Криминальный антигосударственный экстремизм: уголовно-правовые и криминологические аспекты
На правах рукописи
Павлинов Андрей Владимирович
КРИМИНАЛЬНЫЙ АНТИГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЭКСТРЕМИЗМ:
УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ И КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
Специальность
12.00.08 - уголовное право и криминология;
уголовно-исполнительное право
Автореферат диссертации
на соискание ученой степени
доктора юридических наук
Москва 2008
Работа выполнена в секторе уголовного права и криминологии Института государства и права Российской академии наук.
Научный консультант: доктор юридических наук, профессор
Максимов Сергей Васильевич
Официальные оппоненты: доктор юридических наук
Демидов Юрий Николаевич
доктор юридических наук, профессор
Киреев Михаил Павлович
доктор юридических наук, профессор
Расторопов Сергей Владимирович
Ведущая организация: Российская академия правосудия
Защита состоится 28 октября 2008 года в 12 часов на заседании диссертационного совета Д.002.002.04 в Институте государства и права Российской академии наук по адресу: 119992, г. Москва, ул. Знаменка, д.10.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ИГП РАН по адресу: 119992, г. Москва, ул. Знаменка, д.10
Автореферат разослан «___»_____________2008 года
Ученый секретарь
диссертационного совета,
доктор юридических наук, профессор С.Г. Келина
Введение
Актуальность темы настоящего исследования. Поиск эффективной модели противодействия криминальному антигосударственному экстремизму - насущная проблема для большинства членов мирового сообщества. К угрозе мировой ядерной катастрофы добавились новые вызовы – такие как международный терроризм, глобальные финансово–экономические кризисы, экологические угрозы. На волне сепаратизма и других проявлений антигосударственного экстремизма возник целый ряд новых региональных конфликтов, жертвами которых становятся сотни тысяч людей, главным образом среди мирного населения.
Для начала XXI столетия вообще характерна эксплуатация таких негативных социальных явлений как экстремизм и в том числе терроризм, в качестве средства разрешения любых конфликтов и противоречий: от межличностных, групповых и стратовых, до национальных, религиозных и территориальных как на региональном, государственном, так и на глобальном цивилизационном уровне. Более универсального и эффективного инструмента воздействия на власть, дестабилизации правопорядка в отдельном государстве и в мире в целом современная история не знала. Малозатратный и малоуязвимый экстремизм разделяет веками жившие в единстве народы и разрушает суверенные государства, трансформируется в вооруженные конфликты и войны.
В странах с кризисом государственной власти, втянутых в вооруженные конфликты, международные группы террористов используют социально-экономическую, политическую нестабильность, национальную и религиозную нетерпимость, гражданские беспорядки в своих целях. Еще совсем недавно все это было присуще и для Северо-Кавказского региона Российской Федерации. Потенциальная возможность завладения оружием массового поражения, финансовая и идейная поддержка, сопоставимая с доходами отдельного государства, превращают терроризм в преступление, посягающее на международную безопасность.
Масштаб этих угроз многократно увеличился под воздействием такого сложного и противоречивого явления, как глобализация. С одной стороны, в условиях глобализации резко усилилась взаимозависимость государств и региональные конфликты стали заметно угрожать всеобщей безопасности и стабильности. С другой стороны, углубляя неравномерность экономического развития государств, глобализация создала питательную среду для накопления кризисного потенциала во многих странах мира. Именно на этой основе возникают и распространяются разного рода экстремистские политические течения, сделавшие своим основным орудием насилие и террор.
По данным управления аппарата Национального антитеррористического комитета России (НАК) в 2006 году в мире совершено более 14 300 терактов, в результате которых погибли более 20 тысяч человек и 54 тысяч пострадали. В финансировании терроризма участвуют средства на общую сумму 50 миллиардов долларов. Здесь уже сложился довольно развитый рынок труда, сформировались свои законы. И, к сожалению, несмотря на объединенные усилия стран, число террористических актов не уменьшается. В 2006 г. по сравнению с 2005 г. их совершено больше почти на треть. В последнее время количество террористических актов в России резко сократилось. В 2006 г. на территории страны было совершено 112 террористических актов, а в 2007 г. - 48. Несмотря на то, что Чеченская Республика и Республика Дагестан остаются наиболее опасными регионами, террористическая активность в них за последние пять лет заметно снизилась по сравнению с предшествующим пятилетием. В Чечне в 2005 году совершено 111 терактов, в 2006 г. - 74, в Дагестане - 77 и 17 соответственно. Вместе с тем на стабильно высоком уровне остается число выявленных фактов организации незаконных вооруженных формирований или участия в них. Количество зарегистрированных фактов покушений на насильственный захват власти и вооруженных мятежей на юге России исчисляется единицами.
Тем не менее, угроза национальной безопасности России, по мнению соискателя, исходит, прежде всего, от криминального антигосударственного экстремизма.
Характер и уровень таких угроз национальной безопасности обуславливает необходимость выработки и принятия решений, новых политико–правовых технологий, адекватных соответствующим угрозам. Плохая предсказуемость развития и повышенная опасность современного экстремизма и в том числе терроризма требуют значительного совершенствования нормативной правовой базы борьбы с этими явлениями, более гибкому применению существующих правовых норм.
Несмотря на значительное число научных и иных публикаций, международно-правовых и государственно-правовых документов, посвященных борьбе с этими явлениями, приходится констатировать отсутствие четкого единообразного понимания сути и форм данных явлений.
Анализ содержащихся в Шанхайской Конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом (Шанхай, 15 июня 2001 года), Уголовном кодексе РФ, в комплексных Федеральных законах «О противодействии терроризму» и «О противодействии экстремистской деятельности» обособленных и собирательных определений понятий экстремизма и терроризма показывает, что, как правило, имеет место неполное законодательное реагирование на проявления насильственного антигосударственного экстремизма, что крайне негативно сказывается на единообразии и полноте квалификации их конкретных проявлений, а, следовательно, и на результативности борьбы с ними. Действительно, вопросы терминологии и концептуализации имеют не только академический, но и практический характер. Подтверждением тому служат события на Северном Кавказе, когда от оценки явлений как террористических актов или партизанского сопротивления, организованного криминального экстремизма либо восстания во имя защиты религиозных ценностей прямо зависит эффективность средств разрешения конкретной конфликтной ситуации и тогда определение терминов выходит за рамки теоретических дискуссий. В этой связи закономерно, что проблемы качества понятийного аппарата и дефиниций являются краеугольной проблемой настоящего исследования.
Использование в диссертации понятия «криминальный (насильственный) антигосударственный экстремизм», не означает, что автором «обнаружено» новое криминальное явление, которого не было раньше. Вместе с тем, категория «криминальный антигосударственный экстремизм», по мнению диссертанта, вполне отвечает цели отграничения данного явления от внешне сходных с ним, но по своей сути имеющих другую криминологическую и уголовно-правовую природу проявлений. Понятие криминальный (насильственный) антигосударственный экстремизм является базовым для данного исследования.
По мнению соискателя, существенным признаком криминального антигосударственного экстремизма, позволяющим отграничивать его от иных форм экстремизма, является его направленность на изменение (свержение) власти путем использования для этого насилия или угрозы насилием.
Степень разработанности темы исследования. Для исследования сущности феномена криминального антигосударственного экстремизма, отграничения его от актов агрессий, партизанских войн, революций и различного рода национально-освободительных движений как социальных явлений и схожих с проявлениями насильственного антигосударственного экстремизма, соискатель обращается к теоретическому наследию таких мыслителей как М.Ганди, С.А.Котляревский, В.И.Ульянов (Ленин), Ч.Ломброзо, М.А.Рейснер, А.И.Солженицын, Ф.Фанон, М.Робеспьер, М.А.Бакунин, П.А.Кропоткин, Н.А.Бердяев, Ф.Э.Дзержинский и др.
Политологическое, философское, правовое, криминологическое и уголовно - правовое толкование понятия насилия в своих исследованиях давали Х.Арендт, Р.А.Базаров, Е.А.Богачевская, Л.Д.Гаухман, И.А.Ильин, М.И.Жумагулов, И.Ю.Залысин, А.В.Зарицкий, Д.А.Корецкий, Л.В.Сердюк, В.С.Соловьев, А.В.Тюменев, Ф.Фанон, Р.Д.Шарапов, Дж.Шарп и некоторые другие авторы.
Проблемы борьбы с государственными (контрреволюционными) преступлениями, в условиях формирования и развития государства и права советского периода изучались такими учеными как Ф.Г.Бурчак, И.А.Бушуев, Д.И.Богатиков, А.А.Герцензон, С.В.Дьяков, А.Н.Игнатов, А.А.Игнатьев, М.П.Карпушин, В.И.Курлянский, В.Д.Меньшагин, М.П.Михайлов, А.А.Пионтковский, Е.А.Смирнов, А.Н.Трайнин, О.Ф.Шишов.
Изучая детерминистскую основу криминального антигосударственного экстремизма с позиций различных общественных наук: социологии, политологии, криминологии, конституционного права диссертант обращает внимание на схожесть причин возникновения различных видов и форм экстремизма (и в т.ч. терроризма), которые выделяют в своих трудах представители различных научных специальностей. Так основные методологические подходы к изучению детерминации терроризма исследовал В.В.Устинов; причины этнорелигиозного терроризма на Северном Кавказе - Ю.М. Антонян; тенденции терроризма и причины его развития - В.В.Лунеев; предпосылки и условия возникновения и развития политического экстремизма - Е.С. Назарова; факторы криминального религиозного экстремизма - В.А. Бурковская; региональные факторы безопасности и причины сепаратизма на юге России - М.И.Дзлиев; биологические, социальные, духовные причины экстремизма - В.И.Красиков.[1]
Вместе с тем, для криминального антигосударственного экстремизма как наиболее значимой угрозы национальной безопасности России иные факторы имеют ключевое значение.
Исследования, посвященные обеспечению государственной безопасности, основ конституционного строя Российской Федерации, национальной безопасности России проводились Л.В. Андриченко, О.А. Бельковым, С.А. Боголюбовой, Л.И. Васильевой, В.Г. Вишняковым, А.Л. Гравиной, В.Д. Зорькиным, Н.М. Казанцевым, Г.С. Катанджян, Т.В. Конюховой, В.В. Мамоновым, Б.Г. Мановым, Е.Л. Мининой, О.Н. Новиковым, С.З. Павленко, С.В. Степашиным, Е.Н. Трикоз, А.Н. Чертковым, Е.А. Ходаковским и другими.
Исследованию правовых основ использования Вооруженных Сил в борьбе с преступлениями данного вида, военных и чрезвычайных мер, ограничивающих права и свободы граждан в условиях борьбы с терроризмом и экстремизмом посвятили свои работы В.В.Алешин, Н.С.Волкова, И.В.Гончаров, Д.В.Гордиенко, В.В.Гущин, С.В.Гущин, Ю.А.Дмитриев, А.Н.Домрин, А.Э.Жалинский, А.А.Игнатьев, А.Б.Краснов, В.В.Лозбинев, С.В.Пчелинцев и некоторые иные исследователи.
Проблемы противодействия экстремистской и террористической деятельности исследовались в фундаментальных работах Ю.И.Авдеева, П.В.Агапова, Д.И.Аминова, Ю.М.Антоняна, А.А.Аслаханова, И.А.Биккинина, В.А.Бурковской, Ю.С.Горбунова, А.И.Долговой, С.В.Дьякова, Н.Г.Иванова, В.П.Емельянова, М.П.Киреева, В.С.Комиссарова, О.Н.Коршуновой, В.Н.Кудрявцева, В.В.Лунеева, Е.Г.Ляхова, С.В.Максимова, В.В.Мальцева, Г.М.Миньковского, Б.А.Мыльникова, Е.С.Назаровой, А.В.Наумова, В.Е.Петрищева, Э.Ф.Побегайло, В.П.Ревина, А.В.Ростокинского, И.Л.Трунова, Ю.В.Трунцевского, В.В.Устинова, Ю.Е.Федорова, С.Н.Фридинского, А.Г.Хлебушкина и других авторов.
В трудах указанных ученых рассматривались в основном проблемы борьбы с крайней формой экстремизма – терроризмом, либо изучались отдельные аспекты борьбы с составной частью экстремистской деятельности так называемого ксенофобского толка. Вместе с тем, именно насильственный антигосударственный экстремизм, как сложное общественно опасное явление не был предметом уголовно-правового и криминологического исследования.
Объектом исследования являются общественные отношения, возникающие в процессе обеспечения безопасности государства от угрозы криминального антигосударственного экстремизма, а также правового и организационного противодействия криминальному (насильственному) антигосударственному экстремизму и отдельным его проявлениям.
Предметом настоящего исследования является криминологическая характеристика антигосударственного экстремизма и отдельных его видов, эффективность правового регулирования и практики борьбы с криминальным антигосударственным экстремизмом.
Цели и задачи исследования. Основная цель диссертационной работы заключается в разработке теоретических основ развития и повышения эффективности системы правовых и организационных (криминологических) мер противодействия насильственному антигосударственному экстремизму.
Поставленная цель предопределила необходимость решения следующих исследовательских задач:
- разработка понятия «криминальный антигосударственный экстремизм» («насильственный антигосударственный экстремизм») как наиболее опасной формы экстремизма и использования его в законодательстве о борьбе с экстремизмом;
- изучение феноменологии и современных тенденций развития насильственного антигосударственного экстремизма;
- осуществление системно-структурного анализа проблем детерминации современного криминального антигосударственного экстремизма в России;
- разработка критериев классификации преступлений, сопряженных с криминальным антигосударственным экстремизмом;
- описание и анализ особенностей уголовно-правовой характеристики базовых слагаемых криминального антигосударственного экстремизма;
- описание и обоснование основных подходов к решению проблемы насильственного антигосударственного экстремизма в современной России с использованием военных и чрезвычайных мер;
- выполнение системного анализа понятий «экстремистская деятельность (экстремизм)», «терроризм», «террористическая деятельность» как правовых категорий, закрепленных в российском и зарубежном законодательстве, в международно-правовых актах;
- анализ судебно-следственной практики применения уголовно-правовых запретов, устанавливающих ответственность за отдельные виды антигосударственного экстремистского поведения;
- обоснование предложений по совершенствованию положений уголовного, уголовно-процессуального и межотраслевого законодательства РФ, направленного на противодействие экстремистской деятельности и терроризму;
- разработка и обоснование системы мер предупреждения криминального антигосударственного экстремизма.
Методологической основой исследования послужила материалистическая диалектика как базовый философский метод познания общих закономерностей возникновения, становления и развития любых негативных социальных явлений к которым, в частности, относятся экстремизм и терроризм. Из числа общенаучных методов исследования автор использовал методы анализа, синтеза, сравнения, измерения. В качестве частно - научных методов исследования диссертант использовал методы контент-анализа правовых текстов и публикаций в СМИ, историко-правовой, сравнительно-правовой, уголовно-статистического анализа, опроса населения, опроса экспертов и некоторые другие.
Теоретической основой работы стали результаты научных исследований по проблемам уголовного права, криминологии, общей теории права и государства, конституционного, уголовно-процессуального права, уголовной политики, политологии, социологии в части, относящиеся к теме диссертации.
В своих выводах автор опирался на труды ученых, которые внесли существенный вклад в разработку общетеоретических проблем уголовного права и криминологии: С.В.Бородина, Л.Д.Гаухмана, А.А.Герцензона, А.И.Долговой, Б.В.Здравомыслова, С.Г.Келиной, В.Н.Кудрявцева, Н.Ф.Кузнецовой, Ч.Ломброзо, В.В.Лунеева, С.В.Максимова, С.Ф.Милюкова, Г.М.Миньковского, А.В.Наумова, Н.Г.Новоселова, Б.С.Никифорова, А.А.Пионтковского, Э.Ф.Побегайло, Ф.М.Решетникова, Г.Тарда, А.М.Яковлева и других.
Частью теоретической базы исследования выступили труды:
в области общей теории государства и права и конституционного права таких ученых как М.В.Баглай, В.М.Баранов, Н.А.Боброва, Г.Еллинек, В.А.Затонский, В.Д.Зорькин, В.В.Лазарев, И.Д.Левин, А.Ф.Малый, В.В.Мамонов, М.Н.Марченко, П.А.Оль, Р.А.Ромашов, А.Г.Тищенко, В.А.Туманов, Т.Я.Хабриева, В.Е. Чиркин, Е.Г.Шукшина, Ю.Л.Шульженко, Б.С.Эбзеев;
в сфере уголовной политики - А.И.Алексеев, А.Э.Жалинский, В.Н.Кудрявцев, Н.Ф.Кузнецова, Л.М.Колодкин, В.С.Комиссаров, В.В.Лунеев, С.В.Максимов, Г.М.Миньковский, А.В.Наумов, В.С.Овчинский, Э.Ф.Побегайло;
в области уголовно - процессуального права (в т.ч. концептуальные проблемы использования специальных знаний в уголовном судопроизводстве) - Р.С.Белкин, В.М.Быков, В.Божьев, А.Я.Винников, Н.М.Гиренко, О.Н.Коршунова, А.Кудрявцева, Ю.Лифшиц, Ю.Орлов, Е.Селина, Е.Б.Серова, В.Ф.Статкус, В.В.Степанов, В.Г.Узунов, Л.Г.Шапиро;
в сфере социологии и политологии - М.К.Горшков, В.Н.Кузнецов, В.К.Левашов, В.С.Малахов, Б.Ф.Мартынов, Е.Э.Месснер, А.Негри, В.А.Тишков, Ж.Т.Тощенко, М.Хардт.
Нормативную базу диссертационного исследования составили Конституция Российской Федерации, международно-правовые акты, регламентирующие различные меры, предпринимаемые международным сообществом в борьбе с терроризмом, федеральные конституционные, федеральные законы, иные нормативные правовые акты федерального и регионального уровней, направленные на противодействие экстремистской деятельности и терроризму, постановления и определения Конституционного Суда Российской Федерации, постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации.
Эмпирическую базу диссертационного исследования составили: статистические данные о проявлениях экстремизма и, в т.ч. терроризма в Российской Федерации за 2004-2007 годы, статистическая отчетность ГИАЦ МВД России о регистрации отдельных видов преступлений против общественной безопасности в Российской Федерации за 2005 – 2007 год, отдельных видов преступлений против основ конституционного строя и безопасности государства в Российской Федерации за 2005 -2007 годы;
материалы следственной практики проявлений экстремизма ксенофобского типа во Владимирском регионе, насильственного антигосударственного экстремизма, террористической деятельности включительно в Северо-Кавказском регионе России;
более 60 приговоров судов в ЮФО, вынесенных по делам, о преступлениях посягающим на основы конституционного строя, государственную и общественную безопасность;
результаты анкетного опроса сотрудников правоохранительных органов - слушателей различных факультетов ведомственных вузов страны (Владимирского юридического института ФСИН России, Санкт-Петербургского юридического института Генеральной прокуратуры Российской Федерации – всего 125 человек), 240 жителей столиц Чеченской Республики (г.Грозного) и Республики Дагестан (г.Махачкалы) 2004- 2006 г.;
основные показатели социально-экономического положения субъектов Российской Федерации в 2004, 2006, 2007 году;
данные общефедеральных социологических опросов по проблеме экстремизма и терроризма, проведенных учеными из Института социологии РАН в 2005-2006 г.;
материалы федеральной и местной периодической печати, аналитических обзоров и справок, отчетов федеральных и местных органов исполнительной власти, правоохранительных органов.
Научная новизна диссертационного исследования характеризуется разработкой современной концепции криминального антигосударственного экстремизма, системным изучением уголовно-правовых, криминологических, международно-правовых, административно-правовых аспектов борьбы с антигосударственной экстремистской деятельностью и комплексом предложений по совершенствованию законодательства, организационных мер предупреждения и правоприменительной деятельности.
Причины и условия, способствующие активизации феноменов терроризма и экстремизма, выход их на новый уровень («большой политики», внутренних конфликтов немеждународного характера, «осевых войн», «столкновения цивилизаций») в глобализирующемся мире заставляют рассматривать их как имеющих тенденцию к долговременному существованию и развитию. Поэтому признание комплексного характера происхождения и развития данных феноменов и выработки единых мер является уже само по себе новым направлением научных исследований.
Новизна комплексного характера изучения проблемы проявилась и в рассмотрении всего спектра вопросов противодействия антигосударственному экстремизму (меры воспитательного, образовательного характера, просвещение, развитие толерантности, патриотизма, интернационализма, решение проблем в социально-экономической сфере, официальное предостережение как акт прокурорского реагирования, запрет и ликвидация в судебном порядке экстремистских объединений и организаций, введение специальных правовых режимов, ограничивающих права и свободы граждан, уголовное преследование лиц, чрезвычайные меры, связанные с лишением жизни террористов, их заочным осуждением).
На защиту выносятся следующие основные положения:
- Определение понятия криминального (насильственного) антигосударственного экстремизма как носящей системный, организованный, масштабный характер вооруженной деятельности, направленной на государственную власть с целью изменения основ конституционного строя Российской Федерации либо нарушения ее целостности с использованием насилия или угрозы насилия;
- Сопоставимость масштабности и опасности проявлений антигосударственной преступности данного вида в первые годы советской власти, ее правового регулирования и чрезвычайных мер борьбы с современной антигосударственной экстремистской деятельностью обуславливают изучение и использование исторического опыта;
- Для современной криминогенной ситуации, характеризующей антигосударственный экстремизм свойственно перемещение криминального очага насильственного антигосударственного экстремизма сепаратистской направленности из Чечни в Дагестан, Ингушетию, Кабардино-Балкарию и другие регионы Российской Федерации, перемещение основных очагов криминального антигосударственного экстремизма регионов юга России на города центральной России и изменением его тактики (переход от широкомасштабных боевых действий к исполнению разовых террористических актов). Его идейно-политической основой при этом теперь нередко выступает не этнонационализм, а псевдоисламский интернационализм;
- Одной из тенденций современного антигосударственного экстремизма в России является фактическое «перетекание» отрицательных установок, ненависти и вражды с межстратовых противоречий на межрасовые, межнациональные отношения. Недопущение оппозиционности к власти и общей радикализации населения, особенно молодежи, приглушение межклассовых противоречий в ущерб разрастанию экстремизма ксенофобского толка;
- Задача точного определения уровня преступности данного вида, прогнозирования развития ее возможных тенденций и определенных видов, выявление ее детерминантов и тем более их устранения, требует существенного усовершенствования механизма уголовной статистики;
- Детерминанты разновидностей криминального антигосударственного экстремизма в сфере национально – государственных отношений сепаратистской направленности и в социально политической сфере радикально - оппозиционной направленности имеют тесную корреляционную зависимость. К ним относятся: еще недавняя слабость государственной власти, недостаточность организационных и правовых механизмов сохранения государственной и территориальной целостности страны, отставание в развитии концепции безопасности, не включение в нее всех сфер жизнедеятельности социума для целей борьбы с криминальным антигосударственным экстремизмом (стратегия сдерживания, а не его упреждения);
- Основными факторами, детерминирующими экстремизм ксенофобского толка, выступают социальные потрясения экономического происхождения и, прежде всего, для сферы индивидуальной психологии, неконтролируемая миграция. Причины наиболее опасной формы экстремизма, антигосударственного экстремизма на юге России лежат, прежде всего, не в сфере психологии, этнической ментальности, радикализации национального фактора, а в плоскости прежних ошибок политического руководства, социально-экономическом кризисе, свободном обороте оружия и распространении радикальной исламистской идеологии;
- Преступления, предусмотренные статьями 205, 208, 278, 279 УК РФ (базовые слагаемые криминального антигосударственного экстремизма) составляют единую систему объединенные критерием вооруженного масштабного насилия и едиными специфическими чертами. Это, прежде всего: единая направленность на выявленную охраняемую группу общественных отношений (суверенитет, единство и территориальную целостность Российской Федерации); потерпевшей стороной при совершении данных деяний выступают не только непосредственные жертвы – физические лица, население и даже не столько органы государственной власти, сколько государство в целом; опосредованность преступных посягательств на государственную безопасность; деяния, входящие в рассматриваемую систему, совершаются только в форме активных действий, не единовременного акта, а продолжаемой в течение значительного времени и пространственных границах деятельности; выраженная политическая мотивация преступного поведения; отнесение их законодателем в Уголовном кодексе РФ к категории тяжких и особо тяжких преступлений; одинаковая конструкция как формальных и даже как усеченных составов также указывает на повышенную степень общественной опасности.
- Сформулированное теоретическое определение «криминальный антигосударственный экстремизм» позволяет разработать и закрепить такое понятие в ФЗ «О противодействии экстремисткой деятельности», включающее обязательные признаки, закрепленные как в первых двух слагаемых «экстремисткой деятельности» статьи 1 данного нормативного акта, так и в статьях 205, 208, 278, 279 УК РФ. Это обусловит необходимость перенесения уголовно - правовых запретов из главы 24 в главу 29 УК РФ соответствующих этому определению;
- В главе 29 УК РФ следует разместить в указанной последовательности такие составы как: «вооруженный мятеж», «насильственный захват власти или насильственное удержание власти», «террористический акт», «организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем», а также «содействие террористической деятельности», «публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма», «возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» и «публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности», которые нередко выступают предтечей криминального антигосударственного экстремизма;
- Недостаточность реализации превентивно - карательного потенциала УК РФ, недостаточное использование технико–юридических средств дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации наказания является реальным потенциалом в борьбе с наиболее опасной составляющей антигосударственной преступности;
- В целях повышения эффективности борьбы с криминальным антигосударственным экстремизмом следует внести изменения в УПК РФ, направленные на усовершенствование репрессивной модели борьбы с преступностью данного вида, справедливое возмездие в отношении виновного и создания дополнительных гарантий и недопущение беззакония;
- Систематизация, обобщение, критический анализ судебно-следственной практики по проявлениям насильственного антигосударственного экстремизма в Северо-Кавказском регионе России, уголовно-правовой теории выявил назревшую необходимость дачи разъяснений высшей судебной инстанции по данной проблеме в виде Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о преступлениях, предусмотренных ст.ст. 205, 208, 278, 279 УК РФ (связанных с посягательствами на основы конституционного строя и территориальную целостность Российской Федерации)»;
- Следует устранить необоснованный «перекос» в выборе арсенала средств противодействия существенно различающимся формам антигосударственного экстремизма и экстремизма, направленного против индивидов и перейти от преимущественно декларативных к комплексным организационно обеспеченным мерам;
- Для эффективности противодействия криминальному антигосударственному экстремизму требуется выработка единой концепции антитеррористической и антиэкстремистской стратегии, комплексный подход к устранению общественно-опасных проявлений экстремизма и терроризма и комплексное законодательное регулирование, создание универсальной правовой модели системы правового обеспечения противодействия терроризму и экстремизму в целом;
- Использование системного подхода в определении понятия экстремистской деятельности в ФЗ «О противодействии экстремисткой деятельности» 2002 г. и описание этого феномена через совокупность уже признанных противозаконных действий следует признать отвечающим задачам правоприменительной практики (в т.ч. для проведения комплексных неправовых экспертиз) в большей степени, нежели подход, используемый сегодня в ФЗ «О противодействии терроризму» 2006 г., где законодатель использует неопределенную обобщающую политологическую дефиницию «терроризм»;
- При изменении так называемого чрезвычайного законодательства, сопряженного с ограничением прав и свобод человека, почти неизбежно возникают противоречия правовых новелл с Конституцией РФ и общепризнанными принципами и нормами международного права. Сравнение положений Федерального конституционного закона «О чрезвычайном положении» 2001 г., Федерального закона «О противодействии терроризму» 2006 г. (ст.7,8) со ст.20 Конституции РФ (о праве на жизнь) показывает, что первые подлежат незамедлительному приведению в соответствие с Конституцией РФ.
Теоретическая и практическая значимость настоящего исследования заключается, в частности, в определении оптимальных границ правового и организационного противодействия криминальному антигосударственному экстремизму.
Необходима научная разработка различных по содержанию и форме мер, направленных на недопущение зарождения и развития проявлений насильственного антигосударственного экстремизма и тем самым обеспечение защиты личности, безопасности государства, стабильности в обществе.
Предложенное в диссертации решение проблем квалификации преступлений, охватываемых понятием насильственного антигосударственного экстремизма, в том числе возникающих вследствие конкуренции уголовно-правовых норм, могут быть использованы в правоприменительной практики при расследовании уголовных дел о антигосударственных экстремистских преступлениях.
Предложения по совершенствованию действующего уголовного, уголовно-процессуального, комплексного законодательства, имеющего профилактическую направленность на борьбу с криминальным антигосударственным экстремизмом, могут быть использованы законодателем в целях совершенствования правовых основ борьбы с криминальным антигосударственным экстремизмом.
Практическая значимость работы также состоит в том, что теоретические выводы, предложения и рекомендации соискателя могут быть использованы при осуществлении реформы законодательства и подготовке нормативно-правовых актов в области обеспечения государственной и национальной безопасности.
Результаты исследования также могут быть использованы в научно-исследовательской, учебной деятельности в юридических вузах, в т.ч. при преподавании уголовного права, криминологии и спецкурсов по соответствующей проблематике.
Апробация и внедрение результатов диссертационного исследования.
Результаты выполненного диссертационного исследования нашли отражение в:
- предложениях по совершенствованию уголовного, уголовно-процессуального и иного законодательства в части, касающейся повышения эффективности борьбы с насильственным антигосударственным экстремизмом, представленных в Комитет Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по безопасности и Комитет Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации по гражданскому, уголовному, арбитражному и процессуальному законодательству;
- предложениях по совершенствованию правоприменительной деятельности в сфере борьбы с финансированием терроризма, направленных в департамент административных органов и общественной безопасности администрации Владимирской области и УФСБ по Владимирской области;
- предложениях в областную программу профилактики правонарушений «Комплексные меры профилактики правонарушений во Владимирской области на 2007-2010 годы» в части противодействия угрозам терроризма и экстремизма, представленных в департамент административных органов и общественной безопасности администрации Владимирской области;
- разработанных соискателем специальных курсах, внедренных в учебный процесс ряда высших учебных заведений Российской Федерации (Современная Гуманитарная Академия);
- заключениях, выполненных соискателем в качестве специалиста в соответствии с запросами и постановлениями должностных лиц органов прокуратуры, безопасности и внутренних дел Владимирской области, проводивших доследственные проверки и расследование по уголовным делам, относящимся к проявлениям экстремистской деятельности;
- в опубликованных автором 38 научных трудах, в том числе в четырех монографиях, учебных пособиях и учебниках.
Предложения и выводы, полученные в ходе исследования апробировались в докладах соискателя на научных форумах, в частности на: Международной научно-практической конференции «Соблюдение, обеспечение и реализации прав человека как приоритетные направления уголовной и уголовно-исполнительной политики России: отечественный и зарубежный опыт» (Владимир, 28 апреля 2006 г.), Межведомственной научно-практической конференции «Актуальные проблемы борьбы с терроризмом» (Владимир, 13 апреля 2006 г.), Всероссийской научно- практической конференции «Современный экстремизм в Российской Федерации: особенности проявления и средства противодействия» (Москва, 16 июня 2006 г.), областной научно-практической конференции «Формирование установок толерантного сознания и проблемы межконфессионального диалога» (Владимир, 15 декабря 2006 г.).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, пяти глав, включающих семнадцать параграфов, заключения, списка использованных источников, приложения, содержащего образцы социологического инструментария.
Содержание работы
Во введении обосновывается актуальность темы исследования, рассматривается степень ее разработанности, определяются объект и предмет, цель и задачи исследования, указывается методологическая и эмпирическая основы работы, отмечены ее научная новизна и практическая значимость, апробация результатов исследования, формулируются основные положения, выносимые на защиту.
Первая глава диссертации «Вопросы теории и истории противодействия криминальному антигосударственному экстремизму», состоящая из трех параграфов посвящена рассмотрению вопросов понятия «криминального (насильственного) антигосударственного экстремизма», анализа системы данной группы преступных посягательств, сущностного сходства и отличия данного феномена от национально-освободительных движений и революций, его генезиса и развития в России и за рубежом.
В первом параграфе «Понятие криминальный антигосударственный экстремизм» отмечается, что в специальной литературе ранее не встречалось ни самого термина, ни определения базового понятия исследования, тем не менее, соискатель вычленил наиболее важные его признаки, раскрыл их, выделил рамки единой системы экстремистских посягательств на основы конституционного строя и безопасность государства, сформулировал определение «криминального (насильственного) антигосударственного экстремизма».
Выделение данного понятия имеет принципиальное научное, практическое и учебно-познавательное значение. Оно необходимо для уяснения произошедшего на территории Чеченской республики, других субъектов Российской Федерации Северо-Кавказского региона в 90-ых годах 20 века – начале 21 столетия, предупреждения рецидивов этих событий в стране в будущем. Необходимо это и для вычленения критерия, которым должен руководствоваться правоприменитель, относя те или иные проявления к насильственному антигосударственному экстремизму и принятия соответствующих мер борьбы, для дальнейшей основы при законотворчестве и отграничении данного негативного явления от других социальных феноменов современности схожих с ним. Дополнительной задачей стоящей перед исследователями экстремизма является выработка классификации всей экстремистской деятельности для четкого разграничения ее с учетом содержания, основной направленности и объектов воздействия.
Наиболее общественно опасные проявления насилия и посягательств, имеющих ярко выраженную антигосударственную направленность: террористический акт, организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем, вооруженный мятеж, насильственный захват власти составляют 0,018 % от всех преступлений совершенных в России в 2007 году. Причем 91 % из этих нескольких тысячных процента всей общероссийской преступности относятся к организации и участию в незаконном вооруженном формировании. Тем не менее, перечисленные деяния остаются одними из наиболее опасных проявлений экстремизма и угроз национальной безопасности Российской Федерации.
Соискатель, основываясь на законодательном материале, предлагает именовать взаимосвязанную систему данной группы преступлений криминальным антигосударственным экстремизмом (насильственным антигосударственным экстремизмом).
Несмотря на наличие иных точек зрения на экстремизм, классификацию экстремистской деятельности, представляется, нужна безусловная, устойчивая ее градация на основе ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности». Виды экстремизма автор предлагает вычленить попарно:
- По объекту воздействия: античеловечный – антигосударственный;
- По характеристике субъекта: групповой – одиночный;
- По способу воздействия: насильственный - ненасильственный (и как разновидность вооруженный – невооруженный).
Отдельные ученые – юристы придерживаются мнения о том, что насилие неотъемлемый элемент экстремизма, всегда ему имманентно присущее свойство, поэтому якобы нет необходимости вычленять данный признак.
Обращение к опыту законопроектной деятельности по выработки дефиниции «экстремизм» заставляет в этом усомнится. Более того, распоряжением Правительства РФ от 13 декабря 2006 года № 1721-р был утвержден план мероприятий по реализации Программы сотрудничества государств - участников Содружества Независимых Государств в борьбе с терроризмом и иными насильственными проявлениями экстремизма на 2005 - 2007 годы.
Те или иные противоправные деяния несущие существенный вред охраняемым законом благам и интересам вовсе не обязательно должны быть насильственными. Действительно, насилие является одним из конститутивных признаков целой группы норм Особенной части уголовного законодательства. Во - многих составах оно выступает в качестве квалифицирующего обстоятельства. Однако, многие виды поведения запрещены под страхом уголовного наказания по другим основаниям, а не из-за насильственного способа.
Международный опыт борьбы с анализируемым феноменом с точки зрения ее идеологического обеспечения также подтверждает правомерность такого словосочетания не являющегося тавтологическим.
Под криминальным антигосударственным экстремизмом (насильственным антигосударственным экстремизмом), по мнению соискателя, следует понимать носящую системный, организованный, масштабный характер вооруженную деятельность, направленную на государственную власть с целью изменения основ конституционного строя Российской Федерации либо нарушения ее целостности с использованием насилия или угрозы насилия.
Использованный исторический и сравнительный метод исследования показал, что проявления насильственного антигосударственного экстремизма имели место и в советский период развития государства. Распространены они и в текущий момент, как в России, так и за рубежом. Более того, рассматриваемое явление выходит на новый уровень: насильственного антимирового экстремизма.
В целом следует отметить, что только с проявлениями насильственного антигосударственного экстремизма как с преступностью особого вида борются и правоохранительные органы и привлекаются Вооруженные силы, применяются, в том числе и чрезвычайные меры. Регламентируется это противодействие не только кодифицированными нормативными актами (УК, УПК), но и отдельными комплексными законами выраженного превентивного характера.
Второй параграф посвящен проблеме «Национально-освободительные движения, революции и криминальный антигосударственный экстремизм: сущностное сходство и отличие».
Исследуя антигосударственный экстремизм как феномен сознания, автор убедился, что он длителен в своем «созревании» и проходит несколько стадий. Его проявления в действительности лишь верхняя часть айсберга процессов радикального и экстремистского сознания и поведения. Соискатель, проанализировав феномен экстремистского сознания, пришел к выводу, что абсолютное наполнение экстремизма такими слагаемыми как радикализм, национализм, может беспредельно расширить его социальные рамки.
Исследование выявило близость и схожесть проявлений криминального антигосударственного экстремизма и актов агрессий, партизанских войн, революций, различного рода национально-освободительных движений. Как социальные конфликты, детерминированные лишь внутригосударственными противоречиями, они имеют схожие черты: это глобальное насилие, причем чаще всего вооруженное; основная направленность насилия – существующий правопорядок и (или) власть; разрушение устоев государства происходит путем вовлечения в этот процесс значительной части населения; средством консолидации выступает «идея, овладевшая массами».
Основные различия анализируемых феноменов: в моральности применяемого насилия массами как противостоящей стороны конфликта; в продолжительности по времени, условиях и причинах их протекания; в обратимости наступивших последствий.
В третьем параграфе «Очерк истории противодействия криминальному антигосударственному экстремизму в России и за рубежом» автором анализируются не только проявления криминального антигосударственного экстремизма эпохи самодержавной России, советского периода, всплеска активности за рубежом во второй половине 20 века, но и реагирование на него со стороны государственной власти.
Отмечается, что накопленный исторический опыт реагирования на криминальный антигосударственный экстремизм в России в период до начала XX века позволяет сделать следующие выводы:
1). На первоначальном этапе становления государства и права самодержавной России упоминание о государственных преступлениях имеет место в одном ряду с общеуголовными преступлениями и связано с указанием на умышленную форму вины содеянного. Согласно нормам Соборного уложения 1649 года и Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года ответственность за государственные преступления наступала как за сами действия, так и за обнаружение умысла;
2). Поскольку в эпоху развитой государственности Древней Руси государство олицетворялось в носителе верховной власти, правовая защита целостности государства и неприкосновенности персоны монарха рассматривались как равнозначные задачи. В Уложении 1845 года уже дифференцировалась ответственность за преступления против Государя и против Верховной власти;
3). Круг общественных отношений, обеспечивающих целостность России, формировался постепенно и также последовательно находил отражение в уголовном законодательстве. Широкая система норм о бунте, дифференцирующая наказание за приготовление, за различные формы подстрекательства предусматривалась в Уложении 1845 года. Ст.100 Уложения 1903 года впервые защищала не только государственное устройство, но и территориальную целостность. Только в Уложении 1903 года появляется развернутая система норм, предусматривающая наказание за организованные формы антигосударственной преступной деятельности.
Одна из форм организованной преступности первых двух десятков лет государства Советского периода носила антигосударственную направленность. Вооруженная преступность, в том числе восстания, мятежи, теракты как относительно массовое социальное явление за период с 1917 по 1947 гг. трижды возникала в стране и каждый раз через несколько лет исчезала. Периоды ее существования: 1917-1924 гг., 1927 - середина 30-х годов, Великая Отечественная война 1941 - конец 40-х годов. В указанные периоды государство разрабатывало и активно использовало уголовно-правовые меры борьбы с государственными преступлениями.
Говоря об эволюции уголовного законодательства первых десятилетий советского периода, следует оценить его как законодательство сверхцентрализованного государства, стремившегося максимально суровыми средствами предупредить саму мысль о возможном разделении государства на части по любому признаку. На протяжении 60 - 80-ых годов 20 столетия отечественный кодифицированный акт не предусматривал ответственность за посягательства на суверенитет и целостность страны, в связи с отсутствием самого явления. Позднее вопрос об обеспечении безопасности государства возник в период так называемых демократических преобразований в России, сопровождавшихся опасным ослаблением государственной власти и контроля над преступностью данного вида.
Исследование привело к выводу, что появлению антигосударственного экстремизма в конце 80-ых – начале 90-ых годов в СССР и Российской Федерации способствовали конфликтные ситуации в сфере национально-государственных отношений (межнациональные, этнотерриториальные, религиозные) и конфликты в социально-политической сфере.
Представленный анализ положений зарубежного уголовного законодательства позволил сделать вывод о сходстве подходов разных стран в вопросах уголовно-правовой борьбы с криминальным антигосударственным экстремизмом, констатации условий квалификации тех или иных его проявлений.
Приведенные нормы уголовных кодексов зарубежных стран, направленные на защиту государственной безопасности, показывают большие возможности по использованию различных средств дифференциации ответственности: в зависимости от субъекта преступления (УК Японии); в зависимости от цели совершения преступления (УК Польши); путем использования неопределенных либо широких диспозиций, включающих целую гамму действий (УК США, Франции, Испании, Азербайджана, Узбекистана). Обращает на себя внимание в подавляющем большинстве статей прямое указание на насильственный характер действий, либо использование терминологии предполагающей применение насилия либо имманентной насилию (УК Эстонии, Австрии), отождествление отдельных антигосударственных преступлений с изменой родине (УК Швеции, Австрии), наличие норм относящихся к другим отраслям права (УК Аргентины), довольно строгие санкции за большинство посягательств – пожизненное лишение свободы (УК Японии, Голландии, Польши). Анализ данных кодифицированных актов может быть полезен для российского уголовного законодательства. Речь в первую очередь идет о законодательно-технических приемах, используемых парламентами этих стран.
В главе второй диссертации «Криминологическая характеристика криминального антигосударственного экстремизма» объединяющей два параграфа, проанализированы состояние и основные тенденции криминального антигосударственного экстремизма как угрозы национальной безопасности России, проблемы детерминации современного антигосударственного экстремизма в России.
В первом параграфе «Состояние и основные тенденции криминального антигосударственного экстремизма как угрозы национальной безопасности России» автор акцентирует внимание на том, что одной из основных тенденций эволюции антигосударственного экстремизма последних лет в России является его радикализация и глобализация. Касается это как целевых установок, так и непосредственно самой деятельности. Он превращается не просто в средство воздействия на власть, сколько в попытку ее разрушения до основания и построения государства нового типа. Анализ характеристик и реальное проявление криминального антигосударственного экстремизма в Российской Федерации позволяет придти к выводу, что его различная активность, в ближайшее время, видоизменяясь, сохранится.
Идейно-политический центр и криминальный очаг насильственного антигосударственного экстремизма на Северном – Кавказе перемещается из Чечни в Дагестан, Ингушетию и другие территории Российской Федерации. Причем характер угрозы государственной безопасности на юге страны изменился.
Проведенный контент-анализ федеральной прессы, в частности материалов за июнь – март 2007 - 2008 годов в «Российской газете», «Независимой газете» показал, что на смену сепаратистскому антигосударственному экстремизму приходит исламский экстремизм. Один лишь из показателей выявленных в процессе указанного анализа прессы реально и объективно демонстрирует всю сложность ситуации: количество погибших представителей силовых структур как федерального, так и местного уровня в 2007 году на юге России сопоставимо либо превышает количество ликвидированных участников незаконных вооруженных формирований.
По данным ГИАЦ МВД России в 2006 г. в стране в целом произошло снижение общего числа зарегистрированных преступлений террористического характера более чем в 3 раза, а в 2007 г. почти в 2,5 раза. Снижение произошло, в том числе за счет актов терроризма – число соответствующих зарегистрированных фактов уменьшилось почти на 45% по сравнению с 2005 г. и на 57% по сравнению с 2006 г. Тенденция резкого снижения динамики общего числа зарегистрированных преступлений террористического характера продолжается в сравнении и с 2005, и с 2004 годами.
При оценке состояния криминального антигосударственного экстремизма и его наиболее опасной слагаемой – террористическом акте в 2006-2007 годах следует иметь ввиду, что статистическая отчетность ГИАЦ МВД России впервые включает данные о фактах и лицах по уголовным делам, расследовавшимся и органами ФСБ России и то, что изменившиеся название и содержание в редакции до 27.07.2006 г. статьи 205 УК РФ, значительно сузило масштабность уголовной ответственности.
В свою очередь, динамика других наиболее опасных проявлений криминального антигосударственного экстремизма достаточно неопределенна: уровень наиболее тяжких преступлений против основ конституционного строя и государственной безопасности увеличился в несколько раз соответственно анализируемого периода 2006 г. (хотя все же это единицы зарегистрированных преступлений по ст.ст.278, 279 УК и только на территории ЮФО), в то время как количество зарегистрированных фактов организации незаконного вооруженного формирования или участия в нем (ст. 208 гл. 24 УК «Преступления против общественной безопасности) в 2006 г. по сравнению с 2005 возросло примерно в 1,6 раза и почти не изменилось в 2007 г. в сравнении с 2006 г.
Как нам представляется, деятельность многих незаконных вооруженных формирований на территории Северо – Кавказского региона до сих пор преследует цель свержения законной власти, насильственного изменения конституционного строя РФ и нарушения территориальной целостности РФ. Однако, это не находит своего отражения в официальной квалификации. Доказанными остаются лишь преступления против общественной безопасности, в частности, организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем, но не вооруженный мятеж (ст.279 УК) и не насильственный захват власти или насильственное удержание власти (ст.278 УК).
По мнению соискателя, правоприменители в данной ситуации следуют в фарватере политической предосторожности региональных политических лидеров. Как прежде, на рубеже 20-21 столетий в России руководители регионов, не хотели признавать факт существования на их территории вооруженных формирований, приближенных по количественным и качественным характеристикам к воинским частям Вооруженных Сил РФ, но не предусмотренных федеральными законами или функционирующих с грубейшими нарушениями таких законов (например, «О частной охранной и детективной деятельности», «Об оружии»), так и ныне они не желают показывать (естественное стремление предстать перед федеральной властью, которая, кстати, теперь и назначает высших должностных лиц субъектов федерации, в более выгодном свете) наличие имеющихся сепаратистских настроений в руководимых ими регионах.
В 2006 году еще заметнее возросло число выявленных лиц, совершивших акты терроризма. Их количество впервые за предшествующие годы превысило количество самих возбужденных уголовных дел (то же самое относится и к преступлению, предусмотренному ст.208 УК). Число нейтрализованных (ликвидированных) в Северо-Кавказском регионе боевиков за анализируемый период проведения контртеррористической операции по официальным данным превышает число тех, которые привлекались к уголовной ответственности. Эти процессы, безусловно, сказываются на показателях официальной статистики количества выявленных лиц.
Параграф второй носит название «Проблемы детерминации современного криминального антигосударственного экстремизма в России».
Исследование позволило выделить следующие разновидности антигосударственного экстремизма: антигосударственный экстремизм в сфере национально-государственных отношений сепаратистской направленности, антигосударственный экстремизм в социально-политической сфере радикально-оппозиционной направленности и тесно взаимосвязанный с ними и продуцирующий их проявления экстремизм ксенофобского толка. На протяжении небольшого по историческим меркам отрезка времени в современной России проявляется то одна, то другая форма, которая в свою очередь также обладает определенной изменчивостью.
Экстремизм антигосударственной направленности рассматривается автором в его соотношении с механизмом государственного строительства, власти и социального управления. Такой подход позволил установить институциональные детерминанты анализируемого явления для последующей разработки системы мер, направленных на предупреждение посягательств на конституционный строй, государственную безопасность Российской Федерации, обеспечение ее суверенитета, укрепление единства и территориальной целостности.
В процессе изучения причин и условий порождающих современный криминальный антигосударственный экстремизм в России соискатель пришел к выводу об особом влиянии специфических факторов на его развитие.
Одним из главных факторов определяющих дальнейшее развитие криминального антигосударственного экстремизма стала проблема становления суверенитета российской власти.
Недостаточное внимание федерального центра к региональным проблемам внутренней безопасности послужило в недалеком прошлом питательной почвой для проявления на местах чрезмерной «региональной суверенизации». Попытка, предпринятая в начале 90-ых годов, переложить на плечи регионов свои функции (неоднократная раздача суверенитетов республикам), коммерческим структурам, самим гражданам обязанностей по охране правопорядка и собственной безопасности себя исчерпала и не оправдала. Более того, она явилась детонатором для проявлений регионального сепаратизма.
Конституционному Суду Российской Федерации в своих решениях (в постановлении от 6 июня 2000 года, в определении от 27 июня 2000 года) не раз приходилось подчеркивать, что субъекты Российской Федерации не обладают суверенитетом, который изначально принадлежит Российской Федерации в целом.
Сегодня в силу недостатка внимания государственной власти к деятельности по выражению интересов всего российского общества, к проблеме народовластия, остается опасность выражений протестных настроений граждан не через законодательно оформленные институты гражданского общества, а при помощи политики улиц, неформальных структур и движений. В настоящее время ощущается явный дефицит включенности российского общества в социальную политику, что подтверждается социологическими исследованиями. Это связано с отсутствием в российском социуме реальной политический конкуренции, предсказуемостью передачи властных полномочий, как правило, без участия всего спектра политических сил, существующих в стране.
Внешний фактор, детерминирующий криминальный антигосударственный экстремизм в Российской Федерации является едва ли не главенствующим и представляет несомненную угрозу национальной безопасности.
Реальность данного фактора автор оценивает через масштабность проникновения воинствующей ваххабитской идеологии и практики во многие Северо-Кавказские республики, субъекты России.
Потенциальный характер внешней угрозы как фактора детерминации антигосударственного экстремизма в Российской Федерации ощутим по событиям в странах ближнего зарубежья, спорно именуемых «оранжевыми революциями».
Другой причинной обусловленностью появления антигосударственного экстремизма является проблема обеспечение единства правового пространства и единой судебной практики по применению федерального законодательства.
Исследуя вопрос о роли постановлений Конституционного Суда РФ в укреплении единого правового пространства страны, исследователи отмечают их общенормативный характер и то, что они служат юридическим основанием для принятия органами государственной власти РФ и ее субъектов новых правовых актов или внесения изменений и дополнений в действующие акты конституционного законодательства. Кроме того, указанные постановления влияют и на деятельность судебных и иных правоприменительных органов и, по существу, рассматриваются ими в качестве источников российского права.
Важное место в разрешении конституционно-правовых коллизий в системе федеративных отношений, помимо конституционных судов, занимают также суды общей юрисдикции.
Значимым детерминантом, как отмечает диссертант, явилось отставание в развитии концепции безопасности, не включение в нее всех сфер жизнедеятельности социума для борьбы с криминальным антигосударственным экстремизмом.
По мнению соискателя необходим переход от пассивного и сдержанного подхода к активной позиции: от политики поддержания существующего в стране социально-политического строя к его трансформации и, аналогичным образом, от пассивного подхода к насильственному антигосударственному экстремизму, подразумевающего только реакцию на совершаемые или уже совершенные деяния, к активной позиции, нацеленной на их упреждение.
Среди видов детерминации посягательств на конституционный строй автор исследования выделяет недостаточность разработки организационных и правовых механизмов сохранения государственной и территориальной целостности страны.
За последнее время были приняты ряд законодательных инициатив, в том числе избрание высших должностных лиц субъектов федерации законодательными собраниями территорий по представлению главы государства, введение пропорциональной системы выборов в Государственную Думу, образование Общественной палаты, которая должна стать местом проведения общественной экспертизы ключевых государственных решений и, прежде всего, законопроектов, которые касаются перспектив развития всей страны, имеющих общенациональное значение.
По мнению автора, наличие проявлений насильственной антигосударственной экстремистской деятельности в каждом конкретном регионе России определяется рядом общих факторов, таких как экономическое положение региона, коррумпированность региональных властных структур, наличие межэтнических проблем, недостаточность регулирования национальных отношений. Для республик юга России (в т.ч. Чеченской) следует добавить прежние ошибки политического руководства, свободный оборот оружия и распространение радикальной исламистской идеологии.
Исследование факторов порождающих криминальный антигосударственный экстремизм, проведенное в диссертации, выявило их частичную соотносимость с основными задачами в области обеспечения национальной безопасности РФ и почти полную корреляцию с направлениями защиты конституционного строя в России, выделенными в Концепции национальной безопасности Российской Федерации. При чем нашло подтверждение совокупное влияние как внутренних, так и внешних детерминантов порождающих криминальный антигосударственный экстремизм и одновременно представляющих угрозу национальной безопасности страны.
В третьей главе диссертации «Уголовное преследование криминального антигосударственного экстремизма: вопросы теории и практики» в четырех параграфах рассматриваются проблемы выработки критерия классификации преступлений, связанных с проявлениями криминального антигосударственного экстремизма, уголовно – правовая характеристика организации незаконного вооруженного формирования или участия в нем и средства борьбы с ним, правовые проблемы противодействия международному терроризму и террористическим актам в России, уголовно-правовое применение норм о насильственном захвате власти или насильственном удержании власти и вооруженного мятежа на предварительном следствии и в уголовном судопроизводстве.
Проявления криминального антигосударственного экстремизма, к которым относятся четыре уголовно-правовых запрета Особенной части Уголовного Кодекса расположены в разных его главах и посягают на различные группы охраняемых общественных отношений.
В Федеральном законе «О противодействии экстремистской деятельности» две блоковых составляющих экстремизма имеют ярко выраженную антигосударственную направленность. Несмотря на то, что объект воздействия в законе прямо не выделяется, такие проявления экстремистской деятельности как насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность и выделявшиеся ранее отдельно, а ныне входящие в структуру названных слагаемых захват властных полномочий, создание незаконных вооруженных формирований, посягают в целом на институт российской государственности, безопасность РФ.
В первом параграфе исследователь приходит к следующим выводам:
Во – первых, криминальный антигосударственный экстремизм своим основным объектом посягательства избрал государство, угрожая его безопасности. Безопасность государства довольно широкая категория и как показал анализ проблемы, раскрывается на доктринальном и на законодательном уровне через национальную, государственную (в узком смысле), конституционную безопасность (в еще более узком значении). Слагаемыми последней, как и признаками любого государства вообще выступают суверенитет, единство, территориальная целостность. В национальном законодательстве, как отмечает автор, создана целая система правовых актов охраняющих данные основы конституционного строя. Все они, так или иначе, базируются и пролонгируют положения Конституции РФ. С целью более полной корреляции с основным законом, другими системообразующими законами и концепциями требуется их комплексная модификация по степени согласованности, направленности воздействия.
Такую законотворческую деятельность предлагается начать с разработки закона «О национальной безопасности» и рассматривать его в качестве системообразующего. Также необходимо продолжить разработку предложений по уточнению «Концепции национальной безопасности» и Закона Российской Федерации «О безопасности».
Анализ показал, что основными объектами защиты государственной безопасности, в том числе от масштабных проявлений насильственного антигосударственного экстремизма, в Федеральных конституционных законах «О чрезвычайном положении», «О военном положении», в Военной доктрине Российской Федерации, в Федеральных законах «Об обороне», «Об органах федеральной службы безопасности в Российской Федерации» также выступают: суверенитет, политическая независимость и территориальная целостность Российской Федерации, права и свободы человека и гражданина, конституционный строй Российской Федерации, внутриполитическая стабильность, целостность и неприкосновенность территории Российской Федерации. Наиболее часто в вышеперечисленном блоке законов выделяются такие категории как «территориальная целостность» и «конституционный строй» Российской Федерации.
Во-вторых, именно эти ценностные блага и являются непосредственным объектом посягательства криминальной антигосударственной экстремистской деятельности и требуют соответствующей уголовно-правовой защиты. В связи с этим диссертант предлагает разместить в главе 29 УК РФ преступления, предусмотренные статьями 279, 278, 205, 208.
Заявленная точка зрения получает поддержку в доктринальной позиции В.В.Лунеева и В.Н.Кудрявцева, которые предлагают выделить политически мотивированную преступность среди всего массива совершаемых преступлений, несмотря на то, что ее удельный вес в современной России колеблется в пределах 5-10 % (а уровень преступных проявлений антигосударственной экстремистской деятельности в этих пределах еще более низкий). В структуре именно политически мотивированной преступности они дополнительно выделяют преступления, совершаемые по политическим мотивам отдельными лицами или группировками против легального конституционного строя (государства).[2]
Представляя развернутую уголовно–правовую характеристику проявлений криминального антигосударственного экстремизма («террористического акта», «организации незаконного вооруженного формирования или участия в нем», «вооруженного мятежа», «насильственного захвата власти или насильственного удержания власти») в диссертационном исследовании подытоживаются общность, единые специфические черты преступлений данной группы.
Это, прежде всего: единая направленность на выявленную охраняемую группу общественных отношений (суверенитет, единство и территориальную целостность Российской Федерации); потерпевшей стороной при совершении данных деяний выступают не только непосредственные жертвы – физические лица, население и даже не столько органы государственной власти, сколько государство в целом; опосредованность преступных посягательств на государственную безопасность; деяния, входящие в рассматриваемую систему, совершаются только в форме активных действий, не единовременного акта, а продолжаемой в течение значительного времени и пространственных границах деятельности; выраженная политическая мотивация преступного поведения; отнесение их законодателем в Уголовном кодексе РФ к категории тяжких и особо тяжких преступлений; одинаковая конструкция как формальных и даже как усеченных составов также указывает на повышенную степень общественной опасности.
В главе четвертой диссертации рассматривается проблема «Совершенствования правовых мер борьбы с криминальным антигосударственным экстремизмом в современной России».
В первом параграфе исследуются проблемы «Совершенствования уголовно-правовых и уголовно-процессуальных мер борьбы с проявлениями криминального антигосударственного экстремизма».
Создавая эффективную законодательную систему защиты основ конституционного строя и безопасности государства от криминального антигосударственного экстремизма необходимо продолжить совершенствование уголовно-правовых и уголовно-процессуальных мер борьбы с ним.
Среди первоочередных изменений и дополнений в УК РФ, УПК РФ соискателем предлагается:
1. Разместить в главе 29 УК РФ такие составы как: «вооруженный мятеж», «насильственный захват власти или насильственное удержание власти», «террористический акт», «организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем», как базовые проявления антигосударственного экстремизма и статьи 280 «Публичные призывы к осуществлению экстремисткой деятельности», 282 «Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» как слагаемые экстремистской деятельности обычно предшествующие ее наиболее опасной блоковой разновидности антигосударственной направленности в указанной последовательности. В главу 29 УК необходимо включить и введенные Федеральным законом от 27 июля 2006 года №153-ФЗ статьи 205-1 «Содействие террористической деятельности» и 205-2 «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности или публичное оправдание терроризма». Однако осуществить этот перенос в отношении ст.205-1 нужно не механически. Прежде всего, ее требуется привести в соответствие с дефиницией «террористическая деятельность» статьи 3 Федерального закона «О противодействии терроризму» от 6 марта 2006 года (что, кстати, было сделано в отношении ст.205 УК название и содержание которой было приведено в соответствие с определением указанного закона). В статье 3 в качестве слагаемых террористической деятельности используются такие действия как склонение, вербовка, вооружение, подготовка и финансирование (используемые и в тексте ст.205-1 УК), но в контексте организации, подстрекательства, пособничества к террористическому акту. Даже организация незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества, организованной группы рассматриваются через призму реализации террористического акта, а в УК под террористической деятельностью подразумевается перечень из 8 преступлений. Из них такие преступления как захват заложника, угон судна воздушного или водного транспорта либо железнодорожного подвижного состава могут совершаться из корыстных, хулиганских побуждений, и не являться политически мотивированными. Практика показывает, что при совершении данных деяний и использовании заложников, воздушного или водного судна, обстановки создания опасности для жизни многих людей в качестве средства давления на власть, принятия выгодных преступникам решений содеянное непременно квалифицируется по совокупности со ст.205 УК РФ и все содеянное относится в статистическом учете к преступлениям террористического характера.
В свете изложенного автор предлагает переименовать статью 205-1 на «Осуществление террористической деятельности» и представить ее в следующей редакции:
«1. Склонение, вербовка или иное вовлечение лица в совершение преступлений предусмотренных ст.205, 208 настоящего кодекса, вооружение или подготовка лица в целях совершения указанных преступлений, а равно финансирование террористического акта - …...
2. Те же деяния совершенные лицом с использованием своего служебного положения,- …...
Примечания. 1. Под финансированием террористического акта в настоящем Кодексе понимается предоставление или сбор средств либо оказание финансовых услуг с осознанием того, что они предназначены для финансирования организации, подготовки или совершения преступления предусмотренного ст.205 настоящего Кодекса, либо для обеспечения организованной группы, незаконного вооруженного формирования, преступного сообщества (преступной организации), созданных или создаваемых для совершения террористических актов».
Примечание 2 оставить в прежней редакции.
Такая законодательная реконструкция, по мнению автора, будет обоснованной, учитывая не только содержание дефиниции «террористическая деятельность» закона о противодействии терроризму, но и внесенное в уголовный закон изменение от 27 июля 2006 года в статью 208, установившее ответственность за финансирование незаконного вооруженного формирования. Финансирование других разновидностей антигосударственной экстремистской деятельности следует квалифицировать со ссылкой на статью 33 Общей части УК РФ.
В перспективе представляется возможным включить в главу 29 УК дефиницию «преступления террористического характера». Как более оптимальную увязать ее следует с прежним определением ФЗ о борьбе с терроризмом 1998 года, но с ограниченным перечнем преступлений. Ее появление актуализируется и должно быть взаимосвязано с нахождением в УПК РФ такой нормы-дефиниции. Перечень преступлений террористического характера определяемый ч.2 ст. 100 действующего УПК РФ также следует уточнить, отнеся к ним преступления, предусмотренные статьями 205-208, 277, 360 УК РФ.
2. Для снижения уровня противоречивости уголовно-правовых запретов относящихся к криминальному антигосударственному экстремизму следует в будущем исключить из Уголовного кодекса статьи 282-1 и 282-2. Ранее такие предложения как оптимальные выдвигались рядом исследователей.[3]
3. Внося 27 июля 2006 года изменения в редакцию статьи 205 УК РФ, законодатель оставил без внимания другие нормы связанные с террористическим актом и находящиеся с ним во взаимозависимости. Так, статья 207 УК осталась без изменений и под актом терроризма в ней понимаются «взрывы, поджоги или иные действия, создающие опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба либо наступления иных общественно опасных последствий» без указания на устрашение населения. А это обязательный признак объективной стороны базового для статьи 207 состава «террористический акт». Наиболее оптимальным решением в данном случае представляются следующие варианты: либо дополнить статью 207 недостающим признаком, либо изменить ее название.
На современном этапе речь должна идти о системном пересмотре УК и УПК с целью повышения эффективности ресурсного обеспечения борьбы с проявлениями терроризма и других форм насильственного антигосударственного экстремизма, в т.ч. путем наращивания карательного воздействия. Поскольку карательно-превентивный потенциал УК и технико-юридические возможности дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации наказания еще не использованы в полной мере, автор считает возможным:
1. Дифференцировать ответственность в содержании диспозиции ч.1 ст.205 УК РФ за сами общественно-опасные деяния («взрывы, поджоги или иные действия, устрашающие население и создающие опасность гибели человека …») и «угрозу совершения указанных действий» на основной состав и привилегированный.
2. Подавляющее число уголовных дел по ст.205 УК РФ - 78%, а в некоторых годы и более – совершены с использованием взрывчатых веществ. При их применении существует опасность гибели большого количества людей и причинения значительного материального ущерба. Такие действия вызывают широкий общественный резонанс и как следствие панику, дезорганизацию, хаос. В ряде зарубежных стран совершение теракта с использованием взрывного устройства приравнивается к государственной измене и влечет наказание по соответствующей санкции статьи. Поэтому, представляется важным в уголовно-правовом запрете соотнести соразмерность уголовной ответственности и наказания за терроризм, связанный с применением взрывных устройств (ч.1 ст.205 УК) и огнестрельного оружия (п. «в» ч.2 ст.205 УК).
3. Установить в качестве дополнительного наказания за исследуемые антигосударственные преступления пожизненного запрета занимать публичные должности (включая госслужбу) и пользоваться правами, полученными в результате свободных выборов (в УК ФРГ, например это урегулировано нормой, содержащейся в §129). Для реализации этого нужны и соответствующие изменения и дополнения и в законы о госслужбе, о выборах и т.д.
4. Следует внести изменения и в ст.ст. 84 и 85 УК РФ о неприменении амнистии и помилования к лицам, совершившим акты терроризма и другие наиболее опасные проявления экстремистской деятельности. Круг этих деяний требуется четко очертить указанием на статьи 205, 278, 279. Кстати, зарубежное законодательство знает такое препятствие на пути освобождения террористов и всех лиц, исповедующих насильственный антигосударственный экстремизм, как институт судебного запрета на их помилование.
5. Институты гуманистической направленности УК РФ распространяются на совершивших любые преступления. Как представляется, необходимо исключить применение условно-досрочного освобождения к лицам, осужденным за совершение любого из деяний, предусмотренных ст.205, 205-1, ч.1 ст.208, 278, 279 УК РФ, внеся соответствующие изменения в ст.79 УК РФ. Причем это должно касаться как осужденных к лишению свободы на определенный срок, так и осужденных к пожизненному лишению свободы.
6. Становится очевидной тенденция перехода деятельности террористических организаций от осуществления отдельных террористических актов к масштабным международным акциям, приобретающим характер диверсионно-террористической войны, жертвами которой становятся сотни и тысячи мирных граждан. Возросшая масштабность террористических проявлений как внутри России, так и за ее пределами позволяет констатировать, что на сегодняшний день антигосударственные экстремистские преступления зачастую являются преступлениями, имеющими международный характер и направленными против гражданского населения многих стран. При этом жестокость указанных преступлений, а равно их направленность на подрыв самих основ существования государств и народов вполне сопоставимы с преступлениями против мира и безопасности человечества.
В тоже время отечественный и зарубежный опыт предупреждения и пресечения деятельности международных террористических организаций показывает, что выявление и привлечение к ответственности их организаторов и участников крайне затруднено, т.к. они зачастую скрываются на территориях третьих стран, используя поддельные документы, изменяют внешность и т.д. При этом применение сроков давности к данной категории преступлений в значительной мере снижает вероятность назначения наказания за их совершение.
В этой связи представляется целесообразным внести в часть четвертую статьи 78 УК РФ и в часть четвертую статьи 83 УК РФ дополнения, исключающие возможность применения сроков давности для лиц, осужденных за совершение антигосударственных экстремистских преступлений (ст.205, 278, 279 УК РФ). В настоящее время данные нормы в кодифицированном нормативном акте установлены для преступлений против мира и безопасности человечества.
7. Одним из направлений работы по ужесточению уголовного наказания для виновных в совершении насильственного антигосударственного экстремизма должно стать исключение для них возможности гуманизации санкций, предусмотренных соответствующими статьями УК РФ.
Так, положения статьи 64 УК РФ, предусматривающие назначение в некоторых исключительных случаях более мягкого наказания, чем это предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК, исходят из того, что действия участника преступления порой могут способствовать уменьшению степени общественной опасности или способствовать раскрытию совершенного преступления. Эта норма позволяет гражданам, случайно вовлеченным в преступную группу и активно сотрудничающим со следствием, быть освобожденными от уголовного наказания частично или полностью.
В тоже время в некоторых случаях, существование такой возможности будет способствовать осуществлению давления на судебные органы со стороны защиты и оставшихся на свободе сообщников террористов с целью назначения террористам предельно мягкого наказания. Это особенно вероятно в отношении терактов, не повлекших многочисленных жертв, и в силу этого – не получивших широкого общественного резонанса. Однако, даже сама возможность назначения террористам наказания ниже минимально предусмотренного соответствующей статьей УК России будет способствовать распространению правового нигилизма, провоцировать новые более жестокие террористические акции с участием лиц, вероятно подпадающих под нормы УК России о применении более мягкого наказания (женщины, дети, инвалиды и т.д.).
В связи с этим предлагается дополнить статью 64 УК России частью 3, согласно которой «Назначение более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление, не может быть применено к лицам, виновным в совершении антигосударственной экстремисткой деятельности, предусмотренной статьями 205, 205-1, 278, 279 настоящего Кодекса».
При этом важно, что предлагаемые изменения не отменяют для лиц, находящихся в составе группы, осуществляющей планирование и подготовку к террористическому акту, возможности освобождения от уголовного наказания в случае сообщения ими в правоохранительные органы сведений о готовящемся преступлении, сложения ими оружия и при наличии других реабилитирующих оснований. Освобождение от уголовной ответственности в этом случае по прежнему будет осуществляться в соответствии с пунктом 2 статьи 75 УК России и на основании примечаний к статьям 205, 205-1, 208 или 278 УК России.
Также существующие положения уголовного законодательства позволяют достаточно дифференцировано подходить к определению мер наказания в соответствии со степенью вины участника преступления. В каждой из статей УК России, устанавливающих меры наказания для преступлений антигосударственного характера, наиболее мягкое возможное наказание легче наиболее жесткого в 2, 3 а в некоторых случаях и в 4 раза. Действия этих норм вполне достаточно для склонения к деятельному сотрудничеству с правоохранительными органами подследственных – участников террористических акций в случаях, когда это возможно.
Принятие предлагаемой поправки в статью 64 УК РФ станет одной из необходимых мер по ужесточению наказания за участие в террористических акциях, будет способствовать профилактике преступлений антигосударственного экстремистского характера и увеличению уровня государственной безопасности.
8. Как показывал анализ следственной практики по делам о незаконных вооруженных формированиях и изъятию незаконно хранящегося оружия в Северо-Кавказском регионе, статья УК РСФСР и УК РФ об ответственности за организацию незаконного вооруженного формирования или участие в нем практически не находила своего применения. По данным ГИЦ МВД РФ, в 1996 г. лишь одно уголовное дело по ч.1, ч.3 ст.77-2 УК РСФСР было доведено до суда. В 1999 г. эта цифра составила 5 уголовных дел.
Применение анализируемого уголовно-правового запрета сопровождалось до последнего времени определенными трудностями, в первую очередь потому, что он носил выраженный политический характер. Это видно из тех ситуаций, когда государственные органы, органы местного самоуправления или должностные лица самого различного уровня своими решениями (действиями) создавали условия для возникновения конфликта, в т. ч. инициировали создание под своей эгидой неконституционных вооруженных формирований (так называемых отрядов местной самообороны, этнических формирований, служб безопасности и других), которые, как правило, изначально не преследовали далеко идущих политических целей, а реализовали задачу обеспечения личной и экономической безопасности в собственной среде функционирования. Эта тенденция на юге России сохраняется и в настоящий момент.
В связи с изложенным представляется необходимым в целях адекватности отражения действий государственных или общественных структур, коммерческих организаций, берущих под свое покровительство создание незаконных вооруженных формирований, выделить это в качестве квалифицированного состава ст. 208 УК РФ. Предлагаем дополнить и изложить диспозицию ч.3 данной статьи в следующей редакции:
«Действия, предусмотренные частью первой и второй настоящей статьи, связанные с использованием полномочий: государственных органов, органов местного самоуправления, общественных объединений или должностных лиц».
В перспективе необходимо включить в диспозицию ч.1 ст.208 конститутивный признак состава – цель создания незаконного вооруженного формирования. Конкретная формулировка такой цели должна быть адекватна положениям, заложенным в п. 5 ст. 13 Конституции РФ и ч.1 ст.10 Федерального закона «Об органах Федеральной службы безопасности в Российской Федерации», учитывать складывающуюся правоприменительную практику.
Нельзя не отметить, что в действительности лицо, организующее вооруженное формирование, выдвигает и стремится к достижению не одной, а сразу нескольких целей. С известной степенью условности в литературе по уголовному праву и криминологии выделяются: основные цели (ближайшие), промежуточные и дополнительные, конкретные и отвлеченные. Наряду с ними существует еще одна категория – конечная (отдаленная) цель, которая иногда совпадает с основной целью, но может быть достигнута и самостоятельно. Как правило, конечная цель простирается дальше, чем основная, включенная в состав преступления. Таким образом, справедливо будет утверждать, что организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем может являться лишь одним из способов достижения иных намерений (как правило, далеко идущих политических целей, в т.ч. направленных на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение территориальной целостности Российской Федерации), как, впрочем, и служить способом совершения других более тяжких преступлений.
9. Вооруженный мятеж, как преступление, предусмотренное ст.279 УК РФ, посягает на внутреннюю безопасность Российской Федерации в части незыблемости ее конституционного строя и территориальной целостности. В уголовно- правовой норме не дифференцирована уголовная ответственность и наказание в зависимости от выполняемых виновным ролевых функций. С объективной стороны преступление выражается в любом из перечисленных действий: организация вооруженного мятежа либо активное участие в нем. В самой сущности деяния заложен институт соучастия. Это изначально повышает общественную опасность содеянного, как одной из форм групповой преступности антигосударственной направленности. Исходя из того, что действия организатора представляют большую общественную опасность для объекта уголовно-правовой охраны, нежели действия участников мятежа, соискатель предлагает предусмотреть в ч.1 ст.279 ответственность только за организацию вооруженного мятежа, а в ч.2 ст.279 ответственность за участие в нем. Упоминание об активной роли участника вооруженного мятежа из текста статьи необходимо исключить. В противном случае действия лиц, принимавших второстепенное, незначительное участие в неконституционном, насильственном приходе к власти, выступавших пусть и ведомыми в совершении особо тяжкого преступления окажутся декриминализированными и вне поля зрения уголовной юстиции. Никто иной как суд должен по закону устанавливать степень участия каждого лица в совершении преступления и учитывать в том числе особо активную роль в вооруженном мятеже в качестве обстоятельства, отягчающего наказание (п.г ч.1 ст.63 УК РФ) и индивидуализировать в связи с этим наказание в рамках относительно - определенной санкции статьи. Как при совершении деяний в условиях неочевидности (убийства), или деяний, представляющих одну из разновидностей организованной преступности (участие в незаконном вооруженном формировании, участие в преступном сообществе), требуется устанавливать всех виновных вне зависимости от характера их действий, степени их участия.
Учитывая изложенное, санкцию ч.2 ст.279 УК РФ соискатель предлагает изложить: «наказываются лишением свободы на срок от 8 до 15 лет».
Следует ужесточить и санкцию ч.1 ст.279 и предусмотреть наказание в виде лишения свободы на срок от 15 до 20 лет и включить наказание в виде пожизненного лишения свободы. При этом следует внести дополнение в редакцию статьи 57 УК РФ и указать, что «пожизненное лишение свободы устанавливается за совершение особо тяжких преступлений, посягающих на жизнь, а также за совершение особо тяжких преступлений против общественной безопасности, основ конституционного строя и государственной безопасности». Кстати, такое уточнение обоснует наличие пожизненного лишения свободы за посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст.277), деяния посягающего в первую очередь именно на основы конституционного строя и внутреннюю безопасность, и только во вторую очередь - на жизнь.
Столь строгие верхние и нижние пределы санкций уголовно-правовых норм (лишение свободы на срок от 12 до 20 лет и пожизненное лишение свободы; лишение свободы на срок от 8 до 15 лет) действительно свидетельствуют о высокой степени общественной опасности деяний, но не в связи со всеобъемлимостью составляющей объективной стороны (различные насильственные действия не вписываются в идеологию мятежа, не охватываются составом данного преступления), а с важностью охраняемых благ: основ конституционного строя и территориального единства страны.
Новеллизация пожизненного лишения свободы будет обоснованной, если учесть и тот факт, что вооруженный мятеж угрожает не только основам конституционного строя, государственной безопасности, но и общественной безопасности, жизни и здоровью, конституционным правам граждан, собственности, нормальному порядку управления, иным объектам уголовно-правовой охраны (как минимум 7 видовым объектам). Всего по некоторым подсчетам в ходе действий мятежников могут совершаться более десятка преступлений.
10. Диспозиция статьи 278 УК РФ в отличие от ее названия упоминает и о конституционном строе как объекте посягательства. Несомненно, насильственный захват власти или ее насильственное удержание не повлечет таких радикальных изменений в государственно-политическом устройстве, а вот насильственное изменение конституционного строя меняет весь прежний уклад экономических, политических, социальных отношений. Поэтому, необходимо градировать ст.278 УК РФ в зависимости от посягательств на объекты уголовно-правовой охраны и форм объективной стороны на две части:
«1. Действия, направленные на насильственный захват власти и на насильственное удержание власти в нарушении Конституции Российской Федерации,-
наказываются лишением свободы на срок от 8 до 15 лет.
2. Действия, направленные на насильственное изменение конституционного строя Российской Федерации,-
наказываются лишением свободы на срок от 12 до 20 лет»
Следует также изменить название статьи 278 УК РФ на «Насильственный захват власти, насильственное удержание власти, насильственное изменение конституционного строя», так как прежнее название статьи уже ее фактического содержания.
11. Не меньше теоретических дискуссий и трудностей в правоприменении вызывает уголовно-правовая новелла, предусмотренная ст.282-1 УК РФ. В ней экстремистское сообщество определяется как «организованная группа лиц для подготовки или совершения…. преступлений экстремистской направленности, …его часть или входящие в такое сообщество структурные подразделения, ….а также объединения организаторов, руководителей или иных представителей частей или структурных подразделений такого сообщества». Преломление экстремистского сообщества через несколько различных форм соучастия представляется неприемлемым. По мнению соискателя, нельзя утверждать, что такой прием целиком копирует законодательную конструкцию преступного сообщества в ч.4 ст.35 УК РФ. Ведь знак равенства между организованной группой и преступным сообществом как групповыми объединениями Общей части законодатель не ставит, раскрывая преступное сообщество (преступную организацию) именно через сплоченную организованную группу или объединение организованных групп. Выход из сложившейся нормативной эклектики видится следующим. В текст диспозиции статьи 282-1 УК РФ необходимо либо включить слово «сплоченная» применительно к организованной группе либо убрать это словосочетание вовсе, заменив его на, используемый и в ч.4 ст.35 УК РФ и в ст.205-1 УК РФ, термин «организация». В такой новой редакции экстремистское сообщество у правоприменителей будет однозначно восприниматься как разновидность преступной организации. Отличие этих двух объединений можно проводить только по целям: преступное сообщество (преступная организация) преследует цели совершения общеуголовных преступлений, а экстремистская организация – лишь преступлений экстремистской направленности. На практике, вполне возможна ситуация когда преступное сообщество наряду с общеуголовными преступлениями станет планировать и совершение преступлений содержащих признаки экстремизма, что должно повлечь уголовно-правовую оценку содеянного по совокупности ст.210 и ст.282-1 УК РФ.
12. Среди факторов правовой энтропии различных проявлений экстремизма ксенофобского толка исследователи чаще всего указывают на абстрактность диспозиции ст.282 УК РФ и нечеткость ее формулировок.
Использование законодателем «унижение достоинства человека по признакам национальности…» по смысловому содержанию неверно. Унизить, попрать, изменить с позитивного на негативное можно честь человека т.е. представление о личности в глазах других людей его окружающих; достоинством же по сложившейся в литературе точки зрения является представление индивида о каких – то собственных социально-значимых качествах.
Поэтому попрать достоинство вряд ли возможно действиями извне. Самооценка в конечном итоге может быть снижена лишь в результате каких – либо внутренних психических процессов.
Исходя из этого, соискатель предлагает дополнить диспозицию ч. 1 ст. 282 УК РФ следующим содержанием:
«1. Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, а также на унижение чести и достоинства человека либо группы лиц по признакам ….»
Предложения по изменению уголовно-процессуальных норм в части процедуры расследования и судебного рассмотрения дел о проявлениях насильственного антигосударственного экстремизма направлены на сокращение круга гарантий подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений, закрепленных ст.ст. 205, 205-1, 208, 278, 279 УК РФ, т.е. повышение эффективности в борьбе с антигосударственным экстремизмом, направленной на справедливое возмездие и вместе с тем недопущения беззакония.
1. С учетом складывающейся обстановки и возлагаемых на ФСБ России задач представляется целесообразным, чтобы основным субъектом, осуществляющим борьбу с терроризмом посредством предупреждения, выявления и пресечения преступлений террористического характера была именно данная служба, а предварительное расследование по уголовным делам о таких преступлениях осуществляли следователи органов федеральной службы безопасности и прокуратуры, где в настоящее время сконцентрированы наиболее опытные специалисты по расследованию указанных преступлений. В связи с изложенным, с целью концентрации сил по борьбе с терроризмом автор полагает необходимым исключить из подследственности следователей органов внутренних дел преступлений, предусмотренных статьей 205, 205-1, 205-2 УК РФ.
2. Считает возможным поддержать инициативу о введении ограничений для рассмотрения уголовных дел по ст.205, ч.1 ст.208, ст.278, ст.279 УК РФ судом присяжных и в связи с этим необходимости внесения изменений в п.1 ч.3 ст.31 УПК РФ. Аргументом в пользу такого предложения будет наличие в законодательстве зарубежных стран особой процедуры, особого порядка, особой подсудности рассмотрения дел о терроризме.
Другим аргументом в пользу законопроекта о введении ограничений для рассмотрения уголовных дел по ст.205, ч.1 ст.208, ст.278, ст.279 УК РФ судом присяжных могут стать исследования по данной проблеме в период активных боевых действий на территории Чечни и прилегающих республик Северо-Кавказского региона.
Еще одним доводом в пользу ограничения возможности рассмотрения дел о проявлениях насильственного антигосударственного экстремизма судом присяжных являются принятые законом от 27 июля 2006 года изменения в УПК РФ, предусматривающие возможность в исключительных случаях проведения судебного разбирательства по делам о тяжких или особо тяжких преступлений в отсутствии подсудимого, который находится за пределами территории РФ и (или) уклоняется от явки в суд (ч.5 -7 ст.247).
Развитие рекомпенсивных норм, применяемых за содействие виновных лиц расследованию террористических и экстремистских антигосударственных преступлений, также следует признать эффективным и актуальным направлением уголовной политики.
Второй параграф «Совершенствование правоприменительной практики в сфере противодействия проявлениям криминального антигосударственного экстремизма. Проблема разграничения смежных составов преступлений против общественной и государственной безопасности» посвящен анализу судебной практики проявлений насильственного антигосударственного экстремизма в Северо-Кавказском регионе страны и рекомендациям по проблемным вопросам квалификации преступлений против общественной безопасности, основ конституционного строя и безопасности государства на основе приговоров судов юга России.
Проведенная систематизация, обобщение, критический анализ судебно-следственной практики по проявлениям насильственного антигосударственного экстремизма в Северо-Кавказском регионе России, уголовно-правовой теории выявил назревшую необходимость дачи разъяснений высшей судебной инстанции по данной проблеме в виде Постановления Пленума Верховного Суда РФ. Для способствования такой работе диссертант тезисно представил отдельные положения к проекту Постановления:
1. Обращает на себя внимание, что в описательной части многих приговоров судов по уголовным делам о проявлениях насильственного антигосударственного экстремизма на протяжении ряда лет утверждается как об установленном факте о созданных Басаевым и Хаттабом на территории Чеченской Республики в 1996-1999 годах вооруженных формированиях, не предусмотренных федеральными законами, (участники которых проходили специальное обучение в диверсионно-террористических лагерях) и проявляющих активность, направленную на насильственное изменение конституционного строя РФ. Надо полагать, что суды не случайно одинаково отражают криминальную ситуацию в регионе, вынося приговор по конкретному уголовному делу, а исходят из имеющегося судебного решения. По существу имеет место судебный прецедент: вынесенное ранее решение и формулировка событий стала отправной точкой в квалификации по другим уголовным делам.
2. В ходе обобщения судебной практики не нашли подтверждение позиции об обязательном совершении вооруженного мятежа (ст.279 УК РФ), насильственных захватов власти (ст.278 УК РФ) только в составе преступного сообщества. Анализ подавляющего большинства дел о проявлениях антигосударственной экстремисткой преступности говорит о том, что именно незаконные вооруженные формирования не только служили первоосновой сопротивления федеральным силам на юге России, но и в последующем необходимым инструментом в борьбе за власть на местах, даже на уровне сельских администраций.
3. Существенные трудности в квалификации представляют отграничения разновидностей соучастия: незаконных вооруженных формирований и банд.
Организованные группы, созданные и совершающие общеуголовные преступления, реализующие в целом корыстные, личные цели и побуждения (месть, сведение счетов, неприязненные отношения и т.д.) должны оцениваться как банды (по ст. 209 УК РФ) с учетом наличия признаков устойчивости, постоянства форм и методов деятельности и др., описанных в Постановлении №1 Пленума Верховного Суда РФ «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» от 17 января 1997 года.
Не всегда противоправную вооруженную деятельность организованных групп против представителей Вооруженных сил или сотрудников правоохранительных органов следует квалифицировать как организацию или участие в незаконном вооруженном формировании (ст.208 УК РФ). Следует устанавливать мотивы, цели такой деятельности. Даже разбойные нападения, открытые, тайные хищения оружия у представителей силовых структур могут быть совершены не в целях дальнейшего использования оружия по его функциональному назначению и оказания вооруженного сопротивления законной власти, а обусловлены тем, что данные предметы обладают материальной ценностью.
4. Квалификация по ст.208 УК РФ в совокупности с другими преступлениями, носящими общеуголовный характер также возможна, особенно в случаях, когда участие в составе незаконного вооруженного формирования имело место задолго до совершения хищений, убийств и прочее. Предшествующее членство в вооруженном формировании, не предусмотренном законом, получение навыков владения оружием, криминальный боевой опыт, наличие самого оружия становятся обстоятельствами, способствующими и подталкивающими к совершению общеуголовного преступления.
5. При значительной схожести объективной стороны составов бандитизма и организации незаконного вооруженного формирования или участие в нем основное акцент при разграничении данных специальных форм соучастия следует делать на объекте посягательства и преследуемых целях. Если целями организованных групп выступают оказание вооруженного противодействия в наведении конституционного порядка, т.е. осуществляется посягательство на основы конституционного строя, государственную безопасность содеянное следует оценивать как деятельность вооруженных формирований, не предусмотренных, федеральным законом (ст.208 УК РФ) и в случае совершения взрывов, поджогов или иных действий, создающих опасность гибели людей, причинения значительного имущественного ущерба, деяния виновных лиц следует квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 205, ст. 208 УК РФ.
6. Конкретной целью участия в незаконном вооруженном формировании кого – либо из участников, в отличие от целей формирования в целом, может быть и желание скрыться от органов правосудия в связи с совершением преступления, желание получить материальную выгоду и т.д.
7. В случае участия виновного не в одном, а в различное время в нескольких вооруженных формированиях, вступление через определенный промежуток времени в новое объединение следует рассматривать не как совершение одного продолжаемого преступления, а оценивать содеянное как реальную совокупность преступлений.
8. Обратить особое внимание судов на то, что согласно примечания к статье 208 УК РФ от уголовной ответственности при условии добровольной сдачи оружия освобождается лишь лицо, прекратившие участие в незаконном вооруженном формировании. Условие примечания не должно распространяться на лиц создавших и руководивших таким формированием.
9. Если лицо, не имея законных оснований на оборот оружия, приобретает, носит, хранит его и совершает с ним преступные деяния обязательным признаком объективной стороны основного либо квалифицированного состава которых является оружие (участие в незаконном вооруженном формировании, участие в банде, совершение акта терроризма с применением огнестрельного оружия), то содеянное должно квалифицироваться как совокупность преступления, предусмотренного ст.222 УК РФ и приготовления либо оконченного преступления, совершаемого с помощью оружия (ст.205 ч.2 п.«в» УК РФ) либо создания преступных объединений в которых оружие является непременным атрибутом (ст.208, ст.209 УК РФ).
В ситуации, когда лицо совершает хищение или приобретение огнестрельного оружия с целью участия в незаконном вооруженном формировании (ч. 2 ст.208 УК РФ) уголовная ответственность за приготовление не наступает, ибо это противоречило бы ч.2 ст. 30 УК РФ, согласно которой уголовная ответственность наступает за приготовление только к тяжкому и особо тяжкому преступлениям.
10. Изучение уголовных дел о проявлениях террористической деятельности в Северо-Кавказском регионе показывает, что не учитываются в должной мере все обстоятельства содеянного, в первую очередь объект посягательства и суды в уголовно-правовой оценке содеянного не исходят из принципа субъективного вменения.
Даже отмечая в описательной части приговора, что в задачу незаконного вооруженного формирования входила дезорганизация работы избирательного участка посредством вынуждения работников милиции освободить здание путем обстрела, поджога, взрывов и иным общеопасным способом содеянное квалифицируется как совершенное из хулиганских побуждений умышленное уничтожение чужого имущества. Обратившись только к внешней характеристике действий видно, что 25 участников незаконного формирования вооружившись автоматическим оружием, гранатометами блокировали здание избирательного участка (средней школы), блокировали автостраду, ведущую в направлении здания средней школы, обстреливали находящихся там сотрудников милиции и подожгли ее. Вместе с тем только на основании, что никому из сотрудников милиции не был причинен вред здоровью, а имуществу нанесен ущерб, содеянное было квалифицировано как преступление против собственности.
11. Как правило, создание незаконных вооруженных формирований (либо самостоятельных либо как структурных религиозно-боевых единиц - «джамаатов» преступных организаций), совершение террористических актов выступает посягательствами, направленными на основы конституционного строя и территориальную целостность Российской Федерации и является предшествующей стадией насильственного захвата власти, вооруженного мятежа. Однако в формулах судебной квалификации крайне редко находит отражение ст.279 УК, порой без упоминания о совершении преступления, предусмотренного ст.278 УК.
Совершение вооруженных мятежей, насильственных захватов власти не находит отражения в приговорах судов на юге России как представляется и в силу не учета правоприменителями особенностей конструкции данных составов преступлений, того, что они являются длящимися, а ответственность за участие в вооруженном мятеже наступает лишь в случае установления активной роли соучастников.
В третьем параграфе анализируются «Проблемные ситуации, вытекающие из ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности», ФЗ «О противодействии терроризму» для теории и практики борьбы с криминальным антигосударственным экстремизмом».
Проведенный сравнительный анализ федерального закона «О противодействии терроризму» Российской Федерации, с федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности» Российской Федерации, позволяет констатировать сближение определений «терроризм» и «экстремизм» за счет расширения объемного содержания терроризма. Однако о полном слиянии правовых категорий «экстремизм» и «терроризм» утверждать нельзя.
Сравнительный анализ положений Шанхайской Конвенции о борьбе с терроризмом, сепаратизмом и экстремизмом, комплексных федеральных законов России «О противодействии экстремистской деятельности», «О противодействии терроризму» и кодифицированного правового акта Российской Федерации позволяет констатировать, что на уровне национального законодательства и межгосударственных договоров законодатель не придерживается основополагающих принципов системности и непротиворечивости, применяемых в законотворческом процессе при выработке понятийного аппарата.
Критически оценивая поправки в п.1 ст.1 Федерального закона «О противодействии экстремисткой деятельности» внесенные Федеральным законом № 211-ФЗ от 24 июля 2007 года, диссертант предлагает следующее:
1. В ст.1 изменить построение дефиниции экстремистская деятельность (экстремизм), начав с наиболее опасных проявлений экстремизма антигосударственного характера, как это и предусматривалось в законе от 27 июля 2006 года, поменяв лишь местами осуществление террористической деятельности с созданием незаконного вооруженного формирования. Названную последней слагаемую экстремистской деятельности предложить в новой формулировке с обозначением целей создания незаконного вооруженного формирования: «в вышеуказанных целях». Такие изменения сблизят часть определения «экстремизм» ФЗ с определением «экстремизм» в Шанхайской конвенции, а главное четко укажут на направленность этих составляющих экстремистской деятельности как антигосударственную.
2. Расширить правовую дефиницию «экстремизм» указанием на такую слагаемую как «геноцид» (либо в развернутом виде как это деяние понимает УК РФ в описательной диспозиции ст.357 «Геноцид»).
Такое предложение находит поддержку и в законодательной формулировке «экстремистские материалы» прежней и нынешней редакции ст.1 ФЗ «О противодействии экстремисткой деятельности» от 25 июля 2002 года (с изменениями и дополнениями от 24 июля 2007 года).
3. В определение «экстремизма» включены не равнозначные слагаемые по степени общественной опасности и по своей направленности против определенной группы общественных отношений. Попытка комплексного ответа на разновекторные формы крайнего, в т.ч. насильственного поведения против государства либо индивидов приводит к перекосу в формулировании арсенала средств противодействие именно последним. Причем акцент ставится преимущественно на предупредительные меры в отношении общественных объединений.
Недостаточность законодательной проработанности процессов государственного реагирования на антигосударственный экстремизм следует, по мнению автора, устранять путем выделения этой группы экстремистской деятельности в качестве самостоятельного предмета законодательного регулирования. Опыт законодательной борьбы с экстремизмом в других странах указывает на возможность решения данной проблемы и в рамках одного законодательного акта.
4. Необходимо включить указание в ФЗ «О противодействии экстремисткой деятельности» о том, что реагирование на проявления антигосударственной экстремистской деятельности закрепляются в других федеральных конституционных и федеральных законах.
5. Дополнить слагаемую ст.1 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» «нарушение прав, свобод и законных интересов человека и гражданина в зависимости от его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии…» словами «…политических или научных убеждений». Аргументами в пользу такого предложения выступает содержание статей 2, 19 Всеобщей декларации прав человека, статьи 136 «Нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина» УК РФ.
6. Обратить внимание на нецелесообразность существования статьи 213 УК РФ в нынешнем виде «псевдоэкстремизма» также и ввиду того, что:
1) имеет место коллизионность мотивации;
2) круг действий описанных ею подпадает в сферу запрета других статей УК (главы 16, 24, 29) и порождает излишнюю конкуренцию уже не только с такими составами преступлений против жизни и здоровья как п.л) ч.2 ст.105, п. е) ч.2 ст.111, п.е) ч.2 ст.112, п.б) ч.2 ст.115, п.б) ч.2 ст.116, п.з) ч.2 117, ч.2 119, ч.2 214, но и ст.282 УК РФ. Поэтому ее наличие в нынешнем виде представляется излишним.
7. Исключить такую слагаемую экстремизма ст.1 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» как «публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением».
В Федеральном законе «О противодействии терроризму» следует:
1. Пересмотреть содержание дефиниции «контртеррористическая операция».
Буквальное название и основание для проведения предполагает пресечение актов терроризма, обезвреживание террористов, обеспечение безопасности физических и юридических лиц, минимизации последствий теракта. По сути, комплекс мероприятий не охватывает противодействие захвату власти, вооруженным мятежам иным масштабным общественно-опасным проявлениям антигосударственной направленности. Более узко сформулирована и закреплена дефиниция «контртеррористическая операция» нежели чем имеет место в действительности, проводимая на территории Северо-Кавказского региона с 1999 года. Главным образом специальным административно-правовым режимом вводятся и осуществляются различные мероприятия для сохранения целостности государства, защиты основ конституционного строя.
2. Меры и временные ограничения при введении режима «контртеррористическая операция» более строгие нежели, чем при режиме чрезвычайного положения. Необходимо их соотнесение и приведение в соответствие с Федеральным конституционным законом «О чрезвычайном положении» 2001 года.
3. Создать правовой механизм применения п.1 ч.1 ст.10 этого Закона (согласно которому для пресечения международной террористической деятельности допускается применение вооружения с территории Российской Федерации против находящихся за ее пределами террористов и (или) их баз) от включения определения «международная террористическая деятельность» в дефиниционный ряд ст.3 ФЗ до подписания международно-правовых соглашений, позволяющих принимать и реализовывать такие решения без опасения осложнений международной обстановки.
4. В законе оптимально выделена только такая мера правового реагирования как ликвидация организации признанной террористической по решению суда.
Некоторыми исследователями предлагается предусмотреть в законе от 6 марта 2006 года такое правовое средство как приостановление деятельности организации до решения вопроса о ее ликвидации, как предусмотрено в ст.10 ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности». Однако, эта организация исповедует не просто крайние, насильственные, но и вооруженные формы воздействия через население на власть, сопряженные с совершением особо тяжких преступлений и противодействовать им следует адекватно жестко.
5. Системное изучение антитеррористического национального законодательства, международных конвенций, приводит к выводу, что отнесение базовых проявлений насильственного антигосударственного экстремизма (насильственные захваты власти, вооруженные мятежи) в УК РФ к террористической деятельности в ныне действующей редакции ст.205-1 выпадает не только из логики национальной правовой системы (ст.3 ФЗ о противодействии терроризму 2006 года, ФЗ о противодействии экстремистской деятельности), но и международной. К сожалению, тоже самое можно сказать и в отношении ч.2 ст.24 ФЗ «О противодействии терроризму», порождающей коллизию внутри Федерального закона от 6 марта 2006 года, в комплексных Федеральных законах РФ, так и указанного положения с международными нормами права. Поэтому следует исключить из перечня преступлений, предусмотренных ч.2 ст.24 ФЗ «О противодействии терроризму» указание на такие статьи как 278, 279, 280, 282-1, 282-2 УК РФ.
6. Современная система правового обеспечения и практической реализации контртеррористической деятельности государства должна носить ассиметричный и в чем-то наступательно-упреждающий характер.
Нынешняя уголовная, правовая и в целом государственная политика более адекватно реагирует на одну из самых значимых угроз национальной безопасности Российской Федерации – угрозу антигосударственного насильственного экстремизма. Следующий этап антитеррористической и антиэкстремистской стратегии может предполагать кардинальную переработку существующей системы правовых основ для борьбы с терроризмом и экстремизмом и выработку комплексного ответа на криминальный антигосударственный экстремизм как многогранную преступную деятельность и как социально-политические явления.
В четвертом параграфе «Опыт доктринального толкования признаков экстремистской деятельности» отмечается, что использование комплексного подхода в определении экстремистской деятельности в ФЗ «О противодействии экстремисткой деятельности» 2002 года и описание этого феномена через совокупность уже признанных противозаконных действий стоит признать в целом более удачным для правоприменительной практики (проведения комплексных неправовых экспертиз) нежели подход, используемый законодателем в ФЗ «О противодействии терроризму» 2006 года, где он прибегает к неопределенной обобщающей краткой политологической дефиниции «терроризм».
На законодательном уровне нужно четко разграничить деятельность эксперта, специалиста и лица, выполняющего непроцессуальное консультирование через выделение их функций и установления процессуальной формы их выполнения.
Предвыборный период, изменения в законе о противодействии экстремистской деятельности от 27 июля 2006 года, расширившие список типов коммуникативных актов, признаваемых экстремистскими, ужесточение избирательного законодательства диктует необходимость совершенствования научно-методического обеспечения деятельности по использованию специальных познаний по фактам проявлений экстремизма.
Параграф пятый посвящен «Правовому обеспечению военных и чрезвычайных мер решения проблемы криминального антигосударственного экстремизма в современной России».
В правовых актах Президента Российской Федерации, Государственной Думы и Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации отсутствовала выверенная позиция и терминология событий в Северо-Кавказском регионе в 90-ых годах прошлого столетия. В частности давалась и криминологическая оценка происходящему - как борьба с преступностью (проявления деятельности незаконных вооруженных формирований), и военная (вооруженный конфликт, война на территории Чеченской Республики, боевые действия и т.д.).
Понятие «вооруженный конфликт» как и «боевые действия» применительно к событиям на Северном Кавказе (прежде всего на территории Чечни) неоднократно употреблялось в официальных документах Президента, Правительства, Совета Федерации и Государственной думы Федерального собрания Российской Федерации, еще с декабря 1993 года.
Всвязи с принятием Федерального закона «О борьбе с терроризмом» летом 1998 года Северо-Кавказский регион, Чечня на государственном уровне стала признаваться местом проведения контртеррористической операции, а не зоной вооруженного конфликта. Именно этот комплексный нормативный акт создал правовое поле для борьбы с насильственным антигосударственным экстремизмом. Федеральным законом «О борьбе с терроризмом» впервые на законодательном уровне было предусмотрено участие Министерства обороны РФ в контртеррористической операции (ч.3 ст.6, ч.6 ст.7).
Вместе с тем, опыт организации и проведения контртеррористической операции 1999-2005 годов высветил ряд проблем. Прежде всего, не были отрегулированы правовые нормы борьбы с терроризмом, а роль, место и вооружение различных силовых структур в операциях не соответствовали их предназначению и решаемым задачам. Отсутствовала полная ясность и общепринятое толкование контртеррористической операции.
Задачи контртеррористической операции в Чечне в ходе активной фазы боевых действий заключались не только и не столько в пресечении конкретных акций терроризма, а именно в предупреждении террористической деятельности в данном регионе в целом и восстановлении там конституционного порядка, что не согласовывалось с определениями Федерального закона «О борьбе с терроризмом». Федеральный закон 2006 года «О противодействии терроризму» также предусматривает разовую меру по пресечению конкретного террористического акта.
Проведенный анализ правового обеспечения военных и чрезвычайных мер решения проблемы насильственного антигосударственного экстремизма в современной России выявил:
1). Особенность противодействия криминальному антигосударственному экстремизму - борьбу с ним военными, чрезвычайными мерами, которые регулируются иными, а не федеральными законами «О противодействии экстремистской деятельности», «О противодействии терроризму». Анализ федеральных конституционных и федеральных законов «О чрезвычайном положении», «О военном положении», «Об обороне», «О федеральной службе безопасности», Военной доктрины Российской Федерации приводит к выводу, что все они направлены на защиту и таких объектов уголовно-правовой охраны, как: конституционный строй и (или) целостность территории Российской Федерации.
2). Исходя из содержания военного и чрезвычайного законодательства деятельность незаконных вооруженных формирований, иные проявления организованной антигосударственной преступности имеют место и в мирное время, как преступность особого рода, и в ходе военных действий во время внутренних вооруженных конфликтов, и как агрессия против Российской Федерации. Поэтому, против попыток насильственного изменения основ конституционного строя, других составляющих криминального антигосударственного экстремизма, по мнению соискателя, государство может использовать как традиционные правовые, процессуальные меры борьбы, так и специальные правовые (административно-правовые) режимы: контртеррористическая операция, а также чрезвычайное и военное положение.
3). Законодатель обеспечивает применение как при агрессии, внутренних вооруженных конфликтах, так и менее интенсивных проявлениях (насильственной антигосударственной преступности) аналогичных мер: использование Вооруженных сил в борьбе с антигосударственным экстремизмом. Правовое обеспечение такой борьбы регулируется одним законодательным блоком.
Для повышения его качества и эффективности противодействия рассматриваемой угрозе следует:
а) Заменить на единообразную терминологию основания для введения чрезвычайного положения, военного положения, проведения оперативно - боевой деятельности, применения Вооруженных Сил, участия ФСБ и других правоохранительных органов в борьбе с масштабным вооруженным политически мотивированным насилием в законодательных актах на «криминальный (насильственный) антигосударственный экстремизм».
б) Необходимо включить указание в ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» о том, что реагирование на проявления криминального антигосударственного экстремизма закрепляются в других федеральных конституционных, федеральных законах Российской Федерации.
Важным средством сохранения стабильности конституционного строя, институтов государственной власти, обеспечения территориальной целостности, единства правового пространства, правопорядка, а также нейтрализации причин и условий, способствующих возникновению антигосударственного экстремизма, является использование в полной мере механизма института федерального принуждения (вмешательства).
С принятием 29 июля 2000 года Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» в России стал формироваться правовой институт федерального вмешательства в дела субъектов Федерации.
В некоторых федеративных государствах отражение угроз сепаратизма находит разрешение на законодательном уровне. Институт федеральной интервенции в дела субъектов федерации с использованием вооруженных сил, предусмотрен конституциями и законодательством ряда стран (США, Англии, Франции, Австрии, ФРГ, Мексики). Интенсивно развивался во второй половине 20 века в зарубежных странах и институт чрезвычайного положения как реакция на проявления антигосударственного экстремизма в социально-политической сфере радикально – оппозиционной направленности.
Меры федерального вмешательства могут быть предприняты в отношении органов государственной власти субъектов Российской Федерации, их должностных лиц. Из перечня механизмов федерального вмешательства более широко рассмотрен вопрос об объявлении режима чрезвычайного положения, его соотношения с военным положением и особенности его правового регулирования.
Критически анализируя отечественное законодательство чрезвычайного характера, реагирующее на антигосударственный экстремизм, соискатель намечает и меры по повышению его эффективности.
Российские законы, регулирующие деятельность силовых структур в условиях вооруженных конфликтов (международного и немеждународного характера) должны вступать в законную силу автоматически при возникновении проявлений антигосударственного экстремизма.
Опыт операций на Северном Кавказе показал, что в зоне действий войск необходимо было изменять административно - правовой режим, вводить чрезвычайное или военное положение, в соответствии с законодательством РФ. К сожалению, в прежние годы в российском законодательстве отсутствовали соответствующие правовые механизмы: нигде не было указано (и не указано до настоящего времени), что Правительство и Президент РФ несут ответственность за несвоевременное введение режимов чрезвычайного или военного положений, или вообще за их неведение; на основании действующего законодательства военное положение может быть введено лишь при угрозе либо агрессии России из – вне.
В перспективе представляется необходимым принятие единого законодательного акта (объединяющего, систематизирующего, изменяющего и дополняющего положения Федеральных конституционных законов РФ «О чрезвычайном положении», «О военном положении», Военной доктрины РФ, Закона РФ «Об обороне», Концепции национальной безопасности РФ, Федерального закона РФ «О противодействии терроризму»), направленного на борьбу с криминальным антигосударственным экстремизмом, в т.ч. и чрезвычайными мерами.
При изменении чрезвычайного законодательства, сопряженного с ограничением прав и свобод человека следует помнить о необходимости его соответствия Конституции РФ и общепризнанным принципам и нормам международного права. Соотнесение положений федерального конституционного закона о чрезвычайном положении 2001 года, федерального закона о противодействии терроризму 2006 года (ст.7,8) со ст.20 Конституции РФ (о праве на жизнь) требует дополнений, которые нужно произвести в каждом из нормативных актов.
Пятая глава диссертации посвящена «Криминологическим средствам противодействия криминальному антигосударственному экстремизму и их совершенствованию»
В первом параграфе «Организационные меры пресечения и предупреждения криминального антигосударственного экстремизма» проведенный анализ показал, что в настоящее время осуществляется создание и развитие государственных систем противодействия криминальному антигосударственному экстремизму на основе их многосубъектности, расширяется круг участников, уточняются сферы компетенции и ответственности основных участников, формируются механизмы взаимодействия и координации структурных элементов друг с другом, а также с общественными организациями.
Противодействие терроризму требует исключительно системного подхода, при котором комплекс государственно-правовых мер должен быть усилен продуктивными действиями гражданских институтов общества.
Для этого необходимо, в том числе:
- повысить роль и ответственность всех субъектов антиэкстремистской, антитеррористической деятельности;
- создать условия, способствующие участию граждан, общественных объединений, религиозных организаций в сотрудничестве с органами государственной власти, правоохранительными органами для обеспечения общественной безопасности, предупреждения и пресечения экстремистских проявлений;
- предоставить дополнительные полномочия субъектам борьбы с криминальным антигосударственным экстремизмом (терроризмом), в том числе антитеррористическим комиссиям на уровне субъектов Федерации.
Необходимо не только устанавливать генезис современного антигосударственного экстремизма, устанавливать факторы, способствующие его проявлению, но и учиться на основе всестороннего анализа и непрерывного мониторинга обстановки достаточно надёжно прогнозировать возникновение новых критических ситуаций и предлагать эффективные меры их разрешения. Именно поэтому встает вопрос о необходимости создания в России такой системы, которая могла бы обеспечить одновременно, как профилактику насильственного антигосударственного экстремизма и других новых вызовов и угроз, так и адекватные меры по урегулированию возникающих кризисных ситуаций, связанных с терроризмом.
Во втором параграфе «Информационный аспект профилактики криминального антигосударственного экстремизма» отмечается, что для средств массовой информации, издательского дела по вопросу противодействия экстремизму заслуживают внимание следующие рекомендации:
- осуществлять регулярный мониторинг печатных и электронных СМИ, Интернета и литературы, а также продуктов индустрии массовых развлечений на предмет выявления попыток разжигания социальной, расовой, этнической и религиозной вражды и ненависти и призывов к насилию;
- не допускать к теле - радиоэфиру и к периодическим печатным изданиям лиц, проповедующих расовую, этническую и религиозную вражду и ненависть и призывающих к насилию, а также широкую трансляцию их прямых высказываний и призывов;
- включить в систему журналистского обучения курс изучения культуры и традиций народов России и мира;
- оказывать всемерную поддержку средствам массовой информации, адресованным детям и молодежи и ставящим своей целью воспитание в духе толерантности и патриотизма.
В третьем параграфе «Проблемы специального предупреждения криминального антигосударственного экстремизма в местах лишения свободы» рассматривается имеющая место в настоящее время тенденция увеличения количества лиц в местах лишения свободы России проявивших себя как террористы. Применительно к данной категории осужденных, очень сложно воплотить в жизнь основные принципы, которые в первую очередь принимаются во внимание при назначении наказания: соответствие тяжести назначенного наказания тяжести совершенного преступления и вместе с тем обеспечение достижения всех целей наказания при сверхдлительных сроках лишения свободы, в том числе исправление осужденных.
В профилактической, оперативной работе сотрудникам уголовно - исполнительной системы требуется учитывать влияние, оказываемое на осужденных за проявления насильственного антигосударственного экстремизма реакционным религиозно-политическим течением – ваххабизмом, степень их сплоченности, как на религиозной, так и на национальной, тейповой (клановой) основе. Такие связи среди осужденных и их сообщников, оставшихся на свободе являются достаточно прочными и могут сохраняться даже в условиях мест лишения свободы.
В заключении подводятся итоги диссертационного исследования, в систематизированном виде излагаются общетеоретические выводы и предложения по совершенствованию уголовного, уголовно-процессуального законодательства, федеральных законов России «О противодействии экстремистской деятельности», «О противодействии терроризму», федеральных конституционных и федеральных законов «О чрезвычайном положении», «О военном положении», «Об обороне», «О федеральной службе безопасности», Военной доктрины Российской Федерации, относящихся к противодействию криминальному антигосударственному экстремизму. Предлагается также разработать и принять постановление Пленума Верховного Суда РФ обобщающее и направляющее практику применения ст.205, 208, 278, 279 УК РФ. Оценивается значение проведенного исследования с точки зрения задач науки уголовного права в решении проблемы предупреждения антигосударственной экстремистской деятельности.
По теме диссертации автором опубликовано 38 работ общим объемом 75,55 п.л. (без учебников и уч. пособий по уголовному праву), из них 4 монографии, 30 статей, из которых 14 опубликованы в периодических научных изданиях, включенных в список ВАК РФ. Из указанных работ в соавторстве было опубликовано 9 работ общим объемом 4,55 п.л. (без учебников и уч. пособий по уголовному праву).
Монографии
- Павлинов А.В. Насильственный экстремизм. - М.: Институт правовых и сравнительных исследований при Ассоциации работников правоохранительных органов Российской Федерации, 2004. - 16 п.л.
- Павлинов А.В. Федеральные законы «О противодействии экстремистской деятельности» и «О противодействии терроризму»: комментарии, практика. - М.: Институт правовых и сравнительных исследований при Ассоциации работников правоохранительных органов Российской Федерации, 2006. - 13,5 п.л.
- Павлинов А.В. Этнорелигиозный терроризм. / Под ред. Ю.М. Антоняна. - М.: Аспект Пресс, 2006. - 20 / 1 п.л. лично автора
- Павлинов А.В. Антигосударственный экстремизм: уголовно-правовые и криминологические аспекты. – М.: Юрлитинформ, 2008. – 25,5 п.л.
Учебники и учебные пособия
- Уголовное право России. Особенная часть. / Под ред. канд. юрид. наук, доц. В.В.Меркурьева и канд. юрид. наук А.В. Павлинова; Владимир, 2002. – 20,23 / 9 п.л. лично автора
- Уголовное право России. Особенная часть: Учебное пособие / Под ред. канд. юрид. наук, доц. В.В.Меркурьева и канд. юрид. наук А.В. Павлинова; ВЮИ Минюста России. Владимир, 2003. – 20 / 9 п.л. лично автора
- Павлинов А.В. Борьба с незаконными вооруженными формированиями: уголовно-правовые, социальные и уголовно-политические аспекты: Учебное пособие / ВЮИ Минюста России. Владимир, 2000. – 5,25 п.л.
- Правовое и организационное обеспечение борьбы с организованной преступностью: Учебное пособие / Под общ. ред. В.М. Морозова, В.В. Меркурьева; ВЮИ Минюста России. Владимир, 2002. – 13,2 / 0,9 п.л. лично автора
Научные статьи, опубликованные в периодических изданиях перечня ВАК
- Павлинов А.В. Чем незаконное вооруженное формирования отличается от банды // Российская юстиция. 2000. №4. – 0,6 п.л.
- Павлинов А.В. Уголовно-правовая защита воздушного пространства // Законность. 2001. №4. – 0,3 п.л.
- Павлинов А.В. Уголовно-правовые меры борьбы с преступлениями против общественной безопасности // Уголовное право. 2001. №3. – 0,6 п.л.
- Павлинов А.В. Международный терроризм: совершенствование организационно-правовых форм борьбы с ним // Уголовное право. 2002. №4. – 0,5 п.л.
- Павлинов А.В. Экстремизм в России: проблемы противодействия // Законность. 2003. №11. – 0,3 п.л.
- Павлинов А.В. Отзыв ведущей организации на диссертацию «Преступления в сфере оборота оружия (ст.222, 223 УК РФ): проблемы юридической техники и дифференциации ответственности», представленную Соколовым А.Ф. на соискание ученой степени кандидата юридических наук по специальности 12.00.08 // Уголовное право. 2003. №3. – 0,3 п.л.
- Павлинов А.В. Международные и российские организационные структуры по противодействию терроризму / Гаврилов Б.Я., Павлинов А.В. // Уголовное право. 2005. №3. – 1/ 0,9 п.л. лично автора
- Павлинов А.В. Предупреждения преступлений против общественной безопасности в местах лишения свободы // Законность. 2005. №8. – 0,2 п.л.
- Павлинов А.В. Проблемы предупреждения посягательств на жизнь человека и его безопасное существование в условиях мест лишения свободы / Меркурьев В.В., Павлинов А.В. // «Черные дыры» в российском законодательстве. 2005. №3. – 0,5 / 0,3 п. л. лично автора
- Павлинов А.В. Обоснование к проекту Федерального закона Российской Федерации «О внесении изменений и дополнений в статьи 208, 278, 279, 282, 282-1, 282-2 Уголовного Кодекса Российской Федерации» // Российский следователь. 2005. №12. – 0,4 п.л.
- Павлинов А.В. Современная стратегия законодательного обеспечения борьбы с проявлениями терроризма и насильственного экстремизма / Гаврилов Б.Я., Павлинов А.В. // Российский следователь. 2006. №1. – 0,7/ 0,6 п.л. лично автора
- Павлинов А.В. Некоторые вопросы законодательного обеспечения борьбы с проявлениями терроризма и насильственного экстремизма / Гаврилов Б.Я., Павлинов А.В. // Российский следователь. 2006. №2. – 1,1/ 1 п.л. лично автора
- Павлинов А.В. Какие нужны экспертизы для противодействия современному экстремизму в России // Российский следователь. 2008. №2. – 0,7 п.л.
- Павлинов А.В. Поправки к антиэкстремистскому законодательству России // Российский следователь. 2008. №12. – 0,5 п.л.
Научные статьи и другие публикации
- Павлинов А.В. К вопросу о незаконных вооруженных формированиях // Проблемы борьбы с терроризмом в России на современном этапе: Сб. науч. док. / Владимирский филиал Рязанского института права и экономики МВД России. Владимир, 1996. – 0,4 п.л.
- Павлинов А.В. Незаконные вооруженные формирования: уголовно-правовые признаки состава преступления // Новый уголовный кодекс Российской Федерации и вопросы совершенствования борьбы с преступностью: Материалы межвуз. науч.-практ. конф. / Челябинский юридический институт МВД России. Челябинск, 1997. – 0,5 п.л.
- Павлинов А.В. Уголовная ответственность за организацию незаконного вооруженного формирования или участия в нем // Уголовная политика и проблемы безопасности государства: Тр. Академии управления МВД России. М., 1998. – 0,5 п.л.
- Павлинов А.В. Уголовно-правовая характеристика незаконных вооруженных формирований // Информ. бюл. Следственного комитета МВД России. 1998. №4. – 0,6 п.л.
- Павлинов А.В. Проблемы совершенствования применения уголовно-правовых средств борьбы с организованными формами преступной деятельности и участием в незаконных вооруженных формированиях / Академия управления МВД России. М., 1998. – 1,86 п.л.
- Павлинов А.В. Стратегия уголовно-правовой борьбы с незаконными вооруженными формированиями на Северном Кавказе // В поисках стратегии управления кризисными ситуациями: Сб. науч. ст. / Академия управления МВД России; Институт социологии РАН. - М., 2000. – 0,7 п.л.
- Павлинов А.В. Уголовное законодательство в борьбе с незаконными вооруженными формированиями // Уголовная политика: Совершенствование законодательства и правоприменительной практики: Тр. Академии управления. М., 2000. – 0,4 п.л.
- Павлинов А.В. О некоторых современных проблемах разрешения кризисной ситуации в Северо-Кавказском регионе России // Закономерности преступности, стратегия борьбы и закон / Под. ред. проф. А.И. Долговой. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2001. – 0,4 п.л.
- Павлинов А.В. Актуальные проблемы противодействия организованной преступной деятельности в России на современном этапе // Правовое и организационное обеспечение борьбы с организованной преступностью / ВЮИ Минюста России. Владимир, 2002. – 0,25 п.л.
- Павлинов А.В. Актуальные проблемы противодействия организованной преступной деятельности // Преступность в России и борьба с ней: региональный аспект. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2003. – 0,27 п.л.
- Павлинов А.В. Проблемы предупреждения экстремизма в России / Меркурьев В.В., Павлинов А.В. // Преступность в разных ее проявлениях и организованная преступность. М.: Российская криминологическая ассоциация, 2004. – 0,4 / 0,35 п.л. лично автора
- Павлинов А.В. Экстремизм в России: понятие, виды, способы противодействия / Меркурьев В.В, Павлинов А.В. // Уголовное право на стыке тысячелетий: материалы регион. науч.-практ. конф., Тюмень, 25 нояб. 2003 г. / ТЮИ МВД России. – Тюмень, 2004. – 0,35 / 0,2 п.л. лично автора
- Павлинов А.В. Некоторые проблемы уголовно-правовой науки и уголовного правотворчества в сфере назначения и исполнения наказаний за экстремизм // Вестник Владимирского юридического института. 2007. №1(2). - 0,4 п.л.
- Павлинов А.В. Некоторые проблемы специального предупреждения экстремизма в местах лишения свободы // Вестник Владимирского юридического института. 2007. №3(4). – 0,4 п.л.
- Павлинов А.В. Национально-освободительные движения, революции и антигосударственный экстремизм: сущностное сходство и отличие // Материалы всероссийской научной конференции «Неклассическое общество: современное развитие», Владимир, 2008. – 0,5 п.л.
- Павлинов А.В. Теоретические проблемы выработки дефиниции «антигосударственный экстремизм» / Информатизация и информационная безопасность правоохранительных органов: сборник трудов 17 - ой международной научно-практической конференции - М., 2008. – 1 п.л.
[1] См: Устинов В.В. Международный опыт борьбы с терроризмом: стандарты и практика. – М., 2002. С.52-83; Ю.М. Антонян. Причины этнорелигиозного терроризма на Северном Кавказе // Терроризм. Правовые аспекты противодействия: нормативные и международные правовые акты с комментариями, научные статьи / под ред. И.Л.Трунова и Ю.С.Горбунова. – Изд. 2-е, перераб. и доп. – М., 2007. С.377-388; В.В.Лунеев. Тенденции терроризма и уголовно-правовая борьба с ним // Государство и право. 2002. №6. С.35-39; Назарова Е.С. Политический экстремизм и его роль в современных конфликтах. / Диссер. на соиск. уч. ст. канд. полит. наук. – Ставрополь, 2001. С.47-63; В.А.Бурковская. Криминальный религиозный экстремизм: уголовно-правовые и криминологические основы противодействия. Автореф. дис. на соиск. уч. ст. док. юрид. наук. – М., 2006. С. 28-34; М.Дзлиев. Провинциальный аспект безопасности России. Взгляд из Москвы. // Безопасность Евразии. №2. 2003, апрель-июль; В.И.Красиков. Экстрим. Междисциплинарное философское исследование причин, форм и паттернов экстремистского сознания. – М., 2006. С.56-70.
[2] В.Н.Кудрявцев, В.В.Лунеев. О криминологической классификации преступлений // Государство и право. №6. 2005. С.54-66.
[3] См.: В.А.Бурковская. Криминальный религиозный экстремизм: уголовно-правовые и криминологические основы противодействия./ Автореф. дисс. … док. юрид. наук. Москва. 2006. С.15; Н.Ф.Кузнецова. Нужна ли модернизация уголовного права? // Уголовное право. 2007. №2. С.135.
