Баланс политических отношений между центром и регионами в процессах государственного строительства
На правах рукописи
ТУРОВСКИЙ Ростислав Феликсович
Баланс политических отношений между центром и регионами в ПРОЦЕССАХ ГОСУДАРСТВЕННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА
Специальность 23.00.02 – политические институты, этнополитическая конфликтология, национальные и политические процессы и технологии
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
доктора политических наук
Москва
2007
Диссертация выполнена на кафедре мировой и российской политики философского факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова.
Официальные оппоненты: доктор политических наук, профессор
О.В. Гаман-Голутвина
доктор философских наук, профессор
П.А. Цыганков
доктор политических наук
Е.С. Шомина
Ведущая организация: Российская академия государственной службы при Президенте Российской Федерации
Защита состоится 24 октября 2007 г. в 15.15 на заседании диссертационного совета Д 501.001.47 при Московском государственном университете имени М.В. Ломоносова по адресу 119991, ГСП-1, Москва, Ленинские горы, 1 корпус гуманитарных факультетов, ауд. 1157.
С диссертацией можно ознакомиться в читальном зале Научной библиотеки МГУ имени М.В. Ломоносова (МГУ, 1 корпус гуманитарных факультетов).
Автореферат разослан «____» __________2007 г.
Ученый секретарь
Диссертационного совета,
доктор политических наук О.Ю.БОЙЦОВА
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность исследования.
Политические изменения, которые происходят в современной России и являются во многом уникальными, создают острую потребность в изучении их различных аспектов, одним из которых являются меняющиеся отношения между центром и регионами. Неустойчивость и изменчивость российской политической системы определяется особенностями демократического транзита, вектор которого также остается не вполне очевидным, и который протекает в особых условиях распада СССР, когда в советских по происхождению границах крупнейшей и самой сложной по своей внутренней структуре союзной республики – РСФСР начались процессы нового государствообразования. Поиск адекватных и эффективных политических моделей остается актуальным для различных аспектов политического процесса и институтов – парламентаризма, избирательной системы, партий и т.д. Одним из ключевых и недостаточно исследованных аспектов политического развития является сфера отношений между центром и регионами, уникальность которой связана как с новейшими политико-историческими процессами (превращение субъекта советской федерации в независимое государство), так и с особенностями Российского государства (размеры территории, многонациональный состав населения и др.).
Как показывает практика, в сфере отношений между центром и регионами в России изменения происходят постоянно, их можно отслеживать в ежемесячном режиме. Это - принятие множества нормативных актов, введение и отмена губернаторских выборов, затяжная реформа местного самоуправления, периодические реформы Совета Федерации, перераспределение финансов между уровнями власти и т.п. Притом остается весьма острой проблема консенсуса по поводу региональной политики в условиях столкновения групповых и партийных позиций, идеологий, экспертных мнений. В эпицентре дискуссий по-прежнему находится проблема распада России, которая в нынешних границах сама является продуктом распада СССР Как любой дискуссионный вопрос, затрагивающий основы существования и развития государства, проблематика региональной политики характеризуется обилием субъективных, случайных и продиктованных узкогрупповыми интересами мнений, недостаточной четкостью определений и терминологической путаницей.
Изменчивость отношений между центром и регионами в России с одной стороны способствует постоянному пополнению эмпирической базы исследований, делая их актуальными уже в силу самой этой особенности политического процесса, а с другой стороны - повышает важность и востребованность научных подходов, позволяющих отделить главное от второстепенного, выявить причинно-следственные связи и долгосрочные факторы, инварианты процесса, спрогнозировать его развитие. Поэтому сохраняется потребность в разработке научных основ анализа и прогнозирования региональной политики, политических процессов на региональном уровне, отношений между центром и регионами в рамках политической науки, что повышает актуальность настоящего исследования. Таким образом, изучение отношений между центром и регионами имеет большое значение для современной политической науки, учитывая также важность осмысления того факта, что обязательным атрибутом государства является территория. При этом сохраняется нехватка необходимой теоретико-методологической базы, поскольку политическая регионалистика, как новое направление политической науки, находится в стадии формирования.
Ключевой для данной работы является проблема выявления причинно-следственных связей между условиями, влияющими на развитие политических отношений между центром и регионами в данном государстве, и институциализированной моделью этих отношений, главной характеристикой которой является баланс. Четкое понимание таких причинно-следственных связей позволит систематизировать мировой опыт, определить причины сходств и различий между государствами. На сегодняшний день общие подходы к определению этих связей, позволяющие «подняться» от работ, посвященных отдельным государствам, к системному и находящемуся в русле современной политической науки обобщению, только начинают формироваться, существует дефицит компаративных исследований не только в России, но и за рубежом.
Разрабатываемая в данном диссертационном исследовании проблематика баланса и сбалансированных отношений, равновесия (динамического равновесия) в отношениях между центром и регионами важна и актуальна в связи с дискуссией об устойчивом развитии государства. В России региональные факторы играют повышенную роль, и нужна разработка модели отношений между центром и регионами, отвечающей условиям социокультурного и экономического развития. Одновременно и в этой связи необходимо решение таких задач, как повышение эффективности государственной и муниципальной власти, расстановка приоритетов в региональной политике, уход от ситуативных экспериментов и конъюнктурного реагирования на возникающие проблемы.
Учитывая многообразие страновых условий и сложный характер обусловленности политических процессов, актуальной является проблема адекватности принятой в том или ином государстве модели отношений между центром и регионами. Притом для России и без того характерен постоянный поиск соотношения собственных традиций, автохтонных инноваций и заимствований. После ряда лет экспериментов именно сейчас становится особенно актуальным вопрос о выборе тех форм отношений между центром и регионами, которые соответствуют российским условиям и учитывают позитивный и применимый для России мировой опыт.
Следует учитывать, что в мире идут свои изменения, которые также нуждаются в осмыслении. Стабильность политической карты мира, сложившейся в послевоенный период, как стало ясно в начале 21 века, оказалась мнимой. Отношения между центром и регионами приобретают критическое значение для процессов государственного строительства. Причем в России отмечаются свои особые тенденции, не совпадающие с распространенными в современном мире и связанные с централизацией. Поэтому тем более важно разработать подходы к изучению конкретных страновых условий развития отношений между центром и регионами, позволяющие выявить соотношение тенденций в России и других государствах и дать ответ на вопрос о причинах, вариантах и перспективах российской модели отношений между центром и регионами. Актуальность сохраняет прогнозирование отношений между центром и регионами, разработка научных основ которого имеет практическую ценность, поскольку позволит повысить качество государственных решений. Сказанное выше актуализирует данное диссертационное исследование, которое может быть востребовано как политической наукой, так и практикой в России и за рубежом.
Степень научной разработанности проблемы.
Исследуемая нами проблема баланса политических отношений между центром и регионами в современном государстве в существующих отечественных и зарубежных исследованиях рассматривается преимущественно косвенно и разработана в недостаточной степени.
В своем исследовании автор опирается на разработки политической регионалистики, которая в России стала интенсивно развивающимся направлением политической науки. Авторами важных научных разработок в частности являются Д.Бадовский, А.Баранов, Н.Борисова, И.Бусыгина, В.Гельман, А.Дахин, В.Ковалев, А.Кузьмин, А.Магомедов, А.Макарычев, Н.Медведев, В.Нечаев, Н.Распопов, С.Рыженков, А.Семченков, А.Федякин и др.[1] Политическая регионалистика поэтапно складывается в одно из важнейших направлений российской политической науки. В ее рамках исследовано немало конкретных вопросов и проблем. В частности большое внимание уделяется проблематике российского федерализма и региональных политических процессов. Немало работ посвящено российским региональным элитам (О.Гаман-Голутвина, Н.Лапина, А.Магомедов, Д.Бадовский, А.Макаркин, Т.Рыскова, А.Чирикова, Ю.Шутов и др.[2] ). Выходят отдельные исследования бикамерализма (П.Федосов и др.[3] ) и т.п. Однако, ощущается недостаток работ, рассматривающих отношения между центром и регионами в комплексе и с учетом разнообразного мирового опыта. Также не хватает исследований, посвященных влиянию региональных элит и сообществ на общенациональном уровне. При этом, по мнению диссертанта, перевод проблематики территориальных различий и разнообразия в русло научных исследований, объясняющих политический процесс и имеющих прогностическую ценность, возможен только на основе политологии, а следовательно, в процессе дальнейшего, еще более интенсивного развития политической регионалистики. Пока же в рамках политологии проблематика пространственного измерения и даже региональной политики развита в недостаточной степени.
Исследования региональной политики проводятся в основном в рамках экономического или правового анализа. Следует отметить таких авторов, как С.Артоболевский, А.Бланкенагель, Л.Вардомский, В.Климанов, О.Кузнецова, А.Лавров, В.Лексин, А.Трейвиш, А.Швецов и др.[4] В последние годы развивается такое направление, как разработка региональных стратегий (Л.Смирнягин и др.[5] ), которая нашла практическое воплощение в деятельности Министерства регионального развития, многих региональных администраций и ряда исследовательских структур. Региональное стратегическое планирование стало важнейшей темой для обсуждений на мероприятиях, проводимых органами власти и некоторыми партиями. Однако в российской политологии, как ни парадоксально, вопросы региональной политики рассматриваются редко и недостаточно проработаны на концептуальном уровне.
Большое внимание уделяется исследованиям местного самоуправления. Существует значительный пласт работ концептуального характера, нацеленных на изучение этого феномена и исследование муниципальных реформ в России, включая реформы в Российской Империи, земскую реформу. Из современных авторов можно отметить работы Г.Барабашева, В.Васильева, К.Мацузато, С.Рыженкова, А.Солженицына, А.Черкасова, Е.Шоминой и др.[6] При этом довольно часто феномен местного самоуправления изучается в отрыве от общей проблематики развития российской политической системы и от вопросов российского федерализма; как и в случае с региональной политикой доминируют экономические, правовые или сугубо управленческие подходы.
На уровне исследования влияния региональных факторов на деятельность общефедеральной власти реально разработана только проблематика бикамерализма (Дж.Коукли, П.Федосов и др.[7] ). Другие способы влияния региональных элит и сообществ на общенациональную политику рассмотрены фрагментарно.
В зарубежной науке и исследованиях отечественных авторов, пользующихся соответствующими разработками, проблематика отношений между центром и регионами оказывается наиболее близкой к довольно развитой теме отношений «центр – периферия» (Э.Шилз и др.). Существуют важные концепции этих отношений, акцентирующие их историко-культурное (С.Роккан и др.) или экономическое (Дж.Фридман, Ф.Перру и др., а также И.Валлерстайн[8] ) происхождение. В российской науке эти концепции использовались в экономической, политической и электоральной географии. При этом концепция «центр – периферия» пока не применяется для анализа политических отношений «центр – регионы», хотя с этим, на взгляд автора, связаны большие перспективы.
В политической географии проблематика, близкая к теме диссертационного исследования, развивается для отдельных его аспектов. В западной науке существуют такие направления, как функционализм и теория территориальной интеграции (Ж.Готтман, Р.Хартшорн[9] ), которые стремятся объяснить причины возникновения и сохранения государств в определенных границах и отмечают высокую роль государственной (национальной) идеи. Полезной для целей данного исследования является концепция диффузии инноваций, предложенная Т.Хегерстрандом[10]. В прошлом большое влияние имела концепция географического детерминизма (Ш.Монтескье, Э.Ч.Сэмпл, Э.Хантингтон, А.П.Бригхэм и др.), которая в чистом виде использоваться уже не может. Определенный интерес также представляет концепция Л.Гумилева, связавшая влияние географических факторов с социокультурным развитием.
Также в политической географии проводится обоснование связи между политикой и регионами (местом, территорией). Примерами служат концепции медиации (Дж.Эгнью), территориальности (Р.Сак), пространственности (Э.Сойя) и др.[11] В отечественной науке предложена концепция территориально-политических систем (В.Колосов). Осмысление феномена пространства проводят такие авторы, как Д.Замятин, К.Аксенов, Н.Замятина, В.Каганский, Н.Каледин, Б.Родоман, В.Ягья и др.[12] Полезными для настоящего исследования являются также разработки физико-географов, посвященные пространственным структурам (А.Исаченко и др.). В последние годы отечественные политико-географы занимаются исследованиями в области федерализма (Л.Смирнягин и др.), региональной политики (Ю.Гладкий, А.Чистобаев и др.), анализом территориальных различий, проявляющихся в ходе избирательных кампаний (А.Белов, В.Козлов, В.Колосов, Д.Орешкин и др.), их внимание привлекают региональные политические процессы и реформы федеративных отношений (Н.Петров, А.Титков и др.).[13] Традиционными остаются исследования административно-территориального деления и политических границ (В.Колосов, С.Тархов и др.). В то же время методы географических наук, на наш взгляд, не позволяют провести полноценное исследование отношений между центром и регионами и установить их причинно-следственные связи, поскольку география в силу научной традиции и недостаточного развития теоретического направления имеет дескриптивный характер. Кроме того, исследования в области региональной политики по-прежнему типичны для экономико-географов, что не позволяет делать обоснованные выводы о собственно политическом содержании региональной политики.
Большое значение для диссертационного исследования имеют многочисленные специальные исследования в области федерализма. Эти исследования позволяют раскрыть очень важную частную проблему территориально-государственного строительства, притом актуальную для России. За рубежом исследования федерализма наиболее развиты в США, в меньшей степени – в Европе и в отдельных федеративных государствах. К числу ведущих авторов относятся Д.Элейзер, У.Райкер и др.[14] В России наиболее развит юридический, политико-правовой анализ федерализма, осуществляемый преимущественно юристами (Л.Болтенкова, И.Конюхова (Умнова), М.Глигич-Золотарева, Ю.Краснов и др.)[15]. Проводятся исследования российского федерализма, его истории, особенностей, распространены международные сравнения (Р.Абдулатипов, А.Аринин, С.Валентей, Г.Губогло, А.Захаров, В.Зорин, Г.Каменская, Л.Карапетян, В.Лысенко, Г.Марченко, Р.Михайлов, М.Столяров, М.Фарукшин и др.[16] ). В работах Р.Абдулатипова возник термин «федералогия» для обозначения целого научного направления. В недавнем прошлом заметным направлением были исследования советского федерализма (А.Лепешкин), перспективы федерализма в России разрабатывались и до революции (А.Ященко, проекты декабристов).
Исследования федерализма в многонациональной России смыкаются с этнополитологической проблематикой (Ю.Арутюнов, Л.Дробижева, В.Зорин, Э.Паин, А.Празаускас и др.). В этой связи необходимо принимать во внимание существующие в мировой науке концепции национализма (Э.Геллнер, А.Смит, Б.Андерсон), включая примордиализм (В.Колосов), поскольку проблемы этничности, национальной идентичности и ее политизации оказывают огромное влияние на формирование государств и их регионов.
В российской науке интересны и важны сопоставления федерализма и имперского строя (С.Каспэ), обсуждения российского исторического выбора - дискуссии о выборе между федерализмом и унитаризмом и смысле российского федерализма (А.Зубов, А.Салмин)[17]. Кроме того, часто встречаются работы по отдельным странам, на которых специализируются авторы, - США (Г.Каменская, М.Саликов), Канаде (А.Захаров, А.Мелкумов), Германии (И.Бусыгина, В.Васильев, С.Леванский), Австрии (В.Рыкин), странам Латинской Америки (А.Тихонов), Индии (Н.Семенова) и др.[18] Большое значение для исследований федерализма имеет выпуск энциклопедий (примером служит энциклопедия «Федерализм», выпущенная Издательством Московского Университета в 2000 г.) и специальных периодических изданий (журнал «Федерализм», переводной журнал «Федерации» и др.).
При этом концентрация внимания исследователей на федерализме зачастую не позволяет показать и обосновать место этого явления в более широком контексте отношений между центром и регионами. Аналогичная проблематика остается мало изученной для унитарных государств, где отношения между центром и регионами исследуются эпизодически, в случае проведения реформ, запуска процессов децентрализации, возникновения сепаратизма и т.п. (в российской науке есть работы по Великобритании, Италии, Франции и др., на Западе следует указать на исследования Б.Смита[19] ).
Еще одна типичная аберрация в исследованиях федерализма и региональной политики связана с повышенным вниманием к опыту Запада и в частности США, который принято рассматривать в качестве передового и образцового. Это сужает эмпирическую базу проводимых исследований и не позволяет комплексно рассматривать весь релевантный мировой опыт, что позволило бы лучше связать модели отношений «центр - регионы» с их предпосылками, определиться с пониманием общих и уникальных условий.
Более общий и весьма важный для настоящего исследования подход связан с попытками интегрировать категорию пространства в социальные науки. В зарубежной литературе особое значение имеют работы таких ведущих социологов, как Э.Гидденс (концепция структурации и др.) и П.Бурдье (тезис о присвоении пространства). Пространственные аспекты учитывал С.Роккан, который разрабатывал концепцию расколов, имеющих пространственную репрезентацию (на этой основе П.Тэйлор и Р.Джонстон создавали основы обновленной электоральной географии)[20]. В то же время операционализация понятия «политическое пространство» является недостаточной (несмотря на попытки Н.Замятиной и др.[21] ), типичным остается использование этого понятия, также как и понятия «политический ландшафт» ad hoc.
Проблематика пространственного измерения политики получила свое, но, надо признать, ограниченное развитие в рамках политической науки. На Западе развитие региональных исследований в рамках различных, притом разрозненных гуманитарных дисциплин привело к попыткам их консолидации в рамках региональной науки (русский аналог – регионалистика), которая, однако, понимается не как новая наука, а как междисциплинарный дискурс. Но одного междисциплинарного диалога недостаточно для ответа на поставленные в данном диссертационном исследовании вопросы.
Исходя из темы исследования, большой интерес представляет учет попыток обосновать меняющуюся роль пространственных факторов в современном мире. В этой связи полезными для данного исследования являются теории постиндустриального общества (Д.Белл, Дж.Гэлбрейт и др.) и связанные с ними футурологические изыскания (Э.Тоффлер и др.), концепция критической геополитики (Дж.О’Тоайль), работы постмодернистов в области социологии, политологии и теории международных отношений (концепция гиперпространства и др.), исследования глобализации и альтерглобализации - в связи с проблемой «выживания» национального государства и суверенитета (В.Иноземцев, В.Коллонтай, Н.Косолапов, А.Кустарев, В.Кувалдин, Н.Симония, С.Чугров и др.), проблематика экополитологии (А.Костин)[22]. В этих работах даны интересные ответы на вопросы об изменении роли пространства, территории, региона в условиях пространственно-временного сжатия, а также трансформации ноосферы, усиления экологических проблем.
Однако, при всем интересе к отдельным теориям и концепциям постиндустриализма и постмодернизма, еще следует дать четкий ответ на вопрос, в какой мере они применимы к различным государствам, и являются ли выявленные процессы однонаправленными и общераспространенными. Использование многих из них должно быть осторожным - с учетом огромных различий между странами, неравномерностью и спорным характером глобализации. Не завершена и дискуссия о «размывании» государственного суверенитета и «исчезновении» национального государства: в реальности, на наш взгляд, существует множество моделей национально-государственного строительства, применимых к тем или иным государствам.
Косвенное, но немаловажное отношение к рассматриваемой проблематике имеют сравнительные политические исследования. Компаративный метод доказал высокую продуктивность, о чем свидетельствуют сравнительные исследования политических систем и культур, формирования политических институтов (Г.Алмонд, С.Верба, Р.Инглхарт и др.[23] ). В отечественной науке в этой связи большой интерес представляют работы В.Гельмана, Г.Голосова, С.Патрушева, Ю.Пивоварова, Л.Сморгунова и др., проект «Политический атлас современности» А.Мельвиля, М.Ильина, Е.Мелешкиной, Ю.Полунина и др.[24] Проблематика компаративных исследований затрагивает сравнение федеративных моделей (Д.Элейзер, П.Кинг, Р.Уоттс, В.Чиркин, Г.Каменская и др.), местного самоуправления (А.Нортон, А.Черкасов и др.)[25]. В то же время сравнение моделей политических отношений между центром и регионами, организации региональной политики остается недостаточно развитым: акценты обычно сделаны или на общие характеристики политических систем, или на частные аспекты отношений «центр – регионы» (федерализм, местное самоуправление).
Вопросы децентрализации также прямо или косвенно рассматриваются авторами, которые занимаются проблематикой демократического транзита и политической модернизации (Г.О’Доннелл, Х.Линц, Л.Даймонд, А.Пшеворский, А.Степан, Л.Уайтхед, С.Хантингтон, Ф.Шмиттер и др.)[26]. При этом, например, у С.Хантингтона нет однозначного ответа на вопрос о соотношении модернизации и децентрализации, и централизация признается возможным условием успешной модернизации. Развитие федеративных отношений в контексте демократического транзита и других переходных процессов в России рассматривалось рядом отечественных авторов (Б.Макаренко, А.Мельвиль, А.Панарин, А.Рябов, Л.Шевцова и др.) и их иностранных коллег (Р.Саква), теме российской федерализации и демократизации посвятил свои исследования К.Росс[27]. В целом было признано, что развитие федерализма и децентрализация в России является неотъемлемой частью демократического транзита. Однако эти сделанные преимущественно в 1990-е гг. выводы нуждаются в переосмыслении в связи с новыми процессами в региональной политике, наблюдаемыми в 2000-е гг. и изученными в недостаточной степени, поскольку они происходят у нас на глазах.
Проведение компаративного исследования с углубленным изучением России сделало необходимым обращение автора к философским, политологическим, социологическим и культурологическим исследованиям в области россиеведения, раскрывающим особенности российской и русской политической и культурной специфики, проблематику особого пути и русской идеи, русского характера, национальной идентичности, государственной, национальной и интегративной идеологии и т.п. Наиболее полезными в этой связи оказались классические произведения русских философов (Н.Бердяев, И.Ильин, Н.Лосский, С.Франк и др.), работы Т.Алексеевой, А.Вдовина, Б.Капустина, А.Ковалева, А.Панарина, И.Пантина, В.Соловья и др.
Весьма важными для данного исследования являются концепции развертывания политического процесса и хронополитологии (А.Шутов, И.Чихарев и др.), результаты исследований российских трансформационных процессов (В.Коваленко и др.), включая анализ политической динамики, который свидетельствует о цикличности (А.Медушевский, Е.Мощелков), волнообразных (В.Лапкин, В.Пантин) и маятниковых (Д.Ольшанский, А.Соловьев) движениях[28].
В диссертационном исследовании обращается внимание на частичное совпадение подходов, используемых в развиваемой автором теории субнациональных отношений и в давно существующей теории международных отношений (П.Цыганков и др.)[29]. В частности, именно теория международных отношений провела операционализацию понятия «баланс» применительно к балансу сил и, затем, - балансу угроз. В этой связи интерес представляет разработка темы баланса сил и угроз в таких теориях международных отношений, как реализм и неореализм (Э.Карр, Х.Моргентау, С.Уолт, К.Уолц, Р.Гилпин и др.). Но в политической регионалистике эти концепции прямо не использовались, также как и теории игр, уделяющие большое внимание проблематике баланса и равновесия. На уровне внутригосударственных отношений «центр – регионы» и в вопросах региональной политики концепт баланса применяется имплицитно.
Кроме того, проблематика политического баланса отчасти представлена в концепции сообщественной (консоциативной) демократии, предложенной А.Лейпхартом и Х.Экстейном[30]. В этой концепции рассматриваются способы обеспечения политического баланса между сегментами в поликультурных государствах через особые политические институты, отличные от таковых в «традиционной» соревновательной демократии.
В целом анализ многочисленных источников, так или иначе касающихся заявленной темы, убеждает автора во фрагментарности используемых подходов, само число которых весьма велико, что создает потребность в интегральном подходе, основанном на политологических методах, но неизбежно, учитывая специфику предмета, использующем междисциплинарный подход.
Цель исследования.
Создание основ теории субнациональных отношений в государстве на основе концепции территориально-политических систем (ТПС) и субсистем, как особой разновидности политических систем, характеризуемых значимой для их существования, развития, функционирования пространственной протяженностью и структурой. В этой связи должна быть проведена разработка и операционализация концептов «центр» и «регион» для политических исследований государства, а затем - разработка и апробация концепции баланса политических отношений между центром и регионами в государстве.
Основные задачи исследования.
1. Раскрыть содержание концепции политического пространства и провести операционализацию этого понятия для политологии.
2. Разработать подходы к структурному анализу политического пространства, учитывающие характер и степень пространственной гетерогенности и поляризации.
3. Проанализировать возможности системного подхода для изучения политических отношений между центром и регионами в рамках государства, применить и в этой связи доработать данный подход. Провести исследование государств, регионов, локалитетов и другие пространственно выраженных политических образований в качестве ТПС и субсистем.
4. Изучить феномены центра и региона, осуществить исследование процессов превращения регионов в политические субъекты (политической актуализации) и структурирования политического пространства.
5. На основе концептов баланса и равновесия определить способы оценки и измерения субнациональных отношений, позволяющие выявлять соотношение централизации и децентрализации, территориально-политической симметрии и асимметрии, анализировать способность системы к поддержанию эффективного социального порядка и ее сопротивляемость по отношению к внешним вызовам, проводить оценку политических решений как критериев и факторов смещения баланса в сторону центра или регионов, осуществлять политико-историческое, кратко-, средне- и долгосрочное исследование процессов изменения баланса в отношениях между центром и регионами, их скорости, направления, результата.
6. Провести апробацию концепции баланса политических отношений между центром и регионами для максимально полной выборки территориально неоднородных государств и в частности – для России. Рассмотреть баланс политических отношений между центром и регионами в этих странах для различных типов власти, политических институтов, властных структур.
7. Осуществить моделирование политических отношений между центром и регионами, основанное на характеристике баланса и определяющих его факторов системного характера. В процессе и по результатам моделирования уточнить наиболее важные факторы, влияющие на выбор государством определенной модели. Выявить пределы допустимого баланса в отношениях между центром и регионами в их причинно-следственной связи с различными факторами. Определить причины критического дисбаланса, ведущего к распаду государства, росту сепаратизма и сецессиям.
8. Провести моделирование и прогнозирование политических отношений между центром и регионами в России. Подробно исследовать эти отношения в постсоветский период. Определить условия и факторы российской модели, выявить критические факторы, создающие угрозы российской ТПС.
Объект исследования.
Объектом исследования являются отношения между центром и регионами в территориально неоднородных государствах, которые характеризуются наибольшими показателями внутренних территориальных различий и, следовательно, наибольшей сложностью отношений между центром и регионами. Эти государства представляют собой наиболее важные примеры, поскольку для них характерно повышенное влияние региональных факторов на политический процесс, на формирование политической системы. Отношения между центром и регионами в России рассматриваются в качестве отдельного примера, проводится ее сравнение с другими государствами как по критериям территориальной неоднородности, так и по результирующей модели баланса политических отношений между центром и регионами.
Предмет исследования.
Предметом исследования является баланс политических отношений между центром и регионами в современном государстве и в России в частности. Исследуется проблема формирования, поддержания и разрушения этого баланса (возникновения дисбаланса) в современности, политико-исторической ретроспективе и перспективе.
Основная рабочая гипотеза.
Автор исходит из гипотезы, в соответствии с которой территориально-политическая система (ее частным случаем является государство), характеризуется определенным балансом политических отношений между своими элементами (в частности – между территориальными уровнями, в случае государства – между центром и регионами, а точнее – несколькими субнациональными уровнями и их субъектами).
Национальная ТПС (государство с его территорией) является одной из таксономических категорий, по отношению к которой регионы и локалитеты выступают в качестве субсистем более низкого ранга. Формирование центра и регионов, как особых политических явлений, происходит в процессе структурирования политического пространства в государстве и приводит к различиям и, нередко, - конфликтам между политическими интересами этих структурных единиц, как правило, связанными с обеспечением политической автономии и в целом – реализацией политических интересов, различия между которыми возникают вследствие разного характера и плотности социальных коммуникаций на разных уровнях.
Баланс представляет собой операциональный и имеющий непосредственный практический смысл концепт для комплексных исследований отношений между центром и регионами в любом государстве вне зависимости от используемой им модели территориально-государственного строительства. Баланс и сбалансированность – ключевые характеристики состояния ТПС, прямо связанные с ее стабильностью, эффективностью и жизнеспособностью, включая способность к сохранению административных границ. Притом стабильность понимается как гибкость и не отрицает изменчивость, а эффективность - как способность ТПС обеспечивать социальный порядок. Баланс политических отношений между центром и регионами имеет критическое значение для функционирования территориально неоднородных государств, к числу которых относится Россия. Выбор страной модели этого баланса является результатом воздействия сложного комплекса факторов, политических и неполитических, внутренних и внешних.
Теоретическая и методологическая основа исследования.
При подготовке диссертационного исследования использовались классические и современные работы отечественных и зарубежных политологов, философов, экономистов, географов, социологов. Учитывая, что политическая регионалистика только развивается и является инновационным научным направлением, в процессе работы над диссертацией проводились интеграция, адаптация и апробация методов и подходов общей политологии и теории международных отношений, теоретической и политической географии, других гуманитарных наук и в особенности социологии.
По некоторым направлениям данного исследования единственно возможными были индуктивные методы, основанные на обобщении и систематизации эмпирического материала и формулировки значимых выводов. В других случаях, наоборот, применялась дедукция, связанная с необходимостью апробировать гипотезы, основанные на тех или иных представлениях о сущности политики, для отношений между центром и регионами.
Важнейшее теоретико-методологическое значение для данной работы имеет системный метод. Этот метод получил большое распространение в отечественной политической науке (О.Шабров и др.). В варианте, предложенном автором в настоящем исследовании, он основан на концепции территориально-политических систем (ТПС), как разновидности политических систем, сущностной характеристикой которых является пространственная протяженность (проводится пересмотр концепции ТПС, предложенной в политической географии В.Колосовым, и концепции региональных политических систем В.Нечаева[31] ). Государство рассматривается как пример наиболее развитой ТПС, регионы – как ТПС более низкого ранга (субсистемы). Исследуются функционирование (включая институциональные аспекты) и динамика развития ТПС в связи с их внутренним балансом и его внутренними и внешними факторами. В соответствии с теорией политических систем (Д.Истон и др.[32] ), с учетом ее критики рассматриваются отношения ТПС с внешней средой, реакции системы на воздействия внешней среды и развитие обратной связи. Автор формулирует проблемы равновесия и баланса в ТПС, их устойчивости, организации сложных политических систем в структурно неоднородных обществах. Некоторые авторы, применяющие системный метод, допускают наличие субсистем (Д.Истон, Г.Алмонд и др.) или указывают на формирование систем разного уровня (И.Валлерстайн и его концепция мировой системы). Эти допущения являются основанием для дальнейшего развития системного метода.
В непосредственной связи с системным методом диссертант применяет институциональный и структурный анализ, а также коммуникационный подход.
В рамках институционального анализа большое внимание уделяется изучению политических институтов, которые составляют институциональный каркас ТПС и баланса политических отношений между центром и регионами. Исследуются организация законодательной (представительной), исполнительной, судебной власти на всех уровнях, местное управление (самоуправление), партии и группы интересов. Исследование проводится с опорой на нормативные источники, с учетом политических и правоприменительных практик и деятельностных аспектов. Для этого применяются подходы сравнительной политологии и институциональных исследований, развитые в отечественной и зарубежной науке (Г.Алмонд, Дж.Пауэлл, В.Гельман, Г.Голосов, С.Патрушев и др.). Особо учитываются подходы к изучению политических практик и их институционализации, что особенно важно в России (В.Гельман, К.Коктыш и др.). При проведении структурного анализа в частности используется метод расколов (С.Роккан и С.Липсет с замечаниями Р.Далтона и др.), методики районирования (Б.Родоман и др.), основы структурно-функционального подхода, связанные с системным методом (Т.Парсонс, Н.Луман и др.[33] ).
Используемый в исследовании коммуникационный подход, предложенный автором для политических отношений «центр – регионы» с учетом концепции К.Дойча, а также работ отечественных исследователей (А.Соловьев и др.[34] ), рассматривает формирование политических сообществ разного масштаба на основе различной плотности и характера политических и социальных коммуникаций. При таком подходе субъектами исследуемого баланса становятся политико-территориальные уровни, каждый из которых характеризуется своими особенностями политических коммуникаций и интересов. В первом приближении такими уровнями являются государство в целом («центр») и регионы. Далее проводится уточнение числа политико-коммуникационных и, соответственно, политико-территориальных уровней за счет выявления сложности регионального уровня. Последний представляет собой два и более уровня в зависимости от сложности региональной структуры данного государства, как минимум происходит разделение регионального и локального уровней, что в итоге предполагает не двух-, а многоуровневый баланс.
Политико-культурный подход применяется в настоящем исследовании для выявления причин и характера политической деятельности в региональных сообществах, ведущей к изменениям баланса или появлению общественных требований по его изменению. Исследование исходит из предположения о наличии причинно-следственной связи между политической культурой и особенностями организации баланса политических отношений между центром и регионами. В рамках данной диссертации проводится идентификация политических культур в исследуемых обществах на основе как классических работ Г.Алмонда и С.Вербы, так и более современных методик Ф.Хьюнкса и Ф.Хикспурса, а также Р.Инглхарта[35]. При этом политическая культура, в соответствии с воззрениями указанных авторов, рассматривается как гражданская культура. Хотя это не исключает использование работ отечественных авторов, посвященных особенностям российской политической культуры (Ю.Пивоваров, А.Ахиезер, Э.Баталов, И.Глебова, Д.Гудименко и др.) и политического участия (В.Петухов, Ю.Шевченко и др.)[36]. Были учтены характерные для России концептуальные споры по поводу использования самого понятия «политическая культура» (К.Гаджиев, К.Завершинский, О.Малинова, Р.Саква).
При подготовке данного исследования диссертант провел под его углом зрения критический анализ политологических теорий с целью определить наиболее релевантные подходы к ключевым политическим явлениям, специальный анализ которых выходит за рамки работы, но которые при этом активно в ней используются. Большое влияние на подход к политическим отношениям в настоящем исследовании оказали положения неоинституционализма и конструктивизма (А.Вендт), подход стратегических решений (Б.Джессоп, К.Хэй), теория малых групп (М.Олсон), концепции институциональной траектории (западные неоинституционалисты, С.Патрушев) и институциональных ловушек (В.Полтерович)[37]. Учитывались такие течения, как структурализм (включая дискуссию о соотношении структуры и агента), бихейвиоризм, теории рационального и общественного выбора, критический реализм.
Из теории международных отношений и геополитики были использованы подходы, релевантные для субнациональных отношений, такие как: баланс сил, разработки реализма и неореализма, неолиберализма и конструктивизма, концепции, связывающие геополитику, геоэкономику и геокультуру. Понятие «сила» введено в настоящей работе с учетом неоэлитистской трактовки, учитывающей частично «невидимый» характер силы и роль элитных отношений при ее применении. При определении и типологизации силы (власти) применялись подходы теории международных отношений (Э.Карр, Дж.Най), общеполитологические концепции (М.Ильин, В.Ледяев и др.)[38].
Теория и методология сравнительной политологии позволила, во-первых, точнее определить процессы формирования групп интересов и партий, а, во-вторых, провести международное сравнение политических систем и институтов, гражданских культур. При решении вопроса о происхождении и распределении власти в политических системах были использованы концепции легитимности (М.Вебер), полиархии (Р.Даль) и элитистской демократии (Й.Шумпетер и отчасти Р.Дарендорф, с учетом взглядов Г.Моски и В.Парето, а также определений делегативной демократии Г.О’Доннелла и нелиберальной демократии Ф.Закарии[39] ), при этом отмечался недостаточный уровень теоретико-методологических разработок авторитаризма. Необходимость проведения масштабного компаративного исследования сделала особенно важным для диссертанта обращение к особым и, к сожалению, немногочисленным подходам к исследованию политических процессов за пределами западного мира (концепция «незападного» политического процесса, автором которой является Л.Пай). Для анализа сложных политических систем также применима концепция сообщественной демократии А.Лейпхарта и Х.Экстейна (с учетом позиций Г.Лембруха). При разработке подходов к изучению российской политики диссертант опирался на труды отечественных специалистов, посвященные таким важным для нашей страны темам, как элитизм (О.Гаман-Голутвина, Г.Ашин, А.Понеделков и др.) и клиентелизм (М.Афанасьев и др.)[40].
Исследование отношений между центром и регионами также должно учитывать теорию государственного управления. В частности по этой причине применима европейская теория многоуровневого управления. Кроме того, в исследовании использованы теории федерализма и местного самоуправления.
Теоретические разработки политической географии существенно обогащают анализ политических отношений между центром и регионами. В этой связи использовались такие подходы, как функционализм и теория территориальной интеграции, концепции медиации, пространственности и территориальности, отношений «центр – периферия» и диффузии инноваций.
Определенное влияние на теорию и методологию диссертационного исследования оказали конфликтология и психология. Разработки этих наук важны для понимания сути конфликтов между центром и регионами, рассмотрения проблематики когнитивных и воспринимаемых конфликтов и выдвижения нами концепции воспринимаемых интересов (Е.Шестопал, А.Глухова, М.Лебедева, Л.Козер, Д.Прюитт, Дж.Рубин, Й.Галтунг и др.[41] ).
При подготовке исследования автор опирался на классические философские источники, в которых с использованием разных подходов объясняется феномен пространства (И.Кант, Дж.Беркли, Р.Декарт, И.Ньютон, О.Конт и др.)[42]. Русская философия с ее концептом особого пути (Н.Бердяев и др.) и духовными поисками евразийцев (П.Савицкий. Н.Алексеев и др.) позволила ответить на ряд вопросов, связанных с причинами и характером российского общественно-политического развития. Весьма полезным стало использование такого философского течения, как марксизм и неомарксизм, что позволило глубже раскрыть воздействие экономических факторов на развитие политических отношений. Были применены такие неомарксистские подходы, как мир-системный подход (И.Валлерстайн, П.Тэйлор и др.), теория неравного и неравномерного развития (С.Амин и др.), концепция внутреннего колониализма (М.Гехтер). Кроме того, собственно из экономики были взяты подходы к изучению бюджетного федерализма, теория неоинституциональной экономики, некоторые аспекты микроэкономики и теории игр.
Исследование обширной выборки территориально неоднородных государств проводится с использованием компаративного метода, принятого в современной сравнительной политологии (Г.Алмонд и др., с учетом замечаний Дж.Сартори). Предметом сравнительного анализа являются политические институты и системы, характерные для соответствующих государств и определяющие особенности баланса в отношениях между центром и регионами. Заимствованный из географии сравнительно-географический метод также позволяет проводить сравнение страновых и региональных ситуаций по определенным признакам.
В диссертационном исследовании используется исторический метод. С его помощью изучается историческая динамика политических процессов, выявляется характер развертывания революционных и эволюционных процессов, в случае России определяется типичная для нашей страны логика реформ и контрреформ.
Для того, чтобы иметь возможность обоснованно оценивать перспективы развития отношений между центром и регионами и связанными с ними моделями в работе применяются методы сценарного прогнозирования (А.Ахременко и др.[43] ). Эти методы используются для прогноза российской ситуации.
Определенное внимание было также уделено дескриптивным методам. Прежде всего, проводилось описание конкретных политических институтов, характерных для территориально неоднородных государств.
Из методов политического анализа прежде всего использовалось моделирование (см. работы О.Шаброва и др.). Предметом моделирования стали политические отношения между центром и регионами в различных государствах, баланс этих отношений в целом и для различных типов власти.
В рамках работы над диссертацией автор самостоятельно использовал некоторые социологические методы или опирался на доступные данные социологических исследований. Во-первых, методы политической социологии позволяют провести идентификацию политических культур. Во-вторых, большое значение для данной работы имеют социологические исследования идентичности, позволяющие определить соотношение общенациональной, региональной и локальной идентичности.
Автор самостоятельно и активно использовал метод экспертных опросов. Важную роль в посвященной России части исследования играют данные экспертных интервью, проведенных автором с политическими акторами и профессиональными экспертами в Москве и других регионах России в ходе организованных при его участии полевых исследований. Также автор располагал возможностями для проведения включенного наблюдения, участвуя в качестве приглашенного эксперта или консультанта в деятельности органов региональной и муниципальной власти, политических партий.
Статистические (математические) методы используется в настоящем исследовании для оценки (квантификации) степени внутреннего разнообразия территорий. Оценка проводится с использованием статистических функций (дисперсия, стандартное отклонение, вариация), на основе которых автор предлагает показатели, характеризующие внутреннее разнообразие. Проводится поиск связей между количественными (степень разнообразия) и качественными (особенности политического устройства) параметрами. В качестве статистической базы используется электоральная (результаты голосований в региональном разрезе), демографическая (численность населения, национальный и конфессиональный состав и др.), экономическая статистика (валовой региональный продукт и др.).
Основные методы, которые использованы в настоящем исследовании: системный, компаративный, структурно-функциональный, моделирование, сценарное прогнозирование, институциональный, коммуникационный, политико-культурный, дескриптивный, исторический, сравнительно-географический, метод экспертных опросов, метод включенного наблюдения, метод полевых исследований, статистические методы.
Эмпирическая база исследования включает следующие типы источников: официальные нормативно-правовые акты (конституции, законы и др.) стран из используемой выборки, России и ее субъектов федерации, законодательство СССР и РСФСР; научные статьи и монографии, другая научная литература по теме исследования, как отечественная, так и зарубежная; материалы круглых столов, научных и научно-практических конференций; официальные и информационные Интернет-сайты исследуемых стран; верифицируемые данные СМИ о политических процессах; биографии политических деятелей; программы партий, тексты выступлений политических деятелей; электоральная статистика и материалы анализа избирательных кампаний в России и других исследуемых странах, в т.ч. в региональном разрезе; социологические данные российских и зарубежных организаций; демографическая статистика, включая данные переписей населения в России в 1989 и 2002 гг. в региональном и муниципальном разрезе; социально-экономическая статистика по России и другим странам в региональном разрезе; архив экспертных интервью, проведенных автором в России, регионах и других странах; собственная база данных диссертанта по политическим процессам в регионах; материалы полевых исследований, проведенных диссертантом в регионах России и других стран; опыт личного включенного наблюдения деятельности государственных и муниципальных органов, политических партий, отдельных политических акторов, проведения избирательных кампаний в регионах.
Основные результаты исследования. Научная новизна исследования
Диссертация представляет собой комплексное исследование политических отношений между центром и регионами в современных территориально неоднородных государствах и России в частности с определением таких феноменов, как «центр» и «регион», идентификацией их интересов и использованием авторской концепции баланса. Наиболее важные, преимущественно или целиком инновационные результаты проведенного исследования могут быть сведены к следующим:
1. Проведены разработка концепции политического пространства и операционализация этого понятия для политологии в целом и политической регионалистики в частности с учетом развития политических процессов в пространственно-временном континууме. В рамках этой работы предложен и обоснован контекстуальный подход к территории (месту), сформулированы и синтезированы институциональный и сообщественный (коммуникативный) подходы к региону, определена имманентная структурная неоднородность формального региона.
2. Разработан структурный анализ политического пространства, позволяющий определить его структурные особенности, характер и степень гетерогенности (неоднородности). В этой связи уточнена пространственная поляризация: вместо «множественной бинарности» (расколы, отношения «центр – периферия») предложено учитывать переходный характер регионов, множественность периферий и центров, неодинаковую амплитуду различий и их историческую изменчивость.
Исследованы два измерения политического пространства – горизонтальное и вертикальное. Установлено, что на формирование этих двух измерений влияют сформулированные автором принципы региональной мозаичности (определяет горизонтальную фрагментацию) и региональной иерархии (определяет вертикальную стратификацию). Формирование вертикальной стратификации, которая определяет наличие территориально-политических уровней, таких как центр (государство в целом), и регионы, предложено объяснять с помощью коммуникационного подхода, который связывает качественные политические различия с плотностью коммуникаций. В качестве структурообразующих факторов предложено рассматривать этнокультурные и социально-экономические, учитывая также косвенную роль географических (природно-географических и топологических) факторов.
3. Для решения задач, поставленных в диссертационном исследовании, доработан и развит существующий в политологии и политической географии системный подход, предложена обновленная концепция территориально-политических систем (ТПС). Функционирование ТПС объясняется с помощью не только традиционных для политической науки факторов внешней среды (интра- и экстрасоциетальные факторы экономического, культурного и собственно политического характера), но и специально разработанной концепции субсистем, которая делает акцент на интрасистемные отношения («система – субсистема»), развитие региональных и локальных субсистем.
4. Для комплексного исследования отношений между центром и регионами предлагаются основы теории субнациональных отношений, которая применима к любому государству (не только федеративному), рассматривает все субнациональные уровни (не только регионы или местное самоуправление по отдельности) и учитывает межрегиональную асимметрию (ситуация не только в целом, но и для отдельных различающихся регионов). В этой связи раскрывается содержание феноменов центра и регионов, их политическая субъектность и особенности их политических интересов. При этом определено отсутствие антагонизма в отношениях между центром и регионами («правило диагонали», невозможность игры с нулевой суммой в отношениях между центром и регионами). Раскрыт феномен политического региона и определена связь его политической актуализации (обретения политической субъектности) с политической (гражданской) культурой. Различия в характере развития региональных ТПС в разных странах рассмотрены с использованием принципа глобальной синхронной неравномерности, который предполагает одновременное существование регионов разного типа (постмодернизационные, модернизационные, традиционные).
5. В диссертационном исследовании представлен подход к измерению субнациональных отношений, основанный на концепции баланса. Само измерение проводится в категориях регионализации (децентрализации) и централизации, которые могут быть симметричными или асимметричными (относительное единообразие или разнообразие отношений между центром и отдельно взятыми регионами).
Операционализация понятия «баланс» для внутригосударственных (субнациональных) отношений проведена за счет развития представлений о балансе сил, характерных для теории международных отношений. Силу с учетом неоэлитистских трактовок целесообразно рассматривать как конституирующую силу, представляющую собой политическое действие с целью реализации определенных интересов. Введение категории «интерес» в этой связи позволило исследовать баланс не только сил, но и интересов, которые, с учетом роли идей, идеологий и когнитивной составляющей становятся политически релевантными в качестве воспринимаемых интересов; между последними, в свою очередь, и возникает баланс. Баланс воспринимаемых интересов в работе далее связывается с балансом политических отношений между центром и регионами. Установлено, что этот баланс имеет динамический характер и может рассматриваться в терминах смещения (в сторону центра или регионов) - с учетом принципа относительности точки отсчета (в любом реально существующем государстве баланс по определению смещен в сторону центра).
6. На основе структурного подхода к власти (проведена классификация типов власти, которая делится на власть политико-административную, идеологическую и экономическую) определены закономерности формирования эмпирически складывающегося баланса политических отношений между центром и регионами в современных государствах. Для этого впервые проведено компаративное политологическое исследование на основании полной выборки территориально неоднородных государств (107 стран мира). Изучение этой выборки позволило избежать аберраций, связанных с использованием единичных или географически локализованных (чаще чего на Западе) примеров.
Проанализирован баланс политико-административной власти, который, в зависимости от источника власти (выборность или назначение сверху), рассматривается на региональном уровне по шкале «самоуправление - централизованный контроль и прямое администрирование по вертикали», а на общенациональном уровне – в зависимости от степени и репрезентативности регионализации общенациональной власти. При этом подчеркнута важность учета территориальной и временной асимметрии этого баланса, а также изучения практик, помимо формально-правовых аспектов.
Классификация баланса на уровне региональной власти позволила выделить следующие модели: автономная региональная власть, смешанные модели (ограниченный федерализм, мягкий и жесткий централизованный баланс) и редко встречающийся в территориально неоднородных государствах сверхжесткий баланс. На локальном уровне определены аналогичные модели: автономная, смешанная (мягкая и жесткая централизация), централизованная.
Для уровня общенациональной власти показана роль регионального бикамерализма (меняющаяся в зависимости от степени регионализации парламента, проведения прямых выборов, использования принципа регионального равенства). При этом отмечена важность специального исследования регионального представительства (введен термин «региональное участие») в однопалатных парламентах и «нерегиональных» палатах двухпалатных парламентов, учета избирательной системы и нарезки округов. Определена важность общераспространенного – имплицитного регионального представительства, в особенности – для исполнительной власти (его оценка проводится в связи с разделением властей, формальным или неформальным регулированием регионального представительства, межрегиональным балансом).
Для идеологической власти изучено соотношение идеологической «национализации», или унификации (общегосударственный или этнический национализм, гражданский патриотизм, наличие объединяющей идеологии или их совокупности), и регионализации (периферийный национализм и регионализм). Показана важность баланса идеологической власти для консолидации общества и территории. Исследование результатов выборов в региональном разрезе позволило предложить классификацию баланса идеологической власти в терминах регионализма (доминирующий, периферийный, слабый, скрытый, абсорбированный, подавленный).
Для экономической власти исследована связь ее баланса с моделью территориально-государственного устройства, принципом разграничения полномочий, распределением значимых полномочий между уровнями власти, объемом собственной финансовой власти. В классификации выделены следующие модели баланса: самые децентрализованные федерации, федерации с неустойчивой или ограниченной децентрализацией и сильно децентрализованные унитарные государства, федерации с относительно высокой централизацией и децентрализованные унитарные государства, централизованные унитарные государства. Для уточнения баланса предложено учитывать все субнациональные уровни и межрегиональные различия на каждом из них.
7. Проведено итоговое моделирование баланса политических отношений между центром и регионами на основе всех трех типов власти. Определены следующие группы моделей: конфедеративные, классические федеративные, ограниченного федерализма (в т.ч. гибридная федерально-авторитарная), квазифедеративные, локализованной демократии (в «мягком» и «жестком» вариантах), централизованного государства («мягкий» и «жесткий» вариант, централизованно-локализованная, традиционалистская, идеократическая, гибридная локализовано-авторитарная) и гиперцентрализованного государства. Установлено, что для каждой модели степень сбалансированности отношений между центром и регионами может колебаться в широких пределах. Изучена такая важная проблема, как степень сбалансированности политических отношений в ТПС и причины дисбаланса, чреватого распадом системы.
8. Баланс политических отношений между центром и регионами в России идентифицирован как российская модель ограниченного федерализма, которая имеет во многом уникальный характер. Уточнены условия и факторы российской модели, показана ее историческая изменчивость.
Для политико-административной власти отмечается переход к смешанной модели «жесткого» централизованного баланса между региональным самоуправлением и централизованным контролем. Установлено, что формально существующий региональный бикамерализм с равным представительством субъектов федерации в региональной палате ограничен практикой «найма столичных лоббистов». Для межрегионального баланса и ситуации в исполнительной власти характерно повышенное влияние наиболее крупных регионов. Определено, что ключевую роль в балансе со стороны регионов играют выборные законодательные собрания, органы местного самоуправления и фактическое представительство региональных элит в Совете Федерации (которое может быть усилено с помощью ценза оседлости), а также в Госдуме (проблема «регионализации» партийных списков) и исполнительной власти (повышение разнообразия регионального представительства). В сфере идеологической власти определена ситуация абсорбированного регионализма, а также высокая значимость национальной идеи для баланса отношений «центр – регионы». В сфере экономической власти выявлена по-прежнему значительная децентрализация, которая, однако, ограничена диспропорциями социально-экономического развития и, соответственно, зависимостью значительной части регионов и большинства муниципальных образований от вышестоящих уровней.
В исследовании показано, что принцип баланса используется в России на практике: установлено понимание центральными властями проблемы баланса, о чем свидетельствуют меры по ограничению децентрализации 1990-х и централизации 2000-х гг. Действия властей характеризуются «принципом неполных компенсаций», когда потери для регионов частично компенсируются уступками.
Основные положения, выносимые на защиту.
1. Политическое пространство делится на метапространство и геопространство (физическое пространство), причем политические отношения, которые складываются в метапространстве и структура которых не связана генетически с геопространством, имеют свою проекцию в геопространстве. Территория, как элемент геопространства с определенными границами, представляет собой значимый контекст практически любого политического процесса. Регион является субъектом политических отношений и проявляет себя в двух формах – как политический институт и как политическое сообщество. Политическая актуализация региона (обретение политической субъектности) происходит эволюционно - от дополитического сообщества к формированию групп интересов разного типа. Ее скорость, характер, а также обратимость зависят от политической (гражданской) культуры, прежде всего - уровня политического интереса, который определяет соотношение ролей элит и масс и в целом - характер принятия политических решений.
2. Политическое пространство для целей политической регионалистики является трехмерным. Два его измерения связаны с традиционным геопространством и физической протяженностью его объектов (территории и регионы на карте и на местности). Третье измерение – внепространственное и политическое по сути - связано с иерархическими отношениями между регионами. Релевантное для регионалистики политическое пространство – это объемная структура, объединяющая геопространство (горизонтальная фрагментация) с частью метапространства (вертикальная стратификация).
На политические процессы существенно влияют различия территориально-политических интересов между структурными единицами политического пространства, причем качественные различия зависят от плотности социальных и политических коммуникаций: от одного территориально-политического уровня к другому происходит политико-коммуникационный скачок. Формирование особых политических интересов происходит как в отдельных регионах (точнее – в их ядрах, с которыми связаны идентичность, этнокультурные и социально-экономические характеристики), так и на отдельных уровнях.
3. Территориально-политическая система (ТПС) представляет собой особую разновидность политической системы, выраженную в политическом пространстве и в геопространстве в частности (поскольку ТПС стремится к административным границам). Сущностная характеристика ТПС – наличие географических границ, с которыми связаны ее развитие, существование, распад. ТПС имеют сложносоставной характер, они принадлежат к разным таксономическим категориям, в пределах систем развиваются субсистемы, в частности - регионы по отношению к государству.
На процессы развития ТПС влияют как известные из теории политических систем факторы внешней среды (геополитика, геоэкономика, геокультура, экономика и культура данного сообщества), так и процессы развития субсистем (отсюда интрасистемные отношения), а также географические факторы (интенсивность развития субсистем определяется компактностью и поляризацией). Важнейшая исследовательская проблема политической регионалистики – устойчивость и динамика ТПС и ее границ.
4. Центр и регионы характеризуются диалектическим единством. Они тесно, но не неразрывно связаны в рамках ТПС. Феномен центра возникает вследствие наличия у политического пространства вертикального измерения. Центр характеризуется двойственностью, представляя собой столичный регион и общенациональный уровень – по отношению ко всем регионам. Политические интересы центра возникают в результате системного эффекта от позитивного синтеза множества региональных и локальных интересов и при этом отделяются от подобных частных интересов, представляя собой новое явление (категория национального интереса). Отношения между центром и регионами прямо зависят от развития их политической субъектности.
5. Концепция баланса политических отношений «центр – регионы» позволяет определять характер и причины устойчивости и дезинтеграции национальных ТПС, т.е. государств с их территорией. Трехмерный характер политического пространства определяет две составляющих баланса. Во-первых, это – соотношение централизации и децентрализации (отношения между стратами). Во-вторых, это - межрегиональный баланс (и в связи с ним территориальная справедливость), характеризующий отношения между фрагментами (отдельными регионами), включая их представительство на общенациональном уровне.
Баланс политических отношений между центром и регионами всегда имеет смещенный характер в связи с доминированием центра. Он основан на балансе воспринимаемых интересов, главным из которых является интерес к автономии для реализации целей, связанных с вышестоящим уровнем и подразделяемых на консервативную и революционную стратегии (самосохранение субсистемы через достижение автономии на своем уровне или прорыв через повышение статуса). Формула динамического равновесия в ТПС в условиях смещенного баланса определяется тем, что центр связан с регионами, в нем есть региональное представительство, и «регионализация» центра делает ситуацию равновесной.
6. Исследование процессов развития территориально неоднородных государств показывает, что итоговый баланс политических отношений между центром и регионами представляет собой совокупность балансов, связанных с тремя типами власти (администрирование, власть идей и власть материальных ресурсов). Смещение баланса в рамках одного типа власти в одну сторону может быть компенсировано противоположным по направленности смещением в другом типе власти (правило компенсации). Дисбаланс в одном типе власти не является критическим для всей системы. На практике дисбаланс возникает в самой «тонкой» сфере – идеологической, что делает ключевой для развития национальной ТПС проблему объединяющей идеологии.
Баланс политико-административной власти существенно различается даже в случае схожих условий, что связано как с проблемой институционального выбора (централизация или децентрализация), так и с функционально-ролевой дифференциацией властных органов. Общераспространенными способами обеспечения региональных интересов являются выборы представительных собраний на всех уровнях и развитие местного самоуправления. Наиболее существенные различия связаны с соотношением самоуправления и централизованного контроля при формировании региональной исполнительной власти и с организацией регионального представительства на общенациональном уровне. Наибольшие трудности возникают в процессе обеспечения региональных интересов в формировании и деятельности общенациональной исполнительной власти. Окончательная характеристика баланса политико-административной власти обязательно должна учитывать деятельностный аспект, т.е. развитие сферы региональной политики в целом и ее межрегиональную сбалансированность.
7. При определении баланса политических отношений «центр – регионы» следует рассматривать три и более уровня власти – в связи с множественностью субнациональных уровней (вместо одного регионального уровня). Баланс между субнациональными уровнями в зависимости от выбранной в данном государстве модели характеризуется вертикальной симметрией или асимметрией (в случае вертикальной асимметрии централизованный контроль над региональным уровнем компенсируется развитием местного самоуправления).
Принцип асимметрии также действует в связи с множественностью регионов, когда баланс отношений определяется правилом конгруэнтности, которое характеризует соответствие уровня автономии уровню развития политических интересов. При этом в зависимости от институционального выбора возможны автономизация или подавление наиболее развитых субсистем центром, либо использование принципа медианы – усредненная модель для всех регионов.
8. Причины выбора в данном государстве определенной модели отношений между центром и регионами и формирующейся на практике степени сбалансированности этих отношений определяются сложным сочетанием факторов.
Неполитические факторы среды создают потенциал децентрализации и выбора модели. Этот потенциал определяется набором интрасоциетальных «системных» факторов (культура, экономика, природа и география, в связи с ними - развитие субсистем) и их территориальной проекцией (важность не просто неоднородности, но региональных различий). Однако нет жесткой связи определенного набора условий с определенной моделью (федерализм остается скорее исключением, чем правилом для территориально неоднородных государств).
Огромную важность имеет учет экстрасоциетальных факторов – геополитических, геоэкономических, геокультурных. На развитие и распад национальных ТПС, эмансипацию субсистем влияют решения мировых держав, геоэкономическая конкурентоспособность государства и/или его частей, трансграничная сетевая коммуникация этнокультурных и идеологически мотивированных групп.
Актуализация потенциала (выбор модели) определяется действием внутренних политических факторов: политической (гражданской) культурой, политической системой и режимом, институциональной траекторией, идеологией, легитимностью власти разного типа, а также внешним фактором - диффузией инноваций (которая создает проблему заимствования и адаптации институтов).
Степень сбалансированности и состояние дисбаланса в ТПС определяются эмпирическим путем на основе факта сохранения системы, поддержания в ней социального порядка и легитимности власти. Критическим фактором является сочетание этнической и конфессиональной неоднородности в неблагоприятных международных условиях. Экономические и географические факторы могут как усиливать, так и ослаблять риски, в зависимости в первом случае - от развития территориального разделения труда, во втором – от компактности региональных политических сообществ и внутренней географической поляризации (малое число крупных сообществ).
9. Развитие отношений между центром и регионами в современной России характеризуется целенаправленной политикой центра, направленной на централизацию власти и ликвидацию межрегиональной асимметрии, и одновременно – снижением уровня требований со стороны регионов. Происходят развитие институтов и практик централизованного контроля, создание ограничений для регионального самоуправления и участия, концентрация идеологической власти, усиление финансовой кооперации между центром и регионами. Смещение баланса в сторону центра делает актуальным вопрос о его критических пределах, которые в российских условиях определяют сопротивление влиятельных региональных элит и рост протестных настроений.
Отмечается важная и позитивная для жизнеспособности данной системы роль экономической власти: основанная на финансово-экономической зависимости от центра заинтересованность этнических периферий в нахождении в составе России и в целом довольно большой объем экономической власти у региональных элит. Важную и обычно «смягчающую» отношения между центром и регионами роль в российском балансе играют неформальные, в особенности – патронажно-клиентельные отношения (в виде формирования вертикально интегрированных клиентел) и мягкая, компромиссная правоприменительная практика (в условиях все более жесткого законодательства).
10. Выбор российской модели политических отношений между центром и регионами определяется следующими наиболее важными условиями: этнокультурная асимметрия (феномен этнокультурных периферий, который был стимулом для создания РСФСР, ее модели АТД и федерализма); экономическое неравенство (его усилил новейший фактор - следствие либеральных экономических реформ); хорошо выраженная иерархия типа «центр – периферия»; локализация пространства и идентичности, которая оказывается более значимой, чем регионализация и означает недостаточно развитые внутрирегиональные коммуникации; крайняя неравномерность и анклавность коммуникаций в уникально большом физическом пространстве. Эти условия создают высокий потенциал децентрализации, но не подразумевают наличие «очевидной» модели баланса и однозначный институциональный выбор.
Актуализация данного потенциала происходит в следующих условиях. Во-первых, специфика и новейшая трансформация политической (гражданской) культуры означают слабость воспринимаемых региональных интересов, относительную гражданскую пассивность, элитизм в политике, что означает большую важность внутриэлитных согласований. Централизация власти не привела к снижению ее поддержки. Во-вторых, факторы политической системы и режима предполагают сохранение формально-правовой основы федерализма и слабое местное самоуправление при законодательном ограничении региональной и локальной автономии в 2000-е гг. В-третьих, многовековая институциональная траектория связана с идеями и практиками создания централизованного государства и бюрократической иерархии, а внедрение федерализма произошло в инновационной форме в революционный период 20 века и не так сильно изменило эту траекторию. В этой связи региональное и местное самоуправление по-прежнему многократно слабее централизованного управления (его потенциал резко расходится с реальной ролью и востребованностью), а ожидания общества связаны в максимальной степени с центральной властью. Хотя при этом для институциональной траектории характерен маятникообразный характер, постоянная изменчивость баланса, динамика реформ и контрреформ. В-четвертых, диффузия инноваций на данном этапе определяется завершением цикла заимствований с Запада, адаптацией заимствований к традиционным российским условиям, их частичным отторжением и поиском своего пути.
Степень сбалансированности российской ТПС является относительно высокой. Это показал важный эмпирический тест – отмена губернаторских выборов во всех регионах, включая национальные республики. В то же время сбалансированность имеет кратко- и среднесрочный характер, и ее степень может резко снизиться в долгосрочной перспективе. Критическими для данной ТПС факторами являются: удовлетворение интересов богатых национальных республик, объем экономической власти региональных элит, формирование объединяющей национальной идеи, легитимность главы государства. В долгосрочной перспективе из внутренних факторов главные угрозы для стабильности ТПС связаны с расколом по линии «православие – ислам» и региональными экономическими диспропорциями. Из внешних факторов ключевыми являются геоэкономическая конкурентоспособность России, ее отношения с Западом и исламским миром.
11. Прогнозирование политических отношений между центром и регионами в России показывает, что в перспективе велика вероятность выдвижения со стороны регионов новых требований по изменению существующей системы в сложившихся границах при сниженном интересе к ее распаду и сецессии. Главнейшую роль в выстраивании отношений между центром и регионами играет политика общенациональных властных элит, где от «регионализации» и наличия региональной стратегии зависят не только удовлетворение региональных интересов, но и эффективность всей политической системы.
Политические отношения «центр – регионы» отличаются довольно высокой степенью адаптивности к меняющимся границам, как в России, так и в других странах. Границы РСФСР сохранились в постсоветский период и не вызывают сомнений на обозримую перспективу. Но проблема эффективности столь сложной ТПС означает регулярно возникающую потребность в реформах региональной политики, основанных на настройке баланса в соответствии с изменчивыми интересами центра и регионов, элит на всех уровнях, а также с меняющейся ролью масс в политике.
В России существует постоянная, исторически заданная потребность в постоянной настройке отношений «центр – регионы». Определяются два идеально-типических варианта институционального выбора – централизованное унитарное государство с идеократическими тенденциями или федерация. Проблема выбора курса в региональной политике сохраняет свою актуальность после 16 лет экспериментов и «микроколебаний» маятника. Гибкая, но более четко определенная модель отношений и связанная с ней региональная стратегия были бы наилучшим вариантом на среднесрочную перспективу. Однако на данном этапе велика вероятность инерционного и конъюнктурного изменения баланса в режиме ситуативного реагирования на частные проблемы, что может продолжаться достаточно долго – пока нет предпосылок для распада страны. Что касается доминирующего вектора изменений, то пределы эффективного смещения баланса в пользу центра достигнуты, в ближайшее время должен начаться обратный процесс.
В целом для России децентрализация может быть эффективнее централизованного «ручного» управления. Минимальными требованиями в контексте децентрализации являются: повышение роли и самостоятельности местного самоуправления (что важно в условиях ослабления регионального самоуправления); пересмотр и тщательный расчет финансовой базы регионального и местного уровней и большинства субъектов каждого уровня. В контексте централизации важны: общественно значимая эффективность централизованного контроля и выдвижение общенациональных целей (вариант национальной идеи). В перспективе, в случае выхода России на устойчивое развитие и выдвижения легитимной национальной идеи возможно новое, более уверенное движение в сторону децентрализации без угрозы для территориальной целостности. При этом оправдана ограниченная асимметрия российского федерализма - в связи с особыми интересами социокультурного развития этнических периферий.
Практическая значимость исследования.
Предложенные автором подходы к исследованию отношений между центром и регионами, выводы, полученные в исследовании, являются методологической основой, которая позволяет проводить прикладной анализ и прогнозирование процессов развития существующих государств и в частности России. Возможным становится более точный анализ последствий решений, принимаемых в сфере региональной политики. Моделирование баланса на основании существующего мирового и российского опыта позволяет прогнозировать последствия и оценивать целесообразность реформ с точки зрения устойчивости и эффективности ТПС. Анализ политических решений в терминах баланса отношений между центром и регионами дает возможность оценивать изменения с точки зрения большей или меньшей сбалансированности системы в целом, возникновения политических рисков, угроз существованию государства и сецессии.
Результаты исследования могут использоваться в практической деятельности органов власти и исследовательских организаций при разработке и принятии решений в сфере региональной и в целом – внутренней политики, разработке законопроектов и других нормативных актов (реформы федеративных отношений, местного самоуправления, Совета Федерации, избирательной системы, национальная политика).
Положения диссертации могут применяться в учебном процессе при преподавании политической регионалистики, политической географии, основ государственного и муниципального управления, иных смежных дисциплин.
Апробация исследования.
Диссертация обсуждена на кафедре мировой и российской политики отделения политологии философского факультета Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова.
Предварительная разработка темы и отдельных положений диссертации была проведена при подготовке научной монографии «Центр и регионы: проблемы политических отношений» (два издания – в 2006 и 2007 гг.), учебного пособия «Политическая регионалистика» (2006 г., допущено Министерством образования и науки РФ в качестве учебного пособия для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению подготовки «Политология»), учебно-методического материала «Политическая регионалистика» (2004 г., одобрен Независимым комитетом по сертификации учебных материалов в качестве базового при подготовке специалистов по направлению «Политология»), учебного пособия «Политическая география» (1999 г.).
Основные идеи, выводы, предложения в последние годы были рассмотрены в докладах и выступлениях диссертанта на научных и научно-практических конгрессах, конференциях и семинарах в Москве, регионах России и за рубежом, таких как: парламентские слушания «Перспективы развития федеральных округов» (Государственная Дума, май 2002 г.), III Всероссийский Конгресс политологов (апрель 2003 г., доклад «Региональная стратегия и основы территориально-государственного строительства в России»), семинар Московского центра Карнеги (март 2003 г., доклад «Конфликты на уровне субъектов федерации: типология, содержание, перспективы урегулирования»), семинар Московского центра Карнеги (июль 2003 г., доклад «Кризис российской региональной элиты?»), конференция «Перспективы совершенствования федеративных и национальных отношений в современной России» (РАГС при Президенте РФ, ноябрь 2004 г.), научно-практическая конференция «Университетская политология России в национальном и европейском контекстах» (декабрь 2004 г., доклад «В поисках субъектов российского федерализма»), Международный конгресс центрально- и восточно-европейских исследований (Берлин, июль 2005 г., доклад «Влияние российского большого бизнеса на региональную власть. Модели и политические последствия»), IV Всероссийский Конгресс политологов (октябрь 2006 г., руководитель секции «Политическая регионалистика», доклад «Механизм представительства региональных интересов на федеральном уровне: проблемы и пути их решения»).
Апробация отдельных положений диссертационного исследования проводилась в практической деятельности диссертанта, включая политическое консультирование, программу «Региональная экспертиза» Фонда развития информационной политики (руководитель программы), проект Европейского Союза «Институциональный, правовой и экономический федерализм в Российской Федерации», проект «Системный анализ основных тенденций и перспектив развития региональной политики в современной России» (руководитель проекта, поддержанного РГНФ), проект «Теория системного анализа и прогностического моделирования электорального процесса в современной России (политико-географическое измерение)» (руководитель проекта, поддержанного РФФИ), во время полевых исследований в субъектах Российской Федерации и регионах стран СНГ, в публичных выступлениях по актуальным вопросам региональной политики, в преподавательской деятельности (курсы «Политическая регионалистика» и «Основы регионального и электорального анализа» на факультете прикладной политологии ГУ– ВШЭ, курс «Политическая география» на отделении политологии философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, курс «Политическая география» на географическом факультете МГУ им. М.В.Ломоносова, руководство студентами и аспирантами).
Структура работы.
Диссертация состоит из введения, пяти глав, заключения, списка литературы и приложения.
II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во введении раскрыта актуальность избранной темы, определена степень ее разработанности, сформулированы цель, задачи, гипотеза, обоснованы предмет и объект исследования, раскрыты теоретико-методологические основы, научная новизна полученных результатов, их апробация на практике.
В первой главе «Политическое пространство: структурный и системный подходы» проводится разработка авторского подхода к исследованию политического пространства с использованием существующих взглядов, распространенных в философии, политологии и географии.
Автором отмечается, что современное состояние теории политического пространства остается не вполне удовлетворительным, в т.ч. в связи со слабой концептуализацией и недостаточной операционализацией таких базовых понятий, как «политическое пространство», «регион», «территория», «место» в политической науке. В диссертации политическое пространство определяется, как разновидность пространства с его атрибутом протяженности, охватывающая всю совокупность политических явлений и отношений, как выраженных в физическом пространстве (геопространстве), так и внепространственных (существующих только в метапространстве). Политическое геопространство представляет собой проекцию политического пространства на земную поверхность. В работе показаны соотношение и взаимосвязь политического гео- и метапространства.
Для целей исследования автор уточняет определения региона и территории с целью сделать их релевантными для политологии. Территории представляют собой простейшие структурные единицы политического геопространства. Территория – это площадь с определенными границами, участок земной поверхности. Исследователь отмечает, что распространенным остается подход к территории, который он называет композиционным. В соответствии с этим подходом территория понимается как политический «контейнер», не имеющий собственного значения. Но такие исследования не позволяют понять причинно-следственную связь между территорией и политикой. Они просто рассматривают те или иные политические явления «на примере» некой территории. В этой связи автор обращается к концепциям, в соответствии с которыми территория (или место) представляет собой арену политических процессов и отношений. Территория (место) имеет свое значение в политическом процессе. Автор обосновывает соответствующий этому тезису контекстуальный подход, в соответствии с которым территория понимается как политический контекст, она включена в политический процесс, является его неотъемлемой частью и характеристикой.
В отличие от территории, на которой протекают политические процессы, регион представляет собой сущность, он является актором. В диссертации обосновываются два основных подхода к региону – институциональный и сообщественный (коммуникативный). Первый подход ориентирован на изучение формальных регионов, таких как государство и административно-территориальные единицы любого ранга, в которых существует публичная власть. Для сообщественного подхода субъектом политических отношений выступает региональное (или локальное) сообщество. Акцент в нем сделан на объединении людей по территориальному признаку для выражения своих политических интересов - вне прямой связи с административно-территориальным делением. Сообщественный подход учитывает, что политическими акторами являются не столько порой абстрактные административно-территориальные единицы, сколько люди и их группы, движимые и объединенные определенными интересами. Этот подход также предлагается называть коммуникативным, поскольку именно политические коммуникации создают региональное сообщество, которое представляет собой их географически компактный сгусток. При этом отмечается, что формальный регион – традиционный объект политических исследований, принципиально важен для данного исследования, в центре внимания которого находятся государства. Соединение двух подходов приводит к признанию имманентной территориальной неоднородности государства, которое распадается на разнородные сообщества.
Затем в работе рассматривается проблема политической актуализации региона, обретения им политической субъектности в процессе его развития от «простого» сообщества к группе интересов, которая становится политическим актором. Отмечается, что для политической актуализации необходимы свои политические интересы, которые формируются не в любых сообществах, а в тех, которые обладают чертами политических. В процессе образования последних наблюдаются артикуляция и агрегирование региональных политических интересов. Региональное (локальное) сообщество обычно представляет собой неассоциативную группу интересов, но в регионах могут развиваться институциональные и ассоциативные группы интересов, партии, включая обоснованный автором феномен региональных партий. Диссертант отмечает, что политическая актуализация регионов тесно связана с политической (гражданской) культурой сообщества, в первом приближении – активной или пассивной в зависимости от интереса к политике. Определяются модели политической актуализации – активистская (органическая), элитарная (элитарно-клиентельная) и реактивная (революционная).
Автор развивает структурный подход к политическому пространству, отмечая, что главной исследовательской проблемой являются характер и степень его неоднородности, а не просто ее наличие. Проводится критический анализ существующих подходов к структуре политического пространства, которые обычно основаны на выявлении множественных бинарных оппозиций (концепция расколов, подход «центр – периферия», в котором автор выделяет культурную, политико-экономическую и политико-административную концепции). Отмечается редукционистский характер этих подходов, преодоление которого предлагается автором.
Затем в работе рассматривается системный подход в его различных вариантах (общая теория систем, социальные системы, политические системы, попытки определения территориально-политических, региональных и пространственных политических систем) с целью определить возможности для его использования в настоящем исследовании. Автор вводит свое понятие территориально-политической системы (ТПС). Отмечается, что для выявления реально существующих ТПС и изучения их функционирования нужно исследовать выполнение на территории системных функций в рамках локализованного в определенных границах политического разделения труда.
Политическое разделение труда всегда есть в формальных регионах, где происходит дифференциация политических функций в связи с наличием региональной власти и различных политических институтов местного значения. Поэтому системный подход в данной работе представляет собой дальнейшее развитие институционального подхода. В то же время при разработке концепции ТПС учитывается сообщественный подход, поскольку некоторые сообщества могут быть изолированы от данной системы, несмотря на нахождение в юрисдикции данной публичной власти. Поэтому важно определять сообщества, значимо влияющие на баланс отношений «центр – регионы». Огромное значение имеет проблема региональной и локальной политической субъектности, которая не является априорно заданной и обязательно развитой в административно-территориальных единицах. Поэтому в диссертации предлагается различать административные, или формальные, ТПС, которые жестко привязаны к политико-административным границам, и реальные ТПС, которые асимптотически стремятся к этим границам.
Отталкиваясь от концепции Д.Истона, автор определяет среду ТПС, в которую входят триада элементов экстрасоциетальной среды (геополитика, геоэкономика и геокультура), диада элементов интрасоциетальной среды (экономика и культура в границах данной системы), а также природные факторы, которые всегда очень важны в пространстве, но действуют на политику опосредованно. Факторы среды влияют на пространственное структурирование ТПС. Таким образом, в диссертации осуществлена конвергенция структурного и системного подходов к политическому пространству. Отмечается, что ТПС характеризуются внутренней структурой, имеющей территориальную проекцию.
Используя системный подход, автор стремится избежать крайностей структурализма и интенционализма (волюнтаризма), опираясь на ряд разработок в области отношений структуры и агента[44]. В диссертации говорится, что ТПС должна рассматриваться не в качестве самодовлеющей структуры, а как идеальная модель. Система, как и любая структура, существует в потенциале, а ее реальное функционирование зависит от активности, идей и знаний акторов.
Во второй главе «Структурирование политического пространства и баланс в территориально-политических системах» автор определяет измерения политического пространства и связанные с ними особенности его структурирования, что позволяет далее сформулировать важнейшую для данной работы проблему баланса в политических отношениях между структурными единицами.
В диссертации обосновывается существование горизонтального и вертикального измерений политического пространства. Одним из свойств пространства является его геометрическая трехмерность. Но для политических исследований достаточна двухмерная плоскость, поскольку принципиально важно только географическое положение на «плоской» карте. Определяется горизонтальная фрагментация политического пространства, возникающая под воздействием факторов среды. Особую важность для настоящего исследования имеет обоснование вертикальной стратификации политического пространства. Иерархичность считается одной из важнейших характеристик пространства; для политического исследования признание этого факта особенно важно: иерархия создает властные отношения. Вертикальное измерение представляет собой «лестницу» территориально-политических уровней, на каждом из которых находятся регионы определенного ранга.
Автор отмечает, что появление иерархии в политическом геопространстве связано, во-первых, с имманентной неравномерностью политического влияния регионов - пространственной концентрацией столичных (управленческих) функций. Во-вторых, важную роль в пространственной иерархизации играют социальные коммуникации. Политические субъекты одновременно задействованы во множестве коммуникаций. С разными плотностями коммуникации связаны качественные различия: размежевание между стратами происходит в результате политико-коммуникационного скачка. Например, в процессе сближения региональных сообществ, добровольного или насильственного, происходит первый качественный скачок – формирование государства, как нового территориального уровня. В работе доказывается существование и значимость вертикального измерения протекающего в пространстве политического процесса, связанного с уровнями сложносоставных сообществ, формирующихся за счет пространственного структурирования социальных и политических коммуникаций и имеющих одновременно глобальную, национальную, региональную и локальную составляющие.
Работа демонстрирует релевантность теории политических систем, которая позволяет обосновать два фундаментальных измерения фрагментации и стратификации, связанных с воздействующими на мир политики социетальными системами. Во-первых, это – культура, идеальный мир. Во-вторых, - экономика, материальный мир. Сообразно с этим определяются два структурных измерения – этнокультурное и социально-экономическое. Для региональной политической структуры они выступают в роли интрасоциетальных факторов. Также важность имеет природно-географическое измерение, проявляющееся опосредованно через культуру и экономику. Экстрасоциетальные, или внешние, факторы тоже должны учитываться при структурном анализе. В связи с вертикальным измерением политического пространства и теорией ТПС в диссертации обосновывается концепция субсистем, которая позволяет рассматривать отношения между системой и субсистемами (интрасистемные отношения, в частности – отношения «центр – регионы») и между системами на одном уровне (интерсистемные отношения). Вводятся глобальный, национальный, субнациональные (собственно региональные) и локальные уровни (таксономические категории) ТПС.
В исследовании разрабатываются подходы к теории субнациональных отношений. Отмечается, что традиционное деление стран на федерации и унитарные государства стало недостаточно содержательным, оно не может проиллюстрировать и объяснить все многообразие отношений «центр – регионы». Следует уходить и от часто встречающегося рассмотрения местного самоуправления в отрыве от других территориально-политических уровней. Автор считает, что целесообразно перейти к комплексному рассмотрению отношений между центром и регионами, учитывающему отношения между всеми территориально-политическими уровнями в рамках ТПС.
Отдельное внимание в работе уделено феномену центра. Автор показывает, что «параллельные» территориально-политические уровни – это исследовательская абстракция, в реальности каждый вышестоящий уровень уходит корнями в нижестоящие, развитие государства в целом не может противоречить региональным интересам или происходить в отрыве от них. Таким образом, центр находится в постоянном взаимодействии с регионами, центр и регионы оказывают друг на друга взаимное влияние, что приводит к формированию особой сферы политических отношений между центром и регионами, которая изучается в данном исследовании. При этом автор учитывает современные особенности глобализации, пространственно-временной компрессии, формирования постиндустриального общества, которые ведут к размыванию сообществ и границ. Но эти особенности предлагается рассматривать не в качестве главенствующей «современной тенденции», на которой выстроена некая концепция, а с учетом разных стадий развития разных обществ.
Отталкиваясь от существующих взглядов на понятия «баланс» и «равновесие», автор вводит концепцию, в соответствии с которой ТПС характеризуется определенным балансом политических отношений между территориальными уровнями, в случае государства – между центром и регионами. Рассматривается распределение власти по вертикали и горизонтали, между структурными единицами политического пространства. Сделан вывод о невозможности равномерного распределения власти, что делает необходимым изучение его характера (режим полиархии или автократии).
Автор последовательно рассматривает концепции баланса сил, интересов и политических отношений. Обосновывается ограниченное применение концепции баланса сил для случая субнациональных отношений. В этой связи ставится фундаментальный вопрос о происхождении и характере силы. Отмечается, что важен вектор силы, которая может быть центробежной и центростремительной. В связи со структурными особенностями силы (власти) диссертант делает вывод, что баланс следует рассматривать с помощью различных типов власти, как в целом, так и для каждого типа власти по отдельности.
При концептуализации баланса интересов акцентирована важность идей и веры, в связи с чем целесообразно рассматривать баланс воспринимаемых интересов, не считая, например, материальные интересы заданными априорно. Наконец, делается вывод, что баланс политических отношений между центром и регионами всегда является смещенным в сторону центра. Лишь в редких случаях эфемерности центра сохранение государства обеспечивается за счет внешних факторов, т.е. решений, принятых мировыми центрами силы. При этом автор полагает, что имманентное смещение баланса не означает отсутствия динамического равновесия в ТПС, поскольку центр учитывает региональные интересы в своей политике, т.е. является в той или иной степени регионализированным политическим субъектом.
Автор отмечает, что баланс отношений «центр – регионы» необходимо рассматривать в исторической динамике. Предлагаемая концепция позволяет изучать политический процесс в контексте регионализации (децентрализации) и централизации, определяя: в какую сторону – центра или регионов, и в какой степени идет смещение баланса, имеет ли это смещение компенсаторный характер или оно чревато разрушительными процессами. Притом анализ показывает, что баланс является не абстрактным научным подходом, а еще и практическим инструментом в руках центральных властей. Большинство моделей территориально-государственного строительства имеют гибкий, адаптивный характер и позволяют проводить «тонкую настройку», корректировку баланса. Анализ долгосрочных процессов позволяет, тем не менее, говорить о периодах относительной стабильности, которые могут заканчиваться кардинальным изменением баланса – «региональной революцией».
Наряду с временной изменчивостью в диссертации определяется пространственная вариативность баланса, связанная с различными способами выстраивания баланса с отдельными регионами. Территориально-политическая асимметрия является распространенным явлением, она предполагает индивидуализацию баланса в условиях высокой территориальной неоднородности. Автор также обращает внимание на важную проблему межрегионального баланса, который связан с формальными и неформальными статусными различиями между регионами. Эти различия могут рассматриваться в категориях справедливости, равенства. Смещение баланса в пользу одних регионов и в ущерб другим может сделать общую ситуацию менее сбалансированной.
В третьей главе «Баланс политико-административной власти на общенациональном и субнациональных уровнях» на обширном эмпирическом материале, собранном автором, проведена апробация предложенной концепции баланса политических отношений между центром и регионами на примере политико-административной власти. С этой целью сформирована исследовательская выборка из 107 территориально неоднородных государств, определенных по квантифицируемым показателям этнокультурной и физико-географической неоднородности с учетом экономико-географических различий. В рамках этой выборки проводится изучение организации и способов формирования центральной, региональной и местной власти, их отдельных органов.
Автор исходит из того, что распределение власти между центром и регионами в каждом де-факто существующем государстве соответствует определенной модели сбалансированных отношений, при которых каждая из сторон, как центр, так и регионы обладают своей автономией и, одновременно, политическим влиянием на другой уровень. Эмпирическое исследование территориально неоднородных государств позволило выявить общие закономерности этих отношений. Определены три составляющих баланса, связанные с источником власти и ее легитимностью (субнациональное самоуправление, централизованный контроль, регионализация общенациональной власти). Исследование баланса проведено на трех уровнях – общенациональном, региональном и локальном.
На региональном уровне важнейший критерий относительной децентрализации баланса - самоуправление регионального сообщества, осуществляемое через выборную власть, признается по результатам исследования общераспространенным. Но при общераспространенности выборов региональных ассамблей различия в балансе состоят в наличии или отсутствии прямого администрирования, относящегося к исполнительной власти. Автором определены и обоснованы модели баланса для регионального уровня. Аналогичная процедура использована для локального уровня, притом с учетом его сходств и различий с региональным. В мировой практике еще одним общераспространенным способом создания баланса в отношениях «центр – регионы» оказывается развитие местного самоуправления, тогда как развитое региональное самоуправление встречается значительно реже. Для локального уровня определены свои модели баланса. Кроме того, автор обращает внимание на временные и географически локализованные формы централизованного вмешательства, ограничения автономии.
На общенациональном уровне в диссертации рассматриваются формальные и неформализованные механизмы обеспечения регионального представительства, в т.ч. равного. На уровне центральной власти, как и на уровне региональной, складывается свой баланс «центр – регионы». Это следует уже из того очевидного факта, что большинство политиков имеет региональные корни (т.е. региональный контекст происхождения политических акторов влияет на процесс принятия ими политических решений). Конечно, особый интерес представляют попытки отрегулировать представительство региональных сообществ в общенациональной власти в духе консоциативной демократии. При этом, наряду с общей проблемой степени регионального влияния на политику центра, автор выделяет столь же важную проблему справедливости межрегионального баланса (равное представительство регионов в центральной власти, однако, встречается редко, в федерациях, и то не всех, и только в законодательной власти).
Для законодательной власти в диссертации особо рассматриваются случаи регионального бикамерализма с формализованным региональным представительством. Проведен анализ регионального представительства в однопалатных парламентах и «нерегиональных» палатах двухпалатных парламентов. В этой связи предложена шкала, позволяющая оценивать степень развития регионального представительства. Отмечено, что общераспространенной является организация избирательного процесса в региональном разрезе, что позволяет формировать парламенты из представителей региональной элиты, получающих доступ к общенациональной власти. Степень регионального влияния отчасти определяется особенностями избирательной системы: мажоритарная система видится более благоприятной для региональных и локальных сообществ.
В диссертации обращено внимание на огромную важность исследования регионального представительства в исполнительной власти. Ведь, анализируя региональное участие в органах общенациональной законодательной власти, необходимо помнить о той очень разной и зачастую крайне высокой роли, которую эта ветвь власти играет в политической системе. Полноценное исследование баланса политических отношений «центр – регионы» должно учитывать фактор разделения властей.
В законодательной власти используется принцип широкого регионального представительства, поскольку выборы проходят на всей территории. В исполнительной власти в условиях неизбежно узких коалиций главной проблемой становится репрезентативный баланс регионального представительства. В каждой коалиции неизбежно присутствуют доминирующие общины (обычно - те, которым «принадлежит» президентский пост), можно говорить о межрегиональных коалициях со смещенным балансом. Очень серьезной становится проблема легитимности таких коалиций, которую определяет политико-исторический фактор (частая демократическая ротация акторов или, наоборот, традиционная легитимность одной группы) или харизма лидера. Автор показывает, что баланс в исполнительной власти отражает не столько демографическую структуру, сколько лабильную конфигурацию ресурсно обеспеченной политической активности общин, связанную с изменчивостью воспринимаемых интересов.
В заключение третьей главы автор подчеркивает, что реально существующий баланс связан не только с представительством различных региональных групп в органах центральной власти, но и с их региональной политикой, которая также должна быть сбалансированной. Именно несбалансированность региональной политики, а не сам факт недостаточной представленности в органах исполнительной власти вызывает наиболее сильную негативную реакцию оказавшихся на периферии групп. Важным «смягчающим» фактором являются всенародные выборы главы государства, которые ограничивают политику регионального фаворитизма. Сделан вывод, что изучение политических практик является обязательным для анализа отношений «центр – регионы».
В четвертой главе «Моделирование баланса политических отношений «центр – регионы» рассматриваются особенности баланса для идеологической и экономической власти, что затем позволяет определить общие модели, учитывающие все типы власти. Для данной диссертации важнейшей исследовательской операцией является моделирование баланса политических отношений между центром и регионами. Одной политико-административной власти, даже с учетом неформальных практик и географии элитогенеза, для этого недостаточно.
С целью определения баланса идеологической власти для той же выборки стран проведено исследование партийных систем и выборов в региональном разрезе. С учетом принципиальной важности государственной идеи, определяющей смысл существования государства, автор подчеркивает, что распределение идеологической власти имеет огромное значение в отношениях между центром и регионами.
Проведенное исследование позволило предложить классификацию моделей данного баланса. Особым случаем является доминирующий регионализм (случай идеологического дисбаланса), когда отсутствуют общенациональные партии, и многопартийность прямо связана с этнорегиональной сегментацией общества. Периферийный регионализм предполагает наличие доминирующих региональных партий, но их доминирование ограничено одним или очень малым числом регионов. Слабый регионализм означает развитие региональных идеологий наряду с общенациональными и при этом с отставанием от последних. В отличие от периферийного регионализма, ни в одном из регионов нет собственной доминирующей партии, основанной на идеях регионализма. Все указанные примеры редки, они свойственны для децентрализованных государств с крупными, но находящимися на периферии общенациональной власти этносами. Более распространенным является скрытый регионализм, когда партийные идеологии не отражают региональную сегментацию. Однако последняя проявляется имплицитно в партикуляризации региональной поддержки.
В двух оставшихся случаях регионализм не выражен вообще, а различия между ними связаны с политическим режимом. Абсорбированный регионализм означает, что партии формируются на основе социальных интересов и различий, с которыми связаны идеологии, имеющие общенациональный охват. Партийные противоречия не имеют ярко выраженной территориальной проекции. При подавленном регионализме укрепление идеологической власти центра обеспечивается через формирование одной доминирующей партии с использованием авторитарных методов или при запрете партий.
В диссертации доказывается, что идеологическая власть, как правило, смещена в сторону центра, обеспечивая территориальную консолидацию государства. Это объясняет очень малое число доминирующих региональных партий. Развитые региональные интересы проявляются в более умеренных формах скрытого регионализма, который не представляет опасности для ТПС. Нередко региональные идеологии вообще не выражены или эффективно подавлены, а региональные интересы интегрированы в сложную структуру интересов, выражаемых крупными общенациональными партиями.
Концепция баланса экономической власти, которая предлагается в данной работе, предполагает определение степени децентрализации полномочий при их распределении между уровнями, степени формальных межрегиональных различий в объеме экономической власти (территориально-политическая асимметрия) и различий в уровне социально-экономического развития (фактическое неравенство в связи с зависимостью бедных регионов от экономической помощи со стороны центра). Выявление моделей проводится через анализ нормативных актов и распределения налоговых поступлений между уровнями власти.
В исследовании показано, что баланс экономической власти смещен в сторону центра за счет сосредоточения в его руках стратегических функций общенационального значения и, как правило, большей части бюджетных доходов. Притом баланс экономической власти наиболее изменчив и поддается «тонкой» настройке (институты совместной компетенции, делегирования и изъятия полномочий). Большое влияние на распределение экономической власти оказывает выбор модели территориально-государственного строительства (федерализм и др.) и принципа разграничения полномочий между уровнями власти (либеральный и др.). В то же время, наряду с самим принципом, следует учитывать и тот реальный объем значимых полномочий, который находится в руках центра. Разграничение полномочий между уровнями власти создает потенциальное распределение экономической власти. Итоговая ситуация зависит от собственных экономических возможностей территорий, поскольку при самом большом объеме полномочий дотации с вышестоящего уровня означают политическую зависимость регионов. Также автор подчеркивает, что распределение экономической власти имеет многоуровневый характер. Что касается моделей баланса, то территориальная неоднородность государства сама по себе не предполагает высокую децентрализацию экономической власти, важен институциональный выбор. В исследовании определены модели баланса экономической власти.
Итогом эмпирического исследования стало моделирование политических отношений между центром и регионами на основе баланса всех типов власти (определено семь групп моделей). Затем в работе проводится факторный анализ, который позволил выявить закономерности формирования моделей в тех или иных условиях.
Во-первых, определены факторы, связанные с интрасоциетальной средой ТПС и прямо воздействующие на развитие региональных и локальных субсистем, их идентичности и интересов. Этнокультурные факторы рассматриваются как наиболее мощный стимул децентрализации и федерализации, развития самоуправления на всех уровнях и регионального участия в центре, расширения экономических полномочий на местах (с ними же связаны главные риски распада ТПС). Установлено, что наиболее мощным является конфессиональный, затем – этнический и, наконец, субэтнический фактор. Экономические факторы усиливают децентрализацию, особенно если они входят в резонанс с этнокультурными на одной и той же территории. Главное для них – это наличие существенных отклонений от среднего уровня, т.е. фактором децентрализации может стать ситуация как в богатых, так и в бедных регионах. Внутренние географические факторы – это фактор компактности и фактор внутренней поляризации. Компактность регионального сообщества усиливает идентичность и артикуляцию политических интересов. Фактор внутренней поляризации влечет за собой усиление децентрализации в объединениях с малым числом субъектов: двухполюсные конструкции оказываются гораздо менее устойчивыми по сравнению с многополярными.
Во-вторых, выявлены собственно политические факторы, которые воздействуют на развитие ТПС изнутри. Исследование показало большое влияние фактора политической культуры, которая определяется в работе через такие показатели, как политический интерес, политическое участие (активность), лояльность/протестность (склонность к изменениям). Политическая культура предопределяет способ принятия политических решений в обществе, участие элиты и масс в этом процессе, а также - соотношение централизованного управления и самоуправления. В большинстве стран роль элит при выборе модели оказывается определяющей, а выбор модели становится предметом внутриэлитных согласований или принципиальных решений, определяемых генезисом элиты. Фактор политической системы и политического режима рассматривается вместе с концепцией институциональной траектории, которая позволяет объяснять консерватизм политических институтов, поддерживаемый традицией, привычкой, интересами властных элит и др. Политика центра, направленная на формирование политических институтов, может создавать регионам как возможности, так и ограничения, предполагать подавление акторов и направленное структурирование политического пространства. Важен и фактор политической идеологии, которая может формулировать свое отношение к балансу централизации и децентрализации. Довольно часто возникает потребность выбора между подавлением и институционализацией региональных субсистем, который осуществляется на основе той или иной идеологии.
В-третьих, рассмотрены внешние средовые факторы, которые можно разделить на геополитические, геоэкономические и геокультурные, но которые часто действуют совместно. Как показывает исследование, именно внешние факторы могут приводить к созданию разрушительного дисбаланса или, наоборот, воспроизводству внутренне нестабильных систем. Установлено, что из внешних географических факторов главным является диффузия политических инноваций. Зависимость между особенностями территориальной неоднородности и моделью баланса политических отношений «центр – регионы» носит сложный характер: одно не может быть напрямую выведено из другого. Исследование показывает большую роль заимствований, попыток имплантации «чужих» политических институтов при принятии решений о выборе модели политического баланса отношений между центром и регионами.
Кроме того, целесообразно выделять критический фактор, который является основным и способен привести к дезинтеграции всей системы. Наиболее опасным является сочетание этнических и конфессиональных различий при условии компактного расселения сообществ и негативного отношения к существованию государства со стороны влиятельных сверхдержав.
Предложенный подход, уточненный на примерах обширной выборки с помощью моделирования и факторного анализа, создает основу для интегральной аналитической и прогнозной методики, которая позволяет устанавливать причинно-следственные связи между моделью баланса и факторами, избегая крайностей эксцепционализма (уникальность опыта каждой страны), редукционизма (сведение мирового опыта к опыту определенных стран и групп) и прогрессизма (определение образцов в качестве передового опыта). Моделирование баланса политических отношений между центром и регионами показывает сложный характер связи между неполитическими по происхождению (культурными, экономическими, природными) факторами территориальной неоднородности и моделью отношений «центр – регионы». Схожесть условий может сочетаться с несхожестью моделей, а объяснение несоответствия требует более глубокого и, что особенно важно, - политического исследования.
Глава пятая «Моделирование баланса политических отношений «центр – регионы» в современной России» посвящена объяснению современной российской модели в соответствии разработками предыдущих четырех глав.
Прежде всего, в главе определяются факторы российской модели. В части интрасоциетальных факторов отмечается, что Россия представляет собой асимметричную этнотерриториальную конструкцию, в которой этнокультурная однородность страны в целом сочетается с наличием периферий, находящихся на большой этнокультурной дистанции от государствообразующей основы. Географические особенности расселения этносов создают слабые предпосылки для сецессии, поскольку этнические периферии или имеют анклавный характер, или являются очень небольшими. Это в свою очередь предопределяет важность и сложность внутреннего баланса, учитывающего интересы особых периферий, прежде всего – мусульманских.
При этом сделан вывод, что в настоящее время, в условиях снижения национализма на перифериях, критическим внутренним фактором стала аномальная социально-экономическая разнородность российской территории, ставшая результатом либеральных реформ 1990-х гг. Она делает доминирующим и без того типичный для страны раскол «центр – периферия», превращает стратификацию уровней в более значимое пространственное измерение политического процесса, чем региональная фрагментация. Поэтому возникает потребность в сглаживании социально-экономических различий между регионами, определении особого баланса отношений с полюсами аномального богатства и бедности.
Уникальные физико-географические размеры России влекут за собой коммуникационные разрывы. «Большое» и «неплотное» пространство способствует развитию локальной идентичности, в то время как региональная и макрорегиональная идентичность развиваются в меньшей степени и во вторую очередь. Сильный общенациональный уровень идентичности в сочетании с сильным локальным предполагают относительную слабость регионального и макрорегионального уровня, что ставит проблему ограниченной региональной политической субъектности (за вычетом республик, имевших в советское время особый статус).
При исследовании внутренних политических факторов автор делает вывод, что в 1990-е гг. в России сложилась политическая культура, благоприятная для децентрализации. Но в 2000-е гг. отмечается тенденция к развитию более пассивной культуры, растет роль элит при принятии политических решений. В связи с отсутствием сложившихся на протяжении длительного исторического периода ориентиров в сфере региональной политики волюнтаризм элит становится важным фактором, который приводит к проведению не вполне продуманных реформ, впоследствии отменяемых или подвергающихся корректировке. Известно, что идеологические доминанты в России больше связаны с централизацией. Культурная традиция на протяжении всего периода со времени создания Московского государства предполагает сильную центральную власть. В то же время консерватизм институтов централизации для современной России не свойственен в связи с революционными процессами 20 века. Федерализм является в России инновацией 20 века, он был институционализирован в 1918 г. и, трансформировавшись, продолжает существовать по настоящее время, не имея пока ясно артикулированной альтернативы. В результате внутренние политические факторы не задают долгосрочную тенденцию, способствуют проведению частых экспериментов в сфере региональной политики.
При определении баланса политико-административной власти автор исследовал российское законодательство и все его изменения, политические практики, состав и позиции элит. В работе проведена периодизация, выделены этапы развития отношений между центром и регионами в постсоветский период. Определено, что баланс политико-административной власти в отношениях «центр – регионы» в постсоветской России является изменчивым, его формула в условиях расплывчатых положений конституции 1993 г. не определена даже на среднесрочную перспективу. Отмечается переход к смешанной модели «жесткого» централизованного баланса. При общем векторе централизации региональная политика, однако, остается относительно сбалансированной, хотя и характеризуется элементами регионального фаворитизма.
Изучение баланса идеологической власти проводилось в диссертации с помощью анализа выборов, процессов партийного строительства, партийных программ и идеологий, в частности – национализма и регионализма. Для выявления степени межрегиональных различий был использован индекс регионализации. Автор обосновывает, что баланс идеологической власти в России смещен в сторону центра. Российская ситуация может быть охарактеризована, как абсорбированный регионализм. В связи с последними законодательными новациями также можно говорить об элементах подавленного регионализма. Особая ситуация на Кавказе, в Татарстане и Башкирии, Туве свидетельствует о наличии потенциала для периферийного этноконфессионального регионализма.
Консолидационная тенденция усиливается в последние годы в связи с попытками создать доминирующую партию. Как результат, проявления регионализма интегрированы в политику ведущих общенациональных партий, на которую стремятся воздействовать входящие в их состав региональные группы интересов. В то же время невыраженный регионализм, результат прежних успехов центра в консолидации русской нации, а затем – советского народа, сочетается со слабостью объединяющей государственной идеи: сохраняется конкуренция нескольких объединяющих идей.
Как показало исследование разграничения полномочий и финансовых средств, баланс экономической власти в России пока отличается существенной децентрализацией. Именно это позволяет отрегулировать баланс в целом, не допустив возникновения дисбаланса, связанного с явной тенденцией к централизации политико-административной власти. Но в условиях межрегиональных финансово-экономических диспропорций значительная группа территорий характеризуется высокой степенью финансовой зависимости от центра, в особенности – этнические периферии (что является важным консолидирующим фактором). Фактически децентрализация экономической власти уравновешена в пользу общенационального уровня (на местном уровне – в пользу регионов) централизацией финансовой власти для значительного числа территорий.
Сложившуюся в нашей стране на данном этапе ее исторического развития модель баланса политических отношений «центр – регионы» предложено идентифицировать, как российскую модель ограниченного федерализма. В диссертации уточняются те факторы ее развития, которые влияют на динамику, позволяют сделать прогноз. Отмечено, что одной из особенностей российской модели является ее историческая неустойчивость, заданная динамикой развития отношений «центр – регионы» в предшествующие периоды и вызванная тем, что для России характерны два пространственных парадокса – этнокультурной однородности (сочетание однородности «в целом» с большим количеством этнических периферий) и централизации (интерес к централизованному контролю и его организационная невозможность, делающая неизбежным развитие самоуправления).
На данном этапе можно говорить о прекращении диффузии такой инновации, как американский федерализм, также как и об уходе в историю асимметричного этнического федерализма советской эпохи. Нынешняя модель ситуативна. Она является результатом серии инициированных элитами реформ, направленных на укрепление централизованного контроля над территорией, выглядит довольно гибкой с точки зрения трансформаций кратко- и, возможно, среднесрочного характера, подтверждая уникальность российских отношений «центр – регионы».
В исследовании сделан вывод, что возможности трансформации этой модели связаны с изменениями доминирующей политической культуры (это представляется важнейшим политическим фактором для данной системы), что может повлиять на реформирование политических институтов, эволюцию режима и системы. Автор считает, что промежуточный характер российской политической культуры (как и многих других российских особенностей), которая в обозримой перспективе будет балансировать на грани активной и пассивной, обусловливает и на перспективу неустойчивость отношений «центр – регионы» и их частую корректировку элитами при учете изменчивых общественных настроений. Это соответствует российской институциональной траектории в отношениях «центр – регионы», имеющей маятникообразный характер, типичной динамике политических процессов и реформ в стране.
Из внутренних неполитических факторов главное влияние на эту неустойчивость будут оказывать:
- Экономические факторы – сохранение региональных диспропорций, циклический характер развития российской экономики в связи с ее низкой диверсификацией и геоэкономической уязвимостью. В этих условиях ожидается периодический переход латентного регионализма в политическое качество в связи с ростом политической активности недовольного населения (микротрансформации гражданской культуры), что будет ставить центральную власть перед проблемой институционального выбора, приводить и к децентрализации, и к попыткам подавить регионализм авторитарными методами.
- Этнокультурные факторы – постепенное снижение доли русского и православного населения. Этот фактор способствует росту неустойчивости в отношениях центра с этническими перифериями, где будут усиливаться автономистские настроения и требования к изменению баланса в общенациональной власти.
Долгосрочная резистентность российской ТПС в большой мере зависит от внешних факторов. Геополитические и геокультурные факторы на данном этапе не способствуют дезинтеграции России, хотя могут измениться в случае резкого ухудшения отношений с Западом или появления недружественных и влиятельных стран мусульманского мира. Основные риски связаны с действием геоэкономических факторов. Пока они благоприятствуют интеграции страны, поскольку большинству регионов выгодно оставаться в ее границах и в частности соглашаться на роль финансово зависимых от центра субъектов. В то же время внешние факторы в случае новых планетарных сдвигов могут стать критическим фактором дезинтеграции.
В заключении автор делает основные выводы и представляет элементы прогнозной модели развития отношений между центром и регионами в территориально неоднородных государствах и прежде всего – в России.
Исследование показало, что политическая карта мира имеет очень важную особенность. Большинство современных государств (а в диссертации рассмотрено их абсолютное большинство) характеризуются высокой территориальной неоднородностью, и, несмотря на это, установлен эмпирический факт их более или менее продолжительного существования. Ключевой и притом, как свидетельствует мировой опыт, решаемой, пусть даже паллиативными методами, проблемой большинства современных государств является проблема баланса политических отношений между центром и регионами.
Роль региональных факторов в политике выросла, начиная со второй половины 20 века. Современная тенденция мирового развития характеризуется движением в сторону децентрализации, смещением баланса в сторону регионов и использованием более «мягких» моделей многоуровневого управления. Эта тенденция объясняется политическим развитием региональных и локальных сообществ, их эмансипацией, совпадающей с общедемократическим трендом. Процессы демократизации и децентрализации развиваются одновременно и параллельно. Они свидетельствуют о наступлении нового этапа по сравнению с «националистическим» периодом создания преимущественно унитарных и централизованных национальных государств: новый этап отличает признание меньшинств и их права на автономию - одновременно с собственным политическим «пробуждением» окраин, несостоявшихся центров государствообразования прежних исторических эпох.
Мир переживает переходный период. Особенность текущего момента выражается в борьбе двух тенденций – консервативной, сохранения централизованного государства и инновационной, коренной децентрализации, как альтернативного способа обеспечить устойчивое развитие. Более того, с конца 20 века появляется третья, «постсовременная» тенденция: развитие отношений «центр – регионы» проходит в условиях пространственно-временной компрессии, которая ведет к размыванию как национальных, так и региональных идентичностей. В долгосрочной перспективе просматривается следующий этап мирового территориально-политического развития, когда снизится значение как государственных, так и региональных границ и сообществ. В будущем важно будет исследовать непривычные для эпохи Модерна сетевые территориально-политические структуры, которые невозможно отобразить на карте в силу их рассеянности, включения в их состав множества персоналий и микрогрупп, соединенных невидимыми нитями по всему земному шару.
По результатам исследования оказывается, что распространенным и даже типичным явлением остается борьба различных подходов к созданию государства в условиях территориальной неоднородности, смешение в разных пропорциях традиции, современности и «постсовременности». Что важно для нашей работы: баланс учитывается и просматривается почти всегда, если он не формализован, то проявляется на уровне политических практик. Проблема институционального выбора остается весьма важной, также как остаются распространенными подавление и авторитаризм в отношении центра к регионам. Реально существующий баланс в территориально неоднородных государствах носит «в среднем» относительно жесткий характер, а федерализм остается мало распространенным явлением. Использование диахронного подхода показывает, что у каждого государства есть своя динамика и нередко – цикличность развития политических отношений между центром и регионами.
Исследование отношений между центром и регионами в России имеет огромное значение для политического развития, судьбы нашей страны, в которой региональные факторы относятся к числу ключевых. Притом Россия, в силу ее огромных размеров и постоянных политических изменений, остается малоисследованной страной, в то время как эмпирический материал является не просто богатым, но практически неисчерпаемым.
Сценарное прогнозирование будущего развития российской модели может быть основано на выдвигаемом нами тезисе о постоянной исторической динамике отношений «центр – регионы» в России, имеющей маятникообразный характер. Современная централизация, как следует из результатов проведенной работы, имеет среднесрочный характер. Внутренняя перестройка отношений «центр – регионы» в России представляется неизбежной если не в среднесрочной, то в долгосрочной перспективе, т.е. в процессе смены поколений. Требования к изменению баланса будут скорее исходить от элит, в формате традиционной для России «реформы сверху», но основанной на понимании элитами новых общественных настроений. Существует больше предпосылок в пользу децентрализации, но этот процесс может оказаться медленным и волнообразным.
Рейтинг вероятности прогнозируемых сценариев выглядит следующим образом:
1. Самым маловероятным является распад страны, которому препятствуют внутренние факторы. В России при всем ее разнообразии нет ни одного крупного и очевидного территориально-политического раскола, четко выраженного на карте. Самый главный раскол «центр – периферия» на карте не выражен, он имеет вертикальный характер. Особенностью региональной структуры являются анклавность, чересполосность, смешанный характер сообществ. Критическим фактором полного распада может стать только очень жесткое воздействие внешних сил.
2. Маловероятным является создание полностью централизованного государства. В существующей ситуации это может быть только недолговечная идеократия. Попытки территориальной гомогенизации и концентрации идеологической власти могут быть рассчитаны только на краткосрочную перспективу.
3-4. Одним из возможных вариантов смены модели является сценарий создания «реального федерализма» в его российской модификации. К этой модели проще прийти, учитывая опыт созданных в 1990-е гг. институтов. Однако для ее реализации существует немного общественных предпосылок, она возможна только как сознательный выбор постсоветских властных элит в пользу демократизации и децентрализации.
3-4. Другим возможным сценарием является локализованная демократия, возможно – с элементами территориально-политической асимметрии на региональном уровне. Эта модель наиболее адекватна современному состоянию России, но требует радикальной реформы, инициированной опять-таки властными элитами, т.к. речь идет о принципиально иной, не федеративной, но основанной на демократических процедурах модели баланса.
5. Наиболее вероятным является инерционный сценарий, устойчивость которого задана гибкостью ограниченного федерализма. Данная гибкость является обратной стороной его аморфности, несовпадения с мировыми аналогами.
Прикладные результаты проведенного исследования позволили выявить основные проблемные узлы российской политики, имеющие критическое значение для создания сбалансированной ситуации в отношениях между центром и регионами:
1. Внутрироссийское территориальное разделение труда. Речь идет не просто о выравнивании потенциалов (и, конечно, не о простом дотировании отстающих регионов), а о восстановлении межрегиональных экономических связей, развитии транзитных функций.
2. Риски радикальных решений, направленных на централизацию и чреватых созданием дисбаланса если не сразу, то в среднесрочной перспективе, по итогам накопления нерешаемых проблем местного уровня. Прежде всего, это – продление вертикали исполнительной власти на уровень местного самоуправления вместо его развития.
3. Снижение межрегиональных социально-экономических различий. В то же время требуются осторожность и постепенность в проведении политики выравнивания, поскольку нынешнее региональное неравенство является интегрирующим фактором, т.к. повышает зависимость бедных регионов от центра.
4. Определение формального и фактического статуса национально-территориальных образований на основе их группирования в соответствии с реальными, воспринимаемыми интересами и с возможным допущением асимметрии.
5. Формирование российской государственной идеи.
В приложении в табличном виде представлены вся необходимая фактическая информация и сделанные на основе разрабатываемой автором методики оценки и характеристики по исследуемой выборке государств.
III. Основные публикации автора по теме диссертации
Автор диссертации имеет более 80 научных публикаций, из них по теме диссертации: 2 монографии, 2 учебных пособия, 56 статей в научных журналах и сборниках (т.ч. 17 в журналах, рекомендованных ВАК), 7 публикаций на иностранных языках, общим объемом 206,7 п.л.
Монографии:
- Туровский Р.Ф. Центр и регионы: проблемы политических отношений. М.: Издательство ГУ-ВШЭ, 2006 (второе издание: М.: Издательство ГУ-ВШЭ, 2007). 24,25 п.л.
- Туровский Р.Ф. Культурные ландшафты России. М.: Институт наследия, 1998. 12,8 п.л.
Учебные пособия:
- Туровский Р.Ф. Политическая регионалистика. М.: Издательство ГУ-ВШЭ, 2006. 64,35 п.л.
- Туровский Р.Ф. Политическая география. М.-Смоленск: Издательство СГУ, 1999. 23,8 п.л.
Статьи в журналах, рекомендованных ВАК:
- Туровский Р.Ф. Югославский разлом // Полис, 1992, №4. С. 74-84. 0,7 п.л.
- Туровский Р.Ф. Проблемы российской геополитики (выступление на «круглом столе») // Вестник Московского университета. Сер. 12. Социально-политические исследования. 1994, №6. 0,2 п.л.
- Туровский Р.Ф. Политический ландшафт как категория политического анализа // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. 1995, №3. С. 33-44. 0,9 п.л.
- Колосов В.А., Туровский Р.Ф. Выборы в Государственную думу 1995 года: борьба в одномандатных округах // Власть, 1996, №5. С. 26-35. 0,7 п.л., личный вклад 0,4 п.л.
- Колосов В.А., Туровский Р.Ф. Электоральная карта современной России: генезис, структура и эволюция // Полис, 1996, №4. С. 33-46. 1,2 п.л., личный вклад 0,6 п.л.
- Туровский Р.Ф. Русская геополитическая традиция // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. 1996, №4. С. 51-64. 0,9 п.л.
- Колосов В.А., Туровский Р.Ф. Осенне-зимние выборы глав исполнительной власти в регионах: сценарии перемен // Полис, 1997, №1. С. 97-108. 0,7 п.л., личный вклад 0,3 п.л.
- Колосов В.А., Туровский Р.Ф. Итоги губернаторских выборов // Власть, 1997, №3. С. 49-56. 0,5 п.л., личный вклад 0,3 п.л.
- Туровский Р.Ф. Сравнительный анализ тенденций регионального развития России и Украины // Полис, 1999, №6. С. 49-61. 1,2 п.л.
- Колосов В.А., Туровский Р.Ф. Геополитическое положение России на пороге XXI века: реалии и перспективы // Полис, 2000, №3. С. 40-60. 1,5 п.л., личный вклад 0,7 п.л.
- Туровский Р.Ф. Региональные особенности президентских выборов 2000 г. // Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2000, №4. С. 38-54. 1 п.л.
- Туровский Р.Ф. Основы и перспективы региональных политических исследований // Полис, 2001, №1. С. 138-156. 1,1 п.л.
- Туровский Р.Ф. Конфликты на уровне субъектов Федерации: типология, содержание, перспективы урегулирования // Общественные науки и современность, 2003, №6. С. 79-89. 0,8 п.л.
- Туровский Р.Ф. Проблема централизации и модели русской региональной политики в 13-16 вв. // Полис, 2004, №1. С. 125-138. 1,2 п.л.
- Туровский Р.Ф. Местное самоуправление: к организации эффективной власти // Общественные науки и современность, 2005, №6. С. 68-79. 0,8 п.л.
- Туровский Р.Ф. Региональное измерение электорального процесса: концептуальные основы исследований // Общественные науки и современность, 2006, №5. С. 5-19. 1,3 п.л.
- Туровский Р.Ф. Электоральный конформизм в России и его география // Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки. 2007, №2. С. 107-118. 1 п.л.
Статьи в других журналах и научных сборниках:
- Туровский Р.Ф. Югославия: социально-территориальная стратификация общества // Известия ВГО. 1991. Т. 123. Вып. 6. С. 536-544. 0,5 п.л.
- Туровский Р.Ф. Территориальное распространение этносоциального конфликта // Вестник Московского Университета. Сер. 5, География. 1992. №2. С. 89-95. 0,4 п.л.
- Туровский Р.Ф. Российское и европейское пространства: культурно-географический подход // Известия РАН. Серия географическая. 1993. №2. С. 116-122. 0,4 п.л.
- Туровский Р.Ф. Референдум по проекту конституции // Россия на выборах: уроки и перспективы. М., 1995. С. 55-62. 0,3 п.л.
- Туровский Р.Ф. Где и какие в России партии? («партийные против независимых» в одномандатных округах) // Россия на выборах: уроки и перспективы. М., 1995. С. 63-109. 2 п.л.
- Туровский Р.Ф. Выборы в Совет Федерации // Россия на выборах: уроки и перспективы. М., 1995. С. 110-140. 1,3 п.л.
- Колосов В.А., Туровский Р.Ф. Кампания 1995 года: региональные стратегии предвыборных блоков // Россия на выборах: уроки и перспективы. М., 1995. С. 141-190. 2,1 п.л., личный вклад 1 п.л.
- Туровский Р.Ф. Политическое расслоение российских регионов (история и факторы формирования) // Партийно-политические элиты и электоральные процессы в России. Круглый стол бизнеса России. Аналитические обозрения Центра комплексных социальных исследований и маркетинга. Серия: политология. 1996, вып. 3 (17). С. 37-52. 1,8 п.л.
- Колосов В.А., Туровский Р.Ф. Современные государственные границы: новые функции в условиях интеграции и приграничное сотрудничество // Известия РАН. Серия географическая. 1997, №5. С. 106-113. 0,5 п.л., личный вклад 0,3 п.л.
- Туровский Р.Ф. Хроника одной контрреволюции: отношения «центр – регионы» в 1997-98 гг. // Политические процессы в регионах России. М., 1998. C. 10–61. 2 п.л.
- Туровский Р.Ф. Новые губернаторы России: один год у власти // Политические процессы в регионах России. М., 1998. С. 94-151. 2,1 п.л.
- Туровский Р.Ф. Губернаторы начинают и выигрывают? Выборы законодательных собраний в 1997 г. // Политические процессы в регионах России. М., 1998. С. 182-245. 2,2 п.л.
- Туровский Р.Ф. Электоральная база «партии власти» в регионах (анализ всероссийских выборов 1995-96 гг.) // Политические процессы в регионах России. М., 1998. С. 264-296. 1,2 п.л.
- Туровский Р.Ф. Отношения «центр-регионы» в 1997-1998 гг.: между конфликтом и консенсусом // Полития, 1998, №1 (7). С. 5-32. 2 п.л.
- Туровский Р.Ф. Региональная идентичность в современной России // Российское общество: становление демократических ценностей? М., 1999. С. 87-136. 2,7 п.л.
- Туровский Р.Ф. Выборы в одномандатных округах // Россия накануне думских выборов 1999 года. М., 1999. С. 79-95. 1,2 п.л.
- Туровский Р.Ф. Парламентские выборы 1999 г.: региональные особенности // Полития, Зима 1999 – 2000, №4 (14). С. 102-121. 1,3 п.л.
- Туровский Р.Ф. Основные итоги выборов в одномандатных округах // Россия в избирательном цикле 1999-2000 годов. М., 2000. С. 257-274. 1 п.л.
- Туровский Р.Ф. Региональные стратегии кандидатов // Россия в избирательном цикле 1999-2000 годов. М., 2000. С. 498-505. 0,4 п.л.
- Туровский Р.Ф. Позиции региональных элит // Россия в избирательном цикле 1999-2000 годов. М., 2000. С. 506-509. 0,2 п.л.
- Туровский Р.Ф. Сдвиги в электоральной географии // Россия в избирательном цикле 1999-2000 годов. М., 2000. С. 528-534. 0,4 п.л.
- Туровский Р.Ф. Губернаторы и олигархи: история взаимоотношений // Полития, 2001, №5 (декабрь). С. 120-139. 1,5 п.л.
- Туровский Р.Ф. Итоги и уроки губернаторских выборов // Политика в регионах: губернаторы и группы влияния. М., 2002. С. 8-43. 1,8 п.л.
- Туровский Р.Ф. Региональные аспекты общероссийских выборов // Второй электоральный цикл в России (1999-2000 гг.). М., 2002. С. 186-214. 1,8 п.л.
- Туровский Р.Ф. Федеральные округа: политико-географический подход в теории и на практике // Федерализм, 2003, №1. С. 217-250. 1,7 п.л.
- Туровский Р.Ф. Соотношение культурных ландшафтов и региональной идентичности в современной России // Идентичность и география в современной России. СПб., 2003. С. 139-173. 2,2 п.л.
- Туровский Р.Ф. Баланс отношений «центр – регионы» как основа территориально-государственного строительства // МЭиМО, 2003, №12. С. 54-65; МЭиМО, 2004, №1. С. 43-50. 2,3 п.л.
- Туровский Р.Ф. Кризис российской региональной элиты // Властные элиты современной России. Ростов-на-Дону, 2004. С. 162-187. 1,1 п.л.
- Туровский Р.Ф. Электоральные геоструктуры в западных демократиях: попытка системного компаративного анализа // Полития, 2004, №1. С. 198-232; Полития, 2004, №2. С. 200-217. 3,9 п.л.
- Туровский Р.Ф. Разграничение компетенции между уровнями власти: международный опыт // МЭиМО, 2004, №12. С. 23-34. 1,3 п.л.
- Туровский Р.Ф. Географические закономерности электорального транзита в посткоммунистических странах // Полития, №4, зима 2004 / 2005. С. 110-150. 3 п.л.
- Туровский Р.Ф. Бремя пространства как политическая проблема России // Логос, 2005, №1. С. 124-171. 3,6 п.л.
- Туровский Р.Ф. Власть и бизнес в регионах России: современные процессы обновления региональной элиты // Региональная элита в современной России. М., 2005. С. 143-178. 2,3 п.л.
- Туровский Р.Ф. Концептуальная электоральная карта постсоветской России // Полития, зима 2005 – 2006, №4. С. 161-202. 2,7 п.л.
- Туровский Р.Ф. Региональные особенности русского национального самосознания // Гуманитарная география. Вып. 3. М., 2006. С. 287-313. 1,5 п.л.
- Туровский Р.Ф. Региональные выборы как фактор эволюции элит в России // PRO NUNC: Современные политические процессы. Вып. 4. Избирательное право и избирательный процесс в Российской Федерации. Тамбов, 2006. С. 98-105. 0,4 п.л.
- Кузнецова О.В., Туровский Р.Ф., Хорват Д. Роль федеральных округов при разработке стратегий регионального развития // Актуальные проблемы развития федеративных отношений в Российской Федерации. М., 2006. С. 171-186. 1,4 п.л., личный вклад 0,5 п.л.
- Туровский Р.Ф. Региональные выборы в России: случай атипичной демократии // Технологии политики. М., 2006. С. 143-190. 2,8 п.л.
- Туровский Р.Ф. Федеральные выборы 2003 – 2004 годов в региональном измерении // Третий электоральный цикл в России (2003-04 гг.). М., 2006. С. 246-293. 2,3 п.л.
Публикации на иностранных языках:
- Krindatsch A., Turowskij R. Die widerspenstigen Regionen. Besteht in Ruland die Moglichkeit einer kommunistischen "Restauration" oder einer regionalen "Reconquista"? // Ost Europa. 1993. No. 12. S. 1124-1146. 1,4 п.л., личный вклад 0,7 п.л.
- Kolossov V., Treivish A., Tourovsky R. Les systemes geopolitiques d'Europe orientale et centrale vus de la Russie // Integration et desintegration en Europe. Bruxelles. 1993. 1,5 п.л., личный вклад 0,5 п.л.
- Kolossov V., Zoubarevitch N., Treivish A., Tourovski R. Inegalities de developpement et inegalities sociales en Russie // Les regions russes apres la crise. Paris, CFCE, 1999. Р. 27-38. 0,6 п.л., личный вклад 0,2 п.л.
- Turovsky R. Elections in Single-Mandate Districts // Primer on Russia’s 1999 Duma Elections. Washington, Carnegie Endowment for International Peace, 1999. Р. 25-32. 0,5 п.л.
- Kolossov V., Turovsky R. Russian Geopolitics at the Fin-de-siecle // Geopolitics. Vol. 6. No. 1. Summer 2001. Р. 141-164. 1,8 п.л., личный вклад 0,9 п.л.
- Turovsky R. Regional Aspects of National Elections in Russia. // The 1999-2000 National Elections in Russia. Analyses, Documents and Data. Gel’man V., Golosov G., Meleshkina E. (eds.). Berlin. Edition Sigma. 2005. Р. 143-165. 1,8 п.л.
- Turovsky R. The mechanism of representation of regional interests at the federal level in Russia: Problems and solutions // Perspectives on European Politics and Society. Vol. 8, Issue 1, April 2007. Р. 73–97. 2,1 п.л.
[1] См.: Баранов А.В., Вартумян А.А. Политическая регионалистика. Вып. 1-5. М., 2004-2005; Бусыгина И.М. Политическая регионалистика. М., 2006; Гельман В.Я., Рыженков С.И. Политическая регионалистика: от общественного интереса к отрасли знания // Социальная наука в России. М., 1998; Гельман В.Я. Региональная власть в современной России: институты, режимы и практики // Полис, 1998, №1; Ковалев В.А. Политическая регионалистика как новое направление исследований в российском обществоведении. Сыктывкар, 1999; Кузьмин А.С., Мелвин Н.Дж., Нечаев В.Д. Региональные политические режимы в постсоветской России: опыт типологизации // Полис, 2002, №3; Макарычев А.С. Федерализм эпохи глобализма: вызовы для региональной России // Полис, 2000, №5; Медведев Н.П. Политическая регионалистика. М., 2005; Россия регионов: трансформация политических режимов. Под ред. В.Гельмана, С.Рыженкова, М.Бри. М., 2000 и др.
[2] См.: Бадовский Д.В., Шутов А.Ю. Региональные элиты в постсоветской России: особенности политического участия // Кентавр, 1995, №6; Гаман-Голутвина О.В. Региональные элиты России: персональный состав и тенденции эволюции // Полис, 2004, №2; Полис, 2004, №3; Лапина Н.Ю. Региональные элиты России. М., 1997; Лапина Н.Ю. Стратегия региональных элит: экономика, модели власти, политический выбор. М., 2000; Магомедов А.К. Локальные элиты и идеология регионализма в новейшей России: сравнительный анализ. Ульяновск, 1998.
[3] См.: Федосов П.А. Двухпалатные парламенты: европейский и отечественный опыт // Полис, 2001, №№ 1 и 2.
[4] См.: Бланкенагель А. Бюджетное право и федерализм // Бюджетный федерализм. М., 1997; Климанов В.В. Региональное развитие и экономическая самостоятельность субъектов Российской Федерации. М., 2000; Кузнецова О.В. Региональная политика в России в постсоветское время: история развития // Общественные науки и современность, 2005, №2; Лавров А., Кузнецова О. Экономическая политика регионов: “либеральная” и “консервативная” модели // Полития, 1997, №1. С. 57-64; Лексин В.Н., Швецов А.Н. Государство и регионы. М., 1997; Регионализация в развитии России: географические процессы и проблемы. Под ред. А.И.Трейвиша, С.С.Артоболевского. М., 2001 и др.
[5] См.: Лившиц А.Я., Новиков А.В., Смирнягин Л.В. Региональная стратегия России. // Региональная политика, 1994, №6. С. 3-24.
[6] См.: Барабашев Г.В. Местное самоуправление. М., 1996; Васильев В.И. Местное самоуправление. М., 1999; Герасименко Г.А. Земское самоуправление в России. М., 1990; Местное самоуправление в современной России: политика, практика, право. М., 1998 и др.
[7] См.: Коукли Дж. Двухпалатность и разделение властей в современных государствах // Полис, 1997, №3.
[8] См.: Грицай О.В., Иоффе Г.В., Трейвиш А.И. Центр и периферия в региональном развитии. М., 1991; Friedmann J. Regional development policy. Boston, 1966; Rokkan S. Dimensions of state formation and nation building: a possible paradigm for research on variations within Europe // The Formation of Nation States in Western Europe. Ed. by Tilly C. Princeton, 1975. Wallerstein I. The Modern World System III. The Second Era of Great Expansion of the Capitalist World-Economy, 1730-1840. N.Y., 1988.
[9] См.: Gottmann J. The Significance of Territory. Charlottesville, 1973; Hartshorne R. The functional approach in political geography // Annals of the Association of American Geographers, 1950, No. 40. Р. 95-130.
[10] См.: Hagerstrand T. Innovation Diffusion as a Spatial Process. Chicago, 1967.
[11] См.: Agnew J. Place and Politics. The Geographical Mediation of State and Society. Boston, 1987; Sack R. Human Territoriality: Its Theory and History. Cambridge, 1986; Soja E.W. Postmodern Geographies. The Reassertion of Space in Critical Social Theory. 1989.
[12] См.: Замятин Д.Н. Метагеография: пространство образов и образы пространства. М., 2004; Колосов В.А., Мироненко Н.С. Геополитика и политическая география. М., 2001; Родоман Б.Б. Территориальные ареалы и сети. Смоленск, 1999; Родоман Б.Б. Поляризованная биосфера. Смоленск, 2002 и др.
[13] См.: Гладкий Ю.Н., Чистобаев А.И. Основы региональной политики. СПб, 1998; Орешкин Д.Б. География электоральной культуры и цельность России // Полис, 2001, №1; Петров Н. Федерализм по-российски // Pro et contra, т. 5, 2000 год, №1; Смирнягин Л.В. Российский федерализм: парадоксы, противоречия, предрассудки. М., 1998; Федеральная реформа 2000 – 2004. Т. 2. Стратегии, институты, проблемы. Под ред. Н.Петрова. М., 2005.
[14] См.: Elazar D.J. Exploring Federalism. Tuscaloosa, 1997; Riker W.H. Federalism: Origin, Operation, Significance. Boston & Toronto, 1964 и др.
[15] См.: Глигич-Золотарева М.В. Правовые основы федерализма. М., 2006; Конюхова И.А. Современный российский федерализм и мировой опыт. М., 2004; Краснов Ю. Федерализм в современной России. Проблемы становления. М., 1993 и др.
[16] См.: Абдулатипов Р.Г. Федералогия. М., 2004; Аринин А.Н., Марченко Г.В. Уроки и проблемы становления российского федерализма. М., 1999; Валентей С.Д. Федерализм: российская история и российская реальность. М., 1998; Захаров А.А. E Pluribus Unum. Очерки современного федерализма. М., 2003; Институт губернатора в России: традиции и современные реальности. М., 1997; Каменская Г.В. Федерализм: мифология и политическая практика. М., 1998; Карапетян Л.М. Федеративное устройство Российского государства. М., 2001; Лысенко В.Н. Развитие федеративных отношений в современной России. М., 1995; Столяров М.В. Федерализм и державность: российский вариант. М., 2001; Фарукшин М.Х. Современный федерализм: российский и зарубежный опыт. Казань, 1998; Федерализм власти и власть федерализма. М., 1997 и др.
[17] См.: Зубов А.Б. Унитаризм или федерализм (к вопросу о будущей организации государственного пространства России) // Полис, 2000, №5; Каспэ С.И. Суррогат империи: о природе и происхождении федеративной политической формы // Полис, 2005, №4; Салмин А.М. Российская Федерация и федерация в России // МЭиМО, 2002, №2. С. 40-60; МЭиМО, 2002, №3. С. 22-35.
[18] См.: Бусыгина И.М. Германский федерализм: история, современное состояние, потенциал реформирования // Полис, 2000, №5; Васильев В.И. История германского федерализма // Новая и новейшая история, 1998, №3. С. 27-49; Лебедева Э.Е. Опыт федерализма в третьем мире и Россия // МЭиМО, 1995, №2; Леванский С.А. Германия: федерализм в мононациональном государстве // Полис, 1995, №5; Мелкумов А.А. Канадский федерализм: теория и практика. М., 1998; Павличук Е.И. Федеральная реформа Бельгии // Полис, 1995, №5; Рыкин В.С. Австрийский федерализм: прошлое и настоящее. М., 1998; Саликов М.С. Сравнительный федерализм США и России. Екатеринбург, 1998; Тихонов А.А. Федерализм в странах Латинской Америки. М., 1979.
[19] См.: Smith B.C. Decentralization and the territorial dimension of the state. L., 1987.
[20] См.: Бурдье П. Социология политики. М., 1993; Giddens A. The Constitution of Society. 1984; Rokkan S., Lipset M.S. Cleavage Structures, Party Systems, and Voter Alignments: An Introduction // Rokkan S., Lipset M.S. (eds.) Party Systems and Voter Alignments. N.Y., 1967. Р. 1-63; Taylor P.J., Johnston R.J. Geography of Elections. L., 1979.
[21] См.: Замятина Н.Ю. Модели политического пространства // Полис, 1999, №4. С. 29-41.
[22] См.: Коллонтай В. Эволюция западных концепций глобализации // МЭиМО, 2002, №1; МЭиМО, 2002, №2; Косолапов Н. Россия: территория в пространствах глобализирующегося мира // Мировая экономика и международные отношения, 2005, №7; Костин А.И. Экополитология и глобалистика. М., 2005 и др.
[23] См.: Comparative Politics. A Theoretical Framework. N.Y., 2004.
[24] См.: Голосов Г.В. Сравнительная политология. СПб, 2001; Сморгунов Л.В. Сравнительная политология. СПб, 1999; Мельвиль А.Ю. «Политический атлас современности»: замысел и общие теоретико-методологические контуры проекта // Полис, 2006, №5; Мельвиль А.Ю., Ильин М.В., Мелешкина Е.Ю. и др. Опыт классификации стран // Полис, 2006, №5 и др.
[25] См.: Кинг П. Классифицирование федераций // Полис, 2000, №5; Черкасов А.И. Сравнительное местное управление: теория и практика. М., 1998; Чиркин В.Е. Современное федеративное государство. М., 1997; Chandler J.A. Comparative Public Administration. Routledge, 2000; Federal Systems of the World. Ed. by Elazar D. L., 1991; Norton A. International handbook of local and regional government. 1994; Duchaceck I. Comparative federalism: territorial dimension of politics. Lanham, 1987; Watts R.L. Comparing Federal Systems. Montreal, 1999 и др.
[26] См.: Huntington S.P. Political Order in Changing Societies. Yale, 1968; Linz J.J., Stepan A. Problems of Democratic Transition and Consolidation. Southern Europe, South America and Post-Communist Europe. Baltimore-L., 1996; O'Donnell G., Schmitter Ph., Whitehead L. Transitions from Authoritarian Rule: Prospects for Democracy. 1986.
[27] См.: Макаренко Б. Демократический транзит в России // МЭиМО, 2004, №11; Мельвиль А.Ю. О траекториях посткоммунистических трансформаций // Полис, 2004, №2; Панарин А.С. Россия в поисках идеи: варианты цивилизационного выбора // Вестник Московского университета. Сер. 12. Социально-политические исследования. 1993, №5, с. 9-17; Рябов А.В. «Самобытность» вместо модернизации: парадоксы российской политики в постстабилизационную эру. М., 2005; Саква Р. Режимная система и гражданское общество в России // Полис, 1997, №1; Ross C. Federalism and democratization in Russia. Manchester & N.Y., 2002.
[28] См.: Медушевский А.Н. Теория конституционных циклов // Полис, 2006, №2; Мощелков Е.Н. Реформы-революции в России как непрерывный циклический процесс // Вестник Московского Университета. Сер. 12. Социально-политические исследования. 1994, №5; Ольшанский Д. Маятник российской модернизации // Власть, 1994, №7. С. 69-75; Пантин В.И., Лапкин В.В. Волны политической модернизации в истории России // Полис, 1998, №2; Соловьев А.И. Колебательно-маятниковый механизм принятия государственных решений: к обоснованию когнитивной модели // Полис, 2005, №5; Полис, 2005, №6; Шутов А.Ю. Политический процесс. М., 1994 и др.
[29] См.: Цыганков П.А. Теория международных отношений. М., 2005 и др.
[30] См.: Лейпхарт А. Демократия в многосоставных обществах. М., 1997; Eckstein H. Division and Cohesion in Democracy. Princeton, 1966 и др.
[31] См.: Нечаев В. Региональные политические системы в постсоветской России // Pro et contra, т. 5, 2000 год, №1.
[32] См.: Easton D. The Political System: An Inquiry into the State of Political Science. N.Y., 1953; Easton D. A systems analysis of political life. N.Y., 1965.
[33] См.: Луман Н. Общество как социальная система. М., 2004; Парсонс Т. О социальных системах. М., 2002; Парсонс Т. О структуре социального действия. М., 2002; Comparing Democracies 2. L., 2002 и др.
[34] См.: Дойч К. Нервы управления. Модель политической коммуникации. М., 1993; Соловьев А.И. Политическая коммуникация: к проблеме теоретической идентификации // Полис, 2002, №3; Deutsch K.W. Nationalism and Social Communication. 1953; Deutsch K.W. Political Community at the International Level. 1954 и др.
[35] См.: Almond G., Verba S. The Civic Culture. Boston & Toronto, 1965; The Civic Culture Revisited. Ed. by Almond G. and Verba S. Boston & Toronto, 1980; Heunks F., Hikspoors F. Political culture 1960-1990 // De Moor R. (ed.). Values in Western Societies. Tilburg, 1995; Inglehart R., Welzel C. Modernization, Cultural Change and Democracy. 2007.
[36] См.: Ахиезер А. Специфика российской политической культуры и предмета политологии (историко-культурное исследование) // Pro et Contra, т. 7, 2002 год, №3; Гаджиев К.С. Политическая культура: концептуальный аспект // Полис, 1991, №6; Глебова И.И. Политическая культура современной России: облики новой русской власти и социальные расколы // Полис, 2006, №1; Петухов В. Политическое участие и гражданская самоорганизация в России // МЭиМО, 2004, №8; Пивоваров Ю. Русская политическая культура и political culture (Общество, власть, Ленин) // Pro et Contra, т. 7, 2002 год, №3.
[37] См.: Алексеева Т.А. Современные политические теории. М., 2000; Дегтярев А.А. Принятие политических решений. М., 2004; Патрушев С.В. Институционализм в политической науке. Этапы, течения, идеи, проблемы // Политическая наука, 2001, №2; Hay C. Political Analysis. Houndmills & N.Y., 2002; Jessop B. State Theory. Putting Capitalist States in Their Place. 1990; Olson M. The Logic of Collective Action. 1978; Wendt A. Social Theory of International Politics. 1999.
[38] См.: Ледяев В.Г. Формы власти: типологический анализ // Полис, 2000, №2; Най Дж.С. Гибкая власть. Новосибирск-Москва, 2006.
[39] См.: Dahl R.A. Polyarchy: Participation and Opposition. 1971; Schumpeter J.A. Capitalism, Socialism and Democracy. N.Y., 1942 и др.
[40] См.: Гаман-Голутвина О.В. Политические элиты России. М., 1998 и др.
[41] См.: Глухова А.В. Политический конфликт: основания, типология, динамика. М., 2000; Лебедева М.М. Политическое урегулирование конфликтов. М., 1999; Pruitt D., Rubin J. Social Conflict: Escalation, Stalemate, and Settlement. N.Y., 1984 и др.
[42] См. также: Ахундов М.Д. Концепции пространства и времени. Истоки. Эволюция. Перспективы. М., 1982.
[43] См.: Ахременко А.С. Политический анализ и прогнозирование. М., 2006.
[44] См.: Archer M. Culture and Agency. 1989 и др.
