Информационное обеспечение русско-японской войны в провинции (на материалах самарской губернии)
На правах рукописи
Буранок Александр Олегович
Информационное обеспечение
русско-японской войны в провинции
(на материалах Самарской губернии)
07.00.02 – отечественная история
Автореферат
диссертации на соискание ученой степени
кандидата исторических наук
Оренбург 2009
Работа выполнена на кафедре отечественной истории и археологии
ГОУ ВПО «Самарский государственный педагогический университет»
Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор
Репинецкий Александр Иванович
Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор
Кругликов Александр Леонидович
доктор исторических наук, профессор Сафонов Дмитрий Анатольевич
Ведущая организация: ГОУ ВПО «Самарский государственный
университет», кафедра отечественной истории и историографии
Защита состоится 27 марта 2009 г. в 10.00 часов на заседании диссертационного совета ДМ 212.180.03 ГОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет» по адресу: 460844, Оренбург, ул. Советская, 19, ауд. 333.
С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке
ГОУ ВПО «Оренбургский государственный педагогический университет».
Текст автореферата размещен на сайте ОГПУ www.ospu.ru 20 февраля 2009 г.
Автореферат разослан 20 февраля 2009 г.
Ученый секретарь диссертационного совета
доктор исторических наук, профессор Р. Р. Хисамутдинова
Общая характеристика работы
Актуальность темы. Изучение восприятия в Самарской губернии начала ХХ в. Русско-японской войны позволит понять закономерности информационного развития российского провинциального общества как в период 1904 – 1905 гг., так и в последующее время. В исторической науке проблемы информации приобретают гуманитарный характер, отражающий ее содержательную специфику. Общественные процессы, связанные с ее хранением, передачей и переработкой, должны анализироваться с точки зрения их информационного содержания, материализации значения, знакового выражения, различий интерпретаций[1]. В поле зрения истории оказываются закономерности возникновения и функционирования информационных процессов в социуме. Их изучение позволит проследить динамику развития общества, глубже понять причины и характер социального поведения, социальных взаимодействий. Выявление механизмов возникновения информации, источников и каналов ее распространения, особенностей восприятия, определение роли информации в различных ситуациях прошлого – все это даст возможность прояснить информационную природу исторического развития и определить его результат.
Актуальность исследования обусловлена обращением историографии рубежа ХХ – ХХI вв. к проблеме осмысления исторического события его современниками. Ученых все больше интересуют не только сами события, но и то, как сведения о них доходили до потребителя и осознавались тем или иным слоем общества, какие социальные и политические последствия вызывают информация и разного рода манипуляции ею. Понимание этого особенно важно, когда речь идет о военных, межнациональных конфликтах.
Изучаемая тема актуальна и в практическом отношении; многие возникшие во время Русско-японской войны стереотипы восприятия и информационные традиции продолжают функционировать и в ХХI в., оставаясь важной частью российского общественного сознания; их можно использовать для анализа современных информационных процессов в российском обществе. Следовательно, информационное обеспечение Русско-японской войны, формирование и развитие представлений о войне требуют всестороннего изучения. Все это, как и недостаточная научная разработанность проблемы, обусловливает актуальность темы исследования.
Объект исследования – информационное обеспечение Русско-японской войны в Самарской губернии.
Предмет исследования – механизмы и пути формирования представлений о Русско-японской войне и ее восприятие в провинциальном обществе Самарской губернии.
Хронологические рамки работы охватывают период Русско-японской войны. Нижней границей хронологических рамок диссертационного исследования служит начало Русско-японской войны – 26 января (8 февраля) 1904 г.; верхней границей является дата ее завершения – 23 августа (5 сентября) 1905 г.
Территориальные рамки. Изучение поставленной проблемы велось на материалах Самарской губернии в границах 1904 1905 гг. Губерния состояла из семи уездов: Бугульминского, Бугурусланского, Бузулукского, Николаевского, Новоузенского, Самарского и Ставропольского. Это был обширный регион с преимущественно крестьянским населением (93,8%): на 1 января 1903 года население Самарской губернии составляло 3.091.263 человека обоего пола, из них в городах проживали 171.096 человек и в уездах – 2.920.167 человек[2].
Степень научной разработанности проблемы. Отечественная историография о Русско-японской войне обширна, первые работы появились еще во время войны, и изучение продолжилось дореволюционными, а затем советскими и российскими историками. Историография работы содержит три блока исследований: 1) труды общего характера, освещающие в целом проблему российского общества в связи с Русско-японской войной; 2) исследования по теории информационного обеспечения и об информационном обеспечении российского общества в начале XX в.; 3) работы, посвященные Самарской губернии в период Русско-японской войны.
1. Труды общего характера о Русско-японской войне. Первыми к научному описанию и осмыслению войны обратились военные еще в период боевых действий[3] ; дореволюционные научные работы также связаны с деятельностью военных[4]. В 1906 г. официальная комиссия, созданная при Главном управлении Генштаба под председательством В. И. Гурко, приступила к исследовательской работе, результатом которой стал 9-томный труд о Русско-японской войне (1910)[5]. В целом, это добротная официальная работа; однако, не все ее части составлены одинаково добросовестно, а потому качественно различаются; действия японцев почти не освещены. Как и большинство официальных исторических работ, этот ценный труд, в конечном счете, является только материалом для дальнейших исследований, так как не исходит из цельного, определенного мировоззрения и предоставляет самому читателю оценивать события. В 1908 г. аналогичная комиссия начала работать при Морском Генштабе. Военные историки изучали причины войны и поражения России. Они пришли к выводу, что в сложившихся политических условиях военное столкновение России и Японии было неизбежно, при этом виновницей конфликта считалась только Япония; вина за неудачи армии и флота России возлагалась на российских внешнеполитических деятелей и некоторых военачальников[6].
Советская историография подходила к изучению Русско-японской войны с позиций марксистско-ленинской методологии и классовой идеологии. Данный исторический период интересовал историков, прежде всего, как преддверие революционных событий, на развитие которых война решительно повлияла[7]. Наиболее разработана в науке проблема определения позиций различных политических сил (и, прежде всего, большевиков) по отношению к военным событиям[8]. В противовес меньшевикам и эсерам, скатившимся на позиции оборончества, большевики, по мнению историков, заняли истинно патриотическую линию, выдвинув лозунг поражения царского правительства. Разоблачение антинародной внешней политики царизма легло в основу революционной пропаганды в годы войны. Ряд работ советских ученых посвящен деятельности социалистов-революционеров[9], либеральному движению[10], где упоминался рассматриваемый диссертантом период. Но в целом проблема информационного обеспечения Русско-японской войны не была востребована в советской историографии и затрагивалась лишь косвенно, в связи с отношением к войне той или иной социальной группы, политической партии.
Изменения в политической и общественной жизни страны, произошедшие в начале 1990-х гг., существенно повлияли на историческую науку постсоветского периода: исследователи стремятся пересмотреть некоторые традиционные советские установки. На смену прежнему относительному единомыслию пришел разброс мнений, оценок и суждений. В немалой степени интерес к войне 1904 – 1905 гг. определен ее столетней годовщиной, а также сложными современными геополитическими отношениями России и Японии. В постсоветскую эпоху появилось много работ, посвященных отдельным операциям русских войск[11], роли различных воинских частей в военных действиях[12], деятельности российских и японских секретных служб[13] ; опубликованы биографии и мемуары деятелей войны[14] ; обобщающие труды[15] ; изданы сборники документов[16]. Актуальным стало обращение исследователей к психологическому аспекту военных действий, появилось новое научное направление – военно-историческая антропология и психология. В рамках данного направления изучаются «человеческое измерение», «образ врага», в том числе и на примере Русско-японской войны[17].
В постсоветской историографии продолжилось исследование деятельности политических партий России начала ХХ в., причем внимание ученых направлено на небольшевистские организации. Проблема информационного обеспечения Русско-японской войны затрагивалась в работах постсоветского периода лишь косвенно, но они дали представление о политическом спектре Российской империи в 1904 – 1905 гг.[18].
Проблемы отношения российского общества к Русско-японской войне исследовались на диссертационном уровне. В диссертации Л. В. Жуковой[19] дано идеологическое обоснование в России Русско-японской войны: выявлены закономерности и динамика возникновения идей, их зависимость от внешних обстоятельств. На материалах Костромской, Владимирской и Ярославской губерний Е. А. Смирнова[20] провела анализ отношения к войне различных сословий и социальных слоев, политических сил, органов местного самоуправления и общественных организаций. Исследовательница рассмотрела также последствия общественных настроений в связи с событиями на Дальнем Востоке.
Проблематика Русско-японской войны разрабатывается и в зарубежной историографии[21]. Ученые сосредоточивают свое внимание на международных отношениях России и Японии на рубеже ХIХ – ХХ вв., на описании собственно военных действий[22]. Русско-японская война – традиционная тема японской историографии. Одним из первых изданий по истории дальневосточного конфликта явился коллективный труд японских исследователей «Описание военных действий на море в 37 – 38 гг. Мейдзи (1904 – 1905 гг.)», вышедший в 1909 – 1910 гг. В 2004 г. данная работа переиздана и переведена на русский язык[23]. В настоящее время стало возможным плодотворное сотрудничество японских и российских историков[24].
Работы общего характера позволили составить комплексное представление о военных, политических, дипломатических, социально-экономических, культурных событиях, связанных с изучаемым периодом. Однако проблема информационного обеспечения Русско-японской войны затрагивалась лишь косвенно, и на настоящий момент нет ни одного монографического или диссертационного исследования, раскрывающего данный вопрос.
2. Вторая группа работ содержит исследования по теории информационного обеспечения и сведения об информационном обеспечении российского общества в начале XX в. Этот блок литературы расширил и углубил знания об информационной теории и истории[25], основных видах источников информационного обеспечения, существовавших в начале ХХ в. в России, а именно: в прессе[26], художественных произведениях[27], листковой литературе[28], плакатах и лубках[29]. Информационное обеспечение именно Русско-японской войны в данных работах не рассматривается. Информационный подход в исторической науке и источниковедении предложен в работах И. Д. Ковальченко (он использовал категории теории отражения и обоснованно предположил, что исторический источник – это прежде всего источник информации, а источниковедение – отрасль исторической науки, занимающаяся извлечением и изучением информации, содержащейся в источниках) и В. И. Бовыкина, рассматривавшего природу исторической информации, зафиксированной в исторических источниках[30].
3. Работы, посвященные Самарской губернии в период Русско-японской войны, дают картину социально-экономического положения Самарской губернии в начале ХХ в.[31] Впервые сюжеты, связывающие Русско-японскую войну и Самарскую землю, затронули краеведы, писавшие, начиная с 1954 г., в местной прессе о наших земляках – участниках войны[32]. Комплексно Самарская губерния в связи с Русско-японской войной в данных статьях, конечно, не исследовалась. Лишь в последние годы стали появляться работы, анализирующие положение Самарской губернии во время Русско-японской войны. Это, прежде всего, учебное пособие Л. В. Храмкова по самарскому краеведению[33], статьи Е. В. Степочкиной[34]. В книге Л. В. Храмкова «Самарский край в истории России» рассматривается (§ 31), как в губернии было встречено начало войны; ученый охарактеризовал деятельность местного управления Красного Креста по оказанию помощи раненым воинам, поступившим в губернию с Дальнего Востока. Далее он показал, как ухудшилось положение основных категорий населения губернии в связи с войной, что привело к массовому росту недовольства войной, действиями центрального правительства и местных чиновников. Таким образом, Л. В. Храмков первым комплексно, хотя и кратко, осветил проблему Самарской губернии в годы Русско-японской войны. К столетию войны в Самаре выпущен специальный сборник, в котором (наряду с общероссийской) представлена краеведческая проблематика Русско-японской войны[35]. В 2008 г. самарские ветераны-дальневосточники опубликовали книгу «Русская тихоокеанско-маньчжурская эпопея. Дальневосточный финал»[36]. Издание содержит историко-мемуарные и документальные материалы (в том числе, о самарцах – защитниках Порт-Артура, участниках Русско-японской войны). Японскую гравюру «сэнсо-га» и русский лубок на тему конфликта России и Японии из коллекции самарского общественного деятеля А. К. Клафтона исследует искусствовед М. В. Кожевникова[37].
Таким образом, изучение Самарской губернии в связи с Русско-японской войной началось относительно недавно; нет комплексных научных трудов о средствах массовой информации в Самарской губернии начала ХХ в. и об информационном обеспечении Русско-японской войны в этом регионе. Не изучалась данная проблема и на уровне диссертационного или монографического исследования, хотя в отечественной и зарубежной историографии представлен широкий пласт трудов, посвященных различным аспектам конфликта России и Японии в 1904 – 1905 гг. На современном этапе развития исторической науки тема информационного обеспечения Русско-японской войны в самарской провинции начинает рассматриваться как самостоятельный объект изучения, но работы по данной проблематике еще носят фрагментарный характер (как правило, это статьи). В связи с вышесказанным всестороннее изучение означенного феномена с привлечением широкого круга источников и с учетом новых методологических подходов представляется назревшим и актуальным.
Актуальность темы и уровень ее научной разработанности обусловили цель исследования – комплексное изучение информационного обеспечения Русско-японской войны в Самарской губернии. Цель обусловила постановку следующих задач:
- Определить основные виды информационного обеспечения в начале XX века в России.
- Охарактеризовать источники информационного обеспечения в Самарской губернии в годы Русско-японской войны.
- Выявить направления и специфику подачи информации о войне и ее восприятие самарским крестьянством.
- Изучить содержание информации о Русско-японской войне и ее восприятие самарскими городскими обывателями.
Источниковая база исследования. Комплекс источников, необходимых для решения поставленных в работе задач, представлен разнообразными видами исторических материалов, извлеченных из девяти фондов Государственного архива Российской Федерации (Ф. 58; Ф. 102; Ф. 539; Ф. 601; Ф. 1001; Ф. 1167; Ф. 1463; Ф. 1729; Ф. 1741) и шести фондов Центрального государственного архива Самарской области (Ф. 1; Ф. 3; Ф. 182; Ф. 183; Ф. 468; Ф. 677), из фонда «Рисунок Лубок» Самарского областного художественного музея (СОХМ), из опубликованных источников, шести наименований изданий периодической печати, а также публицистической, мемуарной, художественной литературы и «дешевых книжек для народа» о Русско-японской войне (более 50 шт.). Данные источники можно разделить на следующие десять групп.
1. Делопроизводственные материалы вид исторических источников, функцией которых является документное обслуживание различных управляющих систем (делопроизводство: государственное, вотчинное, акционерных компаний и т.д.). Информация, полученная из делопроизводственных материалов ЦГАСО: Самарское губернское по воинской повинности присутствие (Ф. 677), Самарское местное управление общества Красного Креста г. Самары (Ф. 183), Самарский губернский Алексеевский комитет 1904 1905 гг. (Ф. 182), Самарское губернское правление, Канцелярия Самарского губернатора I стола 1851 – 1917 гг. (Ф. 1), Канцелярия Самарского губернатора II стола (Ф. 3), Самарское губернское жандармское управление (Ф. 468), – способствовала раскрытию деятельности Красного Креста на территории Самарской губернии, выяснению хода частных мобилизаций и фактов уклонения от призыва, позволила охарактеризовать отношение крестьян к войне, установить степень участия органов местного самоуправления в призрении раненых воинов и семейств призванных нижних чинов.
2. Документально-статистические источники: статистические справочники, отчеты, сведения.
Статистическим справочником является ежегодник «Адрес-календарь Самарской губернии на 1904 год» (Самара, 1905), содержащий информацию о социально-экономическом, демографическом, культурном состоянии губернии накануне войны. В диссертации изучены хранящиеся в Центральном государственном архиве Самарской области отчеты и статистические сведения различных организаций, связанных с войной и преодолением ее последствий в Самарской губернии: «Годовой отчет с 6 февраля 1904 г. по 6 февраля 1905 г. Высочайше учрежденного особого комитета по усилению военного флота на добровольные пожертвования» (Ф. 3); «Списки лиц, подлежащих отбытию воинской повинности в 1904 г.» (Ф. 677), «Отчет по призыву исполнения воинской повинности населения Самарской губернии за 1905 г.» (Ф. 677), «Список находящихся под покровительством Алексеевского Главного Комитета сирот нижних чинов, коим причитается пособие. 1908 1909 гг.» (Ф. 182). На основании этих документов выяснено количество пожертвований на военные нужды различными слоями самарского общества, установлена численность призывников от Самарской губернии в 1904 и 1905 гг., выявлены данные о положении детей-сирот и о размере оказываемой им помощи, раскрыт вопрос о влиянии войны на деревню.
3. Материалы периодической печати (газеты «Самарские губернские ведомости», «Самарская газета», «Самарский листок объявлений», «Самарский курьер», журналы «Самарские епархиальные ведомости», «Летопись войны с Японией. 1904 1905») составляют основную источниковую базу исследования, так как именно они наиболее полно и оперативно информировали население Самарской губернии о происходивших на Дальнем Востоке событиях; по материалам периодической печати изучены отношение и динамика интереса различных слоев провинциального общества к Русско-японской войне, раскрыта информационная политика правительства и либералов.
4. Листковая литература составляет особую группу исторических источников. К исследованию привлечены опубликованные и неопубликованные листовки оппозиционных политических сил – социал-демократов и эсеров (листовки других политических групп Самарской губернии не выявлены). Автором диссертации изучены агитационно-пропагандистские листовки самарских социал-демократов (21 шт.)[38] и столько же листовок самарских эсеров (по архивам ЦГАСО[39] и ГАРФ[40] ).
5. Следующая группа источников – плакаты и лубки, как хранящиеся в фонде «Рисунок Лубок» Самарского областного художественного музея (СОХМ), так и опубликованные в различных изданиях[41]. Они составляют наглядные источники информации о Русско-японской войне, сыгравшие немаловажную роль среди малограмотного и неграмотного населения Самарской губернии, а также служившие одним из основных каналов распространения правительственной, патриотической информации о войне.
6. Особую группу источников представляют так называемые «дешевые книжки для народа», массово издаваемые «на злобу дня» и жанрово разнообразные[42]. Появление подобного рода изданий было вызвано резко возросшим интересом российской публики ко всему, что связано с Японией и Дальним Востоком. Через часть «дешевых книжек для народа» происходило распространение правительственной версии Русско-японской войны.
7. Мемуары, дневники, письма, воспоминания составляют весьма важный пласт источников, ибо содержат свидетельства очевидцев событий[43].
8. Художественные произведения о Русско-японской войне, вышедшие в 1904 1905 гг., рассматриваются в диссертации как источник (в рамках изучаемой темы)[44], например, книга И. Табурно «Правда о войне»[45] (СПб., 1905). Художественная литература позволяет увидеть атмосферу, в которой происходило распространение сведений о войне, а также рисует яркие картины восприятия и переживания этой информации.
9. Публицистические работы, в которых затрагивается тема Русско-японской войны, в частности, статьи Л. Н. Толстого и В. И. Ленина[46].
10. Энциклопедии, словари, справочники содержат толкования основных терминологических понятий, связанных с проблемой информационного обеспечения; перечень изданий периодической печати Самарской губернии времени Русско-японской войны, описание географического и социально-экономического положения Самарской губернии в начале XX в.[47]
Материалы, вошедшие в источниковую базу исследования, различаются происхождением, функциональной направленностью и степенью достоверности. На основе их комплексного и критического анализа воссоздана широкая и достоверная картина информационного обеспечения Русско-японской войны в Самарской губернии.
Методологическая основа исследования. Комплексный анализ специфики механизма формирования оценок и представлений о Русско-японской войне у самарских крестьян и городских жителей диссертант старается выстроить с опорой на главные методологические принципы – историзм и научную объективность. Принцип объективности подразумевает изучение как всего корпуса источников, так и реального исторического материала по исследуемой теме во всем многообразии, без каких-либо заранее заданных оценочных суждений и конъюнктурных соображений[48]. В соответствии с принципом историзма восприятие событий Русско-японской войны и выработка их оценок в провинциальном обществе изучается в процессе их возникновения, изменения и развития, что позволяет рассмотреть воздействие этих суждений на формирование общественного мнения, выявить закономерности информационного обеспечения общества в период Русско-японской войны и тенденции последующего развития; раскрыть специфику подходов различных политических групп к изучению данного исторического феномена и их влияние на последующую историографию.
Наряду с общенаучными методами (индукция и дедукция, анализ и синтез, классификация, аналогия, обобщение, идеализация) применялись специальные методы исторического познания: проблемно-хронологический, системно-структурный, сравнительно-исторический, историко-логический. С помощью данных методов в их совокупности изучена сложная и противоречивая картина отношения к Русско-японской войне провинциальных жителей в ее диалектическом единстве и противоположности; не только определены сущность и характерные особенности отдельных мнений, но и прослежены их динамика и эволюция, что дало возможность выявить цикличность восприятия различных этапов и событий войны, обусловленную объективными и субъективными причинами.
Научная новизна исследования заключается в комплексном анализе источников информационного обеспечения, содержание которых формировало представления самарского общества о Русско-японской войне. На основе не введенных в научный оборот или малоизученных материалов в диссертации раскрыта специфика механизма создания и трансформации сведений о Русско-японской войне, показаны пути формирования и взаимодействия оценок войны у крестьян и горожан Самарской губернии через разнообразные формы и способы информационного обеспечения. В исследовании выяснена роль информационной политики правительства, дан анализ ее эффективности на различных этапах войны; выявлено значение источников информационного обеспечения, доступных для провинциального населения; показаны мотивы и особенности изменения представлений о войне у крестьян, горожан и политических сил Самарской губернии. Впервые введен в научный оборот ряд источников.
Основные положения, выносимые на защиту.
1. Правительство использовало все имеющиеся в России виды информационного обеспечения, чтобы сообщить населению о начавшейся Русско-японской войне и сформировать патриотическое отношение к ней. Информационная политика правительства заключалась в разъяснении причин и целей войны, описании противника, в формировании «образа врага». Эффективная в начале войны, осуществляемая на волне патриотического подъема, правительственная пропаганда не смогла перестроиться в период неудачного хода войны и потеряла свою актуальность. В контексте последующих революционных событий Русско-японская война стала восприниматься как настоящий «знак беды».
2. Политические силы в Самарской губернии по-разному понимали и оценивали значение Русско-японской войны. Социал-демократы и эсеры относились к войне отрицательно: они считали ее империалистической, несправедливой, захватнической, винили в ее развязывании правящие круги России. Правые, напротив, считали войну справедливой и были уверены, что Россия непременно победит, если народ сплотится вокруг «веры, царя и Отечества». Либералы группировались вокруг земства и с началом войны прекратили критику правительства, сосредоточились на организации помощи раненым и семьям военнослужащих. Поражения русской армии и флота, начавшаяся революция усилили оппозиционность земства, что выразилось в призывах к прекращению войны и требовании народного представительства. Через «свои» средства массовой информации каждая из политических партий и группировок старалась воздействовать на народные массы, прививая им свою позицию по отношению к войне, что по-разному влияло на социальное поведение населения губернии.
3. Средства массовой информации в годы Русско-японской войны были разнообразны и по видам (газеты и журналы, листовки и плакаты, публицистика и художественная литература, «дешевые книжки для народа» и т.д.), и по идеологической, политической направленности. Основу информационного обеспечения Русско-японской войны для крестьян Самарской губернии составили патриотические лубки и устная информация, которую можно подразделить на проправительственную (от духовенства) и антиправительственную (от «умных людей»), а для горожан – местные газеты.
4. Интерес к военной теме не был постоянным в самарском провинциальном обществе и определялся содержанием новостных сообщений с театра боевых действий. Для основной массы обывателей к осени 1904 г. война отошла на второй план, уступив место первой русской революции. Трагедию войны остро переживали те самарские городские и крестьянские семьи, из которых были призваны военнослужащие.
Практическая и теоретическая значимость исследования заключается в том, что содержащиеся в диссертации материалы дополняют сведения об истории российской провинции (Самарской губернии) времен Русско-японской войны. Материалы диссертации могут быть использованы при подготовке исследований о внутренней политике Российской империи начала ХХ в., истории Русско-японской войны, а также в процессе преподавания курсов «Международные отношения в ХХ веке», «История России ХХ в.», «Самарское краеведение», различных спецкурсов и дисциплин специализации.
Апробация работы. Основные положения работы отражены в 16 публикациях, а также изложены в докладах на международных, российских и региональных конференциях 2004 – 2008 гг.: «Платоновские чтения: Всероссийская конференция молодых историков» (Самара, 2004, 2005, 2006, 2007); «Клио и Победа: К 60-летию победоносного окончания Великой Отечественной войны 1941 1945 гг. (Областная научная конференция)» (Самара, 2005); «Ознобишинские чтения: Международная научно-практическая конференция» (Инза, 2006, 2007, 2008); «Наука. Творчество: Молодежная научная конференция» (Самара, 2006); «I Урало-Поволжская историческая ассамблея» (Самара, 2006); на ежегодных конференциях студентов, аспирантов и преподавателей исторического факультета Самарского государственного педагогического университета и других вузов Самары (2004 – 2009).
Структура диссертации. Работа состоит из введения, двух глав, выводов к главам, заключения, списка источников и литературы, приложений.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во введении обосновываются актуальность темы, хронологические рамки, формулируются предмет, объект, цель и задачи, выносимые на защиту основные положения исследования; даются историографический обзор, характеристика источниковой базы; раскрываются методология и научная новизна исследования; обосновывается его практическая значимость; сообщается информация о структуре работы и формах апробации материалов диссертации.
Первая глава («Информационное обеспечение в начале ХХ века») содержит два параграфа, в которых рассматриваются средства массовой информации в России начала ХХ в. и, в частности, в Самарской губернии.
В первом параграфе («Основные виды информационного обеспечения в России начала ХХ века») определяются понятия «информация», «информационный подход», «информационное обеспечение», в связи с проблемой цензуры (гражданской и военной) и свободы слова характеризуются источники информации в России начала прошлого столетия. На рубеже ХIХ – ХХ вв. понятия «информация» в нынешнем его толковании еще не существовало (в справочных изданиях того времени нет данного термина), однако это не означает, что не было самого явления. В диссертации применяется гуманитарный подход к определению понятия «информация» (позиция Д. И. Блюменау), учитывается, прежде всего, его семантическое содержание, то есть исследуются механизмы снабжения населения сведениями о Русско-японской войне.
Царское правительство России, политики и дипломаты были убеждены в неизбежности военного конфликта с Японией; для народа же война оказалась совершенно неожиданной и непонятной, особенно в провинциях, удаленных от восточных границ Российской империи (в частности, в Самарской губернии).
Правительство и власть верно и оперативно выстроили в этих условиях информационную политику, задачи которой заключались в следующем: довести до общества, до каждого взрослого человека факт начала войны, разъяснить ее причины и цели, дать представление о противнике (сформировать «образ врага»), мобилизовать народ на борьбу с врагом. Для решения этих задач были задействованы все существовавшие в начале XX в. способы донесения информации до потребителя: пресса (газеты и журналы), книги (публицистические и художественные произведения, дешевые брошюры), листковая литература (листовки и небольшие брошюры), наглядные материалы (плакаты, лубки, открытки), официальные документы (указы, постановления, обращения власти к населению, всевозможные документы делопроизводства и т.д.), почта, телеграф, устная агитация.
В России начала ХХ в. существовали следующие типы газет: «большие», «малые» и «дешевые», а также «информационные» газеты для всей страны (таковыми были «Новое время» и «Русское слово»). Давать злободневную информацию о событиях это функция газет; комментировать, обобщать газетную информацию – преимущественно задача журналов. В начале XX в. русский журнал существенно изменился: стал еженедельным и тоньше по объему. От газеты тонкий еженедельник взял оперативность подачи информации, а от толстого журнала «обобщающее освещение». Тонкие еженедельники дифференцированы по специализации; всевозможные обзоры, помещавшиеся в них, являлись перепечаткой из материалов ежедневных газет. Данный вид прессы способствовал визуализации представлений о событиях. Во время Русско-японской войны появились в России пять тонких иллюстрированных еженедельников, специально освещавших события войны[49].
Диссертация содержит примеры того, как в произведениях художественной и публицистической литературы 1904 – 1905 гг. отражались события Русско-японской войны и их восприятие. Писатели и журналисты разделились на два лагеря: на «патриотов» (сторонников войны, призывавших к сплочению во имя победы над вероломным врагом) и «пацифистов» (противников войны как из либерального, так и революционно-демократического лагеря, раскрывавших ужасы, несправедливость войны, ратовавших за ее немедленное прекращение).
Далее дается анализ «дешевых книжек для народа», составивших особую группу массовой литературы начала ХХ в. «Дешевые книжки» представляли собой сборники различных материалов; при этом источники, которые послужили их основой, обычно не указывались. В диссертации выяснено, что чаще всего это были официальные донесения; телеграммы и статьи военных корреспондентов; материалы прессы (отечественной и иностранной); различные словари и справочники; монографии, научные и научно-популярные статьи, художественные произведения. «Дешевые книжки» отражали весь российский политический спектр начала ХХ в. – от крайне правых, черносотенных идей до откровенно левых, марксистских взглядов. Среди издателей «дешевых книжек» четко выделялись следующие группы: «частная инициатива», «военные», «правые», «левые», «благотворительные общества». Наибольшее значение имела «частная инициатива». Авторы, в основном придерживавшиеся либеральных воззрений и лояльные к власти, стремились сыграть на подъеме общественного интереса к событиям на Дальнем Востоке, удовлетворить его и при этом заработать деньги. Подчеркивалось, что часть прибыли (либо вся выручка от издания) направляется на «усиление российского флота», «в кассу Красного Креста», «в помощь больным и раненым воинам», «в пользу детей-сирот» и т.д. Авторы и издатели таким образом выражали патриотические чувства, стремились помочь своей стране в борьбе с дальневосточным врагом, поддерживали патриотический настрой населения.
Российские листовки были официальными и неофициальными, последние делились на либеральные и радикальные (по российским политическим партиям). Проведенный в диссертации анализ содержания листовок большевиков и эсеров показывает, что их взгляд на войну в целом и ее отдельные ключевые моменты диаметрально противоположен официальному освещению событий.
Информационно-пропагандистское значение листовок, плакатов, лубков, открыток, слухов нельзя недооценивать, учитывая низкий уровень грамотности населения провинции. Зачастую именно листовки и наглядные способы информации создавали представления о войне у малограмотного крестьянства и пролетариата (хотя у рабочих уровень грамотности был все-таки выше и, следовательно, они имели больше возможностей получать информацию из газет).
Итак, в процессе анализа состояния информационного обеспечения в период Русско-японской войны установлена тесная взаимосвязь цензуры и свободы слова; выяснено, что цензура не справлялась с возложенными на нее функциями, но при этом людям начала прошлого века казалось, что свободы слова в Российской империи нет. Основную информацию образованная публика черпала из газет и журналов: газеты давали событийную составляющую информации, а журналы – аналитическую. До малограмотной крестьянской среды бльшую часть информации несли листовки, плакаты, лубки, слухи.
Второй параграф («Источники информационного обеспечения в Самарской губернии в начале ХХ века») содержит обзор основных средств массовой информации в Самарской губернии, где в 1904 1905 гг. выходили следующие легальные периодические издания: газеты «Самарские губернские ведомости», «Самарская газета», «Самарский листок объявлений», «Самарский курьер»; журналы «Врачебная хроника Самарской губернии», «Сведения о ветеринарно-санитарном состоянии Самарской губернии», «Самарские епархиальные ведомости». Нелегальные газеты начала ХХ в. представлены изданиями самарских социал-демократов и эсеров. Самарский комитет РСДРП выпускал нелегальные газеты («Сызрань», «Борьба», «Политическое обозрение») и три листка («Крестьянский листок», «Солдатский листок», «Типографский листок»). Самарский комитет партии социалистов-революционеров издавал с января 1905 г. нелегальную «Крестьянскую газету».
Проводники правительственной информационной политики в Самарской губернии – газета «Самарские губернские ведомости», журнал «Самарские епархиальные ведомости», а также лубки, некоторые «дешевые книжки», публиковавшиеся в газетах официальные военные телеграммы, проповеди священников.
Газеты наиболее оперативно и полно сообщали о состоянии дел на дальневосточном театре боевых действий. Официальную точку зрения отражали «Самарские губернские ведомости», но они проигрывали либеральной «Самарской газете» в оперативности освещения событий Русско-японской войны: задержка составляла более трех дней (это связано с тем, что «Самарские губернские ведомости» выходили всего два раза в неделю, а не ежедневно, как «Самарская газета»). Официальная газета отличалась известной сухостью подачи материала, делала упор на официальные же источники, мало привлекая сообщения зарубежных информагентств, ибо они оценивались как «неофициальные», стало быть, неблагонадежные. «Самарская газета» в этом плане выгодно отличалась: ее информативность значительно выше, она выходила ежедневно, активно использовала информацию зарубежных информагентств и либеральных столичных изданий и, в целом, больше внимания уделяла теме войны, нежели «Самарские губернские ведомости». В диссертации доказано, что в «Самарской газете» сильным было эсеровское влияние, в связи с чем газета не допускалась в провинциальные библиотеки-читальни.
«Самарские епархиальные ведомости» по заглавию являются газетой («ведомости»), а по форме, содержанию и структуре – журналом, их можно классифицировать как «тонкий официальный еженедельник», отражавший позиции местного православного духовенства. Информация о Русско-японской войне подавалась в неофициальной части (в рубрике «Церковная жизнь в других епархиях») и представляла собой заметки, перепечатанные из других изданий; причем вопросы о войне часто связывались с темой священника на войне, веры в Бога, жертвенности. Тема войны как таковая не была ведущей для журнала: в нем за полтора года военных действий не появилось ни одной аналитической статьи, посвященной конфликту России и Японии. «Самарские епархиальные ведомости» призваны не столько информировать читателя, сколько поучать, направлять на путь истинный. Все публикуемые материалы служили укреплению формулы «за веру, царя и Отечество». Церковь была мощным институтом укрепления самодержавия, и ее журнал осуществлял официальную пропаганду.
Самарские социал-демократы и эсеры через контролируемые ими источники информации стремились внушить народу отрицательное отношение к Русско-японской войне и побудить его к неповиновению властям. Противоположную позицию занимали правые силы, уверенные, вопреки всем поражениям, в справедливости войны и конечной победе России. Патриоты призывали сначала завершить войну, а затем приступить к внутренним реформам. Земство находилось в оппозиции, особенно во второй половине войны. Либералы, группировавшиеся вокруг земства и в мирное время критиковавшие правительство, с началом войны прекратили критические выступления и сосредоточились на организации помощи раненым и семьям военнослужащих. Разногласия политических сил Самарской губернии обострились в период Русско-японской войны; в противовес правительственной политике оппозиционные партии и группировки призывали прекратить кровопролитную войну и выдвигали требование народного представительства.
Фонды Самарского областного художественного музея (СОХМ), по подсчетам диссертанта, сделанным на основании инвентарной книги музея, хранят 193 лубка, посвященные Русско-японской войне и выпущенные девятнадцатью различными издательствами Москвы и Петербурга. Тематически лубки классифицированы автором диссертации так: «батальные» (115 шт.), «сатирические» (32 шт.), «парадные / героические» (30 шт.), «повседневная военная жизнь» (14 шт.), «желтая опасность» (2 шт.).
В диссертации рассмотрены слухи, касающиеся Русско-японской войны. Установлено, что слухи распространялись преимущественно в крестьянской среде и выражали ее интересы и чаяния. С началом революции, к весне 1905 г. слухи стали руководством к действию, и крестьяне-бунтовщики охотно ими пользовались; не случайно поддержку находили именно те слухи, которые как-то «лигитимизировали» их действия. Нередко слухи формировались на основе антиправительственных листовок эсеров и социал-демократов, что лишний раз доказывает значимость данного источника информации в крестьянской среде. Вообще во время войны были повсеместны различные разговоры, толки, отражавшие недовольство населения войной, царем, чиновниками, создавшимся положением; нередко недовольство проявлялось в виде нецензурных реплик.
Итак, жителям Самарской губернии информацию о Русско-японской войне поставляли 12 местных газет и три журнала; издания других регионов; научно-популярная, мемуарная, публицистическая и художественная литература; плакаты, лубки и открытки; листовки и устные сообщения различных информаторов. Все указанные источники информационно насыщены. У губернских обывателей был достаточно разнообразный круг источников, из которых они могли получить интересующие их сведения о ходе войны на Дальнем Востоке.
Вторая глава («Информация в Самарской губернии о Русско-японской войне»), как и первая, содержит два параграфа.
В первом параграфе («Русско-японская война и самарское крестьянство») рассмотрен вопрос об источниках сведений о событиях на Дальнем Востоке и отношении к ним самарского крестьянства. Царский манифест о начале войны с Японией был зачитан во всех церквях губернии, которую война затронула, главным образом, призывом запасных и новобранцев. Согласно финансовым документам Уездных по воинской повинности присутствий Самарской губернии, в 1904 г. новобранцев было 11.004 человека, а в 1905 г. – 12.972 человека. Не война явилась причиной тяжелого положения самарской деревни, но именно она обострила социально-экономические проблемы. Их до крайности усугубила ошибочная система комплектования войск: так называемые «частные» мобилизации запасных (особенно старших сроков) привели к тому, что целые деревни по Самарской губернии оставались без работоспособного мужского населения, поэтому призванные очень тревожились за судьбу своих семейств. В Российской империи были силы, в лице которых недовольные могли найти поддержку и участие: нелегальные партии эсеров и социал-демократов. Через свои информационные средства они проводили в массы оппозиционную точку зрения.
Часть крестьянства («наиболее передовая», по революционной классификации) на фоне тяжелого экономического положения не только открыто выражала недовольство войной, но и сотрудничала с революционными агитаторами и пропагандистами: распространяла нелегальную литературу, укрывала агитаторов, активно участвовала в революционных сходках и собраниях, вступала в ряды революционных партий. В связи с войной крестьяне, в основном, отрицали и критиковали существующие порядки, призывали запасных и новобранцев «не ходить на войну», а односельчан – ничего не жертвовать на нее, не платить податей и налогов.
Устная информация в значительной мере базировалась на первоначально кем-то прочитанных печатных источниках. Газета «Самарские губернские ведомости» специально ориентировалась на информирование сельского населения о дальневосточных событиях. В работе выявлен несомненный интерес к войне со стороны крестьянства. Народ встретил войну, которую не ждал, с недоумением, но скоро патриотические чувства стали нарастать. Появилась масса лубочных картинок, изображающих победы русского оружия; военная карикатура грубо и цинично высмеивала врага, а уличные продавцы военных телеграмм ежедневно выкрикивали о новых «наших» победах. Правительственная агитация способствовала патриотическому воодушевлению масс.
До лета 1905 г. социал-демократическая деятельность в самарской деревне практически отсутствовала. Самарские социал-демократы считали, что они влияют на крестьянство, агитируя солдат. И, действительно, к последним обращено большое количество листовок, имевших внушительные тиражи. Результативность работы в массах по распространению нелегальной литературы ясно чувствуется уже в марте 1905 г., а к концу того же года самарские социал-демократы выходят на выпуск отдельных воззваний огромными по местным условиям тиражами (десятки тысяч экземпляров). В своей антивоенной пропаганде РСДРП апеллирует скорее к рабочим, нежели к крестьянам; причины войны видит в столкновении империалистических интересов Японии и России; в меньшей степени склонна рассматривать Японию как пострадавшую сторону.
На основе выявленных диссертантом данных в исследовании оспаривается мнение советских историков о том, что численность и роль эсеров в Самаре значительно меньшие, нежели социал-демократов; доказывается приблизительная равнозначность их влияния на население через листовки и газеты. Проведенное в процессе исследования сравнение лозунгов эсеров и социал-демократов показало, что, в общем, они похожи: и там и там – нет войне, капиталистам, самодержавию, да – народной воле и народному правлению, революции. Однако нельзя не заметить, что лозунги эсеров в 1904 1905 гг. даже более радикальны, чем у социал-демократов. Листовки эсеров на тему Русско-японской войны строятся, как правило, по одной схеме: сначала идет поучительная притча на бытовой сюжет, понятный для простых крестьян; с этой притчей-эпизодом сравнивается война на Дальнем Востоке; действия притчи переносятся на события войны, в результате сложные геополитические построения сразу упрощаются, становятся понятными крестьянину, так как сюжеты в основном связаны с обыденной деревенской жизнью; далее в листовке следует разбор ситуаций войны, приводятся убедительные примеры ее ужасов, страшных жертв, бедствий, которые она несет народу. С точки зрения эсеров (как и социал-демократов), виновны во всех бедах царь и его правительство. По сравнению с правительственными и либеральными газетами и журналами, листовки социалистов-революционеров представляют совершенно другое видение военной ситуации на Дальнем Востоке и внутри страны. Многие факты представлены эсерами по-иному или вообще перевернуты «с ног на голову»: четко просматривается следование партийным установкам, а не исторической правде явлений, связанных с Русско-японской войной. Причина подобного освещения событий обусловлена задачей эсеровских листовок – побудить народ к неповиновению, поднять его на революцию, используя в числе прочих аргументов непопулярность войны.
Изучая архивные материалы, автор диссертации выяснил, что основу информационного обеспечения Русско-японской войны для сельского населения составляли патриотические лубки. Адресованные малограмотному населению лубки-плакаты, в отличие от листовок, представляли исключительно официальную (правительственную) точку зрения на войну; после мукденской катастрофы и разрастания революции внутри страны лубки, посвященные войне, практически не выпускались. Отказавшись от издания лубков во второй – самой напряженной и трагической – половине войны, правительство в значительной степени утратило возможность влиять на неграмотное большинство российского населения. Следствием этого стало распространение слухов, которые (иногда адекватные, чаще искаженные) разносились «по дворам»; в некоторых из них отражались и события Русско-японской войны. На конкретных примерах из публицистики и документов того времени диссертант показывает, что в малограмотной среде слухи имели большое значение именно как источник информации: слухи существенно влияли на сознание и социальное поведение людей, особенно в сельской местности.
Итак, рассмотренные в предыдущем параграфе (I.2) источники информационного обеспечения могли быть доступны крестьянам Самарской губернии. Однако при всем разнообразии информационных средств достаточными их назвать нельзя, так как абсолютное большинство самарских и иногородних изданий не доходило до деревни, да и уровень грамотности самарских крестьян не позволял им воспользоваться даже доходившей литературой. Основу информационного обеспечения Русско-японской войны для них составляли патриотические лубки и устная информация, которая по своему политическому характеру была двух видов: проправительственная (осуществлялась, главным образом, через духовенство) и антиправительственная (распространялась через «умных людей»). Хотя крестьянство проявляло интерес к войне, последняя так и осталась для него чужой и чуждой (кроме семей, в которых родственники были призваны на Дальний Восток). Начавшаяся революция заслонила собой неудачную войну; заключенный мир не привел к успокоению народа: бурные революционные события осенью 1905 г. характерны и для Самарской губернии.
Во втором параграфе («Содержание информации о Русско-японской войне и ее восприятие самарскими городскими обывателями») изучаются сообщения прессы о Русско-японской войне и отношение к ним горожан. Сведения о событиях на Дальнем Востоке жители Самары могли получать из семи местных газет и трех журналов, а также из тех же источников, что и крестьяне: изданий других городов и регионов, различной литературы, листовок, лубков, слухов. Основой информационного обеспечения Русско-японской войны для горожан являлись местные газеты (проправительственные официальные «Самарские губернские ведомости»; либеральные «Самарская газета» и «Самарский курьер»), а также личная информация непосредственных участников военных событий. В «Самарской газете» регулярно печатались списки земляков – убитых, раненых и пропавших без вести на войне с японцами. Внимание к военной теме у самарских обывателей, как и у крестьян, не было постоянным и колебалось в зависимости от новостных сообщений с театра боевых действий; те же, кого война не затрагивала напрямую, скоро потеряли к ней интерес.
В диссертации рассмотрены содержание и политическая направленность газетных сообщений о наиболее важных моментах войны[50].
Самарское население, как и вся Россия, крайне негативно восприняло нападение японских миноносцев на порт-артурскую эскадру в ночь с 26-го на 27-ое января 1904 г. Однако в Самарской губернии были силы, рассматривавшие эти события под совершенно другим углом зрения, – нелегальные партии эсеров и социал-демократов. Позиции РСДРП в Самаре в 1904 г. были слабы относительно крупных промышленных центров (Москвы, Петербурга, Одессы, Харькова), однако традиции социал-демократии существовали в Самаре достаточно давно (с 1890-х гг.). В городе параллельно действовали две организации: Самарский комитет РСДРП и Восточное бюро ЦК РСДРП. Самарские социал-демократы еще не поделились на большевиков и меньшевиков, и среди них вообще мало кто разбирался во всех партийных тонкостях. Они не чуждались плодотворно взаимодействовать не только с эсерами, но и либералами (конкуренция, конечно, сохранялась, как и полемика, однако некоторые практические вопросы конструктивно решались сообща).
Война с Японией способствовала прояснению сознания рабочих и возникновению интереса к политике. Она же явилась темой ряда листовок, выпущенных социал-демократическим комитетом. Были даже попытки проведения забастовок протеста против войны – на Жигулевском заводе, заводах Журавлева и Лебедева, но они носили еще совершенно неорганизованный характер.
С 12 по 21 августа 1904 года под Ляояном произошло сражение между Маньчжурской армией А. Н. Куропаткина и 1-й, 2-й, 4-й армиями японцев. Для Самары Ляоянское сражение – это, прежде всего, бесконечные мучительные ожидания весточки с фронта от родных и близких (солдат и офицеров Бугульминского и Бузулукского полков). Журналист «Самарской газеты» Молот (Э. Павчинский) в одной из заметок сетует на то, что письма на Дальний Восток и обратно идут бесконечно долго, а услуги телеграфа слишком дорогие[51].
Ко времени сражения на реке Шахэ (с 22 сентября по 4 октября 1904 г.) относится отправка из Самары на Дальний Восток 244-го Борисовского полка – для провинциального города неординарное событие, напрямую связанное с войной и способствовавшее на некоторое время усилению интереса самарской публики к событиям Русско-японской войны.
Весть о сдаче Порт-Артура потрясла Самару. Официально «Самарская газета» известила своих читателей об этом печальном событии 23 декабря. Необходимо отметить гневный, обличительный характер статьи «Самара, 23 декабря 1904 г. Порт-Артур пал». Сдача Порт-Артура явилась той критической точкой, за которой накапливавшаяся горечь поражений и общее недовольство современной ситуацией в стране и городе выплеснулись наружу. До этого нельзя было себе представить, чтобы в газете, пусть и либеральной, но все же проходящей цензуру, могла появиться статья-листовка, причем листовка радикальной оппозиционной партии («Самарская газета» в годы Русско-японской войны находилась под влиянием эсеров).
17 января 1905 г. в Самаре началась первая политическая забастовка почти всех предприятий, при этом информация о войне активно использовалась в качестве аргумента обеими сторонами внутриполитического конфликта. Самарские патриоты обращались к трудящимся с призывом прекратить смуту, вернуться на рабочие места, не забывать традиционные, вечные ценности (православную веру в Бога; труд как главный долг и добродетель рабочего человека; народный патриотизм).
Финальной точкой в череде поражений российских армии и флота стала Цусима. Первое упоминание о Цусимском морском бое помещено 18 мая в «Самарских губернских ведомостях» в виде слуха, сообщаемого телеграммой из Нью-Йорка. И только в начале июня в той же газете появились достоверные сообщения о произошедшей катастрофе: статья «Газетная хроника о войне» (1 июня, перепечатана из «Русского инвалида») и «всеподданнейшие телеграммы» генерала Леневича и адмирала Энквиста (4 июня). Данные сообщения лишь восстанавливают общую картину боя и почти не содержат анализа. После Цусимской катастрофы стало ясно, что продолжать войну Россия не в состоянии (хотя фактически мир будет заключен только 23 августа): война проиграна, флот уничтожен, Порт-Артур захвачен врагом, в стране – революция, одним из требований которой было незамедлительное прекращение войны. Мир жизненно необходим как царскому, так и японскому правительствам, народы обеих стран устали от войны. Весть о заключении мирного договора пришла в Самару 24 августа 1905 г.
Итак, горожане Самары могли получать информацию о Русско-японской войне практически из тех же источников, что и крестьяне. Однако уровень грамотности горожан значительно выше, нежели у крестьян, следовательно, первые могли в большей мере воспользоваться предлагаемой информацией и осмыслить ее. Основой информационного обеспечения Русско-японской войны для горожан являлись местные газеты и личная информация непосредственных участников военных событий (письма, телеграммы, открытки, общение с солдатами и офицерами во время их побывок и отпусков). Значительный информационный повод оживлял внимание самарской публики к военной теме, и, наоборот, отсутствие такового снижало интерес. Для основной массы горожан к осени 1904 г. война отошла на второй план, уступив место более актуальным политическим событиям.
В заключении подведены итоги исследования и сделан вывод о том, что правительство и оппозиционные силы использовали все доступные средства для формирования соответствующего общественного мнения о войне с Японией, при этом правительство информационную войну проиграло.
Приложения содержат материалы, иллюстрирующие фрагменты диссертации: биографические сведения об издателях самарских газет, фотографии, открытки, репродукции полотен художников и лубочных картин, тексты некоторых официальных документов и газетных публикаций.
Основные положения диссертации изложены в следующих публикациях.
- Буранок, А. О. Информационное обеспечение Русско-японской войны в провинции (на материалах Самарской губернии) / А. О. Буранок // Известия Самарского научного центра Российской академии наук: Актуальные проблемы истории, археологии, этнографии. Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН, 2006. С. 111 – 120. (Реестр ВАК).
- Буранок, А. О. Устная информация о Русско-японской войне в восприятии самарского крестьянства / А. О. Буранок // Известия Самарского научного центра Российской академии наук. Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН, 2009. Т. 11. № 2. С. 390 – 395. (Реестр ВАК).
- Буранок, А. О. Самарцы в Русско-японской войне 1904 – 1905 гг.: к постановке проблемы / А. О. Буранок // Русско-японская война: взгляд через век: сб. науч. статей / под ред. Г. В. Алексушина. Самара: Изд-во АНО «ИА ВВС», 2005. С. 99 – 105.
- Буранок, А. О. Самарцы – участники Русско-японской войны на страницах периодической печати / А. О. Буранок // Платоновские чтения: материалы Х Всерос. конф. молодых историков. Самара: Изд-во «Универс-групп», 2005. С. 32 – 34.
- Буранок, А. О. Анализ структуры русских войск на Дальнем Востоке в 1904 году / А. О. Буранок // Клио и Победа: к 60-летию победоносного окончания Великой Отечественной войны 1941 1945 гг.: материалы обл. науч. конф. / сост. Ю. Н. Смирнов; под ред. П. С. Кабытова. Самара: Изд-во ООО «Офорт»; Издательство «Самарский университет», 2005. С. 18 22.
- Буранок, А. О. Книга И. П. Табурно «Правда о войне» как исторический источник / А. О. Буранок // Платоновские чтения: материалы ХI Всерос. конф. молодых историков. Самара: Изд-во «Универс-групп», 2005. С. 186 – 189.
- Буранок, А. О. Самарцы в Русско-японской войне на море 1904 – 1905 гг. / А. О. Буранок // Вторые Ознобишинские чтения: сб. материалов междунар. науч.-практ. конф. Инза; Самара: Изд-во «Научно-технический центр», 2006. Т. 1. С. 80 – 81.
- Буранок, А. О. Листовки самарских социалистов-революционеров о Русско-японской войне / А. О. Буранок // Наука: первые шаги: сб. науч. ст. студентов. Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН, 2006. Вып. 1. С. 43 – 52.
- Буранок, А. О. Листовки самарских социал-демократов о Русско-японской войне / А. О. Буранок // Историко-археолог. изыскания: сб. тр. молодых ученых / I Урало-Поволж. ист. ассамблея. Самара: Изд-во СГПУ, 2006. Вып. 8. С. 53 – 59.
- Буранок, А. О. Русско-японская война на страницах самарских газет / А. О. Буранок // Наука. Творчество: материалы молодежной науч. конф. / Самар. муницип. ун-т Наяновой. Самара: Изд-во ООО ИПК «Содружество», 2006. С. 38 – 42.
- Буранок, А. О. Иероним Павлович Табурно и его «Правда о войне» / А. О. Буранок // Телескоп: науч. альм. Самара: Изд-во «Научно-технический центр», 2006. Вып. 13. С. 260 – 267.
- Буранок, А. О. О беспорядках, производимых нижними чинами на Самаро-Златоустовской железной дороге в 1904 – 1905 гг. / А. О. Буранок // Науч. молодежный ежегодник. – Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН, 2007. Вып. 2, ч. 1. С. 28 – 36.
- Буранок, А. О. «Дешевые книжки» о Русско-японской войне / А. О. Буранок // Телескоп: науч. альм. Самара: Изд-во «Научно-технический центр», 2007. Вып. 19. С. 52 – 71.
- Буранок, А. О. Информация: сущность и интерпретации термина / А. О. Буранок // Науч. альм.: Актуальные пробл. гуманит. наук: сб. науч. ст. Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН, 2007. Вып. 3. С. 316 – 323.
- Буранок, А. О. Русско-японская война на страницах «Самарских епархиальных ведомостей» / А. О. Буранок // Знание. Понимание. Умение: науч. журн. Моск. гуманит. ун-та. 2007. № 4. М.: Изд-во Московского гуманитарного университета, 2007. С. 79 – 86.
- Буранок, А. О. «Желтая опасность»: вчера и сегодня / А. О. Буранок // Науч. молодежный ежегодник: Вып. III, ч. 1: Материалы открытого регион. молодежного науч. форума «Межкультурная дистанция и межкультурный диалог в истории и современности» и тр. гуманит. секции. Самара: Изд-во Самарского научного центра РАН, 2008. С. 15 – 39.
[1] См.: Хвостова К. В., Бородкин Л. И. Роль информации в историческом прошлом // Роль информации в формировании и развитии социума в историческом прошлом. М., 2004. С. 5 – 6.
[2] Адрес-календарь Самарской губернии на 1904 год / под ред. И. А. Протопопова. Самара, 1904. С. 127.
[3] Русско-японская война: сб. воен. ст. М., 1904.
[4] Русско-японская война: причины, ход, последствия. СПб., 1906; Русско-японская война в сообщениях Николаевской академии Генштаба. СПб., 1906 – 1907; Апушкин В. А. Русско-японская война 1904 – 1905 гг. М., 1911; Денисов В. И. Россия на Дальнем Востоке. СПб., 1913.
[5] Русско-японская война 1904 – 1905 гг. / Воен.-ист. комиссия: в 9 т. СПб., 1910.
[6] Русско-японская война 1904 – 1905 гг. / Ист. комиссия. СПб., 1913.
[7] Левицкий Н. А. Русско-японская война 1904 – 1905 гг. М., 1935; История ВКП(б): краткий курс. М., 1938; Ярославский Е. Е. Русско-японская война и отношение к ней большевиков. М., 1939; Романов Б. А. Русско-японская война (воен.-ист. очерк): автореф. дис. … канд. ист. наук. [Б. м.], 1939; Быков Н. Д. Русско-японская война: действия на море. М., 1942; Сидоров А. Л. Русско-японская война (1904 – 1905). М., 1946; Сорокин А. Н. Русско-японская война. М., 1956; История русско-японской* войны 1904 1905 гг. / под ред. И. И. Ростунова. М., 1977; Троицкий Л. Д. К истории русской революции. М., 1990; Свечин А. А. Предрассудки и боевая действительность. М., 2003. (*Здесь и далее в названиях работ сохраняется авторское написание).
[8] 1905 год в Самарском крае: материалы по истории РКП(б) и революционного движения / под ред. Н. Сперанского. Самар. губком РКП(б). Самара, 1925; Троцкий В. В. Крестьянство Среднего Поволжья в революцию 1905 года. М.; Самара, 1930; Водоватов Ф. Я. Крестьянское движение в Самарской губернии в период революции 1905 – 1907 гг. Куйбышев, 1957; Шмыгин И. П. Большевистские организации Среднего Поволжья в борьбе за крестьянские массы в революции 1905 – 1907 гг. Ульяновск, 1962; Петров В. А. Большевистские листовки к солдатам в 1905 г. // Вопр. историогр. и источниковедения истории СССР: сб. ст. М.; Л., 1963. С. 222 – 296; История КПСС: в 6 т. / под ред. П. Я. Поспелова. Т. 2: Партия большевиков в борьбе за свержение царизма 1904 – февр. 1917 г. М., 1966; Петропавловский Е. С. Листовки как источник при изучении истории КПСС. М., 1966; Игнатьев А. В. К вопросу о влиянии русско-японской войны на революционные события 1905 года в России // Внешняя политика России (историогр.): сб. ст. М., 1988. С. 74 – 102; Моисеев Ю. М. Борьба политических партий за крестьянство в Поволжье в годы первой русской революции: автореф. дис. … канд. ист. наук. Куйбышев, 1990.
[9] Быстрянский В. Меньшевики и эсеры в русской революции. Пг., 1921; Черномордик С. Эсеры (партия социалистов-революционеров). Харьков, 1930; Гусев К. В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции: ист. очерк. М., 1975; Леванов Б. В. Из истории борьбы большевистской партии против эсеров: 1903 – 1917 гг. Л., 1978; Непролетарские партии России: урок истории. М., 1984; Леонов М. И. Левое народничество в начале пролетарского этапа освободительного движения в России: учеб. пособие по спецкурсу. Куйбышев, 1987; Непролетарские партии России в трех революциях. М., 1989.
[10] Пирумова Н. М. Земское либеральное движение. М., 1977; Шацилло К. Ф. Русский либерализм накануне революции 1905 – 1907 гг.: организация, программы, тактика. М., 1985.
[11] Золотарев В. А., Козлов И. А. Русско-японская война 1904 – 1905 гг.: борьба на море. М., 1990; Сметанин А. И. Оборона Порт-Артура. М., 1991; Синдром Цусимы: Сб. статей. СПб., 1997; Из истории русско-японской войны 1904 – 1905 гг.: Порт-Артур. М., 2003; Крестьянинов В. Я. Цусимское морское сражение 14 – 15 мая 1905. СПб., 2003; Широкорад А. Б. Россия и Китай: конфликты и сотрудничество. М., 2004.
[12] Воскобойников Г. Л. Казачество в русско-японской войне (1904 – 1905 гг.). Ростов н/Д., 1995; Исакова Е. В. Русское военное духовенство в войне с Японией 1904 – 1905 гг. // Из истории религиозных, культурных и политических взаимоотношений России и Японии в XIX – XX веках: сб. ст. СПб., 1998. С. 131 – 148; Катаев В. И. Варяг. СПб., 2002; Варяг: столетие подвига 1904 – 2004. М., 2004; Кольцов В. В. Герои Мукдена (из полковых историй) // Русско-японская война: взгляд через век: сб. науч. ст. / под ред. Г. В. Алексушина. Самара, 2005. С. 58 – 68.
[13] Тайны русско-японской войны: сб. ст. М., 1993; Павлов Д. Б. Русско-японская война 1904 – 1905 гг.: секретные операции на суше и на море. М., 2004; Деревянко И. В. «Белые пятна» Русско-японской войны. М., 2005; Сергеев Е. Ю. Русская разведка в начале войны с Японией 1904 – 1905 гг. // Новая и новейшая история. 2005. № 1. С. 60 – 79.
[14] Ананьич Б. В., Ганелин Р. Ш. Сергей Юльевич Витте и его время. СПб., 1999; Куропаткин А. Н. Русско-японская война, 1904 1905: итоги войны. СПб., 2002; Лилье М. И. Дневник осады Порт-Артура. М., 2002; Суворин А. Русско-японская война и русская революция: маленькие письма (1904 – 1908). М., 2005.
[15] Дюпюи Р. Э., Дюпюи Т. Н. Всемирная история войн. Кн. III. СПб.; М., 2000; Русско-японская война. М.; СПб., 2003; Широкорад А. Б. Русско-японские войны 1904 – 1945 гг. / под общ. ред. А. Е. Тараса. Мн., 2003; Золотарев В. А., Соколов Ю. Ф. Трагедия на Дальнем Востоке: русско-японская война 1904 – 1905 гг.: в 2 кн. М., 2004; Русско-японская война 1904 1905: взгляд через столетие: междунар. ист. сб. / под ред. О. Р. Айрапетова. М., 2004; Попов И. М. Россия и Китай: 300 лет на грани войны. М., 2004; Уткин А. И. Русско-японская война: в начале всех бед. М., 2005; Шушкевич Ю. А. Восточный шанс: русско-японская война 1904 – 1905 гг. в ретроспективе исторического выбора. М., 2005.
[16] Шацилло В. К., Шацилло Л. А. Русско-японская война. 1904 – 1905: факты, документы. М., 2004; Глушков В. В., Черевко К. Е. Русско-японская война 1904 – 1905 гг. в документах внешнеполитического ведомства России: факты и комментарии. М., 2006.
[17] Сенявская Е. С. Психология войны в XX веке: исторический опыт России. М., 1999; Попов Н. Н. Человек в российских войнах ХХ в. // Человек и война (война как явление культуры): сб. ст. / под ред. И. В. Порского, О. Ю. Николаевой. М., 2004. С. 28 – 37; Жукова Л. В. Формирование «образа врага» в русско-японской войне 1904 – 1905 гг. // Воен.-ист. антропология: ежегодник. 2003/2004: Новые научные направления. М., 2005. С. 261 – 263; Сеняв-ская Е. С. Противники России в войнах ХХ века: эволюция «образа врага» в сознании армии и общества. М., 2006; Шерстнев С. С. О противоречивости оценок морального состояния русской армии в русско-японскую войну 1904 – 1905 гг. (по материалам РГВИА и ОР РГБ) // Науч. молодежный ежегодник. Вып. III, ч. 1. Самара, 2008. С. 255 – 262.
[18] История политических партий России / под ред. А. И. Зевелева. М., 1994; Политическая история России в партиях и лицах / сост. В. В. Шелохаев, Н. Д. Ерофеев, И. Е. Задорожнюк и др. М., 1994; Ульяновская С. В. Радикальный либерализм в журнале «Освобождение» (1902 – окт. 1905 гг.: автореф. дис. … канд. ист. наук. СПб., 1995; Чо Хо Ен. Оформление либерального движения в России (1890 – июль 1904 г.): автореф. дис. … канд. ист. наук. СПб., 1996; Русский либерализм: исторические судьбы и перспективы: материалы междунар. науч. конф. М., 1999; Давиденко А. В. Эволюция правомонархических концепций политического устройства России (1900 – 1917 гг.): автореф. дис. … канд. ист. наук. Хабаровск, 2001; Тютюкин С. В. Меньшевизм: страницы истории. М., 2002; Первая революция в России: взгляд через столетие. М., 2005; и др.
[19] Жукова Л. В. Идеологическое обоснование русско-японской войны в России: автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1996.
[20] Смирнова Е. А. Отношение провинциального общества к русско-японской войне 1904 – 1905 гг. (на мат. губерний Верхнего Поволжья): автореф. дис. … канд. ист. наук. Кострома, 2006.
[21] Кравцев И. Н. Зарубежная историография и источниковедение о Русско-японской войне. М., 2004.
[22] Ферро М. Николай II. М., 1991; Верт Н. История Советского государства: 1900 – 1991. М., 1998; Дискант Ю. В. Порт-Артур. М., 2002; Мартин К. Русско-японская война 1904 1905 / пер. с англ. Е. К. Солнцевой. М., 2003; Клайвиг В. В. Япония в войне. М., 2004; Вествуд Д. Свидетели Цусимы. М., 2005; и др.
[23] Русско-японская война и падение Порт-Артура. М., 2004.
[24] Русско-японская война 1904 1905: взгляд через столетие: междунар. ист. сб. / под ред. О. Р. Айрапетова. М., 2004; Россия, Восточная Азия и Япония: к переоценке русско-японской войны: междунар. симпоз. в Японии // Вопр. истории. 2005. № 1. С. 201 – 205.
[25] Урсул А. Д. Информация: методол. аспекты. М., 1971; Блюменау Д. И. Информация и информационный сервис. Л., 1989; Крысько В. Г. Секреты психологической войны. Мн, 1999; Почепцов Г. Г. Психологические войны. М., 2000; Брусницын Н. А. Информационная война и безопасность. М., 2001; Волковский Н. Л. История информационных войн: в 2 ч. СПб., 2003; Роль информации в формировании и развитии социума в историческом прошлом. М., 2004.
[26] Беляева Л. Н., Зиновьева М. К., Никифоров Н. М. Библиография периодических изданий России 1901 1916 гг. Т. 4: Указ. Л., 1961; Есин Б. И. Русская легальная пресса конца XIX начала XX в. // Из истории русской журналистики конца XIX нач. XX в. М., 1973; Смирнов С. Легальная печать в годы первой русской революции. Л., 1981; Боханов А. Н. Буржуазная пресса и крупный капитал. М., 1984; Рыженков М. Р. «Патриотические газеты и журналы писали…»: о начавшейся великой борьбе Георгия Победоносца с драконом // Воен.-ист. журн. 2001. № 9. С. 63 – 64; Махонина С. Я. История русской журналистики начала XX века. М., 2002; Айрапетов О. Р. Пресса и военная цензура в русско-японскую войну // Русско-японская война 1904 1905: Взгляд через столетие: междунар. ист. сб. / под ред. О. Р. Айрапетова. М., 2004; Смородина В. А. Русско-японская война в иллюстрированных изданиях // Там же. С. 323 340; Еремин М. А. Особенности развития газетных жанров в провинциальной периодике рубежа XIX XX веков // 300 лет рос. журналистике. 10 лет журналистскому образованию в Самаре: материалы конф. Самара, 2004; Симатова В. Н., Еремин М. А. Особенности формирования рынка периодической печати в дореволюционной Самаре // Там же. С. 3 – 18.
[27] Владимирцев В. К войне с Японией (несколько слов о «дешевых» книжках) // Самарская газета. – 1904. – 4 июля; Выходцев П. С. Русско-японская война в литературе эпохи первой русской революции // Революция 1905 г. и русская литература. М.; Л., 1956; Русская литература и журналистика начала XX в. М., 1984; Русская литература конца XIX начала XX века: 1901 1917. М., 1971.
[28] Петропавловский Е. С. Листовки как источник при изучении истории КПСС. М., 1966. Крысько В. Г. Секреты психологической войны. Мн., 1999.
[29] Русско-Японская война 1904 года: картины событий. СПб., 1904; Денисов Вл. Война и лубок. Пг., 1916; Овсянников Ю. М. Русский лубок. М., 1962; Иванов В. С. Как создается плакат. М., 1963; Бабурин Н. И. Русский плакат (вторая половина XIX начало XX века). Л., 1989; Русский рисованный лубок конца XVIII начала XX в. М., 1992; Русский военный лубок. Ч. II: Русско-японская война: из кол. ОРК / ГПИБР; сост. И. В. Лебедева. М., 1995; Филиппова Т. «Страшный враг» и «добрый микадо» // Родина. 2005. № 10. С. 61 – 66; Экшкут С. Ударим плакатом // Родина. 2005. № 10. С. 67 – 68; Турмов Г. П. Русско-японская война 1904 – 1905 гг. на почтовых открытках. Сухопутные сражения: из собр. ист. музея Дальневост. гос. техн. ун-та. Владивосток, 2006; Кожевникова М. В. Два взгляда на одну войну. Самара, 2008.
[30] См.: Ковальченко И. Д. Исторический источник в свете учения об информации (к постановке проблемы) // История СССР. 1982. № 3; Бовыкин В. И. К вопросу о закономерностях фиксирования исторической информации в письменных источниках // Круг идей: историческая информатика на пороге ХХI века. М., 1999.
[31] Алабин П. В. Двадцатипятилетние Самары как губернского города. Самара, 1877; Клейн Н. Л. Экономическое развитие Поволжья в конце XIX начале XX вв. Саратов, 1981; Земля Самарская: очерки истории Самарского края с древнейших времен до победы Великой Октябрьской социалистической революции. Куйбышев, 1990; Алабин П. В. Самара: 1586 – 1886 годы / вступ. ст. и сост. П. С. Кабытова. Самара, 1991; Зорин А. Н. Горожане Среднего Поволжья во второй половине XVI – начале XX в.: историко-этнограф. очерк. Казань, 1992; Самарская летопись: очерки истории Самарского края с древнейших времен до наших дней. Т. 2 / под ред. П. С. Кабытова, Л. В. Храмкова. Самара, 1993; История Самарского Поволжья с древнейших времен до наших дней: вторая половина XIX – начало XX века. М., 2000; Просвирнова О. Е. Грамотность крестьянского населения России во второй половине XIX – начале XX века и пути ее повышения (на материалах Самар. губернии): автореф. дис. … канд. ист. наук. Самара, 2006; Рогач Ю. А. Социокультурное пространство городов Самаро-Саратовского Поволжья в конце XIX – начале XX вв.: автореф. дис.... канд. ист. наук. Самара, 2007; и др.
[32] Разумневич В. Матрос с «Варяга» // Волжская коммуна. - 1954. - 25 июля. - С. 2; Полянцев А. Рулевой с «Нахимова» // Волжская коммуна. - 1965. - 28 мая. - С. 4; Корнеева М. Судьба героя Порт-Артура // Волжская заря. - 1981. - 14 авг. - С. 4; Токарев В. Герой «Варяга» работал на нашем Трубочном // Волжская заря. - 1994. - 23 февр. - С. 6; Хасанова З. К. Найти и сохранить // Самарская Лука. 1998. № 1. С. 44 – 46.
[33] Храмков Л. В. Самарский край в истории России: учеб. пособие по Самарскому краеведению для средних общеобразоват. учеб. заведений. Самара, 2005. С. 144 – 148.
[34] Степочкина Е. В. Формирование образа врага в провинции во время русско-японской войны // Платоновские чтения: сб. науч. тр. Вып. IХ. Самара, 2004. С. 171 173; Она же. Героические символы русско-японской войны 1904 – 1905 гг. // Аспирантский вестник Поволжья. Самара, 2004. № 2. С. 68 70; Она же. Образ русской армии в провинции во время русско-японской войны // Платоновские чтения: материалы X Всерос. конф. молодых историков. Самара, 2005. С. 50 54; и др.
[35] Русско-японская война: взгляд через век: сб. ст. / под ред. Г. В. Алексушина. Самара, 2005.
[36] Русская тихоокеанско-маньчжурская эпопея. Дальневосточный финал. Кн. 3. Самара, 2008.
[37] Кожевникова М. В. Японская гравюра «сэнсо-га» на тему войны с Россией 1904 – 1905 гг. из собр. Самар. худ. музея // Русско-японская война: взгляд через век: сб. ст. Самара, 2005. С. 69 – 79; Кожевникова М. В. Два взгляда на одну войну. Самара, 2008.
[38] ЦГАСО (Ф. 468. Оп. 1): «Почему царское правительство затеяло войну» (Д. 357. Т. 3. Л. 102 – 102 об.), «1 мая» (Там же. Л. 124), «Русские рабочие и вы все русские граждане!» (Д. 450а. Л. 335–335 об.), «Порт-Артур и Ляоян» (Там же. Л.196), «Правда о войне» (Там же. Л. 142–142 об.), «Правда для солдат» (Д. 450б. Л. 45)*, «Солдатская памятка» (Там же. Л. 80)*; «Кому нужна японская война» // Листовки и прокламации Самар. комитета РСДРП(б) 1902 –1917. Куйбышев, 1959. С. 81 83), «Опять мобилизация!» // Там же. С. 89 90), две разные листовки названием «Ко всем солдатам» // Там же. С. 117 120, 184 186), «К новобранцам» и «Требуйте мира!» // Там же. С. 98 – 100, 94 – 95), «Ко всем рабочим» // Там же. С. 140 143), «Почему царь не хочет мира» // Там же. С. 150 152), «К рабочим и крестьянам» // Там же. С. 252 255); «От Саратовских рабочих к крестьянам» // Листовки большевиков Среднего Поволжья к крестьянам. Ульяновск, 1959. С 25 – 26); «Год войны» и «К крестьянам» // Революция 1905 – 1907 гг. в Самаре и Самар. губернии: док. и материалы. Куйбышев, 1955. С. 105 – 110. В этом же издании опубликованы листовки, помеченные выше «звездочкой»: см. с. 57 – 63), «О чем говорили с царем земские и городские представители» // Революция 1905–1907 гг. в Самаре и Самар. губернии: док. и материалы. Куйбышев, 1955. С. 91 – 96), «Царская служба (к новобранцам)» // Там же. С. 136 – 139).
[39] ЦГАСО (Ф. 468. Оп. 1): «К крестьянам» (Д. 450. Л. 430 – 430 об.), «Долой самодержавие!» (Д. 357. Т. 4., Л. 62), «К солдатам» (Д. 450а. Л. 302 – 302 об.), «Почему японцы бьют русских» (Д. 450. Л. 162 – 162 об.), «Две бомбы» (Там же. Л. 163 – 183 об.), «Кто начал русско-японскую войну» (Там же. Л. 301 – 301 об.), «Воззвание» (Там же. Л. 302 – 302 об.), «К солдатам» (Д. 450а. Л. 150), «К обществу» (Там же. Л. 323), «К ответу!» (Д. 450. Л. 212 – 212 об.).
[40] ГАРФ (Ф. 1741. Оп. 1): «К рабочим» (Д. 16718. Л. 1), «Наши задачи» (Д. 12610. Л. 1 – 2), «О присяге» (Д. 12603. Л. 1 – 2), «Иуды – народные предатели» (Д. 12607. Л. 1), «Свершилось» (Д. 12605. Л. 1 – 1об.), «От военной организации Самарского Комитета партии социалистов-революционеров» (Д. 12595. Л. 1), «Герои-матросы (Броненосец «Князь Потемкин Таврический»)» (Д. 16717. Л. 1), «Мы – внутренние враги!» (Д. 12604. Л. 1), «К обществу» (Д. 12609. Л. 1 – 1об.), «Ко всем русским солдатам» (Д. 12594. Л. 1), «К солдатам» (Д. 12606. Л. 1).
[41] Русско-Японская война 1904 года: картины событий. СПб., 1904; Денисов Вл. Война и лубок. Петроград, 1916; Дюпюи Р. Э., Дюпюи Т. Н. Всемирная история войн. Кн. III. СПб.; М., 2000; Русский военно-исторический словарь. М., 2001; Русско-японская война 1904 1905: взгляд через столетие: междунар. ист. сб. / под ред. О. Р. Айрапетова. М., 2004; Золотарев В. А., Соколов Ю. Ф. Трагедия на Дальнем Востоке: русско-японская война 1904 – 1905 гг. Кн. I. М., 2004; Родина. 2004. № 1; Родина. 2005. № 10; Кожевникова М. В. Два взгляда на одну войну. Самара, 2008.
[42] Японские народные сказки / пер. А. А. Федорова-Давыдова. М., 1904; Дальний Восток. Корея Япония Маньчжурия. М., 1904; Война России с Японией // Правда. – 1904.; Божерянов И. Н. Русским людям о войне. СПб., 1904; Б-в В. М. Война с Японией: события от начала войны до последних дней. Казань, 1904; Маленький рассказ о Японии и ее жителях. Н.-Новгород, 1904 г.; Березин Н. Чао-Сан, страна утра: Корея и корейцы. СПб., 1904; Белоконский И. Н. Как живут японцы. Ростов н/Д., 1904; Булгакова Е. И. Что за страна Япония. Ростов н/Д., 1904; Троицкий С. Х. Современная Япония. СПб., 1904; Соколов Н. М. Русско-японская война: пародии и рифмы. СПб., 1904; и др.
[43] Вересаев В. На войне: записки. СПб., 1908; Герасимова М. Что сохранила память // 1905: годы первой русской революции в Среднем Поволжье. [Б. м.], 1931. С. 149–152; Деникин А. И. Путь русского офицера. Нью-Йорк, 1953; Деревня в 1905 году. М.; Л., 1926; Кан Рэжиналь. Из вражьего стана: из дневника воен. кор. при японской армии: пер. с фр. СПб., 1905; Козлов В. В тылу у японцев (набег партизан в Корею): очерки. СПб., 1904; Кравченко Н. На войну: письма, воспоминания, очерки военного корреспондента. СПб., 1905; Кузнецов А. Д. Из жизни подполья (по личным воспоминаниям) // 1905 год в Самарском крае: материалы по истории РКП(б) и революционного движения / под ред. Н. Сперанского / Самар. губком РКП(б). Самара, 1925. С. 575 – 591; Лилье М. И. Дневник осады Порт-Артура. М., 2002; Логинов М. Старые годы (из воспоминаний) // Красная быль: сб. бюро Истпарта Самар. губкома. 1923. № 2. С. 9 – 17; Надо Л. Они не знали...: письма воен. кор. газ. «Lie Journal» о русской армии в кампанию 1904 г.: пер. с фр. М., 1905; Отклики русской земли на царское слово о войне с Японией. СПб., 1904; Письма из действующей армии от лиц, получивших подарки, посланные в феврале – апреле 1904 года. СПб., 1905; Путешествие в прошлое: Самарский край глазами современников / сост. А. Н. Завальный, Ю. Е. Рыбалко. Самара, 1991; Русско-японская война: взгляд побежденных. М., 2005; Сегаль Г. Б. (Бенедиктович) В деревне // 1905 год в Самарском крае: материалы по истории РКП(б) и революционного движения / Самар. губком РКП(б); под ред. Н. Сперанского. Самара 1925. С. 607 – 618; Симонова [без инициалов]. Подпольная социал-демократическая типография // 1905: годы первой русской революции в Среднем Поволжье. [Б. м.], 1931. С. 166 – 170; Соколов В. Транспортно-техническое Бюро ЦК (большевиков) Восточный район (Самара) // Красная быль: сб. бюро Истпарта Самарского губкома. 1923. № 2. С. 47 – 69; Солдатов Г. П. История революционного движения в с. Царевщине // 1905 год в Самарском крае: материалы по истории РКП(б) и революционного движения / Самар. губком РКП(б); под ред. Н. Сперанского. Самара, 1925. С. 619 – 645; Суворин А. Русско-японская война и русская революция: маленькие письма (1904 – 1908). М., 2005; Сытин И. Д. Жизнь для книги. М., 1962; Трубецкой С. Е. Минувшее. М., 1991; Шахновский И. К. Желтая туча (12 месяцев войны с Японией): дневник корреспондента. М., 1905.
[44] Андреев Л. Красный смех (1904); Куприн А. Поединок (1905); Апраксин А. А. Грянул бой (1905); Щетинин Б. А. Доброволец (1905); Любич-Кошуров И. А. В Порт-Артуре (1905); Северцов-Полилов Г. Т. Под шрапнелью и ядрами (1905); Табурно И. П. Правда о войне (1905); стихотворения Л. Денисова, А. Былинского, И. Северянина и др.
[45] См. подробнее: Буранок А. О. Книга И. П. Табурно «Правда о войне» как исторический источник // Платоновские чтения: материалы ХI Всерос. конф. молодых историков. Самара, 2005. С. 186 – 189; Он же. Иероним Павлович Табурно и его «Правда о войне» // Телескоп: науч. альм. Самара, 2006. Вып. 13. С. 260 – 267.
[46] Толстой Л. Одумайтесь! (1904); Ленин В. И. К русскому пролетариату // Полн. собр. соч. Изд. 5-е. М., 1967. Т. 8. С. 170 – 174; Он же. Первое мая // Там же. С. 181 – 184; Он же. Падение Порт-Артура // Там же. М., 1967. Т. 9. С. 151 – 159; Он же. Разгром // Там же. М., 1967. Т. 10. С. 251 – 255; Он же. Первое мая // Там же. С. 81 – 84.
[47] Географическо-статистический словарь Российской империи. Т. 4 / сост. П. Семенов. СПб., 1873; Брокгауз Ф. А., Ефрон И. А. Энциклопедический словарь. Т. 13, 29, 37. СПб., 1894 1903; Большая энциклопедия: слов. общедоступных сведений по всем отраслям знания / под ред. С. Н. Южакова. СПб., 1904; Беляева Л. Н., Зиновьева М. К., Никифоров Н. М. Библиография периодических изданий России 1901 1916 гг. Т. 4: Указ. Л., 1961. С. 173; Ожегов С. И. Словарь русского языка. М., 1973; Советский энциклопедический словарь. Изд. 4-е / гл. ред. А. М. Прохоров. М., 1987; Даль В. Толковый словарь живого русского языка: репринт. воспроизв. изд. 1903 1909 гг. М., 1994; Историко-культурная энциклопедия Самарского края: персоналии: Е Л. Самара, 1994. С. 332; Большой энциклопедический словарь. Изд. 2-е / гл. ред. А. М. Прохоров. М., 1998; Русский военно-исторический словарь. М., 2001; Дворецкий И. Х. Латинско-русский словарь. Изд. 7-е. М., 2002.
[48] Ипполитов Г.М. Объективность исторических исследований: достижима ли она? Дискуссионные заметки // Известия Самарского научного центра РАН. 2006. Т. 8. № 3. С. 676.
[49] Иллюстрированная хроника войны «Нового мира» и «Живописной России». СПб.: Изд. Т-во М. О. Вольф, 1904 (43 номера); Иллюстрированная хроника русско-японской войны: [прил. к газете «Русь»]. СПб.: Изд.-ред. А. А. Суворин, 1904 – 1905 (48 номеров); Летопись военных действий на Дальнем Востоке: [прил. к «Тургайской газете»] / ред. И. Кванин, Н. Г. Иванов, А. В. Васильев. Оренбург, 1904 – 1905 (45 номеров); Летопись войны с Японией. СПб.: Изд.-ред. Д. Н. Дубенский, 1904 – 1905 (81 номер); Хроника русско-японской войны: [прил. к журн. «Родная нива»] / ред. В. А. Рышков. СПб.: Изд. А. К. Касаткин, 1904.
[50] Нападение японцев на порт-артурскую эскадру ночью 26 января 1904 г.; бой «Варяга» и «Корейца» при Чемульпо; военно-морские действия под Порт-Артуром 24 февраля 31 марта 1904 г.; сражение на реке Ялу; высадка японцев на Ляодунский полуостров и оборона Порт-Артура; сражения при Вафангоу, Ляояне, на р. Шахэ, при Сандепу, Мукдене; морские бои в Желтом море и бой 1 августа; сдача Порт-Артура 20 декабря 1904 г; Цусимская катастрофа (14 – 15 мая 1905 г.); заключение Портсмутского мира (23 августа 1905 г.).
[51] Самарская газета. - 1904. - 18 авг. - С. 3.
