Правовое регулирование функционирования религиозных объединений в россии в начале xx века
АКАДЕМИЯ
УПРАВЛЕНИЯ
МВД России
На правах рукописи
САФОНОВ Александр Александрович
Правовое регулирование
функционирования религиозных объединений
в России в начале XX века
Специальность 12.00.01 – теория и история права и государства;
история учений о праве и государстве
А в т о р е ф е р а т диссертации
на соискание ученой степени
доктора юридических наук
Москва • 2008
Работа выполнена на кафедре государственно-правовых дисциплин
Академии управления МВД России.
Научный консультант –
доктор юридических наук, профессор, академик РАЕН
Малыгин Александр Яковлевич
Официальные оппоненты:
доктор юридических наук, профессор Кодан Сергей Владимирович
доктор юридических наук, доцент Лаптева Людмила Евгеньевна
доктор юридических наук, доцент Новицкая Татьяна Евгеньевна
Ведущая организация – Саратовская государственная академия права
Защита состоится «06» марта 2008 г. в 14 час. 30 мин. на заседании диссертационного совета Д 203.002.06 в Академии управления МВД России по адресу: 125171, Москва, ул. З. и А. Космодемьянских, д.8, в ауд. 404.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Академии управления МВД России.
Автореферат разослан «___» __________ 2007 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
кандидат юридических наук, доцент К.Л. Яковлев
Общая характеристика работы
Актуальность диссертационного исследования обусловлена значимостью религиозного фактора в политико-правовой жизни современной России и мира в целом. Политические процессы, происходившие в СССР во второй половине 80-х гг. XX в., способствовали активизации религиозной жизни на постсоветском пространстве. За период с 1990 по 2000 гг. количество зарегистрированных религиозных организаций увеличилось в 4 раза, превысив 17 тыс.[1] Данная тенденция сохранилась и в последующем: на 1 июня 2005 г. в Российской Федерации насчитывалось 21800 зарегистрированных религиозных организаций, принадлежащих к 68 религиозным течениям[2]. Более разнообразным становится их спектр: наряду с религиозными общинами появилось значительное число религиозных центров, монастырей, духовных образовательных учреждений, миссий, братств и др.
В короткий исторический период наша страна пережила серию вероисповедных реформ, в ходе которых был осуществлен пересмотр модели государственно-церковных отношений. Согласно действующему законодательству Российская Федерация является светским государством, обеспечивающим реализацию свободы совести. Новые принципы государственно-церковных отношений были закреплены в Конституции Российской Федерации 1993 г., а также в двух федеральных законах – «О свободе вероисповеданий» 1990 г. и «О свободе совести и о религиозных объединениях» 1997 г.
Вступивший в действие с 1 октября 1997 г. Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» получил неоднозначную оценку специалистов правоведов, религиоведов, политологов, церковных деятелей. Наряду с позитивными отзывами о законе, отразившем сложности религиозной ситуации переходного периода и упорядочившем деятельность в стране традиционных религиозных организаций, имелись и серьезные критические замечания в его адрес. Ряд авторов расценили его как шаг вспять от демократических основ, усмотрели в отдельных его положениях противоречие принципам действующей Конституции РФ[3].
Известная противоречивость и пробельность в российском религиозном законодательстве негативно отражается на состоянии правоприменительной практики, порождает факты административного давления на религиозные объединения в целом ряде субъектов РФ, способствует расширению базы религиозных организаций, не желающих функционировать в рамках действующего законодательства, чревато нарастанием напряженности в межконфессиональных отношениях.
Такая ситуация объясняется тем, что отношения государства и религиозных организаций последние полтора десятка лет не имели четкой выраженной и научно обоснованной концепции, формировались во многом стихийно, в обстановке романтического упоения демократизацией в религиозной сфере. О необходимости выработки научных основ для государственно-церковного диалога идет речь на научных форумах последнего времени, устраиваемых как правительственными органами, так и общественными структурами[4], в работах теоретиков-религиоведов[5], на страницах специализированного научного журнала «Религия и право», учрежденного негосударственной некоммерческой организацией «Институт религии и права». Выработка модели государственно-церковных отношений в России является приоритетным научным направлением, в рамках которого работают ученые-религиоведы Российской академии государственной службы при Президенте РФ[6]. Для решения этой задачи большое значение имеет подготовка группой российских и английских ученых многотомных научных изданий «Современная религиозная жизнь России. Опыт систематического описания» (М., 2003-2005 гг.) и «Атлас современной религиозной жизни России» (М.; СПб., 2005-2007 гг.), содержащих информационно-аналитическое описание религиозной ситуации в 78 субъектах РФ.
Осуществляемая ныне разработка теоретической модели государственно-церковных отношений не может состояться без учета богатых исторических традиций реформирования религиозной сферы в России. Думается, что опыт реализации принципа свободы вероисповеданий в императорской России, а также свободы совести в ходе осуществления демократических преобразований Временным правительством может и должен быть учтен и воспринят в нынешних условиях.
Изучение периода начала XX в. крайне важно, на наш взгляд, потому, что тогда была осуществлена глубокая реформа государственно-церковных отношений, проводимая с учетом сложной полиэтнической и поликонфессиональной структуры Российского государства. Опыт деятельности царского и Временного правительств по модернизации вероисповедного законодательства, приведению его в соответствие с принципами конституционного государства и западными стандартами обеспечения религиозной свободы, с одной стороны, а с другой – с российскими традициями духовной жизни, национальной и конфессиональной политики, представляет значительный научный и практический интерес. Принципы, на которых строятся государственно-церковные отношения, являются одной из объективных характеристик существующего в государстве политического режима. Исследование же процессов реформирования вероисповедного законодательства, базировавшегося ранее на идее веротерпимости, в направлении осуществления религиозной свободы, позволяет расширить научные представления об эволюции отечественного права в предреволюционный период. Кроме того, религиозные организации являются важным институтом гражданского общества, и верный выбор приоритетов государственно-конфессиональных отношений во многом определяет перспективы его построения в России.
Степень научной разработанности темы исследования. Проблема правового статуса религиозных организаций дореволюционной России и его модернизации в духе осуществления принципов религиозной свободы изучена в историко-правовой науке недостаточно.
Научную литературу по избранной теме условно можно разделить на три группы. Первая включает в себя работы, принадлежащие перу непосредственных участников и очевидцев вероисповедных реформ начала XX в. Ко второй группе следует отнести труды советских историков-религиоведов. Третью составляют исследования, опубликованные нашими современниками.
Сочинения, относящиеся к первой группе, имеют самостоятельное научное значение, учитывая широкий спектр поднятых в них проблем. Их авторы анализируют правовое положение религиозных конфессий в Российской империи накануне Первой русской революции, описывают отдельные аспекты вероисповедных реформ 1905 г. и думского периода, в частности модернизацию законодательства о религиозных преступлениях, выясняют отношение к ним различных общественных групп.[7] Специфика данных исследований состоит в том, что их авторы в большинстве своем принимали прямое либо опосредованное участие в разработке и обсуждении законодательных реформ в религиозной сфере. Поэтому для них свойственна субъективность в оценках вероисповедного курса правительства, объясняемая различием их политических воззрений и профессионального положения.
Значительный научный интерес в дореволюционной историографии темы представляют работы профессора права Томского, затем Петербургского университета М.А. Рейснера[8] и профессора права Казанской духовной академии И.С. Бердникова[9], в которых анализируется реформа вероисповедного законодательства в начале XX в., дается характеристика основополагающих вероисповедных законов. Различие социально-политических воззрений указанных авторов (Рейснер являлся либеральным государствоведом и выступал за широкую религиозную свободу, тогда как Бердников принадлежал к правоконсервативному направлению и был сторонником построения государственно-церковных отношений на принципах традиционной веротерпимости) объясняет развернутую ими полемику по вопросам модернизации вероисповедной сферы, противоположность их оценок действующих и принимаемых законодательных актов.
Труды дореволюционных специалистов по государственному и церковному праву Н.С. Суворова, Н.А. Заозерского, Л.А. Тихомирова, В.Н. Латкина, А.Д. Градовского, В.М. Грибовского и др. позволяют составить представление о состоянии религиозного законодательства изучаемого времени, системе государственных органов, направлявших вероисповедную политику[10].
В работах советских авторов основное внимание было сосредоточено на оценке политической позиции Православной церкви в период Первой русской революции. Вероисповедные реформы рассматривались в них фрагментарно, без должного привлечения документальных материалов. Разрозненные сведения о них содержались либо в общих работах по проблемам государственно-церковных отношений в досоветский период, либо в отдельных статьях, посвященных положению отдельных религиозных объединений.[11]
В целом деятельность правительства в вероисповедной области в советской историографии оценивалась негативно, хотя в работах 80-х гг. XX в. тон рассуждений несколько изменяется, исчезает прежняя однозначность и предвзятость оценок. По-новому переосмысливая накопленный материал, анализируя изменения, происшедшие в российском законодательстве и в жизнедеятельности религиозных объединений, авторы постепенно отходят от традиционного представления о невозможности осуществления религиозной свободы в буржуазном обществе.[12]
Общая постановка проблемы правительственных реформ, направленных на осуществление свободы вероисповедания и свободы совести представлена в статье М.Н. Курова, вышедшей в 1981 г. Написанная в духе времени и сводившая вероисповедный курс царского правительства лишь «к подчистке религиозного законодательства, которое… не изменялось с XVIII в.», она, тем не менее, впервые в советской историографии отдала дань масштабности проводимых реформ, наметила их основные вехи, кратко охарактеризовав содержание каждого из этапов и расстановку политических сил.[13]
В 80-е – начале 90-х гг. XX века появляются работы, в которых уделяется большое внимание положению неправославных конфессий в России. Таковы исследования Б. Гальперина, В.Я. Лаверычева, П.Н. Зырянова, И.В. Поздеевой, Н.А. Трофимчука[14]. В 1989 г. вышел в свет коллективный труд «Русское православие: вехи истории», годом ранее – содержащая большое число документальных источников в области государственно-церковных отношений, не введенных ранее в научный оборот, работа В.С. Дякина[15]. В новом исследовательском ракурсе многими авторами ставится проблема церковных реформ, прежде всего, реформ в Русской православной церкви[16].
Работы рубежа XX-XXI вв. дают основание говорить о начале нового периода в изучении российского вероисповедного законодательства начала XX века. Их авторы предпринимают попытку объективно оценить исторический опыт религиозной политики государства, его отношения к различным, в первую очередь инославным и иноверным, конфессиям. Политика государства по отношению к инославным конфессиям в имперский период рассмотрена в диссертационной работе О.А. Лиценбергер[17], положению поляков-католиков посвящена монография Л.Е. Горизонтова[18], принципы взаимоотношений с мусульманами анализируются в работах Д.Ю. Арапова[19], Е.И. Кэмпбелл[20], Д. Усмановой[21], а также в коллективном труде ученых-историков, посвященном Волго-Уральскому региону[22]. Отдельные аспекты политики царского правительства в отношении старообрядцев рассмотрены М.О. Шаховым и О.П. Ершовой[23]. Возникновению и развитию на западных окраинах Российской империи еврейского, польского и украинского вопросов, имевших, в том числе, конфессиональное измерение, посвящено коллективное исследование «Западные окраины Российской империи», вышедшее в 2006 г. Проблема реализации вероисповедного законодательства в региональном срезе поставлена И.В. Шабровым[24].
В рассматриваемое время вышли в свет солидные монографические исследования, посвященные религиозной политике России предшествующих периодов. Религиозная политика правительства первой четверти XIX в. исследована Ю.Е. Кондаковым и Е.А. Вишленковой[25], политика по отношению к РПЦ в 60-70-е гг. XIX в. – С.В. Римским[26], в годы контрреформ – А.Ю. Полуновым[27].
Правовое положение церкви получило отражение в современных работах по истории права: обобщающих трудах[28], а также исследованиях по систематизации уголовного и гражданского законодательства[29], истории семейно-брачных[30] и имущественных[31] отношений.
Первые обобщающие исследования, затрагивавшие отдельные стороны законодательной политики в отношении вероисповеданий Российской империи на последнем этапе ее существования, вышли в свет во второй половине 90-х гг. XX столетия. Это работы историков С.Л. Фирсова, Ю.С. Белова, М.И. Одинцова, В.К. Пинкевича, О.Ю. Редькиной. С.Л. Фирсов анализирует принципы, которыми руководствовалось царское правительство в ходе разработки указа 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости», а также принятых годом позже Правил о старообрядческих и сектантских общинах. Наметившийся кризис государственно-церковных отношений он трактует как закономерный итог крушения ранее существующей «симфонической модели» отношений РПЦ с государством.[32] Диссертационное исследование Ю.С. Белова посвящено анализу политики царского правительства по отношению к неправославным вероисповеданиям: католикам, протестантам, армяно-грегорианам, мусульманам и др.[33] Диссертация О.Ю. Редькиной посвящена государственно-церковным отношениям периода Временного правительства[34]. В.К. Пинкевич исследует вероисповедные реформы, проводимые в начале XX столетия, уделяя преимущественное внимание законотворчеству Государственной думы в данном вопросе[35].
Думскому этапу вероисповедного реформаторства посвящена также публикация доктора исторических наук М.И. Одинцова[36]. Этот автор первым в новейшей историографии поставил проблему вероисповедных реформ царского правительства, уделив ей вводную главу в своей монографии «Государство и церковь в России. XX век» (М., 1994). Недавно вышедшее исследование протоиерея В. Рожкова «Церковные вопросы в Государственной думе» (М., 2004) носит в большей мере справочный характер. Работа содержит обширный перечень документов, порожденных обсуждением представительным органом власти церковных вопросов: вероисповедных, образовательных, реформы церковного прихода и др., снабжена биографическими сведениями о депутатах Государственной думы четырех созывов и библиографией.
Правовое регулирование деятельности конфессий в последние годы становится значимой проблемой историко-правовой науки. В С.-Петербурге и Н.-Новгороде выполнено несколько кандидатских диссертационных исследований по данной теме. Работа В.В. Пущанского посвящена правовому статусу РПЦ в XX в.[37], исследование Л.Р. Романовской – правовому регулированию жизнедеятельности иноверных конфессий[38].
Проблема законодательного закрепления свободы совести в начале XX в. поставлена в диссертационном исследовании А.А. Дорской[39]. Ограниченная рамками кандидатской работы, А.А. Дорская исследовала целый ряд вопросов, значимых для нашей темы, только фрагментарно. В их числе проблемы трактовки свободы совести в общественно-политической мысли России, законодательстве и правовой мысли стран Европы и Америки, законотворчества Министерства внутренних дел в вероисповедных вопросах. За пределами настоящего исследования остались вопросы реализации вероисповедного законодательства, вероисповедных реформ Временного правительства и ряд других. Отдельные аспекты нормотворческой и правоприменительной деятельности Министерства внутренних дел в регулировании вероисповедных отношений в рассматриваемый нами период исследованы в диссертациях С.А. Лукьянова и Н.В. Шингаревой[40].
В вышедшем в свет в 2006 г. учебном пособии М.С. Стецкевича «Свобода совести» актуальная научная проблема рассмотрена в различных срезах: историческом, философском, правовом. Указанное пособие призвано служить основой для преподавания курса «Свобода совести», включенного в качестве обязательного в Государственный образовательный стандарт высшего профессионального образования для специальности «Религиоведение».
Проблема государственно-церковных отношений, как в теоретическом, так и в конкретно-историческом контексте, затронута в фундаментальных трудах по истории религий в России[41] и истории Русской православной церкви[42], а также в рамках изучения истории империй[43].
Отдельное направление в историографии темы представляют исследования западных авторов Д. Кёртисса, Д. Каннингема, Д.В. Поспеловского, Г. Фриза, В. Кивельсона, Р. Грина, П. Верта и др.[44] Причины кризиса российской вероисповедной системы и неудачи вероисповедных реформ начала XX в. они усматривают в искажении традиционной «симфонии» государственной и церковной властей, происшедшей в период петровских реформ и усугубившейся в последующем. Ответственность за это они возлагают на государство, не создавшего условий для гармоничного развития Русской православной церкви. П. Уолдрон в очерке «Веротерпимость в поздней имперской России» объясняет неуспешный исход предпринимавшихся правительством П.А. Столыпина попыток расширить свободу вероисповедания для неправославного населения страны противоречивой политикой самодержавия, желавшей перемен в религиозной сфере в последнее десятилетие существования, однако опасавшейся их по причине того, что они ослабляли РПЦ как духовную основу политической системы государства. Уолдрон отмечает, что вопрос о религиозных правах приводил правительство к противостоянию с РПЦ, влияние которой падало в результате всякой попытки к расширению прав религиозных меньшинств, и которая относилась к этому негативно.[45]
Проведенный анализ научной литературы показывает, что комплексного изучения проблемы реформирования правового положения религиозных объединений в аспекте осуществления в России в начале XX столетия свободы вероисповедания и свободы совести до сих пор еще не было осуществлено. Содержание, ход и итоги реформ вероисповедного законодательства, состояние правоприменительной практики, как на общероссийском, так и на региональном уровне освещены недостаточно. Между тем изучение истории вероисповедных реформ в России на последнем этапе существования монархии позволяет более рельефно отразить правовые и церковно-политические аспекты кризиса российской государственности.
Объектом диссертационного исследования выступают общественные отношения, возникающие в сфере юридического закрепления статуса религиозных объединений; предметом – совокупность источников (нормативно-правовых актов, материалов официального делопроизводства и др.), отражающих состояние правового регулирования в области осуществления свободы вероисповедания и свободы совести в России в начале XX века. Каноническое право, регулирующее внутреннее церковное устройство и управление, в работе специально не рассматривается, поскольку данная проблема может быть предметом самостоятельного исследования.
Хронологические рамки исследования охватывают период с начала XX века до Октябрьской революции 1917 г. – время реформирования правового положения религиозных объединений на принципах свободы вероисповедания и свободы совести. Вместе с тем логика комплексного рассмотрения темы потребовала в ряде случаев выхода за обозначенные хронологические рамки и осуществления ретроспективного анализа религиозного законодательства и основ вероисповедной политики Российского государства в XVIII-XIX вв.
Цель исследования состоит в изучении системы правового регулирования функционирования религиозных объединений в контексте осуществления свободы вероисповедания и свободы совести в России в начале XX в.
Осуществление данной цели предполагает решение следующих задач:
Во-первых, дать общую характеристику правового статуса вероисповеданий, определявших конфессиональный облик России накануне XX века, для чего необходимо: а) рассмотреть структуру населения по вероисповеданиям; б) выявить принципы и тенденции вероисповедной политики Российского государства имперского периода; в) проанализировать правовые основы взаимоотношений государства и Русской православной церкви; г) охарактеризовать правовой статус инославных и иноверных исповеданий; г) оценить состояние законодательства о старообрядческом расколе и русском сектантстве.
Во-вторых, проанализировать состояние вопроса об отношении государства и церкви в политико-правовой мысли России. Для этого предполагается: а) выяснить отношение к вероисповедной свободе различных направлений светской и религиозной общественной и правовой мысли России рубежа XIX-XX вв.; б) осуществить анализ программных установок ведущих политических партий по вопросам введения свободы вероисповедания и свободы совести; в) выявить отношение различных общественных и политических сил к ключевым этапам реформы вероисповедного законодательства, проводимой царским и Временным правительствами.
В-третьих, исследовать деятельность государственных учреждений по модернизации вероисповедного законодательства. Для этого необходимо: а) рассмотреть деятельность Особого совещания Комитета министров под председательством С.Ю. Витте по подготовке указа 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости»; б) охарактеризовать подготовительную работу по модернизации религиозного законодательства Особого Совещания по делам веры А.П. Игнатьева; в) выяснить основные направления и принципы законотворческой деятельности Министерства внутренних дел в вероисповедном вопросе; г) рассмотреть ход обсуждения основополагающих вероисповедных законопроектов в комиссиях и заседаниях Государственной думы и Государственного совета; д) проанализировать религиозное законодательство Временного правительства.
В-четвертых, оценить итоги реформы вероисповедного законодательства в начале XX в. и сформулировать рекомендации по использованию дореволюционного опыта в ходе совершенствования современной вероисповедной политики.
Методологическая база и методы исследования. Методологической основой диссертации стали такие научные принципы познания, как историзм, объективность, системность и комплексность. Эта методологическая основа является ключом к пониманию правотворческой и правоприменительной деятельности российской власти, имевшей целью выработку новой модели государственно-церковных отношений.
Понятие «модель государственно-церковных отношений», впервые введенное в научный оборот М.И. Одинцовым в 1996 г.[46], обладает, на наш взгляд, достаточным эвристическим потенциалом для исследования вероисповедной системы России в изучаемый период. Оно включает в себя устойчивую сумму качеств и характеристик политики государства по отношению к религиозным объединениям, которая, наряду с установлением их правового статуса, затрагивает широкий спектр вопросов, характеризующих совокупность исторически складывающихся и изменяющихся форм взаимосвязей между институтами государства и религиозными образованиями, представлений о месте и роли религии в жизни общества.
Целесообразно выделить в рамках указанной модели несколько аспектов. Первый аспект – теоретико-идеологическая основа взаимоотношений государства и религиозных объединений, в разработке которой участвовали представители властных структур, вероисповеданий, юристы, политические и общественные деятели. Второй аспект – правовая база – включает в себя законы и иные нормативные акты, регулирующие жизнедеятельность религиозных объединений, права и обязанности верующих, характер взаимоотношений государства и церковных институтов. Третий аспект – организационно-управленческий – связан с анализом действий властных структур, призванных непосредственно реализовывать политику государства в отношении вероисповеданий. В начале XX столетия в России последовательно реализовывались две «модели» государственно-церковных отношений: «монархическая», соответствующая конфессиональному (православному) государству, «буржуазная» («либеральная») модель, отвечавшая идеологии внеконфессионального (светского) государства.
Поскольку государственно-церковные отношения в значительной мере определяются особым культурно-историческим типом, характерным для того или иного общества, мы используем в своей работе цивилизационный подход. Под цивилизацией мы понимаем существующую в определенное время и на определенной территории систему, в рамках которой действует социокультурная историческая общность с присущей ей совокупностью политико-экономических, культурных, духовных, в том числе конфессиональных, характеристик. Так, к особенностям цивилизационного развития России могут быть отнесены гетерогенная основа единого народа, поликонфессиональность, приоритетность общественных интересов, определяющая роль государства, особые геополитические и географические факторы и др.
Для любой цивилизации естественны преемственность, социальное наследование всего того, что выработано исторически в ее рамках, а также обмен ценностями, заимствования у других социокультурных общностей общественно-экономических, научно-технических, культурных достижений. Ввиду этого цивилизационный анализ предполагает соотнесение, сопоставление ценностей локальной цивилизации с достоянием других цивилизаций.
Диссертант опирается в своей работе и на теорию социальной модернизации, которая исходит из возможности стимулируемого и целенаправленного обновления социума, а также отдельных его сторон (экономики, политики, государства, права) в соответствии с определенным цивилизационным стандартом, в направлении от традиционного общества, которому присущи аграрно ориентированная экономика, иерархическая социальная структура, религиозная нетерпимость и др., к индустриальному обществу, базирующемуся на ценностях свободного рынка, гражданского общества, правового и светского государства.[47] Концептуально оформившаяся после Второй мировой войны, теория модернизации уже на протяжении полувека находится в центре внимания сравнительной политологии, широко используется историками, социологами, юристами (И.А. Кравец, А.Ю. Саломатин, А.В. Малько, Е.А. Лукашева, Л.В. Голоскоков и др.). Модернизация в России способствовала ускорению процесса секуляризации, стимулировала постановку на повестку дня вопроса о равноправии религиозных конфессий и веротерпимости. При этом диссертант исходит из того, что модернизация, проводимая без учета всей совокупности исторических особенностей, традиций, культуры народа неизбежно приводит к нарастанию деструктивных и дезинтеграционных процессов в обществе, системному национальному кризису.
Работа над диссертацией осуществлена с использованием возможностей: а) диалектического метода, в соответствии с которым государственно-церковные отношения рассматриваются в их непрерывном развитии и взаимосвязи с другими общественными явлениями (факторами социально-экономического, национального, культурного характера и др.); б) формально-юридического метода, применявшегося при анализе законодательных актов и законопроектов о религиозных объединениях, теоретических разработок правоведов о содержании, границах, способах защиты права на свободу совести; в) сравнительного метода, позволившего сопоставить законодательные проекты и предложения, подготовленные на различных уровнях власти – министерствах и ведомствах, Государственной думе и Государственном совете, выявить зарубежные источники законодательной разработки свободы совести в России, составить представление об основных тенденциях и направлениях развития законотворческого процесса в области обеспечения свободы вероисповеданий; г) метода системного анализа, способствующего определению роли и места правового регулирования деятельности религиозных объединений в законодательной политике государства; д) социально-психологического метода, позволяющего дать неформальные характеристики государственных, общественных и церковных деятелей, принимавших участие в законотворческом процессе.
Источниковая база исследования опирается, в первую очередь, на материалы, хранящиеся в фондах Российского государственного исторического архива (РГИА) г. С.-Петербурга и Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ) г. Москвы.
К числу основных архивных источников относятся документы, характеризующие законотворческую деятельность органов государственной власти в сфере реформирования религиозных отношений. Наибольший их массив аккумулирован в фондах высших и центральных государственных учреждений РГИА, разрабатывавших и проводивших в жизнь законодательство в отношении религиозных организаций: Совета министров (Ф.1276), Государственной Думы (Ф.1278), канцелярии Св. Синода (Ф.796) и канцелярии обер-прокурора Св. Синода (ф.797), Департамента духовных дел иностранных исповеданий (Ф.821) и Департамента общих дел Министерства внутренних дел (Ф.1284). Материалы реализации вероисповедного законодательства в различных регионах Российской империи, сведения о настроениях в обществе по поводу подготовки и издания вероисповедных законов, о пропаганде инославия, иноверия и сектантства, о деятельности национальных партий отложились в фонде Департамента полиции Министерства внутренних дел ГАРФа (Ф.102).
Значимое место в источниковом арсенале работы занимают опубликованные архивные материалы, иллюстрирующие состояние правительственного и думского законотворчества в вероисповедном вопросе, программные принципы ведущих политических партий и позицию известных государственных и церковных деятелей в области реформирования религиозного законодательства. К их числу принадлежат изданные в издательстве Крутицкого подворья «Отзывы епархиальных архиереев по вопросу о церковной реформе» (М., 2004, ч.1-2), а также опубликованные издательством «Российская политическая энциклопедия» сборники документов и материалов «Архив новейшей истории России. Журналы заседаний Временного правительства» (М., 2001, 2004, тт. 1,3); «П.А. Столыпин. Программа реформ» (М., 2002, тт. 1-2), «Права и свободы человека в программных документах основных политических партий и объединений России. XX век» (М., 2002), «П.А. Столыпин. Переписка» (М., 2004), «П.А. Столыпин. Грани таланта политика» (М., 2006), «Законотворчество думских фракций. 1906-1917 гг.» (М., 2006) и др.
Первая группа источников нашего исследования – законодательные акты, определявшие правовой статус религиозных конфессий в начале XX столетия. Они были собраны в Полном собрании законов Российской империи, Своде законов Российской империи, Сборнике указов и постановлений Временного правительства. Определенная часть нормативных правовых актов, определявших основы жизнедеятельности религиозных организаций, содержалась в специальных подборках действующих законов, распоряжений министерств и ведомств[48]. Использовались нами также соответствующие тома издания «Российское законодательство X-XX веков» (М., 1984-1994).
В исследовании использованы документы делопроизводства государственных учреждений, участвовавших в выработке вероисповедной политики: справки, объяснительные записки, мнения, ориентировки, первоначальные и итоговые версии законопроектов, журналы и стенограммы заседаний и др. Они сосредоточены в архивных фондах соответствующих органов власти и управления РГИА – Департамента общих дел Министерства внутренних дел (Ф.1284), Министерства юстиции (Ф.1405), Канцелярии Св. Синода (Ф.796) и Канцелярии обер-прокурора Св. Синода (Ф.797), Совета министров (Ф.1276), Государственной думы (Ф.1278) и Государственного совета (Ф.1149). К числу опубликованных материалов правительственного делопроизводства, привлеченных нами, принадлежат ежегодные «Всеподданнейшие отчеты обер-прокурора Св. Синода по ведомству Православного исповедания за 1903-1914 гг.» (СПб., 1910-1915), «Журналы Комитета министров по исполнению указа 12 декабря 1904 г.» (СПб., 1905), «Справка о свободе совести, составленная Департаментом духовных дел иностранных исповеданий» (СПб., 1906), «Законопроекты по делам православной церкви, внесенные на рассмотрение Государственной думы 3-го созыва 3-й сессии и доклады по ним Комиссии по делам православной церкви» (СПб., 1910) и др.
Значительную часть делопроизводственных документов, вводимых нами в научный оборот, составляют опубликованные материалы думского законотворчества в вероисповедном вопросе. В работе использованы стенографические отчеты Государственной думы и указатели к ним, обзоры деятельности Думы, думских комиссий и отделов за различные сессии, материалы для оценки деятельности Думы и отдельных думских фракций, отчеты фракций за различные периоды. Документы, иллюстрирующие позицию Совета министров и Государственного совета по отношению к разрабатываемым Государственной думой вероисповедным реформам, были обнаружены нами в фонде Департамента духовных дел иностранных исповеданий (РГИА, ф.821).
Использованы в работе и статистические материалы, составленные на основании сведений Св. Синода, Государственной думы, других ведомств[49].
Важную группу источников исследования составляют документы политических партий и организаций (уставы, протоколы собраний, материалы съездов и конференций), представивших свои законодательные проекты и предложения по поводу осуществления в России свободы совести, дающие оценку правительственных законопроектов и правоприменительной практики в данном вопросе.
Следующая группа источников – воспоминания и переписка государственных и церковных деятелей, представителей общественного движения. С разной степенью полноты, зависевшей от социального положения и принадлежности их авторов к определенному профессиональному либо должностному кругу, они освещают факты государственной политики в области реализации свободы совести в России, реакцию на нее представителей власти и общественности, скрытые в официальных документах мотивы и цели главных участников законотворчества.
Особо надлежит отметить воспоминания С.Ю. Витте[50] – создателя Манифеста 17 октября 1905 г., руководившего Комитетом министров в период подготовки Указа 17 апреля 1905 г., воспоминания епископа Холмского и Люблинского Евлогия (Георгиевского)[51], возглавлявшего комиссию Государственной думы III созыва по вероисповедным вопросам, жизнеописания влиятельного члена Св. Синода и Государственного совета митрополита С.-Петербургского и Ладожского Антония (Храповицкого)[52]. Близкой к этому жанру является работа сменившего епископа Евлогия на посту председателя думской вероисповедной комиссии П.В. Каменского[53]. Настроения по поводу вероисповедных законопроектов в аппарате Министерства внутренних дел передают воспоминания товарища министра внутренних дел С.Е. Крыжановского[54], а также начальника земского отдела Министерства В.И. Гурко[55].
Из мемуаров общественных деятелей наиболее широко нами использовались воспоминания либералов-думцев В.А. Маклакова[56] и П.Н. Милюкова[57], публициста С.П. Мельгунова[58].
Среди материалов переписки правительственных чиновников следует выделить опубликованные недавно письма обер-прокурора Св. Синода К.П. Победоносцева[59], письма и записки премьер-министра П.А. Столыпина[60], в частности его переписка с обер-прокурорами Св. Синода П.П. Извольским и С.М. Лукьяновым, министром внутренних дел А.А. Макаровым по вопросам реформирования государственно-церковных отношений.
В ходе работы над диссертацией нами широко использовались публицистические статьи, в том числе размещенные в журнальных и газетных изданиях заметки К.К. Арсеньева, А.Ф. Кони, А.С. Изгоева, С.А. Котляревского, А.С. Пругавина и др., опубликованные отдельным изданием статьи В.В. Розанова[61] и С.П. Мельгунова[62], записки по вероисповедным вопросам редактора «Московских ведомостей» Л.А. Тихомирова[63]. Они освещали правовое положение РПЦ, иных конфессий и религиозных групп, давали характеристики и оценки правительственным вероисповедным законопроектам, содержали оценки планируемых законодательных новелл – вневероисповедного состояния, гражданских браков и др. Несомненный интерес представляют опубликованные «Записки петербургских Религиозно-философских собраний (1901-1903 гг.)» (М., 2005), дающие представление о широком спектре воззрений российской церковной и светской общественности на проблемы религиозной свободы и государственно-церковных отношений.
Особую группу источников составляет периодика. В ходе работы над диссертацией автором были просмотрены периодические издания разной идейной направленности – от официозных газет, таких как печатный орган правительства П.А. Столыпина «Русское государство» и орган Св. Синода «Церковные ведомости», правых газет «Московские ведомости», «Новое время», до либеральных изданий «Вестник права», «Право», «Церковный вестник», «Биржевые ведомости», «Русское слово», «Русские ведомости», «Голос Москвы», «Речь», «День». Они публиковали большое количество материалов о вероисповедной реформе, ее разработке, обсуждении, проведении в жизнь и восприятии различными общественными группами, повествовали о положении отдельных религиозных объединений в центре и на местах.
Значительная часть источников в контексте обозначенной исследовательской проблемы используется впервые.
Научная новизна исследования. Настоящая диссертация – комплексное исследование правовой реформы начала XX в., направленной на осуществление религиозной свободы, первоначально в форме свободы вероисповедания, а затем и свободы совести. В работе, с учетом современных достижений историко-правовой и других общественных наук, исследовано правотворчество в области осуществления религиозной свободы, которое рассмотрено в контексте реформирования российской государственности и права.
В диссертации впервые в историко-правовой литературе привлечен, комплексно рассмотрен и оценен весь массив нормативных правовых актов о веротерпимости и свободе совести, изданных в дооктябрьский период царским и Временным правительством, а также законопроектов и предложений, исходящих от исполнительной и представительной властей, не получивших силу закона, но внесших существенный вклад в теоретико-правовую разработку проблемы.
Охарактеризован правовой статус религиозных объединений Российской империи, выявлены особенности организации управления вероисповеданиями, положения духовенства, состояния семейно-брачных правоотношений.
Осуществлен анализ предпосылок, условий, методологии выработки государственными органами вероисповедного законодательства, выявлено влияние на него зарубежной юридической мысли и позитивного права стран Западной Европы.
Исследовано состояние правовой и общественно-политической мысли дореволюционной России по проблеме свободы совести и вероисповедания, позволяющее судить об уровне теоретической разработки данных вопросов. Изучены воззрения по вопросам реформирования вероисповедного права представителей светской и церковной властей (Николая II, К.П. Победоносцева, С.Ю. Витте, П.А. Столыпина, митрополита Антония (Вадковского), архиепископа Евлогия (Георгиевского), известных общественных и религиозных деятелей, проясняющие внутренние пружины и динамику проведения реформы вероисповедного законодательства.
Выявлены и сопоставлены основные концепции церковно-государственных отношений и их реформирования, разработанные влиятельными политическими партиями страны, представлявшими консервативное, либеральное и радикальное направления общественного движения, оценены перспективы и сложности их осуществления в условиях полиэтнического и поликонфессионального государства.
Комплексно, с использованием возможностей сравнительно-исторического и сравнительно-правового методов, исследовано нормотворчество исполнительных (Министерство внутренних дел, Совет министров) и представительных органов власти (Государственной думы и Государственного совета) по вопросу осуществления свободы совести в России.
Рассмотрено влияние нормативных актов, устанавливавших свободу вероисповедания и свободу совести, на состояние вероисповедного права России в целом и на положение отдельных религиозных объединений.
Положения, выносимые на защиту.
1. Анализ отечественного законодательства, регулирующего функционирование религиозных объединений на рубеже XIX – XX вв., показал, что Российская империя представляла собой конфессиональное государство, с присущими ему монопольным положением одного религиозного культа, иерархией вероисповеданий и ограничением их в правах, отрицанием возможности внеконфессионального состояния. Первенство Русской православной церкви выражалось в особом покровительстве ей российских законов, принадлежности к ней императора, признании основных ее праздников государственными, обязательном участии ее духовенства в государственных торжествах, ее преимущественном праве на публичное осуществление и пропаганду своей веры, недопущении перехода из нее в другие исповедания и др. Поддержание господствующего положения РПЦ рассматривалось властью в качестве фактора обеспечения единства и целостности российской государственности. Вместе с тем, наряду с другими конфессиями Русская православная церковь была встроена в систему государственного управления, что являлось предпосылкой вмешательства светской власти во внутрицерковные дела и нарушения канонических основ ее внутреннего управления.
2. Вероисповедная политика Российской империи базировалась на принципе веротерпимости, в соответствии с которым государство признавало и узаконивало отдельные нормы канонического, брачно-семейного и наследственного права инославных и иноверных исповеданий, учитывало и охраняло некоторые их религиозные интересы. Неправославные религиозные объединения подразделялись на «терпимые» признанные законом исповедания, «терпимые», но непризнанные законом исповедания, и «нетерпимые» непризнанные религиозные группы, причастность к которым могла быть уголовно наказуемой. Веротерпимость как принцип законодательства о вероисповеданиях предполагала их неравный правовой статус, ограничения свободы внутреннего управления, подконтрольность государственным органам, широкие прерогативы полиции в вопросах регулирования религиозной жизни.
3. Вероисповедная политика Российского государства во многом определялась национальной политикой. Религия трактовалась как основа жизнедеятельности входивших в состав империи народов, которые заключались законодательством в замкнутые духовные корпорации. Веротерпимость выступала способом интеграции новых народов в состав империи, средством поддержания религиозного мира и разрешения национальных противоречий среди подданных. Вместе с тем, посредством использования правовых механизмов для упрочения позиций православия как духовной основы русского народа правительство способствовало усилению влияния титульной нации в социальной, политической, духовной областях жизнедеятельности.
4. Основной тенденцией в развитии религиозного законодательства в период империи являлось расширение веротерпимости. Оно было обусловлено изменениями в общественных отношениях, связанными с объективными процессами социально-экономического развития России, переходом от феодальной системы хозяйства к капиталистической, втягиванием ее в мировую систему разделения труда, ростом ее открытости внешнему миру.
5. Повышение уровня социально-экономической жизни, развитие буржуазного права, утверждавшего идею религиозной свободы личности, рост правового сознания и политической культуры российского общества стали предпосылками реформирования религиозного законодательства в начале XX в. Все эти факторы входили в противоречие с архаичным действующим законодательством о религиях, базировавшимся на установленной на государственном уровне системе принуждения в делах веры, уголовной охране чистоты «господствующего» исповедания и наказуемости отпадения от него, существенных ограничениях в правах (имущественных, образовательных, государственной службы и др.) в зависимости от вероисповедной принадлежности, вмешательстве власти во внутрицерковные дела и использовании авторитета религиозных объединений в качестве средства идеологического давления на население.
6. Отсталость вероисповедного законодательства России была признана представителями правящей элиты страны, входившими в январе – мае 1905 г. состав ведомств и совещаний (Комитет министров, Совещание А.П. Игнатьева и др.) по подготовке вероисповедной реформы. Своей первоочередной задачей бюрократия считала улучшение религиозного быта неправославных подданных империи (представителей инославных и иноверных конфессий, старообрядцев), расширение их прав, ослабление административного произвола по отношению к ним. Реформаторскими настроениями в указанное время были охвачены и иерархи РПЦ, руководимые митрополитом Антонием (Вадковским), высказавшиеся за увеличение независимости последней от государства, созыв Поместного собора и восстановление патриаршества.
7. Заметное влияние на подготовку реформы вероисповедного законодательства России оказала зарубежная и отечественная государственно-правовая мысль. Труды ученых-юристов Ф. Руффини, Л. фон Штейна, М.А. Рейснера, С.В. Познышева, С.А. Котляревского и др. способствовали формированию теоретической базы для законодательного обеспечения за русским обществом права свободы совести и его реализации в правоприменительной практике государства. Они разработали правовое содержание понятия «свобода совести», сформулировали перечень норм, обеспечивавших населению право на свободный мировоззренческий выбор и определение своего отношения к религии. Полноценную религиозную свободу ученые признавали возможной лишь в государстве, признающем паритет религий и обеспечивающем условия для свободного религиозного выбора личности.
8. Требование введения свободы совести стало одним из популярных лозунгов религиозно-общественного движения накануне Первой русской революции (миссионерский съезд в Орле 1901 г., Религиозно-философские собрания в Петербурге 1901 –1903 гг.). Необходимость реформирования системы веротерпимости как основы государственно-церковных отношений была признана большей частью общества, за исключением его наиболее консервативной группы, выступившей за сохранение правовых ограничений в отношении инославных и иноверных исповеданий, а также особого статуса Православия как первенствующего исповедания. Принципы действующего вероисповедного права трактовались обществом как фактор, ослаблявший политический режим и ухудшавший национальную и конфессиональную ситуации в империи.
9. Рубежными вехами первого этапа вероисповедной реформы явились Указы 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» и 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка», а также 17 октября 1906 г. «О порядке образования и действия старообрядческих и сектантских общин». Указ 17 апреля 1905 г. ввел ограниченную свободу вероисповедания, легализовал переход из православия в другие христианские конфессии, а также в нехристианство (для лиц, являвшихся православными не по внутреннему убеждению, а только формально-юридически), уравнял в правах старообрядцев и сектантов, исключая последователей «вредных» сект, приблизил их по правовому статусу к инославным. Манифест 17 октября 1905 г. провозгласил свободу совести. Указ 17 октября 1906 г. уравнял старообрядцев и вышедших из лона Русской православной церкви сектантов, исключая последователей «изуверных» сект, в правах с инославными, предоставил им право открыто исповедовать свою религию и объединяться в религиозные общества.
10. Указ 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» оказал позитивное влияние на религиозную ситуацию в империи. С его изданием из Православной церкви уходили лица, принадлежавшие к ней формально: униаты Западного края (перешли в католичество), латыши (отпали в протестантизм), крещеные татары приволжских губерний (перешли в мусульманство), старообрядцы и сектанты. Ощутимых перемен в вероисповедной структуре общества Указ не произвел, поскольку в масштабах страны число вероисповедных переходов было незначительным. Важным следствием Указа стала либерализация уголовного законодательства, отмена уголовной репрессии за отпадение от христианства (в том числе и от православия), амнистия для лиц, осужденных за религиозные преступления.
11. Второй этап вероисповедной реформы, начавшийся в июне 1906 г. и завершенный к марту 1907 г., характеризуется внесением семи законопроектах Министерства внутренних дел, одобренных Советом министров и внесенных в Государственную думу II созыва. Указанные проекты стали значительным шагом вперед на пути либерализации правовых основ государственно-церковных отношений. Министерство внутренних дел, получившее поддержку Совета министров, выражало готовность установить свободный переход из одного вероисповедания в другое, занимавшее в установленной государством иерархии религий равное либо более высокое место; допустить переход из христианской веры в нехристианскую (хотя и без юридического признания его); предоставить всем терпимым исповеданиям право пропагандировать свое вероучение. Однако по мере стабилизации политической обстановки в стране позиция правительственного кабинета по вероисповедным вопросам становилась более консервативной.
12. Изучение законотворческой деятельности Государственной думы (третий этап вероисповедной реформы) позволило выявить две основные концепции государственно-церковных отношений – монархическую (сформулирована правыми партиями) и либеральную (представлена партиями либеральной ориентации), вокруг которых разворачивались думские дискуссии. Свидетельствуя о кризисе первой концепции, построенной на идее конфессионального государства, думские дискуссии не привели политические группы к консенсусу в решении религиозного вопроса. Между тем ход и характер обсуждения вероисповедных законопроектов в Государственной думе свидетельствовали, что либерализация государственно-церковных отношений являлась назревшим требованием российской жизни, составляла необходимое условие гражданского освобождения личности.
13. Либеральная модель реформирования вероисповедного законодательства была воплощена в проекте Партии народной свободы, представленном в Думу первого и четвертого созывов. В его основу было положено новое для российского законодательства начало религиозного самоопределения личности. Признавая за гражданами России свободу совести, законопроект освобождал их от преследований и ограничений в правах за религиозные убеждения. За вероисповедными обществами признавалась свобода в отправлении богослужения и религиозных обрядов, в проповеди и распространении учений.
14. Исследование показало, что либеральный проект реформирования вероисповедных отношений мог быть осуществлен только при условии системной модернизации всего здания российской государственности, изменения положения Русской православной церкви в политической системе общества, на что не решались пойти ни правительственная власть, ни значительная часть депутатского корпуса Государственной думы вплоть до Февраля 1917 г. В период деятельности Временного правительства (четвертый этап реформы) его постановлениями каждому гражданину России была обеспечена свобода совести, отменены ограничения в гражданских правах за религиозные убеждения, установлен свободный переход из одного вероисповедания в другое, узаконено внеконфессиональное состояние.
Обоснованность и достоверность результатов исследования обусловлена репрезентативностью его источниковой базы, включению в научный оборот существенного пласта документов, не использованных ранее, методологией и методами исследования, отвечающими современному уровню гуманитарного научного знания, аргументированностью научных положений и выводов, их репрезентативностью, получившей признание научного сообщества.
Теоретическая и практическая значимость исследования. Проводимый в работе анализ реформы правового положения религиозных объединений в начале XX в. представляется важным для современных общественных наук. Создавая теоретические конструкции гражданского общества, они заинтересованы в рассмотрении не только его классических моделей, но и схем, отличных от традиционного западного образца. Осуществлявшаяся в изучаемое время различными политическими силами выработка правовых рецептов регулирования деятельности религиозных объединений, находившихся на разных «этажах» иерархии вероисповеданий, рельефно отобразила сложности и диспропорции положения гражданских институтов в условиях сохранения самодержавия и неразвитости структур гражданского общества.
Дореволюционный опыт правовой регламентации религиозных объединений может быть учтен при формировании современной государственной политики по отношению к церковным организациям. Он способен стать подспорьем для современных государственных деятелей в выработке «общего языка» взаимоотношений с церковной общественностью, позволяющего адекватно реагировать на вызовы модернизационного процесса и содействовать укреплению в России принципов демократии, уважения и соблюдения прав и свобод личности.
Содержащиеся в исследовании положения и выводы могут быть использованы при написании научных трудов историко-правового содержания, а также в учебном процессе, в ходе преподавания курсов Истории отечественного государства и права, Истории государства и права зарубежных стран, Истории политических и правовых учений, Отечественной истории, Религиоведения, спецкурса по Истории российского конституционализма.
Апробация и внедрение результатов исследования. Положения диссертации получили отражение в опубликованных автором 45 работах общим объемом 55,9 п.л., в том числе в двух монографиях, главе в учебнике «История отечественного государства и права», рекомендованного Министерством внутренних дел РФ для курсантов и слушателей образовательных учреждений МВД России, главе в коллективной монографии, 41 научной статье, включая 14 публикаций в ведущих правовых и исторических журналах, рекомендованных ВАК РФ: «Известия вузов. Правоведение», «История государства и права», «Право и политика», «Религия и право», ««Черные дыры» в Российском законодательстве», «Отечественная история», «Вестник Московского университета МВД России», «Вестник Тамбовского государственного университета», «Вестник Костромского государственного университета имени Н.А. Некрасова», «Известия высших учебных заведений. Поволжский регион», «Известия Тульского государственного университета».
Основное содержание и выводы диссертации изложены в докладах на международных научных конференциях «Институты гражданского общества в России XIX – начала XX века: противоречия становления» (С.-Петербург, 1999), «Социально-правовые основания государственной власти» (С.-Петербург, 2005), «Региональная преступность: состояние, проблемы и перспективы борьбы» (Курск, 2005); «Эволюция политической и правовой культуры России» (Новгород Великий, 2005), «Правовые состояния и взаимодействия: историко-теоретический, отраслевой и межотраслевой анализ» (С.-Петербург, 2006); на международных методологических университетах по проблемам гуманитарных исследований, организованных Московским общественным научным фондом и Институтом конституционных и правовых исследований (COLPI, Венгрия) в г. Ярославле и Владимире в июне 1997 и 1998 гг., на всероссийских и межрегиональных конференциях «Роль общественных объединений в формировании институтов гражданского общества» (Тамбов, 2001), «Актуальные проблемы уголовного законодательства и правоприменительной практики» (Тамбов, 2002), «200 лет МВД России» (Уфа, 2002; Руза, 2002), «Государство, право, общество: современное состояние и проблемы развития» (Липецк, 2002), «Проблемы борьбы с преступностью в России: история и современность» (Орел, 2003), «Правовые основы региональной безопасности» (Смоленск, 2003), «Государство, право, общество: история и современное состояние» (Тамбов, 2004); «Актуальные проблемы деятельности органов внутренних дел по обеспечению общественной безопасности» (Белгород, 2005).
Результаты диссертационного исследования обсуждались на кафедре государственно-правовых дисциплин Академии управления МВД России, внедрены в учебный процесс Тамбовского филиала Московского университета МВД России и Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина, где автор читает курс «История отечественного государства и права» и спецкурс «История российского конституционализма», а также в деятельность законодательных органов власти и общественных объединений.
основное содержание исследования
Диссертация состоит из введения, четырех глав (тринадцати параграфов), заключения и списка литературы.
Во введении обосновывается актуальность темы, характеризуется степень ее теоретической разработанности и оснащенности источниками, определяются объект, предмет, цели и задачи исследования, его методологическая база, научная новизна и практическая значимость, формулируются основные положения, выносимые на защиту, приводятся сведения об апробации научных результатов.
В первой главе – «Вероисповедный вопрос в Российской империи на рубеже XIX-XX вв.», состоящей из четырех параграфов, диссертант выявляет тенденции развития вероисповедного законодательства в период империи, характеризует его базовые принципы, анализирует правовой статус Русской православной церкви, инославных и иноверных вероисповеданий, старообрядчества и сектантства на рубеже XIX-XX вв., рассматривает полемику по вопросам веротерпимости и религиозной свободы, развернувшуюся в правовой и общественно-политической мысли.
Основы отечественного вероисповедного законодательства были заложены в XVIII – первой половине XIX вв., в период формирования многонационального и поликонфессионального российского государства. Вероисповедное законодательство являлось, с одной стороны, средством инкорпорации в состав империи новых наций и народностей, разрешения национальных противоречий и поддержания религиозного мира, а с другой, было нацелено на укрепление позиций титульной нации, способствуя проведению политики христианизации и русификации.
Российская империя являлась классическим конфессиональным государством с законодательно оформленной системой религиозных предпочтений. Приоритетом вероисповедной политики было отстаивание интересов православия как духовной основы русского народа, как «первенствующего» и «господствующего» исповедания. Привилегии Русской православной церкви состояли в обязательной принадлежности к ней императора, ее преимущественном праве на публичное осуществление и проповедь своей веры, недопущении выходов из нее, уголовно-правовой охране ее интересов и др. Церковь была интегрирована в систему государственного управления в качестве одного из учреждений и выполняла целый ряд государственных функций (запись актов гражданского состояния, преподавание Закона Божьего в учебных заведениях и др.). Она управлялась Святейшим Синодом, возглавляемым светским чиновником – обер-прокурором, обладавшим неограниченными прерогативами в области церковного управления, вторгавшимся во внутрицерковные дела и нарушавшим канонические основы самоуправления Русской православной церкви.
Вероисповедная политика Российской империи имела на различных исторических этапах свое специфическое содержание. Но общий вектор ее развития составляла тенденция к расширению веротерпимости, служившей средством интеграции в состав империи новых наций и народностей. Веротерпимость как принцип государственной политики по отношению к инославным и иноверным исповеданиям заключалась в том, что государство узаконивало отдельные нормы их канонического, брачно-семейного и наследственного права, включало их в общественно-экономическую и правовую жизнь (например, причисление инославного духовенства к привилегированному духовному сословию), признавало их религиозные традиции (многоженство, совершение хаджа и другие значимые элементы образа жизни мусульман и др.).
Веротерпимость, вместе с тем, не означала равенства правового положения конфессий. Проведенный анализ Свода законов Российской империи показал, что у каждой конфессии имелся свой объем прав, привилегий и ограничений. Управление инославными и иноверными конфессиями являлось составной частью системы административного управления и находилось под контролем государственного ведомства – Департамента духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел.
Все религиозные объединения выстраивались законодательством в иерархическую систему, располагались на разных ее уровнях. Конфессии одного и того же уровня также различались своей правоспособностью, политическим и имущественным положением.
Вторую ступень в правовой иерархии религий, после Русской православной церкви, занимали терпимые признанные исповедания, к которым относились христианские (инославные) конфессии (католики, лютеране, армяно-грегориане и др.), а также нехристианские конфессии (мусульмане, буддисты, иудаисты) и язычники. Вероисповедными обществами третьего уровня признавались терпимые, но непризнанные российским правом религиозные объединения. К ним относились старообрядцы и отдельные секты. На последней ступени правовой «лестницы исповеданий» находились нетерпимые и непризнанные религиозные группы – отдельные старообрядческие толки и согласия, а также секты, признанные государством «вредными» и открыто «враждебными». Их правовой статус был неопределенным, они всячески притеснялись, вплоть до совершенного запрещения.
Среди неправославных христиан наиболее привилегированными были лютеране, среди нехристианских конфессий – магометане. Из иноверцев в наибольшей мере были ограничены в правах евреи (иудеи). Законодательство о евреях носило дискриминационный характер, ограничивая их в свободе передвижения и расселения по территории империи, выборе занятий, имущественных правах. Существенно уступали «терпимым» исповеданиям в объеме своих религиозных прав старообрядцы. Законодательство именовало их «раскольниками», не признавало их религиозные общества, не дозволяло им иметь своих духовных учреждений, организовывать монашеские скиты и обители, совершать крестные ходы и процессии и др.
Конфессиональные границы находились под жестким контролем правительственных органов, возможности перехода из одного вероисповедания в другое были существенно ограничены. Право личности на религиозное самоопределение, в том числе на внеконфессиональное состояние, законодательством не признавалось.
В ходе освоения источниковой базы было выяснено, что по мере развития правового сознания и политической культуры российского общества устои конфессионального государства, основывавшегося на системе веротерпимости, все менее устраивали его. Неравноправный статус различных вероисповеданий рассматривался как ослаблявший политический режим и целостность государства, а зависимость Церкви от государства – как снижавшая авторитет обоих институтов. Усиливалась аргументация в пользу того, что на смену законодательным мерам по консервации веротерпимости должны прийти шаги в направлении свободы вероисповеданий и свободы совести.
Свои предложения по модернизации религиозного законодательства представили либеральные правоведы М.А. Рейснер, С.В. Познышев, С.А. Котляревский и др. Перспективы его развития они связывали с изменением функции государства в регулировании жизнедеятельности вероисповеданий. Государство, по их мнению, было призвано не стеснять религиозную свободу населения, предписывая или запрещая какие-либо религиозные верования, а охранять каждое из них, предоставить всем вероисповеданиям на территории империи равные правовые возможности для саморазвития. Религиозные убеждения человека не подлежали контролю со стороны государства до тех пор, пока они не выражались в каком-либо неправомерном деянии. Ученые-юристы подготовили теоретическую базу для законодательного обеспечения свободы совести, которая признавалась ими назревшей потребностью нравственного развития личности и значимым конституционным правом.
Призыв к установлению свободы совести явился лозунгом религиозно-общественного движения начала XX века. Впервые он был озвучен на миссионерском съезде в Орле в 1901 г. М.А. Стаховичем. В дальнейшем поддержан С.М. Волконским, Д.С. Мережковским, В.В. Успенским и другими на Религиозно-философских собраниях в 1901-1902 гг. В ходе дискуссий по актуальным религиозным вопросам значительная часть церковных и общественных деятелей признали свободу совести необходимым условием оздоровления общественной жизни, указали на несоответствие структуры церковного управления каноническому праву Русской православной церкви.
Во второй главе диссертации – «Разработка религиозного законодательства в 1904-1906 гг.», включающей в себя три параграфа, анализируется процесс разработки комплекса нормативных правовых актов, нацеленных на установление в России свободы вероисповеданий, выясняется их влияние на религиозную ситуацию в стране.
Характеризуется эволюция воззрений на вероисповедный вопрос правительственного кабинета, заявлявшего первоначально о необходимости следовать прежним курсом веротерпимости, внеся в него лишь некоторые поправки (Манифест 26 февраля 1903 г. и указ 12 декабря 1904 г. «О предначертаниях к усовершенствованию государственного порядка»). Выявляются причины, побудившие Комитет министров под руководством С.Ю. Витте, на которого возлагалась реализация указа 12 декабря 1904 г., обратиться в январе – марте 1905 г. к более глубокому реформированию вероисповедного законодательства. Главным фактором признается архаичность религиозных законов, осознанная правящей бюрократией. С началом Первой русской революции в ее среде крепло убеждение, что принуждение в области веры и насильственное удержание кого-либо в своем вероисповедании недопустимо.
Главным результатом указа 17 апреля 1905 г., хотя и именовавшегося указом «Об укреплении начал веротерпимости», однако фактически означавшего установление в стране свободы вероисповеданий, диссертантом признается юридическое закрепление права личности изменять свое вероисповедание и выходить из православия. Переходы в рамках христианских исповеданий разрешались в законодательном порядке, переходы в иноверие, как противоречившие «истинности высоких начал, лежащих в основе веры Христовой», юридического признания не получили, однако допускались.
Материалы исследования свидетельствуют, что опасения широкого круга церковных и государственных деятелей, что введенное Указом 17 апреля 1905 г. право выбора вероисповедной принадлежности и выхода из православия обернется для него крахом, на практике не подтвердились. Свободой выхода из Православной церкви воспользовались преимущественно те, кто принадлежал к ней лишь формально: униаты Западного края, переходившие в католичество, латыши, отпавшие в протестантизм, крещеные татары приволжских губерний, переходившие в мусульманство, раскольники и сектанты. Число вероисповедных переходов в большинстве коренных российских губерний измерялось долями процента. Возросло число последователей западных рационалистических сект: баптисты, евангельские христиане и др. Однако абсолютная численность сектантов в составе населения страны оставалась ничтожной: 0,25% на 1 января 1912 г. Расширение веротерпимости не обернулось для Православной церкви потерей влияния у населения.
Положительно следует оценить распространение на старообрядцев и сектантов, исключая последователей «изуверных сект», принципов веротерпимости, закрепление за старообрядцами ряда привилегий, относимых ранее к инославным и иноверным религиозным исповеданиям (свобода богослужения, преподавания, сооружения молитвенных домов и др.). Указ 17 апреля 1905 г. существенно укрепил правовой статус старообрядческих и сектантских общин, переведя их в категорию признанных терпимых религиозных объединений. Принятые в их отношении правовые меры способствовали развитию толерантности в русском обществе, воспитанном в убеждении о вреде раскола и необходимости борьбы с ним.
Продолжением процесса правового оформления религиозных групп, вышедших из недр Православной церкви, явился Указ 17 октября 1906 г. «О порядке образования и действия старообрядческих и сектантских общин», определивший порядок создания и деятельности старообрядческих и сектантских общин и наделивший их правом свободного и открытого отправления своих религиозных обрядов. При этом правоспособность старообрядческого прихода и сектантской общины во многих отношениях превосходила полномочия православного прихода, что вызывало справедливые замечания православного духовенства о необходимости реформирования основ приходской жизни в Русской православной церкви.
В числе позитивных результатов Указа 17 апреля 1905 г. необходимо отметить расширение прав инославных конфессий, обещание улучшения правового положения мусульман и буддистов (ламаитов). Все эти меры имели целью ликвидировать правовую неравноправность религиозных обществ Российской империи.
Указ 17 апреля 1905 г. активизировал религиозное реформаторство. Он вывел из тени вопросы (мусульманский, буддистский, протестантский, старообрядческий и др.), которые стояли в империи весьма остро, но о которых не принято было говорить. Большое число проблем, затрагивавших эти религиозные конфессии, было рассмотрено в ходе работы Особого совещания А.П. Игнатьева. Несмотря на то, что Совещание было закрыто императором, не завершив своей деятельности, оно аккумулировало и обстоятельно проработало, с привлечением суждений представителей научного сообщества, значительный объем материалов о правовом статусе религиозных конфессий, которые стали базой для дальнейшего правительственного законотворчества.
Важным следствием Указа 17 апреля 1905 г. явилась реформа уголовного законодательства, начавшаяся 14 марта 1906 г. введением в действие главы о религиозных преступлениях Уголовного уложения 1903 г. Реформа выражалась в отмене уголовной репрессии за отпадение от христианства (в том числе и от православия) и сокращении ее в случае «совращения» из христианства (в том числе и из православия). Совращение считалось теперь преступлением только в случае, если оно сопровождалось обманом или насилием; совращение с помощью убеждения являлось не наказуемым.
Вместе с тем Указ «Об укреплении начал веротерпимости» полностью не снимал религиозную напряженность и не решал всего спектра проблем, связанных с установлением вероисповедной свободы. Он не затрагивал правового положения наиболее дискриминируемой в российском законодательстве конфессии – иудаизма, не допускал вневероисповедного состояния. Указ не устанавливал паритета между признанными государством вероисповеданиями и вероучениями, сохраняя первенствующие позиции Русской православной церкви по большинству направлений религиозной жизни, в том числе при проведении миссионерской деятельности.
Большое значение для развития правосознания российского населения имела связанная с разработкой Указа 17 апреля 1905 г. религиозная амнистия – облегчение участи лиц, осужденных за религиозные преступления (освобождение их из тюрем, снижение сроков наказаний и др.). Большой резонанс в общественных кругах вызвали отмена административных распоряжений, стеснявших свободу вероисповедания, допущение браков между представителями разных исповеданий.
Вехами на пути установления религиозной свободы стали Манифест 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка» и Основные законы 23 апреля 1906 г., подтвердившие намерение верховной власти воплотить в жизнь высокие идеалы веротерпимости и свободы совести.
Комплекс реформаторских мер, проведенных царским правительством в области религиозного законодательства в 1905-1906 гг., способствовал расширению правового пространства свободного религиозного выбора подданных российского императора, являвшегося доселе чрезвычайно ограниченным, приблизил вероисповедные отношения к реалиям развивавшегося буржуазного строя, служил существенным заделом для движения страны в направлении свободы совести.
В третьей главе – «Роль Министерства внутренних дел в разработке законодательства о свободе совести», включающей в себя два параграфа, дается анализ теоретических подходов Министерства внутренних дел к реформированию религиозного законодательства, воплощенных в составленной им «Справке о свободе совести» и семи вероисповедных законопроектах, направленных на реализацию свободы совести, рассмотрена оценка их светской и церковной общественностью.
Изучение вероисповедных законопроектов кабинета П.А. Столыпина привело нас к выводу, что составлявшиеся в самый разгар Первой русской революции они явились вершиной правительственного реформаторства в религиозной сфере и значительным шагом вперед на пути либерализации правовых основ государственно-церковных отношений. Они предусматривали реализацию многих принципиальных положений, входивших в контекст понятия «религиозная свобода».
Летом 1906 г. Министерство внутренних дел предлагало ввести в России полную свободу совести в современной трактовке этого понятия. Особое значение имело признание таких принципов религиозной свободы, отвергавшихся предшествующей законодательной и правоприменительной практикой, как свобода переходов из одного вероисповедания в другое, равенство всех религий в богослужении, совершении обрядов, проповеди своего учения, право на внеконфессиональное состояние, возможность установления гражданских метрикации, брака, присяги и погребения, отмена всех правовых ограничений по вероисповедному признаку. Нормотворческие предложения Министерства внутренних дел разрушают сложившиеся стереотипы о реакционном настрое представителей правительственной бюрократии в вопросах реализации веротерпимости и свободы совести.
Между тем осуществленный нами сравнительный анализ дальнейших редакций вероисповедных законопроектов Министерства внутренних дел свидетельствует о зависимости отношения бюрократической элиты к расширению свободы вероисповеданий от состояния революционного движения. По мере стабилизации политической обстановки в стране Министерство внутренних дел стало занимать более консервативную позицию по вопросам реформы религиозного законодательства. Существенное влияние на него оказала позиция Святейшего Синода Русской православной церкви, выступавшего за сохранение прежних прерогатив Православной церкви в религиозной сфере, основанных во многих случаях на ограничении прав неправославных исповеданий. В итоге, на стадии обсуждения законопроектов в Совете министров в феврале 1907 г. из них были исключены положения о введении внеконфессионального состояния, гражданских метрикации, браков, присяги и погребений, отмене политических и гражданских ограничений по вероисповедному признаку, составлявшие правовой контекст свободы совести летом 1906 г.
Несмотря на то, что вероисповедные законопроекты в их окончательной редакции не признавали принципов светского государства и его важных атрибутов, Министерство внутренних дел, а затем и Совет министров удовлетворили многие принципиальные требования конфессий. Переход из одного вероисповедания в другое, занимавшее в установленной государством иерархии религий равное или более высокое место, должен был происходить теперь свободно, без разрешения властей. Свободный переход из христианской веры в нехристианскую, хотя юридически и не признавался, но допускался. Всем разрешенным в России религиозным обществам предоставлялось право пропагандировать свое вероучение. Существенной либерализации подверглось брачное право: отменялись ограничения на смешанные браки, добрачные подписки при смешанных браках православных с иноверцами и др. Все эти меры призваны были составить правовой каркас реализации сквозной идеи правительственной власти – введения в стране свободы совести, служить ее дальнейшему развитию.
Законопроекты, реализующие правительственную концепцию вероисповедного реформирования, вызвали бурную дискуссию в общественных кругах. Она продемонстрировала отсутствие у власти должной общественной поддержки, а также радикализацию политических симпатий российского общества. Правительственные критики «слева» (публицист С.П. Мельгунов, либеральные правоведы В.Д. Набоков и С.А. Котляревский и др.) призывали кабинет П.А. Столыпина к осуществлению полноценной свободы совести и к созданию светского государства. Правительство к этому явно не было готово. Критики власти «справа» (публицист Л.А. Тихомиров, правовед И.С. Бердников, правые национально-патриотические организации и др.) рекомендовали ей вернуться к прежней системе веротерпимости, чего руководимый П.А. Столыпиным Совет министров, за исключением отдельных его представителей, также не желал.
Рассмотрение преобладающих оценок вероисповедных законопроектов Министерства внутренних дел позволило нам выявить в русском обществе два основных типа правосознания. Первый – традиционалистский – выражался в критике законопроектов за существенное отклонение от прежней политики веротерпимости, нарушение традиционных прерогатив Православной церкви, за стремление уравнять православие не только с инославными христианскими исповеданиями, но и с иноверными религиями. Второй тип правосознания – либеральный – состоял в убеждении о необходимости осуществления в России принципов свободы совести в той степени, в которой это нашло отражение в законодательстве западноевропейских государств, вплоть до отделения церкви от государства и наделения равными правами представителей различных вероисповеданий.
Дискуссии по вопросам реализации в отечественном законодательстве принципов веротерпимости и свободы совести явились отражением переходного периода в политическом развитии Российского государства, вставшего на путь модернизации государственного и общественного строя на основе ценностей конституционализма, гражданской свободы и демократии.
В четвертой главе – «Вопросы правового положения религиозных объединений в деятельности представительных учреждений и Временного правительства», состоящей из четырех параграфов, анализируется правотворчество представительных органов власти и Временного правительства, направленное на реформирование вероисповедного законодательства России.
В работе рассмотрены программные положения по конфессиональному вопросу ведущих политических партий, работавших в Государственной думе. Взяв за основу наиболее распространенную в современной науке классификацию политических партий начала XX в., согласно которой они разделяются на три крупных блока, представлявших три основных направления общественно-политической мысли: консервативно-монархическое, либеральное и социалистическое, диссертант характеризует сконструированные ими три основные концепции государственно-церковных отношений.
Первая концепция – монархическая, была предложена правыми партиями (Союз русского народа, Русский народный союз имени Михаила Архангела и др.). Они выступали за проведение политики веротерпимости, сохранение конфессионального государства и неравенства религий. В выстроенной ими иерархии конфессий объем прав отдельных вероисповеданий определялся политическим значением народностей, исповедовавших эти веры, их лояльностью по отношению к титульному русскому народу. К числу дружественных религий причислялось мусульманство, откровенно враждебных – иудаизм. Правые были сторонниками ужесточения ограничительного законодательства в отношении евреев, сохранения черты еврейской оседлости, лишения евреев политических, гражданских и имущественных прав.
Инвариантом монархической модели была концепция вероисповедной политики, предложенная Всероссийским национальным союзом. Идеологи христианского государства, националисты провозглашали государственной национальной религией Православие и высказывались за сохранение ее законодательно установленных преимуществ, прежде всего монополии на публичную проповедь и миссионерство. Однако не идеализировали состояние Православной церкви, призывали к ее реформированию на канонических принципах, усматривали опасность ее позициям со стороны конкурирующих христианских вероучений. Выступали против легализации перехода из христианства в нехристианские вероисповедания. Предлагали уравнять в правах с инославными религиозную общину старообрядцев – «хранительницу исконно русских традиций».
Либеральные партии (Народной свободы, Союз 17 октября, мирного обновления, прогрессистов) выдвигали буржуазную концепцию государственно-церковных отношений, высказывались за всемерную их демократизацию, осуществление свободы совести. Будучи приверженцами правового государства и гражданского общества, они провозглашали равенство всех граждан без различия пола, национальности и вероисповедания.
Социалисты (РСДРП, социалисты-революционеры, социалистические национальные партии) выступали идеологами свободы совести и светского государства, национально-конфессионального равноправия, признания церковных и религиозных общин частными союзами, а самой религии – частным делом каждого гражданина, светского характера образования.
В результате анализа партийных программ делается вывод, что значительная часть партийно-политической элиты выступала за установление свободы совести, что породило высокий накал дискуссий по конфессиональным вопросам в заседаниях представительного органа власти.
В Государственной думе I и II созывов лидерами законотворческих работ в области осуществления свободы совести явились фракции Партии народной свободы и Союза 17 октября. Кадеты внесли в I Думу в мае 1906 г. «Основные положения законопроекта о свободе совести» и «Основные положения законопроекта о гражданском равенстве», во II Думу в мае 1907 г. – законопроект «Об отмене ограничений в правах, связанных с национальностью или вероисповеданием». Октябристы представили во II Думу «Основные положения по вопросу об отношении государства к делам веры».
Анализ указанных законопроектов показал, что кадеты и октябристы предлагали близкую концепцию государственно-церковных отношений. Свободу совести они трактовали так, как это делают современные правоведы, понимая под ней право человека на свободный мировоззренческий выбор, определение отношения к религии, право иметь как религиозные, так и нерелигиозные убеждения. Для обеих фракций были неприемлемы ограничения в правах в зависимости от вероисповедной принадлежности. Они призывали к коренной реформе действующего законодательства, в особенности уголовного, в направлении создания населению правовых гарантий пользования религиозной свободой. Обе фракции полагали, что религиозным обществам следовало создать условия для достойного существования и закономерного развития, мирного сосуществования друг с другом, предоставить им возможности для самоуправления. Органы власти не должны были при этом вмешиваться в их внутреннюю жизнь, ограничиваясь наблюдением за законностью их действий. Октябристы, и в этом была их особенность, высказывались за сохранение государственного статуса Русской православной церкви, ее исключительное право на открытое распространение своего учения, однако призывали к ее реформированию, развитию ее выборного и соборного начал.
Думское законотворчество явилось импульсом к правительственной работе. Положения кадетского законопроекта о свободе совести нашли отражение в законопроектах, составленных Министерством внутренних дел и внесенных в Государственную думу II созыва 10 марта 1907 г. Сложившаяся во II Думе ситуация с точки зрения подготовки реформы религиозного законодательства оценивается диссертантом как перспективная, поскольку наметилось взаимодействие исполнительной и законодательной ветвей власти по вероисповедным вопросам, получившее продолжение в III Думе.
Вероисповедное законотворчество Государственной думы III созыва признается диссертантом наиболее результативным. Для разработки законопроектов по вероисповедным вопросам в Думе было сформировано три комиссии: по делам православной церкви, по старообрядческим вопросам и по вероисповедным делам. Существовали также частные вероисповедные комиссии при фракциях Партии народной свободы и Союза 17 октября.
Законотворчество Думы III созыва было нацелено на коренное изменение вероисповедных отношений, предоставление населению страны права свободно избирать себе вероисповедание, переходить в любое вероисповедание или вероучение (как христианское, так и нехристианское), принадлежность к которому не была уголовно наказуемой. Планировалось отменить монопольное право Православной церкви на религиозную пропаганду, предоставить возможность учреждать старообрядческие общины явочным порядком, без предварительного разрешения власти.
Однако для проведения в жизнь своих законодательных предложений Думе недостало поддержки исполнительной власти, начавшей в октябре 1909 г. свертывание вероисповедных реформ, а также Государственного совета, следовавшего в фарватере правительственной политики. Только в двух случаях (законопроекты «Об упорядочении гражданско-правового положения старообрядцев, браки которых не записаны в метрические книги» и «Об издании правил относительно секты мариавитов») взаимодействие двух законодательных палат завершилось принятием законов.
Государственная дума IV созыва реформаторским потенциалом ее предшественницы в вероисповедном вопросе не обладала. Она не пользовалась поддержкой правительства, отзывавшего из нее свои законопроекты с целью согласования их «с каноническими установлениями и интересами» Православной церкви, а также Св. Синода, стремившегося перетянуть на себя законодательную инициативу в вероисповедных вопросах. К числу ее достижений следует причислить внесение 3 декабря 1912 г. кадетского законопроекта «О свободе совести», в точности повторявшего проект I Думы, 11 февраля 1916 г. – законопроекта «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений», проектировавшего изъятие из законодательства норм, стеснявших в правах инославных и иноверных российских подданных.
Результаты деятельности Государственной думы показали, что в условиях отсутствия сотрудничества двух ветвей власти – законодательной и исполнительной плодотворная работа по реформированию религиозного законодательства была невозможной. Правительство обвиняло Думу в чрезмерно формализованном, отвлеченно теоретическом подходе к вероисповедному вопросу, в недостаточном учете интересов господствующей Православной церкви, выражаемых Синодом, пыталось провести демаркационную линию между прерогативами представительного органа власти и Синода в вопросах церковного законодательства.
Причина разногласий состояла в том, что правительство и Государственная дума придерживались разных концепций вероисповедной реформы. Правительственный кабинет отстаивал тогда идеологию конфессионального государства, приоритетные позиции в котором принадлежали Православной церкви, тогда как Дума высказалась за паритетную систему, предполагавшую равноправие конфессий. Уступать никто из участников законотворческого процесса не хотел, поэтому думские законодательные инициативы «вязли» в Государственном совете, теряли в многочисленных согласительных комиссиях свое реформаторское содержание и в итоге сходили на нет.
Законотворческая деятельность Государственной думы подготовила почву для реализации либерального проекта реформирования государственно-церковных отношений, в короткий срок осуществленного Временным правительством. К разработке нового религиозного законодательства в феврале – октябре 1917 г. были привлечены лучшие представители российской академической и партийно-политической элиты, известные церковные деятели. Была признана свобода совести и вероисповеданий, легализовано внеконфессиональное состояние и свобода вероисповедных переходов, отменены политические и гражданские ограничения по вероисповедному признаку, значительно расширены гражданская и имущественная правоспособность инославных и иноверных конфессиональных групп и др.
Большое значение в ходе вероисповедного реформирования имело образование Министерства исповеданий – единого государственного ведомства, осуществлявшего управление всеми конфессиями, включая и Русскую православную церковь, и олицетворявшего на практике идею их равноправия. В целом Временное правительство осуществляло концепцию внеконфессионального государства. Она отвечала потребностям времени и интересам преобладающей части религиозных объединений. Однако взятый поначалу Временным правительством крен в сторону установления равного статуса религиозных объединений в государстве был вскоре несколько откорректирован в сторону учета «исторически-первенствующей» роли Русской православной церкви среди других исповеданий.
В заключении подведены итоги исследования, сформулированы его основные выводы, даны рекомендации по совершенствованию религиозной политики государства.
Взаимоотношения государства и религиозных объединений в Российской империи базировались на концепции конфессионального государства. Российское законодательство выстраивало систему иерархии религиозных конфессий, объем привилегий которых определялся политическим значением национальных единиц, исповедовавших указанные веры. Первенствующей и господствующей религией считалось Православие, что проявлялось в особом покровительстве ей российских законов, ее монопольном праве на миссионерскую деятельность, запрете выхода из нее в иное исповедание и др.
В условиях авторитарной политической традиции правящая элита рассматривала Русскую православную церковь как религиозную проекцию государства. Ее трактовали, в первую очередь, как орудие для властвования, как гарант общественного порядка и государственной целостности, и лишь затем как институт, несущий высшее знание – истину христианства. Поэтому всякая попытка нивелирования правового неравенства конфессий сводилась к мерам частного порядка при сохранении приоритетных позиций РПЦ.
Рубежными вехами реформирования вероисповедных отношений стали Указы 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» и 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка», а также 17 октября 1906 г. «О порядке образования и действия старообрядческих и сектантских общин». Результатами указа 17 апреля стали признание права личности на вероисповедные переходы в рамках христианства, повышение статуса старообрядческих и сектантских общин, легализация их духовенства, предоставление им права свободного отправления треб. Важным следствием указа 17 апреля 1905 г. явилась модернизация уголовного законодательства в марте 1906 г., отмена статей, предусматривавших суровые санкции за отпадение от православия в другое христианское вероисповедание, а также за отступление от христианства в нехристианскую веру. Вместе с тем Указ 17 апреля 1905 г. религиозной картины в империи существенно не изменил. Число переходов из православия в другие религии в коренных губерниях России было незначительным.
Манифест 17 октября 1905 г. провозглашал свободу совести в качестве основополагающего принципа государственной политики. Указ 17 октября 1906 г. предоставлял лицам, отпавшим от православия, право открыто исповедовать свою религию и объединяться в религиозные общества, легализовал старообрядческие и сектантские общины, а также их вероучения.
Вероисповедные указы 1905-1906 гг. привели к существенной либерализации правоприменительной практики. Освобождались лица, осужденные за религиозные преступления, стали допускаться браки между представителями разных вероисповеданий, упростилась процедура вероисповедных переходов и др.
В период 1906 г. – Февраля 1917 г. содержание вероисповедной реформы было определено в законодательных предложениях Министерства внутренних дел, Совета министров, Государственной думы и Государственного совета. Исполнительные и представительные органы власти предлагали и реализовывали различные варианты решения вероисповедного вопроса.
Министерство внутренних дел под руководством П.А. Столыпина предлагало паллиативный вариант вероисповедной реформы, основанный на осуществлении идеи религиозной свободы в условиях конфессионального государства. По мере ослабления накала революционных выступлений в начале 1907 г. оно стало занимать более консервативную позицию, исключив из своих законопроектов важные составляющие свободы совести – юридическое признание внеконфессионального состояния, гражданских браков и метрикации и др. В своем итоговом варианте вероисповедная реформа П.А. Столыпина заключалась в изъятии из законодательства наиболее дискриминационных с точки зрения религиозной терпимости статей, улучшении правовых условий жизнедеятельности терпимых исповеданий и предоставлении им права пропаганды своих вероучений, заметной либерализации брачно-семейного права.
Внесенные в Государственную думу правительственные законопроекты вызвали противодействие думских фракций, как правых, так и центристских и леворадикальных. Консерваторы критиковали их за то, что они содержали слишком широкие уступки религиозной свободе. В умах поборников свободы совести из левых думских фракций провозглашенная Столыпиным идея христианского государства воскрешала знакомые картины религиозных гонений.
Изучение законотворческой деятельности Государственной думы четырех созывов позволило выявить три концепции реформирования правового положения вероисповеданий – монархическую, либеральную и социал-демократическую. Первая была высказана монархическими партиями и группами, вторая – представителями Партии народной свободы, третья – социалистами. Свидетельствуя о кризисе первой концепции, построенной на идее конфессионального государства, думские дискуссии не привели политические группы к консенсусу в решении религиозного вопроса. Между тем ход и характер обсуждения вероисповедных законопроектов в Государственной думе свидетельствовали, что реформирование государственно-церковных отношений являлось назревшим требованием российской жизни.
Либеральная концепция вероисповедной реформы нашла отражение в проекте Партии народной свободы, представленном в Думу I и IV созывов. В ее основу было положено новое для российского законодательства право религиозного самоопределения личности. Закрепляя за гражданами России свободу совести, законопроект освобождал их от ограничений в правах за религиозные убеждения, признавал за вероисповедными обществами свободу в отправлении богослужений, в проповеди и распространении учений.
Наиболее радикальный вариант, предложенный социалистами, связывал осуществление свободы совести с преобразованием самодержавия в демократическую республику с последующим отделением церкви от государства.
Либеральная концепция реформирования религиозного законодательства стала реализовываться с приходом к власти Временного правительства, которое за короткий период законодательно обеспечило гражданам России свободу совести, свободный переход из одного вероисповедания в другое, отменило ограничения в правах за религиозные убеждения, узаконило внеконфессиональное состояние.
Специалисты в области государственно-церковных отношений указывают сегодня на необходимость повышения уровня религиоведческой и правовой подготовки работников данной сферы, а также связанных с ней сотрудников судебных и административных органов. Надеемся, что наше исследование, отразившее состояние правового регулирования вероисповедных отношений в переломный для России период политических реформ начала XX века, будет подспорьем в этой работе. Оно показывает, что неразрешенность вероисповедного вопроса ведет к ослаблению основ стабильной жизнедеятельности политической системы общества.
Основные положения диссертационного исследования отражены в 45 научных работах общим объемом 55,9 п.л., из них: 2 монографии (33,2 п.л. – 59,4%), одна глава в учебнике и одна глава в коллективной монографии, 14 статей в научных изданиях, рекомендованных перечнем ВАК (7 п.л. – 12,52%), 27 статей опубликованы в других научных изданиях. 4 статьи выполнены в соавторстве (4,15 п.л. – авторство не разделено).
Монографии:
1. Сафонов А.А. Правовой статус религиозных конфессий на рубеже XIX-XX вв. Монография. – Тамбов: Изд-во Р.В. Першина, 2006. – 10,7 п.л.
2. Сафонов А.А. Свобода совести и модернизация вероисповедного законодательства Российской империи в начале XX века. Монография. – Тамбов: Изд-во Р.В. Першина, 2007. – 22,5 п.л.
Статьи, опубликованные в ведущих рецензируемых
научных журналах, рекомендованных перечнем ВАК:
3. Сафонов А.А. Свобода совести в общественно-политической и правовой мысли России в конце XIX – начале XX вв. // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Серия «Общественные науки». – 2005. – №3. – 0,7 п.л.
4. Сафонов А.А. Е.А. Вишленкова: Заботясь о душах подданных: религиозная политика в России первой четверти XIX века. Саратов, 2002. 444 с. // Отечественная история. – 2005. – №5. [Рецензия]. – 0,4 п.л.
5. Сафонов А.А., Туманова А.С. Гражданские свободы в законотворческой деятельности Государственной думы императорской России // Известия высших учебных заведений. Правоведение. – 2006. – №3. – 1 п.л. (авторство не разделено)
6. Сафонов А.А. Правовой статус иноверных вероисповеданий в Российской империи на рубеже XIX-XX веков // Известия Тульского государственного университета. Серия «Актуальные проблемы юридических наук». – 2006. – Вып.15. – 0,4 п.л.
7. Сафонов А.А., Туманова А.С. Гражданское общество как аналитическая категория для исследования состояния общества позднеимперской России: новое прочтение старой дискуссии // Вестник Тамбовского государственного университета. Серия «Гуманитарные науки». – 2006. – Вып. 3 (43). – 0,5 п.л. (авторство не разделено)
8. Сафонов А.А. Правовое положение старообрядчества на рубеже XIX-XX веков // Вестник Тамбовского государственного университета. Серия «Гуманитарные науки». – 2006. – Вып. 4(44). – 0,3 п.л.
9. Сафонов А.А. Регулирование деятельности инославных и иноверных вероисповеданий Министерством внутренних дел // Вестник Костромского государственного университета им. Н.А. Некрасова. – 2006. – Т. 12. – № 5. – 0,3 п.л.
10. Сафонов А.А. Правовой статус Русской православной церкви в XIX – начале XX вв. // «Черные дыры» в Российском законодательстве. – 2007. – № 2. – 0,4 п.л.
11. Сафонов А.А. Реформирование вероисповедного законодательства Российской империи в начале XX в. // Право и политика. – 2007. –№ 2. – 0,8 п.л.
12. Сафонов А.А. Концепция свободы совести М.А. Рейснера // Религия и право. – 2007. – № 2. – 0,4 п.л.
13. Сафонов А.А. Генезис вероисповедной политики Российского государства, конец XVIII – начало XX вв. // История государства и права. – 2007. – № 2. – 0,4 п.л.
14. Сафонов А.А. Проблемы свободы совести и вероисповеданий в общественных дискуссиях начала XX в. // Известия высших учебных заведений. Правоведение. – 2007. – № 2. – 0,6 п.л.
15. Сафонов А.А. Модернизация уголовного законодательства о религиозных преступлениях в Российской империи в начале XX века // Вестник Московского университета МВД России. – 2007. – № 1. – 0,3 п.л.
16. Сафонов А.А. Вероисповедное законодательство Временного правительства // Известия высших учебных заведений. Поволжский регион. Серия «Общественные науки». – 2007. – № 4. – 0,5 п.л.
Публикации в коллективных монографиях и учебниках:
17. Сафонов А.А. Государство и право России в период Первой мировой войны (1900-1914 гг.) // История отечественного государства и права: Учебник / Под ред. д.ю.н., заслуж. деятеля науки РФ, проф. Р.С. Мулукаева. – М., 2006. – 37,5/1 п.л.
18. Сафонов А.А., Туманова А.С. Формирование культуры самоорганизации российского общества, последняя треть XVIII – начало XX вв. // Эволюция политической и правовой культуры России. Региональные особенности и влияние европейского фактора. Ч.3. Эволюция государственных институтов как фактор развития политической и правовой культуры: историческая перспектива и региональный аспект. АНО: «ИНО-Центр», НовГУ, НовМИОН. – Великий Новгород, 2006. – 25/2 п.л. (авторство не разделено).
Статьи, опубликованные в материалах международных, всероссийских, региональных конференций, «круглых столов», семинаров
19. Сафонов А.А. Реформа уголовного законодательства Российской империи в сфере религиозных отношений в начале XX века // Актуальные проблемы уголовного законодательства и правоприменительной практики: Мат-лы межрегион. науч.-практ. конф. 27 февраля 2002 г. – Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2002. – 0,8 п.л.
20. Сафонов А.А. Религиозные преступления в уголовном законодательстве Российской империи в начале XX века // «200 лет МВД России»: Мат-лы всеросс. науч. конф. – Уфа: Изд-во УЮИ МВД России, 2002. – 0,5 п.л.
21. Сафонов А.А. Вопросы правового положения религиозных конфессий в деятельности МВД России в начале XX в. // 200 лет МВД России: Мат-лы межвуз. науч.-практ. конф. 5 ноября 2002 г. – М.- Руза: МосУ МВД России, 2002. – 0,5 п.л.
22. Сафонов А.А. Реформа уголовного законодательства о религиозных преступлениях в России начала XX века // Государство, право, общество: современное состояние и проблемы развития: Мат-лы межвуз. науч.-практ. конф. (26-27 ноября 2002 г., г. Липецк). Ч. II. – Липецк: ЛГТУ, 2003. – 0,25 п.л.
23. Сафонов А.А. Религиозное законодательство как фактор региональной безопасности в Российской империи в начале XX века // Проблемы региональной безопасности: Мат-лы межвуз. науч.-практ. конф. – Смоленск, 2003. – 0,4 п.л.
24. Сафонов А.А. Социальное поведение населения окраин Российской империи после издания Указа 17 апреля 1905 г. о веротерпимости: исторический аспект (на примере Западного края) // Историческая психология, психоистория, социальная психология: общее и различия: Мат-лы XV Междунар. науч. конф. 11-12 мая 2004 г. – СПб., 2004 г. – 0,3 п.л.
25. Сафонов А.А. Указ 17 апреля 1905 г. о веротерпимости в оценке С.П. Мельгунова // Государство, право, общество: история и современное состояние. Мат-лы межрегион. науч. конф. 27 февраля 2004 г. – Тамбов, 2004. – 0,3 п.л.
26. Сафонов А.А. Либеральная публицистика о перспективах введения свободы совести в России в начале XX в. // Провинциальное духовенство дореволюционной России: Сб. науч. трудов Всеросс. заоч. конф. – Тверь: Тверской государственный университет, 2005. – Вып.1. – 0,5 п.л.
27. Сафонов А.А. Преступления религиозного характера и законодательство по борьбе с ними в Российской империи в начале XX века // Региональная преступность: состояние, проблемы и перспективы борьбы. Мат-лы междунар. науч.-практ. конф. – Курск, 2005. – 0,5 п.л.
28. Сафонов А.А. Религиозное законодательство как фактор общественной безопасности в Российской империи в начале XX века // Актуальные проблемы деятельности органов внутренних дел по обеспечению общественной безопасности: Мат-лы межвуз. науч.-практ. конф. – Белгород, 2005. – 0,5 п.л.
29. Сафонов А.А. Правовое регулирование деятельности религиозных конфессий и организаций в Российской империи начала XX века // Социально-правовые основания государственной власти России. Мат-лы Междунар. научн.-теор. конф. – СПб., 2005. – 0,25 п.л.
30. Сафонов А.А. Указ 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» и его значение // Актуальные проблемы формирования профессиональной компетентности и культуры сотрудников правоохранительных органов: Мат-лы международ. науч.-практич. конф. 6 октября 2006 г. – Брянск, 2006. – 0,3 п.л.
31. Сафонов А.А. Государственно-церковные отношения в Российской империи: историко-правовой аспект // Правовые состояния и взаимодействия: историко-теоретический, отраслевой и межотраслевой анализ: Мат-лы VII междунар. науч.-теорет. конф. 1-2 декабря 2006 г. – СПб.: С.-Петербургский университет МВД России, 2006. – Ч. II. – 0,35 п.л.
Публикации в сборниках научных статей
32. Сафонов А.А. Вопросы правового положения религиозных организаций в деятельности Особого совещания по делам веры А.П. Игнатьева // Труды Тамбовского филиала Юридического института МВД России за второе полугодие 2000 года. – Вып. 3.– Тамбов: Изд-во Тамбовск. гос. техн. ун-та, 2000. – 0,4 п.л.
33. Сафонов А.А. Правительственные законопроекты о свободе совести начала XX в. и отношение к ним Святейшего Синода Русской православной церкви // Церковь и государство: XX век. – Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2002. – 1 п.л.
34. Сафонов А.А. Правовое положение религиозных конфессий Российской империи в начале XX в.: историографический и источниковедческий аспекты // Труды Тамбовского филиала Юридического института МВД России за второе полугодие 2001 года. – Вып.5. – Тамбов: ООО «Юлис», 2002. – 0,5 п.л.
35. Сафонов А.А. Веротерпимость и свобода совести в государственной политике России начала XX века // Гуманитарные науки: проблемы и решения. Сб. науч. ст. – СПб.: Изд-во «Нестор», 2003. – 0,4 п.л.
36. Сафонов А.А. Государство и церковь в России: к вопросу о реализации принципа свободы совести в отечественном законодательстве начала XX века // Труды Тамбовского филиала Московского университета МВД России за 2003 год. – Вып.7. – Тамбов, 2004. – 0,4 п.л.
37. Сафонов А.А. Концепция религиозной свободы Франческо Руффини // Труды Тамбовского филиала Московского университета МВД России за 2003 год. – Вып.7. – Тамбов, 2004. – 0,3 п.л.
38. Сафонов А.А. Епископ Тамбовский Иннокентий о проектах церковных реформ в России в начале XX века // Историко-правовой вестник. Сб. науч. ст. – Вып. 1: – Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. – 0,7 п.л.
39. Сафонов А.А. Правовые основы взаимоотношений государства и Русской православной церкви // Труды Тамбовского филиала Московского университета МВД России за 2005 год. – Вып.9. – Тамбов: Изд-во Першина Р.В. – 0,5 п.л.
40. Сафонов А.А. Указ 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» и реакция на него светской и церковной общественности // Актуальные проблемы юридической науки и практики: Сб. науч. ст. – Тамбов: Изд-во «Интеграция», 2006. – 0,4 п.л.
41. Сафонов А.А., Туманова А.С. Принцип веротерпимости в законодательной политике Российского государства, XVIII – начало XX вв. // После Бордо: Сборник материалов, вызванных к жизни международными семинарами по сравнительному социальному и трудовому праву и повященных модернизации права / Под ред. А.Ю. Саломатина. – Пенза: ИИЦ ПГУ, 2007. – 0,65 п.л. (авторство не разделено).
42. Сафонов А.А. Концепция религиозной свободы в программах либеральных и социалистических партий России в начале XX века // Гражданское общество в региональном измерении: общественные организации Тамбовской области в прошлом и настоящем. – Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2007. – 0,5 п.л.
43. Сафонов А.А. Законотворчество Государственной думы Российской империи первого созыва по обеспечению свободы совести // Историко-правовой вестник. – Вып. 2.: Сб. науч. ст. – Тамбов: Изд-во ТГУ им. Г.Р. Державина, 2007. – 0,5 п.л.
44. Сафонов А.А. Старообрядцы и сектанты после Указа 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости» // Труды Тамбовского филиала Московского университета МВД России за 2006 год. – Вып.10. – Тамбов: Изд-во Першина Р.В. – 0,4 п.л.
45. Сафонов А.А. Инославные христианские исповедания в Российской империи на рубеже XIX – XX вв.: правовой статус, структура управления // Актуальные проблемы юридической науки в России в XX-XXI вв.: Мат-лы межвуз. науч. конф. – Тамбов: Изд-во Першина Р.В., 2007. – 0,6 п.л.
[1] Законодательство о свободе совести и правоприменительная практика в сфере его действия: Мат-лы семинаров. Ноябрь-декабрь 2000 г. / Под ред. А.В. Пчелинцева и Т.В. Томаевой. М., 2001. С. 6.
[2] Религиозные объединения. Свобода совести и вероисповедания. Религиоведческая экспертиза / Сост. и общ. ред. А.В. Пчелинцева и В.В. Ряховского. М., 2006. С. 3.
[3] Филатов С.Б. Российские традиции духовной тирании и новый закон о религии // Закон о свободе совести 1997 г.: международные нормы и российские традиции. М., 1998. С.4; Иннокентий (Павлов). «Имперский реваншизм» и свобода совести // Там же. С.46; Юззелл Л. Проблема свободы религии в современной России // Религия и общество. Очерки религиозной жизни современной России / отв. ред. и сост. С.Б. Филатов. М., 2002. С.22-32.
[4] См., например: Законодательство о свободе совести и правоприменительная практика в сфере его действия: Мат-лы семинаров. Ноябрь-декабрь 2000 г. / Под ред. А.В. Пчелинцева и Т.В. Томаевой. М., 2001; Религия в изменяющейся России: Мат-лы Всеросс. науч.-практ. конф. 11-12 мая 2004 г. / Под ред. М.Г. Писманик. Пермь, 2004 и др.
[5] Мчедлов М.П. Особенности конфессиональной социальной доктрины (к принятию «Основ социальной концепции РПЦ») // Законодательство о свободе совести и правоприменительная практика в сфере его действия… С.47-59; Бурьянов С.А., Мозговой С.А. Концепция государственно-конфессиональных отношений: от декларирования свободы совести к антиконституционной государственной политике вероисповедных ограничений // Право и политика. 2001. №6. С.25-32; Одинцов М.И. Вероисповедные реформы в России. 1985-1997 // Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. Вып.3. М., 2006. С.47-90.
[6] Государственно-церковные отношения в России. Курс лекций. М.: Изд-во РАГС, 1995; Трофимчук Н.А. Государственно-церковные отношения: сущность понятия // Религиозные организации и государство: перспективы взаимодействия. М., 1999. С.5-11; Кравчук В.В. Государственно-церковные отношения в странах Западной Европы: философско-правовой аспект. Автореф. дис. … канд. филос. наук. М., 1999; Кудрявцев А.И. Государственно-церковные отношения в России в 90-е годы XX века (конституционно-правовой аспект). Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 1999 и др.
[7] Красножен М.Е. Положение неправославных христиан по действующему русскому законодательству. Юрьев, 1901; Блосфельд Г.Э. Положение иноверцев и раскольников согласно Своду законов (по поводу Высочайшего указа 12 декабря 1904 г.). СПб., 1905; Арсеньев К.К. Свобода совести и веротерпимость. СПб., 1905; Познышев С.В. Религиозные преступления с точки зрения религиозной свободы. К реформе нашего законодательства о религиозных преступлениях. М., 1906; Айвазов И.Г. Новая вероисповедная система русского государства. М., 1908; Яковлев А. Церковная политика Государственной думы в сопоставлении с иностранными парламентами. Пг., 1915.
[8] Рейснер М.А. Государство и верующая личность. СПб., 1905; Он же. Духовная полиция в России. СПб., б.г.; Он же. Церковь и государство. Свобода и тирания в делах веры. Пг., 1917.
[9] Бердников И.С. Наши новые законы и законопроекты о свободе совести. М., 1914.
[10] Градовский А.Д. Начала русского государственного права. Ч.1. СПб., 1901; Латкин В.Н. Учебник истории русского права периода империи. СПб., 1909; Заозерский Н.А. О сущности церковного права. М., 1911; Грибовский В.М. Государственное устройство и управление Российской империи. Одесса, 1912; Тихомиров Л.А. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. М., 2003; Суворов Н.С. Учебник церковного права. М., 2004.
[11] Лялина Г.С. Либерально-буржуазное течение в баптизме (1905-1917 гг.) // Вопросы научного атеизма. М., 1966. Вып.1. С.312-340; Церковь в истории России (IX в. – 1917 г.). Критические очерки. М., 1967; Грекулов Е.Ф. Церковь, самодержавие, народ (вторая половина XIX – начало XX в.). М., 1969; Кадсон И.З. О положении Русской православной церкви в последние годы существования царизма (по материалам епархиальных отчетов) // Атеизм. Религия. Современность. Л., 1973. С.66-88.
[12] Клочков В.В. Закон и религия: от государственной религии в России к свободе совести в СССР. М., 1982; Крывелев И.А. Русская православная церковь в первой четверти XX в. М., 1982; Зырянов П.Н. Православная церковь в борьбе с революцией 1905-1907 гг. М., 1984; Фоминых Е.В. Проекты церковных преобразований в России в начале XX в.: Автореф. дис. … канд. ист. наук. Л., 1987; Останина О.В. К вопросу о реформаторстве в религиозной политике самодержавия в период первой русской революции: Деп. в ИНИОН АН СССР 19.04.1990 №4168 и др.
[13] Куров М.Н. Проблема свободы совести в дореволюционной России // Вопросы научного атеизма. Вып.27. М., 1981. С.252-273.
[14] Гальперин Б. Баптизм и революция // Наука и религия. 1987. №11. С.55-56; Лаверычев В.Я. Крупная буржуазия и старообрядческие организации в дореволюционной России // Вопросы научного атеизма. М., 1988. Вып.37. С.200-208; Зырянов П.Н. Положение о старообрядческих общинах в Государственной Думе и Государственном Совете и вопрос о свободе вероисповеданий (1906-1911) // Религия, общество и государство в XX веке. М., 1991. С.45-54; Поздеева И.В. Русское старообрядчество и Москва в начале XX в. // Мир старообрядчества. Вып.2. М., 1995. С.6-41; Трофимчук Н.А. Нетрадиционные культы в России: особенности вероучений, социальная база и проблемы взаимоотношений с государством // Государство, религия, церковь в России и за рубежом: Информационный бюллетень. М., 1995. №5. С.11-22.
[15] Дякин В.С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX – начало XX в.). СПб., 1998.
[16] Фоминых Е.В. Проекты церковных преобразований в России в начале XX века. Автореф. дис. … канд. ист. наук. Л., 1987; Останина О.В. Обновленчество и реформаторство в Российской православной церкви в начале XX века. Автореф. дис. … канд. филос. наук. Л., 1991.
17 Лиценбергер О.А. Римско-католическая и Евангелическо-лютеранская церкви в России: сравнительный анализ взаимоотношений с государством и обществом (XVIII – начало XX вв.). Дис. … докт. ист. наук. Саратов, 2005.
[18] Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики: Поляки в России и русские в Польше (XIX – начало XX в.). М., 1999.
[19] Арапов Д.Ю. Система государственного регулирования ислама в Российской империи (последняя треть XVIII – начало XX вв.). М., 2004; Он же. Императорская Россия и мусульманский мир (конец XVIII – начало XX вв.). М., 2006.
[20] Кэмпбелл Е.И. Мусульманский вопрос в России: история обсуждения проблемы // Исторические записки. М., 2001. №4 (122). С.132-157.
[21] Усманова Д. Мусульманская фракция и проблемы «свободы совести» в Государственной Думе России (1906-1917). Казань, 1999.
[22] Новая волна в изучении этнополитической истории Волго-Уральского региона: Сб. ст. Sapporo: Slavic Research Center, Hokkaido University, 2003.
[23] Шахов М.О. Старообрядчество, общество, государство. М., 1998; Ершова О.П. Старообрядчество и власть. М., 1999.
[24] Шабров И.В. Губернская администрация и религиозные организации в период вероисповедных реформ в России в начале XX века (на материалах Ярославской губернии, 1903-1914 гг.). Дис. … канд. ист. наук. М., 1998.
[25] Кондаков Ю.Е. Духовно-религиозная политика Александра I и русская православная оппозиция (1801-1825). СПб., 1998; Вишленкова Е.А. Заботясь о душах подданных: религиозная политика в России первой четверти XIX века. Саратов, 2002.
[26] Римский С.В. Российская церковь в эпоху великих реформ (Церковные реформы в России 1860-1870-х годов). М., 1999.
[27] Полунов А.Ю. Под властью обер-прокурора. Государство и Церковь в эпоху Александра III. М., 1996.
[28] Развитие русского права во второй половине XIX – начале XX в. / Под ред. Е.А. Скрипилева. М., 1997.
29 Кодан С.В., Андрусенко О.В. От свода законов уголовных к уложению о наказаниях уголовных и исправительных: очерк по истории систематизации уголовного законодательства Российской империи первой половины XIX века. Екатеринбург, 2000; Кодан С.В., Тараборин Р.С. Поиски путей систематизации гражданского законодательства России: первая четверть XIX в. Екатеринбург, 2001.
30 Нижник Н.С. Правовое регулирование семейно-брачных отношений в русской истории. СПб., 2006.
31 Новицкая Т.Е. Правовое регулирование имущественных отношений в России во второй половине XVIII в. М., 2005.
[32] Фирсов С.Л. Православная церковь и государство в последние десятилетия существования самодержавия в России. СПб., 1996; Он же. Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.). М., 2002.
[33] Белов Ю.С. Правительственная политика по отношению к неправославным вероисповеданиям России в 1905-1917 гг. Дис. … канд. ист. наук. СПб., 1999.
[34] Редькина О.Ю. Вероисповедная политика Временного правительства России (февраль-октябрь 1917 г.). Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1996.
[35] Пинкевич В.К. Вероисповедные реформы в России в период думской монархии (1906-1917 гг.). М., 2000.
[36] Одинцов М.И. Вероисповедные реформы в Государственной думе (1906-1917 гг.): надежды, дискуссии и исторические уроки // Свобода совести в России: исторический и современный аспекты. М., 2006. С.481-563.
[37] Пущанский В.В. Правовое регулирование функционирования Русской Православной Церкви в России в XX веке (историко-правовой аспект). Автореф. дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2006.
[38] Романовская Л.Р. Иноверцы в Российской империи (историко-правовое исследование). Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Н.-Новгород, 2006.
[39] Дорская А.А. Проблема законодательного закрепления свободы совести в России в начале XX века. Дис. … канд. юрид. наук. СПб., 2001.
[40] Лукьянов С.А. Роль и место МВД дореволюционной России в механизме регулирования религиозных отношений (1802-1917 гг.). Автореф. дис. … канд. юрид. наук. М., 2000; Шингарева Н.В. Роль МВД Российской империи в разработке и реализации законодательства о веротерпимости и свободе совести во второй половине XIX в. – феврале 1917 г. (историко-правовое исследование). Дис. … канд. юрид. наук. М., 2006.
[41] История религий в России: Учебник. Изд. 2-е, доп. / Под общ. ред. О.Ю. Васильевой, Н.А. Трофимчука. М., 2004.
[42] Смолич И.К. История Русской Церкви. 1700-1917. М., 1996; Г. Митрофанов. История Русской Православной Церкви. 1900-1927. СПб., 2002; Федоров В.А. Русская Православная Церковь и государство. Синодальный период. 1700-1917. М., 2003 и др.
43 Каппелер А. Россия – многонациональная империя. М., 2000; Российская империя в сравнительной перспективе: Сб. ст. / под ред. А.И. Миллера. М., 2004; Ливен Д. Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней. М., 2007.
[44] Curtiss J. Sh. Church and State in Russia. The last years of the empire, 1900-1917. NY., 1940; Cunningham J.W. A vanquished hope: The movement for church renewal in Russia, 1905-1906. Crestwood; N.Y., 1981; Поспеловский Д. Православная Церковь в истории Руси, России и СССР: Учебное пособие. М., 1996; Freeze G.L. Church and Politics in Late Imperial Russia: Crisis and Radicalization of the Clergy // Russia under the Last Tsar. Opposition and Subversion, 1849-1917 / ed. by A. Geifman. Oxford, 1989. P. 269-298; Orthodox Russia: Belief and Practice under the Tsars / Kivelson V.A. and Greene R.H., eds. University Park, 2003; Werth P. Toward “Freedom of Conscience”. Catholicism, Law, and the Contours of Religious Liberty in Late Imperial Russia // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. Vol. 7. No. 4. Fall 2006. P. 843-863.
[45] Waldron P. Religious Toleration in Late Imperial Russia // Civil Rights in Imperial Russia / Ed. by Crisp O. and Edmondson L. – Oxford: Oxford University Press, 1989. P. 118-119.
[46] Одинцов М.И. Государственно-церковные отношения в России (на материалах отечественной истории XX века): Дис. в виде научного доклада… докт. ист. наук. М., 1996. С.12-13.
[47] Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991; Модернизация: зарубежный опыт и Россия. М., 1994; Модернизация и национальная культура. М., 1995; Пантин В.И. Циклы и волны модернизации как феномен социального развития. М., 1997; Зарубина Н.Н. Социокультурные факторы хозяйственного развития: М. Вебер и современные теории модернизации. СПб., 1998; Каспэ С.И. Империя и модернизация: общая модель и российская специфика. М., 2001.
[48] Канторович Я.А. Законы о вере и веротерпимости. С приложением свода разъяснений по кассационным решениям Сената. С.-Петербург, 1899; Сборник действующих и руководственных церковных и церковно-гражданских постановлений по ведомству православного исповедания. СПб., б.г.
[49] Преображенский И.Г. Отечественная церковь по статистическим данным с 1840/41 по 1890/91 гг. СПб., 1892; Распределение Российской империи по главным вероисповеданиям. СПб., 1901; Список членам Государственной Думы. Созыв третий. Б.м. и б.г.
[50] Из архива С.Ю. Витте. Воспоминания. СПб., 2003. Т.1-2.
[51] Митрополит Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни: Воспоминания. М., 1994.
[52] Митрополит Антоний (Храповицкий) и его время, 1863-1963. Н.-Новгород, 2003.
[53] Каменский П.В. Вероисповедные и церковные вопросы в Государственной Думе III созыва и отношение к ним Союза 17 октября. М., 1909.
[54] Крыжановский С.Е. Воспоминания. Берлин, б.г.
[55] Гурко В.И. Черты и силуэты прошлого: Правительство и общественность в царствование Николая II в изображении современника. М., 2000.
[56] Маклаков В.А. Первая Государственная дума. Воспоминания современника. 27 апреля – 8 июля 1906 г. М., 2006; Он же. Вторая Государственная дума. Воспоминания современника. 20 февраля – 2 июня 1907 г. М., 2006.
[57] Милюков П.Н. Воспоминания (1859–1917). Т.1. М., 1990.
[58] Мельгунов С.П. Воспоминания и дневники. М., 2003.
[59] Победоносцев К.П. Тайный правитель России: К.П. Победоносцев и его корреспонденты. Письма и записки. 1866-1895. М., 2001; Константин Петрович Победоносцев и его корреспонденты: В 2-х тт. Минск, 2003.
[60] П.А. Столыпин. Переписка. М., 2004.
[61] Розанов В.В. Собрание сочинений. Русская государственность и общество (Статья 1906-1907 гг.). М., 2003.
[62] Мельгунов С.П. Церковь и государство в России (к вопросу о свободе совести). М., 1907-1909. В 2-х частях.
[63] Тихомиров Л.А. Церковный собор, единоличная власть и рабочий вопрос. М., 2003.
