Процессуально-властные субъекты уголовного процесса с недостаточно определенным процессуальным положением
На правах рукописи
Карпов Евгений Николаевич
Процессуально-властные субъекты уголовного процесса
с недостаточно определенным процессуальным положением
Специальность 12.00.09 – уголовный процесс, криминалистика;
оперативно-розыскная деятельность
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата юридических наук
Владимир
ВЮИ ФСИН России
2012
Работа выполнена на кафедре уголовно-процессуального права федерального казенного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Владимирский юридический институт Федеральной службы исполнения наказаний».
Научный руководитель:
доктор юридических наук, профессор
заслуженный деятель науки РФ
Томин Валентин Тимофеевич
Официальные оппоненты:
доктор юридических наук, профессор
заслуженный юрист РФ
Гаврилов Борис Яковлевич
доктор юридических наук, профессор
Александров Александр Сергеевич
Ведущая организация – федеральное государственное казенное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Волгоградская академия Министерства внутренних дел Российской Федерации»
Защита состоится «____» ______________ 2012 г. в _____ часов на заседании диссертационного совета ДМ 229.004.01 при федеральном казенном образовательном учреждении высшего профессионального образования «Владимирский юридический институт Федеральной службы исполнения наказаний» по адресу: 600020, г. Владимир, ул. Б. Нижегородская, 67е. Конференц-зал.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке федерального казенного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Владимирский юридический институт Федеральной службы исполнения наказаний».
Автореферат разослан «____» ______________ 201_ г.
Ученый секретарь
диссертационного совета С. В. Назаров
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. Процессуальное положение лиц, вовлекаемых, в том числе по собственной инициативе, в уголовно-процессуальные отношения, должно быть законодательно урегулировано. Иными словами, нормативная модель каждого субъекта в любом конкретном уголовно-процессуальном отношении должна содержаться в процессуальных нормах нормативно-правовых актов и при необходимости – в иных источниках права, понятных и доступных всем субъектам права. В указанных актах следует четко регламентировать права и обязанности каждой такой модели в каждом конкретном процессуальном отношении с обязательным закреплением корреспондирующих им обязанностей и прав других субъектов данного отношения.
Данная проблемная ситуация разрешается в науке не комплексно, а единично, путем внесения предложений о закреплении нормативных моделей субъектов в качестве участников уголовного процесса и регламентации прав и обязанностей каждого из них для каждого конкретного уголовно-процессуального отношения. Однако реализация таких предложений приводит к необоснованному расширению объема процессуального законодательства за счет казуальных норм, что нехарактерно для континентального правового регулирования и чревато возникновением коллизий и пробелов.
Недостаточная урегулированность уголовно-процессуальных отношений, всегда являющихся отношениями властеподчинения, приводит к ущемлению законных интересов подчиненных субъектов, с одной стороны, и отдельным фактам произвола властных субъектов, с другой. Тем самым неопределенность процессуального положения отдельных субъектов уголовно-процессуальных отношений препятствует реализации их законных интересов. Вместе с тем, как известно, законный интерес должен быть обеспечен правовыми механизмами его реализации.
В свою очередь, достаточная определенность процессуального положения у подчиненных субъектов обеспечивает защиту их законных интересов, а у процессуально-властных субъектов – защиту их государственных интересов, в том числе в укреплении механизма сдержек и противовесов в уголовном процессе[1], гарантирующего законность и соблюдение прав человека.
Следует отметить, что в настоящее время в данном механизме имеют место ряд недостатков. В частности, отдельные субъекты уголовного процесса, защищающие интересы государства, которые в связи со своими общими, а не только процессуальными задачами должны обеспечивать права граждан и юридических лиц в данном процессе, не имеют соответствующих полномочий (например, начальник следственного изолятора заинтересован в том, чтобы лица, содержащиеся в его учреждении, как можно быстрее на законных основаниях покинули данное учреждение, однако он лишен возможности при выявлении им оснований[2] для изменения (отмены) заключенным меры пресечения обратиться в суд с соответствующим требованием).
Как следует из содержания Концепции федеральной целевой программы «Развитие судебной системы России на 2007–2011 гг.», проходящая в стране судебная реформа взяла курс на обеспечение прозрачности судебной системы. В Концепции отмечается необходимость создания условий и внедрения соответствующих механизмов в целях повышения качества и эффективности работы судебного аппарата Федеральной службы судебных приставов и совершенствования системы управления в сфере принудительного исполнения судебных актов. Реализация приведенных задач возможна только посредством наделения этих органов рядом уголовно-процессуальных полномочий, характеризующих их как полноценных процессуально-властных субъектов.
Перечисленные обстоятельства обусловливают необходимость комплексного подхода к реализации названной федеральной целевой программы и, следовательно, решения всех отмеченных выше аспектов заявленной в теме диссертационного исследования проблемной ситуации.
Степень научной разработанности темы. Вопросы неопределенности процессуального положения субъектов уголовного процесса в юридической науке изучены недостаточно глубоко, хотя и становились предметом научного интереса ряда авторов (Ю. Н. Белозеров, Л. М. Володина, И. Ф. Демидов, П. Г. Марфицин, В. С. Шадрин, П. П. Якимов и др.). Значительный вклад в решение данной проблемы внесли такие авторы, как П. Г. Марфицин[3], В. М. Корнуков[4], В. Т. Томин[5], Л. Д. Кокорев[6]. Идеи В. Т. Томина получили развитие в работах его учеников – представителей омско-нижегородской процессуальной научной школы (А. В. Агутин, В. И. Бадашханов, М. П. Поляков, А. П. Попов), а также других авторов, которые рассматривали вопросы о наделении отдельными процессуальными правомочиями субъектов права вне зависимости от признания их участниками процесса (А. Ю. Епихин, Л. В. Брусницын, П. А. Лупинская, А. А. Чувилев, В. Н. Шпилев, О. А. Зайцев и др.).
Однако идеи и результаты исследований вышеназванных авторов требуют обобщения, переосмысления и дополнения в целях комплексного решения указанной проблемы.
Объектом исследования являются уголовно-процессуальные отношения, в том числе около уголовно-процессуальные, возникающие в связи с выявлением и рассмотрением сообщения о преступлении, расследованием и разрешением уголовного дела.
Предметом исследования выступают процессуально-властные субъекты уголовного процесса с недостаточно определенным процессуальным положением.
Цель исследования заключается в выработке концептуального решения проблемы недостаточной определенности процессуального положения всех субъектов, вовлекаемых, в том числе по собственной инициативе, в уголовно-процессуальные отношения, в частности, комплексного теоретически обоснованного представления о процессуально-властных субъектах уголовного процесса, а также предложений по совершенствованию регламентации их процессуального положения.
Для достижения указанной цели были поставлены и решены следующие основные задачи:
– обобщить имеющиеся в науке взгляды и выработать собственное определение понятий «участник уголовного процесса», «субъект уголовного процесса» и других смежных понятий, необходимых для решения прикладных проблем;
– обобщить имеющиеся в науке взгляды о круге субъектов конкретных уголовно-процессуальных отношений и пределах общественных отношений, которые можно считать уголовно-процессуальными, и сделать собственные выводы и предложения;
– рассмотреть понятие и сущность право- и дееспособности субъектов процесса, в том числе как основание для их классификации;
– изучить другие основания для классификации субъектов и участников уголовного процесса и решить вопрос о целесообразности их использования в уголовном судопроизводстве;
– определить возможность использования разработанной классификации для решения проблемы неопределенности (недостаточной определенности) процессуального положения субъектов уголовного процесса, в том числе определить круг субъектов процессуальных отношений, не относящихся к участникам процесса;
– выработать для субъектов, не отнесенных УПК РФ к участникам судопроизводства, способы закрепления их процессуального положения;
– выяснить оправданность и необходимость закрепления процессуального положения без выделения в качестве участника судопроизводства в УПК РФ отдельных субъектов процесса, которые обладают или по своей природе должны обладать процессуально-властными полномочиями;
– проанализировать недостатки процессуального положения отдельных процессуально-властных субъектов и обосновать потребность в наделении этих субъектов соответствующими процессуальными полномочиями для обеспечения баланса системы сдержек и противовесов и соблюдения прав личности в уголовном процессе;
– сформулировать предложения по совершенствованию законодательства в части наделения указанных субъектов необходимыми полномочиями с учетом результатов диссертационного исследования.
Методологическую основу исследования составил всеобщий метод научного познания – диалектический материализм. В его рамках использовались общенаучные методы: формально-логические (анализ, синтез, абстрагирование, моделирование, индукции, дедукции, сравнения), конкретно-исторический, системно-структурный и системно-функциональный. Широко использовались и специальные методы познания действительности: сравнительно-правовой, включая исторический, методы грамматического, логического и системного толкования правовых норм, формально-юридический (догматический) метод познания.
Теоретической базой исследования послужили концепции, положения и выводы, содержащиеся в фундаментальных трудах специалистов в области общей теории права и уголовно-процессуального права: В. М. Баранова, В. П. Божьева, Л. Д. Кокорева, В. М. Корнукова, А. В. Малько, П. Г. Марфицина, Н. И. Матузова, В. М. Томина, Е. Н. Трубецкого, И. Я. Фойницкого и др.
Нормативная база исследования включает Конституцию РФ, федеральные конституционные законы, нормы уголовно-процессуального, административного и иного федерального законодательства, нормативные акты Президента Российской Федерации, органов законодательной и исполнительной власти, постановления и определения Конституционного Суда Российской Федерации, постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации. Также в работе использованы действующие ранее законодательные акты (дореволюционные, Союза ССР и союзных республик), международно-правовые акты и законодательства зарубежных государств.
Эмпирическая база исследования представлена результатами анкетирования 84 сотрудников уголовно-исполнительной системы и 114 сотрудников аппаратов судов общей юрисдикции и интервьюирования сотрудников различных правоохранительных органов; материалами судебно-следственной практики, в том числе было изучено 106 архивных уголовных дел, а также данными о работе аппаратов судов и судебных приставов во Владимирской и Нижегородской областях за 2005–2010 гг.
Научная новизна исследования обусловлена выбранной для решения проблемной ситуацией, которая до настоящего времени практически не разрешена.
В диссертации разработана классификация субъектов уголовного процесса, основанием которой служит критерий их процессуальной правоспособности.
В диссертации предлагается комплексное решение проблемы неопределенности процессуального положения субъектов уголовного процесса: 1) посредством выделения субъектов с общей процессуальной правоспособностью и закрепления их общих процессуальных правомочий, необходимых для защиты их законных интересов; 2) путем выделения (поименовать и закрепить их процессуальное положение) каждого из процессуально-властных субъектов в УПК РФ. Для решения проблемы «загромождения» УПК РФ моделями таких процессуально-властных участников рассматривается возможность формулирования универсальных (объединенных) моделей (исполнительный орган, аппарат суда). При этом распределение полномочий, предоставленных УПК соответствующему участнику между субъектами, его составляющими, возможно вынести за рамки УПК РФ.
Сформулированы предложения по наделению процессуально-властных субъектов определенными процессуальными полномочиями, необходимыми для реализации ими своих функций и задач, а также обеспечения системы сдержек и противовесов в уголовном процессе.
Научная новизна исследования нашла отражение в положениях, выносимых на защиту.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. В теории субъекты уголовного процесса следует классифицировать на тех, кто имеет (должен по своей природе иметь) специальную правоспособность (специально признанные участниками процесса со специфическими правомочиями), и тех, кто имеет общую правоспособность, которая заключается в способности приобрести определенную специальную процессуальную правоспособность по конкретному делу, а также в возможности иметь определенные общие для всех по каждому делу процессуальные правомочия в зависимости, как правило, от юридических фактов, наличие которых такой субъект должен доказывать.
2. Следует признавать, что процессуальная дееспособность каждого участника процесса не постоянна, определяется (оценивается) лицом, осуществляющим производство по уголовному делу, или вышестоящим процессуально-властным участником[7] в каждом конкретном процессуальном правоотношении. В связи с этим может быть поставлено под сомнение наличие (отсутствие) в каждом таком отношении правоспособности, а также степень и отдельные, составляющие ее, ограничительные критерии.
3. Процессуально-властные субъекты уголовного процесса должны признаваться его участниками, то есть субъектами со специальной процессуальной правоспособностью. Проблему недостаточной определенности процессуального положения некоторых из них диссертантом предлагается решать путем «укрупнения» моделей участников процесса.
4. Необходимо признавать специальную правоспособность умершего пострадавшего, в том числе умершего до возбуждения уголовного дела, по любой категории преступлений, а не только тех, следствием которых явилась смерть лица. Охрану интересов таких лиц необходимо осуществлять через институт законного представительства умершего или адвоката. Для этого необходимо внести соответствующие изменения в ч. 8 ст. 42, ст. 45 УПК РФ, обязывающие лицо, осуществляющее производство по уголовному делу, выносить постановление о признании потерпевшим умершего лица с назначением ему законного представителя или адвоката. Кроме того, в ст. 73 УПК РФ необходимо внести изменения, дополнив перечень подлежащих доказыванию обстоятельств содержанием законных интересов умершего потерпевшего, которые были у него при жизни, и установив обязанность их учета при принятии процессуальных решений по уголовному делу.
5. Целесообразно систематизировать процессуальные правомочия субъектов с общей процессуальной правоспособностью[8], дополнительно наделив их следующими правомочиями:
– правом на разъяснение им процессуальных прав, указанных в нормах гл. 2 и иных статьях УПК РФ, а также указанных ниже правомочий[9] ;
– знать о принятом по их обращению решении, а также по их требованию – о любом принятом решении, затрагивающем их законные интересы (получать копии решений и знакомиться с материалами, послужившими основанием для указанных решений);
– письменно обращаться к лицу, осуществляющему производство по уголовному делу (для лица, не имеющего права заявлять ходатайства, но являющегося «заинтересованным лицом»);
– требовать применения мер государственной защиты (при установлении презумпции существования опасности) и обязанности применения указанных мер либо поручения органам, наделенным правом осуществления оперативно-розыскной деятельности, о проверке указанных сведений;
– бесплатно пользоваться услугами переводчика в рамках процессуальных отношений;
– получать квалифицированную юридическую помощь (включая право на представителя в суде и право заявителя в порядке ст. 144, 123–125, 118 УПК РФ являться с адвокатом в органы предварительного расследования и в суд);
– иметь право на реабилитацию, если в отношении лица фактически имелось любое процессуальное принуждение, а не только указанное в разд. IV УПК РФ[10] ;
– собирать сведения, необходимые им для защиты своих законных интересов, не запрещенными законом способами;
– давать все объяснения письменно (для опрашиваемого лица), а также воздерживаться от дачи объяснений повторно по тем же обстоятельствам без достаточных на то оснований.
6. Необходимо закрепить в УПК РФ право каждого, кто стал очевидцем преступления, на доставление лица, его совершившего, в ближайший орган дознания[11] при обязательном наделении такого лица статусом заявителя. Предлагается ввести в УПК РФ статью 141.1 «Право заявителя на доставление», в которой следует определить содержание права на доставление, порядок и процессуальные последствия его осуществления, а также уполномочить прокурора в случае возмещения государством вреда лицу, незаконно задержанному в порядке доставления, на предъявление регрессного требования к лицу, осуществившему незаконное задержание. Включение в УПК РФ данного института предполагает также внесение изменений в ст. 91, 140, 148 УПК РФ и в ст. 1071 ГК РФ.
7. Обосновывается необходимость объединения всех мест содержания под стражей и органов уголовно-исполнительной системы в модель единого участника процесса, с наделением его правомочиями: освобождать каждое незаконно содержащееся лицо, то есть без соответствующего законного в данный момент действующего процессуального решения (в том числе самостоятельно определять соблюдение предельных сроков содержания обвиняемого, подсудимого под стражей); обращаться с запросом в суд, принявший соответствующее процессуальное решение, о разъяснении его содержания и порядка применения; самостоятельно обращаться в суд с ходатайством в порядке ч. 1 ст. 435 УПК РФ.
8. Необходимо дополнить ст. 107 УПК РФ положениями о возложении на органы уголовно-исполнительной системы обязанности осуществлять контроль за подозреваемым, обвиняемым, соблюдением установленных в отношении него запретов и/или ограничений, о полномочиях таких органов по самостоятельному наложению необходимых запретов и ограничений в отношении арестованных (в том числе о праве таких органов выдвигать обязательное к исполнению требование работодателю арестованного об отстранении последнего от работы (учебы).
9. Предлагается в ст. 117 УПК РФ ввести часть 2 следующего содержания: «Лицо, подвергнутое денежному взысканию, не может быть за то же деяние быть привлечено к административной ответственности» и дополнить ч. 1 ст. 258 УПК РФ следующим предложением: «За одно и то же нарушение лицо, его допустившее, может быть подвергнуто нескольким мерам воздействия, предусмотренным данной частью настоящей статьи».
10. Необходимо ввести в УПК РФ статью 257.1 «Судебный пристав, обеспечивающий порядок судебного заседания», наделив его полномочиями: а) разъяснять до начала судебного заседания всем присутствующим в зале заседания регламент судебного заседания; б) осуществлять совместно с аппаратом суда предварительную регистрацию участников процесса и заинтересованных в исходе дела лиц и обеспечивать им возможность присутствовать на заседании; в) осуществлять допуск в зал судебного заседания, а в случае отказа в допуске лицу (в том числе ввиду заполненности зала заседания) принимать жалобы на этот отказ и передавать их председательствующему; г) применять в отношении лиц, не являющихся участниками уголовного судопроизводства, по указанию председательствующего либо по собственной инициативе меры, предусмотренные ч. 1 ст 258 УПК РФ, кроме наложения денежного взыскания; д) по поручению председательствующего проводить проверки о причинах неявки и других процессуальных нарушениях, допущенных участниками судопроизводства, составлять протоколы по ее результатам и передавать их председательствующему.
11. Необходимо закрепить процессуальные полномочия должностных лиц аппарата суда, включив их в модель-участника аппарат суда, для чего дополнить УПК РФ статьей 245.1 «Аппарат суда», в которой предусмотреть полномочия Администратора суда по распределению полномочий между сотрудниками аппарата, включая решение вопросов назначения, замены (кроме вопросов отвода) секретаря судебного заседания и наделить должностных лиц аппарата суда следующими полномочиями:
– принимать меры к реализации прав граждан на присутствие в судебном заседании;
– самостоятельно (без решения председательствующего) реализовывать права участников уголовного судопроизводства на ознакомление с материалами уголовного дела, применение технических средств для снятия копий с документов, получение в соответствии с законодательством копий процессуальных решений;
– разъяснять процессуальные права и обязанности участников процесса и лиц с общей процессуальной правоспособностью по их требованию об объеме их участия в судебном производстве и при осуществлении функции суда в досудебном производстве, а также информировать о выплате процессуальных издержек, не требующих судебного решения;
– в случае нереагирования суда по окончании производства по уголовному делу в данном суде либо при вступлении приговора в законную силу по собственной инициативе реагировать на допущенные нарушения информированием (не обязательное требование, а сообщение) заинтересованных должностных лиц, способных устранить допущенные нарушения;
– в случае не реализации судом права, предусмотренного ч. 4 ст. 29 УПК РФ, после предварительного уведомления председательствующего информировать заинтересованных лиц и органы о выявленных судом обстоятельствах, указанных в данной части;
– информировать стороны о поступивших к ним во внепроцессуальном порядке сведениях об обстоятельствах, подлежащих доказыванию.
12. Обосновывается необходимость:
– возвращения положения ч. 2 ст. 244 УПК РСФСР 1960 г. о праве секретаря судебного заседания при исполнении обязанности по подписанию протокола заседания представлять возражения при разногласиях с председательствующим. Данные возражения наряду с предлагаемой технической записью должны использоваться квалификационными коллегиями судей в дисциплинарно-контрольной деятельности, а вышестоящими судебными инстанциями – при проверке жалоб на судебные решения;
– заимствования из гражданско-процессуального права (ч. 3 ст. 230, ч. 1 ст. 169 ГПК РФ) положения об обязательности изготовления протокола судебного заседания по частям (каждого отдельного судебного заседания).
Теоретическая значимость исследования. Разработанные диссертантом положения обогащают теорию уголовно-процессуальной науки и позволяют решить ряд актуальных современных ее проблем. Положения, изложенные в работе, могут стать основой для дальнейшего исследования проблемы неопределенности процессуального положения, в том числе применительно к отдельным субъектам процесса.
Практическая значимость исследования. Материалы диссертации могут быть использованы в правотворческой деятельности по совершенствованию уголовно-процессуального законодательства, а также обусловливают основные направления реформирования системы и структуры государственных органов.
Кроме того, результаты исследования могут быть использованы в учебном процессе высших учебных заведений юридического профиля.
Апробация и внедрение результатов исследования. Основные положения диссертации обсуждались и получили одобрение на заседаниях кафедр публичного права Нижегородского коммерческого института и уголовно-процессуального права Владимирского юридического института ФСИН России; докладывались автором в выступлениях на научно-практических конференциях и семинарах; нашли отражения в научных публикациях автора.
Результаты работы внедрены в учебный процесс Нижегородского коммерческого института и используются при преподавании дисциплин «Уголовно-процессуальное право (уголовный процесс)» и «Правоохранительные органы».
Структура диссертации обусловлена объектом, предметом, целью и задачами исследования и состоит из введения, двух глав, включающих шесть параграфов, заключения, библиографического списка и приложений.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается актуальность избранной темы, раскрывается степень ее научной разработанности, определяются объект и предмет исследования, ставятся цели и задачи, формулируются основные положения, выносимые на защиту, указываются методологическая, теоретическая и практическая базы исследования, характеризуются его научная новизна, теоретическая и практическая значимость, приводятся сведения об апробации и внедрении научных результатов.
Первая глава «Понятие субъектов и участников уголовного процесса (уголовного судопроизводства)» состоит из трех параграфов, в которых исследуются известные в науке представления о сущности субъектов уголовного процесса, их видах и процессуальном положении; предлагается концептуально новый подход к определению сущности участников уголовного процесса как субъектов с особой специальной процессуальной правоспособностью, признаваемой государством в специальном порядке; разрабатывается представление о субъектах с общей процессуальной правоспособностью (иных субъектах процесса). По мнению диссертанта, недостаточность их процессуального положения может быть устранена путем формулирования единого процессуального положения субъекта с общей процессуальной правоспособностью, в том числе через систематизацию общих процессуальных прав и обязанностей, уже фактически имеющихся в законодательстве и признаваемых в решениях Конституционного Суда РФ, а также выявление тех из них, которые нуждаются в закреплении (признании) для защиты (гарантии) законных интересов субъектов, вовлекаемых (в том числе по собственной инициативе) в уголовно-процессуальные отношения. Автор приходит к выводу, что недостаточная определенность процессуального положения отдельных процессуально-властных субъектов не может быть решена путем наделения их общими процессуальными правами и обязанностями субъектов с общей процессуальной правоспособностью, поскольку данные субъекты являются по своей процессуальной природе субъектами со специальной правоспособностью и должны обладать соответствующими процессуальными полномочиями.
В первом параграфе «Анализ сущности категорий “субъекты” и “участники” уголовного процесса, уголовных правоотношений, а также других смежных с ними понятий и классификационных групп» анализируются основные научные подходы к определению понятия «субъект уголовного процесса» и, исходя из этого, проводится разграничение данной категории с иными, смежными с ней, категориями. При этом выявляются основные причины появления и избрания соответствующих подходов. Диссертант выделяет из субъектов уголовно-процессуальных правоотношений возможных субъектов уголовного процесса, то есть универсальные модели правоотношений, которые должны быть закреплены в законе. Для этого им анализируются сложившиеся концепции, связанные с представлением о самом уголовно-процессуальном правоотношении.
Автор рассматривает имеющиеся в теории ошибки, связанные, во-первых, с не отнесением потенциальных субъектов конкретных правоотношений к субъектам уголовного процесса.
Во-вторых, диссертант отмечает неудачность предпринимаемых некоторыми учеными попыток разграничить участников уголовного процесса и иных субъектов процесса как с теоретических, так и, что особенно важно, с прикладных позиций. В-третьих, автор считает ошибочным определение сущности субъектов процесса, их круга и разграничение их на участников и иных субъектов, исходя из формулировок, предложенных законодателем. Подобная позиция препятствует развитию теории, позволяющей сформулировать предложения, направленные на совершенствование законодательства. Однако в зависимости от того, сколько и каких прав и обязанностей законодатель предусмотрел в УПК РФ для реализации субъектами определенной их функции в уголовном процессе или защиты их законных интересов, можно делить данных субъектов на имеющих определенное процессуальное положение и не имеющих такового (достаточно определенного). Это позволяет критиковать законодателя за правильность определения количества и содержания предусмотренных прав и обязанностей. Далее определяется круг субъектов уголовно-процессуального права.
Кроме того, автор выявляет бесперспективность использования термина «субъект уголовно-процессуального права» без формулирования единого отраслевого статуса субъекта (В. М. Корнуков), которое, в свою очередь, имеет ряд недостатков.
Соглашаясь с распространенным представлением об уголовно-процессуальном правоотношении, как о единстве правовой абстрактной модели отношения и самого фактического общественного отношения, которое урегулировано посредством первой, автор не находит при этом противоречия с представлением о правоотношении как о «форме социального взаимодействия, в которой субъекты права добиваются удовлетворения интересов, в особом порядке признанных и гарантированных государством» (Ю. И. Гревцов). Как известно, если законные интересы не только признаны, но и гарантированы государством, то единство юридической формы и фактического содержания правоотношения не отрицается, причем для уголовного процесса «особый порядок» признания и гарантий заключается именно в описании уголовно-процессуальной формы реализации законного интереса.
Законные интересы каждого субъекта уголовного процесса должны быть защищены, но не в ущерб законным интересам иного субъекта, при этом необходим специальный механизм их признания и защиты. Попытка конкретизировать законный интерес должна сводиться не к перечню предоставленных субъектам процесса процессуальных прав и возложенных на них обязанностей, а к перечню прав и обязанностей, которые должны быть закреплены в УПК РФ в рамках исполнения государством, в частности, законодателем, своей обязанности по защите признанных в установленном порядке законных интересов субъектов процесса путем предоставления соответствующих средств. В случае необеспечения законных интересов закреплением в законе процессуальных прав и обязанностей субъектов одним из важнейших средств защиты этих интересов становится механизм признания их Конституционным Судом РФ и ЕСПЧ. Широкое усмотрение правоприменителя относительно признания и реализации законных интересов должно быть ограничено, а его рамки – зафиксированы в законе.
Далее автор анализирует существующие в науке подходы к решению вопросов о наличии процессуальных отношений, не урегулированных законом (Л. Д. Кокорев); возможности совершенствования уголовно-процессуальной деятельности, прямо не предусмотренной УПК РФ, средствами, закрепленными в УПК РФ (В. Т. Томин, А. П. Попов); наличии неурегулированных нравственных и этических начал процесса (Л. Д. Кокорев) и обрядности процесса (Т. В. Никифорова), формирующих усмотрение лица, осуществляющего производство (И. Л. Петрухин, В. Т. Томин, Б. Т. Безлепкин), а следовательно, и регулирующих процессуальные отношения. При этом делается общий вывод о наличии процессуальных отношений, не урегулированных законом. По мнению автора, само существование таких отношений должно быть предусмотрено (провозглашено) законом, что сделает их правоотношениями, а значит, должно быть урегулировано правовое положение субъектов в таких отношениях.
К процессуальным относятся следующие околопроцессуальные отношения: правоотношения по поводу применения процессуальных и внепроцессуальных мер безопасности; правоотношения с участием процессуально-властных субъектов, реализующих обеспечительную государственную процессуальную функцию, которая отделена от функции лица, осуществляющего производство по делу, без участия последнего. Таким образом, определяется круг субъектов уголовно-процессуальных правоотношений, которых диссертант отделяет от субъектов уголовно-процессуальной деятельности. Также он выделяет субъектов общего (единого) и конкретного правоотношения и отмечает невозможность следования модели каждого конкретного уголовно-процессуального правоотношения в определении в законе моделей (фигур) субъектов и участников процесса.
Во втором параграфе «Процессуальная правоспособность и дееспособность как базовый критерий классификации субъектов уголовного процесса и иные критерии классификации. Проблема неопределенности процессуального положения некоторых субъектов уголовного процесса» диссертант на основе сложившихся представлений (подходов) в теории права (Е. Н. Трубецкой, Ф. В. Тарановский, Н. И. Матузов, А. В. Малько и др.), в цивилистике, а также уголовно-процессуальном праве (Л. Д. Кокорев, Р. Д. Рахунов) формулирует представление о процессуальной правоспособности субъектов процесса, которую он предлагает использовать для их классификации, формулирования в законе их процессуального положения, в том числе решения проблемы неопределенности процессуального положения субъектов многих конкретных правоотношений.
Поддерживая нераспространенную точку зрения о разделении уголовно-процессуальной правоспособности на общую и специальную (Л. Д. Кокорев), диссертант выделяет общую процессуальную правоспособность, которой обладает любой субъект уголовного процесса (государство признает ее за каждым), и специальную правоспособность участника специфического уголовно-процессуального правоотношения только по конкретному уголовному делу, которую субъект приобретает (изменяет на данную), вступая в определенные отношения. Следует отметить, что УПК РФ, говоря об участниках уголовного судопроизводства, имеет в виду субъектов со специальной правоспособностью. Автор предлагает рассматривать общую правоспособность не только как способность приобрести специальную правоспособность по конкретному делу, но и как способность иметь определенные общие для всех по каждому делу процессуальные правомочия, как правило, зависящие от юридических фактов, наличие которых такой субъект должен доказывать.
Далее диссертант рассматривает механизм приобретения соответствующей правоспособности, а также проводит разграничение субъектов, недостаточность определенного процессуального положения которых может быть устранена установлением для них общей процессуальной правоспособности и формулированием общих для них прав и обязанностей.
По мнению автора, не следует выделять в качестве нового участника уже существующего (например, лица, в отношении которого ведется производство), но имеющего особенности в процессуальном положении. В этом случае достаточно указать, при наступлении каких юридических фактов соответствующие процессуальные права и обязанности дополняются или изменяются.
Серьезное внимание диссертант уделяет вопросу о наличии процессуальной правоспособности за границами общепризнанной правоспособности. Используя зарубежный опыт (Республики Беларусь), дореволюционный отечественный опыт правового регулирования, исследуя проекты УПК РФ, основываясь на том, что ключевым критерием в определении потерпевшего должен быть не причиненный лицу вред (результат), а сам факт посягательства на его охраняемые уголовным законом блага, права и свободы (Т. В. Тетерина), и следуя позиции Конституционного Суда РФ, разграничивающей собственные законные интересы близкого родственника, погибшего вследствие преступления, и защищаемые им в процессе интересы на основании ч. 8 ст. 42 УПК РФ, диссертант делает вывод о необходимости признания наличия законных интересов у умершего пострадавшего от преступления лица (причем не только умершего от преступления). При этом следует признать его процессуально правоспособным, но абсолютно процессуально недееспособным лицом и осуществлять защиту его интересов, в том числе посредством законного представителя (причем частного лица). Далее автор рассматривает конкретные прикладные моменты реализации данного предложения и предлагает внести изменения в ч. 8 ст. 42, п. 12 ст. 5, ч. 3 ст. 73, ч. 2 ст. 25 УПК РФ.
Кроме того, в работе выявляются основания зависимости приобретения специальной процессуальной правоспособности для одних участников процесса при наличии или отсутствии дееспособности у других.
Автор анализирует имеющиеся основные точки зрения по вопросам процессуальной дееспособности. Соглашаясь с одними авторами (О. Х. Галимов, П. А. Колмаков) и не соглашаясь с другими (Н. В. Солонникова, И. Б. Пономарев), основываясь на положениях, сформулированных Конституционным Судом РФ, автор отмечает различную степень дееспособности и говорит о ее установлении в процессе производства по делу лицом, осуществляющим это производство, при соблюдении или учете (в зависимости от требования закона) определенных критериев. Причем для лиц, как с общей, так и со специальной процессуальной правоспособностью процессуальная дееспособность должна определяться (оцениваться и признаваться) в конкретных (для конкретных) правоотношениях, а не на весь процесс. Диссертант рассматривает случаи совпадения процессуальной право- и дееспособности, исследует, в том числе на основе международного опыта, вопрос о возможности установления в законе ограничительных критериев для процессуальной дееспособности субъектов конкретного вида.
Далее рассматриваются другие основания для классификации субъектов процесса, помимо выявленного основания (по виду процессуальной правоспособности), классификации участников процесса – субъектов уголовно-процессуальных правоотношений, а также дается оценка возможного прикладного значения данных классификаций.
Наиболее распространенной классификацией участников процесса является их распределение по уголовно-процессуальным функциям (В. Т. Томин, Р. Д. Рахунов, Э. С. Зеликсон и др.). Автор согласен с определением понятия участника уголовного процесса, предложенным В. Т. Томиным, и считает нецелесообразным дополнять его таким видовым отличием, как «участие в уголовно-процессуальных правоотношениях» (А. С. Александров). При этом автор корректирует исследуемую классификацию.
В ходе анализа известных оснований для классификации субъектов процесса диссертант приходит к выводу о предпочтительности в прикладном плане разработанной им классификации по виду процессуальной правоспособности.
Далее автор формулирует определение процессуально-властных субъектов уголовного процесса. По его мнению, это государственные органы, должностные лица, обладающие процессуально-властными полномочиями, или те, кто по своей природе ими должен обладать в соответствии с выполняемой процессуальной функцией, задачами или для реализации возложенных на них процессуальных обязанностей, а также в интересах баланса системы сдержек и противовесов в уголовном процессе. Процессуально-властные полномочия – это полномочия (то есть одновременно права и обязанности) особых субъектов уголовного процесса: 1) по определению (государственному признанию) по собственному усмотрению, основанному на законе, наличия или отсутствия в конкретных уголовно-процессуальных правоотношений процессуальных прав, законных интересов и обязанностей других субъектов процесса; 2) по обеспечению прав, интересов и обязанностей, их реализации, отмены или ограничения и (или) по применению процессуального принуждения (назначению мер и (или) их реализации, совершению отдельных действий, имеющих принудительный характер для кого-либо).
В завершение параграфа автор подтверждает сделанный ранее вывод о необходимости признания всех процессуально-властных субъектов участниками процесса и предлагает решить проблему недостаточной определенности некоторых из них путем «укрупнения» моделей участников уголовного процесса, к которым таких субъектов можно отнести. Кроме того, следует наделить таких участников процесса необходимым объемом полномочий для реализации их уголовно-процессуальных функций и оптимизации системы сдержек и противовесов в процессе.
В третьем параграфе «Решение проблемы неопределенности процессуального положения субъектов с общей процессуальной правоспособностью» рассматриваются различные субъекты процесса с неопределенным (очевидно недостаточным) процессуальным положением на предмет возможного их отнесения к субъектам с общей процессуальной правоспособностью, что позволит решить проблему их процессуальной неопределенности.
С этой целью автор анализирует единые для субъектов с общей процессуальной правоспособностью процессуальные права и обязанности, признанные в законе и в решениях Конституционного Суда РФ. В результате на основе систематизации отдельных предложений, высказанных такими учеными, как В. М. Корнуков, И. Ф. Демидов, П. Г. Марфицин, А. В. Агутин, Л. Д. Калинкина, Ю. Н. Белозеров, В. С. Шадрин, О. А. Сухова, В. А. Азаров, А. Л. Макаров, диссертант формулирует перечень общих правомочий данных субъектов, отдельные нормы, закрепляющие некоторые из них, и обосновывает вывод о достаточности предлагаемой совокупности процессуальных прав для субъектов процесса с общей процессуальной правоспособностью, то есть о разрешении в целом проблемы неопределенности их процессуального положения.
Вторая глава «Пути решения проблемы недостаточно определенного процессуального положения процессуально-властных субъектов» состоит из трех параграфов, в которых выявляется необходимость преобразования некоторых из таких субъектов в определенные сгруппированные модели участников процесса и наделения их определенными процессуальными полномочиями для реализации своих функций и задач, в том числе для обеспечения функционирования системы сдержек и противовесов.
В первом параграфе «Классификация процессуально-властных субъектов» определяется круг таких субъектов, относительно которых имеются сомнения в достаточной определенности их процессуального положения.
Автор рассматривает виды таких субъектов с точки зрения выполняемой ими процессуальной функции. Определяется достаточность их процессуального положения с позиции обеспечения системы сдержек и противовесов в уголовном процессе. При этом, рассматривая правовую природу указанной системы, диссертант приходит к выводу о необходимости ее признания.
В результате анализа процессуального положения субъектов, выполняющих функции осуществления производства по уголовному делу и контрольно-надзорные функции, результатов исследований других авторов (Б. Я. Гаврилов, С. А. Табаков и др.) диссертант приходит к выводу о том, что процессуальное положение данных субъектов достаточно определенно, несмотря на некоторые промахи законодателя. При этом делаются отдельные предложения, направленные на устранение подобных пробелов. В частности, формулируются нормы по наделению дополнительными полномочиями начальника органа дознания и прокурора по отношению к лицу, осуществляющему проверку по сообщению о преступлении.
Отдельное внимание автор уделяет проблеме недостаточной определенности процессуального положения помощников и стажеров лиц, ведущих процесс в досудебном производстве, при возможности вовлечения их в процесс, в случае необходимости, а также проблеме возможности вовлечения в процесс с наделением процессуальными полномочиями сотрудников следственных органов, которые таковых не имеют.
Диссертантом разработаны нормы, регулирующие допуск к процессуальной деятельности прокурорских работников, не являющихся прокурорами.
Вслед за А. М. Барановым автор обосновывает необходимость наделения помощников следователей (стажеров) некоторыми процессуальными полномочиями (например, вызов свидетеля на допрос по поручению следователя, ознакомление по поручению следователя с материалами уголовного дела, оформление протокола следственного действия с правом внесения в него замечаний в случае несогласия с требованием следователя). В связи с этим, в работе формулируются конкретные нормы. По мнению диссертанта, целесообразно повысить положение помощника следователя, введя эту должность во всех следственных органах, и поэтапно наделить его процессуальными полномочиями.
Вместе с тем автор считает недопустимым наделять представителей общественности, оказывающих помощь следователям и прокурорам, какими-либо полномочиями властного характера, а также иными полномочиями, которые на практике могут реализовываться как властные (например, подготовка проектов документов). Диссертант критикует положения приказа СКР от 4 мая 2011 г. № 74 об ограничении возможностей следователя к допуску представителей общественности к оказанию ему содействия. В работе формулируется норма ч. 4 ст. 86 УПК РФ, регулирующая возможность привлечения следователем общественности к оказанию ему содействия.
В завершение параграфа диссертант приходит к выводу о недостаточно определенном положении субъектов, выполняющих обеспечительную функцию, описывает механизм объединения их в достаточно «крупные» модели участников и наделения их процессуально-властными полномочиями, а также определяет общий круг субъектов, подлежащих группировке.
Во втором параграфе «Субъекты, обеспечивающие исполнение судебных решений и требований, а также поддерживающие по таким требованиям и по собственной инициативе порядок в ходе производства» рассматривается существующее процессуальное положение указанных субъектов и исследуется возможность их объединения в определенного участника (участников).
Вначале автор выявляет недостатки правового регулирования процессуального положения таких выделяемых УПК РФ субъектов, как начальники мест содержания под стражей, администрация места содержания, конкретное место содержания, включая их полномочия по защите законных интересов заключенных под стражу. Далее диссертант анализирует процессуальное положение следственных изоляторов, исправительных учреждений, гаупвахт, изоляторов временного содержания, охранно-конвойной службы милиции и изоляторов временного содержания пограничных органов ФСБ и других субъектов. На основе исследования процессуальных и организационных проблем их деятельности автор приходит к выводу о необходимости создания такого участника уголовного процесса, как учреждение (орган) исполнительной системы (далее: орган ИС).
В работе обосновывается необходимый порядок распределения полномочий между данными органами и их должностными лицами, а также организационные основы управления ими. При этом автор считает необходимым урегулировать «за пределами» УПК РФ часть отношений, возникающих в связи с распределением полномочий рассматриваемого участника процесса между его должностными лицами и органами, аналогично тому, как это сделал законодатель для органа дознания, а также наделить органы ИС сформулированными автором полномочиями.
Далее диссертант обосновывает предложение о необходимости распределения судебных приставов различного вида по ведомствам, функционально им свойственным (М. П. Поляков, Н. Н. Ковтун, Л. В. Мищенко), и делает вывод о целесообразности: 1) создания судебной полиции на основе судебных приставов-обеспечителей и придания ей ряда полномочий; 2) преобразования органов уголовно-исполнительной системы в органы ИС с включением в них судебных приставов-исполнителей.
Отдельно автором рассматриваются исполнительные полномочия ОВД и других органов дознания и делается вывод о необходимости предоставления полномочий по розыску лиц, указанных в п. 18 ст. 397 УПК РФ, всем органам дознания, но в первую очередь органам ФСИН России как ответственному субъекту при подчиненности им и обязанности содействия остальных.
В работе обосновывается, что функцию по исполнению домашнего ареста, по мнению диссертанта, следует возложить на органы ФСИН России, выступающие в качестве участника процесса – органа ИС. Автор формулирует нормы по изменению ст. 107 УПК РФ, связанные с наделением определенными полномочиями данного участника процесса.
По мнению автора, органы (учреждения) ИС следует наделить правом самостоятельно обращаться в суд с ходатайством в порядке ч. 1 ст. 435 УПК РФ. Дело в том, что в настоящее время администрация ИВС имеет недостаточно полномочий по защите законных интересов лиц, страдающих психическими заболеваниями. В связи с этим необходимо обособить функцию администрации ИВС, связанную с помещением в психиатрический стационар и содержанием заключенных под стражей, от функции по обеспечению производства судебно-медицинской или судебно-психиатрической экспертизы в целях защиты законных интересов заключенных и расширить самостоятельность администрации ИВС в этой области.
Также обосновывается необходимость наделения предлагаемого участника процесса – органа ИС – полномочиями по ознакомлению с материалами уголовного дела и разрешению ходатайств участников уголовного судопроизводства в пределах своей компетенции, то есть не в объеме, предусмотренном ст. 119 УПК РФ, а объеме, необходимом для совершения либо принятия решения, на которое он уполномочен законом.
В результате исследования функции судебного пристава по исполнению денежного взыскания, а также природы и сущности данной меры процессуального принуждения и проблем, связанных с ее применением, автор делает вывод о необходимости внесения в УПК РФ положения о том, что за одно и то же деяние лицо не может быть привлечено к административной ответственности и к нему нельзя применять наказание в виде денежного взыскания в соответствии с УПК РФ.
Кроме того, автор указывает на необходимость закрепления в ряде норм УПК РФ по аналогии с бланкетными указаниями на уголовную ответственность в качестве альтернативного по отношению к мерам, установленным ст. 117, 118, ч. 1 ст. 258 УПК РФ, права судебных приставов привлекать к административной ответственности нарушителей порядка в судебном заседании, а также обязанности судебных приставов до начала судебного заседания при осуществлении допуска в него или сразу после этого разъяснять участникам процесса правила нахождения и поведения в судебном заседании.
Также необходимо закрепить право судебного пристава-обеспечителя требовать с учетом ограничений, установленных ч. 2, 3 ст. 258 УПК РФ, удаления из зала судебного заседания лица, нарушившего порядок, что не должно препятствовать дальнейшему привлечению за это нарушение лица к административной ответственности. К тому же предлагается наделить суд полномочием давать поручения судебному приставу-обеспечителю о проведении проверки (о чем тот должен составить протокол) причин неявки и других процессуальных нарушений, допущенных участниками судопроизводства; ввести в УПК РФ норму о праве суда отменять собственное решение о наложении денежного взыскания в случае представления осужденным обоснованного уважительного оправдания.
Далее автор отмечает отсутствие в уголовно-процессуальном законодательстве регулирования фактически существующих мер принуждения (недопущения лиц в зал судебного заседания и выдворения из зала) и предлагает урегулировать их посредством установления критериев недопущения и приоритета допущения лиц. В связи с этим необходимо наделить судебных приставов следующими полномочиями: недопущение в зал и, возможно, предупреждение, но не как административная мера, а как аналогичная полномочию суда по ч. 1 ст. 258 УПК РФ; привлечение к административной ответственности. Однако данные действия судебных приставов и решения, принимаемые в порядке КоАП РФ, в том же порядке обжалуются и исполняются. В частности, диссертант предлагает ввести процедуру процессуального обжалования действий (бездействия) и решений судебного пристава, за исключением тех, которые он (пристав) принял в порядке КоАП РФ. Обращается также внимание на необходимость разъяснения судебным приставом регламента судебного заседания перед его началом.
И, наконец, автор вносит предложения об урегулировании порядка исполнения денежного взыскания путем установления обязанности суда, вынесшего впервые определение (постановление) о взыскании, обращать это определение к исполнению. Следует также установить в УПК РФ сроки уплаты денежного взыскания; возможность отсрочки (рассрочки) денежного взыскания не только при его наложении (ч. 5 ст. 118 УПК РФ), но и в процессе исполнения; сроки давности исполнения постановления (определения) о назначении денежного взыскания.
В третьем параграфе «Аппарат суда и субъекты, его составляющие, как субъекты уголовного процесса» рассматриваются полномочия должностных лиц аппарата суда, выполняющих процессуальные функции, и возможность объединения этих полномочий для передачи их такому участнику уголовного процесса, как аппарат суда. Автор называет полномочия, которыми должен быть наделен предлагаемый участник процесса по своей процессуальной природе для реализации процессуальной функции, процессуальных обязанностей, а также обеспечения процессуальных прав и законных интересов субъектов процесса.
При этом обосновывается целесообразность фактического (предполагающего создание необходимых условий автономности), а не только юридического отделения аппарата суда от суда и судебной власти.
Серьезное внимание диссертант уделяет правовому регулированию полномочий (процессуальных прав, обязанностей, а также ответственности, включая меры воздействия процессуального и дисциплинарного характера) должностных лиц аппарата суда, необходимости дополнить их определенными полномочиями, историческому опыту, отраженному в трудах ученых дореволюционного (И. Я. Фойницкий, Н. Н. Розин, А. С. Тагеръ, Н. Н. Полянский, А. Ф. Кони), советского и современного (В. Т. Томин, Л. М. Володина, Б. С. Тетерин, З. В. Макарова, Л. Д. Кокорев, П. С. Элькинд, В. М. Лебедев, В. А. Ржевский, Н. М. Чепурнова, М. В. Бережнов) периодов. Автор обобщает точки зрения указанных специалистов относительно проблем процессуального положения должностных лиц аппарата суда, и формулирует собственные предложения по наделению предлагаемого участника процесса рядом процессуальных полномочий, в том числе, что важно, не только в судебных заседаниях, но и за их рамками. В частности, обосновывается необходимость установления для аппарата суда ответственности (совместно с судьями) за сроки производства, реализацию прав субъектов процесса; четкого урегулирования взаимодействия аппарата суда с судебными приставами, обеспечивающими установленный порядок в суде; наделения администратора суда рядом процессуальных полномочий (назначение, замена, за исключением вопросов об отводе, секретаря судебного заседания).
Далее диссертант обосновывает необходимость принятия нормы, закрепляющей в УПК РФ так же, как и в ГПК РФ, обязательность изготовления протокола судебного заседания по частям, то есть для каждого судебного заседания (а не судебного разбирательства, которое в уголовном процессе называется судебным заседанием, в целом), и формулирует ее.
На основании изложенного автор делает вывод о необходимости возвращения в УПК РФ положения ч. 2 ст. 244 УПК РСФСР 1960 г. о праве секретаря судебного заседания при исполнении обязанности по подписанию протокола заседания представлять возражения при разногласиях с председательствующим. Данные возражения наряду с предлагаемой технической записью должны использоваться: 1) вышестоящими судебными инстанциями – при проверке жалоб на судебные решения, 2) квалификационными коллегиями судей в дисциплинарно-контрольной деятельности.
В заключении кратко обобщается проведенное исследование, излагаются основные выводы, к которым пришел автор, и формулируются направления для дальнейших исследований рассматриваемой проблематики.
По теме диссертации автором опубликованы следующие работы:
Публикации в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях,
рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ
1. Карпов Е. Н. Значение и обеспечение права граждан на присутствие в судебном заседании по уголовным делам / Е. Н. Карпов, В. Т. Томин // Рос. криминол. взгляд. – 2008. – № 3. – 0,75/0,37 печ. л.
2. Карпов Е. Н. Некоторые направления решения проблемы недостаточно определенного процессуального положения субъектов уголовного процесса // Бизнес в законе. – 2009. – № 4. – 0,6 печ. л.
3. Карпов Е. Н. Пути решения некоторых проблем независимости судей // Закон. – 2010. – № 2. – 0,5 печ. л.
Иные публикации
4. Карпов Е. Н. Процессуально-властные субъекты уголовного процесса с недостаточно определенным процессуальным положением : монография / Е. Н. Карпов. – Н. Новгород : НФ ИБП, 2008. – 14,9 печ. л.
5. Карпов Е. Н. Общие процессуальные правомочия субъектов уголовного процесса с общей процессуальной правоспособностью / Е. Н. Карпов // Государство и право России: история – современность – перспективы развития : материалы IV регион. межвуз. науч.-практ. конф., Н. Новгород, 10 дек. 2008 г. – Н. Новгород, 2009. – 0,31 печ. л.
6. Карпов Е. Н. О полномочиях судебных приставов, обеспечивающих порядок в суде, и о разграничении полномочий субъектов уголовного процесса по поддержанию правопорядка / Е. Н. Карпов // Науч. тр. Рос. акад. юрид. наук. – М, 2008. – Вып. 8, т. 3. – 0,37 печ. л.
7. Карпов Е. Н. Концепция обеспечения законных интересов, прав и свобод человека и гражданина в новом уголовно-процессуальном законодательстве / Е. Н. Карпов // Вестн. Нижегор. коммер. ин-та. Сер. Право.
– 2003. – Вып. 4. – 0,4 печ. л.
8. Карпов Е. Н. Определение сущности органа дознания в России // Российское право в период социальных реформ : материалы конф. студентов, аспирантов, соискателей и молодых ученых-юристов (Н. Новгород, 21–22 нояб. 2003 г.). – Н. Новгород, 2005. – Вып. 5. – 0,5 печ. л.
9. Карпов Е. Н. О некоторых проблемах процессуального статуса заявителя в уголовном процессе / Е. Н. Карпов // Государство и право России: история – современность – перспективы развития : материалы
I регион. межвуз. науч.-практ. конф., Н. Новгород, 7 дек. 2005 г. – Н. Новгород, 2006. – 0,25 печ. л.
10. Карпов Е. Н. О расширении круга должностных лиц, наделенных процессуальными полномочиями, органов, осуществляющих уголовное преследование // Государство и право России: история – современность – перспективы развития : материалы V межрегион. науч.-практ. конф., Н. Новгород, 10 дек. 2009 г. – Н. Новгород, 2010. – 0,36 печ. л.
11. Карпов Е. Н. Термин «субъект уголовного процесса» и смежные с ним термины / Е. Н. Карпов // Государство и право России: история – современность – перспективы развития : материалы II регион. межвуз. науч.-практ. конф., Н. Новгород, 7 дек. 2006 г. – Н. Новгород, 2007. – 0,38 печ. л.
12. Карпов Е. Н. Проблемы категориальных аспектов дефиниции «потерпевший» в современном уголовном процессе / Е. Н. Карпов // Вестн. Нижегор. коммер. ин-та. Сер. Право. – 2007. – Вып. 12. – 0,3 печ. л.
13. Карпов Е. Н. К вопросу о полномочиях судебных приставов, обеспечивающих установленный порядок в суде в уголовном процессе / Е. Н. Карпов // Вестн. Нижегор. коммер. ин-та. Сер. Право. – 2008. – Вып. 13. – 0,44 печ. л.
14. Карпов Е. Н. О праве общественности на присутствие в судебном заседании по уголовным делам / Е. Н. Карпов // Вестн. Нижегор. коммер. ин-та. Сер. Право. – 2008. – Вып. 14. – 0,44 печ. л.
15. Карпов Е. Н. Судебная защита прав граждан, имеющих заболевания, при заключении их под стражу / Е. Н. Карпов // Судебная защита прав и свобод человека и гражданина при применении мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста : материалы всерос. межведомств. науч.-практ. конф. 25–26 нояб. 2010 г. – Н. Новгород, 2011. – 0,4 печ. л.
16. Карпов Е. Н. Протокол судебного заседания как средство обеспечения законных интересов участников уголовного судопроизводства / Е. Н. Карпов // Государство и право России: история – современность – перспективы развития : материалы VI регион. межвуз. науч.-практ. конф., 2 дек. 2010 г. – Н. Новгород, 2011. – 0,3 печ. л.
Общий объем опубликованных автором работ составляет 20,82 печ. л.
Карпов Евгений Николаевич
Процессуально-властные субъекты
уголовного процесса
с недостаточно определенным
процессуальным положением
________________________________________________________________
Подписано в печать 21.12.11. Формат 60х84 1/16. Усл. печ. л. 1,63. Тираж 100 экз.
___________________________________________________________________________
Редакционно-издательский отдел научного центра
федерального государственного образовательного учреждения
высшего профессионального образования «Владимирский юридический институт
Федеральной службы исполнения наказаний».
600020, г. Владимир, ул. Б. Нижегородская, 67е.
E-mail: [email protected].
[1] При всех «за» и «против» существования последнего, автор склоняется к тому, что такой механизм должен существовать. В соответствии со ст. 6, 11, 16 УПК РФ при условии ненарушения ст. 15 УПК РФ деятельность процессуально-властных субъектов должна быть направлена не только на реализацию правомочий субъектов процесса и достижения его цели, но и на защиту их интересов, в том числе от произвола со стороны других процессуально-властных субъектов. При этом «сдерживать» от нарушений процессуально-властных субъектов могут и не властные субъекты (например, институт понятых).
[2] В частности, имеется в виду основание, введенное Федеральным законом от 29 декабря 2010 г. № 434-ФЗ. Автор ранее в своих работах отмечал необходимость принятия данных изменений.
[3] П. Г. Марфицин предложил решение проблемы применительно к каждому отдельно взятому субъекту конкретного процессуального отношения. Подобное решение можно назвать скорее собирательным, чем комплексным.
[4] В. М. Корнуков провозгласил отдельные пути решения данной проблемы, в том числе выдвинул идею обобщенного отраслевого статуса субъекта процесса, но непосредственно рассматривал лишь признанных в качестве таковых участников уголовного процесса, а не всех его субъектов.
[5] В. Т. Томин определил природу процессуальных прав и механизм обеспечения (признания) законных публичных и частных интересов субъектов процесса, классифицировал последних, а также выдвинул предложение об участии в уголовном процессе большого круга субъектов, ранее не известных науке.
[6] Л. Д. Кокорев одним из первых расширил представление о субъектах процесса и конкретных процессуальных правоотношениях, в которые они вступают, а также внес вклад в формирование научной базы, необходимой для их классификации в целях дифференцированного подхода к регулированию их процессуального положения. Однако сделанные им выводы являются недостаточными для решения указанной проблемы и требуют дальнейшего развития.
[7] Так, руководитель следственного органа на основании п. 6 ч.1 ст. 39 УПК РФ правомочен решить вопрос о дееспособности следователя, которая ранее была признана последним в постановлении о принятии дела к производству.
[8] Таковыми являются субъекты, указанные в ст. 9, 12, 13, 16, ч. 2, 3 ст. 18, ст. 123, ч. 1 ст. 19 (в совокупности со ст. 123), 125, 144, п. 3 ч. 3 и ч. 6, 7 ст. 166 УПК РФ.
[9] На практике под «другими участниками» в ч. 1 и 2 ст. 11 УПК РФ следует понимать каждого субъекта процесса.
[10] Необходимо расширительно толковать категорию «меры процессуального принуждения», указанную в ч. 3 ст. 133 УПК РФ и соответствующее положение ч. 4 ст. 11 УПК РФ.
[11] Измененное предложение В. Т. Томина (Томин В. Т. Закон об участии населения в охране правопорядка // Рос. юрид. журн. 1995. № 3(17). С. 18–30.
