Социальные и культурные факторы российско-кавказского взаимодействия (вторая половина xix века – первая треть xx века)

На правах рукописи

Туаева Берта Владимировна

Социальные и культурные факторы российско-кавказского взаимодействия (вторая половина XIX века – первая треть XX века)

Специальность 07.00.02 – Отечественная история

АВТОРЕФЕРАТ

диссертации на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Владикавказ 2010

Работа выполнена в отделе истории Учреждения Российской академии наук Северо-Осетинском институте гуманитарных и социальных исследований им. В.И. Абаева Владикавказского научного Центра РАН и Правительства РСО-А.

Научный консультант:

-доктор исторических наук, профессор

Канукова Залина Владимировна

Официальные оппоненты:

-доктор исторических наук, профессор

Клычников Юрий Юрьевич

-доктор исторических наук, профессор

Великая Наталья Николаевна

-доктор исторических наук, профессор

Кусов Генрий Измаилович

Ведущая организация:

Учреждение Российской академии наук Кабардино-Балкарский

институт гуманитарных исследований Правительства КБР и КБНЦ РАН

Защита состоится «____» ________ 2010 г. в ____ часов на заседании диссертационного совета Д 212.248.01 при ГОУ ВПО «Северо-Осетинский государственный университет им. К.Л. Хетагурова» по адресу: 362025, г. Владикавказ, ул. Ватутина, 46, зал заседаний диссертационного совета.

С диссертацией можно ознакомиться в научной библиотеке Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л. Хетагурова.

Автореферат разослан «______» _______________2010 г.

Ученый секретарь

диссертационного совета

кандидат исторических наук,

доцент А.Б. Хозиев

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность исследования. Установление российско-кавказских отношений является одной из фундаментальных и активно разрабатываемых проблем кавказоведения. Многочисленные исследования посвящены социально-экономическим и военно-политическим аспектам проблемы. Но Россия на протяжении многих веков формировалась как поликультурное государство, поэтому социокультурные факторы ее взаимодействия с национальными окраинами, наряду с экономическими и политическими, представляются сегодня актуальным объектом исторического кавказоведения.

Изучение процесса распространения форм российской социальной культуры на Северном Кавказе существенно дополняет историю российско-кавказского взаимодействия, дает возможность выявления конкретных способов и методов утверждения российского присутствия на Северном Кавказе, а также позволяет противостоять появившейся в отечественном кавказоведении тенденции к преднамеренному искажению прогрессивной роли России в исторических судьбах народов Кавказа.

Вторая половина XIX века для России стала временем небывалой общественной активности, которая обусловила успехи отечественной культуры не только в столичных центрах, но и на российских окраинах, создала предпосылки включения народов Северного Кавказа в российский цивилизационный процесс.

Городское пространство региона отличалось полиэтничностью, поликонфессиональностью, активным взаимодействием и взаимовлиянием различных культурных традиций. Капиталистическое развитие и урбанизационные процессы привели к модернизации общественно-культурной среды. Пореформенная модернизация общества способствовала расцвету филантропии и меценатства, формированию системы социальной защиты населения и возникновению многочисленных добровольных массовых объединений социальной и культурно-просветительской направленности^[1].

Их появление было закономерным явлением в условиях, когда государственная власть отдала на откуп общественности некоторые сферы социальной и культурной жизни. Сосредоточение добровольных обществ в городах детерминировано интеграцией культурного и интеллектуального потенциала.

Обращение к истории общественных организаций не только в масштабах всего государства, но и на региональном уровне приобретает особую актуальность, научную и общественную значимость как творческое переосмысление огромного опыта общественной практики с целью его использования в современных условиях.

Изучение деятельности северокавказских культурно-просветительских и благотворительных организаций, национальных и конфессиональных обществ, существенно дополняет представление об общественной жизни России в периоды модернизационных перемен, а также вносит вклад в локальную историю.

Проецируя «модель самоорганизации» столичных городов, передовые слои провинциального населения стремились не отставать от веяний времени. В деятельности общественных организаций принимали активное участие представители различных сословий: интеллигенция, духовенство, дворяне, купцы, казачество, мещане, крестьяне. Институт общественных организаций, продемонстрировавший удивительную способность содействовать развитию многих сфер жизни в дореволюционный период, становится социокультурным феноменом, дальнейшее совершенствование которого в XX веке способствовало формированию гражданского общества.

Одним из важных факторов развития городской культуры была общественная благотворительность, важным аспектом которой являлось участие в формировании системы социального призрения. Отечественную благотворительность следует рассматривать как социокультурное явление, как важную сферу жизнедеятельности дореволюционного общества и фактор созидания культурной среды. Участниками благотворительного процесса были не только состоятельные люди, отчисляющие денежные взносы в фонд обществ, но и многочисленная интеллигенция. Их личное участие, способности, энергия, благородные идеи бескорыстного служения общественным интересам определяли духовно-нравственное развитие общества.

Порой благотворительная деятельность проявлялась в самых неожиданных формах, малоизвестных в современных реалиях российской действительности. Одной из таких форм проявления милосердия и сострадания можно считать войсковое призрение. Исследования благотворительной деятельности и участия в общественном призрении казаков (в частности, Терского казачьего сообщества) актуализировано современным живым научным и общественным интересом к войсковому сословию как к многовековому социокультурному феномену.

Научное познание и теоретическое осмысление богатейшего исторического опыта общественной благотворительности привлекает внимание историков, социологов, психологов, культурологов и других специалистов, которые ставят вопрос о необходимости формирования нового научного направления, связанного с междисциплинарным изучением прошлого и настоящего благотворительности – ее исторических традиций, современных форм и перспектив развития. Поиск новой стратегии общественного развития сталкивается с проблемой совместимости традиционных ценностей и этики новых рыночных отношений. Сегодня по всей стране создаются различные благотворительные фонды и организации, призванные дополнять усилия государства в социальной и культурной сферах. Для них особенно актуален невостребованный ранее исторический опыт функционирования дореволюционных обществ, союзов, комитетов.

Научный и практический интерес представляет и исследование периода 1921 - 1929 годов российско-советской истории, - время проведения новой экономической политики (НЭПа). Это объясняется не только определенной схожестью современных проблем российского общества с проблемами, свойственными тому периоду, но и тем, что НЭП ранее исследовался с позиций государственной идеологии и требует переосмысления.

Шаги по либерализации советской политической системы в годы НЭПа вызвали рост социальной активности различных слоёв населения СССР, повышая роль разнообразных общественных (негосударственных) организаций. Это время некоторые исследователи называют «золотым веком» их истории. По оценкам современных авторов, в нэповские годы в стране возникли и действовали тысячи общественных организаций. Многие из них были созданы ещё в дореволюционный период, другие образовались уже после 1917 года, большинство из которых - непосредственно в нэповское время. Это были профессиональные и творческие союзы, национальные и молодежные объединения, клубы по интересам и пр. Несомненный интерес представляет собой региональный опыт реализации государственной политики национального и культурного строительства в 1920-е годы.

Обращение к истории возникновения и функционирования общественных организаций на локальном уровне позволяет выявить общее и особенное в направлениях и формах работы организованной общественности Российской империи, в формирующемся советском государстве в целом, и в частности, на Северном Кавказе.

Цель настоящей диссертации заключается в изучении деятельности общественно-культурных объединений в городах Северного Кавказа; классификации основных типов общественных организаций, анализа направлений и форм их деятельности в контексте российского исторического опыта.

Цель предполагает постановку и решение следующих задач:

- охарактеризовать социокультурный ландшафт северокавказских городов, значимыми элементами которого были различные добровольные общества и объединения;

- определить основные источники информации об этих обществах и обобщить эмпирический материал, характеризующий их деятельность;

- выявить причины интенсивного развития благотворительности на Северном Кавказе;

- проанализировать роль общественных объединений в культурной политике российского правительства;

- определить характер взаимодействия общественных организаций с органами местного самоуправления и исполнительной власти;

- изучить вклад светских, конфессиональных и национальных благотворительных обществ в развитие народного образования и становление системы общественного призрения;

- проанализировать практически значимые направления социальной поддержки, осуществляемые Терским казачьим войском;

- выявить роль культурно-просветительских, художественных, профессиональных и национальных обществ в развитии городской культуры;

- изучить конкретно-исторический опыт реализации национально-культурной автономии в период новой экономической политики;

- исследовать наиболее ценные и практически значимые для современности особенности общественно-культурной среды и принципы социальной, благотворительной и просветительской деятельности.

Объектом исследования являются социальные и культурные факторы российско-кавказского взаимодействия.

Предметом исследования является деятельность национальных, конфессиональных, благотворительных, образовательных, театральных, музыкальных, литературных, профессиональных, спортивных и других обществ, занимавшихся различными видами культурно-просветительской и благотворительной деятельности.

Хронологические рамки исследования охватывают вторую половину XIX века – первую треть XX века. Нижняя граница определяется изменениями, происходившими в России в связи с реформами, контрреформами, экономическим динамизмом, ростом правового самосознания общества. Подъем общественной активности повлиял на массовое появление неполитических объединений во второй половине XIX - начале XX веков как по России в целом, так и на национальных окраинах. Для Северного Кавказа это было время интеграции в российское экономическое и социокультурное пространство, мощного культурно-демократического подъема, формирования и развития местной интеллигенции. В этот период в регионе появились и активно функционировали многочисленные общеблаготворительные и специализированные общества, учреждения и комитеты, действующие в различных сферах социальной и культурной жизни.

Верхняя хронологическая граница исследования определена первыми тремя десятилетиями XX века, положившими начало новому этапу исторического пути развития российской государственности, в котором коренным изменениям подверглись все сферы жизни общества: политическая, экономическая и социокультурная. Следует отметить, что советский период истории России стал этапом формирования новой национальной политики, направленной на развитие культуры и экономики национальных районов страны. Наиболее успешный опыт реализации национально-культурной автономии был получен в ходе революций 1917 года и Гражданской войны, а также в 1920-е годы (в период НЭПа), когда правящая партия – ВКП (б) вела динамичный поиск оптимальных способов укрепления целостности государства и самоопределения народов РСФСР и СССР.

Территориальные рамки исследования охватывают Северо-Кавказский регион, включающий в дореволюционный период территории Ставропольской губернии, Терской и Кубанской области.

Выбор региона исследования вытекает из объективно сложившегося районирования Терской и Кубанской области, Ставропольской губернии, которые были тесно связаны между собой общностью социально-экономического развития, культурными традициями.

Строительство новой государственности и образование северокавказских автономных республик и областей в процессе самоопределения в рамках РСФСР; а также тесные исторические, хозяйственные и культурные связи этих областей позволяют изучать этот регион как единое целое.

Методология исследования базировалась на использовании общенаучных принципов, в том числе сравнительно-исторического подхода к анализу объектов исследования, а также и на специфических подходах исторического и социокультурного характера. Среди них – соотношение явлений культуры с общественно-историческим контекстом, взаимосвязь различных сфер культуры, взаимодействие ее духовных и материально-организационных аспектов.

В исследовании применен методологический принцип историзма с целью реконструкции реальной исторической среды, в которой проходил процесс распространения российской культуры, ее взаимодействие с местной культурной традицией. Логический метод дал возможность систематизировать выявленные общества, предложить их типологию. В процессе исследования был применен системно-функциональный метод, позволивший определить место изучаемых обществ в структуре культурной среды; познать сущностно-содержательную природу исследуемой общественной системы в ее глубине, выявить взаимосвязь между основными ее компонентами. Историко-генетический метод позволил установить, как изменялись во времени правовое положение обществ и направления их деятельности; историко-сравнительный дал возможность сопоставить работу общественных объединений Северного Кавказа и других регионов страны.

При исследовании основополагающими являлись формационный и цивилизационный подходы, синтез которых позволяет осветить социально-экономические, культурно-бытовые и ментальные трансформации северокавказских сообществ в условиях общероссийских модернизаций, т.е. буржуазно-демократического реформирования второй половины XIX века; строительства советского государства и проведения новой экономической политики в 1920-е годы.

Теоретической основой диссертации стали исследования по исторической урбанистике, рассматривающие общественно-культурную среду (И.М. Гревс, Н.П. Анциферов, Н.К. Пиксанов, А.И. Куприянов, Л.В. Кошман, Т.А. Булыгина, Сайко Э.В.), исследования по истории и методологии российского благотворительного процесса (М.И. Фирсов, А.Д. Григорьев, Г.Н. Ульянова, Л.В. Жукова, А.В. Ушаков, Т.Т. Кожихина).

Степень изученности проблемы. В отечественной историографии практически нет комплексных исследований, посвященных эволюции становления и развития института общественных организаций в России. В российской исторической науке дореволюционного, советского и постсоветского периодов полностью отсутствуют работы в контексте и хронологических рамках обозначенной проблемы. Вместе с тем, немало исследований посвящено отдельным аспектам российской культурной политики, носящих преимущественно фрагментарный характер и отражающих культурные процессы в рамках отдельных национальных образований. Многоаспектная культурная политика как фактор российско-кавказских отношений также остается без должного внимания.

Историография по данной проблеме имеет свою специфику в связи с разными подходами к изучению деятельности общественных организаций. Условно можно выделить три этапа: I этап - дореволюционный (1860-е годы по 1917 год); II этап - советский (1920-е - 1980-е года); III этап - современный (1990-е года и по настоящее время).

На первом этапе (дореволюционный) стали оформляться законодательные и нормативные, делопроизводственные и другие документы, относящиеся к деятельности обществ, поэтому основной массив научных исследований посвящен административному праву. В этой связи интересны работы И.Е. Андреевского, Н.П. Ануфриева, К. Ильинского, К.Г. фон Плато, Л.М. Роговина, В.И. Чарнолуского^[2], в которых описывается юридическое положение неполитических общественных объединений дореволюционного периода; раскрывается порядок учреждения обществ, особенности составления их уставов; содержится перечень законов, правительственных разъяснений и справочных сведений об обществах и союзах. В это время предпринимались первые попытки классификации основных типов официально зарегистрированных неполитических обществ в России и обработки понятийного аппарата.

В дореволюционной историографии некоторые авторы обращались к истории и деятельности конкретных общественных организаций определенной направленности, среди них можно отметить работы Н.И. Григорьева, И. Нейдинга, А.В. Орлова, В.О. Губерта и др.^[3] В их трудах содержится богатый фактический материал, но почти не затрагиваются теоретические вопросы. Региональная историография представлена в основном работами членов самих общественных организаций и небольшим количеством авторских научных исследований. Например, историческому и географическому, а также социально-статистическому исследованию дореволюционного города Ставрополя посвящены работы А.И. Твалчрелидзе и Е. Вейдембаума^[4].

Следующий этап историографии (советский) характеризуется снижением исследовательского интереса к деятельности дореволюционных, официально прошедших регистрацию, организаций, поскольку при изучении общественных структур использовался идеологический, т.е. классово-партийный подход, ставивший под сомнение существование бесклассовых и надклассовых организаций. В первые годы советской власти вышла работа А.И. Елистратова^[5], анализирующая юридическое положение дореволюционных общественных организаций с точки зрения новых политических реалий. Главное внимание исследователей в этот период было сосредоточено на изучении истории профсоюзов, отдельных научных и сельскохозяйственных обществ, комитетов и секций. В 1960-е годы вышел ряд трудов общего характера, в которых частично рассматривалась деятельность некоторых добровольных объединений и обществ^[6].

В советской исторической науке практически не было исследований, посвященных феномену благотворительности, поэтому благотворительные общества – просветительские, образовательные, художественные, национальные и другие не становились предметом специального исследования, а рассматривались схематично или в массиве общей информации. Традиционные социологические схемы, двухцветное видение мира исключили из нашей жизни и из науки такие понятия, как благотворительность, филантропия, меценатство. Советские историки ограничивались категоричной оценкой этих явлений как унизительной помощи бедным и способа отвлечения от классовой борьбы. Поэтому в монографических исследованиях городов Северного Кавказа редко упоминается о деятельности таких обществ. Тем не менее, в работах, посвященных истории и культуре отдельных городов, содержится материал, способствующий воссозданию реальной городской общественно-культурной среды. Так, П.А. Шацким и В.Н. Муравьевым был проведен масштабный исторический анализ пореформенной городской жизни Ставрополя^[7]. Историко-этнографические и социально-экономические исследования старейших городов Северного Кавказа дореволюционного периода: Кизляра, Моздока, Георгиевска, Майкопа - также содержат интересующую нас характеристику общественно-культурной среды. Немногочисленные исследования отведены молодым северокавказским городам – Грозному и Нальчику. Среди них исторические очерки «Город Грозный»^[8]. Авторы изучают историю основания крепости Грозной, анализируют причины и последствия миграционных потоков и формирования городской культурно-общественной среды. Краткий обзор культуры дореволюционного Грозного содержится и в работе Н.Ш. Шабаньянц «Город Грозный»^[9]. Политико-экономическое и социально-культурное развитие Нальчика, основанного в 1818 году и до советского периода сохранявшего статус слободы, рассматривается в работах А.С. Кабанова, С.К. Бушуева.^[10] Ими учитывается тот факт, что город вырос из крепости-форпоста и его развитие было связано с политикой российского правительства. Являясь центром Кабарды и Балкарии, Нальчик со временем становится и культурно-просветительским центром для населения этих районов.

Весомый вклад в изучение городов северокавказского региона внес коллектив ученых, возглавляемый А.Л. Нарочницким. «История народов Северного Кавказа», изданная в 2-х томах, исследует историко-культурные и политико-экономические аспекты жизнедеятельности северокавказских народов с древнейших времен до 1917 года. Второй том исследования посвящен периоду конца XVIII – начала 1917 года^[11]. Здесь рассматриваются исторические проблемы развития городской культурной среды на примере Моздока, Кизляра, Ставрополя, Владикавказа, Георгиевска, Екатеринодара, Нальчика.

Изучению городов Ставропольского края посвящена крупная работа коллектива ученых, издавших 2-томный труд «Очерки истории Ставропольского края». Первый том исследователи отвели изучению края с древнейших времен до 1917 года. В работе дан анализ экономического, социального и культурного развития Ставрополя, Пятигорска, Георгиевска, Кисловодска^[12].

В монографических исследованиях, посвященных различным проблемам истории Осетии, в той или иной связи затрагиваются вопросы, связанные с историей и культурой Владикавказа. Первый исторический очерк по Владикавказу был издан в 1947 году известным ученым Л.П. Семеновым, описавшим историю основания и перестройки крепости, ее преобразование в город, развитие Владикавказа в пореформенное время^[13]. Весомый вклад в изучение города внесли В.И. Ларина и Л.В. Куприянова, в работах которых рассматривается история города, его экономическое развитие в период капитализма, роль Владикавказа в установлении хозяйственных и культурных связей Осетии с Россией, влияние российской культуры на формирование городской среды^[14]. Л.В. Куприянова характеризует Владикавказ как развитый капиталистический город. Кавказовед М.С. Тотоев, рассматривая развитие культуры и общественной мысли, а также русско-осетинские культурные связи, большое внимание уделяет Владикавказу, выявляя его роль в распространении российской культуры в Осетии^[15].

Оживление интереса советских ученых к дореволюционным неполитическим общественным объединениям в 1970-х - 1980-х годах выразились в целом ряде серьезных исследований. Теоретическими проблемами изучения культурно-общественных организаций занимались такие ученые, как Г.А. Арутюнов, В.Р. Лейкина-Свирская, А.И. Прийменко, А.И. Щиглик, Ц.А. Ямпольская. В 1971 году в сборнике статей «Вопросы теории и истории общественных организаций» А.И. Щигликом и Ц.А. Ямпольской были сформулированы основные признаки «добровольных советских объединений»^[16].

Большой интерес представляют работы А.В. Ушакова, И.Т. Довженко, В.В. Козлова, Н.Г. Филиппова, вышедшие в этот период. Авторы подчеркивают позитивную роль дореволюционных общественных организаций (взаимопомощи учителей, врачей, фельдшеров, торговых служащих, студентов и др.); обозначают прогрессивную роль дореволюционных научных обществ. Исследования содержат значительный фактический материал, связанный с политикой государства по отношению к легальным общественным объединениям. Одним из ведущих специалистов по истории российских общественных организаций Степанским А.Д., впервые была обоснована важность научного изучения, сформулировано современное определение общественной организации, дана классификация дореволюционных объединений и предпринята попытка исследовать столичные организации как единую систему^[17].

Третий историографический этап (современный) по заданной проблематике наиболее информативный. Сегодня исследование деятельности добровольных обществ - религиозных, просветительских, благотворительных, художественных, национальных и других - опирается на определенные предпосылки, обозначенные в исторической, краеведческой, этнологической, историко-культурной и культурологической литературе. Период «перестройки» позволил ученым расширить спектр этих вопросов. В 1990-х годах появляются исследования, посвященные организованному филантропическому движению в пореформенной России; вновь актуализируется вопросы «казачества»; новое понимание обретает нэповский период, и в соответствии с этим - возрастает интерес к региональным аспектам изучаемых проблем.

Историческим и социальным предпосылкам российской благотворительности посвящен сборник статей «Благотворительность в России: социальные и исторические исследования», составители которого отмечают, что научный интерес к этой теме постоянно расширяется, но «целостная картина, описывающая благотворительность как социально-культурный феномен» пока отсутствует^[18]. В сборнике опубликованы статьи по проблеме истории зарождения и развития благотворительности и меценатства в России, проводится социологический анализ деятельности современных благотворительных организаций, оценивается отношение современного общества к проявлению сострадания, взаимопомощи, меценатству, благотворительности. Немаловажным компонентом теоретико-методологической базы исследования выступают положения обоснованные Т.А. Булыгиной и другими исследователями «новой локальной истории», представляющей собой освещение прошлого того или иного региона с учетом общероссийских тенденций^[19]

.

Новые исследовательские задачи вызвали к жизни появление новой междисциплинарной области - городские исследования, которые направлены на исследование города с использованием методов не только социальных и гуманитарных, но и ряда естественных наук. Урбанистика, как часть экономической географии, также является одной из дисциплин, объединяемых городскими исследованиями. Особой проблемой в этих исследованиях является изучение возможностей сознательного преобразования городской социокультурной среды и реакции населения на эти изменения. В научную сферу городских исследований входят не только поиски ответов на вопросы, представляющие академический интерес, но и решение вполне практических задач (например, в области устойчивого развития города и стратегического планирования). Город занимает особое место в иерархии типов провинции. Это основа ее культурной среды, поскольку именно в городе концентрируются различные направления в культуре - исконные, традиционные для данной местности и общегосударственные, транслируемые из центра. В монографии Б.В. Туаевой исследованы особенности формирования, развития и модернизации социокультурного пространства северокавказских городов в условиях общероссийских преобразований^[20].

Со стороны местных исследователей научному анализу подвергается деятельность добровольных обществ, действовавших в различных регионах Российской империи, в том числе и в городах Северного Кавказа. Некоторые сведения о действовавших культурно-просветительских и благотворительных организациях мы находим в работах К. Мальцевой – по Ставрополью; Г. Азаматовой, Т. Кумыкова – по Нальчику; В. Громова – по Екатеринодару^[21]. При всей значимости этих исследований проблема деятельности благотворительных обществ в полной мере не раскрыта и требует введения в научный оборот новых источников и их современной интерпретации.

Определенный интерес представляют труды историков и краеведов по Екатеринодару (ныне Краснодар). В.В. Бондарь в работе «К вопросу о типологии российских городов: Екатеринодар» выявляет общее и особенное в историческом развитии города, основываясь на типологических характеристиках многих городов Российской империи^[22]. Важные факты из культурной жизни дореволюционного Екатеринодара зафиксированы в краеведческой работе В. Бардадыма «Этюды о Екатеринодаре», где описана история первой кубанской типографии и библиотеки, основание городского сада, открытие первых учебных заведений и другие факты, характеризующие городскую культуру^[23]. В монографии З.В. Кануковой «Старый Владикавказ» проводится комплексное историко-этнографическое исследование городской культуры и впервые анализируется деятельность благотворительных обществ различной направленности^[24]. Исследованию общественно-культурной среды северокавказских городов дореволюционного периода посвящена монография Б.В. Туаевой, где раскрывается содержание деятельности общественно-просветительских и благотворительных организаций, сыгравших важнейшую роль в процессе распространения, функционирования и приобщения населения Северного Кавказа к мировым и российским ценностям культуры^[25]. К городской культуре осетин пореформенного периода обращается К.Р. Дзалаева, предпринимая попытку комплексного анализа особенностей процесса трансформации традиционных основ жизнедеятельности осетин в условиях российской модернизации^[26]. Актуализируется научное изучение городской повседневности, опирающееся на материалы в духе исторической антропологии о личностях горожан и градоначальников, об изучении города в эпоху великих потрясений. Проблема городов разного конкретно-исторического типа, с его разноплановыми характеристиками и аспектами уже давно являются предметом научного познания. Город как носитель динамических потоков социальной эволюции, как образующая и одновременно измерительная конструкта самого движения общества, рассматривается коллективом ведущих ученых, под руководством Э.В. Сайко^[27].

В последние десятилетия опубликовано немало научных исследований и по проблеме казачества, раскрывающие историю возникновения, формирования войскового сословия, его роли в российской политике на протяжении нескольких веков^[28]. Особый исследовательский интерес по истории казачества представляют работы Н.Н. Великой, И.Л. Омельченко, С.А. Козлова^[29]. В исследовании А.А. Бесоловой «Терское казачье войско: благотворительная деятельность и общественное призрение (вторая половина XIX в. – 1918 г.)» исследуются практически значимые направления социальной поддержки малоимущего населения, осуществляемые войсковым сословием^[30].

В ряде современных научных работ предпринимались попытки переосмыслить исторический путь нашего государства, и в связи с этим, продолжается разработка теоретических аспектов истории социокультурного строительства. В современных монографиях и диссертационных исследованиях поднимается проблема государственного руководства советского периода культурным строительством, становление партийного контроля в сферах образования и искусства^[31].

В последние годы появилось несколько работ, где по-новому освещались социально-экономические процессы, происходившие в нэповский период. В них рассматривается проблемы политики государства в области культуры, деятельность культурно-просветительных учреждений^[32]. Вместе с тем, целый ряд вопросов, без которых невозможно создание объективной картины состояния культуры в период новой экономической политики не освещен и требует дальнейшей разработки, в том числе и региональный аспект. Так, в дополнительном изучении нуждается проблема материальной базы культуры и кадровое обеспечение, позитивное и негативное влияние политической системы на деятельность учреждений культуры и непосредственно деятельность этих учреждений. Представляется необходимым тщательное изучение формирования системы руководства культурной работой, а так же факторы влияния социально-экономических преобразований на саму культуру. Нет отдельных монографических исследований посвященных деятельности северокавказских партийных секций национальных меньшинств в 1920-е годы, являющиеся своего рода преемниками дореволюционных национальных и культурно-просветительских обществ.

Необходимо учитывать и фактор глобализации в современной культурной ситуации, вызывающий общественный резонанс по сохранению и развитию национальной самобытности каждого народа, защите традиционных духовных ценностей и нравственных норм, обычаев и других форм самоопределения и функционирования этноса как социокультурной целостности. Этой проблеме посвящены ряд центральных и региональных научных исследований^[33]. Фундаментальный труд В.С. Белозерова «Этническая карта Северного Кавказа» представляет исследование демографических процессов сложного многонационального региона с конца XVIII века до наших дней. Автор анализирует сложные колониальные процессы, формирование этнической структуры и расселение народов на разных этапах российской истории; исследует современные миграционные потоки и их влияние на динамику этнической структуры и расселение народов на Северном Кавказе^[34].

Диаспоры как формирующий элемент поликультурной среды, рассматривается в монографии З.В. Кануковой «Диаспоры в Осетии: исторический опыт жизнеустройства и современное состояние». В работе представлена история их формирования, причины и характер миграционных процессов, социальный и профессиональный состав, этническое предпринимательство как поведенческая стратегия в условиях адаптации к новой среде обитания^[35]. Выявлен основной признак – формирование в ходе адаптации к принимающему обществу четкой и функционально обоснованной диаспорой структуры как совокупности конфессиональных, благотворительных, культурно-просветительских, образовательных учреждений и хозяйственных объединений, максимально приспособленной к конструированию этнокультурной идентичности, обеспечению синергетических механизмов жизнеустройства и адаптации к принимающему обществу.

Таким образом, социокультурная составляющая процесса российско-кавказского взаимодействия во второй половине XIX века – первой трети XX века требует более тщательного и масштабного изучения.

Источниковую базу исследования составляют архивные документы, опубликованные источники, периодическая печать и публицистика.

В массиве документальных материалов, на основе которых сделаны выводы и обобщения, значительное место занимают сведения, извлеченные из архивных источников. Основная часть материала по истории и культуре городов Северного Кавказа хранится в различных фондах Центрального государственного архива Республики Северная Осетия – Алания (ЦГА РСО-А), Центрального государственного архива Кабардино – Балкарской Республики, ЦГА КБР), Государственного архива Ставропольского края (ГАСК).

Важнейшим источником для изучения общественно-культурной среды северокавказских городов являются документы фонда «Терское областное правление по обществам и союзам» (ЦГА РСО-А. Ф.199), фонда Канцелярии Ставропольского гражданского губернатора (ГАСК, Ф. 101.), фондов ЦГА КБР (Ф. И-6., И-27.), в которых отложена делопроизводственная документация изучаемых организаций: уставы, отчеты, протоколы заседаний различных культурно-просветительских, научных, благотворительных, национальных, спортивных и других обществ, сословных клубов, профессиональных сообществ, отчеты попечительских советов по состоянию отдельных учебных заведений, национальных школ и библиотек. Они содержат обширную информацию об образовании, общественной жизни, культурно-просветительской деятельности интеллигенции Владикавказа, Грозного, Кизляра, Пятигорска, Кисловодска, Георгиевска, Хасав - Юрта.

В архивных фондах сохранились материалы, позволяющие исследовать образовательные и конфессиональные аспекты городской культуры – отчеты Инспекций народных училищ, финансовые и учебные отчеты городских гимназий, учительских институтов, реальных училищ (ЦГА РСО-А. Ф. 124, 125, 127 - 135, 137). В различных фондах находятся ежегодные отчеты Владикавказской духовной комиссии, Владикавказской епархии, духовных училищ, рапорты Благочинного церквей 1 округа, «Исповедные росписи», переписка представителей городских этнических групп с администрацией Терской области по поводу строительства культовых учреждений и др. (ЦГА РСО-А. Ф. 143, 149, 150, 296).

Значительное количество источников обнаружено в фондах военно-административных отделов Терской области и Терского казачьего войска, хозяйственных учреждений и органов самоуправления, городских попечительских комитетов и присутствий (ЦГА РСО-А. Ф. 11. – Канцелярия Общего присутствия; Ф. 12. – Канцелярия начальника Терской области; Ф. 53. – Штаб войск Терской области; Ф. 13. – Войсковое правление Терского казачьего войска; Ф. 17. – Терское Областное по городским делам присутствие; Ф. 192. – Терское войсковое попечительство для призрения семейств казаков, призванных на службу; Ф. 193. – Терский Областной комитет по оказанию помощи семьям, лиц призванных на войну; Ф. 194. – Терский Областной комитет по приисканию мест воинским чинам, пострадавшим на войне с Японией; Ф. 289. – Терский Губернский воинский Начальник).

Архивные фонды советского периода позволяют составить представление об этапах строительства новой государственности, реализации национальной и культурной политики на местах (ФР. 1. – История партии. Северо-Осетинский Обком КПСС; ФР. 82. – Представительство Горской АССР при Наркомате Национальностей РСФСР в г. Москве). Значительный объем информации о деятельности Бюро национальных меньшинств Владикавказского окружного комитета ВКП (б) содержится в фонде ФР. 2 - ЦГА РСО - Алания, включающий отчеты, протоколы, циркуляры, постановления, ходатайства партийных секций нацменьшинств за период 1924 - 1930 гг.

Отдельную группу источников составляют опубликованные материалы, среди которых следует отметить сборник документов и материалов «История Владикавказа» (1781 – 1990 гг.), в который включено более 300 документов по дореволюционному городу.^[36] В работе использованы также сборники и справочные издания, в которых содержатся фрагментарные сведения по деятельности культурно-просветительских обществ: «Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах», «Осетия. Историко-этнографический справочник»; «Высшие и центральные государственные учреждения России 1801-1917 гг.», составленный на основе фондов Российского государственного военно-исторического архива^[37].

Обстоятельные экономические, исторические очерки и характеристика городского населения опубликованы в Кавказском, Кубанском и Терском Календарях, в Сборнике сведений о Терской области^[38].

Высокий источниковедческий потенциал имеет дореволюционная периодика, газеты и журналы: «Терские ведомости», «Кавказ», «Утро гор», «Ставропольские губернские ведомости», «Новое обозрение», «На Кавказе», «Владикавказские епархиальные ведомости», «Голос курортов», «Путеводитель по Кавказским Минводам», «Курорты Кавказа» и др.

Научная новизна. В результате проведенного исследования впервые проведен сводный обзор деятельности благотворительных обществ различной направленности в городах Северного Кавказа, определено место образовательных, художественных и других благотворительных обществ как неотъемлемых элементов общественно-культурной среды; введены в оборот новые архивные источники, отражающие многообразие обществ, конкретно раскрыто содержание их деятельности как негосударственных общественно-просветительских и благотворительных организаций, сыгравших важнейшую роль в процессе распространения, функционирования и приобщения населения Северного Кавказа к мировым и российским ценностям культуры.

Впервые в диссертационном исследовании предпринята попытка классификации добровольных некоммерческих и благотворительных обществ по роду, характеру и масштабу их деятельности.

Научная новизна работы заключается в том, что на основе системного подхода и привлечения регионального материала исследована специфика формирования национальной и культурной государственной политики в 1917-1930 годах на Северном Кавказе. Выработка национальной и культурной политики рассматривается и определяется как строго соответствующая конкретной обстановке послереволюционного и нэповского периода, базирующаяся на реальных экономических возможностях государства.

Теоретическая значимость исследования заключается в выявлении и изучении социокультурной составляющей процесса российско-кавказского взаимодействия и в частности, исследовании общественной активности в сфере культуры, образования, социального призрения. Материалы и результаты исследования могут быть использованы в последующих научных исследованиях структуры и функций негосударственных организаций на региональном и общероссийском уровнях, при подготовке монографий по обозначенным проблемам, а также вопросам взаимоотношений общественных организаций и политических партий.

Практическая значимость исследования заключается в возможности использования исторического опыта в современной региональной культурной и социальной политике. Материалы диссертационного исследования могут быть применены в процессе преподавания исторических дисциплин, спецкурсов по краеведению в высших учебных заведениях; в современной практике социальной работы.

Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы исследования нашли отражение в монографиях «Города Северного Кавказа: общественно-культурная среда во второй половине XIX – начале XX вв.», «Локальная история: особенности культурной и общественной жизни городов Северного Кавказа во второй половине XIX - первой трети XX вв.». Изложены в научных статьях центральных, региональных и международных периодических изданиях, а также в выступлениях на научных конференциях различного уровня (региональных, межрегиональных, всероссийских и международных).

Среди конференций последних лет можно выделить: VI и VII Конгрессы этнографов и антропологов России (С.-Петербург, 2006; Саранск, 2007); международную научно-практическую конференцию «Гражданское общество в России. История и современность» (С.-Петербург, 2009); конференции молодых ученых, проводимых Российской Академией Естествознания «Международный форум молодых ученых и студентов» (2004 - 2007 гг.); V Международную научно-практическую конференцию «Россия, Запад и Восток: традиции, взаимодействия, новации» (Владимир, 2009 г.); Международную научно-практическую конференцию: «Конфликты и сотрудничество на Северном Кавказе: управление, экономика, общество» (Ростов-на-Дону – Горячий Ключ, 2006г.); Всероссийскую научно-практическую конференцию «Социокультурное пространство регионов: традиции и современные тенденции» (Белгород, 2009); ежегодные научно-практические конференции Владикавказского института управления «Человек, государство, общество: традиционные проблемы и новые аспекты» (Владикавказ, 2004 - 2009 гг.); 2-ю региональную конференцию «Актуальные проблемы гуманитарных наук» (Владикавказ, 2009).

Диссертация обсуждена и рекомендована к защите отделом истории Северо-Осетинского института гуманитарных и социальных исследований им. В.И. Абаева Владикавказского научного Центра РАН и Правительства Республики Северная Осетия – Алания.

Структура диссертации соответствует поставленным целям и задачам. Она состоит из введения, пяти глав, содержащих пятнадцать параграфов, заключения и библиографического списка.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обоснована актуальность темы, определены объект, предмет исследования, его хронологические границы и территориально-географические рамки, степень изученности темы, цели и задачи работы, формулируются принципы методологии, дается характеристика источников, научная новизна, перечень положений, выносимых на защиту, определяются практическая значимость исследования и его структура.

В первой главе «Формирование социокультурного ландшафта северокавказских городов в пореформенное время» исследуется процесс образования городских поселений на Северном Кавказе со второй половины XIX века. Рассматриваются особенности и основные характеристики городского пространства, этномиграционные волны, состав и численность городского населения, а также культурообразующие элементы.

Большинство существующих сегодня городских образований формировалось в капиталистическую эпоху. Масштабы урбанизации возрастают вскоре после Второй мировой войны, когда начинается так называемая «городская революция». Развитие городов вызывается объективной необходимостью концентрации и интеграции разнообразных форм и видов материальной и духовной деятельности, общения, усилением связей между различными сферами производства, науки и культуры, что, в свою очередь, повышает интенсивность и эффективность социальных процессов. Наиболее продуктивно эти явления протекают в крупнейших городских центрах, где особенно плодотворно взаимодействие социально-политических, экономических и научно-технических факторов, культурных традиций, различных слоев населения и т.д. Способствуя созданию централизованных государств, росту товарно-денежных отношений, зарождению элементов капиталистического способа производства, динамичное и прогрессивное развитие городов привело к их превращению в определяющий фактор развития общества. Противоречивые и неоднозначные по своей природе процессы урбанизации делают город важным объектом научного анализа.

Рассматривая урбанизацию как проекцию всемирно-исторического процесса воспроизводства всей жизни общества, можно изучать последнее как основное определение человеческой деятельности, ее направленности на сохранение, воссоздание, восстановление, развитие сложившихся условий жизни, социальных отношений, культуры, ее смыслов.

Логический переход от урбанизации к городу заключается, прежде всего в том, что в обществе существует закономерность возникновения социокультурных прогрессивных инноваций, появление которых носит очаговый характер, т.е. они возникают, концентрируются, развиваются в особых точках общества^[39]. Эта закономерность органически связана с появлением территориально-локализованных фокусов деятельности, центров относительно более эффективного производства, науки и искусства, где общество и окружающая территория концентрируют социокультурные потенции на формирование высших наиболее творческих форм деятельности, уровень которых выходит за исторически сложившиеся.

Вышеизложенное хорошо иллюстрируют северокавказские города, сыгравшие формирующую роль в общественном развитии и культуре кавказских народов.

Вторая половина XIX века стала важным этапом в становлении и развитии системы городских поселений на Северном Кавказе. Значительное количество городов здесь вырастало из крепостей-форпостов: Кизляр, Моздок, Владикавказ, Терки, Георгиевск, Ставрополь, Екатеринодар. Они играли большую роль в установлении русско-северокавказских отношений. Города-крепости выполняли функцию защиты кавказских народов от внешних врагов. В то же время эти города способствовали развитию экономики, культуры, социальной сферы. Наряду со старыми новые города становились средоточием ремесла и торговли, культурными центрами^[40]. Буржуазные тенденции в социально-экономической жизни Северного Кавказа с середины XIX века способствовали превращению города-крепости в капиталистический город. Переключение капиталов из сферы торговли в сферу производства только начиналось. Промышленность в городах была слабо развита и носила потребительский характер, поэтому она не могла иметь решающего значения в формировании города. Большое значение в этом процессе имели торговые и административные функции города. Некоторые города уже теряли административное значение и превращались в торговые центры местного значения (Моздок, Кизляр). Другие, наоборот, сохраняя административные функции, получили дальнейшее развитие (Ставрополь, Владикавказ, Георгиевск). Но появлялись и новые города, возникновение которых было связано, прежде всего, с экономическим фактором (Ейск, Кисловодск, Пятигорск).

От экономической развитости и благосостояния городов зависели образ жизни и занятия населения. В дореволюционных изданиях, посвященных исследованию городов, указывалось, что в большинстве небольших городов (с бюджетом менее 100 тыс. руб.) главным занятием жителей являлось сельское хозяйство, рыболовство, звероловство, а ремесла и промышленность иногда совершенно отсутствовали. Такие города менее заслуживали права «называться городами, чем сельские населенные пункты с большой численностью населения, развитой торговлей и промышленностью»^[41].

Городские доходы в крупных промышленных городах складывались на 53 - 57 % из поступлений от городских предприятий (водопроводов, боен, рынков и лавок, трамваев, типографий и газовых заводов). Сборы с торговли и промыслов составляли по городам России 7 - 9 %, причем более высокими они были в крупных городах. В столичных и средних городах большую роль играло обложение с недвижимости (оценочный сбор), тогда как в крупных городах (кроме столиц) оно давало только 10 - 11 % общего дохода. Главную доходную часть составляли доходы от городских имуществ^[42].

Примечательно, что в некоторых городах органы общественного управления обладали настоящим стратегическим пониманием нужд и потенциальных выгод города, и поэтому не ограничивались одним только налогообложением горожан, но и вкладывали средства в те проекты, которые могли в дальнейшем благотворно повлиять на экономическое развитие города и привести впоследствии к увеличению его доходов. Так, например городские власти вкладывали средства в строительство железных дорог, обеспечивая города дешевым и удобным транспортным сообщением с более крупными экономическими центрами. Город Екатеринодар выступил в качестве одного из акционеров Черноморско-Кубанской железной дороги, а городские власти Ейска Кубанской области создали при помощи частного капитала акционерное общество Ейской железной дороги, начавшей функционировать уже в 1911 году^[43].

Являясь своеобразным магнитом, с очевидно высокими экономическими, социально-культурными возможностями, многообразием видов человеческой деятельности, город рождал мечту о благополучии, о лучшей жизни, что несомненно вызывало к жизни все новые и новые миграционные потоки. Формирующаяся в городе жизненная среда была привлекательна по следующим аспектам:

1. профессиональная занятость городского населения, преимущественно несельскохозяйственным трудом;

2. преобладание такого рода занятий, которые позволяют иметь урегулированное рабочее время и, следовательно, определенный объем свободного времени^[44] ;

3. качественно иной уровень доступа к получению образования, к приобретению желаемой профессии, к потреблению духовных благ в связи с концентрацией в городах разнообразных культурно-просветительских и учебных учреждений.

Высокий уровень миграции приводил к повышению механического прироста населения над естественным. Однако в конце XIX – начале XX вв. стало очевидным увеличение естественного прироста; что было следствием активного репродуктивного поведения горожан молодого и среднего поколения^[45]. Для них город имел особую притягательную силу как центр экономического, культурного, социального, административного развития. Здесь создавались промышленные предприятия, торговые заведения, банки, строились дома. Развивалась городская культура: появился театр, библиотеки, музеи, учебные заведения.

Соотношение традиций и новаций во многом определяло и состояние общественно-культурной среды северокавказских городов. Этнические группы сохраняли традиционные структуры обыденности, их досуг во многом определялся нормами обрядовой жизни, стремлением к внутриэтническому общению^[46]. Но социокультурное развитие города формировало национальную интеллигенцию, которая становилась проводником новой культуры модернизирующего общества. Система образования, культурно-просветительские, благотворительные общества, периодическая печать и книгопечатание, театр, кинематограф, литературно-драматические кружки и т.п. были унифицированными формами городской культуры, но каждая этническая группа вкладывала в них свое содержание, свою духовную культуру.

Знакомство горских народов Северного Кавказа с русской, а через нее и с мировой культурой шло главным образом через северокавказские города, ставшие не только экономическими, но и культурными центрами края. Города оказывали разностороннее влияние на культурное развитие народов региона, вносили в него новые черты, отражавшие общие сдвиги, происходившие в русской культуре^[47]. Продолжалось взаимное обогащение культур: русской, которая впитывала в себя богатства национальных традиций и культуры горских народов, испытывавшей влияние передовой русской культуры.

Важную роль в культурном развитии в изучаемый период играла местная интеллигенция, численность которой постоянно возрастала. Самым многочисленным ее отрядом было учительство, затем следовали чиновники административных учреждений, врачи, адвокаты, инженеры, офицеры и т.д. По инициативе интеллигенции со второй половины XIX века создавались культурно-просветительские, научно-любительские, профессиональные и многие другие общества.

По роду, характеру и масштабу деятельности, добровольные некоммерческие и благотворительные общества можно условно классифицировать по нескольким группам:

- благотворительные организации, существовавшие самостоятельно и созданные по инициативе и под покровительством венценосных особ Российской империи. Это были полуофициальные организации, состоящие в ведении Ее Императорского Величества канцелярии. Как правило, эти общества были социально-ориентированными. Центральные комитеты обществ находились в столице, а в регионах функционировали их филиалы или отделы;

- общества регионального масштаба, созданные как специализированные (приюты, общества призрения, богадельни и пр.) и распространяющую свою деятельность в рамках определенного округа или области;

- корпоративные добровольные организации, благотворительная деятельность которых распространялась на представителей конкретных профессий и конкретного района;

- конфессиональные и национальные общества, поддерживавшие представителей своей этнической или религиозной общины. Большинство религиозных благотворительных обществ на Северном Кавказе в дореволюционный период представляли христианские конфессии;

- общества различных учреждений или заведений, деятельность которых ограничивалась оказанием единовременной помощи нуждающимся (бедным учащимся, больным, сиротам и пр.);

- добровольные общества и союзы, действующие во время проведения военных кампаний, для поддержки увечных воинов, инвалидов, вдов и сирот, семей погибших на войне;

- войсковые добровольные организации, которые выступали под патронатом конкретного войска (например, Терского казачьего войска) и оказывали помощь представителям войскового сословия;

- культурно-просветительские, научные, театральные, литературные, художественные и спортивные общества, деятельность которых носила массовый, светский характер. Пропагандируя образование, светский образ жизни и культурный досуг, эти общества способствовали развитию искусства, научного мировоззрения и расширению кругозора.

Немалый удельный вес в филантропической и меценатской деятельности составляла частная инициатива. Главные принципы в развитии этого вида благотворительности в России заключались в свободе пожертвований и контроле со стороны жертвователя за их использованием.

Следует отметить, что даже фрагментарное рассмотрение явления благотворительности и традиций милосердия показывает, что они являются общечеловеческими ценностями, имеют глубокий нравственный и гуманистический смысл и богатый исторический опыт. Понимание благотворительности как деятельности инвестиционной, направленной в будущее, с обеспечением правовой базы являлось бы наиболее продуктивным и прогрессивным на любых переходных этапах российской государственности.

Во второй главе «Роль добровольных организаций с культурно-просветительской и благотворительной направленностью в развитии культурной жизни» анализируется процесс образования различных неполитических обществ. Художественно-просветительские (театральные, музыкальные, литературные), культурно-досуговые, корпоративно-благотворительные и национальные общества играли важную роль в формировании и распространении передовых элементов городской культуры.

Город является центром генерации идей культуры, базисных элементов, организующих жизнь людей. Социокультурное пространство города отражает трансформацию человеческой мысли, происходившую под влиянием различных факторов естественного окружения человека, а также сменяющих друг друга социальных, экономических и культурных факторов – внешних и внутренних. В этом смысле можно говорить о городе как о сосредоточие артефактов культуры. Социокультурное пространство наполняет жизненный мир горожан особым смыслом и ценностными ориентациями, направленными на осуществление жизненных планов и стратегий в городской среде.

В эпоху пореформенной модернизации города Северного Кавказа становились экономическими, политическими и культурными центрами. Культурная среда становилась интегрирующим элементом городского организма. Городская культура, представленная театрами, музеями, библиотеками и другими стабильными институциональными формами, развивалась в зоне активного межэтнического взаимодействия. Диалогическая природа контактов способствовала обогащению общегородского культурного процесса и развитию национальной культуры северокавказских этнических групп.

В сочетании многочисленных тенденций культурного развития города и деревни, столицы и провинции формировалась общественная культурная среда. Города Северного Кавказа оказывали разностороннее влияние на культурное развитие народов региона, внося в него новые черты, отражающие те общие сдвиги, которые происходили в русской и мировой культуре. Подъем культуры вел к объединению сил интеллигенции, к созданию различных просветительских, культурных, благотворительных, обществ и клубов, организаций и кружков, которые создавались и на Кавказе. Рубеж конца XIX – начала XX веков оказался особенно «щедрым» на различные культурные общества, возникавшие практически во всех развитых северокавказских городах.

Анализ документации многочисленных городских обществ Северного Кавказа показывает, что их учредителями и участниками зачастую были представители передовых культурных сил городов. Однако, немногочисленная городская интеллигенция, несмотря на высокую социальную активность, не могла обеспечивать их полноценную деятельность. В некоторых городах даже ставился вопрос об объединении всех организаций в единую общегородскую структуру с расширенной программой.

Наряду с деятельностью различных культурных обществ, профессиональные объединения рабочих и служащих выполняли немаловажную роль в развитии производственных отраслей, защите социальных и экономических прав, культурном росте: возможность получения образования «малоимущими», приобщение к культурным достижениям других народов, проведение организованного досуга.

Благотворительность на рубеже XIX – XX веков приобретала значительные масштабы. Российским правительством выделялись совершенно недостаточные средства на развитие народного образования, здравоохранения и социального обеспечения. Функционирование этих сфер было невозможно без частной благотворительности. В северокавказских городах свою деятельность осуществляли различные благотворительные комитеты и общества. Помимо ежегодных и разовых взносов, общества устраивали народные гулянья, любительские спектакли, концерты и другие благотворительные акции, с целью поддержать нуждающихся.

Местные власти стремились расширить благотворительную деятельность горожан, привлечь их к решению социальных проблем. С этой целью создавались благотворительные организации, общества попечения о сиротах и бедных детях, приюты для престарелых и т.п.

Разновидностью благотворительных организаций в российских городах, равно как и в северокавказских, были многочисленные общества и комитеты с этнической направленностью. Данные организации открывались армянскими, греческими, еврейскими, ингушскими, кабардинскими и многими другими национальными общинами городов. Они ставили перед собой актуальные цели и задачи по вспомоществованию нуждающимся лицам. Стремясь к улучшению «материального и нравственного» состояния своих соотечественников, члены обществ также занимались судьбой сирот, вдов, больных и престарелых. Помимо открываемых социальных учреждений, общества прибегали к различным методам повышения культурного уровня членов общины и пополнения своих касс. Проводимые мероприятия включали: концерты, народные гуляния, распространение печатных изданий, открывались школы кройки и шитья, бесплатные читальни и т.д.

Глава третья «Вклад общественных и благотворительных организаций в развитие народного образования и становление системы общественного призрения на Северном Кавказе» посвящена особенностям формирования образовательной и социальной системы; анализируется роль светских и конфессиональных благотворительных обществ в их становлении и развитии.

В рамках динамично развивающейся городской среды образование становится доминирующим фактором формирования ценностных представлений, оказывающим существенное воздействие на изменение всех сторон общественной жизнедеятельности. Большую роль в просвещении, в формировании городской интеллигенции, в развитии межэтнических контактов играли горские школы. Но вскоре правительство отказалось от практики учреждения этих школ. Некоторые исследователи объясняют это явление социальной переориентацией имперской политики в Наместничестве после окончания Кавказской войны, когда российская власть не видела особой необходимости в заигрывании с феодальными верхами, для детей которых в первую очередь предназначались эти школы^[48]. Горские школы реорганизовывались в реальные прогимназии, в народные училища. Получили свое распространение и частные учебные заведения. Правительство, стремясь упорядочить руководство ими, издало «Правила для частных учебных заведений в Кавказском учебном округе». Эти правила дифференцировали типы частных школ: открытые, где учебный курс преподавался за счет учащихся, и закрытые, бравшие на себя все расходы по содержанию детей.

Важное место в становлении образовательной системы, в формировании интеллигенции, наряду со светскими, занимали конфессиональные организации. Многие культурно-просветительские и благотворительные общества действовали вместе с представителями религиозных институтов. Ведущие позиции занимали христианские (православные, римско-католические) общины. Скромнее был вклад мусульманских общин, отдававших предпочтение традиционному религиозному образованию.

Параллельно с развитием благотворительности в области образования и просвещения, динамично формировалась и система социальной защиты населения в северокавказском регионе, где немалую роль играли добровольные организации и частноинициативная поддержка нуждающихся. Социальная защита населения Северного Кавказа функционировала в виде государственного социального призрения, общественной, а также частной благотворительности. В рамках государственной системы социального призрения были организованы специальные государственные учреждения, ведавшие деятельностью школ, сиротских домов, госпиталей и больниц, богаделен для убогих, увечных, престарелых и пр.

В пореформенное время по всей России обнаружилась тенденция к объединению частной благотворительности и общественного призрения, что выразилось в создании специального ведомства – Министерства государственного призрения, объединявшего эти два типа социальной опеки.

Существовавшая система социальной защиты населения была разрушена советской властью. Не стало частных благотворительных обществ, национальных благотворительных организаций, религиозных храмов, клубов, а также состоятельных людей, способных к благотворительной деятельности. Из системы социальной опеки было исключено самое действенное звено. Но взамен советская власть предложила свою социальную политику, основанную на новой политической и идеологической системе, на новой структуре управления и хозяйствования и новых общественных отношениях.

В главе четвертой «Войсковое призрение как вид благотворительности» рассматривается феномен казачьего сословия с позиции благотворительной деятельности. Фактически начиная с XVII века в России шел планомерный процесс оформления казачества в особое военно-служилое сословие, который ко второй половине XIX столетия был завершен. Процессу формирования и развития войскового сословия в социокультурном пространстве России отводилось немаловажное место. При этом специфика полиэтничного общества, в частности северокавказского региона, привносила в этот процесс характерные черты с взаимообогащением разных культур. Казачье население не было исключительно русским, часть его состояла из представителей других народов, в том числе и горцев. Так, на Дону и на Урале были казаки-калмыки; в Оренбургском, Семиреченском и Сибирском войсках – татары; на Тереке – осетины; в Забайкалье – буряты и эвенки. Российский политический и социокультурный фон XIX – начала XX веков способствовал развитию благотворительности и войскового общественного призрения. Многочисленные войны активизировали усилия передовой части населения по оформлению добровольной помощи в организованную систему социального призрения. Из общественных сумм станичного общества обедневшие казаки получали денежные ссуды на постройку, покупку снаряжения для воинской службы и пр. Основные модели помощи войскового общественного призрения лицам военного сословия и их семьям (сиротско-опекунская, пенсионно-страховая, ссуды и кредиты, учебно-просветительская и др.), проводимые Терским казачьим войском (ТКВ) способствовали усилению социальной сферы на Северном Кавказе. Войсковыми лечебными заведениями, включающими госпитали, больницы, богадельни, приемные покои, лазареты, амбулатории, больницу для душевнобольных, была проделана большая работа по лечению и восстановлению здоровья пациентов. Благодаря деятельности этих учреждений разрабатывались и накапливались новые формы и методики в терапии, хирургии, фармакологии, травматологии, общем уходе за больными и т.д.

В период различных войн добровольные пожертвования частных лиц и организаций в пользу фронтовиков, раненых и семей военнослужащих, а также родных и близких воинов, стали одной из форм проявлений патриотических и нравственных чувств российского населения.

В 1917-1920-е годы происходит трансформация налаженной системы социальной и просветительской поддержки казачьему населению ТКВ. Финансовая, материальная и моральная поддержка видоизменяется, становится более адресной и перестает быть масштабной. К концу 1919 года большинство казаков приняли сторону Советской власти. В рядах Красной Армии сражались казачьи части и соединения под командованием П.В. Бахтурова, М.Ф. Блинова, Б.М. Думенко, Н.Д. Каширина, Ф.К. Миронова и др. Окончательный переход казачества был закреплен на 1-м Всероссийском съезде Трудовых казаков, на основе решений которого 25 марта 1920 года был издан декрет об учреждении в казачьих областях местных органов власти, предусмотренных Конституцией РСФСР. Впоследствии на казачьи области были распространены все действующие в РСФСР общие законоположения о землеустройстве и землепользовании. Эти акты положили конец существованию казачества как особого военного сословия.

Несмотря на тяжелейшие последствия Гражданской войны, в 1920-х гг. численность казачества на Юге России была по-прежнему значительна. В середине 1920-х годов в Северо-Кавказском крае насчитывалось свыше 2,1 млн. донских, терских, кубанских казаков (32,0 % сельского населения края). Игнорировать столь заметную по численности и достаточно развитую в экономическом отношении группу населения ни местные, ни центральные власти не могли. Поэтому период НЭПа характеризовался нормализацией отношений между казаками и властью^[49]. Вершиной мирных инициатив большевиков по отношению к казакам в период нэпа стали решения апрельского 1925 года, Пленума ЦК ВКП (б), в соответствии с которыми следовало с уважением относиться к казачьим традициям, вовлекать казаков в советское строительство, и т.д. Местные органы власти активно поддержали решения пленума. Так, если в 1924 году в Северо-Кавказском крае казаки в сельских советах составляли 28 %, то в 1925 году – уже 48,1 %.

Вопросы просветительства, социального и войскового призрения в советский период входили в компетенцию государственных структур. В годы строительства нового советского государства, инициировалось создание определенных комитетов, организаций, движений, обществ различной направленности, поддерживаемых и инспектируемых государственными органами. Небольшое поле деятельности сохраняли за собой добровольные общества с национальным, социальным и культурным колоритом.

Глава пятая посвящена «Особенностям национально-культурного строительства на Северном Кавказе в период НЭПа». Восстановление разрушенной экономики в стране, которая после революции оказалась в международной изоляции, из которой эмигрировало значительное число специалистов и представителей интеллигенции, проведение достаточно успешной экономической политики являлось несомненным достижением новой власти. Однако именно по той причине, что в результате революции и последующей гражданской войны, Россия лишилась квалифицированных кадров, неизбежны были ошибки и просчеты не только в экономике, но и в других областях.

Одними из самых сложных задач, стоящих перед молодым советским правительством, являлись вопросы национальной политики. Наркоматы и Комитеты национальностей, институт Уполномоченных и Представительств – первые государственные органы, формирующие политику во всех национальных регионах. «Национальное строительство» как комплекс мероприятий, связанных с автономизацией, культурным и языковым развитием нерусских национальностей, продолжается на протяжении 1920 - 1930-х гг. Особенно активным оно было в первое десятилетие советской власти. Автономизация, национально-государственное межевание порождали необходимость возникновения многочисленного бюрократического слоя, нерусского по составу, что положило начало политике коренизации. Суть этой политики состояла в том, чтобы дать ускоренное образование и привлечь к управлению так называемые «национальные кад­ры», сформировать новый слой советской интеллигенции.

Строительство автономий на территории РСФСР в 1919 - 1921 гг. было поручено специальному правительственному органу – Наркомату национальностей, возглавляемому И.В. Сталиным. Новые границы и статус автономий нередко определялись поспешно, путем чисто административных решений. На территории РСФСР были образованы Немцев Поволжья трудовая комму­на (1918 г.), Башкирская АССР (1919 г.), Татарская АССР, Карельская трудовая коммуна, Чувашская АО, Киргизская (Ка­захская) АССР, Вотская (Удмуртская) АО, Марийская и Кал­мыцкая АО, Дагестанская и Горская АССР (1920 г.), Коми (Зырян) АО, Кабардинская АО и Крымская АССР (1921 г.).

Из-за сильного территориаль­ного смешения национальностей было очень трудно, а порой и невозможно, основывать размежевание республик по этническому признаку. Зачастую этот фактор отступал на второй план перед экономической целесообразностью, просьбами национальностей об усилении экономического потенциала соответствующих образований и дру­гими обстоятельствами. Местное руководство стремилось поднять статус своих национально-государственных образований, которые окончательно еще не были установлены, а взаимоотношения с центром законодательно урегулированы. Вся военно-федеративная государственная организация к исходу 1920-х гг. представляла собой довольно неустойчивое объединение.

Несомненной заслугой советской власти можно считать и то, что за десятилетие во всех республиках и многих автономиях сформировались местные элиты с присущей им этнической спецификой. Многое было сделано для создания и развития национальной интеллигенции, особенно в тех регионах, где она была иногда в зачаточном состоянии. Уже к середине 1920-х гг. во многих республиках стала формироваться художественная, творческая и научная интеллигенция. Несколько десятков бесписьменных в прошлом народов обрели свою письменность и литературу; стали издаваться книги, журналы и газеты на национальных языках; были открыты национальные школы с обучением на нерусских языках, готовились собственные учительские кадры. Были проведены многочисленные мероприятия по ликвидации неграмотности; появилась сеть школ, клубов, национальных театров, ансамблей песни и пляски, добровольных объединений и союзов. Особая роль в этом процессе на местах отводилась Бюро Национальных меньшинств этнических партийных секций.

Процесс демократических преобразований в культуре начался с декретов об уничтожении сословий и чинов, уравнении женщин в правах с мужчинами, ликвидации национального неравенства. Введение 8-часового рабочего дня, правил об отпусках, решение квартирного вопроса давало трудящимся некоторые возможности культурного досуга. Но неграмотному человеку не нужны библиотеки, театры, музеи. Более того, как подчеркивал В.И. Ульянов-Ленин, «безграмотный человек стоит вне политики...»^[50]. В этих условиях главной целью культурного строительства в Советской России стала ликвидация неграмотности. По решению коллегии Наркомпроса, 21 января 1920 года была выпущена специальная инструкция, разъясняющая отдельные положения декрета от 26 декабря 1919 года «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР» и намечающая конкретные пути его скорейшей реализации. В соответствии с этим документом были образованы губернские комиссии по ликвидации безграмотности по всей территории страны, а вскоре областные и городские.

Мероприятия по ликвидации неграмотности на территории северокавказского региона носили ряд специфических черт: преобладание сельского населения, пёстрый этнический состав, неодинаковый социокультурный уровень развития народов - всё это создавало значительные трудности для претворения в жизнь декрета 1919 года. Кроме того, слабая материально-техническая база образовательных учреждений, нехватка квалифицированных преподавателей, постоянное пополнение рядов неграмотных подростками не позволяли достичь запланированных темпов обучения. Согласно данным переписи населения 1926 года, грамотность в стране достигала 56 %. Улучшению организации работы по обучению взрослых способствовал развернувшийся в 1927-1928 гг., по инициативе комсомола, «культурный поход на ликвидацию неграмотности». Но плановые задания и обязательства по ликвидации неграмотности зачастую не выполнялись, так как были изначально завышены и не учитывали реальные возможности (нехватка обучающего персонала, малое количество школ грамотности и пр.).

На помощь госструктурам в политике повышения культурного уровня масс пришли воскресные школы, рабочие клубы и общества. При участии самих трудящихся были найдены и новые формы культурной работы среди взрослых (красный уголок, «живая картинка»), которые сыграли большую роль в разъяснении политики Советской власти, в распространении книг, журналов. Инициатива трудящихся помогла создать новые типы культурно-просветительных учреждений - школу взрослых, ликпункт, избу-читальню.

В заключении диссертационного исследования подведены итоги и сделан ряд обобщающих выводов.

Город как многослойное образование несет отпечаток разных эпох. Основание города – это реализация экономических и военно-стратегических устремлений государства на том или ином историческом этапе. В северокавказском регионе в пореформенное время стали развиваться рыночные отношения и разноуровневые модернизационные явления, которые разрушали былую замкнутость, усиливали миграционные потоки, формировали новую городскую общественную среду. Эти обстоятельства способствовали развитию городской жизни и духовной культуры.

В социокультурной сфере городской жизнедеятельности особая роль принадлежала культурно-просветительским и благотворительным обществам. Русские горожане как социально и культурно доминирующие группы, являлись носителями традиций российской и европейской культуры. Они основывали многочисленные организации и учреждения, создавали культурную инфраструктуру, к которой приобщались остальные горожане, особенно после запрета правительством национальных обществ, комитетов, кружков и т.п. Большую активность в этом процессе проявляли армяне, евреи, осетины, кабардинцы, грузины, греки. Их деятельность сочетала национальные традиции и европейскую культуру. Наибольшее количество добровольных обществ насчитывалось в Ставрополе, Владикавказе, Грозном, Пятигорске. Прогрессивное развитие, приобщение к достижениям европейской и российской культуры во многом определяло деятельность культурно-просветительских и благотворительных организаций. Для успешного функционирования общества прибегали к различным видам сборов, где ведущее место занимали благотворительные акции и пожертвования. Сила благотворительности заключалась в мобильности, быстроте реагирования, разнообразии форм помощи и ее индивидуализации. Разграничение прав и обязанностей государства, общества и частных лиц, их взаимодействие и объединение в сфере культурного развития и социальной помощи являлись условием ее эффективности. Наиболее многочисленными и разветвленными среди общественно-полезных обществ рубежа XIX – XX веков были благотворительные, образовательные, культурно-просветительские и национальные. Их активность обычно проявлялась в тех областях, где существовавшие потребности населения не были в полной мере удовлетворены государством.

Важнейшим аспектом благотворительности являлось войсковое призрение. Ретроспективный экскурс позволил нам рассмотреть, в рамках данного исследования, разнообразные виды благотворительности и общественного призрения Терского казачьего войска. Стараясь решать насущные, разноплановые проблемы беднейшего казачества, войско умело сочетало филантропическую деятельность с главной обязанностью – защита Отчизны. Являясь военно-служилым сословием, казаки имели собственные ценностные ориентации, что определяло их поведение в мирное время и на войне. Наиболее важными среди них были чувство коллективизма, взаимопомощи, ответственности.

Возникновение и функционирование добровольных гражданских и войсковых объединений в поликультурном макрорегионе проходило без отрыва от общих социально-политических, экономических и культурных преобразований в российском государстве. Специфика заключалась в региональных особенностях рассматриваемого субъекта. Природно-климатические условия, социально-экономическое и политическое развитие Северного Кавказа, пестрота этнического состава обусловили создание и функционирование одних групп общественных организаций в большей степени, других – в меньшей. Многообразные формы работы действовавших добровольных обществ свидетельствует о высокой степени активности провинциальной общественности, формировавшей единое поликультурное и социокультурное пространство российского государства.

Конечно, посредством благотворительности нельзя было решить колоссальные социальные и культурные проблемы как в целом по России, так и на Северном Кавказе. Но все же, несомненно, что вклад в дело просветительства, образования, межэтнической консолидации, развития научного мировоззрения, действенной помощи нуждающимся культурно-просветительских и благотворительных обществ в северокавказских городах в пореформенное время был ощутимой и актуальной частью становления и развития городской общественно-культурной среды.

Смена политической и общественной идеологии в первой трети XX века привела к изменению субъекта помощи, однако механизм социальной поддержки сохраняется и закрепляется в новой исторической реальности. Формы и способы социального призрения, выработанные в дореволюционное время различными государственными и общественными структурами, были использованы в формировании новой системы социальной защиты населения, которая стала сугубо государственным делом.

Трудности и противоречия экономического, культурного и национального строительства в период НЭПа отразились и на процессе демократических преобразований в социокультурной сфере. В 1921 - 1929 гг. наблюдался рост культурных потребностей простого населения. В некоторых городах граждане охотно посещали не только развлекательные мероприятия, но и серьезные музыкальные концерты, лекции, беседы научно-политического и научно-просветительского характера. Довольно быстро была ликвидирована массовая неграмотность, появилась сеть школ, клубов, национальных театров, ансамблей песни и пляски, добровольных объединений и союзов; особая роль в регионах отводилась Бюро Национальных меньшинств этнических партийных секций.

Культурно-просветительская и политико-воспитательная работа среди национальных меньшинств проводилась через партийные секции и национальные клубы; организовывались лекции, доклады на родных языках, ставились спектакли; особая роль привлечению женщин и молодежи к общественной деятельности, насаждение научного и антирелигиозного мировоззрения. Главной задачей стоящей перед партсекциями нацменьшинств было улучшение «взаимоотношений между нацменьшинствами» и снижение межэтнической напряженности. Особая роль отводилась исторически сложившимся полиэтничным и поликультурным регионам, каким по праву был и остается и Северный Кавказ.

В рамках реализации культурной и национальной политики проводились мероприятия, способствовавшие как повышению уровня грамотности граждан, так и распространению среди широких слоев населения мировоззренческих установок советской власти, идей социализма. С первых дней существования советское правительство провозгласило, что грамотность и образованность должны стать фундаментом постройки нового социалистического общества. В культурно-просветительной деятельности уделялось самое серьезное внимание проведению агитации и пропаганде культурных преобразований в обществе путем распространения листовок, брошюр, организации специальных праздников, бесед и т.д.

На современном этапе общественного развития наметилась тенденция формирования комплексной системы государственной, общественной и частно-благотворительной социальной помощи населению – материальной, финансовой поддержки нуждающихся и социально незащищенных. Возрождаются такие формы негосударственного участия в социальном обеспечении, как пенсионные фонды, организации страхования жизни, медицинские страховые компании, благотворительные фонды. Система общественной благотворительности получает новый импульс, становясь профессиональной деятельностью.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях автора:

Монографии:

1. Туаева Б.В. Города Северного Кавказа: общественно-культурная среда во второй половине XIX – начале XX вв. - Владикавказ: ИПО СОИГСИ, 2008. – 12,75 п.л.

2. Туаева Б.В. Локальная история: особенности культурной и общественной жизни городов Северного Кавказа во второй половине XIX - первой трети XX вв. - Владикавказ: ИПО СОИГСИ, 2010. – 14 п.л.

Публикации в периодических изданиях, рекомендуемых ВАК РФ:

3. Туаева Б.В. Из истории российского здравоохранения 2-ой половины XIX – начала XX веков: северокавказский регион// Вестник Поморского университета им. М.В. Ломоносова. Серия «Гуманитарные и социальные науки». - Архангельск, 2008. № 10. С. 54-58 – 0,5 п.л.

4. Туаева Б.В. Вопросы сохранения этнокультурного разнообразия России: северокавказский регион// Известия РГПУ им. А.И. Герцена. Общественные и гуманитарные науки. - СПб., 2008. № 12 (84). С. 218-225 - 0,5 п.л.

5. Туаева Б.В. Особенности формирования северокавказского поликультурного общества в пореформенной России: народно-образовательный аспект// Известия Алтайского государственного университета. Серия «История. Политология». - Барнаул: Изд-во АлтГУ, 2008. № 4/5 (60) - 2008. С. 207-213 - 1,0 п.л.

6. Туаева Б.В. Войсковое призрение как вид благотворительности: вторая половина XIX - начало XX века// Вестник Поморского университета им. М.В. Ломоносова. Серия «Гуманитарные и социальные науки». - Архангельск, 2008. № 12. С.101-105 - 0,5 п.л.

7. Туаева Б.В. Терское казачество в российском социокультурном пространстве// Общенациональный научно-политический журнал «Власть». - М.: Учреждение Российской академии наук Институт социологии РАН, 2009. № 8. С. 67-80 - 0,5 п.л.

8. Туаева Б.В. Вопросы организации социального призрения на Северном Кавказе в пореформенный период// Вестник Томского государственного университета. - Томск: изд-во ТГУ, 2009. № 324 (июль). С. 208-213 - 0,5 п.л.

9. Туаева Б.В. Деятельность благотворительных профессиональных и национальных обществ в пореформенной России: северокавказский регион// Известия Алтайского государственного университета. Серия «История. Политология». - Барнаул: Изд-во АлтГУ, 2009. № 4/2 (64) - 2009. С. 215-222 - 1,0 п.л.

10. Туаева Б.В. Этнокультурная природа Северного Кавказа (вторая половина XIX - начало XX веков)// Научно-информационный журнал «Вестник Военного университета». - М.: Фонд «Наука - XXI», 2009. № 3 (19) - 2009. С. 153-159 - 0,5 п.л.

Научные публикации:

11. Туаева Б.В. «Благотворительное общество для распространения образования и технических сведений среди горцев Терской области»: основание и развитие// Социально-гуманитарные исследования. Сборник научных трудов. - Владикавказ: Изд-во СОГУ, 2001. № 1. С. 98-107 – 0,5 п.л.

12. Туаева Б.В. Роль конфессиональных обществ в развитии народного образования на Северном Кавказе (вторая половина XIX-начало XX веков)// Материалы научной конференции. Успехи современного естествознания. - Москва: Изд-во РАЕ, 2004. № 7. С. 96-97 – 0,2 п.л.

13. Туаева Б.В. Деятельность Общества восстановления православного христианства на Кавказе по развитию народного образования (2-ая половина XIX - начало XX веков)// Депонирование в ИНИОН РАН, № 58844 (от 02. 09. 2004) – 0,4 п.л.

14. Туаева Б.В. Роль общественной благотворительности в развитии народного образования в городах Северного Кавказа (конец XIX - начало XX веков)// Бюллетень Владикавказского института управления. - Владикавказ: Изд-во ВИУ, 2004. № 11-12. С. 55-69 – 1,0 п.л.

15. Туаева Б.В. Благотворительные профессиональные общества в социокультурной среде городов Северного Кавказа (вторая половина XIX – начало XX веков)// Материалы VI ежегодной научно-практической конференции Владикавказского института управления «Человек, государство, общество: традиционные проблемы и новые аспекты». - Владикавказ: Изд-во ВИУ, 2004. С. 164-166 – 0,2 п.л.

16. Туаева Б.В. Художественные и просветительские общества в городской общественно-культурной среде Северного Кавказа (2-ая половина XIX - начало XX веков)// Вестник Владикавказского института экономики, управления и права. - Владикавказ, 2004. № 2. С. 64-76 – 0,75 п.л.

17. Туаева Б.В. Деятельность северокавказских конфессиональных обществ в российском образовательном пространстве в пореформенный период// Бюллетень Владикавказского института управления. - Владикавказ, 2005. № 15. С. 85-93 – 0,5 п.л.

18. Туаева Б.В. Общественно-культурная среда полиэтничных городов Северного Кавказа в пореформенный период// Материалы VI Конгресса этнографов и антропологов России: С.-Петербург 28 июня - 2 июля 2005 года. - СПб., 2005. С. 361-362 – 0,2 п.л.

19. Туаева Б.В. Социокультурный облик северокавказских городов в пореформенный период// Материалы VIII ежегодной научно-практической конференции Владикавказского института управления: «Человек, государство, общество: традиционные проблемы и новые аспекты». - Владикавказ: Изд-во ВИУ, 2006. С. 387-398 – 0,75 п.л.

20. Туаева Б.В. Общественно-культурные организации в системе межэтнического взаимодействия на Северном Кавказе: традиции и современность.// «Конфликты и сотрудничество на Северном Кавказе: управление, экономика, общество». Сборник тезисов на международной научно-практической конференции Ростов-на-Дону – Горячий Ключ 29-30 сентября 2006 г. - Ростов н/Д: Изд-во СКАГС, 2006. С. 226-229 – 0,2 п.л.

21. Туаева Б.В. Владикавказ как полиэтничный город XXI века: исторические параллели// Материалы IX ежегодной научно-практической конференции Владикавказского института управления: «Человек, государство, общество: традиционные проблемы и новые аспекты». - Владикавказ: Изд-во ВИУ, 2007. С. 52-60 – 0,75 п.л.

22. Туаева Б.В. Полиэтничное общество в культурном наследии России// Фундаментальные исследования. - М.: Изд-во РАЕ, 2007. № 7. С.78-79 – 0,2 п.л.

23. Туаева Б.В. Национально-культурные общества как признак диаспорности// VII Конгресс этнографов и антропологов России: доклады и выступления. Саранск, 9-14 июля 2007 года/ Редколлегия: В.А. Тишков [и др.]; НИИ гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия. - Саранск, 2007. С. 512-513 – 0,2 п.л.

24. Туаева Б.В. Проблемы развития поликультурного общества.// «Гражданская авиация на современном этапе развития науки, техники и общества». Тезисы международной научно-технической конференции Секция 14 - «Гуманитарные и социально-экономические проблемы общественного развития». - М.: Изд-во МГТУ ГА, 2008. С. 297-298 – 0,2 п.л.

25. Туаева Б.В. Из истории формирования системы городских поселений на Северном Кавказе// Материалы X ежегодной научно-практической конференции Владикавказского института управления: «Человек, государство, общество: традиционные проблемы и новые аспекты». - Владикавказ: Изд-во ВИУ, 2008. С. 375-388 – 1,0 п.л.

26. Туаева Б.В. Терское казачество: традиции и современность// Современные наукоемкие технологии. - М.: Изд-во РАЕ, 2008. № 7.С. 68-69 – 0,2 п.л.

27. Туаева Б.В. Кризис культуры и сохранение традиционных ценностей// Успехи современного естествознания. - М.: Изд-во РАЕ, 2008. № 8. С. 43-44 – 0,2 п.л.

28. Tuayeva B.V. On charity revival in present-day Russia// European journal of natural history. 2009. № 1. P. 102-103 – 0,2 п.л.

29. Туаева Б.В. Российское поликультурное пространство: к вопросу об этнической идентификации// Материалы XI ежегодной научно-практической конференции Владикавказского института управления: «Человек, государство, общество: традиционные проблемы и новые аспекты». - Владикавказ: Изд-во ВИУ, 2009. С. 120-126 – 0,5 п.л.

30. Туаева Б.В. Национально-культурная автономия на Северном Кавказе: исторический опыт и проблемы развития// Известия СОИГСИ. Выпуск 3 (42). - Владикавказ: ИПО СОИГСИ, 2009. С. 61-69 – 0,75 п.л.

31. Туаева Б.В. Благотворительность как важный аспект социокультурной сферы Терского казачества (вторая половина XIX – начало XX веков)// Известия СОИГСИ. Школа молодых ученых. - Владикавказ: ИПО СОИГСИ, 2009. № 4. С. 87-91 – 0,5 п.л.

32. Туаева Б.В. Становление системы народного здравоохранения на Северном Кавказе (вторая половина XIX - начало XX веков)// Бюллетень Владикавказского института управления. - Владикавказ: Изд-во ВИУ, 2009. № 28. С. 112-121 – 0,5 п.л.

33. Туаева Б.В. К вопросу о полиэтничном мирном сосуществовании на Северном Кавказе// Материалы научно-практической конференции: «Стратегии управления социально-экономическими и политическими процессами в регионе: история и современность». - Ростов-на-Дону – Пятигорск, 2009. С. 339-342 – 0,3 п.л.

34. Туаева Б.В. Кризис и инверсии полиэтничного городского социума// Проблемы политической истории и политологии: Сборник научных трудов/ Под ред. докт. полит. наук, проф. Б.Г. Койбаева; Сев. Осет. гос. ун-т им. К.Хетагурова. - Владикавказ: из-во СОГУ, 2009. С. 77-82 – 0,4 п.л. (в соавторстве)

35. Туаева Б.В. Ставропольские культурно-просветительские и благотворительные организации во второй половине XIX - начале XX веков// Проблемы политической истории и политологии: Сборник научных трудов/ Под ред. докт. полит. наук, проф. Б.Г. Койбаева; Сев. Осет. гос. ун-т им. К.Хетагурова. - Владикавказ: изд-во СОГУ, 2009. С. 89-96 – 0,5 п.л.

36. Туаева Б.В. Моздок: из истории северокавказских городов XVIII-XIX вв.// Исторический и правовой вестник: Сборник научных трудов. Выпуск 3/ Под ред. докт. ист. наук, проф. В.Д. Дзидзоева; Сев. Осет. гос. ун-т им. К.Хетагурова. - Владикавказ: изд-во СОГУ, 2009. С. 120-126 – 0,5 п.л.

37. Туаева Б.В. Формирование этнического и социокультурного пространства северокавказских городов в XIX – начале XX вв.// Диалог. - Владикавказ: изд-во СОГПИ, 2009. № 1. С. 124-127 – 0,4 п.л.

38. Туаева Б.В. Сохранение традиционной культуры северокавказских народов: вопросы истории и проблемы современности// Материалы Всероссийской научно-практической конференции «Социокультурное пространство регионов: традиции и современные тенденции». Белгород, 25 мая, 2009. - Белгород: Изд-во Белгородский государственный институт культуры и искусств, 2009. С. 238-243 – 0,3 п.л.

39. Туаева Б.В. Театр в социокультурной сфере северокавказских городов в пореформенный период// Материалы 2-й региональной конференции «Актуальные проблемы гуманитарных наук»/ Под ред. С.А. Хубуловой, А.Е. Батырова. - Владикавказ, 2009. С. 182-187– 0,4 п.л.

40. Туаева Б.В. Российские региональные элиты и модернизация страны: исторический аспект// Материалы 2-й региональной конференции «Актуальные проблемы гуманитарных наук»/ Под ред. С.А. Хубуловой, А.Е. Батырова. - Владикавказ, 2009. С.187-193 – 0,4 п.л. (в соавторстве)

41. Туаева Б.В. Из истории российской благотворительности: северокавказский регион во второй половине XIX - начале XX вв.// Материалы международной научно-практической конференции «Гражданское общество в России. История и современность», 8-9 октября 2009г. - СПб.: Изд-во Государственной Полярной Академии. 2009. Т. 1. С. 170-182 – 1,0 п.л.

42. Туаева Б.В. Городские формы культурного досуга (Владикавказ во второй половине XIX – начале XX вв.)// Материалы международной научно-практической конференции «Гражданское общество в России. История и современность», 8-9 октября 2009г. – СПб.: Изд-во Государственной Полярной Академии. 2009. Т.2. С. 272-280 – 1,0 п.л. (в соавторстве)

43. Туаева Б.В. Формы межкультурного диалога в условиях модернизирующегося общества: Северный Кавказ пореформенного периода// Сб. тезисов докладов и сообщений V Международной научно-практической конференции «Россия, Запад и Восток: традиции, взаимодействия, новации», 22-24 октября 2009г. - Владимир: Изд-во Владимирского государственного гуманитарного университета. 2009. С. 244-248 – 0,3 п.л.

44. Туаева Б.В. Малые города России: социокультурный ландшафт современного Моздока// Сб. материалов Международной научно-практической конференции «Современные малые города России: проблемы и перспективы развития», 26 января 2010г. - Ивантеевка: Изд-во Российского государственного социального университета. 2010. С. 68-74 – 0,4 п.л.

45. Туаева Б.В. Северокавказский регион в период НЭПа: деятельность общественных организаций// Бюллетень Владикавказского института управления. - Владикавказ: Изд-во ВИУ, 2010. № 32. С. 125-132 – 0,5 п.л.

46. Туаева Б.В. Особенности корпоративной благотворительности в пореформенной России: северокавказский регион// В мире научных открытий. – Красноярск, 2010. № 2 (08). С. 108-114 – 0,5 п.л.

---

^[1] В научной литературе под общественной организацией понимается добровольное всесословное, самоуправляющееся, оформленное в соответствии с законом объединение граждан, действующее для достижения определенных целей некоммерческого характера.

^[2] Андреевский И.Е. Полицейское право. Т. 1. - СПб., 1871; Т. 2. - СПб., 1874; Ануфриев Н.П. Правительственная регламентация образования частных обществ в России// Вопросы административного права. - Книга 1. - М., 1916; Ильинский К. Частные общества. - Рига, 1913; К.Г. фон Плато. Положения о частных обществах, учрежденных с разрешения министров, губернаторов и градоначальников. - Рига, 1903; К.Г. фон Плато. Дополнения к Положениям о частных обществах. - Рига, 1905; Сб. законов и справочных сведений о печати, собраниях, съездах, лекциях, народных чтениях, курсах для взрослых, обществах, союзах, библиотеках, книжной торговле, увеселениях и т.д../ Сост. В.И. Чарнолуский. Б.г., б.м.; Роговин Л.М. Законы об обществах, союзах и собраниях.- СПб.,1912.

^[3] Григорьев Н.И. Русские общества трезвости, их организация и деятельность в 1892-1893 гг. - СПб., 1894; Нейдинг И. Медицинские общества в России. - М., 1897; Орлов А.В. Рабочие общества самообразования в Санкт-Петербурге.// Труды Первого Всероссийского съезда деятелей обществ народных университетов и других просветительных учреждений частной инициативы. Петербург, 3-7 января 1908 г. - СПб., 1908; Губерт В.О. 25 лет научно-практической деятельности Русского общества охранения народного здравия. - СПб.,1908; и др.; Никольский С. Ставропольское епархиальное церковно-археологическое общество в первое десятилетие своего существования и деятельности. - Ставрополь, 1905; Бентковский И.В. Обозрение 27-летней деятельности Ставропольского женского благотворительного общества по учебным заведениям св. Александры, составленное членом-секретарем Ставропольской губернии статистического комитета И.В. Бентковским. Издание Ставропольского губернского статистического комитета. - Ставрополь, 1877

^[4] Твалчрелидзе А.И. Ставропольская губерния в статистическом, географическом, историческом и сельскохозяйственном отношениях.- Ставрополь, 1897; Вейденбаум Е. Путеводитель по Кавказу.- Тифлис, 1886

^[5] Елистратов А.И. Очерк административного права. - М., 1922

^[6] Ерман Л.К. Интеллигенция в первой русской революции. - М., 1966; Лотова Е.И. Русская интеллигенция и вопрос общественной гигиены. Первое гигиеническое общество в России. - М., 1962; Страшун И. Д. Русская общественная медицина в период между двумя революциями: 1907 - 1917 гг. - М., 1964

^[7] Шацкий П.А., Муравьев В.Н. Ставрополь. Исторический очерк. - Ставрополь, 1977

^[8] Город Грозный. Популярные очерки истории. - Грозный, 1984

^[9] Шабаньянц Н.Ш. Город Грозный. - Грозный, 1972

^[10] Кабанов А.С. Нальчик – столица советской Кабардино-Балкарии. - Нальчик, 1960; Бушуев С.К. Из истории русско-кабардинских отношений. - Нальчик, 1956

^[11] История народов Северного Кавказа (конец XVIII в.- 1917г.)/ Отв. ред. А.Л. Нарочницкий.- М., 1988

^[12] Очерки истории Ставропольского края (с древнейших времен до 1917г.). Т.1. - Ставрополь, 1984

^[13] Семенов Л.П. Из истории города Дзауджикау. - Дзауджикау, 1947

^[14] Ларина В.И. Очерк истории городов Северной Осетии. - Орджоникидзе, 1960; Куприянова Л.В. Города Северного Кавказа во второй половине XIX века. - М., 1981

^[15] Тотоев М.С. Очерки истории культуры и общественной мысли в Северной Осетии в пореформенный период. - Орджоникидзе, 1957; История русско-осетинских культурных связей. - Орджоникидзе, 1977

^[16] Арутюнов Г.А. Рабочее движение в России в период нового революционного подъема 1910-1914 гг. - СПб., 1975; Лейкина-Свирская В.Р. Интеллигенция в России во второй половине XIX в. - М., 1971; Прийменко А.И. Легальные организации рабочих юга России в период империализма. - Киев, 1977; Щиглик А.И. Закономерности становления и развития общественных организаций в СССР. - М., 1977; Щиглик А.И. Добровольные общества в переходный период от капитализма к социализму// Вопросы теории и истории общественных организаций. - М., 1971; Ямпольская Ц.А. О понятии общественной организации в СССР// Вопросы теории и истории общественных организаций. - М., 1971

^[17] Ушаков А.В. Революционное движение демократической интеллигенции в России 1895 -1904 гг. - М., 1976; Ушаков А.В. Общественные организации интеллигенции и государственная власть в России в конце XIX -начале XX вв. // Власть и общественные организации России в первой трети XIX - начале XX столетия. - М., 1994; Довженко И.Т. Сельскохозяйственные общества дореволюционной России, их особенности и размещение // Историческая география России XII - нач. XX вв.: Сборник статей к 70-летию профессора Л.Г. Бескровного. - М., 1975; Козлов В.В. Очерки истории химических обществ России. - М., 1977; Филиппов Н.Г. Научно-технические общества России (1866- 1917 гг.). - М., 1975;
Степанский А.Д. Первые исторические общества в России// Вопросы истории. - 1973. № 12; Степанский А.Д. Самодержавие и общественные организации России на рубеже XIX - XX вв. - М., 1980

^[18] Благотворительность в России: социальные и исторические исследования.- СПб., 2001

^[19] Булыгина Т.А. Историческая антропология и исследовательские подходы «новой локальной истории»// Человек на исторических поворотах XX века/ Под ред. А.Н. Еремеевой, А.Ю. Рожкова. - Краснодар, 2006; Маловичко С.И., Булыгина Т.А. Современная историческая наука и изучение локальной истории// Новая локальная история. Вып. 1. Материалы первой Всероссийской Интернет-конференции (Ставрополь. 23 мая 2003г.) – Ставрополь, 2003; Булыгина Т.А. Источники городской истории// Вспомогательные исторические дисциплины – источниковедение – методология в системе гуманитарного знания. Материалы XX Международной научной конференции. Часть I. - М., 2008; Клычников Ю.Ю. Формирование северокавказской окраины России: равноправное историческое партнерство или проявление имперской политики// Известия высших учебных заведений. Северо-Кавказский регион.- Ростов н/Д., 2005. № 2.; Клычников Ю.Ю. Российская политика на Северном Кавказе (1827 - 1840 гг.). – Пятигорск, 2002

^[20] Туаева Б.В. Локальная история: особенности культурной и общественной жизни городов Северного Кавказа во второй половине XIX - первой трети XX вв. - Владикавказ, 2010

^[21] Мальцева К.В. Ставропольские женские благотворительные общества в российском благотворительном процессе середины XIX – начала XX вв// ГНОЦ СГУ: Материалы Интернет-конференции. – Ставрополь, 2004; Азаматова Г.К. Культурно-исторические традиции благотворительности в жизни кабардинцев и балкарцев (региональный аспект): XIX-XXвв.// Благотворительность в России. - СПб., 2001; Кумыков Т.Х. Культура, общественно-политическая мысль и просвещение Кабарды во второй половине XIX – начале XX вв. – Нальчик, 1996; Громов В.П. Культурно-просветительская деятельность Екатеринодарского благотворительного общества в 60-90-е годы XIX века// Проблемы историографии и культурного наследия народов Кубани дореволюционного периода. - Краснодар, 1991

^[22] Бондарь В.В. К вопросу о типологии российских городов: Екатеринодар// Проблемы историографии и истории Кубани. - Краснодар, 1994

^[23] Бардадым В.П. Этюды о Екатеринодаре: к 200-летию города. - Краснодар, 1992

^[24] Канукова З.В. Старый Владикавказ. Историко-этнологическое исследование. - Владикавказ, 2002

^[25] Туаева Б.В. Города Северного Кавказа: общественно-культурная среда во второй половине XIX – начале XX вв. – Владикавказ, 2008

^[26] Дзалаева К.Р. Городская культура осетин (вторая половина XIX – начало XX вв.). –Владикавказ, 2009

^[27] Город в процессах исторических переходов. Теоретические аспекты и социокультурные характеристики/ отв. ред. Э.В. Сайко. – М., 2001

^[28] Из дореволюционного прошлого кубанского казачества: Сб. науч. Трудов. - Краснодар, 1993; Проблемы казачьего возрождения. - Ростов-на-Дону, 1996; Кубанское казачество: три века исторического пути. - Краснодар, 1996; Трут В.П. Кто же они - казаки? - Ростов-на-Дону, 1995; Козлов С.А. Кавказ в судьбах казачества (XVI–XVIII вв.). - СПб., 1996. То же. Изд. 2-е, испр. и доп. СПб., 2002; Сень Д.В. Войско Кубанское Игнатово-Кавказское»: исторические пути казаков-некрасовцев (1708 г. – конец 1920-х гг.). - Краснодар, 2001; Память жива в веках. Возвращение к истокам: об участии казаков в войнах XVIII – XX вв. - Краснодар, 2006; Казачество России: прошлое и настоящее: Сб. науч. ст. - Ростов н/Д, 2006; Куц О.Ю. Донское казачество в период от взятия Азова до выступления С. Разина (1637–1667). - СПб., 2009.

^[29] Великая Н.Н. Казаки Восточного Предкавказья в XVIII-XIX вв. – Ростов н/Д., 2001; Великая Н.Н. Общие корни в формировании Терского и Кубанского казачества/ Возрождение казачества (история, современность, перспективы). Тезисы докладов, сообщений, выступлений на V Международной (Всероссийской) науч. конф. – Ростов н/Д., 1995; Омельченко И.Л. Терское казачество. – Владикавказ, 1991; Козлов С.А. Кавказ в судьбах казачества. – СПб., 1996

^[30] Бесолова А.А. Терское казачье войско: благотворительная деятельность и общественное призрение (вторая половина XIX в. – 1918 г.). – Владикавказ, 2008

^[31] Галин С.А. Исторический опыт культурного строительства в первые годы Советской власти 1917-1925 гг. - М., 1990; Белова Т. Культура и власть. - М.,1991; Вендеровская Р.Б. Школа 20-х годов: поиски и результаты. - М., 1993; Кожихина Т. П. Извольте быть благонадежны! - М., 1997

^[32] Красовицкая Т. Ю. Власть и культура: Исторический опыт руководства национально-культурным строительством. - М., 1993; Розанов Е. И. Главполитпросвет РСФСР: 1920 - 1930 гг.- Автореф. дисс… канд. ист. наук. - М., 1990; Постников С.С. Российское студенчество в условиях новой экономической политики. – Тверь, 1997

^[33] Культурно-национальная автономия в истории России. Документальная антология. – Томск, 1998; Тишков В.А. Этнология и политика. – М., 2001; Дробижева Л.М. Социальные проблемы межнациональных отношений в постсоветской России. – М., 2003; Зорин В.Ю. Национальная политика в России: история, проблемы, перспектива. – М.. 2003; Шатаева О.В. Государственная политика России в области национальных и межнациональных отношений в 1985-1999 гг. - Автореф. дисс… канд. ист. наук. - М., 2006; Кузнецова Е.В. Национально-культурная автономия в РФ: исторический опыт и проблемы развития (1996 - 2006). - Автореф. дисс… канд. ист. наук. - М., 2006

^[34] Белозеров В.С. Этническая карта Северного Кавказа. – М., 2005

^[35] Канукова З.В. Диаспоры в Осетии: исторический опыт жизнеустройства и современное состояние. - Владикавказ, 2009

^[36] История Владикавказа (1781 – 1990 гг.). Сборник документов и материалов. - Владикавказ, 1991

^[37] Периодическая печать Кавказа об Осетии и осетинах. Научно-популярный сборник (Книга 2). Цхинвали, 1982; Осетия. Историко-этнографический справочник. СПб. – Владикавказ, 1998; Высшие и центральные государственные учреждения России 1801-1917 гг. В 4-х т. – СПб., 1998

^[38] Кавказский календарь на 1850, 1851, 1855, 1867, 1890, 1897, 1917 гг.; Кубанский календарь на 1901, 1905, 1910, 1912, 1914, 1916 гг.; Терский календарь на 1865, 1876, 1882, 1884, 1900, 1905, 1911, 1914 гг.; Сборник сведений о Терской области. - Владикавказ, 1878 - 1879 гг.

^[39] Дзалаева К.Р. Городская культура осетин (вторая половина XIX - начало XX вв.). - Владикавказ, 2009. с. 20

^[40] Гриценко Н.П. Города Северо-Восточного Кавказа и производительные силы края. (V – середина XIX века). – Ростов н/Д., 1984. с. 142

^[41] Мошкин А.А. Учет бюджетов городов и земств. – М., 1911. с. 35

^[42] там же. с. 40

^[43] Яновский В.С. К вопросу о социально-экономическом облике российских городов в конце XIX - нач. XX вв./ Материалы научно-практ. конф. «Стратегии управления социально-экономическими и политическими процессами в регионе: история и современность».- Ростов н/Д. – Пятигорск, 2009. с. 396

^[44] Дзалаева К.Р. Городская культура осетин (вторая половина XIX - начало XX вв.). -Владикавказ, 2009. с. 26

^[45] Канукова З.В. Старый Владикавказ. Историко-этнологическое исследование. - Владикавказ, 2002. с. 29

^[46] Канукова З.В. Старый Владикавказ. с. 265

^[47] История народов Северного Кавказа.- М., 1988. т. 2. с. 493

^[48] Гатагова Л.С. Правительственная политика и народное образование на Кавказе в XIX в.- М.,1993. с.61

^[49] Скорик А.П. Казачество Юга России в 30-е годы XX века: исторические коллизии и опыт преобразований Автореф. дисс. … докт. ист. наук. - Ставрополь, 2009

^[50] Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 44. – М., 1967. с. 174