Международный терроризм в информационно-коммуникативном пространстве мировой политики
На правах рукописи
Журавлёв Денис Александрович
МЕЖДУНАРОДНЫЙ ТЕРРОРИЗМ В ИНФОРМАЦИОННО-КОММУНИКАТИВНОМ ПРОСТРАНСТВЕ МИРОВОЙ ПОЛИТИКИ
Специальность 23.00.04 –
Политические проблемы международных отношений, глобального
и регионального развития
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата политических наук
Москва – 2011
Работа выполнена на кафедре мировой политики и международных отношений
ГОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет»
| Научный руководитель: | доктор политических наук, профессор Воскресенский Алексей Дмитриевич |
| Официальные оппоненты: | доктор политических наук, профессор Соловьев Александр Иванович |
| доктор исторических наук, профессор Зверева Галина Ивановна | |
| Ведущая организация: | ГОУ ВПО «Российский университет дружбы народов» |
Защита состоится « 15 » апреля 2011 г. в 14:00 часов на заседании Совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212.198.14 при ГОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет» по адресу: 103012, Москва, ул. Никольская, д. 7/9, ауд. 2.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ГОУ ВПО «Российский государственный гуманитарный университет» по адресу 125993, ГСП-3, Москва, Миусская пл., д. 6.
Автореферат разослан « 11 » марта 2011 года.
Н.В. Шатина
I. Общая характеристика работы
Актуальность темы исследования
В начале XXI в. терроризм стал одной из важнейших характеристик мирового развития. Теракты 11 сентября 2001 г. актуализировали вопрос о теоретическом осмыслении данного феномена: его истоков, конкретных проявлений и возможных методов противодействия.
С течением времени проблемы глобализации, терроризма и столкновения цивилизаций тесно переплелись в общественно-политическом и научно-экспертном дискурсах, и возникли обоснованные опасения, что терроризм напрямую связан с особенностями развития современного общества, общества информационного, в котором коммуникация играет принципиально значимую роль.
Средства массовой информации помимо информирования общества и лиц, принимающих решения, начали оказывать реальное влияние на восприятие процессов, происходящих в мировой политике, развитие потенциала негосударственных участников международных отношений, в том числе и террористических групп.
Параллельно с развитием средств массовой информации шло формирование информационно-коммуникативного пространства мировой политики. Вслед за А.В. Гуменским информационное пространство можно определить как «совокупность информационных ресурсов (источники информации), технологий информационного взаимодействия (программное обеспечение) и информационных телекоммуникационных систем (оборудование), функционирующих на основе общих принципов и формирующих информационную инфраструктуру, обеспечивающую информационное взаимодействие между людьми»[1]. В свою очередь, коммуникативная составляющая нацеливает на анализ формы и содержания сообщения как элемента взаимодействий. Информационно-коммуникативное пространство (как и взаимосвязанное с ним «информационное общество») являются средой мировой политики, то есть сферой взаимодействия различных субъектов, а также генерируемых ими информационно-коммуникативных потоков. Помимо этого информационно-коммуникативное пространство предоставляет новые инструменты для выстраивания отношений различными субъектами.
Современный терроризм как явление имеет две ярко выраженные характеристики: международную и коммуникативную. В терроризме существует намерение передать определенным образом закодированное сообщение, отражающее тот или иной дискурсивный контекст и адресованное различным аудиториями. Отсюда проистекает широкое и многоформатное использование средств массовой информации и коммуникации. Терроризм представляет собой асимметричную форму борьбы за перераспределение политических ресурсов в существующих системах политической власти не только на страновом, но и региональном и глобальном уровнях. В своем развитии он вышел за границы одного отдельно взятого государства, приобрел статус международной, а затем и глобальной проблемы.
С помощью своей деятельности террористы стремятся внести ту или иную проблему в международную повестку дня, с целью не только проинформировать весь мир (как общества стран, так и их правительства) о ее существовании, но и подтолкнуть эти аудитории к формированию определенного восприятия проблемы, которое могло бы способствовать изменению проводимой политики (напрямую или через давление на правящие элиты посредством демократических процедур). Это, в свою очередь, создает условия для упомянутого перераспределения политических ресурсов.
Использование террористическими группами информационно-коммуникативной взаимосвязанности мира вывело терроризм из локальной в глобальную повестку дня, и сделало террористов активными участниками мировой политики в данном измерении. Они стали все более активно ориентироваться на получение освещения в СМИ, а в дальнейшем смогли самостоятельно производить медиапродукты, используя достижения прогресса в развитии средств массовой коммуникации. В итоге террористы получили возможность полностью контролировать осуществляемую ими коммуникацию: содержание сообщения, его фреймирование, каналы распространения и механизмы получения реакции целевых аудиторий.
Комплексный и системный анализ области, лежащей на пересечении вышеупомянутых проблемных полей, является необходимым условием для выявления динамики функционирования и эволюции терроризма, а также формулирования механизмов противодействия ему.
Таким образом, актуальность исследования обусловлена необходимостью:
- восполнить недостаток комплексных теоретических схем, в которых подвергается анализу информационно-коммуникативное измерение международного терроризма;
- определить роль международного терроризма как актора и фактора информационно-коммуникативного пространства мировой политики;
- выявить взаимозависимость процессов развития терроризма и эволюции средств массовой информации и коммуникации;
- проанализировать соотношение информационно-коммуникативных стратегий террористов и их деятельности в реальном мире;
- дать характеристику механизмам информационно-коммуникативного противодействия терроризму, которое несводимо к военным и полицейским операциям, доказавшим свою ограниченную эффективность.
Степень изученности темы
История изучения заявленной проблематики в зарубежной историографии насчитывает около 40 лет, в то время как в России до последнего времени тематика информационно-коммуникативного измерения терроризма практически не находила отражения в научно-академическом и экспертном дискурсе.
Работы отечественных исследователей информационно-коммуникативного измерения терроризма крайне немногочисленны. Авторы либо слишком расширительно трактуют исследуемые вопросы (Р. Оганян, И.Н. Панарин, В.Б. Петухов)[2], либо акцентируют внимание на общеметодологических моментах (А.И. Белоножкин и Г.А. Остапенко)[3] или деятельности одной из террористических групп (Д.Ю. Базаркина)[4]. В русскоязычной работе украинского исследователя В.В. Цыганова «Медиа-терроризм: терроризм и средства массовой информации»[5] практически отсутствуют оригинальные идеи, что не позволило ему внести реальный вклад в изучение заявленной проблематики.
Зарубежная историография неизмеримо богаче. Она представлена как обобщающими работами по истории и теории терроризма, акцентирующими внимание на его информационно-коммуникативном измерении (А. Шмида и Я. де Грааф[6], Б. Хоффмана[7], Б. Накос[8], Г. Вайманна и К. Винна[9] ), так и исследованиями отдельных сюжетов темы.
Труды Р. Крелинстена и Т. Данна[10], посвященные изучению «традиционного» этапа взаимодействия терроризма и СМИ. В них представлены оригинальные подходы к рассмотрению терроризма как коммуникации, что позволяет дополнить положения основополагающих и обобщающих работ, и создать целостную картину исследуемого явления.
Для характеристики эффектов освещения терроризма в СМИ автором диссертации использовались труды Р. Пикарда; Х.-Б. Бросиуса и Г. Вайманна; З. Тан; М. Седгвика; Б. Накос; Р. Даулинга; М. Мидларски, М. Креншоу и Ф. Йошиды; Ч. Бассиуни; Р. Фарнена; Т. Лиебес и
З. Кампфа[11].
Развитие «новых» СМК актуализировало проблему влияния данного процесса на эволюцию терроризма и способствовало появлению специальных публикаций, например, Д. Аркуиллы, Д. Ронфелдта и М. Занини; М. Конуэй; М. Сейджмана[12]. Также к обобщающим работам по данной проблематике, в которых более подробно изучаются ее те или иные аспекты (подходы террористов к использованию «новых» СМК; конкретные приемы применения и т.п.), стоит отнести статьи Б. Хоффмана, Т. Томаса, Б. Клопфенштайна, Б. Лиа, А. Авана, Г. Вайманна, Д. Киммейджа, Х. Роган, Б. Рамана, П. Тиббетса, М. Конуэй, А.-М. Байлуни, а также совместные работы Г. Вайманна и Й. Тсафти; Д. Киммейджа и
К. Ридольфо[13]. Кроме того, особое внимание некоторых исследователей привлекает критический анализ кибертерроризма.
Проблематика противодействия терроризму в информационно-коммуникативном пространстве мировой политики получила свое освещение в ряде работ[14]. Вопросы контртеррористической деятельности на этапе «традиционных» СМИ стали объектом анализа в исследованиях Т. Данна, Б. Фрея, Р. Коэна-Альмагора, Р. Даулинга. Этап «новых» СМК и соответствующих стратегий («жестких» и «мягких») оказались в центре внимания Д. Райана, Б. де Грааф, С. Харчауи, М. Джекобсона, Т. Стивенса и П. Нойманна, а также авторов отдельных коллективных трудов.
Вместе с тем, в историографии практически отсутствуют обобщающие теоретические работы, нацеленные на системный анализ и моделирование информационно-коммуникативного измерения терроризма в мировой политике, а также на выстраивание соответствующих моделей контртеррористических действий.
Объект исследования – терроризм и контртерроризм в мирополитических взаимодействиях.
Предмет исследования – информационно-коммуникативное измерение терроризма и процесса противодействия ему.
Цель исследования состояла в создании и комплексном анализе модели информационно-коммуникативного измерения терроризма и контртерроризма.
Для достижения поставленной цели был решен ряд исследовательских задач:
- терроризм изучен в качестве информационно-коммуникативного процесса;
- вычленены его основные составляющие (источники сообщения, каналы передачи, аудитории);
- создана общетеоретическая модель терроризма как коммуникации;
- определена взаимосвязь эволюции терроризма и средств массовой информации и коммуникации в информационно-коммуникативном, оперативном и организационном планах;
- выделены и проанализированы этапы развития этих взаимосвязанных процессов с учетом соответствия периодам доминирования «традиционных» и «новых» средств массовой информации и коммуникации;
- на основе проведенного анализа сформулированы основные стратегии противодействия терроризму в информационно-коммуникативном пространстве мировой политики.
Хронологически исследование охватывает период с конца 1960-х гг. до настоящего времени (начало 2011 г.).
Конец 1960-х гг. характеризуется процессами, важными для изучения заявленной темы. Во-первых, к этому времени обретает свои очертания информационное общество, что было, кроме всего прочего, связано с запусками телевизионных спутников в США, а также изобретением портативных камер и передатчиков. Во-вторых, именно тогда зарождается современный терроризм: происходит резкое усиление деятельности палестинских террористов, переход к тактике захвата самолетов, а создание медийного образа собственных действий превращается в одну из приоритетных задач. В свою очередь, в 1970-е гг. изучение терроризма превращается в самостоятельное историографическое направление, что было вызвано необходимостью теоретического осмысления и научного анализа изменений, произошедших в развитии терроризма. В это время были опубликованы первые работы по терроризму, впоследствии ставшие классикой: например, У. Лакёра[15], Й. Александера[16], Б. Дженкинса[17], в которых предпринимались попытки комплексного изучения терроризма и его коммуникационного аспекта.
Продолжающаяся террористическая активность во многих регионах мира (в том числе, России) делает определение хронологических рамок в определенной степени искусственным, однако в силу особенностей процесса работы над диссертационным исследованием в качестве последнего теракта, который попал в поле зрения автора, необходимо обозначить взрыв в московском аэропорту Домодедово 24 января 2011 г.
Теоретико-методологическое обоснование исследования
К настоящему времени международному сообществу не удалось выработать общепринятого определения терроризма. В данном исследовании под терроризмом мы будем понимать деяние, связанное с использованием насилия или угрозой его применения и совершаемое некомбатантами в нарушение норм гуманитарного права для достижения политических целей и осуществления коммуникации. Данное определение требует ряда пояснений. Во-первых, терроризм это действие, имеющее насильственный характер (либо включающее угрозу силой). Во-вторых, терроризм отличается от ситуации войны, так как террористы не являются организованным вооруженным формированием, ведущим боевые действия и рассматриваемым как одна из сторон в вооруженном конфликте. К исследуемым нами явлениям терроризма также стоит причислить диверсионно-террористическую войну – то есть феномен, находящийся, по мнению М.А. Хрусталева, между терроризмом и действиями партизан. В частности, к диверсионно-террористической войне имеют отношение действия чеченских террористов и иракских повстанцев. В-третьих, под «нарушением норм гуманитарного права» мы подразумеваем, что целью террористов становятся мирные жители, объекты инфраструктуры, представители власти или правоохранительных органов, а также иные цели невоенного характера. В-четвертых, терроризм носит политический характер, то есть в его основе лежат требования о перераспределении власти в одной конкретно взятой стране, либо об изменении миропорядка в целом. В-пятых, одной из основных задач действий террористов является передача того или иного сообщения различным аудиториям. Именно эта пятая составляющая рассматривается как объект исследовательского анализа. Предложенное определение имеет операционально-прикладной характер (используется в диссертации для отнесения тех или иных групп к террористическим) и не претендует на универсальность.
Диссертационное исследование опирается на две теоретические модели: терроризм как коммуникация и терроризм как театр. Первая наиболее рельефно представлена А. Шмидом и Я. Де Грааф[18], а авторство второй принадлежит Б. Дженкинсу[19]. Впоследствии она получила развитие в работах Г. Вайманна[20] и его совместной книге с К. Винном[21]. Обе эти модели способствуют формированию теоретико-методологической базы исследования.
Схема анализа коммуникативных процессов основывается на классических идеях Г. Лассвелла, в частности – формулы Лассвелла (Кто? Что? Как (по какому каналу)? Кому? С каким эффектом?). В то же время, основное внимание автора диссертации занимает поиск ответов на вопросы: «Кто? (источник сообщения)», «По какому каналу?», «Кому? (аудитория)», что обусловлено объектно-предметным полем исследования.
На вопрос «Что? (содержание сообщения)» ответ дается в той степени, в какой он необходим для достижения поставленных задач. Сообщение анализируется, прежде всего, с точки зрения его формы и канала передачи, а не содержания. Это относится и к ответу на вопрос «С каким эффектом?», который рассматривается через призму трех основных направлений анализа – источник сообщения, каналы передачи (а также средства передачи), аудитории.
В свою очередь, идея о «терроризме как театре», перекликается с работой Ги Дебора «Общество спектакля»[22]. Однако она не была напрямую использована в данном исследовании, выступая своеобразным идейным и теоретико-методологическим фоном.
Будучи вписана в исследования терроризма (terrorism studies) как самостоятельное научное направление, диссертация может быть достаточно условно отнесена и к таким двум исследовательским направлениям, как социология терроризма и критическое изучение терроризма (critical terrorism studies). Оба эти течения, находящиеся в стадии становления, рассматривают терроризм как социальный конструкт и акцентируют внимание на терроризме как коммуникации. В то же время учитывается отличие коммуникативной составляющей терроризма, имманентно присущей ему, от получения освещения в СМИ. Указанные явления анализируются в диссертационном исследовании в их комплексной взаимосвязи.
В качестве основных исследовательских методов используются:
- метод системного моделирования – для характеристики многофакторной динамики взаимодействия террористических организаций, правоохранительных органов, правительств отдельных стран и различных типов СМИ в информационно-коммуникативном пространстве мировой политики;
- сравнительно-политологический метод – для поиска и критического анализа различных стратегий терроризма в период «традиционных» и «новых» СМК, а также отдельных элементов терроризма и контртерроризма как коммуникативных процессов;
- историко-описательный метод – для выделения основных закономерностей взаимосвязанных процессов развития терроризма и СМК и характеристики исторического контекста исследуемых проблем.
Источниковая база определяется поставленными целями и задачами исследования, а также его проблематикой.
К группе источников официального происхождения относятся законодательные акты (в частности, «Концепция противодействия терроризму в Российской Федерации» и федеральный закон «О противодействии терроризму», приказы министерств, отвечающих за деятельность по противодействию терроризму), документы международных организаций (в частности, резолюции и декларации ООН, «Глобальная контртеррористическая стратегия ООН», «Европейская конвенция по преступлениям в киберпространстве»). Особое значение в рамках рассматриваемой группы имеет доклад, подготовленный американской Специальной комиссией при президенте США по противодействию идеологии радикального экстремизма «Rewriting the Narrative: An Integrated Strategy for Counterradicalization», в котором содержатся не только анализ действий джихадистов в информационно-коммуникативном пространстве, но и рекомендации по формированию комплексной стратегии противодействия процессу радикализации посредством создания и артикуляции соответствующего нарратива. Анализ вышеперечисленных материалов позволяет высветить роль международного терроризма в деятельности организаций глобального и регионального уровней, а также обратить внимание на значение информационно-коммуникативного измерения терроризма для выработки политики различных стран.
В отдельную группу источников выделены сайты террористических движений (в том числе тех, которые признаются таковыми не всеми ведущими государствами мира, как, например, ХАМАС). Эти сайты использовались в диссертации для верификации положений авторской концепции, а также идей других исследователей. Материалы, представленные на сайтах, иллюстрируют осуществляемое террористами профилирование сообщений, адресованных различных аудиториям (например, детям и гражданам иностранных государств).
В следующую группу источников входят заявления самих террористов. Особое значение имеет издание «In their own words: Voices of jihad», выпущенное в 2008 г. корпорацией RAND. В нём приводятся высказывания самих террористов, почерпнутые из коммюнике групп, материалов судебных разбирательств и интервью и структурированные в соответствии с основными направлениями динамики развития террористических организаций: вербовка и вступление в группу, жизнь в ней, идеология глобального джихадизма, идентификация врагов, деятельность в рамках отдельных стран (Ирак и Афганистан), операциональное измерение, в том числе, отношение к средствам массовой информации. В диссертационном исследовании также проанализированы материалы из книги джихадиста ас-Салима «39 Ways to Serve and Participate in Jihad», отражающей большой комплекс проблем, широко распространенной в интернете и оказывающей реальное влияние на среду террористов.
Кроме того, высказывания террористов используются в диссертации в виде косвенного цитирования, то есть по работам тех авторов, которые в силу специфики профессиональной деятельности имели возможности для непосредственной работы с заявлениями террористов.
В отдельную группу источников вынесены «кодексы прессы», то есть документы, созданные представителями СМИ с целью самоограничений при освещении террористических инцидентов. К данной группе тесно примыкает учебное пособие курсов «Бастион», которые проводятся в России. Они организованы для обучения журналистов правилам поведения при освещении вооруженных конфликтов, стихийных бедствий, а также террористической деятельности.
Для более детальной характеристики анализируемых событий привлекались материалы различных информагентств.
Научная новизна исследования:
В представленной работе выделены и подвергнуты многокритериальному анализу принципы и механизмы функционирования террористических организаций в информационно-коммуникативном пространстве мировой политики. Данное измерение вычленено в качестве самостоятельного и имеющего определяющее значение для их деятельности и эволюции, что внесло вклад в определение объектно-предметного поля мировой политики. Информационно-коммуникативного измерение терроризма рассмотрено в качестве обособленного исследовательского направления, что позволило создать «карту» объектно-предметного поля заявленной темы.
В диссертации выделены и применены в практике исследования приемы рассмотрения информационно-коммуникативного пространства мировой политики, а также соответствующего измерения международного терроризма в качестве методологических подходов для изучения данных явлений.
Терроризм проанализирован в качестве процесса коммуникации с учетом всех его основных структурных элементов: источник сообщения, каналы передачи, целевые аудитории, ответные реакции, что позволило на основе проведенного анализа выстроить универсальную теоретическую модель информационно-коммуникативного измерения деятельности любых типов террористических группировок.
В диссертации представлена авторская классификация целевых аудиторий террористов в информационно-коммуникативном пространстве мировой политики, совпадающая с типологизацией целевых групп аудиторий, являющихся ключевыми в процессе противодействия терроризму.
В работе предложена объяснительная модель особенностей функционирования террористических организаций на различных этапах развития средств массовой информации посредством рассмотрения взаимодействия терроризма со СМИ разного типа и процесса создания собственных медиапродуктов террористами.
Автором диссертационного исследования предложена хронология развития терроризма, исходя из особенностей информационно-коммуникативной деятельности. Ее проявления проанализированы в комплексной взаимосвязи с внутри- и межгрупповой динамикой выстраивания террористических организаций на региональном и глобальном уровнях.
Научная новизна работы также определяется комплексным анализом концепций, аналитических схем, исследовательских практик, использованных в англоязычной историографии в рамках изучения данной проблематики, которые впервые введены в научный оборот в России.
Практическая значимость работы заключается в определении информационно-коммуникативной составляющей деятельности террористических групп в качестве самостоятельной и отражающей их внутри- и межгрупповую динамику.
Выводы диссертации имеют научное значение для изучения терроризма как отдельного исследовательского направления, а также для анализа информационно-коммуникативного измерения мировой политики как такового.
Практическая значимость диссертации определяется тем, что моделирование деятельности терроризма в информационно-коммуникативном пространстве мировой политики будет способствовать выработке и практической реализации комплексной стратегии противодействия терроризму.
Положения, выносимые на защиту:
- Террористические организации являются самостоятельными участниками мирополитических взаимодействий в информационно-коммуникативном пространстве.
- Информационно-коммуникативное измерение терроризма – одно из важнейших для понимания механизмов функционирования террористических организаций, их внутри- и межгрупповой трансформационной динамики.
- Процессы эволюции террористических организаций, с одной стороны, и развития СМИ и СМК, с другой, тесно взаимосвязаны.
- Терроризм смог приобрести международный, а затем и глобальный, характер вследствие эксплуатации средств массовой информации и коммуникации.
- Анализ информационно-коммуникативного измерения деятельности террористических организаций и соответствующего пространства мировой политики имеет принципиальное значение для выработки комплексной стратегии противодействия терроризму.
Апробация результатов работы
Основные идеи и положения диссертационного исследования обсуждены на заседаниях кафедры мировой политики и международных отношений РГГУ, изложены в авторских публикациях, а также интегрированы в подготовленные соискателем курсы по «Мировой политике» и «Основам теории международных отношений». Отдельные наработки по теме исследования были использованы во время выступлений на конференциях: «Глобализация и терроризм: противоречия и угрозы XXI века» (РГГУ, 2008), «Наследие Авраама Линкольна: уроки истории и современность» (РГГУ, 2009), Русистика/советология в США, американистика в России: опыт взаимных репрезентаций (РГГУ, 2011).
Работа структурирована в соответствии с проблемно-хронологическим принципом и состоит из введения, трёх глав, заключения, списка использованных источников и литературы.
II. Основное содержание работы
В первой главе «Терроризм и “традиционные” СМИ: история и теория информационно-коммуникативного измерения международного терроризма» выстраивается теоретическая схема, которая используется на протяжении всей работы.
В первом параграфе «Международный терроризм как процесс коммуникации» рассматриваются аргументы в пользу характеристики терроризма как коммуникации, а также анализируются различные составляющие данного процесса: источник, средство сообщения, аудитории.
По мнению автора диссертации, четвертый этап развития терроризма (конец 1960-х – начало 1990-х гг.) актуализировал две его важные составляющие – международную и медийную.
На данном этапе терроризм приобрел характер международной проблемы вследствие ряда причин: террористы стали ориентироваться на интернационализацию конфликтной ситуации с целью апелляции к международным аудиториям; теракты приобрели трансграничный характер, что придавало им международный резонанс, так как, во-первых, они совершались на территориях различных стран, во-вторых, их целями становились граждане, дипломатические представительства и сами дипломаты этих государств, в-третьих, многие атаки были нацелены на захваты самолётов, совершавших международные рейсы и организацию терактов в аэропортах; существовавшая система глобального идеологического противостояния США и СССР привела к позиционированию терроризма как проекта мироустройства, альтернативного западному либерально-демократическому.
Появление у терроризма международного измерения привело к его обсуждению на самом высоком уровне, в частности в ООН.
Рассуждая о медийной составляющей терроризма, которая со всей очевидностью обозначилась на четвертом этапе его развития, автор акцентирует внимание на анализе терроризма как процесса коммуникации. Согласно его концепции, развитие СМИ (коммерческая эксплуатация спутниковых механизмов передачи сигнала, использование портативных камер, появление специальных новостных каналов формата 24/7) позволило террористам опосредованно транслировать сообщения на значительные по масштабу аудитории в режиме реального времени по этим каналам. Основной аудиторий информационно-коммуникативных усилий террористов становились общества западных стран, где, в первую очередь, и получили наибольшее распространение «традиционные» СМИ. Это позволяло представителям террористических групп оказывать определенное влияние на политику США, стран Западной Европы и Израиля.
Формой передачи сообщения в данном случае выступали теракты, обладающие значительным информационно-коммуникативным потенциалом и получавшие освещение в СМИ, так как собственные средства массовой информации террористов еще не получили достаточного развития. Вследствие этого именно освещение действий террористических групп в СМИ становилось единственным мерилом их успешности.
Информационно-коммуникативные действия террористов, как на данном этапе, так и в последующем были нацелены на передачу сообщения целевым аудиториям, получение поддержки с их стороны и приобретение посредством этого (квази)легитимным статусом в мировой политике.
Опираясь на анализ стратегий террористов, автор предлагает собственную классификацию целевых аудиторий, выделяемых на региональном внутригосударственном, страновом или международном уровнях: сами террористы (члены собственной, союзной или враждебной группы); их сторонники; референтная группа (то есть то социальное, этническое или религиозное сообщество, от имени которого выступают террористы, либо «высший авторитет» (например, Бог, идеологический постулат или высшая цель), к которому они апеллируют); колеблющаяся публика; вражеская публика; представители СМИ, межправительственных и неправительственных организаций, выступающие в роли каналов распространения сообщения и инструментов влияния.
Ориентация на те или иные целевые аудитории, по мнению автора диссертации, приводит к формированию определенной модели поведения террористов. В том случае, если абстрактный «высший авторитет» четко коррелирует с реальными сообществами людей, то формируется эффект «баланса террора», то есть актуализируются механизмы, сдерживающие темпы эскалации насилия. В противном случае, ограничений значительно меньше, поскольку «высший авторитет» абстрактен, что способствует легитимации любого уровня насилия.
Во втором параграфе «Взаимодействие международного терроризма и средств массовой информации» основное внимание уделяется процессу моделирования. В качестве основной модели рассматривается «театр терроризма». Эта теория создана с учетом взаимодействия двух процессов – стремления террористов к публичной огласке своего дела и погони СМИ за сенсациями. Как показывает автор, террористы ориентируют свою деятельность на совершение наиболее зрелищных и драматичных терактов, привлекая тем самым внимание ведущих СМИ, заинтересованных в освещении подобных «спектаклей». Несмотря на наличие критики тезиса о симбиозе СМИ и терроризма, можно с уверенностью говорить о совпадении их интересов.
Третий параграф «Эффекты освещения терроризма в СМИ» посвящен теоретическому осмыслению данного процесса с учетом организационной и оперативной динамики действий террористических групп.
Как показывает автор, процессы фреймирования и «погони за сенсациями» приводят к возникновению проблемы «недоосвещения». Одни теракты и группы привлекают особое внимание средств массовой информации (захваты заложников, а также теракты, происходящие в западных странах и совершенные местными или палестинскими группировками), в то время, как теракты (особенно, взрывы) в Латинской Америке и Африке, зачастую, вообще не получают освещения.
Неразборчивость СМИ в употреблении терминов, их политизация, а также стремление к «терминологическому нейтралитету» в погоне за объективностью приводят к тому, что террористы оказываются в своеобразной ловушке: в то время как, с их точки зрения, освещение террористической деятельности в средствах массовой информации не является удовлетворительным, ориентация на него остается единственной доступной информационно-коммуникативной стратегией.
Постоянные репрезентации терроризма в СМИ приводят к трем серьезным последствиям. Во-первых, терроризм стал явлением будничным, что привело к возникновению «эффекта иммунизации» (постепенное повышение уровня терпимости к терроризму в западных странах). Во-вторых, снижалась привлекательность тематики терроризма для СМИ и общества. В итоге, это приводило к формированию «спирали насилия», так как для получения освещения террористам приходилось совершать всё более разрушительные либо резонансные в символическом плане теракты.
«Баланс террора», поддержание которого было характерно для леворадикальных и этносепаратистских террористических групп, доминировавших на этапе «традиционных» СМИ; «эффект иммунизации» и «спираль насилия» составляли сложную систему «сдержек и противовесов» в развитии терроризма в ту эпоху.
Особое внимание в данном параграфе автор уделяет рассмотрению «эффект заражения». Средства массовой информации выступают в качестве переносчиков «вируса» терроризма, распространяя сведения о возможности использования терроризма как формы политического противостояния, а также о тактике совершения конкретных терактов. В силу своей кажущейся очевидности и методологической привлекательности данная теория получила значительной распространение в научной среде. Однако ее эмпирические доказательства не достаточно репрезентативны для формулирования однозначных выводов.
Теоретические положения первой главы создают необходимую базу для рассмотрения этапа «новых» средств массовой коммуникации, возникновение которых значительно усложняет информационно-коммуникативное измерение мировой политики.
Вторая глава «Терроризм и “новые” средства массовой коммуникации в пространстве мировой политики» посвящена рассмотрению пятого этапа развития терроризма (начало 1990-х гг. – по настоящее время).
В первом параграфе «Эволюция информационно-коммуникативного пространства мировой политики и терроризма в конце ХХ – начале XXI вв.» автор рассматривает процесс внедрения сетевого принципа в структуру мирополитических взаимодействий и его влияние на организационную динамику их участников, что было вызвано появлением «новых» СМК.
Если говорить о террористических группах, то процесс внедрения сетевого принципа организации актуализировал проблемы обеспечения необходимого уровня секретности деятельности террористов, поддержания авторитета их руководства и возможности концентрации усилий для совершения терактов. В итоге, террористические организации не смогли стать полностью сетевым, а их структура стала гибридной (сочетание иерархического и сетевого принципов организации), что наиболее ярко проявляется в деятельности глобальных джихадистов. Таким образом, эволюция средств коммуникации шла параллельно с развитием терроризма, а во многом и обуславливала его.
Рассмотрение особенностей информационно-коммуникативного пространства мировой политики и его влияния на эволюцию терроризма позволяет перейти к анализу конкретных механизмов и приемов функционирования террористических организаций в изменяющихся условиях.
Во втором параграфе «Основные направления использования “новых” средств массовой коммуникации со стороны террористов» обобщаются различные способы использования террористами интернета и иных «новых» СМК. Автором проводится разделение данных технологий на используемые в качестве средства коммуникации и в качестве СМИ, исследуются особенности функционирования спутниковых телестанций групп, относимых многими странами к террористическим (на примере телеканала Аль-Манар), и приемы массового выпуска видео-продукции. Далее основной акцент сделан на анализе использования интернета. Выделяются ключевые формы (сайты и форумы) и цели (поиск информации, сетевое взаимодействие, построение идентичности, саморепрезентация) информационно-коммуникативной активности террористов в глобальной сети. По мнению автора, главным достижением террористов (в первую очередь джихадистов) при использовании интернета стало выстраивание коллективной идентичности.
Использование «новых» СМК террористами изменило формат их взаимоотношений со СМИ. Новой особенностью стало создание террористами собственных средств массовой информации – в основном, веб-сайтов. Ранее, в эпоху «традиционных» СМИ, террористы могли рассчитывать только на опосредованное и идеологически маркированное освещение своих действий. В настоящее время материалы, размещенные на веб-сайтах террористов, зачастую цитируются официальными СМИ как источник информации, нередко более адекватно, по сравнению с правительственными СМИ, отражающий реальность. Еще одной особенностью стало появление средств массовой информации, которые более лояльны к озвучиванию точки зрения террористов (например, телеканал Аль-Джазира).
В то же время появление «новых» СМИ не отменило использование «традиционных», а «киберджихад» не подменил собой стремление террористов добиваться освещения своих действий в «традиционных» СМИ. В результате наиболее распространенной стала комбинированная стратегию информационно-коммуникативной деятельности террористов, когда создание и поддержание собственных СМИ (чаще всего – сайтов) сочетается с привлечением внимания к группе (и, следовательно, сайтам) посредством классической схемы применения терактов для получения освещения в «традиционных» СМИ.
Помимо позитивных для террористов последствий использования «новых» СМК существуют и негативные. «Битвы историй» формируют (пусть и весьма специфическое), но пространство для диалога – не между противоборствующими сторонами, а между террористами и их целевой аудиторией сторонников. «Битву историй» можно не только выиграть, но и проиграть, причем на «домашнем поле», в том случае, если целевая аудитория по тем или иным причинам перестанет разделять нужные установки, чему также может способствовать конкуренция между террористическими группами.
Другим негативным последствием использования «новых» СМК для деятельности террористов стало то, что они во многом становятся жертвой собственных успехов. Канал Аль-Манар подвергся многочисленным запретам, а временами и попыткам физической ликвидации, со стороны стран, рассматривающих Хезбаллу в качестве террористической организации, а сайты террористов регулярно закрываются правоохранительными органами различных государств. Таким образом, успех, достигнутый в пространстве «новых» СМК, идёт рука об руку с опасностями от их использования. Налицо отмеченное многими исследователями возрастание зависимости террористов от интернета, а также от всех «новых» СМК, когда, например, выпуск новых видеоматериалов определяет статус той или иной террористической группы в не меньшей степени, чем совершение конкретных терактов.
Все вышесказанное лишний раз подтверждает взаимозависимость средств коммуникации и форм терроризма и, кроме того, свидетельствует о том, что информационно-коммуникативное измерение терроризма превращается в своеобразный индикатор различных аспектов функционирования террористических организаций: от внутригрупповой структуры до межгрупповой динамики.
Существуют серьезные препятствий для использования метода кибертерроризма: требуется длительное время для приобретения соответствующих компетенций и структурная перестройка деятельности всей организации; кибетерроризм поглощает слишком много ресурсов как в финансовом, так и в людском исчислении; наконец, террористы значительно больше заинтересованы в сохранении собственных ресурсов и поддержании сети взаимодействий посредством интернета, в то время как применение приемов кибертерроризма приведет к жесткому регламентированию деятельности в интернет-пространстве. Кибертерроризм в научно-академическом и экспертном дискурсах является одним из ярких примеров явного преувеличения существующего уровня опасностей, а также коммерциализации и излишней политизации тематики противодействия терроризму.
Анализ, проведенный в первых двух главах, позволяет приступить к формулированию возможных стратегий противодействия терроризму в информационно-коммуникативном пространстве.
Данным вопросам посвящена третья глава «Основные направления противодействия терроризму в информационно-коммуникативном пространстве мировой политики», которая выстраивается на основе компаративистского подхода. Автор выделяет «жесткие» и «мягкие» стратегии контртерроризма, которые рассматриваются им на этапах «традиционных» и «новых» СМИ (СМК).
В первом параграфе «Противодействие негативным последствиям освещения терроризма в “традиционных” СМИ» автор обращает особое внимание на тот факт, что ни один из существующих подходов к управлению медийной репрезентацией международного терроризма не дает стопроцентного результата. При решении данной проблемы актуализируется «дилемма демократии», так как самые эффективные действия по борьбе с терроризмом противоречат основным принципам демократического устройства.
Все рассмотренные приемы имеют значительные недостатки, поэтому можно говорить об ограниченных возможностях их применения: в частности, наиболее удачной стратегией в «традиционных» СМИ может служить небольшой объем цензурирования (например, запрет на изображения тел жертв, интервью с террористами при захватах заложников и т.п.) в сочетании с определенным уровнем самоограничений СМИ при формировании пула журналистов, прошедших специальную подготовку, для освещения террористических актов.
Второй параграф «Использование “новых” СМК в контртеррористической деятельности: стратегии применения “жестких” и “мягких” подходов» открывается рассмотрением «жестких» стратегий (блокирование и уничтожение средств осуществления коммуникации). Автор приходит к выводу о неполноценности данной стратегии и значительных издержках при ее реализации.
Вариант комплексного подхода анализируется при рассмотрении «мягкой» стратегии противодействия терроризму, которая предполагает противостояние нарративам террористов и выстраивание контртеррористического дискурса. Перед правительством, обществом и СМИ стоит глобальная задача по созданию контртеррористической коммуникационной среды, то есть таких условий получения и передачи информации, которые бы в минимальной степени ущемляли права и свободы человека, но вместе с тем наиболее полно препятствовали исполнению террористами своего коммуникационного замысла.
Противодействие терроризму в информационно-коммуникативном пространстве «новых» СМК затруднено, так как технически невозможно подвергнуть мониторингу или блокировке весь объем коммуникаций между террористами. В то же время, в вопросах построения «историй» они оказались на лидирующих позициях по сравнению с контртеррористическими силами различных стран.
Как показывает исследование, необходимо выделение основных групп целевой аудитории, которым адресован формируемый дискурс противодействия терроризму. Сообщение должно не только исходить из источников, вызывающих доверие этих аудиторий, но и быть передано в соответствующей форме с помощью «традиционных» или «новых» СМИ и СМК или их комбинации.
Любые действия в информационно-коммуникативном пространстве должны выстраиваться с учетом деятельности в реальном мире. Использование одного измерения контртерроризма в отрыве от другого приведет лишь к эскалации насилия. Судя по всему, государства достаточно ограничены в выборе средств противодействия дискурсу террористов. Больший эффект может принести активизация деятельности гражданского общества. Однако пока этот механизм более успешно использую террористы, рекрутируя сторонников и членов групп среди людей, недовольных существующим положением вещей, в то время как окружающая их среда либо индифферентна, либо не настроена категорически против действий террористов.
В заключительной части диссертации содержатся основные выводы исследования. Проделанный анализ позволяет автору обратить внимание на следующие аспекты информационно-коммуникативного измерения терроризма и контртерроризма.
- Террористические организации являются самостоятельными участниками, активно действующими в информационно-коммуникативном пространстве мировой политики. Они обладают способностью не только координировать свою деятельность посредством различных СМК, но и передавать сообщения глобальным аудиториям. В итоге на этапе «традиционных» СМИ некоторым террористическим группам удалось добиться значимых политических результатов (например, палестинским группировкам). На современном этапе Аль-Каида смогла сформулировать и активно внедрить в информационное пространство альтернативный проект мироустройства, оказывая, таким образом, мобилизующие влияние на различные локальные группы посредством формирования глобальной идентичности, проводником которой выступают СМИ и СМК.
- Терроризм представляет собой тип политической коммуникации, то есть способ передачи определенного сообщения одной или нескольким группам целевой аудитории. В структуру террористических групп в информационно-коммуникативном пространстве мировой политики входят: производители (источники) сообщения, каналы распространения и целевые аудитории. Рассмотрение этой структуры позволило автору охарактеризовать внутри- и межгрупповую динамику терроризма и выявить взаимообусловленность процессов, происходящих в сфере реальной мировой политики и ее информационно-коммуникативном измерении.
- Проведенное исследование позволило подтвердить тезис о взаимосвязи процессов эволюции терроризма и СМИ (СМК). Информационно-коммуникативная составляющая терроризма усиливалась параллельно с развитием средств массовой информации и коммуникации, что наиболее ярко проявилось в конце 1960-х годов в связи с достижениями в спутниковом вещании. С конца 1980-х гг. начинается эпоха «новых» СМК, что усложняет информационно-коммуникативную структуру мировой политики. Существующие типы СМИ (СМК) оказывают непосредственное влияние на организационную структуру террористических групп, их трансформации и выстраивание стратегий деятельности.
- Терроризм смог приобрести международный, а затем и глобальный, характер вследствие эксплуатации средств массовой информации и коммуникации. Автор приходит к выводу, что активное использование «новых» СМК позволило террористам выйти на глобальный уровень реализации своих информационно-коммуникативных стратегий. В то время как серьезные теракты на территории западных стран представляют собой единичные события (при всей их разрушительности) и свидетельствуют о международном характере террористической угрозы, деятельность террористов в информационно-коммуникативном пространстве формирует глобальную альтернативу западной концепции миропорядка. В результате этого терроризм становится глобальным явлением. В итоге формируется два типа террористических групп: глобальные (предлагающие альтернативу современному вестфальскому миропорядку, например, Аль-Каида) и классические международные (в основном, этносепаратистские, стремящиеся к созданию собственного государства). Конфликтное взаимодействие двух данных типов группировок, которое наиболее ярко проявляется в Палестине и Ираке, находит свое отражение в информационно-коммуникативном пространстве мировой политики и позволяет провести их сравнительный анализ.
- Исследование информационно-коммуникативного измерения деятельности террористических организаций позволило автору рассмотреть модель комплексной многоуровневой стратегии противодействия терроризму в информационно-коммуникативном пространстве мировой политики с учетом глобального или международного типа террористической угрозы. По мнению автора, комплексная стратегия противодействия терроризму должна проводиться с помощью структур гражданского общества и локальных общин и включать в себя воздействие на разные группы аудитории с применением различных средств массовой информации и коммуникации: от личного общения и раздачи листовок до рекламных кампаний на ТВ и активной деятельности в интернете. Основным источником выстраивания этой стратегии должны стать структуры общественного влияния – от клериков до учителей школ и преподавателей вузов, от социальных работников до писателей и журналистов.
Проведенное диссертационное исследование позволяет с уверенностью говорить о том, что терроризм и в дальнейшем останется одним из важнейших способов политической борьбы как в отдельных государствах, так и в рамках мировой политики. Активное развитие информационно-коммуникативной составляющей современного терроризма будет способствовать росту влияния средств массовой информации и коммуникации на его функционирование и эволюцию. В итоге многофакторный анализ процессов, обуславливающих развитие информационно-коммуникативного пространства мировой политики, позволяет не только сформировать представление о террористических группах, но и выявить механизмы противодействия терроризму.
Основные выводы и положения диссертации отражены в следующих публикациях автора:
Публикации в ведущих научных журналах из перечня, утвержденного ВАК Министерства образования и науки РФ:
- Журавлёв Д.А. СМИ и терроризм // Общественные науки и современность. 2009. № 5. С. 71–80. (1 п.л.)
- Журавлёв Д.А. Международный терроризм и СМИ: эволюция коммуникационного взаимодействия // Вестник РГГУ. 2009. № 14. С. 157–169. Серия «Международные отношения. Регионоведение». (1 п.л.)
Публикации в иных изданиях:
- Журавлёв Д.А. Сравнительный анализ коммуникативных стратегий террористов // Сравнительная политика. 2011. № 1. С. 89-98. (1 п.л.)
- Журавлёв Д.А. СМИ и международный терроризм // Международная жизнь. 2009. № 4. С. 130–141. (1 п.л.)
- Журавлёв Д.А. Анализ инаугурационных речей президентов США как особого типа социально-политического дискурса / Бедрань В.В., Журавлёв Д.А., Кирилин И.С., Семерджиева Р.И. // Авраам Линкольн: уроки истории и современность / Под общ. ред. Е.И. Пивовара; науч. ред. и сост. В.И. Журавлёва. М.: РГГУ, 2010. С. 371–391. (1.5 п.л.)
- Журавлёв Д.А. Терроризм, Смерть и Империя: homo symbolicum, мортификация и виктимаж // Lux philosophiae (Свет философии): философский альманах. (Свидетельство о регистрации СМИ: ПИ № ФС1-02602 от 16 марта 2006 г.) № 6. М., 2007. С. 10–14. (0.2. п.л.)
- Журавлёв Д.А. Секретные тюрьмы ЦРУ. Сборник / под ред. Быковой В., Степанова А.; [Журавлёв Д.А. и др.] М.: Изд-во «Европа», 2007. 160 с. (0.5 / 6 п.л.).
- Журавлёв Д.А. Эпоха спектакля // Lux philosophiae (Свет философии): философский альманах. № 5. М., 2006. С. 13–14. (0.2 п.л.)
[1] Современные глобальные проблемы / Отв. ред. В.Г. Барановский, А.Д. Богатуров. М.: Аспект Пресс, 2010. С. 247.
[2] Оганян Р. Театр террора. М.: Грифон, 2006. 336 с.; Панарин И.Н. СМИ и терроризм. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://panarin.com/doc/102/; Петухов В.Б. Информационный дискурс терроризма в контексте художественной рефлексии / Изд. 2-е. М.: Изд-во ЛКИ, 2010. 208 с.
[3] Белоножкин А.И., Остапенко Г.А. Информационные аспекты противодействия терроризму. М.: Горячая линия – Телеком, 2009. 112 с.
[4] Базаркина Д.Ю. Ультралевый терроризм в ФРГ: основные направления деятельности «Фракции красной армии» (РАФ) и её коммуникационное сопровождение (1971–1992 гг.). М.: Международный центр социально-политических исследований и консалтинга, БФРТГЗ «Слово», 2010. 276 с.
[5] Цыганов В. Медиа-терроризм: терроризм и средства массовой информации. Киев: Ника-Центр, 2004. 124 с.
[6] Schmid A.P., de Graaf J. Violence as Communication: Insurgent Terrorism and the Western News Media. L.; Beverly Hills: Sage Publications, 1982. iii, 283 p.
[7] Хоффман Б. Терроризм – взгляд изнутри. М.: Ультра.Культура, 2003. 264 с.; Hoffman B. Inside Terrorism / Rev. and expanded ed. N.Y.: Columbia university Press, 2006. 432 p.
[8] Nacos B.L. Mass-mediated Terror: The central role of the media in Terrorism and Counterterrorism / 2 ed. N.Y.: Rowman and Littlefield Publishers, Inc, 2007. 232 p.
[9] Weimann G., Winn C. The Theater of Terror: Mass Media and International Terrorism. N.Y.; L.: Longman, 1994. v, 295 p.
[10] См: Crelinsten R.D. Power and Meaning: Terrorism as a Struggle over Access to the Communication Structure // Contemporary research on terrorism / Ed. by Paul Wilkinson and Alasdair M. Stewart. Aberdeen: Aberdeen University Press, 1987. P. 419-450; Dunne T. Terrorism and the News Media. 77 p. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://ccs21.org/articles/related/2006/Terrorism%20and%20the%20Media.pdf и др.
[11] См.: Picard R.J. News Coverage as the Contagion of Terrorism: Dangerous Charges Backed by Dubious Science / Paper presented at the 69th Annual Meeting of the Association for Education in Journalism and Mass Communication. University of Oklahoma. 1986. August 3-6. 21 p. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.eric.ed.gov/ERICDocs/data/ericdocs2sql/content_storage_01/0000019b/80/2f/59/32.pdf; Brosius H.-B., Weimann G. The Contagiousness of Mass-mediated Terrorism // European Journal of Communication. 1991. Vol. 6. P. 63–75 и др.
[12] См.: Arquilla J., Ronfeldt D., Zanini M. Networks, Netwar, and Information-age Terrorism // Countering the New Terrorism. RAND, 1999. P. 39–84 и др.
[13] См.: Thomas T.L. Al Qaeda and the Internet: The Danger of “Cyberplanning” // Parametrers. 2003. Spring. P. 112-123; Lia B. Al-Qaeda online: understanding jihadist internet infrastructure / [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.mil.no/multimedia/archive/00075/Al-Qaeda_online__und_75416a.pdf; Weimann G. www.terror.net: How modern Terrorism Uses the Internet / United States Institute of Peace. Special report № 116. March 2004. 12 p. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.usip.org/files/resources/sr116.pdf и др.
[14] См.: Frey B.S. Dealing with terrorism – Stick or Carrot? Cheltham; Northampton: Edward Elgar, 2004. 182 p.; Cohen-Almagor R. Media coverage of acts of terrorism: troubling episodes and suggested guidelines // Canadian journal of communication. 2005. Vol. 30. P. 383–409; Ryan J. Countering militant islamist radicalization on the Internet: a user driven strategy to recover the web. Dublin: Institute of European Affairs, 2007. 166 p. и др.
[15] Laqueur W. Terrorism. Boston: Little, Brown, 1977. 277 p.
[16] Terrorism and the Media / Ed.: Yonah Alexander; Special Consulting Editor: Seymour Maxwell Finger // Terrorism: An International Journal. 1979. Vol. 2, No. 1 / 2. P. 55–137.
[17] Jenkins B.M. International terrorism – a new kind of warfare (P-5261). Santa Monica, California: RAND corporation, 1974. 16 p. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.rand.org/pubs/papers/2008/P5261.pdf; Jenkins B.M. Terrorism works – sometimes (P-5217). Santa Monica, California: RAND corporation, 1974. 11 p. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.rand.org/pubs/papers/2006/P5217.pdf.
[18] Schmid A.P., de Graaf J. Violence as Communication: Insurgent Terrorism and the Western News Media. L.; Beverly Hills: Sage Publications, 1982. iii, 283 p.
[19] Jenkins B.M. International terrorism – a new kind of warfare (P-5261). Santa Monica, California: RAND corporation, 1974. P. 4. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.rand.org/pubs/papers/2008/P5261.pdf; Jenkins B.M. International Terrorism: A New Mode of Conflict // International Terrorism and World Security / Ed. by David Carlton, Carlo Schaerf. L.: Croom Helm, 1975. P. 16.
[20] См. напр.:Weimann G. The Theater of Terror: The Psychology of Terrorism and the Mass Media // The Trauma of Terrorism: Sharing Knowledge and Shared Care: An International Handbook / Ed. by: Yael Danieli, Danny Brom, Joe Sills. N.Y.: The Haworth Maltreatment & Trauma Press, 2005. P. 379–390.
[21] Weimann G., Winn C. The Theater of Terror: Mass Media and International Terrorism. N.Y.; L.: Longman, 1994. v, 295 p.
[22] Дебор Г.-Э. Общество спектакля. М.: Логос (Радек), 2000. 183 с.
