С.М. Меньшиков Л.А. Клименко

ДЛИННЫЕ ВОЛНЫ В ЭКОНОМИКЕ

МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

С.М.Меньшиков Л.А.Клименко

ДЛИННЫЕ ВОЛНЫ В ЭКОНОМИКЕ

когда общество меняет кожу

МОСКВА

'МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ» 1989

ББК 65.5 М51

М 0604000000 - QS2 КБ_44-1-1988 ББК 65^

003(01) -89

ISBN 5-7133-0165-6 ©„Международные отношения", 1989

ПРЕДИСЛОВИЕ

До последнего времени длинные волны в экономике были в нашей стране запретной темой, и книга эта при тогдашних усло­виях не смогла бы увидеть свет. Дело в том, что родоначальни­ком теории длинных волн (он называл их большими циклами конъюнктуры) был Николай Дмитриевич Кондратьев, совет­ский ученый с мировым именем, которого на его родине не признавали и считали буржуазным извращенцем. В конце кон­цов его обвинили в том, что он был главой никогда не сущест­вовавшей „трудовой крестьянской партии", поставившей целью реставрацию капитализма. Кондратьева упрятали в Суздаль­ский политический изолятор на несколько лет, а затем и вовсе расстреляли за „усиление антисоветской деятельности" в тюрь­ме. Единственной „деятельностью", которой Кондратьев зани­мался в изоляторе, была работа над рукописями о закономер­ностях экономического роста и сочинение писем жене. Рукописи сохранились лишь частично, а письма еще ждут публикации.

Авторы этой книги стали заниматься длинными волнами много раньше, чем Кондратьев был официально реабилитирован. Занимались поначалу не специально, а в связи с исследованием циклических процессов вообще. В 60-х и отчасти в 70-х годах эта работа велась в Институте мировой экономики и международ­ных отношений АН СССР (ИМЭМО), где обстановка для злого не всегда была благоприятной. Тогдашний директор ИМЭМО академик Н. Н. Иноземцев (в отличие от его предшественни­ков Е. С. Варги и А. А. Арэуманяна) считал исследования цик­ла неинтересными; быть может, потому, что экономистом он не был и избран был в Академию по другой специальности.

На пути исследователей выдвигались всяческие препоны. Да­же диссертация, основанная на анализе длинных, иногда более чем столетних, статистических рядов (Л. А. Клименко пред­ставила ее в начале 70-х годов), вызывала подозрения в „сим­патиях к Кондратьеву". В середине 70-х годов тощашними

руководителями ИМЭМО были изъяты из второго издания двух­томника „Политэкономия современного монополистического капитализма" те части главы С. М. Меньшикова, где говорилось о возникновении дополнительного краткосрочного цикла в сфере производства товаров длительного пользования. Други­ми словами, по вине тех, кто не имел прямого отношения к экономической науке, свято блюлась и ограждалась верность одному-единственному официально признанному среднесроч­ному циклу. Всякое отклонение от этой догмы в любую сторону считалось опасным - в лучших традициях травли Н. Д. Конд­ратьева В 20-х годах и Л. А. Мендельсона в 40-х1.

Эта практика продолжалась в 80-х годах и в институтах АН, и в издательствах. Так, из написанных С. Меньшиковым и уже подготовленных к печати работ были изъяты упоминание о Кондратьеве, а из коллективной монографии ИМЭМО - даже целая его глава, где помимо других проблем шла речь о длин­ных волнах2.

Трудно понять, кому и зачем это было нужно. Но страдала от этого прежде всего экономическая наука.

И все же в таких непростых условиях удалось осуществить прорыв. Это было сделано в начале 1984 года, когда в журнале „Коммунист" появилась статья С. Меньшикова, которая реаби­литировала Н. Кондратьева в научном отношении за три года до того, как он был официально реабилитирован юридически и политически. Со стороны тогдашней редакции журнала это было немалым подвигом. Поэтому когда Л. Пияшева в своих статьях о Кондратьеве упорно упрекает С. Меньшикова в том, что он слишком поздно заметил кондратьевские волны3, то ей можно ответить словами Я. Гуса: „Святая простота!". Кстати сказать, тут же Пияшева призывает сжечь все книги, в которых когда-то шельмовался Кондратьев. Из огня да в полымя! Откуда у молодого советского ученого — наподобие легендарной ста­рушки, подбрасывавшей хворост в костер, в котором горел Я. Гус, — такая страсть к сжиганию книт и к костру очередной инквизиции?

Статья в „Коммунисте" появилась уже тогда, когда авторам этой книти удалось продвинуться в самостоятельном анализе длинных волн. В начале 1982 года мы нашли форму простой теоретической модели больших циклов, которую можно было проверить на статистическом материале. Результаты оказались удовлетворительными: почти столетние ряды американской статистики показывали четко выраженные долгосрочные волны, а построенная на этих данных эконометрическая модель генери­ровала колебания, близкие к кондратьевским 50-летним цик-

4

лам. Эти результаты были доложены на международном сим­позиуме в Италии и опубликованы как за рубежом, так и в СССР. В последующие годы мы продолжали теоретические и эконометрические исследования, о результатах которых более подробно рассказано в книге.

В 1985-1989 годах состоялись наши дискуссии с марк­систами в других странах: ГДР, Франции, ФРГ, США, Бельгии. Они выявили некоторые расхождения, о которых детально го­ворится в книге. Но они также наглядно показали, почему тема длинных волн в наше время является не менее, а скорее более важной и актуальной, чем в 20-х годах.

1.Речь вдет о научном объяснении живучести, то есть при­способляемости капитализма. Способен ли капитализм на новый длительный подъем? И если да, то станет ли это результатом маневров, различных внешних и случайных факторов, либо же механизм такого восстановления является внутренним и спон­танным для калиталистической системы? Мы отвечаем на этот вопрос во втором смысле и полагаем, что такой вывод служит важным подкреплением нового мышления в вопросах между­народной политики и стратегии международного рабочего движения. Слишком уж часто мы в прошлом страдали от не­дооценки живучести калитализма. Чтобы не повторять этой ошибки, надо реалистически смотреть на окружающий мир.

2. История XX века показала, что монополистический капи­
   тализм проходит в своем развитии несколько фаз, как до не­
   го — капитализм свободной конкуренции. В 20—30-х годах он
   перерос в государственно-монополистический капитализм, а в
   70—80-х годах приобрел свою транснациональную форму. Чем
   вызваны эти трансформации? Закономерно ли, что они проис­
   ходят приблизительно раз в полстолетия? В книге мы показы­
   ваем, что такие фазовые переходы связаны с периодическими
   техническими революциями и структурными кризисами в эко­
   номике. Открытие такой закономерности чрезвычайно важно,
   ибо дает возможность предвидеть не только полосы успехов
   и подъемов капитализма, но и периоды резкого усиления его
   трудностей, роста его противоречий.
3. В 80-х годах социализм тоже переживает серьезные труд­
   ности. Происходящая в ряде стран социализма перестройка на­
   правлена на замену старой, командно-административной систе­
   мы новой, более демократической, менее централизованной,
   более гуманной формой. Стало быть, „смена кожи", характерная
   для капитализма, закономерна и для социализма. Оказывается
   также, что смена эта вдет совсем не гладко, а сопровождается
   болезненными, кризисными процессами. Возникает вопрос:

5

присущи ли социализму длинные волны, структурные кризи­сы? Вопрос непростой, отмахнуться от него нельзя. Ответ мы даем в книге в соответствующей главе — после того, как чита­тель познакомится с главными элементами механизма длинной волны.

В книге изложена наша собственная теория длинных волн. В значительной мере она основана на наследии К. Маркса, а так­же работах Н. Кондратьева. Но во многих отношениях мы идем вперед, отказываясь от неправильных или устаревших пред­ставлений. Мы подробно рассматриваем марксистские концеп­ции других авторов, показывая, что нет и не может быть одной-единственной марксистской точки зрения. Специальная глава посвящена немарксистским концепциям. Мы не стараемся отвергать их с порога. В конце концов мы приходим к выводу о возможности и необходимости построения в будущем интег­рированной теории длинных волн с привлечением многих идей, высказанных учеными разных направлений.

Хотели бы выразить большую признательность Б. Н. Конд­ратьевой за предоставленные нам материалы о жизни и твор­честве ее отца, Б. П. Лихачеву — редактору упомянутой выше статьи в „Коммунисте", зарубежным ученым Т. Кучинскому, П. Боккара, Л. Фонтвьею, X. Юнгу, Й. Голдбергу, А. Клайн-кнехту, В. Вайдлиху, Э. Манделю, Д. Гордону и другим, дискус­сии с которыми существенно помогли нам в отработке своей концепции. Выражаем также признательность коллективу жур­нала „Проблемы мира и социализма", творческое общение с ко­торым способствовало созданию книги; коллективу Института общественных наук при ЦК КПСС, где идеи длинных волн не раз совместно обсуждались; коллективу Института филосо­фии и социологии АН ЧССР, оказавшему содействие в разра­ботке части книги.

С. МЕНЬШИКОВ, Л. КЛИМЕНКО Прага, апрель 1989 года

ГЛАВА I ВОЗНИКНОВЕНИЕ ТЕОРИИ ДЛИННЫХ ВОЛН

§ 1. Н. Д. КОНДРАТЬЕВ И ЕГО ПРЕДШЕСТВЕННИКИ От Кларка до Парвуса

История анализа длинных волн в экономике открывается, по общему признанию, с середины прошлого века. Сначала это были лишь догадки. В 1847 году английский ученый X. Кларк заметил, что между двумя мировыми „экономическими катаст­рофами", разразившимися в 1793 и 1847 годах, прошло 54 года. Он впервые предположил, что этот интервал не случаен и что должны существовать какие-то „физические" причины, вызы­вающие такие „катастрофы".

Другой английский ученый, В. Джевонс, вошедший в исто­рию как создатель теории, согласно которой кризисы пере­производства объясняются появлением через определенные промежутки времени пятен на Солнце, пытался доказать впер­вые на статистическом материале существование длительных колебаний в экономике. Он анализировал ряды цен и заметил в них повторяющиеся длительные периоды роста и падения. Джевонс не смог найти какого-либо удовлетворительного объ­яснения этому явлению и в 1865 году написал: „Я не знаю ни одной причины, которую можно было бы считать общей для всех случаев"1.

Теория циклических кризисов, разработанная К. Марксом в 60-х годах XIX века, в последующем дала толчок изучению феномена длительных колебаний учеными марксистского направления. Именно они внесли наибольший вклад в исследо­вание длинных волн на начальном этапе развития этой концеп­ции.

Ниже мы покажем, что уже у Маркса можно найти важные элементы теории длительных колебаний, включающие в себя взаимосвязь технического прогресса и прибыли. В конце XIX ве­ка о существовании долговременных флуктуации упоминал русский марксист М. Туган-Барановскюг, хотя он и не уделил этому явлению сколько-нибудь значительного места в своем анализе.

7

Другой русский марксист А. И. Гельфанд, проведший зна­чительную часть своей жизни в Германии и выступавший под псевдонимом Парвус, в 1901 году впервые сформулировал^что длительные периоды экономической экспансии, спада и застоя имманентны капиталистическому способу производства3.

Он отмечал, что циклические кризисы, приходящиеся на периоды подъема, выражены слабее и, напротив, в периоды спада они глубже и продолжительнее. В качестве причин, вы­звавших общеэкономический подъем в начале XX века, Парвус называет открытие новых рынков, внедрение электричества и рост добычи золота. Таким образом, не вдаваясь в глубины анализа, Парвус сформулировал положения, которые дадут толчок развитию в дальнейшем нескольких направлений в исследовании „длинных волн". Это и проблемы эндогенных и экзогенных механизмов возникновения колебания4, и начало всех инновационных, а также и монетаристских теорий.

Голландские марксисты

После Парвуса — в историческом плане — наиболее значитель­ными являются работы голландских экономистов-марксистов Я. Ван Гельдерена5и С. Де Вольфа6. Ван Гельдерен (1913 г.), опираясь на довольно разнообразную статистику, включающую наряду с длинными рядами цен и более короткие ряды произ­водства, показатели финансов, данные о международной торгов­ле, миграции, занятости, разработал теорию волнообразного эволюционного движения при капитализме.

По его мнению, экзогенный толчок, вызванный откры­тием новых рынков или введением новых технологий в капи­талистическом хозяйстве, приводит в действие через механизм мультипликатора и межотраслевых связей силы ускорения роста общественного спроса и предложения7. Однако со време­нем рынок переполняется готовой продукцией. При этом произ­водство, натолкнувшись на границы распространенной в дан­ный момент технологии, испытывает нехватку сырья. Цены на него, а следовательно, и затраты в производстве растут, но вследствие затоваривания рынка готовой продукцией нет воз­можности увеличить ее цены, поэтому прибыли и зарплата пада­ют, уменьшается спрос, а с ним и производство.

Ван Гельдерен не находит эндогенных причин, которые мо­гут объяснить новый поворот конъюнктуры — от длительного спада к подъему. Поиск такого механизма является самым трудным моментом для большинства марксистских исследо­ваний до настоящего времени. Позднее мы изложим нашу

8

собственную концепцию эндогенного поворота капиталистиче­ской экономики от нижней точки волны к новому подъему.

Приблизительно в то же время, когда вышла книга Ван Гельдерена, появляются другие работы, в которых феномен длительных колебаний упоминается, но подробно не анализи­руется, - А. Афталиона (1913 г.)8, М. Ленуара (1913 г.)9, Ж. Лескюра (1912, 1914 гг.)10.

Работу Ван Гельдерена в 20-е годы продолжал его друг Де Вольф. В основу своей теории длинных волн он положил идею Маркса о том, что возникновение кризисов при капита­лизме связано с процессом перенакопления основного капита­ла. Производство „лишнего капитала" отзывается эхом на всей экономике, порождая ее волнообразное движение. По Марксу, материальной основой периодичности циклического движения экономики является средний срок жизни основного капитала в виде оборудования, составлявший в середине XIX века 10—13 лет. Де Вольф ищет материальную основу дли­тельных колебаний капиталистической экономики в среднем сроке жизни основного капитала, вложенного в транспортную инфраструктуру - дороги, верфи. На основании нормы аморти­зации этих сооружений, составлявшей в то время 2,6%, он вычислил цикл оборота вложенного в них капитала, который оказался равным приблизительно 40 годам.

Далее Де Вольф предположил, что существует фиксирован­ное соотношение между циклическими кризисами и длинными волнами: пять циклических кризисов укладываются в одной длинной волне. Являясь эндогенными по своей природе, длин­ные волны поддерживаются, однако, по мнению Де Вольфа (как и Ван Гельдерена), внешними толчками.

Теория, рассматривающая перенакопление в капитальном секторе экономики как один иэ факторов длительных колеба­ний, развивается и в современных концепциях и моделях.

Н. Кондратьев и дискуссия 20-х годов

Почти одновременно и совершенно независимо от Де Вольфа в России проблемой длинных волн занимается советский эконо­мист Н. Д. Кондратьев.

Н. Д. Кондратьев, имя которого закрепилось в истории ми­ровой экономической науки в выражениях „длинные волны Кондратьева", или „циклы Кондратьева", прожил всего 46 лет. Он родился в 1892 году в семье крестьянина. Закончив юриди­ческий факультет Петербургского университета, с 1915 года занимался экономическими проблемами сельского хозяйства.

В 1917 году после Февральской революции участвовал в подготовке аграрной реформы и в течение короткого времени был товарищем (т. е. заместителем) министра продовольствия в правительстве А. Ф. Керенского. После революции несколько лет работал в Сельскохозяйственной академии в Москве. В 1920 году ему было поручено создать и возглавить Конъюнк­турный институт, директором которого он был до 1928 года.

Н. Д. Кондратьев участвовал в работе над составлением первого 5-летнего плана. Он считал, что планы должны носить преимущественно качественный, нежели количественный харак­тер, основываться на строгих научных исследованиях и соблю­дении пропорциональности. Он был решительно против форси­рованной индустриализации за счет перекачки средств из сель­ского хозяйства. Как и А. В. Чаянов, он верил в возможность широкой кооперации сельского хозяйства без уничтожения самостоятельных семейных хозяйств.

В 1930 году Н. Д. Кондратьев был арестован и осужден на длительный срок по облыжному обвинению в создании и ру­ководстве мнимой „трудовой крестьянской партии", которая якобы боролась против коллективизации в СССР.

В 1938 году погиб в тюрьме. В настоящее время полностью реабилитирован11.

В начале 20-х годов Н. Д. Кондратьев развернул широкую дискуссию по вопросу о длительных колебаниях при капитализ­ме. В те времена еще очень сильны были надежды на скорую ре­волюцию в передовых капиталистических странах, и поэтому во­прос о будущем капитализма, о возможности нового его подъ-емаГдостижения им новой, более высокой стадии развития был чрезвычайно актуален.

Дискуссия началась с опубликованной в 1922 году работы, в которой Кондратьев выступил с предположением о существо­вании длинных волн в развитии капитализма. Это выступление вызвало отрицательную реакцию большинства советских уче­ных, но Н. Д. Кондратьев выступил еще с несколькими рабо­тами, появившимися в 1923, 1925, 1926 и 1928 годах, в кото­рых он последовательно и аргументированно отстаивал свою по­зицию12.

Исследования и выводы Кондратьева основывались на эмпи­рическом анализе большого числа экономических показателей различных стран на довольно длительных промежутках, охва­тывающих I0Q—150 лет. Это индексы цен, государственные долговые бумаги, номинальная заработная плата, показатели внешнеторгового оборота, добыча угля, золота, производство чугуна, свинца и др. 10

С помощью метода наименьших квадратов из рядов выде­лялись (в основном квадратичные) тренды, а затем полученные остатки осреднялись с помощью 9-летней скользящей средней. Осреднение позволяло сгладить колебания, происходящие чаще, чем раз в девять лет. Длина цикла оценивалась как рас­стояние между соседними пиками или спадами.

Конечно, такая методика не лишена недостатков, и критика ее тогдашним оппонентом Кондратьева Д. И. Опариным небез­основательна13. Действительно, выбор тренда (т. е. гладкой кри­вой, лучше всего приближающей исходный ряд) субъективен, ме­ханистичен и отделен от содержания. 9-летняя скользящая элими­нирует краткосрочные колебания, но может искажать оставшие­ся. Кроме того, трансформированный ряд может, как правило, содержать несколько волновых движений с периодом более девя­ти лет, отделить которые друг от друга визуально очень трудно.

Но на все эти замечания можно найти разумный ответ. Во-первых, хотя теоретически верно, что динамика остатка зави­сит от вида тренда, однако при выделении из исходного рнда полинома второго порядка можно внести лишь одну „ложную волну". Следовательно, появление уже двух волн нельзя счи­тать результатом субъективной подгонки.

Далее, скользящие средние могут изменять структуру ис­ходного ряда, однако если он содержит ярко выраженные и близкие к периодическим колебания, то процедура сглаживания не может исказить их до неузнаваемости. Надо отметить, что почти во всех рассматриваемых Кондратьевым рядах визуально можно различить присутствие следующих друг за другом волн с периодом, близким к 40-60 годам. Поэтому приведенные Опариным и другими исследователями в дальнейшем возраже­ния могут касаться не самого существования волнообразного движения, а лишь его точной периодизации, то есть места во времени поворотных точек, которые иногда могут оказаться действительно чувствительными к операцикм осреднения14.

Следует отметить, что Кондратьев уже тогда, в 20-е годы, понимал необходимость вероятностного подхода при исследова­нии статистических рядов экономических показателей. В своей статье „Большие циклы конъюнктуры"15он писал, что считать доказанным наличие таких циклов нельзя, но имеется большая вероятность их существования.

Действительно, ни оцик из имеющихся методов математи­ческой статистики не может с достаточной степенью вероятности подтвердить присутствие 50-летних циклов на отрезке 100 — 150 лет, то есть на основании информацик, содержащей мак­симум 2-3 колебания.

11

Однако, отвечая на критику Опарина, что нельзя говорить о „правильности", то есть о периодичности больших циклов, •поскольку их длительность колеблется от 45 до 60 лет, Конд­ратьев резонно возражает, что большие циклы с вероятност­ной точки зрения не менее „правильны", чем традиционные циклические кризисы. Действительно, относительное откло­нение от средней обычного цикла, длина которого варьируется от 7 до 11 лет, составляет более 40%, а такое отклонение от средней волны, длительность которой изменяется от 45 до 60 лет, меньше 30%.

Именно потому, что примененный Кондратьевым (да и лю­бой другой более совершенный) аппарат анализа временных ря­дов не может с достаточной вероятностью подтвердить или опровергнуть существование длительных циклов, Кондратьев искал дополнительную информацию, стараясь найти свойства и явления, общие для соответствующих фаз обнаруженных им длинных циклов.

К началу 20-х годов мировой капитализм пережил, по рас­четам Кондратьева, две с половиной длинных волны (см. табл.1).

Таблица1

Периодизация больших циклов по Н. Кондратьеву

Подъемы Спады

1789-1814 гг. 1814-1849 гг.

1849-1873 гг. 1873-1896 гг.

1896-1920 гг.

На протяжении всего исследуемого периода Кондратьев вы­деляет „четыре эмпирические правильности". Две из них отно­сятся к повышательным фазам, одна характерна для стадии спа­да и еще одна закономерность соответствующим образом прояв­ляется в каждой из фаз длинного цикла.

1) У истоков повышательной фазы или в самом ее начале происходит глубокое изменение всей жизни капиталистического общества. Этим изменениям предшествуют значительные науч­но-технические изобретения и нововведения. В повышательной фазе первой волны, то есть в конце XVIII века, это были: развитие текстильной промышленности и производство чугуна, изменив­шие экономические и социальные условия общества. Рост во второй волне, то есть в середине XIX века, Кондратьев свя-12

зывает со строительством железных дорог, которое позволило освоить новые территории и преобразовать сельское хозяйство. Повышательная тенденция третьей волны в конце XIX и нача­ле XX века, по его мнению, была вызвана широким внедрением электричества, радио, телефона. Перспективы для нового подъ­ема Кондратьев видел в автомобильной промышленности. Пре­образования внутри отдельных стран сопровождались измене­нием соотношений в мировом капиталистическом хозяйстве, созданием новых его центров.

2. Повышательные фазы более богаты социальными по­
   трясениями (революции, войны), чем понижательные.
3. Понижательные фазы оказывают особенно угнетающее
   влияние на сельское хозяйство. Низкие цены на товары в период
   спада способствуют росту относительной стоимости золота,
   что побуждает увеличивать его добычу. Накопление золота
   содействует выходу экономики из затяжного кризиса.
4. Периодические кризисы (7—10-летнего цикла) как бы
   нанизываются на соответствующие фазы длинной волны и из­
   меняют свою динамику в зависимости от нее — в периоды
   длительного подъема больше времени приходится на „процве­
   тание", а в периоды длительного спада учащаются кризисные
   годы.

Как статистический анализ временных рядов, так и выде­ление отмеченных эмпирических закономерностей привели Кондратьева к обоснованию теории, объясняющей эндоген­ный характер длительных колебаний, то есть внутренне при­сущий капиталистической экономике характер их возникно­вения.

Он утверждает, что ни одна из приведенных,, прав иль но-стей" не возникаем случайно. Изменение техники вызвано запро­сами производства, созданием таких условий, при которых применение изобретений становится возможным и необходи­мым. Войны и революции „не падают с неба", а являются след­ствием создавшейся экономической, социальной и политической обстановки. Потребность в освоении новых территорий и мигра­ции населения — также результат подобных обстоятельств.

Таким образом, все замеченные явления играют роль не случайных толчков, порождающих очередной цикл, а скорее являются сами частями присущего капитализму механизма, обеспечивающего его волнообразное движение.

Очень Четко это положение Кондратьев выразил в одной из своих работ16, где писал, что каждая последовательная фаза длинного цикла есть результат кумулятивных процессов, на­капливаемых в ходе предшествующей фазы, и что, пока сохра-

13

няются основы капитализма, каждый новый цикл повторяется с той же регулярностью, с какой различные фазы его следуют друг за другом.

Именно этот тезис и вызывал особенно ожесточенные споры. Л. Д. Троцкий, одним из первых еще в 1923 году включившийся в дискуссию, писал17, что отклонения от векового развития, за­меченные Кондратьевым, представляют собой просто эволюцию) тренда под воздействием чисто случайных внешних процессов. Таким образом, волны технического прогресса при капитализме должны рассматриваться не как циклы, а как фазы противоре­чивого исторического развития производительных сил, на кото-, рые воздействуют различного рода случайные толчки и другие: внешние факторы.

Все противники идеи длинных волн и сегодня строят свои возражения с позиций, подобных сформулированным выше18.

Эндогенный механизм по Кондратьеву

Кондратьев ищет корни длинных циклов в процессах, анало­гичных тем, которые, согласно марксистской теории, порождают периодические колебания капиталистической экономики, повто­ряющиеся каждые 7—11 лет. В западной литературе их иногда называют циклами Жуглара — по имени французского ученого второй половины XIX века, впервые написавшего о них специаль­ную монографию.

В работе „Длинные волны конъюнктуры" Кондратьев пи­шет, что волнообразные движения представляют собой процесс отклонений от состояний равновесия, к которым стремится ка­питалистическая экономика. „Равновесный" подход, как якобы носящий апологетический, буржуазный характер, отрицался большинством советских критиков длинных волн в 20-х годах и впоследствии. Между тем известно, что во II томе „Капитала" Маркс посвящает целый раздел выявлению условий равнове­сия простого и расширенного воспроизводства при капита­лизме. Но это такое равновесие, от которого в реальной жиз­ни капиталистическая экономика систематически отклоня­ется и которое периодически насильственно навязывает себя ей в виде кризиса.

Кондратьев же ставит вопрос о существовании нескольких равновесных состояний, а отсюда и о возможности нескольких колебательных движений. Он предлагает говорить не только о кризисах, но исследовать всю совокупность волнообразных движений при капитализме, то есть разрабатывать общую теорию колебаний. По его мнению, существуют равновесия трех видов:

14

1. Равновесие „первого порядка" - между обычным ры­
   ночным спросом и предложением. Отклонения от него рож­
   дают краткосрочные колебания длительностью 3-3,5 года, то
   есть циклы в товарных запасах.
2. Равновесие „второго порядка", достигаемое в процессе
   формирования цен производства путем межотраслевого пере­
   лива капитала, вкладываемого главным образом в оборудо­
   вание. Отклонения от этого равновесия и его восстановле­
   ние Кондратьев связывает с циклами средней продолжитель­
   ности.
3. Равновесие „третьего порядка" касается „основных ка­
   питальных благ". В эту категорию Кондратьев включает про­
   мышленные здания, инфраструктурные сооружения, а также
   квалифицированную рабочую силу, обслуживающую данный
   технический способ производства. Запас „основных капиталь­
   ных благ" должен находиться в равновесии со всеми факторами,
   определяющими существующий технический способ произ­
   водства, со сложившейся отраслевой структурой производства,
   существующей сырьевой базой и источниками энергии, ценами,
   занятостью и общественными институтами, состоянием кредит­
   но-денежной системы и т. д.

Периодически это равновесие также нарушается, и возни­кает необходимость создания нового запаса „основных капи­тальных благ", которые бы удовлетворяли складывающемуся новому техническому способу производства. По Кондратьеву такое обновление „основных капитальных благ", отражаю­щее движение научно-технического прогресса, происходит не платно, а толчками и является материальной основой больших циклов конъюнктуры.

В зарубежной литературе сложилось мнение, что в части, касающейся форм развития научно-технического прогресса, концепция Кондратьева близко подходит к инновационной теории длинных волн, разработанной Дж. Шумпетером и про­должаемой в настоящее время его последователями — Г. Мен-шем, А. Клайшснехтом и др.19 Основной претензией некоторых западных авторов к Кондратьеву является то, что он не отдал должное инновационной теории длинных волн и не развил ее. Они считают, что только из-за страха перед критикой со сто­роны советской экономической науки того времени и необхо­димости приспособления к политической обстановке он откло­нился от углубленной разработки инновационного подхода и вместо этого ввел в свое объяснение длинного цикла марк­систские концепция возмещения основного капитала и роли ссудного процента.

15

Прежде всего представляется некорректным критиковать ученого за то, что он не смог или не успел сделать, причем явно не по своей вине. Вспомним, что Кондратьев был в неполных 40 лет насильственно оторван от научной деятельности.

Но главное не в этом. Думается, Кондратьев не пошел по пути, проторенному Шумпетером, прежде всего вследствие собственных научных убеждений. В отличие от Шумпетера, он искал объяснение длинным волнам не в готовности предпри­нимателей к инновациям н не в преходящих всплесках предпри­нимательской активности, а прежде всего в самих основах вос-пронзвоцственнбго процесса.

Согласно марксовой теории материальной основой перио­дичности кризисов является средний срок жизни оборудования. Кондратьев искал основу правильности длительных колебаний в схожих материальных факторах. Так поступил и марксист Де Вольф, который обратился к основному капиталу, материа­лизованному в транспортной инфраструктуре. Однако, в отличие от Де Больфа, Кондратьев расширил материальную основу длин­ных волн, включив в нее - через необходимость сохранения равновесия третьего порядка - всю сумму капитала и трудовых ресурсов, обеспечивающих на длительной основе данный тех­нический способ производства. Таким образом, он непосредст­венно подошел к понятию жизненного цикла технического способа производства, хотя и не употреблял этого более совре­менного для нас термина.

Конечно, при таком комплексном определении длинного цикла труднее вычислить его среднюю продолжительность. Напомним, что Де Вольф на основе норм амортизации сущест­вовавших тогда объектов инфраструктуры рассчитал средний срок его жизни — 40 лет.

Но известно, что величина амортизационного коэффициен­та формируется не только н не столько в зависимости от воз­можного среднего физического срока службы оборудования, который, как правило, значительно длиннее его среднего срока жизни, сколько от всего комплекса производственно-хозяй­ственных отношений.

Поэтому естественно ожидать, что амортизационные нормы для инфраструктурных сооружений также являются отражением комплекса существующих взаимосвязей в экономике и общест­ве, н использование их для оценки среднего срока жнзнн спо­соба производства, важный элемент которого они представ­ляют, не кажется столь бессмысленным.

Но продолжим кондратьевское объяснение механизма длинных волн. Обновление и расширение „основных капиталь-

16

ных благ", происходящие во время повышательной фазы длин­ного цикла, писал он, радикально изменяют и перераспределяют основные производительные силы общества. Для этого требу­ются огромные ресурсы в натуральной и денежной форме. Они могут существовать только в том случае, если были накоплены в предшествующей фазе, когда сберегалось больше, чем инве­стировалось.

В фазе подъема постоянный рост цен и зарплаты порождал у населения тенденцию больше расходовать. В период спада, напротив, падают зарплата и цены. Первое ведет к снижению покупательной способности, второе — к стремлению сберегать. Из-за общего снижения уровня жизни капитал сосредоточивается в руках тех, кто имеет постоянный доход и выигрывает от сни­жения цен.

Происходит и аккумуляция средств за счет падения инвести­ций в период общего спада, когда прибыли низки и страх перед банкротством высок. Заметим, что аналогичные явления наблю­даются в капиталистической экономике и в наше время, то есть в 80-х годах XX века, когда повсеместно в развитых капитали­стических странах происходят интенсивный рост фиктивного капитала, невиданные спекуляции на бирже. В то же время очевиден отлив капиталов из производственной сферы.

Снижение товарных цен, по Кондратьеву, приводит к росту относительной стоимости золота. Возникает стремление увели­чить его добычу. Появление дополнительного денежного металла также способствует росту свободного ссудного капитала, и, ког­да, наконец, его накапливается достаточное количество, рожда­ется возможность новой радикальной перестройки хозяйства.

Некоторые положения Кондратьева о роли заемного капи­тала в формировании цикла созвучны с концепциями Туган-Барановского2".

Итак, выделим основные элементы внутреннего эндоген­ного механизма длинвого цикла по Кондратьеву.

1. Капиталистическая экономика представляет собой дви­
   жение вокруг нескольких уровней ранновесия. Равновесие
   „основных капитальных благ" (производственная инфраст­
   руктура плюс квалифицированная рабочая сила) со всеми
   факторами хозяйственной и общественной жизни определяет
   данный технический способ производства. Когда это равновесие
   нарушается, возникает необходимость в создании нового за­
   паса капитальных благ.
2. Обновление „основных калитальных благ" происхо­
   дит не плавно, а толчками. Научно-технические изобретения
   и нововведения при этом играют решающую роль.

2 - 1405 17

3. Продолжительность длинного цикла определяется сред­
   ним сроком жизни производственных инфраструктурных соору­
   жений, которые являются одним из основных элементов капи­
   тальных благ общества.
4. Все социальные процессы — войны, революции, мигра­
   ции населения — результат преобразования экономического ме­
   ханизма.
5. Замена „основных капитальных благ" и выход из
   длительного спада требуют накопления ресурсов в натураль­
   ной денежной форме. Когда это накопление достигает доста­
   точной величины, появляется возможность радикальных ин­
   вестирований, которые выводят экономику на новый подъем.

Мы уже отмечали, что многие детали этого механизма проглядываются в работах предшественников Кондратьева. Почему же как раз с его именем связано общепринятое назва­ние длительных экономических колебаний?

Большие циклы на Западе

Н. Д. Кондратьев погиб в 1938 году, и почти 50 лет в СССР имя его было „табу", а теория длинных волн была заклеймена как „вульгарная буржуазная теория".

В то же время на Западе имя Кондратьева повторялось часто. Интерес к длинным волнам, конечно, оживлялся в за­висимости от состояния капиталистической экономики — был чрезвычайно высок в период „великой депрессии" 30-х годов и сразу же после нее. Новый длинный кризис в 70—80-х го­дах вызвал большую волну публикаций в последние 15 лет.

Многие видные экономисты в течение полувека разрабаты­вали и создавали свои концепции, длинных циклов Кондратье­ва". Почему же именно Кондратьева? Ответ на этот вопрос, по нашему мнению, содержится в следующих соображениях:

1) Появившиеся в печати материалы по длительным коле­баниям до Кондратьева были единичными. В XIX веке они носили лишь характер догадок. Более обстоятельно этот вопрос начал рассматриваться перед первой мировой войной в работах ученых-марксистов, которые были не слишком популярны в среде буржуазных ученых. После Октябрьской революции отношение к марксистской науке не могло не измениться. Капи­тализм зашатался, не популярные ранее идеи начали впервые рассматриваться серьезно. Вопрос о длительных колебаниях при капитализме превратился в вопрос о судьбах капитализма.

Поэтому широкая дискуссия, начавшаяся в Советской стра­не, обратила на себя самое пристальное внимание за рубежом. 18

Вспомним, что в 20-е годы в СССР были довольно развитые связи с научным миром Запада. Н. Д. Кондратьев сам был чле­ном ряда иностранных обществ — Лондонского экономического и статистического, Американской академии социальных наук, Американской экономической ассоциации, Американского ста­тистического общества и др. С того же времени работы Конд­ратьева регулярно появляются на английском, немецком и французском языках. Его статья „Длинные волны конъюнкту­ры" в 1926 году была переведена на немецкий язык21.

Между тем книги Ван Гельдерена и Де Вольфа были нали-саны на голландском языке, не переводились и не были широко доступны западному читателю.

2) Несмотря на то что догадки об эндогенном характере
длительных колебаний содержатся уже в работах Парвуса и
Ван Гельдерена, только Кондратьев попытался построить замк­
нутую систему, генерирующую внутри себя эти колебания.
В объяснениях Парвуса и Ван Гельдерена обязательно присут­
ствуют факторы, играющие роль внешнего толчка в формирова­
нии колебаний.

Кондратьев же раскрывает внутренний механизм как спа­дов, так и подъемов. Именно это второе обстоятельство при­влекало западных экономистов в то время, когда общая эконо­мическая ситуация, особенно в 30-х годах, казалась безысход­ной. Короче говоря, кондратьевская концепция давала надежду на спонтанный выход из большого кризиса, тогда как кейнсиан-ство акцентировало внимание на необходимости внешних толч­ков со стороны экономической политики государства.

3) Даже тот упрек, который некоторые буржуазные иссле­
дователи делают Н. Д. Кондратьеву по поводу того, что он, строя
свою теорию длинных волн, не остановился на каком-либо
одном объяснении, а привел их целый комплекс, представлял­
ся не свидетельством слабости его позиции, а скорее ее силы.
Кондратьев создал широкую картину взаимосвязанных процес­
сов. Каждый аспект этой картины представляет собой как бы
проекцию ее на область рассматриваемых явлений, в которой
все остальные связи предполагаются неизменными, то есть про­
исходит как бы абстрагирование от них. Такой подход дает воз­
можность, не теряя представления об общей взаимосвязи явле­
ний, которая рассматривается через всю совокупность проекций
или срезов, подробно исследовать конкретные причинно-след­
ственные связи в экономике и обществе. Именно такой под­
ход дал толчок к созданию позднее в зарубежной науке не­
скольких направлений в теории длинного цикла (как эконо­
мических, так и социологических).

19

4) Хотя Кондратьев в целом следовал марксовой теории и во многом повторял ее, он обошел один из наиболее важ­ных ее аспектов. Это вопрос об органическом строении капита­ла, являющийся чрезвычайно важным в марксистской теории цикла. Это проблема вообще не затрагивалась в советской дискуссии 20-х годов. Возможно, участники не имели необхо­димой информацик для исследования этого вопроса или не ви­дели объяснения кажущемуся противоречию между повторяю­щимися длительными колебаниями капиталистической эконо­мики и законом тенденцик нормы прибыли к падению, откры­тым Марксом.

Между тем Де Вольф, учитывая закон Маркса о тенденцик нормы прибыли к понижению, делал вывод о сокращении пе­риода длительных колебаний вместе с учащением циклических кризисов, что, по его мнению, могло привести к коллапсу всей капиталистической системы.

К такому выводу Де Вольф приходил, поскольку не видел эндогенного механизма, поддерживающего длинный цикл. Как многие марксисты того времени, верившие в скорую ги­бель капиталистической системы, он не смог разрешить логи­ческого конфликта между возможностями ее саморегулирова­ния в длительном аспекте и противоречиями, ведущими к ее разложению.

Иной была позицик Кондратьева, лишавшая его марксист­скую в своей основе концепцию остроты, характерной для лево­радикальных выводов. Такой подход был более приемлем для большинства западных исследователей.

5) Несомненйым вкладом Н. Д. Кондратьева в современ­ную эконометрическую науку было введение им вероятностных законов в анализ экономических процессов. Одним из первых он предложил применить вероятностный подход для изучения взаимосвязей в экономике и практически использовал такой подход в своем конкретном анализе временных рядов.

Примененный им аппарат исследования основан на мето­дах математической статистики и близок к существующим ныне. Возможно, что оба указанных момента послужили причиной столь широкого признания идей Кондратьева среди зарубеж­ных специалистов, которые понимали необходимость и роль эконометрических методов и занимались их разработкой.

Здесь следует отметить, что даже сейчас ряд ученых, осо­бенно в странах с плановой экономикой, в том числе и в СССР, не могут оторваться от механистического понимания экономи­ческих явлений, пытаясь нередко обосновать их с позицик полного детерминизма. Но именно такая философия способ-20

ствовала преобладанию административно-командных методов управления экономикой, необходимость избавления от ко­торых ясно понимается в наши дни.

6) Близка западным экономистам была и постановка вопро­
са о существовании равновесий в экономике. Кондратьев еще
до Дж- М. Кейнса постулировал возможность движения во­
круг нескольких равновесий. Новым был и тезис об эволю­
ционном, то есть меняющемся, характере равновесных траек­
торий. В одной из своих работ Н. Д. Кондратьев писал, что
каждый длинный цикл протекает в новых конкретно-исто­
рических условиях, на новом уровне развития производитель­
ных сил23.

Эти идеи были развиты позднее в работах представителей разных немарксистских направлений теории цикла — кейн-сианцев, шумпетерианцев и других.

7) Важным для западных экономистов было и принятие
идеи Кондратьева о том, что при исследовании закономерностей
капиталистической экономики неправильно ограничиваться рас­
смотрением лишь кризисов, связанных с циклом средней про­
должительности, а необходимо изучать особенности волнооб­
разного движения в целом.

Такой подход углублял их знания о законах развития ка­питалистической экономики, позволял ввести на определенном этапе — пусть и ограниченные — методы управления и контроля над ней, создавал возможности более реалистического прогно­зирования. Конечно, при этом старательно затушевывались клас­совые основы противоречий, являющиеся непосредственной причиной циклических колебаний.

С другой стороны, длительное неприятие такого подхода советскими экономистами привело к догматическим выводам и в конечном счете препятствовало глубокому и всестороннему анализу процессов экономического развития капиталистической системы.

8) Привлекательным для западной науки было также соче­
тание у Кондратьева экономического анализа с социологиче­
ским. Такое сочетание внутренне присуще марксистскому ми­
ровоззрению, оперирующему категориями базиса и надстрой­
ки. Немарксистские исследователи заимствовали это сочетание,
но использовали его для обоснования своих, принципиально
иных выводов.

Исследователи длительных колебаний до Кондратьева больше внимания уделяли изучению исключительно материаль­ных факторов. Кондратьев рассматривал социальные и полити­ческие аспекты - войны, перевороты, политические и экономи-

21

ческие скандалы - в тесной связи и как результат процессов, содержащихся и преобразующихся в базисе.

Интересно, что он впервые ввел различие между „проме­жуточными войнами", играющими роль стимулятора экономи­ки в начале фазы подъема, и „окончательными войнами" и пе­реворотами в конце подъема, играющими роль шлюза и раз­решающими противоречия, накопившиеся в период подъема. Концепцию увеличения военных расходов для стимулирования экономики в условиях плохой конъюнктуры развивали неко­торые представители кейнсианской школы. Из числа современ­ных теоретиков длинных волн на Западе Менш также считает, что в начале подъема рост расходов на военные цели может играть стимулирующую роль.

Прямо противоположная позиция изложена в работе аме­риканского ученого Дж. Голдстайна, который пишет, что пе­риодические войны обескровливали мировую экономику на протяжении последних столетий, обусловливая ее длительные спады. Вместе с тем длительные подъемы вели к накоплению лишних ресурсов, необходимых для того, чтобы начать новый тур войн. Голдстайн отвергает „американский миф о том, будто войны и подготовка к ним благодетельны для экономи­ки"24.

Загнивание экономики в начальный период длительного спада, по Кондратьеву, проявляется также в бюрократизации административной системы, коррупции, политических и эко­номических скандалах. Кондратьев приводил примеры из истории Англии и Америки, относящиеся к 1873 и 1923 го­дам.

В наше время аналогами могут быть политические скан­далы вроде Уотергейтского дела и Ирангейта в США, Флика и Баршеля - в ФРГ.

Немарксистские теоретики длинных волн часто сознательно использовали только одну сторону диалектического единства базисных и надстроечных процессов и, отказываясь от прин­ципов материалистического подхода, абсолютизировали роль социологических, экологических, институциональных факторов. Отсюда возникли теории длинных волн, в которых причина их возникновения усматривается в таких общественных яв­лениях, как выступления рабочего класса, смена партий, вой­ны, загрязнение окружающей среды, сдвиги в общественном мнении, смена направлений в искусстве и т. д.

Часть этих концепций рассмотрена в последующих главах книги.

22

§ 2. К. МАРКС И Н. КОНДРАТЬЕВ

Как на Западе, так и долгое время в социалистических стра­нах Кондратьева не считали настоящим марксистом. Лепту пу­таницы в этот вопрос внес и сам Кондратьев, который писал, например, в 1923' году: „Мы не считаем себя марксистами, но метод Маркса считаем весьма ценным и научно-плодотвор­ным"25. Прочитав его сочинения, легко убедиться, что, во-пер­вых, как человек скромный, Кондратьев не навязывал себя в „марксисты" — звание, которым кичились его критики, по боль­шей части догматически понимавшие Маркса. Во-вторых, в своих работах Кондратьев вел открытый бой именно с такой догматической ревизией Маркса как ученого. Наконец, каждый, кто читал внимательно его работы, особенно дискуссию Кон­дратьева с Опариным, должен согласиться, что корни теорети­ческих положений Кондратьева о длинных волнах лежат в марксизме. Однако этот в целом верный тезис нуждается в большей конкретизации.

Маркс об уровнях равновесия

Как уже говорилось, объясняя механизм длинных волн, Кондратьев утверждал, что в движении капиталистического хо­зяйства можно вьзделить несколько видов циклических колеба­ний, каждое из которых имеет свой период и свой уровень равновесия. Это полностью согласуется с положениями Маркса, выдвинутыми им в работе „Теории прибавочной стоимости", где он говорит о различных путях преодолении противоречий капиталистического воспроизводства: краткосрочных с отно­сительно слабыми рецессиями, циклических, с их более глубо­кими кризисными явлениями и, наконец, длительных процес­сах, разрешающих клубок противоречий, накопившихся в те­чение нескольких циклов средней продолжительности. Маркс писал: „Производительность изменяется и изменяет условия производства. Условия, со своей стороны, изменяют произво­дительность. А получающиеся в результате этого расхождении проявляются отчасти в поверхностных колебаниях, которые выравниваются в течение короткого срока, отчасти в постепен­ном накапливании отклонений... которые или ведут к кризису, к насильственному кажущемуся возвращению к прежним отно­шениям, или же лишь очень постепенно пробивают себе дорогу и добиваются для себя признания в качестве изменения условий производства"26.

23

Из этой цитаты видно, что Маркс предвидел возможность возникновения нескольких различных видов макроэкономи­ческих колебаний, включая и периодические качественные изменения в условиях производства, то есть те, которые Конд­ратьев называл „основными капитальными благами" и ко­торые можно интерпретировать как изменение базисных техно­логий и систем организации производства.

Кондратьевская интерпретация, как видно, отнюдь не про­тиворечит представлениям Маркса, в том числе его тезису о материальной основе циклических колебаний продолжитель­ностью в 7—11 лет. Маркс четко указывал, что в данном случае имеет в виду прежде всего активную часть основного капитала, то есть машины и оборудование. Но, анализируя этот вопрос во II томе „Капитала", Маркс тут же приводит данные о раз­ных сроках жизни основного капитала, инвестированного в различные его виды: машины и оборудование - от 5 до 10 лет, производственные здания, дороги, ирригационные сооружения -от 20 до 50 лет27. Рассматривая этот вид капитала, Маркс отмечает, что производственные здания, железные дороги, ка­налы и т. д. функционируют как „общие условия процесса производства" и в какой-то мере „независимо от него". Он пишет, что амортизация такого капитала становится „величи­ной, практически приближающейся к нулю"28. Итак, массовое обновление этой части основного капитала может происхо­дить лишь в сроки, превышающие длину обычного экономиче­ского цикла.

Именно такому ходу мысли и следовали в своих рассужде­ниях Кондратьев и почти одновременно с ним голландский марксист Де Вольф. Хотя Маркс прямо и не говорил о длин­ных циклах, но он подготовил основу для выделения в дина­мике капиталистического развития колебаний, отличных от среднесрочного экономического цикла, и указал на возмож­ную их материальную основу.

Большинство участников дискуссии о больших циклах конъюнктуры в 20-х годах делали вид, что положения Конд­ратьева никак не связаны с идеями Маркса. Но требовалось нечто большее, нежели поверхностное знание Маркса, чтобы по­нимать, что его указание на особенно длительный срок аморти­зации некоторых компонентов основного капитала фактиче­ски определяет материальную основу долгосрочных колебаний. Причем это было сделано задолго до того, как Кондратьев и его предшественники выдвинули концепцию длинного цикла.

Более того, Маркс придавал исключительное значение обновлению капитала с длительным сроком службы. В I томе

24

„Капитала" он анализировал различные стадии промышлен­ной революции конца XVIII — начала XIX века и в связи с этим подчеркивал особо важную роль переворота в „общих условиях" общественного производства и его обратного воздействия на весь процесс воспроизводства и технического обновления. Из предыдущего мы знаем, что этим термином он обозначал как раз те основные средства труда, которые имеют длительный срок обновления. Маркс далее писал: „Колоссальное желез­нодорожное строительство и океанское пароходство вызвали к жизни те циклопические машины, которые применяются при постройке первичных двигателей"29, и, следовательно, появление принципиально новой отрасли промышленности -машиностроения, то есть производства машин машинами. Дру­гими словами, революции в „общих условиях" воспроизвод­ства, то есть в „основных капитальных благах", вела к глу­боким структурным изменениям в экономике. К этой важ­нейшей мысли мы еще не раз вернемся.

От материальной основы к техническому прогрессу

Хотя Кондратьев последовал за Марксом в определении материальной основы долгосрочных колебаний, он отошел от него, когда предстояло проанализировать конкретный механизм длинной волны. Кондратьев справедливо отмечал, что восходя­щая фаза большого цикла вызвана обновлением и ростом запаса „основных капитальных благ", а также коренными изменения­ми в структуре и размещении главных производительных сил общества. Длительная фаза депрессии, писал он, стимулирует поиск путей сокращения издержек производства внедрением технических нововведений. Своим критикам, утверждавшим, что технический прогресс приходит извне и экзогенен к процессу производства, он справедливо отвечал: изменения в технике -не случайное и не внешнее явление, а они вызваны к жизни эко­номической необходимостью и переплетены с ритмом большого цикла.

Но этим Кондратьев и ограничился. Он не стремился объяс­нить реальный механизм взаимосвязи технического прогресса и длинной волны. Между тем он мог бы и в данном случае опереться на поддержку Маркса, который очень ясно показал очевидную периодичность в сгустках технических открытий и инноваций и их взаимосвязь с экономическим процессом. Кста­ти говоря, Маркс отнюдь не переоценивал важность динамики основного капитала в образовании периодических колебаний воспроизводства. Он придавал не меньшее, если не большее зна-

25

чение роли технического прогресса и тем изменениям, кото­рые он привносит в структуру капитала и норму прибыли.

Но в отличие от некоторых более поздних исследовате­лей длинных волн Маркс не связывал технический прогресс лишь с долгосрочными колебаниями, а раскрывал его тесную связь также со среднесрочным циклом и структурными аспек­тами воспроизводства. Средства труда, подчеркивал он, постоян­но меняются во времени. Следовательно, они, как правило, возмещаются не в своей прежней, а в модифицированной форме. Возмещение основного капитала почти во всех случаях связано с модернизацией техники в той или иной степени. Весь вопрос — в какой степени.

Поэтому уже каждый новый среднесрочный цикл представ­ляет собой очередную ступень технического прогресса и разви­тия производительных сил. Но это отнюдь не равномерное дви­жение, монотонно и с одинаковой скоростью повторяющееся от одного цикла к другому. Маркс различал интенсивный тех­нический прогресс, включающий внедрение новых, „более эф­фективных средств производства", и экстенсивный, когда „рас­ширяется только поле производства" на уже сложившейся технической основе. Различие тут весьма важное. В первом слу­чае в массовом порядке вводятся принципиально новые виды техники. Во втором — растет объем производства, применяю­щего уже ранее внедренную технику. В обоих случаях налицо и сам технический прогресс, и связанные с ним структурные, отраслевые сдвиги в экономике. Но влияние их на динамику общественного воспроизводства, производительности труда, занятости весьма различно.

В некоторых циклах средней продолжительности преоб­ладают небольшие модификации, модернизация уже существу­ющих видов оборудования и технологии. Новые модели машин, построенные на тех же принципах, что и старые, предназначены для производства в основном тех же видов продукции и дают сравнительно небольшое увеличение производительности труда.

В других среднесрочных циклах происходят боЛее глубо­кие сдвиги — одно поколение оборудования и технологии сме­няет другое, сами принципы их построения модифицируются, давая более существенное увеличение производительности тру­да и эффективности капитальных затрат.

Наконец, есть и такие циклы средней продолжительности, в которых осуществляется массовое внедрение принципиально новых видов оборудования, в значительной мере предназначен­ных для выпуска новых видов продукции. Так закладываются основы новых технических революций, которые, как цепные

26

реакции, переходят из одних секторов и отраслей экономики в другие, в конечном счете охватывая всю сферу общественно­го воспроизводства и преобразуя основы технического спосо­ба производства30.

В ходе технических революций происходит массовая заме­на основного капитала, вложенного в „общие условия" произ­водства, то есть в долговременные производственные сооруже­ния, средства транспорта и связи, экономическую инфраструк­туру в целом, а также в производство базисных структурных материалов, энергии и энергоносителей. Глубокие преобразо­вания охватывают и рабочую силу, ее квалификацию, профес­сиональные навыки, методы организации труда и производства. Именно о совокупности таких сдвигов и писал Кондратьев, указьюая на материальную основу длинной волны.

Но у Маркса этот анализ представлен полнее и идет даль­ше. По его словам, переход от количественных изменений к ка­чественным может происходить как в рамках одного цикла, так и нескольких, и также подчинен определенной периодично­сти: „Имеются интервалы, на протяжении которых техниче­ские перевороты менее чувствительны, а накопление представ­ляется прежде всего как движение количественного расши­рения на новой уже достигнутой технической основе. В этом слу­чае, каково бы ни было действительное строение капитала, на­чинает в большей или меньшей степени проявляться закон, по которому спрос на труд увеличивается в той же пропорции, что и капитал. Но в то самое время, как число рабочих, при­влеченных капиталом, достигает своего максимума, продукты становятся столь избыточными, что при малейшем препятст­вии на пути их сбыта общественный механизм кажется оста­новившимся; сразу вступает в действие отталкивание труда капиталом в самых огромных масштабах и самым насиль­ственным способом; само расстройство навязывает капита­листам крайние усилия для экономии труда. Постепенно на­капливаемые детальные усовершенствования концентрируются, так сказать, под этим высоким давлением; они воплощаются в технических изменениях, которые революционизируют строение капитала по всей периферии крупных сфер производства"31.

Следовательно, замедление технического прогресса (кото­рое, по описанию Маркса, происходит через определенные интер­валы) вызывает к жизни противоречия, которые не могут быть разрешены без его ускорения, то есть новой технической рево­люции. Технологические революции дают жизнь новым секто­рам производства и повышают темп накопления, а с ним и при­рост производства. Но после того как новые сектора и отрасли

27

созданы, технические нововведения становятся менее револю­ционными и более ординарными. В конечном счете это приводит к замедлению воспроизводства, к длительным периодам кри­зиса и депрессии. Технический прогресс не прекращается, но все более сосредоточивается на трудосберегающих инновациях, то есть на таких вложениях капитала, которые в первую очередь, по выражению Маркса, способствуют „выталкиванию" живо­го труда. „Высокое давление" перенакопленного капитала и массовой безработицы со временем властно требует новой ре­волюция в техническом способе производства. Так замыкается круг или, скорее, виток в циклической спирали длинной волны.

После того как этот механизм был воспроизведен нами в статье в „Коммунисте" (№4 за 1984 г.), ее автора упрекали в том, что он произвольно распространил Марксов анализ, отно­сящийся к среднесрочному циклу, на более продолжительные колебания. Но разве то периодическое движение, которое Маркс в данном случае описал, не выходит за рамки одного десятиле­тия? Вдумаемся, о чем он пишет. Речь идет о создании новых секторов и отраслей промышленности. Но ведь они не возни­кают (ни в Марксовы времена, ни сейчас) за несколько лет или в рамках одного десятилетия. Следовательно, описанный им механизм — по логике изложения — относится именно к долго­временным процессам воспроизводства, а не только к средне­срочному циклу.

Возможно, Н. Д. Кондратьев не был знаком с цитируемой работой Маркса, так как взятые нами выдержки относятся к черновикам „Капитала", которые на русском языке были опуб­ликованы лишь недавно. Однако Кондратьев настойчиво утвер­ждал, что технический прогресс представляет собой не монотон­ное движение и что его цикличность связана с экономическими процессами. Это полностью соответствует концепция Маркса.

Колебания органического строения капитала и нормы прибыли

Главное, что Кондратьев не выделил и не развил в своем анализе, как мы отмечали выше, - это вопрос о длительных ко­лебаниях нормы прибыли, хотя III том „Капитала", где Маркс подробно анализирует этох вопрос, был ему, несомненно, из­вестен. Кондратьев отмечал, что для решительного и продолжи­тельного подъема необходим значительный резерв свободного капитала как в денежной, так и в производительной форме. Однако по каким-то причивам он ограничился далее исключи­тельно денежным капиталом, ссылаясь на его перенакопление

28

в сфере кредита и биржи, а следовательно, на удешевление ссудного капитала, то есть снижение ссудного процента. Верхнюю поворотную точку в длинной волне Кондратьев объ­яснял чрезмерно высоким процентом, то есть дороговизной заемного капитала, а нижнюю точку — дешевизной кредита, то есть низким процентом.

Итак, эндогенный механизм длинной волны Кондратьева замыкается кредитной сферой.

Вряд ли можно оспаривать вывод Кондратьева относитель­но роли кредита в длинном цикле. Но динамика кредитной сферы отнюдь не непосредственно связана с неравномерностью технического прогресса, и, следовательно, эндогенный механизм, описанный Кондратьевым, имеет некий существенный разрыв: неясно, как технический прогресс преобразуется в динамику ссудного процента. Отдаленная связь начертана — через перена­копление и, наоборот, недостаток свободного денежного ка­питала. Но это путь, так сказать, обходный, не прямой, возмож­но, и не самый главный.

Остается загадкой, почему Кондратьев упустил норму прибыли как основной механизм, мотивирующий капиталисти­ческие предприятия, и ограничился лишь анализом дополнитель­ного механизма мотивации через норму процента. Ведь послед­ний относится лишь к заемному денежному капиталу, но не непосредственно к производительному капиталу, для динамики которого более мощным определяющим фактором служат общая средняя норма прибыли в экономике и ожидаемая ин­дивидуальная норма прибыли данного предприятия. Быть мо­жет, в таком подходе Кондратьева сказалось влияние М. Туган-Барановского, который выделял денежный капитал и норму процента как важнейшие факторы при объяснении среднесроч­ного цикла. Как бы то ни было, норма прибыли в кондратьев­ском анализе не присутствует, тогда как у Маркса она очень важна для объяснения закономерностей циклического воспро­изводства.

В анализе Маркса норма прибыли играет определяющую роль и связана напрямую и с техническим прогрессом, и с пере­накоплением основного капитала. Кондратьев понимал важность последних двух категорий в формировании длинной волны, но не смог связать их воедино в одну цепочку. Таким недостающим звеном служит прибыль, через которую осуществляются про­изводственные отношения при капитализме и реализуется целевая функции этого способа производства.

Для понимания роли прибыли в длинной волне решающее значение имеет то, что долговременные колебания технического

29

прогресса непосредственно отражаются на строении производи­тельного капитала, то есть на соотношении между той его частью, которая вложена в средства производства (постоянный калитал), и той, которая инвестируется в рабочую силу (пере­менный капитал), иначе говоря, между трудом прошлым и тру­дом живым. Из приведенной выше цитаты Маркса видно, что он отнюдь не считал изменение органического строения капитала монотонной тенденцией, а скорее закономерностью, которая осуществляется через колебания и отклонения. С одной сторо­ны, как он отмечает, „просто количественное расширение фаб­рик поглощает кроме выброшенных и новый контингент рабо­чих"32. Это означает, что в некоторые моменты времени ра­бочая сила увеличивается быстрее, чем капитал, что вызывает снижение органического строения. Органическое строение ка­питала может падать и в тех случаях, когда капиталосберегаю­щие „бесконечные улучшения машин" приводят к тому, что их стоимость „хотя и возрастает абсолютно, относительно па­дает по сравнению с растущим расширением производства и величиной переменного капитала или массой рабочей силы, приводимой в движение". В этой связи Маркс отмечал и роль изобретений в процессе капиталосберегающих инно­ваций33.

С другой стороны, на определенных стадиях технической ре­волюции применение трудосберегающей техники, влекущее за собой резкое сокращение живого труда, вызывает увеличение стоимости капитала, опережающее рост производительности труда. Тогда органическое строение растет. Этот случай подроб­но рассматривается у Маркса во многих местах.

Другими словами, существуют периоды технических революций, для которых характерен рост органического строе­ния капитала, и другие периоды, в которых это отношение па­дает. На первый взгляд представляется, что данное утверждение противоречит основополагающему марксову закону роста органического строения капитала. Но это не так. Когда воз­никают новые технологии и производства, создается новая инфраструктура, то накопление постоянного капитала (т. е. ос­новного капитала и товарных запасов) идет более быстрыми темпами, чем переменного (т.1 е. суммы заработной платы). Эти периоды довольно длительны и представляют собой „моменты количественного расширения новой техники на уже достиг­нутой базе" (см. опять-таки вышеприведенную цитату Маркса). Затем следуют несколько менее длительные интервалы „от­талкивания живого труда капиталом в больших масштабах". Это широко известный процесс создания резервной армии тру-

30

да — массовой безработицы, вследствие которого органическое строение капитала растет. Процесс продолжается до тех пор, по­ка не приходит новая технологическая революция со своими принципиальными изобретениями, которые настолько качествен­но изменяют процесс труда и настолько удешевляют постоянный капитал, что темп роста производительности живого труда обгоняет темп роста стоимости капитала, приходящегося на единицу труда (капиталовооруженности).

Именно в этот период происходит отмеченное Марксом падение стоимости капитала относительно роста производства или, выражаясь современным языком, падает капиталоем­кость продукции. Таким образом, по Марксу, закон роста орга­нического строения капитала действует не однолинейно, а через колебания и паузы.

Нужно ли говорить, что колебания в органическом строе­нии капитала имеют широкие последствия для экономики в целом, так как непосредственно определяют среднюю норму прибыли. Рост органического строения капитала ведет к падению нормы прибыли и обратно. Маркс отмечал, что для его времени была характерна вековая тенденция к росту органического строения капитала и падению нормы прибыли. Вместе с тем он специально останавливается на „преходящих колебаниях" в действии этой тенденции. Вследствие целого ряда противо­действующих факторов она „явственно выступает только при определенных обстоятельствах и в течение продолжительных периодов времени"34. Не ограничиваясь теоретическим рассмот­рением вопроса, он называет три периода в экономическом развитии Англии, когда общая норма прибыли была либо пос­тоянна, либо даже росла35:

1. Период первоначального применения машин во второй
   половине XVIII века - „период бури и натиска", когда, по
   словам Маркса, необычайно высокие прибыли первых пред­
   приятий крупной машинной индустрии стали источником уско­
   ренного накопления капитала;
2. 1797—1813 годы, когда норма прибыли росла вследст­
   вие экстенсивной эксплуатации живого труда, увеличения
   продолжительности рабочего дня, применения труда женщин
   и детей, снижения реальной заработной платы;
3. 1835—1865 годы, когда вместе с новой технической ре­
   волюцией интенсификация труда стала главным источником
   эксплуатации, а бурный рост акционерных обществ способст­
   вовал росту нормы прибыли и препятствовал ее выравниванию.

Маркс связывал временные периоды общего повышения нормы прибыли с преходящим влиянием противодействующих

31

факторов, подчеркивая вместе с тем, что закон падения общей нормы прибыли в конечном счете пробивает себе дорогу. Это­му способствовали периодические общие ухудшения условий реализации прибавочной стоимости, неизбежно наступавшие после завершения очередной волны крупных капиталовложений в создание новых отраслей и внедрение новых технологий.

Таков механизм, в котором, по Марксу, проявляется воз­действие технического прогресса на норму прибыли. Но суще­ствует и обратное воздействие нормы прибыли ца технический прогресс. Раскрыв эту обратную связь, Маркс показал эндо­генный характер технического прогресса задолго до того, как Н. Кондратьев или кто-либо другой стали всерьез рассматривать эту проблему. Поговорим теперь об зтом обратном влиянии.

Колебания нормы прибыли отражаются на темпах расширен­ного воспроизводства и накопления капитала. В периоды ее рос­та ускоряется рост производства и инвестиций, а в периоды,ее спада замедляются и экономический рост, и накопление. Однако эта связь работает лишь в определенных пределах. Чрезмерный рост прибыли расслабляет предпринимателя, от­нимает у него стимул к техническим инновациям, и, напротив, падение нормы прибыли ниже определенного минимума вы­нуждает предприятия вводить новые технологии или продукты как единственный выход из тяжелого положения.

Когда общая норма прибыли низка, сложившаяся техни­ческая основа производства морально стареет и возникает возможность для фундаментальных новшеств. Но и в зтом случае предприятия действуют осторожно: новая техническая революция начинается с внедрения техники и технологии, поз­воляющих существенно сократить индивидуальные издержки производства, прежде всего за счет экономии на жнвом труде и стоимости элементов основного и оборотного капитала. И только во вторую очередь, когда улучшаются общие условия реализации продукции, вводятся новые виды товаров, что ведет к возникновению новых секторов и отраслей, а затем и к тому, что Маркс называет количественным расширением производства.

На начальных стадиях технической революции пока толь­ко отдельные капиталисты используют технические новшест­ва, еще не получившие широкого распространения, общая норма прибыли начинает понемногу расти. Это происходит по­тому, что, как отмечал Маркс, временное, но постоянно про­исходящее то тут, то там превышение индивидуальной приба­вочной стоимости над общим уровнем увеличивает ее общую массу, подлежащую выравниванию („Капитал", т. III, с. 228).

32

Но после того как инновация стала всеобщим достоянием, дополнительная прибавочная стоимость исчезает, а прибыль, извлекаемая из вторичной модификации, улучшения и частич­ной модернизации новой техники, становится существенно меньше, чем при первоначальном ее внедрении. Следовательно, на определенной стадии технической революции общая норма прибыли должна снова падать.

Могут утверждать, что у Маркса нет завершенной теорети­ческой модели, которая бы объясняла взавмодействие техни­ческого прогресса и нормы прибыли. Быть может, это и так, но Маркс как минимум предложил несколько важнейших элементов такой теории. Их мог использовать Кондратьев уже в 20-х годах. И уж непременно подлежат они использованию и развитию в наши дни. Лучше поздно, чем никогда.

И наконец, последний момент. Кондратьев говорил о важной роли накопления денежного капитала в длинном цикле, но не использовал Марксов анализ перенакопления капитала в целом. А жаль, ибо перенакопление основного капитала, по Марксу, имеет прямое отношение к колебаниям средней нормы прибыли в экономическом цикле и вьоывает очень важный процесс обес­ценения капитала, проанализированный в III томе „Капитала".

Перенакопление капитала всегда возникает после „коли­чественного расширения" производства. Это верный признак того, что восходящая стадии технологической революции завер­шена. Внезапно возникает излишек денежного и производитель­ного капитала. Норма прибыли начинает падать не только из-за изменений в органическом строения капитала, но вследствие того, что сам капитал становится излишним. Этот момент важен в объяснении верхней поворотной точки длинной волны.

Существуют два способа, какими можно избавиться от избыточного производительного капитала: его физическое уничтожение (включая закрытие предприятий) и сокращение его стоимости, то есть обесценение капитала. Последний процесс встречается в различных формах - снижение цен на отдельные элементы основного капитала; досрочное списывание неиз-носившегося оборудования; продажа предприятий новым владельцам по низким ценам. Во всех этих случаях стоимость производительного капитала резко уменьшается, что позволяет приблизиться к равновесию между спросом и предложением „основных капитальных благ". Маркс очень подробно рассмат­ривал эти процессы, и удниительно, что ни Кондратьев, ни его оппоненты в пылу полемики не обратили на это внимания.

Итак, подводя итоги, можно сказать, что анализ механизма длинных волн, проведенный Кондратьевым, в значительной мере

3 - 1405 33

основан на Марксе, хотя в нем и отсутствует ряд важных эле­ментов, предложенных Марксом, которые, будучи учтены и разработаны, сделали бы концепцию Кондратьева более сильной и точной. Поступи он так, убедил ли бы он критиков в своей правоте? Стал ли бы он ближе Шумпетеру и другим авторам-немарксистам? Навряд ли. Но история — не простой, прямоли­нейный процесс, и условного наклонения она, как говорят, не знает.

ГЛАВА II

СОВРЕМЕННЫЕ МАРКСИСТСКИЕ ТЕОРИИ ДЛИННЫХ ВОЛН

§ 1. МАРКСИСТСКИЕ ИССЛЕДОВАТЕЛИ В КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАНАХ

Итак, идея длинных волн была впервые разработана марксистской наукой. Однако на родине ученого, имя ко­торого получил этот феномен, с начала 30-х годов было объявлено об „ошибочности и реакционности" концепции больших циклов конъюнктуры. В течение последующих 50 лет их исследование фактически находилось под за­претом. В то время как на Западе множество немарксист­ских ученых, восприняв теорию длинных волн, давали ей свою интерпретацию, марксистская наука молчала — и в СССР, и за рубежом.

В 30—40-х годах концепция длинных волн получила продол­жение и определенное развитие в работах Дж. Шумпетера, С. Куз­неца, К. Кларка, У. Митчела, А. Бернса, 3. Вантрупа, Э. Вагема-на и др.

В период послевоенного восстановления и подъема интерес на Западе к проблеме длинных волн заметно ослаб и оживился лишь в конце 60 — начале 70-х годов, когда отчет­ливо стали проявляться признаки того, что очередной длитель­ный бум выдыхается и возможно наступление периода длитель­ного спада всей экономики. Сравнительно быстрый рост усту­пил место стагфляции, ранее процветающие базисные отрасли стали приходить в упадок, значительно увеличилась и стала массовой безработица, выросли цены на сырье, участились социальные конфликты. Экономика стояла перед лицом нового структурного кризиса. И концепция длинных волн снова всплыла на поверхность. Примечательным оказался и тот факт, что со времен предыдущей „великой депрессии" прошло почти 50 лет. Научная мысль Запада оказалась снова захваченной идеей Н. Д. Кондратьева. Медленно, но неуклонно менялось отношение к ней и в марксистской науке.

35

Поль Боккара

В конце 60-х годов появляются первые работы о длинном цикле французского ученого-коммуниста П. Боккара. С тех пор опубликован ряд его трудов по этому вопросу. Взгляды его, естественно, проделали определенную эволюцию. Схематиче­ски современную концепцию Боккара можно представить сле­дующим образом:

1. В экономическом развитии капитализма довольно отчет­
   ливо прослеживаются почти правильные длительные колебания
   с периодом в 45—60 лет. Они связаны прежде всего с демогра­
   фическим фактором, та есть обусловлены неравномерным при­
   ростом населения. Колебания в рабочей силе отражаются на при­
   бавочной стоимости, а затем и на органическом строении капи­
   тала.
2. Рост органического строения капитала ведет к его обес­
   ценению и возникновению структурного кризиса как средства
   преодоления длительных трудностей в функционировании ка­
   питалистической системы.
3. Каждый структурный кризис в истории развития капи­
   тализма специфичен. В любой исторический промежуток на
   длинную волну действуют свои про- и контртенденции, кото­
   рые либо углубляют структурный кризис, либо помогают его
   разрешению.

Обсудим подробнее приведенный механизм. Несомненным достоивством концепции Боккара является соединение струк­турных кризисов с длинной волной. Термин „структурный кри­зис" получил широкое развитие в последние 15 лет. Однако мало кто из марксистских и немарксистских приверженцев циклов Кондратьева считал его составной частью длинной вол­ны. Боккара в одной из своих работ пишет: „Наш подход описы­вает различные структурные преобразования, которые позволя­ют выйти из предшествующей фазы трудностей (совокупность этих трудностей можно рассматривать как структурный кри­зис) с помощью исторических изменений регулирующей си­стемы..."1. Это важное положение позволяет ему рассматривать структурный кризис как конституирующую фазу длинного цикла.

Далее, Боккара одним из первых современных марксистов попытался связать длинные волны с соответствующим цикли­ческим движением органического строения капитала. Напомним, что этот чрезвычайно важный вопрос был обойден Кондратье­вым. Боккара отмечает, что открытый Марксом закон роста органического строения капитала вызывает уменьшение нормы

36

прибыли. Однако в ходе последующей фазы общего спада не­избежно происходит компенсация прибылей за счет улучшения и изменения технологии производства сначала наиболее „от­важными" предпринимателями, а затем всеми остальными. Перераспределение прибыли, материальных факторов произ­водства и рабочей силы влечет за собой качественный и коли­чественный прогресс техники.