Структура и динамика социально-политических конфликтов в современном российском обществе
МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
имени М.В. ЛОМОНОСОВА
Диссертационный совет по политическим наукам Д 501.001.47
На правах рукописи
ЧУВАШОВА НАТАЛЬЯ ИВАНОВНА
Структура и динамика
социально-политических конфликтов
в современном российском обществе
Специальность 23.00.02 – политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
доктора политических наук
Москва
2007
Работа выполнена на кафедре мировой и российской политики философского факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова.
| Официальные оппоненты |
|
| |
| |
| Ведущая организация | Санкт-Петербургский государственный университет, кафедра конфликтологии |
Защита состоится «26» сентября 2007 г. в 15 ч. 15 мин. на заседании Диссертационного Совета по политическим наукам Д 501.001.47 в Московском государственном университете им. М.В. Ломоносова по адресу: 119991, ГСП-1, Москва, Ленинские горы, МГУ, 1-й корпус гуманитарных факультетов, ауд. 1156.
С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале Научной библиотеки МГУ им. М.В. Ломоносова (1-й корпус гуманитарных факультетов).
Автореферат разослан «____» __________2007 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
Д 501.001.47,
доктор политических наук Бойцова О.Ю.
Актуальность темы исследования определяется тем, что конфликт, как особый тип социального взаимодействия, характеризующийся противоположностью целей, интересов и ценностей социальных субъектов, присущ любому обществу. Историческое развитие происходит через непрерывный процесс возникновения и разрешения противоречий и конфликтов.
Это особенно характерно для современного этапа общественного развития, когда мир вступил в эпоху глобальной нестабильности, сопровождающейся изменением соотношения сил и столкновением интересов акторов как на международном, так и национальном уровнях.
Значимость темы исследования применительно к российскому обществу определяется его системной трансформацией, обусловившей высокий динамизм и конфликтогенность происходящих социально-политических процессов на территории страны. Смена политического режима, перераспределение собственности, слом старой и формирование новой системы социальной стратификации, изменение расстановки социальных и политических сил – все это породило множество социально-политических конфликтов. Сама жизнеспособность российского общества под напором конфликтов подверглась серьезному испытанию.
Социальные преобразования в российском обществе осложняются противоречивым воздействием глобализационных вызовов. Глобализация, с одной стороны, динамизирует все общественные процессы, а с другой – углубляет существующие диспропорции социально-экономического развития. Взаимодействие внутренних и внешних вызовов, усиление конфликтных взаимодействий во всех сферах общественной жизни определили многофакторную природу социально-политических конфликтов в российском обществе. Разнотипные конфликты стимулируют и усиливают друг друга, что вызывает дополнительный эффект синергетического свойства.
Незавершенность процессов системной трансформации российского общества, глубина и устойчивость социальных и политических противоречий свидетельствуют о том, что еще длительное время изучение социально-политических конфликтов будет оставаться актуальной темой как с теоретической, так и с практической точек зрения.
Непонимание или игнорирование властными структурами назревающих конфликтов, сдерживание их в латентном, неинституционализированном состоянии чревато, как показал недавний советский опыт, взрывоопасными формами «прорыва» конфликтов. В свою очередь, понимание причин, структуры и динамики социально-политических конфликтов, освоение демократических механизмов их урегулирования дают возможность уменьшить деструктивное воздействие конфликтов на социальные процессы, позволяют использовать инновационно-корректирующую функцию конфликта в целях самосовершенствования общества.
Изучение социальной действительности на основе конфликтологической парадигмы позволяет вскрыть причины возникновения, закономерности развития и функционирования социальных конфликтов, нацеливает на переход от идеи подавления конфликта к выработке принципов и методов их эффективного урегулирования, помогает избежать попадания в очередную утопию «бесконфликтного» единства и согласия.
Сложность процессов системной трансформации, поляризация социальной структуры и низкий уровень доверия граждан к политическим институтам стимулируют сохранение более высокой степени конфликтогенности российского общества по сравнению с государствами с устоявшимися политическими и социально-экономическими системами. Последние десятилетия общественного развития со всей очевидностью высветили необходимость научного осмысления и разработки принципов и механизмов урегулирования конфликтов с учетом российской специфики.
Урегулирование/разрешение конфликтов невозможно без понимания их сущностных характеристик. Соответственно существует потребность в комплексном анализе содержания, структуры и динамики социально-поли-тических конфликтов в современном российском обществе.
Степень научной разработанности проблемы исследования. Проблема, избранная для исследования, носит междисциплинарный характер. Для достижения целей и задач, поставленных в диссертации, автор опирался на работы, являющиеся теоретико-методологической основой конфликтологических исследований: выявляющие структурные источники конфликтов теории К. Маркса (неравенство экономического положения), Р. Дарендорфа (неравенство позиций власти), И. Галтунга (структурное насилие); концепции позитивно-функционального конфликта Г. Зиммеля, Л. Козера, обосновавших естественность и функциональность конфликтов в общественной жизни; общую теорию конфликта К. Боулдинга; социологию конфликта Л. Крисберга и разработанную им аналитическая модель конфликта как системы структурно-динамических показателей; обобщенную модель идентификации конфликта и конфликтных ситуаций Р. Мака и Р. Снайдера; поведенческие модели фрустрации-агрессии Д. Долларда, концепцию разрешения конфликтов на основе выявления ущемляемых человеческих потребностей Дж. Бертона, а также исследования Т. Гарра, Э. Обершалла, Ч. Тилли источников мобилизации членов конфликтующих групп на достижение взаимоисключающих целей[1].
В результате исследований авторов, заложивших основы конфликтологических знаний, были разработаны исходные положения теории конфликта – понятие, причины, структура, динамика, функции и типология конфликтов. В социологии стала утверждаться конфликтологическая парадигма, исходящая из понимания конфликта как нормы общественной жизни, признающая функциональность социальных конфликтов в процессе развития общества, призывающая к отказу от идей подавления конфликтов и доказывающая необходимость их институционализации и урегулирования.
Разработке мировоззренчески-методических и концептуально-теорети-ческих проблем исследования социального конфликта с учетом российских реалий посвящены труды А.В. Дмитриева, Е.И. Степанова, А.Я. Анцупова и А.И. Шипилова, А.К. Зайцева, Ю.Г. Запрудского, А.Г. Здравомыслова, Д.П. Зеркина, В.Н. Иванова и В.Г. Смолянского и других исследователей[2]. В данных работах авторы на российском материале анализируют и развивают базовые категории конфликтологии – понятие, функции, типологию социальных конфликтов, рассматривают особенности детерминации социальных конфликтов в российском обществе, исследуют формы проявления конфликтов, разрабатывают методы их предупреждения и урегулирования.
Среди работ данного направления следует выделить монографию А.В. Дмитриева «Социальный конфликт: общее и особенное». Одной из центральных проблем монографии стал вопрос о функциональности–дисфунк-циональности социального конфликта, в том числе и по отношению к переходным периодам общественного развития. Осмысление этой проблемы потребовало изучения причин возникновения конфликтов в различных сферах общественной жизни переходного общества, определения их идеологических, политических, экономических, культурологических и других параметров, выяснения, что содействует, а что препятствует усилению позитивной, корректирующей функции конфликта и как ввести конфликт, его протекание и урегулирование в возможно более цивилизованные и гуманные формы.
Особый интерес представляют работы, в которых российская действительность изучается в разрезе конфликтологической парадигмы, делаются попытки показать причины, особенности проявления и урегулирования конфликтов в условиях системной трансформации российского общества. Это исследования А.Г. Здравомыслова, М.О. Мнацакяна, Л.И. Никовской, Л.М. Ро-маненко, Е.И. Степанова, А.И. Стребкова и других[3].
Учебное пособие А.Г. Здравомыслова «Социология конфликта: Россия на путях преодоления кризиса» стало одним из первых российских исследований, в котором изучается содержание конфликтов в различных сферах общественной жизни в переходного период.
В монографии Е.И. Степанова рассматриваются проблемы формирования конфликтологии как научной дисциплины в российских условиях. Автором предприняты усилия по разработке целостной теоретико-методо-логической концепции социального конфликта в условиях социальных преобразований, в связи с чем определяется типология конфликтов переходного общества, рассматриваются наиболее значимые виды конфликтов и тенденции их развертывания, анализируются организационные и методологические проблемы урегулирования социальных конфликтов. Широкая панорама конфликтов переходного общества и тенденций их развития представлена в коллективной монографии под редакцией Е.И. Степанова «Россия: политические противоборства и поиск согласия», изданной в 1998 году.
Заметным шагом в направлении системного анализа конфликтности российского социума стала вышедшая недавно монография Л.И. Никовской, в которой автор убедительно обосновывает концептуальные и содержательные возможности конфликтологической парадигмы для исследования российской политической трансформации. Л.И. Никовской выявляются механизмы взаимопроникновения разнотипных моноконфликтов, разрабатывается модель сложносоставного конфликта.
В диссертации Л.М. Романенко исследуются цивилизационные особенности развертывания конфликтов в российском обществе, доказывается необходимость учета в процессе разработки методов предупреждения и урегулирования конфликтов его восточной специфики, в основе которой лежит властно-правовая иерархия.
Стремительное развитие отечественной конфликтологии в 90-е годы привело к формированию отраслевых ответвлений конфликтологического знания. Для темы данной диссертации существенное значение имеют исследования в области политической конфликтологии.
Политические конфликты анализируются в монографиях и статьях А.В. Глуховой, Ю.Г. Запрудского, Д.П. Зеркина, Г.И. Козырева, Б.И. Краснова, М.М. Лебедевой, А.И. Соловьева, О.А. Рыжова, Л.Н. Тимофеевой, Д.М. Фельдмана и др.[4] Авторами излагаются современные теоретико-методологические представления о сущности политического конфликта, раскрываются особенности конфликтов в отдельных сферах политической жизни, освещаются основные проблемы управления политическими конфликтами и их урегулирования.
Причины и содержание политических конфликтов, их функциональные и дисфункциональные последствия для российского общества, влияние социокультурного фактора на развертывание конфликтов, проблемы управления политическими конфликтами анализируются авторами недавно защищенных диссертационных работ (Д. Веретенников, В. Рукинов, М. Тангиев)[5].
Правовые способы разрешения политических конфликтов (конституционные процедуры, судебное рассмотрение дел, юридический консенсус) рассматриваются в рамках юридической конфликтологии (работы П.А. Астахова, В.Н. Кудрявцева, С.В. Кудрявцева, В.П. Казимирчука, Т.М. Пряхиной, Т.В. Ху-дойкиной и др.)[6]. Проблема социально-политического конфликта в русле данного направления затрагивается преимущественно лишь в рамках типологии различных конфликтов и специфики правовых способов их разрешения.
В последнее время появился ряд диссертационных работ, посвященных непосредственно анализу социально-политического конфликта[7]. Предметом исследования докторской диссертации Э.А. Пронина стали современные особенности социально-политических конфликтов и политико-правовое управление ими в контексте глобального развития. В работе К. Акулова основное внимание уделяется типологически-функциональному исследованию природы социально-политических конфликтов как механизма развития общества на материале современной России. Целью работы Я. Бабейко является исследование методологии социологического анализа конкретных социально-по-литических конфликтов на постсоветском пространстве (на основе материалов социологических исследований в Молдове, Приднестровье, Закавказье).
Заметную роль в обострении социально-политической напряженности в российском обществе играет фактор этнополитической конфликтности. В силу особой актуальности для многонациональной страны данной проблемы ей посвящено большое количество работ. Это исследования Р.Г. Абду-латипова, В.А. Авксентьева, Л.М. Дробижевой, А.М. Ерохина, А.А. Жирико-ва, Г.С. Котанджяна, В.А. Тишкова и других[8]. Ученые изучают причины возникновения конфликтов в этнической сфере, определяют характер воздействия этнополитического фактора на социальные процессы в современной России, исследуют цивилизационно-культурную специфику этнополитического устройства современного российского государства, предлагают собственное видение путей достижения этнополитической стабильности.
Понимание структуры и эволюции субъектов конфликтного взаимодействия в современном российском обществе предполагает изучение широкого круга источников, характеризующих состояние и динамику развития социальных групп, общественных движений, политических партий, внутриэлитных образований.
Критерии дифференциации социальных групп, процессы социальной самоидентификации, характер взаимодействия различных групп и слоев изучаются в рамках исследований социальной структуры российского общества (Л.А. Беляева, З.Т. Голенкова, М.К. Горшков, Т.И. Заславская, П.М. Козырева, И.П. Попова, Н.Е. Тихонова, О.И. Шкаратан, М.Ф. Черныш, В.А.Ядов)[9]. Преобладает стратификационная парадигма, согласно которой общество предстает в категориях многомерного иерархически организованного социального пространства, где социальные группы и слои различаются по степени обладания собственностью и доходами, властному статусу, профессиональному престижу. В последнее время значительное внимание уделяется проблемам социальной поляризации и маргинализации населения, адаптации социальных групп к новым статусно-ролевым функциям, структуре и факторам социальной мобильности, формированию среднего класса.
На сегодня явно недостаточно исследований по проблемам протестного потенциала российского общества, механизмам и формам массовой социально-политической мобилизации населения. По данной проблематике нет ни одного монографического исследования.
Степень конфликтогенности противоречий между социальными группами, вектор массового протеста и оценка эффективности различных способов воздействия граждан на властные структуры исследуются в статьях небольшой группы ученых – Ю.А. Левады, А.В. Кинсбурского и М.Н. То-палова, К. Клеман, В.К. Левашова, М.М. Назарова, В.В. Петухова[10]. Авторами применяется преимущественно теория относительной депривации, согласно которой неудовлетворенность социальных групп, вызванная расхождением ожиданий с возможностями их удовлетворения, является показателем социальной напряженности и при определенных обстоятельствах может вылиться в открытый протест. В немногочисленных публикациях анализируются психология массовых политических настроений в российском обществе, формы стихийного поведения в политике, историко-культурные особенности проявления политического протеста в российских условиях (работы Д.В. Ольшанского, Е.Н. Кутыгиной, Т.В. Плотниковой) [11].
Особо следует выделить работы Ю.А. Левады, в которых он на основе многолетних исследований общественного мнения раскрывает основания социального недовольства, анализирует динамику прожективной протестной активности, определяет основных «носителей» протестных настроений[12].
Цикл «цветных революций» на постсоветском пространстве актуализировал внимание исследователей к факторам вызревания, содержанию и технологии их реализации, анализу возможности подобного сценария для России (публикации В. Барсамова, С. Белковского, М. Леонтьева, А. Рябова и др.)[13].
Проблемы и противоречия рабочего движения в постсоветской России, роль профсоюзного движения, изменение характера требований, выдвигаемых в ходе коллективных действий трудящихся, формы и методы протеста исследуются в публикациях П.В. Бизюкова, Л.А. Гордона и Э.В. Клопова, А.М. Кацвы, Б.И. Максимова, А.Л. Темницкого, В.В. Трушкова[14].
Значительная часть исследований направлена на изучение социально- трудовых конфликтов (работы Н.В. Андреенковой, Г.А. Воронченковой, В.А. Борисова, А.К. Зайцева, А.М. Кацвы, И.А. Климова и др.)[15]. Авторы определяют причины, структуру и функции трудовых конфликтов, раскрывают специфику конфликтного сознания и поведения участников забастовок, ищут механизмы эффективного разрешения социально-трудовых конфликтов.
Особенности воспроизводства и функционирования российской элиты, дифференциация интересов различных ее сегментов, тенденции внутриэлитного взаимодействия, специфические качества российской элиты и причины ее отчуждения от выдвинувших ее социальных групп анализируются в публикациях М.Н. Афанасьева, О.В. Гаман-Голутвиной, И.Е. Дискина, А.Ю. Зу-дина, О.В. Крыштановской, И.В. Куколева, В.А. Лепехина, А.В. Понеделкова, А.М. Старостина, М.А. Чешкова, А.Е. Чириковой и др.[16]
Процесс становления групп интересов и превращения их в ведущих акторов российского политического процесса исследуется в публикациях А.Ю. Зудина, Н.Ю. Лапиной, В.А. Лепехина, С.П. Перегудова[17]. Особое внимание авторы уделяют способам воздействия групп интересов на властные структуры, эволюции бюрократического корпоративизма в олигархический, избирательно-клановому характеру влияния политики на экономику. Изменение принципов взаимодействия между властью и бизнесом в период президентства В. Путина анализируется в работах С.Ю. Барсуковой, В.В. Власова, И.Г. Ивановой[18].
Обширный круг публикаций посвящен изучению становления и функционирования российской многопартийности, динамики межпартийного взаимодействия, анализу специфики российских партий. Это исследования А.Н. Кулика, В.А. Куличенко, Ю.Г. Коргунюка, Э.Г. Соловьева, С.Н. Пшизовой, В.И. Тимошенко и других[19]. Партийная идентификация избирателей, электоральная политика российских партий рассматриваются в публикациях Г.В. Голосова, С.И. Каспэ и А.М. Салмина, Е.Ю. Мелешкиной, К.Г. Холодковского[20]. Исследование феномена «партии власти» и ее роли в политическом процессе предпринимается в работах Г.В. Голосова и А.В. Лихтенштейн, С.В. Устименко, С.М. Хенкина и др.[21]
Анализ динамики конфликтного взаимодействия в условиях смены политического режима предполагает понимание характера и механизмов трансформации политического режима и его сущностных характеристик. От того, как будет определена его сущность, зависит оценка деятельности и позиций социально-политических сил по отношению к данному режиму. Политический режим задает направленность трансформации общества, определяет характер (консенсиалистский или диссенсиалистский) взаимодействия политических сил.
Переходы от авторитарного к демократическому режиму исследуются в рамках структурного подхода, акцентирующего внимание на социокультурных, социально-экономических предпосылках демократизации режима (Р. Даль, Т. Карозерс, А.Ю. Мельвиль, Б.Г. Капустин)[22], и процедурного подхода, сфокусировавшего свое внимание на механизмах, способах, этапности политической трансформации (Г.О' Доннел, Т. Карл и Ф. Шмиттер, Х. Линц, А. Степан, А. Пшеворский, Д. Растоу)[23].
Оба подхода имеют как свои достоинства, так и недостатки. Ни один из них в отдельности не дает понимания закономерностей и механизмов демократизации политического режима. На наш взгляд, предпочтительнее подход, представители которого выступают если не за отказ от парадигмы транзита как таковой, то за более всесторонний и глубокий анализ структурных и процедурных факторов политической трансформации (Б.Г. Капустин, А.Ю. Мельвиль, О.Г. Харитонова)[24]. Критическое отношение к применимости концепций транзита стало просматриваться в публикациях В.Я. Гель-мана[25]. Представляется продуктивной предложенная А.Ю. Мельвилем «воронка причинности», позволяющая соединить структурные и процедурные, макро- и микроуровни анализа процессов политической трансформации в рамках единой концепции[26].
Сущность и механизм функционирования политического режима в ельцинской России анализируются как в работах отечественных исследователей (В.Я. Гельман, А.А. Галкин, Ю.А. Красин, И.М. Клямкин, В.В.Лапкин, В.И. Пантин, Л. Шевцова и др.)[27], так и зарубежных (В. Меркель, А. Круассан, Р. Саква, С. Холмс, Э. Шнайдер)[28].
Тенденции развития политического режима в период президентства В.В. Путина рассматриваются в публикациях А.Ю. Зудина, А.В. Рябова, Л.Ф. Шевцовой и др.[29] Общим для указанных авторов является положение об усилении моноцентричности политической системы России и существенном ослаблении альтернативных субъектов политических отношений.
Соотношение политических и правовых параметров, определяющих развитие российской конституционной системы, проблемы реализации принципа разделения власти, конституционные кризисы в обществах переходного типа, правовые механизмы политических изменений исследуются отечественными юристами, специализирующимися в области конституционного права, – С.А. Авакьяном, Е.А. Лукьяновой, В.О. Лучиным, А.В. Мазуровым, А.Н. Медушевским, В.Е. Чиркиным, И.Г. Шаблинским и другими[30].
Исследование закономерностей и механизмов развития политического процесса в России, способов взаимодействия между властью и обществом, проблем и противоречий становления демократического общества осуществляется в работах В.Н. Дахина, М.В. Ильина, И.М. Клямкина, В.И. Коваленко, В.В. Лапкина, В.Л. Мау и И.В. Стародубровской, А.М. Миграняна, В.И. Пантина, В.П. Пугачева, О.Н. Смолина, Л.В. Сморгунова, А.И. Соловьева, О.Ф. Шаброва, Л.Ф. Шевцовой и др.[31] Названные авторы нередко приходят к разным выводам относительно сути происходящих событий, что указывает на отсутствие устоявшейся концепции российской политической трансформации.
Специфика и тенденции социально-политического конфликта во многом определяются содержанием и динамикой процессов системной трансформации, развернувшихся в российском обществе. Сущность, особенности и результаты посткоммунистических трансформаций анализируются в многочисленных публикациях зарубежных исследователей – Л. Бальцеровича, К. фон Бейме, Р. Дарендорфа, Дж. Стиглица, П. Штомпки, Ш.Н. Эйзенштадта и др.[32]
В последние годы российские ученые уделяют значительное внимание теории и практике, содержанию системных изменений в переходных обществах[33]. В осмыслении процессов социальной трансформации особое значение имеет разработка теоретико-методологических подходов к изучению общественных процессов. В этой связи следует отметить работы Ю.Е. Волкова, И.Е. Дискина, Т.И. Заславской, С.Г. Кирдиной, Е.Н. Мощелкова, Ю.М. Плотинского, М.Н. Руткевича, О.И. Шкаратана, В.А. Ядова[34].
Трансформационные процессы отличаются многообразием, испытывают воздействие различных факторов и не могут быть в полной мере исследованы в рамках только одного подхода. Концепция механизма социальной трансформации в аспекте деятельностно-структурного подхода разрабатывается Т.И. Заславской[35]. Анализ инновационно-реформаторского потенциала социальных акторов, выявление их структуры и характеристик, целей и направленности деятельности представляет большой интерес для выяснения источников конфликтогенного поведения участников трансформационных процессов.
Процессы социальной трансформации активно исследуются представителями различных направлений социокультурного подхода (А.С. Ахиезер, Н.И. Лапин, А.С. Панарин, М.Л. Титаренко)[36], что дает возможность более обоснованно судить о тенденциях и вероятных путях дальнейшего развития российского общества.
Понимание взаимосвязи процессов современной модернизации и повышенной конфликтогенности российского общества предполагает изучение проблем и противоречий политической модернизации (исследования В.А. Красильщикова, Ю.И. Матвеенко, Н.Ф. Наумовой, А.С. Панарина, В.Г. Федотовой и других)[37].
Тип складывающегося общества существенным образом воздействует на формы проявления и интенсивность социально-политических конфликтов и способы их урегулирования. В этой связи обращают на себя внимание работы А.М. Ковалева, С.А. Кузьмина, Р.М. Нуреева, Ю.Я. Ольсевича, Н.А. Си-монии, О.И. Шкаратана, раскрывающие характер формирующегося строя, тенденции и механизмы его развития[38].
Обширный статистический, социологический и аналитический материал, характеризующий политические и социальные аспекты трансформационных процессов, изменения в ценностных ориентациях россиян, содержится в исследованиях ученых ИС РАН, РНИСиНП[39]. Особо следует отметить выпускаемые ежегодно фундаментальные исследования ИСПИ РАН, который на протяжении многих лет проводит мониторинг социально-политического состояния российского общества [40].
Целый ряд публикаций посвящен проблемам управления и урегулирования конфликтов. Ученые адаптируют к российским реалиям и развивают зарубежный опыт, предлагают свои способы конструктивного урегулирования конфликтов (работы И.А. Василенко, М.М. Лебедевой, О.В. Поповой, О.Н. Фомина, В.Н. Шаленко)[41]. Особое внимание уделяется социальным технологиям посредничества, методикам измерения эффективности посреднической деятельности, работе с предложениями и соглашениями сторон.
В последнее время среди отечественных исследователей стал усиливаться интерес к проблемам достижения гражданского согласия, формированию политических и правовых механизмов принятия решений с позиций политического консенсуса. Этому посвящены публикации Е.А. Агеевой, Н.М. Великой, Н.П. Медведева, А.Ф. Нагайчука, М.М. Охотниковой, С.А. Эф-ирова и других[42]. Авторы разрабатывают методологические основы концепции социального согласия, исследуют его природу, структуру, функции. Гражданское согласие рассматривается как сложный социальный процесс, имеющий специфические статические и динамические характеристики (виды, структура, функции, этапы, длительность). В указанных работах определяются уровень и особенности становления социального согласия в российском обществе, исследуются принципы и механизмы достижения общественного консенсуса.
Таким образом, исходя из степени разработанности проблемы, можно заключить, что в рамках конфликтологии, политологии, социологии создана хорошая теоретико-методологическая база для углубленного изучения структуры и динамики социально-политических конфликтов в современном российском обществе. Однако в настоящее время отсутствуют самостоятельные комплексные работы, посвященные анализу названной проблемы. Поэтому актуальность проблемы, ее востребованность политической практикой, а также недостаточная разработанность феномена социально-политического конфликта обусловили выбор данной темы.
Объектом исследования данной диссертационной работы являются социально-политические конфликты в современном российском обществе.
Предмет исследования – структура и динамика социально-политических конфликтов в российском обществе, условия и механизмы их урегулирования.
Основной целью данного исследования является выявление теоретико-методологической основы и создание концептуальных предпосылок для осмысления содержания, структуры и динамики социально-политических конфликтов в современном российском обществе, эволюции субъектов конфликтного взаимодействия с целью поиска возможных путей урегулирования и гармонизации отношений различных социальных и политических сил российского общества.
В соответствии с поставленной целью в работе решаются следующие задачи:
- определение основных теоретико-методологических подходов к исследованию социального конфликта;
- анализ основных концепций генезиса социального конфликта и обоснование их теоретической и практической значимости применительно к российскому обществу;
- выявление факторов, определяющим образом воздействующих на динамику конфликта, обуславливающих его перерастание из латентной стадии в манифестную;
- определение специфики социально-политического конфликта;
- исследование содержания, структуры и динамики социально-политического конфликта на этапе радикальных социально-экономических преобразований российского общества и максимальной политической нестабильности;
- анализ эволюции субъектов конфликтного взаимодействия, исследование базовых характеристик и уровня силы конфликтующих сторон;
- выявление факторов нереализованности потенциала социального протеста;
- исследование специфики, механизма развертывания и тенденций развития социально-политических конфликтов на современном этапе развития российского общества;
- определение общих социально-политических условий и механизмов достижения общественного консенсуса;
- анализ конфликтогенных факторов, присущих социально-полити-ческим процессам на региональном уровне, определение механизмов урегулирования конфликтных ситуаций.
Рабочая гипотеза. Низкий уровень материального благосостояния и рост социального расслоения, обусловленные кризисным характером социальной трансформации российского общества, вызывают высокий уровень социального недовольства во всех массовых социальных группах.
Биполярная конфигурация социальной структуры российского общества определяет доминирование вертикального конфликта. Несформированность и дифференциация социальных групп затрудняют кристаллизацию групповых интересов и самоорганизацию массовых социальных групп.
Отсутствие организованной политической силы, способной к консолидации социального протеста, ведет к тому, что конфликт между формирующимся господствующим классом и массовыми социальными группами развивается в латентной, неинституционализированной форме и оказывает деструктивное воздействие на состояние и развитие российского общества.
Успешное развитие общества по пути демократии возможно лишь при достижении баланса интересов всех социальных и политических сил российского общества. Важнейшими направлениями деятельности политических и государственных структур должны стать выявление, институционализация и урегулирование конфликтов интересов различных социальных групп.
Хронологические рамки исследования охватывают период с конца 1991 года – становление новой политической и социально-экономической системы в границах российской государственности – по настоящее время[43].
Теоретической и методологической основой диссертационного исследования являются работы отечественных и зарубежных авторов в области конфликтологии, политологии, социологии, философии, социальной психологии, конституционного права, истории. В диссертации конфликт рассматривается как многомерное явление, для анализа которого необходимо применение различных методов исследования: диалектико-материали-стического, системного, синергетического, социокультурного, субъектно-деятельностного, а также конкретно-исторического подхода как обязательного элемента анализа любого социального феномена.
Несмотря на критическое отношение многих исследователей к ряду аспектов марксистской диалектики, считаем вполне продуктивным применение всеобщих диалектических закономерностей к анализу общественных процессов, и социального конфликта в частности. В качестве исходного положения исследования взята идея о социальном конфликте как форме проявления социального противоречия на определенной стадии его развития. Автор исходит из того, что понимание природы конфликта, его причин и способов урегулирования предполагает понимание содержания и закономерностей развития социального противоречия, являющегося основой данного конфликта. Диалектический подход органично интегрирует конфликт в функционирующую и развивающуюся социальную систему, рассматривает конфликт как способ перехода социальной системы в качественно иное состояние, что определяет наличие позитивной составляющей в конфликте.
Методологической основой данной работы является системный подход, согласно которому любое социальное явление рассматривается как целостность, в единстве всех его связей и отношений. Во-первых, сам конфликт – это системное явление. Анализ структурных и динамических свойств конфликта – это различные аспекты системного подхода. Системно-струк-турный анализ характеризует конфликт в его статическом состоянии и направлен на выявление устойчивых связей и отношений элементов конфликта, без наличия которых он не может существовать как целостная система. Системно-функциональный подход анализирует динамическую составляющую конфликта, нацелен на выяснение всех существенных воздействий элементов и подструктур конфликта друг на друга, определение устойчивой корреляции между элементами конфликта, его динамикой и функциями. Во-вторых, системный подход предполагает учет включенности такой сложной динамической системы, как конфликт, в систему более высокого уровня, какой является общество в целом, выявление всех характеристик этого взаимодействия и взаимовлияния.
Применение синергетического подхода необходимо для понимания специфики проявления конфликтов, их функций и динамики в условиях социальной трансформации. Синергетика доказывает, что переход сложноорганизованной системы из одного качества в другое происходит в точке бифуркации. Функционально конфликт выступает как способ саморегуляции системы, механизм её перехода на новые устойчивые формы социальной организации. Чем стремительнее и масштабнее преобразования, тем более они непредсказуемы и неуправляемы и тем выше уровень их конфликтогенности. Синергетический подход ориентирует на понимание многофакторной природы конфликтов в условиях системной трансформации российского общества.
Социокультурный подход позволяет учитывать специфику национального менталитета, особенности политической культуры, прогнозировать восприятие тех или иных инноваций различными слоями общества, искать общий ценностный консенсус, способный объединить большинство социально-политических сил российского общества.
Субъектно-деятельностный подход уделяет основное внимание субъективной составляющей конфликта: выявлению ущемляемых потребностей, номинации притязаний сторон, анализу целей, интересов, мотивов конфликтного взаимодействия, конкретной проблеме конфликта, формам конфликтного поведения. Конфликтное взаимодействие рассматривается в качестве креативной силы, создающей новую реальность. Поскольку динамика и возможность урегулирования актуализировавшегося конфликта зависят в первую очередь от субъективно осознаваемых целей и действий его участников, субъектно-деятельностный подход является важнейшей частью методологии исследования социального конфликта.
Необходимым требованием исследования социального конфликта является учет конкретно-исторических условий его протекания. Каждому этапу общественного развития присуще доминирование тех или иных типов и форм конфликтного взаимодействия. Принцип историзма предполагает выявление уникальности каждого конфликта, ориентирует исследователя на анализ изменения форм, направленности развития конфликтных взаимодействий в различные исторические периоды.
Научная новизна диссертационного исследования заключается в том, что в нем:
- раскрыты содержание и тенденции развития социально-политического конфликта в российском обществе на основе структурно-динамической модели конфликта;
- выявлены факторы, определяющим образом воздействующие на динамику конфликта;
- раскрыта необходимость разграничения понятий политического и социально-политического конфликтов с целью выработки механизмов урегулирования конфликтов, адекватных их специфике;
- на основе анализа предмета, состава участников конфликта, целей и стратегий конфликтующих сторон определено социально-политическое содержание политического кризиса 1993 года;
- осуществлен комплексный анализ эволюции субъектов конфликтного взаимодействия: социальных групп, внутриэлитных образований, политических партий;
- уточнены основания социального недовольства и его динамика;
- на основе анализа социальной самоидентификации и групповой солидарности массовых социальных групп исследован уровень их протестного потенциала;
- определены факторы, сдерживающие перерастание латентных конфликтов в российском обществе в манифестные;
- выявлены специфика и тенденции развития социально-политических конфликтов на современном этапе развития российского общества;
- охарактеризованы условия и механизмы достижения социально-политического консенсуса в российском обществе;
- рассмотрена специфика регионального политического режима, выявлены основные конфликтогенные факторы в пределах Архангельской области, обоснованы рекомендации по созданию механизма предупреждения и урегулирования конфликтных ситуаций в социально-политических процессах на региональном уровне.
Положения, выносимые на защиту:
1. Динамика социально-политического конфликта определяется взаимодействием совокупности факторов. Наиболее фундаментальные, глубинные факторы, такие как цивилизационный тип общества, характер функционирования базовых институтов, остаются стабильными на протяжении очень длительного времени и обуславливают наиболее существенные, долговременные тенденции развития конфликта. Воспроизводство и доминирование в постсоветском обществе системы власти–собственности и присущей ей вертикально-иерархической организации общества предопределили, что наиболее сущностной и глубокой линией конфликта стала извечная для российского общества дихотомия «власть–народ». Динамика конфликта на конкретном, исторически непродолжительном, этапе в решающей степени определяется сформированностью и уровнем силы конфликтующих сторон. Общество на каждом этапе своего исторического развития имеет свою конфигурацию конфликтов, динамика которых является особенно подвижной в переходные периоды.
2. Сущность и специфика социально-политического конфликта состоит в том, что он представляет противоборство социальных и политических субъектов по поводу овладения политической властью как целью и как средством реализации жизненно важных потребностей и интересов больших социальных групп и достижения субъектами конфликта определенного социального и политического статуса. Урегулирование социально-политического конфликта предполагает применение широкого комплекса средств и методов: политических, нормативно-правовых, социально-экономических, организационных.
3. На этапе радикально-либеральных преобразований в силу отсутствия базового консенсуса существовала биполярная конфигурация противоборствующих сторон. Основными субъектами конфликта стали фракции элиты с различными корпоративными и политическими интересами, выступавшие или за умеренно-реформистский («партия» парламента), или за радикально-либеральный («партия» президента) варианты перехода к политической демократии и рыночной экономике. Конфликт интересов совпадал с конфликтом ценностей, каждая из конфликтующих сторон апеллировала к определенной системе ценностей: либеральной или социально-патерналистской. По мере роста недовольства среди массовых слоев населения результатами радикально-либерального курса внутриэлитный конфликт приобрел социальный характер и перерос в острейший политический кризис, который был преодолен через политическое устранение противоборствующей стороны.
4. Ускоренная капитализация элитных групп создала условия для заинтересованности всех сегментов элиты в сохранении утвердившегося социального порядка. Биполярный вертикальный конфликт власть–оппозиция за содержание формирующегося режима уступил свое главенствующее положение многополюсному горизонтальному конфликту в рамках существующего режима. Идейно-политические различия отошли на второй план. Открытые формы противоборства (вплоть до вооруженных) сменились компромиссными стратегиями при преференции интересов доминирующего актора.
5. Массовые слои населения в силу низкого уровня самоорганизации, слабости ресурсной базы, ментальных особенностей (долготерпение, привыкание к бедности, патерналистские установки, вера в «лучшее завтра») пошли по пути приспособления к существующей реальности. В краткосрочном аспекте негативная адаптация оградила страну от социальных потрясений в период либеральных и неолиберальных реформ. Но в долгосрочном плане нарастание социального недовольства в скрытой, неинституционализированной форме воздействует деструктивно на общественное развитие, чревато стихийными взрывами недовольства.
6. Массовые социальные группы находятся на стадии социальной самоидентификации, и в настоящее время можно говорить лишь о формировании небольших солидарно-действенных групп на отраслевой основе, но не о формировании широких социально-классовых солидарностей. Замедленность процесса формирования и самоорганизации массовых групп имеет своей глубинной основой разрушение технологической базы промышленного производства, многоукладность российской экономики и доминирование в стране модели бюрократического капитализма.
7. Деятельность элитных групп, направленная преимущественно на реализацию узкокорпоративных интересов за счет перераспределения национального богатства, стала основным фактором, инициирующим обострение социальной напряженности в обществе. В ходе внутриэлитного противоборства, обусловленного различием корпоративных, политических интересов и идеологических предпочтений различных сегментов элиты, элитные группы неоднократно использовали механизм мобилизации массового недовольства в своих целях. Межпартийное взаимодействие является дополнительным средством внутриэлитного противоборства и не выполняет функции институционализации конфликтного взаимодействия и поддержания баланса интересов различных социальных групп в обществе.
8. Существует несоответствие между социальной и политической стратификациями российского общества. Если социальная структура имеет куполообразную форму, наиболее массивная часть которой представлена слабо адаптированным большинством, то конфигурация политической стратификации характеризуется утолщением ее серединной, центристски ориентированной части. В социально слабоструктурированном обществе идейно-политические позиции подвижны и изменчивы, более весомым фактором является углубление социального неравенства.
9. Основной причиной недовольства массовых социальных групп является низкий уровень материального благосостояния, различие идейно-политических ориентаций не играет существенной роли. Пики социального недовольства совпадают с периодом резкого падения уровня жизни (1992 г.), или массовыми задолженностями по зарплате (вторая половина 90-х гг.), или очередным этапом «реформ», ухудшающим материальное положение массовых слоев населения (монетизация льгот, январь 2005 г.).
Наиболее протестно активными группами являются бюджетники, городские пенсионеры, рабочие малорентабельных предприятий, которые обладают незначительными политическими, организационными ресурсами, не способны оказывать блокирующее воздействие на экономику. Вследствие указанных факторов акции наиболее массовых групп «протестантов» малоэффективны и достаточно легко нейтрализуются властными структурами.
10. Факторами, сдерживающими перерастание латентных конфликтов в манифестные, являются: а) незавершенность социальной структуризации российского общества, низкий уровень самоорганизации массовых социальных групп, «зависших» в состоянии перехода от «класса в себе» в «класс для себя»; б) распыленность социального протеста по разным линиям социальной напряженности; в) разный уровень силы основных конфликтующих групп: аморфным, неконсолидированным «народным массам» противостоит новый правящий класс, обладающий всем комплексом политических, информационных, финансовых, административных ресурсов, осознающий и целенаправленно реализующий свои интересы; г) отсутствие организованной политической силы (партии, движения, сильных независимых профсоюзов), способной к консолидации протеста.
11. В силу низкого уровня самоорганизации массовых социальных групп усиление эффективности массовых действий возможно лишь в рамках широкого социального движения на основе общезначимых требований при наличии организующей силы протеста (партии или блока политических сил, профсоюзов, демократически ориентированной части элиты). Перспективы имеет только движение демократической направленности, включающее в себя социально и экономически активные группы, преобладающие в крупных городах. Игнорирование властвующими структурами коренных причин социального протеста, сдерживание его через разовые уступки ведет к аккумуляции социального недовольства в скрытом, неинституционализированном состоянии. Это блокирует корректирующую, инновационную функцию конфликта, усиливает его деструктивное воздействие на социально-политичес-кие процессы в российском обществе.
12. Условием долгосрочного урегулирования социально-политических конфликтов является достижение общественного консенсуса, что предполагает: поворот от неолиберального курса реформ к проведению социально ориентированной политики с целью создания гуманного, демократического общества; осуществление государственной политики на основе учета и согласования интересов массовых социальных групп; наличие политической воли элитных групп к реализации общенациональных задач и соответствующей им корректировке курса реформ; организованное давление на власть со стороны массовых групп с целью поворота к социально ориентированной политике.
Теоретическая и практическая значимость работы. Теоретические и методологические подходы, реализованные в диссертации, восполняют пробел в комплексном исследовании структуры, динамики и механизмов развертывания социально-политических конфликтов в современном российском обществе.
Положения и выводы, сформулированные в диссертации, будут использованы для дальнейшего изучения социально-политических конфликтов в российском обществе, могут способствовать созданию целостной концепции социального конфликта в условиях переходного общества, а также будут полезны при анализе и прогнозировании социально-политических процессов в российском обществе.
Содержащиеся в диссертации положения и рекомендации могут представлять интерес для практической деятельности органов государственной власти и партий по достижению общественного согласия.
Исследование специфики регионального политического режима и основных линий социальной напряженности на областном уровне дают возможность работникам региональных органов государственной власти, представителям местных СМИ более квалифицированно судить о социально-политических процессах в Архангельской области. Рекомендации, предложенные для урегулирования конфликтных ситуаций на региональном уровне, могут быть применены для создания комплексного механизма урегулирования конфликтов на областном уровне и улучшения взаимодействия региональных властей с общественностью.
Основные положения исследования могут найти применение при подготовке и чтении курсов по политологии и конфликтологии. Материалы диссертационной работы будут использованы автором для написания глав в коллективных учебниках по политологии, предполагаемых для издания в Поморском государственном университете им. М.В. Ломоносова и Архангельском государственном техническом университете.
Апробация работы проводилась на II Всероссийском социологическом конгрессе «Российское общество и социология в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы» (МГУ, октябрь 2003 г.), Ломоносовских чтениях (ИППК МГУ, май 1997 г., май 2003 г.), на трех международных научных конференциях (Архангельск, май 2001 г., май 2003 г., апрель 2004 г.), на региональной научно-технической конференции (Архангельск, май 2004 г.), на Всероссийских научных конференциях (Мурманск, июнь 1994 г., Архангельск, ноябрь 1996 г., май 2006 г., май 2007 г.). Диссертация обсуждена на кафедре мировой и российской политики Московского государственного университета им. М.Н. Ломоносова и рекомендована к защите.
Структура диссертации. Диссертационное исследование состоит из введения, пяти глав, заключения, списка литературы, списка сокращений.
Основное содержание работы
Во введении дается обоснование актуальности темы исследования, освещается степень ее разработанности, формулируются цель и задачи работы, ее методологическая база, выделяется новизна исследования и положения, выносимые на защиту, определяется практическая значимость работы.
В первой главе «Теоретико-методологические основы исследования социального конфликта» определяются основные методологические и концептуальные подходы к предмету исследования.
В первом параграфе «Понятие социального конфликта» уточняется определение социального конфликта и обосновывается выбор методологии его исследования. Диссертантом отмечается, что в теоретико-методологическом плане можно выделить два основных подхода к определению конфликта: деятельностный и мотивационный.
Представители первого (Р. Мак, Р. Снайдер, Р. Парк, Л. Козер и др.) рассматривают конфликт как разновидность борьбы, как осознанное противоборство социальных субъектов с несовместимыми интересами. Деятельностный подход предполагает относительно узкое понимание конфликта, отождествляя его с открытыми, реализованными действиями социальных субъектов друг против друга, оставляя за пределами категории «конфликт» источники и мотивы конфликтного поведения.
Сторонники второго, мотивационного, подхода (Р. Дарендорф, К. Боулдинг, А. Рапопорт, И. Галтунг, Л. Крисберг и др.) расширяют границы конфликта до всех форм проявления антагонистических отношений, включая в категорию «конфликт» как само конфликтное взаимодействие, так и мотивацию конфликтного поведения. Они считают, что противодействие в форме открытой борьбы не является необходимым признаком конфликта. Конфликт наличествует и в случае первоначально неосознаваемого, но объективно детерминированного противоречия интересов сторон.
В отечественной конфликтологии есть сторонники как первого (Л.И. Никовская, А.К. Зайцев, Е.И. Степанов, В.Н. Шаленко и др.), так и второго подхода (А.Г. Здравомыслов, Ю.Г. Запрудский, А.Н. Чумиков и др.).
В своей работе диссертант исходит из широкого понимания категории «конфликт» и соответственно определяет социальный конфликт как целенаправленное, явное или скрытое, противоборство социальных субъектов с противоположными или несовместимыми интересами.
Противоположность интересов социальных субъектов определяется внутренней противоречивостью общественного развития и, в первую очередь, неравенством социального положения. Существуют интересы не только вещественного (экономические и прочие блага и преимущества), но и позиционного характера (место субъекта в структуре власти, возможности обеспечения доминирования той или иной системы ценностей).
Социальный конфликт представляет собой многомерное явление, для исследования которого необходимо применение как объектного, так и субъектно-деятельностного подходов. Анализ и урегулирование масштабных социальных конфликтов предполагает понимание структурных факторов зарождения конфликта, поскольку: а) конфликт – это форма проявления социального противоречия на субъектно-деятельностном уровне; б) конфликтующие социальные общности являются элементом социальной структуры общества на определенном этапе его исторического развития; в) сами ущемляемые потребности социально обусловлены.
На стадии открытого конфликта приоритет отдается субъектно-деятельностному подходу, акцентирующему внимание на формировании субъектов конфликтного взаимодействия, базовых характеристиках конфликтующих сторон, стратегии конфликтного взаимодействия, технологии урегулирования конфликта.
Во втором параграфе «Основные концепции генезиса социального конфликта» автор анализирует концепции (К. Маркс, Р. Дарендорф, И. Галтунг и др.), обосновывающие структурные источники конфликтов, и определяет их теоретическую и практическую значимость применительно к российскому обществу. Из марксистской теории почерпнута важнейшая идея современной теории конфликта о причинной связи конфликта с объективными социальными противоречиями. Маркс обосновал неотделимость развития общественного разделения труда и появления имущественных различий. В марксистской теории основные конфликтующие группы (классы) формируются в соответствии с их экономическим положением, которое определяется отношением к средствам производства. Марксистские положения о роли экономических факторов, группового интереса, значении социального неравенства и борьбы за ограниченные ресурсы присутствуют во многих конфликтологических теориях.
Свою концепцию социального конфликта создал современный немецкий социолог Р. Дарендорф. Социальные конфликты, по его мнению, вырастают из структуры обществ, являющихся союзами господства. Союзом господства («институционально координируемой ассоциацией» – ИКА) Дарендорф обозначает любую социальную единицу (группу, организацию, общество), где существует дифференциация социальных позиций и ролей по отношению к власти. Господство в концепции Дарендорфа выполняет две функции: 1) обеспечивает интеграцию общества посредством санкционирования норм; 2) порождает конфликт вследствие неравного распределения властных позиций. Таким образом, основной источник конфликта – борьба за перераспределение власти (фактического господства) и авторитета (легитимного господства) в ИКА между конфликтующими группами.
Выводы Дарендорфа относительно механизма развертывания конфликта, условий и этапов формирования конфликтных групп, факторов интенсивности и насильственности конфликта выступают как методологическая основа для исследования современных конфликтов. Дарендорф обосновал необходимость институционализации и урегулирования конфликтов.
Заметный вклад в понимание природы социального конфликта внес И. Галтунг. Теория структурного насилия Галтунга – своеобразное развитие представлений о структурной обусловленности социальных конфликтов в сочетании с современными концепциями «теории человеческих потребностей» и «статусной инконсистенции». Структурное насилие (непрямое и не всегда связанное с лицом) определяется Галтунгом как «социальная несправедливость», как неравное распределение власти и ресурсов. Структурное насилие встроено в социальные структуры и поддерживается ими посредством рангового соответствия и зависимого взаимодействия социальных субъектов. Условием достижения социальной справедливости являются равное распределение власти и ресурсов и равноправные неэксплуататорские отношения. Исследования Галтунга внесли значительный вклад в понимание природы конфликтов и их разрешение.
Многомерность социального пространства российского общества обусловливает необходимость применение для исследования структурных источников конфликтов положений различных концепций. В современной России основой формирования «экономических» классов стало место, занимаемое социальными субъектами во властно-административной структуре. Принадлежность к «властвующей группе» открывала возможность для приватизации общенародной собственности, доступ к распоряжению природными ресурсами, контролю над финансово-денежными потоками. Правящий слой превратился в экономически господствующий класс, генетически и функционально связанный с другими группами собственников (теневой бизнес, предприниматели).
Стремительная поляризация российского общества актуализировала дихотомическую модель классового конфликта К. Маркса. По мнению многих авторитетных исследователей, в настоящее время в стране формируется социальная структура классового типа с присущим ей конфликтом «труда и капитала»[44]. Политические и экономические факторы социального неравенства дополняют и усиливают друг друга, что ведет к возникновению глубоких социальных противоречий между формирующимся классом «властесобственников» и широкими народными массами.
Усиливается неравенство между новым господствующим классом и массовыми слоями населения в доступе к современным технологиям, здравоохранению, образованию, распределению жизненных шансов. Угроза депопуляции населения, кризис нравственных ценностей, возникновение «застойной» бедности дают основания расценивать сложившееся в обществе положение как структурное насилие, как состояние «холодной гражданской войны»[45]
. Эффективным средством управления массовым поведением стали информационные технологии, медиаманипулирование. Таким образом, для понимания причин и содержания современного социально-политического конфликта необходимо выявить его источники, заключенные в противоречиях политической, экономической, социальной, культурной организации общества, выступающих в совокупности как структурное насилие.
Улучшение экономической ситуации в стране с начала 2000-х годов, идущий процесс реформирования государственной власти, усиление внимания властных структур к проблемам социальной политики вселяют надежду на смягчение наиболее острых противоречий российского общества.
В третьем параграфе «Структурно-динамические характеристики социального конфликта» автор подчеркивает, что ключевым моментом, необходимым для исследования конфликта, является анализ его структурных и динамических показателей, образующих в совокупности структурно-динамическую идеализированную модель конфликта. Структуру конфликта можно изобразить следующим образом (рис. 1). Из схемы наглядно видно, что конфликт представляет собой сложную систему взаимодействий, которую отличает динамизм, открытость, изменчивость структурных элементов.
Рис. 1. Структура конфликта:
а – причины конфликта;
А – предмет конфликта;
Б, В – участники конфликта;
1 – основные субъекты конфликта;
2 – частично вовлеченные в конфликт участники;
3 – косвенные участники конфликта;
Г – конфликтное взаимодействие;
Д – социальная среда конфликта;
е – последствия конфликта;
– взаимное воздействие структурных переменных конфликта
Диссертант разделяет мнение, что в развитии конфликта можно выделить следующие стадии: 1) латентная; 2) манифестная; 3) завершение конфликта. Этапы различаются по характеру конфликтного взаимодействия (скрытое, открытое), по составу и оформленности участников конфликта, интенсивности конфликтных действий, методам и формам борьбы.
В большинстве исследований понятия «потенциальный» конфликт и «латентный» конфликт (латентная стадия конфликта) употребляются как равнозначные. На наш взгляд, это не одно и то же. Наличие потенциального конфликта означает существование социального противоречия, могущего при определенных условиях развиться в конфликт. Состояние потенциального конфликта характеризуется существованием социальных субъектов, имеющих вследствие противоположности своего социального положения объективно противоположные интересы, но еще не осознающих этого.
Латентная стадия характеризуется углублением существующих противоречий между потенциально конфликтными группами, происходит осознание объективной противоположности их интересов и формирование конфликтующих групп.
Перерастание социального конфликта в открытую стадию возможно при наличии ряда взаимосвязанных условий:
1. Образование конфликтующих групп (субъектов конфликта). В этом процессе можно выделить следующие стадии:
- возникновение на основе общности социального положения «социальной группы в себе», т.е. группы индивидов, имеющих объективную общность интересов, но еще не осознающих этого. На этой стадии представители социальной группы фиксируют свою схожесть по внешним признакам: характеру трудовой деятельности, материальному положению, условиям жизни. Данной стадии развития группы соответствует состояние потенциального конфликта.
- социальная идентификация, т.е. осознание индивидами своей принадлежности к определенной социальной группе, деление социальных общностей на «своих» и «чужих»;
- осознание группами индивидов общности интересов в процессе социального сравнения и в связи с невозможностью или затруднениями в удовлетворении жизненно важных потребностей, выявление и идентификация контрагентов, блокирующих их удовлетворение;
- манифестирование общих интересов отдельными представителями социальной группы, появление лидеров и коммуникативных связей, солидарные действия на локальном уровне. Трем последним фазам формирования групп соответствует состояние латентного конфликта;
- формирование «группы для себя», институционализация группового интереса, формирование групповых норм и ценностей, наличие органов координации и мобилизации, солидарные действия в широком масштабе.
В демократическом обществе формирование групп, осознающих общность своих интересов и способных к борьбе за их реализацию, облегчает институционализацию и цивилизованное урегулирование конфликтов. В недемократических обществах формирование мобилизованного субъекта при ряде сопутствующих факторов ведет к открытому конфликту.
2. Накопление в достаточно широких слоях общества критического уровня недовольства существующим положением. Источником социального недовольства могут стать относительная или абсолютная депривация, статусная несовместимость, изменения в ожиданиях и достижениях или сочетание данных обстоятельств. Помимо общего чувства неудовлетворенности условиями жизнедеятельности должно присутствовать осознание несправедливости существующего положения. Высокий уровень социального недовольства не всегда ведет к переходу конфликта из латентной стадии в открытую.
3. Субъективная готовность и способность индивидов на коллективные действия ради достижения совместных целей, что зависит от множества факторов: значимости ущемляемых потребностей, наличия ресурсов и организационных структур, степени социального контроля, легитимности властных структур, стабильности элит и др.
4. Мобилизация индивидов на коллективные действия. Возможна мобилизация «снизу», когда первоначально следует лавинообразный взрыв массового недовольства, и уже в процессе массовых акций протеста создаются организационные структуры, или – мобилизация «сверху», когда организаторами массового движения сначала осуществляется разработка идеологии, создаются организационные структуры. Возможно взаимодействие обоих вариантов мобилизации на коллективные действия.
Динамика конфликта определяется взаимодействием совокупности факторов. Наиболее фундаментальные, глубинные факторы, такие как цивилизационный тип общества, характер функционирования базовых институтов, остаются стабильными на протяжении очень длительного времени и обуславливают наиболее существенные, долговременные тенденции развития социально-политического конфликта. Динамика конфликта в конкретный период в значительной мере определяется степенью сформированности и уровнем силы конфликтующих сторон.
Неделимость, значимость предмета конфликта усиливает интенсивность и насильственность конфликтного взаимодействия. Расплывчатость предмета конфликта затрудняет его урегулирование.
Формы и функции конфликта, возможности и способы его урегулирования в значительной мере определяются типом общества, в котором протекает конфликт.
В четвертом параграфе «Специфика социально-политического конфликта» автор указывает, что понятие «социально-политический конфликт» широко используется российскими исследователями. Но часто понятия политического и социально-политического конфликтов практически не различаются, поскольку в большинстве отечественных исследований понятие «политический конфликт» употребляется в широком смысле: как любой конфликт, в котором затрагивается вопрос о политической власти (А.В. Глухова, Д.П. Зеркин, В.А. Смирнов)[46]. В случае «широкого» понимания политического конфликта в область данного понятия попадают достаточно разнородные социальные феномены: социально-политические, этнополитические, политико-экономические и многие межконфессиональные конфликты, выходящие на уровень политической власти. Помимо этого, в понятие «политического конфликта» включают и конфликты, развертывающиеся в политико-правовой сфере, политические конфликты в узком смысле слова (имеются в виду конфликты между и внутри институтов государственной и политической власти).
На наш взгляд, необходимо разграничить понятия политического и социально-политического конфликтов. Между данными понятиями существуют различия, которые необходимо учитывать не только с теоретической, но и с практической точек зрения, поскольку каждый вид конфликта предполагает свой механизм урегулирования. Представим различия между политическим и социально-политическим конфликтом в виде таблицы (табл. 1.)
В отличие от собственно политического конфликта, понимаемого как столкновение субъектов политики по поводу распределения и перераспределения политико-государственной власти и изменения их политического статуса[47], социально-политический конфликт затрагивает интересы больших социальных групп. Предметом социально-политического конфликта является не только политико-государственная власть, но и средства жизнеобеспечения больших социальных групп, преобладают стихийные формы проявления конфликта. Урегулирование социально-политического конфликта предполагает применение широкого комплекса средств и методов: политических, нормативно-правовых, социально-экономических.
Таблица 1
| Основные признаки | Политический конфликт | Социально-политический конфликт |
| Предмет конфликта | Политико-государственная власть | Имеет многослойную природу: - средства жизнеобеспечения больших социальных групп; - политико-государственная власть как цель и как средство повышения социального и политического статуса субъектов конфликта |
| Состав субъектов конфликта | Может быть ограничен межличностным, внутриэлитным противоборством по поводу перераспределения политико-государственной власти | Характеризуется противоборством широкого спектра социально-поли-тических сил (социальных групп, внутриэлитных образований, политических организаций и институтов) |
| Масштаб конфликта | - Макроуровень (межгосударственный, общегосударственный, межрегиональный); - мезоуровень (региональный); - микроуровень (местный) | - Макроуровень (общенациональный, межрегиональный); - мезоуровень (региональный) |
| Уровень институционализации конфликта | В значительной мере институционально оформлен и организационно структурирован | Преобладают стихийные, неинституционализированные формы проявления конфликта |
| Идеологическая оформленность конфликта | Противоборство в большинстве случаев идеологически обосновано | Идеологическое обоснование может отсутствовать, или сводиться к конкретным требованиям и лозунгам |
| Методы урегулирования конфликта | Подлежит преимущественно нормативно-правовому урегулированию | Предполагает широкий комплекс методов и средств урегулирования: политических, правовых, социально-экономических |
Субъект социально-политического конфликта – это конкретно-истори-ческий носитель политической деятельности, направленной на реализацию жизненно значимых потребностей социальных общностей и групп, сохранение или повышение социального статуса участников конфликта. В параграфе предлагаются основные этапы логического анализа по определению содержания и основных субъектов социально-политического конфликта:
1) анализ характера социальной стратификации: выявление социальных групп, чьи интересы ущемляются, определение оснований социального недовольства и уровня протестного потенциала массовых групп; исследование интересов социальных групп по шкале от совпадения интересов до их несовместимости: а) с интересами других социальных групп, б) с проводимой государственной политикой и общенациональными интересами; определение уровня силы конфликтующих групп;
2) выявление роли политических партий, общественно-политических движений в конфликтных взаимодействиях. Сущность (чьи интересы выражает партия) и роль политической партии, можно выявить через анализ таких показателей, как социальная база партии, источники финансирования, анализ голосований партийной фракции в парламенте, уровень силы партии (административные, информационные, финансовые ресурсы, электоральная поддержка), динамика межпартийного взаимодействия;
3) анализ характеристик конфликтного взаимодействия, которые зависят от ряда факторов: типа политической культуры (конфронтационная, толерантная); типа политического режима (авторитарному режиму свойственно подавление конфликтов, демократическому – институционализация конфликтов и их урегулирование); сформированности и уровня силы конфликтующих сторон; цены вопроса (высокие ставки в борьбе за власть повышают интенсивность и насильственность взаимодействия), характера элитных групп (консолидированная – разобщенная элита, степень легитимности элиты).
Иногда на первые роли в конфликте выходят неполитические образования – церковь, группы давления, профсоюзы, которые призваны представлять корпоративные интересы, а политическая деятельность не является их прерогативой.
Исходя из предмета и типа участников конфликта, автор определяет социально-политический конфликт как противоборство социальных и политических субъектов по поводу овладения политической властью как целью и как средством реализации жизненно важных интересов и потребностей больших социальных групп и достижения субъектами конфликта определенного социального и политического статуса.
Социально-политический конфликт может быть как вертикальным, так и горизонтальным. Но доминирующей составляющей социально-полити-ческого конфликта выступает вертикальный конфликт власти и народа, а не противостояние социальных групп, близких по социальному статусу (территориальных, профессиональных, демографических, корпоративных и др.).
Целью второй главы «Содержание социально-политического конфликта в условиях радикально-либеральных преобразований российского общества» является исследование содержания и динамики взаимодействия основных субъектов социально-политического конфликта в процессе перераспределения власти и собственности на начальном этапе либеральных реформ.
В первом параграфе «Условия и факторы обострения социально-политического конфликта» анализируются источники и причины конфликтов в современном российском обществе. Отмечается, что условием, определившим высокую степень конфликтогенности российского общества, стали процессы его системной трансформации. России пришлось осуществлять двойной переход: преобразование государственного социализма в рыночно-демократическую систему и поиск путей модернизации российского общества под давлением и в условиях глобализирующегося мира.
Совместный эффект внутренних и внешних вызовов обусловил напластование и взаимодействие различных видов противоречий, выступивших основой для масштабных социально-политических конфликтов. Диссертантом анализируются наиболее конфликтогенные противоречия российского общества: между целями модернизации и методами ее осуществления; между высоким социальным предназначением элиты и ее низким качеством как субъекта общественных преобразований; между общегосударственными интересами и узкокорпоративными интересами политико-экономических групп; между ростом сепаратистских устремлений региональных элит и объективной потребностью укрепления общероссийской государственности; между либеральными и традиционными уравнительно-коллективистскими ценностями; между необходимостью сохранения регулирующей роли государства для успешной модернизации экономики и фактической потерей субъектности государства в «ельцинское» десятилетие; между богатым меньшинством и бедным большинством; между властью и народом.
Во втором параграфе «Усиление социально-политической напряженности и консолидация противоборствующих сил» и в третьем параграфе «Динамика конфликтного взаимодействия и силовое разрешение политического кризиса 1993 года» на основе анализа предмета конфликта, состава участников конфликта, стратегии сторон, динамики конфликтного взаимодействия определяется социально-политическое содержания политического кризиса 1993 года. Спустя пятнадцать лет не существует общепризнанной оценки сентябрьско-октябрьских событий 1993 года. Приведем в качестве примера основные точки зрения.
1. Институциональный конфликт, обусловленный а) противоречием между советской и президентской формами правления[48], б) недостаточно последовательным разграничением полномочий между законодательной и исполнительной ветвями власти[49].
2. Борьба за власть в правящей верхушке, облаченная в борьбу сторонников и противников реформ[50].
3. Внутриэлитный конфликт за разные варианты перехода к демократии и рыночной экономике, принявший форму противоборства законодательной и исполнительной властей[51].
4. Наложение ряда конфликтов: конфликта ветвей власти, осложненного конфликтом Центра и регионов, конфликта низов и правящей верхушки, конфликта Ельцина со старыми соратниками[52].
5. Схватка «Термидора» с «реставрацией»[53].
В итоге «навязанного перехода» в августе 1991 г. был сделан выбор между «реформированием социализма» и «капитализмом» в пользу последнего. С началом проведения рыночных реформ основная линия социально-политического противоборства стала проходить между сторонниками умеренно-реформистского и радикально-либерального вариантов перехода к политической демократии и рыночной экономике.
Основными субъектами конфликта стали фракции элиты с различными корпоративными и политическими интересами, выступавшие за различные модели реформирования общества. Институционализация различных фракций элиты пошла по линии разделения ветвей власти. И парламент, и структуры исполнительной власти стали центрами консолидации широкого конгломерата социально-политических сил, заинтересованных в реализации различных вариантов преобразования российского общества.
Участники конфликта. Вокруг Президента и исполнительных структур консолидировались силы, заинтересованные в продолжении радикально-либерального курса: финансово-торговые и экспортно-сырьевые экономические группы интересов, новая номенклатура – чиновничество федеральных и региональных ведомств, обновленная верхушка силовых ведомств; социальные группы, занятые в легализовавшейся теневой экономике; малый и средний бизнес. Все те силы, которые выиграли от начала либеральных реформ и были заинтересованы в их продолжении.
Российский парламент стал центром консолидации сил, выступающих за умеренно-реформаторский вариант социально-экономических преобразований. Основными субъектами конфликта со стороны «партии парламента» стали группировки российской элиты, чьи интересы пострадали в ходе реализации радикально-либерального варианта реформирования:
- административно-отраслевые группы, функционирующие в производственном секторе экономики (машиностроение, легкая промышленность, АПК, химия, ВПК и др.), которые понесли огромный ущерб в результате обвальной либерализации цен;
- депутаты различных уровней представительной власти, в первую очередь высших органов представительной власти, которые так же, как и президентские структуры, стремились взять процесс приватизации под свой контроль. Вместе с тем депутатский корпус в силу своих представительных функций аккумулировал социальное недовольство населения ходом реформ;
- региональные элиты краев и областей, не заинтересованные в резком сломе сложившихся социально-экономических отношений.
В условиях эскалации конфликта российский парламент стал центром тяготения всех оппозиционных сил, включая леворадикальные, национал-патриотические и коммунистические партии и организации, наметился рост поддержки парламента среди массовых групп населения, не сумевших адаптироваться в условиях либеральных реформ.
В качестве объекта конфликта выступали государственная власть и общенародная собственность, в качестве предмета конфликта – конституционная реформа, методы реализации экономической реформы и контроль за ее проведением. Конфликт интересов совпадал с конфликтом ценностей, каждая из конфликтующих сторон апеллировала к определенной системе ценностей: либеральной или социально-патерналистской.
Характер и динамика конфликтного взаимодействия. Противостояние законодательной и исполнительной властей начиналось как институциональный конфликт. Потенциально зародыш конфликта возник с введением поста Президента РСФСР, что предполагало перераспределение полномочий от Съезда – Верховного Совета к Президенту РФ. Обострение конфликта властей произошло с началом радикальных экономических реформ, отторжение которых превратило один и тот же состав депутатского корпуса из союзника президента в его противника. На VII Съезде народных депутатов (декабрь 1992 г.) противостояние властей переходит в фазу непримиримой борьбы, дестабилизировавшей все стороны жизни общества.
И президент, и лидеры парламента были нацелены на бескомпромиссную борьбу за доминирование в политико-правовом пространстве. Но парламент мог это сделать легитимными средствами, а президент таких возможностей не имел, зато в его руках находились административные ресурсы, включая силовые структуры и финансовые рычаги.
Исходя из имеющихся в распоряжении сторон ресурсов, вырабатывались и пути выхода из тупика «двоевластия». Стратегия парламента была направлена на минимизацию власти конкурирующей стороны через конституционно-правовые методы. («Парламентский» проект новой Конституции предусматривал установление в России парламентской республики с сильным парламентом и достаточно влиятельным президентом)[54]
. Стратегия президента была направлена на силовое устранение оппозиционного парламента. Проведение либерал-революционной политики по принудительному насаждению капитализма натолкнулось на неприятие широких слоев населения, крепнущую оппозицию политических сил коммунистической и державной направленности. Дальнейшее осуществление радикал-либерального курса было возможно лишь при условии подавления растущего сопротивления в парламенте и вне него.
Подведем итоги. События сентября–октября 1993 г. следует идентифицировать как политический кризис, характеризовавшийся делегитимизацией институтов государственной власти и снижением управляемости всеми сферами общества, обострением противоречий между основными субъектами политического процесса, ростом массового социального недовольства.
Политический кризис имел своей основой внутриэлитный конфликт, обусловленный различием корпоративных и политических интересов различных сегментов элиты, выступавших вследствие этого за умеренно-реформистский или за радикально-либеральный варианты перехода к рыночной экономике и политической демократии.
По мере роста недовольства среди значительных слоев населения радикально-либеральным курсом президента и правительства конфликт приобрел социально-политический характер и вышел за рамки внутриэлитного противоборства как по целям, так и по составу участников и перерос в острейший политический кризис, который был преодолен через политическое уничтожение одной из противоборствующих сторон.
В четвертом параграфе «Изменение соотношения социально-политических сил как конструирующий фактор режима авторитарной демократии» рассматриваются последствия силового разрешения политического кризиса и определяется характер сформировавшегося политического режима.
Политический режим, установившийся после октября 1993 г., соединил в себе черты как демократии, так и авторитаризма. Для выявления сущности режима решающее значение имеет то, чьи интересы выражает политическая власть, методы осуществления власти. После разгрома оппозиции и устранения «сильного» парламента режим открыто проводит политику в интересах капитализировавшихся номенклатурных групп, 1993–1994 годы стали периодом активного сращивания государственного аппарата с бизнесом.
Капитализация элитных групп, сращивание государственного аппарата с бизнесом, структура власти, юридически закрепленная Конституцией РФ 1993 года – все это создавало возможности для беспрепятственной олигархизации режима. Концентрация власти в руках президента сделала пост президента ключевым субъектом российской политики, главным инструментом перераспределения власти и собственности между элитными группировками.
Политический режим, сформировавшийся в России в период президентства Ельцина, являлся демократическим по форме (по наличию демократических институтов и процедур) и авторитарным по реальному механизму властвования, сущность режима – конкурентная олигархия.
В третьей главе «Эволюция субъектов социально-политического конфликта» исследуется динамика развития основных субъектов конфликтного взаимодействия: социальных групп, внутриэлитных образований, политических партий, определяется содержание и характер взаимодействия.
В первом параграфе «Социальные группы: тенденции развития и роль в социально-политических процессах» с целью выявления потенциально или реально конфликтующих групп автором анализируются следующие вопросы: характер социальной стратификации российского общества и направленность интересов основных социальных групп; уровень социальной самоидентификации и групповой солидарности массовых социальных групп; наличие или отсутствие взаимосвязи между социальной и политической стратификациями российского общества; факторы, обусловливающие конфликтогенность взаимоотношений социальных групп.
Диссертантом отмечается, что если «верхние» слои, несмотря на внутренние противоречия, уже достигли состояния «класса для себя», то кристаллизация интересов массовых групп идет с большими трудностями.
Чрезвычайно размытую, неустойчивую общность представляет «средний класс». Он состоит из разнородных социальных групп, отличающихся друг от друга по уровню доходов, характеру интересов, моделям экономического поведения, политическим предпочтениям и, следовательно, в настоящее время не является социальным слоем, осознающим общность своих интересов и способным к их защите на политическом уровне. В случае экономического роста произойдет расширение численности новых средних слоев и политизация их требований.
Заметно размыта социально-слоевая идентификация интеллигенции, ее представители разбросаны по всем социальным стратам, что говорит об утрате самостоятельного социального статуса. Но большая часть данной группы – «бюджетная» интеллигенция, чей труд оплачивается по минимуму, демонстрирует высокий уровень социального недовольства, составляя основную массу участников забастовок.
Сложно и медленно идет процесс самоидентификации и самоорганизации рабочего класса. Рабочий класс, являясь наиболее многочисленным классом российского общества и обладая в силу специфики производства устойчивой социально-профессиональной идентичностью, сплоченностью и организованностью, опытом забастовочной борьбы, мог бы выдвинуться на роль серьезной общественной силы. Причинами нереализованности социально-политического потенциала рабочего класса стали следующие факторы – сокращение численности и изменение структуры рабочего класса вследствие падения промышленного производства в 90-е годы, доминирование патерналистских установок среди рабочих, подрыв солидарности действий по мере роста отраслевой, социально-профессиональной и региональной дифференциации рабочего класса и отсутствие сильных, независимых профсоюзов.
Люмпенизированные слои, достигшие значительной численности, не способны на самостоятельные акции протеста, но восприимчивы к экстремистским формам социально-политической активности. Само наличие и расширение люмпенизированных групп оказывается конфликтогенным фактором, оказывающим значительное влияние на рост социальной напряженности в обществе в целом.
Таким образом, основные массовые социальные группы находятся на стадии социальной самоидентификации, в настоящее время можно говорить лишь о формировании небольших солидарно-действенных групп на отраслевой основе, но не о формировании широких социально-классовых солидарностей. Рыхлой социальной структуре соответствует аморфность и подвижность политических ориентаций граждан. О слабой зависимости между классовой принадлежностью и политическими взглядами свидетельствует несоответствие конфигураций социальной и политической стратификаций российского общества. Идейно-политические позиции на сегодня достаточно подвижны и изменчивы. Несмотря на экономический подъем, социальная структура общества сохраняет свой биполярный характер, а следовательно, изначально является конфликтогенной.
Во втором параграфе «Содержание и динамика внутриэлитного взаимодействия» выявляется направленность интересов внутриэлитных общностей с точки зрения общенациональных интересов, исследуются содержание и динамика внутриэлитного взаимодействия.
В структуре российской элиты в зависимости от специфики интересов диссертантом выделяются следующие внутриэлитные общности: государственная бюрократия, финансово-торговая, экспортно-сырьевая и промышленная фракции элиты. Предмет внутриэлитного конфликта: распределение и перераспределение государственной и иных форм собственности, государственная власть как цель и как средство перераспределения материальных и социальных благ. Определяющим для судеб страны является исход противоборства национального и компрадорского капитала, последний доминировал экономически и политически до 2000 года.
Цели и направленность деятельности элитных групп, специфические качества российской элиты стали основным фактором, инициирующим обострение социальной напряженности в обществе. Во-первых, реализация элитными группами радикально-либерального варианта трансформации российского общества привела к становлению наиболее паразитической, контрпродуктивной с точки зрения общенациональных интересов модели бюрократического капитализма, содержащего в себе гораздо более конфликтогенную систему противоречий, чем советское общество. Сформировавшийся общественный строй создает оптимальные возможности для обогащения властвующих групп, но является препятствием на пути политической и экономической модернизации российского общества. Во-вторых, обогащение правящих групп происходило за счет перераспределения уже созданного национального богатства и понижения жизненного уровня массовых слоев населения, что является основной причиной обострения вертикального конфликта между «новым» господствующим классом и слабоструктурированными народными массами. В-третьих, путем искусственного взвинчивания социальной напряженности правящими структурами в период избирательных кампаний провоцировался политический раскол общества, внутриэлитной борьбе придавался характер социально-политического противоборства.
Усиление бюрократической фракции элиты, окрепшей в период кланового капитализма, не привело к качественному изменению сформировавшейся политико-экономической системы, отчуждение между властью и народом имеет тенденцию к нарастанию.
В третьем параграфе «Политические партии: становление и роль в политических процессах» с целью определения роли политических партий в процессе взаимодействия социально-политических сил исследуются следующие вопросы: специфика становления российских партий; социальная база партий и эволюция политических предпочтений российских граждан; динамика межпартийного взаимодействия; «мутация» сущности и функций партий в российском обществе.
Диссертант приходит к выводу, что российские партии не смогли стать действенными субъектами политического процесса, что обусловлено целой совокупностью причин: а) нестабильностью и слабостью социальной базы партий; б) конструкцией конституционно-правовых институтов и распределением полномочий между ними: ограниченность контрольных полномочий парламента по отношению к правительству, отсутствие возможности у партийных фракций влиять на формирование правительства; в) в значительной мере имитационным характером партий, созданных «сверху»: реальные центры власти (исполнительная власть федерального и регионального уровней, ведущие финансово-промышленные группы) используют партии в качестве избирательных машин, осуществляющих мобилизацию масс в нужном направлении; г) неэффективностью деятельности оппозиционных партий как вследствие субъективных причин, так и в результате целенаправленной политики властных структур по дезинтеграции оппозиции.
Функция коммуникации между властью и народом, функция представительства интересов различных социальных групп на политическом уровне осуществляется партиями в крайне усеченном виде. В современной России межпартийное взаимодействие является дополнительным средством внутриэлитного противоборства и не выполняет функции институционализации конфликтного взаимодействия и поддержания баланса интересов различных социальных групп в обществе.
Четвертая глава «Тенденции и особенности развития социально-политических конфликтов в российском обществе» включает два параграфа: «Основания, динамика и субъекты социального недовольства» и «Тенденции развития социально-политических конфликтов в российском обществе». Основное внимание уделяется исследованию следующих вопросов: основания и динамика социального недовольства; уровень протестного потенциала массовых социальных групп; основные линии социально-политической напряженности; выявление факторов, сдерживающих перерастание латентных конфликтов в манифестируемые; специфика и тенденции развития социально-политического конфликта.
Автором отмечается, что недовольство присутствует во всех массовых социальных группах. Основной причиной социального недовольства является низкий уровень материального благосостояния, различие идейно-политических ориентаций не играет существенной роли. Пики социального недовольства совпадают с периодом резкого падения уровня жизни (1992 г.), или массовыми задолженностями по зарплате (вторая половина 90-х гг.), или очередным этапом «реформ», ухудшающим материальное положение массовых слоев населения (монетизация льгот, январь 2005 г.).
Мощным источником социальной напряженности стало имущественное расслоение и формирование поляризованной социальной структуры. По своему накалу противоречие между богатыми и бедными превосходит все остальные межгрупповые взаимодействия в 1,5–2 раза[55]. Главную вину за существующие трудности граждане устойчиво возлагают на федеральные власти. Скрытое недовольство находит свое проявление в росте «протестного» голосования, абсентеизме, недоверии к политическим институтам, уходе в «теневую» экономику, распространении неправовых практик.
Наиболее протестно активными группами являются бюджетники, городские пенсионеры, рабочие малорентабельных предприятий, которые обладают незначительными политическими, организационными ресурсами, не способны оказывать блокирующее воздействие на экономику. Вследствие указанных факторов акции наиболее массовых групп «протестантов» малоэффективны и достаточно легко нейтрализуются властными структурами.
Противоречие между «богатыми» и «бедными» в значительной мере совпадает с противоречием между «власть имущими» и «отчужденными от власти» народными массами. Совпадение двух острейших конфликтных линий, казалось, должно было бы привести к социальному взрыву. Вместе с тем, мы считаем, что и в дальнейшем, при отсутствии организованной силы, способной к консолидации протеста, вышеуказанные конфликты не выйдут из латентного состояния.
Факторами, сдерживающими перерастание латентных конфликтов в манифестные, являются:
1) незавершенность социальной структуризации российского общества, низкий уровень самоорганизации массовых социальных групп, «зависших» в состоянии перехода от «класса в себе» в «класс для себя»;
2) отсутствие организованной политической силы (партии, движения, сильных независимых профсоюзов), способной к консолидации протеста;
3) разный уровень силы основных конфликтующих групп: аморфным, неконсолидированным «народным массам» противостоит новый правящий класс, обладающий всем комплексом ресурсов, осознающий и целенаправленно реализующий свои интересы;
4) распыленность социального протеста по разным линиям социальной напряженности – по линиям социальной стратификации; по идейно-полити-ческим ориентациям; по отраслевой принадлежности и сектору экономики (государственный, частный); по национально-этническому принципу; по линии «благополучный» Центр – «бедные» регионы; по территориально-посе-ленческому принципу: реформаторски ориентированный «город» – консервативное «село»; по географическому принципу: реформаторские регионы (Москва, Санкт-Петербург, Европейский Север, Урал) – консервативные регионы (Черноземный Центр, Сибирь, Забайкалье); протестные регионы (Северо-Запад, Дальний Восток, значительная часть Сибири) – конформистские регионы (субъекты РФ, образованные по национальному принципу);
5) разновременность, локальность взрывов социального недовольства; чреватое серьезными катаклизмами слияние географически разбросанных акций протеста в один поток практически невозможно – как в силу отсутствия консолидирующей силы протеста, так и вследствие усиливающейся разницы в экономическом уровне регионов;
6) протест не только рассредоточен, но и разнонаправлен: он имеет социалистическую и демократическую альтернативы. Наиболее активные слои населения, составляющие реальный или потенциальный средний класс, требуя корректировки курса реформ, поддерживают движение в направлении рынка и демократии. В результате российское общество рассечено множеством конфликтных линий, в том числе и ложно осознанных, что сдерживает формирование биполярной конфигурации конфликтующих групп.
Велика вероятность, что и в обозримом будущем социальное недовольство не достигнет уровня массового организованного политического протеста. На протяжении последних десятилетий силой, организующей и использующей социальное недовольство в своих интересах, были элитные группы. Все эти годы продолжала действовать советская модель массовой социально-политической мобилизации: квазиединая политическая элита и послушное, временами восторженно послушное «большинство»[56], т.е. импульс к политической мобилизации масс задавался элитой или какой-либо ее частью.
Массовые акции протеста зимы–весны 2005 г. не привели к становлению стабильных форм политической самоорганизации. Низовые гражданские инициативы, выступающие за защиту текущих интересов граждан (защита жилищных прав, окружающей среды, акции автомобилистов), охватывают незначительную часть населения, носят эпизодический характер и не ведут к созданию организационных структур, способных к координации действий в широком масштабе. А следовательно, социальное недовольство будет оставаться стихийным, размытым протестом, который может быть канализирован какой-либо организованной политической силой в нужном ей направлении.
Специфика и тенденции развития социально-политических конфликтов в российском обществе характеризуются:
- динамизмом конфликтного взаимодействия, резкими изменениями конфигурации конфликтующих сторон. На этапе радикально-либеральных преобразований в силу отсутствия базового консенсуса существовала биполярная конфигурация конфликтующих сил. Конфликт интересов совпадал с конфликтом ценностей, каждая из противоборствующих сторон апеллировала к определенной системе ценностей: либеральной или социально-патерналистской. По мере капитализации элитных групп и маргинализации массовых слоев на первый план выдвинулся многополюсный конфликт интересов различных элитных групп в рамках существующего режима, идейно-политические различия сохранились, но отошли на второй план;
- интенсивностью конфликтов и жесткими формами их разрешения, включая применение вооруженного насилия (октябрьские события 1993 г., чеченская война 1994 г.), что обусловлено значимостью предмета конфликта: распределение и перераспределение власти и собственности в пределах огромной страны. Факторами, способствовавшими применению силовых методов разрешения конфликтов, стали: отсутствие консолидированной элиты, высокие ставки в борьбе за власть, традиции конфронтационной политической культуры;
- сильной вовлеченностью государства в конфликты либо в качестве источника материальных или статусных благ, либо в качестве одной из конфликтующих сторон. Такая роль государства определяется, во-первых, тем, что государство, реализуя политику в интересах элитных групп при игнорировании интересов массовых слоев населения, само выступает как «генератор конфликтов». Во-вторых, развитием в стране бюрократической модели капитализма (отношений власти–собственности), что обусловливает включенность государства во все значимые процессы взаимодействия социальных групп. В-третьих, тем, что в условиях незрелого гражданского общества государство оказывается едва ли не единственным субъектом, способным к эффективному урегулированию конфликтных ситуаций, а также сохранением сильных традиций патернализма в общественном сознании. Совокупность вышеуказанных факторов вызывает политизацию даже изначально неполитических по своей природе конфликтов;
- преобладанием латентной формы протекания социально-полити-ческого конфликта, что обусловлено незрелостью массовых субъектов конфликтного взаимодействия;
- индивидуализацией протеста: приспособление населения к новой социальной реальности в силу совокупности причин пошло преимущественно по пути поиска индивидуальных способов выживания, а не коллективного протеста. Для массовых категорий населения основным способом адаптации стали поиск дополнительного заработка, ведение приусадебного хозяйства, мелкая торговля, неправовые практики, снижение качества жизни;
- динамика социально-политических процессов в российском обществе характеризуется тем, что на первый план вместо конфликта ценностей вышел конфликт интересов (что в целом следует рассматривать как позитивный факт, поскольку конфликты интересов подлежат урегулированию, а конфликты ценностей практически неразрешимы). В настоящее время вклад идейно-политических факторов в формирование протестного потенциала незначителен;
- процессы системной трансформации российского общества, сопровождавшиеся усиление конфликтных взаимодействий во всех сферах общественной жизни, определили многофакторную природу социально-политических конфликтов в российском обществе. Взаимодействие разнообразных конфликтогенных факторов вызывает дополнительный эффект синергетического свойства, что порождает новые противоречия и конфликты. Обострение какого-либо конфликтогенного фактора может стать толчком к дестабилизации всей системы социально-политических отношений в обществе.
Состояние социально-политического конфликта на современном этапе развития российского общества определяется взаимодействием разнонаправленных факторов: 1) факторов, обуславливающих и стимулирующих социальное недовольство и готовность к протесту; 2) факторов стабилизирующего характера, блокирующих (или консервирующих) протестный потенциал.
1. Конфликтогенные факторы:
- низкий уровень материального благосостояния значительных групп населения, что является непосредственной причиной социального недовольства и питательной почвой всех «цветных» революций;
- социальная поляризация общества, ведущая к формированию элементов антагонистической социальной структуры, блокированию каналов социальной мобильности, маргинализации части населения, что вызывает обоснованное чувство социальной несправедливости у большинства граждан;
- воспроизводство отчуждения властных институтов, правящих групп по отношению к массовым слоям населения, ведущее к делегитимизации политической власти. Именно в лице властвующих групп большинство населения видит виновника существующих проблем;
- блокирование «партиями власти» и их «дублерами» механизма обратной связи между властью и народом, что имеет следствием аккумуляцию протестного потенциала в скрытой форме и чревато усилением влияния внесистемной оппозиции;
- стратегическая несостоятельность политической элиты, не способной до сегодняшнего дня совместить стабильность с реформированием и модернизацией российского общества;
- переход к новому «качеству» требований в условиях нефтяного благополучия, разрыв между ожиданиями и жизненными шансами значительных слоев населения;
- различие корпоративных и политических интересов элитных групп, что не исключает при определенных условиях внутриэлитного раскола и инициирования частью элиты социальной напряженности и массового недовольства для достижения своих целей.
2. Факторы стабилизирующего характера:
- благоприятная экономическая конъюнктура, создающая возможность для некоторого повышения уровня жизни населения;
- консолидация элиты вокруг «сильного» президента, укрепление «вертикали власти», что в определенной мере повысило эффективность государственного управления;
- слабость оппозиции, отсутствие консолидирующей силы протеста;
- низкий уровень самоорганизации массовых групп, распыление протеста по разным линиям социальной напряженности;
- страх перемен, тяга к стабильности не только элитных групп, но и массовых слоев населения: даже те, кого не устраивает существующее положение, настроены не на радикальные действия, а на мягкие реформы, которые бы не затронули привычного образа жизни большинства. В направлении сохранения статус-кво будут «работать» неукорененность демократических свобод в российском обществе и запрос на порядок.
Следует отметить, что в последние годы в российском обществе наметились положительные тенденции, способствующие снижению социально-политической напряженности. В результате действий Президента РФ, направленных на политическое и организационное укрепление правового пространства, наметились позитивные перемены в работе органов государственной власти.
Относительно успешно развивается экономика. Наблюдается пусть небольшой, но постоянный рост благосостояния населения. На фоне продолжающегося социального расслоения общества произошло заметное снижение доли населения, получающего доходы ниже прожиточного минимума. Реализация национальных проектов в области здравоохранения, образования, жилищного строительства, детства привела к росту индекса социальных настроений, который достиг в 2006 г. наибольшего уровня за последние десять лет[57].
Но следует помнить, что рост позитивных оценок по ряду существенных направлений жизни страны имеет своей основой благоприятную экономическую конъюнктуру, а заметных успехов в модернизации экономики не наблюдается. Многие из названных выше факторов стабильности содержат в себе деструктивный потенциал, который может проявиться в недалекой перспективе.
В заключение главы автор делает выводы о том, что биполярная конфигурация формирующейся социальной структуры обусловливает доминирование вертикального конфликта, несформированность и дифференциация массовых социальных групп ведут к тому, что конфликт между формирующимся господствующим классом и массовыми социальными группами сохраняется в латентном состоянии. Но поскольку причины социального недовольства игнорируются властными структурами, а сами конфликты загоняются внутрь разовыми уступками, вызревание вертикального конфликта идет в скрытой, неинституционализированной форме, что блокирует инновационную функцию конфликта и оказывает деструктивное воздействие на развитие общества. «Возгорание» латентного конфликта, переход его в открытую стадию при стечении определенных обстоятельств – кризисе экономики, наличии инцидента и организующей (или провоцирующей) силы протеста – исключить нельзя.
Расширение политического участия граждан, развитие демократической активности массовых социальных групп являются позитивной составляющей успешного реформирования российского общества. В силу низкого уровня самоорганизации социальных групп усиление эффективности массовых действий возможно лишь в рамках широкого социального движения на основе общезначимых требований, при наличии организующей силы протеста (партии или блока политических сил, профсоюзов, демократически ориентированной части элиты). Перспективы имеет только движение демократической направленности, включающее в себя социально и экономически активные группы, преобладающие в крупных городах.
Успешное развитие общества по пути демократии возможно лишь при достижении баланса интересов всех социальных и политических сил российского общества. Поэтому важнейшим направлением деятельности властных структур должны стать выявление, институционализация и урегулирование интересов различных социальных групп. Необходимо научиться использовать инновационно-корректирующую функцию социального недовольства, превращая его в стимул самосовершенствования общества.
В пятой главе «Условия и механизмы урегулирования социально-политических конфликтов» определяются социально-политические условия и пути достижения общественного консенсуса, исследуются принципы и механизмы урегулирования конфликтов на региональном уровне.
В первом параграфе «Социально-политические условия и пути достижения общественного консенсуса» автор отмечает, что формирование социального согласия является важным условием урегулирования социально-политических конфликтов. Достижение общественного консенсуса, когда политика властвующих групп и интересы массовых слоев имеют разнонаправленный характер, представляется нам невозможным. Способность политической власти создать условия для реализации интересов различных социальных групп, умение объединить их устремления в общий интерес является важным фактором достижения гражданского согласия и расширения социальной базы существующей власти.
Для достижения общественного консенсуса необходимо, в первую очередь, ослабление социальных противоречий, раскалывающих общество. Решение этой «глобальной» проблемы предполагает:
- поворот от неолиберального курса реформ к проведению социально ориентированной политики с целью создания гуманного, демократического общества;
- разработку концепции общенациональных интересов, способных консолидировать общество; создание консолидирующей общество идеологии на основе синтеза демократических ценностей и национальных традиций;
- наличие политической воли элитных групп к реализации общенациональных задач и соответствующую им корректировку курса реформ; проведение государственной политики на основе учета и согласования интересов массовых социальных групп;
- расширение социальной базы поддержки режима путем последовательной реализации принципов демократической организации власти: разделения властей, верховенства закона, политического плюрализма, соблюдения прав и свобод человека и гражданина;
- создание условий для деятельности общественных объединений, НКО, органов местного самоуправления, передачу им ряда полномочий от государственных органов как условия развития гражданского общества;
- организованное давление на власть со стороны массовых групп с целью поворота к социально ориентированной политике.
Во втором параграфе «Принципы и механизмы урегулирования конфликтных ситуаций в социально-политических процессах (региональный аспект)» автором анализируется социальная ситуация в Архангельской области. Основное внимание уделяется выявлению основных линий социально-политической напряженности и определению механизмов урегулирования конфликтных процессов на региональном уровне.
Политический режим в области можно охарактеризовать как относительно устойчивый. На региональном политическом поле существует набор сил с различным уровнем контроля над ресурсами, что приводит к необходимости регулирования взаимоотношений через внутриэлитные соглашения.
Основными центрами политического влияния в регионе являются:
- собственно региональная исполнительная власть в лице губернатора и областной администрации; федеральная исполнительная власть; финансово-промышленные группы РАО «Газпром», «АЛРОСА», «ЛУКОЙЛ», «Илим-Палп»; крупнейшие корпорации региона, гиганты военно-промышленного комплекса – государственные предприятия Северодвинска «Севмашпредприятие» и «Звездочка»; главы администраций муниципальных образований, имеющих ресурсный потенциал; партийные структуры доминирующей на данный период «партии власти»; группы экономических интересов в лице местных предпринимателей. Наиболее влиятельным субъектом политической жизни остается государственная власть в лице губернатора.
Основные конфликтогенные факторы в пределах Архангельской области: высокий уровень бедности и социального расслоения, низкий уровень зарплаты в основных отраслях экономики области, локальная безработица, реализация жилищно-коммунальной реформы, состояние окружающей среды. Взаимодействие данных факторов дает кумулятивный эффект, что обусловливает достаточно высокий уровень социального недовольства.
Подавляющее число конфликтных ситуаций в области находится в сфере трудовых правоотношений. Наиболее взрывоопасной проблемой в настоящее время является реализация жилищно-коммунальной реформы. Рост жилищно-коммунальных платежей задевает непосредственно интересы каждого северянина и является фактором, способным вызвать массовые выступления самых различных категорий граждан в случае очередного повышения тарифов на тепло и электроэнергию.
Диссертант считает, что для стабилизации общественной ситуации в области и предотвращения взрывоопасных форм конфликтов необходима систематическая и комплексная деятельность региональных властей. Она должна включать в себя как мероприятия общего плана, направленные на позитивное развитие экономических и социально-политических процессов в области, так и создание механизмов урегулирования конфликтов.
Среди мероприятий общего плана следует отметить необходимость мер по укреплению доверия населения к властным структурам, легитимизации принимаемых властью политических решений:
- определение адекватности принимаемых решений социальным ожиданиям населения; обеспечение доступа общественности к информации о подготавливаемых областных законах в сфере социальной политики;
- налаживание механизма обратной связи между государственными, муниципальными органами власти и общественностью (общественные слушания, создание общественных советов при ряде государственных и муниципальных органов); информационное обеспечение реализации принятых решений;
- обеспечение равного доступа к СМИ различным политическим силам, действующим в рамках закона; взаимодействие государственных структур с политическими партиями; в связи с усилением роли партий при выборах в региональные органы власти и новым порядком наделения полномочиями губернатора, необходимо исследовать возможности влияния политических партий на процесс регионального управления;
- оптимизация деятельности региональных властей по обеспечению избирательных кампаний, увеличение использования состязательных форм ведения предвыборной агитации, усиливающих интерес избирателей к участию в выборах;
- продолжение работы по созданию правовой базы для развития системы социального партнерства, заключению коллективных договоров, особенно на предприятиях с негосударственной формой собственности;
- поиск внутренних ресурсов для смягчения имущественного неравенства; разработка принципов адресной социальной защиты наиболее нуждающимся категориям населения с учетом территориально-климатических условий региона; снижение локальной (по районам области) бедности.
- проведение регулярного мониторинга рынка труда для предупреждения долгосрочной безработицы; развитие активных форм работы с безработными (обучение новой профессии, помощь в открытии собственного дела); содействие занятости наиболее социально незащищенным категориям населения.
Создание механизма урегулирования конфликтов на территории области предполагает создание специализированной службы по мониторингу конфликтогенных процессов в регионе, работающей как на основе анализа статистических данных, предоставляемых всеми департаментами областной администрации, так и на основе систематических социологических исследований. Наиболее важными направлениями мониторинга должны стать:
- характеристика социально-экономического и стратификационного профиля региона; исследование динамики социально-политических процессов, анализ структуры конфликтогенных факторов и динамики их изменения;
- определение социальных групп, политических организаций, работников определенных предприятий, наиболее склонных к радикальным формам протестных действий (блокада дорог, захват предприятий); анализ мотивации и причин протестных настроений; учет прожективной и фактической протестной активности в регионе;
- ранняя диагностика конфликтогенных ситуаций; разработка технологии урегулирования конфликтов, исходя из социальных, профессиональных, психологических особенностей протестующих категорий населения.
Эффективное урегулирование конфликтов предполагает наличие необходимых инструментов: создание правовой основы для институционализации конфликтов в различных сферах; подготовку специалистов для ведения переговоров и обучение руководителей региональных и муниципальных органов власти основам поведения в конфликтных ситуациях; создание соответствующих организационно-правовых структур; наличие отработанных технологий урегулирование конфликтов с учетом вида конфликта, характеристик конфликтующих сторон, имеющихся ресурсов для разрешения конфликтной ситуации.
В заключении диссертационного исследования изложены результаты исследования и сформулированы основные выводы.
Основные положения и выводы диссертационного исследования отражены автором в 53 публикациях общим объемом более 50 п.л., наиболее значимыми из которых являются следующие:
Монографии
1. Чувашова Н.И. Социально-политические конфликты в российском обществе: монография. – Архангельск: Изд-во Арханг. гос. техн. ун-та, 2005. – 175 с. (11,25 п.л.)
2. Чувашова Н.И. Социально-политический конфликт: теоретическая модель и российская реальность: монография. – Архангельск: Изд-во Арханг. гос. техн. ун-та, 2007. – 116 с. (7,5 п.л.)
Публикации в периодических научных изданиях, рекомендуемых ВАК
3. Чувашова Н.И. Политический кризис 1993 года в России в зеркале конфликтологии (Ч. 1) // Вестн. Помор. ун-та. Сер. Соц. и гуманитар. науки. – 2004. – № 1. – С. 108–115. (0,9 п.л.)
4. Чувашова Н.И. Политический кризис 1993 года в России в зеркале конфликтологии (Ч. 2) // Вестн. Помор. университета. Сер. Соц. и гуманитар. науки. – 2004. – № 2. – С. 103–111. (1 п.л.)
5. Чувашова Н.И. Российское общество в отблеске «цветных» революций // Вестн. Помор. ун-та. Сер. Соц. и гуманитар. науки. – 2007. – № 1. – С. 52–61. (0,9 п.л.)
6. Чувашова Н.И. Факторы нереализованности потенциала социального протеста в современном российском обществе // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12. Полит. науки. – 2007. – № 2. – С. 119–128. (0,5 п.л.)
Статьи
7. Чувашова Н.И. Введение в теорию социального конфликта (учеб. пособие). – Архангельск: Изд-во АГТУ, 2000. – 59 с. (3,75 п.л.)
8. Чувашова Н.И. Состояние и тенденции развития партийных структур на местном уровне // Политические процессы в России и мировой демократический опыт: тез. докл. Междунар. науч.- практ. конф. г. Мурманск: Мурман. гос. пед. ин-т, 1994. – С. 22–24. (0, 15 п. л.)
9. Чувашова Н.И. Политические партии и партийные системы // Основы политологии: курс лекций. – Архангельск, 1996. – С. 200–221. (16,38 п.л. / 1,2 п.л.)
10. Чувашова Н.И. Конфликтогенный потенциал российского общества // Некоторые социальные вопросы современности: сб. науч. ст. юрид. фак-та. К 70-летию АЛТИ–АГТУ. – Архангельск, 1999. – С. 52–61. (0,8 п.л.)
11. Чувашова Н.И. Социальный конфликт: структура и динамика // Право и общество: сб. науч. тр. – Архангельск: Изд-во Арханг. гос. техн. ун-та, 2002. – С. 196–203. (0,6 п.л.)
12. Чувашова Н.И. Октябрь – 93: конфликтологический анализ // Тез. докл. и выступл. на II Всерос. социол. конгрессе «Российское общество и социология в XXI веке: социальные вызовы и альтернативы. В 3 т. – М., 2003. – Т. 3. – С. 342–343. (0, 11 п.л.)
13. Чувашова Н.И.Формирование режима авторитарной демократии в период президентства Ельцина // Право и общество: сб. науч. тр. – Архангельск: Изд-во Арханг. гос. техн. ун-та, 2004. – С. 380–389. (0, 8 п.л.)
14. Чувашова Н.И., Шахов Н.П. Проблемы корреляции социальной и политической стратификации в российском обществе // Российское общество в условиях радикальных реформ: достижения, проблемы, перспективы: материалы регион. науч.-техн. конф. (27–29 мая 2004 года). – Архангельск, 2004. – С. 83–87. (0,5 п.л. / 0, 25 п.л.)
15. Шахов Н.П., Чувашова Н.И. Конституционно-правовые основы регулирования отношений собственности в Российской Федерации и современных капиталистических странах // Там же. – С. 72–78. (0,5 п.л. / 0, 25 п.л.)
16. Чувашова Н.И. Реформирование политической системы: больше вопросов, чем ответов // Современная наука и образование в решении проблем Европейского Севера: материалы Междунар. науч.-техн. конф., посвящ. 75-летию АЛТИ–АГТУ. – Архангельск, 2004. – Т. 2. – 0,11 п.л.
17. Чувашова Н.И. Социально-политический конфликт: сущность и методология исследования // Право и общество: сб. науч. тр. – Архангельск: Изд-во Арханг. гос. техн. ун-та, 2006. – С. 275–285. (0, 8 п.л.)
18. Чувашова Н.И. Принципы и механизмы урегулирования социально-полити-ческих конфликтов (региональный аспект) // Наука – Северному региону: сб. науч. тр. – Архангельск: Изд-во Арханг. гос. техн. ун-та, 2006. – С. 361–368. (0, 5 п.л.)
19. Чувашова Н.И. Региональный политический процесс (на материалах Архангельской области) // Наука – Северному региону: сб. науч. трудов. – Архангельск: Изд-во Арханг. гос. техн. ун-та, 2006. – С. 368–376. (0, 65 п.л).
20. Чувашова Н.И. Политические конфликты // Политология: учеб. пособие с грифом НМС по политологии Министерства образования и науки РФ / под общ. ред. В.К. Мокшина, С.Г. Новгородцевой. – Архангельск, 2007. – С. 325–341. (26,72 п.л. / 1 п.л.)
1 Маркс К. Немецкая идеология // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. – 2-е изд. – Т. 3; Dahrendorf R. Soziale Klasse und Klassenkonflikt in der industriellen Gesellschaft. – Stuttgart, 1957; Dahrendorf R. Pfade aus Utopia. Arbeiten zur Theorie und Methode der Soziologie. Gesam. Abh. – Mnchen, 1968; Galtung J. Strukturellе Gewalt. Beitrage zur Friedens – und Konfliktsforschung. – Reinbek bei Hamburg, 1975; Зиммель Г. Избранное. – М., 1996. – Т. 2. Созерцание жизни; Козер Л. Функции социального конфликта. – М., 2000; Крисберг Л. Миро-созидание, миро-сохранение и разрешение конфликтов // Социс. – 1990. – № 11; Гарр Т.Р. Почему люди бунтуют? – СПб., 2005; Штомпка П. Социология социальных изменений. Раздел 20. Революция – пик социальных изменений. – М., 1996; Абловацкая Н.В. Современные американские социологические теории социального конфликта: автореф. дис. … канд. социол. наук. – Минск, 1994; Васильева Е.И. Концептуальный анализ социального конфликта в современной американской социологии (1950–1990 годы): автореф. дис. … канд. социол. наук. – М., 1996; Социальный конфликт: современные исследования: реф. сб. – М., 1991.
2 Анцупов А.Я. Конфликтология / А.Я. Анцупов, А.И. Шипилов. – СПб., 2007; Дмитриев А.В. Социальный конфликт: общее и особенное. – М., 2002; Зайцев А.К. Социальный конфликт. – М., 2000; Запрудский Ю.Г. Социальный конфликт (политологический анализ): дис. … д-ра филос. наук. – Ростов н/Д., 1992; Здравомыслов А.Г. Социология конфликта: Россия на путях преодоления кризиса: учеб. пособие. – М., 1994; Зеркин Д.П. Основы конфликтологии. – Ростов н/Д., 1998; Иванов В.Н. Конфликты и конфликтология / В.Н. Иванов, В.Г Смолянский. – М., 1994; Степанов Е.И. Конфликтология переходного периода: методологические, теоретические, технологические проблемы (по результатам исследовательских проектов). – М., 1996.
3 Здравомыслов А.Г. Указ. соч.; Мнацакян М.О. О природе социальных конфликтов в современной России // Социс. – 1997. – № 6; Никовская Л.И. Трансформация в России в контексте социального конфликта. – М., 2003. – Ч.1, 2; Романенко Л.М. Социально-политические технологии разрешения конфликтов гражданского общества: экзистенциальная дилемма современной России: автореф. дис. … д-ра полит. наук. – М., 1999; Степанов Е.И. Указ. соч.; Конфликты в современной России (проблемы анализа и регулирования) / под ред. Е.И. Степанова. – М., 2000; Стребков А.И. Конфликт государства и рынка в становлении социальной безопасности // Философские науки: спец. вып.: Филос. Петербург. – М., 2004.
4 Глухова А.В. Политические конфликты: основания, типология, динамика. – М., 2000; Запрудский Ю.Г. Указ. соч.; Зеркин Д.П. Указ. соч.; Козырев Г.И. Политический конфликт: общее и особенное. – М., 2007; Краснов Б.И. Политические конфликты // Общая и прикладная политология / под общ. ред. В.И. Жукова, Б.И. Краснова. – М., 2003; Соловьев А.И. Конфликты в государственно-административной сфере // Полис. – 1997. – № 4; Коваленко Б.В. Политическая конфликтология: учеб. пособие / Б.В. Коваленко, А.И. Пирогов, О.А. Рыжов. – М., 2002; Лебедева М.М. Политическая конфликтология: работы российских и зарубежных авторов. Хрестоматия / под ред. М.М. Лебедевой, С.В. Устинкина. – М.; Н. Новгород, 2002; Тимофеева Л.Н. Власть и оппозиция: конфликтно-дискурсный анализ (теория, история, методология): автореф. дис. … д-ра полит. наук. – М., 2005; Фельдман Д.М. Политология конфликта. – М.,1998.
5 Веретенников Д.Н. Инструментальный подход к политическим конфликтам: автореф. дис. … канд. полит. наук. – М., 2005; Рукинов В.А. Влияние конфликтов на политическую безопасность в современной России: автореф. дис. … канд. полит. наук. – СПб., 2006; Тангиев М.Х. Политический конфликт в современной России: причины и особенности феномена: автореф. дис. … канд. полит. наук. – М., 2005.
6 Астахов П.А. Динамика разрешения юридических конфликтов: автореф. дис. … канд. юрид. наук. – М., 2002; Юридический конфликт: сферы и механизмы (юридическая конфликтология) / отв. ред. В.Н. Кудрявцев. – М., 1994; Основы конфликтологии: учеб. пособие / А.В. Дмитриев, Ю.Г. Запрудский, В.П. Казимирчук, В.Н. Кудрявцев; под ред. В.Н. Кудрявцева. – М., 1997; Пряхина Т.М. Конституционные конфликты // Государство и право. – 2004. – № 11; Худойкина Т.В. Юридический конфликт (теоретико-прикладное исследование): автореф. дис. … д-ра юрид. наук. – Н. Новгород, 2002.
7 Пронин Э.А. Социально-политические конфликты современности: теоретические модели и национальная практика: автореф. дис. … д-ра полит. наук. – М., 2004; Акулов К.М. Типологически-функциональный анализ социально-политических конфликтов в современной России: автореф. дис. … канд. полит. наук. – Н. Новгород, 2002; Бабейко Я.Ф. Методология социологического анализа социально-политического конфликта: автореф. дис. … канд. социол. наук. – М., 2005.
8 Абдулатипов Р.Г. Национальный вопрос и государственное обустройство России. – М., 2000; Авксентьев В.А. Этническая конфликтология: в поисках научной парадигмы. – Ставрополь, 2001; Дробижева Л.М. Социальные проблемы межнациональных отношений в постсоветской России. – М., 2003; Ерохин А.М. Этнополитические процессы в системно-структурной трансформации российского общества: автореф. дис. … д-ра социол. наук – М., 2004; Жириков А.А. Этнические факторы политической стабильности. – М., 1995; Котанджян Г.С. Введение в этнополитологию консенсуса – конфликта. – М., 1992; Тишков В.А. Кризис понимания России. – М., 2006.
9 Беляева Л.А. Социальная стратификация и бедность в регионах России (к составлению социокультурного портрета регионов) // Социс. – 2006. – № 9; Социальная стратификация российского общества / под ред. З.Т. Голенковой. – М., 2003; Россия – новая социальная реальность. Богатые. Бедные. Средний класс / под ред. М.К. Горшкова, Н.Е. Тихоновой. – М., 2004; Заславская Т.И. Социальная структура современного российского общества // Обществ. науки и современность. – 1997. – № 2; Козырева П.М. Процессы социальной адаптации россиян в трансформирующемся обществе: автореф. дис. … д-ра социол. наук. – М., 2004; Попова И.П. Средние слои, средний класс в российском обществе – к проблеме соотнесения // Социс. – 2005. – № 12; Шкаратан О.И. Социальная стратификация России и Восточной Европы / О.И. Шкаратан, В.И. Ильин. – М., 2006; Черныш М.Ф. Социальные институты и мобильность в трансформирующемся обществе. – М., 2005; Социальная идентификация личности – 2 / под ред. В.А. Ядова. – М., 1994.
10 Левада Ю.А. От мнений к пониманию. Социологические очерки. 1993–2000. – М., 2000; Кинсбурский А. Эволюция форм политического протеста и оценка их эффективности /А. Кинсбурский, М. Топалов // Россия: политические противоборства и поиск согласия. – М., 1998; Кинсбурский А. «Гражданские качели» России: от массового протеста до поддержки реформ / А. Кинсбурский, М. Топалов // Власть. – 2006. – № 5; Клеман К. Вызов властным отношениям. Гражданские протестные движения в закрытой политической системе // Свободная мысль. – 2007. – № 1; Левашов В.К. Морально-политическая консолидация российского общества в условиях неолиберальных трансформаций // Социс. – 2004. – № 7; Назаров М.М. Политический протест: опыт эмпирического анализа // Социс. – 1995. – № 1; Петухов В.В. Новые поля социальной напряженности // Социс. – 2004. – № 3.
11 Ольшанский Д.В. Психология современной российской политики. Хрестоматия по политической психологии. – Екатеринбург; М., 2001; Кутыгина Е.Н. Культура политического протеста: автореф. дис. … канд. полит. наук. – Ростов н/Д., 2005; Плотникова Т.В. Политическое поведение в России / отв. ред. Б.Г. Волков. – Ростов н/Д., 2004.
12 Левада Ю.А. Указ. соч., 2000; Левада Ю.А. Ищем человека. Социологические очерки. 2000–2005. – М., 2006.
13 Барсамов В.А. «Цветные революции»: теоретический и прикладной аспекты // Социс. – 2006. – № 8; Белковский С. Общая теория революции, или апология Луки // Независимая газета. – 2005. – 23 мая. – С. 8–9; Грозит ли России «оранжевая» революция? / М. Леонтьев и др. – М., 2005; Рябов А.В. Москва принимает вызов «цветных» революций // Pro et contra. – 2005. – № 1.
14 Бизюков П.В. Организация акций протеста в ходе «рельсовой войны» в Кузбассе // Социальный конфликт. – 1999. – № 3; Гордон Л.А. Потери и обретения в России девяностых: историко-социологические очерки экономического положения народного большинства / Л.А. Гордон, Э.В. Клопов. – М., 2000. – Т. 1. Меняющаяся страна в меняющемся мире: предпосылки перемен в условиях труда и уровне жизни. Трудовые отношения и коллективные действия в современной России: политические, правовые и социальные аспекты / отв. ред. А.М. Кацва. – М., 1999; Максимов Б.И. Трудовые коллективы, рабочее движение и профсоюзы в процессе трансформаций. – СПб., 2001; Темницкий А.Л. Рабочие реформируемой России как объект социологического анализа // Мир России. – 2006. – № 2; Трушков В.В. Современный рабочий класс России в зеркале статистики // Социс. – 2002. – № 2.
15 Андреенкова Н.В. Развитие трудовых конфликтов в России в период перехода к рыночной экономике / Н.В. Андреенкова, Г.А. Воронченкова // Социс. – 1993. – № 8; Борисов В.А. Забастовки в угольной промышленности: (анализ шахтерского движения за 1989–1999 гг.). – М., 2001; Зайцев А.К. Социальный конфликт на предприятии. – Калуга; М.,1993; Кацва А.М. Социально-трудовые конфликты в современной России: истоки, проблемы и особенности. – М.; СПб., 2002; Климов И.А. Шахтеры в «рельсовой войне»: субъект социального действия или объект манипуляции // Мир России. – 1999. – № 3.
16 Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность. – М., 1997; Гаман-Голутвина О.В. Политические элиты России. Вехи исторической эволюции. – М., 2006; Дискин И.Е. Элиты как субъект российских реформ // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12. – 1996. – № 1; Зудин А.Ю. Государство и бизнес в посткоммунистической России: цикличность отношений и возможности их институционализации // Полис. – 1998. – № 4; Крыштановская О.В. Анатомия российской элиты. – М., 2005; Куколев И.В. Трансформация политических элит в России // Обществ. науки и современность. – 1997. – № 4; Лепехин В.А. От административно-политической диктатуры к финансовой олигархии // Обществ. науки и современность. – 1999. – № 1; Властные элиты современной России в процессе политической трансформации / отв. ред. В.Г. Игнатов, О.В. Гаман-Голутвина, А.В. Понеделков, А.М. Старостин. – М.; Ростов н/Д., 2004; Чирикова А.Е. Путинские реформы и позиционирование региональных элит в России // Мир России. – 2006. – № 1; Чешков М.А. «Вечно живая» номенклатура? // МЭиМО. – 1995. – № 6.
17 Зудин А.Ю. Олигархия как политическая проблема российского посткоммунизма // Обществ. науки и современность. – 1999. – № 1; Лапина Н. Бизнес и политика в современной России. – М., 1998; Лепехин В.А. Группы интересов как основной субъект современной российской политической системы // Формирование партийно-политической системы в России / под ред. М. Макфола и др. – М., 1998; Перегудов С.П. Крупная российская корпорация как социально-политический институт: (опыт концептуал.-прикл. исслед.). – М., 2000; Перегудов С.П. Группы интересов и российское государство / С.П. Перегудов, Н.Ю. Лапина, И.С. Семененко. – М., 1999.
18 Барсукова С.Ю. Власть и бизнес: новые правила игры // Полис. – 2006. – № 6; Власов В.В. Организованные группы интересов в политическом процессе современного российского общества: опыт, приоритеты развития: автореф. дис. … канд. полит. наук. – Орел, 2005; Иванова И.Г. Институционализация отношений власти и бизнеса в современной России: особенности и тенденции: автореф. дис. … канд. полит. наук. – М., 2006.
19 Кулик А.Н. Парадокс «заката» политических партий на Западе и его проекция на российскую многопартийность // Полит. наука. – 2006. – № 1; Куличенко В.А. Тенденции развития политического плюрализма в России. – М., 2001; Коргунюк Ю.Г. Современная российская многопартийность. – М., 1999; Соловьев Э.Г. Национальные интересы и основные политические силы современной России. – М., 2004; Пшизова С.Н. Какую партийную модель воспримет общество? // Полис. – 1998. – № 4; Тимошенко В.И. Политические партии современной России как активный и профессиональный «носитель» и «производитель» политических идеологий: теоретические и практические аспекты (часть вторая) // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 12. Полит. науки. – 2007. – № 1.
20 Голосов Г.В. Избирательная система и межпартийная конкуренция на думских выборах / Г.В. Голосов, Н.Б. Яргомская // Первый электоральный цикл в России (1993–1996 гг.). – М., 2000; Каспэ С.И. Граждане – электорат – фракции: преобразование политических мнений на выборах в Государственную Думу Российской Федерации в 1993, 1995 и 1999 гг. / С.И. Каспэ, А.М. Салмин // Полития. – 1999/2000. – № 4; Мелешкина Е.Ю. Использование «воронки причинности» для анализа поведения российских избирателей / Е.Ю. Мелешкина, Н.В. Анохина // Полития. – 2001/2002. – № 4 (2); Холодковский К.Г. Парламентские выборы 1999 года и партийное структурирование российского общества // Полис. – 2000. – № 2.
21 Голосов Г.В. «Партия власти» и российский институциональный дизайн: теоретический анализ / Г.В. Голосов, А.В. Лихтенштейн // Полис. – 2001. – № 1; Иванова О. Партия власти как выражение «русской системы» в современных условиях / О. Иванова, А. Федотов // Власть. – 2006. – № 12; Устименко С. «Партия власти» в современной России: ретроспектива и перспектива / С. Устименко, А. Иванов // Власть. – 2003. – № 8; Хенкин С.М. «Партия власти»: российский вариант // Pro et Contra. – М., 1996. – Т. 1. – № 1.
22 Даль Р. Предпосылки возникновения и утверждения полиархий // Полис. – 2002. – № 6; Карозерс Т. Конец парадигмы транзита // Полит. наука. – 2003. – № 2; Капустин Б.Г. Конец «транзитологии»? (О теоретическом осмыслении первого посткоммунистического десятилетия) // Полис. – 2001. – № 4; Мельвиль А.Ю. О траекториях посткоммунистических трансформаций // Полис. – 2004. – № 2.
23 О' Доннел Г. Делегативная демократия // Пути власти. – 1994. – № 2–3; Карл Т.Л. Демократизация: концепции, постулаты, гипотезы (размышления по поводу применения транзитологической парадигмы при изучении посткоммунистических трансформаций) / Т.Л. Карл, Ф. Шмиттер // Полис. – 2004. – № 4; Линц Х. Крушение демократических режимов. Кризис, разрушение и восстановление равновесия // Проблемы Восточной Европы. – 1993. – № 39–40; Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические реформы в Восточной Европе и Латинской Америке. – М., 2000; Растоу Д.А. Переходы к демократии: попытка динамической модели // Полис. – 1996. – № 5.
24 Капустин Б.Г. Современность как предмет политической теории. – М., 1998; Мельвиль А.Ю. Указ. соч., 2004; Харитонова О.Г. Генезис демократии (Попытка реконструкции транзитологических моделей) // Полис. – 1996. – № 5.
25 Гельман В.Я. Постсоветские политические трансформации: наброски к теории // Обществ. науки и современность. – 2001. – № 1; Он же. Из огня да в полымя? (Динамика постсоветских режимов в сравнительной перспективе) // Полис. – 2007. – № 2.
26 Мельвиль А.Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к демократическим транзитам // Полис. – 1998. – № 2.
27 Гельман В.Я. Указ. соч.; Красин Ю.А. Россия на перепутье. Авторитаризм или демократия: варианты развития / А.А. Галкин, Ю.А. Красин. – М., 1998; Клямкин И.М. Между авторитаризмом и демократией / И.М. Клямкин, В.В. Лапкин, В.И. Пантин // Полис. – 1995. – № 2; Шевцова Л.Ф. Режим Бориса Ельцина. – М., 1999.
28 Merkel W. Von der Diktatur zur Demokratie. Transformationen, Erfolgsbedingungen, Entwicklungspfade / W. Merkel, H.-J. Puhle. – Opladen,1999; Меркель В. Формальные и неформальные институты в дефектных демократиях / В. Меркель, А. Круассан // Полис. – 2002. – № 1, 2; Саква Р. Режимная система и гражданское общество в России // Полис. – 1996. – № 1; Холмс С. Сверхпрезидентство и его проблемы // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. – 1994. – № 1; Шнайдер Э. Постсоветская трансформация в России // Полития. – 1999/2000. – № 4.
29 Зудин А.Ю. Политический моноцентризм в России: от режима к системе? // Пути России: существующие ограничения и возможные варианты. – М., 2004; Рябов А.В. О политических ограничителях социальных реформ // Свободная мысль – XXI век. – 2005. – № 3; Шевцова Л.Ф. Как Россия не справилась с демократией: логика политического отката // Pro et Contra. – 2004. – Т. 8. – № 6.
30 Авакьян С.А. Конституция России: природа, эволюция, современность. – М., 2000; Лукьянова Е.А. Российская государственность и конституционное законодательство в России (1917–1993). – М., 2000; Лучин В. Конституционный кризис в Российской Федерации (1991–1993 гг.) / В. Лучин, А. Мазуров // Диалог. – 2001. – № 2; Медушевский А.Н. Демократия и авторитаризм: российский конституционализм в сравнительной перспективе. – М., 1998; Чиркин В.Е. Государство социального капитализма (перспективы для России) // Государство и право. – 2005. – № 5; Шаблинский И.Г. Конституционные реформы в России и принцип разделения властей: автореф. дис. … д-ра юрид. наук. – М., 1997.
31 Дахин В.Н. Эволюция и революция в российском кризисе // Pro et contra. – 1999. – Т. 4. – № 3; Ильин М.В. Российский выбор: сделан, отсрочен, отменен? // Полис. – 2003. – № 2; Клямкин И.М. Между авторитаризмом и демократией / И.М. Клямкин, В.В. Лапкин, В.И. Пантин // Полис. – 1995. – № 2; Коваленко В.И. Россия за Россию: перспективы XXI века / В.И. Коваленко, А.В. Пролубников // Вестн. Моск. ун-та. Сер.12. Полит. науки. – 2003. – № 6; Коваленко В.И. Парламентаризм и прямая демократия: противоречия и взаимосвязи // Политические практики. – 2006. – № 1 (2) – [электрон. ресурс] http.// politpractike.gospolika.ru; Проблема субъектности российской политики: докл. / под рук. А.М. Миграняна // Независимая газета. – 1998. – 18, 19 февр.; Пантин В.И. Политическое самоопределение российского общества /В.И. Пантин, В.В. Лапкин // Обществ. науки и современность. – 2006. – № 4; Пугачев В.П. Управление свободой. – М., 2005; Пугачев В.П. Введение в политологию / В.П. Пугачев, А.И. Соловьев. – М., 2006; Смолин О.Н. Политический процесс в современной России: учеб. пособие. – М., 2004; Сморгунов Л.В. Современная сравнительная политология. – М., 2002; Соловьев А.И. Политология: политическая теория, политические технологии. – М., 2006; Стародубровская И.В. Великие революции: от Кромвеля до Путина / И.В. Стародубровская, В.А. Мау. – М., 2004; Шабров О.Ф. Политическое управление: проблема стабильности и развития. – М., 1997; Россия политическая / под общ. ред. Л. Шевцовой. – М., 1998.
32 Beyme K. Osteuropaforschung nach Systemwechsel // Osteuropa. – 1999. – № 3; Бальцерович Л. Социализм, капитализм, трансформация. – М., 1999; Дарендорф Р. После 1989. Мораль, революция и гражданское общество. Размышления о революции в Европе. – М., 1998; Стиглиц Дж. Куда ведут реформы? (к десятилетию начала переходных процессов) // Вопросы экономики. – 1999. – № 7; Штомпка П. Культурная травма в посткоммунистическом обществе // Социс. – 2001. – № 1, 2; Эйзенштадт Ш.Н. Революция и преобразование общества. Сравнительный анализ. – М., 1999.
33 См., например, коллективные монографии: Посткоммунистические трансформации: векторы, направления, содержание / под ред. О.Д. Куценко. – Харьков, 2004; Социально-экономические модели в современном мире и путь России. В 2 кн. / под общ. ред. К.И. Микульского. – М., 2003; Социальные трансформации в России: теории, практики, сравнительный анализ: учеб. пособие / под ред. В.А. Ядова. – М., 2005.
34 Волков Ю.Е. Теоретико-методологические основы социологического анализа общественных систем и процессов. – М., 2001; Дискин И.Е. Российская модель социальной трансформации // Pro et contra. – 1999. – Т. 4. – № 3; Заславская Т.И. Социетальная трансформация российского общества: деятельностно-структурная концепция. – М., 2002; Кирдина С.Г. Институциональные матрицы и развитие России. – М., 2000; Мощелков Е.Н. Переходные процессы в России: опыт ретроспект.-компарт. анализа. – М., 1996; Плотинский Ю.М. Теоретические и эмпирические модели социальных процессов: учеб. пособие. – М., 1998; Руткевич М.Н. Общество как система. Социологические очерки. – СПб., 2001; Симония Н.А. Становление бюрократического капитализма в России (1992–1998) // Свободная мысль – XXI век. – 2000. – № 3; Шкаратан О. И. Этакратизм и российская социетальная система // Обществ. науки и современность. – 2004. – № 4; Ядов В.А. Проблемы российских трансформаций. – СПб., 2006.
35 Заславская Т.И. Современное российское общество: социальный механизм трансформации: учеб. пособие. – М., 2004.
36 Ахиезер А. История России: конец или новое начало? / А. Ахиезер, И. Клямкин, И. Яковенко. – М., 2005; Лапин Н.И. Проблемы социоструктурной трансформации // Вопросы философии. – 2000. – № 6; Панарин А.С. Православная цивилизация. – М., 2002; Титаренко М.Л. Россия лицом к Азии. – М., 1998.
37 Красильщиков В.А. Россия и мировые модернизации // Pro et contra. – 1999. – Т. 4. – № 3; Матвеенко Ю.И. Политическая модернизация как фактор консолидации современного российского общества: автореф. дис. … д-ра полит. наук. – М., 2002; Наумова Н.Ф. Рецидивирующаяся модернизация в России: беда, вина, ресурс человечества. – М., 1999; Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в XXI веке. – М., 2004; Федотова В.Г. Модернизация и глобализация: образы России в ХХI веке. – М., 2002.
38 Ковалев А.М. Общество – развивающийся организм: идеи, размышления, гипотезы. – М., 2000; Кузьмин С.А. Социальные системы: развитие и метаморфозы. К вопросу о перспективах переходной экономики России. – М., 2006; Нуреев Р.М. Социальные субъекты постсоветской России: история и современность // Мир России. – 2001. – № 3; Ольсевич Ю. «Желтое колесо» (механизм социально-экономической трансформации) // Вопр. экономики. – 1997. – № 5; Симония Н.А. Становление бюрократического капитализма в России (1992–1998) // Свободная мысль – XXI век. – 2000. – № 3; Шкаратан О.И. Факторы и последствия реформ по-российски // Мир России. – 2006. – № 3.
39 Дмитриев А.В. Российский социум в 1995 году: конфликтологическая экспертиза (первое полугодие) / А.В. Дмитриев, Е.И. Степанов, А.Н. Чумиков // Социс. – 1996. – № 1; Рукавишников В.О. Социология переходного периода // Социс. – 1994. – № 6; Осенний кризис 1998 года: российское общество до и после: аналит. докл. РНИСиНП / под ред. М.К. Горшкова. – М., 1998; Горшков М.К. Эволюция общественного мнения россиян // Общество и экономика. – 2006. – № 7–8.
40 Реформирование России: мифы и реальность / авт.-сост.: Г.В. Осипов (рук.), В.Н. Иванов, В.К. Левашов, В.В. Локосов, А.Т. Хлопьев. – М., 1994; Россия в поисках стратегии: общество и власть: социальная и социально-полититическая ситуация в России в 1999 году / под ред. Г.В. Осипова; авт.–сост. В.К. Левашов, В.В. Локосов. – М., 2000; Российское общество и радикальные реформы. Мониторинг социальных и политических индикаторов / под. общ. ред. В.К. Левашова. – М., 2001; Левашов В.К. Социополитическая динамика российского общества (2000–2006). – М., 2007; Локосов В.В. Российское сообщество: трансформация целей, интересов, ценностей. – М., 2006.
41 Василенко И.А. Политические переговоры: учеб. пособие. – М., 2006; Лебедева М.М. Политическое урегулирование конфликтов: подходы, решения, технологии. – М., 1997; Попова О.В. Регулирование социальных конфликтов государственной гражданской службой: автореф. дис. … канд. социол. наук. – М., 2006; Фомин О.Н. Трудный путь к согласию: региональный опыт. – Саратов, 2002; Шаленко В.Н. Методы конструктивного разрешения социальных конфликтов: учеб.–метод. пособие. – Ч. 2. Посредничество. – М., 1997.
42 Агеева Е.А. Политические аспекты консолидации современного российского общества (на примере полиэтнического региона): автореф. дис. … канд. полит. наук. – М., 2004; Великая Н.М. Идейно-политические основания и механизмы политической консолидации современного российского общества: автореф. дис. … д-ра полит. наук. – Саратов., 2005; Медведев Н.П. Политический консенсус: теория и практика. – М., 1999; Нагайчук А.Ф. Технологии реализации социальных интересов в политике: автореф. дис. … д-ра полит. наук. – СПб., 2006; Охотникова М.М. Социология согласия. – Тюмень, 2000; Эфиров С.А. Социальное согласие: утопия или шанс? – М., 2002.
[43] Исследованию социально-политических конфликтов в более ранний период посвящены работы: Здравомыслов А.Г. Указ. соч.; Кандель П.Е. Социальный конфликт в монистической системе (опыт теоретического анализа) // Рабочий класс и соврем. мир. – 1990. – № 6; Лях А.Н. Социальный конфликт в современной России: исторические особенности и современное состояние: автореф. дис. … канд. филос. наук – М., 1995; Маслов Д.В. Нарастание кризиса советской системы. 1985–1987. – М., 2001; Ракитская Г.Я. Расстановка социальных сил и их взаимодействие в условиях перестройки // Научный анализ перестройки в СССР. – М., 1989; Рукавишников В.О. Социология переходного периода (закономерности и динамика изменений социальной структуры и массовой психологии в посткоммунистической России и восточноевропейских странах) // Социс. – 1994. – № 6; Тихомиров В.Б. Расстановка общественно-политических сил в стране: от дилетантства к профессионализму // Социально-полит. науки. – 1991. – № 6; Чумиков А.Н. Социально-политический конфликт: особенности диагностики и управления: автореф. дис. … канд. филос. наук. – М., 1991.
[44] См.: Левашов В.К. Указ. соч. – М., 2007. – С. 88; Никовская Л.И. Трансформация в России в контексте социального конфликта. – М., 2003. – Ч.1. – С. 200; Тихонова Н.Е. Факторы социальной стратификации в условиях перехода к рыночной экономике: автореф. дис. … д-ра социол. наук. – М., 2000. – С. 11; Шкаратан О.И. Российский порядок: вектор перемен. – М., 2004. – С. 191.
[45] Серебрянников В.В. Социология войны. – М., 1997. – С. 335; Третьяков В. Нужен ли нам Путин после 2008 года // Российская газета. – 2005. – 23 июня. – С. 7.
[46] Глухова А.В. Типология политических конфликтов. – Воронеж, 1997. – С. 53; Она же. Политические конфликты: основания, типология, динамика. – М., 2000. – С. 96; Зеркин Д.П. Основы конфликтологии: курс лекций. – Ростов-н/Д., 1998. – С. 174, 187–189; См.: Юридический конфликт: сферы и механизмы / отв. ред. В.Н. Кудрявцев. – М., 1994. – Ч. 2. – С. 34.
[47] См.: Политологический словарь. В двух частях / науч. ред. А.А. Миголатьев. – Ч. 2. – М., 1994. – С. 31.
[48] См.: Локосов В.В. Трансформация социетальных систем: опыт реформ в современной России: автореф. дис. … д-ра социол. наук. – М., 2002. – С. 27; Никовская Л.И. Указ. соч. – М., 2003. – Ч. 1. – С. 34.
[49] Борисенков А.А. Политическая жизнь: особенности политического анализа. – М., 2005. – С. 146.
[50] Мунчаев Ш.М. Политическая история России. От становления самодержавия до падения Советской власти / Ш.М. Мунчаев, В.М. Устинов. – М., 1999. – С. 714.
[51] Дахин В.Н. Эволюция и революция в российском кризисе // Pro et contra. – 1999. – Т. 4. – № 3. –С. – 141; Степанов Е.И. Указ. соч. – С. 135.
[52] Фурман Д. Наша политическая система и ее циклы // Свободная мысль. – 2003. – № 11. – С. 17.
[53] Согрин В.В. Революция и Термидор. К исторической типологии общественно-политического процесса в России // Вопросы философии. –1998. –№ 1. – С. 14 –15; Макаренко Б.И. Демократический транзит в России // МЭиМО. – 2004. – № 11. – С. 51; См.: Россия: десять вопросов о самом важном / под ред. Л. Шевцовой. – М., 1997. – С. 34–35. ( Ответы Ю. Федорова).
[54] Проект Конституции Российской Федерации. Подготовлен Конституционной комиссией Съезда народных депутатов Российской Федерации. Документы и материалы. – М., 1993 – 95 с. // Цит. по: Авакьян С.А. Конституция России: природа, эволюция, современность. – М., 2000. – С. 311–358.
55 Петухов В. Перспективы трансформации // Свободная мысль – XXI век. – 2005. – № 6. – С. 60.
[56] См.: Левада Ю. «Человек советский»: 1989–2003 гг. Размышления о большинстве и меньшинстве // Вестн. обществ. мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. – 2004. – № 5. – С. 13.
57 См.: Мониторинг перемен: основные тенденции // Вестник общественного мнения. Данные. Анализ. Дискуссии. – 2006. – № 4. – С. 7.
