Константинович политика российской империи по отношению к католикам, мусульманам, иудеям в последней четверти xviii – начале xx в.
| САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ На правах рукописи ТИХОНОВ Андрей Константинович ПОЛИТИКА РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ ПО ОТНОШЕНИЮ К КАТОЛИКАМ, МУСУЛЬМАНАМ, ИУДЕЯМ В ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕТВЕРТИ XVIII – НАЧАЛЕ XX В. Специальность 07.00.02. – Отечественная история АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени доктора исторических наук Санкт-Петербург 2007 Работа выполнена на кафедре для преподавания истории на естественных и гуманитарных факультетах исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета Научный консультант: доктор исторических наук, профессор Флоринский Михаил Федорович Официальные оппоненты: доктор исторических наук, профессор Выскочков Леонид Владимирович доктор исторических наук, профессор Ермаков Владимир Дмитриевич доктор исторических наук, профессор Морозан Владимир Васильевич Ведущая организация: Российский государственный гуманитарный университет (г. Москва) Защита состоится «__» ________________2008 г. В «___» часов на заседании диссертационного совета Д 212.232.52 по защите диссертаций на соискание ученой степени доктора исторических наук при Санкт-Петербургском государственном университете (199155, г. Санкт-Петербург, пер. Декабристов, 16. Зал заседаний Ученого совета). С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке им. А.М. Горького Санкт-Петербургского государственного университета. Автореферат разослан «___» ___________2008 г. И.о. ученого секретаря диссертационного совета доктор исторических наук, профессор М.Ю. КРАПИВИН |
ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ИССЛЕДОВАНИЯ
Актуальность исследования. Реформы, которые переживает Российская Федерация с начала 1990-х гг. ставят своей целью усиление модернизации страны и вхождение ее в состав наиболее развитых стран мира. Успех в этом многотрудном процессе не в последнюю очередь зависит от налаживания межконфессионального диалога внутри страны. Особенно это стало актуальным в условиях обострения ситуации на Северном Кавказе, самом многочисленном мусульманском анклаве современной России. В итоге резко возрос интерес к разрешению подобных вопросов в предыдущие периоды российской истории, где время последней четверти XVIII - начала ХХ в. является наиболее показательным. В тот период страна достигла максимальных размеров и включала многие религиозные конфессии.
Успешно управлять таким государственным образованием можно было только выработав эффективную политику в отношении основных неправославных исповеданий. Аналогичные задачи решает государство и сегодня. Нами исследуются католическая, мусульманская и иудейская конфессии, как наиболее крупные в Российской империи, после православной. Поэтому и интерес к ним в стране был всегда высоким. Добавляла внимание и постоянная напряженность на протяжении последней четверти XVIII - начала ХХ в., отношений с мусульманским миром (Османская империя, Персия, Кавказская война), римским престолом из-за судьбы католического населения России, особенно в Царстве Польском и нерешенность проблем с иудеями в западных губерниях. Отличия заключаются лишь в особой актуальности сегодня мусульманской проблемы, тогда как в XIX в. на первом месте были так называемые «польский» (считай во многом католический) и «еврейский» вопросы.
Во многом от решения вопроса взаимоотношения между государственными органами и этими неправославными исповеданиями зависела судьба наиболее многоконфессиональной страны того времени – Российской империи.
Во многих регионах Российской империи преобладало именно неправославное население, что подталкивало власти к выработке политики по включению таких анклавов в структуру государственного управления, существующего на территории остальной России. При этом государственная власть должна была учитывать сложившуюся специфику межконфессиональной ситуации в таких регионах и обеспечить плавное их вхождение в общероссийские структуры. Процесс выработки такой политики, ее внедрения на местах, положительные и отрицательные моменты – все это является бесценным опытом для инициаторов сегодняшних реформ.
Большое значение имеет и связанная с решением вопроса межконфессиональных отношений проблема взаимосвязи центра к провинции, верховной власти и регионов дореволюционной России, где аккумулировались многие межконфессиональные проблемы нашей страны. Опыт изучения решения таких вопросов может оказаться чрезвычайно ценным и полезным в современной России.
Степень научной разработки темы.
Проблема взаимоотношения властей с представителями неправославных исповеданий Российской империи, особенно такими наиболее крупными как - католики, мусульмане и иудеи – интересовала исследователей начиная с середины XIX в. Основная масса литературы пришлась на период второй половины XIX - начала ХХ в., а также на современный период с начала 1990-х гг. В советское время данный вопрос интересовал исследователей только с точки зрения показа угнетения представителей данных конфессий царизмом.
Изучение интересующих нас конфессий можно разделить на три этапа, каждый из которых отличается подходами и общей направленностью исследований: первый этап – с середины XIX в. по 1917 г. (за время с конца XVIII в. до середины XIX в. – специальных исследований нет – прим. автора); второй этап – совпадает с советским временем (1918 – 1991 гг.); третий этап – с 1992 г. до сегодняшнего дня.
Общее отношение российской власти к делам иностранных исповеданий по мысли Н. Д. Кузнецова определялось двумя принципами: «охранением господствующей православной веры и полное невмешательство во внутреннюю церковную жизнь пребывающих в России инородцев»1
[1].
В работах, затрагивающих проблемы римского католицизма в XIX в. преобладающей стала идея нахождения решения «польского вопроса» и отношения к католическому духовенству и населению в стране. Основополагающей работой по католицизму стало двухтомное исследование Д. А. Толстого «Римский католицизм в России», выпущенное в 1876 г.2
[2]. Главная его идея: давление католиков на православное население и противостояние последних этим процессам. Общий вывод состоял в признании невозможности нормальных отношений между православием и католичеством из-за крайней агрессивности последних.
Активно изучение римского католицизма в России началось с 1860-х гг., но основная масса работ приходится на 1890-е гг. По своей направленности их можно разделить на изучение следующих проблем: иезуиты в России, католицизм в российской Польше, уния и католицизм, католики в Западном крае (Белоруссия и Литва), отношения российских властей с римским папой1
[3].
В начале ХХ в. в возможность решить «польский вопрос» сомневается все большее количество авторов. Поляков все чаще называют «блудными сынами славянской семьи», уже не говорится об общеславянском единстве и «привязке» польского католичества к Российской империи. Еще в 1856 г. бывший тогда наместником в Царстве Польском князь М.Д.Горчаков доносил: «Римско-католическое духовенство в политическом отношении неблагонадежно для правительства, а между тем оно имеет влияние на все слои народонаселения всякого возраста и состояния… В папе они видят не только главу своей церкви, но и Монарха, присягая в безусловном ему повиновении»2
[4]. К 1905 г. положение с римско-католическим духовенством не только не улучшилась, но и стала намного хуже того, что было в середине XIX в.
В советском периоде резко изменились оценки и концепции в отношении роли католицизма в России. Все стало сводиться к классовой борьбе низов с верхами. Церковь рассматривалась только как «институт мракобесия» и абсолютно не нужный в новом обществе. Как результат – резкое снижение исследований по религиозным вопросам в 1920-1980-е гг. в стране. Наиболее значительных работ этого периода, затрагивающим проблемы католицизма в России, было немного3
[5]. В самом начале 90-х гг. ХХ в. вышли работы С. Яковенко и Т. Б. Блиновой, посвященные иезуитам в России4
[6]. В 1991 г. была защищена докторская диссертация Ф. Новинского по польской политической ссылке в Восточной Сибири5
[7].
Интерес к вопросу о положении римско-католического духовенства в России возрос в 1990-е гг. В центре внимания исследователей был «польский вопрос»1
[8] и деятельность иезуитов в России2
[9]. Авторы также стремятся, с использованием новых документов, осветить различные аспекты истории римско-католической церкви в Российской империи3
[10]. Основной упор делается на освещении наиболее драматичных событий во взаимоотношениях российских властей с католиками4
[11]. В этот период появляются работы, которые рассматривают весь период истории католицизма в России5
[12]. В работах 1990-х гг. и начала XXI в. отношения между католическим населением в России и властями исследуются авторами без прежнего идеологического пресса, поэтому разброс мнений на вопрос о месте католиков в структуре российского общества разнообразен: от констатации факта их религиозных ограничений до доказательств отсутствия какого-либо давления на католическое население империи.
Зарубежная историография касается, в основном, «польского вопроса» и зарождения литовского и белорусского самосознания. Исследователи рассматривают эти проблемы с позиций либеральных, западных ценностных ориентиров, где основным является вопрос о правах человека. Авторы практически единодушно осуждают российскую власть за притеснение католического населения на своей территории6
[13].
Значительный историографический пласт составляют работы о положении иудейского населения в Российской империи. Подавляющее большинство работ приходится на досоветский и постсоветский период, когда наблюдается настоящий бум на исследования данной проблемы. Интерес к ней подогревается и крайне неоднозначным отношениям к иудаизму во всем мире, включая и Россию. Неслучайно, что до 1917 г. все авторы, изучающие в той или иной мере иудейскую тематику очень жестко поделились на юдофилов и юдофобов. Первые в своих работах подчеркивали бедственное положение иудеев в Российской империи и выводили отсюда все обвинения против них в экономических злоупотреблениях за естественную реакцию народа на его притеснения1
[14]. Юдофобы, наоборот, усматривали в деятельности иудейского населения изначальное нежелание жить по законам страны, которая взяла их под свое покровительство2
[15].
Таким образом, в дореволюционный период мы видим крайнюю поляризацию мнений авторов при исследовании иудаизма в России. Такое положение сложилось вследствие двух основных причин. Во-первых, общей мировой тенденцией гражданского равенства всего населения государства. Во-вторых, крайней степенью замкнутости иудейского общества, имевшего в силу специфики своей религии, морально-этические нормы, которые не во всем «подходили» христианству. Россия, как страна, аккумулирующая в XIX в. более половины иудейского населения планеты, не успевала за общемировыми тенденциями: уравнением в правах всех граждан и ассимиляционно-натурализационными процессами. Поэтому и авторы резко поделились на сторонников первой и второй причины.
Советский период уравнял всех проживающих на территории бывшей Российской империи в правах, объявив их гражданами Российской республики. Поэтому 1920-е гг. стали временем появления массы работ авторов, которым в императорской России было отказано в публикации материалов. Вполне естественно, что большей частью они поддерживали тезис о бедственном положении иудейского народа в Российской империи, и как следствие, борьбу с существующим режимом. Однако, после всплеска 1920-х гг., интерес к «еврейскому вопросу» стал угасать и последние работы подобного характера появились в начале 1930-х гг. Ряд работ, затрагивающих «еврейский вопрос» в России, вышел заграницей1
[16]. Начиная с 1940-х гг. до конца 1980-х гг. исследования по истории иудеев в Российской империи не публиковались. Во многом это было связано с интересом к другим, революционным событиям, и, как следствие, неактуальности исследуемой нами проблемы. Редким исключением можно назвать кандидатскую диссертацию М. М. Ихилова «Горские евреи»2
[17].
В этот период литература по иудаизму в России выходила только за рубежом. Издавала ее в основном российская эмиграция. Также публиковались издания, запрещенные к выходу в СССР3
[18]. Основная масса работ послевоенного 45-летия была представлена зарубежной историографией. Они затрагивали проблемы взаимоотношения властей и иудейского населения западных районов Российской империи, политику ограничения в правах иудейского населения4
[19]. Несмотря на значительное количество работ по иудаизму все авторы придерживаются одной концепции: иудейский народ в рамках Российской истории в XIX в. испытывал различные формы угнетения: экономическую, политическую, религиозную; власти империи не предпринимали никаких мер по изменению ситуации к лучшему.
Второй всплеск интереса к иудейской конфессии в Российской империи относится к началу 1990-х гг. Интерес к нему проявляют многие мировые и российские организации еврейской диаспоры. Стал издаваться при Еврейском университете в Москве «Вестник Еврейского университета», который периодически освещает различные вопросы положения евреев в Российской империи в XIX-начале XX в1
[20].
Особенностью постсоветского периода историографии иудаизма в России стало большое число исследований региональной истории этой конфессии. Исследования охватили всю территорию России от Дальнего Востока и до западных границ. Работы авторов свидетельствуют, что, несмотря на государственную систему ограничений расселения иудейского населения в Российской империи, они проживали практически в каждой губернии и занимали довольно высокие места на государственной службе и, особенно, в бизнесе2
[21].
Наиболее интересной научной работой последнего времени является монография Д. А. Эльяшевича3
[22]. История цензуры еврейских изданий им рассматривается с момента ее учреждения в Риге в 1797 г. по конец февраля 1917 г. Общий вывод Д. А. Эльяшевича из работы: «Начав с внутренне противоречивых попыток «исправления» евреев и их литературы, царизм перешел затем к тактике массированных репрессий, больше уже не сопровождавшихся посулами «светлого будущего» в форме равноправия, а потом и вовсе встал на путь «священной войны» со своими еврейскими подданными и их письменной культурой»4
[23].
Таким образом, в заключение следует отметить, что споры авторов о политике правительства Российской империи по отношению к иудейской конфессии в последней четверти XVIII - начале XX в. являются такими же острыми, как и в то время. Нередко авторы, придерживающиеся противоположных взглядов, используют одни и те же источники, приходят к различным выводам. Поэтому дискуссия по роли иудейской конфессии в России в последней четверти XVIII - начале ХХ в. продолжается.
Третьей религиозной конфессией, рассматриваемой нами в работе, является ислам и положение мусульманского населения Российской империи в XIX - начале ХХ в. в российской историографии. Всю литературу, по мусульманской проблеме, можно разделить на две группы: исследования национальной политики в общероссийском масштабе и работы, затрагивающие ее региональные аспекты.
Оба эти сюжета привлекали к себе внимание еще дореволюционных авторов: миссионеров, чиновников, востоковедов, публицистов, т.е. всех тех, кто испытывал научный или практический интерес к российскому мусульманству. Однако в целом, в дооктябрьский период крупных исследований, непосредственно относящихся к вопросам взаимоотношений правительства и мусульман, практически не было. Значительную массу литературы, изданной в дореволюционный период и затрагивавшей некоторые аспекты избранной темы, составляли исследования этнографического и этнокультурного характера, которые в императорской России проводились достаточно интенсивно1
[24].
Научная литература, имевшая непосредственное отношение к проблеме, представлена работами двух востоковедческих школ. Первая группа включает труды, принадлежавшие к светскому, «академическому» востоковедению. В оценке российской мусульманской политики и перспектив российских мусульман среди этой части исследователей существовали различные точки зрения. Так, академик В. В. Бартольд отмечал политику веротерпимости, проводимую со времен Екатерины II по отношению к мусульманам, и оптимистично высказывался в отношении будущего ислама2
[25].
Вторая группа дореволюционных работ принадлежит перу востоковедов-миссионеров, связанных с Казанской духовной академией и ее миссионерским отделением. Практической целью работы казанских исследователей являлась борьба с исламом, поэтому для них характерен тенденциозный подход к российским мусульманам как к подданным, исповедующим крайне вредную и опасную с государственной точки зрения религию1
[26].
Некоторых сюжетов исследуемой темы касались и авторы, изучавшие положение огромной массы российских «инородцев». При всем различии в глубине и полноте проведенного анализа, общим для этой категории работ является верное, как представляется, признание мусульман лояльными и законопослушными подданными2
[27].
Отдельно авторами рассматривалась история Кавказской войны, которая затронула сознание многих людей в Российской империи в XIX-начале ХХ в., а также проблема присоединения Средней Азии, о которой в те годы мало что знали. В основном подчеркивалась цивилизаторская миссия России в данных регионах3
[28].
Интересны записки о путешествии в зону недавних боевых действий на Восточный Кавказ двух англичан Дж. Аберкромби и А. Каннингема, которые больше интересовались этнографически-лингвистическими аспектами жизни местных горцев. Учитывая интерес Великобритании к этому региону, можно предположить, что данные путешествия и изданные впоследствии книги не прошли мимо британского правительства и спецслужб4
[29].
После революции непредвзятому изучению темы препятствовало идеологическое и политическое противоборство атеистического государства с исламом. Ярким примером исследований этого периода является монография Л. Климовича5
[30]. Несомненным достоинством работы выступает богатая источниковая база и оригинальный фактический материал по исследуемой проблеме, но требующий своего переосмысления. В то же время, исследование несет на себе яркую печать идеологизированности.
В рамках периода конца 1920 - 1930-х гг. следует отметить и работу А. Аршаруни и X. Габидуллина, а также ряда других авторов1
[31]. На основе многочисленных источников А. Аршаруни и X. Габидуллин фактически впервые в отечественной историографии проанализировали зарождение и развитие панисламизма и пантюркизма у средневолжских татар, которые дальше всех из мусульманских народов Российской империи ушли по пути развития национального и конфессионального самосознания. Это нужно отнести к числу несомненных достоинств работы. В то же время исследователи несколько однобоко показали позицию самодержавия по отношению к этим идеологиям, фактически ограничившись описанием преследований и репрессий. Аналогичные взгляды высказывали и другие советские исследователи2
[32].
В конце 1950-1960-х гг. появляется значительное число работ по истории мусульманских регионов России. К этому времени уже устоялась марксистская, в советской трактовке, концепция развития исторического процесса, рассматривающая все явления и события с классовой позиции, как борьбу угнетенных народных масс с господствующими слоями общества3
[33].
Положение в отечественной историографии начало меняться на рубеже 1980-1990-х гг. Очевидный рост напряженности в области национальных отношений в СССР и особенно появление на Востоке феномена «исламского бума» привлекли историков к анализу политики самодержавия по отношению к своим мусульманским подданным в дореволюционный период.
Первым такого рода исследованием стали работы В. С. Дякина о национальной политике российского правительства в XIX - начале XX в4
[34]. На основе значительного количества источников, впервые введенных в научный оборот, автором проанализированы основы этно-конфессиональной, в т. ч. мусульманской политики, а также показана ее эволюция, происходившая под влиянием менявшейся общественно-политической обстановки. В. С. Дякин констатировал, что, несмотря на некоторые либеральные обещания и шаги власти по отношению к мусульманам, к 1917 г. потерпели неудачу и официально-охранительная и «имперско-либеральная» линии в национальном вопросе.
Историю взаимоотношений российского правительства с отдельными нерусскими народами и регионами рассмотрели авторы коллективной монографии «Национальная политика России: история и современность»1
[35]. Сравнивая положение и права мусульман в России и других странах, где те также не являлись титульной нацией и религией, авторы назвали отношение самодержавия к исламу «терпимым» в прямом смысле этого слова»2
[36].
Важный вклад в изучение политики Российской империи по отношению к мусульманам внес Р. Г. Ланда, в поле зрения которого находились взаимоотношения русского народа и российского мусульманского мира с древности и до современной эпохи3
[37]. Исследователь поддерживает концепцию неоевразийства Л. Н. Гумилева.
После распада СССР резко возрос интерес к проблеме межконфессиональных отношений, в том числе и в историческом аспекте. Особенно это относилось к Кавказскому региону и событиям, связанным с боевыми действиями в Чечне. Появляется бум на научно-публицистические работы о Кавказской войне XIX в. и отношений с мусульманами России в это же время. Особенно активно региональный аспект разрабатывается историками и философами Татарстана4
[38]. Обращает на себя внимание тот факт, что представители национальных исторических школ северокавказского и среднеповолжского регионов расставляют акценты на исключительно негативную роль центральной российской власти в регионе и героизацию любого сопротивления ей. Особое внимание уделено фигуре Шамиля, который представляется как национальный герой без каких-либо недостатков5
[39].
Наиболее дискуссионным в последние годы является вопрос об основах и характере отношения самодержавия к неправославным, в том числе и мусульманским подданным. На этот счет в литературе существует несколько точек зрения. Сторонники первой во многом придерживаются традиционных взглядов и оценок национальной и конфессиональной политики империи, относя ее к категории «колониальной», направленной на русификацию и русоцентризм. В качестве обратной стороны такой позиции обычно преподносится национальная и социальная дискриминация нерусских народов, сознательное якобы уничтожение режимом их культурного своеобразия1
[40].
С другой стороны, в последнее время в рамках цивилизационного подхода отечественными специалистами проведен цикл исследований истории многонациональной Российской державы. Авторы рассматривают Россию как самостоятельную локальную цивилизацию. По их мнению, она «выработала такой тип межнациональных отношений, который учитывал интересы инородческих этносов и способствовал многовековой, относительно мирной совместной жизни народов различных расовых, религиозно-конфессиональных и этнических ориентаций»2
[41].
Основным смыслом национальной политики в России признается этатизм - укрепление общей для империи государственности. Обычная для империй идеология требовала, в первую очередь, преданности монарху, исполнения обязанностей перед ним, вне зависимости от национальности и вероисповедания. Все мероприятия из области национальной политики, таким образом, проходили в русле объективной тенденции к выработке единого стандарта подданства и управления, а не объяснялись зловещим умыслом удушить остатки этнической самобытности подданных. Подвергается сомнению применение, казалось бы, традиционных терминов «русификация», «христианизация» в рамках Российской империи3
[42].
Наиболее интересными и основательными исследованиями по «мусульманскому вопросу» является кандидатская диссертация Е.И. Воробьевой, где обстоятельно рассмотрен весь спектр взаимоотношений государства и последователей ислама в Российской империи во второй половине XIX в. - 1917 г.4
[43]
Важный вклад в исследование темы внесла публикация профессором МГУ Д.Ю. Араповым основных законодательных актов, архивных документов, статистических материалов и публицистических произведений, касающихся мусульман империи1
[44], а также его монография. Как представляется, в рамках данной концепции происходит поступательное движение к научному познанию взаимоотношений самодержавия и мусульманства.
Значительный объем работ по изучаемой проблеме накопила и западная историография. Различным аспектам исследуемой темы посвящены работы крупнейшего исследователя А. Беннигсена2
[45]. Автор анализирует отношения между российским государством и татарским обществом, в целом, оценивает политику российского правительства по отношению к мусульманам как политику угнетения и эксплуатации. Этой же точки зрения придерживаются и другие западные авторы3
[46].
Наиболее заметным из новейших исследований представляется монография швейцарского историка А. Каппелера, получившая высокую оценку многих специалистов4
[47]. Отказавшись от характерного для большинства историков «русоцентрического» подхода, А. Каппелер проследил эволюцию мусульманской политики, проводимой самодержавием и определил ее как политику «гибкого прагматизма»5
[48].
В целом, можно констатировать, что в новейший период исследователями был внесен большой вклад в разработку проблемы. В то же время, как отмечает авторитетный специалист в области межнациональных отношений Д.А. Аманжолова, национальная тематика оказалась в отечественной историографии одной из наиболее сложных6
[49].
Объектом исследования являются католическое, мусульманское и иудейское исповедания в Российской империи в последней четверти XVIII - начале ХХ в.
Предметом исследования выступает политика государственной власти в отношении католиков, мусульман, иудеев.
Цель исследования – проследить по интересующим нас конфессиям основные преобразования, которые проводила верховная власть в отношении католиков, мусульман и иудеев Российской империи по их включению в социальную, правовую и политическую систему российского государства.
Достижение этой цели предполагалось путем решения следующих задач:
1. рассмотрение законодательной базы, которая обеспечивала существование многоконфессионального Российского государства, а также процесс ее изменения;
2. исследование законов о регулировании религиозных отношений и обсуждение их в соответствующих правительственных органах и комиссиях при Госсовете, МВД, департаменте духовных дел иностранных исповеданий;
3. определение круга лиц, выступающих за различные пути решения межконфессионального вопроса в России;
4. выяснение причин открытого недовольства сторонников интересующих нас религий правительственной политикой и система противодействия этим явлениям;
5. разбор взаимоотношений российских католиков, мусульман и иудеев со своими конфессиональными центрами и группами за рубежом;
6. рассмотрение деятельности духовенства интересующих нас конфессий в отношении Российского государства.
Хронологические рамки исследования охватывают время с последней четверти XVIII в. и до начала 1905 г. В качестве исходного рубежа взят 1772 г., когда в составе Российской империи впервые оказались большие массы иудейского, после присоединения Крымского ханства в 1783 г. – мусульманского, а с начала 1790-х гг. и католического населения. Они, опять же впервые, составили большинство на данной территории по сравнению с православным населением. Этот факт заставил правительство не ограничиваться только запретительными мерами по отношению к неправославным конфессиям, как было ранее, а начать вырабатывать продуманную межконфессиональную политику, рассчитанную на длительное существование целого ряда религиозных направлений вместе с титульной религией страны – православием.
Верхней границей исследования выступает 1905 г. 17 апреля 1905 г. вышел Именной Высочайший указ, данный Сенату «Об укреплении начал веротерпимости», который в корне изменил всю межконфессиональную ситуацию в Российской империи – уравняв права остальных основных религиозных конфессий с православием. Основное его положение: «признать, что отход от Православной веры в другие христианские исповедания или вероучения не подлежит преследованию и не должно влечь за собой каких-либо невыгодных в отношении личных или гражданских прав последствий»1
[50]. После апреля 1905 г. межконфессиональная политика в Российской империи строилась уже совершенно по другим принципам.
Территориальные рамки исследования охватывают всю территорию Российской империи, где проживали большие массы населения, исповедующего католицизм, ислам и иудаизм. Прежде всего, это губернии Царства Польского, Западного края, Новороссии, Кавказского и Закавказского регионов, Среднего и Нижнего Поволжья, Башкирии, Средней Азии, а также анклавы в Центральной России и Сибири, где компактно проживало католическое, мусульманское и иудейское население.
Источниковой основой диссертации являются как опубликованные материалы, так и неопубликованные источники, выявленные в фондах центральных и местных архивов. Все их условно можно разделить на следующие четыре основные группы: материалы официального делопроизводства, публицистика (газетные и журнальные статьи тех лет), статистические материалы и источники личного характера: дневники и воспоминания.
Рассмотрим более подробно каждую категорию источников.
I. Материалы официального делопроизводства. Это наиболее объемный и важный по значимости источник. Он включает законодательные акты и делопроизводственные материалы. В работе использовались следующие законодательные акты: основные государственные законы, касающиеся деятельности центральных и местных учреждений, уставы: о государственной службе, повинностях, податях и пошлинах, строительный, колониях иностранцев в империи, о паспортах и беглых.
Основная масса законодательных документов Российской империи по регламентации правового положения католического, мусульманского и иудейского населения включена в Полное собрание законов Российской империи, Свод законов Российской империи и входящие в них Уставы духовных дел иностранных исповеданий 1857 и 1896 гг.1
[51]
Основная масса делопроизводственных материалов находится в Российском государственном историческом архиве. Выявленные в РГИА материалы были дополнены документами местного Государственного архива Владимирской области (ГАВО): В подавляющем большинстве материалы местных архивов, по интересующим нас проблемам, составляют переписку губернаторов на местах с МВД. Поэтому все они, в полном объеме, представлены в фондах РГИА.
Таким образом, официально-документальные материалы составляют основу источниковой базы исследования и дают возможность в полной мере раскрыть научную проблему работы.
II. Публицистические материалы.
Публицистика призвана выражать мнения авторов по общественно-значимым проблемам. В нашем случае основное место занимают газеты и журналы. Если разбирать издания периодической печати, издаваемые католиками, мусульманами и иудеями в России, то следует указать на следующие моменты. Католическая печать существовала только в Царстве Польском и издавалась небольшими тиражами на латинском и польском языках. Поэтому для основной части широкой аудитории в России она была недоступна и эффект ее воздействия ограничивался вышеозначенным регионом и только определенными слоями населения.
Мусульманской печати до 1905 г. практически не существовало. Только после указа о веротерпимости и «мусульманского пробуждения» появились соответствующие издания в Среднем Поволжье, Башкирии, Крыму.
Особняком стояли издания, которые издавали сторонники иудаизма. Еврейская печать в Российской империи появилась на рубеже XVIII - XIX в. сначала в районах «черты оседлости», а затем и в столичных городах. Основная масса таких изданий приходилась на вторую половину XIX - начало XX в.1
[52] На этом фоне выделялись два издания, которые являлись основными для еврейской печати: учено-литературные и политический журнал «Восход» и еженедельное издание «Рассвет».
Общие вопросы ознакомления читателей с интересующими нас исповеданиями публиковали журнал МВД, «Северный архив», «Православное обозрение», «Русский вестник», «Исторический вестник», «Русская старина» и «Вестник Европы»2
[53]. Все материалы в них носили научно-популярный характер.
Местные издания знакомили только с теми исповеданиями, которые представлены на их территориях. В основном они касались особенностей богослужения и быта того или иного инославного исповедания. Как правило, это относилось к народам, исповедующим ислам1
[54].
Таким образом, публицистические материалы составляют важную часть источниковой базы работы. К концу XIX в. определилась основная функция публицистики – выражение общественного мнения и структурирование общества.
III. Статистика.
В первой половине XIX в. по-прежнему преобладали учетные системы. Статистика была представлена главным образом статистическими приложениями к губернаторским отчетам. Новый этап в развитии отечественной статистики начался в 1860-х гг. с образованием Центрального статистического комитета МВД. Несколько позже появилась земская статистика. В конце XIX - начале XX в. в статистике получил распространение метод переписей. Была проведена первая Всероссийская перепись населения, 28 января 1897 г. Нам интересны отчеты по проведению переписи в губерниях и областях, населенных представителями мусульманского, католического и иудейского исповеданий. Такие материалы представлены в обзорах, сводах статистических данных, сборниках сведений и др2
[55].
До проведения всеобщей переписи 1897 г. встречаются статистические описания отдельных регионов Российской империи, как правило, недавно или вновь присоединенные и по которым у простого обывателя было слишком мало сведений. Авторы таких работ восполняют этот пробел3
[56]. Следует указать и на такой интересный источник как атласы. Нами использован атлас по вероисповеданиям населения Западного края4
[57]. Активно привлекались к работе и энциклопедические данные по различным аспектам статистики5
[58].
Таким образом, их всех групп статистик нас интересовали две: статистика, собираемая отдельными ведомствами и статистика Центрального статистического комитета. Сведения статистики позволили установить численность населения интересующих нас конфессий, их разбросанность по территории страны и источники существования, а также демографическую ситуацию в каждой из конфессий на территории Российской империи.
IV. Источники личного происхождения.
В качестве источников личного происхождения в работе рассмотрены следующие их виды: дневники, мемуары-автобиографии и мемуары современников описываемых событий. Значительный пласт этого вида источников составляют мемуары. В них события оцениваются всегда субъективно. Следует также разделять мемуары-автобиографии и мемуары современников описываемых событий (или мемуары - современные истории)1
[59].
Наиболее значимыми являются дневник А.А. Половцова2
[60], мемуары государственных деятелей Российской империи XIX - начала ХХ в.: Д.А. Милютина3
[61], С.Ю. Витте4
[62], П.А. Валуева5
[63], Ф.Ф. Вигеля6
[64]. В них авторы раскрывают не только свои взгляды на вопросы конфессиональной политики, но и позиции известных кругов. Наиболее ценными для нас являются воспоминания Д.А. Милютина, который по долгу службы был в Царстве Польском и западном крае в целом, а также на Кавказе7
[65]. Поэтому его оценка католиков, мусульман и иудеев достаточно интересна и познавательна. Общая позиция всех вышеперечисленных авторов: они стояли на позициях культурно-национальной автономии для представителей рассматриваемым нами конфессий, но по всем остальным вопросам - за целостность и подчинение их Российской империи и ее интересам.
В своей работе мы исследовали мемуары, которые касались иудейской и мусульманской проблемы в Российской империи во второй половине XIX - начале XX в. К мемуарам – современным историям можно отнести целый пласт воспоминаний представителей иудейской интеллигенции в России8
[66]. Все эти мемуары объединяет анализ проблем жизни иудейского населения в районах «черты еврейской оседлости» и столичных городах. Заметим, что почти все воспоминания вышли уже в советское время: 1920-1930-е гг. Это не случайно, так как в них дается крайне негативное восприятие российской действительности XIX - начала XX в.
Следующую значительную группу мемуаров представляют работы, связанные с описанием мусульманской проблемы и положение ислама в России. Все эти мемуары относятся к категории современных историй и связаны с описанием районов со значительным мусульманским населением1
[67]
. Авторы всесторонне анализируют жизнь данных регионов и перспективы российского управления этими землями.
Таким образом, использование источников личного происхождения позволяет нам увидеть многие моменты, которые входят в понятие повседневная история, прежде всего, вопросы быта населения. Это практически невозможно увидеть при рассмотрении других видов источников. В целом, проанализировав четыре вида источников, которые использованы в работе, можно сказать, что их объем, многообразие и полнота материала позволяет нам выполнить цели и задачи, поставленные в диссертации.
Методологическую основу работы составляют принципы историзма, научной объективности, исходящей из признания главенствующего изучения источников при критическом анализе фактического материала. При написании работы использовались специальные методы исторического исследования: проблемно-хронологический, системного анализа, историко-сравнительный, ретроспективный подход. При анализе исторических источников автором широко применялся метод контент-анализа, при котором выделялась определенная система качественных признаков, характеризующих свойства массового сознания верующих интересующих нас конфессий.
Немалое место и значение принадлежит личностно-психологическому подходу, т.к. в решении межрелигиозных отношений большая роль отводилась личностному фактору, который оказывал воздействия на выработку конфессиональной политики и определял взаимоотношения между властью, в лице ее чиновников, и обществом.
Научная новизна исследования определяется комплексным рассмотрением основных неправославных конфессий Российской империи, которые оказывали активное влияние на жизнь страны в означенный период. Автор стремился показать не только воздействие правительственной власти на представителей рассматриваемых нами конфессий, но и обратный процесс. В научный оборот введен обширный круг как опубликованных, так и неопубликованных источников. Прежде всего, из фондов Российского государственного исторического архива (РГИА) г. Санкт-Петербурга. Автор представил в работе основной спектр предложений по решению мусульманской, иудейской и католической проблем. Специальное внимание обращено на роль духовенства рассматриваемых конфессий по деятельности в налаживании отношений между местным католическим, мусульманским, иудейским населением и государственной властью различных уровней.
Практическая значимость исследования состоит в осмыслении места основных неправославных конфессий и их духовенства в истории России последней четверти XVIII - начала ХХ в., проблем взаимоотношений с местной и центральной властью на основе расширения круга источников по теме. Материалы и выводы диссертации могут быть использованы при написании обобщающих и специальных трудов по отечественной истории последней четверти XVIII - начала ХХ в., а также в процессе преподавания общих и специальных курсов как исторического, так и религиоведческого характера. Опыт формирования и реализации новых подходов в правительственной межконфессиональной политике может быть учтен и при взаимодействии федерального центра и регионов на современном этапе.
Апробация результатов. Материалы диссертации отражены в монографии «Католики, мусульмане, иудеи Российской империи в последней четверти XVIII – начале XX в.» (СПб., 2007), коллективной монографии «Владимирская епархия 1943 – 1964 гг.» (Владимир, 2007) и соответствующих разделах учебного пособия «История Владимирского края в XX в.» (Владимир, 1999), учебника для школ «История Владимирского края» (Владимир, 2001), публикациях в журналах «Отечественная история», «Вопросы истории», «Преподавание истории в школе», «Вестник Санкт-Петербургского университета». Всего по теме диссертации опубликовано 43 работы.
На основе диссертационного исследования автором разработан и читается спецкурс: «Правительственная политика Российской империи в отношении католического, мусульманского и иудейского населения в конце XVIII – начале XX в.».
Отдельные части и положения диссертации были изложены в докладах на международных, всероссийских и межрегиональных конференциях: «Битва на реке Воже – предтеча возрождения средневековой Руси» (Рязань, 2003); «Чтения по военной истории» (Санкт-Петербург, 2005); «История идей и история общества» (Нижневартовск, 2006); «Свеча -2005. Истоки: Религия и личность в прошлом и настоящем» (Владимир – Москва, 2005); «Вызовы глобализации в начале XXI в.» (Санкт-Петербург, 2006); «В.Н.Татищев и проблемы государственно-административного управления в России» (Астрахань, 2006); «Научное наследие академика Л.В.Черепнина и российская история в средние века и новое время во всемирном историческом процессе» (Рязань, 2006), «Мир крестьянства Среднего Поволжья: итоги и стратегия исследования: материалы I Всероссийской (IX межрегиональной) научно-практической конференции историков-аграрников Среднего Поволжья (Самара, 2006), «Запад и Восток: традиции, взаимодействия, новации» (Владимир, 2000); «История общественных движений и политических партий России» (Владимир, 1999); «На защите рубежей Отечества» (Суздаль, 2000); «Владимирская областная краеведческая конференция» (Владимир, 2000, 2006).
Структура диссертации. Работа состоит из введения, четырех глав и заключения, списка использованных источников и литературы.
ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ
Во введении обосновывается актуальность и научная значимость темы, ее территориальные и хронологические рамки, дается новизна работы, ставятся цели и задачи исследования.
В первой главе «Конфессиональная политика Российской империи в документах и исследованиях» проводится анализ разработанности темы в литературе и дается характеристика источниковой базы диссертационного исследования.
Вторая глава «Политика центральной власти к основным неправославным конфессиям (последней четверти XVIII – первой половине XIX в.)» посвящена появлению в пределах Российской империи больших масс католического, мусульманского и иудейского населения в последней четверти XVIII в. в связи с расширением государства на юг и запад.
До последней четверти XVIII в. католическая, мусульманская и иудейская конфессии жестко ограничивались законами Российской империи по проблемам проживания и распространения своих религиозных учений на территории России. Хотя в религиозную жизнь внутри этих конфессий государство не вмешивалось, в целом период до конца XVIII в. в отношении католиков, мусульман и иудеев Российской империи можно назвать «запретительным».
С последней четверти XVIII в. стало невозможным ограничиваться только запретительными мерами, а требовалась строго разработанная законодательная политика по этим исповеданиям. В отношении католиков перед российским правительством стояло две задачи. Первая – организовать управление католиками на своей территории. Вторая – оградить их от влияния римского папы, позиции которого по данному вопросу не соответствовали государственным интересам России. В итоге, в январе 1782 г. была открыта Белорусская (Могилевская) католическая архиепископия, которой управлял архиепископ. В это же время белорусский епископ С. Сестренцевич был возведен в ранг архиепископа. При нем учреждалась консистория. Члены консистории назначались архиепископом, который также управлял монастырями и церквами и назначал священников. Местом пребывания архиепископа определялся город Могилев.
13 ноября 1803 г. были утверждены положения об управлении римско-католическими делами. Высшим органом управления католиками в Российской империи стала Римско-католическая духовная коллегия, созданная еще 13 января 1801 г.1
[68]
Однако и после этого российскому руководству никак не удавалось согласовать свои законы с каноническими указаниями римско-католической церкви без ущерба государственным интересам страны. Нарушение же канонов управления католиками давало им право не подчиняться указам российского императора, которые касались вероисповедальных вопросов. В итоге это стало одним из идеологических обоснований польского восстания 1830 - 1831 гг., где главным вопросом стала защита католицизма. Поэтому после подавления восстания много мероприятий правительства второй четверти XIX в. было направлено на поддержку и защиту господствующего в империи вероисповедания.
В этот период влияние Рима осуществлялось через монастыри, т.к. они не подчинялись епископу, а только начальнику ордена, который находился за пределами России. В 1845 г. Николай I посетил Рим. Во время беседы с римским папой Григорием XVI 13 декабря 1845 г. Николай I четко разводил вопрос о католицизме с вопросом о национализме поляков в Польше, отмечая спокойную обстановку с католиками в других регионах Российской империи. Здесь Николай I впервые вводит понятие «располячивание католицизма».
Таким образом, мы видим продолжающееся стремление российской власти найти компромиссное решение в отношении католиков России с римским престолом, но при этом оставить за собой руководство ими. Рим, в свою очередь, шел на контакты с властью в России, так как не хотел терять такое количество своей паствы, а при желании и использовать их в осуществлении своей давней мечты – объединения всех христиан под своим скипетром.
Российские власти опасались также усиления влияния мусульманского духовенства на население, исповедующее ислам и пропаганды радикальных идей, что могло привести к росту сепаратистских настроений в обществе и усилению тенденций воссоединения со своими единоверцами в странах, где ислам был господствующей религией.
Основными для определения устройства мусульман России в 80 - 90-е гг. XVIII в. стали два указа от 2 сентября 1788 г. «Об определении мулл и прочих духовных чинов магометанского закона и об учреждении в Уфе духовного собрания для заведования всеми духовными чинами того закона, в России пребывающими» и 23 января 1794 г. «О бытии в Таврической области магометанскому духовному правлению, под предводительством муфтия». По ним создавались два Магометанских духовных управления – Оренбургское с центром в г. Уфа и Таврическое с центром в г.Симферополе. Им подчинялись все мусульмане Российской империи до 1917 г., кроме Закавказья.
Народы, исповедывающие ислам на территории Российской империи в XIX в. и до начала ХХ в. были разобщены. У них не было единой территории, развитых экономических связей, единого языка. Арабский язык знала лишь малая часть представителей господствующих слоев и духовенства. Психологический уклад этих народов, их культуры были различны, да и сам объединяющий фактор – ислам – по разному отражался на обычаях и традициях российских мусульман. Приходилось считаться и с социальной дифференциацией мусульманского мира – по вполне понятным причинам интересы разных социальных групп не во всем совпадали. Кроме того, объективное развитие жизни вело к дальнейшей дифференциации между различными тюрко-язычными народами. Ныне это признано и видными исламоведами Запада. Так, А. Беннигсен и Ш. Лемерсье-Келькаже в своей книге «Ислам в Советском Союзе» признают, что «единство мусульманских народов России в начале этого столетия существовало лишь в воображении»1
[69].
Таким образом, к середине 60х гг. XIX в. мусульманская проблема не стояла так остро, как католическая и иудейская. Однако в это время расширения территории Российской империи происходило исключительно за счет регионов, населенных мусульманами: только что был покорен Кавказ и готовилась активная военная кампания в Средней Азии. Мусульмане к середине 60-х гг. XIX в. стали второй, после православия, по численности конфессией в государстве.
Законодательное закрепление положения иудеев в стране определилось в 90-е гг. XVIII в., когда иудейское население Российской империи увеличилось во много раз. Основным в последней четверти XVIII в. стал указ от 23 декабря 1791 г., по которому иудейское население «удерживалось в границах своего природного и исторического расселения, где им гарантировались права гражданства и мещанства»2
[70]. В середине XIX в., при Николае I, это получило название «черта постоянной еврейской оседлости». Указ просуществовал до 1917 г. Главная его суть состояла в том, что лицам иудейского исповедания разрешалось селиться только в 15 западных губерниях: Бессарабской, Виленской, Витебской, Волынской, Гродненской. Екатеринославской, Киевской, Ковенской, Минской, Могилевской, Подольской, Полтавской, Таврической, Херсонской, Черниговской1
[71]. Существование этого указа вызывало наибольшие споры в российском обществе по так называемому «еврейскому вопросу» в течение всего XIX в.
Нам видится введение «черты постоянной оседлости» для ограничения миграции иудейского населения во внутренние губернии в следующем. Иудейское общество того времени всецело зависело от воли кагала, который основную задачу своих единоверцев видел в изоляции их от остального неиудейского общества и добывания для кагала денежных средств на многочисленные сборы, которые в свою очередь, поддерживали такую замкнутость. Для добывания средств иудеи кагала шли на такие способы, которые давали наибольшую отдачу при наименьших затратах. В их числе были занятия, которые порицались христианской (и исламской тоже) этикой. В итоге «черта постоянной еврейской оседлости» выполняла двоякую роль. Во-первых, ограждало более экономически слабое и неискушенное христианское населения внутренних губерний Российской империи (прежде всего крестьян) от людей совершенно другой религиозной морали. В то время поступки людей были во многом продиктованы их религиозными идеями, а не законами. Во-вторых, способствовало, как это не странно, защите самого иудейского населения от потенциальных погромов в других регионах России вследствие ведения экономической деятельности по законам кагала. Законы, принятые в течение XIX - начала XX в. по уточнению проживания иудеев в черте оседлости разрешали селиться повсеместно в Российской империи следующим категориям иудейского населения: купцам первой гильдии, состоящем в этом звании не менее пяти лет, закончившим средние и высшие учебные заведения и имеющие степень доктора, магистра или кандидата2
[72]. Сюда же можно отнести людей, занимающихся производительным трудом: земледелием или же ремеслом. Им также давались и налоговые льготы. Иудеи, отслужившие рекрутскую повинность, также имели право селиться в любом месте Российской империи3
[73].
Таким образом, люди, которые вышли из-под влияния кагала, не имели никаких ограничений в Российской империи на проживание по ее территории и поселения в любом месте. Поэтому мы можем утверждать, что «черта постоянной еврейской оседлости» была направлена исключительно против иудейских простолюдинов, наиболее подверженной влиянию кагала и его законов, направленного на изоляцию иудеев от окружающего общества и вызывающая, поэтому, отторжение христианского и мусульманского населения. Также следует отметить еще две особенности. Во-первых, «черта постоянной еврейской оседлости» была введена только в 1791 г., не в 1772 г., когда первые значительные массы иудейского населения оказались в числе подданных Российской империи. Этот период показал все преимущество специфического ведения экономической деятельности иудеями перед местным населением. Во-вторых, «черта постоянной еврейской оседлости» была только с восточной стороны, а западные российские границы были открыты для выезда иудеев. Однако этой возможностью иудеи Российской империи почти не пользовались.
Следующим крупным шагом в обустройстве иудейского населения в Российской империи стал образованный в конце 1802 г. «Комитет о благоустройстве евреев». Итогом работы «Комитета о благоустройстве евреев» в 1804 г. стало издание «Положения об устройстве евреев». «Положение» оставило черту постоянной оседлости иудеев, но открывало перед ними больше возможностей участвовать в экономической жизни страны. Так, при заведении текстильных и кожевенных фабрик, при переходе к сельскому хозяйству на неосвоенных землях им предлагалась прямая государственная помощь. Иудеи получили право приобретать землю без крепостных крестьян на ней, но с правом использования наемных рабочих-христиан.
В период царствования Николая I в отношении иудеев в Российской империи были приняты три закона, которые оказали существенное значение для положения иудейского населения на долгие десятилетия. 26 августа 1827 г.: «Устав рекрутской повинности и воинской службы евреев с наставлениями для гражданских начальников»1
[74], «Положение о евреях» 1835 г.2
[75] «Положение о подчинении евреев в городах и уездах общему управлению с уничтожением еврейских кагалов» 1844 г.3
[76] В 1857 г. был издан Устав духовных дел иностранных исповеданий, который в итоге определил новое устройство иудеев-раввинистов на территории Российской империи4
[77]. Изданию его предшествовало изучение опыта устройства иудеев в европейских странах, куда направлялись специальные посланники департамента духовных дел иностранных исповеданий. Основы этого устройства, закрепленные в Уставе департамента духовных дел иностранных исповеданий, сохранились с небольшими изменениями до 1905 г.
Таким образом, к 60-м гг. XIX в. в Российской империи сложилось следующее положение с определением места иудеев в Российском обществе. Иудеи, оказавшиеся подданными Российской империи, по своему количеству превосходили все существующие ранее и в то время иудейские колонии в мире. В итоге, они более чем где-либо их соплеменники, имели возможность сохранить свою специфическую самобытность. В европейских странах уже к 30 - 40-м гг. XIX в. иудеи влилась в структуру хозяйственной, общественной и политической жизни. Но произошло это только тогда, когда они восприняли условия жизни, установленные в тех государствах. В Российской империи, в силу многочисленности и скученности иудейского населения в западных губерниях, эти процессы шли медленнее. Поэтому своими указами, касающимися иудеев, власти стремились решить эту проблему, а до ее решения прибегали к всевозможным ограничительным мерам. Они оправдывались властями слишком специфическими особенностями религиозного, а, исходя из него, и этического поведения и восприятия мира иудеями, который был не свойственен христианскому. Это проявлялось и в выборе занятий для добывания средств к существованию и внешними проявлениями своей исключительности. Поэтому власти Российской империи шли теми же путями, что и в Европе, но вышеперечисленные особенности замедляли этот процесс.
Глава третья «Религиозная политика Российской империи в период великих реформ 60 – 70-х гг. XIX в.» рассматривает выбранные нами конфессии в период «великих реформ» 60 - 70-х гг. XIX в.
Для определение судеб католиков в Российской империи большую роль сыграло польское восстание 1863 - 1864 гг. К началу восстания в Царстве Польском ее территория была разделена на 5 губерний: Варшавская, Радомская, Люблинская, Плоцкая, Августовская. В них христиан насчитывалось - 4227779 человек (87,4%), нехристиан – 612687 (12,6%). Христиане по преимуществу католики, нехристиане – почти исключительно евреи-иудаисты. Наибольшая часть католиков жила в Радомской губернии. В Царстве Польском к 1863 г. насчитывалось римско-католических монастырей 197, из них: 155 мужских с 1635 монахами и 42 женских с 549 монахинями, к тому же имелся 21 дом сестер милосердия. Они в итоге и стали основными вдохновителями восстания. К осени 1861 г. открывается целый ряд революционных духовных съездов, где белое и монашествующее руководство спешили скрепить свой союз с будущими мятежниками.
Основным руководящим органом подготовки восстания являлась польская эмиграция. Д.А. Милютин в своих мемуарах отмечает: «Политическая деятельность польской эмиграции представляла редкое в истории явление по той настойчивости, с которою так долго поддерживалась революционная агитация, при столь малых вероятиях успеха, можно даже сказать, при полной несбыточности цели»1
[78].
Само же восстание началось в ночь с 10 на 11 января 1863 г. колокольным звоном во всех городах и селениях Царства Польского. Поводом к нему послужил набор поляков в российскую армию в январе 1863 г., которые скрылись и стали собираться в вооруженные группы2
[79].
Польские агитаторы восстания предлагали русским солдатам, кто переходил с оружием в руках к мятежникам - 15 рублей, без оружия – 10 рублей и 2 злотых в день. Солдатам гвардейских полков давали больше. Мятежники издавали журнал «Глас Каплана» религиозно-политического содержания. Монастыри, особенно небольшие, уединенные и разбросанные по территории, служили складочным местом «самых возмутительных произведений тайной печати», которые повсеместно рассылались. Также они служили местом сбора мятежников.
После восстания было доказано участие в мятеже 39 римско-католических монастырей и 674 монахов3
[80]. Официально было выявлено 183 случая прямого или косвенного участия лиц белого и монашествующего католического духовенства в восстании, что послужило официальным основанием к их выселению на поселения и каторгу4
[81]. Обвинения выдвигались по 11 позициям: участие в формировании банд, возбуждение к мятежу через соответствующие молитвы и организация панихид по убиенным мятежникам, поддержка мятежа денежными средствами, непосредственное участие в выступлениях, привод повстанцев к революционной присяге, хранение революционных бумаг и прокламаций, подделка документов, организация побегов, выезд за границу без распоряжения властей, убийство казаков, жандармов и солдат, агитация за переход русских солдат к повстанцам за деньги5
[82]. Почти половина из вышеперечисленных деяний приходилась на непосредственное участие в мятеже католического духовенства, прежде всего в монастырях.
Идеологической основой восставших стала теория А. Мацкевича и Товянского («мессионизм» или «товянизм») – «Польша имеет посланничество и помазание от Бога для избавления рода человеческого от рабства и неволи»6
[83].
После ликвидации восстания в Царстве Польском в 1864 - 1865 гг. принимается ряд мер по ужесточению контроля за католическим духовенством и монастырями в Западном крае. Александр II наложил резолюцию по отчету о польском восстании 1863 - 1864 гг.: «последние смуты явно доказали, что оно-то (римско-католическое духовенство) и стоит во главе всякого революционного движения»1
[84].
В целом проводимая в период после восстания 1863 - 1864 гг. политика в Привисленском крае была направлена на русификацию западных окраин Российской империи, где главной задачей являлась идея «располячивания католицизма». Еще до восстания 1863-1864 гг. в Царстве Польском, был создан «Западный комитет» (20.09.1862-5.01.1865 гг.). Руководил им председатель Комитета министров. Он рассматривал вопросы переселения участников восстания 1863 - 1864 гг. во внутренние губернии России и переселение русских крестьян в Западный край. Предусматривалось участие светских властей в отборе и проведении экзамена учащихся в римско-католические духовные семинарии, обязательное введение во всех семинариях и академиях преподавания русского языка и истории России на русском языке и проведение богослужения в католических костелах на русском языке.
Таким образом, меры по включению польского общества в российские структуры после подавления восстания 1863 - 1864 гг. были направлены на отрыв населения от католического влияния, прежде всего римско-католических монастырей и пропаганду среди них идей законопослушности российским властям. Однако, дальнейшие события российской истории, вплоть до 1917 г., показали низкую эффективность данных мер. Поляки всегда одними из первых выступали участниками социальных и политических конфликтов в государстве.
Ситуация с организацией управления мусульманами в Российской империи в эти два десятилетия XIX в. также оставалась сложной. Поэтому МВД разослало циркуляры в губернии со значительным процентом мусульманского населения с задачей прислать свои предложения по улучшению управления мусульманами. Прежде всего, это требование относилось к руководителям поволжских и уральских губерний. Основная масса губернаторов выступала за издание такого закона, который позволит избежать противодействия магометанского духовенства в отношении правительства, а также ограничиться паллиативными мерами, состоящими в поддержании христианства там, где оно существует, и противодействовать мусульманству лишь там, где оно проявляет стремление к насильственной пропаганде2
[85].
Условиями избрания на высшие мусульманские должности в Оренбургском и Таврическом магометанском духовном правлении, а также в Закавказье производились на одинаковых принципах, где главным условием выступала лояльность и преданность первого лица российским властям и ограждение собственных мусульман от влияния со стороны зарубежных исламских государств и центров.
Период 60 - 70-х гг. XIX в. отмечен массовым переходом крещеных татар и башкир обратно в ислам. Расследования, произведенные представителями центральных органов власти на соответствующих территориях, показали формальное отношение местных властей и православного духовенства к вопросам крещения иноверцев. Основное внимание уделялось лишь количественным показателям, а также на упрощенное восприятие мусульман и их проблемы. После достижения в своих уездах определенного числа перекрещенных интерес к ним снижался. Мусульманское же духовенство наоборот продолжало активно вести работу и с крещеными в православие татарами, а, нередко, и усиливало ее. Не случайно МВД на рубеже XIX - XX в. приняло жесткие меры к крещеным татарам за переход назад в мусульманство1
[86]. Этим жесткими мерами незамедлительно воспользовались мусульманские пропагандисты, направляемые из Османской империи.
Массовые волнения российских и, прежде всего, поволжских мусульман, спровоцировал указ о всеобщей воинской повинности в 1874 году. После ее введения мусульманскому населению не были даны никакие разъяснения. В итоге среди них поползли слухи, что после прохождения воинской повинности татары и башкиры окажутся на положении крестьян, у них отберут землю в казну, которой они владеют на правах вотчинников2
[87].
Таким образом, период 60 - 70-х гг. XIX в. во многом определил последующие действия российских властей в отношении мусульман. Главная задача состояла в сохранении спокойствия в регионах с компактным проживанием последователей ислама. При этом власти не вмешивались во внутриконфессиональную жизнь российских мусульман. Однако центральная и местная власть строго пресекала любые попытки распространения мусульманского влияния на православное население и, наоборот, поощряла переход из ислама в православие, создавая для такой категории населения всевозможные экономические льготы.
После окончания Крымской войны и начала периода «великих реформ» социально-экономические условия проживания иудеев в Российской империи являлись следующими: жизнью иудейских обществ уже не заправлял кагал, который официально был ликвидирован в 1844 г. Однако, вместо него, большую роль в жизни евреев-иудаистов стало принадлежать божничьим дозорам. Фактически они выполняли функцию кагалов и удерживали иудейские массы западных регионов России в изоляции от остального населения.
Российское законодательство этого времени разделяло население Российской империи на три главных категории: природные обыватели, инородцы и иностранцы, прибывающие в империи. Иудеи относились к инородцам. Уложение о наказаниях 1866 г. определило еврейскую веру – иудаизм как лжеучение. Поэтому переход в иудаизм рассматривался как уголовное преступление1
[88]. Переходящие в христианскую веру иудеи получали пособие от 15 до 30 руб., а дети – половину этой суммы. По судебным делам иудеев, принявших христианство, иудеи своей веры в качестве свидетелей не допускались2
[89].
В этот период иудейское население активно участвовало и в ремесленном производстве: (портное, сапожное, золотое, резьба по камню и металлу), а в остальных (кузнечное, плотническое, слесарное, столярное, каменное, гончарное) их практически не было. На этот факт указывал виленский гражданский губернатор И. Г. Фризель еще в первой четверти XIX в3
[90]. Иудейское население активно осваивало фабричный и заводской промысел. Занимающийся изучением экономической структуры иудейского населения России С. Герпштейн отмечает, что «основным занятиям еврейского населения на рубеже XIX-XX в. была торговля. Еврейские торговцы сильно превышали нормы среднестатистического числа посредников обмена, что влекло за собой жесткую конкуренцию и их жалкое существование. Как следствие – возможность прожить кредитом и частым оборотом»4
[91].
60 - 70-е гг. XIX в. изобилуют документами, которые призваны помочь решить проблему с иудейским населением в стране. Были созданы особые еврейские комитеты по пересмотру всех действующих в Российской империи законов по иудеям. В составе департамента духовных дел иностранных исповеданий МВД находился специальный еврейский отдел. Он активизировал свою деятельность после проведения тех или иных насильственных действий против иудейского населения. Материал в них собирался через отчеты губернаторов «черты еврейской оседлости», записок и писем официальных и частных лиц в МВД о положении иудеев в России.
Основополагающей для выработки положения об иудеях являлись выводы высшей комиссии для пересмотра законов об иудеях, которая действовала с 1 декабря 1883 г. и по 24 мая 1888 г. под председательством графа К. И. Палена, члена Государственного Совета действительного тайного советника1
[92]. Комиссия пришла к выводу, что иудейское население, из-за ненормально высокого числа торговцев, вынуждены были вносить в нее улучшения и почти европейскую организацию. Торговля в «черте оседлости» иудеев была более развита, чем во внутренних губерниях Российской империи.
Одновременно с такой необычной для России организацией торговли выяснялись и основные злоупотребления, к которым прибегали иудеи в этой сфере: подъименная и беспатентная торговля, контрабанда, уклонение от гербового сбора, сокрытие товаров, фальсификация продуктов, обмер, обвес, доносы на конкурентов.
Для христианского населения это оборачивалось следующими проблемами: не выдерживали конкуренции с иудеями ввиду их лучшей организации торговли, сплоченности и солидарности друг с другом. Низкий уровень развития крестьянского населения и практически полное отсутствие у него каких-либо экономических знаний приводило к частым ловким злоупотреблениям со стороны иудейских торговцев по отношению к ним.
В целом же говоря о положении иудейского населения в Российской империи в 60-70-е гг. XIXв. можно сделать следующие выводы. В это время стала возобладать тенденция к уравнению прав иудеев с другими категориями населения в России. Для этого иудейскому населению создавались условия по занятию теми видами хозяйственной деятельности, которая преобладала у основной части населения великорусских губерний, допускали иудеев, получивших образование, к занятию должностей на государственной службе и выборам в местные органы власти. Фактически это были условия для ассимиляции иудейского населения. Однако в западных губерниях оставался еще большой процент не охваченных такими условиями населения. На них продолжали распространяться ограничительные меры властей.
В четвертой главе «Неправославные исповедания Российской империи в 1881 – 1905 г.» дается анализ деятельности конфессий в последнее двадцатилетие XIX в.
В 80-е гг. XIX в. резко возрос интерес у российского общества и правительства к решению проблем с католиками и положения Польши в составе Российской империи. Во многом такое положение было вызвано желанием новой коронной администрации выработать эффективную политику для достижения полного усмирения российской части Польши и лояльности католиков российской власти. В итоге серьезное внимание стали обращать на мнение населения страны в решении этих вопросов.
Интерес к обсуждению судьбы Польши проявило, прежде всего, население Западного края, как ближайшие соседи региона. Главная их идея состояла в следующих положениях: оторвать поляков от католического влияния, которое всецело враждебно России и ее интересам, так как оно подталкивает поляков-славян к немецкому влиянию и будущему поглощению Германией. В качестве мер предлагалось ввести в Привислинском крае славяно-польское православие, ведущее богослужение на книгах, основанных на русском алфавите. Богослужение проводить в православных храмах, которые по внешнему виду и убранству не должны отличаться от католических, постепенно переводить все делопроизводство в крае на русский язык. Среди наиболее часто встречающихся можно выделить и проблемы заселения польского края православными землевладельцами, которые помогут укрепить основы православия в крайних западных землях Российской империи. Провести реформу католических семинарий, где усилить преподавание догматического богословия и всеобщей истории. Особое место должно быть уделено истории Польши, распространению и утверждению там католичества и его влияния на судьбу польского государства и польского народа.
После восстания 1863 - 1864 гг. резко ужесточилась политика центральных российских властей в отношении католического духовенства российской Польши. Эффективность принятия этих суровых и ограничительных мер была проанализирована князем Н. Н. Голицыным - одним из высокопоставленных чиновников департамента духовных дел иностранных исповеданий. Его направило в польские земли в 1881 г. руководство МВД с целью изучить политическую ситуацию в крае и возможность новых выступлений поляков против российской власти.
В июле 1881 г. он составил аналитическую записку о политическом положении Царства Польского. Основное внимание автор уделил следующим моментам. Он пишет: «Две черты характеризуют нашу политику после восстания 1863 - 1864 гг. в Царстве Польском: карательная суровость и полное недоверие полякам»1
[93].
В итоге он делает вывод, что спокойствие в польском крае сохраняется лишь потому, что поляки понимают невозможность освободиться от российской власти самостоятельно, а ожидать помощи извне в тот период не представлялось возможным. Фактически Россия в период после восстания 1863 - 1864 гг. не имела поддержки внутри польского общества и в случае любого международного вооруженного конфликта поляки выступят на стороне противника. Основное их требование к России: сохранение польского языка и католичества. Польское духовенство им характеризовалось как не имеющее уже прежней силы, но в среде католического польского духовенства практически не встречаются люди, которые желали бы примирения с Россией, но они пока не способны организовать и возглавить новое восстание1
[94].
Единственной мерой, которая стала бы действенной по отношению к населению самой западной российской территории, он считал необходимость добиться такого положения, при котором поляки ощущали, что могут остаться отдельной национальностью только в составе Российской империи, так как о независимом Польском государстве в тот период не могло быть и речи2
[95].
В связи с дестабилизацией обстановки в стране в начале XX в. и последовавшей за ней революции 1905 - 1907 гг. резко возросло давление на верховную власть, в том числе и со стороны людей, которые выступали за религиозную свободу. Руководство страны получало тревожные донесения из западных районов страны, где указывалось на резкую активизацию антироссийских настроений в католической среде, которую возбуждало духовенство3
[96]. В итоге российское руководство пошло на издание Именного Высочайшего указа 17 апреля 1905 г. «Об укреплении начал веротерпимости».
Таким образом, подводя итоги рассмотрению деятельности правительства в Российской империи в отношении подданных - католиков следует отметить, что главной задачей российской власти, начиная с конца XVIII в. являлась идея создания собственной католической церкви в России, полностью независимой от Римского престола. Такая позиция руководства страны находит понимание исходя из защиты государственных интересов России. К этому следует добавить и в целом враждебную позицию римского католического руководства к православию, олицетворением которого служила Российская империя. Высшим католическим руководством в Риме в XIX в. православие рассматривалось как раскол, который следует рано или поздно устранить.
С апреля 1905 г. правительство России изменило свой курс по отношению к российским католикам – пошло на фактическое уравнение положения католической и православной церкви. Однако это привело не к замирению, а еще большему обострению отношений католической церкви в России и государством, выявив очевидное: римско-католическое духовенство Западного края всегда стояло на позиции полной своей независимости от российской власти.
В последней четверти XIX в. Российская империя приросла еще одним мусульманским анклавом - Средней Азией. Тем самым произошло окончательно размежевание с Англией в этом регионе мира. После присоединения Средней Азии и закрепление в Казахстане (в XIX - начале XX в. – назывался Киргизским краем) здесь своеобразно складывалось управление мусульманами. Российская администрация в лице Туркестанского генерал-губернатора К. П. Кауфмана стала проводить реформы местного управления, суда, организацию землепользования и налогообложения в крае. При этом старались соблюдать два правила: лояльное отношение к местному туземному населению и полное невмешательство в их религиозную, домашнюю и внутреннюю жизнь.
В целом влияние российской военной администрации на местное управление в крае имело двоякий характер. Во-первых, предпринимались попытки привнести в местные специфические условия демократические институты в управление снизу, которые уже стали появляться в самой России. С другой стороны, разрушение вековых укладов управления привело к хаосу и низкой эффективности местной власти, росту коррупции и не исполнению законов государства. С такими проблемами местного управления Средняя Азия вступила в XX в.
Таким образом, центральная власть Российской империи в среднеазиатском регионе подчинила местное население гражданским общероссийским законам, которые, одновременно учитывали исламскую специфику региона. В вопросах веры мусульманам в Средней Азии давалась полная свобода, но запрещалось распространение ислама на новые слои населения, прежде всего, переселенцев из российских провинций.
К концу XIX в. российская власть увидела еще одну ставшую назревать проблему во взаимоотношениях с мусульманами империи – начало распространения идей панисламизма.
Основным пропагандистом этих идей выступило мусульманское духовенство с его возможностями влияния на единоверцев. Оно выражалось в следующем: подстрекании сторонников ислама не выполнять предписания властей (о переписи населения, воинской повинности, соблюдение численности мусульманского населения и количества мечетей и т.п.), использование хаджа для привития паломникам идей радикального ислама, поддержка всех внешнеполитических начинаний Османской империи, как главного мусульманского государства в мире, развитие исключительно духовного образования у детей магометан.
На особом контроле у российских властей стояли вопросы паломничества российских мусульман в Мекку. Совершившие хадж назывались «хаджи». Они пользовались уважением единоверцев и, как правило, сразу же шли в приходские муллы. Часто они являлись распространителями всевозможных антиправительственных слухов и идей панисламизма. МВД и департамент духовных дел иностранных исповеданий не без оснований считали, что из числа паломников турецкими властями вербуются люди для пропаганды идей панисламизма, радикального ислама и переселения в Османскую империю. Эти сведения подтвердило российское посольство в Константинополе в секретной записке в Министерство иностранных дел в ноябре 1874 г.1
[97] Благодаря принятым мерам к концу XIX в. вопросы паломничества в Мекку удалось наладить.
Таким образом, исходя из вышеизложенного, можно констатировать, что в отношениях между духовной исламской и светской властью в мусульманских регионах России существовали значительные трения. Российское правительство проводило политику ассимиляции нерусского населения. В отношении к исламу насильственное перекрещивание мусульман в православие не проводилось, но строго следили за нераспространением ислама на новые слои населения и пресекались всякие контакты с зарубежными мусульманами с целью пресечения проникновения в Россию идей панисламизма и пантюркизма так популярных в конце XIX – начале XX в. в Османской империи.
Однако, контроль над внутренней жизнью мусульманских регионов России, на уровне уездов и волостей практически отсутствовал, что приводило к росту влияния ислама на территориях совместного проживания мусульман и православных. Такая ситуация, в свою очередь, подогревались низшим мусульманским духовенством, видевшем в российских властях определенную сдерживающую силу для их влияния на свою паству. Простое мусульманское население опасалось лишь покушения на их стабильное состояние, не претендуя на большее. Многие же представители мусульманского духовенства стремились расширить сферу своего влияния за счет, прежде всего, новокрещеных из бывших мусульман. Именно в этом и состоял основной конфликт между властью и мусульманским духовенством в исламских регионах России второй половины XIX в. В таком состоянии подобное восприятие перешло в век XX, во многом обострившись и усиливая центробежные тенденции в мусульманских анклавах Российской империи.
Основной проблемой, которая занимала российское общество в 80-90-е гг. XIX в. в отношении иудейского населения явились еврейские погромы начала 80-х гг. XIX в. на юго-западе России, вследствие резко возросшего антисемитизма.
Для расследования причин еврейских погромов на юго-западе России весной 1881 г. высшей российской властью была сформирована комиссия под руководством генерал-майора свиты Его Императорского Величества графа И.П. Кутайсова. Он разослал губернаторам областей, где прошли погромы, циркуляры с требованием дать описания самих погромов на подведомственной им территории, их причины и меры к будущему предотвращению подобных действий.
Общей причиной погромов, после анализа ответов губернаторов и частных лиц, комиссия обозначила следующие: расправа с евреями, в глазах народа, не имеет преступного характера. Убеждение, что еврей не может пользоваться теми правами личности, какими пользуются все остальные граждане. Еврей способен перенести всякое личное оскорбление и насилие, лишь бы извлечь из него выгоду. Значит, бить еврея не преступно. Мнения народа о еврейской собственности – еврей приобретает материальные средства не честным путем и трудом, а только посредством обмана и плутовства, дающих ему постоянно вредить христианскому населению, за счет которого он быстро обогащается. Значит, разрушать и уничтожать имущество евреев не преступно и даже дозволено. А также евреи убили царя 1 марта 1881 г. и есть царский указ о разрешении бить евреев три дня1
[98].
Таким образом, причинами беспорядков стало нежелание иудейского населения заниматься менее выгодной производительной сферой, к чему их постоянно подталкивало государство. Фактически это можно назвать конфликтом с государством. Занимающиеся наиболее выгодными в денежном отношении деятельностью, сплоченные связью единомыслия и веры, иудеи составляли одну из наиболее успешных конкурентоспособных групп в западных губерниях. К тому же основные доходы они получали не производительной сферой, что было очень необычно для остальной части населения Западного края, привыкшего добывать себе средства к существованию земледелием и ремеслом. На это накладывался еще и ряд предубеждений, оставшихся со средневековья, к иудейской вере и ее отношения к христианству. Все вместе такие факторы создавали «горючую смесь» в регионе, готовую в любой момент вспыхнуть, что и произошло в 1881 г.
Полиция, казачьи отряды и общевойсковые соединения повсеместно участвовали в установлении порядка, спокойствия и прекращения беспорядков, но не всегда успевали вовремя. Повсеместно, после прибытия армейских частей беспорядки прекращались.
После череды погромов требовало своего изменения и законодательство об иудеях. В итоге в МВД основную цель таких изменений определили следующим образом: права евреев личные, имущественные и по состоянию, также их обязанности по отношению к государству должны быть поставлены вне зависимости от их вероисповедания2
[99].
Одной из наиболее значимых в решении судьбы иудеев в стране оставалась проблема частичной и полной эмиграции евреев-иудаистов из Российской империи. Очень активно этой проблемой занималось созданное в 1891 г. в Санкт-Петербурге еврейское колонизационное общество. Основное направление эмиграции – Американский континент, прежде всего в США, Канаду, Аргентину. В российском руководстве в переселении евреев-иудаистов на американский континент видели лучшее средство разрешить так называемый «еврейский вопрос».
Особо стоял вопрос о переселении евреев-иудаистов в Палестину. Способствовало этому сионистское движение, оформившееся в 1896 г. доктором Т. Герцлем для создания еврейского государства в Палестине (первоначально называлась также территория Аргентины).
Однако закупленная для колонизации в Палестине земля в значительной части оказалась непригодной для хлебопашества, многие из колонистов обнаружили свою непригодность для земледельческого труда. Колонии были спасены только благодаря щедрым субсидиям барона Э. Ротшильда.
В целом же к началу ХХ в. в отношении иудейского населения у российских властей и подавляющей части христианского населения сложилось общее мнение о необходимости избавления от избыточного их количества в пределах Российской империи путем переселения за границы государства. Меры по ассимиляции своих результатов практически не давали.
В заключение работы подведены итоги исследования и сформулированы общие выводы.
Всю политику российского правительства в отношении католического, мусульманского и иудейского населения империи с последней четверти XVIII в. до 1905 г. можно разделить на три этапа. Первый: с последней четверти XVIII в. до начала реформ 60-70-х гг. XIX в., второй – в период «великих реформ» 60 - 70-х гг. XIX в., третий – 1881-1905 гг. Для всех этих периодов общей являлась направленность политики российского правительства на включение населения, исповедующего католичество, мусульманство и иудаизм в социально-экономическую, правовую и политическую системы Российской империи. Наиболее действенным средством виделось проведение политики ассимиляции и русификации. Этот процесс рассчитывался на длительный период и должен был проводиться постепенно через принятие российскими католиками, мусульманами и иудеями системы ценностей, разделяемых и поддерживаемых основным, православным населением России. Однако данный процесс не осуществлялся насильно и государственная власть не вмешивалась во внутреннюю жизнь российских католиков, мусульман и иудеев, но строго следила за тем, чтобы они не распространяли свои учения на новые слои населения. Поэтому Российскую империю нельзя назвать и «тюрьмой народов».
Российские императоры, несмотря на все различия в их политике в отношении к неправославным конфессиям проявляли единство. Все они выступали за целостность государства и крайне негативно относились ко всем попыткам зародить элементы сепаратизма со стороны духовенства любой неправославной конфессии. Поэтому все действия со стороны римского престола, мусульманских государств или иудейской диаспоры в США и Западной Европе установить контроль в любом его виде над своими единоверцами в России жестко пресекался. Российская верховная власть стремилась создать собственные органы управления католиками, мусульманами и иудеями в стране, которые были бы зависимы от российского императора. При этом только за православием оставлялось право на миссионерскую деятельность в стране. Одновременно, российское правительство поощряло эмиграцию католиков, мусульман и иудеев в другие страны и всячески помогало этому процессу. Прежде всего, это касалось тех представителей этих конфессий, которых не устраивала система взаимоотношений, предложенных российскими властями.
На протяжении периода последней четверти XVIII в. – 1905 г. политика российского правительства в отношении неправославных исповеданий, при общей стратегической линии, изложенной выше, отличалась в методах осуществления на обозначенных трех этапах. На первом этапе для каждого исповедания разрабатывалась система управления, направленная на включение их в российскую структуру власти, через создание органов, полностью подконтрольных императору. По мере создания такой системы управления продолжали существовать и создаваться ряд новых ограничительных законов для этих трех конфессий. На втором этапе, многие ограничения были ликвидированы в отношении лиц, исповедующих эти религии и занимавших посты на гражданской или военной службе, а также получивших среднее и высшее образование в российских учебных заведениях. Третий этап рассматривался властями Российской империи как период, где они окончательно войдут в структуру российского общества как полноправные его члены. Однако, в силу целого ряда причин, ограничения в деятельности католической, мусульманской и иудейской конфессий продолжали существовать до 1905 г.
Таким образом, преимущество православия в вопросах распространения веры на неправославное население связано, прежде всего с проблемой сохранения единства государства, которое в тех условиях должно было опираться на титульную народность и исповедуемую основной ее частью веру. Ограничения для основных неправославных религий рассматривались и принимались только в тех случаях, когда российская власть считала их носителей опасными для целостности государства. В условиях последней четверти XVIII - начала ХХ в. борьбы за жизненное пространство и, отсюда, на доминирование в мире, основное внимание ведущих государств было направлено на подчинение своему влиянию как можно больших сопредельных территорий. Поэтому основную опасность для российского правительства представляли регионы с компактным и преимущественным проживанием нетитульной народности (территория российской Польши, ряд районов Западного края, входящих в «черту постоянной еврейской оседлости», Кавказ, Средняя Азия и ряд районов Поволжья). Главными возмутителями спокойствия здесь являлось духовенство соответствующих конфессий. Если высшие его представители находились под контролем и были лояльны властям, то этого же нельзя сказать о низших уровнях, которые напрямую общались со своей паствой. Их проблему в местах компактного проживания неправославного населения российская верховная власть так и не смогла решить. В итоге они стали во главе многих смут и катаклизмов в Российской империи начала ХХ в.
По теме диссертационного исследования автором опубликованы 43 работы общим объемом 60 п.л.
Монографии
- Тихонов А.К. Католики, мусульмане и иудеи Российской империи в последней четверти XVIII – начале XX в. СПб.: Изд-во С. – Петерб. ун-та, 2007. – 355 с. (24,7 п.л.).
- Владимирская епархия в 1943 – 1964 гг. Владимир: Владимирский государственный университет, 2007. – 128 с. (7,44 п.л.) (в соавторстве с Зин Н.В., Пуховой Е.А.). Авторский вклад – 50 %.
Статьи в ведущих рецензируемых научных журналах и изданиях, рекомендованных ВАК для публикаций основных результатов диссертационного исследования
- Тихонов А.К. Присоединение Средней Азии к России // Преподавание истории в школе. 2004. № 4. (0,5 п.л.).
- Тихонов А.К. К политике правительства Российской империи в отношении неправославных исповеданий во второй половине XIX – начале XX в.(обзор источников) // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. История. Выпуск 3-4. 2004. (0,6 п.л.).
- Тихонов А.К. Власти и католическое население России в XVIII – XIX в. // Вопросы истории. 2004. № 3. (0,5 п.л.).
- Тихонов А.К. Исламский фактор в Поволжье в 1860 – 1870-е годы // Отечественная история. 2007. № 3. (0,5 п.л.).
Учебные пособия
- История Владимирского края. Учебное пособие для школ. Владимир: ООО «Дюна», 2001.- 390 с. (24,3 п.л.). С. 361-384 (в соавторстве с Головкиным В.В., Киприяновой Н.В., Копыловым Д.И., Петровичевой Е.М.). Авторский вклад - 50 %.
- История Владимирского края в XIX столетии. Учебное пособие для школ. Владимир: «Маркарт», 1999. – 144 с. (9 п.л.) (в соавторстве с Копыловым Д.И.). Авторский вклад – 10%.
- История Владимирского края в XX столетии. Учебное пособие для школ Владимирской области. Владимир: «Маркарт», 1999. – 144 с. (9 п.л.) (в соавторстве с Дорофеевым А.А., Головкиным В.В., Гуриновичем В.Э., Копыловым Д.И., Петровичевой Е.М., Суслиной О.Н.). Авторский вклад – 50%.
Статьи
- Тихонов А.К. К вопросу о рекрутской повинности евреев в Российской империи в XIX в. (1827 – 1874 гг.) // Чтения по военной истории. СПб., 2005. (0,9 п.л.)
- Тихонов А.К. Организация местного управления вновь присоединенными территориями в составе Российской империи во второй половине XIX в. (на примере Казахстана). Актуальные проблемы реформирования государственного и муниципального управления // Сборник научных статей. Владимир, 2005. (0,3 п.л.)
- Тихонов А.К. Система организации выборов мусульманского духовенства в Российской империи во второй половине XVIII – начале XX в. // Свеча. 2005. Истоки: Религия и личность в прошлом и настоящем. Т. 13. Владимир – Москва, 2005. (0,6 п.л.)
- Тихонов А.К. Организация хаджа как геополитическая проблема Российской империи во второй половине XIX в. Вызовы глобализации в начале XXI в. // Материалы международной научной конференции. Часть 1. Книга 2. СПб., 14-15 апреля 2006 г. (0,3 п.л.)
- Тихонов А.К. Мусульмане Среднего Поволжья и первая мировая война // Первая мировая война и поиски новых подходов к исследованию, приглашение к диалогу. Доклады академии военных наук. Военная история. № 5. (23). 2006. (в соавторстве с Т.М. Голубкиной, 0,9 п.л.). Авторский вклад – 30 %.
- Тихонов А.К. Организация системы противодействия фактам проявления исламского радикализма в Российской империи со стороны органов государственной власти во второй половине XIX - начале ХХ в. // Современная пенитенциарная наука: тенденции, перспективы развития: Сборник научных трудов. Владимир: Владимирский юридический институт ФСИН России, 2006. (1,1 п.л.).
- Тихонов А.К. Борьба российских властей с турецкой пропагандой среди мусульман Среднего Поволжья (вторая половина XIX в.) // Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия. Вып. 3. М.: ИРИ РАН, 2006. (0,8 п.л.).
Тезисы докладов на научных конференциях
- Тихонов А.К. Фонды Российского государственного исторического архива Санкт-Петербурга (РГИА) по вопросам политики правительства России в отношении неправославных исповеданий (католиков, мусульман, иудеев) XIX-начала ХХ в. // История общественных движений и политических партий России. Владимир, 1999. (0,4 п.л.)
- Тихонов А.К. Организация управления делами иноверческих конфессий в Российской империи в XIX – начале ХХ в. // История общественных движений и политических партий России. Владимир, 1999. (0,5 п.л.).
- Тихонов А.К. Организация управления католиками Российской империи во второй половине XVIII в. // Запад и Восток: традиции, взаимодействия, новации. Владимир, 2000. (0,3 п.л.).
- Тихонов А.К. Организация местного управления мусульманами Российской империи во второй половине XIX в. (по уставу духовных дел иностранных исповеданий) // Актуальные проблемы муниципального управления. Владимир, 2000. (0,2 п.л.).
- Тихонов А.К. География и региональное управление основными неправославными конфессиями в Российской империи в XIX в. // Географическое краеведение в школе и вузе. Владимир, 2000. (0,2 п.л.).
- Тихонов А.К. Организация управления мусульманами в Российской империи второй половины XIX в. // Взаимоотношение государства, науки и религии. Владимир, 2000. (0,3 п.л.).
- Тихонов А.К. Иноверцы в российской армии в XIX – начале ХХ в. // Материалы первых суздальских краеведческих чтений «На защите рубежей Отечества». Суздаль, 2000. (0,2 п.л.).
- Тихонов А.К. Взаимоотношение православной церкви с иноверческими исповеданиями во Владимирской губернии на рубеже XIX-XX в. // Материалы областной краеведческой конференции «Роль православной церкви в истории и культуре Владимирской земли». Владимир, 2001. (0,2 п.л.).
- Тихонов А.К. Отношение римско-католической церкви Западного края и Царства Польского с правительством Российской империи в XIX – начале ХХ в. // Проблемы истории России, западноевропейских и азиатских стран. Владимир, 2001. (0,2 п.л.).
- Тихонов А.К. Проблемы истории России, западноевропейских и азиатских стран // Географическое краеведение. Владимир, 2001. (0,3 п.л.).
- Тихонов А.К. Религиозный состав населения Владимирской губернии (по материалам первой всероссийской переписи населения 1897 г). Демографические процессы в современном российском обществе. Социально-правовые аспекты // Сборник теоретико-практических докладов и сообщений. Владимир, 2002. (0,2 п.л.).
- Тихонов А.К. Касимовские татары и проблемы веротерпимости в России // Межрегиональная научная конференция «Битва на реке Воже – предтеча возрождения средневековой Руси. 5-7 сентября 2003 г. Рязань, 2003. (0,4 п.л.).
- Тихонов А.К. К вопросу о положении караимов в Российской империи во второй половине XIX в. Материалы IV региональной научной конференции (г. Владимир, 19-21 ноября 2003 г.) // Запад и Восток: традиции, взаимодействие, новации. Владимир, 2003. (0,5 п.л.)
- Тихонов А.К. К вопросу о строительстве католического костела во Владимире // Первые владимирские чтения. Владимир, 2005. (0,2 п.л.)
- Тихонов А.К. О пребывании военнопленных по Владимире во второй половине XIX в. // Материалы областной краеведческой конференции (22 апреля 2005 г.). Владимир, 2005. Т.1. (0,3 п.л.)
- Тихонов А.К. Идеи пантюркизма в Среднем Поволжье во второй половине XIX в: морально-этический аспект // История идей и история общества. Тезисы IV Всероссийской научной конференции. Нижневартовск, 20 апреля 2006 г. 207 с. (0,3 п.л.)
- Тихонов А.К. Организация государственно-административного управления мусульманами Среднего и Нижнего Поволжья во второй половине XIX в. // В.Н.Татищев и проблемы государственно-административного управления в России. Материалы международной научной конференции 5-7 октября 2006 г. Астрахань: Издательский дом «Астраханский университет», 2006. 304 с. (0,2 п.л.)
- Тихонов А.К. Об участии католического духовенства Царства Польского в восстании 1863-1864 гг. // Научное наследие академика Л.В.Черепнина и российская история в средние века и новое время во всемирном историческом процессе. Материалы всероссийской научной конференции, посвященной100-летие со дня рождения академика Л.В.Черепнина, 90-летию основания и 75-летию со дня воссоздания Рязанского государственного педагогического университета им. С.А.Есенина. 17 - 19 –ноября 2005 г. Рязань, 2006. (0,5 п.л.)
- Тихонов А.К. Мусульмане Поволжья и российская власть во II половине XIX – начале XX в.: к проблеме взаимоотношений // Научное наследие академика Л.В.Черепнина и российская история в средние века и новое время во всемирном историческом процессе. Материалы всероссийской научной конференции, посвященной100-летие со дня рождения академика Л.В.Черепнин, 90-летию основания и 75-летию со дня воссоздания Рязанского государственного педагогического университета им. С.А.Есенина. 17 - 19 –ноября 2005 г. Рязань, 2006. (0,4 п.л.)
- Тихонов А.К. Католичество в России (XI – XVIII вв.) (исторический экскурс) // Материалы научно-практической конференции, посвященной 30-летию факультета гуманитарного образования Уральского государственного технического университета – УПИ «Гуманитарное образование в современном российском вузе». Екатеринбург, 2006. (0,3 п.л.)
- Тихонов А.К. К вопросу о строительстве и судьбе католического костела во Владимире // Древняя столица: история и современность. Владимирские чтения. Материалы международной научно-практической конференции. Владимир: Издательство Владимирского гос. пед. университета. 2006. (в соавторстве с Т.М. Голубкиной, 0,2 п.л.). Авторский вклад – 90 %.
- Тихонов А.К. К вопросу о строительстве мечети в г. Иваново-Вознесенске Владимирской губернии в начале XX в. // Материалы областной краеведческой конференции (14 апреля 2006 г.). Т.1. Владимир, 2007. (0,1 п.л.).
- Тихонов А.К. Католическое население Западного края и центральная власть во второй половине XIX в.: проблема взаимоотношений // А.И. Кошелев и его время. Материалы международной научной конференции, посвященной 200-летию со дня рождения А.И. Кошелева, 23-25 мая 2006 г. Рязань, 2007. (0,4 п.л.).
- Тихонов А.К. Деятельность министерства государственных имуществ по решению «еврейского вопроса» в Российской империи во второй половине 30-х гг. XIX в. // История идей и история общества: Материалы V Всероссийской научной конференции (Нижневартовск, 19-20 апреля 2007 г.). Нижневартовск, 2007. (0,3 п.л.).
- Тихонов А.К. Влияние религиозного фактора на социокультурное состояние региона (на примере развития Крыма второй половины XVIII – начала XIX в.) // Культура и культурная политика. Материалы научно-методического семинара. Выпуск III. Социокультурное развитие региона в условиях реализации административной реформы. М. – Владимир: ВКИ Собор, 2007. (0,4 п.л.).
- Тихонов А.К. Разработка законодательной базы в отношении иудейского населения Российской империи в последней четверти XVIII в. // Конституция Выборы. Государство. Всероссийская научно-практическая Чичеринская конференция: Сборник материалов Вып. 1. Тамбов: Издательство «ООО Центр-Пресс», 2007. (0,3 п.л.).
- Проблемы организации религиозной деятельности сельских мусульман Среднего Поволжья во второй половине XIX в. // Мир крестьянства Среднего Поволжья: итоги и стратегия исследований: материалы I Всероссийской (IX межрегиональной) конференции историков-аграрников Среднего Поволжья 12 13 мая 2006 г. Самара: Издательство «Самарский университет», 2007. (0,5 п.л.).
[1] Кузнецов Н.Д. Управление делами иностранных исповеданий в России в его историческом развитии. Ярославль, 1896. С. 2.
[2] Толстой Д.А. Римский католицизм в Россию: В 2 т. СПб., 1876.
[1] Библиофил. Русско-польские отношения. Вильна, 1897; Де-Витте Е. Чему учат нас поляки. Галицкая Русь и поляки с 1860 по 1904 г. Почаев, 1905; Евреинов Г. А. Автономия Царства Польского. СПб., 1906; Есипов В. Автономия Польши с точки зрения финансовых, экономических и других интересов России. Варшава, 1907; Кулаковский П. Поляки и вопрос об автономии Польши. СПб., 1906; Лелива (граф). Русско-польские отношения. Лейпциг, 1895; Пильц Э. Русская политика в Польше. Варшава, 1909; Риттих А.Ф. Обиженный край. СПб., 1911; Спасович В., Пильц Э. Очередные вопросы в Царстве Польском. Этюды и исследования. Т.1. СПб., 1902; Спичаков Л.А. Православие и римское католичество на западной окраине России. М., 1872; Чихачев Д.Н. Вопрос о располячивании костела в прошлом и настоящем. СПб., 1913; Шолкович С. Сборник статей, разъясняющих польское дело по отношению к Западной России. Вып. 1. Вильна, 1885.
[2] РГИА. Ф. 821. Оп. 1. Д. 1080. Л. 140 об.-141.
[3] Адамов Е.А. Дипломатия Ватикана в начальную эпоху империализма. М., 1931; Винтер Е. Папство и царизм. М., 1964; Зайцев В.М. Сословный состав участников восстания 1863-1864 гг. на территории Царства Польского // Из истории польского общественного движения. М., 1978; История Польши: В 2 т. М., 1955; Католицизм в Белоруссии: традиционализм и приспособление. Минск, 1987; Мидлов М.П. Католицизм. М., 1970; Самбук С.М. Политика царизма в Белоруссии во II половине XIX в. Минск, 1980; Шейнман М.М. Ватикан и католицизм в XIX - начале XX вв. М., 1958.
[4] Блинова Т.Б. Иезуиты в Белоруссии. Минск, 1990; Яковенко С. Иезуиты в России // Европейский альманах. М., 1991. С. 154-171.
[5] Новинский Ф. Польская политическая ссылка в Восточной Сибири 1831-1862 гг.: Автореф. дис. … д-ра ист. наук. М., 1991.
[1] Китаев В.А. Польский вопрос в «Вестнике Европы» (1860 - 1870-е гг.) // Вестник Волгоградского университета. Сер. 4. История. Философия. 1997. Вып. 2. С. 24-31; Китаев В.А. Русские либералы и польское восстание 1863 г. // Славяноведение. 1998. № 1. С. 54-61; Кручковский Т.Т. Польская проблематика в русской историографии II половины XIX в.: Автореф. дис. … канд. ист. наук. М., 1992; Пермские поляки: [Сб. ст.]. Пермь, 2001; Стегний П.В. Разделы Польши в дипломатии Екатерины II // Международная жизнь. 2002. № 6. С. 65-76.
[2] Иезуиты в России // Истина и жизнь. М., 1991. № 12; 1992. № 1-3; Лушнай В.Б. Иезуиты в политике Екатерины II // Вопросы истории. 1999. № 8. С. 130-137; Андреев А.Р. История ордена иезуитов: иезуиты в Российской империи XVI - начала XIX вв. М., 1998.
[3] Гайдук В.П. Диалог России с Ватиканом на рубеже XIX – XX вв. по новым архивным материалам // Новая и новейшая история. 1998. № 6. С. 36-47; Кирьянов А.А. Религиозное течение католицизма в контексте политического курса Александра I.: Автореф. дис.... канд. ист. наук. М., 1999; Цимбаева Е.Н. Русские католики: смена вер [XIX в.] // Вестник Московского университета. Сер. 8. История. 1997. № 6. С. 39-61; Тихонов А.К. Власти и католическое население России в XVIII - XIX вв. // Вопросы истории. 2004. № 3. С. 140-147.
[4] Билунов Д.Б. Правительственная политика [России] в отношении римско-католической церкви (60-е гг. XIX в.) // Вестник Московского университета. Сер. 8. История. 1996. № 4. С. 19-43; Дмитриева Е.Е. Обращение в католичество в России в XIX в.: историко-культурный контекст // Мировое древо. 1996. Вып. 4. С. 84-110.
[5] Задворный В., Юдин А. История католической церкви в России. М, 1995; Филатов С., Воронцова Л. Судьба католицизма в России // Иностранная литература. 1994. № 11; Лиценбергер О.А. Римско-католическая церковь в России. История и правовое положение. Саратов, 2001.
[6] Jurgela, Constantine R. History of the Lithuanian Nation. New York. 1948; Leslie, R. F. Polish Politics and the Revolution of November 1830. London. 1956; Russification in the Baltic Provinces and Finland, 1855 - 1914. Princeton. 1981; Theckeray Frank W. Antecedents of Revolution; Alexander I and the Polish Kingdom, 1815 - 1825. Banlder. 1980; Vakar, Nicholas P. Byelorussia. The Making of a Nation. A Case Study. Cambridge, Mass. 1956; Wandycz Piotr S. The Lands of Partitioned Poland 1795 - 1918. Seattle- London, 1974.
[1] Бикерман И.М. Черта еврейской оседлости. СПб., 1911; Бруцкус Б.Д. Профессиональный состав еврейского населения России: По материалам Первой всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 г. СПб., 1908; Вишняк М.В. Положение евреев в России. М., 1917; Гессен Ю.И Евреи в России. СПб., 1906; Горвиц М. Современные идейные течения в еврействе. СПб., 1908; Зайденман Л. Правовое положение евреев в России. СПб., 1906; Мыш М.И. Руководство к русскому законодательству о евреях. СПб., 1892; Никитин В.Н. Евреи-земледельцы. 1807-1887. СПб., 1887; Оршанский И.Г. Евреи в России. Очерки экономического и общественного быта русских евреев. СПб., 1877; Пережитое. Сборник, посвященный общественной и культурной истории евреев в России. Т. 1-2. СПб., 1908 - 1910; Сборник материалов об экономическом положении евреев в России: В 2 т. СПб., 1904.; Слиозберг Г.Б. Обследование положения евреев. СПб, 1907; Толстой И.И. Антисемитизм в России и другие статьи по еврейскому вопросу. Пг., 1917; Усов М. Л. Евреи в армии. СПб., 1911; Форнберг К. Еврейская эмиграция. Опыт статистического исследования. Киев, 1908; Хвальсон Д. А. О некоторых средневековых обвинениях против евреев. СПб., 1880; Чичерин Б.Н. О польском и еврейском вопросах. Варшава, 1906.
[2] Аракин Я. Еврейский вопрос. СПб., 1912; Белоконский М.П. За что и почему. Ростов-на-Дону, 1906; Васильев Б.А. Религиозные убийства евреев. СПб., 1906; Марков В. Положение евреев в России. М., 1906.; Гиляров-Платонов Н. П. Еврейский вопрос в России: На основании статей и писем. СПб., 1906.; Евреи в России. М., 1906.; Исаевич П.П. Евреи в Привислинском крае: характеристика их деятельности среди христианского населения этого края. СПб, 1892; Кельберин И.П. Национализм и космополитизм в еврействе. Немиров, 1905; Локоть Т.В. Национализм и евреи. Киев, 1910; Лютостанский И. Криминальная история иудаизма. М., 2005. (переиздание 1907 г.); М-В Л. Русский народ и евреи: очерк. СПб., 1908.; П.И. Евреи в Привислинском крае. Характеристика их деятельности среди христианского населения этого края. СПб., 1892; Панчулидзев С.А. Доклад о еврейском вопросе. СПб., 1910; Поснов М.Э. Иудейство. Киев, 1906; Пятковский А.П. Государство в государстве: (к истории еврейского вопроса в России и в Западной Европе): Сб. статей. СПб., 1901; Розанов Н.П. Будущность еврейского народа в свете Откровения. М., 1901; Субботин А.П. Общая записка по еврейскому вопросу. СПб., 1905; Чемберлен Г.С. Евреи, их происхождение и причины их влияния в Европе. СПб., 1907; Червяков С. Евреи в России. М., 1914.; Что такое евреи? Правда о Талмуде и талмудистах: ответ на одесские дни в г. г. Одесситы. Одесса, 1905; Шульгин В.В. Что нам в них не нравится? Об антисемитизме в России, 1992.
[1] Бикерман И.М. Россия и русское еврейство // Россия и евреи. Берлин, 1923; Бромберг Я.А. Запад, Россия и еврейство (опыт пересмотра еврейского вопроса). Б.м. 1931; Лещинский Я. Еврейский народ в цифрах. Берлин, 1922; Родичев Ф.И. Большевизм и евреи. Лозанна, 1921; Россия и евреи. Берлин, 1924. Сб. 1.; Юбилейный сборник: 1851-1931. Париж; Берлин, 1931; Юбилейный сборник: 1851-1931. Париж; Берлин, 1931.
[2] Ихилов М.М. Горские евреи.: Автореф. дис.... канд. ист. наук. М., 1949.
[3] Барабанов Е. Интервью журналу «Евреи в СССР» // Вестник РХД. 1977. № 121. С. 111-119; Бейзер М. Евреи в Петербурге. Иерусалим, 1990; Булгаков С. прот. Христианство и еврейский вопрос. Париж, 1991; Давид И. История евреев на Кавказе. Т. 1-2. Тель-Авив, 1989.
[4] Aronson, J. Michael. Geographical and socioeconomic factors in 1881 Anti-Jewish pogroms in Russia // Russian 39 (January 1980): 18-31; Aronson, J. Michael. Russian Bureaucratic attitudes towards the Jews, 1881-1894. Ph. D. dissertation., 1975; Aronson, J. Michael. Troubled Waters: The Origins of the 1881 Anti-Jewish pogroms in Russia // Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 1990; Frumkin Jacob. Russian Jewry (1860 - 1917). New York- London, 1966; Greenlerg, Lanis The Jews in Russia: The Struggle for Emancipation. 2 vols. New Haven, 1951; Klier, John D. Russia Gathers Her Jews in Russia: The Origins of the «Jewish question» in Russia, 1772-1825. De Kolb: Northern Illinois University Press, 1986; Porath, Dennis and Joseph Telushkin. Why the Jews? The Reason for anti-semitism. New York, 1983; Rogger Hans, Jewish Policies and Right-Wing Politics in Imperial Russia. Bosingstoke-London, 1986; Rubinow I.M. Economic condition of the Jews in Russia. Washington, 1908; Stanislawski, Michael. Tsar Nicholas I and the Jews: The Transformation of Jewish Society in Russia, 1825-1855. Philadelphia, 1983.
[1] Московское изгнание» евреев 1790 года [Публ. докум.] // Вестник Еврейского университета в Москве. 1996. № 1. С. 170-195; Бримон С. Еврейский вопрос в общем контексте парламентских дискуссий I Государственной Думы // Вестник Еврейского университета в Москве. 1998. № 2. С. 63-71; Будницкий О. В чужом пиру похмелье: Евреи и русская революция // Вестник Еврейского университета в Москве. 1996. № 3. С. 21-39; Будницкий О.В. В. А. Маклаков и еврейский вопрос: Из истории русского либерализма // Вестник Еврейского университета в Москве. 1999. № 1. С. 42-94; Винавер М.М. Большевизм и русское еврейство: Из арх. М.М. Винавера // Вестник Еврейского университета в Москве. 1996. № 1. С. 196-200; Миндлин А.Б. Еврейский вопрос и финансовое отношение России с Западом в конце XIX- начале XX в. // Вестник Еврейского университета в Москве. 1996. № 2. С. 81-103; Николаевский Б. Антисемитизм и русское народничество // Вестник Еврейского университета в Москве. 1995. № 3. С. 212-215.
[2] Анисимов И.Ш. Кавказские евреи-горцы. М., 2002; Генделев Д. З. Из истории еврейской общины Петрозаводска. Петрозаводск, 2002.; Гончаров Ю. М. Еврейское купечество Западной Сибири во II половине XIX–начале XX в. // Диаспоры. 2000. № 3. С. 155-172; Иванов Ю. А. Документы о положение евреев в Шуйском уезде Владимирской губернии // Отечественные архивы. 2001. № 6. С. 17-23; Кальмина Л. В., Курас Л. В. Еврейские общины в Бурятии в конце XIX – начале XX в. // История, культура и природное наследие: Состояние, проблемы, трансляция. 1996. Вып. 1. С. 21-26; Колесов В. И. Недолгая история горских евреев Северо-Западного Кавказа // Диаспоры. 2000. № 3. С. 198-210; Отерштейн Т. М. Евреи Таганрога. Таганрог, 1999; Романова В. В. Евреи на Дальнем Востоке России (II половины XIX – I четверти XX в.). Хабаровск, 2000.
[3] Эльяшевич Д.А. Правительственная политика и еврейская печать в России. 1797-1917. СПб.: Иерусалим, 1999.
[4] Эльяшевич Д.А. Правительственная политика и еврейская печать в России. 1797-1917. С. 525.
[1] Аристов Н.А. Заметки об этническом составе тюркских племен и народностей и сведения об их численности. СПб., 1897; Берже А.П. Краткий обзор горских племен на Кавказе. Тифлис,1858; Вамберк Г. Картины восточных нравов. СПб., 1876; Гаспринский И. Русское мусульманство: Мысли, заметки и наблюдения мусульманина. Симферополь, 1881; Даугбаев Б. Рассказ о жизни киргиз Николаевского уезда Тургайской области с 1830 по 1880 гг. // Записки Оренбургского отдела РГО. Вып. 4. 1881; Спасский А. Казанские татары. Казань, 1916; Ткачев Г.А. Ингуши и чеченцы в семье народностей Терской области. Пояснительная записка к Думскому запросу. Владикавказ, 1911; Харузин А.Н. Киргизы Букеевской орды. М., 1889; Хорошхин А.П. Сборник статей, касающихся до Туркестанского края. СПб., 1876; Цаликов А. Кавказ и Поволжье. Очерки инородческой политики и культурно-хозяйственного быта. М., 1913; Чечня и чеченцы. Тифлис, 1859. (сочинения А. Берже).
2 Бартольд В.В. 1). От редакции (журнал «Мир ислама») // Бартольд В.В. Сочинения. Т. 5. Татары. М., 1965. Т.6. М, 1966. С. 265-386; 2). Ислам и культура мусульманства. М., 1992; 3). История турецко-монгольских народов. В 9 тт. М., 1968. Т. 5.
[1] Малов Е А. О новокрещенской конторе. Казань, 1878; Машанов М. Обзор деятельности Братства Св. Гурия за 25 лет его существования (1867-1892). Казань, 1892; Машанов М. Современное состояние татар-мухаммедан и их отношение к другим инородцам. Казань, 1910; Миропиев М. А. О положении русских инородцев. СПб, 1901; Бердников И. Новое государство и его отношение к религии. (К вопросу о свободе совести). Речь, произнесенная на торжественном годичном собрании Казанской духовной семинарии. Казань, 1904.
[2] Алекторов А.Е. Инородцы в России. М., 1907; Добромыслов В. Инородцы в России. М, 1907.
[3] Дубровин Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Т. 1-6. СПб., 1871-1888; Зиссерман А.А. 25 лет на Кавказе (1842-1867). Ч. 1-2. СПб., 1879; Линевич И.П. Карта горских народов, подвластных Шамилю // ССКГ. Вып. 6. Отд. 1. Ч. 2. Тифлис, 1878. С. 1-4. (ССКГ – сборник сведений о кавказских горцах); Острогорский М. Завоевание Кавказа (1801-1864 гг.). Рассказ из отечественной истории. СПб., 1880; Павлов Н.Г. История Туркестана. Ташкент, 1911; Потто В. Кавказская война в отдельных очерках, эпизодах, легендах и биографиях. СПб., 1888. Т. 2. Вып. 2; Фадеев Р.А. Шестьдесят лет Кавказской войны. Тифлис, 1860; Baddelley J. The Russian conquest of the Caucasus. London, 1908.
[4] Abercromby J. A trip through the eastern Caucasus with a chapter of the languages of the country. With maps and illustrations. London, 1889; Cunningham A. Travels in the Eastern Caucasus, on the Caspian and Black seas, especially in Daghestan, and the frontiers of Persia and Turkey during the summer of 1871. London, 1872.
[5] Климович Л. Ислам в царской России. М., 1936.
[1] Аршаруни А., Габидуллин X. Очерки панисламизма и пантюркизма в России. М., 1931; Сайфи Ф. Татары до февральской революции // Очерки по изучению местного края. Казань. 1930; Касымов Г. Очерки по религиозному и антирелигиозному движению среди татар до и после революции. Казань, 1931; Драбкина Е. Национальный и колониальный вопрос в царской России. М., 1930; Галузо П.Г. Туркестан-колония (Очерки по истории Туркестана от завоевания русскими до революции 1917 г.). М., 1929; Гачаян Г.А. Россия и народы Закавказья. Очерки политической истории и взаимоотношений с древнейших времен до победы ВОСР. М., 1926; Колониальная политика Российского царизма в Азербайджане в 20-60-х гг. XIX в. Т. 1-2. М.-Л., 1936; Сагидуллин М.К. К истории ваисовского движения. Казань, 1930; Хроника Мухаммеда Тахира Карахи о дагестанских войнах в период Шамиля. Л., 1941.
[2] Ибрагимов Г. Татары в революции 1905 г. Казань, 1926.
[3] История Азербайджана. Т. 1-3. Баку, 1958-1960; История Дагестана. Т. 1-2. М., 1968; История Казахской ССР. Т. 1-2. Алма-Ата, 1975 - 1979; История Киргизии. Т. 1. Фрунзе, 1963; История народов Северного Кавказа (конец XVIII в. – 1917 г.). Т. 1-2. М., 1988; История таджикского народа. Т. 2/2. М., 1964; История Татарской АССР (с древнейших времен до наших дней). Казань, 1968; История Татарской АССР. Казань, 1955. Т. 1; История Туркменской ССР. Т. 2/2. Ашхабад, 1957; История Узбекской ССР. Т. 2. Ташкент, 1968.
[4] Дякин В. С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX - начало ХХ в.). СПб., 1998.
1 Национальная политика России: история и современность. М., 1997.
2 Там же. С. 92.
[3] Ланда Р.Г. Ислам в истории России. М., 1995.
[4] Абдрашитова А. Р. Оренбургское Духовное Магометанское Собрание как орган управления мусульман в XIX – начале XX в. // Вестник Оренбургского университета. 2001. №1. С. 49-53; Абдулатипов Р.Г. Знамение судьбы [Повесть в очерках и документах о Кавказской Войне 1817 - 1864 гг. под предводительством Шамиля]. М., 1998; Воронцов С.А. Ислам и политический экстремизм [в России] // Ислам и политика на Северном Кавказе. 2001. Вып. 1. С. 150-158; Геворкьян Д.П. Учреждение российского управления в Дагестане [XIX в.] // Научная мысль Кавказа. 1998. № 3. С. 78-84; Исхаков Д.М. Формирование национального самосознания татар: проблема становления (XVIII – начало XX в.) // Культура, искусство татарского народа: истоки, традиции, взаимосвязи. Казань, 1993. С. 116-124; Шмакова Н.П. Присоединение Средней Азии к России: К историографии вопроса // Уржумка. 1995. № 1. С. 20-26; Юнусова А. Ислам в контексте российской истории // Азия и Африка сегодня. 1998. № 3.С. 57-64; № 4. С. 36-42. Исламо-христианское пограничье: итоги и перспективы изучения. (Материалы международного семинара). Казань, 1995; Материалы по истории татарского народа. Казань, 1995; Ислам в татарском мире: история и современность. (Материалы международного симпозиума). Казань, 1997; Ислам в истории и культуре татарского народа. Казань, 2000.и др.
[5] Казнев Ш.М. Имам Шамиль. М., 2001;Олейников Д.И. Шамиль: исторический портрет // Вопросы истории. 1996. № 5/6. С. 58-76; Пожидаев Г.А. Имам Шамиль: «Мой священный долг… внушать детям моим их обязанности пред Россиею» // Военно-исторический журнал. 2001. № 2. С. 79-89; Покровский Н.Н. «Перед Шамилем»: [Фрагмент из монографии «Завоевание Северо-Восточного Кавказа и борьба горцев за независимость»] // Исторический архив. 1995. № 4. С. 197-219.
[1] Например: Тапиров И., Пискарев В. «Особое совещание по Приволжскому краю»: противодействие империи. Документ и комментарий // Татарстан. 1992. № 9-10. С. 26-44; Литвин А., Вейнселсен П. Империя и насилие: подавление национального самосознания // Эхо веков. 1996. № 1-2. С. 56-60.
[2] Российская многонациональная цивилизация. Единство и противоречия. М., 2003. С.87.
3К данной категории могут быть отнесены следующие работы: Семенникова Л.И. Цивилизационные парадигмы в истории России // Общественные науки и современность. 1996. № 5. С. 107-119; Национальные окраины Российской империи. Становление и развитие системы управления. М., 1998; Вдовин А.И., Зорин В.Ю., Никонов А.В. Русский народ в национальной политике ХХ в. М., 1998; Российская многонациональная цивилизация. Единство и противоречия. М., 2003.
[4] Воробьева Е.И. Мусульманский вопрос в имперской политике самодержавия во второй половине XIX в. - 1917 г. Дис. … канд. ист. наук. СПб., 1999.
[1] Ислам в Российской империи (законодательные акты, описания, статистика). Составитель и автор вводной статьи комментариев и приложений Д. Ю. Арапов. М., 2001; Записка С.Ю. Витте по «мусульманскому вопросу» 1900 г. // Сборник Русского исторического общества. Т. 7 (155). М., 2003. С. 198-209.
[2] Беннингсен А. Мусульмане в СССР. Париж, 1983.
[3] Allworth, Edwarce (Hg) Central Asia. 120 Years of Russian Rule. Durham-London, 1989; Baron Elisabeth E. Central Asians under Russian Rule. A Study in Cultural Change. Ithaca, New York, 1966; Bennigsen Alexander. The Muslims of European Russia and the Caucasus // Vucimch. 1972. S. 135-166; Carrere d`Encausse, Helene. Islam and the Russian Empire. Reform and Revolution in Central Asia. Berkeley, 1988; Demko George J. The Russian Colonization of Kazakhstan 1896 - 1916. Bloomington, 1969; Frank A.J. Islamic regional identity in imperial Russia: Tatar and a Bashkir historiography in 18th and 19th centuries: Ph. D. Bloomington (Ind.). 1994.
4 Каппелер А. Россия - многонациональная империя. Возникновение, история, распад. М., 2000.
5 Там же. С.244.
6 Аманжолова Д.А. Историография изучения национальной политики // Исторические исследования в России. Тенденции последних лет. М., 1996. С. 308.
[1] ПСЗ-III. Т. XXV. СПб., 1908. С. 258.
[1] Полное собрание законов Российской империи –I. СПб., 1830. Т. 1-45; Полное собрание законов Российской империи – II. СПб., 1830-1884. Т. 1-55; Полное собрание законов Российской империи – III. СПб., 1885-1917. Т. 1-25. Свод законов Российской империи. Т. XI. Ч. 1. СПб., 1896.
[1] Будущность: еженедельное издание. СПб., 1899 - 1904 гг.; Вестник русских евреев: еженедельная газета. СПб., 1871 - 1879 гг.; Восход: журнал учено-литературный. СПб., 1881 - 1906 гг.; Еврейская библиотека: исторический литературный сборник. СПб., 1871 - 1902; Рассвет: орган русских евреев, еженедельное издание. СПб., 1879 - 1884 гг.; Русский еврей: еженедельное издание. СПб., 1879-1884 гг.
[2] Евреи-караимы // Журнал МВД. 1843. Ч.1. № 2; Евреи и христиане и их взаимные отношения в средние века // Православное обозрение. 1884. № 2; Еврейское земледелие в 16 губерниях. (Статистические данные) // Новороссийский телеграф. 1887 № 3689; Виленский вестник. 1887. № 64; Исследование о евреях-караимах // Северный архив. 1827. Ч. 26; Попов А. Последняя судьба польской политики в России // Вестник Европы. 1868. Т. 1; Рассказы А. Н. Голицына об Александре I и его времени // Русская старина. 1884. Т. 41. №1-3; Щебальский П.К. Католичество в России при Екатерине и после нее // Русский вестник. 1863. № 10 и 1864. № 8; Из татарских современных обычаев // Одесский вестник. 1882. № 75 и др.
[1] Заметки о религии киргизов // Акмолинские областные ведомости. 1880. № 45; Из религиозно-нравственной жизни киргизов внешней Букеевской орды // Астраханские епархиальные ведомости. 1890. № 8, № 11; Сибирские татары // Тобольские губернские ведомости. 1861. № 35-45; Татарский вопрос // Неделя. 1871. № 26 и др.
[2] Обзор Дагестанской области за 1891 год. Темир-Хан-Шура, 1892 (и так по каждому году до 1915 г.); Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года. Т.III.: Бессарабская область; Т.LXII: Дагестанская область; Т.LXVIII: Терская область СПб., 1905; Свод статистических данных о населении Закавказского края, извлеченных из посемейных списков 1886 г. Тифлис, 1893; Сборник сведений о кавказских горцах. Вып. I-X. Тифлис, 1869-1881; Географические и статистические сведения о Царстве Польском. СПб., 1863 и др
[3] Всероссийская перепись 1916 г. Терская область. Поселенные итоги. Владикавказ, 1917; Всероссийская перепись 1917 г. Дагестанская область // Труды Дагестанского статистического управления. Махачкала, 1924. № 1-6.
[4] Атлас народонаселения Западного края по вероисповеданиям. СПб., 1863.
[5] Еврейская энциклопедия: свод знаний о еврействе и его культуре в прошлом и настоящем: (в 16 томах). М., 1991.
[1] Термин заимствован у авторов учебника «Источниковедение». М., 1998. С. 472. Он принят также в англоязычной и французской историографии.
[2] Дневник государственного секретаря А.А. Половцова. (1883 - 1892 гг.). В 2 т. М., 1966.
[3] Воспоминания генерал-фельдмаршала графа Д.А. Милютина. 1816-1843. М., 1997; 1843-1865. М., 2000; 1856-1860. М., 2004; 1860-1862. М., 1999; 1863-1864. М., 2003; 1865-1867. М., 2005.
[4] Воспоминания С.Ю. Витте. М., 1991.
[5] Валуев П.А. Дневник: В 2 т. М., 1964.
[6] Записки Ф.Ф. Вигеля: В 6 ч. М, 1891-1892.
[7] С 1856 по 1860 гг. Д.А. Милютин был начальником Главного штаба Кавказской армии при наместнике А.И. Барятинском. С ноября 1866 г. назначен членом комитета по делам Царства Польского.
[8] Гаркави В.О. Отрывки воспоминаний. СПб., 1913; Грузенберг О.О. Вчера: Воспоминания. Париж, 1938; Дубнов С.М. Книга жизни: Воспоминания и размышления: Материалы для истории моего времени. В 3 т. Рига, 1939; Дейч Л.Г. За полвека. Пг., 1922. Т. 1. Ч. 1. 1923. Т. 1. Ч. 2.; Клячко Л.М. За кулисами старого режима. (Воспоминания журналиста). Л., 1927. Т. 1; Левенталь Н. Накануне хождения в народ. М., 1927; Мандельштам Л.И. Из записок первого еврея-студента в России (1839 - 1840) // Пережитое, I СПб., 1910; Слиозберг Г.Б. Дела минувших дней: записки русского еврея. В 3 т. Париж, 1933 - 1934; Спектор И.В. Из пережитого: Пасха; Девятое Ава: Очерки. Екатеринослав, 1917 и др.
[1] Черемшанский В.М. Описание Оренбургской губернии в хозяйственно-статистическом, этнографическом и промышленном отношениях. Уфа, 1859; Зубов П. Картины Кавказского края, принадлежащего России и сопредельных оному земель в историческом, статистическом, этнографическом, финансовом и торговом отношениях. Ч. III. СПб., 1935; Защук А. Материалы для географии и статистики России: Бессарабская область. СПб., 1862.; Ханыков Н. Описание Бухарского ханства. СПб., 1843.
1 Высшие и центральные государственные учреждения России 1801 - 1847 гг. Т. II. СПб., 2001. С. 36.
1 Цит. по: Аширов Н. Ислам и нации. М., 1975. С. 14.
[2] ПСЗ-I. Т. XXIII. № 17605.
[1] Первоначально в «черту постоянной еврейской оседлости» по «Положению о евреях» в 1804 г. были включены Кавказская область и Астраханская губерния, но затем исключены из нее с 1825 г.
[2] Свод законов Российской империи. Т. XIV. Ч. 1. Устав о паспортах и беглых. СПб., 1890. Ст. 12.
[3] ПСЗ-II. Т. LIV. № 59236.
[1] ПСЗ-II. Т. II. № 1330.
[2] ПСЗ-II. Т. X. № 8054.
[3] ПСЗ-II. Т. XIX. № 18546.
[4] Свод законов Российской империи. Т. XI. Ч. 1. Уставы духовных дел иностранных исповеданий. СПб., 1857. Кн. IV. С. 197-203.
1 Милютин Д.А. Воспоминания…1860-1862. М., 1999. С. 48.
2 Там же. 1863-1864. М., 2003. С. 40-42.
3 РГИА. Ф. 821. Оп. 150. Д. 89. Л. 45, 45 об., 46, 46 об., 48, 48 об., 50 об., 51, 53 об., 54 об., 55, 56 об., 57.
4 РГИА. Ф. 821. Оп. 2. Д. 1146. Л. 146-148 (подсчитано автором).
[5] Там же. Л. 1-48.
[6] Там же. Л. 26-27.
[1] РГИА. Ф. 821. Оп. 1. Д. 1080. Л. 53 об.
[2] Всеподданнейший отчет Главнокомандующего Кавказской армией по военно-народному управлению за 1863-1869 гг. СПб., 1870. С. 86.
[1] РГИА. Ф. 1284. Оп. 190. Д. 86. Л. 355.
[2] РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 754. Л. 40 об.
[1] Уложение о наказаниях. Ст. 936. СПб., 1866.
[2] Уложение о наказаниях. Т. XV. Ч. 2. Ст. 330. СПб., 1876.
[3] Гессен Ю.И. Евреи в России. М., 1993. С. 359.
[4] Герпштейн С. Экономическая структура еврейского населения России. СПб., 1906. С. 37.
[1] РГИА. Ф. 821. Оп. 150. Д. 381. Л. 295 об. Деятельность комиссии основана на анализе материалов 60-70-х гг. XIX в., поэтому мы считаем возможным отнести ее к этому разряду.
1 РГИА. Ф. 1270. Оп. 1. Д. 1485. Л. 1, 4, 5, 6 об., 7, 8, 8 об., 9, 10, 10 об., 11, 11 об., 12 об., 18 об.
[1] Там же. Л. 43 об.-44.
[2] Там же. Л. 19 об. 33.
[3] РГИА. Ф. 1284. Оп. 190. Д. 85; Ф. 821. Оп. 2. Д. 235; Ф. 821. Оп. 10. Д. 180 и др.
[1] РГИА. Ф. 821. Оп. 8. Д. 1174. Л. 17.
[1] РГИА. Ф. 821. Оп. 150. Д. 381. Л. 88 об.
[2] РГИА. Ф. 821. Оп. 150. Д. 370. Л. 131.
