Мосарабы толедо: проблемы идентификации
На правах рукописи
Попова Галина Александровна
МОСАРАБЫ ТОЛЕДО: ПРОБЛЕМЫ
ИДЕНТИФИКАЦИИ
Специальность 07.00.03 – Всеобщая история
(Средние века)
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание степени кандидата
исторических наук
Москва, 2002
Работа выполнена в Государственном университете гуманитарных наук (ГУГН)
Научный руководитель: кандидат исторических наук
Варьяш О.И.
Официальные оппоненты: доктор исторических наук
Мельникова Е.А.
кандидат исторических наук
Кожановский А.Н.
Ведущая организация: Московский государственный университет, Исторический факультет, кафедра истории Средних веков.
Защита состоится «17» 2002 г. в часов на заседании Диссертационного совета Д 002.249.01 при Институте всеобщей истории РАН по адресу: 117334, Москва, И-334, Ленинский пр-т, 32-А. Тел. 938-10-09
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке ИВИ РАН.
Автореферат разослан « » 2002 г.
Ученый секретарь Диссертационного совета
к.и.н. Черных А.П.
Общая характеристика работы.
1.Актуальность исследования.
Арабское завоевание Испании 718 г. положило начало сосуществованию на Пиренейском полуострове трех различных конфессий – христианской, мусульманской и иудейской. Подобно тому, как внутри вестготского королевства иудейские общины составляли автономные единицы, при политическом господстве мусульман иноконфессиональные общины жили тоже достаточно обособленно. Хотя часть христиан обратились в ислам и с течением времени полностью ассимилировались, долгие столетия в мусульманских государствах Пиренейского полуострова продолжали существовать христианские общины.
Христиане, находившиеся несколько столетий под властью мусульман, стали именоваться мосарабами (от глагола - делаться арабским, арабизироваться). Со временем либо путем эмиграции, либо благодаря Реконкисте мосарабы оказывались в христианских королевствах. Вероятно, в облике и образе жизни этих людей было слишком много особенностей, связанных с их длительным контактом с мусульманской культурой и отличавших их от местных христиан, поэтому они не слились полностью со своими единоверцами, а стали особой группой населения. Таким образом, в жизни мосарабов на протяжении всей их истории находили воплощение политические, социальные, культурные и экономические формы, порожденные взаимодействием иноконфессиональных и инокультурных сообществ. Это придает истории мосарабов особый интерес в контексте проблемы “Восток-Запад”, поскольку позволяет увидеть один из вариантов сосуществования двух цивилизаций.
2.Цели и задачи исследования.
Цель работы – понять, какие именно черты из тех, которые обычно подразумевают, упоминая о мосарабах, отразились в источниках, и можно ли говорить о них как о факторах идентификации этой группы, позволяющих четко отличить ее членов от остального христианского населения Толедо.
3. Научная новизна.
Основное отличие представленной работы от исследований предшественников состоит в отказе от характеристики авторов грамот как непременно мосарабов, и собственно, от априорной характеристики комплекса арабоязычных документов как мосарабских. Это позволяет по-новому взглянуть на проблему идентификации этой общности. В частности, впервые исследуется вопрос, могут ли арабоязычные грамоты рассматриваться как доказательство знания мосарабами арабского языка, что считается одной из отличительных черт данной группы, и можно ли говорить о жесткой связи между способом оформления частной сделки и принадлежностью к какому-либо сообществу, и в какой степени это определяется местной нотариальной традицией.
Кроме того, поскольку утвердившееся в историографии мнение о том, что арабоязычные документы составлены по вестготскому праву, не подтверждено соответствующим исследованием источников, в работе проведен анализ некоторых правовых норм, содержащихся в арабоязычных документах, и их сопоставление с положениями Вестготской правды[1].
4. Хронологические рамки.
Хронологические рамки исследования определены как конец XI – начало XIV в., что главным образом обусловлено составом коллекции арабоязычных грамот, первая из которых относится к 1083 г., а последняя к - 1315 г.
6. Апробация.
Основные положения работы были обсуждены на заседаниях Центра истории западноевропейского Средневековья и раннего Нового времени ИВИ РАН, а также послужили основой для докладов на Международном конгрессе испанистов (апрель 1999 г.) и XII Чтениях памяти В.Т.Пашуто (апрель 2000). Кроме того по теме диссертации были опубликованы несколько статей.
7.Методология.
Исследование идентификации и самоидентификации предполагает обращение к методологическим основам такого направления, как историческая антропология и к принципам историзма. Как правило, социальная идентификация, о которой главным образом идет речь в работе, определяется не одним, а несколькими факторами, и наиболее адекватное их исследование возможно лишь при помощи комплексного анализа источников. Особое внимание уделено источниковедческим аспектам исследования, которые включают в себя в частности анализ формуляра грамот, очень важного в данном случае из-за его происхождения, и подробное изложение истории создания и бытования использованных источников. В связи с этим оказалось целесообразным применение таких методики, как изучение ономастических данных, историко-лингвистический анализ.
8. Степень изученности темы.
История христиан, проживавших в мусульманских государствах Пиренеев, выглядела, и по сей день выглядит, многообещающей для исторических построений исследователей, придерживающихся самых разных взглядов и направлений, что и обусловило устойчивый интерес к этой группе в историографии, начиная с середины XIX в.
Во второй половине XIX столетия история мосарабов, не только как группы населения, связанной главным образом с Толедо, но как христиан, проживавших на мусульманских территориях, впервые стала предметом специального научного исследования[2]. В 1897-1903 гг. в Мадриде вышла в свет "История мосарабов Испании” Ф.Х.Симонета[3].
Несмотря на то, что Ф.Х.Симонет старался доказать отсутствие какого-либо арабо-мусульманского влияния на местных христиан, к началу XX в. оформилась концепция синтеза культур и их взаимовлияния. Развитию идей синтеза двух культур очень способствовали работы филологов-арабистов Ф.Кодеры-и-Саидина и Х.Риберы[4]. Первой работой, развивающей эти идеи применительно к истории мосарабов, стал двухтомный труд под названием "Мо сарабские церкви "[5], изданный в 1919 г. На первый взгл яд, это исследование носит чисто ис кусствоведческий характер. Од нако его автор - М.Гомес Морено - стремится проанализировать не т олько конструктивные особенно сти и детал и декора мосарабских цер квей, но и понять историческ ие условия, в которых они созданы. Автор называет мосарабскими все церкви Аль-Андалуса, кроме того, те церкви, которые были построены мосарабами на территории северных христианских королевств, а также те, в архитектуре которых сказалось арабское влияние, носителями которого, по мнению М.Гомес Морено, были мосарабы. Очень близким к работе М.Гомеса Морено по духу и подходам стало издание архива толедских мосарабов, осуществленное А.Гонсалесом Паленсией в 1928-1930 гг. – три тома документов частноправового ха рактера, составленных на арабском языке[6]. В четвертом томе А.Гон салес Паленсия обобщил результаты своей работы с этими документами. Здесь собрано множество статистических данных – упоминания о той или иной церкви или того или иного известного исторического лица, список алькальдов и других должностных лиц, чьи имена встречаются в документах и т.п. Кроме того дана краткая история собирания публикуемых грамот и их описание. Он полагал, что прошло время отстаивания “доброго имени ” мосарабов, теперь необходи мо беспристрастное изучение их истории и пр ежде всего взаимовлияния их и мусульман, степени их арабизации.
В дальнейшем идея синтетического характера пиренейской культуры развивалась главным образом как составная часть мощного интеллектуального движения, вызванного в Испании к жизни событиями 1898 г. – поражением Испании в войне с США, и связанного с поисками определения сущности “hispanidad”. Этому слову очень трудно подыскать адекватный перевод, но общая проблематика дискуссий может быть определена через понятие национального испанского характера. Идеи поиска национальной идентичности в историографии достигли своего апогея в знаменитой дискуссии А.Кастро и К.Санчеса-Альборноса. К.Санчес-Альборнос полагает, что основные черты национального испанского характера оформились до мусульманского завоевания, которое сильно замедлило, почти прервало складывание национального самосознания. Мосарабы сохранили многие элементы высокой культуры вестготско-римского периода, в чем ученый видит основную роль этой группы населения. Его оппонент - А.Кастро, считал, что мосарабы были наследниками вестготско-римских традиций, но находясь в изоляции от “основного очага формирования народа” и слишком близко соприкасаясь с мусульманами, они стали носителями маргинальной ветви традиции. По мнению А.Кастро, мосарабы оказали значительное влияние на национальный испанский характер не как продолжатели вестготско-римских традиций, но как носители элементов арабо-мусульманской культуры, которые стали составной частью испанского характера в процессе ассимиляции этой группы населения.
В 20-е годы вышло первое издание книги Р.Менендеса Пидаля “Происхождение испанского языка”[7]. В ней, как и в большинстве своих работ, он уделяет особое внимание не синтезу различных культур на Пиренейском полуострове, а поиску всего специфически испанского, всего, что свидетельствует о складывании национального характера и этнического самосознания. Р.Менендес Пидаль выступает против гипотезы “тотальной арабизации” населения Аль-Андалуса, полностью поддерживая в этом отношении Ф.Х.Симонета. Как этно-конфессиональную группу предлагает исследовать мосарабов И. де лас Кахигас - автор второго общего труда по мосарабской истории. Он полагает, что причиной значительно го числа политических событий и массовых движени й в ту эпоху были этно-конфессиональные различия[8]. Шел процесс распада одних этнических объединений и складывания других; они т о противоборствовали, то мир но сосуществовали[9]. В целом И. де лас Кахигас несколько модер низирует историю мосарабов: он называет их национальным меньшинством, вкладывая в это поняти е тот смысл, который оно приобрело в XX в.
С конца 40-х годов появляется ряд исследований, посвященных конкретным проблемам истории мосарабов. Эти работы обычно представляют собой скрупулезное изложение и сопоставление фактов, извлеченных из документов, хроник и исторических сочинений, благодаря чему в них можно найти большое количество ценных сведений. Характерной чертой таких исследований является отсутствие четко сформулированных выводов и заключений. Назову несколько направлений, в которых велись исследования. Во-первых, это - история мосарабской церкви. Здесь следует упомянуть работы Х.Ф.Ривера Ресьо о Толедском архиепископстве[10]. Во-вторых, исследования локальных мосарабских общин. Наиболее подробно разработана история мосарабов Толедо, Валенсии и Кордовы[11]. В Толедо после проведения в 1975 г. I Международного Конгресса по исследованию истории толедских мосарабов был организован институт св. Евгения вестготско-мосарабских исследований[12], приоритетными направлениями в деятельности которого стали изучение структуры и истории мосарабской церкви, мосарабской литургии, генеалогии мосарабских семей, мосарабской литературы и исскуства. II международный Конгресс (1985 г.) был целиком посвящен отвоеванию Толедо и его последствиям[13].
Отдельного упоминания заслуживают исследования по истории права на территории Толедо. Разработка этой темы в основном велась учеными, сотрудничавшими в ежегоднике по истории испанского права[14]. Основателем этого издания был известный испанский историк права А.Гарсия Гальо, занимавшийся самыми разнообразными сюжетами - от позднеримского права на территории Испании до местных правовых традиций эпохи Средневековья. В сферу его интересов попали также и фуэро Толедо, которым он посвятил обширную статью[15]. Эту же тему, но не только на материале фуэро, а с привлечением частноправовых актов, происходящих из Толедо, продолжила М.Лус Алонсо Мартин в серии статей в том же ежегоднике[16]. Исследовательница не ставила перед собой задачи изучить именно право мосарабов, поскольку ее в первую очередь интересовало, сохранилось ли в Толедо вестготское право и как оно взаимодействовало с постепенно проникающими сюда элементами кастильского права.
Вполне самостоятельное направление исследований представлено работами М.Б.Карасс[17] и Р.Пастор де Тоньери[18]. Их характерной чертой является интерес не столько к мосарабам как особой группе населения, сколько к той формации (структуре), которая определила их социально-экономические отношения. Обе исследовательницы оперируют такими понятиями, как “феодальная формация”, “производственные отношения” и т.д., применяя в исследовании методы и подходы марксистской школы.
Некоторое внимание уделяют мосарабам в своих работах и ученые-арабисты[19]. В отличие от коллег-историков, работающих по преимуществу с латиноязычными источниками и видящих основную специфику мосарабов в их длительном контакте с мусульманами, для арабистов принципиальным является то, что эта группа людей – христиане – “народ книги”, находящийся под защитой мусульманского права, и особая податная категория. Они, как правило, не занимаются специально историей мосарабов, хотя и сделали немало для расширения круга источников, повествующих о них, прежде всего Р.Дози и Э.Леви-Провансаль.
В 90-е годы появилось не много новых работ о мосарабах, но их характеризует одна общая черта – авторы больше не ставят перед собой задачи всесторонне охарактеризовать положение мосарабов на всем Пиренейском полуострове и обозначить их роль в осуществлении синтеза культур. Они скорее продолжают линии, намеченные в упоминавшихся специальных исследованиях, но уже не на уровне статей, а в монографиях, которые отличает тщательный анализ источников с учетом их рукописной традиции. Примером могут служить два очень обстоятельных исследования - первое по истории мосарабов Валенсии Л.Пеньяроха Торрехона - “Христиане под властью ислама. Мосарабы до завоевания Валенсии”[20], а второе Т.Э.Бермана об интеллектуальной истории мосарабов в XI-XIII в.[21]
В отечественной историографии работа М.Б.Карасс – единственное специальное исследование о мосарабах. Хотя довольно четкое представление об этой группе можно получить из книги А.Р.Корсунского “История Испании IX-XIII вв.”[22], тем не менее совершенно очевидна недостаточная освещенность данной темы в русскоязычной исторической литературе.
Т.Э.Берман пишет, что в современной историографии практически отсутствуют исследования о мосарабах в XII-XIII в.[23] Основное внимание большинства исследователей было сосредоточено на истории мосарабов в широком смысле слова – т.е. христианского населения, жившего на мусульманских территориях или недавно их покинувшего, и их взаимодействия с мусульманами. В значительно меньшей степени испанские историки изучали мосарабов - выходцев из мусульманских государств, существовавших уже внутри христианского социума. По всей видимости, исследователям общее направление процессов представляется очевидным – постепенная ассимиляция и исчезновение общеизвестных отличительных черт. Тем не менее, если попытаться выяснить, как же конкретно происходил этот процесс, окажется, что только в одном районе Пиренейского полуострова есть достаточное количество источников для его изучения и что единственная более или менее обширная работа, ему посвященная (речь идет о монографии Р.Пастор де Тоньери), вызвает большое количество вопросов.
9. Источники.
Среди использованных в работе источников есть как нарративные (хроники и исторические сочинения на арабском, латыни и романсе), так и документальные (латино- и арабоязычные). Последние в свою очередь делятся на несколько более мелких групп – нормативные документы (Книга судей, фуэро, королевские привилегии) и грамоты, представленные как в подлинниках, так и в картулярных копиях.
Нарративные источники использовались в работе главным образом как вспомогательные, поскольку сведения об интересующей меня теме встречаются в них редко. Особого внимания заслуживают, как представляется, следующие два сочинения – “Сокровищница достоинств жителей Андалусии”, написанная в XII в. Али ибн Бассамом[24], и хроника XIII в. архиепископа Толедо Хименеса де Рада[25], поскольку в них впервые приведены многие прежде нигде не упоминавшиеся факты, касающиеся истории Толедо и мосарабов. Эти сведения позже повторялись в других исторических трудах и во многом повлияли на представление о мосарабах в современной историографии.
По мнению большинства исследователей, правовое положение мосарабов на территории Толедо регламентировалось Книгой судей и королевскими фуэро и привилегиями. Они являются очень важным источником информации если не о ситуации, складывавшейся на практике, то о правовом поле, в пределах которого, с точки зрения центральной власти, могли действовать представители той или иной группы населения, и в частности, мосарабы.
Толедские фуэро выделяются в особую семью, основным отличительным признаком которой стало признание Книги судей как главного источника норм для судопроизводства[26]. Фуэро отразили всю специфику местной ситуации: в них говорится не только о социальном делении христианского населения на кабальеро и пеонов, как это обычно бывает в городских фуэро, но о делении на “народы” (populi) – мосарабов, кастильцев и “франков”. Анализ этих документов позволит исследовать правовое положение мосарабов, а также отношение к ним королевской власти.
В городских и церковных архивах Толедо и округи сохранилось немало частноправовых актов, относящихся к изучаемому периоду. Лишь часть из них опубликована, главным образом, арабоязычные документы. Что касается грамот на латыни и романсе, то в настоящее время нет возможности оценить их приблизительное количество и распределение по времени[27]. Некоторое, но неполное представление об этом можно получить из публикации самых ранних документов на романсе, осуществленной Р.Менендесом Пидалем[28]. Он отмечает, что в Национальном Историческом Архиве сохранилось очень много грамот на латыни и романсе, происходящих с территории королевства Толедо. Бльшая их часть относится ко второй половине XIII в.[29]
Последняя группа использованных нами источников заслуживает самого пристального внимания, так как она традиционно считается главным источником сведений о мосарабах Толедо. Речь идет об арабоязычных частноправовых документах толедских архивов, опубликованных А.Гонсалесом Паленсией в 1928-1930 гг. в 3-х томах, включивших в себя 1175 грамот. Уникальность толедской коллекции арабоязычных грамот заключается в том, что нигде больше не существует подобного собрания, и это практически исключает возможность сравнительного анализа.
Структура и содержание работы.
Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, приложения и библиографии. В каждой ее главе рассматривается один или несколько факторов, которые, как представляется в историографии, отличали мосарабов от остального христианского населения и поддерживали целостность этой группы.
В первой главе рассматриваются особый статус мосарабов по королевским фуэро и привилегиям, особые должностные лица, осуществляющие управление и суд, принадлежность к приходам с вестготской литургией. Они должны были определять положение мосарабов в новой только формирующейся на территории Толедо системе власти. Были поставлены и проанализированы следующие вопросы: играли ли мосарабы какую-нибудь роль в завоевании Толедо, и если да, то какую; как их участие (или неучастие) в этом событии повлияло на их отношения с единоверцами; как формировалась новая система местной власти, принимали ли в ней участие мосарабы; и, наконец, какой статус имели мосарабы с точки зрения королевской власти.
Мосарабы Толедо, оказавшись под властью христианского короля, в первые годы складывания новых властных отношений в городе стали обладателями особого правового статуса. По имеющимся в источниках сведениям очень трудно судить, насколько они сами стремились к этому. Ни в одной сфере отношений не прослеживается противостояния между местными христианами и выходцами из северных королевств. Конфликты при разделе земли, возникшие в первое десятилетие после завоевания этой территории и потребовавшие вмешательства властей, не вылились в постоянное экономическое противостояние между кастильцами и мосарабами. Полученные впоследствии от короля привилегии в уплате ряда податей распространялись на все христианское население Толедо.
Нет прямых свидетельств о том, что местные христиане изначально выделялись церковными властями в особую группу прихожан, а трудности исследования процесса распространения новой литургии в Кастилии не позволяют с уверенностью говорить о том, что можно было отличить местного христианина от пришлеца с севера по тому, в церковь с какой литургией он предпочитает.
Хотя можно перечислить названия должностей, представлявших местную власть, определить границы полномочий каждой из них в рассматриваемый период можно лишь предположительно и поэтому трудно утверждать, что существовали две четко оформленные структуры, власти (главным образом, судебной) одной из которых подчинялись мосарабы, а другой – “кастильцы”. С середины XII в. в документах, регламентирующих правовой статус как всего населения этой территории, так и его групп, в частности духовенства и кабальеро, можно отметить очевидную тенденцию к уравниванию положения мосарабов, “кастильцев” и “франков” и, что немаловажно, можно предполагать, что это было не просто стремлением центральной власти, но и имело свои основания в социальной жизни Толедо.
В историографии следующие тесно взаимосвязанные характеристики ассоциируются исключительно с мосарабами: распространенность билингвизма, использование арабского языка в качестве разговорного, мусульманские имена и оформление арабоязычных грамот. Во второй главе сделана попытка показать, насколько это правомерно. Представление, утвердившееся в историографии, о преимущественно мосарабском происхождении арабоязычных грамот основывается на нескольких допущениях. Суть основного из них сводится к тому, что арабский язык для оформления документов могли использовать только мосарабы, поскольку они понимали его. Кроме того, казалось практически невозможно представить себе, чтобы пришедшие с севера и обосновавшиеся на территории Толедо поселенцы стали оформлять свои сделки не на латыни или романсе, а на арабском, из чего снова следовало, что только местные христиане пользовались этой традицией. Приведенные соображения в свою очередь основываются на допущении, по которому владелец документа обязательно должен уметь прочитать и понять его текст.
Очевидно, что все перечисленное требует доказательств, которые бы позволили продемонстрировать, действительно ли преимущественно мосарабы предпочитали арабский язык при записи документов или связанная с ним нотариальная традиция была приемлема до определенного момента для всех жителей этой территории. Те факты, которыми я сейчас располагаю, свидетельствуют в пользу второго вывода, однако пока преждевременно считать его окончательно доказанным, поскольку для этого необходимо исследование и неопубликованных пока грамот на латыни и романсе, сохранившихся в Толедо.
Комплекс арабоязычных грамот, опубликованный А.Гонсалесом Паленсия, обычно именуется мосарабским, и документы, его составляющие, используются, как правило, для изучения именно мосарабской общины Толедо. Соответственно все, что можно из них узнать о социальной, экономической, правовой и культурной жизни, считается характерным именно для мосарабов. Это мнение господствует в литературе как минимум с конца девятнадцатого столетия и по сей день, несмотря на то, что А.Гонсалес Паленсия и М.Лус Алонсо приводят некоторые данные, требующие его скорректировать[30]. Но эти авторы напрямую не поставили под сомнение правильность трактовки арабоязычных документов как мосарабских, и их интереснейшие наблюдения не оказали заметного влияния на историографию.
Анализ формуляра и некоторых особенностей содержания грамот позволили высказать следующую гипотезу. К началу XIII в. среди людей, оформлявших акты на арабском, становилось все меньше тех, кто читал и понимал на этом языке, за счет, с одной стороны, постепенного сужения сферы использования языка среди местных жителей, и, с другой, из-за притока с севера населения, вовсе не владевшего им. Поскольку в делопроизводстве по-прежнему широко использовался арабский (об этом подробнее речь пойдет дальше), нередко складывалась ситуация, когда документ записывался на одном языке (на арабском), а читался на другом, понятном участникам сделки (в большинстве известных примеров - на романсе). Такая ситуация не сохранилась долго. Два важных и взаимосвязанных фактора привели к тому, что с середины XIII в. к арабоязычной традиции делопроизводства стали обращаться по преимуществу те, кто имели представление об арабском языке и могли понять содержание документа без перевода. Речь идет, во-первых, о начале активного использования романсе в делопроизводстве, что отразилось в резком увеличении числа грамот, записанных на этом языке. Во-вторых, именно в этот период, по мнению Х.Боно, на Пиренеях начинает развиваться нотариат под влиянием доктрины общего права, складывавшейся в итальянских университетских центрах[31]. В частности, этот процесс выразился в росте числа писцов-мирян, изменении формуляра и т.д., что в итоге привело к изменению потребности в документах и увеличению их количества. Упомянутые тенденции Х.Боно считает общими для христианских королевств Пиренеев, и видимо не без оснований. На территории Толедо оба процесса – распространение романсе в делопроизводстве и развитие нотариата, столкнулись или, вернее сказать, соприкоснулись с важной особенностью, а именно с хорошо развитой местной традицией делопроизводства, главной, но не единственной отличительной чертой которой был язык. Я полагаю, исчезновение этой традиции было в равной мере связано с постепенным вытеснением арабского из других сфер жизни и с упомянутыми процессами. Вероятно, именно к середине XIII в. у жителей Толедо, не знавших арабского, появилась полноценная возможность оформлять свои сделки на понятном им языке. Процессы, происходившие с языком документов, позволяют предположить, что только во второй половине XIII в. люди, предпочитавшие оформлять свои сделки по-арабски, делали это не просто из-за распространенности определенной традиции в делопроизводстве, а по каким-то особым причинам, может быть, связанным с их принадлежностью к определенной группе.
Анализ ономастических данных документов приводит к опровержению существования жесткой связи между знанием арабского и обладанием мусульманским именем с одной стороны и знанием арабского и принадлежностью к мосарабам, с другой. Мусульманские составляющие в именах представляются самым достоверным из всех критериев, по которым можно судить о мосарабском происхождении того или иного человека. В тех случаях, когда в именах ни одного из участников сделки, записанной по-арабски, нет мусульманского элемента, можно допустить, что имена принадлежали кастильцам.
И наконец, третья глава посвящена анализу некоторых правовых норм, содержащихся в арабоязычных документах, и их сопоставлению с положениями Книги судей, чтобы исследовать бытование вестготской правовой традиции на территории Толедо.
Во внесудебной практике не всегда возможно обнаружить действие этих законов в неизменном виде: экономические и социальные условия жизни, конечно же изменились за 400 лет, однако некоторые моменты, введенные или отраженные ими, сохранялись, постепенно эволюционируя. Вероятно, поэтому, как мы увидим далее, бытовали нормы, отчасти, но не полностью совпадающие с установлениями Книги Судей. Не исключено, что они сохранились со времен ее создания. Но простое совпадение содержания норм нельзя считать однозначным аргументом в пользу существования генетической связи между ними, это лишь указание на возможную тенденцию развития права на этой территории. Что касается процесса судопроизводства, то здесь следы использования норм Книги судей, но не текста, как мы видели, могут прослеживаться достаточно отчетливо. Я полагаю, что одну из причин этого можно видеть в следующем: знания, необходимые для ведения судебного процесса будущие судьи получали по всей видимости через наблюдение и участие в этом процессе, а не на университетской скамье. Основой такого “образования” было сохранение и передача правовой традиции. Вопрос о том, кто и как становился судьями Толедо, практически не исследован, объем и качество правовых знаний, требуемых от алькальда, неизвестен. Однако представляется, что, поскольку понятие справедливости правовых норм в ту эпоху обычно связывалось с их древностью, то и справедливый суд должен был вершиться как принято, по традиционным правилам, по крайней мере внешне.
Представления о существовании обособленных правовых систем у мосарабов и кастильцев Толедо базируются в большей степени на сведениях о структуре управления и суда и на данных королевских фуэро. По частноправовым документам в большинстве случаев очень трудно определить, составлен ли тот или иной частноправовой документ согласно кастильскому праву или согласно мосарабскому. Для выяснения этого были проанализированы ситуации, которые приводили к изменению имущественных отношений внутри малой семьи, поскольку именно область семейного права дает наибольшее количество материала для сопоставления частноправовых документов и положений Книги судей. Большинство из них можно объединить в следующие группы: заключение брака, имущественные отношения супругов, имущественные отношения родителей и детей.
В результате можно сделать заключение, что в тех нечастых случаях, где предположительно сохранялись традиции вестготского права, основанием для такого предположения служит прежде всего сходство норм законодательного памятника и частных актов. Нет ни одного свидетельства того, что преемственность в праве обеспечивалась сохранением и знанием текста Книги судей. А поскольку пути эволюции права на этой территории требуют дополнительного изучения, следует с осторожностью интерпретировать упомянутое сходство. Следовательно, неправомерно утверждать, что в арабоязычных документах отразились по преимуществу вестготские правовые нормы.
В заключении обобщены наиболее важные итоги исследования.
Среди разнообразных свидетельств синтезного характера мосарабского социума и культуры исследователи традиционно отводили важное место коллекции толедских арабоязычных грамот. Она рассматривалась как одно из главных и самых убедительных доказательств идеи существования мосарабского социума, который осознается в качестве отдельной структуры и его членами и представителями других групп населения. Однако сила этого аргумента несколько ослабевает, если обратить внимание на то обстоятельство, что до начала процесса упорядочения и каталогизации церковных архивов Толедо в XVIII в. этой коллекции фактически не существовало – документы, вошедшие в нее, хранились вместе с другими грамотами, записанными на латыни и романсе, и не выделялись ни в какую особую группу как оформленные представителями группы, живущей по особому праву и пользующейся арабским языком. История создания коллекции требует осторожного подхода к интерпретации сведений документов, входящих в нее. И непременным условием в данном случае является отказ от априорной характеристики этих документов как мосарабских. Для того, чтобы сделать вывод о принадлежности тех или иных документов к той или иной группе, необходим комплексный анализ всех грамот рассматриваемого периода, сохранившихся на территории Толедо без разделения их на группы по языковому принципу.
Анализ содержания арабоязычных грамот в сопоставлении с Книгой судей, а также других документов показал, что большинство характеристик, по которым, как представлялось, мосарабы Толедо отличались от остальных христиан, плохо прослеживаются по данным источников. В большинстве случаев возникают сомнения, насколько те черты (знание арабского, принадлежность к приходу с вестготской литургией, следование нормам вестготского права), которыми должен был характеризоваться мосарабский социум, были принадлежностью людей, его составлявших.
Эти наблюдения позволяют поставить и более общую проблему. В литературе широко распространено мнение, что если в силу того или иного обстоятельства можно констатировать принадлежность человека к какой-либо общности, то его образ жизни должен соответствовать основным характерным чертам, которые приписываются этой общности. На примере истории мосарабов можно увидеть, что это не совсем так. Принадлежность к этой группе по одному из известных признаков вовсе не означала обязательное присутствие остальных. Вероятно, социальный портрет христианского населения Толедо в рассматриваемый период был много сложнее, чем это обычно представляется. Четкое деление на три группы, которое встречается только в королевском праве, видимо, не проявлялось так однозначно в тех сферах жизни, о которых можно судить по документам, в частности в языковой, церковной и правовой.
Мосарабы – социальная группа, долгое время существовавшая в условиях политического господства мусульман и постоянного взаимодействия с мусульманской культурой. Исследователи отмечают арабское влияние на самые разные стороны их жизни. Однако в источниках, относящихся к периоду существования мосарабов в христианском социуме, нет данных о том, что именно следы мусульманского влияния служили основой идентификации этой группы. В этом факте, как представляется, можно видеть отражение более общей тенденции пиренейской средневековой истории, в которой мусульманская и христианская цивилизации существуют в весьма тесном взаимодействии, а история мосарабов может быть понята и интерпретирована как особая форма отношений Востока и Запада.
В приложении дан перевод нескольких фуэро Толедо.
По теме диссертации опубликованы следующие работы:
1.La familia mozrabe. – Congreso Internacional de hispanistas. Actas, abril, 1998. En prensa. 0,5 п.л.
2.Вдова – беззащитная жертва или свободная женщина. – De mulieribus illustribus. Судьбы и образы женщин средневековья. Санкт-Петербург, 2001. с.157-168
3.Как оформить документ? (мосарабская нотариальная традиция как элемент социализации). – Право в средневековом мире. Вып.3. Санкт-Петербург, 2001. с.253-260.
4.Мосарабы Толедо: память как инструмент самоидентификации. – XII Чтения памяти В.Т.Пашуто. 0,4 п.л. В печати.
5.Вестготская правда. Перевод, комментарий некоторых статей. – Из истории Западной Европы в раннее Средневековье. Каролингская Эпоха. Сборник документов. Казань, 2002. 0,4 п.л.
[1] Средневековые латиноязычные списки этого законодательного свода обычно назывались Книгой судей (Liber judicum). В данной работе использовано именно это его название.
[2] Авторы выше упомянутых трудов, объясняя этимологию слова с опорой, как правило, на Х. де Раду, конечно упоминали о том, что мосарабы жили на территориях, завоеванных мусульманами, но подробно истории этого периода не касались.
[3] Simonet F.J. Historia de los mozrabes de Espaa. Madrid, 1897-1903, reimp. Amsterdam, 1967.
[4] Codera y Zaidin Fr. Importancia de las fuentes rabes para conocer el estado del vocabulario en las lenguas o dialectos espaoles desde el siglo VIII al XII. Madrid, 1910.
[5] Gomes Moreno M. Iglesias mozrabes. Madrid, 1919.
[6] Gonzlez Palencia A. Los mozrabes de Toledo en los siglos XII y XIII. Madrid, 1926-1930
[7] Menndez Pidal R. Orgenes del espaol. Madrid, 1923-1926, pp.435-437.
[8] I. de las Cagigas. Minoras tnico-religiosas de la Edad Media espaola. I.Los mozrabes. tt.1-2. Madrid, 1947.
[9] I. de las Cagigas. Op.cit. Los mozrabes. t.1, p.8-10.
[10] Rivera Recio J.F. La provincia eclesiastica de Toledo en el siglo XII // Anthologia annua. 7, 1955; idem. San Eugenio de Toledo y su culto. Toledo, 1963; idem. Los arzobispos de Toledo en la Baja Edad Media (XII-XV). Toledo, 1969; idem. Los arzobispos de Toledo. Desde sus orgenes hasta fines del siglo XI. Toledo, 1973; idem. La iglesia de Toledo en el siglo XII (1086-1208). Roma, 1966.
[11] Burns R.I. Jaime I i els valencians del segle XIII. Valencia, 1981; Epalza M. de y Llobregat E. Hubo mozrabes en tierras valencianas? Proceso de islamizacion del Levante de la Pennsula. // Revista del Instituto de Estudios Alicantinos. 36, 1982; Llobregat Conesa E. Teodomiro de Oriola. Su vida y su obra. Alicante, 1983; Epalza M., Rubiera Mata M.J. Los cristianos toledanos bajo dominacin musulmana // Simposio Toledo Hispanorabe. Toledo, 1986. pp.129-133; Menndez Pidal R., Garca Gmez E. El conde mozrabe Sisnando Davidiz y la poltica de Alfonso VI con los Taifas // Al-Andalus. XII, 1947; Colbert E.P. The Martyrs of Cordoba. A Study of the Sources. Washington, 1962; Perez de Urbel J. San Eulogio de Cordoba o la vida andaluza en el siglo IX. Madrid, 1942; Hernndez F. Language and Cultural Identity: the mozarabs of Toledo // Boletn Burriel. 1, 1989. p.29-48; M.Jesus Rubeira. La taifa de Denia. Alicante, 1985; Wolf K. Christian Martyrs in Muslim Spain. Cambridge, 1988.
[12] I Congreso Internacional de Estudios Mozrabes de Toledo. Actas. Toledo, 1978.
[13] II Congreso Internacional de Estudios Mozrabes de Toledo. Actas. Toledo, 1987-1988.
[14] Anuario de historia de derecho espaol. Далее AHDE.
[15] Garca Gallo A. Los Fueros de Toledo // AHDE, 45, 1975. p.341-488.
[16] M.Luz Alonso Martn. La dote en los documentos toledanos de los siglos XII-XV // AHDE, 48, 1978, pp.379-456; eadem. La compraventa en los documentos toledanos de los siglos XII-XV // AHDE, 49, 1979, pp.455-517; eadem. La sucesin “mortis causae” en los documentos toledanos de los siglos XII-XV // AHDE, 50, 1980; eadem. La perduracin del Fuero Juzgo y el derecho de los castellanos de Toledo // AHDE, pp.335-377.
[17] Карасс М.Б. Толедская деревня в XII-XIII вв. Диссертация на соискание степени кандидата исторических наук. Л, 1955; она же. О хозяйстве толедской деревни // Средние века. VII, 1955; она же. Материалы архива толедских мосарабов // Вопросы истории. №10, 1955; она же. Реконкиста и колонизация в истории кастильского крестьянства.//Средние века. XXII.
[18] Pastor de Togneri R. Problmes d`assimilation d`une minorit: les mozarabes de Tolde de 1085 la fin du XIII sicle. // Annales. 25, 1970; eadem. Del Islam al Cristianismo. En las fronteras de dos formaciones econmico-sociales: Toledo. Siglos XI-XIII. Barcelona, 1985.
[19] Idris R. H. Les tributaires en l`Occident musulman medieval.// Mlanges d`islamologie. Etudes ddies Armand Abel. Leiden, 1974; Imammudin S.M. The Christians.// Some Aspects of the Socio-Economic and Cultural History of Muslim Spain, 711-1492. Leiden, 1965; Arie R. Espaa Musulmana (VIII-XV) // Historia Espaola. Vol.3, Barcelona, 1982; Levi-Provenal E. Histoire de l`Espagne Musulmane. Paris, 1950-1953; idem. Espaa musulmana hasta la caida del Califato de Cordoba (713-1031) // Historia de Espana. Vol. 4. Madrid, 1967; Chejne A. Historia de la Espaa Musulmana. Madrid, 1980.
[20] Pearroja Torrejn L. Los mozrabes hasta la reconquista de Valencia. Madrid, 1993.
[21] Burman T.E. Religious polemic and Intellectual History of the Mozarabs, c.1050-1200. New York, 1994.
[22] Корсунский А.Р. История Испании IX-XIII веков: (Социально-экономический и политический строй Астуро-Леонского и Леоно-Кастильского королевства). М, 1976, стр. 31-32, 37.
[23] Burman T.E. Op.cit., p.2.
[24] Ali Ibn Bassm. al-Dhajrah. 4 vols. Cairo, 1945. Ed. E. Lvi-Provenal.
[25] Rodericus Ximenius de Rada. Opera omnia. P.I Historia de rebus Hispaniae. Corpus Christianorum. Continuatio Mediaeualis. LXXII. Brepols, s.a. Cura et studio J.F.Valverde.
[26] См. приложение: фуэро мосарабов, п.4; “подложное фуэро” 1118 г., п.1. К этому семейству относятся фуэро таких городов, как Калаталифа (1141г.), Кордова (1243 г.), Гибралтар (1310 г.), Хаэн (1246 г.), Севилья (1250 г.) и др. Подробнее см.: A.M.Barrero Garca, M.Luz Alonso Martn. Textos de derecho local espaol en la Edad Media. Madrid, 1989.
[27] В конце 70-х годов прошлого века несколько историков, в частности Р.Гонсалвес и Ф.Эрнандес, начали работу над публикацией материалов архива собора Толедо, большая часть которого хранится в Национальном Историческом Архиве. В серии под названием Monumenta ecclesiae toletanae historica среди других документов планировалось опубликовать два тома грамот: Regum diplomata et acta privata. 1.Documentacin de los siglos XI y XII (1085-1160). 2. Documentacin del siglo XII (1161-1199). Однако в настоящий момент в этой серии вышел один том с регестами картуляриев собора, а сроках появления следующих томов нет информации.
[28] Menndez Pidal R. Documentos lingsticos de Espaa. Madrid, 1966. t.I.
[29] Menndez Pidal R. Op.cit., p.349-350.
[30] Gonzlez Palncia A. Op.cit. Volumen preliminar. P.140; M.Luz Alonso. La perduracin del Fuero Juzgo y el derecho de los castellanos de Toledo. p.352, 354.
[31] J.Bono. Historia del derecho notarial espaol. T. I. La Edad Media. 1. Madrid, 1979. pp. 21, 110.
