Этнополитические процессы на северном кавказе на современном этапе
На правах рукописи
САНГЛИБАЕВ АБУТАЛИБ АЛИЕВИЧ
ЭТНОПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ НА СЕВЕРНОМ КАВКАЗЕ НА СОВРЕМЕННОМ ЭТАПЕ
23.00.02 – Политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии
АВТОРЕФЕРАТ
дис сертации на соискание ученой степени
доктора политических наук
Ставрополь – 2008
Диссертация выполнена в отделе социально-политических проблем Карачаево-Черкесского ордена «Знак Почета» института гуманитарных исследований правительства КЧР
| Научный консультант: Официальные оппоненты: Ведущая организация: | доктор философских наук, профессор Абдоков Станислав Аминович доктор политических наук, профессор заслуженный деятель науки Российской Федерации Понеделков Александр Васильевич доктор политических наук, профессор Жаде Зуриет Анзауровна доктор социологических наук, профессор Коркмазов Альберт Юнусович Кубанский государственный университет |
Защита диссертации состоится 23 декабря 2008 г. в 10.00 часов на заседании совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212.256.06 при Ставропольском государственном университете по адресу: 355009, г. Ставрополь, ул. Пушкина, 1, корп. 1а, ауд. 416.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Ставропольского государственного университета
Автореферат разослан 20 ноября 2008 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета Г.Д. Гриценко
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ
Актуальность темы диссертационного исследования. Этнополитические процессы, происходящие в последние годы на Северном Кавказе, оказывают влияние на вектор развития не только Юга России, но и всей страны и значительной части постсоветского пространства.
В большинстве национально-территориальных образований на территории Северного Кавказа быстрыми темпами происходил процесс политизации этнических процессов. Возрождающееся национальное самосознание представителей различных этносов во многом обусловило рост социальной, политической активности людей и вылилось в стремление различных этнических групп опереться на свои культурно-исторические корни, утвердить свою национальную идентичность. При этом одной из черт этого процесса было стремление этнических групп к обретению для себя политического преимущества.
Актуальность исследования этнополитических процессов в таком полиэтничном макрорегионе, которым является Северный Кавказ, обусловливается высокой динамичностью этнополитических процессов в нём, что требует постоянного внимания и анализа современной ситуации и изменений, произошедших не только за последнее столетие, но и в более короткие периоды истории постсоветской России. Помимо этого существует объективная необходимость использования научного анализа для оптимизации национальной политики, корректировки ее целей, адекватного определения ее ресурсов и механизмов.
Этнополитические процессы многоплановы и затрагивают практически все сферы социального бытия. Они проявляются и экономике, и в социокультурной сфере, и в плане межгруппового и межличностного взаимодействия. Нередко они порождают противоречия и конфликты в обществе, особенно в переходный период. Динамика этнополитических процессов на Северном Кавказе, фактически, отражает динамику политических процессов в Российской Федерации, оказывая, в свою очередь, на них своё влияние.
Северный Кавказ является регионом, в котором этнополитические процессы занимают одно из ведущих мест в совокупности социальных процессов и способны оказать воздействие на общий характер и динамику этнополитических процессов в Российской Федерации.
В этой связи изучение закономерностей протекания этнополитических процессов является на нынешнем этапе насущной необходимостью для формирования в России эффективной политики в области межнациональных отношений. В силу указанных обстоятельств наиболее актуальной задачей является проведение политологического исследования состояния, характера и динамики этнополитических процессов на Северном Кавказе на современном этапе, выявление их детерминант, специфических черт и признаков, определение возможных способов влияния государства на протекание этнополитических процессов на территории Российской Федерации и, в первую очередь, на Северном Кавказе.
Степень научной разработанности проблемы. Как в отечественной, так и в зарубежной политической науке проблемы развития этнополитических процессов исследованы достаточно широко. В то же время следует отметить тот факт, что этнополитические процессы, будучи весьма динамичным феноменом, характеризуются постоянными изменениями, которые, нередко, влияют на сам модус протекания данных процессов. Это требует постоянного изучения как самих этих изменений, так и динамики характера этнополитических процессов с целью получения нового знания об их современном состоянии и перспективах развития. Таким образом, несмотря на достаточно широкий круг работ по указанной тематике, существует объективная потребность в исследованиях обобщающего характера, позволяющих рассмотреть этнополитические процессы с учётом их активной динамики на современном этапе.
Необходимо отметить, что проблема отношения этносов, этничности и государства, складывания наций и оформления ими своих отношений друг с другом получила основательную разработку ещё в философских, социологических и экономических теориях Т. Гоббса, И. Гердера, Г.В.Ф. Гегеля, Э. Ренана, К. Маркса, Ф. Энгельса, К. Каутского, В.И. Ленина, М. Вебера, Л. Гумпловича, В. Зомбарта, К. Поланьи.
Значительное внимание исследователей непосредственно к этническим процессам обозначилось во второй половине XX века, в связи с началом распада колониальных империй и образованием новых государств в Азии и Африке. Этнорасовые и племенные конфликты стали едва ли не атрибутивными чертами государствостроительства и нациестроительства в бывших колониях. В 1990-х годах аналогичные процессы начались и в Европе, что было обусловлено распадом социалистической системы и крупнейших этнофедеральных систем мира – СССР и СФРЮ. Ренессанс этничности в Европе, обострение этнических и этнорасовых проблем в Северной Америке, многочисленные этнические конфликты по всему миру, ставшие значимым фактором глобальной политики, обусловили большое внимание научного сообщества к обозначенным проблемам. Наиболее значительных результатов в изучении этнических процессов и этнических конфликтов добились американские и британские учёные, среди исследований которых следует выделить работы А. Алесины, Р. Аллена, Д. Армстронга, Б.Андерсена, Р. Бейтса, Х. Бонасич, Дж. Бройли, Р. Брубейкера, П. Ван ден Берга, Э.Геллнера, Т. Гура, Дж. Грабы, К. Дойча, Б. Крофорда, И. Лайта, А.Лейпхарта, Дж. Ленски, Д. Месси, Д. Ноэль, У. Ньюмана, Р. Премдаса, Р. Роговски, А. Рона-Тас, Дж. Ротмана, Д.Ротшильда, Э.Смита, Р. Уолдингера, У. Уилсона, Г. Хейла, Л. Хагендорн, М. Хектера, Д.Хоровица, Г. Хёрста, Э.Хобсбаума, Т. Шибутани и ряда других зарубежных авторов. Работы этих исследователей содержат как анализ основных понятий, относящихся к данной теме, так и подробное описание проблемных ситуаций, возникающих в этнополитических процессах в различных частях света.
Стоит особо выделить тот факт, что изучение характера, особенностей развития этнополитических процессов в социальных науках западных стран до сих пор не характеризуется целостным подходом. Основное внимание сосредоточено на изучении отдельных аспектов отношений между этническими общностями и описании конкретных ситуаций, когда в результате взаимодействия возникала этноконфликтная напряжённость и имели место открытые столкновения.
В отечественном обществоведении, в СССР, а потом и в постсоветской России полноценные дискуссии об этнополитических процессах, их предпосылках, причинах, генезисе и способах урегулирования были открыты лишь с конца 80-х - начала 90-х годов, однако отечественные исследователи внесли немалый вклад в разработку данной проблематики. Работы А.В. Авксентьева, В.А. Авксентьева, В.С. Белозерова, О. Бредниковой, Ю.В. Бромлея, Л.М. Дробижевой, В.А. Тишкова, Э.А. Баграмова, А.Г. Здравомыслова, А.В. Дмитриева, Г.Г. Дилигенского, В.И. Ильина, В.В. Коротеевой, Р.А. Аклаева, М.Ю. Малкиной, А.И. Миллера, В.А. Михайлова, А.С. Панарина, А.В. Понеделкова, В.П. Гельбраса, Д.В. Драгунского, А.И. Доронченкова, Н.Г. Иванова, В.А. Михайлова, Т.Н. Нефедовой, М.Н. Губогло, В.Н. Иванова, Е.И. Степанова, А.В. Савва, Р.Х. Симоняна, О. Паченкова, А.А. Празаускаса, В.В. Радаева, И.В. Розмаинского, С.В. Рязанцева, Ж.Т. Тощенко, Л.Л. Хопёрской, С.М. Червонной, В.Л. Шейниса, О.И. Шкаратан, и других исследователей включают, помимо теоретических разработок проблемы, подробный анализ ситуации, сложившейся на постсоветском пространстве, в том числе, на Северном Кавказе, в пределах которого находятся одни из основных очагов этнической напряжённости.
Значительный вклад в изучении этнополитических процессов, а также этноконфликтной ситуации на Северном Кавказе внесли исследования северокавказских этноконфликтологов и политологов: В.А. Авксентьева, М.А. Аствацатуровой, О.В. Гаман-Голутвиной, Г.С. Денисовой, З.А. Жадэ, А.Ю. Коркмазова, С.В. Кузнецова, С.В. Передерия, М.В. Саввы, В.А. Соловьева, Л.Л. Хоперской, В.Р. Чагилова, А.В. Чубенко, В.М. Юрченко и др. Серьезные этнополитические исследования проводятся в республиках Северного Кавказа: Дагестане, Северной Осетии (А.Б. Дзадзиев, В.Д. Дзидзоев, А.Г.Плиев, А.А. Цуциев), Кабардино-Балкарии (Ф.С. Эфендиев), Карачаево-Черкесии (С.А. Абдоков, К.М. Гожев, В.Ш. Нахушев), Адыгее (А.Ю. Шадже).
Проблемы этноклановости, являющейся одной из основных черт современных этнополитических процессов в Северо-Кавказском макрорегионе, весьма скупо рассматриваются в отечественной научной литературе. Основная причина такого положения – проблемность темы для имиджа элит региона, основной задачей которых является модернизация общества и хозяйства, в то время как этноклановость представляет собой очевидный элемент архаики, объективно тормозящий модернизационные процессы. В то же время данная тема активно разрабатывается зарубежными исследователями, среди которых следует особо выделить К.Коллинз, О.Роя, М.Олкотт, В.Уши, Э.Геллнера, К.Тилли и ряд других исследователей. Среди отечественных исследователей необходимо особо отметить работы И.Розмаинского, в которых анализируются различные аспекты этноклановости на территории современной России.
Проблемы регионогенеза разрабатывались как отечественными, так и зарубежными исследователями, причём их анализ позволяет говорить о взаимодополняемости исследований и их объективной корреляции. Среди работ по данной тематике целесообразно выделить исследования И.Бусыгиной, Р.Туровского, А.Ремнева, П.Савельева, В.Бутова, В.Гельмана, Э.Маркузен, Р.Саквы, А.Иссмана и других.
Наряду с этим необходимо особо подчеркнуть тот факт, что отсутствуют содержащие новые целостные концептуальные работы по изучению этнополитических процессов на современном этапе. Подобное положение позволяет сделать вывод о недостаточной разработанности данной проблемы. В силу этих обстоятельств, существует объективная потребность в изучении динамики развития этнополитических процессов на региональном и макрорегиональном уровне в современных условиях.
Это обстоятельство повышает актуальность, научно-познавательную и политико-практическую значимость исследования этнополитических процессов в Северо-Кавказском макрорегионе, предопределяет выбор темы, объекта и предмета настоящего исследования.
Объектом диссертационного исследования являются этнополитические процессы в региональном политическом пространстве.
Предметом диссертационного исследования выступают содержание, факторы и базовые элементы этнополитических процессов в Северо-Кавказском макрорегионе.
Цель исследования – выявление особенностей современных этнополитических процессов на Северном Кавказе.
Достижение указанной цели требует решения следующих задач:
- выявить региональную специфику этнополитических процессов на современном этапе;
- предложить адекватную современным реалиям концепцию этнополитических процессов в полиэтничном макрорегионе;
- выявить основные субъекты этнополитических процессов в Северо-Кавказском макрорегионе;
- определить влияние религиозного фактора на этнополитические процессы на Северном Кавказе;
- рассмотреть феномен этнического сепаратизма в контексте этнополитических процессов на Северном Кавказе;
- определить специфику взаимодействия субъектов этнополитических процессов на Северном Кавказе;
- дать характеристику феномену этноклановости как одному из основных факторов региональных этнополитических процессов;
- определить место и роль этноэкономических отношений в контексте этнополитических процессов на Северном Кавказе;
- провести анализ конкретных этнополитических процессов на Северном Кавказе.
Теоретико-методологические основы исследования. Теоретическая основа исследования базируется на концепции постлиберального развития социума И.Валлерстайна, использование которой позволило обосновать распространение «группизма».
Применительно к этнополитической сфере теоретическая основа диссертации опирается на примордиалистскую концепцию этноса, согласно которой этнические сообщества признаются «первичным» объектом, существующим независимо от социальных и политических влияний, но чувствительным к ним; рассматриваются как объективно существующие общности, имеющие глубокую внутреннюю связь с социально-историческим и социокультурным контекстом.
Междисциплинарный характер проблемы обусловливает применение комплекса различных методов исследования на основе реализации системного, аксиологического, социокультурного, социально-психологического, компаративистского подходов, что обеспечивает всестороннее изучение проблемы и получение верифицируемых результатов исследования. В работе осуществляется проекция базовых теоретических элементов на эмпирический материал, представленный в работах отечественных и зарубежных исследователей, посредством факторного и структурно-функционального анализа.
Основу методологии исследования составляют, прежде всего, принцип системности, всесторонности, конкретности исследования, диалектический метод с использованием принципов дополнительности и преемственности, субъектно-деятельностный подход, а также такие методы исследования, как case-study, конкретно-исторический и сравнительный. Обозначенная методология определяет такой порядок исследовательских действий, согласно которому рассматриваются этнополитические процессы в многообразии проявления их составляющих.
Ещё одним аспектом теоретико-методологической основы является методология политической динамики (А.Бентли, Д.Трумэн, Д.Истон, Г.Олмонд, Г.Пауэлл, А.Дегтярёв, Е.Мелешкина), в рамках которой этнополитические процессы рассматриваются как элементы политической системы и как перманентная трансформационная динамика социально-политических структур. Это дало возможность провести анализ этнополитических процессов на Северном Кавказе в русле общероссийской политической динамики и определить уровень их взаимовлияния.
Нормативно-правовую базу исследования составляют официальные государственные, ведомственные, нормативные, правовые документы России, зарубежных стран, международных организаций а эмпирической основой выступают статистические данные, материалы социологических исследований Фонда «Общественное мнение» (ФОМ), «Левада-Центра», «РОМИР-мониторинга», ВЦИОМа, экспертные оценки исследователей, а также публикации в специальных журналах и средствах массовой информации.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
- представлена авторская концепция этнополитических процессов в Северо-Кавказском полиэтничном макрорегионе на современном этапе, согласно которой активное агрегирование элит и масс по этническим, этноклановым, этноэкономическим и этнорелигиозным основаниям находит своё выражение в феномене групповизации, который является одним из основных факторов, формирующих современную этнополитическую ситуацию на Северном Кавказе;
- в рамках авторской концепции предложена теоретико-методологическая база изучения этнополитических процессов в макрорегионе, опирающаяся на примордиалистскую концепцию этноса, субъектно-деятельностный подход и метод политической динамики, использование которой позволило раскрыть групповизацию как многоаспектный социально-политический феномен в политэтничном макрорегионе;
- выработано авторское определение понятия «групповизация» как объективного процесса, предоставляющего индивиду возможность стать значимой частью определённого микрокосма и через это получить содействие при решении социальных вопросов и приобрести ощущение значимой партиципации; выявлено, что основными манифестациями данного процесса в Северо-Кавказском макрорегионе выступают формирование обособленных групповых идентичностей, феномен этноклановости, этнический сепаратизм и агрегирование групп по конфессиональным основаниям;
- обосновано, что процесс групповизации находит своё выражение также и в формировании обособленных групповых идентичностей, что также способно оказывать воздействие на современную этнополитическую ситуацию в Северо-Кавказском макрорегионе; в исследовании делается вывод о том, что такие идентичности становятся базовыми для их субъектов-носителей и способствуют возрастанию конфликтного потенциала на территории взаимодействия групповых агрегаций;
- впервые комплексно рассматривается феномен этноклановости как всемирное явление и одна из манифестаций процесса групповизации, доказывается, что в Северо-Кавказском регионе этноклановость выступает условием поддержания управляемой этноконфликтности, что является специфической чертой этнополитических процессов в данном регионе, и выступает в различных полиэтничных регионах как препятствие для социальной и экономической модернизации, что является глобальной чертой этого феномена;
- обоснован тезис, что этноклановость как условие поддержание управляемой этноконфликтности является одним из основных маркеров национально-территориальных образований на Северном Кавказе, который актуализируется в сохранении договорных отношений между центральной властью и местными этноэлитами, направленных на стабилизацию обстановки в регионе и обеспечении приемлемого для сохранения относительной социальной стабильности уровня этноконфликтности в полиэтничных территориях региона;
- доказано, что современное государство нуждается в практике теневой клановой экономики для обеспечения относительной эффективности формальных институтов власти и гражданского общества на Северном Кавказе; сделан вывод о том, что теневые клановые сети, действующие как система скрытых отношений внутри обычной социальной группы, дают возможность государственной власти договариваться с этими структурами, для обеспечения стабильности в определённых территориях региона;
- выявлено, что групповизация по этническому признаку актуализирует этноэкономические противоречия, которые выступают одним из важнейших факторов в этнополитических процессах различного уровня, от локальных до макрорегиональных; обосновано, что этноэкономические противоречия в наибольшей степени проявляются в сообществах, в которых доминируют этноклановые отношения;
- доказано, что одними из основных манифестаций групповизации в политической сфере Северо-Кавказского региона является этнический сепаратизм; обосновано, что он выступает не только как фактор агрегирования социума по этническим основаниям, но и как стимул для формирования иной конструкции регионального лидерства и политической агрегации вокруг сепаратистской элиты с целью выстраивания новой региональной политической конфигурации;
- сделан вывод о том, что групповизация по религиозным основаниям в этнополитических процессах в Северо-Кавказском макрорегионе формирует особую среду межгруппового взаимодействия, которое испытывает на себе влияние не только межконфессиональных, но и внутриконфессиональных отношений; раскрыто, что в условиях декларированного религиозного плюрализма и государственного лаицизма, имплицитное предположение о совместимости между требованиями, выдвинутыми каждым социальным субъектом, оказывается недостаточным в сообществах с более высоким уровнем религиозного сознания, так как там наличествуют социальные субъекты, которые стремятся утвердить собственную идентичность, легитимизируемую также и религией.
Основные положения, выносимые на защиту:
- Особенностью формирования современной этнополитической ситуации в полиэтничном макрорегионе является активное агрегирование элит и масс по этническим, этноклановым, этноэкономическим и этнорелигиозным основаниям. Формирующиеся при этом группы зачастую выступают в качестве наиболее активных и действенных субъектов этнополитических процессов, взаимодействующих как между собой, так и с государственными и гражданскими институтами, иногда принимая на себя исполнение части их функций. Этот процесс агрегирования находит своё выражение, в первую очередь, в формировании обособленных групповых идентичностей, является одним из основных процессов, способных воздействовать на текущую этнополитическую ситуацию в Северо-Кавказском макрорегионе. В ряде случаев такие идентичности становятся базовыми для их субъектов-носителей и способствуют возрастанию конфликтного потенциала на территории взаимодействия подобного рода групповых агрегаций.
- Наиболее эвристически ценным на современном этапе представляется изучение этнополитических процессов макрорегионального характера, базирующееся на исследовании механизмов формирования групповых агрегаций по этническим, этнорелигиозным и этноклановым основаниям, которые рассматриваются как первичные субъекты этнополитических процессов через системно-деятельностный подход и совокупность методов, доминирующим в которой выступает метод политической динамики. Такая исследовательская стратегия позволяет рассматривать глубинные процессы, происходящие в полиэтничном обществе на микро и мезоуровнях, а также их влияние на этнополитические процессы на макроуровне.
- Групповизация является объективным процессом, предоставляющим индивиду возможность стать значимой частью определённого микрокосма и через это получить содействие при решении социальных вопросов и приобрести ощущение значимой партиципации. Современные интеграционные процессы выводят индивида в обширное информационно-коммуникационное пространство, составными частями которого являются не индивиды, но агрегации, позволяющие создать хотя бы иллюзию сопричастности к оригинальным культурно-ценностным основам, отличающим такое сообщество от ему подобных. Групповизация, таким образом, является вполне естественной тенденций, позволяющей как индивиду, так и элитам сформировать условия для реализации своих интересов.
- Особую роль тенденция групповизации играет в этнополитических процессах, её основными проявлениями здесь выступают:
- укрепление внутри крупных групп этноклановых объединений, формирующихся как по личностно-родственному принципу, так и по территориальному;
- повышение роли политического капитала и ресурса во взаимоотношениях этнических групп (или этноклановых объединений), оперирующих в рамках одного территориального образования;
- стремление групп к территориальному доминированию и формированию собственного свода правил и установок как политического, так и экономического поведения, причём, даже находясь в рамках более крупных государственных образований;
- В Северо-Кавказском регионе этноклановость, как одна из манифестаций процесса групповизации, выступает условием поддержания управляемой этноконфликтности, что является специфической чертой этнополитических процессов в данном регионе, и выступает в различных полиэтничных регионах как препятствие для социальной и экономической модернизации, что является глобальной чертой этого феномена. Этнические кланы не всегда являются этнически однородными сообществами. Подобные агрегации формируются зачастую из нескольких семей близких родственников, затем к обеспечению их функционирования привлекаются люди, не состоящие с основателями клана в кровном родстве и даже не обязательно принадлежащие к той же этнической группе. Ядро клановой группы, как правило, моноэтнично, однако, этнический характер такого сообщества не имеет доминирующего значения для его членов до того времени, пока клан не вступит в конфликт за экономические или политические ресурсы с другим кланом. Этнические и кровнородственные идентичностные элементы становятся основными атрибутами успешного члена такого клана, а также залогом возможности вертикального лифта. Подобные этноклановые системы, вобравшие в себя практически все черты классического клана, но имеющие характерные особенности, обусловленные способом рекрутирования и функционирования в этнической среде, фиксировались во многих южных территориях бывшего СССР, но в особенности в Средней Азии и на Кавказе.
- Развитие этноклановой экономики на территории Северного Кавказа было обусловлено не только невыполнением в 1990-х годах со стороны государства функции надзора за соблюдением экономических и социальных установлений, но и существовавшими неформальными правилами игры. В советский период, отличавшийся беспрецедентным произволом государства в отношении своих граждан, возникло серьёзное недоверие последних к этому «генератору институциональной среды». В результате уровень законопослушности постсоветских российских граждан, особенно в национальных республиках, где этнические традиции и система кровно-родственных связей имели не меньшее значение (а иногда и приоритет) по сравнению с позитивным правом, оказался гораздо ниже аналогичного показателя на Западе. Учитывая это, следует признать, что государство иногда само нуждается в практике теневой клановой экономики, порождённой этноклановостью и включающейся в экономические отношения через теневые клановые сети, потому что она гарантирует относительную эффективность формальных институтов. Теневые клановые сети действуют не как связь между индивидами, но как система скрытых отношений внутри обычной социальной группы, скреплённая личным взаимным доверием её членов, что позволяет государственной власти при необходимости договариваться с такими агрегациями, берущими на себя часть функций по обеспечению стабильности в определённых территориях одновременно получая негласные экономические преференции от государства, которые, чаще всего, выражаются в невмешательстве в сферу их экономического влияния.
- Этноэкономические противоречия, актуализируемые процессом групповизации, наиболее чётко проявляются в таких обществах, где имеется этносоциальная и, до определённой степени, этноэкономическая стратификация, ведь конфликт есть явление любой иерархически организованной системы, возникающий в случае убежденности сторон в несовместимости их интересов и целей деятельности, обусловленный существованием неравенства. Наиболее чётко эти явления фиксируются в обществах, находящихся на пути модернизации и от обществ с нерыночной экономикой к обществам с рыночной экономикой. Ощущение депривации, в особенности, когда это касается основного средства производства (в первую очередь, земли), стимулирует этническую мобилизацию, причём, привлекаются не только те члены этнической группы, которые реально лишаются своей этнопрофессиональной ниши, но и те, кто представляет иные социальные и экономические страты, а также этнические кланы; при этом возникает осознание реальной или мнимой угрозы своим интересам со стороны другой этнической общности.
- Этнический сепаратизм, как одно из проявлений процесса групповизации, обладет значительной притягательной силой для амбициозных этнических элит как способ достичь главенствующего положения на своей территории, и может, в случае внешней поддержки серьёзно изменить баланс сил в регионе и стимулировать процесс политической агрегации вокруг сепаратистской элиты с целью выстраивания новой региональной политической конфигурации.
- Религиозный фактор в этнополитических процессах в Северо-Кавказском макрорегионе формирует особую среду межгруппового взаимодействия, которое испытывает на себе влияние не только межконфессиональных, но и внутриконфессиональных отношений, что обусловливает возможность внутриэтнических противоречий, детерминированных религиозным фактором. Особое место здесь занимает одна из проблем, порождённых ситуацией религиозного плюрализма, а именно то, что сам по себе религиозный плюрализм оказывается недостаточным в более религиозных пространствах, в которых идёт процесс агрегирования элит и масс по этническим и религиозным основаниям, так как там наличествуют социальные субъекты, которые стремятся утвердить собственную идентичность, легитимизируемую также и религией. Учитывая это, можно сделать вывод о том, что значительное влияние религиозного исламского фактора на развитие этнополитических процессов на Северном Кавказе, вероятнее всего, будет сохраняться ещё в обозримом будущем.
Теоретическая значимость диссертационного исследования определяется возможностью использования полученных теоретических и методологических результатов для системного исследования этнополитических процессов в современных условиях. Сформулированная авторская концепция этнополитических процессов в Северо-Кавказском макрорегионе может способствовать формированию ёмкого понимания сущности и специфики этих процессов, а также продолжению их исследования в более широком диапазоне.
Предложенная концепция развития этнополитических процессов в регионе может оказаться приемлемой для углубления знания в области теории управления этнополитическими процессами на современном этапе.
Настоящее исследование может дать возможность ввести в научный оборот и практику новые сведения о сущности, специфике и вариантах дальнейшего развития этнополитических процессов в Северо-Кавказском макрорегионе на современном этапе.
Практическая значимость диссертационного исследования определяется, прежде всего, тем, что материалы исследования и его выводы могут применяться органами государственной власти для решения современных проблем в сфере этнической политики и формирования взаимоотношений государства и этнических групп, для оптимизации конфликтного менеджмента федеральных и региональных органов государственной власти и органов местного самоуправления, а также для выработки перспективного прогноза развития и динамики этнополитических трендов в Северо-Кавказском макрорегионе,
Отдельные результаты диссертации могут быть использованы в работе органов государственной власти и местного самоуправления с национально-культурными автономиями и национальными общественными организациями, иными объединениями, консолидирующими элиты этнических общностей на территории субъектов федерации. Возможно использование материалов диссертационного исследования средствами массовой информации для популяризации научного знания в целях оптимизации межэтнических отношений и раннего предупреждения этнических конфликтов. Теоретические и практические выводы диссертации могут послужить основой для разработки отдельных разделов курсов политологии, этнологии, конфликтологии, написанию учебников и учебных пособий.
Апробация результатов исследования. Диссертация была обсуждена на кафедре социальной философии и этнологии Ставропольского государственного университета и рекомендована к защите.
Отдельные результаты и выводы диссертационного исследования в выступлениях и тезисах были изложены на Всероссийской научно-практической конференции «Кавказский регион «Проблемы культурного развития и взаимодействия» г.Ростов-на-Дону, 22-23 февраля 1999г., региональной научно-теоритической конференции «Социальные процессы в современном Российском обществе». г.Ростов-на-Дону, 10-12 июня 2000г., международной конференции «Формирование гражданского общества и межнациональные отношения на юге России». г.Ростов-на-Дону, 18-19 февраля 2005г., региональной научно-практической конференции «Рациональные пути решения социально-экономических и научно-практических проблем региона» г.Черкесск, К-ЧГТА, 20-21 апреля 2007г., международной научно-практической конференции «Элиты и будущее России: взгляд из регионов». г.Ростов-на-Дону, 12-13 октября 2007г., второй Всероссийской научной конференции «Национальная идентичность России и демографический кризис». Отделение общественных наук РАН г.Москва, 14-15 ноября 2007г., международном семинаре «Эффективное демократическое самоуправление в Российской Федерации: социальные аспекты, проблемы и технологии реализации» г.Ставрополь, 18-19 марта 2008г., международной научно-практической конференции «Миграционные процессы на юге России: реалии, проблемы, перспективы». г.Ростов-на-Дону, 26-27 мая 2008г.
Результаты исследования нашли свое отражение в 26 научных публикациях общим объемом 35,5 п.л., в том числе 3 монографиях, 23 научных статьях, из них 7 статей в периодических научных изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ.
Структура диссертации. Диссертационная работа состоит из введения, трёх глав, содержащих десять параграфов, заключения и библиографического списка использованной литературы. Общий объем работы – 325 страниц. Список литературы включает 395 наименований.
II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во Введении обосновывается актуальность избранной темы, рассматривается степень научной разработанности проблемы, формулируется цель и основные задачи исследования, определяются теоретико-методологические основы исследования, указываются и обосновываются элементы научной новизны, освещается теоретическая и практическая значимость исследования и его апробация, формулируются основные положения, выносимые на защиту.
Первая глава «Этнополитические процессы на Северном Кавказе: общетеоретический подход и региональная специфика» состоит из трех параграфов, содержит анализ сущности, содержания, особенностей этнополитических процессов в полиэтничном макрорегионе, определение понятия групповизация, анализ региональных особенностей, обусловливающих специфику протекания этнополитических процессов на Северном Кавказе, а также анализируется влияние феномена этноклановости на характер и динамику этнополитических процессов на Северном Кавказе, раскрывается суть этноклановой социальной структуры, а также рассматривается роль и место этноэкономических противоречий в этнополитических процессах. Помимо этого приводится анализ одной из наиболее выпуклых черт современных этнополитических процессов в регионе, а именно этнического сепаратизма.
В первой главе представлен теоретико-методологический инструментарий темы диссертационного исследования, обосновывается значимость поставленных в работе проблем.
В первом параграфе «Этнополитические процессы как объект научного анализа» рассматриваются теоретические основания для изучения этнополитических процессов. Также анализируется феномен групповизации и предлагается его авторское определение.
Различные исследовательские школы за последние пятьдесят лет выдвигали различные теоретические вариации, призванные дать объяснения возникновению и развитию этнополитических процессов и конфликтных отношений между этническими группами. В то же время, как отмечает американский этноконфликтолог Д.Хоровиц, основные различия между ними могут быть сведены к «жёсткому» и «мягкому» взглядам, которые, в свою очередь, обусловливаются природой групповой аффилиации и определёнными аспектами конфликтного поведения. С точки зрения тех абстрактных исследователей, которые придерживаются «жёсткого» подхода, этнические группы суть аскриптивные, крепко спаянные общности, базирующиеся на мощном чувстве единства, порождающие осознанную лояльность, сохраняющуюся на протяжении времени, обеспечивающие значительные аффективные бонусы для своих членов, склоняющиеся к этноцентризму, достаточно враждебно настроенные по отношению к чужакам и имеющие целью доминировать над ними, формирующие пассионарную модель конфликтного поведения (включая и конфликт интересов) и порождающие у части членов группы желание жертвенности во имя общегрупповых интересов.
С расщеплением единой общности на группы неизбежно появляется сравнение групп между собой. В целом, члены группы оценивают свои собственные коллективные качества выше, чем у других групп. Также они оценивают собственную продукцию как наилучшую, пусть даже оценки непредвзятых сторонних наблюдателей говорят об ином, и используют любую возможность для того, чтобы возвысить собственную группу и принизить иные, даже если это влечёт за собой определённые материальные издержки. Группа ведёт себя так даже в случае отсутствия возможностей реального сравнения с другими группами.
Некоторые исследователи предполагают, что группы представляют собой ценность исходя из своей способности отстаивать интересы аффилированных с ней индивидов, другие уверены в том, что индивиды обладают ценностью только исходя из того, к какой группе они принадлежат. Разумеется, они получают удовлетворение от успехов группы, даже если их собственный вклад в них отсутствует. Таким же образом, желание индивидов пожертвовать чем-то ради групповых интересов и принять участие в коллективных акциях происходит, скорее, из-за ощущения коллективной, нежели индивидуальной депривации.
В параграфе отмечается, что при рассмотрении ситуаций взаимодействия этнических групп нужно учитывать тот факт, что они, в отличие от других типов социальных групп, имеют качества, которые другие группы в том же объёме иметь не способны. Наиболее важным из этих качеств является мощное чувство похожести, единства, которое происходит как из родовой близости, так и из ранней социализации. Принадлежать к группе означает рассматривать себя как носителя определённых социальных характеристик, обусловливаемых членством в такой группе и её восприятием вовне. Этнические группы предлагают более значительное чувство похожести чем группы, образованные на других основаниях.
Рассматривая все аспекты социального бытия, в которых проявляются этнополитические процессы и возможны этнические конфликты следует отметить чёткую тенденцию к групповизации на всех уровнях, причём к групповизации на основе однозначных идентичностных маркеров, основными их которых являются осознание принадлежности к определённой этнической общности и конфессии. Этнические элиты рассматривают агрегацию своих последователей в максимально гомогенные общности как одну из основных задач, позволяющих им упрочить свои управленческие возможности и обеспечить мобилизационную способность масс на максимально высоком уровне.
Сама по себе групповизация является объективным процессом, позволяющим индивиду стать значимой часть определённого микрокосма, который не только сможет оказать ему содействие при решении социальных вопросов, но и даст ощущение значимой партиципации. Глобализация выводит человека в обширное информационно-коммуникационное пространство, составными частями которого являются не индивиды, но агрегации, позволяющие создать хотя бы иллюзию сопричастности к оригинальным культурно-ценностным основам, отличающим такое сообщество от ему подобных. Групповизация, таким образом, является вполне естественной тенденций, позволяющей как индивиду, так и элитам сформировать условия для реализации своих интересов.
В целом групповизацию можно определить как процесс первичной социальной агрегации, характеризующийся стремлением к формированию устойчивых групп, причём базовыми агрегирующими маркерами выступают этнические, конфессиональные и кровно-родственные черты.
Особую роль эта тенденция играет в этнополитических процессах. Можно выделить несколько направлений развития:
- укрепление внутри крупных групп этноклановых объединений, формирующихся как по личностно-родственному принципу, так и по территориальному;
- повышение роли политического капитала и ресурса во взаимоотношениях этнических групп (или этноклановых объединений), оперирующих в рамках одного территориального образования;
- стремление групп к территориальному доминированию и формированию собственного свода правил и установок как политического, так и экономического поведения, причём, даже находясь в рамках более крупных государственных образований. В этой связи стоит также отметить тенденцию к максимальной автономизации, пусть не в конституционном поле (если центральная власть жёстко настаивает на соблюдении формы), но по факту.
Во втором параграфе «Этноклановая система как условие поддержание управляемости этнополитических процессов в различных регионах мира» комплексно рассматривается феномен этноклановости, анализируются проявления этого феномена в различных регионах мира, подробно исследуются формы влияния этноклановости на этнополитические процессы, а также на уровень этноконфликтности.
В параграфе отмечается, что феномен клановости, являющийся одним из маркеров этносоциальной среды в традиционных и переходных обществах, является одним из ключевых элементов в анализе специфики социально-политического и экономического развития немалой части постсоветского пространства. Этноклановость является одним из наиболее ярких проявлений демодернизационных процессов, проникая не только в экономическую, но и в политическую сферу.
В ходе исследования делается вывод о том, что этнические кланы не тождественны этническим группам и не всегда являются этнически однородными сообществами. Подобные агрегации формируются, как правило, из нескольких семей близких родственников, затем к обеспечению их функционирования привлекаются люди, не состоящие с основателями клана в кровном родстве и даже не обязательно принадлежащие к той же этнической группе. Ядро клановой группы, как правило, моноэтнично, однако, этнический характер такого сообщества не имеет доминирующего значения для его членов до того времени, пока клан не вступит в конфликт за экономические или политические ресурсы с другим кланом, состоящим, преимущественно, из представителей другой этнической группы.
В подобной ситуации роль этнического начала резко возрастает, производятся попытки осуществить этническую мобилизацию для достижения решающего преимущества в борьбе. В этом случае стороны конфликта во всё возрастающей степени идентифицируют себя как противостоящие этнические сообщества. В то же время, противостояние между этнокланами возможно не только по этническому признаку, но и внутри одной этнической группы; в этом случае, непосредственно этническая принадлежность играет меньшую роль, а на первый план выходят другие маркеры – кровно-родственные связи, территориальные, сословные, кастовые и иные аспекты.
В случае с этноклановой системой, дополнительными и едва ли не самыми значимыми маркерами для её участников становится этническая принадлежность и кровнородственные связи. По сути, именно эти идентичностные элементы, а также глубокие доверительные личные отношения с лидером клана становятся основными атрибутами успешного члена такого клана, а также залогом возможности вертикального лифта. Подобные этноклановые системы, вобравшие в себя практически все черты классического клана, но имеющие характерные особенности, обусловленные способом рекрутирования и функционирования в этнической среде, фиксировались во многих южных территориях бывшего СССР, но в особенности в Средней Азии и на Кавказе.
В параграфе подчёркивается, что при определённых обстоятельствах государство само нуждается в практике теневой клановой экономики, потому что она гарантировала относительную эффективность формальных институтов. Она была жизненно важна для индивидов, так как теневая деятельность была своеобразным «зонтиком», защищавшим их от давления государства.
В параграфе делается вывод о том, что развитие экономики и продвижение по пути модернизации не обозначено в круге интересов субъектов этноклановой экономики. Их основной целью является обеспечение доступа к федеральным трансфертам и контроль над дающими сиюминутную прибыль отраслями хозяйства. Фактически происходит диссипация, «растаскивание» ресурсов, причём на сегодня механизмов борьбы с этим процессом, равно как и с теневизацией экономики в России ещё не выработано
В третьем параграфе «Этноэкономические противоречия как характерная черта этнополитических процессов на Северном Кавказе» анализируется роль и место этноэкономических противоречий в этнополитических процессах на Северном Кавказе.
В параграфе отмечается, что экономический элемент занимает неодинаковое место в различных этнических конфликтах, и можно выделить определенные тенденции, повышающие его значимость. В первую очередь, это когда региональные экономические различия совпадают с этническими. Различия в уровне экономического развития регионов внутри одного государства - повсеместно встречающееся и естественное явление, и даже в мононациональных государствах на основе таких различий могут складываться межрегиональные противоречия. В том случае, если эти региональные экономические различия, по крайней мере, частично совпадают с этнической структурой государства, это может послужить основанием для формирования межэтнической напряженности и возникновения конфликтов. Такие конфликты могут быть связаны с требованиями изменения статуса группы, укрепления региональной или этнической автономии вплоть до сецессии.
Также указывается, что экономический мотив в этническом конфликте редко выполняет самостоятельную роль и обычно служит статусным и этно-мобилизационным целям, иначе говоря, стимулирует «неэлитные» слои этноса к осознанию конфликтной ситуации, в которую уже включилась этническая элита, и сформировать негативные стереотипы по отношению к конкурирующей группе.
В параграфе делается вывод о том, что этноэкономические противоречия и конфликты возникают в таких обществах, где имеется этносоциальная и, до определённой степени, этноэкономическая стратификация, ведь конфликт есть явление любой иерархически организованной системы, возникающий при убежденности сторон в несовместимости их интересов и целей деятельности, обусловленный существованием неравенства. Наиболее чётко эти явления фиксируются в обществах, находящихся на пути перехода от традиционалистских к модернизирующимся, от обществ с нерыночной экономикой к обществам с рыночной экономикой. Ломка традиционного жизненного уклада, институциональные новации, разрушающие устойчивые этнопрофессиональные ареалы, капитализация хозяйства ведёт к утрате этноэкономического статуса определенных сообществ и вторжению иноэтничных общностей в их традиционное поле экономической деятельности.
В четвёртом параграфе «Этнический сепаратизм и его место в этнополитических процессах на Северном Кавказе» рассматриваются основные проблемы, связанные с возникновением и развитием этносепаратистских движений на Северном Кавказе.
В исследовании подчеркивается, что, во-первых, этнический сепаратизм является неотъемлемой частью политического и идеологического пространства полиэтничных государств, что не позволяет вести речь об устранении как самого явления, так и его основных причин, но лишь о его локализации и принятии превентивных мер для недопущения актуализации конфликта на почве сепаратизма. Во-вторых, с распадом крупных этнофедеральных систем, таких как СССР и СФРЮ, перед мировым сообществом встаёт вопрос о том, что наиболее целесообразно – содействовать сохранению крупных полиэтничных государств и, соответственно, поддерживать их борьбу с сепаратизмом, или выступить в поддержку идеи самоопределения наиболее сепаратистски настроенных частей многонациональных государств, дабы избежать кровопролитных локальных или региональных войн. В-третьих, этнический сепаратизм, обладая значительной притягательной силой для амбициозных элит этнических групп как способ достичь главенствующего положения на своей территории, может, в случае благоприятной внешней реакции, серьёзно изменить нынешнюю политическую карту мира, причём, вероятнее всего, эти изменения будут вписаны кровью. Пример Косова показал, что в случае развязывания военного конфликта между государством и сепаратистами в него в той или иной степени окажутся вовлечёнными практически все соседние страны, что может спровоцировать региональный конфликт, имеющий шансы перерасти в полномасштабную войну.
Этнический сепаратизм как явление, в той или иной степени присущее всем многонациональным государствам, обладает серьёзным влиянием не только на внутригосударственные групповые отношения, но и на международную политику, что позволяет охарактеризовать его как вызов тому миропорядку, который сложился после окончания холодной войны. Как продемонстрировали кризисы в Чечне и Косово, локальный внутригосударственный конфликт может послужить причиной к изменению регионального баланса сил и интересов, что отражается не только на дальнейшей судьбе полиэтничных государств, на территории которых имеет место этнический сепаратизм, но на всей системе международных отношений, которая вынужденно трансформируется, приспосабливаясь к реалиям нового мирового порядка.
Во второй главе «Особенности развития этнополитических процессов на Северном Кавказе на современном этапе» рассматриваются основные специфические черты этнополитических процессов в Северо-Кавказском макрорегионе, их генезис, историческое развитие и возможные перспективы динамики. Также представлен анализ религиозного фактора в современном обществе, рассмотрены основные направления и тенденции дальнейшей динамики влияния религиозности на социальные процессы, а также роль и место религиозного фактора в этнополитических процессах на Северном Кавказе.
В первом параграфе «Современная этнополитическая ситуация на Северном Кавказе: истоки, факторы динамики, возможные перспективы развития» рассматриваются различные аспекты текущей этнополитической ситуации в регионе, а также предлагается анализ основных факторов и динамики этнополитических процессов в регионе на современном этапе.
В параграфе отмечается, что в настоящее время Северный Кавказ является одним из наиболее конфликтных регионов РФ. Это обусловлено наличием здесь критического уровня противоречий в сфере национально-государственного устройства и межэтнических отношений, в основе которых лежит конкурентная борьба этнических и политических сил за перераспределение власти и ресурсов: земли, производственных мощностей, источников финансовых поступлений, и свое выражение эта борьба находит в разнообразных движениях народов Северного Кавказа: за реабилитацию репрессированных народов, повышение статуса народа в иерархии национально-государственных образований, за выход той или иной территории из состава Российской Федерации.
В параграфе указывается, что созданная в годы Советской власти система сдержек и противовесов, созданная на Северном Кавказе, функционировала при выполнении ряда условий, в первую очередь, мощного силового и социального обеспечения такой политики. С ослаблением государства выполнить эти условия стало невозможно и система начала активизировать заложенные в ней взрывоопасные механизмы.
Ещё одним фактором, серьёзно осложнившим обстановку на Северном Кавказе стало начало реализации положений реформы местного самоуправления. Муниципальная реформа на Северном Кавказе, по сути, масштабное земельное размежевание в регионе, где нет укорененных процедур публичной политики и экономики, но где доминируют массовые представления об этнической собственности на землю и недопустимости пересмотра «этно-имущественных» вопросов. В частности, указывается что, реформа местного самоуправления стала поводом для беспокойства в ряде республик Северного Кавказа, в частности, в Кабардино-Балкарии.
Помимо этого, в параграфе рассматривается ситуация в Северной Осетии-Алании и делается вывод о том, что особую опасность представляет обострение осетино-ингушских и осетино-чеченских взаимоотношений. После событий в Беслане, около тысячи осетин уже пытались организовать погромы ингушей. Но силами правопорядка они были остановлены. Если подобные явления усилятся и будут жертвы, то новый межнациональный конфликт еще более обострит и без того сложную ситуацию на Северном Кавказе.
С геополитической точки зрения одним из самых опасных сценариев здесь является то, что недоверие осетин к центральным властям может трансформироваться в недоверие к русским вообще. Между тем, осетинский фактор представляет исключительную важность для позиций Москвы на собственном Северном Кавказе. Осетины - единственный из автохтонов на Северном Кавказе, исповедующий православное христианство. Они практически первыми добровольно вошли в состав России и не участвовали в Кавказской войне горцев с Российской империей в 19 веке. Сейчас осетины остаются самым надежным союзником и оплотом России на Северном Кавказе. Поэтому, от развития событий в Южной Осетии во многом будет зависеть политическое будущее Северного Кавказа. Без поддержки осетин Москва может существенно ослабить свои позиции на Северном Кавказе. А, учитывая то, что Южный Кавказ отчаянно пытается интегрироваться в евроатлантические структуры, то и народы Северного Кавказа при отсутствии духовно-культурной близости под воздействием изменяющейся геополитической ситуации способны в будущем поменять свою политическую ориентацию.
Во втором параграфе «Регионостроительство как один из факторов специфики этнополитических процессов на Северном Кавказе» анализируются основные теоретические подходы к изучению региональной специфики этнополитических процессов в регионах и, в частности, в Северо-Кавказском макрорегионе, а также процесс регионостроительства как один из факторов, формирующих этнополитическую ситуацию в регионе.
В параграфе отмечается, что в ходе исторического развития Российской Империи на ее огромном и многообразном пространстве сложились большие территориальные общности (регионы), заметно выделяющиеся своей индивидуальностью. Регион мог иметь, как правило, свое особое административное устройство, существенные отличия в социально-экономическом и политическом облике. Важным представляется то, что население, проживающее в данном регионе, осознает себя принадлежащим к особой территориальной общности, имеющей свою хозяйственную и социокультурную специфику, регионально идентифицирующих себя, противопоставляя жителям других регионов. Такая региональная самоидентификация носит, как правило, надэтнический характер и определяется не национальной, а территориальной принадлежностью, сообщающей в собственных глазах и глазах окружающих особенные социально значимые психологические и даже антропологические черты.
Российский федерализм, основы которого формировались в 1990-х годах, испытывает сильное воздействие политической и экономической конъюнктуры, и отношения центральных и региональных властей приобретают циклическую форму (централизации - децентрализации). Регионализация в России сопровождалась обострением противоречий между центральной и местной властью. Ситуация осложнялась тем, что региональные властные структуры оказались более способными, как, кстати, и центральная власть, к воспроизводству старых традиций командно-административной системы, чем к инновационным методам и формам государственного управления.
В параграфе отмечается, что исходя из истории регионального развития в Российском государстве можно отметить, что и во времена Империи, и при Советской власти, и в современной России обнаруживается определенная тенденция к конструированию регионов исходя, во многом, не из сложившихся естественных хозяйственных и культурных связей, но из политических соображений. Перекройка регионов затронула, в первую очередь, нестабильные окраины Российского государства, присоединение которых потребовало массированного применения военной силы. При Империи это были Польша и Кавказ, при СССР на первое место вышел Кавказ, вернее, Северный Кавказ, где после Кавказской войны так и не успели сложиться прочные региональные хозяйственные и культурные связи.
Подчёркивается, что политическое конструирование регионов заключается не только и не столько в перекройке региональных границ, сколько в создании и поддержании этнического баланса с целью элиминировать возможные претензии наиболее крупных этнических групп на региональной лидерство. Подобные претензии чаще всего вели к сепаратизму, поэтому в крупных государственных образованиях имперского типа с древних времён практиковалось искусственное смешение населения, когда тысячи, сотни тысяч людей переводились на поселение в чуждые для них области, а их земли занимали пришельцы с других окраин империи.
В параграфе делается вывод о том, что имперская, а затем и советская администрация пыталась создать конструкцию региона, которая позволяла бы решить несколько задач. Во-первых, обеспечить политическое доминирование Российского государства, во-вторых, создать систему этнических противовесов нестабильным элементам (при Империи – горцам, при Советах – казакам), в-третьих, обеспечить хотя бы минимальную хозяйственную устойчивость и прочность внутренних и внешних (с остальной часть общероссийского народнохозяйственного комплекса) экономических связей, в-четвёртых, не допустить возникновение значительных политических, идеологических и экономических центров, неподконтрольных администрации и способных ставить и достигать собственные политические цели.
В третьем параграфе «Религиозный фактор в этнических процессах на Северном Кавказе» анализируется степень влияния религиозного фактора в современном социуме и его значимость в рамках этнополитических процессов в Северо-Кавказском макрорегионе.
В исследовании отмечается, то на текущем этапе религия проходит через ряд радикальных изменений: первое из которых относится к тому, что развитие процесса секуляризации оказало изрядное влияние на традиционные религии и, по всей видимости, будет продолжать это делать, начиная с христианства в его различных формах, но эти изменения не ускорили упадок религии как институционального или публичного фактора и, тем более, упадка веры как приватного феномена.
Одним из феноменов современного религиозного сознания является приватизация религии и появление значительного числа т.н. «непричастных верующих», т.е. людей, которые позиционируют себя как имеющих религиозные убеждения, но не примыкающих формально ни к одной конфессии или деноминации. Через всю огромную агрегацию «непричастных верующих» циркулируют общие базовые религиозные темы, в соответствии с типичной моделью дерегуляции. Также отмечается, что, что исследования последнего времени показывают, что обращение к религии становится скорее актом социокультурной идентификации, чем результатом духовных исканий, по крайней мере, этот вывод вполне применим к религиозной ситуации в Российской Федерации.
Целью современных форм религиозного разнообразия (выраженного через религиозные институты и группы) является провозглашённая демократическим государством нейтрализация конфликтов ценностей. Оно прямо или косвенно обвиняется в постепенной индивидуализации выбора веры и последующей «релятивизации веры», установок, распространяющихся в открытых обществах Европы. Вот почему религиозный плюрализм, гарантированный демократическим государством, интерпретируется равно как угроза коллективной идентичности, которая была бы лучше представлена предполагаемым 'общим наследием' этико-религиозных ценностей в котором та или иная религия имеет своё основание (пример – христианская Европа), так и как искажение истины на горизонтах значимости и понимания для индивидов и общностей. На самом деле, современность понизила уровень веры и низвела её с позиций, при которых она имела отношение к сообществам, на позиции, где она имеет отношение только к персональному выбору граждан. В этом новом сценарии основным движителем веры, которая стала индивидуализированной и выведенной из-под контроля церковных властей, является не загробная жизнь, но самоидентификация здесь, на земле: другими словами, призвана служить земной жизни. А это означает, что религия сама по себе теперь зависит от метафизики субъективности, простой озабоченности конструированием своей личности в мире.
В параграфе делается вывод о том, что религиозный ренессанс постсоветского периода породил ряд новых явлений на Юге России: появление религиозного фундаментализма и экстремизма, участие религиозных деятелей в политических и электоральных процессах, использование конфессионального фактора в целях политической мобилизации, наконец, широкое использование исламской риторики чеченскими сепаратистами, что привлекло (по крайней мере, частично) к восприятию чеченского кризиса в массовом сознании в категориях межконфессионального конфликта. Роль политизированной религиозности в северокавказском регионе усилилась к концу 1990-х гг., на фоне снижения роли политизированной этничности. Серьёзной проблемой для стабильности современного российского общества в целом и региона в частности могут стать внутриконфессиональные противоречия, существующие как в православии, так и в исламе. Религиозный фактор может стать одним из важнейших инструментов этнополитической и любой другой политической мобилизации на Юге России, что требует своевременного учёта новых вызовов. Исследования последнего времени показывают, что обращение к религии становится скорее актом социокультурной идентификации, чем результатом духовных исканий современного россиянина. В таком случае конфессиональный фактор, не выступая в качестве потенциального источника конфликтов сам по себе, может сыграть заметную роль в формировании базы конфликтов идентичностей.
Как отмечается в исследовании, религиозный фактор всегда имел большое значение в отношениях между Россией и народами Северного Кавказа. Основные всплески активности религиозной пропаганды среди населения Чечни и Дагестана происходили в преддверии, или во время ведения русскими войсками широкомасштабных боевых действий против горских отрядов, оказывавших вооружённое сопротивление колонизаторской политике Российской Империи. Особую роль здесь играли суфийские ордена – тарикаты, среди которых следует выделить два основных – Накшбандийа и Кадирийа.
В параграфе делается вывод, что если в XIX-начале ХХ века религиозные элементы использовались для создания целостной идеологии сопротивления политически разобщённых северокавказских народов экспансии Российской Империи, причём, с учётом местных традиций исповедания ислама, то в 1990-е годы и в начале XXI века можно говорить, скорее, о попытке эксплуатации радикальными религиозными террористическими группами, в первую очередь, связанными с международной террористической сетью «Аль-Каида», традиций, в том числе, и религиозных, национально-освободительной борьбы горцев Северного Кавказа для достижения своих целей, в первую очередь, создания на территории региона теократического государственного образования, базирующегося на идеологии перманентной войны с «неверными» и салафитской концепции исламского вероучения.
Третья глава «Анализ конкретных этнополитических процессов на Северном Кавказе» посвящена рассмотрению case-study нескольких паттернов локальных этнополитических процессов в субъектах Российской Федерации, входящих в Южный Федеральный округ, исследованию этносепаратистских процессов в Чечне, а также сравнительному анализу паттернов локального этноэкономического конфликта на территории Северо-Кавказского макрорегина.
В первом параграфе «Паттерны анализа локальных этнополитических процессов в республиках Северного Кавказа» предлагается анализ современных этнополитических процессов в двух республиках российского Северного Кавказа – Карачаево-Черкесии и Кабардино-Балкарии.
С момента выделения КЧР из состава Ставропольского края в республике стала складываться этноклановая структура власти, тогда между представителями адыгских и карачаевских кланов, близких к руководству КЧР возглавляемой Хубиевым В.И., были поделены посты, во властных структурах позволившие представителям данных кланов провести приватизацию хозяйственных объектов республики в своих интересах.
Наибольшего расцвета построенная Хубиевым национально-клановая вертикаль власти достигла в 1995-1997 годах. В ходе первых выборов президента КЧР клановые объединения стали активным участником выборной компании и законным путем вошли во власть. Итогом этих выборов стал приход к власти нового лица – генерала армии В.М.Семенова. Скандальный ход выборной компании вызвал острые противоречия, которые чуть было не привели республику к вооруженному конфликту.
В результате победы Семенова В.М. было смещено все прежнее руководство и создана новая вертикаль власти, но уже из представителей тех карачаевских кланов, которых не допускало к власти прежнее руководство КЧР. Однако, отстраненная от власти «старая» карачаевская элита вступила в политическую борьбу с Семеновым В.М., и в ходе выборной компании 2003 года вновь вернула себе власть.
Выборы президента КЧР 2003 года носили уже внутриэтнический характер противоборства между «старой» карачаевской элитой возглавляемой М.А-А. Батдыевым и «новой» карачаевской элитой сформированной первым президентом КЧР В.М. Семеновым Кроме того, М.А-А.Батдыев использовал в своих интересах политический капитал адыгских кланов, которые в силу своей малочисленности не имели шансов стать во главе республики. Именно 4000 голосов избирателей Хабезского района КЧР (черкесов по национальности) решили судьбу выборной компании в пользу М.А-А. Батдыева
Одним из кризисов власти М.А-А. Батдыева стали события 23 июня 2005 года когда жители абазинского аула Кубина провели акцию протеста в парламенте КЧР, фактически осуществив насильственный захват зданий республиканской легислатуры. Недовольство абазинского населения аула Кубина вызвало то, что Народное собрание Карачаево-Черкесской Республики, устанавливая границу между Кубиной и соседним городом Усть-Джегутой (население которого в большинстве своем составляют карачаевцы), передала городу значительную часть аульской земли, на которой расположен тепличный комбинат «Южный», приносящий в местный бюджет около 8 миллионов рублей в год. Учитывая менталитет народов Кавказа и их особое отношение к своей земле, подобные действия расцениваются посягательство на сакральные основы бытия. Требования абазин нашли поддержку в парламенте республики, который принял решение о создании новой административной единицы в составе КЧР – Абазинского района.
Фактически, в последние годы республика находилась в состоянии перманентной социальной напряжённости, стимулировавшейся борьбой между этнокланами. Исходя из анализа сложившейся ситуации, более или менее эффективным главой республики на текущем этапе, к которому до определённой степени лояльны были бы все этнические группы и этноклановые группировки, мог бы быть политик из-за пределов республики, разбирающийся, однако, в специфике республиканского хозяйства, а также имеющий адекватные представления об этноклановой структуре общества КЧР, религиозной и этнополитической ситуации в регионе.
Смена опоры на иной этнический клан в лучшем случае законсервирует на небольшой срок текущие проблемы республики; неизбежный в этом случае новый передел собственности, не исключено, может сопровождаться вооружённым мятежом в республике.
Ситуация в Кабардино-Балкарии также характеризовалась заметной социальной напряжённостью. В ходе многолетнего правления президента В.Кокова была произведена попытка сформировать систему сдержек и противовесов на уровне как кланов, так и этнических групп, однако, созданная структура фактически законсервировала ситуацию в республике и стала объективным тормозом для модернизации общества и хозяйства. В этих условиях федеральный центр принял решение о назначении президентом республики известного предпринимателя А.Канокова. Прежняя элита вполне осознала, что справиться одними административными методами и саботажем с такой мощной и решительной фигурой как Каноков им вряд ли удастся. Ей оставалось несколько вариантов действий – приспособиться под нового руководителя, потеряв при том значительное количество возможностей влиять на ситуацию, перераспределение собственности и материальных ресурсов; уйти из активной политической жизни и довольствоваться «заводиком», если таковой успели приобрести; и попытаться «сломать» нового руководителя, разрушающего привычные правила игры и лишающего заметную часть элиты стабильного дохода.
Немалую роль в развитии ситуации играет позиция полпредства Президента РФ в ЮФО. Во многом именно тогдашний полпред Д.Козак был инициатором почётной отставки для В. Кокова и назначения на пост главы республики оторванного от местных этноклановых клубков А. Канокова. Идея модернизации региона, проходящая красной нитью через большинство стратегических разработок полпредства, подверглась очень жёсткому давлению со стороны этноклановых элит и местных исламских радикалов, объективно ставших союзниками в этой ситуации. В этой связи следует отметить, что успех/неудача модернизационного проекта в Кабардино-Балкарии (а это, по сути, единственный регион ЮФО, где Козаку удалось кооптировать на высший пост вписывающегося в его стратегию человека) будут иметь решающее влияние на всю архитектуру дальнейшей политики федерального центра на Северном Кавказе. Не исключено, что в случае провала модернизационного проекта Д. Козака центр предпочтёт вернуться к испытанной схеме взаимодействия с местными элитами (финансовая поддержка в обмен на лояльность и внешнее спокойствие, прерывающееся единичными терактами), что будет означать продолжение дрейфа региона к серьёзным социальным потрясениям и обострению военно-политической ситуации на Кавказе в целом.
Во втором параграфе «Сравнительный анализ паттернов локального этноэкономического конфликта в Ставропольском крае и Карачаево-Черкесской республике» представлен сравнительный case-study двух случаев локальных этнических конфликтов на экономической основе в соседних регионах ЮФО – Карачаево-Черкесии и Ставропольском крае.
Последовавший за коллапсом советских политических и административных структур фактический распада единого народно-хозяйственного комплекса страны оказал глубокое влияние не только на социально-экономическую сферу, но и на межнациональные отношения. Изменение институциональных основ, экономический кризис, стагнация производства, массовые миграции трудоспособного населения в значительной степени содействовали углублению экономической и социальной стратификации общества, усилению роли этнопрофессионализма, а также резкому снижению уровня материального обеспечения подавляющего большинства населения России. В немалой степени такая ситуация катализировала межэтнические противоречия, в особенности, в полиэтничных регионах, принявших на свою территорию большое количество мигрантов из бывших советских республик, что, в свою очередь, увеличило нагрузку на социальную сферу и коренным образом подействовало на рынок труда.
В анализируемых конфликтах макропричинами являются ухудшение общего климата межэтнических отношений в регионе, две чеченских войны, очевидная неспособность федерального центра в течение десятилетия определиться с приоритетами национальной политики в регионе и внятно донести их до жителей Северного Кавказа.
К макропричинам следует отнести утрату населением доверия к государственным структурам и правоохранительным органам, паллиативные решения которых в постконфликтных ситуациях вызывают недоумение и недовольство всех сторон конфликта. Наиболее более очевиден кризис в отношениях между населением и властными структурами в КЧР. Политическая власть в республике стала значимым ресурсом в межгрупповом взаимодействии, причём, учитывая клановый характер социально-экономических отношений, она становится самым основным ресурсом, позволяющим обеспечивать высокую статусность и безопасность тому этническому сообществу, которое им располагает. В этом плане требования абазин об отставке президента Батдыева вкупе с вопросом о создании Абазинского муниципального района были восприняты часть карачаевского сообщества как посягательство на их этноэкономические интересы.
В Карачаево-Черкесии также следует выделить упорную борьбу этнических элит за обладание властным ресурсом и сопряжённые с этим вопросы статусности. Примечательно, что правящая карачаевская элита, вынужденная идти на определённые уступки ради получения политической поддержки абазин, институционально закрепляла их особый статус, что, в целом, позволяло абазинскому движение укрепить институциональную основу своих требований.
В параграфе также выделяются «мезопричины», т.е. причины «среднего уровня», под которыми понимаются местные условия деятельности субъектов-носителей конфликта (имеется в виду ногайская, русская и даргинская общины Степновского и других восточных районов края, этнические элиты и сообщества Карачаево-Черкесии). Многие из этих факторов не имеют этнической природы, однако их распределение, сочетание и действие в разных частях территорий весьма различны. Прежде всего, это неравномерное ухудшение экономической ситуации в восточных районах края и в сельских районах КЧР, резкое социальное расслоение и формирование этносоциальной стратификации, в которой ногайцы (и абазины), несмотря на свой статус автохтонов территории, оказались далеко не на самых высоких позициях. Это привело к нарастанию ощущения депривации у значительной части ногайского и абазинского населения и требованиям изменения структуры экономических и социальных возможностей в местах традиционного проживания ногайцев Ставрополья и абазин КЧР.
В параграфе делается вывод о том, что, несмотря на всю глубину противоречий, данные конфликты в принципе разрешимы, причём основным агентом, способным создать условия для его разрешения и предотвращения его перехода в категорию конфликтов ценностей, является региональная государственная власть и органы местного самоуправления при возможном посредничестве федерального центра как единственного источника институциональных новаций.
Третий параграф «Паттерн северокавказского сепаратизма: Чечня» посвящен анализу конкретного случая конфликта на основе требований сецессии, имевшего место в Северо-Кавказском макрорегионе.
Идеология чеченского сепаратистского движения строилась в основном на нескольких постулатах. Во-первых, историческая компонента. Её содержание составляли утверждения о том, что история российско-чеченских отношений фактически является мартирологом чеченского народа. В идеологическом спектре чеченского конфликта обнаруживается ещё одна важнейшая компонента, сыгравшая немалую роль в этнической мобилизации чеченцев на борьбу против России. Имеется в виду религиозный фактор, который, будучи составной частью этнической идентичности чеченцев, играл не менее важную роль в обосновании необходимости и неизбежности выхода Чечни из состава Российской Федерации.
В начале первой чеченской военной кампании лидер сепаратистов Д. Дудаев сделал ставку на повышение роли исламского фактора в противостоянии Чечни и Российской Федерации, стремясь таким образом привлечь помощь и поддержку со стороны государств исламского мира. Война против центра была объявлена джихадом, чеченским боевикам создавался имидж «воинов ислама», а сама борьба переводилась из плоскости национально-освободительного движения, которое провозглашалось на начальном этапе, в сферу межконфессиональных противоречий, якобы имевших глубинный сакральный подтекст. Добившись поддержки ряда исламских государств и международных исламских организаций, руководство сепаратистов постепенно втянулось в сферу деятельности фундаменталистских сил, становясь частью глобальной исламистской стратегии.
Что касается экономической подоплёки конфликта, то здесь стоит отметить, что моноструктурный характер обусловил ряд специфических моментов, в первую очередь массовая безработица. К 1991 году не менее 40 процентов трудоспособного населения - в основном сельских жителей – отправлялись на заработки в другие части России и СССР. Исходя из этого, ко времени эскалации конфликта значительное количество трудоспособных чеченцев не имело постоянных рабочих мест в республике, что во многом обусловило массовость сепаратистского движения, лидеры которого обозначили в качестве одного из основных лозунгов передел собственности в пользу тех, кто встанет под их знамёна.
В заключение параграфа делается вывод, что современные сепаратистские движения в России, и в особенности на Северном Кавказе, несут в себе огромный деструктивный потенциал, причём не только в силу своей сущности, но и по той причине, что они вынуждают государство к активным ответным действиям, что зачастую приводит к военным конфликтам внутри государства, страданиям мирных граждан, нарушению внутренних социальных и межэтнических связей. Кроме этого, одним из наиболее опасных моментов в развитии сепаратистских движений в этнофедеральных системах становится в последнее время угроза вмешательства извне с целью урегулирования конфликта с учётом интересов третьих государств.
В Заключении диссертации подводятся итоги исследования, намечаются перспективные направления дальнейшей работы по данной проблеме.
III. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНО В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ:
Монографии
1. Санглибаев А.А. Этнополитические процессы и конфликты на Северном Кавказе: региональные и групповые аспекты. – Черкесск: Изд-во КЧИГИ, 2007. – 189 с.
2. Санглибаев А.А. Этнополитические процессы и конфликты на Северном Кавказе. – Черкесск: Изд-во КЧИГИ, 2008. – 278 с.
Статьи, опубликованные в периодических научных изданиях, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ
3. Санглибаев А.А. Конкурентность современных региональных политических режимов в России: институциональные основания // Известия высших учебных заведений. – 2005. – №8. (33). – С. 7-16.
4. Санглибаев А.А. Современная этнополитическая ситуация на Северном Кавказе // Обозреватель – ОВSЕRVEP. – 2007. – №11. – С. 43-54.
5. Санглибаев А.А. Этноклановость на постсоветском пространстве // Полис. – 2007. – №6. – С. 52-63.
6. Санглибаев А.А. Религиозная идентичность и религиозный конфликт: некоторые аспекты изучения проблемы // Социально-гуманитарные знания. – 2007. – № 11. – С. 256 -265.
7. Санглибаев А.А. Сравнительный анализ паттернов локального этноэкономического конфликта в Ставропольском крае и Карачаево-Черкесской Республике // Вестник ЮНЦ РАН. – 2008. – №2. – С. 99-108.
8. Санглибаев А.А. Этническое предпринимательство как конфликтогенный фактор // Вестник Санкт-Петербургского университета. – 2008. – № 6. – С. 181-187.
9. Санглибаев А.А.. Государственно-кофессиональные отношения в современном мире (некоторые проблемы глобального и регионального характера) // Власть. – 2008. – №8. – С. -61-65.
Статьи и брошюры
10. Санглибаев А.А. Этнонациональные проблемы Северо-Кавказской геополитики. – Черкесск: Изд-во КЧИГИ, 2002. – 30 с.
11. Санглибаев А.А. Этносоциальные процессы на юге России. – Черкесск: Изд-во КЧИГИ, 2006. – 40 с.
12. Санглибаев А.А. Политический процесс на Северном Кавказе: основные тенденции и этапы развития // Материалы региональной научно-теоретической конференции. – Ростов-на-Дону: Изд-во «Пегас», 2000. – С. 102-111.
13. Санглибаев А.А.. Специфики политического процесса на Северном Кавказе. // Материалы региональной научно-теоретической конференции. – Ростов-на-Дону: Изд-во «Пегас», 2000. – С.112-129.
14. Санглибаев А.А. Малочисленные народы в контексте политического процесса на Северном Кавказе // Материалы Всероссийской научно-практической конференции. – Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 2000 – С. 186-188.
15. Санглибаев А.А. Межнациональные отношения и выборы в КЧР: Сборник центра прикладных социологических исследований: социокультурный анализ. – Ростов-на-Дону: Изд-во РГУ, 2005. – С.76-81.
16. Санглибаев А.А. Факторы, влияющие на этническую миграцию в Северо-Кавказском регионе // Серия социально-политических исследований: Сборник научных трудов. – 2007. – №17. – С. 247-250.
17. Санглибаев А.А. Этническое предпринимательство, как конфликтогенный фактор: к постановке проблемы // Серия социально-политических исследований: Сборник научных трудов. – 2007. – №17. – С.251-262.
18. Санглибаев А.А. Вопросы миграционной политики в Северо-Кавказском регионе // Региональные пути решения социально-экономических и научно-технических проблем региона: Материалы региональной научно-практической конференции. – Черкесск: Изд-во КЧГТА, 2007. – С.83-88.
19. Санглибаев А.А. Социально-этнические проблемы Северного Кавказа в геополитическом осмыслении (1860-1922г.г.) // Региональные пути решения социально-экономических и научно-технических проблем региона: Материалы региональной научно-практической конференции. – Черкесск: Изд-во КЧГТА, 2007. – С.88-91.
20. Санглибаев А.А. Динамика национального государственного строительства в Северо-Кавказском регионе // Образование. Наука. Творчество. – 2007. – №5. – С. 64-67.
21. Санглибаев А.А. Национально-специфические особенности менталитета народов Северного Кавказа // Образование. Наука. Творчество. – 2007. – №5. – С.89-93.
22. Санглибаев А.А. Этническая миграция в Северо-Кавказском регионе с 1991 по настоящее время // Вестник КЧГУ. – 2007. – №22. – С. 77-92.
23. Санглибаев А.А.. Этнонациональная государственность на Северном Кавказе в советский период // Вестник КЧГУ. – 2007. – №22. – С. 102-106.
24. Санглибаев А.А. Политический процесс в Северо-Кавказском регионе: вопросы этнонациональной стратификации // Актуальные проблемы социогуманитарного знания. – 2008. – № 1. – С.80-84.
25. Санглибаев А.А. Религиозные воззрения народов Северного Кавказского региона и его влияние на геополитику // Вестник КЧГУ. – 2008. – № 24. – С. 110-115.
26. Санглибаев А.А. Экзогенный характер миграционного процесса в регионах северного Кавказа // Вестник КЧГУ. – 2008. – № 24. – С. 96-102.
