Концептуальные основы уголовно-правовой охраны интересов судебной власти
На правах рукописи
Дворянсков Иван Владимирович
КОНЦЕПТУАЛЬНЫЕ ОСНОВЫ
УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ ОХРАНЫ
ИНТЕРЕСОВ СУДЕБНОЙ ВЛАСТИ
12.00.08 – Уголовное право и криминология;
уголовно-исполнительное право
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
доктора юридических наук
Москва 2013
Работа выполнена в федеральном государственном бюджетном
образовательном учреждении высшего профессионального образования
«Московский государственный юридический университет имени О.Е. Кутафина (МГЮА)»
Научный консультант доктор юридических наук, профессор
Чучаев Александр Иванович
Официальные оппоненты:
Бриллиантов Александр Владимирович
Заслуженный юрист Российской Федерации,
доктор юридических наук, профессор,
ФГБОУ ВПО «Российская академия правосудия»,
профессор кафедры уголовного права
Гришко Александр Яковлевич
доктор юридических наук, профессор,
Уполномоченный по правам человека
в Рязанской области
Яцеленко Борис Викторович
доктор юридических наук, профессор,
ФГБОУ ВПО «Российская правовая академия
Министерства юстиции Российской Федерации»,
проректор по научной работе
Ведущая организация ФГБОУ ВПО «Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова»
Защита состоится 27 июня 2013 г. в 11.00 на заседании диссертационного совета Д 212.123.01, созданного на базе Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА), г. Москва, 123995, ул. Садовая Кудринская, д. 9, зал Ученого Совета.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Московского государственного юридического университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА).
Автореферат разослан ________мая 2013 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
кандидат юридических наук, доцент В.Н. Орлов
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность диссертационного исследования. В современном государстве судебная власть играет ключевую роль, занимая важное место в системе политико-правовых институтов, нацеленных на защиту гражданских и политических прав граждан, а также на исполнение законодательства. В Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года, утвержденной распоряжением Правительства РФ от 17 ноября 2008 № 1662-р обеспечение независимости суда и эффективности правоохранительной системы называется в качестве одного из приоритетных направлений развития институциональной среды, необходимой для инновационного социально ориентированного типа развития государства.
Специфика правового регулирования судебной и правоохранительной деятельности заключается в том, что суды, иные государственные органы и должностные лица являются самостоятельными субъектами особых общественных отношений, в которых указанные выше блага интегрированы в комплекс их собственных интересов, образующих, в конечном счете, совокупность интересов судебной власти. Последние делятся на две большие группы: а) внешние интересы, заключающиеся в осуществлении задач охраны правопорядка; б) внутренние интересы, выражающиеся в безопасном и эффективном функционировании судебных и правоохранительных органов.
Состояние законности в сфере судопроизводства и исполнения судебных решений, к сожалению, остается не вполне удовлетворительным. В федеральной целевой программе «Развитие судебной системы России на 20132020 годы» указывается, что в настоящее время существует ряд проблем, связанных с качеством правосудия, сроками судопроизводства, недостаточной информированностью граждан о деятельности судебной системы, неудовлетворительной работой судов, неэффективным исполнением судебных актов, отсутствием необходимых условий для осуществления правосудия и др.
В качестве тревожной тенденции следует отметить наблюдающийся в последние годы спад доверия населения к судебной и правоохранительной системам. Так, по данным Левада-центра, уровень доверия населения к судебной власти остается низким. На задаваемый с 1990 г. вопрос: «Как часто сейчас, обратившись в суд по поводу несправедливого решения государственного учреждения, человек может добиться благоприятного для себя результата?» 55 % опрошенных в 2010 г. ответили, что «редко» (в 1990 г. – 42%), число тех, кто «практически никогда» не ожидает позитивного результата не изменилось – 19 % опрошенных (см.: Отношение населения к судебной системе. Данные опроса Левада-Центра // Сайт аналитического цента Юрия Левады // http://www.levada.ru).
Остается актуальной задача противодействия коррупции и «телефонному праву» в судебной системе и правоохранительных органах, посягательствам на судебную власть. Зачастую нарушаются права участников процесса. Подтверждением являются обращения граждан в Европейский суд по правам человека по фактам нарушения прав в судопроизводстве и при исполнении судебных решений (см.: Решения Европейского Суда по правам человека в отношении России // http://www. espch.ru). Имеются случаи гибели лиц, содержащихся в российских СИЗО и отделениях полиции в результате противоправных действий их сотрудников.
Наиболее серьезным негативным фактором, препятствующим реализации судебной властью своего социального предназначения, выступают преступные посягательства. Согласно статистике Судебного Департамента при Верховном Суде РФ, число преступлений данной категории на протяжении последних лет держится на уровне 3–5% от общего числа совершаемых преступлений (Статистические данные Судебного Департамента при Верховном Суде РФ // http: // www.cdep.ru). По данным МВД РФ, в январе-ноябре 2012 г. сотрудниками Следственного комитета РФ было совершено 2856 преступлений, сотрудниками органов внутренних дел – 190800 (см.: Статистические данные МВД РФ // http://www.mvd.ru/userfiles/sb_12_11.pdf).
Уголовно-правовая наука пока не выработала единой, целостной и непротиворечивой концепции интересов судебной власти, рассматриваемых в качестве объекта охраны. Это непосредственно отражается как на уголовном законодательстве, так и на практике его применения. Трудности в квалификации зачастую вызваны несогласованностью уголовно-правовой и процессуальной терминологии. Отсутствие единообразия в уголовно-правовой оценке аналогичных деяний различных процессуальных субъектов приводит к несоразмерности их уголовной ответственности.
Таким образом, поставленная в диссертации проблема является многоаспектной, характеризуется, во-первых, теоретической неопределенностью объекта уголовно-правовой охраны в нормах гл. 31 УК РФ; во-вторых, некорректным изложением правового материала; в-третьих, дефектами криминализации; в-четвертых, несовершенством законодательной конструкции составов рассматриваемых преступлений.
Сказанное предопределяет актуальность настоящего диссертационного исследования.
Степень научной разработанности проблемы. Исследование вопросов уголовно-правовой охраны интересов судебной власти приобрело особую актуальность в связи с проведением судебной реформы, принятием Концепции развития судебной системы России на 2013 - 2020 годы и обусловлено необходимостью разработки системы эффективных правовых гарантий соблюдения законности в сфере судопроизводства. Вместе с тем данная тема остается недостаточно разработанной. Как правило, специалисты затрагивали ее отдельные аспекты: охрану процессуальных субъектов (В.Е. Батюкова, М.Г. Вепхвадзе, Л.Д. Гаухман, В.И. Егорова, М.А. Ефимов, И.А. Фаргиев, О.Ф. Шишов, Б.В. Яцеленко и др.); обеспечение получения доказательств (Н.А. Егорова, В.П. Котин, А.Д. Прошляков, А.Р. Ратинов, Д.О. Хан-Магомедов, М.Х. Хабибуллин, С.М. Юдушкин и др.); реализации судебного акта (И.Ю. Бобылев, А.И. Васильев, А.Я. Гришко, А.И. Зубков, В.А. Елеонский, Ю.Ф. Кардаполова, Ю.А. Костанов, Л.Г. Крахмальников, А.И. Кулагин, А.И. Лукашов, В.В. Скибицкий, Н.А. Стручков, Ф.Р. Сундуров, И.В. Шмаров и др.).
Система преступлений против правосудия подвергалась исследованию в работах М.И. Бажанова, Д.Б. Бектибаева, А.В. Бриллиантова, И.С. Власова, А.С. Горелика, А.Т. Гужина, М.А. Гараниной, М.Н. Голоднюк, С.А. Денисова, В.Д. Иванова, Ю.И. Кулешова, Я.М. Кульберга, Л.В. Лобановой, Н.В. Лясс, Н.А. Носковой, Э.Ф. Побегайло, Ш.С. Рашковской, А.Б. Сахарова, И.М. Тяжковой, С.И. Тихенко, Е.Ю. Хлопцевой, А.И. Чучаева и др. Однако многие из работ были подготовлены на основе ныне не действующего уголовного законодательства.
По данной проблеме было защищено несколько докторских диссертаций: Л.В. Лобановой (Преступления против правосудия: проблемы классификации посягательств, регламентации и дифференциации ответственности. Казань, 2000), С.А. Денисовым (Актуальные проблемы уголовной ответственности за преступления против правосудия. СПб, 2002), Ю.И. Кулешовым (Преступления против правосудия: проблемы теории, законотворчества и правоприменения. Владивосток, 2007), Л.А. Спектор (Судебная власть как объект уголовно-правовой охраны. Ростов-на-Дону, 2011). Надо сказать, что авторы в основном ограничились проблемами классификации, квалификации и законодательной регламентации составов преступлений против правосудия в рамках существующей системы норм и соответствующего подхода к объекту уголовно-правовой охраны.
В последние годы был подготовлен ряд кандидатских диссертаций, посвященных преступлениям против правосудия (Р.К. Абазалиев, Т.К. Агузаров, А.Н. Александров, К.П. Андреев, С.Э. Асликян, Э.Ф. Байсалуева, И.С. Благодарь, Ю.В. Будаева, И.Ю. Бунева, Д.Ю. Виноградов, В.М. Гаврилой, М.А. Гаранина, Х.М. Дадаев, О.Г. Демидов, Н.Р. Емеева, Е.М. Зацепина, А.В. Зеленский, А.Л. Зурначян, И.С. Иванов, С.И. Иванова, К.Р. Идрисов, А.Ф. Имамутдинов, А.А. Калашникова, С.В. Калашникова, И.Н. Кабашный, М.С. Кармановский, А.Ю. Карташов, М.А. Князьков, А.А. Коробейников, В.М. Кузнецов, В.В. Кузнецов, Е.А. Летягина, М.И. Логвинов, В.А. Майборода, В.Н. Малов, М.М. Мусаев, А.Ю. Назаров, А.Н. Оленьчева, А.Н. Подшибякин, А.А. Радченко, К.О. Ромодановский, Е.Н. Сапелкина, О.И. Семыкина, А.И. Скакун, А.Д. Смиян, С.В. Смолин, В.В. Смышляев, С.А. Сургай, Е.Н. Терехова, Е.А. Тимофеева, Н.Р. Фасхутдинова, К.Л. Чайка, А.В. Федоров, К.Н. Харисов, Е.Ю. Хлопцева, В.И. Шаливский). В большинстве своем работы этих авторов посвящены лишь отдельным вопросам ответственности за данные преступления и в целом пока не решают основных проблем в рассматриваемой сфере. Среди них следует назвать: отсутствие системности в изложении правового материала; пробелы в концептуальном понимании и регламентации охраняемого объекта, круга потерпевших, субъектов, объективных и субъективных признаков преступления, несогласованность терминологии, дефекты криминализации, отсутствие четких критериев систематизации норм, предусматривающих ответственность за них. Таким образом, существующие в науке подходы до сих пор не позволяют создать целостную и непротиворечивую систему норм о таких преступлениях.
Настоящее диссертационное исследование осуществлено на основе отечественной уголовно-правовой доктрины и действующего законодательства, имеет комплексный характер, содержит концептуально новые решения проблем, значимых не только для уголовного права, но и для конституционного, уголовно-процессуального, гражданского процессуального, судебного, административного и ряда других отраслей права, а также юридической науки.
Объект и предмет исследования. Объектом выступают общественные отношения, возникающие по поводу реализации и охраны интересов судебной власти на всех стадиях судопроизводства и исполнения судебных решений, а также в связи с совершением посягательств на эти интересы.
Предметом исследования явились:
– памятники истории права;
– нормы Уголовного кодекса РФ;
– нормы уголовно-процессуального, гражданского процессуального, арбитражного процессуального, административного, уголовно-исполнительного права;
– аналогичные нормы права зарубежных стран;
– материалы судебной практики, в том числе Верховного и Конституционного Суда РФ;
– данные официальной статистики, а также социологических и криминологических исследований, проведенных как самим диссертантом, так и другими специалистами;
– опубликованные научные исследования (монографии, комментарии, учебники, статьи) по разрабатываемой проблеме.
Цели и задачи исследования. Целями диссертационного исследования являются: научное обоснование и отражение в уголовном праве интересов судебной власти в качестве самостоятельного объекта уголовно-правовой охраны; разработка концептуальных основ уголовно-правовой охраны интересов судебной власти; уточнение научных представлений о теоретических, правовых и социальных основах такой охраны; создание теоретической модели главы «Преступления против интересов судебной власти».
Достижение указанных целей предопределило постановку и решение следующих задач:
– исследование интересов судебной власти с позиций уголовного права;
– рассмотрение правовых основ этих интересов, содержащихся в российском законодательстве, а также в нормах международного права;
– изучение интересов судебной власти как объекта уголовно-правовой охраны;
– рассмотрение вопросов социальной обусловленности такой охраны;
– разработка понятия и исследование признаков преступлений против интересов судебной власти;
– решение вопросов их квалификации;
– систематизация норм о посягательствах на интересы судебной власти;
– изучение практики применения этих норм и обоснование предложений по их совершенствованию.
Методология и методика исследования. Методология представлена целостным комплексом принципов и методов научного анализа, присущих современной уголовно-правовой науке. В качестве основополагающего использован диалектический метод.
Методика исследования включает применение общенаучных (системно-структурный, анализ и синтез, абстрагирование, обобщение и др.) и частнонаучных (систематический, сравнительно-правовой, формально-логический, исторический, грамматический, конкретно-социологический, статистический, гносеологический и др.) методов.
Теоретическая база исследования представлена трудами ведущих ученых:
– по философии и социологии (Аристотель, Н. Б. Алиев, М.М. Бахтин, И.В. Блауберг, Н.Ф. Бучило, М. Вебер, Г.Г. Гадамер, Г. Гегель, А.Г. Здравомыслов, В. В. Ильин, И. Кант, A.M. Кривуля, В.П. Култыгин, Дж. Локк, К. Маркс, А.А. Михайлов, Ш. Монтескье, О. Конт, В. В. Орехов, В.М. Панченко, М.Н. Перфильев, Г.В. Плеханов, А.П. Шептулин, Ф. Энгельс, Э.Г. Юдин и др.);
– по теории права (В.М. Артемов, Г. В. Атаманчук, М.И. Байтин, А.Б. Венгеров, А.М. Витченко, Н. М. Кейзеров, Д.А. Керимов, А.А. Кононов, В.В. Лазарев, С. В. Липень, Е.А. Лукашева, М.Н. Марченко, Н.И. Матузов, А.В. Малько, А.Ф. Черданцев, И.Л. Честнов и др.);
– по конституционному, уголовному, уголовно-процессуальному, гражданскому процессуальному, административному праву, криминологии (М.Г. Авдюков, А.П. Алехин, В.И. Анишина, М.И. Бажанов, Ч. Беккариа, Н.А. Беляев, С.В. Боботов, А.Т. Боннер, Я.М. Брайнин, А.В. Бриллиантов, С.И. Викторский, Н.В. Витрук, И.С. Власов, Л.А. Воскобитова, А.А. Герцензон, В. М. Гессен, А.С. Горелик, П.Ф. Гришанин, А.А. Давлетов, И.Н. Даньшин, Ю.А. Демидов, Т.Н. Добровольская, Н.Д. Дурманов, В.Д. Иванов, А.Н. Игнатов, Е.К. Каиржанов, С.Г. Келина, В.М. Коган, В.Н. Кудрявцев, Г.В. Колоколов, Н.И. Коржанский, А.И. Коробеев, Г.А. Кригер, В.А. Кряжков Н.Ф. Кузнецова, Я.М. Кульберг, В.А. Лазарева, В.М. Лебедев, Л.В. Лобанова, М.Д. Лысов, И.Б. Михайловская, А.В. Наумов, Б.С. Никифоров, И.Л. Петрухин, А.А. Пионтковский, Н.Н. Полянский, А.И. Рарог, В.М. Савицкий, М.С. Строгович, А.А. Кармолицкий, Ю.М. Козлов, Ш.С. Рашковская, Н.Д. Сергеевский, И.Я. Фойницкий, А.И. Чучаев и др.).
Нормативную базу исследования составили: положения Конституции РФ; общепризнанные принципы и нормы международного права, закрепляющие правовые основы осуществления судебной власти, права и свободы человека и гражданина; памятники отечественного уголовного законодательства, УК РФ, уголовные законы ряда зарубежных стран, российское законодательство о судоустройстве и правоохранительных органах, УПК РФ, ГПК РФ, АПК РФ, КоАП РФ, УИК РФ, другие федеральные конституционные и федеральные законы.
Эмпирическую базу исследования составляют: опубликованные статистические данные о посягательствах на правосудие (судебную власть) в Российской Федерации с 1999 по 2012 гг.; разъяснения и опубликованные материалы судебной практики Верховных Судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) за 1962–2012 гг.; материалы уголовных дел о преступлениях против правосудия, рассмотренные судами в 1993–2012 (510 дел); результаты проведенного автором опроса практических и научных работников, студентов юридических вузов (всего 207 чел.).
В диссертации также использованы результаты эмпирических исследований, полученные другими авторами, в частности А.И. Друзиным, Ю.И. Кулешовым, Л.В. Лобановой, Б.С. Райкесом, А.И. Чучаевым и др.
Научная новизна исследования. В диссертации впервые осуществлено комплексное исследование уголовно-правовой охраны интересов судебной власти. Научная новизна диссертации определяется, во-первых, обоснованием интересов судебной власти в качестве самостоятельного объекта уголовно-правовой охраны; во-вторых, выработкой системного подхода к его изучению и охране; в-третьих, разработкой концептуальных основ и выявлением социальной обусловленности такой охраны; в-четвертых, решением теоретических проблем систематизации посягательств на интересы судебной власти; в-пятых, совершенствованием юридической конструкции их составов; в-шестых, разработкой теоретической модели главы УК, посвященной этим преступлениям.
В отличие от ранее защищенных диссертаций по аналогичной тематике автор впервые рассматривает в качестве объекта уголовно-правовой охраны интересы судебной власти. Это позволило осуществить решение ряда проблем, связанных со систематизацией посягательств на них, совершенствованием содержания и практики применения норм, предусматривающих ответственность за эти преступления. Диссертантом сформулированы теоретические положения, обогащающие научные представления по рассматриваемой проблеме.
Научная новизна диссертационного исследования конкретизируется в положениях, выносимых на защиту.
1. Концепция уголовно-правовой охраны интересов судебной власти опирается на ее рассмотрение в уголовном праве в качестве сложноорганизованной аксиологической системы, включенной в механизм государства, выполняющей ряд важных социально значимых функций, которые можно в общем виде сформулировать как обеспечение законности, разрешение социальных конфликтов и восстановление (поддержание) социальной справедливости, стабильности и баланса интересов. Поэтому при формировании системы норм об охране интересов судебной власти необходимо опираться на сформулированные в праве основы ее организации и функционирования.
2. Правовые основы судебной власти представляют собой предусмотренные процессуальным и иным законодательством основополагающие правовые условия и предпосылки нормального осуществления судебной власти на предварительных, судебных и постсудебных (исполнительных) стадиях, выражают в наиболее концентрированном виде аксиологическую структуру интересов судебной власти как объекта уголовно-правовой охраны и подразделяются на:
а) организационные, относящиеся к атрибутивным условиям устройства и организации функционирования судебной власти, т.е. судов и системы вспомогательных (правоохранительных и исполняющих судебные решения) органов;
б) процессуальные, характеризующие функциональные аспекты реализации судебной власти, обеспечивающие правомерность и социальную непротиворечивость процессуальных действий;
в) правозащитные, охраняющие отдельные права и свободы личности в судопроизводстве и служащие критериями законности процессуальных действий и документов.
3. В наиболее концентрированном виде правовые основы судебной власти выражены в ее принципах, которые одновременно образуют фундамент ее регулирования и критериями ее оценки, на основе которых может быть выведена идеальная модель охраняемого в уголовном праве объекта. Эта модель может быть представлены в виде системы интересов судебной власти, предполагающих ее нормальное функционирование и защищенность от посягательств как «извне», так и «изнутри». Иными словами, каждая группа интересов судебной власти соотносится с определенными правовыми основами, отражающими статические, динамические или субъектные аспекты ее безопасности.
4. Опора на принципы судебной власти в выявлении содержания и структуры объекта уголовно-правовой охраны в рамках гл. 31 УК РФ позволяет, во-первых, сформулировать новый концептуальный подход к такой охране; во-вторых, обеспечить надежную и прозрачную межотраслевую связь норм уголовного права с нормами, регулирующими организацию и осуществление судебной власти, тем самым интегрировать их в единую систему правовых гарантий ее реализации и исключить противоречия между ними; в-третьих, определить аксиологическую структуру охраняемого объекта, параметры обеспечения его нормального функционирования, ориентируя уголовное право на обеспечение желаемого состояния судебной власти, а не на консервацию ее негативных качеств; в-четвертых, четко систематизировать нормы о посягательствах на данный объект и размещать их в рамках соответствующей главы логично и последовательно.
5. В рамках предлагаемой концепции объектом уголовно-правовой охраны, осуществляемой нормами гл. 31 УК РФ, должны признаваться интересы судебной власти по поводу соблюдения ее правовых основ. Интересы судебной власти это потребности государства в соблюдении правовых основ, подразделяющихся в зависимости от аспекта правового регулирования:
а) на атрибутивные (отражающие сущностные и организационные основы реализации судебной власти);
б) на функциональные (отражающие соответствие закону процессуальных и исполнительных действий, процедур и функций);
в) на субъектные (отражающие безопасность лиц, осуществляющих судебную власть или содействующих ей, а также беспрепятственную возможность реализации закрепленных в законе прав и обязанностей).
6. Подлежащие охране правовые интересы судебной власти устанавливаются исходя из содержания конституционных и иных правовых норм, относящихся к организации или функционированию судебной власти, а также основанных на них правовых идей и положений, вытекающих из смысла правового регулирования судебной власти. Следовательно, эти основы охватывают все нормативное содержание как конституционно-правового, так и отраслевого регулирования судебной власти.
7. Выявлена непоследовательность в построении раздела X УК РФ «Преступления против государственной власти». В первых двух его главах речь идет о сущностных сторонах объекта (интересы), в третьей – об одном из видов судебной деятельности (правосудие), в четвертом – о функции государства (управлении). Очевидно, что здесь нарушено соотношение общего и частного. Общим выступают основы конституционного строя и безопасности государства. Их защищенность выражает ключевой государственный интерес, они аккумулируют все ценностные основы власти. Далее должна идти конкретизация интересов. В качестве охраняемого блага в гл. 30 УК РФ выступают интересы государственной службы и службы в органах местного самоуправления; в гл. 31 УК РФ – интересы судебной власти; в гл. 32 УК РФ – интересы органов управления. Таким образом, интересы государственной власти имеют характер системного уголовно-правового признака, интегрирующего все главы в разделе X УК РФ, в которых конкретизируются виды охраняемых интересов.
8. Интересы судебной власти как объект уголовно-правовой охраны являются разновидностью государственных интересов, т.е. имеют публично-правовую природу, обусловленную социальными потребностями, по отношению к которым государство в лице его органов может выступать как гарант. Применительно к посягательствам на судебную власть интересы участников судопроизводства учитываются и охраняются уголовным правом только как интегрированные в публично-правовую форму. В этом смысле они не могут противоречить друг другу, что исключает возможность противостояния интересов.
9. Категория «интересы судебной власти» дает возможность:
а) формировать системную основу объекта уголовно-правовой охраны, поскольку они с одной стороны взаимосвязаны и взаимообусловлены, а с другой – охватывают реализацию всех стадий судопроизводства и исполнения судебных решений;
б) отражать при моделировании объекта охраны не разрозненные проявления организации и функционирования судебной власти, а комплекс общественных отношений, складывающихся по поводу реализации судебной власти, структурировать объект уголовно-правовой охраны;
в) осуществить научно-практическое обоснование криминализации соответствующих посягательств;
г) определить единообразные критерии систематизации уголовно-правовых норм, позволяющие классифицировать их в рамках гл. 31 УК РФ;
д) обеспечить комплексный характер охраны объекта в рамках гл. 31 УК РФ, системно реагировать как на существующие, так и на вновь возникающие криминальные угрозы, относящиеся к определенной основе таких интересов;
е) характеризовать состояние защищенности охраняемого объекта от посягательств как «извне», так и «изнутри», соответствие реализации судебной власти нормативным требованиям и общественным идеалам (ожиданиям);
ж) снять противоречие между уголовным правом и иными отраслями, поскольку данное понятие характеризует не только непосредственный процесс реализации судебной власти, но также предварительные и последующие за судебным решением стадии;
з) распространить уголовно-правовую охрану на все виды судопроизводства (в том числе на арбитражное, административное, конституционное), а также иные виды судебной деятельности (например, судебный контроль);
и) теоретически обоснованно использовать потенциал уголовного права для обеспечения деятельности правоохранительных органов и органов, исполняющих судебные решения;
к) рассматривать объект уголовно-правовой охраны в рамках гл. 31 УК РФ в аксиологическом аспекте;
л) интегрировать группу преступлений против интересов судебной власти в раздел X УК РФ, в основу построения которого положены интересы государственной власти.
10. Создание и совершенствование системы уголовно-правовых норм, обеспечивающих интересы судебной власти, объективно обусловлено социальными факторами, в частности ее возрастающей ролью как средства регулирования общественных отношений, опирающегося на законность и справедливость. Социальный идеал судебной власти является важнейшим фактором, вызывающим необходимость уголовно-правовой охраны ее интересов. Целью такой охраны предлагается считать их защищенность от посягательств как «извне», так и «изнутри», предполагающую соблюдение правовых основ реализации судебной власти. Речь должна идти не только об охране как самоцели, но и об обеспечении соответствия реализации судебной власти нормативным требованиям, сочетания ее эффективности с соответствием общественным идеалам (ожиданиям).
11. Преступления против интересов судебной власти представляют собой запрещенные уголовным законом под угрозой наказания умышленные общественно опасные посягательства на атрибутивные, функциональные или субъектные основы ее интересов.
12. Общественная опасность этих деяний основана на их двуединой характеристике. С одной стороны, суды, правоохранительные и исполняющие судебные решения органы, стоящие на страже правопорядка, подвергаются негативному воздействию (пассивный аспект), что приводит к дисфункции их элементов и негативно сказывается на выполнении судебной властью ее социальной роли. С другой стороны, субъекты реализации судебной власти, совершающие правонарушения, оказывают негативное влияние на другие (различные) общественные отношения (активный аспект). Чем шире круг затрагиваемых преступлением отношений, тем более опасны результаты деяния; наблюдается кумулятивный эффект, обусловленный сложением разноплановых последствий.
13. Последствия посягательств на интересы судебной власти непосредственно определяют степень их общественной опасности. Формальная конструкция большинства составов преступлений, предусмотренных гл. 31 УК РФ, обусловлена вероятностным характером таких последствий, сложности установления их конкретных проявлений и причинной связи с совершаемыми деяниями, тем более, применительно к судебной власти в целом. Однако их учет должен иметь принципиальное значение для криминализации и пенализации.
14. По характеру можно выделить юридические и социальные последствия. К первой группе относятся:
а) создание препятствий для осуществления процессуальной или исполнительной деятельности в сфере судопроизводства;
б) формирование оснований признания недействительными судебных или иных процессуальных актов.
Вторая группа включает:
а) нарушение прав личности, посягательство на ее жизнь или здоровье, иные тяжкие последствия;
б) дисфункцию судебной власти применительно к конкретному делу;
в) подрыв авторитета судебной и правоохранительной системы в общественном мнении.
15. Социальные последствия по степени локализации могут подразделяться на общие и специальные. К общим следует отнести дисфункцию судебной власти в отношении конкретного дела и подрыв авторитета обеспечивающих ее реализацию государственных органов.
Отличие специальных последствий заключается в том, что они, во-первых, характерны только для отдельных видов преступлений, во-вторых, могут быть конкретизированы в качестве признаков деяния, как правило, квалифицирующих.
16. Большинство посягательств на интересы судебной власти «вырастают» из процессуальных правонарушений. Поэтому криминализация должна быть обусловлена не только тяжестью последствий, но и невозможностью их преодоления процессуальными или иными (неуголовно-правовыми) средствами (например, признанием процессуального акта недействительным, применением мер дисциплинарной или административной ответственности). При криминализации деяний против интересов судебной власти необходимо учитывать ряд формальных признаков, находящих отражение в процессуальном законодательстве:
а) предмет преступления (например, доказательствами, судебным актом и др.) или статус потерпевших (например, судьи, прокурора, следователя, дознавателя, свидетеля, эксперта, потерпевшего и др.), отражающие связь с охраняемым объектом;
б) способы совершения деяния, причиняющие ущерб личности (применение угроз, шантажа или иных незаконных действий, а также насилия, издевательств или пытки и т.п.);
в) статус субъектов преступления, позволяющий противоправно использовать властные и иные процессуальные полномочия (например, принуждение к даче показаний, незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей).
17. Отличительным свойством данных посягательств является нарушение правовых основ реализации судебной власти, отражающих три аспекта аксиологической структуры интересов судебной власти: а) атрибутивный (статика); б) функциональный (динамика); в) субъектный (обеспечение деятельности лиц, являющихся носителями полномочий и статуса, посредством которых реализуется судебная власть). В этой связи следует рассматривать в качестве формального основания криминализации нарушение этих основ и базирующихся на них конкретных нормативных правил организации и осуществления регламентированных в законе действий и процедур, а в качестве сущностного основания – характеристику наносимого ущерба.
18. Предлагается следующая классификация преступлений против интересов судебной власти:
а) посягательства на атрибутивную основу интересов судебной власти (ст. 303, 304, 305, 310, 312, 313, 314, 3141, 315, 316 УК РФ);
б) посягательства на функциональную основу интересов судебной власти (ст. 294, 299, 300, 306, 307, 308 УК РФ);
в) посягательства на субъектную основу интересов судебной власти (ст. 295, 296, 297, 298.1, 301, 302, 309, 311 УК РФ).
19. Разработан комплекс рекомендаций по квалификации преступлений, посягающих на интересы судебной власти, основанный на предложенном понимании объекта уголовно-правовой охраны, приведением к единообразию и согласованности с процессуальным и иным законодательством терминологии, используемой для описания составов преступлений, предусмотренных гл. 31 УК РФ, унификации их объективных и субъективных признаков, решением проблем конкуренции норм.
20. Сформулированы предложения по совершенствованию юридической конструкции соответствующих норм, а также о систематизации норм, входящих в эту главу, на основе групп охраняемых интересов судебной власти.
Предложены изменения и новые редакции норм, содержащихся в гл. 31 УК РФ. В частности, рекомендуется:
изложить ст. 294, 295, 296, 299, 302, 308, 309, 311, 312, 313, 314, 315, 316 УК РФ в следующей редакции:
«Статья 294. Вмешательство в осуществление судебной деятельности, производство предварительного расследования, реализацию процессуальных функций прокурора, защитника (представителя)
1. Вмешательство в какой бы то ни было форме в судебную деятельность с целью создания препятствий ее законному осуществлению
наказывается …
2. Вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность прокурора, следователя, дознавателя или защитника (представителя) с целью создания препятствий ее законному осуществлению
наказывается …
3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, совершенные лицом с использованием своего служебного положения,
наказываются…
Статья 295. Посягательство на жизнь лица, осуществляющего предварительное расследование, правосудие или исполнение судебного акта либо участвующего в их осуществлении
Посягательство на жизнь судьи, присяжного или арбитражного заседателя, иного лица, участвующего в осуществлении правосудия, прокурора, следователя, дознавателя, судебного пристава, сотрудника уголовно-исполнительной системы, иного лица, исполняющего их обязанности, защитника (представителя), эксперта, специалиста, свидетеля, потерпевшего, а равно их близких родственников и иных близких лиц в связи с рассмотрением дела или материалов в суде, производством предварительного расследования, проверкой сообщения о преступлении, либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта,
наказывается…
Статья 296. Угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия, производством предварительного расследования или исполнением судебного акта
1. Угроза убийством, причинением вреда здоровью, совершением иных насильственных действий, уничтожением или повреждением имущества в отношении судьи, присяжного или арбитражного заседателя, иного лица, участвующего в осуществлении правосудия, прокурора, следователя, дознавателя, судебного пристава, сотрудника уголовно-исполнительной системы, иного лица, исполняющего их обязанности, защитника (представителя), эксперта, специалиста, свидетеля, потерпевшего, а равно их близких родственников и иных близких лиц в связи с рассмотрением дела или материалов в суде, производством предварительного расследования, проверкой сообщения о преступлении, либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта,
наказывается …
2. Уничтожение или повреждение имущества лица, указанного в части первой настоящей статьи в связи с рассмотрением дела или материалов в суде, производством предварительного расследования, проверкой сообщения о преступлении, либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта,
наказывается…
3. Применение насилия, не опасного для жизни или здоровья лица, указанного в части первой настоящей статьи в связи с рассмотрением дела или материалов в суде, производством предварительного расследования, проверкой сообщения о преступлении, либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта,
наказываются...
4. Применение насилия, опасного для жизни или здоровья лица, указанного в части первой настоящей статьи в связи с рассмотрением дела или материалов в суде, производством предварительного расследования, проверкой сообщения о преступлении, либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта,
наказываются...
Статья 2981.. Клевета в отношении судьи, иного лица, осуществляющего правосудие, прокурора, следователя, дознавателя, судебного пристава, сотрудника уголовно-исполнительной системы, иного лица, исполняющего их обязанности
1. Клевета в отношении судьи, присяжного или арбитражного заседателя, в связи с рассмотрением дел или материалов в суде
наказывается...
2. То же деяние, совершенное в отношении прокурора, следователя, дознавателя, судебного пристава, сотрудника уголовно-исполнительной системы, иного лица, исполняющего их обязанности в связи с выполнением ими своих функций,
наказывается...
3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, выражающиеся в распространении заведомо ложных сведений в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации,
наказываются...
4. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, совершенные с использованием своего служебного положения,
наказываются...
5. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, выражающиеся в распространении заведомо ложных сведений о том, что лицо страдает заболеванием, представляющим опасность для окружающих, а равно клевета, соединенная с обвинением лица в совершении преступления сексуального характера,
наказываются...
6. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, соединенные с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления,
наказываются...».
Статья 299. Незаконное уголовное преследование
1. Незаконное уголовное преследование заведомо невиновного лица
наказывается…
2. То же деяние, соединенное с обвинением лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления, либо повлекшее тяжкие последствия,
наказывается…
Статья 302. Принуждение к даче показаний
1. Принуждение подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, потерпевшего, свидетеля, переводчика к даче показаний либо эксперта, специалиста к даче ложных показаний или заключения путем применения к ним, а также к их близким родственникам или иным близким лицам угроз, шантажа или иных незаконных действий следователем, дознавателем, государственным обвинителем или судьей, а равно другим лицом с их ведома или молчаливого согласия,
наказывается…
2. То же деяние, соединенное с применением насилия, издевательств или пытки либо совершенное в отношении несовершеннолетнего,
наказывается…».
Статья 308. Отказ от дачи показаний
Отказ свидетеля, потерпевшего, эксперта или специалиста от дачи показаний в ходе предварительного расследования или судебного рассмотрения уголовного дела, совершенный после разъяснения ответственности за такое деяние,
наказывается …
Примечание. Лицо не подлежит уголовной ответственности за отказ от дачи показаний против себя самого, своего супруга или своих близких родственников, а также в иных установленных федеральным законом случаях освобождения от обязанности давать показания.
Статья 309. Подкуп или принуждение к даче показаний или отказу от дачи показаний либо к неправильному переводу
1. Подкуп подозреваемого, обвиняемого, свидетеля, потерпевшего с целью дачи ими ложных показаний либо эксперта, специалиста в целях дачи ими ложного заключения или ложных показаний, либо переводчика с целью осуществления им неправильного перевода, а равно к отказу от дачи показаний
2. Принуждение подозреваемого, обвиняемого, свидетеля, потерпевшего к даче ложных показаний, эксперта, специалиста к ложного заключения или ложных показаний либо переводчика к осуществлению неправильного перевода, а равно к отказу от дачи показаний, соединенное с шантажом, угрозой убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества этих лиц, их близких родственников или иных близких лиц,
3. Деяния, предусмотренные частью второй настоящей статьи, совершенные с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья указанных лиц,
наказываются…
4. Деяния, предусмотренные частью второй настоящей статьи, совершенные группой лиц по предварительному сговору либо с применением насилия, опасного для жизни или здоровья указанных лиц,
наказываются…
Статья 311. Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников процесса
1. Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи, присяжного или арбитражного заседателя, иного лица, участвующего в осуществлении правосудия, прокурора, следователя, дознавателя, судебного пристава, сотрудника уголовно-исполнительной системы, иного лица, исполняющего их обязанности, защитника (представителя), эксперта, специалиста, свидетеля, потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, осужденного, оправданного, а также лица, в отношении которого уголовное дело либо уголовное преследование было прекращено, а равно их близких родственников и иных близких лиц, если это деяние совершено лицом, которому эти сведения были официально доверены или стали известны в связи с его служебной деятельностью,
наказывается…
2. То же деяние, повлекшее по неосторожности тяжкие последствия,
наказывается…».
Статья 312. Незаконные действия в отношении имущества, подвергнутого описи или аресту либо подлежащего конфискации
1. Невыполнение обязанностей по сохранению имущества, подвергнутого описи или аресту, лицом, которому это имущество вверено, повлекшее его утрату или порчу, а равно осуществление служащим кредитной организации банковских операций с денежными средствами (вкладами), на которые наложен арест,
наказываются…
2. Злостное уклонение от исполнения вступившего в законную силу приговора суда о назначении конфискации имущества,
наказывается…
Статья 313. Побег из места отбывания наказания, связанного с изоляцией осужденного от общества или из-под стражи
1. Побег из-под стражи,
наказывается…
2. Побег из места отбывания наказания, связанного с изоляцией осужденного от общества,
наказывается…
3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, совершенные с применением насилия, опасного для жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, а равно с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия,
наказываются…
Примечание. Под местом отбывания наказания, связанного с изоляцией осужденного от общества, в настоящей статье понимаются исправительные колонии, воспитательные колонии, тюрьмы, лечебные исправительные учреждения, следственные изоляторы, исполняющие лишение свободы в отношении оставленных там осужденных, арестные дома, дисциплинарные воинские части, гауптвахты.
Статья 314. Уклонение от отбывания лишения свободы, а также от применения принудительных мер медицинского характера
1. Невозвращение в исправительное учреждение лица, осужденного к лишению свободы, которому разрешены выезд за пределы или проживание вне исправительного учреждения, по истечении срока выезда или проживания либо неявка в соответствующий орган уголовно-исполнительной системы по истечении срока предоставленной отсрочки исполнения приговора или отбывания наказания,
наказываются…
2. Уклонение лица, страдающего расстройством сексуального предпочтения (педофилией), не исключающим вменяемости, от применения к нему принудительных мер медицинского характера
наказывается…
Примечание. Уголовная ответственность за совершение деяния, предусмотренного частью второй настоящей статьи, наступает в случае, когда принудительные меры медицинского характера применяются к лицу после отбытия наказания.
Статья 315. Неисполнение приговора суда, решения или иного судебного акта
1. Неисполнение вступивших в законную силу либо подлежащих немедленному исполнению приговора, решения суда или иного судебного акта лицом, на которое возложена такая обязанность после официального предупреждения, сделанного судом или судебным приставом-исполнителем, а равно воспрепятствование его исполнению
наказывается…
2. Неисполнение представителем власти, государственным служащим, должностным лицом местного самоуправления, служащим государственного или муниципального учреждения, коммерческой или иной организации, вступивших в законную силу либо подлежащих немедленному исполнению приговора, решения суда или иного судебного акта после официального предупреждения, сделанного судом или судебным приставом-исполнителем, а равно воспрепятствование его исполнению
наказывается…
Статья 316. Укрывательство преступлений
Заранее не обещанное сокрытие преступника, средств или орудий совершения преступления, следов преступления либо предметов, добытых преступным путем,
наказывается…».
Примечание. Лицо не подлежит уголовной ответственности за заранее не обещанное укрывательство преступления, совершенного его супругом или близким родственником».
внести следующие изменения:
а) в ст. 297 УК РФ словосочетание «судебное разбирательство» заменить более широким термином «судопроизводство», охватывающим деятельность суда во всех инстанциях; в ч. 2 данной статьи вместо «иного лица, участвующего в отправлении правосудия» указать арбитражного заседателя.
б) в названии и тексте ст. 300 УК РФ заменить словосочетание «освобождении от уголовной ответственности» термином «освобождение лица от уголовного преследования»; исключить из числа субъектов данного преступления прокурора, не имеющего соответствующих полномочий;
в) в ч. 2 ст. 301 УК РФ добавить слова: «либо административный арест»; часть 3 данной статьи дополнить указанием на неосторожную форму вины по отношению к наступившим тяжким последствиям»;
г) предусмотреть ответственность за фальсификацию доказательств в гражданском, арбитражном и административный процессе в рамках ч. 1 ст. 303 УК РФ; расширить перечень субъектов по ч. 1 ст. 303 УК РФ путем использования формулировки: «лицами, правомочными представлять доказательства, экспертом, специалистом или судьей»; в ч. 2 данной статьи включить следующий перечень субъектов: «лицом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность, дознавателем, следователем, прокурором, защитником, законным представителем, экспертом, специалистом, частным обвинителем, гражданским истцом, гражданским ответчиком или судьей»; из ч. 4 ст. 303 УК РФ исключить указание на цели совершаемого преступления.
д) в ст. 304 УК РФ заменить слова «попытка передачи» словами «притворная попытка», подчеркивающими ложный характер и отражающими заведомость действий виновного; криминализировать провокацию дачи взятки посредством формулировки: «а равно искусственное создание обстановки и условий дачи взятки либо осуществления коммерческого подкупа в тех же целях»;
е) в ст. 305 УК РФ слово «неправосудных», характеризующее предмет преступления, заменить термином «незаконных», поскольку судебные функции не ограничиваются только правосудием, т.е. рассмотрением и разрешением дела по существу;
ж) в ч. 2 ст. 306 УК РФ включить в качестве квалифицирующего признака наступление тяжких последствий; включить в примечание 1 к ст. 306 УК РФ определение доноса как не соответствующего действительности заявления или сообщения о преступлении, способного по формальным признакам стать поводом для возбуждения уголовного дела или основанием для уголовного преследования; регламентировать в примечании 2 к данной статье специальное основание освобождения от уголовной ответственности в случае добровольного заявления о ложности доноса, если он не повлек привлечения невиновного к уголовной ответственности или наступления иных тяжких последствий;
з) в ч. 1 ст. 307 УК РФ криминализировать заключение специалиста; включить в ч. 2 данной статьи такие квалифицирующие признаки, как совершение какого-либо из указанных в ней деяний группой лиц по предварительному сговору и наступление тяжких последствий;
и) в ст. 310 УК РФ распространить запрет разглашения на данные, полученные в ходе оперативно-розыскной деятельности; предусмотреть в качестве обязательного признака деяния следующее условие: «если оно совершено в нарушение предусмотренных законом оснований и порядка»;
к) дополнить ст. 3141 УК РФ частью второй следующего содержания: «Несоблюдение ограничений и невыполнение обязанностей, устанавливаемых при административном надзоре, после привлечения за это к административной ответственности»;
включить в гл. 31 УК РФ статью, предусматривающую уголовно-правовой запрет пытки, следующего содержания:
«Статья 3021. Применение пытки
Применение пытки в отношении подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, потерпевшего, свидетеля, переводчика, эксперта, специалиста –
наказывается…
Применение пытки в отношении заключенного
наказывается…
Примечание. Под пыткой в настоящей статье и других статьях настоящего Кодекса понимается любое противоправное умышленное воздействие на личность вопреки ее воле, причиняющее ей физические или психические страдания, совершаемое следователем, дознавателем или иным должностным лицом в целях запугивания, принуждения к чему-либо (подавления воли), дискриминации лица, а равно в иных целях.
21. На основе разработанных в диссертации положений об интересах судебной власти как видового объекта уголовно-правовой охраны, интегрированного в родовой объект – интересы государственной власти, ее аксиологической структуре, а также опирающихся на эти положения систематизации и классификации соответствующих посягательств создана теоретическая модель главы УК «Преступления против интересов судебной власти».
Теоретическая и практическая значимость исследования. Теоретическая значимость работы определяется тем, что она содержит решение крупной научной проблемы, имеющей политическое и социально-экономическое значение, направлена на обеспечение осуществления судебной власти в России.
Изложенные предложения имеют концептуальный характер, вносят значительный вклад в науку уголовного права, в частности восполняют пробел в понимании охраняемого в рамках гл. 31 УК РФ объекта, содержат предложения по систематизации и совершенствованию находящихся в ней норм, конструированию теоретической модели главы Уголовного кодекса о преступлениях против интересов судебной власти.
В диссертации систематизированы и значительно расширены имеющиеся знания о предмете исследования, обозначены важные проблемы для уголовного права и ряда других наук (конституционное право, уголовный и гражданский процесс, судебная власть, прокурорский надзор, организация правоохранительной деятельности), созданы предпосылки для дальнейшего осуществления теоретических разработок в указанных областях знания.
Таким образом, теоретическое значение представленного диссертационного исследования состоит в том, что в его рамках разработан концептуальный подход к уголовно-правовой охране интересов судебной власти. Сформулированные положения и выводы могут быть использованы при дальнейшей разработке как данной проблемы, так и смежных с ней вопросов, например для исследования правовых основ интересов судебной власти, гарантий ее реализации и др.
Практическая значимость результатов диссертационного исследования состоит в том, что они способствуют улучшению законодательной техники уголовного закона, и как следствие, стабилизации и унификации практики его применения.
Результаты диссертационного исследования целесообразно применять при проведении учебных занятий по уголовному праву в высших и средних специальных заведениях, а также в рамках дополнительного профессионального образования.
Отдельные положения исследования могут быть приняты во внимание при подготовке постановлений Пленума Верховного Суда РФ, посвященных вопросам применения законодательства о преступлениях, связанных с посягательством на интересы судебной власти.
Апробация результатов исследования. Результаты исследования были внедрены в образовательный процесс в ходе преподавания следующих учебных дисциплин: «Уголовное право России. Особенная часть», «Судебная система и правоохранительные органы», «Уголовно-исполнительное право России», «Криминология» на юридических факультетах: Международного университета природы, общества и человека «Дубна» с 2005 г., Российского университета дружбы народов с 2006 г., Московского городского университета управления Правительства Москвы с 2006 г., Российского университета нефти и газа имени И.М. Губкина с 2012 г.
По проблематике исследования с 1999 г. автор принимал участие в работе международных, межвузовских и вузовских научных и научно-практических конференциях, форумах: V международной конференции «Россия: тенденции и перспективы развития» 1213 декабря 2004 г. М.: ИНИОН РАН, 2004; Международном научно-практическом форуме 2528 апреля 2006 г. «Инструментальная детекция лжи: реалии и перспективы борьбы с преступностью». Саратов, 2006; IV Международной научно-практической конференции МГЮА 2526 января 2007 г. «Уголовное право: стратегия развития в XXI веке». М., 2007; Международной научно-практической конференции 1315 апреля 2007 г. «Уголовный кодекс Украины 2001 г.: Проблемы применения и перспективы совершенствования». Львов, 2007; V Международной научно-практической конференции МГЮА 2425 января 2008 г. «Уголовное право: стратегия развития в XXI веке». М., 2008; VI Международной научно-практической конференции МГЮА 2930 января 2009 г. «Уголовное право: стратегия развития в XXI веке». М., 2009; Научно-практической конференции Московской городской думы «Московское законодательство – 15 лет развития» 26 февраля 2009 г. М., 2009; IV Российском Конгрессе уголовного права (2829 мая 2009 г.). М.: МГУ, 2009; Международной научно-практической конференции «Конституция как основа правовой системы государства в XXI веке» (3031 октября 2008 г.) М.: РУДН, 2009; Международной научно-практической конференции, посвященной 45-летию Курского государственного технического университета «Система отправления правосудия по уголовным делам в современной России как социальное взаимодействие личности и государства» (911 апреля 2009 г.). Курск, 2009; Международной научно-практической конференции, 28 апреля 2009 г. «Проблемы повышения антикоррупционного потенциала органов исполнительной власти». М.: МГУУ Правительства Москвы, 2009; VII Международной научно-практической конференции МГЮА 2930 января 2010 г. «Уголовное право: стратегия развития в XXI веке». М., 2010; Международной научно-практической конференции РАП «Уголовно-процессуальное законодательство в современных условиях: проблемы теории и практики» 1314 апреля 2010 г. М.: РАП, 2010; Международной научно-практической конференции. «Международное и национальное правосудие: теория, история, практика» 20 мая 2010 г. СПб.: РАП. Северо-Западный филиал, 2010; V Российском Конгрессе уголовного права «Научные основы уголовного права и процессы глобализации» 2728 мая 2010 г. М.: МГУ, 2010; Международной научно-практической конференции РУДН «Правоохранительные органы России и за рубежом на современном этапе. Взаимодействие с общественными организациями в борьбе с терроризмом». М., 2010; Всероссийской научной конференции, посвященной памяти Заслуженного деятеля науки Республики Татарстан проф. Б.С. Волкова «Тенденции и перспективы развития уголовного и уголовно-процессуального законодательства в борьбе с преступностью» 15 апреля 2011 г. М.: РУДН, 2011 и др.
Основные положения исследования изложены в 69 публикациях, в том числе в 5 монографиях, 8 учебных пособиях, 56 научных статьях, из них 14 в российских рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ.
Структура диссертации определяется целью и задачами исследования и включает введение, два раздела, объединяющих шесть глав и двадцать четыре параграфа, заключение, библиографический список и приложения.
СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается актуальность темы исследования и раскрывается степень ее научной разработанности, определяется объект, предмет, цель и задачи исследования, излагаются научная новизна, методология, теоретическая, правовая и эмпирическая основы работы, формулируются основные научные положения, выносимые на защиту, раскрывается теоретическая и практическая значимость диссертации, приводятся данные об апробации результатов диссертационного исследования.
Раздел 1 «Охрана интересов судебной власти: теоретико-правовые и социально-правовые проблемы» включает две главы.
Глава 1 «Теоретико-правовые основы интересов судебной власти» объединяет два параграфа.
Параграф первый «Судебная власть как объект уголовно-правового исследования (методологический аспект)» служит теоретико-концептуальным введением в проблему уголовно-правовой охраны интересов судебной власти. В нем ставится задача рассмотрения аспектов отражения судебной власти в различных отраслях науки и законодательства, выявления тем самым элементов ее аксиологической структуры, подлежащих охране. Судебная власть как объект уголовно-правового исследования представляет собой сложноорганизованную аксиологическую систему, выполняющую ряд важных социально значимых функций, которые можно в общем виде сформулировать как: охрана правопорядка, разрешение социальных конфликтов и восстановление (поддержание) социальной справедливости, стабильности и баланса интересов. Выделяются философский, социологический, политологический и правовой аспекты ее изучения. Вместе с тем отмечается, что большинство исследований имеет отраслевой характер в зависимости от законодательной и правоприменительной проблематики в различных отраслях права или науки, например, в уголовном, гражданском, арбитражном процессе, административном, конституционном права и др.
Категория «интересы судебной власти» позволяет формулировать идеальное состояние охраняемого объекта, задавать цели и параметры такой охраны, анализировать ее эффективность, осуществить научно-практическое обоснование криминализации деяний, наносящих ему ущерб. Интересы судебной власти складываются по поводу правовых основ ее реализации и представляют собой потребности государства в их соблюдении.
В параграфе втором «Правовые основы интересов судебной власти» исследуются правовые нормы, содержащие гарантии реализации и, соответственно, параметры безопасности интересов судебной власти. Анализируются источники этих норм, выявляются проблемы несогласованности терминологии, препятствующие не только правильному уяснению охраняемого уголовным правом объекта, но и осуществлению правоприменительной практики в сфере судопроизводства. Делается вывод о том, что в настоящее время правовое регулирование судебной власти не имеет полноценного согласованного и непротиворечивого концептуального фундамента, вследствие чего она подвергается опасности деструктивных процессов внутри собственной системы, а также не способна в полной мере согласовывать свое функционирование с возложенными на нее задачами и социальными ожиданиями.
Определять непосредственно идеалы, параметры и критерии правовой и социальной адекватности судебной власти призваны ее правовые принципы (некоторые авторы называют их принципами правосудия), которые представляют собой закрепленные в правовых источниках идеи об организации и осуществлении судебной власти, а также определяющие их предпосылки на предварительных и последующих после вынесения судебного решения стадиях. В данном аспекте принципы судебной власти выступают критериями, на основе которых может быть выведена ее идеальная модель. Указанные принципы являются правовыми основами интересов судебной власти, вытекающими из ее сущности.
Глава 2 «Социально-правовые проблемы охраны интересов судебной власти» включает три параграфа.
Параграф первый «Социальная обусловленность уголовно-правовой охраны интересов судебной власти» посвящен анализу социальных основ и предпосылок установления уголовно-правовых запретов посягательств на такие интересы. Диссертант отмечает влияние на анализируемую преступность проблем становления новой (постсоветской) модели судебной власти в нашей стране, в том числе недостатков в проведении судебной реформы.
Выделяются и анализируются следующие группы оснований криминализации деяний, посягающих на интересы судебной власти: 1) общественная опасность посягательства как комплексное материальное основание, включающее как количественные (степень общественной опасности деяний, их относительная распространенность и типичность, динамика с учетом их причин и условий), так качественные показатели (причиняемый деяниями материальный и моральный ущерб); 2) ущерб интересам судебной власти; 3) конкретное нарушение регламентированных в законодательстве принципа, нормы, процедуры, прав участника судопроизводства и т.п.; 4) невозможность противодействовать посягательствам иными средствами, например мерами процессуального реагирования, ресурсы для реализации уголовно-правовой нормы.
Последствия посягательств на интересы судебной власти определяют степень их общественной опасности. Формальная конструкция большинства составов преступлений, предусмотренных гл. 31 УК РФ, обусловлена вероятностным характером таких последствий и сложностью их правового определения. Однако их учет должен иметь принципиальное значение для криминализации и пенализации. Эмпирическое исследование позволило классифицировать такие последствия.
При криминализации деяний, посягающих на интересы судебной власти необходимо учитывать ряд формальных признаков, закрепленных в законодательстве: ) предмет преступления (например, доказательства, судебные акты и др.) или статус потерпевших (например, судьи, прокурора, следователя, дознавателя, свидетеля, эксперта, потерпевшего и др.), отражающие связь с охраняемым объектом; 2) способы совершения деяния, причиняющие ущерб охраняемому объекту (применение угроз, шантажа или иных незаконных действий, а также насилия, издевательств или пытки и т.п.); 3) статус субъектов преступления, позволяющий противоправно использовать властные и иные процессуальные полномочия (например, принуждение к даче показаний, незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей).
Еще одним формальным основанием криминализации рассматриваемых посягательств является невозможность или неэффективность противодействия им иными средствами, например мерами процессуального реагирования, административной, гражданско-правовой или дисциплинарной ответственности.
В диссертации преступления против интересов судебной власти определяются как запрещенные уголовным законом под угрозой наказания умышленные общественно опасные посягательства на атрибутивные, функциональные или субъектные основы ее интересов.
В параграфе втором «Интересы судебной власти как объект уголовно-правовой охраны» исследуются сущность, содержание и структура охраняемого объекта. Вначале автором приводится аргументация рассмотрения в качестве такового не правосудия, а интересов судебной власти. Анализируется зарубежный опыт построения соответствующих глав (УК Испании, Франции, ФРГ, Грузии, Китая, Австралии). Изучаются выработанные в современной уголовно-правовой науке подходы к объекту, охраняемому в рамках гл. 31 УК РФ. Диссертант придерживается распространяющегося в последнее время аксиологического (ценностного) подхода к определению и анализу объекта. Предлагается рассматривать в качестве такового интересы судебной власти, т.е. потребности государства в соблюдении правовых основ ее реализации, подразделяющихся в зависимости от аспекта правового регулирования на: а) атрибутивные (отражающие сущностные и организационные основы реализации судебной власти); б) функциональные (отражающие процесуальные основы, т.е. соответствие закону процессуальных действий, процедур и функций); в) субъектные (отражающие безопасность лиц, осуществляющих судебную власть или содействующих ей, а также беспрепятственную возможность реализации закрепленных за ними в законе прав и обязанностей). Обосновывается преимущество данного подхода перед другими.
В третьем параграфе исследуются «Проблемы систематизации норм о посягательствах на интересы судебной власти». Подчеркивается, что систематизация уголовно-правовых норм ценностно ориентирована и предполагает образование их четко выраженной структуры, т.е. способа связи элементов, образующего их некую целостность. Исходя из проведенного исследования, предлагается систематизировать посягательства на интересы судебной власти, используя в качестве критерия содержание их правовых основ: а) посягательства на атрибутивную основу интересов судебной власти; б) посягательства на функциональную основу интересов судебной власти; в) посягательства на субъектную основу интересов судебной власти. Автор обосновывает включение каждого преступления в ту или иную группу.
Раздел 2 «Проблемы регулирования уголовно-правовой охраны интересов судебной власти» объединяет четыре главы.
Первая глава «Посягательства на атрибутивную основу интересов судебной власти» содержит десять параграфов. В первом из них исследуется фальсификация доказательств. Уголовный закон обеспечивает в данном случае получение достоверных доказательств в гражданском (ч. 1 ст. 303 УК РФ), и в уголовном судопроизводстве (ч. 2 ст. 303 УК РФ), а также результатов оперативно-розыскной деятельности (ч. 4 ст. 303 УК РФ). Искажение фактических данных возможно только путем воздействия на их неодушевленные материальные носители. Искажение идеальных следов преступления (дача ложных показаний, ложный донос и т.п.) не является фальсификацией доказательств. Уголовно-правовой оценке должна подлежать фальсификация доказательств также в арбитражном и административном процессе. Круг субъектов преступления, предусмотренного как ч. 1, так и ч. 2 ст. 303 УК РФ необоснованно ограничен. Автор делает предложение о включении в перечень по ч. 1 данной статьи, лиц, правомочных представлять доказательства, эксперта, специалиста и судьи. В ч. 2 предлагается указать, что преступление может быть совершено: «дознавателем, следователем, прокурором, защитником, законным представителем, экспертом, специалистом, частным обвинителем, гражданским истцом, гражданским ответчиком или судьей». Из ч. 4 ст. 303 УК РФ предлагается исключить указание на цели фальсификации доказательств, поскольку они не коррелируют с ее общественной опасностью.
Во втором параграфе рассматривается провокация взятки либо коммерческого подкупа. На основе проведенного исследования в ст. 304 УК РФ предлагается заменить слова «попытка передачи» словами «притворная попытка», подчеркивающими ложный характер и отражающими заведомость действий виновного; криминализировать провокацию дачи взятки посредством формулировки: «а равно искусственное создание обстановки и условий дачи взятки либо осуществления коммерческого подкупа в тех же целях».
В третьем параграфе речь идет о вынесении заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта. В нем обоснована необходимость заменить в ст. 305 УК РФ слово «неправосудных», характеризующее предмет преступления, термином «незаконных», поскольку судебные функции не ограничиваются только правосудием, т.е. рассмотрением и разрешением дела по существу.
Четвертый параграф посвящен такому преступлению как разглашение данных предварительного расследования. Обосновано предложение в ст. 310 УК РФ распространить запрет разглашения на данные, полученные в ходе оперативно-розыскной деятельности; предусмотреть в качестве обязательного признака деяния следующее условие: «если оно совершено в нарушение предусмотренных законом оснований и порядка».
В пятом параграфе исследуются незаконные действия в отношении имущества, подвергнутого описи или аресту либо подлежащего конфискации. Смысл нормы, предусмотренной ст. 312 УК РФ, заключается именно в обеспечении интересов судебной власти. Неправильно уравнивать неисполнение судебного акта и акта другого государственного органа в силу особого статуса суда и сферы, в которой реализуются его решения. Данное преступление нельзя считать специальным видом растраты, так как в анализируемой норме речь идет и о других способах совершения преступления. Следует исключить из ст. 312 УК РФ упоминание о растрате и отчуждении имущества. Указанные действия свидетельствуют о хищении и при их наличии юридическую оценку содеянному необходимо давать по правилам квалификации хищений. Чтобы более точно отразить суть рассматриваемого преступления и исключить конкуренцию норм, составы преступления были сформулированы в новой редакции. По ч. 1 ст. 312: «Невыполнение обязанностей по сохранению имущества, подвергнутого описи или аресту, лицом, которому это имущество вверено, повлекшее его утрату или порчу, а равно осуществление служащим кредитной организации банковских операций с денежными средствами (вкладами), на которые наложен арест»; по ч. 2 данной статьи: «Злостное уклонение от исполнения вступившего в законную силу приговора суда о назначении конфискации имущества».
В шестом параграфе изучается побег из места лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи. Побег заключается в противоправном самовольном оставлении места лишения свободы, арестного дома или места содержания под стражей, т.е. выражается в активных действиях, что различает его с уклонением от отбывания наказания. Отмечается неоднозначность термина «место лишения свободы». Он не распространяется на побег из-под ареста или из-под стражи. В этих случаях определения мест отсутствуют, что подразумевает обращение к законодательству, их регламентирующему. Военнослужащие, осужденные к содержанию в дисциплинарной воинской части, в случае побега их с гауптвахты не могут быть привлечены к ответственности ни по ст. 313 УК РФ, ни по ч. 2 ст. 337 УК РФ. Содеянное ими в зависимости от продолжительности самовольного отсутствия и цели побега может образовывать дисциплинарный проступок или преступления, предусмотренные ч. ч. 1, 3 и 4 ст. 337 или ст. 338 УК РФ. В целях распространения нормы, предусмотренной ст. 313 УК РФ, на все случаи побега из мест исполнения наказаний, связанных с изоляцией, формулируется общее определение таких мест: «места отбывания наказания, связанного с изоляцией осужденного от общества» и приводится в примечании к предлагаемой редакции ст. 313 УК РФ. Решается ряд вопросов квалификации. Формулируется новая редакция ст. 313 УК РФ.
В седьмом параграфе рассматривается уклонение от отбывания ограничения свободы, лишения свободы, а также от применения принудительных мер медицинского характера. Криминализация злостного уклонения от отбывания ограничения свободы в настоящее время представляется излишней по двум причинам. Во-первых, злостное уклонение возможно не только от ограничения свободы; во-вторых, уголовно-исполнительное законодательство предусматривает в качестве адекватной меры реагирования на него замену более строгим наказанием либо принудительное исполнение наказания. Во избежание дальнейшей путаницы и по причине неоправданности криминализации предлагается исключить ч. 1 из ст. 314 УК РФ. Аналогичным образом следует поступить и с примечанием 1 к рассматриваемой статье, в котором говорится об условии наступления уголовной ответственности за уклонение от ограничения свободы, а именно, если оно назначено лицу в качестве дополнительного наказания. Вместе с тем в ст. 314 УК РФ указаны не все случаи возможного выхода за пределы исправительного учреждения. Законодательством установлены и иные условия (ч. 1 ст. 89, ст. 96, ч. 3 ст. 121, ч. 3 ст. 133 УИК РФ). Невозвращение в исправительное учреждение вследствие их нарушения фактически остается безнаказанным. Предлагается следующая формулировка: «Невозвращение в исправительное учреждение лица, осужденного к лишению свободы, которому разрешены выезд за пределы или проживание вне исправительного учреждения, по истечении срока выезда или проживания».
Решается ряд вопросов квалификации. Формулируется новая редакция ст. 314 УК РФ.
В восьмом параграфе исследуется состав уклонения от административного надзора. По мнению автора, в ст. 3141 УК РФ предусматривается средство, обеспечивающее эффективность предупреждения рецидивной преступности, реализацию контрольной функции судебной власти в отношении лиц, освобожденных из мест лишения свободы, но нуждающихся в установлении за ними надзора. В ст. 19.24 КоАП РФ установлена ответственность за несоблюдение административных ограничений и невыполнение обязанностей, устанавливаемых при административном надзоре. Однако в ней содержится оговорка – если эти действия (бездействие) не содержат уголовно наказуемого деяния. Уголовный кодекс в настоящее время не предусматривает таких деяний. Это является пробелом в законодательстве. В этой связи целесообразно внести дополнение в ст. 3141 УК РФ: «несоблюдение ограничений и невыполнение обязанностей, устанавливаемых при административном надзоре, после привлечения за это к административной ответственности».
В девятом параграфе исследуется неисполнение приговора суда, решения суда или иного судебного акта. Любые судебные постановления, определения, а также требования и распоряжения судей в равной степени являются общеобязательными, а их неисполнение препятствует реализации задач правосудия. Сюда же следует включать акты всех ветвей судебной системы, в том числе и акты Конституционного Суда РФ. В то же время акты квазисудебных органов, в частности третейских судов, иных посреднических институтов не обеспечиваются данной нормой, так как эти органы не входят в судебную систему России, а следовательно, не являются носителями судебной власти. Ввиду неопределенности признака «злостности» в ст. 315 УК РФ предлагается заменить его конкретизированной формулировкой «после официального предупреждения, сделанного судом или судебным приставом-исполнителем». Термин «служащий органа местного самоуправления» является устаревшим иноотраслевым понятием, на основании чего заменяется определением «должностное лицо местного самоуправления». Утверждается, что данное преступление может совершить не только специальный субъект, но и любое лицо, на которое судебным актом возлагаются какие-либо обязанности, например, ответчик в гражданском процессе, иск к которому удовлетворен и который обязан выполнить решение суда. Этот пробел предлагается восполнить путем включения в ст. 315 УК РФ ч. 1, устанавливающей ответственность за неисполнение вступивших в законную силу либо подлежащих немедленному исполнению приговора, решения суда или иного судебного акта лицом, на которое возложена такая обязанность после официального предупреждения, сделанного судом или судебным приставом-исполнителем, а равно воспрепятствование его исполнению.
В десятом параграфе раскрывается укрывательство преступлений. Диссертант полагает, что рассматриваемое деяние в любом случае является посягательством на интересы судебной власти, независимо от тяжести укрываемого преступления. Иначе получается, что в целом укрывать преступления можно, за исключением особо тяжких. Исходя из смысла рассматриваемого преступления, оно предполагает только укрывательство материальных следов. Диссертант считает необходимым уточнить в ст. 316 УК РФ, что укрывательство преступления предполагает сокрытие преступника, средств или орудий совершения преступления, следов преступления либо предметов, добытых преступным путем. Данным составом не охватывается «интеллектуальное сокрытие». Если лицо не сообщает известные ему сведения, то его действия должны квалифицироваться по ст. 308 либо по ст. 307 УК РФ (в случае умолчания об отдельных эпизодах, сведениях). Причем такая квалификация возможна, если это деяние совершается в рамках допроса и допрашиваемый не отвечает на прямо поставленный вопрос.
Вторая глава «Посягательства на функциональную основу интересов судебной власти» включает шесть параграфов.
В первом из них идет речь о воспрепятствовании осуществлению правосудия и производству предварительного расследования. Подчеркивается, что процессуальная деятельность всех охраняемых в ст. 294 УК РФ лиц опирается на особый механизм принятия решений, определяемый только законом и внутренним убеждением, основанным на правосознании, а также полном, всестороннем и объективном исследовании обстоятельств дела. В ст. 294 УК РФ неоправданно заужена сфера ее действия посредством указания только на отдельные виды возможной процессуальной деятельности упоминаемых в ней субъектов судопроизводства. При криминализации рассматриваемого вмешательства в процессуальную деятельность упомянутых субъектов законодатель обошел вниманием адвокатов и иных лиц, выполняющих функции по защите граждан и оказанию им юридической помощи (в процессуальном смысле надо охранять не статус, а выполняемую функцию, т.е. речь должна идти о функции защиты интересов граждан и оказанию им юридической помощи). Диссертант предлагает привести в соответствие название с содержанием статьи, сформулировав первое как «вмешательство в осуществление судебной деятельности, производство предварительного расследования или реализацию процессуальных функций прокурора, защитника (представителя)».
Неудачность формулировки ч. 1 ст. 294 УК РФ выражается еще и в том, что она предусматривает только вмешательство в деятельность суда. Однако, как известно, у нас существует институт мировых судей, которые согласно одноименному закону, не могут быть обозначены термином «суд». В этой связи целесообразно использовать словосочетание «судебная деятельность», уже использованное при формулировании нового названия анализируемой статьи. Предлагается привести в соответствие уголовного закона, в частности, сформулировав цель рассматриваемого преступного посягательства следующим образом: «с целью воспрепятствования ее законному осуществлению», имея в виду как судебную, так и процессуальную деятельность (прокурора, следователя, дознавателя или защитника (представителя)). Решается ряд вопросов квалификации. Формулируется новая редакция ст. 294 УК РФ.
Во втором параграфе рассматривается привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности. Существующая диспозиция нормы, предусмотренной ст. 299 УК РФ не учитывает положений УПК РФ и противоречит ст. 49 Конституции РФ, по смыслу которой уголовная ответственность лица наступает только в случае признания его виновным в совершении преступления судом в предусмотренном федеральным законом порядке. В ст. 299 УК РФ речь идет о предварительных мерах, направленных на привлечение к уголовной ответственности, создании для этого необходимых предпосылок. Поэтому указанное в ней деянию более соответствует наименование – «незаконное уголовное преследование лица», согласованное к тому же с уголовно-процессуальной терминологией.
В третьем параграфе исследуется незаконное освобождение от уголовной ответственности. Как отмечалось ранее, необходимо согласование рассматриваемых уголовно-правовых норм с Конституцией РФ и отраслевым законодательством. Как привлечь, так и освободить от уголовной ответственности можно лишь того, кто признан виновным. Согласно принципу презумпции невиновности, это входит в компетенцию суда. Вместе с тем закрепление возможности освобождения от уголовной ответственности лишь за судом противоречило бы смыслу и социальному предназначению этого института уголовного права, так как в ряде случаев доводить дело до судебного разбирательства (например, в случае примирения с потерпевшим в связи с совершением преступления небольшой тяжести) было бы нецелесообразным). Речь должна идти не об освобождении от уголовной ответственности, а об освобождении лица от уголовного преследования ввиду отсутствия необходимости применения к нему наказания либо иных, назначаемых судом, мер уголовно-правового принуждения. Рассматриваемая норма в качестве субъекта преступления называет прокурора, однако законодательство не закрепляет за ним непосредственного полномочия по освобождению лица от уголовной ответственности. Предлагается исключить его упоминание из ст. 300 УК РФ.
Четвертый параграф посвящен анализу заведомо ложного доноса. Обязательным признаком преступления является ложность сообщаемых сведений о совершенном преступлении. Статьей 306 УК РФ не охватываются случаи ложного сообщения об административном или ином правонарушении. Ложность сообщаемых сведений может касаться и отдельных обстоятельств совершения преступления (формы вины, способа, орудия преступления и т.д.) либо признаков лица, его совершившего, т.е. сообщаемые сведения могут не соответствовать действительности лишь частично. Сообщение ложных сведений, касающихся юридической квалификации, но не содержащих указания на фактическую сторону деяния, его конкретные обстоятельства, не образует заведомо ложного доноса. Диссертант считает, что не требуется уточнения адресата доноса, так как в этом случае опосредованный ложный донос (т.е. сделанный в орган, не компетентный возбудить уголовное дело) останется безнаказанным. Вызывает сомнение признак «заведомо ложный». В уголовно-процессуальном законодательстве нет такого повода возбуждения дела как донос. Сам по себе этот термин имеет в русском языке негативную коннотацию. С учетом того, что наименование рассматриваемого преступления исторически сложилось и в целом отражает суть обозначаемого деяния, предлагается оставить его в ст. 306 УК РФ, но дать определение доноса в примечании к данной статье в следующем виде: «Под доносом в настоящей статье понимается не соответствующее действительности заявление или сообщение о преступлении, способное по формальным признакам стать поводом для возбуждения уголовного дела или основанием для уголовного преследования». Обосновывается необходимость освобождения от уголовной ответственности лиц, добровольно заявивших о ложности своего доноса.
В пятом параграфе исследуются заведомо ложные показание, заключение эксперта, специалиста или неправильный перевод. Существенным условием признания показаний допустимыми является предварительное предупреждение этих лиц об ответственности за дачу заведомо ложных показаний, за отказ от дачи показаний. При отсутствии такового показания должны быть признаны недопустимыми, а следовательно, в случае их ложности не могут влечь уголовной ответственности. Ложность показаний может выражаться в полном несоответствии их действительности (вымышленности фактических данных), либо в какой-нибудь их части, касающейся обстоятельств, подлежащих установлению. Умолчание об определенных обстоятельствах в ходе дачи показаний образует состав преступления, предусмотренного ст. 307 УК РФ. Результатом преступления может быть длительное содержание невиновного под стражей, осуждение (в наиболее негативном варианте – к большому сроку лишения свободы), сокрытие от правосудия действительно виновного лица, самоубийство либо попытка его совершения, психическое расстройство либо иное заболевание и т.д. Представляет повышенную опасность совершение данного преступления группой лиц по предварительному сговору. По изученным автором уголовным делам дача ложных свидетельских показаний по одному и тому же делу несколькими лицами осуществляется в каждом четвертом случае (речь идет о выявленных фактах, по которым виновные были осуждены). В этой связи необходимо включение в ч. 2 ст. 307 УК РФ таких квалифицирующих признаков, как совершение какого-либо из указанных в ч.1 данной статьи деяний группой лиц по предварительному сговору и наступление тяжких последствий.
В шестом параграфе анализируется отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний. Отказ может выражаться в устном или письменном заявлении об этом, а также в полном молчании (не вызванном какими-нибудь физическими или психическими недостатками либо другими уважительными причинами). Исходя из процессуального законодательства, логично было бы распространить рассматриваемую норму также на эксперта и специалиста (при отказе от дачи показаний и заключения). Предлагается декриминализировать отказ от дачи показаний в гражданском, арбитражном и административном процессе, а также установить специальное условие наступления уголовной ответственности совершение отказа после разъяснения ответственности за такое деяние.
Третья глава «Посягательства на субъектную основу интересов судебной власти» содержит восемь параграфов.
В первом из них исследуется посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование. Автор полагает, что в заголовке статьи и в ее тексте должен быть использован один и тот же термин «осуществление». Перечень потерпевших непоследователен и не основан на едином критерии. Предлагается установить ответственность за посягательство на жизнь судьи, присяжного или арбитражного заседателя, иного лица, участвующего в осуществлении правосудия, прокурора, следователя, дознавателя, судебного пристава, сотрудника уголовно-исполнительной системы, иного лица, исполняющего их обязанности, защитника (представителя), эксперта, специалиста, свидетеля, потерпевшего, а равно их близких родственников и иных близких лиц. Стадия возбуждения уголовного дела неоправданно исключена из сферы действия ст. 295 УК РФ. Чтобы избежать разночтений и иных проблем квалификации, нужно дополнить ее словами «проверкой сообщения о преступлении». Неудачна формулировка «в связи с рассмотрением дел или материалов в суде, производством предварительного расследования либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта». Необоснованно использовано множественное число («дел»). Такой законодательный прием применяется в тех случаях, когда то или иное обстоятельство, указанное в единственном числе, не образует состава преступления. Мотив мести в данном преступлении очевиден, однако возможны и другие мотивы – личная неприязнь, ненависть к представителям власти, политическое противостояние. Поэтому нет необходимости в выделении специальных мотива и цели. Достаточно обобщающей формулировки– «в связи с рассмотрением дела или материалов в суде, производством предварительного расследования, проверкой сообщения о преступлении, либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта».
Во втором параграфе анализируется угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования. Приоритетной признается охрана интересов судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия, а равно их близких (ч. 1 ст. 296 УК РФ). Посягательство на прокурора, следователя, лица, производящего дознание, защитника, эксперта, судебного пристава, судебного исполнителя, а также их близких – менее опасное преступление (ч. 2 ст. 296 УК РФ), что нашло отражение в санкции норм. Если по ч. 1 ст. 296 УК РФ преступление наказывается лишением свободы до трех лет, то по ч. 2 данной статьи – до двух лет. Ни социальных, ни криминологических оснований для подобного решения нет. По результатам опросов прокурорам, следователям, лицам, производящим дознание, экспертам угрожают не реже, чем судьям. Автором пересматривается круг процессуальных субъектов, подлежащих уголовно-правовой охране, за основу взят перечень потерпевших, предлагаемый диссертантом в ст. 295 УК РФ.
Предлагается криминализировать в ст. 296 УК РФ угрозу причинением вреда иным законным интересам потерпевшего, например похищением ребенка, угроза разглашением тайны усыновления и т.д. Поскольку все возможные варианты проявления угрозы в законе предусмотреть невозможно, в законодательной формулировке следует использовать оценочное понятие, указав: «или причинением иного существенного вреда правоохраняемым интересам». Неудачна формулировка ч. 3 и 4 ст. 296 УК РФ. Толкование нормы приводит к выводу о том, что насилие уголовно наказуемо лишь тогда, когда оно соединено с угрозой. Исходя из высказанных соображений, осуществлена переработка ст. 296 УК РФ.
В третьем параграфе рассматривается неуважение к суду. В рассматриваемой норме потерпевшие обозначены во множественном числе. Это приводит на практике к невозможности ее применения в случае оскорбления одного лица. Предлагается в ч. 1 ст. 297 УК РФ изменить множественное число на единственное «неуважение к суду, выразившееся в оскорблении участника судебного разбирательства». Решаются вопросы квалификации. В частности, отграничение оскорбления, совершенное таким образом надо отличать от хулиганства и посягательства на телесную неприкосновенность и здоровье (нанесение побоев и причинения легкого вреда здоровью). В ч. 2 ст. 297 УК РФ говорится об оскорблении судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия. Речь идет о субъектах, реализующих полномочия судебной власти. К таковым, кроме указанных лиц, можно отнести только арбитражных заседателей. Из этого следует необходимость их самостоятельного указания в ч. 2 ст. 297 УК РФ. Предлагается новая редакция анализируемой статьи.
В четвертом параграфе исследуется клевета в отношении судьи, присяжного или арбитражного заседателя, прокурора, следователя, дознавателя, судебного пристава. Оглашение правдивых, имевших или имеющих место в действительности реальных фактов не образует состава клеветы. При так называемой полуправде, т.е. когда наряду с имеющимися в действительности порочащими субъекта уголовного процесса фактами, сообщается о вымышленных обстоятельствах, действия виновного охватываются ст. 2981 УК РФ. Перечень потерпевших несогласован с процессуальным и иным отраслевым законодательством. В отличие от ст. 128.1 УК РФ в ст. 2981 УК РФ не имеется таких квалифицирующих признаков, как клевета, содержащаяся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или средствах массовой информации, распространение заведомо ложных сведений о том, что лицо страдает заболеванием, представляющим опасность для окружающих, обвинение лица в совершении преступления сексуального характера. Это вряд ли справедливо. По сути, в зависимости от них меняется квалификация деяния, а значит и объект посягательства. Еще одним недостатком формулировки ст. 2981 УК РФ (как и других статей гл. 31 УК РФ) следует назвать то, что в ней использована несуществующая в уголовно-процессуальном праве терминология, в частности лицо, производящее дознание. Уголовно-процессуальное законодательство оперирует понятием «дознаватель». Клевета в отношении прокурора, участвующего в рассмотрении дела в суде, в том числе в гражданском судопроизводстве, не образует состава преступления по данной статье, а оценивается как посягательство против личности. Такое законодательное решение диссертант считает нелогичным. Во-первых, при клевете в отношении прокурора, участвующего в судебном разбирательстве причиняется вред не только его интересам, но и интересам судебной власти. Во-вторых, не учитываются мотивы деяния, обусловленные выполнением потерпевшим своих функций в сфере судопроизводства. В ст. 2981 УК РФ законодатель, с одной стороны, по сравнению со ст. 297 УК расширил круг потерпевших, с другой стороны, ограничил его, указав мотив посягательства – в связи с рассмотрением дела или материалов в суде, лишь преступлениями против судьи, присяжного заседателя и иного лица, участвующего в отправлении правосудия. Выход видится в унификации законодательного закрепления круга потерпевших лиц в этих статьях. Предлагается новая редакция анализируемой статьи.
В пятом параграфе подвергаются изучению незаконные задержание, заключение под стражу или содержание под стражей. Незаконным, следовательно, преступным (при наличии признака заведомости) должно считаться такое задержание, которое произведено при отсутствии указанных в законе оснований или с нарушением хотя бы одного из условий процессуального порядка применения этой меры. Диссертант полагает, что ч. 1 ст. 301 УК РФ охватывает заведомо незаконное задержание в административном порядке. обосновывает положительный ответ на этот вопрос. Также делается вывод о квалификации по указанной статье незаконного задержания в качестве предусмотренного УИК РФ средства пресечения злостного уклонения от обязательных работ (ч. 2 ст. 30), штрафа (ч. 4 ст. 32), исправительных работ (ч. 4 ст. 46), ограничения свободы (ч. 6 ст. 58), принудительных работ (ч. 4 ст. 60.2, ч. 2 ст. 60.17); а также в случаях: уклонения от получения предписания к направлению в колонию-поселение (ч. 6 ст. 75.1), неприбытия осужденного, которому предоставлена отсрочка отбывания наказания в связи с признанием в установленном порядке больным наркоманией, в уголовно-исполнительную инспекцию, а также если осужденный скрылся от контроля после постановки его на учет (ч. 9 ст. 178.1). Незаконность заключения под стражу может быть обусловлена как применением этой меры без законных оснований, так и нарушением процессуального порядка, действующего на момент ее избрания и применения (например, если инкриминируемое преступление не предусматривает наказания в виде лишения свободы; если мера пресечения применяется не надлежащим субъектом и т.д.). Что касается незаконного административного ареста, то его необходимо включить в ч. 2 ст. 301 УК РФ. Форма вины по отношению к тяжким последствиям в рамках данного состава преступления может быть неосторожной. Во избежание ошибочной квалификации умышленного причинения тяжких последствий по ч. 3 ст. 301 УК РФ целесообразно указать в ней на неосторожную форму вины по отношению к ним. При задержании или содержании под стражей, как показывает практика, нередко применяется насилие, издевательства или пытки. Поскольку подобные деяния не предусмотрены ст. 301 УК РФ, их следует квалифицировать по совокупности с преступлениями против личности.
В шестом параграфе анализируется принуждение к даче показаний. Обосновывается расширение круга потерпевших от данного преступления. Предлагается включить переводчика, подсудимого, а также близких родственников и иных близких лиц в диспозицию нормы, предусмотренной ч. 1 ст. 302 УК РФ. По мнению автора, не может быть законных способов принуждения к даче показаний. Отмечается особый характер такого незаконного действия при допросе как пытка. Легальное определение пытки в примечании к ст. 117 УК РФ не соответствует его международно-правовому определению в Конвенции ООН против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Включение пытки в качестве способа принуждения к даче показаний в ст. 302 УК РФ, как и разновидности истязания в ст. 117 УК РФ также представляется ошибочным ввиду более широкой сферы ее применения и самостоятельного характера этого деяния, определяемого не столько объективными, сколько субъективными признаками – специальными целями, определенными в международном праве и субъектами. Предлагается исключить примечание из ст. 117 УК РФ и предусмотреть ответственность за применение пытки в ст. 3021 УК РФ. Обосновывается включение в число субъектов принуждения к даче показаний судьи и государственного обвинителя, а также указание в качестве квалифицирующего признака в ч. 2 ст. 302 УК РФ на принуждение к даче показаний несовершеннолетнего. Предлагается новая редакция данной статьи.
В седьмом параграфе рассматривается подкуп или принуждение к даче показаний или уклонению от дачи показаний либо к неправильному переводу. Отсутствие указания в ст. 309 УК РФ подозреваемого и обвиняемого отрицательно оценивается специалистами, в том числе и диссертантом. Предлагается использовать в данной норме список потерпевших, разработанный для ст. 302 УК РФ. Подкуп (как и принуждение к даче ложных показаний, экспертного заключения, к осуществлению неправильного перевода) имеет отличие от подстрекательства (ч. 4 ст. 33 УК РФ), для которого необходимо наличие факта склонения лица к преступлению, т.е. реального возбуждения решимости его совершить. В ст. 309 УК РФ не конкретизировано, по какому делу осуществляется подкуп свидетеля, потерпевшего, эксперта, переводчика, следовательно, это деяние может быть осуществлено в ходе уголовного, гражданского, арбитражного, административного судопроизводства. Предлагается предусмотреть ответственность не за принуждение не к уклонению, а к отказу от дачи показаний. Должно считаться преступным и принуждение к отказу эксперта от дачи заключения. Особенностью рассматриваемого состава преступления является принуждение к даче именно ложных показаний, заключения, осуществлению неправильного перевода. Пробелом является то, что принуждение (или подкуп) к даче правдивых показаний, в том числе в нарушение права не свидетельствовать против своих близких, остается ненаказуемым. Он может быть восполнен путем исключения признака «ложности» показаний по ст. 309 УК РФ, т.е. приведения ее в соответствие с терминологией родственной ст. 302 УК РФ. Предлагается новая редакция ст. 309 УК РФ.
В восьмом параграфе подвергается анализу разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса. Рассматриваемое деяние нарушает правовой режим сохранности информации о процессуальных субъектах, ввиду чего норма, предусмотренная ст. 311 УК РФ имеет бланкетный характер. Обосновывается необходимость указания в ней унифицированного перечня субъектов судопроизводства, которые подлежат защите согласно законодательству, разработанный автором применительно к ст. 295296 УК РФ. Предлагается также включить в него лиц, в безопасности которых судебная власть также заинтересована ввиду необходимости обеспечения законности привлечения к ответственности: подозреваемого, обвиняемого, подсудимого, осужденного, оправданного, а также лицо, в отношении которого уголовное дело либо уголовное преследование было прекращено. В диссертации подвергается сомнению ограничение сферы действия ст. 311 УК РФ только уголовным процессом. В нормах, охраняющих иные аспекты безопасности процессуальных субъектов, криминализация посягательств не зависит от вида процесса. Преступление заключается в доведении указанной конфиденциальной информации хотя бы до одного человека, не допущенного к ней, любым доступным для него способом. Отсутствие данного результата (например, информацию передали спящему человеку или невменяемому и т.д.) свидетельствует о том, что преступление не окончено. В этой связи делается вывод о том, что разглашение сведений о мерах безопасности возможно прямым и с косвенным умыслом, а также по небрежности. Предлагается новая редакция ст. 311 УК РФ.
В главе четвертой «Теоретическая модель главы УК о преступлениях против судебной власти» отмечается, что проведенное исследование позволило не просто выявить недостатки отдельных норм гл. 31 УК, но выработать концептуальные системные признаки, позволившие рассматривать эти нормы в совокупности как единый целостный механизм охраны интересов судебной власти, согласованный с другими отраслями права, обеспечивающими ее устройство и осуществление. Отмечается, что необходимо учитывать традиционный для российского уголовного права принцип систематизации норм, предусматривающих ответственность за преступления, согласно которому они располагаются от более опасным к менее опасным, в том числе в рамках группы, интегрированной по основному видовому объекту посягательства. В этой связи делается вывод, что группа посягательств на субъектные основы интересов судебной власти являются наиболее опасными, что связано с их двуобъектностью. Во-первых, подрываются субъектные основы интересов судебной власти, связанные с обеспечением безопасности, неприкосновенности и реализацией прав участников процесса как необходимого условия законности совершаемых процедур на любой стадии. Во-вторых, страдает личность, которая подвергается психическому и физическому воздействию. По степени ценности охраняемых интересов судебной власти в предлагаемой теоретической модели главы разработанные в диссертации группы преступлений расположены в следующей последовательности:
1) посягательства на субъектную основу интересов судебной власти (ст. 295, 297, 301, 302, 3021, 309, 311 УК РФ)
2) посягательства на атрибутивную основу интересов судебной власти (ст. 303, 304, 305, 310, 312, 313, 314, 314.1, 315, 316 УК РФ);
3) посягательства на процессуальную основу интересов судебной власти (ст. 294, 299, 300, 306, 307, 308 УК РФ).
Приводится текст разработанной диссертантом теоретической модели главы 31 УК РФ.
В заключении обобщаются результаты диссертационного исследования, формулируются основные выводы и предложения по уголовно-правовой охране интересов судебной власти, регламентации такой охраны в российском уголовном законодательстве.
Основные научные результаты диссертации отражены в следующих опубликованных работах (общим объемом 123,6 п.л.):
Монографии:
1. Дворянсков И.В. Уголовно-правовая охрана процессуального порядка получения доказательств / отв. ред. А.И. Чучаев. Ульяновск: Изд-во УлГУ, 2001. – 8,0 п.л.
2. Дворянсков И.В. Уголовно-правовая охрана отправления правосудия (историко-правовое исследование) / отв. ред. И.А. Исаев / А.И. Друзин А.И. Чучаев. М.: 4-й филиал Воениздата, 2002. – 7,0.
3. Дворянсков И.В. Правосудие как объект уголовно-правовой охраны (проблемы законодательной регламентации, теории и практики) /отв. ред. А.И. Чучаев / А.И. Друзин, М.М. Курбанов, А.И. Чучаев. Махачкала, 2002. – 19,5 п.л. 4. Дворянсков И.В. Применение альтернативных видов наказания в Западной Европе, США и России (сравнительно-правовое исследование) / В.В. Сергеева, Д.Е. Баталин. М.: РОО «Центр содействия реформе уголовного правосудия, «Penal Reform International», 2004. – 4,0 п.л.
5. Дворянсков И.В. Судебная власть и ее уголовно-правовая охрана. М.: МГУУ Правительства Москвы, 2009. – 13,25 п.л.
Статьи в российских рецензируемых научных журналах, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ:
6. Дворянсков И.В. Нарушение обязанностей содействовать органам правосудия в получении достоверных доказательств // Адвокатская практика. 2001. №1. – 4 п.л.
7. Дворянсков И.В. Ответственность за принуждение к противодействию осуществлению правосудия // Законность. 2001. №4. – 0,5 п.л.
8. Дворянсков И.В. Фальсификация доказательств // Уголовное право. 2001. №2. – 0,7 п.л.
9. Дворянсков И.В. Уголовно-правовой механизм получения достоверных доказательств // «Черные дыры» российского законодательства. 2003. №1. – 1,7 п.л.
10. Дворянсков И.В. Преступления, нарушающие процессуальные условия получения доказательств // «Черные дыры» российского законодательства. 2003. № 3. – 2,86 п.л.
11. Дворянсков И.В. Уголовная ответственность за пытку и иное бесчеловечное или унижающее достоинство обращение с заключенными // Уголовное право. 2003. № 4. – 0,7 п.л.
12. Дворянсков И.В. Жестокое обращение с заключенными // «Черные дыры» российского законодательства. 2004. № 1. – 0,8 п.л.
13. Дворянсков И.В. Принципы общественной оценки эффективности правоохранительной системы и ее отдельных подсистем / Б.А. Минин, О.В. Филимонов // Уголовное право. 2004. №3. – 1,27 п.л.
14. Дворянсков И.В. Наказание или пытка: парадокс уголовного закона // Уголовное право. 2005. № 1. – 0,7 п.л.
15. Дворянсков И.В. К вопросу о понятии «сотрудник, исполняющий наказания в виде лишения свободы» / В.А. Пертли // «Черные дыры» российского законодательства. 2005. № 3. – 1,4 п.л.
16. Дворянсков И.В. Понятие «сотрудник, исполняющий наказание в виде лишения свободы» / В.А. Пертли // Уголовное право. 2005. № 3. – 1,2 п.л.
17. Дворянсков И.В. Принципы уголовно-правового обеспечения судебной власти // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «Юридические науки». 2009. № 5. – 0,5 п.л.
18. Дворянсков И.В. Концептуальные основы уголовно-правовой охраны судебной власти // Пробелы в российском законодательстве. 2011. № 5. – 2 п.л.
19. Дворянсков И.В. Методологические проблемы криминализации посягательств на судебную власть // Российский криминологический взгляд. 2012. № 2. 0,7 п.л.
Иные статьи и публикации, тексты выступлений на конференциях:
20. Дворянсков И.В. Особенности эволюции уголовно – правового обеспечения получения достоверных доказательств в истории законодательства СССР и РСФСР (Российской Федерации) // Государство и право: проблемы, поиски решений, предложения. Вып. 1 (11). Ульяновск, 2000. С.137–143. – 0,3 п.л.
21. Дворянсков И.В. Преступления, посягающие на отношения, связанные с получением достоверных доказательств, и их место в системе Особенной части уголовного права России // Государство и право: проблемы, поиски решений, предложения. Вып. 2 (12). Ульяновск, 2000. С.82–86. – 0,5 п.л.
22. Дворянсков И.В. Провокация взятки либо коммерческого подкупа // Государство и право: проблемы, поиски решений, предложения. Вып. 3 (13). Ульяновск, 2000. С.55–60. – 0,6 п.л.
23. Дворянсков И.В. Проблемы уголовно – правового механизма обеспечения получения достоверных доказательств // Труды филиала МГЮА в г. Кирове. Вып. 5 2001. С. 22–31. – 0,7 п.л.
24. Дворянсков И.В. Уголовная ответственность за нарушение прав человека и гражданина в ходе доказывания преступлений // Государство и право: проблемы, поиски решений, предложения. Вып. 1(15). Ульяновск, 2001. С. 72–74. – 0,9 п.л.
25. Дворянсков И.В. Нарушение прав человека и гражданина в ходе доказывания преступлений // Государство и право: проблемы, поиски решений, предложения. Вып. 2 (16). Ульяновск, 2001. С. 64–69. – 0,5 п.л.
26. Дворянсков И.В. Проблемы совершенствования методологии обучения юридическим дисциплинам в процессе непрерывного профессионального образования // Материалы 1 Всероссийской научно-практической конференции по проблемам непрерывного образования. Ульяновск. 2001. – 0,8 п.л.
27.Дворянсков И.В. Обеспечение получения достоверных доказательств // Кратко о «Черных дырах» в российском законодательстве. 2003. №1. – 1,4 п.л.
28. Дворянсков И.В. Пытка и иное жестокое или унижающее достоинство обращение с заключенными: методологические аспекты криминализации // Ведомости уголовно-исполнительной системы. 2004. №1. С. 36–42. – 0,7 п.л.
29. Дворянсков И.В. К вопросу о применении наказаний, альтернативных лишению свободы // Теоретические и прикладные проблемы деятельности уголовно-исполнительной системы. М. 2004. №1. С. 134–143. – 0,5 п.л.
30.Дворянсков И.В. Понятие и виды наказаний возместительного характера // Преступность в России: причины и перспективы: Материалы международной научно-практической конференции. М.: ВНИИ МВД России, 2004. С. 186–192. – 0,6 п.л.
31. Дворянсков И.В. Социальная эффективность наказания // Реформа уголовно-исполнительной системы: состояние, проблемы, перспективы: Тезисы выступлений участников международной научно-практической конференции 28-29 октября 2004 г. Рязань: Академия права и управления Минюста России, 2004 г. С. 116–119. – 0,4 п.л.
32. Дворянсков И.В. Исполнение наказаний и его уголовно-правовое обеспечение в дореволюционной России // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2004. №1. С. 28–32. – 1,0 п.л.
33. Дворянсков И.В. Возмещение ущерба: новый взгляд на наказание // Актуальные проблемы пенитенциарной науки и практики. Материалы международной научно-практической конференции. М., 2004. Ч. 1. С. 133–139. – 0,7 п.л.
34. Дворянсков И.В. Уровни оценки правоохранительной системы // Сборник материалов V международной конференции «Россия: тенденции и перспективы развития». М.: ИНИОН РАН, 2004. – 0,4 п.л.
35. Дворянсков И.В. Стратегические задачи уголовной политики России на современном этапе // Материалы V международной конференции «Россия: тенденции и перспективы развития». М.: ИНИОН РАН, 2004. – 0,4 п.л.
36. Дворянсков И.В. Правовое регулирование ответственности сотрудников, исполняющих наказание в виде лишения свободы / В.А. Пертли // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. 2005. № 3. – 0,7 п.л.
37. Дворянсков И.В. Нетрадиционные методы допроса и их уголовно-правовая оценка // Инструментальная детекция лжи: реалии и перспективы борьбы с преступностью. Материалы международного научно-практического форума (25-28 апреля 2006 г.). Саратов, 2006. С. 53–63. – 0,8 п.л.
38. Дворянсков И.В. Обеспечение эффективности правосудия по уголовным делам: пенологический аспект // Проблемы исполнения уголовных наказаний, не связанных с лишением свободы и применения иных мер уголовно-правового характера в отношении несовершеннолетних. Материалы международной научно-практической конференции (Вологда, Вологодский ин-т права и экономики ФСИН России 7 декабря 2005 г.). Ч. 2. Вологда, 2006. С. 118–121. – 0,5 п.л.
39. Дворянсков И.В. Ответственность за противоправное проведение нетрадиционных методов допроса // Проблемы юридической ответственности. М.: МИЭП, 2006. С. 125–135. 0,8 п.л.
40. Дворянсков И.В. Развитие уголовно-исполнительного законодательства в XIX-начале XX века / В.А. Пертли // Преступление и наказание. 2006. №8. С. 63–67. – 1,0 п.л.
41. Дворянсков И.В. Уголовная политика должна опираться на адекватное правосудие // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. Материалы 4-й международно-практической конференции МГЮА 25-26 января 2007 г. М., 2007. С. 26–29. – 0,6 п.л.
42. Дворянсков И.В. Отграничение посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, от акта терроризма // Труды МГУУ Правительства Москвы. М. 2007. № 9. – 0,5 п.л.
43. Дворянсков И.В. Вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта: особенности объекта и предмета преступления (статья). // Кримiнальний кодекс Украни 2001 г.: Проблеми застосування i перспективи удосколення. Матерiали мiжнародно науково-практично конференц 13-15 квiтня 2007 р. Ч. 2. Львiв, 2007. – 0,5 п.л.
44. Дворянсков И.В. Виды уголовных наказаний и порядок их исполнения в нормативно-правовых актах российского государства XI-XVIII вв. / В.А. Пертли // История отечественной уголовно-исполнительной системы. М.: НИИ ФСИН России, 2006. – 1,0 п.л.
45. Дворянсков И.В. К вопросу об адекватности уголовно-правовой охраны правосудия // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. Материалы 5 международно-практической конференции МГЮА 24-25 января 2008 г. М., 2008. – 0,7 п.л.
46. Дворянсков И.В. Исторические предпосылки формирования и правового обеспечения деятельности уголовно-исполнительных инспекций // История отечественной уголовно-исполнительной системы. М.: НИИ ФСИН России, 2008. – 1,0 п.л.
47. Дворянсков И.В. К вопросу об уголовно-правовом механизме обеспечения реализации судебной власти // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. Материалы 6 международно-практической конференции МГЮА 29–30 января 2009 г. М., 2009. С. 455–459. – 0,5 п.л.
48. Дворянсков И.В. О правовой природе мировых судей // Материалы научно-практической конференции «Московское законодательство – 15 лет развития» 26 февраля 2009 г. М., 2009. – 0,5 п.л.
49. Дворянсков И.В. Нетрадиционные методы допроса: критерии правомерности и отграничения от преступных посягательств // Закон и право: состояние и пути совершенствования / под ред. И.М. Филяниной и А.В. Гарбара. Хабаровск: Изд-во ДВГУПС, 2009. С.59–67. – 1,0 п.л.
50. Дворянсков И.В. Цель в посягательствах на правосудие // Материалы IV Российского Конгресса уголовного права (28–29 мая 2009 г.). М.: МГУ, 2009. С. 495–498. – 0,5 п.л.
51. Дворянсков И.В. Сущность судебной власти как объекта уголовно-правовой охраны // Конституция как основа правовой системы государства в XXI веке: Материалы международной научно-практической конференции. Москва, 30-31 октября 2008 г. М.: РУДН, 2009. С. 585–590. – 0,5 п.л.
52. Дворянсков И.В. Проблемы согласования конституционных основ судебной власти с ее правовым регулированием // Система отправления правосудия по уголовным делам в современной России как социальное взаимодействие личности и государства. Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 45-летию Курского государственного технического университета (Курск, 9–11 апреля 2009 года): В 2 ч. Ч. 1. Курск, 2009. С. 79–81. – 0,3 п.л.
53. Дворянсков И.В. Коррупция как форма социальной деструкции // Проблемы повышения антикоррупционного потенциала органов исполнительной власти: Материалы международной научно-практической конференции, 28 апреля 2009. М.: Моск. гор. ун-т управления Правительства Москвы, 2009. С. 101– 106. – 0,5 п.л.
54. Дворянсков И.В. Судебная власть как объект уголовно-правовой охраны // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке. Материалы 6 международной научно-практической конференции МГЮА 29–30 января 2010 г. М., 2010. С. 449–453. – 0,6 п.л.
55. Дворянсков И.В. О правовом значении понятия «судебная власть» // Уголовно-процессуальное законодательство в современных условиях: проблемы теории и практики. М.: Волтерс Клувер, 2010. С. 276–281. – 0,5 п.л.
56. Дворянсков И.В. Методологические проблемы криминализации посягательств на судебную власть // Научные основы уголовного права и процессы глобализации. Материалы V Российского Конгресса уголовного права (27-28 мая 2010 года). М.: МГУ, 2010. С. 655–660. – 0,6 п.л.
57. Дворянсков И.В. Судебная власть как объект научного исследования (уголовно-правовой аспект) // Международное и национальное правосудие: теория, история, практика. Материалы международной научно-практической конференции Российская академия правосудия. Северо-Западный филиал. 20 мая 2010 г. СПб., 2010. С. 21–25. – 0,7 п.л.
58. Дворянсков И.В. Проект Федерального закона «О полиции»: смена вывески или попытка изменить систему // Правоохранительные органы России и за рубежом на современном этапе. Взаимодействие с общественными организациями в борьбе с терроризмом. Материалы международной научно-практической конференции. М.: РУДН, 2010. С. 238–244. – 0,5 п.л.
59. Дворянсков И.В. Проблемы несоответствия уголовно-правового обеспечения реализации судебной власти ее процессуальному регулированию //Тенденции и перспективы развития уголовного и уголовно-процессуального законодательства в борьбе с преступностью. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной памяти Заслуженного деятеля науки Республики Татарстан проф. Б.С. Волкова. (Москва, 15 апреля 2011 г.). М.: РУДН, 2011. С. 92-98. – 0,6 п.л.
60. Дворянсков И.В. Социальная обусловленность уголовно-правовой охраны интересов судебной власти // Психология и юриспруденция в динамично развивающемся мире: Материалы международной научно-практической конференции РУДН, посвященной памяти профессора А.И. Папкина. М., 2012. С. 104–110 0,5 п.л.
Учебники, учебные пособия:
61. Дворянсков И.В. Эффективность альтернативных наказаний / отв. ред. А.М. Никитин. М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2004. – 4,36 п.л.
62. Дворянсков И.В. Криминология / В.А. Боков, С.А. Солодовников, Е.А. Антонян, Н.Д. Эриашвили, О.Ю. Резепкин и др. Рекомендовано Министерством образования в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности 021100 «Юриспруденция». М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2005. – 14,1 п.л.
63. Дворянсков И.В. Уголовно-исполнительные инспекции (эволюция формирования и правового обеспечения деятельности) / В.А. Пертли М.: Академия экономической безопасности МВД России, 2007 – 7,6 п.л.
64. Дворянсков И.В. Уголовный закон в практике районного суда / отв. ред. А.В. Галахова / Ю.И. Антонов, В.Б. Боровиков, М.Ю. Ботвинкин и др. М., 2007. – 64,0/2,1 п.л.
65. Правоохранительные органы. Институт переподготовки и повышения квалификации. / С.А. Невский. М.: МГУУ Правительства Москвы, 2007. –2,2/1,1 п.л.
66. Дворянсков И.В. Уголовный закон в практике районного суда. / отв. ред. А.В. Галахова / Ю.И. Антонов, В.Б. Боровиков, М.Ю. Ботвинкин и др. 2-е изд, перераб. и доп. М., 2010. – 54,73/2,1 п.л.
67. Дворянсков И.В. Сборник нормативных правовых актов и других официальных документов о противодействии коррупции /отв. ред. Н.И. Пикуров / Н.И. Пикуров, Л.Р. Мухитова М.: Моск. гор. ун-т управления Правительства Москвы, 2010. – 15,5 п.л.
68. Дворянсков И.В. Преступления против государственной власти / С.А. Невский, Н.И. Пикуров, Л.А. Букалерова. М.: Моск. гор. ун-т управления Правительства Москвы, 2010. – 15,25 п.л.
69. Дворянсков И.В. Уголовно-исполнительные инспекции г. Москвы: история, организация и функционирование. М.: МГУУ Правительства Москвы, 2011. – 8,5 п.л.
