-- [ Страница 1 ] --
Личко А.Е.
Шизофрения у подростков
| Предисловие |
| В последние десятилетия, начиная с 60-х годов, психические расстройства в подростковом возрасте стали особенно актуальной проблемой психиатрии. Возможно, это было связано с начавшейся в те же годы акселерацией развития, возможно,— с бурными социально-экономическими сдвигами, сопровождавшимися для значительной части популяции резкой ломкой прежнего уклада жизни (урбанизация, миграция населения и др.). Наиболее распространенное эндогенное психическое заболевание — шизофрения— стало чаще начинаться в возрасте 15—18 лет, и заметно изменились его клиническая картина и течение. Более редкими сделались острые дебюты, особенно с нарушениями сознания, и более частыми — исподволь нарастающие нарушения. Самыми главными среди последних оказались психопатоподобные отклонения. Отличия проявлений и рост числа психических расстройств у подростков побудили к созданию новой субспециальности — подростковой психиатрии. Наряду с психопатиями и преходящими психопатоподобными нарушениями поведения, шизофрения заняла в ней центральное место. Наиболее трудной диагностической задачей является распознавание заболевания на ранних стадиях его медленно развивающихся форм. Картина нарушений бывает настолько атипичной, по сравнению с известными описаниями, а течение — столь необычным, что даже те психиатры, кто обладает достаточным опытом диагностики этого заболевания у взрослых, могут испытывать определенные затруднения, сталкиваясь с подростками. Вместе с тем подростковая психиатрия, как новая область, привлекает начинающих врачей, для которых диагностическая задача оказывается обычно еще более сложной. Видный ленинградский психиатр П. А. Останков (1868—1949) говорил, что одни врачи бывают психиатрами как бы от природы, другие становятся ими от науки, благодаря опыту. Первые с удивительной быстротой начинают улавливать особенности психических нарушений, обнаруживают способность «вчувствоваться» в переживания больного. Вторые приобретают это умение постепенно, учась на собственных ошибках и направляемые рукой более опытных товарищей. Оглядываясь на собственный профессиональный путь, автор данной монографии уверенно причисляет себя ко вторым. Отсюда желание поделиться накопленным опытом решения одной из самых трудных диагностических задач в психиатрии — распознавания шизофрении на ранних стадиях заболевания, почерпнутым за почти 20-летний период работы в области подростковой психиатрии, начиная с момента ее становления. Чтобы попытаться облегчить решение этой задачи, особенно для тех, кто начинает работу с подростками, представилось целесообразным прибегнуть к нетрадиционной манере изложения. Обычно посвящая книгу какой-либо нозологической единице, в отдельных главах описывают клиническую картину, течение, дифференциальный диагноз, прогноз, этиологию и патогенез, лечение и реабилитацию и т. д. Иногда же каждая глава рассматривает отдельную форму или вариант заболевания. В данной монографии ряд глав отведен определенным кругам психических расстройств: психопатоподобным, неврозоподобным, аффективным, апатоабулическим, параноидным и др. Даже для начинающего психиатра обычно нетрудно бывает решить, какой круг из этих расстройств преобладает в конкретном случае и к какой обратиться главе. В ней можно найти и описание наиболее частых синдромов, которыми этот круг расстройств проявляется, и те формы шизофрении и стадии заболевания (ремиссии, дефекты), где подобные расстройства преобладают. В ряде случаев, где дифференциальная диагностика нам представлялась особенно сложной (например, различия между синдромом нарастающей шизоидизации при вялотекущей психопатоподобной шизофрении и шизоидной психопатией, между аноректическим синдромом при вялотекущей неврозоподобной шизофрении и так называемой нервной анорексией и др.), приведены таблицы, в которых сопоставляются сходные симптомы и особенности поведения. Конечно, диагностическое значение этих таблиц условно. Диагноз всегда должен строиться на всей совокупности наблюдаемых признаков. В таблицах же даны лишь некоторые из них, которые представляются особенно важными. Определенной спецификой в подростковом возрасте отличается также лечение шизофрении: как биологическая терапия, так и особенно психотерапия. Тем более это относится к реабилитации и психиатрической экспертизе. Этим проблемам посвящены заключительные главы. Все сказанное позволяет увидеть, что данная монография ставит практические задачи диагностики и лечения, хотя неизбежно затрагивает и некоторые теоретические вопросы. Автор отдает себе отчет в неизбежных недочетах и возможных Ошибках, в частности тех, которые могут выявиться со временем, но оставляет надежду, что книга окажется полезным помощником подростковому психиатру. | ||
| Глава 1. Подростковый возраст как период высокого риска начала шизофрении. Заболеваемость шизофренией в подростковом возрасте | Шизофрения у подростков Личко А.Е. | |
Еще Е. Kraepelin (1898) отметил, что 24 % больных заболевают в возрасте 10—19 лет, а более половины — до 30 лет (отсюда и данное им заболеванию название — раннее слабоумие). Эпидемиологические исследования обычно определяют заболеваемость не по биологическим периодам, а по возрастным интервалам в 5 или 10 лет. По данным Н. М. Жарикова (1972, 1977), на возраст 10—14 лет приходится 10 %, а на 15—19 лет —22 %, т. е. на предподростковый, подростковый и послеподростковый возраст падает 32 % дебютов шизофрении. В сравнении с данными Е. Kraepelin, можно прийти к заключению, что шизофрения «помолодела». Сходные данные приведены М. Ш. Вроно (1982): до 18 лет заболевание началось у 31 %. Расчет показывает, что риск начала шизофрении в подростковом возрасте в 3—4 раза выше, чем на протяжении всей остальной жизни. У подростков мужского пола подобный риск по крайней мере в 1,5 раза больше, чем у девочек. В возрасте 10—19 лет заболели 41 % мужчин и лишь 27 % женщин [Жариков Н. М., 1972]. По данным эпидемиологических исследований Н. А. Твороговой (1984), это соотношение даже больше—1,7:1. Разные формы шизофрении с неодинаковой частотой начинаются в подростковом возрасте. Наибольшая частота дебютов простой формы приходится на возраст 10—14 лет (36 %), а злокачественной юношеской (44 %), вялотекущей психопатоподобной и неврозоподобной (26 %), приступообразно-прогредиентной (24 %)—на возраст 15—19 лет. Зато пик начала параноидной формы оказывается в возрасте 25—29 лет, причем манифестация в 10—14 лет случается только в 4 %, а в 15—19 лет — в 11 % [Жариков Н. М., 1972]. По нашим данным (табл. 1), частота манифестаций вялотекущей (психопатоподобной и неврозоподобной) шизофрении резко возрастает с каждым годом от 14 к 17 годам, в то время как при прогредиентной шизофрении распределение более равномерно. При шизоаффективном психозе обрисовываются два пика (в 14 и 17 лет) при некотором спаде в 15—16 лет. Это может быть связано с тем, что первые маниакальные фазы чаще возникают в 14 лет и раньше, а первые депрессивные — в 17 лет и старше. Эти данные расходятся с мнением Л. М. Шмаоновой и др. (1980), что заболеваемость шизофренией зависит от возраста (в период пубертата она самая высокая), а форма — от пола (злокачественная шизофрения характерна для юношей). Таблица 1 Заболеваемость разными формами шизофрении (%) у подростков мужского пола по возрастам
| ||||||||||||||||||||||
Эпохальный патоморфоз подростковой шизофрении | Шизофрения у подростков | |||||||||||||||||||||
| Наименование «эпохальный патоморфоз» по аналогии с термином «эпохальная акселерация» [Властовский В. Г., 1976], как нам представляется, наиболее точно отражает суть явления— изменение в течение продолжительного промежутка времени клинической картины и течения заболевания, когда это изменение не связано с лечением данной болезни новыми средствами (лекарственный патоформоз) или с возрастом больного (возрастной патоморфоз). В 40-х годах XX столетия наиболее характерным для подростков считалось острое течение с кататонией или медленное развитие заболевания с ипохондрическим синдромом [Морозов Г. В., 1950]. О. Д. Сосюкало и соавт. [Сосюкало О. Д., 1980; Сосюкало О. Д., Кашникова А. А., Большаков А. Г., 1981] сопоставили особенности картины и течения шизофрении в возрасте 10—14 лет (т. е. в основном в предподростковом и младшем подростковом возрасте) в 1950—1952 гг. и в 1970—1972 гг. Все оценки проводились по состоянию до начала лечения, так что появление с середины 50-х годов аминазина и других психотропных средств не могло сказаться на результатах. Оказалось, что за истекшие 20 лет резко уменьшилась частота острых дебютов (с 36 до 9 %) и возросло число случаев с постепенным развитием заболевания (с 34 до 70 %). Участились психопатоподобные расстройства в начале болезни (с 10 до 35 %) и меньше стало аффективных и галлюцинаторно-бредовых расстройств (с 22 до 11 и с 32 до 19 % соответственно). Причина этих изменений недостаточно ясна. Предполагалось, например, что важным фактором могла послужить акселерация физического развития. Однако оказалось, что именно на фоне акселерации чаще бывают острые дебюты, хотя в целом они стали реже [Сосюкало О. Д. и др., 1981]. С акселерацией могут быть связаны некоторые психопатоподобные нарушения — склонность к агрессии, сексуальные девиации. Но с появлением акселерации характерные для взрослых галлюцинаторно-параноидные расстройства не участились, а стали более редкими. Можно предположить, что редкость острых дебютов обусловлена успехами в лечении инфекций — в 1950—1970-х годах получили широкое распространение разнообразные антибиотики и другие активные противоинфекционные средства. Как будет показано в следующем разделе, острые дебюты нередко провоцируются лихорадочными заболеваниями. | ||
| Провоцирующие шизофрению факторы в подростковом возрасте | Шизофрения у подростков Личко А.Е. | |
| Значение пубертатного периода в генезе психических заболеваний неоднозначно [van Kjevelin D., 1971]. Это вполне относится к шизофрении, этиология и патогенез которой еще неясны. Очевидно, что пубертатный период сам по себе не является главной причиной данного заболевания, ведущим фактором в его патогенезе. Но его роль не ограничивается только тем, что откладывается своеобразный отпечаток на картине заболевания, т. е. pubertas не является только фактором патопластическим. Этой ролью можно объяснить частоту психопатических расстройств у больных шизофренией в данном возрасте — почти у половины подростков шизофрения начинается с подобных нарушений [Шумаков В. М. и др., 1978]. Подростковый возраст является периодом становления характера, на него падает формирование большинства его акцентуаций и психопатий [Личко А. Е., 1977, 1983], а период формирования всегда сопряжен с повышенной уязвимостью. Роль пубертатного периода как провоцирующего фактора наиболее важна. Бурные эндокринные пертурбации в этом возрасте могут выявлять скрытые до этого наследственные задатки, включая генетически обусловливающие шизофренический процесс — происходит так называемая «фенотипическая экспрессия генетических признаков». В силу этого на подростковый возраст падает большое число дебютов шизофрении. В тех же случаях, когда шизофрения началась еще в детстве, в подростковом возрасте могут наступать обострения (преципитирующая, ускоряющая шизофренический процесс роль пубертатного периода). Среди провоцирующих биологических факторов могут быть не только эндокринные сдвиги, связанные с половым созреванием. При разных формах шизофрении у подростков было обнаружено преобладание неодинаковых биологических провокаторов [Личко А. Е., 1982]. Острое начало приступообразно-прогредиентной или непрерывно-прогредиентной шизофрении в 32 % было спровоцировано лихорадочным заболеванием, чаще всего подозревалась неясная вирусная инфекция. Еще в 16 % толчком послужил первый в жизни подростка прием большой дозы алкоголя с тяжелым опьянением или употребление других дурманящих средств. При шизоаффективных психозах провокатором первой фазы была в 22 % черепно-мозговая травма (легкая или средней степени тяжести), а в 14 %—многочасовое загорание на солнцепеке; зато лихорадочные заболевания перед первой фазой отмечены лишь в 4 %. С подростковым возрастом могут быть связаны не только биологические, но и социально-психологические факторы, играющие провоцирующую роль. Среда и общество в этом возрасте начинают предъявлять к подростку новые требования; меняются нормы поведения; сильнее, чем в детстве, сказываются особенности личности, проявляющиеся прежде всего подростковыми поведенческими реакциями — стремлением к эмансипации от опеки старших, группированием со сверстниками, заполнением жизни увлечениями (хобби), пробуждающимся и еще малодифференцированным сексуальным влечением [Личко А. Е., 1973]. Значение социо-психологических факторов ярче всего выступает при манифестации вялотекущей (психопатоподобной и неврозоподобной) шизофрении. По нашим данным, в 73 % этой манифестации предшествовали своеобразные психогенные воздействия. Это не были психические травмы в обычном понимании слова. Действительно, тяжелые психические травмы перед манифестацией были отмечены лишь в 4 %. Г. П. Пантелеева и соавт. (1986) также нашли, что психические травмы в 5 % предшествовали гебоидофрении (т. е. психопатоподобной шизофрении у подростков). Анализ 239 случаев вялотекущей психопатоподобной и неврозоподобной шизофрении у подростков мужского пола (диагноз был подтвержден катамнезами 5 лет и дольше) показал, что в 37 % первые отчетливые проявления болезни совпали с ломкой жизненного стереотипа, с необходимостью сменить одно окружение на другое, особенно оказаться в незнакомой до этого компании сверстников, что было обусловлено поступлением в вуз, техникум, ПТУ, сменой школы или даже класса. Необходимость установить новые неформальные контакты, вероятно, оказывается непосильной психологической нагрузкой. Иногда подростки всеми силами цепляются за старые знакомства с прежними товарищами, к которым привыкли с детства, хотя те могли и не быть близкими друзьями. Переехав в другой район, ездят к прежнему месту жительства, чтобы к кому-нибудь зайти или просто встретить на улице. Не случайно, видимо, пик манифестации вялотекущей шизофрении (см. табл. 1) приходится не на начало или расцвет полового созревания, а на возраст 16—17 лет, т. е. на период смены учебных заведений или учебы на труд. Интересно, что резкие изменения в родительской семье (утрата близких, появление отчима и т. п.), которые обычно сильно отражаются на подростках с ^акцентуациями и психопатиями, при вялотекущей шизофрении нередко не оказывали никакого действия, если не меняли сложившийся уклад жизни (не было необходимости переезжать на новое место и т. п.). Другой род провоцирующих психогенных факторов можно отнести к условно-патогенным, имеющим значение именно для данного типа акцентуации характера, адресующимся к его ахиллесовой пяте. Подобные факторы констатированы в 32 %. Примером может послужить подросток с истероидной акцентуацией в преморбиде, во время каникул оказавшийся в компании сверстников, родители которых занимали престижное положение и семьи жили в большом материальном достатке. Он почувствовал себя среди них изгоем из-за недостаточно модной одежды, отсутствия значительных карманных денег, невозможности покатать приятелей на автомашине своих родителей и т. п. Заболевание манифестировало истероидным синдромом с фантазиями, предназначенными приукрасить личность и положение подростка в глазах его сотоварищей, хотя выдумки были настолько неумелыми и даже нелепыми, что не только не могли поднять его престиж, но и сделали предметом насмешек. У другого подростка с эпилептоидной акцентуацией толчком для манифестации послужила утрата ценной для него вещи — у него украли мотороллер, которым он очень дорожил. У подростка с сенситивной акцентуацией заболевание началось с обсессивно-фобического синдрома после того, как он был публично осмеян одноклассниками за неосведомленность в сексуальных вопросах. При приступообразно-прогредиентной шизофрении (59 подростков) первый приступ был лишь в 20 % спровоцирован психогенными факторами, притом обычно внезапной и тяжелой психической травмой (например, внезапный арест отца, до этого преуспевающего деляги, в связи со вскрывшимся взяточничеством). При шизоаффективных психозах самым частым психогенным провокатором (32 % от 98 больных) была внезапная психическая травма с переживанием сильного страха, а иногда и боли (подростки подвергались избиению хулиганами, нападениям преступников, попадали в катастрофы с опасностью для жизни и т. п.). Манифестация без каких-либо заметных провоцирующих факторов отмечена лишь в 14 % при шизоаффективных психозах и в 15 % при вялотекущей шизофрении, но в 52 %— при приступообразно-прогредиентной и при острых дебютах непрерывно-прогредиентной шизофрении и в 84 %—при медленно и исподволь развивающейся простой форме. Можно предполагать, что в этих случаях именно само половое созревание с его эндокринными сдвигами оказалось провокатором, выявившим наследственное неблагополучие. | ||
| Роль наследственности и воспитания в генезе подростковой шизофрении | Шизофрения у подростков Личко А.Е. | |
| Значение наследственности в генезе шизофрении несомненно, хотя сущность еще не ясна. По данным М. Е. Вартаняна (1983), частота психических аномалий у родственников первой степени отличается при разных формах шизофрении. При непрерывно-текущей (сюда была включена и вялотекущая) форме манифестные психозы у родственников первой степени отмечены в 13 %, психопатии — в 45 %, а при рекуррентной шизофрении (шизо-аффективном психозе)—соответственно в 20 и 21 %. Приступообразно-прогредиентная форма заняла промежуточное положение. Наши данные о больных — подростках мужского пола — оказались следующими. При вялотекущей шизофрении психозы у кровных родственников всех степеней отмечены лишь в 17 %, а личности с выраженными психопатическими чертами — в 38 %. При прогредиентной шизофрении психозы были в 32 %, а психопатические личности — в 22 % [Личко А. Е., 1979]. Прогностического значения наследственная отягощенность в целом или наличие эндогенного психоза у одного из родителей, по нашим данным [Личко А. Е. и др., 1986], не имели. Однако для подростков мужского пола важным для прогноза при вялотекущей шизофрении оказалось различие наследственной отягощенности эндогенными психозами по отцовской и по материнской линиям— последнее было гораздо более неблагоприятным (р<0,05). При наследственности по отцовской линии у 21 % подростков установилась хорошая стойкая ремиссия (практическое выздоровление), и только в 6 % произошла трансформация в простую или параноидную форму. При наследственности по материнской линии хорошие стойкие ремиссии были у 11 %, а переход в простую и параноидную форму произошел в 24 %. Высказывалось суждение, что значение имеет не сам наследственный фактор, а воспитание детей в семье, где один из родителей болен психозом или был наделен тяжелыми психопатическими чертами. Особенно обращали на себя внимание матери подростков, заболевших шизофренией. Появился даже специальный термин «мать шизофреника»— schizophrenic mother [From-Reichman, 1948; Parker G., 1982]. Такая мать обычно лидирует в семье и наделена чертами характера, сходными с паранойяльной акцентуацией [Личко А. Е., 1985]. Она некритична к состоянию и поведению больного, предъявляет врачам невыполнимые требования, подозрительна, вязка, неспособна перенести разлуку с больным при его госпитализации, с которым у нее устанавливается «симбиотическая связь»— патологическая взаимозависимость, с ее стороны сочетающая сверхопеку со скрытыми элементами эмоционального отвержения. Отношение самого больного подростка к матери бывает амбивалентным: нелепые требования, черствость и холодность могут сочетаться с привычной зависимостью от матери, и бурный протест на госпитализацию может отражать реакцию на непривычную разлуку с ней. Типичная «мать Шизофреника» чаще встречается при вялотекущей и непрерывно-прогредиентной шизофрении и редко — при шизоаффективном психозе. Психопатоподобные расстройства при шизофрении нередко сочетаются с особым воспитанием до болезни — доминирующей гиперпротекцией в ригидной псевдосолидарной семье с жестко регламентированными внутрисемейными отношениями [Эйдемиллер Э. Г., 1978]. В такой семье господствуют не эмоциональные привязанности, а привычка друг к другу, ставшая неотъемлемым укладом жизни. Однако значение семейно-ситуационных факторов относительно. Установлено, что частота заболевания шизофренией у детей от родителей, больных этим заболеванием, приблизительно одинакова независимо от того, выросли ли они в родительской семье или с раннего детства воспитывались приемными здоровыми родителями [Kety S. et al., 1976]. Известны случаи шизофрении у подростков из вполне гармоничных семей при правильном воспитании и без каких-либо явных или скрытых психических травм. И, наоборот, в таких же неблагоприятных условиях сиблинги могли вырастать здоровыми. Считается, что вообще вероятность заболевания шизофренией родных братьев и сестер — около 15 % [Вартанян М. Е., 1983]. | ||
| Акцентуации характера как предрасполагающий фактор | Шизофрения у подростков Личко А.Е. | |
Формирование акцентуаций характера в основном происходит в подростковом возрасте. Черты характера в этот период жизни выражены ярко. При повзрослении они сглаживаются под влиянием опыта. При акцентуациях характера отдельные его черты чрезмерно усилены, вследствие чего обнаруживается избирательная уязвимость в отношении определенного рода психогенных воздействий [Личко А. Е., 1979, 1983]. При эндогенных психозах акцентуации характера могут предрасполагать к заболеванию или повышать его риск [Личко А. Е., 1985]. При остро начавшейся прогредиентной шизофрении роль акцентуации характера сказывается в определении типа ремиссии [Ефименко В. Л., Кашкаров В. И., 1978]. На значение преморбидной личности (для подростков — это преморбидная акцентуация характера) как фактора, предрасполагающего к разным формам шизофрении, указывали многие авторы. Например, для злокачественной юношеской шизофрении характерны «образцовые личности» в преморбиде [Пекунова Л. Г., 1974] — дети и подростки до болезни отличались послушанием, не доставляли родителям особых хлопот. Вернее было бы сказать о преморбидной конформной акцентуации характера [Личко А. Е. 1977, 1983], так как такие подростки безынициативны, ничем активно не интересуются, а пассивно следуют установленным для них правилам. Считается, что гипертимный преморбид располагает к шизоаффективным психозам [Цуцульковская М. Я. и др., 1977], к возникновению аффективно-онейроидных, и аффективно-бредовых синдромов [Симашкова Н. В., 19(83], в то время как стеничная шизоидность — к параноидной шизофрении. При прогредиентной шизофрении вообще наиболее частым преморбидом признается шизоидный, а по данным С. Д. Озерецковского (1976), также астеноневротический, хотя 36 % подростков с острым началом шизофрении не обнаружили в преморбиде вообще никаких ярких характерологических черт. По нашим данным (табл. 2) в сравнении с подростковой популяцией [Иванов Н. Я., 1985], при вялотекущей шизофрении достоверно (р<сО,05) чаще встречаются шизоидный тип и группа астенических типов (сенситивный, психастенический, астеноневротический) и достоверно реже — неустойчивый и группа аффективных типов (гипертимный, циклоидный, эмоционально-лабильный). При прогредиентной шизофрении также чаще бывают шизоидный и сенситивный преморбиды и реже — неустойчивый и группа аффективных. Зато преморбид больных шизо-аффективными психозами существенно иной. Здесь нет каких-либо типов акцентуаций характера, достоверно более частых, чем в общей популяции подростков. Не отличается от популяции частота гипертимного типа и всей аффективной группы акцентуаций в целом, а также шизоидного типа. Это не сходится с данными о преморбиде у взрослых больных периодической шизофренией [Цуцульковская М. Я. и др., 1977], а именно: гипертимный и циклоидный преморбид предрасполагает к этому психозу, но подобный вывод был сделан на основании сопоставлений разных форм шизофрении без учета данных о здоровой популяции подростков. При шизоаффективном психозе так же, как в здоровой популяции, почти в половине случаев отсутствуют признаки какого-либо типа акцентуации характера. Достоверно реже встречается неустойчивый тип. Таблица 2.Частота разных типов акцентуаций характера (%) у подростков мужского пола (по данным клинической оценки преморбида)
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Глава 2. Психопатоподобные расстройства. Определение и систематика. | Шизофрения у подростков | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| В подростковом возрасте, особенно у мальчиков, шизофрения часто проявляется нарушениями поведения и изменениями характера, присущими некоторым типам психопатий (т. е. конституциональным аномалиям характера), главным образом шизоидному, а также эпилептоидному, неустойчивому, реже — истероидному [Личко А. Е., 1983, 1985]. Психопатоподобными изменениями может целиком ограничиваться картина заболевания. В таких случаях они сперва относительно медленно нарастают (инициальный период). Затем под влиянием некоторых психогенных факторов, которые обычно вряд ли могут быть названы психическими травмами (например, изменение уклада жизни вследствие смены учебного заведения, переезд на новое место и т. п.), или без всякой видимой причины психопатические нарушения неожиданно развертываются и приводят к социальной дезадаптации (период манифестации болезни). В дальнейшем эти нарушения могут постепенно сглаживаться (чаще это происходит с повзрослением) или остаются на долгие годы без существенных изменений. Подобные случаи принято обозначать психопатоподобной вялотекущей (малопрогредиентной) шизофренией. Однако при другом менее благоприятном варианте течения болезни вслед за периодом психопатоподобной манифестации, длящимся от нескольких месяцев до 2—3 лет [Личко А. Е. и др., 1986], могут возникать галлюцинации и разные формы бреда или начинают нарастать апатия, бездеятельность, эмоциональное оскудение, а иногда присоединяются и выраженные нарушения мышления, т. е. развивается параноидная или простая форма непрерывно-прогредиентной шизофрении. С психопатоподобными нарушениями приходится также сталкиваться у подростков, перенесших острые приступы (шубы) шизофрении, когда улучшение состояния после подобных приступов бывает неполным (психопатоподобный тип ремиссии). Особую и меньшую по частоте группу составляют подростки, заболевшие шизофренией в детстве, у которых дальнейшее развитие заболевания приостановилось, однако болезнь отложила сильный отпечаток на их поведении, характере, личности в целом («постпроцессуальные психопатии»). Впервые психическое расстройство у подростков и юношей, совпадающее с половым созреванием и проявляющееся в основном нарушениями поведения (поначалу подростки производят впечатление плохо воспитанных, а не больных), было описано в конце XIX в. Карлом Кальбаумом [Kahlbaum К., 1890] под названием гебоидофрении. В отличие от сходного, но более тяжелого, юношеского заболевания — гебефрении [Kahlbaum К., 1863; Hecker Е., 1878]—гебоидофрения не приводила к слабоумию — прогноз при ней был более благоприятен. Ее сходство с психопатиями еще не могло быть отмечено, так как описание последних получило распространение позднее [Koch J., 1891]. В дальнейшем термины «гебоидофрения» и «гебоид» мало использовались. Чаще всего гебоидофрения рассматривалась как разновидность шизофрении [Сухарева Г. Е., 1937], реже — как самостоятельное, независимое от шизофрении, психическое расстройство [Stutte Н., 1963] и даже как тип психопатии [Bilikiewicz Т., 1969]. Оказалось, что психопатоподобные нарушения при шизофрении возможны не только у подростков и юношей, но и у взрослых. М. Urstein (1922) назвал подобные случаи «кататонией под картиной истерии или психопатии». Позднее вошли в обиход термины «псевдопсихопатическая» (в США) и «психопатоподобная» (в СССР) шизофрения. Д. С. Озерецковский (1973) описал два варианта этой формы у взрослых: в одном преобладала аффективная взрывчатость, в другом — нарушения влечений. Нами [Личко А. Е., 1979, 1983] разновидности преобладающих при психопатоподобной шизофрении нарушений были систематизированы в виде синдромов, отражающих их сходство с определенными типами психопатий, с которыми при манифестации заболевания приходится проводить дифференциальный диагноз. Эти синдромы (нарастающей шизоидизации, эпилептоидный, неустойчивого поведения, истероидный) будут описаны в следующем разделе. Сходные классификации были предложены также Ф. В. Кондратьевым (1982) — синдром, имитирующий шизоидную психопатию, истероподобный и др., и А. Г. Большаковым (1984)—синдромы повышенной аффективной возбудимости, психической неустойчивости, патологически измененных влечений, полиморфный. В 70—80-х годах в детской и подростковой психиатрии в нашей стране снова стали часто использоваться термины «гебоид», «гебоидный синдром», «гебоидная шизофрения». При этом в понятие «гебоидный» вкладывался неодинаковый смысл. М. Ш. Вроно (1981) отнес сюда только случаи шизофрении с патологическими влечениями, с жестокостью и холодностью и с одержимостью особыми интересами и увлечениями, т. е. картину, скорее, соответствующую описываемому в следующем разделе эпилептоидному синдрому. Г. П. Пантелеева (1974) первоначально предложила весьма широкое понимание гебоидной шизофрении, охватывающее не только все психопатоподобные расстройства в подростковом и юношеском возрасте, но и другие нарушения, отражающие в искаженном виде психологические особенности пубертатного периода, например дисморфофобии и деперсонализации. В. Ф. Матвеев и соавт. (1979) обозначили гебоидной шизофренией только благоприятно завершающиеся однократные приступы с психопатодобным синдромом в подростковом возрасте. Гебоидным синдромом стали даже называть разнообразные психопатические нарушения у подростков, например вследствие резидуального органического поражения головного мозга —«резидуально-органический гебоид» [Дедков Е. Д., 1986]. Г. П. Пантелеева, М. Я. Цуцульковская и Б. С. Беляев (1986) в монографии о гебоидной шизофрении определили гебоидное состояние как «возникающее при шизофрении в юношеском возрасте психическое расстройство, характеризующееся патологическим преувеличением и видоизменением психологических пубертатных свойств с преобладанием аффективно-волевых нарушений, в том числе и влечений, приводящих к противоречащему общепринятым нормам поведению, и выраженной дезадаптацией в обществе» (с. 58). Обозначение этого состояния как психопатоподобного признается неправильным, так как оно не отражает его главной особенности — связи с подростковым возрастом, ни того, что оно относится к психотическому уровню. Подчеркивается, что пубертатный период здесь выступает не как фактор патопластический, т. е. придающий возрастную окраску психическим расстройствам, а более тесно связан с патогенезом, хотя и не является основной причиной болезни. Основными психологическими механизмами гебоидного синдрома считаются патологически усиленная оппозиция к окружающему и стремление к самоутверждению. В зависимости от фазы пубертата выделяются разные типы гебоидов. «Ранний гебоид» (11 — 13 лет) проявляется ненавистью к близким и патологическим фантазированием; «средний гебоид» (14—15 лет)—оппозицией к обществу, общепринятым порядкам и правилам, употреблением алкоголя и других дурманящих средств, беспорядочными сексуальными контактами; «поздний гебоид» (16—17 лет) представляет собой картину, известную ранее как подростковую «метафизическую интоксикацию», что рассматривается как патологическое самоутверждение путем духовного совершенствования. Кроме приведенной возрастной систематики, гебоиды разделяются еще по-другому. Помимо типичного «чистого» гебоида, выделяется еще «аффективный гебоид», где все нарушения развертываются на фоне легкого гипоманиакального состояния с расторможенностью или субдепрессии со злобностью и склонностью к алкоголизации. Подобные состояния были ранее описаны нами как деликвентные эквиваленты депрессий и гипоманиакальных состояний [Личко А. Е., 1979]. При «редуцированном гебоиде» бывает представлен лишь какой-либо один симптом (например, нарушение влечений или сверхценные интересы). При дефектно-гебоидном состоянии падает продуктивность и снижается «энергетический потенциал». Таким образом, гебоидность оказывается весьма широкой категорией, охватывающей почти все психопатоподобные расстройства подросткового возраста. За ее пределами оказываются лишь неврозоподобные синдромы, хотя некоторые из них, так же как гебоидный, считаются присущими подростковому возрасту и вполне подходят под определение Г. П. Пантелеевой и др. (1986, с. 58), приведенное выше (синдромы аноректический, дисморфоманический). В 80-х годах в американской психиатрии «псевдопсихопатическая шизофрения» была исключена из класса шизофренических расстройств. Подобные случаи стали рассматриваться как «расстройства личности» (DSM-III, 1980), т. е. обозначаться термином, аналогичным психопатиям в советской психиатрии. Состояния большинства больных вялотекущей психопатоподобной шизофренией, скорее всего, будут расценены как «пограничное расстройство личности», критериями для диагностики которого указаны импульсивность, непостоянство межличностных отношений, частые неконтролируемые вспышки ярости, аффективная нестабильность, несформированность жизненных целей и принципов, непереносимость одиночества, склонность к саморазрушающему поведению и хроническое чувство опустошенности и скуки. Другая часть случаев, возможно, будет диагностирована как «антисоциальное расстройство личности», «расстройство идентичности» и др. Сходная тенденция в отношении психопатоподобных расстройств наметилась в советской психиатрии. Хотя в адаптированной для использования в СССР МКБ-9 (1983) предусмотрена «вялотекущая шизофрения с неврозоподобной и психопатоподобной симптоматикой» (шифр 295.51), но в «Руководстве по психиатрии» под ред. А. В. Снежневского (1983) среди вариантов мало-прогредиентной шизофрении психопатоподобная форма не описана. Если картина ограничивается психопатоподобными расстройствами, то подобные случаи расцениваются как «латентная шизофрения» [Смулевич А. Б., 1987]. Это делает трактовку данных случаев неясной и даже двусмысленной: если болезнь еще скрыта, еще не проявилась, остается латентной, то откуда же психопатоподобные расстройства, следует ли начинать активное лечение и правомерно ли таких лиц считать невменяемыми? Предлагаемая нами систематика психопатоподобных расстройств при шизофрении у подростков учитывает форму и стадии развития заболевания и особенности проявлений этих расстройств. В зависимости от картины нарушений описаны синдромы (на основании их сходства с определенными типами психопатий): 1. Синдром нарастающей шизоидизации. 2. Эпилептоидный синдром. 3. Синдром неустойчивого поведения. 4. Истероидный синдром. При разных формах и стадиях шизофрении выделяются: 1. Психопатоподобная форма вялотекущей шизофрении. 2. Психопатоподобные дебюты прогредиентной (простой, параноидной) шизофрении. 3. Психопатоподобные неполные ремиссии при приступообразно-прогредиентной и непрерывно-прогредиентной шизофрении. 4. Постпроцессуальные псевдопсихопатии (после приступов шизофрении, обычно, перенесенных в детстве). 5. Психопатоподобные изменения личности при шизоаффективных психозах. По мнению М. П. Исаченковой (1986), психопатоподобным картинам при шизофрении у подростков и юношей свойствен «синдром сверхценных образований». В него включены и увлечения, интересы (т. е. патологическое хобби), и страхи, и переживания своей ущербности, и «сверхценное фантазирование», и многое другое, даже идеи мести и убийства, т. е. широкий круг нарушений, не достигающих бреда. Некий общий радикал, прежде всего особая аффективная заряженность переживаний, во всех этих случаях имеется, но это представляется недостаточным для объединения в единый синдром Нам представляется целесообразным говорить именно о синдромах, а не о субформах или вариантах форм [Наджаров Р. А., Смулевич А. Б., 1983], так как в течение заболевания синдром может измениться. Довольно часто приходится видеть сочетание симптомов из разных психопатоподобных синдромов и даже присоединение к ним симптомов неврозоподобных. Определение синдрома в таких случаях осуществляется на основании преобладающей симптоматики. | ||
| Основные синдромы психопатоподобных расстройств. Синдром нарастающей шизоидизации. | Шизофрения у подростков Личко А.Е. | |
Основным признаком этого синдрома является нарастание замкнутости, сочетающееся, с одной стороны, с заметным снижением успеваемости и неспособностью к систематическому труду, а с другой стороны,— с появлением патологических увлечений («патологические хобби»). Замкнутость проявляется молчаливостью, формальным контактом с окружающими, некоторым охлаждением к близким, а также тем, что прежних приятелей теряют, а новых не заводят. Лишь иногда появляются случайные знакомства с лицами, неподходящими по возрасту и принятому кругу общения. Сущность этих контактов близким не раскрывают, иногда они бывают связаны с упомянутыми патологическими хобби. Учеба постепенно забрасывается. Поначалу иногда, казалось бы, по многу часов могут сидеть за домашними заданиями, но они оказываются или невыполненными, или сделанными на крайне низком уровне. На уроках пассивно присутствуют, а затем вообще могут бросить посещать занятия. Однако выраженного «падения энергетического потенциала» при этом не происходит. Место учебы или труда занимает напряженная деятельность в области необычных увлечений или поведение, состоящее из цепи энергичных, но поражающих своей нелогичностью поступков. Например, 16-летний подросток заставил свою 12-летнюю сестру написать матери записку («Мама! Я ухожу навсегда!»), увез ее из дома за город в лес и оставил ночевать в заброшенной землянке. Вечером вместе с матерью ходил ее искать по дворам, заявлять в милицию, на другой день тайком возил ей в лес еду, а когда та самостоятельно вернулась, объяснил свой поступок тем, что «хотел проверить эффективность работы милиции». Патологические увлечения отличают три особенности: 1) вычурность и необычность для данного возраста и поколения; 2) напряженность, крайнее озлобление, когда «мешают» заниматься любимым делом; заполнение им всей жизни подростка в ущерб не только учебе, но и отдыху, сну, здоровью; 3) непродуктивность — никакого реального результата, тем более успеха, в излюбленной области не достигается; иногда даже обнаруживается поразительная неосведомленность в ней, несмотря на каждодневные многочасовые занятия (увлекающийся химическими опытами не знает элементарных школьных основ этой дисциплины и т. п.). Среди патологических увлечений особенно часто встречаются вычерчивание различных планов, составление никому не нужных расписаний, стереотипные рисунки самолетов, автомашин и т. п. Коллекционирование также может быть нелепым — например, собирание образчиков испражнений разных видов животных, но может оказаться опасным для окружающих (домашний склад неразорвавшихся патронов, гранат, мин, найденных в местах бывших боев). Патологическим увлечением могут стать и каждодневные многочасовые блуждания по городу с целью, например, изучить маршруты транспорта, или по зоопарку якобы для исследования жизни животных, по лесам и болотам, чтобы «познать природу»— ничего связного о своих впечатлениях при этом рассказать не могут. Патологические хобби могут также быть телесно-мануальными [Личко А. Е., 1973]: многочасовые упражнения с гантелями, чтобы нарастить мышцы и т. п. Патологические увлечения обычно начинаются с манифестацией заболевания. Однако прежние увлечения (шахматы, музыка, рисование), возникшие и упрочившиеся еще до болезни, могут сохраняться и оставаться достаточно продуктивными. Довольно характерным для данного синдрома является нарастающая неприязнь к родителям, особенно к матери или к тому из членов семьи, кто ранее был наиболее близок. Иногда выявляется неряшливость, небрежность в одежде, нежелание причесываться, мыться, менять белье. Употребление алкоголя мало свойственно для данного синдрома. Лишь изредка небольшие количества спиртного выпивают в одиночку, используя в качестве своеобразного допинга, снимающего внутреннюю напряженность. Зато курят нередко и по многу. Иногда также обнаруживается склонность как бы экспериментировать на самом себе, в том числе испробовать тайком действие различных токсических или дурманящих веществ, но стойкого влечения к какому-либо одному из них не формируется. Правонарушения довольно редки, а если и совершаются, то в одиночку и бывают связаны с патологическими увлечениями или обусловлены заумными доводами (например, кража магнитофона в «богатой квартире» с тем, чтобы передать его тем подросткам, которым его не на что купить). Так же редкими, но неожиданными и порой совершенно нелепыми бывают суицидные попытки. Может вспыхнуть страсть к бродяжничеству, но чаще приходится встречать патологическую привязанность к местам, где прошло детство. Тогда все связанное с детскими годами вспоминают с умилением — один из подростков назвал это переживание «тоской по ушедшему детству». Сексуальная активность обычно ограничена интенсивным онанизмом. При мастурбации не слишком заботятся, чтобы остаться незамеченными, но при укорах или расспросах с озлоблением ее отрицают. Около половины больных с детства в преморбиде обнаруживают шизоидные черты [Александров А. А., 1981]. У остальных каких-либо ярких особенностей характера не выступало; ничем существенным от сверстников они не отличались. Дифференциальный диагноз главным образом приходится проводить с формированием шизоидной психопатии в подростковом возрасте, а также с патохарактерологической реакцией на фоне акцентуации этого типа (табл. 3). С другой стороны, дифференцировать необходимо с психопатоподобным дебютом прогредиентной шизофрении. Диагностические критерии будут изложены в разделе, посвященном этим дебютам. Вероятность перехода синдрома нарастающей шизоидизации в параноидный или апатоабулический синдром составляет около 40 % [Личко А. Е. и др., 1986]. Таблица 3. Дифференциально-диагностические критерии между синдромом нарастающей шизоидизации и шизоидной психопатией и акцентуацией характера
В качестве примера использования упомянутой дифференциально-диагностической таблицы приводятся следующие клинические иллюстрации. Роберт Ф., 15 лет. Сведений о наследственной отягощенности психическими заболеваниями нет. Живет вдвоем с матерью, отец умер несколько лет. назад. С детства замкнут, серьезен, избегал шумных игр. До 14 лет хорошо учился, был дисциплинирован, увлекался химией и радиотехникой, занимался спортом (плавание, гребля). Близких друзей не имел, но отношения со сверстниками были ровными. Последние полгода постепенно изменился. Все больше времени стал проводить за какими-то химическими опытами, которые ставил в своей комнате. Поздно ложился, «перепутал день с ночью». Бросил ходить в школу. Не мог утром вовремя проснуться, грубо отталкивал мать, когда она его будила. Вечером выгонял мать из своей комнаты, чтобы «не мешала». Дома ей ничем не помогал. К ее болезням относился безразлично. Перестал пускать к себе одноклассников. Затем бросил умываться, отказывался принимать ванну, не хотел менять белье. Матери своего поведения не объяснял, грубил при расспросах. На улицу почти не выходил. Сделался напряженным и злобным. Требовал от матери, чтобы она купила ему микроскоп. При поступлении в психиатрическую больницу был напряжен, отказался беседовать с врачом, требовал немедленной выписки. После инъекции аминазина смягчился, скупо сказал о том, что мечтал создать новый вид пластика, давно увлекается химией. Не хотел «попусту тратить время», поэтому бросил ходить в школу, не пускал к себе товарищей. Не менял белье, потому что в чистом «чувствовал себя плохо». После внутривенного вливания барбамила эйфории не было; рассказал, что хотел химическим путем получить новый вид лазерного луча. Признался, что своей внешностью недоволен. Никаких других болезненных переживаний не выявил. Было проведено лечение трифтазином (до 20 мг в сутки). Состояние значительно улучшилось, приветливо встречал мать, но держался в стороне от сверстников. К. прежним занятиям химическими опытами стал относиться с критикой. После выписки на поддерживающей терапии возобновил занятия в школе, хорошо успевал по точным наукам, но оставался малообщительным. Физическое развитие с умеренной акселерацией. При неврологическом осмотре — без отклонений. При патопсихологическом обследовании признаков искажения процесса обобщения не выявлено; отмечена некоторая тенденция к резонерству. При патохарактерологическом обследовании диагностирован смешанный эпилептоидно-истероидный тип (не соответствует данным анамнеза и наблюдениям за поведением); выявлена амбивалентность в отношении к алкоголизации (спиртных напитков ранее не употреблял). Дискордантности характера не установлено. Дифференциально-диагностические критерии, соответствующие синдрому нарастающей шизоидизации при психопатоподобной шизофрении (см. табл. 3): эмоциональное отношение к близким (неприязненное к матери), опрятность (отказ мыться и менять белье), патологическое хобби (непродуктивность занятий химическими опытами). Критерии, соответствующие шизоидной психопатии: учеба и труд (заброшены из-за утраты интереса), реакция эмансипации (отвержение только вме-1цательства в увлечения), сексуальная активность (внешняя асексуальность). Диагноз. Вялотекущая психопатоподобная шизофрения. Синдром нарастающей шизоидизации. Катамнез через 3 года. Через год после выписки бросил принимать трифтазин. Вскоре перестал выходить из дома, так как «люди обращали на него внимание», оставил школьные занятия. Вновь был госпитализирован. После лечения. стал учиться в вечерней школе, затем работать наладчиком радиоаппаратуры. Оставался замкнутым, необщительным, свободное время проводил дома в одиночестве, чем-то занимался, но свои занятия таил от всех. Дмитрий Ч., 13 лет. Младенцем был усыновлен. Сведений о наследственности нет. С детства любил играть один, с детьми не сходился. Хорошо учится в английской школе, хотя язык дается плохо; увлекается географией, любит разглядывать карты, сам чертит схемы. Ни с кем не дружит, подвижных игр избегает, но охотно один ездит на велосипеде за город. Прошлым летом был отправлен в пионерский лагерь — через несколько дней сбежал оттуда, причин не объяснял. Незадолго до поступления в детскую психиатрическую больницу совершил второй побег, из-за чего был госпитализирован. Один уехал из Ленинграда в Выборг, украв дома деньги. Через сутки был обнаружен ночующим под лодкой. Возвращенный домой замкнулся, не разговаривал и не ел. При поступлении отмалчивался, причин побега и своего поведения дома не объяснил, настойчиво просил его отпустить. В отделении держался в стороне от ребят, режиму подчинялся, ел без принуждения, опрятность была сохранена. Через несколько дней вступил в контакт с врачом, беседуя о географии, затем внезапно расплакался, рассказал, что сбежал из дома после конфликта в школе, где его несправедливо обвинили в том, что он украл альбом с марками у товарища, и требовали «просить прощения перед всем классом, а мама им поверила». Решил убежать в Выборг, потому что недавно прочел об этом городе интересную книгу. Во время побега осматривал достопримечательности этого города; когда пошел дождь, то спрятался под перевернутую лодку и уснул. Категорически отказался идти в прежнюю школу, в другую — согласился («только не в английскую, я люблю географию и математику»). При патопсихологическом обследовании признаков искажения обобщения не обнаружено. Патохарактерологическое обследование не проводилось. Физически развит по возрасту. По заключению дерматолога, страдает ихтиозом. Дифференциально-диагностические критерии (см. табл. 3), соответствующие синдрому нарастающей шизоидизации при психопатоподобной шизофрении, отсутствуют. Критерии, соответствующие шизоидной психопатии: особенности контактов (возможен со взрослым, способным разделить интересы), эмоциональное отношение к близким (внешне холодное, но обидчив и замыкается при неудачах), учеба и труд (хорошо успевает по отдельным предметам), опрятность (сохранена), увлечения (продуктивные занятия географией, хорошо ее знает сверх программы), побеги из дома (вызваны непереносимой ситуацией), механизмы психологической защиты (в трудных ситуациях замыкается). Диагноз. Острая импунитивная аффективная реакция на фоне шизоидной акцентуации характера. Катамнез через 6 лет. Окончил школу, курсы киномехаников, работает по специальности и учится в вечернем кинотехникуме. С 16 лет. живет один — мать вышла замуж, уехала в другой город и порвала с ним всякую связь. Хорошо зарабатывает, сам полностью организовал свой быт. Увлекается фотографией. Близких друзей не имеет. | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Эпилептоидный синдром | Шизофрения у подростков | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Данный синдром характеризуется холодной жестокостью, нарушениями влечений, иногда склонностью к тяжелому пьянству, а также сочетанием чрезмерного внимания к своему здоровью с подозрительностью ко всяким лечебным процедурам. Жестокость бывает совершенно не связана с аффектом, но тем не менее изуверской. Причины жестоких поступков либо вообще не объясняются, либо приводятся совершенно невразумительные доводы. Например, 14-летний подросток нанес кухонным ножом тяжелое ранение своей матери, потому что она «гремела на кухне кастрюлями и мешала ему спать». Аффективность либо вообще не свойственна, либо острые аффективные реакции возникают по малозначительным поводам и, главное, могут быстро и даже внезапно обрываться [Гурьева В. А. и др., 1980]. После крайне агрессивных или аутоагрессивных действий больные ведут себя, как ни в чем не бывало. Нарушения влечений чаще всего касаются сексуального инстинкта. Объектом влечения могут стать члены семьи (у мальчиков особенно часто — мать), даже малолетние дети, а способы удовлетворения отличаются либо инфантильностью (например, страсть раздевать донага маленьких детей), либо склонностью к фетишизму (желание стирать белье матери), но особенно часто проявляется садизм. Сексуальное удовлетворение могут получать, зверски мучая животных, например забивая бродячих кошек или потроша птицу и рыбу. Иногда любят разглядывать мертвецов и даже собирать и копить тушки мелких животных и птиц. Нарушения влечений могут также распространяться на пищевой инстинкт, что проявляется как вычурными диетами, так и поеданием несъедобного. Алкоголизация, если возникает, то становится тяжелой и длительной. Изначально толерантность к алкоголю высока, обычно отсутствует рвотный рефлекс. В опьянении злобны и агрессивны. Пьянство может приобретать характер так называемых псевдозапоев. Однако неожиданно без всякого противоалкогольного лечения, которое само по себе неэффективно [Беляев Б. С., 1977], могут прервать продолжительную и интенсивную алкоголизацию без каких-либо выраженных явлений абстиненции. По мнению Б. С. Беляева (1986), развитие алкоголизма здесь как бы задерживается на I стадии. Если начинают употреблять другие дурманящие средства, то охотно доводят себя до полубессознательных состояний. В случае использования наркотиков физические явления абстиненции также бывают умеренно выражены. Учеба и труд чаще забрасываются. Иногда при невысоких требованиях на несложной стереотипной работе могут довольно долго удерживаться. Считается, что при вялотекущей шизофрении с аффективными расстройствами и нарушениями влечений наиболее высок риск общественно опасных действий [Озерецковский Д. С., 1973]. По нашим данным [Личко А. Е., 1986], частота судебно-психиатрических экспертиз при эпилептоидном синдроме (12 %) значительно уступает их частоте при синдроме неустойчивого поведения (29 %), хотя особо опасные действия (нанесение тяжких повреждений, изнасилования и т. п.) совершаются именно при эпилептоидном синдроме. Патологическое фантазирование встречается довольно редко, но тогда приобретает зловещий и садистский характер, что иногда проявляется в рисунках жестоких сцен. Без видимых провоцирующих причин могут возникать идеи отношения, однако обычно они нестойкие. Поражает удивительное сочетание внешней опрятности костюма и прически с нечистоплотностью и отсутствием брезгливости. Например, 14-летний подросток копил в чемодане под своей постелью тушки задушенных им голубей; другой укладывался спать на простыню в начищенных до блеска ботинках. Патологические увлечения наблюдаются не всегда, но если появляются, то так же, как при синдроме нарастающей шизоидизации, бывают совершенно непродуктивными. Дифференциальный диагноз необходим с формированием эпилептоидной психопатии или патохарактерологической реакцией на фоне акцентуации этого типа (табл. 4), а также с эпилептоидным синдромом в дебюте прогредиентной шизофрении. Таблица 4 Дифференциально-диагностические критерии между эпилептоидным психопатоподобным синдромом и эпилептоидной психопатией и акцентуацией характера
< | ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
2013 www.disus.ru - «Бесплатная научная электронная библиотека»