Т.Ф. БАЗЫЛЕВИЧ

ВВЕДЕНИЕ В ПСИХОЛОГИЮ ЦЕЛОСТНОЙ ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ

* Наука* ББК 88. 4 и 32 И 32 Издание осуществлено при финансовой поддержке Российского гума­нитарного научного фонда

согласно проекту 97-06------

Рецензенты: доктор психологических наук, профессор Н.Н. Данилова, доктор психо­логических наук, профессор С.А. Изюмова доктор психологических наук, профессор А.И. Крупное Базылевич Т.Ф. К психологии целостной индивидуальности. — М.: Издательство «Институт психологии РАН», 1997. — с.

Монография посвящена проблемам воссоздания целостной индивиду­альности с помощью эволюционно-системного подхода к изучению един­ства индивидуальных особенностей в поведении. Представленные в работе теория, эксперимент и прикладные исследования формируются на стыке дифференциальной психологии и психофизиологии, общей психологии и психогенетики. Совмещение ранее непересекающихся в научном мышле­нии стратегий исследования позволяют рассмотреть синдромы индивиду­альности развивающегося человека в составе внутренних условий его взаи­модействия с миром, которые опосредуют влияние внешних причин. Эко­логическая парадигма исследования анализирует индивидные свойства личности в неразрывной связи с ситуацией развития жизнедеятельности че­ловека. Результаты используются для решения проблем теоретической пси­хологии и для реализации научно обоснованного индивидуального подхода в практической психологии.

Для психологов, психофизиологов, психогенетиков, педагогов, всех ин­тересующихся вопросами трансформации проблем индивидуальных разли­чий в системотехнику изучения целостностной индивидуальности в пове­дении.

О Т.Ф. БАЗЫЛЕВИЧ, 1997

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Каждый человек отличается от других людей множеством свойств, качеств, характеристик, черт, признаков. Не будет большим преувеличением сказать, что мы тратим значительные силы на попытки познания самого себя, своих индивидуальных особенностей. Однако, обычно используемое при этом самонаблюдение и рефлексия слишком часто приводят к вербализованным рационализациям человеком своих апперцепции, что усугубляет незнание своей индивидуальности и сказывается в иррациональном желании кардинально даже во вред себе и окружающим - изменить себя. Алкоголизм, наркомания, транссексуализм, акцентуации характера, позволяющие хоть на время как бы "выйти" из рамок индивидуально-стабильных особенностей личности, могут быть следствием непознаваемости индивидуальности "житейскими" способами.

Даже внешность человека часто трудно узнается самим ее носителем. Известно субъективное ощущение несхожести оригинала и фотографии ( даже если снимок сделан весьма качествен

но). Этот эффект "незнания себя" еще больше усугубляется при восприятии человеком видеозаписи своего обычного поведения.

Психические же свойства человека, как единство индивидуально-обобщенной психофизиологической

интеграции в поведении, отражающие многоаспектность бытия и связанные с предельно динамичными системными процессами организма, индивида и личности, конечно же, трудно познать с помощью распространенных сейчас вопросников и анкет. Мало информации дает и самонаблюдение, дополненное саморефлексией.

В образной форме вышесказанное выразил поэт Евгений Евтушенко:

Я разныйя натруженный и праздный.

Я весь несовместимый, неудобный,

застенчивый и наглый, злой и добрый.

Я так люблю, чтоб все перемежалось! И столько всякого во мне перемешалось - от запада

и до востока, от зависти

и до восторга! Я знаю - вы мне скажите:

"Где цельность?" О, в этом всем огромная есть ценность!

(Избр. произв. Том I, М., 1980, с.58)

Не случайно в научно-популярной литературе появилась парадигма "Кентавризма", проповедующая презумпцию сочетаемости несовместимых черт человека ( гений и злодейство, слабость и сила, безумство и гениальность, крайняя ранимость и творческость и т. д.). В данном контексте правомерен вопрос: " Знаем ли мы себя? Каким образом можно получить объективные данные об индивидуальности, опосредующей влияние внешних причин на внутренние условия взаимодействия человека с миром ?" Эти проблемы волнуют каждого, поскольку связаны с пониманием и познанием личности в ее каждодневных проявлениях.

Ответы на эти вопросы читатель сможет сформулировать, ознакомившись в результатами обобщенных в монографии многолетних исследований. Работа начата под руководством и при участии Владимира Дмитриевича Небылицына - известного российского психолога, основателя отечественной школы дифференциальной психофизиологии. Трагическая смерть Владимира Дмитриевича, конечно же, отразилась на судьбах работавших с ним ученых. Однако, фундаментальность и практическая значимость основанного им направления иследований индивидуальности позволила сформировать несколько путей его развития. Э.А.Голубева, И.В.Равич-Щербо, В.М.Русалов, К.М.Гуревич, Е.М.Борисова, С.Б.Малых, Т.М. Марютина - эти известные психологии разными путями с использованием разных стратегии исследования приближают нас к всестороннему познанию индивидуальности.

Наши собственные исследования составили отдельное направление изучения целостной индивидуальности, которое сейчас формируется в экологическую психологию индивидуальности. Исследования начаты в лаборатории дифференциальной психофизиоло

гии Института психологии АПН СССР под руководством В.Д.Небылицына, продолжены в лаборатории психологии и психофизиологии индивидуальности

Института психологии РАН и на кафедре общей психологии Института психологии МГСУ.

Автор выражает искреннюю благодарность сотрудничающим со мной ученым, аспирантам, студентам, которые участвовали в реализации плана исследования и морально меня поддерживали, создавая на каждом этапе проработки проблем творческий коллектив.

ВВЕДЕНИЕ

Психическое развитие человека в современном обществе, переходящем от эпохи "масс" к эпохе индивидуальностей, в значительной мере определяется знаниями фундаментальных законов целостности свойств человека как субъекта психической деятельности. Усилившаяся в этой связи рефлексия психологов и практиков, направленная на раскрытие сущностных детерминант формирования индивидуальности, свидетельствует о крушении ранее распространенных стереотипов мышления, постулирующих широкие возможности подгонки людей под единый стандартный образец требований деятельности, рассматривающих смысл образования как преодоление своеобразия человека. Напротив, в современном мире существующее разнообразие индивидуальностей анализируется как бесценное богатство общества.

Однако, перспективы теоретических и прикладных аспектов познания интегративности характеристик индивидуальности в поведении, столь важного для повышения эффективности и результативности деятельности и сохранения психического и соматического здоровья человека не могут осуществляться в рамках чисто прикладных работ. Для этого требуется специальное изучение новой для типологических исследований проблемы целостности индивидуальности.

Категория "Индивидуальность" является одной из основных в психологии. Однако, это понятие до сих пор часто используют как синоним индивидуальных различий, что ведет к "мозаичным" представлениям о природе данного феномена, редуцируя его содержание. Вместе с тем, целостность индивидуальности очевидна: нельзя говорить о " раздвоении" индивидуальности по аналогии с общепринятым термином "раздвоение личности".

Проблема воссоздания целостности

индивидуальности - при всей ее кажущейся простоте -долгое время не поддавалась научному решению. По этому поводу известный психогенетик Дж. Хирш писал: " Экспериментальное исследование индивидуальных различий в чем-то напоминают гамлетовское "быть или не быть". Дж. Кеттел исследовал их, Уотсон хоронил, Толмэн понимал, Трайон подчеркивал их важность, Халл сводил к

минимуму их значимость для теории, Хантера они озадачивали, Скиннер и его ученики были заведены ими в интеллектуальный тупик, а авторы формальных моделей предпочитали фиксировать элементарные софизмы, чем добывать знания о них" ( цит. по кн. "Роль среды и наследственности в формировании индивидуальности человека. М., Педагогика, 1988, с.З).

Проблема целостной индивидуальности уникальности сочетания организмических, индивидных и личностных свойств в субъекте психической деятельности ( работа поддержана Российским фондом фундаментальных исследований - код проекта 94-06-19749) имеет и в отечественной психологии непростую судьбу. А.Н. Леонтьев даже конституциональные свойства индивида рассматривал в качестве безличных предпосылок развития личности (1975). П.Я. Гальперин обычно относил индивидуальные особенности человека, проявляющиеся в ходе формирования умственных действий, к сфере " индивидуальной болтанки", которая является своеобразным артефактом обучения. Однако, по мере получения данных в конкретных работах стали пересматриваться стереотипы мышления, согласно которым воспитание, образование, среда способны направленно формировать психический облик человека по образцу требований деятельности.

Интенсивное познание закономерностей формирования индивидуальности начато в последние годы в связи с запросами практики. Индивидуальный подход в обучении и воспитании, вопросы профориентации, профотбора и профподбора кадров, эффективности труда, проблемы психосоматики связаны с учетом индивидуальных особенностей человека в их целостности. Любая общепсихологическая закономерность свое реальное воплощение получает в индивидуально-модифицированных формах.

Более полное понимание индивидуальности, идущее от традиций древних мыслителей, рассматривает комплексы ее характеристик в контексте целостности взаимодействия человека с его специфической средой. Здесь в полной мере проявляется психологический закон о преломлении "внешних причин" через " внутренние условия" индивидуальности ( Рубинштейн,1995; Брушлинский, 1993 и др.), в которых важное значение

имеют индивидуально-стабильные, конституциональные, природные, генотипические свойства человека.

В данном контексте целостность индивидуальности наиболее полно раскрывается в единстве организмических, индивидных и личностных свойств субъекта психической деятельности ( Б.Г.Ананьев, 1968; Б.Ф.Ломов, 1984; К.А.Абульханова, 1973 ;

А. В.Брушлинский, 1993). В этой связи особое значение приобретает детальное типологическое исследование произвольности в контексте изучения задатков сущностных детерминант человеческого поступка Психофизиологический уровень индивидуальности является при этом референтным в экспериментальном исследовании, поскольку он опосредует влияние генотипа на психику, обладает выраженными кумулятивными качествами, включает непроизвольную составляющую произвольной активности ( В.Д.Небылицын, 1966; Б.Ф. Ломов,1984 и др. ).

Исследования в области целостной индивидуальности учитывают опыта отечественной дифференциальной психофизиологией, фундамент которой составила теория свойств нервной системы, выдвинутая в основных чертах еще И.П.Павловым, а применительно к человеку существенно преобразованная и методически оснащенная, главным образом, Б.М.Тепловым, В.Д.Небылицыным, их соратниками и учениками. Даное направление психологической науки было призвано изучать унитарные параметры целого мозга как задатки целостных общеличностных особенностей человека ( В.Д.Небылицын, 1968). В этой связи понятна выявившаяся на определенном этапе развития этого направления потребность в исследованиях индивидуальных особенностей произвольной сферы психики. Актуальность таких типологических работ подчеркивал еще Б.М.Теплов (1963). Он отмечал, что собственно произвольные движения, столь важные для оценки человеческой индивидуальности, не поддаются научному анализу в рамках традиционной условно-рефлекторной парадигмы изучения типологических особенностей высшей нервной деятельности.

Созданная к тому времени аналитическая теория основных свойств нервной системы рассматривала их как природную основу формально-динамической стороны

психики. Она обеспечивала углубленное изучение отдельных свойств, но, вместе с тем, констатировала парциальность особенностей разных регионов мозга и множественность их психологических проявлений ( Б.М.Теплов, 1963; В.Д.Небылицын, 1966, 1968; Т.Ф.Базылевич, Б.Ф. Ломов, 1990 и др.). Фрагментарность получаемых фактов препятствовала целостному воссозданию индивидуальности в единстве организма, индивида и личности. ( Термин "индивидуальность" до сих пор часто употребляется как синоним индивидуальных различий).

Комплексность исследования этих составляющих реального бытия человека требует проникновение научной теории, эксперимента и практики психологии в малоизученные закономерности индивидуализации целенаправленной активности, присущей субъекту психической деятельности. При этом целостность типологических механизмов произвольности раскрывается в системообразующей роли цели и результата действия в ходе организации активности человека, а также в интегративности и обобщенности характеристик индивидуальности и типичности поведения ( П. К. Анохин, 1971; В.М.Русалов, 1979; В.Б. Швырков, 1980 и др.).

Выполненные в данном контексте теоретико-экспериментальные работы открывают новые пути решения таких остроактуальных проблем изучения индивидуальных различий как парциальность свойств нервной системы, трансситуативная вариативность симптомов индивидуальности, единство содержательной и формально-динамической компоненты субъектно-объектного взаимодействия, совмещение мобильности предметного содержания психики с устойчивостью общих факторов динамики индивидуальной жизнедеятельности.

Все вышесказанное указывает на актуальность представляемой читателю работы, результаты которой важны для развития теории, методов диагностики и принципов практического учета организованных в поведении особенностей человека. В современной психологической науке приближение к познанию закономерностей формирования целостной

индивидуальности на основе изучения целенаправленной активности субъекта помогает активизировать проработку таких остроактуальных проблем, как задатки общих и

частных способностей личности, одаренности и таланта, гармоничность сочетания генетических предпосылок и средовых влияний в индивидуальном развитии при сопряжении в нем биологического с социальным. Очевидно, все эти проблемы имеют не только теоретическое, но и практическое значение.

Познание целостности индивидуальности на основе типологического исследования произвольных движений в структуре развивающейся деятельности, как показывает опыт наших прикладных исследований, имеет выход в практическую психологию, поскольку выделяемые закономерности сформулированы на основе психологического моделирования естественной динамики действий, которые могут рассматриваться как своеобразный "кирпичик", единица психического ( В.П. Зинченко, 1987; В.П.Зинченко, С.Д.Смирнов, 1981). Таким образом, практическое значение данного исследования определяется обобщенностью психологической модели изучения произвольности в динамике активных действий и системным способом представления синдромов индивидуальности в поведении.

Теоретическим основанием проводимых исследований послужили известные положения теории и методологиии психологической науки о системном строении психофизиологических феноменов и об адекватности эволюционно-системного подхода к их изучению ( П.К.Анохин, 1935, 1971; Н.П.Бехтерева, 1974; В.М. Русалов,1979; Ю.М.Забродин 1977; В.Б.Швырков, 1980; Б.Ф. Ломов, 1984 и др.), базирующиеся на традициях отечественной естественнонаучной школы психологов и физиологов ( И.М.Сеченов, 1881; А.А. Ухтомский, 1923; И.П. Павлов, 1923; Лурия,1928, 1966; Е.Н. Соколов,1958; Б.М.Теплов, 1963; В.Д.Небылицын, 1966 и др.). В соответствии с этими основаниями идеи системного подхода при реализации принципа развития ( Л.И.Анцыферова, 1978) выступают в качестве общепсихологического контекста изучения законов формирования и развития целостной индивидуальности.

Особое значение для решения исследовательских задач имеет принцип единства сознания и деятельности ( С.Л.Рубинштейн, 1935; А.В.Брушлинский, О.К.Тихомиров, 1989), принцип субъектности ( К.А.Абульханова-Славская, 1973 ), теория субъекта психической

деятельности ( А.В.Брушлинский, 1993, 1996 ) при континуально - генетическом, недизъюнктивном способе представления психических процессов в органических системах (А.В.Брушлинский, 1977,1979).Последовательное развитие теории целостной индивидуальности стало бы невозможным без учета итогов разработки психофизиологической проблемы ( С.Л.Рубинштейн, 1959; Я.А.Пономарев, 1967; В.Б.Швырков, 1978 и др.), единиц анализа психики ( В.П.Зинченко, М.К. Мамардашвили, 1977; Н.Д.Гордеева, В.П.Зинченко,1982; В.П.Зинченко, С.Д.Смирнов, 1983).

Перспективы исследования связаны с привлечением конкретно-методологических принципов анализа деятельности ( С.Л.Рубинштейн, 1935; А.Н.Леонтьев, 1966 и др.), принципа потенциальной существенности любого условия деятельности в процессе решения задачи ( Д.Н.Завалишина,1985), роли значимости побуждений для анализа личности ( В.Г.Асеев, 1993), идей о целеспецифичности и системоспецифичности нейрональной активности и ее макроуровня (ЭЭГ, ВП) в поведении (В.Б.Швырков, 1978; Ю.И. Александров, 1989 и др.), данных о высокой прогностичности психофизиологических характеристик ( А.Н.Лебедев, 1993 и др.). Учитываются также принципы типологических исследований: конструктивность рассмотрения синдромов индивидуальных особенностей человека, первичность строго лабораторных методов их изучения, математико-статистический анализ данных диагностики индивидуальных различий ( Б.М.Теплов, 1963; В.Д.Небылицын, 1966), важность типологического анализа активности человека для разработки проблем индивидуальности ( Б.М.Теплов, 1956; А.И. Крупное, 1970, 1993).

Актуальность представленного в монографии направления психологических наук также определяется слабой проработанностью проблем сочетания разноуровневых свойств индивидуальности в развитии взаимоотношения человека с его специфической средой, потребностью науки в концепциях, синтезирующих разнородные знания о целостной индивидуальности. Шаги в этом направлении открывают возможность широкого использования закономерностей поведенческой организации разроуровневых индивидуальных особенностей в различных сферах общественной практики ( эргономике,

радиоэкологии, медицине, педагогике, психодиагностике и др.).

Структура отраженных в монографии теоретико-экспериментальных исследований по своей логике подразделяется на пять этапов, включающих: 1. Анализ тенденций развития дифференциальной психофизиологии, в русле которых поставлены проблемы типологического анализа произвольных движений и действий. При этом подчеркнута актуальность системного исследования антиципации в плане познания закономерностей функционирования целостной индивидуальности, а также конкретизирован в экспериментальных задачах новый пласт проблем индивидуализации произвольной сферы психики ; 2. Подбор, модификация и ревалидизация методик изучения типологических особенностей психофизиологического уровня движений разной степени произвольности; 3. Экспериментальное исследование типологических особенностей динамики произвольных движений разного психологического содержания, где референтными был психофизиологический уровень системных антиципационных процессов. Соотнесение характеристик ПА, объективизирующих специфику функциональных систем, с разноуровневыми признаками индивидуальности с учетом унифицированных координат развития деятельности; 4. Теоретическое воссоздание целостности индивидуальности через системообразующие факторы единства разноуровневых свойств человека в субъекте психической деятельности; 5. Реализация выявленных закономерностей в прикладных исследованиях.

Указанные этапы исследования отражены в пяти главах работы. ПЕРВАЯ ГЛАВА ( раздел 1.1.) рассматривает тенденции формирования отечественной школы дифференциальной психофизиологии, в рамках которой зародилась мысль о возможности изучения целостной индивидуальности с помощью психологического моделирования развивающейся деятельности и последующего детального исследования ее психофизиологических механизмов. Логика постановки проблем типологического анализа произвольностии (раздел 1.2.) и их конкретизация в экспериментальных задачах исходя из высказанной здесь гипотезы ( раздел 1.3) также составляют содержание данной главы.

Приведенные во ВТОРОЙ ГЛАВЕ монографии факты показывают, что указанный биоэлектрический феномен имеет широкую область применимости. Данный показатель может быть рассмотрен как репрезентант психофизиологического уровня в структуре целостной индивидуальности. С помощью указанных методик возможно моделировать достаточно широкий континуум ситуаций, в которых обычно осуществляются произвольные движения. В данном контексте - с одной стороны - можно изучать относительно непроизвольные ( импульсивные, реактивные, пассивные) движения, а с другой стороны -произвольные ( активные, спонтанные) действия, скорее представляющие собой не реакцию, а акцию ( Н.Д.Гордеева, В.П. Зинченко, 1991) из-за органической включенности в решение значимой для человека задачи.

Разработанная нами для решения типологических задач методики регистрации разнообразных МВП носят оригинальный характер. Они фиксируют графические изображения, а также параметры потенциалов мозга. (Разные варианты методики подробно описаны в монографии автора 1983 года и представлены в разделе 2.2. второй главы ).

Основные результаты экспериментальной части системных исследований антиципации в структуре индивидуальности изложены в ТРЕТВЕЙ и ЧЕТВЕРТОЙ главах монографии. В данных главах дана оценка пригодности метода МВП для изучения психологической специфики произвольных движений.

ТРЕТВЯ ГЛАВА исследования посвящена изучению гетерогении механизмов антиципации в зависимости от ситуаций регистрации ПА. Планирование указанного ракурса рассмотрения процесса антиципации ( первый раздел ) исходило из обобщения имеющихся в дифференциальной психофизиологии фактов, которые содержат исторически инвариантные идеи, ставшие отправным моментом для формулирования целей, задач и гипотез работы. В этой связи проанализированы ранее полученные данные об организации симптомов силы-чувствительности как общего свойства нервной системы.

Изучение влияния интенсивности проприоцептивных нагрузок на МВП для диагностики функциональной выносливости неспецифической активации мозга, а также сопоставление градиентов изменений показателей МВП с

традиционными свойствами нервной системы не выявили гомогенности их синдромов [13]. Показанные связи, вместе с тем, не могут рассматриваться и как региональные : характеристики фронто-ретикулярного комплекса регуляторной системы мозга коррелируют между собой и с рядом традиционных показателей свойства силы-чувствительности. Указанные параметры свойства при этом могут быть не связанными между собой. Налицо явная неравнозначность выделяемых статистических зависимостей.

Именно эта неравнозначность могла стать отправным моментом рассмотрения целостности иерархической организации нейрофизиологического уровня произвольности. Все это потребовало привлечения теоретико-методологической базы системного подхода для выделения закономерностей взаимосвязей исследуемых характеристик, рассмотрения их динамики в зависимости от системообразующих факторов, содержащихся в специфике решаемой человеком задачи и индивидуализированных способах организации деятельности.

Материалы, представленные в ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ уточняют степень чувствительности исследуемого феномена в отношении психологически существенных основ динамики произвольных актов в структуре деятельности. Экспериментальные данные, представленные в разделе 3.2. показывают, что параметры МПГ существенно различаются в двух ситуациях вероятностного обучения. Ситуация I (частый успех) отличается в МПГ большей -по сравнению с ситуацией II (редкий успех) выраженностью ( в лобном отведении): амплитуд, площадей между средней линией и графиком потенциалов, полярно-амплитудной асимметрии. Потенциалы ситуации I по ходу опыта приобретают более мощный "энергетический индекс"

Напротив, для ситуации II выявлено редуцирование определенных индексов МПГ по ходу эксперимента, что свидетельствует о малой его выраженности в ситуациях маловероятного решения задачи по мере стабилизации образа действий. Возникновение выраженной заблаговременной преднастройки к действиям, которые, исходя из прошлого опыта, часто приводят к успеху, наряду с уменьшением реактивного эффекта в ситуациях

редкого успеха - все в комплексе соответствует закономерностям опережающего отражения человеком текущих событий ( Б.Ф.Ломов, Е.Н. Сурков, 198 0).

Как показывает анализ экспериментальных материалов, МПГ также содержат компоненты, связанные с тактикой "подстораживания" редкого сигнала. Это связано со специфически человеческими особенностями информационного поиска, которому присуща высокая "цена" угадывания редкого сигнала наряду с постепенной утратой высоковероятным событием качеств новизны, неожиданности, которые стимулируют активационные процессы (Соколов, 1960; Хомская, 1972).

В целом, полученные результаты показывают, что за внешней схожестью произвольных движений в их психоэнергетике открываются существенные различия в связи с целостной ситуацией развития субъектно-объектного взаимодействия. Опережающие действие системные процессы, включенные в решение задачи на снятие неопределенности прогноза, отражают, в частности, степень стабилизированности стратегии поведения, а также информационный эквивалент прогнозируемого результата.

В какой степени параметры МПГ выделяют своеобразие реализуемой цели, корреспондирующей со смыслом действия? Ответ на этот вопрос, существенный для психологической оценки любого метода, дал сравнительный анализ показателей МПГ двух серий экспериментов. В них произвольные движения осуществлялись в разных ситуациях. При этом действия были тождественными по сенсомоторным компонентам, но различались целями, задачами [28, 32]. Существенно различными оказалась и структура факторов, выявленных на основе факторизации матрицы интеркорреляций показателей мозговых потенциалов антиципации.

Таким образом, суммированная биоэлектрическая активность мозга, предшествующая внешне фиксируемым произвольным движениям, содержит гетерогенные характеристики, связанные с динамикой действий в структуре деятельности, со стадией развития стратегии поведения, с информационным эквивалентом планируемого результата и смыслом цели.

Представленные в ТРЕТБЕЙ И ЧЕТВЕРТОЙ ГЛАВАХ материалы показывают, что ПА являются чувствительным

индикатором интенсивности функциональных нагрузок, меры стабилизированности стратегии поведения, информационного эквивалента прогнозируемого субъектом результата, смысла реализуемой цели. Таким образом, ПА с полным основанием могут изучаться в плане системных исследований индивидуально-типологических особенностей психологически существенных трансформаций произвольных движений в структуре развивающейся деятельности.

Унитарные координаты произвольной активности в наших исследованиях были апробированы на способность выделения надситуативных характеристик антиципации, которые могли бы составить предмет типологического анализа. (Предельно динамичные индивидуальные характеристики, связанные с конкретикой текущей здесь и сейчас ситуации, мало пригодны для типологического анализа). С этой целью характеристики ПА с помощью критерия знаков сравнили в четырех "квадрантах" поведения, образованных сочетанием степени сформированности стратегии и вероятностью успеха. Было показано [24, 27], что данные разнородные "блоки" вероятностного обучения содержат сходные характеристики ПА. Так, яркая выраженность полярно-амплитудной асимметрии за счет превалирования отрицательной фазы над положительной происходит как в ситуациях частого успеха в двух изученных стадиях развития деятельности обучения, так и при стабилизированной стратегии, сочетающейся с редким успехом.

Представленные факты свидетельствуют об относительной надситуативности характеристик процессов антиципации. Таким образом, единичные их признаки прямо и непосредственно не вскрывают содержательно координированных особенностей функциональных систем, задействованных в реализации произвольных движений. Вместе с тем, можно предполагать опосредованные влияния содержательной стороны активности на психологически существенные трансформации действия, изменяющие информационный поиск субъекта деятельности, а следовательно, и психофизиологическую "канву" субъектно-объектного взаимодействия. Конкретные данные, полученные в этой связи, раскрывают соотношения характеристик антиципации развивающейся

деятельности и показателей генетически обусловленных свойств нервной системы (силы и лабильности).

ТРЕТЬЯ ГЛАВА монографии ( разделы 3.4.) содержит данные факторного анализа матриц интеркорреляций характеристик ПА автоматизированных произвольных движений и параметров свойств нервной системы. При этом выявлена лишь слабая тенденция общего генеза антиципации и свойств индивида.

Факторный анализ результатов серии ПА в ходе "вероятностного обучения" осуществлялся раздельно для ПА формирующейся и стабилизированной стратегии поведения ( материал изложен в ЧЕТВЕРТОЙ ГЛАВЕ). В начале эксперимента индексы ПА оказались объединенными со свойствами нервной системы в два общих фактора. В первый фактор вошли следующие параметры: показатели ПА при частом успехе - латентности максимума негативности (двух областей), латентность позитивности (лобного отведения), а также индекс силы нервной системы коэффициент "в". Другой выделенный фактор включил амплитуду ПА (от максимума позитивности до средней линии при лобной регистрации) в ситуации частого успеха и индексы лабильности и силы.

Резюмируя изложенное, можно отметить, что функциональные системы, если судить по мозговым характеристикам антиципации - ПА, как в период поиска стратегии поведения, так и при ее стабилизации содержат в своих синдромах типологические особенности индивида. Структура этих синдромов различается в разных "квадрантах" вероятностно-прогностической деятельности. Координаты данных квадрантов - мера стабилизации стратегии поведения и субъективная вероятность будущего успеха - существенно определяют включенность генотипических характеристик индивидуальности в функциональные системы, реализующие произвольные действия.

Включенность типологических признаков в механизмы антиципации позволяет рассматривать их как инвариантную составляющую целенаправленной активности в широком континууме разнообразных форм взаимодействия субъекта с миром. Поскольку организация физиологического в данном контексте соотносится с качеством психического отражения (Я.А.Пономарев, 1967; В.Б.Швырков, 1981), то следует ожидать соотнесенности

индивидуальных особенностей процессов антиципации с психологией целостной индивидуальности. Проверке и уточнению этого предположения были посвящены специальные исследования [1, 9, 10, 31, 32, 35, 36].

ИССЛЕДОВАНИЕ СВОЕОБРАЗИЯ ПСИХОЛОГИИ ИНДИВИДУАЛБНОСТИ в зависимости от индивидуализированности функциональных систем, объективизируемых в ПА, осуществлялось с помощью статистического анализа массива данных, включающих ПА и потенциалы сличения (ПС) вместе с характеристиками стратегии вероятностного обучения, актографическими параметрами индивидуального реагирования, а также особенностями переделки навыка. Соответствующие материалы представлены в ЧЕТВЕРТОЙ ГЛАВЕ монографии.

Проведенный нами цикл работ выявил многочисленные статистические связи, соотносящие интериндивидуальные вариации биоэлектрических характеристик разных периодов вероятностного обучения и своеобразие избираемой субъектом стратегии деятельности [30, 32, 36]. Обобщенные в ЧЕТВЕРТОЙ ГЛАВЕ материалы, в частности, показали, что при формировании стратегии степень ориентации человека на вероятность часто наступающего события оказывается тесно связанной (к=0,934; р<0,001) с коэффициентом синхронизации суммированных биотоков в период подтверждения прогноза о наступлении маловероятного события.

Собраны конкретные материалы о соотношениях между характеристиками ПА и темпом движений, временными показателями переделки навыка, результативностью прогнозирования редкого и частого события [ 32-49]. Эти факты показывают, что функциональные системы, объективизируемые ПА в поведении, объединены общим генезом с параметрами психодинамики и результативности деятельности. Есть основания связывать выявленные факторы с задатками способностей [41,43,49], которые являются условием успешного выполнения той или иной продуктивной деятельности (Краткий психол. словарь, 1985, с.339).

В данном контексте также была изучена представленность синдромов антиципации в системной детерминации формирующегося навыка [32, 35]. Изложенные в ЧЕТВЕРТОЙ ГЛАВЕ (раздел 4.3) результаты

сопоставления индексов ПА и характеристик выработки навыка "зеркального письма" показали, что статистические связи интегративных параметров ПА с особенностями переделки навыка достаточно однозначны. В соответствии с ними, большее время, затраченное испытуемым на написание слова зеркальным шрифтом, соотносится с более выраженными ПА, включенными в механизмы реализации разнообразных действий.

Если свести воедино обобщенные в монографии факты, то выявляются следующие линии их интеграции: 1. Важными детерминантами, конституирующими психофизиологические функциональные системы антиципации, реализующие разнородные деятельности, является задача, цель действия, его смысл, планируемый в образе будущего результат. 2. Среди гетерогенных по своей природе функциональных систем (объективизирующихся в биоэлектрических

характеристиках антиципации) выделяются синдромы, включающие как параметры ПА, так и генотипические показатели свойств нервной системы. 3. Выделенные синдромы, являясь относительно надситуативными и составляя инвариантную компоненту целенаправленной активности разного типа, могут рассматриваться в контексте экологических проблем оптимального сопряжения биологического со средовым, как задатки предпочтения индивидом определенных стратегий поведения, его темповых и результативных характеристик.

ТЕОРЕТИЧЕСКОЕ ВОССОЗДАНИЕ ЦЕЛОСТНОСТИ РАЗНОУРОВНЕВЫХ СВОЙСТВ ИНДИВИДУАЛВНОСТИ В ПОВЕДЕНИИ предпринято в обобщающих разделах диссертации Чрезвычайная сложность такой реконструкции побудила нас в ряде разделов диссертации применительно к конкретному экспериментальному материалу осуществить попытку реализации эволюционно-системного подхода в контексте экологической парадигмы. Только системные исследования индивидуальности, по нашему мнению, являются оптимальной стратегией интеграции данных о соотносимости разнообразных индивидуальных особенностей человека. Такой подход к рассмотрению неизбежно ограниченных экспериментальных фактов в рамках дифференциальной психофизиологии и психологии создает новое проблемное поле, позволяющее перейти от

постулирования "мозаичной" феноменологии индивидуальности к изучению закономерностей, связывающих разные ее уровни в субъекте психической деятельности.

Важность комплексного взгляда на природу индивидуальности подчеркивается в современной науке в связи с фактами, свидетельствующими об индивидуализации признаков в развитии видов ( И.И.Шмальгаузен, 1982 и др.) в процессе социобиологических взаимодействий ( Е.В.Шорохова, 1975 и др. ). Поиск путей представления целостности индивидуальности связывается с будущим психологических наук в плане разработки экологии индивидуальности ( Е.Н.Петрова, 1992). Вместе с тем, имеющиеся теории, глубоко и всесторонне анализируя отдельные фрагменты реального бытия индивидуальности, не детализируют подходы к воссозданию ее целостности, хотя целостность один из ясно фиксируемых сознанием признаков индивидуальности как системы - имплицитно содержится в логике развития ряда фундаментальных концепций ( Б.Г.Ананьев, 198 0; В.С.Мерлин, 198 6; В.Д.Небылицын, 1966; В.М.Русалов, 1979, 1986; Ян Стреляу, 1982; А.Г.Асмолов, 198 6 ; В.Н.Дружинин,1990; Э.А.Голубева, 1993 и др. ). Однако, проблемы интегративных механизмов, скрепляющих в целостность разнообразные проявления индивида и личности в субъекте психической деятельности, в конкретно-научном плане остаются мало разработанными.

По мысли Б.Г.Ананьева, "единичный человек, как индивидуальность, может быть понят лишь как единство и взаимосвязь его свойств как личности и субъекта деятельности, в структуре которых функционируют природные свойства человека как индивида". [1980, с.178]. Конкретные исследования не случайно поэтому в любом из факторов, определяющих структуру личности, обнаруживают корреляционные плеяды, сложноветвящиеся цепи связей между отношениями и свойствами личности, интеллектуальными и другими психическими функциями, соматическими и нейродинамическими особенностями человека (Б.Г.Ананьев, 1980, с.153).

Идея целостности, как имманентно присущая системному подходу к развитию, в современной психологии считается главной при воссоздании

интегративности свойств и качеств человека в активном поведении. Целостность такого рода динамично развивающихся органических живых систем принципиально не может быть описана через механические взаимосвязи отдельных ее частей, уровней, признаков. Целостность, применительно к проблемам индивидуальных различий, целесообразно изучать через "системообразующий фактор" ( П.К.Анохин, 1978), интегративность характеристик человека ( В.П.Кузьмин, 1980; В.М. Русалов,1979), типичность поведения [139].

Системообразующим основанием, скрепляющим разноуровневые механизмы субъектно-объектного взаимодействия для получения планируемого результата, является мотивационно-потребностная сфера личности ( А.Н.Леонтьев, 1966, 1975 и др.). Вектор "мотив-цель" обусловливает опережающий характер реагирования человека в сложноорганизованном потоке событий. В феноменах опережающего отражения сказываются фундаментальные закономерности формирования и развития функциональных систем. Их кумулятивность обеспечивает преемственность стадий развития живых систем. В результате, актуальная структура нейро- и психофизиологического уровня жизнедеятельности, опосредующего влияние генотипа на психику ( Б.Ф.Ломов, 1984; Т.М. Марютина, 1993; И.В. Равич-Щербо, 1978), содержит следы прошлого (генотипические признаки), аналоги настоящего (сравнение прогноза и реальности) и предвестники будущего (информационные эквиваленты образа-цели).

Отмеченные кумулятивные способности функциональной системы раскрываются уже на уровне нейрональной активности. Так, функциональные системы удовлетворения даже элементарных органических потребностей задействуют эволюционно-древние пра-системы (В.Б.Швырков,1978,1985 и др.).

Предпринятая в наших работах объективизация отмеченной гетерогенности функциональных систем в факторах антиципации, включенной в динамику произвольных движений, с учетом дополнительных координат субъектно-объектного взаимодействия при его естественном развитии, позволяет, на наш взгляд, изучать на этой модели общие закономерности строения недизъюнктивных структур индивидуальности.

Функциональные системы (если судить по ПА) постоянно содержат в своих синдромах индивидуализированные коды информационного эквивалента будущих результатов и целей действий человека, и в этом аспекте они могут быть относительно вариативными и подверженными регуляторным влияниям в конечном счете социально обусловленных детерминант (мотивационно-потребностной сферы, направленностей и установок личности).

Вместе с тем, гетерогения этих функциональных систем содержит и особого рода факторы (мы условно назвали их "квазигенетическими"), куда входят индивидуально-типологические признаки, в значительной мере обусловленные генотипом. Это позволяет рассмотреть указанные синдромы антиципации как стержневые при создании индивидуально-стабильных психофизиологических механизмов произвольных действий. Относительно природы "сцеплений" или "слитий" разноуровневых индивидуальных особенностей в поведении эвристичны идеи, высказанные В.М.Русаловым в специальной теории индивидуальности ( 1982). Анализируя материалы исследования в контексте данной теории, можно предполагать, что в непрерывном процессе индивидуального развития в разнотипных деятельностях на базе генерализации нейрофункциональных программ становится возможным индивидуально-системное обобщение и закрепление целых комплексов признаков индивидуальности с образованием относительно надситуативных синдромов.

Индивидуально-типологические компоненты таких функциональных систем, по-видимому, зависят от способа предшествующего обобщения. На практике указанные способы можно характеризовать разным образом, например, через степень автоматизированности действий и уверенность человека в успехе (как это было сделано в наших экспериментах при психологическом моделировании). Показанное преломление в синдромах антиципации индивидуальных особенностей человека, как бы идущих из прошлого в настоящем с перспективой на будущее, очевидно, не может быть выведено из статичных представлений о биологических основах индивидуально-психологических различий. Целостная картина многогранных свойств и качеств индивидуальности может

воссоздаваться при системном видении объекта изучения, в контексте которого свойства отдельных частей целого определяются закономерностями развития его внутренней структуры. При этом, таксономический ракурс воссоздания психологии индивидуальности в рамках дифференциальной психофизиологии позволяет объединить в целостность "индивидные свойства" (Ананьев, 1969) и общеличностные качества через посредство закономерностей формирования и развития механизмов естественного протекания деятельности.

В каждый момент своего развития человек органически включен в эволюционный процесс, итогом и этапом которого он является. Таким образом, эволюционные истоки свойств и качеств индивидуальности предполагают непрерывность и преемственность ее развития. В данном контексте в масштабе эволюции получают объяснение постоянно фиксируемые, но трудно осмысляемые связи онтогенеза с филогенезом и социогенезом ( И.И.Шмальгаузен, 1982; В.П.Кузьмин, 1982 и др.). Такого рода зависимости, повторяясь, обобщаясь и фиксируясь в индивидуальном развитии, могут лежать в основе описанной У.Найссером способности человека выделять и манипулировать предвосхищениями (1981, с. 147).

Имплицитные знания, содержащиеся в формулируемых представлениях, позволяют понять характерные для разных типов человеческой индивидуальности "сцепления" и "слития" разноуровневых ее особенностей, которые выводятся не непосредственно из свойств нервной системы, а анализируются как обусловленные историко-эволюционными законами формирования системных качеств функциональных органов развивающегося в активном поведении субъектно-объектного взаимодействия.

Показанная в наших исследованиях интегрированность индивидных и общеличностных черт в функциональных системах, объективизированных в антиципации, предполагает отказ от иллюзорного, но вместе с тем практикующегося в психологических разработках изначального дизъюнктивного расчленения свойств индивида (как исключительно генотипических) и личности (как бы формируемой под влиянием социума).

Собранные в исследовании факты свидетельствуют, что человек как субъект психической деятельности

способен опосредованно влиять на организацию функциональных систем, изменяя, в частности, регуляторный контур процессов антиципации с помощью, например, варьирования представлений об образе-цели или же при накоплении знаний, умений, навыков для формирования определенной стратегии достижения личностно значимых целей.

ГЛАВА I

ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ

ПРОИЗВОЛЬНЫХ ДВИЖЕНИЙ КАК ПРЕДМЕТ

ТИПОЛОГИЧЕСКОГО АНАЛИЗА

1. 1. Изучение типологических особенностей произвольных реакций в плане развития дифференциальной психофизиологии

Индивидуальные особенности произвольных актов долгое время рас­сматривались дифференциальной психофизиологией лишь как множество проявлений ортогональных свойств нервной системы, не имеющее прямого отношения к предмету детального типологического изучения. Деятельност-ное опосредование индивидуальных различий [25, 28, 101] делало это мно­жество необозримым и позволяло предполагать, что конституциональные особенности нервной системы сказываются в сколь угодно важных харак­теристиках человека [108 и др.]. Отсутствие классификации свойств нерв­ной системы в структуре внутренних условий субъектно-объектного взаи­модействия, их парциальность и трансситуативная вариативность заставля­ли думать о релевантности ранее разработанных методов изучения высшей нервной деятельности для диагностики конституциональных особенностей человека [108, 122].

Экспериментальные работы, нацеленные на выявление свойств нервной системы, т. е. общих, унитарных нейрофизиологических параметров, ха­рактеризующих мозг как целое, составляющих основу общеличностных проявлений, на самом деле слишком часто вскрывали лишь явление парци-альности [106, 108]. (Данный феномен эмпирически сказывается в несовпа­дении параметров свойств, выделенных с помощью разных методик, адре­сованных разным анализаторам).

Парциальность в проявлениях свойств не могла быть неожиданностью, поскольку вряд ли можно ожидать единообразия качеств такой сверхслож­ной системы, какой является человеческий мозг. Как пишет в монографии В.Д. Небылицын, у человека «... никакой из основных анализаторов не иг­рает специфически ведущей роли, поскольку главное регулирующее значе­ние в процессе его эволюции приобретают факторы небиологического ха­рактера, но именно по этой причине у человека открываются большие, чем у животных, возможности интраиндивидуальных вариаций свойств отдель­ных анализаторов» [106, с. 101].

В. Д. Небылицын провел анализ возможных причин, приводящим к раз­личиям в типологической оценке одного и того же индивида (там же, с. 325), что привело к выделению различных звеньев рефлекторной дуги в ка­честве факторов, неминуемо ведущих к несовпадению типологических осо­бенностей разных анализаторных характеристик человека. Однако думает­ся, что собственно парциальность являлась лишь одной из причин поиска общих свойств. Можно выделить и другие, более глубокие и, возможно, более значимые факторы, требующие радикального пересмотра концепту­ального аппарата дифференциальной психофизиологии. Одной из таких причин стала необходимость «очеловечить» исследования свойств нервной системы у людей.

Произвольные акты индивида, в которых сказываются существенные черты человеческого поступка, долгое время не могли эффективно иссле­доваться в рамках типологических исследований высшей нервной деятель­ности. Как отмечал Б.М. Теплов, анализируя данные об отсутствии корре­ляций между показателями произвольных движений, для собственно инди­видуально-психологического исследования произвольные реакции пред­ставляют гораздо больший интерес, чем реакции непроизвольные. Однако, изучение произвольных актов в типологических работах тормозится тем, что «прочесть» в их «картине» особенности физиологических свойств очень трудно [145].

Именно стремление приблизиться к пониманию индивидуальных осо­бенностей поведения имело первостепенное значение при выборе В.Д. Не-былицыным фронтальных мозговых структур как возможного субстрата общих свойств. Общие свойства обрисованы ученым как унитарные нейро­физиологические параметры, характеризующие мозг как целое и лежащие в основе общеличностных проявлений [108]. Исходя из данного определе­ния общих свойств, В.Д. Небылицыну представлялось возможным наме­тить различные пути их конкретно-экспериментального исследования. По­иск общего в свойствах нервной системы «в целом» на начальных этапах исследования трудно было реализовать в аналитических по своей сути па­радигмах дифференциальной психофизиологии. Однако многочисленные высказывания В.Д. Небылицына о свойствах «целого мозга», о «целостных особенностях индивидуального поведения» [108] свидетельствуют, что ин-тегративность функционирования нервной системы должна стать важней­шей перспективой изучения общих свойств. К сожалению, в период поста­новки проблемы общих свойств категория целостности, интегративности (из-за методологических трудностей ее проработки применительно к инди-видуализированности психического отражения) еще не могла быть эффек­тивно использована при планировании работ.

В.Д. Небылицын наметил такой подход к выявлению общих свойств, который предполагал усмотрение общего в существенном для детермина­ции признаков индивидуальности в чертах активного поведения. Следуя избранной логике построения концепции общих свойств, необходимо было выделить мозговую систему, функции которой отражали бы качественное своеобразие индивида и были бы тесно связаны с общеличностными осо­бенностями (таким образом, по своим истокам данная концепция является морфофункциональной).

В результате теоретического обобщения широкого круга нейро- и пси­хофизиологических данных В.Д. Небылицын предположил, что морфоло­гическим субстратом общих свойств является регуляторная система, куда входят лобные доли или антецентральная кора, лежащие кпереди от цен­тральной борозды, и функционально связанные с ними нижележащие под­корковые образования [93, 108]. Основываясь на имеющихся фактах, полу­ченных в работах П.К. Анохина, А.Р. Лурия, Е.Д. Хомской, В.Д. Небыли­цын полагал, что индивидуальные проявления таких существенных функ­ций, как организация целенаправленных движений и действий, сложные интеллектуальные операции, высшие гностические процессы, программи­рование конструктивной деятельности, целенаправленная активность, выс­шие формы эмоций и потребностей, должны быть так или иначе связаны с общими свойствами как фундаментальными особенностями регуляторной системы мозга человека.

Конечно, предполагаемые свойства регуляторных отделов, как считал В.Д. Небылицын, тоже, строго говоря, являлись региональными в том смысле, что с малой долей вероятности они могли быть одинаковыми во всех областях мозга. Однако по отношению к процессам, в которых реали­зуются интегративные проявления личности, вынужденные ограничения подхода, обоснованного ученым, особенно на первых этапах поиска общих свойств, являлись вполне оправданными. Начало работ в этом направлении открывало новые возможности изучения индивидуальных свойств, соотно­сящихся с качествами субъекта психической деятельности, с методологиче­ских позиций, разрабатываемых в общей и дифференциальной психологии. В ходе конкретных исследований получила развитие и сама концепция об­щих свойств.

В русле этих работ были обнаружены межзональные различия по ряду биоэлектрических показателей головного мозга. Так, индивидуальные осо­бенности некоторых показателей моторных и сенсорных вызванных потен­циалов (ВП), автокорреляционной функции (АКФ) фоновой ЭЭГ (ее перио­дичности и стационарности), а также параметры суммарной энергии мед­ленных ритмов ЭЭГ, характеристики асимметрии волн ЭЭГ, оказались су­щественно различными при их регистрации в анте- и ретроцентральной ко-

ре [19, 29, 99, 108, 131]. Однако наряду с указанными характеристиками материалы исследований содержат данные о межзональных связях обоих полушарий. Так, например, взаимосвязанными оказались параметры час­тотных и амплитудных характеристик АКФ, параметры полярно-амплитуд­ной асимметрии сенсорных ВП, а также вариабельность их структуры [29, 108, 132].

Таким образом, биоэлектрическая активность структур переднего и зад­него полушария головного мозга обнаружила сходство по одним призна­кам и различие по другим. В плане разработки гипотезы В. Д. Небылицына о регуляторной мозговой системе как возможном субстрате общих свойств основное внимание исследователей уделено детальному изучению ее двух основных комплексов — фронто-лимбическому и фронто-ретикулярному. Наиболее полно в данном контексте с помощью традиционных методов ти­пологических исследований изучен лобно-ретикулярный уровень регуля­торной системы.

В этой связи целый ряд показателей неспецифической активации, выяв­ленных, в частности, в МВП, изучали при функциональных нагрузках [22, 23, 24, 28]. Градиенты изменений указанных характеристик рассмотрены в плане их соотнесения со свойством функциональной выносливости, рабо­тоспособности соответствующих нейрональных констелляций [19, 21]. Это свойство, обозначенное И.П. Павловым как сила нервной системы, в кон­тексте идей В. Д. Небылицына названо общим свойством нервной системы человека. Планирование названного поискового направления включало перспективную, намеченную Б.М. Тепловым и В.Д. Небылицыным, линию анализа общих свойств, которую можно обозначить как изучение общего через целостность.

Указанная линия разработки проблемы, по-видимому, берет начало в высказывании Б.М. Теплова о том, что традиционная трактовка основных свойств как ортогональных, не связанных между собой, не является абсо­лютно обоснованной. Видимо, все конституциональные качества, относя­щиеся к одной и той же нервной ткани, как-то взаимосвязаны [145]. Выяв­ление этой «зоны перекрытия» является специальной задачей дифференци­альной психофизиологии. Ее решению способствовала последовательно проводимая В. Д. Небылицыным идея о том, что свойства нервной системы могут определяться синтезом функциональных характеристик подкорки и коры, в котором существенную роль играют параметры общеактивирую-щих ретикулярных механизмов [106]. Сказанное не означало, что неодно­родные по морфофункциональной основе процессы неспецифической акти­вации характеризовались лишь одним монометричным свойством. Напро­тив, многоуровневость и иерархичность в организации общих свойств с са-

мого начала предполагалась В. Д. Небылицыным, и это не исключало цело­стности построения их синдромов.

Относящийся сюда материал был получен, в частности, в ходе изучения синдрома общего свойства силы-чувствительности с использованием пока­зателей, регистрируемых в неспецифических компонентах МВП [19, 21-24, 28]. Сравнительное изучение индикаторов силы нервной системы, оценен­ной с помощью неспецифических характеристик МВП, относящихся к лоб­ным долям и ретроцентральной области, при их соотнесении с традицион­ными показателями силы-чувствительности выявило между ними особые отношения. Анализ выделенных статистических связей (см. табл. 1) позво­лил показать, что, функциональная выносливость (сила) ретикулярных структур создает предпосылки для устойчивых генерализованных влияний в режиме поддержания общего тонуса организма. Повышение возбудимо­сти коры как следствие таких влияний не может не сказываться на функ­циональном состоянии мозга и проявляться в низких абсолютных порогах [23, 28], что в рамках традиционных типологических представлений связы­вали со слабостью нервной системы [106, 113, 145, 146].

Такого рода, на первый взгляд кажущиеся парадоксальными, компенса­торные отношения между характеристиками индивидуальности объясняет конструктивный принцип рассмотрения типологических особенностей выс­шей нервной деятельности. Каждый из полюсов выраженности свойства имеет как положительные, так и отрицательные для жизнедеятельности стороны. Например, малая функциональная устойчивость неспецифиче­ских активационных влияний на весь мозг для поддержания его оптималь­ного тонуса компенсируется широкими контактами в общении, предпочте­нием невысокого темпа действий, отсутствием выраженности опережаю­щих форм реагирования и тщательного планирования будущих событий, высокими абсолютными порогами [26, 28].

Комплекс такого рода симптомов является условием, позволяющим ин­дивидам со слабой (еще недавно казавшейся «инвалидным типом») нерв­ной системой хорошо переносить состояние монотонии, быстро реагиро­вать на слабые сигналы, отличаться по формально-димнамичесикми при­знакам активности, в частности, интеллектуальной сферы, лучше запоми­нать логически оформленную информацию [58, 108, 143, 146]. Наряду с этим, в том же комплексе признаков интенсивные активационные воздей­ствия при длительных режимах функционирования, создавая высокий уро­вень возбудимости всего мозга, повышают вероятность выхода за пределы максимума работоспособности в периоды продолжительных или интенсив­ных функциональных нагрузок [56, 60, 146].

Современные исследования подтверждают гипотезу В. Д. Небылицына, полагавшего, что роль неспецифических образований в многомерной

структуре свойств нервной системы может рассматриваться в контексте факторов, объединяющих многоуровневую структуру индивидуальности. В своей монографии Владимир Дмитриевич писал: «Синдром каждого из па­раметров мозговой деятельности в существенной степени детерминирован качественными особенностями мозговых структур, имеющих равное отно­шение ко всем корковым зонам и отделам мозга» [106, с. 341].

В плане развития этих идей процессы неспецифической активации, не­однородные по морфофункциональной основе, исследовались в отношении к различным свойствам нервной системы. Сам В. Д. Небылицын рассмотрел кортико-ретикулярные отношения в связи со свойством динамичности [106]. В генезе стохастичности нейронных цепей, по предположению В.М. Русалова, существенная роль принадлежит особенностям неспецифических влияний. Э.А. Голубева и Т.Ф. Базылевич выделили разные аспекты акти-вированности как особого фактора в структуре индивидуальности [21, 58].

Наши собственные исследования, выполненные в плане изучения об­щих свойств нервной системы, обобщены в монографии [28]. Показано, что градиенты изменений неспецифических компонентов МВП при функ­циональных нагрузках (данные компоненты выделены с помощью амина­зина, частично блокирующего адренергические структуры ретикулярной формации — рис. 2) соотносятся с традиционными показателями силы нервной системы (матрица интеркорреляций представлена в табл. 1). Так выявлены статистически достоверные связи характеристик активированно-сти с коэффициентом «в», индексами навязывания на низкие частоты све­товой стимуляции, дисперсией мгновенных амплитуд фоновой ЭЭГ, перио­дичностью и стационарностью АКФ. При этом, корреляции между показа­телями традиционных методов определения силы нервной системы могли не фиксироваться. Эти данные согласуются с материалами, полученными другими исследователями [88]. В частности, такие зарекомендовавшие себя в практике дифференциальной психофизиологии характеристики как коэф­фициент «в» и параметры навязывания медленных ритмов не обнаружива­ют статистической зависимости.

Таким образом, признаки свойства силы-чувствительности, не образуя монометричного синдрома, оказались определенным образом структуриро­ванными, что потребовало рассмотрения собранных фактов с системных позиций. Логика такого перехода созвучна намеченным В.Д. Небылицы-ным перспективам развития дифференциальной психофизиологии. Изучая архивы В. Д. Небылицына, где приоткрыты его планы на будущее, мы отме­тили, что ученый предполагал неизменность общей стратегии науки в «обозримое время». Однако, интенсификация будущих исследований, по мысли В.Д. Небылицына, связана с изменением «философии» (теоретико-методологических оснований) психофизиологического анализа, где полу-

чит дальнейшее развитие системный анализ. Для дифференциальной пси­хофизиологии эти изменения открывают перспективу «выхода» за рамки мозга, включения в предмет исследования биохимических и морфологиче­ских фактов целого организма, а также индивидуально-обобщенных осо­бенностей индивида и личности.

Резюмируя сказанное, отметим, что анализ тенденций развития диффе­ренциальной психофизиологии в качестве исторически инвариантной идеи выделяет необходимость и возможность детального изучения с системных позиций типологических особенностей произвольных движений и дейст­вий для познания закономерностей целостной индивидуальности.

1. 2. Теоретико-методологичекие основы постановки про­блем индивидуализированности произвольных движений и действий

Проблемы индивидуализации произвольных активных действий челове­ка, в которых в наибольшей степени сказывается единство психических и физиологических процессов, принадлежат к числу остроактуальных, кото­рые не требуют специальных доказательств своей значимости. Понятие произвольности играет ключевую, методологически центральную роль в психологии, поскольку через него происходит разделение специфических особенностей, отличающих психику человека от животных. Степень произ­вольности — универсальная и фундаментальная характеристика человече­ского поступка и, в конечном счете, человеческого мира. Это понятие в разной форме фигурирует в методологическом анализе, без него не обхо­дится ни одно обоснование предмета гуманитарного знания. Данная кате­гория приобретает кардинальное значение для понимания принципов орга­низации разноуровневых свойств индивида и личности в поведении в плане развития представлений о типологических особенностях целостной инди­видуальности.

Понятия «тип», «типологический» в дифференциальной психофизиоло­гии соотносится с определенным сочетанием свойств нервной системы. Тем самым, данное значение четко разграничивается с характерной «карти­ной поведения» человека и животного, в которой практически невозможно отделить фенотип от генотипа (Б.М. Теплов, 1956, 1985). Современная пси­хология и у нас в стране, и за рубежом обычно использует термин «типоло­гический анализ» в понимании Б.М. Теплова (хотя в отдельных работах де­лаются попытки выделить иные ракурсы типологических подходов, кото­рые подчас основываются на достаточно вариативных, не существенных для психики человека характеристиках).

Отправляющаяся от идей И.П. Павлова, Б.М. Те плова, В. Д. Небылицы-на дифференциальная психофизиология имеет свой специфический пред­мет, связанный с изучением конституциональных, природных, стабильных, генотипически обусловленных свойств индивида, в том числе и свойств его нервной системы (И.В. Равич-Щербо, 1975). Сформулированная Б.М. Теп­ловым стратегия типологических исследований определялась первичным детальным изучением отдельных свойств нервной системы исходя из их физиологического содержания, а в отдаленной перспективе — выделением характерных сочетаний данных фундаментальных характеристик мозга и их психологических проявлений в определенных типах высшей нервной деятельности (1954-1959).

Актуальные проблемы дифференциальной психофизиологии В.Д. Не-былицын связывал с систематическим изучением психофизиологического уровня индивидуальных различий, с поиском нейрофизиологических фак­торов индивидуального человеческого поведения (1968). Такая ориентация работ должна была способствовать разрешению ряда проблем, выявивших­ся в ходе развития учения о типологии человека. В частности, остро встала проблема парциальности или региональности основных свойств нервной системы, возникшая из-за несовпадения индивидуальных особенностей разных областей головного мозга (В.Д. Небылицын, 1968; В.М. Русалов, 1979 и др.).

Постепенно накапливались факты, трудно поддающиеся толкованию, если исходить из традиционных аналитических по своей сути определений свойств нервной системы. Так, индивидуальные особенности, проявляю­щиеся в фоновых — явно генетически детерминированных — характери­стиках ЭЭГ и ВП, подчас затруднительно толковать через уже известные свойства, такие как сила, лабильность, подвижность и динамичность (Про­блемы генетической психофизиологии, М, 1978; Т.Ф. Марютина, 1993 и др.). Трансситуативная вариативность показателей основных свойств нерв­ной системы (Н.М. Пейсахов, 1974 и др.), а также их много-многозначные связи с психикой (B.C. Мерлин, 1986) делают практически неразрешимыми проблемы целостного представления разнообразных индивидуальных раз­личий. Все это заставляет думать о релевантности некоторых ранее разра­ботанных методик и общетеоретических парадигм для диагностирования конституциональных особенностей индивида (И.В. Равич-Щербо, 1977; В.М. Русалов, 1975).

Более определенное решение типологических задач достигалось в тех случаях, когда в центр изучения ставились не внешние результативные ха­рактеристики действий, а более тонкие параметры психофизиологических процессов индивидуального реагирования (Т.А. Пантелеева, 1977, 1981). Генотип может влиять на индивидуальные особенности психики только че-

рез психофизиологический уровень (Б.Ф. Ломов, 1984; И.В. Равич-Щербо, 1977), индикатором которого являются электрофизиологические феноме­ны, в частности, вызванные потенциалы (ВП). Электрофизиологические ха­рактеристики, как показано в целом ряде работ, отражают трансформации психического в ситуациях психологического моделирования, обнаружива­ют связь с индивидуально-психологическими особенностями, удобны для сопряженного анализа мозговой активности и деятельности человека (Т.Ф. Марютина, 1974; Э.А. Голубева, 1980 и др.).

Основным методом, позволяющим в эксперименте при интактном мозге исследовать относительно тонкие нейрофизиологические механизмы про­извольных движений, является метод моторных вызванных потенциалов — МВП (Г.Г. Корнхубер, 1969; Т.Ф. Базылевич, В.Д. Небылицын, 1970; Т.Ф. Базылевич, 1983; С. Б. Малых, 1985; Б.А. Маршинин, 1977 и др.). МВП с успехом используется, например, для оценки сложности решения моторной задачи (Р.Ф. Хинк с соавт., 1982), совершенствования техники произволь­ных движений (М. П. Иванова, 1978, 1991) и анализа их нарушений (Б.А. Маршинин, 1977). Каждое исследование имеет свою специфику. Изучение МВП в наших работах также не было самоцелью, а использовалось для ти­пологического анализа произвольности, поскольку мозговые механизмы обеспечения деятельности адекватно репрезентируют психофизиологиче­ский уровень в структуре индивидуальности (Т.Ф. Марютина, 1993), кото­рый опосредует влияние генотипа на психику. При этом, движения челове­ка, включенные в его многообразные отношения с внешним миром, могут служить удобной моделью экспериментального изучения специфики этих взаимосвязей, а также тех свойств мозгового субстрата, которые преломля­ют влияние внешних причин через внутренние условия.

Видимо, метод МВП является перспективным в разработке проблем, связанных с познанием многоплановых качеств человека. Изученная в этой связи единая реальность существования индивидных и личностных свойств может дать возможность выхода к представлению целостной индивидуаль­ности. Выдвижение на первый план идей целостности человеческой инди­видуальности осуществлялось вместе с введением в психологию системно­го подхода, позволившего интенсивно разрабатывать проблемы единства биологического и социального, генотипического и средового (Б.Г. Анань­ев, П.К. Анохин, Е.В. Шорохова, А.В. Брушлинский, Б.Ф. Ломов, B.C. Мерлин, И.В. Равич-Щербо, В.М. Русалов, Я. Стреляу и др.). Однако, цело­стность как основная категория системного анализа долгое время не полу­чала в дифференциальной психофизиологии своего научного статуса (вследствие этого до сих пор понятие «индивидуальность», как правило, употребляется как синоним индивидуальных различий). Типологический

контекст указанных сложнейших вопросов не может обойтись без деталь­ного изучения произвольной сферы психики.

В русле этих работ было замечено, что межзональная вариативность по­казателей мозговой активности (один из источников парциальности свойств нервной системы) в большей степени присуща «фоновым» индек­сам, регистрируемым при пассивном состоянии индивида. Активность же человеческой деятельности перестраивает биоэлектрические процессы, включенные в реализацию целей и мотивов (Базылевич, 1968, 1977, 1983). В этих условиях в механизмах действий основополагающую роль начина­ют играть так называемые системные процессы, синхронно возникающие в дистантно расположенных областях мозга. Можно было предполагать, что динамика нейрофизиологических процессов, включенных в целенаправлен­ное поведение, обладая качественным своеобразием в своем индивидуаль­ном проявлении, определенным образом соотносится со свойствами нерв­ной системы. Данное предположение могло быть проверено в эксперимен­те.

Эксперимент также должен был подтвердить или же опровергнуть ги­потезу о перестройке психофизиологической «канвы» произвольных дви­жений в зависимости от унитарных координат деятельности, таких как сте­пень стабилизации стратегии и информационный эквивалент прогнозируемого результата. Таким образом, целостность в данном контек­сте определяется системообразующей ролью результата и цели произволь­ного движения в организации его психофизиологии (В.Б. Швырков, 1978; Ю.И. Александров, 1989; Т.Ф. Базылевич, 1974). С другой стороны, цело­стность иерархического строения индивидуальности может быть рассмот­рена и со стороны превращения свойства в простой инструмент образова­ния совокупностей (139 и др.).

Дальнейшая конкретизация экспериментальных задач потребовала вы­бора психофизиологических характеристик для последующего детального их типологического изучения. При этом необходимо было учесть тот факт, что всякое произвольное целесообразное движение представляет собой ре­шение некоторой задачи, имеющей смысл для выполняющего его человека.

Механизмы реализации произвольных движений с наибольшей полно­той анализируются в контексте представлений о функциональных системах как организации взаимосодействующей активности различных элементов, приводящей к достижению полезного результата, который заранее прогно­зируется индивидом. С этих позиций поведение целенаправленно, так как живые системы обладают опережающим отражением действительности (П.К. Анохин, 1935, 1968; В.Б. Швырков, 1980 и др.). Трактовка психофи­зиологических механизмов поведения как функциональных систем, выдви­нутая И.М. Сеченовым и развитая АА. Ухтомским и, отчасти, НА. Берн-

штейном, позволила современным исследователям теоретически обосно­вать и экспериментально подтвердить возможность объективизации специ­фики функциональных систем в опережающих феноменах отражения (В.Б. Швырков 1978, Л. В. Бобровников, 1989). Этот класс «предактивности» со­поставим с понятиями акцептора действия (П.К. Анохин, 1962, 1975), функциональных органов (А.Н. Леонтьев, 1965), нервной модели стимула (Соколов, 1960).

Биоэлектрическими показателями данных процессов в составе МВП яв­ляется моторный потенциал готовности (Г.Г. Корнхубер, 1969 и др.). Эти процессы предактивности в динамике произвольных движений стали пред­метом наших детальных исследований с целью выделения их индивидуаль­ных особенностей и типологических детерминант, а также сопряженных с ними параметров развивающейся деятельности.

Вопросы типологического аспекта произвольных движений в структуре деятельности, долгое время не могли быть корректно поставлены прежде всего из-за недостаточной изученности более общей психофизиологиче­ской проблемы. Большинство конкретных исследований, как отмечено в работах Б.Ф. Ломова, Я.А. Пономарева, В.Б. Швыркова [92, 121, 163], ин­терпретировали данные о соотношении психических и физиологических (нервных) процессов в рамках теорий психофизиологического параллелиз­ма, тождества и/или взаимодействия. Концепция психофизиологического взаимодействия, как известно, обоснована в 17 веке Р. Декартом, который объяснял поведение живых существ по образцу механизма. Он считал, что связь души и тела не может быть постигнута разумом, хотя она непрелож­но утверждается опытом. Поскольку душа по своей природе лишена протя­женности и других свойств материи, из которых состоит тело, то нельзя указать, в какой части тела она находится (Р. Декарт. Страсти души. Избр. Произв., 1950, с. 604). Он полагал, что душа и тело определенным образом взаимодействуют в определенной структуре мозга — шишковидной желе­зе, находящейся в середине вещества мозга. Указанное положение позволя­ет «животным духам» в частицах крови проникать в мозг и оттуда в разных пропорциях направляться к мускулам. «Духи» раскачивают железу, благо­даря чему они информируют душу о состояниях тела и окружающем мире.

Считается, что концепция психофизиологического взаимодействия от­ражает идеалистический подход к проблеме соотношения психического и физиологического, поскольку сознание и его нервный (телесный) субстрат представляются как два самостоятельных начала, оказывающих влияние друг на друга [124, с. 330]. Дуализм этой концепции, восходящей к Р. Де­карту, мало дает для научного объяснения психической регуляции поведе­ния человека как целостного существа. Однако, конкретные психофизиоло­гические исследования часто используют парадигму психофизиологическо-

го взаимодействия для постановки проблем и объяснения результатов опы­та. Так, позитивная фаза локально регистрируемых вызванных потенциа­лов мозга с латентностью 300 мс — П300 — часто обсуждается как отра­жающая сложные психологические процессы, такие как «принятие реше­ния», мотивированность деятельности, сложность задачи и т. д. [133, 160]. (Поиск общих свойств нервной системы с помощью исследования ее регу-ляторных отделов по сути дела связан с допущением определенной роли психофизиологического взаимодействия в детерминации сколь угодно важ­ных особенностей индивида).

Механистичный принцип рефлекса, предложенный Р. Декартом, впо­следствии был научно обоснован, существенно преобразован и развит И.П. Павловым, что соответствовало достижениям науки XX века [121]. Рефлек­торная парадигма на долгие годы определила кардинальные направления психофизиологических исследований. При этом, широкое распространение получило изучение и объяснение психических явлений через условный рефлекс, что по сути дела упрочило рассмотрение соотношений психиче­ского и физиологического как тождества. Данный способ соотнесения ука­занных сфер бытия человека с успехом обосновывает современный логиче­ский позитивизм, рассматривающий психофизиологическую проблему как псевдонаучную. Сторонники этого направления считают, что сознание, по­ведение и нейрофизиологические процессы следует описывать с помощью различных языков. Адекватные описания ведут к соотносимости комплек­сов ощущений. Ориентированная на вышеобозначенный способ решения психофизиологической проблемы современная психофизиология обычно фиксирует линейные связи соответствующих характеристик. При этом пря­мо или косвенно допускают, что организация одного уровня однозначно детерминирует качество другого.

Третий способ истолкования психофизиологической проблемы — пси­хофизиологический параллелизм, согласно которому психическое и физио­логическое представляет собой два самостоятельных ряда процессов. Они неотделимы друг от друга, коррелируют между собой, но не связаны при­чинно-следственными отношениями [124, с. 329]. Материалистические на­правления при этом делают акцент на неотделимости сознания от мозга, идеалистические — фиксируют независимость сознания от материальных воздействий, его подчиненность особой психической причинности [там же]. В обоих случаях проблема не получает позитивного решения, посколь­ку сознание рассматривается только по отношению к процессам внутри ор­ганизма, а регуляторная роль психического в поведении не учитывается.

Дуализм перечисленных способов анализа психофизиологической про­блемы вел к тупиковым решениям задач, касающихся причинного объясне­ния психических явлений на основе исследования нейро- и психофизиоло-

гических механизмов формирования и развития субъекта психической дея­тельности. Перечисленные парадигмы вели к проблемам необозримой мно­жественности индивидуальных различий и не позволяли приступить к изу­чению реальной целостности индивидуальности.

С позиций современной науки методологически непротиворечивое ре­шение психофизиологической проблемы (без которого немыслимо изуче­ние индивидуализированности произвольной сферы психики) осуществле­но на основе теории функциональных систем, позволяющей рассматривать диалектическое единство психологического и физиологического как раз­ных уровней системной организации процессов жизнедеятельности в пове­дении [6, 7, 11, 18, 25, 163-166] Относительно психофизиологической про­блемы, в ракурсе которой решается вопрос о детерминации индивидуали­зированной активности субъекта психической деятельности, по мысли Б.Ф. Ломова [92], перспективным является подход, утверждающий принцип системности в анализе уже самих нейрофизиологических оснований психи­ки.

В рамках такого подхода, однако, попытки поэлементарного сопостав­ления отдельных психологических и физиологических характеристик ока­зываются малопродуктивными. Как неоднократно отмечал Б.Ф. Ломов [92], главное в изучении нейрофизиологических механизмов психических явлений (и их индивидуальной выраженности) — это сопоставление психи­ческой реальности не с отдельными нейрофизиологическими процессами, а с их организацией, с их системой. В этой связи раскрытие специфических «узлов» системного подхода к такой сверхсложной биопсихосоциальной системе, какой является целостная индивидуальность, составляет основное условие успеха психофизиологического исследования.

Важность комплексного взгляда на природу индивидуальности как це­лостности подчеркивается в современной науке в связи с фактами, свиде­тельствующими об индивидуализации признаков в развитии видов (И.И. Шмальгаузен, 1982 и др.). Поиск путей представления целостности инди­видуальности связывается с будущим психологических наук в плане разра­ботки экологии индивидуальности (Е.Н. Петрова, 1992). Вместе с тем, имеющиеся теории, глубоко и всесторонне анализируя отдельные фрагмен­ты реального бытия индивидуальности, не претендуют на поиск подходов к воссозданию ее целостности, хотя целостность — один из ясно фиксируе­мых сознанием признаков индивидуальности как системы — имплицитно содержится в логике развития ряда фундаментальных концепций (Б.Г. Ананьев, 1980; B.C. Мерлин, 1986; В.Д. Небылицын, 1966; В.М. Русалов, 1979, 1986; Я. Стреляу, 1982; А.Г. Асмолов, 1986; В.Н. Дружинин, 1990; ЭА. Голубева, 1993). Однако, проблемы интегративных механизмов, скре­пляющих в целостность разнообразные проявления индивида и личности в

субъекте психической деятельности, в конкретно-научном плане остаются мало разработанными.

По мысли Б.Г. Ананьева, «единичный человек, как индивидуальность, может быть понят лишь как единство и взаимосвязь его свойств как лично­сти и субъекта деятельности, в структуре которых функционируют природ­ные свойства человека как индивида». [9, с. 178]. Конкретные исследова­ния не случайно поэтому в любом из факторов, определяющих структуру личности, обнаруживают корреляционные плеяды, сложноветвящиеся цепи связей между отношениями и свойствами личности, интеллектуальными и другими психическими функциями, соматическими и нейродинамическими особенностями человека [9, с. 153]. Однако, выделение специфических ас­пектов системности в психофизиологии является сложной задачей из-за трудностей применения выработанных общих принципов системных ис­следований (относящихся к относительно простым функциональным ком­плексам) к анализу полисистемных объектов.