Оглы культурное взаимодействие населения башкирского зауралья в эпоху бронзы (по материалам поселенческих памятников)
На правах рукописи
Бахшиев Илшат Интизам оглы
КУЛЬТУРНОЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ НАСЕЛЕНИЯ
БАШКИРСКОГО ЗАУРАЛЬЯ В ЭПОХУ БРОНЗЫ
(по материалам поселенческих памятников)
Специальность: 07.00.06 – археология
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Казань 2010
Работа выполнена в Институте истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН
Научный руководитель: кандидат исторических наук
Ринат Мухаметович Юсупов;
Научный консультант: кандидат исторических наук
Фларит Абдулхаевич Сунгатов
Официальные оппоненты: доктор исторических наук
Патрушев Валерий Степанович
доктор исторических наук
Обыденнова Гульнара Талгатовна
Ведущая организация: ГОУ ВПО «Башкирский государственный
университет»
Защита состоится «23» апреля 2010 г. в «10.00» часов на заседании Диссертационного совета Д 022.002.01 при Институте истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан по адресу: 420014,
г. Казань, Кремль, подъезд 5.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Института истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан
Электронная версия автореферата размещена на официальном сайте Института истории АН РТ http://www.tataroved.ru
Автореферат разослан “20” марта 2010 г.
Ученый секретарь
Диссертационного совета
кандидат исторических наук Р. Р. Хайрутдинов
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. Южное Зауралье в целом, а Башкирское Зауралье, в частности – регион, в пределах которого локализованы археологические культуры, обладающие широким территориальным распространением с выходом за пределы данного региона. Своим содержанием они отражают глобальные культурно-исторические процессы, происходящие в эпоху бронзы в степной и лесостепной зоне Волго-Уральского региона и Казахстана. Географическое расположение Южного Зауралья на стыке различных природных зон и культурных образований благоприятствует выяснению моделей и механизмов культурного взаимодействия населения региона в эпоху бронзы. Изучение материалов поселенческих памятников рассматриваемой эпохи позволяет составить представление о динамике этих культурных контактов. В этой связи, определяется важность использования материалов новых археологических памятников для реконструкции культурных процессов, имевших место на широкой территории лесостепной и степной зоны Южного Урала. Несмотря на многолетние исследования, основные проблемы археологии бронзового века до сих пор остаются актуальными. В данной работе в связи со слабой изученностью археологических культур эпохи бронзы Башкирского Зауралья основное внимание обращено на решение следующих вопросов, определяющих актуальность нашего исследования:
а) уточнение хронологических позиций археологических культур в Башкирском и Южном Зауралье относительно друг друга;
б) выделение этапов и форм взаимодействия разнокультурных групп населения;
в) интерпретация археологического материала в синкретических археологических комплексах.
Анализ архивных и музейных материалов, опубликованных реестров археологических памятников, научных отчетов показывает, что к настоящему времени накоплен огромный фактический материал по археологии среднего бронзового (СБВ) и позднебронзового (ПБВ) веков Башкирского Зауралья, который комплексно никем не анализировался. В частности, из 69 выявленных поселенческих памятников археологически исследовано лишь 11, достаточно подробно опубликованы материалы лишь трех памятников – поселения Тавлыкаевское, Таналык и Олаир. Отдельные публикации материалов памятников не создают целостной картины внутренних процессов культурогенеза в археологии эпохи бронзы Башкирского Зауралья.
В связи с вышеизложенным на первый план выдвигается необходимость систематизации археологического материала, классификации элементов поселенческих памятников, в том числе жилищных комплексов. Разработка этих вопросов позволяет обратиться к проблемам генезиса, культурной идентификации, периодизации и взаимодействия археологических культур эпохи бронзы исследуемого региона, а также установления их места и роли в системе культурных образований степи и лесостепи Северной Евразии.
Современные гуманитарные исследования все чаще акцентируют внимание на проблеме диалога культур. Археология в этом ряду не является исключением, об этом свидетельствуют проводимые многочисленные научные конференции, круглые столы и семинары, посвященные взаимодействию, контактам, связям древних сообществ. Представленная диссертация первое в своем роде исследование, посвященное вопросам взаимодействия населения Башкирского Зауралья в бронзовом веке.
Цель работы: выявить особенности культурного взаимодействия в степной и лесостепной части Башкирского Зауралья по материалам поселенческих памятников. Для достижения цели были поставлены следующие задачи: 1) охарактеризовать степень изученности проблемы, 2) установить характерные признаки поселений региона, 3) на основании изучения керамических комплексов разработать схему относительной хронологии археологических культур Башкирского Зауралья и определить возможные варианты их взаимодействия, 4) определить характер и динамику культурного взаимодействия в эпоху средней и поздней бронзы на территории Урало-Казахстанского региона в целом, а в Башкирском Зауралье, в частности.
Объект исследования: поселенческие памятники бронзового века Башкирского Зауралья.
Предметом исследования является изучение внутренних механизмов контактов древнего населения Башкирского Зауралья и сопредельных территорий на основе комплексного анализа археологических памятников.
Научная новизна. Исследование вводит в научный оборот новые материалы поселенческих памятников эпохи поздней бронзы Башкирского Зауралья, полученные в период с 1995 г. по 2006 г. Впервые комплексно проанализированы поселения эпохи бронзы, локализующиеся на рассматриваемой территории. Отличительной особенностью исследовательской работы при анализе керамических коллекций с памятников является их обработка по единой программе, разработанной автором. Помимо прочего представлены данные по составу формовочных масс керамики. Изучение археологических находок производилось в контексте проблем взаимодействия древнего населения.
В ходе исследования пространственного распределения поселений на территории Башкирского Зауралья с использованием методов статистического анализа, автором установлены граф гравитационные связи между памятниками и выделены участки их концентрации (микрорегионы). Геосистемный и статистический анализ памятников региона позволил определить особенности и закономерности системы расселения, оформления пространства поселений, специфику территориального и природно-ландшафтного формирования площадок поселений Башкирского Зауралья. Полученные результаты позволили предложить модель их иерархической структуры.
При характеристике бытовых памятников любого времени, как известно, немаловажным аспектом исследования является изучение строительно-архитектурных навыков (стереотипов) населения. В работе выделены основные конструктивные элементы построек, ведущие типы жилищ, бытовавших в эпоху бронзы на рассматриваемой территории. Определен предполагаемый характер их использования.
Развивая известное понятие «культурная стратиграфия», автором впервые произведен анализ распределения керамики в культурном слое поселений эпохи поздней бронзы с использованием трансформированной методики Ю. Б. Цетлина, разработанной для реконструкции культурной стратиграфии неолитических памятников Верхнего Поволжья. Полученные результаты, проверенные методом статистики и математического анализа, позволили получить схему сосуществования и последовательности смены археологических культур Башкирского Зауралья. Выделены культурно-хронологические горизонты эпохи бронзы, отражающие взаимодействие и сосуществование различных археологических культур региона.
Научно-практическая значимость работы состоит в том, что материалы диссертации могут быть использованы при создании общих курсов по археологии, культурологии, при разработке лекционных курсов и спецкурсов по древней истории региона. Выводы и методы исследования могут быть применены при изучении проблем взаимодействия и контактов населения бронзового века Волго-Уральского региона, а также уточнения хронологии и периодизации археологических культур Северной Евразии в целом.
Методическая база и методы исследования. Диссертационное исследование основано на принципах объективности, системности, историзма. Историко-генетический метод позволил проследить развитие и преемственность в знаниях и подходах исследователей. Сравнительно-исторический метод применялся для анализа археологических источников различных памятников, их сопоставления, рассмотрения сквозь призму культурно-хронологического развития. При работе непосредственно с археологическим материалом использован сравнительно-типологический метод, позволяющий выявить сходства и различия артефактов. Для решения задачи определения содержания культурного слоя поселенческих памятников, применен традиционный для археологии статистико-стратиграфический метод. При анализе источников автором использованы статистико-комбинаторные процедуры, сильной стороной которых является глубина, точность и возможность проверки полученных выводов.
Хронологические рамки исследования охватывают конец СБВ–ПБВ, однако основное место занимает характеристика поселений относящихся к эпохе поздней бронзы. Отметим, что общепринятая система абсолютной и относительной хронологии эпохи бронзы Волго-Уралья, Казахстана и Западной Сибири на данный момент отсутствует и является предметом научных дискуссий. В диссертационной работе периоды существования археологических культур эпохи бронзы выдержаны в системе так называемой «высокой» хронологии. Нижние временные рамки обусловлены обнаружением на рассматриваемых памятниках синташтинско-абашевского материала, датируемого на основании новейших радиоуглеродных дат XXI–XVIII вв. до н.э[1]. Основные временные рамки исследования связаны с распространением в Урало-Казахстанском регионе срубно-андроновской общности (развитый этап срубной культуры, алакульская, федоровская, черкаскульская, срубно-алакульская культуры и другие). Абсолютные даты этого периода располагаются в пределах XVII–XV вв. до н.э[2]. Верхняя хронологическая позиция исследования ограничена появлением на памятниках Башкирского Зауралья керамических комплексов саргаринско-алексеевского, межовского и позднеалакульского типов, датируемых XV–X вв. до н.э[3] или XIII (XII)–IX вв. до н.э[4]
.
Территориальные границы исследования. В работе использованы памятники, локализующиеся в целостной ландшафтной среде лесостепи и степи Башкирского Зауралья. Территория Башкирского Зауралья занимает сравнительно узкую полосу между Западно-Сибирской низменностью на востоке и хребтом Урал-Тау на западе. Общая протяженность с юга на север составляет около 370 км, а с востока на запад 60–70 км. Естественными рубежами на западе является хребет Урал-тау, на востоке – предгорья хребтов Крыктытау и Ирендык, на севере – верховья р. Урал, на юге – Урало-Мугоджарская низкогорная провинция. Административно территория исследования охватывает юго-восточную часть Республики Башкортостан – Баймакский, Зилаирский, Хайбуллинский, Абзелиловский и Учалинский районы.
Источники. Основу источниковедческой базы составили материалы раскопок поселенческих памятников эпохи бронзы, полученные в ходе полевых исследований в Башкирском Зауралье в кон. XX – нач. XXI вв. (раскопки Г. Н. Гарустовича – поселение Лаимберды, Сукраковское I–II поселения; Ф. А. Сунгатова – поселение Сактар, поселение Олаир; Н. С. Савельева – поселение Ташла–2; Н. А. Мажитова – поселение Таналык. В работе использованы также данные разведочных работ, проведенных археологами В. И. Фоминой, Г. Н. Матюшиным, М. Ш. Рязяповым, Н. А. Мажитовым, М. Х. Садыковой, В. А. Ивановым, А. Х. Пшеничнюком, Ю. А. Морозовым, Г. Н. Гарустовичем, В. В. Овсянниковым, И. М. Акбулатовым, Н. С. Савельевым, Ф. А. Сунгатовым, А. Н. Султановой, Р. Б. Исмагиловым, В. Г. Котовым, И. М. Минеевой, Я. В. Рафиковой, В. К. Федоровым, А. Ф. Яминовым, Ф. М. Тагировым, И. И. Бахшиевым, Д. И. Ахтаряновой, Т. Р. Саттаровым. Определенная часть источников стала результатом собственных археологических изысканий автора в юго-восточной части Республики Башкортостан (поселения Оло Хаз, Матраевское, Валит, Таштугай, Яралы). Для работы привлекались архивные материалы из научных учреждений г. Уфа (Государственное учреждение культуры «Научно-производственный центр по охране и использованию недвижимых объектов культурного наследия Республики Башкортостан при Министерстве культуры и национальной политики Республики Башкортостан» (ГУК НПЦ МКНП РБ), Институт истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН (ИИЯЛ УНЦ РАН), Национальный музей Республики Башкортостан, Музей археологии и этнографии Республики Башкортостан, Башкирский государственный университет (БашГУ)), а также из личных архивов исследователей.
Работа с археологическими коллекциями проведена в археологическом фонде ГУК НПЦ МКНП РБ (г. Уфа), в археологической лаборатории БашГУ (г.Уфа), в кабинете археологии Бирской государственной социально-педагогической академии (г. Бирск), в фондах Национального музея Республики Башкортостан (г. Уфа) и в фондах филиала ГУК НПЦ в г. Бирск Республики Башкортостан.
Вся источниковая база по характеристике археологического материала с изучаемых поселений приведена в приложении 1 диссертационного исследования. Керамическая серия с исследуемых поселений рассматривалась по единой схеме, базирующейся на разработанной классификационной матрице поселенческой керамики Башкирского Зауралья, включающая три классификационные единицы – культурный комплекс (КК), культурная группа (КГ), тип, подтип. Первые две исследовательские процедуры определяются как классификационные, где дефиниция КГ, в целом, соотносится с комплексом признаков керамики отдельной археологической культуры. Всего выделено 16 КГ, основными из которых являются сосуды алакульского, срубного и срубно-алакульского облика. При характеристике и анализе индивидуальных находок были использованы лишь те изделия, которые позволяют уточнить хронологическую позицию комплексов, а также определить возможные направления культурных связей. Часть индивидуальных находок свидетельствует о связях населения зауральского региона Башкирии с сопредельными территориями Северного Казахстана, Средней Азии, Приуралья и Поволжья.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Комплексное исследование поселенческих памятников предоставило возможность решать вопросы формирования, трансформации и смены культурных стереотипов населения эпохи бронзы Башкирского Зауралья.
2. Изучение географо-ландшафтного расположения и традиции оформления жилого пространства (экологическая ниша) поселений позволило выделить блоки культуродиагностирующих признаков / традиций (условно «андроновская» и условно «срубная» и/или степная–лесостепная).
3. Анализ распределения поселений в границах отдельного региона свидетельствует о возможности построения системы иерархии относительно единовременных памятников.
4. Изучение домостроительных традиций эпохи бронзы указывает на существование в регионе двух архитектурно-строительных стилей (традиций) – наземные постройки каркасно-столбового типа приуроченные к степной зоне и полуземлянки локализующиеся в горно-лесной зоне Башкирского Зауралья.
5. Изучение культурной стратиграфии отдельных памятников и комплекса поселений позволило подготовить схему сосуществования, последовательности и взаимодействия археологических культур всего региона.
6. Привлечение, в будущем, дополнительных материалов с прилегающих территорий предоставит возможность расширить полученную узколокальную периодизацию археологических культур бронзового века.
Апробация результатов исследования. Различные положения диссертационной работы докладывались на международных и межрегиональных научных конференциях и отражены автором в 11 научных статьях и 1 научной монографии.
Структура работы отражает цели и задачи исследования. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованной литературы и архивных материалов, приложения со сводными иллюстративными таблицами, картами, классификационными схемами типов керамики, статистическими таблицами, диаграммами и общей характеристики археологического материала с изучаемых поселенческих памятников (источниковая база исследования).
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении приводится информация, изложенная в разделе «Общая характеристика работы» настоящего реферата.
Первая глава «История исследований и историография проблемы»
Параграф 1.1. «История археологического изучения поселенческих памятников эпохи бронзы Башкирского Зауралья». В начале раздела рассматривается ранний этап археологического изучения территории зауральской части Башкортостана (XIX в. – 1930-е гг. XX в.), связанный с исследованиями разновременных погребальных комплексов, проведенными Р. Г. Игнатьевым, М. С. Смирновым и М. Ф. Чурко. Археологическое обследование поселенческих памятников в этот период не производилось. Тем не менее, эти работы послужили основой для дальнейшего археологического изучения региона в послевоенный период. В 1930-е–1940-е годы археологические работы в Башкирском Зауралье не проводились.
История археологического изучения поселенческих памятников Башкирского Зауралья, представлена в виде трех последовательных этапов. Первый (нач. 50-х – сер. 60-х гг. XX в.), связан с деятельностью на Южном Урале крупных археологических экспедиций Института истории материальной культуры АН СССР (ИИМК АН СССР) под общим руководством А. В. Збруевой и Уральского госуниверситета под руководством К. В. Сальникова, а также экспедиции Института истории, языка и литературы Башкирского филиала АН СССР (ИИЯЛ БФ АН СССР), возглавляемые Н. А. Мажитовым и М. Х. Садыковой. Несмотря на то, что поиск поселений и стоянок эпохи бронзы не являлись основной целью разведочных отрядов, за указанный период в исследуемом регионе было выявлено 12 бытовых памятников бронзового века (17%). Тем самым, рассматриваемый период определяется как время начала формирования источниковой базы и первоначального археологического изучения поселенческих памятников эпохи бронзы Башкирского Зауралья. Одновременно, учитывая задачи развития науки и охраны археологических памятников Башкортостана, проводились работы по координации деятельности экспедиций и систематизации полученных данных. В 1965 г. в ИИЯЛ БФ АН СССР была открыта тема «Археологическая карта Южного Урала», определившая на несколько лет вперед задачи и перспективы развития археологической науки в Башкирии. Разработка данной темы ознаменовало начало следующего этапа археологического изучения поселенческих памятников региона, который продолжался вплоть до сер. 1980-х гг. В этот период, наряду с планомерными археологическими разведками, производятся небольшие раскопки поселенческих памятников, стимулировавших научное осмысление проблем бронзового века Южного Урала и определивших дальнейший подход к самим исследовательским процедурам. В 1973 и 1975 гг. Ю. А. Морозовым исследовалось Тавлыкаевское поселение, выявленное А. Х. Пшеничнюком в 1972 году. Изучение Тавлыкаевского поселения выделяется как одно из важнейших исследований поселенческих памятников Башкирского Зауралья не только периода конца 60-х – нач. 70-х гг., но и последующих лет. Выявление поселенческих памятников эпохи бронзы в кон. 1960-х – пер. пол. 1970 гг. на территории Башкирского Зауралья также связано с именами М. Ш. Рязяпова (Кожзаводское селище), Р. Б. Исмагилова (Бекешевское поселение) и Г. Н. Матюшина (стоянка Ялшанка I). После значительного перерыва в изучении поселений эпохи бронзы Башкирского Зауралья, разведочные работы Ю. А. Морозова в конце 70-х – начале 80-х гг. по р. Малый Кизил привели к обнаружению 4 поселенческих памятников в районе дер. Туишево и Еникеево (Туишевские I–IV стоянки и Еникеевское селище).
По сравнению с предыдущим периодом, сократилось число выявленных поселенческих памятников. В результате разведочных работ было обнаружено 9 памятников (13% от общего количества известных поселений). В то же время, именно в этот период впервые были проведены археологические раскопки поселенческого памятника в Башкирском Зауралье (раскопки Ю. А. Морозовоа Тавлыкаевского поселения).
Хронологические рамки третьего периода определены с сер. 1980-х гг. – 2010 г. Начало этого этапа приходится на период бурных социально-экономических и политических преобразований в истории России, что отразилось и на археологической науке. Несмотря на это археологические исследования в этот период в Башкортостане не прекращались. По сравнению с предшествующими периодами наблюдалось даже увеличение числа выявленных поселенческих памятников. Обнаружение целого блока ранее неизвестных поселений в пределах степной части Башкирского Зауралья было связано с проведением экспертных обследований в зонах строительства водохранилищ на рр. Таналык, Бузавлык, Макан и Ташла. В 1995 году силами нескольких экспедиционных отрядов различных ведомств на поселении Таналык была исследована площадь около 6,5 тыс. кв. м. В 1997 г. проводились охранные археологические раскопки поселений Сукраково I–II и Ташла–2. В пределах так называемого «Баишевского микрорайона» в Баймакском районе планомерные археологические разведки привели к обнаружению ряда новых поселений эпохи поздней бронзы. Среди них поселение Улак–1, которое представляет одно из двух известных на сегодняшний день укрепленных кругоплановых поселений синташтинско-аркаимовского типа на территории Башкирского Зауралья. Наряду с активно проводимыми в регионе разведочными работами, широкий размах имели стационарные раскопки поселенческих памятников Сактар (2000–2001 гг.), Лаимберды (2000–2002 гг.), Олаир (2005 г.), Оло Хаз (2006 г.), Ново-Байрамгулово (2005–2010 гг.). Данные работы способствовали пополнению и обогащению источниковой базы новыми археологическими материалами.
В целом, рассматриваемый период стал наиболее плодотворным для изучения поселенческих памятников эпохи бронзы. С кон. 1980-х гг. по 2010 г. выявлено 48 ранее неизвестных бытовых объектов (70% от общего количества известных памятников) и на 10 поселениях проведены раскопки.
Таким образом, в результате более чем шестидесятилетней истории изучения поселений эпохи бронзы Башкирского Зауралья, усилиями археологов была сформирована богатая источниковая база, позволяющая ставить и решать проблемы генезиса и периодизации археологических культур бронзового века Южного Зауралья, а также рассматривать вопросы межкультурных контактов древнего населения. Учитывая медленные темпы ввода материалов полевых изысканий в широкий научный оборот, представленное диссертационное исследование, основу которого составили неопубликованные материалы новых памятников, в какой-то мере восполняет этот пробел.
В параграфе 1.2. «Современное состояние изученности поселений эпохи бронзы Башкирского Зауралья: интерпретация и систематизация материала» систематизированы научные работы, посвященные изучению отдельных поселенческих памятников эпохи бронзы изучаемого региона. В целом, в основной массе научных публикаций рассматриваются вопросы культурно-хронологической характеристики памятников. Часть исследований посвящена изучению некоторых категорий находок и отдельных археологических комплексов на поселениях. Анализ литературы показывает, что в научный оборот введен значительный пласт источников посвященных исследованиям поселенческих памятников эпохи бронзы Башкирского Зауралья, являющихся основой для всестороннего изучения темы на современном уровне развития науки. Вместе с тем, отметим, что анализ полученных в ходе раскопок данных о структуре памятников и многочисленного археологического материала никем из исследователей до сих пор не был целостно произведен.
В параграфе 1.3. «Проблемы межкультурного взаимодействия населения эпохи бронзы Башкирского Зауралья в работах отечественных исследователей» проведен историографический анализ исследований затрагивающих вопросы межкультурных контактов и взаимодействия археологических культур эпохи бронзы исследуемого региона. По результатам данного анализа было установлено, что большинство публикаций, непосредственно касающихся Башкирского Зауралья, представляют собой первичную интерпретацию результатов раскопок с определением хронологической и культурной принадлежности памятников. Вопросы же межкультурных контактов и взаимодействия населения археологами практически не рассмотрены. В основном авторы указывают на факт культурного взаимодействия, не объясняя при этом механизмы и модели этих контактов. Исключением являются лишь исследования Н. Г. Рутто, в которых использованы материалы памятников зауральской части Башкортостана при анализе проблем срубно-алакульского культурного взаимодействия.
Во второй главе «Поселения и постройки эпохи бронзы Башкирского Зауралья» методом комплексного анализа поселений (пространственное распределение в регионе, выделение микрорегионов, особенности архитектуры жилищ) рассмотрена проблема культурного взаимодействия населения исследуемой территории в эпоху бронзы. Источниковую базу диссертационного исследования составили материалы поселений Сактар, Лаимберды, Олаир, Оло Хаз, Сукраково I–II, Ташла–2 и Таналык. Рассматриваемые памятники расположены по берегам рек Сакмара, Таналык и их притокам. В физико-географическом отношении они входят в две природные зоны – лесостепная, отчасти, горно–лесная зона (предгорья хребта Урал-тау) и степная часть Башкирского Зауралья (межгорная равнина хребтов Урал-тау и Ирендык, южные и восточные предгорья Ирендыка). Памятники территориально распределены на три группы. Первая группа поселений, расположенных в бассейне р.Сакмара, нами выделена в «сакмарскую»; вторая, в междуречье рек Большой и Малый Бузавлык, – в «бузавлыкскую»; третья, приуроченные к бассейну р. Таналык, в «таналыкскую» группы.
Параграф 2.1. «Формально-типологический и статистический анализ поселенческих памятников эпохи бронзы Башкирского Зауралья». Изложение данной темы предполагает характеристику ландшафтно-топографических особенностей поселенческих памятников. В ходе подготовительной работы была разработана база данных, содержавшая информацию о 69 известных поселенческих памятниках изучаемого региона. Результаты вычислений и картографирования памятников выявили устойчивую закономерность расположения и концентрации поселений по береговым линиям главных рек (51 памятник / 74%). Из общего их числа поселений региона, 16 (23%) располагались по р. Сакмара, 9 (13%) по р. Урал, 15 (22%) по рр. Таналык и Бузавлык, 6 (9 %) по р. Ургаза и 5 (7%) по р. Малый Кизил. Остальные памятники 18 (26%) приурочены к речным системам более низкого порядка. Основное число поселений располагались на надпойменных террасах: 50 (72,5%) на первой, 6 (8,7%) на второй и 6 (8,7%) находились либо на пологих склонах, либо в некоторой удаленности от берега (например: Каинлы–Узяк–3, Каинлы–Узяк–5, Сукраково I–II).
Рассматривая вопрос формирования площадок поселений относительно речных артерий, были выделены основные виды и варианты расположения памятников, что позволило определить особенности выбора участков для заселения древним населением территории края. В большинстве своем, поселения располагались на относительно прямой береговой линии – 27 (39%). Достаточно высока доля памятников находящихся на меандровидных берегах 10 (14,5%) и в месте слияния двух водных источников 9 (13%). Количество поселений, характеризующихся мысовым расположением, невелико и составляет лишь 5 (7,3%). Поселений расположенных в отдаленности от русла реки – 3 (4,4%). Кроме того, статистический анализ позволил выделить небольшую группу состоящей из трех поселений (4,4%), характеризующихся сочетанием двух вариантов – мысового расположения площадки памятника и в месте слияния двух водных источников (поселения Олаир, Хворостянское I, стоянка Тулькулетау–4).
Немаловажным является анализ особенностей ландшафтного окружения площадки памятника, включающего наличие или отсутствие на местности горных массивов, холмов, оврагов и так далее. Полученные статистические данные свидетельствуют о преобладании поселений в местности, ограничивающей их территорию холмами исключительно с тыльной стороны –15 (21,8%). Часто встречаются памятники, окруженные с тыльной и фланговых сторон холмами (своеобразный «карман»), зафиксировано также расположение между двумя всхолмлениями – 11 (15,9%) и не имеющих каких-либо топографических ограничителей, за исключением береговой линии – 11 (15,9%). Меньше поселений ограниченных сетью холмов с тыльной и одной из фланговых сторон – 10 (14,5%).
Из 69 поселений лишь на поверхности 26 наблюдаются следы жилищных впадин (37,7%). Всего на поселения Башкирского Зауралья зафиксировано 161 жилищная впадина. На большинстве памятников число котлованов составляет 3–5 (10 поселений / 38,5%), реже встречаются поселения с 6–8 впадинами (5 поселений / 19,2%). Поселенческие памятники с 10 и более жилищными котлованами отмечены в пяти случаях – поселения Аселе, Лаимберды, Олаир, Таналык, укрепленное поселение Улак–1 (19,2%). В основном в степной зоне региона располагаются поселения с 3–5 жилищными впадинами. Соотношение же памятников с 6–8 и более 10 впадинами в степной и лесостепной зоне Башкирского Зауралья примерно равное. На четырех поселениях (15,4%) фиксировалось по две впадины. Два памятника имеют по одной жилищной впадине (7,7%).
Основная масса жилищных впадин овальной формы – 105 (65%). Значительно реже встречаются котлованы округлой – 29 (18%) и подпрямоугольной формы – 19 (12%). Данные о размерах впадин позволяют разделить их на три группы: малые (10–60 кв.м) – 51 (32%), средние (70–150 кв.м) – 84 (52%) и крупные (более 200 кв.м) – 26 (16%).
На изучаемой территории преобладающим является линейное расположение жилищных впадин на площадке памятника (18 поселений / 82%). Из их числа на 13 памятниках (59%) впадины располагаются в один ряд параллельно течению реки, на двух памятниках (9%) в два и более ряда и на трех поселениях (14%) впадины образуют локальные группы, но с той же линейной схеме внутри каждой из них. На трех памятниках (14%) определенную систему в расположение впадин определить не удалось. Лишь в одном случае (поселении Улак–1) наблюдается круговое (радиальное) расположение впадин, характерное для памятников синташтинско-аркаимского типа Южного Зауралья.
В работе с целью выяснения особенностей планировки поселений рассмотрено расположение жилищных впадин относительно береговой линии. Установлено, что из 127 информативных жилищных впадин 48 располагаются параллельно течению реки (38%), а 62 перпендикулярно ей (49%). У 13 впадин округлой формы (10%) определить их расположение относительно реки невозможно. Лишь четыре котлована размещаются под углом к реке (3%).
Заключительным этапом в процессе исследования «внешних» признаков поселений явилось определение частоты встречаемости и взаимовстречаемости признаков и оценка степени взаимосвязи между ними. Из 16 характеризующих поселения признаков для оценки степени взаимовстречаемости было использовано 4 показателя: 1. Признак формирования площадки памятника; 2. Топографическое расположение; 3. Типы по размерам (площадь поселений); 4. Планировка жилищных впадин. Выбор этих признаков обусловлен, во-первых, их явной представительностью (полнотой информации), во-вторых, выявление случаев взаимовстречаемости на поселениях возможно только с использованием статистико-математических методов, в-третьих, связь между оставшимися признаками легко проследить логически, либо же это связи явные и не нуждаются в отдельном анализе. Корреляция признаков показала, что на поселениях эпохи бронзы Башкирского Зауралья сильную связь имеет признак расположения памятников на относительно прямых береговых линиях, а с ландшафтно-топографической точки зрения, признак расположения их на террасе, окруженной холмами, либо между двух холмов. Вычисленные коэффициенты встречаемости показывают, что на территории с подобными ландшафтно-топографическими особенностями высокую степень связи с данными признаками имеют поселения площадью менее 4–3 тыс. кв. м. Связь средней степени характерна для поселений площадью от 11–12 тыс. кв. м до 3–4 тыс. кв. м. Последние имеют среднюю вероятность расположения на местности, где площадка памятника ограничивалась сетью холмов с тыльной стороны, или с одной из боковых (фланговых) сторон. Поселения с такими топографическими особенностями чаще всего располагаются на меандровидных берегах. Памятники, не характеризующиеся какими-либо топографическими особенностями, имеют среднюю степень связи с планировкой жилищных впадин в один ряд параллельно реке. Эта же схема планировки котлованов редко встречается на памятниках с общей площадью от 11–12 тыс. до 3–4 тыс. кв.м. Вычисления коэффициентов взаимовстречаемости других признаков поселений очевидных результатов не дал, что, вероятно, свидетельствует о полном отсутствии возможности их корреляции.
Перекрестный анализ признаков укрепленного поселения синташтинско–аркаимского типа Улак–1 показал маргинальность не только системы планировки жилищ, но и ландшафтного расположения памятника. Несмотря на яркие аналогии среди укрепленных поселений Южного Зауралья «Страны городов» по признаку планировки жилищ, данное поселение отличается от них местом выбора площадки под строительство. Исследователи указывают на характерное расположение круглых в плане поселений в местности, имеющей ограничения, желательно со всех сторон. Выраженное «островное» положение синташтинских поселений обнаруженных в Челябинской области, на поселении Улак–1 не наблюдается.
Параграф 2.2. «Пространственные связи поселений эпохи бронзы Башкирского Зауралья (микрорегионы и граф гравитационные модели)». Одной из актуальных задач археологической науки на современном этапе развития является создание моделей/схем пространственной археологии, ориентированных на получение информации о пространственных связях между археологическими объектами. При анализе пространственно-временных связей поселений бронзового века изучаемого региона использован методический прием, разработанный О. В. Сергеевой, основу которого составляет правило «ранг–размера», позволяющий построить в пределах отдельной территории определенную иерархическую цепь поселений на основе их размерных показателей и определить их в рамки соответствующих поселенческих комплексов, именуемые в литературе микрорегионами или кустами. При анализе использовались материалы 69 поселений эпохи бронзы. Очевидно, что изучая систему населенных пунктов региона, необходимо установить одновременность этой системы. Исходя из данной посылки, отметим, что доминирующим культурным фоном основной массы анализируемых поселений является алакульский, срубный и срубно–алакульский компоненты, существовавшие в один хронологический период. В то же время определить синхронность функционирования поселений весьма проблематично.
Учитывая факт того, что главенствующим элементом используемой методики выступает определение размера поселений, была построена типологическая колонка, основу которой составили данные по площади памятников. Распределение площади памятников на графике рангов позволило выделить четыре типа: I – более 20 тыс. кв. м (9 поселений / 15,3%); II – от 20–19 тыс. кв. м до 12–11 тыс. кв. м (13 поселений / 22%); III – от 11–10 кв. м до 4–3 тыс. кв. м (18 поселений / 30,5%); IV – менее 3–2 тыс. кв. м (19 поселений / 32,2%).
Определение степени взаимодействия между типами поселений и в последующем их группировка, базирующаяся на связях определенной силы, позволило выделить на изучаемой территории 12 участков концентрации поселений (кустов), 6 бинарных комплексов и 8 одиночных памятников. Используя правило «ранг–размер» в работе предложена структурная иерархия поселений, позволяющая считать поселения I–II типов центральными памятниками региона, которые характеризуются сильными и очень сильными граф гравитационными связями с памятниками определенного микрорегиона. О. В. Сергеева полагает, что центральные поселения в силу своего высокого положения, по-видимому, обладали максимально широким набором административных функций, что подтверждает мысль об иерархическом подчинении одновременных позднебронзовых поселений различной величины. Выделенные возможные центры микрорегионов/кустов Башкирского Зауралья (Муллакаевское селище, поселения Лаимберды, Бузавлык–3, Таналык, Олаир, Улак–2 и др.), вероятно, можно также идентифицировать как хозяйственно–культурные центры В. С. Горбунова, который поселения такого рода интерпретирует как региональные «столицы» неурбанизированной модели обществ континентальной периферии степной и лесостепной Евразии.
В параграфе 2.3. «Жилища и хозяйственные постройки населения эпохи бронзы Башкирского Зауралья» дана общая характеристика и описание известных хозяйственных и жилищных сооружений, обследованных на поселениях эпохи бронзы Башкирского Зауралья. Кроме того, выделен формализованный набор признаков (элементов) жилищ и произведен их анализ, который позволил выделить наиболее характерные (представительные) элементы жилищных и хозяйственных комплексов. На исследуемой территории в период бронзового века широкое распространение получили две категории жилищных построек – полуземлянки (14 построек / 56%) и наземные сооружения каркасно-столбового типа (9 построек / 36%). Основная их часть представлена малыми (15–60 кв. м) и средними (70–150 кв. м) размерами. При этом наблюдается одновременное присутствие на одном поселении различных по площади сооружений. Жилища в основном имели прямоугольные в плане очертания – 18 (72%). В основном рассматриваемые постройки – это сооружения с однокамерной планировкой внутреннего пространства (15 построек / 60%). Двухкамерные сооружения отмечены лишь в трех случаях – жилище 1–2 на поселении Сактар и постройка № 2 на Тавлыкаевском поселении (12%). Они определяются нами как хозяйственно-жилищные комплексы (ХЖК). Также к ХЖК отнесено однокамерная постройка, обнаруженная на поселении Оло Хаз (16%). Оставшиеся семь однокамерных сооружений определены как жилые постройки (28%), а четыре однокамерные постройки идентифицируются как специализированные сооружения (мастерские) (16%).
Конструктивные особенности сооружений свидетельствуют о том, что на территории Башкирского Зауралья в позднебронзовом веке главным образом использовалось двускатное оформление кровли (5 построек / 20%), причем, как при строительстве полуземлянок, так и наземных каркасно-столбовых построек. Односкатная крыша, скорее всего, присуща жилищам 1–2 (раскоп II) поселения Сактар (8%). Важным таксономическим признаком построек выступает конструкция стен. Реконструировано присутствие двух видов стен – постройки с несущими стенами и каркасно-столбового типа. У шести построек зафиксированы несущие стены (24%), а каркасно-столбовая конструкция наблюдается на девяти сооружениях (36%). Последние в большей степени характерны для наземных построек (степень корреляции 80%). Исключением в этом ряду выступают два наземных жилища с несущими стенами Тавлыкаевского поселения.
Внутреннее пространство жилищ характеризуется наличием колодцев, хозяйственных ям и очагов. В изучаемых постройках колодцы представлены несколькими типами: 1. Колодец обычный (грунтовый) – 11 (61,1%); 2. Колодец обычный (грунтовый) с выделенными «ступенями» – 2 (11,1%); 3. Колодец с каменной обкладкой устья и выделенными «ступенями» – 2 (11,1%); 4. Колодец с каменной обкладкой стенок и выделенными «ступенями» – 1 (5,5%); 5. Колодец с сочетанием оформлением стенок плетнем и камнем, зафиксирован лишь на Тавлыкаевском поселении (5,5%); 6. Колодец с каменной облицовкой стенок и устья – 1 (5,5%). Как правило, колодцы располагались в центральной зоне построек – 11 сооружений (61%). В трех постройках (17%) колодцы размещались в углу или у какой-либо стены. Число колодцев, обнаруженных в пределах жилищных построек, варьирует от 1 (8 сооружений / 57%) до 2 (6 сооружений / 43%). В сооружениях эпохи бронзы Башкирского Зауралья зафиксированы хозяйственные ямы малых – 6 (67%) и средних – 3 (33%) размеров. Выделяется группа колодцев, использовавшаяся после обрушения стенок в качестве хозяйственных ям. В большинстве случаев количество ям хозяйственного назначения в жилищах не превышало одного. Пять из зафиксированных хозяйственных ям (56%) концентрировались в центральной зоне помещений, 3 (33%) – в углу или у какой-либо стены построек. В единственном случае на поселении Сактар хозяйственная яма располагалась за пределами сооружения.
На исследованных поселениях выявлено четыре типа очагов: 1. Открытые кострища – 4 (33%); 2. Каменные очаги открытого типа («каменки») – 3 (25%); 3. Открытые очаги в яме – 4 (33%); 4. Открытые очаги в канавке зафиксированы в единственном случае на поселении Олаир (8%). Зачастую очаги располагались в центре жилищ – 6 (55%). В 4 случаях (36%) очаг находился в углу или у стен постройки. Лишь один раз очажная система была отмечена у входа в помещение (поселение Сактар) (9%). Чаще всего жилища содержали один очаг. В редких случаях в пределах жилищной камеры функционировали 2–3 очага.
Конструктивно важным в системе жилого и хозяйственного сооружения является вход. В четырех постройках (57%) входы/выходы были оформлены в виде тамбуров, представляющих легкие каркасные сооружения, 3 (43%) имели коридорообразную планировку, которая в пределах жилищ отмечена углублениями или углублениями и столбовыми ямами. В большинстве случаев входы ориентировались в направлении водоема – 5 (71%), в остальных случаях вход был ориентирован от реки – 2 (29%).
В третьей главе «Керамический материал в контексте межкультурных контактов населения эпохи бронзы степной и лесостепной части Башкирского Зауралья (характеристика и реконструкция культурной стратиграфии)» автор выразил свой подход к решению проблемы взаимодействия населения эпохи бронзы в пределах изучаемого региона. Акцентировано внимание на интерпретацию культурной стратиграфии поселенческих памятников. Приведен понятийный аппарат, включающий в себя определение терминов: культурный слой, поселения однослойные, многослойные, разнокультурные/разнокомпонентные, культурная стратиграфия и другие. Рассмотрена проблема использования в археологии бронзового века Волго-Уральского и Казахстанского регионов стратиграфического метода анализа археологического материала. Сделан вывод, что изучение культурной стратиграфии конкретного памятника определенного региона позволяет решать вопросы взаимодействия разнокультурных групп населения при условии установления синхронности их существования.
В рамках изучения керамики произведены исследования ее технологической составляющей. В частности, внимание обращено на установление особенностей формовочных масс керамики различных культурных групп (КГ). Анализ позволил выделить четыре технологические группы керамики: с преобладанием примеси талька, шамота, слюды, толченой раковины. В редких случаях фиксируются отощители в виде мелкопросеянного песка. В то же время на отдельных сосудах отмечаются разнообразные комбинации примесей, свидетельствующих о тесном взаимодействии разнокультурного населения, что фиксируется и на уровне субстратных навыков и традиций.
Для решения вопросов взаимодействия автором синтезирован метод анализа распределения керамики в культурном слое, разработанный Ю. Б. Цетлиным для памятников эпохи неолита Поволжья и методика математического анализа коэффициентов абсолютного сходства (КАС) между комплексами. Отметим, что требования методики Ю. Б. Цетлина о неслучайном распределении керамики в слое была соблюдена на стадии формирования генеральной выборки, а использование КАС оправдана результатами анализа керамических комплексов крупнейших поселений Мосоловское и Горный.
Для характеристики степени связей различных КГ в слое введено понятие «характер связи». Определено три уровня связи: 1. Определенная связь (Х-связь) – состояние, когда показатели взаимовстречаемости КГ керамики в слое памятника наиболее высокие. На практике это означает высокую концентрацию и совместное залегание двух КГ керамики в культурном слое конкретного памятника, позволяющее судить о наличии контактов; 2. Сильная связь (Y-связь) – значение, имеющее достаточно высокие и близкие показатели. Степень вероятности контактов высокая. 3. Альтернативная связь (Z-связь) – низкие показатели связи, выявить возможность контактов и оценить их сложно. Ситуация неопределенности позволяет оценивать связи между КГ как альтернативные (неопределенные).
В соответствие с исследовательской программой данные о связях КГ рассматриваются на трех уровнях. Сначала анализу подвергались связи КГ на конкретном памятнике, затем вычислялись связи в пределах выделенных локальных групп поселений (сакмарская, бузавлыкская и таналыкская). В итоге полученные данные сформировали общую схему связей на территории всего Башкирского Зауралья. Для пространственного распределения значений узлов связи выделены три категории значимости: 1. Представительные (основные) связи – комбинации связи КГ, характерных для всей исследуемой территории; 2. Локальные – широко распространенные сочетания различных КГ, характер связи которых меняется в различных территориальных группах памятников; 3. Частные – комбинации КГ, встречающиеся на отдельных памятниках. В результате были получены обобщенные схемы сосуществования и последовательности смены археологических культур, дающие строгие основания для выделения основных этапов (культурно-хронологических горизонтов – КХГ) эпох средней–поздней бронзы Башкирского Зауралья. Наиболее четко выражены два этапа: КХГ–1 связан с присутствием в регионе на рубеже средней и поздней бронзы немногочисленного синташтинско-абашевского населения; КХГ–2 характеризуется бытованием в эпоху позднего бронзового века раннесрубного, раннеалакульского, алакульского, срубного, срубно-алакульского, федоровско-черкаскульского, саргаринско-алексеевского, тазабагъябского (?) населения. Отмечая широкий временной диапазон выделенных КХГ, указывается на возможность их корректировки при использовании более широкого круга источников.
Решению этой задачи и посвящена четвертая глава диссертационного исследования «Культурное взаимодействие населения степной и лесостепной зоны Южного Урала и Казахстана во II тыс. до н.э». Рассматривая вероятность взаимодействия носителей абашевских и синташтинских культурных стереотипов, приводятся различные точки зрения проблематики, сводящиеся к двум основным направлениям. Не оспариваемая близость материальной культуры синташтинских и абашевских памятников, одними исследователями определяется как происхождение первой от второй (В. С. Горбунов, О. В. Кузьмина), другие стоят на позиции синхронного их существования (А. В. Епимахов, С. А. Григорьев). Рассмотрев сильные и слабые стороны обеих гипотез, автор считает приемлемой мысль, высказанную А. В. Епимаховым о хронологическом единстве этих двух культур, но занимавших разные экологические ниши, допуская при этом приоритет абашевских древностей над синташтинскими. Расположение в пределах Башкирского Зауралья абашевских и синташтинских памятников, локализация первых в горно-лесной и лесостепной части, а вторых в степной и лесостепной, указывает на культурную «пограничность» Башкирского Зауралья в рассматриваемое время. Пространственная дифференциация ареала распространения двух этих культур указывает на некоторые различия хозяйственного уклада, и, возможно, этнического их содержания. Обнаружение же в пределах небольшого участка «Баишевского микрорайона» абашевского могильника (Баишево IV) и кругоплановых укрепленных поселений синташтинско-аркаимского типа (Улак–1, Селек) объясняется, видимо, разновременностью их образования. Присутствие синташтинских поселений в лесостепной зоне региона, на наш взгляд, обусловлено продвижением на запад синташтинского населения, вытеснившего обитавшие здесь абашевские племена из привычной экологической ниши. Более определенно говорить о характере взаимодействия носителей абашевских и синташтинских культурных стереотипов в Южном Зауралье не представляется возможным в силу ограниченности источников.
Имеющаяся в научной литературе информация о ранних контактах срубных и алакульских общин, а также данные по культурной стратиграфии поселений Башкирского Зауралья, позволяют констатировать взаимодействие раннесрубных и раннеалакульских общин на территории Южного Зауралья. Вероятно, здесь, в контактной зоне, происходили определенные интеграционные процессы, приведшие, по убеждению автора, к формированию синкретических срубно-алакульских памятников.
В работе отдельно рассматривались, данные по синхронизации раннеалакульских и раннесрубных древностей со срубно-андроновскими археологическими комплексами Башкирского Зауралья. Отмечается факт того, что основная масса исследованных в регионе раннеалакульских сосудов соотносится с керамикой памятников, определяемых исследователями поздней фазой существования раннеалакульских древностей (по А. В. Матвееву – чистолебяжский этап, по В. В. Ткачеву – кулевчинская фаза). Автор, на основании установленных связей и фиксируемых комбинаций признаков этих КГ, присоединяется к мнению В. В. Ткачева о нерасчленимости генезиса раннеалакульских и алакульских комплексов. Данные же о сосуществовании раннеалакульских, раннесрубных, алакульских и срубных керамических традиций в Башкирском Зауралье являются показателем становления устойчивых гончарных и культурных стереотипов алакульской и срубной археологических культур позднебронзового века.
Особое внимание в диссертации уделено срубно-алакульскому взаимодействию, проявляющемуся в комплексах различными сочетаниями разнокультурных признаков. В качестве базового определителя этого взаимодействия принята дефиниция «доминирующий культурный фон», предложенная О. Н. Корочковой. Выделяются три зоны распространения смешанных археологических памятников: 1. Башкирское Приуралье, Самарское Поволжье, Центральное и Западное Оренбуржье. На погребальных и поселенческих памятниках этой зоны четко фиксируется диффузия срубных и алакульских культурных традиций при сохранении доминирующей срубной культурной основы. Данный вывод обусловлен повсеместным преобладанием признаков срубной погребальной обрядности, технологических особенностей керамики, привнесенной инокультурной алакульской орнаментальной традиции, «моды» на алакульские формы сосудов; 2. Южное Зауралье (основу выборки составили памятники зауральской Башкирии). Смешанные срубно-алакульские памятники второй зоны равнозначно сочетают в себе признаки как срубной, так и алакульской культур. Это объясняется длительностью и интенсивностью взаимных контактов, в результате чего в погребальном обряде и керамике нивелируются «классические» каноны обеих культур. 3. Северный и Западный Казахстан. Эталонным для этой зоны является могильник Тасты-Бутак, который в наиболее яркой форме отражает процессы взаимодействия срубных и андроновских племен. Морфологические особенности керамического комплекса указывают на явную доминанту гончарных традиций алакульского населения.
Находки немногочисленной алакульской керамики в Поволжье и Приуралье маркируют пути продвижения алакульского населения из степей и лесостепей Южного Зауралья и Степного Приуралья на запад, северо-запад. В этой зоне взаимоотношения срубных племен Поволжья с «алакульцами» носили не прямой, а опосредованный характер, через срубно-алакульское население Южного Зауралья и Приуралья. В работе констатируется, что на уровне современных источников говорить однозначно о моновекторном движении алакульского населения на запад преждевременно. Факты обнаружения керамики срубного облика на поселениях и в погребениях на территории Казахстана, Туркмении и юга Таджикистана указывают на параллельное встречное движение срубных племен в южном и юго-восточном направлениях. Однако отметим, что продвижение срубного населения на север Средней Азии не было столь активным, как андроновское в Поволжье и Приуралье, и носило, скорее всего, циклический характер. Причина продвижения срубного населения в южном направлении остается открытым. Можно лишь предположить, что оно связано с попыткой нейтрализовать монополию «андроновцев» над оловянистыми рудниками степной зоны Евразии.
Учитывая существующее мнение об общих генетических корнях срубной и алакульской культур, нельзя объяснять появление алакульских черт в керамике срубной культуры только их взаимодействием. Между тем, несмотря на перспективность поиска общих корней, следует признать, что основная масса интегрированных памятников срубно-алакульского типа появляется в эпоху поздней бронзы и несет в себе сочетание признаков развитого этапа срубной культуры и классического «алакуля». По причине того, что выделенные локальные зоны не имеют четких границ, присутствие отдельных элементов соседствующих зон не исключается.
Слабая представительность федоровско-черкаскульского компонента и отсутствие четких стратифицированных данных по соотношению со срубно-алакульскими комплексами Башкирского Зауралья не позволяет однозначно решить проблему их взаимодействия.
Зафиксированные случаи совместного залегания в культурном слое поселений сосудов межовской, саргаринско-алексеевской и, выделенной нами, желобчатой КГ позволяют утверждать об их синхронности, с одной стороны, и их связи со срубно-андроновскими КГ с другой (например материалы поселений Сукраково–I и Ташла–2). Полученные данные, указывающие на возможность синхронизации срубно-андроновских КГ и культур, традиционно относимых к финальной бронзе, находят подтверждение в материалах поселений Старо-Яппарово I, Давлеканово IV и Мочище I и других.
Сопоставление полученной схемы периодизации археологических культур эпохи бронзы Башкирского Зауралья с материалами погребальных и поселенческих памятников всего Южного Зауралья и Урало-Казахстанского региона, позволяет представить ее в более дробном, трансформированном виде:
КХГ-1 (рубеж средней и поздней бронзы) характеризуется бытованием синташтинской и абашевской культур (XXI–XVIII вв. до н.э.);
КХГ-2 (эпоха поздней бронзы) – XVIII–XV вв. до н.э.:
КХГ-2/а – период связанный с сосуществованием раннеалакульской и раннесрубной культур (XX (XIX)–XVIII (XVII) вв. до н.э. – ?)[5]. Кроме того, материалы рассматриваемых памятников Башкирского Зауралья указывают также на возможность синхронизации с ними алакульской и срубной культур;
КХГ-2/б – этап маркированный классическими алакульскими, развитыми срубными, синкретическими срубно-алакульскими, федоровско-черкаскульскими комплексами (XVII–XV вв. до н.э.);
КХГ-2/в определяется временем существованием алакульского / позднеалакульского (?), срубного, срубно-алакульского, саргаринско-алексеевского, межовского населения и носителей традиции изготовления желобчатой керамики (XV–X вв. до н.э.).
Предложенная схема относительной хронологии эпохи бронзы Южного Зауралья, несколько отличающаяся от традиционной, позволяет, на наш взгляд, уточнить и детализировать представления о содержании эпохи, представить общую модель развития археологических культур более динамичной. Важная особенность этого процесса выражается в смене периодов относительной культурной однородности, периодами возрастания культурного многообразия, связанного с сосуществованием и взаимодействием различных культур на территории Южного Зауралья. Таким образом, трансформация культурной картины региона в эпоху бронзы имела выраженный пульсирующий характер. Судя по имеющимся данным, усиление культурного разнообразия приходится на второй и третий периоды поздней бронзы (КХГ-2/б,в). В это время, по сравнению с предыдущим этапом, прекращают бытовать городища, упрощается погребальный обряд и снижается милитаризованность общества. В. М. Массон и А. В. Епимахов процессы этого периода представляют регрессивными и стагнационными. Вероятно, это не совсем так, поскольку в отличие от предшествующего периода существенно расширяется ареал разрабатываемых месторождений руд и усложняется сама структура производства металла. В частности, именно в эпоху поздней бронзы наблюдается выделение специализаций не только в рамках одного поселения (например поселение Лаимберды), но и появление целых специализированных поселенческих комплексов (поселения Горное, Мосоловское). Как отмечает С. А. Григорьев, выделение специализации, в свою очередь, было обусловлено усложнением технических приемов, связанное, вероятно, с появлением на Южном Урале оловянистых лигатур из андроновских горнометаллургических центров Алтая, Казахстана и северной части Средней Азии. Развитие металлургической отрасли в регионе способствовало росту обмена и коммуникации общин, что непосредственно связывается нами с увеличением культурного многообразия Южного Зауралья. Таким образом, усложнение всей «экономической» системы послужило толчком к различному роду контактов населения южно-уральского и казахстанского регионов в эпоху бронзы.
В заключении диссертации подведены основные итоги исследования. В эпоху поздней бронзы население Башкирского Зауралья представляло собой смешанное культурное образование. Механизмы интеграции проходили в разных районах по-разному. На большинстве рассматриваемых поселениях региона фиксируются следы сосуществования и взаимодействия раннесрубного и раннеалакульского населения. Анализ керамических серий памятников позволяет предполагать не только совместное проживание раннеалакульского и раннесрубного населения, но и видеть в среде носителей этих культурных стереотипов проявление диффузионных процессов. Видимо, результатом этих контактов и явилось появление в развитый период поздней бронзы смешанных образований срубно-алакульского типа. Выделение раннесрубных и раннеалакульских компонентов в материальной культуре смешанных срубно-алакульских памятников Башкирского Зауралья, раскрытие их связей с блоком других культур ПБВ, позволит в будущем определить особенности культурных трансформаций и выделить локальные территории с преобладанием андроновской или срубной культурной основы. Ярко выраженная специфика «чистых» алакульских и срубных памятников, с одной стороны, и наличие многочисленных памятников, в которых элементы этих культур представлены в разноплановых сочетаниях, с другой, является отражением сложных и неоднозначных процессов интеграции этих двух культурных общностей. Если в степной части Зауралья, это взаимодействие происходило с явной культурной доминантой алакульского населения, то в бассейне р. Сакмара влияние носителей срубных культурных стереотипов было ключевым. Особенностью Башкирского Зауралья является чересполосное проживание в его пределах срубного, алакульского и срубно-алакульского населения. На наш взгляд, это объясняется географическим положением региона. Межгорные равнины Урал-тау, Ирендыка и Крыктытау, образовывали своеобразный «карман», в котором оседало население, активно передвигавшееся между Южным Зауральем (Зауральский пенеплен) и Поволжьем. Судя по преобладанию в степной части Башкирского Зауралья андроновских компонентов, именно носители этой культурной традиции явились основным «поставщиком» инноваций. Концентрация срубных памятников в лесистой части бассейна р.Сакмара, с одной стороны, и постоянная подпитка андроновским населением с юга и юго-востока, с другой, определили значение Башкирского Зауралья, как кумулятивного региона для формирующейся синкретической срубно-андроновской КИО. Насколько было массовым проникновение и оседание южного населения в Башкирском Зауралье судить трудно. Можно только предполагать, что оно было достаточно мощным, чтобы положить начало дальнейшей трансформации археологических культур в Южном Зауралье и дать импульс формированию памятников смешанного типа, появление которых, как известно, отражает процессы смены и становления новых культурных образований.
Основные положения диссертационного исследования отражены автором в следующих публикациях:
I. Публикации в ведущих рецензируемых изданиях, утвержденных ВАК Министерства образования и науки Российской Федерации:
1. Бахшиев, И. И. Хозяйственно-жилищный комплекс поселения Оло Хаз в Башкирском Зауралье / И. И. Бахшиев //Вестник ЧелГУ. Серия. История. №26. – №24. – 2008. – С.14–25.
II. Монографии:
2. Бахшиев, И. И. Поселение эпохи поздней бронзы Олаир / Ф. А. Сунгатов, И. И. Бахшиев – Уфа : Уфимский полиграфкомбинат, 2008. – 200 с. (в соавт.)
III. Публикации в других научных изданиях:
3. Бахшиев, И. И. Керамика поселения Таналык эпохи поздней бронзы на территории Башкирского Зауралья / И. И. Бахшиев //Материалы XXXVII Урало-Поволжской археологической студенческой конференции. – Челябинск : ЮУКИ, 2005. – С. 40–41.
4. Бахшиев, И. И. К вопросу о выделении локальных вариантов срубно-алакульской культуры / И. И. Бахшиев //II Башкирская археологическая студенческая конференция. – Бирск : Бирск. гос. соц.-пед. акад., 2005. – С. 13–20.
5. Бахшиев, И. И. Археологическое исследование памятников эпохи бронзы Ф. Д. Нефедовым (1839-1901) / И. И. Бахшиев //Гуманитарные науки в Башкортостане: история и современность: Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 75-летию Института истории, языка и литературы Уфимского научного центра РАН. – Уфа : Гилем, 2007. – С. 49–50.
6. Бахшиев, И. И. К проблеме типологии крестовидных булав эпохи неолита – поздней бронзы археологических культур степной полосы Евразии и Северного Кавказа (историография вопроса) / И. И. Бахшиев //Вопросы истории и археологии Западного Казахстана. – 2008. – № 1. – Вып. 8. – Уральск : Полиграфсервис. – С. 157–160.
7. Бахшиев, И. И. История археологии на Южном Урале во второй пол. XIX в. – нач. XX в. и вклад Р. Г. Игнатьева в её развитие / И. И. Бахшиев //Актуальные проблемы истории, языка и культуры Башкортостана. – Уфа : Деловая династия, 2008. – С. 44–50.
8. Бахшиев, И. И. Дюртюлинский погребальный комплекс эпохи бронзы из Башкирского Приуралья / Ф. А. Сунгатов, Р. М. Юсупов, И. И. Бахшиев, В. М. Мухаметдинов, О. А. Япарова //Уфимский археологический вестник. – 2008. – Вып.8. – С. 51–58. (в соавт.)
9. Бахшиев, И. И. Проблема межкультурных контактов населения эпохи бронзы Башкирского Зауралья (по материалам поселенческих памятников) / И. И. Бахшиев //Феномен Евразийства в материальной и духовной культуре, этнологии и антропологии башкирского народа. Материалы Всероссийской научно-практической конференции, проводимой в рамках разработки 7-томного издания «История башкирского народа» (Уфа – Сибай, 27 – 29 мая 2009 г.). – Уфа : ИИЯЛ УНЦ РАН, 2009. – С. 30–33.
10. Бахшиев, И. И. Вклад Р.Г.Игнатьева в развитие южно-уральской археологии во второй пол. XIX в. – нач. XX в. / И. И. Бахшиев //От древности к новому времени (проблемы истории и археологии). – Уфа : РИЦ БашГУ. – Вып.XII. – 2009. – С. 182–187.
11. Бахшиев, И. И. История археологического изучения поселенческих памятников эпохи бронзы Башкирского Зауралья / И. И. Бахшиев, Р. И. Бахшиев //Этносы и культуры Урало-Поволжья: история и современность: материалы III Всероссийской научно-практической конференции молодых ученых. – Уфа : ИЭИ УНЦ РАН, 2009. – С.48–57. (в соавт.)
12. Бахшиев, И. И. Пространственные связи поселений эпохи бронзы Башкирского Зауралья /И. И. Бахшиев, Р. И. Бахшиев //Устойчивое территориальное развитие: теория и практика: Материалы Всероссийской научно-практической конференции. – Уфа : Гилем, 2009. – С. 252–255. (в соавт.)
Подписано в печать 18.03.10 г. Формат 60х84 1/16.
Бумага офсетная. Печать ризографическая. Тираж 100 экз. Заказ 358.
Гарнитура «TimesNewRoman». Отпечатано в типографии
«ПЕЧАТНЫЙ ДОМЪ» ИП ВЕРКО.
Объем 1,6 п.л. Уфа, Карла Маркса 12 корп. 4,
т/ф: 27-27-600, 27-29-123
[1] Кузьмина Е.Е. Время истории Волго-Уралья //Бронзовый век Восточной Европы: характеристика культур, хронология и периодизация: Материалы международной конференции «К столетию периодизации В.А.Городцова бронзового века южной половины Восточной Европы». – Самара: ООО «НПЦ», 2001. – С.69; Кузнецов П.Ф. Территориальные особенности и временные рамки переходного периода к эпохе поздней бронзы Восточной Европы //Бронзовый век Восточной Европы: Характеристика культур, хронология и периодизация: Материалы международной конференции «К столетию периодизации В.А.Городцова бронзового века южной половины Восточной Европы». – Самара: ООО «НПЦ», 2001. – С.179–180; Епимахов А.В. О факторах культурогенеза населения Южного Урала эпохи бронзы //Этнические взаимодействия на Южном Урале. Материалы III региональной (с международным участием) научно-практической конференции. – Челябинск: Челяб. гос. ун-т, 2006. – С.26, 28; Епимахов, А. В., Хэнкс Б., Ренфрю К. Радиоуглеродная хронология памятников бронзового века Зауралья //Российская археология. – 2005. – №4. – С. 92–102.
[2] Епимахов А.В. Абсолютная и относительная хронология бронзового века Урала в свете новых радиокарбонных дат //Комплексное исследование древних и традиционных обществ Евразии. – Барнаул: Алт. ун-т, 2004. – С. 204–208; Епимахов А.В., Хэнкс Б., Ренфрю К. Радиоуглеродная хронология… – С. 99–100.
[3] Епимахов А.В., Хэнкс Б., Ренфрю К. Радиоуглеродная хронология... – С. 100.
[4] Черных Е. Н. Проблема общности культур валиковой керамики в степях Евразии //Бронзовый век степной полосы Урало-Иртышского междуречья. – Челябинск: Башкирский госуниверситет, 1983. – С. 95; Ситников С.М. Саргаринско-алексеевская культура степного и лесостепного Алтая: Автореф. дис. …канд. ист. наук: – Барнаул, 2002; Кузьмина Е. Е. Культура пастушеских племен Средней Азии в эпоху бронзы и формирование индоиранских (арийских) народов //Вестник Российского гуманитарного научного фонда. – 2007. – №4. – С.125.
[5] Имеющиеся абсолютные даты определяют хронологический приоритет синташтинских древностей над раннеалакульскими без временного разрыва между ними, и не позволяют точно вычленить время существование последних. Представленные даты указывают на понимание автором последовательности культурных трансформаций ранних андроновских культурных образований.
