Проблемы объективности в освещении российской истории второй половины xv-xvii вв.
РОССИЙСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОЦИАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
На правах рукописи
Мединский Владимир Ростиславович
ПРОБЛЕМЫ ОБЪЕКТИВНОСТИ В ОСВЕЩЕНИИ РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XV-XVII вв.
Специальность – 07.00.02 – Отечественная история
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
доктора исторических наук
Москва – 2011
Работа выполнена на кафедре истории Отечества
Российского государственного социального университета (РГСУ).
Научный консультант: Академик РАН
Жуков Василий Иванович
Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор
Борисов Александр Юрьевич
доктор исторических наук, профессор
Лавров Владимир Михайлович
доктор исторических наук, профессор
Гасанов Басир Камильевич
Ведущая организация: Московский государственный гуманитарный университет (МГГУ) имени М.А. Шолохова
Защита состоится «____» июня 2011 года в 14 часов на заседании диссертационного Совета Д.212.341.02 по историческим и политическим наукам в Российском государственном социальном университете по адресу: 129226, Москва, ул. Вильгельма Пика, дом 4, корпус 2, зал заседаний диссертационных Советов.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеки Российского государственного социального университета по адресу: 129226, Москва, ул. Вильгельма Пика, дом 4, стр. 5 и на Интернет-сайте РГСУ: www.rgsu.net
Автореферат разослан « » мая 2011 года
Ученый секретарь Диссертационного совета Г.И. Авцинова
доктор философских наук, профессор
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ДИССЕРТАЦИИ
Важнейшей задачей российской исторической науки на современном этапе является воссоздание объективной и полной истории нашего государства, исторический путь которого изобиловал крутыми драматическими поворотами и социально-политическими потрясениями. Одним из ценнейших исторических пластов, позволяющих «взглянуть» на Россию со стороны и глубже понять всю многомерность российской истории, являются свидетельства иностранцев, когда-либо посещавших Россию. Эти сочинения чрезвычайно полезны не только с точки зрения обогащения источниковедческой базы, но и как историко-культурные явления, что имеет большую социальную и общественную значимость.
В силу вышеизложенного и на основе всестороннего анализа процесса описания русской действительности иностранцами, посещавшими Россию, с позиций современной отечественной исторической науки, диссертант полагает, что актуальность исследования заключается в том, что:
Во-первых, оно вызвано необходимостью новых подходов к изучению исторического прошлого нашей страны с использованием расширенной информационной базы. Именно сочетание отечественных исследований и опубликованных документальных свидетельств очевидцев из числа иностранцев, приезжавших в Россию, помогает исключить односторонность в оценках важнейших событий и явлений русской истории, сформировать панорамный взгляд на российскую историю, обогатить ее изучение новыми фактами.
Во-вторых, переосмысление истории России - насущная задача современной отечественной исторической науки. Сегодня в условиях крепнущих межкультурных взаимодействий и интеграции России и Запада возрастает потребность в освоении и переосмыслении широчайшего спектра представлений иностранцев о нравах и традициях русского народа. В историографии последних десятилетий многие из них признаются важными, нередко уникальными источниками по истории России.
В-третьих, рассуждения европейцев о русской цивилизации, их социокультурная проблематика по-прежнему остаются малоисследованными и малоизвестными. А именно этот аспект является первым опытом конкретно-исторического анализа России, в значительной степени повлиявшим на становление русской общественной мысли. Изучение социокультурного аспекта сочинений иноземцев о России очень важно для понимания причин современного восприятия России и русских на Западе.
В-четвертых, изучение системы восприятия России в Европе XVI-XVII столетия сегодня особенно необходимо. Как известно, недостаточно исследовать и до конца понять устойчивое представление народов в отношении друг друга в его современной трактовке. Важно проследить его истоки и причины его укоренения в сознании народов на протяжении нескольких периодов истории. Ведь совокупность сложившихся стереотипов влияет на особенности межнационального восприятия и наносит вред международным отношениям.
В-пятых, критичность высказываний иностранцев о России является одной из основных причин, по которой составленные ими источники не получают должного признания и сегодня. В тоже время использование всей совокупности сохранившихся источников с максимальной полнотой и их новое прочтение, бесспорно, обеспечит приращение исторических знаний в рассматриваемой области.
Таким образом, раскрытие данной темы на основе широкой источниковой базы, а также теоретическое обобщение полученных результатов исследования, их использование в учебно-воспитательном процессе могут представить решение научной проблемы, имеющей важное практическое значение для отечественной исторической науки и формирования исторических знаний. Все изложенное, по мнению автора, свидетельствует об актуальности и значимости исследования.
Хронологические рамки исследования охватывают период со второй половины XV века - XVII век. Именно в этот период устанавливаются регулярные дипломатические, торгово-экономические и военно-политические отношения Московской Руси с европейскими государствами, нашедшие отражение в многочисленных записках иностранцев о средневековой России. Объединение русских земель в едином централизованном государстве привело к тому, что новая держава заняла важное место в системе международных отношений в центральной части Евразийского континента, иным стал политический кругозор московских правящих кругов.
Рассмотрение вышеуказанного периода в исторической последовательности дает возможность на научной основе проанализировать процесс формирования стереотипов восприятия и оценок Русского государства иностранцами, позволяет извлечь необходимые исторические уроки и сделать научные и практические выводы, направленные на утверждение новых подходов к изучению пройденного страной пути.
Степень научной разработанности проблемы. Проведенный автором анализ исторических материалов показал, что в опубликованных трудах, посвященных анализу зарубежных источников о России[1], раскрываются лишь отдельные этапы исследуемого периода или часть вопросов рассматриваемой проблемы. Отсутствуют объективные подходы к оценке полноты и достоверности информации, а также обобщающее исследование, посвященное анализу восприятия европейцами целостной картины московской действительности XVI - XVII веков. Поэтому для полного охвата рассматриваемой проблемы потребовалось более глубокое и всестороннее изучение материалов, содержащих свидетельства очевидцев, а зачастую и участников описываемых событий, и сопоставление их с российскими документальными источниками, касающимися конкретных событий и фактов в рамках рассматриваемого периода. Данное исследование ставит своей целью показать, что влияло на процесс формирования представлений и стереотипных восприятий иностранцами русской действительности до их личного столкновения с ней; какие императивы обусловили эволюцию восприятия нас европейцами на пути формирования культурно-исторического поля Европы и России; какие факторы оказали влияние на характер восприятия иностранцами московского общества; в какой мере достоверны сведения иноземцев о повседневной жизни Московского государства.
Актуальность проблемы, ее социально-политическая значимость, общественная востребованность, необходимость нового подхода к переосмыслению истории нашего Отечества, научно-исторический интерес к свидетельствам и оценкам иностранных авторов стали побудительным мотивом избрания ее для научного исследования.
Объект исследования – история Российского государства второй половины XV – XVII вв.
Предмет исследования – проблемы объективности в освещении иностранцами российской истории в рассматриваемый период.
Цель исследования – анализ социокультурных и социально-экономических аспектов восприятия Московского государства в свидетельствах иностранцев. Для достижения данной цели требуется решить научную проблему, заключающуюся в обобщении зарубежных материалов, касающихся важнейших аспектов российской истории второй половины XV – XVII вв. и аргументированности доказательств их объективности.
Для раскрытия обозначенной научной проблемы представляется необходимым решить следующие исследовательские задачи:
- провести подробный анализ историографии проблемы с учетом новых научных исследований и рассмотреть источники изучения темы, обосновать теоретико-методологические подходы;
- выявить характерные черты и особенности зарубежных публикаций, посвященных России и ее истории;
- сформулировать концепцию восприятия Московского государства второй половины XV – XVII вв. иностранцами с позиций современной исторической науки;
- выявить общее и особенное в восприятии жизни и нравов московского общества зарубежными авторами, соотношение их личных оценок и ожиданий с русской действительностью, пути и причины складывания авторских представлений о России и ее народе;
- на основе тщательного изучения социокультурного аспекта сочинений иностранцев раскрыть механизм формирования определенных стереотипов восприятия европейцами Русского государства второй половины XV - XVII вв.;
- проанализировать основные тенденции развития процесса описания важных сторон жизни русского общества выходцами из европейских стран, определить степень общественно-политической значимости свидетельств иностранцев;
- по результатам проведенного исследования сделать научно обоснованные выводы, извлечь вытекающие из них исторические уроки, сформулировать концептуально оформленные рекомендации по использованию накопленного опыта в рассматриваемой сфере для постановки и решения некоторых историко-культурных проблем.
Методологической основой исследования явился сравнительно-исторический анализ, позволивший автору сопоставить одни и те же признаки в сравнении (приращение или исчезновение, сужение), выявить и сопоставить уровни в развитии изучаемого объекта, основные тенденции и черты процесса описания русской действительности зарубежными авторами, проследить связь истории и современности, циклическую повторяемость ряда характеристик восприятия Московского государства в свидетельствах иностранцев.
Исследование проблемы осуществлялось с помощью общенаучных принципов. В первую очередь автор руководствовался принципом научности[2] как главным принципом общенаучного анализа и историко-теоретического исследования темы диссертации. Принцип научности, по мнению автора, представляет собой описание, объяснение и прогнозирование исторических событий на основе выявленных научных законов. Критериями этого принципа стали такие составляющие как объективность, всесторонность, независимость в оценке и критике.
Большое значение имеет реализация принципа историзма[3]. Диссертант, руководствуясь принципом историзма, понимает под ним ориентацию на изучение внутренних законов изучаемой социально-исторической проблемы, на выявление главных этапов и особенностей на разных стадиях ее развития, рассмотрение исторического события в непрерывном единстве с другими событиями, каждое из которых может быть понято лишь в соотнесении не только с прошлым, но и с будущим, учитывая тенденции их дальнейшего изменения.
Принцип историзма – залог научной объективности[4] исследования, что предполагает в историографии диалектический подход при анализе концепций историков, выявление как положительных, так и отрицательных сторон их исторических построений.
Предпринимая историографический анализ, автор исходил из того, что проблема объективности в освещении российской истории второй половины XV - XVII вв. раскрывалась исследователями на каждом историческом этапе по-разному, в зависимости от конкретной исторической обстановки, уровня профессиональной подготовки исследователей, источниковой основы и других объективных и субъективных факторов, влияющих на исследовательскую практику.
Рассматривая методологию не только как совокупность определенных принципов, но и как систему соответствующих методов и подходов в изучении поставленной научной проблемы, автор применил ряд из них в данном исследовании.
Среди них в первую очередь были использованы такие методы как логический, синхронный, проблемный, классификационный, историко-психологический, просографии, сравнительно-сопоставительный, а также метод актуализации и проблемно-хронологический и компаративистский подходы, изложенные и обоснованные в трудах отечественных ученых по теории и методологии исторической науки[5].
Одним из важных методов анализа исторических источников по проблеме является классификационный (систематизации) метод[6]. Классификация используется как средство для установления связей (системы) между соподчиненными понятиями в исследуемой деятельности, а также для точной ориентировки в многообразии понятий или соответствующих фактов. Классификационный метод фиксирует закономерные связи между одинаковыми событиями с целью определить место определенного события в системе, которое указывает на его свойства.
Метод классификации позволил автору классифицировать исторические источники по их направленности, проследить степень научной разработанности проблемы, осуществить сбор и систематизацию архивных документов.
Синхронный метод позволил обнаружить тесную взаимосвязь между появлением сочинений иностранцев и событиями, происходившими в Европе и России. При этом выяснилось, что большинство записок было написано авторами, как правило, по заказу правящих кругов. Метод историко-психологических наблюдений позволил понять, почему некоторые иноземцы крайне отрицательно относились к нравам и традициям московского общества. С помощью сравнительно - сопоставительного метода удалось выяснить тесную взаимосвязь целого ряда сочинений иностранцев, относящихся к различным периодам, друг с другом. Это дало основание утверждать, что европейцы, сами того не подозревая, создали не только бесценный исторический материал, но и систему стереотипов восприятия и оценок Московии второй половины XV-XVII вв. Компаративистский подход позволил выявить сходство и различие в интерпретациях процессов, событий, явлений.
В ходе исторического исследования последовательно применялся проблемно-хронологический подход[7]. Проблемность исследования, как считает диссертант, представляет собой методику изучения исторических событий через противоречие между имеющимся знанием о результатах их развития и возможными путями реализации имеющихся фактов истории. Для отображения исторических событий в развитии необходимо использование хронологии, которая представляет собой, по мнению автора, процедуру рассмотрения исторических событий во временной последовательности, в движении и изменениях.
Применение в ходе исследования проблемно-хронологического подхода дало возможность выделить как общее, так и отличительное, особенное в происходящих одновременно исторических событиях.
Диссертация построена главным образом с использованием проблемно-хронологического подхода к изложению материала, что дало возможность проследить зарождение и развитие процесса описания России иностранцами, проанализировать содержание воспоминаний, путевых заметок и исследований, написанных европейцами XV-XX вв. и посвященных России, ее истории и культуре.
Все эти принципы, методы и подходы, разумеется, не охватывают всей методологии, а выражают по своей сути лишь стратегию исследования, которой руководствовался автор.
В ходе работы автор стремился рассматривать вопросы с учетом ряда требований, а именно:
- рассматривать каждый исторический факт во взаимосвязи с другими, выявлять причинно-следственную связь между историческими явлениями, анализируя их совокупность;
- опираться при проведении исследования на конкретные факты и исторические события в их истинном содержании и значении, не искажая смысла событий, не вырывая их из контекста исторических документов, не подгоняя из конъюнктурных соображений под заранее выработанную концепцию;
- изучать все аспекты проблемы с учетом конкретно-исторической обстановки и социально-политической ситуации в средневековой России;
- исследовать проблему комплексно.
Основываясь на анализе материала по теме исследования, автор выдвигает собственную концепцию проблемы диссертации. Автор считает, что европейцы, приезжающие в Россию, уже имели определенные представления о быте и нравах средневекового русского общества, которые сформировались в их сознании до личного восприятия ими окружающей действительности. В результате они искали подтверждение своим представлениям, вследствие чего одни темы и явления привлекали их особое внимание, а другие оставались ими незамеченными. Их стереотипное восприятие московской жизни «обрастало» личными впечатлениями, которые либо опровергали их начальные представления, либо подтверждали. В свою очередь написанные ими трактаты и сочинения предоставляли как их современникам, так и последователям готовую базу уже для их восприятия России и русских. Таким образом, на протяжении нескольких столетий иностранцами формировался образ нашей страны, который стал базисом для восприятия современной России на Западе.
Научная новизна исследования состоит в следующем.
Во-первых, в отечественной исторической науке впервые проведено комплексное, системное исследование и сформировано целостное представление о восприятии и оценке общей картины повседневной жизни московского общества европейцами, побывавшими в России во второй половине XV-XVII вв.;
Во-вторых, на основе конкретно-исторического подхода рассмотрен положительный и негативный опыт анализа свидетельств иностранцев, повествующих о русском народе, выявлены основные тенденции, характерные черты и уроки накопленного опыта;
В-третьих, исследованы и описаны механизмы формирования стереотипов восприятия европейцами Русского государства второй половины XV - XVII вв.;
В-четвертых, разработаны критерии оценки степени общественно-политической значимости свидетельств иностранцев;
В-пятых, по результатам исследования автором разработаны научно-практические рекомендации, позволяющие по-новому взглянуть на перспективы межгосударственных взаимодействий по привлечению к научно-исследовательской практике «иностранных» материалов о России, что поможет обогатить ее изучение новыми фактами и аналитикой.
Таким образом, автором разработана научная проблема и проведено историческое исследование зарубежных материалов, содержащих свидетельства очевидцев о конкретных событиях и фактах российской истории в рамках рассматриваемого периода. Это позволяет сформулировать на основе полученных результатов ответы на комплекс теоретических вопросов и определить пути решения практических задач, имеющих на сегодняшний день в изучаемой области актуальное значение.
На защиту выносятся:
- результаты комплексного анализа зарубежных материалов, содержащих оценочные суждения иностранцев о средневековом Русском государстве второй половины XV – XVII вв.;
- оценки общего состояния отечественной историографии и источниковой базы проблемы, итоговые суждения о их характерных чертах, особенностях и тенденциях развития;
- авторская концепция проблемы;
- рассмотрение свидетельств иностранцев как культурно-исторического явления;
- основные тенденции развития процесса описания важных сторон жизни русского общества выходцами из европейских стран;
- выводы, научно-практические рекомендации и предложения, которые, по мнению автора, могли бы способствовать дальнейшему изучению проблемы поиска объективности в освещении российской истории.
II. СТРУКТУРА И ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Структура диссертации обусловлена целью и основными задачами исследования и показывает, на каких главных проблемах автор сконцентрировал свое внимание. Она включает: введение, пять разделов и заключение. Имеются также список источников и литературы, приложения.
Во введении дается общая характеристика темы исследования, обосновываются его актуальность и методологические основы, определяется степень научной разработки исследуемой проблемы в отечественной историографии, научная новизна, объект, предмет, хронологические рамки исследования, а также формулируются его цели и задачи, высказывается мнение о научном и практическом значении исследования, приводятся сведения о его апробации.
В разделе I «Историография проблемы и характеристика источников» рассмотрены основные черты, этапы и тенденции развития отечественной историографии по проблеме исследования, а также дается характеристика использованных при написании диссертации источников.
Историографию проблемы автор условно разделил на три периода.
Первый период – с начала XIX века до 1917 г. – охватывает собой время начала становления и развития историографии рассматриваемой проблемы.
Подчеркивается, что толчком для изучения сочинений иностранцев о Русском государстве послужила работа Н.М. Карамзина «История государства Российского», в которой он широко использовал произведения С. Герберштейна, М. Меховского, А. Гваньини, М. Стрыйковского, Я. Дуглоша, А. Олеария и многих других иностранцев[8].
Первая фундаментальная публикация сразу нескольких сочинений иностранцев в русском переводе была подготовлена Н. Устряловым. Свою публикацию сочинений М. Бера, Г. Паерле, Ж. Маржерета, Дневника Марины Мнишек и «Записок» Маскевича он снабдил небольшим предисловием об авторах этих памятников, краткими комментариями и указателем имен.
Интерес к сочинениям иностранцев совпал с началом активной деятельности Археографической комиссии, созданной П. Строевым в 1834 г., в связи с чем в Журнале Министерства Народного Просвещения стали публиковаться переводы сочинений иностранцев, в частности С. Нейгебауэра и А. Лизека[9].
Большое значение для исследования записок иностранцев о Московии имел труд Ф. Аделунга[10]. В нем достаточно подробно описано 150 сочинений с указанием кратких биографических данных об их авторах.
Активная издательская деятельность историков привела к появлению обобщающих исследований о значении сочинений иностранцев в качестве исторических источников. До сих пор классическим считается труд В.О. Ключевского «Сказания иностранцев о Московском государстве»[11], в котором были заложены основные теоретические положения, касающиеся методики изучения и использования записок иностранцев о России XVI-XVII вв.
В.О. Ключевский справедливо полагал, что «заметки заезжих иностранцев не могли дать объяснения многим явлениям российской действительности и беспристрастно их оценить, поскольку они были им чужды». В то же время, по его мнению, «слово иностранца было дорого, поскольку сами русские люди не замечали ничего интересного в будничном течении повседневной жизни и ни в чем его не отражали. Будничная обстановка и повседневные явления останавливали на себе внимание чужого наблюдателя»[12].
Оценивая в целом сказания иностранцев в качестве исторического источника, Ключевский сделал вывод, что «для иностранцев были интересны лишь внешние явления, материальная сторона. Но известия о нравственном состоянии общества не могли быть верными и полными – эта сторона менее открыта. Путешественник видел лишь случайные, попавшие ему на глаза явления». Из-за этого, по его мнению, «иностранные известия о нравственном состоянии русского общества очень отрывочны и бедны положительными указаниями, по ним нельзя составить целый очерк ни одной стороны нравственной жизни описываемого ими общества. В них много места личным, произвольным мнениям»[13].
Несмотря на сомнение в достоверности записок иностранцев, Ключевский составил на их основе сводную картину географического положения Русского государства в XVI-XVII вв., его войске, способе управления, доходах казны, судопроизводстве, народонаселении, торговле, городах, обычаях, обрядах и т.д.[14]
Все это говорит о том, что известный историк, в целом, доверял показаниям иностранцев и объяснял сомнительность некоторых их сведений только субъективными факторами: недостаточной осведомленностью, непониманием сути явлений, предубежденностью ко всему чуждому.
Важным событием в научной жизни стал выход в свет трудов С.М. Середонина и Е.Е. Замысловского. Середонин детально проанализировал известия англичан о России XVI века. Он собрал сведения о Р. Ченслере, А. Дженкинсоне, Т. Рандольфе, Е. Баусе и других и составил обозрение их сочинений[15]. Кроме того, он детально проанализировал сочинение Флетчера, выделив в нем четыре вида ценных известий: историко-географических, о населении и быте, о власти и управлении[16]. Замысловский обстоятельно исследовал историко-географические сведения в «Записках» С. Герберштейна и выявил в них ошибки и заимствования из произведений других авторов[17].
При активном использовании сведений из сочинений иностранцев были написаны две работы А.И. Алмазова, относящиеся к религиозным вопросам[18]. О. Пирлинг на основе данных из записок иностранцев написал обстоятельное исследование о взаимоотношениях России с папским престолом[19].
В начале XX в. В.Н. Бочкарев, следуя примеру В.О. Ключевского, составил сводную картину состояния Московского государства XV-XVII вв. на основе данных из сочинений иностранцев[20]. Активно использовались сочинения иностранцев и в исследовании М. Коваленского об истории Москвы[21].
Таким образом, можно сделать вывод о том, что дореволюционные историки провели большую работу по выявлению всего корпуса сочинений иностранцев о Русском государстве XVI-XVII вв. При этом они были склонны доверять их сведениям. Авторов этих памятников они считали современниками и очевидцами описываемых событий. Выявляемые ошибки и искажения, как правило, объяснялись субъективными причинами и считались несущественными.
Второй период – с 1917 г. до середины 1980-х гг.
В 1930-е гг. А.И. Малеин перевел и опубликовал сочинение А. Шлихтинга, относящееся к опричнине Ивана IV[22]. Э. Бородиным было переведено и опубликовано сочинение Я. Стрейса о последних годах царствования Алексея Михайловича. Это издание отличается достаточно высоким научным уровнем[23]. Аналогичный характер носит и издание сочинения Матвея Меховского «Трактат о двух Сарматиях», осуществленное С.А. Анинским[24]. Последним предвоенным изданием стала публикация Ю.В. Готье сочинений англичан о Московии XVI в.[25]
Можно заметить, что в публикациях 1930-х гг. продолжали соблюдаться традиции, заложенные в начале ХХ века. Основная их часть отличалась фундаментальностью, качеством перевода и высоким научным уровнем сопроводительного материала (вступлений, комментариев, указателей).
В первое послевоенное время исследователи не проявляли интереса к переводу и публикации сочинений иностранцев. Можно назвать лишь две небольших работы на эту тему[26].
В 1961 г. Е.И. Бобров вновь перевел и переиздал «Московскую хронику» Конрада Буссова. Многочисленные комментарии дают возможность правильно понять и оценить содержание этого памятника для использования в качестве исторического источника[27].
В 1971 г. В.Ч. Скржинская переиздала сочинения И. Барбаро и А. Контарини, заново переведя тексты их сочинений. А.А. Севастьянова провела исследование «Записок» Джерома Горсея о России и выявила в них несколько разновременных слоев[28].
К 80-м гг. ХХ в. относится публикация «Записок о Московии» Сигизмунда Герберштейна. В ее подготовке участвовали академик В.Л. Янин, А.Л. Хорошкевич, А.В. Назаренко и другие[29]. В 2007 г. вышло новое еще более фундаментальное издание этого памятника, подготовленное теми же исследователями.
В этот же период появилась обобщающая работа М.А. Алпатова, в которой была предпринята попытка дать общую характеристику сочинениям иностранцев о Русском государстве XVI-XVII вв. При этом подчеркивался двойственный характер этих памятников: с одной стороны это были записи современников и очевидцев событий, с другой – их авторы преследовали свои личные цели, посещая Россию, и исходя из них описывали увиденное[30].
Подводя итог советскому периоду в изучении сказаний иностранцев, следует отметить, что в это время получили развитие лучшие традиции, заложенные дореволюционной исторической наукой: издание текстов памятников на высоком научном уровне, источниковедческое изучение содержания, сбор сведений об авторах и выяснение обстоятельств написания ими сочинений о Московии.
Третий этап – с середины 1980-х гг. по настоящее время.
В постсоветский период работа по изучению сказаний иностранцев несколько замедлилась. Этот период представлен публикациями Н.М. Рогожина «Проезжая по Московии[31] и О.Ф. Кудрявцева «Россия в первой половине XVI в.: взгляд из Европы»[32].
Проблема изучения сказаний иностранцев о Московии неоднократно ставилась на международных и всероссийских конференциях и круглых столах на тему «Россия и Запад: диалог культур», проводимых в конце XX – начале XXI вв. Ряд статей об этом опубликован в серии сборников «Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия»[33].
Подводя итог историографическому обзору, следует отметить, что до сих пор отсутствует всестороннее исследование всего комплекса сочинений иностранцев о русском государстве XVI-XVII вв. Хотя в изучении отдельных памятников и достигнуты значительные результаты, но, как показывают предварительные исследования, этого не достаточно. Только сравнительный анализ всех текстов между собой позволит определить степень достоверности этих памятников и возможность их использования при изучении истории России.
Исследование сочинений иностранцев о Московии в зарубежной историографии имеет давние традиции. Общество по изучению «Записок о Московии» Сигизмунда Герберштейна создано в Австрии. На его базе регулярно проводятся конференции, привлекающие исследователей из многих стран[34]. Базой для изучения записок итальянцев о России является российско-итальянский семинар «Москва – Третий Рим». Один из его участников, Дж. Амато, написал обстоятельную статью об итальянцах, посетивших в XVI в. Россию[35].«Записки о Московии» С. Герберштейна исследуются в трудах О.Р. Баскуса, Д. Бергстайсера, английского ученого А.Г. Кросса, Р. Фидермана и др.[36]
Для зарубежной историографии характерно полное доверие к сведениям из записок иностранных путешественников и дипломатов и преувеличение роли этих памятников в качестве исторических источников по истории Русского государства XVI-XVII вв.
Автор выделяет следующие важнейшие тенденции развития историографии проблемы.
1. Направленность научных требований отечественной историографии на формирование современного мировоззрения у историков, расширение их кругозора, заострение критического чутья и тем, на оказание помощи исторической науке в успешной борьбе против искажений отечественной истории.
2. Складывание системы историографических этапов, которые характеризуются определенными чертами и особенностями, связанными с направленностью исследований, глубиной разработки отдельных проблем, наличием источниковой базы и кадров исследователей.
3. Опубликованные к настоящему времени работы специального характера (статьи, монографии, диссертации) ограничены узкими хронологическими рамками, затрагивают лишь некоторые аспекты и не дают полного представления об исследуемой теме в исторической литературе.
Основными источниками данного исследования являются сочинения иностранцев о Русском государстве XVI-XVII вв. Эти памятники, как правило, дошли до настоящего времени в составе старопечатных книг, поскольку авторские рукописи после издания произведений уничтожались. Большинство книг с записками иностранцев находятся в зарубежных архивах, правда, отдельные экземпляры есть и в российских хранилищах.
Так, в РГАДА в Отделе редких книг гражданской печати (Фонд ОРИ) хранится издание книги П. Йовия. В Фонда 32 РГАДА – Сношения с Австрией и Германией (1488-1599) хранятся материалы, касающиеся визита Н. Поппеля в 1488-1489 гг. (Книга 1).
При изучении сочинения Матвея Меховского «Трактат о двух Сарматиях» привлекались архивные материалы из двух фондов РГАДА. В Ф.79 (Сношения с Польшей и Литвой) (1431-1600) изучались дела №№ 6, 7, 10, 11, касающиеся заключения мирных договоров до и после взятия Смоленска. В Ф. 166 (1487-1600) – Дела и сочинения о титулах.
Следует отметить, что в российских рукописных хранилищах находятся многочисленные издания книги С. Герберштейна «Записки о Московии». Наиболее интересным считается издание 1549 г., хранящееся в РНБ, на страницах которого сохранились пометки самого автора. В качестве дополнительных источников использовались материалы РГАДА из Фонда 32 (Сношения с Австрией и Германией) за 1517 г. – книги 1 и 2. Они касались приезда Герберштейна в Россию в первый раз.
Сочинения англичан о России использовались по переводу, осуществленному Ю.В. Готье[37]. Дополнительными источниками являлись архивные материалы из РГАДА: Фонд 35 (Сношения с Англией). 1556-1599. Грамоты королевы Елизаветы царю Ивану Васильевичу. №№ 2-15 и Жалованные грамоты на свободную торговлю (1564-1587). Кн. 1. Дела 1,3,4,5.
Сочинения Г. Штадена, И. Таубе, Э. Крузе и А. Шлихтинга изучались по переводам, опубликованным в 20-30-х гг. ХХ в. В качестве дополнительных источников использовались материалы РГАДА: Фонд 135. Раздел 5. Клятвоцеловальные записи: В.М. Глинского – 1561. Отд. 3. Руб. 11. № 21; И.Ф. Мстиславского. Отд. 3. Руб. 11. № 22; И.Д. Бельского. Отд. 3. Руб. 11. № 25; М.И. Воротынского. Отд. 3. Руб. 11. № 35. и др.
«Московия» А. Поссевино изучалась по переводу, опубликованному Л.Н. Годовниковой[38]. В качестве дополнительных источников привлекались документальные материалы из РГАДА: Фонд 78 Сношения с Римскими папами (1485-1597). Книги 1-2., а также из Фонда 79 (Сношения России с Польшей), где содержится Послание Ивана 1У к королю Сигизмунду 11 от имени бояр (№№ 27 и 28) и данные о посольстве А. Поссевино в качестве посредника на мирных переговорах.
Сочинение Д. Флетчера использовалось по переводу О.М. Бодянского[39], Д. Горсея – А.А. Севастьяновой[40]. В качестве дополнительных источников использовались документальные материалы из РГАДА; Фонд 35 (Сношения с Англией). Дело Горсея (1585-1586) находится в книге 1, Дело Флетчера (1588-1589) - в книге 1.
В Рукописном отделе библиотеки МГА МИД (Ф. 181. № 1408) хранится «Московская хроника» пастора Бера, ставшая источником хроники К. Буссова, в свою очередь использованная П. Петреем. В Фонде БМСТ (Библиотреки Московской синодальной типографии) находятся старопечатные издания сочинений А. Гваньини «Хроника Европейской Сарматии» и М. Бельского «Всемирная польская хроника».
В фонде РГАДА ОРИ (Отдел редких изданий гражданской печати) есть старопечатные книги М. Бельского, А. Гваньини, С. Герберштейна, Д. Горсея, П. Петрея, А. Поссевино, М. Стрыйковского, а также авторов XVII в.: А. Корба, А. Мейерберга, А. Олеария, Д. Стрейса. Все они могут быть использованы при подготовке новых переводов и изданий этих авторов.
Дополнительные материалы также находятся в РГАДА в фонде 32 (Сношения России с Австрией и Германской империей). 1488-1719. Описи 1-5. Это переписка русских государей с императорами, материалы, касающиеся визитов Д. Принца (1576 г.), Н. Варкоча (1589, 1593, 1594-1595), А. Мейерберга (1661-1662).
Сочинения А. Олеария, А. Лизека, А. Корба и др. использовались по переводам П.П. Барсова[41], И. Тарнава-Боричевского[42] и А.И. Малеина[43]. В качестве дополнительных материалов использовались архивные материалы. Из РГАДА: Ф. 149. №№ 72-76 – дело о самозванце Т. Анкудинове (1646-1650), Ф. 181. № 346 – Выписки о стрелецком восстании в Москве в 1682 и 1698 гг. В Ф. 51 (Сношения России с Голштинией) (1633-1639) находится Дело Посольского приказа о голштинском посольстве в Москву с участием А. Олеария.
В Картографическом отделе библиотеки МГА МИД (Ф. 192) находятся интересные гравюры и карты: виды Москвы из сочинения Герберштейна (№ 167,197); чертеж Москвы из сочинения И. Массы (№ 194); вид и план Москвы из сочинения А. Олеария (№ 155,156,196); чертеж Москвы из сочинения А. Мейерберга (№ 247).
Осуществленный диссертантом источниковедческий анализ проблемы позволяет выделить нижеперечисленные тенденции.
1. один и тот же источник может содержать и достоверные и недостоверные сведения по различным вопросам;
2. определенную информацию можно извлечь даже из недостоверного источника, который в таком случае выступит в роли свидетеля тенденциозности;
3. исторические источники, несмотря на целевую сторону возникновения и субъективное отражение действительности, объективно отражают прошлое, поэтому нет таких, которые были бы непригодны для исследования;
4. наличие пробелов в источниках не отрицает возможности познания прошлого, вопрос лишь в том, чтобы использовать всю совокупность сохранившихся источников с максимальной полнотой.
В разделе II «Развитие Московского централизованного государства в XV-XVI веках в свидетельствах европейцев» отмечается, что авторами первых записей о России были итальянские дипломаты Иосафат Барбаро и Амброджо Контарини. В подробные отчеты этих лиц были вставлены пока еще совсем небольшие разделы о далекой для западноевропейцев стране. Первыми в январе 1487 г. в Венеции были опубликованы записки А. Контарини о поездке в Персию. В 1541 г в сборник вошел и труд И. Барбаро о посещении Таны и Персии. Это дало возможность самой широкой европейской читающей публике ознакомиться с трудами итальянцев и получить из них некоторое представление о Московии.
Следует отметить, что в России сочинения Иосафата Барбаро и Амброджио Котарини неоднократно переводились на русский язык и публиковались в различных изданиях. Более фундаментальным (с предисловием и комментариями) и широко известным стал перевод В. Семенова, опубликованный в книге «Библиотека иностранных писателей о России»[44]. Его активно использовали в своих трудах такие историки, как С.М. Соловьев, В.О. Ключевский и многие другие[45]. Наиболее современными считаются переводы Е.Ч. Скржинской.
В целом, все сообщенные Барбаро сведения о России и ее жителях, не несут негативной окраски. Напротив, его информация сугубо положительная. Это и данные об обилии дешевых продуктов питания, и описание удобных способов передвижения в зимнее время года на санях, и мудрое законодательство, и послушное воле великого князя население, и т.д.
Несколько иной характер носят, казалось бы, похожие сведения о России, сообщенные А. Контарини. Сочинение итальянского дипломата, которое он написал после возвращения в Венецию, носит название «Путешествие Амвросия Контарини, посла светлейшей Венецианской республики, к знаменитому персидскому государю Узун-Гассану».
К сожалению, именно из записок А. Контарини европейские читатели получили первые сведения о Русском государстве, в которых было немало негатива. И. Барбаро, не удалось его сгладить, поскольку он писал свой труд почти через 40 лет после посещения Московии и был вынужден заимствовать часть информации у Контарини.
Повлияла информация, сообщенная Контарини, и на представление о русском народе некоторых историков. Так, О. Пирлинг писал, что «русский народ, обложенный тяжелой данью, беззащитный от набегов татар, лишенный всяческого руководства и просвещения, жил в беспросветной темноте. В его нравах царила грубость первобытных времен». Так, по его мнению, было до конца XV в.[46]
При знакомстве с текстами других сочинений иностранцев о Московии можно обнаружить в них следы влияния записок А. Контарини. Так, в письме Альберта Кампензе Римскому папе Клименту VII о делах Московии, фактически повторены данные Контарини о склонности русских людей к пьянству и указе великого князя Ивана III, запрещающем ежедневное употребление спиртных напитков, за исключением праздничных дней[47].
Следует отметить, что сам Альберт Кампензе никогда не бывал в России. Свое мнение об этой стране он создал в ходе бесед с родственниками, жившими несколько лет в Москве, и при чтении сочинений других иностранцев, в том числе и Контарини, полностью доверяя сообщенной в них информации.
Вполне вероятно, что устные сведения о Русском государстве и его народе, получаемые европейцами от дипломатов и путешественников, были сугубо положительными. Поэтому в конце XV в. много итальянских специалистов захотело поехать в Москву. Опубликованные в 1487 г. записки А. Контарини не внесли каких-либо серьезных корректив в представления европейцев о далекой стране. Даже данные о склонности русских людей к пьянству и безделью не испортили положительный образ богатой, просторной и гостеприимной страны. Никто из иностранцев, за исключением Контарини, не замечал, что у русских людей были какие-то чуждые нравы и обычаи, что они чем-то слишком существенным от них отличались и своим поведением могли представлять для них угрозу. Целыми семьями приглашенные европейские специалисты с охотой отправлялись в далекую страну. Их не страшили даже трудности и опасности длительного пути, искусственно создаваемые правителями других стран, не желавших усиления России. Для некоторых новая страна становилась второй родиной. Там они обзаводились своими домами, хозяйством, женились и рожали детей. Хотя никого из них не принуждали менять веру, но второе поколение в семьях уже было православным и говорило на русском языке.
Считается, что для восполнения пробела в представлении европейцев о Русском государстве выдающийся польский ученый-гуманист Матвей Меховский написал «Трактат о двух Сарматиях». Это был первый в европейской исторической науке труд, посвященный истории стран Восточной Европы и частично Азии с древнейших времен до начала XVI века. В течение XVI-XVII вв. «Трактат» был очень популярен среди образованных людей[48]. Более того, он оказал большое влияние на произведения других авторов, в частности, Альберта Кампенского (Кампензе) и Сигизмунда Герберштейна, писавших о Русском государстве.
Произведение Меховского состоит из двух книг и нескольких трактатов. В первой книге повествуется о Сарматии Азиатской: о появлении татар и турок, их происхождении, о народах, живших до них на занятой ими потом территории.
Во второй книге «Трактата», состоящей из двух частей, наиболее подробно описывается Европейская Сарматия. Первая ее часть посвящена Руссии и Литве, вторая – Московии. Как видим, Русь отделена от Московии и помещена на юго-запад, как территория, подчиняющаяся Литве.
История Руссии и Литвы представлена в «Трактате» довольно сумбурно. К числу знаменательных событий в истории Литвы Меховский отнес покорение княжеств Плесковского (т.е. Псковского), Новгородского и Смоленского великим князем Витольдом (Витовтом). Правда, дат этих событий он не указал[49].
На самом деле ни Псков, ни Новгород Великий никогда не являлись владениями великого князя Литовского. Все нападения Витовта на Псков были неудачными, а единственный его поход на Новгород в 1428 г., хоть и принес ряд побед, но закончился лишь тем, что новгородцы заплатили ему большую контрибуцию. В ответ князь обещал не разорять их территорию и вернул пленных[50]. Аналогично этот поход представлен и в «Хронике» Длугоша, которая, как уже отмечалось, была главным источником Меховского[51]. Это означает, что факт завоевания Пскова и Новгорода был выдуман автором «Трактата».
Меховский всячески стремится доказать, что московские князья абсолютно незаконно отняли и присоединили к своим владениям принадлежавшие Литве территории. По его утверждению, в самые последние дни правления польского короля и великого князя Литовского Казимира IV (1458-1484) Иван III отнял и присвоил себе княжество Новгородское – Нугардию или Новогардию. Затем при Сигизмунде I (1506-1548) Василий III завоевал и занял княжество Псковское – Плесковое, и княжество Смоленское[52].
Более того, автор трактата обвинил московских правителей в том, что при великом князе Литовском Александре (1492-1506) они якобы отняли у него огромное Можайское княжество, имевшее 70 миль в длину и ширину и 40 крепостей (по его расчетам, 70 миль было от Риги до Вильно)[53].
На самом деле это княжество было существенно меньше, и в нем вообще не было крепостей. К тому же его история свидетельствует о том, что оно никогда не находилось под властью Литвы.
В «Трактате», как можно заметить, Псковские и Новгородские земли ошибочно называются княжествами. На самом деле Псков и Новгород с момента основания и до присоединения к Москве считались вольными городами-республиками, управляемыми вечем. Князья приглашались в них только для выполнения определенных функций (охраняли границы и торговые пути, поддерживали порядок, вершили правосудие и т.д.). За это они получали обговоренную в договоре плату[54]. Со второй половины XV в., как известно, эти города стали все больше и больше попадать под власть великих князей Московских, и через некоторое время окончательно потеряли независимость[55].
Можно предположить, что Матвей Меховский умышленно допустил ошибку, называя Новгород и Псков княжествами, т.к. это означало, что ими правили князья. А поскольку некоторые из этих князей были литовскими, то это, в свою очередь, должно было подразумевать подчинение Литве самих городов.
Анализируя текст «Трактата», можно заметить, что в нем вполне достоверная информация перемешана с явным вымыслом. Например, в нем сообщалось, что Новгород очень большой город, что все дома в нем деревянные, что живут там очень богатые купцы[56]. Об этом, несомненно, знали многие европейцы, побывавшие в Новгороде. Но при этом Меховский утверждал, что у новгородских купцов были подвалы, наполненные золотом, серебром и драгоценными камнями, которые хранились там без счета, а после захвата Новгорода Иваном III все эти богатства были вывезены в Москву на 300 возах[57].
Естественно, что данные об огромных богатствах новгородских купцов были большим преувеличением, но читатели могли поверить, зная, что до этого в «Трактате» сообщались правдивые сведения.
Вторая часть второй книги «Трактата о двух Сарматиях» была посвящена собственно Московии. Желая показать свою осведомленность, автор сообщил расстояния между различными населенными пунктами. Однако, как определили исследователи, все они неправильные[58].
Не соответствовали реалиям XVI в. и данные о количестве воинов в тех или иных городах. По утверждению Меховского, в Твери было 40 тысяч бойцов, в Москве – только 30 тысяч. Но в начале XVI в. Тверское княжество не существовало, а местная знать уже служила в Москве. Ошибся он и в названии каменных храмов в Кремле – собора в честь святого Николая там не было, как не было и 16 деревянных церквей[59].
Чтобы представить москов людьми, далекими от цивилизации, Меховский сообщил, что они пашут землю без применения железных орудий. Боронами им служат ветви деревьев[60]. На самом деле, плуг с железным лемехом был известен на Руси достаточно давно и в XIV-XV вв. активно использовался в сельском хозяйстве[61].
В заключительной части «Трактата» автор сообщает сведения о покорении Иваном III северных областей Скифии: Перми, Югры, Башкирии, Карелии, где, по его утверждению, жили дикие язычники, убившие посланного к ним христианского миссионера. При этом Меховский спорит с античными историками и географами относительно наличия в этой местности гор, людей с необычной внешностью, духов и демонов[62].
Некоторые исследователи полагают, что именно эта часть «Трактата» является самой главной, поскольку цель автора якобы состояла в критике географических представлений немецкого гуманиста XV в. Энея Сильвия Пикколомини[63].
В чем же причина столь отрицательного отношения Матвея Меховского к Русскому государству? Все дело, видимо, было в том, что он выполнял задание польского короля Сигизмунда I (1506-1548). В 1514 г. московский государь Василий III отбил у него Смоленск с окружающими территориями. Не имея сил вернуть город вооруженным путем, король, судя по всему, рассчитывал это сделать с помощью дипломатии. Ради этой цели ему необходимо было настроить европейскую общественность против Василия III. Проще всего это можно было сделать с помощью очерняющего Русское государство сочинения, которое имело бы наукообразную форму и поэтому привлекало бы внимание образованных людей по всей Европе.
Можно предположить, что о выходе в свет произведения Матвея Меховского стало известно в Москве. В качестве полемики с ним было написано «Сказание о князьях Владимирских», в котором четко прослеживались родственные связи владимирских и московских великих князей с киевскими правителями. Что же касается «Трактата о двух Сарматиях» Матвея Меховского, то следует признать: первая масштабная фальсификация русской истории, осуществленная на Западе, была предпринята с конкретными политическими целями и в ущерб интересам России. Меховский мог заблуждаться, мог пользоваться недостоверными источниками или просто проявлять научную недобросовестность, но факт остается фактом. Когда в начале следующего столетия поляки осуществляли интервенцию, удерживали московский Кремль, сажали на царский престол сына своего короля, одним из пропагандистских оснований для этого был исторический трактат, написанный придворным медиком Сигизмунда I.
Альберт Кампенский прямо указал на причины, по которым польский король делал все возможное, чтобы в самых черных красках представить в глазах европейцев Русское государство, его правителей и народ.
Альберт Кампенский, фактически, повторил версию Матвея Меховского о происхождении жителей Московии. Но в его труде они не дикие агрессоры, а исключительно благочестивые христиане, которые могут быть достойными союзниками европейцев в борьбе с турками.
Трактат «Религия московитов» занимает важное место в творчестве Фабри. Желая подчеркнуть могущество московского государя Василия III, Фабри в самом начале трактата приводит его полный титул, который он переписал из письма Карла V в Москву: «Светлейшему и могущественнейшему государю господину Василию, Божиею милостию императору и повелителю всех рутенов и великому князю Владимирскому, Московскому, Новгородскому, Псковскому, Смоленскому, Тверскому, Югорскому, Пермскому, Вятскому, Болгарскому, Нижегородскому, Черниговскому, Рязанскому, Волоцкому, Ржевскому, Белевскому, Бельскому, Ростовскому, Ярославскому, Белозерскому, Удорскому, Обдорскому, Кондийскому и иных, старшему брату и другу нашему дражайшему, Карл, император римлян»[64].
В данном титуле интересны несколько моментов: во-первых, Василий III прямо назван в нем императором; во-вторых, он значится, как повелитель всех рутенов, т.е. восточных славян, и соответственно земель, которые они населяли (это бывшая территория Древнерусского государства); в-третьих, Карл V признавал старшинство Василия III по сравнению с собой; в-четвертых, он считал Василия повелителем всех перечисленных земель, включая и те, которые недавно были отняты у Литвы.
Анализ титула Василия III позволяет сделать вывод о том, что Карл V не поддерживал распространяемую в Европе версию польского короля, о том, что русские государи не имели прав на императорский и королевский титулы и занимали в общей иерархии более низкое место, чем он сам.
Иоганн всячески хвалит русских людей за честную торговлю, за целомудрие, за твердость в вере и отсутствие расколов. Он убежден, что Церковь в Русском государстве процветает, поскольку управляется митрополитом, архиепископами и многочисленными епископами. Они получают десятую часть государственных доходов и владеют значительными земельными угодьями. В стране, по его утверждению, много монастырей, и никто из мирян не имеет права вмешиваться в церковные дела[65].
Фабри убежден в том, что православное духовенство признает Римского папу викарием Христа и наследником апостола Петра и ставит его выше константинопольского патриарха, что русские люди с готовностью будут присутствовать на католических литургиях, и что, в целом, в их вере мало существенных отличий от католичества. Более того, по его мнению, в некотором отношении они превосходят европейцев, особенно, немцев, попавших под влияние лидеров Реформации. Будучи окруженными турками и татарами, русские люди «чтят веру отцов и сохранили ее в целости, чистоте и святости» – утверждает автор[66].
Поэтому И. Фабри, подобно Альберту Кампенскому, делает заключение о том, что согласие между католической и православной церквями вполне возможно и полезно в условиях борьбы с турецкой агрессией[67].
Таким образом, можно сделать вывод о том, что сочинение Иоганна Фабри «Религия московитов» было написано для того, чтобы дать европейцам положительное представление о Русском государстве. Его автор убежден в том, что правители этой страны так же могущественны, как римские императоры. Они владеют огромной и богатой территорией (правда, еще далекой от цивилизации). Им подчиняются многочисленные подданные, всегда готовые не только верно служить, но и отдать жизнь за своего государя. Русское войско большое и сильное. К тому же сами русские люди - не чуждый европейцам народ, а родственный, говорящий на вполне понятном для некоторых из них языке. Они целомудренны в повседневной жизни и честны в торговле. Вера их в Христа - чистая и святая и лишь в незначительных деталях отличается от католической. Поэтому, по мнению автора, нет никаких препятствий для заключения с ними дружественных союзов.
В 1525 г. по заданию епископа Иоанна Руфо было написано сочинение о Московии – «Книга о московитском посольстве». Его автором был известный итальянский ученый и церковный деятель Паоло Джовио, которого по латыни называли Павлом Йовием Новокомским.
Некоторые исследователи полагают, что сочинение Йовия стало проявлением политической борьбы папской курии с Габсбургами, обострившейся после того, как Карл V захватил в плен французского короля.
К числу оригинальных сведений в сочинении Павла следует отнести рассказ о диких лапландцах и различных северных племенах, находящихся под властью Москвы. Они могли заинтересовать европейцев не только экзотикой, но и данными о великолепных мехах, привозимых из этих мест Василию III в качестве дани[68].
В «Книге о посольстве» описана красивая внешность 47-летнего русского государя (родился 25 марта 1479 г.). Даны сведения о выдающихся достоинствах его души, о любви к нему подданных, об его воинских успехах (победил ливонцев, разбил поляков и отнял у них Смоленск, вел успешные бои с татарами). Отмечено, что государь часто устраивает пышные пиры. В многочисленный государев двор входили царьки из присоединенных земель и воинские чины, которые по мере надобности приглашались из различных областей [69].
Таким образом, можно сделать вывод о том, что в «Книге о московитском посольстве» Павел Йовий постарался достаточно правдиво представить ту информацию о Русском государстве, которая интересовала европейских правителей.
Подводя итог, можно сделать вывод о том, что Русское государство начинает интересовать европейцев, только когда оно становится самостоятельным партнером на международной арене. С конца XV в. расширяются контакты страны с итальянскими городами-государствами папским престолом и правителями Священной Римской империи.
В разделе III «Правление Василия III по свидетельству Сигизмунда Герберштейна» отмечается, что ранняя история Русского государства представлена Герберштейном достаточно кратко. Из всех древнерусских князей Герберштейн уделил внимание только Владимиру Мономаху. По его мнению, именно этому правителю удалось «обратить Руссию в монархию» и оставить после себя некоторые инсигнии, которые «еще и поныне употребляются при коронации государей»[70].
По его мнению, после Владимира Мономаха «ни сыновья его, ни внуки не совершили ничего, достоянного упоминания, до времен Георгия (великого князя Владимирского Юрия Всеволодовича. - В.М.) и Василия (ростовского князя Василия Константиновича. - В.М.)», погибших в битве с монголами на реке Сити в 1238 г., т.е. до нашествия Батыя[71].
Получается, что австрийский дипломат не заметил в летописях повествований о том, как в XI-XII вв. русские князья постоянно вели полную драматизма борьбу с печенегами и половцами, предшественниками монголов и турок. Он даже не обратил внимания на то, что, проливая свою кровь, Рюриковичи защищали от набегов степняков не только свои земли, но и европейские страны, особенно те, что находились на юго-востоке.
Из русских летописей известно, что русские люди столкнулись с агрессией неверных, т.е. не христиан, значительно раньше европейцев и в течение нескольких веков успешно ее отражали. При этом христиане из стран Европы, хвалившиеся своим благочестием и подвигами во имя Христа, никогда им не помогали. Более того, они сами создавали угрозу на границах Руси. Поэтому русским князьям постоянно приходилось защищать свои земли и от европейских интервентов - поляков, венгров, литовцев - наравне со степняками. Наиболее активный натиск с Запада, по данным летописей, был в конце XII - начале XIII вв., но Герберштейн предпочел этого не заметить.
Не обратил внимания автор «Записок» и на сообщенные в летописях сведения о большой церковной строительной деятельности не только князей, но и представителей знати и купцов. В каждом княжеском городе непременно строились Успенский собор, домовый храм в честь Благовещения, церковь-усыпальница в честь Архангела Михаила и основывался Спасский загородный монастырь. Представители знати и купцы возводили храмы в честь своих тезоименитых святых. В итоге во всех древнерусских городах было большое количество красиво украшенных церквей, чего не было ни в одном европейском городе в то время.
Сокращая и обедняя русскую историю, Герберштейн ставил одну цель – представить русских князей в глазах европейцев людьми мелкими, лишенными каких-либо достоинств и положительных качеств. В итоге и само Русское государство по его описанию выглядело малозначащей страной, которая без особого сопротивления была захвачена «татарским царем Батыем». Затем, как утверждалось в «Записках», «вплоть до нынешнего Василия (т.е. Василия III. - В.М.) почти все государи Руссии не только были данниками татар, но и отдельные княжества назначались тем русским, которые добивались этого, по усмотрению татар»[72].
Опустив все сведения о героической борьбе русских князей сразу с несколькими внешними врагами, Герберштейн привел данные лишь о междоусобицах между ними. Так, он сообщил о борьбе за великое княжение между Дмитрием и Андреем Александровичами и между Юрием (Георгием) Даниловичем и Дмитрием Михайловичем[73]. При этом у него нет ни слова о наиболее выдающемся князе этого времени – Иване Калите, который не только дал возможность русским людям жить в тишине и покое, но и занялся собиранием земель вокруг Москвы, начал в городе большую строительную деятельность и превратил его в новую общерусскую столицу[74].
В этом отношении Дмитрию Донскому повезло больше. В «Записках» есть данные, правда, очень краткие, о двух его успешных сражениях с Мамаем. Но при этом не указано, что в составе татарского войска были генуэзцы, и что союзником Мамая был великий князь литовский Ягайло.
Еще больше ошибок в «Записках» в повествовании о борьбе Василия II Темного с родственниками за великое княжение. В «Записках» отсутствуют сведения о причинах ссоры Василия II с Юрием и его сыновьями, в результате которой дядя пошел войной на племянника и согнал с великого княжения. Невнимательно читая летописный текст, Герберштейн перепутал имена сыновей Юрия Звенигородского.
С. Герберштейн, желая показать свою осведомленность в семейных делах Василия III, достаточно детально рассмотрел главные события правления его отца Ивана III. Можно заметить, что Герберштейн достаточно подробно описал проблемы в семье Ивана III, связанные с безвременной кончиной старшего сына Ивана и интригами Софьи Палеолог против Дмитрия-внука. Но он ничего не сообщил о том, что в 1480 г. великий князь окончательно сбросил ордынское иго, а в 1487 г. его войска взяли Казанское ханство и поставили его в вассальную зависимость от Москвы. Нет в «Записках» данных и о существенном расширении границ государства на восток, север и запад, о строительстве на Балтике первого русского форпоста – Иван-города, о возведении в Москве грандиозного каменного кремля и великолепных храмов, об успешной работе в русской столице многих иностранных специалистов[75].
Можно заметить, что, хотя Герберштейн и признавал Ивана III удачливым государем, общую характеристику ему он дал самую нелестную. Укорил за то, что тот очень жестоко обошелся с литовскими пленными, поскольку держал их в тяжелых оковах.
Как известно, итальянец Контарини и грек Перкамот были лично знакомы с Иваном III. Поэтому их сведения вызывают больше доверия, чем утверждения Герберштейна, не видевшего русского государя. Совершенно очевидно, что австрийский дипломат умышленно очернил Ивана III, чтобы принизить значимость его деяний.
Можно заметить, что и Василий III со страниц «Записок» выглядит не самым лучшим образом. Прежде всего, Герберштейн ставит под сомнение законность получения им верховной власти. Для европейцев, привыкших к избранию монархов в разных странах, данная фраза наглядно свидетельствовала о том, что Василий III являлся узурпатором, отнявшим законную власть у племянника. Но, как известно, в Русском государстве в это время не существовало практики избрания государей. Власть передавалась по наследству внутри великокняжеского рода - от отца к сыну или другому родственнику. Иван III, действительно, сначала планировал передать великое княжение внуку Дмитрию, но потом передумал. Обвинив Дмитрия и его мать в измене, он лично отправил их в заточение. После этого верховная власть досталась на абсолютно законных основаниях Василию.
Рассуждая о безграничности власти Василия III над подданными, Герберштейн в итоге сделал неожиданный вывод: «Трудно понять, то ли народ по своей грубости нуждается в государе-тиране, то ли от тирании государя народ становится таким грубым, бесчувственным и жестоким»[76].
Неожиданность этого вывода в том, что ни одного примера грубости, бесчувственности или жестокости русских людей австрийский дипломат не приводит. Поэтому его заявление выглядит абсолютно голословным и беспочвенным. Это опять же свидетельствует о том, что он отнюдь не был беспристрастным наблюдателем, стремящимся к открытию истины. Свое сочинение он писал с одной целью – очернить Русское государство, его правителей и людей. При этом трудно понять, делал это он по собственной инициативе, или в угоду эрцгерцогу Фердинанду, которому он служил.
В главе «Религия» Герберштейн постарался дать сведения об устройстве православной церкви. Так, он правильно сообщил о том, что во главе нее стоял митрополит, который ранее избирался на соборе всех иерархов, но потом стал назначаться великим князем. Но в пересказе конкретных событий, в которых принимали участие церковные деятели, дипломат допустил много ошибок. Он неправильно назвал Варфоломеем митрополита Варлаама и допустил анахронизм, связав сведение его с престола с «делом Шемячича». Исследователи заметили, что Варлаам перестал быть митрополитом в 1521 г., а В.И. Шемячич был «поиман» в 1523 г.[77]
Грубые фактические ошибки обнаруживаются на протяжении всего текста «Записок». Искажение фактов опять же нужно было Герберштейну для того, чтобы осудить нравы при русском дворе и представить русских государей деспотами и тиранами. Так, при описании конфликта между митрополитом Варлаамом и Василием III австрийский дипломат указал, что пастырь был закован в кандалы и отправлен на Белоозеро[78]. Но, как выяснили исследователи, этого конфликта на самом деле вообще не было. Все это опять говорит о желании австрийского дипломата «бросить тень» на порядки в Русском государстве и представить государей жестокими властолюбцами, а положение церковнослужителей - бесправным и нищенским.
Простых русских людей Герберштейн постарался показать глубоко набожными и благочестивыми людьми. Он, к примеру, отметил, что даже в праздники они продолжали работать, поскольку считали, что любые занятия более угодны Богу, чем праздность[79]. Правда, для европейцев эта информация могла свидетельствовать не столько об особом трудолюбии русских людей, сколько об их тяжелой доле.
Подводя итог анализу содержания «Записок о Московии», следует сделать окончательный вывод о том, что это произведение не может рассматриваться в качестве достоверного источника о Русском государстве. На протяжении всего его текста обнаруживается множество грубых фактических и хронологических ошибок, искажение реальных событий и данных из использованных автором русских источников. При этом выясняется, что автор совершил их не по незнанию или из-за плохой информированности, а умышленно, чтобы представить Русское государство малозначащей страной, ее правителей - деспотами и тиранами, а русских людей – рабами.
Во время работы над «Записками» Герберштейн, несомненно, самым активным образом привлекал польские источники, черпая из них только негативную информацию о русских государях и их подданных. Вполне вероятно, что именно из них он взял данные о том, что московские правители были жестокими тиранами, воспитавшими в русских людях рабскую покорность. Ведь поляки всегда гордились своими свободами и свободомыслием.
На протяжении всего текста «Записок» можно заметить их двойственный характер: с одной стороны автор вроде бы пытался дать достоверные сведения о Русском государстве и даже использовал выписки из летописей, законодательных документов и церковных сочинений, с другой – он сочинял и передавал всевозможные небылицы о русских государях и нравах русских людей. В итоге в сочинении Герберштейна правда и вымысел оказались в тесном взаимном переплетении.
В разделе IV «Россия периода царствования Ивана Грозного в оценках современников» говорится о том, что в середине XVI в. новым дипломатическим партнером Русского государства становится Англия. История взаимоотношений Англии и Росси в XVI в. привлекала многих исследователей. В своих трудах они рассматривали различные аспекты этой темы[80].
Первым по времени написания является сочинение Ричарда Ченслора. Открыв путь в Русское государство, он естественно, должен был представить эту страну в самом положительном виде. Первые фразы его произведения, казалось бы, это подтверждают: «Россия изобилует землей и людьми и очень богата теми товарами, которые в ней имеются»[81].
Москва, в целом, понравилась Ченслору. Он даже указал, что по площади она больше Лондона с предместьями. Но при этом заметил, что дома возведены хаотично и очень пожароопасные, поскольку деревянные. Оценил он и красоту каменного Кремля, хотя и подчеркнул, что иностранцам запрещено его осматривать. К тому же, по его мнению, в Англии замки были лучше. Видимо, поэтому не понравился ему и царский дворец – с низкими потолками и без роскоши[82].
Особенно интересен описанный Ченслором прием и пир у Ивана IV. Англичанина поразили роскошные одежды приближенных царя и его самого, а также обилие золотой посуды, на которой подавались блюда во время обеда всем гостям, которых было не менее 200 человек. При этом он ничего не написал о качестве блюд, которые многим иностранцам не нравились, и отсутствии столовых приборов. Это говорит о том, что Ченслор стремился лишь к тому, чтобы рассказать о баснословном богатстве русского государя[83].
Данные высказывания Ченслора свидетельствуют о том, что русских людей он желал представить в глазах английских читателей далекими от цивилизации варварами, хотя и выносливыми и неприхотливыми. По его утверждению, они даже были похожи на молодых коней, не осознающих своей силы и позволяющих малым детям управлять собой. Этим он намекал на то, что его соотечественники имели возможность направить русских людей в нужное для себя русло и извлечь из этого максимальную выгоду[84].
В целом же, Ченслор плохо разобрался в различных аспектах жизни в Русском государстве. Например, он совсем не понял, как царь платил своим подданным за службу, считая, что русская знать служила бесплатно. Жалование же, по его мнению, небольшое, получали только иностранцы. При этом русские дворяне якобы совсем не имели собственности, в отличие от англичан[85].
Сведения Ченслора о православной вере и русской церкви, в целом, такие же, как в «Записках» Герберштейна. Он также упрекал русских людей за суеверия, полагая, что истинная вера только у англичан (Герберштейн считал, что у католиков). К числу суеверий он относил поклонение иконам, почитание Ветхого Завета, излишнюю склонность к постам и скудному питанию в монастырях. При этом Ченслор приводил такие факты, которые говорят об его плохой осведомленности в данном вопросе. Например, он утверждал, что во время церковной службы русские люди сидят и болтают друг с другом[86]. Однако, как известно, в православных храмах полагается стоять. Сидеть разрешается только в костелах.
Противоречивы и сведения Ченслора о бедных людях. Утверждая, что «нет народа на свете, который бы жил так нищенски, как живут здесь бедняки, и что богатые не заботятся о них», он в то же время сообщал о благотворительной деятельности монахов[87].
Совершенно очевидно, что Ченслор, будучи протестантом, не имел возможности ознакомиться с внутренней жизнью православных монастырей. Не знал он и об источниках их доходов, ошибочно полагая, что после смерти настоятеля любого монастыря вся принадлежащая обители земля, отходила в казну. Новому игумену якобы приходилось вновь арендовать ее у царя.
На самом деле такой практики в Русском государстве не было. Монастыри на правах собственников владели пожертвованными в них землями. При смене государей каждый новый правитель чисто формально подтверждал эти их права особыми грамотами.
Причина негативного отношения Ченслора к русским людям видится, главным образом, в разнице вероисповедания, воспитания и образования. Все отличное и иное в русской жизни англичанин оценил лишь как чуждое. Его он либо не смог, либо не захотел понять.
Таким образом, исследование сочинения Ричарда Ченслора о Русском государстве показывает, что оно содержало мало достоверной информации о стране. Автор фактически повторил уже бытовавшие в Европе мифы о деспотизме русских правителей, склонности русских людей к пьянству, раболепию, суевериям, плутовству.
После Ченслора в Москве побывало множество англичан - мореплавателей, купцов, послов. Некоторые из них составили записи о своих визитах. Эти сочинения были существенно короче «Книги о великом и могущественном…» и содержали информацию, интересующую преимущественно купцов.
К числу таких произведений следует отнести «Описание неизвестного англичанина, служившего царю зимой 1557-1558 гг.». Исследователи предполагают, что автором его был английский переводчик Роберт Бест, который прибыл в Москву вместе с английским дипломатом и купцом Антонием Дженкинсоном[88].
В сочинении Р. Беста почти нет негативной информации о Русском государстве. Оно представляет собой лишь подробное описание путешествия англичан из Холмогор в Москву и встречи их с Иваном IV.
Например, Бест сразу же отметил гостеприимство русских людей. Он подробно перечислил продукты, которыми англичан снабдили жители Холмогор. Это хлеб, масло, оладьи, говядина, баранина, свинина, яйца, рыба, гуси, утки и куры[89]. Перечень наглядно свидетельствует о том, что даже в таком отдаленном от центра городе было все необходимое для сытной жизни местных жителей и их гостей. Эти данные опровергают утверждение Ченслора о крайней бедности и полуголодном существовании русских людей.
Дипломат и купец Антоний Дженкинсон, побывавший в Русском государстве четыре раза, также описал свои путешествия в виде довольно кратких заметок. Дженкинсон не видит каких-либо недостатков у Ивана IV. Он, по его мнению, очень могущественный, поскольку отвоевал много земель у ливонцев, поляков, литовцев, шведов, татар и самоедов. Своих подданных держит в строгом повиновении, издал строгие законы, почитает представителей духовенства[90].
Однако русские люди не вызывают у англичанина симпатий. Они, по его мнению, «болтуны, величайшие лжецы, льстецы и лицемеры, любят грубую пищу и вонючую рыбу». Женщин держат в большом подчинении. Можно заметить, что вся эта информация повторяет то, что писалось в «Книге» Ченслора. Поэтому напрашивается предположение о том, что Дженкинсон заимствовал ее из этого сочинения.
Изучение сочинений англичан о Русском государстве, составленных в период установления дипломатических и торговых контактов между двумя странами, показывает, что их авторы сообщали достоверную информацию только о торговых путях, товарах, которые можно было купить в русских городах, их географическом положении, русской столице и приемах в царском дворце.
«Сказание» Альберта Шлихтинга, некоторые историки считают важным источником по истории опричнины Ивана Грозного[91].
Сочинение Шлихтинга предназначалось для европейцев. Оно должна было создать у них самое отрицательное представление об Иване IV. При этом читатели не должны были усомниться в правдивости автора.
Анализ содержания «Сказания» Шлихтинга дает право предположить, что оно было составлено в канцелярии короля Сигизмунда II для дезинформации папского нунция Портико. По замыслу поляков сведения из этого произведения должны были напугать папского представителя и остановить от поездки в Москву. Как известно, их план удался. Портико не только не поехал в Россию, но и отвез «Сказание» Римскому папе.
Следует отметить, что и в «Сказании» Шлихтинга введение опричнины связывалось с желанием царя отойти от дел и передать управление страной в руки сыновей. Видимо, так это явление понимали в Литве и Польше.
Но призывы, сформулированные в написанных по указанию Сигизмунда сочинениях Шлихтинга оказались живучими. Их подхватил и развил Генрих Штаден.
Штаден величал Ивана IV великим князем, однако, в 70-е гг. уже многие европейские державы признавали его царский титул, в том числе и император Рудольф. Категорически против нового титула были только Польша и Литва. Это дает право предположить, что Штаден являлся агентом польских кругов[92]. Основное внимание «Записок» уделено опричнине. При этом автор «Записок» уделил много внимания описанию жестоких казней, устроенных опричниками в разных городах[93].
В это время появилась необходимость в положительном сочинении об Иване IV и России. И оно было написано со слов флорентийского купца Джованни Тедальди одним из представителей католического духовенства в июле 1581 г. Из известия Тедальди можно сделать вывод о том, что «Записки» Шлихтинга и связанные с ними сочинение Гваньини, донесение Таубе и Крузо и труд Штадена содержали массу недостоверных сведений о Русском государстве, Иване IV, опричнине и русских людях. Это были заказные произведения, ставившие целью представить русского царя кровавым деспотом и тираном. Он якобы вызывал у знати и простых людей такую ненависть, что они ждали освобождения извне. Это полностью оправдывало любую агрессию против России и порабощение ее одной из западных стран.
В разделе V «Смута начала XVII века в России в трактовке зарубежных авторов» подчеркивается, что в конце XVI в. Русское государство вступило в один из тяжелейших периодов своего развития – Смуту. Она длилась почти 30 лет и затронула все сферы жизнедеятельности страны. Историки до сих пор спорят о причинах, ее вызвавших, ее сути и последствиях.
Иностранцы также создали ряд произведений, относящихся к правлению царя Федора Ивановича. В первую очередь это трактат Дж. Флетчера «О государстве русском» и «Путешествия» Дж. Горсея.
Многие историки (Н.М. Карамзин, И. Беляев, А.А. Зимин, В.И. Корецкий и др.) сочли содержание книги английского дипломата важным историческим источником и стали активно использовать в научных исследованиях о Русском государстве XVI в. С.М. Соловьев на основе сведений Флетчера делал выводы о доходах царской казны, об образе жизни царя Федора Ивановича и т.д.[94]
Не желая признавать, что русский царь был могущественнее английской королевы поскольку владел огромной территорией, Флетчер сделал такой вывод: «Если бы все владения русского царя были бы обитаемы и заселены так, как заселены некоторые места, то едва ли бы мог он удержать их под своей властью или же пересилил бы всех соседних государей»[95].
В целом, в описании ряда русских городов в сочинении английского дипломата нет негативной информации, но в конце главы он добавил следующее: «Другие города не имеют ничего замечательного, кроме некоторых развалин в их стенах, доказывающих упадок русского народа при теперешнем правлении»[96]. При этом названий городов, якобы находящихся в упадке, он не приводит.
Если Герберштейн достаточно осторожно касался вопроса о титуле московских монархов, то Флетчер прямо сообщил, что первым титул царя принял Василий III. Правда, тот лишь писал его в официальных дипломатических документах. Реальный обряд венчания на царство, как известно, первым прошел Иван IV, но об этом англичанин упоминать не стал[97].
Вслед за Герберштейном дипломат всячески пытался убедить английских читателей в том, что в Русском государстве процветала тираническая форма правления, похожая на ту, что была в Турции. Все люди в стране, по его мнению, были угнетены несправедливыми податями и налогами. Любые ценности сразу же переходили в царские сундуки. Боярская дума и Церковь находились в упадке, все решения зависели от воли царя и царицы, ни одной наследственной должности или звания не было[98].
Без каких-либо примеров и доказательств Флетчер сделал вывод о том, что в Русском государстве «угнетение и рабство так явны и так резки, что надобно удивляться, как дворянство и народ могли им подчиняться». По его мнению, дьяки находились в полном подчинении у царя, князья были без власти, силы и доверия со стороны народа. И те, и другие были назначены лишь для того, чтобы угнетать простых людей и «стричь с них шерсть не один раз в год»[99].
На самом деле в России существовала четко разработанная система налогообложения. Согласно ей, налоги платились раз в год. Размер их зависел о собственности налогоплательщика.
Много противоречий и неточностей можно обнаружить в главе «О царской думе». Прежде всего, данный орган власти назывался не царской, а Боярской думой. Кроме того, все бояре были ее членами и не назывались думными, как утверждал Флетчер[100]. Эпитет думный относился только к некоторым дворянам и дьякам. Он означал, что они входили в состав Боярской думы.
В главе о правосудии и судопроизводстве дипломат сделал такой вывод: письменных законов у них нет, законом является только воля царя[101].
Однако это утверждение противоречило даже сведениям С. Герберштейна, цитировавшего статьи из Судебника 1497 г. К тому же в 1550 г. был принят новый Судебник.
Желая существенно укоротить историю православной церкви, английский дипломат умышленно исказил данные об обстоятельствах принятия христианства на Руси. По его утверждению, это произошло только 300 лет назад, когда дочь московского великого князя стала женой византийского императора Иоанна[102]. Желая убедить читателей в достоверности этих данных, он заявил, что «у русских нет ни письменной истории, ни памятников старины, которые давали бы представление о том, как они приняли христианскую веру»[103].
В международном масштабе учреждение московской патриархии имело большое значение. В результате него русская церковь не только обрела полную независимость от константинопольского патриарха, но и стала во главе всех православных христиан, поскольку остальные патриархи находились на территории, захваченной мусульманами.
Таким образом, совершенно очевидно, что автор отнюдь не преследовал цель сообщить хотя бы какие-то достоверные сведения о России, за исключением данных о русских товарах. Даже те немногие факты, которые он случайно узнавал, Флетчер утрировал и всячески искажал. Все это он делал с одной целью – оправдать неблаговидные поступки своих соотечественников в Москве. Это были обман, подлоги, злоупотребления, махинации и даже воровство.
Один из участников конфликта русского правительства с «Московской компанией» Джером Горсей также оставил свои воспоминания о пребывании в Русском государстве. В отличие от Флетчера, он достаточно долго жил в Москве – с 1573 по 1591 гг., поэтому должен был обладать более точной информацией о стране и ее народе.
Сочинения Горсея и его деятельность привлекали внимание целого ряда исследователей[104]. В целом большинство историков достаточно высоко оценивали содержащуюся в сочинениях Горсея информацию и даже назвали его труды настольными книгами для исследователей, занимающихся политической борьбой в Русском государстве во второй половине XVI в.[105]
В сочинении Горсея много ошибок в повествовании об Иване IV. Исказил Горсей сведения о взаимоотношениях Ивана IV с крымским ханом, сообщая, что царь платил ему дань. Иван IV, как известно, никогда не платил дань татарским ханам.
Много ошибок у англичанина и в данных о завоеванных Иваном IV территориях. Смоленск, Дорогобуж, Вязьму и часть Литвы присоединили его дед и отец. Часть Белой Руси находилась под властью царя непродолжительное время, поскольку была отвоевана в 1580 г. Стефаном Баторием. Поэтому утверждение Горсея о том, что «завоевания сделали Ивана сильным, гордым, могучим, жестоким и кровожадным»[106] представляется достаточно голословным.
Вполне очевидно, что Горсей преувеличил свою близость к Ивану Грозному, поэтому явно сочинил тексты бесед, состоявшихся между ними[107]. Таким образом, изучение содержания «Путешествия» Дж.Горсея показывает, что в нем очень немного достоверных сведений о Русском государстве. Причина этого заключалась в том, что цель сочинения состояла только в оправдании автором собственной неблаговидной деятельности в России.
В водоворот Смуты оказались вовлеченными довольно значительное количество иностранцев. Некоторые из них описали события, в которых им пришлось участвовать. К их числу относятся «Записки» капитана Жака Маржерета. Современники обнаружили целый ряд параллелей между биографиями главного героя «Записок» царевича Дмитрия (Лжедмитрия 1) и французским королем Генрихом IV, которому пришлось пережить много лишений в борьбе за престол.
Позднее английский историк Джон Мильтон на основе данных из сочинения Маржерета указал на сходство русской Смуты с Английской буржуазной революцией и отразил это в своем сочинении «История Московии»[108].
«Записками» Маржерета, как вполне достоверным источником, пользовались многие историки, начиная от В.Н. Татищева и Н.М. Карамзина до А.А. Зимина, Р.Г. Скрынникова и др.
Сам автор назвал свой труд так: «Состояние Российской империи и великого княжества Московского при правивших четырех императорах. С 1590 г. по сентябрь 1606 г.». Это название говорит о том, что Маржерет признавал императорский титул за русскими государями и считал их страну империей. Более того, в самом начале он прямо написал: «Россия – одна из лучших защитниц христианства, и эта империя и ее земли более обширны, могущественны, многонаселены и изобильны, чем полагают, и лучше вооружены и защищены от скифов и других магометанских народов, чем считают»[109].
Эта фраза свидетельствует о знакомстве Маржерета с сочинениями Шлихтинга и Штадена, в которых утверждалось, что Русское государство настолько ослабло, что его следует завоевать. В противном случае оно станет добычей крымского хана и турецкого султана.
Маржерет, судя по всему, был сторонником сильной государственной власти, поэтому написал об образе правления в Русском государстве так: «Неограниченная власть государя внушает почтение подданных, а порядок и внутреннее устройство защищают от постоянных вторжений варваров»[110].
Источником информации о Борисе Годунове для Маржерета, очевидно, стали «прелестные грамоты» Лжедмитрия, которые он рассылал по территории Русского государства перед походом на Русь и во время него. В них писалось о стремлении Бориса к короне, о гонениях на представителей знати, о высылке царевича Дмитрия с матерью в Углич, о попытках убить его. Как известно, в грамотах самозванца была выдвинута версия о подмене Дмитрия другим ребенком и убийстве подложного царевича людьми Годунова. Этим объяснялись его скромные похороны. В них Борис обвинялся и в поджоге Москвы, и в смерти царя Федора[111].
Но при этом автор «Записок» пользовался и официальными грамотами царя Бориса, в которых описывались обстоятельства его воцарения: созыв Избирательного земского собора, шествия толп народа в Новодевичий монастырь, моления народного избранника принять царский венец и т.д.[112]
Согласно этим данным получалось, что Б.Ф.Годунов не был узурпатором, царскую власть он получил совершенно законно.
Вслед за Герберштейном, Маржерет сообщил правильные данные об используемых в Русском государстве монетах: копейках, московках, полушках[113]. Достоверны его сведения и о дворцовых чинах, и о приеме иностранных послов, и об организации пограничной службы[114].
Если Маржерет лишь намекал на причастность Б.Ф.Годунова к смерти царя Федора, то Паерле прямо написал, что тот его отравил. Далее он подробно описал пребывание самозванца в Польше.[115] Естественно, что обо всем этом купец из Аугсбурга знать не мог. Поэтому напрашивается вывод о том, что данную информацию он получил от человека из близкого окружения Лжедмитрия I.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что после свержения Лжедмитрия I польские правящие круги организовали написание двух произведений от лица двух якобы сторонних наблюдателей, француза и немца. В них доказывалось, что убитый «царь Дмитрий» был истинным сыном Ивана IV, поэтому захватившие власть заговорщики являлись узурпаторами, и с ними следовало начать решительную борьбу.
События, происходившие в Русском государстве в начале XVII в., интересовали правителей многих европейских стран. По их просьбе было создано значительное число произведений. Одним из этих сочинений является «Краткое известие о Московии в начале XVII в.» голландского купца и дипломата Исаака Массы[116].
Многие исследователи достаточно высоко оценивали содержание сочинения И.Массы и активно использовали в своих трудах. Это С.Ф. Платонов, А.А. Зимин, Р.Г. Скрынников, В.И. Корецкий, А.Л. Станиславский и др.
В предисловии к своему сочинению И. Масса написал, что «будучи любознателен, мог видеть и подробно и обстоятельно узнавать обо всем при дворах различных благородных людей и дьяков». Поэтому «все это я изложил по порядку, насколько умел»[117].
Такое пояснение показывает, что автор стремился быть максимально правдивым, хотя и не располагал какими-либо письменными документальными источниками.
Поскольку в сочинении Массы несколько раз подчеркнуто, что Иван IV был очень жестоким правителем, то напрашивается предположение об использовании им сочинений других иностранцев, например, Шлихтига, Штадена или кого-либо еще. Именно в них русский царь был представлен невероятным тираном. К тому же в «Кратком известии» прямо пишется об этих сочинениях: «Об этом (тирании) много раз помянуто во всех историях»[118].
Следует отметить, что Масса называл Ивана IV не царем, а только великим князем. Это говорит о том, что его источниками являлись и пропольские сочинения.
В отличие от Маржерета, Масса нисколько не сомневался в том, что «царь Дмитрий» был самозванцем. Он даже высказал свое мнение об участии иезуитов и Римского папы в организации этой авантюры: «Папа решил поддержать самозванца. Это был удобный случай все разведать о стране, о характере народа, его состоянии и бедности. Получив обо всем этом обстоятельное донесение, вознамерился быстрыми средствами одолеть и присовокупить эту страну именем Дмитрия»[119].
Таким образом, в сочинении Массы представлена иная версия событий Смутного времени по сравнению с «Записками» Маржерета. Голландец прямо обвинял Римского папу, иезуитов и поляков в организации авантюр с самозваными «царевичами Дмитриями» для прямой агрессии по отношению к Русскому государству. Преследуя свои корыстные цели, они привели страну в состояние острой междоусобицы и даже гражданской войны. Вполне вероятно, что основными информаторами Массы были русские люди из окружения бояр Романовых. В то же время он пользовался и сочинениями других иностранцев, в частности Шихтинга, Штадена и, возможно, Флетчера, при описании событий царствований Ивана Грозного и Федора Ивановича. Это говорит о том, что без опоры на произведения предшественников никто уже не рисковал создавать свои собственные. При этом представленные в них первоначальные версии тех или иных событий практически не подвергались сомнению на предмет достоверности.
В качестве примеров заимствования информации из произведений других авторов следует рассмотреть «Летопись Московскую» М. Бера, «Московскую хронику» К. Буссова и «Историю о великом княжестве московском» П. Петрея.
В предисловии к «Истории» Петрей отметил, что о Русском государстве написано мало сочинений, поскольку иностранные путешественники не могут по нему свободно ездить. К тому же его жители – «невежественный и варварский народ, иностранным языкам не учится и никого не допускает любопытствовать о своих делах и поступках»[120].
По утверждению Петрея, до него о Русском государстве писали только Герберштейн, Меховский и Павел Йовий[121]. На самом деле, как известно таких писателей было много. Но их сочинения, очевидно, не были известны шведскому автору. В его труде можно обнаружить следы использования преимущественно Герберштейна и Буссова, хотя встречается и полемика с Меховским относительно именования русских людей московитами[122].
Таким образом, можно сделать вывод о том, что в Смутное время все мифы о России и русских людях окончательно закрепляются в сочинениях иностранцев в качестве вполне достоверной информации. Они используются для интерпретации описываемых событий в нужной для авторов версии.
В Заключении диссертации подведены итоги исследования, сформулированы основные выводы, даны практические рекомендации и извлечены исторические уроки.
III. ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ И РЕКОМЕНДАЦИИ
Практическая значимость исследования состоит в том, что изложенный в ней многообразный аналитический материал, научные выводы и обобщения могут в определенной степени оказать позитивное влияние как на освещение проблем развития источниковой базы исторических исследований, так и на дальнейшее развитие отечественной истории в целом.
Имеющиеся в диссертации выводы, уроки и практические рекомендации могут быть использованы при выработке научно-обоснованных форм и методов борьбы с предрассудками и предвзятостью в освещении отечественной истории, в преодолении односторонности в оценках многих важных сторон жизни российского государства, стремлении к объективности и взвешенности в освещении материалов, содержащих свидетельства иностранцев, в процессе реализации различных образовательных программ и проектов, в ходе научно-методологических исследований проблем отечественной истории, при осуществлении подготовки и профессиональной переподготовки специалистов в области преподавания истории.
Результаты исследования - фактологический материал, выводы и рекомендации автора могут использоваться при подготовке диссертаций, а также новых публикаций - монографий, журнальных и газетных статей, учебных пособий, посвященных проблемам объективного освещения российской истории.
В то же время, учет негативных сторон практики прошлого поможет избежать повторения многих ошибок в рассматриваемой сфере.
Предложенные в диссертации основные научно-практические рекомендации сводятся к следующему:
Во-первых, отмечая безусловный интерес, который представляет анализ России иностранцами для ученых различных направлений научного знания, следует подчеркнуть, что он крайне редко привлекается в исследованиях по истории нашего Отечества. Предвзятость, а вернее, критичность высказываний иностранцев о России явились главной причиной, почему эти источники до сих пор не получили должного признания. Этот пласт историко-мемуарной литературы относительно плохо изучен.
В этой связи автор считает целесообразным с позиций современной исторической науки обобщить массив документальных свидетельств очевидцев из числа иностранцев, приезжавших в Россию, накопленный к настоящему времени, и создать на этой основе с использованием современных достижений исторической мысли ряд фундаментальных научных трудов, посвященных изучению различных аспектов формирования стереотипов восприятия иностранцами российской истории. Необходимо также расширить тематику и улучшить научную основу публикаций по данной теме. В ряду наиболее актуальных проблем для разработок на диссертационном уровне, могли бы быть:
- Анализ сочинений иностранцев XVIII века с позиций сравнения историко-культурной ситуации на Западе и России;
- Влияние представлений иностранцев на развитие русской общественно-политической мысли XIX века;
- Исследование свидетельств иностранцев о сущности России и ее исторического пути по ключевым социокультурным аспектам.
Все это, по мнению диссертанта, позволит выработать новые подходы к проблеме, внести определенные коррективы в сложившиеся представления на Западе о России.
Во-вторых, автор диссертационного исследования считает, что поскольку сообщения иностранцев, повествующих о русской истории, характеризуются разнообразием содержания и неоднозначностью трактовок, конкретные исторические события и бытовые подробности жизни русского общества рассматриваются разными очевидцами, посещавшими Россию, субъективно, в зависимости от их личного мировосприятия, назрела необходимость выработать на основе новейших достижений отечественной и зарубежной исторической мысли единые подходы и критерии к определению степени достоверности содержащихся в них сведений.
В этой связи разработка новой научно обоснованной концепции проблем поиска объективности в освещении российской истории является актуальной задачей отечественной науки.
Такая концепция позволит создать отвечающую требованиям наших дней научно обоснованную государственную политику по формированию исторического сознания российских граждан в период построения правового государства и создания гражданского общества в Российской Федерации.
В этой связи представляется целесообразным поддержать практику проведения на базе Российского государственного социального университета ежегодной Всероссийской научно-практической конференции ученых-историков и преподавателей «Историческое образование в современной России: перспективы развития» с приглашением представителей Министерства образования и науки РФ, Министерства культуры РФ, Министерства связи и массовых коммуникаций РФ, а также с приглашением представителей Комитета Государственной Думы по образованию и науке.
В-третьих. В средствах массовой информации следует целенаправленно освещать малоизвестные и малоизученные страницы российской истории, используя при этом метод «очеловечивания» событий прошлого, то есть показ их через поступки конкретных личностей; содействовать процессу нового осмысления всего русского исторического пути. Для выполнения этой задачи необходим научный поиск самых современных информационно-коммуникационных технологий, которые позволяли бы обеспечить широкий доступ к фондам государственных архивов, сделать информацию о конкретных событиях и жизни российского общества более прозрачной и доступной.
В-четвертых. Автор диссертации считает, что, несмотря на подготовку и выпуск достаточно большого количества вариантов учебников по истории, их авторы весьма далеки от использования современной методологии исторического познания.
При этом следует учесть, что пока академическая наука скрупулезно искала «новые подходы» к изучению истории, политическая публицистика преуспела во всякого рода переоценках исторических явлений, событий и фактов, исторических деятелей, дискредитируя одни события и личности, незаслуженно приподнимая другие, борясь с одними мифами, создавая другие. Все эти «переписывания» и переоценки истории имели небезобидные последствия. Как показали социологические исследования, публикации в СМИ множества подобных материалов на исторические темы сократили число студенческой молодежи, испытывающей гордость за историческое прошлое своего Отечества.
Для решения этой задачи, по мнению диссертанта, необходимо создание такой информационной базы, которая была бы способна служить не только повышению методологической культуры преподавателей истории, но и значительному повышению качества обучения студентов и аспирантов, формирования у них правильного исторического сознания, а значит и воспитания сознательных патриотов России.
В-пятых. Важным направлением современной государственной политики РФ является формирование у молодежи и трудящихся высоких гражданских качеств. Крупным мероприятием в таком деле могла бы явиться, по мнению автора исследования, широкая пропаганда в нашей стране высокого культурного наследия многонационального российского общества.
Сделанные выше выводы позволяют представить следующие исторические уроки:
Урок первый – несмотря на то, что заинтересованность отечественных историков в сочинениях иностранцев носила ограниченный характер, в связи с достаточным количеством отечественных источников особенно по истории России XVIII века, до революции этими сочинениями все же пользовались видные российские историки и исследователи. Однако их подход носил, в основном, сугубо утилитарный характер: извлечение фактов и подтверждений своим гипотезам и восполнение «белых пятен» там, где отсутствовали отечественные источники или они носили фрагментарный характер.
Урок второй - образ России на Западе складывался во многом благодаря сочинениям, написанным современниками. Официальные отечественные источники часто не фиксировали многие интересные события, казавшиеся несущественными для русского человека, но представлявшие огромный интерес для иностранцев.
Урок третий – образ иностранца в русском восприятии неоднозначен и имеет множество исторических оттенков. Различия между христианской и католической церквями порождали определенное непонимание и недоверие друг к другу. Незнание иностранных языков создавало непреодолимый барьер в общении. Различия национальных характеров и обычаев часто принимали форму неприятия друг друга, которая иногда могла перерасти в открытую вражду.
Урок четвертый – переход на новый уровень использования иностранных источников о нашей стране, как средства для изучения взаимодействия народов России и европейских стран, во многом осуществлен западной наукой, которая раньше отечественной осознала необходимость другого использования этих ценных источников.
Урок пятый – накопление фактического материала само по себе ничего не прибавляет к пониманию прошлого без его объяснения. По словам П.Я. Чаадаева, сколько бы фактов ни накапливалось, они «никогда не приведут к полной достоверности, которую может дать нам лишь способ группировки, понимания и распределения»[123].
Таким образом, исследование избранной проблемы, а также изложенные по ее результатам выводы, уроки и практические рекомендации свидетельствуют, как о значительном положительном опыте, накопленном исторической наукой по объективному освещению важнейших событий и явлений российской истории, так и о серьезных недостатках в этой области. А главное – они говорят о необходимости дальнейшего совершенствования межгосударственных историко-культурных взаимодействий при проведении научных исследований. Это позволит обеспечить создание соответствующих условий для дальнейшего развития России и адекватного восприятия ее истории на Западе.
IV. АПРОБАЦИЯ ИССЛЕДОВАНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ ПО ТЕМЕ
Апробация диссертации. Основные идеи диссертации были апробированы, получили положительную оценку преподавательского состава кафедры истории Отечества Российского государственного социального университета. Выводы и положения исследования неоднократно излагались автором в научных докладах и сообщениях на научно-практических конференциях, круглых столах.
Основные содержание диссертационного исследования отражено, в следующих публикациях.
Ведущих журналах, рекомендованных ВАК:
- Мединский В.Р. «Записки о Московии» Сигизмунда Гербершнейна // Социальная политика и социология. № 2. 2011. – С. 13-20.
- Мединский В.Р. «Записки о Московии» Сигизмунда Гербершнейна как источник по политической истории первой половины XVI века // Ученые записки РГСУ. № 2. 2011. – С. 36-46.
- Мединский В.Р. Об истоках мифа о вековом русском пьянстве // Ученые записки РГСУ. № 1. 2010. – С. 19-22.
- Мединский В.Р. Русское государство XVI века в сочинениях англичан // Ученые записки РГСУ. № 11. 2010. – С. 16-20.
- Мединский В.Р. Два образа Василия III в сочинениях Павла Йовия // Ученые записки РГСУ. № 3. 2011. – С. 35-40.
- Мединский В.Р. Для чего был создан «Трактат о двух Сарматиях» Матвея Меховского // Социальная политика и социология. № 1. 2011. – С. 147-153.
- Мединский В.Р. Взгляд европейцев на события Смуты в России // Социальная политика и социология. № 10. 2010. – С. 180-186.
- Мединский В.Р. Иностранцы об опричнине Ивана Грозного // Социальная политика и социология. № 11. 2010. – С. 156-162.
- Мединский В.Р. Сочинения Маржерета, Паерле и польская версия событий Смутного времени // Социальная политика и социология. № 9. 2010. – С. 142-148.
- Мединский В.Р. Сочинения Барбаро и Контарини о русском государстве второй половины XV века // Социальная политика и социология. № 4. 2011. – С. 160-166.
В монографиях:
11.Мединский В.Р. Русское государство времени Василия III в «Записках о Московии» С. Герберштейна. Монография. – М., 2009. - 156 с.
- Мединский В.Р. Первые впечатления европейцев о Русском государстве. Монография. – М., 2011. - 148 с.
- Мединский В.Р. Иностранцы о Московии накануне Петровских преобразований. Монография. – М.: РГСУ, 2010. – 180 с.
- Мединский В.Р. Россия первой половины XVII века в сочинении Адама Олеария. Монография. – М., 2009. – 150 с.
- Мединский В.Р. Проблемы объективности в освещении европейцами российской истории второй половины XV – XVII вв. Монография. – М.: РГСУ, 2010. – 380 с.
В других публикациях:
- Мединский В.Р. Бог обидел или сами виноваты? // Стратегия России. 2006. № 3. - С. 34-36.
- Мединский В.Р. Духовная составляющая // Стратегия России. 2006. № 5. - С. 18-19.
- Мединский В.Р. Какая мифология нам нужна // Наука и религия. 2008. № 2. - С. 2-7.
- Мединский В.Р. Болезнь тяжелая, но излечимая // Наука и религия. 2008. № 4. — С. 8-11.
- Мединский В.Р. Далеко от Москвы, или Россия без мифов // Наука и религия. 2009. № 4. - С. 11-12.
- Мединский В.Р. Негодяи и гении PR от Рюрика до Ивана III Грозного. - Санкт-Петербург - Москва - Нижний Новгород - Воронеж: Питер, 2009. - 316 с. (1000 лет русского PR).
Общий объем публикаций по теме – более 90 п.л.
[1] Замысловский Е.Е. Герберштейн и его историко-географические известия о России. – СПб, 1884; Сообщения западных иностранцев XVI-XVII вв. о совершении таинств в русской церкви. – Казань, 1900; Бочкарев В.Н. Московское государство ХУ-XVII вв. по сказаниям современников-иностранцев. – СПБ, 1914, Второе изд. - М., 2000; Морозов А.Л. Краткое известие о Московии в начале XVII века. - М., 1937; Левинсон Н.Р. Записки Айрмана о Прибалтике и Московии // Исторические записки. 1945. № 17; Скржинская В.Ч. Барбаро и Контарини о России. - Л., 1971; Севастьянова А.А. Записки Джерома Горсея о России // Вопросы историографии и источниковедения: Сборник трудов МГПИ им. В.И. Ленина. - М., 1974; Лимонов Ю.А Россия начала XVII века. Записки капитана Маржарета. - М., 1982; Рогожин Н.М. Иностранные дипломаты о России XVI-XVII веков // Проезжая по Московии (Россия XVI-XVII веков глазами дипломатов). - М., 1991; Россия в первой половине XVI в: взгляд из Европы. - М., 1997; Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия. Вып. 1-3. - М., 2000, 2002, 2006.
[2] Принцип научности – описание, объяснение и предсказание процессов и явлений действительности (исторических событий) на основе открываемых научных законов. – Российский энциклопедический словарь: в 2-х кн. – М.: БРЭ, 2001 – С. 1027; Советский энциклопедический словарь. – 3-е изд., М.: Советская энциклопедия, 1984. – С. 863.
[3] Принцип историзма – подход к действительности (природе, обществу, культуре, истории) как становящейся (изменяющейся) и развивающейся во времени. - Российский энциклопедический словарь: в 2-х кн. – М.: БРЭ, 2001 – С. 599; Советский энциклопедический словарь. – 3-е изд., М.: Советская энциклопедия, 1984. – С. 510.
[4] Объективное – то, что принадлежит самому объекту, предметное, не зависящее от субъективного мнения и интересов (от субъекта, существует вне и независимо от сознания человека). - Российский энциклопедический словарь: в 2-х кн. – М.: БРЭ, 2001 – С. 1098; Советский энциклопедический словарь. – 3-е изд., М.: Советская энциклопедия, 1984. – С. 911.
[5] См.: Жуков Е.М. Очерки методологии истории. - 2-е изд., мспр. // Отв. ред. Ю.В. Бромлей. – М., 1987; Иванов В.В. Методологические основы исторического познания. – Казань, 1991; Ковальченко И.Д. Методология исторического исследования. – М., 2004; Санцевич А.В. Методика исторического исследования. – 2-е изд., перераб. и доп. // Отв. ред. Ф.П. Шевченко. – Киев, 1990 и др.
[6] Классификация (от лат.>
[7] Проблема (от греч. problema – задача) – все, что требует изучения и решения; проблемный – заключающий в себя проблему, посвященный исследованию, разрешению какой-либо проблемы, 2) объективно возникающий комплекс вопросов, решение которых представляет существенный практический или теоретический интерес; проблемный подход – в научном познании способы разрешения проблем, совпадающие с общими методами и приемами исследования. Хронология (от хроно... и...логия) – 1) последовательность исторических событий во времени, 2) вспомогательная историческая дисциплина, направленная на изучение различных систем летоисчисления в целях более точного установления дат старых событий и времени. - Новая философская энциклопедия. – М.: Мысль, 2001. – Т. 2. – С. 356; Новейший энциклопедический словарь. – М.: АСТ, 2004. – С. 1339.
[8] Карамзин Н.М. История государства Российского. - М., 1989. Т. 1, - С. 175, 201, 208, 214, 227, 228, 240, 241, 250, 280, 282,.286, 288 и т.д.
[9] ЖМНПр. 1836. № 9; 1837. № 11.
[10] Аделунг Ф. Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 года и их сочинений. Ч. 1. - М., 1864.
[11] Ключевский В.О. Сказания иностранцев о Московском государстве. - М., 1865; М., 1916; Пг. 1918.
[12] Там же. - Пг. 1918. - С. 6-8.
[13] Ключевский В.О. Указ. соч. - С. 9-10.
[14] Там же. – С. 24-41.
[15] Середонин С.М. Известия англичан о России XVI в. // ЧОИДР. 1884. Кн. 3-4.
[16] Середонин С.М. Сочинение Джильса Флетчера «Of the Russe Common wealth» как исторический источник. – СПб, 1891.
[17] Замысловский Е.Е. Герберштейн и его историко-географические известия о России. – СПб, 1884.
[18] Алмазов А.И. История чинопоследований крещения и миропомазания. – Казань, 1884; Он же. Сообщения западных иностранцев XVI-XVII вв. о совершении таинств в русской церкви. – Казань, 1900.
[19] Пирлинг О. Россия и папский престол. Кн. 1. - М., 1912. С. - 226-227.
[20] Бочкарев В.Н. Московское государство ХУ-XVII вв. по сказаниям современников-иностранцев. - СПБ. 1914; Второе изд. - М. 2000.
[21] Коваленский М. Москва в истории и литературе. - М. 1916.
[22] Шлихтинг А. Новое известие о России времени Ивана Грозного. - Л., 1934.
[23] Стрейс Я. Три путешествия. - М., 1935.
[24] Меховский Матвей. Трактат о двух Сарматиях. – М-Л., 1936.
[25] Готье Ю.В. Английские путешественники о Московском государстве XVI в. - Л., 1938.
[26] Левинсон Н.Р. Записки Айрмана о Прибалтике и Московии // Исторические записки. 1945. № 17; Гуковский М.А. Заметки, содержащие сведения о делах и властителях России // Труды ЛОИИ. 1963. Вып. 5.
[27] Буссов К. Московская хроника. - М.-Л., 1961.
[28] Севастьянова А.А. Записки Джерома Горсея о России // Вопросы историографии и источниковедения: Сборник трудов МГПИ им. В.И. Ленина. - М. 1974. - С. 63-124.
[29] Герберштейн Сигизмунд. Записки о Московии. - М. 1988.
[30] Алпатов М.А. Русская историческая мысль и Западная Европа. XII-XVII вв. М. 1973. С. 228-242.
[31] Рогожин Н.М. Иностранные дипломаты о России XVI-XVII веков // Проезжая по Московии (Россия XVI-XVII веков глазами дипломатов). М. 1991. С. 3-24.
[32] Россия в первой половине XVI в: взгляд из Европы. М. 1997.
[33] Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия. Вып. 1-3. М. 2000, 2002, 2006.
[34] Ziga Herbecstein. - 1999; Сигизмунд Герберштейн. - 2000; Kompser-Frocscher. - 2002.
[35] Амато Дж. Итальянцы XVI века о России // Россия и Италия. Вып. 2. - М. 1996.
[36] Backus O. P. Commentaries on Moscovite Affairs by S. von Herberstein // Directory of American Scholars. — Lawrence, 1957; Bergstaesser D. Siegmund von Herberstein // Neue Deutsche Biographie. — Berlin, 1969. — Bd. 8; Cross A. G. Russia under western Eyes. 1517—1825. — London, 1970; Deggeler G. Karl V. und Polen—Litauen. Ein Beitrag zur Frage der Ostpolitik des spaeten Kaisertums. — Wuerzburg, 1939; Federmann R. Popen und Bojaren. Herbersteins Mission im Kreml. — Graz; Wien, 1963; Beobachtungen zu Darstellungsweise und Wahrheits/anspruch in der “Moscovia” Herbersteins // Landesbeschreibungen Mitteleuropas vom 15. bis 17. Jahrhundert. — Koeln, Wien. 1983; Isacenko A. V. Herbersteiniana I. Sigmund von Herbersteins Russlandbericht und die russische Sprache des XVI. Jahrhunderts // Zeitschrift fur Slawistik. — Berlin, 1957; Russo-Polish Confrontation // Russian Imperialism from Ivan the Great to the Revolution. — New Brunswick, 1974; Miсhоw H. Weitere Beitrage zur aelteren Kartographie Russlands // Mitteilungen der Geographischen Gesellschaft in Hamburg. — Hamburg, 1967. — Bd. XXII; Nevinson J. L. Siegmund von Herberstein. Notes on 16th century Dress // Waffenund Kostumkunde. — 1959. — 3. F. — Bd. I (18). — Hf. 1—2. — S. 86—93; Siegmund Freiherr von Herberstein Diplomat und Humanist // Oestdeutsche Wissenschaft. Jahrbuch des Ostdeutschen Kulturrates. — Muеnchen, 1960. — Bd. VII
[37] Готье Ю.В. Указ. соч.
[38] Поссевино А. Московия. - М. 1983.
[39] Флетчер Д. О государстве Русском. - СПб. 1906.
[40] Севастьянова А.А. Указ. соч.
[41] Барсов П.П. Подробное описание путешествий Голштинского посольства в Московию Адама Олеария. - М. 1870.
[42] Лизек А. Сказания Адольфа Лизека // ЖМНПр. 1837.
[43] Корб А. Дневник путешествия в Московию. - СПб. 1906.
[44] Библиотека иностранных писателей о России (далее – БИП). – СПб, 1836. - Т. 1.
[45] К примеру, С.М. Соловьев ссылался на записки Барбаро 4 раза, на Контарини – 9 раз. При этом он полностью доверял к их данным. Соловьев С.М. Сочинения. Книга III. - М. 1989.
[46] Пирлинг О. Россия и папский престол. Книга 1. - М. 1912. - С. 226.
[47] Иностранцы о древней Москве. Москва XVI-XVII вв. - М. 1991. - С. 12-13.
[48] Флоря Б. Об одном из источников «Трактата о двух Сарматиях» Матвея Меховского // Советское славяноведение. 1965. № 2. - С. 55.
[49] Матвей Меховский. Указ. соч. - С. 106.
[50] Московский летописный свод конца XV в. - Рязань. 2000. - С. 336-337.
[51] Матвей Меховский. Указ. соч. - С. 246.
[52] Московский летописный свод конца XV в. Указ. изд. - С. 314-316.
[53] Матвей Меховский. Указ. соч. - С. 105.
[54] Петров А.В. Вечевой Новгород // История России: народ и власть. - СПб, 1997. - С. 95-132.
[55] Соловьев С.М. Сочинения. Книга III. - М., 1989. - С. 7-44; 212-231.
[56] Матвей Меховский. Указ. соч. - С. 106.
[57] Там же. - С. 107.
[58] Там же. - С. 113, 254.
[59] Матвей Меховский. Указ. соч. - С. 114.
[60] Там же.
[61] История СССР с древнейших времен до наших дней. Т. 11. - М., 1966. - С. 65-66.
[62] Матвей Меховский. Указ. соч. - С. 117-122.
[63] Buczek K. Maciej z Miechowa. 1457-1523. Wroclaw. 1960.
[64] Россия в первой половине XVI в.: взгляд из Европы. - М. 1997. - С. 172.
[65] Россия в первой половине XVI в.: взгляд из Европы. - М. 1997. - С. 180-185.
[66] Там же. - С. 199-201.
[67] Там же. - С. 200.
[68] Россия в первой половине XVI в.: взгляд из Европы. Указ. изд. - С. 269-270.
[69] Там же. - С. 286-289.
[70] Герберштейн Сигизмунд. Указ. соч. - М., 1988. - С. 64.
[71] Там же.
[72] Герберштейн Сигизмунд. Указ. соч. - М. 1988. - С. 64.
[73] Там же.
[74] ПСРЛ. Т. 23. - С. 102-105.
[75] ПСРЛ. Т. 23. Указ. изд. - С. 179-196.
[76] ПСРЛ. Т. 23. Указ. изд. - С. 74.
[77] Там же - С. 89, 308.
[78] Там же. - С. 89.
[79] Там же. - С. 103.
[80] Любименко И.И. История торговых сношений России с Англией. - Юрьев. 1912; Толстой Ю.В. Первые 40 лет сношений России с Англией. – СПб, 1876; Середонин С.М. Известия англичан о России XVI в. // ЧОИДР. 1884; Виленская Э.С. К истории русско-английских отношений в XVI в. // Исторические записки. - М. 1949. Вып. 29; Лурье Я.С. Русско-английские отношения и международная политика второй половины XVI в. // Международные связи России до конца XVI в. - М. 1961 и др.
[81] Готье Ю.В. Указ.соч. - С. 55.
[82] Готье Ю.В. Указ.соч. - С. 56-57.
[83] Середонин С.М. Указ. соч. - С. 57-58.
[84] Там же. - С. 60-61.
[85] Там же.
[86] Там же. - С. 64.
[87] Середонин С.М. Указ. соч. - С. 64-65.
[88] Гамель И. Указ. соч. - С. 44-46.
[89] Середонин С.М. Указ. соч. - С. 13.
[90] Середонин С.М. Указ. соч. - С. 34.
[91] Зимин А.А. Опричнина Ивана Грозного. - М. 1964. - С. 77-78; Скрынников Р.Г. Царство террора. – СПб, 1992 и др.
[92] Штаден Генрих. Записки немца-опричника. - М. 2002. - С. 17.
[93] Там же. С.48-50.
[94] Соловьев С.М. Сочинения. Книга IV. - М., 1989. - С. 274-290.
[95] Середонин С.М. Сочинение Джильса Флетчера «Of the Russe common wealth» как исторический источник. - СПб, 1891. – С. 16.
[96] Россия XVI в. Воспоминания иностранцев. Указ. изд. - С. 28.
[97] Там же. – С.30—31.
[98] Там же. - С. 35-38.
[99] Там же. - С. 51--52.
[100] Там же. - С. 53.
[101] Там же. - С. 75.
[102] Россия XVI в. Воспоминания иностранцев. Указ. изд - С. 105-106.
[103] Там же. - С. 105.
[104] Толстой Ю.В. Сказание англичанина Горсея о России в исходе XVI столетия // Отечественные записки. – СПб, 1859; Севостьянова А.А. Записки Джерома Горсея о России конца XVI – начала XVII вв. (Разновременные слои, источники и их хронология) // Вопросы истории и источниковедения: сборник трудов. - М. 1974. - С. 63-83; Колобов В.А. Мемуары Джерома Горсея о России XVI в. // Исследование памятников письменной культуры в собраниях и архивах отдела рукописей и редких книг. (Воспоминания и дневники). Сборник научных трудов. - Л., 1987; Он же. Деятельность Джерома Горсея в России (1588-1589) // Вестник Ленинградского университета. Серия 2. Вып. 2. № 9. 1987.
[105] Севастьянова А.А. Предисловие. Указ. изд. - С. 30.
[106] Россия XVI века. Воспоминания иностранцев. Указ. изд. - С. 305-306.
[107] Там же. - С. 323-327.
[108] Лимонов Ю.А. Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. - М., 1982. - С. 7-9.
[109] Там же. – С. 137-138.
[110] Лимонов Ю.А. Указ. соч. - С. 138.
[111] Там же. - С. 150-151; Соловьев С.М. Сочинения. Указ. изд. - С. 401-402.
[112] Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. Указ. изд. - С. 151.
[113] Там же. - С. 171.
[114] Там же. - С. 171-183.
[115] Там же. - С. 277-286.
[116] Аделунг Ф. Обозрение путешественников по России и их сочинений. Ч. 1. - М., 1864. - С.131-132.
[117] Там же. - С. 16.
[118] Там же. - С. 21.
[119] Там же. - С. 65.
[120] Аделунг Ф. Ука. соч. - С. 154.
[121] Там же. - С. 155.
[122] Там же. - С. 215.
[123] Чаадаев П.Я. Статьи и письма. - М., 1989. - С. 104.
