Российское самодержавие и крестьянский вопрос: 1796 – 1825 гг.
На правах рукописи
ДОЛГИХ Аркадий Наумович
РОССИЙСКОЕ САМОДЕРЖАВИЕ
И КРЕСТЬЯНСКИЙ ВОПРОС: 1796 – 1825 ГГ.
07.00.02 – Отечественная история
Автореферат диссертации на соискание ученой степени
доктора исторических наук
Самара – 2011
Работа выполнена в ГОУ ВПО
«Самарский государственный университет»
Научный консультант: Заслуженный деятель науки РФ,
доктор исторических наук, профессор
Кабытов Петр Серафимович
Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор
Корелин Авенир Павлович
доктор исторических наук, профессор
Акульшин Петр Владимирович
доктор исторических наук, профессор
Артамонова Людмила Михайловна
Ведущая организация: Санкт-Петербургский Институт
истории Российской Академии Наук
Защита состоится «24» марта 2011 г. в 14 час. на заседании диссертационного совета ДМ 212.218.02 при Самарском государственном университете по адресу: 443011, г. Самара, ул. Академика Павлова, д.1, зал заседаний.
С диссертацией можно ознакомиться в Научной библиотеке
ГОУ ВПО «Самарский государственный университет».
Автореферат разослан «___» февраля 2011 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета Леонтьева О.Б.
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования. Изучение истории правительственной политики России по отношению к самому многочисленному классу населения дореволюционного времени – крестьянству – на протяжении многих десятилетий остается важнейшей задачей исторической науки. В настоящей работе крестьянский вопрос рассматривается именно как вопрос об отмене крепостного права или об изменениях в нем, прежде всего, применительно к владельческому (или крепостному) крестьянству на рубеже XVIII–XIX вв. Использование ряда новых источников дает возможность выявления особенностей возникновения и развития в эту эпоху дальних подступов к крестьянской реформе эмансипаторских тенденций в политике российского самодержавия. Данный вопрос весьма важен в связи с изучением проблемы отношения элиты тогдашней России, бывшей в значительной степени инициатором этих изменений в политике власти, и основной массой российского дворянства, предпочитавшей, в целом, сохранение существовавших крепостнических отношений в обществе.
Степень изученности проблемы. Данный вопрос для историографии не нов и представлен значительным количеством исследований. В дореволюционной литературе, несмотря на отличия либеральной и консервативной историографии в отношении оценок политического развития России и освободительного движения, различия их по отношению к политике самодержавия при Павле I и Александре I по этому вопросу невелики. Критика в отношении медленного процесса крестьянской эмансипации сочеталась с позитивными оценками ряда мер властей и признанием постепенного продвижения к освобождению крепостных, с констатацией развития общественного мнения в сторону необходимости крестьянской реформы.
Историография советского времени обращала внимание на негативные стороны этого процесса, отмечая наличие зигзагов и отступлений назад в политике, исходя из некоего принципа ухудшения положения крепостных вплоть до предреформенных лет. Движущей силой этого процесса признавались социально-экономические изменения, а также опасения новой пугачевщины.
Современная отечественная (и зарубежная) историография, в целом, придерживается тезиса об определенном повороте в политике и законодательстве данной эпохи в сторону смягчения крепостного права (а со времени Александра и начала процесса эмансипации крестьянства). Особенностью ее стал акцент на развитие общественных идей как важнейшего фактора, способствовавшего продвижению дела крестьянской реформы.
В литературе, восходящей к мемуарам участников переворота 1801 г., павловскую эпоху рассматривали как «царство страха», «зады Ивана Грозного», а самого монарха называли «царственным деспотом». Но ряд дореволюционных исследователей (Д.А. Милютин, М.В. Клочков, П.Н. Буцинский) придержива-лись иной точки зрения. Так, Милютин считал это время периодом «преобразований, новых уставов, положений», с помощью которых вводился порядок в управлении страной. «Император Павел вступил на престол с твердым намерением исправить во всех отраслях управления вкравшиеся злоупотребления и недостатки». В современной историографии политику Павла рассматривают уже не через призму «бреда и хаоса», видя в ней осознанное направление, а не плод его больного воображения[1].
Исследователи останавливались на вопросе о том, насколько политика Павла была связана с неприятием политики его предшественницы на троне. По мнению А.А. Корнилова, «когда Павел вступил на престол, тогда стала реализоваться накопившаяся в его душе ненависть ко всему тому, что делала его мать. Не имея определенного плана государственной деятельности…, Павел стал без разбора отменять все то, что сделала его мать. По внешности в некоторых отношениях он возвращался к старому... Особенно стремился Павел уничтожить все те права и привилегии, которые были дарованы Екатериной отдельным сословиям». В.Я. Гросул полагал, что «принцип изменений, как правило, свидетельствовал о желании его инициатора делать все иначе, чем это было при предшествующем царствовании»[2]. Иначе смотрел на это С.Б. Окунь, отмечавший, что «в отдельных поступках Павла мы можем, действительно, усмотреть желание противопоставить себя матери, и в некоторых распоряжениях явно сквозит стремление опорочить действия Екатерины... Но в основных вопросах внутренней политики, в общем характере режима этого стремления делать все наперекор Екатерине не обнаруживается». Как подметил Н.И. Павленко, Екатерина «насаждала в России не производство, а идеологию, свойственную буржуазному обществу, в то время как страна еще не созрела для их спонтанного возникновения и распространения». В этом можно видеть и корень разногласий ее с Павлом, зная его консервативные убеждения. По мнению авторов издания «Наше Отечество», кратковременность его царствования оставляет открытым вопрос о том, насколько его нововведения и изменения в положении сословий «были результатом продуманной политической концепции, а в какой – следствием негативного отношения к предшествующему царствованию»[3].
Говоря об общей концепции внутренней политики Павла в сословной сфере, отметим, что уже в дореволюционной историографии существовала на сей счет сложившаяся концепция. По мнению С.Ф. Платонова, «мероприятия императора Павла, имевшие в основе определенную цель – уничтожить излишнее влияние дворянства на ход управления и восстановить блеск самодержавия, –производили впечатление чего-то невыдержанного и непоследовательного, чего-то враждебного не только почившей императрице Екатерине, но и всему русскому обществу». Именно с такой стороны на это явление смотрел Н.К. Шильдер. Приводя в пример акт 1797 г. Павла о распространении телесных наказаний на дворян в случаях снятия дворянского достоинства по судебному решению, он отмечал, что если так уничтожались сословные привилегии и водворялась правда и законность в государстве, то «почему для достижения этой благой цели потребовалось произвести уравнение сословий не в хорошем, а в дурном смысле, то есть, отчего не старались к правам дворянского сословия приблизить права или отсутствие прав прочих сословий...». Отражением этой точки зрения в современной историографии является позиция В.Ю. Захарова, полагавшего, что «внутренняя политика Павла I имела четко выраженную тенденцию к нивелировке правового статуса дворянства и третьего сословия…»[4].
В советской историографии господствовало иное понимание вопроса, наиболее ярко представленное в курсе лекций С.Б. Окуня. По его мнению, «Павел I вступил на престол в условиях прогрессирующего процесса разложения крепостной системы и в момент, когда не были еще изжиты стремления части дворянства к ограничению монархии во имя интересов аристократической верхушки. Наиболее яркими проявлениями разложения крепостничества были усиление крестьянских движений и начинающийся процесс разорения помещичьего хозяйства. Одним из характерных проявлений тенденции части дворянства к ограничению самодержавной монархии следует считать сохранение в сановной среде стремления к непосредственному вмешательству в династические интересы, равно как и установление определенных «кондиций» для нового монарха, что так ярко проявилось в целой серии дворцовых переворотов… Эту проблему Екатерина пыталась разрешить путем предоставления дворянскому сословию ряда новых привилегий. Однако это укрепляло ее личное положение, но не предохраняло от вмешательств и посягательств в сферу самодержавной власти в дальнейшем, поскольку такая политика не могла продолжаться до бесконечности и на определенном этапе должна была вызвать усиленное противодействие со стороны других сословий. Буржуазная революция во Франции выдвинула в этом плане еще одну задачу. Теперь сама идея абсолютной власти могла подвергнуться сомнению…. Павел, очевидно, понимал создавшееся положение… И в каждом из внутриполитических мероприятий Павла I мы можем обнаружить стремление разрешить полностью или частично эти проблемы, порождаемые разложением крепостной системы и стремлением дворянской верхушки к аристократической конституции». По мнению Н.П. Ерошкина, в конце XVIII в. власти отошли от политики лавирования и либеральных обещаний, и период «просвещенной» монархии сменился военной и полицейской диктатурой, «сдерживавшей всякое проявление недовольства в стране», а «внутренняя политика Павла I сохраняла направление, наметившееся при Екатерине II»[5].
Мнения исследователей о павловской политике в сфере крестьянского вопроса разноречивы. Большинство исследователей давали позитивные, хотя и сдержанные оценки его политики в этой сфере, обращая внимание на ее противоречивость. Так, К. Валишевский указывал на то, что если Павел и не хотел отменить крепостное право, то, по крайней мере, пытался «ослабить его естественные последствия» и «старался ввести в эту область умеряющее начало». Е.С. Шумигорский обращал внимание на то, что система Павла «заключалась в ослаблении значения дворянского сословия, в уничтожении его привилегий, сословных и экономических, в облегчении тягостей крестьянства и в водворении порядка и законности в России», а с сфере «отношений помещиков к крестьянам государь оставался неизменно благожелательным к последним», смягчал «суровые требования закона по отношению к крестьянам и одобрял действия в этом смысле местной администрации». С.Ф. Платонов отмечал, что Павел, ограничивая льготы высших сословий, «как будто бы имел в виду облегчить положение низших классов, и в частности улучшить быт крепостных». Но «сам же Павел очень сильно содействовал росту крепостного права тем, что необыкновенно щедро жаловал отдельным дворянам в награду населенные земли и обращал живших на них казенных крестьян в частную собственность... Нельзя поэтому удивляться, что при императоре Павле крестьяне, получившие было светлую надежду на облегчение своей участи, стали волноваться и устраивать крупные беспорядки, как только увидели, что эта надежда не сбывается». М.И. Семевский писал, что «меры, какие принимал Павел для улучшения быта крестьян, какими бы ни были они значительными по сравнению с тем, что было сделано до него…, не достигали, однако, своей цели; но в этом едва ли можно винить государя, искренно желавшего положить конец злу. Как бы то ни было, но между крестьянами, более чем когда-либо, стали ходить толки и слухи о полном освобождении их от крепостного ига, – так что правительство… вынуждено было прибегнуть к мерам укрощения крестьян и подчинения их помещикам». Сходной позиции придерживался И.Е. Энгельман, считавший указ Павла 1796 г. о прикреплении крестьян в Новороссии «последним штрихом в мрачной картине развития крепостного права», полагая, что дальнейшая его политика в этой сфере была направлена «в пользу крестьян». Автор наиболее значимого исследования по данному вопросу М.В. Клочков отмечал, что в политике Павла «нельзя найти желания прямо поставить вопрос об освобождении крестьян от крепостной зависимости или о радикальном улучшении быта крестьян, но совершенно определенно выясняется общее благожелательное отношение правительства к крестьянам вообще. Мероприятия павловского времени не отличаются выдержанностью и систематичностью», но среди них можно найти ряд важных мер, способствовавших действительному улучшению положения крепостных, для которых его правление «ознаменовало собой наступление новой эры: росту крепостного права положен был конец, произошел перелом в социальной политике России, правительство стало принимать действительные меры по улучшению быта крестьян, и, волей-неволей, колесо истории повернулось в сторону великого дня освобождения крестьян от крепостной неволи».
В современной историографии подобных позиций придерживался В.А. Томсинов, полагавший, что «стремление к улучшению быта крестьян» было одним из направлений внутренней политики Павла. С ним согласны были Н.Я. Эйдельман и Б.Н. Миронов, писавший о том, что «с конца XVIII в. правительство стало делать более решительные попытки по ограничению власти помещиков и возвращению крестьянам некоторых утраченных прав». Сходную точку зрения отстаивал американский историк Р. Хелли, отмечавший «ослабление» крепостничества после 1797 г. О «первых гуманистических проблесках в отношении российского крестьянства» при Павле писал и А.Н. Сахаров. Отметим и позицию В.Я. Гросула, указывавшего, что, с одной стороны, Павел как бы продолжал задабривать дворянство и за четыре года роздал им более 500 тысяч государственных крестьян, но, с другой стороны, законотворческая деятельность Павла I по крестьянскому вопросу все-таки отмечена некоторыми новыми чертами. Прежде всего, речь идет об указе от 5 апреля 1797 г., а также мероприятиях по отношению к удельным, государственным, экономическим крестьянам и к крестьянам-однодворцам. Эти указы «при всей своей крепостнической сущности все-таки свидетельствовали о попытках приспособления абсолютистского государства к новым экономическим и политическим условиям страны»[6].
Другая линия в историографии негативно относилась к политике Павла в этой сфере. Выделим мнение В.В. Леонтовича, рассматривавшего данную эпоху «как время радикальной реакции». Авторы издания «Крестьянское движение в России в 1796–1825 гг.» считали, что Павел «довел борьбу за сохранение феодального строя до степени жесточайшего террора». С.Б. Окунь полагал, что «мысль о необходимости регулирования взаимоотношений помещика и крестьянина, безусловно, не раз возникала у Павла. Но было это обусловлено отнюдь не стремлением ограничить крепостное право и улучшить положение крестьян, а исключительно убеждением, что этим путем можно ограничить поводы к массовым крестьянским выступлениям. Отсюда сочетание внешней широты об-щего замысла с ограниченностью мероприятий, предпринимаемых для его реализации, которые всецело определялись лишь силою ударов, обрушившихся в эти годы на господствующий класс со стороны бунтующих крестьян». И.Л. Абрамова отмечала некоторые зигзаги в его политике, указывая на то, что со спадом крестьянских волнений практически прекращается в законодательстве линия, направленная на уступки частновладельческим крестьянам[7].
Но в историографии имеет место и третья, более нейтральная позиция на сей счет. Вот что писал А.А. Корнилов: «Существует взгляд, что Павел, относясь совершенно отрицательно к привилегиям высших сословий, относился сочувственно к народу и даже, будто бы, стремился освободить народ от произвола помещиков и угнетателей. Может быть, кое-какие добрые намерения у него и были, но едва ли можно приписать ему в этом отношении… серьезно продуманную систему». М.Н. Покровский, полагал, что «полицейскими соображениями вдохновлялась и крестьянская политика Павла». Но он не был чужд «сознательной демагогии на почве классового антагонизма верхов и низов феодального общества», причем здесь он был «новатором». Он был не прочь «облегчить положение крестьян, не нарушая полицейской субординации». Человеку, «который боялся окружавших его дворян,… не на кого было опереться в феодальном обществе, кроме низов...». Тем не менее, историк считал, что Павел проводил политику в интересах дворянства, «насколько он их понимал». А.Г. Тартаковский считал, что смысл его социальной политики «состоял в поддержании равновесия между сословиями, известного уравнения их в правах и обязанностях», причем оно происходило не за счет расширения прав низших, но за счет сокращения привилегий высших слоев. Поэтому его политика не была ни прокрестьянской, ни крепостнической, ни продворянской, ни антидворянской[8].
Анализируя историографию внутренней политики Александра I, обратим внимание на скептицизм оценок его деятельности вообще и в решении крестьянского вопроса в частности. Подтекст очевиден: раз Александр неоднократно заявлял о своих либеральных взглядах и решимости довести дело эмансипации крестьянства до конца, а дело у него не пошло, значит, он обманывал всех и вся. При этом, как правило, в историографии не учитывался факт неготовности российского общества и дворянства к преобразованиям, а всю вину возлагали на монархов, не оправдавших миссии, которую они сами возложили на себя.
Так, Н.А. Милютин выделял ряд мер Александра: «прекращение раздачи государственных крестьян в крепостные», «издание закона о свободных хлебопашцах» и «предоставление крестьянам права вступать в торговлю и учреждать фабрики и заводы». При этом они «ничего не изменили в положении крестьян, первые две выказали только желание верховной власти поставить предел увеличению крепостных крестьян и открыть путь помещикам увольнять крестьян целыми деревнями; третья дала право сие не крестьянину, а помещику, без дозволения которого не могли ни торговать, ни заниматься мануфактурною промышленностию». Великий князь Николай Михайлович, указывая на негативное отношение Александра I к правящему сословию, объяснял его не позицией императора по отношению к крепостному праву, а тем, что он никогда не забывал о роли дворян в убийстве его отца. Несмотря на постановку крестьянского вопроса уже в начале правления, за первые его годы «сделано было так мало, что будто работа и не начиналась», а освобождение крестьян, о котором много говорилось в Негласном комитете, «было сведено на устройство свободных хлебопашцев». Автор отмечал стремление монарха улучшить положение крепостных в России в послевоенное время, но на деле это привело лишь к реформам в Остзейских губерниях, а для остальной России «никаких изменений в сторону улучшения их положения предпринято не было». Как отмечал А.Н. Пыпин, в его правление «крестьянский вопрос был только легко затронут правительством».
В.О. Ключевский отмечал, что правительство в эти годы было «в большой
уверенности, что стоит дать крестьянам личную свободу, чтобы обеспечить их благоденствие; о материальном их положении, об отношении их к земле», об обеспечении их труда власти «и не думали или думали очень мало». Важнейшей мерой он считал указ 20 февраля 1803 г. как первое решительное выражение «намерения отменить крепостное право», обращая внимание на стремление властей «постепенно подготовить умы к упразднению» крепостничества. Историк негативно оценивал «остзейскую эмансипацию», так как крестьяне «освобождены были от личной зависимости, но без земли, и в поземельных отношениях предоставлены были усмотрению произвола землевладельцев». И.М. Катаев отмечал, что «император Александр любил говорить не только об ограничении крепостного права, но даже о полном освобождении крестьян». Но по части практического осуществления крестьянский вопрос при нем «очень мало вышел из области платонических рассуждений и благих пожеланий».
В.И. Семевский указывал, что задача ограничения крепостного права при Александре I «не только не была разрешена во всем ее объеме, но почти не было принято серьезных частных мер, которые могли бы подготовить достижение этой цели. Самой выдающейся мерою по крестьянскому вопросу было прекращение пожалования населенных имений, но таким образом ограничивалось только дальнейшее распространение крепостного права; учреждение свободных хлебопашцев, с целью дать возможность крепостным выкупаться на свободу целыми селениями, принесло также ничтожные практические результаты». Причинами неудачного итога решения крестьянского вопроса в это царствование он считал нерешительность монарха, а оппозиция крепостников выглядела в его изображении недостаточно сильной, чтобы изменить решение «твердого» монарха, но вполне достаточной, чтобы повлиять на Александра[9].
Советские историки, в целом, негативно относились к политике Александра I в этой сфере. А.В. Предтеченский, обращая внимание на «реакционную сущность» ее в крестьянском вопросе, отмечал, что «в некоторых отношениях» оно, тем не менее, «пыталось идти в ногу со временем». Говоря о законодательстве в отношении крепостных, он пришел к выводу о том, что после Отечественной войны 1812 г. «правовое положение крестьян не только не улучшилось, но стало значительно хуже». С.Б. Окунь оценивал попытки решения крестьянского вопроса Александром с точки зрения «предупреждения крестьянских волнений». Для него характерна скептическая оценка преобразований начала правления, в частности указа о вольных хлебопашцах, рассматриваемого им как уступку буржуазной верхушке крепостной деревни и новую привилегию для дворян. Окунь считал, что «одним из наиболее ярких показателей открытого перехода к реакции во внутренней политике» в послевоенный период правления являлись «мероприятия по крестьянскому вопросу, еще более расширявшие сферу крепостнических отношений, еще больше усиливавшие власть помещика», и здесь акцент делался на указ 1815 г., по которому крестьяне, записанные по всем ревизиям за помещиками, были лишены права «отыскивать вольность», а также на указ 1822 г., восстановивший право ссылки крестьян в Сибирь по воле помещиков. Он подчеркивал, что в этот период Александр негативно относился к попыткам ликвидации крепостного права, «как в свое время он это делал по отношению ко всяким попыткам его сохранения». Н.М. Дружинин обращал внимание на колебания монарха при проведении политики в данной сфере. Н.П. Ерошкин полагал, что монарха «устраивали лишь частичные преобразования…, сдобренные либеральными обещаниями...». Ю.М. Лотман отмечал, что ни один из его законодательных проектов «не был доведен до конца». Основная причина реформаторской импотенции правительства «была скрыта в исходной презумпции: все изменить, ничего не меняя». С.В. Мироненко отмечал, что Александр I не смог даже выработать определенных принципов в решении крестьянского вопроса, делая акцент на кулуарности подготовки его реформ, что и обусловило в значительной степени их провал. Характерной для него являлась критическая оценка периода примерно с 1820 г., когда происходит отказ от политики реформ и переход к реакции, наиболее ярким отражением которой стал указ 1822 г., восстанавливавший право помещиков ссылать своих крестьян в Сибирь на поселение. М.М. Сафонов отмечал, что «Александр I имел строго продуманную программу решения крестьянского вопроса путем постепенной ликвидации крепостного права», рассчитанную на длительный период. Для решения этого вопроса он «стремился опереться на те процессы, которые происходили в экономике страны, размывая и подтачивая монопольный характер дворянской земельной собственности». Однако средства достижения этих целей и ставка на развитие просветительских идей среди дворянства «были нереалистичны». Из-за опасения оппозиции правящего класса «царю пришлось отступить», а потом и вовсе «похоронить свою программу»[10].
В современной историографии выделим мнение Б.Н. Миронова, указывавшего, что Александр не сочувствовал крепостному праву, но не отменил его «из-за оппозиции влиятельных придворных кругов и дворянства». По словам Н.А. Троицкого, Александр больше своих предшественников старался не допустить повторения пугачевщины и поэтому с первых же лет царствования «начал исподволь готовить отмену крепостного права через постепенное его ослабление». Как отмечал В.А. Писемский, при Александре начался новый этап в истории поисков путей разрешения крестьянского вопроса и выработался общий подход к осуществлению любых преобразований в области крепостнических отношений», заключавшийся в том, что правительство стало ожидать «инициатив со стороны самого дворянства», в ряде случаев стремясь «подтолкнуть появление такой инициативы», свидетельством чему стали указ о вольных хлебопашцах и остзейская реформа. По словам В.М. Боковой, Александр «искренне стремился к разрешению» крестьянского вопроса. Еще до воцарения он наметил ряд мер, которые должны были при постепенном осуществлении привести к освобождению крестьян, но «попытки осуществления намеченных планов дали за царствование Александра не такие уж большие результаты: были проведены реформы в Прибалтике, запрещено давать в периодике объявления о продаже людей, прекратилась раздача в собственность государственных крестьян, была запрещена продажа в рекруты, писались многочисленные проекты», но дальше проектов и пожеланий дело почти не продвинулось. «Более серьезные попытки посягнуть на крепостное право наталкивались на сопротивление как членов правительства, так и дворянской массы, а проявлять настойчивость в этом вопросе Александр не решался». С.С. Ланда, полагал, что в отношении планов освобождения крестьян монарх «почти не давал оснований для каких-либо иллюзий». По мнению немецкого историка Х.Й. Крайтхайма, страх перед дворянской оппозицией определил обсуждение аграрного вопроса в «тайном комитете»; им объясняется и осторожность политических шагов Александра в этом вопросе. По желанию самодержца, нашедшему выражение в указе о свободных хлебопашцах, «освобождение крестьян в правовом смысле было только добровольным действием отдельных землевладельцев: в отношении центральных областей России Александр сознательно принял линию» предшественников, а его «просветительские амбиции ограничились окраинными провинциями государства»[11].
В заключение отметим, что, несмотря на неплохую изученность проблемы, недостаточно исследовано законодательство обоих правлений, многие аспекты обсуждения проблемы в высших правительственных сферах. Сегодня становится все более очевидным, что с Павла I в политике самодержавия наблюдается поворот в сторону смягчения крепостного права, закрепленный впоследствии в царствование Александра I. Правда, этот тезис в историографии сформулирован лишь в общем виде.
Источниковая база исследования. Данная тема неплохо обеспечена источниками. Несмотря на то, что особенностью данной темы является тот факт, что значительное число разного рода документов было опубликовано такими исследователями, как В.И. Семевский, П.И. Бартенев и др., преимущественно в дореволюционное время в журналах «Русская старина», «Русский архив», «Вестник Европы» и др., различных сборниках, многие из них (извлеченные из ряда архивохранилищ – РГИА, ГАРФ, ИРЛИ, ОРРГБ, ОРРНБ, РГАВМФ, РГАДА, РГВИА) впервые вводятся в научный оборот.
Главный массив источников по теме представлен законодательными актами по крестьянскому вопросу: манифестами, именными указами, указами Сената и др. Основная их часть была опубликована в Полном Собрании законов Российской империи, изданном в начале 1830-х гг. При этом мы не ограничились изучением лишь законодательства эпохи Павла I и Александра I. Для определения тенденций в развитии политики самодержавия по крестьянскому вопросу нами были привлечены акты, связанные с данной проблемой, начиная примерно с Соборного уложения 1649 г. Кроме того, нами использованы и некоторые законодательные акты Николая I, изданные в конце 1820-х – начале 1830-х гг. и опубликованные во 2-м Собрании законов, а также материалы т. 9 «Свода законов Российской империи» издания 1832 г.
Часть указов не вошла в Полное Собрание законов (циркуляры Министерства внутренних дел, рескрипты, адресованные правительственным чиновникам, занимавшимся реализацией политики в данной сфере). Особенностью законодательных актов того времени, касающихся владельческого крестьянства, была известная завуалированность их направленности, особенно в тех случаях, когда они в чем-то ограничивали права помещиков и расширяли права крестьян. Определенная часть правительственных распоряжений вообще не была опубликована и не отложилась в архивах, что было связано с тем, что в ряде случаев они передавались монархом тем или иным чиновникам кулуарно.
Сюда же отнесем и резолюции монархов на доклады и постановления высших государственных учреждений и отдельных чиновников. При этом особо стоит выделить мнения Павла I, в отношении времени которого почти не сохранилось материалов обсуждения крестьянского вопроса в высших правительственных структурах. В данном случае это не так уж и важно, так как мы пришли к выводу о том, что все, что Павел говорил и писал, это и есть его политика. В этой связи назовем ряд павловских документов, в особенности «Наказ» 1788 гг., излагавший суть его взглядов времен наследничества, мало изменившихся впоследствии. Иное дело – Александр I, стремившийся делать тайну из своих проектов преобразований. В ряде случаев его истинные планы помогают уточнить материалы из других источников. В этом отношении выделяются известные записи его в особой тетради, созданные до восшествия на царствие в конце XVIII в., впервые опубликованные А. Орельским.
Были использованы и подготовительные материалы, разрабатывавшиеся в высших и центральных государственных учреждениях Российской империи. Особенно стоит выделить материалы обсуждения крестьянского вопроса в департаментах, Комиссии составления законов и Общем собрании Государственного совета (а до него в Непременном совете) и Комитете министров, так как большинство законодательных актов рассматривались именно здесь. В этой связи нами были использованы материалы ряда изданий: «Архив Государственного совета», «Журналы Комитета министров», где они частично были опубликованы. Особенностью этих изданий является то, что прения, возникавшие при обсуждении тех или иных сторон проблемы, отмечены в них весьма сдержанно, а многие высказывания и споры опущены, а само их наличие выявляется в связи с привлечением других материалов (в основном, личного характера). Некоторые материалы опубликованы в пересказе в ряде изданий официального характера: «История Правительствующего сената за двести лет», «Министерство внутренних дел. Исторический очерк (1802–1902)» и др.
Отдельно скажем о материалах Негласного комитета за 1801–1803 гг. (изданных вел. кн. Николаем Михайловичем в подлиннике на французском языке и в извлечениях в переводе М.И. Богдановичем и М.М. Стасюлевичем), принадлежащих перу графа П.А. Строганова (нами впервые составлен полный их перевод). Вряд ли их можно считать протоколами, скорее, это были записи личного характера, но дающие неплохую картину прений в этом неофициальном органе, готовившем и преобразования в сфере крестьянского вопроса. Выделим архивные материалы других секретных комитетов, например, Комитета, созданного в 1813 г. для реализации закона о вольных хлебопашцах. Эти материалы, несмотря на свою фрагментарность, помогают восстановить ход развития законодательной мысли в этом отношении.
В ряде случаев привлекались и документы личных фондов крупнейших сановников империи – графа П.Д. Киселева, А.А. Аракчеева, графа М.М. Сперанского, св. князя А.С. Меншикова, князя И.В. Васильчикова, графа В.П. Кочубея, Н.С. Мордвинова, князя Н.Г. Репнина-Волконского и др., а также материалы «Архива графов Мордвиновых», «Архива князя Воронцова» и др.
В работе использован значительный круг мемуарной литературы. Данный тип источника носит довольно субъективный характер. Показательны в этом отношении мемуары, связанные со временем Павла I. Большинство из них принадлежит дворянам, особенно столичным, крайне негодовавшим на этого монарха за его политику по отношению к правящему сословию, а также касавшимся в ряде случаев и отдельных акций монарха в отношении владельческого крестьянства. Речь идет о записках современников, опубликованных в ряде изданий сборника «Цареубийство 11 марта 1801 года» (они несколько отличаются друг от друга по составу), а также о ряде других публикаций. Выделим и записки воспитателя цесаревича Павла С.А. Порошина, дающие картину вызревания у него идей и представлений о направлении будущего царствования. Назовем и воспоминания Ф.В. Ростопчина, А.М. Тургенева и др., отражающих разные стороны деятельности Павла, в том числе и место в ней изучаемой проблемы.
Дневники и воспоминания о времени Александра I весьма репрезентативны. Здесь представлены мнения крупных правительственных чиновников, министров, других чиновников, представителей правящего сословия, что дает нам возможность узнать позицию общественного мнения в отношении правительственных мероприятий по крестьянскому вопросу, а также представить картину реального воплощения законов в действительности. Выделим среди них мемуары члена Негласного комитета князя А.Е. Чарторыского, дополняющих картину его деятельности, известную по записям графа П.А. Строганова.
Отметим и записки общественных деятелей эпохи, в частности декабристов. Среди них выделим особо мемуары С.П. Трубецкого, раскрывающие планы императора Александра в отношении постепенного, «погубернского» освобождения крепостных, записки А.И. Тургенева, дневники и мемуары «Россия и русские» Н.И. Тургенева, неопубликованные дневники С.И. Тургенева послевоенного периода, находящиеся в ОРРНБ, переведенные, но не изданные А.Н. Шебуниным, «Записные книжки» П.А. Вяземского и мемуары А.С. Шишкова, ярко показывающие, например, ход рассмотрения в Совете в 1820 г. вопроса о запрещении продажи людей без земли. Сюда же отнесем и записки иностранцев (К. Массона и др.) о России той эпохи. Несмотря на то, что иногда эти записки и дневники не всегда объективны (в особенности, например, записки Ф.Ф. Вигеля), но в силу ряда причин (связанных с тем, что само изображение преобразовательной деятельности александровской эпохи не было связано с межличностными противоречиями большинства их авторов) они дают реальную картину и самих преобразований, и общественной реакции на них.
В работе использованы и материалы переписки деятелей эпохи, что в ряде случаев проясняют детали истории рассмотрения крестьянского вопроса в высших правительственных сферах и реакцию дворянского общества на попы-тки правительства в его решении (письма Александра I, великого князя Константина Павловича, А.Е. Чарторыского, П.А. Вяземского, А.А. Закревского, А.П. Ермолова, П.Д. Киселева, Н.И. Тургенева, М.М. Сперанского, В.П. Кочубея, Ф.В. Ростопчина, В.Н. Каразина, О.П. Поздеева и др.).
Привлекались и материалы публицистики, статьи ряда общественных деятелей – Н.М. Карамзина, М.А. Балугьянского, С.Н. Глинки, Е.Р. Дашковой, В.Н. Каразина, А. Косинского, А.П. Куницына и др. – из журналов «Вестник Европы», «Русский вестник», «Дух журналов» и др., исследования по крестьянскому вопросу К.И. Арсеньева, М.К. Грибовского, В.Н. Каразина, И.В. Пнина, А.К. Шторха, В.С. Стройновского и др., ответы на задачи Вольного Экономического общества первой четверти XIX в. (В.Н. Зубова, И.С. Джунковского, Ф.А. Дурасова, А.Л. Комарова, Г. Меркеля, М. Швиткова и др.).
Назовем здесь также и дворянские проекты по крестьянскому вопросу. Речь идет о записках Н.В. Репнина, А.А. Безбородко, П.А. Зубова, В.Ф. Малиновского, С.П. Румянцева, Ж.П. Штейнбока, Ф. де Берга, И.А. Гагарина, Ф. Гернета, Н.С. Мордвинова, Д.П. Извольского, А.А. Аракчеева, Т.Е. Бока, И. Воейкова, Н.Г. Вяземского, С.М. Кочубея и др., а также проектах дворянских обществ, созданных для улучшения положения крепостных. Были использованы и проекты, касавшиеся остзейских реформ, и распространения норм остзейского законодательства 1816–1819 гг. на другие территории империи (Минскую губернию, Белостокскую область, Динабургский повет Витебской губернии и др.). Большинство из них находится в архивах, ряд документов издан нами в ряде сборников документов и впервые введен в научный оборот[12]. Всего нами использовано 507 разного рода проектов по крестьянскому вопросу, датируемых 1796–1825 гг., представлявшим тогдашнее общественное мнение. Кроме того, позиция, занятая властями по отношению к ним, показывала и отношение самодержавия в разные периоды к решению крестьянского вопроса.
В целом, источники дают достаточное представление о направлении правительственной политики в этой сфере, мерах властей, дворянской реакции на них, а также о состоянии крепостного права в законодательстве России в конце XVIII – первой четверти XIX веков. В таком объеме источники по данной проблематике в литературе вопроса представлены не были.
Объектом исследования является правительственная политика и законодательство по крестьянскому вопросу в 1796–1825 гг.
Предметом исследования является изучение направлений в политике и законодательстве по крестьянскому вопросу, обстоятельства обсуждения и принятия законодательных актов, а также (до определенной степени) результатов их реализации по данной проблеме в павловскую и александровскую эпоху.
Цели и задачи исследования. Целью исследования является изучение процесса постепенного поворота в политике и законодательстве Российской империи на рубеже XVIII–XIX вв. от прежней политики усиления закрепощения крестьянства к политике превращения крепостного права из права «по лицу» в право «по земле», то есть в сторону смягчения режима крепостного права и даже в направлении эмансипации крестьянства.
Достижение данной цели осуществляется через решение ряда задач:
- анализа источников и литературы по данной проблеме,
- изучения правительственной политики и законодательства в отношении распространения крепостного права на новые территории и категории населения,
- рассмотрения законодательства о праве владения людьми,
- изучения различных аспектов взаимоотношений помещиков и крепостных и их изменений в данную эпоху, в том числе вопросов о личных правах помещиков на крепостных, крестьянских повинностей их владельцам, а также хозяйственных прав крестьян,
- анализа законодательства о контроле со стороны властных структур империи взаимоотношений помещиков и крепостных,
- рассмотрения законодательства о государственных и земских повинностях крестьян на рубеже XVIII–XIX вв.
- изучения вопроса о складывании идеи освобождения крестьян и реализации ее, прежде всего, в александровскую эпоху.
Методологическая основа исследования базируется на системном подходе и принципах историзма, научной объективности, исторической взаимообу-словленности, последовательности, причинно-следственной связи событий, их рассмотрении в становлении и развитии, сравнительно-историческом анализе, логической классификации, типологизации, исторической ретроспекции, которые создают условия для глубокого и объективного раскрытия поставленных в работе целей и задач.
Хронологические рамки исследования охватывают период с ноября 1796 по ноябрь 1825 гг. – время царствования императоров Павла I и Александра I. Именно в этот хронологический период, согласно логике исследования, и происходит поворот в правительственной политике по крестьянскому вопросу, продолжением которого с некоторыми и достаточно серьезными коррективами станет уже правление Николая I.
Географические рамки исследования охватывают всю Российскую империю в ее территориальных пределах на рубеже XVIII–XIX вв., так как рассматривают правительственную политику по крестьянскому вопросу не только в великорусских областях, но в ряде случаев и на окраинах (например, в Прибалтике, Грузии и других территориях юга) страны.
Научная новизна исследования заключается в следующем:
- впервые в историографии представлено комплексное исследование, дающее анализ всех сторон правительственной политики и законодательства в отношении владельческих крестьян (с привлечением материалов по некоторым другим категориям крестьянства) на протяжении двух царствований,
- в работе дается обоснование тезиса о повороте в данную эпоху в политике российского самодержавия в сторону смягчения крепостного права и постановке в плоскость реальной политики вопроса об отмене крепостного права,
- дается характеристика взглядов обоих императоров по крестьянскому вопросу и уточняется процесс из вызревания,
- раскрывается механизм принятия решений в данной сфере на уровне монархов и в высших государственных учреждениях империи (Непременном совете, Государственном совете, Комитете министров и др.),
- опровергаются некоторые устоявшиеся представления в историографии в отношении различных сторон обсуждения крестьянского вопроса в высших органах империи и значения ряда правительственных мер в этой сфере,
- раскрывается суть трех «приступов» к решению крестьянского вопроса при Александре I,
- вводятся в научный оборот новые архивные материалы, позволяющие с большей степенью достоверности, чем прежде, восстановить картину преобразований в сфере крестьянского вопроса и итогах его решения в данную эпоху.
Положения, выносимые на защиту.
1. При Павле I начинается процесс изменения правительственной политики в помещичьей деревне, основной причиной которого являлась позиция монарха, в понимании которого расширение прав помещиков на крепостных вступало в противоречие с представлениями о необходимости жесткого контроля взаимоотношений между сословиями, что реально вело к ограничению крепостного права. В этой связи можно говорить об определенном плане Павла, направленном на введение крепостного права в законные рамки, до конца не оформленном и не реализовавшемся в силу его недолгого правления.
2. Политика Александра I в данной сфере была во многом личной и обусловлена его либеральными воззрениями. Можно считать доказанным тезис о наличии определенного плана монарха в отношении крестьянской реформы, предусматривавшего ликвидацию личной продажи крепостных, фиксацию законами крестьянских повинностей, выкуп их из помещичьей власти за фиксированную сумму и изменение их статуса вследствие покупки населенных имений недворянами. Со временем он пополнялся и другими способами крестьянского освобождения. Выделим три приступа к разрешению крестьянского вопроса: 1801–1803, 1808–1812, 1815–1819 гг., за которыми следовали годы своеобразного застоя. Вместе с тем, нами отвергается тезис об усилении реакции в данной сфере примерно с 1820 г.
3. Рассмотрение вопроса о праве владения крепостными привело нас к выводу о преемственности правительственного курса с эпохой Екатерины II. Неизменным было положение, согласно которому лишь поместное дворянство могло владеть людьми. Принципиальной является наша трактовка указа 21 сентября 1815 г., лишавшего крестьян, записанных в ревизиях, права «отыскивать вольность». Анализ последующего законодательства показывает, что и после этого акта в ряде случаев правительственные органы принимали решения в подобных случаях в пользу неправильно укрепленных за помещиками крестьян.
4. Признавая сохранение за помещиками многих прав в отношении личности крепостных, мы обращаем особое внимание на ликвидацию в 1809 г. права ссылки последних на каторгу по воле помещиков, а также колебания в законодательстве по поводу права ссылки крестьян на поселение (по нашему мнению, указ 25 января 1802 г., приостановивший практику подобной ссылки, не исполнялся, а указ 3 марта 1822 г. (восстанавливающий это право) был лишь отступлением от магистрального направления политики, не меняющим ее сути).
5. Вопрос об ограничении норм эксплуатации помещичьих крестьян был одним из важнейших в законодательстве эпохи. Наиболее значимым явлением было издание в 1797 г. манифеста об ограничении барщины. Анализ информации о нем и его реализации позволяет сделать вывод о сохранении и развитии его норм в первой четверти XIX вв. Другие повинности владельческих крестьян также были объектом правительственного рассмотрения, в результате чего на некоторых помещиков налагались наказания, а их имения брались в опеку. Пра-вда, никакой системы в этом отношении выявить не удалось. Попытки самоде-ржавия при Александре побудить помещиков к самоограничениям в этом отно-шении успеха не имели.
6. Павлом впервые был поставлен вопрос о введении в законные рамки взаимоотношений временных помещиков (арендаторов) и крестьян в западных губерниях России. При нем была начата здесь инвентарная реформа, не получившая настоящего продолжения при Александре.
7. Вопрос о продаже людей без земли был поднят в павловскую эпоху, ито-гом которой было запрещение которой по казенным долгам помещиков и в Ма-лороссии. Изучая рассмотрение проблемы в Непременном (в 1801–1802 гг.) и Государственном совете (в 1820 г.), мы пришли к выводу о том, что при обсуждении вопроса в Непременном совете в 1801 г. его члены в принципе не воспро-тивились ее разрешению, а лишь рекомендовали отложить вопрос до более по-зднего времени, а в 1802 г. Совет поддержал предложения генерал-прокурора А.А. Беклешова (выступавшего фактически от имени Александра I), и лишь сам монарх отступил назад, отложив его решение до будущих времен. При анализе безрезультатного рассмотрения проблемы в 1820 г. нами выявлены ряд обстоятельств, предшествовавших ему, особенности обсуждения и последующие итоги его для законодательства.
8. Анализ указа 1803 г. об учреждении вольных хлебопашцев приводит к выводу о том, что власти прилагали усилия для реализации его норм и поворота в снижении темпов отпуска крестьян с 1818 г. не наблюдалось (как это утверждалось ранее), но нежелание массы помещиков что-либо делать для крестьян и стеснительные условия осуществления его норм не способствовали его акти-вной реализации при Александре I.
9. Нами исследован впервые вопрос о попытке использования в 1818 г. для личного освобождения крепостных норм указа 18 октября 1804 г. Проект министра внутренних дел О.П. Козодавлева, предусматривавший распространение права владения крепостными (с ограничениями прав владельцев на их личность) на «именитых граждан, купцов и им подобных членов разных сословий государства», встретил афронт в Совете, члены которого посчитали невозможным основать отношения между землевладельцами и крестьянами на условиях свободного договора.
10. Привлечение новых источников позволило нам дать дополнительное обоснование существования во второй половине 1810-х гг. плана «погубернс-кого освобождения» крестьян по типу остзейских реформ 1816–1819 гг. и распространения его на ряд территорий (в том числе на Белостокскую область, Гродненскую и Минскую губернии), что не было известно в науке.
11. При изучении массива дворянских проектов по крестьянскому вопросу мы пришли к выводу о том, что тезис в историографии об одновременном поручении императором Александром в 1817–1818 гг. целой группе сановников составить проекты освобождения крепостных не подтвержден источниками. В отношении дворянского общества, созданного для освобождения крестьян в 1820 г. П.А. Вяземским и Тургеневыми, прояснены некоторые детали, в частности наличие разных его проектов и их авторство.
12. Среди мер правительства в отношении государственных и земских повинностей особенно стоит выделить не упоминавшийся в литературе факт обращения Александра I к Комитету министров с обширной программой реформ в 1809 г., не реализованный в это царствование. В работе рассмотрено законо-дательство эпохи о рекрутской повинности и о военных поселениях, причем особое внимание уделено связи этих мер с решением крестьянского вопроса.
13. В целом, мы пришли к выводу о том, что в период правления Павла I и Александра I происходит поворот в политике и законодательстве самодержавия в сфере крестьянского вопроса в сторону его смягчения и даже постановки вопроса о крестьянской эмансипации.
Научно-практическая значимость исследования состоит в том, что его основные положения и выводы могут быть использованы:
- для дальнейших исследований по данной проблематике, в особенности в плане реализации законодательных актов самодержавия в разных регионах России,
- для создания обобщающих работ по данной тематике на более широкой хронологической основе,
- для подготовки учебных пособий и учебников по российской истории.
Апробация работы. Основные положения работы изложены в монографии, а также в ряде статей, в том числе 9 из списка ВАК. Положения работы и материалы сборников документов по данному вопросу апробированы на 25 международных, всероссийских и региональных конференциях и симпозиумах. Они уже используются в преподавании общих курсов отечественной истории, спецкурсах, спецсеминарах, написании курсовых и дипломных работ в ряде вы-сших учебных заведений страны.
Структура диссертационного исследования подчинена исследовательской логике и состоит из введения, 7 глав, 22 параграфов, заключения и списка использованных архивных (материалы 276 дел 56 фондов 9 архивов) и опубликованных источников (224 наименования) и литературы (573 наименования).
II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во введении обосновывается научная значимость и актуальность темы исследования, цели и задачи работы, ее методологическая база. В первом параграфе первой главы дается анализ историографии по данному вопросу и современного состояния разработки темы, второй параграф посвящен характеристике источниковой базы исследования.
Вторая глава посвящена общей характеристике политики самодержавия по крестьянскому вопросу в период царствований Павла I и Александра I. Первый параграф ее посвящен павловской эпохе, которая стала здесь определенным рубежом. Если в екатерининское царствование крестьянский вопрос воспринимался властями лишь как проблема, которая существует, но к решению которой приступать пока опасно, то при Павле он вышел на уровень реальной политики, хотя ни экономическая, ни политическая ситуация в стране еще не требовала обязательных реформ в сфере крепостного права. Важным мотивом его политики в сфере крестьянского вопроса была идея законности правления (хотя и преобразовавшаяся при нем в некую крайность). Менее заметен у Павла был мотив христианского отношения к людям, в том числе крестьянам под властью помещиков. Среди идеологических причин, влиявших на политику Павла в данной сфере, можно назвать его «нелюбовь к сословным принципам» (связанную с неприятием Павлом идей Французской революции). Но преобладающим фактором изменения политики в крестьянском вопросе по сравнению с предшествующим периодом, когда самодержавие более зависело от консервативного мнения дворянства о нерушимости крепостничества, стало понимание того, что расширение помещичьей власти над крепостными вступило в противоречие со стремлением самодержавия играть роль арбитра во взаимоотношениях между сословиями, создавая серьезные проблемы для функционирования всей государственной системы.
Второй параграф посвящен эпохе Александра I. В нем отмечено, что мотивы продолжения и развития указанной выше тенденции в политике Александра были иными. Продолжение политики смягчения крепостного права в эту эпоху также не вызывалось общественно-политической ситуацией, хотя определенные изменения в ней произошли, что было связано, в частности, и дворцовым переворотом 11-12 марта, и положением монарха после него. Что же касается либерализма Александра, при всех оговорках (применительно к его взглядам и политике правильнее было бы говорить о «просвещенном абсолютизме»), то в разных сферах проявлялся по-разному. В политической сфере к нему, на наш взгляд, более применимо высказывание В.И. Ленина о «заигрывании с либерализмом», так как в значительной степени это были своеобразные «игры в демократию», более рассчитанные на создание определенного образа для Европы, чем для России, где он оставался самодержцем. Иное дело – позиция его в отношении крестьянского вопроса. Здесь то или иное решение проблемы никак не посягало на прерогативы монарха, к чему сам Александр был весьма чувствителен, но можно было ожидать сопротивления помещиков-кре-постников. Значит, занимая такую позицию, монарх действовал вполне осо-знанно. Фактор дворянского сопротивления учитывался Александром, видимо, больше, чем Павлом, в силу особенностей его характера. Видимо, это обстояте-льство влияло на медленность преобразований. Не имела ли место здесь самоцензура монарха, не позволявшая ему идти чрезмерно быстро по этому пути? Определенную роль, видимо, сыграли и личные качества Александра: нерешительность, леность и определенная непрактичность. Вместе с тем, современ-ники отмечали, что, несмотря на заявления о своей приверженности неким «де-мократическим» принципам, все проводимые реформы в его царствование дол-жны были выходить исключительно из его рук, а принятие решений по данному вопросу – кулуарным. В этой связи представляется весьма важным вопрос о наличии у монарха плана решения крестьянского вопроса. В настоящее время можно считать доказанным наличие такого плана (хотя и в несколько туманной форме), представлявшего из себя серию мер, направленных не только на смягчение крепостного права, но и на постепенное их освобождение (правда, при этом обходилась проблема наделения их землею).
Первым подступом к решению стала деятельность Негласного комитета, созданного в начале царствования Александра I и просуществовавшего (по разным оценкам) до 9 ноября 1803 г. или до сентября 1805 г. В работе рассматривается процесс создания в нем «Грамоты российскому народу», ограничивавшую права помещиков на личность крестьян, которая, несмотря на ее одобрение Непременным советом 9 сентября 1801 г., так и не была издана, история указа о разрешении лицам некрепостных состояний покупать ненаселенные зе-мли, процесс обсуждения проекта П.А. Зубова, в котором запрещалось продажа людей без земли и определялась фиксированная цена выкупа крепостными свободы, вопрос о разрешении лицам недворянского происхождения покупать имения с крепостными с изменением статуса последних. Анализируя рассмотрение в Комитете крестьянского вопроса, обратим внимание на саму модель обсуждения. То один, то другой из его членов выдвигали различные меры или откликались на предложения, поступавшие со стороны, но, как правило, находился кто-то из них, выступавший против их решения, либо их не принимал сам монарх. Очевидно, что итоги деятельности Комитета по крестьянскому делу были незначительными. Вместе с тем ряд вопросов, поднятых в нем, имел свое продолжение в законодательной деятельности: ограничение повинностей крестьян помещикам, дарование прав некрепостным категориям населения владеть населенными землями, равно как и идея постепенного, «погубернского» освобождения крестьян.
Применительно к послетильзитской эпохе можно говорить о втором приступе к реформам в этой сфере. Несмотря на утверждения в историографии о том, что в эти годы монарх не занимался крестьянским вопросом, нами отмечено, что в эти годы продолжалась законодательная деятельность (в том числе в отношении государственных и земских повинностей крестьян и др.). Эпоха войн 1812–1814 гг. отодвинула вновь реализацию монарших замыслов, но после войны дело реформ в сфере крестьянского вопроса получило новое развитие. Действительно, послевоенный период царствования Александра характери-зуется новым подступом к реформам. Многочисленные заявления монарха на эту тему стимулировали своеобразную «горячку» в отношении проектов ликви-дации крепостного права этой эпохи. Очевидным пиком здесь является период примерно с 1817 по 1819 гг., наиболее ярким выражением которого стало освобождение крестьян без земли в Прибалтике.
Исследователи отмечали, что «поправение» курса Александра после 1820 г. коснулось и крестьянского вопроса. По нашему мнению, можно согласиться с положением об усилении реакции во внутренней политике после 1820 г., что «конституционные» преобразования были остановлены, как несвоевременные, но в отношении крестьянской проблемы работа продолжалась, действовали прежние законы; скорее, можно говорить об отсутствии новых серьезных преобразований. С одной стороны, монархия пыталась кулуарно решать наболевшие вопросы, что не получилось, а с другой – стремилась вызвать инициативу дворянства России, чего также не произошло в силу того, что масса правящего сословия не желала ничего менять в существующем положении вещей.
Третья глава работы посвящена проблеме распространения крепостного права на новые территории и категории населения и праве владения людьми. Первый параграф посвящен анализу законодательства обоих царствований в отношении распространения крепостничества. Здесь особое внимание обращается на такой аспект проблемы, как вопрос о пожаловании крестьян в частные руки. Практика таких пожалований, существовавшая с давнего времени, получила продолжение и при Павле. При этом помещикам было передано около 600 тысяч крестьян. Известны и мотивы этих действий императора: недовольство системой управления государственной деревни и произвола чиновников по отношению к ним и желание иметь на местах даровых полицмейстеров в виде помещиков. Тем не менее, и в этом вопросе он проявил свою оригинальность. Показательна система управления командорственными имениями, и, в частности, имениями Мальтийского ордена, значительная часть которых находилась на присоединенных в конце XVIII в. территориях. В указе Павла 30 апреля 1797 г. права владельцев их были ограничены в отношении барщины, оброка, взятия во двор и сдачи крестьян в рекруты. В этом можно видеть (имея в виду то значение, какое Павел придавал Мальтийскому ордену) ту предполагаемую им модель взаимоотношений помещиков и крепостных, которую он стремился внедрить в России. Среди мер Павла выделяется распространение актом 12 декабря 1796 г. крепостного права на ряд южных губерний – Екатеринославскую, Вознесенскую, Кавказскую и Таврическую область и область Войска Донского. Действительно, этим указом Павел, так сказать, доделал несделанное его предшественницей. Во всяком случае, в это царствование предела расширению крепостного права поставлено не было. Отметим, что при Александра I пожалование крестьян с 1801 г. было прекращено, хотя и особого указа на сей счет издано не было, но это правило сохранилось до конца его царствования. В целом, этот «обет» император сдержал, хотя сдача казенных имений в аренду была сохранена и даже расширена. Кроме того, в связи со сложной финансовой ситуацией в 1810-х гг. некоторое количество государственных крестьян было продано в частные руки. С другой стороны, присоединение новых территорий к России в ту пору не распространяло на них норм крепостного права, по крайней мере, там, где их не было (например, в Финляндии).
Традиционно для самодержавия важное значение имело законодательство о владении крепостными, чему посвящен второй параграф данной главы. Отметим незначительную разницу законодательства павловского и александровского времени от более раннего периода, хотя некоторые изменения все же про-изошли. Очевидно, что основными душевладельцами были потомственные дво-ряне, чей статус в этом отношении в данную эпоху не изменился. Множество законов эпохи посвящено вопросу о неправильном закрепощении отдельных категорий населения помещиками. В отношении лиц, не имевших права владения крепостными разночинцами, действовал принцип, согласно которому в течение полугода-года они должны были продать крепостных потомственным дворянам. Оригинальным выглядит указ 18 октября 1804 г. «О дозволении получившим из купцов осьмиклассные чины покупать деревни и владеть оными на условиях, заключаемых с поселенными в оных крестьянами». Они могли иметь земельные владения с крепостными крестьянами. Этот указ вводил новую категорию душевладельцев, ограниченных в праве владения крестьянами, но не имевших права передавать его потомству. Очевидно, что сфера действия этого акта была ограниченной, хотя в дальнейшем имело продолжение, и правительство пыталось впоследствии использовать этот закон в качестве базы для своеобразного пути крестьянского освобождения.
В законодательстве империи о праве владения людьми сохранялись и другие отступления от общего правила. При Павле была возобновлена покупка крестьян к заводам (что было связано со стремлением монарха легализовать существовавшую практику их приобретения недворянами на имя дворян), но при Александре ее прекратили в 1816 г. «впредь до дальнейшего на то разреше-ния». Это законодательство, по нашему мнению, можно рассматривать и как продолжение линии на запрещение владения крепостными лицам недворянского происхождения, но в контексте александровского законодательства послевоенной эпохи его можно оценивать и как очевидную либеральную меру и в плане экономическом, и даже в плане социальном, а в 1824 г. по решению Комитета министров предприниматели получили право отпускать крестьян на волю. Несмотря на то, что этим актом власти сделали шаг к упразднению посессионной мануфактуры, самодержавие продолжало сохранять эту систему в целом.
Характерным для законодательства были указы о так называемых «ищущих свободы» людях. В этом отношении законодательство обоих монархов было весьма активным. Стоит выделить оценку в историографии указа 21 сентября 1815 г., по которому все крестьяне, записанные за помещиками не только по первым двум, но и по следующим ревизиям, лишены были права «отыскивать вольность» и признавались «крепкими» помещику», который в ней рассматривается как проявление реакции. Анализ последующего законодательства на эту тему не привел нас к таким выводам. Судя по всему, дела на сей счет решались по-разному, в зависимости от ситуации.
На рубеже XVIII–XIX вв. существовали в России (в основном, на южных окраинах) и особые категории крестьянства, статус которых носил «переходный» характер. Их нельзя было прямо назвать владельческими, но и нельзя было зачислить в крестьяне государственные. Общим правилом для эпохи Александра можно считать в подобных случаях использование существующих реалий для улучшения положения этих групп крестьянства. В изучаемую эпоху власти, используя ситуацию с такими группами крестьян или даже создавая их (как это было с идеей командорственной деревни при Павле), вели неуклонную линию на смягчение крепостного права и введения его в законные рамки.
Несмотря на противоречия (и даже некоторые отступления назад) в политике самодержавия в отношении права владения крепостными, налицо тенденция к сокращению сферы распространения крепостного права в данную эпоху.
Четвертая глава работы посвящена анализу законодательства в сфере взаимоотношений помещиков и крепостных. Первый ее параграф посвящен рассмотрению прав помещиков на личность владельческих крестьян. Очевидно, что в данную эпоху не произошло существенного сокращения власти помещиков над личностью крепостных, несмотря на издание 10 марта 1809 г. указа, отменявшего право ссылки последних на каторгу по воле первых. Что же касается права помещиков ссылать крестьян на поселение в Сибирь, то в политике самодержавия имели место колебания на сей счет. Если при Павле оно сохранялось (указ 17 октября 1799 г.), при этом мотивы его сохранения были именно такими, как они были обозначены в нем: необходимость заселения Сибири и поднятия там экономики, то при Александре это положение было сначала приостановлено актом 25 января 1802 г. (по нашему мнению, реально он не исполнялся, хотя эта норма – ссылка лишь по решению властей – и вошла в законодательство), а затем решением Совета по делу крестьян помещицы Новгородской губернии Протасовой, утвержденным монархом 3 марта 1822 г., оно было восстановлено. Нами проанализирован ход рассмотрения указа и его последующая судьба, в частности его обсуждение в 1824 г. в Комиссии составления законов, которая, несмотря на замечания в адрес его создателей, неверно трактовавших существовавшую законодательную практику, согласилась в принципе с этим решением. Вместе с тем, рассмотрение этого акта самодержавия как апогея крепостного права в России, существующее в литературе, неверно, так как ссылка в Сибирь по этому указу не давала помещикам права зачитывать их за рекрутов (как было в указе 1760 г.), но и потому, что при том объеме помещичьих прав на личность крестьян он не менял сути дела.
Среди некоторых ограничений помещичьих прав на крестьян в эту эпоху выделим обсуждение в Сенате и Совете (в 1825 г.) вопроса о запрещении обезземеливать крестьян, следствием чего был изданный уже при Николае I указ о недопущении оставлять у крестьян земли менее 4,5 дес. на душу.
Далее в работе рассмотрен вопрос о продаже людей без земли в законодательстве эпохи, чему посвящен второй параграф данной главы. Очевидно, что именно при Павле его ограничение стало важным делом властей. К концу его правления эта продажа была запрещена по казенным долгам и в Малороссии. При Александре этот вопрос дважды обсуждался в Непременном и Государственном совете. Если в первом случае (1801 г.) его члены высказались за его перенос на более позднее время, то в 1802 г. они согласились с проектом генерал-прокурора А.А. Беклешова (выступавшего фактически от лица императора), настаивавшем на запрещении этой продажи, правда, дело так и не завершилось принятием закона на эту тему из-за колебаний монарха. В 1820 г. Совет под воздействием А.С. Шишкова сумевшего повести за собой консерваторов, вновь отложил это решение. Текущее законодательство по данному вопросу лишь повторяло нормы прежнего времени.
В третьем параграфе рассмотрены ряд аспектов вопроса о крестьянских повинностях на помещиков. Здесь главное внимание уделено манифесту Павла 5 апреля 1797 г. об ограничении барщины и его реализации в данную эпоху. Признается, что манифест, несмотря на некоторую неопределенность его содержания и плохое осуществление, имел реальные последствия для законодательства, а в 1818 г. был дополнен запретом работы и в праздничные дни, что объективно уменьшало тяготы помещичьего крестьянства. Что же касалось контроля за взаимоотношениями помещиков и крепостных, чему посвящен че-твертый параграф, то в этом отношении принимались определенные меры, принимались жалобы от крестьян и по ним проводились расследования, иногда приводившие к наказанию помещиков (обычно взятием имений в опеку), но и здесь отсутствовала какая-то определенная система. С другой стороны, власти жестко выступали против разных проявлений народного недовольства, чем отличались оба монарха.
Наконец, в данной главе рассмотрен и вопрос о хозяйственных правах кре-постных, о чем говорится в пятом параграфе. Несмотря на сохранение здесь прежних порядков, в отношении неземледельческой сферы очевидны изменения в политике властей при Александре I (примерно с 1810 г.) – расширение хозяйственных прав крестьян, связанное и с нуждами помещиков, и с интересами казны.
Пятая глава работы посвящена анализу политики самодержавия по отношению к другим категориям крестьянства. Применительно к основной массе государственных крестьян, анализу законодательства в отношении которых посвящен первый параграф, можно говорить о стремлении сохранить основной их контингент. Выделим правительственные акты об обеспечении их 15-дес. пропорцией земли при Павле, несколько сниженной при Александре I, множество актов, расширявших их хозяйственные права, особенно указ 12 декабря 1801 г., дававший им право покупки ненаселенных земель в собственность (в создании которого большую роль сыграли А.Б. Фок и Н.С. Мордвинов), и который, что менее известно, имел продолжение в ряде других актов, закреплявших это право. Кроме того, в нем рассматривается и положение особой категории государственных крестьян – однодворцев, имевших своих однодворческих крестьян. Основная проблема, существовавшая в законодательстве, заключалась в том, что однодворцы стремились дослужиться до чинов, дававших потомственное дворянство, что могло превратить их крестьян (считавшихся все же казенными) в помещичьих, чего последние не желали. В целом, однодворцы в данную эпоху сохранили свой статус, а в отношении их крестьян налицо были колебания властей в отношении того, оставить ли их в казенном ведомстве, или перевести на положение владельческих. Определенного решения принято не было. Вместе с тем их хозяева получили право их освобождать (указ 25 мая 1809 г.), в чем можно видеть некую новеллу в законодательстве, находившуюся в русле общего направления политики александровского царствования. Также здесь рассматривается и законодательство в отношении арендных крестьян западных губерний, чье положение напоминало ситуацию с помещичьими. Очевидно, что власти (при сохранении этих имений вообще) стремились к уменьшению их тягот, в связи с чем была предпринята Павлом инвентарная реформа (указ 10 апреля 1798 г.), автором проекта которой был генерал-фельдмаршал Н.В. Репнин. В дальнейшем попытки преобразований в этом направлении предпринимались в Киевской и Выборгской губерниях, Лифляндии, Эстляндии и Курляндии (на что не указывалось в литературе вопроса). Многочисленные указы Александра на сей счет носили паллиативный характер и ситуации с арендами не изменили, несмотря даже на создание в Митаве в 1809 г. особого комитета для этой цели. С другой стороны, часть крестьян была продана в начале 1810-х гг. частным лицам (около 10 тыс. р.д.) в связи с финансовыми проблемами казны.
Второй параграф главы касается изменений в положении удельных крестьян, которые в данную эпоху не стоит преувеличивать, но сама тенденция, направленная к расширению некоторых их прав (введение самоуправления под контролем властей, новые хозяйственные права), находится в русле общей политики самодержавия в крестьянском вопросе в данную эпоху, а рачительное руководство этими имениями со стороны монархов могло стать определенным примером и для помещичьей деревни.
Шестая глава работы посвящена вопросу о государственных и земских повинностях крестьянства. Первый параграф посвящен вопросу о рекрутской повинности. Несмотря на попытки властей оптимизировать систему рекрутских наборов и уменьшить их тяготы для податного населения (прежде всего, для крестьян), результаты их были невелики. Робкие попытки пресечь торговлю рекрутами также не возымели успеха. С другой стороны, не забудем, что за 1802–1825 гг. по рекрутским наборам было направлено в армию почти 2 млн. чел., которые таким образом вышли из-под помещичьей власти, сокращая сферу распространения крепостного права. Но самодержавие сохраняло незыблемым эту ситуацию, исходя из государственных соображений, идя здесь против воли дворянства. Тем не менее, комплекс проблем, связанных с комплектованием и функционированием армии, заставлял самодержавие искать пути их решения. В русле этих идей стоит рассматривать и учреждение в России военных поселений, чему и посвящен второй параграф данной главы. Эту реформу нельзя рассматривать изолированно от общей политики самодержавия в сфере крестьянского вопроса. С одной стороны, налицо некоторое снижение рекрутского бремени в связи с ее проведением (отсутствие наборов в 1816–1817, 1821–1823 гг.). Заметим, что само существование поселян с экономической точки зрения было достаточно обеспечено (особенно на юге), правда, за счет выжимания соков из поселян и интенсификации их производства (став, на наш взгляд, примером для «рационального» ведения хозяйства для помещиков). Но совмещение сельского труда и «экзерциций» поселян (в основном, бывших казенных крестьян) не привело к особым успехам, создав им невыносимые условия для жизни (особенно в сравнении с другими). Выделим факт освобождения от помещичьей власти взятых по набору людей, освобождение их жен и детей, рожденных после взятия мужей в армию, против чего протестовали помещики, не желавшие поступаться своими правами. Но с точки зрения самой крестьянской реформы, занимавшей умы Александра и его окружения в тот период, следует констатировать очевидную неудачу реализации этой идеи.
Третий параграф дает характеристику значительного, но малорезультативного законодательства о государственных и земских повинностях. Автор указывает, что подушная подать имела постоянную тенденцию к росту. Отмечена также особая активность самодержавия в отношении земских повиннос-тей: здесь и меры Павла, носившие паллиативный характер, и план реформ Александра 1809 г. (не упоминавшийся ранее в литературе), предусматривавший их уравнение, и создание в 1819 г. особого комитета для этих целей.
Из мер, связанных с правительственным попечительством в отношении крестьянства, анализу которых посвящен четвертый параграф главы, выделим создание и функционирование запасных хлебных магазинов, которые должны были обеспечить пропитание крестьян в годы неурожаев. Значительно эффекта они не имели, в том числе в отношении помещичьих имений, так как власти не решились принимать жесткие меры в отношении помещиков, часто их саботировавших. Также в нем рассмотрены меры правительственного контроля в отношении действий чиновников на местах, препятствовавших проведению линии властей по всем указанным выше направлениям, которые, несмотря на многочисленность актов на эту тему, также не имели успеха.
Седьмая глава исследования посвящена вопросу об освобождении крестьян в ту эпоху. Стоит признать, что именно при Александре I эта проблема была поставлена в плоскость реальной политики. Движение в данную сторону, подталкиваемое монархом и его окружением, было разноплановым и многосторонним. Важной мерой в этом отношении был указ 20 февраля 1803 г. о вольных хлебопашцах, истории издания и реализации которого посвящен первый параграф главы. Несмотря на критические оценки указа 1803 г. современниками и исследователями, стоит отметить позитивные моменты в указе, получавшие развитие и в связи с новым законодательством, и в случаях положительных для крестьян решений дел монархом помимо законодательных норм. Указ 1803 г., конечно, не решил крестьянского вопроса в стране и потому, что не устраивал дворянство, в массе своей консервативное, и из-за выгодности использования принудительного труда в помещичьем хозяйстве, и потому, что самодержавие не рискнуло расширить его рамки, хотя предложения на этот счет поступали от представителей правящего класса и выдвигались верхами бюрократии. Вместе с тем, надо отметить, что властная элита стремилась создать благоприятные условия для осуществления его норм на практике, о чем говорит и создание специального Комитета по данному вопросу, и ряд предложений Совета и Комиссии составления законов, не реализованных в тогдашнем законодательстве. Очевидно, что существующее в литературе мнение о сворачивании действия указа после 1818 г. также не соответствует действительности. Но главное значение акта 1803 г. состояло в том, что он был гласно заявленной позицией монарха по поводу грядущего освобождения крестьянства, и на него впоследствии опирались авторы дворянских эмансипационных проектов.
Остзейские преобразования, вызванные, пусть и частично, предложениями местного дворянства, выглядят своеобразным экспериментом в деле решения крестьянского вопроса. Их анализу посвящен второй параграф. Выделяются две основные волны реформ: первая была направлена лишь на введение крепостного права в некие законные рамки (Лифляндское положение 1804 г.), что совпадало с мыслями Александра и деятелей Негласного комитета в начале ца-рствования. Но затем, под влиянием ряда обстоятельств, до сих пор до конца не выясненных (по причине недостатка источников), последовала вторая волна преобразований 1816–1819 гг. (более широкая по размаху) – и этот план модифицировался, превратившись в идею безземельного освобождения крестьян этих территорий, что более сочеталось с мнением остзейского дворянства. Автор указывает и на серьезное давление самодержавия на дворянство в этих регионах (прослеживаемое, как минимум, в Курляндии). Обратим также внимание и на такой, не отмеченный в литературе факт, как отсутствие серьезного сопротивления в высших эшелонах власти (даже в Совете) провозглашению свободы, пусть и на небольшой территории империи. Возникает в этой связи и вопрос о том, почему монарх согласился на подобное освобождение. Создается впечатление, что либо он не понимал, что оно не приведет ни к реальному улу-чшению положения крестьян, к чему он, в общем-то, стремился, либо закрывал сознательно глаза на эту варварскую эмансипацию.
Третий параграф главы посвящен изучению на основании ряда новых источников плана Александра I распространения остзейского опыта освобождения крестьян на другие регионы империи – Литовско-Виленскую, Гродненскую, Минскую, Псковскую губернии, Динабургский повет Витебской губернии, Белостокскую область, а также, возможно, на Рязанское генерал-губерна-торство (включавшее в себя Рязанскую, Тульскую, Орловскую, Тамбовскую и Воронежскую губернии), Полтавскую и Черниговскую губернии. (Некоторые из этих регионов в данном контексте не упоминались ранее в историографии). Отметим многосторонность подхода к этой проблеме, основанного на методе «выжимания» дворянской инициативы любыми способами, используя административный ресурс на полную мощность, стремясь поставить это дело на поток, но так, чтобы по внешности дело обстояло как добровольное пожертвование со стороны дворянства на алтарь просвещения, при сохранении тайны и свободы рук монарха в данном деле. Что же касается итога осуществления этого плана, то недостаток источников не позволяет нам определенно ответить на вопрос о том, почему конкретно он был свернут. Но общая причина очевидна: российское дворянство не было готово даже к таким умеренным и выгодным для него преобразованиям. Возможно, что монарх постепенно пришел к выводу о гибе-льности для крестьянства, экономики и для государства вообще последствий подобного освобождения, что и привело к сворачиванию этого плана. Вместе с тем, сущностная модель преобразований – освобождение крестьян без земли, несмотря на ее очевидное преобладание, не была единственной в эту эпоху.
Анализу других способов освобождения крепостных в данную эпоху посвящен четвертый параграф данной главы. Наиболее значительным из них было выдвижение министром внутренних дел О.П. Козодавлевым в 1818 г. проекта о разрешении лицам недворянского происхождения (купцам и др.) покупать населенные земли с последующим переводом живущих там крестьян на контрактные отношения с новыми владельцами с личным освобождением «поселян» в них. Этот план встретил оппозицию в Совете, и реализован не был.
Эта деятельность властей (в особенности в 1816–1819 гг.) в данном направлении привела к активизации дворянского общественного мнения, плодом действия которых были многочисленные проекты улучшения положения крестьянства, незначительная часть которых была инспирирована непосредственно монархом, а также факт создания дворянских обществ 1816 г. (существование которого в принципе можно считать доказанным, несмотря на крайне узкий круг свидетельств о нем) и 1820 г. (сначала одобренное властями, а затем фактически запрещенное), рассмотренные в пятом параграфе. Автор указывает, что эти проекты так и не были реализованы самодержавием, что способствовало радикализации дворянского либерализма и стало одной из причин развития декабристского движения.
В заключении подводятся основные выводы исследования, суть которых – признание того, что в данную эпоху в политике самодержавия по крестьянскому вопросу происходит поворот, направленный на смягчение крепостного права и выдвижение проблемы крестьянской эмансипации.
Публикации автора. Основные положения и научные результаты диссертационного исследования изложены в следующих работах:
Работы, опубликованные в журналах, входящих в перечень изданий,
рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ
- Долгих А.Н. Виктор Павлович Кочубей [Текст] /А.Н. Долгих // Вопросы истории. – 2009. – № 2. – С. 68-80. – 1,3 п.л.
- Долгих А.Н. Вопрос об освобождении владельческих крестьян в политике Александра I в 1801–1803 гг. [Текст] /А.Н. Долгих // Вестник Московского государственного областного университета. Серия «История и политические науки». – 2009. – № 1. – С. 40-45. – 0,4 п.л.
- Долгих А.Н. Законодательство о вольных хлебопашцах и его развитие при императоре Александре I [Текст] /А.Н. Долгих // Отечественная история. – 2008. – № 5. – С. 51-65. – 1,5 п.л.
- Долгих А.Н. Лифляндское Положение 1804 г. в имперском аспекте: к истории крестьянского вопроса в России в начале XIX в. [Текст] /А.Н. Долгих // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. – 2010. – Т. 12. – № 6. – С. 19-25. – 0,75 п.л.
- Долгих А.Н. О повороте в правительственной политике России по крестьянскому вопросу (конец XVIII – первая четверть XIX вв. [Текст] /А.Н. Долгих // Научные ведомости Белгородского государственного университета. – Серия «История, политология, экономика». – 2008. – № 2 (42) – С. 59-65. – 0,7 п.л.
- Долгих А.Н. О программе Павла I по крестьянскому вопросу [Текст] /А.Н. Долгих // Вестник Московского государственного областного университета. – Серия «История и политические науки». – 2009. – № 3. – С. 22-27. – 0,5 п.л.
- Долгих А.Н. Обсуждение в Государственном совете проблемы продажи крестьян без земли в 1820 г. [Текст] /А.Н. Долгих // Вопросы истории. – 2008. – № 1. – С. 112-119. – 0,9 п.л.
- Долгих А.Н. Проблема формирования программы реформ Александра I по крестьянскому вопросу [Текст] /А.Н. Долгих // Вестник Тамбовского университета. – Серия «Гуманитарные науки». – 2007. – Вып. 12 (56). – С. 275-280. – 0,7 п.л.
- Долгих А.Н. Ходивший на две стороны: Василий Каразин и его карьера [Текст] /А.Н. Долгих // Родина. – 2008. – № 11. – С. 58-60. – 0,9 п.л.
Монографии и учебные пособия
- Долгих А.Н. Крестьянский вопрос во внутренней политике российского самодержавия в конце XVIII – первой четверти XIX вв. Монография: В 2 т. [Текст] /А.Н. Долгих. – Липецк: ЛГПУ, 2006. – Т. 1 – 309 с.; Т. 2 – 356 с. – 41,8 п.л.
- Долгих А.Н. За строкой школьного учебника отечественной истории. (Проблемы истории России XVIII века). Учебное пособие [Текст] /А.Н. Долгих. – Липецк: ЛОИУУ, 1998. – 91 С. – 5,6 п.л.
Работы, опубликованные в других научных изданиях
- Долгих А.Н. Александр I и дворянские проекты решения крестьянского вопроса в России в первой четверти XIX века [Текст] /А.Н. Долгих // Проблемы отечественной истории: Источники, историография, исследования. – СПб.: К.: Мн.: Нестор-История, 2008. – С. 279-285. – 0,4 п.л.
- Долгих А.Н. Александр I и дворянство: взаимоотношения по крестьянскому вопросу [Текст] /А.Н. Долгих // Я и Мы, психология, перспективы. Материалы международной научной конференции. – СПб.: Нестор, 2002. – С. 215-220. – 0,3 п.л.
- Долгих А.Н. Александр I и проблема освобождения крестьян в России во второй половине 1810-х гг. [Текст] /А.Н. Долгих // Прошлое Новгорода и Новгородской земли: материалы научной конференции 2006–2007 годов /Сост. В.Ф. Андреев; НовГУ им. Ярослава Мудрого. – Вел. Новгород: НГУ, 2007. – С. 160-175. – 0,9 п.л.
- Долгих А.Н. А.П. Ермолов и крестьянский вопрос в России [Текст] /А.Н. Долгих // Тысячелетие развития общественно-политической и исторической мысли России: материалы Всероссийской научной конференции, 14-16 мая 2008 г. /Отв. ред. Р.В. Кауркин, науч. ред. Л.Е. Шапошников, Е.П. Титков. Нижний Новгород: НГПУ, 2008. – С. 73-76. – 0,3 п.л.
- Долгих А.Н. В.Н. Каразин и крестьянский вопрос [Текст] /А.Н. Долгих // Юг России в прошлом и настоящем: история, экономика, культура: в 2 т.: Сборник научных трудов IV Международной научной конференции (г. Белгород, 8 декабря 2006 г.) / Отв. ред. И.Т. Шатохин. – Т. 1. – Белгород: БелГУ, 2006. – С. 33-44. – 1,1 п.л.
- Долгих А.Н. Военные поселения и крестьянский вопрос [Текст] /А.Н. Долгих // Прошлое Новгорода и Новгородской земли: Материалы научной конференции 15-17 ноября 2005 г. / Сост. В.Ф. Андреев; НовГУ им. Ярослава Мудрого. – Великий Новгород: ИПЦ НГУ им. Я. Мудрого, 2006. – С. 144-149. – 0,4 п.л.
- Долгих А.Н. Вопрос о посессионных крестьянах в законодательстве российского самодержавия конца XVIII – первой четверти XIX вв. [Текст] /А.Н. Долгих // Вехи минувшего: Ученые записки исторического факультета. – Вып. 4. – Липецк: ЛГПУ, 2007. – С. 77-88. – 1 п.л.
- Долгих А.Н. Вопрос о праве владения людьми в российском законодательстве конца XVIII – первой четверти XIX вв. [Текст] /А.Н. Долгих // Проблемы российской истории. – Вып. VII. – М.; Магнитогорск: ИРИ РАН; МаГУ, 2006. – С. 283-305. – 1,8 п.л.
- Долгих А.Н. Вопрос о продаже людей без земли в политике российского самодержавия в 1820-х – начале 1830-х гг. [Текст] /А.Н. Долгих // Вехи минувшего: Ученые записки исторического факультета ЛГПУ. – Вып. 2. – Липецк: ЛГПУ, 2000. – С. 29-51. – 1,4 п.л.
- Долгих А.Н. Вопрос о продаже людей без земли во внутренней политике России в конце XVIII в. [Текст] /А.Н. Долгих // Российская провинция в динамике исторического развития: взгляд из ХХI века: Сборник статей XI межрегиональной научной конференции 27-28 мая 2004 г.: В 2 ч. /Отв. ред. В.А. Кудинов. – Кострома: КГУ, 2004. – С. 96-106. – 1 п.л.
- Долгих А.Н. Вопрос о таксации ренты владельческих крестьян России при Павле I [Текст] /А.Н. Долгих // Вехи минувшего: Ученые записки исторического факультета. К юбилею А.В. Райкова. – Вып. 6. – Липецк: ЛГПУ, 2009. – С. 120-133. – 0,9 п.л.
- Долгих А.Н. Дворянские проекты решения крестьянского вопроса в России первой четверти XIX в.: польский след [Текст] /А.Н. Долгих // Поляки в истории российской провинции XIX–XX вв. Диалог цивилизаций. Материалы международной научной конференции 18-20 мая 2010 г. Тамбов. – Тамбов, 2010. – С. 80-89. – 1 п.л.
- Долгих А.Н. Законодательство о ссылке крестьян в Сибирь по воле помещи-ков и его место в истории крестьянского вопроса в России в первой половине XIX века [Текст] /А.Н. Долгих // Формы сельскохозяйственного производства и государственное регулирование. XXIV сессия Симпозиума по аграрной истории Восточной Европы. Тезисы докладов и сообщений. – М.: МГПУ им. В.И. Ленина, 1994. – С. 56-59. – 0,3 п.л.
- Долгих А.Н. Из истории крестьянского вопроса в России (Дворянское общество 1820 года) [Текст] /А.Н. Долгих // Вопросы аграрной истории Центрального Черноземья XVII –XX веков. Межвузовский сборник научных трудов. – Липецк: ЛГПИ, 1991. – С. 12-20. – 0,4 п.л.
- Долгих А.Н. Император Александр I и его сотрудники: крестьянский вопрос в Негласном комитете [Текст] /А.Н. Долгих // Государство и его подданные: века сотрудничества и противостояния: Материалы Третьей региональной научной конференции (г. Воронеж, 3 февраля 2009 г.) /Под общ. ред. В.Н. Глазьева. – Воронеж: Истоки, 2009. – С. 50-52. – 0,3 п.л.
- Долгих А.Н. К вопросу о времени поворота к реакции в политическом курсе российского самодержавия после наполеоновских войн: внешняя политика и крестьянский вопрос [Текст] /А.Н. Долгих // Чичеринские чтения. Международные отношения в XIX–XX вв.: проблемы трансформации мирового порядка. Материалы межрегиональной научной конференции /Отв. ред. В.В. Романов. – Тамбов: ТГУ им. Г.Р. Державина, 2005. – С. 4-14. – 1 п.л.
- Долгих А.Н. К вопросу об адаптации дворянства к условиям социально-эко-номического и политического развития России конца XVIII – начала XIX вв. (крестьянский вопрос) [Текст] /А.Н. Долгих // Социализация личности в меняющемся мире: философские, психологические, педагогические проблемы: Материалы Всероссийской научной конференции. – Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2007. – С. 404-410. – 0,6 п.л.
- Долгих А.Н. К проблеме поворота во внутренней политике российского самодержавия по крестьянскому вопросу в царствование Павла I [Текст] /А.Н. Долгих // Вестник Елецкого государственного университета. – Вып. 4. – Серия «История». – Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2004. – С. 81-92. – 1 п.л.
- Долгих А.Н. Крестьянский вопрос в Негласном комитете [Текст] /А.Н. Долгих // Власть и народ: проблемы взаимодействия (XVII – начало XX вв.): Материалы IV Бартеневских чтений. – Липецк: ЛГПУ, 2010. – С. 101-109. – 0, 7 п.л.
- Долгих А.Н. Крестьянский вопрос в политике Павла I: региональные аспекты проблемы [Текст] /А.Н. Долгих // Уральские Бирюковские чтения. Сборник научных статей. Актуальные проблемы краеведения. – Вып. 1. – Ч. 2. – Челябинск: ЧГПУ, 2003. – С. 54-65. – 1,2 п.л.
- Долгих А.Н. Манифест Павла I 5 апреля 1797 г. в отечественной историографии [Текст] /А.Н. Долгих // Аграрное развитие и продовольственная политика России в XVIII–XX веках: проблемы источников и историографии: Сборник статей / Ред. колл.: С.А. Есиков и др.; гл. ред. Г.Е. Корнилов. – Оренбург: ОГПУ, 2007. – С. 63-69. – 0,65 п.л.
- Долгих А.Н. Манифест 5 апреля 1797 г. и его дальнейшая судьба в конце XVIII – начале XIX в [Текст] /А.Н. Долгих // Вехи минувшего: Ученые записки исторического факультета. – Вып. 3. – Липецк: ЛГПУ, 2003. – С. 87-107. – 1,7 п.л.
- Долгих А.Н. Непременный совет и вопрос о продаже людей без земли в 1801–1802 гг. [Текст] /А.Н. Долгих // П.А. Зайончковский. Сборник статей и воспоминаний к столетию историка / Сост. Л.Г. Захарова, С.В. Мироненко, Т. Эммонс; МГУ им. М.В. Ломоносова, Исторический факультет. – М.: РОСС-ПЭН, 2008. – С. 261-271. – 0,9 п.л.
- Долгих А.Н. О «Грамоте Российскому народу» 1801 г.: крестьянский вопрос [Текст] /А.Н. Долгих //Материалы итоговой научной конференции «О научном потенциале региона и путях его развития». – Липецк: ЛИРО, 2008. – С. 46-50. – 0,3 п.л.
- Долгих А.Н. О национальном аспекте в истории крестьянского вопроса в политике российского самодержавия: остзейские реформы начала XIX в. [Текст] /А.Н. Долгих // Россия и Удмуртия: история и современность. Материалы Международной научно-практической конференции, посвященной 450-ле-тию добровольного вхождения Удмуртии в состав Российского государства. Ижевск, 20-22 мая 2008 г. /Сост. и общ. ред. В.В. Пузанова и А.Е. Загребина. – Ижевск: ИД «Удмуртский университет», 2008. – С. 769-775. – 0,5 п.л.
- Долгих А.Н. О начале крестьянской эмансипации в России: почему остзейцы? [Текст] /А.Н. Долгих // Межвузовские научно-методические чтения памяти К.Ф. Калайдовича. Сборник материалов. – Вып. 4. – Елец: ЕГУ, 2001. – С. 31-35. – 0,3 п.л.
- Долгих А.Н. О плане преобразований Александра I (1809 г.) [Текст] /А.Н. Долгих // В.Н. Татищев и проблемы государственно-административного управления в России: материалы Международной научной конференции 5-7 октября 2006 г. /Сост. В.В. Ишин, И.В. Торопицын. – Астрахань: ИД «Астраханский университет», 2006. – С. 100-103. – 0,3 п.л.
- Долгих А.Н. О позиции российских консерваторов 1810-х годов по крестьянскому вопросу: внешнеполитический аспект [Текст] /А.Н. Долгих // Чичеринские чтения. Идеология и национальные интересы в системе внешнеполитических координат XIX–XX вв.: Материалы международной научной конференции 12-13 октября 2007 г. / Федеральное агентство по образованию; Администрация Тамбовской области; Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина; Дом-музей Г.В. Чичерина. – Тамбов: ИД ТГУ им. Г.Р. Державина, 2008. – С. 117-121. – 0,3 п.л.
- Долгих А.Н. Остзейские реформы 1816–1819 гг. и общественная реакция на них. (К истории крестьянского вопроса в России в дореформенный период) [Текст] /А.Н. Долгих // История и развитие идей П.П. Семенова Тян-Шанского в современной науке и практике школьного образования. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. – Т. 1. – Липецк: ЛГПУ, 2002. – С. 154-159. – 0,3 п.л.
- Долгих А.Н. Павел I как реформатор в сфере крестьянского вопроса: к постановке проблемы [Текст] /А.Н. Долгих //Актуальные вопросы социально-гуманитарных наук: межвузовский научный сборник. – Вып. 5. – Воронеж: АНОО ВИВТ, РосНОУ (ВФ), 2007. – С. 46-49. – 0,3 п.л.
- Долгих А.Н. Полемика вокруг книги В. Стройновского «О условиях помещиков с крестьянами»: к истории крестьянского вопроса в России в первой четверти XIX в. [Текст] /А.Н. Долгих // Мир крестьянства Среднего Поволжья: итоги и стратегия исследований: материалы I Всероссийской (IX межрегиональной) конференции историков-аграрников Среднего Поволжья 12-13 мая 2006 г. /Отв. ред. Э.Л. Дубман. – Самара: Изд-во «Самарский университет», 2007. – С. 137-141. – 0,4 п.л.
- Долгих А.Н. Проблема продажи людей без земли и ее обсуждение в Непременном совете в начале XIX века. (К истории крестьянского вопроса в России) [Текст] /А.Н. Долгих // Вехи минувшего: Ученые записки исторического факультета ЛГПИ. – Вып. 1. – Липецк: ГУП «Липецкое издательство» МПРФ, 1999. – С. 134-150. – 1,1 п.л.
- Долгих А.Н. Проблема решения крестьянского вопроса в дворянских проектах конца XVIII – первой четверти XIX вв. [Текст] /А.Н. Долгих // Вестник Липецкого государственного педагогического университета. – Серия: Гуманитарные науки. – Вып. 1. – Липецк: ЛГПУ, 2008. – С. 29-37 (0,4 п.л.).
- Долгих А.Н. Рекрутская повинность и крестьянский вопрос в России в конце XVIII – начале XIX в. (к постановке проблемы) [Текст] /А.Н. Долгих // Бартеневские чтения. Материалы межрегиональной конференции. – Липецк: ЛГПУ, 2005. – С. 57-69. – 1,3 п.л.
- Долгих А.Н. Русские либералы и проблема освобождения крестьян (Общество 1816 г.) [Текст] /А.Н. Долгих // Общественная мысль, движения и партии в России XIX – начала XXI вв. Сборник научных статей. По материалам Седьмой международной научной конференции в г. Брянске. – Брянск: Курсив, 2006. – С. 3-6. – 0,3 п.л.
- Долгих А.Н. Тульское генерал-губернаторство А.Д. Балашева и крестьянский вопрос в политике российского самодержавия в конце 1810 – начала 1820-х гг. [Текст] /А.Н. Долгих // Верхнее Подонье: Природа. Археология. История: Сборник статей в 2 т. – Т. 2. История. Этнография. Искусствоведение /Под ред. А.Н. Наумова. – Тула: Государственный музей-заповедник «Куликово поле», 2004. – С. 205-213. – 0,7 п.л.
- Долгих А.Н. Указ 18 октября 1804 г. и его реализация в александровскую эпоху. (К истории крестьянского вопроса в России в начале XIX в.) [Текст] / А.Н. Долгих // Бартеневские чтения: Материалы региональной конференции, посвященной 140-летию отмены крепостного права в России. – Липецк: ЛГПУ, 2002. – С. 53-59 – 0,4 п.л.
- Долгих А.Н. Указ о вольных хлебопашцах в зеркале мнений современников [Текст] /А.Н. Долгих // Научно-методические чтения памяти К.Ф. Калайдовича: Сборник материалов. – Вып. 7. – Елец: ЕГУ, 2006. – С. 30-35. – 0,4 п.л.
- Долгих А.Н. Указ о вольных хлебопашцах. (К истории крестьянского вопро-са в России) [Текст] /А.Н. Долгих // Межвузовские научно-методические чтения памяти К.Ф. Калайдовича. – Вып. 3. – Елец: ЕГУ, 2000. – С. 29-39. – 0,6 п.л.
- Долгих А.Н. Указ 3 марта 1822 г. и его место в политике российского самодержавия по крестьянскому вопросу [Текст] /А.Н. Долгих // Проблемы отечественной истории ХIХ–ХХ вв. (Материалы научно-методической конференции по итогам НИР за 1995 год). – Липецк: ЛГПИ, 1996. – С. 16-25. – 0,7 п.л.
Всего по теме исследования издано около 90 работ (считая и сборники документов) общим объемом около 242 п.л.
[1] Греч Н.И. Записки о моей жизни. – М., 1990. – С. 52; Милютин Д.А. История войны России с Францией в царствование Павла I в 1799 г. – Изд. 2. – Т. 1. – Ч. 1. – СПб., 1857. – С. 13-14; Пыпин А.Н. Общественное движение в России при Александре I. Исследования и статьи по эпохе Александра I. – СПб., 2001. – С. 62-63; Эйдельман Н.Я. Грань веков. Политическая борьба в России. Конец XVIII – начало XIX столетия. – М., 1982. – С. 136-140.
[2] Корнилов А.А. Курс истории России XIX в. – Ч. 1. – М., 1912. – С. 60-61; Гросул В.Я., Итенберг Г.С., Твардовская В.А., Шацилло К.Ф., Эймонтова Р.Г. Русский консерватизм XIX столетия. Идеология и практика. – М., 2000. – С. 31-32.
[3] Окунь С.Б. История СССР (Лекции): Конец XVIII – начало XIX в. – Ч. 1. – Л., 1974. – С. 53; Павленко Н.И. Екатерина Великая. – М., 2003. – С. 8; Сорокин Ю.А. Российский абсолютизм в последней трети XVIII в. – Омск, 1999. – С. 238-239; Он же. Павел I и «вольные каменщики» // Вопросы истории. – 2005. – № 11. – С. 27; Наше Отечество: (Опыт политической истории). – Ч. 1. – М., 1991. – С. 73.
[4] Платонов С.Ф. Учебник русской истории. – СПб., 1993. – С. 309; Шильдер Н.К. Император Павел Первый: Историко-биографический очерк. – М., 1996. – С. 309-310; Захаров В.Ю. Эволюция российского абсолютизма в контексте развития конституционных идей в России и Европе во 2-ой половине XVIII – 1-ой четверти XIX вв. – Ч. 1.– М., 2008. – С. 375.
[5] Окунь С.Б. Указ. соч. – Ч. 1. – С. 53-54; Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России: Учебник для студентов вузов по специальности «Историко-архивоведение». – Изд. 3, пер. и доп. – М., 1983. – С. 114-115.
[6] Валишевский К. Павел I: Сын Екатерины Великой. Историческое исследование. – М., 2003. – С. 145; Шумигорский Е.С. Екатерина Ивановна Нелидова (1758–1839): (Очерк из истории императора Павла). – Изд. 2, испр. и доп. – СПб., 1902. – С. 88; Платонов С.Ф. Указ. соч. – С. 308-309; Семевский М.И. Материалы к русской истории XVIII в. // Вестник Европы. – 1867. – Т. 1. – Паг. 1. – С. 327; Энгельман И.Е. История крепостного права в России: Пер. с нем. В. Щербы, под ред. А. Кизеветтера. – М., 1900. – С. 179; Клочков М.В. Очерки правительственной деятельности времени Павла I. – Пг., 1916.– С. 337; Томсинов В.А. История русской политической и правовой мысли. X–XVIII вв. – М., 2003. – С. 235; Эйдельман Н.Я. Указ. соч. – С. 118; Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало XX в.). Генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. – Т. 1. – СПб., 1999. – Т. 1. – С. 388; Хелли Р. Холопство в России. 1450–1725. – М., 1998. – С. 44; Сахаров А.Н. Конституционные проекты и цивилизационные судьбы России // Конституционные проекты в России. XVIII – начало XX в. /Отв. ред. С. Бертолисси, А.Н. Сахаров. – М., 2000. – С. 47; Гросул В.Я. и др. Указ. соч. – С. 31.
[7] Леонтович В.В. История либерализма в России. 1762–1914. – М., 1995. – С. 52; Крестьянское движение в России в 1796–1825 гг.: Сборник документов /Под ред. С.Н. Валка. – М., 1961. – С. 14; Окунь С.Б. Указ. соч. – Ч. 1. – С. 55-58; Абрамова И.Л. Политика самодержавия в отношении частновладельческих крестьян в 1796–1801 гг. // Вестник Московского университета. – Сер. 8. – История. – 1989. – № 4. – С. 47-58.
[8] Корнилов А.А. Указ. соч. – Ч. 1. – С. 61; Покровский М.Н. Русская история с древнейших времен // Избранные произведения. – Кн. 2. – М., 1966. – С. 163, 165-167; Тартаковский А.Г. Павел I // Романовы. Исторические портреты. – Кн. 2. – М., 1997. – С. 217-219.
[9] Милютин Н.А. Записка по истории крепостного права в России // РГИА. – Ф. 869. – Оп. 1. – Д. 438. – Л. 4 об.-5 об.; Николай Михайлович, великий князь. Император Александр I. – М., 1999. – С. 36, 182, 260; Пыпин А.Н. Общественное движение в России при Александре I. Исследования и статьи по эпохе Александра I. – СПб., 2001. – С. 494; Ключевский В.О. Курс русской истории // Соч. – Т. 5. – М., 1989. – С. 196, 197, 212, 238; Он же. Крепостной вопрос накануне законодательного его возбуждения: (Отзыв на соч. Ю.Ф. Самарина «Крестьянское дело до высочайшего рескрипта 20 ноября 1857 г.) // Там же. – Т. 8. – М., 1990. – С. 42-43; Он же. Право и факт в истории крестьянского вопроса: (Письмо к редактору «Руси», 1881, № 28) // Там же. – С. 56-57; Катаев И.М. Законодательство о крестьянах при императорах Павле I и Александре I // Великая реформа. Русское общество и крестьянский вопрос в прошлом и настоящем. Юбилейное издание /Ред. А.К. Дживелегова, С.П. Мельгунова, В.И. Пичеты. – Т. 2. – М., 1911. – С. 78; Семевский В.И. Крестьянский вопрос в России в XVIII и первой половине XIX в. – Т. 1. – СПб., 1888. – С. 237-238, 341, 349.
[10] Предтеченский А.В. Очерки общественно-политической истории России в первой четверти XIX в. – М.-Л., 1957. – С. 7, 325, 366; Окунь С.Б. Указ. соч. – Ч. 1. – С. 143; Ч. 2. – Л., 1978. – С. 104-106, 121; Дружинин Н.М. Государственные крестьяне и реформа П.Д. Киселева: В 2 т. – Т. 1. – М.: Л., 1946. – С. 147-154; Ерошкин Н.П. Крепостническое самодержавие и его политические институты: Первая половина XIX в. – М., 1981. – С. 34-35, 37; Лотман Ю.М. «О древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях» Карамзина – памятнике русской публицистики начала XIX в. // Литературная учеба. – 1988. – № 4. – С. 90; Мироненко С.В. Самодержавие и реформы: Политическая борьба в России в начале XIX в. – М., 1989. – С. 66, 73, 79, 121-122, 219-221; Сафонов М.М. Проблема реформ в правительственной политике России на рубеже XVIII и XIX вв. – Л., 1988. – С. 238-239. См. также: Крестьянское движение в Центральной России 1800–1860 гг.: (по материалам центрально-промышленных губерний). – М., 1980. – С. 70, 79.
[11] Миронов Б.Н. Указ. соч. – Т. 1. – С. 408; Троицкий Н. А. Александр I и Наполеон. – М., 1994. С. 144; Писемский В.А. Отмена крепостного права в России: на дальних подступах к реформе // Вестник Московского университета. – Сер. 6. – Экономика. – 1995. – № 5. – С. 44-45; Бокова В.М. Беспокойный дух времени // Очерки русской культуры XIX в. – Т. 4. – М., 2003. – С. 65; Ланда С.С. Дух революционных преобразований... Из истории формирования идеологии и политической организации декабристов. 1816–1825. – М., 1975. – С. 25, 94; Краутхайм Х.Й. Александр I // Русские цари, 1547–1917 /Под ред. Х.Й. Торке. – Ростов-на-Дону, 1997. – С. 384.
[12] Дворянские проекты решения крестьянского вопроса в России конца XVIII – первой четверти XIX в.: Сборник документов /Подг. мат., ввод. ст. и ред. А.Н. Долгих. – Липецк, 2003; Крестьянский вопрос в России (1796–1830 гг.): Дворянское общество и власть: Сборник документов: В 2 т. /Подг. мат., ввод. ст. и коммент. А.Н. Долгих. – Липецк, 2005; Крестьянский вопрос в России в конце XVIII – первой четверти XIX веков: Власть и общество: Сборник документов: В 4 т. /Сост. А.Н. Долгих. – Липецк, 2008.
