказать новые факты»;
• «чаще всего в такие периоды выдвигается не одна, а сразу несколько конкурирующих гипотетико-дедуктивных систем»;
• «каждая гипотетико-дедуктивная система реализует особую программу исследования, суть которой выражает гипотеза верхнего яруса. Поэтому конкуренция гипотетико-дедуктивных систем выступает как борьба различных исследовательских программ» (здесь, скорее, следует говорить не об исследовательских программах, а о парадигмах – авторы) ;
• «побеждает та (исследовательская программа, парадигма — авторы), которая наилучшим образом вбирает в себя опытные данные и дает предсказания, являющиеся неожиданными с точки зрения других программ» [Степин В.С., 2008, С.629-630].

В чем и где проявляется роль философских оснований науки? Давайте последовательно перечислим их влияние, воздействие на каждом из перечисленных этапов развития научного знания.

Первое. Они определяют появление и обосновывают существование гипотез верхнего яруса.

Второе. Они разрабатывают основные правила логического вывода следствий.

Третье. Они выдвигают и обосновывают основные принципы и критерии защиты и опровержения ядра теоретической конструкции.

Четвертое. Они инициируют выдвижение новых, конкурирующих гипотетико-дедуктивных систем.

Пятое. Они определяют логику основных понятий и общий принцип организации исследовательских программ, парадигм.

Шестое. Они выдвигают правила оценки хода конкурентной борьбы между исследовательскими программами, парадигмами и выступают арбитром при выборе победителя.

Короче говоря, философские основания науки выполняют свои гносеологические, методологические, логические функции практически на каждом из перечисленных этапов развития научного знания, где требуется действительно глубоко обоснованный качественный анализ. Так в функционировании философских оснований науки реализуется единство методологии, логики и теории познания.

Реализуя данное единство, философские основания науки оказывают определяющее влияние на разработку таких фундаментальных теоретических приемов, как метод восхождения абстрактного к конкретному или метод логического и исторического, связывающих воедино эмпирический и теоретический уровни научного знания. Появившись в качестве диалектических методов, разработанных в наиболее завершенном и совершенном виде в философской системе Гегеля, они нашли свое блестящее воплощение не только в философии науки, но и в философии истории, социальной философии, экономической науке (ярким примером является «Капитал» - экономическое учение К.Маркса), социологии, естественных науках.

Необходимо отметить, что философская трактовка указанных методов может принципиально различаться, соответственно, изменяя их роль в качестве философских оснований науки. Характерным примером противоположной трактовки содержания одних и тех же методов выступает объективно-идеалистическая система Гегеля и диалектический материализм Маркса.

В диалектико-материалистическом варианте существо метода восхождения от абстрактного к конкретному лучше всего выражено формулой В.И.Ленина: «От живого созерцания к абстрактному мышлению и обратно к практике». Иначе говоря, данный метод предполагает пошаговую конкретизацию научных абстракций, ранее созданных путем обобщения и сравнения огромного эмпирического материала, вплоть до выделения его инвариантного отношения (связи) в чистом виде, в виде чистой характеристики, отвлеченной от всякого конкретного отягощения.

Похожая трактовка и у метода соотношения логического и исторического, заключающегося в том, чтобы с точки зрения логической формы типологизировать, систематизировать историческое содержание, отвлекаясь от конкретных отклонений, зигзагов, возвратов и повторений реального исторического процесса. Но при этом сама логическая форма выступает итоговым продуктом огромной селекционной мыслительной работы над знаковым символическим выражением конкретной исторической производственной практики человечества.

Философские основания науки изменялись, как минимум, дважды:

• на первом этапе основной философской установкой была идея абсолютной суверенности онтологических законов, их независимости от познающего субъекта;

• на втором этапе победило понимание относительности онтологии, зависимости ее от методов и идеалов исследования;

• на третьем этапе осмысливается относительность уже самой методологии, норм и идеалов, допустимость аксиологических (ценностных) факторов, зависимость науки от социальных условий ее бытия, от социальных запросов различных исторических эпох. Но чтобы понять данный факт нам впоследствии придется обратиться к философии общества, к социальной философии, поскольку философия является рефлексией над основаниями всей культуры.

Таким образом, поэтапное изменение общей парадигмы философских оснований науки свидетельствует о постепенной адаптации науки к другим областям человеческой культуры, о смягчении ее жесткой выделенности, о нарастании ее гибкости и философичности.

Вопросы:

1. Что такое наука?

2. Каковы социальные функции науки?

3. Проблема демаркации науки и ненауки, науки и обыденного знания?

4. В чем выражается взаимосвязь науки и философии?

5. Каково строение науки?

6. В чем заключается принципиальное различие эмпирического и теоретического уровней научного познания?

7. Какую роль выполняют в научных теориях общелогические, философские и собственно научные основания?

8. Каковы фундаментальные общелогические методы в науке?

9. Что такое научная картина мира?

10. В чем заключается специфика «исследовательской программы»?

Раздел 2. Философия науки

Рассматривая философию науки в качестве направления, раздела философского знания, мы считаем необходимым учитывать принадлежность философии науки к научному познанию вообще. Иными словами, мы предлагаем исследовать, оценить и обосновать научность самой философии науки, как специфического уровня, пласта научного мышления важнейшей части философских оснований науки.

В такой трактовке предмет философии науки, на наш взгляд, имеет несколько четко выделенных и не смешиваемых друг с другом смыслов.

В самом широком смысле под философией науки можно понимать научную философию, то есть тот объем неметафизического философского знания, из которого, с XVII века выкристаллизовывается наука, который в силу «генетического» родства, правопреемственности выступает с ней однородным образованием. Такая философия строится на рационально-логических принципах, ориентирована на исследование всеобщих природных и социальных законов, в частности, естественных природных и общественных начал человеческой познавательной деятельности.

В менее широком, но все же достаточно широком смысле под философией науки следует понимать тот раздел философского знания, который посвящен рефлексии над наукой, направлен на разработку и исследование основных принципов и форм бытия (возникновения, функционирования, развития) науки как специфической сферы духовной деятельности и производственных отношений, а также на разработку и анализ гносеологии, методологии, логики как формы организации познания. По большому счету, первый раздел нашего исследования озаглавленный «Наука» раскрывал именно этот, второй смысл предмета философии науки.

На данную смысловую интерпретацию претендуют разные философские направления и системы, в частности, диалектический и исторический материализм, с одной стороны; философия позитивизма в нескольких его ипостасях — с другой. При этом у них намечены и разворачиваются существенно разные подходы к философскому обоснованию науки. Позитивизм «в пределе» пытается рассмотреть и обосновать науку выделенно, как дискретную социокультурную единицу, отдельную даже от порождающей ее философии. Диалектический (и исторический) материализм — делает ставку на изучение науки в плане диалектики части и целого, как относительно самостоятельной, особой части, находящейся и развивающейся в тесном взаимодействии с другими частями общей социокультурной целостности.

Третий, самый узкий и последний, на наш взгляд, смысл определения предмета философии науки связан с постпозитивистской философской школой, имеющей аналогичное название, школой, эволюционирующей от позиции анализа наличного научного знания до обращения к истории науки. Объединяющим началом всех трех позиционируемых подходов выступает их философичность, ставящая вопрос об актуальности пусть краткого, но системного рассмотрения самой философии. Такую возможность нам предоставляет философская система К.Маркса и Ф.Энгельса. Переходя к ее анализу, мы попутно частично раскрываем второй смысл трактовки предмета философии науки.

Философия в качестве специфического образа, стиля, направления мышления или отрасли (сферы, области) знания может рассматриваться с четырех основных точек зрения, конвенционально закрепленных в ходе мировой истории развития философских идей и течений. Философию традиционно трактуют как мировоззрение, науку, идеологию и искусство. Соответственно, предполагается, что философия в себе несет, имеет, выполняет четыре основные функции:

• мировоззренческую;
• методологическую;
• идеологическую;
• функцию искусства.

Но в отличие от мифологии с ее конкретностью и антропоморфизмом (наделением природных вещей, процессов, сил человеческими качествами и обликом) философия достигает всего этого посредством общих, отвлеченно-абстрактных понятий и рассуждений, основанных на умозрительных аргументах и на рационально осмысленных практических наблюдениях, постоянно решая проблему противостояния и взаимосвязи субъекта и объекта познания.

Миф как неизбежная форма ранней стадии мысли человека первобытно-общинной, родовой социальной организации абсолютным образом заполнял примитивное мышление, отличавшееся сугубой конкретностью, образно-эпическим характером и ограниченностью поиска истины, ответов на все вопросы внутри мифа, в нем самом. Первобытный человек практически не выделял себя из окружающей природы и из родовой организации, поэтому для мифологии в принципе не существует вопроса о различиях между субъектом и объектом познания.

Философия, а точнее протофилософия (до- или пред-, ранняя, начальная примитивная философия) появлялась в процессе развития абстрактного человеческого мышления в виде различных исторических моделей демифологизации мышления у иудеев, индоарийских племен, в Античной Греции и в культуре Древнего Китая [Передельский А. А., 1992, С. 16-24].

От религиозного мировоззрения философия также отличается своей рационально-логической, понятийно-категориальной направленностью, ориентированностью на поиски естественных причин при объяснении природных и общественных явлений или процессов, опорой на стихийную разумность обыденного сознания, быта, производственно-хозяйственных устоев и отношений.

Лежащие в основе религиозного мировоззрения взгляды, понятия и представления характеризуются как религиозные даже не только и не столько тем, что в них действительность отражается в фантастических, иллюзорных образах. В конце концов, с этим готовы поспорить многие религиозные философы [Токарев С. А., 1986, С. 3-19]. Не подлежащая сомнению и дальнейшей дискуссии главная особенность, основной признак, специфика религиозного мировоззрения или религиозного сознания заключается в опоре на «веру в сверхъестественное: в бога, в потусторонний мир, в загробное воздание, в бессмертие души, в воскресение из мертвых и т. п.» [Бахныкин Ю. А., Беленький М. С., Белов А. В. и др., 1987, С. 197]. «Вера в сверхъестественное сводится не только к признанию реальности иллюзорного мира, но и его определяющей роли в настоящем и будущем человека» [там же].

Данное обстоятельство в корне отличает философское мировоззрение от мировоззрения религиозного, не требующего никаких рассуждений и доказательств, а усматривающего истину в божественном откровении, апеллирующего к безоглядной вере в вездесущность и всеблагость высшей силы. «Верую, ибо абсурдно!» - вот, пожалуй, выраженный фразой Квинта Тертуллиана лозунг – квинтэссенция религиозного мировоззрения. «Сын Божий был распят; не стыдимся этого, хотя это и постыдно; Сын Божий умер, - вполне верим этому, потому что это нелепо». Такая позиция средневекового церковного иерарха Квинта Тертуллиана и его сторонников, превознося Откровение, полностью отвергает философию как рациональное знание [Соколов В. В., 1979].

Существуют если не критические, то уж точно довольно глубокие различия между философским и научным мировоззрениями, что, надо отметить, не помешает нам в дальнейшем позиционировать философию, хотя бы отчасти, в качестве специфического научного знания.

От науки, требующей признания объективной реальности существования мира и занятой проблемой точного, полного, систематического отражения этой реальности, данной нам в наших ощущениях, воспринимаемой нашими органами чувств и осознаваемой разумом, философия отличается по ряду признаков.

Во-первых, философия выделяется более высоким уровнем абстракции, то есть отвлечения от всего второстепенного, несущественного по отношению к первым или, наоборот, последним основаниям любого вида общественно-производственной деятельности, включая деятельность по получению, хранению, переработке и использованию знания. Таким образом, философское мировоззрение нацелено на решение вопросов, носящих предельно-общий или всеобщий характер, касающихся любой области природы, общества, познания и, в то же время, в силу своей общности отчасти индифферентных к конкретной специфике той или иной области, того или иного уровня бытия, познания. Всеобщность объектов философской рефлексии отражается в языке философии, специализирующемся на оперировании столь же предельно общими понятиями – категориями и синтетическими суждениями, объединяющими, по мнению И. Канта, чувственное созерцание и рассудочную деятельность.

Во-вторых, философское мировоззрение выделяется признанием субъективного оформления любого акта познания, субъективного сопровождения любого поступка человека как существа разумного и общественного. Это означает, что философский подход – это обязательно заострение внимания на оценке и интерпретации полученного знания, результата разумной деятельности с точки зрения индивидуальных или/и групповых интересов познающего и действующего субъекта. Любой объект философского анализа рассматривается и характеризуется через призму оценок субъекта. Иными словами, если науку интересует объективность истины, её относительная независимость от познающего субъекта, то философию, наоборот, занимает как раз комплексность исследования взаимовлияющих друг на друга объективного и субъективного факторов, ее интересуют субъект – объектные отношения.

С такой спецификой предметного исследования философии связана её третья особенность по сравнению с научным мировоззрением, а именно гораздо более рельефно выраженная идеологичность или партийность. Осуществляя комплексный учёт субъективного фактора, философия традиционно противопоставляет две категории: общественную психологию и общественную идеологию. Общественная психология, в свою очередь, представлена двумя уровнями:

• уровнем изменчивых, нестабильных, тенденциозно-вероятностных представлений, оценок и переживаний, порождаемых модой, слухами, паникой;
• уровнем относительно устойчивых социо-психологических образований, основанных на культурных и исторических особенностях развития того или иного народа, например, таких как национальный склад или характер.

Осознание, систематизация и прямая или косвенная, но все-равно конкретная социальная ориентация при использовании субъективного фактора в интересах определенного класса, социальной группы или группировки – вот основные характеристики относительно устойчивых и долгосрочных социально-идеологических образований.

Пропагандируя ту или иную систему формирования личности и социально окрашенных знаний и воззрений, философия в качестве идеологии явно или неявно партийна, то есть классово пристрастна, хотя и стремится, как правило, замаскировать эту пристрастность апелляциями к всеобщему благу народа, нации, человечества, использованием формально нейтральных логических аргументов, приемов и доказательных процедур.

Если идеологическая функция свойственна самой «природе» философского субъект-объектного мировоззрения, то навязчивая, поверхностная идеологизация науки закономерно приводит к потере ею своего, основанного на объективной истине, научного характера (который, как мы убедимся далее, все же, сам по себе выступает продуктом некоей сущностной, классовой позиции).

Отправляя идеологическую функцию, философия способна успешно справляться как с ролью пропагандиста, так и с ролью агитатора. На уровне пропаганды философское мировоззрение системно, а потому активно влияет на настроение интеллигенции и других представителей образованной и искушенной в рациональном мышлении части общества. На уровне агитации, философы-политики искусно манипулируют (управляют) общественным мышлением, создавая продуманно броские и эмоционально окрашенные мировоззренческие тезисы, лозунги, постулаты, доступные для понимания необразованных, культурно неразвитых широких народных масс (а, по-простому, толпы).

Философия как идеология, таким образом, способна эффективно управлять общественными процессами, системно и наукообразно оформлять и обосновывать любую социально-экономическую политику, адаптировать к ней религию, искусство, образование и ту же самую науку.

В последнем случае философское мировоззрение несет в себе еще и функцию искусства, в которой и заключается четвертое основное отличие философии от науки. Функцию искусства применительно к философии можно рассматривать в нескольких смыслах. Об искусстве мировоззренческого управления или манипулирования массовым сознанием уже говорилось выше. Другой смысл или проявление искусства как мастерства доказательного философского спора, диспута, рационально-логического рассуждения в истории философии в лучшем виде продемонстрировали древнегреческие софисты и средневековые схоласты. Третий смысл использования термина искусство в философии связан с таким разделом философского знания, как эстетика.

При рассмотрении вопроса о соотношении науки, искусства и философии в отечественной научной литературе встречаются два рода ошибок или, если хотите, неточностей.

Во-первых, при противопоставлении науки и искусства забывают обычно столь же явно позиционируется противопоставление науки и философии. Например, отмечая тот, в принципе, достоверный факт, что «взаимодействие науки и искусства осуществляется в рамках эстетики как общей теории художественного творчества» [Рузавин Г. И., 2008, С. 10], следует акцентировать внимание прежде всего на философском характере эстетики как исконно философской области знания. Если же говорить о научном характере эстетики, то необходимо подчеркнуть: речь идет не просто о науке, а о философской науке с присущими ей особенностями и отличиями. В данном случае тем более нельзя обойти молчанием допущенную неточность или нераскрытость формулировки, поскольку в истории эстетической мысли имели место попытки отождествить искусство и рационально-логическое знание. Весьма показательна, так называемая, «утилитарная» традиция рассмотрения искусства как средства распространения знаний о «природе вещей» (Тит Лукреций Кар); как сферы, подлежащей строгой регламентации со стороны разума с его рациональностью и логикой, когда красота отождествляется с ясностью и очевидностью (Никола Буало); сферы, которая обязана отличаться высокой идейностью, поучать, выражать какое-либо великое правило жизни, где красота равна истине или соответствию образа предмету (Рене Дидро) [см.Овсянников М. Ф., 1984].

Во-вторых, как совершенно справедливо отмечает В. И. Столяров, неверно отождествлять, с другой стороны, философию (эстетику) и искусство, под которым понимается не рационально-логическое учение о прекрасном, а духовно-практическое освоение мира на основе художественного образа [Столяров В. И., 1996, С. 117].

Чтобы окончательно снять подобные неточности и противоречия, целесообразно развернуто исследовать философию как науку, вернее как вне религиозное знание, не основывающееся на вере в сверхъестественное, а направленное на поиски основных, всеобщих естественных первопричин или последних (крайних) оснований бытия и познания, мира и человека.

Из своеобразия предмета философии, как знания о наиболее общих законах взаимосвязанного существования и развития природы, общества и разума, вытекает её методологическая функция.

Методологическая функция философии базируется на диалектике общего и частного. Это означает, что философские законы и категории находят свою интерпретацию в законах и понятиях общих и частных гуманитарных и естественных наук, выступая для них некой направляющей эпистемологической (определяющей источники, «природу», механизмы и горизонты знания) силой. В таком качестве философию можно сравнить с рельсами, по которым идет локомотив познания.

Одновременно, философия сама выступает для научного и практического знания своеобразным проблемным стимулятором, возбудителем, заставляющим открывать все новые и новые направления, области знания, то есть имеет ярко выраженное эвристическое значение.

Методологическая функция философии проявляется в том, что она определяет порядок и оценку эффективности использования тех или иных методов познания, анализ адекватности и обоснованности тех или иных методов преобразования действительности, то есть играет роль аналитика-контролера.

И, наконец, благодаря единству своей мировоззренческой и методологической «природы» философия способна определить связь знания с функционированием и развитием общества, с потребностями и сутью человека. Иначе говоря, философия как методология выступает движущей силой социологизации и антропологизации знания.

Итак, эпистемологическая, эвристическая, контрольно-аналитическая и социоантропологизаторская – таковы четыре основные подфункции или смысла философской методологии (методология – от двух слов: «метод» и «наука», «знание»).

Философия – наука о всеобщем. Определяя «природу» и функции философского знания, мы вплотную подошли к ответу на вопрос о научной идентификации философии. Как наука философия должна иметь, и имеет свой объект (объекты) и предмет изучения, своеобразный метод достижения истины или получения достоверного знания, специфические понятия и суждения, связь которых образует специализированный язык, выражающий и отражающий принципы и законы философского знания.

Предметом философии являются всеобщие или наиболее общие и необходимые субъект-объектные отношения. Что же это означает?

С ответа на данный вопрос, собственно и начинается философское рассуждение или философствование.

Познание можно представить как бесконечный процесс, на одном полюсе которого всегда находится субъект (тот, кто познает) и объект (то, на что направлено познание). Не следует путать объект и предмет познания, поскольку предмет – это не объект в целом, а та сторона, часть, грань, функция объекта, которая непосредственно и интересует познающего субъекта. Например: одно и то же яблоко (объект) может рассматриваться с совершенно различных точек зрения: как плод, как фрукт, как составная часть натюрморта, как предмет селекции, как твердый предмет, упавший на голову Ньютона и так далее. Так или иначе, но предмет всегда определяется целью акта познания.

Если объектом философии стал весь мир, во всем его многообразии, то предметом философии являются только общие и необходимые отношения этого мира, называемые законами. Причем, заметим, что философию интересуют даже не все законы, а лишь наиболее общие из них, определяющие сущность и существование взаимосвязанных субъекта и объекта познания.

Субъектом познания, очевидно, может рассматриваться любое существо, наделенное разумом, развившимся до такого уровня абстрактного мышления, когда приходит способность за массой мелочей, случайных и второстепенных признаков выделить самое главное. Например, когда приобретается способность рассуждать о «яблоке вообще» в отвлечении от конкретных яблок с их разнообразным запахом, цветом, формой, величиной, шероховатостью и степенью свежести.

Точно так же объектом философии могут выступать и выступают наиболее общие, с точки зрения субъекта, составляющие «мира вообще»:

• разумное существо (человек, бог, высший разум, коллективный разум);

• общество, то есть социальная организация, противостоящая отдельно взятому разумному существу;

• природа, или то внешнее к разумному существу образование, которое не подпадает под определение «социальная организация».

Действительно, если не философствовать о боге или о человеке, об обществе или природе, то о чем еще можно философствовать?

Оказывается можно! Можно превратить в объект философствования даже сам по себе процесс познания, отвлекаясь при этом от конкретного носителя сознания или познающего субъекта.

Таким образом, философия есть не только продукт высшего уровня абстрактного мышления, но и результат способности к самопознанию и саморефлексии.

Всеобщий – точнее, максимально обобщенный характер философского знания дает основание распространять его на любые более конкретные области познания и практики, поскольку они в обязательном порядке подпадают под действие наиболее общих законов.

Итак, философия есть абстрактное, саморефлексирующее, обобщенное знание, предметом которого выступают наиболее общие законы природы, общества и разума (разумное существо и процесс познания) или, иными словами, наиболее общие субъект-объектные отношения.

Учитывая предельную общность, абстрактность, всеобъемлющий, глубинный характер философских законов, субъект-объектных отношений, уместно выделить еще один не менее значимый и традиционный подход к формулировке предмета философии. При этом подходе философия предстает в качестве учения о последних или предельных основаниях бытия вообще, человеческого бытия и мышления, в частности, в первую очередь [см.Миронов В.В., 2008, С.5-9].

А учитывая историко-философскую традицию с суммарным объемом и содержанием ее проблем и вопросов, с ее запросами и претензиями на роль верховного творца и арбитра практически всего человеческого знания, наконец, с ее колоссальным научно-практическим, созидательным вкладом в становление мыслящего человека и человеческой культуры в целом, - учитывая все это, нельзя обойти молчанием еще более традиционное определение и понимание философии. Это определение и «понимание философии как особой формы духовной деятельности человека, претендующей на выработку целостной универсальной картины бытия, теоретического ядра мировоззрения, взгляда на мир в целом» [там же, С.10].

На разных этапах становления мировой философской традиции предмет философии определялся по-разному. Это было связано с целым рядом причин – обстоятельств, несомненно, важных, но не столь существенных для данного изложения. Поэтому мы оставим их без внимания, а сконцентрируемся на самой эволюции предмета философии.

Буквальное значение слова «философия» в переводе с древнегреческого – «любовь к мудрости». Введение в обиход термина «философия» приписывается Пифагору (сер.VI в. до н.э.). С определенной натяжкой такое максимально абстрактное определение ее предмета можно отнести и к восточной, и к западной философской традиции. Объясняется это тем, что, родившись из мифологии, философия (независимо от того, какое название она носила и как назывались проповедовавшие или практиковавшие ее люди) длительное время развивалась наряду с религией, в определенной степени переплеталась с ней, но четко от нее дистанцировалась, даже если служила для объяснения и доказательства истинности религиозных постулатов.

Если религия основана на вере, то философия всегда пыталась найти точку опоры в знании, кропотливо собирая и складывая в систему любые теоретические рассуждения, естественнонаучные находки, элементы житейского опыта и общественной практики. То есть философия вбирала в себя любое внерелигиозное знание. Отметим, не антирелигиозное, а внерелигиозное знание. В этом и состояло своеобразие и обособленность ее предмета.

Поэтому философия была изначально элитна и доступна не просто власть имущим классам, и не просто блестяще образованным представителям господствующих социальных слоев, а людям, допущенным к «святая святых» религии, к изотерическому (внутреннему, тайному, сокрытому для непосвященных) толкованию религиозных откровений, допускающему даже некоторое сомнение в правильности той или иной их интерпретации.

Если всему прочему люду хватало просто религии, то мудрецам, посвященным в религиозные таинства, нужна была философия.

Одним из наиболее ярких примеров сказанному служит существовавший в Древней Греции правящий и влиятельный пифагорейский союз, разделявший своих приверженцев на две неравные группы по уровню мыслительного развития и по степени доступа к тайному знанию: адептов-верующих и аристократов духа – философов.

Итак, философия в самой обобщенной форме развивалась в качестве сборника внерелигиозного знания и практиковалась избранными аристократами духа как любовь к мудрости. Но как только мы попытаемся конкретизировать эту «любовь к мудрости», понимание предмета философии в разные времена, в различных культурно-исторических регионах и у разных философских школ начинает в корне отличаться друг от друга.

В древнем мире в качестве предмета философии рассматривались первые начала и истинные методы. Знание первых предопределяло овладение последними.

Постигая сущность мира, человек-философ мыслил и действовал сообразно с этим знанием, находя в таком соответствии ответ на вопросы о смысле жизни и о поиске истины.

Древний индус, древний китаец или древний грек закладывал в основу мира как естественно-субстанциональные, материальные начала (огонь, вода, воздух-прана, атом, апейрон, ци), так и идеальные начала (Логос, идеи, Брахман, Дао, Будда).

В Средневековой Европе на многие века философия в качестве единственного и единого (в крайнем случае, в качестве важнейшего) начала мира стала рассматривать Творца, Бога. «Царица знания» превратилась в служанку «теологии».

Новое время, сопровождавшееся ростом объема естественнонаучного знания и усилением светского образования, развело предмет философии по разным полюсам с доминантой либо материальных, либо идеальных первоначал. Но данный процесс опять был характерен лишь для Запада. Восток остался, в целом, непоколебим в своих философских традициях.

Еще большее усиление науки и промышленных революций XVIII-XIX вв. существенно ограничивает роль и вездесущность религиозного мировоззрения, отодвигая вместе с ним и адаптированную к теологии философию. Увлечение позитивным, практически полезным знанием оставляет в качестве предмета философии лишь научную методологию, логику, разработку языка научного познания.

Между тем, простое накопление научного знания необходимо требовало его систематизации, а кризисы науки (например, физики) на рубеже XIX-XХ вв. вновь потребовали коренного пересмотра предмета философии, равно как и ее методов. Что и привело в самом общем виде к определению предмета философии через субъект-объектные отношения.

Донаучная история философской мысли знала два основных и противопоставляемых друг другу метода философствования: метафизику и диалектику.

Термин «метафизика», по всей видимости, был введен в употребление Аристотелем, который так называл философию и считал ее тем фундаментом, состоящим из первых основных и незыблемых причин и начал, на котором покоится физика.

Метафизическая теория породила и соответствующий метод рассуждения, основывающийся на раз и навсегда данных, незыблемых истинах – постулатах, рассматривающий объекты как неизменные и независимые друг от друга.

Диалектика, противостоящая метафизике как метод рассуждения, базирующийся на признании всеобщей взаимосвязи, изменения и развития был более гибок и практичен.

Диалектика появилась как искусство спора – компромисса между военачальниками враждебных армий, решавших свои разногласия до сражения мирным путем за «накрытым столом».

Метафизика в качестве теоретико-философского метода процветала на протяжении тысячелетий, прежде всего, в странах и государствах с вековыми устойчивыми традициями (Китай, Афины, Спарта). Метафизика отлично согласовывалась в дальнейшем с желанием правителей удержать полученную власть, с желанием апологетов религии и церкви доказать раз и навсегда данную и неизменную волю бога-творца. Поэтому официальное образование и официальное управление всегда основывались на метафизике.

Диалектика с самых древних времен сосуществовала с метафизикой, но первоначально являлась продуктом, скорее, мистических воззрений, чуждых официальной власти, культивируя элемент нестабильности, изменчивости мира и уравновешивая тот элемент устойчивости, неизменности, вечности, который отстаивала метафизика.

Поэтому совершенно не удивительно, что по мере возрастания темпов общественного прогресса, особенно начиная с эпохи буржуазных промышленных революций, диалектика все прочнее входила в обиход научного и философского знания, показывая связи и изменчивость понятий в идеалистических конструкциях, как, например, у Гегеля, или отражая текучесть, постоянное развитие материального мира в диалектико-материалистической философии Маркса. Учитывая данное обстоятельство, мы уделим основное внимание именно диалектическому методу, параллельно существующему в философских традициях и Запада, и Востока.

Итак, диалектика как философский метод и учение о всеобщей взаимосвязи, движении, развитии необходимо подразумевает отражение и исследование явления процессуальности, проще говоря, рассматривает любой факт бытия или акт познания в качестве процесса. Любой процесс имеет свой источник, начало или условную исходную точку; свое течение, последовательность или развертывание; свою направленность.

Очень схематично можно сказать, что процессуальный исход отражается диалектическим законом единства, борьбы и взаимоперехода противоположностей (в его трактовке в западной философии) или законом единства, взаимопреодоления и взаимопорождения противоположностей (в его восточной интерпретации). Разница, как мы видим, существенная: точка зрения о борющихся противоположностях как источнике развития в западной культуре противостоит точке зрения восточных мыслителей о противоположностях как о взаимопорождаемых и сотрудничающих.

Развертывание, эманацию, ход, течение процесса отражает диалектический закон перехода количественных изменений в качественные и наоборот. Переход этот происходит в точке меры, качественного количества или количественного качества.

Наконец, направленность процесса отражается диалектическим законом отрицания отрицания или законом двойного отрицания, который гласит, что развитие происходит по спирали, что каждое последующее состояние некоего развивающегося объекта отрицает предыдущее, но на следующем витке, на новом уровне происходит отрицание отрицающего и в определенной степени возврат к исходному качеству, состоянию с учетом тех изменений, которые повлекло за собой первое отрицание.

К трем основным законам диалектики примыкают четыре главных диалектических принципа, практически ставших фундаментальной частью философских оснований современной науки. Эти принципы взаимосвязаны и вытекают друг из друга в следующей последовательности: принцип целостности – принцип системности – принцип детерминизма – принцип историзма [Фролов И. Т., Араб-Оглы Э. А., Арефьева Г. С. и [др.], 1989, С. 96-184].

Принцип целостности гласит, что целостность не сводится к простой сумме, набору свойств составляющих ее частей.

Обычно выделяют три типа целостности: структурный (например, кристалл, здание), функциональный (машина, живой организм), генетический (примерами служат эмбрион, растение).

Принцип системности утверждает, что у системно организованных объектов помимо целостной, устойчивой структуры и состава возникают системные эффекты (системообразующие факторы, интегративные свойства), то есть новые свойства, проявляющиеся только в результате взаимодействия элементов в рамках целого.

Принцип детерминизма постулирует, что любые реально существующие явления и процессы имеют причинную обусловленность, то есть детерминированы. При этом в качестве причинного основания выступает совокупность всех обстоятельств, при наличии которых наступает данное следствие.

И, наконец, принцип историзма рассматривает сложные живые объекты как целостные системы, во-первых, возникающие в определенных условиях в результате действия соответствующих причин, во-вторых, подчиняющиеся в своем становлении и развитии законам диалектики.

В философском и общенаучном знании есть и другие диалектические принципы, выделенные и разработанные гениальными мыслителями Фихте, Шеллингом, Гегелем и К. Марксом.

Своеобразной конкретизацией, расшифровкой, пояснением указанных трех законов и четырех принципов диалектики служат диалектические категориальные пары или/и взаимосвязанные парные философские категории (наиболее общие понятия):

• необходимости и случайности;

• необходимости и возможности;

• формы и содержания;

• явления и сущности;

• возможности и действительности;

• общего и частного;

• общего и единичного;

• общего и особенного;

• абсолютного и относительного;

• движения и покоя;

• единства и многообразия;

• причины и следствия;

• эмпирического и теоретического;

• биологического и социального;

• количества и качества.

Если метафизическое мышление привычно жестко противопоставляет эти категории, рассматривая их как совершенно различные и застывшие в своем антагонизме качества, раз и навсегда помещенные на противоположных полюсах, то мышление диалектическое при их взаимном противопоставлении не забывает и о внутренней связи между этими категориями. Диалектика определяет их друг через друга. Например, из ряда случайностей формируется необходимость, которая, в свою очередь, проявляется в случайностях. В необходимости заложены возможности, а возможность может превратиться в необходимость. В форме отражается содержание, а содержание формализуется. Явление сущностно, а сущность является. В единстве воплощено многообразие, а многообразие подразумевает единство. Общее состоит из единичного, а в единичном проявляется общее. И так далее.

Диалектика выделяет в каждой понятийной паре главное, определяющее понятие в зависимости от точки зрения, от ракурса рассмотрения, от цели исследования, то есть относительно, подчеркивая, что причина и следствие могут меняться местами. Она никогда не останавливается на признании жесткого и абсолютного противоречия (антагонизма) между парными категориями, а «снимает» это противоречие указанием на факт внутренней связи и взаимопорождения, взаимополагания парных категорий.

Известный философ науки Карл Поппер, постулируя, что критерием научности того или иного положения, утверждения, теории выступает постоянно существующая возможность их фактического опровержения, «фальсификации», отказывал в научном статусе философскому психоанализу Зигмунда Фрейда и материалистической диалектике Карла Маркса и Фридриха Энгельса. Он полагал, что не может быть научным сугубо субъективный анализ, и удивлялся тому, что научным признается диалектический метод, отрицающий сам себя. Ведь, по утверждению классиков диалектического материализма, для диалектики нет ничего святого, раз и навсегда данного, кроме бесконечного процесса всеобщего изменения и развития. Тем самым, даже столь выдающийся представитель современной сциентистской философии, путаясь в категориях абсолютного и относительного, мыслил метафизически, хотя и предложил в целом диалектическую концепцию фальсификации научного знания, сняв односторонность концепции верификации, представители которой настаивали на обязательном предварительном использовании новых фактов как (заведомо) положительных аргументов в пользу истинности уже существующих традиционных теорий. Данный пример свидетельствует, что метафизическое и диалектическое мышление до сих пор сосуществуют, и любое не до конца последовательное диалектическое рассуждение содержит в себе угрозу, возможность «оборачивания» метода и соскальзывания от гибкой диалектики к твердолобой метафизике.

Философия науки в качестве раздела философского знания также имеет свой предмет, о чем говорилось выше.

В истории философской мысли встречалась рациональная и иррациональная, светская и религиозная философия. Именно поэтому в самом широком смысле под философией науки можно понимать научную философию вообще, иными словами, философию, построенную на рационально-логических принципах и на учете эмпирической основы познания, ориентированную на естественные природные и общественные начала познания, на человеческие познавательные способности.

Выделение и отделение такой научной философии есть вопрос колоссальной сложности, так как мировоззренческое ядро любой философской доктрины стремится к целостности, к системности, в той или иной степени сочетая в себе вненаучные, и научные воззрения. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к краткому анализу истории философской мысли, которая оказывается гораздо сложнее и богаче любых классификационных, систематизаторских, в том числе и научных представлений о ней.

Базируясь в основном на западноевропейской философской традиции, история философии как современная учебная дисциплина весьма самонадеянно расправляется с древнеиндийской и древнекитайской философией, полагая, что они характеризуются неполной выделенностью из предфилософии, что для первой характерна религиозно-мифологическая направленность, а во второй преобладает обыденное сознание, так называемая житейская мудрость. Также привычно постулируются их слабые связи с зарождающимся научным знанием, традиционализм, признание авторитета древних письменных источников.

Очень странно, что западная история философии, во-первых, видит в этом лишь слабую сторону, а во-вторых, не замечает точно такой же особенности в древнегреческой или в средневековой философии, но факт есть факт, и нам приходится с ним считаться. Поэтому мы здесь также ограничимся простым перечислением основных школ и направлений древневосточной философии, которая в эпоху средневековья, да и гораздо позже, в силу традиционализма культуры Востока сохранила практически все эти основные направления, породив в дополнение к этому еще и разнообразные синтетические мировоззренческие системы.

Считается, что древнеиндийская философия насчитывает несколько основных философских школ (даршан). К даршанам относятся:

• веданта;

• миманса;

• йога;

• чарвака (локаята);

• философский аспект джайнизма и буддизма.

Для древнекитайской философии характерны шесть философских школ:

• конфуцианство;

• даосизм;

• моизм;

• легизм (школа закона);

• школа «инь-ян»;

• школа имен.

В дальнейшем на Востоке особую роль приобрел также китаизированный вариант буддизма – школа чань (дзэн) – буддизма или школа медитации.