Числовая символика в традиционной культуре бурят (на материалах героического эпоса)
На правах рукописи
Цыдендамбаева Баради Нанзатовна
ЧИСЛОВАЯ СИМВОЛИКА
В ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЕ БУРЯТ
(НА МАТЕРИАЛАХ ГЕРОИЧЕСКОГО ЭПОСА)
Специальность 24.00.01 – Теория и история культуры
(культурология)
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата культурологии
Чита – 2013
Работа выполнена в Центре восточных рукописей и ксилографов
Института монголоведения, буддологии, тибетологии
Сибирского отделения Российской академии наук
Научный руководитель доктор философских наук, профессор;
главный специалист ФГБУН ИМБТ СО РАН Базаров Андрей Александрович
Официальные оппоненты доктор философских наук, доцент;
профессор кафедры философии
Забайкальского
государственного университета
Жуков Артем Вадимович
кандидат культурологии
доцент кафедры культурологи и
социокультурной антропологии
Суворова Антонина Владимировна
Ведущая организация Санкт-Петербургская государственная
академия театрального искусства
Защита диссертации состоится «25» декабря 2013 г. в 12.00 часов на заседании диссертационного совета по защите докторских и кандидатских диссертаций Д 212.069.02 при ФГБОУ ВПО «Забайкальский государственный университет» по адресу: 672007, г. Чита, ул. Бабушкина, 129, зал заседаний ученого совета.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке ФГБОУ ВПО «Забайкальский государственный университет» по адресу: 672000, г. Чита, ул. Кастринская, 1.
Автореферат разослан «25» ноября 2013 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
доктор философских наук, доцент Е.Ю. Захарова
1. Общая характеристика работы
Актуальность темы исследования. В современных условиях происходит интенсивное осознание культурной, этнической идентичности, связанное с поиском культурного ядра, прототипа и культурного архетипа. Проблема определения аутентичности и заимствования культурного образца является наиболее противоречивой. В традиционной культуре бурят одним из особо значимых феноменов является числовая символика. Содержательная сторона числовых символов рассматривается в качестве источниковедческого ресурса научной рефлексии. Изучение числовых символов актуально в свете современного ра-звития семиотики культуры как науки о совокупности знаковых средств, с помощью которых кодируется информация об истории развития культуры.
Одним из актуальных направлений культурологического знания является осмысление механизмов сохранения и преемственности содержания ценностей культуры, в том числе историко-культурных факторов обеспечения устойчи-вости информационного значения числа как наследия конкретной культуры, его содержательной характеристики и культурно-семантического потенциала. Известные труды, посвященные исследованиям культуры бурят, практически не затрагивают темы естественнонаучного содержания, в том силе предпосылок математического знания. Вместе с тем, проблема историко-культурной обус-ловленности и детерминированности развития содержания числовой репре-зентации культуры изучена недостаточно. Числовая символика традиционной культуры, в том числе героического эпоса улигера – древнего наследия тради-ционной культуры бурят, представляет собой малоисследованный объект в куль-турологии.
Введение нового ракурса исследования эвристично для изучения морфологии традиционной культуры, в рамках которой за достаточно длительный период получили закрепление ряд научных стереотипов и идеализированных представлений. Данное диссертационное исследование актульно и заполняет определенную нишу в заявленной проблематике.
Степень изученности темы. Активное исследование проблемы началось с осмысления феномена числа как символа культуры. Так, пифагорейские идеи идеалистического понимания числа были поддержаны последователями данной школы. В период с XVII и до конца XIX вв. появились известные труды фило-софов Дж. Беркли и И. Канта, в которых превалировал «идеализированный» подход к проблеме числа. Идеалистическая трактовка числа была поддержана некоторыми философами-математиками (Л. Кронекером, Г. В. Лейбницем). Числовая символика исследовалась в работах О. Шпенглера, А.Ф. Лосева, Ю.М. Лотмана, В.Н. Топорова, М.М. Маковского, Б.А. Фролова; о числах и числовых отношениях, их происхождении писали философы культуры Ф. Кес-сиди, Л.Я. Жмудь и др. В.В. Иванов, В.Н. Топоров проводили исследования чи-сел в наследии славянской традиционной культуры. Анализ значения числовых символов в социокультурном контексте приведен в работах В.А. Айрапетяна, А.А. Бородина, А.В. Головнёва, М. Жураева, А.В. Кудиярова, Н.П. Черневой, Д.О. Шеппинга.
Роль чисел в традиционной культуре центрально-азиатских народов рассматривалась в этнографии, фольклористике, истории и представлена в работах Е.И. Избековой, Л.Л. Габышевой, которые на материале якутского эпоса олонхо проанализировали функции числительных в мифоэпических текстах наследия тюркоязычного сегмента центрально-азиатской цивилизации. Л.С. Мижит посвятила свои труды тувинским триадам. А.Л. Ангархаев, В.Д. Бабуева, Н.Л. Жуковская, Дожоогийн Цэдэва, С. Дулам, В.А. Михайлов, Т.Д. Скрынникова исследовали различные аспекты числовой символики в культуре монголоязыч-ных народов. Представления монголоязычных народов о числах изложены в работах современных зарубежных исследователей, наиболее значительной из которых является «Сокровенное сказание монголов» Ларри Мосеса.
Филологическое исследование Н.Н. Поппе посвящено происхождению монгольских числительных. Он установил, что первоначальное их значение относится к области домонгольской семантики.
В бурятской фольклористике исследованием числовой символики в контексте семиотических изысканий занимались Е.О. Хундаева, Б.С. Дугаров и С.Ж. Цыбикова.
Героический эпос бурят рассматривали А.И. Уланов, Н.О. Шаракши-нова, М.П. Хомонов, М.И. Тулохонов, С.Ш. Чагдуров, Е.О. Хундаева, Б.С. Дугаров, Е.Н. Кузьмина, Д.А. Бурчина, Д.Д. Гомбоин и другие исследователи.
Вместе с тем, несмотря на довольно обширную научную литературу по данной тематике, проблема числовой символики традиционной культуры бурят не была предметом специального исследования, в частности, числа как символа культуры, маркирующего образ мироустройства.
Объект исследования – традиционная культура бурят.
Предмет исследования – числовая символика в традиционной культуре бурят: функционирование числа, эволюция содержания числовых представ-лений.
Цель исследования – раскрыть особенности функционирования чис-ловой символики, эволюцию ее содержания и локальную специфику в традици-онной культуре бурят (на материалах героического эпоса).
Задачи исследования:
1) проанализировать основные концепции исследований числовой сим-волики и показать их значение для культуры;
2) обосновать эволюцию содержания числовых представлений в тради-ционной культуре бурят;
3) выявить единство мифологической основы числовых образов эпичес-ких произведений и шаманистских представлений в традиционной культуре бурят;
4) реконструировать содержание числовой символики эпического насле-дия бурят на основе корреляции содержания числовых представлений героичес-кого эпоса и шаманистских текстов;
5) выявить особенности функционирования числовых представлений в героическом эпосе в их локальных вариациях.
Теоретическую основу исследования составляют следующие теории и концепции:
– дологического мышления (Леви-Брюль);
– символического интеракционализма (Э. Кассирер);
– структурного функционализма (Леви-Стросс);
– взаимосвязи типа математического мышления с характером опреде-ленной души (О. Шпенглер);
– символа в семиосфере (Ю.М. Лотман);
– числовой сущности и структурной организованности в платоновской теории числа (А.Ф. Лосев).
Методологическую основу исследования составляют системный, сравнительно-исторический, структурно-функциональный подходы. Систем-ный подход позволил обосновать единство мифологической основы героичес-кого эпоса и шаманистских представлений в целостности традиционной куль-туры бурят. Сравнительно-исторический подход дал возможность осуществить анализ героического эпоса, выявить обрядовую основу улигеров. Структурно-функциональный подход способствовал определению характера функциони-рования числовых представлений в контексте разновременных культурных интерференций улигеров в ходе их эволюционного развития.
Методы исследования. Для решения поставленных задач были использованы общенаучные методы исследования: анализ, синтез, сравнение, клас-сификация, типология, индукция и дедукция; квантитативный метод; кон-текстный анализ фольклорного текста (для сравнения чисел в контексте культуры); сравнительно-сопоставительный анализ числовых контекстов в ули-герах различных локальных традиций бурят, позволивший выявить как зако-номерности функционирования парных чисел, так и наличие отдельных сим-волических чисел. Для выявления изменений в воззрениях на шаманские числовые представления использован сравнительно-исторический метод рас-смотрения функционирования чисел в традиционном мировоззрении. Диахро-нический метод позволил определить изменения значений чисел во времени. Семиотический метод применен для определения символического значения чисел как знаков.
Источники и материалы исследования. Основными источниками исследования стали тексты академических изданий бурятского героического эпоса, в частности, эхирит-булагатские улигеры: Аламжи Мэргэн молодой и его сестрица Агуй Гохон / Сост. М.И. Тулохонов. Новосибирск: Наука. Сиб. отделение, 1991. 312 с.; (записан Ц. Ж. Жамцарано в 1903 г. от Елбона Шалбыкова); Абай Гэсэр Могучий / Перевод А.Б. Соктоева, комментарии А.Б. Соктоева и Д.А. Бурчиной. М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1995. 526 с. (Записан Ц.Ж. Жамцарано в 1906 г. от сказителя Маншуда Имегенова (1849-1908).
В качестве сравнительного материала привлечены тексты эхирит-булагат-ских улигеров: Абай Гэсэр хбн. Ч. I. Абай Гэсэр хубун / Сост. М.П. Хомонов. Улан-Удэ: БКНИИ СО АН СССР, 1961. 230 с.; три улигера из собрания сочинений М.Н. Хангалова: Война Абай Гэсэр Богдо хана с Лобсоголдой хара мангатхаем. Улан-Удэ, 1960. С. 117-132. (ранее опубликован в «Балаганском сборнике», Труды ВСОРГО, том V, Томск, 1903, С. 1-20); Война Абай Гэсэр Богдо хана с Гал-Долмо ханом. Улан-Удэ, 1960. С. 132-148. (ранее опубликован там же. С. 20-40). Эрэ Тохоло мэргэн. Улан-Удэ, 1960. С. 181-216. (ранее опубликован там же. С. 79-122).
Из хоринских улигеров рассмотрены книги: Улигеры хори-бурят / Сост. М.Н. Намжилова, отв. ред. Ц.-А. Дугар-Нимаев, рецензенты С.С. Бардаханова, Г.Ц. Дашабылов. Улан-Удэ: Академия наук СССР, Сиб. отделение, БФ, ИОН, 1988. 174 с. (Улигер «Хэедэр Мэргэн» записан Ц.Ж. Жамцарано в 1908 г. от сказителя Базара Галданова в с. Хара-Шибирь); Мэньелтэ Мэргэн (Меткий Мэньелтэ) / Составители Ц.-А. Дугар-Нимаев, М.Н. Намжилова, отв. ред. Ц.-А. Дугар-Нимаев. Введение и комментарии М.Н. Намжиловой. Улан-Удэ: БФ СО АН СССР, 1984. 144 с.
Использованы архивные материалы ЦВРК: Ф. 4, оп. 1, Д. 51; Ф. 4, оп. 1, Д. 32; Ф. 4, оп. 1, Д. 33; Ф. 4, оп. 1, Д. 34; Ф. 4, оп. 1, Д. 51; ОФ, Инв. № 140.
Научная новизна работы заключается в следующем:
1) установлено, что исследование числовых представлений, числовой символики в рамках таких теоретических подходов как философский, психологический, этнографический, археологический, филологический в значительной мере дополняет и расширяет возможности культурологического анализа числовых представлений в традиционной культуре бурят;
2) выявлена система концептов, отражающая традиционную картину мира: содержание понятия «число» (тоо), представления о символической знаковой природе числа – тоогой тэмдэг; собственно содержание понятия «числовые понятия» – тоо тухай ойлгомжо;
3) выявлено единство числового содержания в эпическом и шаманском наследиях традиционной культуры бурят, а также осуществлена попытка преодоления некоторых научных стереотипов советского периода (в частности, героический эпос не связан с шаманистскими представлениями);
4) реконструировано содержание числовых представлений в героическом эпосе «Абай Гэсэр могучий» в контексте шаманистских идей. Восстановлены архаические символические значения чисел;
5) Установлено содержание числовой символики в локальных текстах «Аламжи Мэргэн», обусловленное этногенезом бурят, показано источниковедческое значение числа в текстах традиционной культуры в сопоставлении эвристического потенциала диахронического и синхронического методов исследования.
Положения, выносимые на защиту.
1. Число, отражающее культурно детерминированные смыслы и значения, является символом, связанным с типом мышления и характером деятельности, обладает организующей, классифицирующей, упорядочивающей функциями, является маркером и индикатором этнического самосознания и менталитета, формирует определенную иерархию образа мироустройства.
2. Система концептов, отражающих традиционную картину мира бурят: содержания понятия «число» – тоо, представления о символической, знаковой природе числа – тоогой тэмдэг, содержание понятия «числовые понятия» – тоо тухай ойлгомжо, имеет историко-культурную детерминацию. В средневе-ковых обрядниках и обрядниках Нового времени в контексте бурятского политеизма числовое понятие 99 встречается в паре с числом 77, соотносясь с основными концептами мироздания (Неба и Земли).
3. Числовое содержание эпического и шаманистского наследия традици-онной культуры бурят имеет единый первоисточник – тенгристское мировоззрение. Образы тенгриев-небожителей и их числовое значение закреплены в текстах эпохи средневековья в качестве культурной константы. Этому содействуют традиции письменной фиксации обрядников, числовые представления подвергаются сакрализации. В мотивах и сюжетах героического эпоса бурят выявлены представления о «мировом дереве», а также числа, которые в шаманистском мировоззрении являются маркирующими данный сегмент культуры.
4. Основными тенденциями эволюции содержания числовой символики в текстах эпоса «Абай Гэсэр», имеющими центрально-азиатское происхождение, являются:
1) отражение с помощью числовой символики традиционной картины мира, в основе которого лежит бурятский политеизм, закодированное в числе 99;
2) в текстах средневековья зафиксирована идея об иерархии божеств с их функциональной нагрузкой;
3) в ХIХ в. проявляется влияние буддийских представлений о мирозда-нии, вместо концепта Неба (Тенгри) появляется образ Махакала как персонифи-цированного начала.
5. Корреляция числовых представлений героического эпоса бурят и шаманистских представлений показала, что эпическое наследие бурят и наследие шаманской культуры обладают общими числовыми представлениями. Этот вывод способствовал преодолению существующих стереотипов в науке советского периода. Исследовательские традиции по корреляции шаманской культуры и текстов героического эпоса, основанные на других концептах традиционной культуры (тэнгризм, образ березы и др.) осуществлены с помощью синхронического подхода. Числовые представления как источники исследования культурной диахронии обладают большей степенью достоверности, поскольку основаны на квалиметрии и методе анализа текста эпоса как текста культуры.
Теоретическая значимость. Исследование представляет собой историко-теоретическое осмысление роли чисел как источника развития культуры, обогащает и конкретизирует историко-культурологические изыскания в области истории культуры монголоязычных народов, теорию мифа и ритуала, теорию сакрального и профанного в культуре.
Практическая значимость исследования заключается в том, что его результаты и выводы могут быть использованы при изучении числовой симво-лики не только эпического творчества бурят, но и других монголоязычных народов.
Материалы диссертационного исследования могут быть использованы при разработке программ и учебных пособий для высших и средних учебных заведений по культурологии, бурятской фольклористике и т.п.
Апробация работы. Отдельные положения работы изложены в научных публикациях и докладах на конференциях различного уровня: международной научной конференции «Проблемы истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии» (Улан-Удэ, 2000); в сборнике «Сибирь – единое фольк-лорно-литературное полиэтническое пространство. Часть 1 (Улан-Удэ, 2005); научной конференции «Традиции и современные процессы в фольклоре и литературе» (Улан-Удэ, 2006); всероссийской научной конференции «Ак-туальные проблемы монголоведения. Санжеевские чтения-6» (Улан-Удэ, 2006); международной научной конференции, посвященной 125-летию со дня рожде-ния Ц.Ж. Жамцарано «История и культура народов Центральной Азии: насле-дие и современность». Ч. 1 (Улан-Удэ, 2008); международной научной кон-ференции, посвященной 125-летию со дня рождения Ц.Ж Жамцарано «История и культура народов Центральной Азии: наследие и современность». Ч. 2 (Улан-Удэ, 2008); всероссийской научно-практической конференции «Мир буддийской культуры» (Чита-Агинское, 2011); всероссийской научной конфе-ренции, посвященной 100-летию со дня рождения М.П. Хомонова «Проблемы центральноазиатского фольклора: вербальный текст и этнокультурные тради-ции» (Улан-Удэ, 2013); международном конгрессе «Фольклор монгольских народов: историческая действительность» (Элиста, 2013).
Диссертационная работа обсуждена в Центре восточных рукописей и ксилографов ИМБТ СО РАН.
По теме диссертационного исследования опубликовано 12 статей, в том числе 3 – в изданиях, рекомендованных ВАК РФ.
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из Введения, двух глав, Заключения, словаря непереведенных слов, библиографического списка, Приложений.
2. СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во Введении обоснована актуальность темы, показана степень научной разработанности проблемы, сформулированы цели и задачи, объект и предмет, изложены теоретико-методологические основания, указаны методы исследо-вания, приведены источники и материалы для изучения, обоснован выбор исследовательского материала, сформулированы позиции научной новизны, сформулированы защищаемые положения, определена практическая значи-мость диссертации, приведены сведения об апробации и структуре работы.
Первая глава «Основные концепции исследования числовой символики в традиционной культуре бурят» посвящена теоретическим основаниям изучения числовой символики в культуре, описанию системы концептов, отражающих числовые представления в традиционной культуре бурят.
В параграфе 1.1. «Числовая символика как предмет научной рефлексии» проанализированы основные концепции исследования числовой символики в различных научных направлениях, а также рассмотрена многогранность поня-тия «символ». В определении символа важным является то, что он не принадле-жит одному синхронному срезу культуры – он всегда пронзает этот срез по вертикали, приходя из прошлого и уходя в будущее. Память символа всегда древнее, чем память его несимволического текстового окружения (Лотман, 1992). Это положение вполне применимо к эпическим формулам, которые в героическом эпосе бурят проявляют подобное свойство символа. Это в полной мере относится и к числовым представлениям, которые являются активными элементами эпических формул.
Значительный вклад в понимание проблемы внесли философы, антро-пологи и фольклористы, которые дали изначальный толчок к развитию темы исследования в контексте структурного подхода. Числовой символике уделяли внимание в своих трудах крупные философы. Так, О. Шпенглер писал о смысле чисел в европейской культуре. Основная суть его концепции заключается в том, что числа как такого нет, существуют числовые миры, которые и определяют тип мышления, соответственно – и типы культуры. А.Ф. Лосев, проанализи-ровав обширную литературу о платоновской теории числа, обнаружил четыре концептуальнах тезиса. Основной концепт Платона, по его мнению, состоит в том, что число пронизывает решительно все бытие с начала до конца, сверху донизу: «Число есть всё».
Ф. Кессиди, Л.Я. Жмудь рефлексировали исследования о числах и число-вых отношениях, проведенных пифагорейцами. Дж. Миллер провел психо-логические эксперименты с целью определения значения числа 7. Числовые символы рассматривались в этнографических описаниях. А.В. Головнёв в статье «Числовые символы хантов (от 1 до 7)» проанализировал особенности прояв-ления этих числовых представлений в некоторых ритуалах северян. Структура и семантика числительных отражены в исследованиях лингвистов. Н.П. Чернева на материале русской и болгарской идиоматики рассматривала семантику и символику числа в национальной картине мира.
Исследования по числовой символике проводились и на материалах традиционной культуры монголоязычных народов. В философском аспекте она отражена в работах А.А. Базарова, В.А. Михайлова, И.С. Урбанаевой; в историко-культурном плане ее рассматривали Н.Л. Жуковская, Т.Д. Скрынникова, В.Д. Бабуева, А.Л. Ангархаев. Числовая символика монгольских народов осве-щена в трудах зарубежных ученых С. Дулама, Д. Цэдэва, Ларри Мосеса. А.А. Базаров, переводивший «Источник мудрости. Раздел Логика» с тибетского язы-ка на русский, отметил уникальную форму изложения этого источника. «Смы-словая нагрузка данного произведения обнаруживается не только в плоскости предмета-содержания, но и в плоскости формы изложения», где под формой изложения имелись в виду числовые списки (матрики), используемые в тибет-ских философских диспутах XVIII в. А.А. Базаров считает, что тенденция к математическому построению образа в диспутах, проводимых в монастырях Тибета и Монголии, имеет корни в индийских произведениях (Базаров, 2001).
Н.Л. Жуковская проанализировала числа: 1, 2, 3, 4, 5, 7, 8, 9, 12, 30, 37, 73, 81, 108, отраженные в монгольской культуре. Изучив числа в культуре монго-лов, Н.Л. Жуковская пришла к выводу о том, что общее свойство, присущее всем этим числам, – классификационное, организующее начало, с помощью которого осваивается природа и создается культура: число 1 – начало всего, отправная точка; 2 – дихотомическая схема устройства мира, бинарные оппо-зиции; 3 – трихотомическая схема, освоение вселенной по вертикали; 4 – ориентация по странам света, освоение вселенной по горизонтали.
Числа 7 и 12 в своей основе восходят к явлениям астрономического порядка, что и предопределяет их особое магическое значение в культуре. Однако «магичность» числа 7 более проявляет себя в мифологии, сказках, эпосе, в то время как число 12 наряду с 9 оказались вовлеченными в магическую практику народа. Число 13 с его относительной «несчастливостью» можно полностью отнести к разряду фольклорно-эпических. Магические коннотации чисел 8 и 108 заимствованы: из китайской астрологии и магии – 8, через Тибет из ранней буддийской традиции Индии – 108. Н.Л. Жуковская считает, что эти заимствования хорошо прижились на монгольской почве.
В работах Т.Д. Скрынниковой числовая символика земли народов Южной Сибири, Центральной и Восточной Азии рассматривалась в русле культурологии. Фольклорист С. Дулам, касаясь числовой символики, как и Н.Л. Жуковская (1989), отмечает, что роль числа в монгольской культуре практически не изу-чалась. Лишь при изучении героического эпоса монгольских народов ряд уче-ных наметил возможные пути исследования функций чисел (Дулам, 1997).
С. Дулам выявил символические особенности чисел у монгольских наро-дов. Например, 1, по мнению исследователя, характеризуется следующими свойствами: выражает первичность временных отношений (ангха), верхнюю часть людей (тэригн), животных и растений (трг). По представлениям монголов, четные числа символизируют «этот мир», а нечетные – «потусто-ронний». Этим объясняется использование в похоронных церемониях и риту-алах нечетных чисел: 3, 7, 21 и 49. В свадебных обрядах провожают невесту по нечетным числам («не наша»), а приводят невестку по четным числам («на-ша»). С точки зрения монголов о человеческой жизни, это и есть гармоничное существование среди счастья и несчастья (Дулам, 1997). Этот же автор заключает, что наибольшей частотностью в монгольском фольклоре, шама-низме, обрядово-культовой традиции и в классической литературе выделяется числовая символика и меньшей частотностью – символика форм и фигур.
Духовная основа монгольской символики восходит своими корнями к мифологическим и шаманистским представлениям. «Сокровенное сказание монголов» стало предметом исследования Ларри Мосес. А.Л. Ангархаев, касаясь происхождения монголоязычных народов в свете мифо-поэтических традиций Центральной Азии, посвятил специальную главу интерпретации чи-сел от 1 до 10. И.С. Урбанаева в статье подчеркивала, что сакральные числа 99, 77, 13 встречаются в шаманизме. По ее мнению, число 13 в качестве сакральной шаманской константы фигурирует и в эпосе, и в шаманских призываниях. Она считает, что «13 – это высшая степень шаманского посвящения: 13 священных вершин насчитывали по традиции в каждой местности» (там же, с. 51). В.Д. Бабуева, исследовавшая материальную и духовную стороны традиционной культуры бурят, отмечает, что культурный смысл тем и отличается от простого знака, что несет в себе живую психическую связь с обозначаемым явлением.
Символы народной культуры бурят – это определенного рода индикаторы этнического самосознания и менталитета. По мнению В.Д. Бабуевой, числа являются одним из наиболее известных знаков-символов, они в архаических традициях могли использоваться в ситуациях, которым придавалось сакральное, «космозирующее» значение (Бабуева, 2006). В.А. Михайлов считал, что числа отражали, прежде всего, внутреннюю, глубинную суть элементов мироздания в его связях и целостности (Михайлов, 1996).
Таким образом, числовая символика являлась предметом исследования в различных научных направлениях. Основные концепции этих исследований в совокупности способствуют изучению и выявлению закономерностей развития в числовых представлениях в традиционной культуре бурят.
Одним из значимых источников по символике чисел в традиционной ку-льтуре является эпическая традиция. С.А. Козин утверждал, что на монголь-скую культуру оказали влияние народы центрально-азиатской цивилизации, в частности уйгуры и среднеазиатские тюркские народности. К XIII в., по мнению академика, устное творчество уже приобрело то единство, на котором создается их устно-литературный язык. Мнения о единстве мифологических истоков в героических эпосах этих народов придерживаются Ц.Б. Цыден-дамбаев, А.И. Уланов, М.П. Хомонов, Е.О. Хундаева.
В фольклористических трудах символика чисел изучена на материалах сказок, героического эпоса разных народов. К числам в сказках обращались В. Айрепетян, М. Жураев. Числовой символики эпического наследия в своих работах касались В.Н. Топоров, В.В. Иванов, Е.И. Избекова, Л.Л. Габышева, Е.О. Хундаева, Б.С. Дугаров. В.В. Иванов и В.Н. Топоров считают, что причиной особого внимания в фольклоре и обрядах к числу 3 является древнее народное воззрение на трихотомическую структуру космоса, т.е. членение мира по вертикали. Таким образом, числительные в эпическом тексте играют органи-зующую роль.
Проведены исследования по числам в эпическом наследии якутов. Так, Е.И. Избекова анализировала структуру и семантику числительных в олонхо. Функции числительных в мифоэпическом тексте на материале олонхо анализи-рованы Л.Л. Габышевой. Числовую константу вселенной воспроизводит любой центральный элемент, мировое дерево, у которого всегда отмечены по вертикали верхушка, ствол и корни; горизонтальным направлениям соответствуют 8 веток (постоянный эпитет древа «ађгыс салаалаах – восьмиветвистое») (Габышева, 1988). Числовая модель служит в качестве универсального образца описания, по ней описываются Небо, пантеон богов.
Героический эпос бурят исследован А.И. Улановым, Н.О. Шаракши-новой, М.П. Хомоновым, М.И. Тулохоновым, С.Ш. Чагдуровым, Е.О. Хунда-евой, Б.С. Дугаровым, Е.Н. Кузьминой, Д.А. Бурчиной, Д.Д. Гомбоин и многи-ми другими исследователями. Ими создана фундаментальная теоретическая платформа, на основе которой стали возможными исследования символических элементов улигеров.
По мнению А.И. Уланова, формирование и развитие эхирит-булагатского эпоса относится к доскотоводческому периоду, к эпохе борьбы материнского рода с отцовским (середина и вторая половина I тысячелетия). Второй этап развития эхирит-булагатского эпоса ученый датирует XI-XIII вв. (проникно-вением в Прибайкалье некоторых родов и племен из Монголии).
Третий этап развития эпической традиции, по мнению А.И. Уланова, связан с переходом эхиритов и булагатов к скотоводству (XIII-XVI вв.). В своих работах А.И. Уланов убедительно показал характер отражения в улигерах архаичных представлений, хозяйственной и общественной жизни древних людей. Он отметил, что устойчивость и архаичность содержания и формы героического эпоса традиционны и связаны с родовым обществом. Ученый утверждал, что развитие родового общества шло тысячелетия, а его разложение длилось столетия.
Е.О. Хундаева большое значение придает знаковой природе Гэсэриады. По ее мнению, знаковая природа способствовала формированию, циклизации эпоса «Гэсэр», удержанию его в памяти (1999,а, с. 20). Е.О. Хундаева обосно-ванно отметила, что эпос о Гэсэре зафиксирован в тибетских, монгольских, бурятских и других версиях. При этом она подчеркнула, что разные варианты улигеров записаны в относительно позднее время, хотя устные традиции архаичны и бытовали в дошаманскую, добуддийскую или даже докультовую эпоху, в пору мифологического периода развития кочевников – носителей древних традиций (Хундаева, 1999,а).
Б.С. Дугаров в своей монографии «Мифология бурятской Гэсэриады: восточные тэнгри», специально рассмотрев сакральный мир этого монумен-тального памятника, пришел к выводу, что числа 7, 9 и 13 являются культур-ными символами. С.Ж. Цыбикова выявила, что наибольшей частотностью в бурятском фольклоре выделяется числовой символ.
Итак, число представляет собой универсальный и константный культур-ный символ, отражающий закономерности развития культуры на протяжении длительного хронологического периода, что делает его одним из содержате-льных категорий культуры. Числовые представления могут служить в качестве источников, отражающих архаичный пласт традиционной культуры. На основе выводов этих исследований становится возможным сравнительно-сопостави-тельное изучение числа как категории культуры, что в совокупности в значите-льной мере расширяет потенциал культурологического исследования архаич-ного пласта традиционной культуры бурят.
Таким образом, изучение основных концепций исследования функции числовой символики в культуре дало возможность выбрать теоретически обосно-ванное направление для рассмотрения функций числа в традиционной культуре бурят. На основе древней платоновской концепции о «числовой сущности и структурной организованности всех предметов и явлений, в том числе живого мира» (А.Ф. Лосев) выдвинуто положение, что числовые обозначения небесных и земных божеств, встречающихся в традиционной культуре бурят, были стру-ктурно организованными, т.е. каждому числу соответствует свой предмет обозначения. Так, Небо обозначено числом 9, а Земля – числом 7.
Собственно культурологическое понимание числа и его роли в культуре народов представлено концепцией О. Шпенглера, суть которой заключалась в том, что «числа как такового не существует и быть не может», потому что существует несколько числовых миров, т.к. существует несколько культур. Поэтому существуют такие разные типы математического мышления как индийский, арабский, западный. Каждый из них – выражение иного мироощущения, каждый – символ точно определенной души, которая является средоточием именно данной и никакой иной культуры [с. 97]. Эта концепция, выражающаяся в том, что «каждый тип математического мышления – это символ определенной души», послужила основой нашего понимания о том, что образ мироустройства традиционной культуры бурят имел собственное содержание, выражающееся в особом типе числового образа Неба и Земли, которые были определены соответствующими числовыми кодами: Небо обозначается числами 9; 99, Земля – 7; 77.
Противопоставления в виде парных чисел 9 и 7, 99 и 77 основаны на бинарной оппозиции чисел 1 и 2, где 1 относилась к обозначению Вселенной, 2 – Земли. Идея, основанная на противопоставлении двух объектов мироздания, может быть представлена концептуально, поскольку смысл числовых опреде-лений объектов пространственно-временной континуальности в традиционной культуре бурят (на примере героического эпоса бурят) заключается в обращении к Космосу, к гармоническому единению человека и окружающей среды. Поэтому, с точки зрения культурологии, репрезентативен тезис об экспликации содержания через «концепт гармонии в соотношениях объектов космического пространства», «концепт гармонии во взаимоотношении человек и космос», или в самом общем виде как «концепт космической гармонии».
Таким образом, анализ исследовательской литературы показал, что число, отражающее культурно детерминированные смыслы и значения, является символом, связанным с типом мышления и характером деятельности, обладает организующей, классифицирующей, упорядочивающей функциями, является маркером и индикатором этнического самосознания и менталитета, формирует определенную иерархию образа мироустройства.
В параграфе 1.2. «Эволюция и функционирование числовых представлений традиционной культуры бурят» осуществлен культурологический анализ значения и эволюции в мифологических содержаниях числовых представлений традиционной культуры монголоязычных народов на основе общеизвестных символически значимых чисел. Проанализировано широко известное в традиционной культуре бурят содержание числа 99, обозначающее количество и функции небесных тел, зафиксированные как тенгрии-небожители.
Число 99, символически обозначая небесные божества, часто встречается в паре с числом 77. Как известно, числовая пара 99 и 77, фигурирующая в традиционной культуре баргузинских и агинских бурят, имеет истоки в средневековых обрядах. Функционирование пары чисел зарегистрировано в обряднике XIII в., посвященном «осеннему возлиянию кумыса» (Д.С. Дугаров). В нем сохранились древнейшие символические значения этих числовых представлений: «Согласно обряднику, возлияние посвящается: дээдэ мнхэ тэнгри – Небу, обширной матери – богине земли Этуген, 99 – тэнгри, 77 – этуген эхэ». Во всех известных молитвенниках устойчиво сохранялась символическая пара чисел 99 и 77, имеющая отношение к обоим объектам мироздания. Так, пара чисел 99 и 77, относящаяся к тенгриям, встречается и в обряднике, посвященном культу ‘Семи старцев’. В этом обряднике, датируемом XIV в., также упоминают 99 тенгри-небес, 77 слоев матери-Земли.
Сравнительно-исторический анализ парных чисел из разных примеров показывает, что пара, функционирующая в традиционной культуре баргузинских и агинских бурят в XX в., выглядит более модифицированной, чем числовая пара, упомянутая в источниках XIII–XIV вв. В современных вариантах шаманских призываний изменяется коннотация функционирования парных чисел. Покровителями шаманов выступали не сами божества Неба и Земли, а помощники главного божества Дархан хара Махакала в лице 99 кузнецов, а также 77 раздувающих меха, образно отражающих персонажей земного значения. Образ Махакалы появляется под влиянием буддизма.
Рассмотренные примеры показали, что содержание и символическая нагрузка чисел 99 и 77 на протяжении длительного времени развивались в контексте конкретной культуры. Являясь культурным ядром центрально-азиатско-го образа мироустройства, они стали числовой парой, обозначающей концепт Неба и Земли. Если в XIII и XIV вв. ими обозначались два главных объекта мироздания – Небо и Земля, то в более поздних вариантах – их значения перемещены на второстепенные роли – роли 99 кузнецов и 77 раздувающих меха. В этих текстах подчеркивается творящая, димиургическая роль данной пары. В современных текстах шаманских призываний эти пары служат образу из буддийского пантеона – Махакале.
Таким образом, выявлена система концептов, отражающих традиционную картину мира: содержание понятия «число» – тоо, представление о символической, знаковой природе числа – тоогой тэмдэг; собственно содержание понятия «числовые понятия» – тоо тухай ойлгомжо. Данная система представлений имеет историко-культурную детерминацию. В средневековых обрядниках и обрядниках Нового времени числовое понятие 99 встречается в паре с числом 77, соотносясь с основными концептами мироздания в контексте бурятского политеизма. Сравнение данных текстов с обрядниками ХХ в. пока-зывает эволюцию представлений: появляется идея об иерархии божеств и их функциональной нагрузке, в ХХ в. появляется влияние буддийских предста-влений о мироздании, вместо концепта «Небо» появляется Махакала как пер-сонифицируемое начало.
Параграф 1.3. «Мифологическая основа числовых представлений добуд-дийской традиционной культуры бурят как предмет культурологического исследования» посвящен выявлению общего мифологического корня в двух разветвлениях традиционной духовной культуры бурят, а именно – в ядре геро-ического эпоса бурят и в бурятских шаманских представлениях о мироздании.
Многие исследователи советского периода развития науки в целях преодоления религиозной интерпретации природы традиционных представлений о мире структурировали достаточно целостное этномиропонимание на религиоз-ные, в том числе шаманистические, и «народные» (УНТ, героический эпос и др.). Вследствие этого было разграничено содержание героического эпоса и шама-нистских представлений: в науке советского периода народная вера (в том числе и религиозные мотивы в улигерах) и шаманские представления рассматривались как самостоятельные области народного творчества. В связи с этим, акценти-ровано положение о единстве числового содержания протокультурной основы этих двух направлений традиционной культуры. В улигерах и шаманистских представлениях мифологическая основа является общей. Этот вывод следует из того, что:
1) в пору древности исполнение героического эпоса бурят (улигеров) включено в обрядовый календарь. Улигеры можно было исполнять в определенные сезоны года с соблюдением правил ритуального характера;
2) в содержании мифологии героического эпоса и шаманских призыва-ниях функционируют образы тенгриев-небожителей. В указанных компонентах культуры сакральное значение в числовых представлениях небожителей в роли небесных покровителей остается постоянным;
3) в мотивах и сюжетах героического эпоса бурят выявлены представ-ления о ‘мировом дереве’ в образах горы, дерева, числа, которые в шаманист-ском мировоззрении являются культурообразующими. В шаманских призыва-ниях небесные покровители и души предков обычно спускались на землю через вершины гор.
В советский период развития науки не приходилось говорить о каком-то положительном значении религии. Однако Т.М. Михайлов утверждал, что «его (шаманизма – Б.Ц.) влияние на развитие духовной, а частично и материальной культуры бурят и их предков было огромно» (Михайлов, 1980). Таким образом, Т.М. Михайлов позитивно понимал значение шаманизма для традиционной ку-льтуры бурят и придавал ему значение, приравненное к народной религии. Он также справедливо считал, что «бурятский шаманизм – это огромный комплекс верований, воззрений и обрядов, сформировавшихся на протяжении многих веков. В ходе его эволюции новое не всегда вытесняло старое, а наслаивалось на него, образуя нечто целое. Поэтому в комплексе шаманских верований поздней-ших эпох обнаруживаются представления эпох предшествующих, хотя древние верования во многих случаях отодвинуты на задний план, трансформированы» (там же, с. 6). Однако, по нашему мнению, Т.М. Михайлов, так четко отметив диахронию в эволюции шаманизма, при выявлении шаманского фольклора не учел разновременные проявления в развитии устного народного творчества, что привело к некоторой сложности при систематизации фольклорного материала. К шаманскому фольклору он относил «комплекс различных произведений устного творчества, содержание и назначение которых в той или иной мере связаны с шаманским мировоззрением и культом» (Михайлов, 1968). Можно предполо-жить, что Т.М. Михайлов, если бы стал учитывать диахронию в образованиях фольклорного материала, то, возможно, многое из того, что им было пропущено, определил бы как шаманистское, но стадиально другого уровня развития.
Хотя «религиозные и нерелигиозные мифы нередко так переплетены, что провести между ними четкую грань зачастую очень трудно», Т.М. Михайлов относит к шаманской мифологии мифы о божествах высшего ранга шаманского пантеона – тэнгриях (небожителях), об их сыновьях – хатах (ханах), о великих эжинах (хозяевах) разных природных объектов (Михайлов, 1968).
Древнейшие мифы в своих истоках, как считают исследователи, возникли из обрядов. Поэтому эти мифы, заложенные в основу устного народного твор-чества, могли бы быть рассмотрены как отражение древних обрядовых действий.
Такое предположение сходится с теоретико-методологическими разработками по вопросу соотношения обряда и фольклора, предпринятыми С.Ю. Неклюдовым, Е.С. Новик, Б.Н. Путиловым, В.Я. Пропп.
На самом деле, изучение бурятского фольклора по диахронии выявляет обрядовые мотивы в мифах. Фольклористы утверждают, что в произведениях бурятского героического эпоса сохранились разновременные напластования. Это можно проследить на примерах. Улигеры, особенно в своих эпических прологах, заключают мифологические сюжеты и мотивы, основанные на рели-гиозных идеях, в которых упоминаются персонажи шаманского пантеона – тэнгрии (божества-небожители), свидетельствующие о былой культовой сущ-ности эпоса.
Примеры из улигеров свидетельствуют об общих корнях рассматривае-мых видов фольклора, о единой основе, восходящей к мифам – к космого-ническим мифам, повествующим о возникновении основных элементов мира – Неба и Земли, первых живых существ, мирового древа, Первопредка и об обрядах в связи с молениями к ним. Хотя с эволюцией архаичного сознания некоторые из мифологических образов трансформируются, тем не менее, следует отметить, что «традиционное мировоззрение – образование не только сложное, но и весьма устойчивое во времени» (Содномпилова, 2011).
Хотя улигеры считаются вершиной устного народного творчества, но всё- же необходимо учесть и глубокую символичность в исполнениях рапсодов, и культовое отношение к содержанию эпоса. Непосредственным свидетельством того, что основной сущностью героического эпоса бурят являлись мифологи-ческие обрядовые истоки, служит то обстоятельство, что к нему большой интерес проявляли шаманы: «Некоторые из шаманов были крупными знатоками и исполнителями героических сказаний – улигеров» (Михайлов, 2004, с. 389). В ряду таких крупных рапсодов перечислены З. Заяханов, Л. Бардаханов, П. Тушемилов, П. Петров, П. Ханхаев, О. Хантаев и другие, выполнявшие одно-временно и функции шаманов, и, они в этом качестве пользовались не меньшей популярностью (Михайлов, там же, с. 389).
Сравнительно-сопоставительный анализ числовых контекстов в улигерах разных локальных традиций бурят позволил выявить семантическое единство древних корней эпического наследия и шаманистских представлений традици-онной культуры бурят, которое наиболее ярко выражено в мифолого-числовом концепте гармонии космоса (в почитании космоса в числовом образе, в его упорядоченности):
а) в средневековье исполнение героического эпоса бурят (улигеров) было включено в обрядовый календарь;
б) в содержании мифических образов героического эпоса и шаманских призываний обнаруживаются образы тенгриев-небожителей, числовое значение которых остается постоянным и подвергается сакрализации;
в) в мотивах и сюжетах героического эпоса бурят выявлены представ-ления о ‘мировом дереве’ в образах горы, дерева, числа, которые в шаманист-ском мировоззрении являются маркирующими данный сегмент культуры.
Во второй главе «Числовая символика как феномен эпического нас-ледия традиционной культуры и предмет культурологической реконструк-ции» осуществляется реконструкция содержания числовой символики герои-ческого эпоса бурят, анализируются тенденции эволюции содержания числовой символики в текстах эпоса «Абай Гэсэр», устанавливается содержание числовой символики в локальных текстах «Аламжи Мэргэн».
В параграфе 2.1. «Реконструкция содержания числовой символики в героическом эпосе «Абай Гэсэр могучий» на основе квантитативного анализа чисел и выявления их специфики реконструировано содержание числовой символики в бурятском эпическом наследии эхирит-булагатского варианта «Абай Гэсэр могучий» в контексте идей шаманизма, истоки которых уходят к центрально-азиатскому генезису.
Осуществление реконструкции содержания числовой символики в герои-ческом эпосе эхирит-булагатов «Абай Гэсэр Могучий» необходимо предварять замечанием ряда ученых о фасилитационной роли чисел как источника знания. Н.Л. Жуковская утверждала, что говорить о какой-то особой семантике едини-цы, исходя из фольклорных текстов, не представляется возможным. Н.Н. Поппе и Н.Ю. Неклюдов считают, что роль чисел в фольклоре и эпосе – вспомогате-льная, они лишь входят в состав гипербол и их использование подчинено законам аллитерации. Число как символ в фольклорных материалах четко не проявляется. Это свойство, на наш взгляд, связано с тем, что монгольские версии испытали влияние как культурной основы – наследия центрально-азиатской цивилизации, так и более поздних времен.
Анализ концепций фольклористов А.И. Уланова, М. И. Тулохонова, С. Ш. Чагдурова, Е.О. Хундаевой, Д. А. Бурчиной, Д.Д. Гомбоин показал, что улигеры эхирит-булагатских бурят являются произведениями, сохранившимися в наиболее архаичном состоянии и потому несущие влияние концептов центрально-азиатской цивилизации. Сюжет с перевоплощениями в «Абай Гэсэре могучем» является в этом отношении наиболее знаковым, возможно, имеет древнейшую основу, а зафиксированные в нем числовые понятия имеют симво-лические значения. Мотив оборотничества в эпосе, по нашему мнению, также является одним из ярких отражений идей, восходящих к шаманским корням. Такое заключение следует не только из оборотнических мотивов в эпосе, но и из анализа числовых понятий 9 и 13. Следует также отметить, что в мотиве прослеживается закономерная тенденция использования сакральных чисел, в частности, числовых понятий 9 и 13. Кроме того, в мотиве можно отметить и образование пары чисел 13 и 23, которая фигурирует как пара в разных фор-мульных выражениях.
Выявить частотность и специфику чисел в эхирит-булагатском улигере позволяет семиотический метод. Установлено, что эпические числа в мифологи-ческой основе эпоса имели символические значения. Кроме того, в героическом эпосе бурят обнаружены парные числа, специфика которых рассмотрена в пункте 2.2.2. В результате анализа непарных чисел в улигере «Абай Гэсэр Могучий» следует заключить:
1) древнее смысловое значение отдельных чисел выявлено из контекста эпического произведения;
2) в улигерных текстах встречаются только определенные числа: а) от 1 до 10 – все; б) от 11 до 19 – 12, 13, 18; в) от 20 до 100 – только 20, 23, 26, 31, 32, 33, 40, 44, 55, 60, 70, 73, 75, 77, 80, 88, 90, 95, 97.
Отмечается, что символические значения большинства двузначных чисел, употребленных в улигере, базируются на значениях чисел от 1 до 9. Например, число 70 как производное от 7 и 90 восходит к 9 и 88 основано на 8 и т.д. Однако есть и другие числа, которые не являются производными. Например, числа 13 и 73, которые употребляются для определения волшебств определен-ных предметов, улигерных персонажей.
Таким образом, в параграфе реконструировано содержание числовой символики в бурятском эпическом наследии эхирит-булагатского варианта «Абай Гэсэр Могучий» в контексте идей шаманизма, истоки которых уходят к центрально-азиатскому генезису:
1) отражение с помощью числовой символики традиционной картины мира, в основе которого лежит бурятский политеизм, закодированное в числе 99;
2) в текстах средневековья зафиксирована идея об иерархии божеств с их функциональной нагрузкой;
3) в ХIХ в. проявляется влияние буддийских представлений о мирозда-нии, вместо концепта Неба (Тенгри) появляется образ Махакала как персонифи-цированного начала.
Установлению корреляции числовых представлений героического эпоса и шаманской культуры посвящен параграф 2.2. «Реконструкция содержания числовой символики в героическом эпосе «Аламжи Мэргэн молодой и его сестрица Агуй Гохон», где выявляются закономерности функционирования парных чисел и наличие отдельных символических чисел.
В традиционной культуре бурят числовые представления упорядочивают, классифицируют и организуют объекты мироздания, поэтому выражение «газаада ехэ далай» («Аламжи Мэргэн молодой и его сестрица Агуй Гохон») в переводе «бесконечное пространство» приравнивается концепту единства мироздания. Культурный смысл заключается в следующем:
1) подчеркивается холистическая модель мира, образ единства мира, которое числового выражения не имеет;
2) в процессе познания мира появляется представление о том, что оно состоит из Неба и Земли. Небо отражает мужское начало, является потенциа-льным во всех отношениях и фиксируется в числовом представлении 1 (один, единое или единица). Позднее получило развитие в числовых представлениях 9 и 99. Образ Земли несет вторичное начало по отношению к Небу, соответ-ственно обозначен числом 2 и получает развитие в числовых представлениях 7 и 77.
Показателем наличия эпистемологического подхода к освоению мирозда-ния является употребление терминологического аппарата «число» – тоо, представления о символической, знаковой природе числа – тоогой тэмдэг; содержание понятия «числовые понятия» – тоо тухай ойлгомжо, а также числовых пар в улигерах. С помощью контекстного анализа фольклорного текста выявля-ются частотности чисел героического эпоса «Аламжи Мэргэн молодой и его сестрица Агуй Гохон» и интерпретируется значение числовых представлений, обозначенных в этом улигере.
Выявлено, что в числовых парах заключено мифологическое воззрение о Вселенной, о взаимосвязи этого и иного миров, о том, что эпические персонажи действовали между Небом и Землей. В героическом эпосе бурят основными или базовыми парными числами являются пары 1 и 2; 9 и 7, символизирующие связь между Небом и Землей. В улигерах это определенно проявляется в паре 9 и 7, которая представляется в образе мирового дерева или мирового числа как культурной константы. Другие пары, сформированные двузначными числами, в основ-ном, образованы на основе этих двух пар. Так, числовые пары 95 и 75; 97 и 77; 99 и 77 созданы на основе пары 9 и 7, которая является культурным маркером противопоставлений Неба и Земли и модифицированных небожителей. По тому же принципу создана пара 90 и 70. Относительно самостоятельны пары 4 и 3; 60 и 70; 55 и 44, где пара 55 и 44 относится к числовым представлениям, возник-шим в эпоху развитого шаманизма.
Символическая, знаковая природа парных чисел в улигерах прослеживается в определении престарелого возраста родителей героя. Под необычным чудесным рождением детей у глубоких старцев имплицитно заключено симво-лическое значение. В конкретизации их возраста заложено обозначение земной и небесной сущности. Так, в парах 60 и 70; 80 и 70, обозначающих возраст семейной четы, соблюдены космогонические принципы создания парных эпи-ческих чисел и присутствует противопоставление по гендерным показателям, так как числом 70 неизменно определен возраст старика, а старухи – 60 и 80.
Вместе с тем, сравнительно-сопоставительный анализ числовых контекстов в героическом эпосе дал возможность установить наличие отдельного символического числа. Анализ контекста числа 6 показал, что первыми и основными противниками героя оказываются персонажи с «приземленными» свойствами, мангадхаи, обозначенные числами 6, 60, 600. Рассмотренные при-меры свидетельствуют о взаимосвязи между числом 6 и земной силой, земными стихийными и материальными явлениями, которая противостояла небесному герою. Отмечается, что большинство из таких пар основаны на мифологичес-кой основе. Однако в современном бытовании они уже утратили древние черты и связь с мифологией.
Использование диахронического метода способствовало реконструкции числовой символики. Традиционная добуддийская культура бурят, архетипи-ческие числовые образы, в частности, представляют собой символическое отражение свойств пространства природы в культурных характеристиках пространства, выраженного во взаимосвязи образа Земли и Неба. В исследовательской литературе реконструированный образ мироустройства представляет собой политеистическую систему, отражение которой мы находим в бинарной позиции образов Неба и Земли. В начальной бинарной оппозиции Небо и Земля, отмеченной числовой парой 1 и 2, в дальнейшем происходит модифи-кация в виде сложных числовых представлений, но в их основах исходное противопоставление остается постоянным. Такое восприятие мира обусловлено натурфилософскими взглядами на мироздание.
Сравнение числовых представлений в двух произведениях героического эпоса бурят символически зафиксированное в числовом ряде эпоса: «Абай Гэсэр Могучий» и «Аламжи Мэргэн», показало общее и различное, в составляющих этногенеза бурят: все числа от 1 до 9 встречаются в обоих улигерах. В пределах от 10 до 19 для них общим является число 13. От 20 до 100 – совпадение в числах: 20, 23, 33, 40, 44, 60, 70, 73, 75, 77, 80, 88, 90, 97. В улигере «Абай Гэсэр Могучий» числа 26, 31, 32, 55, 95, в «Аламжи Мэргэне»: 25, 30, 93, 99 – не совпали.
Корреляция числовых представлений героического эпоса бурят и шаманистских представлений показала, что эпическое наследие бурят и наследие шаманской культуры обладают общими числовыми представлениями. Этот вывод способствовал преодолению существующих стереотипов в науке советского периода. В широком смысле, число есть источник развития культуры. В узком смысле – число имеет источниковедческое значение. Исследовательские традиции по корреляции шаманской культуры и текстов героического эпоса, сформированные на других концептах традиционной культуры основаны на синхроническом подходе, менее эвристическим был диахронический метод. Числовые представления как источники культурной эволюции, подвергающиеся культурной сакрализации, являются более достоверными источниками исследования.
В Заключении диссертационной работы подведены итоги исследования, в частности, отмечено следующее.
В традиционной культуре бурят воззрения на мироустройство выража-лись в особом цифровом типе мышления. Числовые обозначения небесных и земных божеств, встречающихся в традиционной культуре, были структурно организованными. Идея структурной организации заключалась в «концепте космической гармонии», согласно которому в традиционной культуре бурят числовые представления классифицируют и организуют объекты мироздания. В мироздании числовыми представлениями обозначены Небо и Земля, связи между ними, выраженные в парных числах, предметы и явления окружающей среды. В улигерах и шаманских обрядах числовые пары, основанные на универ-сальной бинарной оппозиции, получили дальнейшее развитие в цифровом осмыслении мироустройства. Так, древняя числовая пара 99 и 77 является модификацией числовой пары 9 и 7, основанной на универсальном бинарном соотношении, выраженном числовой парой 1 и 2.
Механизм закрепления числовых представлений в ‘материализованных’ знаковых системах в традиционной культуре бурят и их переосмысления в связи с культурными процессами, заключался в том, что традиционные сакральные числа имели преемственную ценность в духовной культуре бурят. При буддизме в числовой паре 99 и 77 произошли существенные изменения эпистемологического характера. Все небесные божества сгруппированы вокруг персонифицированного образа, формирующего весь пантеон – образа Махакалы. Введено основополагающее буддийское число 108, цифровой вид которого, по нашему мнению, создавался на основе произведения 12 х 9, где оба числа характеризуют в космосе Небесную сферу. Результатом борьбы буддизма с шаманизмом в традиционной культуре бурят явилась частичная трансформация сакральных чисел шаманизма.
В бурятском героическом эпосе, как наследии добуддийской культуры, отражены сакральные числовые представления, коррелирующиеся с числовым представлением, функционирующим в традиционной культуре народов центрально-азиатской цивилизации.
Таким образом, числовые представления традиционной культуры бурят, в том числе героического эпоса, выражали концепт космической гармонии, в семантическом содержании которых идеи концепта проявляются в упорядо-чивающем, системообразующем принципе в структурном образе мироздания. Данный концепт имел основополагающее значение в закреплении и хранении культурных ценностей, способствовал соблюдению традиционной культуре бурят преемственности в гармоническом восприятии вселенной. В результате реконструкции эпической числовой символики в мифологии, отмеченной в традиционной добуддийской культуре бурят, представлена древняя архаическая культура, которая характеризовалась синкретичным наивно-натуралистическим типом мышления, выражавшимся в способах постижения мира и человека через дуальную оппозицию, которая может свидетельствовать о древнейших истоках происхождения культуры протобурят.
3. ОСНОВНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ ДИССЕРТАЦИИ ОТРАЖЕНЫ В СЛЕДУЮЩИХ ПУБЛИКАЦИЯХ
Статьи в рецензируемых научных журналах и изданиях:
- Цыдендамбаева Б.Н. Эпическое число как символ в фольклоре монголоязычных народов // Вестник Бурятского государственного университета. Сер. 18: Востоковедение. Вып. 3. Улан-Удэ, 2006, С. 245-250.
- Цыдендамбаева Б.Н., А.А. Базаров Традиционная эпическая культура монголоязычных народов: архаическая основа в числовом образе Мангадхая // Вестник Бурятского государственного университета. Востоковедение. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2012. Вып. 8. С. 3-6.
- Цыдендамбаева Б.Н. Космогоническая интерпретация чисел один и два в культуре монголоязычных народов // «Вестник Бурятского государственного университета». Востоковедение. Улан-Удэ: Изд-во БГУ, 2012. Вып. 8. С. 57-61.
Статьи в прочих научных изданиях:
- Пурбуева Б.Н, Б.Д. Цыдыпова, Д.Ж. Батуева. Возрождение традиционных форм хозяйствования коренного населения Байкальского региона // Проблема истории и культуры кочевых цивилизаций Центральной Азии. Мат-лы международной научной конференции. Улан-Удэ, 2000. Т. II. С. 68-71.
- Цыдендамбаева Б.Н. Числовые понятия в улигере «Аламжи Мэргэн» // Сибирь – единое фольклорно-литературное полиэтническое пространство. Часть 1. Улан-Удэ, 2005, С. 129-135.
- Цыдендамбаева Б.Н. Символика чисел десять и двадцать в улигере «Аламжи Мэргэн». // Традиции и современные процессы в фольклоре и литературе. Мат-лы научной конференции. Части 1, 2. Улан-Удэ, 2006. С. 170-177.
- Цыдендамбаева Б.Н. Числовые понятия в бурятском фольклоре: применение методов интерпретации по Штельцнеру // Актуальные проблемы монголоведения. Санжеевские чтения 6. Улан-Удэ, 2006, С. 165-169.
- Цыдендамбаева Б.Н. Число ‘тринадцать’ в бурятском эпосе // Сборник научных статей, посвященный 125-летию со дня рождения выдающегося востоковеда Ц. Жамцарано. История и культура народов Центральной Азии: наследие и современность Улан-Удэ, 2008. С. 121-126.
- Цыдендамбаева Б.Н., А.А. Базаров Санкт-Петербургская частная коллекция // История и культура народов Центральной Азии: наследие и современность. Сборник научных статей, посвященный 125-летию со дня рождения выдающегося востоковеда Ц. Жамцарано. Улан-Удэ, 2008. С. 118-126. 0,7 п.л.
- Цыдендамбаева Б.Н., А.А. Базаров. Буддийская каноническая литература о суициде (числовые матрики) // Материалы всероссийской научно-практической конференции. Мир буддийской культуры. Чита-Агинское, 2011. С. 71-76.
- Цыдендамбаева Б.Н. Числовые понятия в героическом эпосе бурят // Проблемы центральноазиатского фольклора: вербальный текст и этнокультурные традиции. Материалы Всероссийской научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения М.П. Хомонова. Улан-Удэ, 2013. С. 218-227.
- Цыдендамбаева Б.Н. Символика чисел в эпическом наследии эхирит-булагатских бурят // Материалы международного Конгресса «Фольклор монгольских народов: историческая действительность». Элиста, 2013. С. 594-600.
Подписано в печать 22.10.2013.
Формат 6090/16. Бумага офсетная. Способ печати оперативный.
Усл. печ. л. 1,3. Уч-изд. л. 1,3. Заказ №. Тираж 100 экз.
Забайкальский государственный университет
672039, г. Чита, ул. Александро-Заводская, 30
