Русская православная церковь в карелии в 1918-1941 годах
На правах рукописи
Басова Надежда Александровна
Русская Православная Церковь в Карелии
в 1918-1941 годах
Специальность 07.00.02 – Отечественная история
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Петрозаводск – 2006
Диссертация выполнена на кафедре отечественной истории Петрозаводского государственного университета.
Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор М.И. Шумилов
Официальные оппоненты: доктор философских наук, профессор
А.М. Сергеев
кандидат исторических наук, доцент
Г.В. Чумаков
Ведущая организация: Институт языка, литературы и истории
Карельского научного центра РАН
Защита состоится «____» ________________ 2006 г. в ____ часов на заседании диссертационного совета К. 212.190.03 по присуждению ученой степени кандидата исторических наук при Петрозаводском государственном университете по адресу: 185910, г. Петрозаводск, пр. Ленина, 33, ауд. ____.
С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Петрозаводского государственного университета.
Автореферат разослан «____» _____________ 2006 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
кандидат исторических наук, доцент Т.В. Никулина
Общая характеристика работы
Актуальность темы исследования. Русская Православная Церковь (РПЦ) на протяжении тысячелетия была и остается духовной опорой Российского государства, поэтому изучение государственно-церковных отношений представляет большой научный интерес. Период 1920-1930-х гг. является одним из самых сложных и трагических в истории православия в России. Именно тогда политика Советского государства в отношении Церкви была особенно жесткой и нетерпимой. Декларация митрополита Сергия (Страгородского) 1927 г. явилась вынужденным компромиссом ради спасения РПЦ, а следовательно духовной жизни верующих на территории СССР. Однако, несмотря на этот шаг, нормализации отношений с государством достичь не удалось. В советской историографии этот период освещался крайне тенденциозно, с антицерковных позиций. Принципиальное изменение государственно-церковных отношений произошло лишь в конце 1980-х гг. В настоящее время, когда Церковь вновь стала важнейшей основой духовной жизни людей, необходимо уделить более пристальное внимание исследованию вопросов, связанных с положением РПЦ в регионах, в частности, на территории Карельской АССР в 1920-1930-е гг.
Объектом исследования являются взаимоотношения органов местной власти и религиозных организаций на протяжении 1920-1930-х гг.
Предметом исследования стала деятельность церковных структур (приходов, благочиний, епархиальных управлений) и государственных институтов (волостных, уездных, районных, областного исполкомов, правоохранительных и карательных органов) в процессе реализации государственной политики в сфере религии в пределах Карелии.
Хронологические рамки работы (1918-1941 гг.) обусловлены относительной целостностью изучаемого периода. Нижняя граница является рубежом, отделившим т.н. «синодальную» эпоху от последующей истории Русской Церкви. Государство, некогда бывшее ее покровителем, в годы советской власти стремилось свести к минимуму ее влияние на общество, а затем добиться полного исчезновения Церкви. С точки зрения государственной политики эта стратегическая цель оставалась неизменной, но под влиянием внешних и внутренних обстоятельств в 1938-1939 гг. власть начинает корректировать свою религиозную политику (хотя ощутимые результаты в этой области проявились лишь во время Великой Отечественной войны). Верхняя граница совпадает с практически полным уничтожением церковных организаций в центре и на местах к началу 1940-х гг. Таким образом, выделение продолжительного по времени периода, разделенного на несколько этапов, позволяет проследить на каждом из них результаты реализации антицерковной политики в Карелии.
Территориальные рамки исследования ограничиваются административно-церковной юрисдикцией Олонецкой епархии, чьи границы до 1929 г. совпадали с территорией бывшей Олонецкой губернии (несмотря на государственные административно-территориальные реформы), а с декабря 1929 г. по указу Заместителя Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) – Карельской АССР. При этом приходы Лодейнопольского, Каргопольского, Вытегорского уездов отошли к соседним епархиям, а около десяти приходов Архангельской епархии перешли в управление Олонецкого епископа. Границы двух епархий – Олонецкой и Карельской, возникших на территории Карелии в результате обновленческого раскола 1922-1923 гг., определены условно в связи с их постоянными изменениями
Цель и задачи исследования. Цель работы – изучить и проанализировать опыт существования в указанный период на территории Карелии церковных структур (приходов, благочиний, епархиальных управлений) и их взаимоотношения с органами местной власти. В соответствии с ней определены следующие задачи исследования:
– установить периодизацию государственно-церковных отношений и охарактеризовать каждый из ее этапов;
– рассмотреть ситуацию в Олонецкой епархии накануне революции 1917 г. и показать процесс осуществления в Олонецкой губернии декрета СНК от 20 января 1918 г. «О свободе совести, церковных и религиозных обществах»;
– изучить конфискационную политику государства в годы Гражданской войны и реакцию духовенства и верующих на мероприятия новой власти;
– показать процесс ликвидации монастырей Олонецкой епархии и адаптации монашествующих к новым условиям;
– исследовать возникновение и распространение в Карелии обновленческого раскола в 1920-е гг., выявить связь обновленческого движения с деятельностью органов ОГПУ;
– дать характеристику деятельности атеистов в 1920-1930-е гг., прежде всего, местного отделения Союза воинствующих безбожников, проанализировать ее эффективность;
– рассмотреть направления ликвидационной и репрессивной политики государства в отношении Церкви в 1930-е гг. и состояние приходов к концу 1930-х гг.
Методологической основой работы являются принципы историзма и научной объективности. Изучаемые явления рассматриваются в их взаимосвязи, противоречивости, в совокупности всех факторов, качественных и количественных характеристик. В ходе исследования применялись методы комплексного анализа исторических источников, причинно-следственного и сравнительного анализа, проблемно-хронологический, статистический методы. При сборе сведений, не отраженных в документальных источниках, использовался метод устной истории.
Историография проблемы. Долгое время история Русской Православной Церкви в советский период почти не находила отражения в исследовательской литературе, т.к. была исключена сама возможность ее объективного изучения. В настоящее время круг вопросов, связанных с указанной проблематикой, разрабатывается как светскими, так и церковными историками. В существующей историографии можно выделить несколько самостоятельных направлений.
Советская историография рассматривала государственно-церковные отношения односторонне, с позиций воинствующего атеизма. Церковь в них представлялась реакционным институтом, а деятельность органов государственной власти характеризовалась только в положительном плане. Основные позиции в историографии по этой теме сложились в 1920-е гг. и почти не менялись до конца 1980-х гг.
Первые работы 1920-1930-х гг. носят агитационно-пропагандистский характер и не содержат научного анализа фактов. В них отсутствует научный аппарат, основная цель этих изданий – идеологическая борьба государства с религией[1]. Работы консультанта VIII отдела НКЮ П.В. Гидулянова, посвященные правовому статусу Церкви в СССР, являются, пожалуй, единственным примером научного подхода к проблеме в довоенный период, хотя подготовленные им сборники не содержат многих документов, регламентировавших церковную политику государства[2].
До конца 1980-х гг. в литературе разрабатывались две основные темы, связанные с историей РПЦ после 1917 г. Одна отражала развитие атеизма в СССР, формы и методы антирелигиозной работы, другая была посвящена советскому законодательству о религии и Церкви. При этом многие авторы голословно заявляли о развитии массового атеизма среди населения, начиная с первых лет советской власти и до 1980-х гг.[3] Определенный вклад в развитие темы внес Г.В. Воронцов, показавший в своем исследовании партийную политику и деятельность атеистических организаций, особенно Союза безбожников в 1920-1930-е гг. Н.П. Красников, М.М. Персиц, Р.Ф. Филиппова посвятили работы первым мероприятиям власти в отношении Церкви. Достоинством этих исследований является детальное изучение истории подготовки и утверждения декрета о свободе совести[4].
В 1970-1980-е гг. А.А. Шишкин, Р.Ю. Плаксин, В.Ф. Зыбковец затронули ранее неизученные сюжеты из истории РПЦ, в частности, процесс образования монашеских коммун и артелей в 1918 г., проведение кампании по изъятию церковных ценностей 1922 г., возникновение и этапы обновленческого движения. Историки ввели в научный оборот большой корпус источников и значительно дополнили картину взаимоотношений государства и Церкви в 1918 -1920-е гг.[5] Со второй половины 1980-х гг. уменьшилось количество издаваемой научно-атеистической литературы. Празднование Тысячелетия крещения Руси в 1988 г. послужило толчком к расширению изучения государственно-церковных отношений.
Современная отечественная историография исследуемой проблемы достаточно обширна. В работах историков Ю.А. Бабинова, М.Н. Бессонова, М.И. Одинцова начала 1990-х гг., освещающих советскую церковную политику, впервые появились критические оценки некоторых ее аспектов. В.А. Алексеев одним из первых показал особую роль комсомола и отдельных партийных деятелей в проведении церковной политики партии в отношении Церкви в 1920-е гг[6].
За сравнительно короткий период произошла переоценка советского опыта государственно-церковных отношений. Статьи О.Ю. Васильевой и работа М.Ю. Крапивина явились одними из первых в современной историографии, где по-новому освещались взаимоотношения государства и Церкви в 1917-1943 гг.[7] В отечественной исследовательской литературе разрабатывается два основных направления. С одной стороны, это изучение государственной религиозной политики, а с другой – вопросы внутрицерковной жизни. Заметный вклад в развитие данной проблематики внесли петербургские историки А.Н. Кашеваров и М.В. Шкаровский, которые ввели в научный оборот огромное количество новых источников, включая ранее недоступные архивные документы. Исследователи представили не только обобщающую картину государственно-церковных отношений в 1920-1930-е гг., но и проанализировали внутренние церковные течения, впервые рассмотрели сюжеты, связанные с кампанией по вскрытию мощей святых и реакцией верующих и духовенства на эти действия власти[8]. Исследованию политики Политбюро ЦК в отношении РПЦ в первой половине 1920-х гг. посвящена монография Н.А. Кривовой. В работе показано, что руководство антицерковной кампанией 1922 г. осуществляло непосредственно Политбюро ЦК РКП(б) при активном участии ГПУ, хотя жесткий партийно-чекистский контроль тщательно прикрывали ВЦИК и Комиссия Помгола[9]. Среди современных работ следует также упомянуть исследование канадского историка Д.В. Поспеловского, которое остается одним из самых значительных по указанной теме[10].
Современные историки опровергли тезис о массовом распространении атеизма в СССР в довоенный период, и показали, что все «безбожные» атаки, предпринимаемые в 1920-1930-е гг. партийными и общественными организациями, оказались неэффективными. В.Б. Жиромская, изучив результаты переписи 1937 г. пришла к выводу, что они перечеркнули пропагандистские утверждения советской литературы[11].
В связи с рассекречиванием целого комплекса архивных документов в 1990-е гг. начала развиваться новая тема – освещение государственной репрессивной политики в отношении духовенства и верующих. Этой проблемой активно занимаются церковные историки. В 1990-е гг. появились издания, основанные на изучении рассекреченных документов – семь книг серии «Мученики, исповедники и подвижники благочестия Российской Православной Церкви XX века», подготовленные игуменом Дамаскиным (Орловским) (Тверь, 1992-2002), многотомные «Жития новомучеников и исповедников Российских XX века Московской епархии» (Тверь, 2002-2004), а также справочное издание, содержащее биографические сведения о репрессированном духовенстве «За Христа пострадавшие. Гонения на Русскую Православную Церковь, 1917-1956» (М., 1997).
В последнее время значительно расширилось исследование государственно-церковных отношений с точки зрения исторического и философско-религиоведческого подходов[12]. Появились диссертационные исследования, основанные на материалах региональных архивов. Благодаря возникновению региональной традиции в историографии открылись возможности для уточнения общей картины не только государственно-церковных отношений, но и для более ясного понимания того, что представляла из себя РПЦ в 1920-1930-е гг. Ю.П. Бардилевой, А.И. Белкину, М.В. Булавину, Н.Ю. Желнаковой, С.В. Михайлову удалось выявить особенности церковной политики властей на местах, показать принципиальные расхождения теоретических установок большевиков по вопросам государственно-церковных отношений с их практическими действиями[13]. Представляют большой интерес диссертационные исследования, написанные на материалах Вологды и Новгородской епархии. И.В. Спасенкова, изучив локальный опыт адаптации православной традиции русского города в атеистическом государстве выявила гибкость и вариативность православной традиции. М.Ю. Хрусталев показал особенности возникновения и существования обновленческого раскола в пределах Новгородской епархии в довоенный период[14].
Получила свое развитие и современная церковная историография. Вышли обобщающие работы преподавателей Московской и Санкт-Петербургской духовных академий В. Цыпина и Г. Митрофанова. В центре их исследований – преимущественно история епископата, Высшего церковного управления, расколов и разделений[15]. М.И. Вострышев, С. Фомин посвятили свои издания роли и фигурам высших иерархов, стоявшим во главе управления Русской Церковью в 1920-1930-е гг. – Патриарху Тихону и митрополиту Сергию[16].
Большой вклад в освещение вопросов, связанных с церковной оппозицией митрополиту Сергию внесли представители Русского Зарубежья. Антисергиане (священник М. Польский, Г. Рар (А. Ветров)) считали, что он предал духовенство, томившееся в лагерях, пошел на неизмеримо более глубокий, чем его предшественники, компромисс с властью[17]. Л. Регельсон соглашается с тем, что позиция митрополита Сергия, лишенная бесспорной канонической законности, предполагала морально недопустимый сервилизм по отношению к властям[18].
Отечественные церковные историки отмечают, что во многом расчеты митрополита Сергия не оправдались. Однако Церковь обрела способ выживания и самоспасения, ее новая позиция в отношении богоборческого государства подготовила духовенство и верующих к дальнейшим испытаниям. При этом обновленчество и григорианство характеризуются как расколы, инициированные государственной властью через ОГПУ и имевшие в своей основе политические мотивы, в то время, как остальные разделения возникли в результате отстаивания духовной независимости Церкви[19].
Историография темы «Русская Православная Церковь в Карелии в 1918-1939 гг.» невелика. В советский период специальных исследований, посвященных этой проблеме, не предпринималось. Освещались лишь некоторые вопросы, прежде всего, касающиеся проблемы осуществления в республике декрета от 20 января 1918 г. в части отделения школы от Церкви[20]. В 1986 г. появилась монография А.Я. Степанова «На путях духовного восхождения. Религия и атеизм в Карелии». Автор кратко проследил историю РПЦ на территории Карелии с XVI в. до конца 1980-х гг. Концепция книги основана на традиционном для историографии 1930-1980-х гг. представлении о роли Церкви как о постепенно отживающем в советском обществе реакционном институте.
С изменением курса советской церковной политики в конце 1980-х гг. в периодической печати появились публикации консультанта по делам религий Управления делами Совета министров КАССР Б.Ф. Детчуева, показывающие аспекты конфискационной и репрессивной политики 1930-х гг. на материалах Карелии[21]. Первый опыт обобщения взаимоотношений государства и Церкви в Карелии в советский период относится к 1999 г., когда была опубликована монография Б.Ф. Детчуева и В.Г. Макурова «Государственно-церковные отношения в Карелии в 1917-1990 гг.». Авторы ввели в научный оборот комплекс документов, отражающих взаимоотношения местных органов власти с духовенством и верующими. Выводы исследователей о государственной политике в отношении РПЦ достаточно осторожны, хотя в целом они признают ее антицерковный характер. В книге впервые даны сведения о репрессированном в 1937 гг. духовенстве Олонецкой епархии, списки закрытых церквей и другие документы.
В 2001 г. вышел в свет сборник, изданный коллективом сотрудников Национального архива РК и исторического отдела Петрозаводской и Карельской епархии. Статьи книги охватывают период с XIII в. (крещение карелов) до конца 1990-х гг. Издание носит научно-популярный характер, но написано с привлечением большого числа архивных источников[22]. Православная тематика получила некоторое отражение в обобщающих трудах по различным аспектам истории Карелии в работах Ю.И. Поповой, О.А. Никитиной, И.И. Чухина, в учебном издании «История Карелии»[23], а также в материалах двух республиканских научных конференций[24].
Источниковой базой исследования послужили опубликованные и архивные материалы: законодательные и нормативные акты, делопроизводственная документация, деловая и личная переписка, воспоминания, периодическая печать. Главный корпус источников сосредоточен в фондах органов исполнительной власти (Национальный архив РК – НАРК) – Олонецкого губернского исполнительного комитета (ф. Р-28), Карельского центрального исполнительного комитета (ф. Р-689), районных (уездных) и городских исполкомов и их отделов – земельных, отделов советского управления, административных, юстиции, образования. Они дают представление об отношении местных органов власти к Церкви, позволяют проанализировать ход, реализацию и результаты проведения в жизнь церковного законодательства. Сохранившаяся переписка исполкомов и их отделов с нижестоящими органами и с религиозными организациями отражает «перегибы» администрирования на местах, ход реквизиций и конфискаций, данные о закрытии храмов и др.
Некоторые сведения учетно-статистического характера отложились в фондах Центрального административного управления НКВД КАССР (НАРК, ф. Р-383) и Карельского областного Совета Союза воинствующих безбожников (НАРК, ф. Р-718).
Самостоятельную группу источников представляют документы религиозных организаций, принадлежащие как Патриаршей Церкви, так и обновленческим общинам и их руководящим органам. Они в значительной степени дополняют вышеназванные источники, однако полнота и сохранность документов представлена только по фонду Святодуховского собора Петрозаводска (НАРК, ф. Р-2961) – с 1917 г. до закрытия храма в 1930 г. Это обстоятельство не позволяет составить полное представление о составе верующих, динамике движения прихожан, ежедневной жизни приходов на территории Карелии. Особенную ценность для исследования обновленческого раскола в Карелии представляют документы из канцелярии благочинного одного из обновленческих округов (НАРК, ф. Р-111), а также доклад неизвестного автора о возникновении и развитии в 1922-1923 гг. обновленчества временно управлявшему Олонецкой епархией архиепископу Кронштадтскому Венедикту (Плотникову) (Российский государственный исторический архив – РГИА, ф. 836).
Документы общественных организаций, проводивших в 1920-1930-е гг. антирелигиозную пропаганду и органов, контролировавших эту деятельность позволяют рассмотреть не только деятельность «безбожников», но и состояние религиозности населения в исследуемый период (НАРК, ф. Р-2434, ф. Р-718; Карельский государственный архив новейшей истории – КГАНИ, ф. 3, ф. 779). Выявлению отношения населения к Церкви и религии способствуют материалы, полученные в ходе политического контроля ГПУ за населением – информационные сводки, составленные на основе донесений информаторов и осведомителей (КГАНИ, ф. 3).
Самостоятельную группу источников составляют материалы следственного делопроизводства в отношении духовенства и мирян (архив Управления ФСБ РФ по РК, фонд уголовных дел), которые позволяют более точно установить численность репрессированных священнослужителей и верующих республики. К этой же группе принадлежат также дела из фондов ревтрибуналов Олонецкой губернии (НАРК, ф. Р-639) и КТК (НАРК, ф. Р-641), заведенные в 1922 г. на верующих по обвинению в сопротивлении изъятию церковных ценностей. Динамику репрессий против священнослужителей и верующих отражают и данные картотеки архива Информационного центра МВД РК на заключенных, находившихся в ББЛАГе в 1930-е гг. Каждая учетная карточка содержит сведения биографического характера и данные по заключению.
Сведения, содержащиеся в архивных источниках, дополняют опубликованные материалы. К таковым относятся документы центральных государственных и партийных органов, общественных организаций, отражающие внешнюю, формально-юридическую сторону контактов государства с Церковью, а также документы РПЦ[25]. В сборниках, содержащих материалы республиканских органов власти, обкома ВКП(б) и спецорганов опубликованы несколько документов, позволяющих более полно рассмотреть процесс осуществления директив центра, дополнить представление о положении духовенства в период раскулачивания, оценить состояние религиозных организаций КАССР в 1930-е гг.[26]
В качестве документов личного происхождения в исследовании привлечены воспоминания и дневниковые записи митрополита Григория (Чукова), (в 1911-1918 гг. ректора Олонецкой духовной семинарии), известного церковного деятеля Олонецкой епархии[27]
.
Другую группу источников составили периодические издания, выходившие в 1917-1930-е гг. под эгидой органов власти, а также атеистических и религиозных организаций. Это газеты «Олонецкая Коммуна», «Карельская Коммуна», «Красная Карелия», «Олонецкие епархиальные ведомости», обновленческая газета «Церковный вестник», а также журналы: «Революция и церковь», печатный орган Наркомата юстиции и «Антирелигиозник», издание Центрального совета Союза воинствующих безбожников.
В диссертации использованы воспоминания детей и внуков карельских священников Т.Л. Козловой, М.М. Лезиной, Т.П. Миролюбовой, В.В. Ржановского, А.Ф. Кароевой
Научная новизна работы заключается в раскрытии деятельности церковных организаций в пределах конкретной епархии и территории и политики местных органов власти по отношению ним. В диссертации предпринята попытка комплексного освещения взаимоотношений государства и Церкви в 1920-1930-е гг.
Практическая значимость исследования состоит в том, что оно восполняет определенный пробел в изучении истории Карелии, а также дополняет общую картину положения Русской Православной Церкви в СССР в довоенный период. Его результаты могут быть использованы для дальнейшего изучения церковной истории Карелии и России, а содержание работы учтено в процессе преподавания общих и специальных курсов, подготовке учебных пособий по историческому краеведению, в экспозиционной практике краеведческих музеев.
Апробация работы. Отдельные аспекты темы исследования были представлены в книге «Олонецкая епархия: страницы истории» (Петрозаводск, 2001), в выступлениях на научной конференции, посвященной 775-летию крещения карелов (Петрозаводск, 2002), на педагогической конференции «Воспитание детей на ценностях Православия – залог спасения Отечества» (Петрозаводск, 2004), на научной конференции «VII Иоанновские чтения» (Архангельск, 2005). Материалы и выводы диссертации изложены в серии статей для готовящейся к печати энциклопедии «Карелия», в ряде сборников, а также используются автором в рамках специального курса «История Православия в Карелии». Текст диссертации обсуждался на аспирантских семинарах исторического факультета и на кафедре отечественной истории Петрозаводского государственного университета.
Структура работы построена по проблемно-хронологическому принципу и состоит из введения, трех глав, разделенных на параграфы, приложений и списка использованных источников и литературы.
Основное содержание работы
Во введении обосновывается актуальность, научная новизна и практическая значимость исследования, определяются его объект, предмет, задачи, характеризуются хронологические и территориальные рамки, методологическая основа, дается анализ научной литературы и источников по теме.
Первая глава «Осуществление декрета "О свободе совести, церковных и религиозных обществах" в Карелии в 1918-1920 годах» характеризует ситуацию в Олонецкой епархии в переломный для Церкви и государства период. После ликвидации Духовной консистории съезд духовенства и мирян летом 1918 г. избрал Епархиальный совет. В связи с уходом на покой епископа Иоанникия (Дъячкова) в конце 1918 г. управление епархией временно осуществлялось из Петрограда митрополитом Вениамином (Казанским), а в декабре 1919 г. Патриарх Тихон назначил в Петрозаводск епископа Евгения (Мерцалова). Таким образом церковной власти удалось сохранить самостоятельность Олонецкой кафедры. Летом 1920 г., после смерти епископа Евгения епархию возглавил епископ Евфимий (Лапин). В соответствии с циркуляром Наркомата юстиции в ноябре того же года был закрыт Епархиальный совет. После этого решить проблему создания общеепархиального церковного объединения не удалось.
В главе подробно освещаются отношения Церкви и местных органов власти по исполнению декрета СНК от 20 января 1918 г. Этот процесс сопровождался значительными трудностями. В Петрозаводске и губернии в массовом порядке выносились решения с протестами против реализации декрета. Крестьяне связывали учебу с сохранением преподавания в школах Закона Божия, нередко сельские сходы оказывали давление на учителей, прекративших вести этот предмет. Одноэтапное, повсеместное исключение его из школьной программы провести не удалось. На территории, занятой белыми, обучение шло по старым программам. В классы вновь возвращали иконы, перед уроками и после них читались молитвы, вводилось преподавание Закона Божия. 20 июня 1918 г. губернский комиссариат просвещения вынужден был временно разрешить ведение религиозных бесед в стенах школы во внеурочное время (светским лицам), а также не запрещать учащимся проявлять свою религиозность в школе. Фактически отмена Закона Божия и религиозных обрядов в школах, несмотря на протесты населения, произошла уже в первой половине 1919 г. В Кемском уезде, который с июля 1918 г. был занят англо-франко-американскими войсками, декрет начал проводиться в жизнь после его освобождения весной 1920 г. Таким образом, процесс его осуществления в Олонецкой губернии, как и во многих других областях страны, растянулся на несколько лет.
Одной из первых мер власти против Церкви в 1918 г. стали высылки наиболее активных представителей духовенства в концентрационные лагеря или в закрытые монастыри по обвинению в «антисоветской агитации и противодействии проведению декрета об отделении Церкви от государства». Так, летом 1918 г. из Петрозаводска были высланы настоятели двух городских храмов и ректор Олонецкой духовной семинарии Н. Чуков. Осенью 1918 г. духовенство было отстранено от совершения актов гражданского состояния. Многие священники, лишившись казенного жалования, работали в местных Советах, кооперативах, учителями в школах и в других учреждениях. В годы гражданской войны духовенство и монашествующие епархии не принимали участия в военных действиях на стороне белых отрядов. В некоторых случаях священники брали на себя роль миротворцев, хотя известны факты, когда (в северных уездах) они встречали белые отряды крестными ходами, считая последних освободителями.
В 1918 г. на территории епархии было разорено два монастыря: Спасо-Преображенский Каргопольский и Свято-Троицкий Александро-Свирский. В первом случае произвол был допущен уездным Советом, а во втором – отрядами Олонецкой губернской и Лодейнопольской уездной ЧК. Факт разгрома Свирского монастыря, в ходе которого были вскрыты мощи основателя обители преподобного Александра Свирского, убиты настоятель и два монаха, стал широко известен, но виновные не понесли наказания. В период гражданской войны расстрелы монашествующих происходили в Палеостровском, Муромском и Важеозерском монастырях. Это было связано, во-первых, с тем, что насельники оказывали сопротивление приходившим туда под предлогом описи имущества, а фактически с намерениями конфисковать все наиболее ценное из церковной утвари, вывезти скот, хозяйственный инвентарь, продукты. Во-вторых, в период военных действий монашествующих, как и приходских священников, подозревали в содействии белым.
В 1919 г. начались реквизиции монастырского имущества и передача его новым хозяевам. Как и по всей стране, на территории закрытых обителей епархии создавались артели, коммуны и совхозы. К 1920 г. на землях закрытых монастырей создаются совхозы, где наряду с рабочими трудились и монахи. Однако эти хозяйства в силу ряда причин не стали показательными и не играли в начале 1920-х гг. никакой роли в сельскохозяйственном производстве. Оставшиеся насельники монастырей (монахи и послушники), несмотря на то, что их собственность объявлялась общенародной, продолжали, где это было возможно, жить на старых местах и вести прежний образ жизни.
Вторая глава «Олонецкая епархия в 1920-е годы» посвящена внутрицерковной жизни и процессу усиления атеистической пропаганды. В ней освещается проведение в Карелии кампании по изъятию церковных ценностей, основной целью которой была не помощь голодающим, а раскол духовенства на сторонников и противников этой акции. В Карелии эта кампания протекала относительно спокойно и не вызвала серьезных эксцессов на этой почве. А часть петрозаводского духовенства, проявившая лояльность к политике властей в ходе кампании по изъятию церковных ценностей, организовала обновленческую группу.
Обновленцам удалось создать свое Епархиальное управление и получить поддержку в уездах. Местное духовенство, испытывая сомнения и колебания, в конце концов в силу ряда причин подчинилось архиепископу Александру (Надёжину), приехавшему на место епископа Евфимия (Лапина). Первоначально большая часть духовенства, главным образом, сельского, не имела четкого представления о сути т.н. «обновления» Церкви. Архиерей и Епархиальное управление, утверждая руководителей церковных округов в уездах (районах), делали ставку на наиболее известных там пастырей с большим опытом священнического служения, искренне желавших сохранить веру в народе. С декабря 1923 г. по 1925 г. шла активная борьба между «тихоновцами» и обновленцами, которые главную вину в существовании раскола возложили на Патриаршую Церковь. 1926-1929 гг. характеризуются попытками обеих сторон сохранить завоеванные в приходах позиции, при этом несмотря на численное превосходство и неуклонный рост «тихоновских» общин и духовенства, обновленцы имели относительно стабильное положение. Большинство рядовых участников раскола в Карелии, как и по всей стране, были случайно вовлечены в него и не разбирались в сути происходящего.
На протяжении четырех лет приходы Карелии, находившиеся в юрисдикции патриаршей Церкви, управлялись заочно из Петрограда-Ленинграда. С 1923 по 1927 г. в Петрозаводске кроме архиепископа-обновленца не было ни одного архиерея. Обновленцы, в отличие от «тихоновцев», имея поддержку от ГПУ и местных органов власти, издавали свою газету, регулярно проводили епархиальные и благочиннические съезды.
Одновременно с процессами, протекавшими в церковной среде, в Карелии в указанный период начинает осуществляться массовая антирелигиозная пропаганда. Возникавшие на местах в 1926-1928 гг. низовые ячейки Союза безбожников (СБ), не имея материальной поддержки и грамотных руководителей, не пользовались поддержкой населения. Работа местного отделения Союза безбожников в основном сводилась к организации учебы активистов. Ни одна из пропагандистских задач фактически не была решена, за исключением фиктивного роста ячеек. Поэтому с 1928 г. в стране началась кампания по массовому закрытию церквей и монастырей. Храмы закрывали, как правило, из-за неуплаты налогов, ветхости зданий, несоблюдения санитарных норм и по другим причинам. Тогда же началась кампания по политико-экономическому и юридическому притеснению и ограничению прав священнослужителей.
В третьей главе «Репрессивная политика государства по отношению к РПЦ в республике в 1930-е годы» обращается внимание на ужесточение антицерковного законодательства и переход государства к репрессивным мерам в отношении духовенства и верующих. В главе показано, как в республике реализовывалась государственная политика, в частности, в области массового закрытия храмов на ее территории. 29 июня 1929 г. президиум КарЦИК принял решение о развертывании работы в соответствии с требованиями постановления ВЦИК и СНК РСФСР от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях». Местные партийные и советские органы, получив директивные указания в отношении религиозных организаций, перешли к сплошному закрытию церквей, опираясь только на антирелигиозные и комсомольские объединения, прибегая к административному нажиму. В Петрозаводске из четырех действующих церквей в 1929-1930 гг. было закрыто две, в т.ч. Кафедральный собор. К этому же времени относится и проведение т.н. антиколокольной кампании, в ходе которой нередко наблюдались случаи безхозяйственности и пренебрежения к храмовому имуществу.
Борьба с духовенством осуществлялась через налоговую политику, причем этот вопрос оставался актуальным как для «тихоновцев», так и для обновленцев. Судьбы священников в эти годы имели много общего: их семьи терпели бедность, лишение избирательных прав, распродажу с торгов имущества, отправку на лесозаготовки. Дети духовенства встречали препятствия при поступлении на учебу или работу. Некоторые священнослужители после закрытия церквей вынуждены были устраиваться разнорабочими, соглашаясь на самую низкооплачиваемую работу. В феврале-марте 1931 г. органы ОГПУ КАССР провели изъятие «кулацкого и антисоветского элемента» из деревни. Тем не менее, до конца 1930-х гг. приходская жизнь не замирала, особенно в Карельском Поморье и Заонежье. Часть верующих (на севере Карелии) присоединялась к сектантским и старообрядческим группам. До конца 1930-х гг. в Петрозаводске существовало одновременно две кафедры: под юрисдикцией Патриаршего Местоблюстителя митрополита Сергия (Страгородского) и обновленческая.
В условиях массовых репрессий в 1930-е гг. заметно возросла роль атеистических организаций. Однако, несмотря на государственную поддержку, установление партийного контроля над деятельностью Союза воинствующих безбожников (СВБ), большинство мероприятий антирелигиозного характера не достигали своей цели. Закрытие храмов, репрессии против духовенства и церковного актива, особенно, в 1937-1938 гг., страх за себя и свою семью заставили большинство населения молча соглашаться с данностью.
В связи с репрессиями в Петрозаводске и по всей республике было уничтожено практически все православное и обновленческое духовенство, обе кафедры прекратили свое существование. Церковная жизнь на местах угасла. Численность православного духовенства за девять лет, с 1929 по 1938 г. сократилась на 93%, а количество действующих церквей (без часовен) – на 87,2%, эти показатели свидетельствуют о полном уничтожении клира и приходской системы в Карелии к концу 1930-х гг.
В заключении подведены основные итоги исследования. Проведение в жизнь декрета СНК от 20 января 1918 г. в Карелии, как и в других регионах, продолжалось в течение двух лет. Осуществление в годы гражданской войны политики красного террора, разного конфискаций и реквизиций коснулось как приходских церквей, так и монастырей. Однако в целом духовенство и монашествующие Олонецкой епархии не оказывали активной поддержки белому движению и интервентам. Полноценная монастырская жизнь на территории губернии прекратилась в 1918 г., однако оставшиеся монахи жили в закрытых обителях за счет объединения в артели. После их ликвидации к 1920 г. в бывших монастырях организуются коммуны и совхозы, где трудились приглашенные рабочие, однако, они просуществовали недолго. На следующем этапе, с началом кампании по изъятию церковных ценностей в 1922 г. Церковь противостояла не только государственной власти, но и обновленческим группировкам духовенства, поддерживаемым ГПУ. Отличительной особенностью Карелии явилось то, что в силу ряда причин обновленчество здесь имело значительное распространение, однако большинство вовлеченных в него слабо разбирались в его сути, и лишь формально поддерживало обновленческую кафедру. Ситуация в епархии после принятия Декларации в 1927 г. принципиально не изменилась. Существовала каноническая целостность приходов, подчинявшихся, с одной стороны, обновленческому управлению, с другой – митрополиту Сергию (Страгородскому). Антирелигиозная пропаганда, как и в большинстве регионов страны, в республике на протяжении 1920-1930-х гг. велась под нажимом «сверху», но была мало эффективна. Утрата своей духовной школы, уничтожение священнослужителей в ходе репрессий и ликвидация приходской системы в 1930-е гг. привели к тому, что к началу Великой Отечественной войны на территории Карелии действовало всего несколько церквей.
По теме диссертации опубликованы следующие работы:
1. Басова Н.А. Олонецкая епархия в довоенный период (1917-1941 гг.) // Олонецкая епархия: страницы истории. Петрозаводск, 2001. С. 24-40. 1 п. л.
2. Басова Н.А., Тюкова К.Э. Епископы Олонецкие и Петрозаводские (1828-2001) // Там же. С. 201-210. 0,5 п. л.
3. Басова Н.А., Тюкова К.Э. Сведения о священно-церковнослужителях и мирянах Олонецкой епархии, репрессированных в 1918-1940-х гг. (по сведениям ФСБ РФ по РК и МВД РК) // Там же. С. 231-235. 0,2 п. л.
4. Басова Н.А. О деятельности комиссии по сбору материалов к прославлению подвижников Петрозаводской и Карельской епархии (по материалам архива УФСБ по РК) // Православие в Карелии. Материалы 2-й международной научной конференции, посвященной 775-летию крещения карелов. Петрозаводск, 2003. С. 409-420. 0,6 п.л.
5. Басова Н.А., Сорокина Т.В. Заонежские священники – жертвы политических репрессий 1937 года // Кижский вестник. Вып. 9. Петрозаводск, 2004. С. 48-53. 0,2 п. л.
6. Басова Н.А., Сорокина Т.В. Репрессии против православного духовенства в Карелии // Константинов И. Расстрел. Петрозаводск, 2004. С. 11-16.
7. Басова Н.А. К истории возникновения обновленческого раскола в Карелии // Вопросы истории Европейского Севера (Народ и власть: проблемы взаимоотношений. 80-е гг. XVIII-XX в.). Сборник научных статей. Петрозаводск, 2005. С. 80-94. 0,7 п. л.
[1] Брихничев И.П. Патриарх Тихон и его церковь. М., 1923; Грекулов Е.Ф. Нравы русского духовенства. М., 1928; Он же. Русская церковь в роли помещика и капиталиста. М., 1930; Кандидов Б.П. Религиозная контрреволюция 1918-1920 гг. и интервенция. М., 1930.
[2] Гидулянов П.В. К вопросу о необходимости существования в системе государственного управления СССР высшего центрального учреждения по делам культов // Революция и церковь. 1923. №1. С.29-34; Он же. Отделение церкви от государства в СССР: Полное собрание декретов, ведомственных распоряжений и определений Верховного Суда РСФСР и других Советских Социалистических Республик. М., 1926.
[3] Барменков А.И. Свобода совести в СССР. М., 1986; Гордиенко Н.С. Эволюция русского православия (20-е - 80-е годы XX столетия). М., 1984; Крывелев И.А. Русская православная церковь в первой четверти XX века. М., 1982; Куроедов В.В. Религия и церковь в советском обществе. М., 1984.
[4] Воронцов Г.В. Ленинская программа атеистического воспитания трудящихся в действии (1917-1937 гг.). М., 1973; Красников Н.П. Великая Октябрьская социалистическая революция и провозглашение свободы совести // По этапам развития атеизма в СССР. М.-Л., 1967; Персиц М.М. Отделение церкви от государства и школы от церкви в СССР (1917-1919 г.). М., 1958; Филиппова Р.Ф. К истории отделения школы от церкви // По этапам развития атеизма в СССР. М.-Л., 1967.
[5] Зыбковец В.Ф. Национализация монастырских имуществ в советской России (1917-1921 гг.). М., 1975; Плаксин Р.Ю. Тихоновщина и ее крах: Позиция православной церкви в период Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны. Л., 1987; Шишкин А.А. Сущность и критическая оценка «обновленческого» раскола русской православной церкви. Казань, 1970.
[6] Алексеев В.А. Иллюзии и догмы: Взаимоотношения Советского государства и религии. М., 1991; Он же. «Штурм небес» отменяется? Критические очерки по истории борьбы с религией в СССР. М., 1992; Бабинов Ю.А. Государственно-церковные отношения в условиях России: историко-методологический анализ: автореф. дис….докт. ист. наук. М., 1993; Он же. Государственно-церковные отношения в СССР: история и современность. Симферополь, 1991; Бессонов М.Н. Православие в наши дни. М.,1990; Одинцов М.И. Государственно-церковные отношения в России. XX век. М., 1994; Он же. Государство и церковь (История взаимоотношений, 1917-1938 гг.). М., 1991; Он же. Путь длиною в семь десятилетий: от конфронтации к сотрудничеству (государственно-церковные отношения в истории советского общества) // На пути к свободе совести. М., 1989. С. 29-71.
[7] Васильева О.Ю. Русская Православная церковь и Советская власть в 1917-1927 годах // Вопросы истории. 1993. №8. С. 40-54; Она же. Русская Православная Церковь в 1927-1943 годах // Там же. 1994. №4. С. 35-46; Крапивин М.Ю. Противостояние: большевики и церковь (1917-1941 гг.). Волгоград, 1993.
[8] Кашеваров А.Н. Государство и Церковь. Из истории взаимоотношений советской власти и Русской Православной Церкви. 1917-1945 гг. СПб., 1995; Он же. Государственно-церковные отношения в советском обществе 20-30-х гг. (Новые и малоизученные вопросы). СПб., 1997; Он же. Православная Российская Церковь и Советское государство (1917-1922); Шкаровский М.В. Иосифлянство: течение в Русской Православной Церкви. СПб., 1999; Он же. Обновленческое движение в Русской Православной Церкви XX века. СПб., 1999; Он же. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве. (Государственно-церковные отношения в 1939-1964 гг.). МПИЦ. Кн. 24. М., 2000.
[9] Кривова Н.А. Власть и церковь в 1922-1925 гг.: Политбюро и ГПУ в борьбе за церковные ценности и политическое подчинение духовенства. // Международный исторический журнал. 1999. №1 (http:// www.history.machaon.ru).
[10] Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в XX веке. М., 1995.
[11] Алексеев В.А. Была ли в СССР «безбожная пятилетка»? // Диспут. 1992. № 2. С. 12-22; Жиромская В.Б. Религиозность народа в 1937 году (По материалам Всесоюзной переписи населения) // Исторический вестник. 2000. №5. (http://vob.ru /public/bishop/istor/vest/2000/5-6/9-10/1_36/html); Лебина Н.Б. Деятельность «воинствующих безбожников» и их судьба // Вопросы истории. 1996, № 5-6; Слезин А.А. Воинствующий атеизм в СССР во второй половине 1920-х годов // Вопросы истории. 2005. №9. С. 129-135; Фирсов С. Была ли безбожная пятилетка? // НГ-религии. 2002, 30 октября.
[12] Кодылев А.В. Секуляризм и политика большевистской партии по отношению к Церкви в 20-е гг.: автореф. дис. …канд. ист. наук. Саратов, 1995; Сидоров В.П. Социально-политическая доктрина Русской Православной Церкви (XX столетие): автореф. дис…докт. филос. наук. СПб., 1996; Тюрина Л.В. Государство и Русская Православная Церковь: эволюция отношений. 1917-2000: автореф. дис… канд. ист. наук. Курск, 2000.
[13] Бардилева Ю.П. Государственно-церковные отношения на Кольском Севере в первой трети XX века: автореф. дис... канд. ист. наук. Мурманск, 2000; Белкин А. И. Государственно-церковные отношения в Мордовии в 20-начале 60-х годов ХХ века (на материалах русского православия): автореф. дис... канд. ист. наук. Саранск, 1995; Булавин М.В. Взаимоотношения государственной власти и Православной церкви в России в 1917-1927 гг. (На примере Урала). Екатеринбург, 2000: автореф. дис... канд. ист. наук; Желнакова Н. Ю. Государственная политика по отношению к Русской Православной Церкви в 1920-30-е гг.: автореф. дис... канд. ист. наук. М., 1995; Михайлов С.В. Государство и церковь: отношения органов власти, религиозных организаций и верующих на Архангельском Севере в 1918-1929 гг. : дис... канд. ист. наук. Архангельск, 1998 и др.
[14] Спасенкова И.В. Православная традиция русского города в 1917-1930-е гг. (на материалах г. Вологды): дис... канд. ист. наук. Вологда, 1999; Хрусталев М.Ю. Русская Православная Церковь в центре и на периферии в 1918-1930-х годах (на материалах Новгородской епархии): автореф. дис... канд. ист. наук. Архангельск, 2004.
[15] Митрофанов Г., протоиерей. История Русской Православной Церкви. 1900-1927. СПб., 2002; Цыпин В., протоиерей. История Русской Церкви. 1917-1997; Он же. Русская Церковь. Т.1. 1917-1925. М., 1996; Т.2. 1925-1938. М., 1999.
[16] Вострышев М. И. Божий избранник: Крестный путь святителя Тихона, Патриарха Московского и всея России. М., 1991; Страж Дома Господня. Патриарх Московский и всея Руси Сергий (Страгородский) / Сост., вступ. статьи, коммент. С. Фомина. М., 2003.
[17] Польский М. Новые мученики российские: в 2 т. Джорданвилль, 1949-1957. С.182; Рар Г. (А. Ветров). Плененная Церковь. Очерк развития взаимоотношений между Церковью и властью в СССР. Франкфурт на Майне, 1954. С.31-32.
[18] Регельсон Л. Трагедия Русской Церкви. 1917-1945. Париж, 1977. С. 164-189.
[19] Иоанн (Снычев), митрополит. Стояние в вере. Очерки церковной смуты. СПб., 1995. С. 211-212; Митрофанов Г., протоиерей. Русская Православная Церковь и советское государство во второй половине 1920-х гг. (Анализ взаимоотношений на основе церковных документов) // Церковь и государство в русской православной и западной латинской традициях. Материалы конференции 22-23 марта 1996 г. СПб, 1996.С.108; Страж Дома Господня. Патриарх Московский и всея Руси Сергий (Страгородский). С.242; Цыпин В., протоиерей. «Декларация» 1927 года // Журнал Московской Патриархии. 1994. №5. С.15.
[20] Афанасьева А.И. Проведение декрета о свободе совести в Карелии в первые годы Советской власти //Научная конференция по итогам работ за 1964 г. Петрозаводск, 1965.С. 20-23; Власьев Г.Е. Из истории атеизма в Карелии // Атеистические очерки. В помощь пропагандисту. Петрозаводск, 1983. С.111-125.
[21] Детчуев Б.Ф. В тридцатые годы (Из истории отношений между представителями властей и церковью в 1930-е годы) // Наука и религия. 1989, №4. С.38-41; Он же. Дело о соборе // Север. 1989, №2. С.98-104.
[22] Олонецкая епархия: страницы истории. Петрозаводск, 2001.
[23] История Карелии с древнейших времен до наших дней / под общ. ред. Н.А. Кораблева, В.Г. Макурова, Ю.А. Савватеева, М.И. Шумилова. Петрозаводск, 2001.С. 488-489; Никитина О.А. Коллективизация и раскулачивание в Карелии. Петрозаводск, 1997.С.32,39,86,88-89; Попова Ю.И. Повседневная жизнь крестьянства Олонецкой губернии в XIX веке: дис…канд. ист. наук. Петрозаводск, 2004. С. 67-94; Чухин И.И. Карелия-37: практика и идеология террора. Петрозаводск, 1999. С.
[24] Киселева О.А. Крестьянство Олонецкой губернии в годы гражданской войны: (на примере с. Гежесельга Лодейнопольского уезда Вознесенской волости) // Вопросы истории Европейского Севера: Проблемы развития культуры. Петрозаводск, 2002. С. 98-108; Калашникова Р.Б. Из истории семей заонежских священников (конец XVIII-начало XX в.) // Православие в Карелии. Материалы республиканской научной конференции (24-25 октября 2000 г.). Петрозаводск, 2000. С. 65-73; Филимончик С.Н. Горожане и церковь в Карелии в 1920-е гг. // Православие в Карелии. Материалы 2-й международной научной конференции, посвященной 775-летию крещения карелов. С. 439-446.
[25] Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве Высшей Церковной Власти. 1917-1943 / Сост. М.Е. Губонин. М., 1994; Гидулянов П.В. Указ. соч.; Архивы Кремля. Политбюро и Церковь. М.; Новосибирск, 1997-1998. Кн. 1,2. / сост. Н.Н. Покровский, С.Г. Петров; Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991). Материалы и документы по истории отношений между государством и Церковью / сост. Г. Штриккер. В 2-х кн. Кн. 1. М., 1995; Русская Православная Церковь и коммунистическое государство. 1917-1941. Документы и материалы / отв. сост. О.Ю. Васильева. М., 1996.
[26] Из истории раскулачивания в Карелии. 1930-1931 гг. Документы и материалы / под ред. Н.А. Ивницкого, В.Г. Макурова. Петрозаводск, 1991; Неизвестная Карелия. Документы спецорганов о жизни республики. 1921-1940 / ред. В.Г. Макуров. Петрозаводск, 1997; Сборник руководящих директив ЦК и Карельского областного комитета ВКП(б). Петрозаводск, 1930.
[27] Григорий (Чуков), митрополит. Дневники 1918-1922 годов (Последние годы святительства митрополита Вениамина) // Санкт-Петербургские епархиальные ведомости. 2004. Вып. 32. С. 67-75; Чехранов П., священник. Две тюремные пасхи. Из воспоминаний // Интернет-журнал «Мир Божий». 2001. №9. (http://www.voskres.ru/mir/mirbo06/a09.html 2001); Чуков Н. К., протоиерей. Мои воспоминания: в 4 ч. Ч. IV. Саратов, 1935-1937. Машинопись.
