Международно-правовые основы регионального и двустороннего сотрудничества государств в области охраны окружающей среды в северном ледовитом океане

На правах рукописи

Филиппенкова Марина Олеговна

Международно-правовые основы регионального и двустороннего сотрудничества государств в области охраны окружающей среды в Северном Ледовитом океане

Специальность: 12.00.10 – международное право; европейское право

Автореферат диссертации на соискание ученой степени

кандидата юридических наук

Москва - 2013

Работа выполнена на кафедре международного права Московского государственного института международных отношений (Университета) МИД России

Научный руководитель: доктор юридических наук, профессор

ВЫЛЕГЖАНИН Александр Николаевич

Официальные оппоненты: доктор юридических наук, профессор кафедры международного права Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина

СОКОЛОВА Наталья Александровна

кандидат юридических наук, доцент, заместитель заведующего кафедрой международного права Российского государственного университета дружбы народов

СОЛНЦЕВ Александр Михайлович

Ведущая организация: Военный университет Министерства обороны Российской Федерации

Защита состоится «24» октября 2013 г. в «____ » часов в ауд. _____ на заседании Диссертационного совета Д 209.002.08 (юридические науки) при Московском государственном институте международных отношений (Университете) МИД России.

С диссертацией и авторефератом можно ознакомиться в научной библиотеке им. И.Г. Тюлина МГИМО (У) МИД России по адресу: 119454, г. Москва, проспект Вернадского, 76 и на сайте www.mgimo.ru.

Автореферат разослан «5» августа 2013 г.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы исследования. В науке обозначены новые факты, оказывающие влияние на состояние окружающей среды в Арктическом регионе, в том числе: резкое уменьшение площади многовекового льда, покрывающего Северный Ледовитый океан^[1] ; значительное увеличение экономической активности в Арктическом регионе, прежде всего, объемов морской перевозки грузов, а также деятельности по разведке минеральных ресурсов арктического шельфа; вызванные обозначенными изменениями соответствующие проблемы для населения арктических государств, особенно для коренных народов Севера и прибрежных общин, жизнеобеспечение которых традиционно связано с прибрежными промыслами в относительно стабильной окружающей среде^[2]. Адекватное реагирование государств на эти новые реалии возможно лишь посредством международного сотрудничества на основе международного права. В таком обозначенном контексте требуется современное научное исследование правотворчества и правоосуществления в области охраны окружающей среды в Северном Ледовитом океане и, по его результатам, выявление оптимального для Российской Федерации формата такого сотрудничества, формулирование научно-правовых подходов к решению соответствующих природоохранных проблем.

Степень исследованности. В отечественной науке международного права исследован особый статус Арктики, выявлены отличительные характеристики правового режима деятельности в этом регионе, в том числе экономической (в трудах Лахтина В.Л., Барсегова Ю.Г., Гуреева С.А., Ковалева А.А., Кожевникова Ф.И., Колодкина А.А., Котляра В.С., Кулебякина В.Н., Малеева Ю.Н., Паламарчука П.Г., Саваськова П.В., Шинкарецкой Г.Г., Эфендиева О.Ф. и др.). Исследованы также теоретические и практические международно-правовые вопросы охраны окружающей среды, включая вопросы защиты морской среды, прежде всего на уровне универсальных международных конвенций (в работах Бекяшева К.А., Бринчука М.М., Виноградова С.В., Киселева В.А., Кириленко В.П., Колбасова О.С., Копылова М.Н., Короткого Т.Р., Кукушкиной А.В., Соколовой Н.А., Солнцева А.М., Сперанской Л.В., Тимошенко А.С., Чичварина В.А. и др.). Вместе с тем, на уровне диссертации специально не исследовалось, как современное международное право регулирует отношения государств в области охраны окружающей среды в обозначенном юридически уникальном пространстве – в Северном Ледовитом океане, учитывая выявленные в юридической научной литературе особенности его правового режима; специально не исследовалась роль в таком регулировании региональных и двусторонних природоохранных механизмов, созданных арктическими государствами.

Целью диссертационной работы является выявление и научная характеристика региональных и двусторонних международно-правовых механизмов охраны окружающей среды в Северном Ледовитом океане, их роли в современном международно-правовом режиме Арктического региона.

Для достижения указанной цели диссертантом поставлены и решены следующие задачи:

1. Охарактеризовать вариантные толкования положений Части XII («Защита и сохранение морской среды») Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., прежде всего тех, которые относятся к уровню регионального сотрудничества, используя доктринальные мнения о роли универсального уровня регулирования межгосударственных отношений в современном правовом режиме охраны окружающей среды в Северном Ледовитом океане, включая ст. 234 («Покрытые льдом районы») этой Конвенции.

2. Опираясь на результаты исследования понятия «регионализм» в науке международного права, проанализировать преобладающие взгляды на перспективы регионального уровня регулирования отношений государств в области охраны окружающей среды в Арктике.

3. Исследовать договорно-правовые основы природоохранного двустороннего сотрудничества государств в Арктическом регионе и научно оценить их соотношение с универсальным уровнем праворегулирования.

4. Выявить действующие институциональные механизмы регионального природоохранного сотрудничества в Арктике, проанализировать результаты их работы и сформулировать научные предложения по совершенствованию защиты национальных интересов России в рамках таких механизмов.

Научная новизна работы состоит в том, что впервые в отечественной науке на уровне диссертации исследованы международно-правовые основы регионального и двустороннего сотрудничества государств в области охраны окружающей среды в Северном Ледовитом океане, проанализированы применимые источники международного права, соответствующие институциональные механизмы такого сотрудничества, предложены обобщающие характеристики и выводы.

Теоретическое значение диссертации состоит, прежде всего, в том, что в рамках характеристики современного правового режима охраны окружающей среды в Северном Ледовитом океане обозначен политико-правовой «тренд» к усилению региональных и двусторонних договорных механизмов природоохранного сотрудничества государств в Арктике, выявлено юридическое содержание таких механизмов, показана их перспективность и большая приемлемость, с точки зрения учета правовой специфики региона, в национальных интересах арктических государств. Научное значение имеют также отраженные в диссертации констатации относительно сочетания совокупного действия таких региональных и двусторонних механизмов с универсальными международными конвенциями.

Апробация результатов. Результаты исследования отражены автором в пяти научных работах, которые опубликованы, в том числе, в изданиях, рекомендованных Высшей аттестационной комиссией Российской Федерации. Основные положения диссертации были доложены на XII Международной конференции молодых ученых «Региональная наука» (3 ноября 2011 г., СОПС, Москва); в ходе экспертных семинаров, проводимых Российским советом по международным делам (далее – РСМД) с февраля по сентябрь 2012 г. в рамках проекта «Дорожная карта международного сотрудничества в Арктике», среди которых: «Интересы России в Арктике и институты международного партнерства в регионе» (27 февраля 2012 г., Москва); «Сотрудничество в области освоения недр, минеральных и иных неживых природных ресурсов дна Северного Ледовитого океана, включая арктический континентальный шельф» (13 апреля 2012 г., Москва); «Сотрудничество в Арктике в области транспорта и транспортной инфраструктуры» (8 июня 2012 г., Москва); в ходе международного научного семинара «Международное сотрудничество в области охраны окружающей среды, сохранения и рационального управления биологическими ресурсами в Северном Ледовитом океане», проведенного РСМД совместно с Российской Ассоциацией международного морского права и Международным природоохранным фондом Пью (4 сентября 2012 г., Москва); на Международной конференции «Арктическая зона Российской Федерации: северо-восточный вектор развития» (28-29 ноября 2012 г., Санкт-Петербургский государственный университет). Кроме того, некоторые положения диссертации были использованы при подготовке Экспертным советом по Арктике и Антарктике при Председателе Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации Ежегодного доклада «О состоянии, проблемах и законодательном обеспечении реализации «Основ государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2020 г. и дальнейшую перспективу» (Москва, 2013 г.) и при разработке по государственному заказу научно-исследовательской работы по теме «Анализ правоприменения национальных и международных и нормативно-правовых актов и подготовка рекомендаций по обеспечению экономических интересов Российской Федерации в Арктике, в том числе на архипелаге Шпицберген» (Этап 6 «Анализ международно-правовых и национально-законодательных позиций арктических и нерегиональных государств, а также ЕС в отношении развития экономической и научной деятельности в Арктике и подготовка предложений по обеспечению экономических и иных интересов Российской Федерации на арктическом региональном направлении»; государственный заказчик – Минэкономразвия России).

Положения, выносимые на защиту:

1. Международно-правовой режим охраны окружающей среды в Северном Ледовитом океане обусловлен исторически сложившимся особым статусом этого региона, при определяющей роли правовой практики самих арктических государств, ее регионального и двустороннего уровня. При этом применимые нормы универсальных международных договоров, в том числе природоохранные положения Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. (далее – Конвенция 1982 г.), рассматриваются арктическими государствами как часть уже сложившейся широкой международно-правовой основы регулирования отношений, возникающих в связи с деятельностью государств в Северном Ледовитом океане. Универсальные нормы конвенций не рассматриваются арктическими странами как имеющие приоритет перед региональными и двусторонними природоохранными механизмами, которые специально разработаны в целях защиты особо уязвимых экосистем Арктического региона. Это относится и к тем природоохранным положениям, которые предусмотрены в Конвенции 1982 г., несмотря на ее требование о том, чтобы с ней были «совместимы» другие соглашения (п. 2 ст. 311).

2. Заключенные арктическими государствами региональные и двусторонние соглашения, нацеленные на охрану окружающей среды в Северном Ледовитом океане, включая последние по времени (Соглашение о сотрудничестве в сфере готовности и реагирования на загрязнение моря нефтью в Арктике 2013 г., Соглашение о сотрудничестве в авиационном и морском поиске и спасании в Арктике 2011 г., Соглашение между Россией и США о сохранении и использовании чукотско-аляскинской популяции белого медведя 2000 г., Соглашение между Россией и Норвегией о сотрудничестве в борьбе с загрязнением нефтью в Баренцевом море 1994 г. и др.) – не являются такими, которые изменяют или приостанавливают действие Конвенции 1982 г. Соответственно, при реализации таких региональных и двустронних природоохранных соглашений, их стороны не обязаны направлять уведомления, предусмотренные п.4 ст. 311 Конвенции 1982 г.

3. Воссозданный в 2008 г. формат сотрудничества пяти арктических государств, прибрежных к Северному Ледовитому океану (России, США, Канады, Дании, Норвегии) целесообразно развивать, насыщая его новыми субстантивными компонентами. В качестве таковых предлагается согласование арктическими прибрежными государствами договоренности о мерах предупреждения неправомерного, несообщаемого, нерегулируемого промысла в центрально-арктическом районе, замкнутом 200-мильными исключительными экономическими зонами государств этой «арктической пятерки». Суть такой предлагаемой региональной договоренности состоит в запрете нерегулируемого промысла в центрально-арктическом районе, формально являющимся «анклавом» открытого моря, хотя и в значительной части покрытом льдами. В рамках этого же формата желательна разработка общей концепции природоохранных мер в той части центрально-арктического района, которая покрыта многовековыми льдами.

4. Двусторонние природоохранные правовые механизмы, созданные Россией с другими арктическими государствами, прибрежными к Северному Ледовитому океану, показали в целом свою востребованность в качестве регулятора соответствующих международных отношений Российской Федерации. Их целесообразно совершенствовать, своевременно адаптируя к реальным изменениям в естественно-научных, климатических, экономических характеристиках Северного Ледовитого океана. При этом целесообразно сохранять их роль как стержневого элемента в природоохранном режиме Арктического региона.

Базовую правовую концепцию НАТО и ЕС – о том, что Конвенция 1982 г. рассматривается в качестве «ключевой основы для управления Северным Ледовитым океаном» - предлагается квалифицировать как не отвечающую интересам Российской Федерации, других четырех арктических прибрежных государств. Напротив, отвечающим их интересам следует считать приоритет регионального и двустороннего уровней праворегулирования в области охраны окружающей среды в Северном Ледовитом океане.

Структура работы обусловлена целью и задачами исследования. Диссертация состоит из четырех глав, подразделенных на параграфы, заключения и библиографии.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе – «Характеристика охраны окружающей среды в Северном Ледовитом океане на уровне универсальных международных договоров» – сделан, по итогам уже опубликованных научных работ отечественных и зарубежных юристов-международников, обзор общего состояния норм международного права о защите морской среды как межотраслевого института (на стыке международного права окружающей среды и морского права). Особо отмечена роль ст. 234 Конвенции 1982 г. как специальной нормы, применяемой арктическими государствами к Северному Ледовитому океану. Эта статья наделяет прибрежное государство правом принимать в его исключительной экономической зоне более строгие нормы, касающиеся защиты морской среды в покрытых льдом районах, по сравнению с общепринятыми. Для этих целей под «покрытыми льдом районами» понимаются районы, находящиеся в пределах исключительной экономической зоны прибрежного государства, «где особо суровые климатические условия и наличие льдов, покрывающих такие районы в течение большей части года, создают препятствия либо повышенную опасность для судоходства, а загрязнение морской среды могло бы нанести тяжелый вред экологическому равновесию или необратимо нарушить его». Таким образом, данная статья устанавливает два критерия для установления особого правового режима покрытых льдом районов: 1) они расположены в исключительной экономической зоне; и 2) они покрыты льдом в течение большей части года. Прибрежное государство наделяется правом «вводить национальные правила (более строгие, чем международные) не только в отношении сбросов с судов в море, иных аспектов практики мореплавания, но и применительно к другим вопросам, включая проектирование, конструкцию, оборудование и комплектование экипажа судов. Как отмечено в науке, хотя прибрежное государство едва ли вправе полностью закрывать такие районы для иностранного судоходства, оно может «осуществлять за ним контроль и в зависимости от метеорологических или иных погодных условий временно запрещать плавание по тем или иным маршрутам»^[3]. Такие нормы должны основываться на имеющихся наиболее достоверных научных данных и не могут носить дискриминационного характера. Ст. 234 в юридической литературе еще называют «канадской оговоркой» («Canadian clause»), подчеркивая тем самым, что Канада (при поддержке Советского Союза) была инициатором включения данного положения в Конвенцию 1982 г.^[4] Вместе с тем, в работе отмечено, что действие ст. 234 распространяется не только на Арктику, но на все покрытые льдом районы в Мировом океане, отвечающие названным двум критериям (в т.ч. в северных и южных частях Тихого, Атлантического океанов). Каких либо специальных норм, применимых только к Арктическому региону, Конвенция 1982 г. вообще не содержит. В покрытых льдом районах – независимо от того, в каком регионе они находятся – прибрежное государство наделено более широким объемом прав по сравнению с общим, предусмотренным для исключительной экономической зоны^[5]. Отсутствие какого-либо упоминания в Конвенции 1982 г. об Арктике или Антарктике, кроме как косвенно в ст. 234, приводит некоторых авторов к выводу, что «эти вопросы были просто исключены [на Третьей конференции ООН по морскому праву] как слишком деликатные или неопределенные»^[6].

В диссертации сделан также обзор универсальных международных конвенций в области предотвращения загрязнения с судов, которые арктические государства считают применимыми к Северному Ледовитому океану.

Во второй главе – «Региональный уровень праворегулирования отношений государств в области охраны окружающей среды в Северном Ледовитом океане» – рассматриваются договорные механизмы природоохранного сотрудничества государств Арктического региона, применимые к Северному Ледовитому океану. Представлена, прежде всего, характеристика понятия «регионализм» в доктрине международного права. В результате проведенного обзора имеющихся исследований в этой области отмечено, что в практике международных отношений регионализм получил наибольшее применение в регулировании отношений именно в области охраны окружающей среды. Важным мотивом здесь является четко выраженная региональная идентичность экологических проблем, приоритетный интерес государств определенного региона к решению наиболее острых природоохранных проблем. Более того, в науке отмечено, что со второй половины ХХ века в практике регулирования международных отношений в области охраны окружающей среды отмечается тенденция к регионализации. В теории и практике международного права по-разному оценена роль Конвенции ООН по морскому праву 1982 г. в правовом режиме Северного Ледовитого океана, в том числе природоохранном: как «основа» этого режима (позиция НАТО, Европейского союза); как один из договоров в широкой международно-правовой базе (Илулиссатская декларация пяти арктических прибрежных государств 2008 г.)^[7]. При учете этих доктринальных оценок в последующих разделах этой главы исследованы такие региональные международные договоры, применимые к охране окружающей среды в Северном Ледовитом океане, как: Соглашение о сохранении белых медведей 1973 г.; Конвенция о защите морской среды Северо-Восточной Атлантики 1992 г., два юридически обязательных документа, принятых государствами-членами Арктического совета - Соглашение о сотрудничестве в авиационном и морском поиске и спасании в Арктике 2011 г. и Соглашение о сотрудничестве в сфере готовности и реагировании на загрязнение моря нефтью в Арктике 2013 г. Особое внимание уделено научной оценке последнего по времени из этих международных договоров – Соглашения о сотрудничестве в сфере готовности и реагирования на загрязнение моря нефтью в Арктике 2013 г. Районы, в которых  Стороны согласились  его исполнять, определены  в тексте Соглашения 2013 г. по-разному: для Канады – как представляется, в ее национальных интересах, юридически очень продуманно – именно, к северу от параллели  60 градусов с.ш. Так же отражает национальные интересы Норвегии формулировка такого района и для Норвегии: «морские районы к северу от Северного полярного круга». Равным образом, такой район для Дании (к северу от острова Гренландия) определен тоже с учетом ее национальных интересов: «морские районы к северу от южной границы исключительной экономической зоны Гренландии и рыбопромысловой зоны Фарерских островов». Для России же подобное определение района сформулировано, как представляется, весьма странно и ущербно для ее национальных интересов: к северу «от береговой линии» вдоль арктических морей  и «в устьях рек, впадающих в эти моря - от исходных линий для измерения ширины территориального моря». То есть Россия в ее международном договоре зафиксировала для себя новое ограничение: констатацию того, что ее исходные линии вдоль арктического побережья  проходят где-то в районах  устьев  рек,  впадающих   в арктические моря.  Тем самым Россия добровольно, посредством новой нормы международного договора «отсекает» для себя  правовую возможность установить национальным законом иные исходные линии, находящиеся далеко за пределами этих устьев  - например, прямые исходные линии, соединяющие северные точки цепи российских островов вдоль арктического побережья страны; или линии, замыкающие ее исторические заливы в Арктике. А такая правовая возможность есть - и согласно Конвенции ООН по морскому праву 1982 г., и согласно Конвенции о территориальном море и прилежащей зоне 1958 г., и согласно практике государств, в т.ч. арктических.  Возможные объяснения изложенного в Соглашении 2013 г. подхода тем, что такое ограничение было необходимо для достижения общего компромисса по тексту Соглашения в данном случае вряд ли уместно, потому что ни Канада, ни Норвегия, ни Дания не предусмотрели для себя такого ограничения, и поэтому вряд ли они могли требовать от России такого ограничения.

Обращено внимание на еще одно важное правовое расхождение. Распоряжением Правительства Российской Федерации от 13 мая 2013 г. № 769-р, в соответствии с пунктом 1 статьи 11 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», одобрен «представленный Минтрансом России, согласованный с МИДом России и другими заинтересованными федеральными органами исполнительной власти и предварительно проработанный в рамках целевой группы Арктического совета проект Соглашения о сотрудничестве в сфере готовности и реагирования на загрязнение моря нефтью в Арктике». МИДу России поручено «провести переговоры с государствами - членами Арктического совета и по достижении договоренности подписать от имени Правительства Российской Федерации указанное Соглашение, разрешив вносить в прилагаемый проект изменения, не имеющие принципиального характера». В прилагаемом к данному Распоряжению проекту Соглашения его статья 16 «Отношение к другим международным соглашениям» сформулирована так: «Ничто в настоящем Соглашении не истолковывается как изменяющие права или обязательства любой Стороны по другим соответствующим международным соглашениям или обычному международному праву». Однако в том тексте, который в итоге был подписан Сторонами, содержится принципиально иная формулировка этой статьи, а именно: «Ничто в настоящем Соглашении не истолковывается как изменяющие права или обязательства любой Стороны по другим соответствующим международным соглашениям или обычному международному праву, как оно отражено в Конвенции Организации Объединенных Наций по морскому праву 1982 года». Как представляется, отличие от первой формулировки, одобренной Правительством России, очень существенно. Во-первых, не отвечающим интересам России и не соответствующим реальному состоянию применимого к Арктике общего международного права следует считать сведение только к Конвенции 1982 г. обычного международного права. В международно-правовой науке отмечено, что «современная роль международного обычая состоит в том, что он продолжает оставаться основным, наряду с международными конвенциями, источником международного права» и в силу этого «нет оснований для построения соподчиненности» между ними. Эти два основных источника международного права «равнозначимы и взаимосвязаны, что не умаляет, однако, общенаправляющей роли международного обычного права. Оно шире, отражает в себе основные принципы международного права; концентрированно выражает некие императивы поведения: справедливость, добросовестность, недопустимость злоупотребления посредством формального исполнения договорной нормы, уважения к принятым обязательствам erga omnes»^[8]. Более того, «интересам России (как и любого иного государства, реально заинтересованного в верховенстве международного права) не отвечает исключение международного обычая из международно-правовых основ защиты ее национальных интересов и тем самым объединение таких основ»^[9]. Во-вторых, не вполне ясно, издало ли Правительство России какой-то иной документ, одобряющий данное изменение принципиального характера в тексте одобренного проекта – вопреки указанному Распоряжению Правительства от 13 мая 2013 г. Во всяком случае, такого иного документа Правительства Российской Федерации в опубликованных базах правовых данных, в том числе электронных, нет. Изложенное позволяет сделать вывод о том, что находящийся на сайте Арктического совета текст Соглашения 2013 г. существенно отличается от проекта данного Соглашения, одобренного Распоряжением Правительства Российской Федерации от 13 мая 2013 г. № 769-р, к значительному ухудшению национальных интересов Российской Федерации.

В третьей главе - «Двусторонние договоры России с арктическими прибрежными странами, применимые к охране окружающей среды в Северном Ледовитом океане» - проанализированы двусторонние договоры России с арктическими прибрежными странами (США, Канадой, Норвегией, Данией). Отмечено при этом, что изначально сотрудничество арктических государств, в том числе в природоохранной сфере, носило только двусторонний характер. Охарактеризованные двусторонние природоохранные договоры Российской Федерации с другими государствами, прибрежными к Северному Ледовитому океану, составляют стержневой компонент современного договорно-правового режима охраны окружающей среды в Арктическом регионе, обеспечиваются самими договаривающимися странами, не вызывают каких-либо протестов со стороны международного сообщества в целом.

Анализ этих договоров подтверждает ряд уже сделанных в доктрине международного права общетеоретических выводов: о том, что сотрудничество государств в области охраны окружающей среды способствует согласованию политики государств в этой области, достижению более эффективной координации национального законодательства с международными нормами, большей результативности мер против загрязнения морской среды^[10]. Кроме того, результаты такого анализа также свидетельствуют о том, что в Арктике за многие десятилетия сформировался специальный правовой режим (lex specialis), в том числе в области охраны окружающей среды, который отражает понимание государств всего мира относительно природной уникальности Арктического региона, его экологической уязвимости, климатообразующей значимости и, соответственно, особой ответственности арктических государств за сохранение этого полярного района и его экосистем ^[11].

Четвертая глава - «Институциональные региональные механизмы сотрудничества арктических государств в области охраны окружающей среды в Северном Ледовитом океане и правовые результаты их функционирования» - посвящена исследованию роли таких региональных институтов как Арктический совет и Совет Баренцева/Евроарктического региона в укреплении природоохранного сорудничества в Арктике. Создание Арктического совета оценивается как своевременное, дальновидно согласованное волеизъявление восьми арктических государств, а данный Совет, учрежденный как «межправительственный форум высокого уровня», стал в настоящее время ключевым механизмом регионального сотрудничества, международной координации действий государств в Арктике в целях охраны окружающей среды, устойчивого развития региона, сохранения культуры, традиций, национальных языков его коренных народов. Происходит становление Арктического совета как региональной межправительственной организации: создан постоянный секретариат, учрежден его международный фонд – Инструмент поддержки проектов – для целей финансирования проектов реабилитации экологически опасных точек в Арктике. В целом в рамках Арктического совета идет работа примерно по 80 проектам^[12]. В работе отмечено, что заслуживает научной поддержки работа МИД России по развитию правовой базы сотрудничества восьми арктических государств в рамках Арктического Совета. В целях укрепления такого сотрудничества в работе сформулированы следующие научные рекомендации. Во-первых, целесообразно обеспечение большей сбалансированности на каждом этапе такого развития. Например, согласие России с началом работы в Норвегии (г. Тромсе) постоянного Секретариата Арктического Совета было бы целесообразно увязать с назначением руководителем секретариата российского специалиста. Во-вторых, в дополнение к национальным научным консорциумам и центрам по арктической политике и праву, созданным в последние годы и финансируемым правительствами Канады, Норвегии, США, целесообразно вести линию на создание международного исследовательского консорциума по арктической политике и праву, с начальным расположением его в России или в Канаде (соответственно, при канадском или российском руководителе консорциума), с четырехлетней ротацией местоположения и руководства – от каждого из арктических государств поочередно).

Что касается Совета Баренцева/Евроарктического региона, то в работе отмечена динамика сотрудничества России с другими арктическими государствами в рамках этого Совета. Особенность данного формата регионального сотрудничества состоит в том, что он осуществляется и на межправительственном уровне, и между административно-территориальными районами заинтересованных соседних арктических стран. Например, с российской стороны в это сотрудничество вовлечены Мурманская и Архангельская области, Республики Карелия и Коми, Ямало-Ненецкий автономный округ.

В работе отмечено, что морские районы, находящиеся под национальной юрисдикцией пяти прибрежных арктических стран, простирающиеся до 200 морских миль от их исходных линий, «замыкают» со всех сторон центрально-арктический район, значительная часть которого по-прежнему круглогодично покрыта льдами. Сегодня большинство правоведов считают, что этот район имеет статус открытого моря, хотя это длительное время не признавалось в преобладающей международно-правовой доктрине Канады и СССР. Вместе с тем, морские суда арктических и неарктических стран не могут попасть в центрально-арктический район иначе, как пересекая район исключительной экономической зоны какого-то из пяти арктических прибрежных государств. В настоящее время это обстоятельство не имеет практического значения: центрально-арктический район в значительной части составляет масса льдов. Но ситуация может измениться с их таянием, о чем говорят представители естественных наук^[13]. Правовой режим морских живых ресурсов в этом районе – как и в ином районе открытого моря, определен, прежде всего, соответствующими положениями Конвенции 1982 г. Учитывая, что прогнозы о быстром таянии арктических льдов сочетаются с прогнозами о последующем похолодании в регионе, и что такое таяние – уже реальность, в работе научно уточнен правовой режим биоресурсов в центральной части Северного Ледовитого океана^[14]. Такое уточнение нацелено на предотвращение отрицательных последствий для прибрежных арктических государств, вызываемых деятельностью экспедиционных рыболовных судов неарктических стран в этом районе. В ином случае нерегулируемое рыболовство в центральной Арктике приведет к отрицательному воздействию на её экосистему, к подрыву экологической целостности Северного Ледовитого океана, что, в свою очередь, приведет к негативным последствиям, прежде всего, для населения арктических стран.

В диссертации показано, что ни у одного из пяти арктических прибрежных государств в настоящее время нет юридической возможности противодействовать в одиночку нерегулируемому промыслу неарктическими странами за пределами их 200-мильных исключительных экономических зон в Арктике. Необходима региональная договоренность между «арктической пятеркой» о сохранении рыбных запасов в Центрально-арктическом районе. Эти пять государств объективно заинтересованы в том, чтобы не было браконьерского (неправомерного, несообщаемого, нерегулируемого)^[15] промысла в Северном Ледовитом океане – в том числе и в этом районе за пределами их 200-мильных зон; чтобы любая рыбохозяйственная деятельность здесь была под их контролем; чтобы уважалось их природоохранное законодательство. Нерегулируемый лов в этом районе нанес бы ущерб биоресурсам и в пределах их 200-мильных исключительных экономических зон.

В заключении диссертантом сформулированы выводы и обобщающие констатации по результатам проведенного исследования.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях автора общим объемом 3,8 п.л. Все публикации по теме диссертации.

В журналах из списка, рекомендованного ВАК России:

1. Филиппенкова М.О. Институциональные средства исполнения международно-правовых норм о защите морской среды // Московский журнал международного права. - 2012. - № 2. – 0,8 п.л.

2. Филиппенкова М.О. Договорно-правовые основы сотрудничества Российской Федерации в области охраны окружающей среды в Арктике // Евразийский юридический журнал. - 2012. - № 9. – 0,7 п.л.

В других изданиях:

3. Филиппенкова М.О. Примеры регионального сотрудничества ИМО/ЮНЕП в борьбе с загрязнением морской среды // Материалы XII международной научной конференции молодых ученых «Региональная наука». – М.: ЛЕНАНД, 2011. – 0,9 п.л.

4. Филиппенкова М.О. Двусторонние договоры Российской Федерации в области охраны окружающей среды в Арктическом регионе // Материалы Международного научного симпозиума «Международное сотрудничество в области охраны окружающей среды, сохранения и рационального управления биологическими ресурсами в Северном Ледовитом океане». – М.: Спецкнига, 2012. – 0,7 п.л.

5. Предложения к дорожной карте развития международно-правовых основ сотрудничества России в Арктике // гл. ред. И.С. Иванов; Российский совет по международным делам (РСМД). – М.: Спецкнига, 2013 (в соавторстве). – 3,5 п.л. (авт. 0,7 п.л.).

^[1] По данным НАСА, площадь районов, покрытых льдом в Северном Ледовитом океане, сокращалась в последние десятилетия «быстрее, чем на десять процентов каждые десять лет»; только за период с сентября 2007 г. по сентябрь 2012 г. постоянно покрытая льдом часть Северного Ледовитого океана «сократилась на
750 000 кв. км», составив в сентябре 2012 г. 3,14 млн. кв. км. См: Environmental Security in the Arctic Ocean / Berkman P.A., Vylegzhanin A.N. (eds.). Springer. Printforce, the Netherlands. 2012. Р. IV. За последнее столетие температура воздуха в Арктике повысилась в два раза больше, чем в среднем по планете. См: Djoghlaf A. Climate Change and Biodiversity in Polar Regions // Sustainable Development Law & Policy. 2008. Vol. 8 (3). P. 14 – 16.

^[2] Axworthy L.N. Foreword. In: Environmental Security in the Arctic Ocean... P. XIII – XVII.

^[3] Мировой океан и международное право. Защита и сохранение морской среды. / Отв. ред. Мовчан А.П., Янков А. Редкол.: Виноградов С.В., Даниленко Г.М., Лукашук Л., Миронова С.В., Скалова Л.В., Шинкарецкая Г.Г. - М.: Наука, 1990. С. 139.

^[4] Huebert R. Article 234 and Marine Pollution Jurisdiction in the Arctic. In: The Law of the Sea and Polar Marine Delimitation and Jurisdiction / Oude Elferink A.G., Rothwell D.R. (eds.). Martinus Nijhoff Publishers, 2001. P. 249; McRae D. The Negotiation of Article 234. In: Politics of the Northwest Passage / Griffiths F. (ed.). McGill-Queen's Press, 1987. P. 98-114.

^[5] Хакапаа К. Указ. соч. С. 334; United Nations Convention on the Law of the Sea 1982: A Commentary. Vol. IV. P. 398.

^[6] Цит. по: Bangert K. The Artic Challenge: UNCLOS and a New Climate Generated Arctic Regime? // International Hydrographic Bureau, 6th IHO-IAG Advisory Board on the Law of the Sea Conference - «Contentious Issues in UNCLOS - Surely Not?», Monaco, 25 - 27 October 2010. URL: http://www.iho.int/mtg_docs/com_wg/ABLOS/ABLOS_Conf6/S6P2-P.pdf (Дата обращения: 06.05.2013); Friedheim R. L., Bowen R.E. Neglected Issues at the Third United Nations Law of the Sea Conference // Ocean Management. 1979. Vol. 5. P. 309-339.

^[7] См.:Предложения к дорожной карте развития международно-правовоых основ сотрудничества России в Арктике / гл. ред. И.С. Иванов. – М.: Спецкнига, 2013. С. 5. Вылегжанин А.Н. К уточнению правового положения дна Северного Ледовитого океана // Морские пространства Арктики: современный правовой аспект. Сборник научных статей. –М.: ИД «Магистраль» (РИЦ «Морские вести России»), 2013. С. 96 – 125.

^[8] Вылегжанин А.Н., Каламкарян Р.А. Значение международного обычая в современном международном праве // Московский журнал международного права. № 2. 2012. С. 26

^[9] Там же. С. 27

^[10] Мировой океан и международное право: Защита и сохранение морской среды. – С. 46.

^[11] См. подробнее: Вылегжанин А.Н. Региональный уровень праворегулирования отношений государств в Арктике (комментарий) // Московский журнал международного права. 2012. № 1 (85). С.270-297

^[12] Васильев А.В. Международное сотрудничество в Арктике и подходы России. // Арктические ведомости. 2012. №1. С. 19.

^[13] См. об этом, например: Арктика: зона мира и сотрудничества / Отв. ред.: А.В. Загорский. М.: ИМЭМО РАН, 2011. С.103-119.

^[14] Как ее называют в англоязычных публикациях, в «арктической дырке от бублика»(«Arctic donut hole»).

^[15] Хотя в документах ФАО на русском языке и используется термин «незаконный», из контекста следует, что речь идет о нарушениях не только законов прибрежного государства, но всякого применимого права, в том числе и применимых норм международных договоров. Поэтому корректнее слово «illegal» в данном контексте переводить как «неправомерный», а не как «незаконный». Подробнее об этом термине см.: Бекяшев Д.К. Сотрудничество арктических государств по борьбе с незаконным, нерегулируемым и несообщаемым промыслом водных биологических ресурсов. – В кн.: Международное сотрудничество в области охраны окружающей среды, сохранения и рационального управления биологическими ресурсами в Северном Ледовитом океане. Гл.ред. И.С.Иванов. Руков.авт.коллектива А.Н.Вылегжанин. М. РСМД. 2012. С. 41-44.