Социальная и системная интеграция власти и общества: региональный аспект
На правах рукописи
Анипкин Михаил Александрович
СОЦИАЛЬНАЯ И СИСТЕМНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ
ВЛАСТИ И ОБЩЕСТВА: РЕГИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ
22.00.04 – Социальная структура,
социальные институты и процессы
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
доктора социологических наук
Волгоград 2010
Работа выполнена в Государственном образовательном
учреждении высшего профессионального образования
«Волгоградский государственный университет»
| Научный консультант: | доктор социологических наук, профессор Байдалова Ольга Васильевна. |
| Официальные оппоненты: | доктор социологических наук, профессор Константиновский Давид Львович; доктор политических наук, доцент Рябцева Елена Евгеньевна; доктор философских наук, профессор Стризое Александр Леонидович. |
| Ведущая организация: | ГОУ ВПО «Поволжская академия государственной службы им. П. А. Столыпина». |
Защита состоится «3» декабря 2010 г. в 13:00 на заседании диссертационного совета Д 212.029.06 по защите докторских и кандидатских диссертаций при Волгоградском государственном университете по адресу: 400062, г. Волгоград, проспект Университетский, 100, ауд. 2-05 «В».
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Волгоградского государственного университета по адресу: 400062, г. Волгоград, проспект Университетский, 100.
Автореферат разослан « » 2010 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета Д 212.029.06
доктор политических наук, профессор С. А. Панкратов
Общая характеристика работы
Актуальность темы исследования.
Мы вступили в XXI век, который, наряду с глобализацией, будет характеризоваться процессом регионализации. Причем это становится типичным не только для государств с федеративной формой устройства, но и для унитарных государств, для целых континентов и частей света.
В России регионализация оказалась в конце XX века важной социально-экономической и социально-политической составляющей, так как была обусловлена существенными различиями в характере и уровне развития регионов, сопровождалась «суверенизацией» национальных и территориальных образований, возникновением самостоятельных субъектов управления. Как предусмотрено Концепцией перехода Российской Федерации к устойчивому развитию, данный переход станет возможным тогда, когда будет обеспечено устойчивое развитие всех ее регионов.
В Конституции Российской Федерации подчеркнуто: «Федеративное устройство Российской Федерации основано на ее государственной целостности, единстве системы государственной власти, разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти субъектов Российской Федерации, равноправии и самоопределении народов в Российской Федерации» [Конституция РФ: ст. 5, п. 3].
Россия представляет собой некую микромодель, в которой воспроизведены основные проблемы современного мира: островки постиндустриализма (региональные центры модернизации) соседствуют с индустриально развитыми районами, перемежаются с огромными пространствами малорентабельного сельскохозяйственного производства; на значительных территориях взаимодействуют христианская и мусульманская культуры, сталкиваются интересы Севера и Юга, Запада и Востока, Центра и региональной периферии.
До последних десятилетий понятия «регион» и «регионализм» в нашей стране практически не применялись. Это свидетельствует не столько об отсутствии традиций регионалистики в России, сколько о недостаточном развитии методов комплексного междисциплинарного подхода, в результате которого в Западной Европе и США она приобрела статус самостоятельного научного направления с присущими ему предметом, методами, системой знаний. Интерес отечественной академической науки к проблемам регионализма проявился во второй половине 1980-х годов в связи с попытками обоснования новых подходов, альтернативных формационному, к исследованию общественно-исторического процесса. Речь идет, в частности, о цивилизационном подходе, в рамках которого особое внимание уделяется изучению регионального деления мира, а также исторических, пространственно-географических и этнокультурных условий генезиса и развития регионов как особых социальных систем.
В границах определенного региона складывается уникальная социальная общность, состоящая из отдельных индивидов, которые взаимодействуют между собой и с окружающим миром, то есть осуществляют процесс социальной жизнедеятельности – способности удовлетворять свои интересы, потребности и ценности. Жизнедеятельность нельзя рассматривать, не затронув места или территориальных границ, где она осуществляется. Поэтому социологический подход в исследовании региона как самостоятельной территориальной и социокультурной общности, в которой все процессы, да и сам человек являются продуктом жизнедеятельности, представляется наиболее актуальным. Этот подход позволяет сочетать четкое разграничение основных функциональных подсистем общества с одновременно сохраняющейся возможностью социологического исследования региона как целого.
Проблема социальной интеграции в обществе традиционно является одной из актуальных тем в социологическом знании. Интерес к этой проблеме в российском обществе на современном этапе обусловлен рядом макросоциальных факторов, среди которых, прежде всего, следует отметить пережитый распад советского государства в 1991 году, коренную трансформацию социально-экономических и политических отношений 1990-х годов, существенное изменение в социальной структуре российского общества на протяжении последних двадцати лет. Указанные факторы накладываются на объективные социально-экономические и социально-политические процессы, связанные с усложнением социальной структуры в целом, что, в частности, проявляется в углублении диверсификации жизненных стилей людей в современных обществах. Российская ситуация также осложняется наличием колоссальной территории, в связи с чем особую остроту приобретает вопрос об общих принципах отношений «центр – регион».
Интеграцию в обществе нельзя изучать в отрыве от власти, поскольку исходя из функционалистского подхода власть призвана гармонизировать различные подсистемы в социуме, выступая либо как свойство самой системы, либо как медиум коммуникации. В обоих случаях власть направлена на усиление функциональности общества как социальной системы. В российской традиции власть играет особую роль, поскольку исторически являлась, пожалуй, единственным инструментом, организующим социальное пространство. Именно поэтому проблематику социальной интеграции в России необходимо рассматривать в контексте отношений власти. В то же самое время существует недостаток социологических работ в отечественной науке, которые бы акцентировали и раскрывали социальную связь власти и социума через различные виды интеграции. Имеется в виду социальная/системная интеграция, которая позволяет достичь социального равновесия в обществе. Социологический подход к анализу российского общества после 1991 года главным образом концентрировал внимание вокруг демографических процессов и изменения социальной структуры, что объяснялось необходимостью понять, как трансформировались социальные группы в ситуации изменения государственного строя.
Адекватная теоретическая конструкция, объясняющая региональные процессы в контексте отношений «власть – социум» с социологической точки зрения, должна носить междисциплинарный характер не только в концептуальном подходе, но и в выделении социальных показателей и индикаторов эмпирического измерения. Эту задачу можно плодотворно решить в рамках теории социальной и системной интеграции как теории среднего уровня. В то же самое время отношения «власть – социум» являются неотъемлемой частью рассмотрения региона как социальной системы, поскольку именно в этой дихотомии можно раскрыть практически все социологические категории, относящиеся как к структуре, так и к действию (structure – agency). Именно в регионе эти отношения носят наиболее удобный для социологического изучения характер, поскольку с большей очевидностью могут быть сведены на микроуровень.
Актуальность исследования обусловлена необходимостью:
- анализа социальных последствий системного кризиса в обществе, которые привели к деконструкции патерналистской государственной модели и трансформационным изменениям системы ценностей;
- более детального изучения механизмов социальной интеграции в российском обществе, которое находится в незавершенном состоянии транзита;
- выявления степени интеграции власти и социума на институциональном уровне и на уровне межличностного взаимодействия;
- установления эвристических особенностей социологического подхода в рамках теории интеграции и дифференциации, что является теорией среднего уровня, применяемой к исследованию конкретного случая.
На эмпирическом уровне предметной области социологии существует проблема наличия или отсутствия консенсуса по базовым социальным ценностям со стороны власти и общества. Одновременно неотъемлемой частью проблемы социальной интеграции являются отношения по линии «центр – регион». Региональный контекст социальной интеграции требует достаточно глубокого анализа в силу того, что до сих пор на теоретическом уровне продолжает оставаться дискуссионной тема о более оптимальной конфигурации отношений между центром и регионами в России. Должны ли эти отношения выстраиваться по принципу федерализма (как это заложено в действующей Конституции), либо по принципу унитарного государства? Решение данных актуальных проблем возможно при глубоком изучении различных аспектов социальной интеграции. В настоящей работе предлагается концепция, которая может быть применена к решению некоторых из указанных проблем в рамках социологии.
Степень научной разработанности проблемы.
Исследованию социальной среды, каковой и является регион в социологической трактовке, посвящено множество научных трудов как классиков социологической мысли: М. Вебера, Э. Гидденса, Э. Дюркгейма, К. Маркса, П. Сорокина, – так и современных ученых: М.К. Горшкова, Т.И. Заславской, Г.Е. Зборовского, Р.В. Рывкиной. Российские ученые Н.Ю. Власова, Г.М. Лаппо, В.Я. Любовный, Ю.В. Медведков, П.М. Полян, И.В. Силуянова, М.Н. Тарасова, В.А. Тихонов исследуют регионы в социальном контексте, дифференцируя их по уровню урбанизации, образу жизни, качеству жизни и, соответственно, распределению социально-экономического потенциала. В этом ряду следует также назвать работы О.В. Байдаловой, Н.В. Дулиной, О.В. Иншакова, О.А. Ломовцевой, посвященные изучению регионального развития Волгоградской области. Необходимо особенно отметить Н.И. Лапина, представившего исследовательскую программу «Социокультурная эволюция России и ее регионов», реализация которой продолжается до сих пор.
Проблематикой интеграции общества занимались многие социологи, в частности Э. Дюркгейм, Н. Луман, В. Парето, Т. Парсонс, П. Сорокин, Г. Спенсер и др. Британский социолог Д. Локвуд в 1960-е годы впервые концептуализировал разделение на социальную и системную интеграцию, пытаясь «примирить» теории конфликта в социологии и структурный функционализм. Анализ его теории показывает, что системной интеграцией являются бесконфликтные отношения на структурном уровне (уровень structure), к которому относятся, например, социальные институты, а в основе социальной интеграции лежат бесконфликтные отношения на уровне межличностного взаимодействия (уровень agency). Ф. Паркин первым применил этот подход к анализу интеграции власти в начале 1970-х годов.
В середине 1980–90-х годов социологи снова обратили внимание на проблему социальной и системной интеграции, что демонстрируют выход серии коллективных монографий скандинавских ученых под редакцией Н. Мортенсена и дискуссия на страницах соответствующих научных журналов, главным образом британских. В дискуссии приняли участие П. Бурдье, Э. Гидденс, Н. Маузелис, Ю. Хабермас. Эти социологи пытались адаптировать теорию Д. Локвуда к предмету своих научных интересов, а также к современным тенденциям развития европейских обществ, в частности стремительно развивавшейся интеграции в рамках Европейского Союза. Своеобразной кульминацией этой дискуссии стала конференция, специально посвященная концепции Д. Локвуда, состоявшаяся в конце 1990-х годов в Университете Эссекса (Великобритания).
Понятие социального пространства разрабатывалось в трудах П. Бурдье, Г. Зиммеля, М. Кастельса, П. Сорокина, А.Ф. Филиппова, В.Н. Ярской. Разработка категории пространства как системы осуществлялась Л. Берталанфи, Н. Винером, А. Зиновьевым, Н. Луманом, М. Мерло-Понти, Ю.М. Плотинским.
В качестве основания постановки проблемы социальных изменений в России были использованы идеи теорий социальных изменений Д. Белла, П. Бергера, Р. Будона, И. Валлерстайна, П. Друкера, Э. Дюркгейма, Г. Зиммеля, О. Конта, К. Маркса, К. Поппера, П. Сорокина, Дж. Сороса, Ф. Тенниса, Э. Тоффлера, Ф. Уэбстера, П. Штомпки; социальной иерархии М. Вебера; социальных инноваций П. Друкера, Г. Тарда, П. Штомпки; генерационной теории К. Маннгейма; теории солидарности Ф. Фукуямы; теории социального капитала К. Марша и Р. Патнема.
Раскрывая основные факторы устойчивого развития России, ученые анализируют вопросы, связанные с политической системой российского социума, акцентируют внимание на ее историческом становлении, современном состоянии и перспективах. Большой интерес представляют труды Р. Арона, А.С. Ахиезера, В.А. Ачкасова, Л.А Беляевой, Ф.М. Бурлацкого, Р. Дарендорфа, Л.Г. Захаровой, Е.Ю. Зубковой, Б.Г. Капустина, И.М. Клямкина, В.А. Красильщикова, С.А. Ланцова, В.К. Левашова, А.М. Миграняна, В.П. Милецкого, Т.И. Ойзермана, А.С. Панарина, В.И. Пантина, В.Б. Пастухова, Ю.Н. Солонина, Ю.Г. Сумбатяна, Л.М. и М.Л. Энтиных, Ю.А. Юдина, Р.Г. Яновского и др.
Проблематику анализа ценностей применительно к власти и обществу в различной интерпретации разрабатывали Д. Алмонд, С. Верба, Р. Инглехарт, Э. Скарборо, Р. Патнем и др., применительно к российскому обществу – С.Г. Айвазова, С.В. Василенко, Н.И. Лапин, С.В. Патрушев, Е.Б. Шестопал, Н.С. Яницкий и др.
Исходя из целей настоящей диссертации были выделены те подходы, которые являлись попытками обобщающего анализа регионального социологического материала и помогли сформировать авторскую систему показателей. Здесь намеренно не разделяются иностранные и отечественные авторы, поскольку многие из них работали и работают в контексте одинаковой проблематики. Среди огромного количества трудов по российской регионалистике в реферируемой диссертации выделены пять содержательных блоков (данная типологизация, как и любая другая, условна):
1. Анализ асимметричных отношений между центром и регионами (Л.М. Дробижева, Н.Ю. Лапина, А.Е. Чирикова и др.), в рамках которого также осуществлялось изучение общего и особенного в социальных процессах Волгоградской области (О.В. Байдалова, В.Я. Гельман, Дж. Мозес и др.).
2. Изучение баланса отношений между центром и регионами в контексте федеративной системы (D. Dusseault, H. Hale, M. Hansen, S. Mikhailov, J. Litwack, A. McAuley, C. Ross, P. Sderland, M. Stoliarov и др.).
3. Исследование проблем политической консолидации в России с особым акцентом на регионы (И.И. Курила, В.Э. Шляпентох, J. Hahn, D. Hutcheson,
J.-C. Lallemand, M. Mendras, D. Treisman и др.).
4. Рассмотрение понятия «укрепление вертикали власти» в региональном преломлении (Г.В. Голосов, A. Aldis, M. Crosston, G. Herd, J. Moses, L. Nelson, Y. Kuzes, R. Orttung, C. Ross и др.).
5. Изучение социального капитала в российских регионах (А.В. Леденева, T. Colton, C. Marsh, R. Putnam, R. Rose, J. Twigg).
Многочисленные фундаментальные наработки в целом по теории власти, теории социального пространства и социальных процессов, по концепциям социальных изменений, проблематике регионального развития, методологии социального познания, к сожалению, не снижают актуализацию социологического анализа качественных изменений в результате системной и социальной интеграции власти и общества на современном этапе развития.
Объектом исследования являются отношения власти как разновидность социальной и системной интеграции в региональном контексте.
Предмет исследования – социальные факторы, определяющие социальную и системную интеграцию отношений власти.
Цель диссертационного исследования состоит в социологической концептуализации теоретической модели социальной и системной интеграции отношений власти на примере Волгоградской области.
Для реализации указанной цели ставились и решались следующие задачи:
- рассмотреть основные теоретические подходы к исследованию социальной и системной интеграции в социологической традиции;
- показать эвристическую ценность теории социальной и системной интеграции Д. Локвуда;
- проанализировать существующие концептуальные социологические подходы к изучению российских регионов;
- специально выделить подход к изучению российского региона, основанный на теории социального капитала;
- предложить соответствующие показатели для анализа социальной и системной интеграции отношений власти;
- сформулировать социологические исследовательские модели для изучения интеграции отношений власти;
- выявить возможности качественного анализа интеграции отношений власти.
Основная гипотеза исследования заключается в следующем: поскольку власть всегда была центральной консолидирующей силой на протяжении всей российской истории, назрела потребность в создании теории среднего уровня, которая институционализировала бы отношения власти и социума через системную и социальную интеграцию в рамках взаимодействия социальных институтов общества, а также социальных групп, межличностного взаимодействия на региональном уровне. Эта теоретическая конструкция должна содержать набор социальных показателей, относящихся к обществу, политике, экономике, одновременно рассматривая эти три аспекта как часть одного и того же процесса. Необходимость помещения власти в центр анализа, с одной стороны, даст возможность преодолеть фрагментарность ранее существовавших теоретических подходов, с другой стороны, позволит рассматривать региональное измерение с точки зрения отношений власти, которые имеют российскую специфику в преобладании социальной интеграции над системной.
Теоретико-методологические основы исследования.
Анализ поставленной проблемы осуществлен в традициях классической социологии (М. Вебер, Э. Дюркгейм, П. Сорокин), ее структурного направления, включающего подходы структурного функционализма (Э. Гидденс, Р. Мертон, Т. Парсонс), и гуманистической парадигмы, которая ориентирована на познание и понимание локальных сообществ и каждодневной социальной практики. Работа базируется на принципах диалектического, исторического, системного и структурно-функционального подходов с учетом исследования основных факторов, обусловливающих социальную и системную интеграцию власти и общества. В качестве методологической основы использовался подход социокультурной интеграции, в рамках которой основным показателем интеграции является интеграция на уровне ценностей. Это позволило теоретически операционализировать в рамках исследовательского поля такие понятия и категории, как «социальная интеграция», «системная интеграция», «власть», «система ценностей», а также выявить логические связи и зависимости между организационными и моральными ценностями, которые снимались количественными и качественными методами социологического инструментария. В диссертации используется совокупность научных приемов и методов конкретно-исторического, системного, статистического, сравнительного анализа.
В соответствии с методологической базой исследования работа носит морфостатический характер, то есть в ней рассматривается конкретная структура отношений власти на момент ее формирования в начале 2000-х годов. Именно поэтому эмпирический материал, как количественный, так и качественный, был собран в 2002 году, когда новая система властных отношений еще только складывалась как проект, без точной детализации задач этой новой системы и ее специфической конфигурации.
Эмпирическую базу исследования социальной и системной интеграции власти и общества в условиях регионального развития составляют результаты комплексных социологических исследований, проведенных при непосредственном участии или под руководством автора в городе Волгограде и Волгоградской области, а также в организациях федерального, областного и муниципального подчинения.
Разработка методического аппарата исследования требовала комплексного подхода. Как уже отмечалось выше, до сих пор еще не отработан методический и процедурный аппарат изучения многоплановых и сложных проблем развития региона. Поэтому программой исследования в рамках изучения заявленной темы предусматривалось провести анализ «банка» инструментария, применяемого зарубежными и российскими социологами для изучения следующих актуальных проблем:
- изменения, которые происходят в социально-политической и социально-экономической сферах общества;
- социальная структура российского общества;
- ценностные ориентации и образ жизни россиян;
- влияние социальных перемещений в условиях глобальных вызовов: экономических, информационных, демографических;
- влияние социального неравенства на развитие общества и социальное расслоение общества;
- влияние социальных институтов общества на удовлетворение социальных потребностей населения;
- баланс отношений между центром и регионами в контексте федеративной системы.
На этой основе с учетом специфики выбранного объекта был адаптирован и разработан инструментарий исследования в зависимости от региональных, социально-демографических, социально-психологических особенностей опрашиваемых. В качестве эмпирического объекта исследования было определено население региона – Волгоградской области, – по отношению к которому была применена квотная выборка.
В соответствии с разведывательным планом исследования, с целью выявления проблемной ситуации и определения комплекса сложных вопросов социальной и системной интеграции власти и социума был проведен анализ документов, который включал официальную ведомственную статистику на различных уровнях (Госкомстат Российской Федерации, Волгоградский областной комитет государственной статистики), публикации в периодической печати федерального и регионального уровней, а также транскрипты глубинных интервью как кейс-стади.
Сопоставление данных, полученных в результате количественных методов и в рамках гуманитарной парадигмы социологических исследований, проводилось с помощью метода глубинного интервью. Качественные глубинные интервью были использованы для сбора данных среди высокопоставленных представителей политического класса Волгоградской области. Все интервью были записаны на диктофон и затем транскрибированы. Транскрипты анализировались посредством метода категориального анализа «bottom up» («снизу вверх»), что предполагает выведение категорий непосредственно из самого текста. Качественные интервью были проведены в январе и апреле 2002 года в Волгограде и районах Волгоградской области. В общей сложности были интервьюированы 14 человек. Двенадцать из их числа можно обозначить как непосредственно действующих высокопоставленных чиновников, в то время как двое интервьюируемых ранее занимали должность руководителей Волгоградской области и принадлежат к областному истеблишменту.
Эмпирические данные для количественного исследования были получены в ходе анкетного опроса, поведенного в январе – марте 2002 года в городе Волгограде и Волгоградской области («города и районы»). В общей сложности было опрошено 1035 респондентов: 800 из них – так называемая обычная публика, 137 были представителями чиновничества на региональном и муниципальном уровнях (обычно уровень специалистов), 98 респондентов относятся к группе, которая условно была названа интеллигенцией (главным образом преподаватели вузов и учителя школ). Следует отметить, что традиционно в советской социологии было принято разделять техническую и гуманитарную интеллигенцию. В настоящем исследовании опрашивались только представители гуманитарной интеллигенции. Это было осуществлено с конкретной целью, поскольку техническая интеллигенция в большой степени была маргинализирована после распада СССР и последующей либерализации экономики, в то время как гуманитарная интеллигенция все же сохранила множество присущих ей характеристик.
Полученные данные анализировались с помощью программы SPSS. Для целей настоящего исследования использовалась техника категорийного анализа данных, а также Chi-Square (хи-квадрат) и Cramer’s V (Ви Крамера).
Принято считать, что социологические исследования могут быть морфогенетическими, то есть рассматривающими некое социальное явление в процессе, а могут быть морфостатическими, то есть рассматривающими структуру социального явления. Данное эмпирическое исследование является разработкой второго плана, изучалась не динамика социального явления, а его структура.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Оптимальная модель социологического исследования социальной интеграции может быть построена на основе теории Т. Парсонса о связи интеграции с проблемой обеспечения равновесия (эквилибриума) социальной системы, как в наибольшей мере соответствующей как сохранению целостности общества, так и обеспечению его изменения. При этом в двух основных функциональных вариантах обоснования и исследования социальной интеграции – посредством институтов (Т. Парсонс) и в результате индивидуального ценностного выбора (П. Сорокин) – невозможно осуществить социологический анализ без рассмотрения отношений власти.
2. Концепция социальной и системной интеграции Д. Локвуда может быть плодотворно применена для социологического изучения современных социально-политических процессов, происходящих в российском регионе. Она позволяет использовать базовую категорию интеграции, в рамках которой можно применять, с одной стороны, институциональный подход (structure), с другой стороны – подход, ориентированный на анализ непосредственного взаимодействия (agency). Работа в этой дихотомии позволяет сформулировать показатели и индикаторы для выявления степени интеграции отношений власти в российском регионе: социальной интеграции (уровень межличностного взаимодействия) и системной интеграции (уровень институтов).
3. Работы ряда зарубежных социологов, недостаточно хорошо известных в России, позволяют плодотворно использовать разработанную ими методологическую базу для анализа и обобщения российского регионального эмпирического материала. Важным представляется использование теории социального капитала Р. Патнема и ее адаптация для исследования российских регионов, предложенная Дж. Твигг (J. Twigg) и К. Маршем (C. Marsh). Одним из средств подобной адаптации является использование идеи обобщенного (социального) доверия как показателя социальной и системной интеграции.
4. Подход социальной и системной интеграции может применяться ко всем уровням властных отношений. Общими (универсальными) показателями системной и социальной интеграции отношений власти соответственно являются подчинение/исполнительность, профессионализм с одной стороны, ответственность, порядочность и честность с другой.
5. Контекстуальными показателями социальной и системной интеграции отношений власти являются дистанция власти, вопросы местного/регионального управления, проблема «центр – регион», отношения «власть – интеллектуалы», а также текущие дискутируемые проблемы, характерные для каждого региона.
6. Изучение социальной и системной интеграции отношений власти предполагает выявление ценностного консенсуса по пяти ценностным категориям относительно функционирования власти между определенными социальными группами, среди которых в данном исследовании выделяются три группы: чиновники, интеллигенция и так называемая обычная публика. Количественные и качественные методы должны использоваться взаимодополняющим образом: во-первых, с учетом специфики предмета исследования, а во-вторых, в связи с разными эпистемологическими традициями, лежащими в основе этих методов. Институциональное измерение отношений власти включает в себя структуру государственного аппарата, его эффективность и функциональность. С другой стороны, отношения власти одновременно рассматриваются как персонализированные отношения между обычными людьми и представителями чиновничьего аппарата. В этом случае особую важность приобретает персональное отношение людей к реализации власти, к самим носителям власти, а также к основным социальным и политическим проблемам.
7. В российских регионах преобладает социальная интеграция отношений власти, в то время как системный уровень интеграции остается недостаточно развитым. Этот вывод подтверждается результатами количественного анализа, продемонстрировавшего интегрированность моральных ценностей, в то время как организационные ценности представляются менее консолидированными, если исходить из примера Волгоградской области. Качественное исследование также подтвердило этот вывод и выявило существование серьезной проблемы понимания политики центральной власти региональным чиновничеством, что потенциально создает почву для усиления нестабильности в современном российском обществе.
Научная новизна исследования заключается в концептуальном обосновании социологического подхода разработки теоретической модели системной и социальной интеграции власти и социума и в развитии нового направления исследований в рамках социологии региона как теории среднего уровня. В содержательном плане новизна диссертационной работы заключается в следующем:
1. Представлена на основании теории социального эквилибриума концепция социальной интеграции общества, базирующаяся на рассмотрении ценностей как самореферирующегося единства, которое формирует социальную систему с высоким уровнем интеграции.
2. Показана возможность использования теории Д. Локвуда о социальной и системной интеграции в процессе конструирования социологических моделей и критериев социальной интеграции.
3. Аргументировано положение о разных вариантах соотношения социальной и системной интеграции в обществах с различными социокультурными традициями и традициями управления.
4. Эксплицирована система основных и дополнительных индикаторов социальной интеграции, позволяющая учитывать особенности интегративных процессов на региональном уровне.
5. Предложена и апробирована авторская методика социологического изучения социальной и системной интеграции отношений власти, основанная на взаимодополняющем использовании количественных и качественных методов сбора и анализа эмпирических данных.
Надежность и достоверность основных результатов диссертационного исследования.
Достоверность научных результатов и рекомендаций диссертационного исследования обоснована репрезентативностью исходной и обобщенной социальной информации, применением теории и методологии социологической науки, современными методами социологического анализа, логикой построения доказательных выводов, а также апробацией работы.
В диссертации применены системный и институциональный подходы, междисциплинарная методология исследования, методы структурно-функционального, компаративного и каузального анализа.
Надежность научных положений определяется репрезентативностью всероссийских и региональных исследований, сопоставимостью применяемых методик сбора эмпирических данных (анкетного опроса, глубинного интервью, экспертного опроса, кейс-стади), а также корректным применением методов количественной и качественной обработки информации.
Научные выводы и практические результаты, полученные автором, базируются на законодательных актах Российской Федерации; решениях органов законодательной и исполнительной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления по проблемам региональной политики и социально-экономического развития; статистических материалах Госкомстата России; нормативно-методических, аналитических и инструктивных материалах органов власти разного уровня; различных справочных документах и соответствующих разработках отечественных и зарубежных исследователей.
Теоретическая и практическая значимость исследования.
Результаты диссертационной работы позволяют углубить теоретические представления в области исследования социальных процессов на региональном уровне и могут использоваться в системе управления региональными сообществами. В социологическом смысле изучение социальной и системной интеграции власти и общества позволяет экстраполировать полученные результаты и отработанный методический аппарат на региональные показатели развития российского общества. Они могут быть использованы в преподавании курсов по социологии, социологии социальных систем, социологии управления, региональной социологии, социологии власти. Представляется возможным применить полученные выводы и данные социологических исследований в работе органов местного и регионального управления, при разработке планов и программ социально-экономического и социокультурного развития муниципальных административных образований. Они имеют значение для совершенствования и оптимизации профессиональной и управленческой деятельности представителей как исполнительной, так и законодательной ветвей власти на региональном уровне. Автором уже читается курс по социологии региона на основе представленной работы на английском и русском языках.
Апробация исследования.
Основные положения диссертационного исследования были изложены на конференции Американской Политологической Ассоциации (Нью-Йорк, 1999), на международной научной конференции «Власть в России: теория, традиции, перспективы» (Волгоград, 2000), на международной научно-практической конференции «Профессионалы за сотрудничество» (Москва, 2001), на всероссийской научно-практической конференции «Российский регион: ХХI век» (Волгоград, 2001), на научных семинарах кафедры социологии в Университете Эссекса (Великобритания, 2002–2006), на международном научном семинаре в Национальном Университете Ирландии (Голуэй, 2008), на всероссийском научном экспертном семинаре «Источники региональной идентичности в российских регионах» (Нижний Новгород, 2009), на всероссийской научно-практической конференции «Политическая элита и формирование резерва управленческих кадров» (Волгоград, 2009).
Содержание работы включено в учебные курсы по социологии региона на английском и русском языках. Основное содержание диссертации отражено в 17 публикациях, общим объемом 40,34 п. л., из них 37,65 авторских. В числе публикаций три монографии.
Структура диссертации подчинена логике решения поставленных задач и состоит из введения, пяти глав, заключения, списка использованной литературы и приложения.
Основное содержание работы
Во введении обосновывается актуальность выбранной темы, степень ее научной разработки, определяются объект и предмет исследования, формулируются его цель и задачи, характеризуется методологическая основа работы, раскрывается научная новизна и практическая значимость.
В первой главе «Теоретические подходы в исследовании социальной и системной интеграции в социологической традиции» рассматриваются социологические теории, раскрывающие различные аспекты проблемы интеграции в обществе, которые неразрывно связаны с развитием системного подхода в социологии. В рамках предметного поля диссертационного исследования подробно освещается зарождение и развитие системной теории в социологии в контексте идеи эквилибриума (равновесия) и интеграции/дифференциации. Раскрывается большой вклад Г. Спенсера, Э. Дюркгейма, В. Парето, а также Л. Дж. Хендерсона (Henderson) в формирование общих подходов к анализу общества как системы в социологии. Эти авторы представляют собой, по терминологии Н. Мортенсена, «первый цикл теорий интеграции и дифференциации».
Глава содержит подробный историко-социологический обзор научных и исторических предпосылок для появления классической структурно-функционалистской модели в социологии, детально концептуализированной Т. Парсонсом. Его концепция социальной системы и эквилибриума доминировала в социологии приблизительно до конца 1960-х годов и была представлена вторым циклом теории интеграции и дифференциации. Идея эквилибриума как нормального состояния системы, разработанной Т. Парсонсом, критикуется не только его оппонентами, но и последователями, например Д. Александером. Акцентируется внимание на таких критически ориентированных социологах, как П. Сорокин, Д. Локвуд, Д. Александер и Э. Гидденс.
В социальной системе существуют нормы и ценности, которые играют роль паттернов, интернализирующихся акторами с целью поддержания эквилибриума. Любой процесс девиации должен быть нейтрализован посредством саморегулирующегося механизма системы. Проблема порядка в социальной системе становится наиболее значимой и по существу превращается в проблему интеграции. Теория институционального поведения Т. Парсонса с акцентом на нормы и ценности, так называемый нормативный функционализм, вступает в противоречие с целеориентированным подходом ряда других теорий, например теории конфликта. Идея ценностно ориентированного поведения в обществе является ключевой в данной теории. До середины 1980-х годов не было серьезных парадигм, анализирующих проблемы интеграции и дифференциации. Начиная с середины 1980-х годов до середины 1990-х, наблюдается третий цикл интегративных теорий, особенно тех, которые описывают социальные изменения в глобализирующемся обществе. По мнению Н. Мортенсена, после Т. Парсонса не было создано аналогичной теории, которая была бы так широко воспринята различными учеными в социологическом сообществе.
Н. Луман продолжил классическую традицию системного подхода в социальных науках. Он анализирует социальную систему как аутопоэтическую, то есть саморепродуцирующуюся или самореферирующую. Для Н. Лумана социальная система представляет собой систему значимой коммуникации, которая определяется через ценности, вовлеченные в эту коммуникацию. В соответствии с его подходом, ценности являются общими, индивидуально символизируемыми точками зрения, которые позволяют человеку предпочитать определенные состояния или события. Ценности можно воспринимать как самореферирующие единства per se, и, следовательно, они также формируют самореферирующую систему. Самореферирующая система должна иметь очень высокий уровень самодетерминации, что является индикатором интеграции. Поскольку ценности являются самореферирующими (по Н. Луману), они имеют наиболее высокий уровень интеграции, поэтому становятся удобным объектом изучения системной интеграции.
Д. Локвуд попытался преодолеть одномерный подход Т. Парсонса к проблеме интеграции еще в 1960-е годы, показать ограниченность теории конфликта без отнесения к концепции системы, рассматривая теории конфликта и теории систем как взаимозависимые теоретические уровни. Д. Локвуд был одним из первых, кто концептуализировал понятия социальной и системной интеграции. Социальная интеграция относится к уровню agency, а системная интеграция – к уровню structure, стабильность в обществе базируется на «подвижной» интеграции, на некоей сбалансированности между agency и structure. Если существуют проблемы на уровне структур, то сами взаимоотношения между акторами (agency) могут являться фактором стабильности всей общественной системы, равно как и наоборот. Акторами могут быть как социальные группы, так и индивиды.
Э. Гидденс также принял участие в дискуссии по проблематике социальной и системной интеграции, но его трактовка анализируемых категорий несколько отличается от того, что было предложено Д. Локвудом. Э. Гидденс подчеркивает, что дифференциация между социальной и системной интеграцией заключается в том, что социальная интеграция означает системность на уровне непосредственного межличностного взаимодействия (face-to-face interaction), в то время как системная интеграция определяет взаимосвязь между акторами или коллективами в рамках различного пространства и времени. Взаимоотношения между социальным и системным мирами сбалансированы в том смысле, что процесс структурации вовлекает активность актора, без которой структура не существует, так как структуры находятся в головах людей. Очевидно, что таким образом пропадает сама дихотомия социальной и системной интеграции, поскольку, по мнению Э. Гидденса, системная интеграция – это то же самое, что и социальная, только в отложенном времени и раздвинутом пространстве. Отличие системной интеграции от социальной состоит лишь в том, что последняя происходит здесь и сейчас, в то время как первая – в отложенном времени и различном пространстве.
Такая трактовка Э. Гидденса была подвергнута резкой критике со стороны британского социолога греческого происхождения Н. Маузелиса (Mouzelis). По его мнению, модификация подхода Д. Локвуда вылилась в то, что чрезвычайно полезное разграничение понятий «социальная интеграция» и «системная интеграция» было заменено слабо продуманными дихотомиями, которые больше создавали проблемы, чем решали их.
Данная дискуссия в целом демонстрирует эвристические возможности теории социальной и системной интеграции для использования как основы для социологической концепции изучения отношений власти в России. В связи с этим особое внимание также уделено теории интеграции П. Сорокина, который также критиковал нормативный функционализм Т. Парсонса. Отмечаются принципиально различные подходы к трактовке ценностей в интеграции общества.
В соответствии с взглядами П. Сорокина ценности, интегрированные в определенный промежуток времени, могут стать дезинтегрированными в другой промежуток времени и «освободить дорогу» для интеграции иных ценностей. Сами люди влияют на интеграцию ценностей посредством того, разделяют ли они их или нет. Когда ценности становятся интегрированными, они начинают обладать своеобразной властью и влиянием над социальными процессами, но следует еще раз подчеркнуть, что сами люди влияют на процесс интеграции ценностей.
Для разработки концептуальной схемы исследования в диссертации уделяется большое внимание подходу П. Сорокина, как наиболее плодотворному для операционализации системы ценностей в прикладной социологии. Необходимо изучать непосредственно сами ценности, прежде чем делать вывод о том, какие из них интегрированы. Социолог должен понимать, во-первых, какие именно ценности разделяются людьми из разных социальных групп. Во-вторых, только на базе анализа наиболее разделяемых ценностей ученый может делать вывод о наиболее интегрированных, а следовательно, влиятельных ценностях. Необходимо определить, существует ли консенсус по определенным ценностям в обществе среди представителей разных социальных групп. Делается вывод о том, что подход П. Сорокина является более плодотворным для использования в эмпирическом исследовании, поскольку содержит конкретные показатели функциональности власти, в частности участие интеллектуалов в формировании политики. Этот показатель также используется в настоящем диссертационном исследовании для изучения уровня социальной и системной интеграции отношений власти на примере Волгоградской области.
Наряду с анализом теоретических положений П. Сорокина и Т. Парсонса, двух антагонистов теоретических конструктов анализа ценностей, большое внимание уделено подходам других исследователей к проблеме ценностей в социологии, в частности Г. Алмонда, С. Вербы, Р. Инглехарта, М. Рокича, Э. Скарборо, А. Этциони и ряда других.
Отдельно проанализирована концепция социального капитала Р. Патнема, поскольку его теория представляет определенную методологическую ценность в плане формулирования конкретных социологических показателей для анализа социальной и системной интеграции отношений власти. Она представляет интерес для прикладных социологов, анализирующих взгляды так называемого политического класса, а также для всех, кто изучает политическую культуру. Р. Патнем предпринял компаративный анализ политической культуры в Великобритании и Италии, акцентируя внимание на изучении таких понятий, как «ценности», «нормы», «убеждения» и «отношения» (attitudes), провел прикладное социологическое исследование среди депутатов парламентов упомянутых двух стран с использованием своей собственной методики, которая содержит ряд полезных рекомендаций для практикующих социологов. Его методика предполагала использование как неструктурированных (или полуструктурированных) интервью, так и анкетирования тех же самых респондентов. Работа Р. Патнема стала классикой, без которой не может обойтись ни один социолог, занимающийся исследованием ценностных ориентаций политиков.
Другим примером пристального внимания к организационным ценностям является известная работа Г. Хофстеда (Hofstede) «Последствия культуры: международные различия в ценностях, относящихся к работе», который ввел такой показатель, как дистанция власти. Этот показатель замеряется путем анализа ценностных ориентаций респондентов по поводу системы принятия решений в той или иной организации. Г. Хофстед определил индекс дистанции власти в различных странах, за исключением СССР, в силу понятной причины: в то время проведение такого эмпирического исследования на территории Советского Союза было невозможным. В настоящее время показатель дистанции власти используется некоторыми российскими социологами в контексте проведения отраслевых эмпирических исследований.
Интерес к изучению ценностей, относящихся к сфере государственного управления и организационных ценностей в целом, анализируется в работах современных западных социологов, таких как К. Кернагам (Kernagham) и Э. Скотт (Scott). Э. Скотт исследует так называемые организационные моральные ценности, развивает мысль о том, что они существуют отдельно от организационных ценностей. Она выделяет пять индивидуальных моральных ценностей, таких как честность коммуникации, уважение к собственности, уважение к жизни, уважение к религии и справедливость (justice). Все эти пять ценностей могут быть одинаково применимы к организации, могут быть определены как «организационные моральные ценности». Предложенная Э. Скотт шкала организационных ценностей варьируется от необходимости в безопасности, высокой продуктивности, организационной стабильности и эффективности до честности, порядочности, самоуважения и развития дружеских отношений на работе. Применительно к России развитие рыночных отношений и постепенное ее вхождение в систему мировой экономики обусловили растущий интерес к исследованию организационных ценностей в отечественной деловой/организационной культуре. Можно отметить скрупулезное изучение феномена блата, предпринятого А. Леденевой (Ledeneva), анализ различных форм доверия в контексте изучения социального капитала, предложенного К. Маршем и Дж. Твигг (Marsh, Twigg), а также исследование русского характера и стиля руководства, проведенное М. Кетс де Врис (Kets de Vries).
Во всех приведенных случаях авторы широко использовали ценности как объект исследования, о чем будет более детально сказано в следующих главах. На основе анализа главных теоретических подходов классиков социологии и современных зарубежных и российских исследователей были определены границы эвристических возможностей методологических и методических подходов к изучению социальной и системной интеграции власти и общества.
Вторая глава «Проблемы изучения российских регионов в отечественной и зарубежной социологии: поиск аналитической схемы» посвящена анализу социологических работ, рассматривающих регион с различных точек зрения. Обращается внимание на социально-политические предпосылки современных российских региональных исследований, которые тесно связаны с распадом Советского Союза и последующим напряжением политических отношений в России в начале 1990-х годов. Исходя из целей диссертационного исследования были выделены пять содержательных блоков публикаций, анализирующих российские регионы в социологическом контексте.
В рамках первого блока проводится анализ асимметричных отношений между центром и регионами (Л.М. Дробижева, Н.Ю. Лапина, А.Е. Чирикова и др.), а также осуществляется изучение общего и особенного в социальных процессах Волгоградской области (О.В. Байдалова, В.Я. Гельман, О.В. Иншаков, Дж. Мозес и др.). Особое внимание здесь уделено анализу и критике подхода В.Я. Гельмана, который анализирует региональные процессы сквозь призму категорий интеграции и дифференциации элит, используя подход, называемый урегулированием элит (elite settlement). Поле критики В.Я. Гельмана связано с тем, что он сводит социально обусловленные явления и процессы к элитистским столкновениям, одновременно не уделяя достаточного внимания социетальным основаниям этих процессов, пытается рассматривать российские региональные процессы, используя универсальную обобщающую схему, что само по себе является существенным вкладом в российскую социологическую регионалистику.
В качестве второго тематического блока выделяется изучение баланса отношений между центром и регионами в контексте федеративной системы. Здесь указываются имена таких исследователей, как D. Dusseault, H. Hale, J. Litwack, A. McAuley, C. Ross, P. Sderland, M. Stoliarov и др.
Особое внимание уделяется концепции распада Советского Союза, предложенной Г. Хейлом (Hale). В ее основе лежит тезис о том, что необходимо обращать внимание на различие между важностью федерализма в СССР и тем фактом, что для Российской Федерации, как части Союза, этот вопрос фактически не был актуальным. Г. Хейл полагает, что важнейшие различия между СССР и Россией лежат в дизайне этнофедеральных институтов. Он считает, что существование базового этнического региона в СССР фактически влекло за собой разрушение целой страны, подчеркивает, что поскольку в современной России нет такого базового этнического региона, то и опасность распада невелика. К сожалению, этничность не всегда является релевантным аспектом для анализа в ситуации исследования федеративных отношений.
В диссертации подробно рассматриваются работы известного британского специалиста К. Росса (Ross), который изучает многообразие аспектов российского федерализма, включающих проблемы сепаратизма, региональных избирательных кампаний, партийных систем и корпоративность региональных элит. Анализируя соотношение федерализма и демократизации, он пишет, что не правы те, кто считает, что федерализм и демократизация – это две стороны одной медали, поскольку пример России является исключением. В своем анализе природы российского асимметричного федерализма К. Росс исходит из того, что он представляет собой более усложненный феномен, чем просто свобода от центрального правительства. Настоящий федерализм предполагает демократию, но вся проблема применительно к России заключается в отсутствии в ней до сих пор реального федерализма. Отношения между центром и регионами по-прежнему далеки от аутентичного федерализма. Даже несмотря на то, что федерализм заложен в Конституции Российской Федерации, практика всегда была другой. К. Росс обращает внимание на теоретические и методологические сложности, с которыми сталкивается исследователь при изучении социально-политических процессов в российских регионах.
Третий тематический блок связан с анализом проблем политической консолидации в России с особым акцентом на регионы. Здесь выделяются такие ученые, как И.И. Курилла, В.Э. Шляпентох, J. Hahn, D. Hutcheson, M. Mendras, D. Treisman и др. Данные исследователи рассматривают различные аспекты региональной политической консолидации.
Следует особенно выделить работы Д. Хатчесона (Hutcheson). Он изучает избирательную кампанию Государственной Думы в Ульяновской области. Д. Хатчесон подробно анализирует специфику регионального голосования, полагая, что местные избирательные кампании того времени существенно отличались от тех, которые проводятся на федеральном уровне. Данное исследование важно тем, что в нем содержится теоретическая схема обобщенного анализа социально-политических процессов в отдельно взятом регионе с точки зрения политической консолидации. В работе Д. Хатчесона «Политические партии в российских регионах» представлен более детальный анализ трех уровней институционализации политических партий в России: федерального, регионального и местного, – приведены примеры соответствующих регионов. В этом фундаментальном исследовании автор описывает сложную картину партийного строительства в России на уровне регионов. В диссертации отмечается, что изучение этих работ помогло сформулировать собственные показатели анализа социальной и системной интеграции отношений власти.
Четвертый тематический блок исследований связан с изучением в региональном преломлении укрепления вертикали власти. Здесь рассматриваются работы таких авторов, как Г.В. Голосов, A. Aldis, M. Crosston, G. Herd, M. Hyde, Y. Kuzes, J. Moses, L. Nelson, R. Orttung, C. Ross и др.
М. Хайд (Hyde), в частности, описывает в деталях создание федеральных округов и реформирование Совета Федерации, изучает усиление президентской власти и роль формальных институтов в Российской Федерации. Ученый указывает, что в ситуации отсутствия эффективных институциональных реформ центральная власть будет продолжать применять своего рода неформальные, краткосрочные механизмы, которые уже использовались в прошлом, например дополнительные договоры с индивидуальными региональными лидерами, либо оказание влияния на региональные выборы для продвижения соответствующих кандидатов.
Л. Нельсон (Nelson) и У. Кузес (Kuzes) осуществили дальнейший анализ процесса создания федеральных округов, используя пример четырех регионов: Воронежской, Смоленской, Свердловской областей и Татарстана. Исследователи обращают внимание на различные проблемы в этих регионах, являющиеся прямыми результатами инициатив центральной власти. Особо следует указать на анализ трений, возникающих между региональными лидерами и представителями президента в федеральных округах, что стало очевидным практически во всех субъектах Российской Федерации. Эти положения также являются предметом изучения в эмпирической части данного диссертационного исследования.
В заключении второй главы подробно анализируется пятый тематический блок исследований, в частности изучение социального капитала в российских регионах. Акцентируется внимание на работах таких авторов, как А.В. Леденева, T. Colton, C. Marsh, R. Putnam, R. Rose, J. Twigg. В диссертации отмечается методологическая значимость этого подхода, поскольку в нем используются универсальные социологические категории, позволяющие рассматривать различные регионы в компаративном ключе. Это именно то, что делает такой подход значимым для выстраивания собственной авторской концепции.
Особенно подробно проанализированы работы К. Марша (Marsh) и Дж. Твигг (Twigg), посвященные применению теории Р. Патнема к изучению процессов в российских регионах. Отмечается, что эти авторы использовали похожие методики количественного анализа (с применением анализа вторичных данных) по относительно сходным показателям. Однако в некоторых случаях они приходят к прямо противоположным результатам. Это можно объяснить как недостаточной обработанностью применяемой методики, так и недостатками количественного метода в изучении данной проблематики. Использование качественных методов на первом этапе исследования помогло бы лучше сформулировать показатели для дальнейшего количественного анализа, поскольку специфика России не позволяет напрямую экстраполировать отработанные на Западе количественные методики. Работы К. Марша и Дж. Твигг обладают большим эвристическим потенциалом, который необходимо использовать при выстраивании концептуальных стратегий изучения российских регионов с социологической точки зрения.
В третьей главе «Конструирование методологии для эмпирического исследования интеграции отношений власти» подробно анализируются существующие методологические подходы к изучению социальной и системной интеграции отношений власти, а также детально обосновывается авторская методика исследования этой проблемы.
Ф. Паркин (Parkin) был одним из первых, кто применил теорию Д. Локвуда к изучению интеграции власти, анализируя социально-политическую ситуацию в СССР в конце 1960-х – начале 1970-х годов. Под интеграцией власти понималась социальная интеграция, в то время как системная интеграция связывалась с экономическим базисом общества. В соответствии с этим подходом социальная интеграция отношений власти относится к структуре элиты и распределению власти между определенными социальными группами. Для Ф. Паркина социальная интеграция – это интеграция или дифференциация элит в обществе, и в этом смысле он односторонне понимал социальную интеграцию. Особое значение для него имеет положение так называемого ведущего (ascendant) класса в обществе как ключевого индикатора интеграции власти: когда власть концентрируется в руках ведущего класса, тогда в обществе существует высокий уровень социальной интеграции власти. В том случае если ведущий класс маргинализирован и не обладает реальной властью в обществе, можно говорить о низком уровне интеграции власти в данном обществе. По мнению Ф. Паркина, ведущий класс не обязательно является тем классом, который владеет политической властью. В качестве примера низкого уровня интеграции отношений власти он приводит ситуацию, сложившуюся в СССР и Чехословакии, поскольку ведущий класс, то есть интеллигенция, не обладал там реальной политической властью.
В соответствии с теорией Ф. Паркина социальная интеграция относится к проблеме стратификации общества. Этот тезис оспаривается в диссертации, так как интеграцию власти можно рассматривать с точки зрения как социальной, так и системной характеристик. Контекст системной интеграции отношений власти концентрируется на институциональном или организационном аспекте функционирования власти как социального института. В рамках подхода социальной интеграции анализируется непосредственная деятельность власти относительно способности этой власти решать основные социально-политические проблемы в обществе. В данном случае важным индикатором социальной интеграции является доверие. Следует отметить, что необходимо анализировать мнения, суждения, оценки самих людей как представителей разных социальных групп по отношению к власти. Для понимания социальной интеграции отношений власти необходимо определить, согласно ли общество в целом с тем, что власти различного уровня осуществляют в решении насущных социальных и политических задач, разделяют ли представители общества и власти одни и те же взгляды относительно ключевых политических и социальных вопросов. Необходимо проанализировать, продвигают и защищают ли власти коллективные ценности и интересы либо нет. Этот аспект социальной интеграции отношений власти достаточно тесно переплетается с понятием легитимизированных отношений власти в том смысле, что легитимизированная власть проводит коллективные общественные интересы и нуждается в одобрении своих действий со стороны общества как основания для готовности подчиняться этой власти. Чтобы изучать системную интеграцию отношений власти, необходимо определить, существует ли консенсус между представителями власти и общества по отношению к институциональному аспекту власти, определить взгляды по отношению к власти в целом и функционирование государственного аппарата в частности. Поскольку обе сферы, системная и социальная интеграции отношений власти, тесно переплетаются, представляется необходимым аналитически дифференцировать соответствующие показатели, которые относятся к социальной и системной интеграции.
Для прикладного социологического исследования разграничение системного и социального аспектов интеграции власти осуществлено посредством спецификации соответствующего объекта. Когда респонденты опрашиваются относительно их видения власти или когда анализируется влияние ценностей, относящихся к функционированию власти, выявляется системный уровень интеграции власти. По результатам опроса респондентов об их отношении к общим политическим или социальным проблемам, находящимся в центре внимания, можно судить о социальном аспекте интеграции власти. Когда респонденты опрашиваются относительно характеристик власти как системы, выявляется системный аспект интеграции отношений власти. Когда речь идет о выявлении консенсуса по общим социально-политическим вопросам, напрямую не касающимся власти как системы, можно сделать выводы о социальной интеграции. В диссертации подчеркивается, что даже когда респонденты опрашиваются относительно власти как системы, выводы можно распространить и на уровень непосредственных ежедневных взаимодействий лицом к лицу (agency), поскольку респонденты выражают их собственные ценностные ориентации, которые руководят их поведением в так называемом мире спонтанных социальных реакций, или жизненном мире.
Индикаторами системной и социальной интеграции служат организационные и моральные ценности (рис. 1). Организационные ценности, такие как исполнительность (готовность выполнить распоряжение) и профессионализм, связаны с организационной эффективностью и относятся к системной интеграции. Моральные ценности, такие как ответственность, порядочность, честность, структурируют непосредственное межличностное взаимодействие в повседневной жизни и представляются достаточно хорошим индикатором социальной интеграции. Операционально обосновывается выделение этих пяти ценностей для проведения эмпирического исследования. Организационные ценности связаны с организационной эффективностью и относятся к системной интеграции. Моральные ценности, в свою очередь, структурируют непосредственное межличностное взаимодействие в повседневной жизни и представляются достаточно хорошим индикатором социальной интеграции.
Рис. 1. Общие показатели социальной
и системной интеграции отношений власти
Методологическая логика, выстраиваемая в данном исследовании, следующая: необходимо изучить, какие ценности преобладают или являются более значимыми во взаимоотношениях между властями и обычной публикой с одной стороны, а также какие ценности преобладают внутри отношений власти как института с другой стороны. Речь идет о том, чтобы проанализировать, существует ли консенсус по основным ценностям, как организационным, так и моральным, среди представителей власти и обычной публики, какие ценности структурируют у нее восприятие власти и в какой степени это восприятие отличается от того, которое имеется у представителей власти и интеллигенции. Поскольку, согласно подходу П. Сорокина, только ценности могут характеризовать уровень социокультурной интеграции, то в диссертации анализировался ценностный консенсус между различными социальными группами. Это позволило сделать вывод о социальной и системной интеграции в отношениях власти. Для эмпирического исследования были выбраны три социальные группы: обычная публика (представители населения региона), представители власти различного уровня и представители интеллигенции. Все исследование проводилось на территории Волгоградской области.
Ценности рассматриваются как общие или универсальные категории, которым люди следуют в поведении в обществе, в данном случае по отношению к власти. В этом смысле эти ценности могут быть применены к любому уровню государственной власти в любом регионе Российской Федерации.
Предлагается анализировать также специфические (контекстуальные) измерения интеграции власти (рис. 2), чтобы дополнить картину посредством определенных показателей и индикаторов, которые могут продемонстрировать конкретные примеры социальной и системной интеграции власти в контексте отдельно взятого региона России.
Рис. 2. Контекстуальные показатели социальной
и системной интеграции отношений власти
Обобщающая таблица (табл. 1) операционализации различных измерений интеграции власти выглядит следующим образом:
Таблица 1
Обобщающая таблица операционализации
различных измерений интеграции власти
| Интеграция отношений власти | Измерения | Показатели |
| Системная интеграция | Дистанция власти | a) страх высказывать несогласие со своим руководителем; b) предпочитаемый тип принятия решений; c) реальный тип принятия решений, используемый руководителем |
| Местное/ региональное управление | a) эффективность системы власти в регионе (с точки зрения респондента); b) назначение глав местных администраций главой администрации области (губернатором) | |
| Социальная интеграция | Проблема «центр – регион» | a) интерес по отношению к новостям Волгоградской области; b) общая проблема «центр – регион»; c) Волгоградская область и проблема «центр – регион»; d) доверие различным уровням власти |
| Отношения «интеллектуалы – власть» | a) участие интеллектуалов в формировании политики; b) влияние интеллектуалов на власть; c) необходимость для интеллектуалов влиять на формирование политики; d) использование интеллектуального потенциала интеллектуалов (интеллигенции) | |
| Текущие обсуждаемые проблемы | a) наиболее предпочитаемые новости; b) основная причина трудностей, которые переживает Россия в настоящее время; c) оптимист или пессимист; d) необходимость демократии для России |
В диссертации предлагаются две исследовательские модели.
Исследовательская Модель 1 (ценностная ориентация социальных групп; контрольные переменные: пол, возраст, место жительства) изображена на рис. 3:
| Ценности (зависимые переменные) | Социальные группы (независимые переменные) | Контрольные переменные |
| Подчинение/исполнительность Ответственность Порядочность Профессионализм Честность | Чиновники Интеллигенция Обычная публика | Пол Возраст Место |
Рис. 3. Исследовательская Модель 1
Исследовательская Модель 2 (отношение между социальными группами и измерениями интеграции власти) представлена на рис. 4:
| Измерения интеграции власти (зависимые переменные) | Социальные группы (независимые переменные) |
| Дистанция власти Местное/региональное управление Проблема «центр – регион» Отношения «интеллектуалы – власть» Текущие дискутируемые проблемы | Обычная публика Чиновники Интеллигенция |
Рис. 4. Исследовательская Модель 2
В данной главе также обосновывается выборка для количественного исследования (анкетирование), детально описана техника использованного качественного метода (глубинного интервью с высокопоставленными сотрудниками властных структур разного уровня на территории Волгоградской области).
Четвертая глава «Количественный подход к анализу показателей социальной и системной интеграции» посвящена детальному анализу полученных количественных данных в соответствии с Моделями 1 и 2.
Модель 1 обращает внимание на те аспекты социальной и системной интеграции отношений власти, которые имеют отношение к конкретным организационным и моральным ценностям.
Данные статистического анализа результатов эмпирического исследования показывают, что к самым важным ценностям относятся: профессионализм (57% всего), порядочность (44% всего), честность (41% всего) и ответственность (39,5% всего). Наименее важной ценностью является подчинение (18,35% всего).
Представляется важным тот факт, что только профессионализм достиг отметки более 50% от всего распределения ответов респондентов (табл. 2). Только организационные ценности были обозначены как наиболее важные (в случае с профессионализмом) и как наименее важные (подчинение 64,7%).
Таблица 2
Кросстабуляция между профессионализмом
и социальными группами
| Отношение к профессионализму как ценностной категории | Социальные группы | Всего | ||
| Обычная публика | Чиновники | Интеллигенция | ||
| Неважно вообще + менее важно | 26,8% | 11,3% | 12,9% | 23,4% |
| Более или менее важно | 20,6% | 17,7% | 14,0% | 19,6% |
| Важно + очень важно | 52,6% | 71,0% | 73,1% | 57,0% |
| Итого | 100,0% | 100,0% | 100,0% | 100,0% |
Первое возможное объяснение может быть связано с тем, что существует большая проблема с профессионализмом среди представителей государственных и муниципальных структур власти. Что касается подчинения, то очевидно, что оно не столь важно, как профессионализм или моральные ценности. Такой результат можно объяснить тем, что в российской истории и практике всегда было слишком много подчинения, которое не делало систему более функциональной, если брать подчинение само по себе. Отсутствие профессионального управления в публичном секторе на фоне низкого рейтинга подчинения способно усиливать авторитарные тенденции, поскольку авторитаризм может являться единственным средством решения проблемы неэффективности всех уровней государственного и муниципального аппаратов. В соответствии с данными эмпирического исследования только организационные ценности (подчинение и профессионализм) имеют ассоциацию с другими социальными группами, в то время как ценности, относящиеся к моральному измерению (честность, порядочность и ответственность), не имеют такой ассоциации. Можно предположить, что моральные ценности могут быть идентифицированы как некие универсальные паттерны, которые структурируют отношения власти вне зависимости от принадлежности к социальной группе, включая такие переменные, как пол, возраст и место проживания. В целях аккуратности научного анализа следует отметить, что в случае с ценностью «порядочность» существует ассоциация по контролирующей переменной «возраст» (18–30 лет), но данный случай не покрывает все индикаторы этой переменной. Основываясь на анализе данных, можно сделать осторожный вывод, что моральные ценности представляются более интегрированными, чем организационные, поскольку они не зависят от специфических демографических характеристик, таких как пол, возраст, место проживания. Важно отметить, что моральные ценности более интегрированы, поскольку общее распределение предпочтения между ними является более гомогенным. Например, опция «очень важно + важно» незначительно варьируется между тремя ценностями (44%, 41,6% и 39,5%), в то время как существует значительное несоответствие между исполнительностью и профессионализмом.
Данные социологического анализа по Модели 2 также в целом подтверждают гипотезу о недостаточном развитии системной интеграции отношений власти. В частности, это проявилось в достаточно большой дистанции власти (индекс Хофстеда). Одним из важных результатов применения этой методики явилось то, что опрошенные респонденты высказались негативно по отношению к авторитарному типу принятия решений, поскольку они предпочитают в целом консультативный принцип (47,7%) или принцип убеждения (27,4%). Это означает, что люди ценят диалог в отношениях с властями и хотят, чтобы власти были более транспарентными, более убедительными, более демократичными и менее авторитарными. Российское общество, по крайней мере на микроуровне, испытывает нужду в уменьшении авторитаризма. За последние годы политические реформы, например отмена прямых выборов региональных губернаторов, сделали всю систему менее демократической и более авторитарной. Таким образом, существует дисбаланс между желаемой моделью руководства страной и реальной, характерной для настоящего момента. Подчеркивается, что в России существует культурная традиция воспринимать власть как персональное явление в большей степени, чем институциональное. Моральная оценка власти должна встречаться более часто, чем какая-либо другая, поскольку президента и региональных губернаторов общественное мнение воспринимает с точки зрения непосредственной межличностной интеракции или «помещает» их в измерение социальной интеграции. Можно предположить следующее: индикаторы доверия разным уровням власти могут иллюстрировать и подтверждать идею о том, что в ситуации институциональной дезинтеграции политическая власть интегрирована до тех пор, пока она «помещается» в контекст социальной интеграции и персонализация власти является одним из инструментов этого. Такое случается, когда политическая власть сомнительна в плане доверия на институциональном уровне. В этом случае недостаток доверия может быть результатом общей институциональной дезинтеграции или, по крайней мере, низкого уровня такой интеграции.
Применение подхода социальной и системной интеграции к современной российской социальной и политической ситуации представляется вполне оправданным и позволяет выдвинуть предположение о том, что относительно высокий уровень доверия президенту, премьер-министру и отдельным губернаторам, по сравнению с официальными институтами, может вовсе не означать тот факт, что эти чиновники выполняют свою работу хорошо. Люди могут доверять им всего лишь потому, что существуют серьезные проблемы на уровне системной интеграции (социальные институты) и уровне социальной интеграции (персональный уровень). Поскольку президент, премьер-министр и губернаторы, пожалуй, являются единственными частями институционального уровня, который можно рассматривать в контексте социальной интеграции, используя социальное измерение доверия, они получают больший уровень доверия, чем все другие институты. Это связано с персонализацией системы, в которой действует саморегуляторный механизм, заложенный в обществе. Этот механизм «переключения» с системной интеграции на социальную и наоборот предохраняет общество от тотальной дезинтеграции в тяжелые периоды истории (революции, гражданские войны, ситуации транзита и т. д.).
Особое внимание уделяется взаимоотношениям между властью и интеллигенцией, поскольку они находятся в русле общего теоретического подхода, описанного в первой главе. Делается вывод о том, что интеллигенция не чувствует себя включенной в отношения власти, по крайней мере, на уровне Волгоградской области, что также в соответствии с используемой теорией свидетельствует о недостаточном развитии системного уровня интеграции отношений власти.
Пятая глава «Качественный анализ категорий социальной и системной интеграции» содержит подробный анализ глубинных интервью, проведенных с высокопоставленными представителями политического класса Волгоградской области. Проведенные качественные интервью в целом коррелируют с выводами количественного анализа о недостаточном развитии уровня системной интеграции отношений власти.
Относительно проблемы «центр – регион» карта мнений в этой части текстового анализа представляется следующим образом:
А. Существует проблема социального взаимодействия между федеральным центром и регионами, которая носит продолжительный и системный характер. Волгоградская область либо страдает от этой проблемы, как и другие регионы, либо, по причине проблемы «красного пояса», испытывает негативное отношение со стороны центральных властей. Эта идея не связана с личностью губернатора области. Данную категорию можно отнести к блоку системной интеграции.
Б. Второй блок обобщенных точек зрения сводится к тому, что нет никакой отдельной проблемы «центр – регион», она надумана; даже если она существует, то это связано исключительно с личностями губернатора и заместителей, следовательно, данная проблема не носит системного характера и относится к уровню социальной интеграции.
Обе позиции получили определенные аргументы со стороны информантов, но отмечается, что вторая точка зрения со всей очевидностью имеет более убедительную аргументацию применительно к кейсу Волгоградской области. Это также подтверждается оценками относительно наличия единой команды в руководстве областью (на момент 2002 года).
Весьма важным было выявить мнения именно категории высокопоставленных руководителей разного уровня относительно создания федеральных округов. В качестве примера можно привести высказывание респондента B.: «Мое мнение опять будет субъективным. Я хочу сказать, что я, конечно, сугубо не сепаратист. Я, конечно, сторонник целостности, неделимости и нерушимости государства Российского. Это в менталитете казачества сидит и так далее. Поэтому любое деление на округа и так далее, да еще обозначение каких-то границ – это практически создание условий для проявлений вот такого оголтелого сепаратизма в стране. Давай, создавай Уральскую республику… Или там Дальний Восток и так далее. То есть мы сами создаем предпосылки. Это не мои предположения, это ведь мы им смогли нарисовать вульгарные границы, так называемым республикам: Казахстан.., –даже Украине границы отвели, и чем это кончилось…». Анализ высказываний высокопоставленных представителей политической власти в регионе можно охарактеризовать как непонимание. Большинство из информантов не понимает, зачем эти округа были созданы. Также преобладает среди респондентов скорее негативная оценка решения об их создании. Отмечается, что ряд респондентов объясняют этот шаг не как действие, направленное на укрепление системы власти, а как инструмент для контроля выборов президента 2008 года.
Относительно проблемы назначения из центра губернаторов регионов и глав местных администраций респонденты разделились на следующие три группы:
1. Крайне негативное отношение к идее назначения губернаторов и глав местных администраций.
2. Довольно позитивное отношение к данному вопросу.
3. Условное принятие такого решения в случае с губернаторами, но неприятие в случае с главами муниципальных/местных органов власти.
С точки зрения условного одобрения назначения исполнительной власти, эта позиция заслуживает особого внимания со стороны исследователя. Те респонденты, кто отметил эту позицию, в целом поддерживают общую идею выборов всех уровней власти как важного условия демократии. Тем не менее, они весьма осторожны в своих высказываниях относительно непосредственной практики выборов, предлагая некоторые ограничительные механизмы, такие как усеченные выборы (когда губернатор избирается, в то время как все другие исполнительные главы назначаются), приостановка выборов на фиксированный период времени или подтвердительный характер назначения, когда назначение должно подтверждаться соответствующим органом законодательной власти.
Делается вывод о рациональности такой озабоченности: здесь очевидно желание поставить заслон на пути вхождения во власть случайных фигур, неопытных людей. Также налицо другой индикатор недостатка системности в рекрутировании новых представителей политического класса. Это означает, что политический класс осознает факт существования серьезных проблем с системой подбора и расстановки кадров, говоря точнее, есть проблема отсутствия такой системы вообще. Политический класс предлагает некоторые меры для снижения притока случайных кандидатов.
Опасность, связанная с проникновением «неквалифицированных людей» в исполнительную власть, является основанием для серьезной озабоченности, и это подтверждается статистическим анализом, предпринятым в предыдущей главе, что обнаруживает очевидную особенность: только чиновники в проведенных эмпирических исследованиях поддерживают идею назначения руководителей местных/муниципальных администраций. Рассуждая в более широком контексте, можно предположить, что российский политический класс таким образом обнажает свою слабость и политическую беспомощность. Это показатель дезинтеграции политического класса в России в целом, это проблема не только отдельно взятого региона, но и страны.
Таким образом, если в главе 4 основной фокус анализа затрагивал показатели отношения власти в Волгоградской области, то в главе 5 раскрыты дополнительные аспекты отношений «центр – регион» в более глубоком контексте. Это стало возможным благодаря использованию метода неструктурированных интервью, проведенных с высокопоставленными представителями чиновничества Волгоградской области. Не являясь связанными узкими показателями количественного опроса, автор в качественном исследовании имел возможность обсудить вопросы, которые волнуют многих представителей российского общества. Глубинные интервью подтверждают некоторые аспекты предварительной гипотезы относительно недостатка системной интеграции в отношениях власти. Респонденты либо демонстрировали примеры недостатка системности в отношениях власти, либо пытались приписать системные основания некоторым мерам, которые использует центральная власть. В последнем случае их понимание достаточно существенно различалось. Это может означать то, что даже респонденты – представители высокопоставленного регионального политического класса – не до конца понимали, что происходит в стране и для чего проводятся реформы политической системы. Они не осознавали, что в реальности лежит за современными отношениями власти, которые выстраиваются центральными властями. В результате они пытались приписать определенного рода системность этим реформам, основываясь на собственном опыте. Делая это каждый по-разному, они, напротив, только еще больше обнажали весь недостаток системной интеграции в современной социально-политической жизни страны. Важно подчеркнуть, что участвующие в глубинном интервью региональные высокопоставленные представители власти на уровне Волгоградской области недостаточно ясно понимали цели центрального правительства в контексте административных реформ в начале 2000-х годов. Можно также предположить, что центральные и региональные власти не разделяют одни и те же взгляды на предмет будущего развития российского общества и государства. Используя терминологию П. Сорокина, следует отметить, что в современном российском обществе нет интеграции на каузальном или функциональном уровне. Хотя этот вывод и является результатом исследования кейса Волгоградской области, он может быть осторожно экстраполирован и на другие регионы Российской Федерации.
Использование количественных и качественных техник позволяет говорить о релевантности и комплементарности полученных результатов диссертационного исследования. Результаты количественного анализа соотносятся с качественными данными. Эмпирический анализ подтвердил предварительную гипотезу о том, что преобладает социальная интеграция отношений власти, в то время как уровень системной интеграции остается не совсем развитым в Волгоградской области. Это было доказано, в частности, ролью непосредственной межличностной интеракции и общей тенденцией к персонализации власти в России, что, в свою очередь, приводит к тому, что моральная оценка политической ситуации в целом и конкретных примеров функционирования государственного аппарата в частности становится более важной.
В итоге был сделан вывод: политическая власть интегрирована постольку, поскольку она рассматривается через аспект социальной интеграции. Тенденция к персонализации власти в России является иллюстрацией высказанной мысли. Эту персонализацию политической власти также можно понимать как результат крайне низкого рейтинга доверия со стороны респондентов к институциональному уровню интеграции. В этой ситуации существует низкий уровень доверия к политическим институтам и общество не дезинтегрируется, поскольку социальный уровень интеграции начинает играть доминирующую роль.
В ситуации, когда социальная интеграция, по-видимому, является основным «скелетом» всей политической и социальной системы, представляется необходимым понять, насколько долго такая интеграционная схема может скреплять каркас всего общества. Этот вопрос требует специального изучения, однако представляется возможным предложить одну гипотезу уже сейчас. Социальный уровень интеграции не должен быть эксплуатируемым чрезмерно, не должен наделяться функциями системной интеграции (а именно это происходит в настоящее время), поскольку «перегрев» социального уровня интеграции приведет к вполне возможной фрагментации государства. Подобная импликация призвана обратить внимание на то, что чрезвычайно важно сохранять баланс (эквилибриум) социальной и системной интеграции. Следуя за подходом П. Сорокина, можно сказать, что оба этих уровня интеграции могут существовать вместе, дополняя друг друга для поддержания функциональности в обществе. Системный и социальный уровень интеграции существует в любой организации и/или любом обществе. Они могут временно замещать друг друга в случае экстренной необходимости какое-то время, но ни в коем случае не замещать друг друга на продолжительное время.
Подход социальной и системной интеграции, базирующийся на анализе ценностей, как было предложено П. Сорокиным, по-прежнему актуален. В сложившейся политической и социальной ситуации российское общество испытывает проблему ценностной интеграции в значительно большей степени, чем это было до сих пор. Это становится более очевидным на уровне отношений власти. На современном этапе трансформации российского общества и политики дискуссия относительно вовлеченности конкретных людей в политический процесс становится чрезвычайно важной. Все социальные категории, использованные в данном эмпирическом исследовании, сейчас становятся фокусом дискуссии среди социальных аналитиков в различных форматах (чаще в тех форматах, которые предоставляет Интернет). Проблема моральной ответственности президента и власти в целом и их способность управлять страной в правильном для общества направлении, проблемы дистанции власти, самоуправления, отношений «центр – регион», отношений интеллектуалов и властей по-прежнему являются центральной точкой соответствующих публичных дискуссий. Российская политическая и общественная сферы до сих пор ясно не концептуализировали свое отношение к указанным проблемам. После избрания нового президента в 2008 году эти проблемы стали дискутироваться еще более интенсивно.
В настоящее время Россия опять находится перед очередным выбором: государство и общество должны выбрать те ценности, которые были бы функциональными, интегративными для всей нации, а не для меньшинства, которые в этом смысле являются деструктивными и дезинтегрирующими для всей страны в целом. Предлагаемый контекст анализа социологической информации с акцентом на ценности содержит эвристический потенциал для выстраивания объясняющей теории среднего уровня, которая позволяет анализировать сложнейшую социально-политическую ситуацию в российских регионах. Использование этой схемы могло бы обеспечить базис для компаративного анализа других стран, переживающих период транзита.
В заключении диссертации формулируются основные выводы исследования, а также перспективы дальнейшей работы по данной теме.
СПИСОК ОПУБЛИКОВАННЫХ ПО ТЕМЕ ДИССЕРТАЦИИ РАБОТ
Монографии
- Анипкин, М. А. Власть и общество. Социальная и системная интеграция: региональный аспект / М. А. Анипкин. – Волгоград : Волгоградское научное издательство, 2009. – 246 с. (14,6 п. л.).
- Anipkin, M. Social and system integration in power relations: the case of the Volgograd Region of Russia / M. Anipkin. – Koln : Lambert Academic Publishing, 2010. – 228 p. (13 п. л.).
- Анипкин, М. А. Социально-экономические факторы развития рынка жилья: региональный аспект / М. А. Анипкин, О. В. Байдалова. – Волгоград : Принт, 2004. – 128 с. (7,44/4,5 п. л.).
Статьи в ведущих рецензируемых научных изданиях,
рекомендованных ВАК РФ
- Анипкин, М. А. Социальная система и проблема интеграции в социологии / М. А. Анипкин // Власть. – М., 2009. – № 6. – С. 103–105 (0,4 п. л.).
- Анипкин, М. А. Категория «социальный капитал» и ее использование в изучении российских регионов / М. А. Анипкин //
Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 7. Философия. Социология и социальные технологии. – Волгоград, 2009. – № 1 (9). –
С. 89–94 (0,5 п. л.). - Анипкин, М. А. Социология власти: своеобразие подходов структурного функционализма и интегративной теории П. А. Сорокина / М. А. Анипкин // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 7. Философия. Социология и социальные технологии. – Волгоград, 2008. – № 1 (7). – С. 90–94 (0,4 п. л.).
- Анипкин, М. А. Социальная и системная интеграция власти: конструирование показателей для социологического анализа / М. А. Анипкин // Власть. – М., 2008. – № 11. – С. 78–81 (0,4 п. л.).
- Анипкин, М. А. Проблема ценностей в исследованиях западных социологов / М. А. Анипкин // Известия Волгоградского государственного педагогического университета. Сер. Социально-экономические науки и искусство. – Волгоград, 2008. – № 3 (27). – С. 56–61 (0,6 п. л.).
- Анипкин, М. А. Понятия «доверие» и «социальный капитал» в исследовании социальных процессов / М. А. Анипкин // Вестник Волгоградского государственного архитектурно-строительного университета. Сер. Гуманитарные науки. – Волгоград, 2007. – Выпуск 9 (24). – С. 77–79 (0,3 п. л.).
- Анипкин, М. А. Теория социальной и системной интеграции: истоки и развитие / М. А. Анипкин // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 7. Философия. Социология и социальные технологии. – Волгоград, 2009. – № 2 (10). – С. 80–83 (0,4 п. л.).
Работы, опубликованные в других изданиях
- Анипкин, М. А. Организационные и моральные ценности как показатели системной и социальной интеграции: региональный аспект / М. А. Анипкин // Научный вестник Волгоградской академии государственной службы. Сер. Политология и социология. – Волгоград, 2009. – Выпуск 2. – С. 33–39 (0,5 п. л.).
- Анипкин, М. А. Теория социальной и системной интеграции в объяснении современных социально-политических процессов в России / М. А. Анипкин // Гуманитарное образование и медицина : сборник научных трудов. – Волгоград, 2006. – Том 63. Выпуск 1. – С. 194–200 (0,4 п. л.).
- Анипкин, М. А. Исследование потребительского спроса на рынке жилья Волгоградской области / М. А. Анипкин, О. В. Байдалова // Вопросы политики. – Волгоград, 2005. – Выпуск 7. – С. 142–159 (0,5/0,25 п. л.).
- Анипкин, М. А. Российский регион в социальном измерении / М. А. Анипкин // Российский регион как объект комплексных научных исследований. Выпуск первый: Методология. Социально-экономическое развитие. Культура. Волгоград : Изд-во ВАГС, 2001. – С. 88–97 (0,3 п. л.).
- Анипкин, М. А. Власть в современной западной политической теории: проблемы и дискуссии / М. А. Анипкин // Власть в России: теория, традиции, перспективы. – Волгоград : Изд-во ВолГУ, 2000. – С. 33–36
(0,2 п. л.). - Анипкин, М. А. Концепция П. А. Сорокина и американская теоретическая социология / М. А. Анипкин // Americana. – Волгоград, 1998. – Выпуск 2 (0,2 п. л.).
- Анипкин, М. А. Политическая этика переходного периода / М. А. Анипкин // Всеобщая декларация прав человека и правозащитная функция прокуратуры. Международная научно-практическая конференция. Санкт-Петербург : Изд-во С.-Петерб. юрид. ин-та, 1998. – С. 205–206 (0,2 п. л.).
