Формирование дальневосточной границы россии в xviii – первой половине xx вв.
МОСКОВСКИЙ ГОРОДСКОЙ ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
________________________________________________________
На правах рукописи
ПЛОТНИКОВ Алексей Юрьевич
ФОРМИРОВАНИЕ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ ГРАНИЦЫ
РОССИИ В XVIII – ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XX ВВ.
АВТОРЕФЕРАТ
диссертации на соискание ученой степени
доктора исторических наук
Специальность 07.00.02. - Отечественная история
Москва – 2009
Работа выполнена на Кафедре отечественной истории Московского городского педагогического университета
Официальные оппоненты: Кошкин
Анатолий Аркадьевич
доктор исторических наук,
профессор
Зимонин
Вячеслав Петрович
доктор исторических наук,
профессор
Крупянко
Михаил Иванович
доктор исторических наук,
профессор
Ведущая организация: Институт Дальнего Востока
РАН
Защита состоится « 22 » сентября 2009 г. в 15 часов на заседании диссертационного совета Д 850.007.01 при Московском городском педагогическом университете по адресу: Москва, 2-й Сельскохозяйственный проезд, д. 4, корп. 4.
С текстом диссертации можно ознакомиться в библиотеке МГПУ
Автореферат разослан «_____» _________ 2009 г.
Ученый секретарь
диссертационного совета
кандидат исторических наук,
профессор В.А. КОРНИЛОВ
I. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ
Актуальность темы исследования.
Государства не существуют без территории, а территории не бывают без границ, - очевидная истина, предполагающая интерес к пограничной тематике и пограничным отношениям до тех пор, пока государства будут существовать в общепринятом правовом и геополитическом значении данного понятия.
В истории формирования государственных границ России – СССР Дальний Восток занимает особое место.
Особое не только ввиду огромной протяженности этой части нашей границы (только сухопутная граница с Китаем на его восточном участке – до границы с Монголией – составляет свыше 4,3 тыс. км; длинна «монгольского участка» - свыше 3 тыс. км), но и в силу длительности и сложности процесса ее формирования и договорного оформления, растянувшегося на несколько столетий.
Формирование русской дальневосточной – имея в виду дальневосточно-тихоокеанский регион (ДВТР) – границы началось в середине XVII в. Забайкалье и Приамурье и, в целом, завершилось в начале XX в. на Сахалине. Все ее дальнейшие изменения, произошедшие в первой половине ХХ века, носили уточняющий характер и принципиально не изменили линию прохождения, сложившуюся к началу прошлого столетия.
За двести пятьдесят лет русского «движения на восток» в состав России вошли огромные территории на северо-востоке Азии и в Северной Америке, в результате чего к середине ХIХ столетия (после окончательного пограничного размежевания с Китаем в 1858-60 гг.) «русским» стало все «азиатское» побережье Тихого океана от приполярной Чукотки (66° с.ш.) на севере до устья реки Туманган при ее впадении в Японское море (42,5° с.ш.) на юге, т.е. пространство, занимающее 24° в широтном измерении.
Со второй половины XVIII в. и до продажи в 1867 г. Аляски, России принадлежало также все американское побережье Берингова моря, которое в этот период фактически являлось нашим «внутренним» морем, так как со всех сторон было окружено принадлежавшей России территорией: с запада Чукоткой, Камчаткой и Командорскими островами, с востока и юго-востока - Аляской и Алеутскими островами.
В этот период были заключены соглашения и установлены договорные границы с Китаем, Японией, Кореей и Монголией в Азии и с Англией и США - на Американском континенте. Кроме того, в разное время проводились пограничные переговоры с Испанией (о разграничении русских и испанских владений в Северной Америке), Испанией и Мексикой (форт Росс) и Германией (по поводу колонии на Новой Гвинее), не завершившиеся заключением формальных договоров.
История формирования дальневосточно-тихоокеанского участка границы России – от Забайкалья по рекам Амуру и Уссури до Тихого океана, на Сахалине и Курилах, границы на Аляске и в Калифорнии, а также история островных тихоокеанских колоний России, составляющих неотъемлемую часть русской «пограничной истории» XIX столетия, и является объектом настоящего исследования.
Следует отметить, что комплексно эта история – равно, как и история формирования границ России в целом – никогда не изучалась (исключение составляет оставшаяся без продолжения попытка, предпринятая в начале 1990-х гг. Дьяковой и Чепелкиным). [1]
«Пограничный вопрос» рассматривался лишь применительно к отдельным странам по региональному принципу в зависимости от их исторической и политической важности для России, или в силу сложности или «конфликтности» отдельных пограничных районов (Курилы, Сахалин, южное Приморье).
По этой причине разные участки азиатско-тихоокеанской границы России оказались исследованы крайне неравномерно.
Больше всего исследовалась русско-китайская и русско-японская граница, о которых было написано немало и в дореволюционный, и в советский, и в современный период, что, впрочем, вполне объяснимо, учитывая остроту связанных с ними проблем и конфликтов, «пик» которых пришелся на ушедший ХХ век.
Наибольшее число публикаций (учитывая специфику вопроса главным образом отечественных авторов) посвящено истории формирования русско-китайской границы, где число изданий насчитывает десятки наименований только специальных исследований.
Второе место по числу исследований занимает русско-японская граница, что связано как со сложностью начального периода ее формирования (ХIХ век), так и с наличием известного «территориального вопроса» - претензий Японии на южные Курилы – в советско-японских, а теперь российско-японских отношениях, возникшим после окончания второй мировой войны. По этой причине основное число изданий (как отечественных, так и зарубежных авторов) приходится на период после 1945 г.
В то же самое время никогда специально не изучался вопрос об истории формирования границ России на Аляске (которая не менее интересна и важна с политико-правовой точки зрения, чем история той же русско-японской границы), хотя о самой Русской Америке написано немало и в нашей стране, и за рубежом.
Не существует подобных исследований и по колонии Росс в Калифорнии.
Тем более, никогда не изучалась «пограничная история» других утраченных или «не состоявшихся» островных тихоокеанских колоний России, представляющих вообще почти неизвестную страницу русской истории девятнадцатого столетия (существует лишь незначительное число разрозненных публикаций ХIХ – начала ХХ века, содержащих, чаще всего, лишь общие сведения по этим ныне «забытым» территориям).
Равным образом остаются не конца изученными некоторые аспекты и вопросы (прежде всего, историко-договорные), связанные с формированием русско-китайской и русско-японской границы.
Исследование этих малоизученных или ранее вообще не исследовавшихся вопросов и составляет научную новизну диссертации.
Учитывая изложенное, предметом настоящего исследования является изучение комплекса внутри и внешнеполитических, а также историко-правовых вопросов, связанных с формированием дальневосточно-тихоокеанской границы России и ее отдельных участков по страновому и регионально-географическому признаку (с Китаем и Японией в Азии, с США и Великобританией – в Северной Америке, а также на островах Тихого океана).
Целью исследования является получение наиболее полного, целостного представления о том, как проходило формирование границы России в Азиатско-Тихоокеанском регионе в условиях политической обстановки соответствующего исторического периода, а задачами – выяснение обстоятельств, при которых проходило договорное оформление этой границы на ее различных участках (сегментах), а также выяснение механизмов и практики принятия политических (правительственных) решений по вопросам «погранично-территориального размежевания» в регионе.
Для решения этих задач основное внимание было уделено рассмотрению следующих вопросов.
1. Анализу внутриполитической и международной обстановки, в которой проходило формирование границы России на Дальнем Востоке и в Тихоокеанском регионе и ее отдельных участков;
2. Изучению российского опыта и практики решения «погранично-территориальных вопросов» в регионе, а также общих принципов государственной пограничной политики России-СССР, выработанной за двухсотпятидесятилетний период формирования дальневосточно-тихоокеанской границы страны и сравнению ее с аналогичной практикой иностранных государств – партнеров России по пограничным переговорам;
3. Изучению малоизвестных или забытых эпизодов истории формирования русско-китайской и русско-японской границы;
4. Изучению ранее не исследовавшейся истории формирования границ России в Америке (Аляска, Калифорния) и создания наших колоний на островах Тихого океана;
5. Анализу историко-правовой составляющей темы, выяснению вопроса о соответствии действий России в процессе расширения границ на Дальнем Востоке и в АТР и их договорного оформления международным нормам и практике «территориальных приобретений» соответствующего периода.
Выбор подобного направления научного поиска не только дополняет и развивает тематику предыдущих исследований, не затрагивая вопросов уже достаточно изученных, но и позволяет рассмотреть историю формирования российской границы в регионе, избегая общепринятых «стандартных» подходов, а также рассмотреть вопросы, ранее вообще не изучавшиеся.
Методологической основой исследования является принцип сравнительного исторического анализа на основе комплексного системного подхода к рассмотрению общей темы диссертации и ее отдельных составляющих.
Применение комплексного метода анализа различных – исторических, политических, «регионально-страновых», историко-правовых – «составляющих» предмета исследования позволило наиболее полно раскрыть исследуемую тему, а сочетание исторического и сравнительного анализа – оценить динамику и общие тенденции, связанные с формированием границы России в регионе в контексте развития внешнеполитической ситуации в АТР соответствующего периода.
Степень научной разработанности темы и использованные источники.
Первые отечественные публикации по истории становления русско-китайской границы – с которой началось формирование границы России в регионе в XVII веке – относятся к началу второй половины ХIХ столетия, когда в результате заключенных с Китаем соглашений 1858-60 гг., граница между двумя странами была установлена по рекам Амуру и Уссури, окончательно завершив 200-летнюю историю пограничного размежевания с нашим крупнейшим пограничным соседом.
Здесь в первую очередь следует отметить публикации Г.И.Невельского, Н.Бошняка, а также капитальное исследование Н.Н.Бантыш-Каменского, охватывающее практически всю дипломатическую историю русско-китайских отношений XVII - XVIII столетий. 1
[2]
Затем следует выделить публикацию Ю.Бартенева и исследование нашего крупнейшего востоковеда того времени Д.М.Позднеева, посвященные начальному периоду формирования границы с Китаем (XVII в.).
Из иностранных изданий этого периода интерес представляет книга Равенштайна, выпушенная в канун заключения упоминавшихся русско-китайских трактатов 1858-60 гг. 1
[3]
Достаточно обширное число публикаций по данной теме китайских авторов первой половины ХХ в., в большинстве своем, страдает тенденциозностью и политической «заданностью», и посвящено не столько рассмотрению фактов и обстоятельств, а также правовых оснований установления русско-китайской границы в Приамурье и Приморье, сколько попыткам «доказательства» «несправедливости» этой границы и «обоснованию» «исторических прав» Поднебесной чуть ли не на весь наш Дальний Восток и значительную часть Сибири (напомним, еще в 1920-е гг. Китай предъявлял претензии на 1.1 млн. кв. км территории СССР; в 1960-е гг. эти претензии были увеличены до 1.5 млн.).
Анализ и критический разбор основных китайских публикаций по этому вопросу дан в фундаментальном академическом издании «Русско-китайские отношения в XVII и XVIII вв.», а также в сборнике «Территориальные притязания Пекина», вышедшем в 1979 г., в которых приводятся убедительные доказательства необоснованности попыток китайских авторов оспорить приоритет России в освоении территории Приморья и Приамурья. 2
[4]
Иностранные (не китайские) издания по истории русско-китайского пограничного размежевания – как довоенного, так и послевоенного периода – достаточно немногочисленны и, в основном, рассматривают не столько историю формирования самой границы, сколько связанные с ней внешнеполитические и международно-правовые вопросы в контексте развития международных отношений на Дальнем Востоке соответствующего периода. 1
[5]
К послевоенному времени относится и основное число публикаций по данной тематике отечественных авторов, что связано с известным обострением пограничного вопроса в советско-китайских отношениях в 1960-1970-е гг., из которых следует выделить исследования П.И.Кабанова, Е.Л.Беспрозванных, Г.В.Мелихова, Ю.М.Галеновича, В.С.Мясникова, Е.Д. Степанова, а также активно занимающегося этой темой дальневосточного исследователя Б.И.Ткаченко. Общий вывод этих исследований подтверждает законность русско-китайской границы, установленной в 1860-80 гг. 2
[6]
При всей изученности истории формирования русско-китайской границы, малоизвестными все еще остаются подробности «пограничных отношений» двух стран XVIII – первой половины ХIХ вв. (связанных с попытками России «вернуться» на Амур), а также политико-правовые вопросы, связанные с формированием водного (речного) участка границы с Китаем, непосредственно связанные с российско-китайскими отношениями 1990-х и начала 2000-х гг.
Второе место по числу исследований и публикаций, как отмечалось, принадлежит русско-японской и советско-японской границе, где основное число изданий как отечественных, так и зарубежных, включая японских, авторов, приходится на период после окончания второй мировой войны.
Из исследований отечественных авторов второй половины ХIХ – начала ХХ в. следует отметить книгу А.С.Полонского, обобщившего все предыдущие сведения и факты по истории русского освоения Курильских островов, а также фундаментальное исследование Д.М.Позднеева, осуществившего критический разбор и анализ всех сколько-нибудь значительных японских источников по истории русско-японского пограничного размежевания, известных к началу ХХ в., не потерявшего своего значения до настоящего времени.
Обширный фактологический материал по рассматриваемой теме содержится в исследовании А.А. Сгибнева. 1
[7]
Из иностранных авторов этого периода интерес представляет «Записка» американца А.Пальмера, обобщившего сведения и «западное» представление об истории развития отношений – включая «пограничный аспект» - России с Китаем и Японией, опубликованная на русском языке в 1906 г. 2
[8]
Из японских авторов периода «Великой Японии» (1875 – 1945 гг.), бывшего периодом «пограничной стабильности» в российско-японских отношениях, занимавшихся историей «пограничных отношений» двух стран, следует отметить издания Окамото Рюноскэ, Нумада Итиро, Мацунага Тёкэн и Накамура Дзэнтаро, у которых, при этом, очень сильна традиционная для этого периода «политическая составляющая», упор на «доказательство» агрессивного характера действий России в отношении Японии (неоднократно отмечавшуюся Позднеевым и другими отечественными и зарубежными авторами), что серьезно снижает ценность этих исследований с точки зрения их объективности.
Исключение составляет работа Куно Ёси, вышедшая в 1940 г. в США на английском языке, и дающая, в целом, «незаангажированную» объективную оценку истории становления русско-японской границы с учетом реальных фактов и событий, не «подогнанных» под заранее известный «нужный» результат (в частности, подтверждающая факт начала освоения Россией южных Курил раньше Японии). 1
[9]
Из послевоенных (после 1945 г.) исследований зарубежных (не японских) авторов следует, в первую очередь, выделить труды Д.Кина, Г.Ленсена, Дж.Харрисона и Дж.Стефана. Из них наибольшей глубиной и тщательностью исследования интересующего нас вопроса, отличаются труды Ленсена и Стефана. 2
[10]
У японских послевоенных исследователей здесь, в целом, очень сильна крайняя тенденциозность в подходах к «территориальному вопросу» (причем, как известно, по отношению не только РФ), призванная «обосновать» т.н. «проблему северных территорий» в советско-японских, а ныне российско-японских отношениях (напомним, претензии Японии на южные острова Курильского архипелага), что также не может не сказываться на объективности соответствующих выводов и оценок.
Из авторов, дающих, в целом, объективную оценку истории русско-японских пограничных отношений, в том числе раннего периода (до заключения договора 1855 г.), следует отметить исследования Такэкоси Ёсабуро, Корияма Ёсимицу, Хирабаяси Хосо и Вада Харуки. 1
[11]
Из отечественных исследователей послевоенного периода, непосредственно занимавшихся историей формирования российско-японской границы, следует, в первую очередь, отметить труды Э.Я.Файнберг, Б.П.Полевого, Л.Н.Кутакова, а также К.Е.Черевко и И.А.Сенченко (общий вывод этих исследований подтверждает законность послевоенной российско-японской границы).
Хороший фактический материал по ранней истории русско-японского пограничного размежевания содержится в книге М.А.Сергеева «Курильские острова». 2
[12]
Отдельно следует отметить такие издания, как «Япония на дальневосточных рубежах России и СССР» Института Востоковедения РАН, «Россия и Япония: пропущенные вехи на пути к мирному договору», а также «Русская Тихоокеанская эпопея», дающих подробный «историко-документальный» анализ вопроса.
Подробное комплексное «документированное» (на основе анализа обширного комплекса историко-правовых документов и материалов) исследование истории формирования русско-японской и советско-японской границы с XVIII века до настоящего времени было осуществлено коллективом авторов в книге «Русские Курилы: история и современность», вышедшей двумя изданиями в 1995 и 2002 гг. 1
[13]
Несмотря на такое подробное исследование истории российско-японских «пограничных отношений», некоторые вопросы этой темы до сих пор остаются не до конца изученными или являются предметом домыслов и спекуляций (например, утверждения о том, что южные острова Курильского архипелага к Курилам не относятся), связанных как с недостаточной осведомленностью или «запутанностью» (часто искусственной) отдельных аспектов этой темы, так и имеющие целью «обосновать» незаконность современной российско-японской границы в районе южных Курил.
История формирования границ России в Северной Америке – Русской Америки – на Аляске (конец XVIII – первая четверть ХIХ в.) практически не изучалась.
«Дипломатическая история» заключения русско-американского и русско-английского договоров 1824-25 гг., зафиксировавших границы русских владений в Северной Америке, в ХIХ – начале ХХ века лишь кратко рассматривалась в известном исследовании П.А.Тихменева и Ф.Ф. Мартенсом в комментариях к не менее известному «Сборнику трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными государствами», хотя о самой Русской Америке было написано немало (главным образом в современный период).
Из дореволюционных изданий, кроме книги Тихменева, следует также отметить публикации П.Н.Головина и Д.И.Завалишина, содержащие, в том числе, историко-правовой анализ рассматриваемой темы. Ценность этих публикаций состоит в правовом обосновании создания русских колоний в Америке и в Тихом океане. 1
[14]
Что же касается отечественных исследований истории продажи Аляски, то следует отметить, что все они относятся к послереволюционному периоду, поскольку до 1917 г. на эту тему в России было неофициально наложено негласное «табу».
Здесь, в первую очередь, следует отметить труды С.Б.Окуня, Н.Н.Болховитинова, Р.В.Макаровой. При этом следует подчеркнуть, что собственно история пограничного размежевания Аляски в них не рассматривалась. 2
[15]
Из зарубежных исследователей значителен интерес к истории приобретения Аляски у американских авторов, однако следует подчеркнуть, что практически никто из них не рассматривает собственно «пограничную историю» бывшей Русской Америки, а основное внимание уделяется обстоятельствам и «дипломатической истории» приобретения этого современного 49-го американского штата (исключение составляет работа Т.Балха, выпущенная в 1903 г. в связи с англо-американским пограничным спором на Аляске и содержащая историко-правовой анализ рассматриваемого вопроса). 1
[16]
Не существует исследований «пограничной истории» форта Росс в Калифорнии, хотя история продажи этой второй – и самой южной – русской колонии в Северной Америке рассматривалась в отечественных изданиях ХIХ – ХХ вв., среди которых в первую очередь следует отметить упоминавшиеся исследования Завалишина и Тихменева. 2
[17]
Зарубежные авторы интересовались историей «русской оседлости в Калифорнии», в основном, в общем контексте истории «Орегонского вопроса» в англо-американо-испанских, а затем англо-американских отношениях первой половины ХIХ в., мало или совсем не касаясь собственно «пограничного аспекта» истории этой утраченной Россией территории. 3
[18]
Что же касается других «несостоявшихся» или «упущенных» Россией тихоокеанских островных территорий (на Гавайях и Новой Гвинее) – составляющих, повторим, неотъемлемую часть русской «пограничной истории» ХIХ столетия – то они, как отмечалось, в интересующем нас аспекте, не изучалась совсем (кратко история «Гавайской фактории» рассматривается у Тихменева и Окуня; история «Берега Маклая» на Новой Гвинее не исследовалась вовсе).
Из иностранных изданий следует отметить, пожалуй, единственное «предметное» «иноязычное» исследование истории нашей Гавайской колонии – книгу Менерта. 1
[19]
Незначительное число публикаций существует и по истории неудавшейся попытки создания русской военно-морской базы на островах Цусима (1860-61 гг.). 2
[20]
Кроме трудов отечественных и зарубежных авторов, основными источниками для диссертационного исследования (для выяснения некоторых вопросов – главным источником), послужили архивные материалы, преимущественно малоизвестные или ранее в научный оборот не привлекавшиеся, а также сборники договоров, справочные и периодические издания.
Главным источником архивных материалов послужил Архив Внешней Политики Российской Империи (АВПРИ) МИД РФ (официальная служебная переписка и документы XVIII – ХIХ вв., тексты договоров, материалы Российско-Американской компании (РАК); в частности, на материалах Архива полностью основано исследование, посвященное посольству Путятина в Японию), а также Российский Государственный Архив Древних Актов (РГАДА: картография, документы и материалы XVIII в., в том числе, материалы о раннем этапе освоения Курил); Российский Государственный Архив Военно-Морского Флота (РГАВМФ: русские экспедиции XVIII – ХIХ вв., материалы по Новой Гвинее; в частности, материалы архива послужили основой для изучения истории новогвинейской колонии – «Берега Маклая»); Российский Государственный Исторический Архив (РГИА: освоение Курил и Сахалина, материалы РАК); Российского Государственного Архива социально-политической истории России новейшего времени (РГАСПИ: документы НКИД, материалы по КВЖД 1920-30-х гг.).
Кроме рассмотренных выше, архивные материалы также послужили основой для исследования вопросов о русско-испанском соперничестве из-за Аляски и начальном этапе формирования русско-японской границы.
Исходя из предмета и задач диссертационного исследования, основными вопросами, выносимыми на защиту, являются:
1) Комплексное изучение истории формирования дальневосточно-тихоокеанской границы России в XVIII – первой половине ХХ века от района Забайкалья (Нерчинский 1689 и Кяхтинский 1727 договоры с Китаем) до Аляски (Русско-американский и русско-английский договоры 1824-25 гг.) и Калифорнии, позволяющее оценить динамику и «этапность» этого формирования применительно к различным странам и регионам, а также выявить общие принципы государственной «территориально-пограничной» политики России в АТР в указанный период.
2) История пограничного размежевания владений России на американском континенте: на Аляске и в Калифорнии (форт Росс).
3) Комплексное изучение (впервые в отечественной историографии) истории русских островных тихоокеанских колоний (на Гавайях и Новой Гвинее), а также неосуществленного проекта создания русской военно-морской базы на островах Цусима.
4) Изучение малоизвестных или забытых эпизодов русско-японских пограничных переговоров ХIХ века (переговоры Путятина, Стремоухова и Игнатьева 1854 – 1870-х гг.), а также анализ текстов российско-японских пограничных соглашений, вызывающих споры или попытки «двойного толкования», связанные с известными территориальными претензиями Японии на южные острова Курильского архипелага (Симодский трактат 1855, «промежуточный» Договор 1867, Петербургский «обменный» трактат 1875 гг.), позволяющий скорректировать некоторые устоявшиеся стереотипные оценки и точки зрения.
5) Рассмотрение малоизвестных эпизодов истории пограничного размежевания с Китаем в XVIII – первой половине ХIХ вв. (переговоры С. Владиславича 1725-27 гг., первая попытка России «вернуться» на Амур в 1754-65 гг., освоение Амура в 1840-50 гг.), а также, отдельно, истории установления речного участка русско-китайской границы по рекам Амуру и Уссури (с политико-правовым анализом текстов «базовых» пограничных соглашений 1689, 1860-1880-х и 1911 гг.) и связанной с ними дипломатической борьбы 1920-30-х гг.
6) Изучение «пограничной истории» Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД) с подробным анализом правового статуса «Полосы отчуждения КВЖД»,
7) Историко-правовой анализ рассматриваемой темы, выяснение вопроса о соответствии действий России в процессе расширения дальневосточных границ и их договорного оформления нормам международного территориального права XVIII – первой половине ХХ века.
В связи с последним замечанием необходимо отметить следующее.
Поскольку при установлении государственных границ принципиально-важное значение традиционно имеет формально-правовая сторона дела, связанная с их договорным оформлением, а также предшествующие ему переговоры по доказательству государствами своих прав на соответствующую территорию, отдельное внимание в диссертации историко-правовому аспекту, для чего каждая глава включает краткий обзор международного территориального права соответствующего периода.
Вопрос этот представляется особенно актуальным в настоящее время в связи с известными обвинениями нашей страны в «нарушении» международного права, раздающихся как со стороны западных (традиционно), так и некоторых восточных стран с целью подорвать уверенность в законности отдельных участков принадлежащих РФ территории, являющихся объектом претензий сопредельных государств.
В соответствии с предметом и задачами исследования хронологические рамки диссертации охватывают период XVIII – первой половине ХХ столетия, однако при рассмотрении некоторых вопросов (формирование отдельных участков границы с Китаем, возникновение «территориального вопроса» в отношениях с Японией) затрагиваются события XVII – второй половины ХХ века.
Практическая и теоретическая значимость исследования, по мнению автора, определяется (обусловлена) актуальностью и важностью «пограничного вопроса» на современном этапе развития Российской Федерации, явившегося прямым следствием событий 1991 г. и последовавшего за ним десятилетия политической слабости современной России.
Знание того, как происходил процесс формирования дальневосточной границы России, а также полученные в результате проведенного исследования выводы и оценки, дают возможность реально оценить современное состояние «пограничных отношений» РФ со своими ближними и дальними соседями, а также определить задачи и направления государственной политики в этом вопросе на будущее.
В этом смысле, они могут быть, в том числе, использованы для корректировки общих принципов государственной «погранично-территориальной» политики РФ, а также для формирования ее в отношении отдельных стран и регионов, исходя из наших национальных интересов и исторического опыта.
Теоретические (прежде всего, международно-правовые) наработки диссертации, а также приведенные в ней документы и материалы могут стать полезным пособием при подготовке рекомендаций и справочно-аналитических материалов по обозначенной теме.
Этим же, в свою очередь, определяется и актуальность настоящей работы.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации отражены в опубликованных научных трудах, в выступлениях на конференциях и круглых столах, посвященных вопросам международной территориальной безопасности и пограничных отношений между государствами.
Результаты диссертационного исследования были использованы автором в работе в Экспертном совете Комитета Государственной Думы по безопасности (2000-2009) и Комитета Совета Федерации по обороне и безопасности (2003-2007) при подготовке справочно-аналитических материалов и заключений по вопросам территориально-пограничной безопасности РФ, а также при подготовке и проведении парламентских слушаний в Государственной Думе РФ («Южные Курилы: проблемы экономики, политики и безопасности»; «Калининградская область: международный и геополитический аспекты национальной безопасности России») в 2002 г., и Сахалинской областной Думе («Советско-японская Декларация 1956 г. и проблемы национальной безопасности Российской Федерации») в 2001 г.
Материалы диссертации были использованы при подготовке специального учебного курса «Территориальная безопасность как фактор современной геополитики», ставшего основой спецкурса, прочитанного в Институте стран Азии и Африки (ИСАА) МГУ (2006).
Структура работы. В соответствии с предметом, целями и задачами исследования, диссертация состоит из Введения, Четырех глав, девятнадцати параграфов и подпараграфов, Заключения, Списка использованных источников и литературы и Приложения. В качестве дополнительного источника использован обширный картографический материал.
Каждая глава построена по временному принципу, охватывающему отдельный (самостоятельный) период формирования русской дальневосточной границы, имеющий этапное значение в истории «пограничного размежевания» России в азиатско-тихоокеанском регионе, и содержит анализ правовой, политической и международной ситуации того времени.
II. ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ ДИССЕРТАЦИИ
Во Введении обосновывается актуальность, научная новизна, практическая значимость, обозначается предмет, цели и задачи исследования, кратко рассматриваются основные этапы формирования дальневосточной границы России в обозначенных исторических рамках, определяется степень разработанности темы и ее источниковедческая база, включая обзор важнейших предыдущих исследований по теме работы.
В первой главе рассматривается история развития международного территориального права в XVIII – первой половине XIX вв. (с кратким анализом и разбором аналогичного права предыдущего XVII столетия), история «становления» в указанный период русской дальневосточной границы с Китаем (Кяхтинский и Буринский трактаты 1727 г.), в Северной Америке (Аляска) и начальный период формирования русско-японской границы в районе Курильских островов с конца XVIII в. до заключения первого русско-японского торгового и пограничного соглашения (Симодского трактата) 1855 г.
Отдельное внимание уделено рассмотрению истории русско-испанского соперничества в Северной Америке (ранее в России практически не изучавшейся) на фоне общей борьбы европейских государств за «утверждение» на севере американского континента во второй половине восемнадцатого столетия, а также возникновению проблемы русско-японского территориального размежевания в районе Курильских островов, лежащей в основе современных утверждений об «исторической японской принадлежности» южных Курил.
Вторая глава, охватывающая период 1855 – 1905 гг. (от Симодского трактата до Портсмутского договора 1905 г.), содержит краткий обзор международного территориального права указанного периода и посвящена истории русско-японского пограничного размежевания во второй половине XIX столетия (установление первой границы на Курилах – присоединение Сахалина в «обмен» на средние и южные Курилы – отторжение южного Сахалина в результате Русско-японской войны 1904-05 гг.), окончательному формированию границ с Китаем в Приморье и Приамурье (1858-1860 гг.), а также истории продажи в 1867 г. США Аляски, ознаменовавшей окончательный «уход» России с Североамериканского континента.
Отдельно рассматривается история переговоров посольства Путятина в Японии в 1854-55 гг., раскрывающая подлинную картину обстоятельств заключения первого русско-японского договора 1855 г. и развеивающая многие «мифы», связанные с установлением первой официальной границы между Россией и Японией.
Третья глава целиком посвящена истории утраченных Россией островных тихоокеанских колоний (ХIХ в.), включая «несостоявшиеся» колонии на Гавайях (фактория Шеффера) и Новой Гвинее (Берег Маклая), ранее в отечественной истории практически (в случае с Новой Гвинеей – никогда) не изучавшейся, а также «пограничному аспекту» истории обретения и утраты (продажи) русской калифорнийской колонии (форт Росс).
Отдельно рассмотрен вопрос о неудачной попытке создания русской военно-морской базе на о-вах Цусима (1860-61 г.).
В четвертой главе, охватывающей период первой половины ХХ века, рассматривается история «пограничных отношений» с Японией от времени заключения Портсмутского договора 1905 г. до окончания второй мировой войны, и с Китаем (от Цицикарского протокола 1911, Советско-китайских соглашений 1924 гг. до 1945 г.), включая историю «пограничного конфликта» с Японией у озера Хасан в 1938 г.
Отдельно рассматривается история КВЖД, имеющая – в силу своего особого «правового статуса», фактически изымавшего «Полосу отчуждения» КВЖД из-под юрисдикции Китая – непосредственное отношение к «пограничному вопросу» в русско-китайских и советско-китайских отношениях первой половины ХХ столетия.
В приложении приводятся тексты наиболее важных пограничных соглашений, заключенных Россией в XVIII – первой половине ХIХ века, послуживших основой и рассматриваемые в настоящем исследовании, а также другие справочные документы и материалы.
В Заключении подводятся итоги проделанной работы, даются оценки и рекомендации, а также формулируются главные выводы и положения исследования.
Главные выводы диссертации сводятся к следующим.
1. Комплексный подход к изучению истории формирования границ России в дальневосточно-тихоокеанском регионе с конца XVII до первой половины ХХ века от Забайкалья до Аляски и в Калифорнии (форт Росс), позволил выявить общие принципы и закономерности, этапы и особенность пограничного размежевания в регионе на протяжении двух с половиной столетий, а также определить (обозначить) общие принципы государственной «погранично-территориальной» политики России в АТР в указанный период.
В частности, исследование истории колониальной деятельности России на островах Тихого океана в ХIХ столетии (Гавайские острова, Новая Гвинея), а также «несостоявшейся» русской военно-морской базы на островах Цусима, позволило сделать вывод об активном участии России в процессе колонизации тихоокеанского региона в период последнего «классического» колониального века современной истории, и проанализировать причины конечного «свертывания» нашей колониальной деятельности в Тихом океане.
Это же, в свою очередь, позволило подтвердить выводы о последовательности, этапности и «многовариантности» подходов к формированию различных участков нашей границы с Китаем, применявшихся русским правительством в разное время и в разных исторических условиях.
Таким образом, в процессе формирования своей дальневосточно-тихоокеанской границы России пришлось взаимодействовать с двумя различными, несхожими школами дипломатии: европейской, поскольку именно в Тихом океане располагались наши колонии, и там же находились колонии европейских государств (Англии и Испании), и азиатской – Китай и Япония, являющихся двумя главными пограничными соседями России в восточной Азии.
За это время русской дипломатией была накоплена огромная практика «решения» территориально-пограничных вопросов с представителями этих разных по своему историческому и культурно-цивилизационному уровню государств, оказавшихся в силу обстоятельств «под одной территориальной крышей» Азиатско-Тихоокеанского региона в качестве пограничных России стран.
Не всегда эта практика оказывалась успешной (и, тем более, была легкой), и результат не всегда был в пользу России, но она дала нам то преимущество, которая имеет страна, стоящая «одной ногой» в Европе и одной – в Азии, и строящая свою политику исходя из собственных национальных интересов с учетом, но без «дословного» копирования ни одной, ни другой модели (особенно это пригодилось при заключении пограничных договоров с Китаем в середине XIX столетия, когда успех, в том числе, был обеспечен особой позицией России и ее «нейтрально-посреднической» ролью в условиях «опиумных войн» Китая с европейскими государствами).
Несхожесть «восточной» и «западной» дипломатической практики проявилась и в различных подходах к решению территориальных, включая «пограничный», вопросов.
Если европейские страны и США, в целом, стремились хотя бы к формальному соблюдению международного территориального права (т.н. «международного права цивилизованных народов») – из риска «подвергнуться общему осуждению и ответным недружественным действиям со стороны тех, кто посчитал бы свои права нарушенными» - то Китай и Япония, этого права чуждые, демонстрировали иную школу и практику поведения. 1
[21]
Особенно это проявлялось в начале, при первых контактах России со своими дальневосточными соседями в XVII-ХVIII веках, до «открытия» Японии и Китая для внешнего мира в середине девятнадцатого столетия.
Отличие «китайской школы дипломатии» в подходах к решению «территориального вопроса» - заимствованное, как отмечалось, и Японией – состояло, в первую очередь, в максимальном завышении первоначальных требований, выдвижении, зачастую, нереальных и, потому, неприемлемых территориальных претензий, не подтвержденных какими-либо существенными доказательствами или не обоснованных вовсе, а также ссылками в обоснование своих «территориальных прав» на далекое прошлое, также не подтвержденных реальными историческими фактами, - прием, применяемый дипломатией этих стран, как известно, и в настоящее время.
Другой характерной особенностью (и, одновременно, «отличительным признаком») «китайско-японской дипломатической практики», неоднократно подтвержденной историей русско-китайских и русско-японских отношений, является принцип никогда не отказываться от однажды выдвинутых территориальных претензий, которые, при благоприятном развитии ситуации, будут вновь выноситься на обсуждение (пусть, хотя бы, в качестве элемента дипломатического «торга» и давления): пример территориальных претензий Китая на Дальний Восток и Сибирь и Японии – на Курилы это хорошо подтверждают.
Наряду с различием, выявились и общие подходы к решению территориальных вопросов, одинаковые для представителей европейских и азиатских государств.
Как показала практика «погранично-территориального размежевания» на Дальнем Востоке и в АТР, самым «действенным» аргументом, дававшем решающие преимущества при отстаивании своих «территориальных прав», была «эффективная оккупация», т.е. «реальное завладение» и управление территорией; отсутствие же «фактического освоения», любая «необжитость» пусть формально и принадлежащей кому-либо территории чаще всего приводила к проигрышу в «территориальном споре» (как в случае с пограничным размежеванием с Китаем в Приамурье в 1858–60 гг.).
Не менее важное значение придавалось также «временному фактору» – «длительности владения» территорией, «сообщающему прочность и устойчивость владению» и «устраняющему дефекты предполагаемого титула», что хорошо подтверждают примеры переговоров по Сахалину и Курилам, а также история «пограничного» размежевание на Аляске. 1
[22]
2. Взаимоотношения со столь различными, несхожими «школами дипломатии» как восточная и западная, позволили России выработать свою собственную, во многом оригинальную методику работы в особых условиях ДВТР (связанных, прежде всего, с огромной удаленностью региона от столицы и невозможностью оперативной – по меркам того времени – связи с центральными органами власти), предполагавшую необходимость самостоятельных инициативных действий и решений «на месте», исходя из реальной обстановки и понимания главных задач своей миссии без расчета на возможность своевременного согласования своих действий с Петербургом.
Это специфика «русского подхода», повторим, состояла в максимальном учете местных условий, но без «механического копирования» ни «европейской», ни «азиатской» модели поведения с безусловным приоритетным отстаиванием собственных национальных интересов.
3. Территориальное размежевание, как отмечалось, традиционно получало договорное оформление – которое было и остается главным, преимущественным способом решения пограничных вопросов – и которое и определяло пограничный статус соответствующей территории.
При этом фактические условия пограничных договоров России не всегда совпадали со стандартными нормами и практикой пограничного размежевания, что подтверждает, что эти общие нормы и правила имели и имеют преимущественно рекомендательный, а не обязательный характер и, в зависимости от условий конкретного договора, могли соблюдаться или не соблюдаться сторонами, - правило, действующее и в современных условиях.
Так, не всегда сухопутная граница в горной местности проходила «по вершинам гор / водоразделу» (береговая пограничная линия на Аляске по русско-английскому договору 1825 г.) или «по середине реки» (соглашения с Китаем 1860-1880-х гг.), когда по известному определению основоположника международного права Гроция, «река может в целом принадлежать одному государству, если подобным образом вопрос был разрешен соглашением сторон». 1
[23]
Иными словами, граница проводилась так, как об этом договаривались стороны, а эта договоренность могла не совпадать – и, зачастую, не совпадала – с общепринятыми «стандартными» международными нормами, - правило, повторим, действующее и в настоящее время. Это подтверждается, в частности, федеральным законом РФ «О государственной границе Российской Федерации» 1993 г., где в статье 5, определяющей порядок установления и изменения границы, содержится условие «если иное не предусмотрено международными договорами Российской Федерации».
В этой связи, рассмотренная в диссертации история формирования речного участка русско-китайской границы по рекам Амуру и Уссури подтвердила безусловную законность этой части нашей границы с Китаем, установленную в 1860-80-х гг. (равно, как и законность всей существующей российско-китайской границы с момента ее установления на восточном (пограничные соглашения 1858 – 1880 гг.), и западном (договоры 1689, 1727, 1881 гг.) участках).
Это особенно важно помнить сейчас, когда пересматриваются многие существовавшие ранее границы, и очень часто этот пересмотр в ущерб российским интересам оправдывается ссылкой на якобы «обязательные нормы» международного «территориального права», которое таковыми, как было показано, не являются, но которым нас традиционно любят «пугать» наши партнеры и с «запада», и с «востока» (вроде утверждения о, якобы, «обязательности» проведения водной границы «только по середине реки», активно «задействованного» в ходе пересмотра российской границы с Китаем).
4. Анализ историко-правовой составляющей темы исследования, вопроса о соответствии действий России в процессе расширения границ на Дальнем Востоке и в Тихоокеанском регионе и их договорного оформления международным нормам и правилам того времени, позволил сделать убедительный вывод о неизменном соблюдении Россией международных правил «территориальных приобретений» соответствующего периода и законности формирования наших дальневосточно-тихоокеанских границ с точки зрения международного территориального права XVIII – первой половины ХХ века.
Этот же анализ убедительно свидетельствует о том, на протяжении всей истории формирования русской границы в АТР международное право было неизменно на нашей стороне, и Россия могла действовать спокойно и уверенно, имея в своем активе необходимый набор «территориально-правовых очков», дающих право на приобретение «правового титула», которыми она иногда (в силу тех или иных причин) не могла или не хотела воспользоваться, так что результат, зачастую, оказывался в пользу «конкурентов».
При этом во всех случаях «несостоявшихся» или утраченных Россией территорий прослеживается одна и та же закономерность: как только уходили (или проявляли пассивность и нерешительность) мы, наше место сразу же занимали иностранцы, которые неизменно получали самую активную поддержку со стороны своих правительств – американцы (Гавайи), мексиканцы (Росс) или немцы (Новая Гвинея).
При этом сами иностранцы часто не стеснялись действовать самыми недозволенными способами и методами – иногда с откровенным нарушением международного права – чего Россия никогда себе не позволяла, действуя подчеркнуто законно, иногда «сверх-законно», зачастую даже в ущерб собственным интересам.
Практика территориального размежевания на Дальнем Востоке также свидетельствует, что любая – пусть и незначительная – уступчивость, любой «жест доброй воли» с нашей стороны в «территориальном вопросе» неизменно воспринималась иностранными государствами, как признак слабости, и, следовательно, возможности еще более увеличивать свои требования (история заключения русско-английской Конвенции о разграничении на Аляске 1825 г.). Любая же твердость, проявленная в этом вопросе, наоборот, давала нужные результаты и уважение партнеров (переговоры с Японией по Сахалину).
5. Говоря о территориальных приобретениях России, следует особо отметить большую щепетильность, всегда проявлявшуюся нашей страной в этом вопросе. В отличие от многих других государств – в том числе и тех, кто так любит упрекать нас в нарушении «международного права» и других «нецивилизованных» устремлениях – Россия всякий раз стремилась к максимальному соблюдению законности во всем, что касалось расширения своих границ, действуя открыто и гласно (чему есть немало примеров).
Следует также отметить, что при обсуждении «территориальных вопросов» русская дипломатия традиционно исходила из существующего положения, реальности, а не использовала для доказательства прав России на соответствующую территорию прошлое, «дела давно минувших дней».
Не менее ответственно относилась Россия к выполнению своих обязательств по заключенным соглашениям.
Признавали это и сами иностранцы.
«Никогда никакое правительство не выполняло точнее свои обязательства, даже в ущерб самому себе, нежели русское советское правительство (выделено мной – А.П.)», - отмечал в своем выступлении в английском парламенте в 1945 г. отнюдь не бывший большим другом нашей страны У. Черчиль. 1
[24]
Это «бескорыстие» России в отношениях с иностранными государствами (отмеченное, напомним, в инструкции послу Путятину), и удивлявшее многих иностранцев, можно считать чисто русским и уникальным явлением в международной практике, где цинизм, «нечестная игра», двойные стандарты и нарушение обязательств являются скорее нормой, чем исключением в практике межгосударственных отношений.
6. Принцип действовать на международной арене максимально законно, как было показано, являлся основой российской внешней политики, нашей внешнеполитической доктрины, и в сфере территориальных отношений.
Да, мы тоже брали территории “военной рукой” (которая была и остается – и современность это хорошо подтверждает – главным и решающим фактором международных отношений), когда это отвечало нашим государственным интересам или обеспечивало нашу национальную безопасность.
При этом Россия никогда не нарушала законов войны, никогда не нападала ни на кого исподтишка («хочу на вы ити» князя Святослава вошло во все учебники по дипломатии) и всегда заботилась о том, чтобы надлежащим образом, законно оформить любое территориальное приобретение: ясность, прямота, ответственность и честность всегда были характерными чертами русско-советской международной практики, отмеченной, как мы видели, и иностранцами.
Если же говорить о соотношении мирных и силовых средств, применявшихся для достижения необходимого результата, то, как было показано, применительно к России, перевес здесь неизменно был на стороне переговоров.
Более того, следует особо подчеркнуть, что, как было показано, Россия в своих отношениях с иностранными государствами неизменно предпочитала длительные, кропотливые, иногда изнурительные переговоры с тем, чтобы добиваться решения вопросов двусторонних отношений, включая «пограничный» преимущественно мирными средствами, «...предоставив времени и обстоятельствам упрочить действительное влияние России» в том или ином регионе. 1
[25]
«Ни пяди земли, ни врагу, ни другу» – этот сформулированный Н.М. Карамзиным два столетия назад постулат является основой политики любого нормального, здорового государства, заботящегося о своей безопасности и отстаивающего свои национальные интересы со времен глубокой древности. 2
[26]
Как нельзя более точно он определяет и существо «пограничного вопроса».
Несмотря на все разговоры о снижении роли государственного суверенитета при решении «территориальных вопросов» и передачи его в ведение неких наднациональных структур или же «замены» на «волеизъявление» проживающего там населения, раздающиеся в последнее время с различных международных трибун, все государства отстаивают свою территорию – даже самый маленький ее клочок – до последней возможности, а любые попытки «покушения» на свои границы рассматривают как прямую угрозу национальной безопасности, равносильную, в ряде случаев, объявлению войны.
История формирования дальневосточной границы России наглядно подтверждает сказанное.
Знание того, как происходил процесс формирования наших границ от Забайкалья до Аляски и Калифорнии, дает возможность реально оценить современное состояние «пограничных отношений» РФ со своими ближними и дальними соседями, а также определить задачи и направления развития государственной политики в этом вопросе на будущее.
Публикации по теме исследования
По тематике исследования автором опубликовано свыше 80 работ, из них по теме диссертации следующие:
Монографии
1. Плотников А.Ю. Русская дальневосточная граница в XVIII – первой половине XX вв. Двести пятьдесят лет движения России на восток. – М.:УРСС, 2006. - 240 с. – 15 п.л.
2. Плотников А.Ю. Прибалтийский рубеж. К десятилетию заключения российско-литовского договора о границе. – М.: УРСС, 2008. – 7,0 п.л.
3. Плотников А.Ю. Русские Курилы: история и современность. Сборник документов по истории формирования русско-японской и советско-японской границы (в соавторстве с В.К. Зилановым, А.А.Кошкиным, И.А.Латышевым и И.А.Сенченко). – М.: Сампо, 1995. – (181 с.) / 3,0 п.л.
4. Плотников А.Ю. «Курильский вопрос» вчера и сегодня. Российско-японские отношения и территориальная безопасность РФ (в соавторстве с В.К.Зилановым и И.А.Ждакаевым). - М., 2000. – (76 с.) / 2,5 п.л.
5. Плотников А.Ю. Русские Курилы: история и современность. Сборник документов по истории формирования русско-японской и советско-японской границы. Издание 2-е, расширенное и дополненное (в соавторстве с В.К. Зилановым, А.А.Кошкиным, И.А.Латышевым, И.А.Сенченко). - М.: Алгоритм, 2002. – (256 с.) / 3,5 п.л.
Научные статьи в рецензируемых журналах и изданиях
6. Плотников А.Ю. Почему Голландия не претендует на Курилы? Из практики территориальных приобретений в Тихоокеанском регионе в 18 - первой половине 19 вв. // Азия и Африка сегодня, № 8-9, 1994. - 0,7 п.л.
7. Плотников А.Ю. Курилы - исконно российская земля. Из истории освоения Курильских островов в 18 в. // Азия и Африка сегодня, № 10, 1994. - 0,8 п.л.
8. Плотников А.Ю. Сорокалетие восстановления советско-японских дипломатических отношений // Новая и новейшая история, № 2, 1997. – 0,3 п.л. (с. 203-205)
9. Плотников А.Ю. Под флагом “Надежды”. Военная экспедиция Хвостова и Давыдова 1806-07 гг. и становление русско-японских отношений. // Военно-исторический журнал № 1, 1999. – 0,4 п.л. (с. 48-52)
10. Плотников А.Ю. «Безопасность собственная есть высший закон в политике» // Государственная служба № 1 (7), 2000. – 0,4 п.л. (с. 162-166)
11. Плотников А.Ю. Курильская ловушка «холодной войны» // Обозреватель № 1, 2001 (в соавторстве с Зилановым В.К.). – 0,8 / 0,4 п.л. (с. 20-26)
12. Плотников А.Ю. Противостояние: СССР и Япония // Государственная служба, № 6 (ноябрь-декабрь), 2004. – 0,3 п.л. (с.128-132)
13. Плотников А.Ю. «Неоконченная экспедиция». К двухсотлетию экспедиции Хвостова и Давыдова 1806-07 гг. // Государственная служба № 1 (45), 2007. – 0,6 п.л. (с. 144-153)
14. Плотников А.Ю. Советско-японская Декларация 1956 г. и «территориальный вопрос» в российско-японских отношениях сегодня // Обозреватель № 1, 2007 (в соавторстве с Зилановым В.К.). – 0,6/0,4 п.л. (с. 31-39)
15. Плотников А.Ю. Русские Тихоокеанские колонии: забытая страница отечественной истории ХIХ века // Государственная служба № 1, 2008. – 0,75 п.л.
16. Плотников А.Ю. Прибалтийский рубеж. К десятилетию заключения российско-литовского договора о границе // Современная Европа № 3, 2008. – 0,6 п.л.
Другие статьи и публикации
1. Плотников А.Ю. "На границе тучи ходят хмуро". Российско-китайская граница вчера и сегодня // Информационный бюллетень РОС-информбюро № 25 от 30.09.1996: Государственная Дума, 1996. – 0,4 п.л.
2. Плотников А.Ю. Какую карту в рукаве держали ! (Новая русская карта Японии XVIII в.) // Огонек, № 44, октябрь 1996. – 0,2 п.л.
3. Плотников А.Ю. История административно-территориального деления Белоруссии // Гербовед, № 21, 1997 (в соавторстве с Власовым Е.А.). – 1,0/0,5 п.л.
4. Плотников А.Ю. "И чтоб Япония не распространяла туда своих владений". Еще раз о русских Курилах // Пограничник, № 2, 1998. – 0,7 п.л.
5. Плотников А.Ю. Большие проблемы Большого договора. “Большой” договор с Украиной и территориальная безопасность РФ // Граница России № 7, февраль 1999. – 0,5 п.л.
6. Плотников А.Ю. «Курильский вопрос» вчера и сегодня: старое наследство и пути его преодоления // Тихоокеанский вестник от 21.09.2000 (в соавторстве с Зилановым В.К.) – 1,5/0,8 п.л.
7. Плотников А.Ю. «Курильский вопрос» в российско-японских отношениях: старое наследство в новых условиях // Информационно-аналитический бюллетень № 3 Депутатской группы Государственной Думы по связям с парламентом Японии, сентябрь 2000. – 0,3 п.л.
8. Плотников А.Ю. Литовский вариант «Курильской проблемы» // Российская Федерация сегодня № 7 (апрель), 2001 – 0,2 п.л.
9. Плотников А.Ю. От Курил до Калининграда – ни пяди чужой земли // Российская Федерация сегодня № 13 (июнь) 2001 – (с. 48-49) – 0.3 п.л.
10. Плотников А.Ю. Декларация 1956 г. и территориальная безопасность РФ сегодня: смысл подлинный, а не декларируемый. Историко-правовой аспект / Материалы парламентских слушаний 12-13 сентября 2001 г. // Спецвыпуск Ведомостей Сахалинской областной Думы. – Южно-Сахалинск, 2001 – (с. 83-85) – 0,3 п.л.
11. Плотников А.Ю. Евроблокада Калининграда и Клайпеда, Вильнюс, Друскининкай… // Российская Федерация сегодня № 14 (июль) 2002 – (с. 63-64) – 0,3 п.л.
12. Плотников А.Ю. «Мемельский вопрос» и национальные интересы России в Прибалтике // Российская Федерация сегодня № 17 (сентябрь), 2002 – (с. 76-78) – 0,4 п.л.
13. Плотников А.Ю. Декларация 1956 г. и территориальная безопасность РФ сегодня. Историко-правовой аспект / Советско-японская Декларация 1956 г. и проблемы национальной безопасности Российской Федерации / Авторы-составители С.А. Пономарев, Л.С. Арефьева. – Южно-Сахалинск: Сахалинская областная Дума, 2002. – 0,3 п.л. (с. 87-89)
14. Плотников А.Ю. К вопросу о «территориальных долгах» Литвы России как правопреемнице СССР // Аналитический вестник ИАУ ГД РФ. Выпуск № 26 к парламентским слушаниям 30 сентября 2002 г. – (с. 27-29) – 0,4 п.л.
15. Плотников А.Ю. Лига Наций и ООН: одна история, одна судьба? // Российская Федерация сегодня № 13 (июль) 2003 – (с. 39-41) – 0,3 п.л.
16. Плотников А.Ю. Декларация 1956 г. и делимость международного договора: утрата силы статьи 9 и «проблема» южных Курил / Южные Курилы: проблемы экономики, политики и безопасности. Материалы парламентских слушаний. 18 марта 2002 г. – М.: Издание Государственной Думы, 2003. – 0,4 п.л. (с. 44-46)
17. Плотников А.Ю. Союзное государство: современное состояние и перспективы // Будет ли Союз Беларуси и России? / Тезисы и выступления участников VII «Круглого стола» по вопросам создания Союзного государства / Торговые и деловые известия. Спецвыпуск, № 5-6, 2004 – 0,3 п.л.
18. Плотников А.Ю. Территориальная безопасность и национальные интересы России сегодня / Сборник материалов Второй научно-практической конференции «Неправительственный диалог о территориальных спорах в АТР». – Владивосток: Морской гос. университет им. Г.И. Невельского, 2005. – 0,5 п.л. (с. 108-115)
19. Плотников А.Ю. «Ни пяди земли, ни врагу, ни другу» // Интернет-журнал Территория жизни от 18.11.2005. – 0,5 п.л.
20. Плотников А.Ю. Советско-японская Декларация 1956 г. и территориальные претензии Японии. Историко-правовой аспект // Бюллетень № 1 Центра международных исследований Морского государственного университета им. адм. Г.И. Невельского: Сборник материалов. – Владивосток, 2005. – 0,4 п.л. (с. 198 –202)
21. Плотников А.Ю. «Юнона» и «Авось». К двухсотлетию «японской экспедиции» Хвостова и Давыдова 1806-07 гг. / Вестник Морского государственного университета. Вып. 11/2006. – Владивосток: Морской гос. ун–т им. адм. Г. И. Невельского, 2006. – (362 с.) – 0,5 п.л. (с. 11– 22)
22. Плотников А.Ю. Острова не продаются. «Территориальный вопрос» в российско-японских отношениях давно решен // Интернет-издание СТОЛЕТИЕ от 16.01.2007. – 0,4 п.л.
23. Плотников А.Ю. О Советско-японской Декларации 1956 г. и прецедентах в международных отношениях // Бюллетень № 3 Центра международных исследований Морского государственного университета им. адм. Г.И. Невельского: Сборник материалов. – Владивосток, 2007. – 0,4 п.л.
24. Плотников А.Ю. Союз России и Белоруссии как основа интеграции в СНГ: ближайшие задачи и цели // Проблемы развития СНГ. Сборник статей / ОМЭПИ Ин-та экономики РАН. – М., 2007. – 0,5 п.л.
25. Плотников А.Ю. «Выстраданная интеграция». Проблемы и перспективы объединения в СНГ // Социально-экономические и политические процессы на постсоветском пространстве. Проблемы развития СНГ. Сборник статей / Под общ. ред. д.и.н. В.И.Дашичева / ОМЭПИ Ин-та экономики РАН. – М., 2008. – 0,4 п.л.
26. Плотников А.Ю. Интеграционные тенденции на постсоветском пространстве и типологии государственного развития бывших Союзных республик // Постсоветское пространство: реалии и перспективы. Сборник статей. – М.: Ин-т экономики РАН, 2009. – 0,5 п.л.
– * –
1 Дьякова Н.А., Чепелкин М.А. Границы России в XVII – XX веках: Приложение к «Истории России». – М., 1995
1 Невельской Г.И. Подвиги русских морских офицеров на крайнем востоке России. 1849-1855. Приамурский и Уссурийский край. Записки адм. Невельского. – СПб, 1878; Бошняк Н.К. Экспедиция в При-Амурском крае лейтенанта Бошняка // Морской сборник, 1858, № 12; Бантыш-Каменский Н.Н. Дипломатическое собрание дел между Российским и Китайским государствами с 1619 по 1792 год. Изд. В.М.Флоринским. – Казань, 1882
1 Бартенев Ю.П. Герои Албазина и Даурской земли // Русский архив № 2, 1899; Позднеев Д.М. Описание Маньчжурии. – СПб, 1897; Ravenstein E.G. The Russians on the Amur: its discovery, conquest and colonisation. L., 1861
2 Русско-китайские отношения в XVII веке. Материалы и документы. В 2 т. / Отв. Ред. Л.С. Тихвинский. – М.: Наука, 1972; Русско-китайские отношения в XVIII веке. В 2 т., Т. 2 (1725-1727). – М.: Наука, 1990; Территориальные притязания Пекина: современность, история. - М.: Политиздат, 1979
1 См.: Lattimore O. Studies in Frontier History. Collected papers 1928-1958. Paris, 1962; Morse H.B., McNair H.F. Far Eastern International Relations. N.Y., 1931; Vinacke H. A History of the Far East in Modern Times. N.Y., 1945; Weigh K.S. Russo-Chinese Diplomacy. Shanghai, 1929; Doolin D. Territoril Claims in the Sino-Soviet Conflict. Stanford, 1965
2 Кабанов П.И. Амурский вопрос. - Благовещенск, 1959; Беспрозванных Е.Л. Приамурье в системе русско-китайских отношений: XVII – середина XIX века. – Хабаровск: Книжное издательство, 1986; Мелихов Г.В. Маньчжуры на северо-востоке (XVII в.). – М.: Наука, 1974; Галенович Ю.М. Россия и Китай в ХХ веке: граница. – М.: Изограф, 2001; Мясников В.С. Договорными статьями утвердили. – М., 1996; Русско-китайские договорно-правовые акты (1689-1916) / Под общ. ред. В.С. Мясникова. – М., 2004; Ткаченко Б.И. Россия – Китай: восточная граница в документах и фактах / РАН, Дальневост. отдел. – Владивосток: Уссури, 1999; он же: Восточная граница между Россией и Китаем в договорах и соглашениях XVII—XX веков. Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1998; Степанов Е.Д. Политика начинается с границы. Некоторые вопросы пограничной политики КНР второй половины ХХ в. / Ин-т Дальнего Востока РАН. – М., 2007; см. также: Киреев В.Г. Россия – Китай. Неизвестные страницы пограничных переговоров. – М.: РОССПЭН, 2006
1 Полонский А.С. Курилы // Записки Императорского русского географического общества по отделению этнографии. – СПб, 1871, т. 4; Позднеев Д.М. Материалы по истории Северной Японии и ее отношений к материку Азии и к России. В 2 т. – Иокогама/Токио, 1909; Сгибнев А.А. Исторический очерк главнейших событий в Камчатке с 1650 по 1856 год // Морской Сборник, 1869, № 4-8
2 Пальмер А.Х. Записка о Сибири, Маньчжурии и об островах северной части Тихого океана. – СПб, 1906
1 Нумада Итиро. Нитиро гайко-си (История японо-русских дипломатических отношений). Токио, 1943; Окамото Рюносуке. Нитиро канкэй кocе Хоккайдо сико (История Хоккайдо в свете русско-японских отношений). Токио, 1898; Накамура Дзэнтаро Тисима Карафуто синряку–си (История агрессии на Курильских островах и Сахалине). – Токио, 1904; Мацунага Тёкэн. Карафуто оёби Камтякка (Сахалин и Камчатка). Токио, 1905; Kuno Y.S. Japanese expansion on the Asiatic continent. A study in the History of Japan with Special reference to her International Relations with China, Korea and Russia. L.A.: Berkeley, 1940, vol. 2
2 Harrison J.A. Japan's Northern Frontier. A preliminary study in Colonisation and Expansion with special reference to the relations of Japan and Russia. Gainesville, 1953; Keene D. The Japanese discovery of Europe. 1720-1830. California: Stanford, 1969; Lensen G.A. The Russian push towards Japan. Russo-Japanese relations 1697-1875, Princeton, 1959; Stephan J.J. Sakhalin. A History. Oxford, 1971
1 Корияма Ёсимицу. Бакумацу Нитиро канкейси кэнкю (Изучение истории японско-русских отношений периода Бакумацу). Токио, 1980; Hirabajashi H. The Discovery of Japan from the North - Japan Quarterly, 1957, N 4, 3; Takekoshi Yosoburo The economic aspects of the history of the civilization of Japan. L., 1967, vol. 3; Вада Харуки Хоппо рёдо мондай о кангаэру (Размышления о проблеме северных территорий). Токио, 1990
2 Файнберг Э.Я. Русско-японские отношения в 1697-1875 гг. – М., 1960; Полевой Б.П. Первооткрыватели Курильских островов. – Ю.-Сахалинск, 1982; Кутаков Л.Н. Россия и Япония. - М.: Наука, 1988; Сенченко И.А. История Сахалина и Курильских островов. К проблеме русско-японских отношений XVII – XX вв. / РАЕН. – М.: Экслибрис-Пресс, 2005; Сергеев М.А. Курильские острова. – М., 1947; Черевко К.Е. Территориально-пограничные вопросы в отношениях России и СССР с Японией. – Диссертация на соискание ученой степени доктора исторических наук. – М., 1994
1 Япония на дальневосточных рубежах России и СССР (в XVII-XX веках). – М.: Институт Дальнего Востока АН, 1988; Россия и Япония: пропущенные вехи на пути к мирному договору / Под ред. В.В. Аладьина. - М.: БИМПА, 2001; Русская тихоокеанская эпопея. Хабаровск, 1979; Русские Курилы: история и современность. Сборник документов по истории формирования русско-японской и советско-японской границы / Сост. В.К. Зиланов, А.А. Кошкин, И.А. Латышев, А.Ю. Плотников, И.А. Сенченко. Издание 2-е, расширенное и дополненное. – М.: Алгоритм, 2002 см. также: Курилы – острова в океане проблем / Под ред. Ю.В. Георгиева. – М.: РОССПЭН, 1998
1 Тихменев П.А. Историческое обозрение образования Российско-Американской компании и действий ее до настоящего времени. В 2 ч. – СПб/ Веймар, 1861, 1863; Мартенс Ф. Сборник трактатов и конвенций, заключенных Россией с иностранными государствами. Т. 11. – СПб, 1893; Головин П.Н. Обзор русских колоний в северной Америке // Морской сборник. 1862, т. 57, № 1; Завалишин Д.И. Дело о колонии Росс // Русский вестник. Т. 62, 1866; он же: Калифорния в 1824 году // Русский вестник, № 11, 1865
2 Окунь С.Б. Российско-Американская компания. – М.-Л., 1939; Болховитинов Н.Н. Русско-американские отношения и продажа Аляски. 1834-1867. – М., 1990; он же: Еще раз о продаже Аляски // США: Экономика, политика, идеология, № 10, 1998; Макарова Р.В. К истории ликвидации РАК // Проблемы истории и этнографии Америки. – М., 1979
1 См., в частности: Bancroft H. The Works, v. XXXIII. History of Alaska. 1730-1885. – S.-F., 1886; Dulles F.R. America in the Pacific. Boston, 1938; Golder F. The Purchase of Alaska // American Historical Review, 1920, v. 25; Dunning W. Paying for Alaska // Political Science Quarterly, 1913, v. 27; Farrar V. The Background of the Purchase of Alaska // Washington Historical Quarterly, 1922, v. 13; Balch Thomas W. The Alaska frontier. Philadelphia, 1903
2 Тихменев П.А. Историческое обозрение; Завалишин Д.И. Дело о колонии Росс; Калифорния в 1824 году
3 Greenhow R. History of Oregon and California. Boston, 1845; Merk Fred. The Oregon Question. Essays in Anglo-American Diplomacy and Politics. Cambridge (Mass.), 1967; Twiss, Sir T. The Oregon Question examined. L., 1846; также: Haase Ynes P. The Russian-American Company in California. 2 vol. Berkeley, California, 1955
1 Mehnert K. The Russians in Hawaii. 1804 – 1819. Honolulu, 1939
2 Беломор А. Тсу-симский эпизод // Русский вестник, 1897, № 4, 5; Болгурцев Б.Н. Стратегическая ошибка князя Горчакова // Гангут /Сборник статей по истории флота и мореплавания. № 5, 1993; Житков К.Г. Вице-адмирал Иван Федорович Лихачев (к пятилетию со дня смерти) // Морской сборник. 1912, № 11; Светлой памяти Великого Князя Константина Николаевича / Сост. К.Г Житков // Морской сборник. 1912, № 3
1 Wheaton H. The Elements of International Law. - Oxford: Claredon press, L., 1936 (reprint of the 1846 ed.), p. XIX
1 Броунли Я. Международное право. Кн. 1. – М.: Прогресс, 1997, с. 241
1 Гроций Гуго. О праве войны и мира: репринт с изд. 1956 г. – М.: Ладомир, 1994., с. 224
1 цит. по: Коровин Е.А. Международное право на современном этапе // журнал «Большевик», № 19, 1946, с. 35
1 Из Инструкции послу Путятину (1854): АВПРИ, ГА, I – 9, оп. 8, д. 17, ч. 1. л. 218 об.
2 Карамзин Н.М. Записка о древней и новой России. – М.: Наука, 1991, с. 54
