Гражданское общество как фактор политической модернизации
На правах рукописи
МОЛОКОВА Маргарита Александровна
ГРАЖДАНСКОЕ ОБЩЕСТВО КАК ФАКТОР
ПОЛИТИЧЕСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ
Специальность 23.00.02 -
политические институты, процессы и технологии
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
доктора политических наук
ЯРОСЛАВЛЬ, 2011
Работа выполнена на кафедре социологии и политологии
Курского государственного университета
Научный консультант – доктор социологических наук
Никовская Лариса Игоревна
Официальные оппоненты: член-корреспондент РАН,
доктор философских наук, профессор
Дмитриев Анатолий Васильевич
доктор философских наук, профессор
Столяров Михаил Венедиктович
доктор политических наук, профессор
Великая Наталья Михайловна
Ведущая организация – Кубанский государственный университет
Защита состоится «__28 __»_февраля_____ 2012 года в 10 час. 00 мин. на заседании диссертационного совета Д 212.002.04 при Ярославском государственном университете им. П. Г. Демидова» по адресу: 150000, г. Ярославль, ул. Советская, 10, ауд. 52.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Ярославского государственного университета им. П.Г. Демидова» по адресу: 150003, г. Ярославль, Полушкина роща, д.1а.
Автореферат разослан «___» ______________ 2011 года.
Ученый секретарь
диссертационного совета Ефимова О. К.
Общая характеристика диссертации
Слабость демократических институтов и структур гражданского общества на современном этапе развития страны является одним из препятствий её модернизации. Как показывает мировая практика реализации модернизационных проектов, одним из условий их успешности является наличие социальных сил, способных стать инициаторами и проводниками перемен. Без подключения потенциала общества, развития творческой конкуренции идей и подходов, реальной многопартийности любые самые позитивные импульсы “сверху” неизбежно будут сталкиваться с объективными социально-экономическими и политическими ограничителями. Именно поэтому в стране необходима полноценная модернизация политической системы: расширение принципов конкурентности, демократии и повышение качества народного представительства в органах власти и управления.
Актуальность исследования заключается в постановке вопроса: как воздействуют друг на друга модернизация и гражданское общество, возможна ли модернизация только усилиями одного государства, опирающегося на авторитарно-бюрократические методы и авторитарный режим? Думается, модель авторитарной модернизации не может быть результативной, когда речь идет о переходе к информационному обществу и инновационному типу развития. Принудительная индустриализация возможна, принудительная модернизация информационного общества – нет.
Обращение к истории многократных российских попыток модернизации показывает, что для нашей страны традиционным является стиль «преобразований сверху», эффективность которых неуклонно падает. Для всестороннего обновления современного российского общества необходимо активное участие гражданского общества, полноценное формирование которого само по себе является частью российской модернизации (отвечает задачам накопления социального и человеческого капитала). В частности, вне структур гражданского общества невозможно сколько-нибудь серьезно ограничить разъедающую страну коррупцию, которая способна сорвать любые попытки модернизации. Только развитое гражданское общество может, как показывает опыт стран Запада, стать прочной базой демократии, без которой невозможно сломать преграды в модернизации России.
Главное предназначение современного гражданского общества – быть противовесом безраздельному господству правящей бюрократии, в руках которой находятся основные рычаги государственного управления, способствовать сохранению необходимого баланса, социального равновесия и обеспечивать нормальное развитие демократического процесса. Основная задача гражданского общества состоит в обеспечении условий для наиболее полного удовлетворения многообразных интересов и потребностей членов общества в процессе их свободной самодеятельности и самоорганизации. Государство и гражданское общество неразрывно связаны друг с другом, составляют две части единого социального организма. Для развития гражданского общества требуется постоянный и взаимозаинтересованный диалог государства и общества. В своем функционировании и развертывании гражданское общество «переопределяет» границы государства и все больше способствует его продвижению в укреплении правовой государственности, опирающейся на модель «отзывчивой» бюрократии.
Степень научной разработанности проблемы.
Различные подходы к теоретическому объяснению основных черт современного гражданского общества и особенностей его взаимодействия с государством отражены в работах многих зарубежных исследователей, прежде всего таких, как Э. Арато, Дж. Коэн, Дж. Кин, Э. Гидденс, А. Улин, Ю. Хабермас, Э. Геллнер, Д. Грин, К. Шмитт, Н. Луман, Р. Козеллек[1].
Начиная с 1990-х гг., проблемы становления гражданского общества, особенности его развития подробно исследуются российскими учёными - А. Аузаном, З. М. Голенковой, С.П. Перегудовым, К.Г.Холодковским, А.Г. Володиным, Г.Г. Дилигенским, В. Хоросом, Л.М. Романенко, В.В. Петуховым, В.А. Гуторовым, Б. Г. Капустиным, А.А. Галкиным, Ю.А. Красиным, Л. В. Сморгуновым, В. В. Витюком, Т.Е. Ворожейкиной, А.П. Кочетковым[2]
. На сегодняшний день защищено большое количество диссертационных исследований, посвящённых данной проблематике[3].
В конце ХХ - первой декаде XXI столетия все большее число исследователей считают, что понятие гражданского общества приобрело новое «измерение» в связи с развитием сектора некоммерческих организаций. Можно выделить работы К. Маккарти, Д. Кетблин, В. Ходкинсон, Д. Коэн, Т. Янсон, Ю. Хабермаса[4]. В современной России НКО стали рассматривать как ядро, основную, более современную часть гражданского общества, потому что в этом сообществе в наибольшей степени сохранился приоритет гражданских ценностей и гражданского участия. Осмысление их деятельности имеет большое теоретическое и практическое значение для развития гражданского общества и демократии в России. К исследователям, развивающим подобные взгляды, можно отнести А. Сунгурова, В. Якимца, Л. Никовскую, Т. Заславскую, И. Халий, Д. Нечаева, С. Рогачева, С. Перегудова, И. Мерсиянову, И. Семененко, Л. Якобсона, Е. Здравомыслову, Т. Васильеву[5].
Несмотря на проблемы в становлении гражданского общества, большинство ученых склоняется к мнению, что оно существует и функционирует, но проходит лишь начальные стадии своего развития, в чем заключается источник драматических противоречий российской действительности.
Гораздо шире изучались темы политической модернизации и демократического транзита, где проблематика функций гражданского общества проходит как часть описания сложностей и противоречий самого процесса перехода тоталитарных обществ в демократические. Выделим работы зарубежных авторов: А. Степана, Х. Линц, Ф. Шмиттера, Г. О’Доннела, Дж. Хигли, Р. Гюнтера, А. Пшеворского, С. Хантингтона, А Турена, В. Банс, С. Терри, Т. Л. Карла, Дж. Мунка и К. Лефф, Дж. Дьюи, А. Лейпхарта, Д. Растоу, П.Штомпку, К.Оффе, Ф. Риггса, Р. Сакву[6]. Среди отечественных исследователей отметим В. Гельмана, А. Мельвиля, Л. Шевцову, Б.Капустина, А. Соловьева, М. Ильина, Г. Дилигенского, И. Клямкина, Ю. Леваду, Т. Заславскую, В. Ядова, В. Федотову, К. Холодковского, Г. Вайнштейна, Ю. Красина, А. Галкина, Л.В. Сморгунова, В.С. Мартьянова[7].
В связи с выдвижением проблем модернизации на первый план в российском обществознании появились системные исследования, посвященные различным аспектам модернизации. В этом отношении приведем современные работы Центра политологии и политической социологии ИС РАН[8], материалы двух больших Всероссийских конференций, проведенных Кафедрой политологии и политического управления РАГС при Президенте РФ совместно с Академией политической науки, а также материалы, изданные сразу же после Международного Ярославского Форума[9].
Модернизация, а также процессы влияния на нее гражданского общества представляют собой конфликтный процесс. Многие фундаментальные положения конфликтологического анализа общественных и политических систем успешно разрабатывались в рамках социологической и политической науки. Выделяются труды Г. Зиммеля, Р. Дарендорфа, Л. Козера, С. Липсета, Ст. Роккана, М. Дюверже, Дж. Сартори, Я. Щепаньского, И. Валлерстайна, М. Амстутца, Р. Даля, С. Хантингтона, Дж. Тернера, Й. Галтунга, Л. Крисберга, Дж. Бартона, Э. Азара[10]. Конфликтные аспекты модернизации и переходных обществ представлены в работах А.В.Дмитриева, Л.М.Дробижевой, Л.И.Никовской, А.В. Глуховой, А.Г. Здравомыслова, Ю.Г. Запрудского, Л.Н. Тимофеевой, А.И. Соловьева, А.Г. Большакова, В. А. Авксентьева, А.И. Кольбы, Л.М. Романенко[11].
На фоне исследований социального субъекта трансформирующихся обществ безусловный интерес вызывают работы Т.И. Заславской, в которых выявлены основные социальные акторы трансформационного процесса, их реформаторский потенциал[12]. Весьма перспективным представляется введение автором понятия «трансформационная структура общества» как специфического среза социальной структуры, отражающего расстановку сил, заинтересованных и борющихся за разные траектории общественного развития[13].
Однако анализу проблем влияния российского гражданского общества на многосторонние процессы модернизации посвящено не так много исследований[14]. В то же время сегодня существует настоятельная необходимость не только анализа взаимодействия государства и гражданского общества в процессах модернизации, но и разработка оптимальных механизмов взаимодействия данных субъектов, расширительное прогностическое описание и анализ новых форм и методов диалога. Гражданское общество, развиваясь, может способствовать модернизации на основе демократических ценностей, делая политическую систему более динамичной, открытой к развитию. В социально-политических сдвигах, происходящих на российской почве, просматриваются множественные, разнородные тенденции.
Объект исследования - гражданское общество в современной России.
Предмет исследования – многообразные технологии и механизмы влияния гражданского общества в процессе его развития на политическую модернизацию России.
Цель диссертационной работы - исследование гражданского общества как фактора политической модернизации в современной России, выявление закономерностей и механизмов налаживания оптимального диалога «власть-общество» по проблемам консолидации совместных усилий и снижения рисков деструктивного взаимодействия.
Для реализации цели научной работы потребовалось решить следующие задач:
- исследовать процесс модернизации в рамках дихотомии «демократия - авторитаризм», выделив особенности модернизации в политической сфере, ее проблемные зоны и ограничения реализации в российском социуме;
- определить место и роль гражданского общества в политической модернизации;
- рассмотреть теоретико-методологические основания анализа концепта «гражданского общества»;
- выявить особенности становления и функционирования гражданского общества в современной России;
- исследовать гражданское общество как фактор структурирования, укрепления и продвижения инновационно-реформаторских слоев общества;
- изучить роль «третьего сектора» как точки роста потенциала гражданского общества в условиях политической модернизации;
- провести анализ политической модернизации как конфликтного процесса в рамках оппозиции «порядок - изменение»;
- рассмотреть место и роль конфликта в системе взаимодействия государства и гражданского общества в функциональном смысле, позволяющего ему актуализировать конструктивный потенциал обоих субъектов оппонирования для предотвращения стагнации общества и противодействия авторитарным тенденциям эволюции политической системы;
- выявить роль гражданского общества в формировании и сохранении социального капитала и консолидации общества «снизу» в условиях политической модернизации;
- исследовать феномен социального партнерства как интегральную технологию баланса интересов социально-политических субъектов гражданского общества и государства в условиях актуализации противоречий в процессе модернизации;
- оценить принципы, характер и формы социального партнерства, реализуемые в межсекторном социальном взаимодействии, а также проблемы и формы межсекторного социального партнерства как ресурс политической модернизации;
- выделить структурные и институциональные условия, оптимизирующие взаимодействие власти и «третьего сектора» через концепты публичной сферы и публичной политики, позволяющие оптимизировать каналы прямой и обратной связи между государством и обществом, и расширить социально-политическое пространство для позитивных исходов политической модернизации (в региональном разрезе).
Рабочая гипотеза исследования. По мере усиления инновационного типа развития возрастает роль социальной сферы и человеческого капитала, расширяется влияние институтов гражданского общества как субъектов публичной политики. Согласно исследованиям Р. Ингелхарта и Р. Патнэма[15], постиндустриальные страны требуют формирования новых общественных организаций – некоммерческих (НПО, в российской традиции - НКО), более мобильных и «чувствительных» к социальным изменениям, а традиционные институты гражданского общества (партии, религиозные организации, профсоюзы) постепенно утрачивают свое былое значение. При этом в тех же странах наблюдается довольно быстрый рост социального капитала в децентрализованных неиерарархических структурах гражданского общества, которые являются компактными и объединяют узкие группы людей с общими интересами. Эти институты развиваются в постиндустриальном обществе достаточно быстро. По данным многих социологических исследований, именно они приобретают все большее влияние. И если в долгосрочной перспективе в России этого не происходит, то, как минимум, это косвенно свидетельствует о замедлении модернизации и неспособности перешагнуть через порог, который отделяет индустриальное общество от постиндустриального. Новые формы социального партнерства, которые продуцируют новые общественные движения, основой которых являются НКО, способствуют формированию инновационно-реформаторских слоев и групп общества, укреплению основ консолидации общества и качества социального капитала, без развития которых невозможно решение задач системной модернизации. Исследования 19 90-х гг. Р. Патнэма показали связь социального капитала с существованием гражданского общества. Исследуя взаимозависимость культуры и экономического благосостояния различных сообществ, он пришел к выводу, что материальное благосостояние не является причиной развития социального капитала: наоборот, экономический рост происходит в тех странах, где имеется развитая гражданственность.
Амбивалентность, сложность модернизации требуют, по точному выражению известного ученого в области российской политики В.И. Коваленко «…обеспечения комплексного характера модернизации… С одной стороны, требуется все большее включение в предметное поле политологии не только собственно политического, но и других срезов жизни – финансовой, миграционной, экономической, демографической политики, объединяя все это в сбалансированных политических решениях и действиях… В России неизменно и всегда именно государство выступало главным агентом модернизации. Иной силы, способной задать необходимый инновационный импульс, нет, очевидно, и сегодня. Но возможности «вертикали власти» не безграничны. О цикличности отечественной политической истории не как об ее особенности даже, но как о ее закономерности говорят не в последнюю очередь потому, что российская реформация, как водится, вертится вокруг себя, не приводя в движение общество… Этот порочный круг должен быть, наконец, разорван»[16]. И разорван он может быть только совместными усилиями гражданского общества и самого государства.
Теоретико-методологическая основа исследования - принципы междисциплинарного подхода, сочетающего методы сравнительного и системного анализа, элементы теории социального взаимодействия, теории социального конфликта, современные разработки отечественных и зарубежных исследователей в области конфликтологии, транзитологии, построения гражданского общества и модернизации, в области межсекторного социального партнерства.
В исследовании используются также принципы методологии конструктивистского структурализма, который позволяет конкретнее представить динамику межсекторного партнерства как форму социального взаимодействия, его многоликость и многоаспектность (кооперация, взаимодополняемость, отношения в условиях конкуренции, игнорирования, конфронтации), а также сетевого подхода, рассматривающего структуры гражданского общества, в данном случае НКО, как совокупности множества горизонтальных, невластных связей, глубинной подосновой которых является производство и воспроизводство материальной жизни, поддержание жизнедеятельности общества.
В работе использованы также принципы интегративного подхода, ориентирующего стратегию исследования на целевые установки и положения различных его парадигм, работающих в формате классической, неклассической и постнеклассической методологий; структурно-деятельностная парадигма изучения социально-политических изменений, которая интегрирует объективистскую (структуралистскую) и субъективистскую (феноменологическую) научные традиции, макро- и микроуровни анализа социально-политической реальности.
Эмпирическая база диссертации представлена рядом крупных социологических исследований, в которых автор выступал экспертом и региональным координатором от Курской области: Оценка состояния публичной политики в регионах РФ: разработка и применение ЯН-индекса в сочетании с качественными методами[17] ; Индексы оценки состояния гражданского общества в регионах России[18] ; Эмпирические исследования в рамках Программы фундаментальных исследований Президиума РАН «Фундаментальные проблемы пространственного развития Российской Федерации: междисциплинарный синтез» по теме «Определение путей стабилизации регионального социума и устойчивой деэскалации региональных конфликтов»[19].
В работе использован также вторичный анализ социологических исследований на тему «Власть и общество в России: развитие взаимодействия в России и повышение эффективности гражданского участия», выполненного Исследовательской группой ЦИРКОН в январе-марте 2010 года[20], «Готово ли российское общество к модернизации», выполненное Институтом социологии РАН под руководством чл.-корр., д-ра филос.наук Горшкова М.К. совместно с представительством Фонда Эберта в РФ[21], а также исследований по вопросам развития некоммерческого сектора в РФ и состояния профсоюзного движения в современной России, проведенных Центром исследования гражданского общества и некоммерческого сектора ГУВ-ВШЭ в 2007-2010 гг.[22].
Научная новизна исследования состоит в обосновании следующих выводов и положений:
- Выявлена амбивалентная, сложная природа модернизации российского общества, соединяющая задачи «креативной модернизации», основа которой - инновационный тип развития, с решением задач «первичной» модернизации, призванной освободить социум от традиционалистских и тоталитарных наслоений, очистить от деформаций «дикого капитализма», провести реиндустриализацию страны. Это требует не только политической воли и профессионализма политических и государственных лидеров, но и подключения потенциала гражданского общества, который позволит перевести требования модернизации «сверху» в мотивацию активной части общества «снизу».
- Обоснована необходимость формирования комплексного по своей природе субъекта модернизационных изменений. Учитывая значительный раскол общества по социокультурным и экономическим осям, «базу поддержки» модернизации следует искать в тех слоях, которые, не являясь большинством, осознанно заинтересованы в качественных изменениях. Исследования показывают, что это весьма разнородные в социально-профессиональном отношении группы, которые объединяет инновационная ориентация, практическое участие в модернизационном процессе. В их числе - значительная часть среднего и малого бизнеса, современный менеджмент, множество представителей науки, образования, медицины и других видов высококвалифицированного труда, а также работники активно действующих предприятий различных отраслей, в том числе молодежь, психологически предрасположенная к обновлению жизни. Власть должна развивать диалог с этими группами, максимально учитывая их интересы, содействуя их развитию и самоорганизации. Эти задачи в большинстве своем решаются силами и технологиями гражданского общества во взаимодействии с государством.
- С учетом специфики гражданского общества в России уточнены методологические основания его анализа. В целях более полного раскрытия роли и места гражданского общества в сложных и противоречивых процессах модернизации, необходимо более отчетливо выделять его изначальную связь с государством, точнее - характер взаимодействия с государством, тем самым подчеркивая, что гражданское общество в истории человечества возникло как необходимый элемент обратной связи для коррекции управленческих воздействий политического государства. Гражданское общество не представляет собой некое независимое, изолированное от государства социальное пространство, противостоящее ему в любых формах: гражданское общество и демократическое государство соединены целым рядом структурных связей, поскольку государство, осуществляя управленческо-посреднические функции в общественной жизни, не может не соприкасаться с гражданскими ценностями и институтами, которые через систему горизонтальных связей охватывают все общественные отношения.
- Используя концепт социально-трансформационной структуры общества[23], представляющей систему взаимосвязанных социальных субъектов, деятельность и поведение которых служат движущими силами трансформационного процесса, показано, что гражданское общество аккумулирует социально-инновационную активность базовых и средних слоев общества. На основании проведенного анализа сделан вывод, что связь между инновационным потенциалом общества и развитием гражданского общества носит обоюдный, двусторонний характер. Чем выше инновационный потенциал общества, чем шире, свободнее, благополучнее и, следовательно, активнее средние и базовые его слои, тем успешнее развиваются структуры гражданского общества.
- На основе теоретического анализа двух основных направлений реализации политической модернизации – либерального (Р. Даль, Г. Алмонд, Л. Пай), когда, прежде всего, рассматривается степень вовлеченности населения в систему представительной демократии и уровень открытой конкуренции свободных элит, и консервативного (С. Хантингтон, Дж. Нельсон, X. Линц), которое соотносит проблемы мобилизации масс со способностью политических институтов артикулировать и агрегировать эти интересы, обоснована необходимость конфликтологического анализа политической модернизации, выдвигающего в центр дискурса вопросы формирования широкого гражданского мира и консенсуса, блокирующих деструктивные формы социально-политического конфликта. В работе рассмотрены такие технологии и институты.
- Определены новые акценты в соотношении понятий «стабильность-изменение», усиливающие функциональную зависимость социально-политической стабильности от динамических процессов в обществе. Чрезмерно высокая степень стабильности (особенно навязываемой и жестко управляемой «сверху») предполагает жесткую сопротивляемость изменениям – как вне, так и внутри системы. Гораздо выше жизнеспособность систем, в которых степень стабильности не является непреодолимым препятствием для назревших изменений.
- Показано, что гражданское общество является тем пространством, в рамках которого происходит формирование и сохранение социального капитала, который цементирует общество «снизу». Социальный капитал формирует основы устойчивого социального и политического порядка, обеспечивая возможность добровольного коллективного поведения. Социальный капитал способствует укреплению доверия и социальной солидарности, «сшивает» каркас общества, содействуя его демократической (а не навязанной «сверху») гомогенной консолидации.
- При обобщении конфликтологического дискурса доказано, что важным условием институционализации конфликтных взаимодействий социально-политических субъектов политической модернизации является артикуляция различий и противоположности сторон. Если в конфликте неоправданно подчеркиваются лишь общие интересы, эффективно урегулировать его невозможно. Настаивание на общих интересах при умалении различий гораздо чаще ведет к эскалации конфликта, росту, а не ослаблению структурного насилия. На практике это приводит к маргинализации такого важного явления политической жизни, как оппозиция.
- Анализ состояния социального (тред-юнионистского) партнерства показал, что его механизм в России развивается в условиях глубокого общего кризиса, резко выраженной поляризации коллективно-договорного процесса, несформированности равноправных субъектов, неразвитости элементов гражданского общества, недостаточно разработанной правовой системы регулирования социально-трудовых отношений. Сложившийся вариант социального партнерства отличается слабой отзывчивостью к динамично меняющимся запросам наемного труда и, соответственно, слабо отвечает растущим задачам полноценного воспроизводства и поддержания человеческого капитала – главного условия реализации инновационной модернизации.
- Выявлено, что межсекторное социальное партнерство, которое объединяет социально-инновационные слои различных социальных групп общества в лице различных некоммерческих организаций, расширяет участие граждан в управлении социально-политической сферой общества, общественной экспертизе принимаемых законов и решений исполнительной власти, повышает роль институтов гражданского общества в публичной социальной политике и становится важным ресурсом политической модернизации.
- На основе обобщения теоретического дискурса и результатов масштабных социологических исследований по состоянию и развитию публичной политики (далее ПП) в регионах России, доказано, что концепт ПП наилучшим образом выявляет момент взаимодействия гражданского общества и государства, способствуя повышению эффективности государственного управления, и, самое главное, расширению возможностей участия гражданского общества в политическом процессе. Согласно выявленной типологии публичной политики в исследуемых 24 регионах России, Курская область характеризуется центрированным типом публичной политики, характерной также для Ярославской, Нижегородской и Амурской областей и Алтайского края[24]. Такой сбалансированный тип функционирования публичной политики подтвердил вывод исследования, что при конструктивном ее выстраивании граждане не только воспринимают правильность принимаемых «сверху» решений, но и подключены к поиску и реализации административных решений, имеют институциональные каналы для взаимного интенсивного обмена информацией, снятия напряжений и урегулирования конфликтных ситуаций. Центрированный тип ПП (наряду с более высоким – партнерским) является тем оптимальным пространством, в котором могут взаимодействовать государство и гражданское общество, соединяя свои усилия в реализации политической модернизации.
На защиту выносятся следующие положения:
- Судьба успешного осуществления в России проекта системной модернизации может быть связана только с одновременной демократизацией политической системы. Причем демократия должна выступать не только в качестве электоральной, но и сформироваться как полития с устойчивыми институтами и общепринятыми правилами игры, включающими в систему принятия решений гражданское общество. Если судьба модернизации будет отдана на откуп государству и стоящей за ним бюрократии, то модернизационный проект так и останется на уровне имитации. Именно поэтому опора на гражданское общество, принципы конкурентности, плюрализма, открытости, публичности могут стать серьезными защитными клапанами, препятствующими стагнации и деградации.
- В теории модернизации целью политического развития является формирование нового типа взаимодействия власти и общества, создание социальных и политических механизмов, позволяющих большей части населения влиять на принятие основных решений. Гражданское общество нужно рассматривать как основу демократизации, становления демократических институтов, поскольку оно несет энергию общественной самодеятельности; как сферу структурирования многообразных общественных интересов; как определенную характеристику состояния всего общества, степень его цивилизованности. На первый план выходит проблема гражданственности, культуры гражданина: как соотносятся личность и группа, личность и государство, общество и власть, основаны ли эти отношения на доверии, сотрудничестве, солидарности, ответственности, автономии. Совокупность этих слагаемых раскрывает зрелость демократических принципов, характер власти, масштаб влияния гражданского общества на власть.
- Существенным ограничением политической модернизации является сформировавшийся моноцентризм политической системы, персонификация верховной власти. Бюрократия стала самой привилегированной опорой и инструментом политико-государственной власти, функционирующей почти исключительно «сверху вниз» - через выстроенную вертикаль. Это привело к выхолащиванию значимости представительной власти, фактическому отмиранию ее муниципального уровня, ослаблению гражданского контроля за ней со стороны СМИ и общественного мнения, существенному изменению избирательной системы, направленного на максимальное затруднение деятельности оппозиции и обеспечение привилегированного положения «партии власти»[25]
- , деградации институтов и субъектов публичной политики. Сформировавшаяся «партия власти» стала инструментом консолидации бюрократии - ее различных звеньев и уровней, как федеральных, так и региональных. В итоге сформировалась власть, которая опирается не столько на общество, сколько на бюрократию, практически сливаясь с нею и во многом находясь в зависимости от нее, что привело к потере способности воспринимать настоящее и будущее как сложнейшую систему и утрате стимулов к изменениям в соответствии с вызовами современности.
- Важной чертой, характеризующей модернизационные процессы в России на разных этапах исторического развития, является особая роль государства в подготовке и проведении модернизационных преобразований. Гипертрофия государственного начала в модернизации с опорой на бюрократическую мобилизацию приводит к тому, что основные усилия направляются на модернизацию структур самого государства или тех сфер, которые непосредственно связаны с государством (например, военные структуры, административно–бюрократический аппарат, корпорации). Именно в силу высокой цены мобилизационных амбиций государства, игнорирования им потенциала и ресурса самого общества складывается имперская модель модернизации, которая подчинена в первую очередь задачам военно-политической экспансии, обороны от внешних врагов и поддержания статуса великой державы, а не решению внутренних проблем, тем более - не повышению народного благосостояния. Имперская модель всегда порождала сочетание самого передового в науке и технике - с отсталым, даже архаичным в экономике и повседневной жизни, высочайшей культуры - с вопиющим бескультурьем и невежеством. Прогресс, реализация смелых научных и технических проектов в России уживались с потрясающе пренебрежительным отношением к человеческой жизни, к личности человека.
- Альтернатива бюрократической мобилизации, воплотившейся в укреплении сверх меры «вертикали власти», видится в выявлении иных центров влияния на модернизационное поле. И такой центр обнаруживается только в структурах гражданского общества, в реанимации процессов самоорганизации и самодеятельности общества. Чем более аморфным и несамостоятельным оно было, тем большее число организационных и трансформационных задач ложилось на государство. Такое общество было не в состоянии осуществлять контроль за государством и не могло обеспечивать ему обратную связь. Между государством и обществом не возникало динамического равновесия и эффективных институциональных каналов взаимодействия, которые позволяли бы своевременно преодолевать появлявшиеся противоречия как внутри государства и общества, так и между ними. В итоге российское государство стало обладать очень слабой внутренней модернизационной способностью и периодически разрушалось под гнетом собственного всемогущества и одновременно бессилия.
- Гражданское общество можно с полным правом рассматривать как один из важнейших ресурсов политической модернизации: непременным условием движения вперед сегодня должен стать постоянный диалог общества и государства, социума и власти, раскрепощение личности и гражданская самоорганизация общества. Отчуждение от реформаторских усилий «низового» демократического движения лишает наше общество мощного источника социальной энергии – социального и человеческого капитала. Это богатейший ресурс страны. Либо мы умело используем его перед лицом глобальных вызовов и сумеем сохранить устойчивость во все более нестабильном мире, либо надолго утратим в нем свои позиции.
- Важнейшие факторы влияния гражданского общества на политические процессы модернизации - гражданский контроль и гражданская экспертиза, которые позволяют корректировать действия политической власти. Сформировалась институциональная основа гражданского контроля и экспертизы: общественные консультативные Советы при главах субъектов РФ; общественные Советы при федеральных министерствах и их территориальных органах; Советы по противодействию коррупции; общественные наблюдательные комиссии по обеспечению прав человека в местах принудительного содержания. Для созданных гражданских структур характерна публичность, вовлеченность общественных организаций в работу органов власти, ориентированность на дискуссионный характер обсуждения вопросов. Потенциал вновь созданных гражданских институтов взаимодействия с властью – важный приоритет развития гражданского общества. В рамках системы общественного контроля на федеральном и региональном уровнях действуют Общественная палата РФ и Общественные палаты субъектов Федерации, которые осуществляют экспертизу законодательных актов и законопроектов исполнительной власти, проводят слушания и вырабатывают рекомендации по проблемам, затрагивающим интересы общественности. Гражданская экспертиза и общественный контроль утверждают роль гражданского общества в качестве самостоятельного «игрока» на поле формирования публичной политики, препятствуя намерениям бюрократии и технократов превратить социально-политический процесс в административно-технологический.
- Модернизация может стать успешной лишь при наличии двух общенациональных институтов, которым под силу направить этот процесс в безопасное для общества русло. С одной стороны, это эффективный государственный аппарат, построенный на принципах профессионализма, идеологической нейтральности, понимания реформируемого социума как системной целостности, когда любые изменения соотносятся с интересами значимых сил данного макрообразования. А с другой стороны, это широкие общественные силы, обладающие определенным набором общих интересов и готовые совместно работать над модернизационным проектом.
- Существенным фактором, препятствующим формированию полноценной институциональной структуры, более гибкой, отзывчивой к современным вызовам политической системы является коррупция. Причем не в обычном понимании как взяточничество - криминально наказуемое действие, а как системная норма отношений бюрократии и бизнеса, где скорее исключением является безвозмездное предоставление административных услуг, а правилом - статусная рента. Его основное влияние проявляется в закупорке каналов взаимодействия общества с властью и в становящемся все более очевидным отчуждении рядовых граждан и от бизнеса, и от самой власти. Процессы корпоративизации отношений между обществом и властью самым негативным образом сказываются на развитии институтов и механизмов публичной политики и работают в противоположном от реализации задач политической модернизации направлении.
- В развитии и укреплении гражданского общества значительную роль играют негосударственные некоммерческие организации, которые образуют так называемый «третий сектор». Своей деятельностью НКО либо стабилизируют политическую систему, либо дестабилизируют. Кроме того, некоммерческий сектор, как правило, представляет собой надежный элемент «обратной связи» между гражданами и органами власти: политический режим получает объективные данные об эффективности управленческих решений и ответной реакции населения. История становления гражданского общества свидетельствует о том, что неправительственные организации стимулируют социальную активность, а она, в свою очередь, стимулирует развитие экономики, социальной сферы и в целом прогресс демократических государств. Некоммерческий сектор - это существенный ресурс общественности и деловой инициативы, который современное государство только начинает осознавать, приступая к реализации масштабной модернизации.
- Государственная и муниципальная власть объективно заинтересованы во взаимодействии с организациями «третьего сектора» при реализации задач политической модернизации. Страна вошла в проект модернизации с весьма неблагоприятным состоянием социальной политики и человеческого капитала. Зачастую некоммерческие организации действуют успешнее и экономичнее, чем государственные учреждения. Это показывают исследования, проводившиеся во многих странах. В результате государству нередко оказывается выгоднее передавать средства независимым негосударственным организациям в обмен на четкие, конкретные и контролируемые обязательства с их стороны, чем создавать дополнительные структуры. Именно организации «третьего сектора» выступают носителями инновационного реформаторского потенциала в социально-политической сфере, способствуя превращению официального проекта модернизации в состояние самомодернизации. В целом в 2010–2011 гг. наметилась тенденция перераспределения центра тяжести гражданской активности от политических партий в сторону неполитических общественных объединений.
- С 1970-х гг. на Западе, а в России с 1990-х гг. стала активно развиваться концепция социального партнерства в области общественных отношений как новая технология взаимодействия трех самостоятельных сил общества – государства, бизнеса и некоммерческого («третьего») сектора - для сложения и взаимоусиления ресурсов в решении социально-значимых проблем общества. Уроки системного финансово-экономического кризиса продемонстрировали, что социальное межсекторное партнерство (МСП), совместная реализация социально-значимых программ, которые по собственной инициативе предлагает некоммерческое сообщество страны, - это полезные для жителей конкретных территорий конкретные дела, создание нормальной, стабильной обстановки, проявление гражданских инициатив. За последние годы МСП существенно диверсифицировалось в своем развитии: появилось общественно-государственное партнерство, государственно-частное партнерство, частно-общественное партнерство, каждое из которых наработало свой багаж технологий и механизмов взаимодействия. МСП стало генератором социальных инноваций, механизмом социального контракта, позволяющего выявлять и продвигать различного рода продуктивные социальные интересы, которые приводят к структурированию социально-политических субъектов, цивилизованному выстраиванию социальных и политических отношений, основанных на поиске «зон согласия» и выгоды.
- Развитие публичной политики, в рамках которой идет выработка общенациональной программы развития с учетом интересов социально-значимых групп, сегодня «колонизировано» административно-бюрократическими структурами власти. Потенциал, ресурсы гражданского общества отрезаются от реализации задач модернизации, которая превращается в монополию властвующей политико-государственной бюрократии (со всеми вытекающими отсюда рисками – неэффективность, коррумпированность, оторванность от потребностей общества). Только гражданское общество способно стать активным и заинтересованным актором в процессе ликвидации «бюрократических напластований» и перезапуска политической конкуренции. Ради сохранения собственной идентичности гражданское общество обязано противодействовать попыткам «колонизации» пространства гражданской самодеятельности со стороны государственной бюрократии и олигархических кланов. В диалоге государства и гражданского общества определяются собственно политические параметры публичной политики, переопределяются границы и характер деятельности государства, а уже в этих рамках чиновники и технологи должны находить управленческие решения, обеспечивающие достижение намеченных целей. Необходимость развития институтов и субъектов гражданского общества в рамках публичной политики со всей очевидностью ставят проблему формирования более современной модели государственности. Ответом гражданского общества на вызов государственно-бюрократического корпоративизма должно стать расширение публичной сферы общественной жизни. Без расширения качества и системности публичной политики невозможно вести речь о переходе к модернизации, а тем более – к инновационному типу развития российского общества.
Теоретическая и практическая значимость работы. Теоретические выводы и рекомендации исследования могут способствовать формированию более четкого и реалистичного представления о характере и механизмах российской политической модернизации, путях оптимизации ее осуществления, особенно в условиях нестабильного общества, а также содействовать совершенствованию практической деятельности институтов государственной власти, политических партий, общественных организаций и других субъектов гражданского общества для достижения подлинного гражданского согласия и консолидации.
Представляется, что исследование проблем влияния гражданского общества на развертывание процессов модернизации позволит создать почву для сравнения многообразных социально-политических проектов развития российского общества, выявления эффективных технологий взаимодействия государства и гражданских инициатив в модернизационном процессе, укрепления институтов общественного контроля и общественной экспертизы, развития механизмов и практик социального партнерства и межсекторного взаимодействия власти, бизнеса и некоммерческого сообщества, повышения уровня правовой и гражданской культуры населения, развития институтов публичной политики.
Апробация работы. Выводы и положения автор использовал в своих выступлениях и докладах: Санкт-Петербургский международный Конгресс конфликтологов «Конфликтология для XXI века: Наука-Образование-Практика» (30 сентября - 1 октября 2009 г.); V региональная научно-практическая конференция «Высокий уровень качества образования как основа конкурентоспособности специалиста» (Курск, КГПК, 2009 г.), III международная научно-практическая конференция «Экономика, государство и общество в ХХI веке», Румянцевские чтения (Курск, 8 июня 2009 г.); Научно-практическая конференция «Противодействие идеологии экстремизма и терроризма в рамках реализации государственной молодежной политики» (Ростов-на-Дону, Южный Федеральный университет, 12-14 октября 2009 г.); IV международная научно-практическая конференция «Роль профсоюзов в становлении гражданского общества в России» (Санкт-Петербургский Гуманитарный университет профсоюзов, 15 октября 2009 г.); Всероссийская научная конференция «XI Петровские чтения по истории, политологии, социологии, экономике, культуре, образованию и праву» (Санкт-Петербург, Петровская академия наук и искусств, 11-12 ноября 2009 г.); Всероссийская конференция молодых ученых «Социальный и человеческий капитал как основа инновационного развития местных сообществ» (Краснодар, КубГУ, 6-9 октября 2010 г.); Международный научно-практический семинар «Политические партии и политическая конкуренция в демократических и недемократических режимах» (Москва, ЮНИОН, 15-16 апреля 2010 г.); Научно-практическая конференция «Актуальные проблемы развития малого и среднего предпринимательства Курской области», Васильевские чтения (Курск, КФ РГТЭУ, 25 марта 2010 г.); IX Международная научно-практическая конференция «Социально-экономическое развитие России: проблемы, тенденции, перспективы» (Курск, филиал ВЗФЭИ, 24-27 мая 2010 г.); Всероссийская научная конференция «Социально-культурные процессы в современной России» (Курск, КГУ, 24-25 апреля 2010 г.); Всероссийский научно-практический семинар «Политическая модернизация в России: между авторитарным и демократическим выбором» (Курск, КГУ, 25-26 июня 2010 г.); Всероссийская научная конференция «Политические институты в современном мире» (Санкт-Петербург, СПбГУ, 10-11 декабря 2010 г.); Международная научная конференция «Изменение России: политические повестки и стратегии» (Москва, РАПН, ИНИОН, 25-26 ноября 2010 г.); Всероссийский научно-практический Симпозиум с международным участием «Культура конфликта во взаимодействии власти и гражданского общества как фактор политической модернизации» (Москва-Истра, 29 марта - 1 апреля 2011 г.).
Диссертация обсуждалась в Курском государственном университете.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во Введении обоснована актуальность темы исследования, дан анализ ее теоретической разработанности, определены объект и предмет исследования, сформулированы цель и задачи, раскрываются научная новизна и практическая значимость, указываются методологические основы диссертационной работы.
В I главе «Модернизация как мегапроект развития российского общества» рассматриваются вопросы теории и методологии исследования модернизации, политические режимы – авторитарный и демократический, в рамках которых она может успешно проводится, проблемы и ограничения реализации проекта политической модернизации в современной России.
В России в нынешних условиях, когда заявлен курс на системную модернизацию страны, центральным становится вопрос: какая политическая система более эффективна для ее осуществления – либеральная автократия или демократия? Автор задается вопросом, что включает в себя системная модернизация – догоняющее развитие или преимущественно инновационное, или то и другое вместе, и какова роль в этих процессах социально-политических факторов – демократизация политической системы, «укоренение» демократических институтов и ценностей, привлечение и использование ресурсов и возможностей гражданского общества и бизнеса, человеческого и социального капитала. Догоняющие индустриальные модернизации происходят в мире при жестких авторитарных режимах. Модернизации, ставящие в центр инновационный тип развития, вряд ли совместимы с жесткой, а тем более неэффективной автократией. По мысли Р. Инглхарта, «индустриализация инициирует важный этап культурной трансформации и приводит к бюрократизации, рационализации, централизации и секуляризации. Развитие постиндустриального общества влечет за собой другой ее этап – усиление роли личной автономии и самовыражения. И на том, и на другом этапе происходит изменение отношения людей к власти – но в различных аспектах. На индустриальном этапе модернизации происходит освобождение власти от религии, в то время как на постиндустриальном – освобождение человека от вездесущей власти»[26]. Подчеркивается, что призыв к системной модернизации возник как посткризисный проект. Серьезный кризис не просто дает шанс новому или ранее маргинальному: устойчивый выход из него возможен только усилиями тех субъектов, которые формируют сущность нового этапа. Но заранее сказать, какие это будут субъекты, невозможно. Реформа политической системы на принципах демократии и «укоренения» демократических институтов способствует формированию благоприятных условий для посткризисной модернизации. Именно поэтому в современном общественном сознании пробивает дорогу вторая точка зрения - стране нужна постиндустриальная модернизация с ярко выраженной инновационной составляющей, ведущей к «экономике знаний», в политике необходимо опираться на демократический режим и ценности, основанные на «…свободе и достоинстве индивида, раскрепощении его творческих способностей, энергии и инициативы» (И. Юргенс, Е. Гонтмахер)[27]. Демократизация – это драйв перемен. В дискурсе проблем российской модернизации автор выделяет три главных ограничения авторитарной модернизации – неэффективность российской бюрократии (разрастание коррупции и низкая управляемость, безответственность), «партии власти» («Единая Россия» не обладает необходимой для проведения политического курса автономией, лишена сколько-нибудь содержательной идеологии, если под таковой не понимать поддержку «статус-кво», служит лишь электоральным и законодательным придатком исполнительной власти), чрезмерное разрастание влияния «силовиков», которые не стремятся к осуществлению модернизации. Указанные факторы существенно усложняют модернизацию, что может привести к волнообразному, а не линейно-поступательному ее характеру. В истории России волны относительной либерализации неоднократно сменялись волнами антилиберальной контрмодернизации, реформы – контрреформами, ориентация на переживший свою демократическую революцию Запад – воспроизведением политических традиций деспотий Востока или самоизоляцией с построением очередного «железного занавеса», а дифференциация и усложнение политической системы – упрощением и усилением ее единообразия.
Серьезный барьер в инновационной модернизации, по мнению автора, - неэффективная институциональная среда. Мы находимся на уровне 25% наименее развитых стран мира по многим показателям качества государства, характеризующих степень коррупции, состояние государственного регулирования экономики, эффективность защиты прав собственности. Достигнуть постиндустриальной стадии развития с такими отсталыми институтами практически невозможно. По крайней мере, ни одной стране в мире этого еще не удавалось.
Таким образом, сложность модернизации современной России состоит в совмещении «первичной модернизации», связанной с реиндустриализацией страны, освобождением политической системы от тоталитарного прошлого и деформаций 1990-х гг., и инновационной модернизации, суть которой состоит в переходе к инновационному типу развития, формированию предпосылок и условий «экономики знаний» и современной демократической политической системы.
В дискурсе проблемы соотношения эффективности экономических реформ и характера политической системы, автор приходит к выводу, что единственным экономическим оправданием авторитаризма служит фактор мобилизации общественной экономики как единственный фактор, способствующий быстрому экономическому росту. Но он не снимает проблемы социальных и политических издержек такого типа роста и не гарантирует эффективности осуществляемых реформ. Поэтому цена ошибки при принятии стратегических решений о характере модернизации для России может быть достаточно велика. В подкрепление своей мысли, автор ссылается на А. Пшеворского: если взять 10 самых успешных кейсов экономического роста и 10 самых провальных, в каждой десятке будет по 8 недемократий. Как заключил Пшеворский, недемократия либо крупно выигрывает, либо крупно проигрывает[28]. Стратегические решения, принятые без должной конкуренции в их обсуждении, либо оказываются чрезвычайно удачными, потому что позволяют концентрировать ресурсы и навязывать модель «сверху», либо оказываются совершенно провальными. Провальный сценарий для современной России абсолютно не допустим. Именно поэтому опора на гражданское общество, принципы конкурентности, плюрализма, открытости, публичности, которые в большей степени способствуют эффективному развитию человеческого и социального капитала, могут стать серьезными защитными клапанами, препятствующими стагнации и деградации.
В диссертации исследуются теоретико-методологические принципы анализа концепта политической модернизации, а также основные проблемы и ограничения ее осуществления в современной России. Автор определяет политическую модернизацию как процесс создания эффективных властных институтов и механизмов, формирование эффективной и компетентной бюрократии европейского типа, расширение участия масс в политике, становление правового государства и гражданского общества. Политическая модернизация – это формирование, развитие и распространение современных политических институтов и политических практик, которые в наибольшей степени могут обеспечить адекватную реакцию политической системы на вызовы современности. Политическая модернизация - составная часть общего процесса модернизации, поскольку без необходимых изменений в сферах власти и политики невозможно ускоренное развитие экономики, сферы образования и культуры. В свою очередь, интенсивное развитие новых экономических отношений и гражданской культуры требуют изменения политических институтов. Подчеркивается, что модернизация в политической сфере связана с реальной активизацией политического участия населения, развитием многопартийности, становлением открытых плюралистических политических систем. Как показал опыт модернизации в ведущих индустриальных и демократических странах, ни экономическая, ни технологическая, ни чисто социальная, ни экологическая, никакая другая инновация не могут состояться без политической модернизации общества. На основе осмысления теории и накопленного опыта модернизации автор пытается соотнести проблемы нашей страны с общим направлением общемирового процесса, найти основы в анализе и прогнозировании процесса демократизации.
Проблема выбора вариантов и путей политической модернизации решалась в теоретическом споре либералов и консерваторов. Для ученых либерального направления (Р. Даль, Г. Алмонд, Л. Пай) основными критериями политической модернизации являются степень вовлеченности населения в систему представительной демократии и уровень открытой конкуренции свободных элит. По мнению ученых консервативного направления (С. Хантингтон, Дж. Нельсон, X. Линц), главным источником модернизации является конфликт между мобилизованностью населения, его включением в политическую жизнь и институционализацией, использованием необходимых структур и механизмов для артикулирования и агрегирования их интересов. В то же время неподготовленность масс к управлению, неумение использовать институты власти и, следовательно, бесплодность их участия в политике способствует дестабилизации режима правления. Наиболее типичные преграды в политической модернизации: трудности формирования гражданского мира и поддержания общенационального консенсуса в методах осуществления политической модернизации, при срывах этих процессов - социальная дестабилизация; крайности технократизма, игнорирующего социальные нужды общества, и популизма, приносящего в жертву социальной политике эффективность экономического развития; неспособность или нежелание политической власти перевести модернизацию с элитарного на массовый уровень. Особую проблему представляет соотнесение национальной политической культуры с общецивилизационными ценностями. И теория политической модернизации, и практика дают на этот вопрос неоднозначные ответы. Наряду с противоречием, связанным с конфронтацией универсальных стандартов и традиционных ценностей, в процессе модернизации проявляется противоречие между многообразием социально-политических интересов, сформировавшихся в обществе, и возможностями политической системы принимать эффективные решения.
Представляется, что основным тормозом в политической модернизации являются, прежде всего, социально-политические факторы, среди которых главный - сложившаяся персоналистко-бюрократическая политическая система. Российская система носит не столько институциональный, сколько персоналистский характер[29]. Бюрократия стала самой привилегированной опорой и инструментом верховной власти, функционирующей почти исключительно «сверху вниз», через выстроенную «вертикаль». Контролируемая только «сверху» бюрократия не может быть никакой другой, кроме как традиционной, служащей не столько делу, сколько лицам. И здесь, на всех уровнях, действует принцип персонификации власти, преследующей в первую очередь свои собственные, корпоративные и личные интересы[30]. Другой неблагоприятный фактор заключается в том, что всесилие и фактическая бесконтрольность бюрократии, порождая безудержную коррупцию, резко снижает эффективность всей системы управления. Подчеркивается, что персоналистский политический режим приводит к тому, что политические институты России за последние годы не только не укрепились, но оказались еще более размытыми и деградирующими. Опасным явлением стала растущая дискредитация такого важнейшего демократического института, как выборы.
Существенным ограничителем политической модернизации является неготовность самого общества к масштабным преобразованиям. Если задаться вопросом, есть ли субъект действенных модернизационных проектов, готово ли общество или какая-либо из его активных социально-значимых групп к стратегическим усилиям, ответ будет скорее отрицательным. Как показывают системные социологические исследования, такого субъекта в массовых слоях общества нет, поскольку мы имеем дело с незавершенностью социальной модернизация эпохи «модернити»[31]. Соревновательность разнонаправленных групповых интересов работает пока еще слабо, нарастание вертикального неравенства приводит к «растворению» групповых интересов в элитистских, либо – в классовых. Незавершенная демократизация породила некий гибрид, соединивший черты демократии и авторитаризма, называемый политологами «делегативной демократией» (Г.О’Доннелл), «плебисцитарной демократией» (Ю.А. Красин, А.А. Галкин, Э.Н. Ожиганов, Л.И. Никовская, К.Г. Холодковский).
По мнению ряда экспертов, идею модернизации поддерживают 20-25% населения. Это малый и средний бизнес, эксперты, часть элиты, молодежь, просвещенные и граждански активные слои общества[32]. Поэтому субъектом модернизации в условиях незавершенности «социального модернити», размытости среднего класса может стать т.н. комплексный субъект, представляющий наиболее активные слои в каждом социальном срезе, которые могут быть втянуты в политическое реформирование усилиями гражданского общества.
В диссертации рассматривается роль государства как важнейшего института модернизации. Выделены риски такой исключительной роли, главный из которых - разнонаправленность процессов модернизации общества и модернизации самого государства. Стремление государства осуществить «революцию сверху» приводит к тому, что основные усилия направляются на модернизацию его собственных структур или сфер, которые непосредственно связаны с ним (военные структуры, административно–бюрократический аппарат, корпорации). Поскольку гражданское общество пока не обладает той же силой и само нуждается в модернизационном проекте, постольку за пределами государственного пространства общественные преобразования начинают «вязнуть», тормозиться, и происходит контрмодернизация. Обоснованной представляется мысль, что такое расхождение векторов модернизационных процессов в российском государстве и обществе порождает ситуацию, когда внедрение современных и даже наукоемких производств, например в сфере оборонного производства, может происходить за счет восстановления тотального коллективизма и деиндивидуализации социума, ликвидации частной собственности, сворачивания интенсивного развития в пользу экстенсивного и других аналогичных процессов, усиливающих характеристики не современности, а скорее архаичности общественной эволюции.
Автор анализирует проблему качественного преобразования государственности, основанной на логике постбюрократического развития, «менеджменте согласия», выстраивании коммуникации на основе парадигмы теории политических сетей[33], исключающих жесткость дихотомии «господство-подчинение», на всемерном развитии принципов публичной политики. В контексте стратегических задач инновационного прорыва современной России к новым горизонтам развития ключевыми становятся современные функции государства, а именно – политика государства в таких сферах, как образование, здравоохранение, социальное обеспечение, фундаментальная наука, которые позволяют инвестировать в развитие человеческого капитала, главного условия инновационного типа развития. Политическая реформа требует переосмысления задач и функций современного Российского государства, принципов взаимоотношений с обществом - деконструкции узурпации власти и монополии на распоряжение условиями человеческого существования. Альтернатива абсолютизации бюрократическо-иерархической сути государства, воплотившейся в укреплении сверх меры «вертикали власти» и экспансии административного начала властвования в политическую, видится в выявлении иных центров влияния на модернизационное поле. И такой центр обнаруживается только в структурах гражданского общества, в реанимации процессов самоорганизации и самодеятельности общества, в расширении поля публичной сферы и публичной политики.
Во II главе «Место и роль гражданского общества в политической модернизации: проблемы и направления развития» исследуются теоретико-методологические основания анализа современного гражданского общества, выявляются особенности его развития в России, способность и возможность гражданского общества к консолидации инновационно-реформаторских сил, рассматривается «третий сектор» как потенциал современного российского гражданского общества. Предлагается обобщающий анализ гражданского общества как фактора политической модернизации России.
Проблемы гражданского общества, относящиеся к различным аспектам взаимосвязи личности, социальных групп, общественных формирований и государства, находятся в центре внимания общественной мысли. И это понятно, поскольку формирование гражданского общества связано с развитием институтов демократии, ее ценностей и практик, в том числе в связи с проблемами кризиса представительной демократии, рыночной экономики и функционированием правового государства, а также проблемами социального сопротивления технологиям выхода из разразившегося мирового финансово-экономического кризиса. Современные представления о гражданском обществе - результат длительной эволюции в истории социально-философской и политической мысли, чем объясняется их многообразие и противоречивость. В теоретических исследованиях гражданского общества можно выделить две основные интерпретации его сущности. Наиболее традиционной стала точка зрения, согласно которой "гражданское общество" появляется с возникновением частной собственности и государства, и понятие "гражданское общество" трактуется как определенное состояние общества и отождествляется с государством особого типа, в котором юридически обеспечены и политически защищены основные права и свободы личности, в силу чего оно может считаться цивилизованным, т. е. гражданским обществом. Второе толкование понятия «гражданское общество» связано с представлением об определенной сфере общества – сфере внегосударственных отношений и структур. В ХХ столетии концепт "гражданское общество" прочно входит в категориальный аппарат правоведов, историков, философов, социологов, политологов. При этом очевиден большой разброс как в конкретном определении различными авторами самого понятия "гражданское общество", так и в подходах к его анализу. Можно выделить не одну коннотацию, связанную с определением гражданского общества, но стержневая идея одна: гражданское общество предполагает наличие в распоряжении граждан собственности (индивидуальной или коллективной); наличие развитой многообразной социальной структуры, отражающей многообразие интересов различных групп и слоев общества; развитой и разветвленной демократии; высокого уровня интеллектуального, духовного развития членов общества, их способности к самодеятельности при включенности в тот или иной институт гражданского общества; законообеспеченности населения (функционирование правового государства).
Автор сосредотачивает внимание на особенностях трактовки понятия «гражданское общество» в российском политическом дискурсе, отмечая, что в основе многих определений имплицитно присутствует посыл антиэтатизма. Многие авторы относят к данному понятию только те элементы, структуры и образования, которые абсолютно не зависимы от государства и в этом смысле противостоят ему[34]. К сторонникам данного подхода можно отнести таких авторов, как К. Варламов, Г. Гаджиев, Е. Гуренко (среди зарубежных - А. Арато), характеризующих гражданское общество как особую негосударственную сферу общества. По их мнению, основной его характеристикой является противоположность и независимость от политического государства. Есть и иные точки зрения. Ю.А. Красин, А.А. Галкин, А. Мигранян, Ю. Резник, А. Яковлев считают, что критериями для определения общества как гражданского выступают уровень самоорганизации, особое качественное состояние общественных связей между людьми, независимость субъектов общественной жизни, наличие реальных гражданских прав и свобод, самореализация граждан. По их мнению, концепт «гражданское общество» указывает на специфичность и характеризует качественное состояние общества в целом, а не какой-либо его части или сферы. В целях более полного раскрытия роли и места гражданского общества в сложных и противоречивых процессах модернизации, автору ближе те сторонники теоретико-методологической рефлексии, которые отчетливо выделяют во внутреннем содержании понятия «гражданское общество» его изначальную связь с государством, еще точнее - характер его взаимодействия с государством, тем самым показывая, что гражданское общество в истории человечества возникло как неустранимый фактор обратной связи в коррекции управленческих воздействий политического государства. Если подходить к определению гражданского общества из данных предпосылок, то главное предназначение современного гражданского общества – быть противовесом безраздельному господству правящей бюрократии. Поэтому представляется более адекватным поставленным задачам исследования роли и места гражданского общества в контексте политической модернизации определение, данное известным исследователем современного гражданского общества А.П. Кочетковым, в котором «…гражданское общество понимается как система общественных отношений и институтов, выражающая разнообразные потребности, интересы и ценности членов общества, активно взаимодействующая с государством, правящими элитами и дающая возможность человеку реализовать его гражданские права»[35]. При таком подходе гражданское общество не представляет собой некое независимое, изолированное от государства социальное пространство, противостоящее ему в любых формах; в политической сфере зрелое гражданское общество выступает как равноправный партнер государства. Подобное определение дает в своих исследованиях и З.М. Зотова, подчеркивая, что «гражданское общество существует и функционирует в диалектическом, противоречивом единстве с государством. В одних странах соотношение государственных и гражданских институтов близко к оптимальному, в других - роль государства чрезмерна, но оно все же способствует деятельности гражданского общества, в третьих - государство откровенно тормозит развитие гражданского общества»[36].Таким образом, государство и гражданское общество исторически и логически можно рассматривать как двуединый процесс, в рамках которого характер динамического взаимодействия двух субъектов может либо усиливать, либо ослаблять как эти институты, так и общество в целом.
Для современного этапа эволюции гражданского общества можно отметить следующую специфику: становление и утверждение нового индивидуализма, носящего в противоположность старому не элитарный, а массовый характер, сочетающий чувство личного достоинства с расширением и активизацией социальных связей; энергичное развитие ассоциаций, в которых нуждается экономика эпохи глобализации; бурный рост современных средств массовой информации с их подтверждаемой жизнью претензией на роль «четвертой власти» как следствие информационного прорыва и тенденции продвижения к информационному обществу; все более полное раскрытие двойственной природы и специфических возможностей гражданских политических ассоциаций, а также в условиях развитой демократии системы публичного управления. Начинает осуществляться конвергентный процесс огосударствления гражданского общества и огражданствления государства, который ныне обретает совсем другой смысл, нежели подобные процессы в прошлом, поскольку не ограничивает, а расширяет область человеческой свободы. И, наконец, – бурный рост сети многообразных по значению и формам социальных и социокультурных ассоциаций, отражающий высокую степень структурированности, характерную для развитого демократического общества. Обладая возможностью выражать разнообразные и конкретные интересы больших и малых общественных групп, они сегодня составляют наиболее разветвленный и в совокупности наиболее весомый сектор гражданской сферы, называемый «третьим». Многие западные исследователи относят появление подобного рода новых общественных ассоциаций к понятию «новые общественные движения», в противовес старым, основу которых составляли профсоюзы[37].
За всеми эволюционными процессами меняющегося взаимодействия государства и гражданского общества выстраиваются различные, сменяющие друг друга модели государства – от конституционно-демократического, стремящегося к ограничению суверенитета власти законом, утверждающего идею приоритета прав человека, способствующего формированию диалога между властью и обществом, до появления модели правового государства. Правовое государство означает более высокую ступень развития государства и общества по сравнению с конституционно-демократическим государством в его классической либеральной версии. Сформированность и отструктурированность гражданского общества – одно из главных условий построения правового государства, а правовое государство, в свою очередь, - главное условие существования и развития гражданского общества. Социальное государство явилось конструктивным ответом на несовершенство «правового государства» в его классической либеральной трактовке. Это отражало новые реалии взаимодействия с гражданским обществом. Государство утратило свое монопольное положение как единственный инструмент политики, оно оказалось «опутанным» сложной сетью других общественных и политических организаций и институтов, которые сформировались в среде гражданского общества и стали по-новому выстраивать систему своего взаимодействия с государством. В результате исторического и логического развития моделей взаимодействия институтов государства и гражданского общества к концу ХХ века рельефно обозначился переход от антагонистических, конфронтационных форм взаимодействия к утверждению принципов партнерства. Это потребовало пересмотреть философию власти, перейти от доминанты господства и гегемонии к партнерству и диалогу.
Проанализировав структуру и принципы гражданского общества, автор подчеркивает, что это - сложно-структурированная плюралистическая система, она имеет внутренние источники саморазвития, не зависимые от государства. Более того, гражданское общество способно ограничивать властную деятельность государства. Современное гражданское общество имеет «онтологический» смысл по отношению к государству, оно всегда будет оппонентом государства, поскольку только таким образом можно обеспечить реальную возможность граждан и их объединений контролировать власть и влиять на нее посредством гражданского участия, экспертизы и контроля. Автору кажется приемлемым для дальнейшего анализа использовать следующее определение гражданского общества: «Гражданское общество - это… категория, одновременно описывающая и предвосхищающая сложный и динамичный ансамбль охраняемых законом неправительственных институтов, которым присуща тенденция к ненасильственности, самоорганизации и саморефлексивности и которые находятся в постоянных трениях друг с другом и с институтами государственной власти; последние же «оформляют», ограничивают и делают возможной их деятельность». Это определение директора Центра изучения демократии Дж. Кина, которое он дал в своей книге «Демократия и гражданское общество»[38]. Применительно к России его определение понятия «демократия» может быть взято в качестве базисного для понимания соотношения гражданского общества и государства: «…демократия понимается как особый тип политической системы, в которой институты гражданского общества и государства имеют тенденцию функционировать как два необходимых элемента, как отдельные и одновременно стыкующиеся, разные и вместе с тем взаимозависимые, внутренние сочленения в системе, где власть – осуществляется ли она в семье, совете директоров корпорации или в правительственном учреждении, - всегда может стать предметом публичного обсуждения, компромисса и соглашения»[39]. Гражданам должно быть предоставлено не только публичное право для оценки качества результатов принимаемых решений, но и право добиваться повышения уровня компетентности и даже смещения неэффективных управленцев.
Несмотря на большое внимание, гражданское общество, тем не менее, остается ускользающей концепцией и еще более ускользающей реальностью.
Выявив теоретико-методологические основания анализа концепта «гражданское общество», автор переходит к вопросам о его характере в России, тенденциях развития. Гражданское общество в России – пока еще не завершенный демократический проект (а во многом и заблокированный), несущий мощный импульс антиэтатизма. Во многом его развитие тормозится состоянием нынешнего российского общества – его социокультурной средой (патернализм, традиционность); неразвитостью социальной структуры, в которой был бы убедительно представлен средний класс; нищетой и материальной обездоленностью большинства населения, социальной деградацией его жизни; характером власти (стремление к монополизации, к ее несменяемости, закрытости, бюрократизации). Российское гражданское общество – как фундамент демократии – запаздывает в своем становлении, оно вырастает из постсоветского общества – аморфного, засоренного квазигражданскими структурами, обладающего маргинальным общественным сознанием. Его горизонтальные связи – дискретны. Стоит проблема формирования реальной солидарности, ответственности и доверия. Преодоление нынешнего состояния общества – аномии, деморализации, упадка ценностей, отсутствия солидарности, доверия - невозможно без укрепления и дальнейшего развития гражданского общества. Лишь опираясь на его институты, на базе общности нужна новая реконструкция общественных связей. Поэтому в ближайшие годы, скорее всего, значение и роль многих институтов гражданского общества, особенно неправительственных организаций, в общественно-политической жизни будет возрастать. Отказ от гражданского общества, снижение его активности – прямой путь к усилению авторитарных тенденций.
Автор останавливается на трудностях в формировании и развитии гражданского общества современной России. Отмечаются институциональные издержки бюрократической стабилизации «нулевых» годов, которые привели к тому, что бюрократическая модель властвования стала действовать не только в рамках административной функции, но и захватила ту часть государственной власти, которая должна жить по законам политической логики властвования. В диссертации подчеркивается: сегодня уже не оспаривается, что решающая роль в модернизации должна принадлежать государству, потому что именно в государственной сфере возможна «…поддержка идентичности социального целого в его движении от прошлого к будущему»[40]. Но каково сегодня качество российской государственности? Показательны в этом отношении исследования, проведенные Российской академией госслужбы при Президенте в 2002 г. Его результаты свидетельствуют о том, что сформировавшаяся политико-административная система самодостаточна, носит самовоспроизводящийся характер и в этом качестве тормозит демократическое и социально-экономическое развитие страны. Это ставит под вопрос возможность трансформации российского социума в современное гражданское общество с развитой правовой культурой и становления в нем цивилизованного корпоративизма[41]. Аналогичные выводы, сделанные по результатам эмпирических исследований Левада-Центра за период 2001-2010 гг., показали, что наименьшее значение в России население страны приписывает таким институтам, как политические партии, профсоюзы, парламенту в целом. Зато резко выросла роль президентской Администрации, ФСБ, прокуратуры, которая стала основным карательным институтом. Таким образом, инструменты, которыми общество может влиять на власть, теряют значение в его собственных глазах, а инструменты, с помощью которых власть может управлять обществом, напротив, резко прибавляют[42]. Первые шаги молодого демократического государства в России показали: административный тип власти не только автономен и устойчив, но и носит экспансионистский характер. Это означает, что если администрирование в этих условиях окончательно возьмет верх над политикой, то попытки отстроить жесткую вертикаль власти приведут к утрате чувствительности к сигналам обратной связи, особенно, если они несут с собой нежелательную информацию. Жесткая властная вертикаль станет неповоротливой и негибкой в условиях высокодинамичного общества. В результате возникает угроза распада системы саморегуляции. Отсюда наибольшая опасность состоит не столько в установлении юридически оформленного автократического режима, а в постепенном «вползании» в своеобразную «авторитарную ситуацию» - состояние фактической узурпации властных функций государственно-бюрократическими группировками при одновременной симуляции (имитации) функционирования демократических каналов контроля над властью.
Автор показывает далее, как это сказалось на качестве основных структурных элементов гражданского общества. Российские политические партии стали социально-политической проекцией известных политических лидеров или бюрократических группировок, конкурирующих между собой. Партийное строительство не является средством кристаллизации политических интересов[43], представлений, ценностей самого общества; не служит легитимным средством идейно-политического размежевания или консолидации в толще общества[44]. Многопартийность, по данным опросов, не выполняет роли основного посредника между обществом и властью, которая является главной функцией в партийных демократиях. Среди всех политических институтов партии устойчиво пользуются наименьшим доверием общества, цифра эта колеблется на уровне 3-5%. Нашей политической системе не удалость пока встроить партии в систему принятия важных политических решений, в систему контроля за исполнительной властью. Посредством партий граждане практически ничего не выбирают. И это стало сказываться на отношении населения к выборам. Очевидно, наше ближайшее будущее – это движение в сторону полуторапартийной системы. Сегодня правящая партия – достаточно рыхлое образование, которое напоминает хорошо организованную клиентелу. Будучи продуктом неконкурентной политической среды, правящая партия, которую сегодня принято называть «партией власти», с некоторых пор сама начала генерировать в качестве условия своего самосохранения политическую монополию, тормозя тем самым формирование основ реальной политической конкурентности и многопартийности, что является одной из главных задач политической модернизации[45]. Внесенные Президентом изменения в федеральный закон "О политических партиях", по мнению многих экспертов, носят весьма поверхностный характер и не влияют на существенное изменение условий, способствующих формированию реальной многопартийности.
Сложным остается положение такого традиционного элемента гражданского общества, как профсоюзы. Отличаясь способностью к массовой мобилизации наемных работников в условиях растущей социальной поляризации и конфронтации труда и капитала, профсоюзы жестче столкнулись с проблемами поддержания динамического равновесия: как только они устанавливали лояльные отношения с государством и работодателями, получали доступ к ресурсам на национальном и международном уровнях, расширяя возможности влияния на государство и работодателей, так тут же отрывались от своих «корней» в среде наемного труда и утрачивали функцию репрезентации и самоорганизации наемных работников, которые тут же начинали создавать альтернативные структуры. Такую судьбу прошли ФНПР, крупные альтернативные профсоюзы 90-х гг.[46] ; как-то еще держатся малочисленные профсоюзы, права которых значительно ограничены новым Трудовым кодексом.
Существенно деградирует институт местного самоуправления, превращаясь в придаток «вертикали власти». Сохранить импульс «низовой» демократии и реальной самодеятельности и самоорганизации удается, пожалуй, лишь некоммерческому сообществу России. Именно он стал самой гибкой и динамично развивающейся силой гражданского общества, пройдя суровую «школу выживания» в «нулевые годы». Сложное, амбивалентное положение многих элементов гражданского общества значительно обострило наличие противоречия между политической и неполитической составляющей российского гражданского общества. Широкое распространение стал получать тезис о якобы «неполитическом» характере гражданского общества, о наличии в нем лишь «горизонтальных» связей и отношений. Многие НКО принципиально не вступают во взаимодействие с политическими партиями и структурами, более того - боятся этого, держат политический нейтралитет, считая политический момент разрушающим началом в своей деятельности. В этой позиции российских НКО зафиксировано демонстративно негативное отношение к концепту «управляемой демократии», коррумпированной политике. Своей «низовой», гражданской активностью они хотят подчеркнуть формирование подлинно демократического функционирования политической системы с развитым сегментом публичной сферы и политики, равноправностью субъектов взаимодействия и сетевой основой коммуникации[47].
Таким образом, гражданское общество в России находится в процессе формирования, ему предстоит долгий и очень нелегкий путь к зрелости. Продвижение должно осуществляться в контексте задач более широкого процесса – политической модернизации российского общества.
Автор, рассматривая гражданское общество как фактор структурирования, укрепления инновационно-реформаторских слоев, обращается к анализу сложных массовых трансформационных процессов общества, концентрирующих итоги разнонаправленной, но и взаимосвязанной деятельности множества социальных субъектов. Успех политической модернизации, как и в целом системной модернизации, зависит от адекватного понимания реформаторами закономерностей тех спонтанных процессов, которые протекают в обществе и связаны с базовыми слоями общества. (Базовый слой российского общества является «… наиболее массовым элементом социальной структуры» и «представлен… рядовыми россиянами»)[48]. А для этого необходимо понять, какие субъекты вносят свою лепту в их протекание, каковы интересы и потребности этих субъектов, в каких условиях они действуют, с какими субъектами и по каким правилам чаще всего взаимодействуют при достижении значимых жизненных целей. В зависимости от характера влияния на трансформационный процесс субъекты делятся на три группы: правящую элиту; социально зрелых и активных представителей массовых общественно-политических групп, в первую очередь средних слоев, и остальную часть общества. Каждая группа по-разному участвует в трансформационном процессе. Правящая элита занята целевой, стратегической реформаторской деятельностью (изменением правовых и административных норм, определяющих “правила игры”). Активные представители массовых общественных групп — массовой инновационно-предпринимательской деятельностью (т.е. использованием, развитием, закреплением новых норм и правил). Остальная часть общества оказывает влияние на общественные преобразования через реактивно-адаптационное поведение, т.е. выбор и реализацию доступных этим субъектам способов адаптации к изменившимся условиям[49].
Используя концепт социально-трансформационной структуры общества[50], представляющий систему взаимосвязанных социальных субъектов, деятельность и поведение которых служат движущими силами трансформационного процесса, диссертант подчеркивает, что гражданское общество аккумулирует социально-инновационную активность базовых и средних слоев общества, проявляющуюся в апробации новых форм самоорганизации и самодеятельности. Речь идет, прежде всего, о создании и налаживании работы некоммерческих негосударственных организаций (НКО), выражающих и реализующих интересы локальных, профессиональных, этнических, гендерных, поколенческих и других общностей. Таковы также и профессиональные ассоциации и союзы, политические партии, общественные движения, церковные общины, органы местного самоуправления, землячества. Важным направлением развития гражданского общества является создание независимых информационных центров, различных клубов по интересам, в том числе компьютерных и связанных с Интернетом. В результате первоначально рыхлая и инертная ткань общества «прошивается» во многих направлениях независимыми от государства горизонтальными связями, становясь более «упругой» и способной к действенному отклику на воздействия извне. Таким образом, идея гражданского общества перестает быть теоретической конструкцией, она становится достоянием обыденного сознания. И возникают различные формы реального гражданского общества. Гражданское общество выполняет функцию связующего звена между личностью и государством, «частной» и публичной» сферами, частным и общими интересами. На основании проведенного анализа сделан вывод, что связь между инновационным потенциалом общества и развитием гражданского общества носит обоюдный, двусторонний характер. Чем выше инновационный потенциал общества, чем шире, свободнее, благополучнее и, следовательно, активнее средние и базовые его слои, тем успешнее развиваются структуры гражданского общества. В конечном счете, продвижение России к гражданскому обществу зависит от того, какая доля социально активных людей будет затрачивать свои усилия не только и не столько на повышение личного благосостояния, сколько на деятельность, связанную с общественным благом и, в частности, с развитием гражданских структур. И, соответственно, наоборот, чем более развиты будут структуры и субъекты гражданского общества, тем более активно общество будет осваивать инновационный тип развития.
Рассматривая организации «третьего сектора» как точки роста потенциала гражданского общества в современной России, автор показывает, что понятие гражданского общества приобрело новое измерение в связи с развитием сектора некоммерческих организаций, или "третьего сектора". Под неприбыльным («третьим») сектором понимается совокупность (система) групп населения и организаций, не ставящих перед собой целей увеличения личного дохода непосредственно через участие в работе таких групп и организаций или через владение ими. Первые два сектора - это совокупность государственных институтов и деловых частных организаций и предприятий. В. Ходкинсон и К. Маккарти[51] рассматривают "третий сектор" как сферу активности, развиваемую между семьей и более широкими бюрократическими секторами прибыльного бизнеса и правительства. Для «третьего сектора» характерна деятельность ради общественного благополучия. Главной функцией таких организаций является в той или иной степени расширение пределов свободы и наделение населения властью, вовлечение его в процесс социальных изменений и активности, в развитие социальной защиты. Организации «третьего сектора» ближе всего расположены к массовым слоям общества, более активно взаимодействуют с ним, выражают его ожидания и формируют его «качество». Если иметь в виду эти признаки, органичным для сектора предстает такой путь развития, при котором основной движущей силой выступает естественное стремление людей сотрудничать для реализации альтруистических устремлений и коллективного обустройства своей частной жизни. Этому соответствует развитие «снизу-вверх», максимальное разнообразие и децентрализация, преобладание горизонтальных связей над иерархическими и опора на добровольно предлагаемые ресурсы: взносы, пожертвования, трудовой вклад. Обладая возможностью выражать самые разнообразные и конкретные интересы больших и малых общественных групп, они сегодня составляют наиболее разветвленный и в совокупности наиболее весомый сектор гражданской сферы. Преимущества НКО перед госсектором в сфере тонкой «настройки» социальной ткани общества очевидны. Во-первых, НКО отличает глубокое знание проблем, наличие высококвалифицированного персонала, адресность, гибкость и быстрота реагирования. Во-вторых, НКО менее бюрократизированы, для них характерны преобладание горизонтальных связей и плюрализм в принятии решений. В-третьих, действия НКО более эффективны (в частности, за счет более низких расценок и привлечения волонтеров) и обеспечивают значительную экономию государственных средств, сводят к минимуму нецелевое использование финансов. Глобализация открыла перед сектором неправительственных организаций новые перспективы и поставила новые проблемы. На мировой арене НКО гораздо раньше правительств и финансово-промышленных групп объединились в международные сети, причем в целях более благородных и гуманных, нежели получение сверхприбылей и установление финансово-политического контроля за странами «третьего мира». Представляется, что "сообщество NGO" в посткоммунистических странах и, в частности в современной России, можно рассматривать как более современную часть гражданского общества, потому что в этом сообществе в наибольшей степени сохранился сегодня приоритет гражданских и моральных ценностей. Можно надеяться также, что именно отсюда реальные гражданские и моральные стандарты распространятся на другие части гражданского общества: на политическое сообщество - в виде отрицания имморализма в политике и экономическое сообщество - в виде новой этики бизнеса или корпоративной морали.
Рассмотрев историю появления некоммерческого сектора в России, автор приводит статистические данные, согласно которым в настоящее время в стране насчитывается 360 тысяч некоммерческих организаций (без государственных и муниципальных учреждений)[52]. С 2001 г. число НКО выросло на треть. Среди них 22% занимаются оказанием социальных услуг, 17% - культурных и образовательных, столько же - правозащитных, 11% развивают жилищно-коммунальные виды деятельности. Показателями развития «третьего сектора» является не только разнообразие и широта спектра НКО, но и количество людей, вовлеченных в сферу гражданской активности. Услугами НКО при решении различного рода социальных проблем (социальное сиротство, борьба с наркоманией и туберкулезом, гуманитарная помощь и реабилитация, экологические проблемы) ежегодно пользуются 15% населения страны. Согласно выводам Общественной Палаты за 2010 г., в стране наметилась тенденция перераспределения центра тяжести гражданской активности от политических партий в сторону неполитических общественных объединений[53]. Это обусловлено снижением эффективности функционирования государственных органов на местах, ответственных за четкую и бесперебойную систему жизнеобеспечения. Таким образом, естественным путем начало складываться межсекторное социальное партнерство в решении повседневных социальных задач (далее МСП), которое пока еще плохо осознается государством, но уже хорошо понятно обществу[54]. В итоге складывается новая и, по-видимому, жизнеспособная модель развития российского «третьего сектора», для которой характерны доминирование внутренних движущих сил, широкое разнообразие целей и форм некоммерческой активности, достаточно мирное сосуществование противостоящих друг другу идеологий и распространенность идеологически нейтральных инициатив, а также сосуществование и постепенная конвергенция несхожих организационных культур.
Проанализировав структуру организаций «третьего сектора», автор выявил, что именно в некоммерческом секторе складываются более благоприятные условия для инноваций и экспериментирования. Результатом деятельности некоммерческих предприятий считается также создание и приумножение социального капитала, понимаемого как уровень доверия, коллективизма и гражданской активности в обществе. Но самое важную роль, которую могут выполнить низовые организации «третьего сектора», состоит в том, что они более чем кто-либо способны уменьшить существующий разрыв между нормативно-идеальным представлением о политической модернизации, которым обладает политический класс, и ожиданиями большинства населения общества, для которого демократия соизмерима с удовлетворением насущных социально-экономических и социально-политических прав – на труд, достойный заработок, жилье, бесплатное образование и медицину, безопасность жизни, гарантии собственности, полученной на основании собственного труда[55]. Взаимодействуя с государством, НКО через свои технологии переводит гражданско-правовой язык власти на язык решения насущных проблем общества.
В диссертации рассматривается модернизационный потенциал гражданского общества, его основные факторы, посредством которых можно воздействовать на процессы модернизации, и барьеры, которые существенно тормозят развертывание конструктивного взаимодействия. Подчеркивается, что всестороннее обновление российского общества может состояться лишь при активной поддержке и участии гражданского общества, полноценное формирование которого является частью искомой модернизации (отвечает задачам накопления социального и человеческого капитала). Обращение к потенциалу гражданского общества выдвигает на первый план вопрос о субъектном срезе политической модернизации: кто более всего заинтересован в ее осуществлении и может стать ее общественной опорой. Социальные группы не приобрели еще качества массовых социальных субъектов, способных активно, сознательно и целенаправленно влиять на модернизационный процесс. При этом отношения собственности, экономические интересы сами по себе автоматически не играют роли, сопоставимой с механизмами общественной интеграции. Скорее, можно говорить о «диффузной» мозаике своеобразных «точек роста», которые разбросаны в социальном пространстве нашего общества и выстраивают свои отношения по принципу социальных сетей, взаимодействуя друг с другом, с властью, бизнесом, со всеми силами, которые заинтересованы в обновлении общества. При сложном и одномоментом соединении задач реиндустриализации и инновационной модернизации субъект ее может быть только сложно-составным, комбинированным: это значительная часть среднего и малого бизнеса, современный менеджмент, многочисленные представители науки, образования, медицины и других видов высококвалифицированного труда, а также работники активно действующих предприятий различных отраслей, в том числе широкие слои молодежи, психологически предрасположенные к обновлению жизни. По данным совместного исследования ВЦИОМ и Общественной палаты РФ[56], составлен дифференцированный социально-политический портрет общественных сил модернизации: креативное меньшинство - 2%, активные слои, готовые апробировать модернизационные нововведения, - 25 %, благожелательное большинство - 66%. Однако «благожелательное большинство» не понимает, что именно стоит за политикой модернизации. Недостаток информированности требует разъяснения политики модернизации, сфокусированной на ценностях и интересах соответствующих групп, увязывающих общие цели модернизации с жизненными стратегиями граждан.
Переход к дискурсу системной модернизации и инновационного типа развития позволил Президенту Дмитрию Медведеву в первом президентском Послании Федеральному Собранию (ноябрь 2008 г.) выдвинуть «10 политических инициатив». Они связаны с расширением масштабов и качества народного представительства, с возрождением интереса к нормам и ценностям демократии и ограничением всевластия политико-государственной бюрократии, которая стала превращаться в оплот и фундамент политической системы российского общества. На Заседании Госсовета 22 января 2010 года эти идеи получили более конкретное развитие, воплотившись в ряд законодательных актов по расширению политической конкуренции и реальной многопартийности. Выделены инициативы, касающиеся гарантий оппозиционной деятельности. Президент РФ предложил обществу абсолютно верные ориентиры, поскольку сложившийся моноцентрический режим закрепил деформированную систему представительства гражданских интересов, мотивируя это сохранением стабильности, что существенно ограничило реализацию потенциала гражданского общества: представители гражданской и деловой инициативы допускаются пока к системе принятия решений на федеральном уровне в «режиме консультаций», который идет при активном контроле государственно-административных структур. Как следствие, в среде гражданского общества стала нарастать тенденция к разъединению двух типов отношений: институционально, официально оформленных и неформальных организаций, связанных, прежде всего, с «низовой» гражданской инициативой (так называемые, движения «одной проблемы» и организации «grass-roots»). Организованное, официальное гражданское общество все больше интегрировалось в политическую надстройку и поощрялось «сверху». Неформальное возникало «снизу» и жило по законам выражения наболевших проблем граждан. Можно отметить пять сфер, в которых неформальные общественные организации были наиболее активны: защита прав обманутых дольщиков, протесты против уплотнительной застройки в крупных городах, борьба за изменение маршрута прибайкальского нефтепровода, движение автомобилистов, защита Химкинского леса[57]. Основная часть активистов и руководителей новых неформальных организаций – представители нарождающегося в России среднего класса, которых отличают такие черты, как обладание собственностью, высокий образовательный уровень и преимущественно умственный характер труда.
Автор выделяет проблемы кризиса доверия как ключевого барьера при реализации задач модернизации. По оценкам Левада-Центра, только 26% из 2000 опрошенных заявили, что они доверяют своим согражданам; почти половина отметила, что взаимное доверие в обществе ощутимо уменьшается[58]. Очень слабо проявляется доверие к политической системе, прежде всего, вера в возможность участвовать в принятии решений и формировании общезначимой повестки дня развития общества. Делается вывод, что в таких условиях говорить о «накоплении» национального, солидаризирующего общество социального капитала не приходится, поскольку россияне не стремятся к объединению ради решения общих проблем. Как следствие, они постепенно утрачивают способность к коллективному сопротивлению тем силам, которые грубо нарушают их права и свободы, не отстаивают их интересы. Автор подчеркивает, что только гражданское общество во взаимодействии с государством способно формировать и накапливать социальный капитал, доверие и солидарность, выстраивая консолидацию общества «снизу». Доверие – основа горизонтальных и вертикальных отношений в обществе.
Важной составляющей модернизационного потенциала гражданского общества является его способность вести коррекцию управляющих воздействий политической власти посредством гражданского контроля и гражданской экспертизы. Наметившиеся тенденции развития общественно-политической системы страны, активизация гражданского общества, возросшие требования к повышению эффективности функционирования системы государственного управления существенно повысили социальный запрос на масштабы и качество общественного контроля. Важная задача общественного контроля: налаживание содержательного взаимодействия между институтами гражданского общества, с одной стороны, и структурами государственной власти и управления - с другой, преодоление недоверия бюрократии к инициативам гражданского общества, механизмам общественного контроля и независимой экспертизы. К новым институциональным механизмам взаимодействия можно отнести следующие: Общественная палата Российской Федерации; Общественные палаты субъектного и муниципального уровней; общественные консультативные советы при главах субъектов РФ; общественные советы при федеральных министерствах и их территориальных органах; советы по противодействию коррупции; общественные наблюдательные комиссии по обеспечению прав человека в местах принудительного содержания. К основным из актуализированных форм взаимодействия необходимо отнести: публичные слушания; общественную экспертизу (в том числе антикоррупционную); коллективные «переговорные площадки» (например, Гражданские форумы). Важнейшим фактором усиления общественного влияния на деятельность власти является Интернет, дающий возможности не только неподцензурной огласки проблем, но и являющийся инструментом самоорганизации людей в случаях конфликтного взаимодействия с властью. Автор считает, что, несмотря на проделанную за последнее время работу различными общественными организациями и институтами гражданского общества, у гражданской экспертизы и контроля остается огромный, еще не реализованный потенциал, который необходимо развивать всем структурам. Развитие института общественной экспертизы и контроля жизненно важно для укрепления доверия между обществом и властью.
В работе исследуются нормативно-правовые изменения в статусе некоммерческих организаций, связанные с критикой Президентом Дмитрием Медведевым известного своими негативными последствиями Закона №18-ФЗ, который нанес НКО достаточный урон, подогревая скрытое враждебное отношение бюрократии к общественным организациям. Весной 2009 г. Президент предложил либерализовать законодательство об НКО, заявив о необходимости создания в России благотворительных союзов и закрепления института общественно-полезной деятельности в российской правовой культуре. 5 апреля 2010 г. был подписан Федеральный закон №40-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросу поддержки социально ориентированных некоммерческих организаций. Важным в принятом законе является положение о разработке Федеральной программы поддержки социально ориентированных НКО, на реализацию которой в федеральном бюджете 2011 года заложено 900 млн. рублей. Данная Федеральная программа призвана решить задачи формирования экономических предпосылок развития НКО и более глубокого использования их потенциала при решении социальных проблем. Изменение законодательства об НКО в части мер, направленных на улучшение экономических условий их деятельности, позволит создавать НКО-сектору России не 0,5% валового внутреннего продукта (как в настоящее время), а 15-17% (как в Нидерландах).
Гражданское общество, будучи средством формирования и развития человеческого и социального капитала, проводником технологий гражданского контроля и экспертизы, является мощнейшим ресурсом политической модернизации, главная опасность в осуществлении которой – имитация. Авторитарные методы могут быть эффективным инструментом преодоления хаоса, выхода из кризиса. Но только в том случае, если ясны цели, задачи и методы такого процесса. Однако жесткие методы неприемлемы в сложных ситуациях, когда отсутствуют не только проверенные технологии решения проблем, но не ясны и стратегические цели. Именно поэтому все развитые государства мира существуют в демократических системах ценностей, имеют демократическую политическую систему в противовес управленческим системам, где люди отчуждены от власти, где духовно-нравственные потребности и интересы в значительной степени игнорируются, подавляются и неуклонно разрушаются. К сожалению, именно проблемы определения стратегий развития, ценностных ориентаций общества представляют главную проблему нашей страны.
В третьей главе «Взаимодействие власти и гражданского общества в современной России: поиск диалога в контексте реализации проекта политической модернизации» исследуются конфликтные проблемы осуществления модернизации: поддержание порядка, предсказуемость и стабильность в соотнесении с задачами изменения и реформации политической системы, а также вскрываются противоречия, дисфункции и напряжения, которые складываются в системе взаимоотношений государства и гражданского общества, вопросы институционализации проблемных взаимодействий и перевода конфликтного потенциала в позитивно-функциональное русло, что позволяет использовать конфликт как элемент социальной динамики.
Показаны социальные, этнонациональные и социокультурные противоречия, которые создают потенциальные зоны напряжений при развертывании процессов политической модернизации. Как отмечают отечественные исследователи, кризис, на фоне которого была поставлена задача модернизации страны, не прошел для российского населения даром. Практически три четверти населения считают текущую ситуацию в стране проблемной, кризисной, а каждый десятый россиянин назвал ситуацию катастрофической. Массовые оценки ситуации в стране немного улучшаются, но остаются более низкими, чем в докризисный период. Для большинства россиян окружающая действительность остается сложной, напряженной. Ситуация усугубляется и тем, что более половины населения по самооценкам достаточно сильно пострадали в результате экономического кризиса: 53% считают нанесенный им лично ущерб существенным[59] .
Таким образом, в России сохраняются условия для социальной поляризации, ведущей к вызреванию классического классового конфликта в Марксовом варианте. Дифференциация населения, при которой большинство принадлежит к низшему, нищему слою, препятствует процессам формирования групповых интересов, консолидации их в различные политические институты и общности для реализации этих интересов.
Автор показал, что серьезный конфликтный потенциал несет миграционная проблема. Отмечая особенности новой этнополитической ситуации в современной России, Л.М. Дробижева и Э.А. Паин указывают на растущую неадекватность государственной политики реально сложившимся, устойчивым тенденциям этнополитического развития. Объективные тенденции, по их мысли, свидетельствуют об усилении этнического самосознания, росте разнообразия этнических общностей и усложнении форм и характера взаимоотношений между ними. В то же время государственная политика не замечает (или не хочет замечать) усложнения и дальнейшей дивергенции этнических процессов, предлагая упрощенные политические модели, делая основную ставку на централизованные, «спускаемые сверху» административные методы управления в рамках концепции «восстановления вертикали власти»[60]. Очень точно обобщает угрозы этнонационального свойства модернизации А.В. Дмитриев: «В случае экономического, социального или политического, а вероятнее всего, общесистемного кризиса, линия особого напряжения будет проходить уже не по периферии России, а в самых важных ее нервных узлах»[61]. Способна ли нынешняя политическая система справиться с задачами эффективного воплощения в жизнь задач системной модернизации? По мнению большинства исследователей, она отличается низкой эффективностью в достижении реальной политической стабильности и социально-экономического развития, навязывая обществу идею консолидации и единства, исключающих конкурентность и равноправие социально-политических интересов в публичной сфере и скрывающих, по сути, основное противоречие российского общества – между крепнущей тенденцией к монополизации власти и плюрализмом тех многочисленных интересов, которые были «разбужены» волной демократических перемен в России. Автор указывает на необходимость использования конфликтологического подхода для анализа противоречий и конфликтных напряжений, которые неминуемо будут возникать в процессе политической модернизации. Снимающая в своем содержании противоположность принципов конфликта и равновесия, конфликтологическая парадигма особый акцент делает на динамической природе равновесия. Стабильность (равновесие) является прогрессивным результатом разрешения (урегулирования) социальных конфликтов, если они разрешаются (регулируются) рациональным и демократическим путем, расширяют границы человеческой свободы и создают более благоприятные условия для жизни большинства людей. Стабильность, основанная на «укрощении» и минимизации деструктивных, разрушительных форм проявления конфликтов в виде насилия и конфронтации, ведет к предпочтительным исходам общественных изменений. Стабильность может стать регрессивной, если она достигается односторонним силовым принуждением и не допускает ни в каких формах сопротивления или несогласия. Такой порядок превращается в самоцель и вырождается в стагнирующее тоталитарное общество. Опираясь на субъектно-деятельностный подход, автор провел конфликтологический анализ основных акторов сформировавшейся моноцентричной политической системы, подчеркивая, что она привела к искажению кристаллизации частных интересов, что способствовало формированию общества не гражданского, а бюрократически-корпоративного. Условия для реализации конструктивного потенциала конфликтологической парадигмы сужаются. Подтверждением этому служит рост протестных настроений в широких слоях российского общества под давлением кризиса и его социальных последствий. Так, по сообщению Пресс-центра МВД РФ, в 2009 г. в России прошли 30 тыс. публичных акций, из них на 2,5 тыс. выдвигались политические требования. В этих акциях участвовали 5,5 млн человек; 440 акций не были санкционированы властями, в них участвовали более 20 тыс. человек; 56 раз блокировались автодороги [62]. Очевидно, что при дальнейшем росте протестных выступлений в условиях углубляющихся социально-экономических проблем и неэффективных действий власти может произойти чреватое тяжелыми последствиями радикальное отчуждение правящей элиты от основной массы населения. Процесс политической модернизации в России объективно попал в «ловушку» противоречия, которое можно сформулировать как противоборство между тенденцией к стабилизации, равновесию и дальнейшему изменению, преобразованию. В рамках этого противоречия и разворачивается нынешнее взаимодействие государства и гражданского общества.
В политическом аспекте модернизация должна представлять собой управляемый конфликт, для её успеха важна консолидация сторонников модернизационных идей и институциализация конфликтных отношений, позволяющая минимизировать риски и обеспечить реализацию позитивных функций конфликта. В современной России существуют предпосылки для успешной реализации анонсированного "рывка в новое будущее", в том числе и институциональные, однако необходимо переформатирование системы политических институтов с использованием заложенных в них возможностей.
В диссертации выявлена проблема амбивалентности взаимоотношений государства и гражданского общества, когда во взаимодействии одновременно присутствует как сотрудничество, так и противостояние. Эту особенность подчеркивают многие современные исследователи. «С одной стороны, как государство, так и гражданское общество – необходимые элементы демократического процесса, нацеленного на достижение справедливости. С другой, своими свойствами и действиями они как бы подрывают друг друга»[63]. Взаимодействие данных субъектов опосредовано феноменом потенциального конфликта, фиксирующего наличие определенной совокупности социальных противоречий, в которые погружены действующие субъекты[64]
. Диссертант рассматривает особенности противоречий, существующих объективно, заданных социальной природой взаимодействующих субъектов – государства, а со стороны гражданского общества – организаций «третьего сектора» (НКО) и бизнеса как новых, наиболее динамичных структурных элементов гражданского общества. Подчеркивается, что не менее важным шагом является не только грамотная диагностика потенциальных конфликтов во взаимодействии власти и гражданского общества, но и их институционализация. Важными необходимыми структурными элементами институционализации являются артикуляция и акцентирование различий и противоположности сторон. Если в конфликте неоправданно (и ошибочно) подчеркиваются общие интересы, эффективно урегулировать его невозможно. Сторона, располагающая в конфликте большим силовым потенциалом, может игнорировать или подавлять противоположную сторону под маской общих интересов. Поэтому так важно обозначить различия в подходах для последующего совместного поиска удовлетворяющего всех решения. Другим важнейшим компонентом институциализации конфликта является структурирование групп интересов. Чем выше уровень организации групп интересов и соответственно субъектов конфликта, чем более равновелики эти уровни, тем благоприятнее институциализация. Наконец, существенным компонентом институциализации конфликтных отношений можно считать создание формальных правил и процедур, регулирующих отношения сторон. Таким образом, формируется культура конфликтологического мировосприятия, при которой нормой признается перманентность конфликта и возможность позитивного воздействия на него в любых, даже самых сложных ситуациях. В широком политическом смысле это означает умение работать в условиях нарастания социально-политической множественности активных субъектов (политические партии, различные профсоюзные организации, общественно-политические движения, некоммерческие организации), а в узком – гибкое и взвешенное отношение к политической оппозиции.
Автор подробно анализирует особенности проявления оппозиционности в политической системе современной России, показывая, что сознательная маргинализация этого явления и навязывание авторитарной консолидации могут привести в внесистемным социальным взрывам, поскольку «режим «управляемой» демократии повышает непредсказуемость развития, так как ни партии, ни парламент не формируют исполнительную власть и не несут ответственности за деятельность правительства. Протестный потенциал в таких случаях накапливается долго, латентно, а затем прорывается наружу внезапно, преимущественно в деструктивных формах. Массовые протесты 2005 года, связанные с отменой социальных льгот, трагические события в Кондопоге, вызванные неконтролируемой миграцией и криминализацией экономики, наконец, бунт на Манежной площади (декабрь 2010 г.), спровоцированный, помимо прочего, коррумпированностью правоохранительных органов, – яркие доказательства ущербности системы, пытающейся сохранить стабильность при помощи образа «синкретической» власти, оказывающей решающее влияние на большинство сфер социальной жизни»[65]. Отрадно, что в массовом сознании постепенно нарастают иные предпочтения: поддержка многопартийности, конкуренции, справедливости распределения доходов как альтернатива ригидной системе, лишающей страну перспектив развития[66]. В России начала работать такая новая форма институционализации конфликта как Гражданские форумы. В ноябре 2001 года впервые состоялся такого рода общенациональный сбор, на котором лицом к лицу встретились представители государства и многочисленных гражданских объединений, обсудившие назревшие вопросы признания необходимости и плодотворности сотрудничества гражданских инициатив и государственных политиков с тем, чтобы навести мосты между публичной сферой общества и государством. В 2008 г., выступая на открытии II Гражданского форума «Роль гражданских инициатив в развитии России в ХХI в.», Д.А.Медведев заявил о том, что «многообразие позиций, открытый гражданский диалог для нашего общества чрезвычайно важны»[67].
С 2005 г. задачи конструктивного взаимодействия на постоянной основе взяла на себя Общественная Палата РФ, деятельность которой с каждым годом приобретает контуры эпицентра координирующих усилий гражданского общества с различными подсистемами государственной власти (создание различных общественных Советов при исполнительных органах власти, наблюдательных структур и пр.)
Важная задача формирования гражданского мира и согласия - развитие технологий социального партнерства – от тред-юнионистского (на базе профсоюзов) до межсекторного социального партнерства (на базе некоммерческого сообщества), поскольку все они направлены на улучшение коммуникаций и обеспечение механизмов обсуждения разногласий между различными сторонами, разработку процедур урегулирования и предупреждения возможных конфликтных ситуаций.
Рассматривая роль гражданского общества в формировании социального капитала в современной России, автор уточняет понятие «социальный капитал», обращаясь к публикациям западных авторов, исследующих процесс демократизации в современной России, выявляет его роль в становлении гражданского общества и делает вывод, что большинство учёных фиксирует отсутствие социального капитала в стране, объясняя это её тоталитарным прошлым. Однако среди исследователей нет единства по вопросу о том, в какой мере (достаточно/недостаточно) развит социальный капитал в современной России. Они сходятся во мнении, что это - важный фактор развития гражданского общества и консолидации демократии. Автор показывает, что традиционно российское недоверие к институтам власти в России усугубилось «социальными травмами» от насильственного и разрушительного по результатам внедрения в общество неолиберальных ценностей. В России ещё не завершён «реабилитационный период» после «травмы», полученной в 1990-е годы, и новая, объединяющая всех граждан система ценностей до сих пор не сформирована. Тотальный «кризис доверия» в стране обусловлен, с одной стороны, сильнейшим напряжением адаптационного индивидуализма, позволяющего населению справляться с тяжелыми проблемами выживания, а с другой, - неумолимым действием закона социального сравнения, когда люди отчетливо видят, что их снижающееся благосостояние, нарастающая бедность вполне сочетаются с демонстративной роскошью и богатством «власть придержащих», живущих по законам «приятельского капитализма». Очень уместна в этом отношении мысль известного исследователя социального капитала Р. Д. Патнэма: «При отсутствии в обществе взаимности и структур гражданской вовлеченности вариант итальянского Юга – аморальная семейственность, клиентела, беззаконие, неэффективное управление и экономическая стагнация – представляется более вероятным исходом, чем успешная демократизация и экономический прогресс. В Палермо просматривается будущее Москвы»[68].
Диссертант вскрывает кажущуюся парадоксальность общественного сознания российских граждан, когда уровень доверия к главе государства всегда выше, чем к политическим институтам. В этом находит своё отражение не только патернализм политического сознания россиян. Когда люди не доверяют никому, они делегируют полномочия на самый высокий уровень. Для россиян таким последним уровнем делегирования выступает глава государства, в котором сосредотачивается всё желаемое и невостребованное доверие.
Анализируя состояние и роль социального капитала, автор ввел в оборот новое понятие - «негативный социальный капитал», подчеркивая, что социальный капитал, основанный лишь на личных связях, не способен выступать позитивным ресурсом, стимулирующим развитие гражданского общества в целом. Гражданское общество является тем пространством, в рамках которого происходит формирование и сохранение социального капитала, который цементирует страну «снизу» и способствует формированию демократической консолидации общества.
В четвертой главе «Социальное партнерство как институционализированная форма и технология взаимодействия власти и гражданского общества в контексте задач политической модернизации» исследуются технологии социального партнерства (старого - тред-юнионистского и нового - межсекторного социального партнерства), позволяющие институционализировать конфликтность в процессе политической модернизации и придать ей позитивно-функциональную направленность; роль и значение публичной сферы и публичной политики как институтов открытого согласования общественных интересов и структурирования субъектов принятия социально-политических решений, а также эмпирические тенденции реально складывающегося взаимодействия органов региональной и местной власти и организаций «третьего» сектора при решении социально-экономических и политических проблем в условиях кризиса (на примере Курской области).
Автор, рассматривая проблему - социальное партнерство и профсоюзы: проблемы и вызовы развития, - показывает, что социальное партнерство как принципиально новый тип общественных отношений, пронизывающий все сферы общества, и, прежде всего, социально-трудовую, утверждается как система в общественной жизни Запада со второй половины ХХ столетия. Механизм социального партнерства в России развивается в условиях глубокого общего кризиса, резко выраженной поляризации коллективно-договорного процесса, несформированности равноправных субъектов, неразвитости элементов гражданского общества, недостаточно разработанной правовой системы регулирования социально-трудовых отношений. В современной российской действительности множатся признаки гегемонистской стратегии краткосрочных выигрышей, достигаемых за счет доверия наемных работников к работодателям и властным структурам. Сокрытие интересов, дезориентирующие акции, стремление не дать опомниться одной стороне и получить выигрыш за ее счет – все это выводит государственную политику за рамки цивилизованного партнерства. Российские предприниматели, бизнесмены зачастую не соблюдают никаких правил «игры», отбрасывают все, лишь бы заполучить капитал за счет интересов потребителей или работников. И государство в лице исполнительных органов власти часто не соблюдает взятые на себя обязательства, о чем свидетельствует неисполнение Генеральных, отраслевых и региональных соглашений, принятых в 90-е гг.[69] Все это усиливает социальную напряженность и углубляет степень недоверия, которая складывается во взаимоотношениях основных субъектов социального партнерства. В этих условиях традиционные профсоюзы (прежде всего ФНПР) утрачивают роль истинного защитника социальных интересов большинства представителей наемного труда. Во многом эта роль перешла к альтернативным профсоюзам. Но они малочисленны, и их действия не меняют общую, неудовлетворительную ситуацию по соблюдению принципов справедливости в области интересов наемного труда и не способствуют формированию консенсусной политической культуры.
В конце 1970-х гг. на авансцену западного демократического мира стали выходить так называемые «новые общественные движения», которые выросли на основе постматериальных ценностей, более фрагментированной и динамичной социальной действительности глобализирующегося мира. Некоммерческие, негосударственные организации (НКО), составляющие субстрат новых движений, инициируют взаимодействие с властными структурами на постоянной основе и привлекают к своим программам средства бизнеса[70]. Тем самым они являются катализаторами «нового социального партнерства» в области общественных отношений, квинтэссенцией которого является взаимодействие трех сил (секторов) общества – государства, бизнеса и гражданских инициатив. В странах с развитой рыночной экономикой новое социальное партнерство (или - межсекторное социальное партнерство - МСП) приходит на смену традиционной трипартистской системе.
Содержательно концепт МСП можно определить как конструктивное взаимодействие организаций из двух или трех секторов (государство, бизнес, некоммерческий сектор) при решении социальных проблем, выгодное населению территории и каждой из сторон, обеспечивающее синергетический эффект от сложения разных ресурсов[71]. Только опираясь на межсекторное партнерство, государство в условиях модернизации сможет обеспечить в полном объеме конституционно закрепленные функции социального государства. Формирование консолидированных и созидательных практик и установок через МСП – важнейший технологический и ценностный ресурс некоммерческих организаций. Социальная консолидация является фундаментальной основой развития российского общества, необходимым условием инновационного прорыва страны, реализации проекта политической модернизации. МСП «укоренилось» в нормативно-правовом пространстве всех 83 субъектов Федерации. Согласно результатам репрезентативного социологического исследования[72], на сегодняшний день нет ни одного региона, не имеющего механизмов МСП. В стране наблюдается значительный прогресс в продвижении межсекторного социального партнерства, создании нормативно-правовой базы, обеспечивающей условия для развития взаимодействия между властью, НКО и бизнесом. Диссертант показал диверсификацию структуры МСП, раскрыв содержание общественно-частного партнерства, частно-общественного партнерства и государственно-частного партнерства. На последнем остановился подробнее, поскольку привлечение бизнеса к задачам модернизации имеет особое значение. В середине «нулевых» годов партнерская модель была на втором плане и скорее «дополняла», нежели вытесняла модель госкопоративистскую. Однако кризис выдвинул на первый план переформатирование российского корпоративизма, все большее действие принципов партнерства и равновесности акторов. Роль бизнеса в системной модернизации становится ключевой не только с экономической, но и с политической точки зрения. Растет понимание, что эту роль он может выполнить, если отношения с государством обретут равновесный характер и если одновременно будут даны гарантии беспрепятственной реализации его предпринимательской активности. Для реализации партнерской модели взаимоотношений власти и бизнеса необходима поддержка и давление всего гражданского общества. Иначе сами по себе политические «верхи» власти и бизнеса переломить ситуацию не смогут. Только при включенности активных сил гражданского общества тупиковая ситуация с неработоспособной моделью корпоративного государства может перерасти в полноценный политический плюрализм и новый по своему качеству корпоративизм. Проанализировав структуру, принципы и технологии МСП, автор подчеркивает, что МСП может стать мощным генератором социальных инноваций, механизмом социального контракта, позволяющего выявлять, кристаллизовать и продвигать различного рода продуктивные социальные интересы, которые, в свою очередь, приводят к структурированию социально-политических субъектов. Тем не менее, как показывают исследования, участие НКО в социально-политической сфере остается во многом вспомогательным и второстепенным. Представители власти чаще всего используют НКО лишь для легитимации управленческих решений, демонстрации их поддержки общественным мнением. Чрезмерно «заточенное» на властную вертикаль политико-государственное управление не справляется с растущей активностью низовых звеньев социума, само провоцируя его представителей на неформальные, внеинституциональные формы манифестирования. Между тем, задачи системной модернизации, и политической в частности, требуют возвращения к формату полноценного социального партнерства. Считаем, что новые горизонты и возможности в этом отношении предоставит практика реализации нормативно-правовой базы по социально ориентированным НКО.
На примере Курской области автор рассматривает публичную политику как институт и механизм реализации стратегии взаимодействия власти и гражданского общества. Институт публичной политики выступает тем социально-политическим образованием, развитие которого позволит полноценно реализовать конструктивный потенциал взаимодействия государства и гражданского общества. Публичная политика - это диалог государства и общества в принятии социально-значимых решений, несущая конструкция демократии участия. Это своеобразный «инновационный инкубатор", позволяющий "свежей крови" новых социальных технологий оптимизировать механизм взаимодействия государства, бизнеса и гражданского общества; преодолевать с целью конструктивного реформирования закостенелость государственных институтов и подключать ресурс гражданских инициатив к формированию государственной политики и контролю за деятельностью власти. Недаром многие российские исследователи межсекторного партнерства, такие, как А.Ю. Сунгуров, А.П. Перегудов, Н.Ю. Беляева, В.Н. Якимец, Л.И. Никовская, расширили свои исследования МСП и гражданского общества за счет введения в анализационное поле этого важнейшего концепта.
Согласно результатам масштабного социологического исследования в 2009-2010 гг. в рамках проекта «Индексы оценки состояния гражданского общества в регионах современной России»[73]
, удалось выявить особенности состояния публичной сферы и публичной политики на региональном уровне посредством специально разработанного исследовательского инструмента ЯН-индекса. Согласно выявленной типологии публичной политики в исследуемых 24 регионах России, Курская область относится к центрированному типу публичной политики, характерной также для Ярославской, Нижегородской, Амурской областей и Алтайского края. Центрированный, или сбалансированный тип функционирования публичной политики подтвердил одну из основных гипотез проведенного исследования: чем меньше развиты институты и субъекты публичной политики, тем больше степень социальной напряженности и конфликтности в регионе, недовольства эффективностью государственного управления, тем хуже показатели социального взаимодействия с основными активными группами региона и использования их потенциала для решения социально-значимых проблем регионального сообщества в условиях кризиса. Курская область среди опрошенных оказалась одним из благополучных регионов, где социальное самочувствие представителей малого и среднего бизнеса и НКО-сектора показало позитивный настрой. Учитывая свои незначительные материальные и финансовые ресурсы (Курская область занимает примерно 9 место по уровню ВВП среди 18 субъектов ЦФО РФ), власть региона делает все возможное, чтобы активизировать и реально использовать потенциал деловой и гражданской инициативы, снизить уровень и масштабы социального напряжения, выстроить такие каналы социально-политической коммуникации, которые в непростые кризисные времена позволяют повысить уровень доверия власти.
В Заключении диссертации подводятся основные итоги исследования, делаются теоретические выводы, обобщаются практические результаты научной работы, рассматриваются перспективы разработки темы.
Исследование свидетельствует: альтернатива абсолютизации бюрократическо-иерархической сути государства, воплотившейся в укреплении сверх меры «вертикали власти» и экспансии административного начала властвования в политическую, видится в активизации структурах гражданского общества, в реанимации процессов самоорганизации и самодеятельности общества, в расширении поля публичной сферы и публичной политики. «Колонизация» пространства публичной политики[74] и, соответственно, подавление активности субъектов гражданского общества – серьезный вызов проекту политической модернизации. Современная модернизация невозможна без того, чтобы государство не разбудило и не нашло способов включить в модернизационные процессы все общественные силы, начиная с наиболее динамичных и перспективных, представленных организациями некоммерческого сектора. Но для того, чтобы государство не только сохраняло модернизационный потенциал, а становилось инициатором, движущей силой этого мегапроекта, необходима поддержка и активное воздействие институтов и субъектов гражданского общества. Именно этот диалоговый механизм, вырастающий и функционирующий в поле публичной политики, открывает путь к строительству коалиции в модернизации страны.
Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих научных работах автора:
Статьи в ведущих научных журналах:
- Молокова, М.А. Гражданское общество как фактор формирования и сохранения социального капитала /М.А. Молокова// Политическая экспертиза (Науч. журн.; изд-во С.-Петерб. ун-та).- 2011.-№2.-С. (0,7 п.л.).
- Молокова, М.А. Готовы ли профсоюзы защищать интересы наемного труда в России? /М.А. Молокова // Каспийский регион: политика, экономика, культура.- 2011. - № 2. - С.89-97 (0,75 п.л.).
- Молокова, М.А. Социальное партнерство и профсоюзы в системе задач политической модернизации /М.А. Молокова // Человек. Сообщество. Управление.- 2011.- № 2.- С.85-100 (0,75 п.л.).
- Молокова, М.А. Гражданское общество как фактор политической консолидации «снизу» /М.А. Молокова // Каспийский регион: политика, экономика, культура.-2011.- № 3.- С.106-114 (0,75 п.л.).
- Молокова, М.А. Публичная политика как фактор развития территорий и местного сообщества (на примере Курской области) /М.А. Молокова // Каспийский регион: политика, экономика, культура.-2011.- № 1.- С.46-54 (0,75 п.л.).
- Молокова, М.А. Публичная политика как фактор развития территорий и местного сообщества (на примере Курской области) /М.А. Молокова //Оценка состояния и развития гражданского общества России: Проблемы, инструменты и региональная специфика; под ред. В.Н. Якимца. – М.: КРАСАНД, 2010. – 200 с. (Тр. Ин-та системного анализа РАН. Т. 57.- С. 159-172) (0,75 п.л.).
- Молокова, М.А. Теоретико-методологические основы классификации современных оппозиционных партий/М.А. Молокова //Социальная политика и социология.2009.- №6(1).- С. 184-192. (0,6 п.л.).
- Молокова, М.А. Программные требования партии «Справедливая Россия» в современных условиях /М.А. Молокова // Власть.- 2010.- № 1.- С.38-40 (0,45 п.л.).
- Молокова, М.А. К исследованию роли оппозиции во время выборов глав субъектов Российской Федерации /М.А. Молокова //Ведомости БелГУ.- 2010, № 1 (72).- Вып. 13.- С. 205-209 (0,7 п.л.).
- Молокова, М.А. Политическая оппозиция: феномен или неотъемлемый атрибут современного общества /М.А. Молокова //Учен. зап. РГСУ.-2009.- №3.-С. 140-144 (0,45 п.л.).
- Молокова, М.А. Взаимодействие российских федеральных органов законодательной власти с оппозиционными партиями: политологический аспект/М.А. Молокова // Юридический мир.-2010.- №7 (163).-С.30-40 (0,5 п.л.).
- Молокова, М.А. Становление и развитие оппозиционных партий в современной России /М.А. Молокова //Вестн.Томского гос.ун-та.-2010.-№ 338.- С. 57-63 (0,45 п.л.).
- Молокова, М.А. Оппозиция как автор современной политической жизни российского социума /М.А. Молокова // Среднерус. вестн.обществ. наук (Орел).-2010.- № 2.-С. 141-145 (0,4 п.л.).
- Молокова, М.А. Гражданское общество как фактор политической модернизации: проблемы и вызовы /М.А. Молокова // Теория и практика общественного развития.- 2011.- № 5.-С. 171-180(0,75 п.л.).
- Молокова, М.А. Организации «третьего сектора» как «точки роста» потенциала гражданского общества в современной России /М.А. Молокова// 2011.-№ 6. – С.177-181 (0,5 п.л.).
Монографии, научные статьи, доклады
- Молокова, М.А. Гражданское общество и модернизация. Научная монография /М.А.Молокова.-Курск, 2011.- 500 с.(31 п.л.).
- Молокова, М.А. Политическая регионализация в современной России.Монография /М.А. Молокова.- Орел, 2006.- 230 с. (в соавторстве -14 п.л., вклад автора – 8 п.л.).
- Молокова, М.А. Гражданские инициативы и модернизация России. Научное издание / М.А. Молокова.-М.:Ключ-С, 2011.-336 с. (в соавторстве - 21 п.л., вклад автора – 8 п.л.).
- Молокова, М.А. Императивы системной модернизации в современной России/М.А. Молокова// Вестн. философии и социологии Курского гос.ун-та.-2010.- №2.- С. 144-149 (0,5 п.л.).
- Молокова, М.А. Федерализм как условие становления политического сообщества в регионах/М.А. Молокова//Науч.тр.Курского филиала ВЗФЭИ.-Курск, 2007. – Т.3.-С.45-50 (0,3 п.л.).
- Молокова, М.А. Проблема политической оппозиции и типологии оппозиционных партий в России/ М.А. Молокова // Конфликтология для XXI века: Наука-Образование-Практика; Материалы Санкт-Петербургского Международного Конгресса конфликтологов: в 2 т. Т. 1. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2009. – С.264-268 (0,3 п.л.).
- Молокова, М.А. Политическая социализация молодежи: социально значимая или антисоциальная направленность? /М.А. Молокова//Высокий уровень качества образования как основа конкурентоспособности специалиста: сборник статей V региональной научно-практической конференции. - Курск,2009.- С. 26-29 (0, 25 п.л.).
- Молокова, М.А. Политическая оппозиция в России /М.А. Молокова. Румянцевские чтения. Экономика государство и общество в ХХ1 веке, часть П, Ш; международная научно-практическая конференция, 8 июня 2009 г.- Курск, 2009. - С.20-27 (0,45 п.л.).
- Молокова, М.А. К проблеме политической оппозиции в современной России /М.А.Молокова. Сб.Социально-экономические реформы: проблемы и пути решения в условиях современного общества; I Всероссийская научно-практическая (заочная) конференция, 1 - 30 сентября 2009 г.-М.,2009.- С.156-160 (0,25 п.л.).
- Молокова, М.А. К вопросу исследования роли профсоюзов в системе политической оппозиции в современной России /М.А.Молокова // Сб. материалов IV Международной научно-практической конференции «Роль профсоюзов в становлении гражданского общества в России», 15 октября 2009 г., - СПб., 2009. – С. 65-71 (0,25 п.л.).
- Молокова, М.А. Российские студенты сегодня: в русле официальной политики или политической оппозиции /М.А. Молокова // Современные педагогические технологии в профессиональном образовании. Опыт педагогов-новаторов г. Курска и области. Сборник научно-практических статей. - Курск, 2009.- С. 309-312 (0,2 п.л.).
- Молокова, М.А. К проблеме взаимоотношений оппозиционных политических партий с исполнительной и законодательной властью в современной России /М.А. Молокова /М.А. Молокова // XI Петровские чтения по истории, политологии, социологии, экономике, культуре, образованию и праву. Сборник материалов Всероссийской научной конференции, 11-12 ноября 2009 г. Петровская академия наук и искусств. - СПб., 2009. –С.112-113 (0,2 п.л.).
- Молокова, М.А. Политическая оппозиционность как «условие победы» на выборах Губернатора Курской области на рубеже ХХ-ХХ1 веков /М.А. Молокова // Сборник материалов I Всероссийской научно-практической (заочной) конференции. Москва, 1-3 февраля 2010 г. –М., 2010.– С.83-87 (0,3 п.л.).
- Молокова, М.А. К проблеме взаимодействия оппозиционных партий с федеральными органами законодательной власти / М.А. Молокова//Васильевские чтения. Актуальные проблемы развития малого и среднего предпринимательства Курской области. Материалы научно-практической конференции, 25 марта 2010 г.- Курск, 2010.- С.318-328. (0,45 п.л.).
- Молокова, М.А. Трансформация современной правовой базы российских выборов как фактор становления политической оппозиции /М.А.Молокова // Материалы научно-практической конференции, 22 апреля 2010 г.-Курск, Вестн. философии и социологии Курского гос. ун-та. - С.233-235 (0,25 п.л.).
- Молокова, М.А. К исследованию истории взаимоотношений оппозиционных партий с органами законодательной власти РФ /М.А. Молокова// Науч. тр. филиала ВЗФЭИ в г. Курске. Т.6. (По материалам IX Международной научно-практической конференции «Социально-экономическое развитие России: проблемы, тенденции, перспективы»).- Курск, 2010.- С.210-216. (0,3 п.л.).
- Молокова, М.А. Трансформация современной правовой базы российских выборов как фактор становления политической оппозиции /М.А. Молокова // Вестн. философии и социологии Курского гос. ун-та.-2010.- № 1 (Материалы Всероссийской научной конференции «Социально-культурные процессы в современной России»). С. 233-235 (0,2 п.л.).
- Молокова, М.А. К исследованию истории взаимоотношений оппозиционных партий с органами законодательной власти РФ /М.А.Молокова// Науч. тр. филиала ВЗФЭИ в г. Курске.Т. 6.- Курск, 2010.- С. 210-216 (0,25 п.л.).
- Молокова, М.А. Публичная политика как фактор развития территорий (на примере Курской области) /М.А. Молокова// Изменения России: политические повестки и стратегии. Международная конференция. Тезисы докладов.Москва.25-26 ноября 2010 г. – М.,2010.-С.139-140 (0,1 п.л.).
- Молокова, М.А. Гражданское общество как ресурс модернизации/М.А. Молокова// Политические институты в современном мире. Материалы Всероссийской научной конференции, 10-11 декабря 2010 г.; Санкт-Петербург. гос. ун-т.-СПб.: Аллегро, 2010.-С.241-243 (0,25 п.л.).
- Молокова, М.А. Социальное партнерство и профсоюзы: проблемы и вызовы модернизации /М.А.Молокова // Культура конфликта во взаимодействии власти, бизнеса и некоммерческого сообщества в контексте задач модернизации. М.: Ключ-С, 2011. - С. 198-217 (0,85 п.л.).
По теме диссертации опубликовано 37 работ общим объемом 54,5 п.л.
[1] Арато Э. Концепция гражданского общества: восхождение, упадок и воссоздание // Полит.исслед. 1995. №3. С.48-57; Кин Дж. Демократия и гражданское общество. М.: Прогресс-Традиция, 2001. 400 с.; Коэн Дж., Арато А. Гражданское общество и политическая теория. М.: Весь мир, 2003. 784 с.; Поппер К. Открытое общество и его враги: в 2 т. 1992. Т.1. 446 с.; Seligman A.B. The idea of civil society. N.Y.: The Free Press, 1992. 241 p.; Koselleck R. Kritic und Krise. Frankfurt: Suhrkamp, 1973; Schmitt K. The crisis of Parliamentary Democracy. Cambridge: MIT Press, 1985; Хабермас Ю. Философский спор вокруг идеи демократии// Антология мировой политической мысли. Т.2. Зарубежная политическая мысль. ХХ в. М., 1997; Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. М.:Наука, 2006; Luhmann N. The Differentiation of Society. New York: Columbia University Press, 1982; Luhmann N. Political Theory in the Welfare State. Berlin: de Gruyter, 1990; Giddens A. Modernity and Self-Identity: Self and Society in the Late Modern Age. Cambridge: Polity Press, 1991. P.III; Gellner E. Conditions of Liberty: Civil Society and Its Rivals. London: Penguin Books, 1994; Uhlin A. Post-Soviet Civil Society. Democratization in Russia and the Baltic States. Routledge. Taylor&Francis Group. L.:N.Y. 2006.
2Гершунский Б.С. Гражданское общество в России: проблемы становления и развития. М.: Педагогическое общество России, 2001. 459 с; Гражданское общество и государство. М.: Либеральная миссия, 2005. 88 с.; Кальной И.И. [и др.]. Гражданское общество: истоки и современность. СПб.: Юридический центр Пресс, 2000. 255 с.; Володин А.Г. [и др.]. Гражданское общество: мировой опыт и проблемы России. М.: Эдиториал УРСС, 1998. 311 с.; Гражданское общество в России: структуры и сознание / отв. ред. К.Г.Холодковский [и др.]. М.: Наука, 1998. 254 с.; Дилигенский Г.Г. Что мы знаем о гражданском обществе? // Pro et Contra: 1997. Т.2. №4. С.5-21.; Клямкин И. [и др.].Политические и экономические преобразования в России и Украине. М., 2003; Кочетков А.П. Западные политологи о гражданском обществе // Вестн. Моск.гос.ун-та. Сер.12. Социально-политические исследования. 1994. №2. С.68-76.; Гуторов В.А. Современные концепции гражданского общества // Гражданское общество в России: стратегия и тактика формирования. СПб. гос.ун-т, 2001; Гуторов В.А. Гражданское общество: эволюция практической философии и современная реальность // Стратегии формирования гражданского общества в России. СПб. гос.ун-т, 2002: Аузан А. Три публичные лекции о гражданском обществе. М., 2006; Гражданское общество: теория, история и современность / отв.ред. З.Голенкова. М., 1999; Романенко Л.М. Цивилизационный подход – генеральная парадигма развития современной отечественной социологии // Общество и социология: новые реалии и новые идеи. СПб. гос.ун-т, 2002; Петухов В. Демократия участия в современной России (Потенциал и перспективы развития) // Общественные науки и современность. 2007. №1; Капустин Б. Гражданство и гражданское общество. М.: Высшая школа экономики, 2011; Сморгунов Л.В. Политическое общество в современной России // Теория и практика гражданского общества в России / под ред. Д.Гузины [и др.]. СПб. гос.ун-т, 2005; Ворожейкина Т.Е. Государство и общество в России…// Полис. 2002. №4; Галкин А.А., Красин Ю.А. Россия: Quo vadis? // М.: ИС РАН, 2003; Витюк В.В. Становление идеи гражданского общества и ее историческая эволюция. М.: Просвещение, 1995.
[3] Руденкин В.Н. Гражданское общество в условиях политической трансформации России: субъектное и структурное изменения: автореф. дис. … д-ра полит. наук.Екатеринбург, 2002. 41 с.; Андронов О.В. Некоммерческие организации как субъект политического взаимодействия государства и гражданского общества России: автореф. дис. … канд. полит. наук. Саратов, 2009. 22 с.; Андронова И.В. Политические и социокультурные условия становления гражданского общества в современной России: автореф. дис. … д-ра полит. наук. Саратов, 2004. 46 с.; Федотов А.С. Гражданское общество в России: параметры адекватной модели: автореф. дис. … д-ра полит. наук. Саратов, 2004. 45 с.; Маркова С.А. Политическое самоопределение гражданского общества в постсоветской России: автореф. дис. … канд. полит. наук. Воронеж, 2003. - 23 с.
[4] Cohen J. Strategy and identity: new theoretical paradigms and contemporary social movements. Social Research. 1985. Vol. 52. № 4.; Янсон Т. Треугольная драма: взаимоотношения между государством, местным самоуправлением и добровольными организациями - гражданское общество на европейском Севере. СПб, 1996; McCarty, Katbleen D., Virginia A. Hodgkinson, Russy D. Summariwalla and Assosiates. The Nonprofit Sector in the Global Community. Voices from Many Nations. Jossey-Bass Publishers, San Francisсo, 1992. P 1–25, Habermas J. The structural transformation of the public sphere: an inquiry into a category of bourgeois society. Trans. By T. Burger with F. Lawrence. Cambridge: Polity Press, 1992.
[5] Никовская Л.И., Якимец В.Н., Молокова М.А.Гражданские инициативы и модернизация России. Научное издание. М.: Ключ-С, 2011. 336 с.; Здравомыслова Е. Парадигмы западной социологии общественных движений. СПб.: Наука, 1993; Заславская Т.И. Трансформационный процесс в России: социоструктурный аспект // Социальная траектория реформируемой России: Исследования Новосибирской экономико-социологической школы /отв. ред. Т.И. Заславская, З.И. Калугина. Новосибирск, 1999.С.17-27; Мерсиянова И.В., Якобсон Л.И. Негосударственные некоммерческие организации. Институциональная среда и эффективность деятельности. М.:ГУ ВШЭ, 2007. 154 с.; Нечаев Д.Н. Неправительственные организации как фактор политического развития России и ФРГ: сравнительный анализ /М.: Изд-во МГУ, 2003. 456 с.; Перегудов С.П. Корпорации, общество, государство: эволюция отношений. М.: Наука, 2003. 352 с.; Семененко И.С. Группы интересов на Западе и в России. Концепции и практика. М., 2001. 210 с.; Сунгуров А.Ю. Организации-посредники в структуре гражданского общества: Некоторые проблемы политической модернизации России// Полис.1999. № 6. С.75-78; Васильева Т.А. Взаимодействие государственных органов власти и негосударственных некоммерческих организаций как институтов гражданского общества в современной России: тенденции, противоречия, перспективы развития. Автореф…д-ра полит.наук. М., 2009. 47 с.
[6] Bunce V. Should Transitologists Be Grounded? // Slavic Review, 1995. Vol. 54. № 1; Huntington S. The Third Wave: Democratization in the Late Twentieth Century. Norman: University of Oklahoma Press, 1991; Karl T., Schmitter Ph. Modes of Transition in Latin America, Southern and Eastern Europe // International Social Journal. 1991. № 43; Linz J. Transitions to Democracy // The Washington Quarterly. 1990. Vol. 13. № 3; O’ Donnel G. Delegative Democracy // Journal of Democracy. 1994. Vol. 5. № 1; Stepan A. Democratizing Brazil. Problems of Transition and Consolidation. New York, 1987; Terry S. Thinking About Post-Communist Transition: How Different Are They? // Slavic Review. 1993. Vol. 52. № 2; Przeworski A. Sustainable Democracy. Cambridge. 1995; Саква Р. Режимная система и гражданское общество в России// Полис. 1997. № 1.С.23-32; Sztompka P. Mistrusting Civility: Predicament of a Post Communist Society // Real Civil Society. Dilemmas of Institutionalization. Guildford, Surrey: Bindles Ltd., 1998.
[7] Гельман В. Трансформация в России: Политический режим и демократическая оппозиция. М., 1999. 251 с.; Мельвиль А. Демократические транзиты: теоретико-методологические и прикладные аспекты. М., 1999. 210 с.; Шевцова Л. Посткоммунистическая Россия: логика трансформации и перспективы. М.: Московский Центр Карнеги, 1995. 185 с.; Дилигенский Г. Политическая институционализация в России: социально-культурные и психологические аспекты. МЭиМО. 1997. № 7. С.12-21, Федотова В. Г. Модернизация и глобализация: образы России в ХХI веке. М.: ИФ РАН, 2002. 326 с.; Капустин Б. Конец транзитологии? О теоретическом осмыслении первого посткоммунистического десятилетия // Полис.2001. № 4. С.6-12; Заславская Т.И. Социетальная трансформация в России. М., 2002. 421 с.; Ильин М.В. Российский выбор: сделан, отсрочен, отменен? // Полис. 2003. № 2. С.11-19; Красин Ю.А., Галкин А.А. Россия: Quo vadis? М.: ИС РАН, 2003. 189 с.: Сморгунов Л.В. Государство и модернизация// Вестн. философии и социологии Курского гос. ун-та. 2010. № 2. С.132-140; Мартьянов В.С. Политический проект модерна. От мироэкономики к мирополитике: стратегия России в глобализирующемся мире.ИТ: РОССПЭН, 2010. 359 с.
[8] Модернизация и политика в XXI веке /отв. ред. Ю.С. Оганисьян; ин-т социологии РАН. М.: РОССПЭН, 2011.336 с.; Россия в поиске эффективной политики модернизации /отв. ред. Михайленок О.М./. М.: ИС РАН, 2010. 320 с.; Инновационная модернизация России. Политологические очерки / под ред. Ю.А. Красина/. М.: Институт социологии РАН, 2011. 253 с.
[9] Модернизация и политическое развитие России на современном этапе: материалы международной научной конференции, Москва, РАГС, 2 апреля 2010 г.(VII политологические чтения кафедры политологии и политического управления). М.: РАГС, 2010. 164 с.; Политическая модернизация в XXI веке: мировой опыт и российская практика: материалы международной научной конференции. РАГС. 3 декабря 2010 г. М.: РАГС, 2010. 168 с.: Демократия и модернизация: к дискуссии о вызовах XXI века / Центр исследований постиндустриального общества. М.:Европа, 2010. 318 с.
[10] Дарендорф Р.Современный социальный конфликт. Очерки политики свободы. М.: РОССПЭН, 2002. 265 с.; Dahrendorf R. Sociale Klassen und Klassenkonflict in der industriellen Gesellschaft. English ed., 1959; Krisberg L. Sociology of Social Conflict. New Jersey: Prentice-Hall, 1973, XIV.; Burton J. Dukes F. Conflict: Practices in Management, Settlement and Resolution. N.Y.: Martin’s Press, Inc., 1990.; Козер Л. Функции социального конфликта. М., Идея Пресс, 2000; Azar E.E. The Management of Protracted Social Conflict. Theory and Cases/ England: Dartmouth Publishing Company Limited, 1990; Galtung J. Cultural violence // Journal of Peace Research. 1990. Vol. 20. № 3; Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М.: Прогресс, 2003. 315 с.
[11] Дмитриев А.В. Социальный конфликт: общее и особенное. М.: Гардарики, 2002. 325 с; Никовская Л.И. Трансформация в России в контексте социального конфликта: в 2 ч. М.: Ключ-С. 2004. 436 с.; Здравомыслов А.Г. Социология конфликта М., 1994. 278 с.; Глухова А.В. Политические конфликты: Основания, типология, динамика (теоретико-методологический анализ). М.:ЛИБРОКОМ, 2010. 280 с.; Запрудский Ю.Г. Социальный конфликт: политологический анализ. Ростов-на-Дону: изд-во Ростовск. ун-та. 1992. 200 с.; Тимофеева Л.Н. Политическая конфликтология. Учебно-методическое пособие. М.: РГАС, 1996. 158 с.; Авксентьев В.А. Этническая конфликтология: в 2 ч. Ставрополь, 1996. 289 с.; Дробижева Л, Паин Э. Особенности этнополитических процессов и становление этнической политики в современной России //В сб.: Политические и экономические преобразования в России и на Украине. М.: Ин-т Кеннана, 2003.280 с.
[12] Заславская Т.И. Социальная структура современного российского общества // Общественные науки и современность.1997. №2.
[13] Заславская Т.И. О некоторых методологических вопросах исследования современного российского общества // Куда идет Россия?.. Кризис институциональных систем: Век, десятилетие, год / под общ. ред. Т.И.Заславской. М., 1999. С. 143.; Заславская Т.И. Человеческий фактор в трансформации российского общества [Электронный ресурс] Режим доступа: http:www.polit.ru/ Публичные лекции.
[14] Модель И.М., Модель Б.С. Власть и гражданское сообщество России: от социального взаимодействия – к социальному партнерству. Екатеринбург: УрО РАН, 1998. 220 с.; Демократия в современном мире: сб. ст. (сост., предисл. Я.А. Пляйс, А.Б. Шатилов). М.: РОССПЭН, 2009. 310 с.; Готово ли российское общество к модернизации? /Под ред. М.К. Горшкова, Р. Крумма, Н.Е. Тихоновой. М.: Весь мир, 2010. 310 с.; Никовская Л.И. Характер взаимодействия государства и гражданского общества в условиях политической трансформации в России.М.: Ключ-С, 2004. 480 с.; Бухарин Н.И. Строительство гражданского общества в странах Центральной и Юго-Восточной Европы. 90-е годы ХХ века - начало ХХI века//Трансформация на постсоциалистическом пространстве/ отв. ред. С.П. Глинкина; сост. И.И. Орлик. СПб.: Алетейя, 2009. 345 с.; Модернизация России как условие ее успешного развития в XXI веке / отв. ред. А.Н. Аринин. М.: РОССПЭН, 2011. 319 с.
[15] Putnam R. Tuning in, Tuning out: the Strange Disappearance of Social Capital in America//Political Science and Politics. 1995. Vol. XXVIII, №4.
[16] Коваленко В.И. Инновационное развитие страны в контексте социальных противоречий модернизационного развития// Культура конфликта во взаимодействии власти и гражданского общества в контексте задач модернизации. М.: Ключ-С, 2011. С. 30.
[17] Научно-исследовательский проект РГНФ № 09-03-00001а (рук. д-р социол.наук Л.И.Никовская).
[18] Проект реализован на средства государственной поддержки, выделенные в виде гранта Институтом общественного проектирования в соответствии с распоряжением Президента РФ от 16 марта 2009 года №160–рп (рук. – д-р социол.наук В.Н. Якимец).
[19] Руководитель проекта - чл.-корр., д-р филос.наук, проф. А.В. Дмитриев.
[20] Исследовательский проект «Власть и общество в России: развитие взаимодействия и повышение эффективности гражданского участия», выполненный Исследовательской группой ЦИРКОН в январе-марте 2010 года при финансовой поддержке Агентства по международному развитию США (US AID).
[21] Готово ли российское общество к модернизации. Аналитический доклад. М.: ИС РАН, 2010.
[22] Исследовательский проект, выполненный Институтом «Справедливый мир», - «Новые профсоюзы как инструмент управления конфликтом в условиях кризиса»//[Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.inop.ru/page143/page298/page84/page576/; Мерсиянова И.В., Якобсон Л.И. Негосударственные некоммерческие организации. Институциональная среда и эффективность деятельности. М.:ГУ ВШЭ, 2007; Мерсиянова И.В. Тенденции развития гражданского общества (по результатам эмпирического исследования). М., ГУ-ВШЭ, 2010.
[23] Разработан известным исследователем Т.И. Заславской.
[24] Исследование реализовано на средства гранта Института общественного проектирования в соответствии с распоряжением Президента РФ от 16 марта 2009 года №160–рп. Научный руководитель проекта - д-р социол.наук, гл. науч. сотр. ИСА РАН проф. В.Н. Якимец. Автор выступал координатором исследований по Курской области.
[25] Все общественные организации, кроме партий, утратили право участия в выборах. Повышена до 50 тыс. человек минимальная численность партий, запрещен выход депутатов из партий. Прекращены выборы по одномандатным округам и запрещены избирательные блоки. Порог прохождения партий в Думу повышен с 5 до 7%. Ужесточены требования к сбору подписей и внесению избирательного залога для регистрации партий и кандидатов. Отменено голосование «против всех», отменен минимум участия в голосовании, необходимый для признания выборов состоявшимися. Правила, установленные законом о выборах, позволяют под разными предлогами устранять партии и отдельных кандидатов из списков. Постоянное изменение «правил игры» сопровождается на местах массовыми и совершенно безнаказанными подтасовками и фальсификациями на самих выборах. Изменения, внесенные после заседания Госсовета от 22 января 2010 г., носят поверхностный характер и, по сути, не меняют сложившуюся партийно-политическую систему и избирательный механизм. - Макаренко Б.И. «Посткоммунистические страны: некоторые итоги трансформации. // Полития, № 3 (50), 2008. – с.110
[26] Инглхарт Р. Модернизация и демократия // Демократия и модернизация: к дискуссии о вызовах XXI века /Центр исследований постиндустриального общества; под ред. В.Л. Иноземцева. М.: Европа, 2010. С. 170.
[27] Россия XXI века: образ желаемого завтра. Институт современного развития. Режим электронного доступа: http://www.riocenter.ru.
[28] Przeworski Adam. «Dеmocracy as an Equilibrium»: in: Public Choice, Issue 123, 2005.Р.253-273.
[29] Пивоваров Ю.С. Русская власть и публичная политика. Заметки историка о причинах неудачи демократического транзита // Полис. 2006. № 1. С. 17.
[30] Гаман-Голутвина О.В. Меняющаяся роль государства в контексте реформ государственного управления: отечественный и зарубежный опыт //Полис. 2007. № 4. С.35.
[31] Горшков М.К. Аналитический доклад: Готово ли российское общество к модернизации. М.: ИС РАН, 2010. С. 44.
[32] Гонтмахер Е. Модернизации сопротивляются серьезные нефтегазовые бизнес-структуры. [Электронный ресурс] Режим доступа: http://www.polit.ru/news/2010/09/17/gontmaher.html.
[33] Сморгунов Л.В. Современная сравнительная политология. М.: РОССПЭН,2002. С. 95-109.
[34] Беляева Н.Ю., Коростылев В.Е. Формы гражданских действий гражданских объединений в публичной политике. Выступление на XII Международной конференции по проблемам развития экономики и общества. 5-7 апреля 2011 г. М.: НИУ-ВШЭ, 2011. С.20; Там же: Задорин И.В., Зайцев Д.Г. Вопросы идентификации и самоидентификации «гражданских объединений» и «социально ориентированных НКО»; Ланг С., Хэртель А., Бюрш М. Гражданское общество и гражданская активность в России. М.: Фонд Ф.Эберта.
[35] Кочетков А.П. Некоторые тенденции развития современного гражданского общества // Государственная служба. Науч.-полит.журн. 2010, янв.-фев. №1. С. 31.
[36] Зотова З.М. Партнерство для развития // М.: Юго-Восток-Сервис, 2010, янв.-фев.№3.С.32.
[37] Cohen J. Strategy and identity: new theoretical paradigms and contemporary social movements // Social Research, 1985. Vol. 52. № 4.
[38] Кин Дж. Демократия и гражданское общество /пер. с англ. М.: Прогресс-Традиция, 2001. С.118-119.
[39] Там же.С.148.
[40] Touraine A. Modernity and Identity – International J. of Social Science // Р. 1988. Nov. № 118. Р.451.
[41] Митрошенков Олег. Граждане не заметили диктатуры закона // Независимая газ.2003. 11 фев.С.10.
[42] Левинсон А. Российское общественное мнение в начале 2010 г.[Электронный ресурс] Режим доступа: //http://www.polit.ru/institutes/2010/03/01/levada.html.
[43] Межрегиональный электоральный мониторинг. Вып. 1. Фрагменты. М.: Циркон, 2003.С.6.
[44] Холодковский К.Г. Партии: кризис или закат? / Политические институты на рубеже тысячелетий. Дубна: Феникс, 2001. С. 45- 61.
[45] Макаренко Б.И. Постсоветская партия власти: «Единая Россия» в сравнительном контексте // Полис. 2011. № 1.С.42-66.
[46] Аксенова О.В. Профсоюзы России в публичной политике. Сборник программ и тезисов участников секции № 11. «Публичная политика как инструмент российского выбора». Материалы III всероссийского Конгресса политологов «Выборы в России и российский выбор» 28-29 апреля 2003 г. М.: Центр публичной политики, 2003. С. 25-28.
[47] Так, 6 апреля 2002 г. в Перми состоялось подписание Пермской гражданской декларации представителями трех «открытых партнерств» – «Народной Ассамблеи» (Москва), Санкт-Петербургской «Гражданской ассамблеи» и Пермской «Ассамблеи». Декларация определяла принципы взаимодействия гражданских организаций и институтов государственной власти. Создаваемые по всей стране гражданские ассамблеи ставили перед собой задачу, достигая конструктивного диалога с властью, добиваться повсеместного внедрения в общественную практику технологий гражданских переговоров, гражданской экспертизы и гражданского контроля. Их сила не в механической консолидации и единогласии, а в свободной и плодотворной консолидации вокруг общих задач. Сами участники консолидирующегося движения обозначили себя как «сила неполитической политики» (на манер восточно-европейских гражданских организаций времен «бархатных революций»). Они предпочли партийному строительству форму открытой ассамблеи гражданских союзов (на манер польской «Солидарности» или чешской «Хартии-77»). Пермская декларация показывала, что крупные сетевые организации не хотят идти по пути политизации и превращения в партию. Они предпочитали оставаться неполитическими ассоциациями. Открытые коалиции, ассамблеи, которые создаются ad hoc для решения какой-либо конкретной задачи, – это гибкая форма консолидации новых общественных инициатив. Правда, до конца «нулевых» годов эта структура не дожила.
[48] Заславская Т. И. Трансформационный процесс в России: социоструктурный аспект // Социальная траектория реформируемой России: Исследования Новосибирской экономико-социологической школы. Новосибирск, 1999. С. 149.
[49] Там же. С. 153—154.
[50] Разработан известным ученым Т.И. Заславской.
[51] McCarty К., Katbleen D., Virginia A. Hodgkinson, Russy D. Summariwalla and Assosiates. The Nonprofit Sector in the Global Community. Voices from Many Nations. Jossey-Bass Publishers, San Francisko. 1992. P 1–25.
[52] Мерсиянова И.В. Тенденции развития гражданского общества (по результатам эмпирического исследования). М.: ГУ-ВШЭ. 2010.
[53] Доклад о состоянии гражданского общества в Российской Федерации за 2010 год. М.: ОП РФ.2010. С.10.
[54] Там же. С. 7.
[55] Аналитический доклад «Готово ли российское общество к модернизации». М.: ИС РАН, 2010. С. 150-169.
[56] Социальный и институциональный потенциал модернизации (по материалам исследования ЮФО). М.: ВЦИОМ, 2010.
[57] Ланг С., Хэртель А., Бюрш М. Гражданское общество и гражданская активность в России. М.: Фонд Ф. Эберта, 2010. С.2-3.
[58] ЛЕВАДА-ЦЕНТР: Общественное мнение – 2008. М., 2008. С.18.
[59] Готово ли российское общество к модернизации?/под ред. М.К. Горшкова, Р. Крумма, Н.Е.Тихоновой. М.: Весь мир, 2010. С.14-15.
[60] Дробижева Л.М., Паин Э.А. Особенности этнополитических процессов и этнической политики в современной России. Политические и экономические преобразования в России и Украине. М.: Три квадрата, 2003. С. 232.
[61] Дмитриев А.В. Юг России: конфликтологическая экспертиза. М.: Альфа-М, 2010.С.77.
[62] [Электронный ресурс] Режим доступа: http://news.rambler.ru/Russia/head/5330545).
[63] Young I.M. Inclusion and Democracy. N.Y.: Oxford University Press, 2000. Р. 192.
[64] Никовская Л.И. Трансформация в России в контексте социального конфликта: в 2 ч. М.: Ключ-С, 2004. С.432-442.
[65] Глухова А.В. Позитивно-функциональная роль политического конфликта: возможности и ограничения // Материалы Всероссийского Симпозиума «Культура конфликта во взаимодействии власти и гражданского общества в контексте модернизации». М.: Истра, 2011.С.6.
[66] Рогов К. Гипотеза третьего цикла // Pro et contra. 2010. Июль-октябрь.С.14 – 15.
[67] Выступление Дмитрия Медведева на II Гражданском форуме в Москве 22 января 2008 г.// Российская газ. 2008. 23 янв. С.3.
[68] Putnam R.D., Leonardi R., Nanetti R.Y. Making democracy work: civic traditions in modern Italy. N.Y., 1993. P.228.
[69] Михеев В.А. Основы социального партнерства: теория и политика. М.: Экзамен, 2001.С.37, 124.
[70] Нечаев А.Н. От государства партий к государству общественных ассоциаций // Полис. 2002. № 2. С. 167-170.
[71] Либоракина М., Флямер М., Якимец В. Социальное партнерство. Школа культурной политики. М., 1996. С.115; Якимец В.Н. Межсекторное социальное партнерство (государство-бизнес-некоммерческие организации). М.: ГУУ, 2002. С.6.; Перегудов С.П. Корпорации, общество, государство: эволюция отношений. М.: Наука, 2003. С. 310.
[72] Якимец В.Н., Исаева Е.А. Рейтинг субъектов РФ по продвижению механизмов межсекторного социального партнерства и описание нормативно-правовой базы, регулирующей деятельность гражданского общества в Ярославской области// Сб. науч.тр.ин-та системного анализа «Индексы оценки развития гражданского общества в регионах России». М.: ИСА РАН, 2011. С.102-110.
[73] Исследование реализовано на средства гранта Института общественного проектирования в соответствии с распоряжением Президента РФ от 16 марта 2009 года №1 60–рп. Научный руководитель проекта - д-р социол.наук, гл.науч.сотр. ИСА РАН, проф. В.Н. Якимец.
[74] Сморгунов Л.В. Государство и политика модернизации//Вестн. философии и социологии Курского гос.ун-та. 2010.№2.С.132-140.
